Диалектика актуального и потенциального в бытии символа тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.01, доктор философских наук Тарнапольская, Галина Михайловна

• Тарнапольская, Галина Михайловна
• доктор философских наук
• 2011

Оглавление диссертации доктор философских наук Тарнапольская, Галина Михайловна

Введение.

1. Предпосылки и принципы энергийной диалектики символа.

1.1. Энергийная парадигма понимания символа.

1.2. Символ и онтологическая интуиция.

1.3. Принцип беспредпосылочности в диалектическом понимании онтогенеза символа.

2. Диалектика собственной сущности символа.

2.1. Динамическое понимание символа в энергийной диалектике.

2.1.1. Проблематичность выражения становления средствами языка.

2.1.2. Соотнесенность символа со становлением.

2.1.3. Событийность в онтологической структуре символа.

2.1.4. Вневременная сущность события.

2.2. Онтогенез сакральности символа.

2.2.1. Сакральность символа в мифологическом бытии.

2.2.2. Сакральность символа в христианстве.

3. Актуальное и потенциальное содержание символа.

3.1. Ориентация культурного сознания на психогилетические и. меональные символы.

3.1.1. Выражение человека в двух символических формах.

3.1.2. Стоическое учение как выраоюение психогилетического символизма

3.1.3. Символы актуального и потенциального аспектов реальности.

3.1.4. Меональные символы.

3.1.5. Античное и японское ощущение меональной стороны жизни.

3.1.6. Потенциальность и ощущение времени.

3.2. Потенциальное бытие в онтогенезе символа.

3.2.1. Загадка как способ познания невыразимого.

3.2.2. Аспекты потенциальности.

3.2.2. Два вида потенциальности глубины реальности.

3.3. Внутреннее измерение символа и глубина реальности.

3.3.1. Двойственность восприятия зеркала как символа.

3.3.2. Меоналъная глубина символа.

3.3.3. Формы выражения внутреннего измерения символа в японской культуре.

3.3.4. Апофатический символизм Дионисия Ареопагита.

3.3.5. Актуальная глубина иконы в понимании П.А. Флоренского.

4. Эмоция в структуре восприятия символа.

4.1. Энергийная диалектика эмоциональной сферы.

4.2. Эмоциональное ожидание как основа японского эстетического чувства

4.2.1. Ориентация японского сознания на потенциальность.

4.2.2. Скрытая потенциальная сторона жизни и ее выраэюение в понятиях японской эстетики.

4.3. Эмоциональная предпосылка образотворчества в японском искусстве.

4.3.1. Эмоциональная основа образотворчества.

4.3.2. Художественные средства фиксации сновидческого образа в японском искусстве.

4.3.3. Раскрытие эмоциональной потенциальности в динамике времени и динамике сюжета.

5. Онтогенез символа в становлении личности.

5.1. Реальность присутствия другого в межличностном бытии.

5.1.1. Многообразие опытов объцения.

5.1.2. Направленность на реальность присутствия другого в «Гэндзи-моногатари».

5.1.3. Косвенная и прямая направленность на Ты.

5.1.4. Ракурсы восприятия «отсутствующего присутствия».

5.2. Онтологическое основание символа в личностном бытии.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Диалектика актуального и потенциального в бытии символа»

Актуальность исследования. Данное исследование предлагает теоретико-категориальный аппарат понимания онтологических проблем, позволяющий преодолеть трудности, которые возникли в силу утверждения идей субъектно-сти и понимания познания как отражения действительности в современной философской традиции, берущей свое начало в новоевропейской философии. Этим определяется актуальность настоящего исследования.

В основе новоевропейской культуры лежит установка, согласно которой человек изолирован в собственной субъективности и поэтому внешний мир дан ему только как отражение в его сознании. Этот антропологический субъективизм не только создает неразрешимые гносеологические проблемы, связанные с невозможностью обосновать реальность мира, но и противоречит интуиции подлинности, удостоверяющей человеческую жизнь, общение, любовь. Важнейшие течения в европейской философии были направлены на преодоление этой ситуации. В трансцендентализме выявляются- априорные содержания сознания, на которых обосновывается объективность восприятия мира, хотя вопрос о реальности самого мира снимается. В экзистенциализме и феноменологии эти априорные предпосылки раскрываются как самоочевидности человеческого сознания, которые можно осмыслить как подлинное содержание внутреннего жизненного мира человека. Однако это подлинное содержание еще не предполагает реального выхода за пределы человеческой субъективности, и вопрос о реальности мира решается при помощи отождествления мира и человеческого сознания. Радикального отказа от идеи изоляции в собственной субъективности требует интуитивизм. Утверждая реальность присутствия окружающих вещей внешнего мира в их подлиннике, интуитивизм, однако, не обладает достаточными средствами, чтобы подчеркнуть их инаковый, инобытийный по отношению к человеческому бытию характер. Эта задача применительно к межличностной сфере решается в традиции диалогической философии. Каждое из философских течений вносит свой вклад в понимание и обоснование подлинности бытия, и поэтому становится наиболее актуальной постановка вопро4 са об онтогенезе символа, что позволяет интегрировать достижения вышеуказанных философских традиций.

В современных философских исследованиях наблюдается тенденция рассматривать онтологические вопросы в соотнесенности с антропологической проблематикой. В связи с этим наиболее актуальным представляется выделение такого онтологического подхода, который позволил бы интегрировать понимание экзистенциального бытия человека и бытия человека в пространстве культуры при разрешении трудностей, обусловленных тенденциями развития современной философии.

Существование человека раскрывается в процессе самообнаружения. С одной стороны, этот процесс скрыт от других людей, составляя сферу внутренних переживаний и данностей сознания, т.е. сферу субъективности, с другой стороны, он явлен другим людям, благодаря чему возможно подлинное общение. Подлинность заключается в реальном присутствии для других самого человека, а не его субъективного образа, отражающего внешний предмет. Таким образом, хотя человек и скрыт от другого, т.е. обладает иным по отношению к наблюдателю внутренним бытием, тем не менее, он реально присутствует для другого. Иначе говоря, человек выражен, при этом сам процесс выражения он-тологичен и составляет общую сферу бытия для разных людей. Выражение, в котором выражаемое онтологически присутствует — это символ. Онтологич-ность присутствия означает, что символ не только указывает на присутствие символизируемого, но непосредственно являет существование присутствующего в каком-либо его частном аспекте. Этим обусловлена эвристичность такого онтологического подхода к решению современных философских проблем, который не просто раскрывает проблемы человеческого бытия или бытия мироздания в целом, но раскрывает различные онтологические уровни в их соотнесенности через символическое выражение. Ведь не только человека, но и мир в целом можно осмыслить как выражающийся. Этим определяется актуальность исследования онтогенгеза символа. В рамках онтогенетического осмысления символа открываются возможности преодолеть недостатки антропологического субъективизма и теории отражения. Символ свидетельствует о подлинности мира, реальность которого человек может чувствовать в своем ощущении жизни.

Исследование онтогенеза символа позволяет включить в сферу философского осмысления различные формы символотворчества в искусстве и культуре. Это открывает возможность использования в онтологических исследованиях не только философских источников, но и произведений искусства, художественной литературы. Поскольку сейчас перед философией стоит задача расширения ее средств, это приобретает особенно актуальное звучание.

В настоящее время между философскими и историко-философскими исследованиями наблюдается некоторый разрыв. Раскрытие онтогенеза символа позволяет выделить онтологическою позицию, на основе которой можно соотнести результаты философских и историко-философских исследований. В условиях все возрастающей потребности межкультурного взаимопонимания особенно актуально выявление онтологической позиции, в соответствии с которой преодолевается познавательная непроницаемость между разными картинами мира. Раскрытие онтогенеза символа дает не только новые средства понимания иных культур, но и расширяет возможности современных онтологических исследований за счет включения концептов других историко-философских традиций (античной, восточно-христианской, и т.д.), что имеет огромное значение для формирования направлений развития современной философской мысли.

Степень разработанности проблемы. Вопрос об онтогенезе символа включает в себя проблематику различных философских направлений. В соответствии с трансцендентализмом можно выявить априорную структуру бытия символа, в соответствии с феноменологией — описать его интеллигибельную сущность как самоочевидность, в соответствии с экзистенциализмом - его жизненную значимость в отношении к собственному существованию, в соответствии с интуитивизмом — онтологичность присутствия символизируемой действительности, в соответствии с диалогической традицией символ можно понять как форму диалогического бытия. Все эти проблемы в дальнейшем будут объединены в рамках общего методологического подхода - энергийной диалектики. В данном случае речь идет не о диалектике вообще, а о категориальном осмыс6 лении сущности и энергии в соответствии с неоплатонической диалектикой. Энергийная диалектика как диалектика сущности и энергии, получила развитие в трудах византийских мыслителей, таких как отцы-каппадокийцы, Дионисий Ареопагит, Максим Исповедник, Симеон Новый Богослов, Григорий Палама, Григорий Синаит, Николай Кавасила. Из современных философов наибольший вклад в развитие неоплатонической диалектики внес А.Ф. Лосев, позицию которого можно обозначить как «энергийный символизм». Особое значение для понимания энергйиной диалектики имеют труды В.В. Бычкова, В.Н. Лосского, С.С. Хоружего. В начале XX века энергийная диалектика была представлена в основном философской традицией имеславия, наибольший вклад в развитие которой внесли П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков и А.Ф. Лосев.

Семиотический подход к символу репрезентирует творчество Р. Барта, который отличает символ от знака таким образом: если знак определяется через актуальное соотношение с означаемым предметом, то символ определяется через виртуальное соотношение со всей системой знаков, из которой он выбирается. Например, христианский крест в качестве символа определятся не через прямое обозначение конкретного предмета, а через соотношение со знаковой системой христианства: с обрядами, обычаями, догматами и т.д1. Это соотношение, во-первых, позволяет говорить о приобщении через символ к знаковой системе, которая актуально не обозначается в качестве предмета символа, а во-вторых, придает символу характер многозначности и неопределенности. Через семиотическое истолкование символа П. Рикер пытается выйти на герменевтический уровень понимания. Специфику символического он видит в указании на второй семантический уровень, который скрыт за непосредственно явленным первым2.

В рамках данного подхода были выявлены важные характеристики символа: многозначность, соотнесенность с более глубоким смысловым уровнем и т.д. Однако символ здесь понимается только как соотнесенное бытие; при этом

1 Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Коси-кова. М.: Прогресс, 1989. С. 246.

2 Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Медиум, 1995. С.18. никакие признаки, характеризующие его как онтологическую сущность саму по себе, не выявляются.

На стыке семиотического и культурно-исторического подходов решают проблему символа М.Ю. Лотман и Б.А. Успенский. В частности М.Ю. Лотман выдвинул концепцию семиосферы, как сферы культурной жизни, которая находит свое знаково-символическое выражение3. При этом особое значение приобретает символ, который в силу своей многозначности может соединять различные культурные уровни, порождая тем самым новые культурные феномены. Работы В.Н. Топорова представляют собой творческое соединение семиотического и герменевтического подходов в связи с изучением культурно-исторических феноменов. При этом В.Н. Топоров обращается к анализу архаичной культуры4, исторического сознания5 и авторских текстов русской культуры6. В этой же парадигме работает Вяч. Вс. Иванов.

В рамках семиотического подхода выявлены важные характеристики символа, однако, семиотический подход не позволяет говорить о собственном предметном содержании символа. Семиотический подход раскрывает способы кодирования и прочтения символа, что создает опасность сведения самого понятия «символ» только к семиотической функции, в то время как сама сущностная специфика символа остается не выявленной.

Культурно-исторический подход получил наиболее плодотворное развитие в современной литературе, в частности, при анализе С.С. Аверинцевым специфики византийской культуры7. Однако культурно-исторический подход к пониманию символа имеет более старую философскую традицию, он представлен уже О. Шпенглером, которого С.С. Аверинцев в свое время подверг резкой

3 Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб: Искусство, 2000. 704 с.

4 Топоров В.Н. О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией «мирового древа» // Из работ московского семиотического круга. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 74-127.

5 Топоров В.Н. О космологических источниках раннеисторических описаний // Из работ московского семиотического круга. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 128-170.

6 Топоров В.Н. О структуре романа Достоевского в связи с архаическими схемами мифологического мышления («Преступление и наказание») // Из работ московского семиотического круга. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 590-660.

7 Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. M.:CODA, 1997. 343 с. критике8, что демонстрирует различие методологических решений в рамках данного подхода. Если С.С. Аверинцев использует символы для прояснения культурно-исторического содержания, то О. Шпенглер, наоборот, выводит это содержание из символов, сводящихся к исходному «прафеномену» или «пра-символу» культурного космоса9.

Культурно-исторический подход во всем спектре его многообразных проявлений предполагает выявление культурно-исторической содержательности символа, через которую символ и специфицируется. Тем самым преодолевается ограниченность функционального понимания символа. Однако и в рамках культурно-исторического подхода еще нет выявления собственной онтологической сущности символа. Символ определяется через соотнесенность с самого разного плана культурными явлениями, и благодаря этой соотнесенности он содержательно наполняется. Ограниченность этого похода можно продемонстрировать позицией Э. Кассирера, который утверждал, что вопрос об онтологической реальности, соответствующей символу — это неверно поставленная проблема, «иллюзия мышления»10. Но если мы снимаем вопрос об онтологии реальности, через соотнесенность с которой определяем символ, то тогда должны будем ввести какой-то другой принцип его определения. Э. Кассирер предлагает понимать символ как выражение всеобщей функции творчества и познания культуры11. Символическую форму он понимает как откровение, исходящее из внутреннего во внешнее, как синтез, мира и духа. Символы предстают как конкретные формы духовной жизни, которые берут свое начало в творчестве самопознающего духа. При этом для Э. Кассирера утрачивает всякий смысл вопрос о том, что соответствует символам в бытии. П.С. Гуревич раскрывает концепцию символа Э. Кассирера в культурологическом измерении как учение о форме символического, игрового приспособления к природному

8 Аверинцев С.С. «Морфология культуры» Освальда Шпенглера // Новые идеи в философии. Ежегодник Философского общества СССР - 1991. М.: Наука, 1991. С. 183-203.

