Театр князя А. А. Шаховского тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 17.00.01, кандидат искусствоведения Мухаев, Ренат Адгамович

• Мухаев, Ренат Адгамович
• кандидат искусствоведения
• 1998

Оглавление диссертации кандидат искусствоведения Мухаев, Ренат Адгамович

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ПРИМЕЧАНИЯ

БИБЛИОГРАФИЯ

ПРИЛОЖЕНИЯ

1-22

23 -105

106 -151

152 -156

157 -159

160 -167

168 -172

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Театр князя А. А. Шаховского»

ВВЕДЕНИЕ

Настоящая работа «Театр князя Шаховского» посвящена творческой деятельности Александра Александровича Шаховского - выдающегося драматурга, одного из первых русских режиссеров, замечательного театрального педагога, историка и теоретика театра, деятельность которого по времени охватывала почти полстолетия. Обыкновенно его роль в трудах отечественной театральной историографии оценивается как незаурядная, а в воображаемой картине эволюции русской стихотворной комедии вклад Шаховского предстает как промежуточное звено в четвертьвековой период между созданием «Ябеды» В.Капниста и «Горе от ума» А.Грибоедова.

На протяжении почти всего XX века его метод и эстетические взгляды по большей части рассматривались как рутинные, чуть ли не тормозившие развитие русского сценического искусства, а карьера чиновника дирекции императорских театров изначально гарантировала ему причастность к «консервативному» лагерю. Однако с какой бы точки зрения ни рассматривалось наследие драматурга и театрального деятеля, он сыграл одну из главных ролей в александровскую эпоху.

Видное место, по праву занимаемое Шаховским в одном ряду с выдающимися личностями «золотого века» русской культуры, подтверждают хорошо известные строки великого русского поэта:

«Там вывел колкий Шаховской, Своих комедий шумный рой».

В черновом варианте Пушкин вместо слова «своих» написал «живых».1 Зачеркнув последнее, он не ошибся. «Живых» и «шумных» суть слова синонимы, подтверждающие жизненность драматургии Шаховского, ее близость к ушедшей действительности, которую он живо воспринимал и непосредственно

1 Б.Л.Модзалевский. Пушкин. М.5 1929,с.417.

отражал в своих произведениях благодаря не столько глубоким, сколько метким наблюдениям человека, который, «замечая все смешное или замысловатое в обществах, пришед домой, все записывал..»2

Наблюдательность, как отличительная черта в его драматургии, способна привлечь внимание историка, филолога, литературоведа, социолога и т.д., но, прежде всего особое значение она имеет для театроведения. Известно, что далеко не все пьесы Шаховского становились литературным событием. Между тем, с театроведческой точки зрения, они, как свидетельства одной из самых театральных эпох в истории русской культуры, представляют несомненный интерес. Немаловажность и приоритетность его наследия для театроведческого исследования заключается уже в том, что «Шаховской обладал изумительным чутьем сцены и подлинным «нервом драматургии». Он создавал свои образы для рампы и воображал свои интриги в четком театральном разрезе. Как опытный мастер сцены, он всегда имел в виду зрителя и, как знаток театральной техники, строил пьесу с расчетом на восприятие многочисленной аудитории»3

В конечном счете, несмотря на превосходство Грибоедова и его комедии «Горе от ума» над лучшими произведениями «старшего» современника, заслуги Шаховского в области драматургии являются бесспорными, так как жанр русской стихотворной комедии относится к числу редких и по природе своей уникален. Если исключить водевиль, требовавший от автора определенных способностей, а в лучших образцах особой одаренности писателя, но все же уступавшим классической комедии по степени сложности в литературном отношении, то ни у Шаховского, ни у его «младшего» современника, как самобытных русских драматургов, попросту не было соперников. Соперничество в этом жанре ведется исключительно между Шаховским и Грибоедовым, которое завершилось появлением на свет комедии «Горе от ума», когда в 1824 году

2 А.С.Пушкин. ПСС. В 17-ти т. М., 1996, т. 12, с. 302.

3 Л.Гроссман. Пушкин в театральных креслах. М., 1928, с.339.

«Шаховской решительно признает себя побежденным,.», согласно констатации Грибоедова в письме к Бегичеву.4

Спустя столетие Ю.Тынянов справедливо заметил: «Во многом наша литература уже напоминает большие древние литературы, у нас есть уже потерянные дороги, засохшие и изменившие направления русла. Мы потеряли таким образом., большую традицию русской стиховой комедии».5

Бессмертное произведение Грибоедова по существу завершило историю «высокой» комедии в России, но ему непременно должно было предшествовать нечто значительное, содействовавшее рождению лучшей национальной стихотворной комедии. И здесь, думается, не обошлось без влияния Шаховского-драматурга.

Для театроведческого, в отличие от литературоведческого анализа, одного литературного факта все-таки мало; даже если он бесспорен. Эфемерность конечного результата в театральном искусстве, т.е. спектакля, остается главной причиной блуждания в «потемках», особенно в тех случаях, когда затрагиваются вопросы временного периода, в котором профессиональная критика как таковая еще не сформировалась.

Разрозненность многочисленных фактов, свидетельств и материалов о Шаховском в десятках, сотнях источников, способных мало-мальски пролить свет на одну из самых заметных фигур в истории русского театра, является главным затруднением для серьезной исследовательской работы, которое обнаружилось не сегодня. Еще сто лет тому назад А.Ярцев, впервые попытавшийся написать подробный опыт биографии Шаховского отмечал, что исследователь в решении такой задачи был и будет «поставлен в очень неблагоприятные условия при своей работе. Самых важных материалов, - документальных, - он не доищется; другие, - литературные, - бесконечно разбросаны, и надо рыться в сотнях книг, выбирая иногда из каждой лишь по одной строчке».6

4 А.С.Грибоедов. Сочинения. М, 1953, с.514.

5 Ю.Тынянов. Предисловие к кн.: Дневник В.К.Кюхельбекера. 1929. Изд. «Прибой», с.З.

6 А.А.Ярцев. Кн. А.А.Шаховской (опыт биографии) // Ежегодник императорских театров. Сезон 1894/95. СПб., 1896, кн.2,с.104.

К тому же ни при жизни, ни после смерти Шаховского львиная доля его произведений не была издана. Многие из них остались в рукописях, а личный архив, завещанный поэтессе П.Бакуниной, не сохранился и, вероятно, безнадежно утрачен.

Подлинный интерес к наследию Шаховского проявился спустя полвека после его смерти. «Пятидесятилетняя годовщина со дня смерти Шаховского, -писал тогда Ярцев, - напомнит о нем русскому обществу, русским ученым и литераторам. Не пробудит ли она снова мысли издать все его уцелевшие сочинения и переписку? Или для этого надо ждать сотой годовщины, если только забытый теперь писатель не будет забыт совершенно и навсегда, как забыта его могила».7

С тех пор прошло более 150 лет, но все сохранившиеся произведения драматурга так и не изданы, а опубликованные сразу же становились библиографической редкостью. Правда, могила, которую биограф не смог когда-то найти, по-прежнему находится на территории Новодевичьего монастыря с левой стороны от главного входа в Смоленский собор, рядом с могилой М.Н.Загоскина - ученика и соратника Шаховского.

Примечательно, что Гоголь обессмертил имя Загоскина в комедии «Ревизор» так же, как Пушкин обессмертил имя Шаховского в романе «Евгений Онегин». В этих гениальных произведениях две неординарные личности оказались достойны внимания лучших художников века и, по всей вероятности, как характернейшие приметы эпохи.

