Становление новой монархии в Англии: Аристократия и королевский двор в конце XU - первой трети XUI вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Казаков, Игорь Валентинович

• Казаков, Игорь Валентинович
• кандидат исторических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Казаков, Игорь Валентинович

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава 1. Воцарение новой династии. Проблемы политические

и финансовые

§1. Первые Тюдоры: королевская власть и аристократия

§ 2. Законодательство об измене

§ 3. Звездная Палата и ее "филиалы": Северный Совет,

Совет Уэльса, Западный Совет

Глава 2. Первые Тюдоры и их двор

§ 1. Возникновение Тайной Палаты при Генрихе VII

§ 2. Генрих VIII: упразднение политики "дистанции"

§ 3. Рождение абсолютного монарха: Генрих VIII

против Уолси

§ 4. Генрих VIII и его двор

Заключение

Примечания

Источники и литература

Список сокращений

Приложение

1. Список пэров Англии 1485-1547 гг

2. Структура хаусхолда короля при Генрихе VIII

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Становление новой монархии в Англии: Аристократия и королевский двор в конце XU - первой трети XUI вв.»

ВВЕДЕНИЕ

В Европе XVI века соседствовали и находились в сложных взаимосвязях государства различных типов - от переживающих разные стадии развития монархий до феодальных, а в конце столетия и раннебуржуазных республик. Вместе с тем преобладающей формой государственного устройства становится абсолютная монархия. Нижняя хронологическая граница абсолютизма условно может быть отнесена к концу ХУ-началу XVI вв. Распространенным является представление о XVI и первой половине XVII вв. как о периоде "раннего абсолютизма", хотя английская абсолютная монархия прошла в течение XVI в. стадию зрелости и вступила в полосу затяжного кризиса, разрешившегося буржуазной революцией середины XVII столетия.

Проблемы, связанные с процессом формирования этой формы государства в странах Западной Европы, по праву занимают одно из центральных мест среди проблем истории раннего нового времени. Тем не менее, данное направление исследования на протяжении долгого времени почти не пользовалось вниманием со стороны ученых. В формационной структуре истории, принятой до недавнего времени в отечественной историографии, сравнительно короткий период существования абсолютной монархии находился как бы в «подвешенном» состоянии между феодальной и капиталистической эпохами. С одной стороны, это был промежуток времени, в течение которого уже не существовали (или находились в стадии отмирания) основные черты, присущие феодальному обществу, с другой - этот промежуток нельзя было с полным основанием отнести и к «буржуазному» новому времени, поскольку компоненты, его составляющие, только еще переживали время становления.

Основное же значение периода советская историография видела в том, что в это время были подготовлены предпосылки буржуазных революций XVII - XVIII столетий - особенно в применении к Англии, традиционно являвшей пример капиталистического развития. Вследствие этого приоритетным в комплексе проблем абсолютизма становилось изучение экономической политики абсолютизма, а в более общем плане - изменений, носящих базовый характер. Это означало выдвижение на первый план взаимоотношений государства и буржуазии, а также изучение всякого

рода мероприятий правительства в этой области. С учетом исторической специфики развития английского общества вполне определенное звучание приобретала и тема дворянства: проблемы возникновения "нового дворянства" и места, которое оно занимает в процессе развития капиталистических отношений, практически заслонили другие аспекты этой темы.

Прочие стороны огромного здания английского абсолютизма оставались практически неизученными, что также проистекало из зачастую неправомерного распространения "классического" французского варианта абсолютной монархии на английскую почву. "Французский абсолютизм всегда служил для историков классическим образцом этой формы государственного строя.., - пишет А.Д.Люблинская, - многие понятия, относящиеся к абсолютизму вообще, были абстрагированы от конкретной истории французской абсолютной монархии во время ее расцвета при Людовике XIV"1. Намного детальнее изученный "французский" абсолютизм тем самым как бы делал излишним обращение к аналогичным сторонам "английской" модели. Последняя при сравнении со своим континентальным собратом приобретала вид абсолютизма "специфического" и даже "недоразвитого", за исключением, пожалуй, только одного аспекта - экономического.

Конкретный характер абсолютистской власти также определялся степенью политической зрелости буржуазии. Так, в советской историографии (В.В.Штокмар, С.А.Сливко, Е.В.Кузнецов и др.) утвердилась та точка зрения, согласно которой переход от сословно-представительных монархий к монархиям абсолютистского типа связывается с выходом на историческую арену новых социальных сил в лице формирующейся буржуазии, создающей определенный противовес феодальному дворянству. По мысли Ф.Энгельса, возникает ситуация, когда "государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними"2. Это суждение, вероятно, справедливое в применении к абсолютизму XVII века, нуждается, по нашему мнению, в существенной корректировке по отношению к периоду формирования этой формы государства.

Очевидно, что в конце XV-нaчaлe XVI вв. английская буржуазия не играла настолько заметной роли, чтобы говорить о ее влиянии на процесс политического развития: возросшая экономическая мощь буржуазно-дворянских элементов, вызвавшая

соответствующие изменения политической атмосферы прежде всего в нижней палате Парламента, проявилась только к концу XVI в.3, и только в применении к этому времени можно говорить о каком-то "посредничестве" королевской власти. Денежная же маломощность буржуазии в период правления обоих Генрихов не только порождала жестокие финансовые кризисы, постоянная борьба с которыми стала уделом всех Тюдоров, но и вынуждала корону искать другие, более реальные источники доходов (конфискации, судебные штрафы, порча монеты, займы у иностранных банкиров, наконец - секуляризация церковных богатств)4. Буржуазия явно еще не была готова "содержать" государство. С учетом этого обстоятельства сложившаяся к настоящему времени в российской исторической науке теория абсолютизма кажется во многих отношениях искусственной и не учитывающей ряда, если можно так выразиться, «формообразующих» фактов. В данном случае, судя по всему, мы сталкиваемся с механическим переносом выводов, сделанных на основе изучения французского абсолютизма конца XVI - начала XVII вв. на английскую почву конца XV - начала XVI столетий.

Очевидно, таким образом, что тема становления нового государства в отечественной историографии требует в настоящее время новых подходов и оценок, в том числе концептуального характера.

В то же время английская историческая наука предлагает качественно иной подход к изучению данной проблемы, концентрируя внимание на сферах государственного строительства и взаимоотношений королевской власти и дворянства, т.е. тех сил, которые обладали реальными возможностями влиять на ситуацию.

В новейших исследованиях западных историков нашел отражение практически весь комплекс проблем, связанных с Войной Роз и последовавшим за ней процессом социальной стабилизации. В известной мере это объясняется популярностью Генриха VII как государственного деятеля, с личностью которого связывается основание государства, названного корифеем английской исторической науки Ф.У.Мэтландом "новой монархией"5. Круг сторонников этой теории охватывает значительное число англо-американских исследователей. Теория "новой монархии" обращает основное внимание на изменения, происшедшие при Тюдорах в институтах центрального управления в сторону расширения контроля королевской власти над всеми сторонами жизни

общества. Центральными темами изучения становятся эволюция бюрократического аппарата в XV-XVI веках и взаимоотношения королевской власти и дворянства. Свое развитие эти вопросы получили в трудах Р.Р.Рейд, Дж.Р.Тэннера, Ф.У.Брукса, Дж.А.Гая6 и в особенности К.Пикторна, который одним из первых проанализировал изменения в управленческом аппарате в процессе создания Тюдорами нового государства, носящего, по его мнению, ярко выраженный бюрократический характер7.

Активным сторонником теории "новой монархии" является Дж.Р.Лэндер: "Сущность новой монархии, - пишет он, - составляет наиболее эффективная по сравнению с предшествующей историей реализация королевской власти, надежность и наибольшая стабильность правительства"8. Ему вторит Дж.Р.Тэннер: "Методы правления Генриха VII резко отличались от методов его предшественников... он много делал для установления новых порядков в английской монархии.., неуклонно направляя свою политику по пути создания умелого центрального правительства, контролируемого сильным и богатым королевским домом"9. Ведущую роль в изменениях играет личность Генриха VII. "Характер королевского правления изменяется в зависимости от характера короля, - пишет Ф.У.Мэтланд, - законы же могут не изменяться совсем либо очень мало"10.

Естественно, полного единодушия в оценке всех вопросов среди сторонников этой теории не существует. Тот же Дж.Р.Лэндер говорит о "полной неспособности английского общества создать эффективную бюрократию"11, тем самым, казалось бы, отвергая один из важнейших постулатов теории. В данном случае он отдает предпочтение идее более полного и эффективного использования Генрихом VII старого феодального аппарата, перестроенного в соответствии с требованиями проводимой политики12. Подобные несовпадения во взглядах на частные проблемы несложно обнаружить, анализируя работы и других авторов.

В числе ученых, отвергающих ценность такого подхода к оценке правления Генриха VII (но тем не менее в рамках теории "новой монархии"), находится английский историк Дж.Р.Элтон. По его мнению, "ни Йорки, ни Тюдоры не привнесли ничего нового ни в цели, ни в методы, ни в доктрину"13. Дж.Р.Элтон не отрицает их вклада в дальнейшее развитие тенденции, но начало фазы становления новой формы

государственности переносит на конец царствования Генриха VIII. Ч.Х.Уильямс также утверждает, что "царствование Генриха VII не представляет из себя начала нового времени", несмотря на традиционно высокую оценку им деятельности первого Тюдора, чей вклад в историю он видит прежде всего в "упрочении могущества королевской власти через восстановление власти закона и создание эффективной администрации"14.

В отличие от многих западных историков, склонных к преувеличению масштабов воздействия управленческих структур центрального правительства на жизнь английского общества, в отечественной исторической науке превалирующей является идея слаборазвитости и несовершенства бюрократического аппарата в Англии в период абсолютной монархии. Такое отношение характерно, например, для работ В.В.Штокмар15.

Более или менее общим для всех сторонников теории "новой монархии" является их отношение к фигуре Генриха VII, в котором даже апологеты новой монархии не склонны видеть абсолютного монарха, подобного Елизавете I Тюдор в Англии или Людовику XIV во Франции, с большим предпочтением отдавая эту роль его преемнику. Тем не менее внимание к личности Генриха VII исключительно велико, ибо он в их исторической схеме выполняет роль выдающегося разравнивателя земли для будущих построек. "Вся нация была утомлена династическими распрями и желала внутреннего мира; кроме того, теперь англичане обнаружили новые возможности для торговли, - пишет Дж.Р.Тэннер. - Предоставивший им все благоприятные условия для этого, Генрих VII был из того рода королей, которые могут оценить и использовать их для создания сильной монархии... Так же как Людовик XI и Фердинанд Арагонский, он стоит в ряду трех величайших королей того времени"16.