9 Шпенглер О. Закат Европы. М.: Мысль, 1993. Т.1. 667 с.

10 Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М., СПб.: Университетская книга, 2000. 654 с.

11 Cassirer Е. The philosophy of symbolic forms. New Haven & London: Yale university press, 1954-1957. V.l-3. миру . К.А. Свасьян, который подверг серьезному анализу символизм Э. Кассирера13, дает не только критическое изложение существующих теорий символа, но и отстаивает собственную позицию в русле культурно-исторического подхода, истолковывая символ как категорию культуры в изначальном и конечном смысле14. Выделение Э. Кассирером специфики символа через творчество человека достигает своего предельного заострения в работах У. Эко, утверждавшего, что субъект есть эффект символического, и только через символическое субъект связан с реальным15. Спецификация символа через творческую силу духа чрезвычайно важна, хотя ее разумный характер иногда ставится под сомнение. Например, С. Лангер, соглашаясь с Э. Кассирером в том, что способность к символизации выделяет человека из природы как существо культурное, тем не менее, в отличие от Э. Кассирера, понимает символизм не как разумную, но как инстинктивную деятельность человека16. Анализируя позицию И. Канта и Э. Кассирера, И. Николова полагает, что в трансцендентализме символические формы можно рассматривать как динамические модели, в которых созерцание раскрывается как творческая деятельность17. Культурно-исторический подход позволяет выявить важные содержательные характеристики символа, однако собственно сущностное содержание символа остается не раскрытым, так как методологически символ здесь рассматривается через другие, внешние по отношению к нему явления.

Это же замечание может быть отнесено и к психоаналитическому пониманию символа. 3. Фрейд, который истолковывает символы не по отношению к объективной реальности, а по отношению к продуцирующему их человеку, редуцирует их к функции бессознательной психической деятельности18. К.Г. Юнг преодолевает подход 3. Фрейда, определяя символы через соотношение с кол

12 Гуревич П.С. Философия культуры. M.: Nota bene, 2001. 352 с.

13 Свасьян К. А. Философия символических форм Э. Кассирера. Ереван: Изд-во АН Армении, 1989.237 с.

14 Свасьян К. А. Проблема символа в современной философии. Ереван: Изд-во АН Армении, 1980. 266 с.

15 Eco U. Semiotics and the philosophy of language. Bloomington: Indiana Press, 1983. 242 p.

16 Лангер С. Философия в новом ключе. М.: Республика, 2000. 287 с.

17 Николова И. Символ и духовно формиране // Философски алтернативи. 2005. №6. С. 129.

18 Фрейд 3. Толкование сновидений. Обнинск: Титул, 1992. 448 с. лективным бессознательным, которое можно трактовать одновременно и как имманентную субъекту реальность, и как трансцендентную по отношению к нему. При этом К.Г. Юнг проводит четкое различие между символом и знаком. Знак всегда уже, чем означаемое, в то время как символ всегда шире и глубже, чем символизируемое, его нельзя искусственно сконструировать. Если знак рационален, то символ не рационализируем, естествен и спонтанен19. Однако К.Г. Юнг подходит к анализу символа в парадигме психологической науки и не пользуется соответствующим философским аппаратом.

Таким образом, можно видеть, что символ определяется через соотнесенность с разными сферами действительности. В связи с этим А. Уайтхед определяет символизм через соотнесенность с культурой, речью и восприятием20. Символизм восприятия он раскрывает в духе традиции английского эмпиризма через реальное символическое отношение между внешними предметами, воздействующими на психику субъекта, и образами, возникающими в результате такого воздействия. Над этим надстраивается символизм произведений культуры и символизм речи.

Все вышеперечисленные подходы характеризуют разные стороны символа. Однако этими характеристиками можно ограничиться только в том случае, если понимать символ не как самостоятельное явление, несводимое к своим составным элементам, а лишь функционально, как соотношение между элементами, в частности, между образом, символизируемым и актом символизации. Эта функциональная ограниченность в трактовке символа преодолевается в онтологическом подходе. Традиция онтологического подхода к осмыслению символа берет свое начало с платонизма и неоплатонизма, в рамках которых возникло понятие «внутреннего эйдоса»21, т.е. эйдоса не самого по себе, существующего в интеллигибельном мире, но эйдоса, воплощенного в конкретной вещи, и в силу этого придающего вещи особую символическую выразительность. Именно в традиции неоплатонизма был выработан основной категориальный аппарат

19 Юнг К. Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991. 286 с.

20 Уайтхед А. Н. Символизм, его смысл и воздействие. Томск: Водолей, 1999. 64 с.

21 Плотин. Сочинения. СПб.: Алетейя, 1995. С. 511. сущность, энергия, ипостась, потенция и т.д.), в соответствии с которым стало возможным онтологическое осмысление символа. Этот категориальный аппарат сначала лег в основу христианского богословия, а затем проник и в современную философию.

В византийской традиции неоплатонический категориальный аппарат был отточен в острых богословских спорах22. В догматических формулах, отстаиваемых Григорием Паламой , понятия «сущности» и «энергии» достигли своей максимальной определенности. К анализу данных понятий обращались такие исследователи XX-XXI вв. как В.Н. Лосский24, Г.В. Флоровский25, И. Мейендорф26, арихм. Киприан27, С.С. Аверинцев28, В.В. Бибихин29, В.В.Бычков30, А.И.Сидоров31, А.Г. Черняков32, С.С. Хоружий33, H.H. Карпицкий34, Л. Петров35, О.Д. Агапов36.

Для раскрытия энергийного понимания символа особое значение имеет не только его истолкование в восточной христианско-неоплатонической традиции, также важно проследить античные корни этого понимания. В этом плане

22 Флоровский Г.В. Восточные отцы IV века. М.: Паимс, 1992. 240 с.

23 Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих. М.: Канон, 1995. 384 с.

24 Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной Церкви. Догматическое богословие. М.:СЭИ, 1991.288 с.

Флоровский Г.В. Восточные отцы V - VIII вв. М.: Паимс, 1992. 260 с.

26 Мейендорф И. Введение в святоотеческое богословие. Вильнюс-Москва: Весть, 1992. 360 с.

27 Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. М.: Паломник, 1996. 450 с.

28 Аверинцев С.С. Эволюция философской мысли // Культура Византии, IV - первая половина VII в. - М., 1984. С. 42-77. Аверинцев С.С. Философия VIII-XII вв. // Культура Византии. М.: Наука, 1989. С. 36-58.

29

Бибихин В.В. Энергия. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2010. 488 с.

30

Бычков В.В. Малая история византийской эстетики. Киев: Путь к истине, 1991. 407 с.

31 Сидоров А.И. Трактат «Метод священной молитвы и внимания» // Символ. 1995. № 34. С. 191-216.

32

Черняков А.Г. Онтология времени. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001. 460 с.

33 Хоружий С.С. Диптих безмолвия. М., 1991. 138 с.

34 Карпицкий H.H. Присутствие и трансцендентальное предчувствие. Томск: Изд-во Том. унта, 2003. 192 с.

35 Петров Л. Човекът между битието и нищото // Раздвоеният човек. София: Фабер, 2005. С. 193-208. л/

Агапов О.Д. Интерпретация как практика автопоэзиса человеческого бытия. Казань: Изд-во «познание» Института экономики, управления и права, 2009. 248 с. особое значение приобретают работы М.А. Старокадомского37,

A.A. Столярова38, П.П. Гайденко39, указывающие на соотношение неоплатонизма и христианства. Работы В.П. Гайденко и Г.А. Смирнова позволяют выявить активный характер познания в энергийной традиции восточного христианства, который отличает ее от средневековой католической парадигмы познания40. Анализируя символизм Дионисия Ареопагита, В.В. Бычков настаивает на разграничении понятий символа и образа. Символ, в отличие от образа, не просто указывает на символизируемую сущность, но и реально являет ее в себе41, т.е. предполагает не только смысловую, но и онтологическую связь с символизируемым. А.Ф. Лосев, творчески синтезируя святоотеческую традицию и философское наследие неоплатонизма, понимает символ не как образ сам по себе, а как реальное действие в образе символизируемой сущности, подчеркивая тем самым важность онтологической связи между внешним явлением и внутренним содержанием42.

Раскрытие христианско-неоплатонического понимания символа было осуществлено в традиции всеединства, а начало берет с учения

B.C. Соловьева43 о красоте. В связи с этим С.Г. Сычева подчеркивает особое значение философии B.C. Соловьева для традиции русского символизма44. Наиболее плодотворным было раскрытие онтологии символа у последователя B.C. Соловьева — П.А. Флоренского, высказавшего идею онтологического тож

37

Старокадомский М.А. Неоплатонизим и христианство // Богословсике труды. М.: Издание Московской патриархии, 1974. Сб. 12. С. 209-216.

38

Столяров A.A. Гиерокл, Аммоний et alii: К вопр. о взаимовлиянии неоплатонизма и христианства// Античная философия: специфические черты и современное значение. Рига, 1988. С. 56-59.

ТО

Гайденко П.П. Николай Кузанский и античный платонизм // Античность в культуре и искусстве последующих веков: материалы науч. конф., 1982. М.: Сов. художник, 1984. С. 5571. Гайденко П.П. Понимание бытия в античной и средневековой философии // Античность как тип культуры. М.: Наука, 1988. С. 284-307.

40 Гайденко В.П., Смирнов Г.А. Западноевропейская наука в средние века. М.: Наука, 1989. 352 с.

41 Бычков В.В. Византия // История эстетической мысли. М.: Искусство, 1985. Т.1. С.345.

42 Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1995. 320 с.

43 Соловьев B.C. Красота в природе // Соловьев B.C. Сочинения в 2-х т. М.: Мысль, 1988. Т.2. С. 351-389.

44 Сычева С.Г. Владимир Соловьев и Вячеслав Иванов: символико-эротическая эстетика // B.C. Соловьев: жизнь, учение, традиции. Екатеринбург, Изд-во УрГУ, 2000. С. 194-199. дества символа и символизируемого, взаимопроникновения в символе разных онтологических планов бытия, в частности, бытия божественного и бытия земного45. Наиболее высокой степени отрефлексированности эта традиция достигла в творчестве А.Ф. Лосева, методология и основной философский инструментарий которого были использованы в качестве основы данного исследования.

Проблему типизации историко-культурных видов символизма решал С.С. Аверинцев46. Античное понимание символа раскрывается у A.A. Тахо-Годи47, Т.В. Васильевой48. Надо сказать, что онтологический подход к пониманию символа не ограничивается только традицией всеединства, в его русле пытаются осмыслить символ М.К. Мамардашвли, A.M. Пятигорский49.

В традиции христианско-неоплатонического подхода имя понимается как один из важнейших и древнейших символов. В соответствии с этим всю традицию имеславия можно рассматривать как теоретичную предпосылку раскрытия онтологии символа. Учение об энергийности имени было заложено еще Василием Кесарийским и Григорием Нисским. Дальнейшее свое развитие оно получило в русской философии у С.Н. Булгакова30, П.А. Флоренского51 и А.Ф. Лосева . Надо сказать, что параллельно традиции имеславия к идее энерг гийности языка также приходит В. фон Гумбольдт , чьи идеи подробно анализирует и творчески развивает Г.Г. Шпет54.

45 Флоренский П.А. Иконостас. СПб.: МИФРИЛ - Русская книга, 1993. 366 с.

46 Аверинцев С.С. Заметки к будущей классификации типов символа // Проблемы изучения культурного наследия. М.: Наука, 1985. С. 297-303.

4 Тахо-Годи A.A. Термин «символ» в древнегреческой литературе: Ист.-семасиол. этюд // Образ и слово. Вопросы классической филологии. М.: Изд-во МГУ, 1980. Вып. 7. С. 16-57.

48 Васильева Т.В. Символы человека у Платона и платоническая любовь // Античная культура и современная наука. М.: Наука, 1985. С. 27-31.

9 Мамардашвили М., Пятигорский A.M. Символ и сознание. М.: Языки русской культуры, 1999.216 с.

50 Булгаков С.Н. Философия имени. СПб.: Наука, 1999. 447 с.

51 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. М.: Правда, 1990. С.448.

52 Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М.: Мысль, 1993. С.958.

53 Гумбольдт Вильгельм фон. Язык и философия культуры / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Гу-лыги А. В., Рамишвили Г. В. М.: Прогресс, 1985. 451 с.

54 Шпет Г. Г. Внутренняя форма слова. М.: Гос. Академия худож. наук, 1927. 219 с.

Связь эмоциональности со сферой иррационального, с искусством, а через него и с символом исследовал В.П. Бранский55. Проблему соотношения универсальности и культурной обусловленности эмоционального опыта рассматривает Р. Соломон56.

Исследования, посвященные специально японскому символизму, редки, о японских символах можно узнать из литературоведческих (И.А. Воронина, JI.M. Ермакова, В.Н. Горегляд, Н.И. Конрад, Е.М. Дьяконова, Т.И. Бреславец и др.), искусствоведческих (Н.Г. Анарина, И.Ю. Гене, В.П. Мазурик, А.Н. Игнатович, Е.С. Штейнер, Е.В. Африна, Д. Стэнли-Бейкер и др.), культурологических (А.Н. Мещеряков, Р. Бенедикт, Д.Г. Главева, Т.П. Григорьева, Э.В. Молодякова, С.Б. Маркарьян, М. Когуро, Д. Танидзаки, С.Г. Бишарова, Т. Сакаия, Л.Д. Гришелева, Д и В. Елисеефф, О.С. Костинская и др.), исторических (Н.И. Конрад, Дж.Э. Киддер, А.Н. Мещеряков и др.), религоведческих (М. Сонода, A.A. Накорчевский, А.Н. Мещеряков, Д.Судзуки и др.), и эстетических (Е.Л. Скворцова, И.А. Воронина, Т.П. Григорьева, С.Г. Бишарова и др.) исследований.

