Жанры испанской прозы XVIII века: на материале произведений Д. де Торреса Вильярроэля, Х.-Ф. де Исла, Х. Кадальсо тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.03, кандидат филологических наук Серебренников, Артем Вадимович

• Серебренников, Артем Вадимович
• кандидат филологических наук
• 2010

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Серебренников, Артем Вадимович

Введение

Содержание

Глава I.

Жизнь» Д. де Торреса Вильярроэля: плутовской автобиографизм.

Глава II.

Брат Герундий» Х.-Ф. де Исла: риторика и романное слово.

Глава III.

Марокканские письма» X. Кадальсо: эпистолярный диалог.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Жанры испанской прозы XVIII века: на материале произведений Д. де Торреса Вильярроэля, Х.-Ф. де Исла, Х. Кадальсо»

За испанским XVIII столетием традиционно закрепилась репутация «антироманного столетия», периода, когда жанр, возникший в XVII веке, перестал развиваться и временно впал в небытие. Исчезновение романа с литературной сцены представлялось (особенно в XIX — начале XX века) как наиболее заметный симптом упадка, охватившего испанскую литературу, закономерный итог забвения национальных традиций и господства «офранцуженного», «ложноклассического» педантизма. Эта точка зрения, видоизменяясь со временем, оставалась господствующей вплоть до сравнительного недавнего времени; так, в 1972 году Х.Л. Альборг утверждал, что «требовать романа от испанского XVIII века (особенно от первой его половины) — анахронизм; с таким же успехом можно требовать от него кинематографа»1. Незадолго до него X. Монтесинос в афористичной форме описывал парадоксальное положение Испании в истории европейского романа: «Имя Испании для истории романа в XVIII веке ничего не значит, хотя лучшее, что было тогда создано в европейском романе, имеет испанское происхождение» (имея в виду влияние «Дон Кихота» и плутовского романа на европейский роман XVIII столетия).

Впрочем, еще в 1953 году американский библиограф Р. Браун опубликовал до сих пор не утративший ценности каталог испанских романов XVIII века (45 названий), в предисловии к которому подверг критике концепцию «антироманного века» и призывал трактовать понятие романа в исторической перспективе, учитывая господствовавшие в XVIII столетии эстетические взгляды. К романам он относил произведения, «имеющие черты «вымышленной истории» достаточной длины, предназначенные для

1 Alborg J.L. Historia de la literatura española. T. 3. El siglo XVIII. Madrid: Gredos, 1972.

2 Montesinos J. Introducción a una teoría de novela en España, en el siglo XIX. Madrid: Castalia,

1966. развлечения многочисленной читательской аудитории» . Каталог Брауна стал ориентиром для последующих исследователей, и с появлением трудов Х.И. Феррераса4 и особенно X. Альвареса Баррьентоса5 существование испанского романа в XVTII веке перестало ставиться под сомнение; «столетие, лишенное романа» стали считать веком романного изобилия.

Однако столь стремительная смена концепции оставила множество неразрешенных проблем. Во всех перечисленных исследованиях заметно некритическое использование термина «роман», которому не дается никакого, даже «рабочего» определения и толкования, а таюке стремление (вполне объяснимое борьбой с критическим штампом «антироманный век») объявить как можно большее количество повествовательных сочинений сложной жанровой природы романами. Даже если соглашаться с этой идентификацией, следует отметить, что и Р. Браун, и Х.И. Феррерас, и X. Альварес Баррьентос признавали крайне неравномерное развитие жанра. Все три исследователя подчеркивают, что на протяжении первых двух третей XVIII столетия роман представлен весьма немногочисленными образцами, а с 1780-х годов до второго десятилетия XIX века счет романов (как оригинальных, так и переводных) уже идет на десятки. Этот факт порождает множество вопросов, связанных с функционированием жанра на протяжении столетия, а также поиском «канона» испанского романа XVIII столетия.

Последнее особенно актуально для периода, предшествующего 1780-м годам; если на финальном этапе испанского Просвещения созревает теоретическое осмысление жанра6, а новые романы появляются стабильно и в большом количестве, то, говоря о предшествующих десятилетиях, исследователи вынуждены постоянно оговаривать трудное положение жанра и подчеркивать, что речь о романах «в полном смысле слова» вести едва ли

Brown R.F. La novela española 1700 - 1850. Madrid: Dirección General de Archivos y Bibliotecas, 1953. P. 14.

4 Ferreras J.I. La novela en el siglo XVIII. Madrid: Taurus, 1987.

5 Álvarez Barrientos J. La novela del siglo XVIII. Madrid: Júcar, 1991.

6 В частности, в трактатах иезуита Хуана Андреса (Juan Andrés; 1740 - 1817). 2 возможно. Главным препятствием к безоговорочному признанию тех или иных сочинений романами неизменно оказывается их подчеркнутая нравоучительность или «идейность», перегруженность авторскими дигрессиями, слабо выраженная повествовательность, верховенство дидактических и утилитарных соображений над чисто художественными. Именно моралистическая в своей основе эстетика, по мнению X. Альвареса Баррьентоса, и привела к отвержению романа в первые десятилетия XVIII столетия: «Литература должна была поучать развлекая, романы же казались развлекательными сочинениями, а некоторые из них, например фантастические, - и вовсе распущенными»7.

Таким образом, применительно к повествовательной прозе первых 70 лет XVIII века жанровое определение «роман» оказывается своего рода паллиативом, призванным дать весьма разнородным произведениям некое общее определение, которое позволило бы включить их в единый контекст. Кроме того, в стремлении во что бы то ни стало доказать существование и даже расцвет романа в Испании XVIII века виден пережиток представления о романе как о «главном» прозаическом жанре, по развитию которого определяется «зрелость» национальной литературы и принадлежность к которому служит гарантией художественной полноценности отдельно взятого произведения. Объявление целого ряда памятников испанской словесности первых двух третей XVIII века романами не столько решает вопрос об их жанровой природе, сколько затрудняет их исследование, предлагая компромиссное решение, сводящее на нет своеобразие развития испанской прозы. Этим во многом и объясняется то, что исследования жанровой поэтики произведений испанской прозы XVIII века практически отсутствуют. Настоящая работа призвана восполнить этот пробел.

