Способы представления аспектуальных характеристик действия в итальянском языке тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.05, кандидат филологических наук Калинкина, Юлия Сергеевна

• Калинкина, Юлия Сергеевна
• кандидат филологических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Калинкина, Юлия Сергеевна

Введение.

Глава 1. Аспекту ал ьн ость на уровне семантемы.

1.1. Введение.

1.2. Классификация семантических групп З.Вендлера.

1.3. Семантические классификации.

1.4. Семантические признаки.

1.4.1. Введение.

1.4.2. Предельность.

1.4.3. Длительность.

1.4.4. Агентивность.

1.5. Семантические признаки типов глагольного действия.

1.5.1. Соотношение перфективной и имперфективной ситуаций.

1.5.2. Признаки семантических групп.

Глава 2. Аспектуальность на уровне морфологии. Аспектуальный комплекс.

2.1. Аспектуальность на уровне морфологии.

2.1.1. Введение.

2.1.2. Предельность.

2.1.3. Значения области перфективности.

2.1.4. Значения области имперфективности.

2.1.5. Значения предпрошедших времен.

2.1.6. Инклузивное значение.

2.1.6.1. Инклузивное значение: имперфективные перфекты?.

2.1.6.2. Инклузивное значение Развак) Рго551то.

2.1.6.3. Инклузивное значение Тгаразза^ Ргозэто.

2.2. Аспектуальный комплекс.

2.2.1. Семантическая составляющая аспектуального комплекса.

2.2.2. Морфологическая составляющая аспектуального комплекса.

2.2.3. Формирование значения аспектуального комплекса.

2.2.4. Частные видовые значения.

2.2.4.1. Значения аспектуального комплекса.

2.2.5. Сочетаемость аспектуальных значений с временными показателями.

Глава 3. Аспектуальность на уровне текста.

3.1. Введение.

3.2. Синтаксические теории аспектуальности.

3.3. Понятие точки отсчета.

3.4. Взаимодействие элементов точки отсчета.

3.5. Определяя область текстуальности.

3.6. Согласование времен. Временные детерминативы текстуального уровня.

3.6.1. Согласование времен.

3.6.2. Временные детерминативы текстуального уровня.

3.7. Настоящее историческое.

3.8. Движение наблюдателя. Внутренняя структура текста.

3.8.1. Движение наблюдателя.

3.8.2. Элементы внутренней структуры текста.

3.8.3.Внутренняя структура текста.

3.8.4. Выбор аспектуального рисунка.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Способы представления аспектуальных характеристик действия в итальянском языке»

Действие, "событие, обозначаемое глаголом" (Coseriu, 15), развивается во времени и в каком-то смысле создает время, организуя его в соответствии со своей внутренней структурой, поэтому работа, посвященная анализу параметров действия, должна быть основана на исследовании временных и, что еще более важно, аспектуальных характеристик.

Бл. Августин, приступая к анализу феномена времени, задает себе «простой» вопрос "Quid est ergo tempus? Si nemo ex me quaerat, scio; si quaerenti explicare velim, nescio". (Исповедь, 11, 14.17). Представляется, что эти слова не только не устарели, но и еще более справедливы по отношению не только ко времени, но и к виду, несмотря на огромное число исследований, посвященных аспектуальной и темпоральной тематике в различных языках. Трудность предмета неоспорима и отмечается всеми, занимающимися прямо или косвенно анализом характеристик действия. Ср., например, - «Грам'атические категории времени и вида, как, впрочем, и все другие грамматические категории, имеют значение, которое с трудом поддается определению» (Падучева, 285), и тем не менее эта тема остается одной из самых интересных и актуальных в современной лингвистике.

Дискуссии о времени идут на протяжении веков. Широко известна традиция, берущая начало от Аристотеля, которая не признает реальности настоящего, поскольку оно является лишь точкой между прошлым и будущим (Binnick, 242, 434). Красивую неоаристотелевскую метафору находим у Zemb: время - это линия, которую одной рукой человек пишет, а другой стирает, реальна только постоянно перемещающаяся точка между этими действиями, «лишь иногда со следами штрихов, остающихся в памяти более или менее намеренно» (Zemb, 88).

В известном отрывке 11 главы Исповеди Бл. Августин спрашивает себя, в каком смысле существует прошлое и будущее, если прошлого уже нет, а будущего еще нет. Это можно было бы рассматривать как утверждение о единственной реальности настоящего, но Бл. Августин отдает себе отчет в сложности проблемы: и настоящее существует, поскольку переходит в прошлое и само по себе не имеет протяженности (St. Agostillo, 11 глава, 14.17, 15.20).

Бл. Августин приходит к выводу о психическом истолковании времени как категории присущей мышлению: «témpora sunt tria, praesens de praesentibus, praesens de futuris sunt enim haec in anima tria quaedam, et alibi ea non video : praesens de praeteritis memoria, praesens de praesentibus contuitus, praesens de futuris expectatio» (St. Agostino, libro 11, 20.26). Это мнение становится аксиомой и в восприятии лингвистического времени. «Настоящее представляет собой некую «порцию» времени, обладающую характеристикой присутствия в нашем сознании» (см. тж. Ruiperez, 96).

Таким образом, время существует в прошлом, настоящем и будущем и лингвистическое время (tense) (английский язык различает, как известно, лексические понятия времени как категории логики (time) и как категории грамматики (tense)) служит, чтобы сообщить, в каком времени (time) данное высказывание является верным (см. Binnick, 11) Кроме того, традиционно временными считаются отношения не только к моменту речи, что собственно и является расположением действия в настоящем, прошлом или будущем, но и отношение ко времени любой другой ситуации, принимаемой за точку отсчета (см., в частности, Comrie, 1976, 2).

