Онтологическая поэтика и художественная рефлексия в лирике И. Бродского тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Житенев, Александр Анатольевич

• Житенев, Александр Анатольевич
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Житенев, Александр Анатольевич

Введение.

Глава I. Формы внешней и внутренней реальности.

1.1. Особенности создания лирической концентрации.

1.2. Семантика художественного образа.

1.3. Специфика сюжетосложения.

1.4. Рекомбинация.

Глава II. Равенство сознания писателя и читателя.

2.1. Особенности тропеической структуры.

2.2. Лирическая экспрессия.

2.3. Специфика композиционного строя.

2.4. Коммуникативный акт.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Онтологическая поэтика и художественная рефлексия в лирике И. Бродского»

В русской поэзии рубежа XX и XXI веков сложилась особая ситуация утраты ценностных ориентиров, характеризующих литературное поле как целое. Речь идет не просто о сосуществовании разнородных по эстетической структуре явлений, но об исчезновении поэтологических координат, в системе которых они могли бы быть соизмерены. Эпоха рубежа, таким образом, оказывается классической эпохой "промежутка" (Ю. Тынянов), временем, когда перестают действовать инерционные силы литературного процесса.

Особую актуальность в таком контексте приобретает обращение к русской поэзии 1950-1980-х годов, количественное увеличение и гибридизация различных форм традиционности в которой и привело в конечном итоге к размыванию историко-литературной перспективы. Представление о литературном процессе, состоящем из разного рода "отдельностей" (Д. Лихачев) видится как нельзя более соответствующим этому времени интенсивного освоения культурных контекстов, складывания ряда сложно соотнесенных концепций творчества.

Представляется, что совмещение в литературной современности гетеро-хронных художественных явлений, обусловленное исчезновением границ между "официальной" и "другой" культурой, может быть во многом прояснено отсылкой к оттепельной эпохе. Главную сложность при этом представляет видимое усложнение литературного поля, предопределившее отсутствие работ обобщающего плана, посвященных русской поэзии последних десятилетий.

Проблема, в настоящее время выходящая на первый план в изучении рус-. ской поэзии второй половины XX века, есть проблема объективности, независимой от превалирования в литературной науке тех или иных мировоззренческих предпочтений. От литературоведения требуется, во-первых, "герменевтически корректное позиционирование исследователя, при котором его объяснительная парадигма не служит тотальным основанием интерпретации и оценки", и, во-вторых, "герменевтически корректная историзация объекта изучения, при котором актуализируются в первую очередь его собственные дискурсы и контексты" (Лакербай 2002, 228-229). Выработка научных позиций, соответствующих этим требованиям, оказывается сопряжена с определенными трудностями.

С одной стороны, труднопреодолимым соблазном остается привычная апелляция к социальному заказу, в ущерб специфике литературных явлений объясняющему все многоцветье культурного поля разнообразием эстетических реакций на одну жизненную проблему (Зайцев 2000). С другой стороны, обрела признание попытка утвердить в качестве основополагающего представление о всепроникающей антиномичности культурного поля, о сосуществовании в нем взаимонепроницаемых художественных систем (Кулаков 1999).

Стремление избежать крайностей побудило литературоведческую науку искать опору в том опыте самоидентификации, который заложил основы для нового витка развития русской поэзии. В итоге в качестве безусловной точки отсчета было принято то или иное - "волевое", "ироническое", "критически-сентиментальное" - отношение к "чистому воздуху подлинной культуры" (Гандлевский 2000, 294-295). Поэзию 1950-1980-х годов оказалось возможным рассматривать как системное и дифференцированное переосмысление Серебряного века. Русская поэзия второй половины XX века предстала сложной системой нео- и пост- направлений, противоречивым образом соединившей в себе тягу к формальной новизне и обнажению алгоритмов художественного творчества; апелляцию к культурным ассоциациям и универсально понимаемый принцип относительности, диалогического постижения мира (см. типологию поэтических направлений в работе: Лейдерман 2001). В своем единстве поэзия 1950-1980-х годов предстала как целостный опыт осмысления "нового векового содержания" (Б. Пастернак) и поиска адекватного ему художественного синтеза.

Иосиф Бродский в сложившемся контексте литературной науки закономерно рассматривается как "центральная фигура современной русской поэзии", ибо, будучи "активным участником литературного процесса и "процесса" над литературой", "аккумулирует в единстве творчества и биографии пафос исторического времени" (Лакербай 1998, 166). Огромный интерес к Бродскому предопределяется рядом факторов: свойственным поэту ощущением "словесности как служения", на которое может и должна "уйти жизнь" (Седакова 2000, 232); его убежденностью в "априори права и весомости личного высказывания" (Полухина 1997, 405); актуализацией жизнетворческой традиции, демонстрацией того, что "возможна высокая поэзия сейчас и здесь" (Кривулин 1997, 175). Вместе с тем особая семиотичность "феномена Бродского" делает его привилегированным "объектом применения расхожих критических и культурных стереотипов" (MacFadyen 1999, 3), способствует складыванию разветвленной научной мифологии (Полухина 1996).

Одним из важнейших мифогенных факторов является публицистический подход к текстам Бродского, при котором художественная логика поэта оказывается вне поля исследовательского интереса (Кублановский 1991, Коржа-вин 2002). Еще одним источником мифов выступает анализ поэтики Бродского с помощью категориального аппарата, заведомо к ней неприложимого (Солженицын 1999, Кривулин 1977). Искажающими следует признать и такие прочтения, при которых художественное содержание текстов Бродского априорно соотносится с теми или иными философскими идеями (Moranjak-Bamburac 1996). Широта связей Бродского с существующим литературным контекстом, обусловившая неизбежность мифологизации образа поэта, тем не менее не воспрепятствовала смещению акцента с журналистики и мемуаристики на научную критику, с течением времени разросшуюся в самостоятельную отрасль филологического знания.

Стремление очертить специфику творчества Бродского на историко-литературном фоне сообщило первичную актуальность проблеме традиции (Фокин 2002). Доминантное значение в исследовании проблемы традиционности приобрели работы, ориентированные на выявление и анализ релевантных для Бродского художественных контекстов (Зайцев 1998, Колобаева 2002, Курганов 1997, Нестеров 2000, Кузнецов 1998, Givetis 1995, Bethea 1995, 2000 и др.). Самостоятельную и весьма значительную часть штудий традиционности составили исследования интертекстуальности, нацеленные как на выявление собственно реминисценций и цитат, так и на определение характера их трансформаций и степени вписанности в художественный текст (Ранчин 2001, Безносов 2002). Рассмотрение традиционности на уровне формы предопределило актуальность проблемы жанра в творчестве Бродского (Полухина 1995, Семенова 2001). По преимуществу "контекстуальное" рассмотрение традиции не оказалось замкнутым на самое себя, став необходимым этапом на пути к имманентному анализу художественного текста.

Существенную часть исследований текста образовали работы, так или иначе связанные с анализом его языковой формы. Это и собственно лингвистические исследования, в том или ином аспекте разрабатывающие вопросы идиостиля (Зубова 1996, Везерова 1997), и комплексные работы, выстраивающиеся на стыке языкового и содержательно-концептуального уровней текста (Полухина 1995, Пярли 1996, Polukhina 1986). Особое место в ряду работ о языке занимают те, в которых рассматривается образ языка в поэзии Бродского, различные аспекты репрезентации концепта "язык" (Пярли 1998, Орлова 2002). Близки к ним по направленности исследования о "филологической метафоре", реконструирующие способы художественного воплощения парадигмы "мир-текст" (Ахапкин 1998). Специальные исследования посвящены интонации как ведущему принципу стихообразования (Калашников 2001), типологии строфических форм (Смит 2002, Лотман 1995), метрике, ритмике и способам рифмовки поэтического текста (Гаспаров 1995, Семенов 1998).

В самостоятельную группу сложились работы, посвященные автономному рассмотрению идейного содержания текстов Бродского. Творчество поэта интерпретируется как философствование в поэтической форме, и по сути, и по способам развертывания сопоставимое с соответствующими экзистенциалистскими прецедентами (Келебай 2000). Философское своеобразие и содержание художественных форм рассматривалось как движение к разрешению мысли и представлению миропонимания в образной системе (Плеханова 2001). Были намечены слагаемые художественного мироотношения как интегральной характеристики целостной духовно-творческой позиции Бродского (Абелинскене 1997). Особые аспекты исследований содержания составили опыт реконструкции философской традиции Бродского (Ранчин 1993), анализ литературного "путешествия в кругу идей" (Служевская 2002), раскрытие художественного смысла философской пародии в лирике поэта (Спивак 1997).

Обширный блок текстовых штудий образуют работы, связанные с проблемой художественного мира. Наибольшая часть этих исследованиий посвящена интерпретации пространственно-временных конструкций в поэзии Бродского (Ваншенкина 1996, Воробьева 1994), их соотнесенности с теми или иными философскими и семиотическими импликациями (Лотман 1993). Существует прецедент реконструкции художественного мира на основе семантического анализа мотивики текстов Бродского (Кузнецов 1997). Произведена попытка содержательно соотнести основные темы лирики Бродского и набор их конкретных реализаций (Крепе 1984). Опыт создания "очерка поэтики" Бродского включает в себя анализ мотивной структуры, поэтического словаря, отличительных приемов лирики поэта (Ранчин 2001, 19-116). Отдельную группу работ составляют монографические разборы конкретных мотивов (Пробштейн 2000), тем (Лотман 1990, 1998), образов (Бетея 1991) лирики Бродского. Выделились в разряд самостоятельных исследований работы, связанные с концептуализацией вещи и стремлением определить в художественном мире Бродского место вещности как таковой (Кашина 2000, Ставицкий 2001).

Разноаспектный анализ творчества Бродского сделал актуальным реконструкцию художественной логики поэта через различные формы автоинтерпретации. Этим обусловливается интерес к монографическому анализу текстов, в первую очередь, с отчетливой метапоэтической составляющей (сборник "Как работает стихотворение Бродского" 2002); анализ жанровой формы эссе и типологии реализованного в ней художественного мышления (Новиков, материалы журнала Russian Literature 2000 vol. XLVII - III/IV); рассмотрение интермедиальности как фактора, до известной степени детерминирующего поэтику (Петрушанская 1998, 2000). Автоинтерпретация, вместе с тем, оказалась значима не сама по себе, но в качестве основания для более глубокого, непредвзятого, синтетического по сути подхода к анализу художественного наследия Бродского.

В литературной науке возникла настоятельная потребность в обобщении накопленного опыта изучения творчества Бродского, в выработке йнтерпре-тативной парадигмы, которая могла бы связать воедино разнородные наблюдения над языковой формой, художественным миром, идейным содержанием текстов поэта. Монографии М. Крепса, D. Bethea, В. Полухиной (Крепе 1984, Bethea 1994, Polukhina 1989), при всей их историко-литературной основа^ тельности, освещают соответствующие аспекты отнюдь не в равной мере; концептуальной определенности недостает и более специальным исследованиям А. Ранчина, Е. Келебая, И. Плехановой (Ранчин 2001, Келебай 2000, Плеханова 2001). Первыми попытками выйти на качественно иной уровень познания явились работы, нацеленные на анализ складывания мировоззренческих позиций, выработку Бродским собственного художественного языка (Куллэ 1996, Лакербай 1997). Однако исследование одного, пусть даже репрезентативного периода, отнюдь не позволяет определить специфику творчества Бродского в историко-литературной перспективе. Уязвимым является самоограничение и другого плана: отказ от системного рассмотрения художественной формы в ее содержательности.

Между тем лакуны, которые в настоящее время существуют в понимании лирики Бродского, связаны с невыписанностью концептуальной матрицы поэтики безотносительно к ее трансформациям и недостаточной прояснен-ностью взаимосвязей разных моментов формы. Так, крайне незначительно разработана проблема эстетической телеологии художественной формы. Отсутствует прецедент системного рассмотрения художественных приемов в свете единого формообразующего начала. Не прописаны в должной мере контакты Бродского с поэтической традицией в плане выработки собственных представлений о художественности. Так обрисовывается проблемное поле, связанное с тем, что В. Жирмунский называл "основным художественным впечатлением": с анализом художественных приемов как "эстетических фактов", выстраиванием их в систему в свете единого "формообразующего начала (энтелехии)", рассмотрением художественного целого в перспективе определенной "интуиции бытия" (Жирмунский 1977, 123).

Безусловной точкой отсчета в решении проблемы "единства скрытых структур поэтического мышления" (Лосев 1997, 130), очевидно, может быть только положение, разделяемое всеми исследователями. Таким положением является тезис о сущностной "синтетичности" и "итоговости" творчества Бродского в контексте художественных исканий XX века. Согласно Л. Лосеву, Бродскому удалось в своем творчестве "свести воедино и довести до совершенства . все основные направления русского модернизма" (Лосев 1996, 15). Н. Петрова рассматривает Бродского как единственного в своем роде художника, сумевшего объединить "ноэтический реализм и модернизм как два взаимодополняющих направления XX века" (Петрова 2001, 284). Как "радикальную попытку синтеза" реализма и постмодернизма, завершившуюся созданием "новой парадигмы художественности", трактуют творчество Бродского Н. Лейдерман и М. Липовецкий (Лейдерман 2001, 3, 135). При всем различии терминологии показательна общность интонации исследователей, одинаково настаивающих и на "итоговости", и на "синтетичности". Однако указание на "новую художественность" само по себе лишь обозначает, но не определяет существо поэтики.

В ряде попыток конкретизировать "синтетичность / итоговость" поэтики Бродского в контексте XX века отчетливо обнаруживается несколько доминирующих тенденций.

Одна из них соотносится с самым различным образом понимаемой рационалистичностью поэтики Бродского. О "поэтике суждений" пишет А. Ранчин, указывая, что в лирике Бродского строка нередко "или простое суждение <.> или суждение сложное, в котором пропозиции соединены между собой согласно принципу утверждения и вывода, условия и результата" (Ранчин 2001, 54). Присутствие в лирике Бродского метатекстуальных стихотворений, "содержание которых отрефлексировано не только на уровне темы, но и на уровне самой их формальной организации", отмечает Ким Хюн

Еун (Ким Хюн Еун 2003, 23). Д. Лакербай "основополагающим" для поэтики Бродского считает "конфликт между личностным и категориальным, между экзистенцией и разумом " и связывает его частичное преодоление с "единством и непрерывностью поэтического мышления как процесса" (Лакербай 1996, 16-17). В той или иной степени смежные вопросы "рациональности", "авторефлексивности", "метапоэтчности" затрагиваются в работах И. Слу-жевской (Служевкая 2000), А. Фокина (Фокин 2002), В. Куллэ (Куллэ 1996) и других.

Другая важная тенденция связывается с попыткой осмыслить самым различным образом понимаемый онтологизм поэтики Бродского. Л. Лосев пишет о "пораженности" Бродского фактом "неадекватности жизни высказываниям о ней" (Лосев 1978, 125) и его попытках выстраивать поэтику в динамическом напряжении между "умопостигаемыми элементами стиха и прозы" и "внеконтекстными, не поддающимися какой-либо рациональной интерпретации символами" (Лосев 1986, 196). Д. Радышевский обосновывает идею "медитативного характера" поэзии Бродского и ее тяготения к "пустоте ума" как "озарению", в котором совмещаются "бесстрастная регистрация мира <.> и рассмотрение предмета со всех сторон" (Радышевский 1997, 305). Д. Лакербай отмечает "онтологизм поэтики" Бродского, соотносимый с "интуицией онтологического первородства и логосности поэзии, явленной в сосредоточенности на бытийной проблематике и бытийствовании самого стихотворения" (Лакербай 2000, 21). Проблематика "внерационального", "несказуемого", "онтологического" характера некоторых черт поэтики Бродского затрагивается в работах А. Расторгуева (Расторгуев 1993), Л. Баткина (Бат-кин 1996), С. Лурье (Лурье 1990) и других.

Таким образом, качество "синтетичности / итоговости" поэтики Бродского есть основания соотносить с категориями онтологической поэтики и художественной рефлексии, в последнее время активно разрабатывающимися в литературной науке. Категории эти переживают период становления и еще далеки от полной определенности объема и содержания, однако типология подходов к их истолкованию уже и сейчас весьма обширна.

Заявленный В. Тюпой и Д. Баком подход к художественной рефлексии ставит на первый план самоопределение художника в акте слова. Художественная рефлексия в трактовке В. Тюпы - это "эвристическая рефлексия поиска субъектом своей активной позиции, на которой он еще не утвердился окончательно, - позиции подлинного творца данного творения" (Тюпа 1988, 5). В основе так понятой художественной рефлексии - преодоление "взаимной непроницаемости этического и эстетического" "в особом типе содержательной формы" (Бак 1992, 8), нацеленной на актуализацию "самого события перехода жизни в слово" (Бак 1992, 73). Рефлексия, таким образом, есть средство самоопределения в слове художника как человека поступающего: "творческий акт начинает мыслиться актом альтернативного вхождения в историю" (Тюпа 1988, 12). Данный подход уязвим: рефлексия, с одной стороны, подменяется интуицией, которая только и может быть эвристической, а с другой стороны, - необоснованно связывается с проблемой "точки зрения", замыкаясь на взаимосвязи автора и персонажа.

В. Тимофеев и А. Аствацатуров соотносят художественную рефлексию с обнажением условностей в художественном тексте. "Рефлектирующий автор, - пишет А. Аствацатуров, - работает не с реальностью как таковой, а с концепциями реальности, идеями, возникающими при языковом освоении мира, которые он субстантивирует" (Аствацатуров 2000, 100). В основанном на рефлексии акте творчества "всякая "кажимость" и "видимость" наблюдается в процессе своего создания" и значима эстетическим переживанием "рассматривания наготы фиктивности" (Тимофеев 1997, 44). Так понятая рефлексия - "необходимый и осознанный этап творческого развития", суть которой - в преодолении налично данного "плюрализма художественных практик" и обретении своего индивидуального слова (Аствацатуров 2000, 101). Слабость этого подхода обнаруживается в том, что в нем аналитические характеристики рефлексии немотивированно накладываются на созерцательную по сути интроспекцию, а сама проблема рефлексии тяготеет к растворению в проблеме овеществленного приема.

Специфическое понимание художественной рефлексии, связанное с самоидентичностью художественной формы, в ряде работ было обосновано А. Михайловым. Согласно исследователю, всякая теоретико-литературная концепция всегда основывается на переосмыслении имманентной художественному тексту самоинтерпретации и если и возможна, то только потому, что "сами литературные явления уже есть теория, запечатление своего осмысления, сгустки смысла, рефлектирующего самого себя" (Михайлов 1994, 26). При этом основным предметом интереса оказывается то, что лежит в основе всего создаваемого: "Прежде смысла конкретного произведения, прежде того, что он намерен создать, в нем определено, и определено всеми факторами, взаимодействующими в истории, то ч т о, в качестве какого <.> будет возникать замысел, или образ, конкретного художественного создания" (Михайлов 2000, 291). Суть рефлексии при таком подходе связывается с поиском художником первообраза формы и выбором эстетических решений, призванных ему соответствовать. Определенным недостатком данного подхода является уход от анализа обеспечивающих складывание художественного целого рефлексивных механизмов. Вместе с тем только в позиции А. Михайлова художественная рефлексия рассматривается в качестве самостоятельного конститутивного фактора формы.

