Клановая система Горной Шотландии в период раннего нового времени: характерные черты и особенности развития тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Апрыщенко, Виктор Юрьевич

• Апрыщенко, Виктор Юрьевич
• кандидат исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Апрыщенко, Виктор Юрьевич

Введение.

I. Проблема общественного развития Хайленда в период Раннего Нового времени

§ 1. Экономическое развитие Горной Шотландии.

§2. Общественная структура и социальные связи в Хайленде

П. Хайлендерская политика шотландской короны в XVI -первой четверти XVП вв.

§ Г Формирование идеологических основ хайлендерской политики шотландских монархов.

§2. Мероприятия шотландской короны в Горной Шотландии

1493-1625 гг.).

§3. Итоги и значение хайлендерской политики шотландских монархов (XVI - начало XVII вв.).

П1. Северная Шотландия периода Раннего Нового времени и проблема особенностей развития горских сообществ

§1. «Горский феодализм» или горская «цивилизация»: проблема определения характера общественного развития горского общества

§2. Проблема внешнего влияния на развитие горских народов

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Клановая система Горной Шотландии в период раннего нового времени: характерные черты и особенности развития»

Проблема переходных эпох является одной из самых интересных в исторической яауке, поскольку именно эти периоды развития открывают взору историка то неповторимое и своеобразное, сочетающее, казалось бы, несовместимое, что характерно лишь для переломных моментов развития человечества. Для этих эпох, по словам Т.Н. Грановского, характерна не только трагическая красота, но в них можно услышать «последнее слово всякого отходившего, начальную мысль зарождавшегося порядка вещей» [Грановский Т.Н., 1986, с. 315]. XVI столетие в истории Европы - это время, когда во многих ее частях развивался процесс формирования рыночных отношений, укреплялись, чтобы вскоре разрушиться, абсолютные монархии, зарождались новые социапьные слои общества - словом, шло становление капиталистического уклада. Начиналась эпоха Нового времени.

Однако исторический процесс далеко не столь прямолинеен и однообразен, как это может показаться. И в силу этого в тот же самый период Раннего Нового времени существовали и продолжали функционировать общества и народы, которые по своему характеру далеко не напоминали классический европейский тип развития. Главный парадокс, пожалуй, в том, что такие сообщества существовали не только в Азии, горах Кавказа, на территории Американского континента, или в других «экзотических» для европейцев регионах, но нашли себе место и в самой Европе. Одним из таких обществ было северо-шотландское горское сообщество.

Хайленд (Highlands) (дословно «верхние, высокие земли») - это регион, расположившийся на севере Шотландии, в горах, высота которых позволяет называть их чаще холмами, нежели горами в прямом смысле. Несмотря на свою относительно небольшую площадь. Шотландское королевство в период Раннего Нового времени еще не представляло собой

НИ географического, ни экономического, ни политического единства. На его территории существовали как минимум три исторически сложившихся общности, функционирование каждой из которых отличалось не только экологическими (то есть, природно-климатическими и этническими) особенностями, но и экономическими и социокультурными факторами. Если два южных района - т.н. Пограничье (Borderland) и Равнинная Шотландия (Lowlands), хотя и ощущали свою идентичность в противовес Англии, но все же заимствовали, главным образом, в сфере экономики многие, характерные для Европы того времени тенденции, то Хайленд в силу целого ряда условий развивался несколько иначе.

Более того, и сам северо-шотландский регион не представлял в своем развитии географического или политического единства. Чрезвычайно пересеченный характер местности способствовал к тому, что на территории Хайленда сложилось две крупных исторических области - Западный и Восточный Хайленд, развитие которых, несмотря на целый ряд общих черт, обнаруживает все же некоторые особенности. Восточный Хайленд, земли которого располагались в менее холмистой местности и были удалены от морского побережья, находился под гораздо большим влиянием как со стороны континентальной Европы, так и собственно шотландских земель, нежели его западный сосед. Территория же Западного Хайленда, расположенная в крайне пересеченной холмистой местности и на островах, примыкающих к западному побережью Шотландии, представляла собой абсолютно уникальный для западноевропейского субконтинента образец исторического развития. В период Раннего Нового времени в Хайленде сложился крайне своеобразный тип общественной организации, формообразующим элементом которого являлась клановая система.

Важность и сложность ее изучения заключается, как думается, даже в самой категории «клановая система», которая делает необходимым рассмотрение хайлендерского клана как элемента общественной организации только в системе взаимоотношений разного уровня - экономических. социальных, политических, культурных. Клан может быть рассмотрен как элемент социокультурной системы, в которой разные ее составляющие функционируют как взаимообуславливающие друг друга элементы. При этом в равной степени представляются важными как проблема внутренней структуры клана, его организации и характера связей внутри него, так и вопрос о месте клана в рамках всей общественной системы Хайлен-да, о влиянии клановой организации на геополитическую ситуацию в регионе.

Наибольшего своеобразия в своем развитии клановая система достигла в XVI в., когда чрезвычайно сложный и, в то же время, отлаженный механизм управления клановыми территориями, во главе которого стояло государство Лордов островов, был разрушен в 1493 г. усилиями шотландской короны, направленными на объединение страны и присоединение северо-западных ее территорий. Лордство островов пало, погребя под своими останками тот комплекс институтов и рычагов регулирования, благодаря которым внутриполитическое развитие северо-западной Шотландии в предшествующий период характеризовалось относительной стабильностью. Идя на этот шаг, корона, очевидно, не предполагала, что создает острейший очаг напряженности непосредственно у своих северных границ. Начиналась «Эпоха набегов» («The Age of Forays»).

Географические границы данного диссертационного исследования могут быть определены территорией Хайленда, где в условиях изолированного положения и чрезвычайно пересеченного характера местности, сформировался наиболее своеобразный тип общественной системы, формообразующим элементом которого была клановая организация, с присущими ей особенностями развития.

Хронологические рамки работы ограничены с 1493 по 1625 гг. Нижний предел связан с фактом разрушения государства Лордов островов, что послужило толчком для формирования на территории Северной Шотландии особого типа общественных отношений. Клановая система наиболее активно развивалась на протяжении всего XVI в., подвергаясь как внутренней эволюции, так и внешнему влиянию, пик активности которого приходится на правление Джеймса I Английского (1603-1625 гг.). Именно в эти годы британская монархия вела наиболее активную хай-лендерскую политику, послужившую катализатором многих внутрихай-лендерских процессов.

Актуальность темы исследования.

Обш;ества, подобные хайлендерскому, в историко-этнографической литературе принято называть традиционными, подразумевая под этим понятием некий консерватизм, обраш,енность в прошлое, а порой и неспособность к дальнейшему развитию. Однако было бы не совсем верно, на наш взгляд, представлять традицию, и в целом, и в данном случае, как нечто консервативное, замедляющее движение вперед, подлежащее преодолению. Справедливо, очевидно, замечание К.В. Чистова, сделанное им во время дискуссии, посвященной роли и месту культурной традиции в общественном развитии, о том, что последняя представляет собой своеобразную «сеть, систему связей настоящего с прошлым, причем при помощи такой сети совершается определенный отбор, стереотипизация опыта и передача стереотипов, которые затем опять воспроизводятся» Чистов К.В., 1981, с. 105]. Характерно и то, что при данном подходе к определению сущности и функций традиций, отпадает необходимость делить общества на архаические («традиционные») и современные, индустриальные («не традиционные»), противопоставляя одни другим. Общественные отношения в любом (выделено нами - В.А.) обществе обуславливаются набором и характером (содержанием) традиций, темпами их обновления, каналами их распространения, механизмами трансмиссии, способами фиксации стабршьного и варьирующегося.

