Процесс о вакханалиях в Риме: социально-политические, правовые и религиозные аспекты тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Сухарев, Александр Константинович

• Сухарев, Александр Константинович
• кандидат исторических наук
• 2013

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Сухарев, Александр Константинович

Оглавление

Введение

Глава I Сравнительный анализ текста сенатусконсульта о Вакханалиях из Тириоли и сенатусконсультов из сообщения Тита Ливия о преследовании Вакханалий в 186 г. до н. э

Глава II Анализ сообщения Тита Ливия о преследовании

Вакханалий

Глава III Процессуальные особенности преследования Вакханалий в Риме

§ 1 Религиозно-правовые основания преследования Вакханалий

§ 2 Процессуально-правовые особенности преследования

вакханалий

§ 3 Публично-правовые основания преследования

вакханалий

Глава IV Природа римских Вакханалий

Заключение

Библиография

Приложение 1

Приложение 2

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Процесс о вакханалиях в Риме: социально-политические, правовые и религиозные аспекты»

Введение

Актуальность исследования.

Религия являлась неотъемлемой частью социальной и политической жизни древнего Рима, и значимость её для римской ст1аБ была необыкновенно велика. Поэтому изучение римской религии имеет чрезвычайно важное значение для понимания многих событий римской истории в частности и римского общественно-политического и религиозного уклада в целом.

Изучение римской религии требует исследования не только отдельных вопросов, связанных с системой римского культа, но и исследования различных аспектов общественного и политического строя Древнего Рима, чтобы иметь возможность составить правильное представление о взаимосвязи этих сфер в жизни римской общины и о каждой из них в отдельности. Ведь в Древнем Риме религия никогда не была отделена от политики, а напротив, взаимодействовала с ней.

Вопросы особенностей организации религиозной сферы Древнего Рима включают в себя множество проблем: систему культов, их возникновение, обслуживание и рецепцию, развитие механизмов их регулирования, организацию и функционирование жреческих коллегий, их связь с римскими общественно-политическими институтами, в том числе с сенатом и магистратурами, связь религиозной сферы с внутренней и внешней политикой Рима.

И настоящее исследование посвящено изучению как раз одного события в истории древнего Рима, которое как нельзя лучше демонстрирует указанные выше особенности функционирования религиозной сферы римской гражданской общины. В нём тесно переплелись как религиозная, так и социально-политическая сферы жизни и относящиеся к этим сферам институты римской общины. Мы имеем в виду процесс о вакханалиях в Риме 186 года до н. э., связанный с преследованием римскими властями приверженцев вакхических мистерий.

Данный процесс по праву признан учёными-антиковедами уникальным событием в истории не только Римской республики, но и всего древнего Рима. Уникальность его заключается в первую очередь в том, что никогда прежде, до и после 186 года до н. э., в истории Римской республики не было подобного факта, связанного именно с преследованием, в полном смысле этого слова, приверженцев какого-либо культа или каких-либо священнодействий, с привлечением для их преследования высших магистратов и вручением им экстраординарных полномочий, с применением в отношении этих приверженцев процедуры чрезвычайного расследования, с использованием консулами против них вооружённой силы, с их арестом и последующей казнью большинства арестованных, с преследованием священнодействий и их приверженцев не только в самом городе Риме и на принадлежащей собственно римской общине территории, но и по всей Италии, в том числе и на территории союзников, что в сововкупности кардинально расходилось с ранее существовавшей римской административно-религиозной, публичноправовой и международноправовой практикой.

Кроме того, данные источников очень неоднозначны в вопросе о причинах преследования этих священнодействий и их участников и мотивах, которыми руководствовались римские власти, и в первую очередь римский сенат, инициируя процесс 186 года до н. э. Против участников вакханалий впервые в римской истории выдвигались обвинения не только религиозного и морально-нравственного характера, но и уголовные, и даже политические. Всё это в совокупности с необычайно жёстким и даже жестоким характером предпринятых римскими властями мер в отношении этих священнодействий и их участников стало причиной того, что и по сей день в антиковедении нет однозначного мнения как относительно причин преследования вакханалий вообще, так и относительно отдельных аспектов процесса 186 года до н.э. и его роли и места в римской истории в частности.

По своей значимости и сложности дело о преследовании вакханалий не уступает гонениям на христиан в эпоху Империи.

Поэтому исследование процесса о вакханалиях имеет важное научное значение. Раскрытие причин данного процесса, механизма расследования дела о вакханалиях и регулирования вакхического культа в Италии после завершения расследования внесёт весьма важное дополнение в систему представлений не только о состоянии религиозной сферы в Риме во II веке до н.э., но и о характере внутриполитической ситуации в Риме и Италии этого периода и об особенностях регулирования религиозной сферы в Римской Республике.

Объектом исследования является процесс против вакханалий, инициированный римскими властями в 186 году до н.э., в совокупности его религиозной, юридической и социально-политической сторон.

Предмет исследования составляют вопросы, связанные с мотивами, которыми руководствовались римские власти, инициируя данный процесс, вопросы, касающиеся юридических и процессуальных особенностей преследования вакханалий в Риме, вопросы, связанные с достоверностью данных исторической традиции о процессе 186 года до н.э., а также вопросы, касающиеся места и значения процесса против вакханалий в истории древнего Рима.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является выяснение причин преследования вакханалий римскими властями посредством необычайно суровых мер, вследствие чего процесс 186 года до н. э. стал уникальным явлением в истории Римской Республики, установление мотивов, побудивших римские власти к чрезвычайно суровому преследованию вакханалий, выявление религиозных, правовых и социально-политических особенностей процесса 186 года.

Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи: 1. определить степень надёжности и достоверности

документальных свидетельств и данных исторической традиции о

процессе 186 г. до н.э. и о природе подвергшихся преследованию священнодействий, именуемых «вакханалиями»;

2. установить, следуя данным источников, основные обвинения против участников вакханалий, на основании которых могут быть определены мотивы, которыми руководствовались римские власти, инициируя процесс преследования участников этих священнодействий;

3. выявить характерные правовые и процессуальные особенности преследования вакханалий и их участников;

4. определить уникальность и отличие процесса 186 г. до н.э. от других случаев преследования или ограничения римскими властями чужеземных священнодействий;

5. установить аналогичные процессы в истории Рима. Анализ механизма их проведения и мотивов их инициирования позволит разобраться во всех правовых и процессуальных особенностях, составляющих религиозную и политическую основу процесса против вакханалий;

6. определить природу священнодействий, именуемых в источниках «вакханалиями», с тем, чтобы установить какие черты данных священнодействий вызвали недовольство и опасения со стороны римских властей.

Хронологические рамки исследования ограничиваются периодом первой четверти II века до н. э. Однако необходимость решения всех поставленных вопросов, связанных с причинами процесса против вакханалий, посредством сопоставления механизма его проведения с более ранними и более поздними примерами регулирования вопросов, относящихся к религиозной и социально-политической сфере жизни древнего Рима, требует обращения к свидетельствам, относящимся к другим периодам римской истории.

Процесс о вакханалиях интересен и тем, что, будучи организован в период расцвета Римской Республики, он отразил в себе как особенности сакрально-правового регулирования системы римской религии предыдущего периода, так и новые тенденции и веяния, которые только зарождались в период II века до н.э. и продолжали свое развитие в период Империи. Вследствие этого в целях более глубокого анализа особенностей процесса преследования вакханалий, занявшего свою особую нишу в цепи развития римских религиозных и социально-политических правовых институтов, и объективной оценки полученных результатов необходимо привлечение материала, касающегося вопросов, связанных с особенностями отношения римских властей к различного рода чужеземным культам и священнодействиям на протяжении всей римской истории, в том числе в период Империи.

Обращение в рамках данного исследования к эпизодам римской истории более позднего периода (I века до н. э. - II века н. э.) помимо приведённых выше оснований продиктовано также состоянием источниковой базы, которое не позволяет изучить вопрос в целом без обращения к сочинениям римских авторов предыдущего и последующего периодов римской истории.

Степень изученности проблемы. Исследований, посвящённых непосредственно процессу против вакханалий 186 года в Риме, не так уж много, но и не мало, если принять во внимание специфический характер данной темы. Обращение к проблеме преследования вакханалий римскими властями в первой четверти II века до н.э. было намного более интенсивным среди представителей зарубежного антиковедения. И практически с самого начала исследователи концентрировались, главным образом, на рассмотрении, в большей или меньшей степени подробном и комплексном, трех главных вопросов: достоверности сведений, представленных в рассказе Тита Ливия, природе и происхождении римских вакханалий, причинах преследования данных священнодействий римскими властями.

Так Т. Моммзен в своем фундаментальном труде по истории Рима, в рамках экскурса, относившегося к рассмотрению религии, обычаев и нравов в римской республике, уделил внимание и такому резонансному событию, как преследование вакханалий1. В рамках его концепции процесс преследования вакханалий являлся результатом борьбы римской правящей элиты против распространения в римском обществе всевозможных порочных религиозных суеверий и прочих дурных явлений, принесенных в Рим из Эллинистического Востока и грозивших привести, в конечном счете, к постепенной деградации системы римских ценностей и нравов. Моммзен соглашается с ливиевым изображением вакханалий, как вместилищем всевозможных пороков и кузницей разнообразных преступлений, и считает, что именно аморальное поведение участников данных священнодействий и совершавшиеся ими, согласно римской традиции, уголовно наказуемые деяния и стали причиной их сурового преследования со стороны римских властей.

Равным образом Г. Виссова и И. Марквардт также отмечали характерное для II века до н.э. падение римских нравов и многочисленные социально-культурные изменения в жизни римской общины2. В частности Виссова подробно описал наступивший в годы II Пунической войны процесс эллинизации римской религии и культуры и отметил, что процесс о вакханалиях 186 года и изгнание халдеев в 139 г. до н. э. из Рима и Италии были лишь отдельными симптомами постепенно происходящего разложения3.

Более критический подход к источникам и более скрупулезный анализ сведений, содержащихся в них, обозначился на рубеже 20-х - 30-х гг. XX века, когда стали появляться отдельные статьи, посвященные исследованию

1 Моммзен Т. История Рима. М., 2001. Т. I. Кн. 3. С. 439-441; Mommsen Th. Römisches Strafrecht. Leipzig, 1898. S. 579; Mommsen Th. Rom. Staatsrecht Bd. 3, Abt. 2. Leipzig, 1887. S. 1181.

2 Marquardt J. Römische Staatsverwaltung Leipzig, 1878. Bd. III. S. 56-57; Wis sow a G. Religion und Kultus der Römer München, 1912. S. 54-58.

3 Wissowa G. Op. cit. S. 64.

различных аспектов рассказа Тита Ливия и содержания текста сенатусконсульта о вакханалиях из Тириоли, и широко распространился затем среди исследователей начиная с 50-х гг., когда стали выходить в свет целые труды, посвященные процессу против вакханалий в Риме.

Так в 1927 году была опубликована статья Т. Франка, в которой опровергалась, распространенная прежде среди исследователей гипотеза о восточном происхождении римских вакханалий и доказывалось их италийское происхождение, с опорой на текст Тита Ливия и другие нарративные источники, а также данные археологии4.

Некоторое время спустя развернулась дискуссия, которая продолжается и до сих пор, по поводу характера сенатусконсульта из Тириоли - уникального эпиграфического памятника, являющегося подлинным документом, относящимся непосредственно ко времени преследования вакханалий5. Подробно об этой дискуссии и всех проблемах, которые в ходе ее поднимались, будет сказано в первой главе, посвященной анализу документа из Тириоли. Здесь же стоит отметить тот факт, что, решая вопрос о том, как, кем и с какой целью был составлен этот документ, какую роль он играл в событиях 186 года, исследователи одновременно приступили и к критическому анализу сведений, содержащихся в ливиевом рассказе. Благодаря сопоставлению с текстом сенатусконсульта из Тириоли, в рассказе было отмечено историческое ядро, зиждившееся на данных подлинных исторических документов, которыми пользовался Ливий (решения сената, принимавшиеся в ходе процесса 186 года), и выделялась литературная составляющая, получившая позже в научной литературе наименование «романтической» (преимущественно первая половина рассказа Тита Ливия,

4 Frank T. The Bacchanalian Cult of 186 B.C. // Classical Quarterly. Vol. 21. 3-4. 1927. P. 128132; Frank T. Rome's government of Italy // CAH. 1927.

5 Fraenkel Ed. Senatus consultum de Bacchanalibus // Hermes, Bd. 67, 1932; Keil J. Das sogenannte Senatus consultum de Bacchanalibus // Hermes, Bd. 68, 1933; Krause W. Zum Aufbau der Bacchanal-Inschrift // Hermes, Bd. 71, 1936; Geizer M. Die Unterdrückung der Bacchanalien bei Livius // Hermes, Bd. 71, 1936; Dihle A. Miszellen zum SC de Bacchanalibus // Hermes, Bd. 90,1962.

повествующая об истории любви двух молодых людей, благодаря которым вакханалии были случайно обнаружены римскими властями). В этой «романтической» части рассказа сразу же стали выявлять логические противоречия, нестыковки, которые, по мнению исследователей, доказывали выдуманный характер большинства сведений Ливия о том, как были раскрыты и почему подверглись преследованию вакханалии. Все эти сведения были отнесены на счет римской анналистики, которая в лице нескольких поколений историков привнесла в рассказ о преследовании вакханалий в Риме множество вымышленных элементов6.

В 1953 году вышла фундаментальная работа А. Брюля, посвященная культу Либера. Одна из глав этой работы была посвящена исключительно

п

процессу против вакханалий в Риме . Одним из ключевых моментов этой главы являлся анализ сведений Тита Ливия. Подход Брюля к данным нарративной традиции можно определить как умеренно критический. Он не спешит отбрасывать как недостоверные сведения о тех культовых элементах, которые, согласно Ливию, были присущи римским вакханалиям. Опираясь на другие данные греческой и римской традиции, как более раннего, так и позднего времени, на данные археологии и эпиграфики, А. Брюль находит в описании римских вакханалий много элементов, присущих имевшим место в действительности греческими культам Диониса, Деметры и Персефоны и

других богов, распространенным и справлявшимся в различных уголках

g

эллинистического мира. И большинство культовых элементов, приписываемых в рассказе Ливия римским вакханалиям, за редким исключением, Брюль считает вполне правдоподобными и имевшими место на самом деле. Вполне правдоподобной, по мнению исследователя, является локализация Ливием центра активности римских вакхантов в роще Стимулы на склоне Авентинского холма, так как это место издревле было связано с

6 См. подробнее: Geizer M. Die Unterdrückung der Bacchanalien bei Livius // Hermes, Bd. 71, 1936.

