Щецин (Штеттин) и "возвращенные земли" Польши в политике СССР в 1945 - 1956 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.15, кандидат исторических наук Карбовский, Андрей Станиславович

• Карбовский, Андрей Станиславович
• кандидат исторических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Карбовский, Андрей Станиславович

Введение

Глава 1. Штеттин и проблема польско-германской границы в годы Второй мировой войны

1.1 Деятельность правительства Польши в эмиграции в свете 41 концепций пересмотра западных границ Польского государства в 1939-1943 годах

1.2 Проблема послевоенного устройства Польши в отношениях 51 стран-участниц Антигитлеровской коалиции в период между Тегеранской и Ялтинской конференциями

1.3 Занятие Красной Армией Западных и Северных земель и 69 установление новой администрации на освобожденной территории

Глава 2. Проблема государственной принадлежности Щецина

Штеттина) в 1945 году

2.1 Формирование органов советской военной администрации в 97 Щецине (Штеттине) в апреле - мае 1945 года

2.2 Возникновение польского и немецкого самоуправления в 105 Щецине (Штеттине) в апреле - мае 1945 года

2.3 Позиция США и Великобритании по вопросу деятельности 125 польской администрации на бывших германских территориях

2.4 Первая эвакуация польской администрации из Щецина 129 (Штеттина) в мае 1945 года

2.5 Возвращение и повторная эвакуация польского городского 139 самоуправления из Щецина (Штеттина) в июне 1945 года

2.6 Передача Щецина (Штеттина) под управление польской администрации 5 июля 1945 года

2.7 Проблема польско-германской границы на Берлинской 146 (Потсдамской) конференции

2.8 Советско-польское сотрудничество по делимитации и 151 укреплению польско-германской границы в районе Щецина

2.9 Попытки пересмотра границ Германии в 1946-1948 годах

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Щецин (Штеттин) и "возвращенные земли" Польши в политике СССР в 1945 - 1956 гг.»

Тезис о решающем вкладе Советского Союза в решение вопроса о послевоенной германо-польской границе прочно закрепился в отечественной исторической науке. Подобно этому линия Одер-Нейсе, закрепленная в Потсдаме в качестве западной границы Польского государства, неизменно воспринимается как один из наиболее эффективных политических проектов, успешно прошедших испытание временем. За этим, однако, часто теряется осознание того, что нынешняя «естественная» (в основе которой лежит прямая линия вдоль двух рек) граница являет собой результатом сложнейших политико-дипломатических баталий.

С перспективы конфликтов на постсоветском пространстве и Балканах, нынешняя граница между Германией и Польшей - двумя партнерами по Европейскому Союзу и НАТО, может вполне считаться эталоном и фактором стабильности в регионе Центральной Европы. Проблема «наследия прошлого» в отношениях между обеими странами на официальном уровне закрыта. Однако известная настороженность, существующая в польском и германском обществе по ряду «трудных вопросов», не позволяет забывать о той роковой роли, которую эта граница сыграла в истории Европы (и всего мира) в XX столетии.

Насколько приход Польши на берега Балтики, Одера и Нейсе весной 1945-го оказался следствием агрессии Третьего рейха против Польского государства, настолько драма Сентября 1939 года вырастала из предыдущего опыта польско-немецкого противостояния, порожденного агрессивным национализмом, вызревавшим с конца XIX века внутри двух соседних народов. Свидетелями и активными участниками финального аккорда этой продолжительной исторической драмы стали весной 1945 года стали представители советской военной администрации.

Национальные интересы ставили перед немцами и поляками несовпадающие цели. Пруссия являлась инициатором и активной участницей разделов Речи Посполитой в конце XVIII века. По итогам Венского конгресса 1815 г. Прусское королевство получило в свое владение западную часть польских земель - Познань и прилегающую область Великопольши.

После того, как в 1871 г. часть польских земель стала восточной окраиной вновь провозглашенной Германской империи, а национальные меньшинства рейха (и прежде всего поляки) стали объектом германской ассимиляционной политики, германские и польские национальные интересы приобрели диаметрально противоположный характер.

В апреле 1886 г. прусскими властями был принят закон о создании фондов для укрепления германизма в Познани и Западной Пруссии. С соответствующими целями была создана т.н. Колонизационная комиссия для Западной Пруссии и Познани, перед которой ставилась задача «усиления германизма против грозящей полонизации».

Прусское правительство предоставило комиссии чрезвычайные полномочия и значительные ассигнования (в 1902 г. составившие 350 млн марок) на цели приобретения имений у польских землевладельцев. Основой законодательной базы колонизационной политики стали прусские законы о рентных владениях 1890 и 1891 гг., исключавшие поляков из числа лиц, пользовавшихся правом на поселение и получение государственного кредита. Система государственных мер была направлена на изменение в долгосрочной перспективе национального и экономического облика восточногерманских областей.

Продолжением ассимиляционного курса прусских властей стал закон 1904 г. «О распределении общественных тягот при парцелляции и основании новых поселений в провинциях Восточной и Западной Пруссии, Бранденбурге, Померании, Познани, Силезии, Саксонии и Вестфалии» («Закон о поселении»). Польским землевладельцам запрещалось возведение любых строений жилого или хозяйственного назначения, даже в том случае, если участок был приобретен задолго до принятия указанного закона.

Наконец, апогеем антипольской кампании явился принятый прусским ландтагом в начале 1908 г. закон об отчуждении польских земель, предоставлявший правительству право отчуждать польские земли в тех районах Познани и Западной Пруссии, где это необходимо для консолидации и округления немецкой собственности.

В политической сфере пропасть между двумя нациями углублял «культуркампф» - антикатолическая политика канцлера Отто фон Бисмарка. Бисмарк полагал, что для достижения успеха унификаторских планов достаточно будет изолировать польское население от влияния шляхты и духовенства, а затем - расширить степень владения немецким языком при одновременном ограничении преподавания на польском языке. Для облегчения процедуры, в 1872 г. вопросы, связанные с языком преподавания в школах, были переданы на усмотрение местной администрации. В 1874 г. программа средних, а затем и народных школ была переведена на немецкий язык (исключение составлял лишь Закон Божий). Учителям запрещено было принадлежать к польским обществам и организациям просветительского, культурного и профессионального характера; не дозволялось членство учеников в католических организациях. С конца 1880-х гг. даже уроки Закона Божьего в средних школах начиная с 4-го класса могли проводиться только на немецком. Еще раньше, с середины 70-х гг., немецкий окончательно занял место единственного языка делопроизводства во всех государственных и административных учреждениях, в суде и органах местного самоуправления.

Атака прусских властей на исключительное положение костёла повлияла на то, что «культуркампф» был воспринята народными массами как наступление на национальные права поляков и способствовало закреплению стереотипа «поляк-католик». Широкую известность за границами Германии приобрела стачка польских школьников в великопольском городе Вжесня, вспыхнувшая 20 мая 1901 года в ответ на постановление властей, запретивших преподавание Закона Божьего в старших классах народной школы на польском языке.

Ответом на чрезмерную жесткость политики германских властей в религиозном, языковом и земельном вопросах стало формирование идеологических основ польского национализма как массового светского (хотя и опирающегося на поддержку костела) движения. Под националистическими лозунгами выступали «всеполяки» (эндеки), создавшие в 1887 г. «Польскую (с 1893 г. - «Национальную»1) лигу»2. Широкое распространение в Великополыие начала XX века получили славянофильские и панславистские настроения, а также определенная симпатия к России. Программа объединения всех славян под скипетром русского царя виделась многим на польских западных землях в качестве позитивного фактора, отвечающего интересам поляков в Пруссии.

Прусский «культуркампф» означал перенос польско-германского конфликта в сферу культуры, языка и национальных символов. Сильная религиозная составляющая сопротивления, оказанного поляками прусским властям, придавала идее возрождения польской нации значительную эмоциональную окраску. Возникла своего рода «светская религия», замешанная на героике многовековой борьбы славян и германцев. Символами нового культа стали поля битв - Цедыня, Немча, Грюнвальд, а также краковский королевский замок Вавель - место принесения последним гроссмейстером Тевтонского ордена ленной присяги польскому королю.

К тому моменту польское общество делало драматический выбор между двумя мифологемами: реституцией исторической Польши как федерации Короны, Литвы и Руси в границах 1772 года и грандиозным проектом возвращения к Польше Пястов. В научный, а затем и политический дискурс входит проблема естественных границ Польши и польского этнического ареала, которая разрабатывается при помощи позитивистских этнографических, экономических и географических методов. Польский политический деятеля Г.Коллонтай уже в 1808 г. сделал первый шаг к переосмыслению западных границ польского ареала: «Все страны, по правому берегу Одры лежащие, суть славянские. Силезцы, начиная от истоков Одры и до самых границ Бранденбурга, говорят по-польски; Новая Марка есть подлинная часть прежней Великопольши; Померания населена славянским племенем, который также говорит по-польски, на кашубском диалекте. Прусаки же в большинстве своем говорят либо по-польски, либо по-литовски»3.

Польша Пястов» как плод политической мысли XIX века была не более чем мифом, мало учитывавшим сложную историю земель между Вислой и Одером. В I и II вв. до н.э. регион населяли германские племена готов и гепидов, лемовиев и ругиев; среднее течение Одера и бассейн Варты занимали бургунды, западными соседями которых были западногерманские племена Поэльбья. В VI - VII вв. н.э., вследствие активной экспансии славян-ободритов в Поморье и земли между Одером и Эльбой, эти территории становятся славянскими. Неизвестно, входили ли западно-поморские земли в состав ранней монархии Пястов в X-XI вв.

Ленную зависимость от Польского государства Щецин и Западное Поморье признали лишь в период правления Болеслава III Кривоустого зимой 1121 года4. После смерти Болеслава Кривоустого в 1138 году Польша вступает в период феодальной раздробленности и постепенно теряет контроль над Западным Поморьем. Перед лицом датской экспансии в 1164 г. щецинский князь Богуслав I становится ленником герцога Баварии и Саксонии Генриха Льва. Однако уже в 1174 г. город переходит под власть датчан, чтобы затем, в 1182 г., признать сюзеренитет императора Фридриха I Барбароссы. Четыре года спустя Щецин вновь (и до 1227 г.) становится владением датской короны. Параллельно с этим в XII веке начинается процесс немецкой колонизации, определивший историю края на более чем семь столетий. Однако Померания сохраняет свою самостоятельность вплоть до 1648 г., государство было разделено между Бранденбургом-Пруссией и Швецией. Опираясь на поддержку России, в сентябре 1713 г. пруссаки вступили во владение Штеттином5. В 1720 г. Швеция отказалась от своих прав на Штеттин в пользу прусской монархии. В результате к началу XIX века Штеттин полностью утратил свой славянский облик, еще в XVIII веке снискав себе репутацию опоры прусской монархии.

Из анализа естественнонаучных факторов, географического положения, гидрографии польских земель, в работах польских исследователей появляется мысль о реках Одер и Нейсе как о «естественных», природных границах Польши. Провозвестником этого тезиса можно считать крупного ученого, реформатора польской географической науки В.Налковского. Границы Польши, начертанные В.Налковским в его работе «Территория исторической Польши как географическая индивидуальность» (вышла в 1912 году) выглядят следующим образом: на севере - балтийское побережье с устьями Одера, Вислы, Немана и Западной Двины, на юге - низины Одера, Вислы, Днепра и Днестра, на западе - реки Одер и Лужицкая Нейсе, на востоке - «линия от Рижского (или Финского) до Одесского залива, вдоль рек Днепр - Западная Двина или же Днепр - оз.Чудское (Пейпус) - Нарва»6.

Благодаря национал-демократам и их лидеру Р.Дмовскому, стремительно завоевывавшим популярность в начале XX века, позитивистская теория естественных границ Польши из научной теории превращается в политическую программу. Для национал-демократов пограничный вопрос являлся своего рода производным от генерального антигерманского вектора партийной программы, предполагавшего, что в случае русско-германского вооруженного конфликта поляки выступят на стороне русского царя во имя объединения всех польских земель под скипетром Романовых. Один из идеологов народовцев писал в 1902 году: «Еще недавно просто смешно было бы предположить, будто бы Россия может покуситься на отторжение от Пруссии княжества Познаньского. Однако если речь идет о четырех провинциях и более чем семи миллионах жителей - это уже трофей, на который и Россия, привыкшая к поглощению больших кусков, может покуситься. Ради этой добычи Россия может пойти на переговоры с поляками». Годом позже уже сам Дмовский не отрицал возможность отторжения от Германии польских провинций в пользу

Российской империи: «Поэтому мы не можем сказать, не признали бы мы в определенных обстоятельствах благоприятным переход этих земель под власть России» .

Увязка будущего Польши прежде всего с выгодным для нее решением проблемы польских земель на Балтике, обеспечением ей доступа к морю, ликвидацией возможностей для германской экспансии - таков основной посыл, содержащийся в теоретическом наследии видного национал-демократа Я.Поплавского. - Для этого будущая Польша должна решиться на разрыв с ягеллонской политикой экспансии на Восток и вернуться к пястовским традициям, понимаемым как стремление к возвращению территориальных потерь, понесенных Польшей на западе. Концепция пястовской Польши ставила проблему западной границы Польши в совершенно иной плоскости. Национал-демократы отвергали «историческую» границу 1772 г. уже на том основании, что она оставляла вне пределов польского государственного организма польские этнографические территории, которые либо были германизированы в период с XII по XIV вв. (Силезия), либо в прошлом Польше никогда полностью не принадлежали (Восточная Пруссия). Поплавский писал: «Свободный доступ к морю, полное обладание главной водной артерией страны - Вислой, - это практически необходимые условия нашего существования. Весь бассейн Балтики, от Вислы до устья Немана, так недальновидно вместе с Силезией некогда утраченное польским государством, должно быть возвращено польской нации. (.) Наши политики еще грезят о Вильно и Киеве, однако о Познани заботятся меньше, о Гданьске уже почти полностью забыли а о Кёнигсберге и Ополе не думают вовсе. (.) Пришло время после стольких веков шатаний вернуться на старый путь, который пробили к морю крепкие длани пястовских витязей»8.

Учитывая то, что некогда утраченные польской короной западные земли имеют жизненно важное значение не только для Польши, но и для Германии, С.Поплавский предсказывал обострение в будущем польскогерманского конфликта: «Это на самом деле борьба не на жизнь, а на смерть, потому как не может быть Польши без Верхней Силезии, без Познани, без Западной Пруссии, а для прусского государства утрата этих провинций, граница которых удалена от Берлина не более чем на двадцать миль - это практически смертный приговор» 9. В своих работах С.Поплавский напоминал о славянском прошлом Померании. По мнению С.Поплавского, будущая Польша должна включать в себя не только Познань (Великопольшу) и Западную (Королевскую) Пруссию, но и Верхнюю Силезию, а также юг Восточной Пруссии (Мазуры). На востоке этнографическая граница Польши должна проходить вдоль реки Западный Буг.

Не менее значимым было место «немецких восточных окраин» в германской политической мысли. В определенном смысле историческое сознание немцев в период после Освободительной войны 1813-1815 гг. концентрировалось вокруг государственной традиции Тевтонского ордена, воспринимавшегося как своего рода предтеча Прусского королевства Нового времени. Покрытая орденскими замками территория Западной и Восточной Пруссии стала восприниматься как оплот немецкой самобытности, немецкого национального самосознания и немецкой культуры.

