В. А. Жуковский и Гомер: Путь к эпосу тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Макушкина, Софья Юрьевна

• Макушкина, Софья Юрьевна
• кандидат филологических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Макушкина, Софья Юрьевна

Введение

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 1. Концепция эпического и эстетические принципы художественного перевода у Жуковского. Гомер в творческой биографии Жуковского

§ 1. Своеобразие художественного мышления В.А. Жуковского.

§ 2. Концепция эпического и эпопеи у Жуковского.

§ 3. Эстетические принципы художественного перевода у Жуковского.

§ 4. Ход работы над переводами Гомера и эстетические рефлексии

Жуковского по поводу перевода отрывков из «Илиады» и «Одиссеи».

§ 5. Меланхолия и скорбь и проблемы перевода «Одиссеи».

Глава 2. «Илиада» в художественном сознании В.А. Жуковского

§ 1. Античные баллады Жуковского.

§ 2. «Малая Илиада» в эволюции Жуковского и культурном контексте эпохи.

§ 3. Проблемы конфликта и жанра «Малой Илиады» Жуковского.

§ 4. Метрическая организация и стиль «Малой Илиады» Жуковского.

§ 5. Принципы перевода Жуковским отрывков из «Илиады».

§ 6. Некоторые черты эстетики и поэтики поздних переводов Жуковского из «Илиады».

Глава 3. Мотивная структура «Одиссеи» в переводе В.А. Жуковского

§ 1. Соотношение субъектного и повествовательного уровней поэмы Гомера и перевода В.А. Жуковского.

§ 2. Внутренний мир человека в поэме Гомера и в переводе В.А. Жуковского.

§ 3. Трансформация мотивов эпического вступления оригинала в переводе

В.А. Жуковского.

§ 4. Художественное пространство поэмы, хронотоп и основные пространственные образы.

§ 5. Мотив странствия.

§ 6. Мотив скорби.

§ 7. Мотив смерти.

§ 8. Мотив судьбы.

§ 9. Элементы эпического стиля гомеровской поэмы в переводе Жуковского.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «В. А. Жуковский и Гомер: Путь к эпосу»

Диссертация посвящена исследованию гомеровского дискурса в эстетическом сознании и творческой эволюции В.А. Жуковского и связанных с этим проблем творческой рецепции гомеровских поэм (восприятия, осмысления, переработки), оформления концепции античности у Жуковского, первых опытов ее реализации в творчестве в связи с системой становления и эволюции переводческих принципов поэта. Гомер в России XVIII - XIX веков не воспринимался как завершенный факт античной культуры, а оказывался непосредственным участником культурно-исторической жизни России, что определило особое значение его наследия. Переводы В.А. Жуковского стали центром литературно-критической полемики в связи с проблемами формирования национального эпического сознания, важнейшими стратегиями межнационального культурного диалога: особенностями художественного перевода, перевода классических поэтов, русского стихосложения, формирования русского литературного языка, реализма и романтизма как разных типов художественного мышления и т.д.

Актуальность исследования обусловлена особенностями современной социокультурной ситуации «литературного промежутка» (Ю.Н. Тынянов), когда под сомнение поставлена ценность культурного наследия предшествующих периодов развития русской литературы. В этом контексте тотальной переоценки обращение к переводам В.А. Жуковского гомеровских поэм оказывается актуальным потому, что позволяет увидеть их истинное значение как безусловной ценности русской культуры.

В период культурного «разноречия» (М.М. Бахтин) и фрагментарности современного художественного сознания, проявляющейся в деэпизации повествовательных структур, особенно актуальна потребность в осмыслении генезиса эпического сознания в русской литературе XIX века как одного из факторов преодоления раздробленности художественной картины мира и формирования целостного освоения действительности.

Открытость современного мира, его эстетический и художественный плюрализм акцентируют проблему перевода как принципиально важное условие диалога культур, поэтому актуально осмысление наследия Жуковского как самого блестящего переводчика в истории русской культуры.

§1. Переводы Жуковского как факт культурного диалога эпохи 1840-х годов.

Полностью опубликованный в 1849 году перевод Жуковского «Одиссеи» Гомера практически завершает столетний опыт непрерывных интерпретаций и переводов гомеровских поэм на русский язык от Ломоносова до Б. И. Ордынского. После

Жуковского частичный перевод осуществили О. И. Сенковский (1849), Б.И. Ордынский (I-XII песни «Илиады», отрывки из «Одиссеи», 1853), М. Арсеньев (отрывки из I песни, 1853).

В последующие пятьдесят лет гомеровский текст как предмет переводческой деятельности исчезает из практики русских переводчиков и новый перевод появляется только в 1896 году.1 Такая ситуация с переводом гомеровских поэм определяет необходимость рассмотрения переводов Жуковского, с одной стороны, в контексте векового освоения гомеровских поэм в национальной культуре, а с другой - как факт определенной эпохи, в условиях которой Жуковский и завершил эти поиски.

Сам В.А. Жуковский во время работы над переводом «Одиссеи» настойчиво пытался вступить в культурный диалог со своим временем, что проявилось в его стремлении познакомить с переводом в рукописи или в публичном чтении близкое литературное окружение. Так, Гоголь в 1844 году читал в рукописи I - XII песни; М.П. Погодин - две песни в 1842 году; Фарнгаген фон Энзе - часть I песни. Хомяков и Ф.И. Тютчев в 1847 году в Эмсе слушали отрывки из перевода; письма П. А. Плетнева и С.С. Уварова прилагались к первым двенадцати песням, отправленным после цензуры В.А. Жуковскому для напечатания за границей; И. В. Киреевский в письмах отзывался о прочтении VII - XII песен и т.д.2

Отзывы о переводе не ограничиваются журнальной критикой, а включают и переписку, которая сочеталась с процессом работы В.А. Жуковского. Существенны, с точки зрения Жуковского, отзывы Фарнгагена и Стурдзы, которые дают благоприятную оценку переводу. В печати на выход «Одиссеи» отреагировали Н.В. Гоголь, Г. Дестунис, П. А. Лавровский, Б. И. Ордынский, неизвестный критик «Allgemein Zeitung», О. И. Сенковский, С. Шевырев и другие критики.3

Все отзывы современников Жуковского были практически единодушны в том, что «Одиссея» переведена прекрасным поэтичным языком, но перевод этот субъективен, в нем в большой мере высказывается личность переводчика. Такая оценка связана с тем, что перевод Гнедича не снял проблему художественных принципов перевода Гомера и не воспринимался как эталон (это доказывает и отношение к переводу «Илиады» в 1840-ые годы, и непрекращающиеся попытки ее перевести). Рецензенты Жуковского, во-первых, останавливались на проблеме концепции гомеровского эпоса: обсуждали гомеровский

1 См. подробнее: Егунов А.Н. Гомер в русских переводах ХУШ - XIX веков. M.-JL, 1964. С. 390-401.

2 См.: Веселовский А.Н. В.А. Жуковский. Поэзия чувства и сердечного воображения. СПб, 1902. С. 436 -440.

3 Всего около 30 работ. См. об этом: Черняев П.Н. Как ценили перевод «Одиссеи» современные и последующие критики // Философские записки. Воронеж. 1902. Вып. II - III. С. 133 - 177. вопрос, кратко комментировали содержание «Илиады» и «Одиссеи» (в чем разница, чем интересна одна и другая), давали характеристику героя, некоторых особенностей языка Гомера, степени нравственности, этичности содержания «Одиссеи» и возможности благотворного влияния ее на общество.

Если в первой трети XIX века поэмы Гомера, будучи в центре литературной жизни, воспринимались в героическом плане, именно поэтому в это время наиболее интенсивно переводилась «Илиада» (перевод Гнедича вышел в 1829 году), то в 1830 - 1840-ые годы наметился перелом в отношении к античности вообще и к Гомеру в частности. Возникают две разнонаправленные тенденции: 1) Гомер как образец, законодатель, остающийся авторитетным и в настоящее время, следовательно, его положительное воздействие на общество несомненно; 2) Гомер, противостоящий христианскому искусству как знак материальности, «горизонтали материи».

Во-вторых, рецензенты пытались показать, как на поэмы Гомера смотрел Жуковский. Здесь можно выделить только два момента: 1) исследователи отмечают общее знакомство Жуковского с древностью, античностью, с Гомером, литературой о нем, но недостаточность специальных знаний; 2) рецензенты считают безосновательным понятие меланхолии у древних, столь важное для переводчика, которое, с его точки зрения, все проникает в «Одиссее».

В-третьих, высказываются точки зрения на перевод вообще и на перевод Гомера в частности. Причем, во всех рецензиях, как и в установках Жуковского относительно перевода, проявилась тенденция к точности перевода, к передаче особенностей, присущих подлиннику. В этом плане поставлена проблема невозможности достичь идеального перевода, принципиального соотношения между необходимой точностью и личностью автора. Так, Г. Дестунис отмечает неповторимость ни народа, ни языка в истории.4 П. А. Лавровский размышляет о том, какая часть необходимо должна сохраниться при переводе словесного произведения, а какая может подвергаться изменениям. Этими двумя элементами являются общечеловеческий, то есть нравственный, гуманистический смысл произведения, и временный, то, что можно назвать колоритом времени.5

В-четвертых, перевод «Одиссеи» рассматривается с точки зрения «чистоты» русского языка, то есть с точки зрения стиля - вопрос, занимающий большую часть исследований. В этом отношении важны работы, выделяющиеся из общего числа специальными знаниями их авторов. Это три «филологические» (А. Н. Егунов) статьи:

4 Журнал Мин. нар. прос. 1850. Август. Отд.П. С. 61.

5 Отечественные записки. 1849. Т. ЬХШ. № 3. Отд. V. С. 13.

П. А. Лавровского, Б. И. Ордынского, Г. Дестуниса. Авторы сравнивают перевод с подлинником, определяя степень верности Жуковского Гомеру и отступления от него: Лавровский анализирует IX песню, Б. И. Ордынский - «показавшиеся отличительными при первом чтении места», Дестунис исследует не только «отличительные места», но ставит вопрос о точности в изображении быта, понятий, нравов, тонкости переливов чувств, настроений, описательной точности.

По мнению этих рецензентов, в переводе есть две причины отступлений от оригинала: не зависящие от переводчика (различие стихосложения, особенности греческого языка, отсутствие соответствующих понятий и др.), и зависящие от его творческой воли. К числу последних они отнесли эстетическую и нравственную идеализацию перевода, нарушающую колорит подлинника (Дестунис); внесение «морали, сентиментальности, даже некоторых христианских понятий, вовсе не знакомых автору языческой поэмы» (Ордынский); «некоторая изысканность и утонченность стиля, введение своей личности в перевод произведения, по преимуществу объективного, усиление и ослабление повествования Гомера, сообщение ему собственных красок и теней» (Лавровский). Одновременно с этим все критики сходятся во мнении, что переводчик - Поэт с большой буквы, единодушно считая это удачей для читателей. Жуковский благодаря своему таланту, опыту и владению отечественным языком понял дух подлинника лучше Гнедича, несмотря на незнание греческого языка.

Принципиально важна на фоне остальных рецензий статья Гоголя «Об Одиссее, переводимой Жуковским» (напечатанная еще до выхода «Одиссеи» в свет), так как Гоголь и Жуковский в 1840-ые годы эстетически близки в восприятии современной литературы, гомеровских поэм, в понимании функций искусства и переводческой деятельности. Кроме того, все рецензенты Жуковского были знакомы с этой статьей, так или иначе, ссылались на нее, в основном полемизируя с идеями Гоголя. На статью повлияли взгляды Жуковского, что вполне естественно, так как Гоголь читал «Одиссею» в рукописи, гостил у Жуковского, когда шла работа над переводом. Гоголь намечает важнейшие моменты, объясняющие мотивацию обращения Жуковского именно к «Одиссее» (из двух гомеровских поэм). Это и разнообразие содержания «Одиссеи», широта описания в ней во всех проявлениях древнего мира, и этический потенциал поэмы, объясняющийся тем, по мнению Гоголя, что «Одиссея» - написанные в живых образах законы действий для древнего человека, «живая и полная книга законодательства».6 Суть этих законов, с одной стороны, в патриархальном почитании

6 Гоголь Н.В. Об Одиссее, переводимой Жуковским // Поли. собр. соч. М., 1952. Т. 8. С. 240. обычаев предков. Отсюда то необыкновенное «спокойствие, простота почти младенческая», стройность и мудрая созерцательность, которые в это время были знаком гомеровских поэм.7 С другой стороны, главное, по мнению Гоголя, то, что он считает «живым духом содержания» поэмы - это странствия Одиссея, его ропот и смирение, о страдание и преодоление бедствий. Поэтому полезен выход «Одиссеи» именно сейчас, когда «стал слышаться повсюду болезненный ропот неудовлетворенности».9 Вообще современное состояние мира, литературы, умов Гоголь описывает как кризисное, как переломный момент странствий целого общества. «В «Одиссее», - говорит Гоголь, -услышит сильный упрек себе наш девятнадцатый век».10 Гомеровские поэмы воспринимаются как образец и в эстетическом, и в религиозном, и в нравственном смыслах, который в образах языческих дает пример жизни, трудно достижимый для нового человека, казалось бы, вооруженного знанием о Боге.

Н.В. Гоголь первым попытался вписать перевод «Одиссеи» в контекст творчества Жуковского: «.вся литературная жизнь Жуковского была как бы приготовлением к этому делу»." Он так определил вектор творческих размышлений поэта: «В последнее время в Жуковском стал намечаться перелом поэтического направления». Рассматривая условия, при которых возможен перевод «Одиссеи» (изменения «внутри самого переводчика»), Гоголь уподобляет оценки Жуковского и Гомера как творцов: о Жуковском: «. нужно было, наконец, сделаться глубже христианином, дабы приобрести тот прозирающий, углубленный взгляд на мир, которого никто не может иметь, кроме христианина, улсе постигнувшего значение жизни»; о Гомере: «. один только божественный старец все видел, все слышал, соображал и предчувствовал, слепец, лишенный зрения, общего всем людям, и вооруженный тем внутренним оком, которого не имеют люди».12

Таким образом, перевод «Одиссеи» был актуальным для литературы 1840-ых годов и итоговым в творчестве Жуковского. Он вызвал большое число рецензий, подчас противоположных оценок. Полемика показала, что «Одиссея» интересует рецензентов не только как знак образцовости, а как явление русской культуры и литературы. Перевод рассматривается в отзывах с разных сторон, он ставит ряд вопросов, обнаруживая свою актуальность для развития литературы и филологии 1840-ых годов: проблему перевода (требование точности, классификация переводов, конкретные проблемы перевода

7 Там же. С. 238.

