Концепт "книга" в антропоцентристском освещении: на материале современного русского литературного языка тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Киреева, Наталья Викторовна

• Киреева, Наталья Викторовна
• кандидат филологических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Киреева, Наталья Викторовна

Введение

Глава 1. Теоретические основы исследования языкового концепта книга как фрагмента русской языковой картины мира /

1.1. Языковая картина мира и образ человека как базовые понятия лингвоантропологии

1.2. Концепт - элементарная составляющая языковой картины 35 мира. Книга в системе концептов русской языковой картины мира

1.3. Методы когнитивно-семантического моделирования 44 концепта книга

1.4. Исследование речевых репрезентаций концепта: 61 прагмастилистический аспект

Выводы

Глава 2. Когнитивно-семантическое описание концепта книга как 74 фрагмента русской языковой картины мира

2.1. Фрейм-пропозициональная модель семантического 74 пространства концепта книга в русской языковой картине мира

2.2. Лексико-семантическое моделирование концепта книга на 96 основе анализа лексических и текстовых единиц русского языка

2.3. Семантическое пространство книги во взаимодействии с пространством человека Выводы

Глава 3. Прагмастилистический анализ концепта книга

3.1. Специфика репрезентации концепта книга в речевом 171 жанре дневник писателя

3.2. Учебно-просветительский дискурс как средство формирования стереотипных представлений о книге

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Концепт "книга" в антропоцентристском освещении: на материале современного русского литературного языка»

Настоящая диссертационная работа выполнена в русле лингвоантропологического комплексного (когнитивно-семантического, лингвокультурологического, прагмастилистического) подхода к языку и посвящена концепту книга как фрагменту русской языковой картины мира в его взаимосвязи с языковым образом человека. В основу исследования положены идеи языковой картины мира, возможности ее фрагментирования на отдельные концепты, языкового образа человека, характерные для современной антропоцентристской семантики.

Актуальность темы и проблематики диссертационной работы. Тема исследования сформулирована в соответствии с актуальной в настоящее время лингвоантропологической парадигмой в языкознании, основная задача которой - решение лингвофилософской проблемы «язык -культура — человек». Фокус исследования в рамках избранного подхода сместился с описания объекта (системы языка) на субъект (изучение языка в человеке и человека в языке). Многомерность бытия человека обусловливает комплексность, интегративность, междисциплинарность лингвоантропологии, использующей достижения различных «человековедческих» дисциплин: лингвокультурологии, когнитивной лингвистики, психолингвистики, этнолингвистики, лингвострановедения, социолингвистики и др. Основополагающие идеи антропологической лингвистики об отображении в языке «духа народа» были заложены еще В. фон Гумбольдтом, развивались в трудах отечественных и зарубежных лингвистов: А.А.Потебни, Ф.И.Буслаева, Э.Бенвениста, Ш.Балли, Э.Сепира, Б.Уорфа, Б.А.Серебренникова, В.И.Постоваловой, Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, В.Н.Телия, Ю.С.Степанова, В.В.Колесова, Ю.Н.Караулова и др. - и в итоге оформились в мощное направление, поместившее в центр внимания человека в его способности творчески использовать язык в познавательных и коммуникативных целях.

Базовыми для антропоцентристской семантики являются понятия «языковая картина мира», «концепт», «концептосфера», «образ человека». Фундаментальным лингвоантропологическим понятием, в котором отражена творческая роль человека в познании мира с помощью языка, является понятие языковой картины мира. Обобщая различные определения, можно сформулировать содержание этого понятия следующим образом: языковая картина мира — это закодированные в семантике языка образы мира, имеющие национальную специфику.

Инструментом познания национальных особенностей языкового освоения действительности и одновременно элементом членения языковой картины мира является концепт. Концепт — это целостное ментальное и семантическое образование, являющееся основной единицей сознания и ЯКМ и аккумулирующее ценностные и функционально значимые для данной культуры представления об определенном фрагменте действительности, которое репрезентируется языковыми и речевыми средствами. Упорядоченная совокупность концептов народа составляет концептосферу языка и культуры (Д.С.Лихачев). Последовательное изучение вербализованной части концепта как фрагмента концептосферы позволяет познать культуру народа. Фрагмент объективной действительности книга, являющийся неотъемлемой частью жизни человека в современном обществе, отражается в сознании носителей языка в совокупности речевых и языковых средств и подвергается концептуализации, основанием для которой служит ценность книги в русской культуре.

Исходный тезис антропологической лингвистики состоит в утверждении, что «язык создан по мерке человека» (Э.Бенвенист), а потому в языке отражается свойство человеческого мышления интерпретировать действительность в соответствии с человеческим способом видения мира. Объекты материального мира, в том числе и книга, выхватываемые сознанием, концептуализируютя в языке сквозь призму человеческих качеств, свойств и опыта. Человек является субъектом действия, интерпретации и оценки, формирующим содержание языковых концептов, и объектом- отношения, поскольку, познавая мир, человек выделяет и осмысляет свое положение в мире, оценивает себя и других. Поэтому ключевой концепт, центральный образ языковой картины мира - это образ человека, понимаемый как «концентрированное воплощение сути тех представлений о человеке, которые объективированы всей системой семантических единиц, структур и правил того или' иного языка» [Одинцова М.П., 2000а, с.8]. Языковой образ человека исследуется в разных аспектах в работах Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, Ю.Н.Караулова, Е.В.Урысон, В.Н.Телия, Т.В.Булыгиной, А.Д.Шмелева, М.П.Одинцовой, М.В.Пименовой и др. Активное участие в разработке теоретических и практических проблем изучения языкового образа человека принимают лингвисты омской школы (М.П.Одинцова, Л.О.Бутакова, Н.В.Орлова, Л.Б.Никитина, О.В.Коротун, Н.Д.Федяева, Е.Н.Гуц, Н.А.Седова, Е.В.Гейко и др.), рассматривающие целостный образ человека в виде многомерной системы, складывающейся из различных ипостасей - особым образом представленных в языке частей «внутреннего» или «внешнего» человека.

Языковая интерпретация мира человеком охватывает не только мир природы, но и мир концептов-артефактов — предметов, созданных человеком в утилитарных целях и приобретших культурную коннотацию (дом, храм, колокол, колодец и др.). К таким ценностно окрашенным артефактным образам относится концепт книга. Книга — это прежде всего продукт материальной культуры человечества, созданный с целью хранения и передачи информации. Каждая книга представляет собой материально-идеальный памятник культуры в единстве формы (переплетенные листы) и содержания (текста). Человек присутствует в семантическом пространстве книги как субъект созидания материально-идеального единства книги, субъект оценки и как объект интеллектуального и эмоционального воздействия. текстового пространства книги. Функционально-значимые представления о книге закрепляются в виде стереотипов, которые реализуются в языке и речи в традиционных образах, сравнениях, оценках, диктующих члену русской лингвокультурной общности типичное отношение к книге и способы взаимодействия с ней; Культура: книги включает в себя «издательскую культуру»^ «культуру писателя», «культуру чтения», «библиотечную культуру» и т.д. Так множество реалий, входящих в семантическое пространство концепта лтшга, создает концептосферу книги.

Книга как социокультурный феномен является предметом; изучения нескольких наук: полиграфии, библиотековедения, библиографии, семиотики, литературоведения, является объектом целой отрасли знаний — книговедения. Как объект лингвистического рассмотрения концепт книга представлен в нескольких известных нам работах в связи со следующими проблемами: идеографическое описание семантического пространства: книги в идеографических словарях: К.Бабова, А.Воргулев «Тематичен руско-български речник»; Морковкин; В В. «Комплексный1 учебный1 словарь. Лексическая основа русского языка»; «Большой толковый, словарь русских существительных: Идеографическое описание. Синонимы. Антонимы». конструирование индивидуальных поэтических картина Описывая фрагменты, индивидуальных поэтических картин М.Кузмина и В.Хлебникова, А.В.Гик рассматривает репрезентацию образной микросистемы /снмга в произведениях исследуемых писателей. моделирование метафорической картины■- мира. Когнитивные основания метафоры эюизнъ — книга стали предметом исследования в коллективной монографии «Метафорический фрагмент русской языковой картины мира: ключевые концепты». Выстраивая теорию «концептуальной модели», Н.А.Кузьмина обращается к образу книги, фреймовая! структура которого позволяет создавать многообразные:метафоры.

В' названных работах исследуются- отдельные аспекты концепта книга. Его комплексное когнитивно-семантическое описание как одного из фрагментов ЯКМ, занимающего особое место в системе культурно-ценностных представлений человека, - главное содержание настоящего диссертационного исследования. Полноту и систематизацию предпринятого описания обеспечивают следующие аспекты исследования:

- когнитивно-семантический, предполагающий анализ значений (главных и частных, первичных и вторичных, нейтральных и оценочных, прямых и метафорических) языковых единиц с выделением базовых когнитивных признаков, лежащих в основе типовых фрейм-пропозиций, которые отражают ситуации взаимодействия человека с артефактом «книга».

- лингвокультурологический, ориентированный на выявление национально-специфического компонента в представлениях носителей русского языка о книге, отражающихся в единицах языка и речи, а также в стереотипах, которые в стандартной форме хранят коммуникативно релевантные представления лингвокультурной общности.

- прагмастилистический, направленный на изучение функционирования языковых единиц в речи, в дискурсе, где происходит актуализация тех или иных сторон изучаемого концепта в соответствии с функционально-прагматическим значением, на выявление и описание речевых жанров, включающих образ книги в качестве жанрообразующего.