Справедливым, в свете вышесказанного, представляется и определение, данное культурной традиции в ходе уже упомянутой дискуссии

Э.С. Маркаряном. По его мнению, культурная традиция - это выраженный в социально организованных стереотипах групповой опыт, который путем пространственно-временной трансмиссии аккумулируется и воспроизводится в различных человеческих коллективах [Маркарян Э.С, 1981, с. 80]. Несомненно, что северо-шотландское клановое сообщество в изучаемый период представляло именно такой социальный организм, более того, реагирующая на «вызов» со стороны шотландской государственности хайлендерская социальная система вынуждены была вырабатывать особые методы и рычаги идентификации. Несомненен и другой факт - несмотря на многообразие и разнотипность традиционных сообществ можно, все-таки, проводить определенные параллели в их развитии, отыскивая общие и закономерные черты. Очевидно, что поиск общих тенденций в развитии традиционных горских сообществ мог бы помочь нам приблизиться к решению, на наш взгляд, базисной проблемы подобных коллективных организмов. Суть этого центрального вопроса состоит в том, что до сих пор не определен фактор, лежащий в основе развития любого традиционного, в том числе и горского, общества.

Как думается, вопросу о характере северо-шотландского кланового сообщества не было уделено достаточно внимания, в первую очередь, британским исследователями. Предпочитая рассматривать его развитие в русле общеевропейских тенденций периода Раннего Нового времени, большая часть историков в лзАшем случае констатировали некоторое отставание Хайленда от Англии и, в целом, Европы. Среди факторов, способствующих этому, назывались как особенности природно-климатических условий, так и консерватизм социальной организации, в основе которого лежали представления о родстве. Ни в коей мере не подвергая сомнению данную точку зрения, хочется обратить внимание лишь на некоторую ее поверхностность.

В самом деле, факт «особого» развития горной Шотландии вполне очевиден, причем фиксируется он не только на уровне хозяйственного уклада или политической организации, но и на уровне общественного сознания, самоидентификации. Причем характерно, что подобное осознание своей принадлежности к «горскому сообществу» может быть прослежено еще в XIX в. Однако причины подобной ситуации, ее формообразующий фактор - это те проблемы, которые, как правило, остаются вне поля зрения исследователей. Важно и второе. Несомненно, что хайлен-дерский клан, как элемент общественной организации, являлся характерной особенностью развития горной Шотландии. Его структура, характер связей внутри него, экономическая его основа - все это традиционные для шотландской историографии проблемы, изучение которых нуждается, однако же, в продолжении. Но наряду с этим чрезвычайно важной остается проблема факторов, обусловивших столь долгое сзчцествование на севере Британии родовой организации. Сводимы ли они лишь к фактам экологического порядка, либо же немаловажн)Л роль в этом процессе играли и социальные факторы, особенности политической и геополитической ситуации в регионе. Все эти вопросы нуждаются, как думается, в особом внимании.

Хайлендерский клан должен стать предметом для пристального и и т-\ изучения еще по одной немаловажной причине. В свете непрекращающихся дискуссий о познавательных возможностях исторической науки чрезвычайно важным является обращение историка к изучению «малых групп». А.Я. Гуревич называет это «движением в глубь материала» - к исследованию тех социальных образований, в которых собственно протекает жизнедеятельность индивидов, где «общественные отношения осуществляются не обезличенно и анонимно, но сохраняют форму прямых межличностных связей», иными словами - где социальный анализ «предполагает индивида». В этих словах, как верно подмечено М.Н. Смеловой и А.Л. Ястребицкой, обозначена методологическая позиция А.Я. Гуреви-ча, формулирующего по существу смысл и содержание того направления исторических исследований, которое сегодня в массовом профессиональ

НОМ сознании сопрягается с понятием «микроистория», порождая новое дискуссионное поле вокруг проблемы соотношения понятий «микро»- и «макроистория» [СмеловаМ.Н., Ястребицкая А.Л., 1998, с. 6].

Современная историческая наука сегодня обнаруживает вполне отчетливую тенденцию к изучению малых групп. В настояшее время исследователи не ограничиваются обобщением данных, ползАенных по целой стране, крупному региону, провинции, но пытаются проникнуть глубже, изучая состав, функционирование и изменения в рамках тех коллективов, в которых проходила жизнь человека в разные исторические эпохи. Микроистория создает, по верному замечанию А.Я. Гуревича, почву для сближения социально-экономического исследования с исследованием ценностей, норм поведения, коллективного сознания, «картины мира, заложенных в сознание людей их культурой» [Гуревич А.Я., 1990, с. 38]. Данное диссертационное исследование представляет собой попытку совместить «микро»- и «макроисторический» подходы. Наряду с об-раш[ением к проблеме хозяйственного, политического, социального развития всего хайлендерского региона, анализу будет подвергнута и история отдельных кланов, в частности Камеронов, в той степени, в которой она отражает общие, присущие всему региону тенденции развития. Подобный подход, очевидно, позволяет не только определить место отдельной «социологической единицы» в системе общественных связей, но и понять общую тенденцию развития региона.

1—1 с» и и и

Еще одной, на наш взгляд, немаловажной проблемой, которой не уделяется должного внимания, является вопрос о характере и значении внешнего влияния на северо-шотландское горское общество. Уже не раз было отмечено, что ни один социальный организм не существует в полной изоляции и, более того, контакты между общественными системами являются непосредственными условиями их жизненности. Причем характер взаимодействий, как правило, чрезвычайно разнообразен - от этнопо-литических связей до культурного влияния. Интересно, что уровень развития субъектов подобных отношений, как показывает история, может быть весьма различным. В частности едва ли возможно представить себе устойчивую жизнедеятельность античного обш;ества без наличия обшири и 1 и и ной «варварской» периферии, поставляющей рабскую силу и служившей

1 и 1—1 и и 1 сферой расширения господства. Европейский феодализм также возникал не столько в результате разложения античного строя, сколько в качестве продукта его взаимодействия с более архаичным, доклассовым обществом: магистральная линия пути к феодализму, по мнению А.Я. Гуревича, пролегала через их трансформации [Гуревич А.Я., 1990, с. 37].

В истории хайлендерского общества периода Раннего Нового времени внешние контакты также сыграли, очевидно, немаловажную роль. Собственно и начало нового периода хайлендерской истории связано с внешним воздействием, в результате которого в Хайленде образовался своеобразный вакуум власти, что послужило основной предпосылкой роста межклановых противоречий. Вопрос о характере хайлендерской политики шотландских монархов, а также о ее последствиях остается, на наш взгляд, недостаточно изученным и требует большего внимания.

Наконец, еще одной важной и практически не из5Д1енной проблемой истории Горной Шотландии остается вопрос об уникальности ее развития. Наряду со стремлением выявить особенные, характерные лишь для данного общества, черты, исследователь не должен, очевидно, забывать и об исторических закономерностях, а также факторах, лежащих в их основе. В британской историографии эта проблема не была поставлена в силу того, что, как уже было отмечено, констатировалось лишь некоторое отставание Северной Шотландии от ее остальной части. Однако целый ряд обстоятельств позволяет говорить не просто об «отставании», но об особом пути развития Хайленда, не имеющим, очевидно, аналогов на территории Западной Европы, большая часть которой уже переживала период становления буржуазных отношений. Однако уникальность Хайленда в рамках западноевропейского субконтинента Раннего Нового времени вовсе не свидетельствует об абсолютной исключительности его развития.

Историками и этнографами описан целый ряд обгцеств, развивающихся в сходных природно-климатических и геополитических условиях. Характерно, что и в области экономической системы и политических от-нощений между ними возможны некие параллели. Наиболее характерным примером развития горского общества, на наш взгляд, является кавказская общность. Сама протяженность Кавказского горного региона долгое время как бы нивелировала фактор внешнего влияния на него, в силу чего общественные отношения, характерные для горского общества, здесь выступают в наибольшей чистоте. Этот факт позволяет на материале кавказских горцев сконструировать своего рода веберовский «идеальный тип» - абстрактную модель, орудие познания, которое, согласно М. Веберу, не обретается в эмпирической реальности и представляет собой своеобразную «исследовательскую утопию», в сопоставлении с которой более рельефно проступают характерные черты конкретного общества. Подобное сравнение с «идеальным типом» помогает также в целом решить и общую для всех горских народов проблему роли в их развитии внешнего фактора. В то же время сравнительный анализ хайлендерского сообщества и конкретного кавказского горского народа помог бы ответить на вопросы о месте горцев Северной Шотландии в системе геополитических отношений западноевропейского региона. Кроме того, проблема самоидентификации хайлендеров также более эффективно может быть рассмотрена в сопоставлении с конкретным горским народом. Подобные комплексные исследования не только не предпринимались в исторической науке, но даже не были заявлены как проблема.