Дополнительная сложность в изучении наследия Шаховского (впрочем, не только его) неизбежно проявляется в подходе к определению исследователем степени доверия к источникам, нередко субъективно трактующим те или иные факты, ставшие на сегодня уже историческими.

К сожалению, большая часть имеющихся материалов, освещающих жизненный путь и творчество Шаховского, написана не по горячим следам. Редкими и исключительно ценными остаются «Записки современника» С.Жи-

7 А.А.Ярцев. Кн. А.А.Шаховской (опыт биографии), с.46.

харева. «Записки» Ф.Вигеля представляют несомненный интерес, но в них слишком мало внимания уделено театральному искусству. Это вдвойне обидно потому, что их автору «случалось не допивать, не доедать; случалось довольствоваться людскими щами и кашей, чтобы последний медный рубль нести в театр: там была вся услада, все утешение-» его жизни.8

О предмете «утешения жизни» он рассказывает сухо, ограничиваясь общими оценками, которые преимущественно перекликаются с другими источниками, не добавляя ничего оригинального, способного дать ответы на «темные» вопросы. Высокомерный взгляд на русский театр и снисходительный по отношению к французскому еще не говорит об осведомленности Виге ля в тонкостях театрального искусства, в отличие от его литературных познаний.

«Оставил нам свои он «Мемуары» Где деды наши и отцы, Как варвары, холопы и фигляры, Прияли должные венцы».9

Так в прошлом веке характеризовали «Записки» Вигеяя. В них сравнительно много места уделено колоритной фигуре Шаховского, которого он лучше узнал только в 30-е годы и, по всей вероятности, не очень хорошо, так как сам признавался, что «странен был этот человек, странна судьба его; и стоит того, чтобы беспристрастно разобрать как похвалы, некогда ему расточаемые, так и жестокие обвинения, на него возводимые».10 Несмотря на тенденциозность Вигеля, нередко бросавшего тень на многих своих современников, его воспоминания чрезвычайно важны для изучения того временного периода, о котором они повествуют.

Продолжатель начатой Шаховским «Летописи русского театра» (1842) П.Арапов, который стал посещать театр только в 1814 году и имевший основания не любить Шаховского, после воспоминаний Жихарева может считаться

8 Ф.Ф.Вигель. Записки. В 2-х тт. М., 1928, т.1, с.187.

9 Словарь-альбом русских деятелей XIX века. СПб. 1891, с.45.

10 То же, с.331.

вторым театральным, летописцем по ценности представленного им материала, хронологически охватывающего первую четверть XIX столетия.

А.Вольф, как бы принявший эстафету от Арапова, в своих «Хрониках» прибегает к откровенной компиляции при освещении театрального вклада Шаховского, делая выводы скорее не из анализа фактов, а опираясь, с одной стороны, на дошедшие до него слухи, с другой стороны - на те же материалы, которые в основном доступны и современному исследователю.

Р.Зотов, по роду деятельности близкий к драматургу, оставил не менее интересные воспоминания, в которых высказывает много добрых слов в адрес Шаховского, однако его позиция тоже часто носит печать излишней субъективности. В них ощущается некоторая доля соперничества и, в связи с этим, ущемленного самолюбия. Зотов (как и Арапов) писал пьесы для сцены, которые не могли помимо официальной цензуры миновать репертуарную часть императорских театров, где Шаховской долгое время занимал ведущее положение.

Предубеждению по отношению к драматургу и театральному деятелю был долгое время подвержен С.Т.Аксаков. В его воспоминаниях чувствуется стремление придать им занимательность и разнообразие за счет природных комических черт Шаховского. Кроме того, свидетельства Аксакова изобилуют неточностями, что он сам вынужден был признать «благодаря» появлению в печати воспоминаний Жихарева, решившегося издать их не столько из меркантильных соображений, сколько из чувства возмущения откровенному на его взгляд искажению фактов. Аксаков в свою очередь оправдывался: «Я понадеялся на свою память и, говоря о слышанном мною за сорок лет, не навел справок и перепутал как порядок хронологический, так и самые события».11

И все же его мемуары представляют уникальную ценность, поскольку остаются, чуть ли не единственным и наиболее подробным свидетельством, охватывающим московский период жизни Шаховского.

п Циг. по кн.: С.П. Жихарев. Записки современника. В 2-х т., М.-Л., 1934, т.2, с.497.

«Литература есть выражение современного общества. Какое же тут выражение, когда многие и многие из этого общества чуждаются пера и не умеют им владеть? У нас была и есть устная литература» - писал некогда П.Вяземский, тем самым объясняя причину нехватки исторического материала, необходимого для изучения самого живого из искусств.12

Одни талантливые люди, будучи великолепными рассказчиками, «чуждались пера» скорее по лености, нежели по невежеству. «Напиши и издай свои записки Сосницкий, - он бы решительно обогатился: эту любопытную книгу, которая как бы ни плохо была написана, но по своему общественному социальному характеру была бы гораздо любопытнее «Семейной хроники» или «Первых годов Багрова-внука» Аксакова, раскупили бы нарасхват», - полагал племянник Грибоедова Д.Смирнов, который близко знал И.И.Сосницкого и М.С.Щепкина.13

Не трудно предположить насколько воспоминания Сосницкого, выпестованного Шаховским, могли обогатить исследователей весьма ценными сведениями, способными пролить свет на прошлое русского театра и, разумеется, на театральную деятельность Шаховского.

Другие «чуждались пера» из-за гипертрофированной осторожности. К примеру, «Щепкин был человек высокодаровитый, и притом отличный рассказчик. Следовательно, он и мог бы рассказать о многом, да и было о чем рассказать; однако не сказалось ровно ничего, кроме нескольких пустых анекдотов. Отчего это? Не оттого ли, что при известной обстановке жизнь самая замечательная и разнообразная в конце концов все-таки истрачивается на пустяки?»14 Замечательный русский писатель, вероятно, имел основания, чтобы придти к столь нелицеприятному для Щепкина выводу, являющимся редким исключением и не ставящим под сомнение ту роль, которую сыграл великий артист в истории национального театра.

12 П.А.Вяземский. Старая записная книжка. ПСС. СПб., 1883, т. VIII, с.29.

13 «А.С.Грибоедов в воспоминаниях современников». М., 1929, с.280.

14 М.Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. в 20-ти т. М., 1966, т.5, с.439.

Крепостная зависимость не могла не наложить отпечаток на жизнь Щепкина, может быть опасавшегося предполагаемых последствий для себя и своих близких. Тот же Смирнов констатировал: «Говорят, что Щепкин написал записки, но хочет, чтобы они были изданы после его смерти, а Сосницкий, верно, ничего не написал, потому что сам мне признавался, что ленив до крайности».15 Щепкин мог бы рассказать в своих записках несравнимо больше. Пушкин не настаивал бы понапрасну, если бы не считал преступным расточительством не сохранить богатейшие воспоминания знаменитого современника, а потому собственноручно положил начало их созданию. Но не секрет, что Михаил Семенович от природы был наделен великолепной памятью и многое зависело только от желания рассказчика.

Великий русский актер всегда хранил осторожность и обладал способностью ладить с окружающими, в том числе и с театральным начальством. Впрочем, П.С.Мочалов отождествлял эту способность с элементарным подхалимством. «Что я им сделал, - пишет Мочалов в письме к близкому человеку, - что они меня так преследуют., ведь я им не перешел дороги; я иду своей, а они своей; они меня замучили. А все змей подколодный, этот подхалим, великий артист по таланту, но холоп по рождению и по душе..».16 Те же черты в характере Щепкина подмечал С.П.Соловьев в своих воспоминаниях.17

Это никоим образом не умаляет значения творчества Щепкина, но показывает: насколько сложно были переплетены между собой художественная, этическая и социальная стороны в русском театральном искусстве до отмены крепостного права. Щепкин как художник считался эталоном трудолюбия и требовательности к себе и вовсе не по иронии судьбы он дал целое направление в актерском искусстве. Вместе с тем нельзя забывать, что он был и человеком, а человеку свойственны слабости и компромиссные решения, но для Щепкина только в тех случаях, когда это не касалось сцены.

