Гоминьдан и местные социально-политические структуры в Китае в годы японской агрессии, 1937-1945 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Козырев, Виталий Анатольевич

• Козырев, Виталий Анатольевич
• кандидат исторических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Козырев, Виталий Анатольевич

Введение.

ГЛАВА I. Гоминьдан в социально-политической системе Китая в предвоенное десятилетие (1927-1937 гг.).

1. Взаимоотношения государства и местного общества в первой трети XX в.: новые тенденции.

2. Организация власти "периферийных" режимов в гоминьдановском Китае.

3. Гоминьдановский вариант государственного строительства как альтернатива региональной системе правления.

4. Нанкинский Гоминьдан и проблема "центр — периферия".

ГЛАВА II. Гоминьдан и сельская периферия Юго-Западного Китая в 19371941 гг. Разработка принципов государственного регулирования.

1. Гоминьдановская стратегия "строительства государства" в новых условиях.

2. Централизация системы управления и органов хозяйственного контроля.

3. Организация государственного регулирования экономической жизни.

ГЛАВА III. Административные реформы на местах и экономическая роль нового аппарата управления в 1937-1941 гг.

1. Эволюция системы провинциального управления.

2. Новая уездная система и судьба "демократического" переустройства на местах.

3. "Обновленная администрация" и реализация экономических программ правительства.

4. Сычуань: система экономического регулирования в деревне и финансовый кризис 1939-1941 гг.

ГЛАВА IV. Бюрократическое наступление Гоминьдана в деревне и поземельное налогообложение (весна 1941 — лето 1942 гг.).

1. Методы хозяйственного регулирования и политика усиления централизованного контроля.

2. Переход центра к сбору поземельного налога в натуральной форме.

3. Результаты преобразования земельно-налоговой системы.

ГЛАВА У. Гоминьдан и возрождение некоторых традиционных методов государственного управления (май 1942 — сентябрь 1945 гг.).

1. Ужесточение фискальной политики Гоминьдана в деревне и земельные преобразования (весна 1942 — весна 1943 гг.).

2. Нарастание паразитических черт в гоминьдановском бюрократическом аппарате и экономическая политика властей.

3. "Неотрадиционализм" Гоминьдана и потеря социальной опоры на местах.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Гоминьдан и местные социально-политические структуры в Китае в годы японской агрессии, 1937-1945 гг.»

Драматические события июля 1937 года у моста Лугоуцяо близ Бэйпина (Пекина), положившие начало широкомасштабной японской интервенции в Китае, стали не только важной вехой в истории международных отношений. Они кардинально повлияли на внутриполитическую ситуацию в стране, привели к большим изменениям на политической карте республиканского Китая, имели эпохальное значение для соотношения основных социально-политических сил и для судеб китайской государственности в целом.

В результате захвата японскими войсками к ноябрю 1938 г. крупнейших городов Восточного и Южного Китая страна оказалась поделенной на три части: территории, подвергшиеся японской оккупации и в основном оказавшиеся под управлением марионеточных режимов; провинции Юго-Западного и Западного Китая, ставшие территориальной базой гоминьдановского Национального правительства; Особый район Шэньси — Ганьсу — Нинся и антияпонские опорные базы, находившиеся в период войны под контролем КПК. Опираясь на лояльные политические режимы (в частности, правительства "истинного Гоминьдана" Ван Цзинвэя в Шанхае) и объявив в 1942 г. новый курс на создание "стабильной сферы взаимного процветания", руководство Японии практически отказалось от ведения активных военных наступательных действий вплоть до весны 1944 г. (1).

Военно-политическая ситуация в Китае, сложившаяся за первые полтора года войны, означала, таким образом, что исход войны, равно как и судьбы китайской государственности, решались не только на полях сражений. Они зависели в первую очередь от способности основных национальных политических сил эффективно решать задачи мобилизации материальных и людских ресурсов, создать мощную военно-экономическую и социальную базу для организации сопротивления агрессии. Потребности военного времени, следовательно, стали одним из важнейших факторов углубления процесса модернизации.

Предвоенное десятилетие было периодом активного поиска модели развития общества, бесконечных попыток преодоления политической и экономической дезинтеграции, препятствовавшей созданию единой государственности. Особое место в этих процессах занимало руководимое Чан Кайши гоминьдановское Национальное правительство в Нанкине, претендовавшее на роль общенациональной силы и приступившее к выполнению программы реконструирования отношений государства и общества под идеологическим знаменем суньятсенизма.

Военные поражения Гоминьдана и потеря контроля над основными промышленными и торгово-финансовыми центрами, отступление в чуждые, доселе не контролируемые Нанкином "тыловые" районы страны, отличавшиеся устойчивостью милитаристских традиций, запутанностью и разнообразием политических институтов и социальной организации, преобладанием традиционного аграрного хозяйства,— все это придало большую актуальность немедленному переходу к осуществлению серьезных преобразований традиционных социально-политических структур и созданию механизма экономического регулирования и в деревне, и в городе.

В настоящей работе период войны представляется как качественно новый этап эволюции гоминьдановской государственно-политической структуры и определяет хронологические рамки исследования. Именно драматические события войны подтолкнули Гоминьдан к необходимости значительного расширения практики административного строительства, впервые испытанной в экспериментальных уездах на территориях бывших советских районов, освобожденных от влияния КПК к середине 30-х годов. Столкновение гоминьдановских структур с сельской периферией Юго-Запада, по сути, стало, по сути, самой широкомасштабной попыткой переустройства традиционной организации власти и перехода к созданию современного бюрократического государства.

Поэтому в качестве объекта диссертационного исследования вынесена проблема функционирования гоминьдановской государственной структуры и создаваемых Гоминьданом административных институтов на местах как агентов бюрократизации и централизованного контроля, а также влияния институтов власти на выполнение экономических задач режима.

Исследование ориентировано прежде всего на выявление роли местных социально-политических структур в процессе государственного строительства, сила и влияние которых были генетически связаны с социальными изменениями в период ослабления и упадка централизованной власти в цинском Китае. Под местными социально-политическими структурами в республиканскую эпоху подразумеваются обладавшие в данный отрезок времени социальной значимостью и определявшие экономические, социальные, поведенческие, культурные, морально-символические параметры и нормы организации местного социума группы локальных элит, в совокупности с представителями бюрократии уездного и провинциального уровня, а также суббюрократических слоев, обретавших социальный статус вследствие своего посреднического положения между местным чиновничеством и населением. Указанные структуры могли выражать деструктивные тенденции региональной обособленности и подразделялись в целом на провинциальные и уездные. Их взаимоотношения друг с другом, а также с центром — ключевые при рассмотрении указанного предмета исследования.

Создание новых институтов власти, реструктурирование отношений "государство — общество" стали важным аспектом борьбы основных политических сил — Гоминьдана и КПК — по вопросу о путях социального переустройства страны. В условиях обострения к середине 40-х гг. противоречий с КПК важную роль играли усилия Гоминьдана в Юго-Западном Китае по созданию прочной социальной опоры и налаживанию хозяйственного контроля на локальном уровне. Дальнейшие перспективы этой борьбы после 1945 г. во многом зависели от способности той или иной партии осуществить адекватную конкретным потребностям борьбы за власть ломку традиционных структур.

С самого начала войны центральное гоминьдановское правительство стало инициатором многих серьезных преобразований в рамках концепций "гармоничного" соотношения государства и общества, общественного и частного, конструктивных и прагматичных, как это будет показано ниже, но не лишенных моралистической риторики. Эти установки воплотились в решениях ряда партийных форумов, состоявшихся в начале войны. Известно, однако, что в дальнейшем режим Чан Кайши претерпел весьма драматическую эволюцию в сторону нарастания реакционности, "неотрадиционализма" в политике, что сопровождалось снижением эффективности административного аппарата, всеобщей коррупцией, трудноконтролируемыми кризисными явлениями в экономике, нарастанием социального протеста.

Указанные проблемы, рассматриваемые в контексте взаимоотношения государства и местного населения, особенно сельской периферии ниже уездного уровня, актуальны и для современного Китая. "Взломав" традиционные социальные отношения и отношения собственности, совершив кадровую революцию на местах, руководство КПК к концу 50-х годов обратилось к практике навязывания сверху универсальных квазибюрократических структур (в рамках коммуны), сильно напоминавших, с точки зрения принципов взаимоотношений между государством и населением, гоминьдановские проекты местного самоуправления. Эти явления свидетельствовали тогда не о "великом единстве" и всеобщем тоталитарном бюрократическом контроле центра, а, наоборот, о противоречивости этого контроля и даже о все большей децентрализации в системе (2).

Проблема ломки старых структур оказалась актуальной и для реформаторов 80-90-х гг., которые поставили перед собой задачу отделить подразделения, реализующие экономическую политику, от функций гражданской администрации, реорганизовать деревенскую хозяйственную деятельность в новые компании, комбинаты и корпорации и добиться усиления позиций государства в постоянно воспроизводящей "ячеистость", парцеллярность деревенской социально-экономической жизни (3). В сегодняшнем Китае все большее значение для решения проблемы контроля в условиях сосуществования миллионов мелких аграрных производителей приобретает создание системы выборных органов местного самоуправления на деревенском уровне. Важной научно-теоретической и практической проблемой последнего десятилетия стал поиск путей сочетания общекитайского экономического строительства и процесса локализации социально-экономического развития под контролем усилившихся региональных бюрократических структур.

Выявление причин нарастания проявившихся в период войны консервативных и даже реакционных черт в экономической и социальной политике, своеобразного "неотрадиционализма" Гоминьдана, связанных с результатами административной политики центральных властей, а также с особенностями функционирования местных бюрократических институтов власти, является основной целью диссертации.

Намеченная цель исследования предполагает постановку и решение следующих задач диссертационной работы.

1. Выделить наиболее существенные особенности эволюции институтов власти и влиятельных социально-политических сил (местных элит) на всех этажах местного уровня — от деревенского до уездного и провинциального, в условиях распада традиционной государственности в Китае в первой половине XX в. При этом показать действие сложного комплекса социальных механизмов на местах, регулировавших — в условиях ослабления власти центра — процесс адаптации традиционных институтов и отношений к новым порядкам и определивших их устойчивость в послесиньхайский период. В рамках настоящей работы приходится ограничиваться, однако, лишь выделением основных факторов возрастания роли элит в местной жизни первой половины XX в., лежащих в социально-политической и экономической сфере, не затрагивая важный круг вопросов, связанный с так называемой "культурной гегемонией" элит.

2. Рассмотреть характерные черты типичной для общественного развития Китая первой половины XX в. милитаристской модели организации власти, что необходимо для понимания характеристики социально-исторических условий эволюции гоминьдановского режима, изменившихся с началом войны. В такой модели, в любом ее региональном варианте, проявлялись все особенности трудного процесса "государственного становления", который зачастую сопровождался экономической стагнацией, возрождением деспотических методов в политике провинциальных властей, приспосабливаемостью старых структур, специфическими явлениями "инволюции" государственных институтов (о содержании указанных понятий см. ниже).

3. Дать общую характеристику роли и места нанкинского гоминьдановского режима в эпоху господства "милитаристского" типа организации власти. Решение указанной задачи оказывается невозможным без: а) специального рассмотрения особенностей идеологии государственного строительства Гоминьдана 30-х гг.; б) определения глубины влияния различных группировок в гоминьдановском руководстве на вырабатываемые принципы административной и экономической политики; в) выявления общего и особенного в эволюции центра и периферийных режимов в предвоенные годы, оценки степени их противостояния, дающей основания рассматривать социально-экономические ориентации и политико-административную организацию нанкинского Гоминьдана в узкорегиональном смысле.

4. Показать особенности столкновения Гоминьдана с сельской периферией Юго-Запада (в частности, в провинции Сычуань) в начале войны, во многом связанные с изменением характера взаимоотношений центральной власти и периферийных режимов. Раскрыть суть экономической стратегии и политико-административных программ Национального правительства первых лет войны, определить степень влияния различных политических группировок в центре на процесс разработки проектов "национальной реконструкции" в условиях антияпонской борьбы.

5. Проанализировать деятельность Гоминьдана, направленную на преобразование местных политических структур на уровне ниже уездного, дать оценку гоминьдановскому варианту местного самоуправления, раскрыть его политический и прагматический смысл. Осуществить типологизацию новых политических и административных институтов местного уровня и выявить их реальный статус.

6. Рассмотреть последствия гоминьдановского варианта партийной бюрократизации местного общества в начале 40-х гг., что позволило бы проследить механизм воздействия деревенской верхушки на работу местной администрации, высветить изменения в самих институтах власти и социально-экономические последствия этих изменений, в частности в сфере реализации земельно-налоговой политики. Дать оценку достигнутой степени экономического "вторжения" центральной власти и ее агентов на уровне деревни, подвергнув изучению результаты политики поземельного налогообложения.

7. Выделить основные тенденции в эволюции налогово-финансовой системы в городах гоминьдановского тыла. Раскрыть причину "варваризации" бюрократического регулирования не только в деревне, но и в городе. Рассмотреть социальные и политические последствия проводимого властями в последние два-три года войны противоречивого экономического курса, усугубленного дезинтеграцией институтов власти, и вылившиеся, в частности, в серьезный политический кризис системы "центр — периферия" на тыловых территориях в 1944-1945 гг.

В научно-методологическом отношении диссертационное исследование базируется на сочетании системного подхода при изучении специфики социально-политической эволюции китайского общества в 30-40-х гг., институционального анализа, учитывающего существенное влияние государственных и политических институтов на процесс складывания постдеспотической китайской государственности, а также общей теории государства и права. Важное значение для настоящего исследования имеет общее положение о роли государства в обществе, указывающее на органическую связь социально-экономической и политической функций государства, воздействие на него экономических и социально-классовых процессов и обратное влияние государства на структурные сдвиги в обществе, на всю систему политических отношений.

Тезис о структурообразующей роли государства и властных институтов в странах, идущих по пути модернизации, получил развитие в мировой научной литературе. Существенный вклад в научную разработку проблем переходных обществ был сделан отечественными учеными, исследовавшими роль государства в процессе модернизации в странах Востока. Среди таких исследований следует выделить обобщающие работы советских востоковедов (4) и труды А.В. Меликсетова по теории бюрократического капитала в переходном обществе Китая середины XX века, касающиеся роли государства в сфере экономического регулирования и становлении форм государственного капитализма в Китае (5). Весьма ценными также представляются важные исследования В.В. Крылова, М.А. Чешкова по проблематике "новых правящих групп" в странах Востока (6). Особое место занимают работы А.Г. Володина, О.В. Малярова, В.Г. Растянникова, Г.К. Широкова, освещающие проблемы становления современного государства, отношения "государство — общество" в независимой Индии (7). Обращение к трудам указанных авторов позволяет применять методику исследования схожих процессов переходных обществ в других странах.

Очень продуктивно использование некоторых общих теорий о роли государства в ходе модернизации. Весьма распространена и признана в мировой науке концепция "государственного становления" (State-making; Statebuilding), которая раскрывает закономерности формирования современного государства в обновляющемся обществе, связанные с процессами централизации, бюрократизации, рационализации управления, и с объективно неизбежным ростом государственных расходов. Развитие капитализма в Европе сопровождалось противоречивыми процессами отделения экономических функций от институтов власти, формирования современной "рациональной" бюрократии, становления элементов "гражданского общества" (8).

Важная составляющая теории государственного строительства — проблема взаимоотношения центра и периферии. Согласно сложившимся в современной науке представлениям в любой сложной социальной системе центр характеризуется высокой степенью концентрации основных элементов власти и могущества и становится социальной зоной, где сосредоточена власть, а периферия — зоной, где эта власть реализуется. Проблема взаимоотношений центра и периферии в условиях модернизации была изучена в работах ряда зарубежных исследователей, которые обращали внимание на различные аспекты усиления воздействия центра на традиционную периферию, но в основном показывали этот процесс односторонне — с точки зрения экспансии государства на периферии. Применительно к переходным обществам стран Востока подобный подход нашел отражение в типологии государства-центра, разработанной еще в середине 60-х годов японским ученым Харуми Бефу и получившей известность на Западе (9). В конце 80-х гг. типология Бефу, и в частности его положение о постепенном увеличении зоны контроля современного государства за счет ослабления независимой власти местных деревенских лидеров, была подвергнута критическому переосмыслению, в том числе на китайском материале. Исследователь эволюции взаимоотношений маоистского государства и деревенского социума Вивьен Шу обратила внимание на то, что в переходных обществах, подобных китайскому, идет смена периодов взлета и падения как власти центральных правительств, так и местных элит. По мнению В. Шу, баланс власти между центром и периферией смещается не только в одну сторону; он зависит от того, "какие социальные группы действуют на периферии, какие административно-политические меры осуществляются центром в целях либо расширения, либо сужения суверенитета местной власти и как эти меры проводятся в жизнь на периферии" (10). Во-вторых, в цитируемой работе принципиальным для нас является близкое марксистским трактовкам положение, согласно которому традиционные структуры на периферии в эпоху state-making не только испытывают воздействие со стороны государства, подвергаясь трансформации, но и оказывают обратное влияние на это государство, его мероприятия, на политические структуры в центре (11).

Концептуальное значение для настоящего исследования имеет выявление особенностей социальной эволюции сельской периферии в Китае XX в. в условиях модернизации. Дискуссия по этой проблеме была развернута как в общих работах по социологии крестьянства, так и в специальных синологических исследованиях, основанных на анализе сложного комплекса взаимоотношений крестьянских общностей с внешним миром и степени их "открытости" или "закрытости" по отношению к внешним факторам (12). В этой, далеко не завершенной дискуссии важное значение имеют некоторые промежуточные выводы, касающиеся таких особенностей традиционной крестьянской общественной конструкции, как "вертикальная сегментация" (Т. Шанин), "ячеистость" (У. Скиннер), а также обусловленная определенным потенциалом "открытости" разная степень восприимчивости традиционных структур к, скажем, модернизаторским усилиям государства (13).

Необходимо отметить также, что мы, учитывая переходный характер китайских государственно-политических институтов и общественных структур в первой половине XX в., исходим из того, что сущностные черты, свойственные "азиатскому" типу общественного устройства, несмотря на определенное трансформирующее воздействие "мир-системных" факторов развития, во многом сохранили свой структурообразующий потенциал. Это, в частности, нашло выражение в тенденции к воспроизводству некоторых традиционных институтов, к созданию устойчивых социальных форм. Иными словами, была продемонстрирована уникальная способность социогенотипа Востока к структурной регенерации, которая воспринимается некоторыми современными исследователями как следствие принадлежности китайского общества особому, "системному" потоку исторического развития (14).

Следует учитывать и то, что устойчивость системы принято рассматривать в современной науке не как ее неизменность, а как устойчивость процессов (15). Подобная устойчивость процессов состоит, как нам представляется, в стремлении китайского общества к воссозданию механизма разрешения конфликтности между бюрократически организующимся государством и управляемым населением, механизма, который регулировался бы сложным комплексом социально-культурных взаимосвязей. Поэтому процесс становления государства в условиях разложения "азиатского" общества мог ограничиваться лишь реструктуризацией элементов общества и государства, появлением факторов, способствующих превращению новых политических институтов, групп (выражающих даже корпоративные интересы) в элемент поддержания системы. Или просто происходил поворот к воспроизводству прежних институтов, связанных с деятельностью традиционных местных элит.

Изучение таких неожиданных результатов модернизирующих усилий правящей верхушки стран Востока концептуализировалось в парадигму "государственной инволюции", которая также применяется в настоящем исследовании. Наиболее успешно концепция инволюции государства была использована американским исследователем Празенджитом Дуарой в его анализе особенностей государственного становления в республиканском Китае (16). Сам термин "инволюция" был впервые употреблен К. Поланьи при характеристике аграрного хозяйства, слабо компенсирующего затраты при интенсивном приложении труда, и, в дальнейшем получил развитие в подобном ключе в трудах, посвященных анализу индонезийской и китайской деревни XX в., соответственно К. Гиртцем и Ф. Хуаном (17).

П. Дуара использовал понятие инволюции для характеристики функционирования государственных институтов, эффективность которых была обратно пропорциональна осуществляемым в них государственным вложениям. Инволюция государства происходит тогда, согласно П. Дуаре, когда социальные и культурные формы прежнего продолжают сохраняться даже после достижения ими зрелости в своем внутреннем развитии. Государственные организации развиваются в таком случае не за счет все более эффективного использования управленческого персонала и других административных ресурсов, а за счет копирования, воспроизводства и распространения прежних моделей отношений между государством и обществом (18). Теория государственной инволюции, таким образом, помогает проиллюстрировать противоречивые результаты государственного становления в интересующий нас период 30-40-х гг., когда бюрократическое проникновение государства на местный уровень сопровождалось колоссальным ростом, разбуханием административного аппарата, падением его эффективности, при одновременном сохранении и даже усилении прежних неофициальных управленческих структур, увеличении роли местных элит, консервации традиционных экономических механизмов (прежде всего, в сфере налогообложения) и т. д.

В диссертационном исследовании был использован широкий круг источников, которые можно разделить на несколько основных категорий.

1. Официальные гоминьдановские документы, решения партийных съездов, конференций, а также законодательные акты, затрагивающие проблемы государственной и политической системы, соотношения центральной и местной власти, гражданских, военных и партийных институтов, экономической политики. В наиболее полном виде указанные материалы представлены в изданном в начале 80-х гг. в провинции Чжэцзян трехтомном "Сборнике деклараций и важнейших решений съездов и конференций Гоминьдана Китая". Следует отметить, что в сборнике указаны и имена партийных деятелей, выносивших на рассмотрение форумов те или иные проекты, что позволяет оценивать состояние фракционной борьбы в центре по основным политическим вопросам. Материалы гоминьдановского законодательства собраны не только в специализированных выпусках Законодательного юаня (1947), периодических изданиях, но и в отдельном "Сборнике законопроектов по осуществлению местного самоуправления в Китае", вышедшем в том же году под редакцией известного правительственного эксперта в области административных реформ Ху Цывэя. Особое значение для настоящего исследования имеет пакет законов в сфере реорганизации уезда (1939-1944 гг.).

2. Правительственные документы центрального и провинциального уровней, доклады и отчеты Чунцинского правительства, местных государственных учреждений, комиссий и рабочих групп. Существенное место в этой категории занимают доклады Исполнительного юаня, Национального правительства (1937-1945 гг.), отчеты провинциальных властей (Гуанси, Сычуань).

Особо следует упомянуть "Избранные архивные материалы по политической системе гоминьдановского правительства", собранные на базе

Второго исторического архива КНР и опубликованные в пров. Аньхой (1994 г.). Важное место занимает изданная в 1966-1973 гг. на Тайване в 1000 томов "Серия материалов по новой истории Китая", которая содержит в себе ценные документы республиканского периода — правительственные отчеты, выступления политических деятелей, доклады государственных ведомств, сводные доклады о ходе реализации политико-административных реформ на местах. Большой интерес вызывают материалы работы подразделений Национального политического совета, в частности, доклад созданной им инспекционной группы по изучению хода реконструкции в провинциях Сычуань и Сикан (1939 г.).

