Концепция женского мира в русских романах В.В. Набокова тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Идрисова, Максалина Магомедовна

• Идрисова, Максалина Магомедовна
• кандидат филологических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Идрисова, Максалина Магомедовна

Введение.

Глава 1. Женский мир в русских романах В. В. Набокова

1.1 Значение женского образа в построении романов.

1.2 Женщины в художественном мире романов.

Глава 2. Женские образы в тендерном аспекте

2.1 Образ матери.

2.2 Образ спутницы жизни.

Глава 3. Художественные средства создания женских образов

3.1 Портрет и формы поведения.

3.2 Проявление женской сути в речи.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Концепция женского мира в русских романах В.В. Набокова»

Объектом данного исследования являются женские образы романов В.В. Набокова русского периода: «Машенька», «Защита Лужина», «Подвиг», «Дар», «Приглашение на казнь».

Предметом исследования стало художественное своеобразие, особенности создания и существования в романах В. Набокова мира женщин. В научно-критической литературе, посвященной изучению его творчества, эта часть системы персонажей осталась незатронутой. Хотя многие из исследователей, например М. Вострикова, признавали, что женские образы «занимают особенное место в системе персонажей набоковских произведений» [29, 134]. Тем не менее критики подчеркивают, что с одной стороны - это самостоятельные, реалистичные характеры, а с другой - сюжетные функции, позволяющие автору ярче и многограннее обрисовать главного героя. Жан Бло, анализируя романы Набокова русского периода, выводит «модель множества женских персонажей . Эта женщина с каштановой косой, своеобразным прочерком ноздрей, поразительной веселостью, с размякшей карамелькой . в кармане» [20,109]. Она поразительно похожа на героиню первого набоковского романа «Машенька». Но даже она рассматривается не как самостоятельный образ, а как «символ женственности, красоты . и утраченной России» [99, 126].

Цель и задачи исследования. Целью исследования является анализ многообразных женских образов и характеров в романах В. Набокова русского периода.

Поставленная цель определила задачи исследования:

1) рассмотреть элементы архитектоники с точки зрения отражения в них женского образа;

2) определить место женщины в мире художественного произведения;

3) проанализировать взаимозависимую, тесную связь женского мира с миром мужчин;

4) выявить средства характеристики, систему приемов, используемых автором для создания женских образов.

Актуальность темы исследования обусловлена недостаточной изученностью данной темы, отсутствием по ней специальных монографических исследований и особой значимостью для понимания и оценки сложного многослойного художественного мира романов, определения точки зрения писателя на жизнь, человеческие характеры и взаимоотношения, в том числе и на тендерные. Анализ неповторимого женского мира, выявление особенностей создания и существования женских образов даст возможность постичь существующий в романах В. Набокова художественный мир.

К вопросу о выборе романов «Машенька», «Защита Лужина», «Подвиг», «Дар», «Приглашение на казнь». Анализируемые нами романы являются вехами, основой русского творчества В. Набокова. Все вместе они образуют своеобразный метароман. «Или, иначе говоря «надроман», объединяющий несколько романов, обладающий известной прафабулой, при разнообразии сюжетных ходов и развязок» [41, 128]. Они были написаны В. Набоковым в сравнительно небольшой промежуток времени, в берлинский период творчества в 20-30 гг. 20 века. Их объединяет, в первую очередь, наличие так называемого «русского элемента». Действительно, в «Машеньке» хотя действие происходит в Берлине, но в русском пансионе. А вспоминательный план - в русской деревне, под Петербургом. Все персонажи являются русскими, волей судьбы оказавшимися в эмиграции. В «Защите Лужина» почти все действующие лица - русские и прошлый план романа тоже русский. То же можно сказать о «Даре» и, отчасти, о «Подвиге». Кроме того, их объединяет растущее с каждым романом необыкновенное композиционное мастерство автора, формальная слаженность элементов поэтики В. Набокова, в том числе характерной его особенности, замеченной еще первыми критиками, игры приемов.

В системе персонажей появляются «перемещающиеся», путешествующие из одного роман в другой, сквозные образы. Героиня первого романа Машенька с мужем оказываются добрыми знакомыми четы Лужиных из романа «Защита Лужина». Тощий балтийский барон, бывший свидетелем на свадьбе Лужиных, в романе «Дар» присутствует как друг Щеголева (хозяина квартиры, где живет Федор Годунов-Чердынцев) и любовник его жены, Марианны Николаевны. Образы главных героев именно своей непохожестью, яркой или стремящейся быть таковой индивидуальностью, обособленностью, отгороженностью от остального мира тоже связывают эти романы.

Степень изученности темы. Творчество В.В. Набокова 20-30гг. широко изучено литературоведами. В 20-е гг. 20 века, получив степень доктора французской и русской литературы, писатель с семьей переезжает в Берлин и начинает активно работать с различными эмигрантскими изданиями. Итогом этой работы становится большое количество рассказов, стихотворных произведений, пьес, переводов, критических статей и рецензий. Но подлинную славу, репутацию лучшего молодого писателя русского зарубежья принесли ему романы. Первым из этого ряда был роман «Машенька», который вышел в 1925г. Он был «благосклонно, но без всяких «восклицаний» встречен критикой» [132, 279]. Роман «Защита Лужина» вышел в свет в 1930г. и сразу вызвал много толков. Он привлек внимание самого Адамовича, который отозвался о нем как о «надуманной» книге, где можно заметить «новизну повествовательного мастерства, но не познавания жизни» [2, 156]. Но многие критики, признавали этот роман вещью, в которой нашел себя В. Набоков как писатель. Были отзывы и резко отрицательные. Например, Г. Иванов писал: «автор «Защиты Лужина», заинтриговавший нас. своей мнимой духовной жизнью,- ничуть не сложен. Это знакомый нам от века тип способного, хлесткого пошляка-журналиста» [56, 564].

С 1934г. начинается время стремительного роста литературного мастерства В. Набокова, писавшего в те годы под псевдонимом «Владимир Сирин». К этому времени вышли романы «Подвиг» (1932г.), «Камера обскура» (1933г.). «Интерес к нему все возрастал, . и ни один из писателей его поколения не получал такие восторженные отклики со стороны старших собратьев» [153, 231]. Г. Адамович пишет о нем как уже о большом и подлинном художнике, «от чтения которого остается впечатление такой органичности, слаженности. . Некоторые его страницы вызывают почти физическое удовольствие» [56, 569]. Но при этом все говорили о его «нерусскости», отсутствии в его произведениях «национальной сущности»: «Его роман утверждает взгляд на Сирина как на писателя эмиграции. стоящего вне прямых влияний русской классической литературы» [93, 340]. Менее категоричными были Г. Струве и Н. Андреев. Последний писал о синтезе у Сирина «русских настроений с западноевропейской формой» [4,123].

