Острая гипобарическая гипоксия в постнатальном периоде: Влияние регуляторных пептидов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 03.00.13, кандидат биологических наук Балан, Полина Владиславовна

• Балан, Полина Владиславовна
• кандидат биологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат биологических наук Балан, Полина Владиславовна

ОГЛАВЛЕНИЕ

I. Введение

II. Обзор литературы

1. Гипоксия новорожденных

2. Влияние перинатальной гипоксии на метаболизм новорожденных

3. Сердечно-сосудистые изменения, вызываемые острой гипоксией у новорожденных

4. Эндокринная система при гипоксии у новорожденных

5. Центральная нервная система при гипоксии у новорожденных

6. Отставленные эффекты гипоксии у новорожденных

7. Регуляторные пептиды

8. Опиоидная система

9. АКТГ и его фрагменты

10. Тиролиберин 44 Ш. Материалы и методы исследования

1. Исследование резистентности животных разных возрастов к действию острой гипобарической гипоксии

2. Определение уровня биогенных аминов в тканях крыс после острой гипобарической гипоксии:

а) определение содержания серотонина в селезенке;

б) определение содержания катехоламинов в тканях крыс;

Ч

в) определение кортикостероидов в надпочечниках.

3. Регистрация ЭКГ во время острой гипобарической гипоксии в

55

раннем и отставленном постгипоксических периодах.

4. Регистрация ориентировочно-исследовательской реакции животных:

57

а) тест "Открытое поле";

57

б) тест "Норковая камера".

59

5. Статистическая обработка данных.

IV. Результаты исследований. ^

Глава 1. Сравнение поведенческих реакций животных в процессе

60

взросления.

Глава 2. Возрастные изменения устойчивости к острой

гипобарической гипоксии. ^ *

Глава 3. Сравнение поведенческих реакций новорожденных и взрослых крыс в раннем, отставленном и позднем постгипоксических периодах

Глава 4. Влияние Семакса в дозах 0.05 и 0.1 мг/кг на резистентность к острой гипобарической гипоксии в постнатальном периоде и ее отдаленные последствия

A. Влияние Семакса в дозах 0.05 и 0.1 мг/кг на возрастные

характеристики поведения в постнатальном периоде

Б. Влияние Семакса в дозах 0.05 и 0.1 мг/кг на резистентность крысят разных возрастов к острой гипобарической гипоксии

B. Отставленные влияния гептапептида Семакс в дозах 0.05 и

0.1 мг/кг на крысят, перенесших острую гипобарическую гипоксию в 7-, 14- и 21- дневном возрасте

Глава 5. Влияние пептидной констелляции ТРГ и Семакса на реакции новорожденных животных на острую гипобарическую гипоксию

A. Влияние ТРГ и его констелляции с Семаксом, налоксона и его смеси с Семаксом на резистентность животных различного возраста к острой гипобарической гипоксии

Б. Влияние пептидной констелляции ТРГ и Семакса и смеси налоксона и Семакса на возрастные характеристики в постнатальном периоде

B. Влияние пептидной констелляции ТРГ и Семакса и смеси налоксона и Семакса на поведенческие характеристики в раннем, отставленном и позднем постгипоксических периодах

V. Обсуждение результатов

Заключение

Выводы

Список литературы

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ЦНС - центральная нервная система

ЧСС - частота сердечных сокращений

АД - артериальное давление

ЭКГ - электрокардиограмма

ПОЛ - перекисное окисление липидов

КС - кортикостероиды

КА - катехоламины

НА - норадреналин

РП - регуляторные пептиды

АКТГ - аденокортикотропный гормон

ТРГ -тиролиберин

ВПП - время потери позы

ВЖ - время жизни

ВР - время реституции

ГДА - горизонтальная двигательная активность ВДА - вертикальная двигательная активность ВУ - высоустойчивые животные НУ - низкоустойчивые животные

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Острая гипобарическая гипоксия в постнатальном периоде: Влияние регуляторных пептидов»

ВВЕДЕНИЕ

Проблема гипоксии на протяжении многих десятилетий является чрезвычайно актуальной и привлекает внимание физиологов и клиницистов с точки зрения механизмов развития различных патологических состояний. Острую гипобарическую гипоксию относят к категории стрессорных воздействий высокой степени тяжести, т.к. она нередко приводит к летальным исходам. Особый интерес представляет развитие гипоксических состояний у детей в антенатальном и раннем постнатальном периоде. В основном это связано с тем, что в период внутриутробного развития, согласно общепринятым представлениям, большинство повреждающих факторов реализуют свой эффект в системе мать-плацента-плод именно через гипоксию. Дети, пережившие жизнеугрожающее событие, в частности гипоксию, гораздо чаще умирают от синдрома внезапной смерти (СВС), нежели другие новорожденные, и у всех них отмечаются явные респираторные нарушения (Trowitzsch Е. et al., 1992).

Хорошо известно, что гипоксия сопровождается возникновением сложного симптомокомплекса, приводящего к целому ряду заболеваний различного характера, в том числе и расстройствам поведения (Cooney G.I., 1981). В ряде случаев тяжелые изменения нервной системы у детей развиваются постепенно и становятся явными в отдаленном постгипоксическом периоде, когда лечение их уже оказывается чрезвычайно сложным и, как правило, недостаточно эффективным. Однако несмотря на обширный экспериментальный материал, полученный при изучении самой гипоксии, как ранние, так и отсроченные последствия ее влияния на поведенческие характеристики до сих пор остаются практически неосвещенными.

Одним из возможных путей если не полного устранения, то хотя бы облегчения негативных последствий гипоксии является использование с этой

целью пептидных комплексов, или, по терминологии И.П. Ашмарина (1998) -"констелляции регуляторных пептидов". Регуляторные пептиды - класс физиологически активных веществ протеиновой природы, играющих ключевую роль в регуляции и реализации разнообразных функций организма не только в норме, но и при патологических состояниях. Важной особенностью эффектов регуляторных пептидов является каскадный характер действия, приводящий к пролонгированию их влияний. Согласно концепции И.П.Ашмарина о функциональном континууме регуляторных пептидов, в процессе развития таких экстремальных состояний, как острая гипоксия, должны участвовать комплексы пептидов, объединенных общей задачей адаптивного управления. В организме в состав таких эндогенных пептидных комплексов, вероятнее всего, должны входить регуляторные пептиды, так или иначе связанные с опиоидной системой. Объясняется это тем, что при развитии гипоксии эндогенная опиоидная система играет важную, хотя и неоднозначную, роль. Если рассматривать роль опиоидной системы как возможного антагониста симпато-адреналовой системы, то на ранней стадии экстремального воздействия на организм она может быть отрицательной, а на поздней - положительной. Подтверждением этому могут служить хорошо известные данные о неоднозначном действии на развитие шоковых состояний, связанных с гипоксией (например, острого геморрагического шока), неспецифического антагониста опиоидных рецепторов - налоксона. Очевидно, что введение налоксона должно приводить к подавлению активности эндогенной опиоидной системы, однако в одних случаях такой эффект оказывается положительным, а в других - отрицательным.

С другой стороны, в пептидном континууме можно выделить целый ряд пептидов, не относящихся собственно к семейству опиоидов, но оказывающих несомненное влияние на эту систему. К таким пептидам относятся, например,

тиролиберин (ТРГ), РМЯРа, некоторые фрагменты АКТГ, МИФ и т.д. Эти регуляторные пептиды представляют особый интерес в связи с тем, что они могут оказывать и собственные влияния, не опосредованные через опиоидную систему. Возможность прямых эффектов не исключается и при введении налоксона; так, хорошо известно, что при увеличении дозы налоксон оказывает опиоидоподобное влияние.

Исходя из этого было высказано предположение, что в раннем постнатальном периоде положительное влияние на течение острой гипоксии и, как следствие, на состояние организма в постгипоксическом периоде может оказать введение смеси подпороговых доз соединений пептидной и непептидной природы, применяемых в клинической практике при терапии шоковых состояний, развивающихся на фоне гипоксии.

Таким образом, целью исследования явилось изучение возрастных особенностей резистентности к острой гипобарической гипоксии у новорожденных животных (белые нелинейные крысы), ее последствий в постгипоксическом периоде и возможности пептидергической коррекции вызванных гипоксией нарушений.

Задачи исследования:

1. Сравнить параметры спонтанного поведения животных в процессе онтогенеза. Оценить сопутствующие электрокардиографические и основные биохимические показатели, характеризующие состояние стресс-реализующей системы (СРС).

2. Сравнить резистентность к острой гипобарической гипоксии по поведенческим, электрокардиографическим и биохимическим показателям у новорожденных крысят различного возраста и взрослых животных.

3. Оценить влияние острой гипобарической гипоксии на поведение и деятельность сердца в раннем, отставленном и позднем постгипоксических периодах в разные сроки онтогенеза..

4. Изучить влияния аналога АКТГ^-РОР (Семакса), ТРГ и неселективного антагониста опиоидных рецепторов налоксона на устойчивость новорожденных крысят различного возраста к острой гипобарической гипоксии и ее отсроченные во времени (латентные) эффекты. Определить подпороговые дозы Семакса и тиролиберина по отношению к их влияниям на течение острой гипобарической гипоксии.

5. Сравнить влияния констелляций подпороговых доз Семакса и ТРГ, Семакса и налоксона на устойчивость новорожденных крысят различного возраста к острой гипобарической гипоксии и ее латентные эффекты.

ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

Среди чрезвычайно опасных для организма воздействий гипоксия занимает особое место. Это обусловлено тем, что гипоксия и связанные с ней расстройства метаболизма часто наблюдаются в постреанимационном периоде, после травматических операций и кровопотери, при травматическом шоке и многих других тяжелых патологических состояниях, которые явились следствием экстремального воздействия (Жданов, Нодель, 1995). Глубина гипоксического повреждения во многих случаях определяет тяжесть и исход экстремального состояния.

Причиной развития гипоксии могут быть как физиологические ситуации, так и определенные нарушения нормальных процессов жизнедеятельности: дефицит О2 в окружающей среде, активная физическая нагрузка, блокада систем транспорта и утилизации Ог- Общим элементом всех форм гипоксии является снижение парциального давления О2 на различных этапах его транспорта. Ответные реакции на кислородное голодание определяются формой гипоксии, степенью ее выраженности, длительностью процесса и типом его развития. Чем медленнее развивается процесс, тем большее количество адаптивных механизмов может принять участие в ее компенсации и тем благоприятнее общий исход состояния.

К рефлекторным реакциям антигипоксической защиты относится увеличение частоты дыхания и пульса, возрастание минутного объема дыхания, сердечного выброса и минутного объема крови, увеличение объема циркулирующей крови и перераспределение ее в организме с увеличением кровотока в мозге и миокарде.

Рефлекторные реакции на снижение парциального давления кислорода вступают в действие в самом начале развития кислородного голодания. Все

ю

реакции начального периода антигипоксической защиты опосредованы нервной системой. При острой гипоксии снижение парциального давления СЪ в артериальной крови ниже 60 мм рт.ст. свидетельствует о том, что рефлекторные механизмы не в состоянии поддержать кислородный гомеостаз на физиологическом уровне. Включается ряд гуморальных механизмов антигипоксической защиты, происходит выброс биологически активных веществ, стимулирующих работу сердца, расширяющих сосуды жизненно важных органов и суживающих сосуды в других областях. Таким образом, основные механизмы рефлекторной и гуморальной компенсации кислородного голодания тканей в системе кровообращения заключаются в активации производительности сердца и изменении тонуса периферических сосудов. Реакции системы кровообращения на различные формы гипоксии определяются сочетанием действующих факторов, глубиной гипоксического состояния, скоростью его развития и состоянием общей и местной реактивности организма (Березовский, 1983).

В конечном итоге при гипоксии происходит перестройка механизмов регуляции микроциркуляции путем существенного повышения общего периферического сопротивления. Но по мере развития процесса эти изменения в интересах единого организма начинают подавляться все возрастающей активностью местных механизмов регуляции, что приводит к распаду целостности организма. Различные органы и ткани дифференцированно снабжаются кислородом и энергетическими ресурсами и переходят на индивидуальные режимы функционирования, ослабевает влияние нервной системы на регуляцию органов и тканей как вследствие истощения пула медиаторов, так и вследствие потери чувствительности клеток периферических тканей и органов к их действию (Забродин, 1984). Исходя из вышесказанного, встает вопрос о возможности восстановления синхронного функционирования различных физиологических

систем организма. Этот механизм формируется после устранения непосредственной опасности для жизни и характеризуется относительно быстрым восстановлением интегрирующего влияния высших регуляторных систем, повышением интенсивности физиологических процессов (Шерман, 1985).

Помимо кардио- и гемодинамических эффектов острая гипоксия может существенно изменять и неврологический статус организма. Действительно отмечается высокая частота послеродовых нарушений функционального состояния нервной системы, связанных с острой гипоксией. Многочисленные клинические данные свидетельствуют о том, что мозг оказывается одним из наиболее уязвимых органов, так как по интенсивности дыхания головной мозг занимает ведущее место среди всех органов и тканей (Берман B.C., 1973, Алексеева Г.В., 1987, Капелюшник Н.Л., 1988). Так, показано, что головной мозг потребляет до 25%, а у новорожденных животных или человека до 50% от общего количества кислорода, потребляемого организмом (Ашмарин И.П., 1996). Данные ряда экспериментальных работ последних лет (Choi D.W., 1990) свидетельствуют о том, что нейродеструктивные процессы при острых нарушениях мозгового кровообращения происходят не только во время прекращения кровоснабжения нервных клеток, но и позднее, при частичном и полном восстановлении кровотока (т.е. во время постгипоксической реоксигенации). Вместе с тем, некоторые авторы полагают, что к тяжелым и необратимым изменениям, особенно морфологических и функциональных свойств мозга, приводит лишь долговременная гипоксия (30 минут и более) (Rumpel Н. et al., 1995).

Вопрос регуляции функций организма при развитии гипоксии как экстремального состояния, как правило, рассматривают с позиций представлений о стрессреализующих и стресслимитирующих системах (Меерсон, Пшенникова, 1988). К первым относят, прежде всего, симпато-адреналовую систему, гипоталамо-

гипофизарно-надпочечниковую систему, а также некоторые эйкозаноиды, например тромбоксан А2, лейкотриены. Ключевую роль играет симпато-адреналовая система, однако наряду с выполнением адаптивной функции (централизацией кровообращения, поддержанием системного АД, мобилизацией энергетических ресурсов) реакция данной системы в случае ее чрезмерной выраженности и продолжительности играет патологическую роль. При стрессе показан значительный гистотоксический эффект симпато-адреналовой системы, в частности, в связи с активацией процессов перекисного окисления липидов, причем степень этой активации в значительной степени определяется типом кислородной недостаточности [например,, гемическая или гипоксическая] (Маньковская И.Н., Назаренко А.И., 1993). Уменьшение избыточной адренергической реакции антагонистами - одно из возможных направлений в терапии шока (Забродин, 1984). Показано, что адаптация к повторным воздействиям повышает резистентность организма к стрессорным повреждениям (Меерсон, 1985; Меерсон, Пшенникова, 1988), при этом решающую роль в протекторном действии адаптации играют стресслимитирующие системы организма: тормозные системы головного мозга и некоторые модуляторные системы исполнительных органов. Активаторы и метаболиты стресслимитирующей системы способны ограничивать проявления чрезмерно интенсивной стресс-реакции. Среди них наиболее изучены опиоидные пептиды, простагландины, антиоксиданты.

Немаловажное значение в процессе активации симпато-адреналовой системы имеет пептидный континуум, прежде всего, эндогенная опиоидная система, однако, этот вопрос требует специального обсуждения (см.. главу "Опиоидная система").

Гипоксия новорожденных

По данным ВОЗ около 2,5% новорожденных появляются на свет с различными пороками развития, 1,5-2% из которых обусловлены преимущественно неблагоприятными экзогенными факторами. Внутриутробная гипоксия является универсальным неспецифическим проявлением любого позднего токсикоза беременной женщины. До настоящего времени асфиксия1 и гипоксически-травматические повреждения мозга не только остаются ведущей причиной смерти детей в перинатальном периоде, но и во многом определяют дальнейшее развитие ребенка, частоту психической и физической инвалидизации в последующем. У большинства жертв СВС выявляются признаки гипоксии (Naeye R.L., 1983). Асфиксия новорожденных, по данным отечественных авторов, наблюдается примерно в 4,6 % случаев среди всех живорожденных (цит. по Воронцов И.М., Кельмансон И.А., Цинзерлинг A.B., 1995).

