Голод в Поволжье, 1919-1925 гг.: происхождение, особенности, последствия тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Поляков, Вячеслав Александрович

• Поляков, Вячеслав Александрович
• доктор исторических наук
• 2009

Оглавление диссертации доктор исторических наук Поляков, Вячеслав Александрович

ВВЕДЕНИЕ.

Часть первая

ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЕ ТРУДНОСТИ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГОЛОДА, 1919-весна 1921 года

глава первая. Продразвёрстка - стержень аграрной политики большевиков

глава вторая. Изменения в характере труда.

глава третья. Трудности транспорта - важный фактор продовольственного кризиса.

глава четвёртая. Итоги заготовительной кампании 1920 года

глава пятая. Сложности «великой посевной» кампании 1921 года

Часть вторая

ПОВОЛЖСКИЙ ГОЛОД: ЕГО ОСОБЕННОСТИ И ПОСЛЕДСТВИЯ, лето 1921-1925 год

глава шестая. Переход к продовольственному налогу.

глава седьмая. Голод как национальная катастрофа, его особенности и первый опыт государственной помощи.

глава восьмая. Русская общественность и большевики: противостояние на почве иностранной помощи.

глава девятая. Вклад Русской Православной Церкви в борьбу с голодом и атеистические мероприятия РКП(б) и советской власти.

глава десятая. Испытание голодом: люди и власть в борьбе за выживание

глава одиннадцатая. Изменения в налоговом обложении крестьян во время голода.

глава двенадцатая. Спад и последствия голода.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Голод в Поволжье, 1919-1925 гг.: происхождение, особенности, последствия»

Издревле люди под словом «голод» понимали то состояние организма человека или животного, какое наступало при недостатке или отсутствии пищи. С начала II тысячелетия, когда определённо важным фактором для уровня производительных сил стало пашенное земледелие, от положения в этой отрасли в прямой зависимости оказалось продовольственное обеспечение людей. Чаще всего голод случался от неурожаев, вызванных засухой, наводнениями или ранними заморозками.

Становление государственности привнесло и новые факторы, вызывающие голод. За смутами и войнами, разорявшими население, просчётами правителей следовали голод и болезни. В российской истории таким примером четы-рёхвековой давности может служить голод 1601-1603 годов. Его особенность заключалась не столько в размахе и длительности (на Руси и раньше случались два-три подряд неурожайных года, сопровождавшиеся эпидемиями), сколько в сцеплении с накопившимися в обществе противоречиями: все попытки правительства Бориса Годунова разрешить обрушившиеся на него сложности компромиссными постановлениями привели к обратному результату. Создалась ситуация, в которой энергия социального антагонизма и внутриклассовая рознь крестьян, холопов и посадского люда обернулась непосредственно против цен1 тральной власти и самого правителя .

Западноевропейские страны путём улучшений в сельском хозяйстве, развития хлебной торговли, поднятия общего уровня благосостояния сельского населения и усовершенствования пищевых отраслей промышленности со второй половины XIX века избавились от голодного бедствия. В других странах мира это явление осталось. Начало XX столетия было отмечено голодной катастрофой в Индии2, где снижение общего уровня земледелия, связанного с участием в мировой войне, и засуха привели к неурожаю 1918 года. За ним последовали голод и тяжёлая эпидемия гриппа - «испанки». От голода и эпидемии умерло по одним сведениям около 11 млн, по другим 12-13 млн человек"3.

В то время большинство россиян, сохраняя в памяти неурожай и голод 1891-1892 годов, пережили и новые недороды 1906-1907 и 1911-1912 годов, которыми заявил о себе XX век. Но серьёзным затруднением для страны это не стало, потому что экономика была на подъёме. Россия удерживала лидирующее место на мировом хлебном рынке, ежегодно поставляя зерно высшего качества. Начавшаяся мировая война в отношении продовольственного обеспечения опасений не вызвала, потому что прекращение экспорта хлеба и концентрация его на внутреннем рынке давали надежду на изобилие и дешевизну продовольствия. Однако подобные расчёты не оправдались. В силу общественного разделения труда стоимость сельскохозяйственной продукции непосредственным образом зависела от уровня развития и структуры отечественной промышленности. В цене хлеба, вывезенного на рынок, фокусировалась вся система социально-экономических связей страны.

Несколько лет войны самым губительным образом отразились на балансе народного хозяйства, в котором значительная часть, вынужденная работать на потребности фронта, фактически была выключена из процесса общественного воспроизводства, но в то же время оставалась крупным потребителем продовольствия. Дисбаланс экономики и связанные с ним негативные явления были присущи всем воевавшим странам, правительства которых пытались эмиссионными вливаниями направить экономический обмен по нужным направлениям. Первым шагом российского правительства был указ от 17 февраля 1915 года о предоставлении командующим военных округов права запрещать вывоз продовольственных продуктов из производящих местностей, утверждать обязательные цены на эти продукты и применять реквизицию в отношении тех, кто упорствовал в их сдаче для нужд армии4. Но эти меры лишь подстегнули спекуляцию и рост дороговизны, поэтому в течение 1915-1916 годов последовал ряд мероприятий по ограничению рынка, организации планового снабжения, которые также не принесли желаемых результатов.

Временное правительство ознаменовало начало своей деятельности по борьбе с продовольственным кризисом изданием 25 марта 1917 года постановления о государственной торговой монополии на хлеб. Однако и этот шаг не дал заметных результатов, поскольку свободный рынок промышленных товаров обладал для хлеба более притягательной силой, нежели государственный продовольственный аппарат. Между тем пустота государственных закромов стала летом 1917 года причиной уже настоящего голода в регионах страны, традиционно ввозивших продовольствие с Юга5.

Приход в октябре 1917 года к власти большевиков ситуацию не изменил. Надежды народных масс на улучшение своего материального положения оказались несбыточными. Новый поворот, происходивший под ленинские заявления о том, «что можно и должно разрушить до основания прежний буржуазный строй и на его обломках начать строить совершенно новое социалистическое общество»6, только усугубил разруху. В декабре государственная заготовка продовольствия практически прекратилась, и голод стал приобретать массовый характер.

Зимой 1918 года большевики вплотную подошли к идее введения жёсткой продовольственной диктатуры, то есть хлебной монополии, реализуемой через вооружённое насилие и реквизиции. С начала 1919 года эта система, трансформированная в продовольственную развёрстку, стала определяющей причиной голода, продолжавшегося до середины 1925 года и принёсшего российскому Поволжью наиболее тяжёлые испытания.

Ныне среди нас уже не осталось живых свидетелей той трагедии, но остаются люди, у кого не истёрлись в памяти те чувства, какие сопровождают людей, когда-то испытавших острый недостаток продуктов питания в начале 1930-х и в 1940-е годы. На сознательный период жизни большей части российских граждан пришлись продовольственные затруднения в СССР в начале 1960-х и в конце 1980-х - начале 1990-х годов, сопровождавшиеся закупками в значительных объёмах зерна и использованием гуманитарной помощи западных государств. Трудности в аграрном секторе экономики Российской Федерации остаются и по сегодняшний день, что с позиции продовольственной безопасности делает актуальным рассмотрение проблемы голода.

Кроме того, её не обходят и средства массовой информации, что происходит, хотя и с использованием документальных материалов, не только одно

7 8 боко и упрощённо , но даже по развлекательным сценариям . Нередко это приурочивается к решению каких-то сиюминутных задач, например, в период выборных кампаний, а не с целью показа научных результатов и просвещения народа. Специалисты-историки обычно к работе не привлекаются. Но есть документальные фильмы, подготовленные совместно с широким кругом учёных, где освещаются трагические страницы истории и, в частности, голод начала 1920-х годов, который большевистская власть использовала для ниспровержения рели9 гии .

Нельзя не считаться и с теми обстоятельствами, что ряд названных испытаний на постсоветском пространстве используется и в политических целях. В немаскируемой агрессивной форме это происходит на Украине, где «за годы советской власти населению украинских земель пришлось трижды пережить массовый голод - в 1921-1923 гг., в 1932-1933 гг. и в 1946-1947 гг.», из которых второй под термином «голодомор» стал алгоритмом публичного обращения к теме. Усилиями публицистов, историков и общественных деятелей он превратился в один из самых впечатляющих символов национальной исторической памяти. Например, в обращении Президента Л. Кучмы к украинскому народу в связи с Днём памяти жертв Голодомора и политических репрессий от 24 ноября 2003 года говорилось: «Спланированный и реализованный коммунистическим режимом Голодомор и массовые политические репрессии поставили под сомнение само существование нации»10. В принятом 58-й сессией Генеральной Ассамблеи ООН 10 ноября 2003 года «Совместном заявлении» содержался призыв почтить память жертв голода, коллективизации и гражданской войны не только на Украине, но и в России и Казахстане".

