Внутридисциплинарная критика англо-американской антропологии в 80-90-е гг. XX в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.07, кандидат исторических наук Миськова, Елена Вячеславовна

• Миськова, Елена Вячеславовна
• кандидат исторических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Миськова, Елена Вячеславовна

Введение 4 стр.

Глава I. Российские этнологи о «постмодернистской» 13 стр. критике антропологии на Западе

1. Проблема научного перевода идей постмодернистской критики 13 стр. этнографии

2. Научная историография в российской этнологии и проблема 19 стр. критики этнографических текстов

3. Кризис этнографии в различных дисциплинарных контекстах 25 стр.

4. Представление проблематики постмодернистской этнографии в 33 стр. текстах российских ученых

Глава II. Становление экспериментальной этнографии и 48 стр. жанровой критики в американской культурной антропологии

1.Познавательный кризис в культурной антропологии 48 стр.

2. «Новая этнографическая восприимчивость» и 56 стр. внутридисциплинарная рефлексия

3. Постмодернизм, межкультурный диалог и авторство 75 стр. этнографических текстов

4. Постмодернистская критика и экспериментальная этнография: 95 стр. достижения и/или поражения

Глава III. Критика антропологии и философский дискурс 2- 100 стр. ой пол. XX в.

1. Критика антропологии в контексте критической социальной 100 стр. теории в философии

2. Философские истоки критической антропологии 122 стр.

1) Социокультурная антропология и философская герменевтика 122 стр.

2) Язык, дискурс и проблема относительности научного познания 131 стр. социальной и культурной реальности

3) Релятивизм и герменевтика: науковедческая рефлексия

141 стр.

Глава IV. Пути развития и ревизии постмодернистской критики антропологии

1. Позитивистские перспективы постмодернистской

153 стр.

153 стр. антропологии

1) Культурные исследования и новое восприятие времени и истории в 153 стр. антропологии

2) Антропология колониализма, постколониальные исследования и 164 стр. проблема пространства

3) «Поле» и концепция пространства как самооправдательные 175 стр. стратегии в антропологии

2. Рефлексивная практика антропологии «после постмодернизма» 183 стр.

1) Автобиография как эпистемология в антропологии 183 стр.

2) Проблема субъекта полевого исследования. Самость антрополога 194 стр. как исследовательский инструмент

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Внутридисциплинарная критика англо-американской антропологии в 80-90-е гг. XX в.»

В начале XX в. в гуманитарных исследованиях и науках об обществе произошли революционные изменения. Назывались эти революции в разных исследовательских сферах по-разному: феноменологическая революция в философии, лингвистический поворот в языкознании, поворот от исследований общества к исследованиям культуры в социологии (первоначально немецкой) и т.п. Объединяло эти революционные преобразования особое внимание к роли знака/символа в процессах человеческого общения и понимания, а также особой роли языка в производстве знания о человеке, обществе и культуре. Плоды философских и историософских потрясений начала прошлого века наука особенно активно пожинала в его последней трети. Это справедливо и в отношении западной культурной и социальной антропологии, которая в эпоху больших поворотов только укреплялась как естественная история культуры и общества.

Следствием открытий в. области языка стала критика самого способа организации Знания в истории философской и научной1 мысли Запада, пересмотр' так называемого модернистского проекта построения просвещенного общества, члены которого вооружены научным! методом познания. Позиции, с которых велась сама эта критика в разных областях знания, сильно разнились, и, объединены были не столько общими мировоззренческими критериями, сколько названием критического проекта -постмодернизм. Постмодернизм серьезно сблизил науку и искусство, философию и литературу, поскольку заставил их считаться с «эффектом языка» в процессе производства знания. Очень скоро особой языковой реальностью сделалась и сама наука или философия. Во всех областях науки и культуры постмодернистская критика диктовала перенос внимания с объектов описания - научного или художественного - на язык этих описаний. Постмодернисты доказывали, что организация текста имеет приоритет над научной концептуализацией, поскольку понятия и идеи обретают значение посредством текстовой формы. Любое утверждение о реальности - это утверждение не только на языке, но и о языке. В научном описании, например, истории и культуры имеют дело не с прошлым или культурой как таковыми, а с языковыми моделями прошлого или культуры. Разделение на фикцию и реальность ставится под сомнение в рамках постмодернистского дискурса. В модернизме присутствовали абсолютные референты - значения, которым приписывалось качество объективной реальности - прошлое, культура, человек, знание. В постмодернизме этим качеством наделяется только язык, поскольку человек во многом бессознательно его усваивает и существует в его реальности. При этом основным критерием и условием идентификации текста, в том числе и научного, признается наличие другого текста. «Постмодернизм, - пишет философ истории Ф.Р. Анкерсмит, - есть, прежде всего, теория письма. Таким образом, это не столько теория интерпретации, каковой является герменевтика, сколько теория (непреднамеренных) следствий интерпретирующего письма в той мере, в какой мы обнаруживаем эти следствия (effects) в литературной теории и, конечно, историографии»1. Постмодернизм в различных исследовательских сферах чаще всего принимает форму критики.

Постмодернистская критика антропологии имеет свою историческую «национальность» - она американского происхождения и образца, хотя, так или иначе в нее были- вовлечены и представители европейской науки. В институциональном плане культурная антропология в США в последние десятилетия прошлого века переживала расширение неакадемической активности специалистов-антропологов. Как в Америке, так и в Европе прикладная антропология одновременно утвердилась и легализовалась. Многие исследования не просто имели прикладной аспект, например, косвенно оказывали влияние на общественное мнение, а сделались частью политики принятия решений в тех или иных социальных сферах. Во многом этому способствовал тот факт, что антропологическое «поле» в результате мировых социально-политических и экономических процессов стало все чаще перемещаться на соседние по отношению к местоположению самих исследователей улицы. Американская антропология всегда была тесно связана

1 Цит. по Стрелков В.И. К онтологии исторического текста: некоторые аспекты философии истории Ф.Р. Лнкерсмита // Одиссей. 2000. М., 2000. С. 139-152(143); См. Ankersmit F. Historiography and Postmodernism // History and Theory. 1989. Л'°2. с критикой западного общества. Вместе с углублением, внедрением прикладных антропологов в общество, в оборот к средствам массовой информации и через них в сферу массового общественного сознания были внедрены многие антропологические научные понятия, которые возвращались в науку в искаженном или расширенном значении и служили почвой для критической научной рефлексии.

