Цветная металлургия тагарской культуры северо-западного лесостепного района: по данным элементного состава тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.06, кандидат наук Савельева, Анна Сергеевна

• Савельева, Анна Сергеевна
• кандидат наук
• 2018

Оглавление диссертации кандидат наук Савельева, Анна Сергеевна

Введение...........................................................................................4

Глава 1. История изучения элементного состава медно-бронзовых

изделий тагарской культуры..................................................................27

1.1. Первые результаты химических анализов металла с территории распространения памятников тагарской культуры

(вторая половина XIX в.)......................................................................27

1.2. Исследование состава бронз тагарской культуры

в первой половине XX в........................................................................33

1.3. Исследование состава бронз тагарской культуры

в 1950-е гг........................................................................................35

1.4. Исследование состава бронз тагарской культуры

в 1960-е - 1980-е гг..............................................................................37

1.5. Исследование состава бронз тагарской культуры

в 2000-е гг.........................................................................................50

Глава 2. Металл северо-западного лесостепного района

тагарской культуры............................................................................54

2.1. Состав металла медно-бронзового инвентаря из памятников

раннего этапа тагарской культуры...........................................................54

2.1.1. Результаты элементного анализа....................................................55

2.1.2. Результаты исследования состава металла северо-западной лесостепи

в сравнении с результатами анализа степных бронз.....................................59

2.2. Состав металла медно-бронзового инвентаря из памятников

развитого этапа тагарской культуры ....................................................... 66

2.2.1. Результаты элементного анализа....................................................66

2.2.2. Результаты исследования состава металла северо-западной

лесостепи в сравнении с результатами анализа степных бронз .......................71

2.3. Состав металла медно-бронзового инвентаря из памятников заключительного этапа тагарской культуры..............................................73

2.3.1. Результаты элементного анализа.....................................................73

2.3.2. Результаты исследования металла северо-западной

лесостепи в сравнении с результатами анализа степных бронз .......................76

2.4. Состав металла медно-бронзового инвентаря из памятников переходного тагаро-таштыкского периода.................................................................78

2.4.1. Результаты элементного анализа....................................................78

2.4.2. Результаты исследования металла северо-западной лесостепи

в сравнении с результатами анализа степных бронз.....................................82

2.5. Соотношение химико-металлургических групп сплавов с категориями и типами инвентаря тагарской культуры северо-западного лесостепного района... 86 Глава 3. Рудная база и металлообработка в северо-западном лесостепном районе тагарской культуры.................................................................107

3.1. Маркеры повышенных концентраций...............................................107

3.2. Лигатуры сплавов на медной основе................................................ 118

3.3. Рудная база северо-западного лесостепного района тагарской культуры ... 124

3.4. Следы бронзолитейного производства в северо-западном

лесостепном районе тагарской культуры ................ 126

Заключение....................................................................................144

Список сокращений и условных обозначений.......................................156

Список использованных музейных коллекций.....................................158

Список архивных источников...........................................................159

Список литературы.........................................................................162

Приложение 1.................................................................................183

Том 2. Приложения 2 - 4

ВВЕДЕНИЕ

«Необычайно мощная, во многом оригинальная», - так С. А. Теплоухов определял минусинскую курганную культуру [Теплоухов, 1929, с. 45], названную С. В. Киселевым «тагарской». Ее значение для изучения скифской эпохи Южной Сибири во многом обусловлено географическим положением. Согласно С. А. Теплоухову, тагарская культура «дает ключ к пониманию древних культур всей северной Азии» [Там же, с. 42].

Около столетия длится научное осмысление археологических источников по истории тагарской культуры - с полевых работ и публикаций С. А. Теплоухова и С. В. Киселева конца 1920-х гг. до не утихающих современных дискуссий о периодизации и хронологии. Начало истории изучения тагарских археологических памятников связано с раскопками Д. Г. Мессершмидта в 1722 г. [История Сибири ..., т. 1, 1968, с. 187; Мартынов, 1970, с. 3; Дэвлет, 1976, с. 17; Тункина, Савинов, 2017, с. 89]. Полевые исследования продолжают экспедиции различных учреждений - академических, вузовских и музейных.

Интерес к изучению тагарской культуры изначально был вызван обилием характерных надмогильных сооружений [История Сибири ..., т. 1, 1968, с. 187]. По замечанию Ю. С. Гришина, среди «древностей Минусинской котловины тагарские памятники являются наиболее многочисленными и на них, вполне естественно, обращалось преимущественное внимание всех исследователей этой области» [Гришин, 1960, с. 116]. Важнейшим фактором повышенного научного интереса стало также многообразие примечательных вещей, среди которых значительную долю составляют бронзовые изделия - «хорошо сохранившиеся и необычные с точки зрения современного человека» [Мартынов, 1970, с. 3], насчитывающие «десятки, сотни и даже тысячи экземпляров» [Гришин, 1960, с. 147]. По наблюдениям Л. С. Марсадолова, «Объем археологических источников по тагарской культуре к началу XXI в. - один из самых больших в Евразии» [Марсадолов, 2015б, с. 9]. Многие из металлических предметов имеют широкие аналогии в материалах культур скифского мира, другие, напротив, выступают

атрибутами исключительно тагарской культуры. Как отмечал А. И. Мартынов, высокие «достижения тагарского населения в области древней бронзовой металлургии и изготовлении орудий труда настолько значительны, что не могли не оказать влияния на все другие соседние народы первого тысячелетия до н.э. и, следовательно, стали достоянием многих народов» [Мартынов, 1970, с. 10].

Длительная история изучения тагарской культуры, большой объем археологических открытий и находок не способствовали окончательному решению вопросов происхождения, хронологии, периодизации и локальных вариантов, иными словами, «специфики культуры и культурно-исторических процессов на северной окраине ее ареала» [Бобров, 2011, с. 11]. Археологические памятники тагарской культуры северной лесостепи (прил. 1, рис. 1, а, б) исследуются с конца XIX в. (раскопки Г. О. Оссовского, Д. А. Клеменца, П. С. Проскурякова). Полевые исследования интенсивно проводились во второй половине XX в. - это раскопки А. И. Мартынова, В. В. Боброва, А. М. Кулемзина, Г. С. Мартыновой, М. Б. Абсалямова, Н. Л. Членовой, Г. А. Максименкова, Э. Б. Вадецкой, А. В. Субботина, С. В. Красниенко, С. Б. Гультова, М. Н. Пшеницыной; начало XXI в. отмечено раскопками П. В. Германа. Согласно А. И. Мартынову, в 1979 г. в лесостепи насчитывалось 1336 курганов в составе 202 курганных групп [Мартынов, 1979, с. 4]. Как и на основной территории тагарской культуры, эти археологические памятники изобилуют металлическими находками, большинство из которых изготовлены из сплавов на медной основе.

Актуальность. Особенность источникового фонда тагарской археологической культуры - наличие большого количества медно-бронзовых предметов, хранящихся в десятках музеев России и зарубежья. Коллекции бронз представляют собой ценный источник изучения материальной и духовной культуры тагарского общества. Медно-бронзовые изделия - важнейший археологический источник по истории тагарской цветной металлургии. Процесс изготовления вещей из сплавов на медной основе реконструируется посредством всестороннего анализа их формы, материала, а также привлечения данных об археологических объектах, сохранивших следы бронзолитейного производства.

Исследовать состав древнего металла позволяют современные естественнонаучные методы. Элементный состав металла из памятников тагарской культуры изучается со второй половины XIX в., однако в числе проанализированных преобладают медно-бронзовые находки из памятников минусинского района культуры. На этом фоне недостаточно изученным представляется состав металла в другом локальном образовании - северозападном лесостепном районе, где выявлено более двухсот разновременных археологических памятников тагарской культуры. Хронологическая неоднородность происходящих из северо-западной лесостепи медно-бронзовых изделий является актуальной предпосылкой для выявления стадиальных закономерностей цветной металлургии в ландшафтно своеобразном районе тагарской археологической культуры, сохранявшей прочные традиции бронзолитейного производства в раннем железном веке.

Степень разработанности темы исследования. Элементный состав медно-бронзовых изделий из памятников северо-западного лесостепного района тагарской культуры опубликован в статьях Н. Л. Членовой (1964), А. И. Мартынова и И. В. Богдановой-Березовской (1966), С. С. Миняева (1978). Данные о составе металла отдельных находок привлекались в работах В. В. Боброва (1973; 1976; 1979). Новые аналитические результаты были опубликованы в работах 2015, 2016 гг. [Савельева, Герман, 2015; Савельева, Герман, 2016; Савельева и др., 2016]. Идеи о месте металлургии бронзы северо-западного лесостепного района в структуре тагарского металлопроизводства сформулированы А. И. Мартыновым (1979) и С. С. Миняевым (1978). А. И. Мартынов обосновал наличие «металлургического очага, входившего в лесостепной горнометаллургический центр Саяно-Алтайской

горнометаллургической области» [Мартынов, 1979, с. 107 - 109]. С. С. Миняев предполагал доставку металла из Минусинского горно-металлургического центра в северо-западную лесостепь во II - I вв. до н.э. [Миняев, 1978, с. 45].

Изучение элементного состава бронз тагарской культуры начиная с 1860-х гг. в основном сводилось к исследованию состава металла медно-бронзовых

изделий из памятников минусинского района, вследствие чего к 2010-м гг. сложилась ситуация недостаточной изученности состава металла тагарской культуры северо-западной лесостепи. Обобщающих исследований цветной металлургии северо-западного лесостепного района тагарской культуры не предпринималось. В историографии не сформирована целостная концепция развития металлургии бронзы в северо-западной лесостепи в соответствии с современными представлениями о периодизации и хронологии тагарской культуры.

Объектом исследования выступает металлургия бронзы северо-западного лесостепного района тагарской археологической культуры.

Предметом исследования является элементный состав медно-бронзовых изделий из археологических памятников тагарской культуры - данные о естественных примесях, легирующих компонентах, соотношении химико-металлургических групп сплавов.

Цель исследования - установить особенности металлургии бронзы в северо-западном лесостепном районе по данным о соотношении химико-металлургических групп медно-бронзовых сплавов на разных этапах тагарской археологической культуры.

Задачи

1) Выявить степень изученности элементного состава металла медно-бронзовых изделий тагарской культуры и взгляды археологов о месте металлургии северо-западной лесостепи в структуре тагарского металлопроизводства.

2) Сформировать базу данных элементного состава медно-бронзовых изделий северо-западного лесостепного района тагарской культуры, произвести ее обработку и выделить химико-металлургические группы сплавов, определить хронологические особенности соотношений химико-металлургических групп медно-бронзовых сплавов.

3) Произвести сравнение медно-бронзовых сплавов северо-западного лесостепного и минусинского районов тагарской культуры.

4) Выявить следы металлургии и металлообработки на памятниках северозападного лесостепного района и установить возможные источники рудного сырья меди и легирующих компонентов лесостепной бронзы.

Хронологические рамки исследования обусловлены датами наиболее ранних и поздних археологических памятников, из которых происходят изученные металлические изделия. Нижняя граница - VI в. до н.э. - определяется датой могильника Изыкчуль II [Членова, 1964, с. 126]. Верхняя граница - датой одиночного кургана Алчедат I (не ранее I в. до н.э.) [Савельева и др., 2016, с. 40] и уточняется хронологией подобных ему склепов II этапа тесинской культуры - I в. до н.э. - II в. н.э. [Кузьмин, 2011, с. 218]. Таким образом, хронологические рамки диссертационного исследования охватывают период с VI в. до н.э. по II в. н.э.

Территориальные границы объемлют территорию северо-западного лесостепного района тагарской культуры и очерчиваются Солгонским кряжем, северной частью Чулымо-Енисейской котловины, северными отрогами Кузнецкого Алатау в верховьях р. Урюп и р. Кия, массивами томской тайги по среднему течению р. Чулым, левобережьем р. Чулым.

В административном отношении территория исследования охватывает Мариинский, Чебулинский, Тяжинский, Тисульский районы Кемеровской области; Ачинский, Шарыповский, Ужурский районы Красноярского края; Орджоникидзевский район Республики Хакасия. Северо-западный лесостепной район соседствует с минусинским степным районом тагарской культуры в пространстве между Чулымо-Енисейской и Назаровской котловинами, ограниченном отрогами Кузнецкого Алатау и Солгонским кряжем [Красниенко, Субботин, 1999, с. 11; Кузьмин, 2008, с. 188]. Северная часть Чулымо-Енисейской котловины также занята северной лесостепью (в соответствии с зонально-поясным распределением комплексов растительности) [Макунина, 2006, с. 116].

Для сравнения привлекаются данные элементного состава медно-бронзовых находок из памятников минусинского района тагарской культуры (степи Среднего Енисея). Материалы по металлургии красноярского района не использованы по причине отсутствия опубликованных данных.

Природно-географическая характеристика района исследования

Северо-западный лесостепной район тагарской культуры характеризуется уникальным расположением - на стыке двух обширных геоморфологических провинций - равнинных пространств Западно-Сибирской низменности и горных массивов Алтае-Саянской системы. В историко-географическом плане территория является пограничной между западносибирским Верхним Приобьем и южносибирским Средним Енисеем; с точки зрения историко-металлургического районирования - входит в контактную зону Евразийской и Центральноазиатской металлургических провинций позднего бронзового века.

Рассматриваемая территория, относящаяся к предгорным районам Кузнецкого Алатау, богата металлическими и неметаллическими полезными ископаемыми. Здесь расположен Канско-Ачинский бассейн юрского возраста с бурыми типично гумусовыми углями [Геологическое прошлое., 2000, с. 22]. С угленосными отложениями связаны месторождения бокситов - алюминиевых руд. Они известны на Барандатском, Итатском, Тисульском и Березовском месторождениях бурых углей [Кондаков, Возная, 2013, с. 70, 71].

В Центрально-Мартайгинской структурно-формационной зоне Кузнецкого Алатау известны рудопроявления меди, свинца, цинка, мышьяка разной природы (халькопирит, халькозин, куприт, малахит, азурит, теннантит, галенит, сфалерит, арсенопирит) [Там же, с. 160, 161]. В бассейне реки Кии обнаружены никеленосные руды в виде вкрапленностей и жилообразных скоплений сульфидов [Геологическое прошлое., 2000, с. 35, 36].

В горах Кузнецкого Алатау известны 50 золоторудных проявлений и месторождений (золото-кварцевого жильного типа, штокверковые оруденения). Россыпное золото формирует Кийский золотороссыпной узел и Золотокитатский золотороссыпной район. Спутником золота часто является серебро (месторождения Комсомольское, Старо-Берикульское и др.) [Там же, с. 189, 217].

Район исследования включает ряд геоморфологических структур, границы которых приняты согласно исследованию А. А. Мистрюкова (1991) и

учитываются при картографировании археологических объектов со следами бронзолитейного производства.

Чулымская равнина (Мариинская и Ачинская лесостепи) охватывает подзону северной лесостепи, для которой характерно сочетание остепненных злаково-разнотравных лугов, степных растительных сообществ и небольших участков травяных березовых лесов [Буко и др., 2009, с. 34].

Северные предгорья Кузнецкого Алатау (горно-лесное низкогорье Мариинской тайги) состоят из невысоких горных хребтов, гряд и массивов. Большинство рек принадлежат бассейну р. Кия [Кемеровская область, 2012, с. 25].

Аргинский низкогорный район (здесь и далее: прил. 1, рис. 2) совпадает с орографической единицей хребта Арга, который окаймляет Назаровскую котловину с северо-востока. На севере район граничит с Чулымской равниной. Все протекающие здесь реки являются притоками Чулыма и берут начало на склонах хребта Арга.

Урюпская равнина имеет слаборасчлененный рельеф с долинообразными понижениями шириной 5 - 10 км, занятыми течениями рек Урюп, Дудет, Береш и др., болотами (урочище Мочаги, междуречье Базыра и Кадата).

Назаровская равнина расположена к востоку от Урюпской, прорезана густой сетью притоков рек Чулым и Сереж. Поймы рек сильно заболочены, с большим количеством стариц и небольших озер.

Крутоярская равнина находится к югу от Назаровской, между оз. Белым и с. Тарханка, с юга ограничена Солгонским кряжем. Речная сеть представлена р. Сереж и ее притоками.

Ужурская равнина расположена к юго-западу от Крутоярской, занимает пространство от Солгонского кряжа на востоке до озера Кедрового на западе. Включает верхние участки долин рек Чулым и Ужурка. Равнина зажата между Солгонским кряжем и Кузнецким Алатау.

Прикузнецкий мелкосопочный район расположен к югу от Урюпской и Назаровской равнин, на востоке граничит с Ужурской равниной. Район разделен течениями рек Шушь, Кадат, Темра, Печище, Черный Июс.

Кузнецкий низкогорный район составляет зону переходного рельефа от гор к равнине. Простирается с севера на юг от села Солдаткино до впадения р. Инжул в Черный Июс. Все реки на севере района являются правыми притоками р. Урюп, на юге - принадлежат бассейну Черного Июса.

Солгонский низкогорный район совпадает с орографической единицей Солгонского кряжа, разделяющего Чулымо-Енисейскую и Назаровскую котловины. Рельеф представлен залесенными сопками и межсопочными понижениями, долинами рек-притоков Чулыма и Сережа.

Вопросы периодизации и хронологии тагарской культуры. Исследование базируется на материалах памятников, для которых установлена хронология. Поскольку в процессе обработки данных была выявлена взаимосвязь датировок археологических комплексов и рецептур происходящих из них бронз, возникла необходимость структурировать работу в соответствии с принадлежностью памятников к конкретным этапам тагарской культуры.

