Взаимосвязь этнического состава значимого социального окружения и этнической идентичности индивида в поликультурной среде: на материале исследования русскоязычного юношества Латвийской Республики тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 19.00.05, кандидат психологических наук Руссита Татьяна

• Руссита Татьяна
• кандидат психологических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат психологических наук Руссита Татьяна

Введение.

Глава 1. Этническая идентичность как социально-психологический феномен.

1.1. Этническая идентичность в свете различных концептуальных подходов

1.2. Содержание этнической идентичности.

1.2.2. Становление и трансформация этнической идентичности.

Глава 2. Специфика этнической идентичности русскоязычного населения Латвийской Республики.

2.1. Социально-историческая ситуация в Латвийской Республике.

2.2. Этническая идентичность русскоязычных жителей Латвийской Республики: отражение в информационном пространстве.

Глава 3. Эмпирическое исследование этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике.

3.1. Методология исследования.

3.1.1. Качественный этап исследования этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике.

3.1.2. Количественный этап исследования этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике.

3.2. Результаты и их интерпретация.:.

3.2.1. Результаты, полученные в ходе качественного этапа исследования.

3.2.2. Результаты, полученные в ходе количественного этапа исследования

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Взаимосвязь этнического состава значимого социального окружения и этнической идентичности индивида в поликультурной среде: на материале исследования русскоязычного юношества Латвийской Республики»

В условиях современного мира поликультурность социальной среды является уже скорее не одной из встречающихся характеристик, а свойством, характерным для большинства ситуаций социального взаимодействия.

Особое значение проблема этнической идентичности обрела во второй половине XX века, когда ряд важных этнополитических изменений затронул территорию Евразии. Распад СССР, возникновение независимых национальных государств, региональный сепаратизм внутри Российской Федерации привели к повышению значимости этнического фактора, включающего в себя в качестве одной из переменных этническую идентичность, как в политической жизни, так и в повседневном взаимодействии. В связи с этим возрастает необходимость изучения этнической идентичности как одного из видов социокультурного самоопределения.

Очевидно, что столь актуальная для исследования тема не была обойдена вниманием многих российских и зарубежных ученых. Особенно» пристального внимания в отечественной психологической науке заслужили такие аспекты проблемы этнической идентичности как кризис' и смена идентичности (Н.М. Лебедева, С.М. Савоскул, Г.У. Солдатова, Т.Г. Стефаненко и др.), становление и развитие этнической идентичности (Б.А. Вяткин, A.M. Грачева, И.А. Снежкова, B.C. Собкин, В.Ю. Хотинец и др.), влияние различных факторов на формирование этнической идентичности (С.А. Баклушинский,

A.M. Грачева, А.И. Донцов, Л.Д. Кузмицкайте, Н.Г. Орлова, Н.Г. Панкова,

B.C. Собкин, Т.Г. Стефаненко, М.Т. Уталиева и др.), содержание основных понятий, рассмотрение функций, определение структурных компонентов этноидентичности (Ю.В. Арутюнян, Л.М. Дробижева, B.C. Малахов, Л.Г. Почебут, О.Л. Романова, З.В. Сикевич, Г.У. Солдатова, A.A. Сусоколов, В.Ю. Хотинец и др.), взаимосвязь этнической идентичности с другими переменными (Л.М. Дробижева, В.П. Левкович и др.)

Также можно выделить целый ряд исследований, связанных с изучением особенностей этнической идентичности в ситуациях активного этноконтактного взаимодействия, в первую очередь между жителями новообразованных национальных государств. Среди данных работ важное место занимают исследования трансформации этнической идентичности в Прибалтийском регионе после распада СССР (Н. Касаткина, Р.Х. Симонян, Б. ЬаШп, V. УоШоуб).

В то же время, несмотря на большое количество опубликованных исследовательских работ, на периферии психологической теории и практики остается тематика взаимосвязи этнической идентичности и социального окружения индивида. При этом нельзя не отметить, что с позиций социальной психологии этническая идентичность изучается не как внутриличностный, а как интерсубъектный феномен, что предусматривает необходимость исследования этничности вне отрыва от социального контекста, одной из важнейших составляющий которого является значимое социальное окружение.

Цель исследования. Целью настоящей работы является изучение взаимосвязи этнического состава значимого социального окружения и структуры этнической идентичности индивида, ее когнитивного и аффективного компонентов, на материале исследования русскоязычного юношества Латвийской Республики.

Объект исследования - структура (когнитивный и аффективный компоненты) этнической идентичности юношей и девушек с разным этническим составом значимого социального окружения

Предмет исследования - содержание когнитивного и аффективного компонентов этнической идентичности в связи с этническим составом значимого социального окружения респондентов.

Гипотеза исследования. Мы предполагаем, что существует непрямая взаимосвязь между этническим составом значимого социального окружения и этнической идентичностью индивида: как когнитивным, так и аффективным ее компонентом.

В этнической идентичности двух групп: юношей и девушек а) с большим количеством представителей аутгруппы в значимом социальном окружении

25%) и б) с отсутствием иноэтничных субъектов в значимом социальном окружении наблюдается много общего.

В то же время этническая идентичность юношей и девушек с небольшим (<25%) количеством представителей аутгруппы в значимом социальном окружении обладает существенными особенностями. Предполагается, что данные различия связаны с меньшим значением аутгруппы для их этнической идентичности.

В соответствии с целью, объектом и предметом исследования были сформулированы следующие задачи:

1. Провести теоретический анализ психологической и социологической литературы, посвященной этнической идентичности вообще и формированию этнической идентичности в поликультурной среде в частности.

2. Провести анализ материалов СМИ, научной и художественной литературы, освещающих современную социально-политическую обстановку в Латвийской Республике в историческом контексте.

3. Провести качественное исследование: ряд глубинных интервью и фокус-групп с целью изучения когнитивного и аффективного компонентов этнической идентичности.

4. На материалах, полученных в ходе качественного исследования, составить опросник по структуре когнитивного компонента этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике. Провести исследование когнитивного компонента этнической идентичности.

5. Провести исследование аффективного компонента этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике с помощью методики семантического дифференциала, разработанной на основе материалов, полученных на качественном этапе исследования.

6. Проанализировать материалы и на основе анализа сделать заключения о структуре этнической идентичности юношей и девушек, имеющих различия в этническом составе значимого социального окружения. Выявить особенности взаимосвязи этнического состава значимого социального окружения русскоязычных юношей и девушек в Латвийской Республике и их этнической идентичности.

Теоретико-методологические основы исследования.

В основе исследования лежат принципы детерминизма, развития и гуманизма. На протяжении всего исследования реализуется системный подход, который позволяет рассматривать наблюдаемые явления комплексно, в контексте всего многообразия их взаимосвязей с другими явлениями.

Этническая идентичность в данной работе определяется как результат когнитивно-эмоционального процесса осознания себя представителем этноса, определенная степень отождествления себя с ним и обособленность от других этносов (Белинская и др., 2000). Когнитивный компонент этнической идентичности в рамках этого подхода включает в себя знания, представления об особенностях собственной группы и осознание себя как ее члена на основе определенных характеристик. Аффективный (эмоциональный) компонент подразумевает эмоциональное отношение к этнодифференцирующим признакам, и включает в себя оценку качеств собственной группы, отношение к членству в ней, значимость этого членства.

Важную роль в разработке теоретико-методологической основы исследования сыграли концепция психосоциальной идентичности и представления о кризисе идентичности Э. Эриксона (Erikson, 1967), теория социальной идентичности Г. Тэджфела и Дж. Тернера (Tajfel et al., 1986), теория социальной категоризации Дж. Тернера (Turner, 1987).