7 Brühl A. Liber Pater. Origine et expansion du culte dionysiaque à Rome et dans le monde romain. Paris, 1953. P. 82-115.

8 Brühl A. Op. cit. P. 84-98.

местными италийскими божествами, которые в более позднее время ассоциировались с божествами дионисийского круга (Семелой, Ино)9. Достоверными является и факт проникновения вакханалий в Рим из территории соседних италийских регионов - Этрурии, Кампании или Великой Греции. Опираясь на данные археологов, которые за прошедшие 30 лет добились значительно больших успехов, Брюль констатирует, что дионисийские мистерии ко времени, когда разворачивались события в Риме, уже давно были распространены в данных регионах и в том виде, в котором они представлены у Ливия. Исследователь считает бесперспективными попытки определить точно регион Италии, откуда вакханалии проникли в Рим, так как все три области Италии, судя по данным археологии, с равным успехом могли стать местом происхождения римских вакханалий10.

В то же время не все сведения, представленные в рассказе Ливия, А.Брюль считает достоверными. Например, он отмечает, что приписываемая кампанской жрице Пакулле Аннии реформа вакханалий, является фикцией, так как все элементы этой реформы были присущи италийским дионисийским мистериям задолго до того времени, о котором говорит Ливий11. Равным образом исследователь отвергает историчность приписываемых участникам римских вакханалий злодейств, считая их выдумкой Тита Ливия, стремившегося в своем рассказе очернить данные священнодействия, произвести шокирующее впечатление на читателя и оправдать тем самым суровые меры, посредством которых римский сенат и консулы расправились с вакханалиями12.

В дальнейшем среди исследователей, обращавшихся к данной тематике, продолжали господствовать, сменяя друг друга два подхода в вопросе о достоверности ливиевой традиции — критический, отвергавший достоверность всех сведений ливиевого рассказа, за исключением только

9 Ibid. Р. 88-89.

10 Ibid. Р. 85-87.

11 Ibid. Р. 92-94.

12 Ibid. Р. 88, 95-97.

ряда данных, касавшихся механизма и процедуры преследования вакханалий, решений сената и действий магистратов, и умеренно-критический, допускавший историчность и других данных, касавшихся самих священнодействий и их происхождения и атмосферы, которая царила в римском обществе во время преследования вакханалий.

Примером дальнейшего развития умеренно-критического подхода в процессе изучения преследования римских вакханалий является фундаментальная монография Ж.-М. Пэйллера13. В своем объемном труде исследователь подробно изучает каждый вопрос, связанный как с самим процессом преследования вакханалий в Риме и Италии, так и с источниками, в которых содержится информация об этом событии. Практически с самого начала Пэйллер озвучивает тезис, который становится лейтмотивом всего его труда, о том, что недооценка рассказа Тита Ливия о событиях 186 года и отбрасывание большей части его сведений о процессе против вакханалий, как недостоверных, являются проявлением элементарной небрежности со стороны исследователей14. Как отмечает исследователь, главной причиной недоверия к ливиевой традиции в случае с процессом 186 года является, во-первых, необычайно большой объем рассказа, ввиду чего он резко выделяется на фоне остального ливиевого повествования. Во-вторых, рассказ этот насыщен массой деталей, которых просто нет в других источниках, содержащих сведения о преследовании вакханалий. В-третьих, большую часть от всего объема повествования о преследовании вакханалий, у Ливия занимает рассказ о романтической истории любви в полотно которого вплетены попутно различные сведения о вакханалиях, их раскрытии и преследовании римскими властями. Все это в совокупности заставляет большинство исследователей считать рассказ о преследовании вакханалий в большинстве своем выдумкой самого Тита Ливия или предшествовавших

13 Pailler J.-M. Bacchanalia La repression de 186 av. J.-C. à Rome et en Italia : vestiges, images,

tradition. Paris, 1988.

14См. например: Ibid. P. 247; 262.

ему анналистов15. Данный подход, по мнению Ж.-М. Пэйллера, не продуктивен. По мнению исследователя, рассказ Тита Ливия соответствует тому социально-психологическому, политическому и экономическому климату, который сложился в Риме и Италии ко времени преследования вакханалий. Этот климат характеризовался повышенной настороженностью и недоверием среди римской элиты ко всякого рода новшествам, проникавшим в это время в Рим с Востока в ходе военных кампаний, осуществлявшихся римскими полководцами, враждебностью ко всему чуждому и ощущением постепенно углублявшегося упадка нравов в римском обществе16. Отражение этих тенденций в рассказе Ливия о преследовании вакханалий Пэйллер демонстрирует на двух примерах: образе, в котором предстает Авентин, центр активности участников вакханалий, и образ кампанки Пакуллы Аннии, жрицы вакханалий, на которую в рассказе возлагается ответственность за деградацию этих священнодействий. Не отвергая в целом аутентичности сведений, касающихся отправления вакхантами своих священнодействий на Авентине, и данных о личности кампанки Аннии, Пэйллер подчеркивает, что преобладание в описании Авентина мрачных тонов связано с исторически обусловленным восприятием это места уже во II веке до н. э., как той части города, где оседали и интенсивно распространялись все «нечистоты» и социальные язвы, а в образе кампанской жрицы нашло отражение крайне сильное недоверие, которое питали римляне по отношению к кампанцам, и особенно к жителям Капуи, после событий Второй пунической войны17. Более того, Пэйллер напрямую связывает распространение вакханалий в Риме с деятельностью капуанской общины, поселившейся в Риме за

1 о

несколько лет до событий 186 года .

Следует отметить, что, хотя тезис выдвинутый Ж.-М. Пэйллером о необоснованности пренебрежения к подавляющему большинству деталей в

15 См. например: Com P. V. Livio е la repressione dei baccanali // Athenaeum. Studi periodici di litteratura e storia dell Antichita. Vol. 52, 1974. Fase I-II, p. 82-109.

16 Pailler J.-M. Op. cit. P. 248-253.

17 Pailler J.-M. Op. cit. P. 250-253.

18 Ibid. P. 252.

рассказе Тита Ливия о преследовании вакханалий в целом правилен, нам в то же время представляется, что сам автор данного тезиса зачастую слишком вольно трактует те или иные сюжеты в рассказе Тита Ливия и порой дискредитирует этот свой собственный тезис. Так, например, говоря о фигуре Миния Церриния, сына Пакуллы Аннии, который, согласно Ливию, был также жрецом вакханалий, был схвачен римскими властями и заключен в тюрьму в Ардее, Пэйллер проводит параллель между его образом в рассказе Ливия и образом лидера аристократического кружка, возглавлявшего отложившуюся от Рима в 216 году до н. э. Капую, Вибия Виррия. По мнению Пэйллера, Виррий, покончивший вместе со своими единомышленниками с жизнью при осаде Капуи римлянами в 211 году до н. э., был лидером именно вакхического кружка и ушел из жизни, приняв яд, с целью стать на будущие времена для молодых членов вакхических сообществ кампании и всей Великой Греции примерным героем, борцом за свободу Кампании от римского гнета. Исследователь считает, что деятельность дионисийских сообществ на территории Великой Греции носила, помимо религиозного, политический характер, и что целью этих сообществ была борьба с римским господством. Соответственно, римские вакханалии, возглавляемые Церринием, кампанцем по происхождению, становятся в глазах исследователя, тоже частью этого разветвленного подпольного сообщества, преследовавшего политические цели19. Может быть предполагаемая Пэйллером причастность вакхических сообществ к политической жизни в Великой Греции и Кампании во II веке до н.э. и имела место в некоторых случаях, однако в отношении Виррия в литературной традиции нет таких данных, чтобы можно было придти к столь категоричному выводу о его причастности в вакхическому кружку и о политической нацеленности этого кружка, и тем более нет никаких прямых указаний на связь римских вакханалий с политической активностью антиримски настроенных кампанских кругов. По крайней мере, доказательная база данного

19 Pailler J.-M. Op. cit. P. 264-284.

исследователя по этим принципиально важным вопросам кажется недостаточно сильной.

Весьма критически к рассказу о преследовании вакханалий подошел

известный источниковед, посвятивший историческому труду Тита Ливия не

одну работу, П. Уолш. В своей статье с весьма говорящим названием,

которое можно перевести как «Создание драмы из кризиса», Уолш

утверждает, что из всего рассказа о преследовании вакханалий достоверные

сведения у Ливия содержатся лишь во второй его части, которая значительно

меньше по объему чем первая часть, которую исследователь считает всецело

выдуманной и в которой содержится вся предыстория преследования

вакханалий20. Первая особенность, на которую обращает внимание

исследователь касается того, что рассказ Ливия о вакханалиях расположен в

труде Ливия весьма необычно. 38-я и 40-я книги истории Ливия посвящены

всецело событиям военным и внешнеполитическим, но небольшая

заключительная часть 38-й книги и вся 39-я книга, расположенные между

первыми двумя посвящены исключительно внутриримским делам, и

лейтмотивом в этой части ливиевого повествования являются события,

которые все в той или иной мере были связаны, в глазах Ливия, с

начавшимся в Риме процессом упадка нравов. Это проникновение в Рим

пристрастия к роскоши и восточному образу жизни, начавшееся с

возвращением в Рим с востока легионов Манлия Вольсона, эта активная

деятельность Катона-Цензора по борьбе за сохранение римских нравов,

включая его громкую предвыборную кампанию, и, наконец, расположенный

между двумя этими событиями хронологически, процесс против 21

вакханалий . Уолш полагает, что это не случайное совпадение, а осознанная установка самого Тита Ливия при формировании композиции этих книг. Ливий включил подробный рассказ о преследовании вакханалий, между двумя остальными событиями, касавшимися напрямую проблемы упадка

20 Walsh P.G. Making a Drama out of a Crisis: Livy on the Bacchanalia // Greece and Rome. Vol. 43.2. 1996. P. 188-203.

21 Walsh P.G. Making a Drama out of a Crisis...P. 189-190.

16

нравов, так как полагал, что вакханалии являлись одним из ключевых звеньев в этом процессе, поразившем римскую Республику во II веке до н. э.

С самого начала Уолш опровергает сведения Ливия о том, что факт распространения и функционирования вакханалий в Риме долгое время не был известен римским властям. Опираясь на содержащий отсылки к вакханалиям материал комедий Плавта, которые, по мнению исследователя, воспроизводили римские реалии, нежели материал из греческих прототипов, и указывая на некоторые логические нестыковки в сведениях Ливия в разных местах его рассказа, Уолш приходит к выводу, что распространение вакханалий в Риме не было для римских властей неожиданностью22. Кроме того, исследователь полагает, что описание вакханалий, ставшее своего рода топосом к комедиях Плавта, послужило возможным источником для тех образов и сюжета, которые получили развитие в рассказе Тита Ливия, а точнее его предшественников23. В рассказе Ливия достоверными являются лишь базовые сведения, которые составляют своего рада костяк повествования о событиях 186 года: это имена главных участников истории (юноши Эбутия, его возлюбленной Гиспалы, консулов Спурия Постумия и Марция Филиппа и некоторых других), сам факт расследования дела о вакханалиях и меры, предпринятые римскими властями против них, постановления сената, основанные на подлинных документах. Все остальное является ничем иным, как элементом драматического повествования24. История любви Эбутия и Гиспалы, равно как и конфликт юноши с его родней - элементы характерные для римской комедии того времени25. История с греческим жрецом, который, якобы, принес вакханалии в Рим, тоже является

л/фикцией и была изобретена уже после событий 186 года . В речи консула

Постумия перед народом также содержатся наряду с подлинными моментами

22 Ibid. P. 191-195.

23 Ibid. P. 192.

24 Walsh P.G. Making a Drama out of a Crisis... P. 193.

25 Ibid. P. 195-197.

26 Ibid. P. 195.

1 27

и вымышленные элементы . По сути, согласно П. Уолшу, весь рассказ Ливия

представляет собой драматическое произведение с прологом, кульминацией

и развязкой, в основе которого лежат сильно приукрашенные и

драматизированные подлинные исторические события. Ответственность за

превращение подлинных исторических событий в эту драму Уолш возлагает

на несколько поколений римских анналистов, которые построили рассказ о

преследовании вакханалий по образцу римской комедии и привнесли в него

ряд иных элементов, таких как преступления, совершавшиеся вакхантами, и

их аморальное поведение. Последние два элемента принадлежат, по мнению

Уолша, Кальпурнию Пизону, в труде которого и была развита впервые тема

упадка нравов в римской Республике начиная с первой четверти II века до н.

э. , и от которого эта тема вместе с рассказом о преследовании вакханалий

28

перешла, вероятно, в труд Тита Ливия . Следует отметить, что статья Уолша стала определенной вехой в вопросе критического анализа рассказа Тита Ливия о преследовании вакханалий (целый ряд выдвинутых им тезисов о драматическом характере большинства эпизодов в рассказе Ливия востребован в более поздних работах) , и некоторые выводы данного исследователя (в первую очередь в вопросе о преемственности тех или иных эпизодов и тем у римских анналистов) имеют весьма важное научное значение для дальнейших исследований, касающихся критики античной традиции о процессе против вакханалий.

Наконец, последней важной работой, затрагивающей процесс против вакханалий, является монография Эриха Грюна «Исследования в области греческой культуры и римской политики», в которой процессу против вакханалий посвящена большая и весьма плодотворная с точки зрения поставленных вопросов и определяемых путей поиска их решения глава30. В

27 Ibid. Р. 193-194.

28 Ibid. Р. 189; 201-202.

29 См. например: Linke В., Stemmten M. Mos Maiorum. Untersuchungen zu den Formen der Identitätsstiftung und Stabilisierung in der römischen Republik. Stuttgart, 2000. P. 293; Pagan V.E. Conspiracy Narratives in Roman History. University of Texas Press, 2004. P. 53; 61-67.

