Проза О.Э. Мандельштама и Б.Л. Пастернака 1920-х годов: типологические особенности и образная структура тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Пелихова, Алена Анатольевна

• Пелихова, Алена Анатольевна
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Пелихова, Алена Анатольевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Проза поэта в исследованиях отечественных литературоведов.

ГЛАВА II. Проза поэта с вымышленным героем: поэтика повествования, образная структура.

2.1. Форма организации повествования в прозе поэта с вымышленным героем.

2.2. Автор, повествователь, герой.

2.3. Взаимодействие элементов образной структуры в поэзии и прозе

О. Мандельштама и Б. Пастернака.

ГЛАВА III. Автобиографическая проза поэта: проблемы авторской идентификации.

3.1. Автобиографическая проза как поиск художественного самотождества.

3.2. Личностная самоидентификация в автобиографической прозе Мандельштама и Пастернака.

3.3. Автобиографическая проза поэта как комментарий поэтического творчества.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Проза О.Э. Мандельштама и Б.Л. Пастернака 1920-х годов: типологические особенности и образная структура»

Творчество Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака - классика русской и мировой литературы XX столетия - находится под пристальным вниманием зарубежных и отечественных литературоведов. Более всего "повезло" поэтическому наследию обоих поэтов: оно широко известно, ценимо, поэтому чаще становилось объектом исследования. Сопоставление и сравнение этих двух авторов до сих пор также основывалось только на их поэтическом творчестве. С.С. Аверинцев, например, противопоставляет Мандельштама и Пастернака друг другу, поскольку «у одного есть то, чего нет у другого. физическое ощущение от стихов Пастернака - густота, от стихов Мандельштама - разреженность.» (3, с. 213). Антиподами считала поэтов и Н.Я. Мандельштам. Современный исследователь М. Эпштейн, наоборот, ставит их рядом друг с другом, потому что видит в их поэзии много общего: «У обоих поэтов образная перегруженность. речь Пастернака и Мандельштама кажется более густой, вязкой, каждое слово здесь тесно налегает на другое слово.» и т.д. (159, с. 83).

Прозаические же произведения обоих поэтов изучены значительно меньше. Исключением является широко известный роман «Доктор Живаго» Б. Пастернака, интерес к которому не ослабевает до сих пор. Ранняя же проза Б. Пастернака, как и проза О. Мандельштама, не так привлекает внимание исследователей и не востребована читателями, хотя заслуживает того в полной мере, являясь важной составляющей всего творчества обоих поэтов.

Чаще всего проза любого поэта несет на себе следы отмеченных еще Р. Якобсоном (одним из первых обратившим внимание на это явление) "очевидных усилий" поэта, переходящего на прозу. Устойчивое поэтическое мировосприятие накладывает свой отпечаток на прозаическое творчество поэта, причем в каждом отдельном случае имеются повторяющиеся признаки, которые позволяют говорить о целом явлении, названном в литературоведении прозой поэта. Р. Якобсон, как известно, одним из первых дал анализ ранних прозаических произведений Б. Пастернака именно как прозы поэта, объяснив все ее особенные свойства поэтическим мировосприятием автора этой прозы. Затем лишь немногие исследователи подробно останавливались на данном явлении, вписывая его в более широкий процесс взаимовлияния стиха и прозы в рамках всей художественной литературы. Как некую типологическую общность прозу поэтов выделяют Ю. Левин, Ю. Орлицкий, В. Маркович, Н. Мазепа и др., предлагая свои варианты доминирующих тенденций в данном явлении, которые подробно рассматриваются нами в первом параграфе первой главы.

Проза О. Мандельштама и Б. Пастернака 1920-х годов в целом мало изучена, еще меньше она изучена как проза, написанная поэтом, с учетом поэтических пристрастий, убеждений ее авторов, вот почему исследование прозы классиков русской литературы XX века как единого явления можно назвать своевременным. К тому же на переломе эпох требуется подвести некий итог, заново переосмыслить достигнутые духовные результаты, минуя неустойчивость литературного процесса, вернуться к несомненным мастерам художественного слова, оказавшим большое влияние на всю последующую литературу. Новаторство обоих поэтов в прозаическом повествовании, особенно в форме его организации, в ослаблении сюжета, в нарушении традиционной причинно-следственной связи, не прошло бесследно для следующих писательских поколений, в частности, для представителей модернистской, постмодернистской прозы второй половины XX века.

Вот почему изучение прозы О. Мандельштама и Б. Пастернака, ее типологических особенностей, ее поэтики продолжает оставаться актуальным и в начале XXI столетия.

Причины обращения поэтов к прозе составляют немаловажную часть изучения самой прозы. Что заставляет состоявшихся поэтов искать самовыражения в ином способе организации мысли? Только ли личное желание (что было бы простым и легким ответом)? Однако внешние обстоятельства, не всегда благоприятные, могут сыграть решающую роль в судьбе как самого поэта, так и его творчества. Вот почему социокультурные обстоятельства, повлиявшие на переориентацию поэта, являются неотъемлемой частью всего процесса создания прозы поэта. Рассмотрим обстоятельства, сопутствующие написанию прозы поэтами, а также условия, предшествующие ее созданию и частично повлиявшие на ее возникновение и развитие (например, «словоцентризм» "серебряного века", проза «потока сознания» М. Пруста и Д. Джойса, философские концепции начала XX века).

В 1920-е годы Б. Пастернак работал одновременно над прозой и над стихотворными произведениями. Об этом свидетельствуют роман в стихах «Спекторский» и примыкающая к ней прозаическая вещь «Повесть» с одним и тем же героем. Но в большей степени период с 1923 по 1930 годы в творчестве Пастернака можно охарактеризовать как время эпических исканий, т.к. он работал в это время в основном над поэмами «Высокая болезнь», «Девятьсот пятый год», «Лейтенант Шмидт».

В конце 20-х годов, после завершения работы над историческими поэмами, Пастернак вновь обратился к лирике (сборник «Второе рождение», 1932). По мнению исследователей, этот период времени характеризовался спадами поэтической энергии, длительными перерывами в оригинальном творчестве, что в целом соответствует общей картине упадка русской лирики в 20-е годы, на излете «серебряного века». Закономерно, что именно в это время поэт усиленно занимался переводами, а также обратился к прозе. Кроме повести «Детство Люверс» (1918), Пастернак создал такие прозаические произведения, как «Воздушные пути» (1924), «Охранная грамота» (1928-1930).