Мы полагаем, что исследование жанров испанской прозы XVIII века должно учитывать зыбкость границ между художественной (fictional в

7Alvarez Barrientos J. Op. cit. P. 14. англоязычной критической традиции) и документальной (поп-Асйопа!) прозой, характерную для этой эпохи, и рассматривать ее не как свидетельство художественной ущербности или упадка литературы, а как закономерное явление. При всей важности национальной специфики, активное включение нефикциональных жанров в поле художественной литературы на протяжении всего XVIII века было свойственно отнюдь не только Испании. Подобные явления в высшей степени характерны и для английской (расцвет жанра очерка, распространение «подлинных отчетов», биографий преступников, путевых дневников), и для французской литературы (взаимопроникновение литературы и философии, развитая эпистолография, популярность (псевдо)мемуаров исторических лиц). Эти факты позволяют рассматривать памятники испанской прозы в европейском контексте и отказаться от взгляда на них как на литературную аномалию.

При обсуждении границ литературы невозможно не учитывать, что именно в XVIII столетии в Англии, Франции и Германии именно сформировалось представление о литературе как о сфере творчества, лишенной иных целей, кроме принесения эстетического наслаждения, - о том, что в отечественной критической традиции именуется художественной литературой. Как указывает Ц. Тодоров, «представление о том, что литература должна «нравиться», берет отныне верх над представлением о том, что она должна «наставлять». К концу XVIII века идея прекрасного выльется в формулу о самодостаточной, неинструментальной природе произведения»8. В отличие от ведущих стран европейского Просвещения, в Испании XVIII века этот процесс так и не был завершен. Испанская проза мыслилась и продолжает мыслиться как орудие сатиры, идеологической или эстетической борьбы, средство изложения философских идей и лишь в последнюю очередь — как художественный феномен. Повествовательное и сюжетное начала в прозе отступали на задний план, а ее дидактическая и сатирическая сторона всеми

8 Тодоров Ц. Понятие литературы // Семиотика. М.: Прогресс, 1983. С. 360. 4 способами акцентировались; стилистическое мастерство писателя служило прежде всего изложению идей в увлекательной для читателя форме. На первый план выдвигалось не повествовательное начало, а идейное содержание произведения и, не в последнюю очередь, — стилистическое мастерство автора. Такой взгляд отстаивал, в частности, крупнейший испанский филолог и теоретик литературы Грегорио Майанс-и-Сискар, выдвигавший схожие требования для прозы и поэзии. По наблюдению X. Переса Магальона, в системе взглядов Майанса проза «связана со всеми формами, канонизированными классической поэтикой»9 он выражал «с одной стороны, полное принятие горацианского предписания «поучать развлекая», от влияния которого не свободен ни один жанр словесности; с другой, те же принципы, которые он считает важными для всех проявлений прозы - ясность, естественность и т.п., - действительны и для разнообразных жанров поэзии»10.

Не освобождались от воспитательных задач и жанры, нацеленные в первую очередь развлекать читателя - в том числе, роман, который оказывался «вымышленным повествованием (fingida narración) о подробно описанных событиях (sucesos circunstanciados) для поучения слушателей или читателей»11. Одновременно с этим не прекращалась критика романа, основанная на традиционных обвинениях романистов и их сочинений в неправдоподобии, безудержном увлечении вымыслами, безнравственности, развращении молодежи. По мнению французского исследователя Я. Сейте, именно консерватизм (как эстетический, так и идеологический) привел к тому, что роман в Испании (а также Португалии и Италии) не стал выразителем просветительских идей, нашедших для своего воплощения другие жанры: публицистику, газеты и «летучие листки», даже театр12. Все эти жанры, по

9 Pérez Magallón, J. Una teoría dieciochesca de la novela y algunos conceptos de poética // Anales de Literatura Española. 1986 - 1987. № 5. P. 360.

10 Ibid. P. 375.

11 Ibid. P.360.

12 Сейте Я. Роман // Ферроне В., Рош Д. Мир Просвещения. Исторический словарь М.: Памятники исторической мысли, 2003. С. 305. мнению Сейте, «меньше способствовали развитию воображения», чем роман. Этим он и объясняет слабое развитие романа (и художественной прозы в целом) и господство документальных жанров в испанской прозе XVIII века.

Этот взгляд, однако, не учитывает подвижность критериев художественной и документальной литературы, возможность прочтения одних и тех же текстов в различных культурно-исторических контекстах (историко-литературном, философском, общественно-политическом и др.). Существуют многочисленные примеры пограничных речевых и документальных жанров в определенных исторических условиях приобретавших значение литературы - в частности, диалог в эпоху Возрождения, церковная проповедь во Франции Людовика XIV, дружеское письмо во времена Карамзина и Пушкина. Говоря о пограничных жанрах и произведениях, мы следуем концепции, которую разработал американский славист Г.С. Морсон в исследовании, посвященном «Дневнику писателя» Ф.М. Достоевского13, - произведению, также обладающему весьма сложной и неоднозначной жанровой природой. Он дает следующее определение пограничным жанрам и произведениям: «В произведениях, которые я называю пограничными, нельзя определить, какой из взаимоисключающих наборов условностей является определяющим. Произведение может быть охарактеризовано через эту двойственность, принадлежа к жанру, который сам по себе может принадлежать как к художественной, так и к документальной литературе или же к литературе и нелитературе одновременно. Другими словами, существуют пограничные жанры (boundary genres) и пограничные произведения (boundary works)»14. При этом границы литературы и не-литературы также оказываются зыбкими и переменчивыми в разных исторических условиях: «Нет нужды в формальном разграничении литературы и не-литературы (non-literature): один и тот же жанр (и даже текст) может быть литературным в один период и не-литературным в

13 Morson G.S. The Boundaries of Genre: Dostoevsky's Diary of a Writer and the Traditions of Literary Utopia. Austin: University of Texas Press, 1981.

14 Ibid. P. 48-49. другой»15. Исследователь касается и проблемы «вымышленности» или «художественности» (fictionality): «Художественность не есть набор формальных черт, но скорее набор условностей. В «документальном» речевом акте (non-fictional statement) не нужно производить изменений, чтобы превратить его в «художественный». Он становится «художественным», если воспринимать его в этом качестве (или указывать желательность этого восприятия другими). Обычно мы так поступаем, потому что текст «заявлен» как художественный, но, подобно литературности (literariness), художественность может быть как навязана, так и сконструирована»16.

