Типология женских образов в романах В. Скотта тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.03, кандидат филологических наук Пакина, Елена Владимировна

• Пакина, Елена Владимировна
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Пакина, Елена Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ ТИПОЛОГИИ ЖЕНСКИХ ОБРАЗОВ В ИСТОРИЧЕСКИХ РОМАНАХ

В.СКОТТА.

ГЛАВА II. ОБРАЗЫ АМАЗОНКИ И КРОТКОЙ ГЕРОИНИ. В ПОИСКАХ

ИДЕАЛА.

ГЛАВА III. СИВИЛЛА ИЛИ ВЕДЬМА? ДВЕ КУЛЬТУРНЫХ

ТРАДИЦИИ В ЖЕНСКИХ ОБРАЗАХ.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Типология женских образов в романах В. Скотта»

Вальтер Скотт (1771-1832), шотландский писатель, собиратель баллад, критик, поэт, сделал роман наиболее популярным литературным жанром XIX и XX столетий, воссоздав прошлое своей страны. Его признание, как и известность Шекспира, кроется в поиске вечных ценностей в быстро меняющемся мире. Он создавал захватывающие сюжеты, связанные с революциями, восстаниями, общественными конфликтами, и запоминающихся персонажей из всех слоев общества. В них отразились треволнения эпохи, но, тем не менее, идеалы, проповедуемые героями, носят вневременной характер. В период бурных социальных и политических перемен роман стал важен, благодаря возможности детально фиксировать и анализировать эти процессы. Действие большинства ранних произведений Скотта, начиная с «Уэверли» (1814), происходит в прошлом, однако постоянно связано с настоящим. Автор пытается понять суть исторического процесса. По словам А.С Пушкина (1799-1837), «Действие В.Скотта ощутительно во всех отраслях ему современной словесности»[93, с. 121]. Влияние Скотта не ограничивалось пределами Британских островов. Успех его романов в Европе и во всем мире стимулировал литературные начинания других писателей-шотландцев, сделав Эдинбург главным книгоиздательским центром. Автор «Уэверли» создал моду на цикл романов, публикуемых ежемесячно, просуществовавшую до конца века.

Слава Скотта была настолько сильна и в XIX, и в начале XX века, что даже его соперники среди критиков не пытались оспаривать сложившийся образ писателя. Какие открытия были им сделаны в познании мира женщины, в большей степени реализующей себя в сфере чувств?

В период формирования жанра исторического романа, в соответствии с пуританскими принципами, общество ожидало, что писатель должен быть, в первую очередь, нравственным, дабы его произведения подходили для того, чтобы их могли читать молодые женщины. Счастливый конец виделся как нечто неизбежное, обязательный кульминационный момент всех перипетий, происшедших с героем и героиней, что строго ограничивало рамки творчества и отражало консервативные взгляды на общество. Жертвой культа такого домашнего, семейного идеала видения человеческих взаимоотношений стали героини английских романов.

Хотя изменения в нормах женского поведения произошли в начале XVIII века, и уже были восприняты героями романов С. Ричардсона (1689-1761), второстепенные женские образы в произведениях Т. Смоллетта (1721 - 1771) и Г. Филдинга (1707-1754), особенно в «Томе Джонсе» (1749), обладают ярко выраженной чувственностью. Даже в книгах Ричардсона женщины далеко не бесплотны. Что касается героинь Д.Дефо (1660-1731), то они полны жизни и реалистичны. С целью сохранения материальной независимости, Роксана отказывается выйти замуж за аристократа [«Счастливая куртизанка, или Роксана» (1724)]. До «Клариссы Гарлоу» (1748) Ричардсона ни одну из героинь бесчестье не доводит до смерти. Трагический выбор между чистотой и смертью, впервые возникший в романах Ричардсона, был в моде на протяжении века.

Векфильдский священник» (1776) О. Голдсмита (1728-1774) знаменует новый этап в анализе такого греха, как обольщение, и его общественной основы. Два класса и два типа социальной морали противостоят друг другу. Прихоть неразборчивого в средствах и распущенного дворянина, сходного с Дон Жуаном, становится законом в его феодальном поместье. Происшедшее с дочерью священника символизирует власть одного человека, владеющего землей, над каждым в семье викария. Через образы Памелы, Клариссы, Оливии Ричардсон и Голдсмит ввели в моду новый стандарт в английскую литературу. Это стереотип хрупкой, чистой и невинной героини, более дорожащей своей непорочностью, чем собственной жизнью.

Еще до 1800 года нормы поведения и этикета превозносили идеал домохозяйки. Так осуществлялась потребность в кодификации общественного поведения среднего класса, который все быстрее развивался и богател. Кроме того, правила хорошего тона были связаны с новой волной строгого нонконформистского протестантизма. Консерватизм создал благоприятную почву для традиционной концепции женщины под властью мужчины. В эту эпоху предполагалось, что любовь никак не составляет сути жизни. Ричардсон выразил это словами Чарльза Грандиссона, обращенными к Шарлоте: "mild, sedate convenience is better than stark, starling, mad passion.passion is transitory, but discretion, which never boils over, gives durable happiness" ("Тихий, спокойный уют лучше сильной и яркой страсти.страсть мимолетна, а благоразумие, которое никогда не перекипает, дает длительное счастье") (Пер. мой. - Е.П.) [164, с. 44]. Отсутствие у Скотта веры в любовь как страсть и ее неприятие было традиционным в XVIII веке и предшествующих столетиях.

Одно из убеждений, бытовавших в средневековом христианстве, все еще процветало в XVIII-XIX веках: женщина ниже по умственным способностям и несовершенна, даже порочна по натуре. Нужно спасти это слабое существо, живущее по инстинктам, от тщеславия, непостоянства, отсутствия здравого суждения, от себя и уберечь от греха, заточив ее в доме. Таково было учение Святого Павла. Там она будет защищена крепостным валом религии. По Павлу, дочь Евы, порочная и творящая грех, не была выдумкой (1Кор 11, 310). Женщина должна выбирать между кратким и эгоистичным существованием бабочки и более благородным христианским путем -распространять благотворное влияние на ближнего своего.