Периодизация тагарской культуры северо-западного лесостепного района дискуссионна, что связано с отсутствием общепринятого представления о месте лесостепных древностей в ряду древностей тагарских. Понятие «лесостепная тагарская культура», введенное А. И. Мартыновым [Мартынов, 1976; 1979], существует в историографии наряду с представлением о специфике лесостепного района как локального варианта тагарского культуры [Степная полоса ..., 1992; Субботин, 2014]. От позиции исследователя по этому вопросу и зависит -распространять ли на лесостепной район одну из периодизаций тагарской культуры, разработанных по материалам Минусинских степей [Киселев, 1951; История Сибири ..., т. 1, 1968; Грязнов и др., 1979; Кузьмин, 1987; Субботин, 2001], или она должна быть особой [Мартынов, 1979; Бобров, 2011].

Следует отметить, что хронология и периодизация, разработанные А. И. Мартыновым по лесостепным материалам, в общих чертах, соотносятся с хронологией и этапами тагарской культуры, выделенными по материалам минусинских памятников. Так, большепичугинский этап лесостепи (VI - V вв. до н.э.) синхронен подгорновскому и биджинскому этапам минусинских степей, по

М. П. Грязнову (соответственно, VI и V вв. до н.э.). Тисульский этап лесостепи (V - IV вв. до н.э.) синхронен степным биджинскому и сарагашенскому этапам (соответственно, V и IV вв. до н.э.). Совпадает хронология лесостепного назаровского и степного лепешкинского этапов (III в. до н.э.), а так же степного тесинского и лесостепного шестаковского этапов (II - I вв. до н.э.) [Мартынов, 1979; Грязнов и др., 1979].

Появление серии радиоуглеродных дат, в большей степени для памятников Минусинских котловин, существенно затрудняет синхронизацию степных и лесостепных древностей. На необходимость пересмотра датировок археологических материалов из лесостепного района тагарской культуры указал, в частности, Л. С. Марсадолов [Марсадолов, 2015б, с. 24].

В диссертационном исследовании применяется периодизация тагарской культуры северной лесостепи, разработанная В. В. Бобровым [Бобров, 2011]: ранний этап (VI - V вв. до н.э.); развитый этап (V - IV вв. до н.э.); заключительный этап (III - II вв. до н.э.). Она рассматривается в соотношении с периодизациями тагарской культуры А. И. Мартынова (1979) и М. П. Грязнова (1979), а также с периодизацией тесинской культуры Н. Ю. Кузьмина (2011). Это обусловлено тем, что, с одной стороны, исследование основано на лесостепных материалах, для которых сохраняет свою актуальность периодизация А. И. Мартынова. С другой стороны, для привлекаемых степных памятников, несмотря на дискуссии о хронологии тагарских древностей, сохраняет актуальность периодизация М. П. Грязнова [Евразия в скифскую эпоху..., 2005, с. 97]. Изучение материалов из поздних тагарских комплексов лесостепи - к. 2, м. 1; к. 12, м. 1; к. 13 могильника Серебряково I [Герман, 2016], одиночный курган Алчедат I [Савельева и др., 2016] - продемонстрировало возможность их соотнесения с этапами «степной» периодизации тагарской и тесинской культур -позднесарагашенским, лепешкинским, раннетесинским и тесинским (II этап) [Кузьмин, 2011].

Применение наименований этапов тагарской культуры в лесостепи, предложенных В. В. Бобровым - ранний, развитый, заключительный - дает

возможность соотнесения данной периодизации с трехчастными периодизациями степных тагарских древностей [Кузьмин, 1987; Субботин, 2001; Кузьмин, 2008; Савинов, 2011, Герман, 2017а]. Тенденция развития взглядов специалистов свидетельствует, что современные подходы сходны с идеями С. В. Киселева о наличии трех стадий в истории тагарской культуры [Киселев, 1951]. Д. Г. Савинов объясняет это соответствием периодизации С. В. Киселева «основному принципу "троичности" общеисторической периодизации» [Савинов, 2011, с. 209]. Следует отметить, что идея о трехчастной периодизации тагарской культуры по лесостепным материалам высказывалась в ранних публикациях и самим А. И. Мартыновым [Мартынов, 1967]. Он предлагал выделять раннетагарский (X - VIII вв. до н.э.), среднетагарский (VIII - IV вв. до н.э.) и позднетагарский (IV - II вв. до н.э.) периоды тагарской культуры [Там же, с. 37, 38].

Наибольшие трудности при определении места рассматриваемых в диссертационном исследовании комплексов в периодизации и хронологии тагарской культуры были связаны с биджинскими и лепешкинскими древностями, принадлежность которых к тому или иному этапу в настоящее время окончательно не выяснена. Так, П. В. Герман предложил деление биджинских древностей на две группы [Герман, 2017а]: первая бытовала на протяжении раннего этапа, вторая - в финале раннего и начале среднего этапов тагарской культуры. Определенная П. В. Германом позиция второй биджинской группы, таким образом, соответствует идее Н. Ю. Кузьмина о возможности сосуществования памятников биджинского типа с ранней группой сарагашенских [Кузьмин, 1987, с. 69]. Поскольку большая часть биджинских комплексов, рассматриваемых в диссертационном исследовании, соотносится с хронологией раннего этапа тагарской культуры, все биджинские комплексы условно отнесены нами именно к этому этапу, но рассматриваются обособленно. Лепешкинские древности рассматриваются в рамках заключительного этапа тагарской культуры северо-западной лесостепи.

С учетом сказанного выше, в диссертационном исследовании принята следующая периодизация и хронология тагарской культуры северо-западного лесостепного района.

Ранний этап (VII - V вв. до н.э.). Относящиеся к нему материалы соответствуют материалам подгорновского и биджинского этапов (по М. П. Грязнову), большепичугинского этапа (по А. И. Мартынову), I стадии тагарской культуры (по С. В. Киселеву). Нижняя дата не совпадает с указанной В. В. Бобровым (VI в. до н.э.), но соответствует наличию в северной лесостепи тагарских могильников, атрибутированных как «ранние», датированных по аналогиям начиная от VII в. до н.э. В их числе, например, - курган 6 могильника Ужур, датированный Н. Л. Членовой VII - VI вв. до н.э. [Членова, 1997, с. 10, 13, 16], а также могильник Ашпыл, датированный С. Б. Гультовым по аналогиям из материалов Минусинских степей временем от VII до V вв. до н.э. [Гультов, 1983, с. 60, 61].

Развитый этап (V - IV вв. до н.э.). Относящиеся к нему материалы соответствуют материалам сарагашенского этапа (по М. П. Грязнову), тисульского этапа (по А. И. Мартынову), II стадии тагарской культуры (по С. В. Киселеву).

Заключительный этап (III - II вв. до н.э.). Относящиеся к нему материалы соответствуют материалам лепешкинского этапа (по М. П. Грязнову), назаровского этапа (по А. И. Мартынову), III стадии тагарской культуры (по С. В. Киселеву), а также периода сосуществования раннетесинских склепов и позднейших сарагашенских курганов лепешкинского типа (по Н. Ю. Кузьмину).

Находки из одиночного кургана Алчедат I, могильников Утинка (к. 4, м. 4; к. 5), Шестаково I (к. 2, м. 1), Большепичугино II, Косогольского клада составляют в работе наиболее позднюю группу источников и рассматриваются в рамках переходного тагаро-таштыкского периода (II в. до н.э. - II в. н.э.). Они соответствуют материалам тесинского этапа (по М. П. Грязнову), шестаковского этапа или культуры (по А. И. Мартынову), конца III стадии тагарской культуры (по С. В. Киселеву), II этапа тесинской культуры (по Н. Ю. Кузьмину).

Наименование периода произведено по аналогии с «переходным тагарско-таштыкским этапом», обоснованным Л. Р. Кызласовым [Кызласов, 1960, с. 24, 25, 115].

Культурная атрибуция древностей последних веков до н.э. - первых веков н.э. составляет один из спорных аспектов археологии Южной Сибири, оформленный в виде так называемой «тесинской проблемы» [Савинов, 2009, с. 6 -24]. Так, идея инокультурности населения, оставившего грунтовые могилы этого времени, в отличие от тагарских склепов, была высказана Э. Б. Вадецкой [Вадецкая, 1986, с. 88]. Д. Г. Савинов предложил «вынести» тесинские грунтовые могильники за рамки тагарской культуры, а материалы тесинских склепов рассматривать как принадлежность завершающего этапа тагарской культуры [Савинов, 2009; Савинов, 2011, с. 215]. Н. Ю. Кузьминым выделена самостоятельная тесинская культура с курганами-склепами знати и грунтовыми могильниками рядового населения [Кузьмин, 2008, 2011].

Спорность культурной принадлежности памятников рубежа эр не умаляет актуальности изучения металла находок переходного периода. Автор разделяет точку зрения Д. Г. Савинова о воздействии пришлых племен на процесс трансформации тагарской культуры, выразившуюся, помимо прочего, в становлении склепов, как основных типов позднейших тагарских могильных сооружений, бытовавших наряду с тесинскими грунтовыми могильниками с конца II (рубежа II - I вв.) в. до н.э. до середины II в. н.э. [Савинов, 2009, с. 84 -87].

При характеристике привлекаемых для сравнения источников - из археологических памятников минусинского района тагарской культуры -использовались датировки авторов раскопок.

Источниками диссертационного исследования послужили результаты элементного анализа металла медно-бронзового инвентаря из 14 археологических памятников северо-западного лесостепного района тагарской культуры (прил. 1, рис. 3). Всего учтены данные об элементном составе металла 513 экземпляров изделий и предметов лома, в том числе данные анализа 442 экземпляров,

полученные автором диссертационного исследования при выполнении работ по гранту РФФИ № 15-06-02325а «Цветной металл северного ареала тагарской культуры» в 2015 - 2016 гг. Данные о количественном и хронологическом распределении источников приведены в таблице 1 Приложения 2.

Коллекции, металл которых исследован, хранятся в Музее «Археология, этнография и экология Сибири» Кемеровского государственного университета (КМАЭЭ КемГУ) и в Кемеровском областном краеведческом музее (КОКМ). Автор выражает благодарность авторам раскопок - А. И. Мартынову, В. В. Боброву, П. В. Герману - за разрешение провести разрушающий анализ элементного состава медно-бронзовых изделий.

Для сравнения привлечены полученные С. В. Хавриным результаты анализа элементного состава 215 медно-бронзовых предметов из памятников тагарской культуры минусинского района, датированных подгорновским - лепешкинским этапами тагарской культуры (прил. 1, рис. 4). В это число входят неопубликованные результаты анализа 21 предмета из могильника Трошкино I (автор выражает благодарность С. В. Хаврину за разрешение использовать неопубликованные материалы). Металлургию переходного тагаро-таштыкского периода Минусинских котловин характеризуют лишь опубликованные С. С. Миняевым и М. П. Грязновым данные анализа 12 предметов из грунтовых погребений у горы Тепсей. Металл из тесинских склепов степей Среднего Енисея не изучен. Всего для сравнения с бронзами северо-западного лесостепного района используются результаты анализа состава металла 227 медно-бронзовых изделий из памятников минусинского района тагарской культуры.

Кроме того, в работе использованы опубликованные результаты анализа состава медно-бронзовых изделий из лесостепных курганных могильников Кондрашка, Большепичугино и Ягуня [Мартынов, Богданова-Березовская, 1966], а также результаты анализа коллекции бронз из могильника Косоголь II (к. 1, 2). Однако из-за сложности соотнесения данных о составе металла с находками, планиграфией и датировками погребений элементный состав 216 медно-

бронзовых изделий из перечисленных памятников не был включен в общую базу данных и анализируется только в Приложении 2.

Изученная в диссертационном исследовании коллекция тагарских бронз в высокой степени объективно отражает территориальные и хронологические закономерности развития лесостепной тагарской цветной металлургии, проявившиеся в элементном составе металла.

Методология. Диссертационное исследование основано на следующих общенаучных принципах. Принцип объективности способствовал воссозданию тенденции развития цветной металлургии тагарской культуры с опорой на подлинные факты, выраженные, помимо прочего, в количественных показателях долей химико-металлургических групп в памятниках. Принцип историзма способствовал изучению развития металлургии бронзы тагарской культуры северо-западной лесостепи, выявлению этапов ее истории. Принцип системности позволил рассмотреть металлургию бронзы как компонент древних производств, включающих горное дело, металлургию и металлообработку. Исходя из принципа детерминизма, признается обусловленность производственных возможностей тагарского общества природно-сырьевыми (доступностью медных руд и легирующих компонентов) и культурно-историческими (привнесением новых традиций бронзолитейного производства инокультурным населением и влиянием) факторами.

В диссертационном исследовании нашел применение авторский методологический подход Е. Н. Черных - отдельные позиции его концепции металлургических провинций бронзового века. Используются такие базовые понятия данной концепции, как «горнометаллургическая область», «горнометаллургический центр», «очаг металлургии» и «очаг металлообработки», а также основные принципы работы с массовыми данными по элементному составу археологического металла [Черных, 1967; 1970; Черных, Барцева, 1972]. Ранее терминология, разработанная по материалам эпохи бронзы, применялась к тагарской культуре раннего железного века А. И. Мартыновым и Н. Ф. Сергеевой [Мартынов, 1979; Сергеева. 1981].

Методы и процедура диссертационного исследования. В работе применены общенаучные методы анализа (для всестороннего выявления тенденций развития металлургии тагарской культуры, выразившихся последовательно в металлокомплексах погребений, могильников, этапов культуры); синтеза (для изучения металлургии тагарской культуры в единстве выявленных по этапам тенденций). Для анализа соотношения рецептур бронз в металлокомплексах этапов культуры в контексте предшествующих и последующих металлургических традиций и в сравнении с подобными процессами на территории минусинского района применялся сравнительно-исторический метод. Необходимым условием для сравнения служили описания и типологизация [Смоленский, 2008, с. 233]. Помимо синхронного использован метод структурно-диахронного анализа, определивший логику упорядочения источников диссертационного исследования. Применение этого метода было необходимо для изучения сущностно-временных изменений рецептур бронз сообразно с периодизацией тагарской культуры.

Массовым характером изучаемых источников обусловлено использование методов математической статистики - описательная статистика, корреляционный метод, различные формы графического представления полученных результатов. В выборе математических методов автор руководствовался их познавательными возможностями. Согласно Ю. Л. Щаповой, эти методы способствуют получению более четких представлений о сущности изучаемого объекта [Щапова, 2005, с. 40].

Критерии отбора источников и материалов

В диссертационном исследовании представлены две группы данных об элементном составе тагарских медно-бронзовых сплавов: полученные автором (опубликованные ранее и вводимые в научный оборот впервые) и опубликованные другими исследователями.

Первая группа была сформирована в ходе работы с музейными коллекциями. Для уточнения принадлежности медно-бронзовых изделий к конкретному памятнику производилось сопоставление артефактов с

изображениями вещей в публикациях материалов раскопок, в полевых отчетах, с музейными описями, статистическими таблицами. После формирования идентифицированной с памятником коллекции медно-бронзового инвентаря производились фотофиксация и типолого-морфологическое описание. Результаты последнего сопоставлялись с данными о планиграфии находок и о надмогильных и внутримогильных погребальных конструкциях, что служило основанием для уточнения принадлежности металлокомплекса к определенному этапу тагарской археологической культуры. Уточнение хронологической принадлежности металлокомплексов произведено с. н. с. лаборатории археологии ФИЦ УУХ СО РАН П. В. Германом в рамках работ по гранту РФФИ. Закрепление за каждым изделием хронологической позиции в ряду тагарских древностей позволяло переходить к аналитической стадии - пробоотбору и анализу элементного состава металла.

Вторую группу составили опубликованные результаты элементного анализа металла медно-бронзовых изделий тагарской культуры, полученные другими исследователями. Для единообразной статистической обработки эти данные были формализованы. Так, была произведена замена интервалов на средние значения (например, значение «1 - 2 %» учитывалось как «1,5 %»); формулировок «меньше» на значение, меньшее на треть (например, значение «меньше 0,6 %» учитывалось как «0,4 %»); в некоторых случаях, формулировки «следы» или «?» заменялись на значения в два раза меньшие, чем минимально установленные концентрации данного элемента.

Методы элементного анализа

В диссертационном исследовании используются данные об элементном составе бронз тагарской культуры, полученные разными методами.

Большинство данных были получены методом атомно-эмиссионной спектроскопии с индуктивно связанной плазмой (АЭСА) (в терминологии химиков такая спектроскопия чаще именуется «оптико-эмиссионной»). Анализ произведен к. х. н. Р. П. Колмыковым (н. с. ЦКП ФИЦ УУХ СО РАН) [о методике см.: Колмыков, 2015а, 2015б, 2016; Колмыков, Созинов, 2016] на атомно-

эмиссионном спектрометре с индуктивно связанной плазмой Thermo Scientific iCAP 6500 DUO из состава приборной базы ЦКП ФИЦ УУХ СО РАН. Метод относится к числу разрушающих - анализу подвергается растворенная порошкообразная проба, что требует соответствующей пробоподготовки. Поскольку проба отбирается с участка определенной площади и глубины, в структуре получаемой мелкодисперсной стружки смешиваются металлы, которые в сплаве изделия могли быть распределены неравномерно. По наблюдениям аналитика, «метод экспрессен и универсален в широком диапазоне концентраций определяемых элементов. Пределы обнаружения метода доходят до 10-7 весовых % для некоторых элементов. Такие незначительные концентрации примесей можно определить с основными компонентами одновременно». Для удобства обработки в диссертационном исследовании количественные показатели округлены до 10-3 весовых процентов. По устному сообщению Р. П. Колмыкова, «при работе удалось перейти в режим аксиального наблюдения плазмы, с промыванием системы раствором следующего образца «на шаг вперед» перед непосредственным его анализом без дополнительной промывки кислотным раствором. Данное нововведение позволило существенно снизить время элементного анализа и повысить пределы обнаружения компонентов сплава».