Применительно к испанской литературе XVIII века подобный подход имеет прецеденты. Испанским исследователям литературы XVIII столетия часто приходилось либо специально оговаривать критерии, по которым тот или иной памятник они считают достоянием именно истории литературы (а не философии, общественной мысли и пр.), либо становиться на позиции «литературы без берегов». В частности, именно такого взгляда придерживаются авторы «Литературной истории Испании в XVIII веке»17, предпринявшие попытку снять сам вопрос о границах феномена литературы, трактуя это понятие максимально широко, как «письменную культуру» (cultura escrita) в целом. В труде освещается не только художественная литература, но и исторические трактаты, естественнонаучные исследования, политические памфлеты, церковные проповеди и т.п. В качестве обоснования такого подхода Ф. Агилар Пиньяль приводит взгляды испанских просветителей на границы и предмет литературы: «"Словесность" (lo 'literario'), с точки зрения деятелей Просвещения, выходит за пределы эстетического и включает в себя всю полноту письменного творчества, не проводя различий между историей, наукой и поэзией. Культурная идентификация литературы очевидным образом ограничивается всем, что выражено на письме и прежде всего - напечатано,

15 Ibid. Р. 40.

16 Ibid. Р. 44.

17 Aguilar Piñal F. (ed.) Historia literaria de España en el siglo XVIII. Madrid: Editorial Trotta, Consejo Superior de Investigaciones Científicas, 1996. 7 ибо широкое распространение сочинения необходимо для допуска в

1 Я

Республику словесности"» . Кроме того, следует обратить внимание и на аргументацию П. Улльмана, находящего черты «олитературивания» в испанских эссе и трактатах XVIII века: «В восемнадцатом столетии реформаторы уделяли особое внимание обновлению и совершенствованию средств выражения, и мастерство стиля, которым излагались мысли, придавало трактатам статус литературы»19.

При обсуждении границ понятия «литература» нельзя не коснуться и определения понятия «жанр», относящегося к самым дискуссионным терминам литературоведения; редкое исследование по теории жанра обходится без вынужденной констатации невозможности вывести определение жанра, подходящей для всех эпох и национальных литературных традиций. В настоящей работе мы основываемся на концепции французского исследователя

9П

Ж.-М. Шеффера , предпринявшего попытку систематизировать большинство сложившихся к концу XX века теорий жанра. Он обращает внимание на то, что «вопрос о статусе жанров всегда был сосредоточен на литературных жанрах и почти не ставился в отношении нелитературных жанров или устно-речевых практик»21; применительно к испанской прозе XVIII века, в которой господствуют нефикциональные жанры, эта проблема ощущается особенно остро. Кроме того, к прозе изучаемого нами периода в целом неприменима выделенная Ж.-М. Шеффером нормативная концепция жанра, господствовавшая со времен Аристотеля и до конца XVIII века: нормативные поэтики кодифицировали прежде всего стихотворные и драматические жанры, в отношении прозы не идя дальше аристотелевского разделения «поэзии» и «истории». Тем не менее, мы считаем весьма плодотворной центральную для нормативной идею, согласно которой «литература по своей сути есть поле

18 Ibid. Р. 10.

19 Ullman P.L. Spanish Essay // Chevalier T. (éd.). Encyclopedia of the Essay. London: Fitzroy Dearborn Publishers, 1997. P. 794.

20 Шеффер, Ж.-М. Что такое литературный жанр? М.: Едиториал УРСС, 2010.

21 Там же. С. 8. лл новых и новых попыток подражать античным образцам» . Учитывая особенности развития испанской литературы в целом, мы полагаем, что испанской прозы XVIII века место античных образцов занимали памятники прозы Золотого века, в течении XVIII столетия или подвергнутые литературной канонизации (в первую очередь это касается «Дон Кихота» и ренессансной гуманистической прозы), или сохранявшие влияние в силу культурной инерции (прежде всего - плутовской роман). Определение жанра через выделение одного или нескольких прецедентных («классических») текстов и «подражаний» им (либо прямых и осознанных, либо возникающих в силу «памяти жанра») до сих пор остается одним из основных способов построения жанровой теории, и исходить из него при работе с текстами риторической эпохи нам представляется наиболее исторически корректным.

Кроме того, мы считаем крайне важным различать определения жанров, использовавшиеся в литературном процессе определенного исторического периода (в терминологии Шеффера - «эндогенными») и возникшими уже постфактум или созданными последующими критиками и исследователями («экзогенными»). На наш взгляд, в полемике вокруг испанского романа и прозаических жанров в целом недостаточно четко соблюдался принцип историзма, что и привело к противоречию. Те же критики, что отстаивали необходимость понимать роман в соответствии с взглядами XVIII века, сами же определяли степень «романности» того или иного произведения в соответствии с представлением о некоем «эталонном», «зрелом», «образцовом» романе (чаще всего - английском и французском романе XIX века). Соответственно, в настоящей работе мы всегда разделяем три жанровых определения: определение жанра, заявленное самим автором, жанровую рецепцию произведения его первыми читателями и критиками, и жанровую идентификацию произведения в современных исследованиях. Не ставя себе априорной цели доказать или опровергнуть принадлежность того или иного

22 Там же. С. 33. памятника испанской прозы XVIII столетия к романам, мы учитываем в нашем анализе основные сложившиеся по этому вопросу точки зрения.

Настоящее исследование имеет своей целью определить характер взаимодействия фикциональных и нефикциональных жанров, степень влияния различных жанровых кодов и конвенций на интерпретацию конкретного произведения, обнаружить системные закономерности в развитии жанров испанской прозы XVIII века. Для достижения поставленной цели были поставлены следующие задачи применительно к каждому из исследуемых произведений:

-проанализировать, как изменялась и изменяется история читательской рецепции в зависимости от эволюции самого жанра или от смены жанровой идентификации произведения с течением времени; -определить возможность гибридизации, конвергенции и взаимовлиянии определенных прозаических жанров, складывания на их основе особой жанровой природы произведения; - прояснить, какое место каждое из исследуемых произведений занимает в истории жанров и какие типологически схожие с ним явления встречаются в течение XVIII века в других литературах.