Подобные представления о месте женщины в обществе не могли не повлиять не только на творчество Скотта, но и на оценку его книг в критике того времени. Наиболее ранние отклики на его творчество, например, анонимный отзыв в «Бритиш критик» в августе 1814 года характеризуют любовные сцены в его романах как короткие, но "dignified and affecting" ("значительные и поразительные") [197, с. 67]. Чувства, которые в них выражены - прекрасны и не могут не оказать сильнейшего впечатления на думающего читателя. В 1817г. "Квотерли Ревю" пытался найти прототип для

Мег Меррилиз [«Гай Мэннеринг» (1815)] в Джин Гордон. Женскими образами заинтересовался и неизвестный критик в "Британском обзоре» в ноябре 1818г.: "two girls of low extraction and vulgar manners" ("две девушки низкого происхождения и с вульгарными манерами") [197, с. 396-406] - так он отзывается о Джини и Эффи Дине [«Эдинбургская темница» (1818)]. Если бы не сила и мастерство писателя, его знание человеческой натуры, деятельной или страдающей, они бы никак не устроили автора статьи как главные героини. Особо он выделяет сцену в тюрьме, исполненную милосердия.

Романы В.Скотта вызывали восхищение не только у соотечественников. В.Г. Белинский (1811-1848) неоднократно упоминал имя шотландского писателя в ряду мировых гениев: Шекспира, Байрона, Шиллера. Ему мы обязаны чрезвычайно эмоциональной интерпретацией конфликта в «Ламмермурской невесте» (1819), который отличается отсутствием откровенного морализаторства и своеобразным решением проблемы добра и зла с точки зрения христианского вероучения. В ряду женских образов Белинский выделял Ребекку [«Айвенго»(1819)], находя ее более интересной, чем Айвенго. К достижениям критика следует отнести открытие новой основы женских образов у Скотта. В статье «Разделение поэзии на роды и виды» (1841) делается вывод: «В романе совсем не нужно, чтоб Ребекка была непременно царица или героиня вроде Юдифи: для него нужно только, чтоб она была женщина» [27, с. 39].

Многое в специфике женских образов можно объяснить фактами биографии Вальтера Скотта. Преимущественно на истории жизни автора «Уэверли» сосредоточились критики второй половины и конца XIX века. Его зять Джон Локхарт создал величественную книгу - «Воспоминания о жизни Вальтера Скотта» [173]. Ранних исследователей чаще всего интересовал образ Владельца Абботсфорда. Так его изображали в зависимости от приоритетов критика. Оказавшей наибольшее влияние на последующие биографии оказалась работа Т. Карлайла «Эссе о Бернсе, Скотте и Джонсоне» [135] с его амбивалентным взглядом на личность Скотта, чья жизнь стала аллегорией исторического процесса, который он сам воссоздавал.

После некоторого охлаждения читательского интереса к произведениям В.Скотга в конце XIX - начале XX века к его книгам обращаются русские символисты (С.Соловьев, Ю.Сидоров), в Великобритании - работающий в жанре исторического повествования Р.Л.Стивепсон, считающий автора «Уэверли» своим предшественником, представительница модерна В. Вульф. Их отзывы касаются психологизма, мастерства изображения характеров, связи мотивов и образов, созданных В. Скоттом, с мистической традицией. Продолжают интриговать критиков и жизненные перипетии великого мистификатора. «Жизнь сэра Вальтера Скотта» (1906) Ле Гри Норгейт [170] -одна из ряда многочисленных биографий писателя. Она, в свою очередь, основывается на работе Локхарта, ставшей уже в то время классикой, лучшим жизнеописанием на английском языке. Из всех женских персонажей автора по-настоящему заинтересовала только королева Елизавета [«Кенилворт» (1821)] с точки зрения реалистичности изображения.

Вопрос о влиянии шотландского романиста на русскую литературу ставится в советском литературоведении 30-х годов XX века. Сопоставляется творчество Скотта с прозой и поэзией А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова. Это, прежде всего, работы М.П.Алексеева («Русско-английские литературные связи»), В.М. Жирмунского («Пушкин и западные литературы»), Д.П. Якубовича (« "Капитанская дочка" и романы Вальтера Скотта»).

В 40-60-е годы в России появляются исследования 3. Т. Гражданской «Исторический роман В.Скотга» (1945), С.Р. Майзельса «Вальтер Скотт. Романы о Шотландии» (1946), С.А. Орлова «Исторический роман В.Скотга» (1962), А.Л. Вельского «Пути развития реализма в английском романе первой трети XIX века» (1969).

З.Т. Гражданская ставит своей целью рассмотреть романы Скотта с точки зрения особенностей жанра и соотношения в них литературных направлений (романтизма и реализма). Нескольким героиням (Флоре, Диане, Люси Эпггон,

Ребекке) дана краткая характеристика, приводятся литературные параллели из английской и немецкой классики.

С.Р. Майзельс видит преимущество своей работы перед западной критикой в раскрытии общественного и идейного значения творчества великого шотландца. В отличие от предыдущей исследовательницы он более резко и негативно оценивает женские образы, видя в них выражение устоев «старого мира» [77, с. 194].

К наиболее продуманным и тщательным исследованиям в данной области следует отнести монографию и диссертацию на соискание степени доктора филологических наук С.А. Орлова, где представлен широкий спектр проблем: историзм, литературно-эстетические взгляды писателя, предшественники, роль фольклора, жанровое своеобразие. Мы отмечаем его симпатию к старшей из сестер Дине. Особенно удачным мы находим анализ образов Мег Додз («Сент-Ронанские воды») и Ребекки.

Сходной основательностью в анализе творчества шотландского писателя отличается и книга Б.Г. Реизова «Творчество В. Скотта». Теория исторического романа, правда и вымысел, действие и композиция, соотношение романтического и реалистического в героях - все это оказывается в поле исследования.

Более подробно женские образы рассматриваются А.А. Вельским. Вслед за некоторыми английскими исследователями (Р. Хатгоном) его особенно интересуют героини неаристократического происхождения. Положительным моментом следует счесть несогласие автора с однотипностью героинь, его попытки мотивировать противоречия в душе каждой из них, обосновать выбор художественных средств.

Большое количество интересных монографий по творчеству В.Скотта было создано в 60-е годы XX века. Их авторы рассматривают произведения Скотта как цикл романов (А.Кокшат), анализируют систему образов (А.Уэлш), тематику, специфику конфликтов (Р.Гордон), стилистику (Ф.Гарт), элементы фантастического (Колеман О. Парсонс).

Во второй половине XX века увидела свет яркая книга Александра Уэлша "Герой «Уэверли»" (1963) [212] - попытка понять романы Великого Незнакомца, который представлен как продукт своего окружения. Главным достижением Скотта автор монографии считает создание прозы как господствующего жанра литературы своего времени. Во всей образной системе романов исследователю более всего любопытен "the passive hero" («пассивный герой») [212, с. vii], как наиболее удивительная и важная черта романов раннего периода творчества. Его инертность рассматривается путем изучения текста романов, тематического анализа. Такие герои не были доселе удостоены тщательного анализа, как типичные, но малозначимые. В фокусе исследования - отношения собственности, человеческие страсти, сопровождаемые экскурсом в историю идей.

