Байронизм Лермонтова: Лирика и поэмы тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Воробьёв, Вадим Петрович

• Воробьёв, Вадим Петрович
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Воробьёв, Вадим Петрович

Ф ВВЕДЕНИЕ.

ПРИМЕЧАНИЯ К ВВЕДЕНИЮ.

ГЛАВА I. Лирика Лермонтова.

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА II. Поэмы Лермонтова.

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ II.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Байронизм Лермонтова: Лирика и поэмы»

Проселочным путем люблю скакать в телеге И,взором медленным пронзая ночи тень, Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге, Дрожащие огни печальных деревень.

Люблю дымок спаленной жнивы, В степи ночующий обоз И на холме средь желтой нивы Чету белеющих берез. С отрадой многим не знакомой Я вижу полное гумно, Избу, покрытую соломой, С резными ставнями окно; И в праздник,вечером росистым, Смотреть до полночи готов На пляску с топаньем и свистом Под говор пьяных мужичков.

К такому миросозерцанию пришел Лермонтов к концу своей совсем короткой, но ослепительно - прекрасной жизни.

Далось ему это миросозерцание в борьбе с течениями уваровской официальной народности, с жадною толпой стоявшими у трона палачами свободы, гения и славы.

Это была народность в высшем смысле слова - взгляд на мир с точки зрения русского народа и в интересах народа.

Это был реализм.

На пути к реализму Лермонтову пришлось творчески освоить высокий романтизм. На рубеже 18 -19 вв. Европа была охвачена революционным движением, которое началось Великой французской буржуазной революцией 1789 - 1793 гг., прокатилось по Испании, Италии, Германии, по Балканам и отозвалось восстанием 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади в Петербурге. Параллельно в литературах всей Европы разворачивалось могучее романтическое движение. Оно принесло не только новые жанры, новые стили, новые темы, но и породило небывалой тип личности и бытового поведения. Знаменем высокого романтизма стал Байрон с его новаторским творчеством и его трагической судьбой. Байронизм стал не только необходимым этапом развития мировой и русской литературы, но и мостом от предромантизма к реализму.

Грибоедов, Пушкин, Лермонтов прошли этот путь один за другим. «Гений», «властитель наших дум» называл Байрона Пушкин.

Я молод; но кипят на сердце звуки,

И Байрона достигнуть я б хотел;

У нас одна душа, одни и те же муки;

О если б одинаков был удел!.пророчески писал шестнадцатилетний Лермонтов.

Байрон стал известен в России с конца 1810-х годов [1]. Несколько ранее других представителей русской культуры с творчеством Байрона познакомился К.Н. Батюшков. Это произошло в 1814 году [2]. Популярности английского поэта среди русских читателей помимо таланта, смелых и независимых политических взглядов способствовало то, что в этот период в Италии, где жил тогда Байрон, бывало много русских дворян. Они приезжали туда на отдых и в качестве туристов, подолгу жили в этой стране. «Одна из причин сближения России с Байроном, безусловно заключается в увлечении Италией - идеалом южной красоты, теплой и солнечной страной, так непохожей на Россию» [3]. Участие Байрона в движении карбонариев и впоследствии в освободительном движении греческого народа было ещё одной причиной его популярности в России. «Усиление интереса к Байрону в русских читательских кругах стояло в прямой связи с обострением общественно-политического недовольства в широких кругах русской дворянской интеллигенции и активизации тайных обществ, вроде Союза Спасения и Союза Благоденствия. Произведения Байрона <.> отвечали нарождавшимся общественным оппозиционным настроениям» [4]. Ещё одной причиной популярности Байрона среди русских читателей и писателей был низкий уровень философского образования в России. Правительство боялось вольнодумства и не поощряло всестороннее и полноценное изучение философских систем и течений. « <.> философское образование и просвещение, круг философских идей, доступных писателю, входили в его сознание <.> не столько путём прямого, обеспеченного организацией высшей школы <.> изучения философии, сколько более косвенными путями - через журналистику <.> ив особенности через изучение поэтов, драматургов и прозаиков Запада, творчество которых оказалось насыщенным философскими, моральными, психологическими и эстетическими идеями. В этом направлении влияли Шиллер, Гё те, Байрон» [5]. Н.Я. Дьяконова называет Байрона самым известным русскому читателю английским поэтом за исключением Шекспира [6]. «Сила воздействия Байрона определяется тем, что трагические противоречия его личности и творчества воплотили трагические противоречия его эпохи, противоречия между поисками гармонии в вере, в высокой нравственности, в любви, в классическом идеале красоты - и романтической иронией, беспощадной ко всему, считавшемуся прежде неприкосновенным, дисгармонией неверия, аморализма, цинизма и измены классицистскому искусству» [7]. «Вместе с развитием буржуазных наций литературы нового времени приобретают ярко выраженный национальный характер, <.> вместе с развитием личности индивидуальное мировоззрение <.> и индивидуальные особенности литературного мастерства <.> приобретают небывалое прежде значение. <.> в области международных литературных взаимодействий выступает индивидуальная инициатива художественной личности, выражающей новую общественную идеологию и создающей новое направление в искусстве: мы говорим соответственно этому о влиянии Байрона на европейские литературы эпохи романтизма («байронизм») [8]. Между поэзией Байрона и русской культурой было несколько посредников: П.А. Вяземский и К.Н. Батюшков [9], С.С. Уваров и А.И. Тургенев [10], В.А. Жуковский и И.И. Козлов [11]. Увлечение Байроном было характерно для современников Лермонтова. «Им зачитывались лучшие умы России - для них его поэзия звучала, как пистолетный выстрел в ночи. Его тоска, его мечтания, его ненависть и сатанинский смех, - всё нашло отклик в России. Трагедия его жизни потрясла русских. Он был воистину властителем дум» [12]. В этом смысле Лермонтов не был исключением. «Байрон был духовно близок Рылееву, Кюхельбекеру и Соломо-су; разными гранями своего творчества он был близок <.>» [13]. Он <Лермонтов> помнит тысячи строк из произведений поэтов великих и малых, иностранных и русских, но из обширного круга его чтения нужно выделить двух авторов: Байрона и - особенно - Пушкина» [14]. Имя английского поэта

Лермонтов упоминает в стихотворениях «Farewell» (Из Байрона) (1830), «К***» («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья») (1830), «К.Л. -» (Подражание Байрону) (1831), «Подражание Байрону» (1830-1831), «На картину Рембрандта» (1830-1831), «Нет, я не Байрон, я другой» (1832). В стихотворении «К***» (Не думай, чтоб я был достоин сожаленья») Лермонтов откровенно говорит о своём желании походить на Байрона («И Байрона достигнуть я б хотел»). Увлечение Лермонтова творчеством Байрона было отмечено уже современниками. Однако, как правило, они подчёркивали поверхностность данного увлечения: «Изучение английского языка Лермонтовым замечательно тем, что с этого времени он начал передразнивать Байрона. <.> Не была ли это скорее драпировка, чтобы казаться интереснее, так как байронизм и разочарование были в то время в сильном ходу <.>» [15]. «<.> он решил соблазнять или пугать и драпироваться в байронизм, который был тогда в моде» [16]. Аналогичные мнения высказывали И.С. Тургенев [17], И.И. Панаев [18]. Более мягко выразился A.M. Меринский: «<.> и характер его, отчасти схожий с Байроновым, был причиной, что Лермонтов, несмотря на свою самобытность, невольно иногда подражал британскому поэту» [19]. Наиболее высокую оценку Лермонтову дал А.И. Герцен. Он называет его поэтом, воспевшим переходное поколение «с такой страшной истиной!.» [20]. «Он <Лермонтов> полностью принадлежит к нашему поколению. <.> Разбуженные этим великим днём, <14 декабря 1825 года>, мы увидели лишь казни и изгнания. Вынужденные молчать, <.> мы научились, замыкаясь в себе, вынашивать свои мысли <. .>. Свыкшись с этими чувствами, Лермонтов не мог найти спасения в лиризме, как находил его Пушкин. <.> Мужественная, печальная мысль всегда лежит на его челе, она сквозит во всех его стихах. Это не отвлечённая мысль, стремящаяся украсить себя цветами поэзии; нет, раздумье Лермонтова - его поэзия, его мученье, его сила. Симпатии его к Байрону были глубже, чем у Пушкина. К несчастью быть слишком проницательным у него присоединялось и другое - он смело высказывался о многом без всякой пощады и без прикрас. Существа слабые, задетые этим, никогда не прощают подобной искренности. О Лермонтове говорили как о баловном отпрыске аристократической семьи, как об одном из тех бездельников, которые погибают от скуки и пресыщения. Не хотели знать, сколько боролся этот человек, сколько выстрадал, прежде чем отважился выразить свои мысли» [21].