В связи с тем, что подобная работа предпринимается впервые и на материале, малоизвестном за пределами Испании, мы сочли возможным ограничиться временным промежутком от 1730-х до 1770-х годов и произведениями, признаваемыми классикой испанской литературы XVIII века, крайне характерными для эпохи и в то же время оригинальными в жанровом отношении. Объектом нашего исследования являются «Жизнь» (Vida, 1743 -1752) Диего Торреса Вильярроэля (Diego de Torres Villarroel, 1694 - 1770) «История знаменитого проповедника брата Герундия де Кампасас» (Historia del famoso predicador Fray Gerundio de Campazas, 1758 — 1768) Хосе-Франсиско де Исла (José Francisco de Isla, 1703 - 1781) и «Марокканские письма» (Cartas marruecas, ок. 1773) Xoce Кадальсо (José Cadalso, 1741 - 1782).

10

Несмотря на временную и композиционную дистанцию между ними, указанные сочинения обладают сходными чертами и судьбой в критической традиции. Их жанровая классификация является предметом актуальной полемики; каждое из них периодически выдвигалось или по-прежнему выдвигается как образец романа, столь редкого до 1780-х годов. Разделяя характерные для своего времени взгляды на литературу (прежде всего, открыто декларируя дидактическую или сатирическую интенцию), их авторы тем не менее поднимаются над средним уровнем прозы, сочетая традиционность и следование определенному жанровому канону с оригинальными композиционными решениями и ярким своеобразием стиля. Наконец, немаловажно и наличие прецедента совместного исследования названных памятников: им посвящено исследование И.М. Савала «Прочтения и читатели повествовательной прозы XVIII века»23.

Признавая известную обоснованность точки зрения, относящей три стоящих в центре нашего внимания произведения к числу романов, мы исходим из того, что жанровая природа названных памятников носит крайне сложный характер, несводима к фиксированным жанровым дефинициям и требует подробного анализа как синхроническом, так и в диахроническом плане. Мы считаем возможным исследование жанровой природы указанных сочинений не только в литературном и интеллектуальном контексте эпохи, но и в сопоставлении как с европейской (прежде всего - английской и французской) литературой XVIII века, так и с испанской словесностью XVI — XVII веков, заполняя тем самым критическую лакуну (за редкими исключениями, исследования испанской литературы XVIII века анализируют ее как сугубо локальное явление, своего рода «вещь в себе», и избегают всякого компаративного анализа). В ряде случаев, когда требуется подробное освещение истории жанра, мы в процессе историко-поэтологического анализа обращаемся и к литературе античности и средневековья.

23 Zavala I. Lecturas y lectores del discurso narrativo dieciochesco. Amsterdam: Rodopi, 1987.

11

Заключение диссертации по теме «Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)», Серебренников, Артем Вадимович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проанализировав три памятника испанской прозы XVIII века, мы пришли к следующим выводам:

Характерной объединяющей чертой изучаемых произведений, одновременно усложняющей их жанровую атрибуцию, является противоречие между обилием дидактики, нравоописательных и нравоучительных фрагментов, декларативно утилитарной направленностью произведений, и использованием литературных приемов, вводящих в произведения элемент амбигитивности, позволяющих прочитывать их в двойном ключе и если не полностью разрушающих авторскую дидактику, то, по крайней мере, ставящих ее под сомнение. Этот эффект достигается несколькими способами: использованием прозрачной и очевидной для читателя мистификации («маски» Торреса Вильярроэля, «найденная рукопись» у де Исла и Кадальсо), иронических прологов и послесловий, прямых обращений к читателю, намеренное культивирование внутренних противоречий («Жизнь») или создание атмосферы спора и дискуссии (борьба двух риторических стилей в «Брате Герундии», разные точки зрения корреспондентов в «Марокканских письмах»). Произведения де Исла и Кадальсо завершаются демонстративной деструкцией текста, заявлением, что он либо никогда не существовал, либо был уничтожен по воле всемогущего автора. Теми не менее как современниками писателей, так и многими последующими критиками изучаемые в настоящей диссертации произведения воспринимались и воспринимаются как прямые, никак литературно не опосредованные выражения общественно-политических, философских и литературных взглядов их создателей, написанные с утилитарными целями. Соблюдая центральный для испанской эстетики XVIII века принцип «поучать развлекая», Торрес Вильярроэль, де Исла и Кадальсо в его реализации идут значительно дальше большинства своих современников: господство риторического, монологического начала в их произведениях ограничивается благодаря авторской самоиронии и установке на диалог с читателем.

Прямым следствием описанного противоречия является ослабленная повествовательность и невыстроенность композиции произведений, которые всегда становились камнем преткновения для критиков исследователей, считавших возможным отнести их к жанру романа. Они были вынуждены либо делать значительные оговорки и допущения, либо искусственно расширять границы жанра, объявляя романом любое сочинение в прозе, где есть намеки на сюжет и фикциональность. Одновременно с этим сведение изучаемых произведений к какому-либо одному жанру невозможно без изрядной доли редукционизма, игнорирования существенных черт произведения, не вписывающихся в те или представления о «законах жанра». Сложно примирить с концепцией «чистой автобиографии» эпизоды и паратекстуальные элементы «Жизни» (в частности, предисловия), отмеченные влиянием плутовского романа; «Брат Герундий» выходит за рамки рядового «донкихотского» сатирического памфлета благодаря образу самосознающего автора и использованию литературных приемов, характерных для романа сервантесовского типа; «Марокканские письма» отличаются от большей части псевдоориентальных эпистолярных сатир в духе Монтескье наличием иронического предисловия и послесловия.