Важным аргументом является и тот факт, что вопрос о голоде не обходят вниманием и авторы комплексных научных проектов по изучению сельской России. Так в масштабном социологическом исследовании российской деревни в 1990-1994 годах перед историками ставилась задача показать прошлое обследуемых социологами селений на конкретном материале, начиная с 1861 года. При этом особое внимание обращалось не только на ход и последствия реформ, но и на голодные (1891-1892, 1921-1922, 1932-1933, 1946-1947) годы12. Без этого не может быть достаточно полной картины прошлого российского крестьянства.

Советская историческая наука проблемам голода, который трижды охватывал страну в советскую эпоху, значительного внимания не уделяла. Голод начала 1930-х годов, ставший популярным у историков в первом десятилетии XXI века13, замалчивался вплоть до 1991 года14. Такой же была историографическая ситуация и с голодом 1946-1947 годов, о котором впервые упомянули в 1988 году15, а специальные исследования стали появляться только с начала 1990-х годов16.

Иной была историографическая ситуация с первым советским голодом, который достиг своего апогея в Поволжье в первой половине 1920-х годов. Хотя его факт не отрицался, но до полномасштабной реконструкции картины произошедшего ни современники, ни авторы последних исторических работ всё равно подняться не смогли. Первопроходцами в исследовании тех событий стали специалисты в области народного быта Б. М. Соколов и председатель Саратовского общества истории, археологии и этнографии профессор Саратовского университета С. Н. Чернов, в декабре 1921 года создавшие Музей голода, где было «всё, начиная от газетных статей и плакатов и, кончая теми суррогатами,

11 которые вместо хлеба потребляло население» .

Тогда же с философско-социологических позиций к проблеме голода обратился П. А. Сорокин. Его книга «Голод как фактор», увидевшая свет в 1921 году (один из ракурсов этого исследования в виде статьи «Голод и идеология общества» в 1922 году нашёл отражение в журнале «Экономист»), решающим образом сказалась на решении о высылке учёного из страны. По логике властвовавших за то, что он обнажил очень важную закономерность. Она заключалась в том, что голод у голодных вызывает появление, развитие и успешную прививку коммунистически-социалистически-уравнительных рефлексов, иными словами коммунистически-социалистической идеологии. Последняя в таких голодных массах находит прекрасную среду для прививки и распространения и

18 будет «заражать» их с быстротой сильнейшей эпидемии .

Не могли обойти своим вниманием масштабный голод и большевистские деятели той эпохи. Ряд небольших агитационно-пропагандистских брошюр, подготовленных ими, включает речи, выступления, доклады и беседы19 важные тем, что содержат методологические посылки, сводящие причины голода к деятельности царского и Временного правительств, к отсутствию дождей и оправданию своей причастности к народной трагедии. То есть всё то, на чём позже будет базироваться советская историография. Но при этом один из её основоположников, видный марксистский историк М. Н. Покровский, тогда же выразился иначе: «Мы по старой привычке всё больше считаемся со стихийными, природными силами, и, конечно, считаться с ними нужно, но забывать социальные причины отнюдь не следует»" . Скорее всего, эта фраза и стала основанием для долгого забвения названной публикации.

Во второй половине 1920-х - начале 1930-х годов проблематика первого советского голода нашла отражение только в двух статьях «Большой Советской Энциклопедии». Автором первой под коротким названием «АРА» был К. И. Ландер, в своё время занимавший пост представителя правительства РСФСР при всех заграничных организациях помощи голодающим в России. Располагая доступными материалами, он и показал деятельность самой крупной из них в «голодные годы» с 1/Х-1921 по 1/VI-1923 года, назвав численность 5 млн детей и 5 млн взрослых, получивших продукты от АРА на конец 1922 года21. Автором второй статьи, называвшейся «Голод»"", был С. Д. Мстиславский, который, подводя, как тогда казалось, окончательные итоги, резюмировал: голод 1921-1922 годов охватил 35 губерний с населением в 90 млн человек, из которых голодало не менее 40 млн. От голода 1921-1922 годов и его последствий погибло около 5 млн человек

После этих публикаций чего-либо существенного о первом голоде в советской историографии не было до тех пор, пока в конце 1930-х годов не появился «Краткий курс истории ВКП(б)». В нём правда о том бедствии скрывалась двумя фразами, сводящими всё к объяснению природным катаклизмом, с каким партия большевиков-ленинцев якобы успешно справилась по решению своего XI съезда. В первой указывалось, что «вдобавок в 1920 году многие губернии были охвачены неурожаем», а во второй следовала победная реляция: «Успешно были ликвидированы последствия постигшего страну недорода»24.

Эта традиция долго оставалась неизменной, о чём можно судить как по

25 узкоспециальным работам, включая диссертации , так и по последующим энциклопедическим изданиям. Они, хотя и сохранят прежние названия26, но потеряют былую информативность и приобретут чётко выраженную антиамериканскую направленность с оценкой АРА как шпионской организации.

По иному на эти события смотрели западные специалисты, видевшие причины голода не только в недостатке влаги, но и в продовольственной политике советского правительства. Из широкого круг работ, затрагивающих проблему голода в советской России, выделяется учебник Г. В. Вернадского. Его данные о численности россиян, умерших в 1921-1922 годах от голода в количе

27 стве около 5 млн человек были близкими к действительности . Их он повторил

28 и в книге о первом большевистском диктаторе, опубликованной в 1931 году .

В 1952 году наш соотечественник экономист С. Н. Прокопович, который в июле - августе 1921 года являлся одним из руководителей Всероссийского комитета помощи голодающим, со ссылкой на советские источники привёл более точные данные о потерях. Они по стране составили от роста смертности и уменьшения числа рождений 5 053 ООО человек. При этом он назвал и причины трагедии, которые заключались в сокращении посевных площадей «в губерниях средневолжских, нижневолжских, приуральских и киргизских. с 1920 по 1922 г. на 45 %». А после того как «на этой территории урожай 1920 г. был изъят "под метёлку", а в 1921 г. оказался засушливым и неурожайным, наступил голод»29.

Позже эту тему, уже как традицию в эмигрантской среде, продолжили М. Я. Геллер и А. М. Некрич в книге «Утопия у власти», которую они закончили в 1982 году, но в России она была опубликована только более чем через десяток лет. Приняв те же данные потерь от голода в 5 053 ООО человек, они через историю отношений с АРА сформулировали модель поведения советской власти по отношению к тем, кто приходил ей на помощь: 1) уступки, если нет ино

30 го выхода, 2) отказ от уступок, если необходимость миновала, и 3) месть .

С такой же продолжительной задержкой широкому кругу российских читателей стала доступна книга В. Степанова (Русака), изданная в Нью-Йорке ещё в 1987 году. Важной частью её сюжета стало изъятие церковных ценностей в период голода 1920-х годов. Автор особое внимание уделил раскрытию шахматного хода советской власти, решившей разом «убить двух зайцев»: декларировать попытку накормить голодных в Поволжье и подрубить жизненную ос

31 нову Православной Церкви"5 .

В 1968 году руководитель группы по истории советского крестьянства Института истории АН СССР В. П. Данилов, опираясь на материалы переписи 1926 года, число погибших в период первого советского голодомора 1921-1922

32 годов уточнил в сторону увеличения до 5 200 тыс. человек . Но это уточнение осталось всего лишь эпизодом в советской историографии, о чём можно судить по работам на десятилетнем отрезке с середины 1970-х до середины 1980-х годов, сохранявшим прежнюю концепцию и увязывавшим помощь западных стран голодавшей России с некой антисоветской диверсией"'3.

Ничего, кроме упования на «страшное стихийное бедствие 1921 г., а за

34 тем засуху 1924 г.» , не мог сказать и автор двухтомного исследования аграр-но-крестьянского вопроса С. П. Трапезников. С его участием с малозаметной разницей в содержании получился и параграф «Оживление сельского хозяйства. Борьба с голодом»33 в одной из книг многотомной «Истории Коммунистической партии Советского Союза».

Повторили эти суждения в 1986 году и авторы первого тома «Истории советского крестьянства». В этом исследовании, ставшем последним академическим изданием в СССР, вновь приводились заниженные данные «около 1

3 6 млн. крестьян», умерших от голода и болезней к маю 1922 года . Вскоре в таком же методологическом ключе заявил о себе Е. М. Хенкин, констатировавший, что «основной причиной голода явилась отсталость сельского хозяйства России»''7.

Одновременно с этим в конце 1980-х годов в СССР проявились признаки торжества действительно новых принципов и подходов. В 1987 году В. 3. Дро-бижев, хотя и сослался на засуху 1921 года, к поражённому голодом региону отнёс более 30 губерний с населением свыше 30 млн человек. При этом в динамике воспроизводства населения об убыли в отдельных местностях Поволжья за 1922 год он привёл следующие достоверные данные: Казань - 31,0%, Оренбург - 104,9%, Уфа - 24,8%, Саратов - 61,2%38.

Симптоматично важным подтверждением начавшихся в стране изменений стала и публикация в 1988 году интервью с В. П. Даниловым относительно объёмов иностранной помощи западных государств РСФСР в период голода 1921-1922 годов, где он повторил и ранее упоминавшуюся цифру погибших в 9

5,2 млн человек0 . Спустя год он же сделал важное уточнение о продолжительности того голодного бедствия: «В Поволжье, на Дону и Северном Кавказе, на Украине голодание деревни продолжалось и в 1923, и в 1924 годах»40.

