Топологические основания японской культуры: концепты и модели тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, кандидат культурологии Решетникова, Полина Александровна

• Решетникова, Полина Александровна
• кандидат культурологии
• 2007

Оглавление диссертации кандидат культурологии Решетникова, Полина Александровна

Введение

Глава I. Основные параметры культурно-топологического подхода

§ 1.1. Язык как первичная символическая система

§ 1.2. Пространство как универсальная характеристика явлений культуры

§ 1.3. Топология: социальная и культурная

§ 1.4. Пространственная ориентация японской культуры

Глава П. Принципы организации пространства в японской культуре: концепты и модели

§2.1. Концепт «оку» (центр, глубина)

§2.2. Модель закутывания

§2.3. Концепт «ма» (промежуток, ритм)

§2.4. Концепт «шуньята» (пустотность)

§2.5. Модель фрагментации

§2.6. Концепт «бун» (часть)

§2.7. Модель горизонтальности. Концепт «далеко/близко»

§2.8. Модель свертываемости

§2.9. Концепт «мусуби» (узел)

§2.10. Модель метаболизма

§2.11. Выводы: визуализация культурных моделей пространственности

Глава П1. Региональные пространственные модели взаимодействия своего/чужого»

§3.1. Концепт «свое/чужое»: синхронический аспект

§3.2. Механизмы освоения «чужого»: на примере взаимодействия религиозных систем

Глава IV. Японские концепты пространственности как категории современной культуры

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Топологические основания японской культуры: концепты и модели»

Актуальность темы исследования. Повсеместный интерес современной западной культуры к японской традиционной культуре, ее религиозным воззрениям и телесным практикам очень симптоматичен. Его причины нельзя связывать только с успешным экономическим развитием и расширением зоны влияния стран Восточной Азии. Этот интерес имеет более глубокие основания. «Другой проблематизируется именно тогда, когда проблемой становится идентичность»1. Экономическая эффективность этих стран является закономерным проявлением происходящих в них культурных процессов. Традиционная японская культурная модель обнаруживает большую созвучность тенденциям развития современной мировой культуры и в отношении к современной западной культуре предстает как «свое чужое».

Наша работа лежит в русле сравнительных исследований региональных культур в рамках типологии «Восток—Запад». Русскую культуру мы рассматриваем как частный случай западной традиции (на основании принадлежности к индоевропейской языковой группе и общности религии), а японскую культуру - как восточную. Но обнаруживаемое сходство элементов японской традиционной модели и параметров современной западной культуры выявляет необходимость пересмотра традиционной схемы типологизации культур, стадий культурного развития, а также выработки новой карты культурных взаимовлияний, распределения лидеров культурного процесса, новой геополитической модели мира.

1 Керимов T.X. Социальная гетерология. - Екатеринбург: Урал НАУКА, 1999. С. 74.

С другой стороны, в связи с расширением экономических и культурных связей со странами Восточной Азии, возникает проблема понимания культур не только на уровне языка, но на уровне мировоззренческих оснований. Исследования по японской культуре зачастую узко тематизированны и не выстраивают общей картины изучаемой культуры. Специфика «чужой» культуры должна быть осмыслена на уровне первичных и универсальных параметров: языка и пространственности. Их объединение возможно в рамках методологии культурно-топологического анализа. Таким образом, язык и пространство оказываются и предметом, и средством анализа культуры: такими формами бытия культуры, в которых фиксируются и через которые транслируются выработанные ею бессознательные смыслы. Применение культурно-топологического анализа к японской культуре в нашем исследовании представлено впервые.

Степень научной разработанности. Первоочередной задачей для нашего исследования оказалась разработка универсального метода изучения «чужой» культуры, который бы не усугублял герменевтические трудности перевода культурных языков и проблему межкультурного понимания. Ключевыми и наиболее эвристичными работами в этом отношении для нашего исследования явились работы русской семиотической школы (Ю.М. Лотман, Б. А. Успенский, В. В. Иванов). В частности, для исследования процессов взаимодействия «своего/чужого» мы используем выработанную в рамках семиотической традиции Ю. М Лотманом и Б. А. Успенским модель внутренней дуальности русской культуры и основанную на ней схему заимствования и освоения «чужого» культурного опыта.

Основным источником в плане структурной организации и логики диссертации явилась работа Ю. С. Степанова «Константы: словарь русской культуры». Сходный метод выделения «ключевых слов» использует польский исследователь А. Вежбицкая, в исследованиях которой выделяются два магистральных направления: поиск «культурных универсалий» и выявление «культурспецифических» понятий. Также проблемам взаимосвязи языка и культуры посвящены работы В. Н. Телия, Н. Д. Арутюновой, Р. М. Фрумкиной, С. А. Аскольдова, Д. С. Лихачева, В. JL Масловой, С. С. Неретиной.

Второй блок методологически важных источников диссертации связан с топологической проблематикой. Основным источником в этом направлении для нас явились работы С. А. Азаренко, разрабатывающего социально-топологическую методологию, в основном на материале русской культуры. Истоки топологического анализа мы находим в работах Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, П. А. Флоренского. Особенно надо отметить работы О. И. Генисаретского, рассматривающего пространство как синергетическую систему — как «поле сил», «энергетическую конструкцию».

Особенности региональных, национальных культур и культур исторических эпох определяются через присущий им ракурс видения мира, преобладающие координаты мировосприятия. В. М. Алексеев называет культуру Востока «горизонтальной», а Запада - «вертикальной». Г. М. Гачев, описывая национальные образы мира, разделяет культуры по принципу временной или пространственной преимущественной ориентации. П. А. Флоренский характеризует региональные культуры и культуры исторических эпох по принципу соотношения в искусстве трех пространственных координат. Б. В. Раушенбах определяет особенности культурных эпох по характерным «ошибкам» в изображении предмета на плоскости картины, в которых художник следует уже сложившимся в культуре традициям передачи пространственности.

Всякое исследование «чужой» культуры имплицитно содержит в себе проблему взаимоотношений Я и Другого и подлежит герменевтическим ограничениям. В философской литературе в исследовании явления Другого преобладает онтологическое и гносеологическое рассмотрение. В работах М. М. Бахтина, Ж.-П. Сартра, М. Бубера, Э. Левинаса, Р. Штихве, Т. X.