Таким образом, в применении к концепции абсолютизма, принятой в отечественной историографии, начало формирования этого типа государства не отождествляется английскими историками с временем правления Генриха VII. Значение же рассматриваемого периода в истории Англии в первую очередь, но не исключительно, определяется для западной историографии тем вкладом, который Тюдоры внесли в процесс стабилизации социального порядка. Отнюдь не последнюю роль в нем играет подавление баронской анархии и насаждение дисциплины среди дворянства, причем

отношение к этой проблеме имеет в англоязычной исторической науке свои отличительные особенности. Не отрицая факт противоборства монархии Тюдоров с феодальной аристократией, большинство западных исследователей отвергают наличие у Генриха VII стремления лишить дворянство его политического могущества, но лишь привести непомерно разросшиеся права и привилегии знати в соответствие с устремлениями монархии. Эту основную идею без труда можно проследить в работах Х.Миллер, Дж.Беллами, Р.Хейга и многих других, в том числе уже упоминавшихся авторов17.

Строительство бюрократического аппарата и стремление Генриха VII к выдвижению на руководящие посты в правительстве людей низкого происхождения рассматриваются в этой связи, в отличие от отечественной историографии, только как средство для достижения цели, средство удобное, поскольку "этот класс чиновников всецело зависел от короля", и выгодное, "ибо церковники и юристы были дешевы: им можно было платить простым повышением по службе"18.

В условиях, когда в Англии отсутствовал эффективный бюрократический аппарат, пишет Дж.Р.Лэндер, и практически не существовало возможностей для управления государством иначе, чем через посредство нобилитета, "для короля было невозможно игнорировать, а тем более подавлять класс людей, могущих помочь ему в осуществлении публичной власти и защите королевства. В то время не могло возникнуть мысли более дикой, чем уничтожение (в политическом смысле - И.К.) нобилитета". Английские пэры, утверждает далее Дж.Р.Лэндер, являлись естественной лидирующей и дисциплинирующей силой в местных органах власти. Король не в состоянии был править, не опираясь на их богатство и престиж. "Социальные условия были таковы, что король был вынужден полагаться в контроле на местах на дворянство, -продолжает Дж.Р.Лэндер. - Даже Генрих VII, державший три четверти всей знати под страхом осуждения за измену, не предпринимал фронтальных атак на местных правителей, за исключением двух или трех дел. Он разрешал им держать наемников и никогда не пытался лишить их влияния как класса или их традиционных функций. Они были видными людьми в его Совете даже во время кризисов"19.

Эти утверждения, с нашей точки зрения, вряд ли можно считать бесспорными -Дж.Р.Лэндер, кажется, слишком увлекся своей аргументацией, пытаясь доказать поч-

ти очевидные вещи. Не подлежащим сомнению, конечно, представляется тот факт, что первые Тюдоры были вынуждены править, опираясь на власть и авторитет лордов. Однако упомянутое историком разрешение держать наемников выдавалось только по особым патентам, и только особо доверенным людям из окружения обоих Генрихов - но никогда в неконтролируемых размерах20.

Знатность большинства советников Генриха VII, занимавших подчас самые высокие должности, также можно подвергнуть сомнению: "Он выбирал своих министров из священников и делал их епископами", - пишет Дж.Р.Тэннер21. Ни один из наиболее влиятельных советников первых Тюдоров не принадлежал к знати: все центральные фигуры в правительстве при Генрихе VII - Ричард Фокс, Реджиналд Брэй, Томас Ловелл, Джон Мортон; при Генрихе VIII - Томас Уолси, Томас Кромвель и многие другие - по происхождению в лучшем случае были джентльменами.

Мысль Дж.Р.Лэндера продолжает А.Гудмэн: «Генрих VII вовсе не имел своей целью нарушить права лордов, - пишет он, - но хотел лишь создать им более эффективную поддержку»22. Ч.Х.Уильямс, справедливо замечая, что большинство беспорядков вызывалось ожиданием крушения устоев феодального общества, представляет царствование Генриха VII как «счастливое завершение истории средневековой Англии. Это период консолидации, установления власти, удачно соединившей интересы многих людей. Успех Генриха в его политике объясняется тем, что он всегда помнил о тех, кто помог ему утвердиться на троне»23.

Таким образом, анализируя отечественную и западную историографию, посвященную проблемам государственного строительства при первых Тюдорах и взаимоотношений королевской власти и дворянства, можно обнаружить не только весьма значительные расхождения в трактовке многих вопросов, но и некоторые сходные черты. В частности, не вызывают сомнений определенные аналогии концепций абсолютизма и новой монархии, внешним выражением которых является неограниченная власть абсолютного монарха. Но основой для нее, по мнению отечественных исследователей, служит относительная независимость королевской власти от классов дворянства и буржуазии, опирающаяся на равновесие их сил. Теория же новой монархии, практически не уделяя внимания роли буржуазии, видит основу сильной монархической власти и ее главную опору в поддержке феодальных классов. Абсолютистское

государство понимается при этом как естественный защитник и выразитель интересов дворянства, откуда оно черпает свои силы и политический авторитет. Эта сторона абсолютизма находит несколько иное толкование у российских историков, рассматривающих защиту интересов феодалов абсолютной монархией только как "бессознательную" функцию государства24.

В трактовке более узкой проблемы взаимоотношений королевской власти и дворянства также неожиданно обнаруживаются общие черты. И отечественные, и английские исследователи склонны рассматривать время правления первых Тюдоров как период более или менее безболезненного перехода к абсолютистской форме государства. Тем не менее, подобная "схожесть" во взглядах, как это обнаруживается при более внимательном изучении вопроса, имеет совершенно различные корни. "Легкий" путь к абсолютизму советские историки, например, С.А.Сливко, во многом объясняют физическим уничтожением масс дворянства за время Войны Роз и вытекающей отсюда невозможностью для "остатков" нобилитета оказать сколько-нибудь заметное противодействие наступлению монархии на их феодальные права и привилегии25. Западные же исследователи рассматривают этот период истории как время "единения" (Дж.Р.Лэндер) королевской власти и дворянства, не знавшее сколько-нибудь значительных противоречий.

Несколько обиняком от остальных исследователей в данном вопросе стоят сторонники теории так называемого тюдоровского «деспотизма», представляющие как бы отдельную школу в рамках теории «новой монархии». Их центральная идея базируется на том аргументе, что Генрих VIII и Томас Кромвель, опираясь на утвержденную в начале Реформации королевскую супрематию над церковью, пытались преодолеть ограничения, налагаемые на власть монарха и поставить последнюю выше закона. Последователи этой теории, среди которых стоит назвать в первую очередь профессора Дж.Харстфилда, Л.Стоуна и Ч.Х.Уильямса26, в своих исследованиях акцентируют внимание на таких актах "своеволия" короля, как, например, "Proclamations Act" 1539 г.27, который постановил, что королевским прокламациям должно повиноваться так же, как если бы они были актами Парламента; особое значение придается тюдоровскому законодательству об измене, которое приговаривало людей к смерти за не более чем слова и такой форме его реализации, как "Акты о лишении гражданских

и имущественных прав за измену", которые претворялись в жизнь без проведения должного судебного процесса.

Теория тюдоровского деспотизма была подвергнута критике Дж.Р.Элтоном, который утверждал, что король был субъектом закона и закон мог быть изменен только с согласия лордов и общин в Парламенте, а это согласие, замечает историк, никоим образом не могло быть куплено в тюдоровский период28. Приняв в целом мысль Дж.Р.Элтона, мы позволим себе высказать некоторое сомнение в невозможности для Тюдоров "купить" лояльность членов Парламента, по крайней мере, верхней его палаты. Показательным в данном случае является тот факт, что после 1529 г. в палате лордов ни разу не случилось прецедента провала какого-либо правительственного билля. Если Генрих VIII и был лишен возможности откровенно оказывать давление на лордов, то, во всяком случае, он вполне был в состоянии регулировать их численность и состав: в течение первой половины XVI столетия было пожаловано более 40 новых титулов пэров - причем преимущественно производством удачливых солдат и администраторов после начала Реформации, так что Генрих, пользуясь этим орудием, смог создать весьма заметный противовес влиянию крупной аристократии.

Надо заметить, что Дж.Р.Элтон, отрицая в целом идею деспотизма, признает, что мысль об этом все же имеет право на существование. В своем внушительном труде, посвященном насаждению генриховской Реформации в графствах29, он показывает, что правительство Т.Кромвеля действительно нередко входило в жесткое столкновение с законом, нарушая его. Некоторые законы, пишет Дж.Р.Элтон, хотя и получали парламентское одобрение, все-таки были настолько опасны для традиционного конституционного устройства, что вполне могли повысить возможность установления деспотического правления: Генрих VIII, по мысли историка, балансировал на грани тирании, хотя все же не переступил ее.

Поддерживает точку зрения Дж.Р.Элтона профессор Р.У.Хейнце, по мнению которого тюдоровские прокламации не могут быть классифицированы как инструмент деспотизма, поскольку этот вопрос непосредственно связан с практическими трудностями, которые сопровождали претворение королевских указов в жизнь. "Прокламации, - пишет он, - никогда не были орудием деспотизма. Несмотря на их важность для действенного управления, они не угрожали законодательному верховенству Парла-

мента и не посягали на общественный закон"30. Мнение Хейнце разделяют П.Л.Хьюс и Дж.Ф.Ларкин, утверждая, что влияние тюдоровских прокламаций ограничивалось простым обнародованием воли короля, стремлением усилить права монарха или существовавшие парламентские статуты31. Это не более чем волеизъявление монарха, а отнюдь не кровавый топор тирана.

Аналогичным образом, по нашему мнению, законодательство об измене не может служить достаточным основанием для всеобъемлющих выводов, которые делают последователи теории "деспотизма". Безусловно, сами законы, и в особенности Акты о лишении прав можно почти без натяжек считать мерами с тираническими замашками, но при этом использовались они только против очень ограниченного круга политической элиты, и проводились в жизнь при помощи вполне легальных институтов центрального и местного управления Анализируя сферу и масштабы применения этих законов (глава 1 §2 настоящей работы), легко заметить, что, грозно размахивая дубиной измены, первые Тюдоры в общем-то очень редко пускали ее в ход, добиваясь при этом вполне разумной и даже, если угодно, конституционной цели: ограничить слишком разросшиеся права знати, приведя их в соответствие с интересами как самого короля, так и всего государства в целом. И Генрих VII и Генрих VIII сохраняли поддержку подавляющего большинства знати и джентри, осуждая некоторое количество аристократов на смерть как изменников. Если это и было деспотизмом, то только в пределах, ограниченных буквой закона, деспотизмом, проводимом в жизнь с активной или молчаливой поддержкой лордов и общин по принципу: что не запрещено, то разрешено. В данной ситуации представляется лучшим избегать слов, подобных "деспотизму" или "тирании" и говорить о том, что в ходе Реформации Генрих VIII и его правительство прибегали к жестоким, даже диким с современной точки зрения мерам, но все же находившимся в рамках существовавших тогда законов.

