Хозяйство, быт и культура тофаларов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, кандидат исторических наук Рассадин, Игорь Валентинович

• Рассадин, Игорь Валентинович
• кандидат исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Рассадин, Игорь Валентинович

Введение.

Глава I. Формы хозяйства, быт и культура тофаларов в период кочевой жизни.

§ 1. Хозяйственная деятельность. а) Оленеводство. б) Коневодство. в) Охота и рыболовство. г) Собирательство.

§ 2. Материальная культура и быт. а) Способы и средства передвижения. б) Жилища, постройки, домашняя утварь. в) Пища и напитки. г) Одежда и украшения. д) Обработка материалов.

§ 3. Социальные отношения и духовная культура. а) Социальная организация и семейно-брачные отношения. б) Традиционные верования и обряды. в) Искусство и фольклор, народные знания.

Выводы по главе.

Глава II. Хозяйство, быт и культура тофаларов при оседлой жизни.

§ 1. Хозяйственная деятельность в советский период. а) Новые формы хозяйственной и производственной деятельности в колхозах и коопзверопромхозе. б) Соотношение традиционных и новых форм хозяйства в индивидуальной деятельности.

§ 2. Материальная культура и быт в советское время. а) Изменения в способах и средствах передвижения. б) Новые формы жилища, построек, домашней утвари. в) Изменения в бытовом укладе.

§ 3. Новые формы социально-общественных отношений и духовной культуры в советское время.

§ 4. Современное состояние хозяйства, быта и культуры тофаларов. а) Изменения в формах хозяйственной деятельности. б) Современный бытовой уклад. в) Изменения в социально-общественных отношениях. г) Духовная культура и религия на современном этапе.

Выводы по главе.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Хозяйство, быт и культура тофаларов»

Актуальность темы. Тюркские и монгольские народы, обитающие в Центральной Азии, к которым, как известно, относятся и народы Саяно-Алтайского нагорья, формировались как этносы с присущими им специфическими чертами хозяйства, материальной и духовной культур, а также бытового уклада в различных географических зонах региона. Процесс этот постоянно сопровождался взаимодействием этносов и их культур, возникновением и распадом этнических союзов, ранних государств, объединяющих различные этнические группы. В разных географических зонах возникали и развивались различные хозяйственно-культурные типы, причем в условиях одного типа могли формироваться различные этносы.

В Центральной Азии наряду со степными и горно-степными ландшафтами, где представлено кочевое (номадное) скотоводство, причем как у монгольских, так и тюркских народов, имеются также обширные горно-таежные массивы, одним из которых является зона Саян, древнейшего геологического горного района, покрытого сплошной тайгой и содержащего на высокогорных плато, так называемом белогорье, обширные территории высокогорных тундр, сплошь покрытых ягелем - оленьим мхом, место, идальное для обитания северных оленей. Дикий северный олень здесь сохранился, кстати, и поныне. Эти места издавна были освоены людьми, о чем могут свидетельствовать как находки археологами в Саянах, в частности в Тофаларии, стоянок неолитического времени [см.: Мельникова, с. 11], так и открытие в Саянах же наскальных рисунков каменного века [см.: Окладников 1980, с. 96-116; Мельникова, с. 16]. Освоить их помог домашний северный олень, разведением которого по традиции занимаются и сейчас живущие в этом регионе различные тюркские и монгольские народы и до недавнего времени обитавшие здесь такие ныне исчезнувшие самодийские и кетские племена, как камасинцы, моторы, тавгийцы. Оленеводство как специфическая отрасль животноводства представлено здесь в настоящее время из тюркских народов у тувин-цев-тоджинцев [Вайнштейн 1961, с. 57-68], тофаларов [Керцелли, с. 87-92; Петри 1927; Помишин, с. 128-131; Сергеев 1956, с. 531], цаатанов Монголии [Бадамхатан 1962, с. 7-9; Дулам, с. 106-108], из монголоязычных народов у дархатов Монголии [Бадамхатан 1965, с. 113-114], в состав которых вошли многие тюркоязычные этнические группы, родственные тофаларам и тувинцам, а также у бурятоязычных ныне сойотов Окинского района Бурятии, имеющих тюркское происхождение [Петри 19276, с. 14; Рассадин В. И. 1996, с. 54-55; Рассадин, Цыренова, с. 58; Рассадин И. В. 1998; 1999]. Все исследователи единодушно утверждают, что оленеводство у этих тюрко-монгольских саянских народов выделяется в самостоятельный саянский тип [Василевич, Левин, с. 76-77] вьючно-верхового направления и традиционно сочетается с кочевым охотничье-промысловым образом жизни в условиях горной тайги.

Тофалары (их дореволюционное название карагасы, хотя еще в середине XIX в. в литературе приводилось слово тофа в качестве их самоназвания [Штубендорф 1854, с.229]), относящиеся сейчас к одним из малочисленных народов России (по переписи 1989 г. их насчитывалось 731 чел.) со статусом народов Севера, будучи одним из древнейших тюркоязычных народов Саян, издревле занимающихся охотой и оленеводством и до конца 20-х годов нашего века еще кочевавших по Саянской горной тайге, в процессе своего исторического развития создали уникальную материальную и духовную культуру, хорошо отражавшую эту их хозяйственную деятельность и позволившую им максимально приспособиться к суровой таежной кочевой жизни. Всестороннее изучение особенностей их материальной, а также духовной культуры, их опыта, их вклада в мировую цивилизацию имеет большое как научное, так и практическое значение. Их опыт хозяйствования на ограниченной территории в течение многих веков без нарушения эклогического равновесия в природе заслуживает, особенно в наши дни, пристального внимания и изучения.

Алтай и Саяны - территория, на которой с древнейших времен соприкасались тюркские, самодийские, кетские, тунгусо-маньчжурские и монгольские племена и их культуры. Поэтому изучение народов, обитающих на Сая-но-Алтайском нагорье и сохраняющих своеобразные реликтовые формы хозяйства, такие, как оленеводство и т. п., которые исчезают в настоящее время под натиском цивилизации XX в., представляет уже само по себе большой научный интерес. Вопросы и проблемы истории и этногенеза указанных выше народов можно решить, лишь комплексно используя данные археологических, исторических, этнографических, лингвистических, фольклористических, антропологических исследований. Не все народы Саяно-Алтайского нагорья изучены во всех этих аспектах в одинаковой мере. Наименее изученными являются тофалары. До недавнего времени о них вообще мало что было известно науке.

Вопрос о их происхождении до сих пор окончательно не решен и является весьма спорным. Так, историки, специалисты по народам Саяно-Алтая, как например JI. П. Потапов [1957, с. 227], утверждают, что тюрко-язычные тофалары образовались в результате тюркизации со стороны тувинцев самодийских племен и родов, обитавших на Саянах. Тюрколог-лингвист Н. А. Баскаков [1969, с. 317], опираясь на материалы Н. Ф. Катанова, отнес тофаларский язык к диалектам тувинского языка. Другой тюрколог-лингвист, В. И. Рассадин [1969, с. 37], специалист по тофаларскому языку, в результате проведенного им сравнительно-исторического анализа тофалар-ского языка пришел к выводу, что этот язык образовался в результате тюркизации еще в древнетюркское время, в VI-VIII вв., орхонскими тюрками и уйгурами кетоязычных родов. Присоединявшиеся позднее к уже тюркоязычным предкам тофаларов самодийские роды воспринимали тюркский язык у них, а не у тувинцев. Самоназвание тофаларов - тофа - восходит к древнему племенному названию дубо, которое встречается в китайских летописях Вэй-ской (V в.) и Танской (УН-Х вв.) династий. Его вариант туба представлен в "Сокровенном сказании монголов 1240 г." в рассказе о покорении сыном Чингисхана Джучием лесных народов Саяно-Алтайского нагорья применительно к одному из этих народов. Этот этноним дожил до наших дней в виде самоназвания тофаларов - тофа, тувинцев - тыва, группы северных алтайцев - туба, названия рода туба//тума в составе племенного объединения ка-чинцев у хакасов [об этом см.: Рассадин^ 971, с. 4; Вайнштейн;;1994, с.335].

Дореволюционная литература по истории и этнографии тофаларов представляет собой в основном небольшие статьи и заметки общего характера. Такое же положение в основном сохранялось и в советское время, если не считать нескольких брошюр Б. Э. Петри, изданных в 20-х годах. В довоенное и послевоенное время в научной литературе появлялись работы, посвященные различным сторонам жизни тофаларов (подробне см. ниже в разделе "Состояние изученности проблемы").

Следует признать, что несмотря на появление в последнее время отдельных монографических исследований по тем или иным областям истории и этнографии тофаларов, изученность их хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуры продолжает оставаться недостаточной. Все еще нет обобщающей монографии, в которой были бы восстановлены не только в общих чертах, но и в значимых деталях традиционные хозяйство, быт и культура тофаларов, сохранявшиеся у них не только до 1929-30 гг., до перевода их на оседлость, но по инерции и в первые годы оседлой жизни. Не исследованы в этнографическом аспекте их хозяйство, быт и культура при оседлой жизни в советский период, а также в наши дни. Представляется весьма важным в научном и практическом отношениях осуществить подобное исследование, пока еще окончательно не исчезла самобытная культура тофаларов, чтобы можно было выявить ее устойчивые традиционные черты, установить, что же из традиционного образа жизни сохраняется и сейчас, помогая этносу выжить. Все сказанное выше определяет актуальность избранной темы.

