"Усадебный текст" в русской литературе второй половины XIX века: И.А. Гончаров, И.С. Тургенев, А.А. Фет тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Глазкова, Марина Владимировна

• Глазкова, Марина Владимировна
• кандидат филологических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Глазкова, Марина Владимировна

Введение.

Глава 1: Русская дворянская усадьба как культурно-историческое явление

1.1 История русской усадьбы.

1.2 Основные мифологемы русской усадебной культуры.

1.2.1 Усадьба - «рай», усадьба - Аркадия.

1.2.2 Мифологема Сада.

1.2.3 Мифологема Дома. Усадебное жизнетворчество.

1.3 Понятие «усадебного текста» русской литературы.

Глава 2: «Усадебный текст» в романной трилогии И.А.Гончарова («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»)

2.1 Художественное пространство русской усадьбы в романном мире И.А.Гончарова.

2.2 Художественное время в «усадебном тексте» И.А.Гончарова.

2.3 Мифологема Сада в романах И.А.Гончарова.

2.4 Дымок - идеальная усадьба.

Глава 3: «Усадебный текст» в романах И.С.Тургенева («Рудин», «Дворянское гнездо», «Отцы и дети», «Дым», «Новь»).

3.1 Художественное пространство русской усадьбы в романном мире И.С.Тургенева.-.

3.2 Усадебное время в романах И.С.Тургенева.

3.3 Мифологема Сада в романах И.С.Тургенева.

Глава 4: «Усадебный текст» в поэтическом творчестве А.А.Фета.

4.1 Художественное пространство русской усадьбы в поэзии А.А.Фета.

4.1.1 1840-1860.

4.1.2 1860-1877.

4.1.3 1877-1892.:.

4.4 Усадебное время в стихотворениях А.А.Фета.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «"Усадебный текст" в русской литературе второй половины XIX века: И.А. Гончаров, И.С. Тургенев, А.А. Фет»

Представленная диссертация посвящена изучению образа дворянской усадьбы в русской литературе второй половины XIX века на материале романов И.А.Гончарова («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»), И.С.Тургенева («Рудин», «Дворянское гнездо», «Отцы и дети», «Дым», «Новь») и поэзии А.А.Фета. Проблема охраны и изучения русской усадьбы как культурно-исторического явления была поставлена еще в начале XX века, а с 1992 года, года возрождения Общества изучения русской усадьбы, она все больше и больше дискутируется в работах таких исследователей, как Г.Ю.Стернин, В.С.Турчин, В.Г.Щукин, Л.Н.Летягин, Т.П.Каждан и др., носящих культурологический характер.1

Для литературоведения же эта тема довольно нова. До сих пор не существует комплексного исследования, посвященного анализу образа усадьбы в текстах данных авторов. В дореволюционной критике романы И.А.Гончарова рассматривались с точки зрения проблем романтического и реалистического мировоззрения и метода, «лишнего человека» и т.п., образ усадьбы интересует исследователей, как правило, как реалия русской жизни, нуждающаяся в преобразовании. В критике советского периода образ усадьбы в романах И.А.Гончарова предстает как нечто отжившее, устаревшее. Например, для А.Рыбасова усадьба — «это застывшая в своей неподвижности и патриархальной отсталости дворянско-поместная среда дореформенной поры»." Подобной вульгарно-социологической точки зрения придерживаются такие исследователи как Н.К.Петрова, В.Лилин, Н.Громов, А.Г.Цейтлин . Среди работ этого периода, однако, хочется отдельно отметить статью Е.М.Таборисской «О понятии «пространство» героя»4 (на материале романа И.А.Гончарова «Обломов»), в которой намечается подход к усадьбе как к художественному пространству, структурирующему сферу бытия героев.

Ряд исследователей, в том числе В.А.Недзвецкий, Е.А.Краснощекова, М.В.Отрадин5, рассматривают усадьбу как пространство, организованное в соответствии с философией сентиментализма, и как часть оппозиции «усадьба

- Петербург». Ю.Лошиц подходит к образу усадьбы с позиции анализа «сказочно-фольклорного, легендарного, древнелитературного материала» романа, то есть рассматривает усадьбу в фольклорно-мифологическом аспекте6. П.П.Алексеев придерживается следующей точки зрения: «сущность идиллии в п романе — это территория победившего православия». В работе Е.Дмитриевой и о '

О.Купцовой усадьба рассматривается как «культурный текст», способный порождать литературные, философские, изобразительные тексты, и образ усадьбы в произведениях Гончарова и др. авторов используется в качестве иллюстрации инвариантных свойств этого «культурного текста». В.Г.Щукин,по аналогии с «петербургским текстом», формулирует понятие «усадебный текст», но относит его, прежде всего, к романам И.С.Тургенева.9

Перейдем к обзору критики, посвященной творчеству И.С.Тургенева. В начале отметим, что уже при жизни писателя одним из доминантных образов его творчества современники, например, Писемский, считали образ усадьбы: «Знаете, что такое Тургенев? - медленно и мечтательно спрашивал он, точно вглядываясь в то, что было видно ему одному. — Тургенев - это благоухающий сад. И в нем беседка. Вы сидите в ней, а над вами витают светлые тени. его женщин».10 В критической литературе дореволюционного периода, особенно в работах, написанных на рубеже веков, упоминания об образе дворянской усадьбы у И.С.Тургенева овеяны идиллической грустью. Как правило, эти работы описательны и, в первую очередь, связаны с анализом мастерства Тургенева-художника.11 Исследователи, в том числе и зарубежные, обращают внимание на элегическую составляющую настроения его романов: «Через все произведения Тургенева несется широкая, захватывающая волна меланхолии»,

1 О

- пишет Георг Брандес, " a Emile Haumant даже наделяет романиста эпитетом idylliste и делает важное замечание по поводу специфики образа усадьбы у И.С.Тургенева: «D'ailleurs, même au fond de la Russie, l'Europe n'est jamais absente». Несмотря на явную идеализирующую тенденцию по отношению к усадьбе, уже в этот период наблюдается критическое отношение к ней, например: «В «Дворянском гнезде» произнесен окончательный приговор дворянским нравам и обычаям, воспитанию и идеологии дворян, жизни дореформенного периода.»,13 а уже упомянутый нами Г. Брандес замечает по поводу романа «Новь»: «Поистине и здесь все на мели! Старые роды с их сипягинским либерализмом раз навсегда отжили. В молодом поколении все превосходно обдумано, все самым бескорыстным образом поставлено на

14 карту.».

В 20-30-е годы, когда в отечественном литературоведении проявилась тенденция к сугубо социологическому осмыслению литературы и Тургенева стали рассматривать как «ведущего художника в борьбе буржуазно-дворянской литературы против революции», «идиллия дворянско-поместной культуры» в восприятии критиков этого времени вступает в несомненное противоречие с «реальной жизнью» и создает характеры, поражающие «своей' жизненной неприспособленностью».

При этом на общем фоне подобного рода работ данного периода выделяются исследования Л.Гроссмана и A.Yarmolinsky. Л.Гроссман с необыкновенной проникновенностью пишет о завороженности Тургенева XVIII веком и эпохой рококо, которая придает особую прелесть описаниям его усадеб15 и отмечает: «Тургенев был невольным основателем того эстетического усадьбоведения, вокруг которого зародились у нас впоследствии художественные журналы о ценностях вымирающих дворянских гнезд». A.Yarmolinsky же отмечает: «.there was the charm of the lyricism in which the story is based: the aura that radiates from a passing epoch as from a setting sun. And the spectacle of an intellectual turning his face from the west and coming home like a prodigal son to cultivate his acre was bound to win rounds of applause».16

В целом, в литературе советского периода, образу дворянской усадьбы у И.С.Тургенева уделяется совсем незначительное внимание, даже меньшее, чем усадьбе у И.А.Гончарова. Например, в романе «Отцы и дети», по мнению

В.В.Голубкова, владение Кирсановых представляет собой картину «старой нищей русской деревни». Неповторимую самобытность Лизы Калитной Г.Б.Курляндская объясняет ее «народностью», а не тем, что она была воспитана в усадьбе. Подобной же точки зрения придерживаются другие исследователи: Г.Винникова, Н.Анциферов, Н.Ф.Буданова, Н.Бродский, М.К. Клеман. В блестящей работе А.Батюто, посвященной анализу поэтики романного творчества И.С.Тургенева, об образе усадьбы практически не упоминается. Но при этом нельзя не отметить работу Ю.В.Лебедева «Иван

17

Сергеевич Тургенев», в которой автор пишет: «В «Дворянском гнезде» впервые воплотился идеальный образ тургеневской России, скрыто полемичной по отношению к крайностям либерального западничества и революционного максимализма. Под стать русской величавой и неспешной жизни, текущей неслышно, «как вода по болотным травам», — лучшие из дворян и крестьян, выросшие на ее почве».

Косвенно такие исследователи, как П.В.Пустовойт, Г.Бялый,

18

Г.Б.Курляндская, уделяют внимание образу усадьбы у И.С.Тургенева, когда рассматривают особенности изображения природы в его романах. Хочется отметить и ряд биографических работ об И.С.Тургеневе, авторы которых устанавливают взаимосвязь между образами реальных усадеб (Васильевского, Спасского-Лутовинова и др.) и их отражением в литературе. Это «Эпилог» В.Боровицкой, «Тургенев» Н.Богословского19 и др. Среди немногих работ, посвященных образу усадьбы у И.С.Тургенева, нельзя не упомянуть о статье И.Хетеши «Дворянская усадьба в литературе (И.Тургенев и Элек Годжу)»Г эта работа очень описательна и интересна прежде всего своим компаративистским аспектом, она написана под сильным влиянием уже упомянутой нами книги В.Г.Щукина. Из работ последнего десятилетия обращает на себя^ внимание книга Л.Н.Иссовой «Романы И.С.Тургенева. Современные проблемы изучения»," где автор делает важные наблюдения, касающиеся циклизации романов писателя и художественного времени в его произведениях. Очень много исследований посвящено анализу роли музыки в произведениях И.С.Тургенева, это работы А.Крюкова, А.Гозенпуда, Б.В.Асафьева" и др., но при этом авторы практически не устанавливают связи между музыкой и образом усадьбы.

