Социально-культурная деятельность православной церкви в Удмуртии: Вторая половина XIX - начало XX века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Берестова, Екатерина Михайловна

• Берестова, Екатерина Михайловна
• кандидат исторических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Берестова, Екатерина Михайловна

Введение.

Глава I. Положение православной церкви и ее влияние на социально-демографические процессы в Удмуртии.

§ 1. Положение православной церкви в Удмуртии.

§ 2. Влияние православной церкви на демографические процессы.

§ 3. Социальная работа церкви.

Глава II. Миссионерская деятельность православной церкви.

§ 1. Конфессиональная политика государства и церкви.

§ 2. Формирование национально-религиозных общин в Удмуртии.

§ 3. Состояние внутренней и внешней миссии в Удмуртии.

Глава III. Культурно-просветительская деятельность православной церкви.

§ 1. Духовное образование в Удмуртии.

§ 2. Просветительская деятельность церкви.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Социально-культурная деятельность православной церкви в Удмуртии: Вторая половина XIX - начало XX века»

Религия всегда играла важную роль в жизни общества. Именно она обуславливает многие характерные черты той или иной цивилизации. Выбор православия в качестве государственной религии во многом определил пути последующего развития Руси, а потом и России. Православие сыграло значительную роль в становлении Российского государства и в складывании менталитета населения, с православием многие столетия было связано и развитие русской культуры. Православная церковь постепенно структурировалась в сложный социальный институт, находящийся в тесном взаимодействии с государством и обществом. На протяжении всей русской истории православная церковь посредством своей религиозной деятельности оказывала огромное влияние на все сферы общественного развития.

В научной литературе религиозная деятельность традиционно подразделялась на культовую и внекультовую1. Под культовой понималась та деятельность, которая была непосредственно направлена на отправление культа, т. е. проведение богослужений, организация религиозных празднеств, строительство и украшение храмов, создание икон. К внекультовой относилась деятельность, напрямую не связанная с отправлением культа, например, хозяйственная, социальная и культурная. Именно внекультовая деятельность церкви имеет наибольшее общественное значение, так как в ней реализуются функции, имеющие социальный характер. Обычно выделяются следующие социальные функции церкви: социально-политическая, мировоззренческая, компенсаторная, морально-этическая, культурная, интеграционная, благотворительная и коммерческая . Одним из направлений внекультовой деятельности православной церкви была социально-культурная деятельность, объединяющая социально-политическую, мировоззренческую, морально-этическую, благотворительную и культурную функции. Исследование социально-культурной деятельности православной церкви позволяет ввести в круг изучения такую актуальную сейчас сферу, как социальная работа. Принятие в 2000 г. "Основ социальной доктрины православной церкви", вызвало интерес к этому еще малоизученному аспекту деятельности православной церкви. Другой сферой социально-культурной деятельности православной церкви было миссионерство. Оно является специфическим проявлением мировоззренческой функции, направленным на обращение в религиозную веру инакомыслящих и реализуется в трех направлениях: религиозно-пропагандистском, информационном и учебно

•з * воспитательном . Мировоззренческая функция церкви также осуществляется и через культурную деятельность. При этом особое значение приобретает духовное образование, которое одновременно является и способом распространения религиозных знаний и возможностью подготовки кадров священнослужителей. Собственно культурная функция церкви, направленная на создание духовных и материальных культурных ценностей должна являться предметом специальных литературоведческих, искусствоведческих и культурологических исследований. Таким образом, в данной работе под социально-культурной понимается миссионерская, культурно-просветительская, морально-этическая и социальная деятельность церкви.

Особый интерес представляет социально-культурная деятельность православной церкви во второй половине XIX - начале XX в. В этот период в России происходят преобразования, затронувшие все сферы жизни общества, в том числе и православную церковь. В ходе церковной реформы 18601870-х гг. значительно меняется статус православной церкви и духовенства. Реформированию подвергается и духовное образование. Потребность в унификации государственного устройства привела к изменениям национальной и конфессиональной политики и оказала влияние на православную миссию. Все это и обусловливает необходимость изучения социально-культурной деятельности православной церкви во второй половине XIX - начале XX в. Однако, как известно, Российская империя не была монолитным государственным образованием. Она включала в себя множество разных народов, имеющих значительные экономические, конфессиональные и культурные различия. Весь Волго-Уральский регион, в том числе и Удмуртия, является особой территорией, где на протяжении столетий складывалась чрезвычайно мозаичная этноконфессиональная структура. В этой связи большое значение приобретает изучение региональных особенностей социально-культурной деятельности православной церкви. Таким образом, объектом настоящего исследования является социально-культурная деятельность православной церкви во второй половине XIX - начале XX в. Предметом - ее региональные особенности на территории Удмуртии.

Отдельные аспекты социально-культурной деятельности православной церкви неоднократно становились предметом внимания ученых. Исследования, посвященные этой проблеме можно сгруппировать по четырем основным направлениям. К первому относятся обобщающие работы по истории России и русской православной церкви и специальные исследования, характеризующие как общее положение православной церкви в системе Российского государства, так и некоторые его специфические черты. Второе направление представлено работами, посвященными конфессиональной политике государства и церкви вообще и миссионерской деятельности, в частности. К третьему направлению относятся работы, раскрывающие различные направления просветительской деятельности церкви. Четвертое - представлено работами, посвященными теории и истории социальной работы в России, развитию общественного призрения и благотворительности.

В дореволюционной отечественной историографии социально-культурная деятельность православной церкви во второй половине XIX -начале XX в., за исключением проблем духовного образования, не получила достаточного освещения. Этому было несколько причин. Во-первых, период, отделявший исследователя от изучаемого предмета, был незначителен. Во-вторых, все исследования по истории православной церкви подвергались жесткой цензуре. И, в-третьих, в рассматриваемый период наибольший интерес в обществе вызывали кризисные явления в церковном управлении и проблемы реформирования церкви. В связи с этим большинство работ, созданных до революции, посвящены взаимоотношениям церкви и государства4. Тем не менее, это не помешало созданию серьезных исследований по истории русской церкви. Так, в работе "История православной церкви в XIX веке" авторам удалось достаточно полно, хотя и несколько идеализированно, воссоздать историю русской православной церкви в XIX веке5. К достоинствам этого издания можно отнести подробное рассмотрение многих аспектов деятельности церкви, таких как, духовное образование, церковное управление, духовные периодические издания. В этой работе вся деятельность церкви оценивается только положительно, а существующие проблемы связываются исключительно с личными недостатками отдельных церковных и светских деятелей. Более объективный подход наблюдается в работе А. В. Карташева6. Автором исследуется история русской церкви, начиная от ее зарождения. Рассматривая положение церкви и ее деятельность в синодальный период (т.е. со времени упразднения патриаршества), автор не соглашается с негативными оценками некоторых своих современников. По его мнению, русская православная церковь в этот период достигла значительных успехов, особенно в сфере просвещения и распространении православия. Однако А. В. Карташеву приходится признать, что тесный контакт церкви с государством являлся для церкви не только благом, но вел к ограничению ее административной и экономической свободы.

Антирелигиозные идеологические установки, занявшие господствующее положение в отечественной историографии в советский период, привели к появлению целого ряда работ, в которых деятельность православной церкви оценивалась исключительно негативно. Это

7 О Л исследования И. П. Красникова , М. С. Корзуна , Ю. Ф. Козлова , Е. Ф. Грекулова10, П. А. Зайончковского11, В. Г. Чернухи12. Несколько особняком в этом ряду стоит работа Н. М. Никольского, которая, несмотря на очевидную атеистическую направленность, отличается фундаментальность и содержит богатый фактический материал13. К достижениям этого исследования необходимо отнести обстоятельное освещение положения раскольников в

Российской империи и характеристику основных старообрядческих толков, согласий и сект.

В связи с празднованием тысячелетия крещения Руси в отечественной историографии усилился интерес к православию. В своих исследованиях часть авторов попыталась отойти от прежних стереотипов при рассмотрении истории русской церкви. Так, в работе "Русское православие: вехи истории" оценивая деятельность православной церкви в конце XIX - начале XX в. авторы впервые отмечают и ее достижения в сфере образования и религиозной мысли14.

Для большинства современных исследователей характерен достаточно взвешенный и объективный подход. Так, в работе В. А. Федорова рассматривается общее положение православной церкви, система церковного управления, число культовых сооружений и количество лиц духовного звания, положение приходского духовенства15. При этом он приходит к выводу, что излишне тесная связь церкви с государством создавала для нее много проблем. Автор также дает общий обзор деятельности монастырей и их роли в религиозной, культурной и хозяйственной жизни страны. При освещении конфессиональной политики государства, В. А. Федоров наибольшее внимание уделяет взаимоотношениям государства с христианскими конфессиями и сектами16. Автор отмечает, что в XIX в. конфессиональная политика правительства менялась в соответствии с изменением внутриполитического курса. Отношение Николая I к нехристианским конфессиям характеризуется как терпимое, тогда как христианские секты и, особенно, старообрядчество в его царствование жестоко преследовались. Александр II значительно смягчил положение раскольников и сектантов, что же касается неправославных конфессий, то автор отмечает, что в его правление миссионерская деятельность стала более организованной и последовательной. В правление Александра III начинаются гонения правительства на оппозиционные к православию конфессии, и усиливается деятельность государства и церкви по христианизации неправославного населения. Отмечая неудачи и трудности в деле миссии,

В. А. Федоров считает, что православной церкви удалось достичь значительных успехов. «По данным Синода, с 1836 по 1892 г. было обращено в православие 3030650 человек»17.

В монографии Б. Н. Миронова "Социальная история России периода империи" история православной церкви отдельно не рассматривается18. Однако в ней автор впервые прослеживает становление и развитие духовного сословия в России. По мнению Б. Н. Миронова духовенство как сословие пользовалось определенной самостоятельностью в рамках государственной системы. Автором подробно рассматривается процесс освобождения духовенства и его трансформации из сословия в профессиональную группу. Особый интерес представляют приведенные в работе данные о влиянии православия на демографические процессы. Оценивая воздействие конфессионального фактора на демографические процессы, Б. Н. Миронов приходит к выводу, что его влияние было значительным, но не всеобъемлющим. Главным регулятором демографическим процессов являлись условия жизни19. Б. Н. Миронов также выявляет основные принципы национальной политики. По его мнению, во второй половине XIX в. происходит резкое изменение внутриполитического курса: на смену традиционной толерантности приходит стремление к форсированной языковой и культурной интеграции нерусских народов. Это было связано как с ростом национальных движений, так и с потребностью в унификации государственного устройства.

В последнее время стали появляться исследования, посвященные проблемам реформирования церкви во второй половине XIX - начале XX в. Среди них, в первую очередь, необходимо отметить статьи С. В. Римского и работы А. Ю. Полу нова. В статьях С. В. Римского характеризуется положение православной церкви в России к 1860 году20. Автор анализирует причины и предпосылки церковной реформы 1860-1870 гг. Особое внимание уделяется программе преобразований и ходу реформы. Весьма показательно, что автором и инициатором церковной реформы выступил министр внутренних дел П. А. Валуев (1861-1868 гг.). Оценивая итоги преобразований, С. В. Римский отмечает, что, несмотря на определенные успехи, реформа не достигла поставленной цели - повышения авторитета духовенства и улучшения его материального положения. По мнению автора, в ходе реформы не удалось уменьшить политическую и экономическую зависимость церкви от государства. В монографии и статье А. Ю. Полунова анализируются изменения в положении православной церкви, связанные с деятельностью К. П. Победоносцева21. По мнению автора, эти изменения, оцениваемые Победоносцевым как незначительные улучшения, являлись по существу пересмотром ключевых преобразований 1860-1870-х гг. Полунов не согласен со многими негативными оценками деятельности Победоносцева. Он считает, что "реально возвысить роль церкви, нормализовать ее отношения с иными конфессиями в условиях авторитарно-бюрократического режима было практически невозможно"22. И действительно, многие положительные явления в жизни церкви, связанные с именем Победоносцева, частично перечеркивались усилившейся в тот период зависимостью церкви от государства. Незавершенность и противоречивость церковных преобразований приводила к снижению социальной активности духовенства и падению его авторитета. В монографии А. Ю. Полу нова подробно освящаются причины и последствия изменения конфессиональной политики государства в 1880-1890-е гг. По мнению автора, правительство, стараясь быстрее нивелировать религиозные и культурные различие, только спровоцировало рост национального движения.