Американские антропологи в обработанном американской литературной критикой виде восприняли идеи европейских мыслителей -философов и социологов, условно относимых к постструктуралистскому движению в науке и литературе и занятых проблемой критического рассмотрения исторических и языковых условий - контекста - возникновения различных областей европейского знания. В то время, как гуманитарное знание Европы «политизировалось» и сферы его влияния расширялись, антропология в лице в первую очередь американских антропологов, пыталась взять на себя* функцию привития социологического подхода и социальной критики на гуманитарную почву. Этнография, все чаще расцениваемая как особая практика дисциплины антропологии должна* была открыть гуманитарной сфере проблематику власти и политики. При этом этнография представала как всеобъемлющая практика, включающая в себя «политику и поэтику» особого научного жанра, в котором работают антропологи. В' этом качестве она служила самообоснованием дисциплине. Этнография - один из типов гуманитарного повествования, которое эмпирически выстраивается на основании непосредственного социального опыта, приобретенного вне академической культуры. И, несмотря на то, что сама этнография как форма репрезентации инокультурной реальности очень скоро подверглась масштабной критике, американские антропологи были уверены, что она предоставляет гуманитариям политическую сцену для дискуссий. Стремление антропологов постоянно доказывать достаточную «научность» и, одновременно, быть более, чем «академической дисциплиной», притязание на гуманитарную и социальную значимость стало основной локальной характеристикой кризиса научного знания и общества в США. В 80-е гг. XX в. американская антропология, а вслед, за ней, в тон или иной мере, и европейская, стремилась к расширению и преодолению себя через критику. Критикой, наполовину литературной, наполовину социально-философской, была охвачена антропология.

На волне отвержения визуалистских метафор отношения между словом, мыслью и миром постмодернизм негативно трактовал понятие репрезентации - отражения реальности - в целом как знаково опосредованного, закодированного в соответствии с той или иной языковой системой, представления мира, превращающегося в рамках жанра и писательских стратегий в определенную идеологию. Этнографическая репрезентация была подвергнута серьезной критике в ряду других. Она была объявлена той основой антропологии, которая отсылала к колониальным условиям зарождения дисциплины и способствовала колониальным общественным отношениям и восприятию Западом «других» народов и культур. В процессе исследований колониализма и постколониальных условий существования третьего и четвертого мира антропологами было перенесено из текстового анализа на антропологическую почву понятие контекста. Восприимчивость к контексту этнографического повествования стала расцениваться как важнейшее профессиональное качество ученого.

Политике репрезентации» в антропологии - политике конструирования и представления в науке ее объекта, претендующего на достоверное и точное предметное отображение реальности, была противопоставлена практика рефлексивной антропологии. В постмодернистской этнографии одновременно критиковался и процесс создания отличия или изобретения Другого и процесс нивелирования голоса информатора в этнографическом письме. Уже в начале 70-х гт. антропологическая рефлексия сделалась предметом рассуждений и дискуссий. В узком значении она представлялась как самосознание антрополога, вовлеченного в межличностное взаимодействие во время полевой работы, а в более широком смысле должна была выступать в качестве пробы самой дисциплины на предмет условий и моделей производства антропологического знания о других культурах. Концептуально оформленная в виде критики рефлексия превратилась в антропологическую практику.

Отказ от модернистской формы производства знания должен заключаться в отказе «идентифицировать» других как объект, а процесс не производства объективного знания, а понимания (знания других и себя) должен идти посредством «идентификации с» другими себя как субъекта.

Следствием такого подхода стало внимание к биографии и автобиографии как антрополога, так и его собеседника в «поле», внимание к авторскому «я» антрополога как дискурсивному субъекту этнографии, анализ особого «этнографического реализма» как познавательной и нарративной стратегии в этнографическом жанре.

Текстовый анализ и пересмотр классических для науки работ мэтров антропологии, рефлексивная направленность и эксперименты со стилем написания антропологических монографий, исследования колониального контекста антропологических концепций привнесли в науку множество понятий, заимствованных из других исследовательских сфер, в первую очередь, литературоведения, языкознания, социологии и философии. Предметом критики стал антропологический дискурс - языковая, речевая среда, сформировавшаяся вокруг тематики столкновения, встречи, контакта и изучения Других культур. Сама критика при« этом принимала форму деконструкции - разматывания понятийного клубка, составляющего ядро какой-либо ветви знания. Эти и другие понятия прочно вошли в научный обиход западных антропологов. Разумеется, перенос многих из них не мог не привести к новым проблемам и новым виткам внутридисциплинарной рефлексии.

Объект данного исследования - англо-американская антропологическая научная традиция. Предмет - внутридисциплинарная критика антропологии и этнографии в США и Европе, а также экспериментальная этнография в 80-90-е гг. XX в.

Цель данной работы - представить ситуацию, в которой развивалась критика антропологии на Западе, в первую очередь, в Америке, в 80-90-е гг. XX в.; выявить основную критическую проблематику, с которой были связаны антрополога, занятые рефлексией на тему особенностей и перспектив развития науки. Эти цели диктуются особенностями анализа критики и, в свою очередь, диктуют особенности исследовательского подхода. Необходимо указать на ограничения, с которыми пришлось столкнуться в историографической работе, имеющей дело с таким предметом, как переходный и критический по идеологической направленности этап развития иной дисциплинарной и познавательной традиции.

В процессе критики этнографических текстов американскими антропологами было отмечено, что жанр научной монографии подталкивает к тому, что введение к научным работам, как правило, пишется последним, после написания и редактирования основного текста, но продолжает называться введением. Это название впрочем, оно носит вполне заслуженно, постольку, поскольку расширяет доступ достаточно широкой аудитории к специфической теме. Чтобы этот доступ предоставить, исследователь нуждается в четком и окончательном уяснении того массива данных, задач и выводов, с которым он имеет дело.

В ходе работы над диссертацией я пришла к выводу, что первоначальная цель работы - описать экспериментальный этап развития культурной антропологии - должна быть скорректированы в соответствии с теми данными, которыми я располагаю и теми требованиями, той логикой изложения, которую диктует выбранный мною материал для историографического исследования. Ключевое слово здесь снова - «критика». Ограничением для описания «политики» этого этапа служила моя невключенность в институциональные отношения западной антропологии, знание или участие в которых сегодня желательно для критического рассмотрения дисциплинарной истории. «Поэтика» - литературно-критическое содержание этого этапа нуждается в переводческой работе и адаптации идей и понятий, критическая адаптации которых в самой изучаемой традиции, как уже было отмечено, далеко не завершена. Кроме того, перевод предполагает высокую степень заинтересованности в себе принимающей аудитории. В главе 1-ой своей работы я показываю, что российская научная традиция воспринимает этап постмодернистской критики антропологии на Западе, как пройденный, отработанный, и не слишком продуктивный для усвоения отечественной этнологической почвой.

В итоге необходимо признать, что цель и форма моего рассмотрения научной рефлексии в антропологии в последние десятилетия прошлого века на Западе — это представление, попытка критического отражения чужой внутридисциплинарной критики. Репрезентация, однако, это весьма уязвимая форма обращения с любой реальностью, в том числе идеологической и концептуальной.

Репрезентация тесно связана с понятием конструирования предмета изучения. Нужно отметить, что создание историографии путем конструирования некоей концептуальной целостности - распространенный метод представления особенностей иной познавательной традиции. В отношении критики антропологии в усилиях по представлению такого целого, на мой взгляд, была необходимость. Во-первых, хронологически этап критики, конечно, не ограничивается 80-90-ми годами прошлого века. «Полевая» рефлексия начиналась раньше этого времени, но совершенно иначе зазвучала в исследованиях различных форм субъективности в антропологии в 90-е гг., критика этнографических текстов была сосредоточена в 80-е гг., но ее риторическое усвоение и ревизия дают интересные эффекты для антропологии сегодняшней. Во-вторых, критика антропологии была в последней трети 20 века порой разнонаправлена: постмодернистские настроения сочетались с совершенно «модернистскими» устремлениями к реформированию науки и поискам новых этнографических «репрезентаций». Как следствие, множество заимствованных из иных областей знания концепций приобретали иногда противоположное значение в зависимости от целей их интерпретаторов. Таким образом, усмотреть некие закономерности движения критики, представить спектр следствий из тех критических посылок, которые содержались в самых известных и широко обсуждаемых работах того времени, мне представлялось важным и небезынтересным.