Онтологическая поэтика в одном из наиболее распространенных ее пониманий соотносится с бытийными характеристиками художественного мира. Как отмечает Н. Шогенцукова, "истинная литература <.> это всегда постижение основополагающих принципов человека и общества", и одной из ее важнейших характеристик являются "формулы бытия" - "открытия, откровения", воплощающие целостное видение мира (Шогенцукова 1995, 4). Понимание метафизических основ при этом может в равной мере соотноситься как с духовными сущностями, так и с материальным субстратом бытия. Л. Карасев соотносит "пафос онтологического взгляда" с анализом "на-личествования и оформленности мира", особо подчеркивая, что в этом случае "природа берет верх над культурой, вещество над символом" (Карасев 1996, 60). Е. Трофимов, напротив, связывает с онтопоэтикой указания в тексте на присутствие в повседневности божественного начала и нацелен на выявление "обусловленности поэтического <.> верой и богословием" (Трофимов 1999, 28). Специфика этого подхода состоит в редукции собственно поэтики, в фактической подмене поэтологических исследований выявлением концепции мира, анализом разнообразных вещных и соматических кодов, взятых безотносительно к их художественной функции.

Подход В. Океанского к онтопоэтике характеризуется смещением акцента на инвариантные структуры художественного мировидения. При таком подходе онтологическая поэтика нацелена на выявление форм и способов раскрытия в тексте "стилистики" мировосприятия. Сообразуясь с тем, что "онтология есть . собранность сущего в бытии", В. Океанский настаивает на "онтологизме самого слова" и трактует поэтику как "морфологию бытия", его "структурную выстроенность" (Океанский 2000, 116). В центре внимания вновь оказывается "образ мира" - "языковой светомир, превосходящий и авторскую волю, и словарную семантику" и раскрывающий "целокупный первичный опыт человеческого "бытия-в-мире" (Океанский 1998, 15). Н. Крохи-на, сообразуясь с некоторыми идеями В. Океанского, склонна полагать предметом онтопоэтики "тип бытийной ориентации писателя" (Крохина 2000). Эвристическая ценность этого подхода существенно ограничивается тем, что он, с одной стороны, атрибутирует онтологическое качество не какому-то аспекту поэтики, но поэтике как таковой, а с другой стороны, в силу необъективируемости вот-бытия оказывается неспособен что-либо сказать об этом качестве.

Концепция онтологической поэтики, разрабатываемая В. Раковым, ориентирована на выявление взаимосвязей рационального и иррационального начал в морфологии стиля. Согласно В. Ракову, основополагающей характеристикой модернистского стиля является "сочетание в тексте риторико-классической ясности, с одной стороны, и элементов деструкции и смысловой темнотности - с другой" (Раков 19986, 88). С приобретением "деструктивным" и "темнотным" - "меоном" - статуса "регулятивной идеи" морфология стиля оказалась резко специфицирована: во-первых, в тексте "становится важным как сказанное, так и то, что залегает в глубинах молчания" (Раков 2000, 82); во-вторых, в качестве комплементарных черт выстраиваются "постоянно увеличивающаяся разрывность текста" (Раков 1999, 123) и "едино-мгновенность творческого постижения мира" (Раков 2000, 91). Предметом онтопоэтического интереса в рамках этого подхода выступает "меон" - "та стихия иррационального, который не есть ни бытие, ни устойчивость, ни движение, но всего лишь иное по отношению к этому" (Раков 1998а, 65). Недостаточно мотивированным в позиции В. Ракова следует признать отождествление "засловесного бытия" с хаосом и деструктивностью, однако только эта позиция обращает внимание на присутствие в тексте неэксплицируемого содержания.

Аналитический разбор существующих концепций художественной рефлексии и онтологической поэтики позволил наметить общие перспективы содержательной разработки "синтетичности" творчества И. Бродского, однако не дал ответа, почему именно эти категории оказались релевантны для осуществленного поэтом художественного синтеза. Прояснение контекста художественной рефлексии и онтологической поэтики в искусстве XX века, думается, позволит прояснить это обстоятельство, а вместе с тем - точнее определить названные категории.

Выдвижение на первый план художественной рефлексии и онтологической поэтики в контексте эстетических исканий XX века представляется возможным соотносить с переосмыслением структуры и факторов детерминации художественной формы, обусловленное сменой классического типа рациональности неклассическим (термин «неклассический тип художественного сознания» параллельно введен Н. Лейдерманом: Лейдерман 2001, 1 и С. Бройтманом: Бройтман 1997) Классическое художественное сознание, как отмечает Н. Петрова, "уравновешивает бытие и объект на чисто фактических началах", суть классики - "принципиальная полнота жизни в органическом согласии ее сил" (Петрова 2001, 58). Неклассическое художественное сознание "противоположно по направленности: бытие и объект уравновешиваются на чисто смысловых началах" и " принципиальная полнота жизни обнаруживает себя в помысленности смысла" (Петрова 2001, 58). Диалектика пластики предмета и его смыслового строя отличается при этом определенной сложностью.

Складывание новых художественных принципов шло по нескольким направлениям, одним из которых явилось переосмысление соотношения мимесиса и одухотворения. В домодернистском искусстве одухотворение материала было призвано вносить чувственно конкретный порядок в хаотическое разнообразие явлений действительности. В модернистском искусстве порядок мыслится как репрессивный фактор, что предопределяет разрушение наглядности и выдвижение на первый план интеллектуального опосредования. "Эстетическая рациональность, - отмечает Т. Адорно, - стремится к тому, чтобы каждое художественное средство - и само по себе, и по своей функции - было столь четко определено и целенаправленно, чтобы сделать то, на что уже не способны традиционные средства" (Адорно 2001, 54). Еще одним направлением эстетического поиска оказалось перераспределение соотношения интенции и содержания. Искусство, сообщая о чем-либо, в силу самой своей природы делает свои умозаключения вне апелляции к поня-тийности. В домодернистском искусстве эта интенциональность была подчинена требованию единства определенного смыслового контекста. В модернистском искусстве, выстраивающемся в условиях кризиса смысла, художественная интенция начинает связываться с противостоянием конкретно осязаемому содержанию - с "эстетической трансцендентностью". "Явление, и возникающее в процессе аппариции, - пишет Т. Адорно, - принадлежит к сфере уникального, оно представляет то, что невозможно подвести под какую-либо общую категорию, и бросает вызов господствующему принципу реальности, принципу заменимости" (Адорно 2001, 123). Эстетическая трансцендентность, осмысленная как качественная однократность явления, позволяет атрибутировать модернистскому искусству прорыв к "первореаль-ности". "До того, как мы начинаем познавать, и даже до того, как мы начинаем действовать, - пишет И. Левин, - мир открывается нам в силу самого нахождения или жизни в нем", и это "соучастие в мире, первореальность" является "первичным предметом" нового искусства (Левин 1994, 387). Вместе с тем эстетическая рациональность, ставшая конститутивным фактором формы, делает творческую деятельность разума основанием особого рода эстетического наслаждения - наслаждения "нечувственно прекрасным". "Говоря о прекрасном в художественной форме, - отмечает И. Левин, - надо различать два момента: "красивость" самой художественной формы, выражающуюся в симметрии, том или ином сочетании линий, красок и звуков <.> и проявление активности человеческого духа, соответствие средства и замысла - то, что является необходимым атрибутом художественного произведения"; последнее и есть "нечувственно прекрасное" как еще один специфический "предмет" модернизма (Левин 1994, 234).

С учетом сказанного выше формально онтологическую поэтику и художественную рефлексию можно определить как принципы соотнесения внешней и внутренней формы, реализующие единство художественного впечатления. Содержательно онтологическую поэтику и художественную рефлексию представляется возможным рассматривать как средства создания эстетической трансцендентности (переводящей в структуру текста спонтанность переживания) и эстетической рациональности (выявляющей логику становления художественной мысли). Соотнесенность онтологической поэтики и художественной рефлексии с важнейшими законами формообразования в модернистском искусстве объясняет отмеченное ранее "итоговое" положение Бродского в историко-литературной перспективе XX века.

Вопрос, который выходит на первый план с определением фундаментальных категорий "синтетичности / итоговости" лирики Бродского, связан с поиском предметной сферы их соизмеренности. Если художественная рефлексия и онтологическая поэтика неразрывно связаны, то должно существовать поле общей меры, которое одновременно есть среда их реализации.

Р. Барт, одним из первых заговоривший о "бытийственности" текста, объяснял "способность формы вызывать к себе экзистенциальные ощущения" обретенной искусством возможностью "ощущать себя как язык" (Барт 2000, 61-62). "Самоощущение формы", в свою очередь, соотносилось им с "перфомативностью текста", с самодовлеющей реальностью совершающегося "здесь и сейчас" "речевого акта" (Барт 1989, 387-388). Креативному порыву, по Барту, ничто не предсуществует - все обретает смысл и определенность только в результате его развертывания в текст. Ю. Лотман, рассматривая "перфоматив" как "уяснение внутреннего состояния пишущего" благодаря "записи", был склонен интерпретировать его как специфический род "автокоммуникации", когда "сообщение переформируется и обретает вид нового сообщения" (Лотман 1993, 36). Существенно при этом, что автокоммуникация, по Ю. Лотману, "трансформирует самоосмысление порождающей тексты личности", ибо "переводит уже имеющиеся сообщения в новую систему значений" (Лотман 1993, 41). Экзистенциальность самоощущения формы, таким образом, следует соотносить с переустройством основополагающих структур сознания в акте творчества. Однако само это переустройство есть не что иное, как специфическое проявление деятельности понимания. В самом деле, понимание устремлено на объекты уникальные, невоспроизводимые, эмпирически всегда косвенные (Яковлев 1991, 55), но в свете сказанного выше только первореальность можно соотносить с этим категориальным рядом.

Р. Якобсон, с именем которого связывается постановка проблемы художественной рефлексии, соотносил обращенность речи на самое себя со способностью речевого сообщения быть произведением искусства. "Поэтическая функция языка", по Якобсону, состоит в "направленности на сообщение как таковое, сосредоточении внимания на сообщении ради него самого" (Якобсон 1975, 202). Эмпирический критерий поэтической функции для него при этом составляло "проецирование принципа эквивалентности с оси селекции на ось комбинации" (Якобсон 1975, 204): последовательное построение речевых структур в художественном тексте всегда предполагает постоянную актуализацию выбора языковых единиц. Е. Фарыно соотносит высказанную Якобсоном идею с "авторефлексивностью, рекуррентностью и конве:рсивно-стью художественной речи, то есть с взаимопрекцией и меной местами формальных и семантических парадигм" (Faryno 1988а, 37). В рамках концепции польского исследователя определяющей является идея, согласно которой в пределах авторефлексивного текста "ни мотивный, ни лексический состав не привносятся извне <.> они порождаются внутри и по ходу данного текста" (Faryno 1988а, 29). Это означает, что "сообщение как таковое" связывается с "иерархически упорядоченным языком", в котором "каждая очередная ступень является планом содержания для предыдущей и планом выражения для последующей" (Faryno 19886, 44). Существеннейший момент, по Фарыно -абсолютный предел авторефлексивного ("экспликативного") текста: "лишенный всякого плана выражения и всякой постижимости <.> смысл" (Faryno 19886, 45). Невыразимое как результат аналитической работы - это озарение, художественная рефлексия в этой связи - способ продуцирования инсайта. Однако инсайт - также элемент деятельности понимания, цель которого -выявление оснований открытости в объекте (Яковлев 1991, 61).

Таким образом, предметная сфера онтопоэтики и художественной рефлексии - понимание. В этом плане одно и другое явления могут быть рассмотрены как необходимые составляющие поэтики, соотносящей художественную выразительность с различными слагаемыми акта познания - поэтики когнитивной (Смирнов 1988) или гносеологической (Григорьев 2000). Необходимость в ее создании была осознана тогда, когда стало ясно, что модернистская литература "отчетливо предпочла пути "передачи информации" путь "трансформации сознания" <.> пути "оформления смысла" - путь "метаморфоз смысла"" (Седакова 2000, 570). Т. Адорно отмечает, что только в XX веке обнаружился имманентно присущий художественному произведению характер процесса: "Когда произведение говорит, оно становится явлением внутренне движущимся, развивающимся. То, что в артефакте можно назвать единством его смысла, является не статичным, а процессуальным, развивающимся, проявлением антагонизмов, которые неизбежно наполняют любое произведение" (Адорно 2001, 256). Однако "процессом" произведение может быть лишь для проживающего его сознания: "Время есть субъективное условие познания и понимания" (Молчанов 1988, 38). Тем самым в рамках "когнитивной поэтики" по отношению к тексту актуализируется комплекс вопросов, доселе связывавшихся исключительно с деятельностью сознания: об условиях возникновения нового знания, о внутреннем единстве акта сознания, о способах запечатления знания. Художественность, таким образом, предстает телеологической структурой, ориентированной на раскрытие в произведении движения понимания. В современной герменевтике, вплотную подошедшей к этой проблематике, последний момент связывается с понятием "абсолютного настоящего искусства". Как отмечает М. Вишке, "произведение искусства имеет место <.> только в своей презентации или истолковании, которые, со своей стороны, входят в произведение и не существуют отдельно от него"; вместе с тем, "в силу своего отрыва от творца и контекста, в котором он его создал <.> субъектом опыта искусства является само произведение искусства, и опыт произведения искусства может быть определен как его "бытие" "(Вишке 2001, 61).

Художественная рефлексия и онтологическая поэтика, даже объединяемые в акте понимания, тем не менее различны по своей направленности: художественная рефлексия соотносится с "языком-субъектом", онтологическая поэтика - с "языком-объектом". Коль скоро в лирике Бродского онтологическая поэтика и художественная рефлексия выступают не просто во взаимосвязи, а во взаимопроникновении, есть основание предположить, что это обстоятельство вызвано особым качеством "когнитивной поэтики" в лирике Бродского. Учитывая тот факт, что только в рамках феноменологии устремленность к первоначальному интуитивному опыту имеет своим необходимым основанием акты рефлексии (Свасьян 1987, 59), это качество поэтики, с нашей точки зрения, представляется правомерным определить как феноменологическое.

Феноменологический характер вершинных проявлений модернистской литературы XX века обсуждается довольно давно (Мальцев 1994, Кихней 2001, Петрова 2001 и др.), однако отсутствие ясной мотивировки привнесения этого термина в литературоведение, равным образом как и лишенное системности его употребление делают эту дискуссию малопродуктивной. Между тем представляется очевидным, что феноменологизм новой литературы следует соотносить в первую очередь с "неклассическим" качеством этой литературы, сводящемся, в конечном счете, к ее "когнитивной" ориентированности. При этом для плодотворного развертывания идеи феноменологического качества художественной формы изначально следует: во-первых, отказаться от констатации мировоззренческих параллелей в пользу выявления феноменологии в строе поэтики; и, во-вторых, уйти от специального философского языка, обнаружив феноменологическую проблематику внутри филологического опыта осмысления литературы.

В рамках феноменологической философии, наиболее отчетливо выразившей специфику "неклассической рациональности", объективно наметились два взаимодополнительных направления переосмысления традиционных категориальных схем. Первое связано с разрушением оппозиции субъективного и объективного и преодолением классического представления о сознании как "монаде". М. Хайдеггер отмечает, что в основной конституции ego cogito <.> заключено то, что оно не имеет окон", это "замкнутое пространство"; при этом "в противоположность имманентности в сознании <.> "быть" в вот-бытии означает бытие-снаружи" (Хайдеггер 2001, 113-114). Второе направление связано с утверждением представления об а-субстанциальности сознания, которое, тем самым, более не связывается с субъект-субъектной оппозицией. Г. Шпет пишет об этом так: "Никакое "единство сознания" никому не принадлежит, ибо не есть вообще "принадлежность" или "свойство" или "собственность", оно есть единство сознания, то есть само сознание" (Шпет 1989, 107). Приведенные формулировки представляется возможным перевести на литературоведческий язык при посредничестве М. Бахтина. При этом следует учесть, что собственные представления Бахтина, позволяя наметить границу между классическим и неклассическим, в рассматриваемом аспекте остаются полностью в рамках классической традиции. Так, субъект-объектную оппозицию в самом тексте можно усмотреть в разведении творящего сознания и творимой им реальности. По М. Бахтину, "автор творит, но видит свое творение только в предмете, который он оформляет, то есть видит только становящийся продукт творчества, а не внутренний психологически определенный процесс его" (Бахтин 1979, 9). Субъект-субъектную оппозицию можно связать с присущей всякому тексту дифференциацией авторской и читательской позиций. Как отмечает М. Бахтин, "поэтическое произведение - могущественный конденсатор невысказанных социальных оценок", чем определяется тот факт, что "поэт все время работает с сочувствием или несочувствием, с согласием или несогласием слушателя" (Бахтин 2000, 85). Таким образом, феноменологическое качество поэтики Бродского можно априорно соотнести с нарушением или ограничением действия обозначенных Бахтиным закономерностей, то есть с взаимопроницаемостью творящего сознания и творимой реальности, с одной стороны, и, с другой - с устранением ценностной границы между авторской и читательской позициями.

Обобщая вышесказанное, представляется возможным определить основные параметры настоящего исследования.

Актуальность нашей работы обусловлена потребностью в выработке целостной концепции творчества И. Бродского и его поэтики, которая могла бы обобщить накопленный исследовательский опыт.

Новизна диссертационного исследования заключается в том, что за основу в определении художественной специфики лирики Бродского принимается ее "синтетическое" качество, связываемое нами с онтологической поэтикой и художественной рефлексией как определяющими координатами неклассического типа художественного сознания.

Объектом исследования является лирика И. Бродского как главная и преобладающая часть его художественного наследия.

Предметом исследования являются рассмотренные в историко-литературной перспективе аспекты онтологической поэтики и художественной рефлексии в лирике И. Бродского.

Цель работы: выявить черты онтологической поэтики и художественной рефлексии в лирике И. Бродского в связи со всей системой поэтических категорий.

Цель работы обусловливает следующие задачи:

1) раскрыть мировоззренческую основу лирики Бродского;

2) определить преобладающий принцип формообразования;

3) обозначить логику функционирования отдельных художественных приемов и их системную взаимосвязь;

4) соотнести поэтику Бродского с историко-литературным контекстом;

5) определить основания достигнутого поэтом художественного синтеза.

Обозначенный перечень задач предопределяет методы и приемы исследования, в числе которых доминантными являются, во-первых, разнообразные методы "медленного чтения" (Ю. Левин, Д. Сегал, С. Сендерович, Е. Фарыно), во-вторых, методы герменевтического истолкования текста (Г. Бо-гин, А. Богатырев), в-третьих, разработанные в ряде исследований методы сравнительно-типологического анализа явлений модернистской литературы (И. Смирнов, О. Ханзен-Леве. Е. Фарыно, 3. Минц).

