Общественно-политическая деятельность кн. В. П. Мещерского, 1860-1890-е гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат наук Карцов, Алексей Сергеевич

• Карцов, Алексей Сергеевич
• кандидат наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат наук Карцов, Алексей Сергеевич

Оглавление

Введение

Глава I

В.П.Мещерский и проблема вневедомственного влияния

Позиция В.П.Мещерского по основным вопросам правительственной политики 1860-1890-х гг

§1 В.ПМещерский — идеолог контрреформ

§2 Управление Россией: модель «сильной власти»

§3 Дворянский вопрос

§4 Внешнеполитические представления В.П.Мещерского

Глава III

Социально-политические взгляды В.П.Мещерского

§1 В.П.Мещерский и основные течения пореформенного консерватизма

§2 Мировоззрение В.П.Мещерского: консерватизм и/или правый радикализм?

§3 Исторические ориентиры в идеологии В.П.Мещерского

§2 Модель идеального общества и государства

Заключение

Приложение

В.П.Мещерский: семейно-родственные связи как фактор карьеры..306 Приложение

Вневедомственное влияние: финансовый аспект

Список источников и литературы

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Общественно-политическая деятельность кн. В. П. Мещерского, 1860-1890-е гг.»

Введение

АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Настоящая диссертационная работа посвящена общественной деятельности и социально-политическим представлениям князя В.П.Мещерского (1839-1914 гг.) Для историка России данный персонаж представляет непосредственный интерес в качестве доверенного лица императора Александра III (и, отчасти, Николая II), видного консервативного публициста и издателя газеты "Гражданин", хозяина влиятельного политического салона.

Без обращения к имени В.П.Мещерского трудно воссоздать целостную картину как истории царствований последних представителей романовской династии (в особенности — царствования Александра III), так и историю пореформенного консерватизма. При этом участие В.ПМёщерского в обеспечении — кадровом и идеологическом — правительственной политики 1880-х - 1910-х гг. до сих пор не стала предметом монографической разработки. Настоящая работа представляет собой попытку анализа причин той необыкновенной роли, которую играл В.П.Мещерский и которая превратила его еще при жизни в легенду политической истории Российской Империи последней четверти века ее существования.

Ограниченность объема диссертационной работы, насыщенность жизненного пути В.П.Мещерского (при одновременной малоизученности его биографии) — эти обстоятельства предопределили ограничение хронологических рамок исследования периодом царствований Александра II и Александра III.

ОБЗОР ИСТОРИОГРАФИИ

При том, что В.П.Мещерский занимал заметное место на политической сцене (вернее - в её кулисах) России последней четверти XIX - нач. XX вв., он, пожалуй, являлся и является по настоящее время одной из самых таинственных фигур этой сцены. Отечественная историография не располагает обстоятельными работами, освещающими деятельность кн. В.ПМещерского как идеолога и политика.

. Дореволюционной литературе, так или иначе затрагивающей деятельность и взгляды В.П.Мещерского, присуща ярко выраженная полемическая окраска.1 В нем

1 Напр.: Слонимский Л.З. О великой лжи нашего времени (К.П.Победоносцев и В.Мещерский). — Спб., 1908; Волконский Г. Записка в редакцию газеты «Право» по поводу процесса М.А.Стаховича против В.П.Мещерского. — Берлин, 1905; Шарапов С.Ф. Опыт русской политической программы. — СПб., 1905.

Впрочем, такими же свойствами в полной мере обладала обрисовка личности и деятельности

B.П.Мещерского мемуаристами и авторами дневников (В.П.Безобразовым, А.В.Богданович,

C.Ю.Витте, С.Е.Крыжановским, В.Н. Коковцовым, В.Н.Ламздорфом, А.А.Мосоловым, А.А.Половцевым, А.С.Сувориным, Б.Н.Чичериным, Е.М. Феоктистовым и др.). В частности, И.И.Колышко (человек, впрочем, не вполне в данном случае беспристрастный) отзывается о главе

видели и обладателя «выдающегося литературно-публицистического таланта», и «ужаснейшего человека».

Сложившийся за издателем "Гражданина" ореол фигуры умолчания (или, в лучшем случае, недоговоренности) был воспринят и в позднейшей историографии.

В рамках советской исторической науки не появились обобщающие труды, посвященные самому В.П.Мещерскому или его изданиям (хотя за публицистикой "Гражданина" и признавалось значение "источника по рассматриваемому периоду"). Такие отзывы как "идеолог крепостников, помещиков и самодержавия", "близкий друг царя и один из столпов охранительства" и пр., не добавляли ничего нового к существовавшему еще в дореволюционной литературе портрету князя.

Не исключено, что историографическая лакуна, связанная со слабой исследованностью идеологов и политических деятелей консервативного направления, связана с инерцией культивировавшегося либеральной и революционно-демократической (а впоследствии марксистской) историографией подхода к этим персонажам. При этом ставились под сомнение не только наличие у них какой-либо заслуживающей изучения системы идей, которые объявлялись "ни на один вершок не возвышающимися над шаблонными идеалами полицейского гнета и гонений всякой умственной свободы", но даже доброкачественность исходящих от них источников ("переписки и данных") как "лживых в самой основе своей".2 Реакционность таких фигур как К.ППобедоносцев, М.Н.Катков, В.П.Мещерский считалась чем-то общеизвестным, не являющимся, предметом спора с "буржуазными и мелкобуржуазными" историками, и, следовательно — не нуждающимся в специальных исследованиях3 Имеющиеся в отечественной, да и в

воспоминаний С.Ю.Витге, рассказывающей о В.ПМещерском, как о "помойной".