В начале XX века пафос рыцарской миссии на Востоке экстраполировался уже на всю сферу польско-германского конфликта в Пруссии, Познани и Силезии. В 1902 г. бывшая столица Ордена Мариенбург (Мальборк) стала свидетелем грандиозного празднества с участием императора Вильгельма II, который в своем выступлении увязал прошлое с реалиями современности: «Польская спесь вплотную подступила к немецкому характеру, и я призываю мой народ встать на защиту своих национальных ценностей»10. Накал страстей приводил к тому, что структура пангерманской символики дополнялась все новыми и новыми элементами, такими как поле битвы 1410 г. под Грюнвальдом (Танненбергом), или же возведенная в г.Познани в 1903-1910 гг. массивная императорская резиденция - замок.

Борьба во имя сохранения немецких национальных ценностей на востоке рейха требовала новых организационных форм. В этой связи в девяностые годы XIX века «в угрожаемых областях» возникают такие националистические организации, как Пангерманский союз и Союз содействия германизму в восточных провинциях (т.н. Гаката 11 ), отстаивавшие тезис о том, что границы Пруссии, установленные Венским конгрессом 1815 г., окончательны и не подлежат никаким изменениям. Общим местом в риторике националистов было выделение значимости немецкого вклада в хозяйственное и культурное освоение восточных земель и их семисотлетней связи с германским миром.

Первая мировая война и последовавшие за ней революционные события в России и Германии вернули на повестку дня европейской политики польский вопрос. Восстановление польской государственности вошло в состав программы послевоенного устройства Европы, предложенной 8 января 1918 г. президентом США В.Вильсоном («Четырнадцать пунктов»). 13-й пункт программы провозглашал необходимость создания независимого польского государства, которое должно включать территории с бесспорно польским населением; Польше должен быть обеспечен свободный и надежный доступ к морю, а ее политическая и экономическая независимость и территориальная целостность должны быть гарантированы международным договором12. Однако воплощение данного плана оказалось сопряжено со значительными трудностями.

С первых же дней независимости перед Польским государством встал вопрос его будущих границ, обостривший отношения Польши одновременно со всеми соседями по региону. По-прежнему неясной оставалась перспектива присоединения к территории бывшего Царства Польского западных земель, продолжавших формально оставаться частью Германии. Стихийно развивавшиеся здесь события привели к вооруженным столкновениям между поляками и немцами. Польские повстанцы, начавшие 27 декабря 1918 г. т.н. великопольское восстание, сумели взять под свой контроль значительную часть территории провинции, оказав тем самым серьезное воздействие на решения Парижской мирной конференции по польскому вопросу.

Между тем, Ю.Пилсудский, ставший временным начальником государства, демонстрировал готовность к компромиссу с Германией. В октябре 1918 г. будущий первый маршал Польши заявил о том, что «современное поколение поляков не будет вести войну за Познань или Восточную Пруссию», так как для Польши, как и для Германии, главная угроза исходит от большевизма. Косвенным признанием статус-кво в отношении западной границы стало соглашение 16 ноября 1918 г., заключенное между Пилсудским и германским командованием об эвакуации германских войск с территории Польши. В нем стороны брали за основу линию прежней германо-российской границы 1914 года, что автоматически оставляло за пределами Польши Познань, Силезию и Поморье13.

Делегатам открывшейся 18 января 1919 года в Версале мирной конференции предстояло урегулировать территориальный вопрос в Центральной и Восточной Европе после поражения Германии. Важное место в повестке дня конференции занимал и вопрос о границах Польского государства. Позицию Польши в качестве официальных делегатов в Версале представляли И.-Я.Падеревский и Р.Дмовский. Выступая 29 января 1919 г. на заседании Совета десяти (высшего органа конференции), Дмовский озвучил позицию польской стороны по территориальному вопросу. Месяцем позже, 28 февраля, польские предложения касательно западной границы были разосланы участникам конференции в виде ноты. Территории, оспаривавшиеся поляками, в несколько раз превышали размеры бывшего Княжества Познаньского. В частности, поляки заявляли о своих претензиях на Верхнюю и Опольскую Силезию, Великопольшу, Западную Пруссию с Данцигом и южную часть Восточной Пруссии (Вармию и Мазуры). Северные районы Восточной Пруссии, с преобладающим литовским населением, предлагалось включить в состав Литвы. Из остатков анклава должна была быть образована независимая республика под протекторатом Лиги наций14. 3 марта поляки нотифицировали свое видение будущих восточных границ Польши, заявив при этом об исторических правах на балтийское побережье от Либавы до Мемеля, а также на обширные территории Литвы, Белоруссии и Украины15.

Созданная в феврале Советом десяти Комиссия по польским делам (под руководством генерального секретаря МИД Франции Ж.Камбона) была склонна поддержать предложения поляков. Комиссия предлагала безоговорочно передать Польше Верхнюю Силезию вместе с г.Оппельн (Ополе), некоторые районы Нижней Силезии, всю территорию бывшего Великого герцогства Познаньского, часть Западной Пруссии и Померании, Данциг, а также четыре района на правом берегу Вислы. Принадлежность Вармии и южной части Восточной Пруссии должен был определить плебисцит; остальная территория анклава должна быть демилитаризирована.

Вокруг предложений комиссии Камбона разгорелась острая схватка. Документ встретил поддержку со стороны президента США В.Вильсона, однако вызвал неприятие у британской стороны; на заседании Совета десяти 19 марта против проекта резко выступил британский премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж, выразивший свое несогласие с предложением комиссии передать Польше территории со значительным немецким населением (около 2 132 000 человек). Принципиальное неодобрение Ллойд Джорджа вызвал также план включения в состав Польского государства Данцига и районов по правому берегу Вислы. Борьба за Данциг, которую пришлось вести Дмовскому и Падеревскому, не находила поддержки со стороны варшавского правительства. По мнению Пилсудского, выраженному им в одной из депеш, вместо Данцига Польша могла бы удовлетвориться портом, лежащим к востоку от Восточной Пруссии, и огибающей Восточную Пруссию территорией, выходящей к такому порту16.

В результате в начале апреля 1919 г. на конференции было принято решение о необходимости превращения Данцига и прилегающих территорий в территорию с ограниченным суверенитетом в виде вольного города под протекторатом Лиги наций.

В своем окончательном виде Версальский мирный договор, подписанный 28 июня 1919 года, юридически оформил образование независимого Польского государства. В состав Польши без плебисцита передавалась территория от Верхней Силезии до Балтики площадью 45 463 км2 с населением 3 млн чел, получившая условное наименование «польского коридора». Принадлежность остальных 27 711 км2 с 2 988 420 жителями следовало определить путем проведения плебисцита.

Данциг (Гданьск) провозглашался Вольным городом с собственной конституцией, парламентом и денежной единицей. Площадь этого квазигосударственного образования составляла 1892 км2 с 383 995 чел. Национальный состав населения Вольного города сомнений не вызывал (немцами были 95% жителей края)17.

Вольный город находился под протекторатом Лиги наций, представителем которой выступал Верховный комиссар, являвшийся решающей стороной в спорах между Польшей и Данцигом, а также директив и постановлений Лиги наций. Решая в первой инстанции споры и конфликты, Верховный комиссар обладал правом вето в отношении международных соглашений, заключенных Польшей, в случае если последние противоречили интересам Вольного города.

Данциг объявлялся частью таможенной территории Польской Республики (Варшава ведала также иностранными делами Вольного города). Польша получала право доступа к данцигскому порту, пользования водными путями, доками, бассейнами и пристанями. В ее ведении находился надзор и управление железнодорожной сетью в пределах Вольного города. Управление портовым хозяйством и водными путями было возложено на специальный комитет, состоявший из пяти граждан Данцига, 5 граждан Польши и председателя (представителя Швейцарии).

Граждане Польши были уравнены в правах с местным немецким населением. Защиту интересов Польши в Данциге осуществлял генеральный комиссар Польской Республики.

Важное положение о свободе транзитного сообщения между Восточной Пруссией и остальной территории Германии через польскую территорию содержалось в ст. 89 Договора. Польша обязалась предоставить свободный транзит людям, товарам, кораблям, судам, вагонам и почтовому транспорту, следующим транзитом из Восточной Пруссии в остальную Германию, или, наоборот, через территорию Польши, включая ее территориальные воды. Польские власти должны были при этом обращаться с ними во всем, что касается облегчений, ограничений и иных вопросов, по меньшей мере на таких же основаниях, как и с людьми, товарами, кораблями, судами, вагонами и почтовым транспортом, относящимися к Польше по национальности, происхождению, импорту, собственности или месту назначения. Транзитные грузы освобождались от каких-либо таможенных или иных оплат18. 21 апреля 1921 г. транзитное сообщение между Германией и Восточной Пруссией через «польский коридор» и Данциг было оформлено в Соглашении между Германией, Польшей и Вольным городом Данциг о свободном транзите между Восточной Пруссией и остальной Германией19.

В соответствии с Версальским договором, Польша получала также определенные контрольные полномочия в отношении Одера, подлежавшего интернационализации (ст.331). Согласно ст.341 договора, представитель Польши мог участвовать в деятельности соответствующей Международной комиссии (в свою очередь, Чехословакия, на основании ст.363 и 364 Версальского договора, получала право на предоставление ей свободной зоны в штеттинском порту сроком на 99 лет)20.

Версальский договор внес значительные изменения в сложившиеся на польско-немецком пограничье межнациональные отношения. В состав

Польского государства вошли территории, на которых немцы являлись если не доминирующей, то по крайней мере значительной национальной группой (Гданьское Поморье - 64,5%,21 Великополыда - около 30%,22 Верхняя л

Силезия - около 30% от общей численности населения ). Значительным был процент смешанных двуязычных семей, а также доля немцев в городском населении. Дополнительную сложность создавала проблема этнических групп, сложившихся на германо-славянском и германо-польском пограничье - Мазуров и кашубов - на севере и силезцев - на юге, которых и поляки, и немцы считали «своими». Поляки настаивали на славянском (и польском) происхождении автохтонов. С Германией же их связывал длительный контакт с германской культурой, немецким языком и немецкой трудовой этикой; от населения центральной Польши автохтонов могла отличать и иная конфессиональная принадлежность (мазуры). В ряде случаев польские власти были вынуждены признавать даже не реполонизации, а реславизации силезских и поморских автохтонов, призванных воплощать исконно польский характер Западных земель.

С формально-правовой точки зрения, национальная политика польских властей на новых землях не была внутренним делом Второй Речи Посполитой. Добиваясь присоединения территорий на западе, Варшава была вынуждена согласиться с включением в состав Версальского мирного договора статьи 93, обязывавшей Польшу заключить с главными союзными державами отдельного договора по защите прав национальных меньшинств. Гарантии охраны прав последних становились, таким образом, условием признания Польского государства на международной арене.

10 января 1920 г., по окончании процедуры ратификации, Версальский договор вступил в силу в отношении Польши. Уже 17 января части польского Поморского фронта начали занимать отведенную Польше территорию. 10 февраля в приморском городе Пуцк командующий фронтом генерал Галлер совершил символический обряд «обручения Польши с морем».

Драматичнее развивались события на т.н. плебисцитных территориях. Проведенные в разгар советско-польской войны, в июне-июле 1920 года, плебисциты в районе Мариенвердера (Квидзына) и Алленштайна (Ольштына) окончились для Польши оглушительным провалом. В целом неудачно для Польши прошел и плебисцит в Верхней Силезии, где большинство населения высказалось за то, чтобы остаться в составе Германии. В то время, как плебисцитные территории в Восточной Пруссии по итогам волеизъявления их жителей практически полностью отошли к Германии, Верхней Силезии предстояло пережить драму трех восстаний, организованных местными польскими активистами, и раздела между Польшей и Германией24.

Подписание Версальского мирного договора лишь частично сняло остроту территориального вопроса в Восточной Европе. Польско-германские отношения формировались сквозь призму острых политико-экономических противоречий между двумя странами, в основе которых лежала проблема «коридора», включавшая в себя целый комплекс вопросов, связанных с присоединением к Польше Верхней Силезии, Великополыпи и т.н. Гданьского Поморья. Обстановка сохранялась напряженной практически по всему периметру границ: с запада и востока Польша соседствовала со своими «двумя исконными врагами» - Германией и Советской Россией, на юге тлел конфликт с Прагой за Тешинскую Силезию, на севере неурегулированными после польской аннексии Вильно оставались отношения с Литвой. В целом польские притязания на особую роль в межвоенной Восточной Европе многим виделись в качестве одной из основных причин сохранявшейся напряженности в регионе.

Международный (заключенный между Польшей и главными союзными державами25) Договор о защите прав национальных меньшинств не смог предотвратить массовый исход немецкого населения с территории Польши, что стало сильным раздражителем в германо-польских отношениях. Данные о численности немцев, покинувших польские западные земли 1918 по 1926 гг., расходятся: от 600 тыс26, до 1 млн 155 тыс. человек27. Причины данного процесса слабо исследованы в польской литературе, однако не вызывает сомнений, что отток немцев лишь отчасти объяснялся фрустрацией представителей недавней «титульной нации», в одночасье утративших свое былое привилегированное положение. Курс на «выталкивание» немцев с западных земель, провозглашенный эндеком С.Грабским уже в 1919 году, спонтанно реализовался региональными и местными властями молодого Польского государства. Его инструментами стали, в частности, жесткая языковая и образовательная политика.

С момента подписания Версальского договора германская сторона всеми способами подчеркивала абсурдность установленных в нем границ, разорвавших сложившиеся в регионе исторические и экономические связи. Глава германской дипломатии Г.Штреземенном высказывал убеждение в необходимости общей германо-советской границы28. После заключения Локарнских соглашений (5-16 октября 1925 г.) Веймарская республика использовала укрепление своего международного положения для утверждения о необходимости ревизии «кровоточащей границы» (blutige Grenze) на Востоке. В совершенно секретной инструкции Г.Штреземанна для германского посольства в Лондоне от 19 апреля 1926 г. предлагалось, в частности, следующее решение: Данциг сохраняет свой статус Вольного города, но Польша теряет в отношении него свои нынешние контрольные функции; Гданьское Поморье, объединенное с Данцигом, превращается в автономную область под контролем Лиги наций. В течение 10-15 лет край возвращается в состав Германии29.

В подтверждение тезиса о нежизнеспособности Польского государства (Saisonsstaat) Берлин пошел на развязывание в июле 1925 г. таможенной войны против Польши, поставившей страну на грань выживания. Воспользовавшись истечением срока беспошлинной поставки верхнесилезского угля, предусмотренного Версальским договором, Германия отказалась от его дальнейших закупок. В ответ польские власти ввели запрет на ввоз ряда германских товаров. Как следствие, экспорт польских товаров в Германию с 1923 по 1926 гг. сократился с 51% до 25%, импорт германских товаров в Польшу за рассматриваемый период снизился с 44% до 24%. Если в первом полугодии 1925 г. Польша экспортировала 2,7 млн т угля, то во втором полугодии эта цифра упала до 18 ООО тонн. В результате дефицит внешнеторгового оборота Польши в июле 1925 г. составил 100 млн злотых.

Польша оказалась в глухой обороне. Даже основной гарант польской западной границы, Франция, рекомендовала полякам урегулировать отношения с Германией, отказавшись от Поморья и согласившись на включение Данцига в состав Германии взамен на возможное получение в перспективе выхода к морю в районе Мемеля (Клайпеды) или Одессы30. В то время, как в европейской прессе начал муссироваться проект обмена Данцига (Гданьска) на Мемель (Клайпеду), в ноябре 1925 г. в Берлине состоялись переговоры Г.Штреземанна и министра иностранных дел Литвы, что служило подтверждением ранее появившихся слухов.