Одна из наиболее интересных работ о шотландском классике - "Автор Уэверли. Исследование личности Вальтера Скотта" (1964) Кристины Кейс [164]. Фактами биографии писателя критик объясняет особенности проблематики романов, поэм, «Журнала». Доказывается, что им было создано по вдохновению, а что было написано под влиянием других. Особенно убедительно обоснование страстного патриотизма В.Скотта.

Работа Френсиса Гарта "Романы Скотта. Интрига исторического выживания" (1966) [156] посвящена интерпретации и сравнению всех романов Скотта. Она отличается непредубежденностью анализа их тематики и стиля. По форме напоминает ряд самостоятельных эссе, так как романы рассматриваются не в хронологическом порядке, а по единству тематики: трагикомедия якобитских восстаний, противники фанатизма и поиски человечности, исторический колорит и рыцарство, падение и спасение древних династий. Важную часть книги занимают мысли о влиянии окружения и общественного мнения на автора «Уэверли», о воздействии его на европейскую и шотландскую литературную традицию.

В критическом исследовании Роберта Гордона "Под властью какого короля?" (1969) [152] основное внимание уделено мастерству Скотта в изображении потенциально разрушительных конфликтов, вызванных историческими переменами, определяемых убеждениями и привязанностями, которые оказали такое влияние на поведение социальных слоев и их представителей. Исследователю импонирует гуманизм Скотта в его попытке показать, как эти конфликты могут выйти из-под контроля, искусность его проникновения в нравственные устои общества, великодушие в воссоздании агонии и триумфа тех, кто вовлечен в события, и разрушающие, и возвышающие их. Особенно его пленяет использование индивидуальных странностей для создания образов. Хотя, как считает Гордон, формальный герой романов и не способен к значительному духовному развитию, это не вредит повествованию в целом.

В том же году выходит в свет "Достижение Вальтера Скотта" А.О.Д. Кокпита [139], которому ранее принесли известность оригинальные работы о других писателях девятнадцатого столетия: Диккенсе и Троллопе. В фокусе его внимания оказались пять романов Скотта: «Уэверли», «Пуритане», «Роб Рой», «Эдинбургская темница», «Рединголет», все остальные были сочтены недостойным мусором. Наиболее детальному анализу подвергнуты образы пророчиц, и лишь слегка затронута проблема соотношения романтического и реалистического в Диане и Флоре.

В 70-е новый виток серьезного интереса к романам Скотта связан с работами Дэвида Дайчеса («Сэр Вальтер Скотт и история», «Сэр Вальтер Скотг и его мир») [145, 146], сосредоточившего свое внимание на его достижениях как автора исторических романов.

Одна из наиболее объемных монографий о Вальтере Скотта была издана в 1970 году Эдгаром Джонсоном. В книге "Сэр Вальтер Скотг. Великий Незнакомец" [162] охвачены все периоды творчества Великого Неизвестного. Это полная переоценка личности писателя и его творений, основанная на пятнадцатилетнем исследовании опубликованных и неизданных источников. В ней исправлены ошибки и неточности классических биографий Скотта. Автор привлекает наше внимание к материалам, недооцененным предыдущими исследователями. Шотландского классика мы узнаем как мастера, художника, толкователя человеческой жизни. В этой работе можно найти краткий анализ практически всех женских образов, и, что особенно ценно, не только из ранних, но и более поздних романов, чего не было в книгах предшественников.

Робин Мэйхед в исследовании под названием «Вальтер Скотг» (1973)[178] все написанное автором «Уэверли» делит на «коммерческое» чтение, имеющее для современного читателя только историческую ценность, и «достойные, значительные» произведения. К последним он относит те романы, в которых Скотт размышляет над распадом системы кланов в Шотландии после якобитских восстаний, о политических ^ и социальных проблемах, возникших в связи с этим. Кроме того, отмечается проницательная мудрость Скотта в вопросах нравственности. Критик видит своей целью «go straight to the author's works" («проникнуть в суть работ автора») [178, с. vii], с акцентом на деталь. В последних главах рассматриваются его достижения в поэзии и критике. Среди женских образов особо выделяет Флору Мак-Ивор в плане влияния на формирование характера и взглядов главного героя; Джини, как выражение взгляда на справедливость.

Давид Браун в монографии «Вальтер Скотт и историческое воображение» (1979) [130] дает современное детальное прочтение романов великого шотландца. Он касается вопроса места Вальтера Скотта в литературном процессе и его роли в развитии исторического романа, проблемы соотношения романтизма и реализма в его творчестве. Романтизм, который видится как метафора для проникновения в феодальное сознание, по его мнению, лишь одна из многих составляющих творческого переосмысления нескольких эпох. Романы Великого Неизвестного критик представляет закономерным результатом развития нового исторического сознания. Брауна интересуют в них причины неудачной попытки изображения конфликтов современного ему общества. Он пытается показать несколько способов, при помощи которых Скотт рисует социальные взаимоотношения исторического периода через систему образов и их взаимодействие в повествовании. Искусство Скотта развивается в реалистическом направлении - в этом убежден Браун. Классификации женских образов он не дает, очень коротко характеризует Флору Мак-Ивор, подчеркивая ее важную роль в разрушении при помощи иронии романтических иллюзий Уэверли. Более всего его привлекает образ Джини Дине в плане раскрытия особенностей ее морального кризиса, связанных с ее воспитанием и жизненным опытом.

80-90-е годы ознаменованы обращением к таким проблемам, как соотношение традиции и новаторства в жанре исторического романа (И.Феррис), готическим элементам (Б.Бейдервел)[142], роли образа рассказчика (Д.Милгейт)[173].

В книге "Формы исторического романа. Сэр Вальтер Скотт и его последователи" (1983)[202] Гарри Шоу убеждает читателя в том, что исторический роман заслуживает более пристального и разумного внимания, нежели он обычно получает, поскольку он помогает расширить пределы эстетических форм и дать то знание, которое так много значит для творческой натуры с богатой фантазией. Рассматривая роль истории в романах, автор пытается найти плодотворный подход к творчеству Скотта и литературному наследию избранного жанра вообще.