2 См., напр.: Тарле Е.В. Дневник Д.А.Милютина как исторический источник // Он же. Собр. Соч. — М„ 1961,— T.XII — С.ЗЗЗ.

Напротив, ранней стадии "освободительного движения" присуще более внимательное отношение к сущности воззрений идейного соперника. Так, в изданиях Вольной Русской типографии в Лондоне публиковались и комментировались тексты Ф.А.Ростопчина, Н.И.Греча, митрополита Филарета.

3 В частности, минус работ А.М.Давидовича ("Самодержавие в эпоху империализма", 1975) и Л.М.Спирина ("Крушение помещичьих и буржуазных партий в России", М.. 1977) и некоторых других — слабая освещенность в них идеологической платформы консервативных сил политического спектра. Мещерский характеризуется в этих и других работах советских историков "ближайшим конфидентом и политическим советником последних Романовых", "бесцеремонным, глубоко циничным человеком, частым корреспондентом царей, имевшим к ним личный доступ", "идеологом крепостников-помещиков и самодержавия, наряду с Катковым и Победоносцевым", ""столпом охранительства, близким другом царя", "издателем крайне ретроградной газеты, личностью политически и морально весьма нечистоплотной", однако эти характеристики предлагались a-priori, они не были выводами, полученными в результате сколько-нибудь тщательного изучения фигуры В.П.Мещерского.

Что касается эмигрантской историографии, то к освещению в ней личности и деятельности кн. В.П.Мещерского полностью приложимы слова А.Я.Авреха о том, что "свою веру в злую волю камарильи, "темных сил", приведших к тому, что Россия свернула с европейского пути развития, либералы пронесли через все годы эмиграции и их духовные наследники сохраняют и по сей день" (Аврех А .Я. Столыпин и III Государственная Дума. — М., 1969. — С.509). Правда, в статье КВиноградова (Vinogradoff I. Russian Imperial correspondense with prince V.P.Meschersky // Oxford

зарубежной литературе немногочисленные статьи, героем которых является непосредственно В.П.Мещерский, либо носят сугубо обзорный характер (будучи основаны на опубликованных источниках), либо, наоборот, затрагивают лишь отдельные сюжеты, не претендуя на многоаспектное рассмотрение его роли, игравшейся В.П.Мещерским.4

В тоже время исторический фон деятельности В.ГХМещерского подвергся основательному изучению в трудах П.А. Зайончковского, Ю.Б.Соловьева, отчасти в работах В.А.Твардовской и П.НБалуева.5 В монографиях Ю.Б.Соловьева и П.А.Зайончковского также дана общая характеристика роли В.П.Мещерского в течении двух последних царствований вместе с разбором отдельных предложений, принадлежащих князю, касающихся ряда аспектов внутренней политики. Отдельно следует отметить комментарии КВиноградова и В.Франка к изданным ими переписке отдельных членов императорской фамилии с В.П.Мещерским; предисловия к публикациям писем В.П.Мещерского к представителям царской администрации в журналах «Русское прошлое» и «Былое», а также статьи Ю.Б.Соловьева и Б.В.Ананьича, посвященные роли В.П.Мещерского в подготовке Манифеста 1903 г.6

Ю.Б.Соловьев, награждая В.П.Мещерского привычными эпитетами — "твердолобым крепостником", "ближайшим советником Александра III, получившим из рук самого царя патент на ортодоксальность", "доверенным советником обоих царей", который "произвел себя в помощники царя, выделив себе местечко на троне" и был "десятилетиями их нашептывателем" — а газету, издаваемую князем, рассматривая в качестве "старейшего и влиятельнейшего органа дворянской реакции", предпринимает, вместе с тем, попытку более углубленного (в сравнении с предшествовавшей историографической традицией) анализа места В.П.Мещерского в общественно-

Slavonic Papers. — 1962. — Vol 10) упоминается о рукописи работы В.И.Коростовца "Ментор у трона", посвященной В.П.Мещерскому и хранящейся в архиве Колумбийского университета. Однако это текст, к сожалению, не был доступен для диссертанта.

4 Mosse W.E. Prince Meschersky and «Grazdanine» // Slavonic and East Europ. rev. — L., 1980. — Vol 58. — № 4; Далин B.M. Последние Романовы и кн. Мещерский // Вопросы истории внешней политики СССР и международных отношений. — М., 1976; Порох И.В. Князь В.П.Мещерский против Н.Г.Чернышевского // Н.Г.Чернышевский: история, философия, литература. — Саратов, 1982..

5 Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-х - 1880-х гг. — М., 1964; Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX века. — М., 1970; Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. — Л, 1973; Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия (М.Н.Катков и его издания). — М., 1978; Балуев П.Н. Политическая реакция 80-х годов XIX века и русская журналистика. —М., 1980.