Тогда же обратили на себя внимание две публикации профессора Гуве-ровского института (Стэнфорд, США) Р. Конквеста. В начале 1990 года в журнале «Вопросы истории» появился фрагмент статьи «Жатва скорби» (заявленное продолжение редакция в печать так и не дала)41, а тремя годами позже российский читатель смог взять в руки книгу «Террор голодом». Сущность проделанного автором хорошо видна из следующего вывода: «Страшный голод 1921 года произошёл не потому, что кто-то принял решение уничтожить крестьян таким методом. Однако полагать, что он произошёл стихийно, тоже неверно. Погода была плохой, но уж не настолько, чтобы вызвать подобное бедствие. Главным фактором голода был метод Советского правительства добывать хлеб с помощью реквизиции: частично потому, что у крестьян отбирали весь хлеб, почти ничего не оставляя на пропитание, но главным образом потому, что крестьян лишили какого-либо побудительного мотива этот хлеб производить»42.

Почти одновременно и в унисон с работами Р. Конквеста прозвучало несколько публицистических статей в периодических изданиях как столичных, так и региональных40. Вслед за этим появились и научные публикации44.

Новая политическая ситуация в стране открыла учёным возможность для освещения исторических событий без оглядки на идеологическую цензуру. Это позволило перейти к проблеме исследования поволжского голода начала 1920-х годов на уровне монографических и диссертационных работ. Одну из первых позиций в этом ряду заняла двухтомная книга А. А. Германа, показавшего на материалах немецкой автономии регионально-национальные особенности той трагедии. Проанализировав и обобщив реальные данные о большевистском продовольственном «нажиме» 1919-1920 годов, он в дальнейшем и хронологические рамки голода раздвинул до конца 1924 года43.

Наряду с подготовкой обобщающих научных исследований, и это естественно, выходили в большем числе научные статьи в периодических изданиях, сборниках трудов, материалах симпозиумов и конференций. В 1992 году увидела свет статья «Немцы Поволжья и голод 1921 года» профессора Колорадского университета (США) Дж. Лонга. Опираясь на материалы Американской организации помощи голодающим (АРА), хранящиеся в Гуверовском институте войны, революции и мира, он, разделяя мнение, что голод вызывается не столько климатическими отклонениями, сколько «внутренней слабостью общества», пришёл к выводу: «Голод, постигший в 1921 г. немцев Поволжья, породила, главным образом политика центральной власти». Эта публикация нашла отклик

46 т> " ~ у россииских историков . В материалах россииско-американскои научной конференции, проходившей 18-22 мая 1992 года в Саратове, был опубликован его доклад по той же проблеме с однозначным выводом: «Большевики выдумали миф, что голод в начале 20-х годов был вызван засухой.». Поэтому и ответственность возлагал на тех, кто проводил «правительственную политику продразвёрстки. Уже в 1920 г. стало известно о крайне тяжёлом положении в Области Немцев Поволжья, но не было сделано ничего в отношении прекращения продразвёрстки и организации скорейшей помощи.»47.

Схожие взгляды нашли отражение в ряде статей российских историков, одновременно коснувшихся отдельных аспектов сложных взаимоотношений властных структур советского государства с представителями иностранных организаций. Сравнительный анализ помощи голодающим со стороны одних и других обозначил новые подходы в исследовании этой трагической «страницы» отечественной истории48.

Тогда же продолжали появляться работы, авторы которых остались на прежних позициях. Это отразилось не только в тематике, посвященной, к примеру, «Деятельности комсомольских организаций Поволжья по преодолению голода.», но и в объяснении его причин «отсталостью сельского хозяйства», хотя и с элементами новизны, что выразилось в упоминании о начале «процесса м II " 49 раскрестьянивания и отрицательной мотивации крестьянского труда» .

Процесс наработки советским чиновничьим аппаратом навыков по отбору у крестьян продовольствия сначала методом продовольственной развёрстки, затем продовольственного налога, с каким в 1922 году было совмещено изъятие церковных ценностей, характер антицерковных мероприятий в широкой богоборческой кампании и её ход первыми из российских историков отразили в своей книге О. Ю. Васильева и П. Н. Кнышевский. Они не только показали как «в Кремле ломали головы над тем, как в разрухе и бедствии укрепить шаткие столпы власти, как придать "уникальному" явлению голода классовое содержание и как взобраться на его костях к очередной победной вершине революции», но и назвали близкую к реальной цифру - около 6 млн человек, умерших от roso лода .

Возросший интерес к проблеме первого советского голода нашёл отражение в диссертации А. М. Кристкална, где в заявленных рамках исследования одного 1921 года автор пришёл к выводу о социальных причинах трагедии, заявив: «Большевиков нельзя называть виновниками голода. Виновны были все: и царское правительство, консервировавшее вековую отсталость российского сельского хозяйства, и белые, не желавшие отказаться от планов сохранения помещичьих латифундий, и интервенты, стремившиеся подорвать экономику России блокадой»31.

В начале XXI века появились новые исследования, в которых затрагивались существенные компоненты проблемы первого советского голода. В кандидатской диссертации Е. Н. Бадмаевой, наряду с прежним объяснением причин голода «объективным фактором, а именно засухой 1921 года», звучало упоминание, что «засуху народное хозяйство Калмыкии встречало фактически обескровленным»32, но при этом не раскрывались те властные структуры, которые были причастны к случившемуся.

В один год с названной диссертацией вышел из печати объёмный труд И. В. Нарского, который при показе широкого спектра факторов бедственного положения населения одного из крупнейших регионов России на начальной стадии «коммунистического экспериментирования» в своём выводе о катастрофе начала 1920-х годов использовал данные западных исследователей, определивших число умерших голодной смертью или подорвавших здоровье от 10 до 15 млн человек3"'.

В работах, посвященных сюжетам локального характера, получили обоснование как более полные данные о спаде сельскохозяйственного производства и людских потерях, так и нашли подтверждение те мероприятия советского руководства, которые обернулись обострением голодного бедствия. Новым содержанием наполнилась проблематика взаимоотношения советского государства с Русской Православной Церковью, что позволило констатировать решающую роль последней в развёртывании международной помощи погибающим от голода россиянам и одновременно выявить методы формирования негативного общественного мнения во время голода в отношении духовенства и религиозных организаций34.

В научных статьях нашла отражение проблема миграции населения в период голода33 и получила негативную оценку деятельность центральных и местных структур власти, в 1918-1921 годах «посадивших на "голодный паёк" практически всё население России», которое в отдельных районах Поволжья продолжало голодать почти до конца 1926 года36. Близкий по смыслу вывод о большей опасности стихии политической, чем природной, прозвучал в статье, совместно подготовленной российским и зарубежным авторами37.

В конце первого десятилетия XXI века внимание историков привлекла деятельность западных общественных организаций по оказанию помощи голо

58 дающему населению Советской России .

Вполне ясно, что проблему смертности в период голода не могли обойти своим вниманием демографы. Одни из них, в частности, в справочных изданиях, со ссылкой на авторитетных учёных повторили ранее введённые в научный оборот данные о людских потерях от голода. Другие сделали уточнения, доводящие число умерших в нашей стране в 1921-1922 годах до 10,8 млн человек. Если бы не было войны, голода и эпидемий то потери были бы значительно меньше39. Эти расчёты ещё раз подтверждают близость к реальной цифры о более 5 млн людей, умерших от голода на 1922 год.

В завершение предпринятого анализа можно констатировать, что почти за 90-летний период, прошедший с момента появления первой книги о голоде начала 1920-х годов, его отдельные стороны исследовались, но работы обобщающего характера до сих пор нет. По этой причине вне поля зрения остались и составные компоненты взаимосвязанных с голодом проблем, которые вобрали в себя как теоретические воззрения большевиков о путях революционного преобразования российской экономики, так и практическую сторону, отразившуюся в сложившихся при них производственных отношениях, что предстало в тяжелейшем кризисе аграрного сектора, промышленности и транспорта. В связи с этим в настоящей диссертации предпринимается попытка восполнить обозначенный пробел.

Объектом диссертационного исследования является голод 1919-1925 годов в Поволжье как общероссийское бедствие.

Предмет исследования - политика партии большевиков и советских государственных структур в сфере экономики, отразившаяся на её аграрном секторе в разных фазах голода, а равно мероприятия общественных и иностранных организаций по оказанию помощи бедствовавшему населению.