3. Основные положения гоминьдановской доктрины управления были разработаны в теоретических произведениях Сунь Ятсена ("Общая программа строительства государства", "Основы строительства Китайской республики", "История китайской революции" и проч.). Проблемы модернизации политической системы и осуществления демократизации посредством введения "местного самоуправления", реорганизации административной системы, а также эволюции роли государства в экономической сфере отражены в работах, письмах и выступлениях Сунь Ятсена, а также Чан Кайши, Кун Сянси, Чэнь Гофу, Чэнь Лифу и Чжан Цюня, опубликованных в разное время в сборниках, специализированных и периодических изданиях и использованных при написании диссертации.

4. Специализированные тематические периодические издания Исполнительного юаня ("Администрация в Китае", Комитет по осуществлению административных реформ, издается с 1941 г.), Крестьянского банка ("Китайский сельскохозяйственный ежемесячник", Отдел экономических исследований Крестбанка, издается с 1940 г.), Министерства экономики ("Китайский промышленный ежемесячник", издается с 1940 г.) не только демонстрируют беспрецедентную активность гоминьдановских властей в деле административного и хозяйственного регулирования в период войны, но и содержат ценный материал, затрагивающий организационные, социальные, экономические аспекты государственного строительства на всех уровнях управления, включая деревню. В настоящей работе использованы содержащиеся в указанных изданиях статистические данные, отчеты местных функционеров, аналитические обзоры крупных специалистов в аграрном хозяйстве, сфере промышленности и финансов, результаты проводимых Крестбанком в 1940-1944 гг. обследований деревенской экономики на территории более 30 представительных уездов провинций Сычуань, Сикан, Хунань, Гуйчжоу, Юньнань.

Среди периодических изданий особую ценность имеют журналы "Дунфан цзачжи" ("Восток"), "Цайчжэн пинлунь" ("Финансовый вестник"), "Чжунъян чжоукань" ("Центральный еженедельник") и ряд газет, контролировавшихся различными гоминьдановскими группировками ("Синь шубао", "Чжунъян жибао", "Дагунбао", "Шишиюэбао" и т. п.).

Материалы, основанные на данных китайской прессы 40-х гг., содержатся в пятитомном "Сборнике материалов по истории новейшего времени", изданном в 1984 г. в Харбине. Ценные данные содержат тематические сборники материалов по истории китайской промышленности, ремесел, сельского хозяйства, денег.

5. Дневники, мемуарная литература, воспоминания. На особом месте стоит издаваемое в КНР с 60-х гг. (с 1986 г. — открыто) многотомное издание "Избранных материалов по культуре и истории", где публикуются воспоминания видных деятелей гоминьдановского правительства, милитаристов, партийных функционеров центрального и местного уровней. Своеобразие указанного издания состоит в том, что его выпуск организован сетью официальных комитетов по опубликованию материалов по культуре и истории, функционирующих и в центре, и на провинциальном и уездном уровнях, что открывает доступ к ценным местным материалам. Следует учитывать, однако, что зачастую чувствовавшийся ранее явно выраженный субъективный оттенок некоторых публикаций ряда авторов был обусловлен стремлением к "покаянию" или к демонстрации своей приверженности позиции КПК. Вместе с тем на протяжении 80-90-х гг. были изданы наиболее развернутые варианты "Избранных материалов", отличающиеся более фундаментальной фактологической базой, строго научной классификацией документов, привлечением разнообразных источников. Это касается в равной степени и публикаций Издательства по культуре и истории, и, например, примечательной серии "Сборник по истории республиканского Китая", издаваемой под редакцией профессора Нанкинского университета Чжан Сяньвэня. Серия увидела свет в Народном издательстве провинции Хэнань в 1987 г. и к 1992 г. насчитывала уже 24 тома.

Заслуживает внимания также и серия воспоминаний, мемуаров, вышедших из-под пера видных политических и военных деятелей Гоминьдана, государственных лидеров, известных милитаристов. Среди подобных изданий наибольший интерес вызывают воспоминания и труды Ли Цзунжэня, Лун Юня, Кун Сянси, Сун Цзывэня, Хэ Ляня, Чэнь Гофу, Чэнь Лифу, Янь Сишаня. Мемуары американских дипломатов и военных советников в Китае, таких как Д. Барнетт, Д. Сервис, Д. Стюарт, также содержат ценные сведения.

Нельзя не упомянуть воспоминания советских военных специалистов и дипломатов в Китае конца 30-х — начала 40-х гг. Мемуары A.C. Панюшкина, А.Я. Калягина, С.П. Константинова содержат интересные материалы о политической системе гоминьдановского режима, хозяйственной политике властей, армии.

6. Справочные издания, выпускаемые в период войны в Китае и США, содержат богатый статистико-информационный материал, необходимый для рассмотрения социальных и экономических проблем, реформ административно-политической сферы.

Ряд ценных источников и материалов был предоставлен книгохранилищами Пекинского и Сычуаньского университетов, сычуаньским провинциальным архивом, что имело большое значение при подготовке диссертации.

Анализ эволюции гоминьдановского режима, специфики государственного устройства, основных направлений политики Гоминьдана и причин его краха занимает существенное место в отечественной и зарубежной исторической литературе.

Изучение гоминьдановской проблематики в советской, а затем и российской историографии традиционно увязывалось с характеристикой революционного процесса в Китае первой половине XX в., роли основных политических сил, в том числе Гоминьдана и КПК, в создании новой государственности, в решении насущных национальных и социальных задач. Эволюция взглядов советских исследователей 30-70-х гг., касающихся, в основном, экономических и социальных аспектов становления гоминьдановского режима, детально проанализирована в соответствующем разделе монографии A.B. Меликсетова (19). Весьма интересны работы китаеведов-экономистов 30-40-х гг., в частности, В.Я. Аварина, А. Бедерова, П.И. Глушакова, З.Д. Дубасовой, А. Когана, В.А. Масленникова, В.М. Штейна, в которых рассматривались особенности реализации экономической политики Национального правительства, практика государственного регулирования, трудности хозяйственной реконструкции военного времени, некоторые социально-политические проблемы. Несмотря на то что оценки деятельности Гоминьдана менялись в зависимости от политической конъюнктуры, труды и публикации упомянутых авторов способствуют воссозданию наиболее полной исторической картины и содержат весьма ценные статистические и фактические данные.

С конца 40-х до середины 70-х гг. по понятным политико-идеологическим причинам советская историография оказалась под влиянием признанных в руководстве КНР и КПК однобоких, поверхностных оценок Гоминьдана как режима "феодально-компрадорского", "фашистского", "неодеспотического". Постепенное преодоление подобных оценок, а также появление в 70-х гг. серии общетеоретических монографий, освещающих социальные процессы, особенности капиталистической эволюции на Востоке, позволили отечественным китаеведам подойти к вопросу о типологии политических режимов, аналогичных гоминьдановскому, а также о социальной природе гоминьдановской правящей группировки. Наметились новые подходы к изучению социальных сдвигов после революции 1925-1927 гг., что открыло дорогу для более углубленного анализа гоминьдановской власти (20).

Одной из важнейших в отечественной научной литературе стала проблема кризиса китайской государственности в первой половине XX в., поиска путей развития новой политической системы, способной решить задачи модернизации. В работах JI.A. Березного, JI.C. Васильева, Н.Б. Занегиной, A.B. Меликсетова, O.E. Непомнина высказывались положения о сохранении традиционного механизма гнета и эксплуатации и отсутствии радикальной ломки старого государственного аппарата после Синьхайской революции, а также о сохранении в той или иной форме традиций деспотизма и регулирующей роли государства (21). A.B. Меликсетов еще в 1976 г. связывал социально-политической феномен милитаризма с "естественными для военной бюрократии попытками воссоздания власти после развала деспотической империи по ее образу и подобию, но в политически ограниченных масштабах" (22). В работах O.E. Непомнина идеи зародившегося на рубеже веков качественно нового, переходного общества, но с сохранившейся "феодальной базой", перерастают в концепцию приспособления, модификации восточного деспотизма в условиях противоречивого действия цикличного и линейного факторов в китайской истории первой половины XX в., на почве синтеза традиционного и современного начал (23). Такие авторы, как JI.A. Березный, A.B. Меликсетов, A.A. Писарев, указывали также и на связь гоминьдановского режима 30-х гг. с традиционными структурами, на воспроизводство традиционной государственности как характерные черты гоминьдановского правления (24).

Многолетняя дискуссия в отечественной историографии по вопросу о стадиальной принадлежности традиционного китайского общества не только привела практически к отказу от формационного подхода применительно к эволюции восточных обществ, но и позволила критически отнестись к известным концепциям единой феодальной сословно-классовой формации, к теории "бинарного" феодализма, ограничивающим и упрощающим сложный, по сути, комплекс проблем эволюции традиционных социальных структур (25). В исследованиях последних лет достаточно признанной парадигмой стала концепция азиатского способа производства, которая оказалась продуктивной как в рассмотрении проблем древнекитайского общества (26), так и при разработке подхода к характеристике имперской государственности в целом.

Анализ конкретно-исторического материала позволил исследователям подвергнуть критическому переосмыслению выдвинутую основоположниками марксизма теорию азиатского способа производства, а также сформулировать его характерные особенности применительно к традиционному китайскому обществу. В работах отечественных авторов достаточно точно показаны основополагающие элементы азиатского способа производства, которые составляют противоречивое единство. Так, H.A. Иванов и JI.C. Васильев обратили внимание на такие черты восточного деспотизма, как неограниченная бесконтрольная верховная власть; господство государственной и коллективной собственности, прежде всего на землю; зависимое положение индивида; абсолютное преобладание государства над обществом; отсутствие хозяйственной свободы; отсутствие сословных различий и уравнительность как структурная основа деспотизма. Характерной особенностью политической системы восточного деспотизма авторы считают существование на низовом уровне автономных и большей частью самоуправляющихся коллективов. "На. сочетании корпоративной автономности низовых коллективов и цементирующей их государственности зиждилась достаточно цельная и стабильная система восточнодеспотической власти" (27).

Размышляя о природе традиционного китайского аграрного общества, A.A. Писарев указал на особую роль верховной власти, на доминирующую роль государственных структур и кратко изложил суть отношений собственности в традиционном китайском обществе. Она представлена как "некая иерархическая структура, когда именно верховное объединяющее начало являлось верховным собственником земли, владельцами — общины, а пользование и распоряжение землей принадлежало тем, кто и составлял эти общины" (28). Особая роль государства как носителя власти-собственности и государственный характер эксплуатации находили свое выражение в специфических формах прибавочного продукта — ренте-налоге — экономической основе традиционного общества, и в общественных работах

Ведущее место в исследованиях гоминьдановского государства принадлежит по праву A.B. Меликсетову, разработавшему тезисы об изменении природы гоминьдановского режима после 1927 г., о трудности его социально-классового анализа, что было связано со сложностью определения правящих социальных слоев "в четких классовых понятиях буржуазного общества" (30). В серии статей, а также в монографии 1977 г. A.B. Меликсетов определил становление нанкинского Гоминьдана как результат перерождения последнего из гегемона революции в организацию политической элиты, выражающую интересы "классового союза крупной китайской буржуазии с новыми (а частично и со старыми) милитаристами под гоминьдановским националистическим знаменем"(31). Кроме того, он увидел тесную связь Гоминьдана и с мелкобуржуазной эксплуататорской верхушкой китайской деревни (хотя в его более поздних работах указывается на мелкобуржуазные слои города и деревни только в восточных провинциях Китая) (32).

Анализ последующей эволюции Гоминьдана в период "нанкинского десятилетия" привел A.B. Меликсетова к положению о нарастающей автономии режима от породивших его социальных сил, об уменьшении влияния на его политику со стороны "шанхайской буржуазии", об отказе от "обуржуазивания самой политической системы". Эта автономия проявлялась в расширении экономических функций государства, в переходе гоминьдановского правительства к предпринимательству, в огосударствлении ряда предприятий. Но в целом, по мнению исследователя, гоминьдановская бюрократия в довоенный период выражала интересы китайской буржуазии (33).

Дальнейшее изменение социальной природы гоминьдановской власти A.B. Меликсетов связывает с вынужденным отступлением Гоминьдана в глубинные районы страны в начале войны Сопротивления, с разрывом политических связей гоминьдановской верхушки с крупной буржуазией восточных районов Китая и с превращением землевладельческо-шэньшийских кругов тыловых территорий в источник пополнения гоминьдановской элиты. Это способствовало еще большему обособлению гоминьдановской верхушки и сопровождалось процессом "соединения" бюрократии с собственностью, что стало предпосылкой возникновения бюрократической буржуазии — социальной общности, "сопоставимой с подлинными классами". Все больше отождествляя свои "групповые интересы с интересами национального государства", бюрократическая буржуазия переходила к политике тотального "огосударствления" экономической жизни, отказа от закрепленной в доктрине концепции смешанной экономики и к курсу на подавление частного предпринимательства. Результатом такой политики огосударствления стала потеря прежней социальной опоры Гоминьдана — буржуазии и "обуржуазившихся слоев города и деревни", а также усиление сопротивления традиционных землевладельческих кругов вследствие утяжеления гоминьдановского налогового гнета (34).

Итак, нарастание "неотрадиционализма" Гоминьдана, проявившееся в ходе войны, A.B. Меликсетов объясняет двойственной природой гоминьдановской бюрократии, с одной стороны, персонифицировавшей госкапиталистические тенденции и с другой — вобравшей в свои ряды "традиционно" настроенных выходцев из небуржуазной среды, воспользовавшихся идеологическими установками на огосударствление и стремившихся к воссозданию "прежнего механизма политического и экономического гнета", "прежних реакционных порядков" (35).

Проведенные в конце 70-х — начале 80-х гг. исследования показали неоднозначное толкование отечественными учеными-китаеведами роли Гоминьдана в становлении новой государственности, характера социальных связей гоминьдановской верхушки. Так, тезис о пробуржуазности режима в первые годы "нанкинского десятилетия" подвергли сомнению JI.A. Березный и A.C. Мугрузин, причем последний подчеркнул свойственное трудам A.B. Меликсетова преувеличение государственного вмешательства в деревне, а также степени мелкобуржуазности крестьянства (36). A.A. Писарев указал на чрезвычайную пассивность Гоминьдана в деревне и, характеризуя аграрно-крестьянскую политику этой партии в период "нанкинского десятилетия", сделал вывод, что чанкайшистский режим "смирился с социальноэкономическим статус-кво в деревне и, следовательно, с господствующим положением деревенских верхов" (37). JI.A. Березный в специальных историографических публикациях поставил вопрос об относительности вышеупомянутой "автономии гоминьдановского режима от породивших его социальных сил", высказал положение, что гоминьдановская власть в период "нанкинского десятилетия" выражала и представляла интересы не только обуржуазившейся, но и вообще всей эксплуататорской верхушки в деревне (38).

Если A.B. Меликсетов связывал нарастание реакционности в политике Гоминьдана с обусловленным войной воздействием на него традиционного социально-экономического окружения, указывая лишь на его нежелание "обуржуазивать" политическую систему в нанкинский период, то некоторые исследователи стали рассматривать и нанкинский режим как реакционную в о енно-бюрократическую диктатуру Чан Кайши, унаследовавшую основные черты деспотической государственности. Причем после 1937 г. мобилизационные потребности войны, повышение роли государства и концентрация государственной власти в руках Гоминьдана усиливали диктаторскую сущность режима.

Так, Л.П. Делюсин и A.C. Костяева отметили, что к концу 20-х гг. силы традиционализма временно перехватили "историческую инициативу у буржуазно-националистических и революционно-демократических сил" (39). J1.A. Березный сделал заключение о провале гоминьдановской попытки осуществить "революцию сверху", о воспроизводстве Гоминьданом "традиционной надстройки" и его неспособности (в отличие от КПК) создать новую государственность (40). O.E. Непомнин писал о гегемонии верхушечного, реакционного начала в буржуазном развитии в Нанкине, о повороте Гоминьдана, являвшегося "одним из наследников азиатского деспотизма", в сторону традиционности в экономической политике уже к середине 30-х гг. (41). "Нанкинская модель", по мнению исследователя, оказалась "тупиковым вариантом" эволюции, она была "стадиальной разновидностью "феодально-деспотической модели" в ее трансформированном полуколониальном варианте с "классом-государством" во главе. А в годы войны "окреп традиционный компонент в уродливом синтезе отсталого варианта капитализма с бюрократией трансформированной феодальной деспотии". O.E. Непомнин делает вывод, согласно которому синтез "азиатчины и госкапитализма" в лице гоминьдановской верхушки оттолкнул от себя буржуазно-помещичьи круги, что предопределило поражение Гоминьдана в 1949 г. (42). В аналогичном ключе становление гоминьдановского режима рассматривает Я.М. Бергер в работе об эволюции гоминьдановской идеологии (43), Н.Б. Занегина — о государственном строительстве, об обюрокрачивании партийного аппарата (44), B.C. Кузнецов, В.Н. Никифоров — о социально-политической истории Гоминьдана в 1927-1931 гг. (45).

Итак, к середине 80-х гг. в отечественной научной литературе отчетливо проявилась противоречивость трактовок особенностей социально-экономического строя и социально-политической жизни республиканского периода, эволюции режима Чан Кайши, характера партии Гоминьдан. Исследователи подмечали многообразие и двойственность политических институтов 20-40-х гг., запутанность социальных связей, даже "дезорганизованность" социальной картины в период войны (46), пестроту хозяйственных форм и экономических явлений. Возникла насущная необходимость поиска истоков традиционности, причин "социального изоморфизма" прежней политической системы и властных институтов периода гоминьдановского правления. Требовали дальнейшего рассмотрения вопросы эволюции социальных связей режима, направленности его политики на различных этапах в рамках указанного периода. Неосвещенной осталась проблема степени политической консолидации режима, нуждались в дополнительном изучении такие аспекты, как усугубляющийся драматический разрыв между партийной доктриной и реальной политикой, тенденции "обюрокрачивания" правящей верхушки и соотношение бюрократии (военной и гражданской), буржуазных слоев, "старых" и "новых" милитаристов и т.д.

С одной стороны, возросла потребность в накоплении материала, в привлечении новых серьезных источников, позволивших бы сделать дальнейшие заключения об историческом месте и роли гоминьдановского режима. С другой — восстановление реальной исторической картины, причин той или иной "исторической событийности" требовало применения методологического подхода, который, на наш взгляд, должен был учитывать такие параметры, как соотношение общего и частного, макроисторического анализа и локальных исследований (47), а также комплекс взаимоотношений в рамках системы центр — периферия (причем не только регионально-географических, но и политико-административных (центр — местная власть), социально-экономических (город — деревня).

Недопустимость скатывания к применению чисто "среднекитайских" статистических данных (за что A.B. Меликсетов справедливо критиковал западных коллег) требовала большего внимания к регионально-историческим исследованиям. Но и поспешные обобщения, базирующиеся на результатах анализа, ограничивающегося узколокальными рамками или отдельными срезами социальной эволюции также могут воспроизводить неверную картину происходящего. Скажем, долгая дискуссия по поводу социальной опоры гоминьдановской власти могла бы оказаться более результативной, если бы ее участники адекватно понимали характер соотношения всех основных политических режимов в Китае 30-х гг., которые в той или иной мере разделяли базовые положения гоминьдановской доктрины, формально признавали суверенитет Национального правительства и поэтому автоматически включались в понятия "гоминьдановский режим", "гоминьдановская государственность", хотя на деле не могли быть отнесены к одной и той же стадии переходности уже ввиду различной степени трансформирующего воздействия на них со стороны капиталистических мирохозяйственных связей.

Заметим, что A.B. Меликсетову удалось первым определить модернизаторские тенденции в период гоминьдановского правления, выделив в этом отношении наиболее представительную из региональных сил — режим Янь Сишаня (известный своими реформами), и, конечно, правящую группировку Чан Кайши в Нанкине, показав в первую очередь госкапиталистические успехи нанкинского режима по сути как городского, привязанного к современному сектору договорных портов (48).

Недостаточный учет фактора вертикальной дезинтегрированности системы "центр — периферия" и специфики организации контроля на местном уровне может не только исказить реальную картину, но и привести к ошибочному толкованию источника легитимности власти на низших уровнях управления, к переоцениванию степени влияния государства-центра на местах или, к примеру, к отождествлению проводимого центральной властью курса на государственное регулирование (которое может быть и воплощением модернизаторских усилий!) и деятельности уездной и субуездной бюрократии, осуществляемой во вполне традиционном русле.

Слабая изученность указанной проблематики стала причиной некоторой неопределенности в работах A.B. Меликсетова при определении как этапа завершения формирования этого нового социального образования — бюрократической буржуазии, так и степени огосударствления, когда начинали в полную силу проявляться вышеуказанные социальные последствия. С одной стороны, значительная часть упомянутой монографии исследователя посвящена доказательству того, что в годы войны фактически произошло всеобщее огосударствление всех сфер экономической жизни, был создан разветвленный государственный аппарат хозяйственного контроля Гоминьдана, который оказывал решающее влияние в народном хозяйстве гоминьдановских провинций. С другой — A.B. Меликсетов все больше и больше ощущал противоречивость гоминьдановской системы контроля, в частности неспособность, даже имея столь "разветвленный" аппарат регулирования, каким-то существенным образом повлиять на деструктивные экономические тенденции (инфляция, колебания цен, дефицит бюджета и пр.). Автор сетует на неэффективность бюрократического аппарата, на захлестнувшую гоминьдановские районы волну коррупции, расточительство чиновников и спекулянтов (49). В конце концов исследователь пришел к заключению, согласно которому "гипертрофированное стремление гоминьдановской верхушки к огосударствлению хозяйства" особенно четко проявилось "к концу антияпонской войны, когда вставал вопрос о судьбе огромной японской собственности в Китае" (50).

Проблемы эволюции гоминьдановской политической системы, динамики политической консолидации режима Чан Кайши затронуты в диссертации М.В. Фукс (1988 г.), посвященной политической истории Гоминьдана в 19371945 гг. Это, по сути, единственное в отечественной литературе последнего десятилетия комплексное исследование, в котором предпринята попытка подвергнуть анализу отношения Гоминьдана с региональными группировками, выявить роль фракционной борьбы в партийной верхушке, изменения в социальной базе режима в период войны Сопротивления. Автор проследила воздействие смены территориальной базы на расстановку сил в Гоминьдане, характер борьбы центрального правительства и региональных милитаристов в годы войны. Заслуживает внимания сделанное ею заключение о свойственной милитаристским режимам "нанкинской" эпохи военно-политической самостоятельности, независимости их экономической базы, неустойчивости баланса сил в отношениях между центральной властью и региональными режимами, хотя она не проанализировала до конца особенности эволюции этих отношений (51). Следует упомянуть также и о подмеченном М.В. Фукс в ряде публикаций политическом влиянии в гоминьдановской верхушке конца 30-х — начала 40-х гг. группы сторонников поддержки частного предпринимательства и смешанной экономики, хотя эта мысль не получила дальнейшего развития в диссертации (52).