Описанная ситуация становится возможной благодаря сложной, гибридной жанровой природе произведений, каждое из которых включает в себя жанры, находящиеся на границе художественной и документальной литературы, подразумевающие одновременно непосредственную трансляцию авторских идей и незаинтересованное «удовольствие от текста». Каждое из произведений либо прямо относимо к определенному нонфикциональному жанру по формальным признакам (автобиография у Торреса Вильярроэля, письмо, отчет о путешествии и диалог у Кадальсо, сатирический памфлет у де Исла), либо включает в себя их образцы (проповеди в «Брате Герундии»). Но при этом документальные жанры подвергаются целенаправленному и преднамеренному олитературиванию, и значительную роль в этом процессе играет обращение авторов к наследию испанской прозы XVI - XVII веков. В творчестве

151 изучаемых нами авторов заново актуализируются: Торрес Вильярроэль обращается к наследию плутовского романа «от первого лица» и пикаризированной автобиографии; де Исла сознательно ориентируется на «Дон Кихота» (одновременно испытывая и влияние пикарески); Кадальсо усваивает опыт испанского ренессансного диалога. При этом в высших достижениях прозы испанского XVIII века обнаруживаются параллели с основными тенденциями развития английской и французской прозы: «Жизнь» Торреса Вильярроэля предвосхищает «Исповедь» Руссо, «Брат Герундий» перекликается с романами Филдинга и Стерна, а «Марокканские письма» - с псевдоориентальными сатирами в письмах.

В результате возникает возможность по меньшей мере тройной жанровой идентификации каждого из памятников: в контексте эпохи, с учетом конкретных исторических обстоятельств и утилитарных задач («исправление нравов», литературная и идеологическая борьба, самооправдание и самовозвеличение), вызвавщих к жизни то или иное произведение. С этой точки зрения наиболее обоснованно представляется жанровое определение, четко связывающие произведение с определенным документальным жанром («Жизнь» - автобиография, «Брат Герундий» -' гигантский сатирический памфлет, «Марокканские письма» - сатира или публицистика в эпистолярной форме); в контексте литературных традиций испанского Возрождения и барокко, связи с жанрами и произведениями предшествующих эпох. В данном случае едва ли можно говорить о прямом воспроизведении в XVIII веке жанров прозы Золотого века. Скорее речь может идти об имитации или переработке жанра или авторитетного литературного образца в соответствии с утилитарными задачами автора или вкусами эпохи. С этой точки зрени «Жизнь» входит в число плутовских романов, «Брат Герундий» являете подражанием роману Сервантеса, а «Марокканские письма» наследую диалогической прозе ренессансных гуманистов; в контексте основных тенденций западноевропейской литератур XVIII. Если рассматривать изучаемые нами памятники на этом фоне, т следует признать, что, несмотря на известную обособленность, если н изоляцию испанской словесности на протяжении большей части столетия, они обнаруживают типологически близкие черты. Согласно этой интерпретации, «Жизнь» есть одна из первых светских автобиографий Нового времени, «Брат Герундий» - соединение романа «сервантесовского типа» с пикареской, а «Марокканские письма» - национальный вариант эпистолярной сатиры в духе Монтескье.

Безусловно, что ни одна из интерпретаций не исчерпывает жанрового своеобразия изучаемых памятников, равно как и не может служить образцом построения определенной системы жанров испанской прозы. Последнее едва ли в принципе возможно - частично из-за крайне зыбкой границы между фикциональной и нефикциональной прозой, частично из-за широко распространенной конвергенции и взаимовлияния между различными жанрами. Тем не менее, из проведенного нами анализа очевидно большое значение испанской прозы XVIII для истории и теории целого ряда жанров, воплощение в конкретных примерах сложности и поливариантности самого понятия жанра.

Таким образом, изучаемые нами произведения сопротивляются окончательной жанровой атрибуции; тем не менее, в свете произведенных нами изысканий в новом свете предстает их связь с жанром романа. Как показано С.И. Пискуновой, возникновение «Дон Кихота», первого романа в истории литературы, «было не вторжением в спонтанно сложившуюся к тому времени систему жанров испанской прозы эпохи Возрождения, а надстраиванием над ней»298. В литературе XVIII века целостной системы прозаических жанров так и не сложилось. Но процесс романизации целого ряда литературных и документальных жанров был во многом сходным, не в

НПО

Пискунова С.И. «Дон Кихот» Сервантеса. С. 297 последнюю очередь из-за того, что из-за последствий культурного упадка этот процесс приходилось проделывать заново. Определение романизации как складывания романа из других жанров дано у М.М. Бахтина: «В чем выражается отмеченная нами выше романизация других жанров? Они становятся свободнее и пластичнее, их язык обновляется за счет внелитературного разноречия и за счет «романных» пластов литературного языка, они диалогизуются, в них, далее, широко проникают смех, ирония, юмор, элементы самопародирования, наконец, - и это самое главное - роман вносит в них проблемность, специфическую смысловую незавершенность и живой контакт с неготовой, становящейся современностью (незавершенным настоящим)»299.

Мы не придерживаемся взгляда, согласно которому роман является главным прозаическим жанром, развитие художественной прозы имеет своей целью появление и развитие романа, а остальные прозаические жанры занимают по отношению к нему положение «топлива» или «строительного материала». Тем не менее нельзя не признать, что итогом процесса олитературивания локальных, речевых и пограничных жанров, проходившего в течение XVIII века, но так и не завершившегося в течение столетия, неизбежно становилась актуализация элементов романа.

299 Бахтин М.М. Эпос и роман. С. 120.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Серебренников, Артем Вадимович, 2010 год

1. ТЕКСТЫа) Произведения, анализируемые в настоящей диссертации

2. Cadalso J. Cartas marruecas. Noches lúgubres. Ed. de J. Arce. Madrid: Cátedra, 1998.

3. Isla J.F. Obras escogidas del padre Francisco José de Isla. Madrid, 1918.

4. Isla J.F. Fray Gerundio de Campazas. Intr., ed. y notas de R. Sebold. 4 vols. Madrid: Espasa-Calpe, 1960 1964.

5. Isla J.F. Fray Gerundio de Campazas, alias Zotes. Ed. de E. Rodríguez-Cepeda. Madrid: Cátedra, 1995.

6. Torres Villarroel D. Vida. Ed. de G. Mercadier. Madrid: Castalia, 1972.

7. Torres Villarroel D de. Vida. Ed. de M. Angulo Egea. Barcelona: Mondadori, 2005.б) Цитируемые

8. Alemán M. Guzmán de Alfarache. / Ed. de B. Brancaforte. Madrid: Cátedra, 1984.

9. Cadalso J. Defensa de la nación española contra la carta persiana LXXVIII de Montesquieu. Notas a la carta persiana que escribió el presidente de Montesquieu en agravio de la religión, valor, ciencia y nobleza de los españoles. Toulouse, 1970.