Методический инструментарий исследования базируется на сочетании качественных и количественных методов. Каждый из типов методов имеет свои преимущества, а их сочетание позволяет избежать недостатков, характерных для каждого типа, и приводит к более объективному результату.

На основании материалов, полученных в ходе проблемно-ориентированных интервью и фокус-групп качественного этапа, был составлен опросник для исследования когнитивного компонента этнической идентичности русскоязычных юношей и девушек в Латвийской Республике.

При анализе материала нами использовались интерпретационные методы контент- и интент-анализов.

Используя опросник когнитивного компонента этнической идентичности и авторскую модификацию методики семантического дифференциала, мы провели количественное исследование структуры этнической идентичности среди юношей и девушек из 32 образовательных учреждений г. Риги:

Опросник, состоящий из двух частей, направленных 1) на определение приемлемых для респондента вариантов самоназвания и 2) на выявление наиболее значимых этнодифференцирующих признаков, перед применением прошел экспертизу и получил положительную оценку экспертной группы.

В основе содержания семантического дифференциала лежат формулировки, вынесенные из материалов качественного этапа исследования. Нами были выбраны высказывания, вызывавшие наиболее сильную эмоциональную реакцию у респондентов. При обработке данных был проведен обсчет 923 единиц анализа.

Математическая обработка результатов исследования проводилась с помощью компьютерной интегрированной системы обработки данных SPSS 11.50, встроенных статистических средств MS Office 2000 (программы Excel).

Эмпирическая база исследования

Исследование проводилось в 2004-2006 годах в школах, колледжах и университетах Латвийской Республики.

В качественном этапе исследования принимало участие 88 человек -юношей и девушек, жителей города Риги, родным языком которых является русский язык. Возраст респондентов находился в диапазоне от 15-ти лет до 21-го года, что, в соответствии с возрастной периодизацией, предложенной генеральной ассамблеей ООН, соответствует юношескому возрасту.

Используя методику социального атома Я. Л. Морено (Морено, 2004), мы разделили респондентов на три группы:

1. Русскоязычные юноши и девушки с русским значимым социальным окружением.

2. Русскоязычные юноши и девушки с социальным окружением, число латышей в котором составляет менее 25%.

3. Русскоязычные юноши и девушки с социальным окружением, число латышей в котором составляет 25% и более.

Научная новизна и теоретическая значимость исследования.

Изучалась структура этнической идентичности в контексте значимого социального окружения юношества в поликультурной среде и взаимосвязь этой структуры с этническим составом окружения. Характерно, что подростковый возраст респондентов, этап, к концу которого, по мнению большинства исследователей, происходит завершение формирования этнической идентичности, пришелся на период только что восстановленной независимости государства, что не могло не наложить отпечаток на исследуемый феномен.

В работе сопоставлены данные о структуре этнической идентичности юношей и девушек с разным этническим составом значимого социального окружения.

Найдены взаимосвязи между исследуемыми параметрами.

Дополнительно сделан ряд наблюдений, позволяющий выдвинуть некоторые гипотезы, которые лягут в основу дальнейшей разработки темы взаимосвязи этнической идентичности с этническим составом значимого социального окружения подростков, юношей и взрослых из поликультурной среды.

Практическая значимость исследования.

Разработан опросник, позволяющий, при условии успешной адаптации на других группах, использовать его для получения количественных данных о когнитивном компоненте этнической идентичности юношей и девушек, общение которых проходит в условиях поликультурного взаимодействия не только в Латвийской Республике, но и других странах. Такого рода опросник разрабатывается впервые, и его разработка может иметь большое значение в дальнейших этнопсихологических исследованиях структуры этнической идентичности.

Получены данные о взаимосвязи этнического состава значимого социального окружения и этнической идентичности индивида. Эти данные могут использовать в своей работе учителя, психологи и социальные педагоги, работающие в школах с детьми-представителями разных культур, чиновники, разрабатывающие стратегию образования, родители.

Достоверность исследования обусловлена соответствием методологического и теоретического обеспечения исследования поставленным целям и задачам, глубиной анализа литературных источников, статистической репрезентативностью экспериментальной выборки испытуемых.

Основные положения, выносимые на защиту

1. У латвийского русскоязычного юношества наблюдается взаимосвязь между этническим составом значимого социального окружения и когнитивным компонентом этнической идентичности.

Различия фиксируются в области самоназвания: идентификации себя как «славян», «европейцев» и «латышей»; этнодифференцирующего признака «внешние различия»; личностных смыслов таких когнитивных концептов как «богатый русский язык», «великая русская культура», «русские в Латвии тесно связаны с Россией» «некоторые русские плохо отзываются о латышах» и «русские - целеустремленные люди».

2. У латвийского русскоязычного юношества прослеживается непрямая взаимосвязь между этническим составом значимого социального окружения и содержанием аффективного компонента этнической идентичности. В первую очередь это проявляется в том, что респонденты, у которых в значимом окружении 25% и более латышей, с одной стороны более негативно относятся к высказываниям-маркерам этнической идентичности, а с другой стороны -более позитивно, что может объясняться большей интенсивностью и амбивалентностью переживания этнической идентичности у представителей данной группы.

3. У латвийского русскоязычного юношества присутствует непрямая взаимосвязь между этническим составом значимого социального окружения и аффективной «валентностью» этнической идентичности. Наиболее выражена позитивная валентность этнической идентичности у юношей и девушек, отметивших в значимом социальном окружении до 25% латышей.

Апробация результатов исследования

Основные положения работы прошли апробацию в докладах и выступлениях на VI Конгрессе этнографов и антропологов России, Санкт-Петербург (июнь 2005), IV Международной школе по лингвистической типологии и антропологии, Ереван (сентябрь 2005), Международной конференции молодых ученых «Ломоносов», Москва (апрель 2005 и 2007 гг.), IV городской научно-практической конференции молодых ученых и студентов учреждений высшего и среднего образования городского подчинения «Молодые ученые - московскому образованию», Москва (май 2006), I Всероссийском культурологическом конгрессе, Санкт-Петербург (август 2006), 1-ой Всероссийской конференции «Этнопсихология: актуальные-проблемы и перспективы развития», Москва (март 2007), VII Конгрессе этнографов и антропологов России, Санкт-Петербург (июль 2007). Основные результаты опубликованы также в журналах «РБШо1о^уа ¿тепег ип экоЫ» (апрель 2007), «Психологическая наука и образование» (ноябрь 2007) «Диаспоры» (ноябрь 2007). Работа прошла обсуждение на кафедре этнопсихологии и психологических проблем поликультурного образования.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Глоссария, Библиографии и Приложений. В первой главе рассматриваются различные концептуальные подходы к феномену этнической идентичности, структуре, развитию и трансформации этнической идентичности. Вторая глава посвящена социально-исторической ситуации в Латвийской Республике, т.е. тому контексту, в котором формируется этническая идентичность респондентов и без которого невозможно полное понимание полученного в ходе исследования материала. В третьей главе описывается эмпирическая часть работы: подробно рассказывается о методах исследования, приводятся результаты и их интерпретация. Работа

Заключение диссертации по теме «Социальная психология», Руссита Татьяна

Результаты исследования явственно показывают, что латвийские русскоязычные представляют собой не однородную группу, а, скорее, гетерогенную систему, поэтому одни и те же явления (например, эмоциональная близость к России) вызывали у разных людей эмоции разной валентности.

Часть респондентов говорила на фокус-группе: «Да, мы русские из Латвии, это здорово, что так, но жалко, иногда очень стыдно, когда идешь по улице, а там орут частушки про реформу и хочется сжаться и пройти мимо и не показать, что ты тоже русский». Эти респонденты стараются не афишировать свою этническую принадлежность, что отражается, например, в следующих высказываниях: ««я вообще, в принципе, предпочла бы, чтобы по мне нельзя было бы сказать, что я русская», «Я не могу представить себе такую ситуацию, когда я хотела бы подчеркнуть такие. черты русского человека. Даже если я оказываюсь вот. в обществе каком-нибудь там иностранном, где. в интернациональном обществе, то я буду, скорее, вести себя так, чтобы казаться более таким многонациональным человеком, чем показывать своюрусскость».

