США и проблема европейской безопасности, 1954-1960 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Губернаторов, Игорь Юрьевич

• Губернаторов, Игорь Юрьевич
• кандидат исторических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Губернаторов, Игорь Юрьевич

Введение.

Методология.

Обзор источников.

Историография.

Глава I. Формирование политики Соединенных Штатов в сфере европейской безопасности в 1953-1955 годы.

1.1. Становление концепции европейской безопасности администрации Эйзенхауэра, 1953-1954 годы.

1.2. Проблема безопасности Западной Европы в 1953-1955 годах: общее и особенное в подходах США и европейских государств.

1.3. Женевская конференция 1955 года: начало диалога сверхдержав по проблеме создания общеевропейской системы безопасности.

Глава II. Политика администрации Эйзенхауэра в сфере европейской безопасности от Женевской конференции до начала Берлинского кризиса 19581959 года.

2.1. США и Западная Европа: два подхода к военной стратегии НАТО.

2.2. Утрата стратегической неуязвимости Соединенными Штатами в 1957 году и американская политика европейской безопасности.

2.3. Развитие советско-американских отношений в связи с проблемой европейской безопасности: от Женевы до нового кризиса.

Глава III. Трансформация американской концепции европейской безопасности в 1959-1960 годах.

3.1. Соединенные Штаты и Берлинский кризис 1958-1959 годов.

3.2. США и проблема европейской безопасности в последние годы пребывания у власти Эйзенхауэра.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «США и проблема европейской безопасности, 1954-1960 гг.»

Проблема международной безопасности будет оставаться одним из главных вопросов международных отношений до тех пор, пока в мире существуют суверенные государства. Идея упорядочения системы международных отношений с тем, чтобы путем сотрудничества между государствами избежать новых войн и добиться большей стабильности, занимала умы многих выдающихся мыслителей прошлого. Вместе с тем, налицо серьезные сложности, возникающие на пути построения структур международной безопасности. Хотя после Второй мировой войны наблюдался некоторый прогресс в этой области, достигнутые успехи были относительно невелики. Тем не менее, поскольку международная безопасность представляет собой положительную альтернативу существующему характеру межгосударственных отношений, очевидно, что рано или поздно будут предприняты новые усилия по ее укреплению. Поэтому изучение данного явления международной жизни ни в коей мере не утрачивает своей актуальности. Важные выводы, касающиеся международной безопасности в целом, могут быть получены в результате детального исследования отдельных форм региональной безопасности. В связи с этим привлекает внимание проблема европейской безопасности во второй половине прошлого века.

Становление проблемы европейской безопасности как одной из наиболее значимых международных проблем в истории XX века было обусловлено опытом двух мировых войн, каждая из которых стала потрясением глобального масштаба. Европейская безопасность должна была предотвратить повторение катастрофических просчетов, допущенных в прошлом. В годы «холодной войны» эта задача приобрела особое значение в связи с изменившимся характером войны, многократным возрастанием разрушительного потенциала новых видов вооружений. Хотя формально европейская безопасность касалась только стран Европы, в действительности ее значение выходило далеко за пределы региона. Можно без преувеличения сказать, что комплекс вопросов, в совокупности именуемый «проблема европейской безопасности», являлся сердцевиной всей «холодной войны». Он включал в себя и германский вопрос, и проблему предотвращения войны, и комплекс вопросов, связанных с разоружением. Целью построения европейской безопасности было не допустить скатывания двух крупнейших держав мира к войне с заведомо катастрофическими последствиями из-за сложнейших узлов противоречий в Европе; от решения этой проблемы в буквальном смысле зависела судьба всего мира.

На разных стадиях «холодной войны» почти все заинтересованные государства имели свои собственные рецепты решения проблемы европейской безопасности, как правило несовместимые друг с другом. Однако решающим фактором в формировании европейской безопасности было состояние советско-американских отношений. Несовместимость концепций европейской безопасности сверхдержав не только определяла положение в Европе, но и оказывала непосредственное влияние на многие важнейшие мировые процессы. Распад антигитлеровской коалиции и прогрессирующее нарастание напряженности в отношениях между СССР и США сделали невозможным создание такой системы безопасности в Европе, в которую могли бы входить обе сверхдержавы. Однако с течением времени игнорирование проблемы европейской безопасности все более переставало соответствовать интересам Соединенных Штатов и Советского Союза. Важнейшим этапом на пути превращения европейской безопасности в один из ключевых вопросов международной жизни в контексте «холодной войны» стали 1950-е годы. Эти годы являлись периодом, когда проблема европейской безопасности была введена в круг вопросов, требующих внимания великих держав, и более того - совместного рассмотрения сверхдержавами. Вместе с тем, именно в то время наиболее рельефно проявились существовавшие между ними противоречия по данному вопросу. Успехи или неудачи в преодолении этих противоречий имели определяющее значение для построения системы европейской безопасности, причем, несмотря на очевидную заинтересованность сверхдержав в недопущении новой мировой войны, прогресс в этом деле отнюдь не был предрешен. В связи с этим заслуживает особого внимания вопрос о том, каким образом государства реагируют на возникновение и рост потребности в использовании механизмов международной безопасности, особенно если при этом у них сохраняются иные, пусть и более опасные, средства обеспечения своих интересов. Применительно к 1950-м годам ответ на этот вопрос требует изучения политики сильнейшей державы мира того времени, Соединенных Штатов, в связи с проблемой европейской безопасности.

Как известно, одной из основ почти любой концепции международных отношений, исходящей из тезиса о главенствующей роли государства в международной сфере, является утверждение о том, что конфликт представляет собой нормальное состояние отношений между государствами. Данное утверждение дополняется указанием на то, что конфликт между государствами может иметь различную степень интенсивности. И если высшей степенью конфликта является открытая война, то наиболее низкую ступень конфликтности образует международная безопасность, т.е. состояние, в котором государства, осознавая наличие противоречий между собой, в то же время не допускают их перерастания во взаимную враждебность и ориентируются на предотвращение и урегулирование разногласий. Но тогда как войны и такие острые формы конфликта между государствами как международные кризисы получили львиную долю внимания исследователей-международников, проблема международной безопасности оставалась на периферии и зачастую рассматривалась просто как противоположность войне - прочный мир.'

Трудности в изучении проблем международной безопасности неизменно начинаются с неоднозначной интерпретации используемых терминов. Само о понятие «безопасность» не имеет общепринятого определения. Известный британский исследователь международных отношений Б. Бузан писал: «Годы

1 См., например, Рахманинов Ю.Н. Проблема европейской безопасности: исторический опыт ее решения. 1917-1977. М, 1979. С. 3.

2 См. Buzan В. People, states and fear: The national security problem in international relations. Brighton, 1983. P. 216-217. В качестве рабочего может использоваться определение приведенное в статье А.Д. Богатурова «Динамическая стабильность в мировой политике»: «безопасность как неугрожаемое состояние и безопасность как совокупность мер для его обеспечения» (Богатуров А.Д., Косолапов Н.А., Хрусталев М.А. Очерки теории и политического анализа международных отношений. М., 2002. С. 155). Вместе с тем, нельзя не отметить, что сам А.Д. Богатуров не довольствуется этой дефиницией, строя определение безопасности в приложении к международным отношениям при помощи категорий «динамическая стабильность» и «порядок». усилий не смогли дать общепринятое определение или средство измерения силы. Хорошо известно, какие расхождения во мнениях вызывает концепция справедливости. Нет причин считать, что дать определение безопасности будет проще, и мало смысла пытаться [сделать это]».3 Можно не согласиться с последним утверждением, однако не признавать очевидные трудности, возникающие при конструировании определения термина «безопасность», нельзя. Отправным пунктом для определения безопасности является «опасность», которая сама настолько изменчива и многолика, что не может служить надежной основой для каких бы то ни было дефиниций, претендующих на точность и строгость. В самом деле, следует ли считать опасностью мнимую угрозу? И наоборот, будет ли опасностью нечто, не осознаваемое субъектом международных отношений в качестве таковой?

В целях большей ясности при изучении проблемы международной безопасности можно использовать предложенное Б. Бузаном условное деление внешней политики государства на политику национальной безопасности и политику международной безопасности. Действия, направленные на уменьшение уязвимости отождествляются им с политикой национальной безопасности, поскольку она в значительной степени опирается на ресурсы угрожаемого государства. Политика же международной безопасности зависит от регулирования отношений между государствами, направлено на уменьшение или устранения угрозы путем взаимодействия с ее источником.4 Чтобы конкретизировать эти категории, приведем определения национальной и международной безопасности, используемые коллективом авторов работы «Общая теория национальной безопасности»: «национальная безопасность. есть защищенность жизненно важных интересов личности, общества и государства в различных сферах жизнедеятельности от внутренних и внешних угроз, обеспечивающая устойчивое поступательное развитие страны»5; «международная безопасность - это защищенность системы международных отношений от

3 Buzan В. People, states and fear. P. 11.

4 Buzan B. People, states and fear. P. 218.

5 Общая теория национальной безопасности. Под ред. А. А. Прихожева. М., 2002. С. 22. угрозы их дестабилизации, конфронтации, вооруженных конфликтов и войн».6 Региональная безопасность понимается ими как частный случай международной безопасности в рамках региона. Следует добавить, что защищенность системы международных отношений от угрозы дестабилизации может достигаться как путем организации противодействия этой угрозе7, так и в результате нейтрализации источника угрозы (в том числе и источников взаимной угрозы) путем включения его в систему международной безопасности, и именно в этом последнем случае можно говорить о международной безопасности в полном смысле этого слова.

Очевидно, что как война является продолжением политики (фактически -формой реализации политики национальной безопасности), средством, а не целью, так и международная безопасность с точки зрения отдельного государства является орудием обеспечения национальной безопасности. Любое государство заинтересовано в международном сотрудничестве в сфере безопасности лишь постольку, поскольку такое сотрудничество не противоречит его доктрине национальной безопасности. Чтобы государство добровольно содействовало тому, что оно считает потенциально опасным для себя, в том числе и другим государствам-конкурентам, необходимо наличие соответствующих условий. Это государство должно ожидать получения в результате взаимодействия с источником угрозы выгод, перевешивающих вероятные потери, или же стремиться избежать еще большей опасности. Но коль скоро опасности, которые угрожают разным государствам, не одинаковы, видение ими международной безопасности тоже будет различным. Наличие целого спектра национальных подходов к обеспечению безопасности значительно усложняет общую картину,

Международная безопасность нередко трактуется как нечто абсолютное: состояние, в котором гарантированно не может быть острой конфронтации

6 Общая теория национальной безопасности. С. 36.

7 В том числе путем создания системы коллективной безопасности. Коллективная безопасность - это защищенность интересов группы (союза) государств от внешних угроз, гарантируемая взаимопомощью, сотрудничеством в военной сфере и коллективными действиями по предотвращению и отражению агрессии. (Общая теория национальной безопасности. С. 36). между государствами, практически состояние гармонии между ними, урегулированность всех наиболее важных проблем международной жизни. Такое понимание международной безопасности служит в качестве своего рода эталона, с которым сравниваются реальные системы безопасности в мире. Следует признать, что в реальности международная безопасность флюидна, может иметь самые различные и как правило неформализованные проявления. Упускать их из виду - значит необоснованно упрощать этот феномен международной жизни. Наряду с этим, необходимо учитывать, что само существование отдельных систем безопасности может приводить к возникновению еще более острых антагонизмов с другими странами, стоящими вне данных систем: военные блоки, являющиеся системами коллективной безопасности для входящих в них стран, могут противоречить задачам построения региональной или глобальной безопасности.

Перечисленные сложности в полной мере проявляются при изучении позиции США в отношении европейской безопасности в 1950-е годы. При этом наиболее значимой целью исследования политики Соединенных Штатов по проблеме европейской безопасности является получение ответов на вопросы о том, каким образом формулируются представления государства о построении конкретной системы международной безопасности, какие факторы стимулируют его заинтересованность в такой форме взаимодействия с другими странами, какие пределы возможного сотрудничества в этой сфере возникают и по каким причинам. В этом отношении привлекает внимание период пребывания у власти в США президента-республиканца Дуайта Д. Эйзенхауэра. Два срока пребывания Эйзенхауэра на посту президента Соединенных Штатов продемонстрировали как элементы преемственности, так и вариативности в американской политике международной безопасности в Европе и концепции национальной безопасности США. Привлечение ставших доступными за последние годы источников по теме исследования позволяет по-новому взглянуть на проблему европейской безопасности в тот период, затронуть ранее не исследовавшиеся аспекты политики Вашингтона и создать целостную картину политики безопасности США, объединявшей конфронтационный курс с попытками найти способы стабилизации биполярного противостояния путем определенного взаимодействия с противником.

В самом начале рассматриваемого периода существенные коррективы в политику Соединенных Штатов в сфере европейской безопасности внесло наметившееся после смерти Сталина ослабление международной напряженности, ставшее важным фактором международной жизни, одним из результатов которого была Берлинская конференция министров иностранных дел великих держав 1954 года. С Берлинской конференции Советский Союз начинает настаивать на выделении проблемы европейской безопасности в качестве особого пункта повестки дня в отношениях Востока и Запада. Берлинская конференция вызвала определенный отклик в Соединенных Штатах и стала начальным пунктом формирования американской политики в сфере европейской безопасности. После этого США участвовали в обсуждении проблемы европейской безопасности с СССР в Женеве, вели длительные переговоры по разоружению, были вынуждены преодолевать последствия окончательной утраты стратегической неуязвимости и пытались урегулировать Берлинский кризис - до финальной точки срыва саммита в Париже в 1960 году. Фактически эти турбулентные годы стали первым столкновением Соединенных Штатов с проблемой европейской безопасности.

Для достижения поставленной цели исследования необходимо рассмотреть ряд вопросов более частного характера. Так, невозможно исследовать американскую политику европейской безопасности, не имея представления о том, что США оценивали в качестве главной опасности для своих интересов в Европе. Очевидно, что наибольшую озабоченность Вашингтона и его западноевропейских союзников вызывало военное измерение мощи СССР, но определение ее масштабов и основных параметров являлась крайне сложной задачей. Совершенно недостаточно было шаблонно указать на «советскую угрозу», мнимую опасность завоевания Западной Европы Советским Союзом. В течение 1950-х годов военная составляющая «советской угрозы» претерпевала глубокую трансформацию, которая не осталась незамеченной Вашингтоном. Об этом свидетельствуют сдвиги в американской военной доктрине и стратегии, которые являются чрезвычайно чувствительным показателем изменений в американском подходе к оценке угрозы. Именно поэтому такие сдвиги требуют самого пристального внимания.

Пытаясь понять сущность взаимоотношений государств в отдельной системе безопасности, будь она региональной или глобальной, необходимо учитывать неоднородность их интересов, различия в концепциях безопасности каждого из них, противоречия между ними. Эти противоречия не исчезают и зачастую дают о себе знать в очень острой форме и в тех редких случаях, когда государства приходят к некоторому согласию относительно того, что необходимо для поддержания их взаимной безопасности. Отношения между США и их западноевропейскими союзниками являются тому хорошим примером. Чтобы понять глубину межсоюзнических расхождений достаточно сравнить состояние атлантического союза в 1953 и 1960 годах: относительно прочный в политическом отношении военный блок превратился в организацию, пытающуюся поддержать хотя бы видимость единства, при этом ряд стратегических военных программ НАТО, начатых в эти годы, не была доведена до конца. Само собой разумеется, проблема европейской безопасности серьезно волновала европейцев. В условиях смягчения «холодной войны» усилия в этой сфере неизбежно рассматривались в Западной Европе с точки зрения попыток избавиться от крайне опасного и невыгодного положения между молотом и наковальней, в котором оказались западноевропейские страны. Необходимо проследить эволюцию в их представлениях о существовавших опасностях, сравнив ее с параллельными изменениями в европейской политике США, и определить, как несоответствия в американском и европейских подходах к обеспечению безопасности воздействовали на политику лидера западного блока; при этом нельзя игнорировать различия, существовавшие в подходах разных европейских государств к проблеме европейской безопасности. Для решения этой задачи следует сосредоточить внимание на ведущих державах

Западной Европы: Великобритании, Франции и быстро набиравшей внешнеполитический вес ФРГ. Из всех европейских участников НАТО, именно к точке зрения этих стран по проблеме региональной безопасности в Вашингтоне прислушивались наиболее внимательно.

Помимо двусторонних отношений между США и государствами Западной Европы по этому вопросу, необходимо уделить внимание взаимодействию Соединенных Штатов и европейцев в Североатлантическом альянсе. Конечно, межсоюзническая дискуссия выходила за рамки структур НАТО. Однако именно здесь принимались обязательные для всех членов альянса решения по вопросам военной стратегии, поэтому страны-участницы альянса стремились, используя эти механизмы, утвердить собственные представления о безопасности в качестве общих. Здесь же наиболее отчетливо проявлялась общность интересов европейских государств по сравнению с Соединенными Штатами. Чтобы понять сущность разногласий между США и западноевропейскими государствами, касающихся военной безопасности, следует рассмотреть, как европейские страны НАТО оценивали политику Соединенных Штатов в сфере обороны Европы и, наоборот, какие оценки давались различным европейским предложениям, связанным с альянсом, в Вашингтоне.

Наконец, следует самым внимательным образом рассмотреть политику Соединенных Штатов в отношении Советского Союза в связи с проблемой европейской безопасности. Необходимость донесения своей точки зрения до противника, задача поиска и нахождения компромисса при крайне узком поле для маневра, необходимость адекватно реагировать на действия другой стороны - эта часть внешнеполитической деятельности США позволяет проиллюстрировать проблемы, с которыми связаны реальные попытки сформировать зачатки системы международной безопасности. Необходимо понять, как те или иные шаги Советского Союза, будь то дипломатические ноты или разработка новых видов вооружений, воспринимались в США, и какие цели ставили американцы, обсуждая с СССР различные вопросы, относящиеся к безопасности в Европе.