Большинство историков, изучающих эту эпоху, будут, вероятно, согласны с Дж.Р.Элтоном, Р.У.Хейнце и другими в отрицании идеи тюдоровского "деспотизма", но многие равным образом не принимают и элтоновскую идею "революции в правительстве", которую он последовательно отстаивал на протяжении всей своей жизни. Основные ее тезисы Дж.Р.Элтон высказал в 1953 г. в своей знаменитой книге "Tudor Revolution in Government"32 и с тех пор все историки "новой монархии" так или иначе

либо солидаризируются с ним, либо отвергают его идею совершенно, так что до настоящего времени элтоновская школа продолжает оставаться одной из наиболее влиятельных.

Базовая идея Элтона заключается в том, что в 1530-е гг. в тюдоровской администрации произошли фундаментальные изменения. До этого, утверждает он, тюдоровское правительство представляло собой по существу административную систему, унаследованную от средних веков, главные рычаги управления которой находились в так называемом королевском хаусхолде (термин "household", который мы будем употреблять и в дальнейшем, не имеет аналогов в русском языке. Согласно словарю А.И.Смирницкого словом "hus-heald, household" в течение средневековья обозначали домашнее хозяйство, а также всю совокупность домочадцев33. В применении к монарху это понятие обозначает систему, предназначенную прежде всего для обеспечения жизнедеятельности короля и его семьи - весь конгломерат дворцовых служителей, порядок их взаимоотношений друг с другом, а также материальное и финансовое обеспечение. Вместе с тем это не просто домашнее хозяйство: в число членов хаус-холда всегда входили люди, игравшие подчас ведущие роли в правительстве - Лорд-Казначей, Лорд-Камергер, Лорд-Стюард и другие. Все они принадлежали к ближайшему окружению короля, нередко проживали в том же дворце и пользовались так называемым "bouge of court" - правом кормления с королевского стола, т.е. так или иначе оказывались включены в систему хаусхолда. С учетом этого обстоятельства понятие "хаусхолд" оказывается почти неотличимым от понятия "двора" (court). Последний включал в себя как собственно (и преимущественно) хаусхолд, так и королевскую администрацию: сюда входили члены Совета, Казначейство и так называемые службы "трех печатей" - ведомства Лорда-Канцлера, Лорда-Хранителя Малой Печати и Секретариат, через которые проходили все королевские указы и инструкции, служащие как для внутреннего пользования, так и для передачи к исполнению в другие департаменты правительства. В Совет входили наиболее важные и активные члены этих ведомств).

По мысли Дж.Р.Элтона, в течение средневековья правительство оказывалось как бы слито с хаусхолдом в одно целое или, точнее, входило в состав хаусхолда: первые люди хаусхолда всегда играли важные роли в управлении государством, но при

этом отнюдь не всегда первые люди правительства были заметны в хаусхолде, т.е. находились в числе особо приближенных к королю. Ситуация изменилась в 1530-х гг., когда в результате реформ Томаса Кромвеля было создано по существу современное "бюрократическое" правительство с крупными государственными департаментами, совершенно независимыми от личных действий монарха. Хаусхолд при этом был низведен до положения "домашнего хозяйства" короля, лишенного каких бы то ни было возможностей оказывать заметное воздействие на политику.

Вот в каких словах описывает результаты кромвелевских реформ последовательный сторонник теории "революции в правительстве" У.Ч.Ричардсон: "Несмотря на конституционные ограничения монархии, устойчивое расширение могущества короны было наиболее примечательной чертой тюдоровского государства. Хотя Парламент и Совет еще традиционно составляли основу правительства, оба они находились в подчинении у воли суверена, принимавшего решения при помощи пригоршни королевских советников. Как агент короны, Парламент издавал законы, но редко выступал в качестве инициатора законотворчества, в то время как в делах государства Совет был предназначен совещаться и советовать, но отнюдь не устанавливать королевскую политику. Функции его носили преимущественно исполнительный и административный характер, хотя при каждой возможности он работал через комитеты, комиссии и отдельных агентов, чья деятельность строго контролировалась. Тюдоры-суверены не были импровизаторами. Они мало что создали нового; то, что они делали, было адаптацией старых и давно установленных институтов к их собственным специфическим нуждам, превращением архаической системы в относительно эффективный механизм управления. Вместе с тем, как возрастали численно агентства, осуществлявшие контрольные функции, так и прерогатива короля в Совете расширялась с тем, чтобы ограждать новую юрисдикцию от нападок.

Повсюду в королевстве верховная власть стала основой понятий "закон" и "порядок"... В общенациональном масштабе административная регуляция возрастала шаг за шагом вплоть до того состояния, когда сильная рука в государстве не почувствовалась в каждом аспекте публичной и частной деятельности... Под заботливым надзором малой группы специализированных министров небольшой совет из избранных эффективно регулировал работу большого целого. Эта пригоршня чиновников, работавшая

в тесной кооперации с королем, планировала и восстанавливала национальную экономику и организовывала институты, через которые проводился в жизнь новый порядок... Публичные должностные лица были связаны ответственностью и обязательствами дефинированных обязанностей, среди которых была периодическая отчетность перед королем или Советом. Была создана всеохватывающая система для проверки финансовых счетов; вводились современные процедуры и усовершенствования. Неподготовленные кадры на государственной службе последовательно заменялись практиками-профессионалами. Когда неожиданно обнаруживались слабые места или вскрывались тайные пороки, они тотчас искоренялись. Стали налагаться более суровые наказания, хотя и вознаграждения за отмеченные успехи были намного выше, чем при всех предыдущих государях. Благодаря такой практике была возвращена к жизни вся система администрации. Эффективность стала нормой жизни"34.

У.Ч.Ричардсон явно выдает желаемое за действительное: этот почти что идеальный порядок скорее похож на описание целей предпринятых реформ, чем на их реальный результат. "Строгий контроль Тюдоров-суверенов" за деятельностью правительства и Парламента, "суровые наказания" за нарушения социального мира, "четко определенные обязанности" всех должностных лиц и т.д. плохо сочетаются с всемогуществом знати в течение всего тюдоровского периода, парламентскими катаклизмами в царствование Елизаветы, жесткой фракционной борьбой, мятежами и, наконец, откровенно провальной внешней политикой. Стоит отметить, что, не привнеся ничего нового в систему управления (а этот факт, кстати, признается и Дж.Р.Элтоном, и У.Ч.Ричардсоном) и лишь усложнив систему несколькими высшими чиновничьими постами и контрольными департаментами, вряд ли можно рассчитывать на кардинальные перемены. При внимательном рассмотрении механизм правления Тюдоров кажется изрядно обветшавшим и во многих отношениях неэффективным. А.Смит в "The Government of Elizabethan England", П.Уильямс в "The Tudor regime", К.Хейг в "Елизавете Английской" и сам Дж.Р.Элтон в "Studies in Tudor and Stuart Politics and Government"35 показали, насколько правительство зависело в своих действиях от сотрудничества местных магнатов, купленных милостями или соблазненных пропагандой. Монархическая власть в Англии XVI века осуществлялась не отдачей безапелля-

ционных приказов мгновенно повинующимся служащим; скорее это была постоянная борьба за то, чтобы доказать, что правительство все-таки действует.

Конечно, отрицать полностью работу Кромвеля нелепо. Создание им малого и сильного (по сравнению с предшествующими аналогами) Тайного Совета, возрастание важности Секретариата, отмена многих феодальных свобод, его мероприятия по усилению контроля центра за северными и западными частями королевства, его административное объединение Англии и Уэльса вместе с подчинением церкви власти монарха были решающими в процессе создания унитарного государства с эффективными в целом центральными институтами власти. Это - одно из величайших достижений тюдоровской эпохи.

Детальную критику теории "революции в правительстве" в конце 1950-х - начале 60-х гг. представили Р.Б.Вернэм, П.Уильямс и Г.Л.Харрис36. Следуя по их пути, в 1989 г. медиевист профессор А.Л.Браун писал, что "фундаментальная ошибка заключается в том, чтобы считать средневековое правительство равнозначным управлению хаусхолдом". Средневековое правительство базировалось на трех крупнейших вестминстерских должностях, трех ведомствах, возглавлявшихся Канцлером, Казначеем и Хранителем Печати. "Эти ведомства, - утверждает А.Л.Браун, - вполне оправданно могут быть описаны как бюрократические"37. Указанные чиновники, по его мнению, ни в коей мере не могут считаться частью хаусхолда, но лишь лицами, вхожими в него. Здесь Элтона, очевидно, ввело в заблуждение внешнее сходство в положении при дворе высших служителей хаусхолда и должностных лиц правительства.

Другой заметный критик Элтона, доктор Дж.Д.Элсоп, указывает на трудности в разграничении "хаусхолдового" и "бюрократического" методов управления38. Это утверждение становится понятным, если вспомнить некоторые факты, приведенные самим У.Ч.Ричардсоном в его фундаментальной монографии "History of the Court of Augmentations, 1536-1554", посвященной финансовым институтам тюдоровской Англии. Историк убедительно показывает, что, несмотря на кажущееся "отсечение" двора от дел управления государством, реально казначейство хаусхолда не только сохранило, но даже упрочило свое влияние в структуре финансов королевства. Так называемый "Тайный кошелек" (Privy Purse), иначе говоря, личная казна короля, еще при Генрихе VII стал играть ведущую роль в распределении денежных средств в государ-

стве, а при Генрихе VIII казначейство Палаты - важнейшей составляющей хаусхолда -фактически превратилось в главное финансовое ведомство страны39.

В этом контексте особое значение получает изучение истории двора первых Тюдоров. Внимание при этом необходимо концентрировать не на 30-х-40-х гг. XVI века, когда мы имеем дело уже с завершающими актами указанного процесса, но на более раннем периоде, в течение которого, очевидно, и произошли те изменения, которые сделали возможным утверждение в Англии абсолютной власти монарха.

Изучение двора имеет довольно короткую историю и до появления трудов Д.Старки исследователи двора не составляли какой-то единой школы в рамках теории «новой монархии». До середины 1980-х гг. двор, преимущественно елизаветинский, мелькал в сочинениях историков (только зарубежных, надо заметить) лишь эпизодически40, да и то почти никогда не выступая в качестве самостоятельного объекта исследования, но лишь в контексте большой политики. Список работ, посвященных двору первых Тюдоров, очень скромен. В их числе стоит отметить прежде всего труд Н.Уильямса "Henry VIII and his Court", Д.Мэтью "The courtiers of Henry VIII" и Д.Лоудса "The Tudor court" - все они увидели свет на протяжении 1970х-середины 80х г.г.41. Книга Д.Лоудса заслуживает особого внимания: пожалуй, нигде до этого не изучалась структура двора и не прослеживалась эволюция его институтов на протяжении всего тюдоровского периода.

Наконец, с начала 1980-х гг. начинают выходить работы Д.Старки, в то время ученика, а в будущем - непримиримого оппонента Дж.Р.Элтона: "The âge of household: politics, society and the arts c.1350-1500", "The court: Castiglione's ideals and Tudor real-ity"42 и другие. В 1985 г. появилась на свет его книга "The Reign of Henry VIII. Personalities and Politics"43, в 1986 г. под редакцией Д.Старки был издан сборник статей "Révolution reassessed: revisions in the history of Tudor government & administration", a в 1987 г. " The English Court from the Wars of Roses to the Civil War"44, расколовшие историков на два лагеря. В трудах ученых элтоновского направления история "новой монархии" предстает в виде ряда реформ государственных учреждений, закончившихся тюдоровской "революцией в правительстве", в то время как последователи Д.Старки основной акцент делают на истории двора, эволюция которого, по их мне-

нию, и возвела в конечном итоге монарха в положение абсолютного государя, власть которого не связана никакими ограничительными рамками.

