Учение о долге в этике Ранней Стои тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.05, кандидат философских наук Гаджикурбанова, Полина Аслановна

• Гаджикурбанова, Полина Аслановна
• кандидат философских наук
• 2001

Оглавление диссертации кандидат философских наук Гаджикурбанова, Полина Аслановна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ВЫСШЕЕ БЛАГО И

ОТНОСИТЕЛЬНЫЕ ЦЕННОСТИ.

1.1. Общая характеристика стоической этики.

1.2. Троичное разделение сущего.

1.3. Понятие "кахорбсоца" в стоической этике.

1.4. Понятие "Ka6rjKovv в стоической этике.

ГЛАВА 2. СООТНОШЕНИЕ ДВУХ УРОВНЕЙ

ДОЛЖЕНСТВОВАНИЯ В СТОИЧЕСКОЙ ЭТИКЕ.

2.1. Недоумение исследователей: две этики или одна.

2.2. Взаимосвязь KaBfpcov и кахорбсоца.

2.3. «Надлежащее по обстоятельствам».

2.4. Понятие «природа» и стоическое учение о долге.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Учение о долге в этике Ранней Стои»

Актуальность настоящего исследования определяется самим характером поставленных в нем проблем: они имеют непреходящее значение для этической науки. Как и всякая философская дисциплина, этика обращается к комплексу специфических вопросов, смысл которых полностью не определяется конкретным историческим контекстом, в котором они зародились. Это так называемые «вечные проблемы» (красноречивый пример такого понимания дает название одного из этических сборников - «Этика: старые новые проблемы»1). Их универсальность и, условно говоря, внеисторичность, возможно, опирается на трудно определимую, но достаточно константную реальность «человеческой природы», сохраняющую определенную устойчивость при изменяющихся исторических обстоятельствах. Известное «сродство» различных культурно-исторических образований, формирующих определенный тип человеческого, делает возможным и герменевтический практику. Опыт мировой моралистики достаточно убедительно свидетельствует об этом: размышления о «судьбах человеческих» обнаруживает типологические соответствия у разных времен и народов, как в общей тональности нравственного чувства, так и в понимании конкретных реальностей человеческой жизни. Таким образом, моральное отношение принадлежит к числу парадигмальных характеристик человеческого бытия. Но в таком случае получает оправдание и наше обращение к той философской традиции, которая отрефлектировала и тем самым сделала достоянием широкого этического сознания его важнейшую категорию - категорию долга. Речь идет о стоицизме.

1 Этика: новые старые проблемы. М., 1999.

Стоицизм является первой школой в истории европейской этики, характеризующейся развернутым и устойчивым интересом к проблеме долга. И хоть уже Демокрит вплотную подошел к постановке данной проблемы, тем не менее, понятие «долга» явилось «визитной карточкой» именно стоической моральной системы, и трудно не согласиться с тем, что в истории античной этики пальма первенства в разработке деонтологической проблематики принадлежит именно стоикам. Более того, их решение данной проблемы прямо или косвенно оказало заметное влияние на последующие исследования в этой области.

В стоическом учении о долге, как в фокусе, сконцентрированы почти все основные образы и понятия этической доктрины: соотношение между естественно-природным и моральным в человеческой деятельности (фактически, проблема специфики моральной деятельности), соотношение морали и знания (проблема «этического интеллектуализма» у стоиков, идущая от Сократа); вопрос о возможности научения добродетели; концепция естественной склонности человека к добродетельным поступкам; проблема самоубийства и условий добровольного ухода из жизни; соотношение абсолютной и относительных ценностей; моральная мотивация и предметное содержание поступка, и многое другое.

При этом можно с уверенностью сказать - и этот факт подчеркивается в нашем исследовании, - что в истории всей европейской философской мысли только две моральные доктрины рассматривали понятие долга в качестве привилегированного объекта своего исследовательского интереса - это стоицизм и моральное учение Канта. Однако если этика Канта в общем и в своих отдельных аспектах давно уже находится в центре внимания в отечественной и мировой этической литературе, то стоическое учение о долге вовсе не может похвастать этим.

С одной стороны, моральный идеал стоической доктрины, образ стоического мудреца прочно вошел в обиход европейского морального сознания, вдохновляя многих поборников нравственного совершенства и социальной справедливости во все времена. Уже при одном упоминании слова «стоик» в памяти всплывает образ человека, мужественно переносящего все превратности судьбы, невозмутимо и непоколебимо исполняющего свой долг, свободного от страстей и волнений. Этот образ настолько популярен, что даже породил расхожее клише - «стоически» переносить трудности, испытания и т.п.

Однако, с другой стороны, несмотря на явную популярность стоической этики, несмотря на то, что «долг» является фундаментальной категорией морального сознания, и что стоическая школа стояла у истоков концептуального оформления данной категории, стоическая трактовка понятия «долга» до сих пор содержит массу «белых пятен» и нуждается в самом тщательном исследовании.

В особенности «не балуют вниманием» стоическую этику отечественные исследователи. Поэтому, как справедливо заметил А.А. Столяров, едва ли стоит «тратить много слов на обоснование «актуальности» предмета, который нам, в России, приходится открывать почти заново»2.

Постановка проблемы.

В стоической школе этическая категория «долга» раскрывалась посредством специфически стоических понятий - «надлежащее» 3

Ka9fjKov) и «действие согласно добродетели» (каторвсоца) . Эти понятия

2 Столяров А.А. Стоя и стоицизм. М., 1995. С. 8.