Для О. Мандельштама 20-е годы характеризуются вынужденной работой над переводами, редактурой, рецензиями и полным отказом от поэтического творчества, т.к., по воспоминаниям Н.Я. Мандельштам, «переводилась абсолютная дрянь, отрава, хотя всякий принудительный перевод для поэта губителен. Мандельштам так закабалил себя переводами, что даже передохнуть не мог.» (105, с.51). О. Мандельштам так же, как и Б. Пастернак, под давлением внешних обстоятельств и сложившейся ситуации, когда невозможно было заработать и содержать семью, занимаясь только поэтическим творчеством, под воздействием набирающего все большую силу общественно-политического режима, приходит к решению самовыразиться, самореализоваться иным способом -через прозаическое творчество. В 1923 году Мандельштамом было создано первое прозаическое произведение «Шум времени», опубликованное частным изданием, т.к. государство принимало у Мандельштама только переводы, в 1925 году. Оно имело успех среди читательской интеллигенции и было доброжелательно воспринято критиками русского зарубежья1. Это была одна из немногих изданных в СССР книг, которая вызвала поразительное и впоследствии уже невозможное единодушие и внутрисоветской, и эмигрантской критики. Причем большинству рецензентов Мандельштам-прозаик даже казался выше Мандельштама

1 Выход "Шума времени в 1925 году оценивался современниками и в России и в эмиграции как событие первостепенного значения. Восторженный прием "Шума времени" в среде либерально ориентированных современников ярче всего проявился в рецензии Д. Святополк-Мирского, который в 1926 году писал: "Не будет преувеличением сказать, что "Шум времени" одна из трех-четырех самых значительных книг последнего времени, а по соединению значительности содержания с художественной интенсивностью едва ли не ей принадлежит первенство." (63, с. 182). поэта. Хотя некоторые поэты, например М. Цветаева, Г. Адамович, выразили неприятие, непонимание этого произведения и, как следствие, были невысокого мнения о его художественной ценности. В 1927 году О. Мандельштам написал свое единственное прозаическое произведение с вымышленным героем и сюжетом - «Египетская марка», получившее также неоднозначные отзывы у читателей. Официальная же литература полностью не приняла продолжение прозаического опыта поэта, т.к. ничего похожего ни в советской, ни в классической прозе не наблюдалось. В 1928 году Мандельштама публично обвинили в переводческом плагиате, после чего развернулась длительная кампания, в результате которой он лишился ленинградской квартиры, вынужден был переехать в Москву и в конце концов выйти из Союза писателей.

Конфликт, травля и связанные с ними эмоции легли в основу, отразились в еще одном прозаическом произведении 1929 года - в «Четвертой прозе», где Мандельштам уже открыто противопоставляет себя «кровавой Советской земле» и ее «захватанному грязными лапами социализму»: «кровь, отягощенная наследством овцеводов, патриархов и царей, бунтует против вороватой цыганщины писательского племени» (96, с. 144). «Четвертая проза» была издана в Советском Союзе только в 1988 году, до этого еще в 60-е годы она (без одной, крайне антисоветской главки, отсутствующей даже в западных изданиях) стала самиздатовским бестселлером.

После негативных эмоций, сублимировавшихся в творчество, в прозу, к Мандельштаму, по словам его жены, вернулись стихи: «Почти два года, истраченные на распрю, окупились во сто крат, «больной сын века» вдруг понял, что он-то и был здоровым. Когда вернулись стихи, в них уже и в помине не было темы «усыхающего довеска». Это был голос отщепенца, знающего, почему он один, и дорожащего своей изоляцией» (106, с. 93).

Предшествующий кризис стал переломным моментом в творчестве поэта, появились новые стихи, возникшую же в творчестве паузу заполнила проза, не ставшая от вынужденного появления хуже, чем стихи, поскольку создавалась гениальным художником, но тем не менее была иного свойства, отличаясь от традиционной прозы в силу большого влияния на нее уже сформировавшегося поэтического ума и сознания.

У Б. Пастернака проза появилась в менее трагические моменты жизни, к тому же, по воспоминаниям его биографов, он всегда хотел писать прозу, но этому мешала необходимость регулярного заработка переводами. В своих письмах Пастернак называл прозу «настоящей работой, которая все не выходила. Как только округлялось начало задуманной вещи, в силу материальных обстоятельств, оно печаталось. Вот отчего все обрывки какие-то и не на что оглянуться» (23, с. 6). Вот почему почти вся проза Пастернака до романа «Доктор Живаго» считается незаконченной. Несмотря на это, его прозаическое творчество обладает несомненной художественной ценностью, такой же, что и стихи, и заслуживает не меньшего внимания со стороны ученых-литературоведов, чем поэзия. Малая изученность прозы Пастернака 20-х годов, этого самого исследуемого русского писателя XX века, объясняется не только тем, что в сравнении с лирикой и романом «Доктор Живаго» его ранние повести могли показаться менее значительными, но и сложностью и незаурядностью этой части наследия художника.

Сложность прозы Б. Пастернака так же, как и прозы О. Мандельштама, объясняется влиянием поэтических школ «серебряного века», откуда вышли оба поэта. Преобладание формы над содержанием, кардинальная перестройка языка и сознания были главными тенденциями поэтической эпохи начала XX века. По мнению французского исследователя Ж. Бло, интерес к форме и возможностям, вытекающим из экспериментов с языком, связан с тем, что в XIX веке уже исчерпались все возможности, связанные с содержанием: «Если Лермонтов и Пушкин идут от поэзии к прозе, от прозы к поэзии, то вовсе не из интереса к форме, а для того, чтобы найти средство выразить личность и мир, новизну и значимость которого они ни в коей мере не ставят под сомнение» (22, с. 84). В XX же столетии, считает ученый, "нет больше возможностей для открытий и миру творца содержательных историй пришел конец, нет больше незавоеванных территорий, и искусство и оригинальность автора состоят в беспрецедентности и красивости новых комбинаций" (22, с 84-85). Отсюда возникший в прошлом веке большой интерес к возможностям формы, к чрезмерной по густоте образности, метафоризации, изощренности в выборе средств художественной изобразительности, т.е. ко всему тому, что было характерно только для поэзии и что мощным потоком хлынуло в прозу XX века.

Поэтическое отношение к прозаическому слову объединяет прозу Мандельштама и Пастернака, принцип поэтической мысли лежит в основе создания прозы поэта. Если поэт берется писать прозу, под давлением ли внешних обстоятельств или внутренней потребности иным образом самовыразиться, то она под воздействием накопленного поэтического опыта будет постоянно испытывать на себе его влияние, будет обусловлена им, в результате чего возникает проза поэта с ее особенным вниманием к слову.