В очень кратком изложении основная идея Д. Старки выглядит следующим образом. Неполным, пишет он, является представление о дворе только как о части машины, управлявшей государством. Это гораздо более сложное образование, претерпевшее значительную эволюцию с конца XV до середины XVI в.

В начале XV столетия люди, окружавшие короля, именовались "домочадцами" (householdmen), а к началу XVI в. это слово заменяется понятием "придворные" (courtiers). Изменение названия, по мысли Д.Старки, было прежде всего следствием изменения сущности понятия, являвшегося отражением изменения статуса самого короля. Если первые Ланкастеры выступали только как первые среди равных, то Йорки и в гораздо большей степени Тюдоры поставили королевскую персону выше даже знатнейших из лордов. Служение королю получает совершенно другое содержание и другой оттенок, чем служба у любого другого феодального лорда. С течением времени это различие начинает проявляться столь сильно, что возникает нужда в новых терминах: королевский хаусхолд все чаще подменяется понятием "двор", для описания которого привлекается континентальная литература, переведенная и адаптированная.

Традиционный королевский двор, возглавлявшийся Лордом-Камергером, включал в себя две главных сферы: обслуживание комнат и кухни - в ведении Лорда-Стюарда, и королевских аппартаментов (так называемой Палаты - Chamber) - в ведении самого Лорда-Камергера. Переломным в истории двора явился 1495 г., когда Генрих VII учредил так называемую Тайную Палату (Privy Chamber), введя в ее состав только особо доверенных слуг и полностью отгородившись от остального хаусхолда. Тем самым Генрих сумел резко ограничить влияние (прежде всего на себя самого) могущественных советников и знатных придворных, игравших первые роли в правительстве и, мимоходом, обеспечить своей персоне большую безопасность. Генрих VIII в общих чертах сохранил это нововведение, лишь изменив первоначальный состав членов нового ведомства. Оба монарха использовали членов Тайной Палаты как проводников своей личной политики на войне, в дипломатии и финансовой сфере. Круг общения короля был резко сужен и это обстоятельство, по мнению Д.Старки, и привело в конечном итоге к превращению Тайной Палаты в единственный реальный

центр власти. Хаусхолд, утверждает этот ученый, сохранял свое значение на протяжении всего тюдоровского периода или, по меньшей мере, в течение первой половины века. До 1558 г. Тайная Палата была политически активной и часто - политически доминирующей, перестав быть таковой только в елизаветинское правление, но даже для конца XVI столетия мы не можем говорить о полном прекращении влияния хаусхолда на управление Англией45.

Особое внимание в этом контексте Старки обращает на личности обоих Тюдоров, их происхождение, воспитание, образование и черты характера. Дело в том, что двор, состоявший из ближайшего окружения короля, был в неизмеримо большей степени подвержен его личному влиянию, чем государственные институты. Манера Генриха VII проводить долгие часы в одиночестве, напряженно работая над делами и его чрезмерная подозрительность по отношению к своим собственным слугам, приведшие к учреждению Тайной Палаты, были, по мысли Д.Старки (с которой невозможно не согласиться), следствием его сомнительного происхождения, тяжелой борьбы за власть и враждебности со стороны крупных феодальных лордов, в том числе занимавших высшие придворные должности. Генрих VIII же был совершенно другим человеком и совершенно другими по своему характеру стали при нем Тайная Палата и двор в целом. Изменение политики или просто желаний этого склонного, так сказать, к непостоянству короля оказывало незамедлительное воздействие на двор: менялись люди, его составлявшие, менялись их действия, рушились целые человеческие пирамиды из клиентов влиятельных придворных - и все это тотчас отражалось на составе и политике правительства. По характеристике Д.Старки, Генрих VII являлся монархом "дистанции", строго контролировавшим состав своих приближенных, в то время как Генрих VIII - монархом "компанейским" (participative), предоставившим придворным почти все возможности для доступа к своей персоне и, соответственно, открыв себя для разнообразных влияний, почти всегда чисто эгоистического характера. Именно это обстоятельство, по единодушному мнению историков двора, и определило неизбежность будущих жестоких фракционных конфликтов вокруг Генриха VIII.

Насколько бы ни была истинной теория Д.Старки относительно "дистанционных" и "компанейских" монархов - а в изложении этого ученого она выглядит весьма убедительной, - необходимо подчеркнуть, что его исследования вскрыли пласт ново-

го, неизученного и чрезвычайно интересного исторического знания. Изучение придворной культуры, личностей монархов и придворных, фракционной борьбы, наконец, архитектуры (появление новых по типу и планировке дворцов Д.Старки также связывает с изменением структуры двора) привлекают все большее внимание со стороны историков, в том числе, кстати, и его оппонентов: резкая реакция Дж.Р.Элтона на выступление Д.Старки доказывает, что сторонники "тюдоровской революции в правительстве" не склонны легко сдавать свои позиции46. Приходится признать, однако, что под напором усиливающихся атак концепция Элтона все более и более кажется вызывающей сомнения.

С нашей точки зрения теория Д.Старки имеет только один, но довольно существенный изъян. В качестве единственного первоисточника всех перемен, базовой причины изменений, приведших к возрастанию роли двора в системе государственного управления здесь выступают исключительно желания и личные устремления короля. Но даже если допустить, что Генрих VII имел детальный, хорошо просчитанный на годы вперед план придворных пертурбаций, даже если Генрих VIII совершенно намеренно пытался лишить государственный аппарат монополии на власть, управляя королевством через джентльменов своей Тайной Палаты (а в расчетливость этого государя довольно трудно поверить, изучив его характер и манеру правления) - даже если принять на веру эти сомнительные соображения, придется все же признать, что никакие перемены внутри двора и никакие структурные нововведения в хаусхолде, -иначе говоря, чисто верхушечные реформы, - не могли бы способствовать укреплению власти короля и усилению его позиций среди территориальных магнатов, реально правивших Англией.

В своей работе мы предприняли попытку по возможности отойти от односторонних представлений об абсолютизме как либо следствии экономических изменений (что характерно для советской историографии), либо результате деятельности энергичных монархов (школы Дж.Р.Элтона и Д.Старки). Факты, использовавшиеся исследователями, по нашему мнению, нуждаются в иной интерпретации, составляющей наше (отличное от принятого в российской историографии) понимание сущности английского абсолютизма.

Эти соображения в конечном итоге и определили цель, задачи и хронологические рамки нашего исследования.

Цель исследования состоит в изучении содержания понятия "абсолютизм" применительно к истории Англии конца XV - первой трети XVI вв., определении основных элементов, составляющих процесс формирования абсолютной монархии, их соотношения друг с другом и роли в развитии этой формы государственности.

Для достижения поставленной цели в качестве приоритетных определены следующие задачи:

- дать характеристику взаимоотношений королевской власти и аристократии в начальный тюдоровский период, т.е. тех сил, которые единственные обладали реальными возможностями влиять на ситуацию. При этом необходимо иметь в виду, что в конце XV - XVI веках именно аристократия играла ведущую роль в деле управления государством;

- изучить процесс изменения соотношения "удельного политического веса" нобилитета и короны в пользу последней; определить основные направления политики короны в отношении оппозиционных групп дворянства; выявить методы, которыми монарх пользовался для усиления своей власти и формы противодействия этому аристократии;

- рассмотреть государственное строительство в той его части, которая касается расширения прерогативы монарха в управлении "чужими" графствами, т.е. процесс установления единой королевской юрисдикции на территории всей страны (в частности, вопросы создания и функционирования Звездной Палаты и ее "филиалов": Северного Совета, Совета Уэльса и Западного Совета и их роли как проводников королевской политики);

- наконец, проследить процесс закрепления лидирующих позиций короля в управлении государством через перестройку двора. Основной составляющей последнего вопроса является изучение истории появления и развития так называемой Тайной Палаты и ее сложных взаимосвязей с остальным двором и правительством. Особое (и отнюдь не последнее) место в системе задач нашей работы занимает аспект исследования, находящийся на грани истории и психологии - а именно анализ характеров и мотивов действий крупнейших политических фигур того

времени, прежде всего Генриха VII, Генриха VIII и Томаса Уолси и их роли в процессе формирования новой формы государства. Роль этих людей в истории рассматриваемого периода нельзя не признать первостепенной по важности: в условиях монархического правления, тем более абсолютистского типа, масштабы воздействия на общественную жизнь людей, стоящих на вершинах власти, являются максимальными из возможных. В этих условиях совсем не лишним является обращение внимания на весь тот комплекс факторов, который определял поступки этих персонажей - их происхождение, воспитание, образование, склонности, семейную жизнь. Мы можем утверждать почти что наверняка, что история Англии потекла бы по-иному, если бы вместо первых Тюдоров с их жесткостью, хитростью, упрямством и политическим чутьем с опорой на широкую образованность, на престоле оказались бы люди, подобные, к примеру, Иоанну Безземельному или Ричарду II Плантагенету.

Хронологические рамки исследования охватывают период, последовавший за Войной Роз и до начала Реформации, т.е. конец XV-первая треть XVI вв. В течение указанного периода, по нашему мнению, произошел коренной перелом в изменении соотношения политического веса нобилитета и короны в пользу последней и была закреплена победа монархии над центробежными силами; соответственно, к началу 30-х гг. XVI в. уже сформировались все основные характеристики английской модели абсолютизма.

Научная новизна исследования проявляется в первую очередь в том, что настоящая диссертационная работа посвящена теме, практически не освещенной в отечественной историографии. Кроме того, в ходе исследования были пересмотрены имеющиеся в зарубежной исторической науке представления и выводы о сущности и путях развития абсолютной монархии в Англии. Таким образом, данная работа представляет собой по сути попытку создания новой схемы развития этой формы государства в Англии и внесения корректив в концепцию абсолютизма, принятую в отечественной историографии. Были введены в научный оборот такие новые для отечественной историографии объекты исторического исследования, как королевский двор, аристократия, а также роль ведущих политических деятелей в процессе

становления абсолютизма. В ходе работы был задействован ряд источников, не известных в российской исторической науке.

Источниковую базу исследования составили различные по своему характеру материалы, многие из которых для изучения поставленных в диссертации проблем практически не привлекались. Большая часть источников в отечественной историографии использовалась впервые.

Весь комплекс имеющихся источников может быть разделен на две основные группы: документальные и нарративные.

В числе документальных источников юридического характера заметное место занимают тюдоровские королевские прокламации - тип документов, мало известный отечественным историкам47, в силу чего в русскоязычной литературе отсутствует анализ содержащегося в прокламациях материала, нет оценки роли и значения этих документов для процесса генезиса абсолютной монархии. Впрочем, как уже упоминалось выше, английская историография также не может похвастаться единым мнением на этот счет.