Керимова дается представление об исторических изменениях в диспозиции Другого в смысловом, социальном и культурологическом отношениях. Для нашего исследования проблема Другого/чужого имеет значение как проблема самого метода. Наиболее полезными в этом аспекте оказались статьи Б. Вальденфельса, где автор рассматривает возможности «науки о чужом», парадоксы этнологии и вводит понятие «респонзивной феноменологии».

Наука о чужом» в зависимости от степени включенности в нее а исследователя может принимать формы ауто- или алло-центризма . В работе Ю. С. Степанова русская культура конституируется из средств «собственного». В нашем исследовании «чужой» культуры мы ориентировались в большей степени на ее аутоцентрические описания. Библиографический анализ работ японских авторов по проблемам японской культуры показал, что ключевыми для понимания японской культуры японские исследователи считают, в первую очередь, понятия из области социальной психологии и пространственные категории. Фумихико Маки основной категорией японской культуры считает концепцию «оку» (центр, глубина), Кэнмоти Такэхико - категорию «ма» (промежуток, ритм). Т. С. Лебра (японка по происхождению) выстраивает пространственные модели социального взаимодействия японцев и называет базовой категорией японской культуры понятие «бун» (часть). Кендзо Танге говорит о склонности японцев мыслить пространственными образами. Васудзи Тэцуро характеризует японскую культуру, исходя из климатических особенностей японского архипелага.

Среди аллоцентрических исследований наиболее значимой для диссертации оказалась работа французского исследователя Огустина Берка «Япония: жизнь в пространстве». Особое место занимают в исследовании работы известных философов и культурологов, для которых японская

2 См.: Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура. Парадокс науки о «Чужом» // Логос.—1995.—№6. С. 77-94. культура не является основным предметом исследования, а работы написаны в жанре «путевых заметок»: «Империя знаков» Р. Барта, «Культурология» А. Гениса и «Гений места» П. Вайля. Многообразный эмпирический материал был взят из исследований российской японоведческой школы, в основном представленной историческими, филологическими, искусствоведческими работами С. А. Арутюнова, А. Н. Игнатовича, Э. В. Молодяковой, А. А. Накорчевского, Н.С.Николаевой, Г. Е. Светлова. Наибольший интерес для нашего исследования представляли работы следующих российских японистов: А. Н. Мещерякова, автора многих исследований по истории древней и средневековой Японии, Т. П. Григорьевой, выстраивающей модели японской культуры и проводящей философско-культурологические сравнения западной и восточной культур, Л. М. Ермаковой, исследующей мифологические представления японцев и синтоистские корни японской культуры, Т. М. Гуревич, анализирующей лексико-семантическое поле концепта «человек» в современной японской культуре.

При характеристике и выделении основных параметров современной культуры мы ориентировались на работы В. В. Бычкова. Его аксиологические интерпретации не входят в область нашего исследования, тогда как сформулированный им в фундаментальных работах набор признаков и феноменов «пост-культуры» является для нас определяющими характеристиками современной культуры. В свою очередь, диагноз современной культуре был поставлен некоторыми философскими школами, прежде всего, французскими постструктуралистами. В работах Ж.-Ф. Лиотара, Р. Барта, У.Эко, М. Фуко, Ж. Делеза, Ф. Гваттари был определен набор терминов и понятий, которые представляются применимыми к анализу традиционной японской культуры. В описании сетевых структур как модели современной организации культурного пространства мы опирались на исследования М. Кастельса.

Объектом исследования являются топологические характеристики японской культуры. Предметом исследования является специфика культурных концептов и моделей японской пространственности, взятых в отношении с концептом «свое/чужое».

Цель и задачи исследования. Целью исследования является теоретическая реконструкция особенностей японской пространственности как порождающей матрицы значений японской культуры. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

• Разработка культурно-топологической методологии исследования, синтезирующей метод выделения культурных концептов и топологический подход.

• На основании сравнения топологем японской культуры и их западных аналогов выявление культурных конструктов, порождающих и организующих японскую пространственность.

• Обнаружение структурных, функциональных и семантических соответствий между различными модусами бытия пространства в японской культуре — географическим, архитектурным, социальным, ментальным, художественным.

• Исследование топологических оснований взаимодействия «своего/чужого» в японской культуре.

• Выявление и объяснение соответствия японских концептов и пространственных моделей основным параметрам современной мировой культуры.

Методологические основания исследования заданы как предметом анализа, так и основными задачами. В работе используется

• метод выделения концептов культуры, основанный на лингвокультурологическом и семиотическом подходах, который позволяет через обращение к естественному языку провести системный анализ японской культуры; топологический метод, с помощью которого анализируется способ организации пространства японской культуры; системный подход дает возможность максимально объективного взгляда на японскую культуры и построения теоретической модели японской пространственности; сравнительно-исторический метод позволяет определить степень уникальности японской культуры;

Научная новизна работы.

Научная новизна исследования заключается в разработке и обосновании новой универсальной методологии анализа культуры -культурной топологии;

Японская культура была впервые анализируется с точки зрения пространственной организации как порождающей матрицы значений культуры.

Через сопоставительный анализ топологем японской культуры и их западных аналогов выявляется специфика организации пространства в японской культуре.

Предлагается модель японской пространственности, объединяющая выделенные в работе концепты-топологемы и модели пространственности в единую схему.

Выявляются специфические механизмы освоения «чужого» культурного опыта, выработанные в японской традиции.

Впервые термины и понятия постструктуралистской философии применяются к японской традиционной культуре.

Положения, выносимые на защиту.

• Культурно-топологический подход является универсальной методологией анализа культуры, который позволяет выявить соответсвия между различными модусами бытия пространства культуры.

• Японской культуре свойственна доминирующая пространственная ориентация.

• Модель японской пространственности может быть использована для описания и объяснения любой области японской культуры.

• Для японской культуры характерны специфические механизмы взаимодействия «своего/чужого», имитирующие принципы развития природных систем.

• Сходство элементов пространственной модели японской традиционной культуры и сущностных характеристик современной мировой культуры выявляет необходимость пересмотра традиционной типологизации культур по линии «Восток—Запад».

Апробация основных идей исследования.