Воспринимая время как психолингвистическую реальность, отражающую категории мышления вообще и языкового мышления в частности, временными отношениями, таким образом, следует признать отношения прошлое - настоящее - будущее и шире: до -сейчас - после, при этом «сейчас» может относится не к настоящему моменту речи, но к точке отсчета, принятой в тексте. Как, в таком случае, можно определить категорию вида, и если эта задача представляется достаточно сложной, какие характеристики лингвистическая традиция относит к аспектуальным?

Невозможно даже кратко рассмотреть многочисленные теории, посвященные анализу видовой семантики, в рамках данной работы (например, Guide to tense and Aspect (Binnick, 1991), посвященный краткому изложению наиболее известных аспектуальных теорий занимает около 500 страниц).

Видовыми характеристиками очень часто считались значения, которые нельзя было отнести в глаголе к категории наклонения, залога, лица и числа, при этом их часто смешивали с временными характеристиками. Те характеристики, которые принято считать аспектуальными, были отмечены в значениях форм глагольных времен уже древними авторами по отношению к древнегреческому и латинскому языкам. Секст Эмпирик дополняет характеристику времени характеристикой «завершенности/незавершенности», при этом помещает вместе аорист и перфект, как обладающие завершенностью, и имперфект, указывающий на длительность (см. Cohen,18).

Варрон указывает для глагола четыре параметра: время (témpora), лицо (personae), залог (genera), и характеристику, которую можно назвать аспектуальной (divisiones). Divisio - выражает различие между действием незавершенным, несовершенным (infectum) и действием завершенным, совершенным (perfectum): "nam ex eodem genere et ex divisione idem verbum, quod sumptum est, per témpora traduci potest <infecti>, ut discebam disco discam, eadem perfecti, ut didiceram, didici, didicero" (Varro, De lingua latina, 53, 45-54, 96).

Если античные авторы отмечали значения, которые можно назвать аспектуальными у глагольных форм, в частности, у основ настоящего времени, перфекта и аориста (в греч. языке), в последующей лингвистической традиции появляются в статусе аспектуальных элементы значений, относящихся к лексической семантике глаголов или групп глаголов, при этом продолжают выделяться и оппозиции, выражаемые формами глагольных времен или возникающие в процессе взаимодействия значения форм с семантическим содержанием глагола, при этом не делается различия б между уровнями языка, которым принадлежат эти значения. Следовательно, число оппозиций, относимых к аспектуальным, неизбежно растет. Классический пример подобного описания аспектуальных характеристик - любой серьезный энциклопедический словарь; например, Grand Larousse определяет аспект как "Гоамматическую категорию, включающую в себя характеристики, относящиеся к длительности, развитию и завершенности действия " (см. Cohen, 17), далее следует список характеристик, таких как ponctuel, aoristique, perfectif, terminatif, achevé, déterminé, indéterminé, itérative, ingressif, intensif и т.д., в основном эти характеристики представляют собой более или менее однородный набор аспектуальных элементов и комплексных аспектуальных значений различных уровней без попытки разграничить их по определенным критериям. В специальных работах, посвященных анализу феномена вида, очень часто наблюдается подобная картина. Речь идет не об аспектуальных характеристиках разных уровней, формирующих во взаимодействии общее значение на более высоком уровне и даже не об одной доминирующей оппозиции, а о множестве оппозиций, простроенных по критериям, часто не связанным между собой, и создающих более или менее внушительный список «аспектов». Streitberg выделяет три фундаментальные оппозиции: перфективный/ имперфективный, итеративный/неитеративный, дуративный/моментальный; Chung and Timberlake отмечают 4 принципа релевантных для аспекта: динамичность, завершенность (closure), итеративность, дуративность. Bybee говорит о перфективной, имперфективной, абитуальной, континуальной, итеративной, инцептивной аспектуальных категориях (Binnick, 144, 212, 209 соответственно). Можно заметить, что одни из этих характеристик выражаются на семантическом уровне (динамичность, дуративность.), другие могут быть грамматикализованы (перфективность, имперфективность.), третьи могут быть комплексными значениями, выражаемыми при взаимодействии семантических характеристик глагола со значениями глагольных форм абитуальность, инцептивность), кроме того, большинство значений может быть выражено глаголами лексически. Следуя подобным методом исследования, очень трудно прийти к определенным выводам, касающимся содержания категории аспекта. Существует также другая опасность - отождествить видовую оппозицию с каким-либо одним уровнем языка (например, морфологическим) или с отдельным языком или группой языков, например, славянскими. Сразу с двумя этими проблемами сталкивалась традиция, признающая вид только как грамматикализованную категорию, причем грамматикализованную так, как в славянских языках. Естественным результатом такого подхода могло служить отрицание наличия вида в других языках, в частности, романских, что в корне ошибочно. Против этой тенденции выступают многие ученые (см., в частности, Coseriu, 19, Cohen, 1), приведем мнение Ю.С. Маслова: «СВ и НСВ русского и других славянских языков - хотя и довольно типичный, но все же лишь частный случай глагольного вида, представленного иногда более или менее сходными, а иногда и довольно несходными грамматическим оппозициями во многих других языках» (Маслов, 6).