Именно Лермонтов в 1832 году, будучи в возрасте восемнадцати лет, ясно и прямо сказал о себе и о Байроне:

Нет, я не Байрон, я другой, Ещё неведомый избранник, Как он гонимый миром странник, Но только с русскою душой. Я раньше начал, кончу ране, Мой ум не много совершит, В душе моей, как в океане, Надежд разбитых груз лежит. Кто может, океан угрюмый, Твои изведать тайны? Кто Толпе мои расскажет думы? Я - или бог - или никто!

Лермонтов подчеркнул свою творческую самобытность («<.> я другой»). Сказал о своей духовной близости с английским поэтом («Как он <.>»). Указал на различие между собой и Байроном (но только с русскою душой».). И предсказал своё будущее. («<. .> кончу ране <. .>»).

Осознать влияние Байрона на русскую культуру пытались уже в 20-х и в 30-х годах XIX столетия. «<Термин байронизм> употребляли Пушкин, его современники, а потом исследователи до середины XX вв. <.>» [22]. При этом, как указывает В.Э. Вацуро, «Восприятие Байрона и самый облик поэта менялись в тесной зависимости от внутренних процессов в русской литературе <.»> [23].

Высокую оценку Лермонтову как самобытному и талантливому писателю дал В.Г. Белинский в статье «Сочинения М. Лермонтова». Белинский поставил Лермонтова в один ряд с великими писателями эпохи, отметив сходство его произведений с их творчеством. «<.> его создания напоминают собою создания великих поэтов. Его поприще ещё только начато, и уже как много им сделано <.> чего же должно ожидать от него в будущем?. Пока ещё не назовём мы его ни Байроном, ни Гёте, ни Пушкиным и не скажем, чтоб из него со временем вышел Байрон, Гёте или Пушкин: ибо мы убеждены, что из него выйдет ни тот, ни другой, ни третий, а выйдет - Лермонтов» [24].

В опубликованной в 1858 году в «Русском вестнике» (Т. 16) статье «Лермонтов» А.Д. Галахов подробно рассматривает влияние Байрона на Лермонтова. Галахов выделяет у Лермонтова вольные и невольные подражания Байрону, говорит о невозможности отделить одни от других. При этом Галахов подчёркивает, что подражание Байрону у Лермонтова относится к трём предметам: отдельным выражениям, постройке стихотворений и созданию характеров персонажей. Говоря о конкретных подражаниях, Галахов цитирует произведения Лермонтова и Байрона. При этом Байрон цитируется по русскому переводу. Галахов подчёркивает, что сравнение Лермонтова с Байроном справедливо. Однако подражательность Лермонтова не следует осуждать, так как она не мешала ему верно отражать действительность.

В 1888 году в статье «Байронизм Пушкина и Лермонтова», опубликованной в «Вестнике Европы» (№3), В.Д. Спасович констатировал, что предположения о пользе влияния Байрона на Лермонтова противоположны задачам литературной критики, что исследовать необходимо то, «насколько видоизменилось творчество Лермонтова от знакомства с Байроном» [25], что заимствовал Лермонтов и чем он не воспользовался. Спасович подчёркивает, что Лермонтов навсегда проникся духом поэзии Байрона и сотворил себя по образу героев Байрона. Всё светлое, что присутствовало в творчестве Байрона, исчезло у Лермонтова, а выступило всё тёмное. Лермонтов более байро-ничен, чем Байрон. Такой вывод делает Спасович. В качестве характерной для обоих поэтов черты Спасович отмечает способность Лермонтова и Байрона к воспроизведению давно испытанных ощущений. Силу влияния Байрона на Лермонтова Спасович сопоставляет с силой влияния, которую испытал Лермонтов со стороны A.C. Пушкина.

A.M. Скабичевский в своём очерке «М.Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность» (1891) называет Лермонтова гениальным человеком, которому, как и всякому гению, была присуща разносторонность интересов и дарований. При этом Скабичевский отмечает крайнюю односторонность восприятия людьми Лермонтова, его байронизма и его творчества. Характеризуя байронизм Лермонтова, автор очерка отмечает «русский народный характер» воспринятого от Байрона пессимизма и отсутствие у Лермонтова «разъедающего скептицизма», «ледяной иронии», «пресыщенности и нравственного изнеможения», характерного для Байрона [26]. Одновременно с этим творчество Лермонтова несёт в себе «безысходную тоску», «беспечную удаль» и «порыв на безбрежный простор» [27].

B.О. Ключевский в статье «Грусть», опубликованной в 1891 году («Русская мысль», № 7), разделил творчество Лермонтова на два периода. Первый период - подражательный (до 1835 года). Второй период - период нарастания национальной и художественной самобытности. Ключевский отверг байронизм Лермонтова. «Настроение, которое в поэзии обозначается именем великого английского поэта, сложилось из идеалов, с какими западноевропейское общество переступило через рубеж 18-го века, и из фактов, какие оно пережило в начале 19-го века. Байронизм - это поэзия развалин, песнь о кораблекрушении. На каких развалинах сидел Лермонтов? Какой разрушенный и

Иерусалим он оплакивал? Ни на каких и никакого» [28].

В статье «Биографические сведения о Михаиле Юрьевиче Лермонтове», опубликованной в 1897 году, И.И. Иванов выделяет основные черты Лермонтова как писателя и человека. Сюда автор статьи относит «необыкновенно развитое самосознание, цельность» и глубину нравственного мира, «мужественный идеализм жизненных стремлений» [29]. Демонизм Лермонтова Иванов рассматривает как высшую ступень идеализма. «И все эти черты отнюдь нельзя связывать с каким бы то ни было внешним влиянием; они существовали в Лермонтове ещё до знакомства его с Байроном и слились только в более мощную и зрелую гармонию, когда он узнал эту действительно родную душу»[30]. Иванов видит различие между творчеством Байрона и Лермонтова в том, что поэзия Лермонтова не является поэзией разочарования, а представляет собой поэзию печали и гнева. Наиболее обстоятельное исследование байронизма в русской литературе XIX века предпринял Алексей Н. Веселов-ский в своей монографии «Западное влияние в новой русской литературе». Данная работа вышла несколькими изданиями в конце XIX и в начале XX века (1881-1882; 1883; 1906; 1916). Веселовский говорит о различии байронизма Пушкина и Лермонтова, обосновывает увлечение Лермонтова Байроном психологическими причинами, особенностями его воспитания, происхождения, окружения. Веселовский характеризует богатство байронических героев в творчестве Лермонтова как наивысшее среди всех последователей английского поэта, различает влияние Байрона на Лермонтова в плане художественном, личностном и духовном. Веселовский отмечает самобытность Лермонтова, но подчёркивает, что путь к ней и к мировоззрению Лермонтова, сформировавшемуся к концу жизни поэта, был обусловлен влиянием Байрона, в творчестве которого Лермонтов всегда находил опору и поддержку. В биографическом очерке «Байрон» (1902; 1914) Алексей Н. Веселовский также затрагивает тему байронизма Лермонтова, отмечая при этом самобытность и самостоятельность Лермонтова как писателя. Веселовский подчеркивает огромную роль, которую сыграло творчество Байрона в литературной эволюции XIX века и говорит о писателях, испытавших влияние Байрона, как о прошедших «байроновскую школу» [31].