Обеспечение безопасности фактически равноценно обеспечению выживания государства, поэтому неудивительно, что в связанных с ней вопросах мало места для компромисса; не случайно «дилемма безопасности» является одной из основных проблем теории международных отношений. Рассмотрение эволюции политики США по проблеме европейской безопасности в годы пребывания на посту президента Д. Эйзенхауэра позволяет сделать выводы о том, как государства приходят к осознанию необходимости преследовать цели международной безопасности, какие препятствия и трудности ожидают их на этом пути, какие факторы оказывают решающее влияние на их политику и какие плоды могут быть от нее получены.

13

Методология.

Изучение сложных международных процессов, особенно в связи с проблемой международной безопасности, требует до начала самого исследования обратиться к проблеме способов рассмотрения объекта этого исследования, то есть дать характеристику его методологии. Классическими для исследовательских работ по истории являются прикладные научные методы, предложенные о

И. Д. Ковальченко . К их числу относятся, в первую очередь, историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системные методы.

Первый из них, историко-генетический метод, заключается в последовательном раскрытии свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе её исторического движения, что позволяет в наибольшей мере приблизиться к воспроизведению реальной истории объекта. Аналитически-индуктивная природа данного метода проявляется в том, что восстановление исторической реальности объекта исследования (политики США и международных отношений в связи с проблемой европейской безопасности в 1954-1960 гг.) осуществляется путем выявления из массива изучаемой информации различных исторических фактов, указывающих на наличие в объекте изучения закономерностей, перерастания одних событий и действий исторических акторов в другие. Так, представляется необходимым проследить эволюцию отношений США с СССР по вопросу европейской безопасности и установить причины, по которым взаимоотношения сверхдержав пришли именно к сложившемуся в действительности состоянию, а не иному.

Большое значения для любого научного исследования имеет сравнительный метод. История не является исключением в этом отношении и для ее познания широко используется историко-сравнительный метод. Исторический процесс является внутренне обусловленным и закономерным и исследователю необходимо вскрыть природу этих закономерностей, сравнение. Историческое

8 Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987. сравнение же дает возможность путем рассмотрения процессов, протекавших одновременно или происходивших в разное время, но имеющих объективно сходную природу, выявить повторяющиеся элементы в исторической реальности, сопоставить их и сделать выводы о том, насколько обнаруженные сходства или различия соответствуют исследовательским гипотезам об объекте исследования. Аналогия, на который строится историко-сравнительный метод, состоит в том, что на основе сходства одних признаков сравниваемых объектов делается вывод о сходстве других. В частности, описание двусторонних отношений США с их европейскими союзниками по НАТО, несмотря на наличие в них серьезных нюансов, позволяет сделать выводы о степени сходства происходивших в отношениях этих стран с Соединенными Штатами изменений, а также объяснить возможные особенности и отклонения от общих тенденций в их развитии.

Историко-типологический метод позволяет собрать мозаику отдельных фактов в единую картину исторического прошлого. Он предполагает выявление взаимосвязей и отличий единичного, особенного, общего и всеобщего. Формирующиеся в результате качественно-определенные типы, обладающие общими признаками для попадающих в эти типы объектов или явлений, становятся важными объясняющими конструкциями исследования. Так, политика «коллективной безопасности» США в Западной Европе обладала рядом признаков, сближавших ее с политикой общеевропейской безопасности США, однако очевидно, что эти феномены представляли собой два разных типа политики. Также политика «коллективной безопасности» в рамках НАТО была связана с политикой национальной безопасности Соединенных Штатов, но и здесь существенные отличия достаточно очевидны. Вместе с тем, все три типа политики могут быть объединены в более общий тип «политика США» или «политика безопасности США».

Историко-системный метод, основан на рассмотрении сложных объектов исследования в качестве системы. Система как единство ее компонентов (элементов и структуры) представляет собой особый организм, свойства которого в целом не исчерпываются суммой свойств, присущих каждой из его составляющих в отдельности.9 Применительно к международным отношениям системность означает такой характер долговременных взаимоотношений между государствами и группами государств, который отличают стабильность и взаимозависимость, в основе которых лежит стремление к достижению определенного, осознанного комплекса устойчивых целей.10 Историческое развитие систем происходит в результате индивидуальных и уникальных событий и процессов, которые формируют историческую реальность. Но в совокупности уникальное переходит в общее и в рамках системы функционирует, починяясь системным закономерностям. Необходимо проанализировать структуру системы, уделяя при этом достаточное внимание характеристике внутренних свойств ее отдельных элементов. Вместе с тем, огромное значение имеют и базовые закономерности, существующие в каждой конкретной системе. Так, характеризуя систему международных отношений в годы «холодной войны» как биполярную, не следует забывать, что эта биполярность не была статична и что попытки внесения в нее отдельных элементов международной безопасности имели большое значение и со временем (в годы разрядки) так преобразовали ее, что стали раздаваться голоса о прекращении «холодной войны» и о переходу к многополярному миру.

Само по себе выделение наиболее важных методов исторического исследования не означает, что тем самым автоматически решены все вопросы методологического характера. Ряд проблем, связанных как с определением предмета исследования, так и со способами его изучения рассматриваются в рамках теории международных отношений (ТМО). Кроме того, необходимость обращения к ТМО диктуется спецификой международных отношений, как объекта исследования. Известный исследователь-международник Д. Сингер

9 Богатуров А.Д. Системный подход и эволюция международных отношений в XX веке.// Богатуров А.Д., Косолапов Н.А., Хрусталев М.А. Очерки теории и политического анализа. С. 112.

10 Маныкин А.С. Системность в международных отношениях: содержание, причины формирования и этапы развития. // Введение в теорию международных отношений. Отв. ред. А.С. Маныкин. М., 2001. С. 12. писал: «Чтобы любое суждение могло быть отнесено к категории знания, оно должно быть выражено в относительно операциональных категориях, чтобы в принципе было возможно его проверить эмпирически или при помощи логических процедур».11 При изучении политики государств в сфере международной безопасности данная проблема дает о себе знать особо болезненно. Выше упоминалось о трудностях, с которыми сопряжено построение определения безопасности.12 Эти сложности возрастают многократно, если учесть многого-лосицу, царящую в ТМО, отрасли научного знания, которая наиболее активно пользуется данным понятием в контексте международных отношений. Даже предмет и субъекты международных отношений не являются бесспорными; как писал об этом Д. Розенау: «.следует ли сравнивать цели или средства, решения или результаты, свойства или поведение, государства или индивидов, объективные условия или восприятия чиновников, располагаемые ресурсы или использованные стратегии, организационные процессы или содержание

13 политики?» Нелегко добиться ясности, когда возникают вопросы не только к интерпретации одного феномена международной жизни в рамках отдельной теории, но и к базовым положениям этой теории.

Как отмечает американский международник Ч. Кигли-мл., «теория международных отношений должна решать четыре основные задачи. Она должна описывать, объяснять, предсказывать и рекомендовать».14 В принципе, для исторического исследования достаточно только двух первых' из этих функций, однако если теория, используемая для объяснения и описания, не выполняет других своих задач, возникает вопрос о том, научна ли она. Эта проблема достаточно остро стоит для многочисленных ответвлений реализма. Рассматриваемый как «программа исследования», парадигма, а не единая теория, реа

11 Singer J.D. Theorists and empiricists: the two culture problem in international politics. // The analysis of international politics. Ed. by J. Rosenau, V. Davis, M. East. New York, 1972. P. 83.

12 Различные определения безопасности, сформулированные в разное время, рассматриваются Б. Бузаном в: Buzan В. People, states and fear. P. 216-217.

13 Rosenau J. Comparing foreign policies: What, Why, How. //Comparing foreign policies. Theories, findings and methods. Ed. by J. Rosenau. New York, 1974. P. 3-24. P. 11. ы Keagley Cli. W. Jr. The neoliberal challenge to realist theories of world politics: An introduction. //Controversies in international relations theory. Realism and the neoliberal challenge. New York, 1995. P. 1-24. P. 8. лизм дает две исходные установки: основным субъектом международных отношений являются государства, стремящиеся к выживанию, и отношения между ними строятся на принципах анархии. Нюансы в интерпретации этих положений в отдельных концепциях реалистской направленности велики, но, так или иначе, они являются отличительной особенностью реализма от других направлений ТМО.

Реалистские концепции международных отношений могут быть условно разделены на собственно реализм - «биологический (или классический) реализм», который выводит основные закономерности международных отношений в неизменной человеческой природе, и структурный реализм (неореализм), согласно которому эти закономерности вытекают из анархической структуры миропорядка. При этом и для того, и для другого человеческая природа и мотивация государства не являются теоретическими проблемами.15 Для «классического реализма» сам анархический характер отношений между государствами является обусловленным, но так как лежащее в его основе человеческое поведение считается константой, то и для него международная анархия служит отправной точкой. Согласно обоим направлениям реализма существует только национальная безопасность (выживание), а международная безопасность - фикция, неверно понятое состояние временной стабильности анархической системы международных отношений, своеобразное отражение существующего равновесия сил.

Реализм позволяет сфокусировать внимание при изучении международных отношений на этих реалиях, дает инструменты для получения выводов из информации о соотношении мощи отдельных государств. Однако недостатки реализма, вытекающие из свойственной ему схематизации международных явлений, не позволяют согласиться с ним полностью и принять его в качестве теоретической основы исследования. Рассмотрим отдельные элементы теории структурного реализма, в том виде, как ее сформулировал К. Уолтц. Следует начать с того, что картина взаимодействия функционально одинаковых госу

15 Donnely J. Realism and International Relations. Cambridge, 2000. P. 57. дарств, отличающихся только по их относительной мощи, не выдерживает столкновения с действительностью. Четкие критерии функциональной дифференциации или однородности в неореализме отсутствуют; в принципе такое относительно «молодое» явление, как интеграция, или старые как мир сферы влияния, создающие отношения господства-подчинения, в которых именно функции подчиненных государств подвергаются пересмотру, вполне можно рассматривать как примеры дифференциации функций государств. Понятно, что все государства, так или иначе, выполняют функцию обеспечения собственной безопасности. Но как, например, оценивать военный союз, в котором одно государство играет роль ядерного арсенала, а другие - поставщиков живой силы? Как оценивать политику национальной безопасности государства, вынужденного выполнять указания более сильной державы? Можно ли считать эти государства функционально однородными? Между тем, функциональная однородность элементов системы международных отношений крайне важна для структурализма, поскольку на ней основывается вывод об аналогичном поведении разных государств в одинаковых условиях.

Д. Доннели отмечал, что цель государств - не мощь, а интересы, при этом к интересам может относиться и мораль, и ненависть. Уолтц, признавая наличие разнообразных мотивов поведения государств, фактически выделял только один из них - стремление к выживанию. Далеко не всегда представляется возможным вогнать такие разнообразные мотивы, как доминирование, сохранение своей позиции, репутация, признаваемые Уолтцем в качестве реально существующих, в прокрустово ложе «выживания», даже если рассматривать их в качестве средства обеспечения этого выживания. Если же мы признаем, что интересы государства разнообразны и несводимы к обеспечению выживания, то встает вопрос об их иерархии для каждой конкретной страны, что вносит значительный сумбур в изначально стройную неореалист-кую картину международных отношений.

Если в качестве основного субъекта международных отношений принимается государство, то можно согласиться с тем, что «интересы могут рассматриваться как самая общая мотивация деятельности. с точки зрения функциональной роли, интересы есть функция положения того или иного субъекта по отношению к другим субъектам»16, то есть любой интерес представляет собой результат существующего соотношения сил между государствами. Но в этом случае возникает проблема оценки этого соотношения. Для неореализма такая оценка не нужна (поведение задано не интересами, а структурой). Он акцентирует относительные возможности, которые якобы определяют намерения, что приводит к серьезным пробелам в трактовке поведения государств. Структурализм имеет силу, только если и до тех пор пока государства ведут себя как «максимизаторы прибыли», стремятся к наращиванию собственной «прибы-ли»-мощи относительно других государств. Уолтц основывался на предположении о том, что государства при любых условиях избирают курс действий, призванный максимизировать получаемую выгоду, используя для обоснования своей концепции аналогии с микроэкономикой. Однако если в эту модель включаются другие интересы, помимо выживания, то от сравнений с микроэкономикой приходится отказаться. Необходимо отметить, что в отсутствие макроэкономики и теории фирмы микроэкономика дает крайне однобокое объяснение экономических процессов; как писал британский исследователь международных отношений X. Булл: «Попытка понять нечто путем аналогий с чем-то еще - признак незрелости дисциплины, показатель отсутствия знакомства с проблематикой самой нашей дисциплины».17

В ответ на замечания по поводу недостаточно полного охвата отражаемой действительности в его концепции Уолтц возражал: «Критики неореалистской теории не могут понять, что теория - это не утверждения обо всем, что есть важного в международно-политической жизни, а, скорее, по необходимости скудная объяснительная конструкция. Добавление элементов, имеющих практическую важность, уносит нас назад к [«классическому»] реалистскому

16 Э. Поздняков. Понятие национального интереса. //Национальные интересы: теория и практика. Под ред. Э.А. Позднякова. М., 1991. С. 10.

17 Bull Н. Society and anarchy in international relations. //International theory. Critical investigations. Ed. by J. DerDerian. P. 75-93. P. 86. подходу. Богатство разнообразия и изумительная сложность международной жизни были бы [при этом] возвращены ценой уничтожения теории».18 Однако возникает вопрос: нужна ли вообще теория, которая не охватывает «элементы, имеющие практическую важность»? Какую задачу она может выполнить? Представляется, что теория должна служить основанием, из которого могут быть сделаны конкретные выводы о любых явлениях, на охват которых она претендует.

Менее жесткий с точки зрения лежащих в его основе утверждений «классический» реализм не делает далеко идущих выводов из анархии в международной среде. В реализм достаточно органично вписывается разнообразие интересов, движущих политику государства. Реалисты уделяют значительно больше внимания проблемам оценки мощи государств. Но слабость реализма состоит в тезисе о рациональности поведения государств на мировой арене. Из него в частности выводится примат обеспечения выживания в иерархии государственных интересов. Э.А. Поздняков считает, что «.обеспечение выживания, самосохранения и безопасности лежит в основе рационального интереса любого государства. Положение это самоочевидно, поскольку от его способности выполнить данную задачу зависит достижение и реализация им других целей и интересов».19 Но насколько рациональны государства? История полна примерами самоубийственной политики, подтвердить рациональность которой достаточно сложно. Г. Моргентау писал: «Элемент иррациональности, ненадежности и случайности заключается в необходимости выбора между несколькими возможностями, помноженной на огромное количество систем множественного выбора. Элемент рациональности, порядка и регулярности заключается в ограниченном числе возможных альтернатив в пределах каждой

Of) из систем множественного выбора». Фактически это утверждение означает,

18 Waltz К. Realist thought and neorealist theory. //Controversies in international relations theory. P. 67-82. P. 76.

19 Э. Поздняков. Понятие национального интереса. //Национальные интересы. С. 51.

20 Morgenthau Н. The intellectual and political functions of theory. //International theory. Critical investigations. Ed. by J.DerDerian. London, 1995. P. 36-52. P. 43. что государства могут быть и не рациональными, что подрывает другие конструкции реализма.

Как из структурного, так и из «классического» реализма логически следует, что устойчивость системы международных отношений как основного элемента международной безопасности может сохраняться только в результате уравновешивающего воздействия мощи различных государств друг на друга. Такая оценка предполагает крайнюю неустойчивость систем международной безопасности, поскольку в случае несоответствия такой системы интересам выживания хотя бы одного из участвующих в ней государств, оно будет искать иные пути обеспечения выживания, что немедленно дестабилизирует всю систему. Возможны и еще более пессимистичные выводы. В частности, Д. Миршаймер, развивая отдельные положения теории Уолтца, пришел к заключению, что государства стремятся к укреплению своих позиций независимо от того, устраивает ли их текущее положение или нет. То есть даже если непосредственной угрозы выживанию государства нет, оно все равно будет искать способы усилиться, в том числе за счет других. Из этого следует, что создание системы международной безопасности невозможно в принципе, поскольку участвующие в ней государства подспудно будут стремиться улучшить свое положение относительно друг друга, тем самым дестабилизируя систему международных отношений и разрушая международную безопасность.

Многие из противоречий, присущие реализму, связаны с тем, что эта концепция не всегда способна дать четкую характеристику интересов изучаемых государств, пытается ограничить круг интересов теми из них, которые априори вытекают из возможностей государства и «здравого смысла». Однако, не вызывает сомнений, что «формулирование интересов есть процесс рассудоч

2) ный, оценочный, а значит - субъективный». Искать возникновение интереса в наличии или отсутствии соответствующих возможностей можно только располагая критериями измерения самих этих возможностей. Неореализм решил проблему рациональности, сделав акцент на внешних по отношению к

21 Э. Поздняков. Понятие национального интереса. //Национальные интересы. С. 11. государству детерминантах его поведения: государство или будет вести себя в соответствии с системными правилами, или погибнет. Однако развитие структурного реализма быстро продемонстрировало отход от максим, выдвинутых его основоположником. Наиболее показательна в этом отношении концепция «баланса угроз» С. Уолта. Как ее охарактеризовал Д. Доннели: «Государства не стремятся уравновесить все концентрации возможностей. По большей части, они ищут равновесия против угрожающих возможностей - что

22 в значительной степени является вопросом восприятия намерений». Из этого следует, что государство не всегда стремится к относительной выгоде, наращиванию своих возможностей относительно других государств-конкурентов; его интересы более сфокусированы на проблемных полях, имеющих наибольшее значение для данного государства. Больший акцент «баланса угроз» на видимой опасности, чем на неопределенном круге угроз исходящих в условиях анархии от всех остальных государств одновременно, придает этой концепции большую последовательность по сравнению со структурным реализмом. Но наряду с этим из «баланса угроз» вытекает вывод о том, что субъектом международных отношений выступает не столько государство, сколько конкретный носитель образа угрозы, что вынуждает рассматривать в качестве действующего субъекта международных отношений конкретного индивида.