Теоретическая основа работы связывается с феноменологией и философской герменевтикой (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Г. Шпет, Г. Гадамер), с теорией литературы русского формализма (В. Шкловский, Ю. Тынянов, В. Жирмунский, Б. Энгельгардт) и ее структуралистскими продолжениями (О. Ханзен-Леве, Ц. Тодоров, Ж. Женетт, Ю. Лотман), с работами, посвященными анализу неклассических черт художественного сознания (Н. Лейдерман, М. Липовецкий, Т. Адорно, И. Левин, С. Бройтман).

Содержательной направляющей исследовательского поиска в нашей работе является гипотеза о феноменологическом качестве поэтики Бродского как результате его "синтетической" художнической позиции.

Автор диссертации пытался аргументировать основные положения, выносимые на защиту:

1. Точкой отсчета для И. Бродского является идея нетранслируемости смысла. «Переоценка всех ценностей» означает для поэта отказ от любых априорных форм оценки мира и человека. Личностный поиск истины, понятый как альфа и омега познания, делает мировоззрение Бродского принципиально и последовательно скептическим.

2. Скептицизм И. Бродского обусловливает тот факт, что для поэта преимущественной средой порождения смысла и соответственно - личностного самоопределения являются творчество и поэтический текст. В соответствии с этим все аспекты формы получают отчетливую «гносеологическую» нагруженность, а она сама ориентируется на порождение субъективно достоверного откровения. Основными направляющими формообразования при этом выступают художественная рефлексия как способ передачи становления мысли и онтологическая поэтика как способ выражения интуитивного озарения.

3. Акцент на тексте как форме миропознания и самоопределения объективно сообщает художественности И. Бродского «синтетическое» качество. Отдельные элементы поэтики символизма, акмеизма, футуризма, в той мере, в какой им было присуще «когнитивное» качество, в лирике поэта изменены и реорганизованы, что свидетельствует о переходе к новой фазе развития русского модернизма.

4. Сутью художественного синтеза лирики И. Бродского явилось сообщение особого - феноменологического — качества поэтике. В общем виде его приметой выступает, с одной стороны, диффузность субъект-объектных связей, предопределяющая открытость друг другу творческого сознания и творимой реальности и, с другой стороны, синкретизм субъект-субъектных отношения, при котором авторская и читательская позиции в тексте ценностно не различаются.

5. Основой художественного синтеза, обусловившей принципы отбора и сочетания элементов модернистской формы, явилась для И. Бродского поэтическая традиция барокко. Бродским оказалось востребованным «единство восприимчивости» (способность к систематизации и классификации интуитивных впечатлений) и барочное «остроумие» (нацеленность речи на игру комбинаторными возможностями сознания).

Структура работы определяется логикой доказательства гипотезы о феноменологическом коде поэтики Бродского. Априорная составляющая гипотезы обусловливает наличие двух глав: об аспектах поэтики, связанных с текстом как опредмеченным содержанием (и субъект-объектной оппозицией) и об аспектах поэтики, соотносимых с текстом как коммуникативным явлением (и субъект-субъектной оппозицией). Диссертация включает введение, две главы, заключение, список использованной литературы. Логику построения материала в тексте работы определяет индуктивный момент доказательства гипотезы. В соответствии с ним в каждом параграфе выделяется принципиально важная для Бродского тема, определяется наиболее репрезента

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Житенев, Александр Анатольевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Художническая позиция И. Бродского явилась откликом на потребность оттепельной эпохи в восстановлении культурной традиции, в выработке парадигмы художественности, свободной от заданных эстетических решений и интегрированной в общемировой культурный процесс. Особое место Бродского в историко-литературной перспективе определяется его статусом полномочного преемника классической традиции, создавшего идейные и поэтологические основания для качественно нового витка развития русской модернистской культуры.

В силу изначальной отчужденности от предшествовавшей культуры доминантой художнического мировоззрения Бродского явилась идея нетранс-лируемости смысла. В соответствии с этим в наследии Серебряного века за основную им была взята воспринятая через Л. Шестова ницшеанская идея "переоценки всех ценностей", определившая отказ от систематического мировоззрения, а по сути - от любых форм априоризма в оценках мира и человека. Для Бродского эта идея оказалась лишена необходимой связи и с нигилизмом Ф. Ницше, и с богоискательством Л. Шестова; ее исходный смысл составил личностный поиск истины, самоустановление человека вне учета какого-либо внешнего авторитета. Обладая рядом семантических валентностей, данная мировоззренческая позиция обнаружила отдельные пересечения с проблематикой экзистенциализма, сущностно не совпадая с ним в оценках реальности. Поскольку за основание любого знания был принят личностный опыт, для Бродского оказалась в высшей степени важна гносеологическая проблематика Серебряного века, и, в первую очередь, разнообразные формы интуитивизма (С. Франк, Н. Лосский), разрабатывавшего идею взаимопроницаемости ноумена и феномена.

Личностный опыт, понятый как альфа и омега познания, проблематизи-рует здравый смысл, но и замыкает в его пределах. В соответствии с этим сомнение из философского метода становится принципом, а мировоззрение воспроизводит логику скепсиса. При этом скептицизм Бродского, не сомневаясь в конечном существовании истины, ставит под вопрос ее доступность чувственным ощущениям и категориальному аппарату разума, возможность выразить ее в слове. Высшее знание связывается для поэта с выходом за рамки разумного и языкового, требующим особого инструментария. Этим объясняется сопряженность экзистенциального и рационального в текстах Бродского; разбалансированность идей, не предполагающая единого смыслового контекста; уравненность в значении процесса познания с его результатом.

Мировоззренческий скептицизм определил набор доминантных тем лирики Бродского и систему возможных вариантов их подачи. В рамках темы познания развертывается ряд мотивов, связанных с сомнением в возможностях рационального и мистического познания. Одновременно реализуется идея открытости истины переживанию, субъективно достоверному опыту. Особый акцент получают мотивы инициации, выбора судьбы, передачи знаний. Тема хаоса разрабатывает мотивы, связанные с ощущением постоянной нехватки смысла в отсутствии безусловных ценностей. Ностальгия по абсолютному смыслу инициирует богоискательство, которое, будучи всецело рационалистическим, не приводит ни к каким определенным результатам.

Представление о смыслопотере как неотъемлемой части жизненной реальности получает свое развитие в темах изгнания и разлуки. Изгнание получает жесткую соотнесенность с ностальгией по неосуществленным жизненным возможностям и запретом на удвоение времени и пространства. Разлука связывается с невозможностью объективировать себя в чужом взгляде, с разведением субъективной и объективной истины о человеке. Изначально содержание разлуки соотносится с опасностью прожить несобственную жизнь, позднее с невозможностью изменить что-либо в состоявшейся жизни.

Состояния, в которых скепсис преодолевается, обозначаются темами любви и смерти. Любовь рассматривается как абсолютное смысловое начало мира. Противостоя миру обыденности, она оказывается внесюжетна и лишена композиционного строя; это прерывающееся и возобновляющееся состояние. Смерть - семантическая антитеза любви, прообраз слияния с вещью, и постольку - обретения абсолютного знания о мире. Смерть - сущно-стно индивидуализирующий фактор, обладающий формообразующим значением.

В рамках скептического миросозерцания гармонизирующие возможности приписываются переживанию единства с миром и художественному поиску, что обусловливает особую важность тем созерцания и творчества. Тема созерцания развертывает идею природно-прекрасного как средства преодолеть отчуждение, выйти за рамки социальных конвенций. Природно-прекрасное вписывает человека в масштабы бытийного целого, позволяет ощутить причастность тайне жизни. Творчество обладает высокой смысловой нагруженностью, ибо мыслится преимущественной средой личностного самоопределения. Творчество призвано порождать момент истины, в котором лирический субъект полностью самораскрывается, одновременно приобщаясь бытию познаваемого. Свобода как раскрепощенность и готовность к поступку является основным атрибутом творчества.

Поскольку искусство рассматривается как источник познания, его формообразующей доминантой оказывается когнитивная художественная установка. Соответственно этому все аспекты формы получают отчетливую гносеологическую нагруженность, а она сама переориентируется на порождение субъективно достоверного откровения. Опорными пунктами для реорганизации поэтики явились две тенденции в модернистской литературе и, шире, искусстве, обусловленные переходом от классического типа сознания к неклассическому. Этими тенденциями были, с одной стороны, выдвижение на первый план интеллекуального опосредования в ущерб пластической цельности - художественная рефлексия, и, с другой стороны, противоположение конкретно осязаемому содержанию некатегоризуемой интенции - онтологическая поэтика. При этом онтологическая поэтика была призвана реализовывать в тексте переживание непосредственного участия в бытии, а художественная рефлексия - отображать становление художественной мысли.

В лирике Бродского первообразом познаваемого объекта выступает вещь или то, что может быть помыслено как вещь. Особое значение вещи обусловливается свойственной ей пластической цельностью, соотносимой с непрерывностью смысла, и наглядной данностью, ассоциируемой с очевидностью познавательного итога. Вещь как объект художественного познания изначально обладает метафорическим планом, в прояснение которого оказывается вовлеченным и ее морфология, и смысловой строй.

Специфика образа в лирике Бродского состоит в том, что он, обладая яркой наглядностью, с жизненной реальностью объединен только структурной общностью. Наглядность выполняет не миметическую, а инструментальную функцию, выступая заместителем сущностных связей и отношений, которые сами по себе наглядно не даны. Пластика образа тем самым оказывается условной, конвенциональной, тяготеющей к совмещению элементов разных структурно-семантических категорий.

Сюжет оказывается актом продуцирования знака, событием осмысления вещи, находящейся в фокусе лирического внимания. Диалектика одухотворения фиксируется в смене отличных друг от друга смысловых статусов вещи, где непосредственная данность постепенно подчиняется метафорически соотносимому с ней содержанию. Лирический зачин соотносится с обнаружением лакуны в смысловых связях мироздания; лирическая концовка обозначается изменением предметно-логических связей.

Вещь, репрезентирующая нечто иное, последовательно развертывается в различных ракурсах, что обусловливает многостороннее постижение метафорического плана. Будучи достраиваемой в своем бытии средствами воображения, она открывает для художественного познания не только свое внешнее, но и свое внутреннее. Последнее обстоятельство обусловливает характер рекомбинации образа.

Для скептика подлинность познания определяется причастностью бытию познаваемого. С этим обстоятельством связываются особенности тропеиче-ского строя лирического текста Бродского. Метафора, развертываемая на основе синекдохи, намечает ряд соизмеренных через пластику вещи смьь еловых аспектов иносказания. Реализация и дереализация тропа как взаимосвязанные процедуры позволяют средствами семантики осуществить единение с объектом познания. Тропы второго порядка предоставляют возможность варьировать по отношению к нему ценностную дистанцию.

Познавательный акт развертывается во времени, и его необратимость прямо предопределена отказом от какой-либо заданности в проживании этого времени. Данное соображение обусловливает мобильный, открытый характер лирической экспрессии и оценки в лирике Бродского. Стремление выразить целостность познаваемого объекта определяет тяготение к стилистическим экстремумам и сопровождается отказом от единого стилистического задания. Семантика синтаксических структур начинает рассматриваться как средство, лишь косвенно отражающее характер бытийных связей. Слово постоянно соизмеряется с собственным синонимическим рядом, актуализирует новые дифференциации словарной парадигмы.

Содержание познавательного акта составляет поиск истины, которую необходимо выявить, опознать в качестве таковой и отразить в слове. Форма художественного постижения истины диктует композиционную логику: объект познания расподобляется, порождая серию смысловых ракурсов, каждый из которых принципиально не замкнут. Текст начинает выстраиваться одновременно по нескольким смысловым осям, с рядом возвратов, и обретает законченность, когда выявлена их содержательная исчерпанность.

Особая конструкция коммуникативного акта в лирике Бродского тяготеет к совмещению или неразличению читательской и авторской позиций. Речь идет не просто об антиципации читательской реакции, но о ее моделировании. Особое инструментирование субъектной структуры текста, при которой местоименные указания выстаиваются без учета первого лица, есть закономерное следствие общей ориентированности коммуникации на истину - субъективно ценную, но и явленную как откровение.

Ориентация художественной формы на познание обусловила переосмысление поэтологического наследия Серебряного века. В свете новой формообразующей доминанты идейные и эстетические различия течений русского модернизма оказались иррелевантны. Отдельные моменты поэтики символизма, акмеизма, футуризма, в той мере, в какой им было присуще "когнитивное" качество, стало возможным видоизменять, комбинировать, реорганизовывать в новые связи. Акцент на тексте как форме миропознания и самоопределения объективно сообщил художественности Бродского "синтетическое" качество, обусловил переход к новой фазе развития русского модернизма.

Основным поэтологическим ориентиром явился для Бродского специфическим образом переосмысленный акмеизм. За точку отсчета была принята конкретность текстового содержания, понятая как необходимая предпосылка для раскрытия лирического переживания. Была преодолена абстрактная предметность акмеизма, тенденция к разложению слова на семы и их контекстуальной реорганизации, оставлена практика шифровки лирической ситуации. Конкретность текстового содержания своим прямым продолжением имела развитие связанных с опредмечиванием смысла форм раскрытия художественного сознания. Акмеистическая скоррелированность внешнего и внутреннего стала выстраиваться на метафорической, а не метонимической основе; атрибутирование ценностных свойств фрагментам окультуренной реальности Бродский подменил событием функционального определения объекта, актом знакопорождения; в опытах воссоздания субъективного восприятия на первый план была вынесена не эмоционально-оценочная, а осмысляющая составляющая. Опредмеченность смысла оказалась важна как способ вынести субъективность за границы субъекта, объективировать момент становления художественного смысла. В связи с этим Бродским был усилен момент непредсказуемости лирического открытия - отсюда синтез синекдохи и метафоры, нелинейное построение композиции, становящийся характер оценки. Существенное значение обрел для Бродского момент причастности бытию познаваемого - с ним соотносимы реализация / дереализация тропа, подвижное соотношение текста / подтекста, фабульного / внефа-бульного материала. Сознание художественной ценности результата познания обусловило отмежевание Бродского от семантической неопределенности: в лирике младшего поэта языковая, фабульная, содержательная двусмысленность последовательно изживаются, чего в принципе не могло быть в акмеизме.

Реинтерпретированные Бродским, отдельные приемы русского футуризма оказались во многом комплементарны акмеистической художественной практике. Интерес к становлению художественного текста обусловил интеграцию в поэтику Бродского художественных приемов, нацеленных на сенсибилизацию восприятия. Отсюда - бессмыслица как основа лирического зачина, перевод смысловой экспликации в набор взаимодополнительных аспектов объекта, пересоздание образной предметности. Сенситивность поэтики футуризма имела для Бродского свое продолжение в стремлении отобразить новые смыслы лирического сознания. С этой творческой установкой оказалось соотнесено размывание единого стилистического задания и доминирование микроконтекста, аффективное преодоление синтаксиса, семантический синкретизм тропеических образований. Принципиальная установка на отображение переживания в его непредсказуемости и многогранности была для Бродского связана с разными способами сознательного выстраивания рецепции текста. К ним следует отнести генетически восходящие к футуристическим прецедентам акцентирование в пластике предмета его смысловой стороны, активное введение в текст монтажных принципов реорганизации чувственного восприятия, выдвижение на первый план метонимических форм связи семантических единиц. Вместе с тем значимость ноэтической стороны текста обусловила размежевание Бродского с футуризмом в понимании места остранения в художественной практике. Для футуризма этот принцип явился системообразующим и знаменовал раскрепощение искусства, для Бродского - служебным, ценным только в системе приемов интенсификации читательского восприятия.

Необходимой составляющей художественной системы Бродского явилась взятая в некоторых своих аспектах поэтика символизма. Существенным для Бродского было видение мира как целого, переживание всеобщей взаимосвязи явлений. В соответствии с этим "синтетической" поэтикой оказались востребованы установка на метафорическую корреляцию предметного и ментального, стремление к истолкованию внешней стороны объекта как носителя эзотерического смысла, ориентированность на отображение в структуре образа отдельных фаз познания. Вместе с тем установка на поиск "соответствий" между явлениями разного порядка отнюдь не стала для Бродского системообразующей. Важным для Бродского было сознание иерархической устроенности реальности, различенность подлинного и неподлинного в явлении. Этим обусловливается взаимоуравнивание внешней и внутренней формы артефакте - объекте интерпретации, автометатекстуальная функция вторичного тропа, неопределенная модальность предмета, находящегося в фокусе лирического внимания. Однако тенденция к абстрагированию, к обнажению в тексте идейной подосновы сущего оказалась для Бродского иррелевантна. Принципиальное значение, обусловленное стремлением придать тексту максимальную эмоциональную действенность, имела для Бродского символистская суггестия. Наследование ей мотивирует присутствие в тексте чувственной стереоскопии восприятия, игры живописной и графической формами явления, акцент на субъекте речи, а не на ее предмете. Размежевание Бродского с традицией можно отметить и здесь: сказывается оно в отказе от резкого нарушения предметно-логических связей в угоду собственно языковым возможностям.

Синтетизм" Бродского глубоко укоренен в художественной практике поэтов-предшественников. Предпосылками синтеза явились, с одной стороны, некоторый общий набор эстетических ориентиров поэтического модернизма (активизация читательского восприятия, неопределенность художественного смысла, субъективизация образа); с другой стороны - отдельные пересечения художественных практик: в неопределенности (символизм и акмеизм), разорванности образа (символизм и футуризм), автотематизме (постсимволизм). Сутью художественного синтеза явилось сообщение особого - феноменологического - качества гносеологической поэтике. В общем виде его приметой выступает такое взаимопроникновение онтопоэтической и рефлексивной установок, при котором переживание первореальности является результатом интеллектуального преодоления отчуждающих механизмов сознания. Специфические сдвиги в конструкции художественной формы, обусловленные феноменологизмом поэтики, оказались при этом связаны с изменением обоих принципиальных установок творческого сознания: на свой объект и на чужое сознание. В соответствии с этим, с одной стороны, была преодолена характеризующая текст как объективированное сознание оппозиция субъект - объект, а постольку - ликвидирована взаимонепроницаемость творческого сознания и творимой реальности. Одновременно, с другой стороны, была снята связанная с текстом как коммуникативным явлением субъект-субъектная оппозиция, а значит, разрушена ценностная дифференциация читательской и авторской позиций. Лирический текст Бродского, таким образом, оказался нацелен на переживание единения с объектом познания, при котором само это переживание субъектно не закреплено.

Основанием эстетического синтеза, обусловившим принципы отбора и комбинации модернисткой формы, выступила барочная поэтическая традиция. Бродским оказалось востребованным, во-первых, характеризующее "метафизическую поэзию" "единство восприимчивости", то есть способность к систематизации и классификации интуитивных впечатлений безотносительно к их фактическому протеканию, создающее ощущение экзистенциальной насыщенности речевого события. Во-вторых, существенное значение имел для Бродского барочный принцип "остроумия", нацеленность языка на игру комбинаторными и аргументативными возможностями сознания, обусловивший эффект непредсказуемого становления мысли. "Бароч-ность" Бродского вместе с тем обладает особым качеством и не сводится ни к стилизации, ни к барочному резонансу, ни к продолжающейся барочной традиции. Это явление взаимного опосредования типологического родства (обусловленного известной общностью мировоззрений) и генетической (связанной с переводческой деятельностью Бродского-поэта) зависимости. Его конечный смысл составляет обнаружение скрытых возможностей модернизма, выведение его на новый, связанный с иными задачами, уровень развития.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Житенев, Александр Анатольевич, 2004 год

1. Бродский И. Соч. : в 4 т. / И. Бродский // Сост. Г. Комаров.. - СПб. : Пушкинский фонд, 1992 - 1994 - Т. 1.III.