Основные положения и выводы настоящего исследования докладывались и обсуждались на Международных научно-практических конференциях (Гуманитарный университет, Екатеринбург): «Коллизии свободы в постиндустриальном обществе» (2003), «Между прошлым и будущим: социальные отношения, ценности и институты в изменяющейся России» (2005), «Власть и властные отношения в современном мире» (2006) и Международном симпозиуме Международного научного общества Синто «Синто и японская культура» (Москва, 2003). По теме диссертации опубликовано 9 работ.

Практическая значимость.

Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в курсах «Теория культуры», «История культуры», «Культурология», «Регионоведение», а также составить основу специализированных курсов, посвященных истории и специфике японской культуры. Результаты исследования могут быть использованы на практике в сфере международных отношений с Японией и другими странами Восточной Азии.

Структура диссертации.

Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка (170 наименований). Общий объем работы 130 страниц.

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Решетникова, Полина Александровна

Выводы:

Итак, мы выявили следующие механизмы взаимодействия «своего» и «чужого», действующих в традиционной японской и русской культурах:

104 Там же.

Для русской культуры характерны:

1. противопоставление «своего/чужого» в форме оппозиции «старое/новое»;

2. принцип инверсии, «выворачивания наизнанку»;

3. «часть вместо целого», часть вмещает и замещает целое;

4. восприятие «нового» как функционально переосмысленного «старого»;

5. необходимость конструирования сферы «антикультуры» как области «своего чужого».

Для японской культуры характерны:

1. синхронизация диахронного;

2. принцип симбиоза;

3. принцип чередования;

4. принцип мимикрии;

5. принцип инкорпорирования.

Во второй главе мы представили модель японской пространственности в виде поперечного среза луковицы. Поскольку любая схема есть сведение многомерности феномена к нескольким важным для исследования характеристикам и не претендует на полноту, такие схемы могут принимать разнообразные формы. Анализ специфики механизмов воспроизводства японской культуры показал «естественность», «природность» японских моделей взаимодействия «своего/чужого». Поскольку само понятие воспроизводства имеет биогенетическое значение, модель японской пространственности можно представить в виде модели молекулы ДНК. Тогда механизмы симбиоза, инкорпорирования, чередования, метаболизма, характерные для японской культуры, обнаруживают свои природные прототипы. Вообще, если в западной традиции культура рассматривается как «возделывание», изменение природы, над-страивание культуры над природой, то в японской традиции культура - это в-страивание в природное пространство и подражание природным процессам.

Глава IV

Японские концепты пространственности как категории современной культуры

Объяснение успешного развития стран Восточной Азии в последнее время (Японии и Китая, в частности) нельзя сводить только к выявлению экономических причин и тенденций. Экономические показатели являются производными от выработанными этими культурами моделей соотношения «своего/чужого», эффективности организации внутреннего культурного пространства. Культурные модели этих стран обнаруживают большую созвучность тенденциям развития современной мировой культуры и демонстрируют большую эффективность в условиях глобализации в сравнении с моделями, выработанными в рамках традиционной западной культуры. Более того, принципы организации японского пространства, описанные во второй главе работы, оказываются реальными пространственными воплощениями категорий-метафор постструктуралистской философии.

При определении основных параметров современной культуры мы ориентировались на работы В. Бычкова, в которых он вводит понятие «посткультуры»: «главной и характерной чертой этого периода является внутренний отказ большей части человечества западного ареала от фундаментальной глубинной установки творцов Культуры на априорное признание объективно существующей высшей духовной реальности -Великого Другого»105. Утрата этого Центра лишала основания и подвергала сомнению всю европейскую культурную традицию. «Однако опыт

105 Бычков В.В. Феномен неклассического эстетического сознания // Вопросы философии. - 2003. - №10. С. 62 последнего столетия показывает, что без некоего сущностного Стержня, Центра, Основы, Первопринципа бытия и культуры человек пока полноценно жить не научился. Идет активный лихорадочный поиск новых универсалий.»106. В эпохи потери приоритетов и ценностных ориентаций западная культура искала ответы в восточных мировоззрениях.

К сущностным чертам пост-культуры можно отнести: иная системность, основанная на сетевом принципе, отход от оппозиционной логики (духовное-телесное, сакральное-профанное, этическое-аморальное), ацентризм, гетерогенность и смешение стилей. Эти черты воплощаются в имплицитном виде в понятии «ризомы» Делеза и Гваттари107.

Ризома - образ постмодернистского сознания; она представляет собой сетевидную структуру, не имеющую центра и растущую вширь»108. «Все это в избытке наличествует в Токио, за что он и был объявлен самым типическим городом современности - столицей нового fin de siecle и постмодернизма. И действительно, если мировой столицей прошлого конца века стал Париж с его бульварами и проспектами, если в 1930-1960-е архитектурной столицей мира был Нью-Йорк с его небоскребами, то символом невнятного и лишенного генеральной идеи нашего времени достаточно законно был назван Токио»109.

Делез и Гваттари противопоставляют ризому (корневище, клубень) и дерево (корень) как две альтернативные модели мышления. «Древовидная структура» свойственна для классического стиля мышления. Обращаясь к опыту психоанализа, авторы подчеркивают факт укорененности модели дерева в человеческом теле, ибо дерево подчиняется модели воспроизводства и бинарно делит отношения людей по половому признаку. Понятие

106 Там же. С. 63

107 См.: Делез Ж., Гваттари Ф. Ризома // Философия эпохи постмодернизма. Сб. обзоров и рефератов. -Минск, 1996.

108 Керимов T.-X. Номадология //Современный философский словарь. С. 456

109 Штейнер Е. Указ.соч. С. 133. ризомы» подчеркивает принципиально нецентрированныи, нелинейный способ организации целостности. Ризома как открытая целостность противостоит замкнутым, статичным структурам, предполагающим жесткую осевую ориентацию. В противоположность любым видам корневой организации, ризома интерпретируется не в качестве линейного «стержня» или «корня», но в качестве радикально отличного от корней «клубня» или «луковицы». Фумихико Маки, описывая Токио, не раз употребляет метафору луковицы к его организации. .Модель «луковицы» очень напоминает принцип «матрешки», или «китайской шкатулки»: потенциальная бесконечность, имплицитно содержащей в себе «скрытый стебель». Метафора «скрытого стебля» также ассоциируется с «зародышем бамбука», описываемый в космологии «Нихонсёки». Принципиальная разница между корнем и стеблем заключается в том, что этот стебель может развиваться куда угодно и принимать любые конфигурации, т.к. ризома абсолютно нелинейна. Сходно тому, как буддизм Махаяны, оказавшийся наиболее близким японцам и заимствованный, также провозглашает возможность множества Путей к истине.