До середины 1960-х гг. большая часть тюдоровских прокламаций не появлялась в печати, хотя некоторые из них включались наряду с другими документами в различные издания48. Впервые все прокламации конца XV-середины XVI вв. были собраны, систематизированы и изданы П.Л.Хьюсом и Дж.Ф.Ларкиным в Лондоне в 1964 г. Издатели первоначально предполагали выпустить два тома; в единственный же вышедший из печати49 было включено 388 прокламаций Генриха VII, Генриха VIII и Эдуарда VI, причем 238 из них были опубликованы впервые.

Специфика этого рода документов заключается в том, что правовым основанием для их выпуска являлась исключительно воля и власть короля; издавались они независимо от Парламента. Именно это обстоятельство, как уже упоминалось, и делает дискуссионным вопрос и юридической силе и значимости прокламаций.

Издатели определяют прокламацию как "публичный указ, издаваемый монархом в силу его королевских прерогатив, с согласия королевского Совета, под Большой Печатью и за королевской подписью"50; каждая прокламация датировалась числом, месяцем и годом и содержала указание места, где она была выпущена (т.е. тот или иной дворец короля или Лорда-Канцлера). Заботы по реализации приказов возлага-

лись на местные власти, в частности, на шерифов, которые уже несли ответственность за исполнение парламентских статутов. Некоторые из прокламаций Генриха VII дословно повторяют текст статутов, либо дополняют или усиливают их. Нередко король обращался к прокламациям своих предшественников или ранее принятым законодательным актам.

Текст каждой прокламации условно может быть разделен на три части: первая из них содержит мотивацию ее издания, указание на проблему, которая нуждается в разрешении и ссылки на предшествующие документы по этому вопросу. Вторая условная часть содержит сам королевский указ и, наконец, третья определяет наказание за его неисполнение. В этом вопросе Генрих VII никогда не шел дальше установленного Парламентом; наиболее часто встречающимися видами наказаний были штрафы, конфискации, заключения в тюрьму, реже - наказания у позорного столба и принудительные работы. Наказание смертью встречалось исключительно редко и всегда имело закрепленное в законе основание. В целом ясно прослеживается тенденция переноса тяжести наказаний в материальную сферу, что вполне типично для политического курса Генриха VII.

Особенность этих документов состоит в их актуальности для текущего момента: издавались они чаще всего по тем вопросам, которые, во-первых, нуждались в немедленном разрешении и во-вторых, представляли насущный интерес и важность для королевской власти. Таким образом, прокламации предоставляют "живой" материал по целому ряду интересующих нас проблем внутренней политики Генриха VII, преимущественно того ее направления, которое касается взаимоотношений первого Тюдора с аристократией. Здесь нашли свое отражение такие аспекты деятельности короны, как создание армии, попытки лишить знать ее военного могущества, законодательство об измене; наконец, ряд прокламаций дает представление о некоторых важных событиях общественной жизни Англии рассматриваемого периода, например, мятежах и политике Генриха VII в этой сфере.

Стремление короны к усмирению нобилитета выразилось в издании крупного пласта документов по "дворянскому вопросу", из которых едва ли не самыми значимыми являются законы об измене, составившие следующую группу документальных источников для настоящего исследования51. Включенные сюда статуты можно разде-

лить на три подгруппы в соответствии с содержанием и преследуемыми целями. Во-первых, это "общие" измены. Эта подгруппа включает законодательные акты Генриха VII, Генриха VIII и Эдуарда VI. Все они так или иначе дефинируют понятие измены и определяют наказание за этот вид преступления; некоторые из них привязаны к конкретным случаям (как, например, к неудавшейся попытке отравления епископа Роче-стерского52), другие носят более общий характер и касаются "вообще" всех мятежей, покушений на жизнь царствующего монарха и т.п., как в Акте 1534 г.53

Следует отметить, что эта подгруппа документов на протяжении уже довольно долгого времени служит предметом дискуссий среди западных историков на предмет преемственности тюдоровского законодательства об измене с его предшествующей историей. В сжатом виде суть спора, как она нам представляется, можно передать следующим вопросом: является ли чрезмерно большое количество законов об измене (68 в период 1485-1603 гг. против 9, принятых в течение 1352-1485 гг.) лишь количественным расширением этой категории преступлений, либо отражает качественные изменения в статусе короля и королевской власти? Решение этого вопроса, таким образом, позволит нам не только определить позицию первых Тюдоров по отношению к оппозиционно настроенным группам нобилитета и методы борьбы с ними, но также пролить свет на изменение характера королевской власти в рассматриваемый период.

К "общим" законам об измене примыкает еще один ряд актов, которые, хотя и не являются самодостаточными, имеют все же большую ценность для раскрытия темы, являясь прекрасной иллюстрацией методов борьбы первых Тюдоров с верхушкой аристократии - по сути дела, конкурентами монарха в деле управления государством. Это так называемые "Акты о лишении гражданских и имущественных прав за государственную измену"54, применение которых послужило одной из главных причин обвинения Тюдоров в "деспотизме" и "тирании". Каждый из Актов о лишении прав, как правило, является результатом королевской воли. Дж.Беллами называет следующие причины для введения такой практики: форма Актов о лишении прав находила применение, когда очевидность улик против обвиняемого вызывала сомнения, когда судебный процесс не мог быть публичным или же когда преступление не подпадало под рамки действующих законов об измене55. Кроме этого, такая форма обладала тем несомненным техническим преимуществом, что позволяла решать дела с изменника-

ми, бежавшими за границу или отказавшимися предстать перед судом. Внешняя форма Актов достаточно проста и включает в себя список преступлений обвиняемого в измене, завершающийся подробным перечислением положений о наказаниях и конфискациях.

Вторая и третья условные подгруппы законов об измене имеют меньшее значение для раскрытия избранной нами темы: это Акты, связанные с необходимостью поддержания королевской супрематии (наиболее показательным является "Act against the Papal Authority", 153656) и ряд актов о наследовании, которых всего четыре - три, устанавливающие порядок наследования и один, лишающий законной силы брак с Анной Клевской; все они относятся к периоду правления Генриха VIII57. Последние представляют значительный интерес не только с точки зрения изучения матримониальной политики этого короля. Не говоря уже о том, не вызывающем, кажется, сомнения факте, что все королевы Генриха VIII сыграли свои особые роли в эволюции его вероисповедания, каждая женитьба создавала свой собственный политический климат при дворе. Браки Генриха распадались с неисчислимыми последствиями политического и религиозного свойства и некоторые из них - как результат скрытой, но жесткой фракционной борьбы, постоянно бушевавшей вокруг короля.

Следующая группа документальных источников юридического характера, оказавшая косвенную помощь в раскрытии избранной нами темы, связана с английской Реформацией. Подчинение королю церкви, превращение ее в часть государственного аппарата стало одним из самых действенных средств усиления могущества абсолютной монархии. Секуляризация церковных земель и имущества, передача огромных богатств во владение короны сыграли важную роль не только в решении экономических проблем, но также в укреплении независимости монарха в его действиях как от местных магнатов, так и центрального правительства. Именно благодаря "церковному" источнику богатств Генриха VIII королевский двор получил реальную возможность окончательно закрепить свои позиции, превратившись в конечном итоге в главную деталь государственного аппарата.

Этому типу документов принадлежит большое значение в контексте раскрытия тем личности Генриха VIII, эволюции его религиозных взглядов и фракционной борьбы с религиозной оболочкой, развернувшейся во второй половине его царствова-

ния. Здесь стоит упомянуть "Десять статей" 1536 г., "Наставления доброму христианину" 1537 г., "Шестистатейный статут" 1539 г. и др.58

Завершают группу документов юридического характера судебные иски, поступавшие в Суд Звездной Палаты, анализ которых позволяет не только определить круг дел, подлежавших его ведению, но также в должной мере оценить вклад этого института в процесс социальной стабилизации в Англии. Это как напрямую подпадавшие под юрисдикцию Звездной Палаты дела об измене, мятежах и нарушении мира, так и вымогательства, притеснения со стороны лордов, нарушение права владения, уголовные преступления, урегулирование споров экономического характера и т.д.59 -таким образом ясно обозначается круг проблем, стоявших перед первыми Тюдорами.

Цели создания Звездной Палаты и ее "филиалов" на периферии - Северного Совета, Западного Совета и Совета Уэльса, - а также методы их работы позволяет проследить комплекс документов административного характера, определяющих порядок функционирования этих институтов. Это акты, основывающие и реформирующие указанные учреждения, а также инструкции, регламентирующие их деятельность60. Анализ этих документов дает ценный материал следующего плана: если судебные дела Звездной Палаты предоставляют нам информацию, если можно так выразиться, "практического" характера, т.е. показывают, каким образом реализовывались полномочия этого суда, то административные акты говорят скорее о "желаемых" королем направлениях деятельности. Каждый из этих документов является концентрированным выражением политики монарха, обозначая наиболее больные проблемы и, соответственно, наиболее приемлемые способы их решения.

Другая группа документальных источников представлена частными актами, регламентирующими организацию и порядок функционирования хаусхолда. Основные моменты, касающиеся устройства королевского хаусхолда, отражены в так называемой "Liber Niger" Эдуарда IV Йорка, являющейся в настоящее время библиографической редкостью: единственное известное ее издание было осуществлено в Лондоне в 1790 г.61 Значительные отрывки из нее можно найти в упоминавшейся выше монографии Д.Лоудса "The Tudor court"62. Прекрасным дополнением к "Черной Книге" являются использованные нами сборники документов по устройству хаусхолдов крупных аристократических семейств - Перси, графов Нортамберленд и Стаффордов, гер-

цогов Бакингем63. Анализ этих документов показывает, что, если не говорить о более внушительных размерах хаусхолда короля и, как следствие, его более сложной организации, он не имел сколько-нибудь существенных отличий от устройства поместий, принадлежавших верхушке знати. Эта группа документов предоставляет подробнейший материал о структуре типичного хаусхолда, круге обязанностей должностных лиц, системе поставок, финансовой стороне существования такого рода институтов и др.; наконец, может служить прекрасной иллюстрацией богатства и могущества тюдоровской аристократии - система поставок, например, всегда строилась с учетом сложных взаимосвязей и взаимообязанностей господ, их многочисленных поместий, вассалов, арендаторов и крестьян. Кроме того, "Household Papers" Генри Перси, графа Нортамберленда содержат значительный пласт информации сравнительного характера. Так, издатели дают возможность ознакомиться с некоторыми документами хаусхолда Елизаветы Тюдор, а также трактатами современников, посвященных устройству "идеального" хаусхолда.

Группа нарративных источников представлена рядом сочинений, вышедших из-под пера Полидора Вергилия, Эдуарда Холла и Фрэнсиса Бэкона, причем труды этих авторов заметно выделяются на фоне произведений их предшественников.