Таким образом, особенности развития северо-шотландского горского сообщества, не достаточно полно освещенные в исторической литературе, позволяют говорить об актуальности его изучения. Объектом такого исследования может стать Горная Шотландия со всем комплексом присущих ей элементов социокультурной структуры и совокупностью экономических, социальных, политических и культурных отношений, нашедших свое выражение в различных формах повседневности. Предметом изучения в данной работе станет хайлендерская клановая система в ее целостности и взаимодействии различных ее частей, а также как объект внимания со стороны шотландской короны.

Большая часть поставленных проблем лишь частично была затронута британскими исследователями, при этом абсолютно обойдена вниманием отечественных специалистов.

Степень изученности проблемы.

В отечественной историографии проблема особенностей исторического развития Хайленда в XVI-XVII вв. не только не исследовалась, но не была даже должным образом поставлена. Шотландская история, изучаемая отечественными специалистами довольно фрагментарно, не нашла полного отражения в научных исследованиях. В единственной на русском языке общей работе по истории Шотландии, принадлежащей перу Г.И. Зверевой [Зверева Г.И., 1987], истории Хайленда уделено несколько строк, за которыми практически невозможно рассмотреть отношения их автора к вопросу о специфике развития Северной Шотландии. В ряде немногочисленных работ по отдельным вопросам шотландской истории - ее экономическому развитию, внешней политике, англошотландским отношениям, проблеме шотландской эмиграции и культуре [см. напр. работы Басовская Н.И., 1985; Брандт М.Ю., 1993; Гроздова И.Н., 1981; Ласкова Н.В., 2000; Магаков Г.Ю., 1992, 1997; Петросьян A.A., 1982, 1991; Штокмар В.В. 1974, 1976], проблеме места и роли Хай-ленда в шотландской истории, а также характера и особенностей его исторического развития, к сожалению не уделено должного внимания. Северная Шотландия в них упоминается порой лишь в общем очерке, характеризующим социально-экономическое развитие страны. в некотором роде аналогичная ситуация имеет место и в зарубежной историографии, хотя работ по изучаемой теме там несравненно больше. На наш взгляд, британская историография хайлендерской истории в своем развитии прошла три этапа, для каждого из которых свойственны некоторые особые черты и наиболее актуальные проблемы. Прежде чем дать характеристику каждого из них, целесообразно отметить некоторые обшие направления, которые присутствуют в большинстве работ, практически на протяжении всего периода изучения истории Хай-ленда. В первую очередь, это работы, акцентирующие внимание на проблемах культурной самобытности Северной Шотландии. Берущая свое начало еще в XIX в. эта тенденция охватывает труды, посвященные как собственно культурной проблематике - символике, обычаям, устной народной культуре и т.д., так и целому комплексу социокультурных компонентов, в том числе и социальной организации [см., например, работы: Selected Highland Folktales, 1995; The Tartans of the Clans and Septs of Scotland, 1856; Cunningham A, 1932; Bingham C, 1995].

Этому последнему вопросу традиционно уделяется крайне пристальное внимание в трудах шотландских историков. Клан, клановая организация - это темы пользующиеся непреходящим интересом в исследованиях уже многих поколений специалистов. Причем вполне очевидна уже некая преемственность в изучении этого феномена. Начиная с XIX в., клан рассматривается как «сообщество, состоящее из вождя и его клан-сменов, связанных определенной степенью родства, общим именем, а также особой иерархией, во главе с вождем, являвшимся наследником некоего прародителя, с чьим именем была связана территория проживания клана» [The tartans of the Clans and Septs of Scotland, 1856]. Современная шотландская историческая наука в значительной степени заимствовал это определение «клана», дополнив его попыткой осветить происхождение этого понятия. В частности констатируется, что все письменные документы, относящиеся к хайлендерской истории вплоть до начала

XV в. не содержат упоминания о таком явлении как «клан». В гэльских источниках XI-XII вв. содержится термин «claim», обозначающий фамильные группы, ведущие свое происхождение от общего предка. Эти группы, по мнению одного из мэтров шотландской историографии Г. До-налдсона, имели много общего с более поздними хайлендерскими кланами, большинство членов которых являлись кровными родственниками. Представления о кровном родстве и происхождении от общего предка оформились позже благодаря произведения бардов, хранящих и воспроизводящих клановые мифы, создавая и поддерживая тем самым клановые генеалогии [Donaldson G., 1993, р. 161]. Историк обращает особое внимание на то, что формированию представлений об общности происхождения - с одной стороны, и обособленности - с другой, способствовали даже не столько экономические или социальные факторы, сколько изолированное географическое положение. Одним из направлений современных дискуссий является спор о дефиниции «родственные связи» и о том, в какой степени члены клана являлись кровными родственниками. Большая часть специалистов сегодня склоняются к тому, что это было скорее фиктивное родство, основанное лишь на осознании общности своих интересов [Dodgshon R.A., 1998]. Данный подход к определению родственных связей в традиционном обществе разделяется и большинством отечественных специалистов.

Еще один характерный компонент клановой организации, на который обращают внимание большинство специалистов, связан с ролью клановой земельной собственности. Британские историки как XIX, так и XX вв. констатировали, что клан мог существовать только в единстве с территорией, на которой оно проживал, и в том случае если родовой организм лишался земли, то он прекращал свое существование [Cunningham А, 1932]. Несмотря, все же, на существование традиционных для британской и, в частности, шотландской историографии тем, можно выделить ряд специфических проблем и особенностей, свойственных для определенных этапов ее развития.

Первая попытка научного осмысления своеобразия развития Хай-ленда была предпринята шотландскими историками еще в XIX в., когда был создан целый ряд исследований, связанных с изучением истории конкретных северо-шотландских кланов [см., например, Macdonald R.A., 1896; Mackenzie А., 1881; Mackenzie А., 1889]. Этим работам присущ ряд определенных признаков. Во-первых, как правило, изложение в них начинается с XI-XII ст., когда появляются более или менее достоверные сведения о конкретных событиях из жизни кланов. Во-вторых, достаточно подробно описывается история родоначальников клана, его первых вождей, в том числе и легендарных и полулегендарных, причем особый акцент делается на описании территории, на которой впервые был локализован родовой организм. Данными фактами историки XIX в., очевидно, так же как и их далекие предки, пытались обосновать право клана на владение определенными землями. Дело в том, что, как правило, исследователи принадлежали к тем кланам, историю которых они писали. В третьих, во всех работах сутцествует раздел, посвященный отношениям клана и шотландской, а позже, английской, короны. Очевидно, что этим фактом историки пытались подчеркнуть важность данной проблемы для развития клановых организмов. В самом деле судьба многих кланов в Хайленде, зависела от их контактов с королевским домом, и политика Эдинбурга по отношению к ним в исследованиях оценивается двояко, в зависимости от того, как строились эти отношения. И, наконец, четвертая особенность этого направления исследований заключается в особенностях их публикации. Они выходили, как правило, объемными фолиантами, снабженными обширными комментариями, включающими основные источники, а также карты и символику клана. В целом нужно сказать, что исторические исследования XIX в. по истории Хайленда, а также по истории отдельных родов Северной Шотландии, выполненные на довольно высоком научном уровне, заложили основу будзчцего изучения Хайленда. При этом все же целостного представления об особенностях развития Хайленда не сформировалось. Не были в частности освещены такие важные и сложные вопросы как механизм хозяйствования и редистрибутивной системы, проблема самоидентификации хайлендеров, политической организации их общества. Все эти проблемы предстояло поставить и решить в будущем.