Проекты решения польско-германского спора следовали один за другим. В 1928 г. ряд представителей германской тяжелой промышленности выступили с предложением «обменять» польское Поморье не только на Клайпеду, но и на всю Литву. В том же 1928 г. немецкий публицист Гидо Бертран предложил решить территориальную проблему, присоединив Вольный город Данциг (Гданьск) вместе с Поморьем к Германии, сохранив за Польшей Гдыню в качестве анклава на германской территории. Часть украинской эмиграции предлагала Польше «обменять» Данциг на Одессу и выход к Черному морю, создав при этом польско-украинскую унию.

Дискуссия вокруг проблемы Данцига не обошла стороной британский парламент, а также кулуары Лиги наций, в которых достаточно продолжительное время был популярным проект интернационализации всего польского Поморья. С этой идеей соседствовали предложения установить над «польским коридором» кондоминиум или же добиться его нейтрализации под контролем Лиги наций. В целом же, напряженность, существовавшая вокруг Данцига (Гданьска) становилась постоянной причиной возникновения всевозможных слухов о вероятных (подчас значительных) корректировках существующих в регионе границ31.

В этих условиях польская пропаганда, газетная публицистика и издания таких формально общественных организаций, как Союз обороны западных окраин (Познань) и Балтийский институт (Торунь, позже - Гдыня) была вынуждена сосредоточиться на защите существующих западных границ и прав Польши на Гданьск и прилегающие области. Впрочем, события начала тридцатых годов (в частности, инцидент с польским эсминцем «Вихрь» 15 июня 1932 г. и высадка в марте 1933 г. польского десанта на полуострове Вестерплятте) свидетельствовали о том, что в Варшаве не прочь поиграть мускулами в отношениях с западным соседом.

Польская контрпропаганда, в отличие от германской, опиралась на несоизмеримо меньшие ресурсы и возможности. У правящего бельведерского лагеря какая-либо целостная концепция возврата исторических западных земель, по сути, отсутствовала. В этом сказывались внутриполитические условия режима санации и, возможно, черты личности Ю.Пилсудского - противника любых доктрин, которые ограничивали бы перед маршалом поле конкретной политической деятельности.

В целом, методы пропагандистской борьбы по вопросу о «польском коридоре», применявшиеся обеими сторонами, имели в себе много общих черт. Подобно немцам, поляки, требовавшие восстановления Польши «от Паланги до Штеттина», активно пользовались исторической аргументацией. Так, известный публицист Е.Курнатовский писал, что «коридор» является вовсе не коридором, а лишь «частью польской приморской провинции, раскинувшейся от устья Вислы от устья Одера, а в одно время достигавшей и устья Эльбы» 32. Так же активно в польской литературе того периода ставилась проблема Восточной Пруссии - от возможной инкорпорации ее в состав Польши до ослабления связей восточно-прусского анклава с остальной территорией Германии и провозглашения независимости края.

Весьма характерно, что агрессивная риторика совпадала во времени с кружившими слухами об имеющихся у Пилсудского планах начала совместной с Францией превентивной войны против Германии. В январе 1933 года в Париж прибыл личный посланник польского маршала сенатор Е.Потоцкий, передавший предложение Пилсудского задействовать 5 армейских корпусов Войска Польского, которые могли бы занять Восточную Пруссию и территории до Одера, в то время как Франция могла бы частично оккупировать Рурскую область, а Англия - дожидаться начала второй фазы операции33.

Подписание 26 января 1934 года германо-польской декларации о мирном разрешении споров и неприменении силы подвело черту под периодом таможенной войны и обострения двусторонних отношений. В развитие декларации 27 февраля того же года стороны подписали соглашение по вопросам печати и радиовещания, направленное на «развитие взаимопонимания и создание дружественной атмосферы между обоими государствами». Варшава и Берлин пошли на некоторое сокращение пропагандистских публикаций, направленных против каждой из сторон. Польские власти ограничили антинемецкую деятельность одиозного Союза защиты западных окраин, проведя его реорганизацию. Под эгидой правительства был образован Польский западный союз, в состав руководства которого вошли заметные представители лагеря санации34.

Период относительной передышки в пропагандистском противостоянии продлился до конца 1938-1939 года, т.е. до момента предъявления Польше германских претензий на Данциг и строительство экстерриториальной автострады через «коридор». В результате поворота в польской политике вновь зазвучали призывы «вернуть Польше ее прежние земли на западе». На варшавском съезде национал-демократического Стронництва народового, состоявшемся 30 апреля 1939 г., председатель главного правления партии К.Ковальский, в частности, заявил: «Версальский договор был по своей сути компромиссом, в результате которого Польша от многого отказалась в пользу Германии. (.) Однако этот компромисс сейчас Германией срывается. Если Германия развяжет войну, то польский народ будет считать своим долгом не допустить того, чтобы ошибки 1919 года повторились вновь. Он будет считать своею задачей не только освобождение своих соотечественников, испытывающих притеснения в Германии. (.) Польша вспомнит о том, что Дмовский сражался за Ополе, за Гданьск, за Восточную Пруссию, за Слупск и Пилу! Надо знать об этом, как и о том, что с момента Версаля прошло двадцать лет, и что в течение этого времени польское государство усилилось и окрепло, а значит - его устремления сегодня могут быть намного шире, чем тогда. Если Франция, не стесняя себя этнографическим рубежом, стремится установить свою военную границу на Рейне, то Польша может заявить о своей военной границе на старом историческом рубеже, на линии Судетов и нижнего Одера»35.

Такова краткая историческая подоплека линии Одер-Нейсе.

Ни возрожденному на пепелище Первой мировой войны Польскому государству, ни санационной Второй Речи Посполитой так и не суждено было стать хозяином вожделенных западных земель. Для борьбы за историческое наследие первых Пястов были необходимы иные ресурсы, иная воля и иной исторический момент, которому суждено было наступить в 1945 году.

Начало 1990-х годов ознаменовалось появлением ряда негативных факторов на пространстве Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ). Переоценка послевоенного прошлого, дискредитация основополагающих принципов Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений привели к качественному изменению обстановки в регионе. Тон политики государств ЦВЕ в большей, нежели ранее, степени начал определяться бременем исторических обид и стремлением свести счеты прошлого. Значительно возрос конфликтный потенциал в отношениях между ФРГ и ее восточными соседями, получившими по итогам Второй мировой войны территориальные приобретения за счет разгромленного гитлеровского рейха. Германия впервые за последние десятилетия начала активно примерять на себя облик «жертвы войны». Одним из инструментов, избранных для осуществления политики ползучей ревизии итогов Второй мировой войны, стала тема послевоенного «изгнания» немцев из стран Центральной и Восточной Европы и разного рода «актов насилия» в отношении мирного немецкого населения. На повестку дня вышел вопрос если не пересмотра основных принципов послевоенного устройства, то, по меньшей мере, восстановления «изгнанных» немцев и их потомков в их имущественных и иных правах.

Свою лепту в подрыв сложившегося образа прошлого внесли и бывшие союзники СССР из числа стран ЦВЕ, поспешившие заявить о якобы имевшей место послевоенной экономической эксплуатации и военной оккупации стран региона со стороны Советского Союза. Появились голоса, требующие взыскать компенсации за нанесенный после войны «ущерб» с современной Российской Федерации как правопродолжательницы СССР. Как отмечалось в специальном докладе президиума Государственного совета России о подготовке и проведении празднования 60-й годовщины победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., «сегодня, спустя 60 лет после Победы, мы сталкиваемся с попытками переиначить и исказить правду о войне, принизить роль борьбы с фашизмом и оправдать преступления против человечности. Допускаются различные, далекие от объективности, трактовки реальных военных событий 1941-1945 гг. И, в первую очередь, неоспоримого, решающего вклада нашей страны в разгром фашизма, ее роли в освобождении и возрождении Европы, влияния на развитие после войны»36.

Между тем, желая найти выход из опасной ситуации в отношениях с Германией, некоторые силы в Польше поспешили заявить об «общности страданий», якобы связывающей поляков и немцев, «пострадавших от советского произвола». Подобные искаженные оценки событий прошлого, названные бывшим послом России в Польше Н.Н.Афанасьевским кощунством, грозят обрести форму «постулатов» некой исторической политики, на формулирование которой в настоящее время претендуют различные структуры, в том числе «Европейская сеть солидарности». Задачей данного проекта опирающегося на поддержку со стороны Германии, является документация страданий европейских народов, подвергшихся принудительным переселениям.

Обработка общественного мнения в Польше дает определенные результаты, которые не могут не вызывать обеспокоенности. Накануне празднования 60-летия Победы в мае 1945 г. в стране было проведено социологическое исследование, в ходе которого 49,5% респондентов заявили, что дата 9 мая 1945 г. ассоциируется у них «с освобождением Польши», 38,6% - «с началом новой оккупации», 11,9% не смогли дать ясного ответа37.

Эти новые условия представляют собой вызов - как для российской политики, так и для исторической науки. Научная проработка данной проблемы сегодня как никогда актуальна в научном и политическом отношении. В этой связи отечественной науке понадобится приложить значительные усилия, в том числе по разработке, предложению и продвижению контраргументов, дабы преодолеть угрозу информационного давления со стороны ряда европейских соседей. Сохранение памяти о Второй мировой войне, учитывающей интересы всех стран, в том числе России,

38 является частью концепции многополярного мира . Как отметил Президент Российской Федерации В.В.Путин в своем обращении в связи с 60-летием начала Великой Отечественной войны, «правду об этой войне мы будем отстаивать. Бороться против любых попыток эту правду переиначить и

ДО исказить, унизить и оскорбить память павших» . Выступая в январе 2005 г. на торжественной церемонии, посвященной празднованию 60-летия освобождения советскими войсками концентрационного лагеря в Освенциме, Президент России подчеркнул: «Любые попытки переписать историю, пытаясь ставить в один ряд жертв и палачей, освободителей и оккупантов, аморальны и не совместимы с сознанием людей, считающих себя европейцами»40.

Анализируя отечественные исследования, трудно удержаться от вывода, что послевоенная история территорий бывшей Восточной Германии, а ныне -Западной Польши находится на периферии научной мысли. В исторических дискуссиях последних лет, проходящих в научном сообществе Центральной Европы, российская точка зрения практически не представлена. То же относится к исследованию «штеттинского вопроса» - незаслуженно обойденного вниманием в России и удостоившегося лишь отдельных упоминаний41. Из поля зрения отечественной науки ушло то особое значение, которое придавалось в западногерманской пропаганде проблеме «произвольного» отторжения Штеттина (Щецина)42 в контексте общей тенденции к пересмотру послевоенной германо-польской границы по линии Одер-Нейсе.

В отличие от России, в современной Польше исследования по вопросам советско-польских послевоенных отношений ведутся не только по научной, но и по государственной линии, к примеру, Институтом национальной памяти. История (и работы историков) зачастую соседствует с политикой, что обуславливает периодическое перетекание споров, связанных с проблемами прошлого, в политическую плоскость. Накануне 60-летия окончания Второй мировой войны русофобские силы в польском обществе активно муссировался тезис о том, что освобождение Красной Армией польских земель «таковым не являлось, а было новым порабощением». Ряд польских депутатов Европейского парламента совместно со своими коллегами из стран Балтии добивались взыскания с России компенсации за экономически бедственное положение стран Центральной и Восточной Европы, вызванное все той же советской оккупацией. А в конце 2004 г. в Польше зазвучали голоса в пользу взыскания с Российской Федерации репараций, «недополученных» ПНР после Второй мировой войны с Германии.

В качестве предмета исследования выбраны вопросы послевоенной политики СССР в отношении Германии и Польши, связанные с присутствием на этих землях частей Красной армии и советских учреждений.

Объект диссертации - это совокупность политических, экономических и социальных инструментов советского присутствия в регионе Штеттина (Щецина).

Цели работы - осмысление генезиса истоков и механизма решения польско-германского территориального спора, изучение теорий «естественных границ» государств Центральной и Восточной Европы.

Для достижения поставленных целей в качестве основных определены следующие исследовательские задачи:

- рассмотреть эволюцию германо-польского территориального спора с момента его возникновения и до 1945 года;

- выявить специфику подхода советского руководства к решению «польско-германской проблемы», уделив особенное внимание общему контексту отношений в рамках Антигитлеровской коалиции;

- охарактеризовать динамику советско-польских отношений в период Великой Отечественной войны;

- дать анализ советско-польского сотрудничества по обеспечению деятельности органов польской администрации на вновь присоединенных землях;

- проанализировать общие направления, специфику и проблемы советско-польского экономического сотрудничества на «Возвращенных землях» в период с 1945 по 1956 гг.

Хронологические рамки исследования - период с 1945 по 1956 гг. Точкой отсчета служит взятие Штеттина Красной Армией в апреле 1945 г. Активное советское присутствие в Щецине (Штеттине) продолжалось вплоть до закрытия в начале 1955 г. советской транзитной зоны в щецинском порту.

Черту под периодом первого послевоенного десятилетия подвели события 1956 года, ознаменовавшиеся началом развенчания культа личности Сталина, событиями польского Октября 1956 г.

17 декабря 1956 года в Варшаве состоялось подписание Договора между Правительством СССР и Правительством ПНР о правовом статусе советских войск, временно находящихся в Польше, создавшего правовую основу для советского военного присутствия в ПНР. Под влиянием событий октября 1956 года были внесены серьезные коррективы в советскую политику в отношении Польши.

Положения, выносимые на защиту:

- В период Второй мировой войны и по ее завершении советская сторона последовательно способствовала реализации программы возрождения сильного дружественного Польского государства, закреплению польского суверенитета на вновь присоединенных к Польше «Возвращенных землях».

- Послевоенное советское присутствие в Штеттине (Щецине) в период после передачи города польской администрации не имело признаков военной оккупации и диктовалось насущной необходимостью обеспечения транспортного сообщения между СССР и Советской зоной оккупации Германии.

На сегодняшний день степень научной разработанности польскими и германскими историками выбранной автором проблеме достаточно высока. Как отмечалось выше, советская и российская историография по данной теме практически отсутствует.

На счету польской историографии серьезные достижения в области введения в научный оборот источниковой базы и встраиванию ее в исторический контекст. Данный процесс начался задолго до исторического перелома 1989 года, что позволяет говорить о значительных результатах польских исследователей.

На данный момент известны, обработаны и частично опубликованы хранящиеся в варшавском Архиве новых актов материалы ряда центральных министерств и ведомств Польши - министерств транспорта, флота, флота и внешней торговли, делегатуры правительства по делам побережья и др. Открыт доступ к источникам из фондов Бюро президиума Крайовой рады народовой, центральных органов ведущих политических партий, Совета министров Польши и Центрального управления планирования.

В 1996 году в Щецине вышел в свет подготовленный на базе архивных фондов польского МИДа сборник документов польской дипломатической службы, охватывающий период с 1945 по 1950 гг. Благодаря публикациям ряда польских исследователей стали известны источники, хранящиеся в Центральном военном архиве в Варшаве (Рембертове), архиве ВМС Польши в Гдыне и архиве Пограничной стражи РП в Щецине. Обработаны фонды местных архивов крупнейших городов польского Поморья - Щецина, Гданьска, Кошалина, Слупска и др.

Важное значение для разработки проблемы имеют изданные сборники документов и материалов. В дополнение к увидевшим в свет в 1970-е годы «Документам и материалам по истории советско-польских отношений» в течение последних пятнадцати лет добавились «Источники по истории Западного Поморья в 1945-1950 гг.», совместное германо-польское издание «Штеттин-Щецин 1945-1946. Документы - Воспоминания» (1994 г.), изданный в 2000-2001 гг. в Варшаве под редакцией В.Бородзея документальный сборник «Немцы в Польше».

