Тюркские лексические заимствования в системе северокавказских языков тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.02, доктор филологических наук Тадинова, Роза Абдуманаповна

• Тадинова, Роза Абдуманаповна
• доктор филологических наук
• 2006

Оглавление диссертации доктор филологических наук Тадинова, Роза Абдуманаповна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I.

Фонетическое освоение тюркских заимствований.

§1. Фонетическая адаптация тюркизмов в системе. консонантизма северокавказских языков.

1.1. Реализация тюркских заднеязычных согласных. в языках лезгинской группы.

1.2. Адаптация тюркских заднеязычных. в лакском и даргинском языках.

1.3. Адаптация тюркских заднеязычных. в аваро-андо-цезских языках.

1.4. Адаптация тюркских заднеязычных. в чеченском языке.

1.5. Адаптация тюркских заднеязычных. в абхазо-адыгских языках.

1.5.1. Адаптация тюркских заднеязычных.,, в адыгейском языке.

1.5.2. Адаптация тюркских заднеязычных. в кабардинском языке.

1.5.3. Адаптация тюркских заднеязычных. в абхазском языке.

1.5.4. Адаптация тюркских заднеязычных. в абазинском языке.

1.6. Адаптация других тюркских фонем. в северокавказских языках.

1.7. Нерегулярные комбинаторные изменения. тюркских согласных в северокавказских языках.

§2. Фонетические изменения в системе вокализма.

2.1. Адаптация аз. д / кум. е в дагестанских языках.

2.2. Адаптация кум. е в чеченском языке.

2.3. Адаптация аз. у/ кум. уь в дагестанских языках.

2.4. Адаптация аз. в / кум. оъ в дагестанских языках.

2.5. Адаптация кум. ю в чеченском языке.

2.6. Адаптация аз. ы в дагестанских языках.

2.7. Адаптация аз., кум. о в дагестанских языках.

2.8. Адаптация тюркских гласных фонем. в абхазо-адыгских языках.

2.9. Адаптация тюркских гласных фонем. в абазинском, адыгейском и кабардинском языках.

2.10. Нерегулярные фонетические процессы,. происходящие при адаптации тюркских гласных.

ГЛАВА II.

Морфологическое освоение тюркизмов. в северокавказских языках.

§ 1. Словоизменительная характеристика тюркских. лексических единиц в северокавказских языках.

§2. Словообразовательная характеристика тюркских. лексических единиц в северокавказских языках.

2.1. Образование имен существительных.

2.2. Образование имен прилагательных.

2.3. Образование наречий.

2.4. Образование глаголов.

§3. Морфологическая деривация как показатель процесса. ассимиляции тюркских слов в северокавказских языках.

ГЛАВА III.

Лексико-семантическая характеристика тюркизмов. в северокавказских языках.

§1. Лексико-тематическая классификация тюркизмов. в северокавказских языках.

§2. Семантические изменения тюркских. заимствований.

2.1. Сохранение семантики тюркских слов при их вхождении. в лексическую систему северокавказских языков.

2.2. Сужение семантики тюркских слов при их вхождении. в лексическую систему северокавказских языков.

2.3. Расширение семантики тюркских слов при их вхождении. в лексическую систему северокавказских языков.

2.4. Переосмысление семантики тюркских слов. при их вхождении в лексическую систему. северокавказских языков.

§3. Развитие синонимии и омонимии в северокавказских. языках на базе заимствованной тюркской лексики.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Тюркские лексические заимствования в системе северокавказских языков»

Тюркско-кавказские языковые контакты зародились в период раннего средневековья. Это подтверждается данными кавказских письменных памятников. B.JI. Гукасян, основываясь на данных грузинских источников, отмечает, что в V-VI вв. в Грузии осели гунны (оногуры, сары-огуры, савиры и др.), а с VII-VIII вв. - хазары и кыпчаки, которые в 765 г. совместно с другими тюркскими племенами Картли и Албании сражались в Грузии против арабов. С 30-х г. XI в. началось массовое переселение огузов в Закавказье под предводительством представителей династии Сельджуков. В начале XII в. сюда переселились северокавказские кыпчаки. "На протяжении более чем 1400 лет языки народов Закавказья контактировали со многими языками и диалектами кыпчакской и огузской групп, заимствовав у них тюркские слова и словообразовательный инвентарь" [Гукасян 1980, с. 25]. Однако начало тюркско-дагестанских контактов исследователи относят еще к более раннему периоду, а именно к первым векам нашей эры, ко временам вторжений на Северный Кавказ гуннов, савир, булгар, хазар и т.п. племенных объединений, в составе которых, несомненно, были и тюркоязычные группы. В эпоху Царства гуннов (Савир) и Хазарского каганата тюрки-булгары были представлены на всем равнинном Дагестане вплоть до Дербента более или менее компактной массой [Артамонов, с. 278]. Дальнейшее развитие этих контактов связано с появлением на Восточном Кавказе кыпчаков и огузов и "формированием на автохтонной почве кумыкского этноса с тюркским языком кипчакского типа и азербайджанского этноса с тюркским языком огузского типа" [Джидалаев 1990, с. 3]. Народам Дагестана хорошо была знакома и Турция и не только в связи с нашествиями турецких войск в Дагестан. Известны традиционные связи дагестанских ученых поэтов, богословов со своими турецкими коллегами. Многие дагестанские мастера-отходники работали в Турции или в местах, где турецкий язык был в активном употреблении. Нередко дагестанцы по найму служили в турецкой армии. Кроме этого, имели место связи дагестанцев и крымских татар еще в период Золотой Орды. Они осуществлялись через торгово-экономические отношения и в основном носили мирный характер [Джидалаев 1990, с. 9].

Есть исторические сведения и о контактах отдельных кавказских языков с носителями тюркских языков. Так, исследователи тюркско-табасаранских контактов возводят их начало еще к XI в. [Загиров 1977, с. 10]. С.М. Хайдаков упоминает о вековых связях лаков с кумыками во время правления кази-кумухских, а впоследствии тарковских шамхалов в Дагестане [Хайдаков 1961, с. 64]. Этот период более подробно освещен в "Истории Дагестана": большая часть кумыкского населения вплоть до начала XVII в. находилась в зависимости от Казикумухских шамхалов; часть кумыкской территории в одно время была подчинена Аварскому ханству; в составе Кайтаг-ского уцмийства вместе с даргинцами находились и кумыки. В XVII в. в состав Тарковского шамхальства наряду с кумыками входила часть аварцев и даргинцев.

Свидетельства о силе контактов между аварами и тюркоязычными народами в раннем средневековье (начиная с VI века) мы находим в сообщении испанского географа XIII в. Ибн Сайда, который писал, что население древней Аварии (Сарира) представляет собой смесь арабов с тюрками [Бартольд, с. 109].

Что касается территории Чечено-Ингушетии, то уже в X-XII вв. на плоскостных районах, прилегающих к Ичкерии, жили вайнахи, которые также находились в тесных взаимоотношениях с тюркоязычными народами [Багаев, с.61]. В степной полосе за Тереком чеченцы оказали упорное сопротивление монголо-татарам [Хизриев, с. 9]. В конце XIV в. равнины Чечено-Ингушетии становятся ареной столкновений между ханом Золотой Орды Тохтамышем и среднеазиатским полководцем Тамерланом; воспользовавшись ослаблением Золотой Орды, на берегах Терека и Сунжи расселяются кабардинские племена; с середины XV в. Предкавказье становится объектом периодических набегов крымских ханов [Очерки ИЧИ, с. 46-48]. Таким образом, и вайнахские языки находились в непосредственном контакте с древнетюркскими языками.

Из древней истории Абхазии известно, что абхазский царь Леон I женился на дочери хазарского кагана (VIII в.). Их сын Леон II при поддержке хазар добивается отделения Абхазии и Лазики от Византийской империи (8090 гг. VIII в.) и провозглашает Абхазское царство [Очерки., с. 67]. Позже начало тесных контактов абхазов с тюрками датируется XVI веком, когда в Абхазии наступает господство Султанской Турции (XVI-XVIII вв.). По мнению А.К. Шагирова большинство тюркизмов попало к адыгам во время татарского ига и в период турецко-крымской экспансии на северо-западном Кавказе [Шагиров 1989, с. 74]. Примерно к XIII-XIV столетиям в горы центральной части Северного Кавказа стягиваются тюркоязычные карачаевцы и балкарцы, потомки ряда тюркских племен и в том числе половцев, с которыми связаны по своему происхождению кумыки. Около XIV-XV вв. появляются здесь и ногайцы. Несколько позднее в Ставрополье появляются тюркоязычные трухмены, очень близкие среднеазиатским туркменам [Климов 1965, с. 11].

Эти веками продолжавшиеся тюркско-кавказские языковые контакты имеют место и в настоящее время, т.к. "иберийско-кавказские языки с трех сторон окружены тюркскими языками - азербайджанским, турецким, кумыкским, карачаево-балкарским, ногайским, крымско-татарским, караимским, которые иной раз в территориальном отношении сложно переплетаются с первыми" [Мусаев 1984, с. 153].

Представленные исторические данные говорят о нескольких периодах контактирования тюркских и кавказских народов, что не могло не оставить свой особый отпечаток и на их языках. К.М. Мусаев справедливо отмечает, что "среди тюркизмов в иберийско-кавказских языках можно выделить более древние пласты - общетюркские, кыпчакские, огузские и более новые пласты - азербайджанские на юге, кумыкские, ногайские, карачаево-балкарские на севере и северо-востоке" [Мусаев 1984, с. 157].

Несмотря на имеющиеся трудности в датировке проникновения тюркизмов в кавказские языки, этот вопрос был и остается объектом внимания исследователей. Так, в диссертации B.JI. Гукасяна делается попытка выделить древние (до XI-XII вв.) тюркские заимствования в удинском языке. В качестве аргумента он ссылается на контактировавший с удинами савиро-хазарский союз и приводит его диалектную лексику, отраженную в кавказских древних памятниках письменности. Исследуя заимствованную лексику удинского языка, автор приходит к выводу, что более 70% заимствований из азербайджанского языка, относящихся к XIX-XX векам, являются книжными. В его работе значительное место отводится также заимствованиям периода XII-XVII вв. и особенно тем азербайджанским заимствованиям, которые: а) в азербайджанском литературном языке употреблялись до XVIII в.; б) не вошли в литературный язык и редко встречаются в азербайджанских говорах и диалектах; в) сохранили фонетическую структуру и семантику, наличествовавшие в азербайджанском языке XI-XVII вв. [Гукасян 1972, с. 8].

В другом исследовании B.JI. Гукасяна отмечаются тюркизмы из летописи "Картлис цховреба", древнейшие формы которых позволили ему сделать вывод о существовании азербайджанско-грузинских языковых контактов еще в эпоху раннего средневековья (сам памятник охватывает исторические периоды с IV в. до 1469 г. и с 1469 до 1800 г.г.). Анализируя грузинско-азербайджанские языковые контакты, автор отмечает слова, использованные в источниках VII-XVIII вв. Так, лексемы tarxan, хап, xagan, xatun зафиксированы в "Мокцевай Картлисай", в "Истории Алван" и в сочинениях армянских историков Себеоса (VII в.) и Гевонда (VIII в.); термины atabeg, aryanci, elci, ulu встречаются в грузинских источниках XI-XIII вв.; tanga проник в грузинский язык в XIII-XIV вв. и др. [Гукасян 1980, с. 23].

А.Г. Нуриев считает, что реальные языковые контакты и проникновение в грузинский язык азербайджанских слов и наоборот прослеживаются с XI-XIV вв., т.к. крупные письменные памятники на грузинском языке стали появляться с XI в. и содержали большое количество азербайджанских заимствований. Поэтому объектом его исследования явились тюркские заимствования, относящиеся к этому периоду [Нуриев 1983, с. 8]. Древнюю и древнейшую пору тюркско-грузинских языковых связей исследовали также грузинские ученые В.Н. Габиашвили «Грузия и тюркский мир в XI-XII вв.» и В.И. Гиланава «К этногенезису Грузии».

Ф.Г. Алиевой на материале тюркизмов грузинской летописи изучены тюркско-грузинские языковые контакты средневековья (IV-XVII вв.) и установлены два хронологических пласта контактирования: IV-XIV вв. (чатри 'шатер', элчи 'заместитель хана', йараги 'оружие') и XIV-XVII вв. {мимбаши 'тысячник', турши 'тюркский'). [Алиева 1992, с. 7].

Выявление фактов ранних тюркско-кавказских языковых контактов сложнее, чем изучение контактов, относящихся к XVII в. и XVIII в., т.к. многие письменные источники последнего периода сохранились лучше.

По замечанию Б.Г. Джонуа, хронологизация турцизмов в абхазском языке осложняется тем, что связи абхазов с Турцией (автор возводит начало их тесных контактов к XVI-XVIII вв.) не прекращались и после XVIII в., а продолжались до начала 20 столетия. Кроме того, как в абхазском, так и в турецком языках за период с XVI по XX вв. изменились как фонетическая система, так и лексический состав. «Должно быть очевидным, что современный литературный турецкий язык отличается от языка солдат и торговцев, военной и гражданской администрации, турецких переселенцев эпохи XVI-XIX вв., с которыми в основном контактировало на Кавказе местное население» [Джонуа, с. 84.].

Установить хронологические рамки тюркско-кавказских контактов в древности на нынешней территории, где живут носители этих двух групп языков или на другой территории, весьма сложно, так как более древние общие слова в этих двух группах языков фонетически сильно видоизменены. Выявление конкретного языка-источника ранних заимствований затрудняется и тем, что на ранней стадии существования тюркские языки фонетически были близки. Кроме того, во многих кавказских языках не сохранились письменные памятники, отсутствуют нужные диалектологические словари.

Исторически зафиксированные тюркско-кавказские контакты своими корнями уходят в глубокую древность. Исследование этих контактов с давних пор привлекает внимание многих тюркологов и кавказоведов. Практически почти во всех лексикологических работах по кавказским языкам есть разделы о тюркизмах, что говорит о сильном влиянии тюркских языков на лексику всех групп кавказских языков.

В свое время Н.Я. Марр отмечал длительные исторические контакты тюркских языков с яфетическими (кавказскими), основываясь на языковые особенности карачаево-балкарского и лентехского наречия сванского языка. В частности, он указывал на звукосоответствия в говорах или наречиях "мал-карского" языка и групп языков "яфетической системы" [Марр 1937, с. 43].

На сегодняшний день наиболее изученными являются контакты тюркских языков с восточнокавказскими, т.е. с нахско-дагестанской группой языков. Вопрос об отдельном рассмотрении заимствованного фонда и его фиксации был поставлен еще А. Дирром [1905, 1915]. В его словарях отмечается заимствованная лексика, но без указания на непосредственный источник заимствования. Тюркизмы дагестанских языков фиксируются в "Сравнительно-сопоставительном словаре дагестанских языков" С.М. Хайдакова [1973]. В словаре сравнивается большой фактический материал, исконный и заимствованный, по 13 дагестанским языкам. Для тюркской заимствованной лексики автор в качестве предполагаемого источника заимствования приводит примеры из азербайджанского, кумыкского, арабского и персидского языков. По количеству привлекаемых для сравнения языков и по насыщенности лексическим материалом данная работа занимает особое место в дагестанской лексикологии и вносит весомый вклад в разработку сравнительно-исторического изучения дагестанских языков.