Следующий второй этап в изучении хайлендерской истории занял практически все XX ст. Для этого периода характерен спад интереса к собственно хайлендерской проблематике и рассмотрение истории Северной Шотландии в контексте развития всего шотландского королевства. Наиболее заметный след в шотландской историографии оставили такие исследователи как Г. Доналдсон [Donaldson G. 1965; 1970; 1993], И. Грант [Grant I.F. 1960; 1980; 1987], Дж. Браун [Brown J.M. 1977] и ряд других авторов. Наиболее важной тенденцией этого направления, помимо того, что Хайленд рассматривался в контексте общешотландской истории, стало внимание к проблемам культурного развития Хайленда и особенностей горской культуры. В новейшей историографии продолжателем u Т/* 1—4 u -TT- u и этой тенденции стала К. Бингхам, которая в своей «Хайлендерской истории и культуре», опубликованной в 1995 г., заявляя, что в XVI-XVII вв. хайлендеры исповедовали лишь культурный сепаратизм, не угрожая при этом целостности шотландского королевства, подробна описала, с использованием новейших достижений науки, эволюцию хайлендерской культуры на фоне исторического развития горной Шотландии [Bingham С. 1995]. При всем том, что в трудах исследователей XX в. был поставлен ряд вопросов, чрезвычайно актуальных для изучения истории Хайленда, в частности проблема особенностей политической организации и социальной структуры северо-шотландского клана, а также вопрос о степени развитости феодальных отношений в горах Шотландии, окончательно они еще не были решены. Как представляется, главным фактором, сдерживающим процесс эффективного изучения хайлендерской истории, стало отождествление основных тенденций его развития с процессами, характерными для остальной, в частности. Равнинной Шотландии. Так определение характера развития общественных отношений как феодальных стало общепризнанным [см., например, Кегшаск W.R., 1957]. Таким образом, акцент с иззАгения особенностей северо-шотландского общества был смещен на черты его развития, свойственные для шотландской истории в целом.

Последние два десятилетия XX в. были ознаменованы принципиально новым подходом к изучению хайлендерской проблематики. Новые тенденции в историописании, связанные с распространением микроисторического анализа, привели к всплеску интереса к феномену хайлендер-ского клана, результатом чего стал выход в свет целого ряда работ, главным образом, статейного характера. В целом ряде статей Р. Доджсон предпринял попытку изучить хозяйственную основу хайлендерского клана, особое внимание обратив на роль и механизм редистрибутивного обмена [Dodghson R.A. 1988; 1989]. В монографии «От вождей к лэндлор-дам. Социальные и экономические перемены в западном Хайленде и островах в 1493-1820 гг.», выпущенной в 1998, автор обобщил весь предшествующий материал и на обширном статистическом материале пришел к выводу, что в процессе формирования феодального землевладения решающая роль принадлежала короне [Dodghson R.A. 1998]. При этом, правда, не решенным остался вопрос о механизмах этого влияния и характере проникновения шотландской монархии на Север. В рамках этой же проблематики выполнена и работа А. Макиннеса, посвященная клановой экономике в Шотландии в 1603-1788 гг. [Macinnes А., 2000]. В целом ряде других статей ставится и решается проблема особенностей социокультурного развития Северной Шотландии в период Раннего Нового времени [Brown K.M., 1986; Womiald J., 1980; Withers C.W., 1988].

Несмотря на то, что многие проблемы хайлендерской истории были впервые поставлены британскими специалистами, все же, как представляется, не сложилось целостного подхода к вопросам об особенностях развития клановой системы. Сама категория «клановая система» употребляется порой в несколько суженном смысле, включая зачастую лишь общественную организацию кланов и межклановые отношения. Особенности развития Северной Шотландии порой объясняются лишь специфическим природно-климатическим условиями, а также консерватизмом социальной организации. Между тем как роль хайлендерской политики шотландских монархов шучеяг довольно фрагментарно и лишь применительно к отдельным отраслям хайлендерской общественной жизни. Ряд теоретических вопросов, связанных с определением характера развития горского общества также остался вне пределов внимания исследователей.

В связи с вышеуказанным, исходя из актуальности настоящего исследования, связанной с недостаточной изученностью проблем, в нем поднимаемых, целью данной работы является определение характера и особенностей развития северо-шотландской клановой системы в рамках западноевропейского общества периода Раннего Нового времени, выявление как внутренних, имманентно присущих черт развития, так и внешних факторов, влияющих на его функционирование.

Данная цель может быть достигнута путем последовательного решения следующих задач: ш в первую очередь, необходимо дать общий очерк экономического развития региона, определив степень, в которой оно влияло на функционирование клановой системы; о следует определить также социальну1бЛсущность клана, проанализировав его структуру и характер внутренних связей; ш далее нужно рассмотреть хайлендерскую политику шотландских монархов, путем анализа ее идеологических предпосылок и проводимых ею в Хайленде мероприятий, с точки зрения ее истоков и значения для северо-шотландской клановой системы; о посредством анализа основных концепций развития горского общества нужно также рещить вопрос об особенностях Хайленда среди горских сообществ периода Раннего Нового времени; в охарактеризовать, проанализировать и определить степень влияния внешнего фактора на развитие горских сообществ, и его особенности в Горной Шотландии.

Методологическая основа.

Методологическую основу данного диссертационного исследования составляют основополагающие принципы исторической науки - историзм, объективность и системность, позволяющие рассматривать клановую систему Северной Шотландии в динамике ее изменений, становления во времени и развитии, а также реализовать стремление к анализу и и и 7" и хайлендерского общества в парадигме, задаваемой теорией систем. Хай-лендерская клановая система рассматривается как целостность, складывавшаяся и функционировавшая во взаимодействии объективной и субъективной ее форм, рациональной и эмоционально-чувственной ее составляющих, механизмов и способов самоидентификации, процессов производства, распространения (ретрансляции) и «присвоения» социокультурных ценностей. Активно используется в работе историко-типологический метод, изучающий сходство конвергентных явлений, историко-диффузионный, исследующий явления, распространявшиеся в результате заимствования, а также историко-генетический. Все эти аспекты сравнительно-исторического метода исследования позволили выявить и реконструировать общее и особенное в развитии горских сообществ, а также причины этих сходств и различий.

Источниковая база исследования.

Работа над настоящим диссертационным исследованием потребовала привлечения разнообразных, главным образом, письменных источников. Памятники материальной культуры используются в работе фрагментарно, что определяется спецификой предмета изучения и хронологическим рамками работы. В частности применяются данные о распространении и характере христианских захоронений в западном Хайленде и на Островах, что дает возможность косвенно судить о степени христианизации изучаемого региона. Помимо этого, вспомогательным типом исторических источников, привлекающихся в исследовании, являются фольклорные памятники - хайлендерские легенды и сказания, а также шотландские баллады, дающие возможность составить представление о духовной культзфе горцев [Scottish Ballads, 1997; Selected Highland Folktales, 1995]. Открываясь словами издателя о том, что «традиция - есть метеор, который однажды возгоревшись, не может быть погашен» [Selected Highland Folktales, 1995, p. vii], подборка горских сказаний свидетельствует, что чрезвычайно богатый фольклор горцев, впитал в себя самые разнообразные пласты, и нам сегодня очень сложно выявить и отделить сюжеты, относящиеся к эпохе Древности, Средневековья или Нового времени.