Существование столь различных, а иногда диаметрально противоположных точек зрения о том, что такое вид, определяется, главным образом, отсутствием общепринятой дефиниции категории, без которой невозможно изучать составляющие ее элементы значения. Подобное положение вещей широко признается в лингвистике (Holt, 12, Coseriu, 13, Binnick, 148), однако определения того, что можно назвать аспектуальными характеристиками остаются достаточно разнородными. Вот, например, два из множества: «Глагольный вид - это характеристика действия в его развитии, особый угол зрения, под которым рассматривается завершение или протекание этого действия» (Grevisse, 1953, цит. по B.Garey, 92) или «Вид представляет собой качественную модификацию действия, протекающего во времени» (Иванова, 170). Из этих и многих других определений общими оказываются характеристики развития действия, следовательно, так или иначе, присутствие временного компонента и характеристика рассмотрения действия как такового, непосредственно в его протекании. И действительно, представляется, по-видимому, универсальным присутствие в определении вида временного компонента. Человек погружен во время и, естественно, «действие по своей природе не может ни протекать, ни даже теоретически мыслиться вне времени» (Иванова, 1969:31, цит. по Бондарко, 223), мышление воспринимает действие в его отнесенности во времени к началу координат (я, здесь, сейчас) и к другим действиям (собственно временное значение) и в его внутренней временной структуре (собственно видовое значение), т. е. «характеристики времени действия безотносительно к прошлому, настоящему и будущему» (Sweet, И., 1955, I, 101, цит. по Cohen, 18).

Таким образом, вслед за многими другими исследователями мы определяем вид как внутреннее время действия. Исчерпывающим определением на данном этапе мы будем считать данное Комри в его хрестоматийной книге «Аспект» (Comrie, Aspect, 1976), цитируемое так или иначе в большинстве работ, посвященных семантике вида (см., например, Wilmet, 52, Маслов, 5, Johnson, 152): «Вид касается рассмотрения внутренней темпоральной структуры ситуации, существует различие между внутренним временем ситуации м aspect) и внешним вреенем ситуации (tense)» (Comrie, 5).

Это определение представляется нам универсальным определением категории вида, так как говорит не о конкретных реализациях аспектуальной семантики в одном языке или в группе языков, а указывает на сферу, которой принадлежат аспектуальные значения. «Познание или концептуальная структура в основе своей универсальны для говорящих на любом языке» (Langacker, 1976, цит. по Harris, 44), и аспектуальные признаки представляют собой элементы, которые, вероятно, характеризуют действие как категорию мышления. То, что эти элементы, несомненно, имеют отношение ко внутреннему времени действия, может подтверждать и тот факт, что категория аспекта более универсальна, чем грамматическая категория времени (см. Lyons, 687). По-видимому, сведений о временной структуре действия, заложенных в аспектуальных элементах может быть достаточно, чтобы оперировать категорией действия вообще.

Считая вид универсальной категорией, необходимой для оперирования категорий действия, наиболее актуальной задачей становится описание «ее характеристик, потенциально присутствующих в естественных языках» (Bach, 13). Эти значения должны быть набором максимально простых элементов, характеризующих внутреннее время действия. На уровне универсальной категории представляется несущественным, к какому уровню это значение относится в каждом конкретном языке, однако это важно для анализа данного языка, который должен быть направлен на выделение как можно более полного набора признаков и изучение значений их комбинаций вплоть до анализа комбинаций компонентов всех уровней в аспектуальной структуре текста. Простейшие аспектуальные значения могут формировать «глубинные категории» (см. Маслов, 191), составляющие универсальный аспектуальный потенциал, по-разному грамматикализующийся в конкретных языках. Одни и те же комбинации компонентов значения могут «перемещаться» от формы к форме на материале разных языков, поэтому методом их выявления и описания может быть анализ способов выражения в различных языках.

Внутреннее время действия, как мы сказали, структурировано и обладает определенным набором характеристик, которые получают выражение на всех уровнях языка, в зависимости от их распределения по уровням выражения мы можем гововрить об особенностях видовой системы того или иного конкретного языка. Набор этих характеристик, как мы уже отмечали, по-видимому, представляет универсальную матрицу, из которой каждый язык «выбирает» те или иные значения, которые реализуются в его аспектуальной структуре. Однако, говорить о сколько-нибудь полной картине структуры и состава этой матрицы на данном этапе развития лингвистической науки очень сложно. Исследования в данной области, вероятно, должны вестись на материале конкретных языков в направлении поиска понятийных эквивалентов значений при их сравнении. Например, по аспектуальному признаку внешнего предела действия значения итальянских перфективных времен наиболее близки значениям аспектуальных комплексов так называемого пердуративного и делимитативного способов действия (он проговорил час - ha parlato per un'ora). И в русском, и в итальянском языке в данном случае ограничено время протекания действия (час - per un'ora), что для итальянского языка является основным значением перфектива, а для русского языка представляет собой явление, ограниченное двумя способами действия. Поэтому неправомерно ставить вопрос, например, соответствует ли греческий имперфектив славянскому. В идеале ответ на вопрос о степени соответсвия категории вида, например, в двух сравниваемых языках может быть дан только после того, как определен некий потенциальный набор аспектуально релевантных признаков и их комбинаций на разных уровнях языка. Затем, нужно поставить вопрос, сколько из этих комбинаций и какие эксплицированы в данных языках. Чем выше степень соответствия, тем более можно говорить о близости видовых систем анализируемых языков. С этой точки зрения, задачей настоящей работы может быть попытка выделения некоего набора значений, содержащих аспектуальный элемент (т.к. очень часто мы имеем дело с комплексными значениями, относящимися сразу к нескольким сферам, характеризующим действие) или представляющих какой-либо видовой признак на всех уровнях выражения в итальянском языке. При этом основным методом исследования будет анализ комплексных значений как состоящих из более простых характеристик, которые взаимодействуют как между собой в пределах сложного значения, так и с аспектуальными характеристиками других уровней. В работе будет также широко привлекаться материал других близко и не близкородственных языков. Сравнительный анализ очень часто позволяет не только более полно описать эксплицированные в итальянском языке значения, но также имплицированные и даже и потенциальные, выявление которых без подобного анализа было бы невозможно.