Усадебный текст» в произведениях И.С.Тургенева наиболее полно изучен В.Г.Щукиным. По его мнению, мифологизации усадьбы как культурного локуса способствует особый жанр — «усадебная повесть» как жанрово-типологическое соответствие усадьбе с такими характерными ее чертами, как «монологичность, одностильность», «ретроспективность» и т.п. Поэтику «усадебной повести» И.С.Тургенева В.Г.Щукин противопоставляет поэтике «трущобного романа» Ф.М.Достоевского. Исследователь также проводит аналогию между «архитектурным компонентом усадьбы, воспринимаемой с точки зрения въезжающего в нее гостя, и синтагматическим построением повестей и повестеподобных романов И.С.Тургенева».

Важно и то, что в своей*работе В.Г.Щукин сопоставляет образ усадьбы в-«Обломове» И.А.Гончарова и в романах И.С.Тургенева как «два* непримиримых по отношению к друг другу идеала усадебной жизни»:, «праазиатский» и «праевропейский», «мир ковчега» и «мир коттеджа» соответственно." Понятия, сформулированные В.Г.Щукиным, являются исходными для нашей диссертации, опираясь на них, а так же на работы Ю.М.Лотмана, М.М.Бахтина, В.Н.Топорова, мы формируем теоретическую базу нашего исследования.

Обратимся к обзору состояния изучения произведений А.А.Фета. Творчество А.А.Фета изучено глубоко и разносторонне. Несмотря на то, что еще не было проведено целостного исследования «усадебного текста» в его произведениях, большое внимание критики уделяют рассмотрению роли усадьбы в жизни и творчестве автора.

Однако у истоков критического изучения произведений А.А.Фета, во времена литературной полемики сторонников «чистого искусства» и представителей революционно-демократической критики? в первую очередь? обсуждались вопросы эстетической и гражданской ценности произведений писателя. Статья Боткина, провозгласившего А.А.Фета «не только истинным поэтическим талантом, — но явлением редким в наше время»,24 стала своеобразным этапом в восприятии поэзии А.А.Фета, определившим характер дальнейших высказываний и литературной полемики вокруг творчества автора.25 В свою очередь, представители революционно-демократической критики отмечали несомненный талант, но при этом крайнюю незначительность содержания стихотворений поэта. Особую страницу в жизни поэта составили его отношения с Великим Князем Константином Константиновичем Романовым, который стал его поклонником и постоянным корреспондентом. О взаимоотношениях A.A. Фета и K.P. писали А .Я. Стечкин, Г.Г. Елизаветина, Е.А. Маймин, Г. Асланова" и другие. Исследователи подчеркивали то, что K.P. считал себя учеником A.A. Фета и общность поэтической традиции, из которой они исходили, - традиции A.C. Пушкина.

В 1880-е годы происходит реабилитация творчества A.A. Фета, общественность приходит к выводу о том, что «поэзия неизмеримо выше обыденности, она «есть прозрение» из «времени в вечность», и образцом такой поэзии снова служит творчество A.A. Фета». Эти настроения сохраняются и в начале XX века, когда почти через все статьи о поэте проходит тема: «Фет как певец красоты».27

Несмотря на то, что А .Я. Стечкин в 1903 г. писал: «Фета забыли, не знают, это плохо»" , уже в 1904 г. выходит сборник историко-литературных отзывов о нем под редакцией В. Покровского «Афанасий Афанасьевич Фет (Шеншин). Его жизнь и сочинения». В целом, критические отзывы продолжают мысли Боткина, изложенные в его известной статье: пишут о непосредственности «художественного настроения Фета как певца вечного значения истинной поэзии», о том, что «более, чем у всех современников, у

Фета выражается бескорыстное созерцательное настроение»" ; о «бессознательности творчества», его «органическом происхождении», подмечают «глубокую внутреннюю отзывчивость на внешние явления, тонкость ощущений, элегический тон стихотворений»30 и т. д.

Еще из XIX века, из отзывов друзей (И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого и др.) и современников об А.А.Фете., происходит ставшее в дальнейшем «общим местом» противопоставление Фета-поэта и Шеншина-фермера, Шеншина-помещика, которое, например, в интерпретации Д.Дарского приобретает

О 1 евангельские аналогии с образами Марфы и Марии. Об этой противоречивости внутреннего мира автора писали В.Ф.Саводник, Р.Белоусов, А.Аннинский, Д.Дарский ~ и многие другие. Эти представления о противоречивости внутреннего мира А.А.Фета, нежнейшего лирика в стихах и скаредного фермера в реальной жизни, одержимого idée fixe добиться дворянского чина и стать помещиком, к настоящему времени сложились в целый миф об авторе. Однако не все исследователи творчества автора такие представления разделяют. Полемизируя со сложившейся традицией трактовки биографии и творчества А.А.Фета, Г.Асланова пишет: «Помещиками были многие поэты, но почему-то это не подчеркивалось. Фет стал заниматься сельским хозяйством, т.к. не мог прокормиться стихами».33 На наш взгляд, наиболее удачно снимает возникшие противоречия Н.М.Северикова, хотя и недооценивает, на наш взгляд, роль усадьбы в биографии И.С.Тургенева и Л.Н.Толстого: «чтобы понять сложную и неординарную личность Фета, нужно, в первую очередь, отрешиться от общепринятого (и утверждавшегося самим Фетом) противопоставления поэта-лирика и расчетливого хозяина» <.> как ни старался Фет отделить поэзию искусства от прозы жизни, фактически его мировоззрение было синтезом того и другого. Основу этого синтеза составляла поэтизация дворянской усадьбы, которая у Тургенева и Толстого была лишь эпизодом их творческой биографии, а для Фета стала главным смыслом жизни. «Фет мечтает о создании. земледельчески-дворянски-классической аристократии»,34 — говорил И.С.Тургенев. Фет не уставал повторять, что считает только поместных дворян «порядочными людьми», и противопоставлял их поджигателям-поповичам.

Неправильно было бы, однако, называть Фета крепостником, как это проскальзывает в некоторых работах. Он был достаточно здравомыслящим человеком, чтобы видеть, что реформа 1861 года открыла возможности для хозяйственного развития России. Он сам этими возможностями умело воспользовался и, несмотря на повсеместное оскудение и разорение дворянских усадеб, считал, что среднепоместный- дворянин, освоивший прогрессивные формы хозяйствования, может стать идеалом землевладельца, сочетающий материальный успех, культуру, искусство и наслаждение природой».35 Как пишет Л.И.Черемисинова: «Характеризуя реальную «идеологическую платформу» Фета, необходимо обратить внимание на то, что его миропонимание смыкается с общекультурной концепцией почвеннического

-2 С. направления в России. Из трезвой оценки окружающего мира вырастает и фетовская земледельческая программа, и его отношение к проблеме народного образования, и вера в высшую разумность естественного развития природы и общества, а также убеждение в необходимости обратиться к своим «корням», без чего никакой прогресс немыслим. При этом под «корнями народной жизни»37 понималось, с одной стороны, религиозно-нравственное воспитание народа - «духовный» корень, с другой — «материальный, наше сельское

•5 О хозяйство». В своей преобразовательской деятельности Фет стремился соединить оба «корня», ибо он сознавал единство и взаимообусловленность этих двух сфер бытия. «Нравственное развитие - не гвоздь какой-нибудь, который можно произвольно забить в народ, как в стену. Оно уживается только

39 40 тг с материальным довольствием», — писал он». Как литературная, так и жизненная позиции А.А.Фета и Л.Н.Толстого были очень близки; в ответ на решение поэта заняться земледелием прозаик отвечает: «Нашему полку прибудет, и прибудет отличный солдат. Я уверен, что вы будете отличный хозяин»:41 Утверждая единство жизненной позиции двух авторов, Л.Андреева пишет: «Газетно-журнальным страстям они предпочли хозяйствование в своих имениях, видя в этом реальные формы связи с миром: В своем социальном статусе - дворянстве — они нашли модель всестороннего служения, включающем в себя служение таланту, земле, семье. <.> Бескомпромиссность Толстого и Фета в стремлении к органическому целостному знанию, снимающему одностороннюю ложь рассудочности, выдвигающему на первый план жизни духовный опыт, открытый поэту и художнику, и вместе с тем, умение находить то же знание в практической земледельческой деятельности определили «усадебную» форму их возражения современникам. Увидев недостаточность литературной оппозиции,- они обратились к двум бесспорным реальностям - творчеству и земле - «.и холодная она, и неразговорчивая, и важная, и требовательная, да зато уж такой друг, которого не потеряешь до смерти, а умрешь — все в нее же'уйдешь», — пишет Толстой'Фету 12 мая 1861 года».42 Уже в этих словах Л.Н.Толстого заметны некоторые черты усадебного хронотопа, в частности, противопоставление города усадьбе как неистинного - истинному.

В целом, что касается хронотопа, то его изучению в произведениях

A.А.Фета уделено значительное внимание. Об этом писали В.А.Шеншина,

B.Андреева, А.А.Смирнов, О.Е.Воронова, Д:Дарский, Т.Л.Власенко43 и другие.

По мнению О.Е.Вороновой, «диалектика времени у Фета раскрывается в антиномии «миг - вечность». «Певец мимолетностей», как называли поэта еще современники, то останавливает, фиксирует прекрасный миг жизни, сохраняя при этом его внутреннюю динамику, подвижность, изменчивость, то, напротив, заставляет ожить уже остановленные искусством мгновения, - как, например, в произведениях антологического цикла».44 Как считает Д.Дарский, «неудержимое течение времени — вот явление, наиболее чуждое духовной природе Фета. <.> Замечательно это нежелание, неспособность отдаться движению, войти в текучий процесс. Сменяемость мигов, последовательность минут, дней и годов не усваивалась его духом, воспринималась им как что-то постороннее бытию, как извне навязанное. Это его собственное признание — и оно так для него характерно - что он «находится в природной вражде с хронологией». Каждый момент Фет стремился объять в нем самом, вполне самостоятельным, в себе замкнутым — самобытной монадой».45 Прямым продолжением мыслей Д.Дарского можно считать выводы А.А.Смирнова: «В мире Фета, представляющего позднюю стадию русского романтизма, разрыв во времени между моментом события или переживания и сообщением о нем в тексте ничего не меняют ни в начальной, ни в исходной ситуации, более того, они оказываются тождественными. <.> Фет олицетворяет в истории русской романтической лирики сам процесс перехода от рационализма, еще сохранявшего свои позиции в лирике Пушкина, к прихотливо ассоциативному типу творчества. Он переориентировал поэтику романтического фрагмента на ахронное время, однако предельно насытив его случайной формой причудливого конгломерата деталей.»46 Подобную точку зрения высказывает и В.А.Шеншина: «В противоположность его предшественникам, его не интересовала протяженность исторического времени, или хронологические процессы вообще. Своего героя Фет не помещает в какое-либо определенное физическое окружение и поэтому легко переносит его из одного временного периода в другой, преодолевая расстояние между прошлым, настоящим и будущим. Этот герой свободен от временных границ, он вглядывается из

47 настоящего в вечность».

