Российский либерализм на рубеже 19-20 веков и европейская политическая традиция тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Селезнева, Людмила Васильевна

• Селезнева, Людмила Васильевна
• доктор исторических наук
• 1996

Оглавление диссертации доктор исторических наук Селезнева, Людмила Васильевна

Введение.

Раздел I. Лаборатория политического мышления отечественных либералов в конце 19 - начале 20 веков.

Глава 1. Либеральная концепция заимствования.

Глава 2. Источники информации о политической жизни Запада.

Глава 3. Стереотипы политического мышления российских либералов.

Раздел II. Влияние европейской традиции на разработку модели политического переустройства России в начале 20 века.

Глава 4. Оценка российскими либералами представительной демократии Запада и адаптация ее опыта в России.

1. Либеральная интерпретация государственного устройства стран Запада на рубеже 19-20 веков.

2. Модель демократии для России и западные влияния.

Глава 5. Заимствование западного опыта партийно-политической деятельности.

1. Отечественные либералы о роли партий в политических системах Запада 19 века.

2. Прогноз расстановки партийных сил в политически свободной России.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Российский либерализм на рубеже 19-20 веков и европейская политическая традиция»

Большая или меньшая изолированность развития нации или народности - не редкость в истории. И все-таки любая изололития была скорее исключением. Правилом же является взаимодействие, переплетенность, взаимовлияние. П. Сорокин подчеркивал, что именно взаимодействие является главным признаком человеческого общества. Взаимодействие наций и народностей есть закономерность развития человечества. И уж совсем невозможно представить историю и сегодняшний день нашего Отечества вне контекста мирового развития и разнородных иностранных влияний. При всем желании этого не позволит одно геополитическое положение России. Потому поиск ответа на вопрос о месте нашей страны, ее культуры в общем потоке мировой цивилизации был и остается стержнем ее духовной, интеллектуальной и политической жизни. При этом главной является проблема "Россия-Запад". Справедливо писал в свое время публицист и писатель К. Арсеньев о том, что идейные течения в нашей стране рождаются и исчезают, "но отношение к Западу остается во многом пробным камнем для оценки стремлений и взглядов, личных и коллективных."[I]. Нетрудно заметить, что в сегодняшней России отношение к другим странам, и по-прежнему, главным образом, к западным остается своеобразной лакмусовой бумагой, проявляющей ориентацию пестрого спектра политических и общественных сил. Идейные течения, движения, партии в России конца XX столетия легко можно разделить на ксенофобов и ксеноманов. Одни ратуют за дистанционирование от стран Запада, сознательный отказ от востребования их исторического опыта. Последнее при этом рассматривается как необходимое условие выработки собственного пути модернизации страны или отказ от таковой вообще. Другие, наоборот, видят в кооперации с Западом и максимальном заимствовании их опыта едва ли не главное условие успешной модернизации России. В этом смысле ситуация конца XX века во многом походит на то, что происходило столетие назад, в то время, когда шел процесс формирования партий, движений, определение их идеологического и политического облика. А еще раньше российская духовная элита раскололась как раз по причине полярного отношения к Западу. Тогда, в 40-е годы XIX века появились "западники" и "славянофилы". Со временем они утратили классический характер, но в превращенной форме спор о России и Западе не прекращался никогда. Позиции отечественных либералов в этой дискуссии очевидны. Однако типы западничества менялись с течением времени и изменением исторических обстоятельств. Западничество либералов конца XIX -начала XX столетия существенно отличалось от классического варианта 40-х годов прошлого века. Решение этой проблемы требует, на наш взгляд, изучения механизма востребования опыта западных стран. Парадокс состоит в том, что среди огромной литературы, посвященной осмыслению места России "посередь человечества", практически отсутствуют исследования, специально рассматривающие механизм изучения западного опыта и использования его применительно в своей стране. Между тем российский либерализм вырос на "плечах" Западной Европы. "Не мешало бы поучиться ходить, прежде чем собираться обгонять западную "буржуазию", которая немало сделала для европейской цивилизации .необходимо усвоить основные начала правового порядка, гражданской обеспеченности и политической свободы, и для успешного их усвоения нельзя не справиться с уроками европейской истории" - обращал внимание известный историк и член партии народной свободы П. Виноградов; [2]. "Очень важно представить ясно народному пониманию постепенный рост политического смысла народов Западной Европы, как они стряхнули деспотизм и добились представительного правления. Необходимо подробно описать государственное устройство и быт народов Западной Европы. Эти издания, написанные толковым языком, беспристрастно освещающие жизненные явления, необходимо распространять в России в сотнях тысяч экземпляров" [3]. Без выяснения того, как они это делали думается, нельзя понять ни особенности либерального движения начала XX века, ни природу российского либерализма в целом.

В решении данной исследовательской проблемы мы имеем возможность опереться на не весьма объемную, противоречивую, но вместе с тем, содержательную историографическую традицию. 1 s 1

ИСТОРИОГРАФИЯ.

Поскольку конкретный механизм заимствования иностранного опыта не был предметом специального исследования, историографии проблемы в узком смысле весьма ограничена. В недавнем прошлом внимание историков, с точки зрения влияния на политическую и духовную жизнь России было приковано преимущественно к одному, правда исключительному событию европейской истории - французской революции конца XVIII века [4]. Несмотря на то, что в соответствии с традицией советской историографии изучалась главным образом собственно революционная сторона политического процесса и ее воздействие опять же на преимущественно революционное движение в нашей стране, авторы сборника "Великая французская революция и Россия" посвятили несколько весьма интересных сюжетов отклику отечественных либералов разного времени, в том числе и конца XIX столетия на события во Франции конца XVIII века и их последствия [5]. Очень интересен подход С. В. Оболенской, которая исследовала ментальные представления о немцах в русской народной культуре XVIII-XIX вв. Согласно резюме автора "это отнюдь не образ врага, каким он станет позднее.В нем сквозит добродушный юмор, пока еще спокойное признание факта существования рядом человека иного склада, чем свой, русский" [6]. Можно упомянуть несколько авторов, в которых рассматривались некоторые частные вопросы избранной нами проблематики: С. Котов, А. Соколов [7]. Котов посвятил свою статью отражению в русской либеральной прессе тенденций политического развития Великобритании конца XIX века, А. Соколов - впечатлениям Ковалевского от его поездки в Америку. Отдельные аспекты российско-западной исторической кампаригивистики рассматривались в работах Дурновцева В. И., Ерофеева II. А., Скрипилева Е. А. в сборнике под руководством У. Батлера и В. Нерсесянца [8].

Интересные, глубокие замечания и выводы, касающиеся природы российского либерализма начала XX века содержатся в публикациях А. Н. Медушевского. Характеризуя воззрения либералов того времени в целом как западнические, он вместе с тем не считает их западничество абсолютным, рассматривает его как своеобразное сочетание элементов славянофильства, почвенности и западнического вектора [8,9]. Мсдушевский обратил внимание на то, что российские либералы испытали сильное влияние немецкой философии, юриспруденции и государство ведения [10]. J1. Новикова и И. Сиземская к идейным истокам отечественного либерализма на разных этапах его развития отнесли европейское Просвещение, гегелевскую философию права, фритредерские теории политэкономии [11]. Отмечая заимствованный характер ряда основополагающих тенденций русской философии рубежа

XIX-XX в. в. , Н. В. Емельянов , однако, не видит в этом свидетельство ее неорганического характера : философские системы Запада "примерялись к российской действительности, из них бралось только то, что помогало решить российские вопросы, что соответствовало национальным традициям русской философии" [12].

Историографии отечественного либерализма в целом уже посвящено несколько статей. Последней является обстоятельный обзор И. В. Иллерицкой [13]. Исходя из двух обстоятельств - состояния историографии либерализма и специфики избранной нами исследовательской проблемы мы считаем необходимым проследить постановку в исторической литературе вопроса о природе и особенностях либерализма в России. По данной проблеме не было единого мнения уже в начале XX века. Марксисты, причем и большевики и меньшевики, были едины, считая либерализм явлением социальным. Ленин и большевики считали либералов прямыми и непосредственными выразителями интересов буржуазии. [14]. Словосочетание "буржуазный либерализм" было неразделимым в лексиконе большевиков. С таких же классовых позиций подходили к оценке либерализма и меньшевики. Мартов утверждал, что и правые и левые либеральные партии выражают интересы собственников, только правые ("Союз 17 Октября", "Торгово-промышленная партия") -помещиков, купцов, фабрикантов, понявших необходимость отмены самодержавного порядка, а кадеты - менее крупных собственников и обеспеченной интеллигенции^ 5]. Вместе с тем, оценка меньшевиками и большевиками природы либерализма не была тождественной. Для меньшевиков он не был столь однозначно классовым , как для сторонников Ленина.

Либерализм был для них отражением буржуазной демократии. Как бы критически меньшевистские теоретики не отзывались о политическом поведении либералов, они не отказывали ему в демократизме, а кадетов безусловно причисляли к демократическому лагерю [16]. Таким образом в представлении меньшевиков либерализм в России не был явлением исключительно классовым, его природа была таким образом, более сложной, обращалось внимание на присутствие в ней неоспоримых элементов демократизма. В дооктябрьских работах меньшевиков есть интересные замечания о характере использования либералами иностранного политического опыта. Так, они считали, что образцом для них были конституционные монархии Германии и Австрии. Меньшевистские авторы не считали их полноценными парламентскими государствами и критиковали "отсталых" либералов за ориентацию на них [17].

В.Чернов со свойственным ему негативным отношением к марксистской социологии, обращал внимание на программные цели российских либералов. Он видел в них, прежде всего, сторонников правового государства и свободы личности. Он считал данную их позицию правомерной, относился сочувственно, критиковал за нерешительность и непоследовательность в достижении своих целей[18].

Сами же либералы стремились быть силой несоциальной, выражать общедемократические интересы всей нации и сами себя называли демократами [19]. При этом новая генерация либералов, составившая ядро движения на рубеже Х1Х-ХХ веков, в отличие от предыдущего поколения, прежде всего, Б. Н. Чичерина были активными сторонниками не только политической, но и социальной демократии. Дебаты о так называемом "государственном социализме", под которым понималась активная социальная политика государства (вовсе не социалистического) были характерны для западных идеологов, но не для отечественного либерального движения начала XX века.

П. Н. Милюков вывел свое представление о природе российского либерализма на основе профессионального изучения истории своей страны, активно используя при этом сравнительно-исторический метод. Неразвитость средних слоев в России, в отличие от западных стран, лишала либерализм здесь социальной окраски. Либерализм в России, по его мнению, был не социальный, а интеллектуальный [20]. Его корни -не в интересах каких-то определенных слоев населения, а в сознании интеллигенции. Обратим внимание на то, что данная концепция была сформулирована П. Милюковым еще до конституирования либеральных партий.

Таким образом, еще в дореволюционной России начался процесс изучения природы либерализма в такой специфической стране. Множественность подходов, с одной стороны, обуславливалась началом политической борьбы. Но в тоже время она отражала сложную и многогранную природу феномена российского либерализма.

В советской историческои науке эта множественность подхода была утрачена. Монопольной стала ленинская концепция либерального движения в России. Притом зачастую она интерпретировалась историками крайне односторонне. Буржуазный характер либерализма был неоспорим. Так в одной из наиболее добросовестных работ советского периода утверждалось, что журнал "Освобождение" олицетворял интересы крупной буржуазии [21]. В числе главных характеристик либерального движения назывались антиреволюционная направленность и монархизм. Последний рассматривался как наиболее яркое воплощение реакционности отечественных либералов [22]. Подчеркивалась враждебность либерализма революционности и демократизму [23], боязнь масс, политическая несамостоятельность. Таким образом, все характеристики либерализма оказывались подчиненными и производными из его классового характера. Это относилось и к идеологическому пространству либерального движения. Монополия нескольких идеологических клише делала ненужным изучение теоретической основы либерализма. Лишь сравнительно недавно историки поставили вопрос о необходимости обращения к идеологии непролетарских партий как самостоятельному предмету исследования [24].

Поскольку идеология либерализма в целом не изучалась сколько-нибудь основательно, то и оценки отношения российских либералов к иностранному политическому опыту были крайне редкими, одиозными и далеко не корректными. "Он (Ленин) определил классовую природу и сущность либерализма на основе глубокого изучения как классовых позиций и интересов буржуазии, так и всей истории российского и западноевропейского либерализма." Отличие от европейского либерализма Ленин видел в более контрреволюционном характере "своего" движения [25]. В советской историографии утвердился стереотип о том, что либералы предлагали механически перенести устройство западноевропейских стран в Россию, что при этом особые симпатии они питали к английской конституционной монархии [26]. В качестве аргумента использовались ленинские характеристики эволюции вправо наиболее видных "представителей" либерализма [27]:

Либеральный, сочувствующий английской буржуазии и английской конституции, помещик Катков . повернул к национализму". [28]. Утверждение о "слепом" копировании либералами западного опыта, их англомании мы считаем не результатом "злого умысла", а следствием исключительного акцента советской историографии на социальной природе либерализма в России.

С конца 80-х годов начался, по нашему мнению, качественно новый этап в исследовании истории отечественных адептов демократии. В короткий срок многократно увеличилась доступная исследователям источниковая база, произошли кардинальные сдвиги в осмыслении исторических судеб либеральной альтернативы в России. Этот качественный скачок стал возможен, прежде всего, потому, что изучение истории либерализма началось не с нуля. В 70-е и особенно 80-е годы "первооткрывателям" темы в советской историографии Н. Пирумовой, В. Шелохаеву, К. Шапилло, Н. Думовой, JL Слонимскому удалось заложить солидную основу, введя в научный оборот большой массив источников, сделав первые, а потому и особенно важные обобщения [29]. Благодаря этому заделу и постепенному преодолению ограничений идеологического характера "количественные" параметры не стали главными в новейшей историографии при всей их большой значимости. Сегодня внимание историков, философов, политологов приковано к природе и характеру отечественного либерализма. Перевод проблемы в эту плоскость является также и промежуточным результатом научно-практической дискуссии. Согласно одной точке зрения, которой придерживаются В. Леонтович, Н. Омельченко, Б. Пугачев, сюда же можно отнести и А. Солженицына, либерализм в России бесперспективен, он никогда не был и не будет почвенным, коренным явлением. Основанием для такого утверждения является отсутствие или неразвитость средних слоев, основных носителей либерального мировоззрения в западных странах [30]. Своеобразно аргументировал свою позицию В. Леонтович. Вторжению политического радикализма и в несовместимый по своей сущности либерализм способствовали особенности правительственного режима в России, в частности, цензурный пресс. "Осуждая английских консерваторов или французских оппортунистов, восхваляя бескомпромиссность как единственное допустимое поведение, они пропагандировали политический радикализм как принципиально правильное, а следовательно, при всех условиях приемлемое политическое и идеологическое направление. При этом их суждения были реакцией на горькое сознание невозможности критиковать самодержавие".

Другие исследователи, не отрицая сложной, противоречивой на известных исторических этапах, глубоко трагичной судьбы либерального движения, все же убеждены в его почвенности и, в конечном итоге, благоприятных перспективах. Сторонники этой точки зрения признают слабость его традиционной социальной основы, но не считают этот факт достаточным основанием для отказа либеральной демократии в ее праве на развитие и в России. Они перенесли проблему в более плодотворную плоскость и сосредоточили свои усилия на выявлении специфики отечественного либерализма. К. Шапилло убедительно доказал, что в 90-е годы XIX века наступил новый этап в развитии либерального движения. Его важнейшим признаком наряду с возникновением политических организаций была существенная трансформация идеологии, возникновение так называемого "нового либерализма" [32]. К числу родовых характеристик последнего, как показано в последних публикациях В.В. Шелохаева, относятся политический радикализм, признание исторической оправданности политической революции, демократизм и социальный реформизм [33]. Шелохаев полагает, что российский либерализм начала XX века быстро европеизировался, вбирая в себя новейшие достижения западноевропейской науки [34]. Исключительно важен для понимания природы российского либерализма вывод Т. Филлиповой и С. Секиринского о более широком понимании, по сравнению с западными единомышленниками, свободы человека, в достижении которой заключается смысл общественной активности либералов [35].

Вопрос о свободе личности в русском либерализме был поставлен острее и глубже, считают J1. Новикова и И. Сиземская, чем в западноевропейском. Новый либерализм подготовил дальнейшее развитие идей правового государства и "правового" социализма. Русские мыслители П. Новгородцев, В. Гессен, J1. Петражицкий, Б. Кистяковский и другие наполнили новым, более емким содержанием концепцию правового государства и саму идею права. Новый либерализм, замечают Новикова и Сиземская, упрекал своих предшественников в чрезмерной формализации понятий свободы и равенства, игнорировании связи права и благосостояния, правового равенства, свободы и определенного уровня материального благополучия людей. "Эта теория забывает, что пользование свободой можег быть совершенно парализовано недостатком средств", - писал П. Новгородцев. Поэтому государство представало не только "ночным сторожем", не ограничивалось функцией охраны права, а становилось гарантом достойного человеческого существования. Право человека интерпретировалось как право-притязание по отношению к государству. В этом заключалось, по мнению Л. Новиковой и И. Сиземской, первое и важнейшее огличие нового либерализма от классического. Второе касалось понимания принципов равенства Важно было обеспечить не только формальное равенство, по и "равенство исходного пункта". В-третьих, они не принимали монопольную собственность, которая сковывает свободу личной инициативы. Собственность толковалась лишь как условие личной свободы и огличие от классического либерализма, для которого она была тождественна полновластию лица над вещью. Чрезвычайно существенна мысль авторов статьи о том, что неолиберализм при этом оставался либерализмом, ибо сохранял верность идеям права, свободы личности. "Благо" мыслилось как орудие права, то есть как средство, обеспечивающее реальное равенство всех перед законом и оправдывающее гегемонию последнего в обществе. "Именно во имя охраны свободы право должно взять на себя заботу о материальных условиях существования; во имя достоинства личности оно должно взять на себя заботу об ограждении права на достойное человеческое существование" [36]. Иное толкование ключевых ценностей, не исключает сопряжении и совпадении с классическим либерализмом. Сущность любого либерализма - это стремление к развертыванию потенциала человеческой личности, к самосовершенствованию. С этой точки зрения российский либерализм развивался не вне европейского, а в его рамках, в качестве его разновидности.

Таким образом, выявление характера, специфики либерализма в России оказывается тесно связанным, переплетенным с большой историософской проблемой-соотношением западноевропейского и отечественного либерализма. Именно она находилась в центре обсуждения на российско-американском семинаре, в котором принимали участие А. Валицкий, А. Соболев, JL Поляков. / март 1993 года, институт философии РАН/. А. Валицкий оспаривал тезис о несовместимости либерализма с российской действительностью, вместе с тем он считал невозможным игнорировать враждебность к либерализму в нашей стране. Он также обратил внимание на большую /не уточняя при этом какую/ зависимость либералов от развития общественной мысли на Западе. Слабость российского либерализма была в известной степени вызвана слабостью европейского, переживавшего серьезный кризис в последней четверти XIX века, в связи с отходом от позитивизма, как его методологической основы. Вместе с тем, ни эта тесная взаимосвязь, ни взаимозависимость не являются основанием для квалификации отечественного либерализма как компилятивного [37].