Фундаментальным свойством ризомы является ее «гетерономность» (или «гетерогенность») при сохранении целостности. Когда Масакадзу говорит о специфике японского плюрализма как о существовании множества оснований в противоположность существованию одного основанию на Западе, он имеет в виду не только отсутствие семантического центра, но и центрирующего единства кода в японской культуре. Отсюда та неравновесная целостность, характерная для японской культуры, во многом аналогичной неравновесным средам, изучаемых синергетикой. Некоторые японоведы отмечают зависимость общественного интереса к Востоку в гуманитарных науках и к синергетике в физических110.

См.: Григорьева Т.П. Синергетическая модель японской культуры// Указ.соч.

Если в Западной культуре мы можем говорить о трансформациях, где источником выступает причинение извне. То в японской культуре, как мы показали в третьей главе, внешние влияние к радикальным трансформациям не приводят. Даже в случае, описываемом в фильме Сокурова «Солнце», радикальные изменения имеют внутренние причины: «император, сняв с себя божественное предназначение, тем самым поднял страну на новый уровень»111. Здесь, безусловно, надо отдать должное американцам, которые позволили (возможно, благодаря именно антропологическим исследованиям112) ситуации развиваться самостоятельно. Японская культура как неравновесная система, отличающаяся имманентной подвижностью, выражающейся в постоянном обновлении (исин), находит источник изменений в собственной нестабильности. Таким образом, западные структуры можно определить как кибернетические структуры (подчиненные командам «центра»), я японскую - как синергетическую систему, обладающие имманентным потенциалом самоорганизации.

Гетерогенность ризомы проявляется в ее полиморфности. Делез и Гваттари отмечают, что ризома состоит из «неоднородных тем, различных дат и уровней». Для японской культуры свойственной чертой является сосуществование явлений разного порядка. Так, например, единую целостность образуют такие разнородные мировоззренческие системы, как синто, буддизм, даосизм, конфуцианство. Систему летоисчисления составляет синтетическое сочетание линейного европейского летоисчисления, китайского календаря и измерения времени эпохами императорских правлений. Явления, возникшие в разные периоды в разных культурах, заимствуются и сополагаются с другими, образуя причудливые синтезы, но сохраняя свою автономность.

111 Арабов Ю. В интервью в телевизионной передаче «Школа злословия» от 09.04.2007 (НТВ)

112 Например, Бенедикт Р. Хризантема и меч: Модели японской культуры. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2004.

Любая ризома включает в себя линии членения, по которым она стратифицирована, территориализована, организована». В японской культуре наиболее показательным примером такой четкой артикуляции является разработанная социальная иерархия, которая с первого взгляда могла бы противоречить нашей концепции нецентрированной, неиерархизированной пространственной целостности японской культуры, но структура социальности является лишь тем уровнем синергетической систем, призванной, возможно, несколько компенсировать или уравновесить нестабильность других уровней целостности.

Открытость ризомы понимается в двух смыслах: не только в открытости для трансформаций, но и в смысле в ее отношении с «внешним». Понятие «чужого» в современной ситуации несколько неадекватно, т.к. «чужое» есть принципиально непонятное и требующей четкой, достаточно стабильной границы. По оценке Делеза и Гваттари, ризома нон-финалистична: у нее нет «ни начала, ни конца, только середина, из которой она растет и выходит за ее пределы». По отношению к ризоме невозможно четкое разделение не только на «свое/чужое», но и на «внешнее/внутреннее», поскольку «ризома развивается, варьируя, расширяя, захватывая, схватывая, внедряясь», конституируя свое внутреннее посредством внешнего.

Характеристика японской культуры как культуры реципиента в западной культурологии имеет некоторые негативные коннотации (либо первоначального этапа развития, либо недостаточной творческой активности). Теперь понятие реципиент принимает другой смысл, смысл естественного процесса восприимчивости, когда «мягкое побеждает твердое» и « с врагом нужно разговаривать на его языке». Но в русских пословицах выражается принцип борьбы, когда в японской восприимчивости, скорее, принцип мимикрии. Бесконечно воспринимая чужие влияния и их адаптируя, японская культура с такой убедительностью выдает эти заимствования за свою традицию, что, даже зная об их происхождении, она с неизбежностью ассоциируется в нашем сознании с кимоно, оригами, чайной церемонией, японскими садами и др. Словно «черная дыра», засасывая в себя новые предметы, бесконечно расширяется. В постмодернистской философии для такого способа самоидентифицирования существует категория «складывания», фиксирующая новый способ соотношения внутреннего и внешнего, когда внутреннее является имманентной интериоризацией внешнего.

Делез и Гваттари, сравнивая ризоматическую целостность с корневой структурой, иллюстрируют на примере из теории игр. Шахматы сравниваются с игрой в го. Шахматные фигуры обладают постоянным качеством: конь - конь, пешка остается пешкой. Арсенал игры го - фишки, простые арифметические единицы, они обладают не внутренними, а ситуативными качествами, напоминая контекстуальность бун в традиционной японской культуре. Различие между игрой в шахматы и игрой в го наблюдается и с пространственной точки зрения. Пространство шахмат - это центрированное иерархическое замкнутое пространство, близкое по характеристикам к западной культуре. В го фишки рассеиваются в открытом, постоянно расширяющемся пространстве, и значение каждой зависит от значений ее окружения. В первом случае речь идет о выделении инвариантов, некоего закона в движении переменных, во втором случае - о приведении переменных в состоянии непрерывной вариации и движения. В шахматной диспозиции проявляется бинарная логика и принцип «борьбы противоположностей», тогда как в го каждая позиция не имеет константных свойств, а содержит в себе обе противоположности.

Согласно постмодернисткой оценке, метафора корневой структуры содержит в себе интенцию классического стиля мышления на поиск универсализма бытия. Представители некласической философии от такой установки принципиально отказались. А японскую традиционную культуру всегда характеризовали как не имеющую философии, не склонную к абстрактному мышлению и даже иногда вообще не имеющая мозговых структур, отвечающих за трансценденцию.

