Типология лезгинского местоимения в сравнении с английским тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.20, кандидат наук Садыки Нияра Наримановна

• Садыки Нияра Наримановна
• кандидат наук
• 2016

Оглавление диссертации кандидат наук Садыки Нияра Наримановна

Введение

Глава 1. Местоимение как часть речи в лезгинском и английском языках

1.1. Место дейксиса в языковой системе

1.2. Местоимения как особый лексико-грамматический класс слов

1.2.1 Синтаксический, морфологический, семантический и когнитивный подходы к выделению местоимений в отдельный класс

1.2.2. Функционально-семантические отличия местоимений от других частей речи в грамматических концепциях языковедов

1.2.3. Теоретические принципы толкования местоимений как служебных слов

1.3. О соотношении категорий лица и субъекта в прономинальной системе

Выводы по главе

Глава 2. Структурно-семантические и функциональные особенности местоимений в лезгинском и английском языках

2.1. Классификация местоимений

2.2. Семантические особенности местоимений

2.3. Функциональная характеристика местоимений

Выводы по главе

Заключение

Список использованной литературы

Список литературных источников

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Типология лезгинского местоимения в сравнении с английским»

ВВЕДЕНИЕ

Местоимение определяется как "лексико-грамматический класс слов, который включает в себя слова, указывающие на предметы, признаки, качества, количество, определяемые ситуацией, но не называющие их" [Смир-ницкий 1960: 214]. В связи с этим местоимения называют также указательными словами или дейктическими единицами, которые указывают, дифференцируют путем соотнесения с разными лицами и предметами, находящимися в том или ином отношении к участнику речевого акта. Они могут соотноситься с другими частями речи - с именами существительными, прилагательными, числительными и быть обладателями качеством последних.

Объектом исследования данной диссертационной работы являются местоимения в лезгинском и английском языках.

Предметом исследования явились лексико-семантические, морфологические, грамматические и функциональные характеристики лезгинского местоимения в сравнении с английским.

Актуальность работы видится в том, что уровень, глубина и всесторонность исследования местоимений не соответствуют как современному состоянию общетеоретической разработки лезгинского и английского языков, так и той системообразующей роли, которую местоимения могут выполнять в общем структурировании языка. В данной работе мы стремимся выявить и сопоставить семантику и функции всего корпуса местоимений в разносис-темных языках. Такого рода исследования являются необходимыми для дальнейшего развития прикладной лингвистики, а также в практике преподавания исследуемых языков.

Местоимения принадлежат к классу тех единиц языка, которые играют важную роль в организации коммуникативного акта, составными элементами которого являются говорящий, собеседник, предмет речи, номинативные единицы, а также разные языковые и внеязыковые факторы, обеспечивающие семиологическую связь между предметом речи и номинативной единицей, которая его называет.

Несмотря на многовековую историю исследования и большое количество научных трудов, выполненных на материале разных языков, вопрос о местоимениях остается до сих пор проблемным как в общем языкознании, так и частных лингвистиках.

Существует ряд аспектов этой проблемы, которые или вообще очутились вне поля зрения ученых, или освещены слишком поверхностно. Так, языковедческая наука до сих пор не дала исчерпывающего ответа на вопросы, что собственно представляют собой местоимения как часть речи, какие единицы принадлежат к их классу, по каким критериям они распределяются на лексико-грамматические разряды, каковы их языковые функции и т.п. Дискуссионным также остается вопрос их семантики, которая может варьировать в зависимости от коммуникативных интенций субъектов речи.

Такое состояние изучения местоимений в языкознании предопределено в первую очередь тем, что в этом лексико-грамматическом классе объединены разные по своей семантико-граматической природе и функциям языковые единицы. Кроме того, со времени зарождения научного интереса лингвистов к местоименным словам основное внимание уделялось в основном личным, притяжательным и указательным местоимениям на том основании, что именно они занимают центральное место в местоименной системе, а другие разряды, в частности вопросительные и относительные местоимения, выполняют второстепенную функцию (Э. Бенвенист, А. А. Потебня, Р. Якобсон).

Функциональная характеристика местоимений лезгинского и английского языков в сопоставительном аспекте, как нам представляется, должна являть собой взаимосвязанную систему, включающую в себя семантическую, синтагматическую и парадигматическую модели. В соответствии с вышеуказанными разноаспектными характеристиками местоимения сформулирована цель настоящего исследования.