Джейн Милгейт в 1984 издает книгу "Вальтер Скотт. Формирование романиста"[179], в которой анализирует первоначальный (1814 - 1818), по ее мнению, самый главный, период творчества Скотта, взаимосвязи романтической поэзии и прозы, увлечения историей. Критик не просто исследует отдельные романы и их место в творчестве, а прослеживает эволюцию писателя, влияние различных факторов на жанры и восприятие каждого произведения. Она доказывает, что тайна личности автора и рассказчика в «Уэверли» играет важную роль, позволяя ему снова и снова продолжать увлекательный диалог с читателем о принципах того литературного жанра, который он создавал. Хотя сам Скотт с определенной долей недоверия относился ко всему новому, последствием такого общения и воздействия самих произведений была революция в развитии романа, изменившая направление всего его творчества и последующее направление европейской и американской литературы.

К середине 90-х относятся диссертационные исследования Т.Г. Лазаревой «Фольклор в творчестве В.Скотга» (1995) и М.В. Ладиловой «Поэмы В. Скотта» (1996). Сложное переплетение христианских и языческих элементов в образах пророчиц и ведьм отмечается Т.Г. Лазаревой. Нельзя не согласиться с ее утверждением о многоплановости образов Норны и Мег Меррилиз. Работа, посвященная поэтической грани творчества Скотта, не ограничивается анализом особенностей жанра, которому он посвятил себя на раннем этапе творчества (1799-1815). Особенно интересны главы об элементах фантастического и образе песнопевца. Важна мысль исследователя о том, что сильные героини Скотта - «жертвы страсти и времени» [70, с. 44]. Е.В.Григорьева в диссертации «Готический роман и своеобразие фантастического в прозе английского романтизма» анализирует сверхъестественное в образах романов, чему посвящена глава «Своеобразие фантастического в творчестве В.Скотга».

В последнее десятилетие (1994 - 2003гг.) были созданы еще ряд работ, связанных с творчеством Скотта. Это исследования сравнительного характера, посвященные влиянию писателя на русскую литературу: сходству сюжетов в произведениях А.С. Пушкина, И.А.Гончарова и шотландского романиста (А.А. Илюшин) [60], общности историко-культурной и литературной перспективы у Скотта и Н.М. Карамзина (С. Алпатов) [22], причинам всеобъемлющей популярности истории, интерпретированной «идеальным джентльменом» (М. Свердлов) [98]. М. Павлова в статье «Вальтер Скотт. «Айвенго».» (2001) [87] дает методические рекомендации, в том числе, и по изучению образа Ребекки: верно подмечена его этическая функция, большая реалистичность по сравнению с образом Ровены.

Мы отмечаем, что еще не было создано работы, целиком посвященной типологии женских образов. Критики больше внимания уделяли биографическим сведениям, общественному и идейному значению творчества В.Скотга, жанровым особенностям, проблематике, фольклорным мотивам, трактовке сверхъестественного в романах, готической традиции, художественному методу, поэтическому этапу писательской карьеры, влиянию автора «Уэверли» на формирование школы исторического повествования в Англии, Америке, Европе, России. Исследователи не учитывали амбивалентности героинь Скотта. Сложилась довольно противоречивая ситуация: критика утверждала их шаблонность и однотипность, но при этом вместе с читателем восхищалась реалистичностью Дианы Верной, принципиальностью Джини Дине, верностью Алисы Ли, сопереживала Люси Эштон и Ребекке.

Именно недостаточной изученностью в литературоведении женских характеров В.Скотга обусловлена актуальность нашего исследования. Типологический угол зрения помогает выявить внутреннюю логику образного мышления писателя, поскольку предполагает рассмотрение устойчивых закономерностей, характерных для поэтики произведений романиста. Кроме того, Вальтер Скотг одним из первых воплотил в своих романах идею возможности самореализации героини не только в традиционной сфере семьи. Поэтому анализ его творчества актуален с точки зрения получивших широкое распространение тендерных теорий, касающихся не только особенностей творчества женщин-писательниц, но и специфики восприятия женщиной окружающего мира и своего места в нем.

Все это позволяет определить цель исследования как типологический анализ женских образов, их места в творчестве Великого Неизвестного. Нас интересует, как нравственные принципы писателя и религиозные догмы, в духе которых он был воспитан, повлияли на специфику разрешения проблемы внутренних противоречий в процессе поиска идеала. Проблематика глав работы связана с классификацией образов. В первой главе дается теоретическое обоснование типологии женских образов в исторических романах Скотта. Во второй анализируются контрастные по своей функциональной направленности образы Амазонки и «кроткой» героини. Поскольку Сивилла рассматривается нами как вариант трансформации двух первых типов, то ей посвящена последняя глава.

Указанная цель предполагает следующие задачи, решаемые в процессе исследования:

• выявление особенностей эволюции, функциональной направленности, художественных средств воплощения женских образов в прозе Скотта;

• мастерство вплетения в ткань повествования библейских мотивов, цитат и наставлений в связи с ними;

• использование опыта предшественников и элементов новаторства в их создании.

Предмет диссертационного исследования - типология женских характеров в романах В.Скотга. Методологической основой явились принципы типологического и сравнительного литературоведения, изложенные в трудах М.М.Бахтина, МБ.Храпченко. Классификация женских образов строится на учении о психологических типах и архетипах К.Юнга.

В качестве объекта исследования представлены художественные произведения, созданные писателем в период с 1814 («Уэверли») по 1830(«Граф Роберт Парижский»). Более подробно анализируются женские образы в романах «Уэверли», «Роб Рой»(1817), «Эдинбургская темница» (1818), «Ламмермурская невеста» (1819), «Айвенго»(1819), поскольку именно они признаются наиболее удачными большинством критиков (А.А.Бельским, З.Т.Гражданской, С.А.Орловым, Б.Г.Реизовым, А.Кетгл, А.Кокшатом, Р.Гордоном, Ф.Гартом).

Научная новизна работы состоит в том, что она является первым в отечественном литературоведении комплексным исследованием по избранной теме. Мы обобщаем сведения о героинях романов, проводим типологический анализ женских образов с учетом этических и эстетических взглядов писателя в контексте всего творчества.

Практическая значимость. Диссертационный материал может быть использован в средней и высшей школе при изучении курса истории английской литературы эпохи романтизма, в спецкурсах, посвященных женским образам в английской литературе и их различным функциям, в дальнейшем исследовании творчества В.Скотга.

