Тема поэта и поэзии в лирике А. С. Пушкина и поэтов его времени тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Чо Ми Кен

• Чо Ми Кен
• кандидат филологических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Чо Ми Кен

ВВЕДЕНИЕ.з

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ТЕМА ПОЭТА И ПОЭЗИИ В ЛИРИКЕ ПУШКИНСКОЙ ПОРЫ

Тема поэта и поэзии в творчестве В.А. Жуковского.

Тема поэта и поэзии в творчестве К.Н. Батюшкова.:.

Тема поэта и поэзии в лирике поэтов-декабристов.

Тема поэта и поэзии в творчестве поэтов-любомудров.

Тема поэта и поэзии в лирике A.A. Дельвига.

Тема поэта и поэзии в лирике Н.М. Языкова.

Тема поэта и поэзии в лирике Е.А. Баратынского.

Выводы.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЭВОЛЮЦИЯ ТЕМЫ ПОЭТА И ПОЭЗИИ В ЛИРИКЕ A.C. ПУШКИНА

1. Лицейский период.

2. Петербургский период.

3. Южный период.

4. Михайловский период.

5. Лирика 1826-1836 годов.

Выводы.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Чо Ми Кен

выводы

Проследив все линии разработки темы поэта и поэзии в лирике Пушкина и соотнеся их с широким, достаточно представительным контекстом решений той же темы в лирике других русских поэтов «пушкинской поры», мы имеем право признать пушкинский вклад в решение интересующей нас эстетической проблемы наиболее значительным и исторически перспективным.

В поисках этого решения Пушкин прошел немалый путь. На первых этапах в его лирике доминировали стереотипные концепции или узаконенные уже сложившимися традициями направления их преобразования. Среди прочих вариантов выделялись комбинации сразу нескольких традиционных схем (или, точнее, их составляющих). Сам принцип совмещения различных традиционных схем, связанных с теми или иными жанрами и устойчивыми стилями, тоже был узаконенен традициями русской лирики. Однако очевидно, что у Пушкина общая для всей эпохи закономерность проявляется с наибольшей силой. Никто другой не 7 совмещал в своей лирике такого количества разнообразных решений темы, разнообразных образов поэта и эстетических деклараций. Никто другой не совмещал столь разные варианты в пределах одного и того же лирического текста (т.е. без оправдания жанровой спецификой разных текстов). Наконец, никто не потянулся так рано к оригинальной трактовке темы и не ввел на первых же шагах новое направление ее разработки — в начале, естественно, еще сугубо аспектное (имеется в виду сближение темы поэзии с прозой жизни, с реальными условиями творчества и бытия самого творца).

В дальнейшем появляются новые решения, захватывающие сущностную «сердцевину» темы, а вместе с тем неповторимо своеобразные, поистине уникальные. И это не просто отдельные оригинальные «находки». Как мы убедились, новаторские решения образуют единый динамический ряд, единый процесс становления и развития своего рода лирического мифа о поэте. Однако характерно, что путь, ведущий к полноценной, глубокой оригинальности, не исключает и практически даже не ослабляет в лирике Пушкина возможности продолжения традиционных линий и возможности сохранения — конечно, при условии их модифицирования — стереотипных решений.

В итоге пушкинская система представлений о поэте и поэзии оказывается наиболее широкой и внутренне подвижной. Это проявляется не только в свободе сочетаний разных традиций или в столь же свободных сочетаниях стереотипов и новаций, но и в необычном построении определяющей всю систему в целом шкалы ценностей, в число которых входит поэзия. Никто в пушкинскую эпоху, кроме самого Пушкина, не поставил, например, поэзию (пусть и на время) так низко — ниже звона рюмок, «жирных обедов» и военной службы, между тем Пушкин это сделал. Никто, с другой стороны, не ставил поэзию выше всех других духовных ценностей, практически превыше всего, между тем, Пушкин (пусть и на время) это сделал. Как объяснить все эти проявления беспрецедентной оригинальности? Сделанные наблюдения побуждают придать решающее значение синтетической природе поэтического мышления Пушкина, которая дает о себе знать в различных сферах его творческой деятельности. Сказывается она и в той области, которая нас интересует. Пушкин и здесь ничего не отбрасывает, а напротив, все аккумулирует и в конечном счете объединяет, преображая при этом все объединяемое. Последнее происходит с неизбежностью, так как является непременным условием объединения разнородных составляющих. Так и рождается своеобразие, конкретно охарактеризованное выше.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Чтобы не повторять в заключении выводы, которыми завершаются первая и вторая части диссертации, целесообразно посвятить этот завершающий ее раздел вопросу о перспективах дальнейшего изучения интересующей нас темы в одном, довольно важном, но пока еще почти не затронутом в нашей работе аспекте. Речь идет об отношении пушкинских представлений о поэте и поэзии к эстетике реализма.