Древовидное» мышление ориентировано на поиск инвариантного единства, закона, репрезентирующего себя во всей множественности и различии. В философии и литературе XX века обнаруживается стремление к отказу от «древовидной» парадигмы и создается новый тип книги как системы корневых волосков. К такому типу книги неприложимы традиционные метафизические ориентиры: автор-субъект и мир-объект, единый центр репрезентации. Книга традиционно рассматривалась как организм, чьи органы связаны по внутреннему иерархическому и значимому принципу. Теперь же она выступает как «машинообразное» устройство -«тело без органов»: такое тело «непрестанно разрушает организм, заставляет двигаться и циркулировать незначащие частицы, чистые напряжения и приписывает себе субъектов, которым оно оставляет только имя как след напряжения». Таким образом, книга приобретает характер коллективного высказывания, поскольку внутри машинообразного устройства отсутствует единый субъект высказывания, он всегда отсылает к другим устройствам и существует лишь в соединении с другими «телами без органов».

Главные принципы книги-ризомы - связь и гетерогенность в противоположность происхождению и однородности. Согласно этому принципу, ризома, не имея центра, изначально «децентрированна», и при этом любая точка ризомы может быть соединена с любой другой. Делез и Гваттари приводят в пример такой организации произведения Джойса и Ницше, но также возможно приведение примера и из японской традиционной культуры. Известно, что в период заимствования буддизма и формирования государственности в Японии императорским указом было создано два мифологических свода - «Кодзики» (712 г.) и «Нихон сёки» (720 г.). Несмотря на то, что они являют собой первые и единственные подробные и систематизированные книги о происхождении императорского рода, в

Японии она так и не стали столь же значимыми и не приобрели высокой авторитетности писаний, как, например, Библия, Тора, Коран или буддийские сутры в соответствующих культурных ареалах, изречения Конфуция или JIao-цзы. Примечательно, что это сакральное место в японской культуре было занято первой антологией песен «Манъёсю» (759 г.), составленной во второй половине 8 века113.

Говоря о японской поэзии вообще мы сталкиваемся с описанными выше характеристиками «ризоматической парадигмы»: принципиальную коллективность высказывания, бесконечную возможность к расширению и открытость текста, отсутствие единого автора-субъекта, изображаемого-объекта, центра репрезентации. Поэтические состязания в Японии в средние века по составлению рэнга под характеристику книги-корневища подходят еще более, поскольку эта цепочка поддается соединению во всех своих измерениях, разборке, способна постоянно модифицироваться.

Вся японская традиционная литература представлена антологиями. Антологии как собрание фрагментов и коллективность высказывания представляет собой очень характерный для пост-культуры принцип организации текстового пространства. Интернет-форумы и отзывы в блогах организованы по тому же принципу собрания высказываний на определенную тему. Современное искусство стремится к сотворчеству. интерактивные компьютерные игры, идеи создания интерактивных фильмов, караоке (также явление японского происхождения), современные театральные постановки, интернет-энциклопедии, в которых каждый может стать автором статьи. Искусство пост-культуры не удовлетворяется более сочувствием аудитории, а призывает к соучастию, к соавторству. Функция современного искусства сводится к провокации воображения аудитории, как будто принцип недосказанности хайку или принцип авасэ стихотворных цепочек рэнга воплотились в современных формах творчества.

113 Ермакова Л.М. // Указ.соч. С. 25

Перечисление сущностных черт пост-культуры и их пространственных аналогов в традиционной японской культуре можно продолжать, но это не входит в задачи нашего исследования. Целью этой главы было выявление их структурного сходства и причин такой созвучности. Зачастую модели японской пространственности с большой точностью мне были подсказаны работами постструктуралистов. Вряд ли пост-культура была инициирована ориентацией и интересом к Востоку. Скорее всего, наоборот, интерес к Востоку был определен изменениями внутри западной культуры.

Существует гипотеза о том, что чужое - это вынесенные за границу культуры внутрикультурные девиации. С. Н. Артановский в книге «Историческое единство человечества и взаимное влияние культур» предполагает, что почва для усвоения чужого подготовляется внутренним развитием, и культура вбирает в себя внешние влияния или отвергает их, в зависимости от того, совпадают ли они с внутренними тенденциями его развития. «Когда нации действительно делают заимствования у своих соседей, они, возможно, заимствуют лишь то, что сами почти что были в состоянии изобрести. Поэтому характерная черта жизни какой-либо страны редко переносится в другую страну, пока почва для этого не будет подготовлена наличием сходных условий»114. С другой стороны, чужой воплощает в себе собственные возможности общества, которые не могли осуществиться или же им не оказывалось достаточного внимания. Таким образом, оказывается, что амбивалентность отношения к чужому является проекцией амбивалентности самих обществ.

Другими словами, популярность японской культуры в последнее время можно объяснить тем, что внутри западной культуры были подготовлены «сходные условия» для осмысления мира в других категориях. Более того, само появление осмысления категорий японской культуры в определенном смысле симптоматично, поскольку общеизвестно, что людям свойственно

114 Артановский С.Н. Указ.соч. С. 76. наделять других людей теми качествами, которые они привыкли замечать у себя. Поэтому можно говорить о том, что в западной культуре «модель японской пространственности» в современной культуре существует в явном виде. Более того, скорее всего, они существовали раньше в латентной форме и предметом осмысления не становились.

Заключение

Основные положение исследования, определяющие его научную новизну и выносимые на защиту

• В работе была обоснована методология культурно-топологического анализа, синтезирующего лингвокультурологический и топологический методы исследования. Культурно-топологический подход дает возможность выявления взаимосвязи, семантических и структурных соответствий между различными модусами бытия пространства культуры: географического, художественного, ментального, социального, языкового.

• Была доказана доминирующая пространственная ориентация японской культуры. Японская культура была охарактеризована как «пространствоцентричная»: форма и значение части (фрагмента) определяется через принадлежность протсранству, вписанность в контекст.

• Было обнаружено, что интерес традиционной западной культуры сосредоточен на выявлении субстанциональных свойств элементов пространства, тогда как японская культура занимается выявлением связей и отношений между ними.