6 Письма кн. В.ПМещерского к ПГ.Курлову // Былое. — 1918. — №1(29); Из закулисных влияний: князь В.П.Мещерский и А.В.Кривошеин // Русское прошлое. — 1925. — №7; Письма князя В.ПМещерского // Современные записки. — Париж, 1940. — Апрель; .Vinogradoff I. Russian Imperial correspondense with prince V.P.Meschersky // Oxford Slavonic Papers. — 1962. — Vol 10; Vinogradoff I. Further Russians Imperial letters to prince V.P.Meschersky // Oxford Slavonic Papers. — 1964. — Vol 11; Соловьев Ю.Б. К истории происхождения Манифеста 26 февраля 1903 г. // Вспомогательные исторические дисциплины. — T.XL; Ананьич Б.В. О Манифесте 26 февраля 1903 г. Из архива В.ПМещерского // Вспомогательные исторические дисциплины. —T.XV.

политической жизни России эпохи, последовавшей за убийством Александра II и вплоть до I русской революции. Внимание историка к В.П.Мещерскому вызвано в первую очередь основным сюжетом в гамме исследуемой Ю.Б.Соловьевым проблематики. Это — взаимоотношения самодержавия и дворянства. На примере деятельности В.П.Мещерского, привлекая эпистолярное наследие князя и его публицистику, Ю.Б.Соловьев показывает, что консервативные политические силы были "неспособны разобраться в сложностях послереформенного развития", что "убеждение во всемогуществе самодержавия мешало им освоиться с создаваемой на капиталистической

основе действительностью", доказывая, что -....."неудача дворянской реакции

обуславливалась тем, что вся ее оценка современного состояния страны и ее эволюции были в корне неверны".

На близость к трону идеологов, подобных В.П.Мещерскому, Ю.Б.Соловьев возлагает немалую толику вины за то, что "александровское тринадцатилетие, отвергнув какое-либо сближение с новой жизнью, обострило существующие противоречия и добавило к ним новых". В целом более подробный, чем ранее, разбор взглядов В.П.Мещерского и его контактов с правительством, требовался для того, чтобы убедить в справедливости генерального вывода: "к революционной ситуации нач. XX века самодержавие подходит не имеющим объединяющей правящие круги программы действий, не располагающим сколько-нибудь удовлетворительными кадрами и руководством, которое придавало бы четкое направление действиям самодержавной власти, чьи механизмы все дальше и дальше разлаживались. Собственное состояние власти объясняет тот факт, что она, поставив перед собой целью реставрации старого, потерпела неудачу в своих усилиях".7

Наряду с несомненными достоинствами труда Ю.Б. Соловьева ряд аспектов деятельности В.П.Мещерского не нашел (да и не мог найти, в силу самой темы монографии) там более или менее подробного освещения. Так, отмечая наличие "заметных расхождений между "Московскими ведомостями" и "Гражданином", двумя выразителями вожделений старорежимного дворянства" и указывая на то, что "позиция каждой газеты отражала мнение части реакционного лагеря", Ю.Б.Соловьев не останавливается на выяснении природы этих различий. Точно также, он ограничивается замечанием, что круги, зеркалм мнения которых был "Гражданин", представляли собой "махровых реакционеров, для которых времена крепостного права продолжали оставаться неизменным политическим ориентиром", не уточняя социальных и мировоззренческих особенностей этой группировки правящей элиты. Резонно ставя вопрос о "мере личных возможностей воздействовать на направление внутренней политики", историк не выясняет его применительно к В.П.Мещерскому. Рекомендуя

7 См.: Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. — Л, 1973. — С. 13-14, 184,

В.П.Мещерского как "самого выдающегося представителя интриги, ее воплощением в 1880-е гг. и последующие десятилетия, до I мировой войны", для которого "не было тайн в искусстве нашептывания; ибо немногие могли соперничать с ним в умении топить противника и вряд ли, кто еще располагал такими возможностями, как он, имевший своим конфидентом самого царя", Ю.Б.Соловьев не разбирает стратегии кадровых продвижений, отстаиваемых князем, не занимается прослеживанием его связей в высшей бюрократии. Наконец, он сам признает, что в отношении В.ПМещерского продолжает оставаться больше вопросов, чем ответов.8