Апробация работы. По отдельным разделам диссертации были прочитаны доклады на X Международной научной конференции российской ассоциации преподавателей английской литературы. - Нижний Новгород, 2000; внутривузовских научных конференциях в А111И. Основные положения диссертации отражены в четырех публикациях по теме исследования. Диссертация обсуждалась на аспирантском объединении НГТГУ и заседании кафедры всемирной литературы НГПУ.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии. Объем работы составляет 220 страниц. Библиография включает 217 наименований, 98 - на английском языке.

Заключение диссертации по теме «Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)», Пакина, Елена Владимировна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

В принципах воплощения женских образов, интерпретируемых нами как важная часть художественной системы шотландского классика, непосредственно реализуется авторская концепция мира женского сердца. Мы обнаруживаем неоднородность характеров героинь произведений В.Скотга и обстоятельств, в которые они попадают. Однако из романа в роман переходят различные и очень устойчивые в своих различиях категории персонажей. Внутри каждой из этих категорий оказываются личности часто несходные по своему психическому, общественному положению, темпераменту и уровню культуры. Типологический подход к образной системе в творчестве В.Скотга дает наиболее полное представление о многообразии структурно-системных и содержательно-смысловых связей между отдельными женскими образами романов.

Ключевыми моментами, определяющими характер функционирования, поведенческую мотивацию героинь, являются, с одной стороны, пуританское, консервативное мировоззрение В.Скотга, на формирование которого повлияло воспитание в кальвинистской семье, и признание права на существование сильной, блестяще образованной, талантливой во всем женщины, с другой стороны. Религия, проповедовавшая аскетизм, требовала соблюдения жестких нравственных требований. Женщина представлялась источником греха, поэтому оступившаяся должна была страдать от угрызений совести, а затем покаяться. Норна («Пират»), стремясь вкусить запретный плод познания, ощущает «страстное желание постичь неведомое», снедающее ее так же, «как некогда нашу праматерь Еву» [11, с.276]. Дерзость пророчицы, осмелившейся общаться со злыми духами, приводит к цепи трагических событий в ее жизни: смерти отца, разлуке с любимым человеком и ребенком. В итоге, после многолетнего одиночества, чувство вины и осознание ошибочности своих поступков заставляют Норну отречься от язычества и найти душевный покой в христианстве. Несмотря на свое жизнелюбие, Эффи Дине обреченно выбирает заточение в Толбуте, как заслуженное наказание за прелюбодеяние, отвергая предложение Стонтона бежать из тюрьмы.

Искушению подвергается каждая героиня. Испытания выявляют в них способность преодолеть свою слабость или поддаться соблазну. Ребекка, Джини, Флора готовы умереть, пожертвовав собой ради близких, но не продать душу дьяволу в обличье страстного тамплиера или мстительного Джорджа Стонтона. Деспотизм матери заставляет Люси Эштон уступить ее воле и нарушить клятву, данную Рэвенсвуду, поэтому из прелестной девушки с лицом ангела она превращается в дикое существо. Кровь жениха на руках Люси - символ зла, которому «ламмермурская пастушка» не смогла сопротивляться.

Трактовка образов грешниц и исполненных добродетели героинь В.Скотга доказывает, что аксиологические ориентиры писателя были неизменны. Это сказывается в финалах его романов и характерном для творческой манеры В.Скотга отсутствии эволюции подобных героинь. Сущность героини останется прежней; Диана Верной благонравна, как в начале, так и в конце романа, а старуха Мардоксон нисколько не раскаивается в том, что разрушила счастье своей дочери. Однако было бы неверным представлять их как резкий контраст черного и белого, добродетели и зла. Не для этого писателю нужны Флора и Роза, Минна и Бренда, Джини и Эффи, Ровена и Ульрика. Они «как два цветка на одном стебле» [11, с.404], то есть на первый план в образах Амазонки и «кроткой» героини выходит не противопоставление, а единство. Дополнять друг друга, представляя всю многогранность женственности - вот их главная задача.

У Скотга есть еще один метод раскрытия двойственной природы женщины. Особенно часто он прибегает к нему при создании образа Амазонки. Намекая на преобладание мужских черт в характере героини, он приводит нас к выводу, что второе «Я», например, Флоры - ее брат - вождь, прекрасный оратор и ревностный защитник веры. Это доказывает принадлежность подобных героинь, с точки зрения функциональной группировки, к «мыслительному» типу.

В женских образах реализуются разнообразные ипостаси любви: супружеская, чувственная, романтическое увлечение. Каждая из героинь становится либо объектом, либо субъектом какого-либо вида привязанности. Амазонка чаще всего не позволяет дружбе перерасти в нечто более серьезное, так как в жизни ей необходим сподвижник, единоверец, просто человек, которому можно доверить свою исповедь. Героини подобного плана отчетливо осознают, что при господствующей системе отношений, которые складывались веками и строго регламентировали принципы создания семьи, им бы пришлось отказаться от так ценимой ими свободы и доминирования. Кроме того, у таких девушек нет опыта, необходимого для брачного союза. Преобладание мужского начала в них чаще всего объясняется воспитанием в неполной семье, где не было матери. Брат или отец могут научить охотиться, переносить невзгоды, но не в состоянии дать представления о женственности. Девушке с сильным характером легче общаться с молодым человеком как с братом, поскольку здесь она может быть с ним на равных, и подобная модель отношений знакома и привычна. Но даже при таком развитии ситуации она будет контролировать мужчину, ненавязчиво, но твердо внушая ему свою точку зрения и линию поведения, становясь наставником, покровителем.

Именно волевая героиня чаще всего выражает взгляды автора на проблемы глобального характера, историко-культурные и социальные. Причина кроется в ее блестящей образованности, эрудиции, логичности мышления, природных талантах. Что бы изменилось, если бы Скотт передал эту функцию персонажу мужского пола? Такая трансформация привела бы к потере эмоциональности, поэтичности и изрядной доли мечтательности. Почти профессиональный интерес таких героинь к истории тоже объясним. Во-первых, они вовлечены в жесткие, кровавые конфликты своего времени, вынуждены испытать на себе весь хаос смуты. Корни происходящего уходят глубоко в прошлое. Каждая ощущает свою ответственность представительницы рода. Отсюда проистекает желание понять первоисточник проблем, чтобы разрубить гордиев узел противоречий, который был завязан предками. Во-вторых, Амазонка во всех произведениях проповедует субъективный взгляд на историю, при этом достижения человечества ассоциируются с какой-либо реальной или полулегендарной личностью (Уоган), которая идеализируется и полностью занимает ум и воображение.