Критики сразу же признали необыкновенное композиционное мастерство, формальную слаженность, игру приемов (технику) романов Набокова, но считали их признаком, знаком «нерусскости». Об игре приемов впервые высказался современник В. Набокова В. Ходасевич, который писал, что «Сирин оказывается по преимуществу художником формы, писательского приема. Он выставляет их наружу, как фокусник, который, поразив зрителя, тут же показывает лабораторию своих чудес. Они (приемы) строят мир произведения и сами оказываются его неустранимо важными персонажами» [93, 248]. Однако основным пунктом обвинений «нерусскости» В. Набокова было отсутствие столь характерной для русской литературы любви к человеку. Его обвиняли в отсутствии живых людей в романах. «Людям Сирина не достает души. Мертвый мир» [93, 256]. «Чувство внутреннего измерения, внутренний мир человека и мира лежат вне восприятия Сирина . резко обостренное «трехмерное» зрение Сирина раздражающе скользит мимо существа человека . Пусто становится от внутренней опустошенности - нет, не героев, самого автора» [93, 321]. «У Сирина нет характеров. Всякий его персонаж - любой человек по-своему им увиденный» [93,253]. Как подтверждение писательского мастерства В. Набокова в 1937г. выходит его лучший русскоязычный роман «Дар». В 1938 г. издан последний роман «Приглашение на казнь». К этому времени многие «литературные недруги» изменили свое отношение к его творчеству. Например, П. Бицилли. Если в статье «Жизнь и литература» в 1933 г. он отказывался признать художественную цельность набоковских произведений, то в последующих работах дал самую высокую оценку его писательскому мастерству, поставив в один ряд с Гоголем и Салтыковым-Щедриным: «В эмиграции выдвинулся писатель, который, несомненно, - столь могуче его дарование и столь высоко его формальное совершенство - «войдет в русскую литературу» и будет в ней пребывать до тех пор, пока она вообще будет существовать» [17,140].

Н. Берберова, считая В. Набокова «русским автором, принадлежащим всему миру» [17, 230], подчеркнула, что эмигрантское поколение будет живо в памяти до тех пор, пока читают Набокова: «Мое поколение будет жить в нем» [15,231].

В 1940 г., переехав из охваченной нацистским безумием Европы в Америку, В. Набоков из талантливого русского писателя, выросшего после революции за пределами России, заставил себя превратиться в американского. Он, как писал сам, испытывал почти физические страдания, расставаясь «с гибчайшим родным языком» [92, 231]. Но, переродившись, став известным писателем-американцем, В. Набоков с семьей в 1960 г. покинул Америку и переехал в Швейцарию, прожив там остаток жизни. Хотя в последние годы жизни В. Набоков предпочитал относить себя скорее к американским писателям, нежели к русским, он, несомненно, «единственный удачный русско-американский «гибрид», имеющий право претендовать на роль классика XX века» [41, 128].

В годы советской власти в нашей стране набоковское творчество было недоступно широкому кругу читателей и литературоведов. В начале 80-х гг. произведения Набокова уже печатали в советских изданиях, однако отношение к нему было во многом отрицательным. Признание В. Набокова как писателя, непревзойденного мастера слова, проходило очень непросто. Д. Урнов писал: «Ясно, что этот человек изначально не владел языком, он не мог писать . и все-таки стал писать и сделался писателем» [141,109].

Современные ученые, изучающие творчество В. Набокова, переосмыслили, обогатили литературу о нем, внеся свой вклад в понимание художественного мира его произведений. Мы приведем лишь интерпретации, учитывающие эстетическое и метафизическое прочтение этих романов. В таких работах богатый арсенал набоковских приемов истолковывается как средство передачи тончайших оттенков смысла.

Г. Хасин, продолжая высказывание В. Ходасевича о Набокове как о мастере приема игры, считает его виртуозом пера и «онтологическим писателем» [148, 123], который проецирует себя в своих героях: «Писатель строит повествование не столько вокруг реальных событий, сколько вокруг способов повествования о них. В персонаже автор являет себя читателю, одновременно скрываясь от него» [148, 158]. В театрализации самораскрытия заключается для Хасина виртуозность В. Набокова.

Б. Сарнов, наоборот, считает В. Набокова реалистом в высшем смысле этого слова, который видел в человеке настоящее, человеческое. «Реализм Набокова в некоторых отношениях был даже обнаженнее и страшнее жутких откровений Ф. Достоевского. Он в любом из своих героев ищет . и находит человека. Каждый его герой, даже погружаясь в самые низкие глубины порока, был (оставался!) человеком»[118,136]. А. Злочевская тоже видит в В. Набокове продолжателя традиций реализма, но с определенными оговорками. Она считает, что он сумел создать «свою версию фантастического реализма . Для него «вторая реальность» не менее действительна, чем мир материальный, прежде всего потому, что и то и другое есть проявление творящей воли Художника - автора романа или книги Бытия. Отсюда характерная . для писателя параллель между приемами литературного сочинительства и приемами, которыми пользуется человеческая судьба» [49,17].

Некоторые исследователи, например И. Пуля, пишут о гностической, познавательной сущности творчества В. Набокова. «Гностицизм остался эстетической основой творчества В. Набокова» [109, 81].

Б. Бойд считает главным постулатом поэтики В. Набокова первичность сознания: «Стиль «прокладывает» дорогу мысли». «Он (Набоков) часто славит мощь человеческого сознания . оплакивает абсурдность его ограниченности -смерть, одиночество, изгнание из нашего собственного прошлого» [18, 347]. А набоковские герои-художники «штурмуют бастионы сознания и больше чем кто-либо готовы перепрыгнуть через крепостной ров к полной свободе» [18, 362]. Эта полная свобода граничит с абсолютным одиночеством. Его может побороть любовь. Лишь в редких случаях персонажам удается преодолеть его, оставаясь свободными, как например, героям «Дара», Федору и Зине. «В теплоте любви. в особой интимности гармоничного супружества . чуткая любящая натура может преодолеть границы своего «я», чтобы впустить в свою жизнь другого человека, и это возвещает . о возможности души за пределами смерти» [18, 335].

Рассуждая о метафизической природе его прозы, М. Шульман пишет: «При чтении Набокова не оставляет чувство, будто он знал что-то, и проза его представляет собой некое линзовое стекло, или зеркало, помогающее взглянуть в область, недоступную прямому взору. Эта область «сквозит» почти везде и всюду, размывая, делая туманно расплывчатой материю его текстов, намекающих на присутствие как бы следующего измерения в нашем, хоть и реалистически-объемном, но не удовлетворяющем сокровенное чутье мире» [158,246]

В. Александров считает, что все творчество В. Набокова построено на понятии потусторонности. В. Набоков в каждом произведении «стремится отделить потусторонность от здешней земной жизни . и ясно осознать иной мир» [3, 25].