Однако, несмотря на значительное влияние философии Шопенгауэра на Фета, «в отличие от романтиков к природе Фет подходил как работник. не принимал ни платоновского пренебрежения к плоти, ни отвлеченной рассудочности. Диалектической мечтательности он предпочитал здравый дедовский опыт. Он отстаивал знание, которое включало бы целостный опыт человека — и в его связи с землей, и в его напряженных вопрошаниях неба. Его здравый смысл аналогичен глубокому смыслу, скрытому в народной традиции, и прекрасно перекликался с созвучным поэту античным строем мышления».48 В произведениях поэта обобщется календарное время средней русской полосы: весна, лето, осень, зима. Так, рационализм соседствует и гармонирует с напряженной эмоциональной жизнью. Как считает В.Ф.Саводник, «Paysage intime - вот излюбленный жанр Фета, в котором он является настоящим мастером-чародеем. Чудесное слияние души человеческой с вечной жизнью природы, живое и непосредственное ощущение ее дыхания, наполняющее сердце радостным трепетом и каким-то любовным счастием — вот что придает такое обаяние изображению природы в стихах Фета. Но и в своих отношениях к природе Фет остался верен себе: соответственно общему характеру его поэзии, природа выступает у него преимущественно со своей светлой праздничной стороны, во всем своем блеске и великолепии. Поэтому Фет так часто и так охотно изображал весеннее пробуждение ее, когда «дышит грудь свежо и емко», «цветы глядят с тоской влюбленной, безгрешно чисты, как весна», над цветущей степью поют жаворонки «к безотчетному веселью поднимаясь в небеса», а по ночам «кличет соловей серебряные сны».49 С этим соглашаются Л.Озеров, В.Л.Шеншина, О.Воронова.

Отдельно хочется отметить монографию Т.М.Жапловой «Образ русской усадьбы в поэзии XIX - конца XX века»,30 в которой основное внимание автор уделяет анализу особенностей формирования пространства и времени в поэзии данного периода. Прослеживается отражение архитектурной, ландшафтной, бытовой составляющих усадеб в поэтическом творчестве с точки зрения жанра, хронотопа, устанавливается связь с особенностями биографии поэтов. Наиболее удачно, на наш взгляд, проведен анализ усадебного времени в поэзии А.А.Фета, где автор вводит периодизацию: «новоселковский» период: 1841 -1860, «степановский»: 1860 - 1877, «воробьевский»: 1877 - 1892, принятую и нами. Несмотря на то, что все выводы, к которым приходит Т.М. Жаплова, обоснованы и логичны, не со всеми из них мы можем согласиться, что будет показано ниже.

Таким образом, хотя в литературной критике до сих пор «усадебный текст» в произведениях А.А.Фета не рассматривался, сложились хорошие предпосылки для его изучения: разносторонне рассмотрен вопрос о роли усадьбы в жизни и творчестве А.А.Фета, концепция природы и специфика хронотопа в его произведениях. Стихотворения А.А.Фета к «усадебному тексту» «причислил» В.Г.Щукин: «.существовала не только усадебная проза, но и усадебная поэзия. Ее вершиной, без всякого сомнения, следует считать творчество Фета, поэзию которого, за немногими исключениями, можно целиком отнести к усадебному тексту. Фет совершенно сознательно воспевает прелестную гармонию замкнутого обустроенного пространства и, подобно всем, кто провел в этом пространстве первые годы своей жизни, страшится ночной стороны природы, космического зла, таящегося в безграничности звездных миров. Доминантой лирики Фета, так же как усадебных повестей Тургенева, является нежность, тесно связанна с ощущением домашнего тепла и гнездящейся в доме любви. Усадьба для Фета - это не социокультурный локус, а просто родной дом, в котором всегда есть место для интимности. Именно так поострены такие лирические шедевры, как «Деревня» (1842), «Фантазия»(1847), «Шепот, робкое дыханье.»(1850), «Люди спят, мой друг, пойдем в тенистый сад.»(1853), «Сияла ночь.»(1877)».51

Итак, актуальность предлагаемой работы видится в возможности и необходимости углубления и значительного расширения исследования всего диапазона усадебной культуры XIX века в целом и образа русской усадьбы в произведениях указанных авторов в частности.

Научная новизна данной работы заключается в том, что в представленной диссертации впервые был осуществлен комплексный анализ образа усадьбы в трилогии И.А.Гончарова («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»), романах И.С.Тургенева («Рудин», «Дворянское гнездо», «Отцы и дети», «Дым», «Новь») и поэзии А.А.Фета.

Цель данной работы состоит в том, чтобы, используя понятие «усадебный текст», установить характерные особенности мира дворянского гнезда в творчестве каждого из авторов.

Общая цель исследования определяет задачи работы:

1)сформулировать понятие «усадебный текст», проследить историю его развития и доказать правомерность его применения по отношению к исследуемому материалу;

2)определить изучаемые темы и характер «усадебного текста» в творчестве каждого из авторов;

3)установить особенности изменения образа усадьбы в течение творческой жизни авторов-.

Объектом исследования является образ дворянского гнезда романах И.А.Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв», И.С.Тургенева «Рудин», «Дворянское гнездо», «Отцы и дети», «Дым», «Новь», усадебной поэзии А.А.Фета.

Выбор для анализа данных авторов и данных произведений не случаен, так как, несмотря на значительное своеобразие, обнаруживается очевидное сходство их в общности тем и проблематики, близости идейного замысла, композиионно-сюжетных особенностей, образов главных героев, основных конфликтов, способов и принципов изображения. И.А.Гончарова и И.С.Тургенева связывали сложные отношения: изначально дружеские, со временем они трансформировались во взаимную неприязнь, одним из наиболее ярких проявлений которой был печально известный «литературный процесс». Романное творчество писателей наиболе полно отражает различие их жизненных и творческих позиций, что мы и собираемся показать в диссертационном исследовании. В свою очередь, И.С.Тургенева и А.А.Фета сближала тесная дружба: они гостили в усадьбах друг друга, а их постоянная переписка пополнила «усадебный текст»русской литературы немалым числом великолепных страниц.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в данном диссертационном исследовании приводятся в системное соответствие понятия «усадебный текст», идиллический хронотоп и архетип, выявляются основные характеристики «усадебного текста» на данном конкретном материале.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования результатов исследования в вузовском преподавании, при чтении общих и специальных курсов, а также на практических занятиях и спецсеминарах по истории русской литературы.

Методология. В качестве основного в работе использовался сравнительно-исторический метод анализа, представленный такими конкретными приемами, как наблюдение, сопоставление, обобщение, интерпретация. Диссертационное исследование выполнено в рамках структурно-семантического направления, основными принципами которого являются многоаспектность и системность описания, в соответствии с чем русская усадьба в. произведениях литературы предстает как многогранный образ. Методологической- основой настоящей диссертации являются работы отечественных историков и теоретиков литературы, мифологов и семиологов: Щукина В.Г.52, Лотмана Ю. М.,53 Топорова В.Н.,54 Бахтина М.М.55 ,

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, четырех Глав, Заключения, Приложения, Библиографии и Списка использованных сокращений. Во Введении дается общая характеристика работы. В Главе 1 История русской усадьбы мы прослеживаем историю усадьбы как культурно-исторического явления, даем определение и раскрываем понятия «усадебного мифа» и «усадебного текста», доказываем существование «усадебного текста» в романах И.А.Гончарова. В.Г.Щукин вводит понятие «усадебного текста» вслед за В.Н.Топоровым и определяет его как «группу изоморфных в формальном и содержательном отношении конкретных текстов, выступающих в качестве его вариантов, которые образуют сложное сочетание системных и внесистемных элементов инвариантного текста».эб Иными словами, «текст»

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Глазкова, Марина Владимировна

Заключение

Результаты проведенного исследования позволяют сделать следующие общие выводы.

Во-первых, мы сформулировали понятие «усадебного текста» вслед за В.Г.Щукиным и выявили его истоки в русской действительности. Для этого мы проследили историю возникновения и развития русской усадьбы, которая зародилась в Москве и Подмосковье в XVI веке, период ее расцвета и формирования представлений о ней как о «дворянском гнезде» приходился на первую половину XIX века, 1861-й год положил начало постепенному упадку русской усадебной культуры, которая прекратила свое существование в 1817 году.

Архетипом усадьбы был в христианской традиции Эдем, а в античной - Аркадия, то есть идиллическая местность, где «естественный» человек живет в согласии с Божеством. Все эти представления находят отражение в организации усадьбы. Сад характеризуется следующими основными чертами: рукотворностью, содержит в себе некий мифологический центр, который он призван защищать благодаря своей огражденности и замкнутости, является источником эстетических ценностей и амбивалентен по отношению к своему владельцу. Усадьба организована по принципу «возрастающей симметрии» от природного хаоса, окружавшего усадьбу, до строго упорядоченного пространства дома.

Прямым следствием усадебного жизнетворчества была особая организация и усадебного времени, течение которого подчинялось трем календарям: православному, семейному и земледельческому, то есть было цикличным. Так, огражденное пространство и цикличное время усадьбы защищали ее жителя от бурь и гроз «большого мира».

Рассматривая усадьбу как систему знаков, мы вслед за В.Г.Щукиным формулируем понятие «усадебного текста» следующим образом: «усадебный текст» - это группа изоморфных в формальном и содержательном отношении конкретных текстов, выступающих в качестве его вариантов, которые образуют сложное сочетание системных и внесистемных элементов инвариантного текста. При этом мы рассматривали элементы «усадебного текста» не только в качестве знаков, как это принято в структурализме, но как самостоятельные художественные образы. В наибольшей степени нас интересовали пространственно-временные характеристики усадьбы. Для того, чтобы их проанализировать, мы использовали сформулированное М.М.Бахтиным понятие идиллического хронотопа.

Во-вторых, мы впервые в русском литературоведении произвели комплексный сопоставительный анализ «усадебного текста» в творчестве И.А.Гончарова и И.С.Тургенева, а также А.А.Фета. Вопреки точке зрения В.Г.Щукина мы доказали наличие «усадебного текста» в романной трилогии И.А.Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» и проанализировали его с точки зрения идиллического хронотопа, то есть рассмотрели организацию пространства и времени в произведениях И.А.Гончарова.