У других респондентов отношение к собственной культурно-этнической принадлежности кажется, на первый взгляд, исключительно позитивным. Им трудно придумать ситуацию, в которой они могли бы испытывать стыд, осознавая себя русскими. Скорее, они чувствуют некоторое превосходство над теми, кто может пристыдить их. Например, «когда видишь на латвийском заборе надпись вроде «русские свиньи, убирайтесь куда подальше», то сложно назвать это одним чувством. Может быть, какое-то соэ/саление. Не потому, что ты русский, а потому, что ты видишь, как у людей, которым пятнадцать лет промывали мозги, эти мозги промылись». При более глубоком рассмотрении можно заметить, что такие респонденты чаще обращают внимание на негативное отношение к себе со стороны латышей.

Вообще, негативных эмоционально окрашенных высказываний встретилось в текстах интервью почти в два раза меньше, чем позитивных, что может свидетельствовать о том, что в целом, этническая идентичность русскоязычных жителей Латвии носит скорее позитивный характер. Впрочем, мы воздержимся от поверхностных выводов, считая, что для того, чтобы делать такие обобщения, необходим более глубокий анализ материала, проведенный нами на количественном этапе исследования.

Наиболее часто как предмет гордости назывались такие качества русских, как открытость, простота, общительность и широта души: «открытость души. Русский человек не умеет. не видит в человеке плохие стороны», «европеец в принципе не может накрыть стол на 200 человек, 2 дня печь пироги, всё делать, а потом гулять 3 недели». Весьма высоко оценивалась респондентами русская культура: музыка, живопись, литература и др. — «Культура богатая и качественная — гордиться там можно всем», «Хорошо гордиться за могучую культуру, которая действительно могучая». Также подчеркивалось непосредственное личностное отношение к ней и некоторое превосходство в этом плане над представителями аутгрупп («я хоть знаю, кто такой Пушкин, Толстой!», «Достоевского могу читать в оригинале»), и даже над жителями России {«Русскоевропейцы разбираются даже больше в русской культуре, чем чистые русские»). Очень популярен был в качестве стимула для национальной гордости русский язык {«Здорово, здорово знать русский!», «для меня важно, что мой родной язык русский, он красивый такой, сложный.»). Некоторые респонденты говорили о том, что под влиянием частого общения на латышском языке, их язык становится все менее правильным.

Многие респонденты считают, что в русских очень выражены такие качества как многогранность, глубина. Не боясь обобщений, они говорят, что «с русскими всегда интересно. всегда много тем для разговора».

Очень популярной была тема целостности с Россией, русским народом. Далеко не для-всех это актуально, многие из тех, кто не озвучил этот тему, услышав, возможно, не согласились бы, но все же более 20 респондентов связывали свою позитивную этническую идентичность именно с Россией. «Мы все выходцы из Великой России», «нравится сама по себе Россия, со всей историей», «Россия богатая, могущественная», «страна, с ■ которой считается весь мир». Несколько респондентов чувствуют гордость, осознавая свою «принадлежность к такому большому народу».

Вообще, интересной темой, которую можно обсудить в рамках обсуждения аффективного компонента этнической идентичности русскоязычного юношества Латвии, может стать тема патриотизма. Интересен не только спектр отношений к этому понятию, но и то, что родина, по отношению к которой можно быть или не быть патриотом, у разных респондентов разная. На вопрос "А что Вы считаете своей Родиной?" были получены следующие ответы: "СССР", "Латвийская социалистическая республика», «город Рига, который теперь находится в государстве под названием Латвия. Это моя родина. - Латвия или Рига? - Скорее Рига даже», «я считаю Латвию своей родиной . когда я приехала в Москву. вот видишь там косметику «Дзинтарс», или «Спилве» или еще что-то и чувствуешь — вот есть она Родина, есть. Чувствуешь себя патриотом», «Это просто было у бабушки с дедушкой, когда я у них. была два года назад летом, и мы поехали на дачу (в России) . И был такой день. такое поле, всё в цветах. Мы пошли на родник за водой. И было чувство, что этот пейзаж мне знаком с самого детства. Пруд. И я шла. Вот мы просто шли. И в один момент я чувствую — «Я - русская! Это моя Родина».

Впрочем, признание себя патриотом - достаточно редкий случай. Скорее, можно было услышать от респондентов отрицательную оценку патриотизма как такового и мнение, что русским в Латвии это чувство присуще мало. Возможно, это связано с негативной окрашенностью латышского национализма в глазах латвийских русскоязычных. Даже самые интегрированные в латышское общество респонденты говорили о том, что редко, но все же встречающиеся слоганы типа «Латвия для латышей!» и их авторы, провозглашающие себя патриотами, им крайне неприятны.

Многие респонденты испытывают безусловно позитивные чувства радости и гордости, ощущая свою причастность к успехам русских. «Открыли 118-ъгй элемент в России где-то там! Радует!», «выиграли русские по фигурному катанию и вот - ура! Когда какие-то достижения, ты чувствуешь, что ма-аленькая доля ты там тоже есть», «горжусь, когда русские что-нибудь изобрели, когда в Космос полетели», «я смотрела чемпионат мира по фигурному катанию - и теш Россия просто блистала! Я себя чувствовала русской настолько!».

Анализируя отдельно высказывания, касавшиеся позитивных чувств, которые респонденты испытывали от осознания себя именно русскими в Латвии, и которые не применимы, по их мнению, к русским в целом, следует отметить популярность концепта толерантности, мультикультурности, «принятия и понимания других народов».

Значимость и выраженность принадлежности к своей группе значительно варьировались: от нежелания- признавать свое отношение к какой бы то ни было группе вообще до выраженного и яростно защищаемого чувства принадлежности к выбранной группе. Как правило, наиболее яро отстаивалась принадлежность к «русским». Респонденты, причислявшие себя к «русским в Латвии», «еврорусским» и пр. не были столь озабочены доказательством этой принадлежности. Трудно сказать, с чем это связано. Возможно, роль играет то, что в латвийском дискурсе «русские» предстают более спорной, обсуждаемой, якобы угнетаемой и требующей защиты группой, чем нейтральные и еще не нагруженные смыслами «еврорусские». «Русские в Латвии», «еврорусские» и другие названия предполагают большую вариативность образов и свободы самоопределения, в то время как слово «русские» вызывает больше стереотипов и вопросов «в самом ли деле я принадлежу к этой группе?»

Все высказывания, относящиеся к негативной оценке респондентами своей этнической принадлежности можно условно разделить на две большие группы: 1) отображающие чувство стыда, «смущения» за свой народ или отдельных его представителей и 2) неприятные чувства, связанные с оценкой своего народа и отдельных его представителей представителями аутгруппы, негативная реакция на высказываемые представителями аутгруппы (в данном случае — латышами) суждения о русских.

Наиболее часто респонденты говорили о том, что они испытывают стыд, наблюдая не соответствующее социальным нормам поведение русских. «Русские позволяют себе вести себя как свиньи. Они не боятся уронить свое достоинство», «очень любят кричать и перебивать других», «Латыши могут спокойно что-то рассматривать, а русский зайдет - начнет там что-то орать». Также была достаточно популярна тема негативного образа России {«бывает, что происходит что-то плохое в самой России. ведут себя просто отвратительно и чувствуешь стыд за то, что принадлеэюишь к этой культуре, нации», «Россия - полмира. Никого не ставят себе в равные»):

Вообще, на две группы все негативные высказывания мы поделили условно - конечно, почти в каждом можно найти аспекты, которые позволяют отнести его также и в другую группу. В качестве типичного примера высказывания, в котором сошлись стыд за поведение отдельных представителей своего народа и досада, что это оценивается со стороны, можно привести следующее: «когда латышские бабушки возле моего подъезда говорят, что эти русские парни тут бутылку разбили и окурков накидали. Мне стыдно за этих парней, за то, что они так себя ведут, позволяют себе так. действовать».