На смену хроникам, принадлежавшим к средневековой исторической традиции, со слабым обобщением фактов и ярко выраженным провиденциализмом, в XV-XVI столетиях пришли исторические сочинения, в которых уже присутствовали элементы научного исследования. Историки стали использовать в своих построениях документальный материал, прибегать к критике источников, трактовать исторический процесс с рационалистических позиций, стремясь постичь скрытые пружины, управляющие обществом. Характерной чертой авторов этих работ, в том числе и вышеназванных, является отношение к истории как к своего рода кладовой политического опыта, который вполне может быть применен в современных им условиях. Однако оборотная сторона политической заостренности таких произведений заключается в тенденциозности и порой сознательном искажении фактов в угоду политическим симпатиям авторов или их высокопоставленных заказчиков, что заметно снижает их достоверность как исторических источников. С другой стороны, именно это обстоятельство делает их весьма интересными не только для исследования истории общест-

венной мысли, но также для данного конкретного случая - истории двора, который при сравнении трактовок одних и тех же событий, но принадлежащих разным авторам, предстает перед нами как котел кипящих страстей и личных амбиций.

Пожалуй, в наибольшей степени такого рода субъективизмом отличается "История Англии" Полидора Вергилия64, являвшегося участником и очевидцем описанных им событий.

Полидор родился в 1470 г. в г.Урбино65. После обучения в университетах Падуи и Болоньи он поступил на секретарскую службу к герцогу Урбинскому, затем - в канцелярию папы Римского Иннокентия VIII. Уже в это время увидели свет его первые произведения: "Книжечка пословиц" и трактат "Об изобретателях вещей", написанный по просьбе герцога. В 1489 г. Полидор был включен в состав посольства в Шотландию, которое возглавил его покровитель Адриан де Кастелло. Об этом посольстве рассказывают и Ф.Бэкон, и Э.Холл, хотя имя Вергилия у них не упоминается66). В ходе визита в Англию Кастелло свел знакомство с Генрихом VII и впоследствии фактически играл роль английского агента в Италии. По ходатайству Генриха в 1502 г. он получил место сборщика денария св.Петра, а в 1504 г. был сделан епископом Бата и Уэлса. Адриан де Кастелло, однако, не приехал в Англию сам, а передал свои полномочия Полидору Вергилию, который уже с 1502 г. фактически представлял персону Адриана при дворе первого Тюдора. По просьбе Генриха Полидор принялся писать "Историю Англии", первоначальный вариант которой был завершен к 1513 г. Две последние ее книги были посвящены Генриху VII и Генриху VIII, причем последний представлен в виде просвещенного монарха, идеала молодого короля.

Однако в это время неожиданные перемены в жизни Полидора помешали ему издать свое сочинение. В 1513 г. историк отправился в Италию, кроме прочего, для того, чтобы похлопотать о производстве Томаса Уолси в сан кардинала; в том же направлении здесь действовал некий Андреа Аммонио, которому, в отличие от Полидора, удалось добиться в деле Уолси каких-то подвижек, либо он так сумел представить дело. В 1514 г. Полидор вернулся в Англию, ничего не добившись, и в то же время Аммонио доставил Уолси письмо, из которого явствовало, что автор "Истории Англии", будучи в Италии, якобы позволял себе нелестные отзывы об Уолси и Генрихе VIII. Вергилий был заключен в Тауэр, стены которого ему удалось покинуть только в

декабре 1515 г. благодаря заступничеству папы67. Эти события несколько развеяли радужное представление историка о справедливости Генриха VIII и добродетелях его советников: если в 1513 г. в своей восторженной оценке Полидор еще мог руководствоваться не только лестью придворного, но и искренними чувствами (которые, кстати, разделяли очень многие, и в их числе - Томас Мор68), то в дальнейшем у него оставалось все меньше и меньше иллюзий в отношении короля.

Впоследствии "История Англии" неоднократно подвергалась редакции: первое ее издание в 26-ти книгах (на латыни) было издано в 1534 г., второе, в 27-ми - в 1537 г. и, наконец, третье в 1555 г.69 Судя по всему, свой окончательный вид творение Полидора приняло между 1537 и 1545 годами.

С течением времени историк все более и более отказывался от первоначального идеализированного варианта в пользу более реалистической картины, стараясь при этом ничем не оскорбить монарха. Он прекрасно осознавал, что Генрих VIII долгое время не принимал участия в управлении государством, предоставив всю власть Уол-си, и именно это обстоятельство позволяло Полидору еще довольно длительное время сохранять надежду на перемены. Однако уже тот факт, что Генрих непростительно долго медлит с началом самостоятельного правления, вызывал некоторое осуждение у историка. Не желая, однако, демонстрировать это осуждение, Полидор Вергилий не просто воздерживается от оценок, но и наделяет Генриха VIII чертами достойного правителя, безнадежно пытаясь выпутаться из собственных противоречий: во-первых, между образом доброго монарха, фактически не являющегося правителем и, во-вторых, все более и более убеждаясь в том, что нарисованный им портрет Генриха VIII не соответствует реальному облику этого короля. Зато историк дает полную волю своим чувствам в отношении Уолси. Едва речь заходит об этом ненавистном автору человеке, как он теряет всякую объективность и впадает в крайнее пристрастие. Пребывание Уолси у власти представлено как мрачный период сменяющих друг друга злодеяний. Разумеется, Полидор не мог признать короля соучастником описываемых преступлений, поэтому чем большего осуждения заслуживает то или иное недостойное деяние Уолси, тем настойчивее Вергилий подчеркивает, что добродетельный король не имел к нему никакого отношения. Это впечатление еще усиливается тем фак-

том, что, не желая давать оценку Реформации Генриха VIII, историк уделяет минимум внимания правлению короля после падения Уолси.

Большей объективностью (и в изрядной степени - объемом) отличается сочинение Эдуарда Холла, хотя и этот автор, надо заметить, не свободен от предвзятости в отношении Томаса Уолси.

Холл родился ориентировочно в 1498 или 1499 г.; получил образование в Итоне и Кингс-колледже, Кембридж. После длинной и довольно невзрачной карьеры юриста в 1541 г. он получил единственное свое приметное назначение на должность одного из клерков королевской комиссии, уполномоченной расследовать нарушения "Шести статей" (известных также как "Кровавый статут" - документ, в краткой и резкой форме разрешающий спорные вопросы религиозного характера). В 1542 г. Холл был избран в Парламент от Бриджнорта70.

Умер Эдуард Холл в 1547 г., а уже в следующем году увидел свет его колоссальный по размерам и подробности содержащихся сведений труд, озаглавленный «Союз двух благородных и сиятельных фамилий Ланкастер и Йорк, пребывавших в длительных спорах за корону этого благородного королевства, со всеми событиями, случившимися во времена королей как из одного семейства, так и другого, начиная с времен короля Генриха Четвертого, правившего первым из них, и до успешно продолжающегося царствования высокого и благоразумного принца короля Генриха Восьмого, единственного отпрыска и наследника обоих названных семейств»71.

Второе и дополненное издание было выпущено в 1550 г. неким Ричардом Графтоном, который, используя материалы, оставленные автором, продолжил его хронику, начиная с 1532 г., которым сам Холл завершил свое произведение. В 1555 г. работа по дальнейшему продолжению хроники была остановлена по приказу Марии Тюдор, так что третье издание труда Холла увидело свет лишь в 1809 г. в Лондоне.

Наиболее объемной является та часть сочинения Эдуарда Холла, которая посвящена царствованию Генриха VIII: здесь нашли отражение не только типичные для такого рода работ эпизоды, касающиеся внешней и внутренней политики, деятельности Парламента и т.п., но и нетрадиционные аспекты, как например, законодательство и история двора. Сочинение Холла, хотя изложенное довольно-таки сухо и немногословно (в смысле почти полного отсутствия "лирических" отступлений), тем не менее

дает возможность проследить практически весь ход дворцовых реформ периода правления Генриха VIII: подробно описывается история появления "джентльменов Тайной Палаты", их взаимоотношения с королем и остальным хаусхолдом; связи и характер влияния континентальных порядков, в частности, французских, на формирование английского двора; позиция Томаса Уолси и его политика в отношении фаворитов короля; мероприятия Канцлера с целью сдержать рост политического влияния Тайной Палаты и другие аспекты этой интереснейшей темы.

При всем этом труд Эдуарда Холла является в несколько большей степени "средневековой" хроникой, чем сочинения многих его современников. Только изредка позволяя себе высказать собственное мнение (да и то - прикрываясь мнением общественным: "многие говорили, что..."), Холл старается придерживаться традиционной для такого рода произведений схемы изложения: ведет свое повествование по годам царствований, делает основной акцент на типичных для хроник посольствах, войнах и мятежах и отнюдь не злоупотребляет moralité. От средневековых хроник его труд в наибольшей степени отличает сама концепция построения материала: Холл берет для описания вполне определенный промежуток времени с ясно выраженным началом (противостояние Ланкастеров и Иорков) и закономерным концом (счастливое воссоединение на престоле двух враждующих домов), т.е. в его произведении присутствует основная идея, что, очевидно, выделяет хронику Холла на фоне подобных сочинений его предшественников.

Совершенно другой характер носит труд выдающегося ученого и политического деятеля Фрэнсиса Бэкона (1561-1626) "История правления короля Генриха VII"72. По характеристике М.Барга, это "блестящий образец ренессансной историографии"73. Он принадлежит к тому жанру, который сам Бэкон назвал "жизнеописаниями" выдающихся жителей, хотя автор мыслил это сочинение как начало истории Англии в драматический период - между завершением Войны Алой и Белой Роз и объединением Англии и Шотландии под властью единого монарха.

Степень достоверности сочинения Ф.Бэкона при этом явно ниже той же хроники Эдуарда Холла. Идея для Бэкона превалирует: он достаточно вольно обращается с историческим материалом, выбирая из него только то, что может помочь в раскрытии основного замысла. Бэкон без разбора и не подвергая никакой критике пользуется

самыми разными источниками - как оригинальными документами (парламентскими, законодательными и проч.). так и сочинениями Полидора Вергилия, Томаса Мора, Холла и других историков, при этом ни разу не указывая на происхождение имеющихся у него сведений. Так же вольно он строит свое изложение, переставляя события местами, путая даты, факты и т.д. (в этом свете совершенно необходимым добавлением к "Истории" Бэкона представляются помещенные в издании 1990 г. примечания Дж.Спеддинга к изданию 1859 г.74 - результат проделанной ученым огромной критической историографической и текстологической работы).

Гражданскую историю Англии Ф.Бэкон сводит к политической, а последнюю превращает в раскрытие характера ее творца - в данном случае Генриха VII. При этом Бэкон стремится оставаться в облике объективного историка, отмечая не только ум и политическую гибкость короля, но и не скрывая его недостатки: недоверчивость, жестокость и скупость, хотя и здесь историк остается верен избранной линии - "недостатки" короля, судя по трактовке событий, предлагаемой Ф.Бэконом, проистекают из коварства части его подданных и в конечном итоге оборачиваются положительными последствиями. Генрих недоверчив и чрезмерно подозрителен? - это оттого, что против него всякого рода "злодеи" часто поднимают мятежи; жесток? - но это оправдано жестокостью и упрямством бунтовщиков; жаден и скуп? - но он не разбазаривает попусту государственные деньги, что, конечно, идет только на пользу стране. При всем этом историк крайне редко прибегает к понятию божьего промысла, стараясь объяснять события чисто земными причинами.