Полностью объяснить международные отношения, исходя из жестких постулатов о человеческой природе, сложно, по той причине, что люди неодинаковы. Допущение о том, что большинство людей, как правило, действуют по Гоббсу, может быть подвергнуто серьезной критике и оно оставляет без объяснения чересчур значительные пласты международных явлений. Американский историк и психолог Фред Гринстейн совершенно справедливо заметил, что «если кажется, что поведение политического актора не создает проблемы [для изучения], то существует тенденция объяснять это поведение, отталкиваясь от его "ситуационных" детерминант. Ситуационное объяснение

22 Donnely J. Realism and International Relations. P. 60. прямо аналогично. объяснению на основе модели рационального субъекта»23 и потому неверно. Отказ от учета индивидуальных особенностей лиц, принимающих решения, и других индивидов, оказывающих воздействие на внешнеполитическую деятельность государства, является серьезным упрощением и обеднением картины действительности. Почему же психологические и иные концепции, рассматривающие в качестве основной единицы анализа человеческое сознание, не получили всеобщего признания в качестве единственно верного подхода к изучению международных отношений? Ответ на этот вопрос прозаичен: тот лее Гринстейн признает, что придать точность построениям о психологических аспектах политики мешает состояние науки психоло

24 гии.

Конечно, тезис о том, что политика государств рождается не где-то в системе международных отношений, а в головах людей, вытекает из их видения этой системы, имеет внутреннюю логику и может быть поддержан значительным фактическим материалом. Вместе с тем, получить достоверную информацию об индивидуальных психологических особенностях, оказывающих влияние на внешнюю политику, будь то восприятия или ментальная организация, крайне сложно. Конечно, в тех случаях, когда исследователю известно, например, восприятие политическими акторами тех или иных явлений и эти сведения являются в достаточной степени достоверными, игнорировать данные восприятия нельзя. Однако использование психологии в качестве основы для изучения международных отношений обречено на постоянную нехватку информации, критически важной для дальнейших оценок. И даже если подобная информация в силу неких причин имеется, для ее интерпретации могут быть предложены сразу несколько психологических концепций, по сравнению с каждой из которых структурный реализм может показаться образцом научной теории.

23 Greenstein F. Personality and politics. New York, 1975. P. XVII.

2" Ibid. P. 12.

Очень существенные коррективы в неореалистское мировидение предложили внести сторонники институционализма. Один из основателей институ-ционализма в международных отношениях Р. Коэйн пишет: «Сравнивая неолиберальный институционализм с неореализмом, мы должны понимать, что неолиберальный институционализм не просто альтернатива неореализму, а

25 фактически претендует на то, чтобы включать его в себя». Надо отметить, что это утверждение не является голословным. Институционализм использует в критике неореализма те самые структуралистские методы, на которых неореализм основан, включая параллели с экономикой. Центральным тезисом институционализма является требование учитывать не только международную анархию, но и распространенное сотрудничество между государствами, которое, по мнению инстититуционалистов, способно приводить к возникновению институтов, которые, в свою очередь, могут влиять на политику государств. При этом институционализм отнюдь не отрицает конфликт государств, однако стремится в должной степени учитывать явления, которые реалисты склонны недооценивать.

Так же как и структурный реализм, институционализм имеет достаточно четко сформулированные условия своей релевантности: «Во-первых, акторы должны иметь некоторые взаимные интересы; т.е. они должны потенциально выигрывать от сотрудничества. Второе условие релевантности институционального подхода - вариации в степени институционализации оказывают существенное воздействие на поведение государств. Если бы институты мировой политики были раз и навсегда зафиксированы, было бы бессмысленно акцентировать институциональные переменные для объяснения вариаций в поведении акторов».26 Институционалисты утверждают, что государства, особенно в новейшее время, вырабатывают различные формы сотрудничества, которые постепенно приобретают для них самостоятельную ценность. Эти формы сотрудничества помогают смягчить последствия международной

25 Keohane R. International Institutions and State Power: Essays in International Relations Theory. Boulder, 1989.

P. 15.

26 Ibid. P. 2-3. анархии, упростить взаимодействие между государствами. Подобные структуры представляют ценность для субъектов международных отношений, благодаря даваемой ими возможности снизить риски, которые существовали бы в ином случае. Поэтому, когда существование институтов ставится под вопрос возникающими трениями, государства могут испытывать нежелание разрушать их, осознавая, что в долгосрочной перспективе это приведет только к возрастанию сложностей.

Институционалисты ни в коей мере не считают, что мир обречен на эволюцию в сторону большей гармонии. Взаимность, которая определяет действия субъектов международных отношений, работает не только на укрепление сотрудничества, но и может подрывать его: «Так как взаимность подразумевает плату злом за зло, также как и добром за добро, ее моральный статус допускает двоякое толкование».27 Для институционалистов государства по-прежнему руководствуются своими национальными интересами и вполне способны разрушить складывающиеся институты ради эгоистической выгоды. Поскольку правительства, являясь неравнодушными к своим собственным интересам, требуют чрезмерных компенсаций во имя равенства, постольку нарушение принципа взаимности может привести к расширяющимся циклам раздоров и конфликтов. Тем не менее, институционалисты правы в том, что поддержание существования институтов может стать важной национальной целью отдельно взятого государства, особенно когда сохранение и развитие института является способом или условием обеспечения выживания государства. В эту перспективу вполне вписывается международная безопасность как институт, напрямую обращенный к решению проблемы выживания государства в условиях мировой анархии. Следует подчеркнуть, что предпочтение институционализма никак не связано с его «удобностью» для целей изучения европейской безопасности. Все дело в том, что институционализм, не претендуя на абсолютную полноту, охватывает явления, которые другие концепции по тем или иным причинам не в состоянии охватить. Институционализм дает

27 Keohane R. International Institutions and State Power. P. 138 возможность скорректировать реалистское видение международных отношений, оценить политику государств не только исходя из параметров их мощи, но и учитывая элементы сотрудничества между ними.

Следует признать, что оценка поведения государства, взятого как единое целое, «черный ящик» с вложенными в него национальными интересами, ведет к приписыванию ему мотивов, не существующих в действительности. Для исторического исследования подобный подход допустим только в условиях ограниченности материалов о политике государства. Если государство рассматривается как унитарный актор в ситуации, когда имеется возможность изучить не только его шаги на мировой арене, но и процесс их выработки, мнения и отношения задействованных в нем конкретных людей, то этот подход ведет к обеднению исторического исследования. С другой стороны, акцент на человека как на основную единицу, действующую в сфере международных отношений, заведомо создает дефицит информации, заставляет расписаться в невозможности получить достаточно убедительные результаты еще до начала работы. Представляется, что оправданным компромиссом между этими двумя крайностями является такой подход к изучению международных отношений, в рамках которого основное внимание сосредоточено на особенностях сложившегося образа действий в рамках бюрократических структур, участвующих в выработке внешнеполитических решений в конкретном государстве. В контексте изучения проблемы международной безопасности он требует выявить закономерности в работе государственных структур, ведающих вопросами дипломатии и обороны, охарактеризовать влияние, оказываемое происходящими сдвигами в мировой политике на господствующие во внешнеполитической бюрократии установки. Такой ракурс позволяет избежать крайнего психологизма, требующего буквально знать мысли человека в момент совершения им действий: «Когда участники [процесса принятия решений] разделяют набор глобальных образов, эти образы будут решитель

28 ным образом формировать их позицию по конкретным вопросам» , нивелируя

28 Halperin М. Bureaucratic politics and foreign policy. Washington, 1974. P. 11. индивидуальные особенности. Так, можно избежать чрезмерного акцента на личность президента и министров при объяснении их отдельных действий, если известно содержание поступающей из недр бюрократической машины информации, на основании которой эти действия были основаны. Тем самым достигается возможность обеспечить анализ исследуемого явления необходимыми материалами. С другой стороны, данный подход позволяет избежать чрезмерного упрощения мировой политики, вытекающего из структуралистских постулатов.

Подводя итоги, следует признать, что существующие теории международных отношений были не без оснований подвергнуты критике за содержащиеся в них дефекты. Однако многие из них также содержат идеи, способствующие проведению исторического исследования международной безопасности. Так, реализм убедительно доказывает значимость силовых реалий политики государства, прежде всего мощи, для изучения его поведения, а также акцентирует структурные закономерности поведения государств. Последнее особенно актуально для биполярной модели системы международных отношений с ее четкими правилами и жесткими ограничениями. Вместе с тем, инсти-туционализм предлагает оптимальный ракурс для рассмотрения проблемы европейской безопасности в качестве явления, выходящего за рамки сугубо силового подхода. Сама концепция института позволяет серьезно расширить трактовку международной безопасности. Вместе с тем, в институционализме сохранена достаточная мера строгости, что дает возможность прийти к относительно непротиворечивым выводам относительно изучаемого явления. Необходимо определиться с тем, что, несмотря на учет особенностей, привносимых отдельными индивидуумами, в качестве действующего субъекта, определяющего политику США в сфере европейской безопасности, следует рассматривать «американское руководство» в широком смысле. Отмеченные концепции могут использоваться в качестве организующей линии для исследования политики США по проблеме европейской безопасности в 1954-1960 году.

Обзор источников.

Изучение проблемы европейской безопасности в политике США в силу ее сложности и многогранности требует обращения к широкому кругу источников. Необходимо охарактеризовать тот массив исторических материалов, который может быть использован в настоящее время для работы над данной проблемой, и определить, насколько он адекватен поставленным исследовательским задачам.

Основой практически любой работы по внешней политике являются официальные документы. Они могут быть подразделены по кругу лиц, имевших к ним доступ, на публичные и конфиденциальные. Принципиальное отличие этих групп документов очевидно. Публичные ориентированы на массовое информационное воздействие, а также выполняют функцию коммуникации по отношению к государству, затронутому в соответствующем документе. К этой группе относятся документы международной дипломатической переписки (ноты, памятные записки, открытые письма глав государств) и выступления по вопросам внешней политики и проблемам международных отношений обладающих должными полномочиями лиц. В условиях «холодной войны» подавляющее большинство таких документов имело пропагандистский характер, перед ними ставилась задача объяснения обществу и оправдания проводимого внешнеполитического курса, а также нужной интерпретации, и зачастую дискредитации, внешней политики другого государства. В более широком смысле, эти документы ориентировались на мобилизацию общества в поддержку задач, поставленных правящей элитой.

Однако те же самые ноты и выступления были необходимы для поддержания международного общения. Д.Ф. Даллес неоднократно возмущался тем, что СССР злоупотребляет дипломатическим обменом, нашпиговывая свои ноты и открытые письма пропагандой. Отмечая, что точно такого же образа действий придерживались и США, следует вместе с тем подчеркнуть, что подобная практика являлась серьезной проблемой с точки зрения налаживания работоспособной системы контактов между сверхдержавами, а также другими государствами. В Соединенных Штатах существовало понимание того, что примешивание к дипломатическому обмену пропаганды ограничивает возможности дипломатии, но это зло считалось неизбежным. Следует иметь в виду, что на отдельных этапах рассматриваемого периода воздействие пропагандистских соображений на исходящую от правительственных структур и должностных лиц информацию ослабевало, в том числе благодаря взаимному снижению пропагандистской нагрузки в официальных отношениях обеими сверхдержавами.

Существует мнение, что официальные публичные источники мало что дают для изучения международных отношений. Так, исследовательница берлинской проблемы Э. Тьюза, говоря о дипломатическом обмене сверхдержав в ходе Берлинского кризиса с 1959 года, отмечала, что «содержание всех этих посланий и большинства тех, которые последовали за ними в течении следующих двух лет, едва ли имеет значение. Это были шаги в дипломатическом менуэте. Они не были направлены на решение и, тем более, не отвечали на главный вопрос: что все собираются делать, чтобы найти взаимно приемле

90 мое решение?» Представляется, что данная оценка слишком пессимистична. В условиях «холодной войны» такие документы были основной формой диалога сверхдержав. Как отмечал британский премьер-министр Г. Макмил-лан, «когда между двумя государствами или группами государств имеются продолжительные трения, каждый шаг, формальный или неформальный, большой или малый, изучается и анализируется экспертами каждой из сторон с микроскопической тщательностью, чтобы выявить скрытые и искаженные мотивы, которые лежат за простейшими и наиболее открытыми заявлениями».30 Пренебрегать ими не стоит хотя бы потому, что они составляют значительный пласт материалов, на анализе которых строились американские и советские взаимные оценки. Отмеченные особенности публичных официальных материалов требуют выявлять в них те элементы, которые служили

29 Tusa A. The last division. A history of Berlin. Reading, 1997.

30 Macmillan H.Riding the storm. 1956-1959. New York, 1971.P. 573 задачам информирования одним государством другой стороны о своей политике. При этом следует выяснить, удавалось ли достигнуть таким путем этой цели. С точки зрения международной безопасности, этот процесс имел крайне важное значения, поскольку адекватное видение заинтересованными сторонами намерений друг друга позволяло обеспечить большую предсказуемость ситуации, что в свою очередь являлось важной предпосылкой ее дальнейшей стабилизации. Пропагандистское содержание нот, выступлений и т.п. также представляет определенный интерес: во-первых, менялась степень враждебности этой пропаганды, что само по себе говорило о многом; во-вторых, соотношение содержательной и пропагандистской компонент того или иного текста являлось отражением заинтересованности в решении рассматриваемого вопроса. К этому следует добавить, что ценность публичных материалов возрастает в связке с другими, особенно конфиденциальными источниками.

К этой же группе источников можно отнести и выступления лиц, не входивших непосредственно в органы государственной власти, но имевших возможность, благодаря своему политическому авторитету или признанию в качестве крупного специалиста по какому-либо вопросу, оказывать серьезное воздействие на формирование общественных (а иногда и правительственных) представлений об отдельных проблемах международных отношений. Зачастую подобные высказывания и заявления получали отзвук за рубежом или порождали полемику внутри страны. Важную роль как для выражения позиции американского правительства, так и для критики правительственного курса играла публицистика по наиболее животрепещущим вопросам международной жизни (в частности, к ней нередко прибегал Д. Даллес).

Публичные официальные материалы внешней политики США содержатся в американских сборниках, таких как «Documents on American Foreign Relations», «American Foreign Policy», «Public Papers of the Presidents of the

3 1

United States» (в части, касающейся президента). Аналогичные документы о

31 American foreign policy. 1950-1955. Basic documents. Vol. 1-2. Washington., 1957; American foreign policy. Current documents. 1956, 1957, 1958, 1959, 1960. Washington, 1959-1964; Documents on American foreign relaвнешней политике ФРГ опубликованы в чрезвычайно подробном сборнике «Die Dokumente zur Deutschlandpolitik».32 Представляет интерес также британская серия «Documents on International Affairs», вобравшая официальные материалы разных стран, преимущественно Великобритании. Советские ноты и выступления за рассматриваемые годы не вошли в серию «Документы внешней политики СССР». Часть из них можно найти в сборнике «Внешняя политика СССР. Документы и материалы»34, в свое время предназначенным для служебного использования в МИД. Важным подспорьем в сборе официальных материалов являются периодические издания, которые зачастую содержат документы, по тем или иным причинам не вошедшие в официальные издания. Яркий образец такого периодического издания - бюллетень «Vital Speeches of the Day», целиком специализирующийся на публикации актуальных выступлений политиков.

Конфиденциальные документы являются, пожалуй, самым важным и интересным источником для изучения внешней политики. В них политика государства предстает в наиболее ясном свете, без примесей, предназначенных для воздействия на общественное мнение или на другие государства, поставленные цели излагаются с прямотой, которая невозможна в публичных материалах. Конечно, к этим источникам также следует относиться критически. Существует проблема «санации» опубликованных архивных материалов: не все документы допускаются к опубликованию, а опубликованные нередко обрабатываются ножницами цензора. Недопущение обнародования документов, публикация которых в настоящее время может нанести вред национальной безопасности, является официальной политикой сборника «Foreign Relations of the United States», и оговаривается в предисловии каждого тома. Ряд ограничений по обнародованию материалов американских ведомств содержит основополагающий Закон о свободе информации (Freedom of Information Act, FOIA). tions. 1954, 1955, 1957, 1958, 1959, I960. New York, 1955-1961; Public papers of the presidents of the United

States. D.D. Eisenhower. 1953, 1954, 1955,1956,1957,1958,1959,1960. Washington, 1959-1964.

32 Die Dokumente zur Deutschlandpolitik. III-IV Reihe (1955-1959). Frankfurt-am-Main, 1961-1972.

33 Documents on international affairs. 1955. London, 1958; Documents on international affairs. 1957. London, 1960.

34 Внешняя политика СССР. Документы и материалы. Вып. I (январь-март 1959 г.). Ч. 1. M., 1959.

Тем не менее, по сравнению с любыми другими источниками по внешней политике именно конфиденциальные документы представляют наибольшую ценность. Они позволяют получить представление о действительных целях, ставившихся при разработке тех или иных шагов на мировой арене, раскрыть происходящую внутри правительственных структур борьбу по вопросам внешней политики, существование оппозиционных подходов к отдельным международным проблемам, которые не проявились в официальной политике или проявлялись постепенно, и многое другое. Для Соединенных Штатов важнейшим источником конфиденциальных материалов американского правительства является упомянутый сборник «Foreign Relations of the United

35

States» , содержащий, в основном, документы Совета национальной безопасности (СНБ), госдепартамента и личной канцелярии президента. Приподнять завесу, скрывающую процесс выработки внешнеполитических решений в СССР помогают документы, вошедшие в сборник «Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления».36 Важные материалы, относящиеся к военным планам НАТО, т п содержатся в небольшом сборнике «NATO Strategy Documents».