Состояние изученности проблемы. Литература по истори и этнографии тофаларов начала появляться с конца XVIII в. и прежде всего в России. Вся дореволюционная литература этого характера представляет собой в основном небольшие статьи и заметки общего характера. Пожалуй, одной из первых научных работ, в которых говорится о карагасах, является труд П. С. Палласа. В нем он пишет, что карагасы говорят на самодийском языке. В доказательство этого П. С. Паллас привлекает сравнительный лексический материал, подтверждающий его наблюдение. Ср. например, у Палласа: sira -снег, kale - рыба, merge - ветер, gide- два, negur - три, muktut - шесть [Паллас, с. 524-526], в современном тофаларском (уже тюркском) языке соответственно: кар - снег, балык - рыба, кат - ветер, иъки - два, уш - три, аълты -шесть.

Весьма общие и скудные сведения о карагасах находим и в труде другого крупного ученого XVIII в., Иоганна Георги. Так, он писал о карагасах буквально следующее: "Карагасы принадлежат к небольшим остаткам красноярских народов самоедского племени. Статься может, что они во время воинственных беспокойствий собрались из беглецов; по крайней мере, не упоминается о них с уважением в истории о завоевании Сибири. Ныне платит сие поколение подушной оклад только за 22 семьянистых человека. Они // / кочуют при Тас^еве, вышедшей из Верхней Тунгуски реке, в гористой несколько стране и приписаны к Удинскому острогу. Подушной их оклад (ясак) расположен по деньгам: но они сверх того исправляют еще и некоторые казацкие службы при монгольской границе.

Язык их самоедское наречие, и притом не столько испорченное, как у многих других остатков самоедского племени.

Они бедны и, кроме нескольких оленей, ничего доброго у себя не имеют. Юрты, которые составляют из колышков, покрывают звериными кожами. Одеяние делают себе из разных звериных кож на самоедский вкус. Вместо чулок обертывают ноги жимолостной корой. Зимой носят теплые шапки, летом же ходят мужчины простоволосы, а женщины покрывают голову летними шляпками, нарочито пригожо из тростника выплетенными. В зимнее время питаются от одного звериного промысла, летом же диким ко-реньем и рыбной ловлей. Как для того, так и для другого перекочевывают они летом по большей части через каждые три дня к другим речкам и озерам.

Они, правда, все крещены, но держатся больше, нежели другие обращенные к православной вере сибиряки прародительского своего суеверия, которое есть шаманское. Теперь нет у них ни священнослужителей, ни волшебников. Всяк молится про себя Солнцу и Небесной Тверди с воздыханием и приносит в жертву от убитого медведя и красной дичи голову да сердце, вознося то и другое к солнцу на куске коры; причем просит об удовлетворении его нужд и съедает напоследок жертву. Знатным горам и рекам оказывают они, как и другие сибиряки, почтенье и дарят или жертвуют им, когда к ним приближаются, понемногу табаку, привезенную с собой древесную веточку, лоскуток меха или иную какую дрянцу, причем отвешивают и низкие поклоны.

Теперь они покойников своих хоронят. В прежние же времена оставляли их для нетления на голой земле, положа головою к востоку, или клали на сделанный из колышков костер, либо и на дерева: причем покрывали их всегда хворостом; сожигали же токмо тех, которых особенно почитали" [Георги, с. 19-20].

Здесь мы видим типичный образец описания незнакомых народов в научной литературе того времени. Описание карагасов, данное Степановым [см.: Степанов, с. 37, 45 и сл.], подобно вышеприведенному и тоже не отличается полнотой и разнообразием.

Подлинно же научное изучение карагасов, как и ряда других народов Сибири, было начато великим ученым середины XIX в., труды которого до сего времени не утратили своего научного значения, известным лингвистом и этнологом М. А. Кастреном. Предприняв свое знаменитое путешествие по Сибири с целью изучения языков местных народов и племен, он посещает в 1849 г. и карагасов. В его письмах и отчетах о путешествии 1845-1849 гг., изданных акад. А. Шифнером [СаБ^ёп 1856, 8. 383, 388-392], содержится немало сведений о карагасах, которых он застал тюркоязычными. Привлекая большой сравнительный материал, добытый им самим во время этого путешествия, М. А. Кастрен провел анализ родового состава тофаларов, находя в нем самодийские элементы [Там же, с. 389]. Так, тюркскими родами, произошедшими от качинцев, Кастрен считал роды каш, сарыг каш, кара каш (кстати, именно от этого этнонима Кастрен производит название народа ка-рагас), роды тъогды и кара тъогды - монгольскими, род тептей - выходец из Тунки, роды ирге, тарак, богожы - самодийские. На основе сопоставления и анализа языкового материала он пришел к выводу, что карагасы, кой-балы и сойоты имеют общее происхождение, а их языки развились якобы из качинского. Большой интерес здесь вызывает то, что П. С. Паллас и И. Георги, побывавшие у карагасов буквально за 50 лет до М. А. Кастрена, утверждают, что карагасы "самоеды" (самодийцы) и притом с достаточно чистым самодийским языком. Кастрен же и все пследующие авторы с середины XIX в. уже единодушно свидетельствуют о их тюркоязычности. Такой разнобой в этнической и языковой привязке карагасов (тофаларов) может говорить лишь о сложности их этногенеза.

К сожалению, М. А. Кастрен в своих заметках все внимание уделяет этнологии и почти не дает описания материальной культуры виденных им карагасов.

В какой-то мере восполняет этот пробел современник М. А. Кастрена действительный член Русского географического общества Ю. П. Штубен-дорф. В небольшой статье [Штубендорф 1854, с. 229-246] он дает очерк быта, духовной культуры, верований, хозяйства карагасов. Впервые в литературе мы видим официальные названия тофаларских родов, сопоставленные с их самоназванием. Ю. П. Штубендорф, кстати, здесь же утверждает, что сами себя карагасы называют тофа. По его материалам "род карагасский разделяется на пять улусов": 1) карагасский - самоназвание ссарыхъ хашъ (ср. соврем, тоф. сарыг кааш)\ 2) шельбегорский, или сильпагурский, - самоназвание акъдьяуда (ср. соврем, тоф. род чогды и почти не сохранившийся ак чогды); 3) кангасский, или кангатский, - самоназвание хашъ-таръ (ср. соврем. тоф. кааш); 4) удинский, или судинский, - самоназвание карадъауда (ср. соврем, тоф. кара чогды); 5) маллерский, или манжурский, - самоназвание дептейлерръ (ср. соврем, тоф. чептэй). В работе Ю. П. Штубендорфа приводятся также названия месяцев, созвездий, мер (все эти названия почти без изменений сохранились у современных тофаларов). Кроме того, в его работе приведено много различных других тофаларских слов. Хронологически это первая публикация тофаларского лексического материала. Грамматика карагасского (тофаларского) языка М. А. Кастрена, к которой приложен небольшой словарик, вышла тремя годами позже [СаБ^ёп 1857]. Слова и фразы записаны Ю. П. Штубендорфом у карагасов шельбигорского улуса. Весь этнографический материал также дан им на основе собственных наблюдений, что весьма ценно. Этнографическое описание проведено по традиционной схеме того времени. Ученый сообщает о внешнем виде карагасов, их жилище, одежде, прическе, пище, детях, браке, болезнях и их лечении, охотничьем прмысле, оленеводстве, административном и социальном устройстве и верованиях. Он, кроме того, первый приводит образец нотной записи самой популярной у них мелодии. Хотя его очерк и краток, но он дает некоторое представление почти о всех сторонах жизни тофаларов середины прошлого столетия.

Среди работ этнографического характера прошлого века заслуживает упоминания статья Н. Кострова [Костров 1871], который подвел в ней некоторые итоги описания карагасов, добавив также свой материал. Касаясь их родового состава, он опирается на исследования М. А. Кастрена. В этой работе имеется много нового, по сравнению с трудом Ю. П. Штубендорфа, материала о культуре и быте карагасов, приводится описание одежды шамана, процесса камлания. Впервые приводятся тофаларские слова, поясняющие некоторые реалии, т. е. из этой статьи можно почерпнуть и некоторый лексический материал.

Заметный след в изучении карагасов оставил Н. Ф. Катанов, который в 1890 г. совершил к ним путешествие и произвел большие текстовые записи. В дневнике этого путешествия [Катанов 1891] и особенно в записанных им карагасских текстах [Катанов 1907] имеется много сведений этнографического характера. Работы Н. Ф. Катанова содержат много материала и по ан-тропонимии карагасов.