Целью диссертации является формулирование развёрнутой концепции исследования голода в Поволжье через комплексный анализ причин его происхождения, особенностей и последствий в хронологических рамках 1919-1925 годов. Начальная дата обусловлена принятием 11 января 1919 года «Декрета СНК о развёрстке зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства, между производящими губерниями», а конечная -преодолением такого рубежа в обеспеченности населения продуктами питания, при котором только со второй половины 1925 года отказались от дополнительной продовольственной помощи.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- отразить роль В. И. Ленина в формировании экономической политики и проследить характер взаимоотношений советского государства с производителями сельскохозяйственной продукции в период от продовольственной диктатуры к продовольственной развёрстке и продовольственному налогу;

- рассмотреть изменения на транспорте во взаимосвязи с голодом;

- проанализировать деятельность государственных продовольственных структур в 1920 году и выделить мероприятия, направленные на подготовку и проведение «великой посевной» кампании 1921 года;

- выяснить погодные условия весны-лета 1921 года, включая показатели температуры и количество осадков в сопоставлении с годом предыдущим;

- вскрыть подробности принятия высшими партийно-советскими руководителями решения о переходе к продовольственному налогу и, акцентируя внимание на его размерах и росте числа голодающего сельского населения, обозначить характерные для Поволжья черты продовольственной политики;

- осветить начальную стадию голодной катастрофы, её особенности и попытки организации государственной помощи с опорой на медицинские критерии голода;

- раскрыть роль и характер деятельности русской общественности по организации иностранной помощи населению остро голодавших регионов и мероприятия высшего большевистского партийно-государственного руководства;

- показать вклад Русской Православной Церкви в борьбу с голодом и содержание атеистических мероприятий РКП(б) и советской власти;

- обрисовать положение голодающего населения в Поволжье через систематизацию сведений о рецидивах, вызванных голодом, одновременно сопоставляя это с продовольственным обеспечением партийного и советского аппарата вплоть до его высшего звена, а также сравнивая характер и размеры помощи иностранных общественных организаций с помощью советского государства своим гражданам;

- обозначить наиболее существенные изменения в налоговом обложении крестьян во время голода;

- уточнить количество погибших от голода и привести в систему другие последствия хозяйственной деятельности РКП(б) и государственных структур в 1919-1925 годах.

Очерченный круг задач обусловил выбор проблемно-хронологического принципа построения диссертации, что позволило объяснять события путями диахронии и ретроспекции, а каждый вопрос рассматривать в исторической динамике. При этом работа базируется на комплексе изученных фактов и ясном понимании их взаимного отношения и роли в неразделимом духовном, социально-экономическом и политическом процессе в регионе и стране в целом. Ставя на первое место документальные свидетельства, полагаем принимать в расчёт максимальный круг информации, представленной к настоящему времени в научных исследованиях по данной проблематике, но критически проанализированных и дополненных новыми источниками.

Научная новизна диссертации заключается в том, что она является не только первой обобщающей работой по данной проблеме, но и предлагает развёрнутую концепцию исследования голода в Поволжье в 1919-1925 годах через комплексный анализ значительного круга тех важных событий, которые голод предопределяли, сопровождали или становились следствием его.

Эта концепция позволила впервые в историографии добиться следующих результатов: провести взаимосвязь голода с ленинской теорией строительства социалистического общества и реализацией её на практике в период пребывания автора на посту главы советского правительства; обосновать более широкие временные рамки, раздвигающие первый советский голод с 1919 и по 1925 год; выявить взаимосвязь голода не только с продовольственной развёрсткой, но и продовольственным налогом, за переходом к которому и произошла та грандиозная трагедия; рассмотреть внерыночные производственные отношения как фактор, изменяющие характер труда и снижающие его производительность, что вело к нехватке продовольствия; проанализировать ситуацию на транспорте с позиции того, что перебои в его работе вели к изоляции отдельных территорий и усугубляли голод; раскрыть содержание многочисленных мероприятий кремлёвского руководства, закончившихся срывом посевной кампании 1921 года, что усугубило голод; показать первые неудачные мероприятия со стороны государства по оказанию помощи голодающему населению в начале 1921 года, что позволило опровергнуть долго господствовавшее утверждение о взаимосвязи голода только с природным катаклизмом весны и лета того же года; провести сравнение данных по средней температуре, числу дождливых дней и объёмам осадков за 1920 и 1921 годы, что отразило более благоприятное соотношение именно в пользу последнего из указанных лет; сопоставить помощь иностранных общественных организаций и советских государственных структур с выводом в пользу первых по её объёмам, содержанию и приёмам реализации; проанализировать изменения в налоговом обложении крестьян в период голода, что сопровождалось увеличением видов обложения и наращиванием объёмов, а это усугубляло голод и его последствия для населения; уточнить численность людей, погибших во время голода.

Территориальные границы Поволжья обосновываются экономическим районированием, два варианта которого в начале 1920-х годов нашли отражение в плане ГОЭЛРО и Генеральном плане народного комиссариата земледелия РСФСР60. Первый делил страну на 8 экономических районов61. Во втором, где в основе были использованы доводы профессора А. Н. Челинцева, выходило 10 таких районов. Отдавая предпочтение именно этому варианту, в бассейне Волги выделяем три экономических района: Заволжский, состоявший из Оренбургской, Челябинской, Уфимской губерний и Башкирской АССР; Средневолж-ский, включавший Нижегородскую, Симбирскую, Пензенскую, Самарскую, Саратовскую губернии, Татарскую АССР и Марийскую, Чувашскую, Немецкую области; Юго-Восточный, объединявший две области - Уральскую и Калмыцкую, и две губернии - Царицынскую и Астраханскую.

Источниковой базой исследования послужил широкий круг разнообразных видов и категорий источников, значительная часть из которых впервые вводится в научный оборот. Исходя из логики построения работы, прежде всего, выделим документы, появившиеся в результате теоретической и практической деятельности В. И. Ленина. Приверженец марксистского догматизма, он не только попытался продолжить в теории К. Маркса, но и многое реализовал на практике. Его причастность ко всему, что произошло в России после октября 1917 года, не только не подвергалась сомнению с чьей-либо стороны, но именно ленинскими сторонниками всегда чётко и ясно выделялась. Свою ответственность он и сам осознавал, если 8 марта 1921 года на X съезде РКП(б) в момент принятия тяжких для народа решений обронил фразу о том, что разбор ошибок должно составлять дело будущих историков Это сделало необходимым наш тщательный поиск и анализ в его биографии6'1 и опубликованном наследии всего того, что с проблемой голода было связано.

Важным дополнением к ленинским документам, опубликованным в советский период нашей истории, стали прежде засекреченные произведения64 и материалы, извлечённые нами из фонда «Секретариата председателя СНК и СТО В. И. Ленина» Российского государственного архива социально-политической истории. Практическую значимость для разрешения задач данного исследования представляют те сведения, которые поступали на имя главы правительства о размерах изъятого у населения трудгужевого налога и реализованных ценностях из музеев страны, доклады управляющего делами СНК о посланиях Патриарха Тихона, переписка относительно деятельности Комиссии помощи голодающим (Помгол) и ряд других.

Из этого же архива были проанализированы материалы фондов «Дзержинского Феликса Эдмундовича» и «Калинина Михаила Ивановича». Эти документы отразили деятельность двух ленинских сподвижников, занимавших высшие должности в советском государстве. Ф. Э. Дзержинский, будучи председателем ВЧК, ГПУ, ОГПУ и НКВД, проводил не только репрессивные мероприятия, но и ратовал за активное вмешательство чекистов в хозяйственную жизнь, добивался от заградительных отрядов наивысшей эффективности в борьбе с несанкционированным большевиками перемещением по стране продуктов, от чего он не отказался и на посту наркома путей сообщения в наиболее острый период голода. Об этом свидетельствуют подписанные им циркуляры и распоряжения, аналитические записки, адресованные в Политбюро ЦК РКП(б).

М. И. Калинин, являясь председателем ВЦИК, возглавлял все центральные правительственные комиссии, которые проблемами голода занимались. Его роль во всех мероприятиях советской власти нашла широкое отражение и в документах Государственного архива Российской Федерации, где наши изыскания были связаны с фондами «ЦК Помгол при ВЦИК» за период с 18 июля 1921 по 15 октября 1922 года и «ЦК Последгол при ВЦИК» на отрезке времени с 7 сентября 1922 по 20 июня 1923 года. Кроме того, целый ряд ценных материалов, отражающих иные решения законотворческого характера, а также взаимоотношения с региональными структурами власти, был извлечён из фонда «Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (ВЦИК)».

Деятельность отраслевых ведомств, причастных к проблеме голода, исследовалась на основании документов Российского государственного архива экономики. Фонды «Особого комитета Совета рабоче-крестьянской обороны по проведению военного положения на железных дорогах республики (ОСКОМ)» за 1919 год и «Народного комиссариата путей сообщения РСФСР (НКПС РСФСР)» за 1920-1921 годы, то есть за время, когда стали нарастать продовольственные трудности, дали документальную базу для выяснения роли и ответственности в случившемся тех управленцев, от которых зависела доставка грузов. В этом же архиве нельзя было обойти вниманием фонд «Народного комиссариата земледелия РСФСР» за 1921-1922 годы. Названный блок документов, включавший протоколы заседаний этих структур, постановления по их реорганизации, переписку с нижестоящими подразделениями позволил увидеть характер и особенности хозяйственной деятельности в условиях острой фазы голода в Поволжье.

