Исторические типы рефлексии бытия игры в культуре тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.13, кандидат философских наук Культенко, Лариса Юрьевна

• Культенко, Лариса Юрьевна
• кандидат философских наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат философских наук Культенко, Лариса Юрьевна

Введение

Глава I. Проблема возможности возникновения темы

Игры в пространстве культуры

1.1 Место игры в архаических культурах. Ритуал и «игра-в-себе»

1.2 Условия возникновения темы игры в философии: Древняя Греция

1.3 Игра как взаимосвязь онтологического и политического принципов: древнегреческая философия. «Игра-в-себе»

Глава И. Рождение игры как проблемы в классической философии: кон. XVIII-XIX в.

2.1 Условия возникновения проблемы игры в пространстве культуры кон. XVIII-XIX в. Антиномия: игра и труд

2.2 Игра как эстетическая очевидность ирытый принципруктуры культурного модерна

2.3 Классическая рефлексия игры как «игры-для-себя» в полебъективности и антропологии

Глава III. Неклассический разворот игры как тотальной философской проблемы (кон. XIX-XX в.)

3.1 Утверждение игрового начала как универсального принципавременной культуры

3.2 Игра как универсальная форма бытия знания ввременной культуре

3.3 Игра как феномен свободы и подавления в философии XX в.

3.4 Правило и повторение вруктуре игры: онтологический разворот проблемы

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Исторические типы рефлексии бытия игры в культуре»

Проблема игры формулируется в европейской философской рефлексии сравнительно поздно - не раньше конца XVIII в. Систематическая разработка этой темы берет свое начало в трудах И. Канта и Ф. Шиллера. Тем не менее, развертывание этой проблемы в пространстве европейской мысли, начиная с обозначенной нами отправной точки, происходило настолько стремительно, что в настоящее время тема игры часто представляется исследователям практически исчерпанной. Будучи первоначально представлена в рамках эстетики и психологии, проблематика игры обнаруживается в дальнейшем в сферах далеко выходящих за рамки эстетического и субъективно-личностного пространств; игровая терминология постепенно проникает почти во все области гуманитарного знания - культурологию, социологию, лингвистику. Религия, язык, социальная и политическая жизнь, даже сами онтологические основания человеческой реальности начинают рассматриваться сквозь сеть категорий, сформированных в рамках рефлексии игры.

Тотальное распространение игровых структур на все пространство человеческой культуры не означает, однако, что в понимании феномена игры различными авторами, обращавшимися к этой проблеме, достигнуты полная ясность и согласие. Напротив, чем дальше движется мысль от классической концепции игры, тем более фрагментарной она становиться, поскольку каждый исследователь заключает игру в рамки своей теории, развертывая ту или иную грань этого многомерного феномена, не заботясь о том, каким, в конечном счете, окажется целостное представление об игре.

Подобная ситуация отнюдь не способствует действительному осознанию сущности игры во всем богатстве ее проявлений, однако автор данной работы не в коем случае не стремиться взять на себя задачу прояснить эту суть. Актуальность данного исследования мы видим в том, чтобы, оставляя за скобками проблему собственно онтологическую, исследовать генезис мысли об игре в его сущностных возможностях. Здесь необходимо обозначить два важнейших принципа нашего исследования. Во-первых, оно не может быть отнесено к историко-философскому обзору в прямом смысле слова. Такого рода рассмотрение не содержало бы научной новизны, поскольку существует достаточное количество работ, в которых исследуются и сопоставляются различные концепции игры в хронологической последовательности их возникновения, большинство этих концепций достаточно хорошо изучено.

Актуальность же данного исследования состоит в том, чтобы выявить саму возможность возникновения рефлексии игры в рамках западноевропейской культуры. Внезапное «открытие» игры мыслью конца XVIII - начала XIX в. не представляется нам событием самоочевидным. Мы полагаем, что практически полное отсутствие упоминаний об игре, характерное для предшествующей данному событию мысли, объясняется отсутствием возможности рефлексии игры в определенных культурных конфигурациях. Мы ставим проблему следующим образом - какова должна быть структура культурного пространства, в котором становиться возможной мысль об игре, что препятствует появлению такого рода возможности, как трансформируется мысль об игре в соответствии с трансформациями культурного пространства, в рамки которого она заключена?

Во-вторых, отметим, что, обращаясь к области возможного, мы неизбежно вступаем в пределы онтологической проблематики. Однако речь идет не столько о возможностях игры как вещи, сколько о ее возможностях как феномена, иными словами, не ставя под сомнение важнейшее место игровой структуры в пространстве человеческой реальности, мы ставим под вопрос способность обнаружения этой структуры как самоочевидной. Таким образом, игра интересует нас как феномен исторический, с одной стороны, и как феномен мысли, с другой. Мы ставим под сомнение также плодотворность попытки рассмотрения игры вне указанных нами исторических и эпистемологических структур. Актуальность данной постановки вопроса мы видим в том, чтобы показать как по мере изменения своеобразного культурного угла зрения на игру существенно меняется сама игра.

Таким образом, объектом данного диссертационного исследования является история осознания игры в рамках западноевропейской культуры на протяжении нескольких этапов ее развития. Нами избраны ключевые поворотные точки, в пределах которых происходит актуализация нового способа понимания феномена игры - сюда относятся античность, Новое время (начиная с конца XVIII в.) и современность (в основном мысль XX в.). Предметом диссертационного исследования, собственно говоря, и являются выделенные нами исторические типы рефлексии бытия игры в культуре. Автор не останавливается на всех исторических этапах, в рамках которых могла бы так или иначе быть представлена мысль об игре. Мы выпускаем в своем исследовании весьма продолжительный периоды эллинизма, средневековья, Возрождения, XVII в., поскольку, на наш взгляд, в эти эпохи проблема игры практически не актуализируется, не разворачиваются новые возможности взгляда на игру по сравнению с античным видением этого феномена.

Остановимся на том, каким образом интересующая нас проблема представлена в философской и научной литературе. Большинство исследований, касающихся генезиса игровых концепций, носят описательный характер и сводятся к обзору различных теорий игры по мере их возникновения, сочетая добротное изложение сути этих теорий с критикой, представленных в них положений, основывающейся на позициях автора.