Все же основным типом источников, применяющихся в данной работе стали письменные памятники, использованные из фондов ряда британских библиотек, таких как Библиотека Британского музея. Национальная библиотека Шотландии, библиотеки Эдинбургского и Страйт-клайдского университетов, а также из собраний Национального архива Шотландии (г. Эдинбург). Обращают на себя внимание интересные факты, связанные с публикацией источников по истории Горной Шотландии в Британии. Массовое их издание приходится на вторую половину XIX в., когда они выходят в свет благодаря исследователям, публикующим документы, связанные с историей их кланов. Были изданы целые серии. снабженные подробными указателями имен, топонимов, достаточно полными предисловиями, в которых давалась, как правило, развернутая критика источника [см., например. The Clan Campbell, 1917]. Широкое распространение тогда получила практика публикации источников в качестве приложений к исследованиям, посвященным истории соответствующих кланов. В частности, обширная подборка, посвященная клану До-налдов, была помещена в монографии Р. Макдоналда [Macdonald R.A, 1896]. Выходили источники и отдельными изданиями, но, как правило, посвященными отдельному клану [см., например. The Clan Campbell, 1922]. Активной издательской деятельностью занимались и продолжают заниматься различные исторические и этнографические общества и клубы, в разное время публиковавшие как документальные так и другие вит-ч и о ды источников. В частности коллекция документов по хайлендерской истории была издана Клубом Иона в 1889 г. [Collectanea de Rebus, 1889], а уже упоминавшаяся подборка «Хайлендерских сказаний» - кельтским обществом Шотландии.

Письменные источники, материалы которых используются в данном исследовании, могут быть условно разделены на две части - нарративные и юридические памятники. Повествовательные материалы, дающие возможность воссоздания социальной, политической, геополитической ситуации в регионе и относящиеся, как правило, к истории отдельных кланов выполнены, как правило, в жанре «историй». Повествование в них, начинаясь с XI в. ведется, чаще, по правлениям вождей и таким образом прослеживается родословная всего клана [см., например. Highland Papers, 1914]. Подчас эти источники содержат в себе значительный элемент фольклоризации, что особенно заметно, когда речь ведется о происхождении клана, о его первых вождях и основателях, об отношениях с соседями.

Помимо этого, интересным источником являются и свидетельства (дневники, записи, произведения) чужеземцев, посетивших Хайленд, изучаемого времени, в частности, это дневник П. Свейна и «История Великой Британии» Дж. Мэйджора, опубликованная в 1521 г. [John Major on Scottish Society, 1521]. Это своего рода сторонние наблюдения, ценные не только и не столько фактическим описательным материалом, содержащимся в них, сколько содержащимися в них стереотипами мышления и восприятия людей того времени. В них мы находим информацию о т.н. «структурах повседневности» горцев, а также об их восприятии выходцами из других, подчас, более развитых земель. Путешественники, не утруждая себя вопросом об анализе увиденного, просто передают свои впечатления, выражая собственные чувства и эмоции. Особое место среди повествовательных памятников занимают произведения, вышедшие из-под пера Джеймса VI (I), в первую очередь его «Базиликой Дорон» и «Истинный закон свободной монархии» [James 1,1918 а; James I, 1918 б], в которых автор излагает свой взгляд на проблему монархии и отношений между правителями и подданными, затрагивая вопрос о единстве страны, и различных частях в ее составе. Несмотря на то, что репрезентативность этих источников не всегда абсолютна, поскольку выражают они, как правило, один субъективный взгляд, все вышеперечисленные источники предоставляют богатый иллюстративный материал, позволяющий представить общую тенденцию развития и отдельных кланов, и региона в целом.

Более объективную информацию содержат юридические, в частности, документальные источники, среди которых мы можем выделить грамоты на землю, отчеты Аргайлов и Хантли, королевских лейтенантов и наместников на Севере, о ситуации в горах, а также государственные документы, в которых находится информация о месте хайлендерской политики среди государственных вопросов шотландского королевства. Земельные грамоты, жалованные, либо, большей частью, конформацион-ные, то есть подтверждающие факт владения землей, исходившие как непосредственно от монарха, так и от его лейтенантов, дают нам информацию о движении земельного фонда в рамках хайлендерского кланового сообщества. Сопоставляя эти данные с общей политической ситуацией в горах Шотландии, информация о которой содержится в отчетах королевских лейтенантов, мы получаем возможность сделать вывод об основных рычагах и механизмах, которые использовала корона для регулирования ситуации в Хайленде, а также об отношении кланов к политике Эдинбурга. Кроме того информация о конкретных событиях, воплощающих реакцию горцев на те или иные мероприятия короны, содержится в Регистре Тайного Совета Шотландии» [The Register of the Privy Council of Scotland, 1877; 1884] и в «Сборнике Судебных Разбирательств» [Criminal Trails, 1883]. В целом нужно отметить, что сведения, содержащиеся в документах, относящихся к ситуации в горах, носят, по большей части, массовый статистический характер. В то же время по ним может быть реконструирована событийная история некоторых кланов, что в сопоставлении с данными повествовательных источников, дает возможность довольно полно восстановить общие тенденции развития региона. Ряд указанных здесь источников, особенно касающихся истории отдельных кланов, был впервые введен в научный оборот, что сделало возможным более полное воссоздание картины общественной жизни Хайленда в период Раннего Нового времени. В этой связи удалось не только поставить новые проблемы, но и иначе взглянуть на уже ставшие традиционными направления в исследовании особенностей развития Северной Шотландии.

Научная новизна исследования.

В связи с введением в оборот новых источников, а также использованием сравнительно-исторического метода исследования, позволивших выделить новые направления в исследовании, в работе представлен ряд новых заключений и выводов.

S) Впервые в исторической науке клановая система Горной Шотландии рассмотрена как сложный комплекс, развитие ко

Toporo было обусловлено не только внутренними факторами, но и внешним вмешательством. В результате был сделан вывод о том, что процесс феодализации обш;ественной системы Хайленда, чрезвычайно замедленный в силу традиционных социокультурных норм, стал результатом искусственного привнесения со стороны Равнинной Шотландии, в ходе реализации хайлендерской политики шотландских монархов. о В зависимости от интенсивности этой политики, а также в связи с теми механизмами и рычагами, которые применялись шотландскими правителями на протяжении XVI - первой четверти XVII вв., впервые была дана периодизация хайлендерской политики. Британские историки, как представляется, несколько упрощенно подходили к этому вопросу, разделяя эту политику по правлениям королей, порой не замечая, новых в ней тенденций.

S Характер хайлендерской политики впервые был определен как имперский, был сделан вывод о том, что шотландскими монархами был предпринят опыт строительства протяженной империи, а также сделана попытка объяснить неудачу этого опыта в рамках Британии. в Впервые в рамках сравнительно-исторического метода исследования, используя как традиционные концепции развития горского общества, так и новые теории, проведено комплексное сравнение Горной Шотландии и общественной системы горного Кавказа, при этом были выявлены как общие, так и различные черты и сделана попытка их объяснения.

Практическая значимость исследования.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в научной, учебной и лекционной практике, для подготовки общих, специальных и элективных курсов по проблемам Всеобщей истории, ис

25 ториографии, методологии и методике исторического исследования. Кроме того, на основании данной работы может проводиться дальнейшее сравнительно-историческое изучение различных аспектов жизнедеятельности горских, в частности, кавказских, сообш,еств.

Апробация диссертации.

Материалы и текст диссертации обсуждались на заседаниях кафедры Истории Древнего Мира и Средних веков исторического факультета РГУ, а также были апробированы на научных конференциях (Международных научных чтениях по Всеобщей истории, посвященных памяти академика С.Д. Сказкина; Научных чтениях по Отечественной истории, посвященных памяти А.П. Пронштейна; Научной сессии исторического факультета РГУ). По теме диссертационного сочинения опубликованы четыре статьи.