У каждой сильной героини в романах есть своя точка зрения по поводу войны, предназначения человека. В ее отношении к данным проблемам выражается философское значение образов. У Амазонки есть четкое представление о целях и способах достижения успеха. Но, тем не менее, чаще других персонажей у нее возникает потребность излить душу незнакомцу. Это важная для «чувствительной» натуры черта. Из-за нестандартности мышления она одинока. Словно кто-то проводит черту между подобными героинями и остальными людьми. Эта сила действует не извне, а изнутри. Идея, принцип организует всю напряженную духовную жизнь Амазонки. В ней читатель девятнадцатого века видел слабые проблески феминизма. Нетрадиционная, независимая героиня была отличительной чертой книг В.Скотта, например, Флора, с ее поэтическим талантом, решительная Диана, Мария Стюарт, не желающая обменять «скипетр на прялку» [2, с.311].

В «кротких» героинях есть то, чего так не хватает их волевым сестрам или подругам. Совершенно иная мотивация поведения определяет поступки и высказывания «ламмермурских пастушек». Амазонка идет на все ради кардинальных перемен в стране и обществе: Флора и Диана мечтают о возвращении короля-католика, Елена жаждет независимости Шотландии. Джини отправляется в Лондон, не планируя реформирования законодательной системы. Ее интересует спасение сестры. И уже решение семейного дела девушке видится как ступень к восстановлению справедливости. Флора идет от общего к частному: чтобы удержать Уэверли в лагере мятежников, она окончательно не разрывает с ним отношений и поддерживает в нем надежду.

В зависимости от темперамента, воспитания, образования и социального статуса «кроткие» героини могут избирать различные пути в жизни. В подавляющем большинстве случаев их направляют, а не они управляют. При всей силе характера и принципиальности, Джини все-таки руководствуется моральными установками, данными отцом. Ее выбор в зале суда становится еще боле сложным из-за того, что наставник, убеждавший всегда говорить правду, умоляет солгать. То, что девушка идет вопреки чьей-то воле, приближает ее к типу Амазонки.

Наблюдается еще одна тенденция в создании образов «кротких» героинь. Если в детстве или юности перед ними был пример волевого отца или опекуна, такого, как ярый протестант Дине, вступивший, не взирая на возраст, в ряды мятежников Брэдуордин, скрывающий у себя претендента отец Алисы Ли, то и дочь не свернет с праведного пути и будет олицетворением добродетели. Совершенно иная ситуация складывается в семьях, где нарушено традиционное распределение ролей. Подчеркивается, что Эффи Дине - в первую очередь мамина любимица, унаследовавшая все ее своенравие. Самый яркий пример, демонстрирующий, до какого абсурда может довести подчинение тирании - Люси Эштон. Высокая степень конформности свидетельствует о соответствии «кроткой» героини «сенсорному» типу.

Отличие наблюдается в развитии любовной коллизии. Добродетельная героиня не прячет своих чувств, не скрывает отношений с молодым человеком, поскольку все очень серьезно и целомудренно. Уже один только факт сокрытия встреч, совершаемых вдали от людских глаз, как поступает Эффи, заставляет подозревать сомнительность такой связи. Прелюбодеяние рассматривается Скоттом как один из самых страшных смертных грехов, поскольку подобное преступление связано с нарушением сразу нескольких заповедей: ложью, непочтительным отношением к родителям, а в случае с Эффи еще и детоубийством.

Образ Сивиллы видится нам как возможный вариант трансформации, развития других типов. Не случайно в большинстве своем к нему относятся женщины старшего возраста, обладающие для такого положения в социуме необходимым жизненным опытом. Исключением является Ребекка. Но, создавая образ прекрасной еврейки, Скотт постоянно напоминает нам, что драгоценные знания были унаследованы от другой целительницы, ставшей легендой, и, в свою очередь, использовавшей традиции и опыт всех предыдущих поколений. Как пророчество воспринимается окружающими слова Мэдж Уайлдфайр. За свою недолгую жизнь она испытала и пережила столько, сколько не дано было ни Джини, ни даже Эффи. В основе ее способностей лежат народные традиции и волшебные легенды, прочитанные в детстве.

Сивиллы предстают как носители определенного типа сознания, в котором сочетаются языческие и христианские представления о природе, судьбе и человеке. Вводя эти образы на страницы романов, писателю удается показать не только горизонтальный срез истории. Их память сохранила древние предания, на которых они часто строят свои предсказания и мрачные пророчества. Их видения, предчувствия реализуются благодаря хорошо развитой интуиции. С образом Амазонки их сближает наличие автономии внутренней жизни: она остается недоступной для понимания окружающих и отталкивает их от более близкого общения. В них заключена большая сила, способная разрушать и созидать. Одиночество «интуитивных» личностей часто связано с трагической историей страсти. Тайны прошлого многих пророчиц (Мэдж, Ульрики, Норны) заставляют их жить в состоянии постоянной тревоги, доводя до грани безумия, составляя их слабость. Вариации данного типа разнообразны: восточные красавицы (Ребекка), ведьмы, воплощающие абсолютное зло (мать Люси Эштон), мошенницы (Эйли Мак-Клюр), полные мести полусумасшедшие ведьмы (Ульрика). Вся парадигма подобных образов требуется для опосредованного выражения принципов морали в произведениях Скотта, поскольку именно таким героиням позволено открыто заявлять о несправедливости. о

Восприятие обществом «аномальных» персонажей В.Скотга обосновано социально и исторически. Сверхъестественное не должно внушать ужас читателю. Колдовские ритуалы со свинцовым сердцем [11, с.396-402], заклинанием бури [11, с.89-91], привидения [8, с.259], общение с демоном, злыми духами и другие готические элементы используются писателем в качестве дополнительного средства характеристики женских образов, необходимого для воссоздания атмосферы эпохи, усложнения сюжета, углубления мотивировок поступков героини.

Продолжая рассматривать все романы Скотта с точки зрения этических функций, их можно определить как балладу о Дочери. Она всегда разная: тихая и задумчивая (Алиса Ли), веселая и кокетливая (Роза), однако крайне редко ее можно упрекнуть в отсутствии должного почтения или неисполнении своего долга перед родителями или теми, кто их заменяет, будь то опекун или королевская семья. Если же это происходит, то влечет за собой вечные муки совести (Норна, Эффи Дине).