Следующим по хронологии публикации материалом, относящимся к описанию карагасов, является упоминание о них вместе с краткими общими сведениями в работе В. В. Радлова "Из Сибири", опубликованной в виде дневника в Лейпциге в 1893 г. [см.: Радлов 1989, с. 87-88]. Давая сведения о карагасах, он опирается в основном на материалы Ю. П. Штубендорфа и М. А. Кастрена. По оценке Радлова, сведения о карагасах, имеющиеся в опубликованных к его времени трудах, весьма скудны. Используя материалы Кастрена, Радлов пишет, что карагасы делятся на пять родов: каш, сарыг каш (желтые каш), тйогды, кара тйогды (черные тйогды) и тептей. При этом первый род живет по соседству с сойонами (тувинцами - И. Р.), второй - по соседству с камасинцами, пятый - по соседству с бурятами. Территория, на которой карагасы кочуют со своими оленьими стадами, расположена между реками Ока, Уда, Бирюса, Кан. Название карагас, или каргас, Кастрен производит от названия рода кара-каш (черный каш). Этнонимы каш и сарыг каш указывают на то, что часть карагасов составляют переселившиеся ка-чинцы. Проведя анализ языковых материалов по карагасскому языку, собранных Кастреном, Радлов пришел к выводу, что этот язык близок не только качинскому, сойонскому, а также якутскому, но и древнему уйгурскому. Это очень важный вывод.

Большой вклад в этнографическое изучение тофаларов вносит работа В. Н. Васильева [Васильев 1910], посетившего их кочевья в 1908 г. Его статья о карагасах впервые иллюстрирована, причем достаточно хорошо: содержит 16 фотоснимков. Описание построено по той же традиционной схеме: даны сведения о местах обитания, о их названии и отношении к другим народам, о их физическом типе и внешнем облике, о характере, численности, ассимиляции, образе жизни, жилище, одежде, пище, ремеслах, о семейной жизни, рождении и воспитании детей, играх детей, сватовстве, свадьбе, о положении вдов и вдовцов, об административном управлении и родовом строе, о верованиях. Как видно уже из одного только перечня затрагиваемых вопросов, эта работа отличается большой широтой охвата исследуемого материала, который целиком получен им путем личных наблюдений. Неоценимы с научной точки зрения приведенные фотоснимки, объективные свидетели истории, ставшие теперь уникальными.

Все эти сведения в какой-то мере дополняет последняя из дореволюционных работ о тофаларах - брошюра хорошего знатока их жизни, красноярского этнографа И. А. Евсенина [Евсенин 1919], которую он издал с целью привлечь внимание правительства к бедственному положению одного из малых народов Сибири - карагасов. В этой работе также говорится обо всем понемногу: о их местообитании и соседних народах, их типе, численности, делении на улусы и управлении, о суде, промыслах и занятиях, о жилище, одежде и обуви, о пище, характере, детях и детских играх, о перекочевках, религии, сказках и песнях. Эта брошюра принадлежит к типу популярных работ по краеведению.

Кроме подробно рассмотренных выше основных этнографических ра-ботрореволюционного периода, посвященных карагасам (тофаларам), есть еще ряд небольших статей и заметок, тоже касающихся различных сторон их жизни и быта. Среди них прежде всего стоит назвать работу Н. В. Залесского [Залесский 1898], посвященную в основном антропологии карагасов. Заслуживают внимания статьи Н. М. Астырева [Астырев 1889; 1890], И. Ангарского [Ангарский 1891], П. Преловского [Преловский 1868-1869], авторов, скрывшихся за сокращениями К. Шл-р [Шл-р 1888], и Е. Ив. [Ив. 1919].

Особенностью работ дореволюционных авторов, за исключением М. А. Кастрена и Н. Ф. Катанова, является то, что они стремились дать описание сразу всех особенностей быта и хозяйства карагасов. Поэтому, придерживаясь постоянной схемы, они и писали обо всем понемногу, не углубляясь в проблемы. Из этих работ мы узнаем, что тофалары в ХУН1-Х1Х вв. официально назывались карагасами, хотя было известно их самоназвание тофа, сохраняющееся у них и поныне, как и деление на 5 родовых групп, зафиксированное еще в середине XIX в. При этом источники XVIII в. отмечают, что карагасы - самодийцы, сохранившие свой самодийский язык, а с середины XIX в. все источники говорят, что карагасы тюрки. Тюрками они являются и поныне. Еще в середине XIX в. М. А. Кастрен утверждал, что карагасы родственны койбалам и сойотам-урянхайцам, и все они происходят о качинцев. О том, что Кастрен прав в своей догадке о происхождении карагасов от ка-чинцев, свидетельствует, как мы считаем, предположение исследователя истории хакасского языка М. И. Боргоякова: "Повидимому, кангаты (хааштар) есть отколовшаяся небольшая группа "красноярских" качинцев (хаас или ха-астар)" [Боргояков, с. 52]. Далее он утверждает: "Таким образом, можно полагать, что в этнический состав современных тофаларов вошла группа хакасских качинцев (хаас) и, оторвавшись от своих сородичей, она постепенно ассимилировалась в среде других родовых групп, которые назывались общим именем "карагас" (ныне "тофа"). Отсюда некоторое сближение современного тофаларского языка с хакасским, шорским . является закономерным явлением" [Боргояков, с. 54]. В этой связи следует вспомнить наличие у карагасов одного из улусов под названием кангасский, или кангатский, с самоназванием кааштар, о чем писал Ю. П. Штубендорф. Да и сам этноним кааш в составе тофаларских родов кааш, сарыг кааш, кара Нааш говорит о их связи с хакасским племенем хааш~хаас (по-русски качинцы). Так что можно смело предположить, что если тюркоязычность и самоназвание племени тофа за полтораста лет не изменились, равно как состав и названия родов, то таковыми они были еще как минимум полтораста лет до середины XIX в., то есть задолго до Палласа и Георги. Самодийскими, видимо, оставались отдельные небольшие группы, сливавшиеся в то время с карагасами и еще не успевшие тюркизироваться. Поэтому Паллас и Георги застали их са-моедоязычными. О том, что различные группы саянских самодийцев входили в состав тюркоязычных племен Саян, писал С. И. Вайнштейн: "Особенности, присущие культуре самодийцев Саян после их тюркизации и смешения с соседними народами, сохранились в конце XIX - начале XX в. в наибольшей степени у тофаларов, в меньшей степени у тувинцев-оленеводов (тоджинцев)" [Вайнштейн 1976, с. 171].

Из всех дореволюционных источников мы узнаем, таким образом, что тофалары были кочующим тюркоязычным народом, разводили домашних северных оленей, ездили на них верхом и использовали под вьюк. Олень также одевал и кормил их, поскольку важенок доили. Из оленьих шкур шили одежду и покрышки для чумов, которыми они покрывали свои конические юрты зимой, в летнее же время использовали покрышки из сшитых полос вываренной бересты. Летом карагасы находились с оленями в Белогорье, зимой занимались промыслом соболя и белки. Пушнина была основным товаром их хозяйства, который шел в уплату ясака и благодаря которому они могли приобретать у купцов нужные им товары и продукты питания. Основной пищей были мясо диких копытных зверей, изредка домашнего оленя, коренья сараны и кандыка, кирпичный чай с оленьим молоком и ржаная лепешка, испеченная в золе костра. Охотились в основном с ружьем и собакой, луки со стрелами давно вышли из употребления. Единственным средством передвижения по тайге служил олень, на котором ездили так же, как и на коне, используя седло со стременами, с нагрудной и подхвостной шлеями. Пользовались также и камусными лыжами. Перекочевки носили сезонный характер. Одежду составляли меховые шубы - у мужчин до колен, у женщин до пят. У женщин шубы в талии и по вороту были со сборками. Борта, обшлага и подол женских шуб были оторочены лентами из цветного сукна и опушены мехом. На поясе у карагасов были ножи в ножнах и кисеты с табаком, огнивом и трубкой. Обувь шилась зимой из камусов, летом из ровдуги. После развития торговли и общения с русскими стали широко использовать покупную матерчатую одежду. Брак совершался в результате предварительного сговора родителей и выплаты калыма. Кочевали группами юрт, объединяющимися по родственным признакам. Административно делились на пять родов. Во главе всех их стоял выборный глава - шуленга, во главе каждого рода был выборный же дарга. Ежегодно в декабре все племя собиралось на суглан, так называемый общий сбор, устраеваемый царской администрацией, где уплачивался ясак, производились регулярные переписи, распределение ясака, священниками производились разные требы и устраивалась большая ярмарка. Хотя все были давно крещены, сохранялось шаманство. Шаманы имели большую силу. Одеяние шаманов состояло из ровдужной куртки, увешанной железками, лоскутками, лентами. Сапоги были сщиты из ровдуги, а специальные шапки украшены птичьими перьями. Во время камлания шаманы использовали большие бубны. Умерших хоронили как в земле, так и на ее поверхности в особых срубах. В гроб клали вещи покойного и закалывали оленя, на котором покойник ездил при жизни.

Таким оставался быт и образ жизни тофаларов и в первые годы советской власти, до того как начался их переход к оседлости, переход к новым формам хозяйствования, овладению грамотностью и созданию социалистической культуры. В это время начинается и новый этап их изучения, поставленный на подлинно научную основу. С ним связано имя профессора Иркутского университета Б. Э. Петри, под руководством которого проведены организованные Обществом Красного Креста и Комитетом Севера научные экспедиции к малым народам тогдашней Иркутской губернии - окинским сойотам, тунгусам и карагасам. Экспедиции должны были изучить на месте хозяйство и материальную культуру этих народов, их бюджет, перспективы развития и наметить конкретные меры для их социального и культурного возрождения. Результатом экспедиции 1925 г. к тофаларам явилась целая серия небольших монографий, каждая из которых была посвящена какому-либо конкретному вопросу [см.: Петри 1926; 1927;1927а; 19276; 1928; 1928а; 19286; 1928в], что позволило более глубоко и всесторонне рассмотреть целый ряд проблем, касающихся этнографии тофаларов.

