Внешняя политика Тюдоров (1485-1603 гг. ) в послевоенной англо-американской историографии тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.09, кандидат исторических наук Миронов, Виктор Владимирович

• Миронов, Виктор Владимирович
• кандидат исторических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Миронов, Виктор Владимирович

Введение.

Глава I: Общие проблемы теории и метода в послевоенной англо-американской историографии

Глава II: Внешняя политика Тюдоров 1485-1558 годов в англо-американских исторических концепциях второй половины XX века

§1. Политика Генриха VII (1485-1509). Синтез задач династической и национальной безопасности в исторической литературе 1950-1980 годов. Династические проблемы и система договоров.

§2. Генрих VIII (1509-1548) и проблема обретения Англией национального суверенитета

§3. Среднетюдоровская Англия. Внешнеполитические проблемы в период кризиса середины XVI века.

Глава III: Англия в системе международных отношений в период правления Елизаветы1 Тюдор( 1558-1603гг.) в исторической литературе 1940-1980 гг.

§ 1. Определение целей, стратегии и характера внешней политики королевы в исторических концепциях исследователей.

§2. Военный и финансовый аспекты внешней политики Англии во второй половине XVI века.

§3. Общая характеристика экономических проблем тюдоровского периода. Каперство как форма государственной политики во второй половине XVI века.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Внешняя политика Тюдоров (1485-1603 гг. ) в послевоенной англо-американской историографии»

Изучение внешней политики как самостоятельного ориентира в исследованиях английских историков началось сравнительно недавно. Первые работы по данным проблемам международных отношений появились в конце XIX века. По мнению К.Б. Виноградова, причины такой относительной задержки объясняются тем, что долгое время историки были лишены допуска к внешнеполитическим документам в архивах Великобритании и их работы, следовательно, представляли «обычно собрание догадок, а иногда и совершенно фантастических предположений». Стоит отметить и то обстоятельство, что в этих условиях изучение внешней политики было уделом публицистов, путешественников и биографов (1).

Весьма интересной представляется попытка проследить генезис и основные этапы в расширении рамок предметного поля в истории изучения межгосударственного законодательства, проблем дипломатии, и международных отношений в этих исследованиях. Первые появившиеся работы выросли из политической полемики того времени. Отталкиваясь от современных для XIX века или недавних политических героев Наполеона, У. Питта, Б. Дизраели, В. Гладстона, формулировались первые гипотезы и концепции. Но, естественно, что эти исследования носили в основном нарративный характер, подчеркивая либо яркую деятельность политиков и дипломатов, либо успехи английской армии и флота. Об этом говорят уже сами названия первых работ. Например, работа Дж. В. Фортескью «История Британской армии», вышедшая в 1899 году, либо исследование Дж.Х. Роуза «Жизнь Наполеона I», вышедшее в 1901году(2). Здесь закладывались первые концепции внешнеполитической истории. Вполне естественно, что были и фактические ошибки в работах, представляющих первые обобщения.

Например, в работе М. Берроуза «История внешней политики Великобритании» есть места, где говорится о победе французов под Эйлау в 1807 году, или о союзе с Англией сразу после нападения на Копенгаген адмирала Нельсона(З). Так или иначе, но тот факт, что даже преподаватель Оксфорда допускал фактические ошибки, показателен для оценки работы историков без серьезного обращения к документальным источникам. С другой стороны, можно предположить, что даже политическая полемика требует более серьезного отношения к прошлому, чем уровень политических биографий и громких побед. В-третьих, эти работы определили ретроспективное направление в анализе внешнеполитических проблем, от современности к углублению в историю. При этом, впервые в конце XIX -начале XX веков намечалась структура основных элементов исследования, таких, как изучение истории дипломатии, военной истории, исследование международного законодательства. По мнению Ч. Уэбстера, если история внешней политики изучалась серьезно до начала XX века, то единственным таким местом в Англии был Кембридж. На рубеже веков историкам открыли архивные материалы с XVIII - по XIX вв. Но, в целом, университетские ученые в этот период времени по-прежнему незначительно интересовались внешнеполитической историей Англии (4).

С открытием архивов постепенно расширяется диапазон исторических исследований, поднимается их полемическая культура. Усиление исследовательского интереса к международной политике проявилось в период первой мировой войны, когда большое значение уделялось исследованию международных отношений накануне 1914 года, проблемам снабжения армии и флота(5). Это также расширяло структуру внешнеполитических исследований. Темы оказались актуальны. В целом, период с конца XIX в. до 1914 года можно охарактеризовать как период возникновения первоначального исследовательского интереса к рассматриваемой сфере. Что касается медиевистов, то в этот период выходили работы по политической истории в целом, где проблемы международных отношений решались с точки зрения проведения общей политики государств. Одной из значительных работ этого периода, оказавшей влияние на исследования последующих пятидесяти лет был труд Альберта Фредерика Полларда «Англия при протекторе Сомерсете», вышедший в 1900 году(6). Здесь была определена концепция среднетюдоровского кризиса, просуществовавшая до середины 70-х годов двадцатого столетия и активно развивавшаяся в 1950-1970годы С.

Т. Биндоффом и Дж. Р. Элтоном. Таким образом, можно сказать, что первоначальный интерес к истории внешней политики не достиг в этот период области истории позднего средневековья.

Второй период, важный для изучения историографии внешней политики, приходится на межвоенные годы. Увеличилось не только количество и качество работ, но были учтены негативные моменты прошлых лет, такие, как отсутствие связи между торговлей и внешней политикой, недостаток анализа при изложении событий, превращавший историю в нагромождение фактов. Таким образом, одна из главных задач, вставших перед историками в это время, - преодоление описательного уровня через унификацию подходов к внешнеполитическим вопросам. Эта задача решалась в 1920-30 годы. Обычно в отечественной литературе этот период связывают с выходом «Кембриджской истории Британской внешней политики» в 1920-е годы, а также с основанием в 1923 году «Кембриджского исторического журнала» (с 1953 года «Исторический журнал»), который изначально отличался от «English Historical Review» -журнала исторической ассоциации(7). В первом журнале главное внимание уделялось изучению проблем истории международных отношений. Данная работа осуществилась благодаря труду двух крупных специалистов по дипломатической истории в XX веке Ч. Уэбстера (1886-1961) и Г. Темперли (1879-1935). И Ч. Уэбстер и Г. Темперли приобрели известность работами по изучению истории английской внешней политики первой половины XIX века (8).

Появляются и другие крупные историки, пытающиеся унифицировать метод изучения дипломатических отношений. Самым известным из них впоследствии стал Гарольд Николсон. Он был сыном дипломата, сам занимался дипломатической деятельностью и пытался осуществить попытку создания дипломатической теории в работах «Дипломатия» 1939 года и «Эволюция дипломатического метода» 1954 г(9). Для определения дипломатического метода, которым руководствовался дипломат в своей практике, он попытался дать определение понятию «дипломатия» благодаря кристаллизации его от дефиниций «внешняя политика», с одной стороны, и «международное право», с другой(Ю). В известном смысле предпосылкой для создания дипломатической теории ему послужила работа профессора Р. Б. Мувайта «Мир и дипломатия» 1935г.,где автор попытался выделить исторические типы дипломатического развития; Схема Мувайта включала три основных периода:

1) 476-1475 - время полной дезорганизации дипломатии.

2)1475-1914 - представляет фазу «Европейской системы государств»

3)Третий период начинался с победы президента В. Вильсона, от которого поднялось движение, «известное, как демократическая дипломатия»(11). Основной недостаток его концепции Николсон видит в том, что критерии выделенных периодов разноплановые: исторические, философские - в случае с В. Вильсоном, а их границы произвольные. Между тем, по Г. Николсону, дипломатия не является системой моральной философии. И в этом смысле худший вид дипломата - это миссионер, но с другой стороны, история дипломатии не подошла для теории и у самого ^ автора работ. Рассматривая становление дипломатических норм, он находит изменение их сущности до неузнаваемости через определенное время. Так, например, подозрительность к послам с его точки зрения выросла из их деятельности, а не из древнего обычая кочевников мыть послов и окуривать их одежду прежде, чем допустить их к варварскому князю. Носители чуждой культуры могли принести и чужие болезни (12). Г. Николсон отмечает, что лучшие дипломаты получались из социальных скептиков, а не из тех , кто знает обычаи и историю(13). Так или иначе, но Гарольд Николсон почувствовал, что создание теории дипломатии и метода ее применения невозможно на основе исторических прецедентов, как и недопустимо ее выводить из философских построений или религиозного мировоззрения. И критикуя схему Р.Мувайта, работы Николсона содержали лишь логически выведенное определение понятия «дипломатия».

Историки Англии не приняли этой теоретической работы, признавая его авторитет в вопросах исследования истории дипломатии XX века. То, чего хотел достичь Гарольд Николсон было возможно, но иным путем и действительно не на базе истории, а имея в основании принципы социологии и политологии. Пионером в этой области в послевоенное время стал Ганс Моргентау(14). Интересно, что и Генри Киссинджер в 1990годы не случайно назвал свою работу по изучению американских международных отношений «Дипломатия», отдав должное Г. Николсону(15). Творчество Гарольда Николсона в межвоенный период, в целом, показывает неудачу для английской историографии выработать единый метод исследования внешней политики. Попытка выйти за рамки истории в этом вопросе в принципе не удалась. Даже сегодня история внешней политики существует достаточно изолированно от социологии и политологии международных отношений, наверное, тесно пересекаясь лишь в вопросах исторических типов международного порядка (16). Попытка же создания единого метода изучения внешней политики на базе исследования лишь дипломатической истории представляется не соответствующей целям исторической науки, даже в рамках политической истории. Значение творчества Г. Николсона заключается в том, что скорее как дипломат и публицист, нежели как историк, он понял, что создание дипломатической теории и метода невозможно без отделения их от международного права и истории дипломатии.