Таким образом, тема моего исследования - критика антропологии как дисциплины и этнографии как антропологической практики - связана с проблемой - представления масштабной и разнонаправленной критики в жанре историографии.

Цель - представить основные тенденции и ситуацию разворачивания критики западной антропологии на определенном этапе - в 80-90-е гг. прошлого века - связана с особенностями подхода - попыткой конструирования некой целостности, в которой были бы заметны закономерности постмодернистской критики.

В круг моих задач в данном исследовании входило:

1) рассмотреть, как представлена постмодернистская критика антропологии в российской этнологии, определить критерий оценок современными российскими исследователями научной рефлексии западных антропологов. Мне показалось необходимым предпослать эти рассуждения непосредственному рассмотрению работ западных исследователей, поскольку, во-первых, это позволило бы показать отправную точку и перспективу моих собственных размышлений, а, во-вторых, это отвечает законам историографического жанра в отечественной традиции;

2) представить логику разворачивания критики от рефлексии на тему полевого исследования до исследования поэтических и политических этнографического жанра и опыта создания экспериментальных этнографий;

3) связать критику этнографии с социальной критикой в социологии и критикой метафизики в философии и языкознании во второй половине 20 века; вычленить логику заимствования концепций и категорий критически настроенными антропологами;

4) рассмотреть и дать оценку ревизии постмодернистской критики в антропологии США и Европы.

В историографической работе методы исследования - это тесно связанные с задачами работы пути и способы изложения материала. Главы работы представляют собой попытки решить поочередно поставленные задачи. Я исхожу из того, что критика антропологии - это не критика какого-либо научного направления или школы, это критика научной дискурсивности - установившихся способов рассуждений на тему иных нардов и культур. Потому и сама критика приобретает форму дискурса. Я не претендую здесь на анализ дискурса, но в моем представлении критики я использую прием прослеживания внутридискурсивных зависимостей и изменений. Для этого, отталкиваясь от значимых для этнографической критики текстов 80-90-х гг., я пытаюсь конкретные положения и высказывания их авторов поставить в широкий контекст дисциплинарной и внедисциплинарной критики.

Актуальность складывается из своевременности и полезности конкретного исследования для науки и научного сообщества. Я полагаю, что, спустя десять-пятнадцать лет после начала дискуссий о кризисе российской этнографии после Перестройки, настало время для уяснения характера этого кризиса и связи его локальных проявлений с особенностями развития мировой этнографической науки на рубеже ХХ-ХХ1 в. В этой ситуации мне кажутся важными усилия по представлению и переводу западной критики антропологии.

Заключение диссертации по теме «Этнография, этнология и антропология», Миськова, Елена Вячеславовна

Заключение

В данной работе я сделала попытку выявить основные проблемы и положения так называемой постмодернистской критики антропологии в последние два десятилетия прошлого века. Наряду с этим я стремилась реконструировать логику реагирования западного антропологического сообщества на «вызовы» времени, получившие широкое определение кризиса антропологического способа познания и этнографической репрезентации социальной и культурной реальности в современном мире.

По итогам проведенного историографического исследования я пришла к следующим выводам.

1. Обсуждение кризиса антропологии в последней трети 20 в. двигалось от обсуждения проблем этики и рефлексивности в создании этнографии, через проблемы этнографического авторства и жанрового канона, к поэтике и политике этнографии и учету специфики региональных этнографических традиций по отношению к общему теоретическому развитию дисциплины.

Осознание текстуализации как самостоятельной части исследовательского процесса вызвало у американских этнографов и критиков антропологии интерес к возможностям и приемам создания этнографических текстов.

Новая антропологическая восприимчивость» как особая чувствительность антропологов к «полевому» и «текстуальному» контексту их исследований включает в себя целостный семиотический взгляд на культуру, текстуальное видение реальности, герменевтический взгляд на задачу социальной науки.

В качестве основания жанрового канона этнографии была выявлена литературная дилемма включенного наблюдения, которая обозначилась благодаря публикации полевого «Дневника» Б. Малиновского и критического прочтения работ других мэтров антропологии. Она заключается в двойственности исследовательского подхода к этнографии: с одной стороны, все вмещающее (get-it-all-in approach) [личный опыт, личные эмоции и переживания] наблюдение и участие, с другой, все отсекающая (let-it-all-out approach) [личный опыт, личные эмоции и переживания] проза. Было признано, что в науке, как и в литературе, «как сказать» почти уравнивается, или, по крайней мере, тесно увязано с тем, «что сказать». Авторская функция реализуется в тексте двояко: как авторское свидетельство, подпись (signature), предъявляемая в том, как что-то сказано; и как печать дискурса в том, что сказано.

Во второй половине 80-х рефлексия на тему полевого опыта в антропологии и эксперименты в «поле» и в текстах уходят на второй план критики, уступая место исследованию повествовательных и теоретических «обычаев» этнографии и ее исторического контекста как дисциплинарной практики антропологии. В качестве основных характеристик этнографического реализма признаются: исключение фигуры автора из большинства составляющих законченного текста, чему способствует манера изложения в третьем лице, нейтральность оценок и суждений, документальный стиль сообщения о жизни изучаемого народа, а не о том, что этнограф видит, слышит или думает о жизни этих людей. Метод описания путем умелой аранжировки речи информаторов - это и есть боасианская традиция этнографического реализма.

Предпринимаются попытки типологизации авторских подходов к созданию этнографических текстов. Постмодернистская этнография как экспериментирование с этнографическим жанром, признается не столько существующей, сколько предвосхищаемой. Предполагается, что она должна избегать репрезентации - отражения реальности, которое чревато опасностью представления сконструированной целостности, научной модели в качестве объективной реальности, явления. Но этнография не должна также заменяться тотальной рефлексией, движением от текста к тексту, превращаться в литературу.

В ходе этнографической критики повествовательное создание образа Других людей и культур было признано в качестве исторической особенности формирования антропологического дискурса. Следом было выдвинуто требование, чтобы антропология перестала работать на производство культурной чуждости и разделения. Культурные различия должны исследоваться в контексте установления партнерских отношений и понимания. Эксперименты с этнографией пошли по линии воплощения мечты о культурном диалоге в научном тексте.

Но сами антропологи в большинстве своем пошли по пути усвоения критической риторики, избегая рефлексивной деконструкции собственных научных подходов и понятийного аппарата.

2. Направления и течения мысли в антропологической науке на Западе невозможно рассматривать в отрыве от западной философской мысли в целом, и от особого модуса философствования, присущего определенному периоду времени. Период 1980-90-х гг. 20 в., на которых акцентируется внимание в данной работе, можно рассматривать как период особой трансформации отношений антропологии с общегуманитарным дискурсом.