Мы убедились в том, что, разрабатывая тему поэта и поэзии в своей лирике, Пушкин довольно далеко продвинулся в сторону романтизма. Но мы убедились также и в другом: для того, чтобы говорить о тождестве пушкинских решений (и прежде всего пушкинского мифа в целом) с романтическими концепциями поэтического творчества, у нас нет достаточных оснований. Следовательно, Пушкин движется не к романтизму, а, соприкасаясь с ним и кое в чем к нему приобщаясь, — все же в каком-то ином направлении. Можно ли считать, что это было движением к идеям реалистической эстетики? Попытаемся изложить некоторые соображения, которые, по нашему мнению, могли бы способствовать прояснению этого вопроса.

Вопрос этот упирается в проблему более общего порядка. Каково содержание понятия «реализм» применительно к лирике и, в частности, применительно к лирике Пушкина? Л.Я. Гинзбург, много сделавшая для изучения проблемы «Пушкин и реализм», акцентировала мысль о связи поэта и поэтического творчества с общественно-историческими условиями, в которых они существуют. «В пушкинском понимании, — писала Гинзбург, — поэт недосягаемо высок в своем творческом акте. Но жизненный материал, претворяемый творческим актом, добывает из жизни человек. Этот человек не вне среды и не над средой. Он существует не по законам своего духа, но согласно бытовым и нравственным нормам, для него обязательным».206 Исследовательница напоминала, конечно, и о том, что, по мысли Пушкина, «вступая из эмпирической действительности в область

207 искусства, человек становится иным». Но подчеркивалось, что

208 происходит это «не в порядке романтической сублимации» , а на основе опыта, добываемого ценой действительного участия в реальной жизни, которой живут все.

Если следовать такому представлению о реалистической концепции поэта и поэтического творчества, то, очевидно, что ей в наибольшей степени соответствуют образы поэтов, созданные в прозаической повести Пушкина «Египетские ночи» (1835). Та же Л.Я. Гинзбург убедительно

206 Гинзбург Л.Я. О лирике. 3-е изд. доп. М„ 1997. С. 178-179. 2,17 Там же. С. 179. оь! -г

Там же. показала, что в «Египетских ночах» обоснована «мысль глубоко реалистическая»: поэт «изображает мир, которому сам принадлежит».209 Говоря иначе, движение к реалистическим концепциям поэта и поэзии достаточно определенно (с полемическим обыгрыванием романтических мотивов) намечается в пушкинской прозе, в специфических условиях прозаического повествования.

Но вот уже в стихотворном повествовании того же Пушкина мы такой определенности не обнаруживаем. Примером может служить «Евгений Онегин», где тема поэта и поэзии занимает, как известно, немаловажное место. Автор неоднократно отмежевывается от стереотипных образов поэта, будь то образ классицистический (шутливое эпическое «вступление» в конце седьмой главы) или романтический — в его мятежном или меланхолическом варианте (размышления о Байроне в строфе ЬУ1 первой главы — и иронически обрисованный Ленский).

С другой стороны, это отмежевание не абсолютное. Автор то и дело солидаризуется с отвергаемой литературной позицией — пусть иногда это окрашено шутливой интонацией, как в строфе ЫХ первой главы: здесь он говорит о своем несходстве с теми поэтами, которые в «священном бреду» воспевают «мечтательную любовь». Вместо того чтобы воспевать ее, автор намерен начать. «поэму песен в двадцать пять» (П.VI, 30). Такое отвержение романтизма и шутливо декларированное возвращение к уже архаичным для той эпохи традициям и жанрам достаточно характерно для романа в целом. Сходным образом в XIII строфе третьей главы Пушкин осуждает мрачный британский, т.е. байронический романтизм — в пользу сентиментального «романа на старый лад» (П.VI, 57). Но ироническая тональность подобных высказываний вносит коррективы в это предпочтение доромантических литературных позиций. Все это создает атмосферу романтической иронии, роднящую роман Пушкина отнюдь не с архаическими жанрами XVIII века, а с самыми современными для той эпохи новациями европейского романтизма.

Таким образом, позиция автора не совпадает ни с одной из уже наличествующих литературных традиций или перспектив в обрисовке поэта. В этом отношении интересны строфы ХХХП-ХХХУ главы четвертой. Автор вступает в спор с «критиком строгим», который рекомендует современным поэтам опять приняться за торжественные оды (отклик на свежую журнальную полемику вокруг статьи Кюхельбекера «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие»). Вежливо отвергая классицистическую традицию («Тут бы можно / Поспорить нам, но я молчу; / Два века ссорить не хочу» — П.VI, 87), автор тут же иронически отзывается о «поэтах слезных», которых, казалось бы, собирался взять под защиту от «критика». Самого себя он иронично противопоставляет как «классикам», так и элегикам:

Там же. С. 181.

Случалось ли поэтам слезным Читать в глаза своим любезным Свои творенья? Говорят, Что в мире выше нет наград.