Проблемам взаимоотношений религии и власти в России посвящена монография Л. А. Андреевой23. Анализируя период второй половины XIX -начала XX в., автор отмечает, что государство в лице монарха рассматривало православную церковь исключительно в качестве инструмента идеологической поддержки и обоснования свой власти. Именно с этим Л. А. Андреева и связывает основные проблемы православной церкви. По мнению Л. А. Андреевой в этот период обязанности церкви возрастали, а права сокращались. Невозможность самостоятельно решать свои внутренние проблемы, сопровождаемая усилившимся диктатом государства, приводила к дезорганизации церковного управления и разложению духовенства.

По-новому взглянуть на историю православной церкви во второй половине XIX - начале XX в. позволяет исследование Т. Г. Леонтьевой24. В этой работе автор рассматривает проблемы модернизации России на примере сельского духовенства. По мнению Т. Г. Леонтьевой именно сельские священники являлись той силой, которая при определенных условиях была способна внедрить в широкие массы населения идеалы гражданского общества и стать проводником модернизации. Однако этого не произошло, как считает автор, в первую очередь из-за того, что процесс освобождения духовенства был начат поздно и так и не завершился вплоть до 1917 г. Леонтьева не согласна с Б. Н. Миронова в том, что в ходе реформ 1860-1870-х гг. произошло полное освобождение духовенства. По ее мнению сельские священники так и не получили в полном объеме политические и имущественные права, что сдерживало их общественную и хозяйственную активность. Следствием этого являлись неопределенность социального статуса и материальные трудности. В результате, как пишет Т. Г. Леонтьева, сельское духовенство оказалось не только не способно подготовить население к восприятию модернизации, но и не смогло найти свое место в изменившемся мире25. И именно в этом, считает автор, кроется та легкость, с которой православная церковь утратила ведущие позиции в послереволюционные годы.

История православной церкви вызывает интерес и у региональных исследователей. С начала 1990-х гг. появилось много работ посвященных проблемам отдельных церковно-административных образований. В некоторых из них, в частности в работах С. М. Васиной, И. И. Мотыка, О. Н. Устьянцевой, Н. Ю. Храповой, Бабушкиной О. Ю. помимо истории епархии и анализа положения православного духовенства раскрываются некоторые

V- 26 направления социально-культурнои деятельности православной церкви .

При характеристике второго направления следует сразу же отметить, что в отечественной историографии отсутствуют специальные исследования конфессиональной политики. Она всегда рассматривалась в рамках национальной политики.

Долгое время в отечественной историографии господствовал негативный взгляд на национальную политику государства. Изображение России "тюрьмой народов" и оценка миссионерской деятельности православной церкви как реакционной и русификаторской стало привычной аксиомой в работах многих авторов . Только в последние десятилетия стали появляться исследования, где оценки национальной политики были не столь однозначны. Так, в статьях В. С. Дякина прослеживается национальная политика в России в XIX - начале XX века28. Автор оценивает ее, как непоследовательную и противоречивую. Однако, по его мнению, к достоинству национальной политики, можно отнести то, что она всегда проводилась избирательно, по отношению к конкретным народам, на конкретном временном отрезке. Дякин отмечает, что в конце XIX в. национальная политика ожесточается и связывает это с личностными качествами Александра III и К. П. Победоносцева.

В работе А. А. Дорской подробно освящается история законопроектов

29 о свободе совести 1905 - 1917 гг. Работа над этими законами велась II и III Государственной Думой, но так и не была закончена. Автор считает, что было обусловлено «во-первых, позицией правительства, борющегося за сохранения православием прав господствующей церкви; во-вторых, деятельностью Государственного Совета, который не одобрил не одного из немногочисленных принятых Думой по данному вопросу законопроектов»30.

В исследовании М. А. Волхонского рассматривается национальная политика во второй половине XIX - начале XX века31. Автор отмечает, что в конце XIX в. "ключевым направлением национальной политики стала культурная "русификация" нерусского населения империи. При этом тождественность понятия "русский" и "православный" в сознании правительственных верхов, привела к тому, что одним из принципов культурной "русификации" стала поддержка государством церкви в распространении православия среди нерусского населения"32. По мнению М.

А. Волхонского, в ходе революции 1905-1907 гг. правительству пришлось пойти на значительное смягчение национальной политики, однако в последствие многие начинания так и не были реализованы.

Помимо общероссийских исследований, существует большой круг работ, освещающий миссионерскую деятельность православной церкви в отдельных регионах России и за ее пределами, а также проблемы христианизации некоторых народов. Среди них, прежде всего, необходимо отметить работы самих миссионеров и церковных авторов. Проблемам внешней и внутренней миссии в Волго-Уральском регионе посвящены статьи таких авторов, как М. Елабужский, С. Крекнин, Н. Кибардин, И. Маракулин, Д. Шерстенников, М. Желобов, Ф. Тихвинский,

33

И. Фармаковский . К достоинствам этих исследований можно отнести их максимальную приближенность к делу миссии, подробное рассмотрение форм и методов миссионерской работы, степень участия в ней духовенства. Однако значительным недостатком является некритическое отношение к постановке миссионерского дела. Более взвешенный подход к данной проблеме наблюдается в работе А. С. Можаровского34. Наибольший вклад в изучение христианизации удмуртов внес П. Н. Луппов. Все его исследования, как фундаментальные работы, так и отдельные статьи, отличает объективность и высокая степень научной добросовестности . Используя богатейший фактический материал, автор воссоздает полную картину христианизации и христианского просвещения удмуртов. Объективность П. Н. Луппова позволяет ему показать не только достижения этого процесса, но и его издержки, такие как использование силовых методов при крещении, преобладание формального подхода к делу миссии среди духовенства и, как следствие этого, недостаточно осознанное восприятие удмуртами православия.

В советский период исследователи большее внимание уделяли недостаткам христианизации, оценивая миссионерскую деятельность, как неудачную, насильственную и откровенно реакционную. Такие оценки можно встретить в работах Н. Маторина36, Н. В. Никольского37, Ю. М.

Ивонина, Н. С. Попова39. В 1990-е гг. появилось большое количество региональных исследование, в которых преобладали диаметрально противоположные взгляды на миссионерскую деятельность40. Более объективны на наш взгляд, исследования В. В. Макуриной41 и В. В. Машковцевой42. В этих работах авторами рассматриваются изменения в конфессиональной политике государства, а также формы и методы миссионерской деятельности. Большое значение в изучении миссионерской деятельности имеет работа Д. М. Макарова43. В ней прослеживает конфессиональная политика государства в среднем Поволжье, что позволяет уяснить специфику религиозной обстановки в крае к началу XIX в. и выявить предпосылки изменении конфессиональной политики. Автором особо подчеркивается, что миссионерство всегда было государственным мероприятием.

Значительный вклад в изучение православия в Удмуртии внес Е. Ф. Шумилов. Его монографии и статьи подробно освещают многие сферы деятельности православной церкви и в частности влияние православия на развитие культуры. В работе "Христианство в Удмуртии" автор рассматривает процесс христианизации как интеграцию удмуртов в христианское культурное пространство44. По мнению Е. Ф. Шумилова, православная миссия в Удмуртии достигла значительных успехов.

Отдельно хотелось бы отметить этнографические исследования, в которых традиционно большое место уделяется религии. В них нашли отражения специфические черты дохристианских верований и проблемы взаимодействия христианства, ислама и язычества45. Наиболее яркой и интересной представляется работа В. Е. Владыкина, в которой автор впервые воссоздает духовный мир удмуртов46. Особый интерес представляет раздел, посвященный религиозному синкретизму, где автор показывает проникновение христианства в традиционные верования удмуртов. Однако, характеризуя миссионерскую деятельность в целом, В. Е. Владыкин оценивает ее как неудачную.

В этом же направлении можно рассматривать историографию Мултанского процесса. М. Г. Худяков в своих статьях, посвященных Мултанскому процессу, прямо обвиняет представителей духовенства в фабрикации и распространении слухов о возможности человеческих жертвоприношений47. Ссылаясь на слова А. Ф. Кони, автор приходит к выводу о том, что обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев и министр внутренних дел Плеве активно поддерживали обвинение. О неблаговидной

48 т роли православной церкви в этом процессе пишут и другие авторы . Так, А. А. Александров обвиняет церковь в том, что она не выступила на защиту мултанцев, а К. И. Куликов и В. М. Ванюшев, считают, что церковью создавалась обстановка нетерпимости к инаковерующим, в которой и стала возможно возникновение Мултанского дела. Иную точку зрения представляет Е. Ф. Шумилов49. Он считает, что православная церковь не участвовала в подготовки и проведение Мултанского процесса. Более того, по его мнению, именно церковь являлась пострадавшей стороной, так возникновение этого дела указывало на неэффективность миссионерской деятельности среди удмуртов. На наш взгляд эти крайние точки зрения несколько упрощают позицию православной церкви в Мултанском деле.

В отечественной историографии под просветительской деятельность православной церкви в основном понимается работа церкви в сфере образования, поэтому третье направление представлено главным образом работами, посвященными духовной школе. В дореволюционной историографии сложилось два взгляда на духовное образование. Первый, представлен в основном церковными авторами, характеризующими духовное образование только положительно, например, работы И. В. Преображенского, П. Знаменского, О. Миропольского50. Светские, особенно радикально настроенные авторы относились к духовной школе с излишним критицизмом, считая ее тупиковой ветвью в развитии образования в России.

В советский период духовное образование оценивалось исключительно негативно. В современных исследованиях, рассматривающих проблемы образования в дореволюционной России, духовное образование затрагивается лишь фрагментарно. Это, в частности, работы Б. В. Миронова, Е. К. Сысоевой, Н. В. Поляковой, И. В. Юрищевой, В. И. Смирнова и сборник статей "Народное образование на Урале в XVIII - начале XX в."51. В исследованиях, посвященных собственно духовным школам, встречаются диаметрально противоположные оценки деятельности церкви в области образования. Так, в статьях А. В. Сушко и Е. А. Андреевой отмечается, что духовное образование в России находилось на небывалой высоте . Авторы практически не замечают существовавших в духовной школе недостатков. Противоположную позицию занимают В. К. Пинкевич и Т. Г, Леонтьева53. В частности, последняя считает, что тяготы и бездуховность семинарского быта приводили к девальвации православных ценностей среди учащихся и создавали благоприятную почву для революционных настроений у будущих служителей церкви. Более объективной позиции придерживается А. И. Конюченко54. В его исследовании характеризуется становление духовной школы в Оренбургской епархии. Автор выделяет три основных этапа в развитии духовного образования и отмечает, что, несмотря на все преобразования, к .1917 г. в духовной школе оставалось еще много нерешенных проблем.

Краткая история духовной школы в XIX в. представлена в статье В. А. Федорова "Духовная православная школа"55. В этой работе автор исследует преимущественно многочисленные реформы школ духовного ведомства. В. А. Федоров отмечает, что "все реформы (как и контрреформы) в системе духовного образования проводились по инициативе не духовной, а светской власти, от которой русская православная церковь находилась практически в полной зависимости"56. В. А. Федоров приходит к выводу, что, несмотря на проблемы и сложности в православной духовной школы, она занимала солидной место в общей системе образования в России.