Постмодернистская критика в 20 веке объявила своим делом демонстрацию риторической природы языка во всем его семантическом и кодовом многообразии, разоблачение его претензии на истинность. Объектом критики становится бесконечно варьируемая форма организации языкового содержания - текст.

Эта часть критического проекта постмодернизма совместилась в антропологии с представлением о социальной критике. Социальная критика сама по себе заключает в себе разнонаправленные импульсы. С одной стороны, это движение в сторону социальных наук, с другой, перманентное возвращение к герменевтике и историософии.

К 90-м гг. перспектива развития социальной критики такова: различные критические программы в философии и социологии едины в том, что, продолжая линию Канта, они трактуют человеческий разум как «нечистый», интегрированный в культуру и общество, вовлеченный в отношения власти, исторически изменчивый; автономное сознание невозможно, а потому теория знания - это часть теории общества, включенной в практические контексты.

Внутри антропологии давно сформировалась своя традиция понимания того, что есть социальная критика. Антропология полагала себя источником знания, которое ставило Западное общество перед необходимостью рефлексии на условия и моральные основания собственного существования.

Но для антропологии всегда оставалась проблемой реализация основного рефлексивного условия критики: как контекстуализировать себя самою. И здесь традиционные за и против культурного релятивизма теряют свою силу, поскольку в критической рефлексии нуждается не просто антропология в современном обществе, но, в первую очередь те дискурсивные сферы, чьи теория и практика эту антропологию создают. Социологическое направление подобной критики было для антропологии не вполне открыто. Для того, чтобы деконструировать практику колониального господства необходимо было обратиться к ней как к антропологической ситуации в целом, важнейшей составляющей которой является этнографическая практика, т.е. практика научного представления этнической реальности в западном обществе. Таким образом, для того, чтобы пробиться к этому пониманию, антропологи должны были критически подойти к тому предприятию, которое издавна служит самообоснованию антропологии - этнографическому полевому исследованию. На этом пути и аналитическая рефлексия социологического толка и герменевтическая по сути пере-интерпретация антропологической письменной традиции оказались привнесенными извне тенденциями.

Постмодернизм привнес в антропологию - дисциплину с «сомнительным» колониальным прошлым - не столько концептуальное раскрепощение, сколько глубочайшее противоречие — между перспективой многоголосного многообразия как зыбкого предмета теряющей четкие дисциплинарные и пространственные очертания науки и сохранением этнографической традиции как основного условия социокультурной антропологии. Таким образом, антропология при всех интеллектуальных заимствованиях более всего нуждалась в одомашнивании критики, придания ей аутентичности, которая имела бы помимо терапевтического очищающего эффекта еще и терапевтический восстанавливающий и охранительный.

Уход в междисциплинарность и технический эксперимент - с методическим ли инструментарием или с жанром - зачастую становится уходом от традиции. И проблемой становится как раз не преодоление или отвержение дисциплинарного канона, а критический эскапизм - избегание необходимой критики или ревизии традиции.

3. Ученые, которые совместили антропологические штудии с научной и культурной критикой, акцентировали в постструктурализме, а за ним и в его двойнике - постмодернизме, ту философскую проблематику, с которой антропология уже была связана не одно десятилетие. Наиболее приближенно эту проблематику можно связать с вопросом о роли понимания и месте герменевтики в теории познания гуманитарных дисциплин. Герменевтика выступила в качестве критериологии: с ее помощью «измеряется», насколько методы дисциплин или систем способствуют осуществлению интерпретации, и тем самым устанавливаются дисциплинарные границы. Особый интерес к вопросам интерпретации, в свою очередь, повлек за собой обращение к проблематике субъекта антропологического знания и субъективности в антропологии как научной теории и практике.

Подобно категории опыта, категория рефлексии, будучи перенесена из философии сознания или философии субъекта на почву философии понимания или философии жизни, приобрела совершенно иное звучание. В антропологии, в частности, под рефлексией стали понимать не самонаправленность сознания и мышления, позволяющие разуму осуществлять самообоснование и собственную критику, а, скорее, осознание ограниченности и подчиненности того методического инструментария, которым пользуется антрополог. Но подобная инструментализация философских категорий не означала, сама по себе, обоснования их использования в новом «понимающем» ключе. Здесь коренилась причина бесконечного понятийного замешательства: позитивистские понятия опыта и рефлексии использовались в контексте интерпретативных подходов, а аргументация правомерности такого использования опускалась.

Антропология приняла также лингвистическую программу исследования социальной реальности в двух ее разновидностях: структурализме (и постструктурализме) и герменевтике с ее интерпретативным подходом. В этой программе не только философская и литературоведческая, но и научная проблематика оказались взаимосвязаны метафорической природой языка. Антропология, ориентированная на синхронию и систему, нуждалась в герменевтике и интерпретации, чтобы адаптировать историю и социальное изменение в качестве предмета антропологического исследования.

В связи с герменевтикой и проблемой понимания в антропологии обсуждалась проблема относительности научного познания. Культурное многообразие человечества, как концептуальная основа антропологии, выступили здесь и в качестве ответчика за все порождаемые им разновидности релятивизма, и в качестве обвинителя тех подходов, в частности, символической антропологии и герменевтики, которые, слишком непосредственно выводят из идеи многообразия свои методологии и нормы. Именно угроза рассеивания под натиском интерпретативных подходов дисциплинарного единства, способного подчинять целые классы разнородных терминов определенным аргументационным целям, именно развал дисциплинарного основания более всего волновал всех критически настроенных по отношению к крайнему релятивизму и постмодернизму ученых. Таким образом, рассуждения и дискуссии о релятивизме служили в антропологии своеобразным средством преодоления тенденций гуманитаризации науки. Проблемы интерпретации культуры напрямую связывались с проблемой релятивизма в антропологии.

И все же в антропологии понимание относительности научной теории всегда теснее связывалось с социальной функцией этой дисциплины - функцией социальной критики, нежели с ее эпистемологическим основанием. Дело, возможно, в том, что нормативные следствия доктрины культурного многообразия всегда получали широкий общественный резонанс и в идеологизированной форме оказывали обратное воздействие на науку антропологию. Критике релятивизма и рефлексивных подходов к изучению культурной реальности противостояли высказывания с точки зрения гуманитарного релятивизма: социальные науки и гуманитаристика сопрягаемы с этикой, они, по сути, представляются как этика - овладение знанием о социальном в процессе дистанцирования, остранения своего, знакомого. Поэтому релятивизм как непереводимость и несопоставимость значений по мере дрейфа от философии «точных наук» к социальным превращается в герменевтику — связку социальных смыслов как конфликт интерпретаций.

С точки зрения философов, прошедших в 20 веке через горнило «лингвистического поворота», время герменевтики в философии и науке -это некий наставительный, переходный, если угодно, кризисный этап, предшествующий согласованию новых познавательных ориентиров.