Большую ценность для изучения проблемы безопасности имеют документы ЦРУ, опубликованные в соответствии с FOIA. Многие из них (так называемые «национальные разведывательные оценки», National Intelligence Estimate) проходили согласование с другими органами разведки Соединенных Штатов в рамках Национального разведывательного совета и представляют собой выражение видения отдельных международных проблем американским разведывательным сообществом в целом. Эти документы не являлись заурядными рабочими материалами, они были предназначены для информирования ъ Foreign relations of the United States. 1952-1954. Vol. 5. Western European security. P. 1. Washington, 1983; Foreign relations of the United States. 1952-1954. Vol.2. National security affairs. P. 1. Washington, 1984; Foreign relations of the United States. 1952-1954. Vol. 7: Germany and Austria. P. 2. Washington, 1986; Foreign relations of the United States. 1955-1957. Vol. 4: Western European security and integration. Washington, 1986; Foreign relations of the United States. 1958-1960. Vol. 7, part 1: Western European integration and security, Canada. Washington, 1993; Foreign relations of the United States, 1958-1960. Vol. 7, part II: Western Europe. Washington, 1993.

36 Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т.1. М., 2004.

37 NATO Strategy Documents. Ed. by G. Pedlow. Brussels, 1997. президента и членов СНБ и посвящались, как правило, наиболее важным проблемам, стоявшим перед США. Особые мнения различных ведомств, приложенные к основному документу в ходе его обсуждения, позволяют сделать вывод об отличиях в позициях, которые занимали разные правительственные структуры, связанные с обеспечением национальной безопасности. Например, представители армии систематически выступали против чрезмерно завышенного числа советских бомбардировщиков, содержащегося в разведывательных оценках, тогда как представители ВВС, наоборот, считали его слишком низким; армия постоянно подчеркивала, что в отчетах занижается вероятность развязывания СССР конвенциональной войны. Зачастую в разведывательных сводках содержались прогнозы изменения ситуации, которые использовались в качестве отправной точки при планировании политики администрации. Среди этих документов особо выделяются разведывательные оценки общего потенциала СССР и возможных направлений его политики, в которых фактически дается определение «советской угрозы», как ее видели в Вашингтоне.

Хотя было бы ошибкой утверждать, что отношение к ситуации президента и других участников внешнеполитического процесса США определялось исключительно информацией, предоставляемой ЦРУ и другими органами разведки, следует признать, что для лиц, принимавших решения, разведка была критически важным и наиболее надежным источником сведений. Как правило, предоставляемая американскому правительству разведывательная информация была крайне скудной, особенно по поводу центрального вопроса о советском военном потенциале: «ЦРУ с трудом выдавливало из себя доклады о мощи советских сил, но эти совершенно секретные документы, известные как национальные разведывательные оценки, часто звучали гораздо более авторитетно, чем они были на самом деле. Аналитики, которые готовили эти доклады, работали почти без надежных фактов. Что неудивительно, отсутствие надежной информации вело к большому разбросу прогнозов относительно советской военном мощи.»38 Несмотря на это, следует иметь в виду, что сведения, получаемые из других источников, были гораздо менее надежными. Например, Ч. Болен вспоминал о крайней степени информационного голода, который он испытывал, будучи послом США в Москве.

Новые коллекции рассекреченных документов становятся доступны благодаря деятельности различных научно-исследовательских центров. К таковым, в частности, относятся «Международный проект по истории холодной войны» и «Проект параллельной истории [НАТО и ОВД]». Данные научные сообщества осуществляют размещение в сети Интернет рассекреченных материалов по истории внешней политики СССР и США, стратегии НАТО и ОВД. Определенную ценность представляют материалы библиотеки Эйзенхауэра, также размещенные на ее веб-сайте. Среди них ряд документов, освещающих реакцию американского президента и его администрации на запуск спутника Советским Союзом и политику США во время срыва Парижского саммита в 1960 году.

Многие сведения и оценки, содержавшиеся в конфиденциальных материалах, неверны или необоснованны, например постоянное завышение «советской угрозы». Однако подобные искажения позволяют понять настроения, царившие в верхнем эшелоне американской бюрократии и определявшие отношение Вашингтона к вопросам европейской безопасности; как отмечал П. Ромэн применительно к «ракетному отставанию»: «Сценарии "на худший случай", тем не менее, валены, т.к. они помогают объяснить, как восприятие уязвимости воздействовало на тех, кто принимал решения, и почему оно сохранялось.».39

Мемуарная литература может быть использована для подтверждения фактов, содержащихся в иных (в первую очередь, конфиденциальных) источниках. С точки зрения достоверности и объективности мемуары явно проигры

38 Taubman Ph. Secret empire. Eisenhower, the CIA and the hidden story of America's space espionage. New York, 2003.P. 26. X. Нэш отмечает, что «Несмотря на широко распространенное в обществе представление, только около 20% информации ЦРУ было получено от шпионов или специальных агентов». (Nash Н. American foreign policy: response to a sense of threat. Homewood, 1973. P. 139).

39 Roman P.J. Eisenhower and the Missile Gap. Ithaca, 1995. P. 52. вают другим источникам. В некоторых случаях использование воспоминаний может быть просто опасно для адекватного освещения изучаемых событий и явлений. Несмотря на то, что авторы мемуаров претендуют на единственно верное истолкование исторических событий, свидетелями которых они были (или не были), зачастую ссылаясь на собственные записи, дневники или доступные им в то время по службе документы, вероятность искажения ими фактов крайне велика. Это сильно снижает ценность сообщаемых сведений. Но даже если верность значительной части информации, содержащейся в воспоминаниях, может быть обоснованно поставлена под сомнение, мемуары должны быть использованы в тех случаях, когда другие источники отсутствуют. Иногда воспоминания могут помочь установить некоторые обстоятельства, имеющие решающее значение для правильного объяснения исторического события, которое было бы невозможно на основе данных других источников. Воспоминания оставили многие государственные деятели, занимавшие различные государственные посты в рассматриваемый период времени: президенты США и Франции Эйзенхауэр и де Голль, вице-президент Соединенных Штатов Никсон, премьер-министры Великобритании Идеи и Макмиллан, канцлер ФРГ Аденауэр, министр иностранных дел Советского Союза А.А. Громыко, глава личной канцелярии Эйзенхауэра Ш. Адаме, посол США в Москве Ч. Болен, Дж. Кеннан и многие другие.40

Особую группу источников составляют периодические издания. Газеты и журналы представляют больший интерес в связи с тем, что они являлись непосредственно действующим фактором политики в рассматриваемые годы. Пресса играла роль важнейшего средства пропаганды. Вместе с тем, периодические издания, не контролируемые напрямую государством, выполняли функцию индикатора общественного мнения по тем или иным вопросам

40 Аденауэр К. Воспоминания. Тт. 1-3. М., 1966-1970; Голль Ш. де. Мемуары надежд. М., 2000; Громыко А.А. Памятное. Т. 1-2. М., 1988; Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. В 4-х кн. М., 1999; Хрущев С.Н. Никита Хрущев: кризисы и ракеты. М., 1994; Adams S. Firsthand report. New York, 1961; Bohlen Ch. Witness to History, 1929-1969. New York, 1973; Eden A. Full Circle. London, 1960; Eisenhower D.D. Mandate for Change: 1953-1956. New York, 1963; Eisenhower D.D. Waging Peace. New York, 1965; Kennan G. Memoirs. Vol. 2. Boston, 1972; Macmillan H. Tides of Fortune, 1945-1955. London, 1969; Macmillan H. Riding the Storm. 1956-1959. New York, 1971; Macmillan H. Pointing the Way. London, 1972; Nixon R. Six Crises. New York, 1969. внешней политики и нередко служили в качестве рупора оппозиции. Зачастую в центре внимания прессы оказывались проблемы, которые не играли большой роли в официальной повестке дня правительства (как, например, вопрос об опасности ядерных испытаний и их запрещении) или которые правящие круги вообще предпочли бы не обсуждать («отставание» в бомбардировщиках или ракетах). Муссирование той или иной темы в прессе приводило к тому, что руководство государства было вынуждено считаться с возникшим к ней общественным интересом. В результате наиболее активно пропагандируемые направления внешней политики приобретали инерцию, благодаря сложившейся общественной поддержкой в их пользу, либо, наоборот, их проведение затруднялось в результате недовольства ими части общества. Наиболее ярким примером этому является шумиха вокруг «отставания в ракетах» и те сложности, которые испытала в связи с ней администрация Эйзенхауэра, но следует отметить, что спонтанные (как и организованные) кампании, подобные этой, проходили в печати периодически.

Следует разделять популярную публицистику, посвященную международным отношениям, и более серьезные аналитические материалы, появляющиеся время от времени в прессе: «Среди журналистов-международников преобладают два базовых образа аудитории. Одни считают аудиторию интеллигентной и глубоко заинтересованной в международных отношениях, тогда как другие рассматривают ее как состоящую из обычных людей со средней или низкой заинтересованностью, не являющихся экспертами в вопросах внешней политики».41 Отсюда вытекает неодинаковость уровня публикуемых в периодике статей. Практически любая общественно-политическая газета или журнал содержит материалы по внешней политике, но по качеству публикаций на эту тему «Форин эффэирз» или «Ю Эс ньюз энд уорлд рипот», как правило, явно превосходят «Лайф», «Тайм» или «Ньюсвик». Статьи в центральных крупнотиражных изданиях, таких как «Нью-Йорк Тайме», «Нью-Йорк геролд трибьюн», лондонская «Тайме» или западногерманская «Франкфуртер алльге

41 Cohen В. The Press and foreign policy. Princeton, 1963. P. 108. майне», также держат достаточно высокую планку. Такая «квалифицированная» периодика представляет определенный интерес, когда ставится задача оценки внешнеполитических концепций политической элиты, но, даже несмотря на то, что в ней присутствует немало типично популистских и пропагандистских текстов, она не дает полную картину умонастроений рядовых граждан, для изучения которой следует привлекать более «популярные» издания.

Таким образом, рассматриваемая тема обеспечена значительным количеством разнообразных источниковых материалов. Конечно, говорить о том, что содержащаяся в них информация является исчерпывающей для исследования проблемы политики США по вопросу европейской безопасности, не приходится. Однако при условии внимательного и комплексного рассмотрения этих источников они являются достаточной основой для исследования.

38

Историография.

Изучение проблемы европейской безопасности опирается на значительный массив исторических исследований на эту или смежные с ней темы. Проблематика европейской безопасности в 1950-е годы так или иначе затрагивалась в работах, посвященных советско-американским отношениям, политике США в Западной Европе, истории Организации Варшавского договора и НАТО, военно-стратегических исследованиях; ее изучение неизбежно требует уделить внимание множеству других важных международных проблем, стоявших на повестке дня в то время. Немыслимо рассмотрение вопросов европейской безопасности в те годы без ясного представления о германском вопросе, который в то время рассматривался в единстве с ней, политики укрепления западных военных структур, особенно ремилитаризации ФРГ и размещения в Европе ядерного оружия, дискуссии по вопросу разоружения, сдвигов в стратегических концепциях сверхдержав, процесса переговоров между СССР и США. Историческая литература непосредственно по проблеме европейской безопасности сравнительно ограничена, но разработка этой темы требует опоры на огромное количество исследований по тесно связанным с ней темам. Все они так или иначе внесли свой вклад в современное понимание проблемы европейской безопасности в 1950-е годы и способствовали становлению историографической традиции ее изучения.

В нашей стране комплексное освещение проблемы европейской безопас

42 ности было дано в работах Ю.Н. Рахманинова и Г.В. Уранова. Указанные авторы в своих исследованиях исходят из тезиса о возможности и необходимости создания и развития системы европейской безопасности. При этом сама европейская безопасность понимается ими как динамическое явление, подверженное изменениям в связи с появлением новых реалий. Они подчеркивают, что главной причиной срыва попыток достичь этой цели в годы «холодной войны» было нежелание двигаться в данном направлении западных держав.

42 Рахманинов Ю.Н., Уранов Г.В. Европа: безопасность и сотрудничество. М., 1974; Рахманинов Ю.Н. Проблема европейской безопасности: исторический опыт ее решения. 1917-1977. М., 1979.

Именно отечественным ученым принадлежит пальма первенства в рассмотрении европейской безопасности в качестве способа снятия имеющихся противоречий, альтернативу блоковому противостоянию, каким бы устойчивым оно ни казалось. Проблеме европейской безопасности также посвящен ряд других отечественных работ, в целом придерживающихся сходных позиций.43

Исследование политики США в сфере европейской безопасности в 19531960 гг. требует обращения к работам, освещающим американскую политику в предшествующий период. Особый интерес среди них вызывают фундаментальная монография В.О. Печатнова44, в которой рассматриваются советско-американские отношения от начала Великой Отечественной войны до конца 1950 года. Используя огромное количество разнообразных архивных документов, он показывает, как претерпела изменения по окончанию войны политика США в отношении Советского Союза, как расширялись геополитические аппетиты Вашингтона и вмести с ними росло нежелание признавать обоснованные интересы безопасности СССР. В.О. Печатнов отслеживает смену курса политики США в отношении Советского Союза: от рузвельтов-ской «стратегии приручения», сторонники которой считали, что Советский Союз может быть конструктивным партнером Соединенных Штатов, к кон-фронтационному, тяготеющему к силовому давлению на Москву.

Также отечественными учеными были написаны исследования по другим вопросам международной жизни, непосредственно связанным с европейской безопасностью. Детальный анализ переговоров по германскому вопросу в 1950-е годы дан в работе А.А. Галкина и Д.Е. Мельникова «СССР, западные державы и германский вопрос»45, в которой они обосновывают, что отсутствие прогресса на этих переговорах было вызвано наступательным отношением Запада к германской проблеме, отказом западных держав от любых компромиссов с СССР и ГДР. Отсутствие удовлетворительного для обеих сторон

43 Советская внешняя политика и европейская безопасность. М., 1972; Анисимов Л.Н., Мазуров В.К. Европейская безопасность. Минск, 1976; Наринский М.М. Борьба Советского Союза за европейскую безопасность: прошлое и настоящее. М., 1977.

44 Печатнов В.О. Сталин, Рузвельт, Трумэн: СССР и США в 1940-х гг.: Документальные очерки. М., 2006.

45 Галкин А.А., Мельников Д.Е. СССР, западные державы и германский вопрос (1945 - 1965). М., 1966 решения германского вопроса обрекало на неудачу любые инициативы в сфере европейской безопасности. Военное строительство западного блока рассматривается в ряде работ, посвященных ремилитаризации ФРГ46 и проблеме ядерного оружия в Европе47. Работа А.Е. Ефремова вызывает особый интерес, поскольку в ней представлено параллельное становление и развития ядерной стратегии в Великобритании, Франции и ФРГ с одной стороны, и в США - с другой. Эти исследования позволяют получить достаточно полное представление о военном потенциале НАТО, нацеленном на Восток, понять, как в действительности выглядела «коллективная безопасность» западных стран. Из них следует, что западные державы начали проявлять интерес к европейской безопасности только после того, как исчерпались иные, силовые, способы достижения ими своих целей.

Следует выделить работы, в которых затрагивается очень неоднозначная проблема внешнеполитических доктрин США и процесса их претворения в до жизнь. Ю.М. Мельников рассмотрел эволюцию американских внешнеполитических концепций, отметив в них общее и выделив отличия. Он не без оснований приходит к выводу, что смена одной «доктрины» Вашингтона другой вызывалась необходимостью приспосабливаться к изменению условий в мире, вызванным, прежде всего, укреплением лагеря социалистических стран. Им в частности отмечается, что далеко не всегда американское руководство имело возможность придерживаться провозглашенных стратегий, а также преемственность этих доктрин, их преимущественно наступательный характер. Ю.М. Мельников демонстрирует, что даже в условиях окончательной утраты стратегической неуязвимости США не отказались от попыток решительным образом изменить соотношение сил в свою пользу. Р.Г. Богда

40 Волков Н.В., Макаров Л.П. Ударная сила НАТО в Европе. М., 1967; Софинский Н.Н. Бонн и Вашингтон. Дипломатическая история ремилитаризации Западной Германии. М., 1969; Глазунов Н.К. Бундесвер и НАТО. История создания и развития вооружённых сил ФРГ (1955-1978). М., 1979

47 Ефремов А.Е. Европа и ядерное оружие. М., 1972; Трухановский В.Г. Английское ядерное оружие. М., 1985.

48 Мельников Ю. М. Внешнеполитические доктрины США. М., 1970; Богданов Р.Г. Ядерное безумие в ранге государственной политики. М., 1984; Петровский В.Ф. Доктрина «национальной безопасности» в глобальной стратегии США. М., 1980.

РОССИЙСКАЯ ГОСУДДРС'ЛЗСННА! 41

БйБМОТйМ; нов акцентирует черту, которая была объединяющей для всех форм внешнеполитической стратегии США в годы «холодной войны», - устрашение. По его мнению, устрашение играло деструктивную роль, оказывая дестабилизирующее воздействие на международные отношения. Несмотря на то, что устрашение способно оказывать и стабилизирующее воздействие, ряд сделанных им выводов объясняют нежелание Соединенных Штатов теснее сотрудничать с СССР, пока США сохраняли относительное превосходство в сфере ядерного оружия. Важное значение для изучения проблемы европейской безопасности имеет работа В.Ф. Петровского о доктрине национальной безопасности США. В ней подробно разобраны механизмы выработки и модификации концепции безопасности Соединенных Штатов, а также рассмотрены вопросы, связанные с ее претворением в жизнь. В.Ф. Петровский подчеркивает, что для Вашингтона именно национальная безопасность имеет неоспоримый приоритет по сравнению с любыми формами международной безопасности.