В очерке «М.Ю. Лермонтов: Личность поэта и его произведения» (1912) Н. Котляревский отмечает: «<.> следы прямого влияния Байрона в стихах Лермонтова несомненны <.>» [32]. «Иногда целое стихотворение выдержано в байроновском ключе, а всего чаще встречаются драматические положения и образы, которые Байрон отметил навсегда своей печатью» [33]. Котляревский отмечает предрасположение Лермонтова к байроническому настроению, обусловленное в частности родством психики Лермонтова и Байрона. Байронизм стал для Лермонтова подкреплением собственного настроения. Однако в силу того, что Лермонтов прожил очень короткую жизнь, он усвоил лишь показную сторону байронизма - отрицание. Котляревский подчёркивает, что для предшествующих исследователей характерно преувеличение влияния Байрона на Лермонтова, поэтому, занимаясь данной проблематикой, исследователи должны быть осторожны и стремиться к максимальной объективности.

Очень важной для понимания значения байронизма в русской культуре является статья Вячеслава Иванова «Байронизм, как событие в жизни русского духа», написанная через сто лет после того, как влияние Байрона стало ощущаться в России. «<.> мы, славяне, почерпнули в недрах английского духа общественное откровение о личности. Этим откровением был байронизм. <.> Для славянства он был <.> вестью об извечном праве и власти человеческой личности на свободное самоопределение перед людьми и Божеством.<.> Байронизм был более глубоким событием, чем мода Гарольдо-ва плаща и даже печоринская разочарованность. Он нёс в себе загадку Сфинкса <.>. Русский ответ на эту загадку <.> брезжил <.> в душе Лермонтова <.>» [34], Как указывает В. С. Баевский, «Вяч. Иванов показал, что встреча поэзии Байрона с русской культурой стала значительным явлением философско-религиозной мысли, предопределила, постановку проблемы достойного бытия человека, свободы воли, веры в личного, живого Бога» [35]. Мнение Вяч. Иванова согласуется с мнением И.Ф. Анненского, высказанного в статье «Юмор Лермонтова»(1909): «Не было другого поэта кроме Лермонтова <.> для которого достоинство и независимость человека были бы не только этической, но и эстетической потребностью, не отделимым от него символом его духовного бытия» [36].

Монография М.А. Яковлева «М.Ю. Лермонтов как драматург» (1924) посвящена выявлению литературных источников и иностранных влияний в драматических произведениях Лермонтова. Большим достоинством этой работы являются приводимые автором межтекстовые связи драм Лермонтова с произведениями иностранных авторов. Яковлев обнаруживает влияние «Еврейских мелодий» Байрона на трагедию Лермонтова «Испанцы» и приводит примеры межтекстовых связей данной трагедии с четырьмя стихотворениями из цикла «Еврейских мелодий» [37]. Яковлев также указывает на влияние поэмы Байрона «Гяур» на трагедию «Испанцы».

В своей монографии «Байрон и Пушкин», опубликованной в 1924 году, Б.М. Жирмунский дал образец анализа творчества писателя в сопоставлении с творчеством другого писателя и при учёте художественного влияния с его стороны. Жирмунский проанализировал влияние творчества Байрона на сюжет и композицию романтических поэм A.C. Пушкина, исследовал байронические темы в указанной группе произведений русского поэта. Жирмунский изучил влияние Байрона на стиль и лирическую манеру повествования в романтических поэмах Пушкина. Данная монография представила новые пути разработки темы иностранных влияний и новые методики подобных исследований.

В статье Л.П. Гроссмана «Русские байронисты» (1924) рассматриваются наиболее общие проблемы байроновского влияния в творчестве Лермонтова. Гроссман указывает, что исследование байронизма Лермонтова обычно сводилось к выявлению близости, сходства и родства творческих индивидуальностей, психологии, биографий Лермонтова и Байрона. Гроссман признаёт самобытность Лермонтова, но всё же на первое место он ставит его ориентацию на творчество Байрона. Гроссман указывает, что Лермонтов был последним русским писателем, в творчестве которого влияние Байрона было столь значимым. У последующих писателей влияние Байрона не было определяющим. В статье «Лермонтов и культуры востока» (1941) Гроссман рассматривает вопрос о влиянии «Еврейских мелодий» Байрона на творчество Лермонтова, в частности на трагедию «Испанцы», стихотворения «Еврейская мелодия», «Ветка Палестины» и др. Здесь Гроссман приводит примеры межтекстовых связей и комментирует некоторые словоупотребления.

В статье «Проза Лермонтова и западноевропейская литературная традиция» (1941) Б.В. Томашевский касается некоторых моментов байроновского влияния в творчестве Лермонтова. Томашевский говорит о новом соотношении между автором и героем в произведениях Пушкина и Лермонтова. «И Пушкин и Лермонтов уже не боятся вывести «автора» как персонаж наряду с героем <.> характерны предисловия Пушкина (к первой главе романа «Евгений Онегин») и Лермонтова к «Герою нашего времени», в которых они отI клоняют обвинения в автопортретности героя» [38]. Эти предисловия, как указывает Томашевский, отличаются от предисловия Байрона к «Паломничеству Чайльд-Гарольда». Предисловие Байрона подчёркивает, что его поэма не является дневником, а представляет собой литературное произведение. Байрон в отличии от Лермонтова и Пушкина «не ставит задачей разъяснить соотношение между внутренним образом автора и характером его героя» [39]. Таким образом, Пушкин и Лермонтов, заимствуя у Байрона форму, наполняют её новым содержанием, в чём проявляется их самобытность и новаторство. Говоря о романе Лермонтова <«Вадим»>, Томашевский подчёркивает, что демонизм героя романа связан с демонизмом героев Байрона. При этом демонизм Вадима соответствует взгляду автора романа на жизнь.

В монографии «Михаил Юрьевич Лермонтов» (1944) С.Н. Дурылин говорит о близости юношеских стихотворений и поэм Лермонтова творчеству Байрона. Дурылин подчёркивает, что в мировой литературе было много писателей, которые испытали художественное влияние Байрона, однако Лермонтов занимает среди них совершенно особое положение. «<.> нельзя указать другого поэта, который был бы так близок к Байрону, как Лермонтов. Но эта близость не подражания, а внутреннего родства. <.> Байрон был близок и дорог Лермонтову не только, как великий певец свободы, - он был близок и желанен ему, как борец за свободу <.>» [40].

Большой вклад в науку о Лермонтове и непосредственно в изучение влияния Байрона в творчестве Лермонтова внесли работы Б.М. Эйхенбаума. В статье «Мелодика русского лирического стиха» (1922) Эйхенбаум определяет причину лермонтовских заимствований из творчества Байрона: «Перед Лермонтовым стояла сложная поэтическая задача - преодолеть пушкинский канон. Он идёт по следам Пушкина, <.> изучая Байрона, но только для того, чтобы Пушкина победить. <.> Он напрягает русский язык и русский стих, стараясь придать ему новое обличье, сделать его острым и страстным» [41]. Эту же мысль Эйхенбаум развивает в статье «Михаил Юрьевич Лермонтов. Очерк жизни и творчества» (1959): «Учась у Пушкина, Лермонтов вместе с тем с самого начала ищет новых путей. <.> Лермонтов как будто сознаёт стоящую перед ним историческую задачу: овладеть искусством Пушкина, но суметь найти новый путь для поэзии, соответствующий настроениям, исканиям и мыслям новой эпохи. Он подхватывает оставленного Пушкиным Байрона; он пробует писать во всех жанрах, переходя от лирики к поэмам, от поэм к драме, и жадно изучает русскую и мировую литературу» [42].

В статье «Лирика Лермонтова (Обзор)» (1940) Эйхенбаум рассматривает ряд стихотворений Лермонтова, три из которых он связывает с Байроном и говорит о влиянии Байрона в целом на жанр баллады у Лермонтова [43]. В статье «Художественная проблематика Лермонтова» (1940) Эйхенбаум подчёркивает: «<.> он, Лермонтов увлекается Байроном, видя в нём <.> поэта-философа, <.> для Лермонтова Байрон был школой, которой он не находил в русской литературе. Культ Байрона у юного Лермонтова идёт не только от Пушкина, но и из французской литературы <.>» [44]. В статье «Литературная позиция Лермонтова» (1941) Эйхенбаум указывает, что увлечение Лермонтова Байроном связано не столько с именем Пушкина, сколько с увлечением французской литературой, и идёт именно оттуда. Эйхенбаум говорит о разнице байронизма Пушкина и Лермонтова. Лермонтова в творчестве Байрона интересовали иные стороны, чем те, которые притягивали Пушкина. В статье говорится также о связи стихотворения Лермонтова «1831-го июня 11 дня» с байроновским «Epistle to Augusta».