Антропологическая критика, привитая дисциплине вместе с герменевтическими подходами к изучению культуры, знаменовала собой переходный и наставительный период в развитии западной социокультурной антропологии второй половины 20 века. Этот наставительный этап сменился в начале 90-х гг. периодом своеобразной «рефлексивной реакции». Антропологами, которые активно выступали на арене критики антропологической теории и этнографии как жанра, овладело желание фундировать рефлексию и «методологизировать» герменевтику.

4. Наиболее яркими проектами, в которых, в том числе и на волне дисциплинарной критики, участвовали антропологи, были так называемые постколониальные и культурные исследования. Именно под их знаком делались попытки узаконить критическое, герменевтическое обращение к истории - равно науки и культуры в качестве новой теории и критики культуры.

История открылась антропологам как контекст полученных описаний и интерпретаций - история колониального столкновения разных культур, в частности. История перестала быть местом, а сделалась пространством, в котором понимание обуславливается, становится результатом столкновения, конфликта или договора. Антропологи в результате «разлагающего влияния» эпистемологического релятивизма или герменевтики открыли для себя как раз то, что буквально местом истории для западного сознания, по крайней мере, является текст, а ее пространством - культурный дискурс. В методологическом плане оперирование пространством, полем дает то преимущество, что его координаты устанавливаются.

Постмодернизм методологически проявился в антропологии в том, что, благодаря взгляду на историю как контекст и саму историю в контексте, антропологи установили для себя некую пост-позицию, с которой они решили смотреть на модернистскую реальность -колониальную, в первую очередь.

Антропология колониализма превратилась в новую историографию антропологии - историю условий складывания науки и переписанную историю ее идей. Антропология, лишенная постмодернистской критикой прежних центра и основания, собиралась и концентрировалась в новых «местах»: колониализм - это культура, контекст антропологии - это колониализм, история - это конструируемое основание для доминирующей ментальности, «другая» история - это именно другая, периферийная множественность историй, как повествований, антропология в целом - это колониальный метод антропологии - «поле».

Новое «место» этнографии - везде, где есть место противопоставлению «знакомого» и «другого», оно психологично по своему характеру, оно охватывает все линии пространственных и временных (как в случаях с «возрождаемыми традициями») миграций между «своим» и «другим». Оно обнаруживается везде, где культурология или постколониальные исследования находят микрофизику колониального столкновения и производства власти-знания: в исследованиях невербальной коммуникации и «материальной культуры» - использования и расположения тел, одежд, строений и инструментов в хозяйственных практиках, конструировании ландшафта, в медицинских и религиозных представлениях и т.п. «Место» этнографии - пространство напряжения между своим и чужим и пространство путешествия между ними.

В методологическом плане обращение антропологов к проблеме пространства и делокализации наметило поворот от литературной теории и рефлексии по поводу места этнографа-автора в своем тексте и своем жанре, т.е. от предпочтения субъективизма как методологической позиции, к объективизму в понимании истории и современности и места этнографа и этнографии в них. Особое внимание к микрофизике, буквально, телесной стороне истории и культуры, с одной стороны, и акцентирование проблем стирания границ, делокализации этичности и других форм групповой идентичности, с другой, - следствие такого поворота, который, как мне кажется, можно рассматривать двояко. Это одновременно расширение тех горизонтов, которые приоткрыла этнографическая критика и постмодернизм в антропологии, и реакция на «постмодернистскую провокацию» дисциплинарной рефлексии, отторжение иронии, которая формировала этнографическую критику.

Какова природа локального и регионального в современном мире? Ответ на этот вопрос западная антропология ищет в исследованиях идентичности через изучение конструируемого в процессе культурного воспроизводства культурного пространства. Цель этнографической репрезентации современных форм культурной идентичности -локализовать и рассмотреть крупномасштабные реалии современного мира в конкретных жизненных мирах.

5. Концепция пространства в современной «утопической» антропологии и проблема «поля» парадоксальным образом работают друг на друга. Поле как «переживаемое место» этнографа имеет, вероятно, право на существование, но такое «переживание» не полностью тождественно этнографической рефлексии. Дело в том, что рефлексия не должна иметь целью и сводиться только к теоретическому самооправданию. Это самооправдание полем стало в этнографии авторской стратегией «пространственного» жанра.

Одна из сторон антропологической рефлексии - это внимание к самости антрополога, роли авторского и персонального «Я» в поле и тексте; подход к исследовательскому «Я» как к субъекту этнографии. Концептуально оформленная в виде критики, рефлексия превратилась в антропологическую практику.

Границы рефлексивной практики постепенно стали определяться также и неким противопоставлением ее жанровой или «постмодернистской» критике внутри антропологии. С этой позиции осуществляется ревизия постмодернистской критики.

Наиболее «реакционно» по отношению к дискурсивной критике выглядит ревизия идеи субъективности. Инструментом понимания мира становится особый модус самопонимания антрополога, в котором он отдает себе отчет. В поле антрополог объективирует не только Других, но и себя. Его самость стирается, он сам быстро меняет свою идентичность, и этот опыт для него становится источником познания других. А Другие не являются изначально отчужденными от самопонимания, рефлексии и интерпретации, как это считалось прежде; они становятся чужими самим себе в результате рефлексии при общении с антропологом.

Критика авторства этнографических текстов, литературный этап критики антропологии возобладал над рефлексией на механизм получения этнографического знания. Приоритет был отдан рефлексии этнографического авторства. Но ненадолго. Построение философии антропологического субъекта возобновилось в 90-е гг. и это был один из симптомов преодоления постмодернистской критики через возвращение к самооправдательной стратегии поля и изысканиям инструмента самости антрополога в полевой практике дисциплины.

Связывание авторской индивидуальности в этнографии непосредственно с «полем» вылилось в пристальное внимание к автобиографии и попытке анализа или, по крайней мере, привлечения внимания к «сырым» текстам этнографии - полевым записям и дневникам.

Пытаясь инструментализировать индивидуальность и опыт исследователя, антропологи ищут стимул для приведения теоретического воображения в тонус, для нахождения новых теоретических объяснительных моделей.

Подводя итоги работы необходимо сказать также о том, что критические тенденции в современной западной культурной и социальной антропологии далеко не изжиты. Только с определенной долей условности можно говорить о следствиях - достижениях и поражениях, выводах и ревизиях - постмодернистской критики. Равно, как и о порожденном ею повествовательном стиле рефлексивной этнографии. Самым важным и безусловным достижением этой критики является не то, что она привила способность к рефлексии языкового основания дисциплины - эта способность заложена в самом характере научной деятельности, она указала пути оформления и включения «полевой» и «дискурсивной» рефлексии в научные тексты.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Миськова, Елена Вячеславовна, 2004 год

1. Антология исследований культуры. Интерпретация культуры. СПб. 1997. Т. 1.

2. Асочаков Ю.В., ЧегринецМ.А. Американская культурная антропология: замысел естественной истории культуры. Спб. 1993.

3. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М. 1989.

4. Барт Р. Семиология как приключение. «Писать» неопределенный глагол? // Мировое древо. №2. 1993. С.79-92.

5. Боткин JJ.M. О проблеме «чужого текста» и о том, был ли «настоящий Петрарка» // Одиссей. 2002. М. 2002. С.345-353.