15 «А.С.Грибоедов в воспоминаниях современников», с.280.

16 Лобоничек. Некролог «Н.В.Бекиемишев» // Антракт, 1867, № 8.

17 См. Ежегодник императорских театров. Сезон 1902-1903 гг. Приложение I, с. 108.

Таким образом, отнюдь не недостаток живых свидетельств затрудняет исследовательскую работу, а скудность их содержания. О Шаховском было написано довольно много, но, преимущественно не прибегая к обременительному для пишущего обобщению, так как наследие драматурга и театрального деятеля представляет собой рассыпанную мозаику, частицы которой взятые в отдельности кажутся не столь уж значительными, особенно в сравнении с наследием великих современников. Хрестоматийный образ Шаховского многим мыслился этаким смешным стариком, который больше суетился, чем сделал по-настоящему ценного, а не будь его - это никоим образом не отразилось бы на становлении русского театра, за который он якобы только ратовал. Собирать мозаику дело непростое, но это занятие позволяет рассмотреть неизменно знакомое, если не совершенно, то несколько по-другому.

Под внешним обликом чудака, готового посмеяться над самим собой, скрывался мудрый и проницательный наблюдатель. Не посмей Шаховской откровенно задеть в своих комедиях Карамзина и Жуковского, то его роль не приобрела бы, наряду с положительным, того отрицательного знака, который «прогрессивные» оппоненты еще при жизни поставили ему в «заслугу» и невольно завещали грядущим поколениям.

В одной из своих лучших комедий «Аристофан» (1825), Шаховской устами главного героя признается:

Глупцов я не страшуся, Их дружбы не хочу, Их неприязнию горжуся, Смешу других и сам над ними хохочу.

На это слуга героя замечает:

Все так, да их дразнить, поверь богам,18 не нужно.

Они между собой живут хоть и не дружно,

А тронь-ка одного: все тотчас заодно.

18Фраза «поверь богам» в данном случае синонимична общеупотребительному выражению «ради бога» или, для человека античного времени - «ради богов».

Эти строки были направлены в адрес недоброжелателей драматурга, подвизавшихся под сенью славы Карамзина и Жуковского. К тому времени (1823) у Шаховского с Жуковским сложились добрые отношения, а с Карамзиным они приобретают ровный характер, хотя многое из его наследия он не принимает, в частности взглядов Карамзина на историю государства Российского. Они вместе читают в стенах Российской Академии свои произведения: Карамзин отрывки из «Истории Государства Российского» о Дмитрии и Годунове, а Шаховской две сцены из «Аристофана».19 Но самое примечательное заключалось в том, что тогда же смягчается враждебное отношение к драматургу и театральному деятелю со стороны П.А.Вяземского. «Дружба твоя с Шаховским радует миролюбивую мою душу. - писал ему в этой связи Пушкин. - Он право добрый малой..».20

Все тот же хрестоматийный образ Шаховского-театрала, сложившийся чуть ли не при жизни, проникает даже в зарубежную театральную историографию. Вот, например, что писал о нем французский историк прошлого века в своем четырехтомном труде «История современного театра»: «Он (Шаховской. - P.M.) подражал всему и заимствовал все, что только мог заимствовать из иностранного театра, не исключая даже Шекспира. Это был для своего времени ловкий сценический мастер, довольно талантливый автор комедий и страстный любитель театра. В качестве директора театров он оказал большие услуги русской сцене.. Мы не преувеличим, если скажем, что именно благодаря его содействию театр делается популярным и получает характер существенно -необходимого учреждения. Но все, что написано Шаховским для театра, исключительно приноровлено к средствам труппы и вкусам публики...».21

Едва ли французский ученый хорошо знал русский театр и драматургию, в том числе наследие Шаховского, чтобы судить о тотальном заимствовании одного из самобытных драматургов России первых десятилетий XIX века. Оп-

19 См. Письмо Карамзина к И.И. Дмитриеву от 19 января 1823 года.

20 А.С.Пушкин. ПСС, т. 13, с.79.

21 Альфонс Руайе. Француз о русском театре // Театральная библиотека. М., 1879, декабрь, с.112.

ределение «ловкий сценический мастер» - это признание его как режиссера, но он никогда не занимал поста директора театров. Типичная ошибка в определении служебного статуса Шаховского легко объяснима, так как его роль в жизни театра была настолько заметной, а по охвату масштабной, что неточность вкралась в некоторые источники, которым поверил автор «Истории современного театра».

С первых шагов Шаховской содействовал популяризации русского сценического искусства. Будучи молодым человеком, он становится постоянным зрителем отечественных спектаклей, что в высшем свете почиталось за дурной тон. В дальнейшем его переход к более активной деятельности на театральном поприще способствовал преобразованию русского театра в «существенно-необходимое учреждение» ровно настолько, насколько у него хватило таланта е области драматургии и театра.

Пресловутая подражательность в искусстве и литературе - французов античности, русских французам и т.д., являлась серьезной проблемой на очередном этапе становления русской культуры нового времени. Необходимость преодоления навязчивой схемы европейского шаблона осознавалась Шаховским постепенно, через стремление вырваться к просторам самобытности, секрет которой заключался в чутком изучении русской жизни. В осмыслении этой сложной задачи Шаховской проделал долгий путь, начав как многие с подражания лучшим образцам французского классицизма и закончил оригинальными романтическими опытами, инсценировками произведений Пушкина и Шекспира.

Его эстетические чаяния порой выходили за рамки какого-либо одного направления в искусстве. Отдавая художническую дань, как классицизму, так и романтизму, Шаховской при этом никогда не был классицистом или романтиком в чистом виде, что нисколько не противоречило его взглядам на драматургию и театр. Классицистский схематизм или романтические наслоения театральных опытов, обращенные в глубь истории, пропущенные через условность сценического пространства, обретали у него реалистические черты, созвучные с современностью - иначе они никогда бы не стали предметом обще-

ственной полемики. Элементы новаторства в творчестве Шаховского несомненно были, а в какой степени они повлияли на развитие русского театра и драматургии, предстоит выявить из дальнейшего анализа.

«Классицизм - это этап на пути к романтизму, а романтизм - это этап на пути к реализму; и далее - классицизм опосредовано - это звено цепи, ведущей к реализму».22

Определение Гуковского может показаться слишком упрощенным и даже примитивным в подходе к сложному процессу развития искусства, но оно определенным образом указывает на диалектическую взаимосвязь направлений, которые возникали не сами по себе, а благодаря предшествующему опыту. Если внимательно проследить поступательное развитие мирового искусства, то легко обнаружить то «извечное мировое колебание искусства от условности к натурализму и обратно» как «извечное колебание человеческой мысли от романтики к позитивизму».23 Давно было сказано: «Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки» [Еккл; I; 4.] Проблемы и чаяния людей остаются неизменными, пока существует человечество вместе с его извечными колебаниями, которые изначально ему предписаны. Видоизменяя форму, искусство отбрасывает «ненужное», устремляясь к необходимому и, как ему кажется на новом историческом этапе, наиболее актуальному, не подозревая, что вернется к предыдущему воплощенному уже в новой форме. Суть же и назначение искусства всегда остаются прежними.