В России либеральная интеллектуальная традиция, по мнению А. Валицкого, была в действительности гораздо сильнее, чем обычно считается. В то же время либеральные идеи нельзя отнести к главному руслу неоднозначной интеллектуальной традиции в России. Ряд существенных характеристик превращал ее в идеологическое предтече тоталитаризма. К числу таковых Валицкий относит нацеленность на поиск земного рая , коллективного спасения. При этом решение должно быть найдено избранными, элитой и " выдано" всем остальным. Традицией русской мысли он считает тяготение к общинному коллективизму, органически переплетавшемуся с критическим отношением к праву. Русские мыслители склонны были видеть в патриархальном крестьянстве воплощение духа истинной братской общности, которая может обойтись без писанных законов и не допустить развития эгоистического индивидуализма. "Закон и законные права отвергались в России по различным причинам и разными группами : во имя самодержавия или свободы, во имя Христа или Маркса, во имя высших духовных ценностей или материального равенства. левые и правые поддерживали друг в друге подозрительное отношение к закону и враждебное - к либеральным ценностям." [38].

Вместе с тем Валицкий подчеркивает, что хотя склонность к коллективизму и недооценка права могут считаться характерными для России ( однако не специфически русскими), они не ведут автоматически к тоталитарному исходу. Оправдание тоталитарному режиму они дали в сочетании с идеей контроля человеческого разума над коллективной жизнью людей, идеей специфически западной, отражающей Прометеев дух процесса рационализации, характерной для западной истории нового времени. Немалую роль сыграло более позднее начало модернизации. Это способствовало восприятию модернизации как вестернизации, представляющей угрозу национальной идентичности. Наконец, немаловажной оказалась критика демократии, ее слабостей самим Западом. Таким образом, "Отсталость России создала условия, в которых мощное влияние западной критики капитализма, его "формальной свободы" и его "юридического взгляда на мир" соединилось с национальным наследием и вызвало к жизни интеллектуальную традицию глубокого недоверия к закону и враждебности либеральным ценностям" [39].

Однако ей противостояла другая, антитоталитарная традиция. Она включала в себя три основополагающих элемента . Во-первых, идею личности. Во-вторых, антирациональный, религиозный характер собственно русской философии. Вершиной русского религиозно-философского мышления стал христианский персонализм, сознательно и настойчиво противопоставляемый всем формам физического и духовного порабощения. В-третьих, русскую либеральную философию права. Русские философы от Б. Чичерина до кадетских теоретиков, осуждая правовой позитивизм, сделали выбор в пользу общества, связанного правом в противоположность обществу, связанному целью, общества, в котором политические решения не могут приниматься произвольно, в котором политика будет ограничиваться рамками закона а не наоборот." Новый либерализм и правовой социализм, разработанные в начале XX века были не уступкой народнической демократии, а представляли "сплав социалистических и классических либеральных принципов, в котором права личности приобретали особое значение и были защищены не только от любых форм произвола политической власти, но также и от механизмов общественного конформизма, и от морального давления общины." Эти идеи стали вкладом российских либералов в сокровищницу мировой общественной мысли [40].

Сходство западного и российского либерализма, - по мнению Л. Полякова, не есть подражание, а результат развертывания христианской культуры на Западе и в России. Русский либерализм отражает своеобразие развития личности в православной парадигме [41].

С учетом специфики модернизации в разных странах - рассмотрел ту же проблему А. Медушевский. По его мнению, русский либерализм скорее интеллектуальное и интеллигентское, чем социальное явление. С этим связаны как его сильные стороны - глубина теоретической мысли, стремление к объективному научному анализу социальных явлений, так и слабые стороны - практическая беспомощность, отсутствие необходимой политической гибкости в экстремальных условиях. Исследователь считает, что применительно к России вообще трудно говорить о либерализме в западном смысле слова. Этим он объясняет отказ адептов свободы личности в России называть себя либералами. Сходство же "русского и западного либерализма, если о нем вообще определенно говорить, следует искать не в родстве их социальной опоры и сущности (которая была различна), скорее в сходстве их идеологии, программы, объективных целей. В России, в отличие от Запада, либерализм имел другую форму и располагал иными (несравненно более слабыми ) средствами, основывался на рецепции западноевропейских. Поэтому .здесь гораздо интереснее изучать историю либерализма, чем историю либералов, т. е. реальный вклад либеральной идеологии в создание нового общества и его политических институтов" [42].

Большая серия материалов, рассматривающих феномен либерализма именно под таким углом зрения опубликована на страницах журнала "Полис". А. Кара-Мурза предложил версию типологии российского западничества, исходя из того каким образом сторонники того или иного представляли себе сопряжение России и Запада. Поскольку русское западничество автор определяет как совокупность мыслительных ходов, объективным вектором которых является европеизация. Критерием зрелого западничества, по мнению Кара-Мурзы, является формирование стратегии, а не только переживание недоцивилизованности России. Зрелое западничество не ограничивается вопросами "кто виноват?" и репликами "так жить нельзя", оно ищет "как сделать так, чтобы сделать" [43].

В зависимости от критерия разнятся типологии либерализма. При применении нормативно-методологического критерия, связанного с представлениями о природе законов, норм и институтов общежития, выстраивается ряд "естественно-правового", "общественно-договорного", утилитаристского, историцистского типов либерализма [44]. С точки зрения характера, цели, меры интенсивности взаимодействия индивидов выделяется либертарианство, социал-либерализм, национал-либерализм. Б. Капустин, исходя из самостоятельного значения вопроса о том, благодаря чему именно индивиды обладают способностью устанавливать законы, нормы, институты общежития и действовать в соответствии с ними дает свою типологию, которая включает гносеологический, онтологический и технологический типы концепций либерализма [45]. Для дальнейшего осмысления проблем либерализма в целом и более точного понимания интересующего нас сегмента в его истории важны следующие четыре суждения Б. Капустина. Ортодоксальный либерализм он определяет как стремление осуществить такой общественный порядок, в основу которого положена индивидуальная свобода, понимаемая как право человека действовать по своему усмотрению, как свобода частного лица по отношению к обществу [46]. Исходя из множественности типов и видов либерализма для характеристики общего и особенного в них, автор употребляет понятие "семья либерализма" [47]. При этом Капустин особо подчеркивает недопустимость привязывать либерализм и либеральное общественное устройство к западной культурной традиции [48]. Чрезвычайно существенно резюме об имманентной необходимости модификации либерализма. Он должен "измениться именно для того, чтобы не изменить себе, остаться политической философией свободы и освобождения" [49].

Новейшая историография, осуществив в короткий срок серьезный "штурм" коренных проблем истории либерального движения в России и немало преуспев в конструктивном анализе, как бы вернулась на новом уровне к исходной точке историографии либерализма. Мы имеем ввиду определение Милюковым еще в 1904 году, т.е. до конституирования партий российского либерализма, как интеллектуального, а не буржуазного, а также его мысль об усилении неадекватности термина "либерализм" по отношению к тем силам, которые выступали за модернизацию по мере продвижения с Запада на Восток [50]. Данный специфический итог развития историографии одновременно содержит и постановку проблем для дальнейшего исследования либерализма. Главным направлением представляется как раз исследование его поистине необъятного теоретического поля. При этом стержневая проблема - это как раз соотношение в нем европейского и почвенного тенденций и элементов, выявление всей многообразной палитры факторов, воздействовавших на интеллект и менгальность отечественных либералов.

В решении этих непростых проблем российские исследователи имеют возможность опираться на результаты большой и добросовестной работы по изучению либерального движения в России, выполненной западными исследователями. Широкая документальная основа, сердцевиной которой являются богатые архивы и их организаций, хранящиеся в США и Западной Европе (Гувер, Колумбия, Амстердам), стремление к объективным оценкам, глубокая внутренняя культура авторов делают работы А. Валицкого, Р. Пайпса, В. Леотовича, Т. Рихи, Ш. Галая и др. не только историографическими вехами, но и своеобразными историческими источниками [51]. Биография П. Струве, над которой Р. Пайнс работал около 20 лет, уникальна масштабом источниковой базы, и интересна выводами, которые весьма существенно стимулируют мысль исследователя освободительного движения в нашей стране. Прежде всего, мы имеем в виду выявленные Р. Пайпсом четыре мировоззренческие константы П.Струве: либерализм, государственность, национализм и западничество [52]. При этом автору удалось доказать, что эти на первый взгляд противоположные идейные комплексы органично сочетались в идеологии либералов и обуславливали многие, на поверхностный взгляд парадоксальные повороты в ходе политической деятельности. Заслуживает внимания мнение Т. Рихи о стремлении П.Милюкова во всех сферах общественной жизни и идеологии занимать среднюю позицию между славянофильством и западничеством [53].

Большой интерес для нас представляют исследования политологов и правоведов, посвященные проблемам политической культуры, национальным моделям демократического устройства. А. И. Ковлер справедливо обратил внимание на то, что освоение демократического потенциала мировой истории наиболее плодотворно на пути синтеза традиционного и современного в организации политической власти [54]. Рассматривая типологию и генезис демократии, А. Ковлер особо отметил весьма знаменательный поворот в мировой политической мысли на рубеже XIX-XX веков. К этому времени прошла эйфория по поводу представительной демократии, то есть ее разновидности, при которой население вручает свое право на участие в управлении обществом отдельным его представителям. Главный признак данного вида, в отличие от прямой, в которой непосредственно участвуют все члены общества, наличие представительства - народного собрания, чаще всего известного под названием парламент / хотя и необязательно/. На протяжении почти трех веков господствующим было мнение о том, что представительная демократия является оптимальным вариантом управления большим обществом. К началу XX века издержки парламентаризма / в широком смысле слова/ становились все очевиднее. Политические мыслители обратились к формам прямой демократии, полагая, что некоторые из них, прежде всего, референдум могут быть эффективно скомбинированы с элементами представительного правления [55]. А. Салмин сформулировал некоторые важные принципы и закономерности адаптации западных форм демократии к не западным условиям:

Эта форма "прививается однако лишь там, где для этого существуют внутренние предпосылки того или иного рода- плюральный характер индостанского общества, объединенного при этом религией, особенности этнического самосознания японцев, связанные с историей и геополитикой, облегчающих адаптацию западных технико-экономических структур" [56]. Салмин убежден в невозможности копирования западной формы демократии и в то же время посчитал нужным подчеркнуть: "С гораздо меньшей уверенностью можно это сказать как раз о попытках заимствовать /курсив Салмина - Л. С./ опыт и готовые формы при существовании определенных предпосылок, готовности их развивать и, главное, действительной культурной и геополитической потребности в такого рода устроении и политико-экономической организации. Не следует только думать, что такое заимствование превратит культуру в часть западной."[57] Интересен оригинальный анализ А.Миграняна - мы имеем ввиду в данном случае сравнение им Токвилля и Достоевского как политических мыслителей [58]. Оба в конечном итоге склонились к консервативной традиции, обнаружив сколь мощной является ее психологическая подоплека-стремление личности не только, и быть может не столько к свободе, сколько к покою и благополучию.

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Мы полагаем, что исследование механизма востребования западного политического опыта и адаптации его к российским условиям поможет глубже и точнее понять сложную природу отечественного либерализма, позволит добавить существенные дополнительные штрихи к его теоретико-ментальному облику и составить на этой основе более компетентное мнение о перспективах либеральной альтернативы в России. Данный срез проблемы впервые становиться предметом СПЕЦИАЛЬНОГО исследования. Его задачи мы видим в следующем:

Во-первых, выявить теоретический инструментарий, при помощи которого либералы изучали иностранный опыт и предполагали использовать его в своей стране, пбнять, каким образом они определяли роль иностранного влияния в развитии отдельной страны, принципы и механизм его "переноса" или адаптации в другом государстве.

Во-вторых, классифицировать либеральные предпочтения, доминантные ориентиры среди западных влияний, проверить, насколько верно обвинение либералов прошлой российской историографией в англомании.

В-третьих, реконструировать либеральную модель государственно-политического устройства России с локализацией секторов иностранного влияния в ней, их удельного веса, роли, определить в конечном итоге уровень культуры заимствования.

В-четвертых, выявить интеллектуальные и ментальные причины, по которым либеральная модель не была реализована, выяснить, какие доминанты определяли природу либерализма и либеральной альтернативы в России начала XX века - почвенные или западные? Какие особенности интеллекта и ментальности либералов определяли сильные и слабые стороны их политического мышления? Каким в конечном итоге был уровень и тип их культуры заимствования? Мы хорошо представляем, насколько интересно было бы проследить рефлексию данного круга идей на различных интеллектуальных и социальных уровнях. Но исследование подобного типа требует иной методики, масштабов. Наконец, оно должно быть предварено изучением избранной нами идейно-теоретической ниши на уровне интеллектуальной элиты отечественного либерального движения, в чем мы и видим главную задачу диссертации. В последние годы деятельность элиты либерального движения стала объектом довольно интенсивного изучения. Однако, многие сферы ах политической и теоретической активности еще ждут своих исследователей. М. М. Ковалевский и П. Новгородцев, В. Маклаков и П. Струве - нам известно еще очень немного в сравнении с тем, что они сделали и написали. К числу таких практически неизвестных сфер их деятельности относится избранная нами проблематика - использование иностранного опыта в процессе разработки программных установок отечественного либерализма.

Объектом исследования является либеральное движение на рубеже XIX - XX веков, с 1890 по 1905 год. Выбор хронологических рамок обусловлен целым рядом обстоятельств. Прежде всего доказано ведущими исследователями особенно К. Ф. Шапилло, и это справедливо отмечено в обзоре Н. Иллерицкой как важнейший результат историографического процесса, что пореформенное время - 1861-1905 г. г. нельзя считать единым этапом в истории либерального движения 8090-е годы [59] прошлого века и самое начало нынешнего столетия стали качественно новым этапом. В эти годы либерализм значительно расширяет свою общественную основу, становится общественным движением. Это "утробный" период формирования либеральных партий, на протяжении которого активно разрабатывались программные и тактические установки, формировались будущие партийные лидеры. Качественно изменяется идеологическая основа, формируется либерализм " нового типа". В 90-е годы начинается теоретическая и общественная деятельность лидеров новой генерации либералов, теоретиков "нового либерализма" П. Струве, П. Милюкова, Н. Бердяева и многих других. Их политическое мировоззрение в эти 10-15 лет, т.е. до начала революции 1905-1907г.г., в основном и сформировалось. Исследователи философии русского либерализма единодушны в мнении о том, что в последнее десятилетие XIX века начался интенсивный переход от позитивизма к неокантианству и обретение в этой связи всем миропониманием либералов нового качества. Проявлением этого была публикация сборника "Проблемы идеализма"/1903 г./

В еще большей мере предреволюционное пятнадцатилетие было этапом с точки зрения нашей проблемы, т.е. отношения либералов к западному политическому опыту. В процессе разработки модели будущей политической демократии в России, приходящейся как раз на эти годы, они активно изучали и использовали опыт западных демократий, поскольку собственного демократического опыта не было. При этом в конце века, в последние 10 лет завершился некоторый начальный этап изучения политической истории Запада. В предисловии к "Очеркам истории Англии и Франции", вышедшим в середине XIX века, Б. Чичерин справедливо писал о том, что у нас совершенно не знают истории этих стран. [60]. Применительно к началу 90-х годов этого сказать уже было нельзя, поскольку российские ученые накопили большой объем знаний. Результатом этой большой работы стало издание обобщающих исследований, таких как "История Западной Европы и новое время" Кареева, "Происхождение современной демократии" М. Ковалевского. Именно в 90-е годы были изданы и стали достоянием широкой общественности лекции Б. Чичерина "Курс государственной науки", прочитанные ранее. Значительная часть переводов популярных западных историков и государствоведов, в том числе и фундаментальные многотомные работы появились именно в 90-е годы. Этому издательскому буму в значительной степени способствовало окончание идеологической реакции 80-х годов. Наконец, рубеж XIX - XX веков стал вехой в развитии самой западной демократии. К концу XIX века завершился первый этап в ее развитии, этап утверждения основ представительной демократии, в англосаксонских странах - несколько раньше, во Франции и Германии - позже примерно на столетие. Таким образом, как раз к концу XIX века появилась возможность осмысления многотрудного и разнопланового опыта становления и функционирования систем "передовых" западных стран, выявления ее сильных и слабых сторон, над чем напряженно трудилась мировая общественная мысль.

1905 год - естественный рубеж во многих отношениях, в том числе и в периодизации либерального движения. Многие исследователи -Аврех, Шелохаев, Думова, Березовая отмечают его как начало серьезных изменений в организации, идеологии, тактике либералов. Известный либеральный публицист Н. Гредескул писал в своем ответе "Вехам" : "Мы все - не те, что были раньше. Мы все- иначе чувствуем, иначе мыслим, на иное надеемся, иного опасаемся."[61]. В результате событий 1905-1907 годов впервые появился собственный, пусть хронологически небольшой, но исключительно важный опыт политической модернизации, функционирования институтов представительной демократии. Интерес к опыту других стран при этом не стал слабее, но он стал иным, изменил свой характер, ибо отныне шло сопоставление с происходившим в собственной стране. Ведущие либеральные издания стали более критичны в оценке политического опыта западных стран, гораздо чаще начали обращаться к так называемым "второстепенным" странам Европы: Румынии, Бельгии, Испании, Италии, Болгарии и т.д. Под влиянием революционных событий стало ощутимо меняться соотношение между элементами западничества и почвенничества в мировоззрении либералов, что особенно заметно в "Русской мысли" с начала 1907 года, когда ее редактором стал П. Струве. В конце концов этот процесс вылился в формирование веховства как особого направления в либерализме.

Но вместе с тем веховство выразило общую тенденцию либерализма в межреволюционный период, его движение, хотя далеко не бесспорное и противоречивое - к почве [62]. Можно считать факт смены главных редакторов, говоря современным языком, ведущих либеральных журналов "Русской мысли" и "Вестника Европы" случайным, вызванным естественными причинами. В конце 1906 года умер В. Гольцев, в 1908 -М. Стасюлевич. Состав редакций заметно изменился, один возглавил П. Струве, другой - М. Ковалевский. Но именно они отразили в своих публикациях новые явления в идеологии российского либерализма в целом и в осмыслении западного политического опыта, в частности.

МЕТОДОЛОГИЯ. Методологическая ситуация в современном отечественном гуманитарном знании характеризуется переходом от монистической интерпретации общественных реалий к плюралистической. Методологический плюрализм означает, прежде всего, взаимную интеллектуальную толерантность. Во-вторых, он включает ориентацию на теоретическую "лессировку": соединения, наложения и гармонического сочетания разных подходов, выводов, интерпретаций относительно отдельных явлений или событий [63]. В-третьих, он означает возможность и необходимость тщательного выбора методологической концепции или комбинации методологических подходов, в наибольшей степени соответствующих природе изучаемого социального явления и существу сформулированной исследователем задачи.

Последнее обстоятельство имеет для настоящего исследования особое значение. Мы солидарны с теми исследователями, которые настаивают на важности сочетания формационного и цивилизационного подходов [ 64]. В зависимости от предмета исследования пропорция их элементов должна существенно дифференцироваться, но иметь место.