В организации усадебного пространства романов мы выделяем следующие закономерности: замкнутость усадебного мира, его огражденность от окружающей жизни, благословенность этого «уголка», где нет места сильным страстям, принципы иерархии и симметрии, наличие «страшного места». Тип усадебного времени в произведениях И.А.Гончарова циклический; жизнь протекает в соответствии с православным и земледельческим календарем, а также со сменой вех человеческой жизни. «Усадебный текст» трилогии эволюционирует по степени усложнения. В «Обыкновенной истории» картины усадьбы неразработаны, т.к. автору необходимо схематично обрисовать этот уклад, чтобы противопоставить его укладу петербургской жизни. Александр Адуев перемещается между пространствами Петербурга и усадьбы, чтобы сделать выбор между ними, и остается в Петербурге.

Усадебный текст» «Обломова» более сложен по своей структуре, чем текст предыдущего романа. Подробному описанию усадьбы посвящена целая глава романа (гл. X, ч.1). Подчеркивается ориентированность Обломовки на усадебный архетип - мифологему о Золотом веке, акцентируется народный сказочный колорит в описании усадьбы, но при этом идилличность Обломовки оборачивается пошлостью. «Страшным местом» Обломовки является овраг, отношение к которому отражает косность мировоззрения ее обитателей. Типичные черты пространства усадьбы могут быть обнаружены и в Петербурге в квартире Обломова, в квартире Ивана Герасимовича, где Обломов так любил бывать и, конечно же, в доме Пшеницыной, где герой окончил свою жизнь. Обломов неразрывными узами связан со своей усадьбой, до конца жизни его преследует детская «боязнь оврага», т.е. всего нового и неизведанного. И в Петербурге он остается замкнутым в циклическом времени своей усадьбы, что связано и со значением его фамилии: Обломов < «обло» - круг, вечность. Так, Обломовка вечно властвует над героем, и, даже живя в Петербурге, он, в конечном итоге, повторяет судьбу своих дедов и прадедов.

Усадебный текст» романа «Обрыв» самый большой по объему и сложный по структуре. Малиновка представляет собой типичный идиллический уголок, но при этом само пространство усадьбы неоднородно: уютный маленький бабушкин домик, типичный усадебный домик, где живут Татьяна Марковна и «Марфенька, противопоставлен старому угрюмому помпезному дому, напоминающему нам о Петербурге, выстроенному родителями Райского, в котором находится комната Веры. Как в Грачах и Обломовке, в Малиновке четко выражена иерархическая организация пространства усадьбы, но, в отличие от двух других романов, в «Обрыве», таким образом, подчеркивается трансформация идиллии в трагедию. Пространство усадьбы - «человеческое» пространство, находящееся между пространством Бога (храм, часовня) и дьявола (обрыв), к которому ведет сад. Отметим, что сад лишь в Малиновке является по-настоящему художественно организованным пространством, выполняющим самостоятельную художественную функцию, которая выражается в том, что он связывает космос усадьбы и хаос обрыва. Так, в организации пространства Малиновки большую роль играет вертикаль «усадьба - обрыв». Вера является посредницей между этими двумя «мирами», находясь в постоянном духовном поиске, т.к. не может полностью принять ни «правду» бабушки, ни «правду» Марка Волохова. После того, как Марк входит в жизнь Веры, усадебное время для нее перестает быть цикличным. Т.о., в организацию времени и пространства Малиновки проникают не свойственные усадьбе черты, более органичные для Петербурга. С образом Малиновки тесно связано представление о «потерянном рае»: Вера, в своем падении осознав всю ложность своих стремлений изменить Марка, покидает старый дом и просит Татьяну Марковну принять ее к себе, хочет стать «ее Марфенькой». Но в то же время мы понимаем, что и возврат Веры к правде бабушки невозможен. Мы полагаем, что по мысли И.А.Гончарова, Веру ждет синтез «старых» и «новых» убеждений. Автор показывает нам героя, в мировоззрении которого этот синтез уже произошел. Это Иван Иванович Тушин, усадьба которого Дымок сочетает в себе черты лучшего отечественного и западноевропейского капиталистического хозяйства. По мнению И.А.Гончарова будущее России принадлежит поместьям такого типа.

Мир дворянского гнезда романов И.С.Тургенева, с одной стороны, сходен с усадебным миром И.А.Гончарова, но в то же время обладает рядом существенных характерных особенностей и более противоречив по своей сути.

Говоря об особенностях изменения «усадебного текста» И.С.Тургенева от романа к роману, необходимо отметить, что для него не характерно последовательное увеличение объема и усложнение структуры, что имеет место в романах И.А.Гончарова. Напротив, в каждом из рассматриваемых нами романов есть по нескольку подробно-описанных усадеб, каждая из которых отражает в себе черты той или иной эпохи в истории русской усадьбы. Если усадьбы И.С.Гончарова подчеркнуто статичны, то И.С.Тургенев обращает пристальное внимание на то, как, изменялось с течением времени «дворянское гнездо», изображает рядом усадьбы XVIII, начала и середины XIX века, чтобы представить, как изменялось это явление. Романную трилогию И.А.Гончарова пронизывает противопоставление «столица - усадьба», где невозможны компромиссы в выборе места жительства и, следовательно, жизненной философии. Эта оппозиция характерна и для романов;И.С.Тургенева, но в ином качестве. Порой они не противопоставляются, а сопоставляются: Для тех героев, кто проводит в усадьбе лишь весну и лето (Ласунские, Лаврецкая, Одинцова, Сипягины) городское и деревенское бытие являются составными элементами обычного годового круговорота. Для тех же из них, кто связал свой-жизненный выбор с поместным хозяйствованием (Волынцев, Лаврецкий, отец и сын Кирсановы, Литвинов), границы усадьбы не замыкают горизонт их мировоззрения. Для этих героев остаются открытыми и столица и Европа; там они черпают знания для преобразования российской; усадебной действительности. Нужно отметить, что в произведениях И.С.Тургенева конфликт более сложен, чем у И.А.Гончарова и конфликт в его романах более сложен, чем в произведениях последнего. Нередко оппозиция «Россия -Европа», «усадьба - город», «барин - делец» отходит на второй план, и акцент переносится на противопоставление дворянской и разночинской; культуры («Рудин», «Отцы и дети», «Новь»), Нередко она отходит на второй план, и акцент переносится на противопоставление дворянской и разночинской культуры («Рудин», «Отцы и дети», «Новь»), либо автор- показывает, что усадебной культуре извне ничего не угрожает и она приходит в упадок или возрождается только благодаря своим внутренним процессам («Дым», «Дворянское гнездо»).

В романе «Рудин» в пространство усадьбы Ласунской вторгается герой-разночинец из Петербурга Рудин. Но находит он в нем не самобытный провинциальный уклад, как это было у И.А.Гончарова, но полустоличный-полуевропейский быт, устоенный светской львицей Дарьей Михайловной Ласунской. Конечно, приезд столичного гостя оказывает влияние на усадебный хронотоп: Рудин, с одной стороны, подчиняет его себе, а с другой, насыщает чертами романтизма; но после отъезда гостя все сразу же возвращается на круги своя. Это подтверждает точку зрения о том, что тургеневский усадебный хронотоп является более гибким и вступает со столичным в меньшее противоречие, чем гончаровский. Если герои И.А.Гончарова должны были выбирать между столицей и усадьбой; то в романе «Рудин» перед Натальей стоит иной выбор: жизнь в традиционной системе правил или неизвестность с Рудиным. Таким образом, И.С.Тургенев не связывает судьбоносный выбор героини напрямую с усадьбой.

В романе «Дворянское гнездо» изображено несколько усадеб. Понятие «родового гнезда» впервые употребляется по отношению к усадьбе Лаврики. Автор подробно рассказывает о том, как поколения рода Лаврецких сменяли здесь друг друга в течение нескольких веков. Судьба этой усадьбы трагична: все, что связано с жизнью рода в этом имении, обречено на забвение. То же самое произошло и с Покровским Калитиных, без сожаления проданном отцом Лизы, что лишило семью «покрова»: хранительности родового пространства. Дом Калитиных - локус переходный между городом и деревней, таков же и полузамкнутый образ жизни его героев. Эта городская усадьба, как и деревенская усадьба Васильевское, в которой поселился Лаврецкий, в противоположность двум упомянутым', не вышли из родового владения и стали местом торжества усадебного хронотопа. Это произошло-благодаря, тому, что Лаврецкий и Лиза нашли в себе силы исполнить свой-долг. Лаврецкий сделался хорошим хозяином в усадьбе покойной тетки. В связи с его образом можно говорить о противопоставлении столицы, даже Европы, и усадьбы как жизни иллюзиями и жизни в верности истинным ценностям. Но это не замыкает Лаврецкого в пространстве Васильевского. Как и ряд других героев И.С.Тургенева, он едет учить ся сельскому хозяйствованию за границу, и в свой быт привносит некоторые черты городской жизни. Лиза же подарила дому Калитиных светлое предание о своей любви к Лаврецкому, положив тем самым начало семейным преданиям, которые могут быть связаны с этим домом, и, следовательно, накоплению хранительной родовой памяти, а своим пострижением в монашество вернула роду утраченный «покров». Таким образом, в романе «Дворянское гнездо» И.С.Тургенев выражает веру в целесообразность существования усадебной культуры в России.

В романе «Отцы и дети» писатель показывает необходимость перемен не только в русском сознании, но и в хозяйстве. Он в динамике изображает ту данность, которая нуждается в преобразованиях. В произведении представлены образы трех дворянских имений, отражающие три основных этапа в.усадебном развитии: маленькая усадьба Базаровых, относящаяся к культуре XVIII века, Никольское Одинцовой, поместье эпохи расцвета усадебной культуры в России, сформировавшееся в течение первой половины XIX века, и Марьино Кирсановых, усадьба нового типа. По сравнению с двумя первыми в усадьбе Марьино значительно ослаблены черты идиллического хронотопа. Но именно с этим дворянским гнездом связан судьбоносный выбор Аркадия Кирсанова, когда герой отрекается от своих нигилистических взглядов, и именно с преобразованиями в усадебном хозяйстве связаны надежды И.С.Тургенева, на то, что поместная культура в России поднимется на новый уровень. Дворянской культуре здесь отдается приоритет перед разночинской.