Большей частью такие исторические обзоры, в силу специфики исследования встречаются не в рамках философской литературы, а в рамках литературы по психологии игры, примером чего может служить хорошо известная монография Д. Б. Эльконина «Психология игры» [144] или одноименная работа С. Миллер[81].

Подобные исследования можно встретить также в области эстетики и теории искусства, в качестве примера можно привести работу М. Маркова «Искусство как процесс» [78]. Поскольку в названных работах не ставиться интересующая нас задача рассмотреть процесс развертывания мысли об игре в пространстве его возможностей, в нашей работе их использование носит вспомогательный характер, прежде всего с целью более глубокой характеристики той или иной игровой концепции.

Следует также отметить, что в такого рода искусствоведческих работах при рассмотрении игры преобладает психологический, а не философский дискурс. Это объясняется тем обстоятельством, что при наличии хорошо развитой традиции психологического исследования детской игры и ее роли в развитии ребенка, в отечественной литературе на протяжении XX столетия практически отсутствовала традиция философского рассмотрения игры. Эстетика и философия искусства - единственные области философского знания, в которых допускалось изучение игры как частной проблемы, причем основным мотивом этого рассмотрения была критика теорий игрового происхождения искусства, восходящих к концепции Ф. Шиллера, что в еще большей степени сводило проблематику игры к разряду второстепенной и малозначимой.

Только в 90-е годы XX в. отношение к проблеме игры изменилось в корне, и в связи с этим появляется огромное количество отечественной и переводной литературы, посвященной игре, но большая часть этой литературы касается частных вопросов истории рефлексии игры и не охватывает этот процесс в целом. В качестве примера наиболее систематического труда можно привести работу Т. А. Кривко-Апеняна «Мир игры» [62].

Другим источником для нашей работы послужили исследования, посвященные изучению философии И. Канта, Ф. Шиллера, Ф. Шлегеля, Платона и других классиков, так или иначе затрагивавших проблему игры. Поскольку в целом эти исследования не посвящены игре, их использование при написании данной диссертации также носит вспомогательный характер.

В силу уже отмеченной нами высокой степени разработанности проблемы игры в рамках психологии и тесной связи между психологическим и философским исследованием игры, нами широко использовались в качестве материала, иллюстрирующего современный этап рефлексии игры труды Ж. Пиаже [92, 93, 155], JI. С. Выготского [28-35], А. Н. Леонтьева [69], Д. Б. Эльконина [144], 3. Фрейда [119-121], Я. Л. Морено [152-154], Э. Берна [16].

В связи с тем, что в обозначенной нами литературе, посвященной проблемам истории философии и психологии, напрямую не поднимаются интересующие нас вопросы, автор основывался в основном на самостоятельном анализе источников, важнейшими из которых являются труды Платона [96-99], И. Канта [60], Ф. Шиллера [135, 136], Ф. Шлегеля [137140], Г.-Г. Гадамера [37, 38], Э. Финка [118], Й. Хейзинги [127-129], П. Бергера [12, 13], Л. Витгенштейна [24, 25], Ж.-Ф. Лиотара [70], Ж. Делеза [47-49] и др. о"

Особенно следует отметить сочинения И. Хейзинги, в которых, на наш взгляд, предвосхищена поставленная нами проблема. Й. Хейзинга в своих классических работах «Homo ludens» и «В тени завтрашнего дня» ставит задачу не просто рассмотрения игры, но рассмотрения исторического развертывания этого феномена в рамках различных типов культур. Он впервые указывает на специфику бытия игры в многообразных исторических и культурных образованиях, на наличие свернутых игровых структур во многих внеигровых на первый взгляд областях культурного пространства, но его интерес сосредоточен исключительно на развитии самих игровых форм, вне соотнесения их с «интеллектуальной» историей игры. В то же время его труды выступают интересным источником для нашего анализа, поскольку сама идея И. Хейзинги превратить игру в тотальный культурный принцип, отыскать ее в любом акте человеческой деятельности является весьма важным этапом в развертывании эпистемологического двойника культурной ипостаси игры, знаменующем смену классического типа рефлексии игры современным.

Другими важнейшими источниками для понимания значения современного этапа осмысления игры стали работы, не посвященные непосредственно игре, но включающие в себя комплексный анализ современной культурной ситуации, и поэтому затрагивающие по некоей воображаемой «касательной» многочисленные области пребывания игры. Сюда относятся работы X. Ортеги-и-Гассета [91], Р. Барта [9], Ж. Бодрияра [17], Ж.-Ф. Лиотара [70]. Также следует отметить исследования, использованные нами для анализа места игры в рамках архаических культур, куда можно отнести сочинения JI. Леви-Брюля [65], К. Леви-Стросса [66], Й. Хейзиги [129], А. Н. Веселовского [21, 22].

И, наконец, особое значение для данной работы имеют труды «археологического» цикла М. Фуко [122]. Несмотря на отсутствие в этих трудах рассмотрения категории игры и ее места в эпистемологических пространствах западноевропейской культуры, мы принимаем его исследования как некий образец, следуя которому автор предпринимает собственную попытку «археологического» исследования игры как феномена мысли в ее соотнесении со структурами, определяющими конфигурации культурных полей интересующих нас эпох. Особенно продуктивным этот анализ становиться применительно к областям антропологического пространства знания, возникшего на рубеже XVIII-XIX столетий и до сих пор, оказывающего определяющее влияние на становление многих культурных феноменов.

Цель данной диссертационной работы можно определить как попытку проследить основные этапы актуализации проблемы игры в пространстве знания западноевропейской культуры в соотнесении с историческими трансформациями игры как одной из форм существования культуры. В связи с этим перед автором работы стояли следующие задачи:

- выделить основные исторические типы рефлексии бытия игры в культуре, установить их специфические черты;

- определить условия, делающие возможной появление рефлексии игры в пространстве знания и выявить зависимость того или иного типа рефлексии от структурного своеобразия соответствующего ему эпистемологического пространства;

- проследить зависимость между развертыванием содержания понятия «игра» и таких тесно связанных с ним по смыслу, либо антиномичных понятий как «свобода», «необходимость», «труд», «правило», «закон» и т. п.;

- провести разграничение понятий, описывающих феноменальное бытие игры в его развернутых (очевидных) и свернутых (скрытых) формах, когда игра осознается либо не осознается ее участниками как таковая;

- определить значение роли игры как одного из тотальных принципов существования современной западной культуры, оценить границы культурной значимости игрового фактора в настоящее время, противоречивые последствия его господствующего положения в пределах современного культурного пространства.