3 "Ka&rjKov" (лат. officium) - часто переводят как "обязанность", "долг". В данной работе мы будем придерживаться перевода "надлежащее". КаторЭсоца" (лат. recte factum) - стоический термин, который не имеет устоявшейся традиции перевода. Возможны варианты - «верное действие», «прямодеяние», "добродетельное действие", "совершенное надлежащее" и т.д. относятся к числу фундаментальных определений стоической моральной теории: в них и через них выражаются добродетели (или блага); они позволяют, с одной стороны, давать зримое воплощение нравственным установкам мудреца, а с другой - дают возможность заглянуть в глубины морального самоопределения субъекта, связывая фактическое содержание поступка («надлежащее» как формальное выполнение действия) со сферой моральной мотивации; прагматического мотива с нравственным «сверх-мотивом».

Однако перед исследователем встает очевидная проблема: оба рассматриваемых понятия претендуют на то, чтобы выражать долженствование, но сам факт использования двух понятий свидетельствует о том, что стоики выделяли различные типы долженствования. Необходимо вычленить специфику Ka0fjKov и каторбсора с точки зрения характера долженствования, присущего каждому из них. В свою очередь от решения данной задачи зависит ответ на вопрос: может ли стоическая этика рассматриваться как единое учение, или речь должна идти о двух изолированных этических теориях и, соответственно, двух трактовках морального долга.

Степень разработанности проблемы.

Несмотря на широкую известность стоической этики как этики долга и, несмотря на наличие некоторых специальных исследований понятия "KaGfjKov" и "кат6р9сора"остаются и по сей день одними из наиболее сложных и загадочных конструкций стоицизма.

Основания сложившейся ситуации можно увидеть в целом ряде факторов. Прежде всего, это факторы объективного порядка: фрагментарность и явно неудовлетворительное состояние источников. Оригинальные древнестоические тексты дошли до нас в виде разрозненных фрагментов, по которым крайне сложно реконструировать философское содержание данных понятий, не говоря уже о том, чтобы вычленить и последовательно обрисовать позиции отдельных представителей Древней Стой по этому вопросу. Доксографические свидетельства грешат сухостью и формализмом4, а временами и просто нестрогостью и невниманием к терминологическим тонкостям. Кроме того, транспонирование древнестоических греческих терминов в римскую культурную и языковую среду, осуществленное Цицероном, также не добавляет ясности в понимание специфики стоического учения о долге (впрочем, как и других тем стоической философии)5.

Произведения поздних стоиков, Плутарха и Цицерона в течение столетий являлись настольными книгами почти всякого образованного европейца. Широкое вовлечение в сферу нефилософской культурной традиции основных идей и понятий стоической этики способствовало своеобразному «обмирщению» высоких норм стоического морального идеала и превращению глубоко продуманного учения о долге в правила «житейской мудрости». Одна из самых популярных мировых этических школ, стоицизм, по меткому замечанию А.Ф. Лосева, «разделяет с эпикурейством печальную судьбу внутреннего опошления и нуднейшего морализма, навязанных . настолько же пошлым, насколько и благодарным потомством» 6.

Отдельно следует отметить факторы, которые носят, условно говоря, «парадигмальный» характер: речь идет об установках и позициях исследователей стоицизма и стоической этики в частности. Прежде всего, это в целом довольно «прохладное» отношение к философским школам эпохи эллинизма, как к школам периода упадка и декаданса греческой цивилизации. К примеру, весьма рельефно данная установка

4 Forschner М. Die Stoische Ethik. Uber den Zusammenhang von Natur,- Sprach - und Moralphilosophit im altstoischen System. Stuttgart, 1981, S.183.

5 Весьма интересные наблюдения относительно истории изменения важнейших терминов стоической этики и их трансляции в римскую языковую среду содержатся в исследовании Г. Килба. См.: Kilb G. Ethische Grundbegriffe der alten Stoa und ihre Ubertragung durch Cicero im dritten Buch de finibus bonorum et malorum. Freiburg (Br.), 1939.

6 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М, 1979. С. 172. выступает в исследованиях Э. Целлера7. Исходя из «априорно установленной идеальной модели культуры»8, согласно которой лишь философские системы периода греческой классики являют собой образец высшего полета философской мысли, стоицизм зачастую рассматривается как сугубо практическая «философия для водоносов»9, все теоретические построения которой жестко подчинены цели «призывать людей, лишенных политической свободы, искать прибежище во внутренней жизни духа»10. Подобная установка вызывает искушение рассматривать стоическую этику как эклектичное смешение идей Сократа, Платона, Аристотеля; как учение, явно не самостоятельное в теоретическом плане. Такой подход может сильно исказить понимание тех моральных проблем, которые были впервые поставлены именно в стоицизме, и именно в нем получили свое специфически-стоическое решение. Так, понятия "KaGfpcov" и "каторвсоца" действуют исключительно в стоическом и ни в каком другом греческом толковании жизни. Поэтому «их нельзя постичь исходя из . структуры греческой этики вообще, но они откроются лишь тому, кто знает со всей возможной глубиной и полнотой, почему именно в стоической философии идет речь об этих понятиях, тому, кто постиг ядро и основание этой философии в ее самобытности»11.

Затем, имеет смысл напомнить тот факт, что с момента возникновения стоицизма нас отделяет более двух тысяч лет напряженного развития философской мысли. Многие понятия, используемые стоическими авторами, не вошли в философский актив последующих учений (например, понятие "каторвсора"), многие

7 Zeller Е. Die Philosophic der Griechen in ihrer geschichtlichen Entwicklung. Th. III. Abt. 1. Die nacharistotelische Philosophic. 1. Halfte. 5 Aufl. Leipzig, 1923.