Рассматривая развитие гоминьдановского режима в рамках типологии новых правящих групп в переходных обществах стран Востока, М.В. Фукс применяет концепцию В.В. Крылова об их социальной двойственности в эпоху становления на периферии капитализма как системы и указывает на возможность развития таких группировок в сторону традиционализма "в случае их большей замкнутости на докапиталистические уклады и ослабления связей, в первую очередь экономических, с внешним миром" (53). Автор диссертации подходит к проблеме потери Гоминьданом социальной базы в основном через призму "инволюции госсектора", считая соединение последнего с капиталом местных властей замыканием на традиционный сектор, а ослабление экономических отношений с капиталистическим миром — основной причиной повышения роли докапиталистических методов первоначального накопления капитала при развитии госсектора. При этом М.В. Фукс характеризует проблему развития предпринимательской практики местных властей, эволюции докапиталистических укладов внутренних провинций Китая того времени как слабоизученную (54). Потерю же социальной опоры в деревне исследовательница связывает исключительно с передачей поземельного налогообложения в ведение центральных властей, совершенно справедливо указывая на негативную реакцию деревенской верхушки, но переоценивая степень вмешательства центра в деревенскую экономику. Кроме того, реализация "новой системы сбора поземельного налога" никоим образом не была связана с объявленной ранее программой осуществления "новой уездной системы", как это понимает М.В. Фукс (55).

Существенным шагом в изучении специфики отношений деревенского населения и местной бюрократии в период "нанкинского десятилетия" стала работа А.Н. Карнеева (1996), который рассматривает тенденцию к росту государственного контроля со стороны гоминьдановской власти как проявление модернизатор ских усилий режима. Применяя концепцию государственного становления Чарльза Тилли, автор рассмотрел специфику организации институтов власти на местном уровне, характер взаимоотношений местной (уездной) власти с сельским населением и влияние новых потребностей государства на трансформацию этих взаимоотношений, в частности в важной сфере налогообложения. В целом, читателю представлена достаточно развернутая панорама эволюции той самой деревенской периферии, где "даже в условиях крушения старого режима традиционные структуры продемонстрировали немалую сопротивляемость" бюрократизации и рационализации (что было важной составляющей процесса модернизации) (56). Глубоко проанализировав положение в сфере местных финансов и налогообложения 30-х гг., А.Н. Карнеев заметил, что деревня стала объектом усиливающейся активности государства, что было "отнюдь не тождественно поддержанию статус-кво" в деревне (57). Важным заключением исследователя стала констатация неспособности республиканских правительств обеспечить необходимый уровень финансовых поступлений. "Теневая сторона управления" уездной административной структуры оставалась неизменной, усилия властей по поддержанию нормальной работы административной машины сводились на нет обнаружившейся реальной слабостью "фискальных мускулов провинциальных и местных правительств" (58). В "нанкинский период" уже проявилась важная особенность режима, подмеченная А.Н. Карнеевым: Гоминьдан представал как сила, "власть которой была недостаточно всеобъемлющей для реализации государственного становления, для доведения его до уровня каждого индивидуального двора" (59).

А.Н. Карнеев связывает поворот гоминьдановской верхушки к традиционности в период "нанкинского десятилетия" с результатом столкновения моральных устоев китайского общества "с суровой действительностью неотвратимого процесса государственного становления", когда реакцией общества на моральный кризис стала тенденция "к свертыванию бюрократизации и рационализации, дифференциации политики и экономики и других сфер по мере того, как победил неотрадиционализм, основанный на моральной этике абсолютных ценностей" (60). Вместе с тем такой поворот Гоминьдана к традиционным ценностям можно объяснить и реакцией на радикальный антитрадиционализм коммунистов начала 30-х гг. И, наконец, следует заметить, что фундаментальное исследование А.Н. Карнеева нацелено на выявление общих тенденций в процессах, происходивших на местном уровне при различных республиканских режимах — "агентах государственного становления", что, однако, затушевывает региональные различия (хотя автор их, очевидно, имеет в виду). За рамками работы осталась проблематика отношений между центральным правительством и провинциальными властями в течение всего периода гоминьдановского правления, и в особенности взаимоотношений между провинцией и уездом, многие аспекты которых, впрочем, становятся понятнее при обращении к сделанным на материалах "нанкинского десятилетия" выводам автора, касающимся эволюции местных элит и их влияния на политику официальных звеньев управления.

Рассмотрение процесса распада традиционной государственности в Китае в послесиньхайский период было бы затруднительным без учета особенностей социально-политической организации имперского общества, конфуцианской доктрины управления, борьбы центробежной и центр ализаторской тенденций в китайской истории. Важные проблемы традиционного китайского государства затрагивались в работах A.A. Бокщанина, JI.C. Васильева, В.П. Илюшечкина, М.В. Крюкова, З.Г. Лапиной, A.C. Мартынова.

При осмыслении особенностей социально-экономического развития китайского общества в первой половине XX в., в частности проблем эволюции китайской деревни, присущей ей системы социальных отношений, роли традиционных социально-политических структур, характера социальных конфликтов, большую помощь оказало обращение к трудам отечественных исследователей — Л.П. Делюсина, A.C. Костяевой, O.E. Непомнина,

A.A. Маслова, A.C. Мугрузина, A.A. Писарева, Г.Д. Сухарчука, Н.И. Тяпкиной, Е.В. Черных. Из работ, посвященных изучению истоков и сущности китайского милитаризма 20-40-х гг., роли военного фактора в эволюции политической системы, следует выделить монографии и публикации

B.В. Жукова, Г.С. Каретиной, М.Ф. Юрьева, а также польского исследователя К. Гавликовского. Ряд вопросов политической истории и идеологии Гоминьдана затронут в трудах А.Л. Волоховой, A.M. Григорьева, B.C. Кузнецова, Р.Я. Русиновой, С.Л. Тихвинского, И.А. Яковлева.

В изучении проблематики периода войны Сопротивления (1937-1945 гг.) внимание отечественных китаеведов в основном было сосредоточено на таких важных направлениях, как место антияпонской борьбы китайского народа в истории Второй мировой войны (Б.Г. Сапожников, М.Ф. Юрьев), эволюция режима КПК и ее политики (И.И. Абылгазиев, П.П. Владимиров, О.В. Голубева, В.М. Губайдулин, A.B. Кириллов, A.A. Писарев), становление единого национального антияпонского фронта (К.В. Кукушкин, Ю.М. Овчинников), развитие "марионеточных" режимов (В.Г. Белогорцев, Г.Ф. Захарова). Особо следует выделить фундаментальное диссертационное исследование A.A. Писарева, раскрывающее особенности аграрно-крестьянской политики КПК, в частности в военный период, что дает возможность проводить интересные сравнения фискальных мероприятий коммунистов в аграрной сфере и налоговой политики Гоминьдана в деревне (61). Некоторые авторы рассматривали внешнеполитические аспекты гоминьдановского правления в период войны Сопротивления (A.M. Дубинский, A.M. Дедовский, З.Д. Каткова), а также вопросы гоминьдановской идеологии (A.B. Суворов).

Изучение проблем становления гоминьдановского режима и характера его социальной природы, политического противостояния с КПК и определение факторов, оказавших влияние на экономические результаты и социально-политическую слабость Гоминьдана в 40-е гг., всегда находились в центре внимания современного западного китаеведения.

Из публикаций 40-х гг. следует выделить работы Кан Ювана, П. Лайнбаргера, Т. Туаня, Р. Чана, В. Чэня, в которых затрагиваются различные организационные особенности политической эволюции гоминьдановского Китая военного времени и представлена формальная сторона функционирования политических институтов. Книга У. Ним (Х.Ф. Сноу, супруги Э. Сноу) (1941), посвященная кооперативному движению в неоккупированных районах страны, раскрывает некоторые особенности взаимоотношений государства и деревенской верхушки в ходе реализации кооперативной идеи.

В 50-60-х гг. гоминьдановский режим и его поражение на материке рассматривались в рамках проблемы "Гоминьдан и традиция". Представители ведущего в американском китаеведении либерально-критического направления ("Гарвардская школа" Дж. Фэйрбэнка) разрабатывали так называемый "династийный подход" в отношении захвата власти коммунистами, связывая судьбу гоминьдановского режима с деструктивными процессами, свойственными нисходящей стадии династийного цикла и кризисному этапу деспотической государственности. Характеристика основных трудов исследователей указанной проблематики: Дж. Фэйрбэнка, Э. Рэйшауэра,

Хэ Бинди, Д. Боддэ, Дж. Кинга, А. Фойерверкера, С. Эйзенштадта и др. — представлена в соответствующем разделе монографии A.B. Меликсетова (62).

Работы вышеназванных авторов, положив начало важным исследованиям, затрагивающим проблему места и роли традиции в Китае в первой половине XX в., влияния традиции на гоминьдановскую политику, придали импульс поиску причин устойчивости традиционной государственности, воспроизводства элементов деспотического государства, что сопровождалось анализом социально-политических структур, в частности системы китайской бюрократии, ученой страты шэныни и ее взаимоотношений с государством.

В 60-е годы была развернута дискуссия о соотношении государственного начала и местной инициативы, которая получила развитие еще с выходом фундаментального труда К. Виттфогеля (1953), посвященного доминировавшему над фрагментарным крестьянским обществом деспотическому государству на Востоке, власть которого основывалась на осуществлении контроля над ирригационными работами. Разработку концепции всесильного традиционного государства, ассоциировавшей статус элит с государственной службой, продолжил Э. Балаш (1964, 1965), который видел в китайской бюрократии гарантию стабильности системы, указывая на "непрекращавшийся континуум правящего класса ученых-чиновников" (63). Вместе с тем более обстоятельное изучение социально значимых групп традиционного общества, и прежде всего шэныни, начавшееся еще усилиями Фэй Сяотуна (1953), подстегнутое бихейвиористской революцией в политических науках и стремлением к изучению "политических актеров", вылилось в целую серию работ, обосновывавших существование "общества шэныни". Здесь следует упомянуть монографии Чжан Чжунли (1955), Сяо Гунцюаня (1960), Хэ Бинди (1962), Цю Тунцзу (1962), С. Эйзенштадта (1963), Ф. Вэйкмэна (1966), в которых в основном затрагивались проблемы отношения государства и шэныни, посреднических функций между бюрократией и населением, социального статуса шэныни, социальной мобильности этой страты и влияния государства на этот процесс. Теория "восточного деспотизма" была подвергнута критике В. Эберхардом (1970), который показал, что в значительной степени "водяной" контроль осуществлялся местными лидерами, а не государственной властью. Важным шагом в изучении крестьянской экономики и деревенского социума стала теория "стандартной" рыночной общности У. Скиннера, как пространственной единицы, определявшей параметры экономического, социального, политического универсума крестьян (64).

Продолжая разработку проблематики "государство — общество" и кризиса имперской государственности в Китае, многие западные исследователи 70-80-х гг. переходили к более глубокому изучению социальных групп, структуры местного общества, "доминирующего класса". В работах У. Скиннера (1971, 1977), Ф. Вэйкмэна (1975), Дж. Эшерика (1976), X. Битти (1979), Мори Macao (1980) и др. были заложены основы изучения социально-экономической жизни традиционной китайской деревни, а также сложного механизма формирования местных элит, статус которых мог определяться не только принадлежностью к ученому сословию. Пионерские исследования Ф. Куна (1972, 1975), а также Дж. Эшерика (1976), Г. Алитто (1979) продемонстрировали важную тенденцию усиления политической власти местных элит конца XIX — начала XX вв. за счет государства, посредством процесса "местной милитаризации", налаживания модернизаторских реформ и местного "самоуправления". В некоторых последующих работах указывалось, что процесс "деволюции" государственной власти в руки местных элит шел уже в XVIII веке (С. Накин, 1986 и Э. Роски, 1986). Вопросы эволюции элит в предсиньхайский и республиканский периоды и их участия в политической жизни освещались в специальных исследованиях Ф.Хуана (1985), С. Мэнн (1987), Минь Дуцзи (1989), а также в региональных "конкретных" исследованиях К. Скоппа (1982), М. Зелин (1987), М. Рэнкин (1986) и ряда других авторов, опубликованных в 1990 г. под редакцией М. Рэнкин и Дж. Эшерика сборнике материалов конференции по местным элитам. Рассматривая характер отношений деревни и государства в постсиньхайский период, Ф. Хуан учитывал не только роль деревенских элит, но и специфику внутренней структуры деревни северного Китая, изменения в которой определяли эволюцию всей системы "государство — шэньши — деревня" (65).

В то же время некоторые авторы обращали внимание не только на резкое усиление власти местных социально-политических структур накануне краха цинской династии, но и на наметившуюся к началу республиканского периода тенденцию к наращиванию усилий государства по укреплению власти, "ребюрократизации" публичных сфер (Здесь следует упомянуть труды Ф. Куна (1975, 1978-79), Э. Янга (1977), К. Лю (1978), С. Маккиннона (1980). И тут возникал вопрос: вело ли, в конце концов, драматическое столкновение централизации и децентрализации, местной инициативы и усиления бюрократического контроля к радикальной ломке традиционной государственности, стало ли образование республиканских режимов, и в особенности гоминьдановского, предпосылкой создания государства современного типа или, иными словами, процесса "государственного становления"?

Этот вопрос побуждал исследователей гоминьдановской проблематики увязывать размышления по поводу перипетий китайской революции, приведшей к поражению Гоминьдана и победе КПК, с изучением роли Гоминьдана в плане отношений "государство — общество": какой вклад сделал режим Чан Кайши в создание политической системы, отвечавшей нуждам модернизации? Позиция западных ученых, в основном представителей либерально-критического направления 70-80-х гг. (Дянь Хунмао, 1972; Л. Истмэн, 1974; С. Пеппер, 1978; П. Коубл, 1980; Ф. Чжан, 1980; Дж. Фьюсмит, 1985), свелась к тому, что пришедший к власти в Нанкине в 1927 году гоминьдановский режим превратился из революционной организации, руководствовавшейся принципами революционного национализма, в орудие политического господства замкнутой элитарной группы военной и гражданской бюрократии, приверженцев идеи национализма реакционного. Генетическая связь с консервативной традиционной политической культурой, провал революции, осуществляемой реакционными средствами, подрыв "динамизма Гоминьдана", неспособность создать единую эффективную политическую систему, решить аграрный вопрос, обеспечить себе прочную социальную опору — все это привело к слабости режима, утрате влияния на местах и сохранению власти в руках местных элит, препятствовавших любым изменениям общественного порядка. Причины подобного исхода гоминьдановского правления 30-40 гг. вышеупомянутые исследователи видят в основном в присущей Гоминьдану аморфности, разрыве между революционным словом и партийной организацией, потере революционного духа, коррупции, "ямэнизации" и т. д. и, в меньшей степени, в факторах объективного порядка — сложностях проблем милитаристской эпохи, а также японской агрессии, которая только усугубила пороки режима (66). Ци Сишэн (1982) и Л. Истмэн (1984), специально посвятившие свои труды эволюции гоминьдановского режима в период войны 1937-1945 гг., указывали на "необратимые изменения", произошедшие с Гоминьданом накануне войны и усугубившиеся после ее начала (Ци Сишэн), а также на отсутствие мощной социальной опоры среди представителей "средних слоев", в том числе и армии (Истмэн), что привело Чан Кайши к политике компромиссов с региональными милитаристами, к неспособности Гоминьдана нейтрализовать консервативные сельские элиты (67).

Отметим, что, с другой стороны, существует точка зрения, согласно которой именно объективные трудности — борьба с КПК и война с Японией — прервали поступательное развитие нанкинского режима. Среди сторонников подобного подхода следует упомянуть западногерманского исследователя Ю. Домеса (1969, 1970), который видел прогрессивность эволюционного пути развития Китая 30-х гг., указывал на кемалистскую природу социально-экономических преобразований Нанкина (68). Э. Сноу считал, что именно война расшатала моральные устои Гоминьдана, который мог бы найти решение внутренних проблем на пути капиталистического развития (69). А. Барнетт тоже полагал, что японская агрессия помешала Гоминьдану в реализации планов, рассматривая фактор войны с Японией как историческую случайность (70).

Из работ серьезных западных исследователей, анализировавших гоминьдановское правление с точки зрения "государственного становления", необходимо упомянуть монографию Р. Бедески (1981) и наиболее интересный труд П. Дуара (1988), который расценивал республиканский период как эпоху непрерывного усиления государства и его налоговой "прожорливости", а также разрастания бюрократического аппарата. Подобное беспрецедентное государственное строительство, по мнению П. Дуары, имело следствием разрушение традиционного комплекса властных отношений или так называемого "культурного сочленения власти", пронизанного общими нормами и символами и обеспечивавшего легитимностью существование самого традиционного государства. Подрыв этого "культурного сочленения власти" вел к потере легитимности осуществлявшего эту миссию гоминьдановского государства, что предопределило крушение режима, наступление вакуума власти, отчуждение народа от правительства, и, следовательно, победу КПК (71). М. Рэнкин рассматривает поражение гоминьдановского режима как результат неспособности Гоминьдана добиться гражданского согласия, преодолеть деморализацию и раскол местных элит, способствовать формированию гражданского общества (72).

И наконец, известные апологеты гоминьдановского режима, представители консервативной школы американского китаеведения Р. Майерс и Т. Метцгер, подвергая критике многолетнюю "революционную парадигму" в западной исторической науке о Китае XX в., видят в опыте Нанкинского правительства позитивное начало, получившее продолжение на Тайване после 1949 г. в движении к "общепринятым стандартам демократизации" (73). Авторы неизменно склоняются к мысли о том, что именно цепь исторических случайностей, в частности фактор войны с Японией, привела к победе революции, хотя большинство современных историков продолжают придерживаться устоявшейся точки зрения, согласно которой неотрадиционалистский "ответ" Гоминьдана оказался не в состоянии справиться с ситуацией в Китае (74).

Из ряда наиболее взвешенных исследований начала 80-х гг. следует выделить публикации У. Кирби, Т. Уайднера, которые рассматривали нанкинское правительство как режим, ориентированный на развитие, модернизацию Китая как части мировой экономической системы в условиях жесткого государственного контроля и регулирования (75). У. Кирби показал, что, несмотря на "антикапиталистический" базис гоминьдановского госкапитализма (76), с точки зрения национального экономического планирования и управления, нанкинский режим имел большее сходство не с экспериментами европейских корпоративистских или фашистских государств военного периода, а с послевоенными развивающимися странами Восточной Азии, которым с проблемной точки зрения он мог служить предшественником (77).

Выход в свет работы представителя "школы Фэйрбэнка" У. Кирби, увидевшего немало позитивного в опыте гоминьдановского правления, а также обнародование Дж. Эшериком в своих знаменитых "десяти тезисах" далеко идущих положений о том, что "КПК не пришла к власти как диалектическая оппозиция Гоминьдану" (78), — все это заставляет представителей западной синологии проводить конкретные исследования многообразия социально-политической жизни гоминьдановской эпохи, а также искать новых объяснений противоречивости созданного в Нанкине режима как в плане "центр — регионы", так и в плане своеобразного симбиоза антибуржуазных политических мер и некоторых успехов в деле "государственного становления". Так, в своей последней редакции новейшей истории Китая (1992) патриарх американской науки Дж. Фэйрбэнк выдвинул тезис о "дуалистическом характере" режима, сравнительно современном в городских центрах и в сферах общения с иностранцами и реакционном в смысле старомодного соперничества с провинциальными милитаристами. "Одновременно способный модернизировать как минимум внешние атрибуты власти,— отмечал Фэйрбэнк,— Гоминьдан с стороны внутренних милитаристов продолжал подавлять социальные изменения" (79).

Тем не менее подобная формулировка отнюдь не приуменьшает актуальности более глубокого изучения социально-политической макроструктуры Китая 30-40-х гг. Обращение к проблемам взаимодействия центральной власти и региональных режимов, также как и к милитаристской проблематике в целом, имеет большое значение. Среди исследований истории милитаризма, эволюции отдельных провинциальных милитаристов необходимо выделить труды Д. Гиллина, Д. Лэри, Л. Пай, О. У, М. Уилбура, Дж. Холла, Дж. Шеридана, которые освещали особенности функционирования политической системы, социально-экономического устройства территорий, находившихся под властью региональных режимов, характера политической консолидации в годы гоминьдановского правления. В публикациях Л. Истмэна затрагивались интересные подробности взаимоотношений Национального правительства и юньнаньских милитаристов, в том числе и в военный период, а Р. Капп посвятил специальную монографию развитию отношений между сычуаньскими провинциальными милитаристами и центральной властью в 3040-х гг., показав степень реального "сотрудничества" Гоминьдана и сычуаньских политических сил (80).

На региональные различия в характере экономического развития как важном факторе политической истории рассматриваемого периода обратила внимание также К. Померанц (1993), которая выдвинула тезис, что модернизация обходила стороной забытый "хинтерланд", где скапливалось депрессивно настроенное крестьянство, и где прорастали корни революции, совершенной коммунистами (81). Дж. Эшерик также указывал на слабость государства, неспособного распространить пользу от модернизации на периферийные районы страны, что увеличивало дистанцию между центром и регионами, оказавшимися в зоне влияния КПК (82).

Несмотря на то что в целом в трудах западных исследователей гоминьдановская проблематика была подвергнута серьезному анализу, можно тем не менее констатировать, что такие важные аспекты эволюции режима в военный период, как развитие институциональных механизмов для решения насущных социально-экономических задач, политико-административные реформы чунцинского Гоминьдана, влияние фракционной борьбы на политику центра, роль местных институтов власти в реализации экономической политики Гоминьдана изучены явно недостаточно. Кроме того, динамика взаимоотношений центральной власти и региональных политических группировок Юго-Западного Китая и в "нанкинское десятилетие", и в период войны Сопротивления также требует всестороннего рассмотрения.

Освещение этапов изучения гоминьдановской проблематики в китайской историографии будет неполным без упоминания работ ряда исследователей 3040-х гг., которые освещали различные аспекты государственного устройства республиканского периода, реализацию административно-политических программ Национального правительства, системы экономического управления. Это прежде всего публикации таких авторов, как Ван Цзиньбо, Ли Синяня, Ли Цзунхуана, Ху Цывэя, У Даньгэ и других, достаточно некритично, на наш взгляд, относившихся к итогам гоминьдановских экспериментов.