Методологическая основа данной диссертационной работы представляет собой синтез нескольких философских и культурологический методов исследования, каждый из которых позволяет раскрыть определенную грань стоящей перед нами проблемы.

Прежде всего, сюда можно отнести методологию, представленную богатой антропологической традицией изучения игры. Благодаря антропологическому методу мы можем проанализировать рефлексию игры как составляющую антропологической мысли, один из результатов аналитики конечности человеческого бытия и сущностной свободы человека.

Далее для формирования целостного образа игры нам с необходимостью пришлось предпринять исследование игры как структуры подчинения и необходимости. Для этой цели нами использовались метод языковых игр, психоаналитический метод, методология постмодернистского анализа текста, в частности, и культуры в целом.

Необходимо упомянуть также историко-культурологические методы исследования, позволяющие проследить эволюцию игровых культурных форм, с одной стороны и исторические трансформации знания об игре, заключенные в структуре целостного знания той или иной эпохи, с другой. В этом последнем случае мы опирались на «археологический» метод М. Фуко, в его свободной интерпретации, применительно к теме нашего исследования.

И, наконец, рассматривая свойственный философии нашего времени онтологический подход к основаниям игры, мы неизбежно должны были обратиться к методике аналитики времени и его структуры, а также категории повторения, сущностно соположенных структуре игры.

Научная новизна данной работы состоит, прежде всего, в самой постановке вопроса о возможности игры как феномена мысли в эпистемологических пространствах различных этапов развития культуры, в соотнесении этих возможностей с историческими формами пребывания игры в культуре. Предшествующие данной работе попытки рассмотрения становления мысли об игре как единого процесса представляли собой, по сути, изучение различных теорий игры в хронологической последовательности их возникновения. В данной же работе автор предпринимает попытку понять само возникновение и особенности движения этой мысли, исходя из внутренней логики развития эпистемологического пространства культуры, его структурных составляющих, основных категорий и принципов.

В соответствии с этим автор не останавливается на подробной характеристике всех существующих на данный момент концепций игры, эта задача во многом превосходит рамки диссертационного исследования. Мы выделяем три основных исторических этапа рефлексии бытия игры в культуре и рассматриваем каждый из этих этапов как своего рода связную систему идей, касающихся проблематики игры, выражением чего и служат возникающие в рамках этой системы концепции. Содержание этих концепций активно используется для выявления и четкой актуализации характерных для каждого этапа общих идей и принципов.

Первый этап характеризуется преобладанием ситуаций невозможности осознания игры как самостоятельной реальности, когда мысль об игре лишь изредка рождается на периферии философской мысли, как бы пульсируя на грани возможности. Второй этап начинается с конца XVIII в. и представляет собой время рождения игры в пространстве мысли как проблемы, при этом игра выступает как антиномия труда, одной из центральных для новоевропейской антропологической мысли категорий и как символ свободы, другой центральной для данной эпохи категории. Третий же этап соответствует современной эпохе и представлен в основном теориями, сложившимися в XX в. Для него характерны глубокая антиномич-ность самой мысли об игре, когда ее образ двоиться, представая одновременно как фигура свободы и фигура подчинения, способ экзистенциальной реализации и способ замыкания в структурах отчуждения.

Двойственность понимания игры характерная для этого этапа приводит к противоречивости современных игровых концепций, складыванию своеобразной ситуации, когда каждый автор может использовать понятие игра для обозначения чего угодно, в том числе таких явлений, которые ранее не коей мере не могли быть отнесены к сфере игрового и условного. Сейчас мы наблюдаем экспансию игровой терминологии практически на все сферы культурной реальности, что приводит к нивелированию смысла понятия «игра». Становясь всем, этот феномен все больше и больше приобретает черты неопределенности.

В связи с этим автор видит необходимость во введении четкого концептуального разграничения между понятиями, описывающими различные способы феноменального бытия игры, и разделить свернутые (не осознаваемые субъектами игрового действия как таковые) и развернутые (осознанные субъектами игрового действия как условные) формы присутствия игры. Свернутую форму игры мы обозначили как «игру-в-себе» и наделили ее такими модусами как «игра-бытие», «игра-необходимость», «игра-ритм»; подобные формы обнаруживаются нами в тех областях реальности, условная природа которых опознается с огромным трудом, например в ритуале, языке, жизненных сценариях и т. п.

Такого рода феномены представляют собой онтологическое поле возможности возникновения второй - развернутой формы игры. Эту форму мы характеризуем как «игру-для-себя», а также «игру-знание», «игру-свободу»; ее наличие свидетельствует о возникновении нового экзистенциального поля пребывания игры, в котором она присутствует в качестве события осознанного ее субъектом как действия условного и сущностно свободного.

Полученные в результате данной работы результаты могут быть использованы в широком спектре исследований историко-культурологического и социально-философского, практического и теоретического характера, затрагивающих, так или иначе, проблему бытия игры в культуре, трансформации культурно-игровых форм и форм рефлексии игры.

Также материалы нашего исследования могут быть использованы для углубления и дополнения курсов социальной философии и культурологии за счет внесения в их содержание проблематики игры, разработки элективных курсов, посвященных комплексному изучению феномена игры.

Данное диссертационное исследование состоит из трех глав и десяти параграфов. Первая глава посвящена самой проблеме возможности возникновения темы игры в пространстве культуры. Для полного раскрытия этого вопроса автор, прежде всего, обращается к анализу места игры в пространстве архаической культуры, когда игровые формы культурного бытия игры не были и не могли быть осознаны как таковые. На примере сопоставления игры в собственном смысле слова и ритуала, нами проводится разделение феноменальных способов бытия игры как «игры-в-себе» и «игры-для-себя», а также анализируется невозможность существования в рамках архаической культуры явных форм «игры-для-себя», а, следовательно, и невозможность рефлексии игры.