Особой значимостью отличаются сведения, отложившиеся в фонде «Организационно-инструкторского отдела ЦК РКП(б)» Российского государственного архива социально-политической истории. В переписке и обобщённых данных по хозяйственной деятельности, включая выполнение налоговых и прочих заданий, которые представлялись в ЦК партии из государственных ведомств и нижестоящих структур РКП(б), наряду с победными реляциями отразились и неудачи. Они позволяют видеть не только последствия, но и причины голода, потому что именно решения деятелей большевистской партии предопределяли мероприятия государственных подразделений.

Важным дополнением к документам из 10 фондов центральных архивов Российской Федерации стали материалы из региональных архивных хранилищ. Изыскания по 29 фондам 10 государственных архивов и центров документации новейшей истории (бывших партийных архивов КПСС) позволили с большей детализацией и полнотой осветить события, происходившие во время голода на местах, то есть в населённых пунктах, волостях и уездах губерний, областей и республик Поволжья. При этом отбор фактов через тщательное обследование значительного массива документов, например, из 9 фондов Государственного архива Волгоградской области и по 4 фондам в каждом из государственных архивов Астрахани, Саратова и Государственного общественно-политического архива Нижегородской области позволили увидеть как типичность, так и исключительность происходившего. Выборка из других архивов с отсылкой к меньшему количеству фондообразователей позволила сделать акцент на факты исключительного характера, так как повсеместное положение голодающих, мероприятия партийно-советских структур кардинальных отличий не имели. К примерам из этого ряда можно отнести материалы из фондов «Исполнительного комитета Симбирского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» и «Симбирского губернского комитета РКП(б)» архивов Ульяновска.

Особое место в исследовании заняли опубликованные документы центральных структур партии коммунистов63 и законотворческого характера решения СНК и В ЦИК РСФСР за 1919-1925 годы66. Они вполне логично могут быть разделены на две части, где к первой относятся программа РКП(б), резолюции и постановления высших партийных инстанций, которые обусловили новую систему производственных отношений. В часть вторую попадают декреты, циркуляры, постановления, предписания, инструкции, через которые эта система хозяйствования реализовывалась на практике. Дополнением стали материалы советских спецслужб67, в которых достаточно полно и в многообразных проявлениях предстала реакция голодавших крестьян на мероприятия, какие реализовывались РКП(б) и советской властью как по утверждению нового общественного устройства, так и на кампанейщину в попытках организации помощи бедствовавшим.

Достаточно полное отражение в документальных публикациях нашли богоборческие замыслы, конспиративно разрабатывавшиеся под грифом «Секретно» в высших партийных и государственных структурах в период голода68. В посланиях, воззваниях и обращениях Патриарха Тихона (В. И. Беллавина) нашла подтверждение приоритетная роль РПЦ в организации помощи голодающим, в том числе и через призыв к общественности Запада69.

Особую группу составили документы анонимных и неизвестных авторов, которые в советский период практически не использовались по причине отрицательной оценки действий структур новой власти и наличия в них фактов, персонально обличающих большевиков в бесчинствах и злоупотреблениях70.

Материалы периодической печати, включая общероссийскую «Правду» и региональные - «Борьбу», «Заря», «Известия», «Нижегородскую коммуну», «Пролетарский путь» и «Экономический путь», отразили характер такой информации, какая была выгодна государственной власти. Эти официальные источники преуменьшали размеры трагедии, пытались формировать негативное мнение о русской общественности и служителях церкви, противопоставляли им в позитивном ракурсе представителей партийных и советских структур пролетарского происхождения. Иной была позиция неподконтрольной большевикам газеты «Голос Руси», которая издавалась в 1919 году в Царицыне, и органе «Союза С.-Р. Максималистов» - газете «Максималист» за 1921 год.

Методологической основой диссертации стали те принципы, в разработку которых важный вклад внёс А. С. Лаппо-Данилевский. Для него любые сообщества людей были, по сути, индивидуальностями. Исторический факт трактовался как «воздействие сознания данной индивидуальности на среду, в особенности на общественную среду». В середине 1900-х годов он пришёл к выводу, что «законов истории» ещё никому не удалось установить, а историки, стремящиеся открыть их, довольствуются в лучшем случае эмпирическими обобщениями. Понятию закономерности А. С. Лаппо-Данилевский противопоставил категорию ценности, которую рассматривал как критерий интерпретации исторических фактов, учитывающий этические, эстетические и другие факторы. По его убеждению выявление исторической связи фактов с вызвавшими их причинами и порождёнными ими следствиями служит основанием для формирования у историка объёмного представления о прошлом, позволяет осмыслить историю как непрерывный процесс71.

Разделяя эти взгляды на путь познания и одновременно стремясь к возможно полному и точному изложению событий на принципах историзма, автор данного исследования предполагает подходить к изучению проблемы первого советского голода через раскрытие этого многообразного явления в конкретноисторических и экономических условиях Поволжья с момента зарождения, в процессе развития и перехода в иное состояние.

Такой подход предполагает использование как общеисторических, так и специальных методов исследования, а равно и данные иных научных дисциплин. На этом основании в изучении голода, как явления по своему характеру двойственного - патологического и социального, нельзя обходить медицинский аспект, ресурсы которого историки практически ещё не использовали. А ведь только медицина даёт его научные параметры, что чётко сформулировано в специальной литературе72.

Ключевым для задач данного исследования является историко-сравнительный метод, который даёт возможность рассматривать голод как явление общее для страны, а значит и повторяющееся в её отдельных регионах, но одновременно здесь же и неповторимое в специфичных чертах. Это позволяет выявлять типологию Поволжья, различия и сходство во времени и по характеру голодных проявлений в его административно-территориальных частях и отдельных поселениях, что ведёт к достижению обобщающих представлений. Одновременно этот метод позволяет наиболее продуктивно изучить психологию голодного и сытого человека, раскрыть общее и особенное в проявлении массовых психологических явлений, проследить их историческую эволюцию. При этом следует отметить, что особое значение для нашей проблематики имеет такая прикладная область психологической науки, как психология выживания в экстремальных ситуациях.

Наряду с историко-сравнительным в работе применяется целый комплекс других общеисторических методов: описательно-повествовательный, историко-генетический, историко-системный, биографический и др.

В связи со сложностью, многоуровневостью и малой степенью изученности проблемы важно не только её чёткое структурирование, теоретическое осмысление взаимосвязей её элементов, но и адекватный выбор и интерпретация источников. В представляемой диссертации исторический источник рассматривается как произведение, созданное человеком, как продукт культуры. Акцент делается на понимании психологической и социальной природы исторического источника, которая и обусловливает его пригодность «для изучения фактов с

73 историческим значением» . Поэтому такое большое значение для темы имеет как общегуманитарный метод источниковедения, так и собственно источниковедческие методы, включающие проверку достоверности и репрезентативности источников, анализ их содержания и источниковедческий синтез. При этом сравнительный анализ явлений основывается на сопоставлении однотипных источников, относящихся к разным территориям, в сочетании с проверкой этих данных на основе комплексного метода.

Основное содержание диссертации поделено на две части, первая из которых посвящена продовольственным трудностям и происхождению голода в хронологических рамках с 1919 по весну 1921 года. В её пяти главах реконструируются наиболее значимые для страны и Поволжского региона события, связанные с переводом крестьянства на продовольственную развёрстку, изменениями в характере труда при бестоварном общественном производстве, трудностями на транспорте, итогами продовольственных заготовок 1920 года и «великой посевной» кампанией 1921 года.

Часть вторая воссоздаёт тяжелейшее положение населения в Поволжье во время голода с выделением его особенностей и последствий с лета 1921 до конца 1925 года. В семи главах передаются события, сопровождавшие процесс перехода в отношениях советского государства с крестьянами на продовольственный налог, национальную катастрофу на почве голода и особенности неудачной государственной помощи голодавшим, противостояние русской общественности и большевиков на почве иностранной помощи, вклад Русской Православной Церкви в борьбу с голодом и атеистические мероприятия РКП(б) и советской власти, испытания в муках голода обычных граждан и обладающих властными полномочиями, изменения в налоговом обложении крестьян во время голода, спад и последствия пережитого бедствия.

Приложение состоит из 19 документов, включающих 6 правительственных декретов, постановлений и инструкций, полное содержание которых позволяет видеть профессионально-правовой и духовно-нравственный уровень тех людей, кто к написанию их был причастен. Важным дополнением к тексту диссертации являются ранее не анализировавшиеся данные метеорологических наблюдений за 1920 и 1921 годы, не публиковавшиеся ведомственные приказы и распоряжения, приговоры революционных трибуналов, акты обследования столовых общественного питания и меню в них, полные сведения о голодающем населении со структурой пола и возраста по отдельным поселениям.

Примечания:

1 См.: История крестьянства СССР с древнейших времён до Великой Октябрьской социалистической революции: В 5 т. Т. 2. Крестьянство в период раннего и развитого феодализма. М., 1990. С. 429.