Целью исследования является комплексный, многосторонний анализ местоимений лезгинского языка в сравнении с английским. Поставленная цель определяет решение следующих исследовательских задач:

1. Рассмотреть теоретические основы сопоставительного изучения местоимений в языках разных систем и проанализировать основные методы межъязыковых сопоставлений в контексте достижений лингвистики.

2. Подвергнуть анализу принципы выделения местоимений в отечественном и зарубежном языкознании. Дать всестороннюю характеристику и определить сущность грамматических категорий местоимений в сопоставляемых языках.

3. Осуществить анализ и дать точное описание классификационных характеристик местоимений в лезгинском и английском языках в сопоставительном плане.

4. Выявить и описать общее и типологически различное в семантических, синтаксических и прагматических функциях известных разрядов местоимений в сопоставляемых разноструктурных языках.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые проводится комплексное исследование различных разрядов местоимений в лезгинском и английском языках на основе сопоставительно-типологического анализа. Целостное исследование функциональных особенностей местоимений с подобной точки зрения дало возможность выявить общие и специфические черты в семантическом, синтаксическом и прагматическом аспектах. Кроме того, сопоставление прономинальных грамматических категорий в разносистемных языках наглядно отражает специфичность лезгинского и английского языков.

Теоретическая значимость исследования, на наш взгляд, состоит в том, что оно вносит определенный вклад в область изучения прономиналь-ных грамматических категорий, а также функционирования местоимений в разносистемных языках. Результаты данного исследования могут способствовать дальнейшей разработке вопросов, связанных с исследованием основ грамматического строя разноструктурных языков. Кроме того, теоретическое значение диссертационной работы нам видится также в ее комплексносном характере, поскольку функции местоимений анализируются с позиций се-

мантики, синтагматики и прагматики.

Практическое значение полученных результатов заключается в возможности их приложения в сопоставительно-типологических исследованиях по проблемам прономинальных грамматических категорий, в процессе преподавания основных теоретических и специальных практических курсов по грамматике сопоставляемых языков, при написании школьных и вузовских учебников и методических пособий. Проработанный фактический материал может быть также использован при составлении двуязычных и многоязычных грамматических словарей и т.д.

Методологической и теоретической базой исследования послужили труды по общему и сопоставительно-типологическому языкознанию, общепризнанные работы отечественных (Л.В. Щербы, И.А. Бодуэна де Куртене, В.В. Виноградова, Ю.Д. Апресяна, О.С. Ахмановой, А.В. Бондарко, В.Г. Гака, И.П. Ивановой, И.Б. Ильиша, Е.С. Кубряковой, И.И. Мещанинова, Е.В. Падучевой, О.Н. Селиверстовой, Б.А. Серебренникова, А.И. Смирницкого, Ю.С. Степанова, И.А. Стернина, В.Н. Ярцевой, П.К. Услара, Р.И. Гайдарова, У.А. Мейлановой, Б.Б. Талибова, А.Г. Гюльмагомедова, М.Е. Алексеева, К.Р. Керимова, Б.Р. Курбанова, Э.М. Шейхова) и зарубежных (Ш. Балли, Э. Бен-вениста, Л. Блумфилда, К. Бругманна, К. Бюлера, В. фон Гумбольда, О. Есперсена, Р. Лакоффа, Э. Лайонза, Дж. Лангакера, Ф. де Соссюра и др.) ученых-лингвистов.

Методы исследования определены спецификой предмета и поставленными перед диссертационным исследованием задачами. Основным в работе является сопоставительно-типологический метод. В соотвествии с этим языковой материал рассматривается как в собственно описательном, так и в сопоставительном аспектах. В работе активно применяются такие общелингвистические методы и приемы, анализ и синтез, классификация, сравнение и сопоставление, описание и обобщение.

Материалом исследования послужили произведения лезгинской и англоязычной художественной литературы, публицистические статьи, фун-

даментальные грамматики, тезаурусы и словари (всего около 2000 примеров: 1200 - на английском языке и 800 - на лезгинском). Все лезгинские и английские примеры даны с переводом на русский язык. В отдельных случаях с целью сохранения и точной передачи особенностей оригинала использован буквальный перевод слов и выражений.

Гипотеза исследования. Комплексный сопоставительно-типологический анализ местоимений в разносистемных языках позволяет выявить общие и специфические черты в семантическом, синтаксическом и прагматическом аспектах. Такое сопоставление грамматических категорий местоимений дает возможность отразить своеобразие лезгинского и английского языков.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Местоимения в исследуемых языках делятся на местоимения-существительные и местоимения-прилагательные. В большинстве случаев разряды по значению в лезгинском и английском языках совпадают. В отличие от английского языка в лезгинском отсутствует абсолютная форма притяжательных местоимений.