Более четверти респондентов испытывают негативные эмоции (досаду, обиду), когда «латыши думают «Опять эти русские!.». «Самое плохое, когда на уроках истории начинают мямлить - вот вы, русские, вы такие и такие» или, более конкретно, «когда на истории напоминают о коммунистическом режиме.»

Высказывания типа «латыши говорят, что мы такие-сякие» можно таюке разделить на те, которые относятся к поведению сегодняшних латвийских русскоязычных («б Латвии, если ты говоришь по-русски, значит — русский. А кто там еврей, украинец, белорус — это никто не смотрит») — ровесников респондентов или взрослых, и на те, в которых «всё время мусолят эту оккупацию/». Все без исключения респонденты, поднимавшие тему оккупации, считали, что оккупация, возможно, имела место, но они к ней не имеют никакого отношения.

Интересно, что следующими по частоте упоминания, практически наравне, идут высказывания на тему ущемления прав русскоязычного меньшинства в Латвии («я прожил всю жизнь в Латвии - и я никто тут!») и высказывания на тему излишне радикально настроенных русских в Латвии («У них такой патриотизм. Живя в Латвии иметь русскую наглость говорить -латышей долой, мы тут русские!»). Обе этих темы поднимались довольно часто (около 15 раз каждая) и если поднимались, то вызывали чрезвычайно сильную эмоциональную реакцию у респондентов. Это могло бы показаться странным, если бы русские в Латвии являли собой однородную группу, но, напомним, они очень разные и суждения даже знакомых между собой респондентов (друзей, одноклассников) могут кардинально различаться.

Характерно, что ущемление прав русских в Латвии является важным маркером их этнической идентичности, вызывающим, вопреки распространенному мнению, скорее положительные эмоции.

Отношение к аутгруппе у разных респондентов тоже существенно различалось. От «сама по себе я очень латышей не люблю. Не знаю. Я очень не люблю народ латышей» до «.люди-латыши, я много с ними общаюсь. То есть мне нравится. <.> Мне не встречались такие латыши, которые мне не нравятся <.> А русских таких много». Судя по всему, на формирование установок в отношении к аутгруппе влияет комплекс факторов, и выделить из этого комплекса какой-нибудь один, более значимый; чем другие, крайне сложно. Кроме того, это не входило в прямые задачи исследования, поэтому мы не стали пока останавливаться на этом, безусловно, очень интересном вопросе.

Очень задевали и вызывали негативную реакцию у респондентов стереотипы про русских. Причем, как сами стереотипы, в основном посвященные теме алкоголя, так и факт «наклеивания ярлыков».

Больше одного* раза в контексте ощущения каких-либо негативных чувств по поводу своей этнической принадлежности, поднимались такие темы, как пьянство, ощущение себя чужим в Латвии, обида на русских, скрывающих свою принадлежность к русским и некоторые другие.

Обобщая все вышесказанное, можно заключить, что в этнической идентичности латвийских русскоязычных важными этнодифференцирующими признаками являются русский язык, культура (включающая в себя; в том числе знания об истории, традициях русского народа), особенности характера, темперамент, «менталитет» (широкое понятие, включающее в себя главным образом особенности мышления и духовность), эмоциональная связь с Россией, происхождение, специфическое воспитание, особенности поведения, самоощущение, внешние признаки, по которым можно отличить русских (главным' образом, стиль одежды и черты лица) и общее представление об историческом прошлом, чувство общности с территорией и населением бывшего СССР.

Многими респондентами принимается и используется как самоназвание термин «русские в Латвии», но большинство придерживается мнения, что эта группа формируется не по этническому признаку, и точнее было бы называться «русскоязычными в Латвии».

При исследовании аффективного компонента этнической идентичности мы обнаружили, что высказываний, несущих позитивную эмоциональную окраску было почти в два раза больше, чем несущих негативную. Негативные чувства, такие, как стыд, досаду, обиду, вызывают, главным образом, «некультурное» поведение представителей своей группы и неприязненное отношение, а также негативные оценочные высказывания со стороны представителей аутгруппы.

Позитивные чувства (радость, гордость) базируются, в основном, на ощущении принадлежности себя к большому народу с богатым языком и великой культурой. Также русским в Латвии нравится простота, открытость, общительность русских, наличие у них глубины и духовности. Приятные эмоции вызывают также достижения русских деятелей науки, культуры и спорта.

Мы практически не делали выводов о различиях между группами респондентов с различным этническим составом значимого социального окружения, так как нам показалось логичным оставить столь тонкий анализ на второй этап, методики которого более формализованы, а результаты, следовательно, проще поддаются обсчету и интерпретации.

3.2.2. Результаты, полученные в ходе количественного этапа исследования а) Исследование когнитивного компонента этнической идентичности количественными методами

Для изучения когнитивного компонента этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвии использовался специально разработанный опросник, принципы создания которого приведены выше, а бланк представлен в приложении (Приложение 4).

Опросник состоит из двух частей. По результатам заполнения первой части можно делать выводы о самоназвании (самоназваниях) группы респондентов, а по результатам второй - о приемлемости и значимости различных этнодифференцирующих признаков. Как предлагаемые варианты самоназваний, так и формулировки этнодифференцирующих признаков мы брали из материалов, собранных на качественном этапе исследования. Все варианты самоназваний, упоминавшихся в качестве таковых в интервью, вошли в перечень опросника. Этнодифференцирующие признаки также назывались, многократно уточнялись и обсуждались в ходе интервью и фокус-групп.

При анализе выборов наиболее актуальной идентичности (вопрос «Принадлежность к какой из перечисленных групп Вы считаете для себя самой важной?») нами были получены следующие результаты:

Наибольшее число респондентов (14 человек, или 23,73%) считают самой актуальной для себя принадлежность к этнической группе русских. Следующая по числу выборов (11, или 18,64%) актуальная идентичность - «люди мира». Термин не очевиден, и специально не пояснялся, но в ходе интервью звучал. Респонденты поясняли, что принадлежность к этой группе позволяет «в любой точке мира чувствовать себя своим, чувствовать себя как дома», «вообще не думать о своей национальности».

Следующей по частоте упоминания (9 выборов, 15,25%) идет группа «русских в Латвии», формально совмещающая в себе этническую и региональную идентичности, а по сути являющуюся самоназванием для некой субэтнической общности, что подтверждает не только данное исследование, но и исследования других ученых (см. напр., Космарская, 2004; Симонян, 2003). Четвертое место занимает европейская идентичность (7 выборов, или 11,86%), в некотором смысле пересекающаяся по своей сути с идентичностью «человек мира» — почти столь же обобщенная и дающая возможность «не думать» о своей этнической принадлежности в примордиальном понимании. Основываясь на данных, полученных в ходе качественного этапа исследования, предположим, что главное отличие европейской идентичности от идентичности «человек мира», это дистанцированность «европейцев» от русских и России, декларирование своей принадлежности к «Западу».

По 4 выбора (6,78%) набрали группы «славяне», «русскоязычные в Латвии» и «евреи». Любопытен и требует более подробной интерпретации низкий статус глобальной «восточной» идентификации со славянами на фоне достаточно высокого статуса «западной» идентификации с похожей по структуре группой европейцев.