Всего удавалось получить концентрации 22 химических элементов: Cu, Zn, Pb, Sn, Fe, Ni, Co, As, Sb, Bi, Ag, Au, Cr, Se, Te, P, Mn, Si, Cd, Al, S, Mg. Для характеристики археологического металла важнейшими традиционно являются первые 12 элементов, данные по их содержанию в металле медно-бронзовых изделий из памятников тагарской культуры северо-западного лесостепного района приведены в таблице 4 Приложения 3. Данные по остальным химическим элементам в работе не учитывались. Содержания алюминия, магния и кремния относят к составляющим почвы, случайно попавшим в образец. Почвенного происхождения также являются марганец и фосфор - они переходят в металл в процессе археологизации. Хром и сера - летучие элементы, неметаллы. Кадмий, селен и теллур - рассеянные и редкие элементы - их содержание в металле обычно чрезвычайно мало в связи с потерями при плавке. При этом если кадмий и

теллур практически не попадают в черновую медь, то селена из штейна в медь попадает до 72 %. Значение показателей по рассеянным и редким элементам оценивается в археометаллургии как перспективное - возможно, с расширением баз данных по медным рудам, станет осуществимым прямое сопоставление металл - руда и по этим показателям.

Атомно-эмиссионный спектральный анализ с индуктивно связанной плазмой (АЭСА) для установления элементного состава тагарских бронз северозападной лесостепи применялся впервые. Высокая чувствительность метода позволяет говорить о качественно новом уровне полученной информации о составе бронз из памятников раннего железного века Южной Сибири.

Элементный состав изделий из коллекции бронз одиночного кургана Большой Берчикуль исследован в ЦКП «Геохронология кайнозоя» ИАЭТ СО РАН методом рентгенофлюоресцентного анализа (РФА) поверхности. Автор выражает признательность научному руководителю В. В. Боброву за содействие в организации аналитических работ. Применялся анализатор X-5000 Mobile XRF, производитель Olympus Innov-X. Анализ выполнен В. С. Пановым (н. с. ЦКП «Геохронология кайнозоя» ИАЭТ СО РАН). Этим же методом получены все результаты анализа бронз, опубликованные С. В. Хавриным. Анализ произведен им на приборе ARTAX (Государственный Эрмитаж). О методике РФА подробно изложено в главе 1. Привлечены также данные, полученные в лаборатории спектрального анализа ЛО ИА АН СССР и опубликованные С. С. Миняевым, а также выполненные Е. Н. Черных в лаборатории естественнонаучных методов ИА АН СССР и опубликованные Н. Л. Членовой. Методика спектрального количественного анализа подробно изложена в главе 1.

Отбор проб для атомно-эмиссионного спектрального анализа с индуктивно связанной плазмой производился автором диссертационного исследования. В процессе пробоотбора учитывались требования ГОСТ 24231-80 «Цветные металлы и сплавы. Общие требования к отбору и подготовке проб для химического анализа».

Пробы отбирались точечно. Предварительно поверхность изделия очищалась от поверхностных загрязнений и окислов. Очищение производилось механически - обточкой участка изделия 3 х 3 мм сверлом диаметром 2 мм до характерного медного блеска. Отбор пробы с этого участка производился способом сверления. Все работы осуществлялись при помощи мини-дрели производства фирмы Hammer (Германия) модели MD170A в комплектации с гибким валом. Использовалось сверло диаметром 1 мм. Каждая проба представляла собой порошкообразную стружку характерного медного цвета с желтым металлическим блеском. Масса пробы определялась в соответствии с требованиями стандартов на методы АЭСА и должна была составлять не менее 0,01 г. Проба помещалась в бумажный конверт, снабженный этикеткой с названием археологического памятника и инвентарным номером изделия. Конверт упаковывался в полиэтиленовый клипбокс. После занесения в реестр, пробы передавались аналитику.

Обработка данных и интерпретация результатов осуществлялись с использованием основных, принятых в историко-металлургических исследованиях статистических приемов. Они включали составление частотных гистограмм (для выявления границ искусственного легирования меди); составление корреляционных графиков (для выявления геохимических ассоциаций); подсчет коэффициента корреляции Пирсона и прочтение сил связи по методике Стэддока (для уточнения силы геохимических ассоциаций). Все действия производились в рамках основных функций программы Excel.

Статистическая обработка позволила составить «формулы» металла каждого медно-бронзового изделия (столбец «Тип сплава» в таблицах 3, 5, 7 в Приложении 3). Формула отражает: 1) наличие легирующих компонентов (несущих металлургическую информацию); 2) наличие рудных примесей в повышенных концентрациях (несущих геохимическую информацию). Совокупность образцов с одинаковыми формулами образует химико-металлургическую группу. Именно соотношение химико-металлургических групп

комплекса, этапа, района, культуры понимается в диссертационном исследовании как металлургическая традиция.

Во всех случаях использовались общепринятые в историко-металлургических исследованиях подходы [Черных, 1967, 1970]. Исключением стал способ составления частотных гистограмм. Е. Н. Черных и его школой применяются интервалы с увеличением концентраций примесей в три или пять раз. Нами выработана схема составления частотных гистограмм со следующим шагом интервалов: для значений в тысячных долях весовых процентов шагом являлась одна тысячная весового процента; для значений в сотых долях весовых процентов - одна сотая; для значений в десятых долях весовых процентов и для значений от «1» до «3» весовых процентов - шагом являлась одна десятая весового процента; для значений свыше «3» весовых процентов применялся шаг в один процент. Составление частотных гистограмм с равным шагом интервалов применяется в практике обработки археометаллургических данных И. Г. Равич и Н. В. Рындиной [Равич, Рындина, 2013]. Выработанный в диссертационном исследовании подход позволял точнее отслеживать границы статистических групп, трактуемых как «химико-металлургические» в понимании этого термина соответственно определению Е. Н. Черных и С. В. Кузьминых - основной рецепт или родственная группа искусственных сплавов [Черных, Кузьминых, 1989, с. 163].

При морфологическом описании медно-бронзовых изделий, в основном, использовались типологические признаки инвентаря тагарской культуры, предложенные А. В. Субботиным [Субботин, 2014].

Положения, выносимые на защиту

1. Изучение элементного состава бронз тагарской культуры, начиная с 1860-х гг., в основном сводилось к исследованию состава металла медно-бронзовых изделий из памятников минусинского района, вследствие чего к 2010-м гг. сложилась ситуация недостаточной изученности состава металла тагарской культуры северо-западной лесостепи.

2. В северо-западном лесостепном районе тагарской культуры в период с VI в. до н.э. по II в. н.э. существовали две металлургические традиции - одна из них характеризовалась преобладанием медно-бронзовых сплавов, легированных оловом (оловянная металлургическая традиция), вторая - преобладанием изделий из меди и сплавов, легированных мышьяком (медно-мышьяковая металлургическая традиция).

3. Развитие металлургии тагарской культуры северо-западного лесостепного района представляло собой последовательность смен металлургических традиций. На раннем этапе - в подгорновских памятниках (VI - V вв. до н.э.) - преобладали изделия из меди и мышьяковистой бронзы; в биджинских комплексах раннего этапа - оловянистые бронзы; на развитом этапе (V - IV вв. до н.э.) - изделия из оловянистых бронз. На заключительном этапе (III - II вв. до н.э.) в разных памятниках преобладали две металлургические традиции: химико-металлургические группы мышьяковой меди и мышьяковистой бронзы (Большой Берчикуль) или оловянистая бронза (Некрасово II, Серебряково I). В переходный тагаро-таштыкский период (II в. до н.э. - II в. н.э.) преобладающими являлись медь (Алчедат I) и мышьяковистая бронза (Утинка, Косогольский клад).

4. По материалам памятников минусинского района тагарской культуры развитие металлургии бронзы, в части смен оловянной и медно-мышьяковой металлургических традиций, имело сходный с лесостепной динамикой характер. Отличительной особенностью цветной металлургии данного района культуры являлось наличие третьей металлургической традиции - «многокомпонентной», связанной с более существенным значением для минусинских мастеров-металлургов свинцовых лигатур.

5. Металлургия бронзы северо-западного лесостепного района тагарской культуры ориентировалась на меднорудное сырье Кузнецкоалатаусского горнометаллургического центра. Очаг металлургии северо-западной лесостепи был приурочен к территории Прикузнецкого мелкосопочного района и Ужурской равнины, очаг металлообработки - к Урюпской, Крутоярской, Ужурской равнинам и Прикузнецкому мелкосопочному району. Незначительная

распространенность объектов со следами бронзолитейного производства на территории северных предгорий Кузнецкого Алатау (низкогорье Мариинской тайги) при наличии здесь месторождений меди и памятников тагарской культуры объясняется низкой степенью археологической изученности данного региона на предмет поисков объектов древней металлургии.

Научная новизна исследования определяется обобщением знаний по истории изучения элементного состава медно-бронзовых изделий тагарской археологической культуры, систематизацией опубликованных данных элементного состава бронз северо-западного лесостепного района культуры. Новые данные элементного состава медно-бронзовых изделий северо-западной лесостепи впервые получены методом атомно-эмиссинной спектроскопии с индуктивно связанной плазмой. Корпус источников включает результаты анализа 513 предметов из 14 археологических памятников. Из 442 результатов, полученных автором, 150 впервые вводятся в научный оборот. При обработке данных применяется раздельный учет показателей повышенных концентраций рудных примесей к меди и лигатур для составления химико-металлургических формул сплавов медно-бронзовых изделий. По преобладающим в металле этапов культуры химико-металлургическим группам сплавов выявлены оловянная и медно-мышьяковая металлургические традиции тагарской культуры северозападной лесостепи. Впервые выявлена последовательность смен соотношений рецептур медно-бронзовых сплавов, отразившая динамику развития металлургии тагарской культуры северо-западного лесостепного района. Установлено, что смена преобладающих типов сплавов коррелирует со сменой этапов тагарской культуры северо-западного лесостепного района. Проведено сравнение синхронных рецептур бронз северо-западного лесостепного и минусинского районов тагарской культуры. Установлена географическая локализация очагов металлургии и металлообработки тагарской культуры северо-западного лесостепного района.

Достоверность результатов обеспечена использованием стандартных, апробированных методик элементного анализа и подходов к интерпретации

результатов историко-металлургического исследования, а также их воспроизводимостью при повторных экспериментах.

Практическая значимость. Материалы и результаты диссертационного исследования могут быть использованы при составлении баз данных элементного состава археологического металла, написании обобщающих работ по истории металлургии, истории древних племен Южной Сибири, для подготовки спецкурсов, лекций, учебных и справочных пособий.

Апробация работы. Предварительные результаты диссертационного исследования отражены в 20 научных публикациях, в том числе в восьми, опубликованных в рецензируемых изданиях из перечня ВАК Минобрнауки РФ. Отдельные положения работы обсуждались на научных конференциях российского и международного уровня, проходивших в г. Кемерово (2010, 2012, 2016 гг.), Иркутске (2010 г.), Абакане (2015 г.). Тема исследования была поддержана грантом РФФИ (проект № 15-06-02325а «Цветной металл северного ареала тагарской культуры»).

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Цветная металлургия тагарской культуры северо-западного лесостепного района: по данным элементного состава»

Структура работы

Диссертационное исследование состоит из двух томов. Первый том содержит текст диссертации, изложенный на 182 страницах, включающий введение, три главы, заключение, списки музейных коллекций, архивных источников (23 наименования), литературы (194 наименования), а также приложение 1 (52 иллюстрации). Во втором томе помещены три приложения, включающие характеристику памятников и медно-бронзового инвентаря, банк данных элементного состава медно-бронзовых изделий тагарской культуры (в 8 таблицах), результаты статистической обработки данных элементного состава (309 рисунков, 28 таблиц).

ГЛАВА 1. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ЭЛЕМЕНТНОГО СОСТАВА МЕДНО-БРОНЗОВЫХ ИЗДЕЛИЙ ТАГАРСКОЙ КУЛЬТУРЫ

1.1. Первые результаты химических анализов металла с территории распространения памятников тагарской культуры

(вторая половина XIX в.)

К изучению состава древнего металла с территории распространения памятников тагарской археологической культуры одним из первых обратился русский химик Генрих Вильгельм Струве (1822 - 1908) [Черных, 1969; Селимханов, 1970; Дураков, 2010; Гончаров, 2015], защитивший диссертацию на звание магистра химии по теме «Рассуждение об определении веса атома некоторых простых тел» в 1850 г. в Петербургском университете, а в 1853 г. издавший «Химические таблицы для вычисления количественных разложений» [Муравьева, 2013, с. 20, 21]. В 1866 г. в Бюллетене Императорской Академии наук им были опубликованы результаты химических исследований, выполненных по просьбе В. В. Радлова [Радлов, 1896, с. 15]. Впоследствии эти данные неоднократно цитировались в трудах Н. Попова (1873), Д. А. Клеменца (1886) и др. По всей видимости, анализы были произведены в период работы Г. В. Струве пробирером в лаборатории Горного департамента в Санкт-Петербурге (1849 -1867/1869) [Абалакин и др., 2003; Муравьева, 2013].

С целью узнать, случайна ли разница в составе бронзовых сплавов Алтая и Енисейской степи, «или она зависит от степени познаний в деле отливки металла» [Радлов, 1896, с. 15], Г. В. Струве произвел химический анализ четырех ножей из Абаканской долины (прил. 3, табл. 1). Были определены процентные содержания трех элементов - меди (88,67 - 99 %), олова (0,32 - 10,1 %) и железа (0,05 - 0,34 %) [Там же]. Сравнив эти результаты с известными ему данными по алтайским бронзам, Г. В. Струве заключил, что в сплавах орудий доля олова составляла 10 %, а в металл для изготовления украшений добавлялся свинец, благодаря чему сплав легче плавился и поддавался обработке [Клеменц, 1886, с. 54; Радлов, 1896, с. 16]. Предпринятое исследование послужило для В. В. Радлова основанием

утверждать, что «народы древнейшего медного периода, населявшие Алтай и Саянский хребет, обладали в деле сплава металлов опытностью и познаниями» [Радлов, 1896, с. 16].

Анализ металлических находок для В. В. Радлова производил и другой специалист - Федор Федорович Бейльштейн (1838 - 1907) - профессор химии, заведующий химической лабораторией Петербургского технологического института, пионер в изучении кавказской нефти [Арбузов, 1948, с. 21]. С 1888 г. он являлся ординарным академиком Физико-математического отделения Академии наук по специальности «технологии и химии, приспособленные к искусствам и ремеслам» [Щербинина, 2012, с. 4]. На одном из публикуемых В. В. Радловым бронзовых ножей Ф. Ф. Бейльштейном был выявлен белый металлический слой, состоящий из олова [Радлов, 1888, с. 8].

В 1869 г. вышла немецкоязычная публикация результатов аналитических работ барона Эрнста Фрайхеррна фон Бибры (1806 - 1878). Всего немецким естествоиспытателем было произведено более 250 анализов древних медных, железных и серебряных предметов различного происхождения [Селимханов, 1970, с. 22]. В числе проанализированных Э. Ф. фон Биброй изделий из Сибири значились обломки орудия, трубочки, палочки и пряжка (прил. 3, табл. 1). В их сплавах выявлены примеси сурьмы (до 0,1 %), никеля (до 1,2 %), железа (до 0,72 %), свинца (до 1,02 %), цинка (2,93 - 10,15 %) и олова (2,94 - 4,96 %) [Ивановский, 1884, с. 39, 40].

В период с 1877 по 1879 год 11 бронзовых и медных предметов из Енисейской губернии были проанализированы Химико-технической комиссией при Комитете Антропологической выставки. Химический анализ выполнялся Д. А. Поржезинским, П. А. Григорьевым и А. А. Карцевым. Вещи происходили из коллекции М. К. Сидорова, принадлежавшей Комитету Антропологической выставки, один кельт был предоставлен для анализа Ю. Д. Филимоновым [Архипов, 1880, с. 201]. Результаты работы Комиссии докладывались на седьмом заседании первой сессии Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии 13 апреля 1879 г. Иваном Павловичем Архиповым (1839 - 1898) -

профессором, специалистом по технологии красящих веществ. С 1867 г. он заведовал химическим отделением, а в 1881 - 1883 гг. возглавлял Императорское московское техническое училище. С 1874 г. И. П. Архипов состоял профессором кафедры технологии и технической химии Московского университета [Фадеев и др., 2005, с. 100].

Химический анализ енисейских находок производился по восьми элементам (медь, олово, свинец, железо, цинк, серебро, золото, сера). Были исследованы топор, украшение, два наконечника копья, кинжал, два кельта, три ножа и зеркало (прил. 3, табл. 1). В описании результатов химического анализа И. П. Архипов указывал, что примеси к меди могли быть добавлены намеренно или случайно. При намеренных добавках сплав именовался «несомненной бронзой». Итогом описания состава енисейского металла стала условная группировка сплавов. «Почти из чистой меди» оказались изготовлены топор и украшение (содержит 0,48 % олова и 0,19 % свинца). «Из сплава содержащего весьма небольшое количество олова», меньшее, чем в «употребляемых в настоящее время», изготовлены два наконечника копья, кинжал и кельт (1,07 - 3,23 % олова). В разрезе этот сплав имел красный цвет. Из бронзы «сходной по составу с некоторыми сплавами употребляемыми в настоящее время» изготовлены три ножа (12,09 - 13,46 % олова и 0,41 - 5,03 % свинца). Из сплава, состав которого «совершенно соответствует тому назначению, которое имела вещь», изготовлено зеркало (22,45 % олова, следы железа, 2,76 % серебра). В разрезе этот сплав имел белый цвет. Металл кельта содержал 4,6 % цинка [Архипов, 1880, с. 198, 201].