Обсуждая общие положения аспектологии, нельзя не коснуться также вопроса об объективности/субъективности категории вида и вопроса о том, является ли вид категорией более субъективной, чем время. По этому поводу существуют исключающие друг друга мнения, так как, с одной стороны, можно считать субъективной и категорию времени, как соотносящую момент события с моментом речи, т.е. располагающую действие по отношению к говорящему. С другой стороны, вид также очень часто считается субъективной категорией, определяемой восприятием действия все тем же говорящим (это основное положение большинства синтаксических аспектуальных теорий будет подробнее рассмотрено в 3 главе) (см. Cohen, 34). Если же говорить о виде как о структурированном внутреннем времени действия, характере его протекания, то нужно констатировать, что «объективность передачи действия не является характером протекания действия и, следовательно, не может рассматриваться как видовое значение» (Иванова, 91). Существует, по-видимому, объективный аспектуальный потенциал, которым говорящий может оперировать, создавая комбинации значений в соответствии со своими интенциями. «Пространство и время релятивизированы взглядом говорящего на мир. это свойство является, может быть, самой глубокой лингвистической универсалией» (Апресян, 639), в этом смысле субъективен и вид. как внутреннее время действия, т.е. выраженный сквозь призму сознания говорящего (о психологичности категории времени мы уже говорили ранее).

Понимая вид как внутреннее время действия, основной характеристикой этого времени следует признать его ограниченность/неограниченность.

Считается, что первым об аспектуальной характеристике предельности действия говорит Аристотель, указывая, что значение некоторых глаголов включает «окончание» или результат (см. Dowty,

1979: 52, излож. по Binnick, 189). В зависимости от того, чем вызвана законченность внутреннего времени действия, можно выделить предельность внешнюю (окончание внутреннего времени действия, выраженное перфективными формами в итальянском языке, например, l'ha amata per tutta la vita - Он любил ее всю жизнь) или внутреннюю (достижение действием такого предела, после которого действие как таковое не может продолжаться: е' arrivato - он приехал).

В связи с этим необходимо говорить об аспектуальных значениях в итальянском языке в сравнении, например, с русским, т.к. эти языки отличаются именно способом их грамматикализации (подробно см. 2 главу). С другой стороны, предел может не только лимитировать действие по его окончанию, но также служить точкой его начала, поэтому точнее будет говорить об ограниченности действия (в данной работе термины «ограниченность» и «предельность» будут использоваться как синонимы). Понятие предельности является структурообразующим понятием категории аспектуальности. Предельность, взятая в семантическом аспекте (как внутренняя предельность), влияет на принадлежность глагола к определенному семантическому классу и, соответственно, на его поведение в контексте. С другой стороны она оформляет вид как морфосинтаксическую категорию (как внешняя предельность) в итальянском языке системой аспектуально значимых глагольных форм и типами их взаимодействия с контекстуальным окружением (т.к. только цельное, т.е. по крайней мере, внешнепредельное действие может быть рассмотрено извне, тогда как длящееся действие может быть увидено изнутри - таким образом, мы можем говорить о предельности и как о характеристике, влияющей на синтаксическое понятие перспективы).

Не следует, однако, сводить категорию аспектуальности к понятию предельности. Это привело бы к понятийному сужению категории вида (см. мнение Маслова, 6), хотя это действительно базовая характеристика категории, проявляющаяся на всех уровнях в итальянском языке.

Аспектуальные значения, как мы видели на примере предельности, могут быть выражены на семантическом, морфологическом, синтаксическом уровнях и на уровне текста. Однако, очень часто в литературе, посвященной аспектуальной тематике, категория вида ограничивается каким-либо одним уровнем выражения. Например, признание категории вида как всецело выражаемой грамматическими средствами (как, например, в русском языке) служило поводом говорить о его отсутствии в итальянском языке. Хотя, в общем, является общепризнанным тот факт, что аспектуальные характеристики могут быть выражены разными средствами на разных уровнях. Однако содержание способов выражения достаточно сильно варьируется в разных теориях. Признается, например, что нужно разделять значение аспектуального класса глагола и значение формы (Dowty, 1979, 52, цит. по Binnick, 171). При этом "аспектуальный класс глагола может модифицироваться аспектуальной формой(Johnson, 153). Если аспектуальный класс глагола признается семантической формой выражения аспектуальных характеристик, значение формы очень часто не обсуждается специально, но анализ переходит в субъективный план, т.е. видом, в отличие от аспектуального класса, называется, по сути, синтаксическое понятие перспективы: "точки зрения на событие, которую принимает говорящий" (Bertinetto, 239).

Ярким примером теории, разделяющей эти 2 уровня именно как аспектуальный класс глагола и перспективу, является теория C.Smith.