Наиболее точное на наш взгляд определение творчеству В. Набокова дал Б. Аверин, который писал о совмещении, соединении всего. «Его изощренное словесное мастерство постоянно направлено на то, чтобы рационально рассказать об иррциаональном, то есть соединить «темную глубину» символа с прекрасной ясностью», не прибегая при этом к тенденциозности «общих идей»[1, 207].

Как было отмечено, на сегодняшний день нет специальных работ, посвященных изучению женских образов. Но в ряде исследований монографического характера женские образы анализируются в том или ином контексте.

Б. Аверин в специальном исследовании «Романы В. Набокова в контексте русской автобиографической прозы» среди женских образов выделяет «героинь, сопутствующих герою-писателю, наделенных даром восприятия и чтения» [1, 265]. Он называет их музами чтения и особо отмечает первый такой образ - Зины Мерц из «Дара».

Л. Оглаева в своей работе «Концепция героя в русскоязычных произведениях В. Набокова» анализирует «самых автобиографических героев» [99, 95] в прозе Набокова - Ганина, Лужина, Мартына, Федора Годунова-Чердынцева, Цинцинната. И женщин рассматривает как средство раскрытия образов главных героев. Даже самый яркий образ Машеньки служит, по мнению исследователя, «для нарушения безраздельного господства» [99, 126] главного героя. Кроме того, она выделяет тип «женщин пошлячек, отталкивающих своей приземленностью, вульгарностью и душевной черствостью» [99, 99].

С. Шифф сетует на отсутствие в набоковских романах положительных женских образов - «большинство положительных женских образов в романах В. Набокова едва прослеживаются в скобках или за скобками . Они не материализуются даже в книгах, носящих их имена» [154, 217].

Н. Букс, анализируя вышеназванные романы, пишет о символике цвета, запаха и цифр. «Символика цвета, цифр, мотив запаха - приобретают смысл характеристики персонажей» [23, 52]. Так она «маркирует» все женские образы.

В специальном исследовании М. Востриковой «Проза В.В. Набокова 20-х годов: Становление поэтики» исследуется проблематика, символика и образность романа «Машенька». Она раскрывает способы характеристики персонажей как элемент структуры произведения и обнаруживает близость персонажей романа, в том числе и женских, с персонажами произведений А. Чехова. «Чеховский интеллигент был человеком, который соединял в себе глубочайшую порядочность. Он был человеком, преданным нравственной красоте . но не способным в своей частной жизни сделать что-нибудь полезное. Он несчастен в любви, безнадежно неумел во всем» [29, 130]. Рассматривая всех женщин с этой позиции, она особо выделяет тихую барышню Клару.

Научная новизна исследования заключается в том, что, опираясь на имеющуюся научно-критическую литературу о свойствах поэтики, литературоведческие работы общего характера, используя опыт исследования различных литературоведов русскоязычных романов В. Набокова, в настоящей работе проведен комплексный анализ внешней и внутренней композиции романов, их поэтики, стилистики для выявления и оценки особенностей женского мира как важного слагаемого художественной целостности.

Методология и методы исследования. Методологической основой послужили, прежде всего, идеи отечественной и зарубежной философской эстетики и филологии, изложенные в работах известного ученого, литературоведа М. М. Бахтина («Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет»; «Поэтика Достоевского»; «Проблема речевых жанров //ММ. Бахтин Эстетика словесного творчества»); А. Лосева («История античной эстетики: Итоги тысячелетнего развития»); С. Эйзенштейна («Избранные статьи»); Е. Эткинда («Внутренний человек» и внешняя речь: Очерки психопоэтики русской литературы»); Н. Павловича («Язык образов»); В. Виноградова («О языке художественной прозы») и др.

Конкретный анализ женских образов в романах В. Набокова русского периода опирается на исследования в работах Б. Кормана («О целостности литературного произведения // Б. Корман Избранные труды по теории и истории литературы»); Д. Лихачева («Внутренний мир художественного произведения»); Н. Палиевского («Внутренняя структура образа // П. Палиевский Художественный образ и произведение»); П. Пустовойта («От образа к слову»); Ю. Рассказова («Теоретическая поэтика литературного произведения») и др.

Кроме того, при анализе автор диссертации опирался на учебники и учебные пособия и словари: М. Тамарченко Теоретическая поэтика: понятия и определения. Хрестоматия; Б. Томашевский Теория литературы. Поэтика; В. Хализев Теория литературы. Среди словарей особо можно выделить Литературную энциклопедию терминов и понятий, Словарь литературоведческих терминов п/р Л.И. Тимофеева.

При изучении романов В. Набокова русского периода, написанных в годы эмиграции, автор работы, чтобы иметь полное представление о том времени, счел необходимым ознакомиться с воспоминаниями современников В. Набокова, например, И. Берберовой, Г. Струве и др., с трудами о литературе русской эмиграции, например О. Михайлова, А. Павловского, Н. Раевского и др. Жизнь Набокова всесторонне изучена в монографических работах биографического характера. Это биографии, написанные Б. Бойдом, Н. Анастасьевым, Жан Бло, А. Зверевым, Б. Носиком

Среди критических работ по анализу творчества В. Набокова надо отметить существующие фундаментальные сборники, такие как «Классик без ретуши», двухтомник «Pro et contra». Поиск и дальнейший анализ женских образов был бы невозможен без монографических работ таких исследователей как Б. Аверин, В. Александров, Н. Букс, М. Вострикова, В. Ерофеев, А. Злочевская и др.

Основной метод исследования - аналитический, ориентированный на изучение особенностей создания и существования женских образов в художественном мире романов В. Набокова. При этом были использованы также методы эмпирического (наблюдение, описание, сравнение) и теоретического (абстрагирование, анализ и синтез, аналогия, индукция, дедукция) уровней, семантико-стилистический и концептуальный.

Базовыми терминами литературоведения, использованными автором исследования, стали понятия:

1) художественный образ. Это одно из самых многогранных сложных литературоведческих и философских понятий. Образ исследуется не только литераторами и философами, но и мифологами, антропологами, лингвистами, историками и психологами. Понятие образ соотносят с мифом и ритуалом А. Лосев и О. Фрейденберг. Как особую модель освоения действительности образ рассматривает Б. Храпченко. С понятиями «стиль» и «художественная речь» связывают его Г. Винокур, А. Чичерин, В. Кожинов. Образы - мотивы, символы, архетипы, топосы стали предметом пристального внимания Д. Лихачева, С. Аверинцева. Об условности и знаковости образа писали В. Виноградов, Л. Гинзбург. Пространственно-временную форму образов исследовал М. Бахтин. «Художественный образ - это система конкретно-чувственных средств, воплощающая собой собственно художественное содержание, то есть художественно освоенную характерность реальной действительности» [32,165]. Образ передает реальность и в то же время создает новый вымышленный мир, который воспринимается нами как существующий на самом деле. Любой художественный образ включает в себя как реальные впечатления автора, так и вымысел. Говоря о художественных образах, имеют в виду образы героев, действующих лиц произведения и, разумеется, прежде всего, людей. Образность в набоковских романах понимается как побуждение у читателя различных чувств, вызывающих в его воображении образы вымышленной жизни, такие же живые, как его собственные воспоминания. Для В. Набокова «слово, выражение, образ - истинное назначение литературы» [117, 35]. Создавая образы, он не дробит их, не рассказывает о них, а показывает, как они отзываются в сознании других персонажей, рассказчика или автора;