30 Gruen E.S. Studies in Greek Culture and Roman Policy. Leiden, 1990. P. 34-78.

18

рамках данной работы Э. Грюн пытается решить две важные задачи: определить мотивы и причины преследования вакханалий римскими властями. Для этого он обращается к изучению процессуальной стороны процесса преследования вакханалий, пытаясь выявить в действиях римского сената и консулов какие-либо процессуальные элементы, которые бы позволили уподобить процесс против вакханалий другим событиям в римской истории предшествующего времени. Исследователь обращает внимание на то, что в рассказе Тита Ливия о вакханалиях, римские власти мотивируют свои действия разными причинами - религиозными, моральными и политическими. Э. Грюн рассматривает все возможные версии относительно причин произошедшего в Риме преследования участников вакханалий, начиная от моральных и религиозных, и заканчивая политическими, в том числе возможностью наличия реальных опасений у римского сената за социально-политическое спокойствие внутри самой римской общины, выделяя для каждого из возможных направлений соответствующую доказательную базу и отсеивая те варианты, которые не находят существенного фактического обоснования31. Так, к примеру, в поисках религиозных мотивов преследования, Грюн сравнивает между собой меры, предпринятые сенатом против вакханалий, которые детально изложены в рассказе Ливия и представлены в сенатусконсульте из Тириоли, и меры, предпринимавшиеся римскими властями ранее для борьбы с так называемыми чужеземными суевериями 428 и 213 гг. до н. э. В результате исследователь приходит к выводу о том, что у римских властей не было реальных религиозных мотивов для преследования вакханалий. Не принимает он и представленную в рассказе Ливия версию хода событий 186 года, согласно которой римские власти ничего не знали о существовании в городе вакханалий и обнаружили их активность лишь благодаря случайному доносу. Привлекая другие источники, в том числе материал комедий Плавта, и прибегая к логическому анализу, Э. Грюн приходит к выводу, что римские

31 Gruen E.S. Op. cit. P. 54-62.

власти были прекрасно осведомлены о вакханалиях и их содержании задолго до процесса 186 года, и что их преследование не являлось следствием простой случайности и не было вызвано тем, что римские власти обнаружили в этих священнодействиях что-либо противоречившее римской религии или морали . Вообще к описанию деятельности участников вакханалий и их жрецов, представленному в рассказе Ливия, Грюн относится критически. Как и А. Брюль, он не считает историчными реформы, приписываемые Пакулле Аннии33, а также полагает, что все преступления, приписываемые вакхантам, равно как и их аморальное поведение во время их совместных священнодействий являются выдумкой римских анналистов или самого Ливия34.

Отрабатывая версию о политических причинах преследования вакханалий, вследствие того, что эти священнодействия, согласно данным Ливия, представляли собой, по мнению римских властей, заговор против римской общины, Грюн сопоставляет процедуру преследования вакханалий с порядком действия римских властей в других случаях, относившихся к политической сфере. Итогом анализа становится вывод о том, что процесс против вакханалий резко отличался от прочих уголовных процессов, вызванных политическими причинами, и что обвинение участников вакханалий в составлении заговора было сфабриковано римским сенатом в целях обретения большей свободы действий в деле преследования вакханалий35. Не видит Э.Грюн, в отличие от Ж.-М. Пэйллера, и связи между римскими вакханалиями и освободительной борьбой италийских народностей против Рима, так как, согласно исследователю, в источниках нет никаких сведений, которые бы могли эту связь подтвердить . Следует отметить, что зачастую анализ, предпринимаемый данным исследователем при попытках решения всех этих проблем не достаточно глубок и не всегда

32 Ibid. Р. 50-54.

33 Gruen E.S. Op. cit. P. 52-53.

34 Ibid. P. 62-64.

35 Ibid. P. 46-48; 72-73.

36 Gruen E.S. Op. cit. P. 60.

убедителен, однако выбранные им пути решения указанных проблем представляются абсолютно верными и перспективными.

В результате своего исследования Эрих Грюн приходит к выводу о том, что ни моральные, ни религиозные ни даже внутри- и внешнеполитические причины, сопряжённые с общественно-политической опасностью, которую вакханалии могли нести в себе для римской общины в силу характера собственной организации, не являлись реальными основаниями, которые побудили римский сенат к преследованию данных священнодействий и их участников37. Преследование вакханалий, как считает исследователь, стало, по сути, результатом спланированной римскими властями политической акции, целью которой было упрочение позиций римской власти на территории Италии во всех сферах жизни римских союзников38.

Позднее обращение в зарубежной историографии к теме процесса против вакханалиях было также весьма интенсивным, однако зачастую оно не носило продуктивного характера. Это обусловлено в первую очередь тем, что многие исследователи, касавшиеся вопроса о преследовании вакханалий, затрагивали события 186 года до н. э. лишь попутно, в качестве иллюстрации к тем или иным положениям, выдвигавшимся в рамках работ, связанных со значительно более широкой темой исследования, и в результате этого не уделяли большого внимания анализу источниковой базы, относящейся к процессу 186 года до н. э39.

Что же касается вопроса о причинах преследования вакханалий, то в зарубежной историографии постепенно наметились три основные линии его решения. Первый по времени возникновения тезис, который является востребованным и до сих пор, гласит, что процесс о вакханалиях имел в

37 Ibid. Р. 54-62.

38 Ibid. Р. 63-78.

39 См. например: Robinson O.F. Penal Practice and Penal Policy in Ancient Rome. London-New-York, 2007. P. 1-29; Takacs S. A. Politics and Religion in the Bacchanalian Affair of 186 B.C.E. // Harvard Studies in Classical Philology. Vol. 100. 2000. P. 301-310; Takacs S.A. Vestal virgins, sibyls, and matrons: Women in Roman Religion. University of Texas press, 2008. P. 90101.

своей основе причины морально-религиозного характера, даже больше морального. Так считали Т. Моммзен40, Г. Виссова41, вслед за ними Р. Рюпке42, К. Кереньи43, Р. Меркельбах44, Ф. Альтхайм45 и др46. Данный тезис нередко господствует и в современных зарубежных трудах47. К примеру Р. Макмюллен в своей статье, посвященной процессу эллинизации римлян во II веке до н.э., пишет о том, что преследование вакханалий в Риме было вызвано главным образом причинами морального характера, а именно в виду царившего во время этих мистерий, согласно данным Тита Ливия, разврата, в первую очередь среди юношей и мужчин48. Аналогичной точки зрения придерживается и Виктория Паган. В своей монографии, посвященной исследованию нарративной античной традиции о заговорах, она выдвигает гипотезу, что причиной преследования вакханалий послужило насилие,

~49

претерпевавшееся римскими гражданами в ходе священнодействии . Данный исследователь некритически относится к сведениям Ливия о царившем среди участников вакханалий разврате и считает, что римский сенат был обеспокоен тем, что подвергаясь физическому насилию со стороны прочих участников вакханалий, в число которых, вероятно, по мнению автора, входили и рабы, римские граждане, конечно же мужчины, вследствие этого одновременно подвергались и унижению их гражданского статуса, нисходили, так сказать, до статуса рабов, так как статус римского гражданина помимо всего прочего предполагал и физическую телесную

40 Моммзен Т. История Рима М., 2001. Т. I. Кн. 3. С. 439-440.

41 Wissowa G. Religion und Cultus der Römer, München, 1912. S. 54-58.

42 Rupke R. Römische Religion. München, 2001. S. 38-40.

43 Кереньи К Дионис. Прообраз неиссякаемой жизни М., 2007. С. 225.

44 Merkelbach R. Die Hirten des Dionysos Stuttgart, 1988. S. 101, 107-108.

45 Altheim F. A history of roman religion. London, 1938. P. 292-294; 310-316.

46 Scullard H.H. Festivals and Ceremonies of the Roman Republic. London, 1981. P. 21-22.

47Mc. Mullen R. Hellenizing the Romans (2nd Century B.C.) // Historia. Vol. 40. 4. 1991. P. 419438; Krauter S. Bürgerrecht Kultteilnahme: Politische und Kultische Rechte und Pflichten in griechischen Poleis, Rom und Antiken Judentum. Stuttgart, 2004. S. 290-303.

48 Mc. Mullen R. Hellenizing the Romans...P. 429-430.

49 Pagan V.E. Conspiracy Narratives in Roman History. University of Texas Press, 2004. P. 5068.

неприкосновенность50. Именно осквернение этого одного из базовых принципов римского права со стороны вакханатов привело, по мнению исследователя, к столь суровому возмездию со стороны римских властей.

Однако помимо этого направления в зарубежной историографии наметились ещё два других, связанные с выявлением причин преследования вакханалий в 186 году до н. э. в Риме. Одно из этих направлений основывается на тезисе о том, что процесс 186 года до н. э. был вызван причинами религиозного характера, то есть был мотивирован стремлением римских властей защитить традиционные основы римской религии от разлагающего влияния новых чужеземных культов, проникавших в Рим нелегально, без одобрения со стороны римской администрации. Другое направление зиждется на предположении о том, что преследование вакханалий было вызвано причинами политического характера, и что римский сенат в 186 году до н. э. руководствовался мотивами устранения в лице вакханалий и их приверженцев внутри- и внешнеполитической опасности, угрожавшей в силу разных причин социально-политической стабильности как внутри самой римской общины, так и порядку на территории всей Италии. Необходимо отметить, что и первое и второе из означенных направлений имеют определённое подтверждение в источниках, освещающих события 186 года до н. э.

К учёным, представляющим первое из указанных направлений, следует отнести в первую очередь А. Уотсона, который считает причиной гонения, обрушившегося на вакханалии, опасный характер данных священнодействий для римской религии. Он отмечает, что, хотя римская религия была консервативной, она была в то же время терпима к чужеземным религиям, особенно к исстари существовавшим религиозным системам своих союзников и завоёванных Римом общин, за исключением только таких религий, которые были явно опасными для собственно римской религии и

50 Ш. 56-61.

враждебными по отношению к римской общине51. В основе действий римских властей в отношении вакханалий, по его мнению, лежал именно данный мотив угрозы, исходившей от чужеземных культов для римской религии, которым римские власти руководствовались также и ранее, в 428 и 213 гг. до н. э52. Однако А. Уотсон так и не объясняет, в чём состояла суть данной угрозы.

Другой исследователь, Роберт Роусселл полагает, что процесс 186 года против вакханалий был вызван опасениями со стороны римского сената, что модернизированный культ Вакха мог бы вытеснить издавна существовавший в Риме и официально признанный культ Либера и тем самым нарушить т.н. мир римской общины с богами53.

Иную точку зрения, в чём-то близкую позиции А. Уотсона, но в отличие от него серьёзно аргументированную, выразил в своей недавно вышедшей монографии Эрик Орлин54. Данный исследователь, предваряя рассмотрение вопроса о причинах и особенностях преследования вакханалий в Риме, замечает, что вопреки распространённому среди исследователей мнению о том, что во II веке до н. э. римские власти стали пересматривать прежнюю социально-культурную политику в отношении чужезумных культов и священнодействий от открытого прежде характера в сторону ужесточения и неприятия, факты говорят об обратном — во II веке до н. э. римский сенат придерживался той же линии отношения к чужеземной религии, что и во все предшествующие периоды55. Римская религиозная сфера не была закрыта для интеграции в неё иноземных культов, римские власти лишь более чётко провели границы, которые призваны были отделить исконно римские элементы от иноземных и показать, в каких дозволенных

51 Watson A. The State, Law and Religion. Pagan Rome. London, 1992. P. 58.

52 Ibid. P. 60-61.

53 Rousselle R. Liber-Dionysus in Early Roman Drama // The Classical Journal. Vol. 82. 3. 1987. P. 198.

54 Orlin E.M. Foreign Cults in Rome. Creating a Roman Empire. Oxford, 2010. P. 165-168.

55 Ibid. P. 163.

рамках должны были существовать эти новые элементы56. Рассмотрев вкратце обстоятельства преследования вакханалий, указанные в источниках, Э. Орлин отмечает, что противостояние самому вакхическому культу не было реальной мотивацией римского сената, так как в сенатусконсульте из Тириоли вакханалии не запрещаются, и приходит к выводу, что фундаментально ограничения, наложенные сенатом на вакханалии, не отличаются от всех тех ограничений, которые накладывались римским сенатом и в прежние времена на прочие чужеземные священнодействия, в частности священнодействия Кибелы57. Из этого исследователь делает вывод, что все меры, предпринятые римскими властями в 186 году до н. э. в отношении вакханалий, и все предписания сената в отношении их были направлены на то, чтобы приспособить их к римскому стилю богопочитания. Сенат ограничил в вакханалиях лишь те элементы, которые относились к греческой культовой практике, и позволил им функционировать дальше, но лишь в тех рамках, которые были характерны для римской религиозной практики .

Несколько иной взгляд на данную проблему, сочетающий в себе как предположения относительно религиозных мотивов преследования вакханалий, так одновременно и предположения, касающиеся установления помимо религиозных также политических мотивов преследования вакханалий, выражен Дж. Нортом. Точка зрения данного исследователя по сути представляет собой совмещение обоих из указанных выше направлений. Дж. Норт полагает, что распространение вакханалий явило собой начало своего рода революции в сфере религии на территории Италии и в Риме, суть которой заключалась в развитии широкой популярности мистических организаций, носивших коллективный характер и предлагавших людям иной уровень религиозного сознания и восприятия божественного. При этом, никак не противореча официальной религиозной системе, не мешая

56 Orlin KM. Foreign Cults in Rome...P. 163.

57 Ibid. P. 167.

58 Ibid. P. 168.

почитанию традиционных местных богов, данные организации таили в себе, с точки зрения римских властей, политическую угрозу. Она заключалась в сплочённости и чёткой структурной организации данных групп и неподконтрольности их публично-правовым институтам римской общины. Согласно наблюдениям исследователя организации вроде сект не были известны в римском мире прежде, в отличие от государственных культов, учреждённых и контролируемых государством, домашних культов, осуществляемых pater familias, сельских культов, осуществлявшихся соседями по пагу и выбираемыми из их среды руководителями, вакханалии не были интегрированы в социально-политическую систему римской общины и рассматривались в виду этого, как угроза для социально-политического строя римской civitas59.