Кризис устаревающего мировоззрения времен Екатерины и оптимизм нового эпохи Александра, послужили толчком к началу очередного «извечного колебания», одновременно с которым началась активная деятельность Шаховского, когда взаимовлияние различных направлений в искусстве, несмотря на их антагонистичность по отношению друг к другу, способствовали обогащению русской культуры, в том числе и театральной, приближая ее к апогею эстетических завоеваний славного «золотого века». Из них малая толика принадлежит Шаховскому.

22 Гр. Гуковский. Пушкин и русские романтики. Саратов. 1946, с.4.

23 В. Всеволодский - Гернгросс. История театрального образования в России. Б. м. 1913, с.181.

Сохранившиеся фрагментарные и еще более скудные сведения о его режиссерской и педагогической практике, очень часто носят поверхностный и крайне субъективный характер. Это обстоятельство затрудняло и до сих пор затрудняет поиски альтернативных ответов на принципиально важные вопросы, которые, казалось бы, уже решены. Здесь приобретают уникальную ценность дневниковые записи Жихарева, пусть несколько отредактированные им позднее, но они дают более живое восприятие и остаются первоосновой для лучшего понимания практических шагов Шаховского на начальном этапе его театральной карьеры. Записи Жихарева имеют колоссальное значение уже потому, что не вызывают сомнений с точки зрения компетентности автора в вопросах театрального искусства на тот временной период, который они охватывают. Его мысли - порождение еще не опыта, а подлинного чувства, возникшего от соприкосновения с настоящим искусством. Природные способности, хорошая память и живое воображение позволили Жихареву оставить столь ценные сведения.

В отличие от драматургического наследия, режиссерской и педагогической практике Шаховского со стороны театроведения до сих пор уделялось гораздо меньше внимания. Выявление и обобщение постановочных принципов Шаховского-режиссера, наряду с его практикой обучения актерскому мастерству в стенах Театральной школы, остается самой неразработанной и наиболее трудноподдающейся изучению темой. Ведь через его руки с начала XIX века и на протяжении, как минимум, трех десятилетий прошли знаменитые, менее известные и малоизвестные актеры разных поколений, от Екатерины Семеновой до В.Каратыгина и П.Мочалова.

Недостаток документальных материалов в решении данной проблемы, сводит к гипотетичности само исследование. Однако преодоление субъективности мемуарных свидетельств методом «вживания в дух» эпохи и утверждения самостоятельной, равноправной по отношению к этим свидетельствам, но столь же субъективной позиции исследователя, у которого все же есть преимущество в знании и соответственном видении перспективы театрального

процесса интересующего периода, остается для автора работы пока единственным вариантом решения этой задачи.

Некоторые современники Шаховского выдвигали серьезное обвинение в его причастности к «гонениям» и гибели драматурга В.Озерова. Это наложило отпечаток на репутацию князя и долгое время оставалось клеймом до тех пор, пока время не расставило все по своим местам.

Первым из «противников» Шаховского, кто не поверил основательности обвинений был Пушкин, пришедший к такому выводу не потому, что не любил творчества Озерова «из любви к искусству», но когда лучше узнал Шаховского. Как уже отмечалось, позднее то же самое случилось с С.Т.Аксаковым. В конце концов, обвинения были окончательно сняты, когда шестьдесят лет спустя после смерти Озерова, новые документы подтвердили непричастность дирекции императорских театров и вместе с тем Шаховского к лютым «гонениям» на Озерова. Оказалось, что лично Александр I не пожелал выплатить трагическому поэту требуемую им денежную сумму за трагедию «Поликсена», несмотря на ходатайство дирекции.

Один из самых горячих поклонников автора некогда нашумевших трагедий П.А.Вяземский, который не захотел поверить неоспоримым доказательствам и, строго говоря, «в результате наговорил нелепостей»,24 а если мягче, то: Вяземский во что бы то ни стало, желал остаться в плену собственного заблуждения и, по всей вероятности, ради того, чтобы не потерять уважения к себе и своим прошлым заслугам, ибо, одна из лучших его критических статей была посвящена именно озеровскому творчеству, на полях которой Пушкин оставил массу нелицеприятных и преимущественно здравых по отношению к озеровской поэзии замечаний. Пушкин не был одинок в этом. Его учитель В.Жуковский, один из лучших тогдашних поэтов и знатоков поэзии, великолепный критик, который, к величайшему сожалению очень мало, но очень изящно и тонко писал о театре, следующим образом оценивал творчество трагика: «Он (Озеров. - Р.М.) написал несколько трагедий. Форма в них фран-

24 М. Гордин. Владислав Озеров. Л., 1991, с.204.

цузская. Язык не отличается ни изяществом, ни чистотой. Но много силы в выражении много правды в изображении чувства. Несколько поистине трагических сцен. Несколько хорошо задуманных и выдержанных характеров».25 Вот каким оно представлялось в отрыве от гения Семеновой, в исполнении которой его «французские трагедии» обретали хоть какие-то черты самобытности. Гораздо строже, даже суровее в этом отношении был Пушкин, который писал, что с появлением Озерова был сделан «шаг вперед в слоге, но искусство чуть ли не отступило».26

Давным-давно вокруг трагедий Озерова кипели споры, как бы имитируя то «движение страстей», свойственное его поэзии, которое отвергает любые доводы рассудка. И в этом, бесспорно, заслуга озеровской драматургии, ее новизна для русской трагедии. Шаховской как и многие приветствовал ее появление. Известен его жертвенный поступок в связи с постановкой трагедии «Эдип в Афинах», когда он был готов заплатить ради нее из собственного жалования, но этот случай странным образом ускользал из поля зрения тех, кто связывал неудачи Озерова-драматурга с кознями Шаховского-чиновника, который с позиций классициста не мог смириться с тем, что трагический поэт «унизил героя, чтобы возвысить любовника» как это имело место в «Димитрии Донском».

Ясно, что история с Озеровым явилась дополнительным, преодолевавшим временные барьеры субъективным фактором по отношению к Шаховскому как человеку и творцу. Однако его лучшие произведения вплоть до настоящего времени не сходят с театральных подмостков. Комедия «Своя семья или замужняя невеста», написанная Шаховским в соавторстве с А.Грибоедовым и Н.Хмельницким несколько лет тому назад была поставлена молодежным театром на Фонтанке. А относительно недавно в Липецком театре состоялась премьера комедии «Урок кокеткам, или Липецкие воды». Это своего рода ответ на вопрос: остались ли у Шаховского ценители его таланта? К сожалению, рус-

25 В.А. Жуковский. Эстетика и критика. М,, 1985, с.319-320.

26 А.С.Пушкин. ПСС, т. 12, с.215.

ской трагедии, в том. числе и трагедиям Озерова современная сцена пока отвечает молчанием.

В драматургии и театральной деятельности Шаховского отличало стремление к полемичности, а полемизируя он заставлял публику занимать более активную позицию. Неброский и легкий комедийный шарж на первый взгляд может показаться недостаточным для серьезной полемики, но Шаховскому это удавалось благодаря занимаемой им активной позиции русского патриота, которому было небезразлично, какая тенденция возобладает в ускоряющемся процессе развития русской культуры. Ему было не все равно, какой путь она предпочтет - сугубо западный или самобытный. Шаховской стал одним из тех, кто сумел внести дополнительную остроту в зарождавшееся противостояние между сторонниками «консервативного» и «прогрессивного» лагеря. Он бросил перчатку, которую подняли последователи Карамзина, как приверженцы сентиментальной школы. Посредством драматургии и искусства театра он становится зачинателем эпохи активного противоборства между классицизмом и сентиментализмом в начале XIX века, между сторонниками «старого» и «нового» слога.