Структура исследования.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, а также приложений. Текстовая часть исследования занимает 160 страниц.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Апрыщенко, Виктор Юрьевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Северо-шотландская клановая система в период Раннего Нового времени, как показало данное диссертационное сочинение, представляла собой целый комплекс взаимосвязанных и взаимообуславливающих друг друга элементов, часть из которых имела глубокие исторические корни, а другая только укреплялась на хайлендерской почве. Это взаимодействие старого и нового породило абсолютно уникальный для западноевропейского общества изучаемого времени тип общественной организации, который развиваясь в довольно изолированных природно-климатических условиях, представлял собой своего рода «обращенный в пропитое» социальный организм, в основе которого лежала клановая организация, с присущим ей представлением о родстве, как формообразующем элементе общества. Подобные идеи не только способствовали консервации социальной организации и сдерживали динамику развития, но и сформировали своеобразный тип самоидентификации горцев, не признающих какого бы то ни было влияния на их общественный укяад.

В области экономики, которая была организована вокруг лидеров клановых образований, выполнявщих помимо военных, редистрибутив-ные функции, являясь при этом центрами перераспределительного обмена, хайлендерское сообщество характеризовалось многоукладностью, сочетающей различные типы отношений, главным образом патриархальные и феодальные. Причем понятие «многоукладности», наличие в обществе ряда сосуществующих и дополняющих друг друга общественных образований, из которых ни одному нет основания приписывать определяющую роль, и, более того, которые лишь вместе образуют полный и законченный тип организации, предполагает, применительно к Горной Шотландии, не какое-то переходное состояние, а длительное и устойчивое функционирование общества, характеризующегося известной социокультзф-ной гетерогенностью.

Несмотря на то, что феодальные отношения проникали в Хайленд, главным образом, в виде землевладельческих грамот, патриархальные, в основе которых также лежала проблема отношения к земле, все еще продолжали не просто существовать, но определять во многом общественные процессы в Горной Шотландии. Результатом противоборства двух типов отношений, стало то, что феодальные не превратились в систему, а остались функционировать на уровне уклада. В частности не произошло окончательного становления одного из формообразующих признаков феодализма - вассально-ленных отношений. Хотя феодальные грамоты и способствовали формированию условного землевладения, тем не менее отношений вассалитета не сложилось, в силу того, что родственные связи, все еще сохранявшиеся в горском обществе, закрепили представления о взаимообязательствах внутри кланового сообщества, в результате чего представители клановой элиты, даже получившие конформационные грамоты, воспринимались в Хайленде, в первую очередь, как вожди, выступая при этом в роли наследников того первопредка от которого вел свое происхождение весь клан. В этих условиях, даже несмотря на меняющийся характер обязательств, из военных превращающихся в земельные, подтверждая тем самым характер земли не только как средства производства, но и как фактора социальной идентификации, обязанности по отношению к различным категориям кланового сообщества остаются данью традиции по отношению ко всему родовому организму, но не феодальной повинностью в пользу отдельного сеньора. Те противоречия, которые возникали в рамках клановой организации не носили классового характера, связанного с процессом сосредоточения земли в руках землевладельца феодала, что свидетельствует о сохраняющемся единстве клана.

Новые феодальные отношения проникали в Хайленд в виде землевладельческих грамот, исходивших от шотландских монархов или от их Лейтенантов на Севере. Стремясь завершить процесс объединения страны, а также обеспечить стратегическую безопасность своих северных границ, шотландское правительство начиная уже с конца XV столетия проводило активную хайлендерскую политику. На первых порах, в период правления Джеймса IV и Джеймса V, это направление политической деятельности характеризовалось отсутствием единой стратегической программы и четко разработанного плана действий, в силу чего преобладали, главным образом, военные мероприятия, в рамках которых был организован ряд экспедиций, не принесших желаемых результатов, но лишь накаливших обстановку в северных пределах королевства. Чрезвычайно важным, в силу своих последствий, их итогом стало разделение северошотландских кланов на лояльных короне и противостояшЛих ей. Отныне все хайлендерские противоречия обуславливались отношением кланов к королевской политике в горах,

Джемс VI в бытность свою шотландским монархом, в первую очередь предпринимает идеологическое обоснование необходимости подчинения хайлендеров. Главным ее фактором выступает «дикость» и «нецивилизованность» горцев Шотландии, которые, по его мнению, дискредитировали шотландское королевство в глазах европейского общества. Отличительной чертой хайлендерской политики Джеймса VI стало совмещение военных и мирных механизмов воздействия на Хайленд, а в некоторых случаях и преобладание последних. Осознавая, что главным препятствием на пути включения Северной Шотландии в общешотландский государственный суверенитет является сепаратизм, исходящий от клановой элиты, Джеймс, сделал ставку на ее кооптацию в шотландский землевладельческий класс, тем самым, стремясь одновременно и разрушить горскую родовую целостность. Подобная политика, очевидно, может быть определена как империалистическая, поскольку, во-первых, в ее основе лежали неравные отношения метрополии и периферии, проявляющиеся в дискриминации по этническому, языковому , культурному и т.п. признакам, а, во-вторых, шотландские горцы так и не научились воспринимать себя как часть шотландской государственности, иными словами, в основе взаимоотношений Шотландии и Хайленда, лежал принцип «неи и и и "1—г и равных отношений», свойственный для всех империй. Проводя, порой, параллели между «дикими скоттами» и аборигенным населением Индии, Джеймс VI представлял себя в качестве проводника цивилизаторской миссии, сопротивление горцев объясняя их непониманием собственного блага.

Итоги и результаты этой политики значительно, как думается, отличались от тех целей, которые перед ней ставились. Не сумев полностью превратить Хайленд в лояльную короне территорию, шотландская монархия лишь разрушила традиционную устоявшуюся систему отношений. Патриархальный уклад оказался все же сильней насаждаемых новых отношений, поскольку представления о родстве, лежащие в основе клановой организации, не могли быть разрушены простым насаждением нового принципа землевладения.

В целом, как представляется, можно выделить четыре группы факторов, оказавших влияние на развитие общественных отношений в Хай-ленде. Во-первых, это падение Лордства Островов, что собственно и послужило началом нового этапа хайлендерской истории; во-вторых, это активное вмешательство шотландской короны, ставшее, своего рода, катализатором всех общественных процессов в рамках горского сообщества; в третьих, это традиционные социокультурные нормы, нашедшие свое выражение в обычаях кровной мести, инициациях и т.п.; и, в четвертых, это низкий уровень экономического развития, характерный для горских сообществ. Было бы крайним упрощением объяснять все особенности общественного развития Хайленда каким бы то ни было одним фактором экологического, экономического или социокультурного порядка. Также как природно-географические условия способны в значительной степени предопределять различные сферы жизнедеятельности общества, так и явления социокультурного характера, возникнув единожды, продолжают

160 уже жить по своим собственным законам и даже оказывать влияние на экономическое и социально-политическое развитие общественной организации.

Анализ общественного развития других традиционных горских сообществ, в частности Кавказской горской общности, свидетельствует об аналогичных процессах протекавших в различных сферах, где обнаруживаются весьма сходные элементы, доказывающие принадлежность горцев Шотландии и жителей горных регионов Кавказа в единому типу развития, или, пользуясь терминологией сторонников цивилизационного подхода, к «очаговой горской цивилизации». Очевидно, что в горах Кавказа на общественное развитие народов их населяющих, влияние оказывали те же самые факторы, что присзпгствовали и в Хайленде.

Все вышесказанное свидетельствует, что наряду с уникальностью в рамках западноевропейского региона периода Раннего Нового времени. Северная Шотландия обнаруживает в своем развитии ряд черт, позволяющих отнести ее к типичному образцу горского сообщества, со всем комплексом присущих ему характерных черт и особенностей развития, которые трансформировались и видоизменялись под влиянием внешних контактов.

Г{игнене 1

Схема редистрибутивного обмена в рамках хайлендерской экономики XVI-XVII вв.