Близкая к точке зрения Норта гипотеза была выдвинута Б. Линке, который утверждает, что, вопреки распространенному мнению других исследователей, будто бы, преследуя вакханалии, римские власти руководствовались не религиозными соображениями и не стремились в какой бы то ни было мере причинить вред самому культу почитавшегося в ходе вакханалий божества, как то, якобы, следует из текста сенатусконсульта из Тириоли, в действительности римский сенат руководствовался именно религиозными мотивами60. Но мотивы эти обусловлены были отнюдь не организационными особенностями римских вакханалий, которые делали их потенциально социально или политически опасными в глазах римской правящей элиты. Согласно Б. Линке, вакханалии представляли собой в глазах римского сената, который всегда выступал в роли главного хранителя чистоты обычаев предков, системы римских традиционных ценностей, некую форму отклонения от этих обычаев, а значит, влекли за собой в процессе

59 North J.A. Roman Religion // Greece and Rome. 30. 2000. P. 63-68; North J.A. Religion in Republican Rome // CAH. Vol. 7. 2. 1989. P. 623-624; Beard M., North J., Price S. Religions of Rome. Cambridge, 1998. Vol. I. P. 91-98.

60 Linke B., Stemmlen M. Mos Maiorum. Untersuchungen zu den Formen der Identitätsstiftung und Stabilisierung in der römischen Republik. Stuttgart, 2000. S. 290-304.

своего распространения среди римлян, утрату последними римской социокультурной идентичности61.

Следует отметить, что взгляды этих двух исследователей, представляются нам стоящими наиболее близко к истине.

Целым рядом других зарубежных исследователей ни религиозная, ни моральная мотивация преследования вакханалий в чистом виде не признаётся. Главным образом из-за вымышленного характера ряда сведения Тита Ливия о религиозно-нравственной стороне процесса и данных текста сенатусконсульта о вакханалиях из Тириоли, в котором не прослеживается, по их мнению, никакой связи процесса 186 года до н. э. с возможными мотивами религиозного и нравственного характера. В качестве основания для преследования участников мистерий Вакха данные авторы приводят опасения политического характера со стороны римского сената, повод к которым они усматривают в характере организации вакхических таинств и их чрезвычайно широком распространении, а также социально-политической ситуации, складывавшейся в Италии и Риме после Ганнибаловой войны.

В первую очередь к числу таких исследователей следует отнести А. Брюля, который полагал, что действия сената в отношении вакханалий были обусловлены не только переплетением морального и религиозного факторов' но и социально-политическими причинами. К данным выводам исследователь приходит, анализируя весь ход, проводимого консулами расследования. Акцентируя внимание на некоторых особенностях в действиях сената и магистратов, А. Брюль приходит к выводу, что по своей форме процесс преследования вакханалий напоминает скорее дела,

/л

касавшиеся безопасности римской общины . Против религиозных мотивов преследования вакханалий, по мнению исследователя, говорит содержание сенатусконсульта из Тириоли, в котором ясно наблюдается тот факт, что римские власти допускали осуществление приверженцами вакханалий

61 Ibid. S. 301-303.

62 Brühl А. Ор. cit. Р. 100-109.

религиозных обрядов для почитания божества, и что сам культ Вакха не был целью репрессивных мер со стороны римского сената63. Истинные причины преследования вакханалий крылись в том, что эти священнодействия, в глазах римских властей, представляли собой движение широкого социального протеста со стороны покоренного Римом населения Италии, и в первую очередь Южной Италии, где эти таинства были распространены издревле64. По его мнению, заговор пастухов в Апулии и дело об отравлениях являлись эпизодами борьбы вакхантов против Рима.

Аналогичной точки зрения, выдвинутой ранее А. Брюлем, о том, что вакханалии представляли собой движение широкого социального протеста со стороны низших классов римско-италийского населения, придерживается и современный исследователь Ричард Бауман, который пришёл к данному выводу в процессе написания нескольких работ, посвящённых изучению преследования вакханалий в Риме. В первой своей работе, статье под названием «Подавление вакханалий: пять вопросов»65, Ричард Бауман, разбирая различные вопросы, связанные с обстоятельствами и причинами преследования данных священнодействий, пришёл к выводу о том, что преследование их было вызвано целым комплексом причин скорее социально-политического характера. Во-первых, по его мнению, сведения Тита Ливия, согласно которым, участники вакханалий совершали тяжкие уголовные преступления, абсолютно достоверны, в виду чего первой причиной преследования участников вакханалий стала их криминальная деятельность, связанная с совершением убийств, подделкой завещений, печатей и сопровождающаяся лжествидетельствами. Согласно его предположению, криминальная дейтельность вакханатов бяла обусловлена их стремлением добыть необходимые средства для обеспечения возможности

63 Ibid.

64 Ibid. P. 109-111.

65 Bauman R.A. The suppression of the Bacchanals: Five Questions // Historia. 39. 1990. P. 334348.

функционирования их криминального сообщества, родившегося и действовавшего на базе вакханалий66.

Во-вторых, вакханалии, по мнению Баумана, противоречили в плане своей организации и характера деятельности римским обычаям. Они не имели законного руководителя и не находились под официальным контролем, в виду чего вызывали у римских властей опасения за общественное спокойствие на территории римского государства. К самой же религиозной составляющей данных священнодействий, по замечанию Р. Баумана, у римских властей претензий не было67. И, наконец, оба эти обстоятельства ещё более усугублялись, по мнению исследователя, в глазах римских властей в связи с ночным характером священнодействий и участием в них большого числа рабов, а также молодых людей, достигших возраста, положенного для несения воинской службы68.

Основываясь во многом на данных результатах своего первого исследования, Ричард Бауман пришёл в другой своей работе к выводу о связи вакханалий с широким движением социального протеста в Риме и на территории Италии69. По его мнению, преступная деятельность участников вакханалий, раскрытая и подавленная римскими властями в Риме в 186 году до н. э., равно как и заговор пастухов в Апулии 185 года до н.э., дело об отравлениях 184 года до н. э., дополнительное следствие о вакханалиях, проведённое в 182 и 181 гг. до н. э. в Апулии римскими преторами, и, наконец, новая волна отравлений 180 года до н.э. были звеньями одной цепи. Все эти рабы и отравители были членами вакхических сообществ, которые продолжали осуществление своей преступной деятельности и после громкого расследования 186 года до н. э70.

Другие исследователи, не склонны соглашаться со столь радикальным выводом о том, что вакханалии на самом деле представляли собой настоящее

66 Ibid. Р. 342-343.

67 Ibid. Р. 346-347.

68 Ibid.

69 Ваитап R.A. Women and Politics in Ancient Rome. London - New-York, 2003. P. 35-40.

70 Ibid.

преступное сообщество, да ещё носившее общеиталийский характер и в конечном счёте являвшее собой широкий социальный протест со стороны определённых слоев римско-италийского населения. Они предполагают, что у римских властей действительно были в отношении вакханалий опасения социально-политического характера, но они были следствием иных причин, нежели тех, на которые, как было отмечено выше, указывал Ричард Бауман. По их мнению, все преступления, приписываемые в рассказе Ливия участникам вакханалий, все религиозные и нравственные мотивы преследования этих священнодействий, о которых говорит Ливий, являются результатом творчества римских анналистов. Вакханалии представляли собой опасность для римских обычаев и общественного порядка не в силу каких-либо реальных преступлений, которые совершали якобы их участники, а в силу своего нелегального статуса, бесконтрольности со стороны властей, своей внутренней организации и иерархии. Угроза, исходившая от них, была в глазах римлян скорее потенциальной, нежели реальной, но от того вовсе не менее серьёзной71.

Однако некоторые из числа разделяющих данную точку зрения исследователей идут значительно дальше в своих выводах, и предполагают наличие у римского сената не просто политических мотивов для преследования вакханалий, связанных с реально существовавшими у римской правящей элиты опасениями относительно социально-политической стабильности в самом Риме и Италии, обусловленными характером этих религиозных таинств, но также мотивов, которые можно было бы обозначить

71 Pagan V. Е. Conspiracy Narratives in Roman History. University of Texas Press, 2004. P. 50-

67 - исследователь считает, что причинной жёсткой реакции против культа в 186 году

стали предубеждения римского сената, носящие политический характер. Сенат был

обеспокоен не религиозной стороной мистерий, а их организационной стороной и

широким масштабом распространения, что позволило рассматривать таинства как заговор.

Также Robinson О.F. Penal Practice and Penal Policy in Ancient Rome. London-New-York, 2007. P. 1-29; Takacs S.A. Politics and Religion in the Bacchanalian Affair of 186 B.C.E. // Harvard Studies in Classical Philology. Vol. 100. 2000. P. 301-310; Takacs S.A. Vestal virgins, sibyls, and matrons: Women in Roman Religion. University of Texas press, 2008. P. 90-101; Walsh P.G. Making a Drama out of a Crisis: Livy on the Bacchanalia // Greece and Rome. Vol. 43.2. 1996. P. 188-203.

как своего рода далеко идущую политическую программу, имевшую целью упрочение авторитета и власти римского сената не только на собственно римской, но и на всей территории Италии. В частности А. Макдоналд72 и Э. Грюн73, основываясь на критике источников и изучении политической ситуации в Риме и в Италии во II веке до н.э., были склонны видеть в процессе против вакханалий весьма удачную попытку римского сената распространить свой административный контроль сначала над религиозной, а затем и политической сферой жизни италиков, понимая т.о. сам процесс как своего рода инсценировку. К этой же группе исследователей можно отнести и Й. Гёлера74.

Среди предположений зарубежных исследователей по поводу причин процесса против вакханалий особняком стоит мнение Р. Райценштайна, который полагал, что процесс против вакханалий в Риме был вызван теми же причинами, вследствие которых культ Диониса был ограничен двумя десятилетиями ранее в Птолемеевском Египте. В конце III века до н.э. культ Диониса, распространённый в Египте в эпоху Эллинизма как культ божества-покровителя правящей династии Птолемеев, был взят властями под особый административный контроль. Р. Райценштайн полагал, что причинами этого стали чрезвычайное распространение и деградация данного культа, в результате чего государство было вынуждено поставить его под контроль. Форма данного контроля отражена в Александрийском эдикте Птолемея IV. В силу этих событий в Египте, Райценштайн предполагал, что в Риме и Италии в форме вакханалий вне всяких сомнений было представлено то же массовое движение, что и в Египте, и что римский сенат выступил против него с теми же средствами, что и Птолемей, только с большей суровостью75.

72 McDonaldA.H. Rome and the Italian confederation (200-186 B.C.) // JRS, 34,1944. P. 16.

73 Gruen E.S. Studies in Greek Culture and Roman Policy. Leiden, 1990. P. 54-75.

74 Göhler J. Rom und Italien. Die römische Bundesgenossenpolitik von den Anfangen bis zum Bundesgenossenkrieg Breslau, 1939. S. 55-56.

75 Reitzenstein R. Die hellenischen Mysterienreligionen nach ihren Grundgedanken und Wirkungen Leipzig, 1920. S. 96-99.

Данную идею Райценштайна развил А. Нок76. Однако следует отметить, что простого сходства в ряде мер, предпринятых в отношении вакханалий в Египте и Риме, явно недостаточно для таких серьёзных выводов77. Тем более что меры, предпринятые в 186 году до н. э. римским сенатом, в большинстве случаев сильно отличались от тех, что предпринял Птолемей, и, конечно, они были вызваны причинами совершенно иными, имевшими непосредственное значение для Рима в частности и для Италии в целом.

Среди российских исследователей вопросом преследования вакханалий в Риме всерьёз занимался только П.Н. Бодянский, посвятивший ему специальный труд под названием «Римские вакханалии и преследование их в VI веке от основания Рима», вышедший в свет в 1882 году78. В нём П.Н. Бодянский обстоятельно рассмотрел круг источников, содержащих в себе сведения о процессе против вакханалий, характер организации и сущность данных таинств, обстоятельства, способствовавшие их распространению, и причины, которые привели к тому, что на вакханалии были обрушены гонения со стороны римских властей. П.Н. Бодянский отмечал, что преследование вакханалий можно назвать религиозным гонением, но которое в то же время отличалось от гонений на христиан79. По его мнению,

76 Nock A.D. The Historical Importance of Cult-Associations // The Classical Review. Vol. 38. 56. 1924. P. 106. Аргументацию против гипотезы Райценштайна и Нока о том, что римские власти были знакомы с содержанием декрета Птолемея и использовали этот документ как образец для постановлений, изданных римским сенатом против вакханалий, см. Brühl А. Op. cit. Р. 108-109.

77 Тем более, что по настоящий момент среди исследователей так и не было достигнуто согласия по поводу того, что в сущности на самом предствляли собой указанные Райценштайном меры Птолемея в отношении распространённых в то время в Египте вакхических мистерий и практиковавших их жрецов. Вопрос о том, носил ли указ Птолемея репрессивный характер, или наоборот был направлен на поддержание и установление единообразия в системе вакхического культа, или же просто преследовал некие финансовые задачи, в целях обогащения казны, остаётся по-прежнему открытым. Из текста декрета египетского царя ясно одно, что данный декрет не носил такого же репрессивного характера, как постановления римского сената в 186 году до н.э. - см. подробнее Henrichs A. „Hieroi Logoi" and „Hierai Bibloi": The (Un)Written Margins of the Sacred in Ancient Greece // Harvard Studies in Classical Philology. Vol. 101, 2003. P. 207-266; Brühl A. Op. cit. P. 108.

78Бодянский П.Н. Римские вакханалии и преследование их в VI веке от основания Рима. Киев, 1882.

19 Бодянский П.Н. Указ. соч. С. 69.