Однако межвоенный период изучения применительно к истории внешней политики нельзя назвать неудачным в целом для английской историографической традиции. Срыв решения одной задачи не означает общего провала в истории изучения межгосударственных отношений. В данное время Англия стала уступать свою пальму первенства в мировой политике другим государствам, ощущался и кризис колониальной системы. Эти и другие факторы стимулировали интерес к периоду имперского могущества Великобритании. Имперская тема активно развивалась. Проявился интерес к экспансии молодого национального государства. Все эти черты сказывались, например, в работе Дж. Вильямсона «Экспансия елизаветинской Англии» 1922г.(17). Данный интерес звучал и в работе Френсис Амелии Ятис( 1899-1981) «Астрея», посвященной имперской теме в Англии XVI столетия(18). Стали различать раннюю и позднюю империю-империю колониальной экспансии и Содружества. Имперскую тему в английской историографии можно проследить, начиная с конца XVIII века. Однако, в это время к исследованиям традиционного плана добавились работы, в которых стал ощущаться романтический тон по утраченному величию нации. Кристофер Хейг отмечает, что одним из лучших образцов романтико-националистического направления является работа Дж. Нила, увидевшего в такой императрице, какой была Елизавета Тюдор устроителя всех стремлений протестантской Англии - повивальную бабку будущего(20). Это отличало его исследование от «классических империалистов», подчеркивающих, что причины подлинного величия нации были не в династии, а в раннем овладении морями. Пожалуй, вопрос об особой роли моря и отличает два этих течения в английской историографии. Классическая имперская тема уходит корнями к Дж. Фроуду, который видел в королеве недостаток энергичного национализма(21). Вслед за ним любые деяния на море, не имевшие ничего общего с национальной обороной, поднимались на щит. В «Великой Армаде» видели дерзость английских моряков, создавших предпосылки для нового подъема английской национальной истории. Имперская историография увидела этот подъем в династии, в общем расцвете государства. В строгом смысле слова, обе тенденции в изучении не являются направлениями в английской историографии, поскольку базируются на одинаковом методе исследования, свойственном английской медиевистике, а подчеркивают лишь разность оценок, на которых акцентировали внимание английские историки. Таким образом, в межвоенный период произошло определенное увеличение интереса к внешней политике, которое достигло области средневековой истории. Однако специальных работ, посвященных анализу сюжетов межгосударственных отношений XVI века, еще не появилось.

В послевоенный период XX века в англо-американской историографии развивались процессы, в целом свойственные мировой исторической науке. Главным событием считается изменение в отношении к методологии исторических исследований. Английские историки, обособленные своей непричастностью к теоретическим вопросам исторической науки, вдруг, неожиданно для себя, оказались втянутыми в огромную гносеологическую дискуссию так, что к 1980-м годам И. И. Шарифжанов заметил, что «давно прошло то время, когда эмпиризм, нелюбовь к теории составляли статью особой гордости британской профессиональной историографии, были ее отличительным знаком; сегодня они активно принимают участие в обсуждении ключевых проблем теории исторического познания и развития» (22).

Произошло разделение на сторонников «старых» и «новых» исторических подходов, что не могло не наложить отпечаток на конкретные исторические исследования. В этой связи особенно выделяются 1960-1970-е годы, когда происходит всплеск интереса к «новой» исторической науке. Вместе с тем, в реальной исследовательской практике бурные методологические проблемы часто не находят своего применения так , что английская историография внешней политики все еще сохраняет многие традиционные черты.

После провала попытки унифицировать подходы в межвоенный период до середины 1960 годов историография истории британской империи и Содружества развивалась достаточно обособленно от дипломатической и военной истории. Как отмечает Г. И. Зверева, окончательная утрата Великобританией в послевоенный период положения лидера в колониальной империи способствовала расширению предмета истории внешней политики и изменению соотношения ее составных частей до середины 1960 годов(23). В 1970-1980 годы происходило постепенное сближение дипломатической истории с историей международных отношений. Это способствовало предметному обогащению истории внешней политики за счет включения в нее проблем истории британского империализма, упадка мирового могущества Великобритании, изучения исторического опыта Содружества Наций. Усилилась связь между военной и дипломатической историей. Но, все равно, термин «внешняя политика» в лексиконе британских историков продолжает употребляться и в узком значении, как аналог дипломатической истории, и в широком - Англия в системе международных отношений.

Таким образом, по мнению авторов «Современной историографии Великобритании» - внешняя политика не представляет к концу XX века целого направления в изучении, а включает несколько составляющих :

1) Собственно внешнеполитическая история, изучающаяся в рамках дипломатической истории, и охватывающая отношения Великобритании со странами Европы и Америки.

2) Военная и стратегическая история , включает проблемы военного (военно-морского), ядерного и других видов соперничества, а также историю региональных и мировых войн.

3). Имперская история и история отношений со странами Содружества

4). Политическая биография (24).

Наверное, можно согласиться с данной структурой и по отношению к XVI - началу XVII веков, с оговоркой в области колониальной истории, а, именно в том, что изучение колониального направления данного времени существенно отличается не только от изучения империи XVIII-XIX веков, но и в свою очередь подразделяется на ряд элементов, указанных выше.

Пытаясь дать беглый обзор основных этапов изучения внешней политики в англо-американской историографии, автор не столько хотел дать исчерпывающую характеристику историографии, сколько стремился показать, что за более чем вековую историю накоплен большой исторический материал, требующий соответствующего осмысления.

Внимание к внешнеполитической истории в английской историографии в разные годы было не одинаковым. На интерес историков влияли процессы, свойственные исторической науке в целом. Часто внимание к последним препятствовало развитию первого. На осмысление истории оказывали давление и сами события XX века. Не случайно, что границы выделенных периодов совпадают с переломными событиями нашего столетия. Таким образом, первое обоснование актуальности диссертационного исследования заключается в необходимости изучения длительного опыта английской исторической науки, в котором, несмотря на общие закономерности существуют особенности, присущие национальной историографии. К. Хейг считал, что оба направления в оценке елизаветинской внешней политики имели общую основу, коренившуюся в подъеме национального самосознания, хотя и возникли в разное время.

Изучение конкретных особенностей национальной историографии позволяет более широко взглянуть на модель исследования внешнеполитических проблем, которые до сих пор несут в себе следы своего политического происхождения в структуре научного исследования. В этом смысле они субъективны вдвойне. Во-первых, потому, что это своеобразная историческая рефлексия самих британских историков на свою политическую историю, а во-вторых, потому, что политические отношения в прошлом вообще сложно объективизировать ( не случайно политическая полемика в конце XIX века потребовала более серьезного отношения к собственной истории, чем это допускалось в публицистике, а в межвоенный период стала необходима дипломатическая теория, разрушающая субъективное историческое описание).

Второе обоснование необходимости специального рассмотрения поставленной темы можно вывести из ситуации, сложившейся в отечественной историографии современной Великобритании. Произошедший методологический переворот после окончания второй мировой войны специфическим образом отразился на английской медиевистике. Данная ситуация обозначается в отечественной литературе, как своеобразный «консервативный консенсус» или «моральный консенсус традиционалистов относительно целей и задач исторического исследования»(25). В английской историографии произошло разделение историков на сторонников «новых» и «традиционных» путей изучения истории. Причем, для ситуации в Великобритании характерны две отличительные особенности. Первая заключается в том, что если во Франции сами историки выступили инициаторами использования других социальных наук и математических методов исследования, то ситуация в Англии и США существенно отличалась. По мнению М. А. Барга, американские историки очень осторожно отнеслись к деятельности и принципам социологов и политологов . Аналогичная ситуация наблюдается и в Англии, хотя в 1950

1960-е здесь призывы к социоисторизму раздавались с разных сторон. То есть, в отношениях между историками и социологами в США не только не было инициативы со стороны первых, но во многом не получился и взаиможелательный контакт(26). Теорией исторического познания в английской историографии занимались в 1950-1970гг. в основном философы истории. В Америке - на основе социологических и политологических методов сложилась теоретическая дисциплин «Международные отношения»(27). Вторая особенность заключается и в более позднем по отношению к Франции вступлении историков Англии и Америки в методологическую дискуссию. Если во Франции начало нового движения за обновление методов гуманитарной науки принадлежит к 19201930 годам ( М. Блок и Л. Февр), то в английской историографии, а точнее, философии истории - аналогичные процессы по мнению отечественных исследователей ( А. М. Нейман, И. И. Шарифжанов, В. В. Согрин, Г. И. Зверева, Л. П. Репина ) относятся лишь к 60-70-м годам нашего столетия. И если, кто из историков и оказывал влияние на английскую историографию до этого, то им был Д. М. Тревельян, со времени которого популярная форма исторических работ стала постепенно вытеснять академическую. В своем этюде 1903 года, он обосновывает, что история является не только наукой, но и искусством, а ее воспитательная функция должна превалировать над научной(28). В 1931 году эту идею развивал Г. Батерфилд: главная задача истории - описательная, основанная на детализации событий посредством здравого смысла и сопереживания (29). Так или иначе, в исторической науке Великобритании до 1960-70 годов сохранялась своеобразная автономия ряда историков по отношению к целям и задачам собственного предмета деятельности.

Рассматриваемые особенности своеобразно отразились в период методологического бума этих лет. В одной из последних отечественных работ, вышедшей по данным проблемам, был описан весьма интересный факт: среди историков-«традиционалистов» большинство составляют ученые, занимающиеся политической историей. Это Дж. Р. Элтон, Китсон Кларк , Д. Мэкки, X. Тревор-Роупер (30). Отнесение этих ученых нашими авторами к «консервативным» вполне справедливо, однако стоит отметить, последний в этом списке занимается не только историей средневековой Великобритании, но и новым временем. Думается, что причина такого традиционализма историков заключается не только в том, что предмет занятий перечисленных авторов - политическая история. Ведь Эдвард Kapp относится к сторонникам «новой исторической школы». Чтобы разобраться в данной ситуации необходимо более тщательно проанализировать взгляды этих ученых на теорию и метод исторического исследования. Через изучение методологических взглядов «консерваторов» можно понять, почему исследователи, занимающиеся конкретной исторической практикой, очень осторожно относятся к методам социальных наук. Это дало нашим авторам право охарактеризовать данную ситуацию, как «консервативный консенсус», сущность которого заключается в том, что при всем многообразии появившихся подходов к прошлому, среди историков сложилась определенная концептуальная общность по ключевым вопросам британской истории.

Историография проблем внешней политики тюдоровского периода

Характеристика основных этапов изучения английской внешней политики, приведенная выше, позволяет сделать вывод, что за сто лет существования интереса к данным сюжетам истории, произошла значительная эволюция в осмыслении.