В 1883 г. работы по исследованию состава бронз Минусинского края были проведены горным инженером, преподавателем Горного института, автором «Французско-русского словаря главнейших терминов и выражений по горнозаводскому делу и соприкасающимся к нему наукам» (1897) Дмитрием Александровичем Сабанеевым [Черников, 1951, с. 140; Черных, 1969, с. 71].

Являясь одним из инициаторов создания Комиссии по производству химико-технических анализов древних бронз Императорского русского археологического общества [Извлечение из протоколов Комиссии., 1884, с. I -

IV], Д. А. Сабанеев проанализировал, в числе прочих, 29 вещей из коллекции И. А. Лопатина (прил. 3, табл. 2). В статье 1951 г. «К вопросу о составе древних бронз Казахстана» результаты, полученные Д. А. Сабанеевым, были интерпретированы С. С. Черниковым [Черников, 1951, с. 151 - 158]. Девять ножей, кельт и топор, проанализированные Д. А. Сабанеевым, впервые были соотнесены с тагарской археологической культурой Ю. С. Гришиным [Гришин, 1960, с. 204, 205].

Д. А. Сабанеевым определены в сплавах процентные содержания меди (67,9

- 98,9 %), олова (0,1 - 11,6 %), свинца (до 1 %), серебра (до 0,05 %), железа (до 0,2 %), цинка (0,7 - 4 %), следы золота, серы и сурьмы. Позже анализ металла этих же вещей был произведен в лаборатории Государственной академии истории материальной культуры (ГАИМК) и показал отсутствие цинка [Гришин, 1960, с. 143].

Почти на 400 результатов анализа бронз, опубликованных к тому времени, опирался в своих трудах В. М. Флоринский. Он и сам инициировал проведение химических исследований. Так, для определения состава бронзы из Томского археологического музея в лаборатории Томского университета семь анализов были выполнены профессором Ф. К. Крюгером [Флоринский, 1898, с. 374].

Ординарный профессор Императорского Томского университета Фридрих Карлович Крюгер (1862 - 1936) с 1895 по 1912 г. заведовал кафедрой медицинской химии. Он читал лекции, вел практические занятия, проводил медико-химические анализы, являлся редактором Известий Императорского Томского университета, участвовал в работе Общества естествоиспытателей и врачей [Некрылов, 2007, с. 140]. В числе археологических предметов, для которых им были сделаны анализы - нож из Ачинского округа и два ножа из Мариинского округа (№№ 3281, 3217 и 3231) (прил. 4, табл. 1). Были определены два элемента

- медь и олово, доля последнего составляла в перечисленных предметах соответственно 15 %, 1,5 % и 24 % [Там же].

Таким образом, во второй половине XIX в. были опубликованы результаты химических анализов, по меньшей мере, тридцати двух медно-бронзовых, по

преимуществу случайных, находок, с территории, отнесенной позже к ареалу тагарской археологической культуры. За исключением данных, полученных Д. А. Сабанеевым, культурно-хронологическая принадлежность исследованного металла археологами не устанавливалась.

Вторая половина XIX века примечательна также и как период первых попыток оформления организационных и теоретических основ приложения химии к археологии. Одним из первых тому примеров может послужить работа упоминавшейся Химико-технической комиссии при Комитете Антропологической выставки. В ходе подготовки к незаурядному для науки того времени мероприятию Комитет возложил на себя, помимо прочего, разрешение вопроса «о химическом исследовании древних бронз и других металлических предметов, находимых при раскопках курганов, могил, городищ и других остатков жизни древних народов в различных местностях России и ее окраинах» [Архипов, 1880, с. 197]. С этой целью в 1877 г. и была учреждена особая Химико-техническая комиссия. Программа ее деятельности предполагала: «чтобы выбор предметов для исследований производился археологами, и чтобы исследованиям подвергались бронзы, не только найденные при раскопках производившихся Членами Комитета, но что желательно было бы иметь анализы бронз из других замечательных раскопок, чтобы впоследствии из полученных результатов мог бы составиться материал пригодный для обобщений и выводов» [Там же]. С 1877 по 1879 г. членами Химико-технической комиссии были проанализированы 85 древних бронзовых и медных предметов, в том числе из раскопок А. П. Богданова, А. С. Уварова, В. Г. Тизенгаузена, Ю. Д. Филимонова.

В 1881 г. была учреждена Комиссия по производству химико-технических анализов древних бронз из числа членов Императорского археологического общества, под председательством Л. К. Ивановского [Извлечение из протоколов Комиссии., 1884, с. I]. Ею декларировалось: приложение химии должно являться драгоценным пособием и даже иногда единственным источником для доисторической археологии; изучение состава бронз дает указания на степень развития народов и направления торговых путей. Задачами анализов объявлялись:

установление качественного и количественного состава изделий, мест добычи «материала», приемов, способов и мест приготовления изделий, выяснение случайного или осознанного происхождения пропорций составных частей сплавов. Анализ бронз Сибири выделялся в четвертую группу (из пяти) в порядке работ Комиссии [Там же, с. III].

Аналитические методы в России складывались в рамках производственных и контрольных работ в аптекарских лабораториях, при изготовлении металлических денег, в ходе пробирного анализа руд и металлов. В XIX веке состав археологического металла устанавливался методами «мокрого» химического анализа, реже применялись электролитические методы [Селимханов, 1970, с. 23 - 26; Дураков, 2010, с. 53]. Определения сводились к получению данных о составе металла опытным путем - с помощью пробирок, колб, точных весов и растворов осуществлялось последовательное химическое разложение. Выявление состава вещества производилось по образованию нерастворимого в воде осадка, выделению газа или изменению цвета раствора. Различный набор определяемых элементов указывает на отличия практической стороны «химических разложений» и позволяет проследить ее эволюцию. Так, Г. В. Струве (1866) выполнены определения всего трех элементов, а Д. А. Сабанеевым (1883) - одиннадцати. При этом заметны не только хронологические, но и качественные различия в отечественной и зарубежной науке - определения немецкого химика Э. Ф. фон Бибры включали 12 элементов еще в 1869 г.

С 1850 г. анализы полезных ископаемых «мокрым» путем производились в Барнаульской лаборатории при Главном управлении Алтайского округа, а с 1860-х гг. отчеты об аналитических работах Лаборатории начали публиковаться в научных технических журналах [Мамонтов, 1907, с. I - II]. Результаты анализов приводились в процентах до сотых, реже до тысячных долей и охватывали данные по содержанию в веществе оксидов, сульфидов и отдельных элементов, в основном серы, фосфора, железа, свинца, меди, цинка, серебра, висмута, сурьмы, мышьяка и кальция. Известны и примеры апробирования археологических

находок, например, в 1861 г. в Барнаульской химической лаборатории был проанализирован кинжал из «чудских» копей [Фролов, 2002, с. 133].

Таким образом, во второй половине XIX века были получены первые представления о составе сплавов на медной основе с территории Сибири. Определяемый набор элементов (в основном медь, олово и железо) сказывался на формировавшейся картине древней металлургии, включавшей изделия из меди и оловянной бронзы. Основной контингент аналитиков был представлен профессорско-преподавательским составом Санкт-Петербурга, Москвы и Томска. В процессе накопления знаний о составе древнего металла сегодня трудно переоценить значение инициатив проведения химического анализа, исходивших от В. В. Радлова и В. М. Флоринского. В этот начальный период зарождения историко-металлургических исследований основным критерием «выборок» для проведения анализов служила территориальная принадлежность находок. Это соответствовало уровню археологической науки, когда представления о хронологии и культурной атрибуции памятников только начинали формироваться [см.: Китова, 2011, с. 17, 18].

1.2. Исследование состава бронз тагарской культуры

в первой половине XX в.

В первые десятилетия ХХ в. публикации с результатами анализа археологического металла не выходили, что отвечало условиям «упадка», по М. А. Дэвлет, или «стагнации», по Л. Ю. Китовой, археологических исследований в Южной Сибири [Дэвлет, 1976, с. 26; Китова, 2011, с. 19]. Последующие 1920-е гг. примечательны для темы диссертационного исследования как время оформления научных представлений о культуре Минусинских котловин I тыс. до н.э. (работы С. А. Теплоухова и С. В. Киселева), а также широкого распространения теории палеоэтнологии и комплексного подхода [Китова, 2011, с. 38]. 1930-е гг. признаны временем спада естественнонаучных исследований [Колчин, Шер, 1969, с. 84], тенденция к которому преодолевалась с трудом, несмотря на синхронность с первыми мировыми опытами по применению спектрального анализа (работы В.

Виттера и Й. Винклера 1933 г.) и попытки организационного упорядочения аналитических работ усилиями структурных подразделений ГАИМК - Института археологической технологии (1919 г.), Лаборатории исторической технологии (1931 г.), особой Комиссии металлов (1933 г.).

В рассматриваемый период выделяется научная деятельность Георгия Петровича Сосновского (1899 - 1941) - археолога, который в течение своей профессиональной деятельности разрабатывал проблему древнейших производств, вопросы истории добычи и использования олова, распространения производства бронзовых орудий и оружия в Сибири [Китова, 2010, с. 152; Китова, 2011, с. 28].

В 1940 г. в пятом выпуске «Кратких сообщений о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры» вышла статья А. А. Иессена и Г. П. Сосновского - «К истории использования олова в Приенисейском крае». Выбор региона был обусловлен тем, что в эпоху бронзы «продолжавшейся в местных условиях исторического развития почти до начала нашей эры», «район Минусинска дает наибольшую для всей территории СССР (за исключением Кавказа) концентрацию находок бронзовых изделий» [Иессен, Сосновский, 1940, с. 45]. Авторами был предпринят анализ 63 металлических изделий из Приенисейского края (к сожалению, данные анализов в статье не приводятся). Полученные результаты позволили сделать вывод о том, что VIII - III вв. до н.э. -время наибольшего расцвета бронзовой индустрии на Енисее, когда функционировали три очага металлургии и производства бронзы - «Северный (в районе Ангары, Чуны и т.д.), Минусинский и Верхнеенисейский (Тувинский)» [Там же, с. 46]. В статье не используется термин «тагарская культура». Однако это первая публикация, в которой дается качественная характеристика минусинской металлургии бронзы в раннем железном веке.

1.3. Исследование состава бронз тагарской культуры в 1950-е гг.

В 1951 г. в статье «Химический состав древних цветных сплавов на территории СССР» Л. И. Каштанов привел результаты анализов бронз. Образцы были предоставлены Историческим музеем МГУ [Каштанов, 1951, с. 134]. Химик, профессор Московского инженерно-экономического института - Леонтий Иванович Каштанов применял в возглавляемой им научной группе количественный химический (мокрый) анализ [Дураков, 2010, с. 56]. Вещи имели происхождение с территории Минусинского округа (25 образцов), из Красноярского и Ачинского округов (раскопки П. С. Проскурякова), с Нижнего Абакана (раскопки В. В. Радлова). Химически были определены концентрации меди (от 86,35 до 99,93 %), олова (до 13,63 %), железа (до 9,92 %), никеля (до 1,08 %), свинца (до 6,35 %), золота (в двух образцах), серебра (в двух образцах), цинка (в четырех образцах) (прил. 3, табл. 2). Полученные данные позволили Л. И. Каштанову заключить: «выплавка меди стояла у западносибирской народности на высоком уровне, медь отличается очень малым содержанием примесей» [Каштанов, 1951, с. 126]. Характерной особенностью состава проанализированных вещей стало содержание никеля, которое «в некоторых случаях столь значительно, что не может быть отнесено за счет примесей из руды. Повидимому, никель в сплавы добавлялся искусственно» [Там же, с. 133 - 134]. Это допущение об искусственном легировании меди никелем, по всей видимости, следует считать одним из первых шагов на пути к выделению металлургической группы никелистых бронз в последующих историко-металлургических исследованиях Е. Н. Черных и Н. Ф. Сергеевой в 1970-х - 1980-х гг.

Проанализированные химиком бронзы (28 предметов) позже Ю. С. Гришиным были соотнесены с тагарской археологической культурой [Гришин, 1960, с. 204, 205]. О тагарской принадлежности большей части проанализированной коллекции упоминали И. В. Богданова-Березовская и Я. И. Сунчугашев [Богданова-Березовская, 1963, с. 115; Сунчугашев, 1975, с. 11].

В 1960-е годы работы Л. И. Каштанова получили отрицательную оценку. Специалисты указывали на использование данных разнохарактерных, неполных и

даже ошибочных химических анализов, выполненных лабораторией, не связанной с археологической практикой [Акопова и др., 1963, с. 114 - 116; Черных, 1969, с. 74].

В 1954 г. А. В. Королев в статье «О ранней культуре обработки металлов в России» привел результаты химического анализа топора из Красноярского округа и долота из района Минусинска. В статье вещи датированы II - I тыс. до н.э. и квалифицированы как медные [Королев, 1954, с. 34]. Для топора определено содержание меди (97,5 %), для долота - медь (95,4 %), железо (0,49 %), цинк (3,25 %) и свинец (0,78 %) (прил. 3, табл. 2). Ю. С. Гришин использовал данные по сплаву долота в составе таблиц химических анализов тагарских бронзовых изделий [Гришин, 1960, с. 205], в том же контексте им использованы неопубликованные А. В. Королевым данные по составу бронзового ножа, содержащего 7,24 % олова и 0,76 % свинца [Там же, с. 204]. О том, что эти вещи происходят из Минусинского музея, упоминала И. В. Богданова-Березовская [Богданова-Березовская, 1963, с. 115].

Статьи Л. И. Каштанова и А. В. Королева завершали длившийся с 1860-х гг. период публикаций химиков о древностях из металла, исследованных методами химического анализа и требовавших дополнительной работы археологов по определению культурно-хронологической принадлежности проанализированных вещей. Наряду с этим 1950-е гг. примечательны освоением нового метода -количественного спектрального анализа. Впервые в советской науке он был применен И. Р. Селимхановым в 1953 г. [Черных, 1969; Селимханов, 1970, с. 37; Равич, 2017]. Немаловажным фактором для последовавшего роста числа работ по изучению древнего металла на новой методической основе в 1960-х - 1980-х гг. выступила деятельность специалистов, видевших в изучении древних материалов одну из составляющих археологии. Таким ученым был С. И. Руденко, являвшийся, по Л. Ю. Китовой, «приверженцем математических и естественнонаучных методов в археологии» [Китова, 2011, с. 31, 32]. Важным событием стала организация по его инициативе Лаборатории археологической

технологии в Ленинградском отделении Института археологии АН СССР в 1955 г. [Шер, 2007; Егорьков, 2013].

1.4. Исследование состава бронз тагарской культуры в 1960-е - 1980-е гг.

В период 1960-х - 1980-х гг. металлургия бронзы тагарской культуры выступила самостоятельным объектом исследования, а состав металла одним из аспектов формирующегося знания о технологических традициях тагарских металлургов. Так, в главе «Производство в тагарскую эпоху» в «Очерках по истории производства в Приуралье и Южной Сибири в эпоху бронзы и раннего железа» 1960 г. (Материалы и следования по археологии СССР, № 90) археологом Юрием Семеновичем Гришиным рассмотрены ряд проблем тагарского металла: добычи руды, способов выплавки меди, химического состава бронзовых изделий, способов производства металлических вещей и их типологии. Результаты анализа 23 изделий, произведенного в МГУ лаборантом З. Т. Поповой, позволили выявить рудные примеси в составе металла медно-бронзовых изделий тагарской культуры [Гришин, 1960, с. 143]. На тот момент при кафедре оптики и спектроскопии физического факультета в учебной лаборатории имелось оборудование для эмиссионного спектрального анализа на кварцевых спектрографах ИСП-22, для обработки спектрограмм использовались микрофотометр МФ-2 и спектропроектор ПС-18 [Лебедева и др., 2005, С. 59]. К числу постоянных примесей к меди были отнесены алюминий, никель, олово, свинец, цинк, кальций, кобальт, кремний, магний, висмут, сурьма и мышьяк; к числу непостоянных -хром, титан, серебро, ванадий и марганец [Гришин, 1960, с. 143]. Анализ бляшки с изображением голов грифонов из Минусинского музея, произведенный в Московском институте стали им. Сталина в лаборатории металлургии редких металлов старшим лаборантом О. А. Филимоновой, показал 84,6 % меди, 14,2 % олова и 1,1 % железа. Имевшиеся в распоряжении Ю. С. Гришина материалы послужили основой для выводов об основных компонентах тагарской бронзы: о зависимости концентраций олова от потребности в прочности орудия; о примесях

цинка как следствиях переплавки импортов; о легировании свинцом с целью снижения температуры плавления; о естественном происхождении примесей железа, связанных с медно-железными рудами Среднего Енисея [Там же, с. 143, 144]. Инициированный Ю. С. Гришиным спектральный анализ элементного состава бронз впервые показал наличие мышьяка в тагарских сплавах.

В 1963 г. вышла публикация результатов работы Ирины Васильевны Богдановой-Березовской, сотрудника группы «мокрого» химического анализа Лаборатории археологической технологии Ленинградского отделения Института археологии АН СССР с 1955 по 1974 г. [Шер, 2007, с. 28; Егорьков, 2013, с. 282]. Химико-спектральная лаборатория ЛО ИА АН СССР в начале своей работы во многом ориентировалась на сибирские материалы [Черных, 1969, с. 74]. До конца 1990-х гг. статья «Химический состав металлических предметов из Минусинской котловины» оставалась единственной обширной публикацией результатов анализа металла тагарской культуры.