В соответствии с классической традицией историков древности и Возрождения Бэкон сочиняет "речи", которые он вкладывает в уста своих героев, сообразуясь при этом не с документами, а с ситуацией и характером того или иного персонажа. Вместе с тем Ф.Бэкон заметно расширил рамки традиционной для периода Ренессанса "истории", что делает его труд особенно важным для нашего исследования. В его работу включен значительный материал по истории права, в особенности законодательства и судопроизводства; здесь можно найти характеристику многих из основных статутов Генриха VII. Описание личности самого короля великолепно, даже принимая во внимание упомянутые издержки; если хроника Эдуарда Холла вполне может дать достаточный фактический материал, то сочинение Бэкона дополняет его, помогая

раскрыть мотивы и причины тех или иных поступков первого Тюдора, что само по себе имеет огромную ценность для понимания исторических процессов, избранных для исследования в настоящей работе.

Перечисленные источники, конечно, отнюдь не охватывают всего многообразия документов, относящихся к эпохе правления Генриха VII и Генриха VIII, однако они, по нашему мнению, являются наиболее показательными для раскрытия сложного и могогранного процесса становления новой формы государственности в Англии. Перед воцарившейся династией стояло великое множество проблем, нерешенных вопросов, доставшихся по наследству от умиравшего Средневековья - Генриху VII предстояло сделать первые обдуманные и решительные шаги по пути укрепления ослабевшей в ходе Войны Роз королевской власти.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Казаков, Игорь Валентинович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. ХейгК.Указ. соч. С. 108.

2. Lander J.R. Crown. P. 268.

3. Хейг К. Указ. соч. С. 85-86.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Казаков, Игорь Валентинович, 1999 год

ЛИТЕРАТУРА

1. Александренко В.Н. Английский Тайный Совет и его история. В 2-х тт. СПб., 1888-1889. Т. 1. Ч. 1. От начала XIII столетия до смерти Генриха VIII. СПб., 1888.

2. Андреев И.Д. Англиканская церковь // Христианство. Энциклопедический словарь. В 3-х тт. М., 1993. Т. 1. С. 77-78.

3. Барг М.А. Историзм Фрэнсиса Бэкона // Бэкон Ф. История правления короля Генриха VII. М, 1990. С. 200-249.

4. Гнейст Р. История государственных учреждений Англии. М., 1885.

5. Гриффите P.A., Томас P.C. Становление династии Тюдоров. Ростов-на- Дону, 1997.

6. Делицын Н. Очерк истории англиканской церкви. СПб., 1860.

7. Дмитриева О.В. Пуритане в парламенте и абсолютизм во второй половине XVI в.// Английская Реформация (Документы и материалы) / Ред. Ю.М.Сапрыкин. М., 1990.

8. Дорофеева Л.В.. Томас Мор и Джон Скелтон // Рутенбург В.И. (ред.) Томас Мор, 1478-1978. Коммунистические идеалы и история культуры. М., 1981.

9. Дорофеева Л.В. Критика двора первых Тюдоров в творчестве Джона Скелтона // Средневековый город. Вып. 7. Саратов, 1983.

10. Исаенко A.B. Английская королевская реформация в XVI в. Орджоникидзе, 1980.

11. Исаенко A.B. О характере реформации Генриха VIII // Проблемы социальной структуры и идеологии средневекового общества. Вып. 3. Л., 1980.

12. История Европы. В 8-ми тт. Т. 3. М., 1993.

13. Каменецкий Б.А. Идейно-политическая борьба в Англии 30-50-х гг. XVI в. // Средние века. Вып. 40. М., 1976.

14. Кареев Н.И. Реформация // Христианство. Энциклопедический словарь. В 3-х тт. М., 1993. Т. 2. С. 483-484.

15. Ковальский Я.В. Папы и папство. М., 1991.

16. Косминский Е.А. О некоторых характерных чертах английского абсолютизма // Средние века. М., 1966. Вып. XVII.

17. Кузнецов Е.В. Из истории политического кризиса в Англии второй половины XV века // Учен. зап. Горьков. гос. ун-та. Горький, 1964. Вып. 65.

18. Левандовский А.П. Карл Великий. Через империю к Европе. М., 1995.

19. Линдсей К. Разведенные, обезглавленные, уцелевшие. Жены короля Генриха VIII. М., 1996.

20. Лозинский С.Г. История папства. М., 1986.

21. Лоудз Д. Генрих VIII и его королевы. Ростов-на-Дону. М., 1997.

22. Люблинская АД. Франция при Ришелье. Французский абсолютизм в 1630-1642 гг. Л., 1987.

23. Осиновский И.Н. Томас Мор и реформация Генриха VIII // Очерки социально-экономической и политической истории Англии и Франции XIII-XVII вв. М., 1960.

24. Осиновский И.Н. Томас Мор. М., 1985.

25. Писарев Ю.И. Магнаты и корона в Англии XIV в. // Средние века. М., 1980. Вып. 43.

26. Рутенбург В.И. (ред.) Томас Мор, 1478-1978. Коммунистические идеалы и история культуры. М., 1981.

27. Савин А.Н. Религиозная история Европы эпохи реформации. М., 1913.

28. Сапрыкин Ю.М. Абсолютистские идеи англиканской реформации в XVI в. // Вестник Моск. ун-та. Серия 8, история. 1985. № 1.

29. Сапрыкин Ю.М. От Чосера до Шекспира: этические и политические идеи в Англии. М., 1985.

30. Сказкин С.Д. Маркс и Энгельс о западно-европейском абсолютизме // Учён. зап. Моск. городского пед. ин-та. М., 1941. Т. III. Вып. 1.

31. Сливко С.А. Социально-политические итоги Войны Роз // Учён. зап. Омского ГПИ. Омск, 1958. Вып. 2.

32. Сливко С.А. К вопросу об условиях и путях формирования английского абсолютизма в конце XV в. // Учён.зап. Омского ГПИ. Омск, 1965. Вып. 22.

33. Сливко С.А. Социальная борьба в конце XV в. и формирование английского абсолютизма. Автореф. дисс... канд. ист. наук. М., 1965 и др.

34. Смирницкий А.И. Хрестоматия по истории английского языка с VII по XVII вв.

М., 1953.

35. Смирнова Н.А. Томас Кранмер и начало англиканской реформации // Из истории древнего мира и средневековья. М., 1988.

36. Соколов В.А. Реформация в Англии (Генрих VIII и Эдуард VI). М., 1881.

37. Спеддинг Дж. Примечания к "Истории правления короля Генриха VH" Ф.Бэкона издания 1859 г. // Бэкон Ф. История правления короля Генриха VII. М., 1990. С. 250-293.

38. Сьюард Д. Генрих V. Смоленск, 1996.

39. Трайль Г.Д. Общественная жизнь Англии. Религия, законодательство, наука, искусство, промышленность, торговля, литература, нравы и обычаи в их историческом развитии с древнейшего периода до настоящего времени. В 6-ти тт. М., 1896-1898. Т. З.М., 1897.

40. Хейг К. Елизавета I Английская. Ростов-на-Дону, 1997.

41. Черняк Е.Б. Времен минувших заговоры. М., 1994.

42. Штокмар В.В. Очерки по истории Англии XVI в. JL, 1957.

43. Штокмар В.В. История Англии в средние века. Д., 1973.

44. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21.

45. Энгельс Ф. Введение к английскому изданию 1892 г. "Развитие социализма от утопии к науке" // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х тт. М., 1986. Т. 3.

46. Яброва М.М. Зарождение раннекапиталистических отношений в английском городе (Лондон XIV - начала XV вв.). Саратов, 1983.

47. Adams S.L. Faction, clientage and party: English Politics 1550-1603 //HT. Dec. 1982.

48. Adams S.L. Eliza enthroned? The Court & its Politics // Haigh C.A. (ed.) The Reign of Elizabeth I. N.Y., 1984.

49. Alexander M.C. The first of the Tudors: a study of Henry VII & his reign. L., 1981.

50. Alsop J.D. The structure of Early Tudor Finance, c. 1509-1558 // Coleman C., Starkey D. (eds.) Revolution Reassessed: revisions in the history of Tudor government & administration. Oxford, 1986. P. 135ff.

51. Anglo S. The Courtier. The Renaissance and chanding ideals // Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court in England. L., 1991. P. 33-53.

52. Armstrong C.A.J. The Golden Age of Burgundy. Dukes that outdid Kings // Dickens A.G. (ed.). The Courts of Europe. Politics, patronage and Royalty 1400-1800. L., 1977. P. 55-75.

53. Auerbach E. Tudor artists. L., 1954.

54. Walker E. A history of music in England. 3rd ed. Oxford, 1952.

55. Batho G.R. (ed.) The Household Papers of Henry Persy, Ninth Earl of Northumberland (1564-1632). Camden 3rd series. Vol. XCIII. L., 1962.

56. Bean J.M.W. The estates of Persy Family. Oxford, 1958.

57. Bellamy J. Crime and Public Order in England during the later Middle Ages. L., 1973.

58. Bellamy J. The Tudor Law of Treason. L., 1979.

59. Bennett M.J. Henry VII and the Nothern Rising of 1489 // EHR. 1990. № 414. P. 34-59.

60. Bernard G.W. The Power of Early Tudor Nobility. Totowa, 1985.

61. Bowie J. Henry VIII. A biography. Boston, 1964.

62. Brewer J.S. The reign of Henry VIII from his accession to the death of Wolsey. 2 vols. L., 1884.

63. Brooks F.W. The Council of the North. L., 1953.

64. Brown A.L. The Governance of late Medieval England 1272-1461. L., 1989.

65. Bruce M.J. The making of Henry VIII. N.Y., 1977.

66. Carley J. Greenwich and Henry VIII's Royal Library // Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court in England. L., 1991. P. 155-159.

67. Chapman H.W. Anne Boleyn 1504-1536. L., 1974.

68. Chrimes S.B. Henry VII. Berkeley-L.A., 1972.

69. Coleman С., Starkey D. (eds.) Revolution Reassessed: revisions in the history of Tudor government & administration. Oxford, 1986.

70. Condon M.M. An Anachronism with the Intent? Henry VII's Council Ordinance of 1491/2 // Kings and Nobles in the later Middle Ages. N.Y., 1986.

71. Cooke G. Queen Elizabeth & her court musicians // Musical Times, LXXIX, 1938. P. 419-421.

72. Dickens A.G. Monarchy and Cultural Revival // Dickens A.G. (ed.). The Courts of Europe. Politics, patronage and Royalty 1400-1800. L., 1977. P. 8-17.