Второй и третий параграфы данной главы посвящены анализу рефлексии игры в рамках античной культуры, а также самих причин возникновения данной рефлексии. Здесь мы устанавливаем общую последовательность рассмотрения указанных вопросов, которая впрочем, достаточно условна - сначала разбираются условия возникновения рефлексии игры и целостная культурная ситуация эпохи, в рамках которой складываются эти условия (в данном случае второй параграф), затем же представляются основные положения выдвинутые в рамках данного типа рефлексии игры (третий параграф).

Вторая глава посвящается рождению проблемы игры в классической философии: кон. XVIII-XIX в., где обосновывается принципиальное отличие классической рефлексии игры от античной. В первом параграфе рассматривается культурная ситуация модерна, в рамках которой центральное положение занимают категории труда и свободы, формирующие антропологически окрашенное пространство знания, характерное для данной эпохи. Данные эпистемологические процессы и приводят к осознанию игры как антиномии труда и знака свободы. Во втором параграфе рассматривается диалектика представления классической мыслью игры как эстетической очевидности и наличия свернутых игровых структур в остальных секторах знания эпохи модерна. Игра, таким образом, раскрывается перед нами как скрытый принцип структуры культурного модерна. И, наконец, в третьем параграфе рассматривается собственно сама классическая рефлексия игры, в пределах которой игра раскрывается исключительно в форме «игры-для-себя» в поле субъективности и антропологии.

В третьей главе речь идет о современном неклассическом развороте игры как тотальной философской проблемы, активно распространяющейся за пределы предписанных ей классической мыслью областей эстетики и психологии на обширные области знания. В первом параграфе рассматривается сам факт утверждения игрового начала как универсального принципа современной культуры и причины, приведшие к такому утверждению. Здесь изучаются как объективные процессы развития материальной культуры, так и процессы идеологических трансформаций идей элитарной культуры модерна в рамках современной массовой культуры, перенасыщенной игровыми мифами и архетипами.

Во втором параграфе поднимается вопрос о слиянии в рамках современной культуры пространств знания и игры, когда игра предстает как форма осуществления знания, его возникновения и передачи, а также сущностный способ функционирования языка. Автор рассматривает неизбежность и в то же время потенциальную опасность такого слияния.

В третьем параграфе предпринимается попытка обобщения многочисленных современных концепций игры на основе анализа игры как места пребывания антиномий свободы и подчинения. Различными авторами актуализируются соответственно и разные из указанных антиномий, что свидетельствует о глубоком разломе, произошедшем в рамках антропологической эпистемы, что знаменуется в частности попытками замены антропологии новым видением онтологии. Игра при этом мыслится двойственно с одной стороны классически - как «игра-для-себя», а с другой стороны, предстает во все богатстве свернутых форм «игры-в-себе». В четвертом параграфе третьей главы, завершающем основное содержание работы акцентируется внимание на онтологическом развороте осознания игры современной философской рефлексией. Здесь представляются попытки вычленить до-антропологическую структуру игры и онтологические основания свободы.

Диссертационная работа завершается заключением, в котором подводятся окончательные выводы исследования и списком использованной литературы.

Заключение диссертации по теме «Философия и история религии, философская антропология, философия культуры», Культенко, Лариса Юрьевна

Заключение.

В заключении подведем основные итоги данного диссертационного исследования. Прежде всего, задавшись вопросом о моменте возникновения мысли об игре в рамках западноевропейской культуры, мы с неизбежностью приходим к выводу о том, что эта мысль становится возможной только при определенных обстоятельствах или конфигурациях культурного пространства. Подлинную возможность осуществления рефлексия игры обретает не раньше наступления эпохи модерна, т. е. примерно конца XVIII в.

Возможность актуализации идеи игры в предшествующих эпохах находится под большим вопросом в связи с отсутствием в их рамках антропологической проблематики. Античная философия в лице Платона и отчасти Гераклита выносит игру на рассмотрение, но это рассмотрение в сущности совершенно не проблематично. Игра, будучи живой формой, заполняющей пространство античной культуры, представляется мыслителям этой эпохи совершенно очевидной, и в своей очевидности она выступает, прежде всего, как онтологический принцип - «игра-бытие», циклическое движение космоса, форма вечности. Античной философии абсолютно чужда идея субъективной игры, т. е. действия, осознаваемого субъектом как свободное, условное и необязательное, как, впрочем, и совершенно чужда идея субъекта как такового. Игра сливается с космическим законом и в соответствии с этим становится прообразом законов государства.

Образ игры как бы пульсирует на грани возможности на периферии философской мысли до тех пор, пока не происходит рождение человека в рамках западноевропейского эпистемологического поля кон. XVIII - XIX в., убедительно описанное М. Фуко. Проблема игры действительно рождается только в момент возникновение аналитики конечного человеческого бытия, в рамках которого игра берет на себя роль антиномии труда, становясь в то же время знаком свободной и творческой природы человека, способом выйти за пределы конечного существования и обрести власть над временем.

Таким образом, вопрос об игре ставится И. Кантом, Ф. Шиллером и Ф. Шлегелем, прежде всего, в рамках эстетики, где игра становится двойником искусства, мыслимого как наивысший способ осуществления человечности. Игра, рассматриваемая классической рефлексией - это исключительный феномен человеческого бытия, субъектно данная ипостась целостного образа игры. Так же как античная мысль не считает нужным сделать игру в ее субъективном понимании объектом внимания, так и классическая рефлексия «не видит» онтологического измерения игры, а если речь и заходит об отождествлении игры и бытия, то само бытие в таком случае мыслится как высший Субъект, лежащий в основании всякой частной субъективности.

В современной же мысли происходит возвращение идеи игры в различные внесубъективные плоскости бытия. Это выражается и в «открытии» игровой природы всевозможных культурных форм, и в создании игровых моделей социальных коммуникаций, и в обнаружении игровой природы языка, и, наконец, в новом открытии онтологического поля пребывания игры. Это выхождение за рамки субъективистского понимания игры можно было бы связать с кризисом, переживаемым в настоящий момент антропологической эпистемой, который заключается в устранении человека с центрального места в пространстве знания и поиском таких первичностей, которые предшествуют в качестве основания его появлению на сцене. Многое из того, что обуславливает человека, так или иначе, оказывается связанным с внесубъективными игровыми структурами.