Кроме Б. Э. Петри тофаларами в это время занимались также и другие исследователи, например профессор Иркутского университета К. Н. Миротворцев, давший очерк экономики тофаларского хозяйства [Миротворцев 1921]; С. В. Керцелли, написавший статью об оленеводстве у тофаларов [Керцелли 1925]; Д. Соловьев, исследовавший соболиный промысел

Соловьев 1920]; Ю. Кудрявцев, осветивший положение в Центральном Саяно-Карагасском охотничьем хозяйстве [Кудрявцев 1927], которое было создано в 1927 г. с целью упорядочения охотничьего промысла и сохранения численности промысловых животных.

Перу этнографа М. А. Сергеева принадлежат работы о переходе тофа-ларов к новой жизни [Сергеев 1940; 1955], а также общий историко-этнографический очерк о тофаларах в коллективной монографии "Народы Сибири" [Сергеев 1956]. Этот очерк иллюстрирован несколькими фотографиями. Хотя очерк по объему невелик, но в принципе дает общее представление о тофаларах, их жизни в кочевой период, о тех преобразованиях, которые произошли у них в советский период.

С. В. Ивановым была впервые сделана попытка рассмотреть изобразительное искусство тофаларов [Иванов 1954], хотя и по скудным материалам музейных коллекций.

Видным советским этнографом Б. О. Долгих на широком сравнительном материале проведено подлинно научное исследование этногенеза тофаларов, история сложения их родо-племенной структуры [Долгих 1960].

М. Г. Левин в 1950-х годах произвел антропологическое обследование тофаларов и установил принадлежность их вместе с тувинцами-тоджинцаии некоторыми группами эвенков к байкальскому типу [Левин 1954]. Антропологические исследования среди тофаларов с анализом групп крови, резус-факторов и т. п. проводились группой московских специалистов в 1964 г. [Рычков 1969].

Родо-племенной структуре и социальной организации тофаларов, а также вопросам, связанным с их типом оленеводства, посвятил ряд работ этнограф С. И. Вайнштейн [Вайнштейн 1960; 1968; 1968а; 1970; 1971; 1980; 1994], известный также своими исследованиями по этнографии тувинцев [Вайнштейн 1961; 1972].

Попытку наметить основные вехи истории тофаларов, опираясь на сравнительно-исторический анализ их языка, осуществил лингвист В. И. Рассадин [Рассадин 1969], который исследовал также системы личных имен, родов и патронимий у современных тофаларов [Рассадин 1976] и дал описание культа медведя, бытовавшего у них, на основе собранного им полевого материала [Рассадин 1973].

Н. А. Алексеев, изучавший ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири: представления и обряды, связанные с рождением и смертью человека, промысловый культ, магические обряды и поверья, почитание природы, стихийных сил, животных и птиц и т. п., подробно рассмотрел все эти вопросы на большом сопоставительном материале по религиозным верованиям сибирских тюрков, в том числе и тофаларов [см.: Алексеев, с. 57-58, 91-92, 107-108, 115, 124-125, 136,161, 175,216-217, 240, 268—270, 289].

Из иностранных ученых, занимавшихся этнографией тофаларов, следует в первую очередь назвать венгерского ученого Вильмоша Диосеги, проделавшего большую и весьма ценную в научном отношении работу по сбору и изучению материалов по шаманству у тофаларов, которых он посетил летом 1958 г. Результатом этой его поездки явился труд о проблеме этнической однородности тофаларского шаманства [Б1о82е§1 1963], иллюстрированный фотографиями и цветными рисунками, дающими представление о различиях между тофаларскими родами в деталях шаманского костюма. Автор включил в свою работу также большой лексический материал, являющийся названиями тех или иных реалий или деталей одежды и снаряжения шамана. Помимо сведений о самом шаманстве, полученных В. Диосеги от самих тофаларов, в работе дано описание всех процессов обработки различных материалов и изготовления шаманского костюма и снаряжения, т. е., по сути дела, получило квалифицированное научное описание домашнее ремесло тофаларов.

Тофаларский шаманский костюм привлек внимание и этнографа из

Германии В. Хартвига, написавшего об этом статью [Hartwig 1957], в которой он опирается на заметки И. А. Евсенина.

Вопросы духовной культуры тофаларов, касающиеся их устного творчества, почти не исследованы. Первым, кто записал на тофаларском языке образцы различных жанров фольклора тофаларов, был Н. Ф. Катанов. Эти его материалы с русским переводом были позднее изданы В. В. Радловым [см.: Образцы 1907]. Во время своей поездки к карагасам в 1890 г. Н. Ф. Катанов записал от них 67 песен (536 стихов), 26 устных рассказов, 9 преданий о племени, 9 загадок, 29 сказок. В 1970-х годах тофаларским фольклором занялся иркутский фольклорист Р. А. Шерхунаев, совершивший несколько поездок в Тофаларию. В своей книге [Шерхунаев 1975] он приводит тексты тофаларских сказок, которые, кстати, он сразу записывал на русском языке, а также очерк, посвященный состоянию изученности как тофаларского фольклора, так и истории Тофаларии, в особенности современной, что весьма ценно.

Некоторые этнографические подробности и детали содержатся в работах популярного характера, принадлежащих журналистам, путешественникам и другим лицам, посещавшим тофаларов и наблюдавшим их в повседневной жизни [см., напр.: Чудинов 1931; Смирнов-Сибирский 1932; Лиходеев 1963; Распутин 1966; Чернышев 1962; 1970]. Общие сведения о тофала-рах содержатся также и в различных энциклопедиях.

Впервые попытка в какой-то мере обобщить накопленный в науке этнографический и исторический материал по тофаларам была предпринята Л. В. Мельниковой, издавшей в 1994 г. в Иркутске книгу "Тофы. Историко-этнографический очерк", в которой автор обобщает результаты своих многолетних полевых исследований, а также рассматривает материал этнографических коллекций, хранящихся в фондах Иркутского областного музея. Кроме того, вводятся в научный оборот архивные материалы, раскрывающие хозяйственную деятельность тофаларских колхозов в период 1930-1967 гг.

Красноярский этнограф В. П. Кривоногов издал в 1998 г. книгу "Этнические процессы у малочисленных народов Средней Сибири", в которой одну главу из пяти посвятил этническим процессам у тофаларов, констатируя сильное их обрусение.

Приведенным перечнем в общем-то и исчерпывается вся основная этнографическая литература по тофаларам (карагасам). При этом следует отметить, что ни одна из работ как дореволюционных, так и послереволюционных не дает полной и цельной картины жизни тофаларов, их быта, культуры, хозяйственной деятельности. Даже все вместе они не обладают необходимой полнотой. Поэтому с полным правом можно считать, что не только современное состояние хозяйственной деятельности, быта и культуры тофаларов, сложившееся у них во время оседлой жизни, но и традиционное, бытовавшее у них в период их кочевой жизни, остается слабо изученным.

Хронологические рамки диссертации охватывают период с середины XIX в. до наших дней. Это продиктовано тем, что именно с середины XIX в. исследователями констатируется тюркоязычность тофаларов (карагасов), которая отмечается всеми вплоть до современности. Кроме того, к этому же времени относится и первое упоминание названий родов и самого племени, сохраняющихся и поныне. При этом хотя и восстанавливается тюркоязычность тофаларов еще с древнетюркского времени, но описание традиционного кочевого хозяйству карагасов-тюрков, их материальной и духовной культуры начинается в разных источниках именно с середины XIX в. В пределах середины XIX - начала XX в. с наибольшей силой и отчетливостью проявляется самобытный характер хозяйственно-культурного типа кочевых тофаларов с их устоявшимся традиционным хозяйством и бытом, материальной и духовной культурой. С конца 20-х гг. и по сей день длится период их оседлой жизни с изменившимися формами хозяйства,, быта и духовной культуры.

Территориальные рамки исследования охватывают северо-восточные склоны Восточно-Саянского горного хребта, верховья рек Уды, Ка-ра-Бурени, Бирюсы, Гутары, Кана, Ии, левых притоков реки Оки. До революции кочевья тофаларов простирались дальше на запад - в верховья рек Агула и Тагула. Тофалария представляет собой горную страну, на территории которой находятся одни из самых высоких пиков Восточного Саяна: пик Грандиозный (высота 2742 м над уровнем моря) и пик Триангуляторов (высота 2875 м). Вся Тофалария целиком расположена в горах, покрытых в основном лиственницей и кедром. Вершины отрогов Восточносаянского хребта и высокогорные плато покрыты альпийскими лугами и горными тундрами с богатыми ягельниками. Северо-западная и юго-западная части территории Тофаларии представляют собой предгольцовую и гольцовую зоны, где почти нет растительности и на вершинах гор лежат вечные снега и лед. Высота многих гор колеблется от 2200 до 2600 м. Климат Тофаларии типичные для горных районов Южной Сибири и обусловлен высотой гор. Чем выше в горы, тем холоднее и резче климат. В летнее время, особенно при большой жаре, тают снежники и ледники, что вызывает разливы горных рек.