2. Личные местоимения обладают категорией падежа в обоих исследуемых языках, с той разницей, что в лезгинском языке они изменяются по 5 падежам, а в английском - по двум. Основным отличием личных местоимений лезгинского языка является то, что они не обладают категорией рода, как это имеет место в английском. В лезгинском языке к личным принято относить лишь местоимения 1 -го и 2-го лица, в то время как функции местоимений 3-го лица здесь выполняют субстантивированные указательные местоимения. В английском в подсистему личных местоимений входят единицы трех лиц.

3. Отличительной чертой указательных местоимений в лезгинском языке, в отличие от английского, является разграничение в них, как правило, трех степеней удаления от говорящего с разграничением единиц, имеющих значение "этот (рядом с говорящим)", "этот (рядом со слушающим)" и различия в местонахождении по вертикали.

4. Синтаксические функции местоимений в сопоставляемых языках обнаруживают много сходств. Личные местоимения в функциях подлежащего и дополнения являются наиболее частотными в обоих исследуемых языках.

5. Прагматические функции местоимений в сопоставляемых языках реализуются по-разному. Коммуникативный аспект личных местоимений вы, мы обнаруживает сходства и различия в их использовании.

6. В рассматриваемых языках дейктические наречия лезг. инал; англ. here 'здесь' и лезг. анал; англ. there 'там' по своим сигни-фикативным значениям близки к указательным местоимениям лезг. им; англ. this 'этот' и лезг. ам; англ. that 'тот', т.к. местоимение этот, так же, как и наречие здесь, соотносится с теми лицами, предметами и событиями, которые говорящий считает расположенными в пространстве, включающем его самого. Указательные местоимения лезг. им/ам; англ. this/that 'этот/тот' не всегда дейктичны и поэтому не всегда являются указателями близости/дальности к говорящему.

7. В диалогической речи в английском языке, в отличие от лезгинского, обычно происходит адаптация адресата к точке зрения говорящего. Например, в ответ на призыв лезг. Инал ша; англ. Come here 'Иди сюда' естественный ответ в английском повторяет тот же глагол: I'm ^ming (Я иду), т.е. адресат как бы мысленно перемещает себя в пространстве на место говорящего и принимает его точку зрения, в то время как в лезгинском языке ответ базируется на другом глаголе: Зун къвезва 'Я иду'.

Степень изученности темы исследования. Данное исследование представляет собой первое комплексное исследование всего корпуса местоимений в лезгинском языке в сопоставлении с английским.

Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования докладывались на всероссийских и международной научных конференциях "Языки Кавказа в современном лингвистическом пространстве" (Махачкала, ДГПУ, 2013), "Актуальные проблемы лингвистики и языкового образования" (Махачкала, ДГУ, 2013), "Aktualne problemy nowoczesnych nauk - 2013" (Przemysl, 2013). Содержание диссертации отра-

жено в десяти публикациях автора по теме исследования в журналах и сборниках научных трудов, в том числе в трех реферируемых журналах по списку ВАК РФ. В полном объеме диссертационная работа обсуждена и одобрена на заседании кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного педагогического университета.

Структура работы. Данное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы (1 75 источников). Общий объем работы составляет 165 страниц машинописи.

Во введении обосновываются цели и задачи исследования, его актуальность и новизна, методы и материал исследования, а также практическая и теоретическая значимость диссертационной работы.

Первая глава - "Основные проблемы изучения местоимений" - расмат-ривает теоретические проблемы, связанные с определением положения местоимений в системе частей речи, а также различные подходы к их изучению.

Вторая глава - "Структурно-семантические и функциональные особенности местоимений в лезгинском и английском языках" - изучает такие проблемы как классификация местоимений в рассматриваемых языках, семантические особенности местоимений, а также - синтаксические функции местоимений в разносистемных лезгинском и английском языках.

Каждая глава сопровождается краткими выводами.

В заключении подводятся основные итоги исследования.

10

Глава 1.

МЕСТОИМЕНИЕ КАК ЧАСТЬ РЕЧИ В ЛЕЗГИНСКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ

1.1. Место дейксиса в языковой системе.