Это противостояние явилось прообразом будущего спора между западниками и славянофилами, начавшегося в 40-х гг. XIX столетия. Однако их предшественники не были строгими радикалами в отрицании того или иного пути России. Шаховского, А.Шишкова и их сторонников можно, казалось бы, причислить к провозвестникам славянофильства, но при этом в не меньшей степени и к русским западникам. Уже в то время абсолютная идеализация допетровской Руси было делом абсурдным, но и отрицание далекого прошлого грозило дворянству большей опасностью - утратой связи с подлинно русскими корнями и, следовательно, с народом, который в огромной своей массе жил еще той старой и патриархальной жизнью, которая никак не соответствовала ценностным завоеваниям просвещенческой мысли, нередко трансформировавшейся на русской почве в непонятные народу барские причуды. Духовное родство между предшественниками и последователями линии самобытного развития России заключалось хотя бы в том, что «славянофилы не были врагами и

ненавистниками Западной Европы, как были русские националисты обскурантского типа. Они были просвещенными европейцами. Они верили в великое призвание России и русского народа, в скрытую в нем правду..»27

Шаховской не разделял обвинений в адрес Петра I за его исторический выбор, восхищаясь мужеством и мудростью первого российского императора. Он уважал одного из первых русских самодержцев Бориса Годунова, прибегнувшего к помощи иностранных учителей для воспитания своих детей. Но, вместе с тем он ратовал за самостоятельность русской культуры в новых исторических условиях, когда, собственно говоря, русский театр и получил свое рождение. Петру Великому легче было поднять на дыбы отсталое русское государство, материализовать многое из задуманного, но усвоение наследия западноевропейской культуры стало наиболее проблематичной задачей. Для этого требовалось время. Не случайно все его попытки организовать профессиональный театр потерпели неудачу. Оказалось, что есть некие высшие сферы человеческого бытия, которые не подвластны даже воле самодержца. В великой ломке петровских преобразований «многие гибли за одну честь русских кафтанов и бороды: ибо не хотели оставить их и дерзали порицать монарха».28

Шаховской воочию наблюдал хронические, а не рецидивные проявления диких нравов, бытовавших в русском обществе и поэтому занимал не столь «гуманную» позицию в вопросе об исторической необходимости. Это один из решающих факторов в водоразделе между «веком нынешним и веком минувшим», между созерцательным гуманизмом карамзинского толка и верностью преданиям и уставу.

Близость к поколению еще хорошо помнившего тех дворян, чьи нравы не слишком отличались от нравов персонажей срисованных с натуры Д.Фонвизиным в комедии «Недоросль», не вызывала у Шаховского сомнений в необходимости коренных преобразований и просвещения русского общества, для которого искусство театра играло не последнюю, а со временем все большую

27 Н. Бердяев. Русская идея // Вопросы философии. 1990, № 1, с.99.

28 Н.М. Карамзин. Записка о древней и новой России. СПб, 1914, с.29.

роль. Это одна из причин, которая отдаляла друг от друга поколения екатерининской и александровской эпохи.

Взгляды Шаховского, конечно, не совпадали в этом вопросе со взглядами другого более молодого поколения, к которому принадлежали Пушкин и Грибоедов. Они уже не так как Шаховской могли понять, а тем более одобрять суровые меры Петра I. Блестящим образованием Пушкин был во многом обязан европейской культуре, но это не мешало ему иногда «громить» Запад, где он так никогда и не побывал. В разговоре с Щепкиным по поводу задуманной большой работы о Петре Великом он признавался: «Я разобрал теперь много материалов о Петре и никогда не напишу его истории, потому что есть много фактов, которых я никак не могу согласить с личным моим к нему уважением». А за три недели до гибели Пушкин подтверждает свое решение: «Это убийственная работа, если бы я знал об этом раньше, я бы за нее не взялся».29

Не менее образованный Грибоедов значится «архаистом» младшего поколения, который в приватных оценках язвителен и даже непримирим по отношению к Петру I, но из этого не следует, что различие точек зрения и принадлежность к разному поколению делали людей бесконечно далекими в осмыслении главных задач стоявших перед Россией.

Одобрение Шаховским деяний Петра и осознание назревшей необходимости движения русской культуры к самобытности, отнюдь не ставит его в один ряд с консерваторами. Он может выглядеть таковым лишь как противник космополитизма в контексте одной из самых космополитичных эпох в истории России. Поэтому при всей кажущейся ясности, он предстает неоднозначной фигурой, менявшей тактику, но не цель. Неоднозначность в творческой деятельности Шаховского очень часто отождествлялась с пресловутой «перемет-чивостью», но подобного рода метаморфозы случались не только с ним в эпоху борьбы «за честь и вкус», а не за барыши как это происходило позднее.

Приверженность на раннем этапе эстетике классицизма составила ему репутацию ортодокса и своего рода анахронизма нового времени, в связи с

29 «А.С.Грибоедов в воспоминаниях современников», с.290.

чем некоторые комментаторы причисляли его к представителям «века минувшего». Но так уж случилось, что он вступил в девятнадцатое столетие зрелым человеком, прошедшим университеты в «веке минувшем» и за короткий срок заслужившего высокий авторитет театрального профессионала в «веке нынешнем».

Многие видные представители александровской эпохи корректировали свои эстетические программы. «Без всякого сомнения, Катенин, Грибоедов, Кюхельбекер 1820-х годов, Гнедич в своих лучших и наиболее принципиальных произведениях, даже Рылеев и другие вместе с ними шли путем, отличным от Жуковского, а в середине 20-х годов окончательно обнаружилось их стремление противопоставить себя Жуковскому (у Катенина и Грибоедова, как и у Шаховского, - уже с середины 10-х годов)».30

Тяготеющим к однозначному решению проблем свойственно не различать оттенки и полутона в мире исторических феноменов. Их позиция может быть справедливой в том случае, если любую действительность не рассматривать как сложное переплетение явлений, которое порождает эти оттенки и полутона. Нелегко понять идейные устремления разных поколений в поисках духовных ценностей в России первой четверти XIX столетия, когда их декларации подчас находились в прямом противоречии с поступками и «республиканец» Карамзин в итоге приходит к осознанию «необходимости самовластья», а «консерватор» и ортодокс русского языка Шишков демонстративно изъясняется в домашнем кругу по-французски.

Несмотря на то, что эстетическая платформа Шаховского, которая вырабатывалась годами не переросла в стройную систему, его опыт привлекателен стремлением воплотить новое альтернативное направление в искусстве, способное вобрать в себя все лучшее от классицизма и романтизма, а затем, этот синтез, перенесенный на почву русской самобытности, должен был, по его мнению, родить новое направление в искусстве под условным названием «руссицизм». В этом смысле фигура Шаховского-художника, шедшего само-

30 Гр. Гуковский. Пушкин и русские романтики, с.75.

стоятельным путем необычайно интересна. Ему нельзя отказать в смелости замыслов. Если учесть, что он являлся великолепным практиком и знатоком театрального искусства, то можно представить сцену как лабораторию, где он пытался воплотить в жизнь свои театральные опыты. В отзывах современников можно встретить сомнения относительно несвоевременности его театральных постановок в 20-е годы, что говорит, вероятно, о недостаточном понимании их зрителем, которым автор казался эклектиком, не придерживающимся известных правил. Этот аспект его сценической практики также требует к себе пристального внимания.