6. Боткин JI.M. Полемические заметки к статье Р. Шартье История сегодня: сомнения, вызовы, предложения//Одиссей. 1995. М. 1995. С.206-211.

7. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М. 1979.

8. Библер B.C. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. М. 1991.

9. Бибихин В. Язык философии. М. 1993.

10. Бурдье П. Начала. М. 1994.

11. Вайнштейн О.Б. Деррида и Платон: деконструкция Логоса // Мировое древо. М. 1992. №1. С.50-72.

12. Велъш В. Постмодерн. Генеалогия и значение одного спорного понятия // Путь. 1992. №1. С.113.

13. ВжозекВ. Историография как игра метафор: судьбы «новой исторической науки» // Одиссей. 1991. М. 1991. С.60-75.

14. Визгин В.П. Постструктуралистская методология истории: достижения и пределы // Одиссей. 1996. М. 1996. С.39-60.

15. ГадамерХ.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М. 1988.

16. Гирц К. Интерпретация культур. М. 2004.

17. Деррида Ж. Письмо и различие. М. 2000.

18. Деррида Ж. Позиции. Киев, 1996. С.29-64.

19. ДшьтейВ. Введение в науки о духе// Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. М. 1987. С.108-135.

20. Зубков H.H. Диалог о диалоге // Мировое древо. 1992. №1. С.158-172.

21. Ильин И.П. Постструктурализм, деконструктивизм, постмодернизм. М. 1996.

22. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М. 1998.

23. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М. 2001.

24. Ионов И.Н. Судьба генерализирующего подхода к истории в эпоху постструктурализма (попытка осмысления опыта Мишеля Фуко) // Одиссей. 1996. М. 1996. С.60-80.

25. Клакхон К.К.М. Зеркало для человека. Санкт-Петербург, 1998.

26. Конрад Дж. Зеркало морей. М. 1973.

27. Концепция зарубежной этнологии: критические этюды. М. 1976.

28. Копосов Н.Е. Что такое критика социальных наук? // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. T.IV. Вып.2.

29. Куайн В. Онтологическая относительность // Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. Хрестоматия. М. 1996. С.40-61.

30. Купер А. Постмодернизм, Кембридж и «Великая Калахарская дискуссия» // ЭО. 1993. №4. С.3-16.

31. Лурье С. Культурная антропология в России и на Западе: концептуальные различия.

32. Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. Сост. и заключит, ст. В.П.Руднева. М. 1993.

33. Маевский Е.В. Повседневная рыба // Одиссей. 2002. М. 2002. С.329-333.

34. Малиновский Б. Магия, наука и религия. М. 1998.

35. Никишенков A.A. Из истории английской этнографии. М. 1986.

36. Никишенков A.A. Прикладная антропология: от социальной инженерии к искусству межкультурного диалога// Личность. Культура. Общество. Научно-практический журнал. 1999. Т.1. Вып.1.

37. Никишенков A.A. Социальная антропология народной культуры общения (этноэтикет) // Личность. Культура. Общество. 2000. Т.2. Вып.4.

38. Печенкин A.A. Релятивизм // Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. Хрестоматия. М. 1996. С. 18-40.

39. Пондопуло А.Г. От этнографии-описания к этнографии-диалогу // Одиссей. 1991. С.115-124.

40. Размышления о судьбах науки. Интервью А.Елфимова с российскими этнографами // Этнографическое обозрение. 1996. №5. С.3-24.

41. Размышления о судьбах науки. Интервью А. Елфимова с американскими антропологами // ЭО. 1996. №6. С.3-18.

42. Репина Л.П. Вызов постмодернизма и перспективы новой культурной и интеллектуальной истории//Одиссей. 1996. М. 1996. С.25-39.

43. Рикер П. Существование и герменевтика // Феномен человека. Антология. Сост., вступ. ст. П.С.Гуревича. М. 1993. С.307-328.

44. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М. 1995.

45. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М. 1995.

46. Рокитянский В.Р. Чего ждать от постмодернистской этнографии? // Этнометодология. 1994. Вып.1. С.73-93.

47. Рокитянский В.Р. Время встречи. Этнограф и «Другой»: логика развития этнографического самосознания в XX веке // Форум. Стратегии регионального развития. Казань 2003.http://www.regionforum.rU/section/policy/vital/materials/9/print

48. Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. «Делать знакомое неизвестным.»: этнографический метод в социологии.

49. Ромашко С.Н. «Недоуметельное языка моего» // Одиссей. 2002. М. 2002. С.311-325.

50. Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск, 1997.

51. Рорти Р. Посмодернисткий буржуазный либерализм// Логос. 1999. №9 (19) С.96-104.

52. Рубел П., M. Чегринец. Исследовательские стратегии в современной американской культурной антропологии: от «описания» к «письму» // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т.1 Вып.2.

53. Руднев В. Божественный Людвиг. Витгенштейн: формы жизни. М. 2002.

54. Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. Хрестоматия. Сост., перевод, вступ. ст. и коммент. А.А.Печенкин. М. 1996.

55. Соколовский C.B. Образы Других в российской науке, политике и праве. М. 2001.

56. Соколовский C.B. Этнография как жанр и как власть (впечатления о современном состоянии дисциплины) // Этнометодология: проблемы, подходы, концепции. М. 1995. Вып.2. С. 133-148.

57. Соколовский C.B. Этнографические исследования: идеал и действительность // ЭО. 1993. №2. С.3-13.

58. Соколовский C.B. Этнографические исследования: идеал и действительность // ЭО. 1993. №3. С.3-14.

59. Соколовский C.B. Вещность и власть в обыденном сознании (автоэтнографические этюды) // Этнометодология: проблемы, подходы, концепции. М. 2000. Вып.7. С.70-109.

60. Спигел Г.М. К теории среднего плана: историописание в век постмодернизма//Одиссей. 1995. М. 1995. С.211-221.

61. Стрелков В.И. К онтологии исторического текста: некоторые аспекты философии истории Ф.Р.Анкерсмита // Одиссей. 2000. М. 2000. С.139-151.

62. Тишков В.А. Советская этнография: преодоление кризиса// ЭО. 1992. №1. С.5-21.

63. Тишков B.C. Российская этнология: статус дисциплины, состояние теории, направления и результаты исследований // ЭО. 2003. №5. С.3-23.

64. Феномен человека. Антология. Сост., вступ. ст. П.С.Гуревича. М. 1993.

65. ФиллиповА.Ф. Социология пространства: общий замысел и классическая разработка проблемы // Логос. 2000. №2(23). С.113-151.

66. Филиппова Е.И., Филиппов В.Р. Камо грядеши? // ЭО. 1992. №6. С.3-17.

67. Фуко M. Воля к истине. По ту сторону власти, знания и сексуальности. М. 1996.

68. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб. 1994.

69. Фуре В. Полемика Хабермаса и Фуко и идея критической социальной теории // Логос. 2002, №2 (33). С. 120-152.

70. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М. 2003.

71. Хюбнер К. Критика научного разума. М.

72. Шандыбин С. А. Постмодернистская антропология и сфера применимости ее культурной модели // ЭО. 1998. №1. С.14-31.