В целом, сформированная в основном благодаря польской стороне исследовательская база последних лет позволила серьезно дополнить картину, контуры которой были нанесены западногерманскими историками еще в пятидесятые годы (сборники под редакцией Т.Шнайдера «Документация изгнания немцев из Центральной и Восточной Европы» и Г.Роде «Источники по возникновению линии Одер-Нейсе в дипломатических переговорах в период Второй мировой войны»).

Вместе с тем, слабым местом польской историографии остается ее зависимость от польских источников, что приводит к тому, что описываемые события начинают рассматриваться сквозь «кривое зеркало» национальных стереотипов. Можно констатировать, что после 15 лет усиленной работы по расширению источниковой базы истории польского Щецина сложно говорить об оставшихся неохваченными группах польских архивных материалов. В этой связи историки из Польши на протяжении долгого времени проявляют активный интерес к зарубежным архивным фондам. Учитывая же то, что судьба Штеттина - Щецина в значительной степени решалась в Москве, становится понятным то внимание, которое польская сторона придает возможности работы с советскими источниками. Как отмечает в своей книге авторитетный щецинский историк Р.Техман, «любой анализ начала морской политики Польши после Второй мировой войны будет неполным, если в нем не будут учтены советские источники»1.

В первой половине 1990-х годов польским исследователям удалось получить доступ к материалам Архива внешней политики Российской Федерации (секретариат В.Молотова и референтура по Польше) и Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации (архивные дела о восстановлении щецинского порта). Безусловно, что данное состояние дел не учитывает изменения, произошедшие за последние годы в российской архивной отрасли. Ныне, после рассекречивания и публикации значительного массива документов, касающихся деятельности Советской военной администрации в Германии и формировании советской политики на польском и германском направлениях, сложившееся научное представление о событиях тех лет может (и должно) быть значительно обновлено.

Разработка в научной литературе проблематики «пионерного» периода освоения и интеграции «Возвращенных земель»43 является сильной стороной польской историографии, что связано с тем обстоятельством, что

1 ТесЬтап Я., Аггта гасйеска gospodarce тогеЫе] Ротогеа 2асИос1ше§о ЫасЬ 1945-1956, Рогпап 2003, Б.16. проблема Щецина в Польше неизменно пользовалась общественным интересом. Осмысление событий весны и лета 1945 г. берет свое начало уже в 1946 году благодаря стараниям П.Зарембы - ключевого персонажа «борьбы за польский Щецин»44. Важно отметить, что многочисленные публикации П.Зарембы явились не только одним из основных источников, но и вехой в историографии польского Щецина.

Со временем в историографии «Возвращенных земель» (первоначально ориентированной на акцентирование исторических уз, связывавших в прошлом Польшу и ее исконные области Поморье и Силезию) появились новые пласты. Своего рода этапом в 1960-е гг. стал выход в свет публикаций К.Гольчевского45 и Х.Рыбицкого. Десятилетие спустя на основании архивных данных были сделаны первые шаги в изучении таких тем, как становление администрации на польском Западном Поморье, экономическое состояние региона в начале его интеграции в Польское государство46.

Начиная с середины 1960-х гг. в работах исследователей проявляется интерес к ранее табуированной немецкой проблеме - политической деятельности немецких антифашистских групп, условиям жизни и организации жизни немецкого населения, оказавшегося после установления новой границы по Одеру и Нейсе, в границах Польского государства. Важный вклад в исследование этой проблемы применительно к главному города Поморья сделал уже упоминавшийся К.Гольчевский, реконструировав последние дни немецкого Штеттина. Стремясь избежать острых углов в освещении неудобной темы, авторы зачастую переводили ее в контекст сотрудничества польских и немецких групп антифашистского подполья на вражеской территории47. Неслучайно Б.Пасерб, одним из первых (в 1965 г.) затронувший сложности периода советско-польско-немецкого «триумвирата» на примере г.Вроцлава (Бреслау), представил установление в городе польской администрации как гармоничный процесс передачи

48 власти .

Расширение доступа к архивным фондам и постепенная политическая либерализация во второй половине 1980-х годов не могли не отразиться на изучении вопроса и появлении работ, исследовавших проблему немецкого населения в более широком региональном масштабе49.

Отдельно следует остановиться на том, какое место в польской историографии отводилось общим проблемам отношений между Польшей и Советским Союзом, а также сотрудничеству с Красной армией на завершающем этапе войны и в первые послевоенные годы. Официальная историографии времен народной Польши рассматривала эту тему, как правило, в рамках парадигмы сотрудничества советских и польских властей в деле освобождения польских земель, восстановления Польского государства и восстановления его суверенитета на исконных польских западных землях50.

В основе концепций, которые условно можно объединить под общим определением оппозиционной историографии, лежало широкое и бескомпромиссное неприятие перемен, произошедших в 1944-1945 гг. («советизации» Польши, репрессий против членов некоммунистического подполья и Армии Крайовой (АК), лишения Польши ее «исконных» культурных центров - Вильно и Львова, размещения в стране советских войск и «экономической эксплуатации Польши Советами»), Режим без обиняков именовался «новой оккупацией» - определение, позаимствованное у последнего коменданта АК Л.Окулицкого. Союзнических отношений между Польшей и СССР априори не могло быть после «советской агрессии» 17 сентября 1939 г. и расстрела пленных польских офицеров в Катыни. Широко заимствуя основные посылы англо-саксонских школ, эмигрантская и антирежимная литература видела в присоединении западных и северных земель хитрую имперскую игру Сталина, направленную на то, чтобы посеять зерно долговременной вражды между поляками и немцами. К тому же Польша в границах 1945 г. была меньше Польши в границах 1921 г., а вывоз оборудования и материальных ценностей с «возвращенных земель» служил контраргументом на утверждения о значительном экономическом потенциале новых польских областей. Советские гарнизоны, демонтаж расположенных на «возвращенных землях» немецкой индустрии и поставки силезского угля выдавались за видимые признаки политического вассалитета, военной оккупации и экономической эксплуатации со стороны восточного соседа.

Рубеж конца 1980-х - начала 1990-х годов ознаменовался не только крахом режима ПОРП, но и кардинальной ревизией прежних исторических оценок. Вновь провозглашенная Третья Речь Посполитая стремилась играть роль наследницы Второй Речи Посполитой (1918-1939 гг.). Легитимность и суверенитет Польской Народной Республики оказались постфактум поставлены под сомнение. В этих условиях история вновь оказалась поставлена на службу политике, а исследования истории ПНР в ряде случаев стали приобретать черты сбора доказательной базы для вынесения вердикта в отношении прежнего режима.

Политика «сведения счетов с историей» важное место отводила и отводит исследованию внешних факторов «вассалитета» ПНР. Разработка этой темы в новой польской историографии в ряде случаев становилась приложением конкретного источникового материала к общим установкам прежних оппозиционно-эмигрантских школ. Политические аспекты советско-польских отношений стали предметом изучения таких авторов, как Х.Бартошевич, В.Бородзей, Й.Прокоп и др.51. Экономическим проблемам советско-польского союза посвящены, в частности, работы Ф.Кусяка, А.Купиха, Р.Лося, Х.Бартошевича 52 . Вопросы советского военного присутствия в послевоенной Польше затрагивались в публикациях М.-Л.Крогульского, Г.Базюра, С.Лаха, П.Мадайчика и В.Мохоцкого 53 .

Применительно к щецинскому региону советско-польской проблематики касались работы И.Михалкова и Р.Техмана54. Последний, в частности, в своей работе сделал следующий вывод: «Советское присутствие (.) принесло крупные финансовые потери вследствие прямых разрушений, причиненных военнослужащими, а также приостановления польской эксплуатации портов, оно усугубило существовавшие проблемы со снабжением (,.)»55.

Утверждения о «советской оккупации» представляются нам довольно спорными и далекими от природы описываемых событий. Ключ к пониманию процессов, происходивших в послевоенном Штеттине (Щецине), лежит, по всей видимости, не только во всевластии Москвы, но и в определенной политической позиции Варшавы. До Второй мировой войны Щецин не занимал такого значимого места в польской политической мысли, как Гданьск. В этой связи национальный интерес Польши на протяжении десятилетий формулировался скорее в категориях обладания водной артерией Вислы на всем ее протяжении от Карпат до Балтики, включая Гданьск (Данциг) и прилегающие области Западной и Восточной Пруссии. Присоединение к Польше Западных и Северных земель актуализировало проблему хозяйственного освоения новых территорий, но не исключило проблему внутрипольских, ведомственных расхождений во взглядах на приоритеты экономического развития страны.

В то же самое время, стоит признать и несомненный факт наличия в современной польской историографии публикаций, авторы которых не стремятся препарировать исторические факты, а исходят из сложности процессов, имевших место в послевоенном Штеттине56.

В условиях политики исторического примирения между Польшей и Германией растущим интересом в польской исторической литературе пользуется «немецкая тема», выходят исследования по «белым пятнам» политической истории 57 . Не остался без внимания и треугольник взаимоотношений «русские - поляки - немцы», которую так или иначе затрагивают большинство исследователей, описывающих реалии «возвращенных земель». Нейтральное отношение у современных польских авторов к данной теме встречается достаточно редко (З.Романов, Э.Влодарчик). С одной стороны, польская историография в ряде случаев подхватывает тему «преступлений Красной Армии против мирного немецкого населения». С другой же, факты гуманного обращения со стороны военнослужащих Красной Армии с немецким гражданским населением на территории послевоенной Польши (страдавшим от репрессивной политики польских властей) в новейшей польской литературе подаются не иначе как «фаворизация» Советами враждебного элемента и подгоняются под общую матрицу «советской оккупации» и вопиющего нарушения суверенитета Польского государства (Р.Техман). Так, по мнению вроцлавского историка Э.Кашуба, именно существовавшие между красноармейцами и немецким населением якобы «близкие» отношения ставят под сомнение сам факт существования польско-советского союза, и именно они позволяют утверждать об оккупационной, а не союзнической миссии Советской

58 армии .

Важное значение для формирования источниковой базы исследования имели многочисленные поездки автора по Западным и Северным землям Польши. Большую роль для понимания проблемы играли личные беседы и встречи автора с очевидцами ряда событий из числа советских и польских граждан. В основу разработки данной темы были положены ранее неизвестные, в большинстве своем ранее находившиеся на закрытом хранении, документы из архивов России (фонды ряда центральных российских архивов - ГАРФ, РГАСПИ, РГВА и АВПРФ) и Польши. Большая часть из них введена в научный оборот впервые. Среди них - документы Государственного комитета обороны СССР, Советской военной администрации в Германии, внешнеполитических ведомств СССР и Польши, НКВД/МВД СССР, Исполкома Коминтерна, Городской управы Штеттина, а также неопубликованные воспоминания и материалы из личных фондов польских и немецких деятелей, принимавших особо активное участие в решении послевоенной судьбы Штеттина.

Помимо архивных материалов, документальная база исследования включает в себя многочисленные опубликованные источники из ряда советских, российских, немецких и польских сборников документов, касающихся различных аспектов германской проблематики в годы Второй мировой войны и в первый послевоенный период, деятельности структур СВАГ, а также советско-польских, советско-американских и польско-германских отношений.

В настоящее время ряд отечественных архивных фондов, в особенности по таким проблемам, как деятельность советских военных комендатур в Германии и советская промышленная политика в Германии, продолжают числиться на закрытом хранении и недоступны для исследователей. В обнаруженных открытых документах упоминания о Штеттине достаточно немногочисленны, однако позволяют делать вывод о том, что советское руководство на высоком и высшем уровне уделяло внимание по ряду проблем города и порта. В то же самое время, делопроизводство по многим вопросам, могущим быть ключом к пониманию роли советской стороны в установлении послевоенной польско-германской границы, представлено фрагментарно. Так, есть основания полагать, что в политическом решении штеттинского вопроса летом 1945 г. значительную роль сыграл заместитель Главноначальствующего СВАГ по делам гражданской администрации И.Серов, однако обнаружить соответствующий фонд в каком-либо из московских архивов нам не представилось возможным.

В то же время, в процессе работы над диссертацией сделан ряд открытий, которые будут иметь значение для истории региона и советско-польских отношений. Прежде всего, это касается уточнения биографии основных действующих лиц периода с апреля по июль 1945 года -советского коменданта А.Федотова и немецкого бургомистра Э.Визнера, личное дело которого удалось обнаружить в ходе работы в фондах РГАСПИ. Немало находок принесло изучение фондов ГАРФ и РГВА. В первом случае были обнаружены материалы по деятельности СВАГ, затрагивавшие проблемы функционирования щецинского (штеттинского) порта. В РГВА, в свою очередь, автору удалось получить доступ к отдельному фонду советской Центральной перевалочной базы, действовавшей в конце сороковых - начале пятидесятых годов на территории щецинского (штеттинского) порта. Неожиданное открытие принесла работа с фондом 32925 (Управление внутренних войск МВД в Германии), в котором хранятся документы об участии подразделений НКВД (МВД) СССР в остававшейся не известной спецоперации по очистке Штеттина (Щецина) от враждебных элементов весной 1946 года.

Теоретико-методологическую основу исследования составили идеи и положения истории международных отношений, изложенные представителями отечественной и зарубежной исторической науки. При работе над диссертацией автор использовал методы сравнительно-исторического анализа, принципы историзма и объективности при рассмотрении происходивших событий, лежавших в контексте развития СССР, Польши и Германии.

Автор видит новизну работы прежде всего в том, что до настоящего времени в отечественной историографии затронутый в исследовании комплекс проблем по сути не изучался. В этой связи полученные результаты впервые дают возможность оценить всю сложность комплекса проблем, связанных с послевоенным определением германо-польской границы, особенно в районе Щецина (Штеттина).

Предлагаемая работа позволяет составить представление о реальном вкладе советской стороны в решение вопроса о границах послевоенного Польского государства.

Не менее важны также неизученные частные эпизоды истории послевоенного Щецина, которые, безусловно, станут вкладом в историографию региона. В исследовании приведены многочисленные ранее неизвестные сведения о ключевых фигурах рассматриваемых событий, раскрываются неисследованные страницы истории советско-польского сотрудничества по обеспечению безопасности в районе германо-польской границы у Щецина.

В целом, работа является по-новому взглянуть на проблемы определения политического статуса Щецина и формирования польско-германской государственной границы.

Практическая значимость диссертации определена в следующем:

На имеющемся документальном материале автор стремился представить основные узловые проблемы, с той целью, чтобы данная работа стала достойным вкладом в сближение существующих в современной России, Польше и Германии трактовок общей истории, способствуя выработке более объективного понимания тех сложных процессов, которые имели место на послевоенном германо-польском пограничье.

Приведенные в исследовании факты и события, а также основные выводы и предложения позволят усилить информационную работу на польском и - в целом - европейском направлении.

Автор надеется, что данная работа, первая в российской историографии, станет достойным вкладом в сближение существующих в современной России, Польше и Германии трактовок нашей общей истории и будет способствовать выработке более объективного понимания тех сложных процессов, которые имели место на послевоенном германо-польском пограничье.

Положения, выносимые на защиту:

- В период Второй мировой войны и по ее завершении советская сторона последовательно способствовала реализации программы возрождения сильного дружественного Польского государства, закреплению польского суверенитета на вновь присоединенных к Польше «Возвращенных землях».