В свою очередь, работа В.А.Твардовской вызывает особый интерес тем, что этот труд — на примере М.Н.Каткова — представляет собой единственный в советской историографии опыт монографического исследования деятельности консервативного идеолога, который на протяжении длительного времени мог "оказывать серьезное влияние на политику самодержавия", при этом "не только выражая, но усиливая, а зачастую и создавая мнения и настроения в "верхах", формируя там определенную точку зрения, идейно подготавливая те или иные правительственные мероприятия".9 Очень многие черты, подмеченные и изученные В.А.Твардовской в М.Н.Каткове типологически роднят его с В.П.Мещерским. Это и "решительное воздействие на власть"; и "прочная слава несгибаемого публициста, способного идти против течения"; и то, что перед нами "не просто идеолога самодержавия, а идеолог воинствующий". Наконец, та проблема, которую В.А.Твардовская называет как стержневую для всего творчества М.Н.Каткова: "Способно ли самодержавие сохранить себя в новых условиях, в России без крепостного рабства?" — была лейтмотивной и для В.П.Мещерского. Нельзя не согласиться и с самим подходом автора, считающего, что "позиция Каткова по всем вопросам внутренней политики, его расхождение с одними и блокировка с другими представителями верхов помогают представить его образ во всей подвижной целостности".10 Что касается оценок, которые В.А.Твардовская дает собственно "Гражданину" и его издателю, то здесь, на наш взгляд, сказалась неизбежная увлеченность автора своим героем. "Гражданин" у В.А.Твардовской всегда появляется в тени, отбрасываемой "Московскими ведомостями": он "плетется в их хвосте", "снимает сливки с катковских передовиц", "продолжает дело Каткова на более низком уровне", наконец, просто "лепечет". Вообще, Гражданин", по В.А.Твардовской — орган "значительно менее солидный", чем "Московские ведомости", а ее издатель "наиболее откровенный (по глупости своей) из охранителей".11

Таким образом если в отношении "Московских ведомостей новизна труда

376.

8 См.: Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. — Л, 1973. — С. 43, 230, 270, 342.. Ср., напр.: "Пока не известно, как преломились в конце 90-х гг. XIX в. в сознании только еще учившегося царствовать Николая II наставления "Гражданина"..." и т.д.

См.: Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия. — М., 1978. — С.З.

10 Там же. — С.72, 188, 195, 199, 209 .

В.А.Твардовской заключалась в придании этому изданию и его редактору известной респектабельности, то в отношении "Гражданина" ею была продолжена традиция как советской, так и дореволюционной (революционно-демократической, либеральной и даже в какой-то мере охранительной) историографии.

Хотя уже в монографиях П.А.Зайончковского, Ю.Б.Соловьева и В.А.Твардовской был заметен известный отход от беглого и сопряженного с однозначно отрицательной маркировкой упоминания имен К.П.Победоносцева, М.Н.Каткова, В.П.Мещерского но только в последнее десятилетие единство негативного и в то же время поверхностного подхода к идейному наследию русских консерваторов разрушается окончательно. Буквально в самое последнее время — с появлением диссертаций М.М.Леонова (Самара) и С.В.Петрова (Санкт-Петербург) — начал преодолеваться и тот историографический «вакуум», что существовал вплоть многие годы вокруг В.П.Мещерского.12 Однако, хотя сам факт обращения к исследованию биографии Мещерского отраден, но содержание названных работ вызывает ряд замечаний, которые в своей совокупности не позволяют считать, что жизнь и деятельность В.ПМещерского изучены всесторонне и в полном объеме.

Слишком обширные цели исследования (например: изучение идейных воззрений русских консерваторов XIX-XX вв.; исследование вопроса о преемственности консервативной мысли и идеологии "черной сотни"), которые ставил перед собой М.М.Леонов, с одной стороны, уклоняют исследование от фигуры Мещерского, а, с другой стороны, в силу своей масштабности остались не достигнутыми.13

11 Там же. — С.4-5, 7,129, 137.

12 Леонов М.М. В.П.Мещерский: русский консерватизм и правительственная политика в конце XIX- начале XX вв. — Самара, 1999. (Автореф. канд. дисс.); Петров С.В. Новый курс правительства Александра III и консервативно-охранительное движение в России 1880-х — нач. 1890-х гг. (В.П.Мещерский). — СПб., 2000. (Кавд. дисс.)

13 У нас также имеется группа возражений по поводу отдельных утверждений М.М.Леонова. Полагаем неоправданной модернизацией приложение термина "политик" к деятельности В.П.Мещерского. Место для политической деятельности частных лиц в самодержавном государстве — отсутствовало. Могла быть лишь общественная и/или государственная деятельность. Далее, Мещерский отнюдь не "сразу проявил себя как консерватор" Это не подтверждается умеренно-либеральным настроем его писем к Цесаревичу Николаю Александровичу, а его книга "Очерки России" даже заслужила поощрительной рецензии на страницах радикальных "Отечественных записок". Мы не согласны с мнением автора насчет того, что "в эволюции взглядов Мещерского явственно выделяются два этапа: первый в 70-90-е гг., второй — нач. XX в.". Скорее, речь должна идти как минимум о четырех этапах 70-е гг.-нач..80-х гг.; сер. 80-X-1903 гг. (отказ от экспансионистской внешней политики, пересмотр политики в отношении нобилитета имперских окраин; более активная защита поместного дворянства); 19031906 (период, когда Мещерский был готов согласиться с существованием центрального представительного учреждения); с 1906 и до конца жизни (отказ от парламентарных "заблуждений" и, по существу, возврат на позиции второго этапа). К тому же в качестве оснований для водораздела воззрений Мещерского автор, по существу, избирает смену приоритетных тем публицистики Мещерского. Однако сама по себе перемена объектов внимания автоматически не свидетельствует о перемене в воззрениях. Время неизбежно расставляло свои акценты — по степени важности какие-то темы утрачивали свою актуальность, другие, наоборот, приобретали значение. Мещерский, с неизменной чуткостью следивший за развитием внутриполитической обстановки, не мог не реагировать в своей публицистике на эти процессы. Мы не можем

В диссертации С.В. Петрова «Новый курс правительства Александра III и консервативно-охранительное движение в России 1880-нач. 1890-х гг. (В.П.Мещерский)», главным недостатком следует считать то, что анализ идеологических установок Мещерского здесь, как правило, подменяется воспроизведением выдержек из его публицистических произведений (например, статей из сборника «Речи консерваторы»), причем обычно — путем раскавычивания оригинала. Тоже можно сказать о присущем автору обращении с опубликованными мемуарными источниками, цитаты из которых нередко занимают почти до половины страницы текста работы. Что касается третьей главы, то практически вся она сведена к пересказу цензурного дела «Гражданина».