Но я плоды моих мечтаний

И гармонических затей

Читаю только старой няне,

Подруге юности моей,

Да после скучного обеда

Ко мне забредшего соседа,

Поймав нежданно за полу,

Душу трагедией в углу,

Или (но это кроме шуток),

Тоской и рифмами томим,

Бродя над озером моим,

Пугаю стадо диких уток:

Вняв пенью сладкозвучных строф,

Они слетают с берегов. (П. VI, 88)

Кажется, отвержение традиций совершается в данном случае во имя

210 реализма». Но, как показал В. В. Набоков , «реалистические» строки о несчастном соседе восходят еще к «Науке поэзии» Горация, а шесть заключительных стихов приведенной строфы очень напоминают лицейское послание Пушкина «Моему Аристарху»: «Брожу ль над тихими водами / В дубраве темной и глухой, / Задумаюсь — взмахну руками, / На рифмах вдруг заговорю — / И никого уж не морю / Моими резвыми стихами.» (П.1, 153). Новое оказывается в «Евгении Онегине» хорошо забытым старым.

Вполне откровенное возвращение от литературной современности к мотивам лицейской лирики заявлено в строфах LV-LVI первой главы. Здесь автор противопоставляет себя разочарованному Онегину и Байрону, певцу разочарования. Противопоставляя позе байронического поэта счастливое творческое уединение на лоне природы, Пушкин подхватывает традиционные эпикурейские мотивы и дает прямую отсылку к собственной лицейской лирике (но тем самым и преодолевает условность эпикурейского дружеского послания намеком на реальный биографический контекст):

Я был рожден для жизни мирной, Для деревенской тишины, В глуши звучнее голос лирный, Живее творческие сны. Досугам посвятясь невинным, Брожу над озером пустынным, И f а г п i ente мой закон. Я каждым утром пробужден

Набоков В. В. Комментарий к роману А С. Пушкина «Евгений Онегин». СПб. 1998. С. 372.

Для сладкой неги и свободы:

Читаю мало, долго стио,

Летучей славы не ловлю.

Не так ли я в былые годы

Провел в бездействии, в тени

Мои счастливейшие дни? (П. VI, 28)

Впрочем, как выясняется позже, в начале восьмой главы, Пушкин не столь уж безусловно противопоставляет свою лицейскую лирику (и тем самым позицию поэта-эпикурейца) романтическому образу поэта. История музы излагается в восьмой главе как единый, развивающийся процесс. Новые стадии не отменяют уже пройденных. На портрет Музы последовательно ложатся черты «лицейского» (эпикурейского), «петербургского» и «южного» (романтического) периодов, прежде чем она является «уездной барышней». Муза меняется вместе с поэтом, но все же остается самой собою.

Вообще, едва ли не основная черта автора-поэта в «Евгении Онегине» — ничего не отвергать совершенно. Этому способствует ненавязчиво создаваемая Пушкиным система мнимых отказов от разных литературных традиций. Мнимых — потому что на самом деле поэт все-таки обращается к тому, от чего сам же отказывается.211 Перечислим некоторые из таких случаев:

• В XXXIV строфе первой главы автор отказывается воспевать любовь — но только что, в XXXIII строфе, достигло высокой лирической кульминации отступление о женских ножках.

• Характерно, что Байрон (как романтик) и Петрарка (как певец романтически возвышенной любви) упомянуты в первой главе дважды и с разными оценками. Отказ от байронической традиции (строфа ЕУ1) и от петраркизма (строфа ЬУШ) соседствует с сочувственной апелляцией к именам Байрона и Петрарки в строфе ХЕ1Х.

• В строфе III пятой главы автор отказывается от состязания с Вяземским и Баратынским в описании зимы — но делает это уже задним числом, успев потягаться с обоими поэтами в изображении зимних ландшафтов (строфы 1-Н).

• В той же пятой главе звучит отказ от состязания с Жуковским: «.при мысли о Светлане / Мне стало страшно — так и быть .1С Татьяной нам не ворожить» (П.VI, 101; по-видимому, автору «страшно» здесь вдвойне не только за Татьяну, но и за себя, потому что он хотел было вступить в литературное состязание с Жуковским как автором баллады «Светлана»). Но тут же, отказавшись от гадания, автор все-таки обращается к балладной традиции, пересказывая сон Татьяны. Ср.: Смирнов И. П. Астикшо в лирике Пушкина // Пушкин и Пастернак: Материалы Второго Пушкинского коллоквиума. Будапешт. 1991. С. 17-42.

• В «Отрывках из путешествия Онегина» декларативно заявлен отказ от южной романтики во имя жизненной прозы. Но это признание в любви к «фламандскому сору» тут же корректируется — сначала меланхолическим обращением к «фонтану Бахчисарая» (П. VI, 201), а затем — поэтическим описанием Одессы. Пушкин, в самом деле, пишет о «грязи» — но не на скотном дворе, а на роскошном берегу Черного моря. Одесса тоже «в густой грязи потоплена», но происходит это «по воле бурного Зевеса», и весь эпизод рисуется в высоком стилевом регистре, с апелляцией к высоким литературным и мифологическим

212 аллюзиям. В дальнейшем описании одесского дня автора снимаются противоречия между романтическим и подчеркнуто прозаическим, т. е. происходит корректировка эстетической программы, заявленной во «фламандских» строфах.