История духовного образования в Удмуртии исследована мало. Применительно к рассматриваемому периоду, о духовных школах, как составной части системы образования упоминают С. А. Даньшина57 и А. Н. Кутявин58, который считает, что православная церковь сыграла положительную роль в подготовке учительских кадров для школ Удмуртии. В работах Г. Д. Фроловой прослеживается развитие национальной школы в Удмуртии. Автор подробно рассматривает этапы становления удмуртской школы, касаясь и той роли, которую сыграла в этом православная церковь. Г. Д. Фроловой создана целая галерея портретов просветителей удмуртского народа, в числе которых немало представителей духовенства. Автор по достоинству оценивает труды ряда подвижников народного образования из числа лиц духовного звания (Н. И. Ильминский, Н. Н. Блинов, К. А. Андреев). Тем не менее, Г. Д. Фролова считает, что национальные школы духовного ведомства были малоэффективными и не сыграли значительной роли в просвещении удмуртского населения, за исключением Карлыганской центральной школы59. Интересной представляется статья Н. А. Зеткиной, где деятельность церкви в области национального образования рассматривается как один из этапов национального просветительства60.

К четвертому направлению относятся работы, посвященные истории социальной работы в России. В работе М. В. Фирсова рассматриваются проблемы теоретико-методологического обоснования социальной работы и прослеживаются исторические этапы становления социальной работы в России и за рубежом61. Рассматривая деятельность государства и общественных организаций в социальной сфере, автор оставляет без внимания социальную работу церкви. Если до XVIII в. церковь была практически единственным социальным институтом, занимавшимся в России призрением и благотворительностью, то позднее ситуация меняется. Становление государственной системы призрения и развитие общественных благотворительных организаций оттеснили церковь на второй план. Следствием этого и стало характерное для большинства исследователей невнимание к социальной деятельности церкви во второй половине XIX л'У начале XX в. Исключение составляют лишь работы о трезвенническом движении и отдельные статьи, посвященные некоторым аспектам благотворительной деятельности церкви . Так в работе Т. С. Протько рассматривается история борьбы с пьянством в России64. Автор отмечает противоречивую позицию государства по этому вопросу. Деятельность духовенства по борьбе с алкоголизмом автор оценивает как формальную и недостаточную. Противоположная оценка участие церкви в трезвенническом движении содержится в статье Г. В. Гусева65. Автор считает, что духовенство сыграло большую роль в борьбе с алкоголизмом.

Большее внимание социальной работе православной церкви уделено в работе В. П. Мельникова и Е. И. Холстовой66. Анализируя причины свертывания социальной активности церкви в XIX в., авторы отмечают, что "в условиях государственно-бюрократического управления церковью многие давние благотворительные традиции регламентировались, добровольные милосердые деяния превращались в обязанность" . Авторами собран богатый фактический материал о социальной работе православной церкви, особенно в Москве и Санкт-Петербурге. К сожалению, В. П. Мельникову и Е. И. Холстовой не удалось до конца отойти от прежних стереотипов в восприятии деятельности православной церкви. Так, на основании распространенного мнения об огромных богатствах церкви, в работе делается вывод о ее недостаточном материальном участии в деле благотворительности.

Зарубежные ученные традиционно уделяли большое внимание истории русской православной церкви. Свобода от атеистических идеологических установок делала их работы чрезвычайно интересными, в них использовался фактический материал, который был недоступен советским исследователям. Так, в работе Д. В. Поспеловского прослеживается развитие православной церкви на всем протяжении русской истории68. Характеризуя синодальный период, автор отмечает: "К достижениям Синодального периода русской православной церкви можно причислить ее миссионерскую, религиозно-просветительскую и научную деятельность. Непоследовательность успехов была чаще всего связана с неповоротливостью, бюрократизмом и чрезмерной централизацией самой синодальной системы, а также чересчур тесной связью церкви и государства"69. По мнению Д. В. Поспеловского введение системы Ильминского подняло православную миссию на небывалую прежде высоту.

В отличие от большинства других исследователей Д. В. Поспеловский положительно оценивает деятельность Д. А. Толстого в качестве обер-прокурора Св. Синода. Игорь Смолич также считает, что главная сложность положения русской православной церкви заключалась в том, что, стремясь освободиться от вмешательства государства в свои внутренние дела, она хотела сохранить его поддержку70. В статье Г. Л. Фриза анализируются взаимоотношения церкви, власти и общества в начале XX века71. Автор показывает кризисное состояние в отношениях церкви и государства на примере канонизации отдельных святых. По его мнению, постоянная жесткая опека церкви со стороны государства, привела к тому, что в этот период церковь стала энергично ратовать за изменение своего юридического статуса. И вследствие этого православная церковь перестала являться гарантом стабильности царской власти. Помимо общности оценок для всех вышеуказанных работ характерен достаточно взвешенный и объективный подход, позволяющий показать достижения православной церкви, не закрывая глаза на существовавшие недостатки.

Чрезвычайно интересной является работа швейцарского историка А. Каппелера72. Автор впервые предпринимает попытку исследования Российской империи как многонационального государства. По его мнению, в пореформенный период происходят значительные изменения в национальной и конфессиональной политике государства. Каппелер считает, что, в отличие от предшествующего периода, во второй половине XIX в. в России берется курс на преодоление национального и конфессионального многообразия. Анализирую причины и результаты введения системы Н. И. Ильминского, А. Каппелер приходит к выводу, что, несмотря на свою миссионерскую направленность, она объективно способствовала пробуждению национального самосознания у народов Поволжья.

Привлекают внимание зарубежных ученых и региональные проблемы христианизации. В работе А. А. Знаменского "Шаманизм и христианство. Столкновение туземцев с русскими православными миссиями в Сибири и Аляске, 1820 - 1917" дается общая характеристика миссионерской деятельности русской православной церкви73. По мнению автора, русская миссионерская политика по отношению к коренным народам была неоднородной и противоречивой. На протяжении периода, рассматриваемого А. А. Знаменским, в миссионерской политике государства и церкви наблюдались колебания от курса на откровенную русификацию до абсолютной терпимости. При этом отмечает автор, методы и результаты миссионеркой деятельности существенно отличались в разных регионах. А. А. Знаменский приходит к выводу, что христианизация в целом являлась существенной частью духовного и политического диалога между коренным и пришлым населением.

В работе Р. Гераси "Окно в Восток: национальная и имперская идентичность в познедцарской России" отмечается, что проживающие в Волго-Уральском регионе народы имели комплексную и многослойную систему идентичности74. Автор оценивает конфессиональную и национальную политику имперской России, как амбивалентную и синкретичную. По его мнению, между духовной и светской властью существовали серьезные противоречия, в частности в мусульманском вопросе. Р. Гераси считает, что в среде духовенства сформировалось два подхода к христианизации: механистический и основанный на переубеждении. Последний был представлен системой Н. И. Ильминского. Автор приходит к выводу, что успешность системы Ильминского вызывала тревогу у определенной части духовенства.

В работе П. Верта "На границе православия: миссия, управление и конфессиональная политика в Волго-Камском регионе России, 1827-1905" анализируется специфичность статуса региона в Российской империи75. По мнению П. Верта эта территория, несмотря на давность вхождения в состав Российского государства и географическое положение, продолжала сохранять национальное и конфессиональное своеобразие. Рассматривая результаты христианизации, автор отмечает, что этот процесс не ограничивается только миссионерской и просветительской деятельностью. П. Верт считает, что христианизация гораздо более сложное и многоплановое явление, представляющее собой социальную, экономическую и технологическую инкорпорацию определенного регионального сообщества в более крупное образование.

Рассмотрев вышеуказанную литературу, можно сделать вывод о том, что наиболее изученными аспектами социально-культурной деятельности православной церкви в Удмуртии является внешняя миссия и просвещение, тогда как другие сферы остаются в тени. Социальная работа православной церкви, конфессиональная составляющая демографических процессов еще не привлекали внимания исследователей. Кроме того, до сих пор отсутствуют обобщающие работы о духовном образовании в Удмуртии.

На основании изученной литературы можно сформулировать цель данной работы как исследование специфики социально-культурной деятельности православной церкви в Удмуртии во второй половине XIX -начале XX в. Исходя из поставленной цели, выделяются следующие исследовательские задачи:

- определить положение православной церкви в системе Российского государства и его региональные особенности и проанализировать этноконфессиональную структуру населения Удмуртии;

- выявить основные тенденции политики государства и церкви по отношению к нехристианским конфессиям и старообрядцам, а также показать трансформацию миссионерских структур в Удмуртии, раскрыть формы, методы и результаты миссионерской деятельности;

- раскрыть главные направления социальной работы церкви;

- определить методы и способы влияния православной церкви на демографические процессы в Удмуртии;

- рассмотреть основные аспекты просветительской деятельности церкви и, в частности, исследовать структуру духовного образования, качественные и количественные характеристики учебных заведений.

Хронологические рамки исследования включают период с середины XIX в. до 1917 г. Нижний хронологический предел обусловлен коренным переустройством в русском обществе в результате реформ 1860-х гг., изменениями самого положения православной церкви и ее взаимоотношений с государством и обществом. Верхний хронологический рубеж определяется прекращением существования Российской империи и православной церкви как господствующей и государственной идеологии.

Территориальные рамки исследования охватывают четыре уезда Вятской губернии: Глазовский, Сарапульский, Малмыжский и Елабужский. Применительно к периоду второй половины XIX - началу XX в. эти уезды традиционно рассматриваются исследователями как территория Удмуртии.

При исследовании социально-культурной деятельности православной церкви в Удмуртии был использован значительный комплекс опубликованных и неопубликованных источников. Это законодательные акты, архивные документы, справочные и статистические издания и материалы периодической печати. Первоочередное значение из опубликованных источников имеют законодательные акты. Это акты, определяющие положение православной церкви в Российской империи и регулирующие отдельные сферы ее деятельности, изданные в Полном собрании законов Российской империи и включенные в сборники церковного права . "Уложение об уголовных наказаниях" дает возможность выявить категории уголовно наказуемых деяний против православной веры и

77 нравственности и меры ответственности, за них предусмотренные . Распоряжения центральной и местной духовной и светской власти по различным вопросам, указы Вятской духовной консистории и Сарапульского духовного правления позволяют выявить региональные особенности государственной политики.

Важное значение имеют опубликованные в материалах Первой

7Я 79 всероссийской переписи населения , статистических сборниках и

80 периодической печати статистические сведения. Они дают представление о численности населения Удмуртии, его национальном, конфессиональном, половозрастном составе и семейном состоянии. Из них можно почерпнуть сведения о численности богослужебных зданий, о количестве православного духовенства и его доходах.

Большой интерес представляют опубликованная делопроизводственная документация. Это в частности отчеты Вятского комитета православного миссионерского общества, Сарапульского Вознесенского братства, Вятского братства Святителя и Чудотворца Николая. Из них можно почерпнуть сведения об источниках финансирования, об основных статьях расходов, о составе участников и благотворителей и повседневной их деятельности и ее результатах. Кроме того, в этих отчетах публиковались данные о миссионерских и братских школах, об их числе, количестве, национальном и конфессиональном составе учащихся. Уставы миссионерских и благотворительных обществ, ссудных касс и братств трезвости позволяют судить о принципах организации, приоритетных направлениях и способах их деятельности. Результаты однодневной школьной переписи дают

81 дополнительные материалы о церковно-приходских школах . Отчеты по содержанию уездных училищ и семинарий предоставляют информацию о поступлении и расходе средств, об учебных программах, о составе учителей, о численности и успеваемости учащихся. Основным источникам о состоянии духовных школ служат ведомости о церковно-приходских школах и школах грамоты епархии, публикуемые на страницах периодической печати. В этих ведомостях отражается численность школ, их финансирование, обеспеченность помещениями и учебными принадлежностями, сословный состав и образовательный уровень учителей, национальный и конфессиональный состав учащихся.

Широко используются материалы периодической печати, в частности "Вятских епархиальных ведомостей", "Календарей и Памятных книжек Вятской губернии". Особое значение имеют "Вятские епархиальные ведомости", издаваемые с 1863 по 1917 гг. Журнал состоял из двух разделов: официального и духовно-литературного. В официальном отделе публиковались указы Святейшего Синода, отчеты о деятельности православных братств и местного отделения миссионерского общества, распоряжения руководства епархии. Духовно-литературный отдел более чутко откликался на требования времени. Большой интерес представляют дискуссионные материалы: о духовном образовании, об учебной литературе, о христианском просвещении нерусских народов и т.д. В духовно-литературном отделе печатались статьи и заметки по истории и этнографии, о событиях в церковной жизни, биографические статьи. Все эти материалы, позволяют воссоздать картину, правда, несколько официозную, церковной жизни епархии.