2 Но её последствия будут не сравнимы с тем, что произойдёт в начале 1920-х годов в РСФСР. Доктор Фарре, прибывший в составе делегации Ф. Нансена 30 ноября 1921 г. в область немцев Поволжья, отмечал: «Все те картины ужасающего голода здесь у Вас превышают то, что мне приходилось видеть в Индии при моей работе там по борьбе с голодом» (Цит по: Герман А. А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941. Ч. I. Автономная область. 1918-1924. Саратов, 1992. С. 133).

3 См.: Индия // Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. Т. 18. М., 1953. С. 68; Всемирная история: В 10 т. Т. 8. М., 1961. С, 432-433.

4 См.: Павлюченков С. А. Крестьянский бреет, или предыстория большевистского НЭПа. М., 1996. С. 6-7.

5 См.: Павлюченков С. А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М., 1997. С. 49-50.

6 Ленин В. И. Доклад о деятельности Совета Народных Комиссаров 11 (24) января 1918 г. // Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т. 35. С. 266.

7 См., например: Исторические хроники с Николаем Сванидзе. «1929. Кулаки России». Телеканал «Россия». 17 ноября. Среда. 23.20 // АиФ НП. 2004. № 45. С. 12. о

Именно к развлечению относимо шоу «Голод» канала ТНТ российского телевидения, в 2005 году получившего возможность представить это в США как уникальный культурный проект (см.: Костенко О. «В США вот-вот начнётся голод» // Аргументы и факты. 2005. №41. С. 35).

9 См.: Документальный телефильм «ВЧК против Патриарха Тихона». 24 марта. Четверг. 23.20 //АиФ НП. 2005. № 11. С. 9.

10 Цит. по: Касьянов Г. Разрытая могила: голод 1932-1933 годов в украинской историографии, политике и массовом сознании // Ab Imperio. 2004. № 3. С. 243, 250.

11 См.: Марчуков А. Операция «Голодомор» // Родина. 2007. № 1. С. 63.

12 См.: Данилов В. Историки в социологическом исследовании российской деревни (1990-1994 гг.) // Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской России. М., 2002. С. 119. ь См.: Данилов В. П., Зеленин И. Е. Организованный голод. К 70-летию общекрестьянской трагедии // Отечественная история. 2004. № 5. С. 97-111; Зима В. Ф. Голод 1932-1933 годов в письмах трудящихся России // Отечественная история. 2006. № 2. С. 47-55; Тиш-ков В. Демографические «голодоморы» // Родина. 2007. № 7. С. 84-89; Кондрашин В. В. Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни. М., 2008; и др.

14 См.: Кондрашин В. В. Голод 1932-1933 гг. в деревнях Поволжья // Вопросы истории. 1991. № 6. С. 176-182; Осокина Е, А. Жертвы голода 1933 года: сколько их? (Анализ демографической статистики ЦГАНХ СССР) // История СССР. 1991. № 5. С. 18-26.

15 См.: История советского крестьянства. В 5 т. Т. 4. Крестьянство в годы упрочения и развития социалистического общества, 1945 - конец 50-х годов. М., 1988. С. 183.

16 См.: Волков И. М. Засуха, голод 1946-1947 годов // История СССР. 1991. № 4. С. 3-19; Зима В. Ф. Голод в России 1946-1947 годов // Отечественная история. 1993. № 1. С. 35-52; Его же. Голод в СССР 1946-1947 годов: (Происхождение и последствия). Дис. . .д-ра ист. наук: 07.00.02. М., 1996.

17 Лексин Ю. Первый перелом // Знание-сила. 1988. № 11. С. 70.

18 См.: Сорокин П. А. Голод и идеология общества // Квинтэссенция: Филос. альманах. М., 1990. С.371-413; Согомонов А. Ю. Судьбы и пророчества Питирима Сорокина// Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество / Пер. с англ. М., 1992. С. 12.

19 См.: Троцкий Л. Д. На борьбу с голодом!: (Речь, произнесённая 9 июня 1918 г. на народном собрании в Сокольниках). М., Пг., 1918; Ярославский Е. ПОЧЕМУ У НАС В РОССИИ ГОЛОД и КАК с НИМ БОРОТЬСЯ? (Простая беседа с крестьянином). Госиздат: Самарское отделение, 1921. С. 5; Антонов-Овсеенко. Спешите на помощь умирающим от голода! М., 1922. С. 3-4; Его же. Закрепим нашу победу! Слово к рабочим и крестьянам председателя конференции голодающих губерний. М., 1922. С. 3, 6-7, 9; и др.

20 Покровский М. Советская глава нашей истории // Коммунист. 1988. № 16. С. 89. См.: Ландер К. И. АРА // Большая Советская Энциклопедия. Т. 3. М., 1926.

С.190-192.

22

В «Списке крупных статей, помещённых в XVII томе» авторами статьи «Голод» названы: Е. А. Косминский, Л. И. Мадьяр, С. Д. Мстиславский // Большая Советская Энциклопедия. Т. 17. М., 1930. С. 13.

См.: Мстиславский С. Д. Голод // Большая Советская Энциклопедия. Т. 17. М., 1930.

С, 463.

24 История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Одобрен ЦК ВКП(б). 1938 год. М., 1955. С. 237, 248.

25 См.: Коган А. Н. Антисоветские действия Американской администрации помощи (АРА) в Советской России в 1921-22 гг. // Исторические записки. Т. 29. М., 1949. С. 5-23; Машин М. Д. Борьба советской власти с голодом в 1921-1922 гг. Дис. . канд. ист. наук. М., 1955.

26 См.: «АРА» // Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. Т. 2. М., 1950. С. 582; Голод // Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. Т. 11. М., 1952. С. 623-626.

27 См.: Вернадский Г. В. Русская история. Учебник. М., 1997. С. 331-385.

28 См.: Вернадский Г. В. Ленин - красный диктатор / Пер. с англ. В. С. Антонова. М., 1998. С. 273.

29

Прокопович С. П. Народное хозяйство СССР. В 2 т. Т. 1. Нью-Йорк, 1952. С. 59,

161. ол

См.: Геллер М., Некрич А. История России 1917-1995: В 4 т. Т. 1: Утопия у власти.

Кн. 1: Социализм в одной стране. М., 1996. С. 125-126. ^ 1

См.: Степанов (Русак) В. Изъятие церковных ценностей // ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. Франкфурт/Майн - Москва, 1999. С. 297-304.

32 См.: Данилов В. П. Динамика населения СССР за 1917-1929 гг. (Опыт археографического и источниковедческого отбора данных для реконструкции демографического процесса) // Археографический ежегодник за 1968 год. М., 1970. С. 246. См.: Поляков Ю. А. 1921-й: победа над голодом. М., 1975; Поляков А. А. Диверсия под флагом помощи. М., 1985.

34 Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. В 2 т. 2-е, доп. изд. Т. 2. Исторический опыт КПСС в осуществлении ленинского кооперативного плана. М., 1976. С. 40.

5 См.: История Коммунистической партии Советского Союза: В 6 т. Т. 4. Коммунистическая партия в борьбе за построение социализма в СССР. 1921-1937 гг. Кн. 1 (19211929 гг.). М., 1970. С. 135-141.

36 См.: История советского крестьянства: В 5 т. Т. 1. Крестьянство в первое десятилетие Советской власти, 1917-1927. М., 1986. С. 228.

37 Хенкин Е. М. Очерки истории борьбы Советского государства с голодом (19211922 гг.). Красноярск, 1988. С. 11.

38 См.: Дробижев В. 3. У истоков советской демографии. М., 1987. С. 88, 90-91.

39 См.: Данилов В. П. Какой была международная помощь // Аргументы и факты. 1988. № 19. С, 6.

40 Данилов В. Аграрная политика РКП(б) - ВКП(б) в 20-30-х годах. «Очерки истории КПСС»: концепция, подходы, контуры. Материалы издания представляют В. Лельчук, О. Хлевнюк, В. Данилов // Коммунист. 1990. № 16. С. 90.

41 См.: Конквест Р. (США). Жатва скорби (глава из книги) // Вопросы истории. 1990. № 1. С. 137-160.

42 Конквест Р. Террор голодом (1989 г.) / Пер. с англ. И. Л. Бунича // Бунич И. Л. Золото партии. СПб., 1994. С. 347.

43 См.: Костиков В. Прожить проклятый год. // Совершенно секретно (Москва). 1990. № 6. С. 9-11, 29; Апаликов В. Чёрная година // Нива (Волгоград). 1990. № 2. С. 38-39; Поляков В. А. Костлявая рука голода: Кто её направлял? // Городские вести (Волгоград). 1991. №11. 15-21 марта; Его же. Царицынские большевики-коммунисты и голод начала 1920-х годов // МИГ (Волгоград). 1991. № 45. 14 июня.

44 См.: Поляков В. А. Голод в Царицынской губернии в начале 1920-х годов // Вопросы краеведения: Материалы краеведческих чтений. Вып. 1. Волгоград, 1991. С. 150-156; Кулешов С. Лукуллов пир // Родина. 1991. № 9-10. С. 71-76.

45 См.: Герман А. А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941. Ч. 1.Автономная область. 1918-1924. Саратов, 1992. С. 53, 66; Ч. 2. Автономная республика, 1924-1941. Саратов, 1994. С. 10.