Таким образом, определенное движение в сторону какого-то одного направления (конкретно — в сторону реализма) в разработке темы поэта и поэзии не просматривается. Просматривается, скорее, другое — стремление не отождествлять свою позицию ни с одним из «направлений» и в то же время — явное нежелание отказываться от продуктивного творческого контакта с любым из существующих или возникающих «направлений» ради гармонического синтеза заключенных в этих «направлениях» возможностей.

В лирической разработке темы поэта и поэзии последовательное (и вообще определенное) движение к идеям реалистической эстетики тоже не просматривается (если иметь в виду именно декларируемые концепции поэтического творчества, а не решение других проблем, вроде проблемы поэтического слова). Л.Я. Гинзбург удается подкрепить мысль о движении Пушкина-лирика к реалистической концепции творчества, пожалуй, только указанием на стихотворение «Труд» (1830), где «поэтическое творчество включается в круг представлений о всяческом созидательном труде

21 3 человека». Это наблюдение справедливое. Но мы убедились, что можно сделать множество наблюдений, выявляющих в лирических стихотворениях Пушкина совсем иные представления о творчестве. И совершенно очевидно, что близкая к реализму концепция поэзии не вытесняет в пушкинской лирике других концепций и не мешает поэту сохранять с ними прочные связи. Мы убедились в том, что логика творческих исканий Пушкина — не движение в русле одного «направления» и не переход от одного «направления» к другому, а установление свободных отношений со всеми существующими традициями и тенденциями развития. Очевидно, что результат этих исканий оказался у Пушкина максимально эффективным благодаря поистине уникальному умению гармонически объединять

См.: Маркович В. М. О значении «одесских» строф в «Евгении Онегине» // Пушкин и другие: Сб. статей к 60-летию проф. С. А. Фомичева. Новгород. 1997. С. 83-84 :13 Гинзбург Л.51. Указ. соч. С. 197. взаимоисключающие начала. В сущности, искания Пушкина могут рассматриваться как своеобразная кульминация общих стремлений к сочетанию разного, свойственных крупнейшим русским лирикам «пушкинской поры». Разрабатывая тему поэта и поэзии, Пушкин не прорывался за пределы эпохи, а достигал максимальной реализации, наивысшего выражения ее (потенциальных) возможностей.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Чо Ми Кен, 2000 год

1. Баратынский Е.А. Полное собрание стихотворений. 3-е изд. Л., 1989.

2. Его же. Стихотворения. Поэмы. Проза. Письма. М., 1951.

3. Батюшков К.Н. Сочинения: В 2 т. М.Д989.

4. Веневитинов Д.В. Стихотворения. Проза. М., 1980.

5. Данте А. Божественная Комедия. Ад / Пер. М. Лозинского. Л., 1939.

6. Дельвиг A.A. Сочинения. Л., 1986.

7. Державин Г.Р. Сочинения. М., 1987.

8. Жуковский В.А. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1, 2. М.; Л., 1959-1960.

9. Его же. Полное собрание сочинений: В 20 т. Т.1: Стихотворения (17971814). М., 1999.

10. Карамзин Н.М. Полное собрание стихотворений. М.; Л., 1966.

11. Кюхельбекер В.К. Избранные произведения: В 2 т. Т.1. М.; Л., 1967.

12. Его же. Сочинения. Л., 1989.

13. Ломоносов М. В. Избранные произведения. Л., 1986.

14. Рылеев К.Ф. Сочинения. Л., 1987.

15. Пушкин A.C. Полное собрание сочинений: В 16 т. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1937-1949; Т.17 (справочный) -М.; Л., 1959.

16. Его же. Полное собрание сочинений: В 20 т. Т.1: Лицейские стихотворения (1813-1817). СПб., 1999.

17. Его же. Полное собрание сочинений: В 10 т. Т.1, 2. М., 1974-1978.

18. Русская элегия XVIII — начала XX века. Л., 1991.

19. Хомяков A.C. Стихотворения и драмы. Л., 1969.

20. Языков Н.М. Сочинения. Л., 1982.

21. Goethe J.W. Ausgewählte Werke. Leipzig, 1963.

22. Schiller F. Werke: In 5 Bdn. Bd. 1. Berlin; Weimar, 1981.

23. Алексеев М.П. Пушкин и мировая литература. Л., 1987. С.5-265.

24. Его же. Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный.»: Проблемы его изучения. Л., 1967.

25. Альми И. Л. Статьи о поэзии и прозе: В 2 кн. Кн. 1. Владимир, 1998.

26. Альтман М. Заметки о Пушкине. 1: Кто «вещий» в «Песни о вещем Олеге»? // Русская литература. 1964. № 1. С. 138-139.

27. Анненков П.В. Материалы для биографии A.C. Пушкина. СПб., 1855.

28. Архипова A.B. Литературное дело декабристов. Л., 1987.