В исторической науке КНР долгое время довлеющей парадигмой в изучении республиканского Китая и Гоминьдана были теоретические установки Чэнь Бода, Ван Янаня и самого Мао Цзэдуна, которые рассматривали становление гоминьдановской власти как феодально-фашистского режима "четырех семейств", выражавшего интересы крупных компрадоров и феодалов и стремившегося к монополизации экономики бюрократическим капиталом. Соответственно вся политика режима правительства Чан Кайши было нацелена на укрепление "монопольной власти" автократической партийной диктатуры, с опорой на традиционные силы в деревне — местные "феодальные" элиты "тухао лешэнь" — и элиты городские, считавшиеся "фальшивыми иностранными дьяволами".

Следует отметить, что, несмотря на отказ от постраничного цитирования трудов вышеуказанных авторов, за последние 20 лет вышло немало трудов китайских исследователей, в целом обработавших достаточно большой и ценный фактический материал, но придерживающихся прежних, общепринятых "исторических оценок". Это касается даже и серии серьезных трудов 80-х годов, подготовленных на базе широкого спектра архивных и документальных материалов, среди которых и "Очерк истории политической системы Китая" (1983), и харбинское издание "Новейшей истории Китая" (1984), и увидевший свет в 1986 году "Очерк истории Китайской Республики" под редакцией проф.

РОССИЙСКАЯ 41 РС7 8 Е ""«iBltttOTEKA

Чжан Сяньвэня. В работах подвергается критике антинародная политика произвола крупных землевладельцев и капиталистов, а также местных "злых деспотов и шэныпи", а административные реформы Гоминьдана в период войны, к примеру, представляются как проекты, ведущие к расширению социальной базы диктаторского господства Чан Кайши (83). Приверженность "диктаторской" концепции гоминьдановского режима в изучении его слабостей и пороков прослеживается и в достаточно показательной новейшей книге молодого ученого из Хэфэя ВанЯньминя (1998) (84).

Вместе с тем следует заметить, что появление и "открытие" в 80-х гг. в КНР большого объема материалов по гоминьдановской эпохе позволили многим представителям китайской исторической науки начать движение к систематизированным и "фундированным" исследованиям социальной природы режима, основных этапов его эволюции, социальных связей правящей гоминьдановской группировки, ее социально-экономической политики. Значительное место в таких исследованиях занимает проблема взаимоотношений с милитаристскими режимами, хотя затрагивается, в основном, их военно-политический аспект.

Большое влияние на систему взглядов китайских ученых оказывают переведенные в 80-х годах наиболее интересные исследования западных авторов — работы JI. Истмэна, Дянь Хунмао, Р. Каппа, М-К. Бержэр, Ци Сишэна, И. Нориюки (соавтора многотомного издания Токийского университета "Новая и новейшая история Китая", где используются оценки бюрократического капитала, сделанные в работах A.B. Меликсетова), китайское издание "Кембриджской истории Китая".

Новые веяния в историографии простимулировали углубленное изучение социально-экономической проблематики 30-40-х гг., и, прежде всего вопроса о сущности бюрократического капитала и экономической политики государства. В мае 1984 г. в КНР состоялся первый "круглый стол" по проблемам изучения истории Миньго (Республики), где были проанализированы слабости китайской историографии, в частности в вопросах изучения Гоминьдана. В 1985 г. в Куньмине и Чунцине прошли конференции по экономической политике

Гоминьдана и положению в тыловых районах в период войны (85). В работах ряда исследователей (У Тайчань, Цзянь Жуй, Чжан Сяньвэнь, Чэнь Линьсунь) намечен постепенный отход от положений концепции "бюрократического капитала" в трактовке Чэнь Бода, стали проводиться аналогии капитала "бюрократического" и госкапитализма. В соответствующих публикациях были сделаны выводы о позитивном воздействии экономической политики Национального правительства на уровень развития производительных сил вплоть до 1942 г., об участии бюрократического капитала в этом процессе (86). Особое место занимает публикация Дин Жичу, посвященная развитию госкапитализма в период войны, которому нельзя, согласно автору, навешивать ярлык "бюрократического капитала", так как при наличии такой политической основы в обществе, как антияпонский национальный единый фронт, бюрократический капитал как отражение реакционных производственных отношений не мог быть основой экономической. Для научного изучения госкапитализма Дин наметил основные направления будущих исследований — социальная картина на территориях, контролируемых Гоминьданом, сущность бюрократического капитала и гоминьдановского режима, причина экономического спада в конце войны (87).

Некоторые участники научной конференции 1987 г. в Шанхае, посвященной экономике гоминьдановского тыла в период войны, подвергли сомнению положение о реакционности бюрократического капитала, призывали говорить только о частном и государственном капитале или, в крайнем случае, считать "бюрократическим" только частный капитал "четырех семейств". Упадок частной промышленности после 1942 г. связывался с общим ухудшением военной ситуации и экономической обстановки, а не с "прожорливостью" бюрократической буржуазии (88).

Среди работ 80-х гг. заслуживают внимание труды и публикации Чэнь Дуаньюня (развитие политической системы в войну), Ван Хуэйлиня (о соотношении национального и классового факторов в политической эволюции общества), Чжан Сяояня и Чжу Ци (о развитии промышленности в годы войны), Куан Цю (о налогово-финансовой системе Гоминьдана в 1937-1945 гг.),

Ян Чжэнья (о земельной политике), Хуан Жутуна (о финансовой политике), Лю Чжунлиня и Чжу Юйсяна (о поземельном налогообложении в гоминьдановских районах). В этих работах основной упор сделан на привлечение значительных новых материалов, на конкретный анализ важнейших аспектов периода гоминьдановского правления.

В 90-х гг. были продолжены исследования, создающие предпосылки для отказа от упрощенных идеологических аксиом, хотя развернувшиеся дискуссии не приводят к качественно новым парадигмам. Исследования гоминьдановской проблематики были в основном сосредоточены вокруг вопроса о причинах развала и поражения гоминьдановского режима. Серьезному изучению подвергаются проблемы внутриполитических противоречий в Гоминьдане и борьбы группировок (Ню Хунбинь, Се Бэныпу, Цэн Цзинчжун, Чжу Сюйинь), а также противостояния центральной власти и региональных милитаристов в 3040-х гг. (Ван Сюйтянь). Освещаются вопросы партийного строительства и административные преобразования в годы войны (Ван Шэньчжи, Чэнь Тинсян), эволюции политических институтов (Синь Пин). Специалисты по земельно-налоговой проблематике военного периода У Вэйжун, Чжоу Лань указывают на позитивное влияние финансово-налоговых мероприятий Гоминьдана на жизнеспособность режима и отражение агрессии (89).

Стоит указать также и на наметившуюся специализацию республиканских исследований в некоторых крупных академических и университетских структурах, под патронажем которых выходит несколько научных серийных изданий, таких, как "Политические связи Чан Кайши" (Цзилиньское издательство по культуре и истории), "Крупные республиканские деятели" (Ланьчжоуский университет), "Сборник по истории республиканского Китая" (Издательство пров. Хэнань), которые, несомненно, вызывают большой научный интерес. Академия общественных наук КНР с 1991 года издает специализированный ежеквартальный журнал "Исследования истории войны Сопротивления", также свидетельствующий о повышении внимания к научным исследованиям периода 40-х годов.

Из тайваньских исследований необходимо выделить достаточно представительный" двухтомный труд У Сянсяна "История второй китайско-японской войны" (1973), где развитие гоминьдановского режима рассматривается с апологетических позиций. Определенный интерес может вызвать монография тайваньских историков "Национальное правительство за восемь лет антияпонской войны сопротивления" (1978). Публикации тайваньских историков, отличающиеся достаточно богатой документальной базой, затрагивают многие проблемы, связанные с эволюцией государственно-политической системы, партийным строительством, экономической реконструкцией, причем поражение режима в основном объясняется рядом объективных факторов. О сохранении многих прежних научных оценок свидетельствуют материалы различных юбилейных научных симпозиумов, где изучаются уроки "континентального" этапа развития Гоминьдана (90). Большую исследовательскую работу проводит НИИ новой истории Центральной академии наук, который выпускает ряд периодических изданий (например, "Бюллетень по исследованиям в области новой истории Китая").

Отметим также заслуживающие внимания ценные публикации таких исследователей, как Хоу Сюймин (гоминьдановская финансовая система в годы войны) (1978), Ли Юйпин (о налоговой политике в деревне и политической борьбе) (1986), Ли Миньдэ (развитие милитаристской системы) (1994).

Научная новизна и практическая значимость диссертационного исследования определяется привлечением значительного объема новых документальных и аналитических материалов, освещающих не только формально-бюрократический аспект политических мероприятий режима в 19371945 гг., но и реальные социально-экономические процессы на локальном уровне неоккупированных территорий юго-западного Китая в указанный период, особенности функционирования институтов власти на местах. При обработке материала применяются элементы общей теории формирования современного государства, концепция о специфических закономерностях развития "азиатского" общества как системы, теория "государственной инволюции", показывающая характер разложения властных институтов в китайском обществе.

Автор воспринимает настоящую работу как продолжение комплексного исследования истории Китая в период войны Сопротивления, начало которому было положено в конце 80-х гг. работой научного семинара по данной тематике под руководством профессора М.Ф. Юрьева в Институте стран Азии и Африки при МГУ. Вместе с тем выбор объекта исследования — предпосылка для дальнейшего изучения сложной эволюции отношений центра и периферии в китайской истории. В диссертации предпринята попытка на конкретном историческом материале 30-40-х гг. подвергнуть рассмотрению и местный социум, и центральную власть, и их взаимоотношения, а также степень влияния гоминьдановского государства на механизм общественной "структурной регенерации".

В связи с этим в качестве самостоятельной проблемы выделен анализ причин устойчивости традиционных общественных структур в республиканский период, уделено внимание механизмам, обеспечивавшим их жизнеспособность, характеристике социально значимых их элементов, к которым относятся местные элиты, "обслуживавшие" систему регулирования отношений как внутри, так и вне социальной ячейки.

В работе по-новому трактуется характер поляризации власти в свойственной Китаю 20-40-х гг. политико-социальной структуре, предлагается объяснение нараставшей тенденции к "обособлению" уездной структуры от верхних эшелонов власти, что делало актуальной именно уездную "реконструкцию", а также определяло различия в административной политике центра по отношению к провинциальной власти, с одной стороны, и к уездной бюрократии — с другой.

Попытка рассмотреть место гоминьдановского режима в социально-политической макроструктуре Китая указанного периода позволяет по-новому оценить эволюцию системообразующей роли гоминьдановской власти в 30-40-х гг., с точки зрения политической организации общества в общенациональном масштабе.

В диссертации изучено состояние гоминьдановского аппарата хозяйственного контроля во время войны, рассмотрены причины и механизм разложения этого аппарата, в значительной мере минимизировавшего реальное воздействие центра на периферийную экономику.

Попытка определить степень политического влияния внутрипартийных группировок в Гоминьдане позволила по-иному взглянуть на соотношение сил, участвовавших в выработке политических решений в ходе войны и проследить изменения в расстановке политических фигур в гоминьдановской иерархии в течение всего изучаемого периода.

Рассмотрение в диссертации важных особенностей эволюции гоминьдановского режима в военный период не только способствовало пониманию истоков его слабости, лежащих в сфере отношений "государство — общество", но и имеет важное практическое значение для последующего исследования причин поражения Гоминьдана в годы Гражданской войны.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в серии публикаций, представлены в виде докладов и сообщений на ежегодных научных конференциях "Общество и государство в Китае" (ИВ РАН) (1987, 1993), на конференции, посвященной 80-летию Синьхайской революции (ИВ РАН, 1991), конференции "Права человека в Китае" (ИВ РАН, 1992), на сессии Конференции по историографии и источниковедению истории стран Азии и Африки в Санкт-Петербургском университете (1998), "Ломоносовских чтениях" в ИСАА при МГУ (1995-1998).

Автор использовал отдельные разделы диссертации при подготовке лекционных курсов по новейшей истории стран Азии и Африки, чтении спецкурсов и проведении спецсеминаров в Институте стран Азии и Африки при МГУ.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Козырев, Виталий Анатольевич

Заключение

Формирование гоминьдановской политической системы — важная составляющая общего процесса эволюции китайской государственности в эпоху Республики (1912-1949 гг.). Крушение централизованной империи сопровождалось политической дезинтеграцией, значительным усилением военного начала, возрастанием роли местных элит, всеобщей коррупцией аппарата, расшатыванием фискальной системы. Подобные явления, напоминавшие состояние междинастийного кризиса, уже не могли быть преодолены традиционным путем — посредством реализации обрамленных конфуцианской доктриной принципов агробюрократического деспотизма и восстановления на этой основе объединяющего центра. Страна все в большей мере испытывала насущную потребность в модернизации общественных структур, двигателем которой могло стать только современное государство. Отношения в системе "государство — общество", принципы соединения субъектов власти и их иерархия, вся система политического контроля должны были строиться на иных основах, определяемых закономерностями так называемого "государственного становления" (State-building), означавшими формализацию властных структур, централизацию управления и устранение независимых субъектов власти; превращение "расточительной" бюрократии в "рациональную", исполнявшую функции агента модернизации; отделение административных функций от хозяйственных, расширение налоговой экспансии государства вследствие увеличения его расходов. Следовательно, в процессе формирования новой китайской государственности в первой половине XX в. особую важность приобретало разрешение конфликта по поводу власти между государством (стремившимся к максимальному осуществлению легитимного контроля) и противостоявшими ему местными элитами, унаследовавшими силу и влияние от прежней эпохи и оказывавшими существенное воздействие на функционирование административных институтов в республиканский период. Проявлением этого конфликта стала борьба между носителями центр ализаторской тенденции и местными социально-политическими структурами, стремившимися к региональной обособленности.

С начала 20-х гг. на роль объединяющей политической силы претендовал Гоминьдан, провозгласивший курс на создание нового политического устройства посредством реализации суньятсеновской теории государственного строительства, основанной на идее гармоничного взаимодействия сильного государства, с его высоко моральным дееспособным чиновничьим аппаратом (воспитанным в духе "трех народных принципов") и населения, организованного на началах местного самоуправления. Однако, объективно оценивая реальную способность Гоминьдана в предвоенное десятилетие распространить свою власть на территорию всей страны, можно выдвинуть тезис о том, что нанкинский Гоминьдан изначально развивался как сила региональная, эффективная с точки зрения политического и хозяйственного контроля только в районах прямого военного управления. Признание номинальной власти Нанкина основными региональными группировками к началу 30-х гг. имело в значительной степени политическое (результаты военного противостояния) и идеологическое (националистическая идеология суньятсенизма) основание. Получив поддержку провинциальных лидеров, но отказавшись от взимания поземельного налога в свою пользу, Гоминьдан оказался оторванным от традиционного сектора и процессов, протекавших в деревенской экономике, что лишало гоминьдановскую власть опыта управления на местах и предопределяло социально-экономическую ориентацию на прибрежные районы Китая, уже втянутые в систему мирохозяйственных связей.

Подобная "узкорегиональная" трактовка гоминьдановского режима в предвоенное десятилетие, предложенная в работе, дает возможность проследить не только основные закономерности становления гоминьдановского режима, но и динамику эволюции китайской государственности 20-40-х гг., которая в значительной степени определялась характером соотношения гоминьдановской политической системы и организации власти в районах, находившихся под влиянием региональных милитаристских правителей.

Организация политической власти на территориях прямого контроля со стороны Национального правительства в Нанкине основывалась на противоречивом союзе военных и партийных группировок в Гоминьдане, связанных в социальном плане с представителями финансово-промышленных кругов восточных провинций Китая и опиравшихся в экономическом отношении на поступления из неаграрных секторов экономики. Важно подчеркнуть, что эволюция режима в прибрежных провинциях объективно воплощала госкапиталистические перспективы развития. Это определяло направленность административно-политической практики и характер государственных институтов, а также основные экономические мероприятия в промышленной, бюджетно-финансовой и внешнеторговой сферах. Региональная специфика го минь данов ского режима создала условия для прихода в правительство группы деятелей, ориентировавшихся на модернизацию в городах (в современном секторе) и отказывавшихся от немедленного перехода к активной политике в деревне и ограничивавшихся административно-хозяйственными преобразованиями на непосредственно контролиуемых территориях, а также в экспериментальных уездах, освобожденных в 1930-1934 гг. от влияния коммунистов. Анализ соотношения сил между основными политическими группировками в верхушке Гоминьдана накануне войны свидетельствует о том, что вслед за повышением экономического потенциала центра происходило, с одной стороны, ослабление влияния военных и сторонников насильственных мер в деле госрегулирования (в экономике и в системе государственного управления), а с другой, — усиление роли прагматически настроенных экономистов-реформаторов (Группа политических наук в союзе с Сун Цзывэнем и Кун Сянси) и сторонников идеи партийной опеки и морально-воспитательных принципов государственного строительства ("СиСи", влиявших на Кун Сянси и самого Чан Кайши). Такая расстановка сил к началу войны предопределила реформаторскую направленность проектов "национальной реконструкции", в которых переплелись меры административного регулирования и планы использования рыночного механизма в экономике, и в политике — централизаторские проекты и дорогостоящие усилия по внедрению местного самоуправления. Одновременно доктрина всеобъемлющей партии-государства и отказ от радикального разрушения существовавшего социально-политического организма становятся основой политики Гоминьдана в эти годы.

Гоминьдановский центр, ограниченный в своем влиянии на функционирование институтов власти на обширных территориях вне зоны своего прямого контроля, так и не стал в период "нанкинского десятилетия" системообразующим фактором в эволюции китайской государственности во всекитайском масштабе. Более того, первоначально он был слабо интегрирован в социально-политическую систему Китая 20-30-х гг. и развивался в силу вышеуказанной специфики как достаточно нетипичный ее элемент, хотя к середине 30-х гг. и обрел важную структурную роль.

Представленная в работе общая характеристика социально-политической структуры Китая 20-30-х гг. учитывает тот факт, что к моменту прихода Гоминьдана к власти в Нанкине на большей части территории страны сложилась система правления "милитаристского" типа. Она, в лице региональных режимов, воплощала самый сложный вариант "государственного становления", где объективные потребности военных правителей в повышении доходов, рационализации управления, в формировании регулярной армии, развитии современного производства наталкивались на сопротивление традиционных структур на местах. В этой системе действовали механизмы так называемой "структурной регенерации", регулировавшие, в условиях ослабления власти центра, процесс адаптации традиционных институтов и отношений к новым условиям и определявшие устойчивость последних. Эффективность таких механизмов зависела от действий местных элит, влияние которых распространялось как внутри мельчайших социальных ячеек, так и вне их — на стыке между низшей бюрократией и населением, и, далее, на деятельность местных административных институтов.

Основная причина слабости милитаристской власти, при всей ее жестокости и "деспотичности", состояла в ее неспособности подорвать статус-кво местных элит. В социально-политическом отношении эта система основывалась на компромиссе между провинциальным правительством, уездной бюрократией, обраставшей сетью посреднических звеньев (часто представителей местных элит) и самими элитами. В условиях сохранения традиционной экономической основы (ренты-налога) этот компромисс реализовывался и в системе перераспределения изымаемого у населения продукта, большая часть которого оседала в карманах уездной бюрократии и подключенного к ней слоя местных неофициальных "администраторов", откупщиков, "владык" и т. п., а меньшая, в виде основных налогов и чрезвычайных поборов —в провинциальной казне.

В процессе социально-политической эволюции периферийных режимов под влиянием потребностей "государственного становления" в 30-е гг. отчетливо проявились две важные специфические тенденции, связанные с проблемой административной эффективности и с углублением сегментации власти. При сохранении прежней экономической базы и неизменного статуса местных элит в системе управления всякие проекты государственного строительства, любое бюрократическое вмешательство государства (в лице провинциального правительства) в традиционное сельское общество, в особенности, по поводу "рационализации" налогово-финансовой сферы, приводили к "инволюции" государственных институтов. Усилия правительственных органов по увеличению налоговых сборов по каналам поземельного налогообложения в специфических условиях инволюции сопровождались все большим вовлечением посреднических структур в систему фиска, раздуванием самого бюрократического аппарата. В условиях возрастания бесконтрольных налоговых изъятий в пользу суббюрократических слоёв резко снижалась эффективность аппарата в деле обеспечения доходов казны и обострялась проблема налогового бремени в деревне. Отсутствие эффективного контроля за налоговыми изъятиями и разверстками на местах сопровождалось на фоне роста фискальных потребностей своеобразным обособлением бюрократических подразделений каждого уровня вплоть до провинциального, превращением их в достаточно самостоятельных экономических субъектов, "по-предпринимательски" относившихся к обеспечению собственной системы доходов, что, в условиях инволюции, усиливало тенденцию аппарата к празитизму и непомерному разбуханию. Таким образом, новые потребности "государственного становления", происходившего на прежней, по сути, социально-экономической основе, создавали предпосылку для дальнейшего углубления процесса сегментации власти. Превалирующей тенденцией при этом стало сращивание местных элит, суббюрократии и уездного чиновничества и обособление уездной структуры от вышестоящих звеньев. Становилось ясно, что именно на уровне уезда государство теряло источники экономической власти и контроля, что заставляло гоминьдановских идеологов, начиная с Сунь Ятсена, выдвигать проблему уездной реконструкции на первый план.

Низкая результативность провинциальных проектов бюрократического вмешательства на местном уровне, проявившаяся в 30-х гг., а также явное дистанцирование уездных политических структур от провинциальной власти определили, как представляется, специфический для довоенного гоминьдановского Китая характер поляризации власти в социально-политической системе. Израсходовав весь арсенал средств пополнения отощавшей в ходе многочисленных милитаристских войн начала 30-х гг. казны за счет традиционного сектора, и вынужденные поддерживать существовавшую громоздкую бюрократическую систему, провинциальные лидеры стали переориентироваться на сотрудничество с "преуспевающим" партнером — Нанкином, обладавшим собственной финансовой базой, политическим статус-кво и являвшимся носителем националистических идеалов. Если Гоминьдан пришел к власти, опираясь на свою военную мощь, и развивался на узкорегиональной основе как особый элемент китайской социально-политической системы, то к середине "нанкинского десятилетия" сложились предпосылки для его воздействия на эту систему в качестве силы, обладавшей не только военными, но и все большими финансово-экономическими возможностями. Если учитывать еще действие "объединяющего" фактора противостояния коммунистам, то можно отметить, что только к середине 30-х гг. за счет подобного сближения провинциальной верхушки и центра наметились перспективы упоминавшегося в историографии "классового союза" между Гоминьданом и "новыми (а частично и со старыми)" милитаристами.