К числу опубликованных источников относится и сборник документов по этнополитической истории Волго-Уральского региона82. Он включает материалы по самым разнообразным проблемам, таким как "Языческие верования марийцев и действия властей в XIX - начале XX вв.", "Мултанское дело" в Удмуртии: 1892-1896 гг." и некоторым другим.

Основой настоящего диссертационного исследования являются, прежде всего, комплексы архивных документов, сосредоточенные в Российском государственном историческом архиве (РГИА), Государственном архиве Кировской области (ГАКО) и Центральном государственном архиве Удмуртской Республики (ЦГА УР). Огромный материал по истории православной церкви находится в бывших фондах Синода. Особый интерес представляют документы Учебного комитета (ф. 802 РГИА) и Училищного совета (ф. 803 РГИА) при Синоде, из которых можно почерпнуть сведения об учебных заведениях духовного ведомства, сравнить отчеты семинарии и училищ с материалами ревизий.

Большое значение имеют материалы фонда Вятской духовной консистории (ф. 237 ГАКО), в частности журналы заседаний присутствия консистории, отчеты викарных епископов, переписка между консисторией и духовными правлениями, рапорты благочинных священников о состоянии церквей, духовенства и прихожан. Интересные данные содержатся в фонде канцелярии Вятского губернатора (ф. 582 ГАКО), например, секретная переписка между Вятским епископом и губернатором по проблемам миссионерской деятельности. В фонде Вятского комитета православного миссионерского общества (ф. 811 ГАКО) представлена все делопроизводственная документация комитета: такая как ходатайства об открытии школ, о выделении средств, о назначении и перемещении учителей, о выделении стипендий, отчеты о миссионерской деятельности духовенства. При этом отчеты миссионеров не всегда отражают реальную ситуацию на местах. Для многих священников важнее было представить результаты своей работы в более благоприятном свете, чем воссоздать объективную картину событий.

Фонды Сарапульского (ф. 245 ЦГА УР) и Глазовского (ф. 134 ЦГА УР) духовных правлений содержат обширнейший материал обо всех сферах деятельности церкви. Здесь можно найти распоряжения епархиального начальства, переписку между правлениями и духовенством епархии, рапорты благочинных священников, отчеты миссионеров, дела о расторжении браков, о наложении церковных наказаний, о самоубийствах, прошения о назначении пособий, о вступлении в брак, о разводе и т. д. При рассмотрении этих документов необходимо учитывать, что большая часть из них создавалась по определенным унифицированным образцам, что имеет свои плюсы и минусы. К достоинствам можно отнести систематизацию сведений, возможность сравнения данных за несколько лет и на разных территориях. Недостатком является формальное отношение к написанию документов, шаблонность и поверхностность изложения, неточность представляемых сведений.

Особой группой источников являются содержащиеся в фондах церквей (ф. 6, 29, 38, 48, 71, 341, 395 ЦГА УР) метрические книги о родившихся, бракосочетавшихся и умерших. На их основании можно получить данные о движении населения в отдельных приходах, о возрасте вступления в брак, о сезонности браков и рождений, о числе незаконнорожденных детей. В процессе обработки метрических книг необходимо было учитывать возможные погрешности при их составлении. Например, в ведомостях о родившихся довольно часто отсутствуют записи о детях умерших до крещения. Кроме того, младенцы женского пола иногда записываются мальчиками и наоборот. Одной из наиболее часто встречающихся ошибок в метрических книгах является путаница при записи родителей младенцев, имен лиц вступающих в брак. В некоторых ведомостях о вступающих в брак из-за неудачного расположения граф оказался утрачен возраст невесты. Во многих метрических книгах не указана национальность родившихся, вступивших в брак и умерших, что создало большие сложности при выборке материала о движении населения разных национальностей. По этой причине при составлении демографических таблиц приходилось использовать метрические книги тех приходов, где проживало население преимущественно одной национальности.

Большой информативностью обладают и клировые ведомости. В них содержатся сведения о числе духовенства в приходе, о его образовательном уровне, о поощрениях и наказаниях, о составе семьи. Из клировых ведомостей также можно почерпнуть информацию о числе заштатных и сиротствующих лиц духовного звания, о размерах кружечных, ружных и других доходов духовенства, о численности и этноконфессиональном составе прихожан, об имеющихся в приходе учебных заведениях, библиотеках и о деятельности приходских попечительств. Необходимо подчеркнуть, что только комплексный анализ опубликованных и неопубликованных источников, использованных в диссертации, позволяет разносторонне и объективно осветить социально-культурную деятельность православной церкви в Удмуртии во второй половине XIX - начале XX в.

Методологической основой исследования служат общенаучные и специальные методы. В данной работе были использованы принципы объективности и историзма. Применение принципа историзма позволило представить динамику процессов и явлений в православной церкви и выявить их взаимосвязь с общероссийскими тенденциями. Использование принципа объективности способствовало более глубокому пониманию исследуемых процессов с учетом конкретных исторических условий. Применение методов анализа и синтеза, индукции и дедукции позволило проникнуть в глубь изучаемых явлений, выявить в них общее и частное, структурировать отдельные элементы в систему, сформулировать выводы и обобщения. Использование специально научных методов, таких как историко-генетический и историко-сравнительный помогло проследить причинно-следственные связи между отдельными событиями, выявить логику развития явлений и провести сравнительное изучение различных процессов.

Глубокое раскрытие сущности исследуемых процессов и явлений невозможно без анализа их количественной стороны, которая, неразрывно связана с качественной. Для этого необходимо применение методов математической статистики. Для упорядочения материала, приведения его в определенную систему и представления в виде показателей, характеризующих совокупность, использовались статистические сводки. Статистическая сводка в широком смысле подразумевает расчленение данных на существенно различающиеся между собой однородные группы по наиболее важным признакам, которое называется группировкой, и дальнейший расчет системы показателей по каждой группе и по всей совокупности в целом, а также оформление полученных результатов в виде таблиц и графиков83. Статистические группировки широко применяются, в частности, для демографического анализа структуры населения по полу, возрасту, образованию, национальности, религиозной принадлежности. При составлении таблиц и особенно диаграмм были использованы подсчеты средней арифметической, характеризующей типичный уровень изучаемого варьирующего признака. Для большей наглядности показателей в работе применялись различные виды диаграмм, такие как столбиковые, полосовые, круговые, а также графики-диаграммы.

Научная новизна исследования состоит в том, что в данной работе впервые освещается социально-культурная деятельность православной церкви в Удмуртии во второй половине XIX - начале XX в. С привлечением значительного комплекса источников подробно рассматривается миссионерская деятельность православной церкви не только среди язычников, но и среди старообрядцев. В настоящей работе впервые исследуется степень влияния конфессионального фактора на демографические процессы в Удмуртии. Новизна данного исследования заключается еще и в том, что в нем впервые поднимаются такие проблемы, как социальное обеспечение духовенства, участие православной церкви в оказании материальной помощи нуждающимся, социально-нравственная работа церкви. Помимо вышеперечисленных вопросов, в данной работе большое внимание уделяется развитию духовного образования в Удмуртии.

Диссертация имеет и практическую значимость. Выводы, полученные в результате настоящего исследования, могут быть использованы при составлении учебных курсов, пособий, в работах по истории Русской православной церкви, истории Удмуртии и Волго-Уральского региона, а также в исследованиях по демографии, культурологии и религиоведению.

Структура работы. Диссертация состоит из ввёдения, трех глав, заключения, списка источников и литературы и десяти приложений.

1 Религиоведение. М., 2000; Религиоведение. Минск, 2001; Религия: история и современность. М., 1998.

2 Добрускин М. Е. О социальных функциях церкви (на материалах русской православной церкви) // Социальные науки и современность. 2002. № 4. С. 77.

3 Там же. С. 82.

4 Алексеева С. И. Синод как государственное учреждение Российской империи во второй половине XIX в. (историографический очерк) // Актуальные проблемы историографии дореволюционной истории: Сб. научных трудов. Ижевск, 1992. С. 149-164.

5 История православной церкви в XIX в. Славянские церкви. Репринт издания 1901 г. Сергиев Посад. 1998.

6 Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. Т. 2. М., 1997.

7 Красников И. П. Русское православие, государство и культура. (Исторический аспект). М., 1989.

8 Корзун М. С. Русская православная церковь на службе эксплуататорских классов: X в. - 1917. Минск, 1984.

9 Козлов Ю. Ф. Союз короны и креста. Саранск, 1985.

10 Грекулов Е. Ф. Православная инквизиция в России. М., 1964.

11 Зайончковский П. А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880 гг. М., 1964; Правительственный аппарат самодержавной власти России в XIX в. М., 1971; Российское самодержавие в конце XIX столетия (Политическая реакция 80-х - начала 90-х гг.) М., 1970.

12 Чернуха В. Г. Внутренняя политика царизма с середины 80-х гг. до начала XX в. Л., 1975.

13 Никольский Н. М. История русской церкви. Минск, 1990.

14 Русское православие: вехи истории. М., 1989.

15 Федоров В. А. Православная церковь и государство // Очерки русской культуры XIX в. Т. 2. Власть и культура. М., 2000. С. 265-328.

16 Федоров В. А. Указ. соч.

17 Там же с. 286.

18 Миронов Б. Н. Социальное развитие России периода империи (XVIII - XX в.) СПб., 2000.

19 Миронов Б. Н. Указ. соч.

20 Римский С. В. Церковная реформа 60-70-х гг. XIX века // Отечественная история. 1995. № 2. С. 166-175; Церковная реформа Александра II // ВИ. 1996. № 4. С. 32-48.

21 Полунов А. Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра Ш. М., 1996; Церковь, власть и общество в России (1880 - первая половина 1890-х гг.) // ВИ. 1997. № 11. С. 125-137.

22 Полунов А. Ю. Указ. соч. С. 135.

23 Андреева Л. А. Религия и власть в России: Религиозные и квазирелигиозные доктрины как способ легитимизации политической власти в России. М., 2001.

24 Леонтьева Т. Г. Вера и прогресс: православное сельское духовенство в России во второй половине XIX -начале XX в. М„ 2002.

25 Леонтьева Т. Г. Указ. соч. с. 516.

Васина С. М. Приходское духовенство Марийского края в XIX - начале XX в. Автореф. дисс.к. ист. н. Чебоксары, 2003; Мотыка И. И. Миссионерско-просветительская деятельность русской православной церкви среди мордвы во второй половине XVI - начале XX в. Автореф. дисс. .к. ист. н. Саранск, 2002; Устьянцева О. Н. Томская епархия в конце XIX - начале XX в. Автореф. дисс.к. и. н. Кемерово, 2003; Храпова Н. Ю. Место и роль Алтайской духовной миссии в процессе колонизации и освоения Горного Алтая (1829 - 1905). Автореф. дисс.к. ист. н. Томск, 1989; Бабушкина О. Ю. Приходское духовенство Южного Зауралья в 60-е гг. XIX - начале XX в. Автореф. дисс.к. ист. н. Курган, 2002. 27 Церковь в истории России (IX в. - 1917 г.) Критические очерки. М., 1967.

28 Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политики царизма (XIX в.) // ВИ. 1995. № 9. 42-56; Национальный вопрос во внутренней политики царизма (начало XX в.) // ВИ. 1996. № 11-12. 37-73.

Дорская А. А. Российское законотворчество о свободе совести в 1905-1917 гг. // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX - XX века. СПб., 1999. С. 354-363.

30 Там же С. 362.

31 Волхонский М. А. Национальная политика и правительственные круги накануне и в годы Первой русской революции. Автореф. дисс. к. ист. н. Москва, 2003.

2 Волхонский М. А. Указ. соч. С. 14.