Многие респонденты, как мы увидим ниже, идентифицировали себя как русскоязычных в Латвии, однако мало кто выбрал эту группу в качестве наиболее актуальной. Это может быть связано с тем, что группы «русских», «русских в Латвии» и «русскоязычных в Латвии» в достаточной степени пересекаются и, возможно, респонденту трудно сделать выбор между тремя этими идентичностями, выделить одну из них как наиболее важную. Как мы увидим далее, одним из значимых этнодифференцирующих. признаков для русских и русских в Латвии является язык, так что, возможно, респонденты, выбирали одну из этих групп случайно, ориентируясь на все три сразу.

Отдельно хотелось бы, обсудить группу латвийских русскоязычных евреев. Общеизвестно, что евреи на протяжении многих веков в самых сложных условиях сохраняли сильную этническую и этнорелигиозную идентичности. И в нашем исследовании на качественном этапе респонденты-евреи заметно отличались от прочих той уверенностью, с которой они называли свою этническую принадлежность, вполне соглашаясь при этом и с тем, что они русскоязычные, и что латвийцы, и даже с тем, что они русские, что является дополнительным свидетельством того, что русские в Латвии не этническая, а квазиэтническая группа. Данные опросника свидетельствуют о том, что еврейскую идентичность как наиболее актуальную для себя отметили четверо из пяти респондентов, отметивших «согласен» в графе «еврей» (оставшийся отметил как таковую идентичность «человек мира»).

Никто из респондентов не отметил в качестве наиболее актуальных такие идентичности как «белорус» и «украинец». Мы предполагаем, что на фоне глобального противопоставления «русские-латыши», имеющего место в латвийском дискурсе, такие идентичности не являются достаточным основанием для проведения границы между группами «своих» и «чужих» и уходят на второй план. Полностью данные по выборам той или иной группы, а также данные по степени согласия с отнесением себя к той или иной группе представлены на таблице 4.

Список литературы диссертационного исследования кандидат психологических наук Руссита Татьяна, 2008 год

1. Авдуевская Е.П., Баклушинский С.А. Особенности социализации подростка в условиях быстрых социальных изменений // Ценностно-нормативные ориентации старшеклассника. Труды по социологии образования. Т.З, вып.4. — М: ЦСО РАО, 1995. — С. 118-132.

2. АгаджанянА. Религиозный плюрализм и национальная идентичность в России // Международный журнал по мультикультурным обществам, Вып. 2, №2, 2000. —. С. 3-27.

3. Агеев B.C. Социальная идентичность личности // Социальная психология: Хрестоматия: Учебное пособие для студентов вузов/ сост. Е.П. Белинская, O.A. Тихомандрицкая. — М: Аспект Пресс, 2003. — 471 с.

4. Амоголонова Д.Д., Елаева И.Э., Скрынникова Т.Д. Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (постсоветский период),-'-Иркутск, 2005. (Электронный ресурс: http://mion.isu.ru/pub/buryat3/index.html).

5. Андерсон Б. Воображаемые сообщества (размышления об истоках и распространении национализма). М.: Канон-Пресс-Ц, 2001. — 288 с.

6. Андреев А.Н. «Пустое понятие» этничности социологии глобализации У. Бека // Ломоносовские чтения 2002, Том 1. История и теория социологии. — М.: изд-во МГУ им. М.В. Ломоносова, 2003. (Электронный ресурс: lib.socio.msu.ru)

7. Андреева Г.М., Богомолова H.H., Петровская Л.А. Современная социальная психология на Западе. М.: Изд-во МГУ, 1978. — 272 с.

8. АрутюнянЮ.В. Трансформация постсоветских наций: по материалам этносоциологических исследований. М.: Наука, 2003. — 207 с.

9. АрутюнянЮ.В., ДробижеваЛ.М., СусоколовA.A. Этносоциология: учебное пособие для вузов. М.: «Аспект Пресс», 1998. — 271 с.

10. Баклушинский С.А., Орлова Н.Г. Особенности формирования этнической идентичности в мегаполисе // Этнос. Идентичность. Образование. Труды по социологии образования. Том 4. Вып.6. М.: Центр социологии образования РАО, 1998. — С. 248-267.

11. Баранова Т.С. Эмоциональное «я — мы» (опыт психосемантического исследования социальной идентичности) // Социология: 4М. Декабрь 2002. № 14. —С. 70-101.

12. Барский Ф.И. (Из тезисов круглого стола «Нарративная психология» на конференции «Ломоносов-2005»)// (Электронный ресурс: http://narrativepsy.narod.ru/scandnp.html).

13. Белановский С.А. Метод фокус-групп: учебное пособие. М.: Никколо-Медиа, 2001. —280 с.

14. Белинская Е.П., Стефаненко Т.Г. Этническая социализация подростка. М.: Московский психолого-социальный институт — Воронеж: НПО «МОДЭК», 2000. — 208 с.

15. БердяевН. Истоки и смысл русского коммунизма. — М.: Наука, 1990. (оригинальное издание 1914-1917 гг.). — 224 с.

16. Бережанский (Григорьев) Н.Г. Чем люди живы (Латгальские впечатления)// «Новый голос», 1930, №№4, 12, 14, 20; 1931, №48) // От

17. Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами /сост. Ю. Абызов. — Рига: Insight Ltd., Т. II, 1999. — С. 189-200.

18. БернсР. Развитие «Я-концепции» и воспитание. М.: Прогресс, 1986. — 422 с.

19. Боборыкин П. Из писем с прибалтийской стороны //«Рижский вестник», 1888, №199 // От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими'глазами. 1 т., — М.: Аркаюр, 1993. — С. 400-403.

20. Болибрух A.A. Проблемы Гильберта (100 лет спустя). М.: Московский центр непрерывного математического образования, 1999. — 24 с.

21. Бучек A.A., КлимчукФ.Д. Этнос и перепись: парадоксы статистики // Ожог родного очага / под ред. Г. Гусейнова, Д. Драгунского. М: Прогресс, 1990. — С. 92-106.

22. Ватолин И. Хуже пьяниц нет соседей // Час — 2004, 18 августа.

23. Воронков В. Мультикультурализм и деконструкция этнических границ. // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ (под ред. В.С.Малахова и В.А. Тишкова). М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 2002. —С. 38-47.

24. Галкина Е.М. Этническая идентичность подростков из национально-смешанных семей: (по материалам этносоциологического исследования в г. Москве). Автореф. дисс. канд. истор. наук. - М., 1993. — 26 с.

25. Гельман В., Хопф Т. (ред.) Центр и региональные идентичности в России.

26. СПб.; М.: Изд-во Европ. ун-та в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2003.253 с.

27. Губогло М.Н. Идентификация идентичности. Этносоциологические очерки. М.: Наука, 2003. — 766 с.

28. Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы. М.: Экопрос, 1993. —544 с.

29. Гусева О.Ю. Этническая идентичность в ситуации межкультурного взаимодействия и в условиях моноэтнической среды: Дис. . канд. психол.н.: Н.Новгород: 2004. — 251 с.

30. Де-Вос Дж. Этнический плюрализм: конфликт и адаптация // Личность. Культура. Этнос: современная психологическая антропология / под ред. A.A. Велика. — М.: Смысл, 2001. — С. 229-276.

31. Дименштейн И. Русская Рига. Рига: «Holda» Ltd, 2004. — 143 с.

32. Донцов А.И., Стефаненко Т.Г., УталиеваЖ.Т. Язык как фактор этнической идентичности // Вопросы психологии, №4. — М.:1997. — С. 75-86.

33. Дробижева Л.М. Этническая идентичность: советское наследие и современные подходы // Бюллетень "Население и общество", № 143-144. (электронный ресурс: http://www.demoscope.ru/weekly).

34. Дробижева Л.М. Российская и этническая идентичность: противостояние или совместимость// Россия реформирующаяся. М., 2002. — С. 213-244.

35. Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в российских республиках в 90-е годы. — М.: Мысль, 1996. — 382 с.

36. Карпенко О., Языковые игры с «гостями с юга»: кавказцы в российской демократической прессе 1997-1999 гг. // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / под ред. B.C. Малахова и

37. B.А. Тишкова. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 2002. —1. C. 162-192.

38. КасаткинаН.В. Особенности адаптации этнических групп в современной Литве // Федеральный образовательный портал экономика, социология, менеджмент, 2004 (Электронный ресурс: ecosocman.edu.ru).

39. Кассиль Л. Кондуит и Швамбрания.— М.: Росмэн, 1999. — 347 с.

40. Квале С. Исследовательское интервью. М.: Смысл, 2003. — 301 с.

41. Кон И.С. Категория Я'в психологии // Психологический журнал, 1981, т. 2, №3. — С. 25-39.

42. Космарская Н. Русскоязычные ближнего зарубежья: «диаспорный проект» против «автохтонного» (завершение темы) // Диаспоры, № 1,2004. —С. 148-184.

43. КочетоваЕ.А. Факторы трансформации этнической идентичности и копинг-поведение при повторной репатриации. Дипломная работа. М.,2005. — 150 с.

44. КраузеВ. Из скитаний по Латгалии // «Слово», 1927, №775 // От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами / сост. Ю. Абызов. — Рига: Insight Ltd., 1999.Т. II. — С. 179-182.

45. Ламанов И.А. Основы этнопсихологии: психология межэтнических отношений. Курс лекций. М.: Современный гуманитарный университет, 2000. — 115 с.

46. Лебедева Н.М. Этнология и психология о личности // Междисциплинарные исследования в контексте социально-культурной антропологии. М.: Наука, 2004. — С. 98-119.

47. Лебедева Н.М., Малхозова Ф.М. Социально-психологическое исследование этнической толерантности в Карачаево-Черкесии. // Идентичность и толерантность. М.: ИЭА РАН, 2002. — С. 152-168.

48. Лебедева Н.М., Татарко А.Н. (Отв. ред.) Проект «Этническая толерантность в поликультурных регионах России», М: Изд-во ИЭА РАН, 2002. — 296 с.

49. Лебедева Н.М., Татарко А.Н., Этническая идентичность, статус группы, и тип расселения как факторы межгрупповой интолерантности // Психологический журнал. — 2005, Т.26, №3. — С. 51-64.

50. Левкович В.П., Кузмицкайте Л.Д. Формирование этнического сознания подростка в семье // Психологический журнал. — 1992, Т. 13, №6. — С. 35-42.

51. Левкович В.П., МинЛ.В. Особенности сохранения этнического самосознания корейских переселенцев Казахстана // Психологический журнал. 1996. Т.17. № 6.— С. 72-81.

52. Малахов B.C. Неудобства с идентичностью. // «Вопросы философии», 1998/2. —С.43-53.

53. Мартынова М.Ю. Национальные меньшинства в странах Восточной Европы В' 90-е годы. Поиск мирных решений // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. — №91 Москва: ИЭА РАН, 1995 (электронный ресурс: www.iea.ras.ru).

54. Миненков Г.Я. Концепции идентичности: перспективы определения (часть 1) (электронный ресурс: www.belintellectuals.com)

55. Морено Я.Л. Социометрия: экспериментальный метод и наука об обществе / пер. с англ. М.: Академический проект, 2004. — 383 с.

56. Мухина B.C. Этнопсихология: настоящее и будущее// Психологический журнал, 1994, т. 15, № 3. — С. 42-49.

57. Науменко Л.И. Этническая идентичность. Проблемы трансформации в постсоветский период // Этническая психология и общество. М.: Старый сад, 1997. —С. 76-88.

58. Оболенский В. Поездка по Прибалтике // «Последние новости», Париж, 1930, №323 // От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами / сост. Ю. Абызов. — Рига: Insight Ltd., 1999, Т. II. — С. 16-19.

59. Абызов Ю. (сост.) От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами. — Рига: Insight Ltd., 1999. — 416 с.71.0шкая И. Фактор страха // Час. — 2004, 6 сентября.

60. Павленко В.Н., Корж H.H. Трансформация социальной идентичности в посттоталитарном обществе // Психологический журнал, 1998, Т. 19, №1. — С. 75-88.

61. Павленко В.Н., Таглин С.А. Общая и прикладная'этнопсихология: учеб. пособие. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2005. — 483 с.

62. Павлов Ф.С. (Спектатор) Как жили в Риге в старину // «Слово», 1925, №8. // От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами. 1 т., — М.: Аркаюр, 1993. — С. 413-417.

63. Павлов Ф.С. (Эфпе). Старая Рига // «Сегодня», 1924, №124. // От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами. 1 т., — М.: Аркаюр, 1993. — С. 269-271.

64. Петровский A.B., Ярошевский М.Г. (ред.) Психология. Словарь. 2-е изд. исп. и доп. -М.: Полит Издат, 1990. — 494 с.

65. Пивоев В.М. Ценности культуры как источник идентичности // «Свое» и «Чужое» в культуре народов европейского Севера, Петрозаводск: Изд. Петр-ГУ, 1999. —С. 8-11.

66. ПолосковаТ., СкринникВ. Русский мир: мифы и реалии. Москва, 2003. (электронный ресурс:http ://www. allrus .info/data/200412/russkijmir 1 poloskova.doc).

67. Поморский Б. Лик Московского форштадта. // «Вечернее время», 1925, №101. // От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами / сост. Ю. Абызов. — Рига: Insight Ltd., 1999. T. II. —С. 234-240.

68. Попков В. Конфликтность групп этнических мигрантов и ее влияние на процесс социокультурной адаптации // Социальный конфликт, №1, 1997.

69. Рассел Б. История западной философии. Ростов-на-Дону: Феникс, 2002. — 992 с.

70. Романова О.Л. Развитие этнической идентичности у детей и подростков: Автореф. дис. канд. психол. наук. М., 1994. — 20 с.

71. Румянцева П.В. Дети смешанных браков. Особенности« этнического самосознания // Новая еврейская школа. — 2001, № 9. — С. 173-192.

72. Савоскул С. Суверенизация Украины: этническая идентичность украинского и русского населения // Социология: теория, методы, маркетинг. 2003. №4. — С. 44-60.

73. Савчина М.Д. Этнопсихологический аспект социально-психологической адаптации коми и русских подросткового, юношеского возрастов: Дис. . канд. психол. наук.— Ярославль, 2005. — 250 с.

74. Севела Э. Зуб мудрости —М.: Зебра Е, 2004. — 254 с.

75. Сикевич З.В. О соотношении этнического и социального // Журнал социологии и социальной антропологии, т.2, Вып. 2, 1999. — С. 69-79.

76. Симонян Р.Х. Россия и страны Балтии. М.: Academia, 2003. — 456 с.

77. Скворцов Н.Г. Этничность и трансформационные процессы // Этничность. Национальные движения. Социальная практика. СПб, 1995.

78. Снежкова И.А. Национальные требования в деятельности неформальных объединений // Духовная культура и этническое самосознание наций. Вып. 1,М, 1990.

79. Снежкова И.А. К проблеме изучения этнического самосознания у детей-и юношества // Советская этнография 1982 -№1, 1982. — С. 80-88.

80. Собкин B.C. Сравнительный анализ особенностей ценностных ориентаций русских и еврейских подростков // Ценностно-нормативные ориентации старшеклассника. Труды по социологии образования. Т.З, вып. 4., М: ЦСО РАО, 1995. — С. 6-63.

81. СолдатоваГ.У. Психологическое исследование этнической идентичности в условиях межэтнической напряженности. //Национальное самосознание и национализм в РФ начала 90-х годов. М., 1994. — С. 70-71.

82. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. — М.: Смысл, 1998. — 386 с.

83. Степин B.C. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2003. — 743 с.

84. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. М.: РПО, 1998. — 198 с.

85. Стефаненко Т.Г. (а) Социально-психологические аспекты изучения этнической идентичности, — М, 1999. (электронный ресурс: http://flogiston.ru/articles/social/etnic)

86. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. М.: ИП РАН, Екатеринбург: Деловая книга, 2000. —218 с.

87. Стефаненко Т.Г. (б) Социальная психология этнической идентичности: Дис. д-ра психол. наук: 19.00.05 Москва, 1999. — 528 с.

88. СушковИ.Р. Социально-психологическая теория Джона Тернера // Психологический журнал, 1993 Т. 14, №3. — С. 115-125.

89. ТаболинаТ.В. Этническая проблематика в современной американской науке. — М.: Ин-т этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая, 1985.— 152 с.

90. Татарко А.Н. Взаимосвязь этнической идентичности и психологических стратегий межкультурного взаимодействия: Дис. . канд. психол. наук. Москва, 2004. — 211 с.

91. Тернер Дж., ОуксП., Хэслем С., Дэвид В. Социальная идентичность, самокатегоризация и группа // Иностранная психология. 1994. Т.2, № 2 (4). — С. 8-17.

92. ТишковВ.А. Перепись населения и меняющиеся идентичности // Электронная версия бюллетеня «Население и общество» — М.: Центр демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования, 2002. (электронный ресурс: http://demoscope.ru)

93. Тишков В.А. Реквием по этносу. — М.: Наука, 2003. — 541 с.

94. Филиппов С. У наших немцев (маленькие заметки) (в изд. Под летним небом. Встречи и впечатления. — М.: Изд. Ф. А. Куманина, 1984) // От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами. 1 т., — М:: Аркаюр, 1993. — С. 281-286.

95. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Аст-пресс, 2004 — 571 с. (первое издание - 1941 г.)

96. Хабибуллин К.Н., Скворцов Н.Г. Испытания национального самосознания. СПб: ТОО ТК «Петрополис», 1993. — 118 с.

97. Хотинец В.Ю. Этническое самосознание. —СПб.: Алетейя, 2000. — 235 с.

98. Цилевич Б. Три пути русскоязычных латвийцев // Час. — 2002, 20 февраля.

99. Шалфеев Б. Как Вагнер бежал из Риги // «Сегодня вечером», 1933, №40 // От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами. 1 т., — М.: Аркаюр, 1993. — С. 253-259

100. Шалфеев Б. Рига полтораста лет тому назад // «Сегодня», 1934, №353 // От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами. 1 т., — М.: Аркаюр, 1993. —С. 144-152.

101. Шалфеев Б.Н. (Иван Заболотный) Русская деревня 1400 г. в Риге //«Слово», 1926, №170 // От Лифляндии — к Латвии: Прибалтика русскими глазами. 1 т., — М.: Аркаюр, 1993. — С. 292-293.

102. ШлягинаЕ.И., Данзаева Э.У. Зависимость актуального этнопсихологического статуса личности от ее характерологических черт // Этническая психология и общество. М.: Старый сад, 1997. — С. 347355.

103. ШпетГ.Г. Психология социального бытия. М.: Институт практической психологии. Воронеж: МОДЭК, 1996. —492 с.

104. Шпет Г.Г. Сочинения. М.: Правда, 1989. — 601 с.

105. Шутов С.И. Рассказы о прошлом в г. Риге (Первоначально воспоминания печатались без указания имени автора в «Рижском вестнике», 1870 №№ 75-107.)// От Лифляндии — к Латвии. Прибалтика русскими глазами. 1 т., — М.: Аркаюр, 1993. — С. 304-373.

106. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Издательская группа «Прогресс», 1996. — 341 с.

107. Сикевич З.В.(руководитель проекта). Этническое и религиозное сознание татар Петербурга. СПб, 2002. (электронный ресурс: http://tatar-history.narod.ru/rustatardvamira.htm,).

108. ЯдовВ.А. Стратегия социологического исследования: описание, объяснение, понимание социальной реальности. М.: Добросвет, 2000. — 595 с.

109. Aasland A. (Eds.) Latvia. The impact of the transformation. The NORT.BALT Living Condicions Project. Oslo: Fafo Institute for Applied Social Science, 1996. — 240 p.

110. AboudF. The development of ethnic self-identification and attitudes // J.S. Phinney & MJ. Rotheram (Eds). Children's ethnic socialization: Pluralism and Development — New York: Columbia University, 1987. — Pp. 32-55.

111. AbramsD., Hogg M.A. Social identity theory: constructive and critical advances //Contemporary Sociology, Vol. 20, No. 6 (Nov., 1991). — Pp. 944945.

112. AlbaR. Ethnic identity: the transformation of white America. — New Haven, CT, 1990. — 374 pp.

113. Allport G.W. Personality: a psychological interpretation. New York: Holt, Rinehart, & Winston, 1937. — 588 pp.• — V

114. Barrett M. English children's acquisition of a European identity // G. Breakwell, E. Lyons (Eds.) Changing European identities: Social Psychological Analyses of Social Change. — Oxford: ButterworthHeinemann, 1996. — Pp. 349-369.

115. BarthF. (Eds.): Ethnic Groups and Boundaries: the Social organization of Culture. Difference. — Oslo: Universitetsforlaget, 1969. — 153 pp.

116. Berry J.W. Intercultural relations in plural societies // Canadian Psychology, 40, 1999. — Pp. 12-21.

117. Berry J.W., Poortinga Y.H., Segall M.H., DasenP.R. Cross-cultural psychology: Research and applications. Cambridge etc.: Cambridge University Press, 1992. —588 pp.

118. BochnerS. The Social Psychology of Cross-Cultural Relations // Cultures in Contact: Studies in Cross-Cultural Interaction. — Oxford: Pergamon, 1982. — Pp. 5-44.

119. Brewer M.B., Miller N. Beyond the contact hypothesis: Theoretical perspectives of desegregation // Miller N., Brewer M.B. (Eds.) Group in contact: The Psychology of desegregation. N.Y.: Academic Press, 1984. — Pp. 281-302.

120. Brown R. Group processes (2nd ed.) — Oxford, UK: Blackwell Publishers, 2000. — 448 pp.

121. Brubaker R., Cooper F. 'Beyond "Identity"'// Theory and Society, Vol. 29 (1), 2000, —Pp. 1-47.

122. Chante L. Categorical race versus individuality belief as determinants of discrimination // Experimental Social Psychology. Vol. 32. 1996. — Pp. 129140.

123. Clark K., Clark M. Racial identification and1 preference in Negro school children. // T. Newcombe&E.C. Hartley (Eds.) Readings in social Psychology. — New York: Holt, Rinehart and Winston, 1947. — Pp. 32-43.

124. CushmanP. Why the self is empty: Toward a historically situated psychology// American Psychologist, 45, 1990. — Pp. 599-611.

125. Deaux K. Identity // Encyclopedia,of Psychology. A.E. Kazdin, Editor in Chief- Vol.3, Oxford University Press, 2000. — Pp. 222-225.

126. Deschamps J.-C. Catégorisation sociale et différenciations interindividuelles // Bulletin de Psychologie. 1983/1984, Vol.37. —Pp. 489500.

127. Deschamps J.-C., Devos T. Regarding the relationship between social identity and personal identity // Social identity: International perspectives / Ed. by S. Worchel et al. London etc.: Sage, 1998. — Pp. 1-12.