Во-вторых, появились отдельные специализированные работы, посвященные как изучению отдельных событий ( Гаррет Мэттингли, Марвин Альберт), так и исследованию на научной основе эволюции внешнеполитических процессов ( Р. Б. Вернхэм, П.С. Кроусон, Дж. Р. Элтон)(31) В последних наметился синтез внешнеполитических событий с историей развития отдельных конституционных и административных учреждений, то есть, исследования становятся более комплексными.

В-третьих, продолжает развиваться традиционный жанр политических биографий, который нашел свое воплощение в творчестве следующих историков. По периоду Генриха VII - в работах Р. Локьера, Д. Мэкки, по Генриху VIII - в исследованиях Д. Лоудза, по Анне Болейн - у Марии Луизы Брюс, в книгах У. К. Джордана по Эдуарду VI, по правлению Марии Тюдор- у Д. Лоудза, и в множестве биографий Елизаветы - К. Хейг, К. Эриксон и т.д.(32).

Появились отдельные работы по внешнеэкономической политике государства и частных лиц в рассматриваемый период. Причем, если в довоенное время данный комплекс вопросов рассматривался с позиции раннемеркантилистских теорий для выявления взаимосвязи в схеме власть -богатство ( Э.Ф. Хексшер, Дж. Винер), то в послевоенные годы интерес к социально-экономической истории получил импульс к развитию в связи с распространением «новой истории»(33). Традиционной темой в исследовании английской внешней торговли XV-XVI веков остается анализ ключевого рынка, торговой и промышленной основы страны в оси Лондон -Антверпен. В связи со сложностями, вызванными переориентацией во время войны с Испанией на ганзейскую и колониальную торговлю, уделяется большое внимание изучению этих отношений, а также каперству, как своеобразной форме выражения кризиса в торговле. Результатом всех этих процессов стали библиографические обзоры, которые стремятся рассмотреть историю изучения. В качестве примеров таковых по военно-морской истории можно сослаться на обзоры в работах К. Дж. Круикшенка, по административной и конституционной истории -у Дж. Р. Элтона, по елизаветинской биографии -у К. Хейга и др.(34)

Но поскольку в английской исторической литературе по рассматриваемой проблеме господствует принцип детального изучения источников, а к работам других авторов историки обращаются при отсутствии источникового материала, то собственно историографических обзоров немного. Сказанное не означает изоляции английской исторической науки от теоретических проблем изучения истории. Просто историография трактуется британскими авторами, как «дисциплина, имеющая дело с методами писания истории и техникой исторического исследования». Поэтому, теоретические вопросы историки рассматривают на страницах специальных изданий, а история изучения остается скорее библиографическим обзором, нежели попыткой научного изучения концепций и методологии авторов. Отсюда, общая степень изученности темы в английской литературе небольшая. Преобладают собственно исторические работы и библиографические обзоры.

В отечественной исторической литературе интерес к изучению внешнеполитических проблем также вполне естественно претерпел эволюцию. История английской внешней политики тюдоровского периода (1485-1603 гг.) занимает особое место в комплексе проблем международных отношений второй половины XV - XVI веков. Во-первых, это связано с тем, что интересы Англии существенно отличались от континентальных стран, имеющих сухопутные границы. Следовательно, и понятие внешнеполитической безопасности было иным, чем в Европе. Во-вторых, будущее Великобритании как самой крупной, могущественной военно-морской и колониальной державы в мире начинает проявляться не ранее 80-х годов XVI века. А данный период времени был своеобразным затишьем после окончания Столетней войны, когда в европейских делах Лондон не находился даже на первых ролях. Это не означает внешнеполитической изоляции страны. Скорее, основные события разворачивались внутри государства и были связаны с укреплением власти новой династии. Во внешней политике главное место заняла борьба с претендентами на корону. В-третьих, XV-XVI века были гранью, отделяющей старое время феодальных войн от нового периода конфликтов между сложившимися европейскими национальными государствами. Таким образом, можно говорить и об изменении характера противоречий и столкновения интересов. Все это делает важным выяснение вопроса о том, с какими критериями подходить к изучению английской внешней политики этого времени.

Вполне естественно, что какого-то единого объединяющего подхода в современной отечественной литературе не существует. Это связано с тем, что исследователи, обращающиеся к данной теме, решают ряд вопросов применительно к интересующим их сюжетам. Но существуют некие общие точки отсчета, отличающие нашу литературу по тюдоровской внешней политике, например, от английской. К таковым можно отнести признание тесной связи между внешней политикой и развитием раннекапиталистических отношений в английском обществе ХУ-ХУ1 веков. Большинство отечественных историков считают, что внешняя политика является продолжением политики внутренней, но иными средствами и методами. Однако, проявляется данное положение всегда по-разному. Для С.Д. Сказкина решающим моментом в формировании английской внешней политики ХУ-ХУ1 веков было раннее втягивание дворянства в сферу действия рыночных отношений. Интересы джентри были связаны с развитием национальной промышленности и международной торговли, что выгодно отличало характер дипломатических и внешнеполитических шагов английского правительства по отношению к феодальной Франции и Испании(35). Отсюда, своеобразная форма английского абсолютизма ( насколько это понятие вообще применимо к британскому государству ), обусловившая быстрый расцвет Англии в ХУ1-Х1Х веках.

Для В.И.Рутенбурга важным представлялось, что процессы становления капитализма необходимо рассматривать не по странам, а в их взаимосвязи и взаимовлиянии (36). Отсюда более значимым он считал не эволюцию событий внутренней истории стран, а общеевропейские процессы

- становление национальной системы государств, Реформацию как способ борьбы идеи национальной с идеей всемирной монархии, изменение форм и методов внешней политики; то есть, процессы, которые отделяют средневековье от нового времени. Наверное, стоит отметить, что в работах этих двух крупных историков, которые могут считаться основателями собственных школ, нет крупных принципиальных различий. Они попытались обобщить исторические факты в области внешней политики с разных сторон одного процесса. Для С.Д.Сказкина связь между внутренней и внешней политикой Британии была важна с социально-экономической стороны, в то время как для В.И.Рутенбурга - с политической. Последняя же лучше выявляется в анализе структуры межгосударственных отношений того времени. Лишь так с его точки зрения можно было определить комплекс вопросов европейской внешней политики и раскрыть их место, роль и значение для отдельных стран.

В.В.Штокмар в "Очерках по истории Англии" попыталась рассмотреть феномен каперства с позиций внутриполитических и экономических процессов страны второй половины XVI века. Широкое распространение пиратства этого времени она связывает с наличием массы экспроприированного бездомного люда как следствием сгона крестьян с земли(37). В.В.Штокмар отмечает относительную слабость торговли и промышленности, безработицу среди моряков и тяжелое финансовое положение короны как непосредственные причины корсарства(38). Таким образом, данная проблема являлась одним из показателей процесса первоначального накопления капитала в Англии. Но из ее поля зрения исчезает вторая и не менее важная сторона этого процесса - формирование крупного частного капитала за счет каперской деятельности, хотя она и пишет об источниках субсидирования экспедиций. В "Очерках по истории Англии" организация набегов по принципу акционерных компаний рассматривается в качестве разовых авантюристических предприятий.

Исключение составляют лишь "путешествия " Фробишера, где акционерный капитал (одна акция равнялась 100 фунтам) переходил от одной экспедиции к другой, а сами вояжи не носили тайного характера(39). В этом отношении английский историк А.Л.Мортон сделал ряд более важных выводов. Он акцентировал внимание на том, что в XVI веке широкое распространение английского пиратства было связано с кризисом феодальных отношений, когда предприниматели (купцы в первую очередь) искали выход из него в увеличении роли «новых» международных отношений, сопровождавшейся борьбой за рынки. Это и составило лейтмотив борьбы с Испанией. Поэтому, англо-испанская война может быть лучше понята в качестве первой фазы английской революции. До разгрома Армады 1588 года английская буржуазия боролась за свое право на существование, а после него - уже за власть. Продемонстрированная во время каперских набегов сила буржуазии делала невозможным долговременный союз между ней и монархией (40).

Вторым важным моментом в анализе данной проблемы следует отметить, что В.В.Штокмар попыталась проследить влияние внутри английского развития на изменение форм и методов военных действий. Она выделяет три фазы борьбы во второй половине XVI века:

1) С начала 60-х до середины 80-х гг., когда шла тайная, скрытая война пиратов в Ла-Манше и океане;

2) Середина 80-х - открытый конфликт с Испанией;

3) Конец века, когда пиратство на море и набеги в колониях сопровождались осторожной дипломатической игрой (41).

Данная периодизация подчеркивает тесную взаимосвязь политики правительства при Елизавете Тюдор с британскими пиратами. Наверное, можно считать каперство формой антииспанской политики без объявления официальной войны, но стойкость этого феномена объясняется и другими обстоятельствами. К концу XVI века можно говорить, что к экономическим мотивам пиратства добавились и религиозные. В "Очерках по истории

Англии", как и в "Истории дипломатии", эта тема прослеживается слабо(42). Сам Хокинс, вернувшись в Англию после неудачного похода, заявил королеве, что Бог не даровал ему на этот раз успеха; на что Елизавета ответила: "Этот дурак уезжал солдатом, а вернулся ханжой, попом"(43). Данное высказывание не столько является показателем цинизма политиков, сколько обращает на себя внимание необходимостью анализа религиозного аспекта в том обществе. Как отмечает Артур Персиваль Ньютон, к концу XVI века многие пираты верили, что ненависть к Испании и Папству, смешавшаяся с прошлой ненавистью, поможет им, и что грабеж Испании и колоний, которые они вели, служит не только их собственным интересам, но является актом Господа и истинной религии (44). Так или иначе, но в отечественной исторической литературе закрепилось > мнение, что религиозные противоречия между гранами служили лишь выражением социально-политических противоречий. Английские авторы считают, что на уровне не межгосударственном, а международном, частном уровне не стоит отказываться от внимания к первым самим по себе. Речь не идет о крестовых походах, скорее о том, что религиозные мотивы были заложены в основание современных национальных государств ценой крови в период Реформации в Европе. В целом, работа В.В.Штокмар заслуживает признания в качестве исследования по отдельной проблеме.