Тюркизмы в лакском языке выделены в другой работе С.М. Хайдакова "Очерки по лексике лакского языка" [1961], они же являются объектом анализа в диссертации Н.С. Джидалаева "К характеристике тюркско-дагестанских языковых контактов" [1972]. Их всестороннему исследованию посвящена и монография Н.С. Джидалаева "Тюркизмы в дагестанских языках (Опыт историко-этимологического анализа)" [1990]. В ней автор анализирует тюркизмы (булгаризмы, азербайджанизмы, кумыкизмы и др.), выявленные в дагестанских языках (аварском, даргинском, лакском, лезгинском). В книге приведены лексические единицы, заимствованные за весь период тюркско-дагестанских этноязыковых контактов, а именно начиная с раннего средневековья до последнего времени. Книга содержит богатый фактический материал, распределенный по лексико-семантическим группам, и историко-этнографические сведения. В книге представлена и заимствованная глагольная лексика. Преследуя конкретную цель - показать заимствованную тюркскую лексику, автор, не касаясь грамматического и семантического аспекта анализа, приводит сопоставительный список (и надо сказать неполный) лакских тюркизмов и их корреспондентов в тюркских языках. В нашей работе некоторые словарные статьи лакских именных и глагольных заимствований были дополнены списком соответствий определенной лексемы в других кавказских языках (например: лак. аьч бан 'распутать' [РЛакС, с. 603], 'распахнуть, бросить, откинуть, снять крышку, развязать узелок' [Джидалаев, 1990, с. 214], аьч дан 'приоткрыть', аьчух ан 'успокотить, аьчух уккаи 'поправиться, выздороветь' [ЛакРС, с. 46], 'установиться погоде' [Джидалаев, 1990, с. 214]; будуг. эчми сиъи (йихьар) 'открыть(ся)', эчилми сиъи (йихъар) 'развязаться)'; крыз. аъчухаьридж/ аьчухваьридж\ таб. ачмиш ап1уб 'открыть' [Хайдаков, 1973, с. 133); дарг. ачихъ-шалабиэс 'проясниться', ачикъ биэс 'просветлеть'; ачихъбирес 'объясняться' [РДС, с. 764, с. 1055, с. 1043]; лез. ачух авун 'открывать, вскрывать; выяснять, разъяснять', ачух хъун 'открываться; становиться ясным; расцветать, просиять, просветлеть; разговориться' [ЛезРС, с. 55].

Особое внимание в монографии Н.С. Джидалаева уделяется булгариз-мам как наименее изученному аспекту тюркско-дагестанских языковых контактов. В литературе известны некоторые специфические фонетические особенности древнего булгарского языка (протеза в- на месте общетюркских губных гласных, ротацизм, ламбдаизм, с некоторыми оговорками, отсутствие (или ослабление) смычных согласных в конце слова). Поэтому правомерно считать булгаризмами только те слова, которым присущи именно эти фонетические признаки. Однако, автор не только по данным признакам выявляет булгаризмы в дагестанских языках. По его мнению, с дагестанскими языками контактировал не один булгарский язык (диалект), во всем идентичный языку волжских булгар XIII-XIV вв., а несколько булгарских диалектов: z- (з-), 5—8- (межзубный з- ~ ц-), у- ~ х- (гъ- ~ *-), /- ~ п- (л- ~ н-). Как заимствования из с- (дж- ~ у-) диалекта квалифицированы тюркизмы, фонетические особенности (наличие в анлауте ж-, абруптива у/-, геминаты чч-) которых невозможно объяснить ни на почве дагестанских языков, ни на почве азербайджанского, кумыкского и др. языков, с которыми контактировали дагестанские языки [с. 13]. Историко-фонетический анализ некоторых слов, как будто бы, дает право считать их булгаризмами. Хотя булгаризмы ожидаемы, скорее всего, в языках, контактных с балкарским, т.к. в балкарском имеются булгар-ские лексические элементы, а лакский не контактировал с балкарским. Также, остается неясным, почему почти вся лексика, данная автором как булгаризмы, характерна лишь для лакского языка и не имеет корреспондентов в других кавказских языках, носители которых тесно контактируют с ним. Кроме того, не все примеры удовлетворяют строгим критериям, выдвинутым в языкознании по определению булгаризмов. Так, в рубрике «Слова, характеризующиеся булгарскими фонетическими особенностями»1 отмечается лакское слово виргъан 'одеяло, покрывало' [с. 24], которое при сравнении с тюркскими прототипами (аз. йоргъан, кум. ювургъап, др-т. jovuryan 'одеяло') характеризуется булгарским признаком - протезой в-. Однако протеза в- может возникать на месте губных гласных, здесь же в тюркских формах й-, который никак не может перейти в в-. На наш взгляд, источником для лакского

1 Примеры даны с авторской орфографией. виргъан надо считать кумыкское ювургъан - потеря анлаутного узкого гласного имеет место при заимствовании тюркских лексем в кавказские языки. Данный процесс, а именно потеря гласного звука в начале слова, произошел, на наш взгляд, и в лакском слове вит 'сыворотка' (< тюрк, уют- - понуд. форма от ую- 'заквашиваться' - по версии автора [с. 20]), когда оно заимствовалось из тюркской кыпчакской формы типа ногайскогоувыт 'закваска'. С булгарским признаком ротацизма отмечается лакское слово бюрни 'олень'. В качестве доказательства автор, ссылаясь на 3. Гомбоца, приводит венгерские формы bomyj, borju, borjuk 'олененок, теленок оленя, теленок', ср. также кум. buzav, чув. paru ~ роги 'теленок' [с. 24]). Однако заметим, во-первых, что согласно данным этимологического словаря [MNyTESz I, с. 345] форма bornyj с носовым согласным встречалась в памятниках старовенгерского языка, в которых сочетание пу используется для записи j. Следовательно, никакой реальный носовой согласный в слове не присутствует. Во-вторых, автор неаккуратно перевел значение, в результате чего сложилось ложное представление о слове, в венгерском borju означает 'теленок', а это значение сложно возвести к значению 'олень'. Таким образом, не только по формальному, но и по семантическому признакам лакское слово бюрни 'олень' не является булгаризмом. Также лакское слово алчимай 'бабка, игральная кость, альчик' вряд ли является булгаризмом, это явный кумыкизм алчы 'вогнутая сторона альчика', который в свою очередь восходит к монгольскому алчи с тем же значением. Одним словом, проблема наличия булгарских лексических элементов в кавказских языках нуждается в дальнейшем исследовании.

Лезгинско-азербайджанские языковые отношения были рассмотрены в статьях Р.И. Гайдарова "Лингвистические контакты лезгин и азербайджан и их роль в развитии и обогащении лезгинского языка" [1961] и Ш.М. Саадиева "Азербайджанские слова в лезгинском литературном языке" [1961], в кандидатских диссертациях А.Б. Кубатова "Лексические взаимоотношения азербайджанского и лезгинского языков" [1973] и Ш.Г. Абукарова "Тюркские заимствования в лезгинском языке" [1997]. В последних двух работах представлен большой лексический материал тюркских заимствований в лезгинском языке. В исследовании Ш.Г. Абукарова представленный фонетический анализ адаптации тюркских заимствований (по сути это список тюркско-лезгинских звукопереходов) предваряется не совсем верным, на наш взгляд, заявлением о том, что более существенными в процессе фонетического освоения тюркизмов лезгинским языком можно признать изменения в области вокализма, т.к. азербайджанский вокализм представляет собой, по сравнению с лезгинским, более сложную систему. А консонантная система азербайджанского языка значительно уступает лезгинской, поэтому тюркские заимствования не претерпевают значительных фонетических изменений [Абука-ров, с. 12, с. 13]. Отметим, что такая установка дается практически во всех работах, посвященных анализу фонетических изменений тюркских заимствований при переходе их в какой-либо кавказский язык. Что собой представляет критерий «значительные/незначительные изменения» не совсем понятно. Проведенный нами анализ фонетической адаптации тюркских фонем показывает, что изменение тюркских согласных или гласных не зависит от простоты/сложности фонетической системы того или иного кавказского языка. Большинство систем принимающих языков зачастую индивидуально отражают тюркские фонемы (есть, конечно, и общие процессы). Если учитывать реализацию тюркских фонем в каждом кавказском языке или родственной группе языков нижнего уровня и при этом анализировать всю встречающуюся лексику, а не судить по большинству, то обнаружится довольно сложная картина. Приведем один лишь пример без анализа (подробный анализ см. Глава I, §1), в лезгинском встречаются три типа реализации тюркской заднеязычной согласной в конечной позиции слова: 1) односложные: агъ 'бязь', бугъ 'пар', но (после огузского краткого гласного следует азербайджанский х, ср.: тух 'сытый'; 2) булах 'источник', къаймах 'сливки', къупдах 'приклад' и др.; 3) балугъ 'рыба', къучагъ 'удалец', кьсттагъ 'ленчик' и др. Из этого следует, что мы имеем дело с разными источниками: в случае с хъ - это заимствования из северного диалекта, а в случае с гъ - это заимствования из воеточного диалекта или из литературного языка. Случаи, когда конечный заднеязычный слов тюркского происхождения с заднерядными гласными адаптируется как велярный, а не увулярный, следует, видимо, считать заимствованиями через русский язык, ср.: башмакь 'башмак', кишлакь 'зимнее пастбище, кишлак' и др.

На уровне лезгинской языковой группы заимствованная тюркская лексика анализировалась в статье A.M. Асланова "Функционирование тюркских глаголов на миш- в лезгинских языках" [1977], в монографии В.М. Загирова "Историческая лексикология языков лезгинской группы" [1987], в докторской диссертации А.Б. Кубатова "Взаимоотношения азербайджанского языка и шахдагско-лезгинской группы языков" [1992].

Хотелось бы отметить и ряд исследований по вопросам воздействия азербайджанского языка на другие дагестанские языки: труды A.M. Асланова о взаимодействии азербайджанского и других языков, распространенных на территории Азербайджана [1965, 1982, 1989]. Этот вопрос рассматривался А.И. Гамидовым [1982] на материале будухского и хиналугского языков. Влияние азербайджанского языка на вокализм хиналугского исследовал А.А. Магомедов [1982].

Более или менее полным охватом общих заимствований, в том числе и тюркских, из различных языков-источников характеризуются монография Р.И. Гайдарова, посвященная лезгинской лексике [1966], диссертации по лексике ботлихского [Азаев 1975], арчинского [Самедов 1975], будухского [Ши-ринова 1997], бежтинского [Халилов 1983], рутульского [Гусейнова 1988], цахурского [Нурмамедов 2000] языков.

В табасаранском языке тюркизмы являются объектом анализа в кандидатской диссертации В.М. Загирова "Лексика табасаранского языка" [1978]. В работе охарактеризованы лексико-тематические группы тюркизмов, освещены общие положения грамматической адаптации тюркизмов. Автор приходит к выводу, что в качестве характерных черт тюркизмов в табасаранском языке можно назвать наличие гармонии гласных в слове, присутствие во многих словах тюркских словообразующих аффиксов -суз, -лу, -ча, -чи, -э/си.

Одна из малоисследованных тем дагестанской контактологии - тюрк-ско-даргинские взаимоотношения. Отдельные сведения о современном состоянии даргинско-кумыкских лексических контактов присутствуют в работах И.А. Керимова [1966, 1967]. Заслуживает особого внимания и статья Г.М.-Р. Оразаева [1982], где анализу подвергаются даргинские элементы в кумыкском языке по данным местных письменных источников XVIII в. Приведенные документы свидетельствуют о том, что в Дагестане тюркский язык использовался в качестве языка официальных дипломатических отношений и частной переписки. Интересен и сам анализ социальных терминов в даргинском языке «уцмий» и «талхъан» в лингвоисторическом аспекте. В этом плане данная работа является первой в практике исследования тюркско-даргинских языковых контактов. В книге М.-С. Мусаева "Лексика даргинского языка" [1978] тюркизмам посвящен небольшой раздел. Автор представил рубрикацию тюркских заимствований без указания на конкретный источник заимствования (во вступительной части сказано лишь, что это могут быть или кумыкизмы, или азербайджанизмы) и очень кратко, точнее не полностью, охарактеризовал их фонетико-морфологические особенности, в частности: отсутствие абруптивов в заимствованных тюркизмах, частотность употребления звуков къ и гь, наличие сингармонизма, наличие суффиксов -чи, -ди, -ихъ!-укъ.

Работ, посвященных исследованию тюркских заимствований в аваро-андо-цезских языках не так много, при этом тюркизмы являются составной частью анализа общей восточной лексики. Здесь следует отметить монографию Г.К. Казиева «Лексика аварского языка», в которой дан сгруппированный ряд восточных заимствований, в том числе выделены и тюркизмы, книгу М.Е. Алексеева и Б.М. Атаева «Аварский язык», где представлена лексико-тематическая классификация арабизмов, иранизмов и тюркизмов. Вопросам тюркских заимствований в диалектах аварского языка посвящены статьи

М.Д. Саидова [1982], ПЛ. Саидовой [1983], М.Г. Исаева [1977]. Из некоторых выводов данных работ следует, что если в салатовском диалекте аварского языка тюркизмы в подавляющем большинстве кумыкизмы, то в чар-ском и анцухском диалектах тюркизмы по происхождению являются азер-байджанизмами, т.к. носители данных диалектов долгое время находятся в ситуации интенсивного азербайджанско-аварского двуязычия. Особо следует отметить диссертационную работу А.К. Халунова «Ориентализмы аварского языка», которая стала первым многоаспектным исследованием общей восточной лексики в аварском языке. Значимость работы состоит в том, что в ней определены и подробно освещены фонетические, морфологические и лексико-семантические процессы, характерные для ориентализмов не только аварского языка, но и его диалектов [Халунов, 1998]. Анализируя происхождение заимствованной тюркской лексики, автор приходит к выводу, что в южных диалектах аварского языка источником заимствования являются азербайджанизмы, а в литературном аварском - кумыкизмы. Работа значительно расширяет исследованный корпус тюркских заимствований в диалектах аварского языка.

Еще меньше работ, посвященных специально анализу тюркских заимствований в нахских языках. Наиболее значимая работа в этой области была проведена И.Ю. Алироевым. В монографиях «Нахские языки и культура» [1978] и «Чеченский язык» [2001] в разделах «Заимствованная лексика» представлены тюркские и другие восточные заимствования по источникам происхождения в нахских языках. Представленная тюркская лексика может быть полезна для дальнейшего более углубленного анализа ее фонетических, лексических, морфологических признаков.