73. Dixon W.H. History of two Queens. Catherine of Aragon and Anne Boleyn. Vols. 1-3. Leipzig, 1873.

74. Dunham W.H. The members of Henry VIII's whole Council // EHR, LIX, 1944.

75. Elton J.R. Tudor Revolution in Government. Cambridge, 1953.

76. Elton J.R. Political greed of Thomas Cromwell // TRHS, VI, 1956;

77. Elton G.R. Tudor Constitution. Documents & Commentary. Cambridge, 1960.

78. Elton G.R. Henry VIII. An essay in revision. Cambridge, 1962.

79. Elton G.R. The Law of Treason in the early Reformation // HJ, XI, № 2, 1968.

80. Elton G.R. Policy & Police. Cambridge, 1972.

81. Elton G.R. The Rule of Law in XVIth Century England // Elton G.R. Studies in Tudor & Stuart Politics & Government. Vols. 1-3. Cambridge, 1974. Vol. 1.

82. Elton G.R. Tudor Government: the points of contact, III: the Court // Studies in Tudor & Stuart Politics & Government. Vols. 1-3. Cambridge, 1974. Vol. 3.

83. Elton G.R. Star Chamber Stories. L.-N.Y., 1974.

84. Elton G.R. Tudor Government: The Points of Contact; III: the Court // TRHS, 1976.

85. Elton G.R. Reform and Reformation. Cambridge, 1977.

86. Elton G.R. England under the Tudors. L., 1969.

87. Elton G.R. A new Age of Reform? // HJ, 30, 3 (Sept. 1987). P. 709-716.

88. Elton G.R. D.Starkey's "The English Court from the Wars of Roses to the Civil War" // HJ,31 (1988). P. 425-434.

89. Erickson C. Great Harry: a life of king Henry VIII. L., 1980.

90. Foister S. Holbein as Court Painter // Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court in England. L., 1991. P. 58-63.

91. Gairdner J. Henry the Seventh. L.-N.Y., 1892.

92. Goodman A. The new monachy. England 1471-1534. Oxford, 1988.

93. Granville P. Plate and Gift-giving at Court // Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court in England. L., 1991. P. 131-135.

94. Gunn S.J. Charles Brandon, Duke of Suffolk c. 1484-1545. Oxford, 1988.

95. Guy J.A. The Court of Star Chamber and its records to the Reign of Elizabeth I. L., 1985.

96. Hackett F. Henry the Eight. 3rd ed. N.Y., 1945.

97. Hackmann W. Nicolaus Kratzer: the King's astronomer and Renaissance Instrument-maker // Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court in England. L., 1991. P. 70-73.

98. Hall H. Court life under the Plantagenets. Reign of Henry II. Freeport, 1970.

99. Harris B.J. Edward Stafford, Third Duke of Buckingham, 1478-1521. Stanford, 1986.

100.Hay D. Polidor Vergil. Oxford, 1952.

101.Heinze R.W. The Proclamations of the Tudor kings. Cambridge, 1976.

102.Hoak D. The King's Council in the Reign of Edward VI. Cambridge, 1976.

103.Hoffmann A. Lives in the Tudor Age, 1485-1603. N.Y., 1977.

104. Holbein H. Facsimiles of original drawings by Hans Holbein in the collection of his majesty. L., 1884.

105. Holman P. Music at the Court of Henry VIII // Starkey D. (ed.) Henry VIII. A European Court in England. L., 1991.

106. Howard M. Power and the Early-Tudor courtier's House // HT. Vol. 37. May 1987. P. 44-50.

107. Hughes P.L. The Reformation in England. Vols. 1-3. L., 1950-54.

108. Hughes P.L., Larkin J.F. (eds.). Tudor Royal Proclamations. L., 1964. Vol. 1. The Early Tudors.

109. Hume M.A.S. The wives of Henry VIII, and the parts they played in history. L., 1905.

110. Hurstfield J. Was there a Tudor despotism after all? // Freedom, Corruption & Government in Elizabethan England. N.Y., 1973. P. 23ff.

111. Ives F. W. Faction at the Court of Henry VIII; The fall of Anne Boleyn // History, 57, 1972.

112. Jerrold W. Henry VIII and his wives. N.Y., 1970.

113. Jones P. van B. The household of a Tudor nobleman // University of Illinois Studies. Vol. VI, 1917.

114. Kelly H.A. The matrimonial trials of Henry VIII. Stanford, 1976.

115. Kelso R. The doctrine of the English gentleman in the XVIth century. Urbana, 1929.

116. Knecht R.J. Francis I. Prince and Patron of the Nothern Renaissance // Dickens A.G. (ed.) The Courts of Europe. Politics, patronage and Royalty 1400-1800. L., 1977.

117. Lacey R. The life and times of Henry VIII. L., 1972.

118. Lander J.R. Council, administration, and councillors, 1461-85 // BIHR. Vol. XXXII. Nov. 1959. P.138-180.

119. Lander J.R. Conflict & Stability in XVth-century England. L., 1969.

120. Lander J.R. Crown & Nobility 1450-1509. L., 1976.

121. Lander J.R. Government & Community. England 1450-1509. L„ 1980.

122. Loades D. The Reign of Mary Tudor. L., 1979.

123. Loades D. The Tudor Court. L., 1986.

124. Loades D. Henry VIII: the Real Founder of the Navy? // Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court in England. L., 1991. P. 172-181.

125. Lodge E. Portraits of illustrions personages of the court of Henry VIII. L., 1828.

126. Lokyer R. Henry VII. L., 1968.

127. Lokyer R. Tudor and Stuart Britain 1471-1714. N.Y., 1968.

128. Luke M.M. Catherine, the Queen. N.Y., 1967.

129. Mackie J.D. The earlier Tudors 1485-1558. Oxford, 1957.

130. Maitland F.W. The Constitutional History of England. Cambridge, 1911.

131. Manchester, duke of. Court & society from Elizabeth to Anne. Vols. 1-2. L., 1864.

132. Martienssen A.K. Queen Katherine Parr. N.Y., 1973.

133. Mathew D. The courtiers of Henry VIII. L„ 1970.

134. Mathew G. The Court of Richard II. L., 1968.

135. Mattingly G. Catherine of Aragon. L., 1950.

136. Maynard T. Henry VIII. Milwankee, 1949.

137. McFarlane K.B. The Nobility of Later Medieval England. Oxford, 1973.

138. Miller H. The early Tudor Peerage 1485-1547 // BIHR. Vol. XXIV. № 69. May 1951.

139. Miller H. Henry VIII & the English Nobility. Oxford, 1986.

140. Morley B.M. Henry VIII and the Development of Coastal Defence. Worcester, 1976.

141. Murray L.H. The ideals of the court lady 1561-1625. Chicago, 1938.

142. Nelson W. John Scelton, Laureate. N.Y., 1964.

143. Paul J.E. Catherine of Aragon and her friends. L., 1966.

144. Persival R. & Persival A. The court of Elizabeth I. L., 1976.

145. Pickthorn K. Early Tudor Government. Henry VII. Cambridge, 1934.

146. Pickthorn K. Early Tudor Government. Henry VIII. N.Y., 1976.

147. Pollard A.F. Henry VIII. L., 1902.

148. Pollard F. Council, Star Chamber and Privy Council under the Tudors // EHR. Vol. XXXVII. July 1922.

149

150

151

152

153

154

155

156

157

158

159

160

161

162

163

164

165

166

167

168

Pollard A.F. Wolsey. L., 1929.

Powell J.E., Wallis К. The House of Lords in the Middle Ages. L., 1968.

Rawcliffe C. The Staffords, Earls of Stafford & Dukes of Buckingham. Cambridge, 1978.

Rees D. The son of prophecy: Henry Tudor's road to Bosworth. L., 1985.

Reid R.R. The King's Council in the North. Totowa, 1975.

Richardson W.C. Tudor Chamber Administration. Baton Rouge, 1952.

Richardson W.C. Stephen Vaughan; financial agent of Henry VIII. A study of financial relations with the low countries. Baton Rouge, 1953.

Richardson W.C. History of the Court of Augmentations 1536-1554. Baton Rouge, 1961.

Robinson W.B. The national and local significance of Wyatt's rebellion in Surrey // HJ. Vol. 30, 4. Dec. 1987.

Scarisbrick J.J. Henry VIII. 3rd. ed. Berkeley-L.A., 1970. Simons E.N. Henry VII. The first Tudor king. N.Y., 1968. Smith A.G.R. The government of Elizabethan England. L., 1967. Smith L.B. Henry VIII: the mask of Royalty. L., 1971.

Starkey D. The age of household: politics, society and the arts c. 1350-1500 // Medcalf S. (ed.) The Later Middle Ages. L., 1981.

Starkey D. The Court: Castiglione's ideal and Tudor reality // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. № 45, 1982.

Starkey D. The Reign of Henry VIII. Personalities & Politics. L., 1985.

Starkey D. (ed.). The English Court from the Wars of Roses to the Civil War. L., 1987.

Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court of England. L., 1991.

Starkey D. The legacy of Henry VIII // Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court in England. L., 1991.

Stone L. The crisis of the aristocrasy 1558-1641. Oxford, 1965.

169. Stone L. The political programme of Thomas Cromwell 11 BIHR. Vol. XXIV. № 69, May 1951. P. 1-18.

170. Storey R. The reign of Henry VII. N.Y., 1968.

171. Stone L. Family and fortune. Studies in aristocratic finance in the XVI and XVIIth centuries. Oxford, 1973.

172. Tait H. Goldsmiths & their works at the Court of Henry VIII // Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court in England. L., 1991. P. 112-117.

173. Tanner J.R. Tudor Constitutional Documents A.D. 1485-1603. Cambridge, 1953.

174. Temperley C. Henry VII. L., 1914.

175. The Encyclopedia Britannica. 14th ed. L.-N.Y. Vol. 10.

176. Tucker M.J. The life of Thomas Howard, Earl of Surrey and second Duke of Norfolk, 1443-1524. L, 1964.

177. Watts K. Henry VIII & the foundation of Greenwich's Armouries // Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court in England. L., 1991. P. 42-46.

178. Wayment H. Stained Glass in Henry VIII's Palaces // Starkey D. (ed.). Henry VIII. A European Court in England. L., 1991. P. 28-31.

179. Wernham R.B. After the Armada: Elizabethan England and the struggle for western Europe, 1588-1595. Oxford, 1984.

180. Williams C.H. The making of the Tudor despotism. N.Y., 1967.

181. Williams N. Heniy VIII & his Court. N.Y., 1971.

182. Williams N. The Tudors. Three contrasts in personality // Dickens A.G. (ed.) The Courts of Europe. Politics, patronage and Royalty 1400-1800. L., 1977.

183. Williams P.H. The Tudor regime. Oxford, 1979.

184. Williams P.H. Court & polity under Elizabeth I // Bulletin of the John Rylands University Library, 65 (1983).

185. Youings J. A. The disposal of Monastic Property in land in the county of Devon, with special reference to the period 1536-8 // BIHR. Vol. XXIV. № 70. Nov. 1951.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

BIHR Bulletin of the Institute of Historical Research

EHR English Historical Review

HJ Historical Journal

HT Historical Times

TRHS Transactions of the Royal Historical Society