2. Бродский И. Соч. : в 8 т. / И. Бродский. СПб. : Пушкинский фонд, 20002001. - Т. I-VII.

3. Бродский И. Форма времени : Стихотворения, эссе, пьесы : в 2 т. / И. Бродский // Сост. В. Уфлянд. Минск : Эридан, 1992.

4. Бродский И. Набережная неисцелимых : Тринадцать эссе / И. Бродский // Сост. В. Голышев. М. : Слово, 1992. - 256 с.

5. Бродский И. Письмо Горацию / И. Бродский // Сост. Е. Касаткина. М. : Наш дом - L'Age (ГHomme, 1998. - 304 с.

6. Бродский И. Рождественские стихи. Рождество : точка отсчета / И. Бродский. М. : Независимая Газета, 1992. - 62 с.

7. Бродский И. Пересеченная местность. Путешествия с комментариями / И. Бродский // Сост. П. Вайль. М. : 1995. - 196 с.

8. Бродский И. Остановка в пустыне / И. Бродский. СПб. : Пушкинский фонд, 2000. - 232 с.

9. Бродский И. Конец прекрасной эпохи / И. Бродский. СПб. : Пушкинский фонд, 2000. - 122 с.

10. Бродский И. Часть речи / И. Бродский. СПб. : Пушкинский фонд, 2000. - 128 с.

11. Бродский И. Новые стансы к Августе / И. Бродский. СПб. : Пушкинский фонд, 2000. - 144 с.

12. Бродский И. Урания / И. Бродский. СПб. : Пушкинский фонд, 2000. -202 с.

13. Бродский И. Пейзаж с наводнением / И. Бродский. СПб. : Пушкинский фонд, 2000. - 240 с.

14. Бродский И. Большая книга интервью / И. Бродский // Сост. В. Полухина. М. : Захаров, 2000. - 704 с.1.

15. Ахматова А. А. Соч. : в 6 т. / А. А. Ахматова. М. : Эллис Лак, 19982002.

16. Баратынский Е. А. Полное собрание стихов / Е. А. Баратынский. СПб. : Гуманитарное агентство "Академический проект", 2000. - 528 с.

17. Белый А. Символизм как миропонимание / А. Белый. М. : Республика, 1994. - 528 с.

18. Вересаев В. Живая жизнь : о Достоевском и Толстом. Аполлон и Дионис (о Ницше) / В. Вересаев. М. : Политиздат, 1991. - 336 с.

19. Гандлевский С. М. Порядок слов : стихи, повесть, пьеса, эссе / С. М. Гандлевский. Екатеринбург : Изд-во «У- Фактория», 2000. - 432 с.

20. Гумилев Н. Собр. соч. : в 4 т. / Н. Гумилев. М. : Терра, 1991. - Т. 4. -416 с.

21. Грасиан Б. Остроумие, или Искусство изощренного ума / Б. Грасиан // Испанская эстетика. Ренессанс. Барокко. Просвещение. JI. : Искусство, 1977.-С. 169-465.

22. Донн Д. Песни и песенки. Элегии. Сатиры / Д. Донн. СПб. : Symposium, 2000. - 660 с.

23. Иванов Вяч. Дионис и прадионисийство / Вяч. Иванов. СПб. : Алетейя, 2000. - 343 с.

24. Иванов Вяч. И. Лик и личины России : Эстетика и литературная теория / Вяч. И. Иванов. М. : Искусство, 1995. - 669 с.

25. Кушнер А. Аполлон в снегу : Записки на полях / А. Кушнер. Л. : Сов. писатель, 1991. - 512 с.

26. Мандельштам О. Э. Собр. соч. : в 4 т. / О. Э. Мандельштам. М. : Терра, 1991.

27. Найман А. Г. Славный конец бесславных поколений / А. Г. Найман.- М. : Вагриус, 2001. 638 с.

28. Норвид Ц. Стихотворения / Ц. Норвид. М. : Художественная литература, 1972. - 176 с.

29. Ходасевич В. Ф. Пушкин и поэты его времени : в 3 т. / В. Ф. Ходасевич.- Oakland : Berkeley Slavic Specialties, 1999. Т. 1. - 490 p.

30. Ходасевич В. Ф. Собр. соч. : в 4 т. / В. Ф. Ходасевич. М. : Согласие, 1996.-Т. 1.-452 с.

31. Цветаева М. И. Собр. соч. : в 7 т. / М. И. Цветаева. М. : Терра, 1997.- Т. 3. Кн.1. 352 с.

32. Элиот Т. С. Избранная поэзия. Поэмы, лирика, драматическая поэзия / Т. С. Элиот. СПб. : Северо-Запад, 1994. - 444 с.

33. Элиот Т. С. Назначение поэзии. Статьи о литературе /Т.С. Элиот. Киев : AirLand, 1996. - 352 с.

34. Элиот Т. С. Поэты-метафизики / Т. С. Элиот // Литературное обозрение.- 1997.-№5.-С. 42-46.1.I

35. Абелинскене И. Ю. Художественное мироотношение поэта конца, XX века (Творчество И. Бродского) : дис. . канд. филос. наук / И. Ю. Абелинскене. Екатеринбург, 1997. - 204 с.

36. Айзенберг М. Некоторые другие . / М. Айзенберг // Театр. 1991. -№.4.-С. 99-118.

37. Айзенштейн Е. После "Вершин великого треугольника" Иосифа Бродского / Е. Айзенштейн // Звезда. 1997. - №5. - С. 219-225.

38. Аллево А. Улица Пестеля, 27, квартира 28 / А. Аллево. -(http://magazines.russ.ru/slo/200 l/2/ann/html).

39. Ахапкин Д. Лингвистическая тема в статьях и эссе Бродского о литературе / Д. Ахапкин // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII - III/IV. - P. 435447.

40. Ахапкин Д. Марина Цветаева и Иосиф Бродский : логика метафорического развития / Д. Ахапкин // Марина Цветаева : Личные и творческие встречи, переводы ее сочинений. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2001. - С. 220-225.

41. Ахапкин Д. "Прощальная ода" : у истоков жанра "больших стихотворений" / Д. Ахапкин // Звезда. 2000. - №5. с. 104-110.

42. Ахапкин Д. "Филологическая метафора" Иосифа Бродского / Д. Ахапкин // Русская филология 9 : сб. науч. раб. молодых филологов. Тарту : Тартуский ун-т, 1998. - С. 228-238.

43. Баткин Л. М. Тридцать третья буква : Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского / Л. М. Баткин. М. : РГГУ, 1996. - 329 с.

44. Вельская А. Л. "Часть речи" Иосифа Бродского / А. Л. Вельская // Русская речь. 1998. - №1. - С. 21-27.

45. Беренштейн Е. П. Иосиф Бродский : модусы грядущего / Е. П. Берен-штейн // Горизонты культуры накануне XXI века. Тверь : ТГУ, 1997. - С. 105-121.

46. Бетея Д. М. Изгнание как уход в кокон : образ бабочки у Набокова и Бродского / Д. М. Бетея // Русская литература. 1991. - №3. - С. 167-175.

47. Бетея Д. М. Изгнание, элегия и Оден в "Стихах на смерть Т. С. Элиота" Бродского / Д. М. Бетея // Поэзия и живопись : сб. трудов памяти Н. И. Харджиева. М. : Языки русской культуры, 2000. - С. 748-765.

48. Бетея Д. М. Мандельштам, Пастернак, Бродский: Иудаизм, христианство и создание модернистской поэтики / Д. М. Бетея // Русская литература XX века : исследования американских ученых. СПб. : Петро-РИФ, 1993. - С. 362-399.

49. Богомолов Н. О двух "рождественских стихотворениях" И. Бродского / Н. Богомолов // Новое литературное обозрение. 2002. - №56 (4). - С. 192198.

50. Вайль П. Бродский о Довлатове / П. Вайль // Russian Literature. 2000. -vol. XLVII - III/IV. - P. 383-387.

51. Вайль П. Пространство как время / П. Вайль // Бродский И. Пересеченная местность : путешествия с комментариями / И. Бродский. М. : Независимая Газета, 1995. - С. 190-195.

52. Вайль П. Рифма Бродского / П. Вайль // Знамя. 1996. - № 4. - С. 19-21.

53. Вайль П. Стихи рядом с молоком и аспирином / П. Вайль // Знамя.- 1996.-№8.-С. 155-161.

54. Вайль П. От мира к Риму / П. Вайль, А. Генис // Искусство Ленинграда. - 1990.-№ 8. - С. 82-87.

55. Ваншенкина Е. Острие : пространство и время в лирике Иосифа Бродского / Е. Ваншенкина // Литературное обозрение. 1996. - № 3. -С. 35-41.

56. Везерова М. Н. О характере семантических корреляций в поэзии Иосифа Бродского / М. Н. Везерова, Л. Е. Лисовицкая // Литература "третьей волны" русской эмиграции. Самара : Изд-во "Самарский ун-т", 1997. -С. 147-158.

57. Венцлова Т. Бродский о Мандельштаме / Т. Венцлова // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - III/IV. - P. 357-367.

58. Венцлова Т. О стихотворении И. Бродского "Литовский ноктюрн : Томасу Венцлова" / Т. Венцлова // Новое литературное обозрение. 1998. -№ 33 (5). - С. 121-136.

59. Венцлова Т. Путешествие из Петербурга в Стамбул / Т. Венцлова // Октябрь. 1992. - № 9. - С. 170-177.

60. Верхейл К. Иосиф Бродский и Мартинус Нейхоф / К. Верхейл // Звезда. 1997. - №1. - С. 184-192.

61. Верхейл К. Танец вокруг мира. Встречи с Иосифом Бродским / К. Верхейл. СПб. : ООО Изд-во журнала "Звезда", 2002. - 272 с.

62. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским / С. Волков. М. : Изд-во Независимая Газета, 2000. - 328 с.

63. Воробьева А. Н. Поэтика времени и пространства в поэзии И. Бродского / А. Н. Воробьева // Возвращенные имена русской литературы : аспекты поэтики, эстетики, философии. Самара : Изд-во СамГПИ, 1994. -С. 185-197.

64. Гаспаров М. Л. Рифма Бродского / М. Л. Гаспаров // Гаспаров М. Л. Избранные статьи. М. : Новое литературное обозрение, 1995. - С. 165178.

65. Гелюх Г. И. Преследователь (К вопросу о взаимоотношении поэта и времени в художественной концепции И. Бродского) / Г. И. Гелюх // Филологические исследования. Донецк : Юго-Восток, 2000. - Вып. 1.- С. 32-36.

66. Генис А. Бродский в Нью-Йорке / А. Генис // Иностранная литература.- 1994. -№ 5. С. 56-63.

67. Головчинер В. Е. Эпические тенденции в драматургии "третьей волны" ("Цапля" В. Аксенова, "Демократия!" И. Бродского) / В. Е. Головчинер // Литература "третьей волны" русской эмиграции. Самара : Изд-во "Самарский ун-т", 1997. - С. 67-78.

68. Голубев А. Н. Читая Бродского / А. Н. Голубев // Русская словесность. 1994. -№ 1. - С. 79-85.

69. Гордин Я. "Величие замысла" / Я. Гордин // Звезда. 1999. - № 1. -С. 227-130.

70. Гордин Я. Дело Бродского / Я. Гордин // Нева. 1989. - № 2. - С. 134166.

71. Гордин Я. Перекличка во мраке. Иосиф Бродский и его собеседники / Я. Гордин. СПб. : Изд-во "Пушкинского фонда", 2000. - 232 с.

72. Гордин Я. Странник / Я. Гордин // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII - II/III. - P. 227-245.

73. Грациадей К. Заметки о "Персидской стреле" Иосифа Бродского / К. Грациадей. (http://magazines/russ/ru/slo/2001/2/grac/html).

74. Грудзинская-Гросс И. Под влиянием? И. Бродский и Польша / И. Груд-зинская-Гросс. (http://magazines.russ.rU/slo/2001/2/grgr.html).

75. Д. С. Сайтанов. Пушкин и Бродский / Д. С. // Вестник РХД. 1977. -№ 123 (4). - С. 127-139.

76. Ерофеев В. "Поэта далеко заводит речь." Иосиф Бродский : свобода и одиночество / В. Ерофеев // Иностранная литература. 1988. • № 9. -С. 226-230.

77. Ефимов И. Солженицын читает Бродского / И. Ефимов // Новый мир. -2000.-№ 5.-С. 221-225.

78. Жигачева М. В. Баллада в раннем творчестве Иосифа Бродского / М. В. Жигачева // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. -1992.-№>4.-С. 50-58.

79. Жолковский А. Бродский и инфинитивное письмо (материалы к теме) / А. Жолковский // Новое литературное обозрение. 2000. - № 45 (5). -С. 189-198.

80. Жолковский А. "Я вас любил ." Бродского / А. Жолковский // Жолковский А. Блуждающие сны : Из истории русского модернизма. М. : Сов. писатель, 1992. - С. 263-287.

81. Зайцев В. А. Мотив "Памятника" в русской поэзии от Ломоносова и Пушкина до Бродского / В. А. Зайцев // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1998. - № 1. - С. 7-22.

82. Зубова Л. Марина Цветаева в восприятии Иосифа Бродского (проза, интервью) / Л. Зубова // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - III/IV. -P. 369-382.

83. Зубова Л. Стихотворение Бродского "Одиссей Телемаку" / Л. Зубова. -(http://magazines.russ.ru/slo/2001/2/telem.html).

84. Зубова Jl. Форма с у т ь в поэзии Иосифа Бродского / Л. Зубова // Wiener Slawistischer Almanach.- 1996. Bd. 37. - S. 109-118.

85. Зубова Л. Цветаева в прозе и в поэзии Бродского ("Новогоднее" Цветаевой, "Об одном стихотворении" и "Представление" Бродского) / Л. Зубова // Звезда. 1999. - № 1. - С. 196-204.

86. Иванов В. В. Бродский и метафизическая поэзия / В. В. Иванов // Звезда. 1997.-№ 1. - С. 194-199.

87. Иванов В. В. О Джоне Донне и Иосифе Бродском / В. В. Иванов // Иностранная литература. 1988. - № 9. - С. 180-181.

88. Иванова Н. Дым отечества / Н. Иванова // Знамя. 1994. - № 7. - С. 183193.

89. Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. -СПб. : АОЗТ "Журнал "Звезда", 2000. 376 с.

90. Иосиф Бродский размером подлинника / Сост. Г. Ф. Комаров. Ленинград, Таллинн : Б. и., 1990. - 248 с.

91. Иосиф Бродский : творчество личность - судьба. Итоги трех конференций. - СПб. : Звезда, 1998. - 320 с.

92. Иосиф Бродский : труды и дни / Сост. Л. Лосев, П. Вайль. М. : Независимая Газета, 1999. - 272 с.

93. Ичин К. Бродский и Овидий / К. Ичин // Новое литературное обозрение. 1996. - № 19. - С. 227-249.

94. Ичин К. "Запустение" Баратынского в поэзии Бродского / К. Ичин // Ичин К. Этюды о русской литературе. Белград : Фото Футура, 2000. -С. 5-15.

95. Ичин К. "Попытка комнаты" М. Цветаевой и творчество И. Бродского (предварительные заметки) / К. Ичин // Марина Цветаева : Личные и творческие встречи, переводы ее сочинений. М. : Дом-музей Марины Цветаевой, 2001. - С. 204-219.

96. Йованович М. Пастернак и Бродский (К постановке проблемы) / М. Йованович // Пастернаковские чтения. М. : Наследие, 1998. - Вып. 2. -С. 305-323.

97. Как работает стихотворение Бродского. М. : Новое литературное обозрение, 2002. - 304 с.

98. Калашников С. Б. Поэтическая интонация в лирике И. А. Бродский : дис. . канд. филол. наук / С. Б. Калашников. Волгоград, 2001. - 235 с.

99. Калашников С. Б. Языковая утопия А. Платонова и лингводицея И. Бродского / С. Б. Калашников // Платоновский вестник. 2003. - № 2/3. -С. 76-92.

100. Катилюс Р. Иосиф Бродский и Литва / Р. Катилюс // Звезда. 1997. -№ 1,-С. 151-154.

101. Кашина М. А. "Вещный мир" И. Бродского (На материале сб. "Часть речи" : К вопросу о языковом мире поэта) : дис. . канд. филол. наук / М. А. Кашина. Череповец, 2000. - 166 с.

102. Келебай Е. Поэт в доме ребенка (Пролегомены к философии творчества Иосифа Бродского) / Е. Келебай. М. : Книжный дом "Университет", 2000. - 336 с.

103. Кененен М. Петербург Бродского три версии рая / М. Кененен // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia. - 1998. - VI. - P. 267-281.

104. Ким Хюн Еун. Стихотворения Иосифа Бродского как метатекст (на материале книги "Часть речи") : автореф. дис. . канд. филол. наук / Хюн Еун Ким. М., 2003. - 24 с.

105. Ковалева И. Одиссей и Никто : об одном античном мотиве в поэзии И.Бродского/И. Ковалева. (http://magazines.russ.rU/slo/2001/2/ikoval.html).

106. Ковалева И. Н. О некоторых пушкинских реминисценциях у И. А. Бродского / И. Н. Ковалева, А. В. Нестеров // Вестник Московского университета. Сер. 9, Филология. 1999. - № 4. - С. 12-17.

107. Колобаева JI. А. Связь времен : Иосиф Бродский и Серебряный век русской литературы / JI. А. Колобаева // Вестник Московского ун-та. Сер. 9, Филология. 2002. - № 6. - С. 20-39.

108. Константинова С. JI. Мышь в поэтической системе И. Бродского / С. JI. Константинова // Художественный текст и культура III : материалы и тез. докл. междунар. конф. Владимир : ВГПУ, 1999. - С. 97-100.

109. Коржавин Н. Генезис "стиля опережающей гениальности", или Миф о великом Бродском / Н. Коржавин // Континент. 2002. - № 3. - С. 329-364.

110. Кравченко О. А. Семантика "голоса" в творчестве И. Бродского / О. А. Кравченко // Литературоведческий сборник. Донецк : ДонГУ, 1999. -Вып. 1,-С. 173-178.

111. Кравченко О. А. Слово и мир (над строками "Двадцати сонетов к Марии Стюарт" Бродского) / О. А. Кравченко // Вопросы литературы. 1999. -№ 4.-С. 3-16.

112. Крепе М. О поэзии Иосифа Бродского / М. Крепе, (http ://www/fortunesity. com/victorian/muses/13 5/brodsky//about/krepsbrodsk y.html).

113. Кривулин В. Завещание в занавешенном зеркале (к третьей годовщине смерти Иосифа Бродского) / В. Кривулин // Новое литературное обозрение. 1999. - № 37 (3). - С. 382-386.

114. Кривулин В. Иосиф Бродский (место) / В. Кривулин // Вестник РХД. -1977. -№ 123.-С. 140-151.