Также немногочисленны исследования по тюркским заимствованиям в абхазо-адыгских языках. Здесь отметим фундаментальные работы А.К. Шатрова «Очерки по сравнительной лексикологии адыгских языков» [1962] и «Заимствованная лексика абхазо-адыгских языков» [1989], где автор показал, что среди иноязычной лексики адыгских языков наиболее многочисленными являются арабские и тюркские. Во второй книге приводится довольно существенный тематический список тюркизмов в абхазо-адыгских языках с их тюркскими источниками (хотя конкретный источник не указывается). Особую ценность имеют словарные статьи с подробным этимологическим анализом некоторых заимствований. Особо хочется отметить монографию Б.Г. Джонуа «Заимствованная лексика абхазского языка» [2002]. Ее можно рассматривать как первый в абхазской лексикологии опыт систематического анализа заимствованного фонда. Автор разработал некоторый комплекс фонетических критериев атрибуции неисконных лексем к определенному языку-источнику, в частности на примере акцентологического рисунка, надо заметить довольно убедительного метода, Б.Г. Джонуа указывает на посредничество нетюркских языков для абхазских заимствований, приводимых М.А. Хабичевым как карачаево-балкаризмы, например: к.-балк. тамгъа - абх. адамы'щ 'тамга' - «подобный акцентный рисунок . скорее должны были дать адыгские языки, где место ударения строго регламентировано (ср. каб.-черк. дамы'гъэ то же)»; к.-балк къала - абх. акала 'крепость', ацъсиш 'шалаш', ацалацъ (< *ацалацъ) 'город' - «ни одна из этих основ не идет непосредственно из тюркских языков. В последнем случае явный картвелизм (ср. груз, цалацъи 'город')». К этой группе слов относятся и формы мепсй 'поднос', гогуш, кокуш 'индюк, индейка', ср. абх. (абж.) амёцс 'миска', акэакэышъ 'индюк, индейка'. Автор выделяет и лексемы, исконный характер которых в абхазском языке сомнения не вызывают: к.-балк. чага 'мотыга' при абх.-абаз. аеага 'мотыга', которое расчленяется на а-еа-ра 'мотыжить' + суфф. орудийности -га; к.-балк. чакъынджик 'сорока, галка' при абх. амша^ьыч 'синица', которое состоит из ашша 'сало, жир' + а$ьыч 'вор, воровка' [Джонуа, с. 86-88].

Несомненно, примененный Б.Г. Джонуа акцентологический метод для определения источника заимствования надо учитывать, однако и этот метод эффективен не во всех случаях. Автор отмечает, что «по отношению к картвельским языкам позиция ударения может указывать на источник заимствования при наличии в турецком слове ауслаутной гласной, которая в отличие от положения в картвельском слове является, как правило, ударной. При закрытом конечном слоге в турецком слове в исходе грузинского и мегрельского слова с исходом основы на согласный добавляется показатель именительного падежа -и, и ударение оказывается на втором слоге от конца основы. При данных обстоятельствах позиция ударения уже не сможет послужить критерием отграничения турцизмов, проникших непосредственно из турецкого языка или через посредство картвельских» [Джонуа, с. 93]. Этот метод теряет силу и в случаях, когда фиксированное место ударения адыгских слов совпадает с ударением в турецких основах с закрытым слогом. Автор проводил и системный анализ семантики заимствованного лексического материала. В целом исследование Б.Г. Джонуа вносит огромный вклад в изучение проблем синхронического и диахронического анализа лексических единиц в абхазском языкознании. В частности, анализ приемов фонетической адаптации лексических заимствований помогает установлению фонологической структуры абхазского языка.

Как видно из приведенного выше обзора, тюркские заимствования в кавказских языках были освещены в основном фрагментарно, из чего возникает необходимость проведения исследования проблемы в широком комплексном плане.

Несомненно, длительные этнокультурные взаимодействия тюркских и кавказских народов способствовали проникновению лексики из одного языка в другой.

Наряду с внешними, существует целый ряд внутриязыковых причин, способствующих проникновению в язык иноязычных элементов. Универсальной причиной процесса заимствования многие лингвисты называют необходимость в обозначении новых понятий, предметов, лиц и местностей. В исследуемом нами языковом материале практически во всех КЯ встречаются тюркские глаголы, обозначающие новые понятия и не имеющие синонимов в языке-реципиенте. Более подробно это явление рассматривается нами в третьей части первой главы.

Другой внутриструктурной причиной для усвоения иноязычного слова, считается стремление устранить полисемию исконного слова, упростить его смысловую структуру, избавиться от омонимов.

Ещё одной причиной заимствования называют потребность в синонимах для устранения тавтологии, для разграничения некоторых смысловых оттенков и т.п. Нередко заимствующий язык может принять несколько иноязычных синонимических понятий, образуя, так называемые, разночленные синонимические ряды - двучленные, трехчленные и т.д. (данный вопрос рассматривается подробно в первой главе).

Л.П. Крысин отмечает, что существенным фактором, стимулирующим и облегчающим заимствование, является также "действие в заимствующем языке тенденции к образованию структурно аналогичных слов или наличие класса слов, структурно однотипных с воспринимаемой лексической единицей" [Крысин 1968, с. 26]. Степень влияния одного языка на другой при их взаимодействии зависит не только от политического господства одного народа над другим, от уровня развития материальной и духовной культуры, наличия или отсутствия письменно-литературных традиций и пр.

Наиболее тесные языковые контакты возникают в ситуации этнического двуязычия, которое является одним из главных условий процесса заимствования. "Для того, чтобы слово было заимствовано из иностранного языка и акклиматизировалось в новом языке, необходимо, чтобы члены перенимающего языкового общества были более или менее хорошо знакомы с передающим языком. Они должны стоять, по крайней мере, на ступени частичного билингвизма, иначе не поймут значения слова, и заимствования не произойдет" (цитируется по: [Крысина 1965, с. 31]). Этого мнения придерживаются многие зарубежные и отечественные лингвисты.

Сравнивая количество тюркизмов в КЯ, мы пришли к выводу, что наибольшее их число, наблюдаемое в дагестанской группе, обусловлено тем, что в ряде случаев у носителей кавказских языков развито тюркско-кавказское двуязычие. Так, М.В. Загиров пишет, что знакомство табасаранцев с азербайджанским языком настолько сильно, что во многих пограничных аулах развилось одностороннее табасаранско-азербайджанское двуязычие [Загиров 1977, с. 3].

Значительная часть лезгин, а также удины, хиналуги, крызы, будухи, которые традиционно входили в состав азербайджанских ханств и других политико-административных единиц, и в настоящее время находятся в составе Азербайджанской республики и являются двуязычными [Абукаров 1997]. Сфера употребления будухского языка в настоящее время все более сужается, а в его лексике появляется все большее количество новых азербайджа-низмов. Азербайджанизмы, проникая в состав будухского и хиналугского языков, вытесняют многие исконные широко употребительные будухские и хиналугские слова [Дешериев 1958]. В Закатальском, Кахском районах Азербайджана и сопредельном Рутульском районе Дагестана живут цахуры, основная масса которых является также двуязычной.

Хозяйственно-экономические и культурные связи рутульского и азербайджанского народов привели к существенному влиянию азербайджанцев на рутульский быт и культуру. До 1952 года обучение в школах, ведение делопроизводства, издание районных газет было на азербайджанском языке, поэтому рутульцы свободно владеют как своим, так и азербайджанским языком [Гусейнова 1988].

Тюркско-арчинские лингвистические контакты, в отличие от остальных языков лезгинской группы, были ориентированы как на хозяйственно-экономические и культурные связи с азербайджанцами, так и на общение с кумыками. Поэтому в лексике арчинского языка обнаруживаются тюркизмы двоякого происхождения [Абукаров 1997]. Однако нельзя забывать и о влиянии лакского и аварского языков на арчинский, в связи с этим некоторые тюркизмы в арчинском языке, имеющие фонетические и семантические сходства с лакскими или аварскими словами, скорее всего, проникли через их посредство.

Другая картина в абхазо-адыгской группах языков. Для этих регионов двуязычие не было характерным. Лишь некоторые районы, территориально находящиеся в контакте с тюркскими народами, например, лазы, аджарцы, стоят на ступени частичного билингвизма. Как известно, "географическая разобщенность языков не влияет на лексическое заимствование: оно может быть весьма интенсивным при территориальной удаленности языка-заимствователя от языка-источника заимствования и, напротив, быть слабо выраженным при соседстве этих языков" [Крысин 1968, с. 31].

Тем не менее лексика этих групп языков также насыщена тюркизмами. Так, А.К. Шагиров показал, что арабские, тюркские и иранские заимствования вместе составляют около половины иноязычной лексики адыгских языков, среди которых наиболее многочисленными являются арабские и тюркские [Шагиров 1962, с. 177].

Процесс адаптации иноязычного слова предполагает освоение его формальной /звуковой, орфографической, грамматической, акцентологической/ и семантической сторон.

По утверждению лингвистов, формальная сторона этого процесса находится в непосредственной связи с генетическим родством или типологическим сходством языков. Чем меньше сходных черт у контактирующих языков, тем более глубокие перемены претерпевает слово. Иначе несходство языков может привести к тому, что принимающий язык будет иметь большее число инородных элементов. Кроме того, формальный облик слова в пору его вхождения в новую языковую среду обычно многообразно варьируется и осложняется.

Любой принимающий язык на определенном историческом этапе может одновременно взаимодействовать с рядом других языков. Отсюда возможность иерархического влияния и выделения влияния ведущего языка. Существует также определенная традиция передачи иноязычных элементов на данной национальной почве, которая корректирует проявление ведущего влияния.

Судьба формальной адаптации заимствованных слов на разных исторических этапах зависит, кроме того, от соотношения устной и письменной форм контакта, от соотношения звуковой системы и письма. [Биржакова 1972, с. 12].

Семантическое освоение иноязычного слова - центральный и решающий момент в его адаптации. Семантическое освоение включает в себя: а) вхождение слова в лексико-семантическую систему принимающего языка; б) установление разнообразных связей его с исконными элементами словаря; в) включение его в различные ряды и цепи зависимостей, по разным направлениям пересекающие словарный состав языка; г) вопрос об отношении нового слова к синонимическому ряду слов и размежевание его - смысловое или стилистическое - с иными элементами этого ряда; д) появление у него антонимических оппозиций на почве нового языка; е) занятие этим словом определенного места в семантических структурах нового языка и изменения в них, вызванные его вхождением [Сорокин 1965, с. 64].

Существует ряд критериев, позволяющих более или менее верно определить источник заимствования.

Во-первых, в качестве аргументов, которые позволяют с большей или меньшей степенью достоверности утверждать, что данное слово заимствовано именно из этого языка, а не из какого-либо другого, могут выступать структурные признаки слова как элемента, принадлежащего к определенной языковой системе.

Во-вторых, немаловажное значение имеют экстралингвистические данные, особенно, когда речь идет о происхождении слова.

В-третьих, учитывая языковые и исторические данные о том или ином слове, следует также рассматривать конкретное заимствование в связи с другими заимствованными словами того же семантического или терминологического поля, т.к. иногда язык заимствует не одно слово какого-либо тематического круга, а несколько [Крысин 1968, с. 53].

Применительно к тюркизмам в южнодагестанских языках - лезгинском, табасаранском, рутульском, цахурском, крызском, будухском и др. -источником их является азербайджанский язык, на что указывают экстралингвистические факторы. Но, когда речь идет о тюркизмах в ряде других дагестанских языков - аварском, даргинском, лакском и языках андо-цезской группы - вопрос конкретного источника происхождения тюркизмов становится проблематичным. В данном случае экстралингвистические факторы подсказывают, что в аварском, даргинском, лакском и др. языках должны быть заимствования и из кумыкского, и из азербайджанского, и из турецкого языков [Джидалаев 1990, с. 55].

На основе анализа как собственно лингвистических материалов, так и экстралингвистических факторов источник тюркизмов в лакском языке Н.С. Джидалаев видит в лакско-азербайджанском двуязычии. Вместе с тем он замечает, что в лакском есть тюркские слова, которые невозможно отнести к азербайджанским или к каким-либо другим заимствованиям из современных тюркских языков, контактирующих с кавказскими народами. В связи с этим он предполагает, что в отдаленном прошлом существовали доазербайджан-ские контакты лакцев с тюркскими языками. По формальным и фонетическим признакам автор относит ряд тюркизмов к булгарскому языку, хотя оговаривает, что они не могут считаться только булгарскими, т.к. фонетические признаки, взятые за основу, характерны и для других тюркских языков [Джидалаев 1971, с. 46].

К абхазо-адыгам тюркские элементы, заимствованные в древнюю и позднейшую эпоху, попали из турецкого, а к адыгам и из крымтатарского языка. Несомненно, что и внутри кавказских языков имели место заимствования из одного языка в другой. Например, в абазинском языке многие тюркские слова заимствованы через кабардинский язык [Шагиров 1989, Джонуа 2002].

Языки-посредники имели место и в процессе проникновения тюркизмов в чамалинский язык - это аварский и чеченский языки, носители которых имели непосредственные связи с носителями тюркских языков, главным образом с кумыками. В результате вековых торгово-экономических, культурных связей с аварцами и чеченцами в чамалинский язык вместе с собственно аварскими и чеченскими словами проникали и тюркизмы, уже подвергшиеся заметным изменениям в соответствии с законами фонетической адаптации этих кавказских языков [Магомедова 1982, с. 84].

Как в тюркских, так и в северокавказских языках, широко представлены арабо-персидские слова. Известно, что в прошлом арабский язык оказывал значительное влияние на дагестанские языки, хотя распространение его было неодинаковым. Несомненно, слова из мусульманского вероисповедания и шариата относятся к заимствованиям непосредственно из арабского языка, но установление источника заимствования по отношению к лексике других разрядов до сих пор не имеет своего решения. Исследователи предлагают различные варианты разграничения прямых арабо-персидских заимствований и опосредованных, т.е. проникших в кавказские языки через тюркские. Например, если арабский анлаутный смычный q- передается через къ, то это свидетельствует об азербайджанском посредничестве (где будет звонкий заднеязычный увулярный г-), а если через смычногортанный къ-, то о непосредственном заимствовании с арабского [Джидалаев 1985, с. 13]. Есть и другие критерии: краткий арабский гласный а при непосредственном усвоении в лезгинском, табасаранском, рутульском передается через а, при опосредованном усвоении через азербайджанский (где ар. а соответствует гласному перднего ряда нижнего подъема э) через е, напр.: ар. walad > агул, ва-лад, но таб., рут. вслед 'дитя' при азерб. вэлэд, ар. maktab > авар., лак., дарг., беж., цез. мактаб, но лез., таб., будух. мектеб, рут. мехътеб, хин. маьктаьб школа' при аз. мэктэб [Забитов 2000, с. 183]. Однако используемые исследователями критерии, доказывающие арабское или тюркское происхождение заимствований, порой противоречат друг другу: например, в лезгинском в слове къадар со значением 'уважение' огласовка а- свидетельствует о непосредственном заимствовании из арабского (ср.: ар. къадр, аз. гэдэр), но начальный къ- указывает на непосредственное заимствование языка кыпчак-ского типа, а не азербайджанского [Абукаров 1997, с. 14].

В статье З.Г. Курбановой отмечается еще один критерий разграничения непосредственного или опосредованного арабизма: автор пишет, что при непосредственной передаче специфических арабских звуков в лезгинском (вообще статья посвящена рутульским арабизмам, возможно, произошла описка, и критерий рассматривается для рутульского языка) используются абруптив-ные согласные: ар. galat > чечен. г1алат, лак., лезг., таб. гъалат1, рут. къалат 'ошибка' [Курбанова, с. 41]. Авторский пример не совсем удачен, т.к., во-первых, если речь идет о рутульском языке, то в данном примере рут. къ -это аффриката (к тому же къ - характеристика азербайджанского посредничества, хотя огласовка - характеристика непосредственного арабизма), если же говорится о лезгинском, то в лез. гъ - это звонкий спирант [ЯмКя, с. 375, с. 410]. На самом деле речь должна идти о регулярном соответствии арабских специфических звуков g и h и кавказских спирантов г/, гъ, xl, хъ при непосредственном заимствовании, например: ар. rahim (аз. рэЬм) - авар, чам, лак., дарг., арч. рахЫу 'пощада', цез. рах1му, бежт. раьгьмоь, лез. регъим, рут. рагь1ш(, будух. paxlau 'милосердие', хин. раъх1им (куи) 'жалеть'; ар. hasra[t] (аз. Ьэсрэт) - авар, xlacpam, х1асралъи 'страсть', лак. xlacpam 'мучение', арч. xlacpam 'дорогой (человек)', лез. гъасрет, удин, гъасрат 'тоска, желание' [примеры взяты из книги С. Забитова 2001, с. 73, с. 82], а в рутульском h соответствует фарингализованному ларингалу гь1.