А.Н. Мещеряков описывает некоторые виды японских символов, круг их значений, область употребления и историю возникновения57. Эта работа очень ценна в плане ознакомления с фактическим материалом по японской культуре, «данной нам в символах», но она носит описательный характер и не направлена

58 на выявление специфики самого типа японского символизма. П. Кнехт , исследуя религиозные символы, показывает специфические способы переосмысления буддийских и иудео-христианских символов в соответствии с японским

35 Бранский В.П. Искусство и философия: Роль философии в формировании и восприятии художественного произведения на примере истории живописи. Калининград: Янтарный сказ, 2000. 704 с.

56 Solomon R. С. Some notes on emotion, "east and west" // Philosophy East & West. 1995. № 2 (Apr). Vol. 45. P. 171-202.

Мещеряков А.Н. Книга японских символов. Книга японских обыкновений. М.: Наталис, 2003. 556 с.

Knecht P. The Crux of the Cross. Mahikari's Core Symbol // Japanese Journal of Religious Studies. 1995. № 22/3-4. P. 321-341. Knecht Peter. Ise semkei manclara and the Image of the Pure Land // Japanese Journal of Religious Studies. 2006. № 33/2. P. 223-248. мировоззрением. Когурэ Мидзуки ряд статей и диссертационное исследование59 посвящает выявлению специфики знака в японской и русской средневековых культурах и выделяет ряд важных характеристик японского знака, в сравнении с русским: подвижность, незамкнутость, горизонтальная ориентированность и нивелирование (сокрытость) личностного аспекта. Эти характеристики коренятся, по мнению М. Когурэ, в особой онтологической связи японского знака с его означаемым. Однако в этой работе символ еще не отличается от знака, он-тологичность связи знака с означаемым лишь постулируется и соотносится с общим мировоззрением, а не с априорными содержаниями культурного сознания.

JI.M. Ермакова раскрывает характер символизации в японской культуре на ранней стадии ее развития, заключающийся в отсутствии тенденции придать вещи символический характер, поскольку вещность и символичность оказывались принципиально неразличимы60. Поэтому японское искусство насквозь символично. И.А. Воронина, указывает, что в танка почти каждое слово представляет собой образ, что-то символизирующий61. Н.Г. Анарина, специалист по японскому театру Но, отмечает мистериальный и символический статус приемов актерской игры, театрального реквизита и самого театрального действа в целом62. О символике чайного действа пишут К. Окакура63, А.Н. Игнатович64, Т.П. Григорьева65. Символического смысла японской монохромной живописи касаются Т. Изуцу66, Е.В. Африна67, Д. Судзуки68, Е.С. Штейнер69. Символика

59 Когурэ М. Онтологизм знака в средневековой культуре (на материале русской и японской культур): дисс.канд. филос. наук. Екатеринбург, 2005. 156 с.

60 Ермакова J1.M. Речи богов и песни людей: Ритуально-мифологические истоки японской литературной эстетики. М.: Изд. фирма «Вост. лит.», 1995. С. 203.

61 Воронина И.А. «Душа» и «облик» японской песни. Развитие литературно-эстетической мысли в Японии в древности и в средние века // Девять ступеней вака. М.: Наука, 2006. С.133.

62 Анарина Н.Г. Японский театр Но. М.: Наука, 1984. 213 с.

63 Okakura К. The Book of Tea. Tokyo, N.Y., London: Kodansha International, 1991. 160 p.

64 Игнатович А.Н. Философские, исторические и эстетические аспекты синкретизма (на примере «чайного действа»). М.: Русское феноменологическое общество, 1996. 288 с.

65 Григорьева Т.П. Цветок в сунской вазе // Сад одного цветка: Сборник статей и эссе. М.: Наука. Гл. ред. вост. литературы, 1991. С. 225-234.

66 Изуцу Т. Исключение цвета в искусстве и философии Дальнего Востока // Психология цвета. М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1996. С. 221-256. религиозного искусства отражена в работах М. Аричи70, П. Кнехта71,

73

Дж. СанфордаН.А. Виноградовой . Символику японской топографии, имеющей огромное значение в японской поэзии и литературе, рассматривают Ш. Флауэр74, А.Н. Мещеряков, Е.К. Симонова-Гудзенко75.

Необходимым является и исследование самого способа построения образа, поскольку он прямо соотносится со способом символизирования. И.А. Воронина отмечает контекстуальный характер построения образа на примере «Гэндзи-моногатари»76. С.Г. Бишарова77 на довольно широком культурном материале выявляет перетекающий характер японского образа и предлагает для его описания ввести особую эстетическую категорию «каёи» (перетекание), следуя в этом за японским ученым М. Идзири, который ввел эту категорию в японскую эстетику78. Но она ограничивается лишь описанием внешнего «перетекания» образа, т.е. взаимодействия образа с внешней по отношению к нему

67 Африна Е.В. Особенности иконографии дзэнской монохромной живописи эпохи Мурома-ти (на примере школы Ами) // История и культура Японии. М.: Инст. Востоковедения РАН, «Крафт+», 2002. С. 204-210.

68 Судзуки Д. Основы дзэн-Будцизма // Дзэн-Буддизм. Бишкек, 1993. 672 с.

69 Штейнер Е.С. «Ветка сливы» Иккю // Сад одного цветка: Сборник статей и эссе. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. С. 144-166.

70 Arichi М. Sanno Miya Mandara. The Iconography of Pure Land on this Earth // Japanese Journal of Religious Studies, 33/2, 2006. P. 319-347.

71 Knecht P. Ise sankei mandara and the Image of the Pure Land // Japanese Journal of Religious Studies, 33/2, 2006. P. 223-248.

72 Sanford J.H. Wind, Waters, Stupas, Mandalas. Fetal Buddhahood in Shingon // Japanese Journal of Religious Studies. 1997. № 24/1-2 (Spring). P. 1-38.

73 Виноградова Н.А. Иконографические каноны японской космогонической картины Вселенной // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки. М.: Восточная литература, 1973. С. 65-81.

74 Fowler Sh. In Search of the Dragon. Mt. Muro's Sacred Topography // Japanese Journal of Religious Studies. 1997. № 24/1-2 (Spring). P. 146-161.

75 Симонова-Гудзенко Е.К. Географическая определенность в художественной традиции средневековой Японии // Человек и Природа в духовной культуре Востока. М.: ИВ РАН: «Крафт+», 2004. С. 563-573. Симонова-Гудзенко Е.К. Особенности восприятия пространства в эпоху «Манёсю» // История и культура Японии. М.: Институт Востоковедения РАН, изд. «Крафт+», 2002. С. 103-118.

76 Воронина И.А. Классический японский роман («Гэндзи-моногатари» Мурасаки Сикибу). М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1981. 259 с. Воронина И.А. Особенности художественного образа в японской традиции и их модификации в поэзии и прозе // Восточная поэтика. Специфика художественного образа. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1983. С. 185-207.

Бишарова С.Г. Синтоистские основы традиционной японской культуры : дисс.канд. филос. наук. Томск, 2006. 202 с.

Скворцова E.JI. Современная японская эстетика. Философские очерки. М.: Гос. институт искусствознания, 1996. С. 88-117. средой, не исследуя его внутреннюю перетекающую (трансформирующуюся) природу, определяющую внешнее оформление образа. О трансформирующейся, текучей природе самого японского образа писал Т. Сакаия79: на примере японского искусства оригами он показал, как трансформирующийся образ, с одной стороны, тяготеющий к абстрактности, схематичности во внешнем оформлении, с другой стороны, стремится к сохранению естественности. С. Тадао, И.Ю. Гене80 на материале японского кино выявляют специфическую внутреннюю динамику образа, связанную с эмоциональной сферой, при тяготении образа к внешней статичности.

Некоторые специфические черты японского образа-символа отмечаются различными исследователями японской культуры и искусства, которые не занимаются специально символом, но по необходимости касаются его. Например,

81 о внешней иррациональности японского символа пишут Д. Судзуки ,

ОЛ от

H.H. Карпицкий О.С. Костинская . О посюстороннем (не относящем к

84 трансцендентному) характере символа пишут JIM. Ермакова , М. Когурэ, И.А. Воронина. «Сокрытый» (табуированный для восприятия) характер сакрального символа и его связь с представлением о божествах-ками отмечен в работах И. Хори85, М. Сонода86, К. Мори87, Л.М. Ермаковой88, Д.Г. Главевой89. Символика синтоистского праздничного ритуала описана в работах

79 Сакаия Таити. Трансформации, направленные на сохранение существующего // Сакаия Т. Что такое Япония? М.: «Партнер Ко Лтд.», 1992. С. 216-218.

80 Гене И.Ю. Синтез искусства и национальное своеобразие японского кино // Синтез в искусстве стран Азии. М.: Наука, Изд. Фирма «Восточная литература», 1993. С. 196-223.

81 Судзуки Д. Основы дзэн-Буддизма // Дзэн-Буддизм. Бишкек, 1993. 672 с.

82 Карпицкий Н.Н. Синтоистский дух японского анимэ // Тарнапольская Г.М. Эстетика Японии: Учебное пособие. Томск: СибГМУ, 2008. С. 28-30.

Костинская О.С. Концепт времени в японской картине мира // Вопросы психолингвистики. 2006. №3. С. 103-114.

84 Ермакова Л.М. Вести о Япан-острове в стародавней России и другое. М.: Языки славянской культуры, 2005. 272 с.

85 Hon I. Folk Religion in Japan: Continuity and Change. Chicago, 1968. P. 161.

86 Sonoda M. Holy places of Shinto // International Symposium. «Shinto and Japanese Culture». Tokyo, 1995. P.20.

87 Mori K. The Empereor of Japan: A Historical Study in Religious Symbolism // Japanese Journal of Religious Studies 1979. № 6/4 (December). P. 522-565.

88 Ермакова Л.М. Речи богов и песни людей: Ритуально-мифологические истоки японской литературной эстетики. М.: Изд. фирма «Вост. лит.», 1995. С. 22.

89 Главева Д.Г. Традиционная японская культура: Специфика мировосприятия. М.: Восточная литература, 2003. 364 с.

X. Сакураи90, М. Сонода91., Э.В. Молодяковой и С.Б. Маркарьяна92, Н. Иноуэ и др93. Синтоистские символы йорисиро рассматривает X. Накамаки94. Эмоциональное значение нераскрытого потенциала в символе показано П. Гальбрайтом93.

Для прояснения специфики японского символа необходимо обращение к исследованиям японского культурного сознания. Многие исследователи считают, что японское сознание, в отличие от европейского, ориентировано на небытие. Т.Н. Снитко показывает, что смысловым основанием культуры Востока является идея небытия или пустоты как творческой потенции бытия96. Это же утверждают Т.Н. Григорьева97, К. Нисида98, Д. Судзуки", Т. Изуцу100, Т. Ватсудзи101. Эта ориентация в свою очередь имеет ряд мировоззренческих и гносеологических следствий, определяющих особенности понятий, применяемых для описания мира. X. Накамура обосновывает склонность японцев придавать особое значение чувственно-воспринимаемым конкретным событиям, а не

10° всеобщим законам Этим определяется, в частности, фундаментальный для

90 Sakurai Haruo. The Symbolism of the Shishi Performance as a Community Ritual (The Okashira Shinji in Ise) // Japanese Journal of Religious Studies. 1988. № 15/2-3 (June-September). P. 139153.

91 Sonoda M. The Traditional Festival in Urban Society // Japanese Journal of Religious Studies. 1975. № 2/2-3 (June-September). P. 103-136.

92 Маркарьян С.Б., Молодякова Э.В. Праздники в Японии: обычаи, обряды, социальные функции. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1990. 248.

93 Inoue N., Komoto М., Nakamaki Н., Shioya М., Uno М. and Yamazaki Y. A Festival with Anonymous Kami: The Kobe Matsuri // Japanese Journal of Religious Studies. 1979. № 6/1-2 (March-June). P. 163-185.

94 Nakamaki H. The "Separation" Coexistence of Kami and Hotoke (A Look at Yorishiro) // Japanese Journal of Religious Studies. 1983. № 10/1. P. 65-86.

95 Galbraith P.W. Мое: Exploring Virtual Potential in Post-Millennial Japan [Электронный ресурс] // Electronic journal of contemporary japanese studies. Article 5 in 2009. URL: http://www.japanesestudies.org.uk/articles/2009/Galbraith.html (дата обоащения: 15.05.2010).

96 Снитко Т.Н. К вопросу о специфике организации японского культурного пространства // История и культура Японии. М.: Инст. Востоковедения РАН, «Крафт+», 2002. С. 258.

07

Григорьева Т.П. Японский храм // Знакомьтесь - Япония. 2003. № 35. С. 79-100. Григорьева Т.П. Дао и Логос (встреча культур). М.: Наука, 1992. 424 с.

98 Kopf G. Between Identity and Difference. Three Ways of Reading Nishida's Non-Dualism // Japanese Journal of Religious Studies. 2004. № 31/1 (Spring). P. 73-103.

99 Судзуки Д. Основы дзэн-Буддизма // Дзэн-Буддизм. Бишкек, 1993. 672 с.

100 Изуцу Т. Исключение цвета в искусстве и философии Дальнего Востока // Психология цвета. М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1996. С. 221-256.

101 Isamu N. The Ontological Foundation in Tetsuro Watsuji's Philosophy: Ku and Human Existence // Philosophy East & West. 1981. № 3 (July). V. 31. P. 279-296. японской культуры статус понятия «моно» (вещь), своеобразию и значению которого в японском сознании посвящен сборник работ ведущих российских япо

103 новедов . Эта же склонность порождает тенденцию описывать мир не в рациональных понятиях, а в эстетических. Зафиксированный еще Н.И. Конрадом104 эмоциональный характер японской литературы и эстетики подтверждается и другими исследователями. Особенности эстетических понятий и их эволюцию исследуют И.А. Воронина105, Т.П. Григорьева106, Е.Л. Скворцова107, Т.И. Бреславец108, М. Марра109, Накаи М.110, находят они отражение также и в работах других японоведов. Опыт анализа категории югэн на основе эстетической теории А. Уайтхеда демонстрируют Ст. Один111 и полем и

1 1 О зирующая с ним А. Маеда Эмоциональная ориентированность японской эстетики и, шире, культурного сознания отразилась в понятиях «кокоро» (сердце,

102 Nakamura Н. Ways of thinking of Eastern Peoples. Honolulu, 1981. P. 350. Цит. по: Снитко Т.Н. К вопросу о специфике организации японского культурного пространства // История и культура Японии. М.: Инст. Востоковедения РАН, «Крафт+», 2002. С. 258.