2) «прием». Его ввела в употребление школа формалистов. Они придавали особое значение этому термину. Эта школа провозгласила тезис: «Искусство как прием». В литературоведении это понятие используется для анализа, раскрытия внутренних связей художественной структуры произведения. Прием - «средство (композиционное, стилистическое, звуковое, ритмическое), служащее для конкретизации, подчеркивания того или иного элемента повествования (состояние персонажа, описания, авторской речи)» [76, 294]. Автор работы считает правильным использование этого термина при анализе творчества данного писателя, так как именно приемы стали едва ли не самой главной особенностью, визитной карточкой набоковской поэтики. Многие могут с этим не согласиться, но надо признать, что в его романах они становятся чуть ли не самостоятельными образами, настолько важна их роль для яркой, компактной, выразительной передачи авторского отношения к образам и к происходящим в тексте событиям. Кроме того, В. Набоков с помощью большинства приемов «играет» с читателями, создавая «иллюзию реальности и одновременно напоминая о вымышленности» [5, 331];

3) мир произведения. Мир литературного произведения является воплощением, носителем его смысла, необходимым средством его донесения до читателя. Он включает в себя не только материальные и пространственно-временные данности, но и психику, сознание человека, главное же - его самого как душевно-телесное единство. Впервые этот термин был использован Д. Лихачевым. В создании художественного мира важнейшее значение имеет вымысел и, как следствие, этот мир несинонимичен первичной реальности.

В мире произведений В. Набокова реальность «странное слово, которое ничего не значит без кавычек» [94, 8 3]. Она носит относительный характер. Это всего лишь бесконечная последовательность ступеней, уровней восприятия, которая неиссякаема и недостижима. Реальность, сотворенная воображением и памятью, является высшей формой бытия для В. Набокова. Мир художественного произведения является такой формой и рассматривается не просто как модель жизни, а как сгущенная ее метафора. Нередко в его романах «мир, порожденный в сознании персонажа, будь то сон, бред, воспоминание или творческий вымысел, очень часто меняется признаками с объективным сущим» [117, 49]. Таким образом, в набоковской прозе, в том числе и русского периода, мы сталкиваемся не с одной моделью мира, а с несколькими. Они все результат воображения, творческой работы писателя, но при этом один может быть похож на наш мир, другой может быть явно фантастический. Один мир - плод, следствие воспоминаний, другой - мир, в котором живут наши герои, и нередко первый намного ярче, живее и многограннее, реальнее мира настоящего. И все эти разновидности мира, способы восприятия окружающей действительности героями создают художественную, многослойную, множественную реальность набоковских романов.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что представленные в исследовании наблюдения и выводы, вытекающие из анализа особенностей женских образов в русскоязычных романах В. Набокова, могут внести вклад в изучение поэтики, системы персонажей в произведениях писателя. Выводы исследования способны углубить, обогатить представления о набоковской образности, его особом ощущении, восприятии реальности и человека. Результаты исследования могут быть использованы в практике вузовского и школьного преподавания (на курсах по истории русской литературы 20 в., спецкурсах, посвященных анализу русскоязычных произведений автора или творчеству В. Набокова в целом), а также при составлении учебных пособий, написании курсовых, дипломных работ по творчеству В. Набокова.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы Даггосуниверситета, результаты исследования изложены в статьях, опубликованных в периодической печати и научных сборниках.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, трех глав, объединяющих б параграфов, заключения и библиографии, включающей 162 единицы. Общий объем диссертации равен 154 страницам машинописного текста.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Идрисова, Максалина Магомедовна

Заключение

Женские образы образуют особенный мир, являющийся неотъемлемой частью художественного мира романов В. Набокова. Он сознательно или бессознательно связывает образы женщин с построением и основным содержанием романов. Иными словами в архитектонике романов явно прослеживается тендерный принцип.

Первый роман «Машенька» назван в честь главной героини. Автор посвящает его жене, Вере Слоним. Эпиграф из «Машеньки» указывает на женщину как на смысловой центр романа. Вновь пережитые отношения с Машенькой становятся активатором разрешения основного романного конфликта. Сюжет здесь развивается по психологии памяти. Миры воспоминаний и Берлина переплетаются настолько, что события прошлого в какой-то момент подменяют скучную, добротную, берлинскую жизнь.

Во вспоминаемой действительности - Машенька, близкий для главного героя образ, который прочно вписывается в этот мир. Реальность Берлина -враждебный мир для женщин, которые там живут. Клару, Людмилу, госпожу Дорн окружает одиночество, для них характерно ощущение покинутости.

Казалось бы, в построении «Защиты Лужина» ничто не указывает на влияние женских образов. Однако, само название романа связано не только с образом главного героя, но и с взаимоотношениями с женщинами, в частности, с женой. Многослойный романный мир и здесь четко делится на две половинки. На одной стороне - он сам, его мир воображения, творческого гения, мир полного одиночества. На другой - весь остальной изображаемый мир, в том числе и женщины.

Особо выделяются две женщины, тетя и жена главного героя. Функциональное назначение их кардинально противоположно. Тетя, в «дошахматном» детстве знакомит героя с этим искусством, Лужина (его жена), наоборот, всеми силами пытается изгнать шахматы из их жизни, защитить его от них. Если тетя неосознанно, в виде игры, приобщает его к шахматам, то жена - выстраивает, как защиту от них, размеренный быт, со всеми внешними атрибутами благополучной жизни.

В «Подвиге» - поступок, совершенный главным героем Мартыном и вынесенный в заглавие, непосредственным образом связан с историей его отношений с женщинами. Это обстоятельно изложенная история молодого русского эмигранта, который, казалось бы, нашел себя на чужбине. Но нарастающее внутренне напряжение, чувство неудовлетворенности жизнью, приводят к последующему «уходу». В истории жизни главного героя границы реального мира расширяются. Это Крым, Греция, Швейцария, Лондон, Кембридж, Берлин, юг Франции. Конкретные даты (историческое время) в начале романа плавно переходят в размытые, призрачные. Миры воспоминаний и реальный соприкасаются друг с другом. В Берлине они переплетаются в пространстве самого города.

Особое место в художественной реальности романа занимают две женщины - Софья Дмитриевна и Соня Зиланова. Софья Дмитриевна, посвятив свою жизнь сыну, воспринимает окружающую действительность через него, воспоминания о нем. Соня Зиланова, на протяжении всего романа являясь ускользающей мечтой главного героя, обладает жизнью вне пределов художественной реальности романа. Его подвиг можно рассматривать, как способ возвыситься, вырасти в глазах так и не полюбившей его женщины -Сони.