ВРАЖДА

ГОСТЕПРИИМСТВО

ПОЛИТИЧЕСКИЕ связи ш

МАТРИМОНИ АЛЬНЫЕ связи

ПРЕСТИЖНЫЕ ПРОДУКТЫ

СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИИ СТАТУС некий: сзиз^ц

10И14 ОТИ

Постоянные неудовлетворенные потребности

Продукты и дары вояздя

ПРЕСТИЖНЫЕ ПРОДУКТЫ ?

ОСОБОЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Ограниченность земельного фонда

ПЕРИОДИЧЕСКИИ НЕДОСТАТОК ПРОДУКТОВ

1Г

СРЕДСТВА НЕ ОБХОДИМЫЕ для СУЩЕСТВОВАНИЯ

Прирост населения

Г{и1м<не 2

Карта Шотландии с локализацией основных кланов (XVI - XVII вв.). г{игн«не 3 Генеалогическая схема отношений между Локхилами и Эракхтами Камеронами.

МЭРИОРИ

ДОНАЛД Л01СХИЛ ум. ок. 1537) г 1 + ИВЕН + АЛАНСОН

1500-казн. в 1546)

АГНЕС

ДЖОНДАУ уб. в 1550) Л

ИВЕН ЭРАКХТ 9

ИВЕН БЭГ

1521-У 5. в 1553)

ДОНАЛД ДАУМАК КОНЕЛМАК

ИВЕН

Jr (уб. в 1569)

ДЖОН КАМЕРОН КИНЛОК-ХИЛ

ДОНАЛД ДАУМАК ВПК ИВЕН'

- наследование власти в клане

ДЖОНДАУ МАК ВИК [ВЕ]

ДОНАЛД МАК ИВЕН ВИК КОНЕЛ (ТАЙЛЕР ДАБ)

- убийства членов клана

АЛАНДАУ МАК КОНЕЛ МАК ИВЕН

14зижне 4

Карикатура начала XVII в. Жители северных регионов Европы.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Апрыщенко, Виктор Юрьевич, 2002 год

1. Acts of the Parliament of Scotland. Vol. 4-12. 1593-1707. 1817-1875. Ed. by

2. Tomson T. and Innes C. Edinb.

3. Buchanan G. 1827. History of Scotland. Trans, by J. Aikman, 4 vol., Edinb. Buchanan G. 1964. De iure regni apud Scotos: dialogus. Trans. D.H. Macneill. Glasgow.

4. Calendar of the State Papers. 1936. Calendar of the State Papers relating to Scotland and Mary Queen of Scots. 1593-1595. Ed. by I.D. Cameron. Edinb. Collectanea de Rehus 1889. Collectanea de Rebus Albanicis. Ed. by lona club. Vol. 1. Edinb.

5. Criminal Trails 1883. Criminal Trails in Scotland. Ed. by R. Pitcairn. Vol 1. Edinb.

6. Donaldson G. 1970. Scottish Historical Documents. Edinb.

7. Fordun Johannis de. 1871-1872. Chronica gentis Scotorum. Ed. by W.F.1. Skene. 2 vol., Edinb.

8. Highland Papers. 1914. Ed. by J.R.N. Macphail. Edinb.

9. James I. 1918 6. The true law of free monarchies // The Political Works of James I. Ed. by Ch. Mcllwain. Oxford.

10. James I. 1918 a. Basilicon Doron. // The Political Works of James I. Ed. by Ch. Mcllwain Oxford.

11. John Major on Scottish Society. 1521. // Scottish Historical Documents. Ed. by G. Donaldson Glasgow, 1999.1.tters of Fire and Sword. 1528. // Scottish Historical Documents. Ed. by G. Donaldson Glasgow, 1999.

12. Major John. 1970. A History of Greater Britain (1521), editor and translator Archibald Constabl (Scottish History Society, 1892) // Donaldson G. Scottish Historical Documents. Scottish academic Press.

13. Peder Swane. 1891. Diary of Peder Swane // Early travellers in Scotland. Ed by Peter Hume. Edinb.

14. Poems of Alexander Montgomery. 1887. Edinb.

15. Scottish Ballads. 1997. Ed. by E. Lyle Edinb.

16. Selected Highland Folktales. 1995. Ed. by R.M. Robertson Argyll.

17. Statuses of lona. 1609 // Scottish Historical Documents. Ed. by G. Donaldson1. Glasgow, 1999.

18. Steer K.A. 1977. Late Medieval Monumental Sculpture in the West Highlands. Edinb.

19. The Clan Campbell. 1922. The Clan Campbell. Abstracts of Entries Relating to Campbells in the Book of Council and Session, Acts and Décrets. 15001560. 14 vol. Vol. VIII. Ed. by H. Paton Edinb.

20. The Massacre of Glencoe. 1995. The Massacre of Glencoe. Historical background, document extracts and copies. Edinb.

21. The Register of the Privy Council of Scotland. 1877. Vol. I. 14 vol. Ed. by J.H. Burton Edinb.

22. The Register of the Privy Council of Scotland. 1884. Vol. V. 14 vol. Ed. by D. Masson Edinb. Гомер. 1987. Илиада. M.

23. Монмутский Гальфрид. 1984. История бриттов. М.

24. Олеарий А. 1906. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб.1.. ЛИТЕРАТУРА

25. A History of the Scottish Highlands. 1879. Ed. by J.S. Keltib 2 vol. Edinb. and L.

26. Bingham C. 1995. Beyond the Highland Line. Highland History and Culture. L.

27. Brander M., 1980. The Making ofthe highlands. Edinb.

28. Brown J.M. 1977. Scottish Society in the Fifteenth Century. Edinb.

29. Brown K.M. 1986. Bloodfeud in Scotland 1573-1625. Violence, justice and

30. Politics in Early Modern Society. Edinb.

31. Browne J.A. 1835. A History of the Highlands and the Highland clans. 4 vol. Glasgow.

32. Cameron J. 1847. A History of the country of Inverness (Mainland). Edinb. and L.

33. Clans and tartans. 1995. Glasgow.

34. Cunningham A. 1932. The Loyal Clans. Cambridge.

35. Darling F. 1955. West Highland Survey: An Essay in Human Ecology. Oxford.

36. Dodgshon R.A. 1981. Land and Society in Early Scotland. L. Dodgshon R.A. 1988. West Highland Chiefdoms, 1500-1745: A Study in Redistributive Exchange. // Economy and Society in Scotland and Ireland 1500-1939. Ed. by R Mitchison and P. Roebuck. Edinb.

37. Dodgshon R.A. 1989. "Pretense of blud" and "place of their duelling": the Nature of Scottish clans, 1500-1745. // Scottish Society. 1500-1800. Cambridge.

38. Dodgshon R.A. 1998. From chiefs to landlords. Edinb. Donald J. 1978. Clan Donald. Loanhead.

39. Donaldson G. 1965. Scotland: James V to James VII. The Edinburgh History of Scotland. Edinb.

40. Donaldson G. 1993. Scotland: The Shaping of a Nation. L.

41. Hopkins P. 1986. Glencoe and the end of the Highland War. Edinb.

42. Grant I.E. 1961. Highland Folk Ways. Edinb.

43. Grant I.E. 1980. Along a Highland Road. Edinb.

44. Grant I.E., Cheape H. 1987. Periods in the Highland History. L.

45. Gregory D. 1836. The History of the Western Highlands and Isles of Scotland,1493-1625. Edinb.1.ventory of Lochiel Charities. 1986. Ed. by R. Mitchison. Edinb.

46. John Stewart of Ardvorlich. 1974 a. The Camerons. A history of clan1. Cameron. Stirling.

47. John Stewart of Ardvorlich. 1974 6. The origin of the Lochiel-Erracht feud. // John Stewart of Ardvorlich. The Camerons. A history of clan Cameron. Stirling.