8 Там же. С. 239.

9 Там же. С. 243.

10 Гоголь Н.В. Об Одиссее, переводимой Жуковским // Полн. собр. соч. М., 1952. Т. 8. С. 243 -244.

11 Там же. С. 237.

12 Там же.

Гомера), концепцию античности, гомеровского эпоса, проблемы русского поэтического языка. Перевод вызывает критические статьи, которые, по мнению не только критиков 1840-ых годов, но и последующих, становятся торжеством научной мысли в 1840-ые годы.

§2. Переводы Жуковского в литературоведении второй половины Х1Х-первой половины XX века.

Вторая половина девятнадцатого века - стремление подвести итог творчеству Жуковского. Осмысление его творчества велось в границах лирики и баллад поэта, поэтому «Одиссея» выходила за рамки этих исследований и не вписывалась в контекст творчества поэта. Вместе с тем немногочисленные исследования «Одиссеи» в переводе Жуковского в этот период впервые ставят вопрос о восприятии Гомера Жуковским, о переводческих установках поэта по отношению к поэмам Гомера.

В монографии А.Н. Веселовского «Одиссея» впервые исследуется как вырастающая из всего образа жизни, образа мыслей, жизненной склонности Жуковского. В связи с этим А.Н. Веселовский первым из литературоведов пытается восстановить весь ход работы Жуковского над «Одиссеей», использует материалы писем поэта, определяя на их основе творческую задачу автора, чтобы понять «Одиссею» как факт творчества Жуковского. А.Н. Веселовский преодолевает определенную узость посвященных «Одиссее» предшествовавших работ, в которых перевод рассматривался только в своем отношении к подлиннику. Однако А.Н. Веселовский не берет во внимание жанрово-стилевые особенности перевода, не ставит проблему творческой эволюции поэта, что связано с его исследовательскими установками. Подход к «Одиссее» как закономерному этапу в эволюции Жуковского не кажется исследователю плодотворным, т.к. он исходит из убеждения, что творческий метод Жуковского - сентиментализм - не менялся на протяжении всей жизни поэта, поэтому Веселовский отыскивает в переводе подтверждения этой точке зрения, рассматривая варианты основных, определенных, с его позиции, моментов творчества Жуковского. У Веселовского впервые возникает мысль об идиллическом миропонимании Жуковского, идиллической картине мира и человека.

К 1902 году относятся первые специальные работы, исследующие перевод Гомера Жуковским.13 И. Тимошенко исследует перевод под углом зрения тех трудностей, которые стояли перед переводчиком, той традиции перевода Гомера, которая уже имелась к началу работы Жуковского над «Одиссеей». Для этого он обращает внимание на

13 Шестаков С.П. В. А. Жуковский как переводчик Гомера. Казань, 1902; Тимошенко И. В.А. Жуковский как переводчик «Одиссеи» и современная ему критика. Киев, 1902. (Оттиск из газеты «Киевское слово»); Черняев П.Н. Как ценили перевод «Одиссеи» современные и последующие критики II Философские записки. Воронеж, 1902. Вып. И - III. С. 133 - 177. предшественников поэта, исследует отзывы и рецензии его современников, разбирая замечания критиков, и приходит к выводу, что перевод Жуковского «далеко оставил позади себя все прежние опыты передачи поэм Гомера».14 Он отмечает, что и до сих пор к 1902 г. - С.М.) нет ничего подобного. «В переводе «Одиссеи» Жуковского мы имеем литературный памятник, лучше и возвышеннее которого может быть создано в этой области лишь писателем, который будет обладать не одной эрудицией, но и поэтическим талантом Жуковского».15

В статье «В.А. Жуковский как переводчик Гомера» С.П. Шестаков исходной точкой в оценке труда поэта считает его собственные высказывания в письмах о задачах переводчика и о существе поэзии Гомера. В соответствии с этим материалом он формулирует задачу своего исследования: «Согласно указаниям самого поэта, первою задачею оценки перевода «Одиссеи» Жуковского должно быть выяснение на примерах того, как собственный его поэтический гений отражается в его передаче на отечественный язык греческого подлинника».16

Исследователь не ограничивается «Одиссеей», но обращается также к изучению раннего опыта перевода Жуковским отрывков из «Илиады» (1828), пытаясь, во-первых, мотивировать сам факт обращения поэта к Гомеру, а во-вторых, связать этот опыт с балладным творчеством Жуковского. С.П. Шестаков ставит и проблему соотношения отрывков из «Илиады» 1828 года с переводом Гнедича и с последующим переводом

Одиссеи»: «Если, спустя 14 лет после этого первого опыта перевода Гомера, поэт наш избирает для полной передачи на родной язык из двух больших эпопей Гомера

Одиссею», то едва ли одно только внешнее обстоятельство, наличность «русского перевода «Илиады» Гнедича, определило его выбор».17

С.П. Шестаков возвращается к тем аспектам истолкования перевода, которые были характерны для первых критиков, но в его анализе акцентируются иные моменты, прежде не замеченные. Сравнивая перевод «Одиссеи» с подлинником, он открывает «следы той самостоятельной творческой работы, какую в своих статьях и письмах Жуковский считает необходимым условием перевода поэтического произведения. Оценить эту работу вполне мы, не поэты, не призваны. Мы в состоянии указать только более заметные обнаружения ее». В большинстве описаний, по мнению С.П. Шестакова, «можно указать ту или иную

18 черту, вносимую в гомеровское изображение переводом Жуковского». К их числу он

14 Тимошенко И. Указ. соч. С. 26.

15 Там же.

16 Шестаков С.П. В.А. Жуковский как переводчик Гомера. Казань, 1902. С. 16.

17 Там же. С.13.

18 Там же. С. 26. относит «удивительную наглядность» пересказа Гомера, особое внимание переводчика ко всему «чувствительному, трогательному», психологизм, меткость, краткость отдельных выражений. Особое внимание исследователь уделяет характеру передачи традиционного эпического стиля, отмечая наиболее характерную черту перевода «Одиссеи» -«чрезвычайное обилие и разнообразие эпитетов».19 С.П. Шестаков классифицирует сложные эпитеты в «Одиссее» и устанавливает их связь с эпитетами в других произведениях поэта. Попытку поэта придать «Одиссее» народный колорит за счет использования средств русской сказки и простонародных выражений, особенно во второй части «Одиссеи», он объясняет «недостатком реальных сведений по классической древности».20

П.Н. Черняев, сосредоточивая свое внимание на оценке перевода Жуковского критикой 1840-х годов, тем не менее в четвертом разделе своей статьи подводит итог и современной ему оценке «Одиссеи» Жуковского, говоря, что «даже самые строгие критики находили в переводе Жуковского превосходно переданные места, а весь перевод у I в целом считали наиболее приближающимся к идеальному».

И.И. Толстой в статье «Одиссея в переводе Жуковского» во многом продолжает традицию исследования его перевода, намеченную современниками поэта, а также статьей С.П. Шестакова. И.И. Толстой высоко оценивает значение этого перевода для русской культуры, замечая, что «десятки точнейших, ученейших переводов, конечно же, не дали бы того, что дал один этот перевод».22

Опираясь на письма Жуковского, он исследует установки поэта относительно перевода Гомера, делая вывод, что и характер подстрочника (не обычный подстрочник, «не перевод, а словарное и грамматическое описание фразы»), и глубокое знание греческого языка автора подстрочника, Грасгофа, и собственное стремление Жуковского к максимальной точности позволили поэту создать «в общем вполне правильный перевод». Вместе с тем он отмечает, что «стилистическое оформление» перевода является «не столько передачей подлинного колорита поэмы, сколько художественным выражением того, как понимал этот колорит сам Жуковский. А понимал он гомеровскую поэзию, с нашей теперешней точки зрения, ошибочно».23 Исследователь считает, что заблуждения Жуковского, с одной стороны, обусловлены состоянием современного ему гомероведения,

19 Там же. С. 33.

20 Там же. С. 41.

21 Черняев П.Н. Как ценили перевод «Одиссеи» современные и последующие критики // Философские записки. Воронеж, 1902. Вып. II-III. С. 176.

22 Толстой И.И. Одиссея в переводе Жуковского // Гомер. Одиссея. Пер. В.А. Жуковского. М - Л., 1935. С. XXXIX.

23 Там же. С. XXXVI. а с другой - особенностями художественного мышления самого Жуковского. К последним он относит представления Жуковского о меланхолии древних, романтический тип художественного мышления поэта, приводящий к тому, что «расхождение перевода и оригинала . основано не на непонимании грамматического строя фразы, а на ложной, то чисто художественной, то антикварной, то морализующей интерпретации, предлагаемой переводчиком».24

И.И. Толстой ставит вопрос о средствах создания Жуковским своеобразного «колорита романтики, который поверхностно покрывает всю Одиссею Жуковского». Это «особый подбор слов», «искусная их расстановка», «вольная поэтическая перифраза отдельных слов или целых предложений».25 Ряд отдельных сравнений перевода с оригиналом позволяет составить представление о характере работы переводчика над сложными эпитетами, о сближении им гомеровского быта с чертами русского, об особом «монархическом» тоне перевода. Задачи вступительной статьи, однако, не позволили автору сколько-нибудь систематизировать наблюдения над характером перевода.

§3. Переводы В.А. Жуковским «Илиады» и «Одиссеи» в литературоведении второй половины XX века.

Специально переводам Гомера на русский язык посвящена монография А.Н. Егунова.26 Автор обстоятельно исследует все обращения к Гомеру в русской литературе: от полных стихотворных и прозаических переводов до переводов отдельных отрывков, а также русскую рецепцию Гомера, включая некоторые оригинальные стихотворения по мотивам гомеровских поэм и иногда даже упоминания, реминисценции, аллюзии. А.Н. Егунов вводит материал литературных споров, «участником» которых становился Гомер и его творческое наследие.

А.Н. Егунов достаточно обстоятельно исследует обращения Жуковского к Гомеру: балладу «Ахилл» он рассматривает как поэтическую реакцию на отрывки из «Илиады», публикуемые Гнедичем; перевод отрывков из «Илиады» 1828 года, перевод «Одиссеи», первой и отрывков из второй песни «Илиады». Тем самым в монографии намечается определенное творческое развитие переводчика, но вопросы творческой эволюции не являются предметом исследования А.Н. Егунова и не конкретизируются.

Автор использует эстетические работы поэта и полемику вокруг его переводов в качестве своеобразного комментария к самим переводам. Часть первого раздела 10 главы

24 Там же. С. XXXVIII.

25 Там же. С. XXXVII.

26 Егунов А.Н. Указ. соч. посвящена первому опыту перевода Гомера Жуковским. «Малая Илиада»,27 стоящая в ряду других лиро-эпических опытов Жуковского, рассматривается А.Н. Егуновым не в контексте творчества поэта, а в контексте готовящегося к публикации труда Гнедича. Исследователь противопоставляет труд Гнедича переводу Жуковского: «и по общественной обстановке, и по подходу переводчика «Одиссея» появилась в условиях, прямо противоположных тем, какие были во время формирования русской Илиады: труд Гнедича не был «уходом из мира»,28 хотя сам же исследователь доказывает обратное, говоря о 1840-х годах как времени формирования русского национального эпоса, с чем, собственно, и связаны как появление русской «Одиссеи», так и полемика по ее поводу. Однако сам Жуковский в примечании к «малой Илиаде», цитируемом и автором монографии, предупреждает от такого сравнения: «Сей опыт его (переводчика - С.М.) не должен быть сравниваем и не может выдержать сравнения с переводом Н.И. Гнедича. .»29 А.Н. Егунов, отмечая, что «малая Илиада» предстает «не в виде отдельных отрывков, но в виде небольшой поэмы», исследует это произведение прежде всего с точки зрения точности передачи оригинала (что, впрочем, объясняется задачами монографии). Цитируя статью Жуковского «О басне и баснях Крылова», исследователь бегло обозначает переводческую позицию поэта, он считает, что «Жуковский смешивал понятия переводчика в собственном смысле слова и подражателя». А.Н. Егунов, допуская правомерность взглядов Жуковского на перевод по отношению к новым поэтам, совершенно отказывает им в праве на жизнь по отношению к поэтам классическим: «Если стремление произвести собственное, «равно превосходное», еще имеет какой-либо смысл при переводах из Грея, Саути, Уланда и т. д., оно обращается, конечно, в абсурд при применении к Гомеру».30 Все это определило резко негативную оценку им первого переводческого опыта Жуковского.

В монографии отсутствует представление о самостоятельности творческих замыслов поэта, об органичности имени Гомера в художественном мире Жуковского и его постоянном интересе к его поэмам. Исследователь полагает, что все опыты Жуковского («Ахилл», «малая Илиада», «Одиссея» и поздние отрывки из «Илиады») возникли под внешним влиянием (перевод Гнедича, споры вокруг «Мертвых душ» и т. д.). Это во многом обусловлено тем, что обширные архивные материалы, а также материалы библиотеки поэта еще не были введены в научный оборот.

27 Этот термин, примененный к отрывкам из «Илиады» Жуковского 1828 года А.Н. Егуновым, кажется нам удобным и будет употребляться в дальнейшем.

28 Егунов А.Н. Указ. соч. С. 359.

29 Северные цветы на 1829 год. С. 76.

30 Егунов А.Н. Указ. соч. С. 335.

Между тем, современное состояние науки о переводе делает очевидным, что ошибочно оценивается в монографии и метод перевода Жуковского (отсутствие специальной подготовительной работы). Автор монографии пишет: «Нигде у Жуковского нельзя найти понимания того, что перевод Гомера требует филологической подготовки, изучения литературы о Гомере, археологии и т. д. Эта мысль ему была совершенно чужда, и в своей работе над Гомером он не пользовался никакими пособиями вне текста поэм».31

Сам анализ «Одиссеи» в переводе Жуковского занимает два раздела монографии (шестой раздел 10 главы - 8 стр. - о методе работы Жуковского с подстрочником и седьмой раздел - 7 стр. - сравнение перевода с оригиналом). К конкретным наблюдениям А.Н. Егунова над характером передачи Жуковским подлинника мы будем обращаться непосредственно при анализе переводов Жуковского. Признавая то обстоятельство, что в России переводы Гомера Гнедичем и Жуковским стали классическими, А.Н. Егунов, однако, отмечает, что «обследование Одиссеи представляет больший интерес для

32 изучающих творчество Жуковского, чем для изучения проблемы перевода Гомера».