Дар» - история становления творческой личности, которую В. Набоков пишет в память о матери. Реальность романа теряет свою осязаемость, становится мастерской поэтической Музы. И мир, изображаемый здесь, подчиняется лишь одному закону - закону творческого воображения, главным инструментом которого становится метафора. Источником творчества, средством постижения истины для героя становятся взаимоотношения с женщинами.

Все женские образы невидимыми нитями связаны и между собой и с главным героем. Начало становления поэта связано с историей его первой любви. Поиск, метания Федора наблюдает и принимает в них самое живое участие его мать, Елизавета Павловна. Но катализирующую роль в становлении творчества и в построении самого романа сыграли отношения с Зиной Мерц. Она сумела соединить мир творческого воображения главного героя с повседневной действительностью, являясь одновременно Музой и главной добытчицей.

В «Приглашении на казнь» в эмоциональной, внутренней «казни» героя основную смысловую нагрузку несут бессмысленные, безответные, но от этого не менее сильные чувства главного героя к Марфиньке. В романе противопоставляются романное пространство и время на мир главного героя и мир остальных персонажей - тюремной яви, который больше напоминает «наскоро сколоченные» декорации, а происходящее - карнавализованное действо.

Марфинька - идеал, символ этого мира. Ее образ является удачным композиционным ходом автора. Она - воплощение всех пороков, цинизма, царящих в этом мире. Но при этом предмет любви, мучений, источник поэтического вдохновения главного героя.

Характерное для набоковской поэтики пристальное внимание к миру вещей, предметов как некоему образу и подобию человека, в романах дает образы с теми чертами, которые общечеловеческие представления, социальные и культурно-исторические нормы предписывают женской образности. Символом одиночества становятся вещи, потерявшие свою пару. Обыгрывается тема беременности / бесплодия. Например, образ шкафа, встречающийся в двух романах: «широкий шкап со своим личным отражением стоял . бережно держа и отворачивая зеркальное чрево, чтобы не задели» [I, т. 4, 452]. Духовное, творческое одиночество приравнивается к состоянию ребенка, находящегося в утробе матери. Пустоту, отсутствие жизни соотносится с состоянием бесплодия. Рождение нового произведения ассоциируется с определенными этапами в жизни женщины: «родив, воспитав и разлюбив навеки дюжины две стихов» [I, т.З, 365]. Явления природы, пространства, времени начинают вести себя как настоящие женщины: «Городок примерял то одну власть, то другую и все привередничал» [I, т.2, 156]. Даже мир, реальность художественного произведения может быть создана в угоду женщине. Природа в романах В. Набокова дарит его героям, пожалуй, один из самых красивых образов удивительное воплощение женственности, символ неизведанной, вечной красоты - образ бабочки.

Женские образы в художественном мире самих романов существуют не обособленно, а в совокупности с другими персонажами, в частности, с главными героями, главным образом мужчинами. Во взаимоотношениях женщин и мужчин в аспекте тендерных ролей, мужчина, будучи доминирующим началом в изучаемых романах, определяет статус женщины. Вся художественная реальность строится вокруг него, женские образы так или иначе связаны с историей его жизни.

Особое место в жизни героев занимают женщины в роли матери и спутницы жизни, ставшие основными носителями и проводниками человеческих отношений. Основным критерием оценки женщины в этих отношениях становится способность или неспособность их к духовной близости. Наличие или отсутствие духовной близости является главным средством проверки силы материнской любви. У «спутницы жизни» духовная близость - основа «идеала подлинно взаимной любви» [18,331]. Однако статус жены в романах В. Набокова не приравнивается к понятию «спутница жизни». Спутница жизни должна обладать духовной близостью, что является основой набоковского «идеала подлинно взаимной любви» [18, 330].

В романе «Дар» автор приоткрывает нам основу духовной близости, на которой строятся отношения между мужчиной и женщиной независимо от их статуса - творческое единство. Физическая близость, например в романе «Машенька» нарушает гармонию в отношениях и нередко противопоставляется близости духовной как нечто низменное, недопустимое.

Елизавета Павловна из романа «Дар» становится хранительницей очага, дома, тем самым полностью соответствуя общечеловеческим представлениям и социальным, культурно-историческим нормам общества, предписывающим женщине роль матери и спутницы жизни. Именно здесь мы можем говорить о совпадении, синонимизации двух понятий - жена и спутница жизни. Она сумела сохранить духовную близость с сыном, интуитивное общение с ним в отличие от Софьи Дмитриевны. Быть может, в этом сыграла роль и несостоятельность Софьи Дмитриевны как жены, спутницы жизни.

Индивидуальные, особенные, непохожие образы женщин созданы В. Набоковым с помощью системы приемов портретной характеристики, манеры и форм поведения, особенностей общения. Среди портретных деталей особо выделены такие как глаза и взгляд, губы и улыбка. Они «играют» с читателем, вызывая симпатию или, наоборот, антипатию. Например, неброский облик Клары «освещен» замечательными глазами. Ощущение радости, счастья у Машеньки передает «улыбавшийся блеск глаз». Вся чаяния матери могут быть поняты благодаря особому материнскому взгляду Софьи Дмитриевны. Слегка раскосые дикарские глаза Сони выдают бунтарскую, непохожую на других натуру. Ослепительно синие глаза Александры Яковлевны неожиданно вызывают чувство сочувствия и жалости. Летучий взгляд переливчатых глаз Елизаветы Павловны подчеркивают индивидуальность и выдают умение познавать жизнь.

Непритязательная простая, безыскусная красота превыше всего ценится автором. Стремление женщины приукрасить себя воспринимается как средство «прикрыть» внутреннюю пустоту. В поведении женщины автор приветствует сдержанность в выражении чувств, сохранение интимности в отношениях. Идеалом можно считать женщину, способную сочетать женскую застенчивость с неженским решительным характером.

Лучшие из женщин обладают особой, духовной женственностью. Нежная хрупкая шея, бледные волосы как ореол вокруг головы Зины Мерц придают ей неземной облик. Индивидуальность каждого женского образа подчеркнута присущими только ей особенностями. У Машеньки это уголок татарского глаза, прелестная картавость. У Софьи Дмитриевны - веснушки, приподнятые брови, нежные мочки ушей. У Сони Зилановой - стриженые, жестковатые на вид черные волосы с челкой, тускло-темные слегка раскосые глаза и бледные ямки на щеках. У Елизаветы Павловны - легкая поступь. В Зине подчеркивается неуловимость, внешняя хрупкость. Марфинька приравнивается к кукле.

Символика цвета и запаха становится средством, приемом характеристики женских образов в поэтике В. Набокова. Запах способен воскресить забытое воспоминание, чувство, и способен убить возникшую симпатию. «Уникальность запаха приравнена к уникальности души» [23,12]. Героев отталкивают женщины, от которых плохо пахнет, и каждый из них отчетливо помнит, как пахнет любимая женщина.