103 Вещь в японской культуре: сб.ст. / Сост. Н.Г. Анарина, Е.М. Дьяконова. М.: Восточная литература РАН, 2003. 262 с.

104 Конрад Н.И. Очерки японской литературы: Статьи и исследования. М.: Худ лит-ра , 1973. 462 с.

105 Воронина И.А. «Душа» и «облик» японской песни. Развитие литературно-эстетической мысли в Японии в древности и в средние века // Девять ступеней вака. М.: Наука, 2006. С. 107-226. Воронина И.А. Эстетические идеалы литературы прошлого в творчестве Я. Каваба-ты [Электронный ресурс] URL: http://www.japantoday.ru/znakjap/kultura/292.shtml (дата обращения: 27.08.09).

06 Григорьева Т.П. Движение красоты. Размышления о японской культуре. М.: Восточная литература, 2005. 438 с. Григорьева Т.П. Красотой Японии рожденный. М.: Искусство, 1993. 464 с.

107 Скворцова Е.Л. Современная японская эстетика. Философские очерки. М.: Гос. институт искусствознания, 1996. -248 с. Скворцова Е.Л. Японское традиционное искусство гэйдо: источники эстетического своеобразия // Искусство Востока. Проблемы эстетического своеобразия. СПб.: Гос. инст. искусствознания, «Дмитрий Буланин», 1997. С. 72-96. Скворцова ЕЛ. Япония: эстетический универсализм // Синтез в искусстве стран Азии. М.: Наука, Изд. Фирма «Восточная литература», 1993. С. 152-166.

108 Бреславец Т.И. Категория «очарования» в системе эстетических представлений японцев // Язык и культура. Новое в японской филологии. М.: 1987. С. 178-234.

109 Marra М. Japanese Aesthetics: The Construction of Meaning // Philosophy East and West. University of Hawaii Press, Volume 45, Number 3, July, 1995. P.367-386.

110 Накаи M. Бигаку ню:мон (Введение в эстетику). Токио: Асахисэнсё, 1996. 229 с.

111 Odin S. The Penumbral Shadow: a whiteheadian perspective on the Yugen Style of Art and Literature in Japanese Aesthetics // Japanese Journal of Religious Studies. 1983. 12/1 (March). P. 63-90.

112 Mayeda A.M. Whitehead and Japanese Aesthetics // The Harward Review Philosophy. 1991. Spring. P. 29-37. душа, средоточие) и «моно-но кокоро» (душа вещи). Интерпретация понятия кокоро, предложенная Л.М. Ермаковой113, указывает на его отличие от понятия «сущность», что является важным моментом для прояснения специфики японского символа.

Таким образом, в современных исследованиях различные аспекты символа всесторонне раскрыты как с онтологических, так и с культурно-антропологических позиций. Вместе с тем пока остается проблемой обоснование взаимосвязи этих аспектов в онтогенезе символа.

Проблема исследования. Символы раскрываются как в культурном, так и в личностном бытии человека, поэтому между онтологической структурой символа и бытием человека должно быть соотношение. Однако бытие человека раскрывается в различных формах межличностного и культурного опыта. Следовательно, онтологическую структуру символа нельзя свести только к одной форме, необходимо выявить внутреннюю диалектику в бытии символа. В связи с этим возникает вопрос, можно ли диалектически раскрыть онтогенез символа таким образом, чтобы в соответствии с пониманием этого онтогенеза разграничить различные формы символического выражения личности в сфере культуры.

Объект исследования. Феномен символа в культурном сознании.

Предмет исследования. Онтологическая структура символа.

Цель и задачи исследования. Цель исследования заключается в том, чтобы раскрыть онтогенез символа в диалектике актуального и потенциального, и на этом основании выявить взаимосвязь.различных онтологических уровней человеческого существования. Это требует решения следующих задач.

1. Обосновать принципы энергийной диалектики символа.

2. В соответствии с энергийной диалектикой раскрыть собственную сущность символа, которую следует отличать от сущности символизируемого предмета и сущности символического образа.

113 Ермакова Л.М. «Душа слова», «сердце» и «имена вещей» в раннеяпонской словесности // Эстетика бытия и эстетика текста в культурах средневекового Востока. М.: Восточная литература, 1995. С. 134-145. Ермакова Л.М. Речи богов и песни людей: Ритуально-мифологические истоки японской литературной эстетики. М.: Изд. фирма «Вост. лит.», 1995. 272 с.

3. Выявить соотношение актуального и потенциального содержания в символе и их значение для понимания бытия человека и осмысления опыта культуры.

4. Выявить эмоциональный аспект восприятия символа в его соотношении с неактуализированным потенциальным содержанием и благодаря этому расширить понимание культурного опыта, осмысляемого в соответствии с онтогенезом символа.

5. Раскрыть онтогенез символа в становлении личности и в культурном бытии.

Теоретико-методологические основания исследования. Для решения поставленных задач используется:

- метод энергийной диалектики, в соответствии с которым раскрывается онтогенез бытия символа;

- метод сравнительного анализа, в соответствии с которым обосновывается типология символов.

Поставленные задачи предполагают такую философскую парадигму исследования, в рамках которой можно дать онтологическое описание сущности в соотнесенности со своими выражениями вовне. Данная парадигма должна исключать антропологический субъективизм и связанную с ним изоляцию в собственной субъективности.

Противопоставление категорий сущности и явления предполагает диалектический подход. Среди имеющих место в истории философии диалектических подходов необходимо было выбрать такой, который позволяет категориально описать становление бытия символа через соотнесенность сущности и ее выражения. В качестве релевантного категориального аппарата выбрана диалектика сущности и энергии, которая была раскрыта в традиции неоплатонизма, синтезирующей подходы Платона и Аристотеля, затем в византийской мысли и, наконец, в русской философии. Данная линия развития диалектического понимания сущности и энергии осуществлялась в рамках общей энергийной парадигмы, в соответствии с которой и проводится данное исследование.

Теоретической основой исследования является энергийная парадигма, которая разрабатывалась в русской философской традиции П.А. Флоренским, С.Н. Булгаковым, В.Н. Лосским и др. Предлагаемое исследование символа является естественным продолжением развития философии имени в энергийной парадигме, и находит свои теоретические предпосылки, прежде всего, в энергийной диалектике А.Ф. Лосева. При этом учитываются и другие подходы, так как энергийная парадигма отчасти была представлена и в западной философской традиции, в частности, в философии языка и культуры В. фон Гумбольдта. Данное исследование направлено на раскрытие динамичного порождения сущности символа, и в этом плане оно находит теоретическую опору в предложенной Г.Л. Тульчинским глубинной семиотике, смещающей акцент на динамику смыслопорождения и роль в этой динамике самосознания, самоопределения личности. Таким образом, описание символа в энергийной диалектике следует понимать как дополняющее другие способы описания, в частности феноменологический или герменевтический.

Энергийная диалектика предполагает категориальное осмысление проти-вополагания сущности своему локальному действию вовне - энергии. Сущность онтологически едина с энергией как своим частным аспектом и отличается от нее тем, что содержит в себе бесконечную потенцию новых энергий, в то время как каждая энергия ограничена и такой потенцией не обладает. Категориальный синтез сущности и энергии позволяет описать как интеллигибельное, так и чувственно-образное бытие символов в становлении. В соответствии с этим онтогенез символа раскрывается как ряд энергийных взаимодействий символизируемого предмета и символического образа, самого символа и познающего субъекта. Описание энергийного взаимодействия раскрывается в диалектике категорий, которые соотносятся с определенными этапами онтогенеза символа.

Применение данного метода в исследовании расширяется за счет включения в диалектическое раскрытие онтогенеза потенциальной стороны символа. Хотя в энергийном подходе диалектическое раскрытие соотношения актуального и потенциального является новым, тем не менее, само понятие потенциальности в философии достаточно хорошо разработано. Предпосылкой используемого в данной работе понятия «потенциальное» могут служить исследования понятий меонального (А.Ф. Лосев), апофатического (Дионисий Ареопагит, В.В. Бычков, В.Н. Лосский и вся апофатическая богословская традиция), непостижимого (С.Л. Франк), смысла возможного (С.С. Гусев). Проблему связи сферы потенциального со сновидением, параллели между сновидением- и искусством рассматривали Ю.М. Лотман, К.Г. Юнг, П.А. Флоренский.

Для подтверждения философских экспликаций и предложенной в работе типологии символов привлекается культурологический материал. Предпочтение было отдано античной культуре, в которой находятся истоки формирования энергийной парадигмы, восточно-христианской традиции, в которой энергий-ная диалектика получила свое дальнейшее развитие, и японской культуре, в которой наиболее полно даны потенциальные аспекты символа в связи с эмоциональной ориентированностью символического сознания. Поскольку возможность символического выражения самой сферы потенциального с точки зрения онтологии символа является еще неисследованной областью, ее обоснование в данной работе занимает значительный объем и, соответственно, привлекаемый для подтверждения материал также довольно широк. Это работы отечественных и зарубежных японоведов, в которых рассматриваются вопросы специфики японской культуры и искусства, а также японские литературные источники и их теоретические исследования. Это вызвано тем, что о характере символа можно узнать, обращаясь к художественному образу. Поэтому для выявления специфики японского символизма данная работа обращается к исследованиям художественного образа в японском искусстве.

Новизна исследования.

1. Обоснована необходимость применения принципов энергийной диалектики для описания онтогенеза символа. Этими принципами являются интуиция подлинности и принцип проблематизации исходных предпосылок.

2. Обосновано, что символ выражает не только символизируемое, но и собственную сущность, обладающую новой потенцией энергийного полагания вовне, т.е. способности выражения. Эта способность раскрывается на двух уровнях: выражение в самом символическом образе, и опосредованное данным символом выражение в других вещах эмпирической действительности.

3. Выявлено, что различное соотношение актуального и потенциального содержания в символе позволяет выделить меональные и апофатические символы, указывающие на два вида потенциальности глубины реальности: «пассивную» потенцию и деятельную потенцию.

4. В эмоциональном ожидании содержательно раскрывается соотнесенность волевого усилия и его инаковости как эмоциональной потенциальности. Благодаря эмоциональному ожиданию удается видеть меональную глубину символа.

5. Становление личности в различных формах общения (от прямого и до косвенного) раскрывается на разных онтологических уровнях ее символического выражения вовне - от воплощения в собственном теле и до воплощения в интерсубъективных общекультурных и мифологических символах.

Положения, выносимые на защиту.

1. Построение категориальной системы онтогенеза символа опирается на два принципа: принцип выделения предпосылок системы и принцип проблема-тизации уже выделенных предпосылок. Первым принципом является интуиция подлинности, удостоверяющая онтологический характер символического выражения, вторым принципом является беспредпосылочность, позволяющая соотнести диалектику символа с опытом различных культур, в основе которых лежат разные, иногда диаметрально противоположные, предпосылки.

2. Символ возникает в акте понимания, представляющем собой взаимодействие познавательной энергии человека и синергии, сочетающей энергию символизируемого предмета и энергию символического образа. Это взаимодействие обнаруживает в себе новую потенцию энергийного полагания вовне, составляющую сущность символа. Энергийное взаимодействие в символе позволяет, во-первых, осмыслить его как событие, соотносимое с процессуальностью жизни, благодаря чему в символе могут быть выражены не только неподвижные умопостигаемые сущности, но и само становление бытия, и, во-вторых, описать феномен сакральности как способности символа выражаться в других вещах окружающей действительности.

3. Символизируемое содержание может быть актуальным и потенциальным. Актуальное содержание может быть умопостигаемым, выражающимся в интеллигибельном символе, и психическим, выражающимся в психогилетиче-ском символе. Потенциальное содержание символа, соотносимое с неявной стороной жизни - с «глубиной реальности», может быть «пассивным», выражающимся в меональном символе, и деятельным, выражающимся в апофатиче-ском символе.

4. Постигать неявленное, т.е. потенциальное, содержание меонального символа возможно лишь благодаря эмоциональному ожиданию, в котором дана соотнесенность волевого усилия с его инаковостью, т.е. эмоциональной потенциальностью. Диалектический анализ эмоциональной сферы позволяет выделить эмоцию как форму переживания воплощенного в психическом меоне усилия - «интенциональную эмоциональность», и эмоцию как форму переживания других событий и явлений - «эмоциональность психогилетической данности». Психическая меональность может быть дана в ожидании как неопределенная эмоциональная потенциальность, являющаяся условием актуальной эмоции.

5. Разграничение видов символа позволяет описать различные опыты межличностных отношений: в меональном символе выражается такая форма межличностного бытия, в которой человек направлен не на саму личность другого, а на сопутствующую ей личностную сферу жизни, в психогилетическом символе личность выражается в собственной телесной данности, с интеллигибельным символом соотносится энергийное выражение личности в других вещах, в сопутствующей ей личностно оформленной реальности и в представляемых другими людьми образах. Выражение личности в интерсубъективных общекультурных и мифологических символах может воплощаться в различных видах символов.

Теоретическая значимость исследования. Поскольку бытие человека и мира раскрывается в выразительных символических формах, то жизненный опыт человека и освоение мира в различных историко-культурных традициях могут быть осмыслены в соответствии с онтогенезом символа. Благодаря универсальности символического сознания, категории энергийной диалектики, описывающие онтогенез символа, могут быть использованы для описания и сопоставления опыта самых разных культур, которые не были исторически связаны с формированием и развитием традиции энергийной диалектики, что имеет большое значение для развития межкультурного диалога. Предлагаемое понимание онтогенеза символа может служить предпосылкой интегративного подхода к проблемам философии, эстетики, культурологии, религии.

Практическая значимость исследования. Результаты работы могут быть использованы в теоретических исследованиях неоплатонической и святоотеческой традиций, в эстетических и религиоведческих исследованиях, при разработке учебных курсов по философии, эстетике, религиоведению и культурологии.

Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения диссертационного исследования отражены в 33 публикациях общим объемом 24,6 печатных листов. Из них 11 в изданиях, рекомендованных ВАК, 1 научная монография, 21 статья в прочих научных журналах, альманахах, сбор- -никах научных трудов и в сборниках материалов международных и всероссийских конференций.

Работа обсуждалась на кафедре онтологии и теории познания философского факультета Национального исследовательского Томского государственного университета. Результаты работы были представлены на V Российском философском конгрессе в Новосибирске в 2009 г., на международной конференции «Метафизика искусства - VI: Архитектоника музыкального образа» (ноябрь 2009), проводившаяся в Санкт-Петербурге в рамках ежегодной конференции «Дни петербургской философии» и других международных конференциях в России, Беларуси и Казахстане.

Структура диссертации определена поставленными задачами и порядком их решения. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка литературы. Объем диссертации составляет 300 страниц, а библиография включает 399 наименований.

Заключение диссертации по теме «Онтология и теория познания», Тарнапольская, Галина Михайловна

Заключение

Представления древнего человека о мире соответствовали его жизненному опыту. Этого нельзя сказать о современном человеке, убеждения которого могут противоречить личной интуиции, политические взгляды — собственным моральным императивам, а научные представления - ощущению своего места в мире. Поэтому в современной философии основной задачей онтологии становится приведение в соответствие картины мира человека его личному жизненному опыту. Решая эту задачу, приходится преодолевать господствующие в современном сознании онтологические идеи, которые предполагают разрыв между опытом жизни и представлением о мире. Основной недостаток современного представления о мире, который зафиксировался в различных философских течениях, состоит в том, что различные онтологические уровни, а именно, материальное бытие, субъективность и трансцендентальная область, рассматриваются сами по себе как самодостаточные для их понимания и описания. При этом их соотношение выявляется только гносеологически и не наполнено никаким онтологическим смыслом, а потому воспринимается как нечто условное и легко ставится под сомнение. Отсюда крайности современного сознания, воплощенные в некоторых философских позициях: догматическая абсолютизация реальности мира и полное игнорирование реального мира как непостижимого, ценностный абсолютизм и ценностный нигилизм, возведение человека к абсолютному началу и полное отрицание духовной сферы человека. Эти крайности связаны, с одной стороны, с сомнением, вызванным разрывом между опытом мира и картиной мира, с другой стороны, стремлением избавиться от этого сомнения с помощью догматической абсолютизации.

Чтобы преодолеть эти противоречия современного сознания, нужно изменить само понимание бытия таким образом, чтобы все онтологические уровни в нем могли взаимовыражаться, при этом их взаимное выражение носило бы онтологический характер. Энергийная диалектика позволяет категориально описать взаимную выразительность различных онтологических уровней через про-тивополагание понятий сущности и энергии. Онтологическая выразительность, которая есть ни что иное, как символичность, призвана стать основополагающим принципом построения онтологии. Диалектическое раскрытие онтогенеза символа предполагает такую онтологию, в которой человек не изолирован в собственной субъективности, но соприкасается и сосуществует с любыми другими онтологическими формами — реальным миром (что подтверждает повседневное ощущение реальности окружающего мира), трансцендентной реальностью (что подтверждается религиозным опытом), субъективностью других людей (что подтверждается опытом эмпатии). Именно поэтому энергийная диалектика онтогенеза символа развертывается как диалектика бытия личности и бытия культуры.

Категориальный анализ онтологической структуры символа в соответствии с энергийной диалектикой открывает дальнейшую перспективу исследования. Намечаются новые возможности понимания языка как формы символического бытия. Язык выражает энергию народа и культуры, поэтому слово может выступать как этнокультурный интеллигибельный символ. Из этого не следует, что все слова обязательно понимаются как символы, речь идет о том, что каждое слово может быть осмыслено как символ. Слово может выражать энергию человеческой сущности, становясь его личным именем. Это позволяет диалектически развить понимание имени в парадигме имеславия и выявить в динамически осмысленной сущности имени новое онтологическое содержание. Не только язык, но и все другие явления культуры выражают энергию народа, и поэтому космос культуры является бытием символов. Соответственно, выявленная система категорий энергийной диалектики применительно к символу может быть использована при описании самых разных культурно-исторических традиций. И, наконец, само человеческое бытие может быть осмыслено как бытие символа, так как человек существует в постоянном самовыражении. Поэтому категории энергийной диалектики символа позволяют раскрыть динамический характер сущности человека, позволяя преодолеть сведение понимания его бытия к тем или иным предзаданным смысловым структурам.

Список литературы диссертационного исследования доктор философских наук Тарнапольская, Галина Михайловна, 2011 год

1. Аванесов С.С. О взаимной дополнительности апофатического и катафатиче-ского методов в теологии // Методология науки. Проблемы типологии метода. Томск, 2002. Вып. 5. С. 59-64.

2. Аверинцев С.С. Византия и Русь: Два типа духовности. Статья вторая. Закон и милость // Новый мир. 1988. № 9. С. 227-239.

3. Аверинцев С.С. Византия и Русь: Два типа духовности. Статья первая. Наследие священной державы // Новый мир. 1988. № 7. С. 210-220.

4. Аверинцев С.С. Заметки к будущей классификации типов символа // Проблемы изучения культурного наследия. М.: Наука, 1985. С. 297 303.

5. Аверинцев С.С. Между «изъяснением» и «прикровением»: ситуация образа в поэзии Ефрема Сирина // Восточная поэтика. Специфика художественного образа. М.: Наука, 1983. С. 223-259.

6. Аверинцев С.С. «Морфология культуры» Освальда Шпенглера // Новые идеи в философии. Ежегодник Философского общества СССР — 1991. М.: Наука, 1991. С. 183-203.

7. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. M.:CODA, 1997. 343 с.

8. Аверинцев С.С. Символ // Краткая литературная энциклопедия. М., 1971. Т.6. С. 826-831.

9. Аверинцев С.С. Философия VIII-XII вв. // Культура Византии VIII-XII вв. М.: Наука, 1989. С. 36-58.

10. Аверинцев С.С. Эволюция философской мысли // Культура Византии, IV -первая половина VII в. М.: Наука, 1984. С. 42-77.

11. Агапов О.Д. Интерпретация как практика автопоэзиса человеческого бытия. Казань: Изд-во «познание» Института экономики, управления и права, 2009. 248 с.

12. Анарина Н.Г. Сакральная телесность японской художественной // Вещь в японской культуре / сост. Н.Г. Анарина, Е.М. Дьяконова. М.: Восточная литература, 2003. С. 185-202.

13. Анарина Н.Г. Формообразующие начала японского сценического искусства «европейского типа» // Искусство Востока: художественная форма и традиция. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2004. С. 219-236.

14. Анарина Н.Г. Японский театр Но. М.: Наука, 1984. 213 с.

15. Анарина Н.Г. Японский театр как синтетическое искусство // Синтез в искусстве стран Азии. М.: Наука, 1993. С.34-53.

16. Апокриф Иоанна // Апокрифы древних христиан. М.: Мысль, 1989. С. 197217.

17. Аристотель. О душе. СПб.: Питер, 2002. 220 с.

18. Аристотель. Метафизика. М.: Ин-т философии, теологии и истории св. Фомы, 2006. 227 с.

19. Аристотель. Сочинения. В 4-х т. М.: Мысль, 1981. Т.З. 613 с.

20. Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. Минск: Литература, 1998. 1391 с.

21. Афанасьев H.H. Церковь Духа Святого. Рига, 1994. 328 с.

22. Афанасьев А.Ю. Эволюция образа от язычества к христианству // Вопросы философии. 1996. №10. С. 71-83.

23. Африна Е.В. Особенности иконографии дзэнской монохромной живописи эпохи Муромати (на примере школы Ами) // История и культура Японии. М.: Инст. Востоковедения РАН, «Крафт+», 2002. С. 204-210.

24. Балла O.A., Хюбнер-К. Истина мифа // Вопросы философии. 1997. №1. С. 181-184.

25. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М.: Прогресс, 1989. 616 с.

26. Барт Р. Империя знаков: Сб. заметок по итогам путешествия по Японии М.: Праксис, 2004. 143 с.

27. Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. 314 с.

28. Бахтин М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники: ежегодник, 1984-1985. М.: Наука, 1986. С. 80-160.

29. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 424 с:

30. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Киев: NEXT, 1994. 509 с.

31. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. 525 с.

32. Боэций. "Утешение философией" и другие трактаты. М.: Наука, 1990. 414 с.

33. Бенедикт Р. Хризантема и меч: модели японской культуры. СПб.: Наука, 2004. 360 с.

34. Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память. Минск: Харвест, 1999. 1408 с.

35. Бибихин В.В. Внутренняя форма слова. СПб.: «Наука», 2008. 419 с.

36. Бибихин В.В. Из лекционного курса «Энергия» / Публ. O.E. Лебедева, A.A. Ахутина, С.С. Хоружего // Вопросы философии. 2009, № 1. С. 145-155.

37. Бибихин В.В. Мир. Томск: «Водолей», 1995. 144 с.

38. Бибихин В.В. Энергия. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2010. 488 с.

39. Бибихин В.В. Язык философии. М.: «Прогресс», 1993. 406 с.

40. Бишарова С.Г. Синтоистские основы традиционной японской культуры : дисс.канд. филос. наук. Томск, 2006. 202 с.

41. Бишарова С.Г. Формирование эстетики кадзари И Япония 2004-2005: ежегодник. М.: «АИРО-ХХ1», 2005. С. 216-225.

42. Воронина И.А. «Душа» и «облик» японской песни. Развитие литературно-эстетической мысли в Японии в древности и в средние века // Девять ступеней вака. М.: Наука, 2006. С. 107-226.

43. Воронина И.А. Классический японский роман («Гэндзи-моногатари» Мура-саки Сикибу). М.: Наука, 1981. 259 с.

44. Воронина И.А. Литературная традиция и инициатива автора в японской поэзии раннего средневековья // Поэтика средневековых литератур Востока. Традиция и творческая индивидуальность. М.: Наследие, 1993. С. 57-102.

45. Воронина И.А. Особенности художественного образа в японской традиции и их модификации в поэзии и прозе // Восточная поэтика. Специфика художественного образа. М.: Наука, 1983. С. 185-207.

46. Воронина И.А. Эстетические идеалы литературы прошлого в творчестве Я. Кавабаты Электронный ресурс. URL: http://www.japantoday.ru/znakjap/kultura/292.shtml (дата обращения: 27.08.09).

47. Борхес X. Коллекция: Рассказы; Эссе; Стихотворения. СПб.: Северо-Запад, 1992. 639 с.

48. Бранский В.П. Искусство и философия: Роль философии в формировании и восприятии художественного произведения на примере истории живописи. Калининград: Янтарный сказ, 2000. 704 с.

49. Бреславец Т.И. Категория «очарования» в системе эстетических представлений японцев // Язык и культура. Новое в японской филологии. М.: 1987. С. 178-234.

50. Бреславец Т.И. Поэзия Мацуо Басё. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1981. 152 с.

51. Бубер М. Я и Ты. М.: Высшая школа, 1993. 175 с.

52. Булгаков С.Н. Икона, ее содержание и границы // Философия русского религиозного искусства. М.: Прогресс, 1993. Вып.1. С. 281-291.

53. Булгаков С.Н. Труп красоты // Булгаков С.Н. Сочинения в 2-х т. Избранные статьи. М.: Наука, 1993. Т.2. С. 527-545.

54. Булгаков С.Н. Философия имени. СПб.: Наука, 1999. 447 с.

55. Бычков В.В. Выражение как главный принцип эстетики А.Ф. Лосева // А.Ф. Лосев и культура XX века. М., 1991. С. 29-37.

56. Бычков В.В. Из истории византийской гносеологии (К публикации сочинений Псевдо-Дионисия Ареопагита) // Философская и социологическая мысль. 1989. № 12. С.93-96.

57. Бычков В.В. Малая история византийской эстетики. Киев: Путь к истине, 1991.407 с.

58. Бычков В.В. Смысл искусства в византийской культуре. М: Знание, 1991. 64 с.

59. Бычков В.В. Формирование основных принципов византийской эстетики // Культура Византии, IV первая половина VII в. - М.: Наука, 1984. С. 504-545.

60. Бычков В.В. Эстетический лик бытия. (Умозрения Павла Флоренского). М.: Знание, 1990. 64 с.

61. Бычков В.В. Эстетическое сознание древней Руси. М.: Наука, 1988. 64 с.

62. Бычков B.B. Эстетика Филона Александрийского // Вестник древней истории. 1975. №3 (133). С. 58-79.

63. Василий Великий. Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия // Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской. М.: Паломник, 1993. Ч. III. С. 3-230.

64. Васильева Т.В. Символы человека у Платона и платоническая любовь // Античная культура и современная наука. М.: Наука, 1985. С. 27-31.

65. Василий (Кривошеин), архиеп. Преподобный Симеон Новый Богослов. М.: NBI, 1995. 344 с.

66. Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. М.: Греко-латинский кабинет, 1991. 1370 с.

67. Вениаминов В. Краткие сведения о житии и мысли св. Григория Паламы // Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих. М.: Канон, 1995. С. 344-381.

68. Виноградова H.A. Иконографические каноны японской космогонической картины Вселенной // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки. М.: Восточная литература, 1973. С. 65-81.

69. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М.: Прогресс, 1988. 700 с.

70. Гайденко В.П., Смирнов Г.А. Западноевропейская наука в средние века. М.: Наука, 1989. 352 с.

71. Гайденко П.П. Николай Кузанский и античный платонизм // Античность в культуре и искусстве последующих веков: материалы науч. конф., 1982. М.: Сов. художник, 1984. С. 55-71.

72. Гайденко П.П. Понимание бытия в античной и средневековой философии // Античность как тип культуры. М.: Наука, 1988. С. 284-307.

73. Гоготишвили JI.A. Непрямое говорение. М.: Языки славянских культур, 2006. 720 с.

74. Гоготишвили JI.A. «Позиционная политропия» как стержневой принцип лосевской теории высказывания // Философия и культура. 2010, № 3. С. 81-89.