46 См.: Поликарпов В. В. Немцы Поволжья и голод 1921 года [The Russian Review (Columbus), 1992, № 4] // Вопросы истории. 1993. № 8. С. 181-182.

47

См.: Лонг Д. Поволжские немцы и голод в начале 20-х годов // История России: диалог российских и американских историков. Материалы российско-американской научной конференции (г. Саратов, 18-22 мая 1992 года). Саратов, 1994. С. 127, 134.

48

См.: Вине О. В. Смертность населения АОНП от голода в 1921-1922 гг. // Культура русских и немцев в Поволжском регионе. (Результаты комплексного междисциплинарного гуманитарного исследования). Вып. 1: История, теория, культура. Саратов, 1993. С. 62-69; Его же. Помощь иностранных организаций голодающим автономной области немцев Поволжья в 1921-1922 гг. // Там же. С. 69-82; Завадская Э. Нансен и Россия // Знание-сила. 1993. № 11. С. 133, 135; Синельников С. П. Причинно-следственные связи между голодом и налогом (макро анализ на примере Царицынской губернии) // Тоталитаризм и личность. Тезисы докладов международной научно-практической конференции. Пермь, 12-14 июля 1994 г. Пермь, 1994. С. 67-68.

49 См.: Головченко В. И. Деятельность комсомольских организаций Поволжья по преодолению голода и его последствий в 1921-1922 гг. Автореферат дис. на соискание уч. степ, канд. ист. наук. Саратов, 1992. С. 15.

50 См.: Васильева О. Ю., Кнышевский Г1. Н. Красные конкистадоры. М., 1994. С. 153-206.

51 Кристкалн А. М. Голод 1921 г. в Поволжье: (Опыт современного изучения проблемы). Дис. . канд. ист. наук. М., 1997. С. 206-207.

32 См.: Бадмаева Е. Н. Борьба с массовым голодом и его последствиями в Калмыкии,

1921-1924 гг. Дис. . канд. ист. наук. Элиста, 2001. С. 156.

33 См.: Нарский И. В. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917-1922 гг. М., 2001. С. 93-94.

34 См.: Бадретдинова М. М. Восстановление промышленности // История Оренбуржья. Учеб. пособие. Оренбург, 1996. С. 217-222; Лабузов В. А. Сельское хозяйство // Там же. С. 222-225; Поляков В. А. Ленинский «НЭП» - атеистический удар по нравственным силам народа // Христианство: вехи истории: Материалы науч. конф., посвященной 1110-летию со дня блаженной кончины святого равноапостольного Мефодия. Волгоград, 1996. С. 42-46; Его же. Советская власть и Русская Православная Церковь // Мир Православия: Сб. науч. статей. Волгоград, 1997. С. 79-84; Его же. Советская власть и голод в 1920-е годы: реакция народных масс (на примере Урюпинской Христорождественской церкви) // Мир Православия: Сб. науч. статей. Вып. 2. Волгоград, 1998. С. 76-82; Его же. Русская Православная Церковь и международная помощь во время первого советского голода в 1920-е годы // Мир Православия: Сб. науч. статей. Вып. 3. Волгоград, 2000. С. 183-193; Редькина О. Ю. Религиозные организации и голод в Царицынской губернии 1921-1922 гг. (по материалам местной периодической печати) // Там же. С. 194-225; Синельников С. П. ARA и голод 1922 года в Царицынской губернии // Вопросы краеведения. Вып. 6: Материалы краеведческих чтений, посвященных 75-летию областного общества краеведов. Волгоград, 2000. С. 127-134.

См.: Малова Н. А. Миграционные процессы в немецком Поволжье в период голода 1920-1922 гг. // Немцы России в контексте отечественной истории: общие проблемы и региональные особенности. М., 1999. С. 174-184.

56 См.: Чуканов И. А. Политика большевиков Среднего Поволжья в голодные 19181921 годы // Вопросы истории. 2001. № 3. С. 128-134; Орлов В. В. Голод 1920-х годов в Чувашии: причины и последствия // Отечественная история. 2008. № 1. С. 106-117.

57 См.: Мизель П.-К., Фёдорова Н. Голодомор в Поволжье // Родина. 1998. № 1. С. 76-77.

38 См.: Макаров В., Христофоров В. Гангстеры и филантропы // Родина. 2006. № 8. С. 79-85; Усманов Н. Паломничество смерти // Родина. 2009. №11. С. 72-74; Космачё-ва Т. С. Государственные и общественные организации России и зарубежья в борьбе с голодом 1921-1922 годов на Южном Урале. Автореферат дис. на соискание уч. степ. канд. ист. наук. Самара, 2009. -20 с.

59 См.: Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова Т. Л. Население Советского Союза.

1922-1991. М., 1993. С. 118; Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине XX века: Историко-демографические очерки. Новосибирск, 2000. С. 67-68; Эрлихман В. В. Потери народонаселения в XX веке. Справочник. М., 2004. С. 19.

60 См.: План электрификации РСФСР: Доклад VIII съезду Советов Государственной комиссии по электрификации России. 2-е изд. М., 1955; Генеральный план НКЗема РСФСР. 1922 г. // Российский государственный архив экономики (далее: РГАЭ). Ф. 478. Оп. 2. Д. 156.

61 В советской историографии данное деление на экономические районы рассматривалось без упоминаний о других вариантах (см.: Некрасова И. М. Ленинский план электрификации страны и его осуществление в 1921-1931 гг. М., 1960. С. 11).

62 См.: Ленин В. И. Отчёт о политической деятельности ЦК РКП(б) 8 марта (1921 г.) // Полн. собр. соч. Т. 43. С. 11.

63 См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. 1870-1924. Т. 1-12. М., 1970-1982.

64 См.: В. И. Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922 гг. М„ 2000.

65 См.: Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986). 9-е изд., доп. и испр. Т. 2. 1917-1922. М., 1983; Т. 3. 1922-1925. М., 1984.

66 См.: Декреты Советской власти. Т. 2-13. 17 марта 1918 г. - 31 марта 1921 г. М., 1959-1989; Декреты Советской власти. Т. 14. Апрель 1921 г. М., 1997; Декреты Советской власти. Т. 15. М., 1999; Декреты Советской власти. Т. 16. М., 2004.

67 См.: Советская деревня глазами ВЧК - ОГУ - НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В 4 т. Т. 1. 1918-1922 гг. Т. 2. 1923-1929 гг. / Под ред. А. Береловича, В. Данилова. М„ 1998, 2000.

68 См.: Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996; Архивы Кремля: в 2 кн. Кн. 1, 2. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. М. - Новосибирск, 1997, 1998.

69 См.: Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943. Сб. в 2-х ч. / Сост. М. Е. Губонин. М„ 1994.

70 См.: Письма во власть. 1917-1927: Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям. М., 1998.

71 См.: Клибанов А. И. А. С. Лаппо-Данилевский - историк и мыслитель // Лаппо-Данилевский А. С. История русской общественной мысли и культуры ХУП-ХУШ вв. М., 1990. С. 257-259; Отечественная история: История России с древнейших времён до 1917 года: Энциклопедия. Т. 3: К -М. М„ 2000. С. 282-284.

72 См., например: Голод // Популярная медицинская энциклопедия. В 1 т. Аборт -Ящур. М„ 1987. С. 139-141; Николаев Ю. С., Нилов Е. И., Черкасов В. Г. Голодание ради здоровья. 2-е изд., доп. М„ 1988. С. 57-58.

См.: Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учеб. пособие / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. М., 1998. С, 9-11.

Часть первая

ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЕ ТРУДНОСТИ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГОЛОДА,

1919-весна 1921 года

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Поляков, Вячеслав Александрович

Общие выводы

Центральное статистическое управление устанавливает, что урожай нынешнего года должен дать на 50 млн. пудов больше прошлогоднего. (Радио)

О том, что 1921 год был более благоприятным, чем предыдущий 1920 год, свидетельствуют и сравнительные научные данные по метеорологическим наблюдениям в Нижегородской губернии, представленные в виде таблицы (см. документ 9 из приложения). Три показателя - температура, количество осадков и количество дождливых дней, что за пять месяцев весны и лета, то и в сумми

103 рованном виде по двум соседствующим годам , говорят в пользу того, какой более близок к нам. Действительно, в 1921 году средние температурные показатели лета были ниже, осадков больше, как и дней дождливых, но именно в этот год народная трагедия голода приняла всеобъемлющий характер.

Её главная причина кроется не в природном катаклизме или объективных

104 условиях, на что сразу стали ссылаться стоявшие у власти , а в характере деятельности людей. Ведь и с дождями на незасеянных полях урожая не будет. А тем угодьям, что засеяли очень поздно, как видно, осадки уже были не впрок -вызревать зерновые культуры не успевали. Зато с хлебом были те крестьяне, кто, не выполнив развёрстку, осуществил посев103.