Так в предвоенные годы наметился возможный сценарий воздействия гоминьдановского режима на периферийную систему власти преимущественно методами военно-политического давления и экономического стимулирования на провинциальном уровне и партийно-моральными и "демократическими" в духе местного самоуправления — на уездном. Но такому сценарию не было суждено осуществиться вследствие японской агрессии. Предлагаемые лидерами влиятельных фракций проекты по решению проблемы "центр — периферия" сводились, как правило, к краткосрочным экспериментам и не успели продемонстрировать свою утопичность, в особенности на уровне ниже уездного.

В результате наступления японской армии в 1937-1938 гг. Национальное правительство и центральные институты власти были отброшены в отсталые в промышленном отношении районы Юго-Запада, долгое время находившиеся под господством региональных милитаристов. Эвакуацию в районы "большого тыла" следует рассматривать не просто как некое сужение территориальной базы правительства. Впервые за все годы существования режима судьба гоминьдановской власти зависела непосредственно от результатов политики в деревне и способности организации эффективного административного и хозяйственного регулирования на периферийных территориях.

Парадоксальным кажется тот факт, что, несмотря на мобилизационные потребности военного времени, в условиях резкой смены социально-экономического фона гоминьдановские власти, как свидетельствуют официальные документы 1938-1941 гг., продолжали ориентироваться на разработанную в предшествующие годы стратегию сбалансированного вмешательства государства в хозяйственную жизнь, выражавшуюся в линии на его сотрудничество с частным предпринимательством в городе и проведение регулирующей" налоговой и финансовой политики в аграрной сфере. Политика в деревне предусматривала исполнение Земельного кодекса, поддержку крестьян-арендаторов и кредитование хозяйств крестьян-собственников земли. Искоренить пороки периферийной модели правления предполагалось путем построения рациональной политико-административной системы, которая базировалась бы на сочетании сильного центра и организации местного самоуправления, выборных ассамблей и партийной структуры на местах как альтернативы традиционным системам контроля.

Анализ объективной экономической ситуации в районах гоминьдановского тыла в 1938-1939 гг. показал, что она была достаточно благоприятной для властей и бюджета. Оценивая расстановку сил в центральных органах государственного регулирования, направленность законотворческой деятельности и практических мероприятий властей, можно определить период с июля 1937 по март 1941 гг. как "реформаторский" этап в эволюции режима. Это влияло и на характер отношений власти с местными социально-политическими структурами: прогрессивно настроенные деятели из Группы политических наук сближались с представителями региональных группировок.

Первым тяжелым испытанием для гоминьдановской власти стал разразившийся в 1939-1940 гг. в ряде тыловых провинций зерновой кризис, который показал, что правительство не смогло справиться ни с спекулятивным укрывательством запасов зерна деревенской верхушкой, ни с участившимися случаями налогового произвола на местах. Центр оказался неспособным предотвратить резкое падение курса национальной денежной единицы (фаби) и сдержать рост инфляции.

В исторической литературе существует устоявшееся мнение, что именно в 1939-1941 гг. на фоне указанного кризиса в условиях "мобилизационной" экономики произошел отход гоминьдановских руководителей от провозглашенных в начале войны реформаторских принципов в деле хозяйственного регулирования и административной реконструкции. Именно с этой точки зрения расценивается и включение десятидворок баоцзя (в качестве низших ячеек самоуправления и организации народного волеизъявления) в проект "новой уездной системы". Все это трактуется исследователями как возрождение традиционных инструментов контроля и организации населения по принципу круговой поруки. Стремлением к всеобщему огосударствлению экономической жизни они объясняют и попытку властей организовать сеть государственной торговли, наладить механизм бюджетно-финансового регулирования. Наиболее значимым проявлением быстрого вмешательства государства в экономику, в частности, в аграрную сферу, считается и беспрецедентный шаг Национального правительства — переход поземельного налога из рук провинциальных властей в ведение центра, объявленный в марте 1941 г. Все эти действия правительства, учитывая высокую степень концентрации исполнительной власти в центре в руках военного командования и лично Чан Кайши, означали, согласно сложившимся представлениям, усиление влияния государства в деревне, монополизацию власти гоминьдановской верхушкой, упрочение военно-диктаторского режима, стремившегося к установлению под предлогом войны некоего подобия деспотического строя.

Безусловно, тенденция к возрастанию регулирующей роли государства в военное время имела объективное основание. Она проявлялась в централизации экономических рычагов, реорганизации системы управления, в том числе карательных органов, усилении институтов власти и даже ограничении влияния реформаторов в органах хозяйственного регулирования (разгром Центрального сельскохозяйственного бюро). Повысилась степень реального политического влияния Чан Кайши, его Секретариата, Военного совета, военных фракций в Гоминьдане. Однако, во-первых, представляется необоснованным преувеличивать степень чрезвычайности и "мобилизационности" экономики военного времени, так как с конца 1938 г. активных боевых действий с участием правительственных войск не велось, и война вплоть до 1944 г. вступила в стадию относительного "равновесия". Основные гоминьдановские воинские формирования были расположены на обширных неоккупированных территориях, и в районах своей дислокации полностью или частично решали проблемы снабжения за счет прямых налоговых изъятий или помощи местных властей, а не центральной казны. Во-вторых, ухудшение экономической ситуации в тылу в 1939-1940-х гг. лишь обострило политические разногласия в правительстве, но не повлияло на степень устойчивости позиций как приверженцев ненасильственных, организационно-партийных и "демократических" (в духе идей Сунь Ятсена) методов политического переустройства, так и прагматически настроенных "экономистов". Гоминьдановское руководство не собиралось отказываться от ориентации на "доброго" идейного чиновника и систему партийной "опеки" в качестве предпосылки экономических преобразований. И, в третьих, концентрация власти в центре, формирование многочисленных органов государственного регулирования, усиление полицейских функций властей еще не означали установления реального контроля на локальном уровне.

Вышеперечисленные доводы позволяют, следовательно, рассматривать передачу поземельного налога в ведение центральной власти не в качестве реализации "монополистических" устремлений бюрократического капитала "четырех семейств", а в совершенно ином свете. Авторы столь важного для судеб Гоминьдана проекта и, в частности, министр финансов Кун Сянси расценивали перевод поземельного налогообложения в ведение центра как меру временную, переходную на период до введения в жизнь суньятсеновских принципов земельного переустройства. Кроме того, Гоминьдан считал финансовую политику важным фактором экономического строительства, и жизненным вопросом для творцов этой политики стал поиск путей сочетания частных интересов и потребностей войны. Переводя поземельный налог в ведение центра, лидеры Гоминьдана руководствовались, по сути, концепциями рыночного регулирования, учитывавшими такие факторы как соотношение спроса-предложения, дисбаланс между производством и реализацией продукции, роль объема бумажных денег в обращении и. т.п. Централизация налога должна была обеспечить контроль правительства над зерновой массой, причем не в качестве самоцели, а для того, чтобы стабилизировать предложение на рынке, уравновесить цены, уменьшить дефицит бюджета. Натурализация налоговых сборов казалась авторам проекта важным инструментом регулирования доходов и расходов. В условиях китайского Юго-Запада 40-х гг. имела место попытка применить некоторые элементарные правила рыночной экономической теории, когда антиинфляционной мерой могло служить искусственное снижение потребительского спроса держателей зерна в деревне. Государство должно было получать часть продукта и становиться "игроком" на рынке, начиная конкурировать с его остальными субъектами, опираясь на контролируемый сектор экономики, влияя на распределение доходов.

Но рыночные программы Гоминьдана, равно как и проекты земельной реконструкции, не могли быть реализованы на практике без реальной политической власти государства, налаживания действенного социально-политического контроля. Для использования доходов от поземельного налогообложения в качестве инструмента рыночного регулирования и сдерживания цен правительство должно было эффективно распоряжаться определенным объемом товарного зерна (согласно подсчетам, не менее 10% урожая). Однако в ходе реализации Гоминьданом налоговой политики в деревне проявилось драматическое противоречие между его экономическими целями и политико-административными средствами их достижения. Ведь результаты "партийно-моральной" бюрократизации местного общества свидетельствовали о чрезвычайной устойчивости традиционных механизмов власти, о противодействии периферийной среды всяческим формам политической и экономической институционализации. Активная деятельность правительства по воспитанию нового чиновника, созданию системы выборной власти и "сближению" местных органов управления с партийными ячейками не приводила к оттеснению традиционных влиятельных структур от механизмов административного регулирования. Закономерным следствием неэффективности системы партийного контроля стал поиск компромисса с местными элитами, признание де-факто их социально-политического статуса и включение в официально санкционированную административную структуру. Гоминьдан был вынужден обращаться к уездным шэньши и "служащим" в деле упорядочения фиска, и распределение налогового бремени оказывалось в руках тех же элит. За короткое время центр оказался подключенным к традиционной системе ренты-налога, который стали взимать в соответствии с существовавшими квотами поземельно-подушного обложения (дидин). Любые попытки правительства добиться перераспределения налоговых изъятий в свою пользу "вязли" в хитросплетениях местных коррумпированных структур. Центр не мог полностью обеспечить военные и экономические программы за счет аграрного сектора экономики. Согласно подсчетам, Гоминьдан смог в течение первого финансового года (1941-1942 гг.) собрать только половину з апланир ов анного.

Будучи не в состоянии с помощью партийного правления разрешить проблему недостаточности контроля и слабости государства, преодолеть сопротивление традиционных социально-политических структур на местах, Гоминьдан с 1942 г. стал отказываться от беспрекословной реализации разрабатываемых в духе суньятсенизма теорий сторонников морально-идеологических или "экономических" методов управления, влияние которых становилось менее заметным. Этим можно объяснить некоторое ослабление позиций Группы политических наук и "СиСи", активизацию военных группировок и последовавшие кадровые перестановки в центре. Принятый Чунцином "Манифест о всеобщей мобилизации" (5 мая 1942 г.), символизировавший дальнейший разрыв между политической доктриной и потребностью в большей "тоталитарности" государственного контроля, открыл новый этап эволюции режима. Экономические нужды побуждали Чан Кайши все чаще обращаться к насильственным методам — правда, в форме спорадической "кавалерийской атаки", недостаточной для слома или подчинения существовавших структур.

Дальнейшая эволюция налогово-финансовой системы в деревне в 19421945 гг. продемонстрировала неспособность гоминьдановского центра подчинить традиционный аграрный сектор, повысить эффективность бюрократического регулирования на локальном уровне. Степень и характер контролируемого центром вмешательства в местную экономику определялись величиной поступавшего в центральную казну по каналам поземельного налогообложения продукта. Проведенные расчеты показали, что Национальное правительство в Чунцине распоряжалось лишь меньшей долей изымаемого продукта, составлявшей примерно 7-8% урожая и глубина экономического "вторжения" центральной власти и ее агентов на уровне деревни мало чем отличалась от аналогичной роли центра в позднецинский период. По сути, подключение правительства к системе поземельного налогообложения и усиление давления государства на деревню не приводили к повышению эффективности системы фиска. Большая часть изъятий уходила в руки местных элит и посреднических структур, что демонстрировало нарастание процесса государственной инволюции. Подобные выводы позволяют внести серьезные коррективы в представления о характере и степени государственной эксплуатации в деревне в годы гоминьдановского правления, а также поставить под сомнение распространенную в исторической литературе оценку перехода поземельного налога в руки центра как решающего фактора в деле "монополизации" сельской экономики, обеспечения контроля над основными зерновыми запасами со стороны государства

Таким образом Гоминьдан, стремясь изменить периферийную социально-политическую систему, стал ее интегральной частью, унаследовал ее пороки. Противоречивая политика в деревне лишала Национальное правительство социальной базы. С одной стороны, это касалось и крестьянства, которое не чувствовало разницы между Гоминьданом и прежней провинциальной властью, налоговое давление которой на деревню во много раз усиливалось произволом повязанного с бюрократией квазибюрократического персонала и деревенской верхушки типа "тухао лешэнь". С другой — применявшиеся силовые методы приводили к тому, что деревенская верхушка также весьма остро реагировала на попытки властей урезать ее экономическое и социально-политическое влияние.

Низкая экономическая результативность политики "вторжения" в деревенскую жизнь и процессы инволюции институтов власти стали причиной нарастания бюрократического произвола в сфере регулирования промышленности и торговли, в финансовой системе городского сектора, более открытого для внешних воздействий. Специфика системы государственного хозяйственного контроля способствовала разрастанию паразитического аппарата в городах, искажавшего официально принятые властями принципы регулирования. Гоминьдан терял поддержку и у представителей частнопредпринимательского сектора, которые все чаще вступали в альянс с бюрократическим капиталом местных социально-политических структур.

Гоминьдановская драма середины 40-х гг., таким образом, оказалась связанной не с всеобъемлющей силой огосударствления, но со слабостью государственной власти, построенной на утопической политической доктрине, и не обладавшей потенциалом осуществить слом традиционной социально-политической системы, стать действительно структурообразующим фактором в становлении новой государственности. Этим воспользовались коммунисты, выхватившие националистическое знамя суньятсенизма и закрепившиеся в деревне как более организованная и подготовленная к осуществлению контроля политическая сила.

Итак, в период войны гоминьдановский режим претерпел сложную и противоречивую эволюцию. Позитивная нацеленность на достижение национального единства на базе официальной доктрины "строительства государства" к 1942 г. сменилась тенденцией к нарастанию консервативных, даже реакционных черт в экономической и социальной политике, "рефеодализации" или "перерождению" гоминьдановского аппарата управления, возрождению некоторых черт традиционного деспотического государства. Вместе с разрушением социальной базы режима, Гоминьдан растерял мощный политический потенциал общенациональной силы. Драматическая полоса куньминских заговоров 1944 г., нацеленных на свержение диктатуры Чан Кайши и Гоминьдана развеяла остатки возобладавшего на Чрезвычайном съезде партии в начале войны "уханьского духа" в политической жизни, символизировавшего высокую мораль и преданность национальным идеалам.

Перебравшись на Тайвань, Гоминьдан извлек уроки из поражения на континенте. Программа "национальной реконструкции", проводимая в 50-х гг. гоминьдановским руководством, была ориентирована на создание сильной дееспособной авторитарной власти, сумевшей обрести прочную социальную опору и добившейся широкой массовой поддержки.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Козырев, Виталий Анатольевич, 1998 год

1. ВШЦЛСЦ — Вэныпи цзыляо сюаньцзи.

2. ГЦШЦ — Гуншан цзинцзи шиляо цункань.

3. МЭ и МО — Мировая экономика и международные отношения.

4. НАА — Народы Азии и Африки.

5. НКОГК — Научная конференция "Общество и государство в Китае".

6. ПДВ — Проблемы Дальнего Востока.

7. РК и СМ — Рабочий класс и современный мир.

8. ЦДШЯЦ — Цзиньдайши яньцзю.

9. ЦЧШЕ — Цзиньдай чжунго шиляо екань.1. ЧГГЕ — Чжунго гунъе.1. ЧГСЧ — Чжунго синчжэн.1. ЧНЮК — Чжуннун юэкань.1. ЧЯЧК — Чжунъян чжоукань.1. CQ — China Quarterly.

10. CSSH — Comparative Studies in Society and History.1. Источники

11. История экономического развития Китая, 1840-1948. Сборник статистических материалов. М., 1958.

12. Калягин А.Я. По незнакомым дорогам (Записки военного советника в Китае). М., 1979.

13. СуньЯтсен. Избранные произведения. М., 1964.

14. СуньЯтсен. Избранные произведения. Изд. 2-е, исправл. и доп. М., 1985.

15. Рожденная в боях. Воспоминания участников гражданских революционных войн и войны против японских захватчиков в Китае. Пер. с кит. М., 1961.

16. Чуйков В.И. Миссия в Китае: Записки военного советника. М., 1981.

17. Ван Вэньцзюнь. Хэлянь юй нунбэнъцзюй (Хэ Лянь и Центральное сельскохозяйственное бюро). — ГЦШЦ. Бэйцзин, 1983, вып. 4, с. 120-141.

18. Ваньсянь нунцунь цзинцзи дяоча чубу баогао (Первичный доклад о деревенской экономике уезда Ваньсянь). Комитет по изучению сельской экономики пров. Сычуань Крестьянского банка Китая. — ЧНЮК. Чунцин, 1941, цз. 2, вып. 8, с. 50-61.

19. Вэйцзян хуанъин цзянчуань саньсянь хэцзо шие юй нунцунь гайкуан дяоча (Общее обследование кооперативного дела и деревни в трех уездах пров. Юньнань — Вэйцзян, Хуанъин, Цзянчуань). ЧНЮК. Чунцин, 1941, цз. 2, вып. 2, с. 55-74.

20. Вэн Вэньхао. Чжаньши цзинцзи цзяныпэ (Экономическое строительство в период войны). Чунцин, 1942.

21. Вэн Вэньхао. Чжунго цзинцзи гайкуан (Общая экономическая ситуация в Китае). Чунцин, 1943.

22. Вэньсянь сюаньбянь. Канжичжаньчжэн шици (Избранные материалы. Война Сопротивления Японии). Изд. кабинета по изучению истории партии комитета КПК провинции Шаньси. Тайюань, 1986, ч. 2.

23. Го Юань. Чжунго гоминьдан дишуй чжэнцэ (Политика Гоминьдана в области поземельного налогообложения в Китае). Республиканское библиографическое издательство. Чунцин, 1944.

24. Гоминьдан чжэнфу чжэнчжи чжиду данъань шиляо сюаньбянь (Избранные архивные материалы по политической системе гоминьдановского правительства). Второй исторический архив КНР. Сост. Издательство "Образование" пров. Аньхой. Хэфэй, 1994, т. 1-2.

25. Го минь цаньчжэн хуэй цзыляо (Материалы Национального Политического Совета). Чэнду, 1984.

26. Го минь цаньчжэнхуэй чуанькан цзяныпэ шичатуань баогаошу (Доклад инспекционной группы Национального Политического Совета о реконструкции пров. Сычуань и Сикан, 1939 г.). — ЦЧШЕ (Серия материалов по новой истории Китая). Тайбэй, 1971, сб. 61, вып. 610.

27. Гоминь чжэнфу гунбао (Отчеты Национального правительства). Чунцин, 1937 (№2243-2362), 1938 (№10-95), 1943 (№618-635), 1944 (№636-643,649659,667-676,682-691, 696, 697, 700-718, 724, 727-740), 1945 (№741-755, 757-762, 767-792).

28. Гофу цюаньцзи (Полное собрание сочинений Сунь Ятсена). Тайбэй, 1961.

29. Гуанси дэ цзицэн цзяныпэ (Административное строительство на низших уровнях управления в провинции Гуанси). Под ред. Ляо Шанъянь. Издание из серии "Миньтуань". Б. м., б. г., вып. 1.

30. Гуанси шэн чжэнфу гунбао (Отчеты правительства провинции Гуанси). Секретариат провинциального правительства. Наньнин, 1944, №1951, 1953.

31. Гуан Вэнь. Фанцюй шидай чжи сычуань цзюньчжэн у ситун (Система военной и административной власти в Сычуани в период "оборонительных районов"). Сычуань вэньсянь (Материалы по провинции Сычуань). Чэнду, 1966.

32. Гэ сянь ши лянши цзягэ тяоцзи баньфа (Меры по регулированию цен на зерновые в уездах и городах). ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз.1, вып. 4/5, с. 28-29.

33. Жэнь Мэйхуа. Сычуань тяньфу гайкуан (Общая ситуация с поземельным налогом в провинции Сычуань). Чунцин, 1941.

34. Инянь лай чжи чжунго нунминь инхан (Крестьянский банк Китая за прошедший год). ЧНЮК. Чунцин, 1943, цз. 5, вып. 4, с. 1-7.

35. Миньго саныдици нянь чжунхуа няньцзянь (Китайский ежегодник 1938 года). Чунцин, 1938, т. 1-2.

36. Канжи чжанчжэн шици гоминьдан тунчжицюй цинкуан цзыляо (Материалы о положении в районах гоминьдановского господства в период войны Сопротивления Японии). Издание комитета по редактированию материалов по новейшей истории Китая. Пекин, 1957.

37. Канжи чжаньчжэн ши цанькао цзыляо мулу (Каталог материалов по истории войны Сопротивления Японии). Под ред. проф. Чжоу Юаньчжэна. Изд. Сычуаньского унив-та. Чэнду, 1985.

38. Канчжань цзиши (Фактические материалы о войне Сопротивления). Тайбэй, 1961, т. 1-4.

39. Кун сянси цижэнь циши (Кун Сянси: его люди и его дела). Бэйцзин, 1990.

40. Кун юнчжи (сянси) сяныпэн цзян янь цзи (Собрание выступлений госп. Кун Юнчжи (Сянси). — ЦЧШЕ. Тайбэй, 1972, сб. 82, вып. 820, т. 1-2.

41. Ли Вэйчэн, Гун Яньчжан. Янши цзяцзу юй цисинчэн иньхан (Клан Ян и банк Цисинчэн). — ВШЦЛСЦ. Бэйцзин, 1980, №33.

42. Лифаньсянь нунцунь цзинцзи гайкуан (Общее описание деревенской экономики уезда Лифань (провинция Сычуань). — ЧНЮК, Чунцин, 1942, цз. 3, вып. 9, с. 62-66.

43. Ли Цзунхуан. Дифан цзычжи чжи лилунь юй шицзи (Теория и практика местного самоуправления). Б.м., 1939

44. Лэшаньсянь нунцунь цзинцзи дяоча чубу баогао (Первичный доклад о деревенской экономике уезда Лэшань). Комитет по изучению сельской экономики провинции Сычуань Крестьянского банка Китая. — ЧНЮК. Чунцин, 1941, цз. 3, вып. 1, с. 109-127.

45. Лю Бутун. Гоминьдан дэ мо ин — "СС" туань (Зловещая тень гоминьдана — группировка "СиСи"). — ВШЦЛСЦ, Бэйцзин, 1980, вып. 44.

46. Лю Вэньхуэй. Цзоудао жэньминь чжэнь ин дэ лиши даолу (Исторический путь в лагерь народа). — ВШЦЛСЦ, Бэйцзин, 1980, №33.

47. Миньго эршици нянь чжунхуа няньцзянь (Китайский ежегодник 1938 года). Чунцин, 1938, т. 1-2.

48. Мяньянсянь нунцунь цзинцзи дяоча чубу баогао (Первичный доклад о деревенской экономике уезда Мяньян). Комитет по изучению сельской экономики провинции Сычуань Крестьянского банка Китая. — ЧНЮК. Чунцин, 1941, цз. 2, вып. 6, с. 38-51.

49. Наньчунсянь нунцунь цзинцзи дяоча чубу баогао (Первичный доклад о деревенской экономике уезда Наньчун). Комитет по изучению сельскойэкономики провинции Сычуань Крестьянского банка Китая. — ЧНЮК. Чунцин, 1941, цз. 2, вып. 7, с. 39-62.