Различают острую и хроническую гипоксию новорожденных. Хронической называют такую гипоксию, которая возникает в процессе перинатального развития в результате заболеваний матери или плода и нарушений маточно-плацентарного кровообращения. Хроническая гипоксия плода развивается постепенно, и поэтому плод может адаптироваться к умеренному дефициту Ог. Клинические проявления хронической гипоксии, как правило, отсутствуют, однако при истощении компенсаторных реакций плода возникают те же расстройства, что и при острой гипоксии. Острая гипоксия новорожденных - это или внутриутробная гипоксия, вызванная расстройствами плацентарно-плодного (пуповинного) кровообращения и поражениями головного мозга плода с угнетением дыхательного центра (медикаментозным, наркотическим, инфекционным, вследствие геморрагии и др.), либо его преждевременным возбуждением и внутриутробным началом дыхательных движений с открытой голосовой щелью, или гипоксия, возникающая

при родовой деятельности: в результате постгеморрагического шока у матери, отравления окисью углерода и острого нарушения маточно-плацентарного кровообращения при разрывах матки, преждевременной отслойке плаценты, слабости или чрезмерной активности родовой деятельности.

Выделяют 4 типа внутриутробной гипоксии - гипоксическую, возникающую при недостаточном насыщении плода О2, гемическую - вследствие падения гемоглобина в крови, циркуляторную - за счет замедления кровотока, тканевую -наступающую в результате нарушения окислительных процессов в тканях при ферментной недостаточности. Клиника гипоксических поражений ЦНС делится на 3 периода - острый (1-й месяц жизни), восстановительный (1мес. - 2 года) и исход [Эдельштейн Э.А., 1988].

Необходимо подчеркнуть, что при гипоксии новорожденных поражается весь организм с неразрывной патогенетической связью отдельных звеньев патогенетического процесса, вызванных гипоксией, и нарушениями гемодинамики, возникшими еще внутриутробно. Поэтому выделение отдельных функциональных систем достаточно условно.

Заметим, что в случае моделирования гипоксии на экспериментальных новорожденных животных, как правило, возникает вопрос о правомерности сравнения результатов различных исследований. Несмотря на то, что онтогенез каждого отряда млекопитающих проходит в соответствии со специфичной для него программой развития, все же существуют некоторые критерии, позволяющие оценить различия между животными и подразделить онтогенез на отдельные периоды. Так, В.И. Махинько и В.Н. Никитин (1975) при попытке оценить эквиваленты возраста у белых крыс, являющихся в подавляющем большинстве случаев основной экспериментальной моделью при изучении возрастных изменений развивающегося организма, и у человека в качестве такого критерия

предлагают время удвоения массы тела. В зависимости от длительности и интенсивности гипоксического воздействия последствия могут варьировать. Немец Н.Г. и соавторы показали, что антенатальная гипоксия (4 ООО м, 2-3 ч. ежедневно в последней трети беременности) у кроликов в 2 раза увеличивает вес новорожденного (цит. по Аршавский, 1982) . В случае, когда в те же сроки высота превышает 5 км (что в свою очередь превышает адаптивные возможности плода), дальнейшие рост и развитие его задерживаются или даже прекращаются вследствие исчезновения обобщенных двигательных реакций. Усиленные гипоксические экспозиции действуют на плод как патологический стрессор: появляются признаки незрелости, выражающиеся в снижении величин общей мышечной массы, сердца, легких, головного мозга (Аршавский, 1982). Shashi В. Singh et al. (1997) показали, что гипобарическая гипоксия связана с анорексией, приводящей к гипофагии и снижению веса тела. Те же исследователи показали, что и нормобарическая гипоксия (10% О2, через 24 часа после рождения в течение 6 дней) вызывает резкое снижение веса на 7-й день после рождения. Аналогичные исследования, проведенные Moromisato в 1996 г. (12% С>2, сразу после рождения крысят, в течение 7-ми последующих дней) показали достоверное снижение роста и веса тела (окончательный вес: после гипоксии, 14±1,2 г; в контроле, 17,1±1,5 г, р<0.001), а также увеличение относительного веса сердца на 39%, по сравнению с контрольными животными. Относительный вес легких при этом не менялся. Авторы связывают подобные изменения с увеличением синтеза и секреции инсулино-подобного фактора роста 1 в сердце и легких, и одновременным увеличением (на 200%) связывания его в легких. Как полагает Moromisato, гипоксические влияния на этот фактор являются тканеспецифичными.

В литературе показано существование так называемых «критических периодов» онтогенеза - этапов перехода от одного типа обмена веществ к другому,

или этапов резкого изменения наследственно обусловленного требования развивающегося организма к окружающей среде. В антенатальном развитии млекопитающих на подобных этапах отмечается высокая чувствительность или малая резистентность к действию разнообразных неспецифических альтерирующих раздражителей (Аршавский, 1982). Для этих периодов характерно снижение регуляторных процессов, благодаря чему увеличивается неспецифическая чувствительность к действию повреждающих агентов. Так, например, по данным Jensen F.E. (1992), в отличие от взрослых животных, у крысят в раннем возрасте гипоксия часто оказывается эпилептогенной, причем продолжительность изменений обратно зависит от возраста перенесенной гипоксии.

Влияние перинатальной гипоксии на метаболизм новорожденных У детей, испытавших хроническую перинатальную гипоксию, возникающая при рождении реоксигенация стимулирует процессы перекисного окисления липидов (ПОЛ) и сопровождается накоплением большого количества продуктов перекисного окисления, способных нарушать биомембраны. «Кислородный парадокс» (повреждающий эффект высоких концентраций кислорода крови на мозг после периода длительной гипоксии) связывают с чрезмерной активностью процессов ПОЛ при одновременно сниженной активности ключевого фермента антиоксидантной защиты - супероксиддисмутазы - в эритроцитах. Именно чрезмерной, поскольку и у здоровых доношенных детей в первый день жизни имеется повышенное содержание в крови первичных продуктов ПОЛ - диеновых конъюгатов и диенкетонов, однако при этом повышается и содержание супероксиддисмутазы. В связи с этим, по данным Л.Н. Софроновой (1987), низкая активность супероксиддисмутазы - надежный маркер перенесенной хронической внутриутробной гипоксии.

В норме у детей сразу после рождения проявляется олигурия - адаптивное состояние, обусловленное неощутимыми потерями воды после рождения: через легкие, кожу, со стулом. В случае острой гипоксии олигурия гораздо более выражена. Это объясняют особенностями гемодинамики, гормонального фона асфиксированных детей, в частности, избытком в течение длительного времени адреналина и других катехоламинов, а также и антидиуретического гормона при более низком уровне в крови ренина и секреции альдостерона (Шабалов Н.П., 1990).

У детей, родившихся в асфиксии, при рождении имеется гораздо более выраженный, чем у здоровых новорожденных, ацидоз, причем он уже носит смешанный - респираторно-гемодинамический - генез и держится в дальнейшем дольше. Чем тяжелее асфиксия, тем более выраженный ацидоз отмечается при рождении и тем более высокие концентрации молочной кислоты, а также напряжения СО2 отмечаются в крови. Понятно, что у детей, родившихся в асфиксии, в крови имеется более низкое напряжение кислорода, коррелирующее с тяжестью асфиксии.

Сравнение реакций на острую гипоксию взрослых и новорожденных выявляет и целый ряд существенных отличий. Отмечено, что выживаемость новорожденных животных в условиях острой гипоксии значительно выше, чем у взрослых. В связи с этим и клеточные повреждения у них проявляются позже, чем у взрослых. Помимо этого, у взрослых и новорожденных животных различаются и вегетативные реакции на острую гипоксию. Так, например, уровень респирации, ЧСС, мышечного кровотока снижается у новорожденных, тогда как у взрослых повышается (Richardson В.S., 1998).

Сердечно-сосудистые изменения, вызываемые острой гипоксией у

новорожденных.

Ведущую роль в механизме развития гипоксии плода играют нарушения процессов микроциркуляции, расстройства центральной и периферической гемодинамики. Тяжелая кислородная недостаточность приводит к значительному нарушению кровообращения и микроциркуляции. У плода отмечается кратковременное повышение АД, тахикардия (>160 уд/мин), которые сменяются снижением АД и брадикардией (<120 уд/мин). Кроме этого, за счет выхода плазмы за пределы кровеносного русла происходит сгущение крови, развивается отек тканей. Повышенная проницаемость сосудистой стенки ведет также к диапедезу плазмы (выпоту форменных элементов), вызывающему вследствие ацидоза и изменения баланса электролитов развитие внутриклеточного отека. Следует также учитывать, что ветви легочной артерии имеют а-адренергические рецепторы, чувствительные к катехоламинам, вызывающим вазоконстрикцию. Повышенное выделение последних при гипоксии плода приводит к спазму капилляров легкого и препятствует раскрытию сосудов малого круга кровообращения. Все это нарушает функционирование жизненно важных органов и может привести к гибели плода.

В результате однократной острой гипоксии новорожденных отмечают ультраструктурные изменения сосудов через четыре часа после воздействия и в течение трех последующих месяцев. Эти изменения дают возможность многим патологически активным веществам проникать в кровяное русло (Zhang, 1997).

Гипоксия сопровождается истощением энергетических резервов миокарда с нарушением циркуляции, гипотензией и возникновением церебральной ишемии. Сразу после рождения нарушения циркуляции развиваются наряду с гипотензией, сердечной недостаточностью, ишемией мозга и, возможно, венозной гипертензией. JI.T. Ломако (1992) установила, что поражения сердечно-сосудистой системы тем

чаще и тяжелее, чем тяжелее асфиксия и чем длительнее была внутриутробная гипоксия. Для детей, родившихся в асфиксии, наиболее характерны следующие изменения: патологическая перегрузка предсердий и желудочков (особенно правого отдела сердца), замедление процессов проводимости, признаки нарушения метаболизма сердечной мышцы на ЭКГ, уменьшение амплитуды и уширение 1 тона на фонокардиограмме в комплексе со снижением систолической и диастолической функций миокарда, падение сердечного выброса, повышенное давление в легочной артерии. На ЭКГ в первые дни жизни у детей, родившихся в тяжелой асфиксии, обнаруживали брадикардию, ухудшение внутрипредсердной, предсердно-желудочковой и внутрижелудочковой проводимости, а также жизнеугрожающие аритмии (Кушаковский Н.С., 1992). Все эти изменения обусловлены глубокими метаболическими, в том числе электролитными, нарушениями (Маряшева Н.В., 1987).

Наряду с вышеуказанными электрокардиографическими изменениями у новорожденных находят признаки очаговой ишемии - инфаркта. R. Primhak et al. (1985) нашли в сыворотке крови у новорожденных с упомянутыми изменениями ЭКГ достоверное повышение активности креатинкиназы, общеизвестного маркера инфаркта миокарда у взрослых.

Интересны также данные Thomas и Marshall (1995), в которых была проведена аналогия между хронической и острой гипоксией новорожденных крысят (12% С>2 от момента рождения в течение 54 дней и 12 или 8%С>2 в течение 5 минут). Авторы считают, что в обеих группах направленность реакций была сходна: отмечалось начальное повышение, а затем падение минутного объема, падение АД, ЧСС, повышение мышечной сосудистой проводимости, хотя эти реакции были более выражены в случае хронической гипоксии. Таким образом, при хронической гипоксии происходит лишь усиление компонентов ответа на острую

гипоксию, что и вызывает формирование петли обратной связи, приводящей к центральной вентиляторной депрессии.

Эндокринная система при гипоксии у новорожденных.

Среди пограничных состояний, характеризующих адаптацию новорожденного к условиям внеутробной жизни, выделяют транзиторную гиперфункцию желез внутренней секреции (гипофиза, надпочечников, щитовидной железы). У детей, родившихся в острой интранатальной гипоксии, концентрации адреналина, кортикостероидов, СТГ, АКТГ, ТТГ, Тз, Т4 уже в крови из пуповины гораздо более высокие, чем у детей, не имевших как до, так и в родах какого-либо неблагополучия. Однако если ребенок перенес хроническую внутриутробную гипоксию, то уровни адреналина, СТГ, АКТГ, ТТГ, а в дальнейшем тиреоидных гормонов и глюкокортикоидов могут быть гораздо более низкими, чем в норме.

Характерной чертой неонатальных эндокринных расстройств является то, что при ранней диагностике и рациональной корригирующей терапии в течение 1-3 недель они могут проходить и не трансформироваться в клинически выраженные виды хронической эндокринной патологии (Шабалов Н.П., 1990).

Система гипоталамус-гипофиз-надпочечники играет существенную роль в адаптации организма к условиям окружающей среды. Известно, что в ответ на различные неблагоприятные воздействия, в том числе и на гипоксию, эта система реагирует выбросом АКТГ, который способствует приспособлению организма к срочно возникшей ситуации. Имеющиеся данные показывают, что в созревании этой системы и вызывании постоянного эффекта важную роль могут играть изменения в концентрациях гормонов надпочечников в течение критического периода онтогенеза (Вегпск С. а1. 1992.).

Физиологический механизм, с помощью которого неонатальные и постнатальные воздействия вызывают такие изменения, остается недостаточно

выясненным. Можно полагать, что эти изменения относятся к гипоталамо-гипофизарно-адреналовой системе и что гормоны надпочечников у новорожденных играют важную роль в определении степени чувствительности областей мозга, которые контролируют адренокортикальную функцию у взрослых. При этом имеется в виду, что существуют специфические периоды в развитии, в течение которых действующие стимулы способны индуцировать глубокий и необратимый эффект, проявляющийся в дальнейшем (Мицкевич, 1978). Чрезвычайно интересные данные, касающиеся природы катехоламинергических изменений, обнаруживаемых при внезапной смерти новорожденных, приведены в исследовании ОЬопа1 Т. (1998). Авторы считают, что хроническая гипоксия или ишемия приводит к сильным изменениям функции симпато-адреналовой системы, что, в свою очередь, может вызывать изменения респираторного и кардиоваскулярного контроля во время сна и приводить к смерти детей.

Как было показано в ряде исследований, новорожденные крысята на стрессорные воздействия (например, охлаждение, электрический шок, инъекции АКТГ, гистамина) отвечают значительным повышением кортикостерона (КС) в надпочечниках и плазме (2агго\у е1 а1., 1972). По-видимому, эти колебания, а также повышение концентрации КС в первые дни жизни крыс способствуют "настройке" механизма, контролирующего взрослую функцию надпочечника, на оптимальные уровни, тогда как отсутствие или меньшее количество колебаний концентрации КС у контрольных животных приводит к тому, что их взрослая адреналовая железа будет отвечать менее адаптивно и что любое изменение условий среды будет вызывать почти максимальную реакцию (МПсоую, 1973). Показано, что взрослые крысы, подвергавшиеся в раннем возрасте стрессорным воздействиям, в ответ на стимулы новой окружающей среды освобождали в плазму не только меньшее количество КС, но и меньшие количества кортиколиберина. Снижение уровня

адренокортикальной функции зародышей, вызываемое с помощью любых воздействий, неизменно ведет к снижению запасов гликогена в печени.

Установлено, что гипофизарно-адренокортикальная система у крыс способна реагировать на стрессорные стимулы в последние дни зародышевого периода. К. Milkovic и S. Milkovic (1968) впервые показали, что плоды крыс уже в 19 дней развития отвечают на введение адреналина значительным снижением уровня аскорбиновой кислоты в надпочечниках и увеличением КС в плазме. Однако другие исследователи отрицают реакцию плодов крыс на стрессорные воздействия (Zarrow et al, 1972). Им не удалось обнаружить стрессорной реакции и у крысят в первые дни после рождения. Этот период рефрактерности Шапиро обозначил, как "stress non-responsive period". Наличие рефрактерности к стрессорным стимулам у крыс было отмечено и другими исследователями (К. Milkovic, S. Milkovic, 1973). При этом для вызова реакции были испробованы различные стимулы: адреналин, хирургическая травма, температурные воздействия, электрошок. В этих исследованиях было установлено, что возрастные границы "stress non-responsive period" варьировали незначительно и зависели от характера раздражителя. Введение АКТГ и адреналина вызывало снижение аскорбиновой кислоты у 4-дневных крысят, а охлаждение - только у 16-дневных. На хирургическую травму и электрошок стрессреакция проявлялась у 7-8-дневных крысят. По данным Gregoire (1957), периоду рефрактерности после рождения предшествует краткий период реактивности; он наблюдается в течение первых 12 часов жизни, когда в ответ на стресс можно уловить снижение аскорбиновой кислоты в надпочечниках. Затем этот реактивный период сменяется 12-дневным ареактивным. Одни исследователи объясняют это незрелостью портальной системы, через которую гипоталамические рилизинг-гормоны должны транспортироваться в аденогипофиз, другие же (цит. по К. Milkovic, 1973) говорят, что причина кроется не в незрелости гипоталамо-

гипофизарной системы, а в относительной ее гиперфункции в течение первых дней жизни вследствие родового стресса и воздействия новых условий, так что дополнительный стрессор не может вызвать дальнейшую стимуляцию. С этим предположением согласуется тот факт, что концентрация КС плазмы покоя в течение стресс-ареактивного периода почти вдвое выше уровня КС покоя после появления реактивности. Данное объяснение находит поддержку в работе Sato (1971), который наблюдал очень высокий уровень КС в крови новорожденных крысят (цит. по Мицкевич M.C., 1978).