48. Macdonald R.A. 1896. The clan Donald. 3 vol. Inverness.

49. Macinnes A.I. 2000. Clanship, commerce and the house of Stuart. 1603-1788.1.ncaster.

50. Mackechnie H. 1938. The Lamont clan 1235-1935. Edinb. Mackenzie A. 1881. History of Donalds and the Lords of the Isles. Inverness. Mackenzie A. 1884. History of the Camerons: with Genealogies of the principal families of the Name. Inverness.

51. Mackenzie A. 1889. History of Macleods with genealogies of the principal families of the Name. 2 vol. Inverness.

52. Mackenzie W.C. 1949. The Highlands and Isles of Scotland: a history survey. Edinb.

53. Mackintosh A.M. 1903. The Mackintoshes and clan Chattan. Edinb. Maclean L. 1985. The Seventeenth century Highlands. Inverness. Macpherson A. 1893. Glimpses of Church and Social Life in the Highlands in Olden Times. Edinb. and L.

54. Masson Roger A. 1996. Rex Stoicus: George Buchanan, James VI and the Scottish Polity. // New Perspectives of the Politics and Culture of Early Modern Scotland. Edinb.

55. Munro R.W. 1971. Kinsmen and Clansmen. L., Edinb.

56. Shaw F.J. 1980. The Northern ans Western Islands of Scotland: Their

57. Economy and Society in the Seventeenth Century. Edinb.

58. Skene W.K. 1902. The Highlands of Scotland. 2 vol. Stirling.

59. Smout Т.е. 1970. A History of the Scottish People, 1560-1830. L.

60. The Clan Campbell. 1917. The Clan Campbell. Abstracts of Entries relatingto Campbells. Ed. by Paton H. 8 vol. Edinb.

61. Withers C.W.J. 1988. Scottish Gaeldom: The Transformation of a Culture Region. L.

62. Wormald J. 1980. Bloodfeud, kindred and Government in early modern Scotland. // Past and Present, № 87. Wormald J. 1991. Scotland Revisited. Edinb.

63. Абдулатипов Р.Г. 1995. Кавказская цивилизация: самобытность и целостность. // НМК №1

64. Агларов М.А. 1988. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII-H.XIXBB. (Исследование взаимоотношения форм хозяйства, социальных структур и этноса). М.

65. Аникеев A.A. 2000. Концепция северо-кавказской цивилизации как современная парадигма кавказоведения. // НМК №2

66. Аникеев A.A., Крикунов В.П., Невская В.П. 1997. Северо-кавказская цивилизация: проблемы типологии. // Актуальные проблемы историографии м методологии истории. Ставрополь.

67. Апрыщенко В.Ю. 2000. Хайлендерский клан: социальная природа и специфика развития в XVI веке. // Древний мир и средние века. Ростов-на-Дону.

68. Апрыщенко В.Ю., Транш H.A. 2000. Северная Шотландия и Нагорный Дагестан в XVI столетии: опыт сравнительно-исторического анализа. // Исторические этюды. Вып.4. Ростов-на-Дону.

69. Басовская Н.И., Зверева Г.И. 1985. Союз Франции и Шотландии XII -XV вв. // СВ. Вып. 48.

70. Блиев М.М. 1983. Кавказская война: социальные истоки, сущность. // История СССР №2

71. Брант М.Ю. 1993. Шотландия в Европейской системе государств (вторая половина XVI века). М.

72. Гуревич А.Я. 1964. О некоторых особенностях норвежского феодализма. // скандинавский сборник. В. 8 Талин.

73. Гуревич А.Я. 1968. Богатство и дарения у скандинавов (некоторые нерешенные проблемы социальной структзфы дофеодального общества) //СВВып. 31М.

74. Гуревич А.Я. 1975. Блок М. Феодальное общество. // Проблемы феодализма Ч. 1 М.

75. Дагестан в известиях 1992. Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов ХШ-ХУШ вв. Махачкала.

76. Дамениа О.Н. 2001. Переоткрытие культуры. // Очерки кавказской культуры. Майкоп.

77. Джаксон Т.Н. 1997. К вопросу о древнескандинавской системеориентации // СВ. № 60

78. Зверева Г.И. 1987. История Шотландии. М.

79. История Дагестана. 1967. Т.1 М.

80. Калоев Б.А. 1979. М.М. Ковалевский и его исследования горских народов Кавказа. М.

81. Ковалевский М. 1905. Родовой быт в настоящем, недавнем и отдаленном прошлом. СПб.

82. Магаков Г.Ю. 1987. Шотландия и англо-шотландская «уния корон» начала XVII в. // Проблемы социальной истории и культуры средних веков. Л.

83. Магомедов P.M. 1968. История Дагестана с древнейших времен до конца XIX в. Махачкала.

84. Майборода Э.Т. 2000. О существовании цивилизаций разного типа. //1. НМК№2

85. Маркарян Э.С. 1981. Узловые проблемы теории культурной традиции. // СЭ№2

86. Меликишвили Г.А. 1975. К вопросу о характере древних закавказских и средневековых горских северокавказских классовых обществ. // История СССР №6

87. Невская В.П. 1988. Сельская община в процессе феодализации горских сообществ северного Кавказа. // Развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа. Махачкала.

88. Оссовская М. 1987. Рыцарь и буржуа. Исследование по истории морали. М.

89. Парфенов И.Д. 1974. Концепция империализма Д. Гобсона и ее влияние на английскую историографию. // Новая и новейшая история, межвузовский сборник. В. 2 Саратов.

90. Парфенов И.Д. 1978. Новые тенденции в современной английской историографии колониальной экспансии XIX в. // ВИ №3. Парфенов И.Д. 1985. Колониальная экспансия Англии конца XIX в. в современной буржуазной историографии. // ВИ №5.

91. Патракова В.Ф. 2001. Кавказская война. // История Дона и Северного Кавказа. Ростов-на-Дону.

92. Петросьян A.A. 1978. Дворянство и церковная собственность в первой половине XVI века. // Проблемы истории античности и средних веков. М. Петросьян A.A. 1982. Джон Нокс и кальвинистская Реформация в Шотландии: Дис. канд. ист. наук. М.

93. Пронштейн A.n. 1988. Некоторые проблемы возникновения и развития феодальных отношений на Северном Кавказе в новейшей советской историографии. // Развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа. Махачкала.

94. Ремнев А. 2000. Региональные параметры имперской «географии власти» (Сибирь и Дальний Восток). // Ab Imperio. №№3-4.

95. Робакидзе А.И. 1978. Некоторые черты горского феодализма на Кавказе. // Развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа. Махачкала.

96. Робакидзе А.И. 1988. Некоторые черты горского феодализма на Кавказе. // Развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа. Махачкала.

97. Самарина H.B. 2001 а Социальные отношения у народов Северного Кавказа в XVI первой половине XIX в. // История Дона и Северного Кавказа. Ростов-на-Дону.

98. Суни Р. 2001. Империя как она есть: имперская Россия, «национальное»самосознание и теория империи. // Ab Imperio, №№1-2.

99. Тхагапсоев Х.Г. 2001. Экологические аспекты в смысловомпространстве культуры этноса. // Очерки кавказской культуры. Майкоп.

100. Федосов Д.Г. 1991. геральдика в Шотландии. // СВ №54 М.

101. Федотова В.Г. 2000. Типология модернизаций. // ВФ №4

102. Черноус В.В. 1999. Россия и народы Северного Кавказа: проблемыкультурно-цивилизационного диалога. // НМК №3

103. Черноус В.В. 2000. Кавказ контактная зона цивилизаций и культур. // НМК №2

104. Чистов К.В. 1981. Традиция, «традиционные обгцества и проблема варьирования. // СЭ №2

105. Шадже А.Ю. 2001. Феномен кавказской идентичности. // Очерки кавказской культуры. Майкоп.175

106. Шихсаидов А.Р. 1974. Дагестан в X XIV вв. Опыт сравнительно-экономической характеристики. Махачкала.

107. Яковлев А.Г. 1975. Хинце О. Сущность феодализма и его распространение. // Проблемы феодализма. 4.1. М.176