Своеобразным применением методов исследования и модели В.И.Рутенбурга на английском материале второй половины XV - XVI веков являются работы Ю.Е.Ивонина. Данный историк выделяет три ключевых противоречия европейской политики того времени. Первым является конфликт между Габсбургами и Францией, второе - отношения стран Европы с Османской империей, третье, приобретает значение лишь со второй половины XVI века - балтийский вопрос(45). В связи с этим изучение становления европейской системы государств, с его точки зрения, является наиболее перспективным на фоне отношений между Англией и

Священной Римской империей. Во всех этих узлах конфликтов место Британии было неодинаковым. Нельзя не отметить преимущество работ Ю.Е.Ивонина в освещении проблем внешней политики на фоне исследований, концентрирующихся вокруг анализа англо-испанских отношений. Диапазон проблем и исследовательская объективность историка в первом случае намного выше, чем во втором. Он прослеживает путь от формирования англо-испанского союза против Франции при Генрихе VII Тюдор(1485-1509) до войны с Испанией при Елизавете I Тюдор( 1558-1603), подчеркивая при этом связь с процессами протестантского развития Англии. При таком подходе отношения между Британией как носительницей национального интереса, с одной стороны, и Папством и Габсбургами как выразителями средневековой идеи всемирной монархии - с другой, занимают первостепенное положение. Проводимый правительством курс соответствовал коренным интересам Англии, ее экономическим и политическим возможностям, а в конечном итоге, способствовал укреплению позиций страны в международных делах и постепенному ее перемещению в европейской политике со вторых ролей на первые - таков главный вывод автора. На фоне других отечественных работ исследования Ю.Е.Ивонина представляют собой связанную воедино историю тюдоровской внешней политики, а не посвящены анализу отдельных проблем, либо эволюции каких-либо внешнеполитических институтов. К числу несомненных достоинств работы можно отнести и попытку сравнительного выявления успехов внешней политики Англии по отношению к силе и мудрости династии Тюдоров. Этот момент был особенно важен для всей англо-американской историографии. Отечественный историк дает здесь более сдержанные и взвешенные характеристики личностей английских монархов. Так, например, попытки Генриха VII стать арбитром и миротворцем в европейских делах имели в основании занятость Франции и Испании в Итальянских войнах. Поэтому, они не могли предпринять никаких ответных акций против Англии, король которой просто использовал обстоятельства для укрепления своей власти (46).

Что касается процессов Реформации в складывании английского национального государства, то здесь Ю.Е.Ивонин освещает эту проблему в традиционном для отечественной исторической литературы аспекте. Половинчатость и непоследовательность по своему характеру Реформации при Генрихе VIII (1509-1547 ) объясняется в том числе и взглядами самого монарха, который видел в ней, прежде всего, укрепление примата светской власти над церковью в Англии, а в лютеранстве его привлекал итог - общая секуляризация жизни и конфискация земель монастырей и храмов (47).

Таким образом, в работах Ю.Е.Ивонина ясно прослеживается мысль о том, что для европейской политики закончились времена, когда можно было отсидеться после очередной феодальной усобицы. Внешняя политика теперь затрагивала интересы всех государств. Данным утверждением решающее значение отводилось процессам европейской интеграции в области международных отношений. Однако, вызывает сомнение следующее обстоятельство. Действительно, в новое время происходили процессы европейской интеграции, что отличает политику XIV века, например, от политики XVII века. Но первым важным проявлением этого факта была Тридцатилетняя война (1618-1648), когда втягивание одних государств требовало непременного участия других. Что же касается перенесения этих представлений на XV-XVI века, то согласимся скорее с С.Д.Сказкиным: процессы европейской интеграции не могли зайти дальше определения принципа политического равновесия или баланса сил (48). Национальные государства еще только формируются и выдвижение какой-либо одной монархии вызывает ответное сопротивление другой державы. Это лишь первый шаг в области внешнеполитической интеграции, когда важно не европейское единство, а недопущение одного сильнейшего государства в Европе. Принципы политических союзов государств еще очень зыбкие. Но, в целом исследования Ю.Е.Ивонина являются первой обобщенной историей внешней политики Англии в конце XV- первой половине XVII веков.

В отечественной исторической литературе большое место занимают исследования по истории отдельных отношений и политических институтов Великобритании этого периода. Примером может служить " История дипломатии", раскрывающая изменение форм и методов внешней политики со стороны данной проблемы(49). Анализу этих же вопросов посвящены две работы Е.Б.Черняка, которые отчасти дополняют данные "Истории дипломатии" со стороны разведывательной деятельности дипломатов и развития шпионажа (50).

Однако, все же как, в целом, попытаться исторически раскрыть понятие внешняя политика Англии применительно к этому времени?, как отделить первостепенные задачи от всей массы проблем страны? Английские авторы настаивают на тесном анализе данных вопросов с проблемой бюджетного финансирования в то время. С точки зрения Джона Гэя именно королевская казна была индикатором всей деятельности английского правительства^ 1). В этом плане в отечественной литературе привлекают внимание две монографии по истории Ирландии в XVI-середине XVII вв. (52). К сожалению, данная тема не получила дальнейшего развития, а разработка ее интересна потому, что финансирование ирландских дел занимало одно из ключевых мест в правительственном бюджете. Во-вторых, Ирландия была едва ли не первой страной, где Англия опробовала все методы будущей колониальной экспансии. Исследования Ю.М.Сапрыкина и Т.С.Осиповой как хронологически, так и по проблематике взаимодополняют друг друга. Более того, обе работы построены на детальном изучении английских источников, что делает их особенно ценными в изучении особенностей отечественной историографии.

Историю покорения Ирландии можно начинать с XII века, но и к XVI веку район распространения англичан ограничивался Пэлем -территория в радиусе двадцати километров вокруг Дублина, где размещалось четыре графства. Неудачи в завоевании страны исследователи объясняют широким распространением в Ирландии норм родоплеменного общества, которые подчинили себе весь уклад социально-экономической жизни. Эти нормы лучше всего проступают в обычаях танистри и гевелкайнд. Ирландские септы (кланы) подчинялись не английской администрации, а племенным вождям (танистам), среди обязанностей которых было перераспределение земельных владений. Порядок распределения их ирландцы называли гевелкайндом. Кроме того, попытки подчинения племен сталкивались в Англии со значительными финансовыми трудностями. Ирландский бюджет монархии был дефицитным и в XVI веке. За сорок пять лет царствования Елизаветы I все расходы английской короны в Ирландии составили 2,5 млн. фунтов, а доходы немного превышали 1 млн. фунтов (53). Тем не менее в XVI веке очевиден больший поток ассигнования средств на ирландские дела. Так, при Генрихе VIII в 1543 году расходы составили 7 892 фунта 6 шиллингов 8 пенсов, а при Елизавете I среднегодовой расход равнялся приблизительно 55 500 фунтов (54). На основании чего можно сделать вывод о начале нового периода завоеваний в XVI веке, хотя и доходы, получаемые из Ирландии, также возросли.

В основе нового этапа подчинения Ирландии лежало два варианта усиления власти англичан. Сторонники первого настаивали на усилении административно-правового вмешательства, где главными рычагами давления на ирландцев признавались введение английской системы права, установление британского налогообложения и крестьянская колонизация страны. Второй план был представлен группой крупной англо-ирландской аристократии, которые видели главные рычаги воздействия в военной силе и непосредственном вмешательстве в ирландские дела по принципу:

Цивилизованная Ирландия для нас хуже, чем дикая." Как правило, англичане старались поддерживать наиболее слабых вождей во внутренней борьбе танистов за власть. Тюдоры в своей политике стремились соединить оба этих положения. Данную формулу впервые выразил английский наместник Ирландии граф Сессекс в 1562 году: "Не следует вводить управление в котором правосудие не поддержано силой"(55). С этих позиций j упомянутые историки раскрывают содержание англо-ирландского законодательства и колонизации страны. То есть, применение критерия Джона Гэя привело отечественных историков к признанию колониальной истории главным направлением внешней политики Англии данного периода. Но насколько применима эта тема к внешнеполитической истории Англии? Британские историки пытались рассматривать данную проблему в до государственной истории Ирландии, полагая что Великобритания принесла цивилизацию в жизнь этой страны.

Наши историки настаивают на негативных явлениях в этом подходе. Колонизация была следствием процесса первоначального накопления капитала в Англии. Лондонское правительство в XVI веке так и не смогло сломить традиционных отношений ирландцев, а лишь усугубило их обострение. Это касается только направления государственной политики. Относительную победу в подчинении Ирландии сыграли частные предприниматели, которые по английским документам именуются "новыми англичанами "( new English ), в противовес ирландцам и старой английской аристократии(апс1еп1 English ) (56). По мере усиления нажима на Ирландию в грабеж страны включалось все большее количество авантюристов, имевших средства на предпринимательское освоение новых территорий, но не имевших определенного социального положения для такого же освоения в метрополии. Если говорить о социальном положении "новых англичан ", то здесь были выходцы из среды мелких и средних дворян, горожан, чиновников, солдат и младших офицеров, видевших в своей службе королю еще и источник быстрого обогащения. В период, когда в Англии резко возросла товарность земли и ее стоимость, проблема присвоения земель ирландцев приобрела особенную остроту как для "новых англичан ", так и для английского государства. В первое время, пока английское правительство само занималось присвоением земель в ходе ирландской реформации, экономические результаты деятельности второй группы проявлялись в ежегодном вывозе в Британию большого количества быков, отар овец, мяса, кожи, шерсти, льна, свинца и железа; то есть, можно сказать, что изначально существовал раздел интересов между правительством и частными лицами. Однако, в дальнейшем наблюдается использование налоговой политики правительства и, что особенно важно, английской правовой системы для грабежа ирландцев не только правительством, но и частными лицами. Можно сказать, что по отношению к ирландцам интересы правительства и частных лиц выглядели едиными. Все это вместе взятое и послужило поводом для ирландских восстаний конца XVI- начала XVII вв., которые по документам английских чиновников именуются войной (57). В частности Джон Чемберлен называл для Англии это событие несчастной войной. Другой английский чиновник - Дэвис на основании анализа этих событий пришел к выводу, что " Ирландией необходимо управлять посредством английской системы правления, по тем законам, которые превратили Англию в одно из лучших государств христианского мира " (58). Этот человек показал себя активным участником и теоретиком нового курса английской политики в Ирландии в XVII веке. Таким образом, в работах данной группы отечественных авторов ирландский вопрос занимает особое место в анализе английской внешней политики, оттеснив континентальное европейское направление исследований, но предопределив будущее колониальной политики Великобритании.