Помимо изложенных, имеется еще одна точка зрения на причину возникновения рефрактерности животных после рождения. Согласно ей, функциональное состояние системы гипоталамус-гипофиз-кора надпочечников определяется не только уровнем морфологического развития, но также и биохимической зрелостью. В серии работ (Шаляпина В.Г., 1979) показана связь между содержанием КА в структурах ЦНС и функциональным состоянием гипофизарно-надпочечниковой системы у разных животных. Содержание НА в гипоталамусе и ретикулярной формации у новорожденных крыс низко, оно начинает увеличиваться с 7-го дня жизни (Эскин и др., 1975). В соответствии с этим находится отмеченное у крысят после рождения низкое содержание КРГ в срединном возвышении, которое начинает увеличиваться только с 16-го дня. Низкое содержание моноаминов обнаружено в гипоталамусе поздних плодов и у крысят в первое время после рождения, их количество с возрастом увеличивается.

Известно, что резерпин способен освобождать запасы моноаминов в мозгу, выводя их в циркуляцию, и тем самым стимулировать систему гипофиз-кора надпочечников. Введение резерпина 22-дневным плодам крысы не сопровождалось активизацией этой системы, слабая стимуляция отмечена у 7-8 дневных крысят, а интенсивный ответ наблюдается только у 14-дневных животных (Скебельская,

1973). Из этих наблюдений сделан вывод, что у плодов крыс и крысят в раннем постнатальном возрасте гипоталамус еще не достигает функциональной зрелости, хотя другие звенья гипоталамо-гипофизарно-адреналовой системы проявляют активность еще до рождения.

Центральная нервная система при гипоксии у новорожденных В процессе гипоксического поражения мозга выделяют четыре периода: непосредственное действие кислородной недостаточности; нарушение общей и мозговой гемодинамики; восстановление и стимуляция развития («компенсация»); прогрессирующие атрофические изменения мозга (Шабалов Н.П., 1990). Вероятно, определяющим моментом в развертывании всей патологической картины в дальнейшем развитии организма, однажды пострадавшего от гипоксии, является период, непосредственно следующий за ее прекращением. Расстройства циркуляции, слабость регуляторных механизмов, неспособность восстановить нормальные взаимоотношения между нервными структурами являются, по-видимому, важнейшими причинами этих событий.

Основными факторами и/или процессами, относящимися к гипоксическим или гипокси-ишемическим повреждениям мозга, являются: (1) структурное и функциональное недоразвитие сосудистой системы мозга, (2) метаболический каскад, запускаемый гипоксией: (а) расстройства энергетического метаболизма, (в) избыточный выброс возбуждающих аминокислот и последующая активация соответствующих рецепторов на клеточных мембранах, (с) коллапс мембранных ионных насосов, (с1) усиление обновления мембранных фосфолипидов.

Исследования, проведенные у новорожденных, перенесших гипоксию при рождении, показали, что гипоксия, как правило, приводит к нарушению мозгового кровотока, причем степень выраженности и длительность этих изменений зависит от тяжести гипоксии (Дегтерева Н.В., 1993).

Давно известно, что гипоксия новорожденных тесно связана с родовыми травмами головного мозга. К последним относятся не только акушерские травмы. Для ребенка, длительно развивавшегося в условиях хронической внутриутробной гипоксии, недоношенного ребенка, перенесшего тяжелую острую интранатальную гипоксию, травматичным может быть и нормальный родовой акт у матери, родовой стресс. Патологический ацидоз, избыток перекисных соединений липидов, гемодинамические и реологические, гемокоагуляционные расстройства, типичные для таких детей, вызывают метаболически-ишемическое поражение мозга, кровоизлияние в мозг и его оболочки.

Данные Mayor F. Jr.. (1985) свидетельствуют о том, что перинатальная аноксия является фактором риска развития билирубин-индуцированной энцефалопатии. Показано, что гипоксия угрожает функциям мозга в течение всей жизни, начиная с ранних внутриутробных стадий развития до старости человека. Более того, перинатальная гипоксия является дополнительным фактором нейродегенерации, а также снижения когнитивных и других поведенческих функций в процессе взросления. Пренатальная гипоксия вызывает временное отставание прорастания холинергических и серотонинергических волокон в гиппокамп и неокортекс, а также приводит к усиленной нейродегенерации 5-НТ аксонов в процессе развития. Неонатальная гипоксия подавляет гиппокампальную ChAT активность и изменяет способность связывания мускариновых рецепторов в гиппокампе в раннем постнатальном периоде. Измененное развитие аксональной арборизации и пре- и постсинаптических холинергических функций может являться важным механизмом для объяснения дефицитов поведения (Nyakas С., 1996).

В результате пренатальной гипоксии возникают значительные изменения клеточного метаболизма и мембранной пластичности, включая ингибирование

активности аденилатциклазы, Ыа+-К+-АТФ-азы, 51- нуклеотидазы и аденозин деаминазы, ацетилтрансферазы и ацетилхолинэстеразы (СЬеки1аеуа и.В. е1 а1., 1997).

Влияние гипоксии обнаруживается и на уровне нейроглии. Астроциты -самые многочисленные клетки нервной системы, поддерживающие и питающие нейроны, особенно в момент стресса, в частности гипоксического. Астроциты играют важную роль в нервном ответе на ишемию, поскольку продукция ими нейротропных медиаторов улучшает экстремальную чувствительность нервных тканей при кислородной недостаточности. В исследовании БатЬэка и соавторов (1992) проводилось сравнение нормального распределения астроцитов височной области и их распределения в случае перинатальной патологии. Было показано, что астроциты в области таламуса и гиппокампа являются наиболее чувствительными к гипоксическим повреждениям, причем степень их реакции зависит от интенсивности и продолжительности повреждений.

Экспериментальные исследования на животных в основном подтверждают наблюдения клиницистов. Так, было показано, что острая гипоксия новорожденных животных приводит к массовой диффузной дистрофии корковых нейронов, снижает синтез РНК и белковый синтез в нейронах во взрослом возрасте (Уйукзку У.К, 1991), а также вызывает изменения активности холинергических нейронов ядер покрышки мозга крыс на 14-й и 28-й дни после рождения, а на 7-й день жизни приводит к нарушениям сна и мышечного тонуса (Тапака е1 а1., 1995).

У 25-дневных крысят через 6 дней после острой гипоксии отмечаются следующие морфологические изменения в ЦНС: толщина коры снижается на 6%, увеличивается число нейрональной плотности в различных слоях, однако цитоархитектоника мозга не повреждается. Недостаток кислорода также приводит к анормальному морфологическому созреванию и функциональным изменениям

церебрального кортекса у новорожденных и изменяет возбудимость клеток по отношению к эпилептогенным стимулам (Trojan S. et al., 1997).

Однако, несмотря на значительные нарушения, при гипоксии сохраняется относительно высокая функциональная активность всех отделов головного мозга почти до наступления терминальной фазы (Насонкин О.С. и др., 1984). Централизация кровообращения, возникающая при шоке и направленная на обеспечение кровью жизненно важных органов - сердца и головного мозга, функциональное состояние которых имеет первостепенное значение для поддержания жизнедеятельности всего организма, приводит к наибольшей защищенности мозга по сравнению с другими органами. При острой кровопотере напряжение кислорода в тканях мозга снижается более постепенно, чем в других органах: даже после остановки сердца напряжение кислорода в мозгу не достигает нулевых значений (Саноцкая Н.В., 1975).

Особенно высока толерантность нервной системы к гипоксии в перинатальном периоде (Leonard С.Т., 1987).

Возможно, важную нейропротекторную роль при гипокси-ишемических повреждениях новорожденных играет фактор роста нервов (Holtzman D.M., 1996). Однако в результате повышенного риска гипокси-ишемического шока в период внутриутробного развития и родов даже небольшие повреждения могут привести к изменениям в дальнейшем развитии нервной системы.

Отставленные эффекты гипоксии у новорожденных В ряде случаев тяжелые изменения нервной системы у детей развиваются постепенно и становятся явными, когда лечение их оказывается уже недостаточно эффективным. Возможность судить о полноте компенсации наступает только после формирования основных функций ЦНС у детей. Как было показано ранее, срочные эффекты гипоксии на ЦНС у новорожденных выражены не столь явно благодаря

наибольшей защищенности мозга по сравнению с другими системами организма. Однако на многочисленных моделях гипоксии показано наличие отставленных последствий, которые в большинстве случаев необратимы.

В зависимости от зрелости мозга во время кислородного голодания и тяжести воздействия повреждения в результате перинатальной гипоксии могут варьировать от тяжелой умственной отсталости и моторных расстройств до небольших изменений поведения (Nyakas, 1994, Buwalda В., 1995). Одним из наиболее распространенных нейропсихологических расстройств, связанных с повреждениями мозга в результате перинатальной гипоксии, является дефицит внимания, характеризующийся рассеянной гиперактивностью детей (Buwalda В., 1995). У крыс, подвергшихся воздействию 100% N2 в первый день жизни, отмечалась гиперактивность и низкие показатели в тесте пассивного избегания во время последующего развития (Speiser Z., 1991). Подобные нарушения поведенческой реактивности и способности к запоминанию могут быть обусловлены превышением индивидуальных адаптивных способностей организма вследствие пренатального стресса. Многими авторами показано, что пренатальный стресс у взрослых животных вызывает выраженное повышение тревожности, проявляющееся в усиленной реакции избегания при попадании в незнакомую обстановку, что коррелирует со сниженной секрецией кортикостерона в ответ на стресс, а также долговременным снижением поведенческой активности и увеличением количества дефекаций в тесте "Открытое поле" (M.Vallie et al., 1997, van Dijken H.H., 1992).

Многочисленные исследования показали, что у животных, перенесших внутриутробно гипоксию, происходят волнообразные изменения: после короткого периода преобладания нейродистрофических процессов начинают доминировать синтетические, репаративные, но далее вновь усиливаются дистрофические, а затем

снова репаратнвные. Из изложенного с очевидностью вытекает необходимость проведения в раннем постгипоксическом периоде терапии, направленной на нормализацию общего и мозгового кровообращения, и далее или даже вместе с ней нейротрофической терапии, стимулирующей репаративные процессы в мозге. Следовательно, ребенок, перенесший перинатальную гипоксию, нуждается в поэтапной реабилитации с обязательным ранним подключением нейротрофических препаратов.

Гипоксические энцефалопатии во время последних стадий вынашивания и перинатального периода являются одной из основных причин умственной и физической отсталости. Обширное исследование патогенеза и патофизиологии гипоксического повреждения мозга в настоящее время обусловлено необходимостью сокращения числа умственно отсталых детей (8Ытас1а М., 1994).

В Англии, по данным М. Ьеуепе е! а1 (1986), энцефалопатии новорожденных вследствие перинатальной гипоксии составляют 6 на 1000 доношенных. Частота заболеваний нервной системы по России составляет 40-50 на 1000 детей, а по данным Ю.А. Якунина (1984), 80 % всех нервно-психических заболеваний обусловлены или связаны с перинатальной гипоксией и зависят от ее тяжести и эффективности терапии новорожденных в раннем постнатальном периоде. Патологоанатомические изменения у детей, погибших в старшем возрасте и имевших в анамнезе перинатальную гипоксию, характеризуются полями «опустошения» нервных клеток головного мозга или их обезыствлением (цит. по Эделынтейн Э.А., 1988).

У детей с гипоксией в анамнезе отмечается повышенная нервно-рефлекторная возбудимость в сроки от 4-6 месяцев до 1 года или формирование минимальной мозговой дисфункции с астеноневротическим синдромом в возрасте после 1 года, на основе чего может развиваться эпилептический синдром.

Практически у всех детей, перенесших гипоксию, отмечается синдром задержки психомоторного развития (Эделылтейн Э.А., 1988)

R. Naeye и Е. Peters (1987) проспективно анализировали данные перинатального и последующего развития 19 117 детей для выяснения влияния гипоксии до и в родах на показатель умственных способностей (IQ) детей в возрасте 7 лет. Авторы пришли к заключению, что антенатальные нарушения и факторы, которые могли привести к хронической внутриутробной гипоксии, коррелировали с низким IQ, тогда как нарушения, приводящие к острой гипоксии, не имели такой корреляции.

Экспериментальные данные, оценивающие отдаленные последствия гипоксического воздействия у новорожденных животных, в имеющейся литературе не встречаются. По данным нашей лаборатории, в результате острой гипобарической гипоксии у взрослых животных в раннем постгипоксическом периоде отмечается изменение ряда поведенческих характеристик: снижение горизонтальной и вертикальной двигательной активности на 2-й день и подавление способности к запоминанию экспериментальной обстановки к 6-му дню после экстремального воздействия (Крушинская Я.В., 1996).

Сведения об отставленных эффектах гипоксии были также получены в экспериментах, в которых у взрослых крыс в течение 60 минут вызывали геморрагический шок, вследствие которого развивалась острая гипоксия тканей: такой шок вызывал нарушения в обучении и поведении. Отмечался фазный характер последствий геморрагии: нарушения обучения проявлялись на ранней (через 1 неделю) и на поздней (через 4 недели) стадиях, но не были выражены на промежуточной стадии (через 2 недели) (Бастрикова Н.А., 1997). Авторы предполагают, что эти эффекты могут быть обусловлены гипоксией, развивающейся в условиях геморрагии. Очевидно, что в связи со спецификой

постнатального периода данные, полученные в экспериментах на взрослых животных, не могут быть без соответствующей экспериментальной проверки перенесены на новорожденных животных; они лишь указывают на возможность развития отставленных эффектов на поведение как в раннем, так и в позднем постгипоксическом периодах.

Данные, полученные при клинических исследованиях новорожденных детей, представляют исключительно важный материал для разработки различных путей коррекции патологических последствий гипоксии, однако в силу вполне понятных объективных причин не могут дать ответа на многие вопросы, возникающие в связи с этой проблемой. Используемые с этой целью экспериментальные модели на животных позволяют значительно расширить диапазон исследований.

Регуляторные пептиды.

Регуляторные пептиды (РП) - класс физиологически активных веществ протеиновой природы, играющих ключевую роль в регуляции и реализации разнообразных функций организма не только в норме, но и при экстремальных состояниях. Многие из них участвуют в поддержании артериального давления на оптимальном уровне, что представляет собой ключевую задачу организма при экстремальных воздействиях (Ашмарин И.П. и др., 1986, Замятнин, 1989; Гомазков, 1993).

По сравнению с другими системами клеточной сигнализации, пептидная система является наиболее многочисленной, а сами пептидные регуляторы наиболее полифункциональными (Ашмарин, Каменская, 1988).

Пептиды, как регуляторы биологических процессов организма, возникшие на древних этапах эволюционного развития (Ашмарин И.П., 1980), взаимодействуют на уровне живых систем с множеством других регуляторных

механизмов. В ЦНС эффект РП ориентирован либо на специфические рецепторы, либо на нейромедиаторные системы мозга, в отношении которых проявляется так называемое модулирующее влияние. Существо модулирующего действия пептидных регуляторов недостаточно изучено. Отдельные факты указывают, что модулирующий эффект пептидов сводится либо к изменению характеристик возбудимых мембран ^зтикеэ И..К., 1979), либо к воздействию на высвобождение и рецепцию медиатора. Существенно, что нейропептиды и моноамины одновременно продуцируются и выделяются определенными нейронами мозга. Следовательно, моноаминергическая и пептидергическая регуляции взаимосвязаны.