Smith разделяет situation aspect, т.е. событие и состояние и viewpoint aspect, т.е. перспектива, простая (simple) или прогрессивная (progressive) (Smith, 1983, 479). Причем, существуют идеальные типы ситуаций, универсальные для говорящих на любом языке, которые ассоциируются говорящими с актуальными ситуациями реального мира. Аспект точки зрения (viewpoint aspect) при этом является субъективным выбором говорящего, хотя и Smith, и Bertinetto, который придерживается такой же точки зрения на аспект, признают, что этот выбор не всегда и не так субъективен, как утверждается. Smith говорит, что в английском языке этот выбор ограничен двумя возможностями (простая или прогрессивная форма), для итальянского языка ВегйпеКо (ВегйпеКо, 242) замечает, что "говорящий свободен, в определенных пределах, выбирать из нескольких способов представления той же самой ситуации", не указывая, правда, пределы ограничения. Таким образом, говорящий с одной стороны свободен делать субъективный выбор, с другой стороны ограничен грамматическими возможностями конкретного языка. Однако, если аспектуальные значения являются универсальными, говорящий должен иметь возможность строить план выражения, используя в соответствии со своей субъективной интенцией универсальный аспектуальный потенциал. Тогда допустимой гипотезой может быть следующая: говорящий не просто ассоциирует идеальные типы ситуаций с ситуациями реальности, но строит не из типов ситуаций, а из элементов более низкого уровня - аспектуальных параметров. Этим можно объяснить такие нестандартные феномены, как появление прогрессивной формы у состояний, употребление в актуально-длительном имперфекте моментальных глаголов и другие « исключения». Причем говорящий строит ситуацию, используя и согласуя элементы всех уровней, получая в качестве «готового продукта» единицу текста, обладающую аспектом как комплексным фразовым (и, на более высоком уровне, текстуальным) значением. Чтобы попытаться проникнуть в механизм подобного построения, необходимо, опять-таки, выяснить состав этих элементов и проанализировать варианты возможных их комбинаций. Таким образом, говорящий обладает еще большей свободой, т.к. субъективно воссоздает ситуации реального мира, опираясь на всю сумму объективных характеристик действия и ограниченный только в случае абсолютной (часто прагматически продиктованной) их несовместимости.

Сверхзадача аспектолога в этом случае - приблизиться к раскрытию механизма образования комплексного аспектуального значения. Более скромной задачей отдельного исследования может быть анализ этого механизма при передаче характеристик действия в конкретном языке, в нашем случае, в итальянском.

Построение работы подчинено принципам, изложенным выше,' т.е. исследование проводится в направлении декомпозиции комплексных значений на характеристики, входящие в их состав и изучение их взаимодействия на всех уровнях языка.

Параметр предельности, в различных своих проявлениях, как мы уже говорили, характеризует действие на всех уровнях. Другие признаки, такие, как дуративность, однородность, агентивность, динамичность и т.д. и степень их вовлеченности в формирование аспектуальных значений будут проанализированы в 1 главе, посвященной изучению характеристик, присущих непосредственно семантике глагольной лексемы. В этой главе расматриваются также факторы контекста, влияющие на аспектуальные признаки глагольной семантемы, прежде всего в рамках синтагмы.

Во 2 главе будут рассмотрены аспектуальные значения глагольных форм прошедшего времени в итальянском языке, т.к. как и во многих других языках, полноценная аспектуальная оппозиция на уровне глагола в итальянском языке проявляется только в прошедшем времени (см. тж. Сотпе, 1976, 71).

Аспектуальные характеристики семантемы глагола и морфологические видовые значения не существуют изолированно, но образуют единый семантико-морфологический комплекс с общим значением, который мы называем аспектуальным комплексом. Значения аспектуального комплекса и их контекстуальные распространители также анализируются во 2 главе.

И, наконец, в 3 главе мы попытаемся объединить все ранее полученные результаты исследования, применив их к анализу аспектуальной структуры текста, как сферы, в которой происходит окончательное формирование единого аспектуального значения фразы, фрагмента текста, текста как языкового целого.

Элементы контекста, при условии их аспектульной релевантности, являются такими же конструктами при создании общего аспектуального значения, как и параметры действия, выражаемые глаголом. Состав контекстуальных элементов, участвующих в создании аспектуального значения, неоднороден, они также могут принадлежать различным уровням. Соответственно, мы будем различать контекстуальную сферу семантического уровня, контекстуальную сферу, формирующую общее значение с аспектуальным комплексом,и контекстуальную сферу, оперирующую на уровне текста.

Заключение диссертации по теме «Романские языки», Калинкина, Юлия Сергеевна

Заключение

Итак, вид как внутреннее время действия имеет характеристики, проявляющиеся на всех уровнях языка и в своем взаимодействии представляющие комплексные аспектуальные значения формы, высказывания, текста. Вид является универсальной категорией, т.к. необходим для оперирования категорией действия, которая всегда /1меет характеристику внутреннего времени: внутреннее время действия структурировано и обладает определенным набором I характеристик, которые получают выражение на всех уровнях языка, /ниверсальность вида проявляется на уровне набора аспектуальных характеристик, являющегося потенциалом элементов, которые каждый из языков организует в соответствии с индивидуальными особенностями.

Понимая вид как внутреннее время действия, основной характеристикой этого времени следует признать его ограниченность / неограниченность. Понятие предельности, таким образом, является структурообразующим понятием категории аспектуальности, его проявления отмечаются на всех уровнях языка, в семантике глаголов <ак внутренняя предельность (присущая, неприсущая и субъективная), на морфологическом уровне как внешняя предельность (основное значение перфектива в итальянском языке), и на уровне текста как основное средство движения наблюдателя, т.к. только ограниченное действие может наблюдаться извне и, следовательно, служить точкой отсчета для другого действия.