Таким образом, в XX в. рефлексию игры можно охарактеризовать как двойственную, пребывающую в состоянии невозможности разрешить вопрос, что наиболее сущностно для игры - быть ключевым способом актуализации субъективной свободы или быть фактором, по сути внечелове-ческим, задающим субъекту способ его пребывания в мире. В последнем случае игра вопреки ее классическому пониманию выступает как структура подчинения, что выражается в заданности ритуала, языка, социальных ролей, жизненных сценариев. В качестве элементов подчинения в структуре игры мы выделяем правило и повторение.

Правило - сущностный атрибут игры, без которого она, судя по всему, совершенно невозможно, правило может быть открытым, осознаваемым и скрытым, свернутым, в этом случае действия игрока детерминированы неосознанными им самим реальными условиями его существования. В любом случае правило роднит игру с такими в целом чуждыми ей видами деятельности как труд и моральное действие, что встраивает игру в структуру обыденной жизни, не дает действительного выхода из рамок повседневного бытия и целеполагания.

Правилу противостоит творческая спонтанность, способность к вариативному незаданному поведению, отношение спонтанности к правилу неизбежно парадоксальны. Что же касается повторения, то он является скорее не дополнительным элементом по отношению к правилу, а старшим, можно также сказать, что повторение является онтологическим основанием, условием самой возможности правила. Повторение постольку противостоит свободе, поскольку выступает антиподом различия, как онтологического источника вариативности и свободы. Постольку же поскольку оно сочетается с различием в целостной структуре игрового движения, игра парадоксальным образом продолжает выступать прообразом свободы в рамках подчинения.

Другой важнейшей особенностью современного типа рефлексии игры является ее фрагментарность, раздробленность между различными дискурсами - антропологическим, онтологическим, социологическим, культурологическим, лингвистическим, психологическим, в связи с чем отдельные концепции игры подчас плохо стыкуются друг с другом, поскольку разные авторы, затрагивая различные грани феноменального бытия игры, употребляют понятие «игра» в совершенно разном смысле. Уже в исторической перспективе перед нами открылись многообразные способы понимания и интерпретации игры, в XX же веке эти способы многократно умножаются, игра в результате становится практически всем, охватывая собой подчас совершенно несхожие феномены культурного бытия. Эта ситуация собственно и спровоцировала попытку провести четкое концептуальное различие между основными феноменальными способами существования игры.

Мы выделяем две основные формы феноменального бытия игры. Во-первых, «игру-в-себе», свернутую форму, в которой присутствуют формальные признаки игры, как то наличие правил, особой игровой реальности с ее специфическим конфигурациями пространства и времени, игровыми группировками, маскировкой и т. п., но отсутствует осознание агентами игрового действия его условности и необязательности. Эту игру мы также в зависимости от целей исследования характеризуем как «игру-бытие», «игру-ритм». К свернутым формам игры можно отнести игры животных и младенцев, архаический ритуал, греческий агон, греческую философскую школу, языковые игры, раздробление на которые явно берет свое начало еще в эпоху модерна, способы социальной коммуникации понимаемые их участниками как очевидные и т. п.

Во-вторых, мы выделяем в качестве следующей важнейшей формы присутствия игрового начала в бытии «игру-для-себя», в рамках которой агенты игрового действия становятся субъектами, осознающие свои поступки как игру, т. е. действия сущностно свободные, необязательные и условные. Игру в себе мы характеризуем как «игру-знание», «игру-свободу». Такая игра, без сомнения являясь вневременным атрибутом человечности, становится предметом внимания только в эпоху модерна, эпоху утверждения антропологии и принципа субъективности.

На протяжении рассмотренных нами этапов можно проследить своеобразную диалектику свернутых и развернутых форм игры. Например, в античности мы встречаем начало философии игры в сочетании с искренним непониманием игровой природы агона и самой философии, явным принижением ее субъективстских форм. В рамках классической рефлексии мы наблюдаем замыкание «игры-для-себя» в эстетической области знания, в то время как сам принцип раздробления знания на автономные области науки, этики и эстетики свидетельствует о рождении языковых игр, заключенных в своих собственных дискурсивных правилах.

Что же касается современной эпохи, то здесь мы можем наблюдать внешне очевидный процесс тотального разоблачения всех свернутых форм игры, выявления скрытой игровой природы бесчисленных культурных феноменов. Однако это вовсе не означает полного осознания всех свернутых форм, часть скрытых игровых структур неизменно ускользают от внимания разоблачающего. В то же время современная массовая культура создает огромное количество ложных форм, игр-перевертышей, в которых за внешне очевидной игровой формой скрываются в свою очередь свернутые структуры целеполагающего действия.

Игра становится ключевым мифом современной массовой культуры, в чем автор данной работы усматривает серьезную опасность, поскольку образцы, созданные в рамках элитарной культуры XIX - XX в. в рамках массовой культуры подвергаются своеобразному «снижению», через них транслируются идеи безответственности и вседозволенности как профанные производные идей свободы и творчества. Игровая природа знания в рамках всеобщей культуры трансформируется в идею «легкого» знания, идея труда все в большей степени оттесняется на периферию сознания. Таким образом, в рамках современного общества, рождается форма власти, встроенной в саму кажущуюся свободной деятельность, интерио-ризированную в любом акте наслаждения и внешней произвольности. Игровые формы современной массовой культуры более всего служат цели управлять, подчинять себе действия игроков, что наиболее эффективно при условии переживания игрового действия как свободного. В этом смысле мы видим необходимость в том, чтобы предпринять двойную работу в целях, во-первых, критики роли игры в рамках современной культуры, а, во-вторых, ее оправдания, в смысле выявления истинной ценности игры как категории и метода современного осмысления культурной, антропологической и онтологической целостностей.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Культенко, Лариса Юрьевна, 2002 год

1. Аристотель Никомахова этика. // Он же Соч. в 4 т. М.: АН СССР Институт философии, Изд-во «Мысль», 1984 - т. 4. - с. 53-294 с.

2. Аристотель Политика. // Он же Соч. в 4 т. М.: АН СССР Институт философии, Изд-во «Мысль», 1984 - т. 4. - с. 375-644

3. Асмус В. Ф. Античная философия. М.: Высшая школа, 1976 - 543 с.

4. Асмус В. Ф. Иммануил Кант. 1724-1974 М.: «Наука», 1973 - 534 с.