Словоцентризм этой прозы был наследием "серебряного века". Именно модернизм впервые указал на слово как на минимальную полноценную единицу художественного образа. Именно он с непривычной для классической русской литературы рациональностью завел разговор о неких самодовлеющих величинах словообраза, о материальном, т.е. звуковом или графическом его основании, о чувственно воспринимаемой форме, в которой осуществлен «материал», и о концептуализации обозначаемого, т.е. наделении его произвольным смыслом. Таким путем "серебряный век" как бы утвердил необычную для реалистической эстетики формализацию материально-духовных составляющих художественного образа. «Скрытый рационализм модернизма проявился в том, что научные изыскания или мечтания он превращал в практическое руководство к творчеству, шел не от сердца и от жизни, а от ума" (88, с. 32). Первотолчок к сознательному использованию художественных возможностей слова дал А. Потебня: «Слово только потому есть орган мысли и непременное условие всего позднейшего развития понимания мира и себя, что первоначально есть символ, идеал и имеет все свойства художественного произведения» (113, с. 182). А. Потебня обнаружил внутреннюю форму у слова. Ею оказалось глубинное представление, сопрягающее звуковые сочетания с единицей смысла и делающее эту связь неслучайной. Слово, сохранившее живую связь с первосмыслом, т.е. обладающее живой внутренней формой, поэтично и может стать источником художественного произведения. Это открытие можно считать заслугой "серебряного века" в дальнейшем развитии русской литературы XX века.

Мандельштаму во многом импонировала потебнианская теория. Он разработал свою теорию поэтического слова, следуя за А. Потебней, хотя несколько по-иному перетолковывает смысл его концепции. Согласно Мандельштаму, слово как бы имеет двойную природу: значимость слова не сводится ни к символическому, ни к предметному значению. «Самое удобное, рассматривать слово как образ, т.е. словесное представление» (83, с. 206-207).

В этой связи уместно привести суждение И. Бродского: «Мандельштам является поэтом формы в самом высоком смысле слова. Для него стихотворение начинается звуком, «звучащим слепком формы», как он сам называл его»1 (24, с. 194). А также суждение М. Цветаевой о Пастернаке: «В России крупнейшим из поэтов и прозаиков. утверждаю Бориса Пастернака, давшего не новую форму, а новую сущность, следовательно - и новую форму» (152, с. 153). Оба поэта оказывали внимание форме в поэтических произведениях, пробуя ее различные вариации, что не могло не отразиться на их прозе - Мандельштам и Пастернак решительно взрывают традиционную прозаическую форму, но только с целью поиска, выжимки нового смысла, сути, т.е. содержания. И здесь нельзя не вспомнить знаменитое пастернаковское определение поэзии как губки, полемически противопоставленное ее традиционному пониманию как родника или фонтана. «Современные течения вообразили, что искусство - как фонтан, тогда как оно — губка. Они решили, что искусство должно бить, тогда как оно должно всасывать и насыщаться» (103, с. 367). Этот же образ поэзии-губки встретим в стихотворении «Весна»: «Поэзия! Греческой губкой в присосках // Будь ты. // А ночью, поэзия, я тебя выжму // Во здравие жадной бумаги» (102, с. 188).

Поэзия - не извержение смысла, а выжимание содержания из формы, как из губки, выжимание смысла из формы при ее сокращении. В другой статье Пастернак определяет поэтический образ как сжатие и уплотнение форм бытия: «Метаморфизм - стенография большой личности, скоропись ее духа» (103, с. 414). Та же идея творчества как сжатия или выжимания развивается и Мандельштамом в «Разговоре о Данте». Анализируя «Божественную комедию» Данте, он выводит концепцию поэтического творчества как «выжимания» формы из содержания. У Мандельштама, как и у Пастернака, возникает образ поэзии-губки, с той разницей, что, по Мандельштаму, то содержание, из которого «выжимается» форма, само

1 Мандельштам писал: «Стихотворение живо внутренним образом, тем звучащим слепком формы, который предваряет написанное стихотворение. Ни одного слова нет, а стихотворение уже звучит.'Это внутренний образ, это его осязает слух поэта» (83, с.503). есть форма. «Форма . представляется выжимкой, а не оболочкой, . форма выжимается из содержания-концепции, которое ее как бы облекает» (83, с. 568).

Исходя из постулируемых обоими поэтами суждений о творчестве, повлиявших в том числе и на прозу, мы исследовали материал, уделяя повышенное внимание форме - форме повествования, тем более, что она отличается от традиционной прозы, не забывая при этом о содержательном аспекте.

По мнению некоторых исследователей, например, Н. Берковского, проза О. Мандельштама и Б. Пастернака по своей форме близка прозе М. Пруста размытостью конкретных зарисовок, преимущественной обращенностью к внутреннему миру человека, подчеркнутым доверием к истине субъективной, и - главное - страстью постижения жизни, прорастающей сквозь все подробности. Это обусловлено общим движением прозы начала XX века, толчком для которого послужил философский контекст эпохи, в последствии приведший к литературе «потока сознания», где фрагментарность и ассоциативность являются характерной особенностью этой прозы.

Конечно, при всех перекличках и родственности ряда черт, проза Мандельштама и Пастернака другая, чем прустовская: другие подробности, иной тонус повествования, другой образ автора, иные отношения с читателем. Пруст если не бесстрастен, то по крайней мере сдержан, русские же поэты в своей прозе более эмоциональны. Они предлагают вступить в особые отношения с текстом, отношения со-понимания, когда читатель догадывается и восстанавливает умалчиваемые или опущенные моменты -лирический подтекст, умение читать «паузы», «проколы», расстояния между ними, внутренние связи, ассоциативные ряды и логические выводы. В общем, так же, как и при чтении стихотворных произведений. Особенно новаторской, рассчитывающей на достраивание читателем зрительного ряда выглядит проза Мандельштама, которая была сродни экспериментам Ю. Тынянова и В. Шкловского в области синтеза кино и литературы.

Новые возможности поэтического обращения с прозаическим словом еще раньше предложил Андрей Белый. Образцом разорванности образов и эпизодов были его прозаические творения - «Симфонии», «Петербург», «Серебряный голубь». Он стремился преобразовать, интенсифицировать письменную литературную речь. Проза Белого стала первой подобной прозой поэта XX века, повлиявшей на прозаическое творчество многих писателей. Но все же главным в его прозе, как в любой прозе поэта, является перенос тех находок в области языковых средств, найденных и отработанных им в поэтической «лаборатории», в прозаическое творчество. Эти средства (у каждого поэта свои) - фонетические, лексические, фразеологические, синтаксические - привнесли свою особую заряженность, прозаическому языку обычно не свойственную. Характерной особенностью любой прозы поэта являются сгущения, «уплотнения» смыслов. Они оснащают прозу новыми емкостями, несут с собой повышенную энергию мироощущения их автора, а для читателя, имеющего вкус к языкотворчеству, составляют дополнительную прелесть присутствия при эксперименте, не только формальном, но и содержательном. Поэтому прозу поэта считаем необходимым изучать в контексте поэтического творчества ее автора.