Таким образом, в монографии остается невыясненной оценка переводов, когда так и остается неясным, «что переведено «верно», а что «неверно», <.>, почему и в каком смысле это «верно» или «неверно».33

Принципиально новый этап в изучении всего творчества Жуковского связан с выходом в свет коллективной монографии томских исследователей34 (первая часть вышла в 1978 году). Хотя «Одиссея» и не является здесь предметом специального исследования, но материалы библиотеки поэта, характер его чтения позволили по-новому ответить на важнейшие вопросы, связанные с мировоззрением и творческой эволюцией Жуковского.

В этой монографии отрывкам из «Илиады» 1828 года специально посвящена статья

35

Г.А. Чупиной «Первый опыт обращения к Гомеру», в которой исследовательница, полемизируя с А.Н. Егуновым и привлекая материалы библиотеки поэта, наглядно демонстрирует огромную подготовительную работу Жуковского: тщательное изучение им мифологии, поэм Гомера и книг о нем. Она впервые публикует подстрочник, ставит ряд важнейших вопросов о принципах перевода Жуковским гомеровских поэм. Это подкрепляется анализом помет Жуковского в прозаическом переводе Гомера Мартыновым (чтение этого перевода Жуковским датируется 1820-ми гг.), где Жуковский приступает к выработке собственных принципов перевода гомеровской лексики. Не менее

31 Там же. С. 359.

32 Егунов А.Н. Указ. соч. С. 373.

33 Там же. С. 4.

34 Библиотека В.А. Жуковского в Томске. Томск. Ч. I, 1978. Ч. II, 1984. Ч. III, 1988.

35 Чупина Г.А. Первый опыт обращения к Гомеру. // Библиотека В.А. Жуковского в Томске. Томск, 1988. Ч. III. С. 434-455. важен и другой вывод Г.А. Чупиной о том, что уже в это время Жуковский в определенной степени ориентировался в греческом языке, что при наличии подстрочника могло ему помочь в работе над «Одиссеей».

A.C. Янушкевич в монографии «Этапы и проблемы творческой эволюции В.А. Жуковского» рассматривает как переводы отрывков из «Илиады», так и «Одиссею» уже в контексте всего творчества поэта, преодолевая тем самым существенный недостаток прежних исследований. Так, «малая Илиада» оказывается в одном ряду с другими лиро-эпическими опытами поэта (идиллиями и романтическими поэмами), а перевод «Одиссеи» рассматривается как важнейший и закономерный этап в художественных и эстетических поисках Жуковского, имеющий итоговый характер. A.C. Янушкевич стремится мотивировать обращение Жуковского как к гомеровскому эпосу вообще, так и к «Одиссее», в частности. Литературно-исторический контекст (поиски русской литературы в области эпических форм, создание национального эпоса - поэмы Гоголя в 1842 году, полемика вокруг нее и роль в ней гомеровских поэм) делает перевод «Одиссеи» своеобразным «ответом» Жуковского на актуальные вопросы русской литературы 1840-х годов. Кроме того, исследователь поднимает вопрос о соотношении субъективности переводчика и объективного смысла перевода.

Ю.Д. Левин рассматривает переводы Жуковского в контексте развития и становления переводческой практики в России, отмечая, что переводческие принципы поэта определились в то время, когда стихотворные переводы воспринимались как «произведения, принадлежащие в большей мере переводчику, нежели переводимому автору, и входящие в русскую поэзию, в русскую литературу в качестве полноправных ее представителей».36 Исследователь ставит вопрос о переводческих принципах Жуковского, определяя его метод как романтический или свободный (в классификации Новалиса). На основании эволюции переводческих установок Жуковского исследователь дает собственную периодизацию творчества поэта: перевод Гомера Жуковский противопоставлял всем остальным своим переводам, утверждая необходимость в этом случае почти буквальной точности. При этом вместе с данной тенденцией в рефлексиях Жуковского относительно «Одиссеи» сохранялись и прежние установки: поэтическая верность по-прежнему признается главной и перевод «Одиссеи» неоднократно определяется Жуковским как оригинальное произведение. Соответственно, и утверждение Ю.Д. Левина, что «Одиссея» Жуковского получилась такой же субъективной, как и другие

37 его переводы «не благодаря намерениям переводчика, а вопреки им», требует уточнения.

36 Левин Ю.Д. Русские переводчики XIX века. JI., 1985. С. 10.

37 Там же. С. 17.

С.С. Аверинцев, как и многие другие исследователи перевода «Одиссеи» Жуковским, отмечает противоречие между характеристиками гомеровского эпоса (его нелитературности) в письмах поэта и конкретной практикой перевода («крайняя

38 изысканность, поэтичность»). Причину парадоксального «совмещения острой внимательности к подлиннику и яркой субъективности»39 исследователь видит в особом даре Жуковского, который проявляется уже при отборе переводимых авторов: его переводческая муза отдавала предпочтение недовоплощенному, а в случае с «Одиссеей» «недовоплощенные возможности» связаны с тем, что «по причине его (оригинала - С.М.) отдаленности возникал контакт не столько с ним, сколько с возникшим вокруг него ассоциативным полем.»40 Это ассоциативное поле и позволило Жуковскому создать «романтическое виденье Гомера как простоты по ту сторону сложности, наивности по ту сторону осуществившейся и исчерпавшей себя изощренности. Его Гомер фактически не предшествует Вергилию и всей вообще европейской поэзии, а является после нее, как ее преодоление и снятие — не историческое будущее, а утопическое будущее, то, чего еще никогда не было».41

В своей статье «В.А. Жуковский - переводчик «Одиссеи»42 В.Н. Ярхо рассматривает литературные ожидания, литературный фон, на котором Жуковский начал работу над переводом «Одиссеи»; выделяет этапы обращения поэта к античности; останавливается на краткой характеристике уникальности подстрочника, по которому была переведена «Одиссея». Переходя непосредственно к анализу перевода, исследователь отмечает его высокое качество. Это проявилось в «необыкновенно легком и гибком гексаметре», «обилии и богатстве сложных прилагательных»,43 стремлении соблюдать «приемы «малой» поэтической техники, употребленные в «Одиссее», «весьма умеренном употреблении . славянизмов».44

Однако соотношение двух стилистических стихий - архаизации и просторечия — оказывается у Жуковского не всегда адекватным подлиннику. Так, в переводе создается атмосфера русской былинно-сказочной старины. Кроме того, В.Н. Ярхо считает, что «наряду с заметным колоритом патриархальной русификации в сочетании с некоторыми

38 Аверинцев С.С. Размышления над переводами Жуковского // Зарубежная поэзия в переводах В.А. Жуковского в 2 т. М., 1985. Т. 2. С. 555.

39 Там же. С. 566.

40 Там же. С. 554.

41 Аверинцев С.С. Размышления над переводами Жуковского // Зарубежная поэзия в переводах В.А. Жуковского в 2 т. М., 1985. Т. 2. С. 555. Разрядка автора.

42 Ярхо В.Н. В.А. Жуковский - переводчик «Одиссеи» // Гомер. Одиссея. Пер. В.А. Жуковского. М., 2000. С. 230- 346.

43 Там же. С. 336.

44 Там же. С. 338. злоупотреблениями вульгаризмами в переводе «Одиссеи» присутствует еще одна черта, в высшей степени характерная для Жуковского-поэта, - налет сентиментальной идиллии» 45 Это проявляется в усилении места рока в жизни гомеровского человека, а также в «целеустремленном расширении оригинала в сторону «чувствительности».46 Большая эмоциональность оригинала создается за счет изобилия лексических средств.47 Вместе с тем, исследователь признает, что «лучшего перевода «Одиссеи», чем выполненный Жуковским (при всех его просчетах), у нас до сих пор нет, и никто не знает, когда он появится».48

Ряд исследователей останавливает свое внимание на отдельных, частных вопросах перевода «Одиссеи» Жуковским: особенности метрической, ритмико-интонационной организации стиха поэта,49 характер обращения его к античному наследию,50 особенности переводческой практики Жуковского,51 общие закономерности творчества переводчика периода создания «Одиссеи» и другие.

В итоге, можно говорить о том, что в современной науке сформировалось несколько подходов исследователей к изучению Гомера в переводе Жуковского:

45 Там же. С. 342.

46 Ярко В.Н. В.А. Жуковский - переводчик «Одиссеи» II Гомер. Одиссея. Пер. В.А. Жуковского. М., 2000. С. 344.

47 Там же. С. 345.

48 Там же. С. 346.

49 Матяш С.А. К вопросу о генезисе русского дольника (дольники В.А. Жуковского). // Филологический сборник. Алма-Ата, 1972. Вып. XI. Ее же. Метрика и строфика В.А. Жуковского // Русское стихосложение XIX в. Материалы по метрике и строфике русских поэтов. М., 1979. Ее же. Метрика и строфика В.А. Жуковского // Русское стихосложение XIX в. Материалы по метрике и строфике русских поэтов. М., 1979. Голуб И.Б. У истоков гармонии русского стиха. (Из наблюдений над фоникой Жуковского и Батюшкова) // Уч. зап., т. 7 Филол. науки (Смоленский пед. ин-т и Новозыбковский пед. ин-т). Смоленск, 1968. Эйхенбаум Б.М. О поэзии. JI., 1969. 552 с. Его же. О прозе; о поэзии. - Л., 1986. - 456 с.

50 Каплинский В.Я. Жуковский как переводчик баллад // ЖМНП. 1915. № 1 . С. 1 - 25. Савельева ЛИ. Античность в творчестве Жуковского // Романтизм в русской и зарубежной литературе. Казань, 1974. - С. 3 - 19. Савельева JI.И. Античность в русской поэзии конца XVIII - начала XIX века. Казань, 1980. 120 с. Савельева О.М. Из античной поэзии. Комментарии // Зарубежная поэзия в переводах Жуковского в 2 т. М., 1985. Т. 2. С. 523. Кибальник С.А. Антологическая поэзия Жуковского // Жуковский и русская культура. Л., 1987. С. 261 -272.

51 Микушевич В. Поэтический мотив и контекст// Вопросы теории художественного перевода. М., 1971. С. 6 - 80. Эткинд Е.Г. Русские поэты-переводчики от Тредиаковского до Пушкина. Л., 1973. - 248 с.

52 Бессараб М.Я. Жуковский. М., 1975. 316 с. Веселовский А.Н. В.А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения». СПб., 1904. 546 с. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М., 1965. 354 с. Загарин П. Жуковский и его произведения. 1783 - 1883. М., 1883. 584 с. ЗейдлицК.К. Жизнь и поэзия В.А. Жуковского. 1783 - 1852: По неизданным источникам и личным воспоминаниям. СПб., 1883. 259 с. Канунова Ф.З. О философско-исторических воззрениях Жуковского (на материале библиотеки поэта) // Жуковский и русская культура. JL, 1987. С. 32 -45. Канунова Ф.З., Айзикова И.А. Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820- 1840-е годы). Новосибирск, 2001. Лебедева

О.Б. Древнегреческая драматургия в осмыслении и переводах В.А. Жуковского // Библиотека В.А. Жуковского в Томске. Томск, 1988. Ч. III. С. 464 - 570. Проскурина В.Ю. От Афин к Иерусалиму (культурный статус античности в 1830- нач. 40-ых гг.)// Лотмановскийсборник. М., 1995. Семенко И.М. Жизнь и поэзия Жуковского. М., 1975. 255 с. Янушкевич A.C. Некоторые вопросы жанрового развития в творчестве В.А. Жуковского // Библиотека В.А. Жуковского в Томске. Томск, 1984. Ч. II. С. 481 - 549. Его же. Этапы и проблемы творческой эволюции В.А. Жуковского. Томск, 1985.285 с. Его же. Путь Жуковского к эпосу//Жуковский и русская культура. Л., 1987. С. 166- 179. сопоставление перевода с подлинником, оценка перевода с точки зрения истинности передачи художественного мира Гомера, изучение особенностей жанрового мышления переводчика, определение места Гомера в творческой эволюции поэта, исследование характера рецепции античности в творчестве Жуковского. В совокупности все эти подходы создают предпосылки для системного исследования гомеровского дискурса в творческом наследии Жуковского с учетом специфики его жанрового мышления и концепции античности.

Материалы, предмет. Материалом исследования стали статьи по эстетике и критике, конспекты, дневники, письма Жуковского, античные баллады и переводы из гомеровских поэм: отрывки из «Илиады» (1828), «Одиссея» (1842 - 1848), неоконченный перевод «Илиады» (1851): первая и отрывки из второй песни, античные баллады Жуковского, материалы архива и личной библиотеки поэта, а также другие переводы Гомера (Н.И. Гнедич, переводы XVIII - XIX веков, В.В. Вересаев, Н.Т. Голинкевич), материалы литературной полемики вокруг переводов «Илиады» Гнедичем (1820-ые гг.) и «Одиссеи» Жуковским (1840-ые годы).

Научная новизна работы определяется тем, что в ней устанавливается связь эстетических принципов переводческой деятельности Жуковского с особенностями его художественного мышления (мировоззрения, эстетики, системы этико-философских представлений), выявляется характер реализации этого единства в поэтике переведенных произведений как семантической категории, воплощающей особенности освоения русским поэтом XIX века классического наследия античности (роль поэм Гомера в художественном мире Жуковского). Рецепция Гомера в творчестве Жуковского, все переводы Жуковским гомеровских поэм рассматриваются как единая система, демонстрирующая эволюцию переводческих принципов Жуковского и становление эпического сознания поэта. Научная новизна исследования связана с уточнением особенностей и путей формирования в русской культуре оригинального эпического сознания и эпической картины мира, а также представлений о соотношении эпического и лирического в творческой эволюции поэта.

Целью работы является выявление эпического как доминанты художественного мышления В.А. Жуковского, проявляющейся в характере освоения гомеровского эпоса и его воплощения как в семантике отдельных лиро-эпических и эпических жанров (баллада, лиро-эпический опыт в жанре отрывка, перевод эпических поэм), так и в жанровой динамике в целом. Достижение этой цели потребовало решения следующих задач: 1) выявление и реконструкция концепции эпического и эпопеи в эстетических работах поэта от 1805 до 1840-х гг.;

2) анализ системы эстетических принципов художественного перевода поэта и их реализация в творчестве;

3) интерпретация содержательных особенностей поэтики баллады «Ахилл» как начала разработки гомеровской тематики в рамках балладного жанра;

4) исследование характера перевода отрывков из «Илиады» 1828 года Жуковским в единстве их содержания и жанрового своеобразия;

5) выделение и истолкование особенностей эстетики и поэтики поздних переводов Жуковского из «Илиады»;

6) сравнительно-типологический анализ перевода «Одиссеи» Жуковским, выявление как архетипически устойчивого, так и индивидуального своеобразия эпической картины мира, созданной переводчиком за счет трансформации мотивной структуры «Одиссеи».