- Послевоенное советское присутствие в Штеттине (Щецине) в период после передачи города польской администрации не имело признаков военной оккупации и диктовалось насущной необходимостью обеспечения транспортного сообщения между СССР и Советской зоной оккупации Германии.

Апробация работы. Диссертация прошла апробацию на заседании кафедры политологии, философии и культуры Дипломатической академии МИД России. Материалы исследования нашли применение в 5 научных публикациях. По теме исследования состоялось выступление на Международной научной конференции в Калининградском государственном университете (ныне - Российский государственный университет им.И.Канта) «Балтийский регион как полюс общеевропейской интеграции» (г.Калининград, 2004 г.). Тезисы выступлений и работы были опубликованы в научных сборниках Дипломатической академии МИД России и Российского государственного университета им.И.Канта59.

1 В 1897 г. ряд членов «Лиги Народовой» заявили о создании Национально-демократической партии (НДП). За сторонниками НДП («всеполяки» - „wszechpolacy") в литературе закрепилось наименование «народовцы», или «эндеки».

2 «Лига Польская» создана в 1887 году в Швейцарии Р.Дмовским, З.Балицким (являлся также одним из учредителей Польской социалистической партии) и Я.Поплавским.

3 Koii^taj H., Uwagi nad terazniejszym polozeniem tej czçsci ziemi polskiej, którq od pokoju tylzyckiego zaczçto zwac Ksiçstwem Warszawskim, Lipsk 1808.

4 Краткая история Польши. M., 1993. С. 12.

5B соответствии с заключенным в июне 1714 г. русско-прусском договором о союзе и гарантиях, Россия гарантировала Пруссии владение Штеттином, а Пруссия обязалась поддерживать все балтийские завоевания Петра I. См. Молчанов H. Ук.соч. 317-319; Szultka Z. Szwedzkie panowanie nad Pomorzem Zahodnim (16301648-1815). W: Bartnik P., Kozlowski K. (red.). Pomorze Zachodnie w tysiqcleciu. Szczecin 2000. S. 141.

6 Ibidem, s.43-49.

7 Цит.по: Maszczewski J., Narodowa demokracja w Poznañskiem: 1900-1914, Warszawa 1967. S.100.

8 Mroczko M., Ziemie zachodnie dzielnicy pruskiej w polskich koncepcjach i dzialalnosci politycznej 1864-1939, Gdansk 1994. s.82.

9 Ibidem, s.82-83.

10 Цит. по: Бокман X. Немецкий орден: Двенадцать глав из его истории. М., 2004. С.200.

11 По инициалам своих непосредственных организаторов (Ганземан, Кеннеман, Тидеман) Союз содействия германизму в восточных провинциях получил наименование «Гаката»

12

Mroczko M., Ziemie zachodnie dzielnicy pruskiej w polskich koncepcjach i dzialalnosci politycznej 1864-1939, Gdansk 1994. s.138-139.

13 Краткая история Польши. M., 1993. C.244-245.

14 Ibidem, s.25.

15 Eberhardt P., Polska i jejgranice. Z historiipolskiej geografiipolitycznej, Lublin 2004. S.122-123.

16 Краткая история Польши. M., 1993. C.252.

17 Большая советская энциклопедия: В 65 т. - M.: ОГИЗ РСФСР, 1926-1935. Т.20, с.414.

18 Barañski Z., Niemiecki tranzyt kolejowy przez Polskç w latach ¡919-1939 (Studium prawno-miqdzynarodowe), Poznan 1957, s.14.

19 Документом регулировались пассажирский, грузовой и военный транзит по суше и воде, вопросы телефонной, телеграфной и почтовой связи, паспортного контроля, размеры тарифов за перевозки, использование локомотивного и вагонного парков и т.д.

По Соглашению 1921 г., свобода транзита предоставлялась пассажирам независимо от их гражданства, а для грузов - страны происхождения. Транзитное сообщение осуществлялось в рамках «привилегированного сообщения» (специальных поездах или специальных вагонах) и «обычного транзитного сообщения» (все остальные средства сообщения). В Соглашении указывались десять железнодорожных маршрутов, относящихся к «привилегированному» сообщению. Уточнять этот перечень предполагалось каждые три года. Отмечалось, что «привилегированные» и иные пассажирские поезда будут сопровождаться чиновниками таможенных служб трех стран.

Пассажиры «привилегированных» поездов, а также их багаж, освобождались от любых видов паспортного и таможенного контроля, в то время как в рамках «обычного транзитного сообщения» пассажиры были обязаны иметь при себе документ с фотографией, удостоверяющий личность владельца с указанием места проживания и гражданства. Кроме того, в рамках «обычного» сообщения пассажиры были обязаны иметь в своих документах проставленную визу (одноразовую или многократную). Статья 101 Соглашения 1921 г., однако, предусматривала проведение дополнительных переговоров с целью дальнейших облегчений для участников «обычного» транзитного сообщения.

Соглашение подробно устанавливало правила транзитного проезда пассажиров, которым, в частности, запрещалось выходить из поезда в период следования по маршруту, открывать окна вагонов, принимать или передавать кому-либо перевозимый багаж.

20 Ключников Ю.В., Сабанин А. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. 4.2. От империалистической войны до снятия блокады с Советской России. - М.: Литиздат

НКИД, 1926. с.306-309.

2 i

Niemcy w Polsce 1945-1950. Wybór dokumentów, oprac. Borodziej W., Lemberg H., Boókowski D., Warszawa 2000-200 l.T. IV, s.12.

22 Ibidem, t. III, s.ll.

23 Ibidem, t. II, S.302.

24 Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва - Берлин, 1920-1933 гг. (Военно-политические отношения СССР - Германия). - M., 2001. С.47-51.

25 К главным союзным державам относились США, Британская империя, Франция, Италия и Япония.

26 Niemcy w Polsce 1945-1950. Wybór dokumentów, oprac. Borodziej W., Lemberg H., Boókowski D., Warszawa 2000.T.I, s.31.

27 Nitschke В., Wysiedlenie czy wzpçdzenie? Ludnosc niemiecka w Polsce w latach 1945-1949, Toruñ 2001. S.30.

28 tukomski G„ Op.cit., s.88.

29 Ibidem, s.93.

30 Краткая история Польши. M., 1993. C.270.

31 Barañski Z, Op.cit., s.84-87.

32 Kurnatowski J., Zagadnienie Prus Wschodnich, Warszawa 1925, s.4.

33Морозов C.B. Польско-чехословацкие отношения.1939-1939. Что скрывалось за политикой «равноудаленности» министра Ю.Бека. М., 2004. С.65.

34 Санация («оздоровление») - обобщенное наименование режима политической власти, установленного в Польше в результате государственного переворота, произведенного Ю.Пилсудским в мае 1926 г.

35 Mroczko M., Op.cit., S.280.

36 Доклад рабочей группы президиума Государственного совета России «О подготовке и проведении празднования 60-й годовщины победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов 2 июля 2004 г., Москва. Официальный сайт Президента России www.kremlin.ru.

37 Белов Е. Кого не любят польские парни? Сайт www.newsweekly.ru.

38 См. интервью В.В.Путина «Радио Словенско» и словацкой телекомпании СТВ, Словакия, Братислава, 22 февраля 2005 г. Официальный сайт Президента России www.kremlin.ru.

39 Обращение Президента Российской Федерации В.В.Путина в связи с 60-летием начала Великой Отечественной войны 22 июня 2001 г. Официальный сайт Президента России www.kremlin.ru.

40 Выступление Президента Российской Федерации В.В.Путина на государственной церемонии, посвященной 60-летию освобождения советскими войсками концлагеря Аушвиц-Биркенау, Польша, Освенцим, 27 января 2005 г. официальный сайт МИД России www.mid.ru.

41 СССР и германский вопрос. 1941-1949: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации./ Сост. Г.П.Кынин и ЙЛауфер. В 3 тт. - M., 2000. - Т.2. С.69-70,744, 775-776.

42 В отечественных источниках, включая советскую дипломатическую переписку, вплоть до начала 1950-х годов повсеместно использовалось прежнее немецкое наименование города - Штеттин. В связи с этим в настоящей работе используются оба наименования города - польское (Щецин) и немецкое (Штеттин).

43 «Возвращенные (или «Западные и Северные») земли» - устоявшееся в польской научной литературе обобщенное наименование бывших германских земель - Силезии, Померании и части Восточной Пруссии, -вошедших в состав Польши по итогам Второй мировой войны.

2 Zaremba P., Polska flaga w Szczecinie, Szczecin 1946.

45 Golczewski K., Porzucona twierdza. Szczecin 1944-1945, Poznan 1967.

3 Frankiewicz В., Poczq.tki administraeji polskiej w miastach i na wsi Pomorza Zachodniego w 1945 г., Przegl^d Zachodniopomorski" 1979, z.l.

4 Góra W., Okçcki S., Walczyli o Nowe Niemcy. Niemieccy antyfaszysci w ruchu oporu na ziemiach polskich, Warszawa 1972.

3 Pasierb В., Niemieckie ugrupowania antyfaszystowskie we Wroclawiu (maj-grudzieñ 1945 г.), „Sobótka. ál^ski Kwartalnik Historyczny" 1965, Nr 2.

6 Romanow Z., Dzialalnosc niemieckiego Zarzqdu Miejskiego w Szczecinie (odmaja do lipea 1945 г.), „Rocznik Koszaliñski 1984-1985", Nr.20, Koszalin 1987; Romanow Z., Zatrudnienie i aprowizaeja ludnosci niemieckiej na

Pomorzu Zachodnim w 1945 roku, „Przegl^d Zachodniopomorski" 1988, nr.4; Romanow Z., Ludnosc niemiecka na ziemiach zachodnich i pólnocnych w latach 1945-1947, Slupsk 1992.

7 Zbiniewicz F., Pomoc Armii Radzieckiej dla Polski w swietle dokumentów z lat 1944-1945, „Wojskowy Przegl^d Historyczny" 1968, nr 1; Misztal Z., Pomoc Armii Radzieckiej w utworzeniu administracji polskiej na ziemiach zachodnich, „Wojskowy Przegl^d Historyczny" 1985, nr 1-2; Wilk M., Pomoc i wspólpraca. Polsko-radzieckie stosunki gospodarcze w latach 1944-1945, Warszawa 1976.

51 Bartoszewicz H., Polityka Zwiqzku Sowieckiego wobecpañstw Europy Srodkowo-Wschodniej w latach 19441948, Warszawa 1999; Borodziej W„ Od Poczdamu do Szklarskiej Рог фу. Polska w stosunkach miqdzynarodowych 1945-1947, Londyn 1990; Kersten K., Miqdzy wyzwoleniem a zniewoleniem, Polska 1944-1956, Londyn 1993; Prokop J., Sowietyzacja ijej maski: PRL w latach stalinowskich, Kraków 1997.

52 Kusiak F., Dewastacja oraz wywóz mienia z ziem zachodnich i pólnocnych po II wojnie swiatowej, w: Hernie Odzyskane pod wojskowq administracjq radzieckqpo II wojnie swiatowej. Material y z konferencji, pod red. S.tacha, Slupsk 2000; Loá R., Lupy wojenne ipolskie reparacje z Niemiec w latach 1945-1956, „Dziá" 1997, nr 9; Bartoszewicz H., Polsko-sowiecka umowa reparacyjna z 6 lipca 1945 г., „Przegl^d Historyczny" 1996, z.3.

53 Krogulski M.-L., Okupacja w imi$ sojuszu. Armia Radziecka w Polsce 1944-1956, Warszawa, 2000; Madajczyk P., Dokumenty o konfliklach Armii Czerwonej z wladzami i ludnosciq polskq na ziemiach zachodnich w 1945 г., „Teki Archiwalne", 1997, t.2; Mochoski W„ Zbrodnie Armii Czerwonej na Ziemiach Zachodnich w Polsce w 1945 г., „Arcana" 1998, nr 1; Lach S., Armia Czerwona na Ziemiach Odzyskanych ijej destabilizacyjny wptyw na osadnictwo polskie, w: Ziemie Odzyskane pod wojskowq administracjq radzieckq., s. 189-213.

54 Techman R., Armia radziecka w gospodarce morskiej Pomorza Zachodniego w latach 1945-1956, Poznan 2003; Techman R., Enklawa policka w radzieckiej administracji wojskowej w latach 1945-1946, „Przegl^d Zachodniopomorski" 2002, z.l; Techman R., Pomorze Zachodnie wpolityce Zwiqzku Radzieckiego 1945-1946, „Przegl^d Morski" 2001, nr 6; Michalków I., Armia Czerwona w rejonie ujácia Odry, „Przegl^d Morski" 1993, nr 5.

55 Techman R., op.cit, s.332.

56 Wlodarczyk E., Ludnoáé niemiecka i polska w Szczecinie w 1945 roku, w: Pomorze - trudna Ojczyzna? Red. A.Sakson. Poznan 1996.

57 Miioszewska J., Erich Wiesner - ostatni niemiecki burmistrz Szczecina, „Przeglqd Zachodnipomorski" 2004, z.4.

58 Kaszuba E., Trudny sojusz. Polsko-radzieckie odniesienia wpowojennym Wroclawiu, „Rocznik Wroclawski" 1995, nr 2.

59 О некоторых аспектах польско-германских отношений // Современные меяадународные отношения. Проблемы и дискуссии. Рабочие тетради кафедры внешней политики и международных отношений №4 (30) март 2004 г. - М., 2004; О польско-германской полемике вокруг планов создания «Центра изгнанных» // Современные международные отношения. Проблемы и дискуссии. Рабочие тетради кафедры внешней политики и международных отношений №4 (30) март 2004 г. - М., 2004; Устье Одера в советской внешней политике (1945-1956 гг.) // Ученые записки - 2004. Институт актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД России.- М., 2004; Выселение немцев с территории Польши в документах Советской военной администрации в Германии II Вестник Российского государственного университета им. И.Канта. Вып.3, серия Гуманитарные науки. - Калининград, 2005; Устье Одера в советской внешней политике 1945-1956 гг. // Балтийский регион в истории России и Европы. - Калининград, 2005.

Заключение диссертации по теме «История международных отношений и внешней политики», Карбовский, Андрей Станиславович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В июле 1945 года германский Штеттин стал польским Щецином. Одними, для которых Штеттин отныне навсегда стал утраченной родиной, данный факт воспринимался как акт произвола, своего рода переворот, не учитывавший вековые связи города с немецким государством и реалии, существовавшие на момент передачи столицы Померании польской администрации. Для других бело-красный национальный флаг Польши, поднятый на западном берегу Одера, был единственно возможным ответом на унижения и геноцид, осуществлением надежд тех, кто желал возрождения сильной независимой Польши в ее древних границах. Во имя построения этой новой, справедливой Польши они покинули - зачастую не по своей воле - Львов и Вильно, Гродно и Тарнополь. Имел данный исторический эпизод и третье измерение - в глазах и мыслях тех, кто помнил великое отступление 1941-го, бои под стенами Москвы и Сталинграда, испытал потерю родных и близких. Тех, кто, пройдя четыре года войны, увидел, наконец, в мае 1945-го дымящиеся руины рейхстага.

Идея возвращения Польши к западным рубежам исторической державы первых Пястов зародилась в польском обществе в самом начале XIX века, укрепилась в обстановке проводимой прусскими властями политики германизации польского населения и стала особенно актуальной в период усиления борьбы за национальную независимость в конце XIX -начале XX столетия. К тому времени Штеттин и прилегающие к нему районы Померании уже утратили свой славянский характер.