Отечественные исследователи внесли свой вклад в разработку проблемы конфликта интересов западных союзников49, причем в их работах, как правило, дается гораздо более адекватное освещение соотношения интересов США и европейских государств, чем в зарубежных исследованиях, уделяющих чрезмерное внимание «атлантической солидарности» и «культурной общности» в качестве основ НАТО. Выявленные ими скрытые и явные проявления недовольства западноевропейских союзников доминированием Соединенных Штатов в Североатлантическом альянсе наглядно демонстрируют проблемы, с которыми связана коллективная безопасность, направленная против общего врага - неполноценный вариант международной безопасности. Интересная работа, затрагивающая вопрос о взаимосвязи европейской безопасности и кризиса НАТО, была написана А.Е. Ефремовым.50 Он уделил особое внимание постепенному накоплению противоречий между i

49 Западная Европа и США. Очерк политических взаимоотношений. Под ред. Д.Е. Мельникова. М., 1968; Иванова И.М. Концепция «атлантического сообщества» во внешней политике США. М., 1973; Караганов С. А., Трофименко Г. А, Шеин B.C. США-диктатор НАТО. М., 1985

50 Ефремов А.Е. Европейская безопасность и кризис НАТО. М., 1975. западными союзниками по вопросам военной стратегии и оптимальной внешней политики. В его исследовании проанализирована проблема ослабления союзнической солидарности перед лицом увеличивающейся опасности в виде как усиления СССР, так и более рискованной политики США. Проблема взаимосвязи международной безопасности и разоружения рассматривается в работах, написанных А.Е. Ефремовым, И.Г. Усачевым и А.А. Рощиным.51 Разоружение, как один из наиболее важных вопросов международной жизни второй половины 1950-х годов, фактически оценивается ими как способ создания международной безопасности путем ослабления способности противостоящих блоков атаковать друг друга.

В центре внимания ряда исследований отечественных ученых находится разрядка как особый феномен международных отношений периода «холодной

52 войны». Н.И. Егорова рассматривает разрядку международной напряженности именно в контексте 1950-х годов, хотя сам этот термин традиционно относится к периоду конца 1960-х - начала 1970-х гг. Она подробно анализирует этапы развертывания этого процесса «ранней разрядки», его интерпретацию в Москве и на Западе и его основные итоги. В работе И.Г. Усачева «Международная разрядка и США» затронут важный вопрос об отношении Соединенных Штатов к ослаблению международной напряженности. Он отмечает наличие в США двух подходов к проблеме разрядки, сторонники одного из которых стоят на более умеренных и реалистических позициях и считают разрядку напряженности целесообразной, тогда как сторонники другого отрицают необходимость разрядки и выступают за продолжение и интенсификацию силового давления на Советский Союз. Участию СССР в международных конференциях, в том числе в Женевской конференции глав государств 1955 года, посвящены работы В.Н. Белецкого и К.П. Вощенкова.53 Предметом

51 Ефремов А.Е. Ядерное разоружение. М., 1976, Усачев И.Г. Советский Союз и проблема разоружения. М., 1976, Рощин А.А. Международная безопасность и ядерное оружие. М., 1980.

52 Егорова Н.И. Понятие «разрядка» в 1950-е годы: советская и западная интерпретации.//Холодная война и политика разрядки: дискуссионные проблемы. 4.1. С. 64-90; Усачев И.Г. Международная разрядка и США. М., 1980.

53 Белецкий В.Н. За столом переговоров. Обсуждение германских дел на послевоенных международных совещаниях и встречах. М., 1979; Вощенков К.П. СССР в борьбе за мир. М., 1975. изучения многих работ советских и российских историков стали истоки и направления внешней политики европейских стран и США в 1950-е годы.54 Эти исследования позволяют понять, из каких предпосылок исходило американское руководство при формулировании внешнеполитического курса США и на какие результаты оно рассчитывало, как американская политика оценивалась в Европе и каким образом западноевропейские государства добивались реализации своих национальных интересов в тех случаях, когда политика Соединенных Штатов им противоречила.

Недостатком ряда отечественных работ советского периода является некритическое отношение к политике Советского Союза; зачастую исходящие от СССР инициативы в сфере международных отношений безосновательно идеализировались. Следует иметь в виду, что в отношениях между суверенными государствами не так уж часто удается сразу же прийти к обоюдному согласию: как правило, действия одного государства могут в той или иной степени не устраивать другое и соглашение между ними является результатом компромисса. Тенденция к замалчиванию или оправданию неблаговидных действий СССР (многие из которых, собственно говоря, присущи любому государству) приводила к тому, что неблагоприятная реакция на эти шаги стран Запада нередко получала неверное освещение, преподносилась как проявление враждебности по отношению к Советскому Союзу. Возникающее в результате искажение политики США и европейских стран, в том числе в сфере европейской безопасности, не позволяет понять действительное положение вещей. Для зарубежной исторической литературы свойственно большее внимание к аргументации даваемых оценок и выстраиваемых на их основе выводов, хотя и к ней можно выдвинуть схожие претензии.

34 Яковлев А.Н. От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности атомного века. М., 1985; Дмитриев Б.Д. США. Политики. Генералы. Дипломаты. Четверть века «с позиции силы». М., 1971; Колосков И.А. Внешняя политика Пятой республики: эволюция основных направлений и тенденций. М., 1976; Манжола В.А. Ядерное оружие Франции и проблемы европейской безопасности. Киев, 1989; Кремер И.С. ФРГ: внутриполитическая борьба и внешняя политика. М., 1977; Мельников Ю. М, От Потсдама к Гуаму. Очерки американской дипломатии. М., 1974; Мельников Ю.М. Сила и бессилие: внешняя политика Вашингтона, 1945-1982. М., 1983; Пономарева И.Б. Стремление к власти над народами. М,, 1983; Богданов Р.Г. США: военная машина и политика. М., 1983; Уткин А.И. Мировая «холодная война». М., 2005; Червяков А.И. Военная политика

В западной историографии проблеме европейской безопасности уделялось гораздо меньше внимания. Тем не менее, разработка связанных с ней научных проблем за рубежом имеет глубокие корни. Наиболее ранние работы, которые оказали воздействие на дальнейшее развитие исследования проблемы европейской безопасности в годы пребывания у власти президента Эйзенхауэра, появились в пятидесятые годы двадцатого века. Как правило, они представляли собой обобщение относящихся к советско-американским отношениям, германскому вопросу, проблеме разоружения, Женевской конференции или стратегии НАТО нот и заявлений политиков сверхдержав и европейских государств, почерпнутых напрямую из газет. Количество работ, написанных «по горячим следам», достаточно велико, однако их качество зачастую вызывает серьезные вопросы. Однако следует выделить ряд работ того времени, которые являются незаменимым подспорьем в разработке проблемы европейской безопасности. К таковым можно отнести труды Г. Киссинджера.55 Именно в 1950-е - начале 1960-х годов Генри Киссинджер заработал себе известность своими политико-стратегическими исследованиями, в числе которых были «Ядерное оружие и внешняя политика» и «Необходимость выбора». Посвященные вопросам обеспечения максимального устрашения Советского Союза и упрочению обороны Запада в «холодной войне», они затрагивали серьезную проблему неодинаковости положения и интересов США и их европейских союзников и вытекавших из этого различий в сфере их политики безопасности. В центре внимания Киссинджера находились вопросы военной безопасности, и в этом отношении его книги стали классикой и эталоном для многочисленных последовавших работ по проблеме устрашения. В пятидесятые же годы была написана ставшая отправной точкой для последующих исследований разоружения работа Ф. Ноэль-Бэйкера «Гонка вооружений».56 Энтузиаст всеобщего разоружения, Ноэль-Бэйкер дал весьма критический

Франции (1958-1993 гг.), М., 1994; Павлов H.B., Новиков А.А. Внешняя политика ФРГ от Аденауэра до

Шрёдера. М., 2005.

55 Kissinger Н. Nuclear weapons and foreign policy. New York, 1957; Kissinger H. The Necessity for Choice. Prospects of American Foreign Policy. New York, 1961.

56 Noel-Baker Ph. The arms race. London, 1958. обзор политики Запада по этому вопросу, считая, что западные державы недостаточно серьезно относились к советским предложениям, сближавшим позиции сторон. Он отмечал, что СССР неоднократно делал первый шаг к компромиссу на переговорах, пытаясь достигнуть «встречи на полдороги» с западными делегациями, но из-за бездействия Запада эти попытки не увенчались успехом.

Дальнейшее развитие исторической науки за рубежом дало ряд работ, в которых были сделаны выводы, не утратившие актуальности по настоящее время. Многочисленные исследования были посвящены отдельным проблемам, представляющим интерес с точки зрения европейской безопасности. В частности, любопытная работа о переговорной стратегии стран Запада, акцентировавшей «позицию силы», и ее результатах была написана К. Беллом.57 Она вызывает интерес, поскольку именно требование обеспечить «позицию силы», понимаемую крайне мифологизировано, стало одной из причин неудач попыток наладить более устойчивое взаимодействие между сверхдержавами. Как полагает Белл, достижение «позиции силы» стало рассматриваться в качестве необходимого условия переговоров с Востоком; в результате сами переговоры отходили на второй план и превращались в «испытание сил» участвующих в них сторон. В то же время США систематически оказывались не в состоянии создать «позицию силы», и потому оказывались перед необходимостью корректировки изначальных установок своей политики. У. Бэдер рассмотрел в своем исследовании о распространении ядерного оружия после окончания периода атомной монополии США сложный узел противоречий, возникший между Соединенными Штатами и их союзниками, желавшими обзавестись

58 своими ядерными арсеналами. Проблема доступа к ядерному оружию играла большую роль в отношениях между союзниками по НАТО, поскольку именно обладание ядерным оружием стало рассматриваться в 1950-е годы в качестве залога безопасности западноевропейских стран. Бэдер исходит из того, что

57 Bell С. Negotiation from strength. New York, 1963.

58 Bader W. The United States and the Spread of Nuclear Weapons. New York, 1968.

Соединенные Штаты были готовы предоставить такой доступ своим союзникам, но отказались от этой идеи, опасаясь увеличения в связи с ее реализацией непредсказуемости в международных отношениях. Элементы преемственности и отличия в политике администраций периода «холодной войны» были исследованы С. Брауном в его работе «Лики власти».59 Значительно позже сходный взгляд на политику безопасности Эйзенхауэра предложил Д.Л. Гэддис. В своей работе «Стратегии сдерживания»60 он акцентирует преемственность в политике сменявших друг друга американских администраций. В его изложении военная политика Эйзенхауэра была естественным развитием «сдерживания» Трумэна и альтернативы ей быть не могло и не появилось даже в условиях серьезных испытаний для США.

Военная стратегия администрации Эйзенхауэра, «новый взгляд», также привлекла внимание ряда ученых. Причины перехода к «новому взгляду» и процесс его реализации находится в центре внимания Д. Киннарда.61 Фундаментальный труд по истории развития ядерной стратегии стран Запада принадлежит перу Л. Фридмэна.62 В своей работе он продемонстрировал как расширение ядерных возможностей влияет на политические концепции, разделяемые руководством государства. Монография Фридмэна отличается скрупулезным выявлением нюансов в ядерной стратегии государств, включая Советский Союз, позволяющих сделать выводы об эволюции их военных доктрин. Работы по ядерной стратегии США помогают понять, с каким сложностями сталкивался Вашингтон при оценке существовавшего баланса сил и своей уязвимости и какое воздействие это оказывало на выработку политики в отношении СССР. Проблеме оценки военного потенциала противника в годы «холодной войны» посвящено также исследование У. Вольфор-та,63 основанное на концепции анализа восприятий. Он приходит к выводу, что

59 Brown S. The faces of Power. Constancy and Change in United States Foreign Policy from Truman to Johnson. New York-London, 1968

60 Gaddis J.L. Strategies of containment. New York, 1982. й' Kinnard D. President Eisenhower and strategy management. Lexington, 1977.

62 Freedman L. The evolution of Nuclear Strategy. London, 1989.

63 Wohlforth W. The Elusive Balance. Power and Perceptions during the Cold War. Ithaca, 1993. военные возможности Советского Союза оценивались Вашингтоном настолько неточно, что американская политика фактически строилась исходя из наличия угрозы, которой на самом деле не существовало.

Многочисленные исследования иностранных авторов посвящены последствиям запуска спутника, который считается одним из узловых событий для американской внешней политики 1950-х годов. Разный взгляд на сдвиг оборонной политики США после окончательной утраты стратегической неуязвимости предлагаются в монографиях американских авторов Э. Элиэно, П. Ромэна и Ф. Нэша.64 Элиэно уделяет особое внимание внутриполитическим последствиям запуска спутника и «ракетного отставания». Он описывает процесс эволюции американской военной политики (главным образом - в связи с запуском спутника) как результат выработки новых идей, их популяризации и постепенного признания, вплоть до принятия их в качестве государственной политики. В частности, он показывает, как увеличение воспринимаемой угрозы было использовано рядом влиятельных групп в США вовсе не для увеличения безопасности страны путем ослабления конфронтации, а для дальнейшего наращивания военной мощи. Ромэн рассматривает военную политику администрации Эйзенхауэра в 1958-1960 годы, для чего он избирает внутрибюрократическую перспективу, анализируя дававшиеся в то время американскими органами исполнительной власти оценки советской ракетной угрозы, процесс пересмотра американской ядерной стратегии и военного бюджета. Он обоснованно доказывает, что Эйзенхауэр и окружавшие его люди достаточно хорошо понимали, к каким последствиям ведет появление межконтинентальных ракет у СССР, но при этом оценивали их здраво и без преувеличений. Ф. Нэш выделил проблему размещения баллистических ракет средней дальности (БРСД) в Европе, предположив, что данная мера не рассматривалась Вашингтоном как получение какого бы то ни было актива в военном отношении, что последовавшие шаги США по этому вопросу были предопределены

64 Aliano R.A. The American defense policy from Eisenhower to Kennedy. Athens (Ohio), 1978; Roman P J. Eisenhower and the Missile Gap. Ithaca, 1995; Nash Ph. The other missiles of October. Eisenhower, Kennedy and the Jupiters, 1957-1963. Chapel Hill, 1997. демонстративным обещанием американцев дать европейцам ракеты, от которого Соединенным Штатам потом было сложно отказаться (с чем можно спорить) и чисто техническим процессом - запуском БРСД в производство и необходимостью расположить их вблизи от потенциальных целей (что представляется неопровержимым). Поскольку данный шаг серьезно осложнил советско-американские отношения, работа Ф. Нэша ставит вопрос о том, что отдельные шаги государства, в целом направленные не на получение военного преимущества, а на решение других задач, могут объективно способствовать дестабилизации международного положения.

Большое значение для изучения проблемы европейской безопасности имеют исследования стратегии Организации Североатлантического договора и внутриблоковой политики. Анализ места НАТО в политике США, в том числе с точки зрения ограничений, которые альянс накладывал на свободу действий Вашингтона, содержит работа У. и Э. Фокс «НАТО и рамки выбора Соединенных Штатов».65 Общий обзор истории блока с акцентом на вопросы его стратегии был дан У. Парком.66 Центральную проблему, возникающую в этой связи - вопрос о соотношении конвенциональных и ядерных сил в стратегии НАТО - ставит в своей книге Б. Хьюзер.67 Она убедительно демонстрирует происходившее размежевание между США, уповавшими на создание европейцами мощных конвенциональных сил, и европейцами, стремившимися к максимально «ядерной» стратеги блока. Ш. Грегори посвятил свою моногра

68 фию командованию и управлению ядерным арсеналом НАТО. С точки зрения проблемы европейской безопасности в 1950-е годы, данная тема имеет большое значение в связи с предпринимавшимися европейскими государствами в тот период интенсивными попытками установить больший контроль над ядерными силами НАТО (в то время - почти исключительно американскими). Также как и в работе Б. Хьюзер, Грегори затрагивает вопрос о выработке плана

65 Fox W.T.R., Fox А.В. NATO and the range of American choice. New York - London, 1967.

60 Park W. Defending the West: A history of NATO. Brighton, 1996.

67 Heuser B. NATO, Britain, France and the FRG: nuclear strategies and forces for Europe, 1949-2000. Hampshire,

1999.

68 Gregory Sh.R. Nuclear command and control in NATO. GB, 1996. создания многосторонних ядерных сил, отмечает, что вокруг него изначально существовали противоречия между странами Западной Европы и США. Значительное влияние на общую оборонную политику НАТО имела проблема «распределения бремени» военных усилий между союзниками, которая рассматривается в исследовании Д. Джоффе.69 Он отмечает существовавшие в альянсе разногласия по данному вопросу, а также нежелание европейцев идти на дополнительные жертвы ради большей эффективности Североатлантического блока. В целом, работы, посвященные НАТО, позволяют получить более полное представление о различиях в концепциях и способах обеспечения безопасности, существовавших у Соединенных Штатов и их европейских союзников.