• Культурно-топологический анализ впервые рименен к материалу японской культуры и выделены следующие концепты-топологемы и модели пространственное™ в японской культуре. Концепты: «оку», «ма», «шуньята», «бун», «далеко/близко», «мусуби». Модели пространственности: модель закутывания, модель фрагментации, модель горизонтальности, ладка и миниатюризация), модель метаболизма. модель японской пространственное™, объединяющая отдельные концепты-топологемы и модели пространственности в единую схему. Западную культурную модель можно представить в виде треугольника, центр которого находится в его вершине, а периферия - у его основания. Периферия характеризуется центростремительной тенденцией. Фигура треугольника отражает иерархичность и ценностную неоднородность западного культурного пространства. Японская культурная модель, в свою очередь, может быть представлена способной к расширению фигурой овала со смещенным и невидимым центром (оку). Плоскость овала заполняют «фрагменты» (бун), связываемые пустотами (ма) между ними в единое целое. Безусловно, любая схема есть сильное упрощение, но большинство выявленных пространственных концептов и моделей получили визуальную репрезентацию.

• Построенная нами модель японской пространственности может быть использована как универсальная матрица значений для описания любой области японской культуры: изобразительного искусства, социальных отношений, художественного текста, политической системы и любых других модусов пространства культуры.

• ^БылсГобнаружено, что западному концепту «свое/чужое» в японской культуре соответствует концепт «внутреннее/внешнее», имеющий пространственные коннотации.

• Динамический анализ японской пространственности через рассмотрение культурных взаимодействий «своего/чужого» выявил специфические для японской культуры модели воспроизводства. Для японской культуры характерны принципы чередования, симбиоза, ансамблевости, инкорпорирования, мимикрии. Воспроизводство японской культуры имитирует в своем развитии характеристики и процессы природных систем. Японская модель пространственности представлена нами в образах поперечного среза луковицы и молекулы ДНК.

• Бьцго обнаружено сходство традиционной культурной модели Японии и сущностных характеристик современной мировой культуры. Японская культурная модель демонстрирует большую эффективность в условиях глобализации в сравнении с моделями, выработанными в рамках традиционной западной культуры.

• Типологизация культур по линии «Восток - Запад» как методологическая процедура в современной культурологии утратила свой смысл и может быть применима только к анализу традиционных культур.

Список литературы диссертационного исследования кандидат культурологии Решетникова, Полина Александровна, 2007 год

1. Азаренко С.А. Перспективы социально-топологического способа описания в современном обществознании // Социемы. 2002. - № 8.

2. Азаренко С.А. Социальная топология власти: телесные практики и техники // Социемы. 2001. - № 7.

3. Азаренко С.А. Топология культурного воспроизводства (на материале русской культуры). Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000.

4. Алов В. Япония и японцы. СПб, 1904.

5. Алпатов В. М. Япония: язык и общество. М., 2003.

6. Алпатов В.М. Англоязычные заимствования в японском языке и американизация японской массовой культуры // Япония: культура и общество в эпоху НТР. М.: Наука, 1985. С. 213-220.

7. Алпатов В.М. Зачем японцам гайрайго? (Электрон, ресурс). -http ://www.Russia-j apan.nm.ru/yaponovedy/alpatov

8. Алпатов В.М. Япония. Язык и общество. М., 2003.

9. Анарина Н.Г. Три статьи о японском менталитете. М., 1993.

10. Ю.Артановский С.Н. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур. JL: Просвещение, 1967.11 .Арутюнов С.А. Современный синтоизм// Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии. М.: Наука, 1970.

11. Арутюнов С.А., Светлов Г.Е. Старые и новые боги Японии. М., 1968.

12. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1993.

13. Н.Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории к структуре текста. Антология. М., 1980.

14. Барабанов А.А. Чтение города // Семиотика пространства: Сб. науч. Тр. Межд. Ассоц. Семиотики пространства / Под ред А.А. Барабанова. -Екатеринбург: Архитектон, 1999. С. 325-355.

15. Барт Р. Империя знаков. М.: Праксис, 2004.

16. П.Бахтин М. М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.

17. Бенвенист Э. Общая лингвистика. -М., 1974.

18. Бенедикт Р. Хризантема и меч: Модели японской культуры. М.: Российская политическая энциклопедия, 2004.

19. Берк О. Япония: жизнь в пространстве// Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. 4.2, реф.сб. М., 1990. С. 26-48

20. Берндт Ю. Лики Японии. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988.

21. Бубер М. Я и Ты. М.: Высшая школа, 1993.

22. Буддизм в Японии. М., 1993

23. Бычков В.В. Феномен неклассического эстетического сознания // Вопросы философии. 2003. - №10.

24. В перспективе культурологии: повседневность, язык, общество / Рос. ин-т культурологии; Редколл.: О.К.Румянцев (отв.ред.) и др. М.: Академический Проект; РИК, 2005.

25. Вайль П. Гений места / Послесл. Л. Лосева. М.: КоЛибри, 2006.

26. Вальденфельс Б. Ответ Чужому: основные черты респонзивной феноменологии//От Я к Другому: проблемы социальной онтологии в постклассической философии; сб. докл. -Мн: Пропилеи, 1998. С. 9-20.

27. Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура. Парадокс науки о «Чужом»// Логос. 1995. - №6. С. 77-94.

28. Васудзи Тэцуро. Климат и культура// Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. 4.1. М., 1989.

29. Вежбицка А. Из книги «Семантические примитивы» // Семиотика: Антология / Сост. Ю. С. Степанов. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001.

30. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер с англ. А. Д. Шмелева-М.: Языки славянской культуры, 2001.

31. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999

32. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997.

33. Воробьев В.В. Лингвокультурологическая парадигма личности. М., 1996

34. Гачев Г. Национальные образы мира. М.: Советский писатель, 1998.

35. Генис А. Сочинения: В 3 т. Т.1. Культурология. Екатеринбург: У-Фактория, 2003.

36. Голан А. Миф и символ. М., 1993

37. Григорьева Т. П. Японский храм // Знакомьтесь Япония. - 2002. -№34. С.63-85

38. Григорьева Т.П. Дао и Логос: встреча культур. М., 1992

39. Григорьева Т.П. Красотой Японии рожденный. М.: Искусство, 1993.

40. Григорьева Т.П. Синергетическая модель японской культуры // Синергетическая парадигма. 2002: Нелинейное мышление в науке и искусстве. М., Прогресс-Традиция, 2002

41. Григорьева Т.П. Японская художественная традиция. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1979.

42. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984

43. Гуревич П. С. Проблема Другого в философской антропологии М.М. Бахтина // М.М. Бахтин как философ. М.: Наука, 1992. С. 83-96

44. Гуревич Т. М. Человек в японском лингвокультурном пространстве. -Монография. М.: МГИМО (У) России, 2005.