29. Асоян A.A. «Почтите высочайшего поэта.»: Судьба «Божественной комедии» Данте в России. М., 1990.

30. Базанов В. Г. Очерки декабристской литературы. Поэзия. М.; Л., 1961.

31. Его же. Поэты декабристы: К.Ф.Рылеев, В.К.Кюхельбекер, А. И. Одоевский. Л., 1950.

32. Белецкий А.И. Из наблюдений над стихотворными текстами A.C. Пушкина // Филологический сборник Киевского гос. ун-та им. Т.Г.Шевченко. 1953. № 5. С. 83-95. (Науч. зап. КГУ. Т. 12. Вып. 5).

33. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. Т. 7. М., 1955.

34. Березкина С. В. «Пророк» Пушкина: Современные проблемы изучения // Русская литература. 1999. № 2. С.27-42.

35. Бирюков Ф.Г. Литературно-критические взгляды В.К. Кюхельбекера. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1956.

36. Благой Д.Д. От Кантемира до наших дней: В 2 т. Т.1. М., 1972.

37. Его же. Стихотворения Пушкина // A.C. Пушкин. Полн. собр. соч.: В 10 т. М., 1974. Т.1. С. 615-641.

38. Его же. Творческий путь Пушкина. Кн.1: (1813-1826). М.; Л., 1950; Кн.2: (1826-1830). М., 1967.

39. Его же. II gran' padre (Пушкин и Данте) // Дантовские чтения. М., 1973. С. 9-64.

40. Бонди С.М. О Пушкине: Статьи и исследования. 2-е изд. М., 1983.

41. Его же. Рождение реализма в творчестве Пушкина // О Пушкине: Статьи и исследования. М., 1978.

42. Бочаров С. Г. Баратынский // История всемирной литературы. М., 1989. Т.6. С. 338-343.

43. Его же. «Обречен борьбе верховной.» (Лирический мир Баратынского) // Бочаров С.Г. О художественных мирах: Сервантес, Пушкин, Баратынский, Гоголь, Достоевский. Толстой, Платонов. М., 1985. С. 69-123.

44. Булгаков С.Н. Жребий Пушкина // A.C. Пушкин: Pro et contra: В 2 т. СПб., 2000. Т.2. С.119-142.

45. Брюсов В.Я. Пророк: Анализ стихотворения // Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. М., 1975. Т. 7. С. 178-196.

46. Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М., 1966.

47. Вацуро В.Э. Записки комментатора. СПб., 1994.

48. Его же. Лирика пушкинской поры. «Элегическая школа». СПб., 1994.

49. Его же. Литературное движение начала XIX века. Карамзин. Жуковский. Батюшков. Лермонтов // История всемирной литературы. М., 1989. Т. 6. С. 292-303, 360-369.

50. Его же. Лицейское творчество Пушкина // Пушкин A.C. Полн. собр. соч.: В 20 т. СПб., 1999. T.I. С.417-439.

51. Веселовский А.Н. В.А. Жуковский. Поэзия чувства и сердечного воображения. СПб., 1904.

52. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1941.

53. Вишневский A.A. Предисловие. // A.C. Пушкин об искусстве. М., 1999. С. 5-21.

54. Вольпе Ц.С. В.А. Жуковский // Жуковский В.А. Стихотворения: В 2 т. Л., 1940.Т.2. С. V-XLVIII.

55. Гаспаров Б.М. Поэтический язык Пушкина как факт истории русского литературного языка. Wien, 1992.

56. Его же. Поэтика Пушкина в контексте европейского и русского романтизма// Современное американское пушкиноведение: Сб. ст. СПб., 1999. С,301-329.

57. Гинзбург JI. Я. О лирике. 3-е изд., доп. М., 1997.

58. Ее же. О проблеме народности и личности в поэзии декабристов // О русском реализме XIX века и вопросах народности литературы: Сб. ст. М.; Л., 1960. С. 52-93.

59. Городецкий Б.П. Лирика Пушкина. М.;Л., 1962.

60. Грехнев В.А. Мир пушкинской лирики. Н. Новгород, 1994.

61. Григорьева E.H. Стихотворение Пушкина «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит»: (К проблеме завершенности текста) // Концепция и смысл: Сб. ст. в честь 60-летия проф. В.М. Марковича. СПб., 1996. С.115-124.

62. Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957.

63. Его же. Пушкин и русские романтики. М., 1995.

64. Гуревич А. М. Лирика Пушкина в ее отношении к романтизму // Проблемы романтизма: Сб. 2. М„ 1971. С. 197-228.

65. Его же. О поэтических декларациях Пушкина-реалиста // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1961. № 4(16). С.23-30.

66. Жирмунский В. М. Гете в русской литературе. Л., 1982.

67. Журавлева А.И., Некрасов В.Н. Опять о «Памятнике» // Ars interpretanda Сб. ст. к 75-летию проф. Ю.Н. Чумакова. Новосибирск, 1997. С. 61-72.

68. Зайцев В. А. Мотив памятника в русской поэзии от Ломоносова и Пушкина до Бродского // Вестник МГУ. Сер.9: Филология. 1998. № 1. С. 7-22.