Надо признать, что данные критерии применимы не ко всем кавказским языкам, бывают исключения. Так, два последних примера показывают, что лезгинские арабизмы выпадают из данного ряда и в этих словах вышеназванные критерии противоречат друг другу: регыш, гъасрет - в первом слове интервокальный, во втором анлаутный звонкий спирант гъ- указывает на непосредственное усвоение арабизма, а гласная е- в словах - на опосредованное заимствование через азербайджанский.

Нельзя забывать и о том, что в кавказских языках роль посредника в усвоении арабо-персидских и других заимствований мог играть какой-либо собственно кавказский язык. На наш взгляд, это связано со статусом того или иного языка и вытекающих отсюда взаимоотношений литературного письменного языка и попадающих под его влияние младописьменных и бесписьменных языков. Например, агульский, рутульский, крызский, будухский, хи-налугский, цахурский, входили в зону влияния собственно лезгинского языка, который служил для них языком-посредником [Алексеев 1991, с. 31; Ба-ламамедов 1992, с. 38]. Известно также, что андийские и цезские языки испытывают огромное влияние аварского языка [см. Халиков 2000, с. 9, Хали-лов, с. 31]. Аварское посредничество просматривается в суффиксальных образованиях, например: ар. adl - чечен. кдал, инг. 1аьдал, лак. аьдлу 'правосудие, власть; закон', авар., цез., арч. г1адлу, чам. г1адул, беж. адло 'порядок, дисциплина'; ар. mashur - авар., цез. машгьураб, бежт. маыигьуьраьб, лак., лез., таб. машгъур, арч. машгьуртту, дарг. машгъурси, будух. мешгъур, хин. маъшгьур 'известный, знаменитый'. В первом примере из слов аваро-андо-цезских языков выпадает чамалинское слово, в котором вместо наращения конечного гласного, как в аварском, цезском, бежтинском, появляется интерконсонантный гласный. Как заметил С. Забитов, примеры такого рода показывают, что процесс заимствования арабизмов в андийских и цезских языках не был однородным [Забитов 2001, с. 187]. Отметим также, что в приведенных примерах перед нами явно арабизмы (см.: передача араб, через анлаут-ные согласные взрывной фарингальный I и фарингальный спирант г! + огласовка; передача араб, h через ларингальный гъ спирант + огласовка), кроме будух. мешгьур, где отражаются признаки и арабизма - интервокальный согласный гь и азербайджанизма - огласовка.

Кроме фонетического критерия, для установления конкретного источника заимствования надо учитывать и семантический критерий (см. в следующей части).

Отметим еще одну группу арабизмов в КЯ, для которых установить, каким путем они заимствованы - непосредственно из арабского или через тюркские языки, фонетически не возможно, т.к. тюркская форма внешне совпадает с арабизмом, например, ср.: аз. uxmujap - ар. ixtiyar, аз. сакит - ар. sa-kit, аз. мал - ар. mal, аз. нур - ар. пиг, аз. тамаша - ар. tamasa и др. При анализе таких слов мы руководствуемся семантическим и (или) экстралингвистическим критериями.

Возвращаясь к вопросу о сложности установления перехода арабской лексики непосредственно из арабского (т.е. книжным путем) или опосредованно через тюркский язык, можно предположить следующее. Учитывая исторические данные о том, что влияние арабского языка было кратковременным и неповсеместным, а влияние тюркских языков ощущается и по сей день, большая часть заимствований в кавказских языках была привнесена из тюркских языков. Известно, что в прошлом с носителями арабского языка контактировали не только все нахско-дагестанские языки, но и соседние с ними азербайджанский и кумыкский. Арабо-персидская лексика, которая была освоена в период активного влияния исламской религии, с течением времени могла трансформироваться под влиянием более длительных контактов с тюркскими народами и их языками. Возможно, примеры, в которых критерии определения источника заимствования противоречат друг другу, как раз и свидетельствуют о том, что арабизм трансформировался под воздействием тюркского языка. Следует также отметить, что многие исследователи [Ш.Г. Абукаров 1997, A.M. Асланов 1977, И.И. Эфендиев 2003 и др.] приводят огромное количество арабо-персидской лексики в кавказских языках, заимствованной именно через тюркские языки.

Кроме того, в кавказских языках многие производные аналитические глагольные формы, образованные от арабо-персидских имен, по структуре и семантике соответствуют тюркским аналитическим формам. Различного рода изменения семантического объема данных глаголов (в частности, расширение или переосмысление) во многом объясняются влиянием соседних тюркских языков.

Бесспорно, для изучения языковых контактов указание на конкретный источник заимствования имеет принципиальное значение, т.к. это является объективным отражением как истории взаимоотношений каждого народа с конкретным народом, так и характера этих взаимоотношений.

Актуальность исследования. В связи со сказанным актуальность исследования определяется необходимостью рассмотрения различных способов адаптации заимствованных тюркских лексических единиц и их составляющих в северокавказских языках. В процессе своего исторического развития представители тюркских и кавказских языковых групп в силу политико-экономических, социальных, культурных и других причин вступали и продолжают вступать в определенные контакты друг с другом. Контактирование языков создает необходимые условия для их взаимовлияния, частным результатом которого становится заимствование. Изучение тюркизмов способствует не только установлению лексического состава того или иного кавказского языка, но и дает возможность более точно определить языковые процессы, имевшие место в истории определенного языка.

К настоящему времени выявлен большой пласт тюркизмов в ряде кавказских языков. Однако вопросы тюркско-северокавказских контактов в лингвистической литературе до сих пор не были предметом специального рассмотрения, а в монографическом плане вообще не исследованы. Анализ тюркского влияния на языковую систему северокавказских языков в сравнительном межъязыковом и межгрупповом аспектах может дать дополнительную информацию для изучения данных языков и этнических контактов их носителей. Важность и актуальность такого плана исследования вытекает, прежде всего, из насущных проблем ареального и сравнительно-исторического изучения северокавказских языков.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является установление характера изменений заимствованных тюркских элементов разных языковых уровней в структуре северокавказских языков. В работе предпринята попытка систематизировать существующий языковой материал как результат тюркско-северокавказских языковых контактов. В соответствии с поставленной целью в работе выдвигаются следующие задачи:

1) определить основные пути проникновения тюркских лексических элементов в северокавказские языки. Во многих работах, посвященных тюркско-кавказским контактам, заимствования из азербайджанского, кумыкского или турецкого языков обобщенно определяются как тюркизмы. Но для изучения языковых контактов, по справедливому замечанию Н.С. Джидалае-ва, указание на конкретный источник заимствования имеет принципиальное значение, т.к. это влияет на объективность отражения как истории взаимоотношений каждого кавказского народа с конкретным тюркоязычным народом, так и характера этих взаимоотношений [Джидалаев 1990, с. 55];

2) исследовать фонетическую адаптацию тюркских заимствований в языках северокавказской группы и определить выявляющиеся при этом общие и специфические для отдельных языков закономерности. В большинстве работ фонетическое освоение тюркских заимствований рассматривается исходя из экстралингвистических принципов, которые сводятся к констатации звукопереходов. В нашей работе проводится типологическое отождествление фрагментов консонантных и вокалических систем различных языков северокавказской группы;

3) рассмотреть морфологическую адаптацию тюркских заимствований в северокавказских языках с точки зрения их словоизменения и словообразования;

4) выявить и определить статус тюркских аффиксов, заимствованных в северокавказские языки;

5) провести лексико-тематическую и частеречную классификацию тюркских заимствований в северокавказских языках;

6) выявить лексико-семантические изменения тюркизмов, возникающие при проникновении их в северокавказские языки. В большинстве работ зафиксированы типы семантических изменений, происходящих в тюркских заимствованиях при переходе их в тот или иной кавказский язык. В нашем исследовании предпринята попытка описания причин различных изменений семной структуры тюркского слова при переходе его в северокавказские языки.

7) определить степень семантической и структурной адаптации тюркских заимствований в северокавказских языках на базе исследования синонимии и омонимии;

8) дать сравнительную характеристику тюркских заимствований в северокавказских языках с фонетической, лексико-семантической и морфологической точек зрения.

Научная новизна. Впервые исследование тюркских заимствований рассматривается на материале северокавказских языков, куда входят языки абхазо-адыгской, нахской и дагестанской групп. До сих пор тюркские заимствования либо становились объектом специального исследования в отдельных языках данных групп, в частности, в лезгинском, табасаранском, удин-ском, либо освещались фрагментарно в отдельной группе языков, в основном в дагестанской. В этом отношении наше исследование является первым опытом, где рассмотрены и обобщены проблемы фонетической, морфологической и лексико-семантической адаптации тюркских заимствований не только в дагестанских, но и в нахских, и в абхазо-адыгских языках.

Впервые в истории вопроса проведено типологическое отождествление фрагментов консонантных и вокалических систем различных языков северокавказской группы и сделана попытка расклассифицировать и систематизировать тюркские заимствования исходя не из экстралингвистических, а из ис-торико-фонетических принципов.

Кроме того, впервые рассматривается совокупность причин семантических изменений тюркских слов при переходе их в северокавказские языки. Представлены обнаруженные по разным северокавказским языкам пути расширения, сужения и переосмысления заимствованных тюркских лексических единиц. Это стало возможным, поскольку при анализе семной структуры исходного тюркского слова учитывались как ядерные, так и периферийные семы, которые за счет ассоциативных сцеплений могли развивать новые значения на базе языка-реципиента.

Впервые установлено, что тюркские имена прилагательные и глаголы, перешедшие в кавказские языки без изменения семантики, в отличие от существительных немногочисленны и выявляются лишь в отдельных группах северокавказских языков.

Теоретическая и практическая значимость. Теоретическая и практическая ценность исследования заключается в возможности использовать его теоретические положения для дальнейшего изучения проблем тюркско-кавказских языковых контактов. Анализ лексического материала позволяет наметить специфический путь исследования тюркских заимствований в северокавказские языки, акцентируя сложность адаптационных процессов заимствований в принимающих языках. Выводы работы позволяют по-новому рассмотреть соотношение разных этапов развития тюркских и северокавказских языков. Иное направление может получить и семантическое исследование заимствований с учетом не только сложной семной структуры слов языка-источника, но и развития ассоциативных связей в принимающем языке. Результаты работы могут найти практическое применение в сравнительно-исторических исследованиях, а также могут стать базой для подготовки соответствующих лексикографических разработок, прежде всего при составлении этимологических словарей кавказских языков и словарей тюркских заимствований в кавказских языках.

Материалы диссертации могут найти применение при разработке учебных пособий, лекционных курсов по общему и северокавказскому языкознанию, при чтении спецкурсов по лексикологии, морфологии исследуемых языков.

Методика исследования. В зависимости от целей и задач исследования в работе с разной степенью применялись сравнительно-исторический, описательный методы, метод структурно-типологического сопоставления, элементы метода компонентного анализа и прием словарных дефиниций.

Источники исследования. Лексический материал извлекался, как правило, из двуязычных кавказско-русских и русско-кавказских словарей. При характеристике тюркской лексики использовались двуязычные тюркско-русские и русско-тюркские словари, «Древнетюркский словарь», «Этимологический словарь тюркских языков» Э.В. Севортяна, «Сравнительный словарь тюркских наречий» В.В. Радлова.

При отсутствии словарей по бесписьменным языкам источником лексического материала служили различные грамматические очерки и монографии по северокавказским языкам, в частности работы С.М. Хайдакова «Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков» [1973], А.Е. Кибрик, С.В. Кодзасова «Сопоставительное изучение дагестанских языков. Имя. Фонетика» [1990], А.К. Шагирова «Заимствованная лексика абхазо-адыгских языков» [1989], С.Л. Николаева, С.А. Старостина «Северокавказский этимологический словарь» [1994], В.И. Абаева «Историко-этимологический словарь осетинского языка» [1973] и др.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Большая часть исследованных тюркских заимствований вошла в состав северокавказских языков после распада отдельных групп из относительно позднего состояния тюркских языков.

2. В кавказских языках роль посредника в усвоении арабо-персидских и других заимствований мог играть какой-либо собственно кавказский язык. Это определялось статусом того или иного языка и взаимоотношениями литературного письменного языка и попадающих под его влияние младописьменных и бесписьменных языков.

3. Типологическое отождествление фрагментов консонантных и вокалических систем различных языков северокавказской группы позволяет считать, что фонетическая адаптация тюркизмов не зависит от простоты/сложности фонетической системы того или иного кавказского языка. Каждый принимающий кавказский язык специфически отражает признаковую фонологическую систему языка-источника, актуализируя как дифференциальные, так и интегральные признаки фонем.

4. Практически все случаи отступления от закономерностей фонетической адаптации оказываются либо заимствованиями через русский язык, либо исконно северокавказскими словами, случайно обнаружившими частичное сходство с тюркизмами.

5. Тюркские заимствования, подобно исконной лексике, приобретают словоизменительные и словообразовательные признаки языка-реципиента.

6. Специфической чертой группы наречных образований на базе заимствованных тюркских основ является создание определительных качественных и обстоятельственных наречий причины и цели на базе заимствованных основ с добавлением суффикса языка-реципиента с адвербиальным значением. Аналогично при образовании глагольных форм от тюркских основ в качестве словообразовательного средства могут использоваться исконные вспомогательные глаголы. Это свидетельствует об устойчивости грамматической системы языка-реципиента.

7. Способность тюркизмов образовывать новые лексические единицы с деривационными компонентами языков-реципиентов является специфической характеристикой словообразовательной системы северокавказских языков.

8. Семантические изменения заимствованных тюркских лексем определяются, с одной стороны, семной структурой исходного тюркского слова. Сложная семная структура слова языка-источника дает возможность за счет ассоциативных сцеплений развивать новое значение на базе как ядерных, так и периферийных сем. С другой стороны, развитие значения слова может осуществляться под влиянием лексических отношений языка-реципиента.

9. Основой развития семантики могут стать особенности категоризации действительности в каждом конкретном языке.

10.Сужение семантического объема тюркских заимствований является наиболее частым в северокавказских языках. Процесс сужения семантического объема тюркских слов при переходе в кавказские языки может осуществляться различными путями.

В северокавказских языках заимствование тюркских слов является одним из основных источников возникновения синонимов. Заимствованные тюркские лексемы развивают на базе языка-реципиента специфическую синонимию и способствуют развитию стилистической спецификации исконных синонимов.

Апробация исследования. Работа обсуждалась на заседаниях кафедры редких и восточных языков переводческого факультета Академии ФСБ РФ, на расширенном заседании Отдела урало-алтайских языков Института языкознания РАН. Концептуальные положения исследования докладывались на различных научно-практических конференциях по проблемам лексикологии, тюркологии, контактологии. По теме диссертации опубликовано более двадцати работ. Основные положения диссертации отражены в двух монографиях.

Объем и структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и сокращений. Общий объем диссертационного исследования 365 страниц. В диссертации имеется приложение в виде словаря тюркизмов в северокавказских языках на 145 страницах.