Смысловую нагрузку несут имена героинь, связывая внешнюю и содержательную стороны романа. Наличие или отсутствие имени определяет отношение автора к изображаемым образам. Простота главной героини первого романа, особенно мила в свете её имени, такого непритязательного, но емкого, полного тайного смысла. Ведь Машенька, Маша, Мария - это такое близкое родное, которое невозможно объяснить, но у каждого есть такая Машенька. Самых важных женщин Мартына зовут одним именем: София. Мы знаем, что в переводе с греческого оно означает «мудрость». И в жизни Мартына странным образом переплелись понятия «мудрость» и «любовь». Мудрая мать становится его самым близким человеком. Благодаря несчастной любви он становится старше, мудрее. В жизни Федора Зина становится музой, стимулом, первым слушателем и читателем, мерцанием, путеводной звездой. И это мерцание мы слышим в её фамилии: Мерц.

Женские» особенности можно проследить в манере общения. В способе самовыражения женщины ярче всего обнаруживаются особенные черты. Они в сочетании с образным набоковским словом придают женским образам индивидуальность. Большое значение имеют монологи и диалоги, позволяющие «услышать» индивидуальный голос персонажей. Например, диалог Людмилы и Ганина в сцене прощания выявляет особенности диалогической речи в романах В. Набокова, которая «построена по принципу разорванности, неоконченности и нарочитой неясности» [29, 113].

Письмо из своеобразного обращенного монолога в первом романе «Машенька» трансформируется в особенный, непрерываемый диалог в «Даре». Оно также становится одним из способов характеристики проявлений женской сути в речи. Среди особенностей женской речи можно выделить такие, как: многословие, любовь к уменьшительно-ласкательным словам, к эмоционально-экспрессивной лексике, ставшие результатом способности женщины обнаруживать в слове свои эмоции, особенности темперамента и характера.

Кроме того, в речи отражены индивидуальные особенности каждого женского образа. Клара почти всегда «говорила не так, как говорить бы хотела» [I, т.1, 12]. Лужина разговаривает, «стараясь держать слова на <одном > и том же уровне» [I, т.2, 61]. Ее мама, не стесняясь, выражает свои чувства, используя слова меткие, живые, яркие, чаще всего с негативной окраской. Софья Дмитриевна не любит «уменьшительных слов». Она приветствует сдержанность в выражении чувств. У Сони некоторая резкость, прямота во внешности, в движениях трансформируется в насмешливость, колкость и в остроту в речи, особенно в общении с Мартыном. Её общению характерна эмоциональность и живость, меткость и острота. Речевая манера Зины соответствует её характеру («смеси женской застенчивости и неженской решительности во всем») и поведению. Она любит слова с усиливающимся значением. Для выражения сильных и, как мы понимаем, отрицательных эмоций она употребляет слова с негативной окраской. Способ самовыражения Марфиньки автор называет «побежкой» речи. В разговорах она использует устоявшиеся фразы, слова, но как попугай, повторяет где-то услышанные слова, не воспринимая их смысл. Они сочетаются с просторечными словами и выражениями.

Таким образом, анализ женского мира романов В. Набокова русского периода, приводит к выводу: построение, движение сюжета, персонажный мир,- словом, все художественные особенности неизменно связаны с тендерным принципом. Женский мир, благодаря особому отношению автора, «выстраивает» и наполняет мир главного героя, действительность художественного мира романов, став источником и катализатором, способом и условием их существования.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Идрисова, Максалина Магомедовна, 2007 год

1. Набоков В. Собрание сочинений в 4-х томах М., 1990.1.

2. Аверин Б. Дар Мнемозины: романы Набокова в русской автобиографической традиции: Дисс. канд. филол. наук Спб., 2003.

3. Адамович Г. «Наименее русский из всех русских писателей.»//Дружба народов, 1994, № 6.

4. Александров В. Набоков и потусторонность СПб, 1990.

5. Андреев Н. Об особенностях и основных этапах развития русской литературы за рубежом// Русская литература в эмиграции / под ред. Н.Полторацкого Питтсбург, 1972.

6. Анастасьев Н. Владимир Набоков. Одинокий король М., 2002

7. Антология тендерных исследований/ под ред. Е. Гаповой и А. Усмановой. Минск, 2000.

8. Антошина Е. Чужое слово в прозе Набокова В. 20-40-х гг. Томск, 2002.

9. Аръев А. И сны, и явь // Звезда, 1999, № 4.

10. Бабич Д. Театрализация зла в произведениях Набокова // Вопросы литературы, 1999, выпуск 5.

11. Барабтарло Г. Сверкающий обруч СПб., 2003.

12. Барковская Н.В. Художественная структура романа В.Набокова «Дар»//Проблема взаимодействия метода, стиля и жанра в советской литературе Свердловск, 1990.

13. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет М., Художественная литература, 1975.

14. Бахтин М. Поэтика Достоевского М., 1979.

15. Бахтин М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества М., 1979.

16. Берберова Н. Курсив мой: Автобиография // Вопросы литературы, 1988, № 11.

17. БетеяД. Изгнание как уход в кокон: образ бабочки у Набокова и Бродского// Русская литература, 1991, № 3.

18. Бицилли П. Статьи: история, культура, литература // Русская литература, 1990, № 2.

19. Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы СПб., 2001.

20. Борисов О. Современное русское зарубежье М., 2001.

21. БлоЖан Набоков В.В. СПб, 2000.

22. Брандт Г. Природа женщины Екатеринбург, 2000.

23. Булавина М. Цветопись как художественный прием в романе Набокова «Подвиг»//Семантика языковых единиц: Материалы 3 международной межвуовской научно-исследовательской конференции М, 1993, Ч.З.

24. Букс Н. Звуки и запахи М., 1998.

25. Букс Н. Эшафот в хрустальном дворце// Звезда, 1996, № 11.

26. Ванечкин П. Владимир Набоков//Иностранная литература, 1990, № 9.

27. Виноградов В. О языке художественной прозы М., 1980.

28. Вознесенский А. Геометрика или нимфа Набокова // Октябрь, 1986, № 11.

29. Волков И. Теория литературы М., 1995.

30. Вострикова М. Проза В.В. Набокова 20-х годов: Становление поэтики: Дисс. канд. филол. наук М., 1995.

31. Галъцева Р., Роднянская И. Помеха человек: Опыт века в зеркале антиутопий //Новый мир, 1988, № 12.

32. Гаспаров М. Фоника. Литературная энциклопедия терминов и понятий М., 2001.

33. Гиришан М. Проблема специфики ритма художественной прозы // Гиршман М. Литературное произведение: проблема художественной целостности М., 2002.

34. ГлэдДж. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье М., 1991.