Увлечение Шаховского новым для него романтизмом в духе Вальтер Скотта ознаменовалось тем, что он впервые на русской драматической сцене осуществляет постановки, по мотивам поэм Пушкина «Руслан и Людмила» («Финн» (1825) и «Бахчисарайский фонтан» («Керим-Гирей» (1825), а также повести «Пиковая дама» («Хризомания» (1836). В произведениях великого русского поэта он видит то первоначало, которое способствовало бы реализации намеченной им цели. Одновременно он обращается к драматургии Шекспира «Буря» (1821) и «Фальстаф» (1825), проводит литературно-театральные опыты в жанре русской были «Сокол князя Ярослава» (1823).

Первая половина 20-х годов XIX столетия для него творчески самая насыщенная. Казалось бы, он находит в этот период искомый синтез театральной формы и содержания, но его опыты были прерваны событиями 14-го декабря, за которыми последовала отставка Шаховского.

Эта сторона его деятельности творчески очень насыщена, но изучена гораздо меньше. Зрелость режиссера и драматурга к середине 20-х годов достигла своего пика и завершилась одной из лучших его постановок - комедии «Аристофан», которую он назвал своим самым удачным произведением.

По свидетельствам очевидцев Шаховскому не было равных в знании законов сцены и умении применять их на практике. Не отрицает этого и современная театральная историография, но вместе с тем отдельные ее представители не находят положительного значения в результатах его творчества, кото-

рое, несмотря на имеющиеся недостатки, во многом способствовало становлению и развитию русского театрального искусства. Театралом с «преувеличенным мнением о своей миссии» (Б.Алперс) и методами, ставшими «помехой для подлинно творческого и правдивого отражения жизни» (Т.Родина), а также конъюнктурщиком, которого меняли мнения, но не он их (И.Медведева) находят Шаховского видные историки театра.

Взгляд на прошлое с точки зрения сегодняшнего дня является закономерным и единственно возможным для исследователя, но его работа не должна основываться на принижении роли «второстепенного» этого прошлого, вплоть до уподобления его «ненужному хламу». «Не в одной истории французской литературы, - писал Белинский, - имена Ронсаров, Гарнье и Гарди всегда предшествует именам Корнелей и Расинов. Счастливые люди! как дешево достается им бессмертие!»31

Легче еще выше поднять и без того высокий пьедестал. Сложнее исследовать прочность основания, на котором он покоится.

Автор настоящей работы не ставит перед собой задачу доказать выдающееся значение Шаховского, которое и без того неоспоримо. Главное - попытаться выяснить, каким образом «не подчиняясь рабски никакому течению, он искал самостоятельных путей в нашей драматургии и, прежде всего, считал необходимым создать для театра человеческий язык и научить говорить этим языком наших забитых в то время актеров».32

Исходя из доступной исследователю степени объективности, он создает свою картину далеких событий. Вполне можно согласиться с выводом известного ученого Ю.Лотмана, который утверждает, что «взгляд историка - это вторичный процесс ретроспективной трансформации.. Из обилия сохраненных памятью фактов он конструирует преемственную линию, с наибольшей надежностью ведущую к заключительному пункту».33

31 В.Г. Белинский. Собр. соч. в 3-х т. М., 1948, т.1, с.39.

32 Е.М. Гарншн. Один из забытых писателей//Исторический Вестник, 1883, т.13, с. 137.

33 Ю.М. Лотман. Культура и взрыв. М., 1992, с.ЗЗ.

В этой связи является естественным обращение историка к необходимым для него материалам, в которых он по-своему видит «наибольшую надежность». Его субъективный взгляд нередко обнаруживает в одном и том же источнике то, с чем он согласен наряду с неприемлемым. Поэтому необходимо оговорить, что в предлагаемой работе конкретные ссылки на те или иные источники не следует рассматривать как проявление симпатии или антипатии к их авторам со стороны исследователя, а стремление к «наибольшей надежности в конструировании преемственной линии, ведущей к заключительному пункту».

Заключение диссертации по теме «Театральное искусство», Мухаев, Ренат Адгамович

Предложенный в настоящей работе и определенным образом обобщенный материал о Шаховском и его творческом пути отнюдь не может считаться исчерпанным. Пока не будет проделана титаническая работа по сбору и изучению сохранившихся, но неопубликованных произведений драматурга, на истории его наследия нельзя ставить точку. Не менее, если не более сложной задачей является исследование его театральной практики, дополнительные сведения о которой, вероятно, в каком-то объеме и где-то лежат под спудом.

Упомянутый в самом начале биограф Шаховского А.Ярцев намеревался исследовать всю его биографию, включая и творческую. Он успел выполнить только первую часть задуманного труда. Предлагаемая исследовательская работа является попыткой осуществить его вторую, не реализованную половину, а насколько она удалась судить не ее автору.

Как известно, Ярцев предупреждал о степени сложности для исследователя биографии Шаховского. В процессе работы диссертант ощутил это в полной мере и может подтвердить справедливость высказывания столетней давности. Исследователь, который в будущем возьмет на себя такой труд, наверняка окажется в неблагоприятных условиях во время своей работы. Однако тем, кому интересен поиск и кто не из праздного любопытства обратится к истории театральной деятельности князя Шаховского, следует учесть высказывание одного из его современников: «Мы довольствуемся энциклопедическими сведениями; в нас мало специальности, потому что в нас нет долготерпения. С удивительным чутьем, с тонким возвышенным сочувствием, с быстротою и ловкостью мы много хорошего и прекрасного улавливаем на лету, а мало что добываем в поте лица, труда и науки».

Список литературы диссертационного исследования кандидат искусствоведения Мухаев, Ренат Адгамович, 1998 год

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Аврелий Августин. Исповедь

2. Аксаков С.Т. Собр. соч. в 3-х тт., М., 1986.

3. Алперс Б.В. Театр Мочалова и Щепкина. М., 1979.

4. «Арзамас». Сборник в 2-х книгах, М., 1994.

5. Аронсон М. и Рейеер С. Литературные кружки и салоны. Л., 1929.

6. Арапов П. Летопись русского театра. СПб., 1861.

7. «А.С.Грибоедов в воспоминаниях современников». М., 1929.

8. Барков Д.Н. О постановке водевиля А.А.Шаховского «Ломоносов или Рекрут-стихотворец» II Сын Отечества, 1815, № 3.

9. Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П.Погодина. СПб., 1893, кн.7.

10. Бахтин М.М. Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М„ 1990.

11. Белинский В.Г. Собр. соч. в 3-х тт., М., 1948.

12. Бентли Эрик. Жизнь драмы. М., 1978.

13. Берков Л.Н. История русской комедии XVIII века. Л. 1977.

14. Бестужев А. Критика на «Липецкие воды» // Сын Отечества, 1819, № б.

15. Благово Д. Рассказы бабушки. Л., 1989. Серия «ЛП».

16. Брусилов Н.П. Письмо к приятелю о русском театре // Журнал Российской словесности, 1805, февраль.

17. Брусилов Н.П. Воспоминания // Исторический Вестник, 1893, апрель.

18. Булгарнн Ф.В. Театральные воспоминания // Репертуар русского театра. СПб., 1840, ч. 1, №1.

19. Булгаков A.C. Раннее знакомство с Шекспиром в России // Сб. Театральное наследие. Гос. Акад. Театр драмы. Л., 1934.

20. Вальберх И. Из архива балетмейстера. М.-Л., 1948.

21. Варнеке Б.В. История русского театра. Б.м., 1913, изд. Н.Н.Сергиевского.

22. Василич Г. Император Александр I и старец Феодор Кузьмич. М., 1991.

23. Вейдле В.В. Умирание искусства. СПб., 1996.

24. Веселовский А. Западное влияние в новой русской литературе. М., 1916.