Впервые ставилась специальная задача - «дать химическую характеристику металлических предметов» из Минусинской котловины [Богданова-Березовская, 1963, с. 115]. Были проанализированы более семисот изделий афанасьевской, андроновской, карасукской и тагарской культур из Минусинского музея им. Н. М. Мартьянова, Государственного Эрмитажа, Абаканского Музея, Музея антропологии и этнографии АН СССР. В итоговой таблице результатов приведены данные о составе металла 262 тагарских вещей, распределенных на медные и три типа бронзовых [Там же, с. 136, табл. 2, 4]. В каждом из типов (мышьяковистая, мышьяково-оловянистая и оловянистая бронзы) выделены подгруппы с концентрацией свинца до 2 % [Там же, с. 117, 118]. По наблюдениям И. В. Богдановой-Березовской, «с развитием литейного дела и улучшением способа добычи оловянной руды олово вытесняет мышьяк» [Там же, с. 157]. Решение впервые поднимаемого вопроса о природе мышьяковистой бронзы было поставлено в зависимость от результатов изучения медных руд и шлаков Минусинской котловины. Предварительно, мышьяк свыше 1 % расценивался как введенный в сплав в виде мышьяковистой руды [Там же].

Данные, полученные И. В. Богдановой-Березовской по тагарским зеркалам, вошли в состав приложения к книге Е. И. Лубо-Лесниченко «Привозные зеркала Минусинской котловины. К вопросу о внешних связях древнего населения Южной Сибири», 1975 г. [Богданова-Березовская, 1975]. Характеризуя особенности металла зеркал, И. В. Богданова-Березовская констатировала, что большинство из них отлиты из мышьяково-оловянистой и оловянистой бронзы с сочетанием примесей, характерным для цветного металла Минусинской котловины и при практически полном отсутствии подгруппы бронз со свинцом [Там же, с. 132].

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Савельева, Анна Сергеевна, 2018 год

СПИСОК АРХИВНЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Бобров, В. В. Отчет о полевых археологических исследованиях в 1975 г. в Тисульском районе Кемеровской области / В. В. Бобров. - Кемерово, 1976 // НА КМАЭЭ КемГУ. - Ед. хр. № 810.

2. Боковенко, Н. А. Отчет об археологических исследованиях в зоне строительства автодорог в Республике Хакасия в 1996 г. (копия) / Н. А. Боковенко // Архив лаборатории археологии ФИЦ УУХ СО РАН. - СПб., 1997. -32 с.

3. Герман, П. В. Отчет об археологических исследованиях (раскопках) курганного могильника Большепичугинские курганы на территории Тисульского района Кемеровской области в 2013 году / П. В. Герман // Архив лаборатории археологии ФИЦ УУХ СО РАН. - Кемерово, 2014. - 74 с.

4. Данные спектральных анализов // НА КМАЭЭ КемГУ. - Ед. хр. № 86. - 43 л.

5. Канско-Ачинский топливно-энергетический комплекс. Технико-экономическое обоснование. Энергетическая часть. - М., 1976. - Т. XII. - Кн. 7 (Охрана памятников материальной культуры) // НА КМАЭЭ КемГУ. - Ед. хр. № 577. - 113 л.

6. Мартынов, А. И. Отчет о раскопках Косогольского поселения в 1986 г. / А. И. Мартынов // НА КМАЭЭ КемГУ. - Кемерово, 1987. - Ед. хр. № 751. - 82 л.

7. Мартынов, А. И. Отчет о раскопках могильника Косоголь в 1985 году / А. И. Мартынов // Архив ОПИ ИА РАН. - Кемерово, 1986. - Р. 1. - Ед. хр. № 10742.

8. Мартынов, А. И. Отчет об археологической экспедиции Кемеровского областного краеведческого музея. 1957 г. / А. И. Мартынов // Архив ОПИ ИА РАН. - Р-1. - Ед. хр. № 1509. - 22 л.

9. Мартынова, Г. С. Отчет о раскопках поселения Косоголь в Ужурском районе Красноярского края в 1980 г. / Г. С. Мартынова // НА КМАЭЭ КемГУ. -Кемерово, 1981. - Ед. хр. № 572. - 29 л.

10. Мартынов, А. И. Отчет о раскопках Шестаковского городища в 1976 году / А. И. Мартынов // НА КМАЭЭ КемГУ. - Кемерово, 1977. - Ед. хр. № 529. -17 л.

11. Мартынов, А. И. Отчет о результатах раскопок поселения Косоголь в 1983 году / А. И. Мартынов // НА КМАЭЭ КемГУ. - Кемерово, 1984. - Ед. хр. № 681. - 50 л.

12. Мартынов, А. И. Отчет об археологических раскопках городища Шестаково-I и могильника Шестаково-II в Чебулинском районе Кемеровской области / А. И. Мартынов // НА КМАЭЭ КемГУ. - Кемерово, 1980. - Ед.хр. № 569. - 85 л.

13. Мартынов, А. И. Приложение к Отчету. № 1. Чертежи и фотографии археологической экспедиции Кемеровского музея 1957 г. / А. И. Мартынов // Архив ОПИ ИА РАН. - Р-1. - Ед. хр. № 1510. - 40 л.

14. Мартынова, Г. С. Отчет о раскопках поселения Косоголь в Ужурском районе Красноярского края в 1980 г. / Г. С. Мартынова // НА КМАЭЭ КемГУ. -Кемерово, 1981. - Ед. хр. № 572. - 29 л.

15. Паульс, Е. Д. Отчет о работе 4-го отряда в 1999 году (копия) / Е. Д. Паульс // Архив лаборатории археологии ФИЦ УУХ СО РАН. - СПб., 2000 - 11 с.

16. Поляков, А. С. Отчет о раскопках на территории строительства Березовского Угольного разреза I КАТЭКа в 1982 году / А. С. Поляков // НА КМАЭЭ КемГУ. - Кемерово, 1983. - Ед. хр. № 678. - 14 л.

17. Полевые чертежи Белоярского поселения. 1972 год // НА КМАЭЭ КемГУ. - Ед. хр. № 336. - 13 л.

18. Полевые чертежи Шестаковского городища. 1977 год // НА КМАЭЭ КемГУ. - Ед. хр. № 542. - 8 л.

19. Поселение Березовый ручей II. 1983 год. Полевые чертежи // НА КМАЭЭ КемГУ. - Ед. хр. № 686. - 7 л.

20. Пшеницына, М. Н. Отчет о раскопках на территории строительства Березовского угольного разреза - I КАТЭКа в 1981 году / М. Н. Пшеницына. -Кемерово, 1982 // Архив ОПИ ИА РАН. - Р-1. - Ед. хр. № 8850.

21. Савельева, А. С. Заключительный отчет по проекту РФФИ № 15-06-02325а «Цветной металл северного ареала тагарской археологической культуры» / А. С. Савельева, П. В. Герман, Р. П. Колмыков, Л. Ю. Боброва // Архив лаборатории археологии ФИЦ УУХ СО РАН. - 2016. - 47 с.

22. Циркин, А. В. Отчет о раскопках поселения у села Белый Яр Ачинского района Красноярского края / А. В. Циркин // НА КМАЭЭ КемГУ. -Кемерово, 1971. - Ед. хр. № 314. - 114 л.

23. Членова, Н. Л. Отчет о работе Урюпского отряда Красноярской археологической экспедиции 1957 г. / Н. Л. Членова // Архив ОПИ ИА РАН. - Ф. 1. - Р-1. - Ед. хр. № 2197.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Абалакин, В. К. Династия астрономов из рода Струве / В. К. Абалакин, В. Б. Капцюг, И. М. Копылов, А. Б. Кузнецова, К. К. Лавринович, Н. Я. Московченко, Н. И. Невская, Д. Д. Положенцев, С. В. Толбин, М. С. Чубей // Немцы в России: три века научного сотрудничества. - СПб, 2003. - С. 251-265.

2. Авилова, Л. И. Работа Лаборатории естественнонаучных методов ИА РАН в 2001 - 2004 гг. / Л. И. Авилова // КСИА. - 2006. - Вып. 220. - С. 213-224.

3. Акопова, М. К. Могли ли древние мастера выплавлять алюминиевую бронзу? / М. К. Акопова, В. А. Пазухин, В. А. Чижов // КСИА. - 1963. - Вып. 93. -С.114-116.

4. Александров, С. В. Древности Аскизского района Хакасии / С. В. Александров, Е. Д. Паульс, М. Л. Подольский. - СПб., 2001. - 94 с.

5. Арбузов, А. Е. Краткий очерк развития органической химии в России / А. Е. Арбузов. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. - 224 с.

6. Архипов, И. П. Об анализах бронзовых доисторических предметов / И. П. Архипов // Антропологическая выставка 1879 года. - М., 1880. - Т. 3. - Ч. 1. - Вып. 1-3. - С. 197-203.

7. Бобров, В. В. Алтайские мотивы в тагарском зверином стиле / В. В. Бобров // ИЛАИ. - Кемерово, 1970. - Вып. 2. - С. 109-113.

8. Бобров, В. В. Археологические исследования на северо-востоке Кузбасса / В. В. Бобров // АО 1974 года. - М.: «Наука», 1975. - С. 191-192.

9. Бобров, В. В. Бронзовые предметы скифского времени с горы Арчекас (Кузнецкий Алатау): новые находки / В. В. Бобров, Л. Ю. Боброва // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2017. - Т. 45. - № 2. — С. 78-86.

10. Бобров, В. В. Древняя металлургия Среднего Енисея (лугавская культура) / В. В. Бобров, С. В. Кузьминых, Т. О. Тенейшвили. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997. - 99 с.

11. Бобров, В. В. К проблеме цветной металлообработки автохтонной и таежной культур раннего железа в бассейне Верхней Оби / В. В. Бобров //

Северная Евразия в эпоху бронзы: пространство, время, культура. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. - С. 157-159.

12. Бобров, В. В. Курган на озере Большой Берчикуль / В. В. Бобров // Археология Южной Сибири. - Кемерово, 1980. - С. 86-94.

13. Бобров, В. В. Медно-бронзовые котлы скифского времени из Кузнецкой котловины и Мариинской лесостепи / В. В. Бобров, Л. Ю. Боброва, А. С. Савельева // Теория и практика археологических исследований. - 2017. - Т. 17. - № 1. - С. 104-122.

14. Бобров, В. В. Олень в скифо-сибирском искусстве звериного стиля (тагарская культура): автореф. дис. ... канд. истор. наук: 07.00.06 / Бобров Владимир Васильевич. - Новосибирск, 1973. - 29 с.

15. Бобров, В. В. Тагарская культура в северной лесостепи / В. В. Бобров // Terra Scythica: материалы международного симпозиума «Terra Scythica». -Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2011. - С. 11-22.

16. Бобров, В. В. Тагарский курган на оз. Утинка / В. В. Бобров // Древние культуры Сибири и Тихоокеанского бассейна. - Новосибирск: «Наука», Сиб. отд-ние, 1979. - С. 170-181.

17. Бобров, В. В. Технология изготовления бронзовых фигурок оленей / В. В. Бобров // ИЛАИ. - Кемерово, 1976. - Вып. 7. - С. 81-86.

18. Богданова-Березовская, И. В. К вопросу о химическом составе зеркал Минусинской котловины / И. В. Богданова-Березовская // Лубо-Лесниченко Е. И. Привозные зеркала Минусинской котловины. К вопросу о внешних связях древнего населения Южной Сибири. - М., 1975. - С. 131-149.

19. Богданова-Березовская, И. В. О применении количественного спектрального анализа при исследовании археологами бронзовых изделий / И. В. Богданова-Березовская, Д. В. Наумов // Новые методы в археологических исследованиях. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1963. - С. 77-84.

20. Богданова-Березовская, И. В. Химический состав металлических предметов из Минусинской котловины / И. В. Богданова-Березовская // Новые

методы в археологических исследованиях. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1963. - С. 115-159.

21. Боковенко, Н. А. Исследование могильника Колок / Н. А. Боковенко // АО 1980 года. - М., 1981. - С. 167-168.

22. Буко Т. Е. Ключевые ботанические территории Кемеровской области / Т. Е. Буко, С. А. Шереметова, А. Н. Куприянов, Н. Н. Лащинский, Ю. А. Манаков, Г. И. Яковлева. - Кемерово: КРЭОО «Ирбис», 2009. - 112 с.

23. Быховер, Н. А. Распределение мировых ресурсов минерального сырья по эпохам рудообразования / Н. А. Быховер. - М.: Госгеолтехиздат, 1963. - 460 с.

24. Вадецкая, Э. Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея / Э. Б. Вадецкая. - Л.: «Наука», Ленинградское отд-ние. - 1986. - 179 с.

25. Воротников, Б. А. Поведение золота и его спутников в полях золоторудных месторождений северной части Кузнецкого Алатау / Б. А. Воротников, Л. М. Попова, Н. А. Росляков, Н. В. Рослякова, В. Г. Цимбалист // Изв. Том. Ордена Красного Знамени Политехн. института им. С. М. Кирова. -Томск, 1968. - Т. 134. - С. 189-196.

26. Геологическое прошлое Кузнецкого бассейна и окружающих его структур. Геология месторождений полезных ископаемых и горная промышленность Кемеровской области: проспект. - М.: АСТШ, 2000. - Вып. 1. -76 с.

27. Герман, П. В. Бронзолитейная площадка раннего железного века на стоянке Взвоз в Северном Приангарье / П. В. Герман, С. Н. Леонтьев, А. С. Савельева // Древности Приенисейской Сибири. - Красноярск: Сиб. федер. ун-т, 2015. - Вып. VII. - С. 68-86.

28. Герман, П. В. Древние горные выработки северо-восточного Присалаирья - ориентир для поисков руд в XVIII веке / П. В. Герман, А. С. Савельева // Горный журнал. - 2014а. - № 9. - С. 147-149.

29. Герман, П. В. К вопросу о ранних комплексах тагарской культуры в Мариинской лесостепи / П. В. Герман // Труды IV (ХХ) Всероссийского археологического съезда в Казани. - Казань, 2014. - Т. I. - С. 88-91.

30. Герман, П. В. К проблеме периодизации тагарской культуры: этап и тип / П. В. Герман // Труды V (XXI) Всероссийского археологического съезда в Барнауле - Белокурихе. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2017а. - Т. II. - С. 19-25.

31. Герман, П. В. Начало исследований на курганном могильнике Шестаково-3 / П. В. Герман, А. С. Савельева, С. В. Баштанник, А. А. Зимин // Материалы научной сессии ИЭЧ СО РАН 2014 года. - Кемерово, 2014. - С. 135140.

32. Герман, П. В. Новые данные о бронзах Северного Приангарья / П. В. Герман, А. С. Савельева // III Северный археологический конгресс. Тезисы докладов. 8-13 ноября 2010 г. Ханты-Мансийск / Урал. гос. техн. ун-т. -Екатеринбург; Ханты-Мансийск: ИздатНаукаСервис, 2010. - С. 81-82.

33. Герман, П. В. Погребальные комплексы раннего этапа тагарской культуры (систематика и археологическая интерпретация): автореф. дис. ... канд. истор. наук: 07.00.06 / Герман Павел Викторович. - Кемерово, 2007а. - 26 с.

34. Герман, П. В. Погребальные комплексы раннего этапа тагарской культуры (систематика и археологическая интерпретация): дис. ... канд. истор. наук / Герман Павел Викторович. - Кемерово, 2007б. - 204 с.

35. Герман, П. В. Раскопки на Большепичугинском курганном могильнике в Мариинской лесостепи / П. В. Герман, А. С. Савельева // Археологические открытия 2010 - 2013 гг. - Москва, 2015. - С. 610-611.

36. Герман, П. В. Раскопки тагарского кургана в Мариинской лесостепи / П. В. Герман, А. С. Савельева, О. С. Комина, А. А. Зимин // Материалы научной сессии ИЭЧ СО РАН 2013 года. - Кемерово, 2013. - Вып. 5. - С. 139-146.

37. Герман, П. В. Раскопки таштыкского погребально-поминального комплекса Шестаково III в Мариинской лесостепи в 2014 и 2015 гг. / П. В. Герман // АО. 2015 год. - М.: Институт археологии РАН, 2017б. - С. 438-440.

38. Герман, П. В. Рудознатец Дмитрий Попов и чудские копи: к вопросу о древних рудных выработках в северо-восточном Присалаирье / П. В. Герман, А. С. Савельева // Вестник Томского государственного университета. История. -2014б. - № 5 (31). - С. 108-114.

39. Герман, П. В. Тагарский склеп с изделиями из золотой фольги в Мариинской лесостепи (материалы раскопок 1969 г.) / П. В. Герман // Вестник Томского государственного университета. История. - 2016. - Вып. 4 (42). - С. 129-133.

40. Герман, П. В. Тагарский склеп у села Трошкино / П. В. Герман // Традиционные культуры и общества Северной Азии с древнейших времен до современности: мат-лы XLIV Рег. (с межд. участием) археолого-этнографической конф. студентов и молодых ученых. - Кемерово, 2004. - С. 158-159.

41. Гончаров, А. А. Проблемы изучения металлургии эпохи бронзы Центрального и Восточного Казахстана / А. А. Гончаров // Древний Тургай и Великая Степь: часть и целое: сборник научных статей, посв. 70-летнему юбилею В. Н. Логвина. - Костанай - Алматы, 2015. - С. 489-496.