115. Кривулин В. Театр Иосифа Бродского / В. Кривулин // Современная драматургия. 1991. - № 3. - С. 15-17.

116. Кривулин В. "Чужое лицо" в зеркале Бродского-эссеиста / В. Кривулин // Кривулин В. Охота на Мамонта. СПб. : Русско-балтийский информационный центр БЛИЦ, 1998. - С. 200-217.

117. Кручик И. Динамит Джозефа / И. Кручик // Литературная учеба. -1994. -№2. -С. 140-151.

118. Крючков П. Все есть. И. Б., Л. К. и К. И. к истории отношений. -(http://magazines.mss.rU/slo/2001/2/kru.html).

119. Кублановский Ю. Поэзия нового измерения / Ю. Кублановский // Новый мир. 1991. - № 2. - С. 242-246.

120. Кузнецов В. А. И. Бродский и риторическая традиция русской поэзии XVIII-XX веков / В. А. Кузнецов // Онтология стиха : сб. ст. памяти В. Е. Холшевникова. СПб. : Филологический факультет СПбГУ, 2000. - С. 312- 328.

121. Кузнецов В. А. В. К. Тредиаковский и русская поэзия XX века (Вяч. Иванов, В. Хлебников, И. Бродский) : дис. . канд. филол. наук. СПб., 1991.- 183 с.

122. Кузнецов С. Иосиф Бродский : тело в пространстве / С. Кузнецов // Начало : сб. ст. М. : Наследие, 1995. - Вып. 3. - С. 187-202.

123. Кузнецов С. Распадающаяся амальгама (о поэтике Бродского) / С. Кузнецов // Вопросы литературы. 1997. - № 3. - С. 24-49.

124. Кулаковский М. Н. Вставные конструкции в поэзии И. Бродского / М. Н. Кулаковский // Язык русской литературы XX века : сб. науч. тр. Ярославль : Изд-во ЯГПУ им. К. Д. Ушинского, 2001. - С. 182-191.

125. Куллэ В. "Демон" Набокова и "Небожитель" Бродского / В. Куллэ // Литературное обозрение. 1999. - № 2. - С. 86-88.

126. Куллэ В. Иосиф Бродский : Парадоксы восприятия (Иосиф Бродский в критике Зеева Бар-Селлы) / В. Куллэ // Slavica Helsingiensia . 1994. - 14.- P. 64-82.

127. Куллэ В. "Обретший речи дар в глухонемой Вселенной." (Наброски об эстетике Иосифа Бродского) / В. Куллэ // Родник. 1990. - № 3 (29). -С. 77-80.

128. Куллэ В. "Перенос греческого портика на широту тундры" / В. Куллэ. // Литературное обозрение. 1996. - № з. с. 8-10.

129. Куллэ В. Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России (19571972) : дис. . канд. филол. наук /В. Куллэ. М., 1996. - 246 с.

130. Куллэ В. Приносящий дары / В. Куллэ.- (http://magazines.russ.ru/slo/200l/2/kul.html).

131. Куллэ В. "Там, где они кончили, ты начинаешь." (О переводах Иосифа Бродского) / В. Куллэ // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII. -II/III. - P. 267-288.

132. Курганов Е. Бродский и Баратынский / Е. Курганов // Звезда. 1997. -№ 1.-С. 200-209.

133. Курицын В. Бродский. Преодоление Бродского / В. Курицын // Урал. 1990. -№ 11.-С. 103-104.

134. Кушнер А. Здесь, на земле. / А. Кушнер // Знамя. 1996. - № 7. -С. 147-173.

135. Кюст Ион. Плохой поэт Иосиф Бродский : к истории вопроса / Йон Кюст // Новое литературное обозрение. 2000. - № 45 (9). - С. 248-255.

136. Лазарчук Р. М. "На смерть Жукова" И. Бродского и "Снигирь" Г. Державина (проблема традиции) / Р. М. Лазарчук // Русская литература. -1995.-№ 2.-С. 241-247.

137. Лакербай Д. Л. Взрыв, который всегда с тобой : Бродский и Маяковский / Д. Л. Лакербай // Потаенная литература : исслед. и материалы. -Иваново : ИвГУ, 2000. Вып 2. - С. 197-214.

138. Лакербай Д. Л. Поэзия Иосифа Бродского конца 1950-х годов : между концептом и словом / Д. Л. Лакербай // Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература : исслед. и материалы. Иваново : ИвГУ, 1998. -С. 166-180.

139. Лакербай Д. Л. Поэзия Иосифа Бродского 1957-1965 годов : опыт концептуального описания : дис. . канд. филол. наук / Д. Л. Лакербай. -Иваново, 1997. 327 с.

140. Лакербай Д. Л. Ранний Бродский : поэтика и судьба / Д. Л. Лакербай. -Иваново : Ивановский гос. ун-т, 2000. 164 с.

141. Лакербай Д. Л. "Удостоверясь в тождестве наших сиротств." (Бродский и Цветаева) / Д. Л. Лакербай // Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века : межвузов, сб. науч. тр. Иваново : ИвГУ, 1993. - С. 166-178.

142. Лакербай Д. Л. Цветаева и Бродский : на перекрестках мифологии и культуры / Д. Л. Лакербай // Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Иваново : ИвГУ, 1996. - Вып. 3. -С. 169-176.

143. Лекманов О. А. АС Пушкин / О. А. Лекманов // Лекманов О. А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск : Изд-во "Водолей", 2000. - С. 338342.

144. Лекманов О. А. Луна и река в "Рождественском романсе" Иосифа Бродского / О. А. Лекманов // Лекманов О. А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск : Изд-во "Водолей", 2000. - С. 343-348.

145. Лекманов О. А. Мандельштам и Бродский о "равнодушной отчизне" / О. А. Лекманов // Русская речь. 1995. - № 5. - С. 17-19.

146. Лекманов О. А. "Рождественская звезда" : текст и подтекст / О. А. Лекманов // Новое литературное обозрение. 2000. - № 45 (5). - С. 162165.

147. Ли Чжи Ен. Романтизм и эсхатологизм в творчестве И. Бродского раннего периода (конец 1950-х 1960-е годы) / Чжи Ен Ли // Русская литература. - 2003.-№ 1. - С. 220-239.

148. Лонсберн Э. Государственная служба : Иосиф Бродский как американский поэт-лауреат / Э. Лонсберн // Новое литературное обозрение. -2002. № 56 (4). - С. 204-212.

149. Лосев А. Английский Бродский / А. Лосев // Часть речи / Нью-Йорк, 1980. -№ 1. С. 53-60.

150. Лосев Л. Вступление / Л. Лосев Иосиф Бродский : труды и дни / Сост. Л. Лосев, П. Вайль. М. : Независимая Газета, 1999. - С. 3-17.

151. Лосев А. Иосиф Бродский : посвящается логике / А. Лосев // Вестник РХД. 1978. - 127(4). - С. 124-130.

152. Лосев Л. Иосиф Бродский : Эротика / Л. Лосев // Russian Literature. -1995. vol. XXXVII. - ИЛИ. - P. 289-301.

153. Лосев Л. Новое представление о поэзии / Л. Лосев // Полухина В. Бродский глазами современников : Сб. интервью. / В. Полухина. СПб. : Звезда, 1997. - С. 120-135.

154. Лосев Л. О любви Ахматовой к "Народу" / Л. Лосев // Звезда. 2002. -№ 1. - С. 206-214.

155. Лосев Л. Поэт на кафедре / Л. Лосев // Знамя. 1996. - № 8: - С. 145147.

156. Лосев Л. Примечания с примечаниями / Л. Лосев // Новое литературное обозрение. 2000. - № 45 (5). - С. 153-159.

157. Лосев Л. Реальность зазеркалья : Венеция Иосифа Бродского / Л. Лосев // Иностранная литература. 1996. - № 5. - С. 224-237.

158. Лосев Л. Солженицын и Бродский как соседи / Лосев Л. // Звезда. -2000. -№ 5. С. 93-98.

159. Лосев Л. Чеховский лиризм у Бродского / Л. Лосев // Поэтика Бродского / Под ред. Л. Лосева. Нью-Йорк : Эрмитаж, 1986. - С. 185-197.

160. Лотман М. Ю. Гиперстрофика Бродского / М. Ю. Лотман // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII. - ИЛИ. - P. 303-329.

161. Лотман М. Поэт и смерть (из заметок о поэтике Бродского) / М. Лотман // Блоковский сборник XIV. К 70-летию 3. Г. Минц. Тарту : Tartu ulikooli kirjastus, 1998. - С. 188-207.

162. Лотман М. С видом на море : Балтийская тема в поэзии Иосифа Бродского / М. Лотман // Таллин. 1990. - № 2. - С. 113-117.

163. Лотман Ю. М. Между вещью и пустотой (Из наблюдений над поэтикой сборнйка Иосифа Бродского "Урания") / Ю. М. Лотман, М. Ю. Лотман // Лотман Ю. М. Избранные статьи : в 3 т. Таллинн : Александра, 1993.-Т. 3.-С. 294-307.

164. Лурье С. Правда отчаяния / С. Лурье // Нева. 1996. - № 3. - С. 186192.

165. Лурье С. Свобода последнего слова / С. Лурье // Звезда. 1990. - № 8. -С. 142-146.

166. Ляхова Е. И. Хронотоп рождественской звезды у Бродского и Пастернака / Е. И. Ляхова // Литературный текст : проблемы и методы исследования. Тверь : ТГУ, 2000. - Вып. 6. - С. 226-230.

167. Максудов С. (Бабенышев А.) Командировка в Норинскую / С. Максудов (А. Бабенышев) // Новое литературное обозрение. 2000. - № 45 (5). -С. 199-207.

168. Медведев В. Ф. Творчество Иосифа Бродского в зеркале культурологии / В. Ф. Медведев. Тула : Тульский полиграфист, 2000. - 148 с.

169. Медведева Н. Г. "Апостол перемены мест" (о стихотворении И. Бродского "Перед памятником А. С. Пушкину в Одессе") / Н. Г. Медведева // Вестник Удмуртского университета. Сер. Филология. 1999. - С. 114-119.

170. Медведева Н. Г. "Диалектика разыгрываемых мыслей" (о четырех текстах И. Бродского)/Н. Г. Медведева // Кормановские чтения. Ижевск : Ижевский гос. ун-т, 2002. - Вып. 4. - С. 279-291.

171. Медведева Н. Г. "Принцип сходства" в поэзии И. Бродского / Н. Г. Медведева // Вестник Удмуртского университета. Сер. Филология. 2000. - С. 220-225.

172. Милош Ч. Борьба с удушьем / Ч. Милош // Иосиф Бродский : труды и дни / Сост. Л. Лосев, П. Вайль. М. : Независимая Газета, 1999. - С. 239245.

173. Мир Иосифа Бродского. Путеводитель. СПб. : Изд-во журнала "Звезда", 2003. - 464 с.

174. Назаров М. Два кредо. Этика и эстетика у Солженицына и Бродского / М. Назаров // Русское зарубежье в год тысячелетия крещения Руси. -М. : Солнце, 1991. С. 417-431.

175. Найман А. Заметки для памятника / А. Найман // Новый мир. 1997. -№9.-С. 193-197.

176. Найман А. Пространство Урании. 50 лет Иосифу Бродскому / А. Найман // Октябрь. 1990. - № 12. - С. 193-198.

177. Нестеров А. Автоперевод как автокомментарий / А. Нестеров // Иностранная литература. 2001. - № 7. - С. 249-255.

178. Нестеров А. "Портрет трагедии" опыт анализа / А. Нестеров. -(http://magazines.russ.ru/slo/2001/2/nest.html).

179. Нестеров А. В. Рецепция поэзии Джона Донна в русской литературе : дис. .канд. филол. наук/ А. В. Нестеров. М., 2000. - 192 с.

180. Новиков А. А. Литературно-критические взгляды Иосифа Бродского : дис. .канд. филол. наук / А. А. Новиков. М., 2001. - 142 с.

181. Орлова О. В. Коммуникативные аспекты лексической репрезентации концепта я з ы к в лирике И. Бродского : автореф. дис. .канд. филол. наук / О. В. Орлова. Томск, 2002. - 26 с.

182. Панн Л. Альтранативная реальность / Л. Панн // Октябрь. 1997. -С. 168-175.

183. Панн Л. Горячее зеркало / Л. Панн // Звезда. 1998. - № 5. - С. 207216.

184. Парамонов Б. Флотоводец Бродский. Певец империи в стране зубных врачей / Б. Парамонов // Звезда. 1995. - № 5. - С. 133-140.

185. Первушина Е. А. Джон Донн и Иосиф Бродский : творческие переклички ("Большая элегия Джону Донну" Иосифа Бродского) / Е. А. Первушина.http://www.vladivostok.com/speakinglntongues/pervushina3.html).

186. Петрушанская Е. Музыкальное "Представление" Бродского / Е. Пет-рушанская. (http://magazines.russ.ru/slo/2001/2/petr.html).

187. Петрушанская Е. "Музыкальные" критерии в литературной критике Иосифа Бродского / Е. Петрушанская // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - III/IV. - P. 417-433.

188. Петрушанская E. "Слово из звука и слово из духа" : Приближение к музыкальному словарю Иосифа Бродского / Е. Петрушанская // Звезда. -1997.-№ 1.-С. 217-229.

189. Петрушанская Е. "Удержать ногу от тишины" : Вокруг музыкального словаря Иосифа Бродского / Е. Петрушанская // Литературное обозрение. 1998.-№5/6.-С. 109-115.

190. Плеханова И. И. Преображение трагического. Часть I. / И. И. Плеханова. Иркутск : Изд-во Иркутского ун-та, 2001. - 158 с.

191. Плеханова И. И. Метафизическая мистерия Иосифа Бродского. Под знаком бесконечности : эстетика метафизической свободы против трагической реальности. Часть II. / И. И. Плеханова. Иркутск : Изд-во Иркутского ун-та, 2001. - 302 с.

192. Поливанов К. "Негатив Вифлеемской звезды." : К возможной интерпретации одного стихотворения Иосифа Бродского / К. Поливанов // Новое литературное обозрение. 2000. - № 45 (5). - С. 160-161.

193. Полухина В. Ахматова и Бродский (к проблеме притяжений и отталкиваний) / В. Полухина // Ахматовский сборник. Париж : Институт славяноведения, 1989. - Вып. I. - С. 143-153.

194. Полухина В. Бродский в Англии / В. Полухина // Знамя. 1996. -№11.-С. 126-129.

195. Полухина В. Бродский глазами современников: Сб. интервью. / В. Полухина. СПб. : Звезда, 1997. - 334 с.

196. Полухина В. Бродский как критик / В. Полухина // Russian Literature.- 2000. vol. XLVII. - III/IV. - P. 243-249.

197. Полухина В. Бродский о своих современниках / В. Полухина // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - III/IV. - P. 397-407.

198. Полухина В. Жанровая клавиатура Бродского / В. Полухина // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII. - II/III. - P. 146-155.

199. Полухина В. Метаморфозы "я" в поэзии постмодернизма : двойники в поэтическом мире Бродского / В. Полухина // Slavica Helsingiensia. 1997.- 16.-P. 391-408.

200. Полухина В. Миф поэта и поэт мифа / В. Полухина // Литературное обозрение. 1996. - № 3. - С. 42-48.

201. Полухина В. Портрет поэта в его интервью / В. Полухина // Бродский И. Большая книга интервью / И. Бродский. М. : Захаров, 2000. - С. 675685.

202. Полухина В. Словарь тропов Бродского (На материале сборника "Часть речи") / В. Полухина, Пярли Ю. Тарту : Изд-во Тартус. ун-та, 1995. - 342 с.

203. Поэтика Бродского / Под ред. Л. Лосева. Нью-Йорк : Эрмитаж, 1986. - 254 с.

204. Пробштейн Я. Э. Мотив странствия в поэзии О. Э. Мандельштама, В.

205. B. Хлебникова и И. А. Бродского в контексте лирической поэзии XX века: дис. . канд. филол. наук / Я. Э. Пробштейн. М., 2000. - 170 с.

206. Пярли Ю. Лингвистические термины как тропы в поэзии И. Бродского / Ю. Пярли // Sign Systems Studies. 1998. - vol. 26. - P. 256-273.

207. Пярли Ю. Синтаксис и смысл. Цикл "Часть речи" И. Бродского / Ю. Пярли // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia. 1996. - V. - P. 409-418.

208. Радышевский Д. Дзен поэзии Бродского / Д. Радышевский // Новое литературное обозрение. 1997. - № 27. - С. 287-326.

209. Разумовская А.Г. Пушкинский мотив статуи в поэзии А. Ахматовой и И. Бродского / А. Г. Разумовская // Художественный текст и культура III : материалы и тез. докл. междунар. науч. конф. Владимир : ВГПУ, 1998.1. C. 42-44.

210. Ранчин А. Еще раз о Бродском и Ходасевиче / А. Ранчин // Новое литературное обозрение. 1998. - № 32 (4). - С. 84-90.

211. Ранчин А. "На пиру Мнемозины" : Интертексты Бродского / А. Ранчин. М. : Новое литературное обозрение, 2001. - 464 с.

212. Ранчин А. Реминисценции из стихотворений Пушкина и Ходасевича в поэзии Иосифа Бродского / А. Ранчин // Русская литература. 1998. -№3. - С. 68-82.

213. Ранчин А. Три заметки о полисемии в поэзии Иосифа Бродского / А.

214. Ранчин // Новое литературное обозрение. 2002. - № 56 (4). - С. 199-203.

215. Ранчин А. Философская традиция Иосифа Бродского / А. Ранчин //

216. Литературное обозрение. 1993. - № 3/4. - С. 3-13.

217. Ранчин А. "Человек есть испытатель боли." : религиозно-философские мотивы поэзии Бродского и экзистенциализм / А. Ранчин // Октябрь. 1997. - № 1. - С. 154-168.

218. Ранчин А. "Я родился и вырос в балтийский болотах, подле." : поэзия Иосифа Бродского и "Медный всадник" Пушкина / А. Ранчин // Новое литературное обозрение. 2000. - № 45 (5). - С. 166-180.

219. Расторгуев А. Интуиция абсолюта в поэзии Иосифа Бродского / А. Расторгуев // Звезда. 1993. - № 1. - С. 173-183.

220. Рейн Е. Иосиф / Е. Рейн // Вопросы литературы. 1994. - №2. - С. 187194.

221. Рогинский Б. "Это такая моя сверхидея." (о ранних стихах Бродского) / Б. Рогинский // Звезда. 2000. - № 35. - С. 99-103.

222. Рогинский Б. Джаз в ранней поэзии Бродского / Б. Рогинский // История ленинградской неподцензурной литературы : 1950-1980-е годы. -СПб. : Изд-во "Деан", 2000. С. 60-72.

223. Романова И. В. "Тет-а-тет между тобой и твоим языком" : образ языка в поэзии Иосифа Бродского / И. В. Романова // Русская филология / Смоленский гос. ун-т. 2002. - Т. 6. - С. 142-184.

224. Романова И. В. О двух моделях коммуникации: поэма-мистерия И. Бродского "Шествие" / И. В. Романова // Двадцатый век двадцать первому веку : Ю. М. Лотман : материалы междунар. семинара. - Смоленск : Универсум, 2003. - С. 69-80.