Объект исследования - множество языковых и речевых репрезентаций концепта книга, которые отображают материальные и идеальные свойства книги, ее разнообразные отношения и связи с человеком и действительностью в современном русском языке. Выделение объекта исследования осуществлено в соответствии со следующими фактами:

- артефакт книга представляет собой материально-идеальную ценность русской культуры;

- концепт книга включает множество ситуаций взаимодействия с данным артефактом, для репрезентации которых в русском языке выработались типичные препозитивные конструкции с компонентом книга в качестве субъекта или объекта;

- существование многих сфер человеческого бытия, таких как образование, наука, искусство, литература, на современном этапе развития общества тесно связано с книгами, поскольку они позволяют фиксировать и передавать накопленные знания;

- книга как реалия объективной действительности исследуется в различных науках, описывается и оценивается писателями, деятелями науки и культуры, рядовыми носителями языка;

- концепт книга функционирует в различных дискурсах, речевых жанрах, где актуализируются отдельные ипостаси языкового образа книги.

Правомерность выделения объекта — языковых и речевых репрезентаций концепта книга в русской языковой картине мира — обусловлена значимостью данного артефакта в мировой и в русской культуре, актуальностью комплексного исследования и описания концепта книга в его взаимосвязи с языковым образом человека с позиций лингвоантропологии. Мы исходим из предположения, что в семантике и прагматике языковых и речевых единиц, в текстах русской культуры отражаются универсальные и национально-специфичные, стереотипные и индивидуальные, оценочные и нейтральные представления о книге, которые позволяют исследовать концепт книга как феномен обыденного сознания, как фрагмент ЯКМ.

Предмет исследования — основные черты языкового отображения концепта книга с объективной и субъективной точки зрения человека как творца языка, репрезентируемые лексико-семантическими, семантико-синтаксическими, прагматическими значениями, в которых закреплены коммуникативно релевантные для русской лингвокультурной общности представления о книге.

Цель исследования - когнитивно-семантическое, лингвокультурологическое и прагмастилистическое моделирование и описание концепта книга как фрагмента русской языковой картины мира.

Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:

1) проанализировать и обобщить имеющиеся в научной литературе базовые идеи антропологической лингвистики, с тем чтобы, опираясь на них, сформулировать основные подходы к изучению концепта книга и определить возможность использования понятий «концепт», «фрейм-пропозиция», «когнитивно-семантическая модель» при исследовании языкового образа коцепта-артефакта.

2) исследовать лексико-семантический аспект репрезентаций концепта книга;

3) составить фрейм-пропозициональную модель концепта: книга по материалам словарей, отображающую типичные ситуации с участием данного артефакта;

4) провести ассоциативный и семантический эксперименты и определить смысловое наполнение концепта книга в сознании носителей русского языка;

5) обобщить и описать содержание концепта книга на основе анализа фрейм-пропозициональной модели, результатов ассоциативного эксперимента и содержания речевых единиц, включающих информацию о книге;

6) определить место концепта книга в семантическом пространстве «человек» и характер их взаимодействия;

7) охарактеризовать прагмастилистический аспект отображения концепта книга и рассмотреть своеобразие функционирования данного концепта в различных жанрах и дискурсах;

8) на основе когнитивно-семантического и прагмастилистического анализа языкового и речевого материала сделать вывод о национальнокультурной значимости книги в пространстве русской культуры, о типичных стереотипных представлениях о книге;

9) представить концептуальное содержание книги в русской языковой картине мира в виде когнитивно-семантической модели.

Методы исследования. В диссертации используется комплексный лингвоантропологический метод реконструкции фрагмента действительности, включающий когнитивно-семантическую, прагмастилистическую и лингвокультурологические методики' анализа материала. Использование данного метода предполагает аналитический учет экстралингвистических факторов, внимание к антропологическому аспекту семантики, исследование концепта книга во взаимосвязи с семантическим пространством человек на всех семантизированных уровнях языковой системы и в речевых единицах, анализ стереотипов обыденного сознания.

Названный общий метод опирается на ряд частных методик и приемов анализа языкового и речевого материала, среди которых концептуальный анализ, компонентный анализ, методика полевого структурирования, тематической группировки фактов языка и речи, семантико-синтаксического моделирования, дискурсивного и жанрового анализа. С целью получения данных об отображении* базовых семантических компонентов концепта книга в сознании носителей языка и выявления стереотипов обыденного сознания был применен экспериментальный- метод, включающий методику свободного ассоциативного эксперимента, методику субъективных дефиниций и анкетирования.

В диссертации доминирует синхронный подход к описанию на материале современного-русского языка, который понимается широко — от Пушкина до наших дней.

Материал исследования составляют данные лексикографических источников, паремиологических справочников, сборников- афоризмов около 1700 слов, фразеологизмов, пословиц, афоризмов), тексты разных стилей и жанров (около 2000 текстовых фрагментов), репрезентирующие фрагмент русской языковой картины мира «книга» в его современном состоянии. В процессе сбора и систематизации основного языкового материала применялись семасиологический и ономасиологический подходы, т.е. фиксировались все языковые единицы, в семантике которых эксплицитно или имплицитно присутствует сема «книга»; исследуемые контексты могли и не включать слово книга, но описывать ситуацию действия с данным артефактом. Таким образом, эмпирическую базу исследования составляют следующие источники: лексикографический и фразеологический материал. Данные толковых словарей национального языка (сфера функционирования слов, входящих в семантическое пространство «книга», в основном книжно-литературная, а потому при отборе лексических единиц использовались словари литературного языка), словарей синонимов, словаря эпитетов, ассоциативных и идеографических словарей. Материал исследования включает также сведения из специальных словарей и энциклопедий по книговедению. На основании данных фразеологических словарей, сборников пословиц, поговорок, афоризмов был составлен перечень устойчивых выражений, репрезентирующих стереотипные представления о книге в русской культуре. текстовый материал получен в результате сплошной выборки из художественных, публицистических, научных, учебных, философских и разговорно-бытовых текстов. В качестве источников использовались художественные прозаические произведения (JI. Н.Толстого, А. П.Чехова, М. Горького, Л. Петрушевской, Л.Улицкой) и поэтические произведения, в которых типичные метафорические модели получают индивидуально-авторское преломление, что дает богатый материал для исследователя (стихи А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева, В. Брюсова, А.Блока, С. Есенина, М. Цветаевой, А. А. Ахматовой, Б. Пастернака,

С.Я.Маршака, С. Михалкова, М. Безденежных и др.); дневниковые записи (дневники З.Н. Гиппиус, М.М. Пришвина, JI.H. Толстого, А.А.Ахматовой); публицистическая проза (размышления о культуре и о книге Д.С.Лихачева); привлекались также тексты современных средств массовой информации (статьи газет и журналов, передачи радио и телевидения) и высказывания рядовых носителей языка, зафиксированные из бытового непринужденного общения.

- результаты ассоциативного эксперимента, которые дают информацию о наивно-языковом понимании значения слова книга, содержат стереотипные представления о книге, позволяющие уточнить и дополнить структуру концепта книга.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые на широком языковом / речевом материале описан, (ранее, не подвергавшийся комплексному исследованию) концепт книга как фрагмент русской языковой картины мира, конвенциональную семантико-синтаксическую основу которого составляют фрейм-пропозиции. В работе представлена концептуальная модель, построенная с опорой на характерные для концепта книга когнитивно-семантические черты: оппозитивность, нормативность, оценочность, генерализация, образность, стереотипизация. Концепт книга описывается с позиций антропоцентрист-ской семантики, в соответствии с чем в работе акцентируется внимание на взаимодействии семантических пространств «книга» и «человек», на субъективных оценках человека и особенностях языкового отражения артефакта книга в интерпретации человека как субъекта и объекта речи / мысли, репрезентируемых в стереотипных представлениях о книге.

Впервые концепт книга описан в дискурсивно-жанровых функциональных характеристиках и рассматривается роль учебно-просветительского дискурса в формировании стереотипных представлений о книге.

Теоретическая значимость работы заключается в обосновании и апробации комплексного лингвоантропологического метода для исследования концептов, аккумулирующих представления об артефактах, в частности для описания концепта-артефакта книга. Теоретически значимым является использование понятия фрейм-пропозиция, которому дается собственное оригинальное определение и обосновывается применение фрейм-пропозициональной модели для структурирования содержания концепта, включающего множество ситуаций. Наши наблюдения над взаимодействием семантического пространства «книга» и центральным фрагментом языковой картины мира «человек» могут быть использованы при описании других концептов-артефактов. Предложенная в диссертационном исследовании модель речевого жанра дневник писателя может найти применение при создании типологии- речевых жанров. Результаты данного исследования могут быть использованы при разработке общих проблем антропоцентристского описания- русского и других языков, а также при моделировании других концептов.

Практическая значимость работы заключается- в том, что содержащийся в ней фактический материал и его научное описание могут быть применены в сопоставительных исследованиях при выявлении национально-культурной специфики представления в разных языках концепта книга; при разработке материалов для лингвокультуро-логического словаря и концептуария русской культуры. Собранный материал и полученные результаты представляется целесообразным использовать при разработке спецкурсов, составлении учебных пособий по антропоцентристской лингвистике. Материал диссертации и выводы о роли учебно-просветительского дискурса в формировании ценностного отношения к книге могут быть учтены при создании школьных учебников.

Положения, выносимые на защиту: 1. Комплексный лингвоантропологический подход, базовой частью которого является антропоцентристская семантика, обеспечивает полноту и адекватность описания концепта книга как одного из фрагментов русской языковой картины мира.

2. Концепт книга — это многомерный, комплексный фрагмент русской языковой картины мира, включающий множество ситуаций действия человека с данным артефактом {продать книгу, издать книгу, писать книгу, читать книгу), для репрезентации которых в языке сложилась система типовых фрейм-пропозиций, составляющих универсальную инвариантную часть семантического пространства книга.

3. Концепт книга характеризуется такими основными когнитивно-семантическими чертами, как оппозитивность, нормативность, оценочность, генерализация, образность, стереотипизация. Важнейшей для концепта книга оппозицией в языковом сознании является оппозиция материальное (предмет) / идеальное (текст), соотносимая с двумя важнейшими ипостасями человека «человек внешний» / «человек внутренний». Осмысление книги по образу и подобию человека обусловливает сходство их характеристик, с одной стороны, книга персонифицируется (умная книга, книга — лучший друг, книга помоэ/сет в трудную минуту), с другой стороны, материально-идеальная соотнесенность формы и содержания дает основания метафорическим моделям жизнь человека — книга (перелистать страницы э/сизни) и человек — книга (читать в душе, читать в глазах).