Автором не были использованы материалы ГАРФ и РГАДА, публикации писем Александра III и Николая II Мещерскому в Oxford Slavonic Papers.

На качестве анализа не могло не отразиться то, что взгляды Мещерского (политические," социальные, внешнеполитические) рассматриваются суммарно и крайне обобщенно — отсутствуют параграфы, специально посвященные тому или иному аспекту воззрений Мещерского.

В работе встречаются положения, с которыми мы не можем согласиться. Таковым, например, является тезис о большей терпимости, проявляемой Мещерским в еврейском вопросе сравнительно с позицией Каткова. Наоборот, Мещерский на протяжении многих лет (сначала завуалировано, а после смерти редактора «Московских ведомостей» и открыто) именно Каткова обвинял в чрезмерной снисходительности к «еврейскому элементу» и даже покровительстве ему. И, действительно, протесты Каткова против еврейских погромов нач. 1880-х гг., а также против ужесточения режима проживания евреев в центральной России (и, в частности, в столицах), его тесные связи с династией Поляковых — подтверждают это. Наконец, в работе С.В.Петрова отсутствуют выводы. Они не сформулированы ни в главах, ни в заключении.14

Итак, невзирая на то, что уже современникам издателя "Гражданина", в том числе принадлежащим к его ближайшему окружению, «роль кн. Мещерского в истории развития русской общественности, параллельно с ролями Каткова, Дубровина, Пуришкевича и других реакционеров», казалась «достаточно оцененной еще при его

согласиться и с утверждением о том, что Мещерский постоянно выступал против «ввязывания России во внешнеполитические авантюры». В 1870-е гг. Мещерский был как раз застрельщиком наступательной политики России на Балканах, призывал к присоединению Константинополя и проливов (в чем впоследствии публично раскаивался). Да и в 1880-е гг. «Гражданин» призывал к оккупации-Болгарии. Наконец, М.М.Леонов пишет о наличии у Мещерского самостоятельной программы, концептуальные положения которой к тому же оказали влияние и на другие силы правого спектра, и одновременно находит, что Мещерский был лишь "блестящим популяризатором консервативных идей" в сравнении, например, с М.Н.Катковым"

14 В работе С.В.Петрова встречаются и фактологические ошибки менее принципиального характера. Так, обер-прокурор Св. Синода П.С.Мещерский приходился не отцом В.П.Мещерскому (его отцом был П.И.Мещерский, сын С.И.Мещерского), а двоюродным дедом.

жизни» — замечание Ю.Б.Соловьева о том, что роль, которую сыграл В.П.Мещерский в истории России «далеко еще не выяснена до конца», не утратило своей актуальности и четверть века спустя.15

НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ.

Научная новизна заключается в осуществлении детального анализа биографии и воззрений В.П.Мещерского, рассмотренных под углом столь малоизученных проблем как: вневедомственные влияния на механизм принятия политических решений и кадровый подбор в пореформенной России; процесс взаимодействия охранительных теорий и их "социальной базы"; характер политического использования социально-философской доктрины русского консерватизма (идеологическое обоснование и прогнозирование правительственного курса).

В частности, было проведено:

— исследование роли обширной сети родственных и личных связей, которой располагал В.ПМещерский и которая, наряду с другими причинами, создала предпосылки для оказываемого им вневедомственного влияния (на примере В.П.Мещерского показана роль, играемая семейно-родственным фактором, в процессе интеграции конкретного лица в состав элиты пореформенной империи);

— изучение места В.П.Мещерского в столкновениях отдельных групп внутри бюрократической верхушки, в конкурентной борьбе других секторов властвующей элиты;

— изучение основных черт развития и функционирования политического салона В.П.Мещерским (ретроспективная реконструкция салона, осуществляемая в диссертации, помогает разработке методики изучения и других салонов подобного рода);

— исследование участия В.ПМещерского в подборе кадров на руководящие посты в правительственной администрации функций кадровой экспертизы и политической консультации;

— изучение содержания и эволюции социально-политических воззрений В.П.Мещерского.

ЦЕЛИ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Главной целью исследования являлся анализ природы и механизмов влияния, оказываемого В.П.Мещерским на принятие политических решений в период царствования Александра III, а

15 Боян <Колышко И.И> ЯщикПандорры. — Берлин, 1921. — С.52; Соловьев Ю.Б. Самодержавие

также выявление своеобразия его идейной позиции.

Промежуточными целями исследования стали:

— Изучение факторов, обусловивших оказание В.П.Мещерским вневедомственного влияния.

— Изучение деятельности салона В.П.Мещерского.