Заключение диссертации по теме «Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)», Тадинова, Роза Абдуманаповна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В процессе своего исторического развития представители тюркских и кавказских языковых групп в силу политико-экономических, социальных, культурных и других причин вступали и продолжают вступать в определенные контакты друг с другом. Поэтому длительные этнокультурные взаимодействия тюркских и кавказских народов способствовали проникновению лексики из одного языка в другой.

Исследование заимствованной лексики в сфере тюркско-кавказских контактов с давних пор привлекает внимание многих тюркологов и кавказоведов. К настоящему времени выявлен большой пласт тюркизмов в ряде кавказских языков. В диссертации анализируются тюркские заимствования в системе северокавказских языков в сравнительном межъязыковом и межгрупповом аспектах на фонетическом, морфологическом и лексическом уровнях.

Анализ тюркизмов на фонетическом уровне показывает, что фонетическая адаптация тюркизмов не зависит от простоты/сложности фонетической системы того или иного кавказского языка. На примере адаптации заднеязычных тюркских фонем мы видим, что несмотря на то, что системы заднеязычных в языках лезгинской группы различны (они в основном делятся на системы с четверным (лезгинский, табасаранский, цахурский и будухский языки) и тройным (агульский, рутульский, крызский, хиналугский и арчинский языки) противопоставлением взрывных увулярных), азербайджанская среднеязычная смычная глухая или звонкая фонема к/к в начальной и конечной позиции в словах с переднерядными звуками адаптируется как заднеязычный глухой или звонкий к/г. Причем, в случае звонкого конечного согласного заимствования отражают положение в восточной диалектной группе азербайджанского языка. В удинском языке обе тюркские фонемы реализуются как смычный мягконебный сильный кк, что достаточно релевантно отражает ситуацию в литературном азербайджанском языке и некоторых диалектах южной группы.

В словах с заднерядными звуками (т.е. фонетически увулярная) азербайджанская заднеязычная смычная звонкая фонема г в начальной позиции адаптируется как увулярная аффриката къ. Отклонения от стандартного для лезгинских языков отражения демонстрирует табасаранский язык: основной рефлекс азербайджанской начальной г - звонкий фрикативный гъ, встречающаяся в небольшом количестве лексика с начальным къ является, скорее всего, заимствованием из лезгинского. В лезгинском языке двоякая адаптация азербайджанской конечной г зависит от конкретного источника: в случае с х - это заимствования из северного диалекта азербайджанскогоязыка, а в случае с гъ - это заимствования из восточного диалекта или из литературного азербайджанского языка.

При переходе в лакский язык азербайджанские и кумыкские заднеязычные к/г в словах с переднерядными звуками в начальном и конечном позициях передаются буквально, а в словах с заднерядными звуками начальная азербайджанская г и кумыкская къ реализуются как къ. Однако в конечной позиции в словах с заднерядными звуками интерпретация рефлексов в лакском довольно проблематична: здесь могут быть литературные кумыкизмы, азербайджанизмы из западной группы диалектов, для которых характерен в словах с заднерядными звуками конечный глухой х.

В даргинском, мы пришли к выводу, что сильный непридыхательный -къ является отражением кумыкской придыхательной увулярной -къ, а глухая придыхательная аффриката -хъ отражает азербайджанский спирант -х в словах западного диалекта. Следовательно, в даргинском языке источник тюркского заимствования можно определить по данному признаку.

В абхазо-адыгских языках по адаптации тюркских фонем тюркские заимствования можно разделить на ранние и поздние. Так, по поводу различной передачи тюркской заднеязычной к в абхазском языке предположено следующее: слова с рефлексом к относятся к ранним заимствованиям, а с рефлексом к и ц - к более поздним. По артикуляционным данным наиболее близким к тюркскому заднеязычному к оказывается взрывной велярный придыхательный ц. С рефлексом к могут быть диалектные заимствования.

В отличие от нахско-дагестанских языков при реализации тюркских согласных фонем в абхазо-адыгских языках получены двойные рефлексы -простые и лабиализованные. Что касается установления источника заимствования, то анализ лексики показывает, что для абхазского языка источником заимствования является в основном турецкий язык, а для абазинского, адыгейского и кабардинского языков в большинстве своем - карачаево-балкарский. Однако в адыгейском есть большое количество и турецких заимствований. Картина адаптации тюркских заднеязычных фонем в кабардинском языке сходна с фонетической картиной в адыгейском. Родство адыгейского и кабардинского языков видно и на уровне заимствованной лексики -большая часть тюркизмов общая для двух языков. Но по нашему словнику в кабардинском языке тюркизмов больше. Интересно, что большая часть новых тюркских заимствований (т.е. та, которая характерна только для кабардинского и отсутствует в адыгейском) присутствует в карачаево-балкарском и крымтатарском или только в карачаево-балкарском языке, в турецком литературном этих слов нет.

Рассмотрена адаптация и таких тюркских согласных фонем, как: фа-рингальная фрикативная глухая тур. h; переднеязычная звонкая смычная (аффриката) аз. ч, тур. с; переднеязычная глухая аффриката тур. Q, кум., кбалк., к.-тат. ч; губно-зубная фрикативная (щелевая) звонкая e/v, имеющих также несколько способов реализации в северокавказских языках.

Практически все случаи отступления от закономерностей фонетической адаптации оказываются либо заимствованиями через русский язык (например: лак. пашмакъ 'башмак'), либо исконно северокавказскими словами, случайно обнаружившими частичное сходство с тюркизмами (например: цах. к!ару 'черный; вороной' не является заимствованием из азербайджанского, а восходит в прасеверокавказскому *к!ару «черный», см. NCED 719-720, см. также: лак. кказа, дарг. газа 'кирка, мотыга' < исконное, см. *gajail [NCED, 431], лак. гъиди, дарг. гиди-гиди 'щекотка' < искон., см. [NCED, 432]).

В некоторых кавказских языках при заимствовании тюркской лексики происходят нерегулярные комбинаторные изменения тюркских согласных, а именно: ассимиляция, диссимиляция, субституция сонорных и смычных, взаимозамены сонорных и смычных, фрикативных и смычных, фрикативных и сонорных, метатеза, выпадение слогов, диэрезы, эпентеза, наращение слогов.

Чаще этим процессам подвергаются тюркские согласные в лексике, заимствованной в дагестанские языки. Однако вышеперечисленные процессы характерны не для всех языков дагестанской группы, например, удвоение согласных наблюдается в основном в тюркизмах лакского языка, единичные случаи отмечаются в агульском и хиналугском. Если такие процессы, как субституция сонорных, диэреза и эпентеза отмечается в тюркизмах всех трех групп языков - абхазо-адыгских, нахских и дагестанских, то наращение слогов - лишь в нахских языках, а именно в чеченском.

В исследованиях по тюркско-кавказским языковым контактам отмечено, что поскольку кавказская консонантная система больше тюркской, то в большинстве случаев следует ожидать прямую адаптацию фонем. Однако наш материал показывает, что если учитывать реализацию тюркских фонем в каждом кавказском языке или родственной группе языков нижнего уровня и при этом анализировать всю встречающуюся лексику, а не судить по частотной лексике, то обнаружится довольно сложная картина. 1. Практически в каждом принимающем языке с помощью сведений о характере фонетической адаптации можно выделить лексику, заимствованную из разных тюркских источников. 2. Большое значение для адаптации конкретных фонем имеет устройство фонологической системы и фонетическая реализация фонем в диалекте-источнике. 3. Значительную роль в фонетических адаптационных процессах играет внутреннее устройство фонологической системы принимающего языка.

Фонологические системы северокавказских языков по-своему адаптируют тюркские гласные. Так, азербайджанская переднерядная губная среднего подъема в в дагестанских языках имеет несколько реализаций. В лезгинском, табасаранском, агульском, рутульском азербайджанская о реализуется как переднерядная губная верхнего подъема уь (в вокалической системе данных языков умлаутированная переднерядная среднего подъема оь, которая больше всего соответствует азербайджанской о, отсутствует). В остальных языках, а именно в цахурском, крызском, будухском, удинском и хиналуг-ском, азербайджанская в дает несколько рефлексов. Это зависит, во-первых, от конкретного источника заимствования. Как показывает наше исследование, в качестве источника заимствования могут быть тюркские литературные языки, их диалекты, а также родственный контактирующий язык. Например, среди языков лезгинской группы встречается довольно большая группа тюркизмов, в которых тюркская фонема ы отражается как у. В данном случае речь идет о лексике, заимствованной из азербайджанских диалектов, где отражается немотивированный у непервого слога. Во-вторых, реализация тюркских гласных фонем может зависеть от окружения, например, реализация аз. э в виде е в хиналугском языке может быть обусловлена влиянием соседних смягченных согласных г', к', ш \ В-третьих, обнаруживается четкая зависимость того или иного рефлекса тюркской фонемы от местоположения слога, в котором находится данная фонема, например, в чеченском в первом слоге е реализуется как и, во втором слоге - как а. Также в чеченском вокализме в двусложных и многосложных словах гласные фонемы не подвергаются изменениям лишь в первом слоге, т.к. фонематические признаки этого слога важнее, тогда как гласные ы, и, у, о второго и последующих слогов редуцируются в краткую фонему а.

В отличие от нахско-дагестанских языков в абхазо-адыгских языках различная реализация одной и той же тюркской фонемы обусловлена несколько иными причинами. Во-первых, реализации тюркских фонем различаются временем заимствования, во-вторых, реализация лабиализованных фонем зависит от местоположения до или после согласных, имеющих пару «простой/лабиализованный». Например, тюркская фонема заднего ряда среднего подъема о в ранних заимствованиях реализуется как уа в абхазском и абазинском, как уэ в адыгейском и кабардинском. В более поздних заимствованиях имеет прямую реализацию. Кроме того, реализация может быть пози-ционно обусловленной, например, лабиализация тюркской гласной о последующей согласной, и соответственно переход тюркской о в а или ы или при наличии за согласными, имеющими пару «простой/лабиализованный», гласных о/б кавказский согласный лабиализуется, а гласные переходят в абазинском в ы, в адыгейском и кабардинском редуцируются.

В заимствованных словах при адаптации тюркских гласных к звуковому строю северокавказских языков происходят также такие фонетические процессы, как: прогрессивная и регрессивная ассимиляция, с преобладанием регрессивной ассимиляции, прогрессивная и регрессивная диссимиляция, с преобладанием прогрессивной диссимиляции, синкопа, редукция гласных разного типа, эпентеза, эпитеза. Эти фонетические процессы характерны для тюркской лексики, заимствованной в основном в нахско-дагестанские языки. В абхазо-адыгских языках лишь в некоторых тюркизмах наблюдается редукция конечных гласных и вставка эпентетической гласной.

Тюркские заимствования, подобно исконной лексике, приобретают словоизменительные и словообразовательные признаки языка-реципиента. Тюркские лексические единицы, переходя в СКЯ, подчиняются морфологическим категориальным законам, действующим в принимающих языках: они приобретают категорию класса, принимают аффиксы множественного числа, образуют косвенную основу. В то же время в некоторых КЯ тюркизмы сохраняют исконный способ образования множественного числа с помощью суффикса -ларАлер, т.е. этот тюркский словарный инвентарь воспринимается в морфологической системе принимающего языка как еще одна образовательная форма категории числа.

При заимствовании тюркских слов в определенной форме грамматические категории, свойственные этой форме, в кавказских языках теряют свои значения. Например, тюркские глагольные основы с суффиксом -ла-/-ле-, который имеет функцию активного действия, в системе КЯ теряет эту функцию и употребляется в составе как переходных, так и непереходных глаголов.

В некоторых лезгинских языках дагестанской группы отмечаются оригинальные заимствованные глагольные формы с каузативными суффиксами -дир-, -т-, страдательно-возвратным суффиксом -л-. В одних тюркизмах они сохраняют свое значение, в других являются окаменелым элементом. В то же время эти суффиксы не являются отдельным словообразовательным инвентарем и не участвуют в образовании исконных глаголов, поэтому статус их маргинален.

Морфологическая освоенность заимствованных в СКЯ тюркизмов проявляется и в словообразовании. Как в тюркских языках, так и в северокавказских языках основными способами словообразования являются суффиксация. От тюркских именных и глагольных основ с помощью исконного кавказского суффикса могут образовываться новые имена существительные, прилагательные, наречия. Другим способом образования существительных в СКЯ с помощью тюркского заимствуемого компонента является словосложение. При этом сложное существительное может состоять из двух тюркских имен, но может быть образовано и по модели «основа тюркского имени в составе сложного имени заимствующего языка».

Из тюркских языков заимствовано большое количество производных существительных с суффиксами -ни (варианты в тюркских языках: -чы, -mi, -чу.), -сыз (-суз, -ci3.), -лык (-лик, -луг.), -лы (-лу, -ли.), -руг (-рыг.), -ча, -миш (-мыш, -муш.) и др., которые активно участвуют в процессах словообразования. Из всех производных тюркизмов в северокавказских языках большее количество отмечено с суффиксом -чи.

Степень распространения тюркизмов с суф. -чи в конкретных СКЯ неодинакова. Наибольшее количество заимствований отмечается в языках Южного Дагестана, а именно в лезгинском, лакском, табасаранском, будухском, удинском языках и др. Это, главным образом, объясняется тюркско-кавказским двуязычием, которое наблюдается у носителей данных кавказских языков.

В то же время такие суффиксы, как суффикс -чи, -суз являются продуктивными суффиксами почти во всех дагестанских языках. С их помощью образуются новые слова от исконных основ и от заимствований из арабского и русского языков.

Специфической чертой группы наречных образований на базе заимствованных тюркских основ является создание определительных качественных и обстоятельственных наречий причины и цели на базе заимствованных основ с добавлением суффикса языка-реципиента с адвербиальным значением. Аналогично при образовании глагольных форм от тюркских основ в качестве словообразовательного средства могут использоваться исконные вспомогательные глаголы. Это свидетельствует об устойчивости грамматической системы языка-реципиента.

Заимствованные тюркские основы, участвующие в образовании глагольных форм в СКЯ, могут быть непроизводными и производными. Образование глагольных форм в СКЯ с заимствованными непроизводными и производными тюркскими основами происходит с помощью или исконного масда-рообразующего суффикса, или исконной глагольной связки. Глагольных образований с масдарообразующим суффиксом меньше. Это позволяет сделать вывод, что наиболее продуктивным способом глагольного образования с участием тюркских основ является словосложение.

Если перед нами непроизводный глагол, то он состоит из корня и аффикса инфинитива. Если же глагол производный, то он может представлять собой или синтетическую форму, образованную от имени и глаголообра-зующего аффикса, или аналитическую, состоящую из имени и вспомогательного или простого глагола. Совпадение моделей глагольного словопроизводства двух неродственных языков во многом облегчает процесс заимствования и способствует образованию структурно-однотипных слов в принимающем языке.

В тюркском аффиксальном словообразовании наиболее продуктивными являются аффикс -ла/-лэ, который образует отыменные глаголы, а также аффиксы -лан/-лэн, -лаги/-лашдыр. Эти аффиксы не только присутствуют в заимствованных словах некоторых кавказских языков, но и выступают как активный словообразовательный инвентарь при производстве исконных слов.

Наряду со структурными схождениями между кавказскими языками, отмечается и наличие существенных расхождений, придающих каждому из них свою типологическую специфику. Одна и та же тюркская глагольная основа в каждом кавказском языке приобретает свою структуру, характерную для данной языковой системы.