8 Адо П. Что такое античная философия? М., 1999. С. 105.

9 См.: А. А. Столяров. Там же, С. 19.

10 Адо П. Там же, С. 105.

11 Nebel G. Der Begriff KA0HKON in der alten Stoa // Hermes 70, 1935. S. 339. претерпели существенные концептуальные трансформации, будучи сами уже зачастую серьёзно переработанными стоиками. К последним относится и понятие «природы», при исследовании которого довольно сложно бывает отрешиться от восприятия его сквозь призму нововременных метафизических конструкций; и являющееся одним из главных предметов исследования данной работы - понятие "KaBfjicov", чей исходный смысл претерпел такие изменения, что его сочли возможным использовать в качестве синонима немецкого «Pflicht», термина, «исполненного сильным влиянием кантовской и прусской традиции»12. Современные исследователи стоической этики не раз предостерегали от слишком поспешных сравнений стоической и кантовской этических систем. Безусловно, в целом ряде вопросов обе системы демонстрируют поразительное сходство, но, все же его не следует переоценивать. Кант создал этическое учение до сих пор не превзойденное и по строгости и дифференцированности мысли, и по глубине. Влияние этического учения Канта на любого исследователя, который серьезно занимается разработкой этической проблематики, трудно переоценить. Можно критиковать это учение, можно пытаться его преодолеть, но оно, тем не менее, остается неким концептуальным фоном практически всех современных этических дискуссий. Потому и столь велико искушение воспринимать стоическое учение сквозь призму кантовской теории, и ее концептуального аппарата; видеть в стоическом учении о долге лишь «черновой набросок» учения Канта. При таком подходе невозможно понять специфику стоической версии отношения долга и склонностей, абсолютного и относительных благ, абсолютного долженствования и «надлежащих» действий.

12 Nebel G. Op. cit. S. 339. В качестве примера можно привести: Bonhoeffer A. Epiktet und die Stoa. Stuttgart, 1890. S. 22.

Учитывая все вышеназванные сложности, мы должны отдавать себе отчет в том, что всякая попытка изложения и анализа стоической этики, и в частности, учения о долге, является реконструкцией, «попыткой понимания, со всеми существенными оговорками»13, которая с неизбежностью будет нести на себе отпечаток и теоретических предпочтений ее авторов, и доминирующих в философском сознании базовых моделей и объяснительных схем.

Если мы обратимся непосредственно к литературе, посвященной стоической этике, то мы будем вынуждены с прискорбием констатировать, что в отечественной философской литературе практически отсутствуют специальные исследования по стоической этике, не говоря уже об исследованиях проблемы долга в стоицизме. Немногие, хотя и весьма квалифицированные публикации более общего порядка на русском языке не могут пока заполнить этот вакуум.

Дореволюционные работы, посвященные стоической этике, в основном ориентированы на моралистику поздних стоиков и в целом носят популяризаторский характер. В качестве примеров можно привести работы П.Л. Краснова14, В. Фаминского15, А. Мельгунова16.

Отдельно можно отметить разделы, посвященные стоицизму в

17 18 19 исследованиях О. Новицкого , П.Г. Редкина , С.Н. Трубецкого . Однако, содержащаяся в них информация об этике Ранней Стой едва ли позволяет составить развернутое представление о стоическом учении о долге.

13 Forschner М. Op. cit. S. 183.

14 Краснов П Л. Анней Сенека. Его жизнь и философская деятельность: Биогр. очерк. СПб., 1895.

15 Фаминский В. Религиозно-нравственные воззрения Л. Аннея Сенеки (философа) и отношение их к христианству. Киев, 1906.

16 Мельгунов А. Сенеки христианствующего нравственные лекарства. М., 1783.

17 Новицкий О. Постепенное развитие древних философских учений в связи с развитием языческих верований. T.3. Киев, 1860.

18 Редкин П.Г. Из лекций по истории философии права в связи с историей философии вообще. T.7. СПб., 1891.

19 Трубецкой С.Н. Учение о логосе в его истории. //Трубецкой С.Н. Сочинения. М., 1994.

В современной отечественной литературе сведения о стоической этике можно почерпнуть из философских и этических словарей; разделов, посвященных стоицизму в учебниках по истории античной философии В.Ф. Асмуса20, А.С. Богомолова21, А.Н. Чанышева22. Но стоит ли говорить, что эти сведения крайне сжаты и конспективны и могут обрисовать лишь контуры этики Стой. Весьма интересное и нетривиальное прочтение стоической этики в целом предлагает А.Ф. Лосев23, однако, задачи его исследования не предполагают обращения к отдельным этическим категориям. Весьма корректное и емкое изложение

24 стоической доктрины содержит «Краткая история этики» . Однако само название говорит о том, что в данной работе могут быть освещены лишь узловые моменты этического учения стоиков.

Наряду с разделами в словарях и учебниках информацию о стоической этике можно почерпнуть из вступительных статей и комментариев к современным изданиям текстов стоиков. Здесь следует отметить комментарии А.А. Столярова к его переводу «Фрагментов

25 ранних стоиков» Арнима , комментарии А.К. Гаврилова и Я. Унта к изданию Марка Аврелия , комментарии Б.М. Никольского к трактату Цицерона «О пределах блага и зла»27.