5. Асмус В.Ф. Платон. М.: «Мысль», 1975 - 223 с.

6. Асмус В. Ф. Шиллер как философ и эстетик.// Шиллер Ф. Собр. соч. в 7 т. М.: «Художественная литература» - т. 6 - с. 665-724

7. Афасижев М. Н. Западные концепции художественного творчества. -М.: Выс. школа, 1990 174 с.

8. Афасижев М. Н. Эстетика Канта. М.: «Наука», 1975 - 136 с.

9. Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во имени Сабашниковых, 1996 - 312 с.

10. Ю.Бахтин М. М. К философии поступка.// Он же Работы 1920-х гг. Киев:1. Next» 1994 - с. 9-68

11. П.Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренесанса. М.: Худож. лит., 1990 541 с.

12. Бергер П. Приглашение в социологию: Гуманистическая перспектива. -М.: Аспект-Пресс 1996 - 167 с.

13. З.Бергер П. Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: «Academia - Центр» «Медиум», 1995 - 322 с.

14. Бердяев Н. А. Кризис искусства.// Он же Философия творчества, культуры и искусства в 2 т. М. 1994 - т. 2. -с. 399-418

15. Бердяев Н. А. Очарование отраженных культур.// Он же Философия творчества, культуры и искусства в 2 т. М. 1994 - т. 2. -с. 389-398

16. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. -СПб-М.: «Университетская книга» ACT, 1996 398 с.

17. Бодрияр Система вещей. М.: «Рудомино», 1995 - 173 с.

18. Бюхер К. Происхождение народного хозяйства. СПб, 1898

19. Бюхер К. Работа и ритм. М.: «Новая Москва», 1923 - 326 с.

20. Вейдле В. Умирание искусства.// Самосознание европейской культуры XX в.// сост. Гальцева Р. А. М.: Изд-во полит, литературы, 1991 - с. 268-290

21. Веселовский А. Н. Избранные статьи. JL: Гослитиздат, 1939 - 571 с.

22. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М.: Выс. школа, 1989 - 404 с.

23. Вислова А. В. На грани игры и жизни.// Вопросы философии. 1997 -№12-с. 28-38

24. Витгенштейн JI. Культура и ценность.// Он же Философские работы в 2 ч. М.: «Гнозис», 1994 - ч. 1. - с. 407-492

25. Витгенштейн JI. Философские исследования.// Он же Философские работы в 2 ч. М.: «Гнозис», 1994 - ч. 1.-е. 75-320

26. Вундт В. Введение в психологию. М.: книгоиздательство «Космос», 1912-167 с.

27. Вундт В. Лекции о душе человека и животных. СПб: издание К. Л. Риккера, 1894-465 с.

28. Выготский Л. С Игра и ее роль в психическом развитии ребенка// Вопросы психологии 1966 - № 6 - с. 58-79

29. Выготский Л. С. Мышление и речь. М.: Лабиринт, 1999 - 350 с.

30. Выготский Л. С. История развития высших психических функций.// Он же Собр. соч. в 6 т. М.: «Педагогика», 1983 - т. 3 - с. 5-328

31. Выготский Л. С. Педология подростка.// Он же Собр. соч. в 6 т. М.: «Педагогика», 1984 - т. 4 - с. 5-242

32. Выготский Л. С. Проблема развития в структурной психологии.// Он же Собр. соч. в 6 т. М.: «Педагогика», 1982 - т. 1-е. 238-290

33. Выготский JI. С. Проблемы культурного развития ребенка// Вестник МГУ серия 14 психология - 1991 - № 4 - с. 5-19

34. Выготский Л. С. Психология искусства. М.: «Педагогика», 1987 - 344 с.

35. Выготский Л. С. Вопросы детской (возрастной) психологии.// Он же Собр. соч. в 6 т. М.: «Педагогика», 1984 - т. 4 - с. 243-385

36. Габитова Р. М. Философия немецкого романтизма. М.: «Наука», 1978 -288 с.

37. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: «Искусство» 1991 367 с.

38. Гадамер Г.-Г. Истина и метод. М.: «Прогресс», 1988 - 699 с.

39. Гегель Г. Философия права.// Он же Сочинения в 14 т. М.: Соцэкгиз, 1934-т. 7-380 с.

40. Гегель Г. Эстетика в 4 т. М.: Искусство, 1968 - т. 1 - 312 с.

41. Генон Р. О смысле «карнавальных» праздников.//Вопросы философии -1991-№4-с. 65-68

42. Герасимова Н. А. Философское понимание танца.//Вопросы философии -1998-№ 4-с. 51-59

43. Гессе Г. Собр. соч. в 4 т. СПб: «Северо-Запад», 1994 - т. 4. - 543 с.

44. Гроос К. Игра животных. СПб, 1911 364 с.

45. Гулыга А. В. Кант. М.: Соратник, 1994 - 304 с.

46. Гулыга А. В. Читая Канта.// Эстетика и жизнь. М.: «Искусство» - вып. 4-1975-с. 27-56

47. Делез Ж. Логика смысла. М.: «Academia», 1995 - 384 с.

48. Делез Ж. Различие и повторение. СПб: «Петрополис», 1998 - 299 с.

49. Делез Ж. Гваттари Ф. Что такое философия? СПб-М.: «Институт экс-перементальной социологии» «Алетейя», 1998 - 287 с.

50. Донских О. А. Кочергин А. Н. Античная философия. Мифология в зеркале рефлексии. М.: Изд-во МГУ, 1993 - 240 с.

51. Дружинина Е. В. Детские игры как феномен культуры.// Памятники культуры. Новые открытия: Письменность. Искусство. Археология.// под ред. Лихачева Д. С. -М.: Наука- 1993 с. 351-361

52. Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VIII-V в. до н. э. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985 - 208 с.53.3иммель Г. Общение. Пример чистой или формальной социологии. // Он же Избранное в 2 т. М.: «Юристъ», 1996 - т. 2 - с. 486-500

53. Иванов В. Г. История этики древнего мира. СПб: Лань, 1997 - 256 с.

54. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: «Интрада», 1998 - 256 с.

55. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М.: «Интрада», 1999 253 с.

56. История эстетической мысли в 4 т.// М. Ф. Овсянников и др. М.: «Искусство», 1986 - т. 3 - 494 с.