73. Щепанская Т.Е. Полевик: фигура и деятельность этнографа в экспедиционном фольклоре (опыты автоэтнографии) // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. T.VI. №2. С. 165-179.

74. AgarM.The Professional Stranger. N.Y., 1980. P.43

75. AgarM. Speaking of Ethnography. Betherly Hills, 1986.

76. AnkersmitF.K. Historiography and Postmodernism// History and Theory. Studies in the philisophy og History. Vol. XXVII. 1989.

77. Anthropology: Ancestors and Heirs. Ed. by S.Diamond. The Hague, 1980.

78. Anthropology at Home. N.Y., 1987.

79. AppaduraiA. Global Ethnoscapes. Notes and Queries for a Transnational Anthropology// Recapturing Anthropology. Working in the Present. Ed. by Richard G.Fox. Cambridge, 1986. P. 192-210.

80. Asad T. Antropology and the Colonial Encounter. Ed. by T.Asad. London, 1973.

81. Asad T. The Concept of Cultural Translation in British S ocial Anthropology// Writing Culture. The Poetics and Politics of Ethnography. Berkeley, 1986.

82. Atkinson P. The Ethnographic Imagination. London, 1994.

83. BiersackA. Local Knowledge, Local History: Geertz and Beyond// The New Cultural History. Ed. By Lynn Hunt. Berceley, University of California Press. 1989.

84. Boon J. A. Other Tribes Other Scribes. Cambridge, 1982.

85. Bowman Glenn. Identifying versus Identifying with "the Other". Reflections on the Siting of the Subject in Anthropological Discourse // After Writing Culture.

86. Epistemology and Praxis in Contemporary Anthropology. Ed. by A.James, J.Hockey and A.Dawson. London, 1997. P. 34-51

87. Bruner E.M. Epilogue: Creative Persona and the Problem of Authenticity//Creativity/Antropology. Ed. by M.Bruner. CornellUniv., 1993.

88. Callaway H. Ethnography and Experience. Gender Implications in Fieldwork and Texts // Anthropology and Autobiography. Ed. by Judith Okely and Helen Callaway. London, 1992. P.29-50.

89. Caplan P. Risky Business: Changing Landscapes of Anthropology. Stirling Memorial Lecture. 2001.

90. Clough P.T. The End(s) of Ethnography: from Realism to Social Critisism. Sage, 1992.

91. Clifford J, On Ethnographic Authority. Representation 1:118-46. 1983.

92. Clifford J. Power and Dialogue in Ethnography: Marsel Griaule's Initiation// Observers' Observed. Madison, 1983.

93. Clifford J. The Predicament of Culture. Cambridge, 1988.

94. Clifford J. Notes on Travel and Theory.

95. Clifford J. Introduction // Writing Culture: The Poetics and Politics of Ethnography. Berkeley, 1986.

96. Clifford J. On Ethnographic Allegory // Clifford J. Marcus G.E. Writing Culture: The Poetics and Politics of Ethnography. Ed. by Clifford J. Marcus G.E. Berceley: University of California Press, 1986.

97. Clifford J. Spatial Practices: Fieldwork, Travel, and the Disciplining of Anthropology // Anthropological Locations. Boundaries and Grounds of a Field Science. Ed. by Akhil Gupta and James Ferguson. Los Angeles, 1997. Pp. 185-259(192).

98. Clifford J. Marcus G.E. Writing Culture: The Poetics and Politics of Ethnography. Ed. by Clifford J. Marcus G.E. Berceley: University of California Press, 1986.

99. CohenA.P. Self-Concious Anthropology// Anthropology and Autobiography. Ed. by Judith Okely and Helen Callaway. London, 1992. P.221-242.

100. Crapanzano Vt. The Postmodern Crisis: Discourse, Parody, Memory. // Rereading Cultural Anthropology. London, 1992, P.87-103.

101. Crapanzano V. Hermes' Dilemma : The Masking of Subversion in Ethnographic Description// Writing Culture. The Poetics and Politics of Ethnography. Berkeley, 1986.

102. Crapanzano V. Tuchami: Portrait of a Moroccan. Chicago, 1980.

103. Davies C.A. Reflexive Ethnography. A Guide to Researching Selves and Others. London, 1999.

104. DwyerK. Moroccan Dialogues. Baltimore, 1982.

105. Fabian J. Time and the Other: How Anthropology Makes Its Object. N.Y., 1983.

106. Fisher M. Ethnicity and the Arts of Memory// Clifford J. Marcus G.E. Writing Culture: The Poetics and Politics of Ethnography. Ed. by Clifford J. Marcus G.E. Berceley: University of California Press, 1986.

107. Fisher M., Abedy M. Debating Muslims. Cultural Dialogues in Postmodernity and Tradition. Wiskonsin, 1990.

108. Foucault M. Governmentality// Burchell etal. 1991: 87-104.

109. Geertz C. An Interview with Geertz C. By Handler R. Princeton, 1991.

110. Geertz C. Local Knowledge: Futher essays in interpretive antropology. N.Y„ 1983.

111. Geertz C. Works and Lives: The Anthropologist as Author. Stanford, 1988.111.

112. Geertz C. "From the Natives' Point of View": On the Nature of Anthropological Understanding // Meaning in Anthropology. Albuquerque, 1976.

113. Geertz C. Making Experiences, Authoring Selves// Anthropology of Experience. P.373-380.

114. Golde P. Women in the Field. Berkely, 1986. First edn. 1970.

115. HandelmanD. The Absense of Others, The Presense of Texts// Lavie S., Narayan K., Rosaldo R. Creativity/Antropology. Ed. by S.Lavie, K.Narayan, R.Rosaldo. Cornell University Press, 1993.

116. Handler R. The Daunty and the Hungry man: Literature and Antropology in the work of Ed. Sapir//Observers' Observed. Madison, 1983.

117. Handler R. Authenticity//Anthropology Today. 1986. V.2. P.79-81.

118. Hastrup K. A Passage to Anthropology. Between Experience and Theory. London-N.Y., 1995.

119. HastrupK. Writing Ethnography: State of the Art// Anthropology and Autobiography. Ed. by Judith Okely and Helen Callaway. London, 1992. P.116-134.

120. James A., Hockey J., Dawson A. After Writing Culture. Epistemology and Praxis in Contemporary Anthropology. Ed. by A.James, J.Hockey and A.Dawson. London, 1997.

121. Jameson F. Postmodernism, or the Cultural Logic of Late Capitalism. Durham, 1991.

122. Jarvie I.C. Rationality and Relativism. London, 1984.

123. KuperA. Culture, Identity and the Project of a Cosmopolitan Anthropology// Man. 1994. V.29. № 3.

124. KuperA. Anthropology and Anthropologists. London, 1996.

125. Yll.LavieS., NarayanK., Rosaldo R. Creativity/Antropology. Ed. by S.Lavie, K.Narayan, R.Rosaldo. Cornell University Press, 1993.

126. Lederman R. Pretexts for Ethnography: On Reading Fieldnotes // Fieldnotes. The Making of Anthropology. Ed. by Roger Sanjek. Cornell University Press, 1990. P.71-92.