Практически не реализована в романах самая важная ипостась женщины - материнство. Мы видим либо несбыточную мечту о нем (Мэри Эвенел), суррогат-компенсацию («усыновление» или «удочерение» более слабого, нуждающегося в помощи или совете), уродливую форму, где дитя приносится в жертву страсти (леди Эштон - во имя фамильной чести, Мардоксон -наживы), горькое сожаление о погубленном будущем (смерть детей Эффи и Мэдж). Лишь несколько слов сказано об удачном результате семейного союза Джини и Батлера, а именно, счастливом замужестве их дочери. Однако при этом упоминается, что большая часть приданого была подарена сестрой, то есть, перед нами вновь попытка наверстать упущенное, возместить материально невозможность отдать тепло собственному ребенку. Такая трактовка женских образов объясняется господством мифа о Марии, непорочной деве в сознании писателя. Романтизм XIX века переносил свой идеал на любимого человека. Любовь представлялась небесной силой, а красота любимой женщины - одним из ее воплощений. Поэтому так высоко поднималась любовь платоническая: красоте, как идеалу, следует, прежде всего, поклоняться, владеть ею - необязательно.

С целью создания женских образов Скотт применяет различные изобразительно-выразительные средства, которые могли бы захватить воображение читателя. Мы никогда не встретим в его романах прямой характеристики. После минимальной подготовки вводится опосредованное описание героини. Он прибегает к очень подробному и субъективному портрету женщины, показывает героинь в домашней обстановке и ситуации морального выбора. Несмотря на подробные описания, мы ощущаем, что недостаточно знаем о таких персонажах, как Ровена или Алиса Ли. В.Скотг идет в своем анализе женской природы от внешнего к внутреннему, не всегда постигая сокровенную суть.

Писатель любит показать узловые моменты биографии героинь, чтобы либо сорвать маску и разоблачить их слабость, либо выразить восхищение постоянством и силой воли. Характер часто раскрывается в диалоге, полемике с другими персонажами, при этом сжато рассказывается предыстория, помогающая мотивировать особенности мировоззрения.

Стоит обратить внимание на некоторые особенности характеристик героинь. Они вводятся не произвольно, а в соответствии с логикой развития действия. Слагаемые образов включаются и группируются по-разному. Писатель может дать их все вместе, посвятив героине отдельную главу, например, Флоре из романа «Уэверли»; может разделить их отдельными частями или несколькими главами. В «Айвенго» появлению Ровены предшествует ряд высказываний о ней перед сценой ужина в доме Седрика, поскольку автору важно мнение о ней как о возможной конкурентке или претендентке на корону, сложившееся в среде завоевателей и саксонцев.

Биография - важный элемент в составе характеристики героини. Типичен такой вариант, когда в предыстории персонажа событийный сдвиг оборачивается изменениями в психике. Мэдж Уайлдфайа неоднократно сравнивает свое состояние до, и после грехопадения и гибели ребенка. В некоторых романах Скотг обращается к противоречиям, свидетелями зарождения которых было предыдущее поколение, например, в «Ламмермурской невесте» родовое проклятие во многом предопределяет роковой надлом в душе Люси. Предыстория, как правило, нацелена на итог.

Характеристики и предыстории героинь связаны с объективным влиянием на формирование их характера образования, различного рода философских, религиозных, нравственных, социальных идей, окружения, и, наконец, разнообразных бытовых случайностей. Все эти факторы выступают у Скотта с четкими приметами места и времени. Например, внутренняя самостоятельность явственно проистекает из специфики воспитания. Ребекка, рано оставшаяся без матери, берет опеку и над отцом, часто теряющим самообладание в критических обстоятельствах.

Все перечисленные компоненты характеристики не сводят женские образы романов Скотта исключительно к сумме морально-психологических стереотипов. Это предположение подтверждается тем, что достаточно редко среди героинь встречаются «чистые» типы, которые можно было бы разграничить по максималистскому принципу «черного - белого». Исключение составляют образы Ульрики, леди Эштон, Эйлси Гурли, графини Гленнален, старухи Мардоксон. Все они представляют собой силу разрушения и отрицания, олицетворяют злой рок, которому не в состоянии противиться слабовольные персонажи. Удивительно, что даже неизменно вызывающий отвращение читателей Рэшли Осбалдистон при всей своей хитрости и изворотливости, умении планировать возможные неудачи, гибнет под колесами кареты, а Элси Гурли, совершив свое черное дело, злорадствует при виде похорон невинной жертвы. Следовательно, именно женские образы ассоциируются у автора с грехом, который привел к изгнанию людей из райского сада.

Значимы в создании образов взаимоотношения персонажей, параллелизм сюжетных линий, ассоциации, преломление сходных моментов. И Ровена, и Ребекка подвергаются искушению. Они испытывают одинаково сильное чувство к рыцарю Айвенго, но одна находит в себе силы противиться страсти, считая дочерний долг превыше всего, другая отвергает возможность стать королевой, переступает через волю опекуна, заменившего ей отца. Мысленно соотнеся образ Ровены с монархинями из других романов Скотта, читатель приходит к выводу, что она не смогла бы стать королевой, поскольку царственная особа, прежде всего, правительница, в ответственный момент способная подавить в себе женскую слабость и каприз. Заметен параллелизм сюжетных линий в случае с Флорой и Розой, при всей разности их характеров проведенных через ряд одинаковых ситуаций. Сходство между ними заставляет помнить о том, что как исключительные, так и ничем не примечательные личности легко могут стать «мячиком в руках судьбы» [5, 175].

Речевая характеристика в романах служит не только для указания на социальный статус героинь, но и на некоторые исторические обстоятельства. Во время путешествия в Лондон Джини старается говорить как можно меньше, чтобы не подвергнуться насмешкам из-за акцента, что иллюстрирует напряженные отношения между жителями Англии и Шотландии в тридцатых годах XVIII века. «Кроткие» героини и «сивиллы» часто противопоставляют себя письменной культуре, признавая огромную власть за произнесенным словом. В «Эдинбургской темнице» множество случаев, в которых делается акцент на этом. Рассуждая о средствах, необходимых для спасения сестры Джини отвечает Батлеру: ".but writing winna do it.a letter canna look, and pray, and beg, and beseech, as the human voice can do to the human heart. A letter's like the music.naething but black scores, compared to the same tune played or sung. It's word of mouth maun do it, or naething, Reuben." («.разве может письмо смотреть, и молить, и упрашивать, и заклинать, как может человеческий голос, трогающий самое сердце? Письмо похоже на ноты.это всего-навсего черные значки, и их никак нельзя сравнить с мелодией, когда ее поют или играют. Нет, Рубен, только слова, сорвавшиеся прямо с уст, могут помочь нам, все другое - бесполезно») [17, с.282].