33Елабужский М. Пользование русским и вотским языком в деле просвещения вотяков // BEB. 1902. № 11. С. 582-595; О новых изданиях на вотском языке // BEB. 1906. № 17. С.584-590. Крекнин Ст. Вотяки Глазовского уезда и очерк христианской миссии среди них // BEB. 1899. № U.C. 542-563; № 13. С. 649-671 ; Кибардин Н. Из наблюдений инородческого миссионера над черемисами // BEB. 1903. № 16. 696-702; Маракурин И. Из быта раскольников Глазовского уезда // BEB. 1901. № 10. С. 570-575; Из жизни раскола // BEB. 1902. № 6. С. 294-300; Раскол и сектанство в восточном районе Вятской епархии в 1814 г. // BEB. 19015. № 40. С. 1193-1201; Шерстенников Д. О расколе в южной полосе Глазовского уезда // BEB. 1902. № 7. С. 363-368; Желобов М. История раскола в деревне Турек Уржумского уезда Вятской епархии // BEB. 1897. № 14. С. 706-716; № 15. С. 756-765; Тихвинский Ф. Турек и его значение в старообрядчестве И BEB. 1897. № 8. С. 859-87; фармаковский И. О первоначальном появлении раскола в Вятской епархии // BEB. 1868. № 7. С. 76-88;№8. С. 91-108.

34 Можаровский А. Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1552 по 1867 г. Казань, 1870.

35Луппов П. Н. Христианство у вотяков со времени первых известий о них до XIX в. Вятка, 1901;. fe Христианство у вотяков в первой половине XIX в. Вятка, 1911; О первых вотских переводах источников христианского просвещения. Казань, 1905; Взгляд императора Николая 1 на меры к утверждению вотяков в христианстве // BEB. 1906. № 37. С. 1422-1424; Народное образование среди вотяков со времени первых известий о них до 1840 г. Вятка, 1898.

36 Маторин Н. Религия у народов Волго-Камского края. М., 1929.

37 Никольский Н. В. История мари (черемис). Вып. 1. Казань, 1920.

38 Ивонин Ю. М. Православие в Удмуртии. Ижевск, 1980; Старообрядцы и старообрядчество в Удмуртии. Ижевск, 1973.

39 Попов Н. С. Православие в Марийском крае. Йошкар-Ола, 1987.

40 Князева О. Р. Миссионерская деятельность русской православной церкви в 1905 - 1917 гг. (на примере епархий Пермской губернии). Автореф. к. ист. н. Пермь, 2000.; Деятельность русской православной церкви по "обрусению" инородцев-язычников в Пермской епархии в контексте государственной национальной политики (XIX - начало XX вв.) // Этнический фактор и политика. История и современность. Тезисы докладов Российской научно-практической конференции. Ижевск, 2000. С. 52-57.; Черных А. В. Деятельность Пермского комитета православного миссионерского общества по распространению православия среди язычников // Религия и церковь в культурно-историческом развитии Русского Севера (К 450-летию Преподобного Трифона, Вятского Чудотворца). Материалы международной научной конференции. Киров, 1996. С. 345-347.; Сергеев В. Д. Воспоминания митрополита Нестора - источник по изучению миссионерства на Северо-Востоке России // Религия и церковь в культурно-историческом развитии Русского Севера (К 450-летию Преподобного Трифона, Вятского Чудотворца). Материалы международной научной конференции. Киров, 1996. С. 482-486; Машковцев А. А. Миссионерская деятельность С. Громова среди Уржумских марийцев во второй половине XIX - начале XX в. // История и культура Волго-Вятского края (К 90-летию Вятской ученой архивной комиссии) Тезисы докладов и сообщений к межрегиональной научной конференции. Киров, 1994. С. 192-193; Деятельность миссионеров среди марийцев Сарапульского и Елабужского уездов во второй половине XIX в. // История и культура Волго-Вятского края (К 90-летию Вятской ученой архивной комиссии) Тезисы докладов и сообщений к межрегиональной научной конференции. Киров, 1994. С. 194-195.

41 Макурина В. В. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Удмуртии во второй половине XIX - начале XX века. Автореф. .к. ист. н. СПб., 2002.

42 Машковцева В. В. Конфессиональная политика государства по отношению к старообрядцам во второй половине XIX - начале XX века (на материалах Вятской губернии). Автореф. к. ист. н. Ижевск, 2002.

43 Макаров Д. М. Самодержавие и христианизация народов среднего Поволжья (XVI - XVI11 вв.) Чебоксары, 2000.

44 Шумилов Е. Ф. Христианство в Удмуртии. Цивилизационные процессы и христианское искусство. XVI -начало XX века. Ижевск, 2001.

45 Татары. М., 2001; Народы Поволжья и Приуралья. М., 2000; Смирнов И. Н. Черемисы. Историко-этнографический очерк. Казань, 1889; Вотяки. Историко-этнографический очерк. Казань, 1890; Мухаметшин Ю. Г. Татары-крящены. М., 1977.

46 Владыкин В. Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск, 1994.

47 Худяков М. Г. Политическое значение Мултанского дела и его отголосков в настоящее время // Советская этнография. 1932. № 1. С. 43-62.

48 Шатенштейн Л. С. Мултанское дело. 1892-1896 гг. Ижевск, 1960; Ванюшев В. М. Мултанское дело и современный взгляд И Мултанское дело: история и современный взгляд: Материалы научно-практической конференции. Ижевск, 2000. С. 9-19.; Куликов К. И. Мултанский пси-фактор все еще действует // Мултанское дело: история и современный взгляд: Материалы научно-практической конференции. Ижевск,

2000. С. 125-128; Александров А. А. Сохраним благодарную память // Мултанское дело: история и современный взгляд: Материалы научно-практической конференции. Ижевск, 2000. С. 35-35; Мартынова М. М. К вопросу о поведении Г. Е. Верещагина после Мултанского процесса Н Мултанское дело: история и современный взгляд: Материалы научно-практической конференции. Ижевск, 2000. С. 33-35.

49 Шумилов Е. Ф. Указ. соч.; Российское духовенство и Мултанский процесс // Религия и церковь в культурно-историческом развитии Русского Севера (К 450-летию Преподобного Трифона, Вятского Чудотворца). Материалы международной научной конференции. Киров, 1996. Т. 1.

50 Преображенский И. В. Духовенство и народное образование. СПб., 1900; Знаменский П. Духовные школы в России до реформы 1808 г. Казань, 1881; Миропольский О. Очерк истории церковно-приходской школы от первого ея возникновения на Руси до настоящего времени. Вып. 3. Образование и школы на Руси в XV -XVII вв. СПб., 1895.

51 Миронов Б. В. Век образования. М., 1999; Народное образование на Урале в XVIII - начале XX в. Свердловск, 1990; Сысоева В. К. Образовательная политика в России в 60-90-е гг. XIX в. // Педагогика. 1997. № 2. С. 99-105; Полякова Н. В. Образовательная система пореформенной России: практика и исторический опыт // Социально-гуманитарные знания. 2001. № 2. С. 227-244; Юрищева И. В. Состояние народного образования в России в начале XX в. // Преподавание истории в школе. 2002. № 2. С. 12-18; Смирнов В. И. Педагогическое образование в России в начале XX в. // Педагогика.2002. № 5. С. 70-76.

52 Сушко А. В. Духовные семинарии в России (до 1917 г.) // ВИ. 1996. № 11-12. С. 107-114; Андреева Е. А. Епархиальные женские училища в России // Педагогика. 1999. № 3. С. 85-91.

53 Пинкевич В. К. Церковь и государственная политика в отношении образования в конце XIX - начале XX в. // Государство, религия, церковь в России и зарубежом. 2001. № 3 С. 69-78; Леонтьева Т. Г. Православная культура и семинарский быт (конец XIX - начало XX) // Отечественная история. 2001. № 3. С. 170-178; Вера и бунт: духовенство в революционном обществе России начала XX в. //ВИ. 2001. № !. С. 29-44.

54 Конюченко А. И. Духовное образование в Оренбургской епархии во второй половине XIX - начале XX в. Автореф.к. ист. н. Челябинск, 1996.

55 Федоров В. А. Духовная православная школа // Очерки русской культуры XIX в. Т. 3. М., 2001. С. 365386.

56 Там же С. 384.

57 Даньшина С. А. Совершенствование системы управления народным образованием Вятской губернии во второй половине XIX в. Автреф. . к. ист. н. Ижевск, 2001.

58 Кутявин А.Н. Педагогическое образование в Удмуртии во второй половине XIX - начале XX в. // Из истории развития народного хозяйства и культуры Удмуртии в XIX - XX вв. Ижевск, 1990.

59 Фролова Г.Д. Из истории удмуртской школы. Ижевск, 1971; Просветители удмуртского народа. Очерки развития педагогической мысли. Ижевск: Удмуртия, 1996; Национальная школа в Удмуртии до 1917 г. // Из истории народного образования в Удмуртии. Ижевск, 1996.

60 Зеткина Н. А. Национальное просветительство Поволжья (вторая половина XIX - начало XX в.) // Педагогика. 2002. № 8. С. 61-66.

61 Фирсов М. В. Введение в теоретические основы социальной работы (историко-понятийный аспект). М., | 1997.

62 См. например: Бобровников В. Г. Благотворительность и призрение в России. Волгоград, 2000.;

Курманова Г. Д. Социальное призрение на Европейском Севере. Автореф. к. ист. н. Сыктывкар, 2001; Булгакова Л.А. Из истории русской периодической печати: журнал «Призрение и благотворительность в России» 1912 - 1917 гг. // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX - XX века. СПб., 1999. С. 409-433; Благотворительность в России. Социальные и исторические исследования. Сб. статей. СПб., 2001; Тевлина В. В. Социальная работа в России в конце XIX - начале XX в. // ВИ. № 1. 2002. С. 116-124.

63 Ершова Е. Б. Из истории благотворительных учреждений России второй половины XIX в. //История Российской духовности: Материалы двадцать второй Всероссийской заочной научной конференции. СПб.

2001. С. 129-131; Иванова Н. М. Благотворительность русской православной церкви в годы Первой мировой войны //История Российской духовности: Материалы двадцать второй Всероссийской заочной научной конференции. СПб., 2001. С. 179-182; Дорофеев Ф. А. Просветительская деятельность православных церковных братств Нижегородской епархии в конце XIX - начале XX в. //Церковь и общество на пороге третьего тысячелетия: X Рождественские православно-философские чтения. Н. Новгород, 2001. С. 322-330.

64 Протько Т. С. В борьбе за трезвость. Минск, 1988.

65 Гусев Г. В. Социальная педагогика православной церкви (на примере трезвенеческого движения в конце XIX - начале XX в.) // Педагогика. 1999. № з. с. 92-96.

66 Мельников В. П., Холстова Е. И. История социальной работы в России: Учебное пособие. М., 2001.

67 Мельников В. П., Холстова Е. И. Указ. соч. С. 143.

68 Поспеловский Д. В. Православная церковь в истории Руси, России и СССР. М., 1996.

69 Поспеловский Д. В. Указ. соч. С. 190.

70 Смолич И. История русской церкви 1700-1717 гг. Горький, 1983.

71 Фриз Г. Л. Церковь, религия и политическая культура на закате старой России // История СССР. 1991. № 2. С. 107-115.

72 Каппелер А. Россия - многонациональная империя. М., 2000.

73 Znamenski A. A. Shamanism and Christianity. Native Encounters with Russian Orthodox Missions in Siberia and Alaska, 1820 - 1917. Greenwood Press Westport, Connecticut - Lnd, 1999.

74 Gerasi R. P. Window on East: National and Imperial Identities in Late Tsarist Russia. Itheca; London, 2001.

75 Werth P. W. At the Margins of Orthodoxy: Mission, Governance and Confessional Politics in Russia's Volgo-Kama Region, 1827-1905. Itheca; London, 2001.

76 Суворов H. Развитие церковного устройства. СПб., 1898.

77 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885. СПб., 1913.

78 Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Вятская губерния. Вятка, 1904,

79 Вятская епархия. Историко-географическое и статистическое описание. Вятка, 1912; Материалы по статистике Вятской губернии. Т. I. Малмыжский уезд. М., 1886; Т. VI. Елабужский уезд. Вятка, 1890; Т. VII. Сарапульский уезд. Вятка, 1892; Т. VIII. Глазовский уезд. Вятка, 1893.