— Выявление характера взаимоотношений В.П.Мещерского с верхами бюрократии, а также характера использования «Гражданина» и салона В.П.Мещерского различными группами элиты.

— Анализ позиции, -занимаемой Мещерским по основным вопросам внутренней и внешней политики России.

— Выявление специфики идеологии В.П.Мещерского

ИСТОЧНИКОВАЯ БАЗА ИССЛЕДОВАНИЯ.

Источниковая база настоящего исследования состоит из нескольких групп источников.

Во-первых, это архивные материалы из фондов Российского Государственного исторического архива (Санкт-Петербург), Рукописного отдела Института русской литературы РАН (Санкт-Петербург), Государственного архива Российской Федерации (Москва), Российского Государственного архива древних актов (Москва), Отдела рукописей Российской Государственной библиотеки (Москва). Данная группа источников включает в себя в первую очередь эпистолярные материалы, а также некоторые другие, так или иначе относящиеся к жизнедеятельности В.П.Мещерского.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Карцов, Алексей Сергеевич

Заключение

Проведенный анализ основных аспектов общественно-политической деятельности В.П.Мещерского в 1860-е-1890-е гг. позволяет придти к следующим выводам, отражающим собой научную новизну диссертации и являющимися положениями, выносимыми на защиту.

Эффективному оказанию вневедомственного влияния В.П.Мещерскому способствовало руководство деятельностью как периодического издания, так и политического салона, которые в общей сложности ггросуществовал более четырех десятилетий (с 70-х гг. XIX в. по 10-е гг. XX в.).

Существовала причинная связь — в первую очередь применительно к начальному этапу биографии В.П.Мещерского — между его семейно-родсгвенными связями и успешным карьерным ростом (а, в конечном счете, теми возможности вневедомственного влияния, обладателем которых он стал в дальнейшем). Проведенное исследование показывает,, что «родственные сети» (кланы) русского дворянства, чьи члены объединялись не только формально-фамильными узами, но и целой системой личных и служебных связей, являлись весомым фактором сплочения для части элиты пореформенной России.

Взаимоотношения В.П.Мещерского с верхами бюрократии — министрами, крупными чиновниками центральных ведомств, губернаторами (от альянсов до соперничество за влияние на носителя верховной власти) строились на взаимовыгодной основе. Кцязь выступал организатором кампаний, нацеленных на желательное для его союзников-покровителей в среде высшей бюрократии) решение кадрового вопроса.

Позиция, занимаемая «Гражданином» по актуальным вопросам внутренней политики 1870-1890-х гг. (организация и функционирование системы управления, сословный вопрос) являла собой срединный вектор, направление которого определялось тремя моментами: поддержкой, оказываемой правительственным мероприятиям; исполнением «социального заказа» (защита интересов среднепомесгного дворянства); пропагандой В.П.Мещерским собственного «идеального проекта», вытекающего из тех идеологических установок., которых придерживался князь.

Эволюция внешнеполитических представлений В.П.Мещерского — от панславизма и тевтонофобии, проповеди наступательной политики на Балканах, к проповеди изоляционистского курса — воспроизвела, в масштабе одной личности, «смену вех» в ориентирах части идеологов русского консерватизма. Именно такой, согласно их мнению, должна быть стратегия России на международной арене. В противном случае крах ждет не только самодержавие (традиционная форма правления), но и единодержавие (территориальное единство).

Наконец, В.П.Мещерского отличала интенсивная идеологическая деятельность, участие в которой не ослаблялось на протяжении почти что полувека. Его взгляды отличались,, значительным своеобразием даже в контексте школы русской консервативной мысли, сочетая традиционалистские и праворадикальные установки

Что касается выводов более общего плана, то можно сказать, что в известном смысле, русская "правая" показала большую историческую зоркость, нежели либеральное течение общественной мысли России последней четверти XIX - начала XX вв. Правые столь опасались ослабления самодержавия оттого, что чётче либералов предвидели всю разрушительность вторжения масс,-совсем недавно наделенных личной свободой, в полигику при отсутствии какой бы то ни было укорененности ценностей либеральной демократии в русском обществе. Далеко не случайно, К.Н.Леонтьева, сравнивавшего русскую реакцию 1880-х гг. с французской 1820-х гг., тревожило, что если первая будет столь же непрочной, как и вторая, то "наша будущность пойдет очень быстро или по пути поисков другого рода сильной дисциплины <не монархической и не сословной — А.К.> или по пути самой крайней революции"1. Собственно, так оно и произошло в XX веке, только "крайняя революция" оказалась мостом к "сильной дисциплине".

Деятели реформ 1860-х гг., именуемые на страницах "Гражданина", в лучшем случае "доктринерами", осуждаются Леонтьевым и Мещерским именно за то, что, равняясь на "западную жизнь", они стали "сочинять разные комбинации общественности, призванные "восполнить правительственную силу" , не поняв самого главного. Того, что "правильное управление таким государственным колоссом, как Россия, весьма затруднительно и нельзя о недостатках нашего строя судить по сравнению с заграничными порядками".