Немало фактов указывает, что энзиматическая деградация первичной молекулы не приводит к потере биологической активности. В постгрансляционном процессинге полипептида по ходу его аксонального транспорта в гранулах образуются более короткие пептидные молекулы (НакапБОп Л. ег а1., 1983). Фрагменты ряда РП (ТРГ, субстанция Р), образующиеся после частичной энзиматической деградации, также обладают физиологической активностью (Клуша В.Е. и др., 1982).

Обладая чрезвычайно высокой физиологической активностью, подчас на несколько порядков превышающей аналогичное действие непептидных соединений, РП могут в зависимости от места их высвобождения осуществлять передачу сигнала от одной клетки к другой, то есть действовать как медиаторы, модулировать реактивность определенных групп нейронов, стимулировать или тормозить выброс гормонов, а также, попадая в кровоток, выполнять функции эффекторных физиологически активных агентов или модуляторов метаболизма, то есть истинных гормонов.

К настоящему времени открыты и в разной степени изучены многие малые и средние РП, которые при системном введении оказывают сильное и быстрое действие на организм. Мощное периферическое действие оказывают в первую очередь РП, вырабатывающиеся и секретируемые вне пределов гематоэнцефалического барьера. Известен также ряд РП, действие которых при системном введении определяется в той или иной мере преодолением гематоэнцефалического барьера и взаимодействием с рецепторами, расположенными в центральной нервной системе.

Следует особо подчеркнуть уникальную черту РП: при малом периоде жизни наблюдается значительная длительность эффекта. Продолжительность существования большинства РП составляет 10-100 секунд, что является промежуточным значением между периодом жизни классических медиаторов (10"2-5с.) и гормонов (10 -10 с.) (Ашмарин, Каменская, 1988). Длительность же эффектов составляет часто часы и даже дни. Пролонгирование эффекта, вероятно, опосредовано запуском каскадных регуляторных процессов. Каждый пептид в большинстве случаев является одним из элементов сопряженной регуляторной цепи, в которой задействовано сразу несколько веществ. В результате первичные эффекты того или иного пептида развиваются во времени в виде цепных каскадных процессов. Каскадные процессы, таким образом, затрудняют использование РП, так как эффект затягивается во времени и имеет сложный характер. Однако проблема заключается лишь в слабой изученности формирования такого каскада.

Особенностью многих регуляторных пептидов является то, что ряд эффектов их введения проявляется только в условиях патологии. Это показано для опиоидных пептидов, меланокортикоидов, тиролиберина, вазопрессина, атриального натрийуретического пептида и ряда других, что говорит об особой роли, которую играют РП в патологических реакциях. Положительную или

отрицательную - это не только вопрос для каждого конкретного пептида, но, пожалуй, вопрос каждого конкретного случая, каждого отдельного патологического состояния (Ашмарин, Каменская, 1988).

Однако наряду с данными о защитном действии следует учитывать также факты, свидетельствующие о возможности участия этих систем в патогенетических реакциях. Однозначно оценить роль тех или иных систем организма в развитии экстремальных состояний нельзя. Их участие в патогенезе зависит от многих факторов: от исходного состояния этих систем, от общей резистентности организма, от пространственно-временной согласованности протекания метаболических процессов, от тяжести повреждения и т.д. Так, например, если рассматривать роль опиоидной системы как возможного антагониста симпато-адреналовой системы, то на ранней стадии экстремального воздействия на организм она может быть отрицательной, а на поздней положительной.

Установление роли нейропептидов в функциональной активности нервной системы является одним из самых крупных достижений нейробиологии. Было установлено, что созревание нейроэндокринных структур и, главное, систем пептидергических нейронов с включением их в гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковую регуляцию основных процессов в организме способствует подготовке плода к условиям внеутробного существования (ВшТоМ О., 1983).

Опиоидная система Пожалуй, самой известной и наиболее изученной пептидергической стресс-лимитирующей системой является опиоидная. Она активируется стрессорными воздействиями и принимает непосредственное участие в реализации стресс-реакции организма, регулируя уровень болевой чувствительности и модулируя эмоциональные, поведенческие, вегетативные и другие компоненты этой реакции (Брагин, Яснецов, 1991). По мнению исследователей, опиоидные пептиды не

играют существенной роли при острой гипоксической гипоксии у взрослых животных в отличие от новорожденных, у которых установлено усиление активности системы эндогенных опиоидных пептидов при острой гипоксической гипоксии (Брагин, Яснецов, 1991). Респираторные ответы на гипоксию и гиперкапнию оказываются хорошо развиты уже сразу после рождения, что и было показано на новорожденных крысятах в возрасте 0-4, 9-12 и 17-22 дней, причем уровень основной респирации может угнетаться эндогенной опиоидной активностью (Miller J.H. et al., 1997). Известно, что гипоксия увеличивает активацию центральной ц- и Д-опиоидных систем, которые влияют на контроль дыхания и систему сон/бодрствование (Moss I.R. et al., 1993).

Недавно показано, что эндогенные опиоиды являются модуляторами дыхания в случае гипоксии у молодых особей в большей степени, чем у взрослых. Увеличение респираторного ответа при гипоксии с возрастом может быть связано с усиленным у новорожденных и молодых животных подавлением респирации опиоидами (Moss I.R., 1987). Так, например, в норме у новорожденных крысят отмечается повышенное содержание |3-эндорфина в церебро-спинальной жидкости, при гипоксии этот уровень еще больше повышается, тогда как у взрослых подобного не отмечается (Moss I.R., 1989). У взрослых крыс при нормобарической гипоксической гипоксии отмечалось увеличение содержания (3-эндорфина и лей-энкефалина в среднем мозге и мет-энкефалина в крови. В надпочечниках снижался уровень мет-энкефалина, что могло быть вызвано его интенсивной секрецией и выделением (Золоев, 1990). Вероятно, общим механизмом, способствующим возрастанию содержания (З-эндорфина в крови при экстремальных состояниях, является массивный выброс катехоламинов в кровяное русло. Внутривенная инфузия крысам адреналина или норадреналина индуцировала повышение

содержания Р-эндорфина в плазме крови через возбуждение а-адренергических рецепторов (ВегкепЬоэсЬ е1 а!., 1982).

Хорошо известна способность опиоидных пептидов ограничивать влияние симпато-адреналовой системы при различных экстремальных состояниях, что предотвращает массивный выброс катехоламинов в кровь и их гистотоксическое действие (Алекминская и др., 1986; Пшенникова, 1987). Действие энкефалина на функциональную активность симпато-адреналовой системы, возможно, реализуется за счет непептидергического ингибирования ферментов, катализирующих биотрансформацию ДОФА и дофамина в норадреналин и адреналин, с последующим усилением синтеза ДОФА путем активации тирозингидроксилазы по принципу отрицательной обратной связи, а также за счет способности энкефалинов снижать выброс и увеличивать обратный нейрональный захват моноаминов, что способствует сохранению и более быстрому восстановлению уровня катехоламинов в адренергических структурах после экспериментальных воздействий (Лишманов, Кондратьев, 1995). Механизмы кардиопротекторного действия опиоидных пептидов традиционно обсуждаются с позиций ингибирования повреждающего адренергического влияния на миокард (Соколова, 1988). Показано, что энкефалины ингибируют выброс эндогенных катехоламинов (Золоев, 1985; Хендерсон и др., 1982), угнетают периферические эффекты адреналина (Иваницкий и др., 1981), тормозят увеличение концентрации цАМФ (К1ее а!., 1976). В исследовании Пашутина С.Б. (1992) были показаны антистрессорные и кардиопротекторные свойства синтетического аналога эндогенных опиоидов даларгина при экспериментальной родовой травме у крыс. Автор связывает столь благоприятные эффекты пептида с прямым повышением устойчивости к гипоксии миокарда крыс при родовой травме. При гипобарической и нормобарической гипоксии у даларгина в дозе 1 мг/кг была выявлена антигипоксическая активность, которая при

изменении дозы исчезала. Антигипоксические свойства были выявлены также у (3-эндорфина, лей- и мет-энкефалинов (Золоев, 1990). Однако многие опиоидные пептиды не оказывают заметного антигипоксического эффекта, в ряде случаев даже ухудшая состояние животных при гипоксии (Брагин, Яснецов, 1991).

Говоря о реакции ребенка на стрессорные условия, необходимо остановиться на участии в этой реакции пептидэргической системы, которая в конце антенатального периода находится в состоянии функциональной активности и может включаться в регуляторные механизмы маточно-плацентарного комплекса. В процессе родов эта система способствует возникновению адаптационной реакции на стресс плода, заключающейся в создании «физиологической гипоксии» мозга путем выброса вазопрессорных пептидов и эндогенных опиоидов. Таким образом, по-видимому, создается защитный режим работы мозга вследствие снижения мозгового кровотока и реакции на болевые ощущения, и тем самым повышается толерантность организма плода к возможным нарушениям гомеостаза в процессе родов. Кинтрая и др. (1988) показали, что защитная роль эндогенной опиоидной системы плода, выражающаяся в резком повышении уровня опиоидных пептидов в процессе родовой деятельности, проявляется до определенного уровня гипоксии. При увеличении тяжести последней эта защитная реакция достигает критического предела, а возникающая затем гиперреактивность эндогенной опиоидной системы плода приводит (по типу аутоагрессии) к угнетению ряда функциональных систем организма, в том числе сердечно-сосудистой и дыхательной, что в итоге проявляется гипотонией, брадипноэтическим эффектом и клинической картиной «гипоксического шока». Это явление было названо эндогенной опиоидной депрессией плода. При этом замыкается патологический круг, вызванный гипоксией и болевыми ощущениями плода, причем недостаток кислорода усугубляет болевые реакции, а последние, наоборот, усугубляют гипоксию.

Состояние клинически проявляется бледностью кожных покровов, гипо- и атонией мышц, падением АД, то есть картиной, характерной для шока. Влияние эндогенной опиоидной системы на неврологический статус при гипоксии и в периоде последействия практически не исследовалось. Можно лишь предполагать, что повышение активности этой системы может приводить к подавлению двигательной активности, так как хроническое введение (3-эндорфина и D-Ala-P-эндорфина вызывает ее снижение, хотя в то же время DALA и мет-энкефалин оказываются почти не эффективными (King et al., 1995).

Таким образом, опиоидные пептиды могут оказывать как положительное, так и отрицательное влияние на течение гипоксии, с одной стороны, ослабляя интенсивность процесса, с другой, ухудшая состояние животных в ранний период последействия. Надо иметь также в виду, что противоречивость данных о влиянии морфина и опиоидов на состояние животных при гипоксии в определенной степени связана с особенностями экспериментов: вида животного, использования наркоза, дозы и способа введения препаратов, момента введения и т.д. (Брагин, Яснецов, 1991; Соколова, 1988).

Также следует отметить, что многие опиоиды обладают и отсроченными влияниями на ЦНС, метаболизм и вегетативные функции. Так, антигипоксическое действие лей-энкефалина у взрослых животных проявляется в течение недели после однократного введения пептида (10,0 мг/кг, в/б). Согласно мнению Е.И.Чазова и соавторов (1984), молекулярной основой «отставленного» влияния нейропептидов может быть феномен интернализации комплекса пептид-рецептор, т.е. его поглощения клеткой-мишенью с последующим воздействием на экспрессию генома клетки.

Специальный интерес в этой связи представляет анализ экспериментов, в которых в аналогичных условиях применяли не введение опиоидных пептидов или

морфина, а введение антагонистов опиоидных рецепторов, как правило, налоксона. Крыжановский и соавторы (1987) предполагают, что отрицательную роль в патогенезе шоковых процессов играют ц-агонисты, а налоксон, как известно, является антагонистом преимущественно ц-опиоидных рецепторов, хотя показано его антагонистическое влияние и на другие типы опиоидных рецепторов.

При изучении влияния опиоидных антагонистов на устойчивость животных к гипоксической гипоксии было выявлено, что налоксон (дозозависимо при центральном и системном введении) и налорфин (в малых дозах) не только укорачивали продолжительность жизни крыс и мышей, находящихся в условиях острой , кислородной недостаточности в барокамере, но и увеличивали количество животных, погибших при "подъеме на высоту" (Закусов и др., 1983; Яснецов, 1988). Напротив, применение налоксона в случае геморрагического шока увеличивает выживаемость животных до 100% (Reghunandanan R. et al., 1990). Было показано, что внутрижелудочковое введение налоксона через 1 час после начала кровопотери восстанавливает сниженный регионарный кровоток в продолговатом мозге и его показатели приближаются к контрольному уровню (Komjati et al., 1997). Исследование защитного действия налоксона при ишемии мозга у людей показало, что препарат полностью устраняет неврологические расстройства у пациентов, но при этом не эффективен у больных с инфарктом мозга и усиливает гипоксические повреждения головного мозга у новорожденных крысят (Feuerstein, Siren, 1986). Таким образом, применение антагонистов опиоидов при гипоксии дает такие же противоречивые результаты, как и введение агонистов опиоидных рецепторов.

На направленность действия налоксона и других антагонистов опиоидных рецепторов при гипоксии могут оказывать влияние такие факторы, как разновидность гипоксии, интенсивность гипоксического стимула и вид, а также возраст животных, на которых проводили исследование. Вероятно, существуют

различия в механизмах защитного действия налоксона на разных экспериментальных моделях.

С одной стороны, в литературе описано положительное влияние антагонистов опиоидов налоксона, ТРГ, дипренорфина на состояние взрослых и новорожденных животных с экспериментальной ишемией головного мозга, геморрагическим шоком и гипоксией (Faden A.I. et al., 1979, Akiyama Y. et al, 1990). В исследовании Войнова В.А. (1983) ТРГ даже был предложен для включения в комплекс реанимационных мероприятий, направленных на восстановление функции дыхательного центра в терминальных состояниях, возникающих при развитии острой гипоксии. В то же время было обнаружено, что при острой гипоксии у взрослых и новорожденных кошек и крыс налоксон и ТРГ усиливали гипокси-ишемические повреждения головного мозга, а у детей - ослабляли дыхание и снижали ЧСС в родах (Закусов, Яснецов, 1984).

Особый интерес представляют данные о влиянии на гипоксическое состояние группы регуляторных пептидов, которые относят к так называемым "физиологическим антагонистам" опиоидных пептидов. Такие пептиды вызывают фармакологические эффекты, обратные по отношению к таковым при действии опиоидов, не являясь при этом лигандами опиоидных рецепторов. К этой группе, как известно, относятся проявляющие антигипоксическое действие ТРГ, некоторые фрагменты АКТГ, МСГ, FMRFa, Orphanin FQ, глицил-Ь-глутамин и другие (Mogie G.S. et al., 1996, Owen M.D. et al, 1997, Кошелев В.Б. и др., 1994, Власова и др., 1994, Ashmarin et al., 1995). Одним из возможных объяснений антиопиоидных эффектов регуляторных пептидов может являться их ингибиторное влияние на выделение опиоидов из пресинаптических окончаний. Все описанные выше регуляторные пептиды обладают и собственными прямыми эффектами, которые могут оказать существенное влияние на течение гипоксии.

j-'Ofl

Г'Г;С V.-й

АКТГ и его фрагменты. —.

Давно установлена и обстоятельно исследована одна из функций АКТГ -индукция синтеза кортикоидов. В опытах со здоровыми животными этот эффект проявляется при системном введении в дозах порядка 10-100 мкг/кг и характеризуется коротким латентным периодом.

Выброс АКТГ непосредственно связан с процессами шока и стресса. Поэтому неудивительно, что сильные и быстрые эффекты АКТГ выявлены именно в исследованиях по коррекции нарушений гемодинамики и дыхания после значительных кровопотерь.

Было показано, что адренокортикотропин АКТГ-(1-39) и некоторые его фрагменты АКТГ-(1-24),-(1-18), -(1-17), -(1-16), -(1-13) значительно улучшают кардиоваскулярные функции и выживаемость при экспериментальном геморрагическом шоке у крыс и собак (Bertolini et all, 1986а, 1986с). Наибольшую противошоковую активность проявлял АКТГ-(1-24), в реализации которой предполагают участие центральных холинергических механизмов, а также симпатической нервной системы (Guarini et al., 1987; Sandrini et al., 1988). Сходные данные были получены и в экспериментах с использованием коротких фрагментов АКТГ-(1-4), -(4-9), -(4-10), -(5-10), практически лишенных кортикотропной активности (Coppi, Falkone, 1992).