Особое внимание в зарубежной историографии уделяется последствиям разработки и совершенствования ядерного оружия для политики обладающих им держав. Об иллюзии безопасности, создаваемой ядерным оружием, пишет

70

Э. Bottom , однако его критика политики сверхдержав, направленной на устрашение, не содержит выводов о том, какие альтернативы были открыты для них на каждом конкретном историческом этапе. В качестве вынужденного, а не злонамеренного курса действий рассматривается «ядерная дипломатия» начального периода «холодной войны» в сборнике статей «Государственные

71 деятели "холодной войны" сталкиваются с Бомбой» , подготовленном при участии Д.Л. Гэддиса. Работа М. Каку и Д. Аксельрода об американских планах ведения ядерной войны72 освещает проблемы, возникавшие у высшего политического и военного руководства США при решении вопроса о возможности и масштабах использования атомного оружия в различных угрожающих ситуациях, а также для целей превентивной войны. Так как именно ядерное оружие рассматривалось администрацией Эйзенхауэра в качестве основы военной безопасности «свободного мира», анализ вопросов, связанных с

69 Joffe J. The Limited Partnership: Europe, the United States and the Burden of Alliance. Cambridge, 1987.

70 Bottome E. The balance of terror: nuclear weapons and the illusion of security, 1945-1985. Boston, 1986.

71 Cold War statesmen confront the Bomb. Nuclear diplomacy since 1945. Ed. by J.L. Gaddis, Ph.H. Gordon, E.R.

May, J. Rosenberg. Oxford, 1999.

72 Kaku M., Axelrod D. To Win a Nuclear War: The Pentagon's Secret War Plans. Boston, 1987. политикой устрашения, возможным применением ядерного оружия, достижением «ядерного изобилия» и др. необходим для более правильного понимания подходов США к вопросам европейской безопасности.

В зарубежной исторической литературе получило освещение также такое важное с точки зрения европейской безопасности событие, как Берлинский кризис 1958-1959 годов. Так, подробное описание хода кризиса содержит работа Д. Шика. Хотя в качестве источниковой базы этого исследования использовались, в основном, периодические издания, Шику удалось не только в общих чертах воссоздать картину кризиса, но и затронуть ряд менее известных эпизодов; в частности он останавливается на наличии у правительства Великобритании особого мнения относительно ситуации вокруг Берлина. В истории Берлина, написанной

Э. Тьюза74, кризис анализируется с привлечением значительного количества рассекреченных источников. В результате в ней гораздо более полно охарактеризована политика администрации Эйзенхауэра в дни кризиса, получили более точную оценку дилеммы, возникшие перед Вашингтоном в связи с Берлином.

Огромное количество иностранных исторических исследований посвящено отдельным аспектам внешней политики тех или иных стран Запада и Советского Союза. Так же как и в советской историографии, западные ученые придавали большое значение проблеме ремилитаризации ФРГ и ее отношения к ядерному оружию. В частности, К. Келлеер подробно анализирует причины, вынуждавшие Бонн отказаться от первоначальной ориентации на конвенциональную оборону территории Западной Германии и начать попытки приобре

75 сти собственное ядерное оружие. Как в целом неудачную характеризует внешнюю политику Аденауэра западногерманский историк

В. Бессон.76 Он акцентирует то обстоятельство, что, несмотря на укрепление позиций ФРГ в западном мире, важнейшие проблемы, стоявшие перед Западной Германией в

73 Schick J.M. The Berlin Crisis, 1958-1962. Philadelphia, 1971.

74 Tusa A. The Last Division. A History of Berlin. Reading, 1997.

75 Kelleher C. Germany and the Politics of Nuclear Weapons. London, 1975.

76 Besson W. Die Aussenpolitik der Bundesrepublik: Erfahrungen und Masstabe. Muenchen, 1970. то время не только не были решены, но и стали еще более сложными. М. Харрисон рассматривает процесс накопления противоречий в отношениях

77 между Францией и ее союзниками по Североатлантическому альянсу. У. Мендль посвятил свою монографию «Устрашение и убеждение» объяснению роли создания и развития французского ядерного потенциала для постепенно

7Я го обособления Франции от западных военных структур.

Видное место среди исторических исследований, необходимых для изучения проблемы европейской безопасности в 1950-е годы, занимают биографии ведущих государственных деятелей того периода. Критические79 и благожела

SO тельные жизнеописания Даллеса и Эйзенхауэра сформировали особое

81 ответвление в изучении внешней политики США в 50-е годы XX века. Большое внимание, особенно германскими учеными, уделяется изучению личности первого канцлера ФРГ Конрада Аденауэра.82 Крайне сильна тенденция объяснять перемены во внешней политике Франции конца 1950-х годов

83 ролью президента де Голля. Помимо детального жизнеописания героя биографии, работы этого плана нередко содержат характеристику окружения того или иного политического деятеля и исторические условия, в которых ему приходилось действовать, позволяют детально отследить процесс принятия им того или иного ключевого решения.

В настоящее время становятся доступными все новые документы, относящиеся как к политике западных держав, так и к Советскому Союзу, пишутся

77 Harrison М. The Reluctant Ally: France and Atlantic Security. London, 1981.

78 Mendl W. Deterrence and Persuasion. French Nuclear Armaments in the Context of National Policy, 1945-1969. London, 1970.

79 Усачев И.Г. Джон Фостер Даллес: политический миф и реальность. М., 1990; Hoopes Т. The Devil and John Foster Dulles. Toronto, 1973; Lyon P. Eisenhower: Portrait of the Hero. Boston, 1974; Drummond R., Coblentz G. Duel at the brink. Garden City (NJ), 1960.

80 Амброуз С. Эйзенхауэр. Солдат и президент. М., 1993; Иванов Р.Ф. Эйзенхауэр. От солдата до президента. М., 2005; Cook B.W. The declassified Eisenhower. Garden City (NJ), 1966; Burk R.F. Dwight D. Eisenhower. Hero and politician. Boston, 1986; Divine R. Eisenhower and the Cold War. New York, 1981; Gerson L.L. John Foster Dulles. (The American Secretaries of state and their diplomacy. Vol. XVII.). New York, 1967; Goold-Adams R. John Foster Dulles. A reappraisal. New York, 1962; Greenstein F. The hidden-hand presidency. New York, 1982; John Foster Dulles and the diplomacy of the Cold War. Ed. by R.H. Immerman. Princeton, 1990; Brands H. Cold warriors. New York, 1988;

81 О двух подходах к изучению Эйзенхауэра (традиционном и ревизионистском) см.: Roman P.J. Eisenhower and the Missile Gap. Ithaca, 1995. P. 4-18.

82 Schwarz H.-P. Adenauer. Der Staatsman: 1952-1967. Stuttgart, 1991; Koehler H. Adenauer. Eine politische biographie. Frankfurt a. M., 1994.

83 Молчанов H.H. Генерал де Голль. M., 1972; Newhouse J. De Gaulle and the Anglo-Saxons. New York, 1970. новые исследования по европейской безопасности, зачастую опровергающие даже относительно недавние исторические изыскания, также основанные на архивных материалах. Накопление и все более подробная научная обработка сведений о проблеме европейской безопасности в период 1953-1960 годов позволяет перейти от ответов на центральные вопросы, таких как выявление самого факта обращения США к инструментам политики международной безопасности, к более детальным исследованиям, позволяющим выяснить соотношение различных процессов, происходивших в те годы, и дать более разноплановую характеристику их конечного результата. В целом, накопленные исторической наукой к настоящему времени знания о политике США в сфере европейской безопасности в 1954-1960 году являются основательным фундаментом при ее более детальном изучении. В то же время они оставляют значительный простор для дальнейшего исторического исследования данной проблемы.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Губернаторов, Игорь Юрьевич

Заключение.

История взаимодействия СССР и США по вопросам, связанным с европейской безопасностью, в годы пребывания у власти президента Эйзенхауэра продемонстрировала как возможности, которые потенциально несет в себе международная безопасность, так и объективные препятствия, стоящие на пути ее построения. Безусловно, потребность США в обеспечении устойчивого положения в Европе в рассматриваемый период была значительно сильнее, чем ранее. В первую очередь, задача обеспечения европейской безопасности диктовалась необходимостью найти способы предотвращения ядерной войны: эффективность устрашения в его чистом виде падала по мере того, как оно утрачивало односторонний характер. Американское руководство осознавало, что, несмотря на сохранявшийся разрыв в экономическом и военном потенциале СССР и США, положение Советского Союза постепенно укрепляется, одним из симптомов чего было появление у него межконтинентальных ракет. Предотвратить усиление СССР не смог ни «новый взгляд», ни ремилитаризация ФРГ. В таких условиях попытки сделать европейскую ситуацию более управляемой становились естественной реакцией на развитие событий. И следует признать, что они играли достаточно значимую роль в политике Эйзенхауэра. Тем не менее, успехи на этом направлении были более чем ограниченными.

Эйзенхауэр и окружавшие его люди изначально считали, что исходящая от коммунистического блока опасность для США с каждым годом возрастает, принимает все более острые формы. Напоминанием об этом служили вспыхивающие время от времени кризисы, в которых Вашингтону приходилось особенно тщательно взвешивать последствия планируемых им действий. Справедливо замечание о том, что «кризисы и угрожающие ситуации в отношениях между государствами были заурядными явлениями. Это не означало,

779 -г что международная система сползала к новой мировои воине». 1ем не менее, нельзя не отметить, что каждый новый кризис или рост напряженности вызывал серьезную озабоченность вовлеченных в него государств, в том числе и Соединенных Штатов. До конца 1958 года периодические всплески международной напряженности были связаны, в основном, с событиями в Азии, но и они воспринимались в Вашингтоне довольно болезненно; осложнение международной обстановки в Европе могло иметь гораздо более серьезные последствия. Именно поэтому правительство США было подчеркнуто осторожным в своих действиях на европейском континенте и «освобождение» так и не стало основой европейской политики Вашингтона. Отказа от конечных целей американской политики в Европе не произошло, но обстоятельства сделали неприемлемыми ряд способов их достижения. В результате на смену достаточно жесткой конфронтации пришла короткая «оттепель» середины 1950-х годов, в центре которой оказалась проблема европейской безопасности.

Однако вслед за тем в политике США происходит достаточно заметный поворот: инициативы, направленные на дальнейшее смягчение напряженности и урегулирование европейских проблем, не получают поддержки, напротив, враждебность в отношении Советского Союза возрастает. Новое качество этому процессу придал кризис вокруг Западного Берлина, завершившийся опять-таки потеплением международного климата, пока отношениям двух сверхдержав не был нанесен очередной удар в результате инцидента с У-2, одновременно и случайного, и закономерного. Эта эволюция позволяет уяснить важную характеристику американского подхода к проблеме европейской безопасности: в Вашингтоне не хотели заходить слишком далеко в сближении с Советским Союзом. США регулярно оказывались в роли противника новых шагов, объективно способствовавших стабилизации положения в Европе. Вместе с тем, огромное внимание уделялось мерам, направленным на увеличение военной мощи Запада, и в этой области американцы добились гораздо большего, чем на поприще построения системы международной безопасности.

Однако последовавшие события показали, что Эйзенхауэр и его окружение сделали неправильный выбор. Рост возможностей Советского Союза относительно США в то время был неизбежен, поскольку американский ядерный потенциал достиг предела количественного роста - уровня «ядерного изобилия», за которым дальнейшее наращивание числа ядерных боеприпасов дает возможность многократного уничтожения противника, но не способно внести какой-либо вклад в усиление устрашения. Начиная с этого момента большее устрашение могло быть достигнуто только в результате качественных изменений, таких как появление новых носителей - ракет. Способность же «устрашить» США у Советского Союза, еще не дошедшего до «ядерного изобилия», росла и в количественном, и в качественном отношениях. Переломить эту неблагоприятную тенденцию было не по силам даже наиболее развитой и богатой державе мира. Тот факт, что администрация Эйзенхауэра, тем не менее, отдавала предпочтение попыткам еще более укрепить военную мощь США и созданного ими союза - НАТО,- свидетельствовало о ее неспособности решить задачу стратегического планирования, упредить опасное развитие событий не только в краткосрочной, но и в долгосрочной перспективе. Несмотря на некоторые подвижки в осмыслении новых реалий и требовавшегося для приспособления к ним более радикального пересмотра политики, Соединенные Штаты не вышли за пределы крайне узко понимаемой безопасности: обеспечиваемой своими силами и предназначенной только для самих США. В условиях нарождающегося «гарантированного взаимного уничтожения» такое понимание явно не соответствовало целям обеспечения национальной безопасности Соединенных Штатов, поскольку США уже не могли в одностороннем порядке, укрепляя собственную мощь, нейтрализовать существующую угрозу. Следует подчеркнуть, что американский президент и его администрация до конца придерживались убеждения, что избранная ими стратегия национальной безопасности является правильной и способна противодействовать «советской угрозе». Однако результаты реализации этой стратегии говорят о том, что она не соответствовала стоявшим перед Соединенными Штатами задачам.

В Западной Европе политика «коллективной безопасности» НАТО преуспела только в той части, которая поддерживалась самостоятельными усилиями США. Фактически Североатлантический альянс должен был обеспечить использование Западной Европы в интересах национальной безопасности Соединенных Штатов, однако для этого Вашингтону приходилось учитывать мнение европейцев, вести затяжную дипломатическую игру, чтобы добиться их максимального участия в выполнении поставленных задач. Эти усилия проходят красной нитью через все годы, которые Эйзенхауэр провел в Белом доме. Требование внесения европейского вклада в НАТО в виде конвенциональных сил, от «лиссабонских целей» до МС-70, принесло некоторые плоды, но общие итоги построения «коллективной безопасности» были явно неутешительными для Соединенных Штатов. Даже потребовавшая годы ремилитаризация ФРГ в конечном счете не достигла запланированной цели. Европейцы, напротив, добивались и добились перевода альянса на ядерную стратегию, а затем стали ставить вопрос о сравнительно большем участии в решении вопросов, связанных с применением ядерного оружия. За ограниченные уступки европейцев Соединенным Штатам пришлось пойти на признание сначала равного конвенциональным, а затем и решающего значения ядерных сил в стратегии альянса, что противоречило основам американской политики «коллективной безопасности» в Западной Европе: США не нуждались в участии союзников, чтобы применять ядерную стратегию в Европе, а превращение НАТО в ядерную силу препятствовало наращиванию конвенциональной мощи блока. Несмотря на масштабные сокращения советских войск, американцы к концу 1960 года считали, как и в 1953 году, что конвенциональная оборона Западной Европы невозможна. Началось обособление Франции от евро-атлантической военной организации. Сдвиги в стратегии альянса шли в направлении, противоположном задачам политики национальной безопасности США: вместо конвенционального «щита» европейцы хотели стать еще одним ядерным «мечом». В этих условиях США ядерным «мечом». В этих условиях США были вынуждены констатировать, что Организация Североатлантического договора в силу существенных различий в американской и европейской концепциях безопасности не смогла стать решением проблемы «советской угрозы». Опираться же в противостоянии с СССР только на собственные силы Соединенных Штатов Эйзенхауэр считал крайне опасным. Если с точки зрения военной мощи альянса наблюдался определенный рост (во многом обеспечиваемый за счет США - размещение тактических ядерных зарядов и БРСД в Западной Европе), то в политическом отношении западный блок пришел к явному ослаблению сплоченности, что особенно проявилось после запуска спутника и Берлинского кризиса.

Можно с полным основанием утверждать, что неудачей завершились попытки добиться большей предсказуемости в отношениях США с Советским Союзом. Женевская конференция 1955 года оказалась фальстартом, после нее Соединенным Штатам не раз представилась возможность убедиться в том, что если они ставят цель создания более управляемого мира, то должны произвести более глубокий пересмотр своей политики в отношении Востока. Но фактически такая задача и не ставилась. В 1950-е годы положение Советского Союза с военной и экономической точек зрения было таково, что для СССР политика сосуществования и международной безопасности была крайне привлекательной альтернативой «холодной войне». Возможности Соединенных Штатов по стимулированию заинтересованности Москвы в проведении умеренной политики в отношении Запада, особенно в Европе, были чрезвычайно широки. Однако практических шагов по реализации этих возможностей сделано не было. Некоторые из них, например в сфере разоружения или развития торговли с коммунистическим блоком, вообще не были использованы, другие, в частности налаживание устойчивых каналов обсуждения международных проблем с целью предотвращения кризисов, использовались непоследовательно и с существенными отклонениями. В результате сосуществование сверхдержав в период пребывания Эйзенхауэра у власти оказалось очень непрочным.

Вашингтон ориентировался на то, что отдельные шаги, направленные на смягчение противоречий сверхдержав в Европе, смогут привести к большей устойчивости положения в регионе. Именно с этой целью был начат процесс обсуждения с СССР идеи европейской безопасности. США участвовали в Женевском саммите и последующей переписке глав государств с явным намерением снизить напряженность «холодной войны». Но расчет на то, что само по себе обсуждение' международных проблем, без достижения каких-либо результатов, может надолго стабилизировать ситуацию, не оправдался. Соединенные Штаты явным образом воспрепятствовали успеху переговоров о разоружении, хотя они были наиболее прямым путем к обеспечению безопасности в Европе. Конечно, Вашингтон должен был соизмерять свою позицию по разоружению с задачей поддержания «коллективной безопасности», которая строилась вокруг американского обязательства оборонять Европу всеми имеющимися у них средствами. Но в итоге оказалось, что «коллективная безопасность» НАТО, с какими бы сбоями она ни работала, имеет для США большее значение, чем попытки обеспечить реальное оздоровление положения в Европе. Соединенные Штаты до конца оберегали свою систему «коллективной безопасности» от любых потрясений, с которыми мог бы быть связан более решительный прогресс в построении европейской безопасности.