преследование вакханалий было сильным проявлением реакции против тех перемен в жизни римского общества, которые происходили во II веке до н.э80. Под этими переменами П.Н. Бодянский понимал отклонение от римской самобытности, которое проявилось ещё задолго до процесса о вакханалиях в форме знакомства с чужеземными культами; изменения религиозных потребностей римлян; стремления женщин выйти из привычного бытового круга; в роскоши; в увлечении греческой культурой81. В этих условиях сторонники старины, реакционеры, объединялись вокруг Катона, который был врагом Сципиона, вокруг которого собирались сторонники эллинизма, и вёл борьбу с эмансипацией женщин. И хотя источники ничего не говорят об участии Катона в процессе против вакханалий, Бодянский отмечает, что характер его деятельности "заставляет предполагать такое участие"82. Таким образом, суммируя выводы П.Н. Бодянского, запрещение и преследование вакханалий в Риме развивалось в рамках уже долго текущего общественно-политического и культурного процесса реакции и было обусловлено как их таинственностью (тайные ночные сходки, тайное посвящение и строгая секретность мистерий), так и прямым нарушением закона - такая форма поклонения не была допустимой с точки зрения римской религии, о чём говорит в рассказе Ливия в своей речи консул Постумий83. Стоит отметить, что П.Н. Бодянский так же, как впоследствии и А. Брюль, отмечал аналогичную связь между процессом о вакханалиях и расследованиями римских властей против шаек пастухов и отравителей на юге Италии и в Риме84.

Главный же вывод о характере и причинах гонений на вакханалии у П.Н. Бодянского заключается в том, что гонения эти носили религиозный характер и были вызваны причинами морально-религиозного характера. Данные выводы П.Н. Бодянского соответствуют тем выводам, к которым

80 Там же.

81 Там же. С. 70-71

82 Там же. С. 72

83 Там же. С. 74-75; Ш. XXXIX. 16. 7-8.

84 Там же. С. 62-64.

пришли в то же время и представители немецкой романистики: Т. Моммзен и Г. Виссова.

После П.Н. Бодянского изучением преследования вакханалий в Риме занималась наиболее плодотворно и основательно И.Л. Маяк. В своей статье «О запрещении вакханалий в Риме», опубликованной в 1958 году и посвященной рассмотрению вопроса о причинах преследования вакханалий, И.Л. Маяк не обошла вниманием и вопрос о достоверности ливиевого рассказа о событиях 186 года, а также некоторых вопросов, связанных с

85

характером сенатусконсульта из Тириоли . Рассказ Тита Ливия, по мнению исследователя, будучи полон тех черт, которые свойственны античной риторике, содержит в себе, тем не менее, и достоверное фактическое ядро. Это сведения, касающиеся мер, предпринятых римскими властями в ходе расследования, и постановлений, выносившихся сенатом по делу о вакханалиях. Но, кроме того, по мнению И.Л. Маяк, и в той части рассказа, создание которой может быть отнесено на счет творчества самого Тита Ливия и его предшественников, так же содержатся отголоски реальных настроений римской элиты того времени. В первую очередь это относится к содержанию речи консула Постумия, в которой, помимо морально-нравственных мотивов преследования вакханалий, отражены и политические

ЯЛ

мотивы . Кроме того, наличие политических мотивов преследования вакханалий отражено и в тексте сенатусконсульта из Тириоли. Вследствие этого, по мнению И.Л. Маяк, преследование вакханалий было обусловлено опасениями со стороны римского сената, что за этими священнодействиями могли скрываться тайные союзы, направленные на подрыв социальных и политических устоев Рима и всей системы италийского союза87. И.Л. Маяк также вслед за П.Н. Бодянским и французским исследователем А. Брюлем считает, что связь между преследованием участников вакханалий,

85 Маяк И.Л. О запрещении вакханалий в Риме // Советская археология, XXVIII, 1958. С. 256-261.

86 Там же. С. 257-259.

87 Маяк И.Л. О запрещении...С. 259-260.

раскрытием заговора пастухов в Апулии и делом об отравлениях имеет место, но она носит не столь непосредственный характер88. Автор статьи отмечает, что вакханалии были выражением недовольства широких общественных слоёв существовавшим в Риме и во всей Италии порядком, что следует из всей совокупности событий первого двадцатилетия II в. до н.э89. В цепи этих событий стоят: восстание рабов в Лации 198 г. до н. э., заговор рабов в Этрурии 196 г. до н.э., волнение рабов в Апулии 187 г. до н. э., отравления 180 г. до н. э. По мнению И.Л. Маяк, запрещение вакханалий следует рассматривать, как проявление борьбы правящей группы римских рабовладельцев против движения угнетённых масс римского народа и неполноправного союзнического населения90.

Следует также отметить, что в другом своём исследовании И.Л. Маяк вновь пересмотрела вопрос о причинах преследования вакханалий в 186 году до н.э. В своей работе, посвященной взаимоотношениям Рима и италийцев в III-II вв. до н.э. И. Л. Маяк, основываясь на данных Ливия о политической стороне преследования вакханалий и данных сенатусконсульта из Тириоли, сделала вывод о том, что в основе процесса 186 года лежали политические причины. По мнению исследователя, запрещение вакханалий диктовалось далеко не только моральными побуждениями. Постановление сената в самом деле имело политическую подоплёку. Оно было обусловлено беспокойством о том, что под видом священнодействий, посвящённых Вакху, скрываются тайные союзы, тайные организации, направленные против устоев государства, в том числе, всей системы Римско-Италийского союза91. По мнению И.Л. Маяк, социально-политические мотивы запрещения вакханалий позволяют поставить его в связь с проявлением недовольства существующим порядком вещей со стороны разных групп римско-италийского общества92. Во втором веке, как отмечает И.Л. Маяк, существенно обострились

88 Там же. С. 258.

89 Там же. С. 260.

90 Там же. С. 261.

91 Маяк И.Л. Взаимоотношения Рима и италийцев в III-II вв. до н.э. М, 1971. С. 134-136.

92 Там же. С. 137.

?

взаимоотношения Рима с его союзниками. Ядром противоречий выступал главным образом аграрный вопрос.

С общим характером социально-культурных изменений в жизни римского общества связывает процесс против вакханалий В.А. Квашнин, отводя ему весьма вероятную роль в формировании политической программы Катона Цензора — программы борьбы с "гнусными новшествами"93. Стоит заметить, что во взглядах В.А. Квашнина есть очень интересное указание на возможную связь громкого дела о вакханалиях с процессом внутриполитической борьбы между крупными объединениями нобилей с одной стороны, и новых людей - с другой, в среде римской аристократии, борьбы между сторонниками и противниками эллинизации в частности, и новой системы взаимоотношений римской ст1аБ и отдельных граждан - в общем. Данная идея выдвигалась прежде в зарубежной историографии94, однако в отечественной историографии она новая. Поэтому позицию В.А. Квашнина мы бы выделили в качестве отдельного направления.

Последнее время обращение среди отечественных исследователей к процессу 186 года носит эпизодический характер, события 186 года рассматриваются в качестве иллюстрации к событиям истории Средней и

93 Квашнин В.А. Политика, право и религия в жизни римской гражданской общины (III-II вв. до н.э.), Вологда, 2006. С.106-107.

94 См. к примеру Astin А Е. Cato the Censor Oxford, 1978. P. 74; Bauman R.A. The Suppression of the Bacchanals: five questions // Historia. 39. 1990. P. 334-348. Однако, следует отметить, что непосредственной связи между процессом 186 года и т.н. противостоянием Катона, известного своими антиэллинскими настроениями, и Сципиона, являвшегося главной фигурой среди римских филэллинов, не наблюдается. По данным Р. Баумана, в организации процесса 186 года и подготовлении сенатусконсульта о вакханалиях принимали участие как лица из числа сторонников Сципиона, так из числа сторонников Катона, Сципион и его окружение не были причастны к вакханалиям и их не поддерживали, процесс 186 года был единодушной реакцией со стороны всего римского нобилитета - Bauman R.A. The Suppression of the Bacchanals: five questions...P. 345; Bauman R.A. Women and Politics in Ancient Rome. London - New-York, 2003. P. 37; Robinson O.E. Penal Practice and Penal Policy in ancient Rome. London - New-York, 2007. P. 28.

Поздней Республики и не подлежат всестороннему изучению. Примером того является монография Н.В. Чекановой95.

Подводя итог обзору историографии по указанной теме, мы можем констатировать, на первые два вопроса, касающиеся происхождения римских вакханалий и достоверности ливиевого рассказа о событиях 186 года до н.э., получили более или менее широкое и глубокое освещение в научной литературе, хотя окончательного решения ряда проблем, заключенных в этих вопросах до сих пор еще нет. Так исследователи определили Италийское происхождение вакханалий, но не определились с точным местом локализации их источника (Этрурия, Кампания или Великая Греция), и с характером этих священнодействий. Исследователи пришли к выводу о двойственном характере рассказа Тита Ливия о событиях 186 года до н. э., выделили в нем историческое ядро, покоящееся на подлинных документах и событиях 186 года до н. э., сделали ряд заключений относительно драматического характера первой части этого рассказа и попытались проследить истоки формирования этой нарративной традиции. Однако в целом, в вопросе критики сообщения Тита Ливия, большинство предположений, выдвигаемых исследователями, носит декларативный характер и требует тщательной проверки и доработки.

Что касается вопроса о причинах преследования вакханалий, мотивов, которыми руководствовались римские власти, то следует заметить, что в каждом из представленных выше направлений есть своё рациональное зерно. Но все они имеют ряд недостатков. Некоторые гипотезы относительно причин преследования вакханалий строятся либо на последствиях, к которым привёл процесс против вакханалий, либо на безоговорочном доверии традиции, которая выставляет вакханалии в весьма мрачном цвете. Кроме того, даже наиболее перспективные работы, в плане выдвигаемых в них гипотез, как мы уже отмечали выше, имеют один существенный недостаток — недостаточность аргументации в подтверждение, выдвигаемых тезисов,

95 Чеканова Н.В. Римская диктатура последнего века республики СПб., 2005. С. 37.

37

которая обусловлена, как правило, тем, что большинство исследователей занималось вопросом о преследовании вакханалий в Риме не целенаправленно, а попутно, в рамках исследования более широких проблем. Полноценного исследования (за исключением работы Ж.-М. Пэйллера), результатом которого явились бы достаточно аргументированные и обоснованные ответы (пусть даже и не окончательные, и порой не вполне убедительные) на основные вопросы, связанные с процессом 186 года до н.э. в Риме (в первую очередь это вопросы, касающиеся причин преследования вакханалий и мотивов, которыми руководствовались римские власти), до сих пор предпринято не было, равно как нет вплоть до настоящего времени и единства мнений по основному ряду вопросов, связанных с процессом 186 года до н.э. В результате этого вопрос о причинах гонений на вакханалии в Риме, процессуальной стороне этих гонений, их связи с религиозной сферой и о последствиях этих гонений по-прежнему остаётся открытым.

Источниковая база исследования включает в себя нарративные источники информации, а также эпиграфический документ, представленный таблицей из Тириоли с текстом сенатусконсульта о вакханалиях. Корпус нарративных источников, непосредственно связанных с процессом против вакханалий, небольшой, однако весьма информативный. Он представлен в виде отдельных упоминаний об этом процессе в сочинениях Цицерона (Cic. De leg. II. 15), Валерия Максима (Val. Max. I. 3; VI. 3), Тертуллиана (Tert. Apolog. VI. 7) и Блаженного Августина {Aug. De civ. Dei. VI. 9). Эти упоминания освещают лишь одну сторону этого процесса, на основании которой было сформировано то самое популярное представление о запрещении вакханалий по причине их аморальности. Наибольшую ценность же представляют сообщение о преследовании вакханалий Тита Ливия. Оно представлено в виде весьма большого и очень подробного рассказа Тита Ливия в главах с 8-й по 19-ю его 39-й книги «Истории Рима от основания Города» и нескольких упоминаний этого же автора о последующих случаях преследования участников вакханалий в 184 и 182 гг. до н. э. (Liv. XXXIX.

41. 6-7; ХЬ. 19. 9-10). Сообщение Ливия оценивается исследователями неоднозначно. Одними исследователями оно признаётся как очень надёжное и заслуживающее доверия. Такого мнения о нём исследователи придерживаются не только в виду его большого объема (целых двенадцать глав) и подробности изложения материала, но и в виду того, что сообщение Тита Ливия, как показывает источниковедческий анализ, основано во многом на подлинных исторических документах. В первую очередь об этом говорит ряд постановлений сената относительно расследования дела о вакханалиях, которые достаточно точно переданы в рассказе Ливия. Однако полное доверие к рассказу Ливия нередко становилось причиной того, что в процессе против вакханалий исследователи видели только одну морально-религиозную сторону конфликта. Вместе с тем сообщение Тита Ливия не лишено тенденциозного характера и некоторых противоречий, вследствие чего многие моменты в ливиевом рассказе расцениваются другими исследователями как не заслуживающие доверия. Расхождения в оценках достоверности и надёжности сообщения Тита Ливия зачастую являются следствием поверхностного источниковедческого анализа этого ценнейшего сочинения. Этот факт делает крайне необходимым в рамках изучения процесса против вакханалий решение вопроса о достоверности как всего ливиева рассказа о событиях 186 г. до н. э. в целом, так и отдельных его частей. Важно также отметить, что Тит Ливий единственный автор, который приводит ряд интересных наблюдений по поводу процесса 186 г. до н. э., которые зачастую игнорируются исследователями как риторические упражнения самого автора. Однако их более внимательное изучение позволяет увидеть в процессе против вакханалий не только религиозную сторону, но и политическую, а также мотивы гораздо более сложного порядка.

Привлекаемый в ходе исследования эпиграфический источник, текст постановления сената из Тириоли, представляет собой ценнейший эпиграфический памятник, который был обнаружен в XVII веке на юге

Италии в Тириоли, в Калабрии. Данный эпиграфический памятник, имеющий непосредственное отношение к процессу против вакханалий в Риме, уникален. Во-первых, текст сенатусконсульта представляет собой подлинный документ, относящийся ко времени процесса о вакханалиях и связанный с ним. Во-вторых, он представляет собой итоговый документ, подводящий своего рода черту под данным процессом, так как он содержит в себе целый ряд нормативных положений, которые должны были регулировать вакханалии в будущем. Документ этот отличается большой степенью надёжности и не содержит в себе тех разночтений, которые присутствуют в повествовании Тита Ливия, в виду чего он является важным основанием в фундаменте исследования процесса против вакханалий и понимания его причин и сущности.