С учетом данного обстоятельства, объектом нашего исследования стало поэтическое, прозаическое творчество О. Мандельштама и Б. Пастернака, а также их литературно-критические работы, т.е. практически все творческое наследие поэтов. Предмет исследования - прозаические произведения О. Мандельштама и Б. Пастернака 1920-х годов, как явление, составляющее особую типологическую общность с присущими творчеству обоих авторов признаками и чертами, которые и определяют такой феномен как проза поэта — особый род художественной и мемуарной прозы.

Важным для нашего исследования представляется также взятый временной период - 1920-е годы, та культурная (и литературная) эпоха, которая в качестве одной из главнейших причин повлияла на поэтов, побудила их писать прозу. Коренные изменения в социокультурном воздухе эпохи, в эстетических литературных взглядах писателей достаточно полно воплотились в их прозаических текстах, где «лирическое «я» объективируется в некоторой степени, «эпизируется», отражая положение личности, находящейся в предельной зависимости от социальной действительности. Общая картина мира — неклассическая по своей сути — сказалась на способах и формах конструирования личностного сознания.

Научная новизна настоящей работы, представляющей собой исследование данного художественного феномена, заключается в том, что:

1) впервые в ней осуществлена попытка сравнить и сопоставить прозаическое творчество поэтов О. Мандельштама и Б. Пастернака одного периода создания в таком аспекте;

2) анализ их прозаического наследия осуществляется в неразрывной связи с их поэтическим творчеством и вписывается в исследование малоизученного явления, как прозой поэта.

3) сделана попытка показать зависимость способа оформления мысли в прозе и поэзии от социокультурных причин.

Целью диссертации является, таким образом, исследование феномена прозы О. Мандельштама и Б. Пастернака 1920-х годов как прозы поэта, т.е. явления, вызванного к жизни общекультурной ситуацией и глубоко индивидуальной логикой развития художника.

Для достижения поставленной цели ставятся следующие задачи:

1) обосновать феномен прозы поэта, определив типологически сходные признаки в прозе О. Мандельштама и Б. Пастернака 1920-х годов;

2) раскрыть своеобразие прозы двух поэтов, рассмотрев образную структуру, форму организации повествования, взаимоотношения между автором, повествователем и героем, средства языковой выразительности;

3)> вписать прозу О.Мандельштама и Б. Пастернака в культурный контекст эпохи, выявить социокультурные условия, побудившие их взяться за прозу.

Методологической базой исследования послужили труды по теоретической поэтике А.А.Потебни, Р.О.Якобсона, Ю.Н.Тынянова, В.Шкловского, Б.В.Томашевского, Д.С.Лихачева, работы в области семиотики культуры М.М.Бахтина, Вяч.Вс.Иванова, Ю.М.Лотмана, работы таких известных исследователей творчества О.Мандельштама и Б.Пастернака, как Ю.Левин, С.С.Аверинцев, М.Л.Гаспаров, К.Ф.Тарановский, В.С.Баевский, С. Н. Бройтман и др. В работе используется структурно-типологический и герменевтический методы исследования. Выбор методологического комплекса согласуется с культурологическим подходом к прозаическому творчеству названных поэтов, позволяющим объяснить причины обращения поэтов к прозе именно в этот период времени. В исследовании также использовался принцип имманентного анализа, который помогает раскрыть особенности художественной системы произведений.

Практическая значимость исследования. Результаты исследования могут быть использованы для углубленного изучения творчества О. Мандельштама и Б. Пастернака, для создания картины развития русской прозы 20-30-х годов XX века, куда входила, помимо официальной литературы социалистического реализма, и иная, альтернативная проза, в том числе проза поэта. Основные положения диссертации могут быть включены как в курс лекций по истории русской литературы, так и в спецкурсы, посвященные творчеству обоих поэтов.

Исследование показало, что прозаическое творчество О.Мандельштама и Б.Пастернака возможно разделить на части, взяв за основу деления принцип наличия или отсутствия вымышленного героя в прозе: автобиографическая проза (без героя) и проза с вымышленным героем, при этом в отдельной главе уделив особое внимание истории вопроса. Таким образом, сам материал предсказал структуру работы, которая предполагает наличие трех глав: в первой рассматривается проза поэта в исследованиях отечественных литературоведов, во второй — проза поэта с вымышленным героем, в третьей - автобиографическая проза поэта.

В первой главе исследуется генезис термина проза поэта, рассматриваются мнения исследователей по поводу правомерности выделения данного явления как заслуживающего особого внимания и подробного изучения, а также исследуются социокультурные условия формирования этого феномена.

Во второй главе даются основные характеристики «прозы поэта» с вымышленным героем на материале таких произведений, как «Египетская марка» Мандельштама, «Детство Люверс», «Воздушные пути» Пастернака. Этот тип прозы поэта подразумевает особую форму организации повествования, особые отношения автора с героем, взаимосвязь прозы и поэзии одного автора на уровне средств языковой выразительности, детерминированные принципом поэтической мысли автора.

В третьей главе «Автобиографическая проза поэта» рассматриваются особенности переноса методологии поэтического мышления на автобиографический жанр.

Исследование, проведенное нами, может стать основой для будущих исследовательских работ, посвященных прозе О. Мандельштама и Б. Пастернака, а также феномену прозы поэта в русской литературе ХХв.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Пелихова, Алена Анатольевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование прозы О. Мандельштама и Б. Пастернака 20-х годов как единого художественного явления с учетом социокультурного контекста позволило достаточно полно представить ее специфику. Стало очевидным, что проза обоих поэтов обладает рядом признаков, объединяющих их в типологическую общность, называемую прозой поэта. Доминирующим свойством этого феномена является тесное и устойчивое сближение стиха и прозы одного автора, одной языковой личности. В процессе анализа стало ясно, что поэтическому влиянию подвержены все слои художественной структуры прозаического произведения. Конкретными формами проявления названного процесса, например, на уровне ритмики художественной речи, становятся частичная метризация, ритмизация и строфическая организация прозы Мандельштама и Пастернака, как, впрочем, любой прозы поэта.