75. Голосовкер Я.Э. Имагинативная эстетика // Символ. 1993. № 29. С. 73-128.

76. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М.: Наука, 1987. 218 с.

77. Гене И.Ю. Синтез искусства и национальное своеобразие японского кино // Синтез в искусстве стран Азии. М.: Наука, 1993. С. 196-223.

78. Герасимова М.П. Киотоский альбом. История, культура, традиции. М.: •Институт востоковедения РАН, «Крафт+», 2002. 188 с.

79. Герасимова М.П. О связи традиционного художественного мышления японцев с современными веяниями в культуре //Япония 2004-2005: ежегодник. М.: «АИРО-ХХ1», 2005. С. 208-215.

80. Герасимова М.П. Критика абсолютизации влияния буддизма на мироощущение японцев и эстетическое осмысление действительности в Японии в настоящее время // Япония: идеология, культура, литература. М.: Наука, 1989. С. 60-72.

81. Главева Д.Г. Традиционная японская культура: Специфика мировосприятия. М.: Восточная литература, 2003. 364 с.

82. Главева Д.Г. Экогармоничная "Картина мира" в традиционной японской культуре: в трактате Хакуина "Оратэгама" (ХУПв.) // Вестник МГУ: Сер. 13, Востоковедение. 2001. №1. С. С.9-28.

83. Главева Д.Г. Сематика взглядов в дзэн-буддийской традиции (на примере трактата Хакуина "Оратэгама") // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2001. №2. С. С.22-36.

84. Главева Д.Г. Учение Хакуина о «внутреннем взгляде» // Вопросы философии. 1997. № Ю. С.95-99.

85. Главева Д.Г. Философия Восточно-азиатского региона (Китай, Япония, Корея) и современная цивилизация // Восток. 1999. №5. С.148-158.

86. Главева Д.Г. Распространение буддизма в Японии: синто-буддийский синкретизм // Проблемы Дальнего Востока. 2001. № 3. С. 139-151.

87. Голомидова М.Р. Музыка ансамбля хаяси как элемент синтеза в японском традиционном театре Но // Синтез в искусстве стран Азии. М.: Наука, 1993. С. 167-181.

88. Гончаров И.А. Обломов. М.: АСТ, 2008. 544 с.

89. Горан В.П. Древнегреческая мифологема судьбы. Новосибирск: Наука, 1990. 335 с.

90. Горегляд В.Н. Дневник и эссе в японской литертуре X-XII вв. М.: Наука, Гл. ред. вост. Литературы, 1975. 382 с.

91. Горегляд В.Н. Ки-но Цураюки. М.: Наука, Гл. ред. вост. Литературы, 1983. 144 с.

92. Горегляд В.Н. Японская литература VIII-XVI вв.: Начало и развитие традиций. СПб.: Центр «Петербургское востоковедение», 1997. 416 с.

93. Григорий Нисский. Об устроении человека. СПб.: Axioma, 1995. 175 с.

94. Григорий Палама. Слово // Философска мисъл. 1982. Кн.11. С.69-80. (На болг. яз.)

95. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих. М.: Канон, 1995. 384 с.

96. Григорьева Т.П. Вслед за кистью // Японские дзуйхицу. СПб.: Северо-Запад, 1998. С. 5-46.

97. Григорьева Т.П. Дао и Логос (встреча культур). М.: Наука, 1992. 424 с.

98. Григорьева Т.П. Движение красоты. Размышления о японской культуре. М.: Восточная литература, 2005. 438 с.

99. Григорьева Т.П. Красотой Японии рожденный. М.: Искусство, 1993. 464 с.

100. Григорьева Т.П. Синергетическая модель японской культуры // Синергети-ческая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М.: Прогресс-Традиция, 2002. С. 274-295.

101. Григорьева Т.П. Цветок в сунской вазе // Сад одного цветка: Сборник статей и эссе. М.: Наука, 1991. С. 225-234.

102. Григорьева Т.П. Японская литература. Краткий очерк. М.: Наука, 1987. 281 с.

103. Григорьева Т.П. Японский храм // Знакомьтесь Япония. 2002. № 34. С. 6384.

104. Григорьева Т.П. Японский храм // Знакомьтесь Япония. 2003. № 35. С. 79100.

105. Гришелева Л.Д. Формирование японской национальной культуры (конец XIV начало XX века). М.: Наука, 1986. 286 с.

106. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. M.: Прогресс, 1984. 397 с.

107. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 451 с.

108. Гуревич П.С. Философия культуры. M.: Nota bene, 2001. 352 с.

109. Гусев С.С. Смысл возможного. Коннотационная семантика. СПб.: Алетейа, 2002. 192 с.

110. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. Т.1. 336 с.

111. Девять ступеней вака / Сост. И.А. Воронина. М.: Наука, 2006. С. 430.

112. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1979. 620 с.

113. Дионисий Ареопагит. Мистическое богословие. Божественные имена // Мистическое богословие. Киев, 1991. С. 3-93.

114. Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии. СПб.: Глагол, 1997. 188 с.

115. Доброхотов А.Л. Символ. Электронный ресурс. // Новая философская энциклопедия. URL: http://iph.ras.ru/elib/2711.html (дата обоащения: 12.01.2011).

116. Долин A.A., Попов Г.В. Кэмпо традиция воинских искусств. М.: Наука,1990. 429 с.

117. Донских O.A., Кочергин А.Н. Античная философия: Мифология в зеркале рефлексии. М.: Красанд, 2010. 280 с.

118. Дьяконова Е.М. Вещь в поэзии трехстиший (хайку) // Вещь в японской культуре. М.: Восточная литература, 2003. С. 120-137.

119. Дьяконова Е.М. Искусство иллюзии. По материалам японских средневековых жизнеописаний // Сад одного цветка: сборник статей и эссе. М.: Наука,1991. С. 197-211.

120. Дьяконова Е.М. О возможном и невозможном в японской поэзии // Эстетика бытия и эстетика текста в культурах средневекового Востока. М.: Восточная литература, 1995. С. 262-283.

121. Елисеефф В., Елисеефф Д. Японская цивилизация. Екатеринбург: У Фактория, 2006. 528 с.

122. Ермакова J1.M. Вести о Япан-острове в стародавней России и другое. М.: Языки славянской культуры, 2005. 272 с.

123. Ермакова Л.М. «Душа слова», «сердце» и «имена вещей» в раннеяпонской словесности // Эстетика бытия и эстетика текста в культурах средневекового Востока. М.: Восточная литература, 1995. С. 134-145.

124. Ермакова Л.М. Взгляд и зрение в древнеяпонской словесности // Сад одного цветка: сборник статей и эссе. М.: Наука, 1991. С. 212-223.

125. Ермакова Л.М. «Вещь» и моно в понятиях и ритуалах // Вещь в японской культуре. М.: Восточная литература, 2003. С. 5-16.

126. Ермакова Л.М. Мифопоэтический строй как модус ранней японской культуры // Человек и мир в японской культуре. М.: Наука, 1985. С. 7-24.

127. Ермакова Л.М. Речи богов и песни людей: Ритуально-мифологические истоки японской литературной эстетики. М.: Восточная литература, 1995. 272 с.

128. Ермакова Л.М. Ритуальные и космологические значения в ранней японской поэзии // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М.: Наука, 1988. С. 61-82.

129. Ермакова Л.М. Синтоистский образ мира и вопросы поэтики классической японской литературы // Восточная поэтика. Специфика художественного образа. М.: Наука, 1983. С. 157-184.

130. Зеел М. Събитие. Една малка феноменология // Философски алтернативи. №2 2005. С. 18-24. (На болг. яз).

131. Игнатович А.Н. Философские, исторические и эстетические аспекты синкретизма (на примере «чайного действа»). М.: Русское феноменологическое общество, 1996. 288 с.

132. Изуцу Т. Исключение цвета в искусстве и философии Дальнего Востока // Психология цвета. М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1996. С. 221-256.

133. Ито Н., Миягава Т., Маэда Т., Есикава Т. История японского искусства. М.: Прогресс, 1998. 380 с.

134. История и культура Японии. М.: Институт востоковедения РАН Изд. «Крафт+», 2002. 288 с.

135. История эстетической мысли. М.: Искусство. 1985. Т.1. 464 с.

136. Кант И. Критика способности суждения // Собрание сочинений в 8 т. М.: Чоро, 1994. Т. 5. 414 с.

137. Карпицкий H.H. Долотова A.A. Восприятие поп-идолов в японской культуре // Гуманитарная наука сегодня: материалы II международной научной конференции: в 3-х тт. Караганда: Центр гуманитарных исследований, 2010. Т. 1. С. 66-70.

138. Карпицкий H.H. Опыт тела и его судьба в истории культуры // Человек.БШ: Гуманитарный альманах. Новосибирск: НГУЭУ, 2007. № 3. С. 131-162.

139. Карпицкий H.H. Предпосылки разумной природы человека в трансцендентальной свободе воли // Czlowiek i ego decyzje. / Red. Kazimierz Albin Klosiñski, Adam Biela. Lublin: Wydawnictwo KUL, 2009. Tom 1. S. 229-235.

140. Карпицкий H.H. Присутствие и трансцендентальное предчувствие. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. 192 с.

141. Карпицкий H.H. Синтоистский дух японского анимэ // Тарнапольская Г.М. Эстетика Японии: Учебное пособие. Томск: СибГМУ, 2008. С. 28-30.

142. Карпицкий H.H. Становление смысла и становление личности : деп. В ИНИОН№ 52819 от 15.07.97. 256 с.

143. Карпицкий H.H. Феноменология восприятия и опыт искусства // Чело-BeK.RU: Гуманитарный альманах. Новосибирск: НГУЭУ, 2008. № 4. С. 174-183.

144. Карпицкий H.H. Философия мифа. Томск: СибГМУ, 2004. 20 с.

145. Карсавин Л.П. Святые отцы и учители Церкви. М.: Изд-во МГУ, 1994.

146. Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М., СПб.: Университетская книга, 2000. 654 с.

147. Кассирер Э. Понятие символической формы в структуре о духе // Культурология XX век. М., 1998. № 11. С. 37-66.

148. Кассирер Э. Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры //Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. С. 3-30.

149. Кассирер Э. Понятие символической формы в структуре о духе // Культурология XX века. М.: ИНИОНРАН, 1998. № 11. С. 37-66.

150. Кассирер Э. Техника политических мифов // Октябрь. 1993. № 7. С. 153-164.

151. Кастанеда К. Искусство сновидения. Активная сторона бесконечности. Колесо времени. Киев: София, 2000. 672 с.

152. Кёйпер Ф.Б.Я. Труды по ведийской мифологии. М.: Наука, 1986. 196 с.

153. Керлот Э.Х. Словарь символов. М: REFL book, 1994. 608 с.

154. Киддер Дж.Э. Япония до буддизма. Острова заселенные богами М.: Центр-полиграф, 2003. 286 с.

155. Ки-но Ц. Предисловие к «Кокинсю» // Восточная поэтика: Тексты. Исследования. Комментарии. М.: «Восточная литература» РАН, 1996. С. 63-85.

156. Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. М.: Паломник, 1996. 450 с.

157. Киприан (Керн), архим. Золотой век Свято-Отеческой письменности. М.: Паломник, 1995. 177 с.

158. Кирквуд К.П. Ренессанс в Японии. Культурный обзор семнадцатого столетия. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1988. 303 с.

159. Клеман О. Истоки. М.: Путь, 1994. 384 с.

160. Книга Самурая: Юдзан Дайдодзи Будосеаннсю. Ямамото Цунэтомо Хагаку-рэ. Юкио Мисима Хагакурэ. СПб.: Евразия, 2001. 320 с.

161. Книгин А.Н. Философские проблемы сознания. Томск: Издательство Томского университета, 1998. 306 с.

162. Книгин А.Н. Учение о категориях. Томск: Изд-во ТГУ, 2002. 292 с.

163. Когурэ М. Онтологизм знака в средневековой культуре (на материале русской и японской культур) : дисс. . канд. филос. наук. Екатеринбург, 2005. 156 с.

164. Когурэ М. Православный символизм и мировоззренческие проблемы современного общества//Феникс-2003: ежегодник кафедры культурологии. Саранск: Издательство Мордовского университета, 2003. С. 117-118.

165. Когурэ М. Проблема традиции в японской культуре // Дискурс-Пи : Институт философии и права Уральского отделения Российской Академии наук. Екатеринбург, 2004. Вып. 4. С. 19-22.

166. Конрад Н.И. Очерк истории культуры средневековой Японии: VII-XVI вв. / авт. предисл. H.A. Иофан. М.: Искусство, 1979. 144 с.

167. Конрад Н.И. Очерки японской литературы: Статьи и исследования. М.: Худ. лит-ра , 1973. 462 с.

168. Костинская О.С. Концепт времени в японской картине мира // Вопросы психолингвистики. 2006. №3. С. 103-114.

169. Кэнко-хоси. Записки от скуки // Японские дзуйхицу. СПб.: Северо-Запад, 1998. С. 354-483.

170. Лангер С. Философия в новом ключе: Исслед. символики разума, ритуала и искусства М.: Республика, 2000. 287 с.

171. Леви-Строс К. Мифологики. М., СПб.: Университетская книга, 1999. В 4-х т.

172. Левицкий С.А. Очерки по истории русской философии. М.: Канон, 1996. 495с.

173. Лосев А.Ф. Античная философия и общественно-исторические формации. Два очерка // Античность как тип культуры. М.: Наука, 1988. С. 6-77.

174. Лосев А.Ф. Античная философия истории. М.: Наука; 1977. 207 с.

175. Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М.: Мысль, 1993. 958 с.

176. Лосев А.Ф. Введение в общую теорию языковых моделей. М'., 1968. 294 с.

177. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф: Труды по языкознанию. М.: Изд-во МГУ, 1982. 479 с.

178. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. 655 с.

179. Лосев А.Ф. Имеславие // Вопросы философии. 1993. № 9. С. 52-60.

180. Лосев А.Ф. История античной философии в конспективном изложении. М.: ЧеРо, 1998. 191 с.

181. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М.: Искусство, 1975. 776 с.

182. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Высокая классика. М.: Искусство, 1974. 598 с.

183. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М.: Искусство, 1992. Кн.1. 656 с.

184. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм. М.: Искусство, 1980. 766 с.

185. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. М.: Искусство, 1988. Кн.1 414 с. Кн.2. 448 с.

186. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М.: Искусство, 1979. 819 с.

187. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. М.: Искусство, 1963. 583 с.

188. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. М.: Искусство, 1969. 716 с.

189. Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М.: Мысль, 1994. 919 с.

190. Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. М: Мысль, 1996. 975 с.

191. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993. 959 с.

192. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1995. 320 с.

193. Лосев А.Ф. Символ // Философская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1970. Т.5. С. 10-11.

194. Лосев А.Ф. Теория мифического мышления у Э.Кассирера // Символ. 1993. №30. С. 311-336.

195. Лосев А.Ф. Форма. Стиль Выражение. М.: Мысль, 1995. 831 с.

196. Лосев А.Ф. Хаос и структура. М.: Мысль, 1997. 831 с.

197. Лосев А.Ф. Эллинистически-римская эстетика I-II вв. н.э. М.: Искусство, 1979.415 с.

198. Лосев А.Ф. Эстетика возрождения. М.: Искусство, 1978. 632 с.

199. Лосев А.Ф. Языковая структура. М.: МГПИ, 1983. 375 с.

200. Лосский В.Н. «Видение Бога» в византийском богословии. Паламитский синтез. Господство и Царство // Богословские труды. М.: Изд-во МП, 1972. Сб.8. С. 187-214.

201. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной Церкви. Догматическое богословие. М.: СЭИ, 1991. 288 с.

202. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной церкви. // Мистическое богословие. Киев: Путь к истине, 1991. С. 95-259.

203. Лосский В.Н. Спор о Софии. Статьи разных лет. М.: Изд-во Св. Владимирского братства, 1996. 196 с.

204. Лосский Н.О. Идея конкретности в русской философии // Вопросы философии. 1991. №2. С. 125-135.

205. Лосский Н.О. История русской философии. М.: Советский писатель, 1991. 480 с.

206. Лотман Ю.М. Семиосфер'а. СПб., Искусство, 2000. 704 с.

207. Маркарьян С.Б., Молодякова Э.В. Праздники в Японии: обычаи, обряды, социальные функции. М.: Наука, 1990. 248 с.

208. Максим Исповедник. Творения. М.: Мартис, 1993-1994. Кн.1. 353 с. Кн.2. 364 с.

209. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. М.: Яз. рус. культуры, 1999. 216 с.

210. Мейендорф И. Введение в святоотеческое богословие. Вильнюс-Москва: Весть, 1992. 360 с.

211. Мелетинский Е.М. Время мифическое // Мифы народов мира. Энциклопедия. М.: Российская энциклопедия, 1997. Т.1. С. 252-253.

212. Метод священной молитвы и внимания // Символ. 1995. № 34. С. 217-224.

213. Мещеряков А.Н. Взгляд на пространство и пространство взгляда // Иностранная литература. 1993. № 5. С. 251-255.

214. Мещеряков А.Н. Древняя Япония: буддизм и синтоизм (проблема синкретизма). М.: Наука, 1987. 192 с.

215. Мещеряков А.Н. Поэтические турниры как диалогическая доминанта японской культуры // Эстетика Бытия и эстетика Текста в культурах средневекового Востока. М.: Восточная литература, 1995. С. 254-261.

216. Мещеряков, А.Н. Герои, творцы, хранители японской старииы. М.: Наука, 1988. 235 с.

217. Мещеряков А.Н. Древняя Япония: культура и текст. М.: Наука, 1991. 224 с.

218. Мещеряков А.Н. Книга японских символов. Книга японских обыкновений. М.: Наталис, 2003.556 с.

219. Мещеряков А.Н. Япония: культура и текст. М.: Наука, 1991. 222 с.

220. Мещеряков А.Н. Японский император и русский царь: элементарная база. М.: Наталис: Рипол Классик, 2004. 253 с.

221. Мир по-японски. Эстетические и этические ценности в японской культуре. СПб.: Северо-Запад, 2000. 568 с.

222. Митицуна-но хаха. Дневник эфемерной жизни (Кагэро никки). СПб.: Центр Петербургское востоковедение, 1994. 352 с.

223. Михалев A.A. Проблема культуры в японской философии. К. Нисида и Т. Вацудзи. М.: ИФ РАН, 2010. 77 с.

224. Михайлова Ю.Д. Мотоори Норинга Жизнь и творчество: (Из истории общественной мысли Японии 18 в.). М.: Наука, 1988. 186 с.

225. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. М.: Рос. Энциклопедия, 1997. Т.1 671 с. Т.2. 719 с.

226. Мотоори Н. Тамакусигэ (Драгоценная шкатулка для гребней) // Мир по-японски. Эстетические и этические ценности в японской культуре / Сост. Е. Маевский. СПб.: Северо-Запад, 2000. С. 90-112.

227. Мотрошилова Н.В. Идеи I Эдмунда Гуссерля как введение в феноменологию. М.: «Феноменология Герменевтика», 2003. 720 с.

228. Мурасаки С. Повесть о Гэндзи. В 4-х кн. М.: Наука, 1991. Кн.1. 330 с.

229. Мурасаки С. Повесть о Гэндзи. Приложение. М.: Наука, 1992. 129 с.

230. Накаи М. Бигаку ню:мон (Введение в эстетику). Токио: Асахисэнсё, 1996. 229 с.

231. Накорчевский A.A. Японский буддизм: история людей и идей (от древности к раннему средневековью: магия и эзотерика). СПб.: «Азбука-классика», «Петербургское востоковедение», 2004. 384 с.

232. Наое Н. Первые уроки японского. М.: «Менеджер», 2000. 208 с.

233. Никитина И.П. Универсализм и символизм средневековой культуры // Философские исследования. 1995. № 3. С. 242-253.

234. Николаева Н.С. Япония Европа. Диалог в искусстве. Середина XVI -начало XX века. М.: Изобразит, искусство, 1996. 400 с.

235. Николова Д. Езикът като развиваща се динамична система, чиито производ-ни са символите // Философия. Езык. Наука : сборник научни изследвания. София: ЕОН, 2003. С. 180-185. (На болг. яз).

236. Николова И. Символ и духовно формиране // Философски алтернативи. 2005. №6. С. 125-129. (На болг. яз).

237. Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль. 1990. Т. 1. 831 с. Т. 2. 830 с.239. 0:кагами Великое зерцало / Пер. с древнеяп. Е.М.Дьяконовой. СПб.: Гипе-рион, 2000. 288 с.

238. Платон. Протагор. М.: Прогресс, 1994. 173 с.

239. Платон. Собрание сочинений в 4-х т. М.: Мысль, 1994. Т.З. 654 с.

240. Перспективы метафизики: классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков / Под ред. Г.Л. Тульчинского, М.С. Уварова. СПб.: Алетейя, 2000. 407 с.

241. Петров Л. Човекът между битието и нищото // Раздвоеният човек. София: Фабер, 2005. С. 193-208. (На болг. яз.)

242. Плотин. Сочинения. СПб.: Алетейя, 1995. 672 с.

243. Плотин. Трактаты 1-11. М.: Греко-латин. каб. Ю.А. Шичалина, 2007. 440 с.

244. Повесть о доме Тайра. СПб.: Азбука-классика, 2005. 768 с.

245. Пронников В.А., Ладанов И.Д. Японцы (этнопсихологические очерки). М.: «ВиМ», 1996. 400 с.

246. Пронников В.А. Язык мимики и жеста у японцев // Япония 2004-2005. Ежегодник. М.: «АИРО-ХХ1», 2005. С. 189-207.

247. Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М.: Республика, 1005. 463 с.

248. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Медиум, 1995.416 с.

249. Романенко Ю.М. Бытие и естество: Онтология и метафизика как типы философского знания. СПб.: Алетейя, 2003. 779 с.

250. Савчук В.В. Философия фотографии. СПб.: Изд-во С.Петерб. ун-та, 2005. 256 с.

251. Сагатовский В.Н. Бытие идеального. СПб.: Петрополис, 2003. 104 с.

252. Сакаия Т. Что такое Япония? М.: Партнер Ко Лтд., 1992. 336 с.

253. Свасьян К. А. Проблема символа в современной философии. Ереван: Изд-во АН Армении, 1980. 266 с.

254. Свасьян К.А. Философия символических форм Э. Кассирера. Ереван: Изд-во АН Армении, 1989. 237 с.

255. Сидоров А.И. Трактат «Метод священной молитвы и внимания» // Символ. -1995. №34. С. 191-216.

256. Сила-Новицкая Т.Г. Культ императора в Японии: мифы, история, доктрины, политика. М.: Наука, 1990. 206 с.

257. Симонова-Гудзенко Е.К. Географическая определенность в художественной традиции средневековой Японии // Человек и Природа в духовной культуре Востока. М.: ИВ РАН: «КрафтЪ>, 2004. С. 563-573.

258. Скворцова Е.Л. Изучение эстетики в Японии // Япония: идеология, культура, литература. М.: Наука, 1989. С. 73-85.

259. Скворцова Е.Л. Современная японская эстетика. Философские очерки. М.: Гос. институт искусствознания, 1996. 248 с.

260. Скворцова Е.Л. Японское традиционное искусство гэйдо: источники эстетического своеобразия // Искусство Востока. Проблемы эстетического своеобразия. СПб.: Гос. инст. искусствознания, «Дмитрий Буланин», 1997. С. 72-96.

261. Скворцова Е.Л. Япония: эстетический универсализм // Синтез в искусстве стран Азии. М.: Наука, Восточная литература, 1993. С. 152-166.

262. Соболева М.Е. Система и метод в философии символических форм Э. Кассирера // Вопросы философии. 2000. № 2. С. 87-100.

263. Соловьев B.C. Сочинения : в 2-х т. М.: Мысль, 1988. Т.1. 832 с. Т.2. 824 с.

264. Соловьев B.C. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М.: Книга, 1990. 574 с.

265. Сонода М. Мир синто. М.: Научная книга, 2001. 78 с.

266. Сонода М. «Священные рощи» и праздники: основы формирования японской общины и культура синто // Япония 2002-2003 : ежегодник. М.: МАКС Пресс, 2003. С. 184-191.

267. Сосновская Е.А. Этос японского общества : дисс. . канд. филос. наук. Новосибирск, 2006. 182 с.

268. Спирова Э.М. Символ как антропологическое понятие // Философия и культура. 2010, № 8. С. 36-43.

269. Старокадомский М.А. Неоплатонизм и христианство // Богословские труды. М.: Изд-е Московской патриархии, 1974. Сб. 12. С. 209-216.

270. Степанов Е.А. Диалогичность как культурно-исторический принцип синтеза традиции имеславия // Дефиниции культуры. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. Вып. V. С. 356-363.

271. Столяров A.A. Гиерокл, Аммоний et alii: (К вопр. о взаимовлиянии неоплатонизма и христианства) // Античная философия: специфические черты и современное значение. Рига, 1988. С. 56-59.

272. Стэнли-Бейкер Дж. Искусство Японии. М.: Слово/slovo, 2002. 240 с.

273. Судзуки, Д.Т. Дзэн-буддизм в японской культуре СПб.: Издательство «Триада», 2004. 272 с.

274. Судзуки Д.Т. Основы дзэн-Буддизма // Дзэн-Буддизм. Бишкек, 1993. С. 3468.

275. Сэнсом Дж. Б. Япония: Краткая история культуры. СПб.: «Евразия», 2002. 576 с.

276. Сэй Сёнагон. Записки у изголовья. М.: Художественная литература, 1983. 333 с.

277. Сычева С.Г. Владимир Соловьев и Вячеслав Иванов: символико-эротическая эстетика // B.C. Соловьев: жизнь, учение, традиции. Екатеринбург, Изд-во Ур-ГУ, 2000. С. 194-199.

278. Сычева С.Г. Гносеология и онтология символа. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005. 244 с.

279. Сычева С.Г. Концепция символов в аспекте гуманизации культуры // Дефиниции культуры. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1994. Вып. 1. С. 172-181.

280. Сычева С.Г. Символ и сознание // Дефиниции культуры. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1996. Вып. II. С. 141-144.

281. Танидзаки Д. Похвала тени: Рассказы, эссе. СПб.: Азбука-классика, 2006. 384 с.

282. Тарнапольская Г.М. Средства фиксации ощущения времени в японском языке // Россия и Восток: язык культура - ментальность: материалы международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. Владимир: ВГУ, 2010. С. 293-299.

283. Тахо-Годи A.A. Термин «символ» в древнегреческой литературе: Ист.-семасиол. этюд // Образ и слово. Вопросы классической филологии. М.: Изд-во МГУ, 1980. Вып. 7. С. 16-57.

284. Творения иже во святых отца нашего Иоанна Дамаскина. Точное изложение православной веры. Москва-Ростов-на-Дону, 1992. 168 с.

285. Топоров В.Н. О космологических источниках раннеисторических описаний // Из работ московского семиотического круга. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 128-170.

286. Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М.: Наука, 1988. С. 7-60.

287. Топоров В.Н. О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией «мирового древа» // Из работ московского семиотического круга. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 74-127.

288. Топоров В.Н. О структуре романа Достоевского в связи с архаическими схемами мифологического мышления («Преступление и наказание») М.: Языки русской культуры, 1997. С. 590-660.

289. Топоров В.Н. Пространство // Мифы народов мира. Энциклопедия. М.: Российская энциклопедия, 1997. Т.2. С. 340-342.

290. Торчинов Е.А. Беззаботное скитание в мире сокровенного и таинственного: М. Хайдеггер и даосизм // Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С. 89-114.

291. Торчинов Е.А. Хайдеггер и традиционалистская мысль Китая XX века // Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С. 163-182.

292. Трубецкой E.H. Два мира в древнерусской иконописи // Философия русского религиозного искусства. М.: Прогресс, 1993. Вып.1. С. 220-246.