Новизна работы. Данное исследование представляет собой попытку комплексного исследование процесса против вакханалий в Риме с учётом его религиозной, административно-процессуальной и социально-политической стороны. Попытку выявить подлинные причины преследования римскими властями вакханалий в Риме и Италии, особенности этого преследования, их сходство и отличие от практики регулирования вопросов культовой сферы римскими властям в предшествующую и последующую эпохи.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Сухарев, Александр Константинович

Заключение

Рассмотрев процесс о вакханалиях в Риме в 186 г. до н. э. с его религиозной, административно-правовой и социально-политической сторон, произведя анализ источников, римской религиозно-правовой политики, мы пришли к нижеследующим выводам.

Уникальность процесса против вакханалий на фоне всех прочих событий в истории Римской республики, связанных с ограничением или преследованием прочих иноземных культов и обрядов заключается в том комплексе мер, которые были предприняты в отношении данных священнодействий и их участников. Как нам известно, из практики регулирования вопросов, относящихся к религиозной сфере, в период Республики и Принципата такая мера наказания в отношении приверженцев какого-либо культа как смертная казнь, за исключением христиан, а также весталок, не практиковалась. И то, провинившихся весталок, утративших целомудрие, римляне не казнили, хотя их преступление считалось тяжким, а заживо замуровывали в подземелье, оставив при этом запас еды и питья, так что виновницы умирали естественной смертью сами. В отношении приверженцев чужеземных суеверий в 428 и 213 гг. до н. э. также не применялись никакие иные меры воздействия, кроме административного надзора. Египетские священнодействия в виде культа Исиды и Сераписа на протяжении целого столетия никак существенно не были ограничены римскими властями, за исключением вынесения святилищ египетских богов и их священнодействий за пределы померия, священной границы города Рима. И данная мера также являлась традиционной в системе римского религиозного и публичного права. И уж тем более, за весь период истории Римской республики не шло речи о запрете каких-либо священнодействий, тем более священнодействий, распространённых исстари в общинах и полисах, состоящих в союзе с Римом, на территории всей Италии.

Процесс против вакханалий сопровождался не только разрушением вакхических святилищ и арестами жрецов и последователей данных священнодействий, но и казнью множества из них, а также распространением на территорию всей, союзной Риму, Италии жёстких ограничений в отношении вакханалий, которые фактически сводили возможность их организации к нулю.

Предположение о том, что участников вакханалий казнили якобы за страшные уголовные преступления, которые те совершали, прикрываясь завесой обрядов, связанных с почитанием божества, опровергается санкцией, содержащейся в сенатусконсульте из Тириоли. Здесь совершенно чётко сказано, что смертной казни подлежат в будущем те лица, которые только осмелятся нарушить какие-либо положения, отражённые в тексте сенатусконсульта. Положения же эти запрещали содержать места для проведения священнодействий, организовывать религиозные обряды и вступать в число приверженцев вакханалий без уведомления о том римских властей; иметь каких-либо руководителей, будь то жрецы или т.н. «магистраты», общую казну, приносить друг другу обеты, клятвы и т.д. Ограничивался состав участников вакханалий до пяти человек, и то, если ещё они смогли бы получить разрешение от римского сената на проведение священнодействий. Ни о каких уголовных преступлениях речи в сенатусконсульте не идёт. Все предписания носят административный, организационный характер. Из этого ясно следует, что причины преследования вакханалий заключались не в самих священнодействиях и их содержании, а в характере их организации. Сплочённая и чётко выдержанная структура вакханалий вызывала беспокойство у римских властей. Лишним подтверждением тому служит и тот факт, что формально вакханалии запрещены не были, а лишь были взяты под строгий административный контроль, хотя говорить об эффективности данного контроля тоже следует очень осторожно в виду того, что организовать его на территории почти всей Италии, при том, что многие общины союзников ещё сохраняли систему внутреннего самоуправления, представляется делом невероятно трудным. В сенатусконсульте из Тириоли, действительно, допускается осуществление участниками вакханалий священнодействий ради почитания божества, исходя из соображений их личного благочестия. Об этом помимо предоставленной последователям вакханалий возможности осуществлять свои священнодействия, говорит и распоряжение сената о том, чтобы консулы и местные италийские власти сохранили те вакхические святилища, в которых было что-либо священное, или, как говорит Ливий, какой-либо старинный алтарь или посвященное изображение. Эта мера говорит о том, что римский сенат под разрешёнными участникам вакханалий священнодействиями понимал обряды, связанные с почитанием божества, к культу которого они были привержены. Но не более того. Создание каких-либо организованных сообществ вакхантов в сенатусконсульте было запрещено. Даже разрешение на осуществление священнодействий и посвящение в число вакханатов оговаривается одним очень важным условием, что прежде, чем начать это совершать, приверженные к данным обрядам лица должны были уведомить городского претора и римский сенат и получить от сената разрешение. Без этого осуществление священнодействий и все прочие действия этих лиц приравнивались к совершению тяжкого уголовного преступления. Из этого можно заключить, что проверка подаваемых со стороны частных лиц просьб в сенате была направлена на то, чтобы исключить всякую возможность возрождения на базе религиозных обрядов, осуществляемых этими людьми, всякого подобия того, что представляли собой вакханалии как форма социально-религиозной организации, а не как совокупность религиозных обрядов, направленных на почитание божества. Что же касается моральной стороны дела, то, на наш взгляд, о ней достаточно чётко можно судить из текста всё того же сенатусконсульта, который допускает совместное участие в мистериях мужчин и женщин, да ещё в количестве пяти человек.

При рассмотрении административно-правовой процедуры, посредством которой римские власти в лице сената, а главным образом консулов, осуществляли расследование дела о вакханалиях и вели преследование виновных, нами было установлено, что процедура эта представляла собой т.н. quaestio extraordinaria, т.е. чрезвычайное расследование и суд. Данная форма расследования применялась в отношении дел политического характера, таких как заговор, представлявших угрозу для римской civitas и её союзной организации. Устанавливалась она посредством специально издаваемого сенатом постановления, которое предоставляло консулам экстраординарные полномочия административно-судебного характера, равные по своему объёму диктаторским. Данное постановление сената автоматически исключало всякую возможность применения права провокации (если таковое в действительности было) против действий магистратов, наделённых чрезвычайными полномочиями. Таким образом, напрашивается вывод, что вакханалии рассматривалось римскими властями не просто как противоречившие основам римской публичной религии чужеземные священнодействия, а как явление общественно опасное. Всё это может наводить на мысль о том, что в основе преследования римскими властями вакханалий в 186 году до н. э. могли лежать политические мотивы.

Однако детальное изучение всех обстоятельств и особенностей, связанных с организацией и осуществлением преследования вакханалий и отражением самого дела о вакханалиях в античной традиции позволяет заключить, что в основе преследования римскими властями вакханалий лежали не какие-то отдельные формально-религиозные, морально-нравственные или даже политические мотивы, а причины комплексного характера, которые мы условно могли бы отнести к категории культурно-религиозных. Под ними мы понимаем всю совокупность социально-политических, морально-нравственных и религиозных норм, которые включались в последующее время римскими анналистами и антикварами в понятие так называемых «обычаев предков» - mores maiorum. Вакханалии, как совершенно новое для римской общины культурно-религиозное явление вступили в резкое противоречие с этими древними нормами, воплощавшими в себе самый дух и естество этой общины. В процессе настоящего исследования было установлено, что, согласно рассказу Тита Ливия, вакханалии помимо заговора представляли собой в глазах римских властей тлетворное суеверие или «prava religio», то есть противоречившую римским обычаям религиозную практику, которая рассматривалась как потенциально опасная для римского гражданского коллектива. Её опасность заключалась в том, что она, по мнению римлян, неизбежно влекла за собой распространение «superstitio».

Под термином «superstitio» римляне понимали нездоровое состояние человеческого разума и сознания. Это состояние представляло собой не сумасшествие в привычном нам понимании, и не просто суеверие, как второстепенное верование более низкого порядка, чем традиционно принятые религиозные доктрины, а как отклонение индивидов в мышлении, сознании и поведении от традиционных норм и идеалов своей общины, как обособление от традиционно принятых в римской общине форм и способов самоидентификации индивида, как члена определённой семьи, рода, гражданского коллектива, как забвение гражданином своего главного предназначения - жить во имя общего блага всего гражданского коллектива.

Определение римскими властями в 186 году до н. э. вакханалий как prava religio стало возможным вследствие того, что в лице данных священнодействий римляне столкнулись с абсолютно неизвестной им прежде формой священнодействий - частными тайными посвятительными мистериями. Анализ присутствующих в рассказе Тита Ливия сведений, касающихся содержания и особенностей функционирования римских вакханалий, позволяет идентифицировать их с распространёнными в эллинистическом мире, Великой Греции и Этрурии посвятительными мистериями Диониса-Вакха, в основе которых лежали эсхатологические представления, формирование которых приписывалось греческой нарративной традицией легендарному Орфею. Данные посвятительные мистерии имели ряд важных особенностей. Во-первых, они представляли собой тайные священнодействия, включавшие в качестве важнейшего элемента посвятительные обряды, в процессе прохождения через которые человек обретал новый не только духовный, но и социальный статус и становился членом дионисийской общины. Ведь члены вакхических сообществ после посвящения утрачивали свой прежний статус и обретали новый, отличный от других людей, своих прежних сограждан. Они носили новое имя, уподоблялись божеству, в мистерии которого они были посвящены, и надеялись обрести путь личного спасения, в противовес общественному благу, ради которого функционировали все учреждённые в полисе культы. Во-вторых, эти мистерии, носившие частный характер и практиковавшиеся бродячими жрецами в частном порядке никак не входили в структуру полисной религии, не имели чёткой идентификации, которая связывала бы их с каким-либо определённым греческим полисом или культовым центром, в отличие от, например, Элевсинских мистерий, и воспринимались самими греками достаточно негативно. В произведениях современников, например Платона и Еврипида, они описывались с явным пренебрежением и неприятием. Причастность к орфическому учению и таинствам воспринималась как некая форма умопомешательства, как отступление от традиционных форм полисной религии, являвшееся не чем иным, как праздным и бесплодным суеверием. Многие современники, имевшие представление о том, что представляли собой эти орфико-вакхические посвятительные мистерии, упрекали их участников в том, что они встали на ложный путь, что они не понимают истинного смысла всего происходящего в мистериях, и даже грозили им после смерти вечным наказанием вместо блаженства.

Именно этими обстоятельствами в их неразрывном единстве и объясняется главное отличие ситуации, связанной с вакханалиями, от ситуаций, связанных с отношением римских властей к прочим чужеземным обрядам и культам. Во всех иных случаях, кроме событий 428 и 213 гг. до н. э., римские власти имели дело с культами, которые поддавались в их глазах определённой этнокультурной идентификации и воспринимались римлянами, как традиционные для того или иного народа или той или иной общины формы почитания их богов. Наиболее показателен в этом отношении пример с почитанием египетских богов. Ещё во времена Поздней Республики, когда Египет в состав Римской империи не входил, культы египетских богов не подвергались такому жестокому преследованию, как приверженцы вакханалий. Мы полагаем, что связано это было с тем, что египетские боги, имели в представлении римлян связь с конкретным регионом и конкретным народом, являясь частью его национальной, если так можно выразиться, культуры. В отличие от вакханалий, или суеверий 428 и 213 гг. до н. э., где этнокультурная идентификация преследовавшихся суеверий не прослеживалась напрямую, египетские культы всегда фигурировали в римских источниках, именно как египетские, или как культы конкретных богов, Исиды и Сераписа.

Вакханалии же в источниках, как было отмечено в четвёртой главе, такой идентификации не имели. Римляне видели в них нечто чуждое не только своим обычаям, но и обычаям греков. Ибо никогда прежде они не сталкивались с частными мистериями, имевшими ночной и секретный характер, смешанный и большой состав участников, иерархическую систему управления, в центре которой находились опять же «бродячие» жрецы, не привязанные к какому-либо определённому святилищу или культовому месту, связанному исстари с почитанием какого-либо божества; со священнодействиями, в рамках которых самые разные люди внутри собственно римской гражданской общины объединяются в замкнутое, тесно связанное сообщество, которое функционирует обособлено от всех остальных граждан, живёт своей отдельной жизнью и даже имеет своё собственное имя. И поэтому римляне видели в них потенциальную угрозу самого разного характера (будь то морально-нравственного или политического) и приписывали участникам этих таинств всевозможные преступные замыслы и реальные злодеяния.

Поэтому процесс о вакханалиях и представляет собой на редкость странное, на первый взгляд, смешение процессуальных форм и санкций, которые относятся и к системе религиозно-правового регулирования и к системе административно-уголовного публично-правового регулирования. С одной стороны, вакханалии как заговорщические собрания преследовались посредством экстраординарных мер из сферы публичного права (процедура quaestio extraordinaria, смертные приговоры, разрушение мест проведения собраний участников культа, упразднение внутренней организации мистерий), с другой стороны - посредством мер религиозно-административного характера, применявшихся в отношении чужеземных священнодействий и ранее и позже, как священнодействия (ограничение свободы в проведении священнодействий, запрет иметь жрецов, вступать в мистерии).