В своей книге «Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки» (1924) Эйхенбаум даёт системный анализ творчества Лермонтова, исследует заимствования и самоповторения Лермонтова. В качестве иллюстрации заимствований из Байрона Эйхенбаум приводит примеры межтекстовых связей четырёх стихотворений Лермонтова с произведениями Байрона. Ряд стихов поэмы Лермонтова «Сашка» Эйхенбаум соотносит со стихами поэм Байрона «Беп-по» и «Лара». Эйхенбаум разделяет влияние Байрона в творчестве Лермонтова и влияние английского стихосложения на поэзию Лермонтова. Такое разделение совершенно необходимо, чтобы чётко разграничить байроновские влияния и влияния, не связанные с Байроном. «Так, например, обстоит дело с неравносложными промежутками между стиховыми ударениями и с вариациями анакруз <.> так же - с мужскими рифмами в четырёхстопном и пятистопном ямбе <.> «Шильонский узник» или «Мазепа» Байрона в этом смысле не представлял собою ничего нового, потому что «женские рифмы в английском стихе вообще очень редки, а «Шильонский узник» Жуковского явился стихотворной новостью <.> «Байронизм» здесь, как и во многом другом, ни при чём» [45].

В статье «Творчество Лермонтова и западные литературы» (1941) A.B.

Фёдоров говорит о неадекватном восприятии Лермонтовым поэзии Байрона, что приводило к изменению стилистического тона произведений Лермонтова по отношению к произведениям Байрона, под влиянием которых они создавались. Восприятие Лермонтовым творчества Байрона Фёдоров характеризует как «напряжённое переживание» [46]. В монографии «Лермонтов и литература его времени» (1967) Фёдоров говорит, что знакомство Лермонтова с творчеством Байрона ускорило художественное и идейное развитие Лермонтова. «<.> для Лермонтова подлинный Байрон явился лучшим средством отталкивания от русской байронической традиции 1820-х годов <.>» [47]. Фёдоров указывает, что 1830 год явился началом нового этапа в судьбе наследия Байрона в западных литературах. В облике байронического героя начинает привлекать то, что до сих пор не было оценено - протест против социального устройства и его идейных основ. «И то обстоятельство, что к 1830 году относится соприкосновение Лермонтова с поэзией Байрона (в оригинале), показывает историческую закономерность в развитии творчества русского поэта и его связь с общеевропейским процессом развития литературы <.»> [48].

В статье «Из наблюдений над журналом Печорина» (1969) Н.Я. Дьяконова исследует влияние «Писем и дневников» Байрона в журнале Печорина в частности и в романе «Герой нашего времени» в целом, Дьяконова, выделяет десять характеристик, общих как для «Писем и дневников» Байрона, так и для журнала Печорина. Перечисление этих характеристик снабжено соответствующими текстовыми отсылками. Наряду со сходствами Дьяконова выделяет и различия, главное из которых заключается в преобладании у Лермонтова повествовательного начала и устремлённости к единому сюжету. Дьяконова называет Байрона прототипом Печорина, но указывает, что в «Герое нашего времени» Лермонтов преодолевает байронизм, что заключается не в разрыве с Байроном, а в занятии по отношению к нему критической позиции.

Очень важной для понимания сущности русского байронизма как явле ния литературы и культуры, а также байроновского влияния в творчестве Лермонтова является характеристика байронизма данная Л.Я. Гинсбург в её монографии «О лирике» (1974). «Байронизм - не подражание Байрону, но большое идейное движение, принадлежащее мировой - в том числе русской -культуре. <.> Байронизм начался прежде Байрона <.> В России следует различать байронизм декабристский и последекабристский. <.> В мировом масштабе байронизм выразил катастрофу революционного сознания. После восстания и крушения декабристов трагедия русского революционного сознания совпала со всемирной трагедией. <.> по существу своему байронизм Лермонтова сразу же выразил иное, последекабристское содержание русского общественного сознания» [49].

Очень важной в плане изучения байроновского влияния в творчестве Лермонтова является большая статья А. Глассе «Лермонтов и Е.А. Сушкова», опубликованная в 1979 году. Отражение в творчестве Лермонтова его дружеских отношений с Е.А. Сушковой соединилось с сильным влиянием Байрона, биографию и произведения которого Лермонтов интенсивно изучал в период знакомства с Сушковой. Глассе выявляет байроновское влияние в тринадцати стихотворениях Лермонтова, приводя множество интертекстуальных зависимостей. При этом в работе присутствует обширный историко-литературный комментарий. Работа Глассе представляет собой пример современного научного подхода к изучению иностранных влияний в творчестве того или иного писателя.

А. Либерман в статье «Лермонтов и Тютчев» (1989) говорит об абсолютной непохожести героев Лермонтова и Байрона, как и самих писателей. Либерман признаёт равенство Лермонтова и Байрона лишь в гениальности. Автор статьи указывает, что Лермонтов осознавал это несходство, о чём искренне и с полным основанием сказал в стихотворении «Нет, я не Байрон, я другой».

В статье «Байрон в поэтическом сознании Лермонтова» (1991) A.M. Зверев указывает, что Лермонтов на протяжении всей своей жизни в той или иной степени испытывал влияние творчества Байрона. У Лермонтова никогда не было преодоления байронизма, как не было и прямого подражания Байрону. Байронизм Лермонтова нельзя назвать ни модой, ни мимолётным веянием. Это доказывает большое количество реминисценций из Байрона в творчестве зрелого Лермонтова. Зверев также указывает, что Лермонтова влечёт не столько поэма, сколько лирика Байрона (в особенности трагическая): «Еврейские мелодии», стихи 1816 года, стихи о первой любви.

В статье Н. Я. Дьяконовой, написанной в соавторстве с Г.В. Яковлевой, «Кольридж и его литературные современники» (1994) приводятся межтекстовые связи стихотворений Лермонтова «Романс» («Стояла серая скала на берегу морском») и «Время сердцу быть в покое», а также поэмы «Мцыри» с девяносто четвёртой строфой третьей песни «Паломничества Чайлъд-Гарольда». Лермонтов заимствовал у Байрона образ далеко отстоящих друг от друга скал. Как указывает Дьяконова и Яковлева, этот образ был в свою очередь заимствован Байроном из поэмы Кольриджа «Кристабель».

Современный анализ иностранных влияний в творчестве русского писателя дан в статье B.C. Баевского «Присутствие Байрона в «Евгении Онегине» (1996). Влияние Байрона обосновывается многочисленными межтекстовыми связями, приводимыми в работе. Подчёркивается также, что рецепция текстов Байрона в «Евгении Онегине» носит различный характер: цитаты, аллюзии, прямые или перефрастические упоминания. На все эти случаи приводятся конкретные примеры из текста романа. В статье приводится обширный историко-литературный комментарий по вопросу исследования. В статье B.C. Баевского учтены и получили дальнейшую разработку разыскания и идеи крупных исследователей иностранных влияний в русской литературе: Алексея Веселовского, В.М. Жирмунского, Б.В. Томашевского.

Наша диссертация посвящена изучению художественного влияния творчества Байрона в лирике и в романтических поэмах Лермонтова. «Для изучения Лермонтова <.> надо привлекать <.> прежде всего <.> Байрона», -указывает Эйхенбаум [50]. Мы стараемся выявить конкретные факты байронического влияния на творчество Лермонтова. Сюда мы относим прежде всего межтекстовые связи. В своей работе мы опираемся на достижения предшествующих исследователей. Мы пользуемся сведениями Лермонтовской энциклопедии, так как Лермонтовская энциклопедия является авторитетным справочником, вобравшим достижения науки о Лермонтове на начало 80-х годов XX столетия.