Таким образом, рассмотренные основные направления анализа внешней политики Тюдоров в отечественной историографии позволяют сделать некоторые выводы. Отечественная историческая наука имеет свои особенности. Большее влияние признается за социально-экономическими факторами развития британской политики, чем этому уделяют внимание западные авторы, в частности, английские. Такая постановка проблем позволяет выйти на качественно иной уровень осмысления поставленных вопросов. Акцент делается на аспекты общеевропейской и колониальной политики Великобритании, что так же отличает нашу науку от английской. Усложнение методов и форм внешнеполитических действий в данное время связывается не с конкретными личностями или династией в целом, а с процессами становления новых рыночных и социальных отношений в XV-первой половине XVII вв. Все перечисленные факторы определяют своеобразие трактовки внешней политики Англии в современной отечественной историографии.

Однако, детальное исследование событий сквозь призму детерминированности внешней политики внутренней дает интересные результаты в области изучения внешнеэкономической деятельности, что хорошо видно в ряде отечественных диссертационных исследований по всеобщей истории (Г.И. Цыпурина, H.H. Фрищина, O.A. Руденко, О.Б. Демин )(59). Аналогичное нельзя сказать о собственно внешнеполитической деятельности. Современная социология международных отношений как настаивает на тесной взаимосвязи между этими двумя сферами, так и говорит об автономии внешнеполитической истории и о принципиальной не сводимости межгосударственных и внутригосударственных процессов друг к другу(60). Понять многие внешнеполитические события с точки зрения раскрытия содержания внутренней политики в действующих на мировой арене государствах, которые детерминируются их экономическим базисом с одной стороны, и с другой - классовой борьбой, представляется не всегда возможным. Законы международных отношений носят характер закономерностей, необходимостей менее глубокого порядка. Интересно и то обстоятельство, что политический реализм (а к этому направлению близко и-'" стоит и методологию исторического материализма) не стал господствующей теорией современных международных отношений, сосуществуя с политическим идеализмом, транснационализмом и др.(61). Например, многие западные историки все более активно анализируют такие явления, важные для внешней политики, как процесс принятия решения государственными деятелями, военную стратегию государства, менталитет нации, для объяснения тех или иных шагов в международных отношениях. Наверное, жесткий детерминизм отечественных историков является одним из фундаментальных недостатков в этом отношении. Он способен объяснить взаимосвязь экономических и политических процессов , но не полностью раскрывает индивидуальные особенности событий политической истории. Например, не всегда успех в войне определяется способом экономических отношений и расстановкой социальных сил внутри государства.

Другой особенностью отечественной исторической науки является небольшое количество работ по историографии поставленных проблем. Современных отечественных исследователей интересуют в основном вопросы теории и метода у их англо-американских коллег. Небольшие историографические обзоры содержатся в ряде диссертационных исследований по сюжетам всеобщей истории ( Ю. Е. Ивонин, И. Б. Демин, O.A. Руденко)(62). Попытки выяснить роль историографии внешней политики и соединить их с общенаучными процессами в нашей литературе представлены лишь в уже упоминавшейся главе в работе К.Б. Виноградова 1972 года по новой истории и статье в коллективной монографии «Современная историография Великобритании» 1991 года. Однако собственно средневековой историографии внешней политики в обоих случаях внимания почти не уделяется. К числу несомненных достоинств последней работы можно отнести системный подход(бЗ).

В последнее время отечественная гуманитарная мысль отказывается от концепции однозначного кризиса в западной историографии при подходе к рассматриваемым темам. Думается, что одним из перспективных путей, обосновавших отказ и предложивших иной подход к оценке процессов исторической эволюции, является анализ структурных составляющих науки, исходя из полисистемности исторического знания. Отечественные исследователи видят современную структуру исторической науки следующим образом :

1. Структура и тематика исторического знания

2. Теория исторического познания

3. Теория исторического развития

4. Конкретные исследовательские методы

5. Историческая концепция

6.Техника изучения источников(64).

Принимая во внимание такой подход авторов, становится понятным, что прогресс в области техники изучения источников может сопровождаться стагнацией в теории исторического познания и т.д. Чтобы говорить об общем кризисе необходимо проанализировать все элементы этой структуры. С другой стороны, С.П. Рамазанов предложил разграничить научную и оценочную стороны в характеристике кризиса: переориентацию научной теории от оценки этой переориентации. Тогда, кризис в исторической науке означает ломку методологических утверждений и замену одной парадигмы исследования другой (65).

Поскольку историки обращаются к интересующим их сюжетам всеобщей истории, либо к анализу магистральных направлений в англоамериканской историографии, то собственно историография тюдоровской внешней политики выпадает из поля зрения. * Аналогичная ситуация сохраняется и в англо-американской исторической литературе. Цель диссертационного исследования определяется попыткой комплексного рассмотрения истории внешней политики конца XV- начала XVII веков, наряду с изучением метода исторического исследования и эволюцией теоретико-методологических взглядов британских и американских историков во второй половине XX века. Данная цель включает решение следующих задач:

1)Появление новых теоретических концепций изучения истории во второй половине столетия вызвало в англо-американской литературе реакцию у историков тюдоровского периода, отличную не только от их французских или немецких коллег, но дифференцирующуюся даже от английских историков нового и новейшего времени. При этом, англоамериканские авторы «традиционного» направления высказали ряд идей, подчеркивающих недостатки «новой исторической школы». История полемики между этими направлениями составляет важную часть методологической эволюции английской исторической науки. Поэтому, необходим тщательный анализ взглядов на теорию исторического познания и теорию исторического развития, который не может быть осуществлен без сопоставления позиций обеих групп историков.

2) Поскольку консерватизм в исторической науке является не столько теоретической платформой взглядов, но скорее продолжением идей и отстаиванием позиций, развитых в конкретно-исторических работах, то анализ теории исторического познания и развития в работах британских историков является продолжением метода исторического исследования. Попытаемся выделить там, где позволяет материал, основные составляющие метода исторического исследования и проанализировать технику изучения источников у историков, соединяющих теоретические работы с конкретно-исследовательской практикой по тюдоровскому периоду. Тогда, можно будет установить не только содержание термина «традиционное» направление, но и определить место историков, занимающихся конкретными проблемами в общей структуре исследований.

3) Решение первых двух задач, то есть, анализ теории исторического познания и теории исторического развития с одной стороны, и выявление метода исторического исследования - с другой, с точки зрения британских ученых нельзя отрывать от собственно изучения истории. Тогда необходимо обратиться к исследованию концепций внешнеполитической истории тюдоровского периода. Такой подход возможно наиболее соответствует предмету историографического исследования, предложенному в отечественной и англо-американской исторической науке.

Цели и задачи работы определяют и структуру исследования. Однако, учитывая, что историография внешней политики времени Елизаветы Тюдор может стать предметом специального рассмотрения, как по количеству вышедших в английской исторической литературе работ, так и по проблемам, заложенным в них, уместно разделить вторую часть на две главы. Процессы экономической истории этого времени достигли к концу XVI века своей кульминации . Поэтому, автор счел возможным рассмотреть всю эволюцию экономических проблем и подходы к их изучению также в главе по елизаветинской историографии.

Хронологические рамки исследования определяются не формальными событиями истории XX века, а разным содержанием этапов в изучении внешнеполитической истории и эволюцией в англо-американской историографии. В частности, первые работы, повлиявшие на методологию исторической науки рассматриваемого периода, либо вышли в 1942-1946 годах, либо получили известность в это время. Речь идет, прежде всего, о схеме Поппера-Гемпеля, которая с легкой руки В. Дрея получила впоследствии название «теории охватывающего закона», или «модели охватывающего закона» для Ф.Р. Анкерсмтиа, и о концепции Р.Дж.

Коллингвуда, повлиявшей на становление аналитической философии истории(бб). Верхнюю границу исследования можно обозначить концом 1980-началом 1990 гг. Именно в это время вышли работы, наиболее сильно отразившие перемены в конкретно-исторических трудах. Речь идет о коллективной монографии «Среднетюдоровская Англия 1540-1560 гг.»(1980) и о ряде исследований по времени Елизаветы I (К.Хейг, К. Эриксон). Изменение как теории науки, так и решение конкретно-исторических проблем не достигается в одночасье. Поэтому, анализ работ, которые выходили после этого рубежа может пока быть охарактеризован как тенденции.

Объектом исследования является совокупность опубликованных работ по истории тюдоровской внешней политики конца XV- начала XVII веков, а также ряд монографий англо-американских авторов, касающихся теории и метода в исторической науке. В целом, источниковая база составила более ста тридцати работ.

Методологической основой исследования послужили традиционные историографические методы, подразумевающие выявление и анализ фундаментальных принципов исторической работы, сравнительную характеристику концепций, рассмотрение конкретных способов историописания. Вместе с тем, в такого рода работе, каким является концептуальный анализ, нельзя обойтись без привлечения общеисторических методов исследования. Таких, например, как сравнительно-исторический анализ. Тем более, что в контексте изучения направлений и школ, данный метод представляется наиболее соответствующим предмету и задачам этой работы. Как отмечалось в историографическом обзоре, отечественные и англо-американские исследования существенно отличаются друг от друга. Для того, чтобы показать специфику последних, вполне приемлемо было использование ряда результатов и приемов теории международных отношений. Тем более, что 80% всей литературы данной дисциплины выходит в США.(67). Теоретические положения международных отношений применялись к таким вопросам, как анализ процесса принятия решения и исторические типы международного порядка. Важной чертой социологии международных отношений к изучению проблем внешней политики является ее методологический плюрализм, что может обогатить предметное поле исследования. Однако, в целом роль данных методов вспомогательная. В работе автор ориентировался на понятийный аппарат, разработанный отечественной историографией

Предмет диссертационного исследования, исходя из поставленной цели, неоднороден. Вообще, применительно к историографическому исследованию, наверное, правильнее было бы говорить об определенном предметном поле изучения, имея ввиду отсутствие четко структурированного предмета. Но, поскольку трактовка данного понятия допускается очень широкая, то отметим следующее. В области теории исторического познания и метода исторического исследования к предмету можно отнести предпринимаемые историками попытки отстоять автономию исторической науки и определить ее место, функции и значение в структуре современного гуманитарного знания; выявление причин «морального консенсуса традиционалистов», анализ их отношения к вопросам исторического прогресса, роли личности в истории и процессу принятия решения. Именно эти моменты наиболее сильно отличают их позицию. В области конкретно-исследовательской практики- выявление основных концепций внешней политики, развиваемых в послевоенный период и их эволюция, отношение между основными частями структуры внешнеполитической историографии. Таким образом, предметом диссертационного исследования является изучение теоретико-методологических основ англо-американской историографии наряду с изучением внешнеполитических концепций тюдоровского периода.