69. Иванов Вяч. И. Поэт и чернь // Иванов Вяч. И. Родное и вселенское. М., 1994. С. 138-142.

70. Его же. Два маяка // A.C. Пушкин: В 2 т. СПб., 2000. Т.2. С.119-142.

71. Иванова A.B. Эстетические взгляды В.А. Жуковского. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1986.

72. Ивлева Т.Г. Пушкин и Рылеев: Вопросы типологии русского романтизма. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1994.

73. Иезуитова Р.В. Жуковский и его время. Л., 1989.

74. Измайлов Н.В. Лирические циклы в поэзии Пушкина 30-х годов // Пушкин. Исследования и материалы. М.;Л.,1958. Т.2. С. 7-48.

75. Ильичев A.B. Веленью Божию, о Муза, будь послушна: (Тема поэта и поэзии в каменноостровском цикле Пушкина). Владивосток, 1996.

76. Его же. Из комментария к лирике Пушкина: «Зачем крутится ветр в овраге.»: (Источники, поэтика, концепция поэта и поэзии) // Временник Пушкинской комиссии. Л., 1991. Вып. 24. С. 144-154.

77. История русской литературы: В 4 т. Л. 1981. Т.2.

78. Карпов А. А. Судьба Николая Языкова // Языков Н. М. Сочинения. Л., 1982. С. 3-20.

79. Кибальник С.А. Независимость и цели поэзии в эстетике Пушкина // Известия Академии наук. Сер. лит. и яз. 1992. Т. 51. № 5. С. 9-19.

80. Его же. Художественная философия Пушкина. СПб., 1998.

81. Киреевский И. В. Критика и эстетика. М., 1979.

82. Ковач А. Смысловой мир «Пророка» Пушкина // Пушкин и Пастернак: Материалы Второго Пушкинского коллоквиума. Будапешт, 1991. С. 4361.

83. Козубовская Г.П. Лирика Баратынского и проблема творчества. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1986.

84. Кононова Т.Г. «Предметы поэзии» в литературном споре Пушкина и Рылеева // Проблемы развития филологических наук на современном этапе. Калинин, 1990. С. 141-142.

85. Корман Б.О. Метод и материал: (Стихотворение Пушкина «Поэт и толпа» и романтическая традиция) // Корман Б.О. Лирика и реализм. Иркутск, 1986. С. 78-94.

86. Коровин В.И. Поэты пушкинской поры. М., 1980.

87. Королева H.B. В.К. Кюхельбекер // Кюхельбекер В.К. Избранные произведения: В 2 т. T.l. М.; Л., 1967. С. 5-61.

88. Кошелев В.А. Константин Батюшков: Странствия и страсти. М., 1987.

89. Его же. «"Онегина" воздушная громада.». СПб., 1999.

90. Кузнецов И.С. Система лирических ситуаций романтической поэзии1. A.C. Пушкина. М„ 1999.

91. Кулешов В.И. Жизнь и творчество A.C. Пушкина. М., 1987.

92. Купреянова E.H. A.C. Пушкин // История русской литературы: В 4 т. Л., 1981. Т.2. С. 235-323.

93. Летопись жизни и творчества A.C. Пушкина. М., 1999. Т.1.

94. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М., 1988.

95. Его же. А. С. Пушкин: Биография писателя. Л., 1982.

96. Его же. Роман A.C. Пушкина «Евгений Онегин»: Комментарий. 2-е изд. Л., 1983.

97. Майкльсон Дж. «Памятник» Пушкина в свете его медитативной лирики 1836 года // Концепция и смысл: Сб. ст. в честь 60-летия проф.

98. B.М. Марковича. СПб., 1996. С. 125-139.

99. Майков Л.Н. Автографы Пушкина, принадлежащие гр. П.И. Капнисту // Изв. Отд. рус.яз. и словестности имп. АН. СПб., 1896. Т. 1. Кн. 3. С. 574581.

100. Маймин Е.А. Русская философская поэзия. Поэты-любомудры, A.C. Пушкин и Ф.И. Тютчев. М., 1976.

101. Макогоненко Г.П. Избранные работы. Л., 1987.

102. Его же. Творчество A.C. Пушкина в 30-е годы (1830-1833). Л., 1974.

103. Манн Ю.В. Веневитинов // Русские писатели: Биогр. словарь. 18001917. М., 1989. Т. 1.С. 413-415.

104. Его же. Особенности русского романтизма. Декабристская литература//История всемирной литературы. М., 1989. Т.6. С. 306-315.

105. Его же. Поэтика русского романтизма. М., 1976.

106. Его же. Пушкин певец гармонии? // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1990. № 2. С. 3-13.

107. Его же. Динамика русского романтизма. М., 1995.

108. Маркович В.М. Вопрос о литературных направлениях и построение истории русской литературы XIX века // Освобождение от догм. История русской литературы: состояние и пути изучения: В 2 т. М., 1997. Т. 1. С.241-249.