225. Седакова О. Воля к форме. / О. Седакова // Новое литературное обозрение. 2000. - № 45 (5). - С. 232-236.

226. Седакова О. Кончина Бродского / О. Седакова // Литературное обозрение. 1996.-№ 3. - С. 11-15.

227. Семенов В. Очерк метрики и ритмики позднего неклассического шес-тииктного стиха Иосифа Бродского /В. Семенов //Русская филология 9 : сб. науч. раб. молодых филологов. Тарту : Тартуский ун-т, 1998. -С. 239-250.

228. Семенова Е. Поэма Иосифа Бродского "Часть речи" / Е. Семенова. -(http://magazines.russ.rU/slo/2001/2/semen.html).

229. Сергеев А. О Бродском / А. Сергеев // Знамя. 1997. - № 4. - С. 139158.

230. Сильвестр Р. Остановившийся в пустыне / Р. Сильвестр // Часть речи / Нью-Йорк, 1980. №1. - С.42-52.

231. Скобелев В. П. "На смерть Жукова" И. Бродского и "Снигирь" Г. Державина (к изучению поэтики пародического использования) / В. П. Скобелев // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарный выпуск. 1999. - №1 (11). - С. 94-100.

232. Скобелев В. П. "Чужое слово" в лирике И. Бродского / В. П. Скобелев // Литература "третьей волны" русской эмиграции. Самара : Изд-во "Самарский ун-т", 1997. - С. 159-175.

233. Славянский Н. Из страны рабства — в пустыню. О поэзии Иосифа Бродского / Н. Славянский // Новый мир. 1993. - № 12. - С. 236-242.

234. Славянский Н. Твердая вещь / Н. Славянский // Новый мир. 1997. -№9. - С. 197-203.

235. Словарь рифм Иосифа Бродского / Под. ред. В. А. Рогачева. Сост. А. Л. Бабакин. Тюмень : Изд-во Ю. Мандрики, 1998. - 256 с.

236. Служевская И. "Разговор с небожителем": поэтика рационального / И. Служевская. (http://www.vavilon.ru./textonly/issuel 0/sluzhevskaya.html).

237. Смирнов И. П. Урна для табачного пепла / И. П. Смирнов // Звезда. -1997.-№ 1.-С. 145-147.

238. Смирнова А. И. О композиции стихотворения А. С. Пушкина "Я вас любил" и И. А. Бродского "Дорогая, я вышел сегодня из дому." / А. И.Смирнова, С. Б. Калашников // Вестник Волгоградского гос. ун-та. Сер. 2, Филология. 1999. - Вып. 4. - С. 56-60.

239. Смит Дж. Ст. Образ Англии в поэзии русской эмиграции : "В Англии" Иосифа Бродского / Дж. Ст. Смит // Литературная учеба. 2001. -Кн. 5.-С. 51-52.

240. Соколов К. С. И. Бродский : "Расхлябанные размеры" в стиле У. X. Одена / К. С. Соколов // Художественный текст и культура III : материалы и тез. докл. междунар. науч. конф. Владимир : ВГПУ, 1998. - С. 127129.

241. Солженицын А. Иосиф Бродский "Избранные стихи". Из "Литературной коллекции" / А. Солженицын // Новый мир. - 1999. - № 12. -С. 180-193.

242. Солонович Е. Под чужим именем. История публикации переводов Бродского из Сабы / Е. Солонович // Новое литературное обозрение. -2000.-№45 (5).-С. 230-231.

243. Сольницев А. Иосиф Бродский и поэтический интернационал / А. Сольницев//Звезда. 2002.-№ 5. - С. 219-226.

244. Спивак Р. С. Философская пародия Бродского / Р. С. Спивак // Литературное обозрение. 1997. - № 4. - С. 68-71.

245. Ставицкий С. Вещь как миф в текстах Бродского / С. Ставицкий // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб. : АОЗТ "Журнал "Звезда"", 2000. - С. 65-72.

246. Степанов А. Г. О графике стихов Бродского (стихотворение "Муха") / А. Г. Степанов // Художественный текст и культура III : материалы и тез. докл. междунар. науч. конф. Владимир : ВГПУ, 1998. - С. 129-131.

247. Степанов А. Г. Организация художественного пространства в "Срете-ньи" И. Бродского / А. Г. Степанов // Литературный текст : проблемы и методы исследования (III). Тверь : ТГУ, 1997. - С. 136-144.

248. Степанова Л. Г. Неудавшаяся комиссия, или История одного автографа/Л. Г. Степанова//Звезда. 1997. - № 1. - С. 148-150.

249. Стрижевская Н. Письмена перспективы : О поэзии Иосифа Бродского / Н. Стрижевская. М. : Грааль, 1997. - 376 с.

250. Тилло М. С. Иосиф Бродский. Новаторство в контексте русской литературной традиции / М. С. Тилло. Черновцы : Рута, 2001. - 60 с.

251. Тименчик Р. Приглашение на танго : поцелуй огня / Р. Тименчик // Новое литературное обозрение. 2000. - № 45 (5). - С. 181-186.

252. Турома С. Метафизический образ Венеции в венецианском тексте Иосифа Бродского / С. Турома // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia. 1998. - VI. - P. 282-289.

253. Уфлянд В. Традиция и новаторство в поэзии Иосифа Бродского / В. Уфлянд // Звезда. 1997. - № 1. - С. 155-158.

254. Фаст П. Бродский как критик и переводчик Милоша / П. Фаст // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - III/IV. - P. 334-344.

255. Фаустов А. Голос из Вологды / А. Фаустов // Октябрь. 2001. - №12. -С. 168-173.

256. Фокин А. А. С. Пушкин и И. А. Бродский : пути воплощения традиции / А. Фокин. (http:// krishnahouse.narod.ru/pushkin.html).

257. Фокин А. "Голос" Иосифа Бродского : опыт интерпретации / А. Фокин. (http:// krishnahouse.narod.ru/golos.html).

258. Фокин А. К вопросу о поэтической реинтерпретации (на материале творчества Иосифа Бродского) / А. Фокин. (http:// krishna-house.narod.ru/interb.html).

259. Фокин А. К проблеме понимания традиции в метапоэтике Иосифа Бродского / А. Фокин. (http:// krishnahouse.narod.ru/metabr.html).

260. Фокин А. Поэты Серебряного века и Иосиф Бродский : эволюция по-этико-языковой картины мира / А. Фокин. (http:// krishna-house.narod.ru/ser.html).

261. Фокин А. Творчество Иосифа Бродского в контексте русской поэтической традиции / А. Фокин. Ставрополь : Изд-во СГУ, 2002. - 171 с.

262. Фоменко И. В. О двух особенностях лирики И. Бродского / И. В. Фоменко // Литературный текст : проблемы и методы исследования (III). -Тверь : ТГУ, 1997. С. 129-135.

263. Цивьян Т. В. Бродский и Кавафис / Т. В. Цивьян //Russian Literature. -2000. vol. XLVII. - III/IV. - P. 261-272.

264. Чижова E. "Эвтерпа, ты?" Любовная лирика Бродского / Е. Чижова // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII. - II/III. - P. 393-403.

265. Шайтанов И. Без Бродского / И. Шайтанов // Арион. 1996. - № 1. -С. 14-21.

266. Шайтанов И. Предисловие к знакомству / И. Шайтанов // Литературное обозрение. 1988. - № 8. - С. 55-62.

267. Шайтанов И. Уравнение с двумя неизвестными : поэты-метафизики Джон Донн и Иосиф Бродский / И. Шайтанов // Вопросы литературы. -1998.-№6.- С. 3-39.

268. Штерн Л. Ося, Иосиф, Joseph / Л. Штерн. М. : Изд-во Независимая Газета, 2001.-272 с.

269. Шраер Д. М. Два стихотворения на смерть Ахматовой : диалоги, частные коды и миф об ахматовских сиротах // Wiener Slawistischer Alma-nach. 1997. - Bd. 40. - S. 113-138.

270. Шульц С. С. Иосиф Бродский в 1961-1964 годах / С. С. Шульц // Звезда. 2000. - № 5. - С. 75-83.

271. Эткинд Е. "Взять нотой выше, идеей выше." / Е. Эткинд // Часть речи/Нью-Йорк, 1980.-№1.-С. 37-41.

272. Юхт В. К проблеме генезиса статуарного мифа в поэзии Бродского (1965-1971 гг.) / В. Юхт // Russian Literature. 1998. - vol. XLIV. - IV. - P. 409-432.

273. Якунов А. В. Функционально-коммуникативная организация текста в жанре эссе (На материале эссе И. А. Бродского "Путешествие в Стамбул") : дис. . канд. филол наук/А. В. Якунов. Череповец, 1998. - 234 с.

274. Янгфельдт Б. Комнаты Иосифа Бродского / Б. Янгфельдт // Звезда. -1997.-№ 5.-С. 226-228.

275. Яржембовский С. О "язычестве" Бродского / С. Яржембовский // Звезда. 1998.-№ 11.- С. 182-187.

276. Bednarczyk А. Иосиф Бродский одиночество эмигранта / A. Bed-narczyk // Studia Rossica VII. - Warszawa : Instytut rusycystyki Universitetu warszawskiego, 1990. - P. 261-167.

277. Bethea David M. Brodsky, Frost and the Pigmalion Myth / David M. Be-thea // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - Ill/TV. - P. 289-305.

278. Bethea David M. Brodsky"s and Nabokov's Bilingvalism(s) : Translation, American Poetry and the Muttersprache / David M. Bethea // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII. - II/III. - P. 157-184.

279. Bethea David M. Joseph Brodsky and the Creation of Exile. / David M. Bethea. Princeton : Princeton University Press, 1994. - 318 p.

280. Brodsky's Poetics and Aestetics / Eds. by L. Loseff & V. Polukhina. -London: The Macmillan Press, 1990. 212 p.

281. Burnett L. Triangles : Brodsky on Rilke / L. Burnett // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - III/IV. - P.273-287.

282. Givens J. The Anxiety of a Deducation : Joseph Brodsky's Kvintet/Sextet and Mark Strand / J. Givens // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII. -II/III. - P. 203-226.

283. Fedorczuk I. "Волшебный хор" / I. Fedorczuk // Studia Rossica VII. -Warszawa : Instytut rusycystyki Universitetu warszawskiego, 1990. P. 253260.

284. Hanford R. Brodsky as Critic of Derek Walcott : Vision and the Sea / R. Hanford // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - III/IV. - P. 345-356.

285. Hansen-Love А. Мухи русские, литературные /А. Hansen-Love // Studia Litteraria Polono-Slavica. - 1999. -1. 4. - P. 95-132.

286. Kononen M. A Postcard from Florence? J. Brodsky's "Декабрь во Флоренции" / M. Kononen // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia. 2002. -VIII.-P. 322-337.

287. Loseff L. Iosif Brodskii's Poetics of Faith / L. Loseff // Aspects of Modern Russian and Czech Literature. Columbus : Slavica Publishers, 1989. - P. 188201.

288. Loseff L. Poetics / Politics // Brodsky's Poetics and Aestetics / Eds. by L. Loseff & V. Polukhina. London : The Macmillan Press, 1990. - P. 34-55.

289. Maimieskutov А, Поэт как "мусорная урна" (стихотворение Бродского "24.5. 65. КПЗ") / A. Maimieskulov // Studia Litteraria Polono-Slavica. 1999. -t. 4.-P. 361-176.

290. MacFadyen D. Joseph Brodsky and the Baroque / D. MacFadyen. Montreal & Kingston. London. Ithaca : McGill-Queen's University Press, 1999. -258 p.

291. Molnar M. Noetic Licence in Brodsky's Selftranslation / M. Molnar // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII. - II/III. - P. 333-337.

292. Moranjak-Bamburac N. Иосиф Бродский и акмеизм / N. Moranjak-Bamburac // Russian Literature. 1996. - vol. XL. -1. - P. 57-75.

293. Moranjak-Bamburac N. Синдром иерархии. Пьеса "Мрамор" И. Бродского / N. Moranjak-Bamburac // Wiener Slawistischer Almanach. 1996. -Bd. 38.-S. 237-152.

294. Niero А. Бродский и Монтале. Об эссе "В тени Данте" и о другом / А. Niero // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - III/IV. - P. 307-330.

295. Nivat G. The Ironic Journey into Antiquity / G. Nivat // Brodsky" s Poetics and Aestetics / Eds. by L. Loseff & V. Polukhina. London : The Macmillan Press, 1990.-P. 89-97.

296. Pilshchikov I. Coitus as a Cross-Genre Motiv in Brodsky" s Poetry / I. Pilshchikov // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII. - II/III. - P.339-350.

297. Polukhina V. A Study of Metaphor in Progress, Poetry of Joseph Brodsky / V. Polukhina // Wiener Slawistischer Almanach. 1986. - Bd. 17. - S. 149185.

298. Polukhina V. Joseph Brodsky : A Poet for our time. / V. Polukhina. Cambridge : Cambridge University Press, 1989. - 324 p.

299. Polukhina V. The Self in Brodsky"s Interviews / V. Polukhina // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII. - II/III. - P. 351-363.

300. Scherr B. Two Versions of Pastoral : Brodsky"s Eclogues / B. Scherr // Russian Literature. 1995. - vol. XXXVII. - II/III. - P. 365-375.

301. Weissbort D. Stayng Afloat : Thomas Hardy and Joseph Brodsky / D. Weisbort // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - III/IV. - P. 251-260.

302. Weststejn Willem G. Brodsky and Solzenicyn / Willem G. Weststejn // Russian Literature. 2000. - vol. XLVII. - III/IV. - P. 389-396.1.

303. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы / С. С. Аве-ринцев. М. : Наука, 1977. - 320 с.

304. Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции / С. С. Аверинцев. М. : Школа «Языки русской культуры», 1996. -448 с.

305. Автоинтерпретация: сб. ст. / Под ред. А. Б. Муратова, JI. А. Иезуито-вой. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1998. - 208 с.

306. Адорно Т. Эстетическая теория / Т. Адорно. М. : Республика, 2001. -527 с.

307. Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс / Н. Д. Арутюнова // Теория метафоры. М. : Прогресс, 1990. - С. 5-32.

308. Аствацатуров А. А. Т. С. Элиот и его поэма «Бесплодная земля» / А. А. Аствацатуров. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. - 240 с.

309. Бак Д. П. История и теория литературного самосознания : творческая рефлексия в литературном произведении / Д. П. Бак. Кемерово : Кеме-ров. гос. ун-т, 1992. - 82 с.

310. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века / X. Баран. -М. : Издат. группа «Прогресс» «Универс», 1993. - 368 с.

311. Барокко в авангарде авангард в барокко: тез. конф. - М. : ИМЛИ, 1993.-56 с.

312. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М. : Прогресс, 1989. - 616 с.

313. Барт Р. Нулевая степень письма / Р. Барт // Французская семиотика : от структурализма к постструктурализму. М. : Прогресс, 2000. - С. 50-92.

314. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики / М. М. Бахтин. М. : Худ. лит., 1975. - 504 с.

315. Бахтин М. М. Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка / М. М. Бахтин. М. : Лабиринт, 2000. -640 с.

316. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. М. : Искусство, 1979. - 424 с.

317. Башляр Г. Психоанализ огня / Г. Башляр. М. : Издат. группа «Прогресс», 1993. - 176 с.

318. Башмакова Н. Слово и образ : о твоческом мышлении Велимира Хлебникова / Н. Башмакова. Helsinki : Neuvostoliitoinstituutti, 1987. - 288 с.

319. Бегиашвили А. Ф. Философия и поэзия. Философские проблемы поэтической речи /А. Ф. Бегиашвили. Тбилиси : Мецниереба, 1972. - 80 с.

320. Берковский Н. Я. О прозе Мандельштама / Н. Я. Берковский // Бер-ковский Н.Я. Мир, создаваемый литературой. М. : Сов. писатель, 1989. -С. 286-304.

321. Богатырев А. А. Элементы неявного смыслообразования в художественном тексте / А. А. Богатырев. Тверь : ТГУ, 1998. - 101 с.

322. Богин Г. И. Субстанциальная сторона понимания текста / Г. И. Богин. -Тверь: ТГУ, 1993 .- 138 с.

323. Богин Г. И. Схемы действий читателя при понимании текста / Г. И. Богин. Калинин : КГУ, 1989. - 70 с.

324. Богин Г. И. Типология понимания текста / Г. И. Богин. Калинин : КГУ, 1986. - 87 с.

325. Бочаров С. Г. О художественных мирах / С. Г. Бочаров. М. : Сов. Россия, 1985.-296 с.

326. Бочаров С. Г. «Памятник» Ходасевича / С. Г. Бочаров // Ходасевич В. Ф. Собр. соч. : в 4 т. / В. Ф. Ходасевич. М. : Согласие, 1996. - Т. 1. - С. 5-56.

327. Бройтман С. Н. Русская лирика XIX начала XX века в свете исторической поэтики (субъектно-образная структура) / С. Н. Бройтман. - М. : РГГУ, 1997. - 307 с.

328. Бруно Д. О героическом энтузиазме / Д. Бруно. Киев : Новый Акрополь, 1996. -288 с.

329. Вайль П. 60-е : Мир советского человека / П. Вайль, А. Генис. М. : Новое литературное обозрение, 1998. - 358 с.

330. Вартазарян С. Р. От знака к образу / С. Р. Вартазарян. Ереван : Изд-во АН Арм. ССР, 1973. - 200 с.

331. Вельфлин Г. Основные понятия истории искусств. Проблема эволюции стиля в новом искусстве / Г. Вельфлин. СПб. : Мифрил, 1994. -398 с.

332. Вишке М. Конечность понимания. Произведение искусства и его опыт в интерпретации Г.- Г. Гадамера / М. Вишке // Исследования по феноменологии и философской герменевтике. Мн. : ЕГУ, 2001. - С. 55-67.

333. Вергунов А. П. Вертоград : садово-парковое искусство России (от истоков до начала XX века) / А. П. Вергунов, В. А. Горохов. М. : Культура, 1996.-432 с.

334. Войская И. Пресечения и пределы бытия / И. Войская // Фридрих Ницше и русская религиозная философия : Переводы, исследования, эссе философов «серебряного века» : в 2 т. Мн. - М. : «Алкиона» - «При-сцельс», 1996. - Т. 1. - С. 301-313.

335. Винокур Г. О. О языке художественной литературы / Г. О. Винокур. -М.: Высшая школа, 1991. 448 с.

336. Виноградов В. В. О поэзии Анны Ахматовой (стилистические наброски) / В. В. Виноградов // Виноградов В. В. Поэтика русской литературы. -М. : Наука, 1976. С. 369-508.

337. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного / Г.-Г. Гадамер. М. : Искусство, 1991. - 317 с.

338. Гадамер Г.-Г. Истина и метод : Основы философской герменевтики / Г.-Г. Гадамер. М. : Прогресс, 1988. - 704 с.

339. Гаспаров Б. М. Поэтический язык Пушкина как факт истории русского литературного языка / Б. М. Гаспаров //Wiener Slawistischer Almanach. -1992. -Sbd. 27. -396 s.