25. Вигель Ф.Ф. Записки. В 2-х тт., М., 1928.

26. Военский К. Актриса Жорж в России // Исторический Вестник, 1901, октябрь.

27. Вольф А.И. Хроника петербургских театров. СПб., 1877, ч.1.

28. Всеволодский-Гернгросс В. Театр в России в эпоху Отечественной войны. СПб., 1912.

29. Всеволодский-Гернгросс В. История театрального образования в России. Б.м. 1913.

30. Всеволодский (Гернгросс) В. История русского театра. В 2-х тт., Л,- М. 1929.

31. Вяземский П.А. Старая записная книжка. ПСС. СПб., 1883, т. VIII.

32. Вяземский П.А. Сочинения. В 2-х тт., М., 1982.

33. Гаршин Е.М. Один из забытых писателей // Исторический Вестник. СПб., 1883, т. 13.

34. Герцен А.И. Собр. соч., в 30-ти тт., М., 1955, т.5.

35. Глинка С.Н. Высочайшее повеление 1797 года об изъятии из употребления некоторых слов и замене их другими // Русская старина. 1871, т.2, апрель.

36. Глинка С.Н. Записки. СПб., 1895.

37. Глушковский А.П. Воспоминания балетмейстера. M.-JL, 1940.

38. Гозенпуд A.A. Вступительная статья в кн.: А.А.Шаховской. Комедии. Стихотворения. Л., 1961.

39. Гоголь Н.В. Духовная проза. М., 1992.

40. Головачева-Панаева А.Я. Воспоминания. СПб., 1890.

41. Гончаров И.А. Собр. соч. в 8-ми тт., М., 1955.

42. Гордин М. Владислав Озеров. Л., 1991.

43. Грибоедов A.C. Сочинения. М., 1953.

44. Грибоедов A.C. Его жизнь и гибель в мемуарах современников. Л., 1929.

45. Григорьев Аполлон. Воспоминания. Л., 1980, «ЛП».

46. Гроссман Л. Пушкин в театральных креслах. М., 1928.

47. Гуковский Г. О русском классицизме // Поэтика. Сб. статей. Л., 1929.

48. Гуковский. Гр. Пушкин и русские романтики. Саратов, 1946.

49. Гуковский Гр. Русский сентиментализм // Очерки по истории русской литературы и общественной жизни XVIII века. Л., 1938.

50. Данилов С.С. Очерки по истории русского драматического театра. М.-Л., 1948.

51. Дашков Д. Московские записки // Вестник Европы. 1812, ч.64, №13.

52. Дашков Д.В. Письмо к новейшему Аристофану // Сын Отечества, 1815, № 42.

53. Декабрист Н.И.Тургенев. Письма к брату С.И.Тургеневу. М.-Л., 1936.

54. Державин Г.Р. Избранная проза. М., 1984.

55. Десницкий В. Журналы «Беседы любителей русского слова» // В кн. В.Десницкий. На литературные темы. Л., 1936, кн.2.

56. Бвреинов H.H. Крепостные актеры. Л., 1925. Изд. КУБУЧ.

57. Евреинов H.H. История русского театра с древнейших времен до 1917 года. Нью-Йорк, 1955.

58. Жихарев С.П. Записки современника. В 2-х тт., Л., 1934. «Академия».

59. Жуковский В.А. Московские записки // Вестник Европы. М., 1809, № 22.

60. Жуковский В.А. Эстетика и критика. М., 1985.

61. Зеньковский В.В. История русской философии. В 2-х тт., Л., 1991.

62. Зотов P.M. Письмо к издателю // Сын Отечества. 1819, ч.58, № LII.

63. Зотов P.M. Театральные воспоминания. СПб., 1859.

64. Зотов P.M. И мои воспоминания о театре // Репертуар русского театра. СПб., 1840, т.2.

65. Зотов P.M. Записки // Русская старина, 1896, т.64-66.

66. Зотов P.M. Биография актера Яковлева // Репертуар русского и Пантеон всех европейских театров. СПб, 1842, kh.V.

67. Иванов И. Политическая роль французского театра в связи с философией XVIII века. М., 1895.

68. Игнатов И.Н. Театр и зрители. М., 1916, ч.1.

69. Измайлов В.В. Письмо к издателю // Журнал российской словесности 1805, ч.И, №7.

70. Ильин Н. Театральное поприще Померанцева // Амфион, M., 1815, февраль, ч.И

71. История русского драматического театра. В 7-ми тт., М., 1977-1987.

72. К..Ъ. Замечания на предисловие к «Полубарским затеям» // Сын Отечества, 1820, №19.

73. Каменская М. Воспоминания. М., 1991.

74. Карамзин Н.М. Избранные статьи и письма. М., 1982.

75. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. СПб., 1914.

76. Карамзин Н.М. Речь, произнесенная в Российской Академии 5 декабря 1818 года// Сын Отечества, 1819, №1.

77. Каратыгин A.B. Русский театр в царствование Александра Первого // Русская старина, 1880, № 10.

78. Каратыгин П.А. Записки. В 2-х тт. Л., 1930.

79. Каратыгин П.П. А.С.Яковлев // Русская старина, 1880, октябрь.

80. Кирсанова P.M. Сценический костюм и театральная публика в России XIX века. М., 1997.

81. Клерон И. О роли Федры // Драматический Вестник. СПб., 1808, № 68.

82. Клерон И. Мемуары // Театральная библиотека. М., 1879, декабрь.

83. Ключевский В.О. Сочинения. В 9-ти тт., М., 1987.

84. Комаровский Е.Ф. Записки. М., 1990.

85. Коровкин Н. Тайны русских провинциальных театров // Репертуар и Пантеон, 1845, кн.2.

86. Кублицкий М.Е. П.С.Мочалов // Русский Архив, 1875, т.З.

87. Куликов Н.И. Петербургские театральные училища // Русская Старина, 1886, №12.

88. Куликов Н.И. Петербургские театры в 1820-1830 годах // Русская старина, 1902, август.

89. Кюхельбекер В.К. Дневник. М. 1929. Изд. «Прибой».

90. Лакиер A.B. Русская геральдика. М., 1990.

91. Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М.,

1980. Изд. МГУ.

92. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987

93. Лонгинов М.Н. Полемика о комедии А.А.Шаховского «Липецкие воды» // Современник. 1856, № 7.

94. Лонгинов М.Н. Н.М.Карамзин // Беседы в обществе любителей российской словесности. М., 1867, вып. 1, (Приложения).

95. Лотман Ю.М. Избранные статьи. В 3-х тт., Таллинн, 1993.

96. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века). СПб., 1997.

97. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992.

98. Макаров П.И. Критика на «Рассуждение о старом и новом слоге» // Московский Меркурий, 1803, №12.

99. Марин С.Н. Милонов М.В. Стихотворения. Драматические произведения, сцены и отрывки. Письма. Воронеж, 1983.

100.Массой Ш. Секретные записки о России. М., 1996.

101 .Медведева И.Н. Екатерина Семенова. Жизнь и творчество трагической актрисы. М., 1964.

102.Модзалевский Б.Л. Пушкин. 1929. Изд. «Прибой».

103. Мордисон Г.З. История театрального дела в России (XVT-XVTII века). СПб., 1994.

104.Мочалова-Шумилова Е.П. Воспоминания // Исторический Вестник, 1896. T.LXVI, октябрь.

105.Наливайко Д.С. Искусство: направления, течения, стили. Киев, 1981.

106.Некрасова Е. Русский актер-самоучка А.С.Яковлев. М., 1895. Изд. П.К.Пряшникова.