45. Гуревич Т.М. Японский язык и японцы. Лингвокультурологическое пособие по японскому языку на материале фразеологических единиц. -М.,2003.

46. Гуссерль Э. Начало геометрии. М., 1996.

47. Делез Ж., Гваттари Ф. Ризома // Философия эпохи постмодернизма. Сб. обзоров и рефератов. Минск, 1996.

48. Елисеефф В., Елисеефф Д. Японская цивилизация Екатеринбург: У-Фактория, 2005.51 .Ерасов Б.С. Социальная культурология: Учебник для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2000.

49. Ермакова Л.М. Культурные традиции японцев и XX век // Япония: культура и общество в эпоху НТР. М.: Наука, 1985. С.307-316.

50. Ермакова Л.М. Мифопоэтический строй как модус ранней японской культуры.// Человек и мир в японской культуре. М: Наука, 1985.

51. Ермакова Л.М. Речи богов и песни людей: (Ритуально-мифологические истоки японской литературной эстетики). М.: Восточная литература, 1995.

52. Иванов Вяч. Вс. Нечет и чет. Асимметрия мозга и динамика знаковых систем//Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том 1.-М., 1999. С. 381-604.

53. Игнатович А.И. «Среда обитания» в системе буддийского мироздания // Человек и мир в японской культуре. М., 1985

54. Иконникова С.Н. История культурологических теорий. 2-е изд., переработанное и дополненное. - Спб.: Питер, 2005.

55. Иофан Н.А. Культура древней Японии.м М., 1974.

56. История Японии. Т.1. С древнейших времен до 1868 г. Т.2. 1868-1998. 2-е изд., испр. и доп. М., Институт востоковедения РАН, 1999.

57. Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996.

58. Кадзи С., Хама Н., Райе Д. Эти странные японцы. М.: Эгмонт Россия Лтд., 2000.

59. Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное. М.: ОГИ, 2003.

60. Кармин А.С. Культурология. СПб, 2001.

61. Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. Екатеринбург: У-Фактория, 2004

62. Кемеров В.Е., Коновалова Н.П. Восток и Запад: судьба диалога. -Екатеринбург: «Урал НАУКА», 1999.

63. Керимов Т.Х. Социальная гетерология. Екатеринбург: УралНАУКА, 1999.

64. Клакхон К.М.К. Зеркало для человека. Введение в антропологию. -Спб.: Евразия, 1998.

65. Книга японских обыкновений / сост. А.Н. Мещеряков. М.: Наталис, 1999.

66. Когурэ М. Онтологизм знака в средневековой культуре (на материале русской и японской культур): Дис.канд.культ. Екатеринбург, 2005.

67. Кодзики (Записи о деяниях древности). Свиток 1-й. Пер., коммент. Е.М. Пинус. Спб.: Кристалл, 2000.

68. Конрад Н. И. Запад и Восток.- М.: Главная редакция восточной литературы, 1972.

69. Корнилов Н. О типологии японской культуры (японская культура в теориях «Нихон дзин рон» и «Нихон бунка рон») // Япония: культура и общество в эпоху научно-технической революции. М.: Наука, 1985.

70. Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М., 1999

71. Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа / Составление, предисловие, примечания С. JI. Николаева. М.: Экономика, 1993.

72. Кувабара Такэо. Япония и западная цивилизация // Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. Ч. 2. реф. сб., М., 1990. С. 50-56.

73. Культурный плюрализм на Западе и в Японии в работах японского исследователя Ямадзаки Масакадзу// Япония в сравнительных социокультурных исследованиях. 4.2. реф.сб. -М., 1990. С. 57-66

74. Культурология: Учебник / Под ред. Ю.Н. Солонина, М.С.Кагана. М.: Высшее образование, 2007.

75. Латышев И.А. Семейная жизнь японцев. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1985.

76. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. Екатеринбург: У-Фактория, 2007.

77. Леви-Брюль Л. Первобытный менталитет. Спб: Европейский дом, 2002.

78. Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1985.

79. Леви-Стросс К. Неприрученная мысль //Структурная антропология // Пер. с фр. М.:Наука. Гл.ред.вост.лит., 1985

80. Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура 20 векаJ Под ред. В.В. Бычкова. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003

81. Лиотар Ж.-Ф. Ситуация постмодерна. М., Спб, 1998.

82. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т.52. 1983. - №1.

83. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров//Лотман Ю.М. Семиосфера. Спб: Искусство-СПб, 2000. С. 150-391.

84. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца 18 века) // Успенский Б.А. Избранные труды, том 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Гнозис, 1994. С. 219-254.

85. Маевский Е.В. Графическая стилистика японского языка. -М.:Муравей-Гайд, 2000.92.мамонов А.И. Пушкин в Японии. М.:Наука, 1984.

86. Маркарьян С.Б., Молодякова Э.В. Праздники в Японии: обычаи, обряды, социальные функции. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990.

87. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. зав. М.: Академия, 2001.

88. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика М., 1996.

89. Мещеряков А.Н. Древняя Япония: буддизм и синтоизм (проблема синкретизма). М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1987.

90. Мещеряков А.Н. Древняя Япония: культура и текст. М.: Наука, 1991.

91. Мещеряков А.Н. Японский император и русский царь: элементарная база М.: Наталис: Рипол Классик, 2004.

92. Молодякова Э.В., Маркарьян С.Б. Японское общество: книга перемен. -М., 1996.

93. Минору С. Мир синто М., 2001.

94. Мир по-японски. Эстетические и этические ценности в японской культуре. СПб.: Северо-запад, 2000.

95. Мочалов Л.В. О систематике типов пространственного построения картины // Сб. Советское искусствознание. 1979. - №78. Вып. 2.-С. 295-312.

96. Нагата Хироси. История философской мысли Японии. М.: Прогресс, 1991.

97. Накорчевский А.А. Синто. Спб: Петербургское Востоковедение, 2000.

98. Неретина С. С., Огурцов А.П. Язык и речь векторы определения пространства культуры // Теоретическая Культурология. - М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005. С. 221-252.

99. Николаева Н.С. ширма вещь и картина // Вещь в японской культуре. -М.: Вост.лит., 2003. С. 169-184.