Проливают свет на отдельные аспекты стоической этики статьи сборника «Этика стоицизма. Традиции и современность» под редакцией

28

А.А. Гусейнова . Ряд идей, содержащихся в сборнике, и, прежде всего, в статье А.А. Гусейнова «Двухуровневая структура ценностей стоической

20 Асмус В.Ф. Античная философия. М., 1976.

21 Богомолов А.С. Античная философия. М., 1985.

22 Чанбышев АН. Курс лекций по древней философии. М., 1981.

23 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979.

24 Гусейнов А.А., Иррлитц Г. Краткая история этики. М., 1887.

25 Фрагменты ранних стоиков. Пер. и комментарии А. А. Столярова. ТТ. 1, 2. М., 1998.

26 Марк Аврелий Антонин. Размышления. Пер. А.К. Гаврилова. Комментарии Я. Унта и А.К. Гаврилова. Л., 1985.

27 Марк Туллий Цицерон. О пределах блага и зла. Парадоксы стоиков. Пер. Н. А. Федорова. Комментарии Б.М. Никольского. М., 2000.

28 Этика стоицизма. Традиции и современность // Под ред. А. А. Гусейнова. М., 1991. этики», во многом определили исследовательскую позицию нашей диссертационной работы. Нетрадиционностью подхода к проблеме относительных ценностей в стоической этике выделяется статья А.Г.

90

Гаджикурбанова , посвященная Марку Аврелию, из сборника «Этика: новые старые проблемы».

Отдельно следует отметить фундаментальный труд А.А. Столярова «Стоя и стоицизм»30. Тщательность и скрупулезность исследования, выверенность формулировок, взвешенная и объективная позиция автора делает эту книгу неоценимым источником сведений о стоической доктрине и ее исторических судьбах. Помимо многих других достоинств данная монография содержит на сегодняшний день наиболее полное и развернутое в отечественной литературе исследование этической доктрины Ранней Стой (и вообще всей стоической философии).

К сожалению, на нынешний момент это фактически полный список трудов отечественных авторов, из которых можно почерпнуть сведения о стоической этике. Причем из них непосредственное отношение к заявленной теме нашего диссертационного исследования имеют только две вышеуказанные статьи А.А. Гусейнова и монография А.А. Столярова. И хотя в данных работах тема долга не является привилегированным объектом исследования, содержащиеся в них идеи, философские обобщения и историко-философский материал, к которым мы еще не раз будем обращаться, позволяют хоть в какой то мере заполнить образовавший вакуум и оказывают неоценимую помощь в разработке этой проблематики.

Значительно лучше обстоит дело в иноязычной научной литературе по названной проблематике на основных европейских языках. Массив материалов по стоической этике справочного и учебного характера

29 Гаджикурбанов А.Г. Марк Аврелий: опустошение реальности. // Этика: новые старые проблемы. М., 1999. практически необозрим. Наряду с ними существует довольно много исследований и монографий, специально посвященных стоической этике и отдельным ее аспектам. Осветить весь объем информации не представляется возможным, поэтому мы ограничимся теми авторами, чьи труды имеют, на наш взгляд, первостепенное значение для исследования стоической этики и в частности учения о долге.

Академические исследования стоицизма открывает собой многотомный труд Э. Целлера по истории греческой философии. Стоицизм помещен в раздел «послеаристотелевская» философия, что достаточно красноречиво свидетельствует об отношении к нему Целлера: системы Платона и Аристотеля - вершины развития философии, дальше в философской мысли наступает период упадка и эклектики, вызванный рядом факторов социально-политического характера. Рассматривая стоическую этику, Э. Целлер подчеркивает ее практическую направленность; отмечает разрыв между разумом и чувствами, не характерный для классического калокагатийного идеала периода

31 классики и «негативное понимание нравственной цели» как свободы от волнений. Весьма сурово высказывается Э. Целлер о стоическом учении о долге, замечая, что в этом учении возникает путаница и логическое противоречие между двумя видами долженствования, вызванное принятием наряду с высшим благом сферы относительных благ и отсутствием четкого различения объективной и субъективной сторон поступка. Подобную позицию относительно стоического учения о долге занимают также такие авторитетные исследователи стоицизма как А. Дюроф , М. Поленц , П. Барт и др. А. Дюроф, автор первого

30 Столяров А.А. Стоя и стоицизм. М., 1995.

31 Zeller Е. Die Philosophic der Griechen in ihrer geschichtlichen Entwicklung. Th. III. Abt. 1. Die nacharistotelische Philosophie. 1. Halfte. 5 Aufl. Leipzig, 1923. S. 247.

32 Dyroff A. Die Ethik der Alten Stoa. В., 1897.

33 Pohlenz M. Die Stoa. Geschichte einer geistigen Bewegung. Bd. 1-2. Gottingen, 1948-1949

34 Barth P. Die Stoa. Stuttgart, 2 Aufl. 1908; 3-4 Aufl. 1922. систематического труда по стоической этике, в своей интерпретации учения о долге в основном ориентируется на те элементы стоической системы, которые роднят ее с кинизмом (только добродетель - благо, соответственно, единственный долг - следование добродетели). Если последовательно придерживаться данной установки, сфера относительных ценностей и учение о «надлежащих» действиях кажется «чужеродным» элементом стоической этики. М. Поленц, стремившийся реабилитировать Стою после уничижительных оценок Целлера, и видевший в ней духовное течение, олицетворявшее синтез греческой и восточной ментальности, вовсе рассматривал понятие "кав^коу" как неорганический нарост греческой этики, результат заимствования семитского «ты должен», осуществленный основателем Стой финикийцем Зеноном.