В адыгейском, абазинском, кабардинском, аварском, чеченском и отчасти в даргинском языках глаголы, образованные от тюркских основ сочетанием исконных глагольных компонентов, имеют одинаковую структуру.

Способность тюркизмов образовывать новые лексические единицы с деривационными компонентами языков-реципиентов является специфической характеристикой словообразовательной системы северокавказских языков. тюркские основы участвуют в образовании разных частей речи. По степени продуктивности словообразовательные цепочки с тюркскими основами ни в чем не уступают исконным словообразовательным цепочкам. Образование деривационных структур на базе исходных тюркских основ в основном происходит с помощью исконных (кавказских) формальных средств. Причем создание морфологических структур подчинено определенным закономерностям, характерным для того или иного кавказского языка. Наиболее регулярными аффиксами, реализующими словообразовательные цепочки, являются исконные аффиксы образования имен существительных с абстрактным значением, прилагательных и наречий, а также некоторые заимствованные тюркские суффиксы, например -лу, -суз.

Модели деривационных цепочек в СКЯ различны. Нельзя вывести одну более частотную модель не только для всех северокавказских языков, но и для отдельных групп, т.е. для абхазо-адыгских, нахских и дагестанских. В абхазо-адыгских языках деривационные цепочки с участием заимствованных тюркских основ чаще всего являются неполными, в них отсутствует или наречное образование, или глагольное образование. Однако полные деривационные цепочки с тюркскими основами встречаются в абазинском языке. В абхазо-адыгских языках наиболее частотными деривационными моделями являются 1) Т SocHoea - Т Боснова + СКЯ Бафф. и 2) Т Боснова - Т Боснова + СКЯ Бафф. - Т Боснова + СКЯ Аф'афф.

В нахских языках, в частности в чеченском, чаще всего встречаются деривационные цепочки без одного звена, а именно без наречия.

Полная деривационная цепочка с участием тюркских основ характерна для дагестанских языков, кроме даргинского и аварского, в деривационной цепочке которых чаще всего отсутствует наречие. Деривационная модель Т Боснова - Т Боснова + СКЯ Бафф. - Т Боснова + СКЯ Аффф. - Т Боснова + СКЯ Ас1уафф. - Т Боснова + СКЯ Уафф./Усвязка является наиболее частотной лишь для лезгинских языков дагестанской группы.

Заимствованная в северокавказские языки тюркская лексика пронизывает все сферы человеческой деятельности, характеризуя ее с разных сторон.

Основную массу тюркизмов представляют имена существительные с конкретными и абстрактными значениями. Из них большую часть слов, а именно 95%, составляют имена существительные с конкретной семантикой и лишь 5% - абстрактные существительные, куда вошли «названия абстрактных понятий» и «названия временных и пространственных понятий». Обратим внимание на то, что среди конкретных имен существительных наибольшее количество тюркских заимствований касается домашней и животноводческой утвари, посуды, одежды, обуви. Это свидетельствует о том, что данная лексика могла проникнуть в речь в результате непосредственных хозяйственно-экономических и культурных контактов носителей кавказских языков с тюркоязычным населением.

Абсолютное большинство заимствованных прилагательных относится к разряду качественных, среди которых наибольшим количеством выделяется лексика, отражающая черты характера человека, его физические качества. Следующее по количеству место занимают прилагательные, определяющие качества предметов и явлений. Тюркские относительные прилагательные заимствованы в северокавказские языки в значительно меньшем количестве.

Глагольные заимствования из тюркских языков содержатся почти во всех тематических группах лексики СКЯ и отражают различные стороны жизни и деятельности человека: производственную, общественную, психофизическую, политическую, культурную. Наибольшее количество глагольных тюркизмов содержится среди таких семантических классов, как «глаголы разрушительного и созидательного действия», «глаголы динамического воздействия»; «глаголы эмоционального состояния» и «глаголы эмоционального отношения».

С другой стороны, есть ряд тематических групп, в которых количество тюркизмов незначительно. Сюда относятся: «глаголы, обозначающие явления природы», «глаголы ощущения», «глаголы звучания». Отсюда, как отмечают некоторые исследователи, очевиден тот факт, что хотя лексика и является очень подвижной и проницаемой стороной языка, все же имеются ЛСГ слов, которые не поддаются или слабо поддаются экстралингвистическим воздействиям.

Немногочисленную группу заимствований составляют наречия и служебные слова (союзы, частицы, послелоги, модальные слова). Последние, как и исконные служебные части речи, играют большую роль в синтаксических конструкциях языка-реципиента. Большая часть слов в этих группах является арабо-персидскими заимствованиями.

Степень проникновения тюркизмов в языки северокавказской группы различна. Одни тюркизмы присутствуют в языках всех трех групп северокавказского ареала, ср.: аз. шушэ стекло; стекольный; бутылка', кум. шиша 'стекло, стеклянный; стекольный; стеклянный сосуд; бутылка; флакон; пузырек', тур. ще 'стекло; бутылка' аз. сачма 'дробь', кум. чачма 'дробь (ружейная)', тур. sagma 'рыболовная сеть, невод; дробь; пустословие, вздор, ахинея, глупости, ерунда, чепуха; глупый, вздорный' абхазо-адыгская: убых. шише 'стекло; стакан' нахская: чечен, шиша 'бутылка' дагестанская: авар., анд. шиша, лак. шуша, дарг. шиша 'бутылка', лез. шуьше, таб. шюше 'стекло', агул, uiyuia 'бутылка', крыз. шушаь'стекло', хин. шуьшаь 'стекло; бутылка' абхазо-адыгская: абх. а-сачма (бзыб. ди-ал), а-шъацма (абж. диал.) 'дробь (ружейная)', абх. шьацмак 'дробинка', нахская: чечен, чачам 'дробь' дагестанская: авар, сачма ~ ссачма, лак. ссачма, дарг. чачма ~ чячма 'дробь, дробинка', таб., тинд. сачма 'дробь' То, что одни и те же тюркизмы проникли в разные кавказские языки, говорит об огромном, а в некоторых местах и повсеместном, влиянии тюркских языков.

Чаще тюркизмы являются общими для языков двух групп: для абхазо-адыгских и дагестанских, нахских и дагестанских языков, абхазо-адыгских и нахских языков, например: аз. дана 'телка, бычок', тур. dana 'теленок' абхазо-адыгская: адыг. таю 'теленок от одного до двух лет', каб. танэ 'теленок, телка; подросток', абаз. тана 'теленок' дагестанская: лак. дяпя къяча 'бык до двух лет', лез. дана 'теленок', рут. дана 'бычок, теленок' аз. дар 'узкий, тесный', кум. дар 'узкий, узко, тесный, тесно', тур. диал. йаг'ц, тур. dar 'узкий, тесный; скудный, ограниченный; перен. убогий, ограниченный; стесненный; с трудом, едва, еле-еле' аз. тох сытый, насыщенный; темный', кум. токь 'сытый; перен. зажиточный; толстый' кум. чабакъ 'рыба' кум. о рам улица; уличныи кум., к-бал. сагъыз 'жева тельная смола' абхазо-адыгская: адыг. дорэщь / дорэш 'узкое пространство (например, между строениями), теснина' дагестанская: дарг. дараьд 'тесный, узкий', лез. дараьд 'тесный, узкий', таб. дар 'узкий тесный', цах. дарын, крыз. дараьд 'тесный, узкий', хин. дар 'узкий тесный; перен. стесненный, затруднительный, тяжелый; неподходящий момент' нахская: чечен, тохк 'сытый, наевшийся' дагестанская: лак. тухъсса 'сытная, калорийная, жирная (еда)', тухъну 'сыто', лез. тух, таб. тухъ, рут. тухды 'сытый, наевшийся', хин. тох 'сытый' нахская: чечен, чабакх 'лещ' дагестанская: лак, чавахъ, дарг. чабахъ 'рыба' абхазо-адыгская: адыг. урам 'улица', абаз. урам, каб. уэрам 'улица' нахская: чечен, урам 'улица' абхазо-адыгская: убых. сакыз 'смола, жевательная смола', каб. сагъыз, абаз. саг1ыз 'смолка (жевательная)' нахская: чечен. сег1аз 'жевачка' Некоторые тюркизмы распространены в языках одной группы. Например, если слово чурукъ (к.-балк.) 'сапог' отмечается только в абхазо-адыгских языках (абх. а-чыркв 'чувяки', адыг. щырыкъу, абаз. чрыкъв 'сапог', каб. шы-рыкъу 'сапог из тонкой кожи', также дэ/сез (к.-балк., ктат.) 'медь, латунь' > убых. джьэз 'желтая медь, латунь', адыг. джэрз, абх. ацьаз, абаз. джьаз 'латунь, бронза'), то слово яйдакъ (кум.) 'без седла, без чехла' - только в шь хских (чечен, яйдакх 'без седла'), а слово чут (аз.) 'пара, четное число', oicym (кум.) 'пара'- только в дагестанских языках (лак. чут 'пара, четное число, количество; перен. ровня', дарг., авар, жут, лез. э/суьт 'пара, четное число, количество; перен. ровня', хин. чуьт 'пара; четное число; нареч. парами, попарно').

Наибольшее количество тюркских заимствований отмечается в дагестанской группе, а именно: в лезгинском, лакском, табасаранском языках. Доминирование тюркизмов в данной группе обусловлено, как было уже сказано во введении, развитием тюркско-кавказского двуязычия у носителей кавказских языков. Многовековые контакты продолжаются и по сей день.

Как и исконные слова, тюркские заимствования неоднородны по степени употребления. Одни тюркизмы, отражающие наиболее значимые для носителей языка реалии и понятия, относятся к активному словарному запасу, другие находятся в пассиве - это историзмы и архаизмы.

Четкого ареального разграничения в архаизации тюркизма нет: в одних языках определенный тюркизм уже является устаревшим словом, в других он еще активно употребляется в речи. Повсеместно во всех языках в разряд устаревших переходят тюркизмы, отражающие социальное неравенство, термины метрологии в прошлом; устаревают названия некоторых видов одежды, предметов быта.

Архаизация тюркизмов, как и вообще любой лексики, происходит по разным причинам, основными из них являются, во-первых, исчезновение обозначаемых ими реалий и понятий, во-вторых, недостаточная их освоенность кавказскими языками. В-третьих, распространение русского языка как средства межнационального общения. Русизмы постепенно вытесняют тюркские (а также арабо-персидские) заимствования.

Общеизвестно, что семантическая ассимиляция слов иноязычного происхождения - ведущий процесс в освоении слова языком-реципиентом. Одной из главных особенностей лексико-семантической ассимиляции заимствований являются изменения смыслового объема заимствуемых слов: сужение, расширение, переосмысление.

Семантические изменения заимствованных тюркских лексем определяются семной структурой исходного тюркского слова. Сложная семная структура слова языка-источника дает возможность за счет ассоциативных сцеплений развивать новое значение на базе как ядерных, так и периферийных сем. Основой развития семантики могут стать особенности категоризации действительности в каждом конкретном языке.

Тюркских слов, не претерпевающих каких-либо семантических изменений при вхождении в лексическую систему кавказских языков, немного. Тюркизмы чаще всего обозначают новые понятия, ранее отсутствовавшие в языке-реципиенте, в частности названия профессий, рода занятий или те понятия, которые в заимствующем языке передавались описательным путем.

Сужение семантического объема тюркских заимствований является наиболее частым в северокавказских языках. Причины сужения смыслового объема тюркизма определяются, преимущественно, внутриязыковыми потребностями лексико-семантической системы языка-реципиента, а также взаимодействием исконных и заимствованных слов. Сужение значения слова может происходить "за счет его "специализации" или сужения области его употребления в определенных профессиональных или социальных слоях" [Крысин 1965, с. 123]. Процесс сужения семантического объема тюркских слов при переходе в кавказские языки может осуществляться различными путями: за счет заимствования одного номинативного значения, одного из переносных значений или за счет заимствования одного прямого и одного переносного значения. При этом во всех трех случаях могут развиваться дополнительные значения на базе заимствований.

По данным нашего материала во всех анализируемых языках северокавказской группы есть тюркизмы, которые при заимствовании сужают семантический объем. Наименьшее количество таких тюркизмов отмечается в нахских, а именно в чеченском, и абхазо-адыгских языках. Среди Дагестанских языков чаще всего сужают семантический объем тюркские слова, перешедшие в аварский, лезгинский, табасаранский и хиналугский языки.

Процесс расширения семной структуры тюркского слова наблюдается при переходе в нахско-дагестанские языки, в абхазо-адыгских языках такие тюркизмы нами не обнаружены. При этом наименьшее количество тюркизмов, подвергнувшихся переосмыслению семантики, отмечается в чеченском языке, а наибольшее количество в аварском языке. Среди лезгинских языков тюркские слова расширяют семантическую структуру в большинстве своем при переходе в хиналугский язык.

Расширение семантики тюркизма может происходить за счет приобретения нового семантического признака на базе языка-реципиента. При этом может наблюдаться и утрата исконного семантического признака тюркского слова. При заимствовании моносемантического или полисемантического тюркизма расширение может базироваться на сохранении и одновременном расширении семантического признака слова языка-источника.

Переосмысление значения тюркского слова при переходе в СКЯ может происходить несколькими путями за счет изменения семантической структуры слова языка-источника: возникновение нового значения на базе ядерной или периферийной сем, на базе ассоциацитивного или коннотативного значения лексемы в языке-источнике.

Процессу переосмысления значения подвергаются тюркизмы практически всех анализируемых языков северокавказской группы. Среди абхазо-адыгских языков наибольшее количество заимствованных тюркских слов с переосмысленным значением отмечается в адыгейском языке. Среди дагестанских языков чаще всего этот процесс наблюдается в аварском, лакском и табасаранском. Интересно, что для близкородственных табасаранского и лезгинского языков характерны не только общая тюркская лексика, но и наблюдаемые при адаптации тюркизмов во многом схожие фонетические, морфологические и вышеназванные семантические процессы. Однако общих тюркских слов, перешедших в эти языки с переосмыслением семантической структуры, не обнаружено.

Значения тюркских слов воспринимаются кавказскими языками не механически, а активно подвергаются семантической обработке, согласно их внутренним законам и потребностям. При этом характер семантических изменений в большинстве своем зависит от степени влияния тюркских языков на кавказские: чем более длительны непосредственные контакты между языками, ведущие в свою очередь к возникновению и развитию двуязычия, а значит и более глубокому знанию языка-источника, тем полнее восприятие семантического объема тюркского слова. И, наоборот, чем короче и более поверхностны контакты, тем больше причин для неполных толкований или реинтерпретаций исходных значений тюркских заимствований. Кроме того, степень восприятия зависит от культурно-национальных особенностей заимствующего языка и от стадии развития его на данном этапе.

В северокавказских языках заимствование тюркских слов является одним из основных источников возникновения омонимов и синонимов. В зависимости от составляющих омонимичной пары в северокавказских языках с участием тюркских заимствований выделяются два типа образований: однородные, состоящие из заимствованных тюркских и нетюркских слов-омонимов и неоднородные, включающие омонимичные пары из исконных и тюркских слов. Омонимичные пары с участием тюркских заимствований в северокавказских языках образованы различными способами: а) в результате случайного совпадения звучания исконного слова и тюркизма; б) в результате фонетической ассимиляции при заимствовании двух разных по фонетическому облику тюркизмов; в) широко представлены в северокавказских языках омонимичные пары, возникшие в результате заимствования двух одинаково звучащих слов из одного языка или же из разных источников; г) в результате образования нового слова путем перевода данной основы в другую парадигму словоизменения.