35. Горичева Т., Кузнецова А. Письма о любви//Волга, 1991, №5.

36. Давыдов С. Что делать с «Даром» Набокова?//Общественная мысль: Исследования и публикации М., 1993, выпуск 4.

37. Даль В. Толковый словарь Живаго великорусского языка, т.4 М., СПб, 1982.

38. Дарк О. Загадка Сирина: Ранний Набоков в критике «первой волны» русской эмиграции//Вопросы литературы, 1990, № 3.

39. Дворцоеа Н. Творческая природа литературного художественного образа -М., 1984.

40. Долинин А. «Двойное время» у Набокова (От «Дара» к «Лолите»//Пути и миражи русской культуры СПб, 1994.

41. Долинин А. Две заметки о романе «Дар» // Звезда, 1992, №11.

42. Ерофеев В. Русский метароман Набокова // Вопросы литературы, 1988, № 10

43. ЖиличевЕ., ТюпаВ. Иронический дискурс В.Набокова: («Защита Лужина»)//Кормановские чтения Ижевск, 1994, выпуск 1.

44. Забурдлеева В. Звуковая инструментовка имен собственных в романе В.Набокова «Дар»//Функционирование языкового знака в тексте -Ташкент, 1992.

45. Забияко А. Феномен синэстезии и художественный мир литературного произведения: Дисс. канд. филол. наук М., 1998.

46. Зайцева Ю. Мотив зеркала в художественной системе В. Набокова Пермь, 2004.

47. Зверев А. Набоков М., 2001.

48. Зверев А. Берлинский триптих Набокова Свердловск, 1990.

49. Земская Е., Китайгородская М., Розанова Н. Особенности мужской и женской речи //Русский язык в его функционировании. Коммуникативно -прагматический аспект-М., 1993.

50. Злочевская А. Художественный мир Владимира Набокова и русская литература XIX в.- М., 2002.

51. Йен Чинг-Чиа Специфика пространственно-временной организации в русскоязычных романах В. В. Набокова: Дисс. канд. филол. наук М., 1999.

52. Иващенко Е. Эволюция литературного билингвизма в творчестве В. Набокова Благовещенск, 2004.

53. Карельский А. От героя к человеку. Два века западноевропейской литературы М., 1990.

54. Карпов И. Авторология (рабочий словарь): Литературоведение, лингвистика, философия, логика, психология М., 2005.

55. Кацис Л. Автометаописание и проблема метаописания культуры //Тезисы конференции аспирантов и молодых научных сотрудников: Т.2.-М.,1987.

56. Ким Юн Ен Проза поэта: лирические компоненты стиля Набокова М., 2005

57. Классик без ретуши/ под ред. Н. Мельникова М., 2001.

58. Кедров К. Защита Набокова/Московский вестник, 1990, № 2.

59. Козлова С. Утопия истины и гносеология отрезанной головы в «Приглашении на казнь» // Звезда, 1999, № 4.

60. Кобликов П. Бабочки в миросозерцании В.В.Набокова//Встреча: Культурно-просветительская работа, 1992, № 8.

61. Коваленко А. «Двоемирие» В.Набокова//Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Филология, журналистика, 1994, № 1.

62. Коннолли Джулиан В. Загадка рассказчика в «Приглашении на казнь» В.Набокова//Русская литература XX века: Исследования американских ученых-СПб., 1993.

63. Корман Б. О целостности литературного произведения // Корман Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы Ижевск, 1992.

64. Костин В. Что такое художественный образ? М., 1962.

65. Кузнецов П. Утопия одиночества: Владимир Набоков и метафизика//Новый мир, 1992, № 10.

66. Курдюмова Т. В. В. Набоков.1899-1977// Литература в школе, 1994, № 5.

67. Ланин Б. Русская литературная антиутопия: Монография М., 1993.

68. Лебедев А. К приглашению Набокова//Знамя, 1989, № 10.

69. Левин Ю. Заметки о «Машеньке» В.В. Набокова // Левин Ю. Избранные труды. Поэтика. Семиотика М., 1998.

70. Левин Ю. Об особенностях повествовательной структуры и образного строя романа Владимира Набокова "Дар7/ Russian Literature (Amsterdam), 1981, №IX (2).

71. Липецкий В, За что же все-таки казнили Цинцинната Ц.?//Октябрь, 1993, №12.

72. Липецкий В. «Анти-Бахтин» лучшая книга о Владимире Набокове - СПб., 1994.

73. Липовецкий М. Изживание смерти: Специфика русского постмодернизма// Знамя, 1992, № 8.

74. Липовецкий М. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики -Екатеринбург, 1997.

75. Липовецкий М. «Беззвучный взрыв любви»: Заметки о Набокове//Урал, 1992, №4.

76. Липовецкий М. Эпилог русского модернизма: Художественная философия творчества в «Даре» Набокова // Вопросы литературы, 1994, выпуск 3.

77. Литературный энциклопедический словарь М., 1987.

78. Лихачев Д. Внутренний мир художественного произведения// Вопросы литературы, 1968, № 8.

79. Лосев А. История античной эстетики: Итоги тысячелетнего развития М., 1992, Кн. 1.

80. Максимова Э. Муза Набокова/УИзвестия, 10 авг., 1989.

81. Шаликова М. Набоков: Авто-био-графия Спб., 2002.

82. Мальгин А. Дар любви//Столица, 1992, № 4.

83. Мещанский А. Художественная концепция творческой личности в произведениях В. Набокова Архангельск, 2002.

84. Миллер Л. Поговорим о странностях любви//Книжное обозрение, 1990,6 июля (№27).

85. Мирошникова М. Концепция «художника» в русских романах В. Набокова: Дисс. канд. филол. наук М., 2005.

86. Михаилов О. Литература русского Зарубежья. Писатели младшего поколения: Статья шестая В. В. Набоков. //Литература в школе, 1991, № 3.

87. Михайлов О. Владимир Владимирович Набоков//Литература в школе, 1991, №3.

88. Млечко А. Игра, метатекст, трикстер: пародия в «русских» романах В.В. Набокова: Дисс. канд. филол. наук Волгоград, 2000.

89. Молчанова Н. Концептуальность стилистического приема в ранней прозе В.Набокова//Вестник Санкт-Петербургского университета, сер.2, История, языкознание, литературоведение СПб, 1992, выпуск 4.

90. Мондри Г. Вновь раскрытые пародии М., 1995.

91. Мулярчик А. Русский романы В. Набокова М., 1997.

92. Мулярчик А. В. Набоков и «набоковианцы»//Вопросы литературы, 1994, выпуск 3.

93. Набоков о Набокове и прочем'. Интервью, рецензии, эссе М., 2002.

94. Набоков В.: Pro et contra. Антология, Том 1/ Сост. Б. Аверин СПб, 1999.

95. Набоков В.: Pro et contra. Антология, Том 2/ Сост. Б. Аверин СПб., 2000.