10. Clarke E. Letters Concerning the Spanish Nation. London: T. Becket and P.A. De Hondt, 1763.lO.Isla J.F. Apología por la historia de Fray Gerundio. Ed. de J. Jurado. Madrid:

11. Fundación Universitaria Española, 1989. 1 l.Isla J.F. Crisis de los predicadores y de los sermones: y otros escritos (1725 -29) / Ed. de J. Martínez de la Escalera. Madrid: Universidad Pontificia Comillas, 1994.

12. Montesquieu Ch.-L. Œuvres complètes. Paris: Gallimard, 1949.

13. Teresa de Jesús. Libro de la vida. Ed. de Dámaso Chicharro. Madrid: Cátedra, 1997.

14. H.Torres Villarroel D. Textos autobiográficos. Repertorio bibliográfico. Ed. de Guy Mercadier. Oviedo: Cátedra Feijoo, 1978.

15. Viaje de Turquía (La odisea de Pedro de Urdemalas). Ed. de F.G. Salinero. Madrid: Cátedra, 1980.

16. La vida y hechos de Estebanillo González. Ed. de A. Carreira y J.A. Cid. Madrid: Cátedra, 1990.

17. Блаженный Августин. Исповедь. Пер. М.Е. Сергеенко. М.: Эксмо, 2006.

18. Бомарше П.-О.-К. де. Мемуары. М.: АСТ Зебра Е, 2008.

19. Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 10-ти тт. Т.4. М.: ГИХЛ, 1956.

20. Испанский плутовской роман. М.: ЭСКСМО, 2008.

21. Лабрюйер Ж. Характеры, или Нравы нынешнего века. Пер. Э.Л. Линецкой и Ю.Б. Корнеева. М.-Л.: Художественная литература, 1964.

22. Руссо Ж.-Ж. Исповедь. Пер. с фр. под ред. Н.А. Бердяева и О.С. Вайнер. М.: Захаров, 2004.

23. Фильдинг Г. Избранные произведения в 2-х тт. М.: ГИХЛ, 1954. 24.Эразм Роттердамский. Философские произведения. М.: Наука, 1987.1.. ИССЛЕДОВАНИЯ а) Исследования о Д. де Торресе Вильярроэле

24. Chavarría Vargas Е. Ascetismo, filosofía de la vida y doctrina moral en las obras de Torres Villarroel. // Cuadernos de Estudios del Siglo XVIII. 2007. № 17. P. 65-147.

25. Fernández Cifuentes L. Torres Villarroel: "tirando con gusto por la vida" // Anthropos. 1991. № 125. P. 24-31.

26. Marichal J. Torres Villarroel: Autobiografía burguesa al hispánico modo // Papeles de Son Armadans. 1965. № 36. P. 297 306.

27. McClelland I.L. Diego de Torres Villarroel. Boston: Twayne Publishers, 1976.

28. Mercadier G. Diego de Torres Villarroel. Masques et miroirs. Lille-Paris: Université de Lille Champion, 1976. 3 vols.

29. Pérez López M.M., Martínez Mata E. (eds.). Revisión de Torres Villarroel. Salamanca: Universidad de Salamanca, 1998.

30. Pérez López M.M. De la picaresca al Bildungsroman: la "Vida" de Torres Villarroel. // Palabras, norma, discurso. En memoria de Fernando Lázaro Carreter. Salamanca: Ediciones Universidad de Salamanca, 2005.

31. Peset Reig M., Peset Reig J.L. Un buen negocio de Torres Villarroel // Cuadernos Hispanoamericanos. 1973. № 279. P 514 36.

32. Sebold R. Novela y autobiografía en la "Vida" de Torres Villarroel. Barcelona: Ariel, 1975.

33. Sebold R. Torres Villarroel y las vanidades del mundo // Archivum. 1957. № 7. P.l 15-146.

34. Suárez-Galbán E. La Vida de Torres Villarroel: Literatura antipicaresca, autobiografía burguesa. Chapel Hill: North Carolina University Press, 1975.

35. Suárez-Galbán E. La Vida de Torres Villarroel y la autobiografía moderna: de Torres Villarroel a Rousseau // Nueva Revista de Filología Hispánica. 1973. № 22.б) Исследования о Х.-Ф. de Исла

36. Barrero Pérez O. Los imitadores y continuadores del "Quijote" en la novela española del siglo XVIII // Anales Cervantinos. 1986. T. XXIV. P. 103 121.r

37. Gaudeau B. Les prêcheurs burlesques en Espagne au XVIII siècle. Etude sur le P. Isla. Paris: Retaux-Bray, 1891.

38. Haidt R. Séduction and Sacrilege: Rhetorical Power in Fray Gerundio De

39. Campazas. Lewisburg: Bucknell University Press, 2002.1574Í.Martínez Fernández J. E. Álvarez Méndez N. (eds.). El mundo de Padre Isla. León: Universidad de León, 2005.

40. Palmer J. "La Juventud Triunfante" and the Origins of Padre Isla's Satire // Hispania. 1973. Vol. 56, № 1. P. 75 80.

41. Polt J. The ironic narrator in the novel: Isla // Studies in Eighteenth-Century Culture. 1979. Vol. IX. P. 371 385.

42. Sebold R. Naturalistic Tendencies and the Descent of the Него in Isla's "Fray Gerundio" //Hispania. 1958. Vol. 41. № 3. P. 308 -314.в) Исследования о X. Кадальсо

43. Coloquio Internacional sobre Cadalso. Albano Terme: Piovan Editore, 1982.

44. Dale S. Novela innovadora en las "Cartas marruecas" de Cadalso. New Orleans: UP of the South, 1998.

45. Edwards J. Tres imágenes de Cadalso: el crítico, el moralista, el creador. Sevilla: Universidad de Sevilla, 1976.

46. Glendinning N. Vida y obra de Cadalso. Madrid: Gredos, 1962.

47. Helman E. Cadalso y Goya: sobre caprichos y monstruos // Jovellanos y Goya. Madrid: Taurus, 1970. P. 125 155.

48. Hughes J. José Cadalso y las "Cartas Marruecas". Madrid: Tecnos, 1969.51 .Pérez Magallón J. Epistolaridad y novela: Afán de Ribera y Cadalso // Anales de literatura española. 1995. Vol. 11. P. 155 172.