Защитный эффект АКТГ-(1-24) уменьшается на фоне введения морфина и, возможно, связан с проявлением антагонизма в отношении эндогенных опиоидов (Bertolini et all, 1986b).

Наличие общего предшественника, сходство регуляторных механизмов р-эндорфина и АКТГ указывают на тесную связь эндогенной опиоидной системы и гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы. Агонисты опиоидных рецепторов в норме стимулируют высвобождение в кровеносное русло не только

АКТГ, но и ß-эндорфина, а-меланоцитстимулирующего гормона, энкефалинов. Одновременно имеет место увеличение содержания кортикостероидов и катехоламинов (Appel et al., 1984).

Значительное число независимых исследований показывает, что между опиоидами и меланокортикоидами (АКТГ-МСГ) существует реципрокный антагонизм. Например, опиоиды ингибируют аденилатциклазную активность; ингибируют захват Са2+ в синаптосому; снижают эффективность катехоламиновой и ацетилхолиновой передач, степень ресинтеза ацетилхолина во многих зонах мозга; оказывают обезболивающий эффект; угнетают сексуальное поведение; обычно проявляют амнезический эффект; увеличивают силу сокращения изолированных сегментов кишечника; угнетают кортикотропную активность АКТГ по прямому, стереоспецифическому, зависящему от дозы механизму. Наоборот, АКТГ, МСГ и родственные пептиды стимулируют аденилатциклазную активность; увеличивают внутриклеточное содержание Са2+ в клетках-мишенях; увеличивают интенсивность катехоламиновой и ацетилхолиновой передач, как и степень ресинтеза ацетилхолина; усиливают возбудимость нейронов; подавляют тормозное действие морфина на спинномозговые рефлексы in vivo и in vitro; отодвигают во времени ослабление приобретенных реакций избегания; стимулируют половое поведение; связываются с сайтами опиоидных рецепторов и конкурируют за них с ß-эндорфином; противодействуют обезболивающему действию морфинов и вызванному морфином возбуждению; ослабляют вызванную ß-эндорфином кататонию; оказывают антагонистическое действие на вызванные морфином сокращения ободочной кишки (цит. по Bertolini et al., 1986b).

Тот факт, что общеизвестный своей нетоксичностью АКТГ, а также гормонально-неактивные фрагменты АКТГ проявляют защитный эффект при

геморрагическом и гипоксическом шоке, говорит о бесспорном терапевтическом значении этих пептидов (Bertolini et al., 1986а).

Аналог АКТГ4.10, а именно AKTT^-Pro-Gly-Pro - так называемый Семакс, обладающий по сравнению с природным фрагментом повышенной устойчивостью и пролонгированным действием, повышал устойчивость крыс к действию острой гипобарической гипоксии и циркуляторной гипоксии, которую вызывали путем двусторонней окклюзии общих сонных артерий (Ashmarin et al., 1995).

О защитном действии Семакса при гипоксическом повреждении тканей мозга говорят и результаты его применения при 10-минутной остановке сердца: 32 мкг/кг п/к 3 раза через час у крыс достоверно увеличивало количество животных с исчезновением неврологического дефицита через 3 суток после оживления и улучшало окончательные результаты реанимации (Волков и др., 1992). Убедительные результаты были получены и в ходе исследований эффектов Семакса в условиях геморрагической гипоксии: достоверно увеличивалось АД, портальный и артериальный кровоток, улучшалось состояние портальной микроциркуляции (Коваленко, Мациевский, 1989).

Инфузия Семакса (7.5 мкг сразу после после геморрагического шока, восстанавливала и даже улучшала способность к обучению. (Бастрикова H.A., 1997).

В целом эти данные подтверждают гипотезу о том, что меланокортикоиды являются наиболее вероятными и важными функциональными антагонистами опиоидов и что меланокортикоиды и опиоидные пептиды составляют координированную и сбалансированную систему, управляющую многими функциями организма (De Wied, Jolies, 1982). Не исключено, что патофизиология шока представляет собой множество беспорядочных взаимодействий меланокортикоидов с опиоидами, в которых опиоиды превалируют. Это вовсе не

исключает возможность того, что АКТГ и его фрагменты оказывают и собственное прямое защитное влияние при геморрагии и гипоксии, не опосредованное через изменение активности эндогенной опиоидной системы.

Активность эндогенной опиоидной системы также могут изменять и другие нейропептиды, не из проопиомеланокортиновой системы, в частности, ТРГ (ВегЮНш, 1995).

Тиролиберин

ТРГ обладает широким спектром действия: индуцирует секрецию тиротропина и ряда других регуляторных пептидов, активирует дыхательный центр, вызывает антидепрессорные и антиопиоидные эффекты, стимулирует множество соматических функций (Ашмарин, 1996).

Положительное лечебное действие ТРГ при экстремальных состояниях многие исследователи связывают именно с его способностью проявлять антагонизм по отношению к различным фармакологическим эффектам опиоидов: устранять каталепсию, депрессию дыхания, гипотермию, поведенческие и гормональные изменения (Войнов, Булаев, 1983; Закусов и др., 1983). На этом основании ТРГ относят к физиологическим антагонистам опиоидов (ВегпЮп е1 а1., 1985, Брагин, Яснецов, 1991).

Таким образом, ТРГ, по-видимому, может быть как нейротрансмиттером для клеток мозга, так и нейромодулятором при выделении и метаболизме других "классических" нейротрансмиттеров (Климов, 1986).

ТРГ, по всей видимости, модулирует связывание опиоидов с их рецепторами (Балашов, Щурин, 1986). А- и к-опиоидные агонисты и антагонисты могут связываться со специфическими рецепторами ТРГ в мозге. Обнаруженное сродство опиоидов к рецепторам ТРГ и его модулирующее влияние на функциональное

состояние опиоидной рецепции могут в определенной мере объяснить особенности взаимодействия опиоидных пептидов и трипептида.

Однако улучшение сердечно-сосудистой деятельности в условиях шока после введения трипептида не является следствием его антагонизма к опиоидам, поскольку налоксон не предупреждает реакцию на ТРГ (Мотин, Яснецов, 1986). Некоторые исследователи связывают благоприятное действие ТРГ при шоке с центральной активацией симпато-адреналовой системы и улучшением мозгового кровообращения, которое осуществляется через Р-адренореактивные структуры сосудов мозга. О задействовании симпато-адреналовой системы свидетельствует также тот факт, что у интактных животных ТРГ также существенно повышал АД, ЧСС, частоту дыхания (Закусов, 1983, Holaday, 1982).

Связь между ТРГ и системой биогенных аминов доказывают и эксперименты in vitro: трипептид потенцировал инотропные эффекты изопротеренола и дофамина на изолированное левое предсердие. Возможно, трипептид действует на симпатомедуллярную систему секреции адреалина и чувствительность Р-рецепторов. Таким образом, вызванное ТРГ улучшение сердечной сократимости, сердечного выброса и гемодинамики во время геморрагии может быть обусловлено активацией симпатической системы. Исследователи полагают, что высвобождение ТРГ во время геморрагии приводит к повышению АД, поэтому они считают целесообразным введение экзогенного ТРГ при шоке (Zheng etal., 1992).

Показаны антигипоксические свойства ТРГ и его аналогов (Ефимова и др., 1989; Ашмарин и др., 1991; Кошелев и др., 1994). Среди пептидов ТРГ выделяется сочетанностью своих антигипоксических свойств со специфическим активирующим влиянием на дыхательную регуляцию и кислородный гомеостаз. Так, при острой циркуляторной гипоксии ТРГ стимулировал и восстанавливал

нормальное дыхание (Ашмарин, Чепурнов, 1991; Войнов и др., 1984,1987; Сербенкж и др., 1990; Власова и др., 1994). При однократном в/в введении ТРГ в дозе 50 мг недоношенным детям с гипоксическим поражением головного мозга отмечалось достоверное повышение уровня рС>2 и нормализация мозгового кровообращения в магистральных артериях (Иониди В.Ю. и др., 1991, Ашмарин и др., 1990).

При остановке дыхания у крыс с острой тканевой гипоксией (в/в введение цианида натрия) TRH восстанавливает чувствительность дыхательного центра к вагусной афферентации с легочных рецепторов растяжения и н-холинорецепторов синокаротидных рефлексогенных зон (Войнов, 1986). Полученные данные являются основой для разработки клинических показаний к включению TRH в комплекс реанимационных мероприятий, направленных на восстановление функции дыхательного центра в терминальных состояниях, возникающих при развитии острой гипоксии.

Что касается влияния на неврологический статус, то как физиологический антагонист опиоидов ТРГ в основном имеет разнонаправленные с опиоидами эффекты. Подобно налоксону, ТРГ улучшал восстановление неврологических функций после экспериментальной спинальной травмы (Faden et al, 1981а, 1981b). С другой стороны, такие поведенческие эффекты, как увеличение двигательной активности и груминга, вызываемые ТРГ, устранялись предварительным введением налоксона (Lin et al, 1983).

Аналог ТРГ RGH 2202 (Г-6-кетопиперидин-2-карбонил-лейцил-Е-пролинамид) при в/б введении 5 или 10 мг/кг отменял амнезию, индуцируемую гипоксией и оцениваемую тестами активного и пассивного избегания. Уменьшалось количество ошибок с использованием радиального лабиринта во время патологических процессов (Drago et al., 1991).

Таким образом, в ряде случаев Т11Н проявляет разнонаправленные с опиоидами эффекты, хотя имеются данные и о способности ТЮТ оказывать опиоидподобное действие. Кроме того, прямые эффекты ТИН, не опосредованные через влияние на активность опиоидной системы, могут приводить к повышению устойчивости организма при экстремальных воздействиях.

Общий анализ имеющихся данных о действии регуляторных пептидов при геморрагии и гипоксии показывает, что эффекты могут быть разнонаправленными: в зависимости от условий эксперимента пептиды могут вызывать как улучшение гемодинамики и повышение выживаемости, так и действовать прямо противоположно. Решающее значение могут играть вид и интенсивность воздействия, вид животного, использование наркоза, дозы и способ введения препаратов, момент введения и пр.

Разнонаправленность действия ТЯН и АКТГ и его фрагментов на активность эндогенной опиоидной системы указывает на способность этих регуляторных пептидов оказывать модуляторные влияния, что является чрезвычайно важным в процессе гипоксии. Ранее мы приводили данные, свидетельствующие о том, что активация симпато-адреналовой системы на разных стадиях развития этих процессов может приводить к противоположным результатам: на раннем этапе это, безусловно, положительный фактор, тогда как на более поздней стадии такая активация может привести даже к летальному исходу.

В связи с этим оказывается различной и роль эндогенной опиоидной системы: ее активация нежелательна на ранних стадиях и может оказать выраженный защитный эффект на позднем этапе. Очевидно, что участие в этом сложном процессе регуляторных пептидов, обладающих модуляторной активностью, т.е. способностью в одних условиях активировать, а в других

подавлять эндогенную опиоидную систему, может обеспечивать существенное влияние на конечный результат.

Надо также иметь в виду, что любая реакция организма in vivo обеспечивается одновременным действием множества эндогенных соединений пептидной природы, образующих единый функциональный континуум, поэтому специальный интерес представляет исследование действия регуляторных пептидов в комплексе. Кроме того, при применении пептидных комплексов появляется возможность снижения доз пептидов, входящих в их состав, что является, безусловно, более физиологичным.

Исходя из вышесказанного, целью настоящей работы является исследование реакций экспериментальных животных на острую гипобарическую гипоксию в разные сроки постгипоксического периода и возможность профилактической коррекции негативных последствий острой гипоксии с помощью регуляторных пептидов и их констелляций. В качестве регуляторных пептидов были выбраны AKTTVy-Pro-Gly-Pro (Семакс) и ТРГ. С другой стороны, существенный интерес представляет и другой метод модуляции опиоидной активности, а именно совместное применение Семакса и налоксона. Первый способен не только изменять активность опиоидной системы, но и обладает собственными антигипоксическими эффектами, второй является антагонистом опиоидной системы непептидной природы.

Терминология

Антенатальная, или перинатальная, гипоксия - гипоксия, возникающая внутриутробно от момента зачатия до рождения ребенка.

Наряду с термином «гипоксия» новорожденных применяют термин "асфиксия" - синдром, характеризующийся отсутствием дыхания или отдельными нерегулярными и неэффективными дыхательными движениями при наличии у ребенка сердечной деятельности. Это патологическое состояние обусловлено остро или подостро протекающими гипоксией и гиперкапнией, проявляющимися тяжелыми расстройствами деятельности нервной системы, дыхания и кровообращения (Энциклопедический словарь медицинских терминов, 1982). Применительно к плоду и процессу рождения, правильнее говорить о гипоксии, а не применять термин «асфиксия» (ШабаловН.П, 1990).

СВС - синдром внезапной смерти новорожденных. Согласно определению, принятому на II Международной конференции по проблеме внезапной младенческой смерти, синдромом внезапной смерти (СВС) обозначают неожиданную ненасильственную смерть видимо здорового ребенка в возрасте от 7 дней до 1 года, при которой отсутствуют адекватные для объяснения причины смерти данные анамнеза и патологоанатомического исследования.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Работа выполнена на 1053 детенышах нелинейных белых крыс обоих полов, а также на 205 взрослых крысах обоих полов весом 250-300 г.

В работе исследовали влияния острой гипобарической гипоксии, проводимой на разных сроках постнатального развития, на индивидуальную устойчивость организма, деятельность сердца и содержание катехоламинов и кортикостероидов в мозге и периферических тканях крыс, а также латентные влияния острой гипоксии на спонтанное поведение животных и сердечную деятельность. Кроме того, изучали возможность профилактической коррекции негативных влияний острой гипоксии с помощью гептапептида Семакс и его комбинаций с тиролиберином и налоксоном.

В экспериментах применяли следующие препараты:

• гептапептид Met-Glu-His-Phe-Pro-Gly-Pro (Семакс, аналог фрагмента АКТГ4.10), синтезированный в лаборатории регуляторных пептидов Институте молекулярной генетики РАН; пептид вводили в дозах 0,025, 0,05 и 0,1 мг/кг.

• трипептид pGlu-His-Pro-NH2 (тиролиберин (TRH)), "Sigma"; пептид вводили в дозах 0,25 и 0,5 мг/кг.

• налоксон, "Du Pont"; вводили в дозе 1 мг/кг.

Все вещества вводили внутрибрюшинно в физиологическом растворе из расчета 0,25 мл на 100 г веса животного за 15 минут до начала острой гипобарической гипоксии. Контрольные животные получали эквивалентные объемы физиологического раствора.

В каждом эксперименте были представлены четыре группы животных:

1. контроль - с введением физиологического раствора без острой гипобарической гипоксии;

2. с введением исследуемого вещества либо комбинации веществ без острой гипобарической гипоксии;

3. с введением физиологического раствора и подвергавшиеся острой гипобарической гипоксии;

4. с введением исследуемого вещества либо комбинации веществ и подвергавшиеся острой гипобарической гипоксии.

Исследование резистентности животных разных возрастов к действию острой гипобарической гипоксии.

Моделирование острой гипобарической гипоксии осуществляли в барокамере. Установка включала в себя сосуд из толстого стекла (V = 3.3 л) с плотно закрывающейся резиновой пробкой, в которую были вставлены две резиновые трубки и подведены электроды для регистрации ЭКГ (см. ниже). Одна из трубок была подключена к насосу, при помощи которого производили откачку воздуха из камеры. Вторая служила для засасывания воздуха в камеру из окружающей среды, скорость протока воздуха регулировали с помощью зажима

Эксперименты выполняли при минимальном разрежении атмосферы (гибель 100% животных); для крыс этот показатель составляет 145 мм рт.ст., что соответствует высоте - 11500 м над уровнем моря (Лукьянова, 1990). "Подъем на высоту" проводили за 1 мин. За 15 мин до начала подъема в/б вводились исследуемые вещества или соответствующие объемы физиологического раствора (1 мл/кг).

Регистрировали следующие параметры:

• время потери позы (ВПП, с);

• время жизни на "высоте" (ВЖ, с), которое отсчитывали от момента окончания подъема до остановки дыхания либо появления второго атонального вдоха;

• время реституции (ВР, с) - время от прекращения гипоксии до момента восстановления активной позы.