С одной стороны, в романе «Дым» об усадьбе говорится немного и дается лишь самый обобщенный образ усадеб Литвинова и Татьяны Шестовой, да и большая часть действия происходит за границей. С другой стороны, с «дворянским гнездом» связаны ключевые моменты действия романа, она выступает как скрытый двигатель сюжета и своей обобщенности противопоставляется Европе как «явь — дым», «ложь — правда». Как в «Дворянском гнезде» и «Отцах и детях», в «Дыме» финал романа овеян надеждой на новую счастливую жизнь, и эти надежды неразрывно связаны с образом усадьбы.

В романе «Новь» снова явлены три эпохи усадебного развития. Городская усадьба Фимушки и Фомушки.еще более глубоко отнесена в XVIII век, чем усадьба отца Базарова; Аржаное Сипягиных - типичная усадьба эпохи ее расцвета; Борзенково Маркелова — образ разоряющегося поместья хозяина-революционера. Характерной чертой этого произведения является то, что здесь И.С.Тургенев ни с одной из усадеб не связывает надежд на будущее процветание России. Дом Фимушки и Фомушки - обломок XVIII века в современности, не претендующий на сохранение своей самобытности после смерти хозяев, у которых нет детей. Борзенково представлено как пример вырождения усадебной культуры. В Аржаном внешне присутствуют, все черты идиллического хронотопа, но внутренние связи, на которых искони строился мир дворянского гнезда, здесь разрушены. Аржаное становится лишь красивой формой без содержания. Если в предыдущих романах «внешние» герои (Рудин, Волохов) выступали в качестве «похитителей героини» из пространства усадьбы, то в «Нови» характер конфликта меняется и Нежданов фигурирует как ее спаситель. Важно и то, что обретение нового смысла жизни Марианна и Нежданов ищут не в усадьбе, а в городе, на фабрике Соломина. Это говорит о том, что ко времени написания романа взгляды писателя меняются, и теперь он ищет новых путей развития России не в поместном землевладении, а в новых формах городского быта.

В четьептои главе диссертации мы произвели комплексный анализ «усадебного текста» в поэзии А.А.Фета и проследили основные направления, в которых менялась его характеристика на протяжении всего творчества поэта. В первый период, как и во все последующие ключевым в рассматриваемых нами стихотворениях поэта является образ сада. Этот образ подвергается в стихах

А.А.Фета мифологизации и выступает как особый дивный и таинственный мир, изображаемый и в дневном сиянии, и в ночном блеске. Но все картины природы, которые рисует поэт важны лишь потому, что их воспринимает лирический герой его стихотворений, они созвучны проявлениям его внутренней жизни или являются фоном для такого частотного в лирике А.А.Фета мотива, как усадебное свидание. В связи с этим важной является мифологема «первого человека», «первого жителя рая», рядом с которым всегда есть «первая женщина», и им обоим открывается таинственный мир «райского» усадебного сада во всей его красоте и благоухании. Но не только любовные мотивы занимают важное место в «усадебном тексте» поэта. Он стремится и к философскому осмыслению усадебного бытия. В связи с этим в его творчестве появляется мотив' блудного сына, а усадебный сад осмысливается как потерянный рай. С другой стороны, усадьба может восприниматься как цель жизненных стремлений поэта, «лоно тихого земного идеала», с которого он надеется с «улыбкой» перейти <fa лоно вечности».

Второй период творчества А.А.Фета характеризуется . меньшим количеством стихотворений, но большей его жизненной активностью в стрмелении обрести собственную усадьбу, хотя в это время речь идет только о хуторе. То, что А.А.Фет становится сельским хозяином, заставляет его писать значительное количество посланий в жанре приглашения в деревню исчислением всех преимуществ усадебного бытия. Владение поэта в них заметно идеализируется, а хозяин порой выступает как демиург в процессе творения. В то же время для этого периода являются характерными стихотворения, рисующие однообразно тоскливые трудовые будни, в которых герой, однако, умеет находить особую прелесть; усадебный и городской хронотопы противопоставляются как обладающие положительными и отрицательными чертами соответственно.

Третий период творчества поэта был ознаменован тем, что он, наконец, поселился в настоящей усадьбе и вернул себе дворянское звание. В то же время в его «усадебном тексте» начинают возникать трагические мотивы. Как правило, это находит выражение в противопоставлении двух образов сада: окрашенного радужными красками в плане прошедшего и увядающего в плане настоящего. Образ сада демифологизируется: сад сакрален лишь тогда, когда в нем есть любовь; если это чувство ушло, то он теряет свою ориентированность на первообраз.Несмотря на то, что среди произведений данного периода встречаются стихотворения, по настроению напоминающие произведения первого периода, в целом, в «усадебном тексте» последнего периода творчества А.А.Фета преобладает минорная тональность. В стихотворении «Никогда» усадебный миф разрушается.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Глазкова, Марина Владимировна, 2008 год

1. Общие теоретические работы о русской усадьбе и «усадебном тексте»:

2. Ананьева A.B., Вееелова А.Ю. Сады и тексты (Обзор новых исследований о садово-парковом искусстве) // Новое литературное обозрение. М., 2005. №75. С. 348-376.

3. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 375-584.

4. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1976. 235 с.

5. Густова Л.И. Трансформация образа усадьбы в русской поэзии XVIII-первой трети XIX века. Псков, 2006. 304 с.

6. Даль В. Толковый словарь живого великорусского.языка. Изд.2. СПб., 1882.

7. Достоевский. Эстетика и поэтика. Словарь-справочник. Челябинск, 1997. 563 с.

8. Дворянских гнезд заветные аллеи. М., 1994. 222 с.

9. Западное литературоведение XX века. Энциклопедия. М., 2004. 568 с.

10. Каждан Т.П. Художественный мир русской усадьбы. М., 1997. 276 с.

11. Ю.Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. СПб., 1991. 356 с.

12. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб., 2002. 503 с.

13. Нащокина М.В. О русской усадьбе //Художник. М., 1992. № 4-5. С. 1-2.

14. Несин В., Сауткина Т. Павловск Императорский и Великокняжеский. 1777-1917. СПб., 1996. 199 с.

15. Нефедов A.B. «Мирный, родной уголок.» // Отечество. Краеведческий альманах. М., 1996. Вып. 7. С.160-167.

16. Образцова JL Ольденбургские. Воронеж, 2001. 91 с.

17. Орловский край. Опыт истории и перспективы развития. Орел, 1992. 391 с.

18. П.Павлова C.B., Матвеева Б.М. Мраморный дворец. СПб., 1996. 176 с.

19. Российская провинция XVIII-XIX веков. Материалы всероссийской конференции. Кн. 1. Пенза, 1996. 452 с.

20. Русская усадьба на страницах журналов «Старые годы» и «Столица и усадьба». М., 1994. 64 с.

21. Сапожков C.B. О том, как умирала в России поэзия «Дворянских гнезд» // «по Пскову-то сам Пушкин мне земляк.» Михайловское, 2000. 312 с.

22. Сборники Общества изучения русской усадьбы: № 1(17). М., 1994; № 6(22). М., 1994; № 2(18). М., 1996; № 31(19). М., 1997; № 5(21). М., 1999;№ 7(23). М., 2000;№ 8 (24). М., 2002; № 9(25). М., 2003; № 10(26). М., 2004.

23. Словарь литературоведческих терминов. М., 1974. С. 241.

24. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М., 1995. 534 с.

25. Тулупов В.Н. Идеальная модель русской усадьбы последней трети XVIII века в трудах А.Т.Болотова. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 2000. 25 с.

26. Художественная культура русской усадьбы. М., 1995. 198 с.

27. Цивьян T.B. Verg. Georg. IV : к мифологеме сада.// Текст: семантика и структура. М., 1983. 214 с.

28. Швидковский Д. Усадьбы старые таинственной Руси // Встреча. М., 1994. № 12. С. 15-19.

29. Щукин В.Г. Миф дворянского гнезда. Геокультурное исследование по русской классической литературе. Краков, 1997. 324 с.

30. Щукина Е.П. Подмосковные усадебные сады и парки второй половины XVIII века. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1952. 16 с.1.. И.А.Гончаров:1. Сочинения:

31. Гончаров И.А. Собрание сочинений в 8-ми томах. М., 1977 г.2.Исследован ия:

32. Алексеев П.П. Пространственность романа И.А. Гончарова «Обрыв» // Материалы международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения И.А. Гончарова. Ульяновск, 1994. С. 121- 135.

33. Анненский И.Ф. Гончаров и его «Обломов» // Анненский И.Ф. Книга отражений. М., 1979. С. 251-271.

34. Балакина E.H. Структура и идейно-эстетические функции художественного пространства в романе И.А.Гончарова «Обломов» // Проблемы жанра и взаимодействия литератур. Алма-Ата, 1986. С. 25-29.

35. Барцевич Б.П., Кононова Н.С. О композиции и стиле романа И.А.Гончарова «Обыкновенная история» // Гродн. пед. ин-т им. Я. Купалы: Сб. науч. статей. Минск, 1974. С. 125-141.

36. Битюгова И.А. Роман И.А.Гончарова «Обломов» в художественномвосприятии Достоевского // Достоевский: Материалы и исследования. JL,2531976. Т. 2. С. 191-198.

37. Бухаркин П.Е. Стиль «Обыкновенной истории» И.А.Гончарова // Вопросы русской литературы. Львов, 1979. Вып. 1. С. 69-76.

38. Гейро Л.С. «Сообразно времени и обстоятельствам.» (Творческая история романа «Обрыв») // Литературное наследство. Т. 102: И.А.Гончаров. Новые материалы и исследования. М., 2000. С. 83-183.

39. Глухов В.И. Традиции Лермонтова в романе Гончарова «Обыкновенная история» // Лермонтов и литература народов Советского Союза. Ереван, 1974. С. 148—171.

40. Гончаров И.А. Предисловие к роману «Обрыв» // И.А. Гончаров-критик. М, 1981.

41. Ю.Горелов А.Е. Обломовщина: И.А.Гончаров // Горелов А.Е. Очерки о русских писателях. 4-е изд. Л., 1984. С. 298-340 // Проблема автора в русской литературе XIX-XX вв. Ижевск, 1978. С. 49-57.

42. Н.Гузь H.A. Типология характеров в романах И.А.Гончарова. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1985.

43. Гузь H.A. Характерология романов И.А.Гончарова в оценке русской критики // Историко-функциональное изучение русской литературы: Межвуз. сб. науч. тр. М., 1984. С. 49-57.