Термин "дейксис", как известно, возник в далекой древности, но на какое-то время был забыт лингвистами. Лишь в начале 20 века немецкий лингвист К. Бругманн снова привлек к нему внимание [Бругманн 1994]. Вслед за К. Бругманном, дейксис активно исследовался К. Бюлером - известным немецким психологом и лингвистом ("Теория языка", 1934), и именно он впервые описывает два явления, выражающие дейктические отношения: анафору и Dеixis ат Рhаntаsmа (когда дейктический центр переносится мысленно в пространстве и времени) [цит. по: Бурлакова 1992: 134].

О. Есперсен предложил другое направление исследования дейксиса, он ввел термин "шифтер" для описания языковых единиц: "Дейктические элементы - наиболее типичные примеры шифтеров. Они в принципе не могут быть интерпретируемы вне контекста: [Есперсен 1972: 112]. Так, высказывание лезг. Зун исягъта инал ала; англ. I'm here at the moment "Я сейчас здесь" нельзя интерпретировать однозначно, если неизвестно, кто, где и когда это сказал.

В отечественной лингвистике эту проблему широко изучает В.В. Бур-лакова в своей работе "Семантика в анафоре и дейксисе" (1992), где говорится, что анафора и дейксис - явления тесно соприкасающиеся, но значительно различающиеся по своей природе: "Из трех граней грамматики - значения, функции и формы - анафора и дейксис базируются на семантическом аспекте грамматики" [Бурлакова 1992: 39].

Ю.Д. Апресян, в свою очередь, различает три вида дейксиса: локальный, темпоральный и личный [Апресян 1997: 236]. Эта точка зрения наиболее традиционна, хотя не все языковеды разделяют это мнение. Например, Р. Лакофф различает дейктическую трихотомию в виде темпорально-локального, дискурсивного и эмоционального дейксиса [Lаkоff 1974: 312].

По мнению Р. Лакоффа, эмоциональный дейксис возникает под влиянием эмоций, когда говорящий не в состоянии помнить об основных закономерностях функционирования дейктических единиц [Lаkоff 1974: там же]. Например, дейктики this/that могут оба употребляться для обозначения близости объекта. Но при дейксисе дискурса this используется только в том случае, если предшествующее высказывание было совершено тем же лицом.

Р. Якобсон, вслед за О. Есперсеном, рассматривает дейктические знаки как "шифтеры" в связи с особенностями их референтной взаимосвязанности [Якобсон 1972].

Современные языковеды основную особенность дейксиса усматривают в том, что дейксис абсолютно зависит от акта речи (I - я), а референтная соотнесенность дейктических слов и выражений меняется с изменением автора речи от одного лица к другому. В современном языкознании указывается на эгоцентричность как основную характеристику дейксиса. Позиция I ego ("я") - лидирующая в отсчете пространства, времени и личностных взаимоотношений. Сам говорящий становится точкой отсчета, центром дейктического поля, и установление близости/дальности, одномоментности или предшествования действия или личностных отношений определяется в соотнесенности с актом речи, произносимым этим самым ego. Однако целый ряд вопросов по проблемам дейксиса до сих пор не достаточно полно освещен, хотя и привлекает внимание многих исследователей на протяжении последних лет ^уош 1979; Tаnz 1980; Fil^re 1982; Rааh 1983; Stеmbеrg 1983].

В современном языкознании дейксис как проблема изучается уже давно, но все еще многое в ней остается спорным. В первую очередь, обращает на себя внимание различные наименования этого термина, которые варьируют в самых различных названиях типа эгоцентрики, индексы, дейктики, шифтеры, операторы и т.д. К тому же, их лингвистический статус до сих пор еще не изучен. Необходимо помнить, что обычно к дейктическим элементам можно причислить указательные и личные местоимения, а также -отдельные местоимения и наречия места и времени. Некоторые исследовате-

ли в определение дейксиса стали вкладывать и его грамматические свойства [Виноградов 1975, Лайонз 1978, Падучева 1985 и др.].

Как известно, во многих языках у глагола имеются две грамматические категории - вид и время. Категория времени - категория шифтерная. Также известно, что семантика шифтеров в целом достаточно абстрактна, однако в каждом отдельном случае она конкретна. В большинстве языков, очевидно, применяются именно эти универсальные, экономные языковые элементы.

В рассматриваемых языках также используются подобные указатели лица, ср.: лезг. Чун салаз физва; англ. We аге going to the garden "Мы идем в сад"; лезг. Чаз мекъи хъана; англ. We аге соМ "Мы замерзли" (теоретически может относиться от двух до бесконечности лицам). В каждом конкретном примере обычно появляется необходимость дополнительной ссылки на говорящего.