В связи с условиями эксперимента, животных, у которых атональный вдох или прекращение дыхания не наступали в течение 10 минут, относили к условно высокоустойчивым. Остальные животные (ВЖ < 10 мин) были отнесены в группу условно низкоустойчивых к гипоксии. Рассчитывали коэффициент общей устойчивости всей экспериментальной группы животных (КОУ) как соотношение числа высоко- и низкоустойчивых к гипоксии особей. Кроме того, в подгруппе условно низкоустойчивых животных для оценки антигипоксического эффекта рассчитывали коэффициент индивидуальной устойчивости к гипоксии (КИУ) отдельных особей как отношение времени жизни к времени реституции. Увеличение данного коэффициента говорит о возрастании устойчивости организма к действию экстремальной гипобарической гипоксии.

Определение уровня биогенных аминов в тканях крыс после острой гипобарической гипоксии

Опыты были проведены на 82 нелинейных белых крысах обоих полов различных возрастов. Крысы находились в условиях гипоксии, соответствующих высоте 11000 м, в течение 5 мин. Уровень биогенных аминов измеряли через 1 и 20 минут после прекращения гипоксического воздействия с использованием стандартных биохимических методик. Животных забивали путем декапитации, ткани помещали в жидкий азот. Определяли уровень биогенных аминов в селезенке, надпочечниках и стволе мозга, а также уровень кортикостероидов в надпочечниках.

Эксперименты данной серии были проведены на базе кафедры биофизики биологического факультета МГУ под руководством дбн Е.Н.Гончаренко.

Определение содержания серотонина в селезенке (Miller, Maikel, 1970)

Взвешивали пробы по 50 мг ткани. Каждую пробу растирали в ступке с добавлением 4 мл дистиллированной воды. Гомогенат переносили в делительные воронки с 6 мл хлороформа и добавляли по 1 мл 0.25 N NaOH. Встряхивали пробы в течение 5 минут. Затем помещали пробы в пластиковые пробирки и центрифугировали 15 минут при 8000 об./мин. Верхнюю (хлороформную) фазу сливали в стеклянные пробирки. В воронки помещали 0.5 мл 1.2 N НС1, 1.5 мл пробы (нижняя фаза), 15 мл этилацетата и встряхивали 5 минут. Сливали нижнюю кислотную фазу по 0.6 мл пробы. В пробы добавляли по 0.9 мл 15 мМ% ортофталевого альдегида (15 мг в 100 мл конц.НС1) и кипятили 10 минут. В "слепые" пробы ортофталевый альдегид добавляли после кипячения и охлаждения. Определяли количество серотонина на спектрофлуориметре Hitachi 850. Флуоресценцию измеряли при А,=470 и возбуждающем свете с А,=360 нм. Количество серотонина рассчитывали по калибровочной кривой и выражали в мкг/г ткани.

Определение содержания катехоламинов в тканях крыс (Metcolf, 1974)

К ткани (15-20 мг) прибавляли 4 мл подкисленного бутанола (0.85 мл конц. НС1 на 1 л), содержащего 0.1 % метабисульфит Na и 0.01 % ЭДТА. Гомогенизировали пробу при 0°С (на льду). Гомогенат центрифугировали 5 минут при 8000 об./мин. 3 мл супернатанта (бутановый слой), 4.5 мл н-гептана и 1 мл бидистиллированной воды помещали в делительные воронки и встряхивали 5 минут. К 1 мл водной фазы добавляли 1.3 мл 2 N ацетата Na, содержащего 0.2 % ЭДТА, и 300 мг окиси алюминия. Встряхивали 5 минут в полугоризонтальном положении, затем переносили в пробирки для центрифугирования.

Центрифугировали 5 минут при 6000 об./мин. К образовавшемуся осадку добавляли 3 мл бидистиллированной воды и повторно центрифугировали (5 мин, 6000 об./мин). Отбрасывали супернатант, к осадку окиси алюминия приливали 3 мл 0.2 N уксусной кислоты и перемешивали. Смесь переносили в пробирки с притертой пробкой и встряхивали в полугоризонтальном положении в течение 15 минут, затем снова переносили в пробирки для центрифугирования и центрифугировали 5 минут при 8000 об./мин. Супернатант переносили в стеклянные пробирки: 1 мл - "слепые" пробы, 1 мл - опытные. В опытной пробе к 1 мл кислой фазы добавляли 0.4 мл 0.1 N ЭДТА в 1 N ацетате и 0.2 мл йодного реагента, выдерживали 2 минуты. Затем вводили 0.4 мл щелочного реагента (1 мл 2М Na+9 мл 5N NaOH), выдерживали 2 минуты и добавляли 0.4 мл 5 N уксусной кислоты. В слепые пробы реактивы добавляли в обратном порядке. На спектрофлуориметре Hitachi 850 определяли содержание адреналина, затем 2 минуты держали пробу на водяной бане и после охлаждения определяли количество норадреналина и дофамина. Флуоресценцию измеряли для адреналина при Х=500 и возбуждающем свете с А.=410 нм, а для норадреналина при А.=485 и 1=385 нм, соответственно. Количество адреналина и норадреналина определяли по калибровочной кривой и выражали в мкг/г ткани.

Определение кортикостероидов в надпочечниках (Панкова, Усыватова, 1965) Ткань гомогенизировали в хлороформе с объемом 10 мл. После гомогенизации пробы центрифугировали при 4000 об./мин в течение 15 минут для осаждения ткани. Супернатант переливали в пробирки со шлифом и добавляли по 1 мл 0.1Н NaOH и встряхивали в течение 1 минуты, после чего пробы оставляли для расслоения. После удаления верхней фазы к пробам добавляли смесь этилового спирта с концентрированной серной кислотой в соотношении 1:3 в объеме 2,5 мл. Пробы встряхивали и оставляли для расслоения, после чего удаляли верхнюю хлороформную фазу, а нижнюю переносили в чистые пробирки и оставляли на 1,5

часа. Параллельно таким же образом готовили стандартную пробу, используя для этого чистый раствор кортикостероидов. Определение стероидных гормонов в пробах проводили флуориметрическим методом на спектрофотометре Hitachi 850 при А,=530 и возбуждающем свете А,=470 нм. Количество гормонов рассчитывали по формуле: X = РхСст / Рсп, где Х-количество гормона в исследуемой пробе, Р -флуоресценция исследуемой пробы, Сст - концентрация гормона в стандартной пробе, Рсх - флуоресценция стандартной пробы. Уровень стероидных гормонов в пробах выражали в мкг/г ткани.

Регистрация ЭКГ во время острой гипобарической гипоксии, в раннем и отставленном постгипоксических периодах.

Предварительно за день до проведения острой гипобарической гипоксии проводили операцию по вживлению животным электродов. В качестве электродов использовали портняжные кнопки диаметром 0,7 см с впаянной в наконечник серебряной проволокой, от которой осуществляли отведение. Электроды вживляли подкожно на спину в область хвоста (1 шт) и лопаток (2 шт), в качестве наркоза использовали калипсол в дозе 0,1мг/100 г веса животного. Регистрацию ЭКГ проводили в одном из трех стандартных отведений.

На рисунке 1 представлена блок-схема установки для регистрации ЭКГ. Сигнал от электродов (1а или 1в) через кардиоэнцефалоскоп (2) поступал в компьютер со встроенным аналого-цифровым преобразователем (3), где происходила обработка полученной информации: расчет среднего значения R-R интервала за одну реализацию, состоявшую из 5 секунд регистрации значений R-R интервалов и последующей паузы равной одной (при исследовании поведения) или пяти (в случае острой гипобарической гипоксии) секундам.

Рис. 1. Блок-схема установки

X

/1

Обозначения: 1а. барокамера 1в. норковая камера

2. кардиоэнцефалоскоп

3. компьютер с АЦП

У=3.3 л

1а

Во время острой гипобарической гипоксии регистрировали следующие параметры ЭКГ:

• фоновые значения - среднее значение Я-Я интервалов за 2 минуты до начала гипоксии;

• среднее значение 11-11 интервалов в течение всего гипоксического воздействия;

• среднее значение Я-Я интервалов в конце периода реституции;

• вариабельность ритма (отличия 11-11 интервалов соседних реализаций).

Во время исследования ориентировочно-исследовательской реакции животных регистрировали следующие параметры ЭКГ:

• «реакцию на посадку» - среднее значение Я-Я интервалов за первые две реализации (12 секунд);

• среднее значение Я-Я интервалов за последующие восемнадцать реализаций (108

секунд).

Регистрация ориентировочно-исследовательской реакции животных

Тест "Открытое поле"

Открытое поле (Титов, Каменский, 1980) представляет собой круглую арену диаметром 80 см с деревянным полом, расчерченным восемью диаметрами и двумя концентрическими окружностями, находящимися на равном расстоянии друг от друга. Арена окружена стенкой высотой 40 см. При тестировании животное помещали в центр арены и в течение двух минут визуально регистрировали следующие показатели:

• горизонтальную двигательную активность (ГДА; по числу пройденных сегментов);

• вертикальную двигательную активность (ВДА; по числу подъемов на задние лапы);

• груминг (по числу касаний морды лапами);

• выходы в центр поля (суммарное количество отходов от стенки и выходов на центр арены с пересечением внешней и внутренней окружностей).

Тест "Норковая камера" Норковая камера представляет собой металлический ящик, 40x40x40 см, с восемнадцатью круглыми отверстиями в деревянном полу, расчерченном на сегменты. Электроды для регистрации ЭКГ подведены сверху через отверстие в потолке камеры. При тестировании животное помещали в камеру и в течение двух минут визуально оценивали следующие показатели:

• горизонтальную двигательную активность (ГДА; по числу пройденных сегментов);

• вертикальную двигательную активность (ВДА; по числу подъемов на задние лапы);

• груминг (по числу касаний морды лапами);

• норки (число обследованных отверстий).

Рассчитывали коэффициент Вальдмана (Вальдман, Пошивалов, 1984) как соотношение горизонтальной и вертикальной двигательной активности (ГДА/ВДА). По среднему показателю горизонтальной двигательной активности в контроле в первый день тестирования животных подразделяли на высоко- и низкоактивных. Группу среднеактивных животных не выделяли, т.к. исходно у контрольных животных всех возрастов распределение носило бимодальный характер. В дальнейшем такое разделение сохраняли для всех групп; для оценки эффектов гипоксии и вводимых веществ дополнительно оценивали соотношение высоко- и низкоактивных животных.

Все измерения проводились в темноте, тишине при свете красной лампы мощностью 15 Вт.

Тестирование ориентировочно-исследовательской реакции производили трижды:

• в раннем постгипоксическом периоде (1-4 дни после гипоксии);

• в отставленном постгипоксическом периоде (10-13 дни после гипоксии);

• в позднем постгипоксическом периоде (28-31 дни после гипоксии). Четырехдневное последовательное тестирование проводили с целью оценки

способности животных к запоминанию экспериментальной обстановки, для этого рассчитывали Д% для всех показателей, как процентное отношение разницы средних показателей в первый и последний дни к среднему показателю в последний день тестирования.

Регистрацию ЭКГ производили только в вышеописанной норковой камере в раннем и отставленном постгипоксическом периоде.

Для выявления собственных эффектов регуляторных пептидов и их констелляции проводили их в/б введение в соответствующих дозах крысятам на 7-й, 14-й и 21-й дни жизни, т.е. в сроки, соответствующие проведению острой

гипобарической гипоксии. Оценку влияний веществ проводили на 1-4, 10-13 и 28-31 дни после введения.

Статистическая обработка результатов

Обработку результатов осуществляли на Pentium-133 при помощи пакетов статистических программ «STATIST» и «EXCEL». При сравнении характеристик массивов данных использовали параметрический t-критерий Стьюдента, а также непараметрический критерий Вилкоксона-Манна-Уитни и точный метод Фишера.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Заключение диссертации по теме «Физиология», Балан, Полина Владиславовна

выводы

1. Новорожденные крысята более устойчивы к острой гипоксии, чем взрослые животные. Общая устойчивость к гипоксии оказалась наибольшей у 14-дневных животных, однако низкоустойчивые животные в этом возрасте переносят гипоксию хуже, чем в других возрастных группах.

2. Острая гипобарическая гипоксия у новорожденных всех возрастов сопровождается развитием брадикардии, аритмий и значительным увеличением содержания кортикостероидов надпочечников у 14-дневных животных. Этот эффект коррелирует с возрастанием резистентности к гипоксии в этом возрасте по показателю общей устойчивости.

3. Острая гипобарическая гипоксия в раннем постгипоксическом периоде вызывает у животных снижение ориентировочно-исследовательской реакции и повышение уровня тревожности. В отставленном постгипоксическом периоде у крысят, перенесших гипоксию в 7- и 21-дневном возрасте, наблюдается гипоактивность, а в 14-дневном - гиперактивность. В позднем постгипоксическом периоде сохраняются влияния на исследовательскую активность, тревожность и способность к обучению, но не на моторную активность.

4. Профилактическое однократное введение Семакса (актг4.7 -PGP) в дозах 0,05 и 0,1 мг/кг приводило к увеличению общей устойчивости к гипоксии новорожденных всех возрастных групп и индивидуальной устойчивости у 7-дневных животных, однако при введении дозы 0,1 мг/кг отмечалось снижение индивидуальной устойчивости 14- и 21-дневных животных.

5. В раннем, отставленном и позднем постгипоксических периодах Семакс в дозах 0,05 и 0,1 мг/кг во всех случаях устранял влияния острой гипобарической гипоксии на показатели ориентировочно-исследовательской реакции, но не влиял на обучаемость животных. Доза 0,05 мг/кг оказывала положительный эффект на динамику ЧСС в отставленном постгипоксическом периоде, а доза ОД мг/кг усугубляла эффекты гипоксии.

6. Профилактическое однократное введение пептидной констелляции, в состав которой входили Семакс и ТРГ в подпороговых по отношению к влияниям на гипоксическую резистентность дозах, значительно повышало устойчивость животных к острой гипобарической гипоксии, но не устраняло эффектов гипоксии на ориентировочно-исследовательскую реакцию и обучаемость животных в постгипоксическом периоде. Замена в констелляции ТРГ на налоксон (1 мг/кг) не приводила к изменению ее эффектов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Общий анализ полученных данных позволяет сделать вывод о постепенном становлении ориентировочно-исследовательской реакции, параметров сердечной деятельности и биохимических показателей в постнатальном периоде. При этом выделяются «переходные» этапы этого становления, решающими из которых являются 14-15-й дни жизни, а также возраст около 31-35 дней.

Более высокая устойчивость новорожденных крысят всех возрастов к действию острой гипобарической гипоксии, чем у взрослых животных, обусловлена, видимо, незрелостью их стресс-реализующей системы и, в частности, ее симпатического компонента.

Существование переходных этапов обусловливает и различия в реакциях новорожденных животных на острую гипобарическую гипоксию. Критическим по фактору гипоксической резистентности является возраст 14-ти дней, поскольку именно в этом возрасте на фоне общей высокой устойчивости животных к гипоксии выделяется группа особей, особо чувствительных к кислородной недостаточности.

Острая гипобарическая гипоксия оказывает длительно сохраняющиеся влияния на ориентировочно-исследовательскую реакцию животных и хронотропию сердца. В раннем постгипоксическом периоде эффекты проявляются лишь у животных, перенесших гипоксию в «критическом» возрасте - 14-15 дней. Однако наибольший интерес представляют последствия острой гипобарической гипоксии, которые проявляются спустя 10-28 дней после воздействия, причем направленность и степень этих латентных постгипоксических нарушений зависят от возраста проведения гипоксии. Примечательно, что наблюдаемые нами в последействии эффекты гипоксии: гиперактивность, ухудшение запоминания экспериментальной обстановки, изменения ЭКГ, - отмечаются и у детей, имевших в анамнезе гипоксические эпизоды. Неоднородный характер нарушений в раннем, отставленном и позднем постгипоксических периодах доказывает также, что в основе их возникновения, несмотря на общность причины, лежат разные механизмы.

Существенно, что однократное применение Семакса позволяет корректировать как срочные, так и латентные гипоксические нарушения и улучшать состояние животных. Тот факт, что введение сверхпороговых доз Семакса или тиролиберина приводит к развитию собственных эффектов, сохраняющихся в течение длительного времени, предполагает целесообразность введения этих пептидов в комплексах с другими антигипоксантами в подпороговых дозах.