Поставленные задачи определили структуру диссертационного исследования, которое в композиционном отношении делится на три главы.

В первой главе на основе эстетических работ поэта с 1805 до 1840-х гг. выявляется концепция эпического и эпопеи у Жуковского, эстетические принципы художественного перевода, восстанавливается ход работы над переводами Гомера и исследуются эстетические рефлексии поэта по поводу переводов «Одиссеи» и отрывков из «Илиады».

Во второй главе исследуются обращения Жуковского к «Илиаде». Единственная оригинальная античная баллада «Ахилл» исследуется как первый опыт художественной интерпретации Жуковским гомеровской поэмы, ее главного героя и основного конфликта и позволяет выявить круг мотивов, понятых Жуковским как центральных в «Илиаде». Следующий этап этого обращения - перевод отрывков из «Илиады» 1828 года. Этот перевод исследуется как целостное самостоятельное произведение, которое, как и баллада «Ахилл», является художественной интерпретацией «Илиады» Гомера и позволяет поставить проблему формирующихся у Жуковского принципов перевода античного эпоса. Наконец, перевод I песни и отрывков из II песни «Илиады» - попытка перевести поэму Гомера целиком. Этот незаконченный перевод, осуществленный после окончания работы над «Одиссеей», дает возможность исследовать обращение к «Илиаде» в диахронном аспекте, то есть выявить, что меняется в восприятии Жуковским концепции «Илиады» от 1814 года (баллада «Ахилл») к 1828 году («малая Илиада») и к концу 1840-х - началу 1850-х годов (работа над переводом «Илиады» целиком).

Третья глава посвящена сравнительно-типологическому анализу перевода «Одиссеи» Жуковским и оригинала, выявлению особенностей эпической картины мира, созданной переводчиком за счет трансформации мотивной структуры «Одиссеи». Здесь исследуется субъектная, пространственно-временная организация повествования, выделяются центральные с точки зрения гомеровской антропологии и этики проблемы и их интерпретация Жуковским, мотивы судьбы, смерти, скорби, меланхолии и выясняется характер трансформации этих мотивов в переводе.

Научные результаты, полученные в ходе исследования, могут быть сформулированы следующим образом:

1) выделены основные параметры концепции эпического и эпопеи у Жуковского и место в ней поэм Гомера, а также основные положения эстетической рефлексии поэта относительно «Одиссеи»;

2) как единая система проанализированы обращения Жуковского к Гомеру - баллада «Ахилл», отрывки из «Илиады» 1828 года, «Одиссея», I и отрывки из II песни «Илиады»;

3) выявлена жанровая динамика этих обращений: баллада - лиро-эпический опыт -эпическая поэма;

4) исследованы особенности эпической картины мира, созданной переводчиком за счет трансформации мотивной структуры «Одиссеи».

Положения, выносимые на защиту.

1) Художественное мышление Жуковского с самого начала его творческой деятельности характеризуется особым универсализмом, который потребовал от поэта в реальной художественной практике поиска адекватных форм воплощения. Характер поисков Жуковского в этом направлении демонстрирует его обращения к гомеровским поэмам: от разрушения канонов жанра и экспериментов в области емких синтетичных форм (баллада, лиро-эпические «отрывки») к переводу «Одиссеи».

2) Несмотря на то, что странствия Одиссея не являются субстанциальным событием для национальной жизни России XIX века, путь Одиссея, истолкованный Жуковским как вариант духовного странствия человека в бытии, обретает субстанциальный характер и становится необходимым условием обретения подлинных ценностей человеческого (национального и индивидуального) существования. Этим и объясняется обращение к мировому эпическому опыту в попытке восполнить отсутствующий оригинальный (авторский) национальный эпос.

3) Баллада «Ахилл» как авторское освоение греческого эпоса явилась закономерным шагом в реализации эпического мышления Жуковского и первым этапом на пути к переводу «Одиссеи».

4) Освоение Жуковским на разных этапах своей творческой эволюции содержательности эпической структуры «Илиады» (открытие своеобразия эпического сознания античности, системы этико-философских представлений) предопределило обращение поэта к «Одиссее» как образцу античного эпоса.

5) Перевод «Одиссеи» представляет собой реализацию уникального для русской литературы XIX - XX веков феномена Жуковского-переводчика, что проявляется в авторской концепции «Одиссеи», обнаруживающейся как на уровне устойчивых элементов поэтики жанра эпопеи, так и в системе философско-этических мотивов. Центральными из них являются мотивы жизни, смерти, судьбы, этической самоидентификации как моменты, открывающие нравственное самоопределение человека в окружающем бытии.

Методология и методика исследования. Методика исследования складывалась на пересечении нескольких методологических подходов: рецептивного, сравнительно-исторического и структурно-типологического.

Методологическая база представлена исследованиями по рецепции античности в русской литературе и культуре (С.С. Аверинцев, М.М. Бахтин, M.JI. Гаспаров, Ю.М. Лотман, Т.Г. Мальчукова, A.B. Михайлов, О.М. Фрейденберг и др.), работами по теории художественного перевода (Н.Л. Галеева, В.П. Комиссаров, Ю.Д. Левин, Ю.М. Лотман, В. Микушевич, A.B. Федоров, Е.Г. Эткинд и др.), по поэтике эпического жанра (М.М. Бахтин, Е.М. Мелетинский, Н.Т. Рымарь, М.И. Стеблин-Каменский и др.) и поэтике худолсественного произведения (Д.С. Лихачев, А.Ф. Лосев, Ю.М. Лотман, В.Я. Пропп, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский, О.М. Фрейденберг и др.).

Практическое значение работы определяется возможностью ее использования в эдиционной практике, при составлении комментария к текстам Жуковского, а также при чтении общих лекционных курсов и разработке специальных курсов по истории русской литературы первой половины XIX века.

Апробация работы. Основные положения исследования были отражены в докладах на студенческих и аспирантских научных конференциях (Томск, 1993 - 2002). На VIII научной межвузовской конференции «Проблемы литературных жанров» (Томск, 1995), IX международной научной конференции «Проблемы литературных жанров» (Томск, 1998), X Международной научной конференции «Проблемы литературных жанров» (Томск, 2001), на всероссийской междисциплинарной школе молодых ученых «Картина мира: Язык, философия, наука» (Томск, 2001), на региональном научно-методическом совете по классической филологии (Томск, 2002), обсуждались на заседаниях аспирантского семинара кафедры русской и зарубежной литературы ТГУ. Содержание работы отражено в 13 публикациях.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Макушкина, Софья Юрьевна

Таковы основные выводы. Вместе с тем, исследование перевода «Одиссеи» Жуковским имеет значительные перспективы: необходимо система'] и чески исследовать немецкий подстрочник, который использовал переводчик, а также те разноязычные стихотворные и прозаические переводы, которые были в его распоряжении и на которые он опирался. Следующим этапом работы может быть сравнение мирообраза, лежащего в основе гомеровских поэм, с картиной мира, созданной в немецких, французском и прозаическом русском переводе, и, наконец, с картиной мира, созданной Жуковским в его переводе. Кроме того, представляется интересным и важным сравнительное исследование разных эпических опытов Жуковского с «Одиссеей» в мотивном и жанровом аспектах.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В.А. Жуковский обращается к переводам античного эпоса в двух разных социокультурных ситуациях: до появления русского романа (работа над переводами античных баллад и «Илиады») и после (работа над переводом «Одиссеи»), но обе ситуации соединяются в границах общей постэпической эпохи, когда потребность в эпосе не являлась самоочевидной. С другой стороны, отсутствие авторского национального эпоса настолько остро ощущалось ведущими русскими художниками XIX века. В контексте этой ситуации становится понятным актуальность и значимость обращения Жуковского к эпическому наследию Древней Греции как образцу национального эпоса, что отвечало и эпическому складу его художественного мышления.

Эпопея для Жуковского представляет собой жанр, вбирающий в себя целостность взаимоотношений мира и человека. Однако для сознания нового времени такая целостность возможна только в диалектическом соотношении эпического и лирического начал, что потребовало поисков новых структурных основ эпической поэмы.

Решение этой задачи было бы невозможно без формирования особых переводческих принципов у Жуковского и уникальности его переводческого дара.

Возникновение перевода в современном его понимании связано с романтизмом, который впервые поставил проблему переводимости как неизбежного столкновения необходимости передавать форму подлинника и сообразовываться с законами своего языка и восприятием читателей. Именно романтики поставили проблему «чужого», национального, исторического и индивидуальной творческой неповторимости и уникальности. С этим связано понимание романтиками творчества как процесса интуитивного, иррационального. Здесь очень важен момент акцентуации преобразующей роли поэтической индивидуальности, определяющей принципиальную невозможность абсолютно тождественно передать стихотворное произведение другим автором (переводчиком) на другой язык.

Размышляя о проблемах перевода, Жуковский задается вопросом о степени переводимости художественного произведения и отмечает факторы переводимости (если назвать это современными для нас терминами): степень переводимости разных жанров, разных оригинальных поэтов, разных произведений каждого конкретного автора, отдельных особенностей в рамках одного произведения. Он находит различия относительно возможной точности передачи различных стихотворных жанров па другой язык. Перевод эпической поэмы (как и драматических произведений) предполагает близость к оригиналу, потому что «план» эпической поэмы, что является для Жуковского конститутивным признаком этого жанра, принадлежит оригинальному автору. Жуковский в связи с переводом «Одиссеи» говорит о необходимости точности перевода, понятой как сохранение поэтического образа оригинала («идеала»), Жуковский ставит перед собой задачу сохранить в переводе («угадав») структурную модель реальности и человека, которая есть в оригинале.

Рассмотрев мифопоэтические основы мышления Жуковского и проанализировав соотношение мифопоэтики перевода Жуковского с оригиналом, можно систематизировать эстетические представления Жуковского, которые оформились ко времени перевода им «Одиссеи». Важнейшие из них - меланхолия и скорбь; категория чудесного; представления о типологической "близости мифотворчества и творчества Гомера; утопические и идиллические черты.

Можно говорить о том, что идиллическое, а вместе с ним и утопическое в гомеровской поэме, в понимании Жуковского, заключается в гомеровском идеале дома и мирной жизни, в обретении которых и дан Одиссей, преодолевающий хаос мира своим возвращением и осуществляя тем самым его перевод из состояния хаоса к состоянию космоса. С другой стороны, идиллическое у Гомера понимается Жуковским не только как определенная концепция, но и как соответствующая этой концепции художественная форма, где достигается гармония предмета изображения и языка его описания за счет организации субъектного уровня поэмы, особой «объективности» повествователя, а также за счет простоты поэтического языка Гомера, его неискушенности, «несделанности», отсутствия литературной традиции, ориентации на литературный вкус и ожидания, что делает Гомера первооткрывателем образности, особой художественной значимости слова. Современный поэтический язык он называет «потерявшим уже свою свежесть», «обветшалым», «изношенным». Противопоставление Гомера современной Жуковскому поэзии мотивирует его обращение к гомеровской поэзии, в которой картина мира обладает устойчивостью, антропоцентричностью, в отличие от современного хаоса, раздробленности и утраты центра.

Представления Жуковского о меланхолии древних не лишено основания. Восприятие Жуковским доминанты греческого мироощущения оказывается па пересечении рецепции античЕЮСти, сложившейся в эпоху Возрождения, и современных научных концепций: представление о греках-детях, радующихся жизни, с одной стороны, и утверждение глубокой, все проникающей печали (меланхолии), присутствующей в жизни греков неосознанно, как архетип, с другой.

Для эпического сознания в определенной степени отдельный человек уже появляется, начинает разрушать цикличность и обратимость, уже у Гомера нарушается гармония такого мироощущения, все тронуто рождающимся субъективизмом, личность выделяется из всеобщей жизни, разрушая строгий эпический стиль. Больше того, Гомер выходит за рамки эпического вообще, особенно в «Одиссее», где герой нового типа Одиссей начинает разрушать и пространство эпического. А.Ф. Лосев рассматривает XI песнь (спуск в Аид) «Одиссеи» как пример зарождающейся «лирики страстной любви к жизни в условиях обреченности этой последней». Мечты о жизни, думы о ней в некотором отношении связаны с этикой уже у Гомера. Возникает необходимость компенсации утраченной жизни: прежде всего успех, личная слава и слава в потомстве. Но важно, что в качестве компенсации рассматривается и память как категория этическая: она дается душам умерших за их несомненное благочестие при жизни (Тиресий), отказ от беспамятства позволяет Одиссею вернуться на Итаку и т. д.

Проблемы жизни и смерти, человеческого счастья, судьбы центральные в эстетике гомеровского эпоса, являются важнейшими и для Жуковского. Песнь XI переводчик отмечает как центр меланхолического миросозерцания древних. Так как для переводчика творчество древних и мифотворчество, как сказано выше, воспринимались как явления одного порядка, Жуковский как раз не размышляет в категориях мифов о вечном возвращении, а воспринимает человека как отдельного, внутреннего, индивидуального. Поэтому, проецируя это представление на миф и древнюю литературу, он говорит о необратимости, неизбежной утрате в ощущениях жизни древнего человека.

Там, где у Гомера исследователи видят (в «Одиссее») больший уклон к этическому, отмечают прогрессирующую мораль, Жуковский делает нравственные проблемы центральными. Путь Одиссея, его обретение дома как компенсация утраченных сил, времени (в сущности, жизни) для Жуковского результат его этики, его этических представлений. Одиссей спускается в Аид, так как ему дано увидеть иную компенсацию, чем характерную для строгого эпического стиля, чем внешнюю (слава) - душа человека, а не только память о нем на земле, испытывает на себе результат своих этически понятых поступков на земле.

Освоение эпического жанра, в силу сложности и многогранности поставленной задачи, не могло быть реализовано сразу и протекало в несколько этапов: от баллады через лиро-эпические опыты к эпической поэме.

Античные» баллады в системе баллад Жуковского представляют целостный цикл и позволяют выявить генезис концепции античности у Жуковского и проследить ее эволюцию. В отличие от традиционного эпического типа сознания, тождественного миру, эпическое начало в балладах осложняется, романизируется и предстает как добровольное принятие героями надличностной реальности. Рефлексия героя и сквозной мотив судьбы, предопределения объединяют эпичность балладного дискурса. Этому же служит и психологизм, изображение тонких переходов между чувствами, мыслями и настроением, что становится началом перевода эпического из внешнего плана во внутренний.