Столь неудачно прошедшая «великая посевная» кампания давала основание только для отрицательного вердикта селькомам, которым ВЦИК и СНК 26 мая 1921 года вынесли оценку противоположную: «Поступающие с мест сведения показывают, что селькомы успешно справляются с порученными им зада

106 т, ниями.» Не исключая возможность поступления откуда-то сведении, дающих основание для подобных заявлений, но, отрицая появление таких из Поволжья, остановимся на отзыве башкирского наркомзема. «Организация сель-комов, - говорилось в начале доклада, - прошла довольно быстро и успешно», но в дальнейшем из-за «необеспеченности работников продовольствием, средствами существования и потери надежды на получение семян - работоспособность их пала, результатом чего пал и авторитет селькомов в среде крестьянства».

Селькомы в Башкирии, - констатировалось далее, - существуют только на бумаге», потому что преобладает «стремление за удовлетворение собственных желудочных вопросов. Весенняя посевная кампания, дававшая в начале надежды на улучшение и увеличение посевной площади, благодаря, главным образом, недостатку семенного материала у населения и не возможности достаточного получения такового из Центра не могла выполнить возлагаемых надежд. И если производственные задания 1921 года предполагали выполнить, увеличив площадь посева в сравнении с 1920 годом на 36 %, то в действительности получили обратное. Так, если площадь ярового посева 1920 года была 637 158 дес., то в 1921 году - 440 441 дес., т. е. уменьшилась на 31 %, а в отношении к заданию яровых 1921 года составила 50,7 %».

Работа селькомов была также ничтожна, - отмечалось в заключительной части, - в проведении раннего чёрного пара и вспашки под зябь, а также и унавоживании полей. ввиду того, что крестьянство, увидело неизбежность недорода озимых и яровых, а, следовательно, и голода»107.

Таким образом, и для селькомов главной причиной неудачной деятельности стал недосев. Подтверждение факта, конечно, важно, но неверной предстаёт взаимная обусловленность, так как именно эти структуры создавались для успешного ведения дела. А получалось так, что неудачный результат работы селькомов вдруг объявлялся причиной их несостоятельности, а не следствием их же самих деятельности. Провал же был налицо. Если по стране посевные площади 1921 года относительно 1920 года (тоже значительно меньшие, чем были до большевиков) сократились на 7,1 %, а под зерновыми культурами на 8,3 %108, то в Поволжье упадок стал ещё больше. Из-за нехватки семян зерновых культур площади посевов по докладам из регионов составили: в Нижегородской губернии - 92 %, в Марийской автономной области - 64,9 %, в Башкирии - 49,3 %, в Симбирской губернии - до 50 %, а по отдельным уездам от 32 до 40 %, в Самарской губернии - 65 %, в Баландинском уезде Саратовской губернии был минимум в 35 %, а в целом по губернии - до 60 %, в Области немцев Поволжья всего лишь 10 %109. В отчёте Чувашской автономной области без конкретных цифр со ссылкой на III съезд посевкомов, прошедший 16 октября, не менее красноречиво констатировалось, что «посевы яровых хлебов не вызрели (по причине позднего высева из-за отсутствия семян. - Прим. В. П.) и тем самым создали полный голод на местах»110.

В этом выводе о «полном голоде» фактически заключается итог «великой посевной», на которую 1 апреля постановлением СНК РСФСР Народному комиссариату земледелия в счёт сметы 1921 года на организационные расходы по посевной кампании было отпущено 11 млрд. 162 млн. 597 тыс. рублей, а десятью днями позже была утверждена ещё и заявка на апрель в сумме 18 млрд. рублей111. Это значит, что деньги канули без пользы для весеннего засева крестьянских полей, но несомненно, что в какой-то части были использованы на те мероприятия, какие в этой главе были проанализированы.

Только официальный их список, принятый на высшем государственном уровне с 28 декабря 1920 по 12 мая 1921 года, составили 26 декретов, постановлений, предписаний, инструкций и циркулярных писем, в которых до деталей регламентировалась подготовка к весеннему севу, его последовательность и параметры для подведения итогов. Цель всех решений была одна - понудить крестьянство осуществить посев зерновых и других культур на максимальных площадях земли. При этом система принуждения базировалась на принципах продразвёрстки, включавших принудительное изъятие семенного зерна, с классовых позиций внутриселенское и межселенское перераспределение, круговую поруку, жёсткие указания из центра о начале сельскохозяйственных работ и т. д. Всё это подтолкнуло значительные массы крестьян на противостояние с властью и стало причиной нового витка гражданской войны, что также сказалось на качестве весенних сельскохозяйственных работ. От разверстания не отказались и после X съезда РКП(б), где было объявлено о переходе на продовольственный налог, но в действительности в экономике продолжали действовать внерыночные производственные отношения. В ходе весенней посевной кампании все названные компоненты проявились в максимальной степени, обрекая её на фактический срыв засева крестьянских полей. Так «великая посевная» кампания 1921 года стала прологом голода, который гигантским размахом людской трагедии ещё раз подтвердит полную исчерпанность системы продовольственной развёрстки.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

574

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Поляков, Вячеслав Александрович, 2009 год

1. Часть вторая

2. ПОВОЛЖСКИЙ ГОЛОД: ЕГО ОСОБЕННОСТИ И ПОСЛЕДСТВИЯ,лето 1921-1925 год1. Глава шестая

3. Переход к продовольственному налогу

4. РКП(б) месяцем позже3. Курс сохранился прежний, как и сложная обстановка, вызывавшая новые предложения. Они сходились на большевистском вожде, слово которого оставалось непререкаемым.

5. Дорогие товарищи продовольственники!

6. Неделей позже с перестановок в продовольственных структурах последовал второй этап всё тех же «маневров». Его началом стало ленинское письмо в Наркомат продовольствия от 27 марта 1921 года: «т. Цюрупа!

7. Кроме того, и заканчивались декреты пунктами с дословно идентичным предупреждением: «Граждане, не выполнившие налога, несут личную и имущественную ответственность в порядке административном и судебном»36.

8. Методы, используемые экспедицией, были выражены следующим образом: «Приступая к исполнению возложенных задач, Оперативная Тройка ПРИКАЗЫВАЕТ:

9. Уревком и организованные приказом Уревкома от 5 сего апреля за №12 Волостные и Поселковые Ревкомы, впредь до особого распоряжения сохраняются.

10. Все издаваемые ранее приказы Опертроки на территории Сердобско-го уезда обязательны для гражданских и военных учреждений и подлежат выполнению как военно-оперативные.

11. Начальнику гарнизона и Начальнику Усовмилиции подготовить в полную боевую готовность все воинские части и милицию, усилить охрану складов, помещений, оружия, военного имущества, ссыпных пунктов, общественных амбаров.

12. Приказ Губревкома о добровольном возвращении до 1 мая 1921 года разграбленного, расхищенного имущества и хлеба, являющегося достоянием Республики, подлежит выполнению в боевом порядке.

13. Начальнику Отряда войск ВЧК привести свой отряд в полную боевую готовность и обеспечить продовольствием и фуражом.

14. Лица, виновные в неисполнении сего, будут караться по всем строгостям законов Военно-Революционного времени вплоть до высшей меры наказания РАССТРЕЛА».

15. А в конце следовала фраза, что «Рабочие и крестьяне призываются к мирной, спокойной и трудовой жизни и ударной борьбе с голодом и разрухой на38хозяйственном фронте» .

16. Мы случайно узнали, что в Губпродкоме было распределение мануфактуры и белья среди отличившихся работников, куда мы не попали. Просим губком оказать содействие в получении премии»40.

17. Предоставить право губпродкомиссарам подвергать аресту отдельных неисправных плательщиков на срок не свыше двух недель, а упродкомиссарам на срок не свыше одной недели, а также право наложения налоговой пени».

18. Вслед за этим докладчик раскрыл детали задуманного плана: «Задача ставится перед местными работниками так: с одной стороны, полностью провести продовольственный налог и, с другой, в возможно кратчайший срок».

19. Образовать в недельный срок комиссию из представителей ВЦИК, НКЗ, РКИ, Наркомнаца и Наркомпрода, которой поручить обследование положения Немкоммуны на месте и представить доклад в Президиум ВЦИК.

20. Ставки налога на одну десятину огорода или бахчи устанавливались в переводе всех видов овощей на капусту, что хорошо видно из представленной в декрете таблицы, - в следующих размерах:

21. Количество огородной площади в хозяйстве по группам: 1-й район: 2-й район:1.группа до 1 десятины 200 пудов 175 пудов1. группа свыше 1 десятины до 2 десятин 225 пудов 200 пудов

22. Завершающим был пункт 11, где традиционные угрозы дословно повторяли слова из предыдущих декретов: «Плательщики, не выполнившие налога, несут личную и имущественную ответственность в порядке административном и судебном»76.

23. Проведение натурналога по губернии считать необходимым.

24. Натурналог взимать с действительной площади засева.83

25. Взимание продналога на хлеб начать в начале августа» .

26. За Предгубсовещания Ковалёв» .

27. Итого 650 чел. с двумя пулемётами.

28. Но при этом из таблицы 22, взятой из того же отчёта, видно, что «налоговый пресс» не уступал продразвёрстке.