Предварительное однократное введение констелляции подпороговых доз Семакса и ТРГ приводит к значительному повышению общей устойчивости к острой гипобарической гипоксии новорожденных различных возрастов. Однако отсутствие выраженных влияний на индивидуальную устойчивость, а также определенное негативное действие данной констелляции на поведение животных в постгипоксическом периоде пока не позволяют рекомендовать ее для профилактики вызванных гипоксией нарушений.

С другой стороны, использованная констелляция регуляторных пептидов в подпороговых дозах обладает и некоторыми новыми свойствами, не присущими ее отдельным компонентам, что предполагает взаимодействие различных механизмов антигипоксической защиты и позволяет надеяться на перспективность такого подхода к коррекции отрицательных последствий гипоксии.

Список литературы диссертационного исследования кандидат биологических наук Балан, Полина Владиславовна, 1999 год

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Алекминская Л.А., Кондратьев Б.Д., Слепушкин В.Д. Взаимоотношения энкефалинов с симпатоадреналовой системой при острой ишемии миокарда в эксперименте//Патол. физиол. и экспер. терапия. 1986. №1. С.16-18.

2. Алексеева Г.В. Неврологические нарушения в отдаленном постреанимационном периоде и их реабилитация//Дис. насоиск. степ. канд. мед. н. М. 1987. 167с.

3. Аршавский И.А. Физиологические механизмы и закономерности индивидуального развития. М. 1982. 182 с.

4. Ашмарин И.П., Антонова Л.В., Титов С.А., Максимова Л.А., Каменский A.A. Возможные механизмы разнонаправленного действия АКТГ-(4-10) и его аналога на поведение //Журн. ВНД. 1980. Т.30. №6. С. 1196.

5. Ашмарин И.П. Нейрохимия. М. 1996. 146 с.

6. Ашмарин ИИ, Гаврюшов ВВ., Иониди В.Ю. и др. Тиролиберин нормализует мозговое кровообращение и Рог у новрожденных //Докл. АН СССР. 1990. Т.312. №1. С.241-244.

7. Ашмарин И.П.. Каменская М.А. Нейропептиды в синаптической передаче /'/Итоги науки и техники. ВИНИТИ. Сер. Физиология человека и животных. М. 1988. т.34.

8. Ашмарин И.П., Обухова М.Ф. Регуляторные пептиды, функционально-непрерывная совокупность//Биохимия. 1986. Т.51. вып. 4. стр. 3-8.

9. Ашмарин И.П., Обухова М.Ф., Соколова H.A. Функциональный континуум регуляторных пептидов //В сб.: XVII съезд фи зиологов России. Росгов-на-Дону. 1998. С.402.

10. Ашмарин И.П., Чепурнов С.А. Тиролиберин, меланостатин и их аналоги -нейрофизиологическое обоснование расширенного клинического

применения /УНейроэндокрино логические аспекты современной эндокринологии. М. 1991. С.7.

11. Балашов A.M., Щурин М.Р. Влияние тиролиберина на опиатные рецепторы головного мозга крыс//Бюлл.эксп.биол. и мед. 1986. Т.52. N8. С. 174-176.

12. Бастрикова H.A. Влияние геморрагического шока на процессы обучения и поведение крыс в постреанимационном периоде //Дис. на соиск. степ. канд. биол. наук. 1997

13. Березовский В.А. Кровообращение при гипоксии //В сб.: "Кровообращение и окружающая среда". Симферополь. 1983. 192 с.

14. Берман B.C. Профилактика, клиника и лечение шока и терминальных состояний в акушерско-гинекологической практике //Автореф. дис. на соиск. д-ра мед.наук. М. 1973.-44с.

15. Брагин Е.О., Яснецов В.В. Опиоидные и моноаминовые механизмы регуляции функций организма в экстремальных условиях //Итоги науки и техники. ВИНИТИ. Сер. Физиология человека и животных. М. 1991. Т.47. 180 с.

16. Вальдман A.B., Пошивалов В.П. Фармакологическая регуляция внутривидового поведения. Ленинград. Медицина. 1984. 192 с.

17. Власова И.Г., Чепурнова Н.Е., Ефимова Е.В., Чепурнов С.А., Ашмарин И.П. Тиролиберин - антигипоксическое действие пролонгированного характера //Физиология человека. 1994. Т.20. №6. С.118-123.

18. Войнов В.А. Влияние тиролиберина на дыхание в терминальных состояниях организма//Фармакол. итоксикол. 1986. Т.49. N3. С.107-109.

19. Войнов В.А., Булаев В.М. Роль опиоидергической системы в регуляции дыхания//Бюлл.эксп.биол. и мед. 1983.Т.46. N10. С.57-59.

20. Войнов В.А., Лосев Н.И., Булаев В.М. Влияние налоксона и тиролиберина на дыхание в условиях острой гипоксии //Бюлл.эксп. биол. и мед. 1984. N10. С. 408-410.

21. Войнов В.А., Лосев НИ., Ромаданова Н.Б. Инспираторно-стимулирующие эффекты тиролиберина в условиях острой респираторной гипоксии //Реактивность и резистентность. Фундаментальные и прикладные вопросы. Тез. докл. Всесоюзн. научн. конф. Киев. 1987. С. 172.

22. Волков A.B., Заржецкий Ю.В., Постнов А.Ю., Болякина Г.К, Каменский A.A., Муравьев О.Б., Мишарина Г.В., Геренко А.Н. Результаты применения регуляторных пептидов при реанимации после остановки сердца в эксперименте //Терминальные состояния и постреанимационная патология организма: патофизиология, клиника, профилактика и лечение. Москва. 1992. С.69-76. .

23. Воронцов И М., Кельмансон И.А., Цинзерлинг A.B. Синдром внезапной смерти грудных детей. Спец. лит. П-Пб. 1995. 218 с.

24. Гомазков O.A. Функциональная биохимия регуляторных пептидов. М. ВО «Наука». 1993. 160 с.

25. Дегтерева Н.В. Мозговой кровоток у новорожденных детей в норме и при гипоксических состояниях //Дис. на соиск. степ. канд. мед. наук. 1993

26. Ефимова Е.В., Чепурнов С.А., Чепурнова Н.Е. Ближайшие и отдаленные эффекты тиролиберина при интраназальном введении человеку //Принципы и механизмы деятельности мозга человека. Л., 1989. С.248.

27. Жданов Г.Г., Нодель М.Л., Проблема гипоксии у реанимационных больных в свете свободнорадикальной теории //Анестезиология и реаниматология. 1995. №1. С.53-61.

28. Забродин О.Н. Роль симпатико-адреналовой системы в развитии нарушений системной гемодинамики при геморрагическом шоке //Нарушения функций важнейших систем организма при травме и шоке и их коррекция. Респ. Сборник научн. тр. Л. 1984. С.49-56.

29. Закусов В.В., Булаев В.М., Ганшина Т.С. Фармакология TRH //Бюлл. эксп. биол. и мед. №9. 1983. С.61-64.

30. Закусов В.В., Яснецов В.В., Островская Р.У., Чукаев В.В., Мотин В.Г., Правдинцев В. А. Влияние агонистов и антагонистов опиатных рецепторов на устойчивость животных к гипоксической гипоксии //Бюлл.эксп.биол. и мед. 1984. Т.98. N12. С.680-682.

31. Замятнин A.A. Система природных физиологически активных пептидов //Физиол.журн. СССР им.И.М.Сеченова. 1989. Т.75. С.646-655.

32. Зиновьев Ю.В., Козлов С.А., Савельев О.Н. Резистентность к гипоксии. Красноярск. 1988. 162 с.

33. Золоев Г.К. Влияние энкефалинов на метаболические показатели при экспериментальной острой кровопотере у крыс //Патол. физиол. и эксперим. терапия. 1985. №6. с. 25-28 .

34. Золоев Г.К. Содержание Мет-энкефалина и бета-эндорфина в крови в раннем периоде после острой кровопотери у крыс //Бюл. Эксперим. Биол. и мед. 1990. №3,С231-234.

35. Иваницкий Г.Р., Белоярцев Ф.Ф., Саксон М.Е. Фармакологические данные в пользу существования опиатных рецепторов в миокарде теплокровных //Докл. АН СССР. 1981. Т.261. №3. С.753-755.

36. Иониди В.Ю., Дуленков А.Б., Ашмарин И.П., Чепурнов С.А., Чепурнова Н.Е. Тиролиберин - антигипоксическое действие и нормализация мозгового

кровообращения в клинике реанимации новорожденных. /'/'Сб. отеч. статей. М. 1991. №20. С.20. 75-76. 52-53.

37. Капелюшник Н.Л. Терминальные состояния в акушерстве, обусловленные кровотечением Лекции Л. 1988.

38. Кинтрая П.Я., Курчишвили В.И. Эффективность применения антагонистов опиодных пептидов при экспериментальной гипоксии //Сб. отеч. статей. 1988. С.38-40.

39. Климов П.К. Физиологическое значение пептидов мозга для деятельности пищеварительной системы. Л. Наука. 1986. 256с.

40. Клуша В.Е., Муцениеце Р.К., Свирскис Ш.В. Пептиды - регуляторы функций мозга//В кн.: Фармакология нейропептидов. М. 1982. С.31-39

41. Коваленко Н.Я., Мациевский Д.Д. Дозозависимое действие налоксона на системное и портальное кровообращение при острой кровопотере у крыс //Бюлл.эксп.биол. и мед. 1989. Т. 107. N5. С.547-549.

42. Корнеев A.A. О формировании индивидуальной резистентности организма к острой гипоксической гипоксии в процессе онтогенеза //Патологическая физиология и экспериментальная терапия. 1991. № 1. с. 41-44.

43. Кошелев В.Б., Белов И.Ю., Соколова H.A. Антигипоксические свойства некоторых эндогенных регуляторных пептидов //Антигипоксанты и актопротекторы: итоги и перспективы. Матер, конф. С.-Пб. 1994. Вып.1. С.51.

44. Крушинская Я.В. Повышение резистентности к геморрагии и гипобарической гипоксии комплексом регуляторных пептидов //Дис. на соиск. степ. канд. биол. наук. М. 1996

45. ТСрыжановский Г.Н., Слепушкин В.Д., Золоев Г.К. и др. Опиоидные пептиды и шок //Пат. физиология и экспериментальная терапия. 1987. №6. С.47-50.

46. Кушаковский Н.С. Аритмии сердца. С-Пб. Гиппократ. 1992

47. Лишманов Ю.Б., Кондратьев Б.Ю. Взаимодействие опиодной и симпатоадреналовой систем при ишемическом повреждении сердца //Физиол.журнал им. И.М.Сеченова. 1995. Т.81. №5. С.77-85.

48. Ломако Л. Т. Жизнеугрожающие события в перинатальном возрасте //Здравоохранение Белоруссии. 1992. №1. С.66-69.

49. Лукьянова Л.Д. Методические рекомендации по экспериментальному изучению препаратов, предлагаемых для клинического изучения в качестве антигипоксических средств. М. 1990.

50. Маньковская И.Н., Назаренко А.И., Братусь Л.В. Изменения энергетического обмена и перекисного окисления липидов в миокарде крыс при разных типах гипоксии //Тезисы докладов к 150-летию каф. физиологии человека и животных Киевского ун-та им. Т. Шевченко. 1993. с. 30.

51. Маряшева Н.В.. Нарушения реологических и коагуляционных свойств крови при гипоксии плода и новорожденного и их коррекция //Автореф. дис. на соиск. степ. канд. мед. наук. Москва. 1987.

52. Махинько В.И., Никитин В.Н. Константы роста и функциональные периоды развития в постнатальной жизни белых крыс //В кн.: Молек. и физиолог, механизмы возрасти, развития. Киев: Наукова думка. 1975. с. 308-325

53. Меерсон Ф.З. Стресс-лимитирующие системы организма и их роль в предупреждении ишемических повреждений сердца //Бюлл. Всесоюз. кардиол. Научн. Центра АМН СССР. 1985. №1.с. 34-43.

54. Меерсон Ф.З., Пшенникова М.Г. Адаптация к стрессорным ситуациям и физическим нагрузкам. М. 1988. 256 с.

55. Мицкевич М.С. Гормональные регуляции в онтогенезе животных. Наука. М. 1978. 222 с.

56. Мотин В.Г., Яснецов В.В. Влияние синтетических аналогов энкефалинов, морфина и их антагонистов на течение экспериментального травматического шока//Фармакол. итоксикол. 1986. №3. С.103-107.

57. Насонкин О.С., Пашковский Э В. Нейрофизиология шока. Л. Медицина. 1984. 155 с.

58. Панкова Ю.А., Усыватова И.Я. Методы исследования некоторых гормонов и медиаторов //Труды по новой аппаратуре и методикам. 1 МОЛМИ. Вып.З. М. 1965. С. 137-145.

59. Пашутин С.Б. Антистрессорные и кардиопротекторные свойства синтетического аналога эндогенных опиоидов даларгина при экспериментальной родовой травме у крыс //Патол. Физиол. Эксп. Тер. 1992. Март-Апр. 2. 36-38.

60. Пшенникова М.Г. Роль опиодных пептидов в реакции организма на стресс //Патол. физиол. и эксп. терапия. 1987. №3. С. 85-90.

61. Савченков Ю. И., Лобынцев К.С. Очерки физиологии и морфологии функциональной системы мать-плод. М. 1980.

62. Саноцкая Н.В. Анализ механизмов, определяющих напряжение кислорода в тканях //Автореф. дис. на соиск. д-ра мед. наук. М. 1975.

63. Сербенюк Ц.В., Гурская И.Е., Слюта А.Д. Восстановление нарушенной дыхательной активности кошек тиролиберином //Бюлл. эксп. биол. и мед. 1990. Т.106. N7. С.17.

64. Соколова H.A. Регуляторные пептиды и вегетативная регуляция сердца //Патол. физиол. и эксп. терапия. 1988. №6. С. 74-79.

65. Титов С.А., Каменский A.A. Роль ориентировочного и оборонительного компонентов в поведении белых крыс в условиях «открытого поля» //Журн. Высш. Нервн. Деят. 1980. Т.ЗО. №4. С.704-707.

66. Хендерсон Г., Хагес Дж., Костерлитз Г. Модификация высвобождения катехоламинов наркотическими аналгезирующими препаратами и опиодными пептидами //Высвобождение катехоламинов из адренергтческих нейронов. М. 1982. С.207-217.

67. Чазов Е.И., Титов М.И., Виноградов В.А. Молекулярные основы «отставленного» влияния нейропептидов //Вопр. Мед. Химии. 1984. №3. С.47-51.

68. Шабалов Н.П. Асфиксия новорожденных. - Л.:Медицина. 1990. - 192 с.

69. Шаляпина В.Г., Ракицкая В.В. Адренергические структуры мозга в регуляции гипофизарно-адренокортикальной системы //Катехоламинергические нейроны. М. Наука. 1979. С. 117-125

70. Шерман Д.М. Функциональная организация механизма выхода из шока //Травматический шок. 1985. С.38-47.

71. Эдельштейн Э.А. Перинатальные гипоксические неврологические синдромы. М. 1988. 152 с.

72. Энциклопедический словарь медицинских терминов. М. 1982. т.1. с. 99.

73. Эскин И.А. Основы физиологии эндокринных желез. Изд. 2-е доп. М. 1975. 302с.

74. Яснецов В.В. Антигипоксические свойства эндорфинов, энкефалинов и их аналогов //Бюлл.эксп.биол. и мед. 1988. Т. 106. N8. С. 174-178.

75. Akiyama Y., Nishimura М., Suzuki A., Yamomoto М., Kishi F., Kawakami Y. Naloxone increases ventilatory response to hypercapnic hypoxia in healthy adult humans//Am. Rev. Respir. Dis. 1990. Aug. 142:2. 301-305

76. Appel N.M., Kiritsy-Roy J.A., Van Loon G.R. Hypothalamic opioid regulation of catecholamine secretion //Neuropeptides. 1984. V.5. №1-3. P.287-290.

77. Ashmarin I.P., Nezavibatko V.N., Levitskaya N.G., Koshelev VB, Kamensky A.A. Design and investigation of an ACTH(4-10) analogue lacking D-amino acids and hydrophobic radicals //Neuroscience Research Communications. 1995. v. 16. No.2. p.105.