Однако самым активным агентом экспансии поэтического начала оказываются более высокие уровни художественной структуры прозы обоих поэтов, не соотносимые непосредственно с особенностями ритмической фактуры речи. Проза поэта есть результат такой активизации образа автора, которая имеется в поэтическом произведении, где трудноуловима дистанция не только между автором и повествователем, но и автором и героем (в тех произведениях, где он присутствует). Авторское сознание как бы поглощает собой весь предметно-образный материал произведения, выстраивая его в ассоциативные ряды впечатлений, переживаний, раздумий (что особенно характерно для автобиографической прозы поэта). Основу большинства прозаических произведений О. Мандельштама и Б. Пастернака составляют авторские размышления, а их образный строй во многом аналогичен строю лирической поэзии. В нем своеобразно отражены менталитет, мировосприятие поэта: скачки мыслей, ассоциаций, фрагментов жизненных факторов и реалий. Поэтому структура прозы поэта фрагментарна и мозаична, ей свойственны неожиданные отклонения от темы, опускание само собой разумеющегося, приемы киномонтажа, разорванность в повествовании, соположение «кусков» текста, приведшее к выводу о непосредственном влиянии на эту прозу не только поэзии, но и школ живописи, таких, как импрессионизм и кубизм.

Традиционного сюжета, основанного на причинно-следственных связях, в прозе поэта либо практически нет, либо он ослаблен. Основной движущей силой этой прозы является сознание либо лирического героя, как в «Детстве Люверс», «Египетской марке» — прозе с героем, либо автобиографическая память самого автора, движение его мыслей, воспоминаний, волнений души, они и образуют тот последовательный, но фрагментарный ряд движений, направленных к единой конечной цели — основной способ выражения поэтической мысли в лирическом стихотворении. Личностная субъективность как важнейший эстетический принцип организации поэтического текста переносится поэтами на прозу, и особенно открыто декларируется Мандельштамом в «Египетской марке» и «Четвертой прозе». Причем подробно обосновываются необязательность и случайность композиционных сочленений фрагментов текста, его лоскутность и мозаичность, обусловленные единственно прихотью воспринимающего сознания. Мировосприятие художника основывается на принципиальном неразличении жизни и литературы, на их свободном перетекании друг в друга, между тем и другим нет четкой границы, а потому жизнь можно читать, как книгу, а писать книгу так же просто и сложно, как жить. Вот почему личностный кризис в реальной жизни поэта приводит к поискам новой формы в литературе, к поискам своего художественного и личностного самотождества в автобиографической прозе, где через проекцию своей личности либо на историю

Мандельштам), либо на чужой гений (Пастернак) поэты выстраивают и свою художественную самоидентификацию - как особую в эстетическом плане автобиографическую прозу, и свою личностную самоидентификацию - как разрешение творческого кризиса, вызванного полным отсутствием стихов или невозможностью их плодотворного написания.

В связи с этим важным становится тот отрезок времени, когда создавались прозаические произведения О. Мандельштама и Б. Пастернака. 1920-е годы прошлого столетия, особенно их вторая половина, стали критическими для любой поэзии, кроме поэзии революционного «агитпропа». В 1925 году была опубликована Резолюция ЦК РКП(б) «О политике партии в области художественной литературы», которая отразила переходный этап становления советской литературы и обозначила лирическую поэзию как буржуазную, а потому чуждую. Хотя не только официальная власть умаляла роль поэзии, читатель, сформированный своим временем, был уже иного свойства, чем Мандельштам и Пастернак. «Стихи не заряжают больше воздуха, каковы бы ни были их достоинства. Разносящей средой звучания была личность. Старая личность разрушилась, новая не сформировалась. Без резонанса лирика немыслима» (103, с. 620), -писал Б. Пастернак в 1926 году. В унисон с мыслью поэта звучит идея М.М. Бахтина: «Всякая лирика жива только доверием к возможной хоровой поддержке.», она существует «только в теплой атмосфере .принципиального звукового неодиночества» (15, 148-149). В таких условиях поэт ищет новые пути адаптации к эпохе, времени, к читателю. Такой новой возможностью становится проза в качестве обеспечения возможности быть услышанным. Но эта проза, в силу определенных причин, связанных с поэтическим складом ума и души ее автора, отличается от традиционной прозы рядом особых признаков, делающих эту прозу прозой поэта. Новая фрагментарная форма организации повествования оказалась весьма востребованной в модернистской и постмодернистской эстетике. Об этом сказал Вяч. Вс. Иванов: «Размышляя о возможных будущих путях русской прозы и прежде всего романа, задумываешься о непочатом опыте внесюжетной «неразрешенной» прозы лучших писателей 20-х годов, больше всего о прозе О. Мандельштама, его «Египетской марке» и «Четвертой прозе» (52, с.760-761). Прием фрагментарности, усвоенный Мандельштамом у Розанова, был по-своему развит блестящими прозаиками конца XX века Вен. Ерофеевым и А. Синявским, посвятившие особые сочинения В. Розанову. Изучение связей прозы О. Мандельштама и Б. Пастернака с постмодернистской эстетикой может стать целью отдельного исследования.

В заключение необходимо отметить, что время и эпоха не «подмяли» под себя поэтов, несмотря на «высокую болезнь века» (так Б. Пастернак назвал поэтическую невостребованность временем), оба вернулись к стихам: О. Мандельштам, преодолев творческий и личный кризис, в 1930-е годы обрел новое звучание, новые образы и темы, навсегда сделавшие его «внутренним эмигрантом»; Б. Пастернак в 1930-е годы выпустил сборник с знаковым заголовком «Второе рождение», свидетельствовавшим о новом этапе его творчества.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Пелихова, Алена Анатольевна, 2004 год

1. Аверинцев С.С. Судьба и весть Осипа Мандельштама // Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. Стихотворения. М., 1990. - С. 5-64.

2. Аверинцев С.С. Так почему же все-таки Мандельштам? // Новый мир. 1998. - № 6. - С. 216-220.

3. Аверинцев С.С. Пастернак и Мандельштам: Опыт сопоставления // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1990. - Т. 49. - № 3. - С.213-218.

4. Акаткин В.М. Энергия доказательств. О языке позднего Мандельштама // Филол. записки: Вестник литературоведения и языкознания. 1994. - Вып. 2. - С. 42-53.

5. Амелин Г.Г., Мордерер В.Я. Миры и столкновения О.Мандельштама. М.: Языки русской культуры, 2000. - 320 с.

6. Арутюнова Н.Д. О синтаксических разновидностях прозы // Сборник научных тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. М., 1973. - Вып. 73.

7. Багратиони-Мухранели И. Кинематографическая стилистика «Египетской марки» О.Мандельштама // Искусство кино. 1991. - № 12. — С. 150-161.