4. Будучи основным средством хранения и передачи знаний в континууме мировой культуры, книга занимает особое место в системе аксиологических представлений человека. Книга является объектом оценки человека в аспекте внешних (предметных) и внутренних (текстовых) характеристик, при этом наблюдается параллелизм в оценке человека и книги: внутренние качества книги для субъекта оценки важнее, чем внешние. В то же время книга выступает аксиологическим основанием для оценки интеллектуальных и моральных качеств человека {Скажи, какие книги ты читаешь, и я скажу, кто ты).

5. Образно-коннотативные значения концепта книга формируются на основе метонимических (обозначение внешней стороны через внутреннюю: зачитать до дыр; внутренней через внешнюю: перелистать книгу, книги через ее создателя: читать Гете и др.) и метафорических моделей, в которых отражено осмысление книги по образу и подобию мира и человека.

6. Концептуальная метафора книга жизни организует целостность речевого жанра «дневник писателя».

7. Отраженные в языке / речи устойчивые представления о книге как о величайшей ценности в жизни человечества закреплены в соответствующих стереотипах, диктующих ценностное отношение к книге (берегите книги: книга — источник знаний) и социально одобряемое поведение {книга — лучший подарок). Процесс стереотипизации обусловлен влиянием прецедентных текстов и прецедентных ситуаций, используемых в учебно-просветительском дискурсе.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, списка источников эмпирического материала.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Киреева, Наталья Викторовна

Выводы

Моделирование многокомпонентной структуры концепта книга, включающего множество ситуаций взаимодействия человека с данным артефактом, осуществляется путем выстраивания системы фрейм-пропозиций. В ходе анализа значений лексемы книга было выделено три базовых фрейма, являющихся когнитивными структурами для репрезентации описываемого фрагмента действительности: предметный фрейм, издательский фрейм и информационный фрейм. Информационный фрейм в соотнесенности ситуаций созидания и восприятия книги как интеллектуального продукта человека составляет ядро семантического пространства концепта книга, а предметные и издательские характеристики находятся на периферии, что подтверждается данными ассоциативного эксперимента.

Понятийный слой концепта книга включает представление о предмете, состоящем из листов бумаги с напечатанным текстом. Следует отметить несовпадение научных и обыденных представлений о книге. Обыденному сознанию свойственно интерпретировать мир в виде бинарных оппозиций, что применительно к книге реализуется в противопоставлении «предмет печати» / «текст». Каждая ипостась книги (внешне-материальная или внутренне-содержательная) может репрезентироваться в речи особыми языковыми средствами, актуализируя в сознании говорящих определенную семантико-синтаксическую структуру — фрейм-пропозицию. Соотнесенность в образе книги внешнего и внутреннего дает основания многочисленным метонимическим переносам.

Образное содержание концепта формируется на основе нескольких метафорических моделей, включающих фрейм книга в качестве означаемого или означающего. Ценность книги в ее способности сохранять и передавать знания о мире породила в русском языковом пространстве метафорическую модель книга — источник знаний, реализующуюся в целой системе традиционных метафорических образов: почерпнуть из книг, погрузиться в чтение, читать запоем, поверхностное / глубокое чтение. Роль книги в воспитании и полноценном существовании «внутреннего человека» отражена в метафорической модели книга — пища для души. Обратимые метафоры книга — мир и мир — книга отражают соразмерность этого творения человека естественному миру природы. Наряду с конвенциональными сравнениями и метафорами в содержательную ткань концепта книга вплетаются свободные, индивидуально-авторские представления.

Аксиологическая составляющая концепта основывается на устойчивых представлениях человека как субъекта оценки о функциях и характеристиках книги, которые формируют общие или частные оценки. Объектом оценки становятся как предметные характеристики книги, так и ее содержание, при этом «внутренние» качества книги, ее соответствие главной функции - передавать знания и воздействовать на эмоциональную сферу человека — являются преимущественными критериями оценки. Следует отметить генерализацию оценочных высказываний о книге, проявляющуюся в предельно-обобщенном характере суждений о книге как о социокультурном феномене в отвлечении от характеристик отдельного предмета.

Человек в семантическом пространстве книги выступает в нескольких ипостасях: человек - это творец материально-идеального единства книги, адресат, объект воздействия семиотического пространства книги, субъект оценки и в то же время объект оценки, критерием которой служит отношение к книге. Ценность данного артефакта в русском культурном пространстве и соотнесенность в образе книги материального (предмет) и идеального (текст) дает основаниям метафорическим моделям жизнь человека — книга и человек — книга.

Глава 3. Прагмастилистический анализ концепта книга 3.1. Специфика репрезентации концепта книга в речевом жанре дневник писателя»

В современной лингвистике центр внимания сместился с изучения изолированных языковых единиц того или иного уровня в сторону описания их комплексного функционирования в речи отдельного человека или социума. Исследователи все чаще обращаются к речевым жанрам, дискурсу, коммуникативным стратегиям в ответ на постулируемый антропоцентрической лингвистикой тезис о необходимости изучать язык человека в его связи с внеязыковой действительностью.

Речевой жанр - это категория, которая «выступает активным участником в драме познания человеком окружающей действительности» (К.Ф. Седов), поскольку речевые жанры возникают в результате необходимости выразить коммуникативно значимые ценности и установки культуры в типичной, исторически сложившейся форме высказываний. Речевой жанр позволяет увидеть концепт в действии, в ситуации общения, в его сложной природе смыкается породившая концепт социальная реальность с реальностью языковой, в которой вся совокупность типизированных речевых средств направлена на репрезентацию коммуникативно значимых смыслов. Это особенно важно,* когда концепт становится жанрообразующим. В настоящем исследовании рассматривается речевой жанр «дневник писателя» сквозь призму концепта книга, входящего в модель данного жанра в качестве жанрообразующего. Использование образа книги в дневниковых записях является материализацией метафорической модели жизнь человека -книга, которая развивается в двух направлениях: человек читает книгу жизни и одновременно фиксирует, пишет свою жизнь в дневнике. В основу описания речевого жанра «дневник писателя» положена концепция модели речевого жанра Т.В. Шмелевой. Теоретические положения исследования иллюстрируются примером анализа концепта книга в

Дневниках» М.М. Пришвина (цитируется по Пришвин М.М. Дневники. -М.: Правда, 1990, при цитировании указывается номер страницы) и дополняются примерами из дневников JI.H. Толстого (в скобках указывается день и год записи) и З.Н. Гиппиус.

С лингвистической точки зрения жанрообразующие признаки «дневника» недостаточно изучены. Дневники в основном изучались литературоведами в качестве ценных источников информации о жизненном и творческом пути писателей. Л. Луцевич выделяет следующие типы дневников: личные, историко-публицистические, литературно-публицистические, мемуарные, духовные, дорожные и интимно-эротические [цит. по Гронцкая М., 2005, с. 181]. Эта типология основана на содержательной составляющей дневников. В классификации М.Ю.Михеева учитывается не только содержательный компонент, но и формальный. Исследователь выделяет несколько типов дневниковых записей: 1) список текущих дел (ежедневник, блокнот, телефонная книжка); 2) регулярная фиксация, необходимая для порядка или «для истории», того, что произошло за истекший период (вахтенный журнал, адрес-календарь или книга записей актов гражданского состояния); 3) записные книжки (пишутся для себя, первичный текст, на оснобе которого обычно пишется дневник); 4) собственно дневник (вторичный текст, вмещает только существенное, предназначен обычно для печати) [Михеев М.Ю., 2004, с. 137-138]. В зависимости от того, кто является автором дневника и как образ автора представлен в тексте, можно выделить 1) чисто литературные, целиком вымышленные дневники; 2) дневники писателей либо заранее предназначенные для публикации, либо ведущиеся для себя; 3) дневники обыкновенных людей, представляющие собой просто датированные записи о различных волновавших автора чувствах и событиях [Эффективная коммуникация, 2005, с. 636]. В зависимости от авторской установки выделяют дневники фактографические, описывающие исключительно или преимущественно внешние события, и дневники интроспективные, сосредоточенные на внутренних переживаниях автора по поводу тех или иных происходящих событий [Ученова В.В., Шомова С.А., 2003, с. 217].

Часто дневник писателя, как жанр вторичный, сочетает в себе признаки нескольких первичных жанров: это и запись текущих событий, и короткие записи о делах и планах на ближайшее время, и регулярная фиксация происходящих в природе и в обществе изменений, и развернутые философские размышления о происходящем вокруг автора, обращенные к потомкам; здесь есть и фактографические записи, близкие репортажу, и небольшие, но емкие высказывания афористического типа, и целые публицистические эссе. И все это разнообразие связывается единой формой дневника, которая включает следующие параметры.

Во-первых, ведение дневника предполагает регулярные датированные записи, в идеале это должна быть ежедневная краткая фиксация событий, однако записи в реальных дневниках редко бывают ежедневные: дневник пишется по поводу. Так, в «Дневнике» М.М.Пришвина информация распределяется по датам: указан год и число, когда была сделана запись. Иногда записи следуют ежедневно, а иногда наблюдается большой перерыв, тем не менее, как пишет М.М. Пришвин, «по ним возможно восстановить фактическую жизнь лет за 17» (с. 142). Записи систематизированы и тематически, например: Начало записи о создании канала (с. 254), Завести тетрадь «Тургенев» (с. 269). Л.Н.Толстой начинает свой дневник с желания вести ежедневные записи: Гораздо лучше писать все в дневнике, который стараться вести регулярно и чисто, так чтобы он составлял для меня литературный труд, а для других мог составить приятное чтение. В конце каэюдого месяъ^а, пересматривая его, я могу выбирать и разносить из него все, что найдется замечательного, для легкости лее на отдельном листе буду составлять краткое оглавление каждого дня (Л.Н. Толстой, 1853, 22 окт.), однако по разным причинам (лень, болезнь, личные проблемы, погружение в светскую жизнь) это не получается: 20 апреля я уэ/се не писал дневника и до 20 мая. Я вспомню, однако, день за днем этот месяц (1851, 20 мая); Скоро год, как я не писал в эту книгу (1864, 16 сент.). Л.Н. Толстой тоже периодически заводил отдельные тетради, например, «Правила», «Мысли», «Слова», «Пословицы, поверья», «Записки христианина».