49. Piras Pina R., Ferraris M. Т. II punto de vista nelle Cartas marruecas e il cervantismo di Cadalso // Annali dell'Istituto Universitario Orientale. 1985. № 27. P. 45 68.

50. Ramírez Araujo R. El cervantismo de Cadalso // The Romanic Review. 1952. Vol. 43, №4. P. 256-265.'

51. Sebold R. Cadalso: el primer romántico 'europeo' de España. Madrid: Gredos, 1974.г) Исследования по истории литературы XVI—XVIII веков 55.Пискунова С.И. «Дон Кихот» и жанры испанской прозы XVI-XVII веков. М: Издательство МГУ, 1998.

52. Пискунова С.И. Испанская и португальская литература XII — XIX веков. М.: Высшая школа, 2009.

53. Соловьева Н.А. Англия XVIII века: Разум и чувство в художественном сознании эпохи. М.: Формула права, 2008.

54. Тертерян И.А. Испанская литература XVIII в. // История всемирной литературы: В 8 томах. Т. 5. М.: Наука, 1988. С. 279 294.

55. Aguilar Piñal F. Cervantes en el siglo XVIII // Anales Cervantinos. 1983. Vol. 21. P. 153-164.

56. Aguilar Piñal F. Historia literaria de España en el siglo XVIII. Madrid: Editorial Trotta, Consejo Superior de Investigaciones Científicas, 1996.

57. Alborg J.L. Historia de la literatura española. T. 3. El siglo XVIII. Madrid: Gredos, 1972.r

58. Alvarez Barrientes J. La novela del siglo XVIII. Madrid: Júcar, 1991.

59. Bjornson R. Estebanillo González: The Clown's Other Face // Hispania. 1977. Vol. 60, №3. P. 436-442.

60. Brines F. El primer cervantista, Mayans y Sisear // Cuadernos Hispanoamericanos. 1975. № 297. P. 582 593.

61. Brown R. La novela española 1700 1850. Madrid: Dirección General de Archivos y Bibliotecas, 1953.

62. Carnero G. La novela española del siglo XVIII: Estado de la cuestión (1985 -1995) // Anales de Literatura Española. 1995. № 11. Р. 11 43.

63. Caso González J.M. Los conceptos de Rococó, Neoclasicismo y Prerromanticismo en la literatura española del siglo XVIII. Oviedo: Universidad de Oviedo, 1971.

64. Ferreras J. I. La novela en el siglo XVIII. Madrid: Taurus, 1987.

65. García de la Concha V. (dir.) Historia de la literatura española. Siglo XVIII. 2 vols. Madrid: Espasa Calpe, 1995.

66. Giménez E. (ed.). El Quijote en el Siglo de las Luces. Alicante: Universidad de Alicante, 2006.

67. Glendinning N. Historia de la literatura española. T. 4: El siglo XVIII. Barcelona: Ariel, 1993.

68. Haley G. Vicente Espinel and "Marcos de Obregón": A Life and Its Literary Representation. Providence: Brown University Press, 1959.

69. Jauss H.R. Ursprung und Bedeutung der Ich-Form im «Lazarillo de Tormes» // Romanistsches Jahrbuch. 1957. № 8. P. 290 312.

70. Lacadena y Calero E. La prosa en el siglo XVIII. Madrid: Playor, 1985.

71. Merrit Cox R. Eighteenth-Century Spanish Literature. Boston: Twayne, 1979.

72. Palacios Fernández E. Huerta Calvo, J. (eds.). Al margen de la Ilustración. Cultura popular, arte y literatura en la España del siglo XVIII. Amsterdam: Rodopi, 1998.

73. Rey A. La novela picaresca y el narrador fidedigno. // Hispanic Review. 1979. Vol. 47, №1. P. 55-75.

74. Rey Hazas A., Muñoz Sánchez J. (eds). El nacimiento del cervantismo: Don Quijote en siglo XVIII. Madrid: Verbum, 2006.

75. Ruffinatto A. La retórica al alcance de la ironía en los prólogos de la picaresca // 'Un hombre del bien': Saggi di lingue e letterature iberiche in onore di Rinaldo Froldi. Vol. II. Alessandria: Edizioni dell'Orso, 2004. P. 392 404.

76. Sarrailh J. L'Espagne éclairée de la seconde moitié du XVIIIe siècle. Paris: Klincksieck, 1954.

77. Saugnieux J. Les jansénistes et le renouveau de la prédication dans l'Espagne dela seconde moitié du XVIIIe siècle. Lyon: Presses Universitaires, 1976.

78. Smith P.J. The Rhetoric of Representation in Writers and Critics of Picaresque

79. Narrative: Lazarillo de Tormes, Guzmán de Alfarache, El Buscón // Modern1.nguage Review. 1987. № 82. P. 88 108.160

80. Spaldaccini N., Talens J. (eds.). Autobiography in Early Modem Spain. Minneapolis: The Prisma Institute, 1988.

81. Testud P. Les Lettres persanes, roman épistolaire // Revue d'histoire littéraire de la France. 1966. Vol. 66. P. 642 656.

82. Torrione M. España festejante. El siglo XVTII. Málaga: Servicio de publicaciones, 2000.

83. Zavala I. Lecturas y lectores del discurso narrativo dieciochesco. Amsterdam: Rodopi, 1987.д) Исследования по истории и теории литературных жанров

84. Аверинцев С.С. Плутарх и античная биография. К вопросу о месте классика жанра в истории жанра. М.: Наука, 1973.

85. Бахтин М.М. Собр. соч. в 7 тт. Т. 4(2). М.: Языки славянских культур, 2010.

86. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975.

87. Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб: Азбука, 2001.

88. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М.: Наука, 1986.

89. Михайлов А.В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. М.: Наследие, 1994. С. 5 32.

90. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. Л., 1925.

91. Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу. М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1997.

92. Тодоров Ц. Понятие литературы // Семиотика. М.: Прогресс, 1983. С. 355 -369.

93. Тынянов Ю.Н. Литературная эволюция: Избранные труды. М.: Аграф, 2002.

94. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997.

95. Шеффер Ж.-М. Что такое литературный жанр? М.: Едиториал УРСС, 2010.

96. Autobiographie et fiction romanesque: autour des Confessions de JeanJacques Rousseau. Actes du colloque international. Nice: Université de Nice, 1997.

97. Beebee T. Epistolary Fiction in Europe, 1500-1850. Cambridge: Cambridge University Press, 1999.

98. Cabo Aseguinolaza F. El concepto de género y la novela picaresca. Santiago de Compostela: Servicio de Publicaciones e Intercambio Científico, 1992.

99. Eisenberg D. Does the Picaresque Novel Exist? // Kentucky Romance Quarterly. 1979. № 26. P. 203 219.

100. Escritura autobiográfica: Actas del II seminario internacional de semiótica literaria y teatral. Madrid: Visor Libros, 1993.

101. Fernández J. Apology to Apostrophe: Autobiography and the Rhetoric of Self-Representation in Spain. Durham: Duke University Press, 1992.

102. Ferreras J. Les Dialogues espagnols du XVIe siècle ou L'expression littéraire d'une nouvelle conscience. Vol. I-II. Lille Paris, 1985.

103. Gilman S.L. The Parodie Sermon in European Perspective: Aspects of Liturgical Parody from the Middle Ages to the Twentieth Century. Wiesbaden: Franz Steiner Verlag, 1974.

104. Gómez J. El Diálogo en el Renacimiento español. Madrid: Cátedra, 1988.

105. Granderoute R. Roman pédagogique de Fénelon à Rousseau. Genève: Slatkine, 1985.

106. Guillén C. Literature as System. Princeton: Princeton University Press, 1971.

107. Jost F. L'évolution d'un genre: le roman épistolaire dans les lettres occidentales // Essais de littérature comparée. Tome II. Fribourg: Editions Universitaires, 1968. P. 89 179.

108. Kany Ch. The Beginnings of the Epistolary Novel in France, Italy, and Spain. Berkeley: University of California Press, 1937.

109. Kenshur O. Open Form and the Shape of Ideas. Literary Structures as Representations of Philosophical Concepts in the Seventeenth and the

110. Eighteenth centuries. Lewisburg: Bucknell University Press, 1986.162

111. Lejeune Ph. Le pacte autobiographique. Paris: Seuil, 1975.

112. Lejeune Ph. L'autobiographie en France. Paris: Armand Colin, 1998.

113. Misch G. Geschichte der Autobiographie. IV Bd. Leipzig Frankfurt am Main, 1907-1969.

114. Misch G. A History of Autobiography in Antiquity. / Trans, by E.W. Dickes. 2 vol. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1951.

115. Morson G. S. The Boundaries of Genre: Dostoevsky's Diary of a Writer and the Traditions of Literary Utopia. Austin: University of Texas Press, 1981.

116. Pazuelo Ivancos J.M. Aradra Sánchez R.M. Teoría del canon y literatura española. Madrid: Cátedra, 2000.

117. Pascal R. Design and Truth in Autobiography. Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1960.

118. Pérez Magallón J. Una teoría dieciochesca de la novela y algunos conceptos de poética // Anales de Literatura Española. 1986 1987. № 5. P. 357 - 76.

119. Pope R. La autobiografía española hasta Torres Villarroel. Bern Frankfurt am Main: Lang, 1974.

120. Reed W.L. An Exemplary History of the Novel: The Quixotic Versus the Picaresque. Chicago; London: The University of Chicago Press, 1981.

121. Rico F. La novela picaresca y el punto de vista. Barcelona: Seix Barral, 2000.

122. Rodríguez Fontela M. La novela de autoformación: una aproximación teórica e histórica al "Bildungsroman" desde la narrativa española. Kassel: Reichenberger, 1996.

123. Sánchez Zapatero J. Autobiografía y pacto autobiográfico: Revisión crítica de las últimas aportaciones teóricas en la bibliografía científica hispánica // Ogigia. 2010. №7. P.5-17.

124. Shumaker W. English Autobiography: Its Emergence, Material and Form. Berkeley: University of California Press, 1954.

125. Versini L. Le román épistolaire. Paris : Presses Universitaires de France, 1979.д) Компаративные исследования литератур XVIII века163

126. Les Aventures de Télémaque: Trois siècles de l'enseignement du français. 2 vol. Lyon, 2003.

127. Briesemeister D. Spanien aus deutscher Sicht: Deutsch-spanische Kulturbeziehungen gestern und heute. Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 2004.

128. Dufrenoy M.-L. L'Orient romanesque en France, 1704-1789. Montréal: Beauchemin, 1946-47.

129. Ilie P. Toward a concept of literary relations: Spain and France in the 18th century //Neohelicon.1985. Vol. 12, № 2. P. 149 170.

130. Martino P. L'Orient dans la littérature française au XVIIe et au XVIIIe siècle. Paris: Hachette, 1906.

131. Pajares Infante E. La novela inglesa en traducción al español durante los siglos XVIII y XIX: aproximación bibliográfica. Barcelona: PPU, 2006.

132. Paulson R. "Don Quixote" in England: The Aesthetics of Laughter. Baltimore London: The Johns Hopkins University Press, 1998.

133. Staves S. "Don Quixote" in Eighteenth-Century England // Comparative Literature 1972. Vol. 24. P. 193 215.e) Справочные издания

134. Европейская поэтика. От античности до эпохи Просвещения. Энциклопедический путеводитель. М.: Издательство Кулагиной — Intrada, 2010.

135. Мир Просвещения. Исторический словарь. М.: Памятники исторической мысли, 2003.

136. Поэтика: Словарь актуальных терминов и понятий. Под ред. Н.Д. Тамарченко. М.: Издательство Кулагиной — Intrada, 2010.

137. Chevalier T. (éd.). Encyclopedia of the Essay. London: Fitzroy Dearborn Publishers, 1997.