Существует также и противоположное мнение о том, что дейктические выражения - это особенные языковые единицы с независимой от контекста и ситуации семантикой. В действительности же достаточно широкий круг языковых единиц взаимодействует с дейктическими компонентами.

Например, английские глаголы соте 'приходить' и go 'уходить' являются дейктическими по своей природе: выражение соте to X'прийти в Х' может быть использовано, только если говорящий или адресат находится в месте Х либо в момент описываемого события, либо в момент речи. В японском языке, в то же время, можно употребить обычный глагол каЫе, означающий 'написал', в предложении типа 'Я написал письмо студенту', но нельзя в предложении 'Студент написал письмо мне' - в этом случае необходимо добавить дейктический глагол, например каЫе каШа, букв. 'написал мне дал' [цит. по: Падучева 1985: 73].

Многие лексемы, не будучи чисто дейктическими, допускают дейкти-ческое употребление, диктуемое им ситуацией: лезг. лексема инал; англ. here 'рядом' в выражении лезг. инал ацукъ; англ.57У here 'садись рядом'. Дейктиче-ские значения и дейктические элементы, таким образом, являются одним из

фундаментальных и универсальных элементов человеческого языка (см. М.Б. Бергельсон, А.Е. Кибрик, 1981).

В современном языкознании анализ дейксиса все чаще базируется на эмпирическом исследовании дейктических средств в различных языках мира, на данный момент уже составлены многочисленные корпусы дейктических средств. Например, сборник "Местоименные системы" У. Виземанн (1987) иллюстрирует богатейший материал по многим малоизученным языковым ареалам, включая Новую Гвинею, Африку, Амазонию и т.д. Наибольший интерес в этой связи представляют местоимения как одно из базовых дейктиче-ских средств.

Р. Перкинс, например, исследовал некоторые грамматикализованные дейктические категории (инклюзивность-эксклюзивность, грамматическое время, лицо, близость от говоряшего и др.). На примере выборки из нескольких десятков языков указанный автор замечает обратную взаимосвязь между количеством дейктических различий в языке и сложностью его культуры [Перкинс 1998].

Исследование Х. Дисселя (1999) детально изучает основное средство пространственного (а также и предметного и временного) дейксиса, а именно, указательные местоимения (демонстративы). Он различает несколько синтаксических типов демонстративов - адъективные, адвербиальные, субстантивные и идентифицирующие. Как указывает упомянутый автор, наиболее часто в языках мира встречаются и такие сложные дейктические системы, которые берут за основу такие характеристики как видимость/невидимость референта для говорящего, нахождение говорящего выше/ниже говорящего (напр., в лезгинском), ближе/дальше по сравнению с говорящим, на той же/на другой стороне по сравнению с говорящим (атабаскские языки Аляски).

Кроме того, демонстративы обладают редкой для служебных слов особенностью - они никогда не происходят этимологически из лексем других классов и, таким образом, входят в базовый морфологический состав языков.

Вероятно, это объясняется, в первую очередь, их дейктической функцией, ибо "дейксис представляет собой один из древнейших и наиболее фундаментальных механизмов человеческого языка" [Левинсон 2007: 34].

В современной лингвистике сформировалась типология языков с точки зрения использования в них дейктических категорий. Так, например, С. Ле-винсон различает два типа языков по критерию того, какой момент времени принимается за основу при письменной коммуникации - момент создания сообщения или момент его получения адресатом [Левинсон: там же].

Понятие дейксиса все чаще упоминается также при описании дейкти-ческих лексем, в семантику которых входит указание на место и время произнесения высказывания, при этом личные местоимения типа лезг. зун, англ. I 'я', лезг. вун, англ.уои 'ты'; лезг. куьн, англ. we 'вы', лезг. ам, англ. he 'он' и др. формируют особый класс лексем, семантика которых проявляется при указании на "дейктические координаты" данной ситуации. Сюда можно отнести лексемы, в состав которых входит компонент дейксиса: это обстоятельства места и времени типа лезг. инал, англ. here 'здесь' и лезг. анал, англ. there 'там' ("вблизи говорящего" / "не вблизи говорящего"), лезг. исят-да, англ. now 'сейчас' и лезг. а ч1авуз, англ. then 'тогда' ("в момент речи" / "не в момент речи"). Это всего лишь очевидные примеры того, как "грамматическая структура языка показывает пространственно-временные координаты типичной ситуации высказывания" [Лайонз 1978: 210].