Во-вторых, дневник, в отличие от записных книжек, подвергается переписыванию, доработке, отсеиванию несущественного, сугубо личного, он перечитывается автором: Разбирал дневники: много толстых тетрадей (с. 142); Читаю свои записи, расплавляю места и сроки, соединяю людей (с. 235); Замечаю себе, что надо стараться записи делать как можно лучше, имея целью научиться сразу писать: посмотрел и написал (с. 254); Я долго учился записывать за собой прямо на ходу и потом записанное дома переносить в дневники (с. 285). Вечером приводил в порядок дневники. Посредством этих дневников, написанных бросками, как материал для рассказов, я могу вызвать все прошлое за четверть века (с.259). В последнем высказывании происходит деметафоризация образа книги-памяти, которую можно перелистать, чтобы еще раз увидеть события жизни. Иметь при себе всегда карандаш и тетрадку, в которой записывать все залгечательные сведения, наблюдения, мысли и правила, которые приходится приобретать во время чтения, разговора или размышления, и вечером записывать их по отделам в особой книге (Л.Н.Толстой, 15 окт. 1853). Сейчас перечел я свой старый дневник с июля 1851 года и кое-что написанное в этой книге. Удовольствие, которое доставляло мне это чтение, заставляет меня продолжать дневник, чтобы на будущее время приготовить себе такое же удовольствие. Некоторые мыли, написанные в этой книге, поразили меня своей оригинальностью, иные свои верностью (Л.Н. Толстой, 20 марта 1852). В своих записях Л.Н.Толстой с самого начала называет дневник книгой, тем самым мысля отдельные записи как единое целое. В итоге разные темы, фрагменты, выхватываемые сознанием, полифонически сливаются в целостную в своей многомерности и противоречивости картину бытия человека.

Таким образом, «дневник писателя» занимает промежуточное положение между неподготовленной речью и речью литературно обработанной, поскольку, с одной стороны, записи в дневник делаются по факту, в связи с каким-то реальным событием, отсюда фрагментарность, политематичность дневниковых записей, ассоциативные переходы от одной темы к другой, а с другой стороны, это все же вторичный текст на основе зафиксированного на ходу материала записных книжек: Дневник -не стройный «рассказ о жизни», когда описывающий сегодняшний день уэ/се знает завтрашний, знает, чем все кончится. Дневник — это само течение э/сизни (З.Н. Гиппиус). Записки мои будут ътенно записки, почти дневник тех событий, которые совершаются в моей уединенной деревенской жизни. Я буду писать только то, что было, ничего не прибавляя и не выдумывая, буду писать так, как будто ожидаю, что все, что я пишу, будет проверяться и исследоваться. Время, место, илгена, лица — все будет настоящее. Не буду выбирать событий и дней, по мере того как я буду успевать записывать (JI.H. Толстой). При этом автор дневника, как и автор художественного произведения, производит отбор, записывая лишь то, что «хотел бы считать (непреложными) фактами» [Михеев М.Ю., 2004, с. 133]. Дневниковая форма очень удобна для писателя: она позволяет не потерять важных событий, впечатлений, описаний, которые в дальнейшем могут стать хорошим подспорьем в создании произведений (многие дневниковые записи М.М. Пришвина становятся потом частью литературных произведений; по мере осознания себя как писателя, М.М. Пришвин даже специально записывает свои впечатления от поездок, например, в Кабарду, чтобы написать потом книгу): Расписываю дневник по карточкам и надеюсь, что когда все выпишу, в голове повесть окончательно оформится, и тогда я напишу ее всю в один месяц (с. 239); и она же (дневниковая форма) позволяет работать над писательским языком: Я не уничтожаю их (дневники) только потому, что, кроме самопознания, учусь в них просто писать1. (с. 409). Я никогда не имел дневника, потому что не видал никакой пользы от него. Теперь же, когда я занимаюсь развитием своих способностей, по дневнику я буду в состоянии судить о ходе этого развития (Л.Н.Толстой, 7 апр. 1847).

Согласно концепции М.М. Бахтина, при осуществлении коммуникативного замысла «речевая воля говорящего осуществляется прежде всего в выборе определенного речевого жанра» [Бахтин М.М., 1986, с. 270]. Каков коммуникативный замысел дневника? Исходя из вышеизложенного, можно сказать, что коммуникативная цель'«дневника писателя» - это, с одной стороны, изложить информацию о событиях реальной жизни, а с другой стороны, осмыслить эту информацию, проанализировать и, сопоставив ее с принятой шкалой ценностей, оценить, что вытекает из свойств человеческого мышления, ведь «отражение мира человеком совершается в виде познания и оценки» [Роль., 1988, с. 55]. Размышляя о замысле «дневника», М.М. Пришвин пишет: Дневник пишется или для себя, чтобы самому разобраться в себе и вроде бы как посоветоваться с самим собой, или пишется с намерением явным или тайным войти в обгцество и в нем сказать свое слово (с. 364). '«Дневник» является информативно-аналитическим жанром, которому, помимо ведущего замысла - информативного, свойствен аналитизм в виде философских и оценочных размышлений.

Разнообразные по замыслу и языковому воплощению высказывания объединяет форма датированных записей, а также то, что все входящее в пространство «дневника» мыслится в актуальном хронотопе, в ближайшем настоящем. Это выражается в использовании авторами дневников при описании происходящих (а на момент записи - произошедших) событий глаголов настоящего времени, тем самым синхронизируется чтение книги жизни и изложение ее на бумаге: Ночью читаю Толстовскую библию

1910 год — постоянно встречаются знакомые лица, эпоха проходит перед моими глазами (с. 241). Реже используются глаголы прошедшего времени, например, это характерно для дневника Л.Н. Толстого, однако при этом речь идет о событиях, которые происходили с автором в его «сегодня», то есть с момента, когда он утром проснулся, до момента, когда он лег спать, в отдельных случаях описывается «вчера», но не дальше: Утром читал Белинского, и он начинает мне нравиться (2 янв. 1857); Перечитывал вчера кавказский дневник (30 апр. 1858). Информативная интенция автора дневника выражается в однотипных коротких записях, фиксирующих происходящее вокруг.

Концепт книга в записях-сообщениях «Дневников» М.М. Пришвина репрезентируется в следующих типовых формах: 1) дневник читателя (книга - объект восприятия); 2) дневник работы писателя над своими произведениями (книга - созидаемый мир); 3) дневник автора в его взаимоотношениях с издателями. Все эти записи объединяет типизированная форма языкового воплощения. Это короткие сообщения, написанные по факту совершения события. Используются простые предложения, обычно это неполные предложения с опущенным подлежащим «я», которое восстанавливается из контекста, и глаголом-сказуемым в прошедшем времени: Читал Карамзина о Париже (с. 108); Хорошо писал «Этажи леса» (с. 276); Заключил договор с Федерацией о книге рассказов (с. 165). Также информативный замысел выражается определенно-личными предложениями с глаголами настоящего / будущего времени 1 лица единственного числа: Читаю «Бесы» (с. 217), Питу «Неодетую весну» (с. 278). Такая форма выражения является конститутивным признаком «дневника», ибо «запись «для себя» всегда связана со свободой выражения, отсюда интенсивное использование неполных предложений, эллипса, сокращений, имплицитная передача информации» [Сахно О.С.].

Книга в данных записях выступает как объект читателя или писателя. При этом М.М. Пришвин и Л.Н.Толстой редко используют слово книга или его синонимы, обращаясь к существующей в национальном языке метонимической модели «автор произведения - его книга»: Читаю Гоголя и думаю о смехе (с. 212); Решил достать Гете и почитать его понемецки (с. 246); Перечитывал «Героя нашего времени», читал Гете и только перед вечером написал очень мало (11 июля 1854). Обычно, говоря о прочитанной книге, своей или другого писателя, а также о книге в процессе работы над ней, М.М. Пришвин и Л.Н.Толстой указывают только ее название без указания на автора. Это объясняется тем, что дневник пишется прежде всего для себя, а потому нет необходимости эксплицировать автора книги. Кроме того, предназначая свои дневники для печати, М.М. Пришвин предполагает не любого читателя, а лишь читателя, способного понять прочитанное и без примечаний, а потому автор книги указывается только в том случае, если произведение не относится к прецедентным текстам, известным большинству русских. Так, в «Дневниках», есть такие записи: Читаю «Войну и мир» (с. 225); В Москве на ходу перечитал «Гамлета» с упоением (с. 228); Сегодня закончил вчерне «Корень жизни» (с. 202); В ГИХЛе видел корректуру «Скорая любовь». В «Красной нови» набирают «Корень жизни». Дело идет! (с. 203); Встал в 12, читал «Мертвые души» с наслаждением (25 июля 1856); Кончил начерно «Юность», первую половину, и придумал «Отъезжее поле», мысль которого приводит меня в восторг (22 авг. 1856). Речевой жанр «дневник писателя» в качестве конститутивного элемента включает субжанр дневник читателя», в котором не просто фиксируются, какие произведения были прочитаны, но и отражаются последствия этого чтения для мыслей и писательского метода автора.