Эпически решается в балладах и категория судьбы, ее объемный образ строится в балладе на пересечении двух планов: объективно-эпического и субъективно-лирического. Концепция художественного времени, система персонажей, субъектная организация баллады, основной конфликт ее демонстрируют большой эпический потенциал баллады, что и проявляется в обращении к тому же отрезку «Илиады» на новом этапе творческой деятельности Жуковского в лиро-эпическом опыте 1828 года.

Закономерным в этом контексте представляется и обращение к эпическому потенциалу жанра отрывка. «Малая Илиада» продолжает исследование центральной проблемы - личность, находящаяся в особых обстоятельствах, проблема выбора и его соответствия объективному ходу вещей. Суть конфликта, который во многом определяет эпическое своеобразие жанра отрывка в его творчестве - свободный «внутренний человек» и общественная необходимость. В «Малой Илиаде» Жуковского интересует цельное сознание Гектора и Ахилла, которые до конца верпы своему долгу, нравственному чувству. В отрывках нет трагедии любви, которая в романтической поэме служила едва ли не основной мотивировкой отчуждения, следовательно, нет ощущения распада, несовершенства - мир целостен и совершенен. Идеальное значение обретает дружба, которая целиком рассматривается как готовность к самопожертвованию. Эпическое единство человека и мира осложнено драматизмом, который вносит смерть как финал судьбы. То, что у Гомера выступало как интенция трагического, у Жуковского становится центральным.

Жуковский создает не летопись Троянской войны, а ее духовное содержание, поэтому главным в процессе перевода становится прозрение души человека, раскрытие области душевных переживаний, что проявляется уже в логике отбора отрывков в «Малой Илиаде». Сами эпизоды, моменты развития действия «Илиады» выбраны так, что внутренняя логика их объединения обусловлена стремлением передать прежде всего историю души центральных фигур (Гектора и Ахилла). Если в балладе «Ахилл» он исследует душевное состояние героя после поединка с Гектором, акцентируя принятие судьбы и своей участи, которая уже окончательно предрешена, то, переводя отрывки из «Илиады», Жуковский обращается к ситуации выбора, обозначенной поэтом в примечании к балладе. Коренное отличие истолкования судьбы в «Малой Илиаде» заключается в том, что отношения с судьбой разворачиваются в гармоничном мире, каким представляется современному сознанию мир гомеровских героев. Понятие «судьба» в «Малой Илиаде», как и в балладе «Ахилл», совпадает с понятием «смерть».

У Жуковского Ахилл не может жить, потеряв друга. Чувство стыда, в отличие от оригинала, снимается, категория мести отодвигается на второй план, а невозможность жить объясняется чувством вины, а не стыдом за снятие доспехов (грабеж над телом Патрокла).

Перевод Жуковским поздних отрывков из «Илиады» дает богатый материал по отношению к проблемам творческой эволюции. В мироощущении Жуковского 1840-е годы - период стремления к обобщениям, к системному взгляду на явления жизни. Формируется практически новое мировоззрение, которое подтверждается и утверждается в эстетически программных статьях. Жуковский обнаруживает глубокую внутреннюю связь разных явлений. Это именно то, что так живо интересует поэта в эпосе. Гармоничность древнегреческих поэм - в широкой связи человека с событиями жизни, бытом, бытием. Жуковский стремится к эпической объемности, пытается показать своего героя через протекание в нем событий. Но Жуковский - романтик, поэтому прежде всего интересно его стремление уравновесить объективное и субъективное в своих произведениях, внутреннюю историю души и проникновение в мир народа, его мифологию.

Малая Илиада» - лиро-эпическое произведение, организованное замыслом поэта, которому подчинены отбор отрывков, композиция, концепция художественного времени, система персонажей и т. д. «Одиссею» же и I и II песни «Илиады» отличает иное понимание эпического. Поэт хочет проникнуть в суть, мир народа, его обычаев, ища точки соприкосновения с современным миром в целостном впечатлении. В I и II песнях Жуковский гораздо ближе к подлиннику. Их отличает более высокое качество перевода.

В «Одиссее» в снятом виде присутствуют все жанры, ранее разработанные Жуковским. «Одиссея» не просто итог его эволюции, но овеществление изначально присущего ему синкретизма мышления. «Одиссею» нужно рассматривать не только как перевод Гомера, но и как произведение Жуковского (учитывая его переводческие принципы). Жуковский идет по пути разрушения канонов эпической поэмы и одновременно поисков их и приходит к архаическому эпосу, хотя и в романтической редукции.

Исследование субъектного уровня, фабулы и сюжета, хронотопа и пространственной организации, основных нравственно-этических мотивов «Одиссеи» Гомера и «перевода» этих категорий в тексте В.А. Жуковского позволяет увидеть переводческую логику последнего и его рецепцию античного эпоса. Исследуя перевод «Одиссеи» Жуковского, можно выделить мотивы как событийные (фабульные), так и несобытийные (сюжетные). Первую группу образуют хронотопические мотивы странствия, возвращения, отчизны, дома, испытания, спасения. Вторую - этико-философские мотивы жизни и смерти, несчастья, безумства (или «преступностей»), судьбы. В переводе Жуковского возникают некоторые семантические сдвиги, которые имеют отношение ко всей мотивной структуре «Одиссеи», становится очевидным усложнение всего мотивного комплекса перевода в сравнении с текстом оригинала. Трансформации подвергается как хронотопические, так и этико-философские мотивы. Анализ характера этой трансформации позволяет обнаружить основной принцип организации системы персонажей, которому следует Жуковский. Поэт усиливает противопоставление героев, совершающих безумства, нарушающих нравственную норму, и героев, следующих ей.

Стремление В.А. Жуковского сохранить в переводе все типологические группы субъектов речи, способы ее передачи и основные речевые жанры в их полном соответствии с оригиналом свидетельствует о том, что переводчик стремится полностью передать всю полноту нарративного дискурса гомеровской поэмы, которая в таком случае оказывается для него эстетически принципиальной. В связи с особой ролью субъектного уровня в жанровой семантике эпоса, где высказывание (речь) приравнивается к действию (поступку) и выступает в роли сюжетного события, это стремление В.А. Жуковского свидетельствует о том, что он, как переводчик, понимал, что ее искажение приведет к деформации этического содержания образов и исказит не только их место в нравственной концепции поэмы, но и их этическую оценку автором.

С другой стороны, как носитель неэпического сознания В.А. Жуковский нашел возможность проявления своей «авторской активности» (М.М. Бахтин) прежде всего в ритмико-интонационной структуре эпоса, в том, что определяется как сфера стиля. На наш взгляд, именно здесь лежит возможность «смещения общей перспективы» мотивной структуры «Одиссеи».

Жуковский сохраняет событийный ряд гомеровской поэмы, но, несмотря на безусловную важность для него сути эпического события, трансформирует сюжет приращением дополнительного смысла таким образом, что делает событие эпическое одновременно и этико-философским. В переводе Жуковского дополнительными смыслами «обрастает» не столько фабульный уровень эпической поэмы, сколько сюжетный, поэтому и странствия Одиссея эстетически значимы для Жуковского-переводчика прежде всего в духовно-нравственном аспекте.

Жуковский не нарушает пространственного целого поэмы, путь Одиссея в переводе совпадает с подлинником, что позволяет говорить, во-первых, о том, что семантика этого пути была понятна Жуковскому, а во-вторых, концептуально разделялась им.

Путь Одиссея пролегает по двум из трех пространственных сфер, иерархически организованных таким образом, что возвращение к естественному для человека топосу (дом, отчизна) оказывается невозможным без пересечения границ иных пространственных миров, которые связаны с идеей тотального, а не локального испытания героя в пространстве человеческого существования. Путешествие по этим мирам выступает условием возвращения Одиссея, поэтому в общей пространственной модели поэмы они являются топосами более высокого порядка (мифологическими), испытывающими истинность желания героя к возвращению. Вместе с тем в системе целеполаганий Одиссея как героя самым высоким в иерархии ценностей оказывается пространство родного дома.

Фабульное действие в пространстве «едоков хлеба», «земнородных людей» начинается и заканчивается на Итаке, что свидетельствует о том, что именно хронотоп дома, оседлости является организующим в пространственно-временном целом поэмы. Важно, что, начинаясь в частном пространстве, фабульное действие завершается в поле как общем пространстве ахеян (XXIV), эти топосы противопоставлены как открытое и закрытое пространство, что имеет существенное отношение к концепции поэмы.

Главное для Жуковского в первой части - цель пути - возвращение домой, испытания в «чужом» мире ради того, чтобы попасть, достичь «своего». «Пороговой» точкой между началом и концом фабульного пути Одиссея становится земля феаков. Особая роль этого пространства подчеркивается и тем, что именно в нем сюжетно разворачивается рассказ Одиссея о своих испытаниях в иномирии.

Структурным принципом организации сюжетного движения Одиссея от Трои к дому становится путешествие героя по пространствам, отличающимся по степени отклонения от норм человеческого существования. Логика пути Одиссея не линейна. Переход через пространственную границу из топоса низшего уровня в топос более высокого уровня возможен только тогда, когда герои поэмы соответствуют авторским представлениям о человеке. Таким образом, испытание человеческого в человеке, постоянное подтверждение самоидентйфикации я - человек и составляет семантическую ось поэмы, которая соединяет все пространства в единое художественное целое. Не само путешествие как таковое в своей внешней занимательности, а характер поведения человека, его соответствие авторскому идеалу о человеке то удаляет, то приближает к дому, определяя «волновой» принцип пространственного движения Одиссея и его спутников.

Во второй части движение Одиссея центростремительно - от края (берега Итаки) к центру (дому) - и связано с функцией узнавания (Телемах, собака, Евриклея, верные слуги, Пенелопа, Лаэрт). Изменение внешности и социального статуса необходимо для возвращения своего пространства и утраченного за время отсутствия прежнего положения, приобретающих в этом новом контексте значение онтологических ценностей.

Таким образом, характеристики хронотопа пути Одиссея различны в этих двух частях перевода. Жуковский реализует два варианта испытаний героя, что отчасти отвечает мифопоэтической модели мира, в которой выделяются два варианта пути героя: путь к «чужой» периферии и путь к сакральному центру.

Максимально развернуто в поэме не сказочное пространство, а гопосы, в которых разворачивается человеческое существование, изображению которых подчинен диэгесис 17 из 24 глав, что свидетельствует о его «осевом» значении в общей пространственной модели поэмы. Пространство Итаки благодаря такому распределению пространства текста поэмы по уровню своей организации признается онтологически равноправным всему прежде описанному пространственному миру поэмы. Наведение порядка, возвращение к прежнему ходу вещей должно подтвердить не только социальное право Одиссея как прежнего царя Итаки, но и нравственный характер его притязаний, его нравственное право на возвращение прежде принадлежащего ему мира. В этом отношении сюжетные пространство и время не противопоставлены фабульному, а находятся с ними в отношениях взаимодополнения.

Странствие - основная категория, организующая художественное пространство «Одиссеи» Гомера. Несомненно, в русской культуре образ Одиссея переосмысливается с позиций духовного странничества. Перевод «Одиссеи» Жуковского стоял если не у истоков формирования этого концепта, то являлся непосредственным откликом на начало его формирования. Тема странствия - главная для поэта в гомеровской поэме - связана с идеей жнзнестроенпя, центральной в творчестве Жуковского. Поэтому странствие Одиссея для Жуковского одухотворено, а момент игры, любопытства, познания внешнего отходят на второй план или даже исчезают. При переводе актуализируется прежде всего возвращение в отчизну как цель странствия (понимаемого как странствие поневоле), а также путешествие-испытание.

Переводчика одинаково интересует как пластическая сторона художественной системы поэмы Гомера, так и внутренний подтекст ее, невольно высказываемое в художественном произведении внутреннее содержание, свойство жизни древних, которое невольно, бессознательно высказывается Гомером. То, что у Гомера не входило в авторскую концепцию, не было заданием автора, для Жуковского таковым становится.

Поэтому его интересует духовная и душевная жизнь человека в «Одиссее». Именно в связи с этим возникают размышления Жуковского о меланхолии и скорби. Понятие «меланхолия» имеет прямое отношение к антропологии Жуковского, к его представлениям о сути жизни, ее смысле, о значении смерти в обратной перспективе для жизни человека. Главная суть жизни классических греков, по его мнению, в высшей и единственной ценности земной жизни и в переживании ее предстоящей утраты, отражающемся на том, как жил гомеровский человек. Скорбь для Жуковского в период перевода «Одиссеи» является важнейшим понятием, характеризующим внутреннюю жизнь души. Это понятие связано с идеей жизнестроения, создания себя, своей души. Этическое действие скорби Жуковский напрямую связывает с «силой внутренней жизни души».

Все это имеет непосредственное отношение к Одиссею, стойко преодолевающему все превратности в стремлении достичь высшей цели - дома, к Пенелопе и Телемаху, так же переносящим несчастья и верным этической норме. Печаль, скорбь, которым они преданы, не приводят к отчаянию, выражаясь словами Жуковского, «не расслабляют душу», а, напротив, позволяют в любой ситуации оказаться достойным, подвергнувшись многим испытаниям, выдержать их. У Жуковского эта ситуация носит универсальный этический и философский характер.

Тем ценнее оказывается для него идея испытания в «Одиссее» Гомера, что человек в древнем мире, не имея утешения в христианстве и убеждаясь из всего своего смертного опыта в неверности и изменяемости всех земных благ, находит в себе силы достойно пройти эти испытания благодаря неясному для язычника чувству скорби. Поэтому в переводе «Одиссеи» Гомер у Жуковского «проговаривается» не только в отношении меланхолии, но и в отношении скорби. Мотив скорби оказывается сюжетно связан, во-первых, с мотивом испытания, а во-вторых, с мотивами утраты, смерти.

Понимание смерти оказывается важнейшим в истолковании Жуковским гомеровского человека. Суть жизни древних греков, по его мнению, заключается в осознании земного пребывания как высшей и единственной ценности, возможная утрата которого определяет характер мировосприятия гомеровского человека. Представление об уникальности жизненного пути человека хотя и детерминируется разными причинами, присутствует и в сознании Гомера, и в сознании Жуковского.

Исследование мотива смерти в «Одиссее» Жуковского осложняется тем, что он неизбежно переплетается с другими философско-этическими и фабульными мотивами, что приводит к необходимости истолкования всех аспектов единой системы представлений о смерти.

В поэме мотив смерти оказывается существенной составляющей гомеровских представлений о судьбе человека. Здесь возможны два варианта: смерть вопреки судьбе и смерть как конец жизненного пути человека, обстоятельства и время которой определены еще при рождении. Близость понятий «смерть» и «судьба» у Гомера воспринимается и Жуковским-переводчиком.