Заимствованные тюркские лексемы развивают на базе языка-реципиента специфическую синонимию и способствуют развитию стилистической спецификации исконных синонимов.

Количество синонимических рядов зависит от общего числа тюркских заимствований в том или ином языке. Анализ нашего материала показывает, что в дагестанских языках, в отличие от абхазо-адыгских и нахских языков, рассматриваемые типы семантических отношений, а также омонимия тюркских заимствований, представлены богаче.

О влиянии тюркских языков на кавказские могут свидетельствовать и другие факты. Результатом контактов тюркских и кавказских языков считается появление в некоторых кавказских языках новых звуков, например: в рутульском - аь, уь, цахурском - аь, оь, будухском, удинском, хиналугском -аь, оь, уь.

В лезгинском, наоборот, исчезли отдельные исконные звуки, например, къгъ, ц1ц1 [Гайдаров 1961, с. 155].

Еще большие изменения наблюдаются в диалектах и говорах кавказских языков, тесно контактирующих с тюркскими языками. Так, в говорах лезгинского языка, распространенных на территории Азербайджана, за исключением говоров Кусарского района, представлены гласные о, оь, ы, аь, характерные для азербайджанского языка, а в других говорах Дагестана употребление их ограничено, ср.: кимил. говор сос 'невеста' - лит. свас, ки-мил. говор кок 'червь' - лит. квак, кимил. говор зоьр 'кручение' - лит. звер, кимил. говор моьгъ 'желудь' - лит. мегъв; кузун. говор къыз 'днем' - лит. къуз, кузун. говор, рыш 'девушка' - пт.руш и др. [Саадиев 1972, с. 135].

В говорах цахурского языка количество фарингальных гласных различное. В говорах азербайджанских цахуров (сс. Галалы, Сувагил, Касс, Каркай, Малирух) наблюдается утрата двух фарингальных гласных еь, иь под влиянием азербайджанского языка: пиьише (Сабунчи)~лыш//е (Галалы) 'губа' [Асланов 1966, с. 7].

В вайнахских языках под влиянием тюркских образовались гласные звуки аь, оъ, уь. При этом данные гласные широко распространены в плоскостном диалекте чеченского языка, который находился в большем контакте с тюркскими языками, а в остальных диалектах и ингушском языке встречаются редко, например: плоек, чечен, хъоъху 'преподаю' - инг. хьиэх, чечен. боьра 'овраг' - инг. биэр [Алироев, с. 116].

Под влиянием тюркских языков исследователями отмечаются некоторые инновации в системе консонантизма кавказских языков. Так в цахур-ском, хиналугском и крызском первоначальные лабиализованные согласные делабиализовывались. Причем, например, в цахурском в одних случаях делабиализация отражается на свойстве соседнего гласного звука, а в других она бесследно утрачивается, ср.: лез. вил - цах. ул' 'глаз', лез. къвед - цах. къоъд 'два', лез. mleap - цах. до 'имя' [Гаджиева 1979, с. 165, Дешериев 1959, с. 17]. В кимильских говорах лезгинского языка в результате делабиализации появляются гласные о, оъ, ср.: сох 'коренной зуб' - лит. свах, ч1оъгъ 'птичка' - лит. ц1вегь, цоъз 'муравей' - лит. цегв [Саадиев 1972, с. 135] и др. Другим ярким примером влияния тюркских языков является дезаффрикатизация дз. В цахурском, удинском переднеязычная звонкая аффриката дз утратила свою фонематичность и стала заменяться переднеязычным звонким щелевым согласным з, ср.: дзидзиле 'мучная еда из кукурузной муки' - цах. зизиле/, гапдз 'скала' - цах. ганз [Гаджиева 1959, с. 166] и др.

В тюркско-кавказских контактах имеет место и обратное воздействие, т.е. отражения некоторых фонетических явлений, характерных для кавказских языков, в тюркской языковой системе, но этот не менее важный вопрос должен быть вынесен в отдельный пункт, т.к. по своей проблематике и объему может стать новым важным научным исследованием.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Тадинова, Роза Абдуманаповна, 2006 год

1. Абаев В.И. Значение ареальных контактов в истории языка // Материалы пятой региональной научной сессии по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. Орджоникидзе, 1977.

2. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. -Москва-Ленинград, 1973.

3. Абдоков А.И. К вопросу о генетическом родстве абхазо-адыгских и на-хско-дагестанских языков. Нальчик, 1976.

4. Абдоков А.И. Фонетические и лексические параллели абхазо-адыгских языков. Нальчик, 1973.

5. Абдуллаев А.А. Некоторые наблюдения над тюркизмами в аспекте лакско-русского билингвизма. В кн.: Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. - Махачкала, 1982.

6. Абдуллаев И.Х. Межкавказский лексический фонд и дагестанские языки // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Мете-риалы per. науч. конф., поев. 65-летию кафедры даг. языков Даггосуниверси-тета. Махачкала, 1997.

7. Абукаров Ш.Г. Тюркские заимствования в лезгинском языке. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Махачкала, 1997.

8. Азаев Х.Г. Лексика и словообразование ботлихского языка. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тбилиси, 1975.

9. Айтберов Т.М. Из социальной терминологии агульцев. В кн.: Отраслевая лексика дагестанских языков. - Махачкала, 1984.

10. Айтберов Т.М., Оразаев Г.М.-Р. Тюркизмы в аварском языке XVII в. (По данным перечня имущества княгини Кихилей). В кн.: Тюркско-дагестанские языковые контакты. - Махачкала, 1982.

11. Акылбекова 3. Арабизмы. В кн.: Источники формирования тюркских языков Средней Азии и Южной Сибири. - Фрунзе, 1966.

12. Алексеев М.Е. Нахско-дагестанские языки. В кн.: Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. -М, 1981.

13. Алексеев М.Е. О методике сравнительно-исторических исследований (на материале дагестанских языков) // Актуальные проблемы дагестанско-нахского языкознания. Махачкала, 1986.

14. Алексеев М.Е., Атаев Б.М. Аварский язык. М., 1998.

15. Алексеев М.Е., Атаев Б.М. Тюркизмы в аварском языке: материалы к этимологическому словарю // Дагестанский лингвистический сборник. М., 2003.-Вып. 11.

16. Алексеев М.Е., Шейхов Э.М. Лезгинский язык. М., 1997.

17. Алексеев М.Е., Шейхов Э.М. О генетической связи суффикса каузатива и показателя множественного числа имен в лезгинском языке. В кн.: Категория числа в дагестанских языках. - Махачкала, 1985.

18. Алиева Ф.Г. Тюркизмы в средневековых грузинских источниках. Ав-тореф. дис. канд. филол. наук. Баку, 1992.

19. Алироев И.Ю. Чеченский язык. М., 2001.

20. Анчабадзе З.В. Очерки этнической истории абхазского народа. Сухуми, 1976.

21. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика (синонимические средства языка). Избранные труды. Т. I. - М., 1995.

22. Апресян Ю.Д. Интегральное описание языка и системная лексикография. Избранные труды. Т. II. - М., 1995.

23. Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962.

24. Асланов A.M. Взаимоотношения азербайджанского и цахурского языков. Автореф. дис. канд. филол. наук. Баку, 1964.

25. Асланов A.M. Иберийско-кавказский субстрат в закатальском говоре азербайджанского языка // Вопросы диалектологии тюркских языков. Т. 24. 1960.

26. Асланов A.M. Азгилли-Джимджимахский говор азербайджанского языка и его взаимоотношение с цахурским языком // Вопросы языкознания. -М., 1961.- №2.

27. Асланов В. И. О приемах анализа лексико-семантического развития арабских и персидских заимствований в азербайджанском языке. Хельсинки, 1977.

28. Асланов A.M. Функционирование тюркских глаголов на -mis в лезгинских языках //Ежегодник ИКЯ. Т.4. - Тбилиси, 1977а.

29. Асланов A.M. Взаимодействие азербайджанского языка с другими языками на территории Азербайджанской ССР. Автореф. дис. . докг. филол. наук. Баку, 1982.

30. Баламамедов А.-К.С. Основы социальной лингвистики. Функционирование языков в Дагестане. Махачкала, 1992.

31. Баламамедов А.-К.С. Социолингвистический аспект сопоставительного исследования заимствованной лексики // Сравнительно-сопоставительные исследования лексики. Межвузовский научно-тематический сборник. Махачкала, 1992.

32. Балкаров Б.Х. Введение в абхазо-адыгское языкознание. Нальчик, 1970.

33. Балкаров Б.Х. Фонетика адыгских языков. Нальчик, 1970а.

34. Баскаков Н.А. Введение в изучение тюркских языков. М. 1969.

35. Баскаков Н.А. Двуязычие и проблема взаимопроникновения различных уровней при взаимодействии языков // Проблемы двуязычия и многоязычия. -М, 1972.

36. Бербеков Б.Ч. Диалектная лексика кабардинского языка. Нальчик, 1992.

37. Бердиева Т. Лингвистические и экстралингвистические причины арабских заимствований. 4.1. - Душанбе, 1971.

38. Биржакова Е.Э. и др. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII в. Языковые контакты и заимствования. Л., 1972.

39. Блумфилд JT. Язык, (русск. перевод). М., 1968.

40. Бокарев Е.А. Материалы к словарю гуизибского языка // Вопросы изучения иберийско-кавказских языков. М., 1961.

41. Бокарев Е.А. Сравнительно-историческая фонетика восточнокавказ-ских языков. -М., 1981.

42. Будагов Р.А. Слово и его значение. Л., 1947.

43. Булатова А.Г. К происхождению некоторых лакских тухумных наименований (Материалы). В кн.: Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. - Махачкала, 1982.

44. Булаховский Л.А. Введение в языкознание. Ч. II. - М., 1953.

45. Вайнрайх У. Языковые контакты. Состояние и проблемы исследования. -Киев, 1979.

46. Волкова Н.Г. Вопросы двуязычия на Северном Кавказе // Советская этнография. 1967. -N1.

47. Вопросы тюркских языков и взаимоотношения их с другими языками. -Баку, 1972.

48. Гаджиев А.Г. Древнее население Дагестана. М., 1975.

49. Гаджиева Н.З. Тюркоязычные ареалы Кавказа. М., 1979.

50. Гайдаров Р.И. Лексика лезгинского языка. Махачкала, 1966.

51. Гайдаров Р.И. Лингвистические контакты лезгин и азербайджанцев и их роль в развитии и обогащении лезгинского языка // Вопросы языкознания. -М., 1961,-№2.

52. Гайдаров Р.И., Гасанова P.P. Арабский пласт лексики агульского языка (Исследование. Словарь. Текст). Махачкала, 1996.

53. Гак В.Г. К проблеме гносеологических аспектов семантики слова // Вопросы описания лексико-семантической системы языка. М., 1971.

54. Гамидов А.И. Азербайджанские заимствования в будухском и хиналугском языках. Автореф. дис. канд. филол. наук. Баку, 1982.

55. Гасанова С.М. Взаимовлияние пограничных диалектов даргинского и кумыкского языков. В кн.: Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. - Махачкала, 1985.

56. Генко А.Н. Об отношении турецких языков к яфетическим языкам // Первый Всесоюзный тюркологический съезд. 26 фев. 5 марта 1926: Стенограф. отчет. - Баку, 1926.

57. Грамматика абхазского языка. Фонетика и морфология. Сухуми, 1968.

58. Гринберг Дж. Определение меры разноязычия. В кн.: Новое в лингвистике. - Вып. VI. - М., 1972.

59. Гринев С.В. Терминологические заимствования. В кн.: Лотте Д.С. Вопросы заимствования и упорядочения иноязычных терминов и термино-элементов. - М., 1982.

60. Гукасян В.Л. Взаимоотношения азербайджанского и удинского языков. Дис. .док. филол. наук. Баку, 1972.

61. Гукасян В.Л. Древние тюркизмы в удинском языке // Изв. АН Аз. ССР. Сер. ЛЯИ. Баку, 1978. - №2.

62. Гукасян В.Л. Тюркизмы в албанских источниках // Советская тюркология, 1970.-№3.

63. Гулиа Д.И. История Абхазии. Тифлис, 1925.

64. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М., 1967.

65. Гусейнзаде М.Г. Современный азербайджанский язык: Лексика, фонетика, морфология. Баку, 1954.

66. Гусейнов Г.-Р. А.-К. К характеристике тюркско-вайнахских языковых контактов. В кн.: Вопросы вайнахской лексики. - Грозный, 1980.

67. Гусейнов Г.-Р. А.-К. Тюркизмы в чеченском языке. В кн.: Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. - Махачкала, 1985.

68. Гусейнова Ф.И. Лексика рутульского языка. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1988.

69. Гусейнова Ф.И. О тюркизмах в терминах животноводства в рутульском языке. В кн.: Тюркско-дагестанские языковые контакты. - Махачкала, 1982.

70. Гюльмагомедов А.Г. Фонетические элементы азербайджанского языка в лезгинском языке (На материале куткашенских говоров) // Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. Махачкала, 1985.

71. Дешериев Ю.Д. Грамматика хиналугского языка. М., 1959.

72. Дешериев Ю.Д. Современный чеченский литературный язык. 4.1. Фонетика. - Грозный, 1960.

73. Джангидзе В.Т. Грузинские лексические элементы в дманисском говоре азербайджанского языка // Труды Института языкознания АН Грузинской ССР. Серия Восточных языков. Т.2. Тбилиси, 1957.

74. Джидалаев Н.С. К вопросу о языке древних тюрков восточного Кавказа // Советская тюркология. М., 1971. - N5.

75. Джидалаев Н.С. К характеристике тюркского лексического влияния на дагестанские языки. В кн.: Вопросы тюркских языков и взаимоотношения их с другими языками. - Баку, 1972.

76. Джидалаев Н.С. К характеристике тюркско-дагестанских языковых контактов. Автореф. докт. дис. Баку, 1972.

77. Джидалаев Н.С. О диахронии тюркско-дагестанских языковых контактов // Советская тюркология. М., 1970. - N3.

78. Джидалаев Н.С. Тюркизмы в дагестанских языках (Опыт историко-этимологического анализа). М., 1990.

79. Джидалаев Н.С. Актуальные проблемы предмета тюркско-дагестанских этноязыковых контактов // Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. Махачкала, 1985.

80. Джикия С.С. О грузинско-азербайджанских языковых взаимоотношениях // Труды Института языкознания АН Грузинской ССР. Серия Восточных языков. Т.2. 1957.

81. Джонуа Б.Г. Заимствованная лексика абхазского языка. Сухум, 2002.

82. Дешериев Ю.Д. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков. Грозный, 1963.

83. Дирр A.M. Краткий грамматический очерк андийского языка. СМОМПК. Вып. 34. - Тифлис, 1905.

84. Дирр A.M. Цахурский язык. СМОМПК. - Вып. 43. - Тифлис, 1913.

85. Дирр A.M. Материалы к изучению языка и быта абхазцев. СМОМПК. -Вып. XI, отд. 4. - Тифлис, 1915.

86. Дмитриев Н.К. Строй тюркских языков. М., 1962.

87. Дмитриев Н.К. Грамматическая терминология в учебниках родного языка. -М., 1955.