Даже если внимание сосредоточено на изучении духовной жизни, важно учитывать существенные изменения в способе производства. Так, имеющая самодовлеющую ценность интеллектуальная жизнь пореформенной России, все же становится более объемной и глубже понимаемой с учетом подвижек формационного характера, имевших место в России в середине XIX века, т.е. развития капитализма [65].

Гносеологический потенциал формационного подхода резко сужается ,однако, в случае его абсолютизации ,сведения всего многообразия развития к формационным характеристикам, т.е. тогда, когда он трансформируется в формационный редукционизм [66].

Предмету данного исследования - интеллектуальной и отчасти ментальной истории соответствует цивилизационный подход. Последний характеризуется тем, что общество рассматривается как определенный тип культуры, ценностных ориентаций, норм восприятия себя и окружающей действительности [67]. Цивилизационный подход к изучению общества позволяет преодолеть парадигму однолинейного прогрессизма, отказаться от поиска универсального типа культуры, исследовать уникальность регионально-этнических культур. Впрочем, говорить о цивилизационном подходе некорректно, поскольку существует множество таковых. Они значительно разнятся интерпретацией центральной категории "цивилизация". Исследуя феномен России, отечественной культурной традиции, нельзя, по нашему глубокому убеждению, ограничиться какой-либо одной разновидностью цивилизационного подхода, а учитывать как можно больше его вариантов: масштаб, безграничность и амбивалентность цивилизации по имени Россия требуют не исключать ни один из этих возможных критериев.

Одним из первых сосредоточил свое внимание на феномене цивилизаций британский мыслитель Арнольд Тойнби. Никто до Тойнби, - замечает В.И.Уколова,- не придал такого веского значения категории "цивилизация" [ 68]. Автор теории локальных цивилизаций он определял их как замкнутые общества, характеризующиеся определенным набором признаков, позволяющих их классифицировать. Наиболее стабильными критериями его классификации являются религия и формы ее организации. Специалисты отмечают условность и схематизированность концептуальных построений Тойнби. Однако, многие его идеи и наблюдения наполнены серьезным методологическим потенциалом. Тойнби признает универсальность двух планов жизни : экономического и политического. При переходе же к культурному плану от универсальности приходится отказаться. Здесь общность ограничивается странами Западной Европы, Америки. "Стоит пристальнее вглядеться в культуру этих народов, как мы обнаружим заметное влияние на них русской литературы, дальневосточной живописи, индийской религии" [69].

Непосредственное отношение к нашей теме имеет включение Тойнби в перечень цивилизаций западно-христианского мира (в пределах Западной и Центральной Европы) и православно-христианского или византийского общества, расположенного в Юго-Восточной Европе и России [70]. Они характеризуются как самостоятельные, но "отечески родственные", поскольку обе находятся в "сыновнем родстве" с эллинским обществом [71]. В борьбе за существование, писал Тойнби, - Запад стал доминировать в экономическом и политическом планах, но не смог Аолностью обезоружить соперников, лишив исконно присущей им культуры. В духовном поединке последнее слово еще не сказано [72].

Трактовка цивилизованного развития, которую обосновал Макс Вебер, сопряжена с его центральной категорией- рациональностью. Не отрицая других способов поведения и познания, Вебер сосредоточил свое исследовательское внимание на полностью осознанных действиях человека, на действиях целерациональных [ 73]. Исследователи отмечают противоречивость такого подхода [74]. Однако, сфера рационального, дискурсного, не являясь самодовлеющей, все же не может не играть исключительно важной роли в жизни человечества, коль скоро оно таковым является. Именно это дискурсное пространство включает науку, идеологию, общественную мысль, являющиеся объектом нашего исследования. Значительный интерес представляет для нас и более конкретный срез изысканий Вебера. Мы имеем ввиду его интерпретацию Запада как цивилизации наиболее развитой рационализации: "Почему в самом деле капиталистические интересы не привели к аналогичным результатам в Китае или Индии? Почему в этих странах вообще не вступили на характерный для Запада путь рационализации ни наука, ни искусство, ни государство, ни экономика?" [75]. Решающее влияние на формирование облика западных наций в новое время оказала Реформация. Ее смысл Вебер увидел в отчетливом уяснении стимулов эффективной трудовой деятельности, санкционировании профессионализма и успехов в предпринимательской деятельности [76]. Веберовская интерпретация экономических успехов Запада является, похоже, одной из наиболее оптиманьных. Исследуя и осмысливая механизм востребования западного опыта в России, нам особенно важно видеть различие между протестантской этикой и составляющем основу отечественной культурной традиции трудовым кодексом православия. Оно в отличие от католицизма и протестантизма значительно более опосредованно связано с хозяйственно-экономической сферой жизни. Православное религиозное сознание больше сосредоточено на небесном, абсолютном, вечном [77]. Профессионализм сам по себе не представлялся религиозной добродетелью. Православие не задавалось вопросом нравственного санкционирования частной собственности. "Признавая, что собственность, богатство сами по себе нравственно нейтральны", оно "видело в бедности не просто социальное состояние, но нечто подобное высшему призванию, высшей свободе" [78]. Мы далеки от признания жесткой зависимости между трудовой этикой и политической системой конкретного социума, но их существенное взаимовлияние несомненно.

Несомненно так же и то, что в немалой степени благодаря Веберу современные научные подходы не признают абсолютной, универсальной рациональности, а исследуют уникальные рациональности уникальных культур. Однако при всей исключительной важности сферы дискурса, не только и быть может не столько она обуславливает характер цивилизационного развития. Современный оригинальный мыслитель Г. Гачев долгое время занимаясь историей науки пришел к выводу о том, что трудно выявить различия между национальными логиками, между тем, как национальные образы мира дифференцируются весьма отчетливо [79]. Понятие же образ мира или картина мира сопряжено с одной из ключевых категорий современного обществознания -"ментальностью". Заслуга введения и утверждения его в научном обороте принадлежит направлению французских историков-медиевистов, известному под названием "школа анналов". До них большинство историков воображало, будто духовная жизнь исчерпывается философскими, религиозными, политическими, эстетическими доктринами и что их содержание можно распространить на все общество [80]. Однако, эти идеи и учения остаются достоянием интеллектуальной элиты, внедряясь же в умы масс, они неизбежно перерабатываются, трансформируются, зачастую до неузнаваемости. Идея представляет собой лишь видимую часть "айсберга" духовной жизни общества, - подчеркивает первооткрыватель методологических сокровищ "школы анналов" для отечественных историков А. Гуревич. Можно представить себе человека, лишенного определенного мировоззрения, но не индивида, который не обладал бы образом мира, пусть непродуманным и неосознанным, но властно определяющим его поведение [81].

В связи с тем, что употребление ставшего модным понятия "менталитет" совершенно не упорядочено, (наиболее часто встречается обывательская интерпретация менталитета как национальных особенностей), мы считаем необходимым воспроизвести ее (ментальности) дефиницию: "стереотипы восприятия и поведения, неотрефлектированные или даже вовсе неосознанные (родовой признак ментальности - Л. С.) людьми прошлого, но тем не менее непосредственно определявшие поведение" [82]. "Эти способы ориентации в социальном и природном мире представляют собой автоматизмы мысли: люди пользуются ими, не вдумываясь в них и не замечая их, наподобие мольеровского господина Журдена, который говорил прозой, не догадываясь об ее существовании'[83].

Элементы методологии "школы анналов" и ее центральная категория в двояком отношении могут быть полезны в нашем исследовании. Прежде всего, немаловажно определить в какой мере, формируя свое представление о механизме западной политической демократии, российские либералы учитывали те стороны общественной жизни, которые включает в себя понятие "менталитет", обнаруживали ли они корреляцию между национальным менталитетом и типом представительной демократии.

Не менее эвристичным может быть изучение собственной ментальности интеллектуальной элиты. "Школа анналов" ставила своей задачей изучение представлений, типичных для основной массы людей, для "молчаливого большинства" общества, то есть тех людей, которые образуют его основу, но которые по сути исключены из истории [84]. Значит ли это, что представители элиты "парят" в царстве чистого разума и не обладают ментальностыо? Конечно, нег. Нам представляется убедительным подход Г. Гачева, для которого исходным является представление о целостности культуры в ее связях с историей общества и жизнью личности [85]. "И ученый, каких бы он семи пядей во лбу ни был и в каких бы отвлеченностях ни парил его ум, рождается в лоне Mai ери - "прародины", ее молоком и воздухом вскормлен и пропитан. Эта природная общественная и культурная среда не может не пропитывать своими установками, ориентирами, шкалой ценностей, архетипами мышление ученого, его деятельность с объектами своей науки. Влияние этой среды на него может быть не только плодотворным, .но также и тормозящим, ограничивающим, . ибо, как "коренное", -оно приземляет, исторически ограничивает" [86]. Первичные интуиции общи у ученого с простолюдином из его народа и предопределяют во многом его видения-теории, выкладки, логику построения. "Ими "нечист" и самый чистый разум" [87].

Ментальную "горизонталь" особенно важно имегь в виду в процессе изучения России в любом ее хронологическом измерении. Она здесь играет значительно большую роль, чем, например, на Западе. О сильном, возможно, преобладающем иррациональном начале российской цивилизации считали необходимым говорить многие отечественные мыслители. Н. Бердяев, Ф. Тютчев были убеждены в доминировании женского начала. "Логика у нас слабее работает, теряется." "Умом Россию не понять" - это не шутка. Под "умом" понимается здесь рассудочная логика. Зато образ, который тоже ум, работает. "Если попытаться вывести формулу русской логики, то сразу же отметим, что она не стыкуется с логикой Запада (еще с Аристотеля) -"это есть то-то" .Русский же ум мыслит по логике : "не то, а ." (Что?). Нет, я не Байрон, я другой (Лермонтов) Her, не тебя так пылко я люблю (Лермонтов) Не то, что мните вы, природа (Тютчев) Her, я не дорожу мятежным наслажденьем" [88].

Другая существенная особенность прошлого и настоящего нашего Отечества оказалась в фокусе изысканий А. Ахиезера. Специфика применяемого им методологического подхода заключается в иной типологии цивилизаций. Он выделяет два их типа: либеральный и традиционный. Первая основана на ценностях развития и прогресса, превращении диалога в основополагающий принцип социальной жизни, преобладании творчества, медитации, точек роста и развития. Для нее характерен постоянный поток новшеств, изменений, динамичный образ жизни. Она нацелена на возрастающее значение личности [89]. К таковым относятся, по мнению автора США и ряд стран Западной Европы, начиная с нового времени. Традиционная цивилизация базируется на ценностях неизменности человеческих отношений, на их безусловном приоритете перед повышением эффективности деятельности, на идеализации прошлого, на монологе как определяющей форме мышления и жизни [90]. Россия рассматривается как страна промежуточной, т. е. обладающая элементами как традиционной, так и либеральной цивилизации. В этой части концепция Ахиезера вызывает немало возражений. Непонятно, каким образом медиационное мышление и либеральные ценности появляются как черты народного менталитета [91].

Вместе с тем, ряд основополагающих тезисов концепции Ахиезера прочно вошли в научный оборот новейшей историографии и позволяет существенно продвинуться в уяснении своеобразия российского исторического процесса [92]. Его главной особенностью является двойственность культурной традиции, ее глубокая противоречивость доходящая до состояния раскола. А.Ахиезер трактует последний как патологическое состояние социальной системы, характеризующееся пониженной способностью обеспечивать общественную гармонию. Общество, пораженное расколом, характеризуется общей социальной неустойчивостью, разрывом связей внутри общества, между обществом и государством, между духовной элитой, внутри личности, высоким уровнем дезорганизации [93].

Раскол проникает в каждую клеточку культуры, социальных отношений, отрывает производство от потребления, куплю от продажи, врача от больного, работника от рабочего места, науку от образования, отрасли и ведомства друг от друга [94].

Свою завершенную форму раскол российского общества принял в результате реформаторской деятельности Петра I, когда новшества, инновации стали отчетливо локализоваться в определенной части общества, его духовной элите, и, с другой стороны, вызывать активное отторжение другой его частью. Сложился заколдованный круг. Всякая попытка одной части общества идти по пути прогресса рассматривается другой частью как негативная ценность [95].

XIX век в России был веком быстрого роста интеллигенции , расцвета ее деятельности ,наращивания элементов либеральной цивилизации. Одновременно усиливался и раскол общества, достигший к началу XX века, пожалуй, своего апогея. Самое духовная элита была расколота. Главное же заключалось в том, что катастрофический характер принимал раскол между интеллектуальной элитой, носительницей либеральных ценностей, и основной массой населения, жившей по законам традиционной цивилизации.

Расколом не исчерпывается своеобразие России. В тоже время, игнорируя идею раскола, практически невозможно сегодня интерпретировать ключевые явления и тенденции развития страны и ее народа.

Идеи М. Бахтина позволяют канализировать выход из того трагически-фатального тупика, в который в какой-то мере ведут размышления и оценки А. Ахиезера, связанные с глубокой предопределенностью и постоянной воспроизводимостью раскола. Концепция Бахтина дает возможность взглянуть на раскол несколько иначе-как на своеобразную, противоречивую форму диалога, единства исторического процесса. Такой подход нацеливает, по справедливому мнению А. П. Логунова, на поиск сопряжений, "сцепок", общности в крайне противоречивом пространстве российской цивилизации в целом, ее политической культуры, в частности [96]. Бахтин позволил увидеть в русском самосознании двойственность особого рода. С одной стороны, для любого, самого "маленького" человека характерно стремление к поступку, к утверждению своего "Я".

В то же время это "Я" практически никогда не бывает изолированным. Твердый монологический голос предполагает твердую социальную опору, предполагает "МЫ", все равно осознается оно или не осознается [97]. Это органическое соединение "Я" и "МЫ", их напряженное взаимодействие составляет быть может одну из наиболее глубоких тайн личности в России.

Богатейший арсенал идей, накопленный русской исторической школой- В. Ключевским, С. Соловьевым, С. Платоновым, творческое наследие философов В. Соловьева, П. Флоренского нацеливает мысль исследователя на поиск как сопряжений западноевропейского и российского вариантов исторического развития, так и существенной специфики отечественной культурной традиции. Непосредственное значение имеют выводы В. Ключевского и П. Милюкова о том, возникавшие на разных этапах исторического развития страны те или иные учреждения и формы часто по внешним признакам весьма походили на европейские аналоги, однако по сути значительно от них отличались \3емский собор, петровские коллегии и др.\, превращались в элементы почвенной традиционной культуры. Исключительно важен отказ В. Соловьева от противопоставления западного и славянского мира, никогда при этом не отождествлявшимися им. Россия при условии усвоения ею лучшего из западного опыта, способна, по мнению выдающегося русского философа, обогатить все человечество новыми, более гармоничными способами решения глобальных проблем.

С использованием открывшихся для нас недавно драгоценных залежей российской общественной мысли в новейшей философской литературе ведутся интенсивные, содержательные дискуссии о месте и роли России во всемирно-историческом процессе. Одна из главных особенностей русской цивилизации и сегодня видится в соборности, соборном духе. Последняя однако не отождествляется с простым коллективизмом. Здесь "за человеком не признается право на самовольное устройство в мире. Дело не в недостатке индивидуализма и личного достоинства, а в уверенности, что никакое самоустройство человека в конечном счете устроить не может" [98]. Человек в России во многом иначе ощущает свое "Я", свое место в окружающем мире, себя среди людей, но это не отделяет Россию от мира, в наоборот, соединяет. "Россия вовсе не настаивает на своей "сознательности". Русская культурная традиция, напротив, понимает саму Россию как подсознание, у России не может быть подсознания, потому что она сама есть подсознание", подсознание Запада[99]. Поскольку роль ментальности во много раз значимее в жизни России, чем Запада, важна дискуссия о ее характере, специфике, главных характеристиках^ 00]. Стимулирующим плодотворные поиски нам представляется мнение А. Н. Ерыгина о том, что менгальность русской либеральной интеллигенции имела двойственный характер|черты западного рационализма смешивались в ней с мифологичностью, амбивалентностью российской [101].

Суждения мыслителей последних двух столетий о России и Западе вполне укладываются, по нашему мнению, в весьма эвристическую версию современных исследователей о том, что они соотносятся друг с другом как субцивилизации [102], имея общие истоки-Афины, Рим, Иерусалим, т.е. античность и христианство, ориентацию на человека, на личность [103]. Вместе с тем, на геополитических пространствах православия, католицизма и протестантизма формировались своеобразные разновидности духовного мира человека.

Разного вида социумы были едины в одном - они почти не имели шансов на изолированное существование. Интегративная тенденция существенно усиливается по мере приближения к новейшему времени. Для понимания тенденций развития мирового сообщества, взаимодействия между его частями могут быть не бесполезны некоторые общие всем системам законы. Так крупнейший специалист по кибернетике У. Эшби сформулировал закон, согласно которому динамическая устойчивость и эволюционный потенциал систем любой природы пропорциональны внутреннему разнообразию. Существенно скорректировал его русский ученый Е. Седов. Он сформулировал закон иерархических компенсаций. Согласно ему, изменение характеристик сложной системы затрагивает различные уровни ее иерархической организации, причем продуктивный рост разнообразия на верхнем уровне возможен только при ограничении разнообразия на предыдущих [104]. Так, невозможна развитая система городского траспорта без принятия всеми водителями тождественных правил. Как раз потому, что моральные правила сужают выбор средств, которые каждый индивид вправе использовать для осуществления своих намерений, они необычайно расширяют выбор целей, успеха в достижении которых каждый волен добиваться [105]. Примерив эту общесистемную закономерность к динамике современных политических и идеологических процессов, А. Назаретян формулирует суждение о том, что в сегодняшнем тесно взаимосвязанном мире реальный рост культурного и личностного разнообразия настоятельно требует взаимоуподобления цивилизаций по мировоззренческим и поведенческим основаниям. В противном случае это обернется катастрофическим крахом всей системы планетарного общежития [106].

ИСТОЧНИКИ исследования по степени репрезентативности мы разделяем на шесть основных групп :

• периодическая печать;

• научные и научно-публицистические работы участников либерального движения в России;

• научные и научно-публицистические работы западных авторов;

• документы политических партий и организаций;

• мемуары участников либерального движения и примыкающие к ним сборники мемориального характера;

• архивные материалы.

Первая группа включает в себя две подгруппы - подцензурную печать и бесцензурные издания для отечественного читателя. Вторая группа тоже может быть подразделена аналогичным образом. Значительную ее часть составляют работы, легально опубликованные в России. Гораздо меньшую по объему, но нисколько не менее значимую подгруппу составляют работы лидеров и теоретиков движения, опубликованные бесцензурно, на английском языке. Существенное отличие их от нелегальной печати состоит в том, что данные работы специально готовились для западного читателя. Первая подгруппа в свою очередь имеет деление по содержанию их предмета - одни работы посвящены отечественной культурной традиции, другие - западной истории и политике.