Принципиальный вопрос и для Гомера, и для Жуковского - вопрос о пределах судьбы как взаимоналожении интенции богов и интенции людей. В этом отношении важен вопрос об этичности или неэтичности судьбы у Жуковского и у Гомера. Во втором случае судьба выступает надличностной силой, имеющей статус закона и реализующейся, несмотря на любые (этические или нет) поступки человека. В первом случае судьба выступает инвариантом этического поведения человека.

Основные тенденции при передаче мотива судьбы Жуковским - это интенсификация, заострение, акцентирование, с одной стороны, судьбы как безличного закона, с другой - связи концепта судьбы с представлением о должном, справедливом.

Там, где мы имеем дело с достаточно разработанными представлениями о судьбе в гомеровских поэмах, Жуковский трансформирует текст, добиваясь акцентирования мотива судьбы. Жуковский делает власть судьбы отличительным признаком человека, его постоянной характеристикой, эпитетом. В переводе Жуковского люди противопоставляются богам на основе не только подверженности смерти, но и подвластности року. Очевидно стремление Жуковского подчеркнуть, усилить надличностный характер судьбы в «Одиссее», который в гомеровских представлениях о судьбе и так доминирует.

Однако в «Одиссее» Гомера заявляется возможность совершения человеком чего-либо «сверх судьбы», возможность свободного выбора и даже своеволия. В таком случае устанавливается определенная связь между человеческим поведением и сроком его смерти. Мотив смерти как расплаты демонстрирует меньшую детерминированность поведения человека от предрешений судьбы у Гомера, которая еще более редуцируется при переводе. Такой аспект в понимании смерти позволяет переводчику, существенно не меняя оригинала, переставить акценты, усилив тем самым этическую направленность поэмы, сделать ситуацию этически проблемной для современного сознания, не лишив ее при этом этики, присущей эпопее. В тех случаях, когда срок жизни человека определяется такой архаической категорией, как гнев богов за оскорбления, нанесенные им лично, переводчик усиливает акцепт на поведении героя, объясняя гнев бога иначе, чем у Гомера, этически. В тех пассажах «Одиссеи», которые бесспорно содержат этические размышления героев, переводчик последовательно проводит идею кары богов. По Жуковскому, боги непосредственно следят за соблюдением людьми справедливости.

Смерть индивида как реализация жизненной программы в поэме Гомера нуждается в легитимности, которую и дает родовое признание. Обстоятельства смерти как итога жизненного пути становятся индикатором достойности и благополучности самого этого пути. Основные элементы, необходимые для этого, - слава, память, погребение. У Жуковского невосполнимость утраты «земных благ» рождает неосознанно присущую жизни древних меланхолию, что усиливает драматический модус перевода и заставляет его персонажей с большей обостренностью желать после смерти родового признания и отмеченности, с большей трагичностью воспринимать обстоятельства смерти, в которых отсутствует какой-либо из этих элементов.

Таким образом, можно говорить о типологической близости отношения к смерти в гомеровской поэме и в переводе Жуковского. И в первом, и во втором случаях смерть преодолевается, в ней нет трагизма, но характер преодоления соответствует уровню понимания смерти, рожденному той или иной эпохой. Если для гомеровского человека она преодолевается торжеством жизни, ее течением, жизнью рода и его памятью о герое, то у Жуковского - верой в бессмертие души и восприятием смерти не как конца, а, напротив, практически как начала подлинной жизни души.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Макушкина, Софья Юрьевна, 2003 год

1. Жуковский В.А. Поли. собр. соч. / Под ред., с биографическим очерком и примеч. проф. A.C. Архангельского. -Пб: А.Ф. Маркс, 1902. Т. I - XII.

2. Письма В.А. Жуковского к Александру Ивановичу Тургеневу. М.: Изд. «Русского архива по подлинникам, хранящимся в Имп. Публ. б-ке, 1895. -322 с.

3. Жуковский В.А. Сочинения: С прилож. писем, биографии / Под ред. П.А. Ефремова. 7-е изд. - Пб.: Тип. И. Глазунова, 1878. - Т. I - VI.

4. Жуковский В.А. Сочинения, изд. 8-е, исп. и доп., под ред. П.А. Ефремова. СПб., 1885.-Т. 1-6.

5. Жуковский В.А. Дневники / С примеч. И.А. Бычкова. Пб., 1903. - 536 с.

6. Жуковский В.А. Стихотворения / Вст. ст., ред. и прим. Ц. Вольпе. J1.: Советский писатель, 1939 - 1940. - (Б-ка поэта. Б. серия). - Т. 1 - 2.

7. Жуковский В.А. Собр. соч.: В 4-х т. / Вст. ст. И.М. Семенко; Подг. текста и примеч. И.М. Семенко, Н.В. Измайлова, В.П. Петушкова, И.Д. Гликмана. М.; Л.: Гослитиздат, 1959 - 1960.

8. Библиотека В.А. Жуковского в Томске. -Томск: Изд. Томского ун-та, 1978. Ч. 1. -528 с.

9. Жуковский В.А. Сочинения: В 3 т. / Вст. ст. и сост. И.М. Семенко; Коммент. И.М. Семенко (1,2 т.), И.Д. Гликмана и Н.В. Измайлова (3 т.). М.: Худ. лит., 1980.

10. Библиотека В.А. Жуковского в Томске. Томск: Изд. Томского ун-та, 1984. - Ч. 2. -283 с.

11. Жуковский В.А. Эстетика и критика / Вст.ст. Ф.З. Кануновой и A.C. Янушкевича; Подг.текста, сост. и примеч. Ф.З. Кануновой, О.Б. Лебедевой, A.C. Янушкевича. -М.: Наука, 1985.-431 с.

12. В.А. Жуковский-критик / Сост. Ю.М. Прозоров. М.: Сов. Россия, 1985.

13. Библиотека В.А. Жуковского в Томске. Томск: Изд. Томского ун-та, 1988. - Ч. 3. -578 с.

14. Жуковский В.А. Полное собрание сочинений и писем = Стихотворения 1815 1852 годов: в 20 т. / В.А. Жуковский; Ред. тома: О.Б. Лебедева, A.C. Янушкевич. - М.: Языки русской культуры. - Т. 2, 2000. - 839, 1. с.

15. Гомер. Одиссея. Пер. В.А. Жуковского. Статья ред. и комментарии И.М. Троцкого. При участии И.И. Толстого. М.-Л.: Academia, 1935. - 535, 4. с.

16. Список использованной литературы.

17. Аверинцев С.С. «Аналитическая психология» К.Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // Вопросы лит. М., 1970. -№ 3. - С. 113 - 143.

18. Аверинцев С.С. Риторика как подход к обобщению действительности // Поэтика древнегреческой литературы. -М.: «Наука», 1981. С. 15-46.

19. Аверинцев С.С. Размышления над переводами Жуковского // Зарубежная поэзия в переводах В.А. Жуковского в 2 т. М.: «Радуга», 1985. - Т. 2, с. 553 - 575.

20. Актуальные проблемы теории художественного перевода. Маг-лы всесоюзного симпозиума 25 февраля 2 марта 1966 г. - М., 1967. - Т. 2, 342 с.

21. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М.: Прогресс. Прогресс-академия, 1992. -526,1. с.

22. Асмус В. Шиллер как философ и эстетик // Шиллер Ф. Собр. соч. в 7 т. М., 1957. -Т. 6. - С. 665 -725.

23. Бекедин П.В. Современные советские исследования об эпопее //Русская литература, 1976. -№ 4. - С. 223 -228.

24. Бекедин П.В. Эпопея: некоторые вопросы генезиса жанра // Русская литература.1976. -№ 4. С. 34-60.

25. Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. М., 1964. - 476 с.

26. Берковский Н.Я. Шиллер // Ленинградский альманах. Л., 1956. - Кн. 11. - С. 363 -372.

27. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Л.: Худ. лит., 1973. - 576 с.

28. Бессараб М.Я. Жуковский. М.: Современник, 1975. - 31 6 е.; 2-е изд. доп. - М.: Современник, 1983. -272 с.

29. Бобров С.П. О стихотворных переводах // Интернациональная литература. 1940. -№7-8.-С. 265-270.

30. Бонди С.М. О Пушкине. Статьи и исследования. М.: Худ. лит., 1983. -478 с.

31. Бочаров С.Г. Характеры и обстоятельства// Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. М.: Изд. Ак. наук СССР, 1962.-С. 312-451.

32. Бычков И.А. Бумаги В.А. Жуковского, поступившие в Ими. публичную библиотеку в 1884 году // Отчет ИПБ за 1884 год. Пб.,1887. - Прилож., 199 с.

33. В.А. Жуковский. Изд. журнала «Русский библиофил» Б. М. и г. Спец. выпуск журнала «Русский библиофил». 1912. - Нояб. - дек. -225 с. с 50 ил.

34. В.А. Жуковский в воспоминаниях современников / Сост., подготовка текста, вступ. ст. О.Б. Лебедевой и А.С.Янушкевича; Рос. АН, Научный совет по истории мировой культуры. М.: Наука, 1999. - 726 с.

35. Вайман С. Вокруг сюжета // Вопросы литературы. 1980. - № 2. - С. 114 - 134.

36. Вацуро В.Э. Русская идиллия в эпоху романтизма // Русский романтизм. Л.: Наука, 1978.-С. 118- 138.

37. Вацуро В.Э. Лирика пушкинской поры: «Элегическая школа». ~ СПб.: Наука, 1994. 240 с.

38. Веселовский А.Н. Избранные статьи. Л.: Гослитиздат. 1939. -XXIV, 572 с.

39. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высш. шк., 1989. - 404, 2. с.

40. Веселовский А.Н. Жуковский о Байроне, Гете, Шиллере // Научные обозрения, 1902, № 12, с. 1 -20.

41. Веселовский А.Н. В.А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения». -СПб., 1904.-546 е.; 2-е изд. -Пг., 1918.- 550 с.

42. Взаимосвязь и взаимовлияние жанров в развитии античной литературы. -М.: Наука, 1989.-276 1. с.

43. Викторович В.А. Понятие мотива в литературоведческих исследованиях // Русская литература XIX века: Вопросы сюжета и композиции. Горький, 1975. - Вып. 2. -С. 189-191.

44. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1959. - 492 с.

45. Власенко T.JI. Типология сюжетов русской романтической баллады. //Проблемы типологии литературного процесса. Межвуз. сб. Пермь, 1982. - С. 20 - 29.

46. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. -М.: Междунар. отношения, 1980.-342 с.

47. Вольпе Ц. Вступительная статья и комментарии // Жуковский В.А. Стихотворения в 2 т. Л.: Советский писатель, 1939 - 1940.

48. Вольпе Ц. В.А. Жуковский // История русской литературы. М.: Изд. Ак. наук СССР, 1941.-T. V, с. 353 -391.

49. Танеева Н.Л. Основы деятельной теории перевода / Тверской госун-т. Тверь, 1997.-80 с.

50. Галеева Н.Л. Параметры художественного текста и перевод: Монография / Тверской гос. ун-т. Тверь, 1999. - 154 с.

51. Гаспаров М. Л. Современный русский стих: Метрика и ритмика. М.: «Наука,1974. 487 с.

52. Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха. М.: Наука, 1984. - 319 с.

53. Гаспаров М. Л. Очерк истории европейского стиха. М.: Наука, 1989. - 302, 1. с.

54. Г'ачев Г.Д. Содержательность художественных форм. (Эпос. Лирика. Театр.). М.: «Просвещение», 1968. - 302 с.

55. Гачечиладзе Г. Проблемы реалис тического перевода. Автореферат дисс. на соискание учен, степени доктора филол. наук. Тбилиси: Изд. АН Груз. ССР, 1961.-67 с.

56. Гегель. Сочинения. М.: Госполитиздаг, 1956. -Т.З. - 371 с.

57. Гей Н.К. Время и пространство в структуре произведения // Контекст. 1974. М.,1975.-С. 213-228.

58. Гербель Н.В. О русских переводах из Шиллера// Шиллер Ф. Сочисения в пер. русских писателей. СПб, 1860. - Т. 1. - С. 219 - 231.

59. Гижицкий А. В.А. Жуковский и ранние немецкие романтики // Русская литература. 1979.- № 1.-С. 120-128.

60. Гинзбург Л.В. Размышления переводчика /7 День поэзии. Л.: «Сов. писатель, 1966.-С. 234-237.

61. Гинзбург Л.Я. О лирике. М.: «Советский писатель», 1964. — С. 19 - 50.

62. Гнедич Н.И. Поли. собр. поэтических сочинений и переводов в 3 т. СПб., 1905.

63. Гоголь Н.В. Об Одиссее, переводимой Жуковским // Поли. собр. соч. М.: Изд. АН СССР, 1952. - Т. 8. - С. 236 - 244.

64. Голинкевич Н.Т. Читаем Гомера: Одиссея: Песнь первая / Комментарий с переводом и словарем. М.: Высш. шк., 1996. - 224 с.

65. Горан В.П. Древнегреческая мифологема судьбы. Новосибирск, 1990. - 334 с.

66. Гордезиани Р.В. Проблемы гомеровского эпоса. Тбилиси: Изд. Тбилисского университета, 1978. - 394 с.

67. Гуляев H.A. Жуковский II Русский романтизм. -М.: Просвещение, 1974. С. 61 -68.

68. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М., 1965. - 354 с.

69. Гуревич А.Я. Что есть время?//Вопросы лит. 1968. -№ 11.-С. 151 - 174.

70. Гуревич А.Я. Время как проблема истории культуры // Вопросы философии. -1969.-№3.-С. 105-116.

71. Гуревич А.Я. Смерть как проблема исторической антропологии // Одиссей. Человек в истории. Исследования по социальной истории и история культуры, 1989.-М.: Наука, 1989.-С. 114-135.

72. Данилевский Р.Ю. Шиллер и становление русского романтизма// Ранние романтические веяния. Л.: Наука, 1972. - С. 3 - 96.

73. Данилевский Р.Ю. Шиллер в русской лирике 1820 1830-х годов // Русская литература. - 1976. - № 4. - С. 139 - 149.

74. Дерюгин A.A. Античность в раннем творчестве В.А. Жуковского // Материалы IX науч.конференции литературоведов Поволжья. Пенза, 1969. - С. 36 - 37.

75. Дестунис Г. О переводе Одиссеи В.А. Жуковским //Журнал министерства народного просвещения. 1850. - Ч. 7. - Отд. II. - С. 59 - 98.

76. Донских O.A., Кочергин А.II. Античная философия. Мифология в зеркале рефлексии. М.: Изд. Московского университета, 1993. - С. 128 - 130.

77. Егунов А.Н. Гомер в русских переводах XVIII XIX веков. - M.-JL: Наука, 1964. -439 с.