На прошедшей в ИМЛИ в апреле 1988 года сессии, посвященной 200-летию со дня рождения Байрона, в своем заключительном слове C.B. Тураев констатировал: «<.> заседание, посвященное рецепции Байрона в России, показало почти полную неразработанность этой научной темы и вскрыло острую необходимость в обобщающих исследованиях, а также в библиографических работах» [51]. «Русская байрониана XIX-XX веков огромна, неисчерпаема. Её история ещё не написана, лишь отдельные аспекты её освещены наукой», - отмечает Л.И. Никольская [52]. Малоизученными являются также межтекстовые заимствования в творчестве Лермонтова. «Отмеченные на уровне наблюдения современниками, а затем на заре лермонтоведения двумя или тремя исследователями, они остались не объясненными. За последние шесть-десять лет они не привлекали внимания ученых. Между тем, речь идет о весьма характерной особенности лермонтовской поэтики, устойчиво проявившей себя (хотя в неодинаковых формах) в различные периоды его творчества» [53]. «Тексты Лермонтова широко цитатны», - подчеркивает другой исследователь [54]. При этом до сих пор нет ни одного исследования, в котором шаг за шагом была изучена рецепция Лермонтова конкретных текстов Байрона. Малое количество конкретных текстовых указаний, которые делались при сопоставлении Лермонтова с другими авторами, объяснил Б.М. Эйхенбаум: «<.> Лермонтов не создает нового материала, а оперирует готовым. Русская критика считает такого рода художественный метод предосудительным - поэтому, вероятно, до сих пор при сопоставлении Лермонтова с Байроном делалось очень мало конкретных текстовых указаний» [55]. Подобная установка не способствовала изучению реминесценций, а, наоборот, тормозила его. Использование готового материала и опора на достижения предшественников не могут ставиться в вину писателю. Писатели неизбежно учитывают опыт предшественников, творчески перерабатывая его. Например, Байрон испытал влияние со стороны Шекспира, Уолпола, Скотта [57], А. Радклиф, Бернса, Поупа, Драйдена [58] и Кольриджа [59]. На Байрона оказали влияние также немецкие и французские писатели: Гёте, Шиллер, Виланд [60], Шатобриан [61], - а также классические латинские поэты [62]. «Стиль и стих Байрона - синтез множества элементов. <.> в его творчестве сочетаются логически строгие структуры поэтики классицизма и высокий риторический стиль с приемами «свободного» романтического стиля, с романтической лексикой и образностью» [63]. «Литература - это непрерывный процесс, и даже великие поэты используют и перерабатывают материал предшественников: и Чосер, и Шекспир (не говоря уже о Поупе), и Пушкин, и Лермонтов, и Ахматова, и Мандельштам» [64]. Таким образом, исследование воздействия творчества Байрона на творчество Лермонтова с выявлением конкретных межтекстовых связей давно назрело. Кроме того, мы постараемся подвести некоторые итоги такого воздействия и определить его основные закономерности.

Всю работу над текстами Лермонтова мы провели по изданию: М.Ю.

Лермонтов. Сочинения в шести томах. - М. - Л.: Издательство АН СССР, 1954-1957. По этому же изданию проводятся все цитаты из произведений Лермонтова. Использованы первые четыре тома, так как все произведения Лермонтова, которые мы рассматриваем, находятся именно в этих томах. Всю работу над текстами произведений Байрона мы провели по изданиям: The Works of Lord Byron. Poetry. Vol.I.-London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons, 1903. The Works of Lord Byron. Poetry. Vol.II.-London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons, 1922. The Works of Lord Byron. Poetry. Vol.III.-London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons, 1904. The Works of Lord Byron. Poetry. Vol.IV.-London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons, 1901. По этим же изданиям приводятся все цитаты из произведений Байрона. Сравнивая оригинальные тексты Байрона и Лермонтова мы стремились выявить межтекстовые связи, соединяющие произведения Лермонтова с произведениями Байрона. При этом они могут отличаться разной степенью близости заимствований Лермонтова и первоисточников Байрона. Наибольшая степень близости проявляется тогда, когда имеются точные соответствия лексики, синтаксиса и стихотворного размера.

1. Болезнь души, <. .>

Сон, т. I, с. 277) .> the sickness of the soul <. .>

The Dream, vol. IV, p. 39)

2. Я видел сон <.>

Сон, т. I, с. 277)

I had a dream <. .>

Darkness, vol. IV, р.42)

Все три стихотворения, из которых мы привели примеры межтекстовых связей, написаны пятистопным ямбом. Все приведенные конструкции отличает одинаковое синтаксическое строение. Все примеры связывает также общность лексики. Подобные межтекстовые связи встречаются реже, чем межтекстовые связи, характеризующиеся соответствием только двух элементов из указанных трех (лексики, синтаксиса и стихотворного размера). В качестве иллюстрации влияния творчества Байрона на творчество Лермонтова мы иногда приводим межтекстовые связи, характеризующиеся соответствием одного элемента или отсутствием соответствия всех трех элементов. В подобных случаях заимствование и источник заимствования могут связывать единство содержания и единство эмоционального фона, а также одинаковая в обоих случаях композиционная функция.

1. <.> мила как херувим <.>

Аул Бастунджи, т. 3, с. 248)

Dazzling, as that, oh! too transcendent vision <. .>

The Bride of Abydos, vol. Ill, p. 163)

2. Вдруг выстрел, два и много! <. .>

Измаил-Бей, т. 3, с. 190) .> a blazing torch!

Another - and another - and another <. .>

B.A., vol. III. p. 200)

One kiss - one more - another <. .>

Corsair, vol. Ill, p. 243)

Все примеры, приведенные выше, связывает единство стихотворного размера: строфы и стихотворные абзацы, откуда взяты данные примеры, написаны пятистопным ямбом. Кроме того, данные примеры связывает сходство синтаксического строения при разнице лексики.

1. И блещет в церкви длинный ряд гробов, Украшенный гербом его отцов;

Но никогда меж них не будет тот, С которым славный кончился их род.

Литвинка, т. 3., с. 241)

A hundred scutcheons deck with gloomy grace The Laras' last and longest dwelling place; But one is absent from the mouldering file, That now were welcome in that Gothic pile.

Lara, vol. Ill, p.325)

В приведенном примере стихи Лермонтова и Байрона связаны единством стихотворного размера (пятистопный ямб) при разнице лексики и синтаксиса. Межтекстовая связь подкрепляется единством содержания. В обоих случаях речь идет об усыпальнице феодалов, расположенной в храме, и отсутствии среди усопших одного из представителей рода.

2. <. .> и поскакал стремглав,

Как будто бы гналося вслед за ним Раскаянье. <.>

Видение, т. I, с. 204)

Then sped as if by Death pursued <. .>

Giaour, vol. Ill, p. 98)

Данные стихи связывают сходство синтаксического строения при частичной разнице лексики и стихотворного размера (пятистопный и четырехстопный ямб). Межтекстовую связь подкрепляет единство эмоционального фона.

В следующем примере межтекстовой связи даны два отрывка, характеризующиеся различием лексики, синтаксиса и стихотворного размера. Однако их связывает единство эмоционального фона, общность композиционной функции (оба отрывка завершают поэмы) и сходство содержания (в обоих случаях говорится о гибели дерева).

Порывам бурь и зною предана <берёза>,

Увянет преждевременно она!.

Литвинка, т. 3, с. 242)

But if the lightning in its wrath,

The waving boughs with fury scathe,

The massy trunk the ruin feels

And never more a leaf reveals.

Parisina, vol. Ill, p. 528)

Мы исследуем также особенности метрики, строфической организации и рифменных систем сопоставляемых произведений. Полученные данные мы используем для доказательства или опровержения влияния конкретных произведений Байрона на произведения Лермонтова. Здесь мы ориентируемся на монографию М. Тарлинской «Английский стих, теория и история» («English Verse, Theory and History») (1976) [65]. Тарлинская проводит всесторонний анализ английского стиха на примере произведений английских поэтов разных эпох. Исследуя их произведения на разных уровнях (метрика, строфическая организация, рифменные системы), Тарлинская выделяет характеристики, свойственные для английского стиха в целом. Проведенная работа позволяет выявить закономерности исторического развития английской поэзии и увидеть связи между творчеством различных английских поэтов их взаимовлиянии и преемственности. из эпохи в эпоху и из литературы в литературу перекочёвывают не только темы, мотивы, сюжеты, типы персонажей, но и риторические обороты, например, вопросы восклицания в определенных местах текста» [66]. Вопросы и восклицания являются одними из признаком лирической манеры повествования байронической поэмы. Понятие лирической манеры повествования обосновал В.М. Жирмунский. «Лирическая манера повествования принадлежит к числу существенных признаков байронической поэмы <.>» [67]. Лирическая манера повествования является средством придания романтической поэме эмоциональности и выразительности. А восточные поэмы, как отмечает Дж. Голт, «блистательны по своей поэтической выразительности» [68]. Поэтому мы сравниваем особенности реализации лирической манеры повествования в романтических поэмах Лермонтова с её реализацией в восточных поэмах Байрона. В нашей работе мы основываемся на идеях В.М. Жирмунского. Подобные сравнения помогают выявить наличие байронов-ского влияния на поэмы Лермонтова или же его отсутствие. Подробно об этом сказано в начале второй главы данной диссертации.