Новизна предпринятого в работе подхода заключена в попытке рассмотреть изучение историографии внешней политики на нескольких взаимосвязанных уровнях: теории исторического познания и развития,

34 метода исторического исследования и анализе конкретной исследовательской практики. В последнем случае новизна заключалась в стремлении проанализировать внешнеполитические проблемы сквозь призму деятельности отдельных монархов династии.

Заключение диссертации по теме «Историография, источниковедение и методы исторического исследования», Миронов, Виктор Владимирович

Заключение.

В работах английских и американских историков внешней политики в послевоенный период обнаруживается гораздо больше общего, чем отличительного. Данные работы базируются на одинаковом методе исследования , а потому, сохранили определенную автономию к процессам, происходившим в науке в 1950-1970 годы. Как отмечала Е. В. Гутнова, общность методов может сформировать лишь школу в эволюции научной мысли (1). Поэтому, представляется ненужным выделять в рамках истории изучения внешней политики различные направления, которые несомненно присутствуют в английской и американской исторической науке. Напротив, это лишь часть школы традиционной политической истории. Единый метод исследования политических событий как бы сплотил структуру внешнеполитических исследований в одно целое. Неприятие историками «новых» исторических подходов стало причиной появления «консервативных» работ. И все-таки думается, что употребление последнего термина не совсем справедливо. Действительно, это традиционная политическая история. Но в условиях методологического бума послевоенных лет, именно она стала платформой, с которой отстаивалась автономия исторической науки, как в теории, так и в методе исторического исследования. В этом смысле, тенденция к детализации событий и практика фрагментации исследований стали ведущими принципами школы, отстаивающей своеобразие исторической мысли и направленной не только против неопозитивизма и социоисторизма, но и против автономии истории в интерпретации Р.Дж. Коллингвуда. Не историческое мышление составляет специфику мировоззрения историка, а сама историческая практика формирует подлинное знание объекта науки и мировоззрение историка. Детализация исследований, в этом смысле, остается сердцем исторической реконструкции и сегодня.

Стоит отметить, что такая позиция англо-американских историков в 1940-1980 годы, в конце XX века оказала и ряд плодотворных воздействий на методологию исторической науки. Критикуя представителей «новой» философии истории за их стремление сделать из истории подлинно социальную науку, они предупреждали об образовании опасного разрыва между гносеологическими и онтологическими исследованиями. Неопозитивизм, философия Коллингвуда, аналитическая философия истории, теория нарратива, различные концепции социоисторизма, теория международных отношений и другое - все эти подходы , в принципе, могут как бы сами формировать собственную историческую реальность, проблемы которой они и исследуют. Крайним выражением увлечений новыми научными теориями в нашей литературе можно считать и стремление ряда отечественных исследователей (Г. П. Щедровицкий, О. С. Анисимов) подчинить объективную реальность новым методам строгого познания (2). Английские историки подчеркивали опасность отрыва гносеологии от онтологии. В новейших формах лингвистической философии истории их не удовлетворяло то, что конечным продуктом исторического анализа является не связанная история, а анализ текста исторического произведения.

Человек прошлого оказывается выброшенным из этой системы вообще. В этом смысле, стремление западных ученых поставить именно личность в центр исторической картины мира не может не вызывать уважения. Оказалось, что и традиционная политическая биография может открыть неожиданные перспективы в изображении прошлого. Если же происходит отрыв, то теряется сам смысл работы, поскольку встает вопрос: ради чего исследовать?

Тогда, правильнее было бы называть эволюцию в методе исторического исследования данных ученых не апологией консервативной политической теории познания и развития, а традиционной исторической практикой. Это направление имело прочные связи с предшествующей исторической традицией во всех аспектах интерпретации истории, оказалось способным к научному и творческому изменению концепций и смогло вобрать в себя новейшие способы исследования в качестве вспомогательных приемов исторического метода. Всё это говорит также и о том, что эвристические, творческие, аксеологические и другие возможности традиционной политической истории отнюдь не исчерпали себя и в послевоенный период. Поэтому, к трем основным историографическим направлениям исследования, выделяемых как английскими, так и отечественными авторами, возможно, следует добавить ещё одно - традиционное политико-историческое. Оно менее теоретично, но более прагматично, поскольку основывается на традиционном политическом материале. Эта школа не едина и включает несколько составляющих. Но именно традиционный исторический подход, связь методологии и концептуального осмысления, стремление подчинить теорию конкретным исследованиям может объяснить общность оценок историков по тем или иным научным проблемам и требует более пристального к себе внимания. Часть этой школы составляли историки внешней политики.

Метод послевоенных исторических исследований характеризуется соединением нескольких черт. Во-первых, он покоится на стремлении к детальному нарративному повествованию. Возможно, в более широком контексте здесь прослеживаются истоки в принципах исследования Ранке (писать историю какой она была)(3). Во-вторых, историки стремятся к пониманию и вживанию в прошлое, что также можно связать с «философией жизни» Дильтея. В-третьих, органичное сочетание этих двух разно векторных тенденций достигается решением проблемы исторического образа. При этом, метод исторического исследования формируется у историков из анализа предшествующей историографической традиции осмысления и из собственной практики и, в меньшей степени, связан с теорией исторической науки.

Внешняя политика Тюдоров изучается историками ретроспективно. Подчеркивается, что она не была работой рациональных политических сил и стратегических принципов, но скорее реакцией на быстрое давление событий.

П. С. Кроусон доказал в 1973 году, что внешняя политика Тюдоров базировалась на решении трех основных задач - национальной безопасности, династическом интересе и продвижении торговых преимуществ (4). Думается, к такой оценке его подталкивали все традиции осмысления, существовавшие ранее. Это был определенный рубеж изучения. Но для работ 1970-начала 1990 годов такой анализ может показаться поверхностным.

Все тюдоровские правительства интересовались проблемой национальной безопасности в той или иной мере. Это подразумевало географическое положение страны. Но трактовка данного понятия в исторической литературе 1940-1990 годов допускалась предельно широкая. Ранние Тюдоры, в отличие от Елизаветы, больше занимались династическими делами, нежели национальной безопасностью. Генрих VIII и Мария выдвигали ради сохранения династии брачные проекты, которые могли привести к потери английской независимости. Если Елизавета заботилась о недопустимости гегемонии в Европе одного государства, то Генрих VIII этого не боялся. Он выбрал в союзники самого сильного правителя на континенте в XVI веке и содействовал его борьбе против Франции. Первые Тюдоры участвовали в европейской политике, предъявляя, таким образом, свои требования Франции, и отдавая приоритет династическим задачам. На Елизавету влияние династии было меньшим, чем на её предшественников. В отличие от Марии, она не искала зарубежного брака для передачи престола. Она вела множество брачных переговоров, но всегда сама препятствовала их успешному завершению.

Развитие экономических преимуществ не было для историков 19701980 годов главной целью тюдоровской политики. Прослеживается и разная степень энтузиазма правительства по этому поводу. Генрих VII являлся более заинтересованным в морском могуществе, чем его сын. Последний к вопросам экономики был почти индифферентен с точки зрения исследователей. Правительство Марии позитивно поддерживало купцов, а позиция Елизаветы зависела от её политических отношений с Испанией. Более того, возможно, она нанесла даже больше вреда, проводя курс переориентации торговли на каперство.

Таким образом, в целом, цели тюдоровской внешней политики не оставались постоянными в течение 118 лет правления династии. Тогда встает вопрос, можно ли проследить любую последовательную эволюцию политики. Р. Б. Вернхэм считал, что модель видна, если смотреть на силу Великобритании в развитии преобладания от континентального к морскому. Он доказал, что к концу XV века Англия подошла к потере европейских владений и традиционной роли страны в международных отношениях. К началу XVII века Великобритания адаптировалась к новой политической ситуации, обрела национальный суверенитет, укрепила островные владения и нашла новую роль в экспансии через Атлантику. В Европе- она стала принципиальным оппозиционером для тех, кто проводил гегемонистскую политику (5). Для историков 1940-1980 годов существовали и текущие внешнеполитические дела, такие как те же династические проблемы. Но религиозный и национальный интересы, ностальгия по европейским завоеваниям и складывание баланса сил, то есть, вопросы «новой» внешней политики, закрепились в предмете исторических работ.

Современные исследователи могут и к этому анализу задать новые вопросы. Например, было ли перенаправление внешней политики Тюдоров осознанным? Некоторые монархи династии неохотно расставались с территориальными амбициями на континенте. Кроме того, потери в Европе продолжались до елизаветинского времени, а войны последней королевы также оставались континентальными. Именно посылка войск и финансирование войны в Нидерландах и Франции объясняет политику правительства в конце правления и определяет итоги тюдоровской внешней политики, вместо анализа морского могущества. Р.Б. Вернхэм отмечал, что война против Испании была наиболее континентальной европейской войной, вовлекшей всю Западную Европу (6). Королевское покровительство в освоении океана не могло быть ни постоянным, ни систематическим, а было следствием сложившихся обстоятельств.

Таким образом, тюдоровскую внешнюю политику стоит считать скорее серией разрывов, чем единой, связанной темой эволюции. Радикальные перемены политического курса имели место несколько раз : при Генрихе VIII- в 1530 году, в начале 1550 годов, а затем, в конце 1560-х и начале 1590-х гг. Из всех монархов лишь Елизавета отстаивала национальные интересы, предпочитая их династической славе. Возможно, это обстоятельство и делает её политику качественно новой. Вероятно, был намечен и не до конца ясный путь к модели английского баланса сил стремлением не допустить образование единственного могущественного государства в Европе.