На семантическом уровне двумя доминирующими характеристиками действия являются длительность и предельность, другие параметры влияют на эти основные характеристики более или менее регулярно. Семантическая классификация глаголов, зключающая четыре класса (в традиции теории Т. \/епс11ег(а)) не должна являться иерархией фиксированных групп, одной из которых каждый конкретный глагол принадлежит однозначно, но представляет собой подвижную шкалу, переходы от одной ступени к другой при этом могут быть обусловлены изменением одного или нескольких признаков (см. Главу 1).

На морфологическом уровне основным значением области перфективности в итальянском языке является значение внешней ограниченности действия, признак ограниченности при ззаимодействии с семантическими характеристиками может принимать значение предельности слева (различные типы /шцептивного значения) или справа (собственно внешнее ограничение, различные виды внутреннего ограничения правым пределом). Значением области имперфективности следует считать характеристику неопределенности ограничения, являющуюся отрицательной характеристикой в оппозиции перфектив/имперфектив, значение имперфектива при этом является, естественно, более слабым и допускает более широкое проявление семантической природы глагола, чем перфектив (см. Главу 2.1).

Характеристики семантического и морфологического уровней активно взаимодействуют между собой, образуя в каждом конкретном случае аспектуальный комплекс с единым значением. Аспектуальный комплекс обладает первичным аспектуальным значением, характерным для данного типа комплексов, а также может иметь зторичные и контекстуальные значения. Первичное значение аспектуального комплекса определяется совпадением основного значения семантического класса глагола и основного аспектуального значения видо-временной формы. При их несовпадении значение зторично и определяется степенью разнонаправленности входящих в чего элементов. Аспектуальный комплекс является единицей категории аспектуальности, взаимодействие входящих в его состав аспектуальных характеристик выражается таким образом, что изменение значения одной характеристики ведет к изменению значения других и самого аспектуального комплекса в целом. Контекстом могут выделяться и подчеркиваться любые из элементов, составляющих потенциал аспектуального комплекса (см. Главу 2.2).

На текстуальном уровне происходит окончательное формирование единого аспектуального значения фразы, фрагмента гекста, текста как языкового целого. Понятием, оформляющим вид на /ровне текста, является понятие точки отсчета, которая, в свою очередь, включает две составляющие, темпоральную составляющую эеференции и аспектуальную составляющую позиции наблюдателя, ^спектуальной структурой текста можно считать структуру его внутреннего времени, создаваемую движением наблюдателя, ^спектуальные и темпоральные составляющие значений текстуального уровня соприкасаются в понятии предела. Предельность ситуации является основой движения наблюдателя, предельные ситуации могут наблюдаться извне и, следовательно, являться «шагами» наблюдателя. Наблюдатель может произвольно останавливаться в своем движении, т.е. пропускать несколько «перфективных шагов», но не может двигаться от одной имперфективной ситуации к другой. В тексте он двигается в трехмерном пространстве: извне, продвигая его историю, и внутри гекста, описывая его, иногда он выходит за пределы текста.

Говоря о проблеме субъективности категории аспектуальности, можно отметить, что субъективным является для текста момент зыбора изначально заданного времени. Наблюдатель, в принципе, может избрать новую стратегию движения на любом из его этапов. После избрания перспективы использование средств для ее передачи подчиняется объективным законам языка. Аспектуальный рисунок гекста не является константным, что особенно заметно при его изменении, от языка к языку, особенно в поэтических переводах (см. "лаву 3).

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Калинкина, Юлия Сергеевна, 2002 год

1. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира,'2. Аристотель Метафизика, М.

2. Арутюнова Н.Д., Ширяев E.H. Русское предложение. Бытийный гип, Русский язык, 1983

3. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений, М., Наука, 1988

4. Бондарко A.B. Вид и время русского глагола, М., 1971.

5. Бондарко A.B. Введение. Содержание и типы аспектуальных этношений. Лимитативность. Длительность. Временная покализованность II в: Теория функциональной грамматики, П., Наука, 1987.

6. Васильева-Шведе О,К., Степанов Г.В. Теоретическая ■рамматика испанского языка, М., Высшая школа, 1990

7. Виноградов B.C., Милославский И.Г. Сопоставитльная морфология русского и испанского языков, М., Русский язык, 1986

8. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. Морфология, М., Высшая школа, 1986. (II) Теоретическая грамматика французского языка. Синтаксис, М., Высшая школа, 1986.

9. Гловинская М.Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола, М., 1982.

10. Зализняк A.A., Шмелев А.Д. Лекции по русской аспектологии. y/erlag Otto Sagner, München, 1997.

11. Иванова И.П. Вид и время в современном английсском языке, П., 1961

12. Маслов Ю.С. Очерки по аспектологии, Л., 1984

13. Маслов Ю.С. Перфектность II Теория функциональной ■рамматики, Л., Наука, 1987.

14. Мелиг Х.Р. Семантика предложения и семантика вида в эусском языке II Современная зарубежная русистика, М., Прогресс, 1985, 227-249

15. Падучева Е.В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языке, М., 1996.

16. Падучева Е.В. Опыт систематизации понятий и терминов эусской аспектологии // Russian Linguistics, volume 22, N1, 1998, Kluwer

17. Успенский Б.А. Семиотика искусства, М., 1995

18. Храковский B.C. Кратность. Фазовость // Теория функциональной грамматики, Л., Наука, 1987.

19. Фирсова Н.М. Грамматическая стилистика современного испанского языка, М., Высшая школа, 1984

20. Цеплинская Ю.Э. Вид в функционально-семантическом поле аспектуальности в испанском языке. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук, М., 1998.