В дневнике писателя фиксируются все этапы создания произведения: от замысла до окончательной правки рукописи и выхода книги в свет. Рождение книги в «Дневниках» М.М. Пришвина выглядит следующим образом: записи в дневник - перечитывание записей, их компоновка -вынашивание замысла: Пишу роман в голове (с. 128) - собственно этап создания книги: Сел за «Даурию» (с. 195); Начал работу над книгой «Канал» и должен выжать из нее все соки, какие есть (с. 254) — завершение чернового варианта: Закончил вчерне «Серую сову» и доволен работой. Остается выправить и переписать (с. 267) — доработка, корректирование: «Ключ правды» в отделке, полируется (с. 347) -завершение работы над книгой: Окончил «Лес Берендея». Праздновал (с. 227) - передача книги в издательство: Книга «Зверь Бурундук» сдана в печать (с. 226) - выход книги в свет, прочитывание своих книг как состоявшегося целого, их оценка: Выход книги «Жень-шенъ». Перечитываю и удивляюсь, — откуда взялось! (с. 208). Несмотря на типизированную форму репрезентации концепта книга как конкретного предмета в данных записях, книга иногда из объекта превращается в субъекта, способного действовать самостоятельно, независимо от автора, что соответствует существующему в русской языковой картине мира4 стереотипному представлению о персонифицированной книге: Великое счастье: «Жень-шень» пробил себе дорогу в свет. (с. 236); «Канал» закупорил всю мою работу. (с. 256).

Аналитическая интенция реализуется в записях-размышлениях оценочного, иногда публицистического характера, поводом для которых становятся описываемые как факт события. В некоторых случаях в дневниках события, давшие толчок к размышлениям, отражены непосредственно (точкой отсчета может стать прочитанная книга, изменившееся состояние природы, случайный разговор), чаще же они остаются за кадром. Аналитические высказывания глубоко диалогичны, поскольку предполагают диалог с собой и с читателем для установления ценности нового знания о мире, соотнесения чувственно воспринятой действительности с нормативной картиной мира: Говорили о дневниках Толстого и нашли в них общее с моими в том смысле, что эти дневники пишутся с целью самопознания и что процесс писания таких дневников есть разговор с самим собой (с. 409).

Центральная темазаписей-размышлений М.М. Пришвина - это тема творчества в широком смысле, «творчества как поведения» (с. 417): творчества жизни, природы, творчества художника и, в частности, творчества писателя как художника слова. Труд писателя, писательство репрезентируется в перифразе искусство слова, входя тем самым в общее поле творчества: Занятие искусством слова исходит из потребности поделиться с кем-нибудь своим душевным миром (с. 277). «Писатель» включается в следующий синонимический ряд слов, оцениваемых положительно: писатель — творец — художник слова — поэт — сочинитель — стрелочник времени.

Синонимом творчества в пространстве «Дневников» становится поэзия, которая и есть творчество жизни, берущее свое начало в природе, ее циклических изменениях: Поэзия для меня есть дело самой жизни, только являемое в ритмическом соотношении слов (с. 186); .поэзия роэ/сдается в ритмическом движении природы, вращения солнц и земель (с. 153). Поэзия в идиостиле М.М. Пришвина понимается широко, как творчество жизни, а потому антонимом поэзии является не проза, узуально противопоставляемая поэзии, а цивилизация с ее техницизмом, воплощением которой становится писатель-мастер, делающий поэзию, подобно ремесленнику, а не чувствующий ее: У настоящего поэта книга, будучи продолэ/сением природы, рождается в муках. И это было согласно простому народу, который в наше время верил, что книги не пишутся, а они падают с неба (с. 354).

Считая творчество жизни наивысшей ценностью, М.М. Пришвин противопоставляет книгу как артефакт, как порождение человека вечной книге природы. Книга - это, бесспорно, ценность, но, чтобы он стала таковой для человека, он должен сначала научиться читать книгу природы: Маленькие скворцы, обыкновенное солнце величиной в-тарелку, и луна, и звездочки, я вас люблю не такими, какими я узнал о вас из книг, — это любить невозможно1. — а как сотворились вы вместе с моей младенческой душой, как обрадовались, так и остались, и я с вами остаюсь таким же. Так это и есть и будет присоединенным к великому свитку тысячелетий бытия человека на его остывающей планете (с. 131). Общепоэтическая традиция противопоставления «искусственного» мира (книг) миру «естественному» (природе), также нашедшая отражение в записях «Дневников»: Интеллигент и простак: простак живой, он берет все из первых рук природы и человека, интеллигент — из книг. Тому труднее выбраться из-под чуэ/сого; смотреть на все своим первым глазом (с. 244), у М.М. Пришвина преобразуется и принимает следующий вид: и книги, и природа - безусловные ценности, но чтение книги природы должно предшествовать чтению книг, созданных человеком: Быт и книги в моем понимании — это ответы, а ценное — это рождающиеся в себе вопросы, большие, с которыми постоянно живешь, и бесчисленные малые. Вот это сознание, что никакая книга, никакой мудрец, никакая среда не прибавляет тебе ничего, если внутри тебя не поставлен вопрос . Так мало-помалу я стал вместо библиотеки посещать поле и лес, и оказалось - там читать можно так же, как и в библиотеке (с. 159). Настоящим писателем (поэтом - творцом) может быть только тот, кто научился читать книгу природы, и для М.М. Пришвина «Дневники» становятся средством, помогающим овладеть этим бесценным качеством - умением распознавать поэзию природы и делать ее доступной «не умеющим читать». Таким образом, истинная поэзия является неотъемлемой частью единой книги природы: Поэзия - это чем люди живут и чего хотят, но не знают, не ведают и что надо им показать, как слепым (с. 252).

Еще одним необходимым действующим лицом, участвующим в ситуации рождения книги, является читатель: Мало кто понимает это состояние души писателя, когда у него отнят читатель. Не понимают, что писатель, когда пишет, то чувствует себя тоже, как и актер, в обществе, что творчество происходит непременно в атмосфере незримого присутствия и неслышимого созвучия (с. 359). М.М. Пришвин характеризует два типа читателя. Первый тип - это широкий читатель, массса, большинство, окружающее писателя в настоящем. Ассоциативно этот тип читателя связывается с отдыхом, досугом, развлечением: Читатель, как и писатель, рождается, а масса занимается чтением, если есть досуг (с. 122); И есть читатели, которые массу читают, но после прочтения ничего не помнят (с. 87). Но есть другой читатель: друг, ближний, со-творец, который «сам творит и помогает автору» (с. 247), который читает для того, «чтобы творить возможные пути или образы вслед за автором» (с. 173). Этот читатель не в настоящем, а в будущем, для этого читателя пишет М.М. Пришвин все свои книги, в том числе и дневник.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что концепт книга по-разному репрезентируется в «Дневниках» в зависимости от цели. Информативная интенция актуализирует событийную пропозицию. Центральное место занимает событие, факт, выраженный глаголами писать - читать с прямым объектом книга. При этом книга выступает как единичный конкретный предмет, т.е. информативные записи предполагают конкретную референцию. Выражением аналитической интенции является логическая пропозиция характеризации. Здесь на первый план выдвигаются субъектные и объектные актанты, складывающиеся в триаду писатель (поэт) - книга (творчество, поэзия, природа) — читатель (друг). В записях такого типа книга выступает как класс объектов или понятие об объекте, по поводу которого размышляет автор, здесь превалирует понятийная референция.

Для адекватного восприятия жанра «дневник» и близких ему жанров «исповедь», «письмо», «мемуары», условно называемых эго-документами, важно учитывать особенности отражения в них образа автора. Речевой жанр «дневник» предполагает автокоммуникацию, то есть общение автора самим с собой, и требует от него способности к саморефлексии. Автор выражает свое «я» в дневнике предельно полно и свободно, как бы разговаривая с самим собой, и, по мнению И. Новоселовой, «категория «я» является жанровой доминантой дневника». Приступая к чтению чужого дневника, читатель, имеющий представление об этом жанре, предполагает интимность встречи с другим «я», освобожденным от рамок условностей, доверяющим своему дневнику самое сокровенное. Благодаря такому образу автора искреннего, желающего сказать о своих чувствах, переживаниях, мыслях так, как они есть во внутреннем диалоге, возникает «читательское отношение к дневнику как безусловно достоверному историческому документу» [Эффективная коммуникация, 2005, с. 636], создается впечатление сиюминутности, подлинности, фактографичности. Дневник предполагает большую субъективность в построении высказываний, их содержании, выборе языковых средств, подчиняющим началом для которых служит «я» пишущего дневник.

При такой интимности, открытости содержания дневника кто же является его адресатом? Безусловно, дневник пишется в первую очередь для себя: «.чтобы дневник был «настоящим», его никому нельзя показывать - писать для себя только» (Д.С. Лихачев). Дневник - это как бы письма к самому себе, опосредованная текстом коммуникация через время и пространство: «А пока заметим: человек может общаться во времени и . с самим собой. В самом деле: зачем вам записная книжка — с именами, адресами, днями рождения? Это вы «вчерашний» направили себе «сегодняшнему» послание в завтра. А конспекты, дневники? Не надеясь на свою память, человек отдает информацию «на сохранение» языку, а точнее сказать, его представителю - тексту» (Б.Ю. Норман). «Опять принялся я за дневник и опять с новым рвением и с новою целью. Который уж это раз? Не помню. Все равно, может, опять брошу; зато приятное занятие и приятно будет перечесть, так же как приятно было перечесть старое. Мало ли бывает в голове мыслей, и которые кажутся весьма замечательными; а как рассмотришь, выйдет пустошь; иные же точно дельные - вот для этого-то и нужен дневник. По дневнику весьма удобно судить о самом себе» (JI.H. Толстой). Однако иногда первоначальная целевая установка автора - писать только для себя — меняется и/рождается мысль посвятить в пережитое потомков, а затем может появиться стремление к широкой публикации. По замыслу дневник предназначен не для любого адресата, а лишь для того, кто способен оценить, разделить глубоко личностные переживания автора; это читатель-друг. В «Дневниках» М.М. Пришвина адресат эксплицируется в прямых обращениях к читателю «друг», «милый друг», «дорогой друг». При этом обращения адресованы не к какому-то конкретному лицу (за немногочисленными исключениями обращения к жене), а к образу читателя дневника вообще: Дорогой, не углубляйтесь в чтекие таких умных книг. (с. 196); Милый друг читатель, если тебя, тоскующего по настоящей семье, достигнут наши слова. (с. 340). Образ адресата предполагает его существование не в настоящем, а в будущем: Дорогой друг! Ты будешь жить после меня. (с. 410).