8. Баевский B.C. Б.Пастернак лирик: основы поэтической системы. -Смоленск, 1993.

9. Баевский B.C. О поэтике Мандельштама. Реалия. Деталь. Образ. Контекст // Филол. записки: Вестник литературоведения и языкознания. — 1994.-Вып. 2.-С. 63-71.

10. Баевский B.C. Последняя книга Б.Пастернака. О динамике отношения «автор-текст» // Автор и текст: Сб. статей. — СПб., 1999.- С.445-460.

11. Бальбуров Э.А. Поэтика лирической прозы. 1960-1970-е годы. — Новосибирск: Наука, 1985. 132 с.

12. Баран X. Проблемы композиции в произведениях В.Хлебникова // Лит. обозрение. 1991. - № 8. - С. 34-39.

13. Бахманова Г.Н. Концептуальность орнаментального стиля русской прозы I четверти XX века // Филологические науки. 1989. - № 5. — С. 10-18.

14. Бахтин М.М Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

15. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М., 1979.

16. Белосинская Н. Шестой акмеист // Вопросы литературы. 2001. -№ 3. - С. 322-328.

17. Белый А. Символизм как миропонимание. — М.: Республика, 1994.-528 с.

18. Бенчич Ж. Роль автобиографической памяти в «Шуме времени» О.Мандельштама // Автоинтерпретация: Сб. статей. СПб., 1998. - С. 155167.

19. Бергсон А. Собр. соч. СПб., 1914.

20. Бердяев H.A. Самопознание. М., 1991.

21. Берковский Н.Я. Мир, создаваемый литературой. М.: Сов. писатель, 1989.-496 с.

22. Бло Ж. Набоков. СПб., 2000.- 240 с.

23. Борис Пастернак. Серия «Проза поэта». М.: Вагриус, 2000. — 318с.

24. Бродский И. Меньше единицы: избранные эссе: Перевод с англ. — М.: Независимая газета, 1999.

25. Бродский И. Сын цивилизации // Звезда. 1989. - № 8. - С. 190200.

26. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX — начала XX века в свете исторической поэтики: Субъектно-образная структура. — М., 1997.

27. Буркхарт Дагмар. Автор, лирический субъект и текст у Осипа Мандельштама // Автор и текст: Сб. статей. СПб., 1999. - С. 408-428.

28. Воздвиженский В.Г. Литература 1917-1921 гг.: Опыт описания // Литературное обозрение. 1999. - № 5/6. - С. 73-78.

29. Воспоминания о Борисе Пастернаке. М., 1993.

30. Гаспаров М.Л. «На чем держится узор.» // Проза поэта. Осип Мандельштам. М.: Вагриус, 2000. — С. 5-11.

31. Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М., 1995.

32. Гаспаров М.Л. Мандельштам // Осип Мандельштам. Стихотворения. Проза. — М.: Фолио, 2001. С. 3-20.

33. Генис А. «Серапионы»: опыт модернизации русской прозы // Звезда. 1996. -№ 12.34. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. — М., 1999.

34. Голубков М.М. Утраченные альтернативы: Формирование монистической концепции советской литературы. 20-30-е годы. М.: Наследие, 1992.-202 с.

35. Горелик Л.Л. Ранняя проза Пастернака: Миф о творении. — Смоленск, 2000.-171 с.

36. Горький М. Собрание сочинений: В 30-ти т. Т. 30. - М., 1956.

37. Гурвич И. Мандельштам: тип текста и проблема чтения // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 2001. - Т. 60. - № 5. - С.34-41.

38. Доманский В.А. Литература и культура: культурологический подход к изучению словесности в школе: Учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2002.-368 с.

39. Долгополов Л. К. Творческая история и историко — литературное значение романа Андрея Белого "Петербург" // Белый А. Петербург. М., 1981.

40. Дубравка О.Т. Автореференциальность как форма метатекстуальности // Автоинтерпретация. Сборник статей. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. С. 187-193.

41. Ерикалова И. Проза поэта // Гумилев Н.С. Африканская охота: Новеллы, рассказы, очерки. СПб., 2000. - С. 279-289.

42. Евтушенко Е.А. Всемирная библиотека поэзии. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.-512 с.

43. Жизнь и творчество О.Э.Мандельштама: Воспоминания. Материалы к биографии. «Новые стихи». Комментарии. Исследования. — Воронеж, 1990.

44. Жолковский А.К. Книга книг Пастернака // Звезда. — 1997. № 12. -С. 193-215.

45. Жолковский А.К. Механизмы второго рождения // Литературное обозрение. 1990. - № 2. - С. 35-42.

46. Жолковский А.К. Попытки "Зависти" у Мандельштама и Булгакова // Блуждающие сны и другие работы. М.: Наука, 1994. - С. 139166.

47. Жолковский А.К. Экстатические мотивы Пастернака в свете его личной мифологии // Жолковский А.К. «Блуждающие сны» и другие работы. М., 1994. - С. 283-295.

48. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты. Тема — Приемы — Текст. - М.: АО Издательская группа «Прогресс», 1996. - 344 с.

49. Земскова Е. «Египетская марка» Мандельштама — роман о конце романа // Русская филология. — Тарту, 1995. № 6. - С. 121-124.

50. Зимин И.Е. Черты импрессионизма в поэзии Пастернака // Научно-теоретический и методический аспекты изучения литературы. -Минск, 1991.-С. 78-88.

51. Иванов В.В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. II: Статьи о русской литературе. — М.: Языки русской культуры, 2000. -880 с.

52. Иванова Н.Б. Б.Пастернак: участь и предназначение. Биографическое эссе. СПб.: БЛИЦ, 2000. - 343 с.

53. Инбер В. "Страницы дней перебирая.".- М., 1967.

54. Имихелова С.С. Проблема самоидентификации человека и ее осмысление в русской прозе второй половины XX в. // Вестник ТГПУ. Сер.: Гуманитарные науки (филология). 2000. - Вып.6 (22). - С. 51-55.

55. Каверин В., Новиков В. Новое зрение. Книга о Ю.Тынянове. М.: Книга, 1988.-c.319

56. Кантор Е. В толпокрылатом воздухе картин. Искусство и архитектура в творчестве О.Э.Мандельштама // Литературное обозрение. -1991.-№ 1.-С. 59-68.

57. Карпов A.C. Неугасимый свет: Н.Гумилев, А.Ахматова, О.Мандельштам, М.Цветаева, Б.Пастернак, Н.Заболоцкий. Очерки. М.,2001.-337 с.

58. Ким Юн Ран. «Доктор Живаго» Пастернака как «текст в тексте» // Филологические науки. 2000. - № 2. - С. 3-12.