Администрация Эйзенхауэра оказалась неспособна более эффективно справиться с этой проблемой, но из этого не следует, что США были более заинтересованы в сохранении неуправляемого мира, наполненного ядерным оружием и конфликтами. Правительство Соединенных Штатов видело, что увековечивание противостояния в чистом виде не имеет будущего. Сделать ядерную войну менее вероятной было важнейшей целью Эйзенхауэра, о которой он многократно заявлял и в обращениях к гражданам США и в узком кругу своих министров. В Европе, регионе, имеющем наибольшее значение для обеих сверхдержав, сферы интересов и пределы допустимого в политике были сравнительно более упорядочены в ходе предыдущих лет «холодной войны». Казалось бы, этот континент должен был привлечь внимание в качестве возможного перспективного объекта для внесения большей предсказуемости в конфликт Советского Союза и США. Однако этого не произошло. Напротив, именно Европа стала ареной конфронтации, не уступающей другим очагам напряженности в то время. В Европе набирало обороты развертывание американского ядерного оружия и новых типов его носителей, в Европе впервые после долгого перерыва разгорелся кризис, в который были вовлечены обе сверхдержавы. США оказались не готовы к альтернативным решениям, которые наметились в то время. Причиной тому в значительной степени был консерватизм политического мышления руководства США.

Европейская ситуация интересна в том отношении, что США, утрачивая свою первоначальную способность обеспечивать «расширенное устрашение» за пределами собственно американской территории, реагировали на возрастающую потребность гарантировать свое преобладание в западной части континента недостаточно решительно, при помощи полумер, несмотря на всю важность для них этого региона. Превентивная война против постепенно укрепляющегося Советского Союза, которую многие считали окончательным решением всех вопросов, была отвергнута еще в 1954 году. Эйзенхауэр и Даллес были последовательными противниками увеличения американского конвенционального присутствия в Европе, которое могло бы уравновесить советские армии, но и дать ядерное оружие европейцам они также не хотели. США пытались ограничиться половинчатыми мерами, даже когда в столицах Западной Европы возникли сомнения в том, готовы ли американцы защищать Старый Свет. Казалось бы, для Соединенных Штатов был открыт другой путь решения этой проблемы - развивать отношения с СССР в сторону продолжения «оттепели» с особым акцентом на стабилизацию положения в Европе. США и их европейские союзники рассматривали в качестве главной угрозы советское военное вторжение в Западную Европу. Контролируемое разоружение же влекло не только ограничение этой советской способности атаковать европейские государства, но и ослабление контроля Советского Союза над его восточноевропейскими союзниками, что должно бы было приветствоваться

Вашингтоном. Однако и в этой сфере шаги Соединенных Штатов также оказались недостаточными. На протяжении 1954-1960 годов США воспроизводили с отдельными вариациями основные направления политики, основы которой были заложены непосредственно после избрания Эйзенхауэра президентом. В результате устранялись не причины проблем, с которыми столкнулись Соединенные Штаты, а их следствия. Особенно ярко это проявилось в политике размещении ядерного оружия и БРСД в Европе, а также в планах создания МЯС: эти меры создавали только видимость доступа европейцев к ядерному оружию и фактически не могли покончить с раздиравшими НАТО спорами о стратегии блока. Аналогичным образом, недальновидное акцентирование устрашения в качестве решения любых вопросов в отношениях с СССР готовило почву для повторного столкновения с, казалось бы, уже преодоленными в прошлом проблемами.

Отвечая на вопрос о том, какие факторы определяли американскую политику безопасности в Европе, следует остановиться на делавшихся в те годы оценках «советской угрозы». Необходимо отметить, что «советская угроза» в информационных материалах американских разведслужб (которые, без сомнения, оказывали огромное воздействие на представления руководства США) имела два измерения: рассматривалась на текущий момент и в перспективе. Вызывает интерес, что видение «текущей» угрозы со стороны СССР обнаруживало заметную неэластичность. Происходили массовые сокращения Советской Армии, арсенал советских БРСД стал реальной силой, у Советского Союза появились МБР, была свернута программа строительства дальних бомбардировщиков и крупных надводных кораблей, произошла соответствующая корректировка советской военной доктрины, а ЦРУ и другие органы разведывательного сообщества США каждый год упрямо выдавали практически одинаковые оценки «советской угрозы». Ими игнорировалось сокращение советских обычных сил, однако, стратегический потенциал СССР анализировался довольно адекватно, в том числе правильное освещение получил факт разработки советских межконтинентальных ракет. Объяснение тому достаточно очевидно: разведслужбы испытывали явные сложности с подтверждением снижения уровня угрозы. Несмотря на то, что разведывательные данные должны были реалистично описывать существующее положение, сомнения относительно уровня сил противника, как правило, трактовались в сторону завышения его возможностей. С оценкой растущего ядерного потенциала СССР таких проблем не возникало, тогда как масштабы сокращения конвенциональных сил постоянно занижались. Нетрудно представить, как это отражалось на принятии решений руководством страны, получавшим информацию о том, что стратегическая угроза Соединенным Штатам растет, тогда как конвенциональная, как минимум, не изменяется. Что касается прогнозов изменения ситуации в сравнительно отдаленной перспективе, то здесь не было недостатка в предупреждениях о возможном ухудшении ситуации, изменении баланса сил в пользу СССР. Естественно, такие прогнозы принимались во внимание, но стимулом для лихорадочных усилий по нейтрализации ожидаемых перемен к худшему они не стали.

Эйзенхауэр, Даллес, другие политики и военные, оказывавшие влияние на выработку политики администрации в те годы не ощущали существенного изменения «советской угрозы», ни ее снижения, ни увеличения. Конвенциональные силы СССР застыли на показателе «175 дивизий». С другой стороны, несмотря на запуск спутника, вплоть до 1960 года в американских оценках советские МБР занимали достаточно скромное место, в отличие от бомбардировщиков, которые рассматривались как реальная опасность еще в начале 1950-х гг. В этом отношении можно говорить о том, что администрация Эйзенхауэра действовала в условиях известной стратегической стабильности780: перемены происходили постоянно, но они не приводили к резкому изменению текущей ситуации. Перед американцами стоял вопрос, как положение изменится в дальнейшем, но идти на глубокую перестройку сложившейся системы отношений ради предотвращения непредсказуемых угроз в долгосрочной перспективе Вашингтон не решился.

78 Определение и анализ стратегической стабильности см. в: Кокошин А.А. В поисках выхода: военнополитические аспекты международной безопасности. М., 1989. С. 77. Анализ категории «стабильность» см. долгосрочной перспективе Вашингтон не решился. Нежелание менять существующую стабильность, какой бы шаткой она ни была, на неизвестные будущие выгоды в такой сфере, как национальная безопасность, вполне объяснимо. Однако альтернативой этому оказывались отложенные в будущее кризисы, которые пришлись на долю администрации Кеннеди и привели к гораздо более последовательным шагам в сторону создания жизнеспособных моделей сосуществования и регулирования конфликта между сверхдержавами.

Предвидеть такое развитие событий было вполне в силах американского руководства, особенно в свете Берлинского кризиса в 1958-1959 годах, который, с одной стороны, подтвердил ограниченность возможностей Запада по противодействию Советскому Союзу и, с другой стороны, продемонстрировал необходимость нового, более осознанного подхода к проблеме европейской безопасности. Полученный в ходе него опыт показывал, что попытки предотвращения кризисов путем всестороннего наращивания военных средств могут иметь только ограниченный эффект. После обострения напряженности вокруг Западного Берлина был дан новый импульс поискам способов сохранения устойчивого статус-кво в Европе, в том числе созвана новая конференция глав государств. Однако неизменным осталось нежелание США идти на серьезные уступки, касающиеся положения в Европе, даже при условии встречных уступок Советского Союза.

С одной стороны, опыт администрации Эйзенхауэра в связи с обеспечением европейской безопасности в значительной степени оказался негативным. США старались избежать любой формы сотрудничества с СССР. Предпочтение отдавалось односторонним вариантам, многие из которых заведомо вели к осложнениям в будущем, как ремилитаризация ФРГ или размещение БРСД. Несмотря на то, что Эйзенхауэр постоянно жаловался на бремя, которое накладывает на США «коллективная безопасность» НАТО, отказаться от нее ради стимулирования общей заинтересованности сверхдержав в стабильности также: Богатуров А.Д. Динамическая стабильность в мировой политике.// Богатуров А.Д., Косолапов Н.А., Хрустапев М.А. Очерки теории и политического анализа международных отношений. положения в Европе он не собирался. Некоторые изменения произошли: на смену открытой враждебности сталинского периода «холодной войны» пришло признание необходимости вести переговоры с СССР. Вплоть до конца 1959 года США отказывались повторить опыт Женевского саммита, однако постепенно это отношение уходило. Когда упоминаются «разрядка» и «потепление международного климата» в 1950-х годах, то речь идет почти исключительно об этой большей склонности поддерживать диалог с другой стороной. Начиная с Эйзенхауэра, практика переговоров с Советским Союзом становится неотъемлемой чертой западной дипломатии. Благодаря этому, СССР постепенно превращался из изгоя, с которым бессмысленно обсуждать любые международные проблемы, в пусть несговорчивого и зачастую враждебного, но все-таки партнера, с которым можно, а иногда - нужно организовывать взаимодействие для решения возникающих вопросов. Хотя переговоры с Москвой оставались в значительной степени малосодержательным ритуалом, были сделаны и попытки добиться с их помощью реального эффекта. Это дало преемникам Эйзенхауэра больше возможностей для маневра в отношениях с СССР и стало одной из предпосылок проведения более гибкой политики в дальнейшем. Однако в годы пребывания самого Эйзенхауэра в Белом доме ситуация изменилась мало: сверхдержавам не удалось прийти к обоюдному признанию легитимности их интересов в Европе. Переговоры, связанные с проблемой европейской безопасности, не стали ни способом коммуникации сверхдержав, ни, тем более, особым институтом урегулирования европейских проблем. В итоге положение США к концу второго президентского срока Эйзенхауэра стало более уязвимым и опасным, чем в дни его первой инаугурации.

Вместе с тем, необходимо учитывать, что задача создания благоприятных условий для возникновения и развития элементов международной безопасности по определению является стратегической и требует огромной подготовительной работы. Американские государственные деятели периода 1954-1960 годов были далеки от того, чтобы обеспечить действительный прогресс в этой сфере. Но именно тогда началось движение в сторону превращения стабильности в Европе в самостоятельную ценность, заслуживающую сохранения с точки зрения обеих сверхдержав. Непоследовательная политика Соединенных Штатов в то время не могла решить проблему европейской безопасности, но она являлась необходимым этапом на пути формирования более осознанной политики международной безопасности и содержала в себе отдельные положительные элементы, которые получили развитие в последующие годы.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Губернаторов, Игорь Юрьевич, 2006 год

1. Официальные документы:

2. Внешняя политика СССР. Документы и материалы. Вып. I (январь-март 1959 г.). Ч. 1.М., 1959.

3. Хрущев Н.С. О внешней политике Советского Союза. I960 год. Т. 1-2. М., 1961.

4. Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. T.l. М., 2004.

5. American Foreign Policy. 1950-1955. Basic documents. Vol. 1-2. Washington., 1957.

6. American Foreign Policy. Current documents. 1956, 1957, 1958, 1959, 1960. Washington, 1959-1964.

7. Documents on American Foreign Relations. 1954, 1955, 1957, 1958, 1959, 1960. New York, 1955-1961.

8. Documents on International Affairs. 1955. London, 1958

9. Documents on International Affairs. 1957. London, 1960.

10. Die Dokumente zur Deutschlandpolitik. III-IV Reihe (1955-1959). Frankfurt-am-Main, 1961-1972.

11. Foreign Relations of the United States. 1952-1954. Vol. 5. Western European Security. P. 1. Washington, 1983.

12. Foreign Relations of the United States. 1952-1954. Vol.2. National Security Affairs. P. 1. Washington, 1984.

13. Foreign Relations of the United States. 1952-1954. Vol. 7: Germany and Austria. P. 2. Washington, 1986.

14. Foreign Relations of the United States. 1955-1957. Vol. 4: Western European Security and Integration. Washington, 1986.

15. Foreign Relations of the United States. 1958-1960. Vol. 7, part 1: Western European Integration and Security, Canada. Washington, 1993.

16. Foreign relations of the United States, 1958-1960. Vol. 7, part 2: Western Europe. Washington, 1993.

17. NATO Strategy Documents. Ed. by G. Pedlow. Brussels, 1997.

18. Public Papers of the Presidents of the United States. D.D. Eisenhower. 1953, 1954, 1955, 1956,1957,1958,1959, 1960. Washington, 1959-1964.1. Мемуары:

19. Аденауэр К. Воспоминания. Тт. 1-3. М., 1966-1970.

20. Голль Ш. де. Мемуары надежд. М., 2000.

21. Громыко А.А. Памятное. Т. 1-2. М., 1988.

22. Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. В 4-х кн. М., 1999.

23. Хрущев С.Н. Никита Хрущев: кризисы и ракеты. М., 1994.

24. Adams S. Firsthand report. New York, 1961.

25. Bohlen Ch. Witness to History, 1929-1969. New York, 1973.

26. Eden A. Full Circle. London, 1960.

27. Eisenhower D.D. Mandate for Change: 1953-1956. New York, 1963.

28. Eisenhower D.D. Waging Peace. New York, 1965.

29. Kennan G. Memoirs. Vol. 2. Boston, 1972.

30. Macmillan H. Tides of Fortune, 1945-1955. London, 1969.

31. Macmillan H. Riding the Storm. 1956-1959. New York, 1971.

32. Macmillan H. Pointing the Way. London, 1972.

33. Nixon R. Six Crises. New York, 1969.

34. Партийно-политические документы:

35. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 9 (1956-1960). М., 1986.

36. Baring A. Sehr verehrter Herr Bundeskanzler! Heinrich von Brentano im Briefwechsel mit Konrad Adenauer 1949-1964. Hamburg, 1974.

37. National Party Platforms. 1840-1960. Urbana, 1961.

38. Stevenson A.E. The Papers of Adlai E. Stevenson. Vol. IV, VI, VII. Boston, 1974-1977.1. Периодические издания:

39. Военные архивы России. 1993. Выпуск 1.2. Известия. 1954-1956.

40. Красная звезда. 1958-1959.4. Правда. 1955-1960.5. The Economist. 1953-1959.

41. Foreign Affairs. 1955-1960.

42. Frankfurter Allgemeine. 1957-1958.

43. Keesing's Contemporary Archives. Weekly Diary of World Events. Vol. IX-XII. 19541960.9. Life. 1957.

44. Manchester Guardian. 1957.

45. Manchester Guardian weekly. 1953-1957.

46. New York Times. 1955-1956.

47. New York Herald Tribune. 1955.14. Newsweek. 1958.15. Rheinische Post. 1958.16. Time. 1954-1956.17. The Times. 1955-1960.

48. U.S. News and World Report. 1955-1960.

49. Vital Speeches of the Day. 1955, 1958-1959.

50. Wall Street Journal. 1956.

51. Die Welt (Berlin). 1958-1959.

52. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987.1. Отечественная литература:

53. Анисимов JI.H., Мазуров В.К. Европейская безопасность. Минск, 1976.

54. Алпатов С.И. США и Европа: общие проблемы американской континентальной политики. М., 1979.

55. Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки. Советско-американские отношения в 1945-1950 гг. М., 1995.

56. Белецкий В.Н. За столом переговоров. Обсуждение германских дел на послевоенных международных совещаниях и встречах. М., 1979.

57. Богатуров А.Д., Косолапов Н.А., Хрусталев М.А. Очерки теории и политического анализа международных отношений. М., 2002.

58. Богданов Р.Г. США: военная машина и политика. М., 1983.

59. Богданов Р.Г. Ядерное безумие в ранге государственной политики. М., 1984.

60. Бойль П.Г. Черчилль, Эйзенхауэр и разрядка, 1953-55.//Американский ежегодник, 1993. М., 1994. С. 9-21.

61. Быстрова Н.Е. СССР и формирование военно-блокового противостояния в Европе (1945-1955 гг.) М., 2005.

62. Введение в теорию международных отношений. Отв. ред. А.С. Маныкин. М.,2001.

63. Военная сила и международные отношения. М., 1972.

64. Волков Н.В., Макаров Л.П. Ударная сила НАТО в Европе. М., 1967.

65. Вощенков К.П. СССР в борьбе за мир. Международные конференции 1944-1974. М, 1975.

66. Высоцкий В.Н. Западный Берлин. М., 1971.

67. Галкин А.А., Мельников Д.Е. СССР, западные державы и германский вопрос (1945- 1965). М., 1966

68. Глазунов Н.К. Бундесвер и НАТО. История создания и развития вооружённых сил ФРГ (1955-1978). М„ 1979

69. Дмитриев Б.Д. США. Политики. Генералы. Дипломаты. Четверть века «с позиции силы». М., 1971.

70. Егорова Е.В. США в международных кризисах (политико-психологические аспекты). М., 1988.

71. Егорова Н.И. Понятие «разрядка» в 1950-е годы: советская и западная интерпретации.//Холодная война и политика разрядки: дискуссионные проблемы. 4.1. С. 6490.

72. Ефремов А.Е. Европа и ядерное оружие. М., 1972.

73. Ефремов А.Е. Европейская безопасность и кризис НАТО. М., 1975.

74. Ефремов А.Е. Ядерное разоружение. М., 1976.

75. Журкин В.В. США и международно-политические кризисы. М., 1975.

76. Западная Европа и США. Очерк политических взаимоотношений. Под ред. Д.Е. Мельникова. М., 1968.

77. Иванов Р.Ф. Эйзенхауэр. От солдата до президента. М., 2005.

78. Иванова И.М. Концепция «атлантического сообщества» во внешней политике США. М., 1973.

79. Иноземцев Н.Н. Внешняя политика США в эпоху империализма. М., 1960.

80. История внешней политики СССР, 1917-1985. Под. ред. А.А. Громыко, Б.Н. Пономарева. Т. 2. М., 1986.

81. История дипломатии. Под ред. А.А. Громыко и др. Т. V. Кн. 1. М., 1974.

82. Караганов С. А., Трофименко Г.А., Шеин B.C. США диктатор НАТО. М., 1985.