Сравнивая произведения Лермонтова и Байрона, мы не только отмечаем сходства, но и констатируем различия. Как указывает В.М. Жирмунский, «черты различия между сопоставляемыми литературными явлениями имеют для исследователя не менее важное значение, чем признаки сходства. Они свидетельствуют о творческом переосмыслении импортированного образца, о его социальной переработке, обусловленной местными особенностями общественного, в частности - литературного произведения <. .> [69].

Первая глава диссертации посвящена изучению влияния творчества Байрона на лирику Лермонтова. Мы понимаем, что исследование влияния Байрона на лирику Лермонтова является большой и важной работой. Мы отобрали шестнадцать стихотворений Лермонтова, охватывающих время с 1830 по 1841 годы. На примере этих стихотворений мы попытаемся выявить особенности байроновского воздействия на лирику Лермонтова и его основные закономерности.

Вторая глава посвящена изучению влияния восточных поэм Байрона на романтические поэмы Лермонтова (17 романтических поэм). Мы сопоставляем данные произведения, потому что они наиболее близки в жанровом отношении. Поэтому романтические поэмы Лермонтова могли испытывать воздействие со стороны восточных поэм в большей степени, чем со стороны других произведений Байрона. В ряде случаев мы принимаем во внимание интертекстуальные связи поэм Лермонтова с лирическими стихотворениями Байрона.

В одной кандидатской диссертации невозможно охватить и полностью проанализировать влияние творчества Байрона на творчество Лермонтова. Однако мы попытаемся внести свой посильный вклад в изучение данной проблемы. Мы надеемся, что наше исследование окажется актуальным при дальнейших исследованиях иностранных влияний в творчестве Лермонтова и при изучении байроновского влияния на русскую культуру.

Данная диссертация состоит из двух глав, введения, заключения, списка примечаний после каждой главы, введения и заключения; списка источников текстов Лермонтова и Байрона, списка использованной литературы и приложения, в котором помещены две таблицы, посвященные лирической манере повествования восточных поэм Байрона и романтических поэм Лермонтова. щ

ПРИМЕЧАНИЯ К ВВЕДЕНИЮ

1. Жирмунский В.М. Байрон // Жирмунский В.М. Из истории западноевропейских литератур. - Л.: Наука, 1981. С. 241.

2. Баевский B.C. Когда Батюшков познакомился с поэзией Байрона? // Историко-культурные связи русской и зарубежной куль туры: Межвузовский сборник научных трудов. - Смоленск: СГПИ, 1992. С. 21.

3. Лейтон Л.Г. Стихотворения Ивана Козлова «Венецианская ночь» и «Байрон» (к истории русского байронизма) // Русская литература, 1997, №2. С. 15.

4. Алексеев М.П. Байрон и русская дипломатия // Литературное наследство. Т. Русско-английские литературные связи. XVIII век - первая половина XIX века. - М.: Наука, 1982, С. 409.

5. Асмус В.Ф. Круг идей Лермонтова // Литературное наследство. Т. 4344. - М.: Издательство АН СССР, 1941. С. 83.

6. Дьяконова Н.Я. Аналитическое чтение (Английская поэзия XVIII-XX веков). - Л.: Просвещение, 1967. С. 121.

7. Дьяконова Н.Я., Чамеев A.A. Английская предромантическая и романтическая литература в контексте общеевропейской культуры // Английская литература в контексте русской национальной культуры. Тезисы докладов. - Смоленск, СГПИ, 1993. С. 25.

8. Жирмунский В.М. Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур // Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. - Л.: Наука, 1979. С. 79. - Эта же мысль изложена в статье: Жирмунский В.М. Средневековые литературы как предмет сравнительного литературоведения // Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение/ Восток и Запад. С. 161.

9. Баевский B.C. Сквозь магический кристалл. - М.: Прометей, 1990. С. 47.

10. Баевский B.C. Когда Батюшков познакомился с поэзией Байрона?// Историко-культурные связи русской и зарубежной культуры: Межвузовский сборник научных трудов. - Смоленск: СГПИ, 1992. С. 19; Баевский B.C. Присутствие Байрона в «Евгении Онегине» // Известия Академии наук. Серия литературы и языка, 1996, т. 55, №6. С. 4.

11. Лейтон Л.Г. Стихотворения Ивана Козлова «Венецианская ночь», и «Байрон» (к истории русского байронизма) // Русская литература, 1997, № 2. С. 14.

12. Демурова Н. О переводах Байрона в России // Selections from Byron. -М.: Progress Publishers, 1979. P. 339.

13. Неупокоева И.Г. Революционно-романтическая поэма первой половины XIX века. Опыт типологии жанра. - М.: Наука, 1971. С. 14.

14. Андроников И.Л. Образ Лермонтова // Лермонтов М.Ю. Сочинения. -М.: Правда, 1988-1990. Т. 1. С. 11.

15. Шан-Гирей А.П. М.Ю. Лермонтов // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников / Составление, подготовка текста и комментарий М. Гиллельсона и 0. Миллер. - М.: Художественная литература, 1989. С. 37.

16. Ростопчина Е.П. Письмо к Александру Дюма. 27 августа / 10 сентября 1858 г. // Ростопчина Е.П. Стихотворения. Проза. Письма / Составление, вступительная статья, подготовка текстов и примечания Б.Н. Романова. - М.: Советская Россия, 1986. С. 385.

17. Тургенев И.С. Литературные и житейские воспоминания // Полное собрание сочинений и писем. - М.: Наука, 1983, т. 11. С.71.

18. Панаев И.И. Литературные воспоминания / Вступительная статья и комментарии И.Г. Ямпольского. -М.: Правда, 1988. С. 166.

19. Меринский A.M. Воспоминание о Лермонтове // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников / Составление, подготовка текста и комментарий М. Гиллельсона и 0. Миллер. - М.: Художественная литература, 1989. С.174.

20. Герцен A.H.Very Dangerous!!¡//Собрание сочинений в тридцати томах.-М. :Издательство АН СССР, 1954-1966,т. 14.с. 120.

21. Герцен А.И. О развитии революционных идей в России// Собрание сочинений в тридцати томах.-М.Издательство АН СССР, 1954-1966,т.7.с.225.

22. Баевский B.C. Присутствие Байрона в «Евгении Онегине» // Известия Академии наук. Серия литературы и языка, 1996. т.55, №6. С. 5.

23. Коренева М.Ю. Научная конференция, посвященная 200-летию со дня рождения Байрона [Ленинград, январь 1988] // Русская литература, 1988, №3. С. 223.

24. Белинский В.Г. Сочинения М. Лермонтова // Полное собрание сочинений. - М.: Издательство АН СССР, т. 4. С. 545-546.

25. Спасович В.Д. Байронизм Пушкина и Лермонтова // Вестник Европы, 1888, №3. С. 523.

26. Скабичевский A.M. М.Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность // Державин. Жуковский. Лермонтов. Тургенев. Лев Толстой: Биографические повествования (Жизнь замечательных людей. Биографическая библиотека Ф. Павленкова. Т. 11) - Челябинск: Урал, 1996. С. 274.

27. Скабичевский A.M. М.Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность. С. 274.

28. Ключевский В.О. Грусть (Памяти М.Ю. Лермонтова) // Собрание сочинений. - М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959. Т. 8. С. 114.