44. Демиховская O.A. Эстетические традиции Пушкина и Гоголя в творчестве Гончарова: (Роман «Обломов») // Проблемы изучения художественного произведения (методология, поэтика, методика): Тезисы докладов. М., 1968. Ч. 1.С. 101-102.

45. Н.Дмитриев В. Пародийный эпилог «Обрыва» // Литературная учеба. М., 1987. №2. С. 219-220.

46. Добролюбов H.A. Что такое «обломовщина»? // «Обломов», роман254

47. И.А.Гончарова. «Отечественные записки», 1859. № 1. С. 24-45.

48. Дружинин A.B. «Обломов»: Роман И.А.Гончарова. Два тома. СПб., 1859 // Дружинин A.B. Литературная критика. М., 1983. С. 290-313.

49. Евстратов Н.Г. Мастерство художественной детали в романе И.А.Гончарова «Обломов» // Русская литература. Тем. сб. науч. тр. Алма-Ата, 1972. Вып. 3. С. 15—23.

50. Ефремов А.Ф. Язык и стиль этюда И.А.Гончарова «Сон Обломова» // Ефремов А.Ф. Очерки по изучению -языка и стиля писателей: В помощь учителям и студентам-филологам. Саратов, 1966. С. 79-89.

51. Жилякова Э.М. И.А.Гончаров и Вальтер Скотт (Некоторые наблюдения) // Проблемы метода и жанра. Томск, 1986. Вып. 13. С. 197—214.

52. Карташова И.В. О роли романтического элемента в романах Гончарова «Обыкновенная история» и «Обломов» // Ученые записки / Казан, ун-т, 1969. Т. 129, кн. 7. Вопросы романтизма. С. 113—131.

53. Ковалева П.Ф. Пейзаж в романе И.А.Гончарова «Обломов» как средство психологической характеристики персонажа // Ученые записки / Моск. обл. пед. ин-т им. Н.К.Крупской. 1970. Т. 258. Вып. 9. С. 196-205.

54. Котельников В. Кто такой Обломов?: К 175-летию со дня рождения И.А.Гончарова//Детская литература, 1987. № 7. С. 25-30.23 .Котов А. О романе И.А.Гончарова «Обломов» // Котов А.К. Статьи о русских писателях. М., 1979. С. 110-123.

55. Краснощекова Е.А. И.А. Гончаров. Мир творчества. СПб., 1997. 378 с.

56. Крупин В. Воспитание души: К' 175-летию со дня рождения Ивана Александровича Гончарова // Литературная газета. М.,1987. 24 июня, № 26. С. 6.

57. Лезина A.B. Новаторство психологического мастерства И.А.Гончарова в создании характера «нигилиста» // Проблема традиций и новаторства в художественной литературе. Горький, 1978. С. 103-109.

58. Ли Хи Су. Типология женских характеров в романах и повестях И.С.Тургенева. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1999. 18 с.

59. Лидин В.Г. Тюменский «Обрыв» // Лидин В.Г. Друзья мои книги. М., 1976. С. 123-125

60. Лилин В. И.А. Гончаров. Л., 1968. 134 с.

61. Лошиц Ю. Гончаров. М., 2000. 324 с.

62. Лошиц Ю. Опережающая классика: К 175-летию со дня рождения И.А.Гончарова// Литературная Россия, 1987. № 25. С. 16.

63. Ляпушкина Е.И. Русская идиллия XIX века и роман И.А.Гончарова «Обломов». СПб., 1996. 245 с.

64. Майков Б.А. Иван Александрович Гончаров. Подробный разбор его главнейших произведений для учащихся и биографический очерк. СПб., 1909. 334 с.

65. Манн Ю. О движущейся типологии конфликтов // Вопросы литературы, 1971. № Ю. С. 91-109.

66. Манн Ю.В. Философия и поэтика «натуральной школы» // Проблемы типологии русского реализма. М., 1969. С. 241—305.

67. Мельник В.И. В поисках человека: (Размышления о трилогии И.А.Гончарова)//Волга. Саратов, 1987. № 6. С. 178-183.

68. Мелыщк В.И. И.А.Гончаров и русская литература. Ульяновск, 1999. 327 с.

69. Мельник В.И. И.А.Гончаров: духовные и литературные истоки. М., 2002. 126 с.

70. Мельник В.И. Этический идеал И.А.Гончарова. Киев, 1991. 232 с. науки. 1982. №2. С. 58-66.41 .Мережковский Д. Вечные спутники. Достоевский. Гончаров. Майков. М., 1925. 114 с.

71. Михайлова Л.В. К вопросу о поэтике романа И.А.Гончарова «Обломов» // Поэтика реализма и социалистического реализма: Межвуз. сб. науч. статей. Фрунзе, 1984. С. 9-19.

72. Одинцов В.В. Художественный образ и стиль: О романе И.А.Гончарова «Обломов» // Русская речь. 1973. № 6. С. 37-43.46.0традин М.В. Проза И.А.Гончарова в литературном контексте. СПб., 1994. 156 с.

73. Петрова Н.К. Творчество И.А. Гончарова. М., 1979. 98 с.

74. Писарев Д.И. Обломов. Роман И.А.Гончарова // Писарев Д.И. Литературная критика. В 3-х томах. Л., 1981. Т. 1. С. 34-59.

75. Постнов О.Г. Эстетика И.А.Гончарова. Новосибирск, 1997. 143 с.

76. Роман И.А.Гончарова «Обломов» в русской критике. Л., 1991. 265 с.

77. Свиридова Г.Ф. Роман И.А.Гончарова «Обыкновенная история» и развитие разговорного стиля русского литературного языка в 40-е годы XIX века // Проблемы истории русского литературного языка XIX—XX вв. Сб. науч. тр. М., 1980. С. 57—67.

78. Сердюкова О.И. Гончаров-романист. Самара, 1994. 87 с.

79. Таборисская Е.М. О понятии «пространство героя» (На материале романа И.А.Гончарова «Обломов») // Изв. Воронеж, пед. ин-та. 1974. Вып. 4. Проблема автора в художественной литературе. С. 43-64.

80. Таборисская Е.М. Пространственно-временные отношения в романе «Обломов» (О своеобразии реализма Гончарова) // Метод и мастерство. Вып. 1. Русская литература. Вологда, 1970. С. 120-130.

81. Таборисская Е.М. Роман И.А.Гончарова «Обломов» (Герои, художественное пространство, авторская позиция). Автореф. дис. на соиск. учен, степени

82. Тихомиров В.Н. Своеобразие эмоционально-экспрессивной лексики в романе И.А.Гончарова «Обрыв» // Исследование языка художественных произведений. Куйбышев, 1975. С. 82-86.

83. Тихомиров В.Н. Традиция просветительского реализма в романе «Обрыв» (К постановке проблемы) // И.А.Гончаров: (Новые материалы о жизни и творчестве писателя). Ульяновск, 1976. С. 22-36.

84. Утевский Л.С. Жизнь Гончарова: Воспоминания. Письма. Дневники. М., 2000.186 с. |

85. Цейтлин А.Г. И.А. Гончаров. М., 1950. 432 с.бО.Чемена О.М. Создание двух романов: Гончаров и шестидесятница Е.П.Майкова. М.: Наука, 1966. 154 с.

86. Шелгунов Н.В. Талантливая бесталанность («Обрыв». Роман И.А.Гончарова. 1869 г.) // Шелгунов Н.В. Литературная критика. Л., 1974. С. 210-252.

87. Щеблыкина Л.И. Не три романа, а один. (О типологической общности романов И.А.Гончарова). Пенза, 1997. 78 с.

88. Юдина Г.С. Функционально-смысловые типы речи как стилистико-синтаксическая основа романа И.А.Гончарова «Обломов». Автореф.дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. Л., 1982. 17 с.

89. Dictionary of literary biography. Vol. 238. London, 1999. 578 p.

90. Lyngstad A., Lyngstad S. Ivan Goncharov. New York, 1971. 246 p.1.I. И.С.Тургенев:1.Сочинения:

91. Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем в 28 томах. М.-Л., 1960.2.Исследован ия:

92. Анциферов Н. Тургенев И.С. 1818-1883. М., 1947. 67 с.

93. Асафьев Б.В. Тургенев и музыка // Избранные труды. Т. IV. М., 1995. 440с. С. 157-158.

94. Батюто А. Тургенев-романист. Л., 1972. 388 с.

95. Богданов Н., Каликинская Е. Загадка мозга Тургенева // Наука и жизнь. М., 2000. С. 35-39.

96. Богословский Н. Тургенев. М., 1964. 413 с.

97. Боровицкая В. Эпилог. М., 1989. 205 с.

98. Брандес Г. Иван Тургенев. СПб., 1888. 21 с.

99. Бродский Н. И.С.Тургенев. М., 1950. 70 с.

100. Бродский Н. Фет редактор Тургенева // Звенья. М.-Л., 1933. С. 469-480.

101. Ю.Буданова Н.Ф. Достоевский и Тургенев. Творческий диалог. Л., 1987. 197с.

102. Буданова Н.Ф. Роман Ивана Сергеевича Тургенева «Новь» и революционное народничество 1870-х годов. Л., 1983. 173 с.

103. Бялый Г. Тургенев и русский реализм. М.-Л., 1962. 246 с.

104. Венгеров С. Русская литература в ее представителях. Иван Сергеевич Тургенев. СПб., 1875. 164 с.

105. Винникова Г. Театр Тургенева // Театр. М., 1968. № 11. С. 113-125.

106. Винникова Г. Тургенев и Россия. М., 1977. 445 с.

107. Вогюэ Мельхиор де. Современные русские писатели. Толстой, Тургенев, Достоевский. М., 1887. 365 с.

108. Воропанова М.И. Романы Д.Голсуорси о высшем обществе и тургеневская традиция // Проблемы типологии и контекстных связей в русской и зарубежной литературе. Красноярск, 1983. С. 57-74.

109. Генералова Н.П. И.С.Тургенев: Россия и Европа. СПб., 2003. 583 с.

110. Говоруха-Отрок Ю.Н. Тургенев. М., 1894. 263 с.

111. Гозенпуд А. И.С.Тургенев СПб., 1994. 200 с.

112. Головко В.М. Черты национального архетипа в мифологеме Христа произведений И.С.Тургенева // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XIX веков. Петрозаводск, 1994. С. 231-294.

113. Голубков В.В. Художественное мастерство И.С.Тургенева. М., 1960. 227 с.