50. Сунь Ятсен (Чжуншань). Гофу цюань цзи (Полное собрание сочинений Сунь Ятсена). Тайбэй. 1961, т. 1-6.

51. Сунь Ятсен. Сунь чжуншань сяныпэн яньшо цюань цзи (Полное собрание выступлений Сунь Ятсена). — ЦЧШЕ. Тайбэй, 1966, сб. 67, вып. 661.

52. Сычуань вэньсянь (Материалы по провинции Сычуань). Чэнду, 1966.

53. Сычуань тунцзи ти яо (Сычуаньский статистический сборник). Чунцин, 1945.

54. Сычуаныпэн тигао сяньчжан юнжэнь юнцянь цюань цзэ бань фа (О повышении прав и обязанностей начальника уезда в области использования людских и финансовых ресурсов), 2 мая 1941 года. — ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз. 1, вып. 8.

55. Сычуань цзюньфа шиляо (Материалы по сычуаньским милитаристам). Чэнду, 1983, т. 2.

56. Сычуаныпэн чжэнфу гуаньли цюанынэн лянши цзаньсин баньфа даган (Программа временных мер сычуаньского правительства по управлению продовольствием провинции). ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз.1, вып. 4/5, с. 21-22.

57. Сычуань тунцзи ти яо (Сычуаньский статистический сборник). Чунцин, 1945.

58. Сычуаныпэн тигао сяньчжан юнжэнь юнцянь цюаньцзэ баньфа (Меры по повышению прав и обязанностей начальника уезда в области использования финансовых и людских ресурсов). ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз. 1, вып. 8, с. 67-68.

59. Сычуаныпэн чжэнфу гуаньли цюаныпэн лянши цзань син баньфа даган (Временные положения сычуаньского правительства о контроле за провинциальным зерном). — ЧГСЧ. Чунцин, 1941, май, цз. 1, вып. 4/5.

60. Сычуаныиэн чжэнфу шичжэн баогао (Доклад сычуаньского правительства о проведении административных мероприятий). Чунцин, 1943.

61. Сюньчжэн ганлин (Программа политической опеки), 3 октября 1928 года. — Чжунъян жибао, Нанкин, 4 октября 1928 года.

62. Сянь иньхан фа (Закон об уездном банке), 2 января 1940 года. — В сб.: Ху Цывэй. Дифан цзычжи шиши фанъань фагуй хуэйбянь (Сборник проектов и установлений по осуществлению местного самоуправления). Шанхай, 1947, т. 1, с. 266-270.

63. Тань Гуан. Во сочжидао дэ кун сянси (Кун Сянси, каким я его знал). ВШЦЛСЦ. Бэйцзин, 1981, №25.

64. Фэн Жофэй. Во сочжидао дэ чжанцюнь (Чжан Цюнь, каким я его знал). — ВШЦЛСЦ, Бэйцзин, 1980, №42.

65. Хэлянь хуэй и лу (Воспоминания Хэ Ляня). Пер. с английского. Бэйцзин, 1988.

66. Хуан Иньцянь. Люсян, Лю вэньхуэй хуньчжань шимо. (Начало и конец войны Лю Сяна и Лю Вэньхуэя). — ВШЦЛСЦ. Бэйцзин, 1980, N33.

67. Хунань люянсянь нунцуньцзинцзи чубу дяоча (Первичное обследование деревенской экономики уезда Люян провинции Хунань). — ЧНЮК. Чунцин, 1944, цз. 5, вып. 9-10, с. 113-123.

68. Хэ Инцинь. Банянь канчжань чжи цзинго (Ход восьмилетней войны Сопротивления). — ЦЧШЕ. Тайбэй, 1972, сб. 79, вып. 787.

69. Цю Цзунцзин. Канчжань чуци цзянцзеши сыцунши дуй сычуань цзюньфа дэ дяоча цайляо (Материалы исследования позиции секретариата Чан Кайши по отношению к сычуаньским милитаристам в начальный период войны Сопротивления). ВШЦЛСЦ. Бэйцзин, 1980, №33.

70. Цянь Цзяцзюй. Цзю чжунго гунчжайши цзыляо (Материалы по истории займов в старом Китае). Бэйцзин, 1955.

71. Цянь Чанчжао. Гоминьдан чжэнфу цзыюань вэйюань хуэй дэ шимо (Начало и конец Комитета по ресурсам гоминьдановского правительства). ВШЦЛСЦ. Бэйцзин, 1981, №15, с. 26-40.

72. Чан Кайши (Цзян Цзеши). Синь шэнхо юньдун яньлунь цзи (Собрание выступлений о движении за новую жизнь). Б. м., 1938.

73. Чан Кайши (Цзян Чжунчжэн). Синь шэнхо юньдун ган яо (Программа движения за новую жизнь). Наньчан, 1934.

74. Чан Кайши (Цзян Цзеши). Канчжань юй цзяньго (Война сопротиивления и строительство государства). Сянган, 1939.

75. Чан Кайши (Цзян Цзеши). Чжунго чжи мин юнь (Судьбы Китая). Б.м., 1943.

76. Чан Кайши (Цзян Цзеши). Цзунтун яньлунь сюаньцзи (1924-1961) (Избранные произведения и речи Президента). Под ред. Цинь Сяои. Тайбэй, 1954, т. 1-3.

77. Чжао Чжуочжи. Нунбэньцзюй чэсяо гайцзу дэ нэйму (Как распустили и реорганизовали Центральное сельскохозяйственное бюро). — ГЦШЦ. Бэйцзин, 1983, вып. 4, с. 148-151.

78. Чжунго гоминьдан ди люцы цюаньго дайбяо дахуэй цзюэи ань (Решения VI съезда Гоминьдана Китая). — Гэмин вэньсянь (Материалы о революции), вып. 76. Тайбэй, б. г., с. 385-437.

79. Чжунго гоминьдан цайчжэн чжэнцэ (Финансовая политика гоминьдана Китая). Под ред. Чжу Цзышуан. Республиканское библиографическое издательство. Чунцин, 1943.

80. Чжунго гоминьдан лицы хуэй и сюаньянь цзи чжунъяо цзюэ и ань хуэй бянь (Сборник деклараций и важнейших решений съездов и конференций Гоминьдана Китая). Издание Общества пров. Чжэцзян по изучению истории КПК. Б .г., т. 1-3.

81. Чжунго сяньдайши цзыляо сюаньбянь (Сборник материалов по новейшей истории Китая). Харбин, 1984, т. 1-4.

82. Чжунго цзиньдай гунъе ши цзыляо (Материалы по истории промышленности Китая в новое время). Бэйцзин, 1961, т. 1-3.

83. Чжунго цзиньдай шоугунъе ши цзыляо (Материалы по истории кустарной промышленности нового времени в Китае). Бэйцзин, 1961, т. 1-4.

84. Чжунхуа миньго фалин. Лифа чжуанькань, 1939. (Свод законодательных актов 1939 года). Чунцин, 1939.

85. Юньнаныпэн нунцунь дяоча (Обследование деревни в провинции Юньнань). Шанхай, 1935.

86. Ян Сюэдуань. Эрлю дачжань эрсаньши (Два-три эпизода из войны двух Лю) — ВШЦЛСЦ. Бэйцзин, 1980, N33.

87. Agrarian China. A Compilation. Selected Source Materials from Chinese Authors. L., 1939.

88. The Amerasia Papers: A Clue to the Catastrophe of China. Washington, 1970, Vol. 1-2.

89. Boorman H.L. Biographical Dictionary of Republican China. N.Y., 1967-1970, Vol. 1-4.

90. Chen Chi-mai. Progress of Political Reform in Wartime China. — Quarter Bulletin of Chinese Bibliography, Chungking, 1943, March-June. Vol. 3, No. 1-2, p. 21-29.

91. Chen Lifu. The Clouds Clear Over China: The Memoir of Ch'en Lifu, 1900-1993. Stanford (Calif.), 1994.

92. Chiang Kai-shek. Resisting External Agression and Regenerating the Chinese Nation. Hankow, 1934.

93. Chiang Kai-shek. China's Unification and Reconstruction. Nanking, 1936.

94. Chiang Kai-shek. China's Destiny. Chinese Economic Theory. N.Y., 1947.

95. China Handbook, 1937-1943. N.Y., 1943.

96. China Handbook, 1937-1945. N.Y., 1947.

97. Chinese Yearbook, 1938-1939. Shanghai, 1939.

98. Chinese Yearbook, 1940-1941. Shanghai, 1941.

99. The Collected Wartime Messages of Generalissimo Chiang Kai-shek, 1937-1945. New York, 1946, Vol. 1-2.

100. Hart J.H. The Making of the Army "Old China Hand": A Memoir of Colonel David D. Barnett. Berkeley (Calif.), 1985.

101. Hewlett M. Fourty Years in China. L., 1944.

102. Organic Law of the National Government of the Republic of China. Promulgated on October 4th, 1928. N.Y., s.a.

103. Reconstruction in China. A Record of Progress and Achivements in Facts and Figures. Shanghai, 1935.

104. Service J. Lost Chance in China. The World War Dispatches. N.Y., 1974

105. Stuart J.L. Fifty Years in China. N.Y., 1954.

106. Shieh M.J. The Kuomintang: Selected Historical Documents, 1894 — 1969. N.Y., 1970.

107. Weng Wen-hao. China's War Economy. — CQ. Vol. 4, No. 2, L.,1939.

108. Weng Wen-hao. Three Years of Economic Reconstruction. — CQ. Vol.5, No. 4, L., 1940

109. Литература на русском языке.

110. Аварии В. Вопросы военной экономики национального Китая. — Мировое хозяйство и мировая политика. М., 1943, №10-11.

111. Аварии В. Китай на нынешнем этапе. — Война и рабочий класс. М., 1944, №23.

112. Анисимов А.Н. Наследие Китая и современность: проблемы централизации и децентрализации в китайском обществе. 1-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч.З. М., 1976, с. 569-573.

113. Барский K.M. Исторические судьбы китайской государственности (19491997 гг.). Диссерт. на соиск. уч. степ. канд. истор. наук. М., 1998.

114. Бедеров А. Два года отечественной войны китайского народа. — Мировое хозяйство и мировая политика. М., 1939, №9.

115. Белов Е.А. О китайском со словно-классов ом обществе. Рец. на кн.: Илюшечкин В.П. Сословно-классовое общество в истории Китая (опыт системно-структурного анализа). М. 1986. — Проблемы Дальнего Востока. М. 1988, №1.

116. Белогорцев В.Г. Марионеточное правительство Ван Цзинвэя и японский оккупационный режим (1937-1945 гг.). — Вестник Московского университета. Сер. 13. Востоковедение, 1978, №4.

117. Бергер Я.М. Об эволюции суньятсенизма в гоминьдановском Китае. — Китай. Общество и государство. М., 1973, с. 279-293.

118. Бергер Я.М. Рец. на кн.: О.Е.Непомнин. Социально-экономическая история Китая. 1894-1914. М., 1980. — Вопросы истории. М., 1984, №4.

119. Березный Л.А. О социальной природе гоминьдановского режима в период "нанкинского десятилетия" (проблема в историографии). — 15-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч. 3, М., 1984, с. 132-139.

120. Березный Л.А. "Нанкинское десятилетие" гоминьдановского режима в оценке современной американской историографии. — Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки, вып. VIII. Л., 1985, с. 30-59.

121. Березный Л.А. О характере гоминьдановской государственности в период "нанкинского десятилетия" (проблема в историографии). — Историографияи источниковедение истории стран Азии и Африки, вып. IX. JI., 1986, с. 2161.

122. Березный JI.A. К вопросу о характере революционного процесса в Китае в первой половине XX в.: Проблема в историографии. — Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки, вып. XI. JL, 1988, с. 12-43.

123. Березный JI.A. Об основных этапах революционного процесса в Китае в первой половине XX века. — Новое в изучении Китая. М., 1988, с. 85-92.

124. Бокщанин A.A. Императорский Китай в начале XV в. М., 1976.

125. Бокщанин A.A. Очерк истории государственных институтов китайской империи. — Феномен восточного деспотизма: структура управления и власти. М., 1993, с. 273-333.

126. Большая Советская Энциклопедия. М., 1936, т. 32.

127. Борох JI.H. Традиционные утопии в восприятии Сунь Ятсена. — Китайские социальные утопии. М., 1987, с. 271-309.

128. Буржуазия и социальная эволюция в странах зарубежного Востока. М., 1985.

129. Васильев JI.С. Феномен власти-собственности. К проблеме типологии д докапиталистических структур. — Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М., 1982, с. 60-99.

130. Васильев JI.C. Проблемы генезиса китайского государства. (Формирование основ социальной структуры и политической администрации). М., 1983.

131. Васильев JI.C. "Азиатский" (государственный) способ производства и Китай. — 18-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч. 1. М., 1987.

132. Васильев JI.C. Традиционный Восток и марксистский социализм. — Феномен восточного деспотизма: структура управления и власти. М., 1993, с. 143-177.

133. Володин А.Г. Индия: становление институтов буржуазной демократии. М., 1989.

134. Волохова A.JI. "Синерубашечники" в гоминьдановском Китае (1932-1938). — Вопросы истории. М., 1973, №9, с. 194-195. — Рец. на ст. Eastman L.E. Fascism in Kuomintang China: The Blue Shirts. — CQ. L.,1972, No. 49, p. 1-3.

135. Глушаков П. Китай. Экономико-демографический очерк. М., 1940.

136. Гордон A.B. Крестьянство Востока: исторический субъект, культурная традиция, социальная сущность. М., 1989.

137. Государственный капитализм и социальная эволюция стран зарубежного Востока. М., 1980.

138. Григорьев A.M. Революционное движение в Китае в 1927-1931 гг. (Проблемы стратегии и тактики). М., 1980.

139. Делюсин Л.П., Костяева A.C. Революция 1925-1927 гг. в Китае: проблемы и оценки. М., 1985.

140. Делюсин Л.П. Борьба вокруг идейного наследия Сунь Ятсена. — Общественно-политическая мысль в Китае (конец XIX — начало XX в.). М., 1988, с. 199-242.

141. Дубинский A.M. Национально-освободительная война китайского народа против японского империализма (1937-1945). М., 1954.

142. Жуков В.В. Китайский милитаризм 10-20-е гг. XX в. М.,1988.

143. Жуков Е.М., Барг М.А., Черняк Е.Б., Павлов В.И. Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса. М., 1979.

144. Занегина Н.Б. К характеристике теории и практики государственного строительства в гоминьдановском Китае. — Китай: общество и государство. М., 1973, с. 261-278.

145. Занегина Н.Б. Милитаризм и гоминьдан в 30-х годах (К проблеме формирования военной бюрократии в Китае). — 6-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч. 2. М., 1975, с. 337-341.

146. Зарубежный Восток и современность: основные проблемы и тенденции развития стран зарубежного Востока. Т. 1-3. М., 1981.

147. Илюшечкин В.П. О некоторых особенностях китайского традиционного права с древнейших времен до начала XX в. — 13-я НКОГК. Тезисы докладов. 4.1, М., 1983, с. 3-14.

148. Илюшечкин В. П. Со словно-классовое общество в истории Китая. М.,1986.

149. Исследование социологических проблем развивающихся стран (теория социальной структуры). М., 1978.

150. История Китая с древнейших времен до наших дней. М., 1974.

151. История Китая. Под ред. A.B. Меликсетова. М., 1998.

152. Калягин A.C. По незнакомым дорогам. М., 1969.

153. Карнеев А.Н. О специфической роли местного аппарата власти в гоминьдановском Китае (1927-1937 гг.). — 18-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч.З, М., 1987, с. 128-132.

154. Карнеев А.Н. Проблемы "социальной эрозии" и сельские эксперименты 30-х гг. в Китае. — 20-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч. 2, М., 1989, с. 78-82.

155. Карнеев А.Н. Крестьяне и уездная власть в гоминьдановском Китае (19271937). Дисс. на соиск. уч. степ. канд. истор. наук. М., 1995.

156. Каткова З.Д. Внешняя политика гоминьдановского правительства Китая в период антияпонской войны (1937-1945). М., 1978.

157. Китай в 20-е годы: экономика и политика. М., 1983.

158. Китай в период войны против японской агрессии (1937-1945). М., 1988.

159. Китай. История, экономика, культура, героическая борьба за национальную независимость. Сб. статей. JL, 1940.

160. Коган А. Война и экономика Китая. — Мировое хозяйство и мировая политика. М., 1938, №10.

161. Коган А. О военной экономике Национального Китая. — Коминтерн. М., 1941, №1.

162. Костяева A.C. Социальное размежевание в среде шэньши в 20-х годах XX в. — Социальная и социально-экономическая история Китая. М., 1979.

163. Крылов В.В. Капиталистически ориентированная форма общественного развития освободившихся стран. — PK и СМ, М., 1983, №2.

164. Кузнецов B.C. Гомнньдановскнй режим в Китае 1928-1931 гг. Информационный бюллетень ИДВ. М., 1984, № 37.

165. Кузнецов B.C., Никифоров В.Н. Проблема буржуазного развития Китая в первые годы господства Гоминьдана (1928-1931). — Проблемы Китая (Материалы международной конф. по новейшей истории Китая, апрель, 1972 г.). М., 1972, с. 3-12.

166. Кульпин Э.С. По поводу концепций китайской цивилизации М. Вебера и К. Виттфогеля. — Восток и мировое обществознание. М., 1991, с. 17-35.

167. Лапина З.Г. Учение об управлении государством в средневековом Китае. М., 19 85.

168. Левковский А.И. Социальная структура развивающихся стран (проблемы многоукладного переходного общества). М., 1978.

169. Маляров О.В. Роль государства в социально-экономической структуре Индии. М., 1978.

170. Мамаева Н.Л. Буржуазная западногерманская историография о роли КПК и Гоминьдана в китайской революции (1925-1949). Информационный бюллетень ИДВ. М., 1979.

171. Маркс К. Критические заметки к статье "Пруссака". — К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. М., изд. 2, т. 1.

172. Мартынов A.C. Государственное и этическое в императорском Китае. — Этика и ритуал в традиционном Китае. М., 1988, с. 274-298.

173. Масленников В.А. Проблемы экономического развития послевоенного Китая. — Мировое хозяйство и мировая политика. М., 1945, №7.

174. Масленников В.А. Китай. Политико-экономический очерк. М., 1946.

175. Маслов A.A. Тайные общества в Китае в 30-40-е годы XX века: связи с КПК и взаимоотношения с гоминьданом. — 17-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч. 3, М., 1986, с. 74-79.

176. Маслов A.A. Тайные общества в политической культуре Китая XX в. (конец 20-х-80-е гг.). Дисс. на соиск. уч. степ. канд. истор. наук. М., 1992.

177. Маслов A.A. Тайные общества и сектантская традиция в политической культуре Китая XX в. — Традиции в общественно-политической жизни и политической культуре КНР. М., 1994, с. 237-272.

178. Маслов A.A. Социально-исторические и теоретические аспекты ушу и его роль в культурной традиции Китая. Дисс. на соиск. уч. степ. докт. истор. наук. М., 1995.

179. Меликсетов A.B. К вопросу об исторической роли бюрократического капитала в гоминьдановском Китае. — Страны Дальнего Востока (история и экономика). М., 1971, с. 147-190.

180. Меликсетов A.B. Бюрократический капитал в Китае: экономическая политика Гоминьдана и развитие государственного капитализма. М. 1972.

181. Меликсетов A.B. О традиционности государственного регулирования экономической жизни в Китае. — Роль традиций в истории и культуре Китая. М„ 1972, с. 214-236.

182. Меликсетов A.B. К вопросу о социально-классовой природе гоминьдановского режима. — Научная конференция по проблемам истории Китая в новейшее время. Тезисы докладов. М., 1976, с. 47-51.

183. Меликсетов A.B. О воздействии китайской традиционной социально-экономической структуры на капиталистическую эволюцию Китая во второй половине XIX — первой половине XX в. — 8-я НКОГК. Тезисы докладов. 4.2. М., 1977, с. 93-97.

184. Меликсетов A.B. Социально-экономическая политика гоминьдана в Китае (1927-1949). М., 1977.

185. Мирский Г.И. Армия и политика в странах Азии и Африки. М., 1970.

186. Михайлов Г., Степанов М. Японо-китайская война (боевые действия 19371940 гг.). М., 1941.

187. Мугрузин A.C. Аграрные отношения в Китае в 20-30-х годах XX в. М.,1970.

188. Мугрузин A.C. К вопросу о специфике классового состава сельского населения Китая накануне победы революции. — Китай: общество и государство. М.,1973.

189. Мугрузин A.C. Основные требования и два типа раскола китайского крестьянства в период революции 1925-1927 гг. 8-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч.З. М.,1977, с. 61-76.

190. Мугрузин A.C. Аграрный вопрос в Китае в 1-ой половине XX века. Дисс. на соиск. уч.степ. докт. экон. наук. М., 1988.

191. Мугрузин A.C. Аграрно-крестьянская проблема в Китае в первой половине XX века. М., 1994.

192. Непомнин O.E. Кризис китайского общества начала XX века: истоки и особенности. — Государство и общество в Китае. М., 1978, с. 139-157.

193. Непомнин O.E. Социально-экономическая история Китая (1894-1914). М., 1980.

194. Непомнин O.E. Трансформация китайской деспотии в первой половине XX века. — Феномен восточного деспотизма: структура управления и власти. М., 1993, с. 334-361.

195. Непомнин O.E. Концепция "Бюрократического капитала" и экономика гоминьдановского Китая. 27-я НКОГК. Тезисы докладов. М., 1996, с. 252256.

196. Новейшая история Китая, 1917-1927. М., 1983.

197. Новейшая история Китая, 1928-1949. М., 1984.

198. Нуреев P.M. Азиатский способ производства как экономическая система. — Феномен восточного деспотизма: структура управления и власти. М., 1993, с. 62-87.

199. Общественно-политическая мысль в Китае (конец XIX — начало XX в.). М., 1988.

200. Островская А.И. Состояние сельского хозяйства Китая. — Мировое хозяйство и мировая политика. М., 1940, №8.

201. Панюшкин A.C. Записки посла: Китай 1939-1944 гг. М., 1981.

202. Паутова JI.A. Стабильность социальной системы (Социологическая постановка проблемы). — Социология и социальная антропология. С-Пб., 1997, с. 248-258.

203. Писарев A.A. Проблемы типологии китайской общины (первая половина XX в.). — Вопросы истории Китая. М.,1980, с. 70-91.

204. Писарев A.A. Об одном из типов социального раскола в китайской деревне (20-40 гг. XX в.). 15-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч.З. М.,1984, с.115-119.

205. Писарев A.A. Гоминьдан и аграрно-крестьянский вопрос в Китае в 20-30-е годы XX в. М., 1986.

206. Писарев A.A., Карнеев А.Н., Козырев В.А. Эволюция земельно-налоговой системы в гоминьдановском Китае. — Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. М., 1988, № 4.