127. Lyotard J.-F. La condition postmoderne: Rapport sur le savoir. P. 1979

128. LyotardJ.-F. Answering question: What is postmodernism// Innovation/Renovation: New perspectives on the humanities. Madison, 1983.

129. Lyotard J.-F. Le differand. P.1984.

130. Malinowski B. A Diary in the Strict Sense of the Word. London, 1967.

131. Marcus G.E. Afteword: Ethnographic Writing and Antropological Careers// Writing Culture. The Poetics and Politics of Ethnography. Berkeley, 1986.

132. Marcus G.E. Rhetoric and the Ethnographic Centre in Antropological Research // Current Antropology. Aug. 1980. P.508.

133. Marcus G.E., CushmanD. Ethnographies as Text// Annual Review of Antropology. 11:25-69.1982. P.ll.

134. Marcus G.E., FisherM. Antropology as Cultural Critique: An Experimental Moment in the Human Sciences. Chicago, 1986.

135. Marcus G.E. Contemporary Problems of Ethnography in the Modern World System // Writing Culture. The Poetics and Politics of Ethnography. Berkeley, 1986.

136. Marcus G.E. An Introduction in Critical Anthropology Now. Unexpected Contexts, Shifting Constituencies, Changing Agendas. Ed. by G.E.Marcus. 1999.

137. Marcus G.E. Rereading Cultural Anthropology. Ed. by G.E.Marcus. Durham, Duke University Press. 1992. 416 pp.

138. NaderL. Post-Interpretive Anthropology// Anthropological Quarterly. Oct. 1988. 61 (9): P. 149-159.

139. NovickP. That Noble Dream. The "Objectivity Question" and the American Historical Professions. Cambridge, 1989.

140. OkelyJ. The Self and Scientism// Journal of the Anthropology Society of Oxford 6(3). P.171-188.

141. OkelyJ. Anthropology and Autobiography. Participatory Experience and Embodied Knowledge // Anthropology and Autobiography. Ed. by Judith Okely and Helen Callaway. London, 1992. P. 1-29.

142. OkelyJ. Anthropology and Autobiography. Ed. by Judith Okely and Helen Callaway. London, 1992.

143. Peacock J.L., HollandD.C. The Narrated Self: Life Stories in Process. Ethos.1993. Vol.21 N.4. P.367-384.

144. Pels P. The Anthropology of Colonialism: Culture, History and the Emergence of Western Governmentality.http://www.pscw.uva.nl/gm/articles/pp 1997.htm

145. Powdermaker H. Stranger and Friend: The way of Antropologist. N.Y. 1966.

146. PrattM.L. Fieldwork in Common Places// Writing Culture. The Poetics and Politics of Ethnography. Berkeley, 1986.

147. Rabinow P. Reflection on Fieldwork in Morocco. Berkely, 1977.

148. Rabinow P. Representations Are Social Facts // Writing Culture. The Poetics and Politics of Ethnography. Berkeley, 1986.

149. Rabinow P., Dreyfus H.L. Michel Foucault: Beyond Structuralism and Germeneutics. Brighton, 1982.

150. Rosaldo R. From the Door of His Tent: The Fieldworker and the Inquisitor// Writing Culture. The Poetics and Politics of Ethnography. Berkeley, 1986.

151. Rosaldo R. Ilongot Headhunting. 1883-1974. A Study in Society and History. Stanford, 1980.

152. Ruby J. A Crack in the Mirror. Reeeflexive Perspectives in Anthropology. Ed. by J.Ruby. Philadelphia, 1982.

153. Sanjek Roger. Fieldnotes. The Making of Anthropology. Ed. by Roger Sanjek. Cornell University Press, 1990.

154. ShostakM. Nisa: The Life and Words of a King Woman. Cambridge, 1981.

155. ScholteB. Toward a Reflexive and Critical Anthropology// Reinventing Anthropology. Ed. by D.Hymes. N.Y., 1972.

156. Social Contexts of American Ethnology. Washington, 1985.

157. SpiroMelfordE. Cultural Relativism and the Future of Anthropology// Marcus G.E. Rereading Cultural Anthropology. London, 1992. P.124-152.

158. Strathern M. Out of Context: The Persuasive Pictions of Anthropology // Current Anthropology. 1987. V.28. P.251-270.

159. Strathern M. After Nature. N.Y. Cambrige Uneversity Press. 1989.

160. Stocking G.W. The Ethnographer's Magic and Other Essays in the History of Antropology. Ed. by G.W. Stocking. Wiskonsin, 1992.

161. Stocking G.W. Observers' Observed. Essays on Ethnographic Fieldwork. Ed. by G.W. Stocking. History of Anthropology. Vol. 1. Madison, 1983.

162. Stocking G.W. Victorian Anthropology. N.Y., 1987.

163. Stocking G.W. Volksgeist as Method and Ethic.// Essays on Boasian Ethnography and the German Anthropological Traditions. Ed. by G.W. Stocking. History of Anthropology. Vol.8.

164. Stocking G.W. Maclay, Kubary, Malinowski. Archetypes from the Dreamtime of Antropology // Stocking G. W. The Ethnographer's Magic and Other Essays in the History of Antropology. Ed. by G.W. Stocking. Wiskonsin, 1992.

165. Stocking G. W. Postscriptive Reflections// Stocking G.W. The Ethnographer's Magic and Other Essays in the History of Antropology. Ed. by G.W. Stocking. Wiskonsin, 1992.

166. Stocking G.W. Prospective Prescriptive Reflections// Stocking G.W. The Ethnographer's Magic and Other Essays in the History of Antropology. Ed. by G.W. Stocking. Wiskonsin, 1992.

167. Strathern M. After Nature. English Kinship in the Late Twentieth Century. Cambridge, 1992.

168. Taussig M. Shamanism, Colonialism and the Wild Man. A Study in Terror and Healing. Chicago, 1987. P.367-392.

169. TaussigM. Tactility and Distraction// Marcus G.E. Rereading Cultural Anthropology. Ed. by G.E.Marcus. Durham, Duke University Press. 1992. P.8-14.

170. Tishkov V.A. The Crisis in Soviet Ethnography// Current Anthropology. Vol.33. №4.

171. Turner V. On the Edge of the Bush. Anthropology of Experience. Tusson, 1985.

172. Turner V. The Antropology of Experience. Ed. by Turner V., Bruner E. Urbana: University of Illinois Press, 1986.

173. Turner V.W. Dewey, Dilthey, and Drama: An Essay in the Anthropology of Experience // The Anthropology of Experience. Urbana, 1986.

174. Tyler S.A. The Unspeacable: Discours, Dialogue, and Rethoric in the Postmodern World. Madison, 1987.

175. Tyler S. Post-Modern Ethnography: From Document of the Occult to Occult Document// Writing Culture. The Poetics and Politics of Ethnography. Berkeley, 1986.

176. Van Maanen J. Tales of the Field. On Writing Ethnography. Chicago, 1988.

177. Watson C.W. Autobiography, Anthropology and the Experience of Indonesia.// OkelyJ. Anthropology and Autobiography. London, 1992. P. 134-147.

178. While H. Methahistory. The Historical Imagination in XlX-th-Century Europe. Baltimore, 1973.