Фиксируя события настоящего или недавнего прошлого, дневники по своему замыслу обращены в будущее, в котором либо сам автор обратится к информации, изложенной в дневнике, чтобы заново оценить ее, либо читатели, которые смогут почувствовать дух эпохи, пережить вместе с автором описываемые события и откликнуться мйслью или поступком на дневник, ибо «рано или поздно услышанное и активно понятое откликнется в последующих речах или в поведении слышавшего. Жанры сложного культурного общения в большинстве случаев рассчитаны именно на такое активно ответное понимание замедленного действия» [Бахтин М.М., 1986, с. 260]. Дневник - это речевой жанр, инициирующий общение автора дневника со своим внутренним «я» или с читателем, но это общение отсроченное, мыслимое как происходящее когда-нибудь в будущем.

Замысел дневника предполагает, что изложенное в нем будет интересно, необходимо именно после смерти автора. В этом плане дневник близок к другим эго-документам, например мемуарам, завещанию: И после того вывожу себе: что архивом своим заняться надо, потому что это именно долг мой, э/сивущего человека, в отношении себя, как покойника (с.237); Так, значит, я написал несколько томов дневников, драгоценных книг на время после моей смерти (с. 410); А то, может быть. и напишу из дневников книгу «Завещание» (с. 386). В отличие от жанра «мемуары», модель которого выглядит следующим образом: «хочу писать о разных вещах, которые помню из моей жизни. Пишу это, потому что хочу сказать то, что помню об этих вещах. Думаю, что люди хотели бы знать об этих вещах и хотели бы иметь возможность представить себе так, как я их помню» [Вежбицка А., 1997, с. 107], также ориентированного на адресата в будущем, в дневнике автор отражает не события прошлого, а события настоящего, записывая все, что, на его взгляд, есть достойное в данный момент, т.е. модель жанра «дневник» может выглядеть следующим образом: «хочу писать о разных вещах, которые есть в моей жизни. Пишу это, потому что хочу зафиксировать то, что есть. Думаю, что люди хотели бы знать об этих вещах и хотели бы иметь возможность представить себе так, как я их вижу». Специфика дневникового хронотопа в том, что «это отпечаток реально текущего времени в реально же фиксируемом пространстве» [Ученова В.В., Шомова С.А., 2003, с. 218]. В этом смысле дневник ближе к неподготовленной устной речи, которая еще не есть текст литературы, а мемуары ближе к тексту, к обработанной речи, поскольку воспоминания не записываются непрерывным потоком, как они есть, из них отбирается только небольшая часть, наиболее важная для автора мемуаров, точнее, важная для адресата с точки зрения автора.

Таким образом, дневник - это информационно-аналитический жанр, целью которого является сообщение информации в хронологической последовательности о существующем порядке вещей в настоящем, инициирующий интимное, личностное общение в связи с сообщаемым в виде переоценки самим автором или оценки читателем этой информации в будущем.

Несмотря на разницу представления концепта книга в «Дневниках» М.М. Пришвина в зависимости от интенции, именно семантическое пространство книги является связующим звеном всех дневниковых записей. «Дневники» становятся в буквальном смысле книгой э/сизни М.М.Пришвина во всех ее ипостасях, в которой он, с одной стороны, является читателем великой книги природы и книг - творений рук человеческих (в том числе и своих книг), а с другой стороны, он творец книг и в некотором смысле творец своей жизни. В записи от 19 января 1952 г.: Думаю, что если очистить его [дневник] от неудач, и так бы сделать лет за десять, и очищенное собрать в один том, то и получится та книга, для которой родился Михаил Пришвин — общеязыковая метафорическая модель эюизнь человека — это книга трансформируется в пришвинское жизнь человека — это дневник. Так, начав делать повседневные записи, чтобы овладеть пером, выработать собственную манеру письма, М.М. Пришвин приходит к пониманию «Дневников» не только как средства совершенствования себя, осознания отличия себя как писателя от других, а к пониманию «Дневников» как самостоятельной книги, в наибольшей степени согласующейся с его «я»: Я не первый, конечно, создатель этой формы, как не я создавал форму новеллы, романа или поэмы. Но я приспособил ее к своей личности, и форма маленьких записей в дневник стала больше моей формой, чем всякая другая (с. 285). М.М. Пришвин приходит к мысли о книге в форме дневника: Раскладывая тетрадки, выдумал создать из них том: «Записи» (с. 256); Читал сегодня дневники, и мелькнула мысль о том, чтобы выбрать из дневников записи и сделать книгу «Михаил Пришвин. Дневник» (с. 366). Дневники становятся книгой, способной в своем идеально-материальной воплощении преодолеть физическую смерть автора, передав его мысли и чувства потомкам; и это качество - бессмертие, недоступное человеку, — придает книге в форме дневника особую ценность.

Ощущение дневниковых записей как единой книги жизни отражено не только в «Дневниках» М.М. Пришвина. Например, А.А. Ахматова назвала свою самую толстую записную книжку большого формата «Книга жизни». Как отмечает М.В. Серова, такое заглавие можно распространить на все 23 записные книжки А.А. Ахматовой, в которые она записывала происходящее вокруг и в ее душе, поскольку смешанное содержание этих дневниковых записей образует в результате целостный и противоречивый текст книги жизни поэтессы [Серова М.В., 2003, с. 35]. Л.Н. Толстой на основе своих дневниковых записей писал произведение «Моя жизнь».

Таким образом, концепт книга организует целостность речевого жанра «дневник писателя», сложившегося в культуре с целью закрепить в естественной форме в актуальном хронотопе фактографические и одновременно эмоционально-оценочные грани бытия человека. Актуализация образа книги в данном жанре обусловлена объективным осмыслением человека себя как читателя и как писателя, а также возможностью метафорически представить жизнь человека в образе реально существующей и передаваемой будущим поколениям книги жизни.

3.2. Учебно-просветительский дискурс как средство формирования стереотипных представлений о книге

Данный параграф посвящен специфике репрезентации концепта книга в учебно-просветительском дискурсе, который рассматривается в качестве источника формирования стереотипных представлений о книге. Материалом для исследования стали школьные учебники по русскому языку и литературе, а также учебная литература для детей школьного возраста. Обращение к педагогическому дискурсу обусловлено тем, что на данный момент развития общества книга (несмотря на 'появление электронных ресурсов) остается базовым инструментом осуществления дидактических задач. В связи с этим именно в учебно-просветительском дискурсе книга представлена как артефакт во всем многообразии своих проявлений. В целом ряде дидактических книг содержатся тексты о самой книге, о ее роли в жизни человека, в которых отражены стереотипные представления русского народа.

В передаче культурно значимой информации и ценностных установок лингвокультурной общности активно участвуют выработанные народом стереотипы. Стереотипные представления - это «суперустойчивые, суперфиксированные представления» [Прохоров Ю.Е., 2006, с. 168], формирующиеся на базе исторического общенародного опыта. Они максимально стандартизованы набором устойчивых языковых средств (штампов) и ориентируют носителя языка на определенное восприятие предметов, признаков, событий, отношений, на определенное социально одобряемое поведение. Поскольку в концепте аккумулируются функционально значимые для культуры представления, то часть содержания (коммуникативно значимая часть) концепта существует в виде стереотипов. Степень стереотипизированности концептуальных смыслов может быть разной, есть концепты с высокой степенью типизации, есть даже концепты, равные стереотипам.

В ходе анализа речевого материала мы обратили внимание на типичность, клишированность некоторых высказываний о книге, которые в том или ином виде многократно повторялись в литературных и дидактических текстах, и решили выяснить, насколько эти представления живы в сознании молодых людей. Чтобы выявить, какие признаки концепта книга функционально значимы для русского культурного сообщества, а потому закреплены в речевых стереотипах, был проведен эксперимент. Участникам эксперимента - студентам нефилологических специальностей Омского государственного педагогического университета-предлагалось выполнить следующее задание: «Напишите любое известное

Вам выражение со словом книга». В опросе участвовало 480 информантов. Получено 433 высказывания о книге, 47 информантов ответа не дали (8 из них мотивировали свой ответ выражениями «не помню» или «знаю, но забыл»). Результаты опроса приведены в таблице 3.

Заключение

Примененный нами комплексный лингвоантропологический метод исследования позволил рассмотреть концепт книга в когнитивно-семантическом, лингвокультурологическом и прагмастилистическом аспектах. В результате путем концептуального анализа были выделены и описаны базовые семантические компоненты, в своей совокупности создающие национально-специфичный, ценностно окрашенный образ книги в пространстве человека.

Основным инструментом описания вербализованной части содержания концепта книга является фрейм-пропозиция, представляющая собой когнитивно-семантическую структуру знаний для представления стереотипной ситуации в виде синтагматически и парадигматически упорядоченных языковых единиц. Ядерная, инвариантная информация заключена в типовой пропозиции, создающей семантическую модель события, и включает в себя позиционные семы (субъект, объект действия, атрибутов, локатив) и смысловые семы, заполняющие'' позиции лексической информацией. Объединенные позиционной и смысловой гиперсемой единицы составляют тематические группы.