207. Писарев A.A., Козырев В.А. Налоговая система Китая в период антияпонской войны: положение в районах контролируемых КПК и Гоминьданом. — 23-я НКОГК. Ч. 2, М., 1991, с. 155-162.

208. Писарев A.A. Китайские коммунисты и крестьянство (20-40-е гг. XX в.). Диссертация на соиск. уч. степ. докт. истор. наук. М., 1992.

209. Производительные силы и социальные проблемы старого Китая. Сб. статей. М., 1984.

210. Процессы деклассирования в странах Востока. М., 1981.

211. Развивающиеся страны: закономерности, тенденции, перспективы. М., 1974.

212. Разгром японского милитаризма во Второй мировой войне. М., 1986.

213. Растянников В.Г. Аграрная эволюция в многоукладном обществе. Опыт независимой Индии. М., 1973.

214. Революционный процесс на Востоке. История и современность. Сб. статей. М., 1982.

215. Революция 1925-1927 гг. в Китае. Сб. статей. М., 1978.

216. Роль традиций в истории и культуре Китая. М., 1972.

217. Сапожников Б.Г. Китай в огне войны (1931-1950). М., 1977.

218. Симония H.A. Торгово-ростовщический капитал в Азии. М., 1973.

219. Социальная и социально-экономическая история Китая. Сб. статей. М., 1979.

220. Социальная структура Китая: XIX — первая половина XX в. М., 1990.

221. Социально-экономическое положение Китая в конце 40-х и в 50-х годах XX века. М., 1977.

222. Социальные организации в Китае. Сб. статей. М., 1981.

223. Суворов A.B. Интерпретация Гоминьданом суньятсенизма в период антияпонской войны (1937-1945 гг.). — 15-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч. 3. М., 1984, с. 147-155.

224. Сунь-Ятсен, 1866-1966. К 100-летию со дня рождения, М., 1966.

225. Тихвинский C.JI. Завещание китайского революционера. Сунь Ятсен: жизнь, борьба и эволюция политических взглядов. М., 1986.

226. Тихвинский C.JT. Путь Китая к объединению и независимости, 1898-1949. М., 1996.

227. Тяпкина Н.И. Местное управление в Китае и социальная организация сельской общины в начале XX в. — Китай: государство и общество. М., 1977, с. 232-248.

228. Тяпкина Н.И. О клановой организации в китайской деревне первой половины XX века. — Социальная и социально-экономическая история Китая. М.,1979, с. 181-204.

229. Тяпкина Н.И. Деревня и крестьянство в социально-политической системе Китая (вторая половина XIX — начало XX в). М., 1984.

230. Феномен восточного деспотизма: структура управления и власти. М., 1993.

231. Фукс М.В. Разногласия внутри Гоминьдана: вопрос об отношении к частному предпринимательству (1937 — 1948 гг.). — 18-я НКОГК. Ч. 3. М., 1987, с. 171-176.

232. Фукс М.В. Политическая история Гоминьдана в период антияпонской войны, 1937-1945. Диссерт. на соиск. уч. степ. канд. истор. наук. М., 1988.

233. Фурсов А.И. Социальные нормы и "вольные стрелки": мораль или рациональность? — Проблемы социальной истории крестьянства Азии. М., 1986, вып. 1, с. 94-161.

234. Фурсов А.И. Восточный феодализм и история Запада: критика одной интерпретации. — НАА. М., 1987, N 4.

235. Фурсов А.И. Бюрократия как исторический тип организации власти. — МЭиМО. М., 1989, №7.

236. Фурсов А.И. Капитализм в рамках антиномии "Восток-Запад": проблемы теории. — Капитализм на Востоке во второй половине XX в. М., 1995, с. 16133.

237. Фэй Сяотун. Деревни внутренних районов Китая в период Антияпонской войны. Шанхай, 1947.

238. Фэй Сяотун. Китайская деревня глазами этнограф а. М., 1989.

239. Черных Е.В. Аграрный строй Восточного Китая, 1927-1937. М., 1986.

240. Чехутов А.И. Налоговое ограбление крестьянства в гоминьдановском Китае (1927-1949). — Проблемы востоковедения. М., 1960, №3.

241. Чешков М.А. Критика представлений о правящих группах развивающихся стран. М., 1979.

242. Чешков М.А. Методологические проблемы анализа госуклада: тип общественного воспроизводства и социальный носитель. — Экономика развивающихся стран: теории и методы исследования. М., 1979, с. 324-351.

243. Чжоу Эньлай. О китайском фашизме — неодеспотизме. (Выступление 16 августа 1943 г.). — Чжоу Эньлай. Избранные произведения. Бэйцзин, 1981, т. 1, с. 184-202.

244. Чэнь Бо-да. Четыре семейства Китая. М., 1948.

245. Чэнь Бо-да. Чан кай-ши — враг китайского народа. М., 1950

246. Широков Г.К. Промышленная революция в странах Востока. М., 1981.

247. Штейн В.М. Экономика Китая и война. — Мировое хозяйство и мировая политика. М., 1939, №4.

248. Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного. М., 1984.

249. Юрьев М.Ф. О неформальных связях внутри офицерского корпуса вооруженных сил КПК. — Вестник Московского Университета. Сер. 13. Востоковедение. 1979, №1.

250. Юрьев М.Ф. Вооруженные силы КПК в освободительной борьбе китайского народа. 20 — 40-е годы. М., 1983.

251. Юрьев М.Ф. В Китае 1944-го. — ПДВ. М., 1984, №4.

252. Юрьев М.Ф. Китай: год 1945. — ПДВ. М., 1985, №4.

253. Юрьев М.Ф. Борьба китайского народа против японской агрессии. — Разгром японского милитаризма во Второй мировой войне. М., 1986, с. 194201.

254. Яковлев И.А. О периоде "политической опеки" в Китае (1928-1935 гг.). — 17-я НКОГК. Тезисы докладов. Ч. 3. М., 1986, с. 57-62.

255. Литература на западноевропейских языках.

256. Abend Н. Tortured China. New York, 1930.

257. Alitto G.S. Rural Elites in Transition: China's Cultural Crisis and Problem of Legitimacy. Michigan, 1979.

258. Averill S.C. The New Life in Action — The Nationalist Government in South Jiangxi, 1934-1937. — CQ. L., 1981, № 88.

259. Averill S.C. Local Elites and Communist Revolution. — Chinese Local Elites and Patterns of Dominance. Berkeley(Calif-), 1990, p.282-304.

260. Balazs E. Chinese Civilization and Bureaucracy. New Haven (Conn.), 1964.

261. Balazs E. Political Theory and Administrative Reality in Traditional China. L., 1965.

262. Barnett A.D. Communist China in Perspective. N.Y., 1962.

263. Bedeski R. State-Building in Modern China. Kuomintang in the Prewar Period. Berkeley (Calif.), 1981.

264. Befu H. The Political Relation of the Village to the State. — World Politics, 1967, Vol. 19, No. 4.

265. Bergere M.-C. The Golden Age of the Chinese Bourgeoisie, 1911-1937. Transl. by. Janet Lloyd. Cambridge (Calif.), 1989.

266. Billingsley Ph. Bandits in Republican China. Stanford (Calif.), 1988.

267. Bonavia D. China's Warlords. Hong Kong, 1995.

268. Buck D. Land Utilization in China. L.,1937.

269. Bush R. Industry and Politics in Kuomintang China. N.Y., 1982.

270. The Cambridge History of China. Vol. 12: Republican China 1912-1949. Part 1. Cambridge, 1983.

271. The Cambridge History of China. Vol. 13: Republican China 1912-1949. Part 2. Cambridge, 1986.

272. Chan R. An Outline of Inter-Governmental Relations in China. Harvard, 1943.

273. Chang Chungli. The Chinese Gentry: Studies On Their Role in Nineteenth-Century Chinese Society. Seattle, 1955.

274. Chang J.K. Industrial Development of Mainland China, 1912-1949. Journal of Economic History. 1967, Vol. 27.

275. Chang Kia-ngau. The Inflationary Spiral: The Experience in China, 1939-1950. N.Y., 1958.

276. Chang M. Hsia. The Chinese Blue Shirt Society: Fascism and Developmental Nationalism. Berkeley, 1985.

277. Chen W.H. The New Life Movement. Nanking, 1936.

278. Chen Han-seng. Agrarian Problems in Southern-West China. Canton, 1936.

279. Chi Chao-ting. Wartime Economic Development in China. N.Y., 1939.

280. China at the Crossroads: Nationalists and Communists, 1929-1949. Boulder, 1980.

281. Chinese Local Elites and Patterns of Dominance. Berkeley(Calif.),1990.

282. Ch'i Hsi-sheng. Nationalist China at War: Military defeats and Political Collapse, 1937-1945. Ann Arbor, 1982.

283. Ch'ien Tuan-sheng. The Government and Politics of China 1912-1949. Cambridge (Mass.), 1950.

284. City in Late Imperial China. Ed. by W.G. Skinner. Stanford, 1977.

285. Coble P.M. The Shanghai Capitalists and the Nationalist Government, 19271937. Cambridge (Mass.), L., 1980.

286. Conflict and Control in Late Imperial China. Ed. by F. Wakeman and C. Grant. Berkeley (Calif.), 1975.

287. Crozier M. The Bureaucratic Phenomenon. Chicago, 1964.

288. Curtis R. Chiang Kai-shek. N.Y., 1969.

289. Domes J. Vertagte Revolution: Die Politik der Kuomintang in China, 19231937. B., 1969.

290. Duara P. State Involution: A Study of Local Finances in North China, 19111935. — CSSH. L., 1987. Vol. 29, No.l.

291. Duara P. Culture, Power and the State: Rural North China, 1900-1942. Stanford (Calif.), 1988.

292. Duara P. Elites and the Structures of Authority in the Villages of North China, 1900-1949. — Chinese Local Elites and Patterns of Dominance. Berkeley(Calif-), 1990.

293. Eastman L.E. The Abortive Revolution: China Under Nationalist Rule, 19271937. Cambridge (Mass.)1975.

294. Eastman L.E. Regional Politics and the Central Government: Yunnan and Chungking. — Nationalist China During the Sino-Japanese War, 1937-1945. N.Y., 1977, p. 329-372.

295. Eastman L.E. Seeds of Destruction: Nationalist China in War and Revolution, 1937-1949. Stanford (Calif.), 1984.

296. Eastman L.E. New Insights into the Nature of the Nationalist Regime. — Republican China. Urbana, 1984. Vol. 9, No. 2.

297. Eastman L.E. State Building and The Revolutionary Transformation of Rural Society in North China. Ree. On: Prasenjit Duara. Culture, Power and The State: Rural North China, 1900-1942. Stanford. 1988. — Modern China. L.-B. Hills, 1990, Vol.16, No. 2.

298. Eastman L.E. State-building and the Revolutionary Transformation of Rural Society in North China. — Modern China. L.-B. Hills, 1990, Vol. 16, No. 2.

299. Eberhard W. Concuerors and Rulers: Social Forces in Medieval China. Leiden, 1970.

300. Eisenstadt S.N. Traditional Patrimonialism and Modern Neopatrimonialism. Beverly Hills (Calif.), 1973.

301. Esherick J.W. Ten Theses on the Chinese Revolution. — Modern China. L.-B. Hills, 1995, Vol. 21, No. 1.

302. Fairbank J.K. China: A New History. Cambridge (Mass.), London, 1992.

303. Fei Hsiao-tung. Peasantry and Gentry: An Interpretation of Chinese Social Structure and Its Changes. N.Y., 1946.

304. Fei Hsiao-tung. China's Gentry. Chicago, 1953.

305. Feurwerker A. Economic Trends in the Republic of China, 1912-1949. Ann Arbor, 1977.

306. Feurwerker A. Studies in the Economic History of Late Imperial China. Ann Arbor, 1995.

307. Feurwerker A. Studies in the Economic History of Late Imperial China. Ann Arbor, 1995.

308. Fewsmith J. Party, State and Local Elites in Republican China. Honolulu, 1985.

309. Fincher J.H. Chinese Democracy: The Self-Government Movement in Local Provincial and National Politics, 1905-1914. N.Y., 1981.

310. Freedman M. Leneage Organization in Southeastern China. L.,1965.

311. Freedman M. Chinese Leneage and Society: Fukien and Kwangtung. L., 1966.

312. Fu-mei Chang Chen. Local Control of Convicted Thieves in Eighteen Century China. — Conflict and Control in Late Imperial China. Berkeley(Calif), 1975.

313. Furyua K. Chiang Kai-shek, His Life and Times. N.Y., 1981.

314. Geertz C. Agricultural Involution: The Process of Ecological Change in Indonesia. Berkeley (Calif.), 1963

315. Geertz C. Local Knowledge. New York, 1983.

316. Geisert B. Probing Kuomintang Rule. Reflection on Eastman's New Insights. — Republican China. Urbana, 1984. Vol. 19, No.2.

317. Gillin D. Warlord Jen Hsi-shan in Shansi Province, 1911-1948. Princeton, 1967.

318. Hall J.C.S. The Yunnan Provincial Faction, 1927-1937. Canberra, 1976.

319. Hsiao Kung-ch'uan. Rural China: Imperial Control in the 19th Century. Seattle, 1960.

320. Huang Ph. C.C. The Peasant Economy and Social Change in North China. Stanford (Calif.), 1985.

321. Huang Ph. C.C. The Peasant Family and Rural Development in the Yangzi Delta, 1350-1988. Stanford (Calif.), 1990.

322. Huang Ph. C.C. "Public Sphere"/"Civil Society" in China? The Third Realm between State and Society. — Modern China. L.-B. Hills, 1993, Vol. 19, No. 2.

323. Huang Ph. C.C. Rethinking the Chinese Revolution: An Introduction. — Modern China. L.-B. Hills, 1995, Vol. 21, No.l.

324. Kan-Yu Wang. The local government of China. A Study of the Administrative Nature of Local Units. Chungking, 1945.

325. Kapp R.A. Szechwan and the Chinese Republic: Provincial Militarism and Central Power, 1911-1938. New Haven, 1973

326. Kapp R.A. The Kuomingtang and Rural China in the War of Resistance, 19371945. — China at the Crossroads: Nationalists and Communists, 1929-1949. Boulder, 1980.

327. Kataoka T. Resistance and Revolution in China: The Communists and the Second United Front. Berkeley (Calif.), 1974.

328. Kirby W.C. Kuomintang China Great Leap Outward: The 1936 Three-Year Plan for Industrial Development. — Essays in the History of the Chinese Republic. Urbana, 1983.

329. Kirby W.C. Germany and Republican China. Stanford (Calif.), 1984.

330. Kirby W.C. and Averill S.C. More States of the Field. — Republican China. Champaign (Illinois), 1992, Vol. XYIII (issue 1).

331. Kuhn Ph.A. Rebellion and Its Enemies in Late Imperial China: Militarization and Social Structure, 1796-1864. Cambridge, 1970.

332. Kuhn Ph.A. Local Self-Government Under the Republic. Problems of Control, Autonomy and Mobilization. — Conflict and Control in Late Imperial China. Berkeley(Calif-), 1975.

333. Kuhn Ph.A. The Development of Local Government. — The Cambridge History of China. Vol. 13, Republican China 1912-1949, Part 2, p. 329-360.

334. Kuhn Ph.A. Local Taxation and Finances in Republican China. — Selected Papers from the Center for Far Eastern Studies, No. 3. 1978-1979. Chicago, p. 100-136.

335. Lardy N. Economic Growth and Distribution in China. Cambridge (Calif.), 1978.

336. Lary D. Region and Nation: The Kwangsi Clique in Chinese Politics, 19251937. L., 1974.

337. Lary D. Warlord's Soldiers. Chinese Common Soldiers, 1911-1937. Cambridge, 1985.

338. Levenson J.R. Confucian China and Its Modern Fate. 3 Vol. Berkeley (Calif), 1958-1965.

339. Linebarger P. Government in Republican China. New York, 1938.

340. Linebarger P. The China of Chiang Kai-shek. New York, 1941.

341. Littrup L. Subbureaucratic Government in China in Ming Times. A Study of Shandong Province in the Sixteenth Century. Oslo-Cop., 1981.

342. Liu F.F. A Military History of Modern China, 1924-1949. Princeton-N.Y., 1956.

343. Madsen R. Morality and Power in a Chinese Village. Berkeley (Calif.), 1984.

344. Mann S. Brokers as Entrepreneurs in Presocialist China. — CSSH. L.,1984. Vol. 26, No.4.

345. Mann S. Local Merchants and Chinese Bureaucracy, 1750-1950. Stanford, 1987.

346. McCord E.A. Militia and Local Militarization in Late Qing and Early Republican China. The Case of Hunan. — Modern China. L.-B. Hills, 1988, Vol.14, No.2.

347. Metzger T.A. The Internal Organization of Ch'ing Bureaucracy: Legal, Normative, and Communication Aspects. Cambridge (Mass.), 1973.

348. Min Tu-ki. National Policy and Local Power. The Transformation of Late Imperial China. Cambridge (Mass.)-L., 1989.

349. Moise E.E. Modern China. A History. L.-N.Y., 1986.

350. Murphey R. The Outsiders: The Western Experience in India and China. Ann Arbor, 1968.

351. Myers R. The Chinese Peasant Economy: Agricultural Development in Hopei and Shantung, 1890-1940. Cambridge (Mass.), 1970.

352. Myers R.H. and Metzger T.A. Sinological Shadows: The State of Modern China Studies in the U.S. — Australian J. of Chinese Affairs, 1980, No.4.

353. Naquin S. and Rawski E. Chinese Society an the Eighteenth Century. New Haven-L., 1987.

354. Nationalist China During the Sino-Japanese War 1937-1945. Ed. by Paul K. Sih.N.Y., 1977.

355. Osgood C. Village Life in Old China. Community Study of Kao Yao, Yunnan. New York, 1963.

356. Paauw D.S. The Kuomintang and Economic Stagnation 1928-1937. — Journal of Asian Studies. Ann Arbor, 1957, Vol. 16, No.2.

357. Pasternak B. Kinship and Community in Two Chinese Villages. Stanford. 1972.

358. Perry E.J. Rebels and Revolutionaries in North China, 1845-1949. Stanford (Calif.), 1980.

359. Polanyi K. The Great Transformation. N.Y., 1944.

360. Pomeranz K. The Making of a Hinterland: State, Society and Economy in Inland North China, 1853-1937. Berkeley (Calif.), 1993.

361. Porter R. Industrial Reforms in Republican China. Armonk (N.Y.), L., 1994.

362. Pye L. The Dynamics of Chinese Politics. Cambridge (Mass.), 1981.

363. Rambo A.T. Closed Corporate and Open Peasant Communities: Reopening a Hastily Shut Case. — CSSH. L„ 1977, Vol. 19, No. 2.

364. Rankin M.B. Elite Activism and Political Transformation in China: Zhejiang Province, 1865-1911. Stanford (Calif.), 1986.

365. Rankin M.B. Some Obnservation on a Chinese Public Sphere. — Modern China. L.-B. Hills, 1993, Vol. 19, No.2.

366. Rowe W.T. Success Stories: Lineage and Elite Status in Hanyang County, Hubei, 1368-1949. — Chinese Local Elites and Patterns of Dominance. Berkeley (Calif.), 1990, p. 51-81.

367. Rawski T.G. Economic Growth in Prewar China. Berkeley (Calif.), 1989.

368. Rosinger L.V. China's Wartime Politics, 1937-1944. Princeton, 1945.

369. Scalapino R.A. and Yu G.T. Modern China and It's Revolutionary Process: Recurrent Challenges to the Traditional Order, 1895-1920. Berkeley(Calif.),1985.

370. Schoppa R.K. Chinese Elites and Political Change: Zhejiang Province in the Early Twentieth Century. Cambridge (Mass.), 1982.

371. The Scope of the State Power in China. Ed. by St. Schrum. H.K., 1985.

372. Shanin T. The Awkward Class. Oxford, 1972.

373. Sheridan J.E. China in Desintegration: The Republican Era in Chinese History, 1912-1949. N.Y., 1975.

374. Shils E. Center and Periphery: Essays in Macrosociology. Chicago, 1975.

375. Shue V. The Fate of the Commune. — Modern China. L.-B. Hills, 1984, Vol. 10, No.3.

376. Shue V. The Reach of the State. Sketches of the Chinese Body Politic. Stanford (Calif.), 1988.

377. Skinner W.G. Marketing and Social Structure in Rural China. P. I-III. — Journal of Asian Studies, Ann Arbor, 1964-1965, Vol. 24, No. 1-2.

378. Skinner W.G. Chinese Peasants and the Closed Community: An Open and Shut Case. — CSSH. L., 1971, Vol. 13, No.3.

379. Snow E. Red Star over China. N.Y., 1961.

380. Snow E. The Other Side of the River: Red China Today. N.Y., 1962.

381. Sutton D.S. Provincial Militarism and The Chinese Republic. The Yunnan Army, 1905-1925. Ann Arbor, 1980.

382. Tien Hung-mao. Government and Politics in Kuomintang China, 1927-1937. Stanford (Calif.), 1972.

383. Tilly Ch. Reflections on the History of European State-making. — The Formation of National States in Western Europe. Ed. by Ch. Tilly. Princeton, 1975.

384. Tones F. C. Japan's New Order in East Asia. Its Rise and Fall. L., 1955.

385. Tuan T.Z. The Work and Organization of the Legislative Yuan. — CQ. L., 1936, Vol. 2, No.l.

386. Wakeman F.J. The Fall of Imperial China. N.Y.,1977.

387. Wakeman F.J. The Civil Society and Public Sphere Debate. Western Reflections on Chinese Political Culture. — Modern China. L.-B. Hills, 1993, Vol. 19, No. 2.

388. Wales N. China Builds For Democracy. A Story of Cooperative Industry. Shanghai-Hongkong-Singapore, 1941.

389. Wallerstein I. The Modern World System. New York, 1976.

390. Watson R.S. Corporate Property and Local Lidership in the Pearl River Delta, 1898-1941. — Chinese Local Elites and Patterns of Dominance. Berkeley (Calif.), 1990, p. 239-259.

391. Weber M. Chinese Civilization and Bureaucracy: Variations On a Theme. Trans. H.M. Wright. New Heaven, 1964.

392. Wei Yung. Chiang Kai-shek and the Administrative Modernization in the Republic of China. — Proceedings of Conference on Chiang Kai-shek and Modern China. Vol. 3: Chiang Kai-shek and China's Modernization. Taipei, 1987, p. 167-210.

393. Weidner T. Local Political Work Under the Nationalists: The 1930^s Silk Reform Campaign. — Essays in the History of the Chinese Republic. Urbana, 1983.