29. Иванов И.И. Биографические сведения о Михаиле Юрьевиче Лермонтове // Русская критическая литература о произведениях М.Ю. Лермонтова: Хронологический сборник критико-библиографических статей. Часть первая / Собрал В. Зелинский. - М.: Типография А.Г. Кольчуги-на, 1897. С. 16.

30. Иванов И.И. Биографические сведения о Михаиле Юрьевиче Лермонтове. С. 17.

31. Веселовский А.Н. Байрон. Биографический очерк. 2 изд. - М.: Типо-лит. Т.-ваИ.Н. Кушнерев и К, 1914.С.315.

32. Котляревский М. М.Ю. Лермонтов: Личность поэта и его произведения. 4 изд. - СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1912. С. 62.

33. Котляревский. М. М.Ю. Лермонтов: Личность поэта и его произведения. С. 54-55.

34. Иванов В.И. Байронизм, как событие в жизни русского духа // Собрание сочинений. - Брюссель: Foyer Oriental Chrétien, 1971-1987. T. 4. С. 282-286.

35. Баевский B.C. Присутствие Байрона в «Евгении Онегине» // Известия

Академии наук. Серия литературы и языка, 1996. т. 55, № 6. С. 5.

36. Анненский И.Ф. Юмор Лермонтова // Книги отражений. - М.: Наука, 1979. С. 139.

37. Яковлев A.M. М.Ю. Лермонтов как драматург. - Л. - М.: Книга, 1924. С. 113-115.

38. Томашевский Б.В. Проза Лермонтова и западноевропейская литературная традиция // Литературное наследство, т. 43-44. - М.: Издательство АН СССР, 1941. С. 498-499.

39. Томашевский Б.В. Проза Лермонтова и западноевропейская литературная традиция. С. 499.

40. Дурылин С.Н. Михаил Юрьевич Лермонтов- М.: Молодая гвардия,

1944. С. 41-42.

41

42.

43,

44,

45,

46

47,

48

49

50

51

52

53

Эйхенбаум Б.М. Мелодика русского лирического стиха // 0 поэзии. -Д.: Советский писатель, 1969. С. 406-409.

Эйхенбаум Б.М. Михаил Юрьевич Лермонтов. Очерк жизни и творчества // Статьи о Лермонтове. - М - Л.: Издательство АН СССР, 1961. С. 16.

Эйхенбаум Б.М. Лирика Лермонтова (Обзор) // Статьи о Лермонтове. -М - Л.: Издательство AM СССР, 1961. С. 344.

Эйхенбаум Б.М. Художественная проблематика Лермонтова // О поэзии. -Л.: Советский писатель, 1969. С. 185-186.

Эйхенбаум Б.М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки // 0 литературе: Работы разных лет. - М.: Советский писатель, 1987. С. 165166.

Фёдоров A.B. Творчество Лермонтова и западные литературы // Литературное наследство. Т. 43-44. - М.: Издательство АН СССР, 1941. С.218.

Фёдоров A.B. Лермонтов и литература его времени. - М.: Художественная литература, 1967. С. 317.

Фёдоров A.B. Лермонтов и литература его времени. С. 317. Гинсбург Л.Я. О лирике. - Л.: Советский писатель, 1974. С. 148-151. Эйхенбаум Б.М. Пять редакций «Маскарада» // 0 поэзии. - Л.: Советский писатель, 1969. С. 226.

Казнина O.A. Сессия в ИМЛИ, посвящённая 200-летию со дня рождения Байрона [Москва, апрель 1988] // Известия АН СССР, Серия литературы и языка, 1988, т. 47, №4. С. 339.

Никольская Л.И. Байрон в России конца XIX - начала XX веков: Пособие к спецкурсу. - Смоленск, СГПИ, 1986. С. 4.

Аринштейн Л.М. Реминисценции и автореминисценции в системе лермонтовской поэтики // Лермонтовский сборник / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом); - Л.: Наука, 1985. С. 23.

54. Лотман Ю.М. Об одной цитате у Лермонтова // Русская литература, 1975, №2. С. 206.

55. Эйхенбаум Б.М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки // 0 литературе: Работы разных лет. - М.: Советский писатель, 1987. С. 190.

56. Соловьева Н.А. У истоков Английского романтизма. - М.: Издательство МГУ, 1988. С. 95; Praz М. The Romantic Agony. 2nd ed. - New York, 1956. P. 66; Birkhead E. The Tale of Terror. A Study of the Gothic Romance. -London, 1921. P.56.

57. Railo E. The Haunted Castle. A Study of the Elements of English Romanticism. - New York, 1964. P. 158; Joseph M.K. Byron the Poet. - London, 1964. P. 48; Thorslev P. The Byronic Hero. Types and ProtoTypes. -Minneapolis, University of Minnesota, 1962. P.157; Brydges E. Letters of the Character and Poetical Genius of Lord Byron. - London, 1824. P. 71.

58. Bottral R. Byron and the Colloquial Tradition in the English Poetry // English Romantic Poets. - London - Oxford - New York: Oxford University Press, 1971. P. 218; 222.

59. Eliot T.S. Byron // English Romantic Poets. - London - Oxford - New York: Oxford University Press, 1971. P. 199.

60. Robertson J.G. ed. Goethe and Byron. «Publications of English Goethe Society», N.S. v. II. - London, 1925. P. 4.

61. Liljeren S.B. Essence and Attitude in English Romanticism. - Upsala, 1945. P. 94; Rutherford A. Byron. A Critical Study. -Stanford, 1961, p. 32.

62. Самарин P. Лира Байрона // Selections from Byron. - M.: Progress Publishers, 1979. P. 16.

63. Никольская Л.И. Неизвестный перевод из Байрона (стихотворение «Сон» в переводе Н.Д. Неёлова) // Проблемы стилистики и перевода. -Смоленск: СГПИ, 1976. С. 39.

64. Тарлинская М. Через Гёте и Байрона - к Пушкину: история одной межъязыковой формулы // Известия Академии наук. Серия литературы и языка, 2002, т. 61, №2. С. 28.

65. Tarlinskaja M.G. English Verse, Theory and History. - The Hague - Paris: Mouton, 1976.

66. Тарлинская M. Через Гёте и Байрона - к Пушкину: история одной межъязыковой формулы // Известия Академии наук. Серия литературы и языка, 2002, т. 61, №2. С. 26.

67. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин // Пушкин и западные литературы: Избранные труды. - JL: Наука, 1978. С. 92-93.

68. Gait J. The Life of Lord Byron. - London, 1830. P. 125.

69. Жирмунский В.М. Гёте в русской литературе. - JL: Наука, 1982. С. 11. щ

35

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Воробьёв, Вадим Петрович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Л.П. Гроссман полагал, что за Лермонтовым «необходимо признать значение самого гениального байрониста мировой поэзии» [1]. В различных произведениях Лермонтова, обнаруживаются разнообразные проявления художественного воздействия творчества Байрона. Изучая произведения Лермонтова, которые уже соотносились с произведениями Байрона, почти всегда можно обнаружить, что они связаны и с теми произведениями Байрона, с которыми их ранее не сопоставляли. Большинство произведений Лермонтова, испытавших воздействие творчества английского поэта, связаны не с одним, а с несколькими произведениями Байрона. Среди произведений Лермонтова, связанных с произведениями Байрона, всегда есть произведения, которые испытали воздействие творчества Байрона в большей мере и в меньшей мере. Таким образом, можно говорить о степени воздействия произведений Байрона на творчество Лермонтова. На произведения Лермонтова оказали влияние произведения Байрона, написанные на протяжении всей жизни английского поэта, При этом произведения Байрона, созданные в разные периоды его жизни, с разной интенсивностью влияют на разные произведения Лермонтова. Воздействие творчества Байрона на творчество Лермонтова проявляется в наличии между произведениями данных поэтов соответствий в лексике, синтаксисе, стихотворном размере, строфической организаций, рифменных системах, эмоциональном фоне.

В диссертации приводятся 242 межтекстовые связи тридцати трёх произведений Лермонтова с двадцатью шестью произведениями Байрона. Такое количество межтекстовых связей не приводилось ранее ни одним исследователем. Кроме того, нами впервые подробно изучены особенности реализации лирической манеры повествования в восточных поэмах Байрона и в романтических поэмах Лермонтова. Выявлена связь между реализацией лирической манеры повествования в романтических поэмах Лермонтова и лирической манерой повествования в восточных поэмах Байрона. Реализация лирической манеры повествования в романтической поэме Лермонтова, как правило, имеет сходства с реализацией лирической манеры повествования в тех восточных поэмах, с которыми данная поэма Лермонтова имеет межтекстовые связи.