21. Шемякин Н.А. Способы действия в поле лимитативности // Теория функциональной грамматики, Л., Наука, 1987.

22. Sant'Agostino. Confessioni, Garzanti, 1991

23. Allen R.L. The verb system of Present-Day American English // The Hague: Mouton, 1966

24. Armstrong D. The ancient greek aorist as the aspect of countable action // Syntax and Semantics, volume 14, Tense and Aspect, Academic Press, 1981

25. Bache, Carl Another look at the distinction between aspect and action // Temporal Reference. Aspect and Actionality, vol. 2, Torino, 1995.

26. Bache Carl. The Study of Aspect, Tense and Action // Peter Lang, 1995

27. Bertinetto, Pier Marco. Tempo, Aspetto e Aiione nel verbo italiano, "Firenze, 1986.

28. Binnick R.I. Time and the Verb, Oxford University Press, 1991

29. Boulle, Jacques. Perfective and perfectal. Two approaches to the closed aspect // Temporal Reference. Aspect and Actionality, vol. 2, Torino, 1995.

30. Chierchia Gennaro, Structured meanings, thematic roles and control in Properties, Types and Meaning, II, Kluwer, 1989, 131-166

31. Cohen D. L'aspect verbal, PUF, 1989

32. Comrie B. Aspect, Cambridge, 1976

33. Comrie B. Tense, Cambridge University Press, 1985

34. Comrie B. On Reichenbach's Approach to Tense , Papers from the 17th Regional Meetings, Chicago Linguistic Society, 1981, pp.2430

35. Coseriu E. Aspect verbal ou Aspects verbaux? // La notion d'Aspect, colloque organise' par le Centre d'Analyse syntaxique de l'Université' de Metz, 1978, pp. 13-25

36. Coseriu E. Lingüistica testuale

37. Dahl Oesten. On the definition of the telic atelic (bounded -nonbounded) distinction // Syntax and Semantics, volume 14, Tense and Aspect, Academic Press, 1981

38. David J., Martin R. Introduction // La notion d'Aspect, colloque organise' par le Centre d'Analyse syntaxique de I'Universite' de Metz, 1978, pp.7-11

39. Dik S.C. Studies in Functional Grammar, Academic Press, 1980

40. Dowty David R. The affects of aspectual class on the temporal structure of discourse: semantics or pragmatics? // Linguistics and Philosophy 9 (1986): 37-61

41. Ducrot O. L'imparfait En Français, Linguistische Berichte 60, 1978

42. Esbozo de una nueva gramatica de la lengua española / RAE, Madrid, 1989

43. Fernandez Ramirez S. Gramatica Española, IV, El verbo y la o ración // Arco Libros, 1986

44. Fici Giusti F. Le lingue slave moderne, Padova, Unipress, 2001

45. Fici Giusti F. Measure NPs and Split Intransitivity in Russian // Language Design 2 (1999), pp.89-102

46. Fici Giusti F. Diathese et voix marquee dans les langues d'Europe // Actance et valence dans les langues de l'Europe, pp.347391

47. Fici Giusti F. Structures d'actance dans les langues slaves // Actance et valence dans les langues de l'Europe, pp.877-899

48. Garey H.B. Verbal aspect in French, Language 33, 1957, ppp.91-110

49. Gross M. Deux remarques sur l'aspect // La notion d'Aspect, colloque organise' par le Centre d'Analyse syntaxique de l'Universite' de Metz, 1978, pp.69-83

50. Harris M. The "past simple: and the "present perfect" in romance // Studies in the romance verb, London, 1982, pp.42-70

51. Jackendoff R. The proper treatment of measuring out, tellcity, duel perhaps even Quantification in English // Natural Language and Linguistic Theory 14, 1996, pp.305-354

52. Jezek E. Classi di verbi tra semantica e sintassi. Dottorato di ricerca in lingüistica, Roma III, 1999/2000

53. Johnson Harion R. A unified theory of Tense and Aspect // Syntax and Semantics, volume 14, Tense and Aspect, 1981

54. Kamp H. & Rohrer C. Tense in texts // Meaning, use and interpretation of language, Berlin, 1983.

55. Karolak S. Arguments contre la distinction Aspect / Modalité' d'Action (Aktionsart) // Etudes cognitives 2, Warszawa, 1997, pp. 175192

56. Kenny A. Action, Emotion and Will, London & New York: Humanities Press, 1963

57. Lee D.A. Stative and Case Grammar // Language 10, pp. 545568, 1973

58. Lehmann Ch. Grammaticalization // Lingua e stile N.3, II Mulino, 1985, pp.303-318

59. Levin B., Rappaport M. Unaccusativity, the MIT Press, 1995

60. Levin B. English Verb Classes and Alternatious, The University of Chicago Press, 1993

61. Lo Cascio V. I. Deissi e anafora nel testo. Alia ricerca di un punto di riferimento, Roma, 1984

62. Lo Cascio V. II. Pirandello. Poética e presenza, gli spazi della diversita', 1981

63. Lo Cascio V. III. Atti del Convegno internazionale, vol.II, Bulzoni, Roma

64. Lo Cascio, Vincenzo, On the relation between tense and aspect in romance and other languages // Temporal Reference. Aspect and Actionality, vol. 1, Torino, 1995.