С другой стороны, первые идеологи правого радикализма в России — К.Н.Леонтьев и В.П.Мещерский — превосходно понимали, что есть "болезни во сто раз хуже холеры - болезни социальные, разрушающие духовную мощь нашего организма, уничтожающие целые поколения"2. Сверхзадачу контрреформенной эпохи они видели не только и не столько в попытках "затормозить историю свою", как то фактически старались сделать охранители в узком смысле слова (от графа ДА.Толстого и М.Н.Каткова до К.П. Победоносцева), но в повороте "вовсе на иной путь" дабы "избежать социальной анархии, грозящей Западу".3

По существу, устами В.П.Мещерского говорят силы, не хуже реформаторов 1860-х гг. понимающие, что Россия должна меняться. Однако, если "великие реформы"

1 Леонтьев К.Н. Письмо кн. Е.А.Гагариной // Константин Леонтьев - наш современник. — СПб., 1993, —С.276.

2 Мещерский В.П. Дневник // Гражданин. — 1893. — № 146. — С. 3. увлекали Россию на европейский путь, предполагающий коренные политические изменения (парламентаризм) то те, кто воплотил в своем творчестве взошедшие на ниве пореформенного консерватизма первые ростки правого радикализма, жаждали социально-экономических изменений, не затрагивавших сущности привычной модели неограниченной власти. Эти идеологи исходили из того, что "сила России есть самодержавие, сила самодержавия есть объединение всех сословий России, всех степеней образования, всех национальностей вокруг престола для общего ведения судеб вперед и вперед".4

Как подтвердила продержавшаяся почти три четверти столетия большевистская конструкция власти, правые оказались исторически правы в своем глубоком неверии в успешный исход попыток перенесения на русскую почву либеральных (что в большинстве случаев означало — западных) ценностей и институтов.

Другое дело, что если ошибка пореформенных либералов была в желании освободиться от бремени автократического прошлого и войти в цивилизованное будущее как можно быстрее, то слабое место программы В.П.Мещерского заключалось в страстном стремлении сохранить то, что действительно подлежало ликвидации и бесповоротно отжило свой век (в первую очередь — сословное членение общества и сословные преимущества в гражданском быту и в управлении государством).

Отсюда грандиозный неуспех обоих проектов, превративший их в, соответственно, праворадикальную и либеральную утопии.

3 Леонтьев К.Н. Славянофилы теории и славянофилы жизни. // Константин Леонтьев - наш современник. — СПб., 1992. — С. 157.

4 Мещерский В.П. Дневник. // Гражданин. — 1882. — № 80. — С.2.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Карцов, Алексей Сергеевич, 2000 год

II ЛИТЕРАТУРА

38. Byrnes R.F. Pobedonostsev: his life and thought. - London, 1968.

39. Lincoln W. Brus. Nicholas I: emperor and autocrat of all the Russians.—Bloomington, London. —1978.

40. Mosse W.E. Prince Meschersky and "Grazdanine" // Slavonic and East Europ. rev. — L., 1980. — Vol 58, —№4.

41. Ананьич Б.В. О Манифесте 26 февраля 1903 г. Из архива В.П.Мещерского // Вспомогательные исторические дисциплины. — T.XV.

42. АронсонГ. Россия накануне революции. —Париж, 1962. (С.102-104)

43. БалуевП.Н. Политическая реакция 80-х годов XIX века и русская журналистика. — М., 1980.

44. Барриве П. Общественное движение в царствование Александре И. — М., 1911.

45. Безобразов В.П. Государство и общество. — СПб., 1882.

46. Бестужев-Лада И.В. Борьба в России по вопросам внешней политики перед I мировой войной (1910-1914) // Исторические записки. — Т.64, 75.

47. Боковой Н. Тайный советник царя // Континент. — 1993. — № 76.

48. Бродский Н.В. Литературные кружки и салоны (I пол. XIX в). — М., 1930.

49. Васильев А.А. Предисловие // И.С.Аксаков о свободе совести, свободе слова и печати. — М., 1906.

50. Вацуро В.Э. Литературные альбомы в собрании Пушкинского Дома (1750 - 1840-е гг.) // Ежегодник РО Пушкинского Дома за 1977 г. — Л., 1979.

51. Вел. кн. Елена Павловна. П Русский архив. — 1899. — Кн.З. — Вып. 10.

52. Гессен В.М. Генезис института земских начальников // Право. — 1903. — С.2941-2954.

53. Глинский Б.Б. Период твердой власти // Исторический вестник. — 1912. — Т. 128. — №4.

54. Готъе Ю.В. Борьба правительственных группировок и Манифест 29 апреля 1881 г. // Исторические записки. — Т.2.

55. Далин В.М. Последние Романовы и кн. Мещерский // Вопросы истории внешней политики СССР и международных отношений.— М., 1976. — С.284-285.

56. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. — М., 1990.

57. Дружинин Н.М. Московское дворянство и реформа 1861 г. II Известия АН СССР. — Сер. "История". — 1948. — №1.

58. Есин Б.С. Из истории русской журналистики кон. XIX - нач. XX вв. — М., 1973.

59. Журфиксы в Зимнем дворце 1870-х гг.// Исторический вестник. — Т.134. — №10.

60. Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-х - 1880-х гг. — М., 1964;

61. Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX века. — М., 1970.