Начало истории независимой Польши было отмечено возникновением трудноразрешимых конфликтов с соседями, переросших в открытую вооруженную борьбу практически по всему периметру границ молодого государства, в том числе на границе с Германией. Отторжение от Германии в пользу Польши части Верхней Силезии, Познани и Западной Пруссии, а также создание Вольного города Данцига создало колоссальный конфликтный потенциал в польско-германских отношениях, сохранявшийся вплоть до сентября 1939 г.

После начала Второй мировой войны образованное в эмиграции польское правительство выступило с инициативой пересмотра прежней германо-польской границы как не соответствовавшей экономическим и военно-стратегическим возможностям Польши. В 1942 г. польская сторона выступила с проектом создания «линии безопасности» вдоль линии Одера и Западной Нейсе с размещением польских воинских контингентов на территории к востоку от данной линии. В то же время, западные союзники Польши выражали готовность включить в ее состав лишь районы Силезии, Данциг и Восточную Пруссию, а само лондонское правительство избрало в качестве своего внешнеполитического приоритета отстаивание прежней советско-польской границы, установленной Рижским договором 1921 года.

Проблема границ Польского государства в период Второй мировой войны была неотделима от подхода Антигитлеровской коалиции к польской проблеме, и прежде всего от советско-польских отношений. СССР рассчитывал на возможность возобновления советско-польского диалога «с чистого листа», освободившись от негативного наследия, стереотипов и ошибок, совершенных обеими сторонами в период двух межвоенных десятилетий. Заключение советско-польского договора 30 июля 1941 года открывало пространство для сотрудничества двух стран во имя победы над общим врагом. Такое взаимодействие давало возможность выйти на взаимоприемлемое решение и самой острой - территориальной проблемы. Вместе с тем, польское правительство в эмиграции настаивало на сохранении статус-кво на Востоке, что не устраивало советское правительство и подрывало саму основу для сотрудничества между Москвой и правительством Польши в эмиграции.

Поворотной точкой в вопросе о германо-польской границе произошел в 1943-1944 гг. в результате конфликта между советским и польским эмигрантским правительствами, вызванного не в последнюю очередь разногласиями в отношении западных областей Белоруссии и Украины, а также Вильно, утраченных Польшей осенью 1939 года.

Советское правительство, тесно сотрудничавшее с образованным в августе 1944 г. Польским комитетом национального освобождения, выступало за создание сильной, дружественной Советскому Союзу Польши, оказав самую активную поддержку идее возвращения Польского государства к историческим границам державы Пястов. Воссоздание Польши в «пястовских» границах воспринималось советской стороной как залог преодоления многовековой вражды и открытия новой главы в отношениях между Москвой и Варшавой.

Подобный подход подразумевал передачу новой Польше Померании, Силезии, Любушской земли, а также части Восточной Пруссии -территорий, столетиями входивших в германский государственный организм. Население этих областей было в подавляющем большинстве германизировано или же состояло из этнических немцев. Лондонское правительство, прежде проводившее осторожный зондаж намерений союзников в отношении послевоенной границы Польши, в этот момент открыто заявляет о своем несогласии с территориальной программой ПКНО. Премьер правительства в эмиграции Томаш Арцишевский в своем интервью лондонской газете «Санди тайме» 17 декабря 1944 г. произнес ставшие знаменитыми слова: «Мы не хотим расширять нашу границу на запад так, чтобы поглотить от восьми до девяти миллионов немцев. Мы не хотим ни Вроцлава, ни Щецина».

Начиная с февраля 1945 г., советская сторона осуществляла последовательные действия, направленные на реализацию договоренностей со своими польскими союзниками относительно установления польской администрации в занятых Красной Армией восточных районах Германии. После того как 26 апреля 1945 г. советские войска вошли в Штеттин, здесь также возник орган польской власти. Безоговорочно поддерживая концепцию линии Одер-Нейсе (Западная) в качестве основы будущей границы между Польшей и Германией, СССР, в то же время, стремился к сохранению положительной атмосферы в отношениях с западными союзниками, не торопившимися реализовать «чрезмерные» территориальные требования «просоветских» поляков. В этой связи в середине мая 1945 г. возникла необходимость эвакуировать из левобережного Штеттина органы польской власти и городского самоуправления. Находившееся в штеттинском районе Цабельсдорф немецкое население образовало к тому моменту отдельную немецкую администрацию, которая осуществляла свои полномочия вплоть до передачи города полякам 5 июля 1945 года.

В течение всего периода определения политического статуса Штеттина местная советская военная администрация предпринимала эффективные меры по восстановлению мирной жизни, предотвращению эксцессов между находившимися здесь немцами и поляками, снабжению мирного населения. Акт о передаче польской администрации функций городского управления, подписанный советским военным комендантом Штеттина А.Федотовым и польским президентом города П.Зарембой, стал основополагающим документом, фиксировавшим польский статус Штеттина.

После 5 июля 1945 г. Польша приступила к осуществлению своих суверенных полномочий на территории Штеттина. В сентябре 1945 г. совместными усилиями СССР и Польши было определено прохождение сухопутного участка пограничной линии между СЗО и Польшей в районе Штеттина, которая, однако, не была демаркирована, что стало причиной многочисленных инцидентов в приграничной полосе. Вместе с тем, делимитация границы создавала основу для полноценного политического и экономического развития западных областей Польского государства.

Что бы ни утверждали некоторые современные польские историки, считающие, что «конфликт у устья Одера полякам и немцам устроил Иосиф Сталин», а «устье Одера по окончании Второй мировой войны стало порожденным Советами яблоком раздора между Польшей и Германией»1, реальная, неискаженная история переговоров в Потсдаме свидетельствует о том, что советское руководство внесло огромный личный вклад в то, чтобы пограничная линия (особенно в районе Свиноустья) обрела вид, максимально учитывавший сложившиеся экономические реалии и была удобной для Польши.

Ныне такие представители польской общественности, как председатель правления фонда «Польско-германское примирение» профессор М.Мушиньский, полагают, что ставка СССР на затяжной конфликт между Польшей и Германией «была сознательной политикой Сталина, в точном соответствии с имперским принципом divide et impera, реализовавшейся вплоть до распада Советского Союза. Щецин являлся экономическим конкурентом портам Мекленбурга, а не урегулированная в Потсдаме польско-германская граница в акватории Поморской бухты ставила в геополитическую зависимость от Москвы как Варшаву, так и Берлин».

Оставляя в стороне политическую риторику профессора Мушиньского, отметим лишь очевидное обстоятельство: реальные условия, рассмотренные в третьей главе данной работы, исключали саму возможность конкуренции Щецина и портов Мекленбурга. Что же касается спора вокруг принадлежности районов Поморской бухты, то этот вопрос регулировался исключительно на уровне двусторонних отношений Польши и ГДР2. Помимо этого, явная несостоятельность аргументации М.Мушиньского заключается в попытке оперировать категориями, сложившимися в международном праве лишь в конце XX века. При этом заслуженный деятель польско-германского диалога не хочет признать очевидное: граница по линии Одер-Нейсе дала послевоенной Польше шанс стать по-настоящему сильным и самостоятельным государством, страной с большим промышленным потенциалом, имеющим широкий выход к морю.

Благодаря позиции СССР, обстановка в Западном Поморье постепенно нормализовалась. В 1946 г. польские воеводские власти переехали из Кёзлина (Кошалина) в Щецин. Ранее, 13 ноября 1945 г. было создано Министерство возвращенных земель (МВЗ), взявшее на себя исполнение функций государственной администрации на всей бывшей германской территории, переданной под управление Польши. 30 июня 1946 г. в стране прошел референдум. Один из трех вопросов, вынесенных на всенародное обсуждение, звучал следующим образом: «Хочешь ли ты закрепления западных границ Польского государства на Балтике, Одре и Нысе-Лужицкой?». 91,2% участвовавших в референдуме высказались в пользу новой границы (по опубликованным в последнее время данным, итоги референдума были фальсифицированы, и действительное число тех, кто поддержал новую границу, составляло 66,9%).

Итоги национального референдума стали лучшим подтверждением того, что новая граница по линии Одер-Нейсе успела сплотить вокруг себя основные слои польского общества, в краткий срок стать частью послевоенной национальной идеи. Общественное признание и энергия поляков привели к тому, что уже к 1949 году интеграция польских западных и северных земель в организм Польского государства была в целом успешно проведена. 11 января 1949 г. на новые земли была распространена общеадминистративная структура государственного управления.

Несмотря на то, что передача в июле 1945 г. Штеттина (Щецина) из Советской зоны оккупации Германии в состав Польши означала конец периода советской военной оккупации данного района, процесс вступления Польши в свои права носил длительный характер, осложнявшийся общей слабостью государственного аппарата на начальном этапе, сложной обстановкой, международной конъюнктурой, а также значительным интересом руководства СВАГ и ГСОВГ к использованию щецинского порта в собственных целях. С июля 1945 г. на территории порта функционировала Центральная перевалочная база НКО-МВС СССР №3601. Данное положение вещей носило, однако, временный характер, обусловленный объективными причинами. С начала 1946 г. советская сторона начала процесс передачи инфраструктуры порта в Щецине. Параллельно с этим польская администрация постепенно вступала в свои права на реке Одер, что завершилось 16 августа 1946 г. Эксплуатация штеттинского порта и речного пути на Одере была сопряжена со значительными материальными издержками, которые была вынуждена понести советская сторона. Постепенно завершался процесс передачи промышленных объектов, часть из которых, в соответствии с решениями союзных держав, была демонтирована в счет репараций с Германии и перевезена в Советский Союз (некоторые польские «эксперты» выступили за предъявление России счета за «недополученные» репарации3). Именно эта сложность переходного периода, вызванная не в последнюю очередь слабостью самой польской власти в первые послевоенные годы, послужила поводом для предъявления современной польской историографией Советскому Союзу обвинения в послевоенной «оккупации» страны.

Однако насколько юридически и исторически корректны доводы сторонников «теории» о послевоенной «оккупации» Польши Советской армией? Изначально в международном праве термин «оккупация» использовался для обозначения приобретения государством незаселенной территории, ранее не принадлежавшей какому-либо государству. Государство-оккупант устанавливало на такой территории эффективный контроль с намерением распространить на нее свой суверенитет.

Однако к середине XX века такая международно-правовая трактовка понятия «оккупация» перестала применяться, и под оккупацией стали понимать временное занятие армией одного государства территории (или ее части) другого государства и установление власти военной администрации на оккупированной территории. Применительно к реалиям послевоенной Польши термин «оккупация» не может быть применен, так как Польская республика и СССР в рассматриваемый период действовали как союзники. В основе их отношений лежали подписанные 21 апреля и 16 августа 1945 года договоры о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Польшей и о советско-польской государственной границе. Немаловажно, что польско-советский союз (прочность которого обеспечивалась пребыванием советских войск) в то время был единственной защитой польского суверенитета от попыток ревизии западной границы Польши западными державами.

До 1956 г. межгосударственное соглашение о пребывании советских войск на территории Польши отсутствовало. Однако это не означает, что части Северной группы войск находились в юридическом вакууме. Тем более не было «стены» между руководством Польши и советским командованием. С момента создания Северной группы войск отношения между ее командованием и польскими органами государственной власти обеспечивались при посредстве целого штата представителей, организованных центральными ведомствами и рядом воеводств.

14 октября 1946 года представители польского правительства и командования СГВ подписали соглашение, на основании которого Экономический комитет Совета министров Польши (ЭКСМ) создавал центральное представительство (делегатуру) при штабе СГВ. Помимо этого, документ содержал первые формулировки, регулировавшие порядок решения вопросов, связанных с пребыванием советских частей на территории Польши. 12 декабря 1946 года Совет министров Польши принял постановление о назначении первого делегата ЭКСМ при штабе СГВ, которым стал полковник Войска Польского Ю.Токарский.

Советско-польский союз действительно не был простым. Применительно к Щецину, об этом свидетельствовали события декабря 1956 г., когда хулиганствующая толпа разгромила функционировавшее в городе советское консульство. Тогдашние события в Щецине свидетельствовали об общем неоднозначном восприятии существовавшей модели отношений между Советским Союзом и Польшей, что проявилось в ходе драматических событий Октября 1956 г., ознаменовавших собой начало процесса десталинизации Польши. Одним из первых документов наступившего периода переоценки прошлого и поиска новых путей стал подписанный в декабре 1956 г. Договор между Правительством СССР и Правительством ПНР о правовом статусе советских войск, временно находящихся в Польше.

В целом, история пребывания советских учреждений в Щецине и на «Возвращенных землях» - это прежде всего история поиска компромисса взаимных интересов, поиска формализованного решения, которое урегулировало бы вопросы, связанные с пребыванием советских частей на вновь присоединенной польской территории. В сентябре 1947 года СССР и Польша заключили соглашение о передаче польским властям порта в Щецине. Большая часть щецинского порта передавалась полякам. Советская перевалочная база, тем не менее, продолжала функционировать в границах арендованного СССР участка порта до 1954 года, когда было принято решение о передаче советской стороной арендуемых районов порта Щецина и признании соглашения 1947 г. утратившим силу. Значение щецинской ЦПБ можно в полной мере оценить с позиции исторической ретроспективы. Без преувеличения можно утверждать, что отсутствие возможности использования мощностей щецинского портового узла для советской стороны в начале 1990-х годов резко осложнило условия вывода с территории Германии личного состава и техники Западной группы войск.

Присутствие советской военной администрации на польско-германском пограничье было весьма сложным явлением. Советская сторона с первых дней своей деятельности была вынуждена считаться с существованием весьма сильных противоречий между поляками и немцами, грозивших эксцессами в отношении гражданского населения. Присутствие советских подразделений на бывших германских территориях внесло свой положительный вклад в дело упорядочивания процесса переселения немецкого населения с территории Польши. Политика советских властей в отношении побежденных в целом носила взвешенный и сбалансированный характер, что зачастую отличало ее от излишне жесткого курса польских государственных и местных властей, законодательным путем определивших лиц немецкой национальности как исключенных из польского общества. Немецкое население принимало участие в восстановлении мирной жизни в городе, поступало на работу на расположенные здесь советские учреждения и предприятия и в целом активно включалось в новые общественные реалии. В контексте нынешней дискуссии вокруг «изгнанных» немцев было бы странно в этой связи винить советскую сторону в жестокостях в отношении мирного немецкого населения.

На протяжении последующих 25 лет СССР оставался единственным гарантом западной границы Польши. Последовательная союзническая политика СССР обеспечила возможности для мирного развития послевоенной Народной Польши, занявшей достойное место среди индустриально развитых государств Европы и мира, способствовала международному признанию интересов Польши и польского народа. Бывший некогда периферийным портом на сельскохозяйственных задворках рейха, Щецин стал крупнейшим портовым и промышленным центром Польского государства, польским «окном в мир». Об осознании польской общественностью позитивной роли, сыгранной Советским Союзом в обеспечении польских национальных интересов на Западном Поморье, свидетельствует сохранение в центре Щецина (правда, в несколько измененном виде4) монумента благодарности Красной Армии и восстановление в 2003 г. памятника польско-советскому братству по оружию в Свиноустье5.

Что же касается отношений между Польшей и Германией, то необходимо отметить, что на политическом уровне проблема границы по Одеру и Западной Нейсе была урегулирована, помимо Згожелецкого договора 1950 г. и Договора между ПНР и ФРГ об основах нормализации их взаимоотношений от 7 декабря 1970 г., также в ныне действующем Договоре между Польшей и Германией о подтверждении существующей между ними границы от 14 ноября 1990 г. Подписанный в 1975 г. Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе закрепил один из основополагающих принципов современного международного права - принцип нерушимости границ.