Цель работы состоит в изучении хозяйства, быта и культуры тофаларов - саянских оленеводов - в разные периоды их жизни: во время кочевания до перехода на оседлость в конце 20-х годов, в советское время при оседлом образе жизни и в постсоветское время в условиях рыночной экономики, в выявлении устойчивых черт традиционного хозяйства, быта и культуры, сохранившихся в советское время и доживших до наших дней. Данная цель предопределила конкретные задачи, которые предстояло решить в процессе исследования:

- выявление географических условий зоны обитания тофаларов, определяющих тип их хозяйственной деятельности и особенности материальной культуры;

- установление основных видов сложившейся веками традиционной хозяйственной деятельности в условиях кочевания в высокогорной тайге;

- установление основных черт традиционной материальной культуры, обусловленной сложившейся хозяйственной деятельностью и кочевым образом жизни;

- установление основных черт традиционной духовной культуры;

- определение изменений в хозяйственной деятельности, быте и культуре, произошедших в советское время в условиях оседлой жизни;

- определение изменений в хозяйственной деятельности, быте и культуре, произошедших в настоящее время в условиях рыночной экономики.

Научная новизна в исследовании представлена несколькими направлениями: впервые выполнена достаточно полная реконструкция традиционной хозяйственной деятельности тофаларов, их материальной и духовной культуры, быта, социальной организации, бывших у них в условиях кочевой жизни; впервые проведено комплексное изучение их хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуры, быта, бытовавших у них в советское время в условиях оседлой жизни; впервые обследовано современное состояние их хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуры, быта в условиях рыночной экономики, прослежено сохранение и при оседлой жизни наиболее типичных устойчивых форм традиционной национальной культуры, быта, черт хозяйства.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она является дальнейшим шагом в этнографическом изучении тофаларов, одного из малочисленных оленеводческих народов Саянского нагорья. Данное исследование будет способствовать дальнейшему, более углубленному сравнительному изучению хозяйства, быта и культуры тюркских, а также тюркомонгольских оленеводческих народов, что имеет большое научное значение для сравнительно-исторических и типологических этнографических изысканий по различным народам Сибири и Центральной Азии.

Практическая ценность работы заключается в том, что она представит интерес для специалистов, занимающихся этнографией народов Сибири, особенно таких народов, которые имеют схожий с тофаларами традиционный хозяйственно-культурный тип. Опыт тофаларов в области этнического природопользования, сохранения наиболее рациональных черт национальной традиционной культуры, быта и хозяйства в современных условиях оседлого образа жизни и рыночных отношений, помогающих им выжить,

А1 имеет неоценибё практическое значение для всех малочисленных народов Сибири. На основе этого опыта, изученного в данной диссертации, могут быть выработаны рекомендации по наименее болезненному выходу Тофала-рии и ее коренных жителей из создавшегося в настоящее время критического экономического положения.

Материал исследования. Диссертация базируется на фактическом и фактологическом материале, почерпнутом из имеющихся опубликованных работ дореволюционных авторов и исследователей советского времени, из энциклопедических статей и справочников, так и на собственных материалах, полученных в результате опроса коренных жителей Тофаларии во время экспедиционных поездок, на материалах, полученных от управленческих органов Тофаларии и Нижнеудинской районной администрации.

Методы исследования. В работе широко применяются методы описательный и ретроспективного анализа. На синхронном уровне в исследовании большое место занимают полевые материалы автора, собранные в местах проживания тофаларов методами опроса, непосредственных полевых наблюдений, а также включенного наблюдения, использовался метод работы с архивной документацией.

Апробация работы: Диссертация обсуждалась на заседании отдела истории, этнологии и социологии ИМБиТ СО РАН, основные положения работы докладывались на научной конференции "Цыбиковские чтения-7" (1998 г.), на научной конференции молодых ученых (ИМБиТ СО РАН, 1999 г.), в качестве стендового доклад по теме диссертации был включен в работу Международной конференции "Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии (Улан-Удэ, июнь 2000 г.). По теме диссертации опубликовано 3 тезисов докладов и 2 статьи.

Структура работы: Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка информаторов и приложения, включающего ряд иллюстраций.

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Рассадин, Игорь Валентинович

Выводы по главе

В годы советской власти в жизни тофаларов произошел коренной перелом. Именно при ней они оставили кочевой образ жизни и перешли на оседлость, из кочевников-оленеводов с индивидуальным хозяйством они превратились в равноправных граждан СССР, членов трудовых коллективов в сельхозартелях. С первых же годов советской власти, а она пришла к ним в начале 20-х гг., тофы стали приобщаться к социалистической культуре, стали овладевать грамотой, как в школах, так и на курсах ликбеза. Окончив среднюю школу 10-летку у себя на месте, уезжали в города получать высшее образование. Среди них появились свои национальные кадры по различным специальностям: ветеринары, врачи, педагоги, экономисты, появились даже кандидаты наук. Это свидетельствует о том, что тофы полностью интегрировались в социалистическое общество, стали его полноправными членами. Из родового строя они шагнули прямо в социализм, минуя не только капитализм, но и феодализм.

У них произошли принципиальные изменения в формах ведения хозяйства. Участвуя как члены колхозов в ведении коллективного хозяйства, они в то же время сохранили традиционную индивидуальную хозяйственную деятельность в области таежных промыслов: охоты, рыболовства, добычи кедровых орехов, а также сохранили навыки в ведении оленеводства. В то же время они освоили новые для них виды труда: огородничество, разведение коров и свиней, сенокошение, деревенский способ заготовки дров. Освоили также особенности ухода за крестьянскими лошадьми в условиях их стойлового содержания, езду на телегах и санях. Впоследствии освоили технику: лодочные моторы, мотоциклы, тракторы и автомашины, освоили промышленную заготовку леса, его обработку на пилорамах, научились изготавливать на месте и обжигать кирпич, жечь известь, плотничать, класть печи, штукатурить и белить дома.

В результате сильной атеистической пропаганды 1930-х годов постепенно отошли от шаманизма. Приобщившись к новой для них оседлой культуре, в том числе и в бытовой сфере, они в то же время утратили многие черты своей традиционной бытовой и духовной культуры, обслуживавшей старую кочевую жизнь. От национальной традиционной культуры у них остались лишь навыки оленеводства и табунного коневодства, навыки таежных промыслов и их язык, который все больше стал вытесняться из обихода русским языком. Фактически ушли в прошлое национальная одежда и пища, чум как традиционное жилище, потому что даже в тайге и в оленьих стадах перестали ставить чумы, заменив их избушками, стали носить и в будни и в праздники покупную готовую одежду, готовить из покупных продуктов общепринятую в России пишу. Стали праздновать общие по стране праздники, совершать бракосочетание и устраивать свадьбы по общепринятым в стране стандартам, хоронить своих покойников по христианскому обряду. В области духовной культуры приобщились к общероссийскому стандарту, хотя в последние годы советского периода наблюдается возрождение интереса к национальной культуре и к языку. В 1986 г. была создана письменность для тофаларского языка, издан букварь и учебники для начальных классов, с 1990 г. официально началось изучение в тофаларских школах родного языка.

В 80-е гг. в тофаларских поселках были созданы Центры этнической культуры, национальные фольклорные ансамбли, стали проводиться ежегодные национальные летние игры, начался процесс возрождения национальной культуры. К концу XX в., а также к концу тысячелетия тофаларский этнос пришел с новыми социально-общественными отношениями, с новыми формами хозяйственной деятельности, с новыми формами материальной культуры и бытового уклада, с обновленной духовной культурой.

Заключение

Как можно видеть из проведенного исследования, тюркоязычные то-фалары, аборигены Восточного Саяна, издревле кочевой охотничье-оленеводческий народ, каким его наблюдали и описывали первые академические российские ученые И. Георги и П. С. Паллас, проделал с XVIII столетия за прошедшие два с лишним века огромный путь исторического развития от родового строя к современности, прошел стадию социализма минуя капитализм и даже феодализм.,

Кочевниками они просуществовали вплоть до 30-х гг. XX в., когда были переведены на оседлость, а их кони и олени были обобществлены. Сами же тофалары превратились в оседлый народ, членов сельхозартелей (колхозов). С 60-х гг. XX в. они уже рабочие коопзверопромхоза. С 90-х гг., с развалом социалистического советского общества, а вместе с ним и развалом промхо-за, его фактически установленным банкротством, тофалары стали оседлыми жителями, живущими своим личным подсобным хозяйством, владельцами родовых тайг, которые им раздали, но без оленей, поскольку в промхозе в последние годы его существования резко упала численность поголовья оленей и раздавать охотникам, членам промхоза, было уже нечего. В то же время у многих в личном пользовании оказались лошади, на которых они и осуществляют сейчас свою индивидуальную хозяйственную деятельность. Есть попытки создать у тофаларов фермерские оленеводческие хозяйства. Примером может послужить хозяйство "Уткум" в Алыгджере.