Оппонентами позиции Э. Целлера являются такие исследователи как if л /г фон Арним , О. Дитрих и др. Они не усматривают в стоической этике и в стоическом учении о долге никакого противоречия между двумя принципами долженствования и рассматривают их как части единого и вполне согласованного учения. Третья группа ученых, представленная такими именами как Э. Брейе37, А. Бонхеффер38, Г. Небель39, Д. Цекуракис40, М. Форшнер41, Дж. Рист42 и др., признает наличие определенного напряжения между двумя сферами, но при этом не отрицает внутреннее единство учения. Данные исследователи пытаются дать такую интерпретацию стоической этики, в рамках которой

35 Von Arnim I. Die Kultur der Gegenwart, Teil i, Abt. 5, 1909.

36 Dietrich O. Ethik der Griechen, 1951.

37 Brchicr E. La Theorie des incorporels dans l'ancien stoicisme // Brehier Ё. Etudes de philosophic antique.

P., 1955.

38 Bonhoeffer A. Epiktet und die Stoa. Stuttgart, 1890.

39 Nebel G. Der Begriff KA0HKON in der alten Stoa // Hermes 70, 1935.

40 Tsekourakis D. Studies in the Terminology of early Stoic Ethics. Wiesbaden, 1974.

41 Forschner M. Die Stoische Ethik. Uber den Zusammenhang von Natur,- Sprach - und Moralphilosophit im altstoischen System. Stuttgart, 1981.

42 Rist J.M. Stoic Philosophy. Cambridge, 1969. указанное напряжение может быть сглажено, и "кабтрсоу" и "каторвсора" могут быть представлены в качестве двух ракурсов или стадий одного и того же явления43. Конечно, при этом остаются некоторые противоречия и неясности, но они уже не носят такого катастрофического характера как это было в интерпретации Э. Целлера и его сторонников. Здесь хотелось бы особо отметить работы Г. Небеля, М. Форшнера, Дж. Риста и Д. Цекуракиса, содержащие весьма скрупулезный и обстоятельный анализ понятий "KccGfjKov" и "каторЭсорос". Более подробно позиции данных ученых будут освещены во второй главе данного диссертационного исследования.

Объект исследования - этическое учение Ранней Стой.

Предмет исследования - стоическое учение о долге, раскрывающееся посредством оригинальных стоических понятий "icctefjKov" и "каторвсоца".

Цель и задачи исследования. Целью данной работы является: на основании анализа аутентичных текстов, доксографических свидетельств и исследований современных авторов, посвященных стоической этике, систематизировать имеющиеся сведения о стоическом учении о долге; выделить основные проблемы, возникающие в рамках данного учения и, по возможности, осветить пути решения некоторых из них.

Цель предпринимаемого нами исследования конкретизируется в следующих задачах:

1. Осветить специфику стоической трактовки морального долга, выражаемого понятием "каторЭюра".

Понятие "каторбсора" применяется стоиками для характеристики действий в соответствии с велениями нравственного закона, и без сомнения выражает абсолютную моральную обязательность поступка.

43 См.: Tsekourakis D. Studies in the Terminology of early Stoic Ethics. Wiesbaden, 1974. P. 3.; Reiner H. Die ethische Weisheit der Stoiker heute. //Gymnasium 76, 1969.

Однако, несмотря на кажущуюся простоту данного понятия, оно заключает в себе определенные тонкости и нюансы, присущие именно стоической системе и играющие немаловажную роль для понимания стоического учения о долге и стоической этики в целом.

2. Выявить смысл понятия "KCCBfjKOv".

Предыдущая задача несколько облегчается тем фактом, что термин "каторвсоца" остался сугубым достоянием стоической системы и сохранил свой аутентичный, вполне определенный смысл. Чего нельзя сказать о понятии "кавтрсоу", которое, претерпев ряд разительных метаморфоз в последующей этической традиции, оказалось в наше время предметом серьезных дискуссий. Будучи впервые введен стоиками, термин "кавтрсоу" затем стараниями Цицерона был переведен как "officium", и впоследствии превратился в русское "долг", немецкое "Pflicht", английское «Duty» и т.д., теряя по пути исходный смысл стоящего за ним понятия и трансформируясь почти до неузнаваемости.

Опираясь на основные стоические определения понятия «надлежащего» и на некоторые их интерпретации современными исследователями стоицизма мы проследим, какой смысл вкладывали сами стоики в понятие «надлежащего». В результате мы должны дать ответ на вопрос: насколько корректна трактовка понятия "KaQfpcov" в качестве морального долга или - скажем несколько иначе, - какого рода долженствование призвано, по мысли стоиков, выражать данное понятие.

3. Следующей, пожалуй, наиболее сложной задачей является необходимость соотнести между собой понятия "кавтрсоу" и "каторвсоца", определить, как связаны данные понятия и каков характер их взаимосвязи. Этот пункт стоического учения является одним из наиболее проблематичных и дискутируемых среди исследователей стоической этики. Соотношение понятий «надлежащего» и «абсолютного долженствования» образует внутренне напряженное проблемное поле, в рамках которого разворачиваются различные, порой прямо противоположные интерпретации стоической этики. Во второй главе данной работы мы попытаемся показать спектр возникающих здесь проблем и осветить некоторые подходы к их решению.