Отталкиваясь от данных словарных дефиниций, мы выделили базовые фрейм-пропозиции, отражающие три стороны книги: предметный фрейм (материальная оболочка), издательский фрейм (печатное слово) и информационный фрейм (идеальное содержание). Ситуация предметного фрейма включает конституенты, репрезентирующие бытие книги в мире других вещей в качестве одного из фактов материальной культуры и вне ценностных характеристик. Типовая пропозиция «Книга есть где» и связанная с ней «Некто делает с книгой что». Ситуация «бытие книги в результате издательского дела» включает предикаты созидания и актанты: каузатора бытия книги и объект действия - книгу как совокупность листов с напечатанными знаками. Типовая фрейм-пропозиция «Издательство печатает книгу». Информационный фрейм состоит из двух взаимосвязанных субфреймов: «созидание информационного поля книги» и «восприятие текста», которые обусловили появление типовых пропозиций «Писатель пишет книгу» и « Читатель читает книгу».

Номинативная плотность информационного фрейма и частотность употребления входящих в него единиц в речи свидетельствуют о том, что информационный фрейм в соотнесенности ситуаций созидания и восприятия семиотического пространства текста составляет ядро поля концепта книга, а предметно-издательские характеристики находятся на периферии. Эти выводы подтверждаются данными свободного 1 ассоциативного эксперимента. Фрейм-пропозициональная модель является конвенциональной частью концепта, отражая универсальность образа мира, поскольку ее структура задается внеязыковой ситуацией взаимодействия человека с артефактом книга.

Проведенный анализ языкового материала показал, что в структуре концепта обнаруживаются понятийный, образный и ценностный компоненты. Для понятийного слоя оказываются релевантными такие когнитивные признаки концепта книга, как «предмет печати» / «текст», что согласуется с логикой обыденного языкового сознания, - которому свойственно воспринимать и интерпретировать мир в виде'7 бинарных оппозиций. Внешняя, предметная сторона книги репрезентируется лексемами экземпляр, том, издание, которые характерны для дискурсивной практики библиотекарей, продавцов, книгоиздателей, то есть людей, работающих с книгой как предметом. Однако «внешняя книга» важна в русской культуре постольку, поскольку она материализует идеальное содержание, текст. Базовыми когнитивными признаками «внутренней книги» являются элементы информация и знание, поскольку книга как социокультурный феномен призвана вмещать, сохранять и передавать информацию и знания от одного поколения к другому. В то же время в противопоставлении информации и знания отражается классическое противопоставление цивилизации и культуры, которое метафорически осмысляется как умная / мудрая книга. Понятийный слой также включает в себя образ человека как субъекта созидания (писатель) и объекта эмоционально-волевого воздействия текста книги (читатель).

Понятийная составляющая концепта книга активно взаимодействует с оценочной, поскольку большая часть единиц языка и речи отражает данный фрагмент действительности не только как объективную данность, но и как сущность, подвергаемую оценке с точки зрения практической или эстетической значимости для человека. Объективные характеристики, основанные на эмпирических данных, сопровождают как предметную (толстая, малоформатная, в твердом переплете, маленький тираж), так и содержательную ипостаси книги (по физике, эпическая, о природе). Базирующиеся на объективной информации субъективные характеристики выражаются в форме общих и частных оценок, при этом очевидной становится взаимосвязь внешнего и внутреннего. С одной стороны, хорошо изданная большим тиражом книга получает позитивную оценку, но, с другой стороны, текст массовой книги может не соответствовать эталонному представлению о высокой литературе, а следовательно, оцениваться негативно. Это зависит от оценивающего субъекта, однако в языковом сознании русских есть стереотипное представление о превалировании внутренних характеристик над внешними: Про книги можно сказать то Dice, что и про людей. Fix также по платью встречают, а по уму провожают.

Общая оценка хорошая / плохая книга опирается на комплекс утилитарных, психологических, эстетических, этических, нормативных признаков содержательного аспекта книги. В представление о хорошей книге включается определенный набор стереотипных компонентов, которые отражают соответствие / несоответствие текста книги основным функциям - транслировать знания и доставлять удовольствие. В соответствии с этим полюс положительной оценки занимает полезная и интересная книга, а негативной - неинформативная (отсутствие нового для читателя) и скучная (не трогает души человека) книга. Субъективные оценки книги антропоморфны, здесь наблюдается параллелизм в употреблении языковых средств, характеризующих текст книги и внутренний мир человека: умная, добрая, талантливая / пустая, бездарная книга. В целом ценностный слой характеризуется положительной оценочной составляющей, отраженной в языке в афористических высказываниях и литературных и фольклорных сентенциях. При этом язык интерпретирует положительные свойства книги в виде генерализованных высказываний о данном артефакте. В языковом сознании происходит укрупнепие объекта оценки, и в аксиологическое поле попадает не отдельный материально-идеальный предмет, а книга как социокультурный феномен, как класс предметов. Отсюда дидактизм высказываний о книге, апелляция к высшим ценностям культуры через значимость обобщенного денотата — книги - в жизни и эволюции всего человечества.

Образная составляющая концепта отражает, во-первых, взаимосвязь внешнего и внутреннего в образе книги, а во-вторых, изоморфизм образа человека, мира и книги. Благодаря соотнесенности в языковом образе книги внешнего (листы бумаги с напечатанным текстом) и внутреннего (содержание) возможна актуализация «целостной» книги через фиксацию внешнематериального или, напротив, внутреннего аспекта. Тем самым для репрезентации книги в языке широко используются метонимические переносы: сказки стоят на полке (=книга со сказками), зачитать до дыр (предметная сторона актуализируется посредством предиката восприятия текста), читать Пушкина (=книгу с произведениями Пушкина), переиздать книгу (=текст книги), захлопнуть книгу (дочитать до конца) и т.п.

Метоиимические переносы являются ведущим способом представления книги в обыденной речи, в то же время образный слой включает ряд метафорических фреймов, среди которых важнейшими для русской культуры являются: 1) книга — источник знаний, информации; 2) книга - пища для души. Первый фрейм распадается на ряд метафорических моделей: книга — мудрец; книга — инструмент познания; книга — опыт\ книга — память; книга — бессмертие. Образ книги как источника удовольствия породил модели: книга — ключ к сердцу, книга — инструмент воздействия на душу. Обратимые метафоры книга — мир и мир — книга отражают соразмерность этого творения человека естественному миру природы, тем самым книга становится неотъемлемым компонентом среды обитания человека.

В РЯКМ специфическое двуединство книги как продукта развития культуры осмысливается во взаимосвязи с семантическим пространством человека. Точкой соприкосновения этих семантических пространств становится их материально-идеальная сущность: две ипостаси книги (предмет печати и текст) и две ипостаси человека («внешний человек» и «внутренний человек»). Это взаимодействие семантических пространств нашло отражение в языке в означивании, с одной стороны, человеком себя и своей жизни с помощью образов книги (жизнь — книга, человек — книга), а с другой стороны, книга в пространстве человека наделяется собственной жизнью, персонифицируется. Персонифицированная книга может выполнять разнообразные социально значимые функции: друга, учителя, спутника, собеседника, что репрезентируется предикатами, которые обозначают самостоятельные действия одушевленного субъекта: книга учит, воспитывает, помогает, отвечает на вопросы.

В метафорической модели жизнь — книга оказываются соотнесенными содержательный и предметный аспект книги, каждый из которых приводит в движение определенный фрейм семантического пространства концепта книга. Метафоризирующий фрейм книга включает две линии субъектно-объектных отношений «некто пишет книгу» и «некто читает книгу». Соответственно человек, проживающий жизнь, метафорически интерпретируется либо как автор текста (книга жизни пишется в процессе проживания), либо как ее читатель (книга жизни читается в процессе проживания). Эта метафорическая модель материализуется в речевом жанре «дневник писателя». Автор дневника одновременно прочитывает метафорическую книгу жизни и в то же время пишет материальную книгу о своей жизни, фиксируя в дневнике все происходящие события.

Метафорическая модель жизнь — книга сужается и трансформируется в модель человек — книга, где переплет, обложка, листы с нанесенными графическими знаками уподобляются «внешнему человеку», а содержание, текст, доступные в процессе чтения, являются репрезентантом «внутреннего человека». Элементы внешнего облика и невербальные средства дают основания судить о внутреннем человеке так же, как и отдельные печатные знаки складываются в текст. Это породило фразеологизмы читать в душе, читать в сердце, читать в глазах, читать человека как открытую книгу, в которых подчеркивается ценность умения распознавать и читать паралингвистические знаки для успешной коммуникации.

В содержании концепта книга велика роль стереотипов -субъективных социально-значимых представлений о книге, закрепившихся в единицах языка и речи и определяющих поведение, образ мыслей, ценностные ориентиры представителей русской лингвокультурной общности. Наиболее устойчивым стереотипом является оборот книга — источник знания, отражающий древнейшее представление об источнике воды, без которого невозможно существование человека. Эта метафорическая модель образует целую систему, которая структурируется образом источника воды. Процесс чтения метафорически обозначается как погружение в воду: погрузиться в чтение, уйти с головой в чтение, окунуться в книгу; книга - это источник, из которого можно почерпнуть живительной влаги — знаний: почерпнуть из книг; качество чтения характеризуется степенью глубины погружения: поверхностное / глубокое чтение; о человек, который не может утолить жажду знаний, говорят, что он читает запоем. Соответствие книги высоким требованиям, предъявляемым в русской культуре к другу: верность, надежность, умение выслушать и понять, прийти на помощь в сложную минуту, стало основанием стереотипного представления книга - друг человека. Интимно-личностное общение человека и книги становится возможным в процессе чтения. Стереотипы определяют отношение человека к определенному фрагменту действительности, определяют поведение человека в определенной ситуации. Таким стереотипом поведения является закрепленное в речи представление книга—лучший подарок.

В ходе исследования мы пришли к мысли, что активное использование стереотипов с образом книги объясняется традициями учебно-просветительского дискурса, целью которого является приобщение новых членов общества к ценностям культуры и нормам поведения, в результате чего молодое поколение принимает положительные с точки зрения лингвокультурной общности ценности и мировоззрение^ Одной из дидактических установок просветительского дискурса является приобщение учащихся к книгам, что осуществляется посредством постоянного планомерного использования в учебниках стереотипов с образом книги.