Подобное толкование дейксиса можно найти и в классификации К. Бругманна.

По-другому трактует проблему дейксиса известный лингвист К. Бюлер (1934), который выделяет три группы дейксиса: (1) зрительный дейксис (ёетошйайо аё оса^) - указание на то, что находится в поле зрения говорящего, (2) контекстуальный, или анафорический, дейксис, относящийся к ранее употребленному слову и (3) дейксис воображаемый (Dеixis ат Рhаntаsmа) - указание на то, что известно собеседникам на основании их

знаний о данном предмете, не связанных с данной ситуацией [ВаЫег 1934: 112].

Отличие местоименных пар типа зун/вун в лезгинском языке - I/you в английском - я/ты в русском от лексем другого типа достаточно велико, т.к. каждый акт речи обладает референцией с неизменяемым и „объективным" смыслом, как виртуальным, так и актуализованным. Но у "я" нет единого класса референций, т.к. нет единого "объекта", определяемого в качестве "я" [Бенвенист 1974: 286]. Другими словами, каждое "я" отличается своей особенной референцией и каждый раз относится к "единственному индивиду, взятому именно в его единственности" [Бенвенист 1974: там же].

Отсюда следует, что дейктики типа "я" и "ты" являются не только виртуальными знаками. Как утверждает Э. Бенвенист, такие лексемы функцио-нирут лишь в качестве "знаков, актуализуемых в одновременных речевых актах" [Бенвенист 1974: 286].

Однако мы не согласны с подобной точкой зрения и, вслед за профессором Ю.Д. Апресяном полагаем, что местоимения "я" и "ты", а также - и другие дейктические единицы, принадлежат системе языка, функционируют в ней, как ее знаки и получают поэтому достаточно специфические характеристики в своем сигнификативном значении, ср.: лезг. зун, англ. I 'я' - всегда автор речи, а лезг. вун, англ. yoи 'ты' - его адресат. На самом деле, референ-циальная взаимосвязь между ними не является фиксированной, ибо местоимения "я" и "ты" в процессе речи могут меняться ролями, но сохраняют при этом свои виртуальные значения. Более того, имеется еще одна специфическая особенность этих слов: "я" - это языковой знак с двумя знаковыми функциями: указатель говорящего лица - основная дейктическая функция - и символ, т.к. он противопоставляется 2_му лицу и своим эквивалентам в других языках [Апресян 1997: 219].

По мнению Р. Якобсона, местоимение "я" состоит в отношениях экзистенции к говорящему, т.к. только при таких условиях оно может представлять объект речи. Хотя такие отношения характеризуют не только местоиме-

ние 1-го л. ед. ч., но и местоимение 2-го л. уои, а также указательные местоимения типа лезг. им/ам, англ. this/that 'этот'/'тот' и дейктические наречия лезг. инал/исятда, англ. here/now 'здесь'/'сейчас'.

Таким образом, можно утверждать, что дейктические выражения не есть просто чистые указатели. Они сочетают в себе две функции - знаковую и указательную. Тогда получается, что они обладают еще и добавочными значениями, хотя их значение и обусловлено контекстом. Личные местоимения также сигнализируют об одушевленности и категории лица, помимо того, что они идентифицируют соотношение к участнику речевого акта: лезг. инал/анал, англ. here/there 'здесь'/'там' и лезг. им/ам, англ. this/that 'этот'/'тот' являются индикаторами близости/дальности.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Садыки Нияра Наримановна, 2016 год

Список литературных источников

Гаджиев Р. Легенда о Шах-Аббасе: Повести и рассказы. - Махачкала: Дагиздат, 1991. - 336 с

Курбан Гь. (К. Акимов). Ирид чин алай хуьр (Село с семью лицами). Махачкала: Дагиздат, 1980. 452 с.

Лезги ч1алан антология (Антология лезгинского языка). Вып. 5. Махачкала: Дагпресс, 1984. 278 с.

Меджидов К. Хайи чилин таватар (Красавицы родной земли). Махачкала: Дагучпедгиз, 1975. 329 с.

Терсепулда йиф (Ночь в Терсепуле). Повести и рассказы. Даггиз: Махачкала, 1996. 240 с.

Maagham W.S. Theatre. M., 1983. 356 p.

Sheldon S. The Stranger in the Mirror. NY, 1990. 412 p.

Wilde O. The Pictare of Dorian Grey. M.: Anipress, 2000. 427 p.