Лермонтова привлекает трагическая лирика Байрона (стихотворения 1816 г., «Еврейские мелодии») и поэмы Байрона (восточные поэмы в частности). Лермонтов заимствует из произведений Байрона отдельные выражения, стихи, строит свои стихотворения по синтаксическим и метрическим моделям Байрона, ориентируется на композицию байроновских произведений, частично заимствует содержание. Влияние произведений Байрона в лирике Лермонтова проявляется в наличии межтекстовых связей, сходстве метрики, строфической организации и рифменных систем. Влияние Байрона в поэмах Лермонтова аналогично влиянию Байрона в лирике Лермонтова, однако в поэмах воздействие Байрона проявляется и в отношении лирической манеры повествования.

Всегда можно выделить произведения Байрона, влияние которых особо значимо для произведений Лермонтова. Для произведений Лермонтова, рассмотренных в данной диссертации, такое значение имеют стихотворение «Сон» («The Dream») и поэма «Гяур». «Сон» привлекал Лермонтова, вероятно, потому, что помимо прочих элементов поэтического байронизма, содержал в себе наиболее полную, по сравнению с другими образцами лирики Байрона, историю души английского поэта. Этим, по-видимому, объясняется и большая популярность «Сна» среди современников Лермонтова, «Гяур» был значим для «Лермонтова, видимо, потому, что в нём наиболее отчётливо, по сравнению с другими восточными поэмами, проявилась «вершинная» композиция, характерная для романтических поэм Байрона, Сгладить отрывочность повествования в «Гяуре» не смогли даже многочисленные добавления Байрона [2]. «Переходы в «Гяуре» внезапны, но в высшей степени эффектны; и хотя ни в одном месте основная линия рассказа не поддерживается, она нигде не является затуманенной или же непонятной» [3]. Кроме того, «Гяур» давал в наиболее чистом виде, по сравнению с остальными восточными поэмами, тип отверженного и страдающего героя-одиночки. Герой данной поэмы Байрона не был ни пиратом, ни приёмным или же незаконнорожденным сыном правителя-тирана, как не был и предводителем большого войска. Среди героев восточных поэм Гяур наиболее естественен, «<.> Гяур предстаёт перед читателем как гордый, одинокий герой, который открыто не повинуется законам общества. В то же время он волнует читателя своей таинственностью, пленяет своими чувствами и страстями» [4].

Для того, чтобы выявить межтекстовые связи произведений Лермонтова с произведениями Байрона, мы чётко определили критерии выделения межтекстовых связей (лексический, синтаксический, метрический, эмоциональный, содержательный, композиционный). Исследуя лирическую манеру повествования в поэмах Лермонтова и Байрона, мы разработали методику изучения лирической манеры повествования романтической поэмы. Всё это может быть учтено или использовано будущими исследователями в своих работах. Кроме того, данные, полученные в ходе исследования, способствуют более глубокому пониманию особенностей творческого процесса Лермонтова, его произведений, самобытности русского поэта.

Увлечение творчеством Байрона характерно для современников Лермонтова. Много взявший и многому научившийся у Байрона Пушкин на определённом этапе своей художественной эволюции ушёл от байронизма. «Преодоление культа Байрона сделалось одним из аспектов перехода Пушкина к реализму» [5]. При этом «двух великих русских поэтов, представителей двух эпох, разделённых, как рубежом, 1825 годом, привлекали разные стороны в поэзии Байрона» [6]. «Молодой поэт Пушкин воспринимает в романтическом искусстве совсем иные - доромантические по происхождению, предреалистические по смыслу - его элементы. Те самые, которые, не принадлежа собственной природе самого романтизма, определяют его объективную историческую роль как необходимого промежуточного звена между нормативной эстетикой классицизма и реалистической «поэзией действительности». Речь идёт о принципах характерности, историзма, национальной самобытности, и раскрепощении формы, отбрасывающей оковы «правил» и «образцов». Именно это и только это прочно усваивает Пушкин в годы творческого контакта, с культурой Байрона, Шатобриана, Констана и Вальтера Скотта» [7]. Воздействие Байрона характеризует все этапы жизни и творческой эволюции Лермонтова. «<.> байронизм Лермонтова имел ту важную заслугу, что сохранил несомненный талант поэта, проведя его невредимо скрозь житейскую тину. <.> указал исход для возмущённого общественною неправдой чувства <.>. Поэзия, в ту пору для него возможная лишь в байро-новском духе, развила в нём своеобразную личность, выделяющуюся из общественной среды, где не терпели никакой личной инициативы или самобытности. Наконец, в чисто художественном отношении, байроновский культ вызвал столько живых образов, звучных, блестящих и глубоко искренних строф <.>» [8]. Испытав влияние Байрона, Лермонтов стал тем писателем, которого мы знаем. Не будь этого влияния, по-видимому, творчество Лермонтова приобрело совсем другие очертания и значение. Однако, испытав влияние Байрона и сохранив свою самобытность, <.> загадочный юноша Лермонтов совершил, казалось бы, невозможное: в лирике своей личной волей продлил жизнь романтизма и одновременно создал произведения огромной реалистической силы и глубины, возродил русский роман («Герой нашего времени») и драму («Маскарад»), заставил уставших от романтических поэм читателей выучить наизусть «Демона» и «Мцыри». Мощь и разнообразие лермонтовского гения поразительны <.>» [9].

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Воробьёв, Вадим Петрович, 2004 год

1. The Works of Lord Byron. Poetry . vol. I. London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons. 1903.

2. The Works of Lord Byron. Poetry . vol. II. London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons. 1922.

3. The Works of Lord Byron. Poetry . vol. III. London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons. 1904.

4. The Works of Lord Byron. Poetry . vol. IV. London: John Murray; New York: Charles Scribner's Sons. 1901.1. ЛИТЕРАТУРА

5. Алексеев M. П. Байрон и русская дипломатия // Литературное наследство. Т. 91. Русско-английские литературные связи. XVIII век первая половина XIX века. - М.: Наука, 1982. С. 394 - 420.

6. Алексеев М.П. Байрон и фольклор // Алексеев М.П. Английская литература: Очерки и исследования. Л.: Наука, 1991. С. 358 - 388.

7. Алексеев М.П., Чарлз Роберт Метьюрин и русская литература // Алексеев М.П. Английская литература: Очерки и исследования, Л.: Наука, 1991. С. 294-336.

8. Андроников И.Л. Образ Лермонтова // Лермонтов М. Ю. Сочинения. -М.: Правда, 1988-1990, T. I. С. 5 18.

9. Анненский И.Ф. Юмор Лермонтова // Анненский И.Ф. Книги отражений. М.: Наука, 1979. С. 136 - 140.

10. Аринштейн Л.М. Реминисценции и автореминисценции в системе лермонтовской поэтики // Лермонтовский сборник /АН СССР. Институт русской литературы (Пушкинский дом). Л.: Наука, 1985. С. 23 - 48.

11. Асмус В.Ф. Круг идей Лермонтова // Литературное наследство. Т. 43-44. М.: Издательство АН СССР, 1941. С. 83 - 128.

12. Баевский B.C. Из разысканий о Пушкине и Лермонтове // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, 1983, т. 42, № 5. С. 464 474.

13. Баевский B.C. Сквозь магический кристалл. М.: Прометей, 1990. 158 с.

14. Баевский B.C. Когда Батюшков познакомился с поэзией Байрона? // Историко-культурные связи русской и зарубежной культуры: Межвузовский сборник научных трудов. Смоленск: СГПИ, 1992. С. 19-21.

15. Баевский B.C. История русской поэзии: 1730 1980 гг. Компендиум. -М.: Интерпракс, 1994. 317 с.

16. Баевский B.C. Присутствие Байрона в «Евгении Онегине» // Известия Академии наук. Серия литературы и языка, 1996. т. 55, №6. С. 4 18.13.