78. Bercenbosch F., Vermes I., Tilders F.J. Effects of haloperidol, domperidone and bromocriptine on the secretion of ACTH, beta-END and alpha-MSH from the rat pituitary gland//Neurosci. Letters. 1982. Supp.l. №10. P.290-299.

79. Berndt C. et al. Lasting effects of postnatal hypoxia and saline injection on the striated DA transport and their modification by gangliozides //Neurochem. Interm. 1992. Apr. V.20(3) 385-389).

80. Bernton E.W., Long J.B.. Holaday J.B. Opioids and neuropeptides: mechanisms in circulatory shock//Federation Proceedings. 1985. v. 44. pp. 290-299

81. Bertolini A., Guarini S., Ferrari W. Adrenal-independent, anti-shock effect of ACTH-(1-24) in rats //Eur. J. Pharmacol. 1986a. v. 122. p.387.

82. Bertolini A., Guarini S., Ferrari W., Rompianesi E. Adrenocorticotropin reversal of experimental hemorrhagic shock is antagonized by morphine //Life Science. 1986b. v.39. № 14. pp. 1271-1280.

83. Bertolini A., Guarini S., Rompianesi E , Ferrari W. a-MSH other ACTH fragments improve cardiovascular function and surin experimental hemorrhagic shock //Eur.J.Pharmacol. 1986c. .130. P. 19 .

84. Bertolini A.The opioid/anti-opioid balance in shock: A new for therapy in resustitation //Resustitation. 1995. Aug. .30. N1. P.29-42.

85. Boothby W.M., Berkson J., Dunn H.L. Studies of energy of metabolism of normal individuals//Amer.J.Physiol. 1936. 116. 468.

86. Burford G., Robinson I. Neuroendocrine structures and its development //J. Endocrinol. 1983. 3. p.403-408.

87. Bursian A.V. On the age-related inhibition of early motor activity in postnatal rats //33 International Congress of Physiological Sciences. June 30- July 5. 1997. P066.20

88. Buwalda B., Nyakas C., Vosselman H.J., Luiten P.G., Effects of early postnatal anoxia on adult learning and emotion in rats //Behav. Brain. Res. 1995. Feb. 67(1). 85-90

89. Chekulaeva U.B. et al. Effects of prenatal hypoxia on the development of brain functions and motor behaviour in rats //XXXIII International Congress of Physiol. Sciences. IUPS. 1997. P066.05.

90. Choi. D.W. Cerebral hypoxia: Some new approaches and unanswered questions. //J. Neurosci. 10 1990 2493-2501

91.Cooney G.I., Taegmeyer H., Newsholme E. Origins of behavioral disturbances //Biochem. J. 1981. v.200. pp.701-703.

92. Coppi G.7 Falcone A. ACTH fragments reverse experimental haemorrhagic shock in rats//Drugs Exptl. Clin. Res. 1992. V.18. №5. P.173-177.

93. Dambska M. Maslinska D. Kuchna 1. Astrogliosis in the temporal lobe of newborn infants who died in the permetal period //Neuropatol Pol. 1992. 30(3-4). pp. 245253.

94. De Wied, Jolles J. Neuropeptides derived from propiocortin: behavioral, physiological and neurochemical effects //Physiol. Rev. 1982. V.62. p.976-1059.

95. Dell'Anna M.E., Calzolari S., Molinary M., Iuvone L., Calimici R. Neonatal anoxia induces transitory hyperactivity, permanent spatial memory deficits and CA1 cell density reduction in developing rats //Behav. Brain Res. 1991. Nov.26. 45(2). 125134.

96. Dell'Anna M.E., Iuvone L., Calzolari S., Geloso M.C. Effect of acetyl-L-camitin on hyperactyvity and spatial memory deficits of rats exposed to neonatal anoxia //Neurosci. 1997. Feb.28. 223(3). 201-205.

97. Dismukes R.K. Modulatory impacts of peptide regulators //Brain Sci. 1979. V.2. p. 409-448.

98. Drago F., Grassi M., Valerio C. Behavioral changes induced by the thyrotropin-releasing hormone analogue, RGH 2202 //Peptides. 1991. V.12. №6. P.1309-1313.

99. Faden A., Holaday J.W. Opiate antagonists: A role in the treatment of hypovolemic shock//Science. 1979. V.205. №4403. P.317-318.

100.Faden A.I., Jacobs T.P., Holaday J.W. Opiate antagonist impneurologic recovery after spinal injury//Science. 1981a. .211. P.493-494.

101.Faden A.I., Jacobs T.P., Holaday J.W. Thyrotropin-releasing improves neurologic recovery after spinal trauma in cats //New England J.Medicine. 1981b. V.305. P. 1063-1067. .

102.Feurstein G., Siren A.L. The influence of morphine by the haemorrhagic shock //Circ. Shock. 1986. V.19. p.293-300.

103.Giacoia G.P. Asphyxial brain damage in the newborn: new insights into pathophysiology and possible pharmacologic interventions //South. Med. J. 1993. June. 86(6). 676-682.

104.Guarini S., Bertolini A., Lancellotti N. Different cholinergic pathways are involved in the improvement induced by CCK-8 and by ACTH-(l-24) in massive acute hemorrhage in rats //Pharmacol. Res. Commun. 1987. V.19. p.511-516.

105.Hakanson R., Sundler F. Ensymatic degradation of some polipeptides //TYPS. 1983. V.4. p. 41-44

106.Holaday J.W., D'Amato R.J., Faden A.J. Action of naloxone and TRH on the autonomic regulation of circulation //Adv. Biochemistry and Psychopharmacology. 1982. №33. P.353-361.

107.Holtzman D.M., Sheldon R.A., Jaffe W., Cheng Y., Ferriero D M. Nerve growth factor as neuroprotector//Ann. Neurol. 1996. Jan. 39(1). P. 114-122.

lOS.Iuvone L., Geloso M.C., Dell1 Anna E. Changes in open field behavior, spatial memory and hyppocampal parvalbumin immunoreactivity following enrichment in rats exposed to neonatal anoxia//Exp.Neurol. 1996. May. 139(1). 25-33.

109.Jensen F.E., Holmes G.L., Lombroso C.T., Blume H.K., Firkushny I.R. Age-dependent changes in long-term seizure susceptibility and behavior after hypoxia in rats //Epilepsia. 1992. Nov.-Dec. 33(6). 971-980.

110.King M.G., Kastin A.J., Olson R.D., Coy D.H. Systematic administration of met-enkephalin, D-Ala-met-enkephalin, b-endorphine and D-ala-b-endorphine: effects on eating, drinking and activity measures in the rats //Pharmacol. Biochem. and behav. 1979. V.ll. №4. P.407.

111.Kinnula V.L.7 Juujrvi K. Liver and heart mitochondrial succinate dehydrogenase activity of newborn rats in anoxic hypoxia and starvation //Acta. Physiol. Scand. 1976. Jul. V97 №.3. pp. 357-361.

112.Kinnula V.L., Mirza Z., Crapo J.D., Whorton A.R. Modulation of hydrogen peroxide release from vascular endothelial cells by oxygen //Am. J. Respir. Cell Mol. Biol. 1993. №9 V.6. pp. 603-609.

113.Klee W., Lampert A., Nirenberg M. Dual regulation of adenilate cyclaze by endogenous opiate peptides //Opiates and endogenous opioidpeptides. Elsevier. 1976. 152 p.

114.Komjati K., Sandor P., Sandor N., Szirmai L., Velkei M.N., Kovach A.G. Cerebrocortical and medullary blood flow changes after general opiate receptor blocade during hemorragic shock in cats //Shock. V.7. №4. 1997. P.288-293.

115.Kuznetsov S.V. On the role of cholinergic mechanisms in the periodic excitation at an early stages of mammals development //33 International Congress of Physiological Sciences. June 30- July 5. 1997. P066.19.

lló.Leonard, C.T., Goldberger, M.E. Consequences of damage to the sensimotor cortexin neonatal and adult cats. //Dev. Brain Res. V.32. 1987. pp. 15-30.

117.Levene M.I. Non-invasive assessment of neonatal cerebral function //Dev. Med. Child. Neurol. 1986. Jun. 28(3). P.372-374.

118.Lin M.T., Chan H.K., Chen C.F., Teh G.W. Involvement of both opiate and catecholaminergic receptors in the behavioral excitation provoked by thyrotropin-releasing hormone//Neuropharmacol. 1983. V.22. p.463-469.

119.Mayor F. Jr., Pages M., Diez-Guerra J., Valdivieso F. Effect of postnatal anoxia on bilirubin levels in rat brain //Pediatr. Res. 1985. Febr. 19(2). 231-236.

120.McMahon T.A., Bonner J.T. On Size and Life. New York. Sci. Am. Books. 1983.

121.Metcolf G. A rapid method for the simultaneous determination of NA, DA, and 5-HT in small of brain tissue.//Anal. Biochem. V.57. №1. 1974. P.316-325.

122.Milkovic K., Perusovic M., JofFe J.M. Significance of biphasic developmental pattern of the hypothalamo-pituitary-adrenocortical system in the rat //Biol. Neonate. 1983. 44(6). pp. 349-357.

123.Milkovic S., Milkovic K., Efendic S. Significance of maternal corticosteroides in fetal adrenal development and organogenesis //Gen. Comp. Endocrinol. 1968. Apr. 10(2). 240-246.

124.Milkovic S., Milkovic K., Paunovic J. The initiation of fetal adrenocorticotrophic activity in the rat //Endocrinology. 1973. Feb. 92(2). P.380-384.

125.Miller E.P., Maikel R.P. Fluometric determination of indole derivates. //Life Sci. V.9. P.I. №13. 1970. P.747-752.

126.Miller J.H., Colman A., Voss L.J. Opioid antagonist effects on normal and hypercapnic breathing in neonatal rats //XXXIII International Congress of Physiol. Sciences. IUPS. 1997. P030.09.

127.Mogie G.S., Grisel G.E. Physiological antagonists of opioid receptors //Neurosci. 1996. V.75. №2. p. 333-38

128.Moromisato D.Y., Moromisato M.Y., Zanconato S. et al. Nerve growth factor 1 in rats heart and lungs //Grit. Care Med. 1996. V.24. №6. P.919-924.

129.Moss I.R., Inhman J.D. Propiomelanocortin opioids in brain, CSF, and plasma of piglets during hypoxia //J. Appl. Physiol. 1989. May. 66(5). 2280-2286.

130.Moss I.R., Scott S.C., Inhman J.D. Human sleep and respiration in relation to opioids in developing swine //Respir. Physiol. 1993. Apr. 92(1). 115-125.

131.Moss I.R, Sugarman L.M., Goode D.L. Endogenous opioid effect on breathing during normoxia and hypoxia in developing swine //Biol. Neonate. 1987. 52(6). 337-346.

132.Moss T.J., Harding R. Exposure to maternal anaemia in utero alters C02 levels at rest and prior to arousal from asphyxic episodes during sleep in newborn lambs //XXXIII International Congress ofPhysiol. Sciences. 1997. IUPS. P066.02 .

133.Naeye R.L. Origins of the sudden infant death syndrom //Proceedings of International Conference of SIDS held in Baltimore. Eds. J.T. Tildon. NY.: Acad. Press. 1983. p.77-83.

134.Naeye R.L., Peters E.C. Antenatal hypoxia and low IQ values. IIAm. J. Dis. Child. 1987. Jan. 141(1). P. 50-54.

135.Nyakas C., BuwaldaB., Kramers R.J., Traber J, Luiten P.G. Postnatal development of hyppocampal and neocortical cholinergic and serotoniergic innervation in rat:

effects of nitrite-induced prenatal hypoxia and nimodipine treatment //Neuroscience. 1994. Apr. 59(3). p. 541-559.

136.Nyakas C., Buwalda B., Luiten P.G. Hypoxia and brain development //Prog. Neurobiol. 1996. May. 49(1). pp. 1-51.

137.Nyakas C., Feiszegny K. Permanent upregulation of hyppocampal mineralocorticoid receptors after neonatal administration of ACTH-(4-9) analog ORG2766 in rats //Brain Res. Dev. Brain Res. 1997. Apr. 18. 99(2). pp. 142-147.

138.0bonai T., Yashura M., Nakamura T , Takashima S. Catecholamine neurons alteration in the brainstem of sudden infant death syndrome victims //Pediatrics. 1998. Feb. 101(2). pp. 285-288. 139.Owen M.D. et al. Orphanin FQ and its antagonistic influences //Am. J. Physiol.

Reg. integr. comp. phys. 1997. v.42. №5. p. R1598-1607 MO.Primhak R.A. Myocardial ischaemia in asphyxia neonatorum. Electrocardiographic, enzymatic and histological correlations //Acta. Paediatr. Scand. 1985. Jul. 74(4). P.595-600.

141.Rayevsky K. Brain catecholamine systems and behavior: developmental aspects //Elsevier. Biogenic Amines in Development. 1980. p. 683-707.

142.Reghunandanan R, Marya R.K., Singh G.P. et al. The metabolic changes by the haemorrhagic shock//Indian J. Exp. Biol. 1990. V.28. p.333-335

143.Richardson B.S., Bocking A.D. Metabolic and circulatory adaptations to chronic hypoxia in the fetus //Comp. Biochem. Physiol. A Mol. Integr. Physiol. 1998. Mar. 119(3). 717-723.

144.Rumpel H. et al. Consequences of prolonged hypoxia //Pediatr.Res. 1995 Jul. V. 38(1). pp. 113-8 .

145.Sandrini M., Guarini S., Bertolini A. Influence of the intravenous administration of ACTH-(l-24) on the characteristics of brain, heart and spleen

adrenocorticoreceptors of haemorrhage - shocked rats /'/Pharmacol. Res. Commun. 1988. V.20. p.739-749. 146.Shashi B. Singh et al. High altitude hypophagia: electrophysiological correlates

//xxxm International Congress ofPhysiol. Sciences. 1997. IUPS. P093.38 147.Shimada. M. Pathogenesis of hypoxic encephalopathy during pre- and perinatal

periods //No-To-Hattatsu. 1994. Mar. 26 (2). pp. 111-2. 148.Speiser Z., Uziel J., Defrin-Assa R., Gitter S., Urea G. Different behavioral deficits are induced by anoxia/hypoxia in neonatal and senescent rats: blocage by MK-801 //Behav. Brain Res. 1991. Feb. 28. 42(2). pp. 181-186.

149.Tanaka et al. Alterations of cholinergic neurons activity in the rats brain //Brain-Dev. 1995 Jul-Aug. 17 (4). pp. 264-70.

150. Thomas T., Marshall J.M. Chronic and acute hypoxia comparison //J. Physiol. Lond. 1995 Sep.l. 487 (pt.2). p.513-525.

151.Trojan S., Doubek P. The influence of hypobaric hypoxia on morphological and functional features of the brain //XXXIII International Congress of Physiol. Sciences. IUPS. 1997. P093.39 .

152.Trowitzsch E., Meyer G., Schluter B., Buschatz D., Andler W. "A life threatening event" in infants//Monatsschr Kinderheilkd. 1992. Apr. 140(4). 233-236.

153.Vallie M., Mayo W., Dellu F., Le Moal M., Simon H, Maccari S. Prenatal Stress induces high anxiety and postnatal handling induces low anxiety in adult offspring: correlation with stress-induced corticosterone secretion Hi. Neurosci. 1997. Apr.l. 17(7): 2626-36.

154.Van Dijken H.H., Mos J., van der Heyden J.A., Tilders F.J. Characterization of stress-induced long-term behavioral changes in rats: evidence in favor of anxiety //Physiol. Behav. 1992. Nov. 52(5). 945-951.

155.Vitvitsky V.N., Timonin A.V., Cherkasova L.V., Polezhaev L.V. Stimulation of protein synthesis in dystrophic brain cortex neurons of hypoxia-subjected rats by proliferation-activating protein isolated from nervous tissue of newborn animals //J. Hirnforsch. 1991. 32(1). 47-50.

156.Zarrow M. Experimental endocrinology. 3-rd. print. NY-London. Acad. Press. 1972. 519 p.

157.Zhang H.F., Ong W.Y., Leong S.K. Ultrastructura! changes in cerebral cortical blood vessels of immature and adult rats after a single episode of neonatal hypoxia. //J. Hirnforsch. 1997. 38. 1. P.81-97

158.Zheng D., Chen H.S., Hu D.Y. Cardiovascular mechanisms of TRH against experimental hemorrhagic shock//Circulation shock. 1992. №36. P. 169-173.