78. Жанровое новаторство русской литературы конца XVIII XIX вв. Сб. науч. работ. -Л.: ЛГПИ, 1974. - 190 с.

79. Жирмунский В.М. Гете в русской литературе. Л.: Гослитиздат, 1937. - 674 с.

80. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика: Избр. тр. Л.: Наука. Лениград. отделение, 1977. -407 с.

81. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин: Пушкин и западные литературы. Избр. тр. -Л.: Наука, 1978.-423 с.

82. Загарин П. Поливанов Л.И. В.А. Жуковский и его произведения. 1783 1883. -М., 1883.- 584 с.

83. Зейдлиц К.К. Жизнь и поэзия В.А. Жуковского. 1783 1852: По неизданным источникам и личным воспоминаниям. - СПб.: Ред. «Вестника Европы», 1883. -259 с.

84. Зелинский Ф.Ф. Возникновение греха. И Русская мысль. 1917, июль-август (год 38-й). - XIII. - Кн. VII - VIII. - С. 1 - 27.

85. Зелинский Ф.Ф. Древнегреческая религия. -Пг.: «Огни», 1918. 163 с.

86. Зелинский Ф.Ф. Гомеровская психология. Пб., 1922. - 39 с.

87. Золотусский И.П. Гоголь. Лермонтов Жуковский. М.: Правда, 1986. - 48 с.

88. Иезуитова Р.В. Вст.ст. к разделу «В.А. Жуковский» // История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. -М.: Искусство, 1969. Т. IV, первый полутом. - С. 62 - 64.

89. Иезуитова Р.В. Баллада в эпоху романтизма // Русский романтизм. Л.: Наука, 1978.-С. 143 - 149.

90. Иезуитова Р.В. В.А. Жуковский. Итоги и проблемы изучения (К 200-летию со дня рождения поэта) // Русс. лиг. 1983. - № 1. - С. 8 - 23.

91. История романтизма в русской литературе: Романтизм в русской литературе 20 -30-х гг. XIX в. (1825 1940). - М.: Наука, 1979. - 328 с.

92. Каменский З.А. Русская эстетика первой трети XIX века. Классицизм.

93. Вступи тельная статья // Русские эстетические трактаты первой тре ти XIX века в 2 т.-М.: Искусство, 1974.- Т. 1.-С.7-70.

94. Канупова Ф.З. Некоторые особенности реализма Гоголя: о соотношении реалистических и романтических начал в творчестве писателя. Томск: Изд. Томского ун-та, 1962. - 135 с.

95. Канунова Ф.З. О философских взглядах Жуковского // Библиотека В.А. Жуковского в Томске. Томск: Изд. Томского ун-та, 1984. - Ч. II. - С. 33 1 - 400.

96. Канунова Ф.З. Творчество Ж.-Ж. Руссо в восприятии Жуковского //Там же. -Томск: Изд. Томского ун-та, 1984. -Ч. И. С. 229- 337.

97. Канунова Ф.З., Янушкевич А.С. Своеобразие романтической эстетики и критики В.А. Жуковского // Жуковский В.А. Эстетика и критика. М., 1985. - С. 7 - 49.

98. Канунова Ф.З. О философско-исторических воззрениях Жуковского (на материале библиотеки поэта) // Жуковский и русская культура. Л.: «Наука», 1987. - С. 32 -45.

99. Канунова Ф.З., Айзикова И.А. Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820 1840-е годы). - Новосибирск, «Сибирский хронограф», 2001. - 302 с.

100. Каплинский В.Я. Жуковский как переводчик баллад // ЖМНП. 1915. - № 1 . - С. 1-25.

101. Карташова И.В. Еще раз об эволюции романтизма. // Проблемы романтизма в русской и зарубежной литературе. Тверь, 1996. - С. 6 - 10.

102. Кибальник С. А. Антологическая поэзия Жуковского // Жуковский и русская культура. Л.: Наука, 1987. - С. 261 - 272.

103. Кожинов В.В. К проблеме литературных родов и жанров. // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. / Ред. кол.: Г.А. Абрамович и др. М., 1964. - С. 39-49.

104. Кожинов В.В. Роман эпос нового времени // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. / Ред. кол.: Г.А. Абрамович и др. -М., 1964. - С. 97- 172.

105. Комиссаров В.Н. К определению понятия «перевод» // Учебно-методические разработки к курсу теории перевода. М., 1972. - С. 6 - 13.

106. Комиссаров В.Н. «Естественность» художественного перевода //Литература и перевод: проблемы теории. Международная встреча ученых и писателей. Москва. 27 февр. 1 марта 1991 г. М.: Изд. группа «Прогресс», «Литера», 1992. - С. 101 -110.

107. Краевский А. Об исторических таблицах Жуковского. СПб.: Тип. Академии наук, 1836.- 32 с.

108. Кукулевич A.M. Русская идиллия Н.И. Гнедича «Рыбаки» // Ученые записки ЛГУ. Л., 1939. - Вып. 2. - № 46. - С. 284 - 320.

109. Лавровский П. А. Сравнение перевода «Одиссеи» Жуковского с подлинником на основании разбора 9-й рапсодии. // Отечественные записки. 1849. - T. LXIII. -№ З.-Отд. V.-C. 1 -58.

110. Лебедева О.Б. Древнегреческая драматургия в осмыслении и переводах В.А. Жуковского // Библиотека В.А. Жуковского в Томске Томск: Изд. Томского унта, 1988. - Ч. III. - С. 464 - 570.

111. Левин ГО.Д. О русском поэтическом переводе в эпоху романтизма // Ранние романтические веяния: Из истории международных связей русской литературы. -Л.: Наука, 1972. С. 222 - 246.

112. Левин Ю.Д. Зарубежные работы о переводном творчестве В.А. Жуковского //Русс, лит. 1973. -№3,- С. 229-235.

113. Левин Ю.Д. Оссиан в русской литературе, конец XVIII первая треть XIX века. - Л.: Наука, 1980. - 205 с.

114. Левин Ю.Д. Об исторической эволюции и принципах перевода // Международные связи русской литературы. M.-JL: Изд. АН СССР, 1963. - С. 5 -63.

115. Левин Ю.Д. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. Л.: Наука, 1983. - 300 с.

116. Левин Ю.Д. В.А. Жуковский и проблема переводной поэзии // Левин Ю.Д. Русские переводчики XIX века. Л.: Наука, 1985. - С. 8 -25.

117. Либинзон З.Е. Философии истории Ф. Шиллера // Ученые записки Горьковского пед. института, 1967. Вып. 69. - С. 223 - 235.

118. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М.: Наука, 1979. - 352 с.

119. Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. 2-е изд. -СПб.: Наука, 1991.-372 с.

120. Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества. СПб.: Русско-балтийский информационный центр «Блиц», 1993. - 160 с.

121. Лобанов B.C. (сост.) Библиотека В.А. Жуковского: Описание. Томск: Томский ун-т, 1981. - 415 с.

122. Лондор М. Поэтическая точность // Вопросы лит. 1964. - № 5. - С. 217 -220.

123. Лосев А.Ф. Гомер. М.: Гос. учебно-педагогическое изд. мин. прос. РСФСР, 1957.-620 с.

124. Лосев А.Ф. Страсть к диалектике: Литературные размышления философа. -М.: Сов. писатель, 1990.-318, 2. с.

125. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Пособие для студентов. Л.: Просвещение, 1972.

126. Лотман Ю.М. Смерть как проблема сюжета // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М.: ГНОЗИС, 1994. - С. 417 - 419.

127. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII начала XIX века). - СПб.: Искусство, 1994. - 399 с.

128. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии: Анализ поэтического текста. Статьи и исследования. Заметки. Рецензии. Выступления. СПб: Искусство, 1996. - 848 с.

129. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история. - М.: Языки мировой культуры, 1999. - 464 с.

130. Лурье С.Я. Разговор тела с духом в греческой литературе // Академику В.В. Струве. Древний мир. Сб. статей. -М., 1962. С. 587 - 594.

131. Маймин Е.А. О русском романтизме. -М.: Просвещение, 1975, 239 с.

132. Мальчукова Т.Г. Литературоведение как наука и творчество. -Петрозаводск, 1993. 104 с.

133. Мальчукова Т.Г. Античные и христианские традиции в поэзии A.C. Пушкина. Книга первая. Петрозаводск: Изд. Петрозаводского ун-та, 1997. - 195 с.

134. Манн Ю.В. Русская философская эстетика (1820-е- 1830-е годы). -М.: Искусство, 1969. 304 с.

135. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. -М.: Наука, 1976. -375 с.

136. Манн Ю.В. Динамика русского романтизма. М.: Аспект пресс, 1995.

137. Маркиш С.П. Гомер и его поэмы. М.: Гослитиздат, 1962. - 126 с.

138. Маркович В.М. Балладный мир Жуковского и русская фантастическая повесть эпохи романтизма // Жуковский и русская культура. JL: Наука, 1987. - С. 138- 166.

139. Мастерство перевода, 1970. М., 1970. - Сб. 7.

140. Мастерство перевода, 1971.-М., 1971.-Сб. 8.

141. Материалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы»: от сюжета к мотиву. Под ред. В.И. Попы. Новосибирск: Институт филологии СО РАН, 1996. - 192 с.

142. Материалы к Словарю сюжетов и мотивов русской литературы: Сюжет и мотив в контексте традиции. Под ред. Е.К. Ромодановской. Новосибирск: Институт филологии СО РАН, 1998. - Вып. 2., 268 с.

143. Матяш С.А. Неизданное «Общее оглавление» последнего прижизненного собрания сочинений В.А. Жуковского: К вопросу о жанровой системе поэта // Русслит. 1974,- №2.-С. 150- 155.

144. Матяш С.А. Жуковский и русская стиховая культура XVIII первой половины XIX в. // Жуковский и русская культура. - JI.: Наука, 1987. - С. 80 - 95.

145. Между Эдипом и Озирисом. Становление психоаналитической концепции мира. Львов: Инициатива, М.: Совершенство, 1998. - 512 с.

146. Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. (Ранние формы и архаические памятники). М.: Изд. восточной литературы, 1963. - 463 с.

147. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976. - 406 с.

148. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М.: Наука, 1986.-319 с.

149. Мелихова Л.С. Человек в поэме (к специфике жанра) // Проблему теории и истории литературы. М.: Изд. МГУ, 1971. - С. 188- 193.

150. Микешин А.М. К вопросу о жанровой структуре русской романтической баллады // Из истории русской и зарубежной литературы XI XX вв. - Кемерово, 1973.-С. 3-29.

151. Микушевич В. Поэтический мотив и контекст // Вопросы теории художественного перевода. М.: Худож. лит., 1971. - С. 6 - 80.

152. Мифы народов мира (энциклопедия в 2 т.). М., 1987.

153. Миф фольклор - литература. - Л., 1978. - 250 с.

154. Михайлов A.B. Античность как идеал и культурная реальность XVIII XIX веков. // Античность как тип культуры. - М. : Наука, 1988. - С. 308 - 324.

155. Мкалаева Т.Г. Ф. Шиллер в оценке передовой русской критики первой половины XIX века. Автореф. . канд. филол. наук. М., 1965. - 16 с.

156. Мкртчян Л. Художественный перевод как неявная форма соавторства // Литература и перевод: проблемы теории. Международная встреча ученых и писателей. Москва. 27 февр. 1 марта 1991 г. М.: Изд. группа «Прогресс», «Литера», 1992. - С. 244-253.

157. Немзер A.C. «Сии чудесные виденья.»: Время и баллады В.А. Жуковского // Зорин А.Л., Немзер A.C., Зубков H.H. Свой подвиг свершив: О судьбе произведений Г.Р. Державина, К.Н. Батюшкова, В.А. Жуковского. -М .: Книга,1987. С. 155 -264.

158. Новикова М. Прекрасен наш союз. Литература переводчик - жизнь. -Киев: Рад. письмениик, 1986. - 223 с.

159. Новикова М. Художественный перевод от текста к контекстам // Литература и перевод: проблемы теории. Международная встреча ученых и писателей. Москва. 27 февр. 1 марта 1991 г. М.: Изд. группа «Прогресс», «Литера», 1992. - С. 271 -279.

160. Огнев В.Ф. Еще раз о точности перевода // Огнев В.Ф. У карты поэзии. М.: Худ. лит., 1968. - С. 284 - 297.

161. Ордынский Б.И. Новые стихотворения В. Жуковского. «Одиссея». I XII песни. // Отечественные записки. - 1849. - № 8. - Т. LXV. - Отд. 5. - С. I - 36.

162. Памяти В.А.Жуковского и Н.В. Гоголя.-Вып. l.-Спб.: АН, 1907.-213 + +88 с. (двойная пагинация).

163. Переверзин В.М. Гегель и проблема романа-эпопеи как синтетического жанра// Филологические науки. 1985. № 3. - С.9 - 16.

164. Петрунина H.H. Жуковский и пути становления русской повествовательной прозы // Жуковский и русская культура. Л.: Наука, 1987. - С. 45 - 80.

165. Плетнев П.А. О жизни и сочинениях Василия Андреевича Жуковского. -Спб.: АН, 1853. 188 с.

166. Плетнев П.А. Сочинения и переписка. СПб., 1885. - Т. 3. - XI, 745 с.

167. Попович А. Проблемы художественного перевода. М.: Высш. шк., 1980. -199 с.

168. Постнов О.Г. Тема смерти в ранней лирике A.C. Пушкина // «Вечные» сюжеты русской литературы. «Блудный сын» и другие. Сб. науч. трудов. Отв. ред. Е.К. Ромодановская, В.И. Тюпа. Новосибирск, 1996. - С. 59 - 68.

169. Прозоров В.В. Мотивы в сюжете. // Мотивы и сюжеты русской литературы. От Жуковского до Чехова. К 50-летию научно-педагогической деятельности Ф.З. Кануновой. Томск: «Знамя мира», 1997. - С. 8 - 12.

170. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной ' сказки. М.: Лабиринт, 1998. - 512 с.

171. Радчук В. Переводимость в динамике // Литература и перевод: проблемы теории. Международная встреча ученых и писателей. Москва. 27 февр. 1 марта 1991 г. М.: Изд. группа «Прогресс», «Литера», 1992. - С, 282 - 289.

172. Ратгауз Г.И. Немецкая поэзия в России (краткий обзор) // Золотое перо: Немецкая, австрийская и швейцарская поэзия в русских переводах 1812 1970. -М., 1974.-С. 5-55.

173. Резанов В.И. Из разысканий о сочинениях Жуковского. СПб., 1906 - 1916. - вып. 1 -2.-362, 620 с.