Итак, собственно историческую полемику следует рассматривать в качестве нормальной научной эволюции осмысления. В первой половине периода преобладал интерес к синтезу более ранних традиций интерпретации проблем. Когда этот своеобразный консенсус был достигнут, то стали появляться исследования на качественно новом уровне рассматривавшие события. Самый яркий пример тому работы 1980 годов по среднетюдоровской Англии. Но как в произведениях 1940-1960 годов, так и в работах 1970-начале 1990 годов между историками больше общего, чем различного, что дает возможность определить историю внешней политики частью традиционной политической школы анализа. Данное обстоятельство подчеркивает и то, что она имеет как собственные плюсы, так и минусы. Но думается, было бы неправомерным сравнивать минусы традиционного с плюсами новаторского. Это качественно разнородные направления исследований.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Миронов, Виктор Владимирович, 1999 год

1. Andrews K.R. Elizabethan Privateering. English Privateering during the Spanish War 1585-1603. Cambridge, 1964. 297p.

2. Alderman C.L. The Golden Century. England under the Tudors. Folkstone, 1973. 189p.

3. Ankersmith F.R. Narrative Logic. A Semantic Analysis of the Historical Language. Boston, London, 1983. 266p.

4. Aylmer G.E. Britain Transformed // The Age of Expansion. Europe and World 1559-1660. Ed. by H.R. Trevor-Roper. London, 1968. Pp. 227-240.

5. Barlett L. Northumberland. The Political Career John Dudley. London, 1974. 173p.

6. Berleth R. The Twilight Lords. An Irish Chronicle. N.-Y., 1978. 316p.

7. Bindoff S.T. Tudor England. London, 1950. 314p.

8. Boorstin D.J. The Americans: The Colonial Experience. N.-Y., 1958. 423p.

9. Bruce M.L. Anne Boleyn. London, N.-Y., Toronto, 1956. 304p.

10. Burrowse M. The History of the British Army. London, 1899. 243p.

11. Bush M.L. The Government Policy of Protector Somerset. London, 1975. 321p.

12. Calendar of State Papers. Foreign Series of the Reign of Elizabeth. 1589-1590. Vol. XIII. Ed. by R.B. Wernham. London, 1950. 541p.

13. Carr E. H. What is History? London, 1962. 87p.

14. Chrimes S.B. Lancastrians, Yorkists and Henry VII. London- N.-Y., 1969. 350p.

15. Coll A.R. The Wisdom of Statecraft, Sir Herbert Butterfield and His Philosophy of International Politics. Durham, 1985. 173p.

16. Crisis in Europe. 1560-1660. Essays presented Trevor Aston. London, 1965. 318p.

17. Cruickshank C.G. Elizabeth Army. Oxford, 1966. 316p.

18. Cruickshank C.G. Army Royal. Henry VIIIs Invasion of France 1513. Oxford, 1969. 223p.

19. Danto A.C. Analytical Philosophy of History. Cambridge, 1965, 318p.

20. Davies C.S.L. England and French War // The Mid-Tudor Polity. 1540-1560. London, 1980. Pp. 159-185.

21. Dietz B. Antwerp and London: The Structure and Balance of Trade in the 1560s// Wealth and Power in Tudor England. Essays presented to S.T. Bindoff. London, 1978. Pp. 186-203.

22. Dietz F.S. English Public Finance / English Government Finance 1485-1641. London, 1961. 478p.

23. Donaldson G. Foundation of Anglo-Scottish Union // Elizabethan Government and Society/ Essays presented Sir John Neale. Ed. by S.T. Bindoff. London, 1961. Pp. 282-314.

24. Doran S. England and Europe 1485-1603. London-N.-Y., 1986. 117p.

25. Draw W.H. Laws and Explanation in History. Oxford, 1957. 27lp.

26. Edwards E. Life and Letters of Sir Walter Raleigh. London, 1949. 249p.

27. Elliott J.H. Europe Divided. Fontana, 1968. 208p.

28. Elton G.R., Kitson Clark G. Guide to Research Facilities in History in the Universities of Great Britain and Ireland. Cambridge, 1963. 44p.

29. Elton G.R. The Practice of History. London, 1967. 178p.

30. Elton G.R. Political History: Principles and Practice. London, 1970. 184p.

31. Elton G.R. Studies in Tudor and Stuart Politics and Government. Papers and Reviews 1946-1972. Vol. I. Tudor Government / Tudor Politics. Cambridge, London, 1974. 397p.

32. Elton G.R. England under the Tudors. London, 1978. 553p.

33. Erickson C. Bloody Mary. London, 1978. 553p.

34. Erickson C. The First Elizabeth. London, 1984. 447p.

35. Flowler W.E. English Sea Power in Early Tudor Period, 1485-1558. N.-Y., 1973. 212p.

36. Fortescue J.W. A History of British Army. London, 1899. 312p.

37. Froud J.D. History of England from the Fall of Cardinal Wolsey to the Defeat of the Spanish Armada. London, 1856-1870, Vol. XII.

38. Gammon S.R. Statesman and Schemer. William, First Lord, Paget Tudor Minister. Hamden, 1973. 296p.

39. Gould J.D. The Crisis in Export Trade 1586-1587 // The English Historical Review. Second Series. Vol. VI. No.2. December 1953. Pp.173-182.

40. Guy J. Tudor England. Oxford-N.-Y., 1988. 546p.

41. Harbison E.X. Rival Ambassadors at the Court of the Queen Mary. Princeton, 1940. 380p.

42. Hart R. Battle of the Spanish Armada. London-N.-Y., 1973. 128p.

43. Heckscher E.F. Mercantilism // The Economic History Review. London, Vol. VI. No. 1. November 1936. Pp. 44-54.

44. Heinz R.W. Proclamation of Tudor King. Cambridge, 1976. 317p.

45. Hempel C.G. The Function of General Law in History // Hempel C.G. Aspects of Scientific Explanations. N.-Y., 1965. 253p.

46. Hill D.J. A History of Diplomacy in International Development of Europe. N.Y., 1962. 315p.

47. Hoak D. Rehabilitating the Duke of Northumberland. Politics and Political Control. // The Mid-Tudor Polity. London, 1980. Pp. 29-52.

48. Hurstfield J. The Succession Struggle in Late Elizabethan England // Elizabethan Government and Society.Pp.369-395.

49. Hurstfield J. Freedom, Corruption and Government in Elizabethan England. Cambridge, 1973. 368p.

50. Jones N.L. Faith by Statute: Parliament and Settlement of Religionl559. London, 1982. 147p.

51. Jones W.R.D. The Mid-Tudor Crisis 1539-1563. London, 1973. 226p.

52. Jordan W.K. Edward VI: Young King. The Protectorship of the Duke of Somerset. London, 1968. 544p.

53. Jordan W.K. Edward VI: Threshold of Power. The Dominance the Duke of Nortumberland. London, 1970. 565p.

54. Jacob V. Mercantilism // The Economic History Review. Vol. VI. No.l. London, October 1935. Pp. 99-101.

55. Knecht R.J. Francis I. Cambridge, 1973. 368p.

56. Knorr K. British Colonial Theories. 1570-1850. Toronto, 1963. 429p.

57. Kouri E.I. For true Faith or National Interest? Queen Elizabeth I and the Protestant Power // Politics and Society in Reformation Europe. London, 1987. Pp. 411-429.

58. Levine M. Tudor England 1485-1603. Cambridge, 1968. 115p.

59. Levine M. Tudor Dynastic Problems 1460-1571. London, 1973. 225p.

60. List and Analysis of State Papers. Foreign Series. Elizabeth I. 1589-1590. Vol. I. Ed. by Wernham R.B. London, 1964. 562p.

61. Lloyd H. The Rouen Campaign 1590-1592. Politics Warfare and Early Modern State. Oxford, 1973. 215p.

62. Loads D.M. Two Tudor Conspirators. Cambridge, 1965. 284p.

63. Loads D.M. The Reign of Mary Tudor: Politics, Government and Religion in England 1553-1558. Cambridge, 1979. 484p.

64. Loak J., Tittler R. Introduction // The Mid-Tudor Polity 1540-1560. Pp. 1-9.

65. Lockyer R. Henry VII. London, 1968. 312p.

66. Lutz H. Cardinal Reginald Pole and Path to Anglo-Papal Mediation at the Peace Conference of Marcq, 1553-1555 // Politics and Society in. Pp. 329348.

67. MacCaffrey W.T. The Anjou Match and the Making of Elizabethan Foreign Policy // The English Commonwealth 1547-1640. Essays in Polities and Society presented to J Hurstfield. Leicester, 1979. Pp. 59-75.

68. MacCaffrey W.T. Queen Elizabeth and Making of Elizabethan Policy 15711587. Princeton, 1981. 530p.

69. Mackie J.D. The Earlier Tudors 1485-1558. Oxford, 1966. 699p.

70. Mandelbaum M. Historical Explanation and the Problems of Covering Law // History and Theory. London, 1961. No. 1. Pp.229-242.

71. Marvin H.A. The Divorce. A Re-examination by an American Writers of the Great Tudor Controversy. London, 1966. 319p.

72. Meadows D. Elizabethan Quintet. London, N.-Y., Toronto, 1956. 304p.

73. Mattingly G. Renaissance Diplomacy. London, 1955. 323p.

74. Mattingly G. The Defeat of the Spanish Armada. London, 1969. 382p.

75. Morel E. Truth and the War. London, 1916. 212p.

76. Morgentau H.J. Politics among Nations. The Struggle for Power and Peace. N.-Y., 1955. 278p.

77. Morris C. The Tudors. London and Glasgow, 1970. 191p.

78. Morton A.L. A Peoples History of England. London, 1984. 612p.

79. Neale J. Elizabeth I and Her Parliament 1584-1601. London, 1957. 452p.

80. Nicolson H. The Evolution of Diplomatic Method. N.-Y., 1954. 93p.

81. Nicolson H. Diplomacy. Oxford, 1963. 151p.

82. Newton A.P. The Colonizing Activities of English Puritans. The Last Phase of Elizabethan Struggle with Spain. London, N.-Y., 1966. 209p.

83. Palliser D.M. The Age of Elizabeth. England under the later Tudor 1547-1603. London, N.-Y., 1983.450p.

84. Parker G. The Army of Flanders and the Spanish Road 1557-1659. The Logistis of Spanish Victory and Defeat in Law Countries Wars. Cambridge, 1972.369p.

85. Parker G. The Dutch Revolt. London, 1977. 327p.

86. Pollard A.F. Henry VIII. London, 1951. 385p.

87. Pollard A.F. England under Protector Somerset. N.-Y., 1966. 362p.

88. Potter D.L. Diplomacy in the Mid-XVIth Century. London, 1973. 217p.

89. Prescott H.F.M. Mary Tudor. London, 1952. 434p.

90. Ramsay G.D. The Settlement of the Merchants Adventures at Stade, 16871611// Politics arid Society in Reformation Europe. London, 1987. Pp.452-467.