59. Клинг О. Борис Пастернак и символизм // Вопросы литературы.2002. № 2. - С. 25-59.

60. Кожевникова H.A. О языке ранней прозы Б.Пастернака // Литературный текст: проблемы и методы исследования. — Тверь, 1994.

61. Корман Б.О. Лирика Некрасова. Ижевск, 1978

62. Кривулин B.B. Три прозы поэта // Звезда. № 6.- 1995.-С. 182-192.

63. Кудрова И. Лирическая проза М.Цветаевой // Звезда. 1982. - № 10. -с. 172-183.

64. Козловский А. Автобиографии // Есенин С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1977-1980.

65. Левин Ю. Избранные труды. Поэтика. Сематика. М., 1989.

66. Левина Т. «Страдательное богатство». Пастернак и русская живопись 1910-х-начала 1940-х гг. // Литературное обозрение. 1990. - № 2.-С. 84-90.

67. Лекманов O.A. «Память любит ловить во тьме.». К истокам мандель-штамовской образности // Рус. речь. 1995. - № 6. - С. 43-46.

68. Лингвистический анализ художественного текста (Русская литература XX в.: 20-е годы): Учеб. пособие. СПб.: Изд-во СпбГУ, 1997. -244 с.

69. Лихачев Д.С. Борис Леонидович Пастернак //Пастернак Борис. Собрание сочинений. В 5 т. Т. 1. -М.,1989.

70. Лихачев Д.С., Самвелян Н.Г. Диалоги о дне вчерашнем, сегодняшнем и завтрашнем. — М., 1988.

71. Локс К. Повесть об одном десятилетии (1907 1917) // Воспоминания о Борисе Пастернаке. - М., 1993. - С. 32 — 47.

72. Локс К.<рец.:> Борисм Пастернак. Рассказы.-М., Л., 1925 // Красная Новь.- 1925.

73. Лотман Ю.М. К структуре диалогического текста в поэмах Пушкина // Пушкин и его современники: Учен. Зап. Ленингр. гос. пед. инта. № 434. Псков, 1970.

74. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии: Анализ поэтического текста. Статьи и исследования. СПб.: Искусство, 1996.

75. Лотман Ю.М. Пушкин. Биография писателя. Статьи и заметки. 1960-1990. «Евгений Онегин». Комментарий. СПб., 1995.

76. Магазаник Л. «Пиковая дама»: морфология и метафизика больших тропов // Пушкин и теоретико-литературная мысль. М.: Наследие, 1999.- С. 30-52.

77. Магомедова Д.Н. Соотношение лирического и повествовательного сюжета в творчестве Пастернака // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1990. - Т. 49. - № 3. - С.414-419.

78. Мазепа Н. Стих и проза поэта. Киев, 1980.

79. Мамардашвили М. Стрела познания. М., 1996.

80. Мандельштам и античность: Сб. статей / Под ред. О.А.Лекманова. -М., 1995 (Записки Мандельштамовского общества. — Т.5).

81. Мандельштам Н.Я. Жизнь и творчество О.Э.Мандельштама. — Воронеж, 1990.

82. Мандельштам О. Стихотворения. Проза / Сост., вступ. ст. и коммент. М.Л.Гаспарова. М.: ACT; Харьков: Фолио, 2001. - 736 с.

83. Мандельштам О. Заметки о поэзии // Мандельштам О. Слово и культура. М., 1987. - 320 с.

84. Маркович В.М. Автор и герой в романах Лермонтова и Пастернака («Герой нашего времени» — «Доктор Живаго») // Автор и текст: Сб. статей.-СПб, 1999.- С.150-179.

85. Мемуары на сломе эпох // Вопросы литературы. 1999. -№ 1. — С. 3-34.

86. Мир Пастернака. М.: Советский художник, 1989. 206 с.

87. Московская Д. В поисках слова: «странная» проза 20-30-х гг. // Вопросы литературы. — 1999. № 6. С. 31-65.

88. Мусатов В.В. К проблеме генезиса лирики Бориса Пастернака // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1990. - Т. 49. - № 5. - С.403-414.

89. Найман А. Проза — стихи роман - проза // Проза поэта. Анна Ахматова. - М.: Вагриус, 2000. - С.5-8.

90. Нерлер П. Отголоски шума времени // Вопросы литературы. № 1.-1991.-С. 32-67.

91. Николина H.A. Поэтика русской автобиографической прозы: Учебное пособие. М.: Флинта, 2002. - 424 с.

92. Об Осипе Мандельштаме // Новое литературное обозрение. — 1995.-№16.-С. 98-129.

93. Озеров JI. Вторжение прозы // В мире Пушкина. М., 1985.

94. Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе: Очерки истории и теории. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991. 200 с.

95. Осип Мандельштам. Серия «Проза поэта». — М.: Вагриус, 2000. -221 с.

96. Падучева Е.В. Семантические исследования. Семантика нарратива. М.: Языки русской культуры, 1996. — 464 с.

97. Панкеев И. «Победить роковую инертность пера» // Проза поэта. Николай Гумилев. М.: Вагриус, 2000. - С. 5-10.

98. Панченко О.Н. О теории поэзии и поэзии прозы В.Б.Шкловского // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1990. - Т. 49. - № 3. - С. 126-136.

99. Паперно И. О природе поэтического слова // Литературное обозрение. 1991.-№ 1.-С. 29-37.

100. Пастернак Б. Несколько положений // Собр. соч. в 5 тт., т. 4. — М., 1991.-910с.

101. Пастернак Б. Стихотворения. Поэмы. Переводы. М.: Правда, 1990.-544 с.

102. Пастернак Б.Л. Собрание сочинений. В 5-ти т. Т.4. Повести; Статьи; Очерки / Сост., подгот. текста и коммент. В.М.Борисова и Е.Б.Пастернака. М.: Худож. лит, 1991. - 910 с.

103. Пастернак Е.Б. «Не исказить голоса жизни.» // Проза поэта. Борис Пастернак. М.: Вагриус, 2000. - С. 5-9.

104. Пастернак Е.Б., Пастернак Е.В. Координаты лирического пространства // Литературное обозрение. 1990. - № 2. - С. 44-51.

105. Пастернак Е.Б., Пастернак Е.В. Координаты лирического пространства// Литературное обозрение. 1990. - № 3. — С. 91-101.

106. Переписка Бориса Пастернака. — М., 1990.

107. Пискунов В. Переживание ритма // Проза поэта. Андрей Белый. М.: Вагриус, 2000. - С. 5-9.