80 Календари и памятные книжки Вятской губернии, Вятские епархиальные ведомости.

81 Однодневная перепись начальных школ Российской империи, произведенная 18 января 1911 г. Вып. 6. Казанский учебный округ. Губернии: Астраханская, Вятская, Казанская, Самарская, Саратовская и Симбирская. СПб., 1913 г.

82 Весна народов: этнополитическая история Волго-Уральского региона: Сборник документов / Под ред. К. Маиузато. Екатеринбург, 2002.

83 Кащенко С. Г. Статистические методы в исторических исследованиях. Л., 1989. С. 5.

31

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Берестова, Екатерина Михайловна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

К середине XIX в. практически полностью завершилось встраивание православной церкви в систему государственных институтов Российской империи. Ведомство православного вероисповедания во главе с обер-прокурором по своему статусу сближалось с министерствами. Православная вера являлась официальной государственной идеологией, поэтому кризисные явления, поразившие в этот период Российское государство, не могли не затронуть и православную церковь. В 1860-1870 гг. наряду с общегосударственными реформами, была предпринята и реформа православной церкви.

Целью преобразований в первую очередь было стремление усилить роль церкви, как идеологической поддержки существующего строя. Для этого необходимо было повысить авторитет православного духовенства и расширить участие церкви в общественной жизни. В связи с этим было принято решение о ликвидации сословного статуса духовенства и улучшении его материального обеспечения. Введение Положений о церковных братствах и церковно-приходских попечительствах должно было усилить влияние церкви на повседневную жизнь населения и привлечь мирян к более тесному сотрудничеству с духовенством. Но реформа не достигла поставленной цели, хотя отдельные положительные результаты были достигнуты. Так, реформа церковного управления позволила несколько снизить его централизацию, и епархиальные архиереи получили большую свободу в управлении епархиями. Возможность проведения съездов духовенства и появление епархиальных органов печати оживило церковную жизнь на местах. Возникновение церковно-приходских попечительств дало возможность привлечь население к строительству храмов, открытию церковно-приходских школ, библиотек, благотворительных учреждений. Однако подавляющее большинство населения осталось равнодушным к основной задаче церковноприходских попечительств - улучшению материального положения духовенства. Не повлияло на материальное обеспечение духовенства и укрупнение приходов. Наоборот, увеличение числа прихожан и уменьшение численности духовенства вызвало множество проблем, и правительство было вынуждено пойти на разукрупнение приходов. Ликвидация сословного статуса духовенства, направленная в первую очередь на то, чтобы привлечь в православный клир наиболее способных и подготовленных людей, привела к обратному результату. Значительная часть образованных и талантливых молодых людей устремилась на светскую службу. Все это, разумеется, не способствовало повышению общественного статуса православного духовенства.

Неудовлетворенность итогами реформы, заставила правительство продолжить церковные преобразования. В 1880-х гг., по инициативе обер-прокурора К. П. Победоносцева, существенным изменениям подверглась система духовного образования. Новое положение о духовенстве упростило доступ на священническое место представителям других сословий. Резко возросло число церковных изданий, стали регулярно проводиться миссионерские съезды. Однако упрочение власти епархиальных архиереев привело к росту местной церковной бюрократии. Отмена выборности благочинных усилила авторитарные тенденции в управлении епархиями. Сфера компетенции съездов духовенства была ограничена вопросами духовного образования. Попытки усилить влияние церкви на общественную жизнь зачастую имели формальный характер. Консерватизм церкви и ее излишне тесная связь с государством приводил к тому, что, несмотря на самоотверженный труд части священнослужителей, авторитет православного духовенства неуклонно снижался. Позиция большинства служителей церкви в период революционных событий 1905-1907 гг. также не способствовала сближению между населением и духовенством. Религиозный ренессанс части русской интеллигенции натолкнулся на консерватизм высшего церковного руководства. Кризисное состояние православной церкви усиливал и все отчетливее проявлявшийся в начале XX в. религиозный индеферентизм. Тем не менее, этот период отмечен значительными успехами церкви в деле просвещения населения. Таковы были общие черты развития православной церкви во второй половине XIX - начале XX в.

В целом положение православной церкви в Удмуртии соответствовало общему положению православной церкви в России, как господствующей конфессии. Однако Удмуртия являлась весьма специфичным регионом мозаичной этноконфессиональной структурой населения. Помимо представителей трех самых крупных конфессий: православия, ислама и старообрядчества, на этой территории проживали члены еще четырех религиозных общин - язычники, иудеи, протестанты и католики. Еще более разнообразным был национальный состав, включавший в себя более 12 национальностей и этнических групп. Проводимая в предшествующий период усиленная христианизация привела к тому, что подавляющее большинство нерусского населения официально исповедывала православие. Однако в религиозной жизни новокрещеных оставалось еще много языческих пережитков. В связи с этим, наиболее яркой специфической чертой Удмуртии являлось то, что социально-культурная деятельность православной церкви осуществлялась в условиях присутствия значительного нерусского и неправославного компонента. Поэтому совершенно естественно то большое значение, которое имела в этих условиях миссионерская деятельность.

Миссионерство с самого начала являлось государственно-церковным делом и велось централизованно. Синод и епархиальные архиереи по царским указам организовывали и направляли его. Поэтому миссионерская активность православной церкви всегда находилась в жесткой зависимости от конфессиональной политики государства. Учитывая вероисповедальное разнообразие населения, конфессиональные отношения всегда были важной сферой внутренней политики на всем протяжении существования Российской империи. Правительство и лично император уделяли большое внимание этой проблеме. Конфессиональная политика осуществлялась дифференцированно, применительно к конкретным конфессиям и народам на том или ином временном этапе. В пореформенный период перед правительством стала задача унификации государственного устройства, в том числе и путем нивелирования языковых, культурных и религиозных различий. Начиная с

60-х гг. XIX в. в России наблюдается постепенный отход от сложившегося прежде терпимого отношения к нехристианским конфессиям. Государство и православная церковь начинают проявлять большую активность в деле христианизации. Формальным поводом для этого послужили массовые возвращения в ислам крещеных татар. В 1868 г. было основано Православное миссионерское общество, открывшее впоследствии свои отделения по всем епархиям России. Главная цель общества состояла в том, чтобы содействовать православным миссиям в деле обращения в православие «обитающих в пределах Российской империи не христиан». Начинается издание специальных миссионерских журналов «Миссионерское обозрение» и «Православный благовест». Кроме того, правительством была одобрена разработанная Н. И. Ильминским «Программа школы для крещеных инородцев Восточной России». В соответствии с этой программой христианизация населения и укрепление новокрещеных в православной вере должно было происходить преимущественно на родных языках нерусского населения. В последствии в Казанской епархии Н. И. Ильминский основал миссионерское братство Св. Гурия и учительскую семинарию для инородцев. В этот период христианизация понималась прежде всего как просвещение. Главной задачей внешней миссии в пределах России являлось распространение среди новокрещеных знаний основ православного вероучения. Общая либерализация внутренней политики способствовала тому, что энергичная миссионерская деятельность духовенства не сопровождалась, как это часто бывало ранее, мерами административного принуждения.

В 80-90-е гг. XIX в. правительственный курс по отношению к инаковерующим ужесточается. Рост общественно-политического движения в сочетании с национальным казался угрозой существующему строю. Поэтому для правительства возвышение православной церкви и конфессиональное единообразие представлялись в этот период единственным гарантом стабильности в стране. В это время начинается форсированная христианизация и русификация населения. Этот процесс натолкнулся на сильное сопротивление, связанное с подъемом национального движения. Все возрастающее индифферентное отношение населения к православию не позволило церкви полноценно выполнять возложенные на нее государством охранительные функции. Сложная внутриполитическая обстановка начала XX в. заставило руководство православной церкви сменить приоритеты своей деятельности. На первый план встали проблемы реформирования церковного управления и сохранения церковью своего влияния в новых условиях. В миссионерской деятельности начала XX в. главное внимание было обращено не на христианизацию, а на борьбу с повсеместно возникающими "рационалистическими сектами".

Несмотря на все сложности и противоречия центральной государственной и церковной политики во второй половине XIX - начале XX в. на местах продолжалась работа по христианизации и просвещению населения. Открытие в 1870 г. Вятского комитета православного миссионерского общества позволило скоординировать миссионерскую деятельность в епархии. Удмуртия в этот период была разделена на три миссионерских округа: Глазовский, Малмыжско-Сарапульский и Елабужско-Сарапульский. Окружным миссионером являлся один из приходских священников. Возглавлял дело миссии епархиальный архиерей совместно с комитетом миссионерского общества. Практическим же осуществлением миссионерской деятельности занимались окружные миссионеры совместно с приходскими священниками. Постепенно структура миссии менялась, и число миссионеров увеличивалось. К 1915 г. в Удмуртии действовали два противораскольничьих миссионера-проповедника, освобожденных от приходских обязанностей, два освобожденных инородческих миссионера и окружные миссионеры - приходские священники.

Миссионерская деятельность осуществлялась в двух направлениях: первое - крещение язычников и присоединение к официальной церкви раскольников и, второе - предотвращение перехода православных в раскол и утверждение крещеных в христианской вере. В рассматриваемый период работа по обращению в православие не имела приоритетного значения, так как подавляющее большинство населения Удмуртии официально являлось православным. Главным направлением деятельности церкви стало христианское просвещение.

Для утверждения в православной вере нерусского населения духовенством Удмуртии предпринимались следующие меры: внебогослужебные собеседования, проведения богослужений на родных языках прихожан, распространение религиозно-нравственной литературы, обучение детей в церковно-приходских и миссионерских школах, изучение священниками языческих верований, проведение крестных ходов, замена языческих молений православными молебнами, вырубка священных рощ и уничтожение молельных шалашей. Одной из желательных, но не осуществимых мер было освобождение нерусского населения от платы за требы и руги. При осуществлении этих мер, православные священники I сталкивались с множеством трудностей, одной из которых было плохое материальное обеспечение миссионерских мероприятий. Другой проблемой было нежелание части духовенства и русских прихожан проводить богослужения на языках коренного населения. Кроме того, значительные трудности имелись в обеспечении квалифицированными миссионерскими кадрами. В начале XX в. появляются новые формы миссионерской деятельности, такие как миссионерские экскурсии, к делу миссии стали больше привлекаться миряне в качестве книгонош и добровольных помощников миссионеров. Если во второй половине XIX в. применение административных и полицейских мер в миссионерской деятельности было обычной практикой, то в начале XX в. это постепенно изживалось. Применение системы Н. И. Ильминского и создание сети миссионерских школ с обучением на родном языке позволило вовлечь в сферу миссионерской деятельности подрастающее поколение.

Возможности внутренней миссии, направленной на ликвидацию раскола, во второй половине XIX - начале XX в. в связи с постепенной легализацией раскола, сильно уменьшились. Тем не менее, ослабление административного и полицейского давления на старообрядцев несколько смягчило их отношение к миссионерам официальной церкви. Это значительно облегчило православному духовенство проведение бесед и диспутов с раскольниками. Однако помимо борьбы с расколом перед внутренней миссией стала задача противостояния широко распространившимся сектанским учениям.

Православная миссия в Удмуртии в целом достигла положительных результатов, хотя и не смогла выполнить своих основных задач - ликвидации раскола и язычества. Но на наш взгляд эти задачи были изначально не выполнимы, так как добиться полного конфессионального единообразия в условиях второй половины XIX - начала XX в. было просто невозможно. Тем не менее, православной церкви удалось достичь того, что подавляющее большинство населения Удмуртии официально считалось православным, и православие действительно оказывало значительное влияние на все стороны жизни общества.