114. Горбачева В.Н. Молодые годы Тургенева. Казань, 1926. 47 с.

115. Григоренко Е.С. Роман И.С.Тургенева «Новь» (проблематика и поэтика). Автореф. дис. насоиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1986. 17 сГутьяр Н.М. Иван Сергеевич Тургенев. Юрьев, 1907. 400 с.

116. Гроссман Л. Портрет Манон Леско. М., 1922. 90 с.

117. Джеймс Г. Женский портрет. М., 1981. 589 с.

118. Драчинская Г.М. Отражение идей немецкого романтизма в романе И.С.Тургенева «Рудин» // Проблемы романтизма и реализма в зарубежных литературах. Кишенев, 1972. С. 111-119.

119. Дюнькин Н.И., Новиков А.И. И.С.Тургенев. СПб., Б.г.. 62 с.

120. Евстафьев П.В. Новая русская литература в отдельных очерках замечательнейших писателей. СПб., 1885. 110 с.

121. Жилякова Э. М. Проблема сентиментальных традиций в эстетике И.С.Тургенева 1850-х годов // Проблемы метода и жанра. Томск, 1994. Вып. 18. С. 152-171.

122. Заборов П.Р. И.С.Тургенев и западноевропейское изобразительное искусство // Русская литература и зарубежное искусство. Л., 1986. С. 124-156.

123. Золотарев С.А. Историко-литературные очерки. СПб., 1909. 175 с.

124. ЗЗ.ЗильберштейнИ.С. Репин и Тургенев. М.-Л., 1945. 165 с.

125. И.С.Тургенев. 1883-1933. Сборник статей. Л., 1934. 394 с.

126. И.С.Тургенев. Биография Ивана Сергеевича Тургенева, последовательное развитие его литературного таланта и общая оценка его литературной деятельности. Собрал В.Зелинский. М:, 1910. 137 с.

127. И.С.Тургенев. Вопросы биографии и творчества. Л., 1982. 164 с.

128. И.С.Тургенев. Вопросы биографии и творчества. Л., 1990. 296 с.

129. И.С.Тургенев. Вопросы мировоззрения и творчества. Элиста, 1986. 184 с.

130. И.С.Тургенев. Размышления и выводы князя Юсупова. СПб., 1883. 38 с.

131. И.С.Тургенев в современном мире. М., 1987. 320 с.

132. И.С.Тургенев и русская литература. Курский педагогический государственный университет. Научные труды. Т. 213. Курск, 1982. 163 с.

133. Иван Сергеевич Тургенев. Его жизнь и сочинения. Сборник историко-литературных статей. Сост. Покровский В.И. М., 1910. 411с.

134. Иванов И. Иван Сергеевич Тургенев. Жизнь — Личность Творчество. СПб., 1896. 389 с.

135. Игнатов И.Н. Иван Сергеевич Тургенев. Л., 1922. 80 с.

136. Иссова Л.Н. Романы И.С.Тургенева. Современные проблемы изучения. Калининград, 1999. 74 с.

137. Кадмин Н. И.С.Тургенев. Жизнь, личность и творчество. М., 1913.214 с.

138. Кантор В. Иван Тургенев: Россия сквозь «магический кристалл» Германии//Вопросы литературы. М., 1996 . № 1. С. 121-159.

139. Клеман М.К. Иван Сергеевич Тургенев. Л., 1936. 224 с.

140. Крюков А. Тургенев и музыка. Л., 1963. 136 с.

141. Кузьмина Л.И. И.С.Тургенев и В.Д.Поленов // Русская литература. М., 1972. №2. С. 124-129.

142. Кузьмина Л.И. И.С.Тургенев и русские художники. Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. Л., 1974. 25 с.

143. Курляндская Г.Б. Иван Сергеевич Тургенев и русская литература. М., 1980. 365 с.

144. Курляндская Г.Б. Эстетический мир И.С.Тургенева. Орел, 1994. 342 с.

145. Лаврова H.H. К 140-летию со дня рождения K.P. Русская литература. СПб., 2002. №1.286 с.

146. Лебедев Ю.В. Иван Сергеевич Тургенев. М., 1989. 216 с.

147. Львов-Рогачевский В. И.С.Тургенев. Жизнь и творчество. Л., 1926. 230 с.

148. Любошиц С.Б. Тургенев И.С. Одесса, 1893. 44 с.

149. Маркович В.М. Человек в романах И.С.Тургенева. Л., 1975. 152 с.

150. Мензорова А.Н. Роман И.С.Тургенева «Дворянское гнездо» (Опыт монографического анализа). М., 1958. 97 с.

151. Мензорова А.Н. Тургенев и музыка // Вопросы литературы. Вып. 36. Новосибирск, 1871. С. 99-115.

152. Моруа А. Тургенев. М., 2001. 192 с.

153. Муратов А.Б. Тургенев после романа «Отцы и дети». Л., 1972. 144 с.бЗ.Овсяннико-Куликовский Н.Д. Этюды о творчестве Тургенева. Харьков, 1896. 239 с.

154. Постникова H.H. Тема Германии и ее связь с романтической традицией в романе И.С.Тургенева «Дворянское гнездо» // Русская литература в большом и малом времени. Вологда, 2000. С. 46-62.

155. Пустовойт П.Г. И.С.Тургенев художник слова. М., 1980. 374 с.

156. Разумовская Т.Ф. Вилла Рубейн и тургеневская традиция // Литературные связи и традиции. Горький, 1970. С. 66-79.

157. Родзевич С.И. Иван Тургенев. Киев, 1918. 138 с.

158. Русская эмиграция о Тургеневе // Литературная учеба. М., 2000. № 2-3. С. 183-224.

159. Садовской Б. Ледоход. Пг., 1916. 208 с.

160. Сакулин П.Н. И.С.Тургенев. М., 1918. 102 с.

161. Сахаров В.И. Русская проза XVIII-XIX веков. М., 2002. 215 с.

162. Соловьева Н.А. Русский человек и англичанка на rendez-vous (И.С.Тургенев и Дж.Элиот) // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. М., 1994. № 6. С. 3-9.

163. Соловьев Е. И.С.Тургенев. Его жизнь с литературная деятельность. СПб., 1994. 80 с.

164. Творческий путь Тургенева. Сборник статей под ред. Н.Л.Бродского. Пг., 1923. 197 с.

165. Топоров В.Н. Странный Тургенев. М., 1988. 190 с.

166. Тургенев. Его 30-летняя литературная деятельность и его типы. Воронеж, 1972. 134 с.

167. Тургеневский сборник. М., 1998. 164 с.

168. Ученые записки. Межвузовский тургеневский сборник. Орел, 1963. 290 с.

169. Францев А.Л. Иван Сергеевич Тургенев. Биографический очерк. Варшава, 1909. 24 с.

170. Халфина Н.Н. XVIII на страницах И.С.Тургенева // Писатель и жизнь. М., 1981. С.106-122.81 .Халфина Н.Н. Культурно-исторические мотивы в творчестве И.С.Тургенева //Художественные процессы в русской культуре второй половины XIX века. М., 1984. С. 3-37.

171. Чалмаев В. И.С.Тургенев. Тула, 1989. 446 с.

172. Delines M. Tourguéneff inconnu. Paris, s.a. 247 p.

173. Dupuy E. Les grandes maîtres de la littérature russe au dix-nevième siècle. Paris, 1885. 364 p.

174. Haumant E. Ivan Tourgénief. La vie et l'oeuvre. Paris , 1906. 313 p.

175. Pritchett V.S. The gentle barbarian. The life and work of Turgenev. New York, 1977. 243 p.

176. Shapiro L. Turgenev. His life and times. Oxford, 1978. 382 p.

177. Yarmolinsky A. Turgenev. The man his art - and his age. New York -London, 1926. 386 p.1.. А.А.Фет:1.Сочинения:

178. Фет А.А. Вечерние огни. M., 1971.

179. Фет A.A. Стихотворения (серия «Библиотека поэта»). JL, 1953.

180. Фет А.А. Сочинения в 2 томах. М., 1982.

181. Фет А.А. Стихотворения // Кошелев В.А. Жизнь Степановки, или Лирическое хозяйство. М., 2001.2.Исследования:1175 лет со дня рождения А.А.Фета. Сборник научных трудов. Курск, 1996. 213 с.

182. А.А.Фет. Биография и характеристика. Сост. А.В.Круглов. М., 1914. 156 с.

183. А.А.Фет. Поэт и мыслитель. Сборник научных трудов. М., 1999. 312 с.

184. А.А.Фет. Проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1998. 212 с.

185. Андреева В. Толстой и Фет опыт жизнестроительства // Антология гнозиса. СПб., 1994. 350 с. С. 224- 238.

186. Аннинский JI. Огни А.Фета. Октябрь. М., 1983. № 3. С. 195-204.

187. Асланова Г. В плену легенд и фантазии // Вопросы литературы. М., 1997. №5. С. 175-195.

188. Асланова Г. «Под гостеприимным кровом Вашим.» // Дом Остроухова в Трубниках. М., 1995. С. 34-45.

189. Афанасий Афанасьевич Фет (Шеншин). Его жизнь и сочинения. Сборник историко-литературных статей. Сост. Покровский В. М., 1904. 110 с.

190. Ю.Белоголовый H.A. Воспоминания и другие статьи. М., 1898. 642 с.1..Белоусов Р. «И нежности былой я слышу дуновенье.» // Смена. М., 1999. № 3. С. 226- 257.

191. Боткин В.П. А.А.Фет // Сочинения. СПб., 1890. Т. 2. 398 с. С. 352-298.

192. Бразоль Б.Л. Речи. Нью-Йорк, 1943. 136 с.

193. Н.Бухштаб Б.Я. Об авторстве стихотворения, приписывавшегося Пушкину и Фету // Искусство слова. М., 1973. С. 247-253.

194. Бухштаб Б.Я. А.А.Фет. Очерк жизни и творчества. JL, 1974. 135 с.

195. Вишневская H.A. Опыт типологической параллели: А.А.Фет и Дж.Прасад // Романтизм: эстетика и творчество. Тверь, 1994. С. 113-123.

196. Власенко Т.Л. Частный человек в поэзии А.А.Фета (типологические наблюдения) // Типология литературного процесса и творческая индивидуальность писателя. Пермь, 1993. 184 с. С. 89-98.

197. Воронова O.E. Мифопоэтизм в художественной системе Фета // Филологические науки. М., 1995. № 3. С. 23-32.