Ввиду всего вышесказанного можно заключить, что процесс против вакханалий стал уникальным сочетанием норм религиозного и публичного права в истории Древнего Рима и имел далеко не однозначные последствия. С одной стороны, данный процесс стал прецедентом для дальнейшего вмешательства Рима в религиозную сферу жизни союзных общин, которая находилась в автономном ведении властей самих союзников, а значит и для нарушения данной автономии вообще. С другой стороны, процесс против вакханалий стал прологом к новой системе регулирования религиозной сферы жизни Древнего Рима, которая активно развилась в период Империи в форме гонений на христиан.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Сухарев, Александр Константинович, 2013 год

Библиография

Источники:

1. Appianus. Appian's Roman history: in four vol. / With an engl, transl. by H. White. - Cambridge; London, 1970-1979

2. Augustine The City of God / With an engl, transl. by E.M. Sanford and W.M. Green. - Cambridge; London, 1989

3. Cassius Dio Dio's Roman history: in nine vol. / With an engl, transl. by E. Cary. - Cambridge; London, 1970-1984

4. Cicero Marcus Tullius Collected works: in twenty eight vol. -Cambridge; London, 1966-1988

5. Clement of Alexandria The Exhortation to the Greeks. The rich man's salvation / With an engl, transl. by G.W. Butterwort. - Cambridge; London, 1960

6. Demosthenes. The Speeches of Aeschines / With an engl, transl. by C.D. Adams. - Cambridge; London, 1948

7. Diodorus of Sicily: in twelve volumes / With an engl, transl. by C.H. Oldfather. - Cambridge; London, 1967

8. Dionysius Halicarnasseus The Roman antiquities of Dionysius of Halicarnassus: in seven vol. / With an engl, transl. by E. Cary. - Cambridge; London, 1968-1986

9. Euripides: in four volumes / With an engl, transl. by A.S. Way. -Cambridge; London, 1929

10. Eusebius The Ecclesiastical History: in two vol. / With an engl, transl. by J. E. L. Oulton. - London, Cambridge, Massachusetts, 1942

11. Livius Titus Roman history: in fourteen vol. - Cambridge; London, 1963-1988

12. Plato The Republic: in two volumes / With an engl, transl. by P. Shorey. - Cambridge; London, 1937

13. Plautus Titus Maccius Collected works: in five vol. / With an engl, transl. by P. Nixon. - Cambridge; London, 1979-1984

14. Plinius Letters and panegyricus. / With an engl, transl. by B. Radice. -Cambridge; London, 1972-1975

15. Plutarchus Plutarch's lives: in eleven vol. / With an engl, transl. by B. Perrin. - Cambridge; London, 1968-1986

16. Sallust Crispus Caius Selected works. / With an engl, transl. by J.C. Rolfe.- Cambridge; London, 1985

17. Svetonius Tranquillus Caius Collected works. / With an engl, transl. by J.C. Rolfe. - Cambridge; London, 1979

18. Tacitus Publius Cornelius Collected works: in five vol. - Cambridge; London, 1979-1986

19. Tertullianus Quintus Septimius Florens Apology. De spectaculis. / With an engl, transl. by T.R. Glover. - Cambridge; London, 1984

20. Tertullianus Quintus Septimius Florens Ad Nationes. Quinti Septimi Florentis Tertulliani Opera. Pars I-II. Turnholti Typographi Brepols Editores Pontificii, 1954

21. Valerius Maximus Facta et Dicta Memorabilia / Ed. J. Briscoe. -Leipzig; Stuttgart, 1998

Список использованных переводов:

1. Аппиан Александрийский Римская история. Перевод с древнегреческого под редакцией С.А. Жебелёва, О.О. Крюгера, Е.С. Голубцовой, JI.JI. Кофанова. - М., 2002

2. Дионисий Галикарнасский Римские древности. Перевод с древнегреческого. Ответственный редактор: И.Л. Маяк. - М., 2005

3. Климент Александрийский Увещевание к язычникам. Кто из богатых спасётся. Перевод с древнегреческого, вступительная статья, комментарии и указатель А.Ю. Братухина. СПб., 2006

4. Ливий Тит История Рима от основания города. Редакторы переводов: М.Л. Гаспаров и Г.С. Кнабе. - М., 2002

5. Плавт Тит Макций Комедии. Перевод с латинского А. Артюшкова. - М., 1997

6. Плиний Младший Письма. Ответственный редактор: А.И. Доватур. - М., 1983

7. Плутарх Сравнительные жизнеописания. Перевод с древнегреческого С.П. Маркиша, С.И. Соболевского. - М., 2001

8. Саллюстий Крисп Сочинения. Перевод В.О. Горенштейна. - М.,

2001

9. Светоний Транквилл Жизнь двенадцати цезарей. Перевод с латинского М.Л. Гаспарова. - М., 1988

10. Полибий Всеобщая история. Перевод с древнегреческого Ф. Мищенко. - М., 2004

11. Тацит Корнелий Анналы. Перевод с латинского. - М., 2003

12. Тертуллиан Квинт Септимий Флорент Избранные сочинения. Составление и общая редакция A.A. Столярова. М., 1994

13. Тертуллиан Квинт Септимий Флорент Апологетик. Перевод с латинского А.Ю. Братухина. - СПб., 2005

14. Цицерон Марк Туллий Три трактата об ораторском искусстве. Перевод с латинского Ф.А. Петровского, И.П. Стрельниковой, М.Л. Гаспарова. - М., 1972

15. Цицерон Марк Туллий Речи. Издание подготовили: В.О. Горенштейн и М.Е. Грабарь-Пассек. - М., 1993

16. Цицерон Марк Туллий Философские трактаты. Перевод с латинского М.И. Рижского. М., 1985

17. Юстин Марк Юниан Эпитома сочинения Помпея Трога "Historiae Philippicae". Перевод с латинского A.A. Деконского, М.И. Рижского. — СПб., 2005

Справочные издания и словари

1. Lewis A Latin Dictionary. Oxford, 1958

2. The Oxford Latin Classical Dictionary Ed. By N.G.L. Hammond and H.H. Scullard - Oxford, 1968

Список использованной литературы

3. Бердникое И. К вопросу о государственном положении религии в Риме. Казань, 1881

4. Бодянский П.Н. Римские вакханалии и преследование их в VI веке от основания Рима Киев, 1882

5. Виноградов Ю.Г. Политическая история Ольвийского полиса VII -I вв. до н.э. Историко-эпиграфическое исследование. М., 1989

6. Виппер Р.Ю. Рим и раннее христианство. М., 1954

7. Дементьева В.В. Магистратура диктатора в Ранней Римской Республике (V - III вв. до н.э.), Ярославль, 1996

8. Дементьева В.В. Государственно-правовое устройство античного Рима: ранняя монархия и республика. Ярославль, 2004

9. Жреческие коллегии в раннем Риме. К вопросу о становлении сакрального и публичного права: Отв. редактор JI.JI. Кофанов. - М., 2001

10. Законы XII таблиц / Рос. Акад. Наук, Ин-т всеобщ, истории. Центр романистики; Сост. и перевод JI.JI. Кофанова; Отв. ред. В.И. Уколова. -М., 1996

11. Кереньи К. Дионис. Прообраз неиссякаемой жизни М., 2007

12. Квашнин В.А. Политика, право и религия в жизни римской гражданской общины (III-II вв. до н.э.). Вологда, 2006

13. Кофанов Л.Л. Lex и ius: возникновение и развитие римского права в VIII - III вв. до н.э. М., 2006

14. Маяк И.Л. О запрещении вакханалий в Риме // Советская археология, XXVIII, 1958

15. МаякИ.Л. Взаимоотношения Рима и италийцев в III-II вв. до н.э. М., 1971

16. Моммзен Т. История Рима. М., 2001

17. Отто Б. Приносимый в жертву бог // ВДИ, 1996. №2

18. Русяева A.C. Орфизм и культ Диониса в Ольвии // ВДИ. 1. 1978. С. 87-104

19. Русяева A.C. Религия понтийских эллинов в античную эпоху. Киев, 2005

20. Свенцицкая И.С. Раннее христианство: страницы истории. М.,

1989

21. Сидорович О.В. Анналисты и антиквары. Римская историография конца III - Ib. до н.э. М., 2005

22. Сморчков A.M. Коллегия понтификов и гражданская община (IV-II вв.до н.э.) // Религия и община в древнем Риме М.,1994

23. Сморчков A.M. Немагистратские общественные храмы республиканского Рима // ВДИ, 2004. №2

24. ШайдДж. Религия римлян. М., 2006

25. Штаерман Е.М. От религии общины к мировой религии // Культура Древнего Рима М., 1985

26. Штаерман Е.М. История крестьянства в древнем Риме. М., 1996

27. Утченко СЛ. Цицерон и его время. М., 1986

28. Фрезер Дж. Золотая ветвь. М., 2006

29. Чеканова Н.В. Римская диктатура последнего века республики. СПб., 2005

30. Altheim F. A history of Roman religion. London, 1938

31. Astin A E. Cato the Censor Oxford, 1978

32. Astin A.E. Roman Government and Politics 200-134 B.C. // CAH. Vol. 9. 1989. P. 163-196

33. Badian E. Tiberius Gracchus and the Beginning of the Roman Revolution // ANRW. I. 1. P. 668-731

34. Barnes T.D. Legislation against the Christians // JRS. Vol. 58. 1-2. 1968. P. 32-50

35. Bauman R.A. The suppression of the Bacchanals: Five Questions I I Historia. 39. 1990. P. 334-348

36. Bauman R.A. Crime and Punishment in Ancient Rome. London-New-York, 2004

37. Bauman R.A. Women and Politics in Ancient Rome. London - New-York, 2003

38. Beard M, North J., Price S. Religions of Rome. Cambridge, 1998

39. Beloch K. J. Der Italische Bund unter Roms Hegemonie. Staatrechtliche und statistische Forschungen. Leipzig, 1880

40. Beloch K.J. Campanien. Geschichte und Topographie des antiken Neapel und seiner Umgebung. Breslau, 1890

41. Bennett H. Sacer esto // Transactions and Proceedings of an American Philological Association. Vol. 61. 1930

42. Bernabe A. Imago Inferorum Orphica // Mystic Cults in Magna Graecia. University of Texas Press, 2009. P. 95-136

43. Bleichen J. Das Volkstribunat der klassischen Republik. Studien zu seiner Entwicklung zwischen 287 und 133 v. Chr. München, 1955

44. Bleichen J. Staatliche Ordnung und Freiheit in der Römischen Republik. Kallmünz, 1972

45. Bleichen J. Senatsgericht und Kaisergericht. Eine Studie zur Entwicklung des Prozessrechtes im frühen Prinzipat. Göttingen, 1962

46. Bleichen J. Die Verfassung der Römischen Republik. Grundlagen und Entwicklung. Paderborn, 2008

47. Bowie A.M. Aristophanes. Myth, Ritual and Comedy. Cambridge,

1993

48. Browa R.J. The great dionysiak myth. Vol. I - II. London, 1877-1878

49. Brühl A. Liber Pater. Origine et expansion du culte dionysiaque ä Rome et dans le monde romain. Paris, 1953

50. Bruns C. Fontes juris romani antiqui. 1879

51. Brunt P.A. Social Conflicts in the Roman Republic. London, 1971

52. Brunt P.A. Liberias in the Republic // The Fall of the Roman Republic and Related Essays. Oxford, 1988

53. Brunt P.A. Factions // The Fall of the Roman Republic and Related Essays. Oxford, 1988

54. Brunt P.A. Italian Manpower 225 D.C.- 14 A.D. Oxford, 2001

55. Burckhardt L.A. Politische Strategien der Optimaten in der Späten Römischen Republik. Stuttgart, 1988

56. Burkert W. Antike Mysterien. Funktionen und Gehalt. München,

1990

57. Casadio G. Dionysus in Campania: Cumae // Mystic Cults in Magna Graecia. University of Texas Press, 2009. P. 33-45

58. Cazanove O. de I destinatari dell'iscrizione di Tiriolo e la questione del campo di applicazione del Senatoconsulto De Bacchanalibus // Athenaeum. Studi periodici di Litteratura e Storia dell Antichita. Vol. 88, 1, 2000. P. 59-69

59. Clinton K. Stages of Initiation in the Eleusinian and Samothracian Mysteries // Greek Mysteries. The archaeology and ritual of ancient greek secret cults. London-New York, 2005. P. 50-78

60. Cloud D. The Constitution and Public Criminal Law 11CAH. Vol. 9. 1992. P. 491-503

61. Cole S. G. Landscapes of Dionysos and Elysian Fields // Greek Mysteries. The archaeology and ritual of ancient greek secret cults. London-New York, 2005. P. 193-217

62. Cova P. V. Livio e la repressione dei baccanali // Athenaeum. Studi periodici di litteratura e storia dell Antichita. Vol. 52, 1974. Fase I-II, p. 82-109

63. Crake J.E.A. Early Christians and Roman Law // Phoenix, Vol. 19, № 1, 1965. P. 61-70

64. Croix de Ste. G. E. M. Why were the early Christians persecuted? // Past and Present, № 26, 1963. P. 6-38

65. Daube D. Reviewed work: Zur Abgrenzung des Begriffes Perduellio von den Verwandten Verbrechensbegriffen im Römischen Strafrecht bis zum Ausgang der Republik by C.H. Brecht // JRS. Vol. 31. 1941. P. 180-184

66. Dickie M. W. The Dionysiac Mysteries in Pella // Zeitshcrifit für Papyrologie und Epigraphik. Bd. 109, 1995. P. 81-86

67. Dihle A. Miszellen zum SC de Bacchanalibus // Hermes, Bd. 90, 1962

68. Edmonds R. G. Who Are You? Mythic Narrative and Identity in the "Orphic" Gold Tablets // Mystic Cults in Magna Graecia. University of Texas Press, 2009. P. 73-94

69. Edmonds R. G. Myths of the Underworld Journey. Plato, Aristophanes and the "Orphic" Gold Tablets. Cambridge, 2004

70. Ernst G., Whitby M., Streeter J. Christian Persecution, Martyrdom and Ortodoxy. Oxford, 2006

71. Fabricius E. Sp. Postumius Albinus // PWRE. Bd. 43. 1953. S. 921923

72. Ferrari F., Prauscello L. Demeter Chtonia and the Mountain Mother in New Gold Tablet from Magoula Mati // Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik. Bd. 162, 2007. P. 193-202