4. Понятия "кавг[коу" и "каторвоора" представляют собой два принципа, два уровня долженствования. Причем, что создает дополнительные сложности, оба понятия возводят выражаемый ими принцип долженствования к природе. Стоическое учение глубоко натуралистично, понятие "(рйстц" является альфой и омегой стоической этики. Поэтому, если мы хотим уяснить себе специфику стоической этики и одной из важнейших ее составляющих - учения о долге, мы должны будем обратить самое пристальное внимание не только на соотношение понятий "icaGfjKov" и "кахорвсоца", но и на их отношение к понятию "фгхуц".

Научная новизна работы выражается в том, что она представляет собой первое в отечественной этической литературе специальное исследование, посвященное проблеме долга в стоической моральной доктрине, рассмотрению двух ее фундаментальных понятий -«надлежащего» и «совершенного действия». В данном исследовании мы попытались опираться на оригинальные стоические тексты, проводя анализ важнейших стоических концептов в соответствующих языковых контекстах. Попытка систематического предметного взгляда на эти два фундаментальные понятия стоической этики также впервые осуществляется в нашей этической литературе, где их аналитическая разработка была реализована прежде всего в форме комментариев к изданиям переводов более популярных мыслителей Поздней (Римской) Стой (наиболее интересные из них указанны нами выше).

Положения, выносимые на защиту:

1. В стоической этике нравственное долженствование в подлинном смысле слова призваны выражать действия, обозначаемые стоиками термином «каторвюрата» - нравственно совершенные действия. Наряду с общими принципами должного поведения данное понятие содержит элементы логики обстоятельств.

2. Понятие "KocefjKov" в широком значении охватывает деятельность любого природного существа, которая «естественна» для его специфической природы. Действия, охватываемые понятием «надлежащего», взятые сами по себе, не могут играть роль морального долженствования; они составляют сферу внешних обязанностей, налагаемых на человека его социальной и биологической природой.

3. Проблема соотношения понятий "KaQfpcov" и "каторбсора" остается по существу открытой. Ни одна из существующих авторитетных интерпретаций соотношения данных понятий не может быть признана однозначно удовлетворительной.

4. Фундаментальное понятие «природы», на которое опираются стоические моральные концепты "Ka0f|Kov" и "каторвсора" само по себе оказывается неоднозначным и включает в себя противоречивые элементы. При этом понятие "каторВсорос" тяготеет к выражению реалий универсальной природы, а понятие "KaGfiKov" возводит выражаемое в нем долженствование к человеческой природе.

Методология исследования. Данная работа является исследованием по истории этических учений, и можно было бы видеть в решаемых ею вопросах проекцию наших современных представлений о содержании значимых для нас этических понятий на далекое прошлое моральной жизни человечества. Чисто исторический подход, однако, чреват определенной недооценкой актуального содержания любой этической категории, фигурирующей в исторически утративших свою актуальность доктринах. Историко-философский подход к философскому материалу должен избегать отношения к наследию прошлого как к экзотике, другими словами, чего-то такого, что может вызывать вкусовые симпатии, не содержа в себе для нас (по причине его временной и культурной дистанцированности) насущного, экзистенциального смысла. В силу названного уже качества «вечности» основных моральных проблем мы должны видеть в любом значительном проявлении нравственного духа прошлого вполне современную задачу. Такой подход диктуется еще и тем, что современные представления о формировании предмета этической теории предполагают не только его логическое, но и историческое определение, т.е. включение в современное определение предмета его исторически сложившихся моментов. Потому стоическая доктрина и выражает вполне современный взгляд человечества на нравственные проблемы, что она, как многие другие великие исторические концепции морали, сформулировала и сами логически необходимые моменты понятия долга (и не только его) в мировой этике. Опыт древней Стой, при всей его парадоксальности, является и нашим опытом, тогда и наше отношение к нему не может быть лишь экзотически-критическим.

Противоположное ему позитивно-проблематическое отношение формирует историческую преемственность этического мышления, протягивает нить в далекое прошлое, но оно же выдвигает перед нами императив разрешения тех задач, с которыми не справилось древнее учение (если вообще здесь могут существовать какие-либо окончательные или просто прагматически удовлетворяющие решения), взваливает на нас бремя вечных апорий античного разума. Т.о., пользуясь языком Стой, мы не можем вывести их в адиафорон нашей теперешней жизни.

Принцип преемственности старой мысли дополняется в наше время и вполне актуальным для любой самой благополучной эпохи параллелизмом переломных, кризисных исторических ситуаций, «условий человеческого существования», в которых некогда столь эффективно зарекомендовала себя стоическая этика. Эта многократно засвидетельствованная черта универсальной приложимости опыта стоической моралистики к определенным, особо значимым жизненным контекстам, делает ее ценной и для нас - ведь жизненная «рецептура» стоических учителей хоть и задавалась с учетом нейтрализации исторической конкретики, но все же предполагала сохранение некоторых константных жизнеотношений субъекта. Это тем более очевидно, что сама стоическая доктрина видела в философии не только и не столько теоретическую дисциплину (хотя и вклад стоицизма в дальнейшее развитии чисто умозрительных элементов античной мудрости, его влияние на последующие метафизические доктрины, трудно переоценить), но, прежде всего, учительницу жизни.