62. Иловайский Д.И. Мелкие сочинения, статьи и письма.— М., 1888.

63. Карцов Ю.С. За кулисами дипломатии. — СПб., 1908.

64. Катков Н.М. Роль уездного предводителя дворянства в государственном управлении России // Ученые записки имп. Лицея в память Цесаревича Николая. — 1915. — Вып. IX.

65. Кизеветгер А. Император Александр I и Аракчеев в их взаимоотношениях // Русская мысль. — 1911,—№2.

66. Киреев А.А. Краткое изложение славянофильского учения. — М., 1896.

67. Клейнмихель М.А. Из потонувшего мира. — Пг., 1923,

68. Крыжановский С.Е. Воспоминания. — Берлин, — "Петрополис", б/г.

69. Леонтьев К.Н. Славянофилы теории и славянофилы жизни. // Константин Леонтьев - наш современник. СПб., 1992.

70. Либерман А.А. Институт земских начальников. — М., 1976 (Рукопись канд. дисс.)

71. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре (быт и традиции русского дворянства XVIII-XIX вв.) — СПб., 1996.

72. Михневич В.О. Наши знакомые. — СПб., 1884.

73. Модзалевский Б.П. Из альбомной старины (об альбомах членов семейства Карамзиных, хранящихся в Пушкинском Доме) // Русский библиофил. — 1916. — Октябрь.

74. Николай II — последний самодержец.— Берлин, 1912.

75. Порох И.В. Князь В.П. Мещерский против Н.Г.Чернышевского // Н.Г.Чернышевский: история, философия, литература. — Саратов, 1982.

76. Российский Нострадамус (П.Н.Дурново) // Родина. — 1993.—№8/9.

77. Русские салоны // Исторический вестник. — 1906. — Т.СШ., январь.— С.З.

78. Рыбаченок И.С. Союз с Францией во внешней политике России кон. XIX в. — М., 1993.

79. Салоны // Исторический вестник. — 1909. — Т. 117., — №8.— С.ЗЗО

80. Самарин Д.Ф. Поборник вселенской правды. — СПб., 1890.

81. Семевский М.И. Знакомые. — СПб, 1888.

82. Семенов П.Н. Самодержавие как государственный строй.— СПб., 1904.

83. Симонова М.С. Борьба течений в правительственном лагере по вопросам аграрной политики в кон. XIX в. // История СССР. — 1963. — №1.

84. Скальковский К.А. Там и сям. Заметки и воспоминания. — СПб., 1901.

85. Скороспелова В.А. Московское дворянское собрание 1865 г. и газета "Весть" // Вестник МГУ. — Сер. 9, "История". — 1974. — №2.

86. Сладкевич Н.Г. Оппозиционное движение дворянства // Революционное движение в России в 1859/1861 гг. — М., 1962.

87. Слонимский Л.З. О великой лжи нашего времени (К.П.Победоносцев и В.П.Мещерский). — СПб., 1908.

88. Соколов К. Очерк современного значения генерал-губернатора // Вестник права. — 1903. — Кн. 7,8.

89. Соловьев Вс. Воспоминания о Достоевском // Воспоминания о Ф.М. Достоевском. — М., 1966.

352

90. Соловьев Ю.Б. К истории происхождения Манифеста 26 февраля 1903 г. // Вспомогательные исторические дисциплины. — T.XI.

91. Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. — Л, 1973.

92. Соловьев Ю.Б. Самодержавие, дворянство и проблема сближения с крестьянством в кон. XIX-нач. XX вв. // Реформы или революция? — СПб., 1992.

93. Сыромятников С.Н. (Сигма) Опыты русской мысли. — СПб., 1901.

94. Тарле Е.В. Дневник Д.А.Милютина как исторический источник // Он же. Собр. Соч. — М., 1961, —T.XII

95. Таубе М.Ф. Ватутин М. К возрождению славяно-русского самосознания. — СПб., 1912.

96. Твардовская В.А. Вопрос о центральном земском представительстве в "Гражданине" Ф.М.Достоевского (1872-1873) // Экономическая и общественная жизнь России нового времени. — М., 1992.

97. Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия (М.Н.Катков и его издания). — М., 1978.

98. Твардовская В.А. Русская журналистика 1880-х гг. // Вопросы литературы. — 1972. — №9.

99. Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения. — М., 1897.

100. Толстая М.А. Русско-германские отношения 1887-1894 гг. и русская пресса. — М., 1978. (Рукопись канд. дисс.)

101. Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы (1848-1896). — М., 1991.

102. Хомяков Д.А. Самодержавие. — СПб., 1903.

103. Чернуха В.Г. Правительственная политика в области печати (II пол. XIX в.) — Л., 1986.

104. Чернуха В.Г. Проблема политических реформ в правительственных кругах России нач. 1870-х гг. // Проблемы крестьянского землевладения и внутренняя политика России. — Л., 1981.

105. Чижова И.Б. "...Души волшебное светило..." — СПб., 1993.

106. Чичерин Б.Н. Воспоминания. — М., 1929-1934. — Кн. 1-4

107. Шарапов С.Ф. Россия будущего. — М., 1907.

108. Шарапов С.Ф. Опыт русской политической программы. — СПб., 1905.