Одним из показателей большого значения православия в Удмуртии является его влияние на демографические процессы. Под влиянием православного вероучения складывались семейно-брачные отношения не только у русских, но и у других народов, затронутых влиянием христианства. Будучи государственной религией Российской империи, православие достигло того, что церковное установления в сфере семейных отношений приобрели статус законов. Церковью освящались все важнейшие события в жизни человека от рождения до смерти. Процедуры вступления в брак и разводов являлись прерогативой церкви. Контроль православной церкви над брачным возрастом и родством и свойством вступающих в брак способствовал сохранению генофонда. Православие также оказывало положительное влияние на формирование принципов взаимоотношений в семье.

Одним из интересных, но малоизученных аспектов социально-культурной деятельности православной церкви в Удмуртии являлась социальная работа. Долгое время православная церковь являлась в России единственной организацией ведущей социальную работу. Только с начала

XVIII в. государство начинает постепенно брать на себя обязанности по поддержке социально незащищенных слоев население. Во второй половине

XIX - начале XX в. эти обязанности практически полностью сосредотачиваются в руках государства, а также частных и общественных благотворительных организаций. На этом фоне социальная работа церкви становится не так заметна. Тем не менее, в этот период православной церковью была проделана большая работа по пенсионному обеспечению духовенства и членов их семей. Для ухода за престарелыми представителями духовенства и членами их семей в епархии была организована богадельня. В духовных учебных заведениях Удмуртии развиваются разнообразные формы помощи нуждающимся учащимся. Их спектр весьма широк и включает в себя льготы на оплату обучения, предоставление бесплатных мест в общежитии, обеспечение учебными принадлежностями за счет учебного заведения, безвозмездное выделение средств на покупку одежды и обуви, субсидии на поездки домой и в другие учебные заведения.

Что касается социальной работы среди населения, то здесь успехи православной церкви не бросаются в глаза. Это во многом объясняется существенной разницей в подходе к решению социальных проблем. В принятом в 2000 г. на Архиерейском Соборе документе отмечается: «Имя различные природы, Церковь и государство используют различные средства для достижения своих целей. Государство опирается в основном на материальную силу, включая силу принуждения. Церковь же располагает религиозно-нравственными средствами для духовного руководства пасомыми.»1. Таким образом, для православной церкви на первом месте всегда стояли проблемы духа. И именно поэтому церковь чаще всего для решения социальных проблем предлагала религиозно-нравственные средства, что особенно ярко видно на примере борьбы с пьянством.

Наиболее успешной сферой социально-культурной деятельности православной церкви было духовное образовании. К середине XIX в. в Удмуртии, как составной части Вятской епархии, сложилась стройная система духовного образования. Первоначально оно предназначалось исключительно для детей духовенства и имело три ступени. Начальные знания по общеобразовательным и богословским предметам можно было приобрести в уездных духовных училищах, которые служили для подготовки младших членов причта. После успешного окончания уездного духовного училища можно было получить среднее богословское образование в духовной семинарии, которая имелась в каждой епархии. Затем, по желанию, можно было продолжить образование в одной из четырех духовных академий. В духовных учебных заведениях преподавался широкий круг общеобразовательных и богословских предметов, и из них выходили разносторонне образованные люди. На рубеже XIX - XX вв. духовная школа перестала быть сословной, она позволяла получить образование прежде всего малоимущим слоям населения и служила ступенью для поступления в светские учебные заведения. В этот период стало активно развивать и женское образование. На территории Удмуртии было создано Елабужское епархиальное женское училище, где дочери духовенства, а позднее и других сословий, могли получить среднее образование.

Во второй половине XIX в. православная церковь расширила свое влияние в сфере начального образования. Принятие в 1884 г. "Правил о церковно-приходских школах" сделало школы духовного ведомства самым массовым начальным учебным заведением в России. Однако в последствии, церковно-приходские школы не смогли выдержать конкуренции с земскими, которые были хорошо организованы и лучше финансировались. Помимо церковно-приходских школ, в Удмуртии существовали и так называемые братские школы. Они открывали за счет средств православных братств и предназначались для обучения детей раскольников и подготовки взрослых для борьбы с расколом. В братских школах, кроме специальных, преподавались и общеобразовательные предметы в объеме начальной школы. Большое значение для населения Удмуртии имели, появившиеся после 1870 г. миссионерские школы. Эти учебные заведения подчинялись Вятскому комитету православного миссионерского общества и финансировались из его средств. Учебная программа в них строилась по системе Н. И. Ильминского, что позволяло использовать в процессе обучения родной язык учащихся. Школы духовного ведомства сыграли большую роль в распространении начального и среднего образования среди населения Удмуртии. Уничтожение сословности духовных учебных заведений позволило увеличить приток образованных кадров во все сферы общества.

Просветительская деятельность православной церкви в Удмуртии развивалась в нескольких направлениях. Приоритетным для духовенства являлось распространения христианских знаний среди населения. Наиболее заметной в рамках этого направления была переводческая деятельности церкви. Перевод религиозно-нравственной литературы и проведение богослужений на языках нерусского населения Удмуртии способствовало не только лучшему усвоению христианства, но и становлению языкознания. Переводческая деятельность духовенства, наряду с функционированием миссионерских школ, создавала предпосылки для формирования национальной интеллигенции. Необходимость христианского просвещения населения заставляла духовенство пристально изучать историю, мировоззрение и быт своих прихожан и способствовала накоплению исторических и этнографических знаний. Просветительская деятельность православной церкви во второй половине XIX в. позволила создать на территории Удмуртию сеть недорогих библиотек, предназначенных, помимо духовенства, для учащейся молодежи и крестьянства. Распространение практических знаний осуществлялось православными священниками, как с целью улучшить взаимоотношения с прихожанами, так и для повышения уровня жизни населения. Так как основную массу жителей Удмуртии составляли крестьяне, деятельность духовенства по повышению культуры сельскохозяйственного производства приобретала особое значение. Несмотря на то, что в начале XIX в. энергичная деятельность земства оттеснила духовенство на второй план, многие священнослужителями являлись деятельными популяризаторами новейших достижений в сфере сельского хозяйства.

1 Основы социальной концепции русской православной церкви. М., 2001. С. 25.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Берестова, Екатерина Михайловна, 2003 год

1. Российский государственный исторический архив:

2. Фонд 802. Учебный комитет при Синоде. Оп. 9-1879, д. 36. Оп. 9-1876, д. 80.

3. Оп. 9-IV, д. 7. Оп. 15, дд. 241, 242, 244.

4. Фонд 803. Училищный совет при Синоде. Оп. 12, дд. 12, 65.

5. Государственный архив Кировской области:

6. Фонд 574. Вятский губернский статистический комитет. Оп. 1, д. 950. Фонд 582. Канцелярия Вятского губернатора. Оп. 150, дд. 103, 130, 143. Оп. 151, дд. 79, 162.

7. Фонд 811. Вятский епархиальный комитет православного миссионерского общества. Оп. 1, дд. 36, 154, 169, 175, 193, 239, 260,361, 266, 268, 280, 281, 317, 335, 368, 391, 441, 500, 501, 505, 516, 521, 542, 553, 587, 605, 683а, 730, 734.

8. Центральный государственный архив Удмуртской Республики: Фонд 6. Собор Александро-Невский Ижевского завода. Оп. 1, д. 9а.

9. Фонд 29. Богородицкая церковь села Люк Глазовского уезда. Оп. 1, дд. 1а, 6, 11,33,42.

10. Фонд 38. Объединенный фонд Предтеченской и Троицкой церквей села Ядгурецкого Глазовского уезда. Оп. 1, дд. 12, 20, 36, 47. Фонд 48. Михайло-Архангельская церковь села Сосновки Сарапульского уезда. Оп. 1,дд. 11, 18,23,26,40,51,52.

11. Фонд 71. Троицкая церковь села Полом Глазовского уезда. Оп. 1, дд. 55, 34, 71.

12. Фонд 134. Глазовское духовное правление. On. 1, дд. 250-302, 303-325, 404, 406,407, 418,431, 683, 801, 839, 950, 967, 981,995, 1004,1083. Фонд 169. Мечети Сарапульского и Глазовского уездов. On. 1, дд. 26, 37, 65, 89,93.

13. Фонд 218. Мултанское дело. On. 1, дд. 1, 2, 3.

14. Фонд 265. 4 благочинный округ Сарапульского уезда. On. 1, дд. 115, 124, 171, 309.

15. Фонд 341. Князево-Владимирская церковь села Полозово Сарапульского уезда. On. 1, дд. 1, 5, 9.

16. Фонд 395. Покровская церковь села Июльское Сарапульского уезда. On. 1, дд. 1, 12, 18, 29, 39, 40.

17. Опубликованные документы и материалы.

18. Полное собрание законов Российской империи. Т. 19. СПб., 1830; Т. 25. СПб., 1905; Т. 26. СПб., 1909.

19. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885. СПб., 1913.

20. Суворов Н. Развитие церковного устройства. СПб., 1898.

21. Весна народов: этнополитическая история Волго-Уральского региона: Сборник документов / Под ред. К. Мацузато. Екатеринбург, 2002.

22. Вятская епархия. Историко-географическое и статистическое описание. Вятка, 1912.

23. Однодневная перепись начальных школ Российской империи, произведенная 18 января 1911 г. Вып. 6. Казанский учебный округ. Губернии: Астраханская, Вятская, Казанская, Самарская, Саратовская и Симбирская. СПб., 1913 г.

24. Ю.Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Вятская губерния. Вятка, 1904.1. Периодическая печать.

25. Вятские епархиальные ведомости 1865, 1868, 1870, 1873, 1875, 1876, 1877, 1878, 1879, 1881, 1882, 1885, 1988, 1889, 1892, 1894, 1895, 1896, 1898, 1899, 1900, 1901, 1902, 1903, 1905, 1906, 1908, 1909, 1910, 1913, 1914, 1915, 1916, 1917 гг.

26. Календарь и памятная книжка Вятской губернии 1957, 1884, 1885, 1893, 1894, 1899, 1903, 1912.1. Литература

27. Алексеева С. И. Синод как государственное учреждение Российской империи во второй половине XIX в. (историографический очерк) // Актуальные проблемы историографии дореволюционной истории: Сб. научных трудов. Ижевск, 1992. С. 149-164.

28. Андреева Е. А. Епархиальные женские училища в России // Педагогика. 1999. №3. С. 85-91.

29. Андреева Л. А. Процесс дехристианизации в России и возникновение квазирелигиозности в XX в. // Общественные науки и современность. 2002. №2. С. 90-101.

30. Андреева Л. А. Религия и власть в России: Религиозные и квазирелигиозные доктрины как способ легитимизации политической власти в России. М., 2001. 253 с.

31. Ассагирджи Асгад Мухаммад Сагид Законоведение Абу Ханифы и его доводы. Т.2. Дамаск. 1999. 792 с.

32. Бабушкина О. Ю. Приходское духовенство Южного Зауралья в 60-е гг. XIX начале XX в. Автореф. дисс. .к. ист. н. Курган, 2002. - 21 с.

33. Бердинских В. А. Уездные историки: Русская провинциальная историография. М., 2003. 528 с.

34. Бобровников В. Г. Благотворительность и призрение в России. Волгоград, 2000.-206 с.

35. Ю.Булгакова JI. А. Из истории русской периодической печати: журнал «Призрение и благотворительность в России» 1912 1917 гг. // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX - XX века. СПб., 1999. С. 409-433.

36. Васильев И. Обозрение языческих обрядов, суеверий и верований вотяков Казанской и Вятской губерний. // Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. 1906. T. XXII XXIII. Казань, 1906.-453 с.

37. Васина С. М. Приходское духовенство Марийского края в XIX начале XX в. Автореф. дисс.к. ист. н. Чебоксары, 2003. -21 с.

38. Верещагин Г. Е. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1: Вотяки Сосновского края. Ижевск, 1995. -260 с.

39. Верещагин Г. Е. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2: Вотяки Сарапульского уезда вятской губернии. Ижевск, 1996. 204 с.

40. Верещагин Г. Е. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 4: Фольклор. Кн. 1. Удмуртский фольклор. Ижевск, 2001. 222 с.

41. Владыкин В. Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск, 1994.-384 с.

42. Волхонский М. А. Национальная политика и правительственные круги накануне и в годы Первой русской революции. Автореф. дисс. к. ист. н. Москва, 2003. 23 с.