Ключевым источником в разработке проблемы является либеральная периодическая печать: журналы "Вестник Европы", "Русская мысль", "Северный Вестник", "Русское богатство", "Мир божий" и др. В них регулярно публиковались материалы, содержащие информацию о разных сторонах жизни западных стран, их государственном и политическом устройстве, активно обсуждались актуальные проблемы общественной мысли, государствоведения, философии, печатались рефераты на выходившие за рубежом новые книги ведущих западных ученых, аналитические рецензии на них отечественных авторов.

Одним из ведущих либеральных изданий был журнал "Вестник Европы", выходивший с 1866 года по 1918 год. Его основателем и бессменным руководителем на протяжении более чем 40 лет был историк-медиевист М. М. Стасюлевич. Цвет российской интеллигенции почитал за честь печататься в этом журнале. В качестве сотрудников редакции и авторов выступали А. Пыпин, К. Арсеньев, Л. Слонимский, Л. Полонский, В. Соловьев, С. Салтыков-Щедрин, П. Боборыкин, Н. Эртель, М. Ковалевский, Ф. Воропонов, И. Янжул и др. Тираж журналов в 90-е годы достигал 6 тыс [107]. Его чтение считалось необходимым признаком интеллигентного образа жизни. Герой рассказа А. Чехова "О любви", погрузившись по окончании университета в деревенскую жизнь и заботы, старался поддержать имидж жизни образованного человека регулярным чтением "Вестника Европы" и чашкой кофе с коньяком. Редакция другого популярного журнала "Русская мысль", поздравляя своего конкурента с 30-летием, назвала его "гордостью русской повременной печати" [108]. Большое внимание "Вестника Европы" к проблемам иностранной жизни объяснялось прежде всего его западнической ориентацией. В одном из писем Стасюлевич сформулировал кредо своего издания:" Вам известен дух нашего журнала, который стремится распространять в России "идеи

J II О U || европейского прогресса в науках и в социалънои и политической жизни [109]. Заметим, что эта ориентация не противопоставлялась, а органично сочеталась с высоким патриотизмом редакции и глубоким изучением своей страны и ее культуры. Постоянной рубрикой журнала была "Иностранная хроника", которую в 90-е годы вел один из наиболее талантливых членов редакции, публицист, писатель и экономист Л. 3. Слонимский. Читатель этой рубрики мог составить очень обстоятельное представление о главных тенденциях политического развития западных стран, обо всех сколько-нибудь существенных изменениях и новых явлениях в их внутренней и внешней политике. Сведения о новинках политической и общественной литературы на Западе можно было почерпнуть в рубрике "Новости иностранной литературы". Ее вела известный литературовед 3. Венгерова.

В 1880 году начал издаваться другой популярный "толстый" журнал либерального направления "Русская жизнь". На страницах этого журнала печатались : А. Чехов, И. Бунин, Щепкина-Куперник, П. Боборыкин, В. Ключевский, М. Ковалевский, А. Мануйло, С. Булгаков, В. Семевский, П. Милюков, В. Немирович-Данченко, К. Тимирязев, Е.Н. Трубецкой, С.Н. Трубецкой й др. Редактором и "душой" "Русской мысли" с 1882 до 1906 года был Виктор Александрович Гольцев, "большой человечина во всех смыслах" [110], заметная фигура в отечественном либеральном движении. Он входил в состав "Земского союза" и участвовал в "Вольном слове" Драгоманова. Ядром его воззрений была идея личности, как единственной достоверной реальной величины, запросы и стремления, права и положение личности в конечном счете- последний критерий общественно-полезного, нравственного, прекрасного [111]. Политическая ориентация издания определялась "стремлением к осуществлению у нас свободы личности, слова и печати, политической свободы, как она понимается и уже укрепилась в Европе, без крайних уклонений и несбыточных мечтаний." [112]. Гольцев выступал как против народничества так и против марксизма. "Русская мысль" под руководством Гольцева, писал один из его соратников Н. Давыдов "не изменила своего курса, не бросилась влево, а таюке, как раньше вела проповедь культурного прогресса, гуманности и законности"[113].

В.Гольцев был постоянным, несменяемым автором рубрики "Иностранное обозрение". Ее содержанием был основанный на иностранной прессе и официальных документах правительств и законодательных органов различных стран обзор текущих внутри- и внешнеполитических событий за рубежом. Традицией журнала было помещать ежегодно в первом номере своеобразный годовой отчет о ситуации в мире. Подготовленный как всегда Гольцевым он назывался к примеру "1899 год в международном отношении." Особенностью журнала было, пожалуй, приоритетное внимание к политическим и культурным событиям во Франции. В первые годы издания соответствующая рубрика называлась "Из французской жизни". Вскоре рамки ее расширились, но профранцузская ориентация в известной мере сохранилась.

Русское богатство" /1892-1918гг./ считался изданием народнической ориентации. С 1892 года журнал редактировался Н. Михайловским. В силу двух обстоятельств он представляет важный для нашей проблемы источник. Во-первых, в ней отводилось много места общественной и политической жизни западных стран. Хотя в "Хронике заграничной жизни" приоритетными были способы решения крестьянского и рабочего вопросов за рубежом. Государственно-политическое устройство западных стран было интересно для авторов "Русского богатства" как один из возможных способов путей реализации народной воли. При этом они позитивно в целом характеризовали западную демократию, занимая в этом во многом тождественную либералам позицию. Во всяком случае оценки событий английской и французской политической жизни, которую давали в своих регулярных корреспонденциях авторы "Русского богатства" Дионео и И. Кудрин не отличаются принципиально от соответствующих оценок в "Русской мысли" или "Вестнике Европы". Данное совпадение можно считать одним из свидетельств неантагонистического характера отношений между журналами. И это второе обстоятельство, которое мы хотели отметить. Не было четкого разграничения между кругом авторов "Русской мысли", например, и "Русского богатства". Многие участники либерального движения печатались в обоих. Так например, нередко статьи П. Милюкова можно было прочитать на страницах "Русского богатства". Именно здесь была помещена его статья, посвященная анализу болгарской конституции, являющаяся для нас исключительно важным источником.

Толстые" журналы позволяют понять, какими видели отечественные либералы государственные устройства и политическую жизнь западных стран. По этой причине они представляют собой важный, незаменимый источник. Вместе с тем степень репрезентативности данного вида ограничена его подцензурным характером. Выразилось же это, во-первых, в том, что предпочтение отдавалось темам социально-экономического, нежели политического характера. Второй момент касается самого характера оценок либеральных публицистов. Они выполняли двойную функцию.

С одной стороны, это были оценки политических систем зарубежья. С другой, на это справедливо обратил внимание В. Леонтович, одновременно в завуалированной форме они выражали их позицию по отношению к собственному государственному устройству.

Ставить проблему адаптации зарубежного политического опыта в Росси на рубеже Х1Х-ХХ веков можно было только нелегально. Такую возможность либеральные публицисты получили на страницах журнала "Освобождение", выходившего в 1902-1905годах под редакцией П. Б. Струве в Штутгарте, позднее в Париже. "Освобождение" гораздо меньше внимания уделяло академическим проблемам, активно используя впрочем результаты их решения на страницах легальных журналов, зато сосредоточило внимание своего читателя на политике - прикладных. Здесь проводились прямые параллели между Западной Европой и Россией, выявлялись возможности заимствования в конкретных сферах государственной и политической жизни. Особенно интересны статьи, посвященные формированию политических партий, их программно-тактических установок, конструированию моделей будущей расстановки политических сил в свободной России и непосредственное использование при этом как позитивного, так и негативного политического опыта Германии конца XIX века, других западных стран. "Освобождение" относится к числу наиболее репрезентативных источников по избранной теме.

Аналогичным образом можно классифицировать следующую большую группу источников - научные и научно-публицистические работы видных российских историков, философов, государствоведов, юристов. Многие из них были участниками либерального движения и членами соответствующих партий. Более того, определенная их часть входила одновременно в политическую элиту либерализма и научную элиту. Однако в данном случае мы рассматриваем их научное наследие как фактор, оказавший колоссальное влияние на формирование политического мировоззрения российских либералов независимо от этой "личной унии" интеллектуальной и политической элит, хотя она несомненно играла не последнюю роль в механизме взаимосвязи обществознания и идеологии.

С точки зрения предмета исследования научные труды российских ученых подразделяются на две группы. Первую составляют исследования, посвященные политической истории западных стран, механизму действия и текущему состоянию представительных демократий в них. В этом ряду ведущим источником для нас стали работы М. М. Ковалевского. Его фундаментальные труды "Происхождение современной демократии", "От прямого народоправства

U II к представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму по мнению как отечественных, так и зарубежных современников относились к вершинам гуманитарного знания своего времени. М. Ковалевский явился по сути одним из основоположников политологии и социологии. Его студентом и секретарем был П. Сорокин. Многие выводы и наблюдения Ковалевского не только не опровергнуты, а получили дополнительное подтверждение в современной политической науке. Предметом внимания Ковалевского была представительная демократия нового и новейшего времени, методом - сравнительно-исторический анализ. Последний позволил ему выявить как общие черты, так и существенную разницу в государственно-политическом устройстве Франции, с одной стороны, и англосаксонских стран, с другой, один из наиболее интересных сюжетов Ковалевского -сравнительный анализ британской и дочерней, американской демократий. Труды Ковалевского отличаются обширной источниковой базой на всех ведущих европейских языках, филигранной исследовательской техникой, солидной аргументированностью частных и широкомасштабных выводов. Следует обратить внимание на существенную разницу между той ролью, которую М. Ковалевский играл в либеральном движении как политический деятель и его воздействием на теоретическое пространство российского либерализма как ученого. Первая при всем его авторитете и положении лидера в партии демократических реформ, не была значительной. Созданная же Ковалевским - ученым концепция западной демократии была хорошо известна в либеральных кругах и составила основу идеологии российского либерализма в целом. Многое в подходах Ковалевского не только не утратило значения до сегодняшнего дня, но, пожалуй, и не востребовано до сих пор в полной мере. Прежде всего мы имеем в виду изучение им политико-государственного устройства народов в сопряжении с их политической культурой, что особенно удачно сделано им на примере США.

Сравнительному анализу различных элементов политических систем западных стран посвящены были фундаментальные исследования известных отечественных государствоведов Н. Корку нова, А. Градовского [114]. Их работы - свидетельство того, что время прежнего безграничного господства немецкой юридической школы миновало. Все увереннее отечественное государствоведение обретало собственную основу. Коркунов обосновывал собственную концепцию государства, не соглашаясь при этом ни с авторами субъективной теории /Гуго, Гроций, Руссо/, ни с объективной теорией "самого" Гегеля [115]. Как само государство есть произведение истории, так и деятельность его подлежит историческому развитию и, следовательно, представляет процесс непрерывных постоянных изменений,. - подчеркивал Коркунов. Его трактовка разделения властей оказала, по нашему мнению, значительное влияние на либеральную публицистику. Признавая принципиальную важность разделения властей в системе представительной демократии, он вместе с тем обращал внимание на то, что "провести разделение этих властей со всей строгостью невозможно" и нежелательно. Жизненно необходима эффективная система взаимосвязи ветвей и взаимоконтроля.

Центральное место занимал процесс развития государственных и политических систем в широкомасштабных работах Н. Кареева. Его многотомный труд, увидевший свет в конце ХЕХ века, был посвящен истории Западной Европы в новое время. В ряду целой плеяды замечательных русских историков- зарубежников Н. Кареев занимал одну из ведущих позиций, ".благодаря трудам историков-позитивистов второй половины XIX столетия, российская историография выдвинулась на передовые позиции в мировой науке" - полагает современный исследователь А. Нечухрин [116]. Он убедительно доказывает, что в 90-е годы прошлого века в русской исторической науке произошла смена: парадигм - позитивистская уступала место неокантианской, которая характеризовалась более высокой исследовательской культурой, большим учетом специфики исторического знания (а не отождествлением гуманитарного и естественного знания), отказом от теории исторического прогресса и сосредоточением на сравнительном изучении отдельных культур и народов. Во многом этот переход определялся научным творчеством Н. Кареева. Его ключевыми идеями были единство Западной Европы, существенная роль взаимовлияния европейских народов в их развитии, выделение Франции, Англии, Германии и Италии, как стран, где происходило наиболее значительное историческое движение [117].

Предметом исследования другого выдающегося русского ученого М. Острогорского был феномен политических партий, их место и роль в системе современной представительной демократии [118]. Его труд выполнен на материале политической жизни англосаксонских стран. Острогорский показал, каким образом эволюционировали функции, организационная структура партий в этих государствах на протяжении XIX века. Работа Острогорского уже с момента ее опубликования стала заметным явлением в мировом обществоведении. Русскому же читателю она была практически неизвестна, поскольку вышла в переводе на родной язык автора лишь в 1927 году. По этой причине либеральное движение рубежа прошлых веков не смогло востребовать идеи, заключения Острогорского во всем их объеме и глубине. Однако нельзя сказать, что его творчество не оказало влияния вообще. Косвенным путем идеи М. Острогорского из его книги, опубликованной на французском языке проникали в либеральные издания на Родине. Так, в вышедшей в начале XX века двумя изданиями работе Ю.Гамбарова содержатся ссылки на Острогорского [119]. Главное же заключается в том, что принципиальной разницы в оценке роли партий в англосаксонских демократиях между ними нет: "Современные политические партии всегда суть части государственного целого, подчиненные этому целому . .и поэтому не только не грозящие единству государства, но напротив, постоянно питающие и поддерживающее это единство" [ 120].

Другую группу научных работ составляют исследования, предметом которых является собственная страна и народ. Это были главным образом труды В. Ключевского, П. Милюкова, А. Киззеветера, А. Корнилова, знаменитая книга П. Струве, посвященная проблемам экономического развития России и др. Либеральные журналы регулярно печатали главы из их работ. Так, в нескольких номерах "Русской мысли" печаталось исследование В. Ключевского о Земском соборе в средневековой России и оказало, по нашему мнению, решающее влияние на формирование отношения большинства либералов к лозунгу Земского собора. Они были убеждены в том, что Земской собор в России лишь внешне , формально походил на представительные учреждения в Европе. Земский собор не представлял интересы разных слоев населения. На этом основании они считали невозможным использовать идею Земского собора в качестве лозунга в борьбе за политическую демократию.

Однако наиболее сильное влияние на формирование мировоззрения новой генерации либералов оказали " Очерки по истории русской культуры" П. Милюкова. И дело здесь не в том, что речь идет о будущем лидере ведущей либеральной партии. Появление первой части "Очерков" в 1896 году стало крупным событием общественной жизни России. Благодаря им опальный профессор Московского университета получил широкую известность. Представляя собой результат длительной и кропотливой исследовательской работы, "Очерки" были в то же время написаны живым, доступным для массового читателя языком. Поскольку книга пользовалась большим читательским спросом, то с момента выхода она постоянно переиздавалась до 1918 года. В либеральной прессе она получила многочисленные позитивные отклики [121]. Нередко при этом концепция Милюкова оценивалась более высоко, чем Ключевского. Милюков испытал сильное влияние концепции последнего [122], несмотря на непростые личные отношения между ними. Главное, что взял Милюков у Ключевского - понимание "глубокого своеобразия русского исторического процесса". Поиск этого своеобразия при этом он сочетал с убеждением в общности исторического пути России и Запада. Своими находками на пути соединения национальной специфики и общецивилизационных основ развития своего народа либеральное движение начала XX века обязано в значительной степени выдающемуся труду П.Н. Милюкова. В произведениях А.Киззеветера и А.Корнилова, посвященных преимущественно российской истории 18 и 19 веков, довольно серьезное внимание обращено на двойственность российской культурной традиции, наличие двух глубоко различных по сути укладов жизни в современной им стране. Однако обоими делались одинаково оптимистические выводы о быстрых и прогрессивных изменениях в стране после реформы 60-70-х годов XLX века [123].

Широко известная книга П. Струве "Критические заметки по вопросу о хозяйственном развитии России" представляет собой анализ экономического развития страны в конце прошлого столетия. Ее автор считал своей профессией именно экономику. Однако мы не можем исключить ее из круга источников, характеризующих политическое мышление "новых" либералов. Речь идет о ключевой фигуре российского либерального движения в предреволюционные /т.е. до 1905/ годы, персональная позиция которого в немалой степени определяла его идеологический облик. Специализация Струве в области экономики делала его подход к решению политических проблем более прямолинейным, его западничество - более односторонним и схематичным, ослабляла его внимание к тенденциям: социокультурного развития. В работе П. Струве проводил параллели между экономическими процессами в Германии, утверждая наличие общих черт в характере развития капитализма там и в России, и США:". . . если вообще Россия способна развиваться в экономическом отношении, то это развитие будет состоять именно в приближении тому народнохозяйственному типу, представительницей которого является Американская республика" [124]. Изучение работы Струве позволяет отчетливее увидеть не только сильные, но и уязвимые стороны присущего либералам его поколения типа мышления.

С другой стороны, большое влияние на либералов именно данной генерации оказали взгляды выдающегося русского философа В.Соловьева. Он сумел поднять на новый уровень идею о мессианском предназначении русского народа, утверждая и убеждая, что она должна быть реализована не на противопоставлении остальному человечеству, а наоборот в гармонии с ним. Обязательным условием достижения этой гармонии Соловьев считал востребование общечеловеческих приобретений человечества народом Российской: империи [125]. Либеральная мысль рубежа прошлых веков под влиянием философии Соловьева стала более объемной и многогранной.

На большое значение идей Соловьева указывал в одной из своих работ П. Новгородцев. Его собственные работы в свою очередь стали для нас источником изучения политико-правовых представлений российских либералов начала XX века [126].

Научные труды, посвященные либо политической истории Запада, либо проблемам развития России являются таким образом важнейшим источником, позволяющим понять политическое мировоззрение российских либералов. Как правило для них были характерны большие рамки, обширная документальная основа, глубина осмысления. Этим и, прежде всего, концептуальностью, они отличались от периодики, в которой значительное место занимала информация о текущих политических событиях.