109. Его же. О значении «одесских» строф в «Евгении Онегине» // Пушкин и другие: Сб. ст. к 60-летию проф. С.А. Фомичева. Новгород, 1997. С. 80-92.

110. Его же. Пушкин и Лермонтов в истории русской литературе: Ст. разных лет. СПб., 1997.

111. Его же. Тема искусства в русской прозе эпохи романтизма // Искусство и художник в русской прозе первой половины XIX века: Сб. произведений. JL, 1989. С. 5-42.

112. Мейлах Б.С. Пушкин и его эпоха. М., 1958.

113. Его же. Литературная деятельность поэтов-декабристов // Поэты-декабристы. Стихотворения. Л., 1949. С. V-XXXV.

114. Мережковский Д.С. A.C. Пушкин // A.C. Пушкин: Pro et contra: Личность и творчество А. Пушкина в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология: В 2 т. СПб., 2000. Т.1. С. 191-267.

115. Минский Н. Заветы Пушкина // A.C. Пушкин: В 2 т. СПб., 2000. Т.1. С. 345-352.

116. Модзалевский Б.Л. Пушкин и его современники: Избр. труды: (18981928). СПб., 1999.

117. Его же. Пушкин: Воспоминания. Письма. Дневники. М., 1999.

118. Муравьева О.С. Поэт, толпа и литературная критика: (К истории восприятия стихотворения A.C. Пушкина «Поэт и толпа») // Русская литература. 1992. № 2. С. 3-10.

119. Набоков В.В. Комментарий к роману A.C. Пушкина «Евгений Онегин». СПб., 1998.

120. Небольсин С.А. Пушкин и европейская традиция. М., 1999.

121. Непомнящий B.C. Дар: Заметки о духовной биографии Пушкина // Новый мир. 1989. № 6. С.241-260.

122. Его же. Двадцать строк: (Пушкин в последние годы жизни и стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный.») // Вопросы литературы. 1965. № 4. С. 111-145.

123. Его же. Поэзия и судьба: Статьи и заметки о Пушкине. 2-е изд., доп. М., 1987.

124. Никишов Ю.М. Художественные формы воплощения темы поэзии в лирике Пушкина 1817-1822 годов // Литературный текст: Проблемы и методы исследования. Тверь, 1995. С. 119-130.

125. Потапова Т.Е. К истории одного мифопоэтического сюжета у Пушкина // Вестник РГНФ. 1999. № 1. С. 262-267.

126. Ее же. Литературный образец и литературный быт в «Разговоре Книгопродавца с Поэтом» A.C. Пушкина // Концепция и смысл: Сб. ст. в честь 60-летия проф. В.М. Марковича. СПб., 1996. С. 48-64.

127. Пумпянский Л.В. Об оде А. Пушкина «Памятник» // A.C. Пушкин: Pro et contra: Личность и творчество А. Пушкина в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология: В 2 т. СПб., 2000. Т.1. С. 538553.

128. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. СПб. 1998.

129. Пушкин в прижизненной критике: 1820-1827. СПб., 1996.

130. Пушкин в эмиграции: 1937. М., 1999.

131. Решидова Н.К. Пушкин и литературная теория любомудров. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Калинин, 1975.

132. Руденская С.А. Царскосельский — Александровский Лицей: (18111917). СПб., 1999.

133. Русские писатели: XIX век. Биоблиогр. словарь: В 2 ч. 2-е изд., дораб. М., 1996. 4.1,2.

134. Русские писатели: Биогр. словарь. 1800-1917. М., 1989-1999. Т.1-4.

135. Сандомирская В.Б. A.A. Дельвиг // История русской поэзии: В 2 т. Л., 1968. Т. 1. С. 368-375.

136. Ее же. «Андрей Шенье» // Стихотворения Пушкина 1820-х годов. Л., 1974. С. 8-34.

137. Семенко И.М. Батюшков и его «Опыты» // Батюшков К.Н. Опыты в стихах и прозе. М., 1977. С. 433-492.

138. Ее же. Жизнь и поэзия Жуковского. М., 1975.

139. Сидяков Л.С. Пушкин и Жуковский // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1984. Т.43. № 3. С. 195-203.

140. Скачкова О.Н. «Евгений Онегин» и лирика A.C. Пушкина 1820-х годов: (Образ автора). Автореф. дис. . канд. филол. наук. Рига, 1997.

141. Слинина Э. В. О теме поэта в лирике пушкинской эпохи // Проблемы современного пушкиноведения. Л., 1981. С. 102-108.

142. Ее же. Тема поэта в творческой эволюции Пушкина и в историко-литературном контексте // Творческая индивидуальность писателя и литературный процесс. Вологда, 1987. С. 3-16.

143. Слонимский А.Л. О каком «возвышенном галле» говорится в оде Пушкина «Вольность»? // Пушкин: Исследования и материалы. М.; Л., 1962. Т. 4. С. 327-335.

144. Смирнов A.A. Романтическая лирика A.C. Пушкина. М„ 1994.