В каждом слове, по убеждению Норны, Мэдж, Эффи, заключена магическая сила. Меняя имена, подобные героини пытаются отречься от прошлого, изменить весь жизненный уклад, заставить окружающих забыть о совершенных когда-то ошибках. Улла Тройл - отцеубийца, а Норна -могущественная повелительница ветров. Поэтому при встрече с Мертоном провидица шепотом произносит свое прежнее имя, запятнанное преступлением. Дочь «матушки-кровопивушки» называют по-разному: вина за все неблаговидные поступки ложится на Уайлдфайр, Хелфайр замешана в связях с дьяволом, Маргарет Мардоксон - воспоминание о мечтательной, доверчивой девушке. В зависимости от обстоятельств, Мэдж выбирает подобающую прозвищу маску. Только в редкие минуты просветления, например, когда она общается с Джини, Мэдж тоскует по прежней чистоте.

Мотив покаяния грешницы - не единственный пример использования писателем прототекста христианской культуры. Ситуации пророчеств, видений, проповеди, суда написаны под влиянием Библии. Помимо прямых цитат В.Скотт часто прибегает к притчам и образам из Ветхого и Нового Завета. Домини сравнивает Мег Меррилиз с Эндорской волшебницей [5, с.403]. Он испытывает суеверный страх перед цыганкой, не может противиться ее воле. Один из излюбленных библейских сюжетов, неоднократно приводимых Скоттом в разных обстоятельствах, связан с враждой между иудеями и филистимлянами. В письме, обращенном к Рэвенсвуду, леди Эштон приравнивает себя к царю Давиду, соответственно почти открыто представляя Эдгара Голиафом, превращая противостояние в войну против иноверца. Уход Эффи Дине из дома ее отец воспринимает как предательство. Он сравнивает свою тоску по потерянной дочери с муками Иова, цитируя 15-18 стихи главы шестой [17, с.466]. Джини читает главу о пророке Исайе, в которой находит подтверждение правильности своего нравственного выбора [17, с.350]. Библейские аллюзии демонстрируют ярко выраженную этическую доминанту образной системы романов В.Скотта.

Система женских образов в произведениях шотландского классика ведет в перспективе к идеалу, который проступает в счастливых финалах. Писательский юмор и терпимость - не попытка уйти от действительности, а напоминание о том, что он обращается к сознанию, ставящему общие интересы выше эгоизма. Вся страсть Скотта заключена в созданных им женских образах и решении таких сцен, как, например, суд над Ребеккой, встреча сестер Дине в темнице. Мы видим, как в мире, созданном на страницах его лучших романов, героинь подстерегают ловушки на опасных поворотах истории, но для всех тех, кто выбирает служение правде и справедливости, строит свою жизнь в соответствии с христианскими заповедями, писатель непременно испытывает и сострадание, и сочувствие.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Пакина, Елена Владимировна, 2004 год

1. Скотт В. Собрание сочинений: В 20 т. Пер. с англ./ Под общ. ред. Б.Г. Реизова; Вступит статья Б.Г. Реизова.-М. - Л.: Гослитиздат, 1960 -1964.

2. Скотт В. Аббат / Пер. А.Г.Левинтона и В.Е. Шора; Коммент. В.Е. Шора // Собр. соч.: В 20 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1963. - Т. 10.

3. Скотт В. Айвенго / Пер. Е.Г. Бекетовой; Коммент. А.А. Бельского//Собр. соч.: В 20 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1962. -Т.8.

4. Скотг В. Вудсток / Пер. Е.Н. Петровой и А.Н. Тетеревниковой; Коммент. С.А. Орлова и М.Б. Рабиновича // Собр. соч.: В 20 т. М.-Л.: Худ. лит., 1965.-Т.17.

5. Скотг В. Гай Мэннеринг / Пер. С.М. Шадрина; Коммент. М.Б. Рабиновича // Собр. соч.: В 20 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1960. - Т.2.

6. Скотт В. Граф Роберт Парижский / Пер. Б.Т. Грибанова и Н.С. Надеждиной // Собр. соч.: В 20 т. М - Л.: Худ. лит., 1965. - Т.20.

7. Скотг В. Кенилворт / Пер. П.В. Мелковой и Б.Б. Томашевского; Коммент. Н.Я. Дьяконовой и К.А. Афанасьева // Собр. соч.: В 20 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1963. - Т.П.

8. Скотт В. Ламмермурская невеста / Пер. В.А. Тимирязева // Собр. соч.: В 20 т. М.- Л.: Гослитиздат, 1962. - Т.7.

9. Скотг В. Монастырь / Пер. М.А. Колпакчи и В.Д. Метальникова; Коммент. Б.Г. Реизова и К. А. Афанасьева // Собр. соч.: В 20 т. М.- Л.: Гослитиздат, 1963. - Т.9.

10. Скотг В. Певерил Пик / Пер. М.И. Беккер и Н.Л. Емельянниковой; Коммент. Н.А. Егуновой и М.Б Рабиновича // Собр. соч.: В 20 т. М.-Л.: Худ.лит., 1964. - Т. 14.

11. Скотг В. Пират / Пер. В.С.Давиденковой; Коммент. В.Н. Шейнкера // Собр. соч.: В 20 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1963. - Т. 12.

12. Скотт В. Приключения Найджела / Пер. И. В. Брусянина, Н.Л. Рахмановой; Коммент. А.С. Ромм и Э.И. Великановой // Собр. соч.: В 20 т. М,- Л.: Худ. лит., 1964. - Т.12.

13. Скотт В. Пуритане / Пер. А.С. Бобовича; Коммент. М.И. Беккер // Собр. соч.: В 20 т. М- Л.: Гослитиздат, 1961. - Т. 4.

14. Скотг В. Роб Рой / Пер. Н.Д. Вольпин; Коммент. Р.М Самарина // Собр. соч.: В 20 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1961. - Т.5.

15. Скотг В. Уэверли / Сост. и общ. ред. Д.М.Урнов // Собр. соч.: В 8т. -М.: Правда, 1990.

16. Скотт В. Черный карлик / Пер. А.А Вейзе; Коммент. МИ. Беккер // Собр. соч.: В 20 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1961. - Т. 4.

17. Скотг В. Эдинбургская темница / Пер. З.Е. Александровой и С.П. Мирлиной; Коммент. Б.И. Колесникова. // Собр. соч.: В 20 т. М.-Л.: Гослитиздат, 1962. - Т. 6.

18. Scott W. Ivanhoe. Lnd.: Penguin Books Ltd., 1994.

19. Scott W. Rob Roy. Lnd.: Penguin Books Ltd., 1995.20.23.