42. ГОСТ 24231-80 Цветные металлы и сплавы. Общие требования к отбору и подготовке проб для химического анализа. - М.: Министерство цветной металлургии СССР, 1980. - 5 с.

43. Государственная геологическая карта Российской Федерации. Масштаб 1:1 000 000 (третье поколение). Серия Алтае-Саянская. Лист N-45 -Новокузнецк: объяснительная записка. - СПб.: Картфабрика ВСЕГЕИ, 2007. - 665 с.

44. Государственная геологическая карта Российской Федерации. Масштаб 1:1 000 000 (третье поколение). Серия Алтае-Саянская. Лист N-46 -Абакан: объяснительная записка. - СПб.: Картографическая фабрика ВСЕГЕИ, 2008. - 391 с.

45. Государственная геологическая карта Российской Федерации. Масштаб 1:1 000 000 (третье поколение). Серия Ангаро-Енисейская. Лист О-46 -Красноярск: объяснительная записка. - СПб.: Картографическая фабрика ВСЕГЕИ, 2009. - 500 с.

46. Григорьев, Н. А. Распределение висмута в верхней части континентальной коры / Н. А. Григорьев // Уральский геологический журнал. -2011. - № 5. - С. 3-10.

47. Григорьев, Н. А. Распределение цинка в верхней части континентальной коры / Н. А. Григорьев // Уральский геологический журнал. -2012. - № 3 (87). - С. 25-35.

48. Григорьев, С. А. Экспериментальное моделирование древних плавок свинцовых руд / С. А. Григорьев, А. Ю. Никитин // Известия Челябинского научного центра. - 2004. - Вып. 4 (26). - С. 158-160.

49. Гришин, Ю. С. Производство в тагарскую эпоху / Ю. С. Гришин // Материалы и исследования по археологии СССР. - М., 1960. - № 90. - С. 116207.

50. Громов, Л. В. Исторические исследования на службу поиску полезных ископаемых (Древняя металлургия Хакасско-Минусинской котловины) / Л. В. Громов // Ученые записки ХакНИИЯЛИ. - Абакан: Хакасское книж. изд-во, 1960. - С. 19-55.

51. Грязнов, М. П. Комплекс археологических памятников у горы Тепсей на Енисее / М. П. Грязнов, М. П. Завитухина, М. Н. Комарова, С. С. Миняев, М. Н. Пшеницына, Ю. С. Худяков. - Новосибирск, 1979. - 167 с.

52. Гультов, С. Б. Некоторые вопросы внутренней хронологии могильника Ашпыл / С. Б. Гультов // Древние культуры Евразийских степей: по материалам археологических работ на новостройках. - Л.: «Наука», Ленинградское отд-ние, 1983. - С. 58-61.

53. Дорохин, И. В. Месторождения полезных ископаемых и их разведка / И. В. Дорохин, Е. Н. Богачева, А. В. Дружинин. - М.: «Недра», 1968. - 302 с.

54. Дураков, И. А. Возникновение «аналитического» направления изучения цветного металла в российской археологии / И. А. Дураков // Восток-Запад: исторический и культурологический аспекты: материалы региональной научно-практической конференции. - Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2010. - С. 5160.

55. Дураков, И. А. Цветная металлообработка раннего железного века: автореф. дис. ... канд. истор. наук: 07.007.06 / Дураков Игорь Альбертович. -Новосибирск, 2001. - 21 с.

56. Дэвлет, М. А. К истории исследования памятников тагарской культуры / М. А. Дэвлет // Южная Сибирь в скифо-сарматскую эпоху. -Кемерово, 1976. - С. 16-33.

57. Евразия в скифскую эпоху: радиоуглеродная и археологическая хронология. - СПб., 2005. - 290 с.

58. Егорьков, А. Н. Спектральный анализ археологического материала в ИИМК РАН / А. Н. Егорьков // Академическая археология на берегах Невы (от РАИМК до ИИМК РАН, 1919 - 2014 гг.). - СПб.: «ДМИТРИЙ БУЛАНИН», 2013. - С. 280-291.

59. Ермолов, В. А., Геология. Часть VI. Месторождения полезных ископаемых / В. А. Ермолов, Г. Б. Попова, В. В. Мосейкин, Л. Н. Ларичев, Г. Н. Харитоненко. - М.: Изд-во Моск. гос. горного ун-та, 2009. - 570 с.

60. Завьялов, В. И. Роль технологических инноваций в становлении железной индустрии на Среднем Енисее / В. И. Завьялов, Н. Н. Терехова // Материалы I Международной конференции «Древняя металлургия Саяно-Алтая и Восточной Азии: Минусинская котловина и сопредельные территории», посв. памяти д.и.н., проф. Я.И. Сунчугашева, Абакан, 23 - 27 сентября 2015 г. - Абакан, Эхимэ, 2015. - С. 86-90.

61. Здорик, Т. Б., Минералы и горные породы СССР / Т. Б. Здорик, В. В. Матиас, И. Н. Тимофеев, Л. Г. Фельдман. - М.: «Мысль», 1970. - 439 с.

62. Зиняков, Н. М. К истории освоения железа в Минусинской котловине / Н. М. Зиняков // Скифо-сибирское культурно-историческое единство: материалы I Всесоюзной археологической конференции. - Кемерово, 1980. - 358 с.

63. Ивановский, Л. К. Свод анализов древних бронзовых вещей, произведенных различными учеными раньше начала работ Комиссии / Л. К. Ивановский // Труды Комиссии по производству химико-технических анализов древних бронз. - СПб., 1884. - С. 27-56.

64. Иессен, А. А. К истории использования олова в Приенисейском крае / А. А. Иессен, Г. П. Сосновский // Краткие сообщения о докладах и полевых

исследованиях Института истории материальной культуры. - 1940. - Вып. 5. - С. 45-47.

65. Извлечение из протоколов Комиссии по производству химико-технических анализов древних бронз // Труды Комиссии по производству химико-технических анализов древних бронз. - СПб., 1884. - С.

66. История Сибири. Том 1. Древняя Сибирь. - Л.: «Наука» Ленинградское отд-ние, 1968. - 454 с.

67. Каталог коллекций музея «Археология, этнография и экология Сибири» КемГУ. - Кемерово: СКИФ: ИПП «Кузбасс», 2008. - Вып. 3. - 128 с.

68. Каштанов, Л. И. Химический состав древних цветных сплавов на территории СССР / Л. И. Каштанов // Труды Московского инженерно-экономического института им. С. Орджоникидзе. - М., 1951. - Вып. 1. - С. 101135.

69. Кемеровская область. - Новокузнецк, 2012. - 258 с.

70. Киселев, С. В. Древняя история Южной Сибири / С. В. Киселев. - М.: Изд-во АН СССР, 1951. - 644 с.

71. Китова, Л. Ю. Георгий Петрович Сосновский / Л. Ю. Китова // РА. -2010. - № 3. - С. 146-153.

72. Китова, Л. Ю. Концепции и направления археологических исследований в Сибири конца XIX - середины ХХ вв.:. дис. ... д-ра. истор. наук: 07.00.06 / Китова Людмила Юрьевна - Кемерово, 2011. - 52 с.

73. Клеменц, Д. А. Древности Минусинского музея / Д. А. Клеменц. -1886. - 185 с.

74. Колмыков, Р. П. Оптико-эмиссионная спектрометрия с индуктивно связанной плазмой в археологии для анализа древних металлических изделий на основе меди / Р. П. Колмыков, С. А. Созинов // Успехи современного естествознания. - 2016. - № 11-2. - С. 226-231.

75. Колмыков, Р. П. Оптико-эмиссионная спектрометрия с индуктивно связанной плазмой в исследовании артефактов бронзовой эпохи Кемеровской

области / Р.П. Колмыков // Бутлеровские сообщения. - 2015а. - Т. 42. - № 6. - С. 158-161.

76. Колмыков, Р. П. Оптико-эмиссионный спектральный анализ бронзовых артефактов Кемеровской области / Р. П. Колмыков // Вестник Кемеровского государственного университета. - 2015б. - № 2 (62). - Т. 5. - С. 165-168.

77. Колмыков, Р. П. Эмиссионная спектрометрия и археология бронзы / Р. П. Колмыков // Материалы Инновационного конвента «Кузбасс: образование, наука, инновации». - Кемерово; Новокузнецк: Изд. центр СибГИУ. - 2016. - С. 456-457.

78. Колчин, Б. А. Некоторые итоги применения естественнонаучных методов в археологии / Б. А. Колчин, Я. А. Шер // КСИА. - М.: Наука, 1969. -Вып. 118. - С. 83-100.

79. Кондаков, А. Н. Минеральные ресурсы недр Кемеровской области. Кн. 1. Металлические полезные ископаемые / А. Н. Кондаков, А. А. Возная. -Кемерово: КузГТУ; ООО «Инт», 2013. - 290 с.

80. Корицкий, В. Г. Краткий очерк развития эмиссионного спектрального анализа в СССР / В. Г. Корицкий, В. В. Налимов, В. В. Недлер, С. М. Райский, А. К. Русанов, Л. Н. Филимонов // Успехи физических наук. - 1957. - Т. LXIII. -Вып. 2. - С. 435-454.

81. Королев, А. В. О ранней культуре обработки металлов в России / А. В. Королев // Труды по истории техники. - М., 1954. - Вып. VII. - С. 33-50.

82. Красниенко, С. В. Археологическая карта Шарыповского района (Красноярский край) / С. В. Красниенко, А. В. Субботин. - СПб.: ИИМК РАН, 1999. - 114 с.

83. Красниенко, С. В. У Солгонского кряжа. Археологические памятники Ужурского района (Красноярский край): история изучения и современное состояние / С. В. Красниенко, А. В. Субботин. - СПб., 2013. - 192 с.

84. Кузнецов, В. А. Алтае-Саянская металлогеническая провинция и некоторые вопросы металлогении полицикличных складчатых областей / В. А.

Кузнецов // Закономерности размещения полезных ископаемых. - М.: «Наука», 1967. - Вып. VIII. - С. 275-303.

85. Кузьмин, Н. Ю. Вопросы периодизации и хронологии тагарской культуры / Н. Ю. Кузьмин // Проблемы археологии степной Евразии: тезисы докладов. - Кемерово, 1987. - Ч. 2. - С. 68-71.

86. Кузьмин, Н. Ю. Погребальные памятники хунно-сяньбийского времени в степях Среднего Енисея: Тесинская культура / Н. Ю. Кузьмин. - Спб.: Изд-во Айсинг, 2011. - 456 с.

87. Кузьмин, Н. Ю. Этапы сложения и развития тесинской культуры (по погребальным памятникам степей Минусинской котловины) / Н. Ю. Кузьмин // Номады казахских степей: этносоциокультурные процессы и контакты в Евразии скифо-сакской эпохи: сборник материалов международной научной конференции. - Астана, 2008. - С. 187-204.

88. Кулемзин, А. М. Археологические памятники Кемеровской области / А. М. Кулемзин, Ю. М. Бородкин. - Материалы к своду памятников истории и культуры СССР. - Вып. 1. - Кемерово: Кемер. книж. изд-во, 1989. - 158 с.

89. Кулемзин, А. М. Арчекасские курганы / А. М. Кулемзин // Археология Южной Сибири. - Кемерово, 1979. - С. 87-99.

90. Кулемзин, А. М. Тагарские бронзовые наконечники стрел / А. М. Кулемзин // Южная Сибирь в скифо-сарматскую эпоху. - Кемерово, 1976. - С. 4356.

91. Кызласов, Л. Р. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины / Л. Р. Кызласов. - М.: МГУ, 1960. - 198 с.

92. Лазаретов, И. П. Могильник Трошкино II и некоторые актуальные проблемы тагарской культуры / И. П. Лазаретов, Н. И. Лазаретова // Археологические материалы и исследования Северной Азии Древности и Средневековья. - Томск: ТГУ, 2007. - С. 174-197.

93. Лазаретов, И. П. Памятники баиновского типа и тагарская культура / И. П. Лазаретов // Археологические вести. - Вып. 14. - М.: «Наука», 2007. - С. 93105.

94. Лебедева, В. В. История и развитие направлений учебно-научной работы на кафедре оптики и спектроскопии / В. В. Левшин, Л. В. Левшин, В. В. Михайлин. - М.: МГУ, физический факультет, 2005. - 63 с.

95. Макунина, Н. И. Степи Минусинских котловин / Н. И. Макунина // Turczaninowia. - Т. 9. - № 4. - 2006. - С. 112-144.

96. Мамонтов, В. Н. Анализы полезных ископаемых Алтайского округа, произведенные в Барнаульской Лаборатории с 1884 по 1905 год / В. Н. Мамонтов.

- Барнаул: Типо-Литография Главного Управления Алтайского округа, 1907. - 52 с.

97. Марсадолов, Л. С. Новая датировка Большого Салбыкского кургана / Л. С. Марсадолов // Научное обозрение Саяно-Алтая. - 2015а. - № 1 (9). - С. 3553.

98. Марсадолов, Л. С. Салбыкский культурно-хронологический этап в истории древней Хакасии / Л. С. Марсадолов // Теория и практика археологических исследований. - Барнаул, 2015б. - № 1 (11). - С. 7-31.

99. Мартынов, А. И. Алчедатский курган / А. И. Мартынов // ИЛАИ. -Кемерово, 1974. - Вып. 5. - С. 52-67.

100. Мартынов, А. И. Изделия из бронзы и бронзолитейное производство северо-западного района тагарской культуры / А. И. Мартынов, И. В. Богданова-Березовская // Из истории Западной Сибири. - 1966. - Вып. I. - С. 66-104.

101. Мартынов, А. И. К вопросу о происхождении тагарской культуры / А. И. Мартынов // ИЛАИ. - Кемерово: Кемеровское книжное изд-во, 1967. - Вып. 1.

- С. 15-38.

102. Мартынов, А. И. Лесостепная тагарская культура / А. И. Мартынов. -Новосибирск: Сиб. отд-ние изд-ва «Наука», 1979. - 208 с.

103. Мартынов, А. И. Материалы раскопок тагарских курганов у с. Некрасово / А. И. Мартынов // ИЛАИ. - Кемерово, 1973а. - Вып. VI. - С. 161-291.

104. Мартынов, А. И. Памятники и отдельные находки предметов скифо-сарматского времени в Томско-Енисейском лесостепном районе / А. И. Мартынов // ИЛАИ. - Кемерово, 1973б. - Вып. 5. - С. 3-69.

105. Мартынов, А. И. Серебряковский могильник / А. И. Мартынов, В. В. Бобров // ИЛАИ. - Кемерово, 1971. - Вып. 3. - 251 с.

106. Мартынов, А. И. Современные проблемы изучения тагарской культуры / А. И. Мартынов // ИЛАИ. - Вып. 2. - Кемерово, 1970. - С. 3-11.

107. Мартынов, А. И. Хронология и периодизация памятников лесостепной тагарской культуры (в кратком изложении) / А. И. Мартынов // ИЛАИ. - Кемерово, 1976. - Вып. 7. - С. 3-29.

108. Мартынов, А. И. Ягуня: учебное пособие / А. И. Мартынов. -Кемерово, 1973в. - 317 с.

109. Матющенко, В. И. 300 лет истории сибирской археологии / В. И. Матющенко. - Омск, Изд-во Омского гос. ун-та, 2009. - 550 с.

110. Мейстер, А. К. Металлические полезные ископаемые СССР / А. К. Мейстер. - М., 1926. - 344 с.

111. Минасян, Р. С. Металлообработка в древности и средневековье / Р. С. Минасян. - СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2014. - 472 с.

112. Миняев, С. С. Производство бронзовых изделий у сюнну / С. С. Миняев // Древние горняки и металлурги Сибири. - Барнаул, 1983. - С. 47-84.

113. Миняев, С. С. Производство и распространение поясных пластин с зооморфными изображениями (По данным спектрального анализа) / С. С. Миняев // Дэвлет М. А. Сибирские поясные ажурные пластины II в. до н.э. - I в. н.э. - М.: «Наука», 1980. - Археология СССР. САИ. - Д4. - С. 29-34.

114. Миняев, С. С. Результаты спектрального анализа Косогольского клада / С. С. Миняев // Этнокультурная история населения Западной Сибири. -Томск: Изд-во Томского ун-та, 1978. - С. 26-45.

115. Миняев, С. С. Спектральный анализ бронз из погребений у горы Тепсей / С. С. Миняев, М. П. Грязнов // Грязнов М. П., Завитухина М. П., Комарова М. Н., Миняев С. С., Пшеницына М. Н., Худяков Ю. С. Комплекс археологических памятников у горы Тепсей на Енисее. - Новосибирск, 1979. - С. 162.

116. Мистрюков, А. А. Геоморфологическое районирование Назаровско-Минусинской межгорной впадины / А. А. Мистрюков. - Новосибирск: ОИГГМ СО АН СССР, 1991. - 130 с.

117. Муравьева, И. Б. Химик и горный инженер: о дарственной надписи Г. В. Струве на книге из библиотеки Н. А. Перетца / И. Б. Муравьева // Материалы научной конференции, посв. 185-й годовщине образования Санкт-Петербургского государственного технологического института (технического университета). -СПб.: Изд-во СПбГТИ (ТУ), 2013. - С. 20-23.

118. Наумов, Д. В. Метод количественного спектрального анализа сплавов на медной основе применительно к исследованию археологических предметов / Д. В. Наумов // СА. - 1961. - № 3. - С. 113-121.

119. Наумов, Д. В. Производство и обработка древних медных и бронзовых изделий Минусинской котловины / Д. В. Наумов // Новые методы в археологических исследованиях. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1963. - С. 159-191.

120. Нащекин, Н. В. Косогольский клад / Н. В. Нащекин // АО 1966 года. -М., 1967. - С. 163-165.