57. Каган М. С. Человеческая деятельность. М.: Политиздат, 1974 328 с.

58. Камю А. Бунтующий человек. М.: Изд-во полит, литературы, 1990 -415 с.

59. Кант И. Критика способности суждения.// Он же Собр. соч. в 8 т. М.: изд-во «Чоро», 1994 - т. 5 - 414 с.

60. Карасев Л. В. Мифология смеха// Вопросы философии 1991 - № 7, -с. 63-71

61. Кривко-Апенян Т. А. Мир игры. СПб: Culture - Science - Business, Эйдос, 1992-159 с.

62. Культенко Л. Ю. Миф об игре в современной культуре.// Культура как интегрирующий фактор в образовательных структурах высшей школы. Тезисы докладов региональной научно-методической конференции. -Владивосток: Изд-во ДВГАЭУ, 2000 с. 122-124

63. Культенко Л. Ю. Проблема актуальности игровых методик в современном гуманитарном образовании.// Гуманитаризация образования: новыеподходы. Тезисы докладов региональной научно-методической конференции. Владивосток: Изд-во ДВГАЭУ, 1999 - с. 64-66

64. Леви-Брюль Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: «Педагогика-пресс», 1994 - 608 с.

65. Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М.: Изд-во «Республика», 1994-328 с.

66. Лейтц Г. Психодрама: теория и практика. Классическая психодрама Я. Л. Морено. М.: Изд. группа «Прогресс», «Универс», 1994 - 352 с.

67. Лекции по истории эстетики.// под ред. М. С. Кагана Л.: Изд-во ЛГУ, 1974-кн. 2-206с.

68. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М.: Изд-во МГУ, 1981 — 584 с.

69. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб-М.: «Институт экспериментальной социологии» «Алетейя», 1998 - 160 с.

70. Лосев А. Ф. Античный космос и современная наука.// Он же Бытие. Имя. Космос. М.: «Мысль» Российский открытый университет, 1993 -с. 61-612

71. Лосев А. Ф. Ирония античная и романтическая.// Эстетика и искусство. Из истории домарксиской эстетической мысли. М.: «Искусство», 1966 -с. 55-98

72. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. -М.: «Искусство», 1969 715 с.

73. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: «Мысль» Российский открытый университет, 1993 - 959 с.

74. Лосев А. Ф. Платоновский объективный идеализм и его трагическая судьба// Платон и его эпоха.// отв. ред. Кессиди Ф. X. М.: «Наука», 1979-с. 3-57

75. Лосев А. Ф. Основной вопрос философии музыки. // Он же Философия, мифология, культура. -М.: Изд-во полит, литературы, 1991 с. 319-331

76. Лэндрет Г. Л. Игровая терапия: Искусство отношений. М.: Международная педагогическая академия, 1994 - 368 с.

77. Марков М. Е. Искусство как процесс. М.: «Искусство», 1970 - 239 с.

78. Материалисты Древней Греции. М.: Гос. Изд-во полит, литературы, 1955-238 с.

79. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Киев: «Port-Royal», 1995 - 352 с.

80. Миллер С. Психология игры. СПб: Университетская книга, 1999 - 318 с.

81. Михайлов А. И. Хейзинга в историографии культуры.// Хейзинга И. Осень средневековья. М: Наука, 1988 - с. 415-459

82. Мостовая И. В. Социальное расслоение: Символический мир метаигры. М.: «Механик», 1996 - 208 с.

83. Нарский И. С. Кант. М.: «Мысль», 1976 - 207 с.

84. Нерсесянц В. С. Политические учения Древней Греции. М.: «Наука», 1979-263 с.

85. Ницше Ф. Веселая наука.// Он же Соч. в 2 т. М.: Мысль, 1997 - т. 1. -с. 491-719

86. Ницше Ф. Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм.// Он же Соч. в 2 т. М.: Мысль, 1997 - т. 1. - с. 47-157

87. Ницше Ф. Так говорил Заратустра.// Он же Соч. в 2 т. М.: Мысль, 1997-т. 2.-с. 5-237

88. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М.: Международная педагогическая академия, 1994 - 680 с.

89. Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. СПб.: «Союз», 1997 - 254 с.

90. Пигалев А. И. Прерванная игра или Трудное возвращение в историю// Вопросы философии 1997 - № 8 - с. 135-139

91. Пигров К. Авантюрное измерение жизненного мира: игра и непоправимость.// Вестник СПб серия 6 - 1992 - вып. 2-е. 34-38

92. Платон Государство.// Он же Соч. в 3 т. М.: АН СССР Институт философии, изд-во «Мысль», 1971 - т. 3, ч. 1-е. 89-454

93. Платон Законы.// Он же Соч. в 3 т. М.: АН СССР Институт философии, изд-во «Мысль», 1972 - т. 3, ч. 2 - с. 678 с.

94. Платон Пир.// Он же Соч. в 3 т. М.: АН СССР Институт философии, изд-во «Мысль» 1970 - т. 2 - с. 95-156

95. Платон Филеб.// Он же Соч. в 3 т. М.: АН СССР Институт философии, изд-во «Мысль», 1971 - т. 3, ч. 1 - с. 9-88

96. Плеханов Г. В. Письма без адреса. М.: Гослитиздат, 1956 - 248 с.

97. Погоняйло А. Г. Когито и пайдейа.// Вестник СпбУ серия 6 - 1994- № 2 с. 11-19

98. Подорога В. Власть и познание.// Власть: Очерки современной политической философии Запада.// под. ред. Мшевениерадзе В. В. М.: Наука, 1989 - с. 206-255

99. Попов Ю. Н. Философско-эстетические воззрения Ф. Шлегеля // Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика, в 2 т. М.: «Искусство», 1983-т. 1-е. 7-37

100. Розеншток-Хюсси О. Значение юмора для выживания.// Вопросы философии. 1997 - № 8 - с. 147-150

101. Розеншток-Хюсси О. Прощание с Декартом.// Вопросы философии.- 1997-№ 8-е. 139-147

102. Серль Дж. Р. Перевернутое слово.// Вопросы философии 1992 - № 4-е. 58-69

103. Симаева JI. Ю. Знание в пространстве игры.// Современные проблемы высшего образования в странах АТР. Материалы региональной научно-методической конференции. Владивосток: Изд-во ДВГТУ, 1998 - с. 250-252

104. Симаева Л. Ю. Проблемы становления темы игры в философии.// Пятая дальневосточная конференция молодых историков. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. ДВО РАН. - Владивосток, 1998 - с. 124-126

105. Симаева Л. Ю. Тема труда и игры в европейской философии XIX-XX в.// Вестник ДВГАЭУ 1998 - № 1 - с. 108-113

106. Спенсер Г. Сочинения. Основания психологии. СПб: изд. тов-ва И. Д. Сытина, 1897 - т. 4 - 434 с.