340. Гаспаров Б. M. Язык, память, образ : Лингвистика языкового существования / Б.М. Гаспаров. М. : Новое литературное обозрение, 1996. -352 с.

341. Гаспаров М. Л. Избранные статьи / М. Л. Гаспаров. М. : Новое литературное обозрение, 1995. - 478 с.

342. Гаспаров М. Л. Манделыптамовское «Мы пойдем другим путем» : о стихотворении «Кому зима арак и пунш голубоглазый.» / М. Л. Гаспаров // Новое литературное обозрение. - 2000. - № 41(1). - С. 88-98.

343. Гашева Н. Стилевые очертания поэзии Серебряного века и поэзия барокко / Н. Гашева // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург : Изд-во Урал. гос. пед. ун-та, 1999. - С. 40-48.

344. Гиндин С. И. Программа поэтики нового века (о теоретических поисках Брюсова в 1890-е годы) / С. И. Гиндин // Серебряный век в России. Избранные страницы. М. : Радикс, 1993. - С. 87-116.

345. Гинзбург Л. Я. О лирике / JI. Я. Гинзбург. М. : Интрада, 1997. - 416 с.

346. Голынец С. В. Предисловие / С. В. Голынец // Лев Бакст : Живопись. Графика. Театрально-декорационное искусство. М. : Изобразительное искусство, 1992. - С. 5-48.

347. Горбунова О. А. Специфика образности А. Блока в контексте культуры Серебряного века: изобразительный аспект : дис. . канд. филол. наук. / О. А. Горбунова. Иваново, 1999. - 195 с.

348. Григорьев В. П. Будетлянин / В. П. Григорьев. М. : Языки русской культуры, 2000. - 816 с.

349. Григорьева Е. Г. Эмблема и сопредельные явления в семиотическом аспекте их функционирования / Е. Г. Григорьева / Труды по знаковым системам. 1987. - Т. XXI. - С. 78-88.

350. Григорьева Е. Г. Эмблема : структура и прагматика / Е. Г. Григорьева. Тарту: Tartu iilikooli kirjastus, 2000. - 148 с.

351. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т. I / Э. Гуссерль. М. : Дом интеллектуальной книги, 1999. -336 с.

352. Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени / Э. Гуссерль. М. : Изд-во «Гнозис», 1994. - 192 с.

353. Деррида Ж. Письмо и различие / Ж. Деррида. СПб. : Академический проект, 2000. - 432 с.

354. Друскин Я. Звезда бессмыслицы // «. Сборище друзей, оставленных судьбою». А. Введенский, Л. Липавский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников: «чинари» в текстах, документах и исследованиях : в 2 т. М. : Ла-домир, 2000. - Т. I. - С. 323-416.

355. Друскин Я. Чинари // «. Сборище друзей, оставленных судьбою». А. Введенский, Л. Липавский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников: «чинари» в текстах, документах и исследованиях : в 2 т. М. : Ладомир, 2000. -Т. I. - С. 46-64.

356. Дымшиц В. Джон Донн / В. Дымшиц // Донн Д. Песни и песенки. Элегии. Сатиры. СПб. : Symposium, 2000. - С. 5-20.

357. Дымшиц В. Комментарий / В. Дымшиц // Донн Д. Песни и песенки. Элегии. Сатиры. СПб. : Symposium, 2000. - С. 609-660.

358. Ермилова Е. В. Теория и образный мир русского символизма/ Е. В. Ермилова. М. : Наука, 1989. - 176 с.

359. Жаккар Ж.-Д. Даниил Хармс и конец русского авнгарда /Ж.-Д. Жак-кар. СПб. : Академический проект, 1995. - 471 с.

360. Женетт Ж. Фигуры: в 2 т. / Ж. Женетт. М. : Изд-во им. Сабашниковых, 1998.

361. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В. Жирмунский. Л. : Наука, 1977. - 408 с.

362. Жолковский А. Блуждающие сны. Из истории русского модернизма /

363. A. Жолковский. М. : Сов. писатель, 1992. - 432 с.

364. Жолковский А. Работы по поэтике выразительности : Инварианты -Темы Приемы - Текст / А. Жолковский, Ю. Щеглов. - М. : АО Издат. группа «Прогресс», 1996. - 344 с.

365. Зайцев В. А. Русская поэзия XX века. 1940-1990-е годы : учеб. пособие /В. А. Зайцев. М. : МГУ, 2001. - 146 с.

366. Заманская В. В. Русская литература первой трети XX века : Проблема экзистенциального сознания / В. В. Заманская. Екатеринбург : Изд-во Урал. Ун-та, 1996. - 409 с.

367. Звездина Ю. Н. Эмблематика в мире старинного натюрморта. К проблеме прочтения символа / Ю. Н. Звездина. М. : Наука, 1997. - 160 с.

368. Зись А. Я. Методологические искания в западном искусствознании : Критический анализ современных герменевтических концепций / А. Я. Зись, М. П. Стафецкая. М. : Искусство, 1984. - 238 с.

369. Зубова Л. В. Поэзия Марины Цветаевой : Лингвистический аспект /Л.

370. B. Зубова. Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1989. - 264 с.

371. Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры: в 2 т. / Вяч. Вс. Иванов. М. : Школа «Языки русской культуры», 1998.

372. Иванов Вяч. Вс. Монтаж как принцип постороения в культуре первой половины XX века / Вяч. Вс. Иванов // Монтаж. Литература. Искусство. Театр. Кино. М. : Наука, 1988. - С. 119-148.

373. Иванова Н. Н. Поэтические номинации в русской лирике / Н. Н. Иванова. М. : Накука, 1992. - 135 с.

374. История ленинградской неподцензурной литературы: 1950-1980-е годы. СПб. : Изд-во «Деан», 2000. - 176 с.

375. История русской литературы : XX век : Серебряный век / Под ред. Ж. Нива, И. Сермана, В. Страды и Е. Эткинда. М.: Изд. Группа «Прогресс» - «Литера», 1995. - 704 с.

376. Каган М. Морфология искусства / М. Каган. М. : Искусство, 1972. -440 с.

377. Карасев Л. В. Онтология и поэтика / Л. В. Карасев // Вопросы философии. 1996. - № 7. - С. 55-82.

378. Карумидзе 3. Л. Феномен остроумия в поэзии Джона Донна : дис. . канд. филол. наук / 3. Л. Карумидзе. Тбилиси, 1984. - 176 с.

379. Кац Б. Анна Ахматова и музыка / Б. Кац, Р. Тименчик. Л. : Сов. композитор, 1989. - 336 с.

380. Кихней JI. Г. Акмеизм : миропонимание и поэтика / JI. Г. Кихней. -М. : МАКС Пресс, 2001.- 184 с.

381. Кихней JI. Г. Иннокентий Анненский : Вещество существования и образ переживания / JI. Г. Кихней, Н. Н. Ткачева. М. : Диалог - МГУ, 1999. - 124 с.

382. Кихней JI. Г. Осип Мандельштам : Бытие слова / JI. Г. Кихней. М. : Диалог- МГУ, 2000. - 146 с.

383. Кихней JI. Г. Поэзия Анны Ахматовой. Тайны ремесла / JI. Г. Кихней.- М. : Диалог МГУ, 197. - 145 с.

384. Колобаева JI. А. Русский символизм / JI. А. Колобаева. М. : Изд-во Моск. Ун-та, 2000. - 296 с.

385. Корецкая И. В. Импрессионизм в поэзии и эстетике символизма / И.

386. B. Корецкая // Литературно-эстетические концепции в России конца XIX- начала XX вв. М. : Наука, 1975. - С. 207-251.

387. Коркина Е. Б. Поэтический мир Марины Цветаевой / Е. Б. Коркина // Цветаева М. Стихотворения и поэмы / М. Цветаева. Л. : Сов. писатель, 1990.-С. 5-33.

388. Крохина Н. П. О типах бытийной ориентации писталя (к проблеме онтопоэтики и онтомышления) / Н. П. Крохина // Потаенная литература : исслед. и материалы Иваново : ИвГУ, 2000. - Приложение к вып. 2.1. C. 161-169.

389. Крюкова Н. Ф. Метафорика и смысловая организация текста / Н. Ф. Крюкова. Тверь : ТГУ, 2000. - 163 с.

390. Кулаков В. Поэзия как факт. Статьи о стихах / В. Кулаков. М. : Новое литературное обозрение, 1999. - 400 с.

391. Культура русского модернизма. В приношение В. Ф. Маркову. М. : Наука; Издат. фирма "Восточная литература", 1993. - 408 с.

392. Курганов Е. Литературный анекдот пушкинской эпохи / Е. Курганов // Slavica Helsingiensia. 1995. - 15. - 278 p.

393. Кэвана К. Модернистское созидание традиции: О. Мандельштам, Т. С. Элиот, Э. Паунд / К. Кэвана // Русская литература XX века : исследования американских ученых. СПб. : Петро-РИФ, 1993. - С. 400-421.

394. Лакербай Д. Л. Поэзия "оттепели" : К постановке вопроса о принципах реконструкции литературной эпохи / Д. Л. Лакербай // Потаенная литература : исслед. и материалы. Иваново : ИвГУ, 2002. - Вып. 3. - С. 223235.

395. Лахманн Р. Демонтаж красноречия. Риторическая традиция и понятие поэтического / Р. Лахманн. СПб. : Академический проект, 2001. - 368 с.

396. Левин И. Сочинения / И. Левин. М. : Радикс, 1994. -Т.1.-408 с.

397. Левин Ю. И. Заметки о поэзии В. Ходасевича / Ю. И. Левин // Wiener Slawistischer Almanach. 1986. - Bd. 17. - S. 43-130.

398. Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика / Ю. И. Левин. -М. : Языки русской культуры, 1998. 824 с.

399. Левин Ю. И. О некоторых чертах плана содержания в поэтических текстах. Материалы к изучению поэтики О. Мандельштама / Ю. И. Левин // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1969. - XII. -P. 106-164.

400. Левин Ю. И. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма / Ю. И. Левин и др. // Смерть и бессмертие поэта : материалы науч. конф. М. : РГГУ, 2001. - С. 282-316.

401. Левитан Л. С. Сюжет в художественной системе литературного произведения / Л. С. Левитан, Л. М. Цилевич. Рига : Зинанте, 1990. - 510 с.

402. Лейдерман Н. Л. Русская литературная классика XX века : моногр. очерки / Н. Л. Лейдерман. Екатеринбург : Урал. гос. пед. ун-т, 1996. -308 с.

403. Лейдерман Н. Л. Современная русская литература : в 3 кн. / Н. Л. Лейдерман, М. Н. Липовецкий. М.: Эдиториал УРСС, 2000.

404. Лихачев Д. С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей / Д.С. Лихачев. СПб. : Наука, 1991. - 370 с.

405. Лобанова М. Н. Принцип репрезентации в поэтике барокко / М. Н. Лобанова // Контекст 1988. М.: Прогресс, 1988. - С. 208-246.

406. Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. / А. Ф. Лосев. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1982. - 480 с.

407. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство / А. Ф. Лосев. М. : Искусство, 1976. - 367 с.

408. Лосский Н. О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция / Н. О. Лосский. М. : ТЕРРА - Книжный клуб; Республика, 1999. -408 с.

409. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста / Ю. М. Лотман. Л. : Просвещение, 1972. - 270 с.

410. Лотман Ю. М. Об искусстве / Ю. М. Лотман. СПб. : Искусство-СПБ, 1998.-704 с.

411. Лотман Ю. М. О двух моделях коммуникации в системе культуры / Ю. М. Лотман // Лотман Ю. М. Избранные статьи : в 3 т. Таллинн : Александра, 1993. - Т. 1. - С. 76- 88.

412. Любивый Я. В. Критический анализ философии культуры Томаса Элиота / Я. В. Любивый. Киев : Наукова думка, 1982. - 108 с.

413. Максимов Д. Е. Русские поэты начала века : очерки / Д. Е. Максимов. Л. : Сов. писатель, 1986. - 408 с.

414. Макуренкова С. А. Джон Данн : поэтика и риторика / С. А. Макурен-кова. М. : Академия, 1994. - 206 с.

415. Мальцев Ю. Иван Бунин / Ю. Мальцев. Frankfurt / Main : Possen; М. : Посев, 1994. - 432 с.

416. Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности / М. К. Мамардашвили. Тбилиси : Мецниереба, 1984. - 82 с.

417. Мандельштам Н. Я. Комментарий к стихам 1930-1937 гг. / Н. Я. Мандельштам // Жизнь и творчество О. Э. Мандельштама : Воспоминания. Материалы к биографии. "Новые стихи". Комментарии. Исследования. -Воронеж : Изд-во ВГУ, 1990. С. 189-313.

418. Маньковская Н. Эстетика постмодернизма / Н. Маньковская. СПб. : Алетейя, 2000. - 347 с.

419. Маргелашвили Г. Т. Сюжетное время и время экзистенции / Г. Т. Маргелашвили. Тбилиси : Мецниереба, 1976. - 76 с.

420. Марков В. Ф. О свободе в поэзии : Статьи, эссе, разное / В. Ф. Марков. СПб. : Изд-во Чернышева, 1994. - 368 с.

421. Махов А. В. "Печать недвижных дум" / А. В. Махов // Эмблемы и символы. М. : Интрада, 1995. - С. 5-20.

422. Медарич М. В. Набоков и роман XX столетия / М. Медарич // В. В. Набоков : Pro et contra. СПб. : РХГИ, 1997. - С. 454-475.

423. Месс-Бейер И. Мандельштам и сталинская эпоха : эзопов язык в поэзии Мандельштама 30-х годов / И. Месс-Бейер // Slavica Helsingiensia.1997. 17. - 164 р.

424. Минц 3. Г. Поэтика Александра Блока / 3. Г. Минц. СПб. : "Искусство-СПБ", 1999. - 727 с.

425. Михайлов А. В. Время и безвременье в поэзии немецкого барокко / А. В. Михайлов // Рембрандт : Художественная культура Западной Европы XVII века. М. : ГМИИ им. А. С. Пушкина, 1970. - С. 194-220.

426. Михайлов А. В. Обратный перевод / А. В. Михайлов. М. : Языки русской культуры, 2000. - 856 с.

427. Михайлов А. В. Языки культуры : Учебное пособие по культурологии / А. В. Михайлов. М. : Языки русской культуры, 1997. - 912 с.

428. Молчанов В. И. Время и сознание. Критика феноменологической философии / В. И. Молчанов. М. : Высшая школа, 1988. - 144 с.

429. Морева Л. М. Лев Шестов / Л. М. Морева. Л. : Изд-во Ленингр. унта, 1991. - 85 с.

430. Морозов А. А. Эмблематика барокко в литературе и искусстве петровского времени / А. А. Морозов // XVIII век. Л. : ИР ЛИ, 1974. - Сб. № 9.-С. 184-226.

431. Морозов А. А. Эмблематика и ее место в искусстве барокко / А. А. Морозов, Л. А. Софронова // Славянское барокко : историко-культурные проблемы эпохи. М. : Наука, 1969. - С. 13-38.

432. Морыганов А. Ю. "Слово" и "оружие" в поэзии 1920-х годов (К понятию стилевой рефлексии) / А. Ю. Морыганов // Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература : исслед. и материалы Иваново : ИвГУ,1998.-С. 238-157.

433. Надъярных М. Изобретение традиции, или Метаморфозы барокко и классицизма / М. Надъярных // Вопросы литературы. 1999. - № 4. -С. 77-109.

434. Недоброво Н. В. Анна Ахматова / Н. В. Недоброво // Найман А. Г. Рассказы об Анне Ахматовой : Из книги "Конец первой половины XX века" /А. Г. Найман. М. : Худож. лит., 1989. - С. 237-258.

435. Нестеров А. К последнему пределу. Джон Донн: портрет на фоне эпохи / А. Нестеров // Литературное обозрение. 1997. - № 5. - С. 12-25.

436. Нива Ж. Барочная поэма / Ж. Нива // Ахматовский сборник. I. Париж: Институт славяноведения, 1989. - С. 99-108.

437. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки : Предисловие к Рихарду Вагнеру / Ф. Ницше. СПб. : Азбука, 2000. - 232 с.

438. Ницше Ф. Так говорил Заратустра / Ф. Ницше. М. : Изд-во Моск. унта, 1990.-302 с.

439. Океанский В. П. Метафизика культуры : проблемы теории и истории / В. П. Океанский. Иваново : ИвГУ, 1998. - 60 с.

440. Океанский В. П. Метафизика русского слова / В. П. Океанский // Потаенная литература : исслед. и материалы. Иваново : ИвГУ, 2000. - Приложение к вып. 2. - С. 115-127.

441. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль : Общие вопросы. Звуковая организация текста. М. : Наука, 1990.-304 с.

442. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Грамматические категории. Синтаксис текста. М. : Наука, 1993. - 240 с.

443. Паперно И. О природе поэтического слова. Богословские источники спора Мандельштама с символизмом / И. Паперно // Литературное обозрение. 1991. - №1. - С. 29-36.

444. Паперно И. Пушкин в жизни человека Серебряного века / И. Паперно // Cultural mythologies of Russian Modernism : from the Golden Age to the Silver Age. Oakland : Univ. of California Press, 1992. - P. 19-51.

445. Петрова H. А. Литература в неантропоцентрическую эпоху. Опыт О. Манделыитама/Н. А. Петрова. Пермь : Перм. гос. пед. ун-т, 2001. - 311 с.

446. Пиралишвили О. Теоретические проблемы изобразительного искусства. Критерии завершенности в искусстве и теория "non-fmito" / О. Пиралишвили. Тбилиси : Хеловнеба, 1973. - 202 с.

447. Попова М. К. Аллегория в английской литературе средних веков / М. К. Попова. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1993.- 149 с.

448. Поэтическая фразеология Пушкина. М. : Наука, 1969. - 390 с.

449. Потебня А. А. Мысль и язык / А. А. Потебня. М. : Лабиринт, 1999. -269 с.

450. Пропп В. Я. Морфология сказки / В. Я. Пропп. СПб. : Наука, 1995. -152 с.

451. Пятигорский А. М. Мифологические размышления. Лекции по феноменологии мифа / А. М. Пятигорский. М. : Языки русской культуры, 1996.-280 с.

452. Раков В. П. Меон и стиль Марины Цветаевой (подходы к проблеме) / В. П. Раков // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX века. Иваново : ИвГУ, 1998. - Вып. 3. - С. 65-74.

453. Раков В. П. "Неизреченное" в структуре стиля М. Цветаевой / В. П. Раков // Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература : исслед. и материалы. Иваново : ИвГУ, 1998. - С.87-101.

454. Раков В. П. Релятивистская поэтика Серебряного века (подступы к проблеме) / В. П. Раков // Потаенная литература : исслед. и материалы. -Иваново : ИвГУ, 2000. Вып. 2. - С. 77-97.

455. Раков В. П. Семантика и графика стиля М. Цветаевой / В. П. Раков // Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Иваново ИвГУ, 1999. - Вып. 3. - С. 122-140.

456. Раппапорт А. Г. К пониманию поэтического и культурно-исторического смысла монтажа / А. Г. Раппапорт // Монтаж. Литература. Искусство. Театр. Кино. М. : Наука, 1988. - С. 14-22.