43. Грекулов Е. Ф. Православная инквизиция в России. М., 1964. 167 с.

44. Гришкина М. В. Народное образование в Удмуртии в XVIII первой половине XIX в.// Вопросы социально - экономического и культурного развития Удмуртии в XVII - первой половине XIX вв. Ижевск, 1981. -155 с.

45. Гришкина М. В. Удмуртия в эпоху феодализма (конец XV первая половина XIX века). Ижевск, 1994. - 208 с.

46. Гуревич А. Я. Средневековый мир: Культура безмолвствующего большинства. М., 1990. 319 с.

47. Гусев Г. В. Социальная педагогика православной церкви (на примере трезвенеческого движения в конце XIX начале XX в.) // Педагогика. 1999. №3. С. 92-96.

48. Добрускин М. Е. О социальных функциях церкви (на материалах русской православной церкви) // Социологические исследования. 2002. № 4. С.76-86.

49. Дорская А. А. Российское законотворчество о свободе совести в 19051917 гг. // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX XX века. СПб., 1999. С. 354-363.

50. Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политики царизма (XIX в.) // ВИ. 1995. №9. С. 42-56.

51. Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политики царизма (начало XX в.) //ВИ. 1996. № 11-12. С. 37-73.

52. ЗО.Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной власти России в XIX в. М., 1971. 288 с.31.3айончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия (Политическая реакция 80-х начала 90-х гг.) М., 1970. - 444 с.

53. Знаменский П. Духовные школы в России до реформы 1808 г. Казань, 1881.-806 с.

54. Иванова Н. М. Благотворительность русской православной церкви в годы Первой мировой войны //История Российской духовности: Материалы двадцать второй Всероссийской заочной научной конференции. СПб., 2001. С. 179-182.

55. Ивонин Ю. М. Православие в Удмуртии. Ижевск, 1980. 20 с.

56. Ивонин Ю. М. Старообрядцы и старообрядчество в Удмуртии. Ижевск, 1973.-24 с.

57. Ислам на территории бывшей Российской империи. М., 1998. Вып. 1, 2.

58. История православной церкви в XIX в. Славянские церкви. Репринт издания 1901 г. Сергиев Посад. 1998. 770 с.

59. К. П. Победоносцев: pro et contra. СПб., 1996. 576 с.

60. Каппелер А. Россия многонациональная империя. М., 2000- 344 с.

61. Карачева С. А. Становление и развитие системы управления образованием Вятской губернии во второй половине XIX в. Автореф. . к. ист. н. Ижевск, 1999.-21 с.

62. Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. Т. 2. М., 1997. 576 с.

63. Кащенко С. Г. Статистические методы в исторических исследованиях. Л., 1989. -74 с.

64. Князева О. Р. Миссионерская деятельность русской православной церкви в 1905 1917 гг. (на примере епархий Пермской губернии). Автореф. к.ист. н. Пермь, 2000. 22 с.

65. Козлов Ю. Ф. Союз короны и креста. Саранск, 1985. 288 с.

66. Конюченко А. И. Духовное образование в Оренбургской епархии вовторой половине XIX начале XX в. Автореф.к. ист. н. Челябинск,1996-22 с.

67. Корзун М. С. Русская православная церковь на службе эксплуататорских классов: X в. 1917. Минск, 1984. - 255 с.

68. Костикова H. М. Вероисповедальная политика Министерства народного просвещения Российской империи XIX в. СПб., 2001 288 с.

69. Красников И. П. Русское православие, государство и культура. (Исторический аспект). М., 1989. 64 с.

70. Кузнецов С. В. Культура русской деревни // Очерки русской культуры XIX века. Т. 1. М., 1998. С.218-346.

71. Кутявин А. Н. Педагогическое образование в Удмуртии во второй половине XIX начале XX вв. // Из истории развития народного хозяйства и культуры Удмуртии в XIX - XX вв. Ижевск, 1990 - 165 с.

72. Леонтьева Т. Г. Вера и бунт: духовенство в революционном обществе России начала XX в. // ВИ. 2001. № 1. С. 29-44.

73. Леонтьева Т. Г. Вера и прогресс: православное сельское духовенство в России во второй половине XIX начале XX в. М., 2002. - 272 с.

74. Леонтьева Т. Г. Православная культура и семинарский быт (конец XIX -начало XX) // Отечественная история. 2001. № 3. С. 170-178.

75. Луппов П. Н. О первых вотских переводах источников христианского просвещения. Казань, 1905.-25 с.

76. Луппов П. Н. Христианство у вотяков со времени первых известий о них до XIX в. Ижевск, 1999. 390 с.

77. Луппов П. Н. Взгляд императора Николая I на меры к утверждению вотяков в христианстве // ВЕВ. 1906. № 37 . С. 1422-1424

78. Луппов П. Н. Народное образование среди вотяков со времени первых известий о них до 1840 г. Вятка, 1898. 58 с.

79. Луппов П. Н. Христианство у вотяков в первой половине XIX в. Вятка, 1911.-568 с.

80. Макаров Д. М. Самодержавие и христианизация народов среднего Поволжья (XVI XVIII вв.) Чебоксары, 2000.- 280 с.

81. Макурина В. В. Миссионерская деятельность русской православной церкви в Удмуртии во второй половине XIX начале XX века. Автореф. к. ист. н. СПб., 2002. -22 с.

82. Маторин Н. Религия у народов Волго-Камского края. М., 1929. 174 с.

83. Машковцева В. В. Конфессиональная политика государства по отношению к старообрядцам во второй половине XIX начале XX века (на материалах Вятской губернии). Автореф. к. ист. н. Ижевск, 2002. — 27 с.

84. Мельников В. П., Холстова Е. И. История социальной работы в России: Учебное пособие. М., 2001. 344 с.

85. Миронов Б. Н. Социальное развитие России периода империи (XVIII XX в.) СПб., 2000. - 548 с.

86. Миропольский О. Очерк истории церковно-приходской школы от первого ея возникновения на Руси до настоящего времени. Вып. 3. Образование и школы на Руси в XV XVII вв. СПб., 1895. - 144 с.

87. Можаровский А. Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1552 по 1867 г. Казань, 1870. 203 с.

88. Мухаметшин Ю. Г. Татары-крящены. М., 1977. 184 с.

89. Народы Поволжья и Приуралья. М., 2000. 579 с.

90. Население России в XX веке. Т. 1. М., 2000. 463 с.

91. Никольский А. Переводческая комиссия православного миссионерского общества при Братстве Св. Гурия в Казани. М., 1901. 70 с.

92. Никольский Н. В. История мари (черемис). Вып. 1. Казань, 1920.

93. Никольский H. М. История русской церкви. Минск, 1990. 541 с.

94. Основы социальной концепции русской православной церкви. М., 2001. -127 с.79.0черки городского быта дореволюционного Поволжья / А. Н. Зорин, Н. В. Зорин, А. П. Каплуновский, Э. Б. Каплуновская, Е. В. Клюшина, J1. Хефнер. Ульяновск. 2000. 693 с.

95. Пинкевич В. К. Церковь и государственная политика в отношении образования в конце XIX начале XX в. // Государство, религия, церковь в России и зарубежом. 2001. № 3 С. 69-78.

96. Полунов А. Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра III. M., 1996 144 с.

97. Полунов А. Ю. Церковь, власть и общество в России (1880 первая половина 1890-х гг.)//ВИ. 1997. № 11. С. 125-137.

98. Попов Н. С. Православие в Марийском крае. Йошкар-Ола, 1987. 111 с.

99. Поспеловский Д. В. Православная церковь в истории Руси, России и СССР.М., 1996.-408 с.

100. Православная жизнь русских крестьян XIX XX веков: Итоги этнографических исследований. М., 2001. - 363 с.

101. Преображенский И. В. Духовенство и народное образование. СПб., 1900. -95 с.

102. Протько Т. С. В борьбе за трезвость. Минск, 1988. 162 с.

103. Пушкарева Н. Л. Семья, женщина, сексуальная этика в православии и католицизме // Этнографическое обозрение. 1995. № 3. С.55-69.

104. Религиоведение. М., 2000. 480 с.

105. Религиоведение. Минск, 2001. -613 с.

106. Религия: история и современность. М., 1998. 262 с.

107. Римский С. В. Церковная реформа 60-70-х гг. XIX века // Отечественная история. 1995. № 2. С. 166-175

108. Римский С. В. Церковная реформа Александра II // ВИ. 1996. № 4. С. 3248.

109. Русские. М., 1999. 828 е.;

110. Русское православие: вехи истории. М., 1989. 719 с.

111. Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987. 782 с.

112. Сиземская И. Н., Новикова Л. И. К. П. Победоносцев: школа и общество // Педагогика. 199. № 3. С. 80-85.

113. Смирнов И. Н. Вотяки. Историко-этнографический очерк. Казань, 1890. -308 с.

114. Смирнов И. Н. Черемисы. Историко-этнографический очерк. Казань, 1889.-255 с.

115. Смолич И. История русской церкви 1700-1717 гг. Горький, 1983. -335 с.

116. Сушко А. В. Духовные семинарии в России (до 1917 г.) // ВИ. 1996. № 11-12. С. 107-114.

117. Танаевский С. Историческая записка об открытии Елабужского епархиального женского училища. Вятка, 1903. 18 с.104. Татары. М., 2001. 583 с.

118. Тевлина В. В. Социальная работа в России в конце XIX начале XX в. // ВИ. № 1.2002. С. 116-124.

119. Устьянцева О. Н. Томская епархия в конце XIX начале XX в. Автореф. ДИСС.К. и. н. Кемерово, 2003. - 22 с.

120. Федоров В. А. Православная церковь и государство // Очерки русской культуры XIX в. Т. 2. Власть и культура. М, 2000. С. 265-328.

121. Федоров В. А. Духовная православная школа // Очерки русской культуры XIX в. Т. 3. Культурный потенциал общества. М., 2001. С. 365387.

122. Фирсов М. В. Введение в теоретические основы социальной работы (историко-понятийный аспект). М., 1997. 192 с.

123. Флит Н. В. Школа в России в конце XIX начале XX в. М., 1991. -62 с.

124. Фриз Г. JI. Церковь, религия и политическая культура на закате старой России // История СССР. 1991. №2. С. 107-115.

125. Фролова Г. Д. Из истории удмуртской школы. Ижевск, 1971. 156 с.

126. Фролова Г. Д. Национальная школа в Удмуртии до 1917 г. // Из истории народного образования в Удмуртии. Ижевск, 1996 255 с.

127. Фролова Г. Д. Просветители удмуртского народа. Очерки развития педагогической мысли. Ижевск: 1996 24 с.

128. Хопко Ф. Основы православия. Минск, 1991.- 344 с.

129. Храпова Н. Ю. Место и роль Алтайской духовной миссии в процессе колонизации и освоения Горного Алтая (1829 1905). Автореф. дисс.к. ист. н. Томск, 1989. - 21 с.

130. Худяков М. Г. Политическое значение Мултанского дела и его отголосков в настоящее время // Советская этнография. 1932. № 1. С. 4362.

131. Чернуха В. Г. Внутренняя политика царизма с середины 80-х гг. до начала XX в. JL, 1975.- 148 с.

132. Шатенштейн JI. С. Мултанское дело. 1892-1896 гг. Ижевск, 1960. — 70 с.

133. Шумилов Е. Ф. Христианство в Удмуртии. Цивилизационные процессы и христианское искусство. XVI начало XX века. Ижевск, 2001.-434 с.

134. Werth P. W. At the Margins of Orthodoxy: Mission, Governance and Confessional Politics in Russia's Volgo-Kama Region, 1827-1905. Itheca; London, 2001.

135. Gerasi R. P. Window on East: National and Imperial Identities in Late Tsarist Russia. Itheca; London, 2001.

136. Znamenski A. A. Shamanism and Christianity. Native Encounters with Russian Orthodox Missions in Siberia and Alaska, 1820 1917. Greenwood Press Westport, Connecticut - Lnd, 1999.