96. Набоков В. Избранное. Книга для ученика и учителя М., 1998.

97. Набоков Н. Багаж // Звезда, 1999, № 4.

98. Назарова Н. Лейтмотивы в произведениях В. Набокова: «Машенька», «Лолита», «Ада» М., 1999.

99. Носик Б. Мир и дар В.Набокова: первая русская биография М., 1995.

100. Оглаева Л. Концепция героя в русскоязычных произведениях В. Набокова: Дисс. канд. филол. наук М., 1997.

101. Основы литературоведения/ под ред. В. Мещерякова М., 2003.

102. Павловский А. К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья (И.Бунин, В.Набоков, Осоргин)//Русская литература, 1999, № 3.

103. Павлович Н. Язык образов М., 1995.

104. Палиевский П. Внутренняя структура образа/ Теория литературы, кн. 1 -М., 1962.10А. Палиевский П. Художественный образ и произведение М., МГУ, 1964.

105. Парамонов Б. Египтянин Набоков // Звезда, 1999, № 4.

106. Паперно И. Как сделан «Дар» Набокова // Новое литературное обозрение, 1993, №5.

107. ПолищукВ. Поэтика вещи в прозе В. Набокова СПб, 2000.

108. Пуля И. Американский писатель русского происхождения? //Анализ художественного произведения Киров, 1993.

109. Пуля И. Образ-миф России в русских романах В. Набокова Вологда, 1996.

110. Пурин А. Пиротехник или романтическое сознание?// Нева, 1991, № 8.

111. Пурин А. Набоков и ЕвтерпаШовый мир, 1993, № 2.

112. Пустовойт П. От образа к слову Киев, 1974.

113. РаевскийН. Воспоминания о В.Набокове//Простор, 1989, № 2.

114. Рассказов Ю. Теоретическая поэтика литературного произведения М., 1998.

115. Рахимкулова Г. Языковая игра в прозе В. Набокова Ростов н/Дону, 2004.

116. Резникова Я. Воспитание чувств: На примере анализа романа В. Набокова «Машенька» // Открытая школа, 1998, № 2.

117. Рягузова Л. Система эстетических и теоретико-литературных понятий В.В. Набокова: Дисс. канд. филол. наук Краснодар, 2001.

118. Сарнов Б. Ларец с секретом // Вопросы литературы, выпуск 3,1999.

119. Сахаров В. Набоков В. русский писатель //Московский вестник, 1999, № 1.

120. Семенова С. Два плюса Русского экзистенциального сознания. Проза Г. Иванова и В. Набокова-Сирина // Новый мир, 1999, № 9.

121. Семенова Н. Цитата в художественной прозе: Дисс. канд. филол. наук -Тверь, 2002.

122. Сердюченко В. Чернышевский в романе Набокова «Дар» // Вопросы литературы, 1998. выпуск 2.

123. Сконечная О. Черно-белый калейдоскоп//Литературное обозрение, 1994, №7/8.

124. Скоропанова И. Русская постмодернисткая литература М., 2002.

125. Словарь литературоведческих терминов/под ред. Л.И. Тимофеева и С.В. Тураева М., 1974.

126. Слюсарева И. Построение простоты: Опыт прочтения романа В.Набокова «Защита Лужина»//Подъем, 1988, № 3.

127. Соловьев В. Набоков В. Автопортрет в эпистолах//Иностранная литература, 1991, №8.

128. Современный словарь-справочник по литературе М., 2000

129. Старк В. В.Ш. или Муза Набокова// Искусство Ленинграда, 1991, № 3.

130. Степанова Н. Мотив воспоминания в русских романах Набокова В Курск, 2001.

131. СтоляровМ. К проблеме поэтического образа/Arspoetica, в. 1,М., 1927.

132. Струве Г. Русская литература в изгнании Paris, YMCA - PRESS, 1984.

133. Сухих И. Поэт в зеркалах // Звезда, 1999, № 4.

134. Тамарченко М. Теоретическая поэтика: понятия и определения. Хрестоматия -М., 2001.

135. Тихомирова Е. Метафора в худ. тексте// Некоторые вопросы изучения слав, зыков и литератур Минск, 1990.

136. Тимофеев Л. Основы теории литературы М., 1959.

137. Толковый словарь русского языка/ под ред. С. Ожегова, Н. Шведовой М., 2003.

138. Толстой И. Роман с продолжением // Аврора, 1988, № 6.

139. Томашевский Б. Теория литературы. Поэтика М., 1996.

140. Туниманов В. Неюбилейные размышления: К 160-летию со дня рождения Н.Г.Чернышевского//Литературное обозрение, 1988, №8.

141. УрновД. Приглашение на суд: О В.Набокове//Урнов Д.М. Пристрастия и принципы-М., 1991.

142. Успенский В. Слово о словах (Очерки о языке) М., 1957.

143. Ухова Е. Призма памяти в романах В. Набокова// Вопросы литературы, 2003 выпуск 4.

144. Федякин С. «Круг кругов, или набоковское зазеркалье»// Современное русское зарубежье М., 1998.

145. Филевский Б. В поисках Набокова//Октябрь, 1992, № 2.

146. Фоменко И. Введение в практическую поэтику: Учебное пособие Тверь, 2003.

147. Хализев В. Теория литературы М., 2004.

148. Хасин Г. Театр личной драмы: русские романы Набокова СПб., 2001.

149. Ходасевич В. Литературные статьи и воспоминания. Нью-Йорк, 1954.

150. Ходасевич В. О Сирине: Из литературного наследия//Октябрь, 1988, № 6.

151. Шапиро Г. Христианские мотивы, их иконография и символика в романе Владимира Набокова «Приглашение на Ka3Hb»//Russian Language Joyrnal 33, 1979, № 16.

152. Шапир М. Язык поэтический // Введение в литературоведение. Основные понятия и термины/ под ред. Л.В. Чернец М., 1999.

153. Шаховская 3. В поисках Набокова. Отражения М., 1991.

154. Шифф Стейси Вера (Мисс Владимир Набоков) М., 2002.

155. Шраер М. Набоков: Темы и вариации СПб, 2000.

156. Шохина В. На втором перекрестке утопий // Звезда, 1990, №11.

157. Шулъмейстер А. О лексическом мастерстве Владимира Набокова//Текст: проблемы изучения и обучения Алма-Ата, 1989.

158. Шульман М. Набоков. Писатель СПб, 1997.

159. Эдмунде Джефф Чарльз Кинбот. Серебристый свет. Подлинная жизнь В. Набокова//Иностранная литература, 1999, № 12.

160. Эйзенштейн С. Избранные статьи М., 1956.

161. Эткинд Е. «Внутренний человек» и внешняя речь: Очерки психопоэтики русской литературы XVIII-XIX веков М., 1999.

162. Юркина Л. Лекции В.В. Набокова о литературе // Русская Словесность- М., 1995, №1.