394. Wilson D. When Tigers Fight: The Story of the Sino-Japanese War, 1937-1945. N.Y., 1982.

395. Wou, Odoric Y.K. Mobilizing the Masses: Building Revolution in Henan. Stanford (Calif.), 1994.

396. Wright M. C. From Revolution to Restoration: The Transformation of Kuomintang Ideology. — Far Eastern Quarterly. Hong Kong, 1955, Vol. 15.

397. Wu Hsiang-hsiang. The Second Sino-Japanese War, 1931-1945. Taipei, 1973, Vol. 1-2.

398. Young A.N. China and the Helping Hand, 1937-1945. Cambridge (Mass.), 1963.

399. Young A.N. China's Wartime Finance and Inflation, 1937-1945. Cambridge (Mass.), 1965

400. Young A.N. China's National-Building Effort, 1927-1937: The Financial and Economic Record. Stanford (Calif.), 1971.

401. Литература на китайском и японском языках.

402. Ван Жунсань. Сычуань баоминьдахуэй и ань чжи яньцзю (Анализ проектов, касающихся народных собраний бао). ЧГСЧ. Чунцин, 1945, цз. 1 (нов. вып.), вып. 3, с. 14-27.

403. Ван Сюэцин. Цзян цзеши хэ чэнь лифу, чэнь гофу (Чан Кайши и Чэнь Лифу, Чэнь Гофу). Цзилинь, 1994.

404. Ван Цзиньбо. Синьсяньчжи юй дичжэн (Новая уездная система и земельная администрация). Чунцин, 1943.

405. Ван Цзылань. Чжунго чжисянь вэньти (Вопросы разработки китайской конституции). Шанхай, 1946.

406. Ван Яньминь. Цзянцзеши юй гоминьдан фубай (Чан Кайши и коррупция гоминьдана). Хэфэй, 1998.

407. Boro годи цайчжэи хуафэн чжиду чжи цзяньтао (Суждения о системе разделения государственных и местных финансов Китая). — ЧНЮК. Чунцин, 1942, цз. 3, вып. 7, с. 3-26.

408. Вэй Цинюань. Чжунго чжэнчжи чжиду ши (История политического строя Китая). Бэйцзин, 1989.

409. Гань Дянькуй. Сычуань сяныпи дифан цайчжэн чжи гоцюй, сяньцзай юй цзянлай (Прошлое, настоящее и будущее местных финансов уездов и городов Сычуани). — ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз. 1, вып. 2.

410. Гоминь чжэнфу дэ чжэнцзи (Политические достижения Национального правительства). Шанхай, 1946.

411. Го Ханьминь. Сычуань цзудянь вэньти (Проблемы арендных отношений в Сычуани). Б.м., 1943.

412. Го Хуа'у. Сиканшэн хэцзо шие юй нун е цзиньжун (Кооперативное дело в пров. Сикан и денежное обращение в сельском хозяйстве). ЧНЮК. Чунцин, 1940, цз. 1, вып. 9/10, с. 56-61.

413. Го Яньи. Цзиньдай чжунго шиган (Очерк новой истории Китая). Сянган, 1980, т. 1-2.

414. Гу Сяочжан. Синьсяньчжи ся хэцзо цзиньку гуйчэн чжи шантао (Суждения по поводу Положения о кооперативных казначействах в рамках новой уездной системы). ЧНЮК. Чунцин, 1941, цз. 2. вып. 6, с. 24-27.

415. Гуань Мэнцзяо. Шэньсишэн фанчжи е чжи вэйцзи цзи ци чулу (Кризис ткацкой промышленности в пров. Шэньси и выход из него). — ЧГГЕ. Гуйлинь, 1943, вып. 19, с. 6-13.

416. Гун Цзянь. Шиши синчжэн саньляньчжи чжи цзяньтао (Критические суждения об осуществлении триединой системы административного управления). — ЧГСЧ, Чунцин, 1943, цз. 3, вып. 1/2.

417. Дин Жичу. Лунь канжи чжаньчжэн шици дэ гоцзя цзыбэнь (О государственном капитале в годы войны Сопротивления). — Миньго дан ань. Бэйцзин, 1986, №4.

418. Дин Цзэцин. Канжичжаньчжэн шици дэ жибэнь циньхуа чжэнцэ юй ци яньбянь (Японская политика агрессии в Китае и ее эволюция в период войны Сопротивления). — ЦДШЯЦ. Бэйцзин, 1987, №4, с. 160-189.

419. Диэр цы чжунжи чжаньчжэн ши (История второй китайско-японской войны). Тайбэй, 1971.

420. Е Кань. Каохэ чжиду чжи цзиньси (Сегодняшний день "системы триединого контроля"). ЧГСЧ, Чунцин, 1945, цз. 1 (нов. вып.), вып. 3, с. 2737.

421. Канжи чжанчжэн синьлунь (Новые суждения о войне Сопротивления Японии). Нанцзин, 1986.

422. Канчжань шици дэ чжунго цзинцзи (Экономика Китая в период войны Сопротивления Японии). Сянган, 1968.

423. Куан Цю. Чжунго канчжань шици шуйчжи гай яо (Краткий очерк налоговой системы периода войны Сопротивления в Китае). Бэйцзин, 1988.

424. Кун сянси хэ сун айлин (Кун Сянси и Сун Айлин). Под ред. Чжан Сяньвэнь и Хуан Мэйчжэнь. Народное издательство провинции Хэнань. Чжэнчжоу, 1992.

425. Ли Синянь. Сяньчжан юй синьсяньчжи (Начальник уезда и новая уездная система). ЧЯЧК. Чунцин, 1940, цз. 3, вып. 8, с. 12-16.

426. Ли Сииянь. Сяиьчжэи гаиьбу юй дифан цзяныиэ (Административные работники уезда и местная реконструкция). — ЧГСЧ, Чунцин, 1941, цз. 1, вып. 6.

427. Ли Сяньвэнь. Миньго эршицзю нянь сычуань лянши гунсюй цинсин цзяньтао (Суждения о поставках и спросе на зерно в провинции Сычуань в 1940 году). — ЧГСЧ, Чунцин, 1941, май, цз.1, вып. 4.

428. Ли Цзунъи. Цзинь лянняньлай миньгоши яньцзю дэ цзидянь цзиньчжань (Развитие ряда аспектов в исследовании истории Миньго за последние два года). — Миньго дан ань. Бэйцзин, 1987, №4.

429. Ли Цзунхуан. Дифан цзычжи чжи лилунь юй шицзи (Теория и практика местного самоуправления). Б.м., 1939.

430. Ли Юйпин. Цун цзушуй гоцзя цзоудао цие гоцзя (От налогового государства к производственному государству). — Чжунго сяньдайхуа луньвэньцзи (Сборник статей по китайской модернизации). Тайбэй, 1986, с. 533-557.

431. Лин Син. Сычуаныгон тяочжэн сянь дифан синчжэн цзигоу цзи сяньчжан сяньчжи иланьбяо (Об упорядочении местной административной структуры уезда и статуса начальника уезда в Сычуани). ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз. 1, вып. 6.

432. Лю Гун. Во сочжидао дэ "чжунтун". — ВШЦЛСЦ. Бэйцзин, 1980, №36.

433. Люй Пин. Сычуань нунцунь цзинцзи (Сельская экономика Сычуани). Шанхай, 1936.

434. Ма Иньчу. Чжаныпи цзинцзи луньвэнь цзи (Сборник статей по экономике военного периода). Чунцин, 1945.

435. Сукэкацу Сюндзо. Сина о сипай сурумоно (О системе управления в Китае). Осака, 1942.

436. Сунь Ечжэнь. Синь сяньчжи чжун туйсин сянчжэн чжи шицзи вэньти (Практические проблемы осуществления волостного управления в рамках новой уездной системы). ЧГСЧ. Чунцин, 1942, цз. 2, вып. 3/4, с. 19-26.

437. Сычуань сяныпи цайчжэн чжуанкуан (Нынешняя финансовая ситуация в Сычуани). ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз.1, вып. 2, с. 12-24.

438. Сычуань цзюньфа хуньчжань (Войны сычуаньских милитаристов). Чэнду, 1984.

439. Сычуаныпэн саныпи няньду шилян цзэнчань шиши ван ань (О способах увеличения производства зерновых в 1941 году в Сычуани). ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз. 1, вып. 4/5, с. 18-25.

440. Сюй Гопин. Шиши тяньфу гайчжэн ши у чжи бэнь чжи юй цяньту (Суть и перспективы осуществления перехода к сбору поземельного налога в натуральной форме). ЧНЮК. Чунцин, 1941, цз. 2, вып. 5.

441. Сяо Бо, Ма Сюаньвэй. Сычуань цзюньфа хуньчжань (Беспорядочные войны сычуаньских милитаристов) (1927-1934). Чэнду, 1984.

442. Тан Шуфан. Лунь вого чжаныпи цзушуй чжэнцэ (О налоговой политике в Китае в период войны). — Чжунго нунминь, Чунцин, 1943, цз. 3, вып. 1-2, с. 50-53.

443. Тань Цзиньжун. Лунь сяньчжэнь цайчжэн (Суждения о финансах волости и поселка). — ЧГСЧ. Чунцин, 1942, август, цз. 2, вып. 3/4.

444. Тяньфу чжэнши чжиду (Система сбора поземельного налога в натуральной форме). Чунцин, 1944.

445. У Вэйжун. Лунь канчжань цицзянь хоуфан нунъе дэ фачжань (О развитии сельского хозяйства в тылу в период войны Сопротивления). — ЦДШЯЦ. Бэйцзин, 1991, № 1.

446. УДаньгэ. Лунь чжаныпи гунъе гуаньчжи (О системе управления промышленностью военного времени). ЧГГЕ. Гуйлинь, 1945, вып. 29, с. 1114.

447. У Тайчан. Гоминьдан чжэнфу цзыюань вэйюаньхуэй лундуань ходун шупин (Оценки монополистической деятельности Комитета по ресурсамгоминьдановского правительства). — Чжунго цзинцзиши яньцзю. Бэйцзин, 1986, №3.

448. У Чэньло. Чжунго чжаныпи гунъе гайкуан (Общее состояние промышленности Китая военного периода). ЧГГЕ. Гуйлинь, 1940, Вып. 6, с. 24-31.

449. У Юйчжан. Саньминьчжуи хэцзо лилунь фафань (Суждения о кооперативной теории трех Народных принципов). ЧНЮК. Чунцин, 1943, цз. 4, вып. 7.

450. Фу Бопин. Таньпай — дифан и чжун бу гуйцзэ шоужу чжи цзяньтао (Критические суждения о разверстке — незаконном доходе на местах). — ЧГСЧ. Чунцин, 1941, февраль, цз. 1, вып. 2, с. 39-41.

451. Фэн Цзычао. Чжунго канчжань ши (История войны Сопротивления в Китае). — ЦЧШЕ. Тайбэй, 1972, сб. 77, вып. 767.

452. Хань Пучжи. Сычуань цзиньжун е чжи няогэн цзи инсу чжи тяочжэн фанчжэнь (О денежном обращении и его упорядочении в провинции Сычуань). ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз.1, вып.З, с. 36-39.

453. Ханьюй да цыдянь (Большой словарь китайского языка), под ред. Ло Чжуфэна. Т.2, Шанхай, 1988.

454. Хоу Чжэ. Инянь лайчжи хэцзо ши е (Кооперативное дело за прошедший год). ЧНЮК. Чунцин, 1943, цз. 5, вып. 4, с. 25-29

455. Ху Цывэй. Сычуаныиэн инянь чжи миньчжэн чжунсинь гунцзо (Основная работа в области гражданской администрации за год в провинции Сычуань). ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз. 1, вып. 6/7/8.

456. Хуан Жутун. Канчжань шици гоминьдан чжэнфу вайхуэй чжэнцэ гайшу цзи пинцзя (Общее описание и оценка валютной политики гоминьдановского правительства в период войны Сопротивления). — ЦДШЯЦ. Бэйцзин, 1987, №4, с. 190-211.

457. Хуан Тун. И нянь лай чжи уго дичжэн (Земельная политика Китая за прошедший год). ЧНЮК. Чунцин, 1943, цз.5, вып. 4, с. 19-24.

458. Хэ Дун, Цин Цинжуй и др. Чжунго синьминьчжучжуи гэмин шици дэ нунминь тудн вэнтн (Аграрно-крестьянский вопрос периода новодемократической революции в Китае). Бэйцзин, 1983.

459. Хэ Цзиу. Шинянь лай гуйчжоу цзинцзи цзяньшэ (Экономическое строительство в пров. Гуйчжоу за десять лет). Нанцзин, 1947.

460. Цай Цзинцзи. Boro гунъе шоу фушуй чжиду чжи инсян (Влияние налоговой системы на китайскую промышленность). ЧГГЕ. Гуйлинь, 1943, вып. 20, с. 74-76.

461. Цзянцзеши хэ синань дифан шили пай (Чан Кайши и региональные группировки Юго-Запада). Под ред. Чжан Сяньвэнь и Хуан Мэйчжэнь. Народное издательство пров. Хэнань, 1991.

462. Цзян Чжэньян. Гэшэн хэцзо ши е юй нунъе цзиньжун тэцзи (Особенности кооперативного дела и денежного обращения в различных провинциях). ЧНЮК. Чунцин, 1940, цз. 1, вып. 2, с. 68-90.

463. Цзянь Жуй. Гоминьдан гуаньляо цзыбэнь фачжань дэ гайшу (Общий обзор развития гоминьдановского бюрократического капитала). — Чжунго цзинцзиши яньцзю. Бэйцзин, 1986, №3.

464. Цинь Люфан. Шуйцзюань юй гунъе (Налоги и промышленность). ЧГГЕ. Гуйлинь, 1943, вып. 14, с. 6-8.

465. Цэн Цзинчжун. 1991 нянь канжичжаньчжэнши яньцзю дэ цзиньчжан (Изучение истории войны Сопротивления Японии в 1991 году). — ЦДШЯЦ. Бэйцзин, 1992, №5, с. 220-235.

466. Цэн Чжунчэн. Лунь шэнчжи (О провинциальной системе). — ЧГСЧ. Чунцин, 1942, май, цз. 2, вып. 1/2, с. 19-38.

467. Цянь Чанчжао. Гоминьдан чжэнфу цзыюань вэйюань хуэй дэ шимо (Начало и конец Комитета по ресурсам гоминьдановского правительства). ВШЦЛСЦ. Бэйцзин, 1981, №15, с. 26-39.

468. Чжан Хуанин. Тяньфу чжэнши хоу чжи лянши гуаньли вэньти (Вопросы контроля за зерновыми после перевода взимания поземельного налога в натуральную форму). ЧНЮК. Чунцин, 1943, цз. 4, вып. 7, с. 9-13.

469. Чжаныии тудишуй чжиду гайцзинь цюй и (Тенденции развития системы земельного налога военного времени). ЧНЮК. Чунцин, 1945, цз. 6, вып. 5, с. 7-10.

470. Чжоу Каньхуа. Гуанси шэн чжи хэцзо ши е юй нунъе цзиньжун (Кооперативное дело и денежное обращение в деревне провинции Гуанси). ЧНЮК. Чунцин, 1940, цз. 1, вып. 2.

471. Чжоу Лань. Канчжань цицзянь гоминьчжэнфу фушуй чжэнцэ шулюэ (Описание политики налогов и изъятий Национального правительства в период войны Сопротивления). — Миньго дан ань, Бэйцзин, 1991, №4.

472. Чжу Юйсян. Цзайтань канчжань шици готунцюй дэ тяньфу чжэнши вэньти (Еще раз овзимании поземельного налога в натуральном виде на территориях, контролируемых гоминьданом в период войны Сопротивления). — ЦДШЯЦ. Бэйцзин, 1988, №6, с. 208-215.

473. Чжу Юньъя. Чжунтун тоуму Сюй эньцен (Глава "Центрального бюро" Сюй Эньцен). ВШЦЛСЦ. Бэйцзин, 1980, № 11 (111)

474. Чжунго сяньдай шигао (Новейшая история Китая). Харбин, 1984, т. 2.

475. Чжунго сяньдай ши цыдянь (Словарь новейшей истории Китая), под ред. Ли Шэнпина. Бэйцзин, 1987.

476. Чжунго цзиньдай цзинцзи ши (Экономическая история Китая в новое время). Бэйцзин, 1979, т. 2.

477. Чжунго цзиньдай цзинцзиши яньцзю цзыляо (Материалы исследований экономической истории Китая в новейшее время). Вып. 8. Шанхай, 1987.

478. Чжунго чжэнчжи чжиду ши гай яо (Очерк истории политической системы Китая). Чанчунь, 1983.

479. Чжунхуа миньго шиган (Очерк истории Китайской Республики). Под ред. Чжан Сяньвэня. Хэнань жэньминь чубаныпэ, 1985.

480. Чэн Маосин. Цзяофэй дифан синчжэн чжиду (Система местной администрации в районах карательных походов против КПК). Шанхай, 1935.

481. Чэнь Давэй. Канчжань и лай сычуань лянши чжи хуэйгу (О зерновой проблеме в Сычуани с начала войны Сопротивления). ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз. 1, вып. 4/5, с. 55-68.

482. Чэнь Линьсунь. Лунь канжи чжаньчжэн цянь цзыюань вэйюаньхуэй дэ чжунгун е цзяньшэ цзихуа (О довоенных планах Комитета по ресурсам по строительству тяжелой промышленности). — ЦДШЯЦ. Бэйцзин, 1986, №2.

483. Чэнь Сифэн. Чжунго нунминь инхан юй хэцзо юньдун (Крестьянский банк Китая и кооперативное движение). ЧНЮК. Чунцин, 1944, цз.5, вып. 12.

484. Чэнь Тинсян. Лунь каньчжань шици гоминьдандэ цжэн чжи цзяньшэ (Об административном строительстве гоминьдана в период войны Сопротивления). — Канжичжаньчжэн яньцзю. Бэйцзин, 1992, №2, с. 189-217.

485. Чэнь Хэшэн. Тяньфу чжэншоу шиу хоу лянши шичан фэнпэй юй гуаньли вэньти чжи яньтао (Рассмотрение вопросов распределения и управления зерновым рынком после натурализации поземельного налога). — ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз. 1, вып. 4/5.

486. Чэнь Цзуй. Во сочжидао дэ дайли (Дай Ли, каким я его знал). ВШЦЛСЦ. Бэйцзин, 1980, № 22.

487. Чэнь Чжэнпу. Тяньфу гайчжэн ши у юй чжэнфу фасин лянши куцюань (Переход к взиманию поземельного налога в натуральном виде и выпуск правительством зерновых сертификатов). ЧНЮК. Чунцин, 1941, цз. 2, вып. 8.

488. Чуаныпэн тяньфу чжэнши фудань яньцзю (Исследование бремени поземельного налога в натуральной форме в пров. Сычуань). Чунцин, 1943.

489. Шэн Цзиннун. Юэцзинь чжун дэ гуйчжоу цие гунсы (Гуйчжоуская производственная корпорация в стремительном развитии). ЧГГЕ. Гуйлинь, 1942, вып. 11, с. 12-21.

490. Шэн Чэньнун. Дан чжися чжи сянь син минь и цзигоу (Нынешняя структура органов народного волеизъявления под руководством партии). ЧЯЧК. Чунцин, 1940, цз. 3, вып. 21, с. 12-15.

491. Шэнь Чантай. Лунь тяньфу гайчжэн шиу цзи ци шиши баньфа (О переходе к взиманию поземельного налога в натуральной форме и путях его реализации). — ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз. 2, вып. 1, с. 53-72.

492. Ян Гучжи. Шэнсянь иньхан чжи ляньси (Связи между провинциальными и уездными банками). — ЧГСЧ. Чунцин, 1941, март, цз. 1, вып. 3.

493. Ян Гучжи. Шэн юйсуань юй шэнчжи (Провинциальный бюджет и провинциальная система). ЧГСЧ. Чунцин, 1941, цз. 1, вып. 6/7/8.

494. Ян Мэйлинь. Синьсяньчжи юй цзинча (Новая уездная система и полиция). ЧГСЧ. Чунцин, 1942, цз. 2, вып. 1/2, с. 39-44.

495. Ян Пэйсинь. Цзю чжунго дэ тунхопэнчжан (Инфляция в старом Китае). Бэйцзин, 1985.

496. Яньсишань цзай шаньси (Янь Сишань в пров. Шаньси). Материалы воспоминаний участников событий. — Цзиньдайши цзыляо (Материалы по новой истории). Бэйцзин, Ин-т новой истории АОН КНР, 1982, вып. 49, с. 91-107.

497. Яньсишань тунчжи шаньси ши ши (Подлинная история господства Янь Сишаня в пров. Шаньси). Тайюань, 1984.

498. Яо Пусунь. Сянь иньхан юй хэцзо цзиньку (Уездный банк и кооперативное казначейство). ЧНЮК. Чунцин, 1940, цз.1, вып. 9/10, с. 34-37.1. Периодические издания

499. Вестник Московского университета (Серия 13. Востоковедение). Москва.

500. Война и рабочий класс. Москва. Вопросы истории. Москва. Восток. Москва. Коминтерн. Москва.

501. Мировая экономика и международные отношения. Москва.

502. Мировое хозяйство и мировая политика. Москва.

503. Народы Азии и Африки. Москва.

504. Проблемы востоковедения. Москва.

505. Проблемы Дальнего Востока. Москва.

506. Рабочий класс и современный мир. Москва.

507. Australian Journal of Chinese Affairs. Kanberra.1. China Quarterly. London.

508. Chinese Studies in History. Armonk.

509. Comparative Studies in Society and History. London.

510. Far Eastern Quarterly. Hong Kong.

511. Journal of Asian Studies. Ann Arbor.

512. Journal of Economic History.

513. Modern China. London-Beverly Hills (LA).

514. National Central Library Newsletter. Taipei.1. Republican China. Urbana.1. Вэнь ши чжэ. Циндао.1. Дагунбао. Гонконг.1. Данши яньцзю. Бэйцзин.

515. Дунфан цзачжи. Шанхай-Чунцин.

516. Канжи чжаньчжэн яньцзю. Бэйцзин.1. Лиши дан ань. Бэйцзин.1. Лиши яньцзю. Бэйцзин.1. Миньго дан ань. Бэйцзин.

517. Наньцзин дасюэ сюэбао. Наньцзин.

518. Синань шифань дасюэ сюэбао. Чунцин.

519. Сычуань дасюэ сюэбао. Чэнду.

520. Цайчжэн пинлунь. Сянган-Чунцин-Шанхай. Цзиньдай чжунго. Тайбэй. Цзиньдайши цзыляо. Бэйцзин. Цзиньдайши яньцзю. Бэйцзин. Чжунго гунъе. Гуйлинь. Чжунго синчжэн. Чунцин. Чжуннун юэкань. Чунцин. Чжунъян чжоукань. Чунцин.