Таким образом, в нашей работе мы применяем несколько методологических принципов рассмотрения исследуемого материала. Это историко-философский подход к функционированию заявленных понятий «надлежащего» и «совершенного деяния» в текстах древних стоиков. Их своеобразие выявляется на основе анализа их смыслового содержания в контексте оригинала. В этом случае оказывается необходимым также и некоторый минимум филологических знаний, учитывающий этимологию значимых терминов. Древнегреческий язык дает для этого широкие возможности. Термины оказываются носителями специфической для античной культуры, и более конкретно - для некоторого специального стоического текста - информации. Упор здесь принципиально делается на определение значения понятия в произведениях, принадлежащих мыслителям Древней Стой, которые положили основание школы и задали основные лейтмотивы и экзистенциальные задачи всей доктрине. Те или иные значимые отклонения от первоначального смысла, которые можно обнаружить в более поздних, лучше сохранившихся, стоических текстах (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий), учитываются лишь факультативно, хотя, возможно, именно в более поздних формах первоначальных понятий и выступают более отчетливо, даже утрированно, их глубинные смыслы. Этим же определяется наша опора на еще один принцип историзма -идею исторической промежуточности любого духовного явления, представление его как результата предшествующего движения мысли и как предпосылки будущего. Поэтому везде, где это представлялось необходимым, мы старались обнаружить корни того или иного понятия в предваряющих стоицизм доктринах (при всей оригинальности стоической моральной концепции несомненны влияние на нее и прямое заимствование ею многих тем, мотивов и концептов из предыдущих философских учений). При этом мы практически не затрагивали тему влияния понятий стоической моральной доктрины на последующую моральную философию. Ввиду того, что спектр учений, в которых можно обнаружить следы прямого (неоплатонизм, раннее христианство) либо косвенного (Декарт, Спиноза, Кант и др.) влияния стоических идей довольно широк, освещение данного вопроса требует отдельного специального исследования.

Теоретическая и практическая значимость диссертации. Материал диссертации может быть использован в общих и специальных курсах истории этических учений, в преподавании этической теории в целом, особенно в разделе о категориях этики.

22

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на кафедре этики философского факультета МГУ и была рекомендована к защите. Основные положения диссертации нашли отражение в публикациях автора.

Структура работы обусловлена целью и задачами диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, приложения и списка использованной литературы.

Заключение диссертации по теме «Этика», Гаджикурбанова, Полина Аслановна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Данное диссертационное исследование преследовало цель систематизировать имеющиеся сведения о стоическом учении о долге; выделить основные проблемы, возникающие в рамках данного учения и, по возможности, осветить пути решения некоторых из них. На основании анализа ряда стоических текстов, доксографических свидетельств и исследований современных авторов, посвященных стоической этике, мы пришли к следующим выводам:

1. В стоической этике нравственное долженствование в подлинном смысле слова призваны выражать действия, обозначаемые стоиками термином «каторВюцоста» - нравственно совершенные действия. Основными характеристиками нравственно совершенных действий являются:

• Наличие добродетельной диспозиции действующего субъекта. Каторвоора - «действие, согласно добродетели» (SVF III 494). Являясь актуализацией добродетельной диспозиции, эти действия обладают всеми ее основными чертами: совершенство, отсутствие градаций по степени совершенства, неизменность, устойчивость и согласованность, планомерность и законосообразность. Само строение термина свидетельствует о том, что "каторбюрата" - действия, совершаемые согласно верному разуму, правильно и должным образом, выражающие веления морального закона. Закон не является чем-то предданным в качестве норматива, но должен быть воспроизведен в самих действиях субъекта, как законосообразность, присущая всем проявлениям природы. Мудрец, как воплощение добродетели, действует не в соответствии с законом природы, но как сама природа.

• Подчинение принципу ровности и порядка. Благодаря гомологии с божественным логосом, все действия мудреца целесообразны и внутренне согласованы, подчинены единому закону, что позволяет всегда получать равный результат. Вследствие этого, вся жизнь мудреца становится планомерно оформленным произведением искусства.

• Своевременность. Нравственно совершенными являются действия наиболее уместные в данное время и при данных обстоятельствах. Для их исполнения необходимо не только наличие нравственной установки -дистанцированного отношения к внеморальным благам, но и способность предвосхищать дальнейшие события; умение верно оценить обстоятельства; знание, когда и где следует совершить данный поступок, а когда воздержаться от действий. По мнению автора, данная характеристика добродетельных действий очень важна для понимания специфики стоической этики, хотя и придает стоической системе несколько эзотерический оттенок.

2. Понятие "кав-пкоу" - «надлежащее» в широком значении охватывает деятельность любого природного существа, которая «естественна» для его специфической природы, вытекает из этой природы и подчиняется принципу гармонического единства, исходного согласия всего живого с самим собой. Применительно к человеку (подчеркнем, что речь идет не о мудреце), надлежащими являются действия, которые соответствуют сущности человека как биологического и социального существа; направлены на достижение относительных ценностей, то есть того, что способствует сохранению и развитию его природы. Выбор ценностей у человека носит не спонтанный характер (как у животных), но опосредован размышлением и языком; должен быть оправдан в диалоге апелляцией к общепризнанным мнениям о природе человека (М. Форшнер). Надлежащие действия могут быть оправданы как целесообразные с точки зрения здравого смысла, но не с позиций подлинной нравственности; их совпадение с целями универсальной природы носят лишь вероятностный характер. Действия, охватываемые понятием «надлежащего», взятые сами по себе, не могут играть роль морального долженствования; они составляют сферу внешних обязанностей, налагаемых на человека его социальной и биологической природой.