107. Спенсер Г. Синтетическая философия. Киев: «Ника-Центр», «Вист -С», 1997-512 с.

108. Тахо-Годи А. А. Миф у Платона как действительное и воображаемое.// Платон и его эпоха.// отв. ред. Кессиди Ф. X. М.: «Наука», 1979 -с. с. 58-82

109. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. —М.: Прогресс: Культура, 1995 624 с.

110. Успенский В. А. Витгенштейн и основания математики.// Вопросы философии. 1998 - № 5 - с. 82-90

111. Февр Л. Труд: эволюция слова и понятия.// Он же Бои за историю. -М.: «Наука», 1991 с. 364-371

112. Философия Канта и современность.// под. ред. Ойзермана Т. И. М.: «Мысль», 1974 - 469 с.

113. Философия Канта и современный идеализм.// Андреевой И. С., Гри-горьян Б. Т. М.: «Наука», 1987 - 269 с.

114. Финк Э. Основные феномены человеческого бытия.// Проблема человека в западной философии.// сост. П. С. Гуревич; общ. ред. Ю. Н. Попов М.: Прогресс 1988 - с. 357-403

115. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. СПб-М.: «Университетская книга» ACT, 1997 - 318 с.

116. Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия. М.: Прогресс, Литера, 1992 - 569 с.

117. Фрейд 3. Художник и фантазирование. М.: Изд-во «Республика», 1995-400 с.

118. Фуко М. Слова и вещи. СПб: «А-cad», 1994 - 406 с.

119. Хабермас Ю. Модерн незавершенный проект.// Вопросы философии- 1992-№ 4-с. 40-52

120. Хайдеггер М. Вещь.// Он же Время и бытие. М.: изд-во «Республика», 1993-с. 316-326

121. Хайдеггер М. Европейский нигилизм.// Он же Время и бытие. М.: изд-во «Республика», 1993 с. 63-176

122. Хайдеггер М.Учение Платона об истине.// Он же Время и бытие. М.: изд-во «Республика», 1993 с. 345-361

123. Хейзинга Й. В тени завтрашнего дня.// Он же Homo ludens. М.: Изд. группа «Прогресс», «Прогресс - Академия», 1992 - с. 241-366

124. Хейзинга Й. Осень средневековья. М.: Наука, 1988 - 540 с.

125. Хейзинга Й. Homo ludens. М.: Изд. группа «Прогресс», «Прогресс - Академия», 1992 - 464 с.

126. Хеллер А. Иммануил Кант приглашает на обед.// Вопросы философии 1992 - № 11 - с. 129-138

127. Хорунжий С. С. Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности.// Вопросы философии 1996 - № 6 - с. 53-68

128. Чанышев А. Н. Аристотель. М.: «Мысль», 1987 - 220 с.

129. Черняков И. В. Игра и художественная деятельность.// Автореф. дне. канд. филос. наук. М., 1991 - 23 с.

130. Шандыбин С. А. Постмодернистская методология и вопрос о политической ангажированности социального исследования //Философия и общество 1998 - № 2 - с. 178-196

131. Шиллер Ф. О необходимых пределах применения художественных форм.// Идеи эстетического воспитания в 2 т.// ред. сост. Шестаков В. П. - М.: «Искусство», 1973 - т. 2 - с. 274-290

132. Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании человека.// Он же Собр. соч. в 7 т. М.: «Худ. литература», 1957 - т. 6 - с. 251-358

133. Шлегель Ф. Щей.// Он же Эстетика. Философия. Критика, в 2 т.-М.: «Искусство», 1983 т. 1. - с. 358-364

134. Шлегель Ф. Критические фрагменты.// Он же Эстетика. Философия. Критика, в 2 т. М.: «Искусство», 1983 - т. 1.-е. 280-289

135. Шлегель Ф. Разговор о поэзии.// Он же Эстетика. Философия. Критика. в 2 т. М.: «Искусство», 1983 - т. 1.-е. 365-417

136. Шлегель Ф. Фрагменты.// Он же Эстетика. Философия. Критика, в 2 т. М.: «Искусство», 1983 - т. 1-е. 290-316

137. Шпенглер О. Закат Европы в 2 т. М.: «Мысль», 1993 - т. 1 - 663 с.

138. Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М.: Шк. Культ. Полит., 1995 - 800 с.

139. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Акад. проект, 2000 - 222 с.

140. Эльконин Д. Б. Психология игры. М.: Педагогика, 1978 - 304 с.

141. Ячин С. Е. Культура критического разума. Владивосток: Изд-во ДВГТУ, 1996-280 с.

142. Ячин С. Е. Человек в последовательности событий жертвы, дара, обмена. Владивосток: Дальнаука, 2001 - 279 с.

143. Debord G. Comments on The society of spectacle. L., 1990. - 128 p.

144. Derrida J. Structure, sign, and play in the discourse of human sciences. // The structuralist controvercy / Ed. by Macksey R., Donato E. Baltimore, 1972-p. 256-271

145. Kipper D. A. Psychotherapy Though. Clinical Role Playing. N. Y.: Brunner/Mazel, 1986 - 222 p.

146. Marcuse G. Dimentional Man. Boston: Beacon - 1966 - 368 p.

147. Mead G. H. Mind, Self and Society. Chicago, 1934 - 423 p.

148. Moreno J. L. Psychodrama. 3 Ed. N. Y.: Beacon House, 1964 - Vol. I -346 p.

149. Moreno J. L. Sociometry and the Science of Man. N. Y.: Beacon House, 1956-289 p.

150. Moreno J. L. Who shall Survive? N. Y.: Beacon, 1953 - 268 p.

151. Piaget J. Play, Dreams and Imitation in childhood. London. 1951 233 p.