91. Schanz G. Englische Handelspolitik gegen Ende des Mittelalters. Vol. II. Leipzig, 1881. 326p.

92. Smith L.B. Treason in Tudor England. Politics and Paranoia. Princeton, 1986. 342p.

93. Storey R.L. The Reign of Henry VII. London, 1968. 260p.

94. Studies in English Trade in Fifteenth Century. Ed. by Power E. and Postan M.M. London, 1933. 274p.

95. The Encyclopedia Americana. N.-Y., Chicago, 1943. Vol. XIV. 752p.

96. The New Encyclopaedia Britannuca. Macropaidia. Vol. V, XIV. London, Chicago, Toronto. 1978, 1002p, 1115p.

97. Temperly H. The Foreign Policy of Canning (1822-1827). London, 1925. 430p.

98. Tittler R. Nicolas Bacon. Cape, 1976. 147p.1.8) Trevor-Roper H.R. Religion, Reformation and Social Change. London, 1967. 487p.1.9) Trevor-Roper H.R. Introduction // The Age of Expansion. Pp. 1-3. L10) Trevelyan G.M. Clio. A Muse. London, 1913. 49p.

99. Webster C. The Foreign Policy of Castlareagh (1815-1822). London, 1925. 317p.

100. Weikel A. The Marian Council Revisited // The Mid-Tudor Polity 15401560. London, 1980. Pp. 159-185.

101. Wernham R.B. Queen Elizabeth and the Portugal Expeditions of 1589-1590 // The English Historical Review Vol. 66. No. 259. April 1951. Pp. 194-218.

102. Wernham R.B. English Policy and the Revolt in the Netherlands // Britain and Netherlands. Vol. I. London, 1959. Pp.29-40.

103. Wernham R.B. Elizabeth War Aims and Strategy // Elizabethan Government and Society. Essays presented Sir John Neale. Ed. by S.T. Bindoff. London, 1961. Pp. 340-368.

104. Wernham R.B. Before the Armada. The Growth of English Foreign Policy 1485-1558. London, 1966. 447p.

105. Wernham R.B. The Making of Elizabethan Foreign Policy 1558-1603. Berkley, Loa Angeles. 1980. 109p.

106. Wernham R.B. After the Armada. Elizabethan England and Struggle for Western Europe 1588-1595. Oxford, 1985. 613p.

107. Wernham R.B. Queen Elizabeth, the Emperor Rudolph and Archduke Ernest 1593-1594 // Politics and Society in Reformation Europe. London, 1987. Pp. 437-439.

108. White H. Metahistory: The Historical Imagination in Nineteenth Century Europe. Baltimore, London, 1994. 448p.

109. Williams P. The Tudor Regime. Oxford, 1979. 486p.

110. Williamson J.A. The Tudor Age. London, 1953. 448p.

111. Williamson J.A. A Short History of British Expansion. The Old Colonial Empire. N.-Y., 1961. 470p.

112. Williamson J.A. A Notebook of Commonwealth History. N.-Y., 1967. 328p.

113. Wilson C. The Dutch Republic and the Civilization of the XVII Century. London, 1968. 255p.

114. Wilson С. Queen Elizabeth and the Revolt of the Netherlands. Berkley, Los Angeles. 1970. 168p.

115. Wilson C. The Transformation of Europe 1558-1648. Berkley, Los Angeles. 1976. 301p.

116. Yates F.A. Astrea. London, Boston, Melbourne and Henley, 1975. 233p.

117. Анисимов O.C. Методология: функции, сущность, становление (динамика и связь времен). М., 1996. 380с.

118. Аптекер Г. История американского народа. Колониальная эра. М., 1961. 247с.

119. Барг М.А. Вопросы метода в современной буржуазной историографии // Вопросы истории. 1982. N. 9. С. 63-81.

120. Будцын И.В. Вопрос о природе исторических понятий на страницах журнала « History and Theory » (1960-1970 гг.) // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып. XIX. Томск, 1990. С. 82-95.

121. Виноградов К.Б. Очерки английской историографии нового и новейшего времени. JL, 1975. 304с.

122. Горнев Г.П. Критика философско-методологических основ психоаналитической концепции Э. Эриксона. Автореф. дис. канд. фил. наук. М., 1978. 21с.

123. Гриффите P.A. Роджер Т. Становление династии Тюдоров. Ростов-на-Дону, 1997.319с.

124. Гулыга A.B. История как наука // Философские проблемы исторической науки. М., 1969. С.7-50.

125. Гуревич А .Я. Об исторической закономерности // Философские проблемы исторической науки. М., 1969. С.51-72.

126. Гутнова Е.В. Историография истории средних веков (середина XIX-1917). М., 1974.399с.

127. Демин О.Б. Англо-нидерландские отношения второй половины XVI-начала XVII века (на английских материалах). Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1984. 22с.

128. Ивонин Ю.Е. О влиянии Крестьянской войны и Реформации в Германии на политику монархий Англии и Франции // Античная древность и средних веков. Вып. XIII. Свердловск, 1976. С. 132-140.

129. Ивонин Ю.Е. Восшествие на престол Марии Тюдор и габсбургская дипломатия // Вопросы истории древнего мира и средних веков. Минск, 1977. С. 106-115.

130. Ивонин Ю.Е. Англия и Священная Римская империя в системе международных отношений конца XV- первой половине XVI в. Автореф. дис. д. ист. наук. М, 1984. 24с.

131. Ивонин Ю.Е. Становление европейской системы государств. Англия и Габсбурги на рубеже двух эпох. Минск, 1989. 187с.

132. История дипломатии. Под ред. Потемкина В.П. М., 1941. Т. 1. 567с.

133. Киссель М.А. Р.Дж. Коллингвуд- историк и философ // Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980. С. 418-459.

134. Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997. 848с.

135. К новому пониманию человека в истории. Очерки развития современной западной исторической мысли. Томск, 1994. Под ред. Могильницкого Б.Г. 178с.

136. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980. 463с.

137. Кон И.С. К спорам о логике исторического объяснения ( схема Поппера-Гемпеля и ее критики) // Философские проблемы исторической науки. М., 1969. С.263-295.

138. Ле Гофф Ж. Является ли все же политическая история становым хребтом истории? // Реферативный журнал. Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 5. История. М.,1995ЛЧ1. С.266-289.1. XXXVII I

139. Лооне Э.Н. Возникновение и развитие аналитической философии истории // Вопросы философии. 1974. N. 6. С. 122-128.

140. Лоудз Д.М. Генрих VIII и его королевы. Ростов-на-Дону, М., 1997.317с.

141. Люблинская А.Д. Франция при Ришелье. Французский абсолютизм в 1630-1642 гг. Л., 1982. 274с.

142. Могильницкий Б.Г., Николаева И.Ю., Гульбин Г.К. Американская буржуазная «психоистория». Критический очерк. Томск, 1985. 153с.

143. Малахаев В.И. Американская школа «реальной политики» о причинах вступления США в первую мировую войну // Вопросы всеобщей истории и историографии. Под ред. Могильницкого Б.Г. Томск, 1982. С.71-81.

144. Нейман A.M. «Старые» и «новые» пути в истории. Некоторые проблемы методологии в английской буржуазной историографии 30-60 гг. XX века. Автореф.дис. канд. ист. наук. Томск, 1978. 22с.

145. Ньюболд У. Как Европа вооружалась к войне (1871-1914).М.Д923. 376с.

146. Осипова Т.С. Освободительная борьба ирландского народа против английской колонизации ( вторая половина XVI- начало XVII в.). М., 1962. 208с.

147. Поппер K.P. Открытое общество и его враги. Т.2. Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы. М., 1992. 341с.

148. Поппер K.P. Нищета историцизма. М., 1993. 206с.

149. Принцева Т.А. Торговая политика английской абсолютной монархии в первой трети XVI века. Вопрос о торговле по лицензиям. Автореф.дис. канд. ист. наук. Л., 1984. 18с.

150. Рамазанов С.П. Кризис русской буржуазной исторической науки: сущность и периодизация // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып. XIX. Томск, 1990. С. 163-178.

151. Руденко O.A. Англо-испанский союз 1554 г. и его крах. Автореф.дис. канд. ист. наук. М., 1984. 23с.

152. Рутенбург В.И.Италия и Европа накануне нового времени.Л.,1974. 369с.1.5) Руткевич A.M. «Психоистория» Э.Г. Эриксона // Эриксон Э.Г. Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое исследование. М., 1922. С.3-22.

153. Сапрыкин Ю.М. Английская колонизация Ирландии в XVI- начале XVII века. М., 1958. 312с.

154. Сказкин С.Д. Из истории социально-политической и духовной жизни Западной Европы в средние века. М., 1981. 204с.

155. Согрин В.В., Зверева Г.И., Репина Л.П. Современная историография Великобритании. М., 1991. 287с.

156. Талызина A.A. Принципы и методы навигационной политики венецианского Сената XIII- первой половины XV вв. Автореф.дис. канд. ист. наук. М., 1997. 21с.

157. Тревельян Д.М. Социальная история Англии. Обзор шести столетий от Чосера до королевы Виктории. М., 1959. 479с.

158. Фрищина H.H. Борьба Англии за проникновение в испанские колонии нового света в XVI веке. Из истории предпосылок англо-испанской морской войны. Автореф.дис. канд. ист. наук. Л., 1981. 18с.

159. Хейг К. Елизавета I Английская. Ростов-на-Дону, 1997. 317с.

160. Цыганков П.А. Международные отношения. М., 1996. 317с.

161. Цыпурина Г.И. Торговля Англии со странами Африки и Левантом во второй половине XVI века. Автореф.дис. канд. ист. наук. М., 1974. 19с.

162. Черняк Е.Б. Пять столетий тайной войны. М., 1991. 516с.

163. Черняк Е.Б. Времен минувших заговоры. М., 1994. 478с.

164. Шарифжанов И.И. Современная английская буржуазная историография. Проблемы теории и метода. М., 1984. 102с.

165. Шлезингер A.M. Циклы американской истории. М., 1992. 688с.

166. Штокмар В.В. Очерки по истории Англии. Л., 1957. 214с.

167. Эриксон Э.Г. Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое исследование. М., 1996. 662с.