128. Erikson E.H. Identity: Youth and Crisis. — New York: W.W. Norton, 1968. —336 pp.

129. Fivush R. The social construction of personal narratives. Merrill-Palmer Quarterly, 37, 1991. — Pp. 59-82.

130. Freeman M. Rewriting the self: History, memory, narrative. — New York: Routledge, 1993. — 304 pp.

131. Freud S. Neue Folge der Vorlesungen zur Einfuhrung in die Psychoanalyse // Gesammelte Werke, Bd. 15, 1933. — Pp.131-135.

132. Geertz C. The interpretation of cultures. — NY: Basic Books, 1973. — 476 pp.

133. Gellner E. Nations and Nationalism. — Ithaca, NY: Cornell University Press, 1983.- -204 pp. • .

134. Greenberg S. Race and State in Capitalist Development: Comparative Perspectives. — New Haven: Yale University Press, 1980. — 489 pp.

135. Hallowell'A.I. Culture and experience. — Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1955. — 434 pp.

136. HeadH. Studies in Neurology. —London: Oxford University Press, 1920.2 Vols. —862 pp.

137. Hermans H. J. M. The dialogical self: Toward a theory of personal and cultural positioning// Culture & Psychology, 7(3), 2001. — Pp. 243-281.

138. James W. The principles of psychology. —New York: Dover, 1950, 2 Vol. — 689 pp. (Original work published 1850).

139. Jarumovicz M. Self We - Others schemata and social identifications // Social identity (International perspectives).—London: Sage. 1998. — Pp. 4453.

140. Jenkins R. Social Identity. — London: Routledge, 1996. — 232 pp.

141. Katz P. Developmental and social processes in ethnic attitudes and self-identification. I I J. Phinney & M. Rotheram (Eds.) Children's ethnic socialization: Pluralism and development. — Newbury Park, CA: Sage Publications, 1987. —Pp. 92-100.

142. KazdinA.E. (Ed.) Encyclopedia of Psychology. Vol.3. — Oxford: Oxford University Press, 2000.

143. KitayamaSh., Markus H.R. Culture and the Self Implications for Cognition, Emotion, and Motivation // Psychological Review, 1991. Vol. 98, No. 2. —Pp. 224-253.

144. Lacan J. Le stade du miroir comme formateur de la fonction du Je // Revue Française de Psychoanalyse, 1949. — Pp. 449-453.

145. Laitin D.D. (a) Hegemony and Culture: The Politics of Religious Change Among the Yoruba. — Chicago: University of Chicago Press, 1998. —252 pp.

146. Laitin D.D. (b) Identity in formation: The Russian-Speaking Populations in the Near Abroad. — Ithaca. New York: Cornell Univ. Press, 1998. — 417 pp.

147. Latvijas demogräfijas gadagrämata 2003 (2004) Riga: LR Centrälä statistikas pärvalde, 2003. (Электронный ресурс: www.csb.lv).

148. Markus H., NuriusP. (1986). Possible selves // American Psychologist, 41, 1986. —Pp. 954-969.

149. Massonat J., Boukarroum A. Identité personnelle et identité sociale // La construction sociale de la personne / Sous la dir. de J.-L. Beauvois et al. — Grenoble: Presses Universitaires Grenoble, 1999. — Pp. 183-200.

150. McAdams D.P. The stories we live by: Personal myths and the making of the self. New York: William Morrow and Company, 1993. — 336 pp.

151. MeadG.H. Mind, self, and society from the standpoint of a social behaviorist. — Chicago: University of Chicago Press, 1934. — 398 pp.

152. Mironovs D. Речь на конференции "Latvija ir müsu!" 14 декабря 2005 г. (Электронный ресурс www.visulatvijai.lv/index.php?kat=n&id=636).

153. DribinsL. (red.) Nacionäläs un etniskäs grupas Latvijä. InformatTvs materials, Riga: LR Tieslietu ministrija, 1996. — 87 1pp.

154. NeisserU. Five kinds of self-knowledge // Philosophical Psychology, 1, 1988. —Pp. 35-59.

155. Neumann I.B. Russia as Central Europe's Constituting Other // East European Politics and Societies. 1993. Vol. 7. N 2. — 349 p.

156. Ocampo K.A., Bernal M.E., Knight G.P. Gender, race, and ethnicity: the sequencing of social constancies // Ethnic identity: Formation and transmission among Hispanics and other minorities. — Albany: State University of New York, 1993. —Pp.11-30.

157. Osgood C.E., Suci G., Tannenbaum P. The measurement of meaning. — Urbana, IL: University of Illinois Press, 1957. — 342 pp.

158. PhinneyJ. Ethnic Identity // Encyclopedia of Psychology. Alan E. Kazdin, Editor in Chief- Vol.3, Oxford University Press, 2000. — Pp. 255259.

159. PhinneyJ. Ethnic identity in adolescents and adults Review of research // Psychological Bulletin. 1990. Vol. 108(3): —Pp. 499-514.

160. Phinney J.S., 1993 A three-stage model of ethnic identity development in adolescence // Ethnic identity: Formation and transmission among Hispanics and other minorities. — Albany: State University of New York Press, 1993. — Pp. 499-514.

161. PiagetJ., Weil A. The development in children of the idea of the homeland and its relation with other countries. International Social Science Bulletin, 3,1951. — Pp. 561-578.

162. Serino C. The personal-social interplay: social-cognitive prospects on identity and self-others comparison // Social identity: international perspectives / Ed. by S. Worchel et al. London etc.: Sage, 1998. — Pp. 24-43.

163. Steinthal H. Grammatik, Logik und Psychologie, ihre Prinzipien und ihr Verhaltnis zueinander. Berlin: F. Dümmler, 1855.

164. TajfelH. (ed.) Differentiation between social groups: Studies in the social psychology of intergroup relations. — London: Academic Press, 1978.490 pp.

165. Tajfel H., Turner J.S. The social identity theory of intergroup behaviour // S. Worsel & W.G. Austin (Eds.), Psychology of Intergroup Relations, 2nd edition. — Chicago: Nelson-Hall, 1986. — Pp. 7-24.

166. TrafimowD., Triandis H.C., Goto S.G. Some tests of the distinction between the private self and the collective self // Journal of Personality and Social Psychology. 1991 Vol. 60. — Pp. 649-655.

167. Turner J. A self-categorization theory // Rediscovering the Social Group: A Self-Categorization Theory. — Oxford: Blackwell, 1987. — Pp. 117-141.

168. Turner J. Social Categorization and Self-concept: A social cognitive theory of group beheviour // Advances in group processes. — London, 1985.1. Pp. 77-121.

169. Turner J.C., Hogg M.A., Oakes P.J., Reicher S.D., Wetherell M.S. Rediscovering the social group: A self-categorization Theory. — Oxford: Blackwell, 1987.

170. Turner J.C., Onorato R.S., Social identity, personality and the self-concept: a self-categorization perspective // The psychology of the social self / ed. by T.R. Tyler, R. Cramer, O. John. — Hillsdale (NJ): Lawrence Erlbaum, 1999.—Pp. 11-46.

171. Vebers E. Latvijas valsts un etniskas minoritates. Riga: LZA Filozofijas un sociologijas instituta Etnisko petljumu centrs, 1997.

172. VerkuytenM. Self-definition and in group formation among the ethnic minorities in the Netherlands // Social Psychol. Quart. 1991. Vol. 54. #3. — Pp. 280-286.

173. Volkovs A. Krievi // Mazakumtautlbu vesture Latvija. Eksperimentals metodisks lidzeklis. — Riga: Zvaigzne ABC, 1998.

174. ZavalloniM. Ego-ecology: The study of the interaction between social and personal identities // Identity: Personal and socio-cultural: A symposium /

175. Ed. by A. Jacobson-Widding. — Stockholm: Almqvist&Wickseil International, 1983. —Pp. 205-231. 189. Zavalloni M. Social Identity: Perspectives and projects // Social Science Information, 12, 1973. — Pp. 65-91.