198. Воронова O.E. Человек и время в философской лирике А.А.Фета // Метод, мировоззрение и стиль в русской литературе XIX века. М., 1988. С. 82-90.

199. Генералова Н.П. Комментарий к одному «Стихотворению на случай» А.Фета // Русская литература. М., 1996. № 3. С. 168-180.21 .Григорьева А.Д., Иванова H.H. Язык поэзии XIX-XX веков. Фет. Современная лирика. М., 1985. 232 с.

200. Дарский Д. Радость земли. М., 1916. 207 с.

201. Елизаветина Г.Г.Великий мастер слова // Молодая гвардия, 1987. № 6. С. 255-263.

202. Елизаветина Г.Г. Литературная судьба А.А.Фета // Время и судьбы русских писателей. М., 1981. С. 146-186.

203. Ермилова Л.Я. Переживание времени в поэзии Фета (К вопросу о психологии творчества) // Вопросы литературы. Ученые записки МПГУ. М., 1970. №405. С. 370-381.

204. Жаплова Т.М. Усадебная поэзия в в русской литературе XIX века. Оренбург, 2004. 232 с.

205. Жаплова Т.М. Образ русской усадьбы в поэзии XIX — начала XX века. Оренбург, 2006. 428 с.

206. Кашина Н.К. Целостность художественного мира А.А.Фета (Проблема эпического в лирических циклах, поэмах, прозе). Иваново, 1993. 123 с.

207. Козубовская Г.П. Поэзия А.Фета и мифология. Барнаул Москва, 1991. 218с.

208. Коковина Н.З. Поэтика воспоминаний в художественном мире А.Фета // А.А.Фет: Проблемы изучения жизни и творчества. Курск, 1998.31 .Коковина Н.З. Фет и его читатели // О литературе, читателях и писателях. С. 26-32.

209. Колесниченко Т.В. Эволюция эстетического осмысления природы в русской поэзии 40-50-х годов XIX века (Н.А.Некрасов, И.С.Никитин,

210. A.А.Фет). М., 1987. 289 с.

211. Коллер Э. О внутренних рифмах у Тютчева и Фета // Искусство слова. М., 1973. С. 231-239.

212. Кошелев В.А. «Ваш собеседник, русский литератор, во всей красоте своего безобразия.» (К проблеме: Чехов и Фет) // Чеховиана. Полет «Чайки». М., 2001. С. 126-133.

213. МагинаР.Г. Русский философско-психологический романтизм (Лирика

214. B.А.Жуковского, Ф.И.Тютчева, А.А.Фета). Челябинск, 1982. 305 с.

215. Маймин Е.А. А.А.Фет. М., 1989. 159 с.

216. Мышьякова Н.М. Фет и русский психологический роман // Стилевые традиции русской реалистической прозы XIX века. Челябинск, 1983. С. 1935.37.0зеров Л. АА.Фет. М., 1970. 32 с.

217. Северикова Н.М. Мировоззрение А.А.Фета // Вестник Московского Университета. Серия 7. Философия. М., 1992. № 1. С. 35-45.

218. Скатов Н. Русские поэты природы. М., 1980. 135 с.

219. Смирнов A.A. О двух романтических концепциях времени (Пушкин и Фет) // Проблемы исторической поэтики. Петрозаводск, 1992. Вып. 2. С. 94103.

220. Смоленчук Н. Две звезды на высоте небесной // Радуга, 1987. № 5.С. 105116.

221. Стечкин А.Я. Памяти А.А.Фета. СПб., 1903. 28 с.

222. Успенская A.B. Антологическая поэзия А.А.Фета. СПб., 1997. 276 с.

223. Фаустов A.A. Тайный круг: К семантике свободы у А.Фета //

224. Филологические записки. Вып. 9. Воронеж, 1997. С. 67-73.

225. Федоров JI.A. К истории творчества Фета // Сборник статей к 40-летию ученой деятельности академика А.С.Орлова. JL, 1934. 594 с.

226. Фет A.A. Воспоминания. В 3 т. М., 1992.

227. Чеканихина Е. А.Фет поэт и человек // Отчий дом. Мценск, 1996. С. 7074.

228. Черемисинова Л.И. А.А.Фет: земледельческая утопия и реальность // Русская литература. М., 1989. № 4. С. 142-148.

229. Черемисинова Л.И. А.Фет как один из прототипов образа Левина в романе Л.Толстого «Анна Каренина» // Скафтымовские чтения. Материалы научной конференции, посвященной столетию со дня рождения А.П.Скафтымова 2328 октября 1990 г. Саратов, 1993. С. 52-57.

230. Чичерин A.B. Движение мысли в лирике Фета // Искусство слова. М., 1973. С. 239-247.

231. Шеншина В. Афанасий Фет в Московском университете // Москва в русской и мировой литературе. М., 2000. С. 185-193.

232. Шеншина В. А.А.Фет-Шеншин. Поэтическое миросозерцание. М., 1998. 224 с.

233. Эгеберг Э. Библейские мотивы в лирике А.А.Фета // Евангельский текст русской литературы XVIII-XIX веков. Петрозаводск, 1998. С. 250-254.

234. Эльзон М.Д. Неизвестная статья А.А.Фета II Русская литература. М., 1986. № 3. С. 183-184.1. V. K.P.:1.Сочинения:

235. K.P. Полноое собрание сочинений в 3 т. Париж, 1966.2.Исследования:1 .«А ныне следом за тобою пуститься в путь дерзаю я.» (K.P. и Фет) I/ Бежин луг. М., 1996. №1. С. 156-163.

236. Арская Л.П. Двенадцатый президент академии наук // Вестник РАН. М., 1991. Т. 61. №1. С. 56-61.

237. Афанасьев В. Августейший поэт K.P. и его дети в свете алапаевской трагедии 5/18 июля 1918 года //Литературная учеба. М., 1998. Кн. 3. С. 194209.

238. Баловень судьбы. Великий князь Константин Константинович в письмах и воспоминаниях. Вступит, слово, составление, публикация и подготовка текста Э.Матониной //Новый мир. М., 1994. №4. С. 190-224.

239. Бем A.J1. Рукописи Великого Князя Константина Константиновича, поступившие на хранение в Рукописное Отделение Библиотеки Академии Наук. Пг., 1917. 40 с.

240. Бутовский А.Д. В вагоне Августейшего Главного Начальника военно-учебных заведений (Отрывок из воспоминаний). Пг., 1915. 28 с.

241. Бутовский А.Д. Первое путешествие его Императорского Высочества Великого Князя Константина Константиновича для осмотра провинциальных военных заведений. Б.м., 1900. 39 с.

242. Великий Князь Гавриил Константинович. В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи. СПб.; Дюссельдорф, 1993. 286 с.

243. Великий Князь Константин Константинович и Вера Рудич // Русская литература. СПб., 2002. №3. С. 192-206.

244. Ю.Герхен Т. Лебединая песнь K.P. // Нева. СПб., 1997. №9. С. 150-161.

245. ДлужневскаяГ.В. Фотографии из Мраморного дворца: собрание генерал-адмирала Константина Николаевича и Августейшего президента Академии наук Константина Константиновича. СПб., 1999. С. 286-309.

246. Дубровский A.B. Чтения памяти K.P. // Русская литература. СПб., 1996. №1. С. 266-267.

247. Жирмунская Т. Библия и K.P. // Истина и жизнь. М., 1998. № 7. С. 32-51.14.3авьялова Е.Е. Православные традиции в лирике К.Романова // Христианство и культура. Астрахань, 2000. С. 89-94.

248. Зубков М.Н. K.P. — поэт добра и красоты // Филология. Краснодар, 1996. № 9. С. 33-35.

249. И.А.Гончаров и К.К. Романов. Неизданная переписка. K.P. Стихотворения. Драма. Псков, 1993. 304 с.

250. Из неопубликованных писем к K.P. Публикация, вступительная заметка и примечания Л.Кузьминой //Звезда. СПб., 2000. №2. С. 140-144.

251. Ильинский Л. Памяти Великого Князя Константина Константиновича. Ильинский Н.В. Рамонь. Воронеж, 1984. 98 с.

252. K.P. (Великий Князь Константин Константинович) «Страданье и все блаженство бытия.» Дневник. 1906 г. // Бежин луг. М., 1995. №5. С. 98-120.

253. К.Р. Избранная переписка. СПб., 1999. 528 с.

254. K.P. О посещении императором Николаем II Преображенского полка //

255. Бежин луг. М., 1995. №4. С. 105-109.

256. Коршунов Ю.Л. Августейшие моряки. СПб., 1999. 104 с.

257. Кузьминский К. K.P. Поэт любви и красоты. М., 1907. 14 с.

258. Лобашкова Т. «Я не великий поэт.» // Московский журнал. М., 1996. №6. С. 16-25.

259. Матонина Э. Загадка K.P. //Роман-газета. М., 1994. С. 5-14.

260. Матонина Э. Странный князь. Смена. М., 1998. № 2. С. 133-167.27.«Милый мой аракчеевец». Переписка Великого Князя Константина Константиновича с сыном Константином. 1905-1915гг. // Исторический архив. М., 2001. №1. С. 124-145.

261. Михайлов Д. Лирика K.P. в связи с историей русской поэзии во второй половине XIX века. СПб., 1901. 167 с.

262. Недоверие к солдату. (Из завещания Великого Князя Константина Константиновича.) Вступительная статья и публикация Л.Кузьминой // Новый журнал. СПб., 1995. №2. С. 113-125.

263. Нелюбин Г. Великий Князь Константин Константинович. Жизнь и творчество. 1858-1915. Пг., 1916. 35 с.

264. Нелюбин Г. Критико-биографический этюд. СПб., 1902. 247 с.

265. Нелюбин Г. Светлой памяти K.P. Пг., 1915. 44 с.

266. Памяти Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Константиновича. Сборник научно-статистических посмертных отзывов в печати, стихах и прозе. (Материалы для биографии.) Под ред. Клочковского Е.Е. Пг., 1915.26 с.

267. Переписка K.P. с Н.Н.Страховым (вступительная заметка, публикация и примечания Л.Кузьминой) // Русская литература. СПб., 1993. №2. С. 148-187.

268. Петроченков В.В. Драма Страстей Христовых. СПб, 2002. 287 с.

269. Сборник памяти Великого Князя Константина Константиновича. Париж, 1962. 146 с.

270. Сергиевский H.H. Августейший поэт K.P. Пг., 1915. 49 с.

271. Суховский В. Москва. Поэт царского рода // Бежин луг. М., 1995. №4. С.