Особо стоит отметить небольшую группу работ ранее уже упоминавшихся авторов. Специфика их как источников, заключается не столько в том, что они написаны на иностранном языке, сколько в двух следующих обстоятельствах. Эти книги были бесцензурными, поскольку были изданы для западного читателя. Как правило, это были курсы лекций, читавшиеся по приглашению в западных университетах. В Лондоне в 1891 году были изданы лекции М. Ковалевского [127], в США- П. Милюкова. Последние представляют особенно интересный и важный источник. П. Милюков начал их писать еще в России, готовясь воспользоваться приглашением Ч. Крейна дать курс лекций в Чикагском университете [128]. Последнюю точку в ней он поставил в 1905 году в день убийства великого князя Сергея Александровича. Книга написана на английском языке. Была издана в Америке в 1905 году, переиздавалась в Лондоне в 1969. На русском языке не опубликована до сих пор. По содержанию она представляет собой вариант "Очерков по истории русской культуры", но вариант значительно измененный и дополненный. Изложение событий российской истории доведено практически до начала первой революции 1905-1907 года в "Очерках.11до ХУШ века, в "Лекциях по Введению в курс русской истории", для студентов Московского университета, ставших основой будущих "Очерков" - до середины XIX века. В американских: лекциях материал прошлой истории значительно сокращен, зато примерно половину всей работы составляют главы, посвященные политической ситуации в стране на рубеже XIX-XX веков /перевод названия работы - "Россия и ее кризис"/и, особенно, главным политическим движениям. Две самые большие главы называются "Либеральная идея" и "Социалистическая идея". В них Милюков излагает подробную историю либерального и социалистического движения в России, формулирует свои концептуальные подходы. Особо отметим его классификацию расстановки ведущих политических сил в стране в зависимости от типа социокультурного развития той или иной страны или нации. На основе этой теории формировалось его представление о том, каким должен быть либерализм. Важно то, что речь идет о типичном ддя начала XX века представлении участников либерального движения в России. Аналогичные подходы содержатся в "Освобождении", в статьях Струве, написанных в предреволюционное десятилетие и изданных в сборнике "На разные темы" [129]. Однако нигде они не выражены столь полно и законченно, как в непереведенной книге Милюкова. Наконец, интересны и содержательные введение и заключение к текстам американских лекций. В них Милюков проводит параллели между путями развития России и США, России и Японии, обосновывает свое отношение к японской модели модернизации и возможности использования ее опыта в своей стране. В то же время исследователь должен иметь в виду, что книга Милюкова была рассчитана на американского читателя. По этой причине в некоторых оценках автора можно усмотреть конъюнктурный налет. Так, Милюков явно преувеличивает здесь черты сходства российской и американской цивилизаций. В своих более поздних работах он не злоупотреблял этим тезисом.

Б. Чичерин был представителем предыдущей генерации отечественных либералов. Однако его научные труды и, прежде всего "Курс государственной науки" являются незаменимым источником для изучения теоретического пространства отечественного либерализма. Чичерин, будучи либералом, вместе с тем весьма скептически относился к демократии, под которой он понимал такой вид общественного обустройства, при котором представители всех слоев населения имеют равное право на участие в решении общегосударственных проблем. Идеальным, по его мнению, является устройство, сочетающее элементы аристократии, монархии и демократии. В обоснование этого он приводит многочисленные примеры из политической истории западных стран. Подходы и выводы Б. Чичерина далеко не бесспорны, нередко имеют априорный характер. Идеология либералов нового поколения формировалась в известной степени на отрицании некоторых ключевых идей Чичерина. Вместе с тем, были элементы преемственности. Главное же в том, что сравнение научных работ и публицистики либералов рубежа XIX-XX веков и Чичерина позволяют увидеть насколько продвинулась русская общественная мысль в постижении Запада. "Курс государственной науки" Чичерина был опубликован в 90-е годы [130], незадолго до его смерти в 1904 году. В предисловии же указывалось, что содержание исследования составляют тексты лекций, прочитанные автором в 60-е годы для студентов Московского университета.

Благодаря наличию прямых выходов на проблему использования зарубежного опыта в России англоязычная книга Милюкова, как и лекции Ковалевского ,примыкают к другой группе источников. Мы имеем ввиду документы программного характера. Они дают итоговое представление о том, что, как и почему российские либералы считали возможным заимствовать из западного политического опыта и адаптировать к российским условиям. Речь идет о программах партий кадетов, октябристов, партии демократических реформ. К ним примыкают публикации, поясняющие и интерпретирующие программные положения [131]. Центральное место в этой группе принадлежит так называемой Парижской конституции. Это проект "Основного закона Российской империи", написанный несколькими членами "Союза Освобождения" - А. Корниловым, П. Новгородцевым и др. По значимости он представляет собой этап развития программных и конституционных взглядов элиты российского либерального движения. Данный документ можно поставить между программной статьей в N 1 "Освобождения" "От русских конституционалистов" и программой партии конституционных демократов, принятый на I съезде в 1905 году.

Кроме статей конституции, в брошюре, изданной весной 1905 года в Париже, содержится подробная Объяснительная записка, в которой авторы аргументируют буквально каждую статью конституции национальными особенностями своей страны и ссылками на иностранный политический опыт. Во введении, написанном П. Струве обосновывается отношение либералов к некоторым важнейшим элементам представительной демократии, как например, всеобщему избирательному праву и т.д. Таким образом, Парижский проект вместе с Объяснительной запиской и предисловием Струве представляет уникальный источник, дающий представление о внутренней структуре процесса заимствования западного политического опыта отечественны ми свободомыслящими.

Мемуары деятелей либерального движения П. Милюкова, А. Корнилова, И. Петрункевича, Н. Кареева, С. Трубецкого, М.

Ковалевского, Б. Чичерина, Д. Шилова и др. позволяют нам, во-первых, составить представление об источниках получения ими информации о политической жизни западных стран, об их своеобразной иерархии по степени значимости для формирования их политического мировоззрения. Во-вторых, мемуары - бесценный источник, позволяющий хотя бы отчасти реставрировать внутренний мир людей, напряженно размышлявших над судьбами своей страны, выявить те черты их ментальности, которые активно влияли на их мировоззрение и, в конечном счете, на политическое мышление. Эту же задачу позволяют решать некоторые другие источники, по своему характеру примыкающие к мемуарам. Мы имеем в виду сборник "Памяти Виктора Александровича Гольцева", вышедший в 1910 году и содержащий письма, статьи самого Гольцева, а также письма и воспоминания современников о нем. Аналогичный посмертный сборник, но содержащий больше материалов об авторе был посвящен М. Ковалевскому [132].

В работе используются некоторые материалы личных архивов П. Милюкова и П. Струве. Принципиально важной является неоконченная статья П. Милюкова о книге Струве "Критические заметки по вопросу о хозяйственном развитии России" [133]. В ней он формулирует свое отношение к спору между народниками и марксистами о путях развития России. На основе изучения автографа нами установлена дата написания - 1895 год. Используются письма члена партии кадетов С. 3. Алапина к П. Струве, хранящиеся в личном архиве последнего. Они свидетельствуют, что события 1905-1907 годов оказали сильное влияние на политическое мышление идеологов российского либерализма и положили конец прежнему значительному совпадению их представлений о характере устройства будущей демократической России [134]. Одно из этих писем подготовлено нами к публикации в журнале "Исторический архив" [135].

Для определения уровня компетенции российских либералов в вопросах развития западных демократий в работе используются в качестве источников труды зарубежных историков, философов, государствоведов. Это книга А. Токвилля "Демократия в Америке", написанная еще в 1832 году, но не потерявшая значения ни к концу XIX века, ни до сегодняшнего дня. Одним из ведущих авторитетов в области английской конституционной истории для российских правоведов и историков был Э. Дайси. Изучены также работы Д. Брайса, JI. Грегуара, Д. Грина, А. Леруа-Болье, Р. Гнейста, М. Вотье, Э. Левисса и др. Эти работы были источниками знаний о политической истории Запада для участников либерального движения на рубеже XIX--XX веков и более подробно рассматриваются во 2 главе.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА выполненного исследования состоит в следующем:

1. Установлено, что отношение российских либералов конца Х1Х-начала XX века к иностранному политическому опыту было не стихийным, а теоретически обоснованным. Выявлен специфический комплекс идей, составляющих теорию заимствования. Ее суть заключается в подходе к заимствованию как к творческому, избирательному процессу адаптации элементов зарубежного опыта к специфическим условиям страны-реципиента, а не как к механическому подражанию, "слепому" копированию. На основе либеральной теории заимствования автор вводит в оборот понятие "культура заимствования", предлагает критерии определения уровня культуры заимствования различных субъектов.

2. Доказано, что политический опыт западных стран был одним из основных источников формирования политической программы отечественного либерализма "нового типа". Таким образом, возможность использования цивилизационного опыта, обусловленная другим порядком, темпом и временем решения модернизационных задач в России, была в известной мере использована российскими либералами. При этом они продемонстрировали зрелую культуру заимствования. Она проявилась в их высокой компетенции в вопросах развития прошлой и современной им западной демократии, результатом чего стал отказ от "общезападной" модели, и вывод о национальных разновидностях представительной демократии в ведущих странах Запада, в отсутствии идеализации политической демократии, подходе к ней как к исторически длительному процессу, в ходе которого она постепенно преодолевает серьезные проблемы и трудности. В адаптационной части зрелость заимствования проявилась в осознанном стремлении к созданию почвенной модели представительной демократии, учете при этом специфики российской исторической традиции, национальной политической культуры. Ни одна национальная модель не рассматривалась либералами как образец для подражания в России. Речь шла о заимствовании отдельных элементов той или иной системы. При этом их выбор диктовался потребностями и спецификой развития своей страны, а не страны-донора.

В работе опровергается тезис об англомании либералов начала XX века. Сравнительный анализ показал доминирование немецкого влияния в областях, касающихся как государственного устройства, так и партийно-политической системы. Элементы британского политического опыта занимают в иерархии влияний вторую позицию. При этом приоритет данных влияний был обусловлен главным образом спецификой российского пути к политической демократии, как ее понимали участники либерального движения в России.

3. Выявлены слабые стороны заимствования либералами западного политического опыта. Сделан вывод о том, что культура заимствования оказалась недостаточно высокой для создания оптимальной модели общественного переустройства России. Ограничение предмета заимствования лишь передовыми странами, недостаточное внимание к негативному опыту демократического развития, недостаточно глубокое понимание специфики российской традиции, двойственности и противоречивости почвенной политической культуры не позволили решить проблему создания почвенной модели представительной демократии и правового государства, стали основанием для формирования иллюзорных представлений о перспективах развития демократии в своей стране.

4. Выявлены источники изучения отечественными либералами рубежа XIX-XX веков иностранного политического опыта, дана их классификация. Сделан вывод о полноте и разнообразии источников информации о политической жизни Запада, что обуславливало высокую компетентность либералов в данной проблематике. Одновременно доказывается приоритет академических и опосредованных источников. Данный факт рассматривается как одно из проявлений априорного, преимущественно теоретического характера как подхода либералов к проблемам заимствования, так и их политического мышления в целом.

5. Обосновывается тезис о двойственном и противоречивом характере интеллектуальной деятельности либералов исследуемой генерации.

Их сознание активно развивалось в русле, а нередко и в авангарде мировой научной мысли, приближаясь к пределам некоторых базовых парадигм -однолинейною прогрессизма, дихотомии Восток-Запад. В то же время и в мышлении, а в еще большей степени по своему менталитету они оставались классическими либералами-просветителями, безгранично верящими в абсолютную облагораживающую силу разума, знания, политической свободы. Это мешало им в начале XX века существенно продвинуться в понимании природы политической культуры своего народа, сложностей становления представительной демократии всегда и особенно, в России. Будучи искренними патриотами, не ослабляя своих усилий в деле постижения своего народа и страны, они знали их, пожалуй, в меньшей степени, чем опыт иностранных демократий.

6. Сделаны выводы о природе, особенностях "нового либерализма" начала XX века, российского либерализма в целом и исторических судьбах либеральной альтернативы в России. Либералы начала нынешнего века, реализуя свой громадный теоретический потенциал, видовой признак либерализма в России - не социального, а интеллектуального по своей природе, поняли невозможность сохранения либерализма в его классическом варианте. Они осознанно стремились сформировать облик либерализма, отвечающий реалиям XX века и специфическим условиям России. Они не нашли оптимального варианта решения этой задачи. Тем не менее избранный ими метод представляется адекватным задаче -соединение элементов различных моделей решения глобальных общественных проблем - в частности либерализма и социализма. Либерализм в России был и есть явление почвенное. Но он не был и, по-видимому, не сможет в обозримом будущем быть единственной основой демократического устройства в России.

7. Введены в научный оборот некоторые новые архивные материалы и работы ряда основоположников либерализма, содержание которых до настоящего времени в научной литературе не анализировалось, поскольку они были изданы на английском языке. Принципиально важное значение для понимания природы российского либерализма начала XX века имеет книга П. Милюкова. "Russia and it's crisis". По результатам исследования опубликованы 2 монографии,24 статьи и публикации. Особый резонанс имела статья "Мировой опыт ненасильственного решения социальных конфликтов", опубликованная в сборнике Института социологии РАН и монография "Западная демократия глазами российских либералов начала XX века." Ростов-на-Дону, 1995 год.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ.

Результаты исследования активно используются в процессе преподавания ряда специальных курсов и дисциплин для студентов исторического факультета Ростовского госуниверситета: "История политических партий России", "Политические биографии" ( Струве, Милюков, Ленин, Мартов, Николай П, Г. Плеханов и др.),"Политическая история России", в курировании исследовательской работы студентов и аспирантов. По персональному приглашению принимала участие в ряде международных конференций по истории либерализма, ( выступила с центральным докладом на пленарном заседании конференции, посвященной 125-летию П. Струве - г. Пермь) и политологии ("Гражданское общество и власть в России" - сент. 1994г. г. Москва

РНФ и Фонд Эберта). Исследовательские выводы активно используются автором во время публичных лекций по истории России. В 1993-1995 году прочитано около 200 подобных лекций для массовой аудитории. Опубликовала ряд архивных и рукописных материалов в ряде научных отечественных изданий, в том числе в журнале "Исторический архив".

АПРОБАЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Осуществлена в 26 публикациях по теме исследования. В 19911995 годах выступила с докладами по теме исследования на 20 всероссийских и международных конференциях., участвовала в презентации сборника "Либеральная модель общественного переустройства России конца 19-начала 20 веков" (Москва, 1994 -апрель 1995).Текст монографии "Западная демократия глазами российских либералов дважды обсуждался на кафедре отечественной истории нового времени Российского государственного гуманитарного университета. Получены отзывы ряда специалистов на опубликованную монографию ( Ричард Пайпс и др.).

СТРУКТУРА ДИССЕРТАЦИИ.

Работа состоит из введения, пяти глав, объединенных в два раздела, заключения, списка использованных источников и литературы.

Во введении обоснована актуальность темы, дана характеристика методологии, историографии проблемы, источников, определены задачи исследования.

В первом разделе "Лаборатория политического мышления отечественных либералов в конце 19-ого начале 2,0-ого веков" автор характеризует ряд существенных особенностей способа восприятия и оценки российскими либералами начала XX века политических событий и процессов.

В первой главе "Либеральная концепция заимствования" систематизированы представления ряда ведущих теоретиков либерализма- Чичерина, Милюкова, Ковалевского, Кавелина о роли иностранного опыта во внутреннем развитии страны или народа. Сделан вывод о том, что само наличие достаточно органичной и обстоятельной концепции свидетельствует о глубоко осознанном, а не стихийном отношении к использованию зарубежного опыта. Показано, что либералы пореформенного времени интерпретировали

Заимствование как творческий процесс, включающий как элементы подражания , так и адаптации элементов зарубежного опыта к условиям страны-реципиента и не отождествляли его таким образом со "слепым" копированием. Заимствование = подражание + приспособление. Автор обосновывает понятие "культура заимствования", которая характеризует степень осознанности в подходе к использованию иностранного опыта, предлагает критерии определения уровня культуры заимствования: корректный выбор предмета заимствования, соотношение негативного и позитивного опыта и др.

Во второй Iлаве "Источники информации о политической жизни Запада" характеризуются три большие группы источников:

1. Академические и научные источники.

2. Иностранная пресса и институт "собственных корреспондентов".

3. Визуальные наблюдения.

Автор полагает, что источники были разнообразны и полны, что позволяло либерально настроенной аудитории получать достаточную для осмысления и критического анализа информацию о политическом развитии западных стран. Вместе с тем, очевидно доминирование опосредованных источников - академических и научных. Живые впечатления подтверждали, дополняли и уточняли их. Этим вызвано было сочетание глубины интерпретации, осмысления событий с априорностью, схематичностью представлений о жизни на Западе. Непосредственные впечатления воспринимались уже сквозь призму сложившейся априорной парадигмы, что делало их модель западной демократии больше идеалистической и идеализированной, чем прагматической. Преимущественно интеллектуальный характер российскою либерализма обуславливал особую значимость стереотипов сознания его приверженцев в России, которые исследуются в третьей главе.

Особое значение, по мнению автора, имело их представление о месте России во всемирной истории. Оставаясь западниками, либералы начала XX века немало преуспели в соединении сильных сторон классических западничества и славянофильства. Они продвинулись в постижении своеобразия России, склоняясь к тому, что она представляет собой восточную разновидность европейской цивилизации. Они фиксировали раздвоенность национальной культурной традиции. В то же время они не преодолели рамки однолинейного прогрессизма и европоцентризма. Либералы недооценивали глубины раскола общественного сознания в своей стране, силу противодействия либеральному менталитету, существенно преувеличивали роль европеизма России. Постижение реальной действительности во всем ее противоречии затруднялось элементами рационализма и институционального фетишизма. В этом они оставались на почве классического либерализма и просвещения.

Во втором разделе диссертации "Влияние европейской трации на разработку модели политического переустройства России в начале 20 века" исследуется механизм использования отечественными либералами опыта западных стран. При этом в главе 4 "Оценка российскими либералами представительной системы Запада и адаптация ее опыта в России" рассматриваются вопросы государственного устройства.

Первый параграф автор посвятил изучению либеральной интерпретации государственного устройства стран Запада на рубеже 1920 веков и пришел к выводу, что в либеральных представлениях отсутствовала "общезападная" модель. Они дифференцировали представительные демократии четырех западных стран с учетом их социокультурного потенциала, особенностей исторического развития. На европейскую демократию в целом российские либералы смотрели как на рождающуюся в муках и весьма далекую от совершенства. Культура заимствования будучи достаточно зрелой, вместе с тем не была оптимальной. Предмет заимствования либералы ограничивали четырьмя "ведущими" странами: Англией, Германией, США и Францией. Практически не изучали "второстепенные" европейские государства -Испанию, Португалию, Италию, более близкие по типу развития к России. При этом их внимание все же преимущественно было приковано к положительному опыту. Противоречия, "ловушки" представительной демократии изучались меньше, что сужало возможности реалистического прогноза становления такой системы в России.

Во втором параграфе "Модель демократии для России и западные влияния" автор опровергает представление о либералах как о сторонниках механического переноса европейской модели в Россию и, в частности, об их англомании. Исследуемая генерация сознательно стремилась создать почвенную модель представительной системы, тщательно отбирая для этого элементы из опыта различных стран. При этом критериями отбора были в первую очереди природные и исторические особенности страны, российская культурная традиция, схожесть типов национального развития. По этой причине доминирующим был политический опыт Германии. Однако либералы не были до конца последовательными в осуществлении данного подхода, в значительной степени они оставались в рамках априорно -институционального подхода, недооценивали роли особенностей страны и культуры, и в результате абсолютизировали предполагаемое позитивное влияние представительной системы на общественно-политическое развитие России.

В пятой главе "Заимствование западного опыта партийно-политической деятельности" автор пытается определить уровень культуры заимствования в сфере партийных отношений. И в первом параграфе "Отечественные либералы о роли партий в политических системах Запада 19 века" автор делает вывод о том, что в ознакомительной части уровень культуры заимствования здесь был столь же высок, как и в вопросах, касающихся государственного устройства и, возможно, даже в нескольких аспектах превосходил последний.

В этом убеждают три аргумента:

1. Дифференцированный подход к определению роли партий в политических системах исследовавшихся стран.

2. Обстоятельное изучение немецкого опыта, как наиболее типологически близкого.