Кочуя издревле в высокогорной саянской тайге со своими оленями и конями, занимаясь также пушным и зверовым промыслом, рыболовством и собирательством, тофалары создали^ригинальную уникальную материальную и духовную культуру, целиком соответствующую их хозяйственной деятельности, связанной с кочевым оленеводством и охотой, выработали множество способов вести хозяйственную деятельность на относительно ограниченной территории, не нарушая природной среды своего обитания. Они накопили достаточно знаний об окружающем их мире, медицинских знаний, чтобы лечить себя и своих животных. У них была достаточно развитая социальная организация общества со своей оригинальой духовной жизнью. Все свидетельствует, что тофалары давно сложились в самостоятельный этнос со своим хозяйственно-культурным типом.

Вопреки сложившемуся и распространенному мнению, что тофалары представляли собой в период кочевой жизни чистых оленеводов-охотников, при ближайшем рассмотрении оказалось, что они были не только оленеводами, но и коневодами, у которых оленеводство и табунное коневодство сосуществовали, функционально дополняя друг друга - в летнее время использовались олени, в зимнее кони. Это позволяло им более рационально вести свое кочевое хозяйство. Установлено, что коневодство у них бытовало давно, еще до прихода русских, то есть задолго до XVII в.

Охотились тофалары в основном при помощи ружей и собак, объезжая верхом на олене промысловый участок. Этот способ охоты сохранялся и в советское время, применяется он и сейчас. Это дало, видимо, основание утверждать в литературе(с описанием жизни тофаларов) что других способов охоты они и не знают, а кроме ружей применяют еще якобы ловчие ямы. Однако тщательное исследование показало, что тофалары издревле использовали и продолжают применять и сейчас различные самострелы, плашки и пето ли, настраживая их в труднодоступных местах. Во время оседлой жизни стали широко использовать заводские металлические капканы. Ловчих же ям они никогда не делали, опасаясь, что туда могут угодить их олени.

Тофалары выработали несколько типов обмострелов, которые активно использовали до 20-х гг., до введения на них запрета. Зато различные плашки и петли до сих пор остаются в арсенале охотников.

Применяли тофалары также различные способы лова рыбы: удочки, остроги, багорчики, сети, морды, заездки, из которых остались сейчас лишь удочки, сети и заездки. Появились под русским влиянием спининги, рулетки, гагары. Широко используются сейчас при лове рыбы на реках моторные лодки, на которых ездят ставить сети.

Происхождение тофаларов весьма сложно. В их этносе соединились тюркские, кетские и самодийские элементы. При этом выявилось, что их тюркский компонент, по-видимому основной, связан с древнетюркским и с. древнеуйгурским этносами, именно с их стороны были в древности тюркизи-рованы древние кетские аборигенные племена и роды, вошедшие в состав тофаларов. Присоединявшиеся впоследствии к тофаларам отдельные роды саянских самодийцев воспринимали тюркский язык от них. Мнение отдельных историков и этнографов о том, что тюркоязычные тофалары образовались в результате тюркизации самодийцев со стороны тувинцев, оказывается, таким образом, ошибочным.

Их родовой состав, зафиксированный в середине XIX в. и сохранившийся до 1930-х гг., к моменту перехода их на оседлость, а именно: роды кааш, сарыг кааш, чогды, ак чогды, кара чогды, чептэй, а также вымерший род кара Иааш, от которого пошло русское название тофаларов карагасы, показывает, что у них были представлены три основных этнических компонента: Нааш, чогды, чептэй. При этом Иааш связан своим происхождением с хакасским племенем качинцев (хааш~хаас), чогды имеет общее происхождение с тувинским племенем чооду и с хакасским родом чода. Тофаларский г род чептэй, по преданиям, бурятского происхождения. Родовой состав то- \ фаларов, таким образом, препятствует объявлению их происхождения от са- | модийцев, воспринявших тюркский язык от тувинцев и ставших тем самым ; тофаларами.

В советское время, став оседлыми жителями стационарных поселков со смешанным тофаларско-русским населением, им пришлось приспосабливаться к новым условиям жизни, овладевать новыми для них видами хозяйственной деятельности: земледелием, стойловым разведением крупного рогатого скота, сенокошением. Кочевое оленеводство было преобразовано в отгонное со сменными пастухами и ветеринарной службой. Охота и добыча кедрового ореха стали основными видами хозяйственной деятельности, на которых стало базироваться благополучие тофаларских семей.

Их современная материальная культура и быт полностью приспособлены к новым условиям оседлой жизни, даже одежда и обувь, домашняя утварь, пища преобразовались, сблизившись с общероссийскими и общесоветскими, и утратили национальный колорит.

Резкие преобразования произошли и в области духовной культуры. Многие ее черты уже утрачены безвозвратно, хотя в настоящее время новые власти разрешили свободу религии и позволяют возрождать шаманство. Старые настоящие шаманы давно все умерли, а новых пока не появилось. Многие традиционные обряды и обычаи забылись и заменились либо русскими, либо общесоветскими, как, например, это произошло со свадебным и похоронными обрядами. Вселяет некоторую надежду на возрождение наиболее рациональных черт традиционной национальной культуры, включая язык и фольклор, то, что в последнее время усилилась тяга к национальной культуре, для тофаларского языка в 1986 г. была создана письменность и в 1990 г. начато его изучение в тофаларских школах, созданы национальные фольклорные ансамбли, стали проводиться летние национальные игры, по сути дела фестивали устного народного творчества. Созданы и активно действуют во всех тофаларских селах Центры этнической культуры.

По сути дела тофалары представляют сейчас один из старейших этносов Саян, но с измененным образом жизни, с создаваемой заново материальной, бытовой и духовной культурой, представляющей фактически симбиоз некоторых черт традиционной культуры и видов хозяйственной деятельности с новыми, русскими по происхождению. Однако этот их новый образ жизни и культура находятся пока еще в стадии становления.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Рассадин, Игорь Валентинович, 2000 год

1. Алексеев Н. А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск: Наука, 1980. 317 с.

2. Ангарский И. Записки о карагасах // Восточное обозрение. СПб., 1891, №6. С. 8.

3. Андрианов Б. В. Закономерности географической среды и хозяйственно-культурная дифференциация народов мира // Этническая экология: теория и практика. М.: Наука, 1991. С. 149-172.

4. Аристов И. А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей // Живая старина, 1896. Т. 6. Вып. 3-4. С. 346- 347.

5. Арутюнов С. А. Инновации в культуре этноса и их социально-экономическая обусловленность // Этнографические исследования развития культуры. М.: Наука, 1985. С. 31-49.

6. Астырев Н. М. О численности и промыслах племени карагасов // ИВСОРГО, 1889. Т. 20, № 2.

7. Астырев Н. М. Очерк быта племени карагасов Нижнеудинского округа // Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. М., 1890. Т. 2. Вып. 2. Прил. № 1. С. 180-186.

8. Баскаков Н. А. Введение в изучение тюркских языков. М.: Высшая школа, 1969. 383 с.

9. Боргояков М. И. О кангатах и их языке // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Материалы Всесоюзной конференции 3-5 июня 1976 года. Томск, 1976. С. 51-54.

10. Бромлей Ю. В. Этнос и этнография. М.: Наука, 1973.

11. Бромлей Ю. В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М.: Наука, 1987. 334 с.

12. Бутанаев В. Я. Традиционная культура и быт хакасов. Абакан, 1996. 224 с.

13. Бутанаев В. Этническая культура хакасов. Абакан, 1998. 351 с.

14. Вайнштейн С. И. К вопросу о саянском типе оленеводства и его возникновении // КСИЭ. Вып. 34. 1960.

15. Вайнштейн С. И. Тувинцы-тоджинцы / Историко-этнографи-ческие очерки. М.: Восточная литература, 1961. 217 с.

16. Вайнштейн С. И. К вопросу о происхождении оленеводства (Об одной параллели в материальной культуре киргизов и саянских оленеводов) // История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968.

17. Вайнштейн С. И. Родовая структура и патронимическая организация у тофаларов (до начала XX в.) // СЭ, 1968а, № 3. С. 60-67.

18. Вайнштейн С. И. Социальная организация саянских оленеводов-охотников (тофалары) // Общественный строй у народов Северной Сибири (XVII начало XX в.). М., 1970. С. 300-312.

19. Вайнштейн С. И. Проблема происхождения оленеводства в Евразии. Роль саянского очага в распространении оленеводства в Евразии // СЭ, 1971, №5. С. 37-51.

20. Вайнштейн С. И. Историческая этнография тувинцев / Проблемы кочевого хозяйства. М.: Наука, 1972. 314 с.

21. Вайнштейн С. И. Проблемы истории хозяйства и культуры южносамодийских народов Саян // Языки и топонимия. Томск, 1976. С. 168-172.

22. Вайнштейн С. И. Происхождение саянских оленеводов (проблема этногенеза тувинцев-тоджинцев и тофаларов) // Этногенез народов Севера. М., 1980.

23. Вайнштейн С. И. Тофалары // Народы России. Энциклопедия. М.: Изд-во БРЭ, 1994. С. 335-337

24. Василевич Г. М. Эвенки / Историко-этнографические очерки

25. XVIII начало XX в.). Л.: Наука, 1969. 304 с.

26. Василевич Г. М., Левин М. Г. Типы оленеводства и их происхождение // СЭ, 1951, № 1. С. 63-87.

27. Васильев В. Н. Краткий очерк быта карагасов // Этнографическое обозрение. М, 1910. Кн. ЬХХХГУ ЬХХХУ. № 1-2. С. 46-76.