293. Трубецкой E.H. Умозрение в красках // Философия русского религиозного искусства. М.: Прогресс, 1993. Вып.1. С. 195-219.

294. Уайтхед А.Н. Символизм, его смысл и воздействие. Томск: Водолей, 1999. 64 с.

295. Успенский Б.А. Семиотика иконы // Успенский Б.А. Семиотика искусства. М.: Наука, 1995, с. 221-303.

296. Философия русского религиозного искусства. М.: Прогресс, 1993. Вып.1. 400 с.

297. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М.: Прогресс, 1993. 324 с.

298. Флоренский П.А. Из богословского наследия // Богословские труды. М.: Изд-во Московской Патриархии, 1977. Сб. 17. С.85-248.

299. Флоренский П.А. Иконостас: Избранные труды по искусству. СПб.: МИФРИЛ Русская книга, 1993. 366 с.

300. Флоренский П.А. Имена. М.: Купина, 1993. 320 с.

301. Флоренский П.А. Мнимости геометрии. М.: Лазурь, 1991. 96 с.

302. Флоренский П.А. О суеверии и чуде // Флоренский П.А. Соч. в 4-х т. М.: Мысль, 1994. Т. 1.С. 44-69.

303. Флоренский П.А. Смысл идеализма. Сергиев Посад, 1909. 96 с.

304. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М.: Правда, 1990. 840 с.

305. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. М.: Правда, 1990. 448 с.

306. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1991. 184 с.

307. Флоровский Г.В. Восточные отцы IV века. М.: ПАИМС, 1992. 240 с.

308. Флоровский Г.В. Восточные отцы V-VIII веков. М.: Паломник, 1992. 260 с.

309. Флоровский Г.В. О почитании Софии, Премудрости Божией, в Византии и на Руси // Альфа и Омега. Ученые записки Общества для распространения Священного Писания в России. 1995. № 1 (4). С. 145-161.

310. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Киев: Путь к истине, 1991. 600 с.

311. Фокин А. Преложение Святых Даров в таинстве Евхаристии по учению святителя Иоанна Златоуста // Патристика. Нижний Новгород, 2001. С. 341-358.

312. Фохт Б.А. Понятие символической формы и проблема значения в философии языка Э. Кассирера// Вопросы философии. 1998. № 9. С. 150-161.

313. Фрагменты ранних греческих философов. М.: Наука, 1989. 4.1. 576 с.

314. Франк C.JI. Непостижимое // Сочинения. М.: Правда, 1990: С. 183-559.

315. Фрейд 3. Толкование сновидений. Обнинск: Титул, 1992. 448 с.

316. Фудзивара К. Девять ступеней искусства вака // Восточная поэтика: Тексты. Исследования. Комментарии. М.: Восточная литература, 1996. С. 99-106.

317. Фудзивара К. О новых собраниях песен // Восточная поэтика: Тексты. Исследования. Комментарии. М.: Восточная литература, 1996. С. 86-98.

318. Хоружий С.С. Аналитический словарь исихастской антропологии // Синергия. Проблемы аскетики и мистики православия. М.: Ди-Дик, 1995. С. 42-150.

319. Хоружий С.С. Аскетика православия и идея синергии // Вестник Российского гуманитарного фонда. 1996. № 1. С. 130-137.

320. Хоружий С.С. Вехи философского творчества отца Сергия Булгакова // Булгаков С.Н. Сочинения в 2-х томах. М.: Наука, 1993. Т.1. С. 3-14.

321. Хоружий С.С. Диптих безмолвия. М., 1991. 138 с.

322. Хоружий С.С. Заметки к энергийной антропологии // Вопросы философии. 1999. № 3. С. 55-84.

323. Хоружий С.С. Исихазм и история // Человек. 1991. № 4. С. 72-83.

324. Хоружий С.С. К феноменологии аскезы. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1998. 352 с.

325. Хоружий С.С. Миросозерцание Флоренского. Томск: Водолей, 1999. 160 с.

326. Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. СПб.: Алетейя, 1994. 448 с.

327. Хоружий С.С. Род или недород? // Вопросы философии. 1997. № 6. С. 5368.

328. Хоружий С.С. Синергийная антропология. Томские лекции // Вестник Томского государственного университета. 2008. № 1(2). С. 54-88.

329. Хоружий С.С. Человек и его назначение по учению православных подвижников // Философская и социологическая мысль. 1991 №11. С. 129-142.

330. Храпченко М.Б. Природа эстетического знака // Вопросы философии. 1976. № 3. С. 96-106.

331. Хэрн Л. Душа Японии. Кокоро. М.: Восток, 1997. 325 с.

332. Чабанец E.H. Духовные практики искусств повседневности Китая и Японии : дисс. . канд. филос. наук. Томск, 2006. 178 с.

333. Черняков А.Г. В поисках утраченного субъекта // Метафизические исследования. Сознание: Альманах Лаборатории Метафизических Исследований при Философском факультете СПбГУ. СПб.: Алетейя, 1998. Вып. 6. С. 11-38.

334. Черняков А.Г. Онтология времени: Бытие и время в философии Аристотеля, Гуссерля и Хайдеггера. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001. 460 с.

335. Что такое Молитва Иисусова по преданию православной церкви. Сердоболь: Изд-ние валаамского монастыря, 1938. 560 с.

336. Чугунова С.А. Образ времени в различных культурах: обзор // Вопросы психолингвистики. 2008. № 7. С. 122-129.

337. Шеллинг. Введение в философию мифологии // Шеллинг. Сочинения в 2-х т. М.: Мысль, 1989. Т.2. С. 160-374.

338. Шпенглер О. Закат Европы. М.: Мысль, 1993. Т. 1. 667 с.

339. Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова. М.: Гос. Академия худож. наук, 1927. 219 с.

340. Штейнер Е.С. «Ветка сливы» Иккю // Сад одного цветка: Сборник статей и эссе. М.: Наука, 1991. С. 144-166.

341. Щербакова М. Театр Но записки очевидца Электронный ресурс. // Еженедельный бюллетень «Окно в Японию» № 19, 2004.05.09; № 20, 2004.05.16. URL: http://ru-jp.org/sherbakova02.htm (дата обращения: 27.08.09).

342. Элиаде М. Азиатская алхимия. Сборник эссе. М.: Янус К., 1998. 604 с.

343. Элиаде М. Аспекты мифаМ.: «Инвест-ППП», CT «ППП», 1996. 240 с.

344. Элиаде М. Избранные сочинения: Миф о вечном возвращении: Образы и символы: Священное и мирское. М.: Ладомир, 2000. 414 с.

345. Элиаде М. Космос и история. М.: Прогресс, 1987. 312 с.

346. Элиаде М., Кулиано И. Словарь религий, обрядов и верований. СПб.: Университетская книга, М.: Рудомино, 1997. 414 с.

347. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. М.: REFL-boolc, К.: Ваклер, 1996. 288 с.

348. Элиаде М. Священное и мирское. М.: МГУ, 1994. 144 с.

349. Эстес К.П. Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях. К.: «София», М.: ИД «Гелиос», 2001. 496 с.

350. Юнг К.Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991. 286 с.

351. Юнг К.Г. AION. Москва-Киев, 1997. 336 с.

352. Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления. Киев: Air Land, 1994. 414с.

353. Юнг К.Г. О психологии восточных религий и психологий. М.: Медиум, 1994. 255 с.

354. Юнг К.Г. О современных мифах. М.: Практика, 1994. 252 с.

355. Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1993. 336 с.

356. Юнг К.Г. Психология и алхимия. Москва-Киев, 1997. 592 с.

357. Юнг К.Г. Структура психики и процесс индивидуации. М.: Наука, 1996. 269 с.

358. Юнг К.Г. Тэвистокские лекции. Киев: Синто, 1995. 160 с.

359. Южакова E.B. Некоторые аспекты музыкальной эстетики в зеркале классической японской литературы VIII-XI вв. // Япония 2004-2005 : ежегодник. М.: «АИРО-ХХ1», 2005. С. 226-238.

360. Ямвлих Халкидский. Комментарии на диалоги Платона. СПб.: Алетейя, 2000.319 с.

361. Японское общество и культура. Социальная группа и группизм в теориях японского культурного своеобразия : научно-аналитический обзор. М.: АН СССР, 1985. Вып. 3. 70 с.

362. Arichi Meri. Sannö Miya Mandara. The Iconography of Pure Land on this Earth // Japanese Journal of Religious Studies. 2006. № 33/2. P. 319-347.

363. Buchheim Т. Was heißt "Immanenz der Formen" bei Aristoteles? // Prolegomena. 2002. № 1 (1). P. 5-18.

364. Eco U. Semiotics and the philosophy of language. Bloomington: Indiana Press, 1983. 242 p.

365. Fowler S. In Search of the Dragon. Mt. Muro's Sacred Topography // Japanese Journal of Religious Studies. 1997. № 24/1-2 (Spring). P. 146-161.

366. Fujii S. The Relationship Between the Romance and Religious Observances: Genji Monogatari as Myth // Japanese Journal of Religious Studies. 1982. № 9/2-3 (June-September). P. 127-146.

367. Habito R.L.F. The Logic of Nonduality and Absolute Affirmation (Deconstructing Tendai Hongaku Writings) I I Japanese Journal of Religious Studies. 1995. № 22/1-2 (Spring). P. 84-101.

368. Heine S. The Karma of Words: Bnddhism and the Literary Arts in Medieval Japan. By William R. La Fleur // Philosophy East and West. 1985. Vol.35 (July). P.319-320.

369. Hori I. Folk Religion in Japan: Continuity and Change. Chicago: Edited by Joseph M. Kitagawa and Alan L. Miller, 1968. 294 p.

370. Ingram P.O. The Symbolism of Light and Pure Land Buddhist Soteriology // Japanese Journal of Religious Studies. 1974. № 1/4 (December) P. 331-345.

371. Inoue N., Komoto M., Nakamaki H., Shioya M., Uno M. and Yamazaki Y. A Festival with Anonymous Kami: The Kobe Matsuri // Japanese Journal of Religious Studies. 1979. № 6/1-2 (March-June). P. 163-185.

372. Isamu Nagami The Ontological Foundation in Tetsuro Watsuji's Philosophy: Ku and Human Existence // Philosophy East & -West. 1981. № 3 (July). V. 31. Pp. 279296.

373. Isomae J. Reappropriating the Japanese Myths. Motoori Norinaga and the Creation Myths of the Kojiki and Nihon shoki II Japanese Journal of Religious Studies. 2000. № 27/1-2 (Spring). P. 16-39.

374. Kasulis T.P. Intimacy: A general orientation in Japanese religious values // Philosophy East and West. 1990. № 4 (October). Vol 4. P. 433-449.

375. Knecht P. Ise sankei mandara and the Image of the Pure Land // Japanese Journal of Religious Studies. 2006. № 33/2. P. 223-248.

376. Knecht P. The Crux of the Cross. Mahikari's Core Symbol // Japanese Journal of Religious Studies. 1995. № 22/3-4. P. 321-341.

377. Kopf G. Between Identity and Difference. Three Ways of Reading Nishida's Non-Dualism // Japanese Journal of Religious Studies. 2004. № 31/1 (Spring). P. 73-103.

378. Marra M. Japanese Aesthetics: The Construction of Meaning // Philosophy East and West. 1995. № 3 (July). Vol. 45. P.367-386.

379. Mayeda A.M. Whitehead and Japanese Aesthetics // The Harward Review Philosophy. 1991. Spring. P. 29-37.

380. Mori K. The Empereor of Japan: A Historical Study in Religious Symbolism // Japanese Journal of Religious Studiesl979. № 6/4 (December). P. 522-565.

381. Nakamaki H. The "Separation" Coexistence of Kami and Hotoke (A Look at Yorishiro) II Japanese Journal of Religious Studies. 1983. № 10/1. P. 65-86.

382. Nakamura H. Intuitive Awareness: issues in early mysticism // Japanese Journal of Religious Studies. 1985. № 12/2-3 (June-September). P. 119-140.

383. Odin S. The Penumbral Shadow: a Whiteheadian perspective on the Yugen Style of Art and Literature in Japanese Aesthetics // Japanese Journal of Religious Studies. 1983. 12/1 (March). P. 63-90.

384. Okakura K. The Book of Tea. Tokyo, N.Y., London: Kodansha International, 1991. 160 p.

385. Otabe T. Die Idee der „inneren form" und ihre Transformation // Prolegomena. 2009. №8(1). P. 5-21.

386. Rowe M. Stickers for Nails: The Ongoing Transformation of Roles, Rites, and Symbols in Japanese Funerals // Japanese Journal of Religious Studies. 2000. № 27/3-4. P. 353-378.

387. Sakurai H. The Symbolism of the Shishi Performance as a Community Ritual (The Okashira Shinji in Ise) // Japanese Journal of Religious Studies. 1988. № 15/2-3 (June-September). P. 139-153.

388. Sanford J. H. Wind, Waters, Stupas, Mandalas. Fetal Buddhahood in Shingon // Japanese Journal of Religious Studies. 1997. № 24/1-2 (Spring). P. 1-38.

389. Shute C. The Comparative Phenomenology of Japanese Painting and Zen Buddhism // Philosophy East and West. 1968. Vol.18. P. 285-298.

390. Solomon R.C. Some notes on emotion, "east and west" // Philosophy East and West. 1995. № 2 (Apr). Vol. 45. P. 171-202.

391. Sonoda M. Holy places of Shinto // International Symposium. «Shinto and Japanese Culture». Tokyo, 1995. P. 17-24.

392. Sonoda M. The Traditional Festival in Urban Society // Japanese Journal of Religious Studies. 1975. № 2/2-3 (June-September). P. 103-136.

393. Tisdall-Yamada Y. The Symbolic Image of Ancestors in the Church of World Messianity // Japanese Journal of Religious Studies. 1991. № 18/2-3 (JuneSeptember). P. 153-164.

394. Vance T. J. The Etymology of Kami // Japanese Journal of Religious Studies. 1983. № 10/4. P. 277-288.

395. Wai-ming Ng. The I Ching in the Shinto Thought of Tokugawa Japan // Philosophy East and West. 1998. № 4. V. 48P. 568-591.