73. Fiebiger Coniuratio // PWRE. Bd. 7. 1900. S. 885

74. Fraenkel Ed. Senatus consultum de Bacchanalibus // Hermes, Bd. 67,

75. Frank T. Rome's government of Italy // CAH. 1927

76. Frank T. The Bacchanalian Cult of 186 B.C. // Classical Quarterly. Vol. 21. 3-4. 1927. P. 128-132

77. Gabba E. Rome and Italy in the Second Century B.C. // CAH. Vol. 9. 1989. P. 197-243

78. Galsterer H. Herrschaft und Verwaltung in Republikanischen Italien. Die Beziehungen Roms zu den italischen Gemeinden vom Latinerfrieden 338 v. Chr. bis zum Bundesgenossenkrieg 91 v. Chr. München, 1976

79. Geizer M. Die Unterdrückung der Bacchanalien bei Livius // Hermes, Bd. 71, 1936

80. Göhler J. Rom und Italien. Die römische Bundesgenossenpolitik von den Anfangen bis zum Bundesgenossenkrieg. Breslau, 1939

81. Graf F., Johnston S. I. Ritual Texts for the Afterlife. Orpheus and the Bacchic Gold Tablets. London-New York, 2007

82. Greek Terra-Cottas from Tarentum // Bulletin of the Museum of Fine Arts. Vol. 29. 172, 1931. P. 17-21

83. Gruen E.S. Roman politics and the criminal courts 149-78 B.C. Cambridge, 1968

84. Gruen E.S. Studies in Greek Culture and Roman Policy. Leiden, 1990

85. Gruen E.S. The Last Generation of the Roman Republic. Los Angeles -London, 1995

86. Hakansson C. In Search of Dionysos. Reassessing a Dionysian context in Early Rome. University of Gothenburg, 2010

87. Hardy E.G. The Catilinarian Conspiracy in its Context: A Re-Study of the evidence // JRS, Vol.7. 1917

88. Harrison J. Prolegomena of the Study of Greek Religion. Cambridge,

89. Heinze R. Auctoritas // Hermes. Vol. 60. 3. 1925. P. 348-366

90. Henrichs A. „Hieroi Logoi" and „Hierai Bibloi": The (Un)Written Margins of the Sacred in Ancient Greece // Harvard Studies in Classical Philology. Vol. 101, 2003. P. 207-266

91. HorakF. Quaestio // PWRE. Bd. 47. 1963. S. 720-801

92. Hough J.N. The Lex Lutatia and the Lex Plautia De Vi // The American Journal of Philology. Vol. 51. 2. 1930. P. 135-147

93. Isler-Kerenyi C. New Contributions of Dionysiac Iconography to the History of Religions in Greece and Italy // Mystic Cults in Magna Graecia. University of Texas Press, 2009. P. 61-72

94. Janssen L.F. "Superstitio" and the Persecution of the Christians // Vigiliae Christianae, Vol. 33. 2, 1979. P. 131-159

95. Kahrstedt U. Ager publicus und Selbstverwaltung in Lukanien und Bruttium//Historia. Bd. 8. 1959. S. 175-205

96. Keil J. Das sogenannte Senatus consultum de Bacchanalibus // Hermes, Bd. 68, 1933

97. Krause W. Zum Aufbau der Bacchanal-Inschrift // Hermes, Bd. 71,

1936

98. Krauter S. Bürgerrecht und Kultteilnahme: Politische und Kultische Rechte und Pflichten in griechischen Poleis, Rom und Antiken Judentum. Stuttgart, 2004

99. Kraemer R.S. Ecstasy and Possession: The Attraction of Women to the Cult of Dionysus // The Harvard Theological Review. Vol. 72. 1-2. 1979. P. 55-80

100. Kunkel W. Untersuchungen zur Entwicklung des römischen Kriminalverfahrens in vorsullanischer Zeit. München, 1962

101. Latte K. Römische Religionsgeschichte. München, 1960

102. Laurence R. Rumour and Communication in Roman Politics // Greece and Rome. 2nd Ser. 41.1. 1994. P. 68-71

103. Lehmann K. Ignorance and Search in the Villa of the Mysteries // The Journal of Roman Studies, Vol. 52, 1-2, 1962. P. 62-68

104. Levene D.S. Sallust's "Catiline" and Cato the Censor // The Classical Quarterly. New Series. Vol. 50. 1, 2000. P. 170-191

105. Leventi I. The Mondragone Relief Revisited: Eleusinian Cult Iconography in Campania // Hesperia: The Journal of the American School of Classical Studies at Athens. Vol. 76. 1, 2007. P. 107-141

106. Levick B. Morals, Politics and the Fall of the Roman Republic // Greece and Rome. Vol. 29. 1. 1982

107. Linke B., Stemmlen M. Mos Maiorum. Untersuchungen zu den Formen der Identitätsstiftung und Stabilisierung in der römischen Republik. Stuttgart, 2000

108. LintottA. W. Violence in republican Rome. Oxford, 1968

109. Lintott A. W. Judicial reform and land reform in the Roman Republic. Cambridge, 1992

110. Lintott A.W. The tradition of Violence in the Annals of the Early Roman Republic//Historia. Vol. 19. 1. 1970. P. 12-29

111. Lintott AW. The "Quaestiones de Sicariis et Veneficis" and the Latin "LexBantina"//Hermes. Vol. 106. 1. 1978.P. 125-138

112. Lintott A.W. The Constitution of the Roman Republic. Oxford, 1999

113. Luce T.J. Livy. The Composition of His History. New Jersey, 1977

114. Marquardt J. Römische Staatsverwaltung. Leipzig, 1878

115. McDonald A.H. Rome and the Italian confederation (200-186 B.C.) // JRS, 34, 1944

116. Mc. Donald A.H. The Bacchanalian Conspiracy. Revuewed work: Livius' behandeling van de Bacchanalia by D.W.L. Van Son // The Classical Review, New Series. Vol. 11.3. 1961. P. 241-242

117. Mc. Mullen R. Hellenizing the Romans (2nd Century B.C.) // Historia. Vol. 40. 4. 1991. P. 419-438

118. Merkelbach R. Die Hirten des Dionysos. Stuttgart, 1988

119. Merkelbach R. Isis regina - Zeus Sarapis. Die griechisch-ägyptische Religion nach den Quellen dargeschtellt. Stuttgart, 1995

120. Merrill E. T. Some Remarks on Cases of Treason in the Roman Commonwealth // Classical Philology. Vol. 13. 1. 1918. P. 34-52

121. Millar F. The Political Character of the Classical Roman Republic 200-151 B.C. //JRS. Vol. 74. 1984

122. Mitchell R.E. The Definition of patres and plebs: An End to the Struggle of Orders // SSAR

123. Moehring H.R. The persecution of the Jews and the adherents of the Isis Cult in Rome A.D. 19 // Novum Testamentum, Vol. 3, Fasc. 4, 1959. P. 293304

124. Mommsen Th. Rom. Staatsrecht 3 Bd., 1 Abt. Leipzig, 1887

125. Mommsen Th. Römisches Strafrecht. Leipzig, 1898

126. Mouritsen H. Plebs and Politics in the Late Roman Republic. Cambridge, 2001

127. Nagy A.A. Superstitio et Coniuratio // Numen, Vol. 49, № 2, 2002. P. 178-192

128. Nilsson M.P. The Bacchic Mysteries of the Roman Age // The Harvard Theological Review. Vol. 46. 4. 1953. P. 175-202

129. Nippel W. Policing Rome // JRS. Vol.74. 1984. P. 20-29

130. Nippel W. Public Order in Ancient Rome. Cambridge, 1995

131. Nock A.D. The Historical Importance of Cult-Associations I I The Classical Review. Vol. 38. 5-6. 1924. P. 105-109

132. North J.A. Religion in Republican Rome // CAH. Vol. 7. 2. 1989. P. 610-624

133. North J.A. Roman Religion // Greece and Rome 30. 2000

134. Orlin E.M. Urban religion in the Middle and Late Republic // A companion to Roman Religion. 2007

135. Orlin E.M. Foreign Cults in Rome. Creating a Roman Empire. Oxford, 2010

136. Otto W. F. Dionysos. Frankfurt am Mein, 1989

137. Pagan V.E. Conspiracy Narratives in Roman History. University of Texas Press, 2004

138. Pailler J.-M. Bacchanalia La repression de 186 av. J.-C. ä Rome et en Italia : vestiges, images, tradition. Paris, 1988

139. Pina Polo F. Die nützliche Erinnerung : Geschichtsschreibung, 'mos maiorum' und die römische Identität // Historia,. Vol. 53. 2. 2004. S. 147-172

140. Purcell N. The City of Rome and the Plebs Urbana in the Late Republic // CAH. Vol. IX. 2nd Ed. 1992

141. Rawson E. Religion and Politics in the Late Second Century B.C. at Rome // Phoenix. Vol. 28. 2. 1974. P. 193-212

142. Reitzenstein R. Die hellenischen Mysterienreligionen nach ihren Grundgedanken und Wirkungen. Leipzig, 1920

143. Ripat. P. Expelling misconceptions: astrologers at Rome // Classical Philology, Vol. 106, 2, 2011. P. 115-154

144. Rives J.B. Religion in the Roman Empire. 2007

145. Robertson N. Orphic Mysteries and Dionysiac Ritual // Greek Mysteries. The archaeology and ritual of ancient Greek secret cults. London-New York, 2003. P. 218-240

146. Robinson O.F. Penal Practice and Penal Policy in Ancient Rome. London-New-York, 2007

147. Rosenstein N. Rome at War. Farms, Families and Death in the Middle Republic. Chapel Hill and London, 2004

148. Rousselle R. Liber-Dionysus in Early Roman Drama // The Classical Journal. Vol. 82. 3. 1987

149. Rupke R. Römische Religion. München, 2001

150. Rutgers L. V. Roman policy towards the Jews: Expulsions from the City of Rome during the First Century C.E. // Classical Antiquity, Vol. 13, № 1, 1994. P. 56-74

151. Sage E. T. The Senatus Consultum Ultimum // The Classical Weekly. Vol. 13.24. 1920. P. 185-189

152. Salzman M.R. "Superstitio" in the "Codex Theodosianus" and the persecution of pagans // Vigiliae Christianae, Vol. 41, № 2, 1987. P. 172-188

153. San Cristobal A. J. The Meaning of paKxog and Paicxeueiv in Orphism // Mystic Cults in Magna Graecia. University of Texas Press, 2009. P. 46-60

154. Scullard H.H. From Gracchi to Nero. London, 1964

155. Scullard H.H Festivals and Ceremonies of the Roman Republic. London, 1981

156. Seaford R. Dionysiac Drama and the Dionysiac Mysteries // The Classical Quarterly. Vol. 31. 2. 1981. P. 252-275

157. Seaford R. Dionysos. London-New York, 2006

158. Segal C. P. The Character and Cults of Dionysus and the Unity of the Frogs // Harvard Studies in Classical Philology. Vol. 65, 1961. P. 207-242

159. SlingerlandD. Svetonius Claudius 25. 4, Acts 18, and Paulus Orosius' "Historiarum Adversum Paganos Libri VII:" Dating the Claudian expulsion(s) of roman Jews // The Jewish Quarterly Review, New Series, Vol. 83, 1-2, 1992. P. 127-144

160. Smith R.E. Cato Censorius I I Greece and Rome. Vol. 9. №. 27. 1940. P. 150-165;

161. Smith R.E. Cato Censorius of Plutarch // The Classical Quarterly. Vol. 34. №. 3/4. 1940. P. 105-112;

162. Sourvinou-Inwood C. Festival and Mysteries. Aspects of the Eleusinian Cult // Greek Mysteries. The archaeology and ritual of ancient Greek secret cults. London-New York, 2005. P. 25-49

163. Spaeth B.S. The Goddess Ceres and the Death of Tiberius Gracchus // Historia. Vol. 39. 2. 1990. S. 182-195

164. Stewart Z. The God Nocturnus in Plautus' Amphitruo // JRS. Vol. 50. 1-2. 1960. P. 37-43

165. Stewart Z. The Amphitruo of Plautus and Euripides'Bacchae // Transactions and Proceedings of the American Philological Association. Vol. 89, 1958. P. 348-373

166. Takacs S.A. Politics and Religion in the Bacchanalian Affair of 186 B.C.E. // Harvard Studies in Classical Philology. Vol. 100. 2000. P. 301-310

167. Takacs S.A. Vestal virgins, sibyls, and matrons: Women in Roman Religion. University of Texas press, 2008

168. Ungern-Sternberg J. von Capua im Zweiten Punischen Krieg. Untersuchungen zur römischen Annalistik. München, 1975

169. VittinghoffF. "Christianus sum": Das "Verbrechen" von Außenseitern der romischen Gesellschaft // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte, Bd. 33, H. 3, 1984. S. 331-357

170. Walsh P.G. Livy. His Historical Aims and Methods. Cambridge, 1961

171. Walsh P.G. Making a Drama out of a Crisis: Livy on the Bacchanalia // Greece and Rome. Vol. 43. 2. 1996. P. 188-203

172. Watson A. The State, Law and Religion. Pagan Rome. London, 1992

173. Wilamowitz-Moellendorff U. von Der Glaube der Hellenen. Berlin,

1932

174. Williams M.H. The expulsion of the Jews from Rome in A.D. 19 // Latomus, T. 48, Fasc. 4 (octobre-december 1989). P. 765-784

175. Wissowa G. Religion und Cultus der Römer, München, 1912

176. Wissowa G. Bona Dea // PWRE. Bd. 5. 1897. S.686-694

177. Wissowa G. Bacchanal // PWRE. Bd. 2. 1896. S. 2722

178. Zhmud'L. Orphism and Grafitti from Olbia // Hermes. Vol. 120. 2, 1992. P. 159-168

Список сокращений

САН - The Cambridge Ancient History. Vol. 1-12. Cambridge, 19241939; 1989

FIRA - Fontes iuris romani antiqui. 1879 PWRE - Pauly's Real encyclopaedic der klassischen Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung von G. Wissowa. Stuttgart; München, 1894-1978 ВДИ - Вестник древней истории JRS - Journal of Roman Studies. London

SSAR - Social Struggles in Archaic Rome. Edited by К. Raaflaub. Oxford,

2005