3. Пристальное внимание к негативному опыту политического развития Германии и особенно немецкого либерализма.

С учетом данных исторических уроков российские либералы вели интенсивный поиск алгоритма поведения своей партии в нетипичной европейской стране в начале XX века. Этому посвящен второй параграф последней главы "Прогноз расстановки партийных сил в политически свободной России". В ней обосновывается вывод о том, что российские либералы своевременно поняли, что время классического либерализма миновало. Они активно вели поиск новой модели либерального движения на путях синтеза либеральной и социалистической идей. Но отойдя от ортодоксального вида, они не смогли создать взамен оптимальную для России начала нынешнего века модель либерализма. Он стал новым больше не на русский, а на европейский манер. Их идеи оказались в большей мере синтезом достижений мировой общественной мысли, чем почвенным вариантом.

В Заключении автор формулирует ряд выводов, немаловажных по его мнению, для понимания характера либерализма и либеральной альтернативы в России, исторических уроков и перспектив их развития.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1.Вестник Европы, 1891, N 6, с.894.

2.Цит. по: Непролетарские партии России в трех революциях. М., 1989, с.54.

3. Освобождение, 1903, N11.

4.Великая французская революция и Россия. М.,1989.Великая французская революция и пути русского освободительного движения. Тезисы докл. научн. конф. 15-17 дек. 1989.Тарту, 1989. Б.С.Итенберг Россия и Великая французская революция. М.,1988.

Кондратьева Т.Якобинцы и большевики. Маршруты аналогий. М.,1994.

5.Великая французская революция и Россия.,М.,1989.С.133-153. 6.Оболенская С.В. Образ немца в русской народной культуре 18-19 вв// Одиссей. Человек в истории. 1991.М., 1991.С.182.

7.Котов С.А. Политический кризис начала XX века в Великобритании /по мотивам русской либерально-буржуазной прессы/ /Проблемы новой и новейшей истории. М., 1979; Соколов А.С. Американская тема в научно-литературном наследии. М.М. Ковалевского /. Американский ежегодник, 1989, М., 1990.

8.Дурновцев В.И. Проблемы истории России и стран Запада в освещении государственной школы.М.,1984. Ерофеев Н.А. Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских. 1825-1853. М., 1982. Скрипилев Е.А. Историко-сравнительный метод в правоведении России второй половины 19-начала20 в.в. //Методология историко-правовых исследованием., 1980. История права: Англия и Россия/Рук. авт. колл. В.Нерсесянц, У.Батлер/.

9.Медушевский А.Н. Павел Николаевич Милюков //История СССР, N 4, 25

Ю.Медушевский А.Н. Гегель и государственная школа русской историографии. // Россия и Германия. Поиск философского диалога. М.,1993 С. 173

П.Новикова JL, Сиземская И. Идейные истоки русского либерализма//

Общественные науки и современность, 1993,3,С. 127 -128. 12.Емельянов Б.В. Очерки истории русской философии начала XX века. Екатеринбург, 1992; Емельянов Б.В., Судаков В.В. Источниковедение истории русской общественной мысли эпохи империализма. Вологда, 1988.

13.Иллерицкая Н.В. Обзор новейшей литературы по проблеме "Российский либерализм в конце ХЕХ-начала XX века." // Либеральная модель общественного переустройства России на рубеже Х1Х-ХХ вв. С.5-6, 9.

И.Ленин В.И. Поли. собр. соч., т.5, С.36, т.21, С.87, т.9, С.84.

15.Мартов Ю.О. Политические партии в России // Программы политических партий и организаций России конца ХЗХ-начала XX века. Ростов-на-Дону, 1992, С. 133, 137.

16.Там же, С. 136. Мартов Ю.О. История российской социал-демократии, ч. 1,М. 1918, С.72-74.

17. "Искра", N 80, 15 декабря 1904 г.

18."Революционная Россия", 1902 г., N 13.

19."Освобождение", 1904 г., N 56, 7 сентября.

20.Milukov "Russia and it's crisis", London, 1969. С. 246-247

21.Ленин и история классов и политических партий в России. М. 1970 г., С. 140.

22.Непролетарские партии в России. Уроки истории.М.1984.

23.Ленин В.И. Поли. собр. соч., т.1, С.268, т.5, С.36.

24.Волобуев О.Л., Леонов М.И., Уткин А.И., Шелохаев В.В. История политических партий России в 1907-1914 годов в советской историографии // Вопросы истории, 1989, N 4, С. 158.

25.Лении и история классов и политических партий.,С. 153.

26.Котов С.А. Указ. статья, С.82.

27.Ленин и история классов и политических партий., С.53.

28.Там же, С.54.

29.Пирумова Н.М. Земская интеллигенция и её роль в общественной борьбе. М.,1986 г.; В.Шелохаев Кадеты - главная партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905-7 годов. М.,

1983.;Его же, Партия октябристов в период российской революции. М. 1987.; Шацилло К.Ф. Российский либерализм накануне революции 1905-7 гг.; Организация, программа, тактика. М.,1985.; Думова Н. Кадетская партия в период первой мировой войны и Февральской революции. М. 1988 г.

30.Леонтович История либерализма в России. 1762-1914 Париж, 1980. Б. Пугачев Будущие конфликты / попытка макропрогноза // Россия на перепутье. Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технология разрешения. Вып.5. М. 1993 г.

31.Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914.М, 1995.С.364.

32.Шацилло К.Ф. Российский либерализм в конце ХЕХ-начала XX в осмыслении основных противоречий и путей преодоления// Либеральная модель общественного переустройства России на рубеже XIX-XX веков. М. 1994.;Его же, Российский либерализм накануне революции 1905-7 годов. М. 1985 г.

33.Шелохаев В.В. Либеральная модель общественного переустройства России: поиски путей модернизации // Либеральная модель общественного переустройства России на рубеже XIX-XX веков. М. 1994.; Его же, Идеология и политическая организация российской либеральной буржуазии. 1907-1914 гг. М. 1991 г. См. также. Его же: Экономическая программа русского либерализма//Кентавр, 1994,N4; Социальная программа русского либерализма //Кенгавр, 1994,N1; Национальная программа русского либерализма //Кентавр, 199 ,N и др.

34.Шелохаев В.В. Либеральная модель. С.29.

35.Секиринский С.С., Филиппова Т.А. Родословная российской свободы. М. 1993 г.

36.Новикова JT., Сиземская И. Новый либерализм/Юбщественные науки и современность, 1993,5.

37.См. некоторые материалы этого семинара. Вопросы философии, 1994, N1.

38.Интеллектуальная традиция дореволюционной России // Общественные науки и современность, 1991, N 1,с.152.

39.Там же, с. 155

40.Там же, с. 157,158

41 .Эта мысль прозвучала в заключительном слове Л.Полякова на российско - американском семинаре в институте философии РАМ (март 1993)

42.Медушевский А.Н. История русской социологии. М.1993, С. 110-111.

43.Кара-Мурза А. Что такое российское западничество // Полис, 1993, N2

44.Капустин Б.Г. Три рассуждения о либерализме и либерализмах //Полис, 1994, N3, С. 15

45.Там же, с. 16-19

46.Там же, с. 14

47.Там же, с. 15

48.Там же, с.23

49.Там же, с.25

50.Milukov "Russia and it's crisis", p 33.

51.Валицкий А. В кругу консервативной утопии/ТПараплели Вып.1 М. 1991,; Его же, Философия права в русском либерализме. Oxford. 1987,(на английском языке); Галай Ш. Конституционные демократы и их критики. // Вопросы истории 1991, N 12.

52.Pipes Struve. Liberal on the Right. Cambrige- Massachusets, 1980. C.447-448.

53.Russian European. Paul Milukov in Russian Politics by Тноь homas Riha. Notre-Dam-London, 1969. C.32.

54.Ковлер А.И. Исторические формы демократии-проблемы политико-правовой теории.М., 1990.С.5,7.

55.Там же,С101.

56.Салмин A.M. Современная демократия: генезис, структура, культурные конфликты.М.,1992.С.313.

57.Там же,С.314.

58.Мигранян А. Токвилль и Достоевский//Общественные науки и современность, 1991,6.

59.Иллерицкая Н.В. Обзор новейшей литературы по проблеме "Российский либерализм в конце ХГХ-начала XX века" // Либеральная модель общественного переустройства России конца XIX - начала XX века, с.6-7.

60.Чичерин Б.Н. Очерк истории Англии и Франции., М., 1858 С. VII,VIII.

61.Гредескул Н. Перелом русской интеллигенции и его действительный смысл в России. // Вехи, интеллигенции М., 1991, С.227.

62.Березовая Л.Г. Веховское направление в российском либерализме // Либеральная модель. С.70, С.83.

63.Мостовая И.В. Стратификация и мобильность в России//Проблемы Поиски. Решения.К 80-летию РГУ.Ростов-на-Дону, 1995,С.77.

64.Ерыгин А.Н.Россия-Восток-Запад.Ростов-на-Дону, 1992,С.21.

65.Там же, С.

66.Россия: конец 19-начала20 века. Политическая история/Курс лекций/.Ростов-на-Дону, 1992,С.9

67.Там же.

68.Уколова В.И. Арнольд Тойнби и постижение истории//А.Тойнби Постижение истории.М.,1991,С.13.

69.Тойнби А. Постижение истории. М., 1991, С.31.

70.Там же, С.33.

71.Там же, С.42.

72.Там же, С.34.

73.Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма/избранные произведения. М., 1990,С.

74.Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность. Социология Макса Вебера и веберовский ренессанс.М.,1991,С.63.

75.Вебер М. Избранные произведения,С.55.

76.Там же, С.

77.Коваль Т. Этика труда православия/Юбщественные науки и современность, 1994,6,С.57.

78.Там же,С.68.

79.Гачев Г.Д. Наука и национальные культуры. Ростов-на-Дону, 1992,С.6.

80.Гуревич А.Жак Jle Гофф и "новая историческая наука" во Франции//Жак Ле Гофф Цивилизации средневекового Запада.М.,1992,С.356.

81. Там же.

82.Бессмертный Ю.Л. "Анналы": переломный этап//Одиссей, 1991,М., 1991,С. 10.

83.Гуревич А. Указ. статья,С.355.

84.Бессмертнь[й Ю. Указ. статья,С. 19.

85.Гачев Г. Наука и национальные культуры,С.4.

86.Там же, С.8-9.

87.Там же, С.9.

88.Российская ментальность/материалы "круглого стола" //Вопросы философии, 1994,1,С.28.

89.Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта. Ч.З.М., 1991,С. 161.

90.Там же,С.395-396.

91.Ерыгин А.Н. Реформирование России: критика исторического опыта и опыт исторической критики//Реформы в России: модели и прогнозы. Тезисы докл. всероссийской конференции.Вып.1,Ростов-на-Дону, 1994,С.5-8.

92.0течественная история, 1994,4-5.

93.Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта.Ч.З,С.290.

94.Там же.Ч. 1.С.291.

95.Там же,С. 149.

96.Логунов А.П. Образованное меньшинство и крестьянский мир: проблемы раскола и диалога//Россия в новое время. Образованное меньшинство и крестьянский мир: поиск диалога. Материалы межвузовской научной конференции.М.,1995,С.4,5.

97.Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. "Алконост", 1994,С.171.

98.Бибихин В. Россия как историософская проблема//Параллели/ Россия-Восток- Запад/. Вып. 1 ,М., 1991 ,С.5.

99.Гройс Б. Россия как подсознание Запада//Параллели. Вып. 1,С. 15.

100.Российская ментальность.//Вопросы философии, 1994,1.

101.Там же,С.47.

102.Наринский М., Карев В, Общие истоки европейской цивилизации. Европейский альманах, 1991.

103.Там же.

Ю4.Назаретян А.С. "Столкновение цивилизаций" и "Конец истории"// Общественные науки и современность,19946,6,С. 141.

105.Там же,С. 142.

106.Там же

107.Кельнер В.Е. Человек своего времени / М.М.Стасюлевич: издательское дело и либеральная оппозиция /С-Пб.,1993,С.24

108.Русская мысль, 1896, N 1, С.267.

Ю9.Цит. по: Потапова З.М. Русско-итальянские литературные связи, вторая половина XIX в. М.,1973, С. 133.

110."Памяти Виктора Александровича Гольцева". М.,1910 г. С.213.

111.Там же, С.67.

112.Там же, С.25.

113.Там же, С. 129.

114.Коркунов Н. Сравнительный очерк государственного права иностранных держав. Часть I-П. С-Пб., 1890-1891 гг., Градовский А.Д. Государственное право важнейших европейских держав // Собр. соч. т.4.

115.Коркунов Н. Указ. соч. 4.1. С.79.

116.Нечухрин А.Н. Смена парадигм в российской историографии всеобщей истории / 80-е годы XIX века-1917 г. Авт. докт. ист. наук, Минск, 1993, С. 16

117.Кареев Н. История Западной Европы в новое время, т.1, С-Пб.,1890. С.13.

118.Острогорский М. Демократия и политические партии, т.1- 2., М., 1927, 1930.

119.Гамбаров Ю.С. Политические партии в их прошлом и настоящем. СПб., 1905. С.ЗЗ.

120.Там же, С.25.

121.Думова Н.Г. Либерал в России: трагедия несовместимости. 4.1. М., 1993., С.167.

122.Вандалковская М.Г., П.Н. Милюков и А.А. Киззеветер: история и политика. М., 1992., С. 135.

123.Киззевегер А. А. Россия на рубеже XVIII и XIX столетий /Вступительные лекции профессоров Московского императорского университета., М., 1909.; Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. М., 1918.

124.Струве П. Критические заметки по вопросу о хозяйственном развитии России. С-Пб., 1894,Вып. 1.С.260-261.

125.Соловьев B.C. Русская идея.; Его же, Византизм и Россия.; Его же, Мир Востока и Запада // Соч. в двух томах т.2., М., 1989.

126.Новгородцев П.И. Идеи права в философии Вл. С. Соловьёва // Об общественном идеале. М., 1991.

127.Kovalevsky М. Modern curstoms and ancient lows.London. 1889.

128.Milukov "Russia and it's crisis", London, 1969 -415 c.

129.Струве П.Б. На разные темы. С-Пб. 1901.

130.Чичерин Б.Н. Курс государственной науки.Ч.1-З.М., 1894 народного благоденствия. С-Пб., 1906.

131.Ковалевский М.М. Ученый, государственный и общественный деятель и гражданин. Пг., 1917.

132.ГАРФ. ф.579., оп.1., ед.хр.3399, Л.1.

133.ГАРФ. ф.604., оп.1., Д.8., Л-N 1-18. об.

134.Исторический архив, 1993, N 3.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Селезнева, Людмила Васильевна

Полю'ический опыт западных стран был одним из основных источников формирования политической программы отечественного либерализма "нового типа". Таким образом, возможность использования цивилизационно! о опьгга, обусловленная другим порядком, темпом и временем решения модериизационных задач в России, была в известной степени использована российскими либералами. Во всяком случае, они активно стремились использовать этот драгоценный и уникальный исторический шанс. При этом они продемонстрировали зрелую культуру заимствовагшя. Она проявилась и в высокой компетенции в вопросах прошлой и современной им политической истории зарубежных стран, в отказе от "общезападной" модели демократии, в выводе о национши>ных разновидностях представительнь[Х демократий в странах Запада, в отсутствии идеализации пол1ггической демократии, подходе к ней как к исторически длительному процессу, в ходе которого она постепенно преодолевает серьезные проблемы и трудности.В адаптациоршой части зрелость за*шствования проявилась в осознанном стремлении к созданию почвенной модели представительной демократии, учете при этом специфики российской исторической традиции, характера национальной политической культура/. Ни одна национальная модель не рассматривалась либералами как образец для подражания в России. Заимствовались отдельные элементы из разных, т.е. итоговая модель, имела интегративный характер. Выбор элементов при этом диктовался потребностями и спецификой развития своей страны.Впервые синтезированная в данном исследовании теория заимствования иностранного опыта представляет существенный вклад интеллектуальной элиты российского либерального движения в мировую общественную мысль. Они настаивали на термине "заимствование", дифференцировали от подражания и бездумного копирования, подчеркивагн! особую значимость ада1ггирования зарубежных влияний к конкретно - историческим условиям страны - рещшиента. Характеризуя заимствование иностранного опыта как значимый и распространенный источник общественного развития практически всех народов, они одновременно указывали на характер понимания проблем субъектом как важнейшее условие эффективности того или иного конкретного заимствования. Уже факт наличия концепщш заимствования, включающей формулу заимствования и постановку вопроса о культуре заимствования освобождает российских адептов свободы от обвинений в примитивном механическом западничестве. Российский либерализм начала XX века явился творческой политической и идеологической силой, находившейся в напрюкенном поиске почвенной модели представительной политической системы. Значение теории заимствования выходит, по нашему мнению, за рамки движения, партии или конкретного исторического периода. Она - универсальна и по мере глобализации и интернационализации мировых социальных процессов обретает все больший смысл.Мы сч1^ ггаем лишенным основы историографический стереотип об англомании либералов начала XX века. Вообще говорить о какой-либо "мании" отечественных либералов некорректно ввиду высокой общей культуры и культуры заимствовашш. Сравнительный анализ показал доминирование немецкого влияния как относительно государственного устройства, так и в сфере партийно-политических отношений. Элементы британского политического опыта занимали в иерархии влияний вторую позицию. Приоритет немецко - английских влияний был обусловлен потребностями российской действительности начала нынешнего века в интерпретации либершюв, приоритетами их политической деятельности в той конкретно-исторической ситуации - стремлением ликвидировать самодержавие царской бюрократии и достигнуть консенсуса политических сил.Однако исследуемая генерация либералов не смогла в практически-политической деятельности последовательно осуществить свои идеи. Их собственная культура заимствования оказалась недостаточно высокой для создания оптимальной модели переустройства России. Либералы ограничили предмет заимствования лишь "передовыми" странами и упустили возможность расшир1ггь диапазон изучения за счет других стран - романских, скандинавских, балканских.Они "отложили" это до того времени, когда демократические институты заработают здесь "правшгьно". Опыт показал, что они так и не заработали "правильно", потому что они заработали специфично [1].Ыедостаточным было их внимание к негативному опыту развитая представительной демократии. Наконец, и это, пожалуй, было главным, они недостаточно глубоко понимшш специфику духовной жизни и гю1Штической культуры своей страны, ее преимущественно мифологический, нерациональный характер [2]. Трудно упрекнуть их в том, что они не видели двойственности национального самосознания. Но всей глубины и трагической противоречивости, его раскола [3] либералы не осознавали. В результате они вольно или невольно экстраполировали на практически всю нацию свой менталитет, свою систему ценностей, в которой доминировали свобода личности, возможность самореализащ1и и самосовершенствоваш1я. Им казалось, что политическая свобода, демократические институты и знание быстро закончат их превращение в общенациональные, общепринятые ценности и ориентиры. События 1905-1907 годов способствовали значительному ослаблению таких иллюзий, а вся сложная история России в XX веке показала их утопичность."Новые" либералы были людьми своего времени. Их интеллектуальная деятельность имела двойственный и протршоречивый характер. Их сознание активно развивалось в русле, а иногда и в авангарде мировой научной мысли, приближаясь к пределам некоторых базовых парадигм- однолинейного прогрессизма, дихотом1ш Восток Запад. В то же время и в мышлении, а еще больше по своему менталитету они оставались классическими либералами просвет1ггелями, безгранично верившими в абсолютную, облагораживающую силу разума, знания, политической свободы. Это мешало им в начале XX века существенно продвинуться в поьшмании политической культуры своего народа. Они знали ее, пожалуй, в меньшей степени, чем опыт западных демократий.Реализуя свой громадный интеллектуальный потенциал, либералы начала XX века поняли невозможность сохранения либерализма в ортодоксальном виде. И сделали они это едва ли не первыми в мире. Они стремились сформировать облик либерализма, отвечаюпцш реалиям XX века и специфическим условиям России. И хотя оптимальное решению не было найдено, избранный ими метод конвергенция различных способов решения глобальных общественных проблем - либерализма и социализма в данном случае, представляется адекватным условиям места и времеьш. В этом мы видим оправдание и перспективы либерализма в России. Либерализм в нашем Отечестве наряду с другими идеологиями и образами жизни тоже был и есть явление почвенное. Почвенность в нашем понимании вовсе не означает, что условия у нас вполне благоприятны для произрастания либерального умонастроения. Это далеко не так. Но в нашем геополитическом и духовном пространстве наряду с традиционализмом, консерватизмом, коллективизмом, экстремизмом и еще чем угодно есть либеральный.сектор. И он тоже коренной, отечественного, а не заморского производства. Земля российская не может не рождать свободолюбивых людей, как бы трудно им ни жилось в своем Отечестве.Трудная судьба огечествегшого либерализма связана с тем, что масштабы этого, хотя и почвенного сектора, невелики. Либералюм не мог и не сможег в обозримом будущем стать ни единственной, ни доминирующей основой государственно-политического устройства России. Моноальтернативы вообще, по нашему мнению, бесперспективны в нашей стране. Ярко прояв1шшееся на рубеже 19-20 веков двюкение либеральной мысли от моноальтернатршы к гюлиальтернативе, к интегративной модели представляется весьма плодотворным и возмолсно еще более важным сегодня, в конце 20 века.Фиаско отечественного либерализма в 1917 году свидетельствует не о его несовместимости с российской культурной трад1^ щией а о сложном и противоречивом его пути к почве. В значительной степени это относится, хотя и проявляется во многом иначе, ко всему современному миру, в том числе и к странам Запада .[4]. Либерализм ^ как единственная и самодовлеющая основа общественного обустройства в ньшешнем и грядущем веках бесперспективен. Либерализм^ как неотъемлемый элемент органического синтеза консервативной и радикальной, традиционалистской и социалистической составляющих - неистребим.ПРИМЕЧАНИЯ:

1. А. Caлм^ш. Указ. соч., 138.2. Российская ментальность //Вопросы философии, 1994, N1, 47.3. А. Ахиезер. Россия; критика исторического опыта. Т. 1. М., 1991, 153, 189.4. Г. Рормозер. Пути либерализма в России//Полис, 1993, N1, 30.ИСТОЧНИКИ I. Программные документы политических партий.Законодательные проекты и предложения партии народной свободы.СПб. 1907 г.Ковалевский М.М. Политическая программа нового союза народного благоденствия.,С-Пб,, 1906.Основной государственный закон российской империи.Париж.1905.Программа демократического союза конституционалистов.У/Сборник; Профаммы политических партий и организаций России конца Х1Х-ХХ века. Ростов-1 ш-Д ону. 1992. 86-92.Программа конституционно-демократической партии./ЛГам же.С.75-83.Программа "Союза 17 Октября" - Там же.С.92-99.Программа Социал-демократической партии Германии. Принята на съезде в Эрфурте. Окт. 1891 г //Сборник документов по истор1^ ш рабочего и социалистического движения стран Европы и США. Резолюция съезда социалистической рабочей партии Германии о политике социальных реформ. Копенгаген. 1883 г. // Там же.Программа Французской рабочей партии, ноябрь 1880 г.II Там же.Основы фабианского общества.// Там же.II. Периодическая печать, неопубликованные источники.Вестник всемирной истории - научный ежемесячный журнал.Москва. 1899-1905 г.Всемирный вестник - научное обозрение. 1903-1905 гг."Вестник Европы", журнал истор1Ш,политики,литературы.СП-г,1880- "Искра", орган ЦК РСДРП,1901-1905."Начало".СП-г.1899,подред. П. Струве."Новое слово".СП-г,1897-1899."Освобождение". Под ред. П.Б.Струве.Штутгарт-Париж, 1902-1905."Революцио1шая Россия". Орган ЦК партии социалистов революционеров. 1902-1906гг."Русская мысль".СП-г, 1880-1918."Русское богатство".СП-г, 1892-1905."Русские ведомости", ежедневная газета, за 1890-1904 гг."Вопросы философии и психологии", орган Московского психологического общества. Москва. Издавался с 1889 по 1918 год.Изучен с 1890 по 1905 г."Мир божий" -литературный, научно-популярный журнал. 1892-1906 гг."Право" - газета, легальный орган "Союза освобождения". Издавалась в 1901-1)916 гг. Изучена за 1901-1905 гг."Сын Отечества". 1904 -1905 Архивные материалы : ЦГАОР, ф.579 /фонд Милюкова П.Н./оп.1,ед. хр. 5а, 7, 8, 11, 12, 14, 15, 401, 462, 466, 531, 569, 571, 672, 673, 721, 722, 861, 931, 1292-1302, 1331, 1534, 1636, 1637, 1638, 1639, 1640, 1641, 1642, 1643, 1751, 1992, 2424, 2425, Оп. 3,ед. хр. 101-104,170.ЦГАОР,ф.604 /фонд Струве П.Б./ оп.1,ед. хр. 4,8.Дневник М. М. Ковалевского//Архива АН СССР, ф. 103, оп.1, Д.247 111. Научные ii научно-публицистические работы отечественных авторов.Авилов 3. Децентрализация и самоуправление во Франции.Департаментские собрания от реформ Наполеона до наших дней.СПб, 1905г.Богуславский Н.Д. Япония. С-Пб., 1904г.Быков Северо-Американские Соединенные Штаты. М., 1896 г.Василевский Л.М. Политические партии на Западе и в России.СПб., 1906.Водовозов Е. Как люди на белом свете живут. Немцы. С-Пб., 1895г.Гамбаров Ю.С. Политические партии в их прошлом и настоящем. С-Пб., Гертье В. и Б.Чичерин. Русский дилентатизм и обиЦ'Шное землевладелие.М. 1878 г.Гольцев В.А. Очерки местного устройства в Западной Европе и Америке.М., 1882 г.Государствеш1ЫЙ строй и политические партии в Западной Европе и Северо-Американских Соединенных Штатах, т.1-П. С-Пб., 1904 г.Градовский А. Государственное право важнейших европейских держав.С-Пб, 1895 г.Градовский А. Начала русского государственного права. Т 1-2. С-Пб, Гредескул Н. Перелом русской интеллигенции и его действительный смысл в России. //Вехи. М., 1991.Дерюжинский В.Ф. Habeus Софиз act и его приостановка по английскому праву. Юрьев, 1895 г.Дерюжинский В.Ф. Из истории политической свободы в Англии и Франции. С-Пб., 1906 г.Кавелнн К. Наш умственный строй. М., 1989 г.Каменскш! А. В.Э.Гладстон.С-Пб,1892.Кареев Н.И. Введение в курсы истории новейшего времеш!. С-Пб., 1881 Кареев Н.И. Философия Культурной и социальной истории нового времени. С-Пб., 1883 г.Кареев Н.И. Общий ход всемирной истории. С-Пб., 1903 г.Кареев Н.И. История Западной Европы в новое время, т.1. С-Пб., 1890 г.Киззеве1ер А.А. Россия на рубеже 18 и 19 столетий (встугштельные лекции профессоров Моск. императорского университета. М.,1909 г.Ковалевский М. Учение о личных правах // РМ, 1905, N 4.Ковалевский М. Происхождение современной демократиии. Т. 1-4. М., Ковалевский М. История американской конституции. М., 1877 г.Ковалевский М. Политическая программа нового союза народного благоденствия. С-Пб., 1906 г.Ковалевский М. Общий ход развития полигической мысли во второй половине 19 в. С-Пб., 1905 г.Ковалевский М. Мое научное и литературное скитальничество // РМ., 1895., N1.Ковалевский М. История Великобриташш. С-Пб., 1911 г.Ковалевский М. Английская конституция и ее история. М. 1880 г.Ковалевский М. Местное самоуправление Ангтш и Франции. М. 1886 г.Ковалевский М. Очерки по истории пол1^ ггических учреждений России., С-Пб., 1902 г.Ковалевский М. Теория заимствования Тарда. М., 1903 г.КовалевсЮ'Ш М. Что такое парламент? С-Пб., 1906 г.Коркунов Н. Сравнительный очерк государственного права иностранных держав, ч. 1, 1890 г.Корнилов А.А. Курс истории России 19 в. М., 1918 г.Любимов Н.А. Крушение монархии во Франции. М., 1893 г.Мелкая земская единица. Сб. статей, 1902.Мижуев П.Г. Вильям Гладстон. С-Пб.,1893 Милюков П.Н. Лекции по введению в курс русской истории, читанный на историко-филологическом факультете Моск. унив-та в 1894-95 Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры ч. 1-111 М. 1896- Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Париж, 1937 г.Милюков П.Н. История второй русской революции, т. 1, вып.1. Киев, Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры Ч.З. Нащюнализм и общественное мнение. Вып. 1, изд-е 3. С-Пб., 1909 г.Муромцев Статьи и речи.Вып.1-5.М.,1910.Новгородцев П.И. Б.Н. Чичерин- некролог. М.,1905.Новгородцев П.И. Идеи права в фшюcoф^ш Соловьева //Об общественном идеале,М.,1889.Основы и принципы самоуправления. Опыт критического разбора основных вопросов местного самоуправления в законодательстве важнейших европейских государств. С-Пб., 1892 г.Острогорский М. Демократия и политические партии. Т.1. М., 1927 г.Петрункевич И. Кртичсскш очерк развития земской медицины в Тверской губернии в связи с расходами на ней. Б/м,1887.Петрункевич И. Письмо о русской интеллигенции. Б/м, 1926.Победоносцев К.Н. Великая ложь нашего времени. М. "Русская книга", Реклю Э. Об общественном строе Северо-Американских Соединенных Штатов М., 1882 г.Соколов В. А. Елизавета Тюдор, королева английская. М., 1892 г.Соловьев В. Сочинение в 2- томах М., 1989 г.М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке. Т. 1-2, С-Пб.,1912.Струве П.П. Критические заметки по вопросу о хозяйственном развитии России, ВЫП.1, С-Пб., 1894 г.Струве П.Б. На разные темы. С-Пб., 1902 г.Утин Е. Вильгельм и Бисмарк. С-Пб., 1892 г.Чичерин Б.Н. Вопросы политики.М., 1905.Чичерин Б.Н. Курс государствегшой науки, Ч.1-3. М.., 1894-1898 г.г.Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М., 1866 г.Чичерин Б.Н. Очерки истории Англии и Франции. М. 1858 г.Шенбах Государственный строй Северо-Американских Соединенных Штатов. М., 1892 г.IV. Научные и научно-публицистические труды зарубежных авторов.Брайс Д. Американская республика в 3-х т. М., 1890 г.Бутми Развитие конституции и политического общества в Англии. М., Всеобщая история Герга Вербера, т. 14. М., 1892 г.Вотье М. Местное самоуправление Англии, С-Пб., 1896 Г. Гардинер и Эйри Ф. Пуритане и Стюарты. С-Пб., 1989 г.Гейсеер Л. История французской революции, 1789-1799. С-Пб., 1897 г.Герберт Либерализм . Опыт изложения и программы современного либерализма в Англии. М.,1905.Гиббинс. Английские реформаторы. М., 1896 г.Граль. Общественная жизнь в Англии. М., 1897 г.Грегуар Л. История Франции в 19 веке. Т.1., М., 1893 г.Грин Д. История английского народа. М., 1892-189 г.г.Дайси А. Основы государственного права Англии. М., 1905, т.26.Карно И. История французской революции. С-Пб., 1893г.Лависс Очерки по истории Пруссии. М., 1897г.Лампрехт К. История германского народа, т. 1-3, 1894-1896 г.г.Олар. Политическая история Франции. М., 1991 г.Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1992 г.Фримен Э. и В. Стебе " Опыты по истории английской констшуции" Перев. под ред. М. Ковалевского, М., 1880г.Эндрюс Д.М. История развития современной Европы, т. 1. С-Пб., 1899 г.V. Мемуары.Ковалевский М. Моя жизнь.//Русская мысль, 1895 г. N 1.Ковалевский М. Ученый, государственный и общественный деятель и гражданин.Пг., 1917.Ковалевский М.М. Воспоминания.//История СССР, 1969 г., N 2.Ковалевск^ш М.М. Две жизни // БЕ, 1909,N 7.Ковалевский М.М. Мое знакомство с Кэблем : / Из недавней поездки в Америку// Вестник Европы, 1883, N 5.Корнилов А. Воспоминания.//Вопросы истории, 1994 r.,N 5.Милюков П.Н. Воспом1шания. Т.1-П. М.,1990.Памяти Гольцева В.А. М.,1910 г.Петрункевич И. И. Из записок общественного деятеля. Прага, 1934г.Трубецкой СЕ. Минувшее М.,1991 г.Чичерин Б.Н. Воспоминания.//Русское общество 40-50-х годов 19 в. ч.11.Струве П.Б. Мои встречи и столкновения с Ленршым.// Новый мир, Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. М.,1918.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Селезнева, Людмила Васильевна, 1996 год

1. М. Ковалевский Мое научное и литературное скитальчество // РМ, 1895 N1, С.64.

2. П. Милюков Воспоминания, т. 1, М.,1990, С.117.

3. Русское общество 40-50-х годов XIX в. Ч. 11 ВоспоминанияВ. Н. Чичерина, М„ 1991, С.27

4. П. Милюков Воспоминания, т.1. С. 114

5. Воспоминания Б. Чичерин, С.27.

6. Н. Думова Либерал в России: трагедия несовместимости.Ч. 1, М., 1993, С.29.

7. П. Милюков Воспоминания, Т.In, С. 128.8. BE, 1893, N 5, С.5

8. Кельнер В.Е. Человек своего времени. Санкт-Петрер^рг, 1993, С. 15.

9. Памяти Гольцева М., 1910, С.8,911. РМ, 1895, N1 С.70,71

10. Pipes R Struve Liberal on the left. Cam-fflas, 1970. P.6613. Там же, C.7814. Там же, С.89

11. Чичерин Б.Н. Очерки Англ™ и Франции. М., 1858, С.УП-VIII

12. Д. Грин История английского народа. М., 1892- 189 гг. К. Лампрехт История германского народа, тт. 1-3, 1894-1896гг. Лависс Очерки по истории Пруссии, М., 1897 г. Л. Грегуар История Франции в XIX веке, Т.1. М.1893

13. Всеобщая история Герга Вебера, T.X1V, М. 1892; Эндрюс Д.М. История развития современной Европы, Т. 1, С-Пб, 1899

14. Брайс Д. Американския республика в 3- х т.М.,1890

15. Гардинер С. и Эйри Ф. Пуритане и Стюарты, С-Пб, 1986; Гейсеер Л.История французской революции, 1789-1799, С-Пб, 1897; Гиббинс Английские реформатор^, М.,1896; И. Карно История французской революции, С-Пб, 1893

16. Л. Грегуар История Франции в XIX веке, Т.1, Предисловие. М., 1893

17. Бутми Развитие конституции и политического общества в Англии, М. 1897; Граль общественная жизнь в Англии, М., 1897

18. Олар Политическая история Франции, М., 1901

19. М. Вотье Местное самоуправление Англии, С-Пб, 189624. РМ. 1905, N11,С.7325. BE, 1893,N3,С.429-43326. РМ, 1904,N6, С.33-50

20. Н. Коркунов Сравнительный очерк государственного права иностранных держав, С-Пб, 189045. Там же, С.39-41

21. Градовский А. Государственное право важнейших европейских держав. С-Пб. 1895

22. А. Шенбах Государственный строй Северо Американских Соединенных Штатов. Одеса, 1893

23. В. Ф. Дерюжинский Habeas Corpus Act и его приостановка по английскому праву, Юрьев, 1895

24. Дерюжинский В. Ф. Из истории политической свободы в Англии и Франции, С-Г16.190650. BE, 1905, N12, С.830

25. Авилов 3. Децентрализация и самоуправление во Франции. Департаментские собрания от реформы Наполеона до наших дней. СПб, 1905

26. Е. Водовозова Как люди на белом свете живут. Немцы, С-Пб, 1895

27. Элизе Реклю Об общественном строе Северо Американских Соединенных Штатов. М., 1892

28. Утин Е. Вильгельм 1 и Бисмарк. С-Пб,1892; Быков Северо -Американские Соединенные Штаты. М, 1896; Н. А. Любимов Крушение монархии во Франции. М., 1893; Соколов В.А. Елизавета Тюдор, королева английская. М., 1892

29. А. Тойнби Постижение истории М., 1991, С.23

30. Кареев Н.И. Введение в курсч1 истории новейшего времени, С-Пб, 1881; Его же: Философия культурной и социальной истории нового времени. С-Пб, 1883; Его же: Общий ход всемирной истории, С-Пб, 1903

31. Ковалевский/ЙМ. Происхождение современной демократии. ТТ.1-IV. М., 1895-1898

32. История Нашего времени /современная культура и ее проблемы/, под ред. М. М. Ковалевского и К. А. Тимирязева. С-Пб, 1910г. Ковалевский М.М. История Великобритании. С-Пб. 1911

33. Романов ИИ. Английская буржуазия революции сер. XVIII в., в освещении М. М. Ковалевского. Воронеж, 1974, С.6

34. Ковалевский М.М. Мое научное и литературное скитальничество // РМ, 1895, N1,C.69

35. Происхождение современной демократии.ТТ1-3

36. Там же,Т.1.С.334,Т,3,С.67.

37. П. Милюков Воспоминания, Т.1, М., 1990, С.261

38. А. Корнилов Воспоминания //Вопросы истории, 1994, № 5, С. 107

39. Милюков Воспоминания, Т.1, С. 18688. Там же, С.258

40. П. Милюков Воспоминания, Т.1, С.219-22090. Там же

41. П. Струве Романтика против казенщины //Начало, 1899, № 3, С. 18692. Там же, С. 187

42. Pipes R Struve Liberal on the left.c.66-67

43. Новая и новейшая история, 1992, № 4.С.141

44. П. Милюков Воспоминания, Т.1, С.2329*6. М. Ковалевский М. История американской конституции, С. 15

45. Pipes R Struve Liberal on the left. P. 16998. Начало, 1899, № 3

46. П. Милюков Воспоминания, Т. 1, С. 232-233

47. Русские ведомости. 1983, № 71, стр. 1101. См. в главе IV.