На закате политической истории ГДР был решен и последний спорный пограничный вопрос (по иронии судьбы, территориально близкий к Щецину) - о разграничении территориального моря в Поморском заливе (соглашение между ГДР и ПНР о делимитации границы в Поморском заливе было подписано 22 мая 1989 года). Несколькими годами позже с политической карты мира исчезло государство, приложившее некогда столько усилий для того, чтобы политический проект польских патриотов о границе по Одеру и Нейсе стал политическим фактом. В 1992 году последний российский солдат покинул окрестности польского Щецина, который с конца 1990-х годов стал местопребыванием многонационального польско-германо-датского корпуса НАТО «Северо-восток».

Но какой бы ни была стройной система международно-правовых гарантий современной германо-польской границы, она не в силах помешать развитию определенных процессов. Нельзя сбросить со счетов то обстоятельство, что уже сам факт урегулирования в 1990 г. пограничного вопроса был встречен неоднозначно. Как отмечает в своей публикации известный политолог К.Бахманн, «в день подписания германо-польского договора (1990 г. - прим. А.К.) в некоторых силезских общинах звонили церковные колокола. Поляки думали, что это знак радости. На самом же деле это был траур: принадлежность западной части Верхней Силезии к Польше стала необратимой»6.

Вступление Польши в НАТО и ЕС, грядущее присоединение страны к Шенгенскому соглашению способствовало снижению остроты проблемы границы, которая в условиях европейской интеграции «обречена» стать «прозрачной». Заметным стимулом приграничного и трансграничного сотрудничества стало создание на всем протяжении границ Польши (включая и границу с ФРГ) еврорегионов.

Однако в то же самое время членство Польши в Европейском Союзе может оказаться дополнительным фактором, вынуждающим Польское государство идти на определенные уступки в вопросе об имуществе немецких физических лиц, не урегулированном политическими соглашениями начала 1990-х годов. Между тем, по данным германского «Союза изгнанных», имущественные потери «изгнанных» в 1945 г. частных лиц составили 180 млрд марок ФРГ в ценах 1974 г.; дополнительно 35 млрд марок ФРГ составили потери германского государства).

На территории ФРГ по-прежнему продолжают действовать силы, уверенные в «незаконности» решения о передаче Польше находящейся в районе Щецина территории западнее Одера. Ревизионистские настроения по-прежнему живы и в многотысячной группе сохраняющегося на территории Польши немецкого национального меньшинства. Эти силы не могут забыть о том, что «Польша создала свое современное государство на одной четвертой территории бывшей Веймарской республики»1. Деятельность «изгнанных» охватывает уже саму территорию Польши. Подтверждением тому стало нашумевшее проведение 8 октября 2004 г. в Ольштыне «IV Коммунально-политического конгресса землячества Восточной Пруссии».

Претензии «изгнанных» в конце 2006 года породили спекуляции вокруг возможности пересмотра польской стороной пограничного договора 1990 года. Время от времени сенсационные публикации о «подлинной» предыстории линии Одер-Нейсе просачиваются на страницы о ведущих германских газет. Как отмечал в 1997 году в своей книге польский исследователь Томаш Отремба, «крупнейшей потенциальной угрозой для целостности и независимости Польши может быть Германия». «Угроза эта», - пишет далее Т.Отремба, - «не близкая, а скорее отсроченная во времени; в своих самых серьезных аспектах она может сконденсироваться лишь через многие десятилетия»9.

Память о непростых польско-германских отношениях продолжает оказывать определенное влияние на развитие экономического потенциала Западной и Северной Польши. И хотя обе страны в настоящее время являются членами НАТО и Европейского Союза, что в принципе исключает вероятность развития событий по негативному сценарию, в условиях нынешнего охлаждения отношений между Польшей и Германией политическое звучание приобретает практически любой мало-мальски значимый экономический или инфраструктурный проект, затрагивающий приграничные территории. В польском обществе сохраняется напряженность в отношении наплыва германского капитала на Западные и Северные земли.

Однако потенциальные угрозы и риски не служат предостережением для тех в нынешней Польше, кто стремится вынести политический приговор Ялтинско-Потсдамской системе международных отношений в Европе. Щецин и прилегающий к нему район Западного Поморья в силу своего геополитического положения остается регионом, пожалуй, наиболее чувствительным к общему состоянию германо-польских отношений10.

В этой связи можно предположить, что именно район Щецина и Свиноустья может в перспективе оказаться наиболее слабым участком нынешней польско-германской «границы мира» по Одеру и Нейсе. Именно эти обстоятельства обуславливают интерес к дальнейшему развитию ситуации на германо-польском пограничье, ставшем полем битвы в период двух самых кровопролитных войн XX века.

1 Muszyñski M., Rak К., Zatoka niepokoju, „Wprost" 2006, Nr 43.

2 Kalicki W., Ostatnijeniec wielkiej wojny. Polacy i Niemcy po 1945 roku, Warszawa 2002. S. 135.

3 Rzeczpospolita, 15.09.2004.

4 В 1990 г. с монумента была демонтирована венчавшая его пятиконечная звезда.

5 Несмотря на инициированную весной 2007 г. кампанию вокруг судьбы советских памятников на территории Польши, данные социологических опросов свидетельствуют о том, что большинство поляков (около 60%) выступает против сноса памятников благодарности Красной Армии. См. Rzeczpospolita, 11.05.2007.

6 Gazeta Wyborcza, 11.09.2006.

7 См. интервью с главой немецкого Общества защиты находящихся в опасности народов Т.Цюльхом: Поляки живут на нашей земле // Время новостей. - 2006. -16 августа.

8 10 марта 2007 г. влиятельная германская газета «Франкфуртер альгемайне цайтунг» опубликовала материал под заголовком «Нижняя Силезия должна была остаться немецкой». К статье прилагалась фотокопия советской карты с «проведенной Сталиным» линией германо-польской границы значительно восточнее линии Одер-Нейсе. См. Niederschlesien wäre deutsch geblieben // Frankfurter Allgemeine Zeitung, 10.03.2007.

9 Otremba Т., Wyiyna polska. O zachawaniu calosci i niepodlegiosci Polski, Gdansk 1997. Цит.по: Eberhardt P., Polska i jej granice. Z historii polskiej geografii politycznej, Lublin 2004, S.273-274.

10 Источником напряженности является ситуация, сохраняющаяся в акватории Поморской бухты, несмотря на заключение соглашения 1989 года.

В 1995 году германская сторона заявила об установлении в бухте своей исключительной экономической зоны и закрытого района проведения военно-морских учений, в пределах которых оказались польские пути подхода судов в порты Свиноустье и Щецин. Действия ФРГ вновь обострили ситуацию вокруг проблемы границы территориальных вод в Поморской бухте.

Как следствие, в последние годы в данном районе участились случаи пограничных инцидентов. Так, в декабре 2004 г. пограничные органы ФРГ вынудили прервать производство дноуглубительных работ на участке глубоководного подходного пути в районе Свиноустья. В августе 2006 г. несколько кораблей ВМС ФРГ нарушили границу территориальных вод Польши. 16 октября 2006 года германскими властями были арестованы сотрудники польской таможенной службы, производившие досмотр немецкого судна.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Карбовский, Андрей Станиславович, 2007 год

1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ):

2. Фонд Р-7317, Р-7103 (Советская военная администрация в Германии)

3. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ):

4. Фонд 17 (ЦК ВКП(б)) Фонд 495 (Исполком Коминтерна) Фонд 558 (Сталин И.В.) Фонд 644 (ГКО СССР)

5. Российский государственный военный архив (РГВА):

6. Фонд 32904 (Управление войск МВД по охране тыла СГВ) Фонд 32925 (Управление внутренних войск МВД в Германии) Фонд 446-п (Центральная база министерства вооруженных сил №3601 при штабе тыла Северной группы войск)

7. Архив внешней политики Российской Федерации МИД России (АВПРФ):

8. Фонд 082, 82 (Референтура по Германии)

9. Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации:1. Фонд 3

10. Archiwum Akt Nowych w Warszawie (AAN)

11. Ministerstwo Aprowizacji RP Ministerstwo Ziem Odzyskanych RP Teczki osobowe L.Borkowicza

12. Archiwum Ministerstwa Spraw Zagranicznych Rzeczypospolitej Polskiej (AMSZ RP)

13. Zespol 6 (Departament Polityczny)

14. Archiwum Pañstwowe w Szczecinie (APSz):

15. Zarz^d Miejski i Miejska Rada Narodowa w Szczecinie Zaremba Р., Szczecin 1945. Dziennik wydarzen i dokumenty historyczne1.. Опубликованные документы

16. Бюллетень рассекреченных документов федеральных государственных архивов. / Федеральное архивное агентство Российской Федерации, Российский государственный архив социально-политической истории. Вып.6. М., 2005.

17. Военнопленные в СССР. 1939-1956. Документы и материалы / Под редакцией М.М.Загорулько. М.: «Логос», 2000.

18. Деятельность Советской военной администрации в Германии (СВАГ) по демилитаризации Советской зоны оккупации Германии 1945-1949. Сборник документов / Отв.ред. В.В.Захаров. М.: РОССПЭН, 2004.840 с.

19. Деятельность советских военных комендатур по ликвидации последствий войны и организации мирной жизни в Советской зоне оккупации Германии 1945-1949. Сборник документов / Отв.ред. В.В.Захаров. М.: РОССПЭН, 2005. - 664 с.

20. Документы и материалы по истории советско-польских отношений: В 12 т.-М.: Наука, 1963-1986.

21. История Отечества в документах, 1917-1993 гг. / Сост. А.Г.Колосков, Е.А.Гевуркова, Г.А.Цветкова. -М.:ИЛБИ, 1995.

22. Ключников Ю.В., Сабанин А. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. 4.2. От империалистической войны до снятия блокады с Советской России. -М.: Литиздат НКИД, 1926.

23. Международное право. Ведение боевых действий. Сборник Гаагских конвенций и иных соглашений / Международный комитет Красного Креста.-М.: 1995. Отношения СССР с ГДР. 1949 1955. Документы и материалы. - М.:

24. A.Пачковского. М.: «АИРО - XX», 1995.-382 с. Советско-американские отношения. 1939-1945. / Сост. Б.И.Жиляев,

25. Armia Radziecka w Polsce 1944-1956. Dokumenty i materiafy, oprac. M.L.Krogulski, Warszawa 2003.

26. DDR Lesebuch. Von der SBZzur DDR 1945-1949, herausgegeben von I.Spittmann und Gisela Helwig, B.l, Köln 1989.

27. Niemcy w Polsce 1945-1950. Wybor dokumentöw, oprac. Borodziej W., Lemberg H., Bockowski D., Warszawa 2000-2001.

28. Rhode, Gotthold: Quellen zur Entstehung der Oder-Neisse-Linie in den diplomatischen Verhandlungen während des Zweites Weltkrieges, Stuttgart 1959.

29. Stettin-Szczecin 1945-1946. Dokumente-Erinnerungen. Dokumenty-Wspomnienia, Rostock 1994.

30. Tomala M., Zachodnia granica Polski po II wojnie swiatowej. Dokumenty i materiafy, Warszawa 2002.

31. Zrödla do dziejöw Pomorza Zachodniego, t.7 (Szczecin w dokumentach polskiej sluzby dyplomatycznej, 1945-1950), Szczecin 1996.1.I. Мемуары и публицистика

32. Батов П.И. В походах и боях. М.: Воениздат, 1962.

33. Коваль К.И. Последний свидетель. «Германская карта» в холодной войне. М.: РОССПЭН, 1997.

34. Рокоссовский K.M. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1980.

35. Черчилль У.С. Вторая мировая война: В 6 т. М.: ТЕРРА; «Книжная лавка -РТР», 1997.

36. Burckhardt C.J., Meine Danziger Mission, 1937-1939. München, 1960.

37. Jamrozy F., Wspommenia, maszynopis w Zbiorach Specjalnych Biblioteki Glownej Uniwersytetu Szczecinskiego, sygn. RS 428, cz. IV.

38. Ostrowski Z., Pozegnanie z armiq, Warszawa 1992.

39. Glöwnej US, sygn. RS 428, cz. IV. Zaremba Р., Polska flaga w Szczecinie, Szczecin 1946. Zaremba Р., Szczecinskie lata 1946-1948, Poznan 1970. Zaremba Р., Walka о polski Szczecin, Wroclaw 1986.

40. D^browska M., О zjednoczonej Polsce,jej mieszkancach i gospodarstwie,

41. Вопросы истории Новая и новейшая история Славяноведение Deutscher Ostdienst Dzieje Najnowsze

42. Dziennik Ustaw Rzeczypospolitej Polskiej

43. Przegl^d Zachodniopomorski1. Przegl^d Zachodni1. Gazeta Wyborcza1. Przegl^d1. Polityka1. Rzeczpospolita1. Trybuna1. Wprost1. V. Литература

44. Аклаев A.P. Этнополитическая конфликтология: Анализ и менеджмент. М.: Дело, 2005.-472 с.

45. Акунов В.В. Фрайкоры. Германские добровольческие отряды в 1918 1923 гг. - М.: Изд-во «ОГНИ», 2004. - 178 с.

46. Аляев A.B., Цыкало В.В., Черный В.В. Дипломатия антигитлеровской коалиции. М.: ДА МИД России, 2004. - 154 с.

47. Барановский Е.Г., Владиславлева H.H. Методы анализа международных конфликтов. М.: Научная книга, 2002 - 240 с.

48. Бобылев В. Внешняя политика России эпохи Петра I. М., 1990.

49. Бокман X. Немецкий орден: Двенадцать глав из его истории. М.: Ладомир, 2004.-273 с.

50. Большая советская энциклопедия: В 65 т. М.: ОГИЗ РСФСР, 1926-1935.

51. Вевюра Б. Польско-германская граница и международное право. М.: Изд-во иностранной литературы, 1959.

52. Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945: Краткая история. М.: Воениздат, 1984. - 560 с.

53. Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа (1949-1953): Очерки истории. М.: РОССПЭН, 2002. - 686 с.

54. Гибианский Л.Я. Триестский вопрос в конце Второй мировой войны (19441945). // Славяноведение. 2001. №3-4.

55. Горлов С. А. Совершенно секретно: Альянс Москва Берлин, 1920-1933 гг. (Военно-политические отношения СССР - Германия). - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.-352 с.

56. Григорьянц Т.Ю. Оккупационная политика фашистской Германии в Польше (1939 1945 гг.). - М.: Наука, 1979.

57. Гришин Я. Синдром русофобии. Россия и Польша: история взаимоотношений. Казань, 1995.

58. Данн О. Нации и национализм в Германии: 1770-1990. СПб.: Наука, 2003. -470 с.

59. Дудин А.П. Балтийский вопрос в первой половине XVIII в. http://www.trinitas.ru/rus/doc/0228/002a/02280010.htm.

60. Енсен Б. Долгое освобождение острова Борнхольм. 1945-1946. М., 2001.

61. Епифанцев С.Н. Этносоциетальная трансформация на Северном Кавказе на рубеже XX XXI вв. Ростов-на-Дону: Наука-Пресс, 2005. - 248 с.

62. Исламов Т.М., Покивайлова Т.А. Трансильванский вопрос. По материалам комиссии М.М.Литвинова, июнь 1944 г. // Новая и новейшая история. 2006. №2.

63. История внешней политики СССР 1917 1976 гг.: В 2 т./ Под ред. А.А.Громыко, Б.Н.Пономарева М.: «Наука», 1976. - Т. 1-2.