121. Некрылов, С. А. К 145-летию со дня рождения ординарного профессора по кафедре медицинской химии Императорского Томского университета Фридриха Карловича Крюгера / С. А. Некрылов // Сибирский медицинский журнал. - 2007. - № 2. - С. 140.

122. Носова, Р. С. Результаты спектрального анализа медных котлов Маткечикского клада / Р. С. Носова, Я. И. Сунчугашев // Ученые записки ХакНИИЯЛИ. - Абакан, 1970. - Вып. XV. - С. 101-106.

123. Обручев, В. А. История геологического исследования Сибири. Период

4 (1889 - 1917) (систематических государственных исследований) / В. А. Обручев. - М. -Л.: Изд-во АН СССР, 1937. - 573 с.

124. Обручев, В. А. История геологического исследования Сибири. Период

5 (1918 - 1940). Вып. 4. Алтайско-Саянская горная страна (Горные страны Алтая, Кузнецкого Алатау, Салаира, Западного Саяна и котловины Кузнецкая и Минусинская) / В. А. Обручев. - М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1944. - 239 с.

125. Овчинников, Л. Н. Прикладная геохимия / Л. Н. Овчинников. - М.: «Недра», 1990. - 246 с.

126. Паульс, Е. Д. Раскопки тагарского кургана на севере Хакасии / Е. Д. Паульс, П. В. Герман // АО 2003 года. - М.: ИА РАН, 2004. - С. 455-456.

127. Поляков, А. В. Радиоуглеродное датирование археологических памятников неолита - начала железного века Среднего Енисея: обзор результатов и новые данные / А. В. Поляков, С. В. Святко // Теория и практика археологических исследований. - Барнаул, 2009. - Вып. 5. - С. 20-56.

128. Попов, Н. О чудских городках и чудских копях в Минусинском крае / Н. Попов // Известия Сибирского отдела Императорского Русского географического общества. - Иркутск, 1873. - Т. IV. - № 3. - С. 132-143.

129. Пшеницына, М. Н. Исследование металла клада литейщика Ай-Дай (тесинская культура) / М. Н. Пшеницына, С. В. Хаврин // Материалы I Международной конференции «Древняя металлургия Саяно-Алтая и Восточной Азии: Минусинская котловина и сопредельные территории», посв. памяти д.и.н., проф. Я.И. Сунчугашева, Абакан, 23 - 27 сентября 2015 г. - Абакан, Эхимэ, 2015.

- С. 70-74.

130. Пяткин, Б. Н. Некоторые вопросы металлургии эпохи бронзы Южной Сибири / Б. Н. Пяткин // Археология Южной Сибири. - Кемерово, 1977. - Вып. 9.

- С. 22-34.

131. Равич, И. Г. Металлографический анализ археологических находок из цветного металла (историографический обзор) / И. Г. Равич // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2017. - № 12 (86). - Ч. 1. - С. 157-163.

132. Равич, И. Г. Мышьяково-никелевые бронзы майкопской культуры Северного Кавказа (особенности состава, способов получения, технологии) / И. Г. Равич, Н. В. Рындина // КСИА. - Вып. 230. - 2013. - С. 84-98.

133. Радлов, В. В. Сибирские древности / В. В. Радлов. - Т. 1. - Вып. 1. -СПб., 1888. - 60 с.

134. Радлов, В. В. Сибирские древности: Из путевых записок по Сибири / В. В. Радлов. - СПб., 1896. - 70 с.

135. Ревенко, А. Г. Применение рентгеноспектрального метода анализа для исследования материалов культурного наследия (Обзор) / А. Г. Ревенко, В. А. Ревенко // Методы и объекты химического анализа. - 2007. - Т. 2. - № 1. - С. 429.

136. Реутовский, В. С. Полезные ископаемые Сибири. Основания для поисков и разведок рудных месторождений. Ч. 1: Рудные месторождения / В. С. Реутовский. - СПб., 1905. - 482 с.

137. Сабанеев, Д. А. Французско-русский словарь главнейших терминов и выражений по горно-заводскому делу и соприкасающимся к нему наукам / Д. А. Сабанеев. - СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1897. - 224 с.

138. Савельева, А. С. Бронзы из курганного могильника тагарской культуры Некрасово II (по материалам раскопок 1970 г.) / А. С. Савельева, П. В. Герман // Вестник Томского государственного университета. История. - Томск: ТГУ, 2015. - № 6 (38). - С. 108-118.

139. Савельева, А. С. Бронзы кургана Алчедат I в контексте металлургии тесинского этапа тагарской культуры в Мариинской лесостепи / А. С. Савельева, П. В. Герман, Л. Ю. Боброва // Вестник Кемеровского государственного университета. - Кемерово, 2016. - Вып. 1 (65). - С. 43-52.

140. Савельева, А. С. Древнейшие рудники Северо-Западного Саяно-Алтая / А. С. Савельева // I Усовские чтения в Кузбассе: сборник трудов научной молодежи. - 2010а. - С. 89-92.

141. Савельева, А. С. Древние горные выработки Чечулихинского Салаирского прииска / А. С. Савельева, П. В. Герман // Вестник Кемеровского государственного университета. - 2014. - № 3-3 (59). - С. 87-92.

142. Савельева, А. С. Историографический опыт определения палеометаллургического статуса археологических памятников Северо-Западного Саяно-Алтая / А. С. Савельева // Кузбасс: образование, наука, инновации.

Материалы II Инновационного конвента, г. Кемерово, 6 - 7 декабря 2012 г. -Кемерово, 2012. - Т. 2. - С. 286-289.

143. Савельева, А. С. К вопросу о бронзолитейном производстве СевероВосточного Присалаирья в эпоху палеометалла: историография и проблема рудных источников / А. С. Савельева, П. В. Герман // Вестник Кузбасского государственного технического университета. - 2013. - № 6(100). - С. 160-165.

144. Савельева, А. С. Металл тагарской культуры (сплавы на медной основе в материалах памятников Мариинской лесостепи) / А. С. Савельева, П. В. Герман, Р. П. Колмыков, Л. Ю. Боброва // Материалы I Международной конференции «Древняя металлургия Саяно-Алтая и Восточной Азии: Минусинская котловина и сопредельные территории», посв. памяти д.и.н., проф. Я.И. Сунчугашева, Абакан, 23 - 27 сентября 2015 г. - Абакан, Эхимэ, 2015. - С. 61-67.

145. Савельева, А. С. Сарагашенский комплекс бронз из могильника Серебряково I / А. С. Савельева, П. В. Герман // Археология Южной Сибири. К 40-летию кафедры археологии КемГУ. - Кемерово, 2016. - Вып. 27. - С. 115-123.

146. Савельева, А. С. Тагарские бронзы Мариинской лесостепи / А. С. Савельева // Развитие - 2016: сборник трудов ежегодной конф. молодых ученых ФИЦ УУХ СО РАН. Электронный Ресурс. - Кемерово: ФИЦ УУХ СО РАН, 2016а. - С. 191-203.

147. Савельева, А. С. Типы сплавов на медной основе в эпоху палеометалла / А. С. Савельева // Евразийское культурное пространство. Археология, этнология, антропология: Материалы докладов V Российской (с международным участием) археолого-этнографической конференции студентов и молодых ученых, Иркутск, 4 - 9 апреля 2010 г. - Иркутск: Изд-во «Оттиск», 2010б. - С. 263-265.

148. Савельева, А. С. Цветной металл тагарской культуры: история исследований состава сплавов на медной основе: с 1860-х по 1950-е гг. / А. С. Савельева // Вестник Томского государственного университета. История. - 2015. - № 4 (36). - С. 85-95.

149. Савельева, А. С. Цветной металл тагарской культуры: история исследований состава сплавов на медной основе с 1960-х по 2000-е гг. / А. С. Савельева // Вестник Томского государственного университета. - 20166. - № 408. - С. 125-133.

150. Савинов, Д. Г. Минусинская провинция хунну (По материалам археологических исследований 1984 - 1989 гг.) / Д. Г. Савинов. - СПб., 2009. -226 с.

151. Савинов, Д. Г. ПНН: новые материалы и наблюдения / Д. Г. Савинов // Южная Сибирь в Древности. - СПб., 1995. - С. 57-66.

152. Савинов, Д. Г. Проблема хронологии и периодизации тагарской культуры в историческом контексте / Д. Г. Савинов // Terra Scythica: материалы международного симпозиума «Terra Scythica». - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2011. - С. 208-217.

153. Савинов, Д. Г. Тагарская археологическая общность / Д. Г. Савинов // Археология Южной Сибири. К 80-летию А. И. Мартынова. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2012. - Вып. 26. - С. 58-62.

154. Селимханов, И. Р. Разгаданные секреты древней бронзы / И. Р. Селимханов. - М.: Наука, 1970. - 80 с.

155. Сергеева, Н. Ф. Древнейшая металлургия меди юга Восточной Сибири / Н. Ф. Сергеева. - Новосибирск: Наука, 1981. - 152 с.

156. Сергеева, Н. Ф. О химическом составе изделий Корсуковского клада / Н. Ф. Сергеева // СА. - 1991. - № 2. - С. 206-207.

157. Смоленский, Н. И. Теория и методология истории: учебное пособие для студентов высших учебных заведений / Н. И. Смоленский. - М.: Издательский центр «Академия», 2008. - 272 с.

158. Спиридонов, Э. М. О механизмах и условиях образования мышьяковистых и сурьмянистых блеклых руд / Э. М. Спиридонов, Н. Н. Кривицкая, М. Д. Городецкая, Ю. Н. Иванова, В. О. Япаскурт // Известия высших учебных заведений. Геология и разведка. - 2013. - № 5. - С. 30-36.

159. Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. -М.: «Наука», 1992. - 493 с.

160. Субботин, А. В. Динамика развитой тагарской культуры (по материалам монографически раскопанных могильников): дис. ... канд. истор. наук: 07.00.06 / Андрей Викторович Субботин. - СПб., 2001. - 272 с.

161. Субботин, А. В. Нелинейный характер развития тагарской культуры (по материалам монографически раскопанных могильников) / А. В. Субботин. -СПб., 2014. - 154 с.

16 2. Сунчугашев, Я. И. Древнейшие рудники и памятники ранней металлургии в Хакасско-Минусинской котловине / Я. И. Сунчугашев. - М., 1975.

- 174 с.

16 3. Сунчугашев, Я. И. Памятники горного дела и металлургии древней Хакасии / Я. И. Сунчугашев. - Абакан: Хакасское книжное изд-во, 1993.

- 112 с.

16 4. Теплоухов, С. А. Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края (В кратком изложении) / С. А. Теплоухов // Материалы по этнографии. - Л., 1929. - Т. IV. - Вып. II. - С. 41-57.

165. Терехин, С. А. Техника и технология цветной металлообработки кулайской культуры (васюганский этап) / С. А. Терехин // Вестник Томского государственного университета. - 2009. - № 328. - С. 81-83.

166. Трубачев, А. И. Ассоциации минералов и элементов в рудах и продуктах обогащения Восточнозабайкальских месторождений цветных и благородных металлов / А. И. Трубачев, А. Г. Секисов, А. Ю. Лавров // Известия Сибирского отделения Секции наук о Земле РАЕН. Геология, поиски и разведка рудных месторождений. - 2016. - № 3(56). - С. 44-56.

167. Тункина, И. В. Даниэль Готлиб Мессершмидт: У истоков сибирской археологии: Ad Fontes. Материалы и исследования по истории науки; Supplementum 6 / И. В. Тункина, Д. Г. Савинов. - СПб: ООО «ЭлекСис», 2017. -168 с.

16 8. Фадеев, Г. Н. Химики МГУ и МГТУ (МВТУ): 175 лет сотрудничества / Г. Н. Фадеев, В. И. Ермолаева, Н. Н. Двуличанская // Вестник Московского университета. - Серия 2. Химия. - 2005. - Т. 46. - № 2. - С. 99-103.

16 9. Флоринский, В. М. Первобытные славяне по памятникам их доисторической жизни: Опыт славянской археологии / В. М. Флоринский // Известия Императорского Томского университета. - Томск, 1898. - Ч. II. - Вып. 2. - С. 401-571.

17 0. Фролов, Я. В. О двух серебряных сосудах из Барнаульского музея, найденных на Гурьевском заводе в 1857 г. / Я. В. Фролов // «Музей и наука»: материалы научно-практического семинара, посв. 25-летию музея «Археология, этнография и экология Сибири» КемГУ. - Кемерово, 2002. - С. 131-135.

171. Хаврин, С. В. Металл некоторых памятников Тувы в контексте металлургии Саяно-Алтая скифского времени / С. В. Хаврин // Семенов Вл. А. Суглуг-Хем и Хайыракан - могильники скифского времени в Центрально-Тувинской котловине. - СПб., 2003а. - С. 211-214.

172. Хаврин, С. В. Металл скифских памятников Тувы и кургана Аржан / С. В. Хаврин // Степи Евразии в древности и средневековье. - СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2003б. - Книга II. - С. 171-173.

173. Хаврин, С. В. Металл эпохи поздней бронзы нижнетейской группы памятников (Торгажак - Арбан - Федоров улус) / С. В. Хаврин // Евразия сквозь века. К 60-летию со дня рождения Д. Г. Савинова. - СПб., 2001а. - С. 117-125.

174. Хаврин, С. В. Металлические изделия эпохи поздней бронзы -раннего железа из Аскизского района Хакасии / С. В. Хаврин // Александров С. В., Паульс Е. Д., Подольский М. Л. Древности Аскизского района Хакасии. -СПб., 2001б. - С. 94-99.

175. Хаврин, С. В. Спектральный анализ бронзовых изделий скифского времени Саяно-Алтая и проблемы хронологии тагарской культуры / С. В. Хаврин // Археология Южной Сибири: Идеи, методы, открытия. - Красноярск, 2005. - С. 96-97.

176. Хаврин, С. В. Тагарские бронзы // Мировоззрение. Археология. Ритуал. Культура. - СПб., 2000. - С. 183-194.

177. Хаврин, С. В. Тагарские бронзы Ширинского района Хакасии / С. В. Хаврин // Сборник научных трудов в честь 60-летия А. В. Виноградова. - СПб.: Культ-Информ-Пресс, 2007. - С. 115-123.

178. Черников, С. С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы / С. С. Черников. - Материалы и исследования по археологии СССР. - № 88. - М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1960. - 272 с.

17 9. Черников, С. С. К вопросу о составе древних бронз Казахстана / С. С. Черников // СА. - 1951. - Вып. XV. - С. 140-162.

18 0. Черных, Е. Н. Древнейшая металлургия Урала и Поволжья / Е. Н. Черных. - М.: «Наука», 1970. - 180 с.

181. Черных, Е. Н. Древняя металлургия Северной Евразии (сейминско-турбинский феномен) / Е. Н. Черных, С. В. Кузьминых. - М.: «Наука», 1989. - 320 с.

182. Черных, Е. Н. Изучение истории древнейшей металлургии в СССР за 50 лет / Е. Н. Черных // КСИА. - 1969. - Вып. 118. - С. 69-83.

183. Черных, Е. Н. История древнейшей металлургии Восточной Европы / Е. Н. Черных. - М.: «Наука», 1966. - 144 с.

184. Черных, Е. Н. Лаборатории естественнонаучных методов 50 лет / Е. Н. Черных // Аналитические исследования лаборатории естественнонаучных методов. - М.: Институт археологии РАН, 2009. - Вып. 1. - С. 6-24.

185. Черных, Е. Н. Металл - человек - время / Е. Н. Черных. - М.: «Наука», 1972. - 208 с.

186. Черных Е. Н. О терминах «металлургический центр», «очаг металлургии» и других // СА. - 1967. - № 1. - С. 295-301.

187. Черных, Е. Н. Сплавы цветных металлов / Е. Н. Черных, Т. Б. Барцева // Барцева Т. Б., Вознесенская Г. А., Черных Е. Н. Металл черняховской культуры. - М.: «Наука», 1972. - С. 50-71.

188. Членова, Н. Л. Отчет о работе чулымского отряда красноярской экспедиции в 1962 г. Архив ИА РАН, ф. 1, р. 1, № 3808 / Н. Л. Членова // Красниенко С. В., Субботин А. В. У Солгонского кряжа. Археологические памятники Ужурского района (Красноярский край): история изучения и современное состояние. - СПб., 2013. - Приложение 10. - С. 135-150.

189. Членова, Н. Л. Тагарский курган на р. Изыкчуль / Н. Л. Членова // КСИА. - 1964. - Вып. 102. - С. 119-126.

190. Членова, Н. Л. Центральная Азия и скифы. Дата кургана Аржан и его место в системе культур скифского мира / Н. Л. Членова. - М., 1997. - 98 с.

191. Чугунов, К. В. Формирование культур ранних кочевников в Казахстане и Саяно-Алтае (к постановке проблемы) / К. В. Чугунов // Труды Государственного Эрмитажа. - Т. 77. - Археология без границ: коллекции, проблемы, исследования, гипотезы. - СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2015. - С. 457486.

192. Шер, Я. А. Лаборатория археологической технологии ЛО ИА при С.И. Руденко и после него / Я. А. Шер // Радиоуглерод в археологических и палеоэкологических исследованиях. материалы конференции, посв. 50-летию радиоуглеродной лаборатории ИИМК РАН. — СПб: ИИМК РАН, 2007. - С. 2534.

193. Щапова, Ю. Л. Археологическая эпоха: хронология, периодизация, теория, модель / Ю. Л. Щапова. - М.: КомКнига, 2005. - 192 с.