48. Ковалевский М. М. Ученый, государственный и общественный деятель, гражданин. Пг., 1917, С. 134

49. П. Милюков Воспоминания, Т. 1, С. 222, 230

50. Думова Н. Либерал в России. Трагедия несовместимости. М., 1993, стр. 97, 147

51. Корнилов А. Воспоминания // Вопросы истории, 1994, № 2-12, № 3, стр. 128, 146-147, 151

52. Pipes R Struve Liberal on the left. P. 23-24107. Там же, стр. 25

53. Milukov Russia and its crisis.C.34

54. Милюков П. Очерки по истории русской культуры. T.l. М. 1993, С.44.4. РМ.,1892, N1, С. 192

55. РМ, 1896ДС.219,9,С. 176,1897,1 ,С. 155 и др.6. РМ., 1895, N2, С. 1907. РМ., 1895, N4, С. 1578. РМ.,1890, N8, С. 160

56. Русское богатство, 1904,N7,10 и др., BE, 1904, N 4, 5 и др.10. BE, 1897, N6, С.79411. РМ.,1894, N10, С.11112. РМ.,1890, N8, С. 15913. РМ.,1894, N10,С.80

57. Волконский Война//Освобождение, N59, 25 окт.190415. РМ.,1890, N8, С. 159-16016. BE, 1890, N8, С. 16017. BE, 1802, N3, С.36918. РМ.,1894, N12, С. 129

58. Русское богатство, 1904, N7, С. 13620. РМ.,1897, N9, С. 182

59. Милюков Воспоминания, Т.1, 1990, С.89

60. Известия СКНЦ ВШ, Общественные науки, 1994.NN1-2, С.27

61. Милюков П. Лекции по введению в курс русской истории", читанный на историко-филологическом факультете Московского Ун-та в 1894/95 гг. С.824. Начало, 1899N3, С. 186

62. Струве П. Критические заметки по вопросу о хозяйственном развитии России, вып.1, С-Пб, 1894 с.29

63. ГАРФ, ф.579, оп.1, ед.хр.3399, л.1

64. Милюков Лекции по введению в курс русской истории, выи. 1 в 1894/95г. с.51

65. Милюков Очерки по истории русской культуры. Париж, 1937, С.2-3

66. Струве П. Критические заметки по вопросу о хозяйственном развитии России, С. 167-168

67. Струве В чем же истинный национализм //На разные темы. С-Пб. 1902, С.552

68. Pipes R Struve Liberal on the lefl.c.312

69. Струве На разные темы, С. 108

70. Милюков Воспоминания, Т. 1, с.177-178

71. Известия СКНЦ ВШ, 1994, N1-2, С.2835. Там же, С.29

72. Milukov Russia and its crisis, C.40237. Там же, C.39838. Там же, С.39939. Там же, С.400-40140. Там же, С.40141. Там же, С.40342. Там же, С.397

73. Milukov Russia and its crisis, c.39744. Там же, C.40745. Там же, С.409

74. Милюков История второй русской революции, т.1, вып.1 Киев, 1919, стр. 547. Там же, С. 6

75. Н. И. Кареев Общий ход всемирной истории, Спб, 1903, С.35549. BE, 1895, N5, с.56-5750. Там же51. BE, 1892, N10, с.720

76. М. Kovalevsky Modern customs and ancient lovs of Russia, London, 1891, c.11853. Там же, с.65

77. Потанин Восточные основы русского былинного эпоса //BE, 1896, N3

78. Кавелин Наш умственный строй. М., 1989, С. 18

79. Трубецкой Разочарованный славянофил //BE, 1892, N10, С.71757. РМ.,1893, N8, С.3458. BE, 1892, N10, с.797

80. BE, 1893, N6, с.902, см. там же, BE, 1891, N6, с.88960. BE, 1895, N10,c.839

81. Новгородцев П.И. Идея права в философии В. Соловьева //Об общественном идеале. М., 1991, с.529

82. П. И. Новгородцев Об общественном идеале, С.529

83. П. Новгородцев Указ соч., с.53164. В. Соловьев, т.2, с.60265. В. Соловьев, т.2, с.602

84. П. Новгородцев Указ соч., с.529

85. П. Новгородцев Указ соч., с.527.См.также:М.М.Стасюлевич и его современники в их переписке.Т.2,С. 119

86. В. Соловьев Мир Востока и Запада //Соч., т.2, с.60269. Там же, с.60470. BE, 1893, N5, с.37171. РМ., 1893, N4, С. 65

87. П. Струве. Г. Чичерин и его обращение к прошлому //На разные темы С-Пб, 1902, с. 108

88. А. Корнилов Воспоминания//Вопросы истории, 1994, N274. РМ.,1893, N4, С. 65-66

89. См. напр: Б. Гройс Россия как подсознание Запада //Параллели. BbiM.Nl М., 1991, с.15-32

90. Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта, М., Наука, 1991, т.З, с.290

91. Страницы биографии В.И.Вернадского.М.,1981.С.170

92. С. Е. Трубецкой Минувшее. М., 1991, с.41-42

93. П. Милюков Воспоминания, Т.1, М., 1990 с.5680. Там же с. 152

94. Pipes R Struve Liberal on the left, c.25

95. Памяти Виктора Александровича Гольцева, М., 1910, с.7983. Там же с. 80-8184. Там же с.2585. Там же с.29386. Там же с.259

96. РМ.,1899, N10, С.91 См. также Шипов Д. Воспоминания и думы о пережитом.М.,1918,С.13688. РМ.,1900, N1, С.220

97. П. Милюков Воспоминания, т.1, с. 17490. Там же91. РМ.,1900, N8, С.24592. Там же, с. 183

98. М. Ковалевский История американской конституции. М., 1877, с.194. РМ.,1905, N11, С.16195. РМ.,1905, N11, С.163

99. Основной закон Российской империи, Париж, 1905, с. 61-62

100. РМ.,1900 N6, С.40 См. также Петрункевич И. Из записок общественного деятеля.Прага, 1934,С.6098. РМ.,1900, N8-9, С.9499. РМ.,1897, N1100. РМ.,1892, N1, С. 191

101. Основной закон Российской империи, Париж, 1905, c.VLU-lX102. Там же, с. X

102. P. Milukov Russia and its crisis, c.31

103. П. Милюков Болгарская конституция //Русское богатство, 1904, N8. с. 199105. Там же, с. 193106. Там же, N10 с.42107. Там же, с.44108. Там же, с.58,59109. РБ, N8, с. 195110. Там же, с. 194

104. РБ, N10, с.34,35,37,48 и пр.112. РБ,1904, N10, с.57113. Там же, с.28114. Там же, с.56115. РБ, N10, с.58116. BE, 1900, N2, с. 797-798117. РБ, 1904, N8, с. 194

105. Русская мысль, 1899, N4, С. 187.

106. Русская мысль, 1904, N6, С. 38.

107. М. Ковалевский Учение о личных правах // РМ, 1905, N4, С. 121.

108. А. Дайси Основы государственного права Англии С.55,56.

109. А. Дайси Указ. соч., С. 103.6. РМ, 1905, N4, С. 125.7. 7.Там же, С. 103.

110. РМ, 1902, N6, С. 197, 1899, N9, С.273, 1900,N2, С.206.9. BE, 1899, N11, С.384.

111. BE, 1902, N7, С.368-369. И. РМ,1902, N6, С. 197.12. BE, 1900,N11, С.396.

112. Узнародов И.М. Политические партии Великобритании и рабочие избиратели.Ростов-на-Дону, 1992,С.9214. BE, 1900, N4, С.821.15. BE, 1902,N11, С.395.16. BE, 1888, N5, С.43517. РМ, 1900, N6, С.81.

113. РМ, 1905,N11, С.10. BE, 1901, N2.19. РМ, 1905, N1, С.10.20. РМ, 1905, N6, С. 14.21. PM,1905,N6,C.18.22. Там же.

114. Чичерин Курс государственной науки, ч.1., М. 1894, С. 170.

115. Чичерин Курс государственной науки, ч.1.,С. 141.

116. М. Ковалевский Происхождение современной демократии, T.I. М., 1895, С.287.26. Там же.27. РМ, 1905, N6, С. 12.28. РМ, 1905, N6, С.7.

117. BE, 1897,N7,С.397,384-385.

118. BE, 1897, N7, С.379,380,382.31. BE, 1897, N7, С.385.32. РМ,1889,NI,С,155.

119. С. Фортунатов, Английская конституция // РМ, 1905, N6, С.534. РМ, 1905, N11, С.81.35. РМ, 1905, N6, С.6.

120. РМ, 1905, N6, С. 11,"Русские ведомости", 1901 ,N97

121. РМ, 1905, N6, С.5, "Мир божий",1903,N 7,С.256.

122. РМ, 1892, N8-9, С. 122. Более подробно о партиях см. в главе ШУ39. BE, 1895, N9, С.96.40. BE, 1901, N9, С.98-99.41. РМ, 1901, N6, С. 122.42. РМ, 1906, N4, С. 122.

123. Н. Коркунов, Сравнительный очерк государственного права иностранных держав, ч.1„ С.11., 1890, С.109,110,120,131.

124. М.Ковалевский, История американской конституции. М., 1877 С. 15.

125. М.Ковалевский, История американской конституции. М., 1877 С. 12.

126. М.Ковалевский, Родоначальники английского радикализма // РМ, 1892, N2, С.60.67. РМ, 1892, N1, С.З.68. РМ, 1906, N11, С.36-37.

127. М.Ковалевский, История американской конституции. М., 1871 С.37-38.70. Там же, С. 10.71. Там же, С. 15.72. Там же, С.6.73. Там же, С.7.74. Там же, С.28.75. Там же,76. РМ, 1892, N12, C.2I3.

128. РМ, 1902, N7, С.206,"Русские ведомости", 1902,N10578. BE, 1899, N5, С.769.

129. РМ, 1899, N1, С. 159., N2, С.172., N5, С.89., РМ, 1898, N9, С.232.

130. РМ, 1898, N11, С. 179,180.81. РМ, 1905, N, С. 17,18.82. BE, 1888, N5.83. BE, 1899, N, С.769.84. BE, 1899, N12, С.848.85. BE, 1893, N12, С.863.86. BE, 1894, N6, С.834,838.

131. РМ, 1893, N10, С.74,"Мир божий", 1897,N 9,С.77.88. РМ, 1905, N6, С. 16.89. РМ, 1905, N6, С. 16.90. РМ, 1902, N4, С.222.

132. В. В. Ивановский, Французская децентрализация. // РМ, 1897, N9, С.95.92. РМ, 1897, N9, С. 107.

133. РМ, 1897, N9, С. 104,108. 94. РМ, 1905, N6, С.21.95. BE, 1894, N6, С.838.96. BE, 1903, N3, С.156.97. BE, 1903, N3, С. 160.98. BE, 1903, N3, С. 158-159.99. BE, 1903, N11,100. PM, 1902, N5, С. 173-174.

134. PM, 1892, N5, С. 138,"Вопросы психологии и философии", 1893, N10, С.95.

135. РМ, 1892, N10, С. 181. BE, 1891, N9,

136. BE, 1890, N5,7; 1892, N6, 1900, N4.104. PM, 1905, N3, С. 113.105. BE, 1903, N1, С.816.106. BE, 1892, N6, С.641.

137. BE, 1891, N5, С.386."Русские ведомости", 1891,N45108. BE, 1903, N4, С.790.109. BE, 1903, N6, С.249.110. BE, 1903, N3, С.330.

138. BE, 1905, N5, С.361.,BE, 1904, N11, C.364.112. BE, 1904, N8, C.805.113. BE, 1899, NI,C.340.114. BE, 1904, N8, C.810.115. "Начало", 1899, N1-2, C.I93.116. BE, 1903, N4, C.790.117. BE, 1904, N2, C.580.118. BE, 1890, N5, C.38I.119. PM, 1890, N7, C.405.

139. BE, 1988, N10, C.l 17,119.121. BE, 1892, N6, C.831.122. BE, 1906, N6, C.827.

140. PM, 1907, N1,C.52. •124. PM, 1895, N4, C.l54. 125. PM, 1907, N1, C.50.126. BE, 1897, N4, C.771-791.127. PM, 1891, N8, C.4.128. PM, 1891, N8, C.13.129. Там же, С. 110.

141. А. Салмин, Современная демократия: генезис, структура, культурные конфликты. Опыт Франции в сравнительной ретроспективе. М., 1992, С. 154.131. Там же, С.138.132. РМ, 1900, N6, С.24.

142. М. М. Ковалевский, Общий ход развития политической мысли во второй половине XIX века. СПб. 1905, С.38.134. BE, 1896, N5, С.368.

143. Медушевский История русской социологии.М.,1993,С. 112.

144. А. Дайси, Основы государственного нрава Англии. М., 1905, XXVI.137. Там же. С.2.

145. Б. Н. Чичерин, О народном представительстве. М., 1866, С.95.139. Там же. С. 135.140. Там же. С.241.

146. Основной государственный закон Российской империи. С.53.142. Там же С.28.

147. BE, 1899, N7, С.404 "Русские ведомости", 1899, N 115144. BE, 1896, N3, С.378.145. РМ, 1890, N7, С.138.146. BE, 1906, N10, С.847-850.

148. P.Milukov Russia and its crisis. P.247

149. Как найти себя? // "Освобождение", N71, 1905., 31 мая.

150. Основной государственный закон Российской империи. Париж, 1905, C.IX.

151. Основной закон Российской империи. С.Х.161. Там же, С.63.162. Там же, С.62.163. РМ, 1907, N1, С.50,52.

152. Основной закон Российской империи., Париж, 1905, С.56-57.165. РМ, 1905, N11,C.80-81.166. РМ, 1905, N6, С.28.

153. Основной закон Российской империи. С.60.168. Там же

154. Программы политических партий и организаций России конца XIX-XX века. Ростов-на-Дону, 1992, С.79.

155. А. Н. Медушевский, История русской социологии. М., 1993, С. 109.

156. В. А. Гольцев, Очерки местного устройства в Западной Европе и Америке, М., 1882, С.3-4.

157. Основной закон Российской империи. С.51.

158. В. А. Гольцев, указ. соч., С.46.174. Там же С.39.

159. Программа конституционно-демократической партии //Сборник: Программы политических партий и организаций России конца XIX-XX века. Ростов-на-Дону, 1992, С.79.

160. Программа демократического союза конституционалистов // Там же, С.88.

161. Основной закон Российской империи. С.26.

162. А. С. Соколов, Американская тема. // Американский ежегодн., 1989,1990, М., С. 166

163. М. М. Ковалевский, Политическая программа нового союза народного благоденствия., С-Пб., 1906, С. 13,"Русские ведомости", 1883, N71180. РМ, 1905, N1.ГЛАВА 5. ЗАИМСТВОВАНИЕ ЗАПАДНОГО ОПЫТА ПАРТИЙНО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

164. П. Н. Милюков, Введение в курс русской истории, часть И, М., Лекции, читанные для студентов историко-филолог. факультета МГУ 1893/93. С.8-9.

165. К. Н. Победоносцев, Великая ложь нашего времени. М. "Русская книга", 1993, С.43.3. там же, С.35.

166. А. Токвилль, Демократия в Америке. М., 1992, С. 144.

167. BE, 1893, N9, С. 102, 1905, N7, С.293.6. BE, 1900, N1,C.420.7. BE, 1905, N4, С.892.

168. М. Острогорский Демократия и политические партии, T.I., пер. с фр., М„ 1927, С.47.9. Там же, С.275.10. Там же, С.275.

169. А. Н. Медушевский, История русской социологии, М., 1993, С.225-227; И. М. Узнародов, Политические партии Великобритании и рабочие избиратели. Ростов-на-Дону, 1992, С.5.

170. М. Ковалевский, "Кондорсе" //BE, 1894, N3-4, С. 125.

171. М. Ковалевский, Происхождение современной демократии. T.I. С.545.14. BE, 1892, N8, С.861.15. BE, 1891, N7, С.385.

172. Чичерин Б.Г. Курс государственной науки17. BE, 1893, N9, С. 102.18. BE, 1905, N7, С.293.

173. Роль министров в Соединенных Штатах и Швейцарии. //РМ, 1893, N5, С. 126-127.20. РМ, 1890, N12, С.63.21. РМ, 1890, N12, С.76.22. РМ, 1893, N5, С. 120-121.

174. Шлезинджер A.M. Циклы американской истории.,М.,1992.24. Там же, С.375.

175. X. Инсаров Вальдек-Руссо//РМ, 1902, N5, С.161.26. РМ, 1898, N4, С. 182.27. РМ, 1902, N5, С.161.

176. РМ, 1900, N6, С.91., BE, 1901, N8, С.819.

177. P. Milukov, Russia and its crisis, P.244.30. Освобождение, N1, 1903.31. BE, 1903, N7, С.376.32. BE, 1891, N6, С.842.

178. P. Milukov, Russia and its crisis, P.245.

179. P. Milukov, Russia and its crisis, P.245.35. BE, 1890, N1, C.412.36. BE, 1903, N7, C.376.

180. BE, 1895, N7, C.377., 1897, N8.38. BE, 1890, N3, C.449.39. PM, 1906, N12, C.60.

181. BE, 1903, N7, C.376.Германские выборы/Освобождение, 1903,N7

182. R.Pipes Struve, Liberal on the left, C-M, 1970, P.62.

183. Новая и Новейшая история, 1992, N4, С. 12143. BE, 1899, N4, С.828.44. РМ, 1893, N7, С. 164.45. Освобождение, N1, 1903.

184. Б. Н. Чичерин, О народном представительстве., М., 1866, С.57,62.

185. Кожаев В. "Тютчев7/Роман-газета,1994^ 2,С.40.

186. P. Milukov, Russia and its crisis, P. 167.49. BE, 1896, N5, C.430.50. PM, 1896, N8, C.187.

187. P. Milukov, Russia and its crisis, P. 167.

188. P. Milukov, Russia and its crisis, P. 17671. Освобождение, 1903, N3772. Освобождение, 1905, N71

189. Освобождение, 1905, N69-7074. Освобождение, 1905, N7175. Там же.76. Там же.

190. BE,1894,N 5,C.409,BE,1904,N8,C.80578. BE,1892,N11,С.391

191. ВЕ,1893,М,С.857-859,1897,Ш2,С.842-843идр.

192. Чичерин Б.Г. Курс государственной науки. 411. Социология. М., 1896,с.38,41.

193. P. Milukov, Russia and its crisis, P. 168-169

194. Логунов А. П. Российская социал-демократия и революция 19051907гг. Ростов-на-Дону, 1992,С.210-211

195. Это название статьи Мартова в N1 журнала "Заря" /1902 г./ оказалось пророческим для меньшевистского течения.84. BE, 1906, N 8, С.815,817.

196. Милюков П. Воспоминания Т.1, 1991, С.232-233

197. A. Салмин. Указ. соч., С. 138.

198. Российская ментальность // Вопросы философии, 1994, N1, С.47.

199. А. Ахиезер. Россия: критика исторического опыта. Т.1. М., 1991, С. 153, 189.

200. Г. Рормозер. Пути либерализма в России//Полис, 1993, N1, С.ЗО.ИСТОЧНИКИ