28. Воронов А. А. Традиционная медицинская культура и этническая экология // Этническая экология: теория и практика. М.: Наука, 1991. С. 125139.

29. Георги И. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. Ч. 3. О народах самоедских, маньчжурских и восточных сибирских. СПб., 1799. гл. 8. Карагасы, с. 19-20.

30. Демченко В. Н. Колхоз "Красный охотник" Тофаларского района Иркутской области. Иркутск, 1939. 35 с. илл.

31. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. // Тр. ин-та этнографии. Нов. серия. Т. 55. 1960. С. 254-257.

32. Евсенин И. Буряты о карагасах // Сибирская летопись. Красноярск, 1916, № 9-10.

33. Евсенин И. А. Карагасы. (Краткий очерк). Красноярск, 1919. 22 с.

34. Залесский Н. В. К этнографии и антропологии карагасов // Труды антропологического об-ва при Военно-медицинской академии. СПб., 1898. Т. 3.57 с.

35. Заметка о карагасах // Сибирь. Иркутск, 1877, № 8.

36. Золотарев М. Е., Ходукин Я. Н. Карагасия. Иркутск, 1926. 87 с.

37. Ив. Е. К вопросу о положении карагасов // Земский журнал, издаваемый Нижнеудинским уездным земством. 15 мая 1919 г., № 10.

38. Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX начала XX в. / Сюжетный рисунок и другие виды изображений на плоскости. М.; Л., 1954. (Раздел "Тофалары" с. 677-679).

39. Карагасы // Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск, 1931. Т. 2. С. 522-523.

40. Катанов Н. Ф. Поездка к карагасам в 1890 году // Зап. имп. русск. геогр. об-ва по отд. этнографии. СПб., 1891. Т. XVII. Вып. 2. С. 133- 230.

41. Катанов Н. Ф. Предания присаянских племен о прежних делах и людях // Сборник в честь 70-летия Г. И. Потанина. СПб., 1909. (ЗИРГО по отд. этнографии. Т. 34). С. 284-286.

42. Катанов Н. Ф. Среди тюркских племен // ИРГО. Т. 29. 1893. с. 519-541. Карагасы, с. 522-525.

43. Керцелли С. В. Карагасский олень и его хозяйственное значение // Северная Азия. М., 1925. № 3. С. 87-92.

44. Козлов В. И. Жизнеобеспечение этноса: содержание понятия и его экологические аспекты // Этническая экология: теория и практика. М.: Наука, 1991. С. 14-43.

45. Костров Н. Карагасы // Иллюстрированная газета. СПб., 1871. № 43. С. 685-868; № 44. С. 698-699.

46. Кривоногое В. П. К современной этнической ситуации в Тофала-рии // СЭ. 1987. №5. с. 81-90.

47. Кривоногое В. П. К методике изучения этнических и культурных процессов в Тофаларии // Источники и методы исследования социальных и культурных процессов. Омск, 1988.

48. Кривоногое В. П. Этнические процессы у малочисленных народов Средней Сибири. Красноярск, 1998. ("Тофалары" с. 10-62).

49. Круглое А. Карагасия и ее хозяйство // Советский Север. 1930. № 9-12. С. 147-159.

50. Кудрявцев Ю. Центральное Саяно-Карагасское охотничье хозяйство. М., 1927. 11 с.

51. Культурные традиции народов Сибири. Л.: Наука, 1986. 263 с.

52. Левин М. Г. К антропологии Южной Сибири // КСИЭ. 1954. Вып. 20. С. 18-21.

53. Левин М. Г., Чебоксаров Н. Н. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области // Сов. этнография. 1955. № 4.

54. Лиходеев Л. И. Поездка в Тофаларию. Путешествие без приключений. М., 1959. 110 с.

55. Лиходеев Л. И. Местное время. Путевые очерки. М., 1963. С. 5197.

56. Маркарян Э. С. Соотношение формационных и локальных исторических типов культуры // Этнографические исследования развития культуры. М.: Наука, 1985. С. 7-30.

57. Марков Г. Е. Структура и исторические типы образа жизни // Этнографические исследования развития культуры. М.: Наука, 1985. С. 244261.

58. Мельникова Л. В. Тофы / Историко-этнографический очерк. Иркутск, 1994. 304 с.

59. Миротворцев К. Н. Карагасы. (Статистико-экономический очерк) // Сборник трудов профессоров и преподавателей Иркутского гос. ун-та. Отд. 1. Вып. 2. Иркутск, 1921. С. 1-25.

60. Мурник. В Тофаларском районе: Восточно-Сибирский край // Советский Север. 1934. № 2. С. 96-98.

61. Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. В. Радловым. Ч. 9. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карага-сов. Тексты, собранные и переведенные Н. Ф. Катановым. Тексты. СПб., 1907. С. 614-668.

62. Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В.В.Радловым. Ч. 9. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и кара-гасов. Тексты, собранные и переведенные Н. Ф. Катановым. Перевод. СПб.,1907. С. 598-658.

63. О карагасах // Этнографический сборник. СПб., 1858. Вып. 4. С. 118.

64. Окладников А. П. Открытие Сибири. М., 1979.

65. Окладников А. П. Звери и знаки Ярминского порога // Звери в камне. Новосибирск: Наука, 1980. С. 96-116.

66. Пал л ас П. С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. СПб., 1788. Т. 3. С. 524-526.

67. Пастушенко JI. К. Культурная революция иу малых народов Севера // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Материалы Всесоюзной конференции 3-5 июня 1976 года. Томск, 1976. С. 160-161.

68. Первухин И. Карагасы // Советский Север. М., 1930. № 2. С. 82-93.

69. Петри Б. Э. Карагасский суглан. Иркутск, 1926. 40 с.

70. Петри Б. Э. Оленеводство у карагас. Иркутск, 1927. 46 с.

71. Петри Б. Э. Охотничьи угодья и расселение карагас. Иркутск, 1927а. 32 с.

72. Петри Б. Э. Этнографические исследования среди малых народов в Восточных Саянах (Предварительные данные) // Сборник трудов профессоров и преподавателей Иркутского гос.ун-та. Вып. 12. Педагогич. фак-т. 19276. С. 217-226.

73. Петри Б. Э. Бюджет карагасского хозяйства // Известия Биолого-географического научно-исследовательского ин-та при гос. Иркутском ун-те. Т. 4. Иркутск., 1928. Вып. 1. 46 с.

74. Петри Б. Э. Промыслы карагас. Иркутск, 1928а. 54 с.

75. Петри Б. Э. Черты родового быта карагасов. Иркутск, 19286.

76. Петри Б. Э. Задачи дальнейшего исследования туземцев Сибири и метод обследования целых народностей. Новосибирск, 1928в.

77. Письма Н. Ф. Катанова из Сибири и Восточного Туркестана //

78. ЗИАН. Т.73. Прил. № 8. СПб, 1893.

79. Помишин С. Б. О транспортном использовании оленя тофаларами // Советская этнография, 1971. № 5. С. 128-131.

80. Попов В. Л. Саянская горная система. (К характеристике географических ландшафтов Сибири) // Северная Азия, 1926. Кн. 2. С. 58-65.

81. Попов И. И. Записки о карагасах. О первых приёмах физического воспитания детей у разных народностей, населяющих Иркутскую губернию. Иркутск, 1879. 37 с.

82. Потапов Л. П. Пережитки культа медведя у алтайских турок // Этнограф-исследователь. 1928. № 2-3. С. 15-22.

83. Потапов Л. П. Происхождение и формирование хакасской народности. Абакан, 1957.

84. Потапов Л. П. Очерки народного быта у тувинцев. М.: Наука, 1969. 402 с.

85. Преловский П. Нижнеудинские карагасы // Записки и труды Губернского Статистического Комитета. Иркутск, 1868-1869. Вып. 4. С. 1-30.

86. Радлов В. В. Этнографический обзор тюркских племен Южной Сибири и Джунгарии. Пер. с нем. Томск, 1887. 26 С. Карагасы. С. 1-2.

87. Радлов В. В. Из Сибири: Страницы дневника. М.: Наука, 1989. 747 с. (о карагасах с. 87-88).

88. Распутин В. Край возле самого неба. Очерки и рассказы. Вост.-Сиб. кн. изд.-во, 1966. 66 с.

89. Рассадин В. И. О тофаларской лексике ( Предварительные данные поездки к тофаларам ) // Исследования по языку и фольклору. Вып. 1. Новосибирск, 1965.С. 171-183.

90. Рассадин В. И. Лексика современного тофаларского языка. Авто-реф. канд. дисс. Улан- Удэ, 1966. 42 с.

91. Рассадин В. И. Бурятские лексические заимствования в тофаларском языке // Исследования бурятских говоров. Улан-Удэ, 1968. Вып. 2. С. 187-191.

92. Рассадин В. И. Фонетика и лексика тофаларского языка. Улан-Удэ, 1971.250 с.

93. Рассадин В. И. О культе медведя у тофаларов // Известия Сибирского отделения АН СССР. Серия общественных наук. Вып. 3. № 11. Новосибирск, 1973. С. 122-125.

94. Рассадин В. И. Антропонимы у тофаларов // Ономастика Бурятии. Улан-Удэ, 1976. С. 111-140.