145. Смирнов И.П. Acmulatio в лирике Пушкина // Пушкин и Пастернак: Материалы Второго Пушкинского коллоквиума. Будапешт, 1991. С.7-42.

146. Соловей Н.Я. A.C. Пушкин о поэте и поэзии. Программный триптих: («Поэт», «Поэт и толпа», «Поэту») // Поэзия A.C. Пушкина и ее традиции в русской литературе XIX начала XX века. М., 1989. С.34-50.

147. Соловьев B.C. Значение поэзии в стихотворениях Пушкина // Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М., 1991. С. 316-370.

148. Старк В.П. Притча о сеятеле и тема поэта-пророка в лирике Пушкина // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1991. Т. 14. С. 51-64.

149. Стенник Ю.В. Пушкин и русская литература XVIII века. СПб., 1995.

150. Степанов Н.Л. Лирика Пушкина. М., 1974.

151. Строганов М.В. Певец — пророк — эхо: (Из наблюдений над текстами Пушкина) // Русская словесность. 1995. № 5. С. 10-16.

152. Его же. Стихотворение Пушкина «Пророк» // Временник Пушкинской комиссии. Л., 1996. Вып. 27. С. 5-17.

153. Сумцов Н.Ф. Внутреннее родство между стихотворениями «Поэт» и «Пророк» // A.C. Пушкин: Его жизнь и сочинения: Сб. историко-литературных статей. 3-е изд. М., 1912. С. 347-349.

154. Сурат И. «Твое пророческое слово.» // Новый мир. 1995. № 1. С. 236-239.

155. Таборисская Е.М. Тема поэзии в пушкинской лирике 1826-1836 годов // Анализ художественного произведения: Художественное произведение в контексте творчества писателя. М., 1987. С. 20-38.

156. Тартаковская Л.А. Дмитрий Веневитинов: (Личность, миропонимание, творчество). Ташкент, 1974.

157. Тойбин И. М. Е.А.Баратынский. // Баратынский Е.А. Полн. собр. стихотворений. 3-е изд. Л., 1989. С. 5-52.

158. Его же. Тревожное слово: (О поэзии Е.А. Баратынского). Воронеж, 1988.

159. Томашевский Б.В. Пушкин. Кн. 1: (1813-1824). М.; Л., 1956 (2-е изд. М., 1990); Кн. 2: (Материалы к монографии. 1824-1837). М.;Л., 1961.

160. Тынянов Ю.Н. Пушкин. Ростов н/Д. 1998.

161. Его же. Пушкин и его современники. М., 1969.

162. Тыркова-Вильямс A.B. Жизнь Пушкина: В 2 т. М., 1998.

163. Тюпа В.И. Проблема «уединенного сознания» в лирике Пушкина /У Болдинские чтения. Горький, 1985. С.17-27.

164. Федоров А.Ю. Проблема литературной технологии и поэтическое самосознание Пушкина: (Начало 20-х годов) Автореф. дис. . канд. филол. наук. Киев, 1991.

165. Фомичев С.А. Памятник нерукотворный // Русская литература. 1990. №4. С. 214-216.

166. Его же. Поэзия Пушкина: (Творческая эволюция). Л., 1986.

167. Франк С.Л. Этюды о Пушкине. СПб., 1998.

168. Фридман H.B. Поэзия Батюшкова. М., 1971.

169. Ходасевич В.Ф. «Жребий Пушкина», статья о С. Н. Булгакова // A.C. Пушкин: Pro et contra: Личность и творчество А. Пушкина в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология: В 2 т. СПб., 2000. Т. 2. С. 143-148.

170. Холшевников В. Е. Примечания к тексту стихотворения «Певец». // Пушкин A.C. Полн. собр. соч.: В 20 т. СПб., 1999. Т. 1. С. 714-715.

171. Цейтлин А. Г. Творчество Рылеева. М., 1955.

172. Черняев Н.И. Критические статьи и заметки о Пушкине. Харьков, 1900.

173. Шоу Т. Проблема единства позиции автора-повествователя в «Евгении Онегине» // Автор и текст: Сб. ст. СПб., 1996.

174. Эткинд Е.Г. Божественный глагол: Пушкин, прочитанный в России и во Франции. М., 1999.

175. Янушкевич A.C. Этапы и проблемы творческой эволюции Жуковского. Томск, 1985.

176. Keil R.-D. Zur Deutung von Puskins "Pamjatnik" // Die Welt der Slawen. 1961. Jg. 6. H. 2. S. 174-220.

177. Lachmann R. Imitatio und Intertextualität: Drei russische Versionen von Horaz "Exegi monumentum" /У Poetika: Zeitschrift für Sprach- und Literaturwissenschaft. 1987. Bd. 19. H. 3-4, S. 195-237.

178. Schweier U. Das "Echo der Intertextualität": A.S. Puskins Gedicht "Echo" als russische Reflexion poliglotter Signale // Wiener Slawistischer Almanach. 1989. Bd. 24. S. 5-17.