174. Реморова Н. Б. В.А. Жуковский читатель и переводчик Гердера // Библиотека В.А. Жуковского в Томске. - Томск: Изд. Томского ун-та, 1978. - Ч. 1. -С. 149-300.

175. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.О.: Наука, 1974. -299 с.

176. Риффатер М. Истина в диэгесисе. Главы из книги «Истина вымысла» // Новое литературное обозрение. № 27 (1997). - С. 5 - 22.

177. Рогов Т.О. О чудесном // Русские эстетические трактаты XIX века в 2-х т. -М., 1974.-T. 1.-С. 340-351.

178. Роль традиции в литературной жизни эпохи. Сюжеты и мотивы. Под ред. Е.К. Ромодановской, Ю.В. Шатина. Новосибирск: Институт филологии СО РАН, 1994. - 190 с.

179. Романтизм в литературном движении. Сб. научных трудов. Тверь: Трерской гос. ун-т, 1997. - 157 с.

180. Романтизм и его исторические судьбы. Материалы международной научной конференции (VII Гуляевских чтений) 13 -16 мая 1998.-Тверь, 1998. 4.1. - 183 с.

181. Русская эстетика и критика 40 50-х гг. XIX в. -М.: Искусство, 1982. - 544 с.

182. Русские писатели о переводе / Под ред. Левина Ю.Д. и Федорова A.B. Л.: Сов. писатель, 1960. - 696 с.

183. Русский романтизм. М.: Высш. шк., 1974. - 359 с.

184. Рымарь Н.Т. Современный западный роман: Проблемы эпической и лирической формы. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1978. 128 с.

185. Савельева Л.И. Античность в творчестве Жуковского И Романтизм в русской и зарубежной литературе. Казань: Изд. Казанского ун-та, 1974. - С. 3 - 19.

186. Савельева Л.И. Античность в русской поэзии конца XVIII начала XIX века. - Казань: Изд. Казанского ун-та, 1980. - 120 с.

187. Сакулин П.Н. Филология и культурология. М.: Высш. шк., 1990. - 240 с.1 78. Самойлов Д.С. Книга о русской рифме. М.: Худож. лит., 1973. - 351 с.

188. Сахарный НЛ. Гомеровский эпос. М.: Худож. лит., 1976. - 347 с.

189. Сахаров В.И. Жуковский в творческой биографии Гоголя // Жуковский и литература конца XVIII XIX века. - М.: Наука, 1988. - С. 237 - 251.

190. Сборник в память Н.В. Гоголя и В.А. Жуковского, изд. Ими. Юрьевским Университетом. Юрьев, 1902. - 155 с.

191. Семенко И.М. Жизнь и поэзия Жуковского. -М.: Худ. лит., 1975. -255 с.

192. Сенковский О.И. Одиссея и ее переводы. По поводу перевода «Одиссеи» Жуковского, 1849 г. И Сочинения О. Сенковского. СПб., 1859. - Т. 7. - С. 331 -520.

193. Серман И. К вопросу о смысловом единстве баллад В.А. Жуковского // Сборник статей к 70-летию Ю.М. Лотмана. Тарту, 1992. - 567 с.

194. Смирнова Е.А. Жуковский и Гоголь. (К вопросу о творческой преемственности) // Жуковский и русская культура. Л.: Наука, 1987. - С. 244 -261.

195. Соколов А.Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века. -М.: Изд. МГУ, 1956. 692 с.

196. Стеблин-Каменский М.И. Мир саги. Становление литературы.-Л.: Наука, Ленингр. отд-ие, 1984. 246 с.

197. Степанов Ю.С. Концепт «духовного странничества» в России XIX и XX вв. //Русское подвижничество. -М.: Наука, 1996. С. 29 -43.

198. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 824 е., 51 илл.

199. Тимошенко И. В.А. Жуковский как переводчик «Одиссеи» и современная ему критика. Киев, 1902. - (Оттиск из газеты «Киевское слово»).

200. Толстой И.И. Одиссея в переводе Жуковского // Гомер. Одиссея. Пер. В.А. Жуковского, вст. ст., редакция и комментарии И.М. Троцкого при участии И.И. Толстого. М. - Л.: Academia, 1935.

201. Толстой И.И. Возвращение мужа в «Одиссее» и в русской сказке // Толстой И.И. Статьи о фольклоре. M.-JL: Наука, 1966. - С. 59 - 72.

202. Топер П.М. Теория художественного перевода как объект дискуссий. // Литература и перевод: проблемы теории. Международная встреча ученых и писателей. Москва. 27 февр. 1 марта 1991 г. М.: Изд. группа «Прогресс», «Литера», 1992.-С. 26-39.

203. Троцкий И. Проблемы гомеровского эпоса // Гомер. Одиссея. Пер. В.А. Жуковского, вст. ст., редакция и комментарии И.М. Троцкого при участии И.И. Толстого. М. - Л.: Academia, 1935. - С. 23 - 88.

204. Тюпа В.И. Аналитика художественного (введение в литературоведческий анализ). М.: Лабиринт, РГГУ, 2001.-192 с.

205. Тюпа В.И., Ромодановская Е.К. Словарь мотивов как научная проблема (вместо предисловия) // Материалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы»: от сюжета к мотиву. Под ред. В.И. Тюпы. Новосибирск: Институт филологии СО РАН, 1996. - С. 3 - 15.

206. Тюпа В.И. Фазы мирового археосюжета как историческое ядро словаря мотивов // Материалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы»: от сюжета к мотиву. Под ред. В.И. Тюпы. Новосибирск: Институт филологии СО РАН, 1996. С, - 16-23.

207. Успенский Б. А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. - 352 с.

208. Уткинский сборник. Письма В.А. Жуковского, М.А. Мойер и Е.А. Протасовой / Под ред. А.Е. Грузинского. М.: Изд. М.В. Беер, 1904. - 302 с.

209. Федоров A.B. Введение в теорию перевода. М., 1953.-336 с.

210. Федоров A.B. Основы общей теории перевода. (Лингвистический очерк). -Изд. 3-е.-М.: Высш. шк., 1968.-396 с.

211. Федоров A.B. Основы общей теории перевода. (Лингвистические проблемы). Изд. 4-е. - М.: Высш. шк., 1983. - 303 с.

212. Федоров A.B. Искусство перевода и жизнь литературы: Очерки. Л.: Сов. писатель, 1983. - 352 с.

213. Федоров А. В. Личность переводчика. // Литература и перевод: проблемы теории. Международная встреча ученых и писателей. Москва. 27 февр. 1 марта 1991 г. М.: Изд. группа «Прогресс», «Литера», 1992. - С. 375 - 385.

214. Фридлендер Г.М. Эстетические и философские взгляды Шиллера // Вопросы философии. 1955,- №5,- С. 71 -82.

215. Фридлендер Г.М. Поэтика русского реализма: Очерки о русской литературе XIX века. Л.: Ленингр. отд-ие, 1971. - 293 с.

216. Фридлендер Г.М. Спорные и очередные вопросы изучения Жуковского // Жуковский и русская культура. Л.: Наука, 1987. - С. 5 - 32.

217. Шиллер Фридрих: Статьи и материалы. -М.: Наука, 1966. -423 с.

218. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. Л.: Гослитиздат, 1936. - 454 с.

219. Фрейденберг О. М. Сюжетная семантика «Одиссеи»// Язык и литература. Л.: Изд. РАНИОН, Научио-исслсдовательский институт сравнительной истории литератур и языков Запада и Востока, 1929. Т. IV. - С. 59 - 74.

220. Фрейденберг О.М. Происхождение эпического сравнения (на материале «Илиады») // Труды юб. научной сессии ЛГУ. Л., 1946. - С. 101 - 113.

221. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. - 605 с.

222. Фрейденберг О.М. Утопия (глава из неопубликованной монографии «Семантика композиции «Трудов и дней» Гезиода») // Вопросы философии. -1990.-№5. -С. 148- 167.

223. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высш. шк., 2000. - 398 с.

224. Харьковский унив. сб. в память В.А. Жуковского и Н.В. Гоголя. Харьков, 1903.- 185 с.

225. Художественный перевод. Взаимодействие и взаимообогащение литератур. Ереван: Изд-во Ереванского ун-та, 1982. - 534 с.

226. Цивьян Т. В. Путешествие Одиссея движение по лабиринту // Концепт движения в языке и культуре. - М., 1996. - С. 306 - 323.

227. Чернец J1.B. Литературные жанры. Проблемы типологии и поэтики М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. - 192 с.

228. Черняев П.Н. Как ценили перевод «Одиссеи» современные и последующие критики // Философские записки. Воронеж, 1902. - Вып. II - III. - С, 133 - 177.

229. Черняева Н.Г. Опыт изучения эпической памяти // Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР: Поэтика и стилистика. М.: Наука, 1980. - С. 101 - 134.

230. Чешихин-Ветринский В.Е. В.А. Жуковский как переводчик Шиллера: Критический этюд. Рига, 1895. - 172 с.

231. Чтения в Беседе любителей русского слова, чтение 17-е. СПб. - 1815 - С. 47-66.

232. Чупина Г.А., Степанова Т.В. Отрывки из «Илиады» Гомера в переводе Жуковского // Проблемы метода и жанра. Томск: Изд. Томского ун-та, 1983. -Вып. 9.-С. 64-88.

233. Чупина Г.А. Первый опыт перевода Гомера // Библиотека В.А. Жуковского в Томске Томск: Изд. Томского ун-та, 1988. - Ч. III. - С. 434 - 455.

234. Чупина Г.А. Жуковский читатель «Илиады» и «Одиссеи» в переводе И. Мартынова// Библиотека В.А. Жуковского в Томске - Томск: Изд. Томского ун-та, 1988.-Ч. III.-С. 455-464.

235. Шаталов С.Е. Романтизм Жуковского // История романтизма в русской литературе. Возникновение и утверждение романтизма в русской литературе (1790 1825). - М., 1979. - С. 110 - 162.

236. Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М.: Воениздат, 1973. - 280 с.

237. Шевырев С.П. Разбор перевода «Одиссеи» Жуковского // Москвитянин. -1849. Ч. 1. - № 1 - 3. - Отд. IV. - С. 41 - 48.

238. Шевырев С.П. Теория поэзии в историческом развитии у древних и новых народов. СПб, 1887. - 271 с.

239. Шестаков С.П. В.А. Жуковский как переводчик Гомера. Казань, 1902. - 43 с.

240. Шопина Н.Р. Изображение любовного чувства в гомеровском эпосе // Вестник древней истории. -М.: Наука, 1975. № 1 - С. 86- 102.

241. Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск: ВО «Наука». Сибирская издательская фирма, 1993. - 592 с.

242. Шталь И.В. Гомеровский эпос.-М.: Высш. шк., 1975.-246 с.

243. Шталь И.В. Эволюция эпического изображения: (четыре поколения героев «Одиссеи» Гомера). //Типология народного эпоса. М.: Наука, 1975. - С. 182-212.

244. Шталь И.В. Гомеровский эпитет как элемент художественной системы // Поэтика древнегреческой литературы. M.: Наука, 1981. - С. 331 - 365.

245. Шталь И.В. Художественный мир гомеровского эпоса. -М.: Наука, 1983. -296 с.

246. Штернберг Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии. Исследования, статьи, лекции. Л.: Изд-во ин-та народов Севера им. П.Г. Смидовича, 1936. -572с.

247. Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л.: Советский писатель, 1969. - 552 с.

248. Эйхенбаум Б.М. О прозе; о поэзии. Л.: Худож. лит., 1986. -456 с.

249. Элиаде М. Космос и история. М.: Прогресс, 1987. - 312 с.

250. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Академический проект, 2000. - 224 с.

251. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. СПб.: Алетейя, 1998.-250 с.

252. Эсалнек А.Я. Своеобразие романа как жанра. Спецкурс,- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978.-79 с.

253. Эткинд Е.Г. Поэзия и перевод. M.-JL: Сов. писатель, 1963. -431 с.

254. Эткинд Е.Г. Стихотворный перевод как проблема сопоставительной стилистики: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Л., 1965. - 36с.

255. Эткинд Е.Г. Поэтический перевод в истории русской литературы // Мастера русского стихотворного перевода. Л.О., 1968. - Кн. 1. - С. 5-72.

256. Эткинд Е.Г, Русские поэты-переводчики от Тредиаковского до Пушкина. -Л.: Наука, 1973.-248 с.

257. Янушкевич A.C. Проблема эпического в эстетике и творчестве Жуковского // Проблемы лит.жанров: Материалы третьей науч.межвуз.конференции. Томск: Изд. Томского ун-та, 1979. - С. 101-103.

258. Янушкевич A.C. Некоторые вопросы жанрового развития в творчестве В.А. Жуковского // Библиотека В.А. Жуковского в Томске Томск: Изд. Томского унта, 1984. - Ч. II - С. 481 - 549.

259. Яиушкевич A.C. Немецкая эстетика в библиотеке В.А. Жуковского // Библиотека В.А. Жуковского в Томске. Томск: Изд. Томского ун-та, 1984. - Ч. II. -С. 155-171.

260. Янушкевич A.C. Лебедева О.Б. Замысел «Повести о войне Троянской» // БЖ. Ч. II.-С. 232-246.

261. Янушкевич A.C. Этапы и проблемы творческой эволюции В.А. Жуковского. -Томск: Изд. Томского ун-та, 1985. -285 с.198

262. Янушкевич A.C. Путь Жуковского к эпосу // Жуковский и русская культура. -Л.: «Наука», 1987.-С. 166-179.

263. Янушкевич A.C. В.А. Жуковский: Семинарий: Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец. №2101 «Рус. яз. и лит.». -М.: Просвещение, 1988. 175 с.

264. Янушкевич A.C. О посвящении и предисловии к переводу «Одиссеи» В.А. Жуковского // Гомер. Одиссея. Пер. В.А. Жуковского. -М.: Наука, 2000. С. 347352.

265. Ярхо В.Н. Вина и ответственность в гомеровском эпосе // Вестник древней истории. 1962,-№2.-С. 3 -26.

266. Ярхо В.Н. Проблема ответственности и внутренний мир гомеровского человека // Вестник древней истории. 1963. - № 2. - С. 46 - 64.

267. Ярхо В.Н. «Одиссея» фольклорное наследие и творческая индивидуальность // Гомер. Одиссея. Пер. В.А. Жуковского. - М.: Наука, 2000. - С. 289-329.

268. Ярхо В.Н. В.А. Жуковский переводчик «Одиссеи» // Гомер. Одиссея. Пер. В.А. Жуковского. - М.: Наука, 2000. - С. 230 - 346.