108. Поливанов К. Трижды услышанный шум. Рецензии на книгу «Шум времени» // Литературпное обозрение.-1991. № 1. - С. 55-59.

109. Поляков М. Критическая проза О.Мандельштама // Мандельштам О. Слово и культура. — М., 1987. С. 3-36.

110. Полян А. «Шум времени» в поэзии Мандельштама // Литература: Еженедельное приложение к газете «Первое сентября». 2002. - № 34. - С. 15.

111. Померанц Г. Неслыханная простота // Литературное обозрение. —1990.-№2.-С. 19-25.

112. Потебня A.A. Мысль и язык. В кн.: А.А.Потебня. Слово и миф. -М., 1989.-624 с.

113. Пурин А. Набоков и Евтерпа // Новый мир. 1993. - № 2. - С. 224-241.

114. Пьяных М.Ф. Орфей в аду: о творчестве О.Мандельштама. // Нева.-2001.-№ 1.-С. 157-203.

115. Ронен Омри. Осип Мандельштам // Литературное обозрение. —1991.-№ 1.-С. 3-19.

116. Сарнов Б. Заложник вечности. Случай Мандельштама. М.,1991.

117. Сарычев В.А. Эстетика русского модернизма. Воронеж, 1991.

118. Симонек С. Плоскостная модель литературного развития у О.Мандельштама, Э.Паунда и Т.С.Элиота //Филологические записки: Вестнк литературоведения и языкознания. 1994. - Вып. 2. - С. 34-42.

119. Скороспелова Е.Б., Голубков М.М. На рубеже тысячелетий: литература XX в. как предмет научного исследования // Вестник Московского ун-та. Сер. 9. Филология. 2002. - № 2. - С. 7-19.

120. Современный словарь-справочник по литературе. М., 2000.

121. Старикова Е. Поэзия прозы. -М., 1962.

122. Степанян Е.В. Категории поэтического мышления Б.Пастернака // Вопросы философии. № 8. - 2000. - С. 62-76.

123. Струве Н. Осип Мандельштам. Томск, 1992.

124. Тарановский К.Ф. О поэзии и поэтике. — М.: Языки русской культуры, 2000. 432 с.

125. Тартаковский А. Мемуаристика как феномен культуры // Вопросы литературы. 1999. - № 1. - С. 35-55.

126. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: АспектПресс, 1999.-334 с.

127. Томашевский Б.В. Стих и язык // 1УМеждународный съезд славистов: Доклады. М., 1958. (Перепечатано в кн.: Томашевский Б.В. Стих и язык. - M.; JL, 1959).

128. Топоров В.Н. Об одном индивидуальном варианте «автоинтертекстуальности»: случай Пастернака //Пастернаковские чтения. Вып. 2. - М., 1998. - С. 4-37.

129. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. М., 1965.

130. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино.- М.: Наука, 1977.-576 с.к*

131. Ужаревич И. Одна жизнь две биографии // Автоинтерпретация: Сб. статей. - СПб., 1998.-С. 167-187.

132. Ульянов П. Одинокий искатель (О.Э.Мандельштам). М.: Знание, 1991.

133. Усенко JT.B. Импрессионизм в русской прозе начала XX в. -Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского университета, 1988.— 240 с.

134. Фатеева H.A. Картина мира и эволюция поэтического идиостиля Бориса Пастернака (поэзия и проза) // Очерки истории языка русской поэзии XX века. Опыты описания идиостилей. — М.: Изд-во «Наследие», 1995.-С. 209-303.

135. Фатеева H.A. Пастернак и Пушкин: путь к прозе // Русский язык за рубежом. 1995.- №1. - С. 100-108.

136. Фейнберг А. Каменоостровский миф // Литературное обозрение.- 1991.-№ 1.-С. 41-46.

137. Флейшман Л.С. Борис Пастернак в двадцатые годы. — СПб.: Академический проспект, 2003.-464 с.

138. Фоменко И. В. Заметки к интерпретации "Высокой болезни" ( О романтических тенденциях в творчестве Пастернака) // Романтизм в русской и зарубежной литературе. Калинин, 1973.

139. Франк B.C. Водяной знак. Поэтическое мировоззрение Пастернака // Лит. обозрение. — 1990. № 2. - С. 72-77.

140. Фрейдин Ю. Закон сохранения энергии // Наше наследие. — 1991.- № 1. С. 57-76.

141. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1999. —398 с.

142. Харьков М.Г. Маяковский и Мандельштам // Филологические записки. Воронеж, 1998.-Вып. 11.-С. 127-136.

143. Холшевников В. «Случайные» четырехстопные ямбы в русской прозе // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития: Сб. науч. тр.-М.; 1985. С. 134- 142.

144. Цветаева М. Записи из рабочих тетрадей о прозе Б.Пастернака. //Знамя. 1992.-№9.-С. 180-189.

145. Цветаева М. О поэзии и прозе // Звезда. 1992. - № 10. - С. 3-4.

146. Цветаева М.И. Автобиографическая проза / Коммент. А.А.Саакянц. М.: Сов. Россия, 1991.-352 с.

147. Чайковская В. Детство женщины — интерпретация детства в прозе Б.Пастернака // Детская литература. — 1993. № 1. - С. 13-17.

148. Черашняя Д.Н. Субъективный строй «Разговора о Данте» // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 2001. - Т. 50. - № 3. - С.263-268.

149. Черкасова Л.П. «Яркость изнутри». О внутренней форме слова в прозе М.Цветаевой // Русская речь. 1982. - № 5. - С.52-56.

150. Чудакова М. Пастернак и Булгаков. Рубеж двух литературных циклов//Литературное обозрение. 1991. - № 5. - С. 11-17.

151. Шевеленко И. По ту сторону поэтики. К характеристике литературных взглядов М.Цветаевой // Вопросы лит-ры. 1992. - Вып. 3. -С. 151 - 162.

152. Шершеневич В. Листы Имажиниста.-Ярославль, 1997.

153. Шкловский В. Искусство как прием // Шкловский В. О теории прозы. М., 1983. - С. 9-25.

154. Шкловский В. О теории прозы. — М., 1983.

155. Шкловский В. Сюжет в стихах // Поэтический сборник. М.,1934.

156. Эйхенбаум Б. М. О литературе. — М., 1987.

157. Эйхенбаум Б. М. О прозе. О поэзии. Сборник статей. Л., 1986.

158. Эпштейн М. Хасид и талмудист. Сравнительный опыт о Пастернаке и Мандельштаме // Звезда. 2000. - № 4. - С. 82-96.

159. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны. О литературном развитии Х1Х-ХХ вв.-М., 1988.

160. Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. - 464 с.