88. Егоров О. Чечено-ингушская лексика. В кн.: Языки Северного Кавказа и Дагестана. - Т. 1.-М.; JI., 1935.

89. Ефремов JI. П. Сущность лексического заимствования и основные признаки освоения заимствованных слов. Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1959.

90. Жаппуев А. Роль соседних языков в развитии земледельческих терминов карачаево-балкарского языка // Советская тюркология. М., 1974. - N3.

91. Жирков Л. И. Грамматика лезгинского языка. М., 1941.

92. Жирков Л. И. Об основном словарном фонде горских языков Дагестана //Вопросы языкознания. -М., 1953. -N3.

93. Забитов С.М. Арабизмы в лексике восточнокавказских языков. М., 2001.

94. Загиров В.М. Историческая лексикология языков лезгинской группы. -Махачкала, 1987.

95. Загиров В.М. Лексика табасаранского языка. Махачкала, 1981.

96. Ибрагимов Г.Х. Рутульский язык. М., 1978.

97. Ионова С.Х. Кабардино-черкесские словарные заимствования в абазинском языке. В кн.: Вопросы взаимовлияния и взаимообогащения языков. -Черкесск, 1978.

98. Ионова С.Х. К характеристике общей заимствованной лексики абазинского и кабардино-черкесского языков. В кн.: Вопросы взаимовлияния и взаимообогащения языков. - Черкесск, 1978.

99. Исаев М.Г. Азербайджанские заимствования в тлянадинском говоре аварского языка. В кн.: Материалы пятой региональной научной сессии по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. -Орджоникидзе, 1977.

100. Исаев М.Г. Особенности тлянадинского говора анцухского диалекта аварского языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Махачкала, 1975.

101. Исаев М.И. Языковое строительство как один из важнейших экстралингвистических факторов развития языка. В кн.: Язык и общество. - М., 1968.

102. История Кабардино-Балкарской АССР. Т.1.- М., 1967.

103. Кадыраджиев К.С. Булгарский ономастикон Дагестана. В кн.: Тюрк-ско-дагестанские языковые взаимоотношения. - Махачкала, 1985.

104. Карцевский С.О. Язык, война и революция. Берлин, 1923.

105. Кибрик А.Е. и др. Табасаранские этюды. М., 1982.

106. Кибрик А.Е., Кодзасов С.В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Имя. Фонетика. -М., 1990.

107. Климов Г.А. Введение в кавказское языкознание. М., 1986.

108. Климов Г.А. Кавказские языки. М., 1965.

109. Кодухов В.И. Лексико-семантические группы слов. М., 1955.

110. Козырев И. С. К вопросу об изучении тюркизмов в русском языке. В кн.: Тюркизмы в восточно-славянских языках. - М., 1974.

111. Крысин Л. П. К определению терминов "заимствование" и "заимствованное слово". В кн.: Развитие лексики современного русского языка. - М., 1965.

112. Кубатов А.Б. Взаимоотношения азербайджанского языка и шахдагско-лезгинской группы языков. Автореф. дис. док. филол. наук. Баку, 1992.

113. Кубатов А.Б. Лексические взаимоотношения азербайджанского и лезгинского языков. Автореф. дис. канд. филол. наук. Баку, 1973.

114. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М., 1989.

115. Кумахов М.А. Морфология адыгских языков. Синхронно-диахроническая характеристика. Нальчик, 1964.

116. Куркиев А.С. Основные вопросы лексикологии ингушского языка. -Грозный, 1979.

117. Лэмберт У. и др. Зависимость двуязычия от условий усвоения языка. -В кн.: Новое в лингвистике. Вып. VI. - М., 1972.

118. Магомедова З.Г. Словообразовательная характеристика рутульских арабизмов // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 10. - М., 2002.

119. Магомедова М.А. Лексико-семантическое освоение кумыкских заимствований в даргинском языке. Диссер. канд. филол. наук. Махачкала,2005.

120. Магомедова П.Т. Тюркские заимствования в чамалинском языке. В кн.: Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. - Махачкала, 1982.

121. Магометов А.А. Влияние азербайджанского языка на вокализм хина-лугского языка // Ежегодник ИКЯ. Тбилиси. Т. IX. 1982.

122. Магометов А.А. Агульский язык. Тбилиси, 1970.

123. Магометов А.А. Табасаранский язык. Тбилиси, 1965.

124. Майзель С.С. Арабские и персидские элементы в турецком языке. М., 1945.

125. Марр Н.Я. Балкаро-сванское скрещение. Избранные работы. Т.4. - Л., 1937.

126. Марр Н.Я. О языке и истории абхазов. Л., 1938.

127. Мациев А.Г. Очерки лексикологии современного чеченского языка. -Грозный, 1973.

128. Микаилов Ш.И. Очерки аварской диалектологии. М., 1959.

129. Мусаев К.М. Лексикология тюркских языков. М., 1984.

130. Мусаев М.-С.М. Заимствованная лексика даргинского языка. В кн.: Проблемы лингвистического анализа. - М., 1966.

131. Мусаев М.-С.М. Лексика даргинского языка. Махачкала, 1978.

132. Николаев C.JI., Старостин С.А. Севернокавказские языки и их место среди других языков семей Передней Азии // Лексическая реконструкция и древнейшая история Востока. Ч.З. - М., 1984.

133. Нурмамедов Ю.М. Лексика цахурского языка. Автореф. дис.канд.филол. наук. Махачкала, 2000.

134. Опыт структурного описания арчинского языка. Под общ. ред. В.А.Звегинцева. Том I. Лексика. Фонетика. М., 1977.

135. Оразаев Г.М.-Р. Из истории даргинско-тюркских языковых контактов (По материалам XVIII в.). В кн.: Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. -Махачкала, 1982.

136. Осмоналиева Б. Иранские элементы в тюркских языках. В кн.: Источники формирования тюркских языков Средней Азии и Южной Сибири. -Фрунзе, 1966.

137. Отаров И.М. Очерки карачаево-балкарской терминологии. Нальчик, 1987.

138. Очерки истории Абхазской АССР. 4.1. - Сухуми, 1960.

139. Пауль Г.П. Принципы истории языка. ИЛ. М., 1960.

140. Реформатский А.А. Введение в языкознание. М., 1967.

141. Розенцвейг В.Ю. Основные вопросы теории языковых контактов. В кн.: Новое в лингвистике. - Вып. VI. - М., 1972.

142. Саадиев Ш.М. Азербайджанские слова в лезгинском литературном языке // Тр. Ин-та лит-ры и языка им. Низами. 1957.

143. Саадиев Ш.М. О некоторых особенностях уподобления языков лезгинской группы азербайджанскому языку. В кн.: Вопросы тюркских языков и взаимоотношения их с другими языками. - Баку, 1972.

144. Саидов М.Д. Кумыкские лексические элементы в салатавском диалекте аварского языка. В кн.: Тюркско-дагестанские языковые контакты. - Махачкала, 1982.

145. Саидова П.А. К характеристике лексического состава закатальского диалекта аварского языка. В кн.: Десятая региональная научная сессия поисторико-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. 12-13/IX-83 г.: Тез. докл. Грозный, 1983. - С. 67.

146. Самедов Д.С. Некоторые вопросы лексики арчинского языка. Автореф. дис. канд. филол. наук. -М., 1975.

147. Севортян Э.В. Фонетика турецкого литературного языка. М., 1955.

148. Севортян Э.В. Аффиксы именного словообразования в азербайджанском языке. М., 1966.

149. Сердюченко Г.П. Язык абазин. Известия АПН РСФСР, №67. М., 1955.

150. Серебренников Б. А. О взаимодействии языков // Вопросы языкознания. -М., 1955.-N1.

151. Серебренников Б., Гаджиева Н. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Баку, 1979.

152. Сорокин Ю.С. Развитие словарного состава русского литературного языка в 30-90 годы XIX века. М.; JI., 1965.

153. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции. М., 2002.

154. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. -М., 1988.

155. Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. М., 1971.

156. Старостин С.А. Культурная лексика в общесеверокавказском словарном фонде // Древняя Анатолия. М., 1985.

157. Талибов Б.Б. Система глагола в цахурском языке. АКДМ, 1955.

158. Талибов Б.Б. Сравнительная фонетика лезгинских языков. М., 1980.

159. Темирова Р.Х. Об адыгских лексических заимствованиях в карачаево-балкарском языке. В кн.: Вопросы взаимовлияния и взаимообогащения языков. - Черкесск, 1978.

160. Услар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание, т.4. Кюринский язык. -Тифлис, 1896.

161. Услар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание. Ч. III. Аварский язык. -Тифлис, 1889.

162. Хабичев М.А. О чем говорят лексические заимствования. В кн.: Тюркологический сборник. - Черкесск, 1967.

163. Хабичев М.А. О древнетюркских рунических надписях в аланских катакомбах // Советская тюркология. М., 1970. - N2.

164. Хабичев М.А. Взаимовлияние языков народов Западного Кавказа. -Черкесск, 1980.

165. Хайдаков С.М. Очерки по лексике лакских языков. М., 1961.

166. Хайдаков С.М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. -М., 1973.

167. Халиков К.Г. Морфологическая адаптация арабских заимствований в багвалинском языке // Языкознание в Дагестане. Махачкала, 1998.

168. Халиков К.Г. Семантическое развитие арабизмов в багвалинском языке // Языкознание в Дагестане. Махачкала, 1998.

169. Халиков К.Г., Эфендиев И.И. Словарь ориентализмов в аварском языке. Махачкала, 2002.

170. Халилов М.Ш. Фонетическая адаптация заимствований в бежтинском языке // Фонетическая система дагестанских языков. Махачкала, 1981.

171. Халунов А.Н. Ориентализмы в аварском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Махачкала, 1998.

172. Хауген Э. Процесс заимствования. В кн.: Новое в лингвистике. -Вып. VI.-М., 1972.

173. Чобан-заде Б. Б. Предварительное сообщение о кумыкском наречии. -Баку, 1926.

174. Шагиров А.К. Заимствованная лексика абхазо-адыгских языков. М., 1989.

175. Шагиров А. К. Материальные и структурные общности лексики абхазо-адыгских языков. -М., 1982.

176. Шагиров А.К. Очерки по сравнительной лексикологии адыгских языков. -Нальчик, 1962.

177. Шагиров А.К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков. Т. I (А-Н), Т. II (П-1). М., 1977.

178. Шаумян Р. Грамматический очерк агульского языка. М.; JL, 1941.

179. Шахрай О.Б. К проблеме классификации заимствованной лексики // Вопросы языкознания. М., 1961. -№2.

180. Ширинова Н.К. Лексика будухского языка. Автореф. дис. . канд. фи-лол. наук. Махачкала, 1997.

181. Шор A.M. К вопросу о яфетическо-турецком языковом смешении // Доклады Академии наук СССР-В., 1930. -N1.

182. Щербак A.M. Введение в сравнительное изучение тюркских языков. -С-Пб., 1994.

183. Экба Н.Б. Опыт сопоставительной грамматики русского, абазинского и кабардино-черкесского языков. (Фонетика и морфология). Черкесск, 1963.

184. Эфендиев И.И. О некоторых фонетических особенностях адаптации персидской лексики в лезгинском литературном языке // Дагестанский лингвистический сборник. -М., 1995.

185. Эфендиев И.И. Персидские лексические заимствования в системе на-хско-дагестанских языков. Дис. .док. филол. наук. Махачкала, 2003.

186. Эфендиев Т.Н. Азербайджанские словообразовательные элементы в табасаранском языке. В кн.: Вопросы тюркских языков и взаимоотношения их с другими языками. - Баку, 1972.

187. Эфендиев Т.Н. Взаимоотношения азербайджанского и табасаранского языков. Автореф. дис. канд. филол. наук. Баку, 1973.

188. Ям.Кя. Языки мира. Кавказские языки. - М., 2001.

189. Яковлев Н.Ф. Грамматика литературного кабардино-черкесского языка. -М-Л., 1948.

190. Якубинский Л. П. Несколько замечаний о словарном заимствовании // Язык и литература. Т.1.-Вып. 1,2.-Л., 1926.

191. A3sp6aj4aH дилинин грамматикасы, 1 huccs. Бакы, 1951.

192. Benvenist Е., Problemes semantiques de la reconstruction, "World", vol. 10.1954. -N 2-3, August-December.

193. Bloomfield L. Language. New York, 1933.

194. Boretzky N. Der turkischer Einfluss auf das Albanische. Т. II. Worterbuch der Albanischen Turzismen. Albanische Forschungen, hrg. von G. Stadtmiiller. -B.XII. - Wiesbaden, 1976.

195. Deni J. Principes de grammaire turque ("Turk" de Turquie). Paris, 1955.

196. Deorfer G. Tiirkische und Mongolische Elemente im Neupersischen. Bd. III. Tiirkische Elemente im Neupersischen. Wiesbaden, 1967.

197. Diakonoff I.M., Starostin S.A. Hurro-Urartian as Eastern Caucasian language. -Munchen, 1986.

198. Diebold A. Richard Ir. Incipient bilingualism // Language. Vol 37. -Baltimore, 1961.1. Словари

199. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. T.I. М.-Л., 1958; Т.П. М.-Л., 1973; T.III. М.-Л., 1979; T.IV. М.-Л., 1989.

200. Абазинско-русский словарь. Под ред. В.Б. Тугова. М., 1967.

201. Абдуллаев С. Н. Русско-даргинский словарь. Махачкала, 1950.

202. Алексеев М.Е., Загиров В.М. Школьный этимологический словарь табасаранского языка. Махачкала, 1991.

203. Баранов Х.К. Арабско-русский словарь. М., 1976.

204. Бгажба Х.С. Русско-абхазский словарь. Сухуми, 1964.

205. Гукасян В.Л. Удинско-азербайджанско-русский словарь. Баку, 1974.

206. Гусейнова Г. Азербайджанско-русский словарь. Баку, 1939.

207. Кабардинско-русский словарь. Под общ. ред. Б.М. Карданова. М., 1957.

208. Караимско-русско-польский словарь. М., 1974.

209. Карачаево-балкарско-русский словарь. М., 1989.

210. Кибрик А.Е. Кодзасов С.В. Русско-табасаранский словарь. Махачкала, 1988.

211. Магомедов А.Г. Кумыкско-русский словарь. М., 1969.

212. Мейланова У.А. Будухско-русский словарь. Изд-во "Наука". М., 1984.

213. Муркелинский Г.Б. Русско-лакский словарь. Махачкала, 1953.

214. Ногайско-русский словарь. Под ред. Н.А. Баскакова. М., 1963.

215. Радлов В. В. Опыт словаря тюркских наречий. СПб. Т. I-IV, 1893-1911.

216. Русско-абазинский словарь. М., 1956.

217. Русско-адыгейский словарь. Под ред. Х.Д. Водождокова. М., 1960.

218. Русско-азербайджанский словарь. Т. 1-4. Баку, 1982.

219. Русско-кабардинско-черкесский словарь. М., 1955.

220. Русско-чеченский словарь. М., 1978.

221. Саидов М.-С. Аварско-русский словарь. М., 1967.

222. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. М., 1974.

223. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. М., 1978.

224. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. М.,1980.

225. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. М., 1989.

226. Талибов Б.Б. Лезгинско-русский словарь. 1966.

227. Турецко русский словарь. - М., 1977.

228. Хайдаков С.М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. -М., 1973.

229. Чеченско-русский словарь. М., 1961.

230. Шагиров А.К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков. А-Н, П-1-М, 1977.364