194. Щербинина, О. В. История преподавания химии и устройство химических лабораторий в Санкт-Петербургском технологическом институте / О. В. Щербинина // XXII Менделеевская конференция молодых ученых. - СПб.: 2012. - С. 3-5.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Рис. 1. а - территория лесостепной тагарской культуры (по: Мартынов, 1979); б - территория лесостепного варианта тагарской культуры (по: Бобров, 2011)

сшш

\---I-l?

3

т

4

5

6

?

3

Карта геоморфологического районирования Назаровско-Минусинской межгорной впадины: 1 - номера районов; 2 - равнины; 3 - субравнины; 4 - мелкосопочник; 5 - низкогорье; 6 - границы областей; 7 - границы подобластей;

8 - границы районов. Номера районов: 1 - Аргинский; 2 - Урюпский; 3 - Назаровский; 4 - Крутоярский; 5 - Кузнецкий; 6 - Прикузнецкий; 7 - Ужурский; 8 - Солгонский;

9 - Балахтинский; 10 - Огурский; 11 - Анашинский; 12 - Чебаковский; 13 - Копьевский; 14 - Ширинский; 15 - Косинский (низкогорье); 16 - Батеневский; 17 - Беллыкский;

18 - Сыдо-Ербинский; 19 - Косинский (мелкосопочник); 20 - Солбинский; 21 - Черногорский; 22 - Тубинский; 23 - Можарский; 24 - Приабаканский; 25 - Абаканский; 26 - Койбальский; 27 - Лугавской; 28 - Присаянский

(Мистрюков, 1991, рис. 17)

Рис. 2. Районы Назаровско-Минусинской межгорной впадины, включенные в границы северо-западного лесостепного района тагарской культуры (выделены цветом). 1 - Аргинское низкогорье; 2 - Урюпская равнина; 3 - Назаровская равнина; 4 - Крутоярская равнина; 5 - Кузнецкое низкогорье; 6 - Прикузнецкий мелкосопочник; 7 - Ужурская равнина; 8 - Солгонское низкогорье

Рис. 3. Памятники тагарской культуры северозападного лесостепного района

Памятники, включенные в базу

данных по элементному составу металла:

1 - Изыкчуль II;

2 - Косоголь II;

3 - Серебряково I;

4 - Березовский;

5 - Большепичугино;

6 - Большепичугино II;

7 - Утинка;

8 - Некрасово II;

9 - Большой Берчикуль;

10 - Алчедат;

11 - Косогольский клад;

12 - Шестаково I;

13 - случайные находки на горе Арчекас; 14 - Косоголь I

Не включенные в базу

данных по элементному составу металла:

15 - Ягуня;

16 - Кондрашка

Рис. 4. Памятники степного района тагарской культуры. 1 - Тигир Тайджен IV; 2 - Катюшкино; 3 - Жемчужный I; 4 - Жемчужный II; 5 - Хыстаглар; 6 - Большая Ерба I; 7 - Топаново; 8 - Федоров улус; 9 - Бейка; 10 - Луговое; 11 - Колок; 12 - Станция Аскиз, ПМК-6; 13 - Трошкино I; 14 - Тепсей VII; 15 - Тепсей VIII; 16 - Тепсей XVII

Рис. 5. Медно-бронзовый инвентарь раннего этапа тагарской культуры. 1 - 4 - Изыкчуль II. 5 - 8 - Косоголь II. 5 - № 56-4; 6 - № 56-5; 7 - № 56-6; 8 - № 56-52 (здесь и далее все рисунки выполнены С.Н. Леонтьевым; фотографии - П.В. Германом (рис. 5, 6, 10, 11, 18 - 20, 28, 36, 37, 40, 42 - 44; А.С. Савельевой (рис. 12 - 17, 41, 46 - 1 - 5, 52, 53); Л.Ю. Бобровой

(рис. 46 - 6-а, 48, 51))

Рис. 6. Медно-бронзовый инвентарь раннего этапа тагарской культуры. Косоголь II. 1 - № 56-9; 2 - № 56-41; 3 - № 56-8; 4 - № 56-7

Рис. 7. Медно-бронзовый инвентарь раннего этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-343; 2 - № 61-106; 3 - № 61-62; 4 - № 61-335; 5 - № 61-292; 6 - № 61-232; 7 - № 61-340; 8 - № 61-145;

9 - № 61-230

Рис. 8. Медно-бронзовый инвентарь раннего этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-364; 2 - № 61-363; 3 - № 61-374; 4 - № 61-376; 5 - № 61-295; 6 - № 61-92; 7 - № 61-365

Рис. 9. Медно-бронзовый инвентарь раннего этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-351; 2 - № 61-118; 3 - № 61-361

Рис. 10. Медно-бронзовый инвентарь раннего этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-303; 2 - № 61-327. Березовский. 3 - № 27-105; 4 - № 27-97; 5 - № 27-12; 6 - № 27-90; 7 - № 27-32; 8 - № 27-108

23 24

0 3 см

Рис. 11. Медно-бронзовый инвентарь раннего этапа тагарской культуры. Большепичугинские курганы. 1 - № 28; 2 - № 9 (2013 г.); 3 - № 7 (2013 г.); 4 - № 1; 5 - № 3 (2013 г.); 6 - № 2; 7 - № 36; 8 - № 33; 9 - № 7 (2016 г.); 10 - № 11 (насыпь); 11 - № 8; 12 - № 13(1); 13 - № 9 (2016 г.); 14 - № 19; 15 - № 3 (2016 г.); 16 - № 26; 17 - № 11; 18 - № 35; 19 - № 21; 20 - № 13(2); 21 - № 30; 22 - № 20; 23 - № 22; 24 - № 24

Рис. 12. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Утинка. 1 - № 64-28; 2 - № 64-53; 3 - № 64-29; 4 - № 64-56; 5 - № 64-57; 6 - № 64-31; 7 - № 64-30; 5 - № 64-26; 9 - № 64-60; 10 - № 64-104; 11 - № 64-58; 12 - № 64-45

Рис. 13. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Березовский. 1 - № 27-92; 2 - № 27-100; 3 - № 27-18; 4 - № 27-91; 5 - № 27-104; 6 - № 27-112; 7 - № 27-27; 8 - № 27-83; 9 - № 27-82; 10 - № 27-31; 11 - № 27-4; 12 - № 27-23; 13 - № 27-86; 14 - № 27-98; 15 - № 27-85

Рис. 14. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Березовский. 1 - № 27-88; 2 - № 27-3; 3 - № 27-22; 4 - № 27-16(3); 5 - № 27-107; 6 - № 27-11(5); 7 - № 27-21; 8 - № 27-33; 9 - № 27-17(1); 10 - № 27-17(5); 11 - № 27-17(3); 12 - № 27-183; 13 - № 27-64

Рис. 15. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Березовский. 1 - № 27-161; 2 - № 27-120; 3 - № 27-208; 4 -№ 27-121; 5 - № 27-89; 6 - № 27-28; 7 - № 27-159; 8 - № 27-29; 9 - № 27-58

Рис. 16. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Березовский. 1 - № 27-63; 2 - № 27-201; 3 - № 27-65; 4 -№ 27-175; 5 - № 27-144; 6 - № 27-73; 7 - № 27-93; 8 - № 27-176; 9 - № 27-79

Рис. 17. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Березовский. 1 - № 27-172; 2 - № 27-72; 3 - № 27-30; 4 - № 27-74; 5 - № 27-78; 6 - № 27-76; 7 - № 27-81; 8 - № 27-35; 9 - № 27-43; 10 - № 27-77

Рис. 18. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Некрасово II. 1 - № 25-10; 2 - № 25-132; 3 - № 25-41; 4 - № 25-12; 5 - № 25-86; 6 - № 25-135; 7 - № 25-304; 8 - № 25-240; 9 - № 25-121; 10 - № 25-134; 11 - № 25-19; 12 - № 25-95; 13 - № 25-96; 14 - № 25-126

Рис. 19. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Некрасово II. 1 - № 25-173; 2 - № 25-159; 3 - № 25-242; 4 - № 25-218; 5 - № 25-161; 6 - № 25-294; 7 - № 25-299; 8 - № 25-55; 9 - № 25-212; 10 - № 25-174; 11 - № 25-217; 12 - № 25-18

( '

3

2

Рис. 20. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Некрасово II. 1 - № 25-125; 2 - № 25-130; 3 - № 25-248; 4 - № 25-262; 5 - № 25-264; 6 - № 25-266; 7 - № 25-15; 8 - № 25-17; 10 - № 25-162; 11 - № 25-237. Серебряково I. 9 - № 61-194; 12 - № 61-394; 13 - № 61-278; 14 - № 61-29

Рис. 21. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-63; 2 - № 61-179; 3 - № 61-187; 4 - № 61-266; 5 - № 61-130; 6 - № 61-407; 7 - № 61-173; 8 - № 61-430; 9 - № 61-429; 10 - № 61-282; 11 - № 61-417; 12 - № 61-428

Рис. 22. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-432; 2 - № 61-199; 3 - № 61-83; 4 - № 61-82; 5 - № 61-115; 6 - № 61-198; 7 - № 61-77; 8 - № 61-154; 9 - № 61-242; 10 - № 61-405; 11 - № 61-319

Рис. 23. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-416; 2 - № 61-311; 3 - № 61-166; 4 - 61-274; 5 - № 61-384; 6 - № 61-422; 7 - № 61-362; 8 - № 61-103; 9 - № 61-105; 10 - № 61-321; 11 - № 61-213; 12 - № 61-123

Рис. 24. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-216; 2 - № 61-94; 3 - № 61-181; 4 - № 61-81; 5 - № 61-91; 6 - № 61-195; 7 - № 61-175; 8 - № 61-258; 9 - № 61-159; 10 - № 61-421; 11 - № 61-262; 12 - № 61-317

ш и

2

и

3

5

о

6

О •

Ш:

7

8

10

Рис. 25. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-228; 2 - № 61-349; 3 - № 61-369; 4 - № 61-373; 5 - № 61-371; 6 - № 61-132; 7 - № 61-193; 8 - № 61-243; 9 - № 61-418; 10 - № 61-223; 11 - № 61-267

1

о

Рис. 26. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-89; 2 - № 61-307; 3 - № 61-102; 4 - № 61-427; 5 - № 61-229; 6 - № 61-125; 7 - № 61-237; 8 - № 61-398; 9 - № 61-252

Ко

6

1

Рис. 27. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-135; 2 - № 61-152; 3 - № 61-134; 4 - № 61-110; 5 - № 61-113; 6 - № 61-155; 7 - № 61-133; 8 - № 61-368; 9 - № 61-305

Рис. 28. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-240; 2 - № 61-170; 3 - № 61-246; 4 - № 61-86; 5 - № 61-435; 6 - № 61-226; 7 - № 61-277; 8 - № 61-323; 9 - № 61-85

Рис. 29. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-388; 2 - № 61-406; 3 - № 61-176; 4 - № 61-414; 5 - № 61-433

4

0

Рис. 30. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-136; 2 - № 61-108;

3 - № 61-72; 4 - № 61-119

3

0

Рис. 31. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-410; 2 - № 61-419; 3 - № 61-318

0

Рис. 32. Медно-бронзовый инвентарь развитого этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-420; 2 - № 61-360

Рис. 33. Медно-бронзовый инвентарь заключительного этапа тагарской культуры. Некрасово II. 1 - № 25-279; 2 - № 25-275; 3 - № 25-143; 4 - № 25-112; 5 - № 25-144; 6 - № 25-146; 7 - № 25-200; 8 - № 25-271; 9 - № 25-154; 10 - № 25-277; 11 - № 25-150; 12 - № 25-108; 13 - № 25-265

5

3 см

7

о

Рис. 34. Медно-бронзовый инвентарь заключительного этапа тагарской культуры. Некрасово II. 1 - № 25-224; 2 - № 25-155; 3 - № 25-73. Серебряково I. 4 - № 61-140; 5 - № 61-100; 6 - № 61-109; 7 - № 61-138

Рис. 35. Медно-бронзовый инвентарь заключительного этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-294; 2 - № 61-139; 3 - № 61-322; 4 - № 61-293; 5 - № 61-97; 6 - № 61-41; 7 - № 61-14; 8 - № 61-27; 9 - № 61-66; 10 -№ 61-90; 11 - № 61-1; 12 - 61-47; 13 - № 61-212; 14 - № 61-33; 15 - № 61-101

а

¿А

3

2

4

5

6

7

8

14

10

12

3 см

о

Рис. 36. Медно-бронзовый инвентарь заключительного этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-209; 2 - № 61-3; 3 - № 61-28; 4 - № 61-87; 5 - № 61-64; 6 - № 61-18; 7 - № 61-39; 8 - № 61-19; 9 - № 61-129; 10 - № 61-192; 11 - № 61-53; 12 - № 61-67; 13 - № 61-117; 14 - № 61-149

Рис. 37. Медно-бронзовый инвентарь заключительного этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-96; 2 - № 61-42; 3 - № 61-156; 4 - № 61-142; 5 - № 61-164; 6 - № 61-172; 7 - № 61-60; 8 - № 61-70; 9 - № 61-184; 10 - № 61-167; 11 - № 61-51; 12 - № 61-36

Рис. 38. Медно-бронзовый инвентарь заключительного этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-24; 2 - № 61-275; 3 - № 61-220; 4 - № 61-95; 5 - № 61-99

4

0

Рис. 39. Медно-бронзовый инвентарь заключительного этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-93; 2 - № 61-32; 3 - № 61-25; 4 - № 61-50; 5 - № 61-161

Рис. 40. Медно-бронзовый инвентарь заключительного этапа тагарской культуры. Серебряково I. 1 - № 61-30; 2 - № 61-126; 3 - № 61-35; 4 - № 61-98; 5 - № 61-48; 6 - № 61-38. Большой Берчикуль. 7 - № 65-53; 8 - № 65-57

Рис. 41. Медно-бронзовый инвентарь заключительного этапа тагарской культуры. Большой Берчикуль. 1 - № 65-44; 2 - № 65-64; 3 - № 65-40; 4 - № 65-51; 5 - № 65-58; 6 - № 65-48; 7 - № 65-50

Рис. 42. Медно-бронзовый инвентарь переходного тагаро-таштыкского периода. Алчедат I. 1 - № 63-3; 2 - № 63-13; 3 - № 63-7; 4 - № 63-4; 5 - № 63-10; 6 - № 63-1; 7 - № 63-11; 8 - № 63-16; 9 - № 63-8; 10 - № 63-2; 11 - № 63-28; 12 - № 63-30; 13 - № 63-39; 14 - № 63-56

Рис. 43. Медно-бронзовый инвентарь переходного тагаро-таштыкского периода. Алчедат I. 1 - № 63-51; 2 - № 63-32; 3 - № 63-41; 4 - № 63-29; 5 - № 63-55; 6 - № 63-50; 7 - № 63-37; 8 - № 63-19; 9 - № 63-43; 10 - № 63-34; 11 - № 63-12; 12 - № 63-49; 13 - № 63-31; 14 - № 63-22; 15 - № 63-40; 16 - № 63-48

Рис. 44. Медно-бронзовый инвентарь переходного тагаро-таштыкского периода. Алчедат I. 1 - № 63-54; 2 - № 63-52; 3 - № 63-36; 4 - № 63-53; 5 - № 63-47; 6 - № 63-35; 7 - № 63-44

Рис. 45. Медно-бронзовый инвентарь переходного тагаро-таштыкского периода. Алчедат I. 1 - № 63-46; 2 - № 63-45; 3 - № 63-14

2

4

3

3 см

Рис. 46. Медно-бронзовый инвентарь переходного тагаро-таштыкского периода. Утинка. 1 - № 64-11(б); 2 - № 64-11(м); 3 - № 64-14; 4 - № 64-89; 5 - № 64-10; 6-а - № 64-155; 6-б - № 64-155 - способ крепления

(66 - по: Бобров, 1979)

1

о

Рис. 47. Медно-бронзовый инвентарь переходного тагаро-таштыкского периода. Косогольский клад (по: Нащекин, 1967)

Рис. 48. Медно-бронзовые котелки переходного тагаро-таштыкского периода. 1 - Шестаково I; 2 - Большепичугино II (по: Бобров и др., 2017)

Рис. 49. Месторождения медных и полиметаллических руд в северо-западном лесостепном районе тагарской культуры 1 - Терехтинское; 2 - Боготуюльское;

3 - участок "Усек";

4 - участок Краснокаменский;

5 - Сорокинское;

6 - Ивановское;7 - Надеждинское; 8 - Касангольское; 9 - Кадатское; 10 - Косоложенское;11 - р. Тайдон;

12 - участок руч. Мишка;

13 - руч. Дмитриевский;

14 - Сарбагольское;15 - Чагольское; 16 - Печищенское;17 - Копьевское;

18 - Северо-Копьевское;

19 - Еловые I, II;

20 - Карагачинское;

21 - Усть-Парнинское;

22 - участок Северный;

23 - Оракское; 24 - р. Иркутка; 25 - руч. Южный; 26 - Северное; 27 - Гарьское; 28 - р. Дудет; 29 - р. Кучуманда; 30 - пос. Шадровка; 31 - р. Медянка; 32 - водораздел р. Кии и Кожух; 33 - р. Кундат;

34 - г. Большая Церковная;

35 - исток р. Кии

- медные руды

- полиметаллические руды

п- памятники тагарской культуры (нумерация по рисунку 3)

^ - месторождения медных руд (нумерация по рисунку 49) Щ - месторождения полиметаллических руд (нумерация по рисунку 49)

Рис. 50. Объекты со следами бронзолитейного производства в северозападном лесостепном районе тагарской культуры

- следы бронзолитейного производства в составе кладов и поселений