107.Некрасова Е. Я.Г.Брянский//Артист. СПб., 1893, №30.

108.Никитенко A.B. Дневник в 3-х тт., М., 1955.

109.Одоевский В.Ф. О литературе и искусстве. М., 1982.

110. Опочинин Е. За кулисами театра//Исторический Вестник. СПб., 1889.

111 .Оиочинин E.H. Театральная старина. М., 1902.

112.Плавильщиков П.А. О театре // Зритель. СПб., 1792, июнь.

11 З.Плетнев П.А. Драматическое искусство г-жи Семеновой // Соревнователь просвещения. СПб., 1822,4.18.

114.Полевой Н. Мои воспоминания о русском театре и русской драматургии // Репертуар русского театра. СПб., 1840, №2.

115.Погожев В.П. Проект законоположений об императорских театрах. В 3-х тт. СПб., 1900.

116.Пушкин A.C. ПСС. В 17-ти тт., М., 1996.

117.Пыляев М.И. Старая Москва. М., 1990.

118 Пыляев М.И. Старый Петербург. Л., 1990.

119.Пыляев М.И. Старое житье. СПб. 1897.

120.Родина Т. Русское театральное искусство в начале XIX в. М., 1961.

121.Руайе Альфонс. Француз о русском театре // Театральная библиотека. М.,1879, декабрь.

122.Русская комедия и комическая опера XVIII века. M.-JL, 1950.

123.Русский литературный анекдот (XVIII- начала XX века). JL, 1990.

124.С***. П***. Критика на трагедию «Дебора» // Северный Меркурий на 1810 год. СПб., № 21.

125.Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч. в 20-ти тт., М., 1966.

126.Самойлов В.В. О начале своей артистической деятельности // Русская старина, 1884, t.XLIV, октябрь.

127.Синдаловский Н. Петербургский фольклор. СПб., 1994.

128.Сиротинин А.Н. А.А.Шаховской. Очерк его деятельности // Русский Архив, 1896, 4.4.

129.Сиротинин А.Н. Е.С.Семенова // Исторический Вестник. СПб., 1886, сентябрь, т.XXV.

130.Сиротинин А.Н. А.С.Яковлев // Русский Архив, 1889, № 7.

131 .Сиротинин А.Н. Очерк развития русского сценического искусства // Артист. М., 1891.

132.Словарь-альбом русских деятелей XIX века. СПб. 1891.

133.Смирнов П.А. Воспоминания о кн. A.A. Шаховском // Репертуар русского и Пантеон всех европейских театров. СПб., 1847, т. 1, кн.1.

134.Старый русский водевиль 1819-1849, М., 1937.

135.Стихотворная комедия, комическая опера, водевиль конца XVIII -начала XIX века. В 2-х тт., Л., 1990.

136. Струйский Н.Е. Письмо о российском театре нынешнего состояния. Рузаевка, 1794.

137.Танеев С. Князь А.А.Шаховской // Правительственный Вестник. СПб., 1895, №№ 90-92.

138.Театральная энциклопедия. В 5-ти тт., М., 1961-1967.

139.Тиханов П. Записная книжка Гнедича. Несколько данных для его биографии. СПб., 1884.

НО.Толычева (Новосильцева Е.С.) Исторические рассказы, анекдоты и мелочи // Русский Архив, 1877, №2.

141.Тынянов Ю. Архаисты и новаторы. JL, 1929.

142. Тынянов Ю. Предисловие к кн. «Дневник В.ККюхельбекера», 1929.

143.Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI-XIX вв.), М. 1994.

144.Успенский Б.А. Избранные труды. В 2-х тт., М., 1994.

145.Флоровский Г. Пути русского богословия. Вильнюс. 1991.

146. Фуко Мишель. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994.

147.Храповицкий А.И. Дневник // Русская старина, 1879, т.24. № 2.

148.Храповицкий A.B. Дневник. М., 1901.

149. Хрестоматия по истории западноевропейского театра. В 2-х тт., М., 1955, т.2.

150.Шаховской A.A. Сочинения. М., 1916. Изд. Суворина.

151.Шаховской A.A. Комедии. Стихотворения. Л., 1961.

152.Шаховской A.A. Вступление в мое наземное поприще // Маяк современного просвещения и образованности. СПб., 1840, 4.VI.

153. Шаховской A.A. Письмо русского из Флоренции // Сын Отечества, 1816, № 46.

154.Шаховской A.A. Письма из Италии // Сын Отечества, 1817, № 7.

155.Шаховской A.A. Предисловие к «Полубарским затеям» // Сын Отечества, 1820, № 13.

156.Шаховской A.A. Полубарские затеи. Комедия в 5~ти действиях // Библиотека ГЦТМ им. А.А.Бахрушина (машинопись).

157.Шаховской А. А. «Дебора, или Торжество веры». Трагедия в 5-ти действиях. СПб., 1811.

158.Шаховской A.A. Отрывок из теории драматического искусства // Русская Талия. СПб., 1825.

159.Шаховской A.A. Два письма к С.Т.Аксакову // Русский Архив, 1873, № 4.

160. Шаховской A.A. Письмо к В.Ф.Одоевскому // Русский Архив, 1864, №№ 7-8.

161. Шаховской A.A. Письмо к князю Е.П.Мещерскому // Русский Архив, 1908, кн. 1.

162.Шаховской A.A. «Ломоносов и Сумароков» (глава из романа «Жизнь Александра Пронского») // Москвитянин, 1846, №4.

163. Шаховской A.A. «Три женитьбы» // Библиотека для чтения, 1834, т.7.

164. Шаховской A.A. Летопись русского театра // Репертуар русского театра. СПб., 1840, т.2, кн. 11.

165.Шаховской A.A. Театральные воспоминания // Репертуар русского и Пантеон всех европейских театров СПб., 1842, кн.5.

166.Шаховской A.A. Обзор русской драматической словесности. Вступление // Репертуар русского и Пантеон всех европейских театров СПб., 1842,№ 2.

167.Шаховской A.A. Обзор русской драматической словесности. Эпоха 1-я. Трагедия // Репертуар русского и Пантеон всех европейских театров СПб., 1842, № 3.

168.Шаховской A.A. О критике на представление «Заиры» // Сын Отечества, 1815, № 4.

169.Шаховской A.A. Описание трагедии «Кающийся грешник» // Театральный альманах на 1830 г. СПб. 1830.

170.Шаховской A.A. Письмо в Москву // Драматический Вестник. СПб., 1808, ч.З, № 59.

171.Шаховской A.A. Письмо к издателю // Сын Отечества, 1820, № 8.

172.Шаховской A.A. Письмо к издателю // Московский Вестник, 1828,№ 18.

173.Шаховской A.A. Двенадцатый год // Русский Архив, 1896, № 11.

174. Шаховской A.A. Первые дни в сожженной Москве // Русская старина, 1889, т.64.

175.Шеллинг Фридрих В. Философия искусства. СПб., 1996.

176. Шимаи Ф.Ф. Александр I и его двор в 1804 году // Русская старина, 1880, декабрь.

177.Щеблыкин С.И. А.А.Шаховской и А.С.Грибоедов (к проблеме творческих параллелей) // Сб. Проблема традиций и новаторства в русской литературе XIX - начала XX вв. Горький. ГПИ, 1981.

178.Эпиграммы и сатиры. В 2-х тт., М., 1932.

179.Ярцев A.A. Кн. А.А.Шаховской (опыт биографии) // Ежегодник императорских театров. Сезон 1894/95. СПб., 1896.

180. Ярцев A.A. К жизнеописанию кн. А. А.Шаховского // Русский Архив, 1896, № 3.