457. Рикер П. Конфликт интерпретаций : Очерки о герменевтике / П. Ри-кер. М. : Медиум, 1995. - 416 с.

458. Рикер П. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение / П. Рикер // Теория метафоры. М. : Прогресс, 1990. - С. 416-432.

459. Ронен О. Заумь за пределами авангарда / О. Ронен // Литературное обозрение. 1991. - № 12. - С. 40-43.

460. Ронен О. Осип Мандельштам / О. Ронен // Литературное обозрение. -1991.-№1.-С. 3-18.

461. Ронен О. Лексический повтор, подтекст и смысл в поэтике Осипа Мандельштама / О. Ронен // Slavic Poetics. Essays in honor of Kiril Taranovsky. Paris : Mouton, The Hague, 1973. - P. 367-388.

462. Русский футуризм. Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М. : ИМЛИ РАН, "Наследие", 2000. - 480 с.

463. Саакянц М. Марина Цветаева : Жизнь и творчество / М. Саакянц. -М. : Эллис Лак, 19997. 816 с.

464. Сазонова JI. Н. Поэзия русского барокко (вторая половина XVII- начало XVIII века) / JI. Н. Сазонова. М. : Наука, 1991. - 261 с.

465. Салганик Р. И. Рекомбинация как творческий прием в искусстве, науке и природе / Р. И. Салганик // Монтаж. Литература. Искусство. Театр. Кино. М. : Наука, 1988. - С. 5-13.

466. Сарычев В. Э. Эстетика русского модернизма : Проблема "жизне-творчества" / В. Э. Сарычев. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1991. - 320 с.

467. Свасьян К. А. Феноменологическое познание. Пропедевтика и критика / К. А. Свасьян. Ереван : Изд-во АН Арм. ССР, 1987. - 199 с.

468. Седакова О. Контуры Хлебникова / О. Седакова // Мир Велимира Хлебникова : Статьи. Исследования (1911-1998). М. : Языки русской культуры, 2000. - С. 568-584.

469. Сегал Д. М. Микросемантика одного стихотворения / Д. М. Сегал // Slavic Poetics. Essays in honor of Kiril Taranovsky. Paris : Mouton, The Hague, 1973. - P. 395-406.

470. Сегал Д. M. Наблюдения над семантической структурой поэтического произведения / Д. М. Сегал // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1968. - XI. - P. 151-171.

471. Семенко И. M. Поэты пушкинской поры. Батюшков. Жуковский. Давыдов. Кюхельбекер. Языков. Баратынский / И. М. Семенко. М. : Худ. лит., 1970. - 276 с.

472. Сендерович С. Алетейя. Элегия Пушкина "Воспоминание" и проблемы его поэтики / С. Сендерович // Wiener Slawistischer Almanach. 1982. -Sbd. 8. - 279 s.

473. Сендерович С. Пенаты : Исследования по русской поэзии / С. Сендерович, М. Сендерович. East Lansing; Michigan : Russian Language Journal, 1990.-276 p.

474. Сильман Т. И. Заметки о лирике / Т. И. Сильман. Л. : Сов. писатель, 1977. - 224 с.

475. Симонек С. Плоскостная модель развития у О. Мандельштама, Э. Па-унда и Т. С. Элиота/ С. Симонек // Филологические записки : Вестник литературоведения и языкознания. Воронеж : ВГУ, 1994. - Вып. 2. - С. 3443.

476. Синельникова Л. Н. Лирический сюжет в языковых характеристиках / Л. Н. Синельникова. Луганск : ЛГПИ, 1993.- 197 с.

477. Смирнов И. П. Барокко и опыт поэтической культуры начала XX века / И. П. Смирнов // Славянское барокко : историко-культурные проблемы эпохи. М. : Наука, 1979. - С. 335-361.

478. Смирнов И. П. Литературный текст и тайна (к проблеме когнитивной поэтики) / И. П. Смирнов // Wiener Slawistischer Almanach. 1988. - Bd. 21. - S. 287-299.

479. Смирнов И. П. Причинно-следственные структуры поэтических произведений / И. П. Смирнов // Исследования по поэтике и стилистике. -Л. : Наука, 1972. С. 212-260.

480. Смирнов И. П. Художественный смысл и эволюция художественных систем / И. П. Смирнов. М. : Наука, 1977. - 204 с.

481. Соколова Н. К. Слово в русской лирике начала XX века (из опыта контекстологического анализа) / Н. К. Соколова. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1980. - 160 с.

482. Соловьев В. С. Смысл любви / В. С. Соловьев // Русский Эрос, или философия любви в России/ Сост. В. П. Шестаков. М. : Прогресс, 1991. -С. 19-77.

483. Софронова Л. А. Миф и драма барокко в Польше и Росии / Л. А. Соф-ронова // Миф фольклор - литература. - Л. : Наука, 1978. - С. 67-80.

484. Софронова Л. А. Некоторые проблемы соотношения поэтики барокко и романтизма / Л. А. Софронова // Советское славяноведение. 1986. -№5. - С. 39-49.

485. Софронова Л. А. Об анализе литературного произведения эпохи барокко / Л. А. Софронова // Советское славяноведение. 1975. - №5. -С. 36-46.

486. Софронова Л. А. Принцип отражения в поэтике барокко / Л. А. Софронова // Барокко в славянских культурах. М. : Наука, 1982. - С. 7848$01.Стернин Г. Ю. Художественная жизнь России 1900-1910-х годов/ Г. Ю. Стернин. М. : Искусство, 1989. - 326 с.

487. Струве Н. Осип Мандельштам / Н. Струве. Томск : Водолей, 1992. -272 с.

488. ТараНовский К. Очерки о поэзии О. Мандельштама / К. Тарановский // Тарановский К. О позии и поэтике. М. : Языки русской культуры, 2000.-С. 13-208.

489. Тырышкина Е. В. Русская литература 1890-х начала 1920-х годов : от декаданса к авангарду / Е. В. Тырышкина. - Новосибирск : Изд-во НГПУ,2002. - 151 с.

490. Тименчик Р. Д. К вопросу о монтажных процессах в поэтическом тек-сте/Р.Д. Тименчик//Труды по знаковым системам. 1989. - XXIII. - С. 145150.

491. Тименчик Р. Д. Текст в тексте у акмеистов / Р. Д. Тименчик // Труды по знаковым системам. 1981. - XIV. - С. 65-75.

492. Тимофеев В. Г. Рефлексивное и инроспективное повествоване (к постановке проблемы) / В. Г. Тимофеев // Материалы XXVI межвузов, научметод, конф. преподавателей и аспирантов. Вып. 6. - СПб. : С.-Петерб. гос. ун-т, 1997. - С. 43-45.

493. Тодд III У. М. Литература и общество в эпоху Пушкина / У. М. Тодд III. СПб. : Академический проект, 1996. - 306 с.

494. Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу / Ц. Тодоров. -М. : Дом интеллектуальной книги, 1999. 144 с.

495. Топоров В. Н. Ахматова и Блок (К проблеме построения поэтического диалога: "блоковский" текст Ахматовой) / В. Н. Топоров. Oakland : Berkeley Slavic Specialties, 1981. - 204 P.

496. Топоров В. H. К отзвукам западноевропейской поэзии у Ахматовой / В. Н. Топоров // Slavic Poetics. Essays in honor of Kiril Taranovsky. Paris : Mouton, The Hague, 1973. - P. 467-476.

497. Топоров В. H. Нервалианский слой у Ахматовой и Мандельштама (об одном подтексте акмеизма) / В. Н. Топоров, Т. В. Цивьян // НовоБасманная, 19. М. : Худ. лит., 1990. - С. 420-447.

498. Топоров В. Н. Об историзме Ахматовой (две главы из книги) / В. Н. Топоров // Anna Akhmatova : 1889-1989. Papers from the Centennial Conference, Bellagio Study and Conference Center, June 1989. Oakland : Berkeley Slavic Specialties, 1993. - P. 194-237.

499. Топоров В. H. "Поэма без героя" в ритуальном аспекте / В. Н. Топо-ров//Анна Ахматова и русская культура XX века : тез. конф. М. : ИМЛИ, 1989.-С. 15-21.

500. Топоров В. Н. Пространство и текст / В. Н. Топоров // Текст : семантика и структура. М. : Наука, 1983. - С. 227-284.

501. Трофимов Е. А. Метафизическая поэтика Пушкина / Е. А. Трофимов. Иваново : ИвГУ, 1999. - 356 с.

502. Трубецкой Е. Н. Избранное / Е. Н. Трубецкой. М. : Канон, 1995. -488 с.

503. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю. Н. Тынянов. -М. : Наука, 1977.- 575 с.

504. Тынянов Ю. Н. Проблема стихотворного языка / Ю. Н. Тынянов. -М. : Сов. писатель, 1965. 304 с.

505. Тюпа В. И. Художественная реальность как предмет научного познания / В. И. Тюпа. Кемерово : Кемеров. гос. ун-т, 1981. - 94 с.

506. Тюпа В. И. Эволюция художественной рефлексии как проблема исторической поэтики / В. И. Тюпа, Д. П. Бак // Литературное произведение и литературный процесс в аспекие исторической поэтики. Кемерово : Кемеров. гос. ун-т, 1988. - С. 4-15.

507. Успенский Б. А. Поэтика композиции / Б. А. Успенский. СПб. : Азбука, 2000. - 352 с.

508. Фаустов А. А. Язык переживания русской литературы : На пути к середине XIX века / А. А. Фаустов. Воронеж : ВГУ, 1998. - 126 с.

509. Франк С. JI. Сочинения / С. JI. Франк. Мн. : Харвест; М. : ACT, 2000. - 800 с.

510. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности / О. М. Фрейден-берг. М. : Изд. фирма "Восточная лит-ра" РАН, 1998. - 800 с.

511. Фрейдин Г. Сидя на санях : О. Мандельштам и харизматическая традиция русского модернизма / Г. Фрейдин // Вопросы литературы. 1991. -№1.-С. 9-31.

512. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени / М. Хайдег-гер. Томск : Водолей, 1998. - 384 с.

513. Хайдеггер М. Семинар в Церингене / М. Хайдеггер //Исследования по феноменологии и философской герменевтике. Мн. : ЕГУ, 2001. - С. 108123.

514. Ханзен-Леве О. А. Русский формализм : Методологическая реконструкция на основе принципа остранения / О. А. Ханзен-Леве. М. : Языки русской культуры, 2001. - 672 с.

515. Ханзен-Леве О. А. Текст текстура - арабески. Развертывание метафоры т к а н и в поэтике О. Мандельштама / О. А. Ханзен-Леве // Тыняновский сборник. - Шестые - Седьмые - Восьмые Тыняновские чтения. -М. : Книжная палата, 1998. - Вып. 10. - С.241-269.

516. Ханзен-Леве О. А. Концепция случайности в художественном мышлении обэриутов/О. А. Ханзен-Леве // Русский текст. 1994: - № 2. - С. 2846.

517. Харджиев Н. И. Статьи об авангарде : в 2 т. / Н. И. Харджиев. М. : Изд-во "RA", 1997.

518. Харджиев Н. И. Поэтическая культура Маяковского / Н. И. Харджиев, В. В. Тренин. М. : Искусство, 1970. - 328 с.

519. Херрманн Ф.-В. Понятие феноменологии у Хайдеггера и Гуссерля / Ф.-В. Херрманн. Томск : Водолей, 1997. - 96 с.

520. Херрманн Ф.-В. Фундаментальная онтология языка / Ф.-В. Херрманн,- Мн. : ЕГУ, ЗАО "Пропилеи", 2001. 168 с.

521. Цвигун Т. В. Некоторые аспекты цветаевской эстетики текста (поэма "Попытка комнаты") / Т. В. Цвигун // Марина Цветаева : Личные и творческие встречи, переводы ее сочинений. М. : Дом-музей Марины Цветаевой, 2001. - С.64-70.

522. Цивьян Т. В. Заметки к дешифровке "Поэмы без героя"/ Т. В. Цивьян // Труды по знаковым системам. 1971. - V. - С. 255-277.

523. Цивьян Т. В. Кассандра, Дидона, Федра : Античные героини зеркала Ахматовой " / Т. В. Цивьян // Литературное обозрение. - 1991. - №5. - С. 29-33. ,

524. Цивьян Т. В. Наблюдения над категорией определенности неопределенности в поэтическом тексте (поэтика А. Ахматовой) / Т. В. Цивьян //

525. Категория определенности-неопределенности в славянских и балканских языках. М. : Наука, 1979. - С. 348-363.

526. Цивьян Т. В. Семиотические путешествия / Т. В. Цивьян. СПб. : Изд-во Ивана Лимбаха, 2001. - 248 с.

527. Чернов И. А. Из лекций по теоретическому литературоведению. Барокко. Литература. Литературоведение / И. А. Чернов. Тарту : Тартуский гос. ун-т, 1976. - 172 с.

528. Чернухина И. Я. Общие особенности поэтического текста (лирика) / И. Я. Чернухина. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1987. - 128 с.

529. Шевеленко И. Литературный путь Цветаевой : Идеология поэтика -идентичность автора в контексте эпохи / И. Шевеленко. - М. : Новое литературное обозрение, 2002. - 464 с.

530. Шевченко А. К. Проблема понимания в эстетике / А. К. Шевченко. -Киев : Наукова думка, 1989. 128 с.

531. Шестов Л. Апофеоз беспочвенности / Л. Шестов. М. : ООО "Изд-во ACT", 2000. - 832 с.

532. Шестов Л. На весах Иова / Л. Шестов. М. : ООО "Изд-во ACT"; Харьков : "Фолио", 2001. - 464 с.

533. Шин дин С. Г. К интерпретации стихотворения Мандельштама "Сохрани мою речь навсегда." / С. Г. Шиндин // Поэзия и живопись : сб. трудов памяти Н. И. Харджиева. М. : Языки русской культуры, 2000. -С. 640-650.

534. Шогенцукова Н. А. Опыт онтологической поэтики. Э. По, Г. Мел-вилл, Д. Гарднер / Н. А. Шогенцукова. М. : Наследие, 1995. - 232 с.

535. Шпет Г. Г. Внутренняя форма слова (Этюды и вариации на темы Гумбольдта) / Г. Г. Шпет. М. : ГАХН, 1927. - 217 с.

536. Шпет Г. Г. Сочинения / Г. Г. Шпет. М. : Правда, 1989. - 603 с.

537. Шпет Г. Г. Философские этюды / Г. Г. Шпет. М. : Изд. группа "Прогресс", 1994. - 376 с.

538. Шпет Г. Г. Явление и смысл / Г. Г. Шпет. Томск : Водолей, 1996. -192 с.

539. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / У. Эко. -СПб. : ТОО ТК "Петрополис", 1998. 432 с.

540. Эмблемы и символы. М. : Интрада, 1995. - 367 с.

541. Энгельгардт Б. М. Избранные труды / Б. М. Энгельгардт. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1995. - 328 с.

542. Эпштейн М. Н. "Природа, мир, тайник вселенной." : Система пейзажных образов в русской поэзии / М. Н. Эпштейн. М. : Высшая школа, 1990.-303 с.

543. Эпштейн М. Н. Парадоксы новизны : О литературном развитии XIX -XX веков / М. Н. Эпштейн. М. : Сов. писатель, 1988. - 416 с.

544. Эрлих В. Русский формализм: История и теория / В. Эрлих. СПб. : Академический проект, 1996. - 352 с.

545. Эрн В. Ф. Сочинения / В. Ф. Эрн. М. : Правда, 1991. - 528 с.

546. Эткинд Е. Материя стиха / Е. Эткинд. СПб : Изд-во "Гуманитарный союз", 1998. - 507 с.

547. Якобсон Р. О. Доминанта / Р. О. Якобсон // Хрестоматия по теоретическому литературоведению. Тарту : Тартуский гос. ун-т, 1976. - С. 5663.

548. Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика / Р. О. Якобсон // Структурализм : "за" и "против". М. : Прогресс, 1975. - С. 193- 230.

549. Якобсон Р. О. Работы по поэтике / Р. О. Якобсон. М. : Прогресс, 1987. - 464 с.

550. Яковлев А. А. Что является объектом понимания? // А. А. Яковлев // Загадка человеческого понимания. М. : Политиздат, 1991. - С. 53-71.

551. Ямпольский М. Беспамятство как исток (читая Хармса) / М. Ямполь-ский. М. : Новое литературное обозрение, 1998. - 384 с.

552. Ямпольский М. К символике водопада / М. Ямпольский // Труды по знаковым системам. 1987. - XXI. - С. 26-41.

553. Adler J. Text als Figur : Visuelle Poesie von der Antike bis zur Moderne / J. Adler, U. Ernst. Weinheim : VCH Verlaggesellschaft GmbH, 1987. - 336 s.

554. Erdman-Pandzic E. von. 'Poema bez geroja1 von Anna Akhmatova. Varian-tenedition und Interpretation von Symbolstrukturen / E. Erdman-Pandzic. -Koln; Wien : Bohlau, 1987. 238 s.

555. Faryno J. "Бузина" Цветаевой / J. Faryno // Wiener Slawistischer Alma-nach. 1986. - Bd. 18. - S. 13-46.

556. Faryno J. Вопросы лингвистической поэтики Цветаевой / J. Faryno // Wiener Slawistischer Almanach. 1988. - Bd. 22. - S. 25-51.

557. Faryno J. Мифологизм и теологизм Цветаевой ("Магдалина" "Царь-Девица" - "Переулочки") / J. Faryno // Wiener Slawistischer Almanach. -1985. -Sbd. 18. -412 s.

558. Faryno J. Паронимия анаграмма - палиндром в поэтике авангарда / J. Faryno // Wiener Slawistischer Almanach. - 1988. - Bd. 21. - S. 37-62.

559. Faryno J. Поэтика Пастернака ("Путевые заметки" "Охранная грамота") / J. Faryno // Wiener Slawistischer Almanach. -1989. - Sbd. - 22. - 316 s.

560. Faryno J. Семиотические аспекты поэзии Маяковского / J. Faryno // Umjetnost Rijeci / Zagreb. 1981. - god XXV. - P. 225-260.

561. Gobler F. Vladislav F. Chodasevic. Dualitat und Distanz als Grundziige seiner Lyrik / F. Gobler. Munchen : Verlag Otto Sagner, 1988. - 304 s.

562. Hansen-Love A. A. Mandelstam's Thanatopoetics / A. A. Hansen-Love // Readings in Russian Modernism. To honor V. F. Markov. M. : Nauka, Oriental Literature Publishers, 1993. - P. 121-157.

563. Hansen-Love A. A. Die "Realisierung" und "Entfaltung" semantischen Figuren zu Texten / A. A. Hansen-Love // Wiener Slawistischer Almanach. -1982.-Bd. 10. S. 197-252.

564. Hansen-Love A. A. Probleme der Periodisierung der russischen Moderne. Die Dritte Avantgarde / A. A. Hansen-Love // Wiener Slawistischer Almanach.- 1993. Bd. 31. - S. 207-264.

565. Loseff L. On the Beneficence of Censorship : Aesopian Language in Modern Russian Literature / L. Loseff. Munchen : Verlag Otto Sagner, 1984.- 278 p.