95. Рассадин В. И. История этнографического и лингвистического изучения тофаларов//Тюркологический сборник 1975. М., 1978. С. 189-208.

96. Рассадин В. И. Тофалары // Энциклопедия мировых культур. Т. 6. Бостон, 1994 (США; на английском языке).

97. Рассадин В. И. Легенды, сказки и песни седого Саяна. Иркутск, 1996. 249 с.

98. Рассадин В. И. Становление говра нижнеудинских бурят. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1999. 160 с.

99. Рассадин И. В. Специфика оленеводства у тюрко-монгольских народов Центральной Азии // Цыбиковские чтения-7. Тезисы докладов и сообщений. Улан-Удэ, 1998. С. 46-48.

100. Рассадин И. В. Об оленеводстве у окинских сойотов // Гуманитарные исследования молодых ученых Бурятии. Вып. 2. Ч. 1. Улан-Удэ, 1999. С. 23-28.

101. Риттер. Землеведение Азии. Т. 3. Алтае-Саянская горная система в пределах Русской империи и по Китайской границе. СПб., 1860. 572 с.

102. Родионов А. И. Великая Октябрьская социалистическая революция и малые народы Севера // Происхождение аборигенов Сибири и их языков. Материалы Всесоюзной конференции 3-5 июня 1976 года. Томск, 1976. С. 156-157.

103. Румянцев А. М. Первобытный способ производства / Политико-экономические очерки. М.: Наука, 1987. 328 с.

104. Рынков Ю. Г. Особенности серологической дифференциации народов Сибири // Вопросы антропологии. Вып. 21. М., 1965.

105. Рынков Ю. Г. и др. К популяционной генетике коренного населения Сибири. Восточные Саяны // Вопросы антропологии. Вып. 31. М., 1969.

106. Сергеев М. А. Тофалары сегодня / К истории национального строительства // СЭ. Т. 4. М.; Л., 1940. С. 55-57.

107. Сергеев М. А. Некапиталистический путь развития малых народов Севера // Труды Института Этнографии. Новая серия. Т. 27. 1955. 590 с.

108. Сергеев М. А. Тофалары // Народы Сибири. Под ред. М.Г. Левина, Л.П. Потапова. М.-Л., 1956. ( Народы мира. Этнографические очерки. Под общей ред. С.П. Толстова ). С. 530-539.

109. Смидович П. Г. Социалистическая реконструкция Крайнего Севера // Проблемы Севера. М., 1933.

110. Смирнов-Сибирский Ал. В стране карагас. М., 1932. 80 с.

111. Смирнов-Сибирский Ал. Среди карагасов // Вестник знания. Л., 1932а. № 11. С. 494-501.

112. Смирнов-Сибирский Ал. В Саянской тайге // Советский Север. 1933. №5.

113. Соловьёв Д. Саянский промыслово-охотничий район и соболиный промысел в нем. Пг., 1920 ( Труды экспедиции по изучению соболя и исследованию соболиного промысла. Сер. 2. Саянская ). 458 с.

114. Среди инородцев. У карагасов//С. М. Мирской вестник. 1885.3.

115. Спасский Г.И. Памятники древности Сибири Северной и Восточной // Сибирский Вестник, 1818. Ч. 4. С. 168-169.

116. Степанов. Енисейская губерния. Ч. 2. СПб., 1835.

117. Стоянов А. Тофаларские народные песни // Иркутск, 1980.

118. Тоболаев И. В. В Тофаларском районе: Рассказ тофаларца // Советский Север, 1933. № 1. С. 94-96.

119. Тофаларский район // Иркутская область. Экономико статистический справочник. Под редакцией П. Силинского. Иркутск, 1941.

120. Традиционные верования и быт народов Сибири. XIX начало XX в. Новосибирск: Наука, 1987. 204 с.

121. Firma Ripes. Карагасы // Сибирь. Иркутск, 1885, № 48. С. 10-11; 1886, № 15 и 16. С. 13-14.

122. Ходукин Я. Н., Золотарев M. Е. Карагасия. Материалы Иркутского Местного Комитета Севера. 1926.

123. Ходукин Я. Н. Материалы к археологии реки Илим // Изв. ВСОРГО, 1928.

124. Хомич JI. В. Колыбель у народов Сибири: К вопросу о типологии // Материальная и духовная культура народов Сибири. Сб. МАЭ. JL: Наука, 1988. С. 24-49.

125. Хороших П. П. Писаницы на горе Манхай // КСИИМК, 1949. Вып. 25. С. 127-131.

126. Хороших П. П. Наскальные рисунки на горе Манхай // КСИИМК, 1951. Вып. 36. С. 191-195.

127. Хороших П. П. Наскальные изображения на горе Байтог //

128. БМНИИК, 1957. Вып. 23. С. 144-148.

129. Чернышев Б. В краю оленьих троп. Иркутск, 1962. 64 с.

130. Чернышев Б. В стране Тофаларии // Байкал. Улан-Удэ, 1970. № 2. С. 114-121.

131. Чудинов Б. Путешествие по Карагассии. М., 1931. 184 с.

132. Чудовский В. Историко-этнографический очерк Иркутской губернии // Записки Сиб. отд. ИРГО. Кн. 8. Ч. 2. Иркутск, 1865. С. 77-96.

133. Шерхунаев Р. А. Сказки и сказочники Тофаларии. Кызыл, 1977. Изд. 2. 320 с.

134. Шл-р К. У карагасов. (Из поездки на Белогорье) // Восточное обозрение. СПб., 1888. № 49. С. 11-12.

135. Шнейдер А. Р. Округа и районы Сибирского края. Новосибирск: Сибкрайиздат, 1903. 158 с.

136. Штубендорф Ю. П. О карагассах // Вестник ИРГО. Ч. 12. Отд. 2. 1854. С. 229-246.

137. Штубендорф Ю. П. О карагасах // Этнографический сб., 1858. С.1.18.

138. Этническое развитие народностей Севера в советский период. М.: 1987. 223 с.

139. Этнокультурные процессы у народов Сибири и Севера. М.: Наука, 1985. 204 с.

140. Бадамхатан С. Хевсгелийн цаатан ардын аж байдлын тойм. Улаанбаатар, 1962.

141. Бадамхатан С. Хевсгелийн дархад ястан. Улаанбаатар, 1965.

142. БНМАУ-ын угсаатны зуй. 1 боть. Халхын угсаатны зуй. Улаанбаатар, 1987.

143. Монгол улсын угсаатны зуй. 3 боть. Буриад, барга, узэмчин, дарьганга, хотон, тува-цаатан, тува-малчин, хамниган ястнуудын угсаатны зуй. Улаанбаатар, 1996.

144. Дулам С. Уйгар-цаатан ардын бе© мергел, угсааны зуйн тала-арх ажиглалт // Эрдэм шинжилгээний бичиг. Улаанбаатар, 1995. № 5 (113).

145. Castren М. А. Reiseberichten und Briefe aus den Jahren 1845-1849, hrsg. von A. Schiefner. St.-Pbg, 1856. S. 383, 388-392.

146. Castren M. A. Versuch einer koibalischen und karagassischen Sprachlehre nebst Wörterverzeichnissen aus den tatarischen Mundarten des Minussinischen Kreises. St.-Pbg., 1857.

147. Diöszegi V. Zum Problem der ethnischen Homogenität des tofischen (karagassischen) Schamanismus // Glaubenswelt und Folklore der sibirischen Völker. Budapest, 1963. S. 261-357.

148. Kolm A. Die Karagasen des kleinen Altaigebirges // Globus. 1873. 4.oBHbie знаки.

149. Н-Н-Н Госудврст*. eptoaofte---Jpamofco земель jsoJeti Жлызлизс àopoex -H--H , „ соаае&ом JonoetM JVytœ +-+-+ "„ „ xotctx,уГ1. JtajD&ecaecefiaefliC.I^'i- пясс елеыие T&f&<Aêif>c ^ pq^B

150. Рис. Ы* 4. 7 оср-лллр \ЛЯ 3 о H Л Гор И т Au Г ихiMKохоТТ1ак„аР„ИоЯло^евадЬ,°ГРОМНЫЙ " "ОЧТИ неосвоенный рег^ ^Восточной ' С^ири гдТ"'"р'иг ы-1 & Фото В. Короткоручко.

151. Рис. 9. Перевозка ребенка в детском седле

152. О. оленьи седла: а — вьючное (ынгыржак), 6 — детское (зримээш)

153. Рис. /3- Покрытие чума кожами

154. Рис. Типы двухъ старыхъ мужяинъ.

155. Рис. И 4£,Тъ же типы въ профиль

156. Рис'. & /б.Типы двухъ женщинъ.

157. PuC . ЛИ?.Tu же типы въ профильа

158. Рис. f8. Берестяные сосуОы: а — шомук; б — одуш; в — соо9ННЯ

159. Рис. № 22. Современная Тофалария пос. Алыгджер.

160. Рис. № 23. Современная Тофалария домашний олень.

161. Рис. № 26. Осенняя охота на изюбря с дудкой-манком мургу.

162. Рис. № 28. Использование лыж.

163. Рис. №31. Охотничий шашлык остается излюбленной пищей и в современной Тофаларии.