100. Николаева Н.С. Япония Европа. Диалог в искусстве. Середина 16 - начало 20 вв. - М.: Изобразительное искусство, 1996.

101. Нихонсёки (Анналы Японии) в 2х т. Пер. и коммент. JI.M. Ермаковой и А.Н. Мещерякова. СПб: Гиперион, 1997.

102. Образ «другого» в культуре // Одиссей. Человек в истории. М.: Наука, 1994.

103. Овчинников В.В. Ветка сакуры. М., 1975.

104. От Я к Другому: проблемы социальной онтологии в постклассической философии сб. докл. Мн: Пропилеи, 1998.

105. От Я к Другому: сб. пер. по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога. Мн.: Менск, 1997.

106. Паперный В. Культура Два М.: Новое литературное обозрение, 2006.

107. Пеньковский А.Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке// Проблемы структурной лингвистики 1985-1987. М, 1989.

108. Пронников В.А., Ладанов И.Д. Японцы (этнопсихологические очерки). М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1996.

109. Раушенбах Б.В. Геометрия картины и зрительное восприятие. -Спб: Азбука-классика, 2001.

110. Раушенбах Б.В. Пространственные построения в живописи. М., 1980.

111. Религиозные традиции мира в 2-х тт. Т.2. - М., 1996.

112. Роули Дж. Принципы китайской живописи. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1989.

113. Руднев В. Энциклопедический словарь культуры 20 века. М.: Аграф, 2003.

114. Русский язык конца XX столетия (1985-1995). М.: Языки русской культуры, 2000.

115. Савицкий П.Н. Континент Евразия. М.,1997.

116. Сакаия Т. Что такое Япония? М., 1992.

117. Светлов Г. Е. Путь богов: (синто в истории Японии). М.: Мысль, 1985.

118. Синто путь японских богов в 2х т. - Спб: Гиперион, 2002.

119. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты в сознании и дискурсе. М., 2000.

120. Современный философский словарь. М., Академический Проект, 2001.

121. Соколова JT. Ю. Этическая философия Э. Левинаса // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер.6,1999. Вып.2. - С. 28-32

122. Сонода Минору. Мир синто. М., 2001.

123. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. -М.: Академический Проект, 2004.

124. Степанов Ю. С. Семиотика концептов // Семиотика: Антология / Сост. Ю. С. Степанов. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001.

125. Степанов Ю. С., Проскурин С.Г. Константы мировой культуры. Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия. М.: Наука, 1993.

126. Судзуки Д. Т. Дзэн и японская культура. Санкт-Петербург: Наука, 2003.

127. Сэй Сенагон. Записки у изголовья. М., 1975

128. Сэнсом Дж. Б. Япония: краткая история культуры. Серия «Пилигрим» Спб.: Евразия, 1999.

129. Тайлор Э. Первобытная культура / Пер. с англ. М.: Изд.полит. литер., 1989.

130. Танге К. Архитектура Японии. Традиции и современность. М., 1976

131. Танге К. Функция, структура, символ, 1966 г. // Танге К. Архитектура и градостроительство. -М.: Стройиздат, 1978. С. 198-203.

132. Телия В. Н. Русская фразеология: семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. -М., 1996.

133. Теоретическая культурология. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005. - 624 с. (Серия «Энциклопедия культурологии»).

134. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М., 2000.

135. Топоров В.Н. Крест // Мифы народов мира. Т.2. М., 1992. С. 1214.

136. Удар солнца или Гири чувство чести./ Сост. B.C. Пинхасович. -М.; СПб.: Рос. Гос. Б-ка: Летний сад, 1999.

137. Ульяничева-Фидлер И. Японские зарисовки // Знакомьтесь -Япония. 2000. -№29. С. 98-103.

138. Успенский Б.А. Избранные труды, том 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Гнозис, 1994, с.219 - 254.

139. Успенский Б.А. Семиотика искусства: Поэтика композиции. Семиотика иконы. Статьи об искусстве. М.: Языки славянской культуры, 2005.

140. Федоренко Н.Т. Японские записи. М.: Советский писатель, 1974.

141. Фрумкина P.M. Концепт, категория, прототип // Лингвистическая и экстралингвистическая семантика. М., 1992.

142. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1977.

143. Фумихико Маки. Пространство японского города и концепция оку/ Пер. с англ. В. Власкина (Электрон, ресурс). http://www.geocities.com/Athens/Troy/5427/rtetrmakil.html

144. Хайдеггер М. Искусство и пространство // Самосознание европейской культуры XX века. М.:Изд-во политической литературы, 1991.

145. Хэрн JI. Душа Японии. М.: ИД «Муравей», 1997.

146. Цед Н. Дух самурая дух Японии. - Спб: Издательский Дом «Нева»; М.: OJIMA-ПРЕСС, 2000.

147. Человек и мир в японской культуре. М.: Наука, 1985.

148. Штейнер Е. Без Фудзиямы: японские образы и воображения. -М.: Наталис, 2005.

149. Штейнер Е.С. Феномен человека в японской традиции: личность или квазиличность? // Человек и культура. Индивидуальность в истории культуры. М., 1990.

150. Штихве Р. Амбивалентность, индифферентость и социология чужого// Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. -Т.1, №1. С.41-52.

151. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. -Санкт-Петербург: Симпозиум, 2006.

152. Япония и глобальные проблемы человечества. М., 1999.

153. Японский феномен/ Под ред. Саркисова К.О. М., 1996.1. На английском языке:

154. An Explanation of Shinto (for people of Foreign Lands), by Aichi Prefectural Shinto Youth Association, 1987.

155. Japanese Religions. Past & Present./ by Ian Reader, Sandgate, Folkstone, Kent: Japan Library, 1993.

156. Lebra, Takie Sugiyama. Japanese Patterns of Behavior. Honolulu: University of Hawaii press, 1976.

157. Religion in Japanese Culture (Where living traditions meet a changing world). Tokyo, N.Y., London, 19961. На японском языке:

158. Ито Тэйдзи. Нихон дэзайн рон (Рассуждение о японском дизайне). Токио, 1966.

159. Кэнмоти Такэхико. Ма но нихон бунка (Ма в японской культуре). Токио, 1992.

160. Янабу Акира. Хи но сисо. Нихон бунка но омотэ то ура (Философия тайны. Лицевая и обратная сторона японской культуры). -Токио, 2002.