64. История южных и западных славян: В 2 т.: Учебник / Под ред. Г.Ф.Матвеева, З.С.Ненашевой. М.: Изд-во МГУ, 2001. - 688 с.

65. Карпов A.B. Советский Союз и возникновение «народной власти» в Польше. // У истоков «социалистического содружества»: СССР и восточноевропейские страны в 1944-1949 гг. М., 1995. С.23-36.

66. Киссинджер Г. Дипломатия. М., Ладомир, 1997. - 848 с.

67. Клейменова Н.Е. Польский вопрос во внешней политике России в годы

68. Первой мировой войны (август 1914 октябрь 1917 гг.): Автореф.дис. канд.ист.наук. - М., 1996. - 21 с.

69. Кнышевский П. Добыча. Тайны германских репараций. М.: «Соратник», 1994.

70. Костяшов Ю. Выселение немцев из Калининградской области впослевоенные годы // Вопросы истории. 1994. - №6. - С.186-188.

71. Костяшов Ю. На колхозном собрании. Штрихи к истории заселения

72. Калининградской области в 1946 году // Вопросы истории. 2003. -№9. -С.132-138.

73. Краткая история Польши. С древнейших времен до наших дней. М.: Наука, 1993.-528 с.

74. Кретинин Г.В. Под российской короной, или русские в Кенигсберге 17581762. Калининград: Книжное изд-во, 1996. - 176 с.

75. Мельтюхов М. Советско-польские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. - 672 с.

76. Молчанов H.H. Саарский вопрос (1945-1957). -М.: Академия наук, 1958. -346 с.

77. Молчанов Н. Дипломатия Петра Первого. М., 1984.

78. Морган Ф. Порты и гавани. М, 1955.

79. Морозов C.B. Польско-чехословацкие отношения. 1939-1939. Что скрывалось за политикой «равноудаленности» министра Ю.Бека. М.: Изд-во МГУ, 2004.-528 с.

80. Нации и национализм / Б.Андерсон, О.Бауэр, М.Хрох и др. М.: Праксис, 2002.-416 с.

81. Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941-1945. / М.Л.Дударенко, Ю.Г.Перечнев, В.Т.Елисеев и др. М.: Воениздат, 1985. - 598 с.

82. Очерки истории Восточной Пруссии / Г.В.Кретинин, В.Н.Брюшинкин, В.И.Гальцов и др. Калининград: Янтарный сказ, 2002 - 536 с.

83. Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1994. - 591 с.

84. Парсаданова B.C. Советско-польские отношения в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.-М.: «Наука», 1982.

85. Парсаданова B.C. Советско-польские отношения. 1945-1949 гг. М.: «Наука», 1990. -192 с.

86. Платошкин И.И. Мемельский (Клайпедский) вопрос в международных отношениях: Диссертация на соискание ученой степени канд.ист.наук/Дипломатическая академия МИД России,- М.,2003.

87. Радопольский Я. Польша готовится к войне. М., JL, 1929.

88. Розанов Г.Л. Сталин Гитлер. Документальный очерк советско-германских дипломатических отношений, 1939-1941 гг. М.: «Международные отношения», 1991. - 224 с.

89. Розанов Г.Л. Германия под властью фашизма (1933-1939 гг.). М.: Изд-во ИМО, 1961.

90. Рубинштейн Е.И. Политика германского империализма в западных польских землях в конце XIX начале XX века. - М.: Изд-во АН СССР, 1953.

91. Свечин А. Стратегия. -М.: «Кучково поле», 2003. 656 с.

92. Седов В.В. Славяне: Историко-археологическое исследование. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 624 с.

93. Семиряга М.И. Как мы управляли Германией. М.: РОССПЭН, 1995. - 400 с.

94. Семиряга М.И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М.: РОССПЭН, 2000. 863 с.

95. Симычев М.К. Соседи по Рейну вчера и сегодня. Очерк истории франко-германских и франко-западногерманских отношений. М., 1988.

96. Смит Э.Национализм и модернизм. Критический обзор современных теорий наций и национализма. М.: Праксис, 2004. - 464 с.

97. Советская историческая энциклопедия: В 16 т. М.: Советская энциклопедия,1961 -1976.

98. Тымовский М., Кеневич Я., Хольцер Е. История Польши. М.: Весь мир, 2004 544 с.

99. У истоков «социалистического содружества»: СССР и восточноевропейские страны в 1944-1949 гг. / Отв.ред.ЛЯ.Гибианский. М.: Наука, 1995. -208 с.

100. Фейс Г. Черчилль, Рузвельт, Сталин. Война, которую они вели и мир, которого они добились. — М., 2003.

101. Фест И. Гитлер: Биография. Пермь: «Алетейа», 1993.

102. Фрейдзон В.И. История Хорватии. Краткий очерк с древнейших времен до образования республики (1991 г.). -М.: Алетейя, 2002.

103. Чубинский В.В. Бисмарк: Политическая биография. -М.: Мысль, 1988. 414 с.

104. Шойфлер X., Тике В. Марш на Берлин 1944-1945. Разгром Вермахта между Одером и Вислой. М.: Эксмо, 2005. - 608 с.

105. Энциклопедический словарь: В 82 т. / Изд. Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон. СПб, 1891 -1904.

106. Яжборовская И.С., Бухарин Н.И. У истоков польского социалистического движения.-М.: «Наука», 1976.

107. Яжборовская И.С., Яблоков А.Ю., Парсаданова B.C. Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях. М.: РОССПЭН, 2001.-496 с.

108. Allan, Alan Е.: Post-War Europe Germany OR Poland? London, 1944.

109. Anderson, Benedict: Imagined Communities, London, 1991.

110. Bahlcke J., Slqsk i Slqzacy, Warszawa 2001.

111. Baranski Z., Niemiecki tranzyt kolejowy przez Polskq w latach 1919-1939 (Studium prawno-miqdzynarodowe), Poznan 1957.

112. Bartkiewicz K., Benyskiewicz J., Od Dlugosza do Parczewskiego. Z dziejöw mysliopolskich ziemiach zachodnich, Zielona Göra 1985. Bartoszewicz H., Polityka Zwicfzku Sowieckiego wobecpanstw Europy Srodkowo

113. Wschodniej w latach 1944-1948, Warszawa 1999. Bartoszewicz H., Polsko-sowiecka umowa reparacyjna z 6 lipca 1945 r., „Przeglqd

114. Zukunft. Historischer Rückblick, staats- und völkerrechtliche Fragen. Bonn,1995.

115. Breyer R. Die Oder-Neiße-Linie bei Stettin. II Recht im Dienst der

116. DeZayas, Alfred M.: Die Anglo-Amerikaner und die Vertreibung der Deutschen, Berlin 1999.

117. Deuticke, Wilhelm: Ostpreußen und der polnische Korridor, Jena 1921. Donald R.: The Polish Corridor And The Consequences, London, Thornton.

118. Butterworth, 1929. Dmowski R., Niemcy, Rosja i kwestia polska, Warszawa 1991.

119. Eberhardt P., Polska ijej granice. Z historii polskiej geografii politycznej, Lublin 2004.

120. Eyck E., Bismarck and the German Empire, London 1951.

121. Frankiewicz B., Poczqtki administracjipolskiej w miastach i na wsi Pomorza Zachodniego w 1945 r., Przegl^d Zachodniopomorski" 1979, z.l.

122. Golczewski K., Porzucona twierdza. Szczecin 1944-1945, Poznan 1967.

123. Göra W., Ok^cki S., Walczyli o Nowe Niemcy. Niemieccy antyfaszysci w ruchu oporu na ziemiach polskich, Warszawa 1972.

124. Grzybkowska T., Gdansk, Wroclaw 2000.

125. Hansen Ernst R.B.: Poland's Westward Trend, London, George Allen & Unwin Ltd, 1928.

126. Hartenstein M.A.: Die Oder-Neisse-Linie. Geschichte der Aufrichtung und

127. Anerkennung einer problematischen Grenze, Egelsbach-Frankfurt-St.Peter Port 1997.

128. JakubPrawin (Wspomnienia), Warszawa 1959.

129. Jasiriski J., Historia Krölewca. Szkice z XIII-XXstulecia, Olsztyn 1994.

130. Justus Perthes' Taschenatlas der ganzen Welt, Gotha, 1941

131. Kalicki W., Ostatni jeniec wielkiej wojny. Polacy i Niemcypo 1945 roku, Warszawa 2002.

132. Kastory A., Rewanz za Monachium. Zdziejöw czechoslowackiejpolityki wobec sqsiadöw w latach 1945-1947, Krakow 1996.

133. Kersten K., Miqdzy wyzwoleniem a zniewoleniem, Polska 1944-1956, Londyn 1993.

134. Kisielewski J., Ziemia gromadziprochy, Glasgow 1941.

135. KoH^taj H., Uwagi nad terazniejszym polozeniem tej czqsciziemipolskiej, ktorq odpokoju tylzyckiego zaczqto zwac Ksiqstwem Warszawskim, Lipsk 1808.

136. Koszarski J., Zegluga Odrzanska w rejonie Kozla do 1944 r. // http://www.k-k.pl.

137. Kowalski W.T., Walka dyplomatyczna o miejsce Polski w Europie (1939-1945), Warszawa 1966.

138. Kozierowski S., Atlas nazw Slowianszczyzny Zachodniej, Poznan 1934.

139. Krogulski M.-L., Okupacja w imiq sojuszu. Armia Radziecka w Polsce 1944-1956, Warszawa, 2000.

140. Kurnatowski J., Zagadnienie Prus Wschodnich, Warszawa 1925.

141. Madajczyk P., Dokumenty o konfliktach Armii Czerwonej z wiadzami i ludnosciq polskq na ziemiach zachodnich w 1945 r., „Teki Archiwalne", 1997, t.2.

142. Magierska A., Przywröcic Polsce. Przemysl na Ziemiach Odzyskanych 1945-1946, Warszawa 1986.

143. Majchrowski J., Silni Zwarci - Gotowi. Myslpolityczna Obozu Zjednoczenia Narodowego, Warszawa 1985.

144. Marczewski J., Narodowa demokracja w Poznanskiem 1900-1914, Warszawa 1967.

145. M%ka H., „ Wulkan " wciqz aktywny, Szczecin 1998.

146. Meyers Großes Konversations-Lexikon, Leipzig-Wien, 1908.

147. Michalköw I., Armia Czerwona w rejonie ujscia Odry, „Przegl^d Morski" 1993, nr 5.

148. Miloszewska J., Erich Wiesner ostatni niemiecki burmistrz Szczecina, „Przegl^d Zachodnipomorski" 2004, z.4.

149. Misztal Z., Pomoc Armii Radzieckiej w utworzeniu administracjipolskiej na ziemiach zachodnich, „Wojskowy Przegl^d Histoiyczny" 1985, nr 1-2.

150. Mochoski W., Zbrodnie Armii Czerwonej na Ziemiach Zachodnich w Polsce w 1945 r., „Arcana" 1998, nr 1.

151. Monografta Odry, oprac. Grodek A., Kielczewska-Zaleska M., Zierhoffer A., Poznan 1948.

152. Mroczko M., Ziemie zachodnie dzielnicy pruskiej w polskich koncepcjach i dzialalnoscipolitycznej 1864-1939, Gdansk 1994.

153. Naimark Norman M.: The Russians in Germany. A History of the Soviet Zone of Occupation, 1945-1949, Cambridge, Massachusetts, London, 1996.

154. Nitschke B., Wysiedlenie czy wzpqdzenie? Ludnosc niemiecka w Polsce w latach 1945-1949, Torun 2001.

155. Pasierb B., Niemieckie ugrupowania antyfaszystowskie we Wroclawiu (maj-grudzien 1945 r.), „Sobotka. Sl^ski Kwartalnik Histoiyczny" 1965, Nr 2.

156. Piskorski J.M., Wachowiak B., Wlodarczyk E., Stettin. Kurze Stadtgeschichte, Poznan 1994.

157. Piskorski J.M., Pommern im Wandel der Zeiten, Stettin 1999.

158. Piskorski J.M., Pomorzeplemienne. Historia Archeologia - Jqzykoznawstwo, Poznan - Szczecin 2002.

159. Prokop J., Sowietyzacja ijej maski: PRL w latach stalinowskich, Krakow 1997.

160. Romanow Z., Dzialalnosc niemieckiego Zarzqdu Miejskiego w Szczecinie (od maja do lipca 1945 r.), „Rocznik Koszalinski 1984-1985", Nr.20, Koszalin 1987;

161. Romanow Z., Zatrudnienie i aprowizacja ludnosci niemieckiej na Pomorzu

162. Zachodnim w 1945 roku, „Przegl^d Zachodniopomorski" 1988, nr.4;

163. Romanow Z., Ludnosc niemiecka na ziemiach zachodnich ipoinocnych w latach 1945-1947, Shipsk 1992.

164. Rybicka A., Instytut Niemieckiej Pracy Wschodniej, Gdansk 2003.

165. Samsonowicz H., Tazbir J., Lepkowski T., Nal^cz T., Polska losy panstwa i narodu, Warszawa 1992.

166. Schienger H.: Die deutschen Ostgebiete. Die Entstehung der Oder-Neisse-Linie in den diplomatischen Verhandlungen während des Zweiten Weltkrieges, Stuttgart 1953.

167. Schwendemann H., Dietsche W.: Hitlers Schloß. Die „Führerresidenz " in Posen, Berlin 2003.

168. Skiba P., Roszczenia niemieckie dopolskiego Pomorza, Gdynia 1932.

169. Slawski S.: Poland*s access to the sea and the claims of East Prussia. London, Eyre & Spottiswoode, 1925.

170. Steininger, Rolf: Deutsche Geschichte seit 1945. Darstellung und Dokumente in vier Bänden. Bd 1:1945-1947. Frankfiirt/Main 1996.

171. Slaski K., Dziejepolskosci na Pomorzu Zachodnim, „Przegl^d Zachodniopomorski" 1948, z.7/8.

172. Techman R., Armia radziecka w gospodarce morskiej Pomorza Zachodniego w latach 1945-1956, Poznan 2003.

173. Techman R., Pomorze Zachodnie wpolityce Zwiqzku Radzieckiego 1945-1946, „Przegl^d Morski" 2001, nr 6.

174. Techman R., Enklawa policka w radzieckiej administracji wojskowej w latach 1945-1946, „Przegl^d Zachodniopomorski" 2002, z.l.

175. Völker, Ernst: Stettin. Daten und Bilder zur Stadtgeschichte, Leer 1986.

176. Wielki atlas historyczny, red. Olczak E., Tazbir J., Warszawa 2003.

177. Wilk M., Pomoc i wspöipraca. Polsko-radzieckie stosunki gospodarcze w latach 1944-1945, Warszawa 1976.

178. Wlodarczyk E., Ludnosc niemiecka ipolska w Szczecinie w 1945 roku, w: Pomorze trudna Ojczyzna? Red. A.Sakson. Poznan 1996.

179. Zawadka M., Zeglugowy tahor Odrzanski w XXstuleciu, „Studia Zachodnie", 1999, nr 4.

180. Zawadka M., Odrzahskieporty srödlqdowepo 1945 roku, „Studia Zachodnie", 1998, nr 3.

181. Zbiniewicz F., Pomoc Armii Radzieckiej dla Polski w swietle dokumentöw z lat 1944-1945, „Wojskowy Przegl^d Historyczny" 1968, nr 1.

182. Zybura M., Niemcy w Polsce, Wroclaw 2001.