3. «Надлежащие» действия являются материей добродетельных действий. Нравственно совершенное действие (коаорбюра) в чистом виде выражает принцип моральной оценки разного рода содержательных действий. Этот принцип обладает определенной независимостью от материала, к которому применяется, но при этом, не может существовать совершенно изолированно от него. В свою очередь чистое «надлежащее» (кавтрсоу) говорит лишь о том, что именно реализовывается в действии, на какие объекты оно направлено, т.е. заключает в себе абстрактное содержание, которое может стать материей как добродетельных так и порочных поступков, в зависимости от того, как это содержание будет использовано. Именно в этом смысле его называют «средним надлежащим». В некотором отношении «среднее надлежащее», так же как и «совершенное надлежащее» - каторвоорос, заключает в себе определенный принцип, но это не принцип того, КАК совершено действие, а принцип отбора материала, объектов действия, принцип того, ЧТО надлежит реализовать в действии. Нравственная диспозиция -правильное отношение к внеморальным благам и признание добродетели единственной целью стремлений - является главным условием, позволяющим «надлежащему» действию стать нравственно совершенным.

Всякое реально осуществленное действие воплощает в себе два принципа и может оцениваться по этим двум параметрам:

• Принцип ЧТО действии - принцип оценки его содержания, локальной цели, объекта данного действия (соответствие или несоответствие человеческой природе);

• Принцип КАК действия - принцип оценки установки, исходя из которой данное действие будет осуществлено (соответствие или несоответствие добродетели).

В идеальном случае «правильное» содержание, т.е. соответствующее человеческой природе, реализуется с «правильной» установкой, т.е. ради добродетели, и тогда мы получаем "тёАzia кос0г|коута" - совершенное правильное действие ("каторбюрата").

Однако в ряде случаев, охватываемых категорией «надлежащего по обстоятельствам» материалом добродетельных действий могут оказаться объекты не только «предпочитаемые» и «безразличные» с точки зрения естественных стремлений человека, но и «непредпочитаемые» - такие как болезнь, смерть, убийство отца и т.п. Т.е. мудрец может совершать поступки, внешне неотличимые от действий отъявленных негодяев. Категория «надлежащего по обстоятельствам» демонстрирует, что добродетель мудреца подразумевает не только наличие нравственной установки, но и умение безошибочно определять, где и когда следует совершить данный поступок. Здесь мы сталкиваемся с очередным парадоксом стоической этики, добродетель мудреца делает его свободным от внешних обстоятельств, и добродетель же позволяет совершать действия, полностью обусловленные данными обстоятельствами, но при этом единственно верными в сложившейся ситуации.

Пытаясь преодолеть дуализм платоновской и аристотелевской систем, стоики возвращаются к досократическому (в частности, гераклитовскому) пониманию природы как единого порождающего источника роста и существования космоса, не определяемого в антитезах идеального и материального, неизменного и изменчивого, эмпирического и трансцендентного. Но этим возвратом не могла быть устранена исходная двойственность, «фундаментальная апорийность»160 изначально присутствовавшая в самом понятии «фюсис». Сделав «фюсис» единым мерилом человеческих поступков, стоики с неизбежностью перенесли эту двойственность и даже полисемантичность «фюсис» и на собственное понимание морали, при этом настойчиво подчеркивая ее единство. Понятия «надлежащего» действия и действия согласно добродетели возводят выражаемое ими долженствование к природе. Но если в первом случае под природой понимается биологическая природа человека, его стремление к самосохранению, сохранению рода и т.д. - т.е. «естественная» природа человека, которая подразумевается в учении о первичной склонности, -то во втором случае природа понимается как разум, совпадающий с божественным Логосом. «Надлежащие» действия ориентированы на эмпирическую, реально существующую природу человека, выражающуюся в его стремлении к полезному и избеганию вредного (уровень сущего), в то время как добродетельные действия ориентируются на ту природу, которая должна быть достигнута (уровень должного, но космически сущего).

4. Стоическое учении о долге и действиях, в соответствии с долгом содержит двойственность, прослеживающуюся на всех уровнях и во всех основных частях стоической моральной доктрины в целом. Данная двойственность не может быть полностью преодолена в рамках стоической системы. Стоики пытаются с одной стороны представить мораль как нечто непосредственно и «естественно» вытекающее из человеческой природы, а с другой - поднимают мораль на такую высоту, что она оказывается за пределами «естественного» и социального бытия человека.

160 Ахутин А.В. Понятие «природа» в античности и в Новое время. М., 1988. С. 119.

5. Все хитросплетения, сложности и тонкости учения о долге оказываются подчиненными единственной цели - преодолеть внешнюю нормативность (которая в обыденном сознании чаще всего ассоциируется со словом «долг»), приняв сущее во всем его многообразии.

Подводя итоги проделанной работы, мы должны отметить, что ряд аспектов и вопросов, непосредственно связанных с заявленной темой не нашли отражения в данном диссертационном исследовании. Прежде всего это проблема трактовки учения о «надлежащих» действиях и действиях согласно добродетели в Средний и Поздний период Стой. Затем, непосредственно примыкающая к ней тема, которая могла бы стать предметом специального исследования, - влияние понятий стоической моральной доктрины на последующую моральную философию: несомненно, оно обнаруживается в неоплатонизме и даже, как известно, у некоторых христианских авторов. Отдельный и интереснейший вопрос касается соотношения стоического и кантовского учения о долге - здесь вряд ли имеет смысл говорить о прямом влиянии одного на другое, тем более что Кант довольно критически относился к стоической морали (об этом достаточно убедительно свидетельствуют многие страницы двух последних «Критик»), но сравнение их между собой как двух различных версий понимания долга, каждая из которых оттеняет своеобразие другой, представляется плодотворным.