83. Кокошин А.А. В поисках выхода: военно-политические аспекты международной безопасности. М., 1989.

84. Колосков И. А. Внешняя политика Пятой республики: эволюция основных направлений и тенденций. М., 1976.

85. Кременюк В.А. «Кризисная стратегия» на службе империализма. Киев, 1979.

86. Кремер И.С. ФРГ: внутриполитическая борьба и внешняя политика. М., 1977.

87. Манжола В.А. Ядерное оружие Франции и проблемы европейской безопасности. Киев, 1989.

88. Мельников Ю. М. Внешнеполитические доктрины США. М., 1970.

89. Мельников Ю. М. От Потсдама к Гуаму. Очерки американской дипломатии. М.,

90. Мельников Ю.М. Сила и бессилие: внешняя политика Вашингтона, 1945-1982. М., 1983.

91. Молчанов Н.Н. Генерал де Голль. М., 1972.

92. Наринский М.М. Борьба Советского Союза за европейскую безопасность: прошлое и настоящее. М., 1977.

93. Наринский М.М. История международных отношений. 1945-1975. М., 2004.

94. Национальные интересы: теория и практика. Под ред. Э.А. Позднякова. М., 1991.

95. Нежинский J1.H., Челышев И.А. О доктринальных основах советской внешней политики в годы «холодной войны». //Отечественная история, 1995. №1. С.3-27.

96. Никонов В.А. От Эйзенхауэра к Никсону: из истории республиканской партии США. М., 1984.

97. Общая теория национальной безопасности. Под ред. А.А. Прохожева. М., 2002.

98. Павлов Н.В., Новиков А.А. Внешняя политика ФРГ от Аденауэра до Шредера. М., 2005.

99. Петровский В.Ф. Американская внешнеполитическая мысль. М., 1976.

100. Петровский В.Ф. Доктрина «национальной безопасности» в глобальной стратегии США. М., 1980.

101. Печатнов В.О. Демократическая партия США: избиратели и политика. М., 1980.

102. Печатнов В.О. Сталин, Рузвельт, Трумэн: СССР и США в 1940-х гг.: Документальные очерки. М., 2006.

103. Печатнов В.О. Уолтер Липпман и пути Америки. М., 1994.

104. Поздняков Э.А. Внешнеполитическая деятельность и межгосударственные отношения. М., 1986.

105. Пономарева И.Б. Стремление к власти над народами. М., 1983.

106. Проэктор Д.М. Политика и безопасность. М., 1975.

107. Рахманинов Ю.Н., Уранов Г.В. Европа: безопасность и сотрудничество. М., 1974.

108. Рахманинов Ю.Н. Проблема европейской безопасности: исторический опыт ее решения. 1917-1977. М., 1979.

109. Рощин А.А. Международная безопасность и ядерное оружие. М., 1980.

110. Рукавишников В.О. Холодная война, холодный мир. Общественное мнение в США и Европе о СССР/России, внешней политике и безопасности Запада. М., 2005.

111. Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996.

112. Системная история международных отношений в четырех томах. События и документы. Т.З. М., 2003.

113. Системный подход: анализ и прогнозирование международных отношений. Под ред. И.Г. Тюлина. М., 1991.

114. Советская внешняя политика и европейская безопасность. М., 1972.

115. Современные буржуазные теории международных отношений. Под ред. В.И. Гантмана. М., 1976.

116. Софинский Н.Н. Бонн и Вашингтон. Дипломатическая история ремилитаризации Западной Германии. М., 1969.

117. Трухановский В.Г. Английское ядерное оружие. М., 1985.

118. Усачев И.Г. Советский Союз и проблема разоружения. М., 1976.

119. Усачев И.Г. Международная разрядка и США. М., 1980.

120. Усачев И.Г. Джон Фостер Даллес: политический миф и реальность. М., 1990.

121. Уткин А.И. Мировая «холодная война». М., 2005.

122. Уткин А.И. Стратегия глобальной экспансии. М., 1986.

123. Филитов A.M. Германский вопрос: от раскола к объединению. М., 1993.

124. Холодная война 1945 1963 гг. Историческая ретроспектива. Под ред. Н.И. Егоровой, А.О. Чубарьяна. М., 2003.

125. Хрусталев М.А. Основные теории внешней политики государства. М., 1984.

126. Червяков А.И. Военная политика Франции (1958-1993 гг.). М., 1994.

127. Яковлев А.Н. От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности атомного века. М.,1985.1. Зарубежная литература:а) Переведенная:

128. Амброуз С. Эйзенхауэр. Солдат и президент. М., 1993.

129. Ди Нольфо Э. История международных отношений (1918-1999 гг.). В 2-х т, М., 2003. Т.П.

130. Ли Э. Воздушная мощь. М., 1958.б) На иностранном языке:

131. Adenauer und die deutsche Frage. Hrsg. von J. Foschepoth. Goettingen/Zuerich, 1988.

132. Adomeit H. Soviet risk-taking and crisis Behavior: A theoretical and empirical Analysis. London, 1982.

133. Alexander C.C. Holding the Line. The Eisenhower Era, 1952-1961. London, 1975.

134. Aliano R.A. The American Defense Policy from Eisenhower to Kennedy. Athens (Ohio), 1978.

135. Alliances in U.S. Foreign Policy. London, 1988.

136. Altmann N. Konrad Adenauer im Kalten Krieg. Mannheim, 1993.

137. The Analysis of International Politics. Ed. by J. Rosenau, V. Davis, M. East. New York, 1972.

138. Ashton S.R. In Search of Detente. London, 1985.

139. Axelrod R. The Evolution of Cooperation. New York, 1984.

140. Bader W. The United States and the Spread of Nuclear Weapons. New York, 1968.

141. Barnet R.J. The Alliance: America, Europe, Japan Makers of the Postwar World. New York, 1983.

142. Bandulet B. Adenauer zwischen West und Ost. Muenchen, 1970.

143. Beal J.R. John Foster Dulles. A Biography. New York, 1957.

144. Bell C. Negotiation from Strength. New York, 1963.

145. Besson W. Die Aussenpolitik der Bundesrepublik: Erfahrungen und Masstabe. Muenchen, 1970.

146. Betts R.K. Soldiers, Statesmen and Cold War Crises. Cambridge, 1977.

147. Bottome E. The Balance of Terror: Nuclear Weapons and the Illusion of Security, 1945-1985. Boston, 1986.

148. Brands H. Cold Warriors. New York, 1988.

149. Brands H. The Devil we knew: Americans and the Cold War. New York, 1993.

150. Brinkley D. Dean Acheson: the Cold War years, 1953-1971. New Haven, London,1992.

151. Brogi A. A Question of Self-esteem. The United States and the Cold War choices in France and Italy, 1944-1958. London, 2002.

152. Brown S. The faces of Power. Constancy and Change in United States Foreign Policy from Truman to Johnson. New York-London, 1968

153. Burk R.F. Dwight D. Eisenhower. Hero and Politician. Boston, 1986.

154. Buzan B. An Introduction to Strategic Studies: Military Technology and International Relations. London, 1987.

155. Buzan B. People, States and Fear: The National Security Problem in International Relations. Brighton, 1983.

156. Callahan D. Dangerous Capabilities: Paul Nitze and the Cold War. New York, 1990.

157. Cold War Statesmen Confront the Bomb. Nuclear diplomacy since 1945. Ed. by J.L. Gaddis, Ph.H. Gordon, E.R. May, J. Rosenberg. Oxford, 1999.

158. Comparing Foreign Policies. Theories, Findings and Methods. Ed. by J. Rosenau. New York, 1974.

159. Controversies in International Relations Theory. Realism and the Neoliberal Challenge. Ed. by Ch. Kegley. New York, 1995.

160. Cook B.W. The declassified Eisenhower. Garden City (NJ), 1966.

161. De Porte A.W. Europe between the Superpowers: the Enduring Balance. New Haven,1979.

162. Destler I. Presidents, Bureaucrats and Foreign Policy. Princeton, 1972.

163. Divine R. Eisenhower and the Cold War. New York, 1981.

164. Divine R. Foreign Policy and U.S. Presidential Elections. New York, 1974.

165. Doering-Manteuffel A. Die Bundesrepublik Deutschland in der Aera Adenauers. Darmstadt, 1983.

166. Domestic Sources of Foreign Policy. Ed. by J. Rosenau. New York, 1967.

167. Donnely J. Realism and International Relations. Cambridge, 2000.

168. Drummond R., Coblentz G. Duel at the Brink. Garden City (NJ), 1960.

169. Duelfler .T. Europaim Ost-West-Konflikt, 1945-1991. Muenchen, 2004.

170. The Eisenhower Presidency. Eleven intimate perspectives of Dwight D. Eisenhower. Ed. By K.W. Thompson. Lanham etc., 1984.

171. Enders T. Josef Strauss Helmut Smidt und die Doktrin der Abshreckung. Koblenz,1984.

172. Entspannungspolitik in Ost und West. Hrsg. von H.-P. Schwarz und B. Meissner. Koln,1979.

173. European Security and the Atlantic System. London, 1973.

174. Falkowski L.S. Presidents, Secretaries of State and crises in U.S. foreign relations. Boulder, 1978.

175. Fox W.T.R., Fox A.B. NATO and the Range of American Choice. New York -London, 1967.

176. Freedman L. The Evolution of Nuclear Strategy. London, 1989.

177. Gaddis J.L. Strategies of Containment. New York, 1982.

178. George A.L. Presidential Decision-making in Foreign Policy. Boulder, 1980.

179. George A.L., Smoke R. Deterrence in American Foreign Policy: Theory and Practice. New York London, 1974.

180. Gerson L.L. John Foster Dulles. (The American Secretaries of State and their Diplomacy. Vol. XVII.). New York, 1967.

181. Gilpin R. War and Change in World Politics. Cambridge, New York, 1984.

182. Goold-Adams R. John Foster Dulles. A Reappraisal. New York, 1962.

183. Greenstein F. The hidden-hand Presidency. New York, 1982.

184. Greenstein F. Personality and Politics. New York, 1975.

185. Gregory Sh.R. Nuclear Command and Control in NATO. GB, 1996.

186. Gress D. Peace, Survival and European Security. Stanford, 1985.

187. Guhin M.A. John Foster Dulles: A Statesman and his Times. New York, 1967.

188. Halperin M. Bureaucratic Politics and Foreign Policy. Washington, 1974.

189. Halperin M. Nuclear Fallacy. Cambridge, 1988.

190. Hammond P.Y. Cold War and detente. The American Foreign Policy since 1945. New York, 1975.

191. Hanrieder W.F. West German Foreign Policy, 1949-1963. Stanford, 1967.

192. Harrison M. The Reluctant Ally: France and Atlantic Security. London, 1981.

193. Hoffmann S. Gulliver's Troubles, or the Setting of American Foreign Policy. New York, 1968.

194. Hoopes Т. The Devil and John Foster Dulles. Toronto, 1973.

195. Heuser B. NATO, Britain, France and the FRG: Nuclear strategies and forces for Europe, 1949-2000. Hampshire, 1999.

196. Hoebink H. Westdeutsche Wiedervereinigungspolitik, 1945-1961. Meisenheim-an-Glan, 1978.

197. International Theory. Critical Investigations. Ed. by J. DerDerian. London, 1995.

198. Jervis R. Perception and Misperception in International Politics. Princeton, 1976.

199. Joffe J. The Limited Partnership: Europe, the United States and the Burden of Alliance. Cambridge, 1987.

200. John Foster Dulles and the Diplomacy of the Cold War. Ed. by R.H. Immerman. Princeton, 1990.

201. Jordan R., Feld W. Europe in the Balance. London, 1986.

202. Kahan J.H. Security in Nuclear Age. Washington, 1975.

203. Kaku M., Axelrod D. To Win a Nuclear War: The Pentagon's Secret War Plans. Boston, 1987.

204. Kaplan M. Towards Professionalism in International Relations: Macrosystem analysis. New York, 1979.

205. Kaplan M. The Rationale for NATO. Washington, 1973.

206. Kelleher C. Germany and the Politics ofNuclear Weapons. London, 1975.

207. Kennan G. Russia, Atom and the West. London, 1958.

208. Keohane R. After Hegemony. Cooperation and Discord in the World Political Economy. Princeton, 1984.

209. Keohane R. International Institutions and State Power: Essays in InternationalRelations Theory. Boulder, 1989.

210. Kinnard D. President Eisenhower and Strategy Management. Lexington, 1977.

211. Kissinger H. The Necessity for Choice. Prospects of American Foreign Policy. New York, 1961.

212. Kissinger H. Nuclear Weapons and Foreign Policy. New York, 1957.

213. Kissinger H. The Troubled Partnership: A Re-appraisal of the Atlantic Alliance. New York, 1965.

214. Koehler H. Adenauer. Eine politische Biographie. Frankfurt a. M., 1994.

215. Konrad Adenuer. Seine Deutschland-und Aussenpolitik, 1945-1963. Muenchen, 1975.

216. Konrad Adenuer und seine Zeit. Politik und Personlichkeit des ersten Bundeskanzlers. Hrsg. von D. Blumenwitz, K. Gotto, H. Maier u.a. Bd. 2. Stuttgart, 1976.

217. LaFeber W. America, Russia and the Cold War, 1945-1990. New York, 1991.

218. Larson D.W. Anatomy of Mistrust. U.S. Soviet Relations during the Cold War. Ithaca, 1997.

219. Lebow R.N. Between Peace and War. The Nature of International Crisis. Baltimore,1981.

220. Lee R.A. Dwight D. Eisenhower. Hero and Politician. Chicago, 1981.

221. Luttwak E.N. Strategy. The Logic of War and Peace. Cambridge, 1987.

222. Lyon P. Eisenhower: Portrait of the Hero. Boston, 1974.

223. Marks F.W. Power and Peace: The Diplomacy of John Foster Dulles. London, 1993.

224. Mansbach R., Vasquez J. In Search of Theory. New York, 1981.

225. Mearsheimer J. The Tragedy of Great Power Politics. New York London, 2001.

226. Mendl W. Deterrence and Persuasion. French Nuclear Armaments in the Context of National Policy, 1945-1969. London, 1970.

227. Morgenthau H. The Crisis of the Western alliance.// The Crossroad Papers. Ed. by H. Morgenthau. New York, 1965.

228. Morgenthau H. Politics among Nations. New York, 1978.

229. Morris E. Blockade. Berlin and the Cold War. New York, 1973.

230. Nash H. American Foreign Policy: Response to a Sense of Threat. Homewood, 1973.

231. Nash Ph. The Other Missiles of October. Eisenhower, Kennedy and the Jupiters, 19571963. Chapel Hill, 1997.

232. NATO's Northern Allies. Ed. by. G. Flynn. Totowa, 1985.

233. Neorealism and its Critics. Ed. by R.O. Keohane. New York, 1986.

234. Newhouse J. De Gaulle and the Anglo-Saxons. New York, 1970.

235. Noble B.G. Christian A. Herter. New York, 1970.

236. Noel-Baker Ph. The Arms Race. London, 1958.

237. Osgood Ch. Ал Alternative to War or Surrender. Urbana, 1962.

238. Osgood R. Alliances and American Foreign Policy. Baltimore, 1968.

239. Osgood R. The Nuclear Dilemma in American Strategic Thought. Boulder, London,1988.

240. Park W. Defending the West: A History of NATO. Brighton, 1996.

241. Parmet H.S. Eisenhower and American Crusades. New York, 1972.

242. Payne J.L. The American Threat. Chicago, 1971.

243. Peeters P. Massive Retaliation. Chicago, 1959.

244. Pruden C. Conditional Partners. Eisenhower, the United Nations and the Search for Permanent Peace. Baton Rouge, 1998.

245. Ravenal E.C. NATO: the Tides of Discontent. Berkley, 1985.

246. Reevaluating Eisenhower. Ed. by D. Mayers, R. Melanson. Chicago, 1987.

247. Richardson E. The Presidency of DwightD. Eisenhower. Lawrence, 1979.

248. Richardson J. Germany and the Atlantic Alliance. The Integration of Strategy and Politics. Cambridge, Harvard, 1966.

249. Roman P.J. Eisenhower and the Missile Gap. Ithaca, 1995.

250. Rosenau J. The Scientific Study of Foreign Policy. London, 1980.

251. Rostow W.W. Open Skies. Eisenhower's Proposal of July, 21, 1955. Austin, 1982.

252. Rostow W.W. The United States in the World Arena. New York, 1969.

253. Schick J.M. The Berlin Crisis, 1958-1962. Philadelphia, 1971.

254. Schwarz H.-P. Adenauer. Der Staatsman: 1952-1967. Stuttgart, 1991.

255. Snyder G.H., Diesing P. Conflict among Nations: Bargaining, Decision-making and System Structure in International crises. Princeton, 1977.

256. Stanley A. NATO in Transition: the Future of the Atlantic Alliance. New York, 1965.

257. Taubman Ph. Secret Empire. Eisenhower, the CIA and the hidden story of America's space espionage. New York, 2003.

258. Theory and Policy in International Relations. Ed. by R. Tanter, R. Ullman. Princeton,1972.

259. Toulouse M.G. The Transformation of John Foster Dulles. Macon, 1985.

260. Tusa A. The Last Division. A History of Berlin. Reading, 1997.

261. Ulam A.B. Expansion and Coexistence: the History of Soviet Foreign Policy, 19171967. New York, 1968.

262. Ulam A.B. The Rivals. America and Russia since World War II. New York, 1977.

263. U.S. National Security. Ed. by D. Kaufmann, J. McKitrick, T. Leney. Lexington, Toronto, 1985.

264. Waltz K. Theory of International Politics. New York, 1979.

265. Wohlforth W. The Elusive Balance. Power and Perceptions during the Cold War. Ithaca, 1993.