Содержание концепта книга, представленное в виде когнитивно-семантичекой модели, структурируется в соответствии со следующими когнитивными категориями:

• оппозитивность - представление о книге как о двуединой сущности в соотнесенности внешнего (листов бумаги с напечатанным текстом) и внутреннего (содержания, текста);

• нормативность - представление о типичном единстве содержания / текста, которое может называться книгой; представление о мере

- чтения и о мере любви к книге, отклонение от которой оценивается негативно;

• оценочность - представление о ценности данного фрагмента действительности для человека, которое выражается в виде объективных и субъективных общеоценочных и частнооценочных значений;

• генерализация - представление в языке объекта оценки — книги - как класса предметов, как социокультурного феномена в отвлечении от характеристик конкретного предмета в виде обобщенных высказываний;

• образность — отражение изоморфизма книги и мира, книги и человека в метафорических моделях;

• стереотипизация - представление о книге связано с рядом устойчивых ассоциаций, известных большинству носителей языка и необходимых для вхождения в русское лингвокультурное пространство.

Моделируемое таким путем семантическое пространство концепта книга может рассматриваться как когнитивно-семантическая структура комплексного типа, включающая и пропозициональные, и метонимические, и метафорические модели концептуализации.

Перспективы исследования многообразны. Во-первых, представляется возможным использование полученных результатов при разработке общих проблем антропоцентрического описания русского и других языков, а также при обращении к вопросам моделирования языковых концептов. Предложенный метод фрейм-пропозиционального моделирования имеет перспективу дальнейшего совершенствования при описании сложных, многокомпонентных фрагментов действительности, других концептов-артефактов. Во-вторых, в диссертационном исследовании концепт книга рассматривается синхронно, на материале современного русского языка, однако концепт - это историко-культурное образование, поэтому в перспективе обращение к диахроническому аспекту, изучение формирования представлений о книге на материале древнерусских памятников письменности. В-третьих, перспективы видятся в исследовании функционирования концепта книга в различных речевых жанрах (например, в жанре воспоминания).

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Киреева, Наталья Викторовна, 2008 год

1. Аникин, В. 77. Русские народные пословицы, поговорки, загадки и детский фольклор Текст. / В.П. Аникин. М., 1957.

2. Бабайцева, В. В. Русский язык: Теория: Учеб. для; 5—9 кл. общеобразоват. учеб заведений Текст. / В. В. Бабайцева, Л. Д. Чеснокова. -М.: Просвещение, 1993. -256 с. [Русский язык: Теория].

3. Безденежных, М. А. Покадровый просмотр: Стихи Текст. / М. А. Безденежных. Омск, 2003. - 64 с.

4. Безденежных, М. А. Утро: Стихи Текст. / М. А. Безденежных. — Омск: Омское книжное издательство, 1987. 32с.

5. В мире литературы. 5 кл.: Учеб. хрестоматия для общеобразоват. учеб. заведений. В 2 ч. Текст. / Авт.-сост. А.Г. Кутузов, В.В. Леденева, Е.С. Романичева, А.К. Киселев. М.: Дрофа, 2001. [В мире литературы, 5 кл.].

6. В мире литературы. 6 кл.: Учеб.-хрестоматия для общеобразоват. учеб. заведений. В 2 ч. Текст. / Авт.-сост. А.Г. Кутузов, В.В. Леденева, Е.С. Романичева, А.К. Киселев. М.: Дрофа, 1997. - 480 с. [В мире литературы, 6 кл.].

7. Вальтер, X. Антипословицы русского народа Текст. / X. Вальтер, В.М. Мокиенко. СПб: Нева. - 576 с.

8. Великие мысли великих людей. Книга 3 Текст. — СПб.: Лениздат; «Ленинград», 2007. 288 с.

9. Горький, М. Детство. В людях. Мои университеты. Пьесы Текст. / М.Горький. М.: Худож. лит., 1984. - 700 с.

10. Даль, В. И. Пословицы русского народа Текст. / В. И. Даль. М., 1957.

11. Дацкевич, В. П. Как делают книгу Текст. / В. П. Дацкевич. М.: Детская литература, 1987. - 24 с.

12. Желтовская, Л. Я. Слово: Учеб. для 1 кл. четырехлет. нач. шк. Текст./ JL Я. Желтовская, О. В. Пронина, JI. Д. Бочкарева. М.: Просвещение. 1997.-205 с.

13. Климанова, Л. Ф. АБВГДейка: Азбука первоклассника: Учеб. для 1 кл. четырехлет. нач. шк. Текст. / JL Ф. Климанова, С. Т. Макеева. М.: Просвещение, 1995. - 272 с.

14. Круглое, Ю. Г. Мал золотник, да дорог / Русские народнь;е загадки, пословицы, поговорки Текст. / Ю. Г. Круглов. М.: Просвещение, 1990.

15. Литература. 5 кл.: Учеб. пособие для шк. и классов с углубл. изуч. лит., гимназий и лицеев Текст. / Авт.-сост. М.Б. Ладыгин, Т.Г. Тренина. -М.: Дрофа, 1995. 512 с. [Литература, 5 кл.].

16. Литература. 6 кл.: Учеб.-хрестоматия для общеобразоват. учеб. заведений Текст./Авт.-сост. Т.Ф.Курдюмова.-М.: Дрофа, 2000.-400 с.

17. Литература. 6 кл.: Учеб.-хрестоматия для шк. и классов с углубл. изуч. лит., гимназий и лицеев Текст. / Авт.-сост. О. Н. Зайцева, Njl. Б. Ладыгин, Н.А. Нефедова, Т. Г. Тренина. М.: Дрофа, 2001. - 496 с.

18. Лихачев, Д. С. Письма о добром и прекрасном Текст./Д. С. Лихачев. -М.: Дет. лит., 1989.-238 с.

19. Осетров, Е. И. Сказ о Друкаре Иване и его книгах Текст. / Е. И. Осетров. -М.: Малыш, 1983.-96 с.

20. Петрушевская, Л. Жизнь это театр Текст. / Л. Петрушевская. СПб.: Амфора, 2007.-398 с.

21. Пришвин, М. М. Дневники Текст. / М. М. Пришвин. М.: Правда, 1990.-480 с.

22. Родная литература: Учеб.-хрестоматия для 5 кл. сред. шк. В 2 ч. Ч. 1 Текст. / Сост. М.Д. Пушкарева и др. М.: Просвещение, 1990. - 240 с. [Родная литература, 5 кл.].

23. Романовская, 3. И. Живое слово. Учеб. по чтению для 3 кл. / 3. И. Романовская. М.: Дом педагогики, 2003. - 361 с.

24. Русские народные загадки, пословицы, поговорки. / Сост., авт. вступ. ст., коммент. и слов Ю.Г. Круглов Текст. М.: Просвещение, 1990.

25. Русский язык: Практика: Сб. задач и упражнений: Учеб. пособие для 6-7 кл. общеобразоват. учеб. заведений Текст. / науч. ред. В. В. Бабайцева. М.: Просвещение, 1993. - 256 с. [Русский язык: Практика].

26. Русский язык: Учеб. для 5 кл. общеобразоват. учеб. заведений Текст. / Т.А. Ладыженская, М.Т. Баранов, Л.Т. Григорян и др. М.: Просвещение, 1992. - 319 с. [Русский язык, 5 кл.].

27. Русский язык: Учеб. для 6 кл. общеобразоват. учреждений Текст. / под ред. М.М. Разумовской, П.А. Леканта. М.: Дрофа, 2001. - 368 с. [Русский язык, 6 кл.].

28. Русский язык: Учеб. для 7 кл. общеобразоват. учреждений Текст. / М.Т. Баранов, Т.А. Ладыженская, Л.А. Тростецова и др. М.: Просвещение, 2001. - 191 с.

29. Свиридова, В. Ю. Литературное чтение: Учеб. для 2 класса (I-IV) Текст. / В. Ю. Свиридова, Н. А. Чуракова. Самара, 2002. - 144 с.

30. Словарь образных выражений русского языка Текст. / Т.С. Аристова, М.Л. Ковшова, Е.А. Рысева и др.: Под ред. В.Н. Телия. М.,;1995.

31. Слово о книге: Афоризмы. Изречения. Литературные цитаты Текст. / Сост. Е.С. Лихтенштейн. М.: Книга, 1981. - 320 с.

32. Сорокин, Ю. А. Почему живут и умирают книги? Текст. / Ю. А. Сорокин. М.: Педагогика, 1991. - 160 с.

33. Толстой, Л. Н. Война и мир. В 4 т. Текст. / Л. Н. Толстой. М.: Просвещение, 1987.

34. Толстой, Л. Н. Собрание сочинений. В 22-х т. Т. 21. Дневники. 1847— 1894 Текст. / Л. Н. Толстой. М.: Худож. лит., 1985. - 575 с.

35. Толстой, Л. Н. Собрание сочинений. В 22-х т. Т. 22. Дневники. 18951910 Текст. / Л. Н. Толстой. М.: Худож. лит., 1985.-559 с.

36. Тютчев, Ф. И. Избранное Текст. / Ф. И. Тютчев, А. К. Толстой, Я. П. Полонский, А. Н. Апухтин. М.: Правда, 1984. - 576 с.t

37. Чехов, А. П. Избранные сочинения. Библиотека учителя Текст. / А. П. Чехов. М.: Худож. лит., 1988. - 639 с.

38. Чтение и литература. 4 кл.: Учебник: В 3 ч. Ч. 1 Текст. / Авт.-сост. О.В. Джежелей. М.: Дрофа, 2004. - 160 с.

39. Чтение и литература: Книга для чтения в период обучения грамоте для 1 кл. Текст. / Авт.-сост. О. В. Джежелей. М.: Дрофа, 2000. - 144 с.

40. Чтение и литература: Учеб. для четырехлет. нач. шк. 2 кл. Текст. / Авт.-сост. О. В. Джежелей. -М: Дрофа, 2001. 208 с.