65. Lo Cascio V. Tempo ed Argomentazione come sicilitudine // L'infinito & oltre, Odense University Press, 2002

66. Lyons J. Semantics, Cambridge, Cambridge University Press, 1977

67. Marcheselli Loukas L. Problemi di sintassi neogreca. Aspetto e tempo // Universita' degli studi di Venezia, corso monográfico

68. Moser A. The history of the perfect periphasis in Greek, Queen's College, 1988

69. Mourelatos A.P.D. Events, Processes and States // Syntax and Semantics, volume 14, Tense and Aspect, Academic Press, 1981

70. Nichols J. Transitive and causative in the Slavic lexicon: Evidence from Russian // Causatives and Transitivity, Comrie O., Poliusky M., Benjamins 1993

71. Partee B. Nominal and temporal anaphora // Linguistics and Philosophy 7, pp.243-286, 1984

72. Pountain Ch. Essere / stare as a romance phenomenon // Studies in the romance verb, London, 1982, pp.139-160

73. Reichenbach, E. The tenses of verbs // Elements of symbolic logic, New York, 1947.

74. Renzi, Lorenzo; Salvi, Giampaolo (a cura di). Grande grammatica di consultazione, vol. 2, I sintagmi verbale, aggettivale, avverbiale, II Mulino, Bologna, 1991.

75. Riegel M., Pellat.J.C., Rioul R. Grammaire méthodique du français, PUF, 1994

76. Rohrer C., Hoepelman J. "Deja" et "ancore" et les temps du passe' du français // La notion d'Aspect, colloque organise' par le Centre d'Analyse syntaxique de l'Universite' de Metz, 1978, pp.119145

77. Ronconi Alessandro. Il verbo latino // Le Monnier, Firenze, 1968

78. Ruiperez Martin Sanches. Estructura del sistema de aspectos y tiempos del verbo griego antiguo, Salamanca, 1954

79. Ruiperez M.S. Quelques vues fonctionalistes sur l'aspect (resume) // La notion d'Aspect, colloque organise' par le Centre d'Analyse syntaxique de l'Universite' de Metz, 1978, pp.27-29

80. Sanders G. Adverbials and Objects // Objects, in F.PIank (ed) Ac.Press, 1984. Pp.221-241

81. Silvestrini M. ed altri. L'italiano e l'italia, Guerra, 2000

82. Smith C.S. Semantic and syntactic constraints on temporal interpretation, Syntax and Semantics, volume 14: Tense and Aspect, Academic Press, 1981

83. Smith C.S. A Theory of Aspectual Choice // Language 59, N.3 (1983)

84. Smith C.S. A speaker-based approach to Aspect, Linguistics & Philosophy 9, 1986

85. Smith C.S. The Syntax and Interpretation of remporal expression in English Linguistics and Philosophy 2, pp.43-99

86. Squartini M. Verbal Periphrases in Romance, Mouton de Gruyter, 1998

87. Taylor B. Tense and continuity, Linguistics and Philosophy,1, 119-220, 1977

88. Tenny С. Aspectual roles and the Syntax-Semantics Interface, Kluwer, 1994

89. Vendler Z. "Verbs and Times" Linguistics and Philosophy, N.4, 1967, pp.97-121

90. Verkuyl H.J. Aspectual classes and aspectual composition // Linguistics and Philosophy 12, (1989), pp.39-94

91. Verkuyl H.J. A Theory of Aspectuality // Cambridge University Press, 1993

92. Vet J.P. Temps, Aspects et adverbes de temps en français contemporain, Essai de semantique formelle, Geneve, 1980

93. Vincent N. The developmente of the auxiliaries habere and esse in romance // Studies in the romance verb, London, 1982, pp.71-96

94. Weinrich H. Tempus, II Mulino, 1978

95. Wilmet M. Aspect grammatical, aspect semantique, Aspect lexical: un problème de limites // La notion d'Aspect, colloque organise' par le Centre d'Analyse syntaxique de l'Universite' de Metz, 1978, pp.51-69

96. Zemb J.M. L'aspect, le mode et le temps // La notion d'Aspect, colloque organise' par le Centre d'Analyse syntaxique de l'Universite' de Metz, 1978, pp.83-1111. Источники примеров

97. Толстой Л.H. Казаки, Волгоград, 1977.rolstoj, L.N. I Cosacchi, Mondadori, 1996 (traduzione Gianlorenzo Pacini)l. Чехов А.П. Повести и рассказы, M., 1981.echov A.P. Racconti e teatro, Firenze, Sansoni, 1966. (traduzione di

98. Giovanni Faccioli, Giuseppe Zamboni e Fino Zini).

99. D'Annunzio G. Il Piacere, Newton, Roma, 1995

100. Buzzati D. Il meglio dei racconti, Mondadori, Milano, 19955. Buzzati D. II mistero

101. O.Corpus dell'italiano moderno, 1993 (CORIS; http:// corpus.cilta.unibo.it)1. .Corpus dei testi dell'italiano antico12.Deledda G. La madre

102. Lupo Alberto. Avventura in Talponia // Alby d'oro, agosto 2002

103. Pansa G.P. I nostri giorni proibiti, Sperling & Kupfer, Milano, 1996

104. Pirandello L. Novelle per un anno, SEI, Torino, 1995

105. Pirandello L. L'eselusa, Newton, Roma, 1993

106. Tabucchi A. Sostiene Pereira // Feltrinelli, 1994

107. Tomas¡ di Lampedusa, Giuseppe, II Gattopardo, Feltrinelli, Milano, 1966.

108. Томази ди Лампедуза, Джузеппе, Леопард, Иностранная литература, М., 1961 (перевод Г.С. Брейтбурда).российская государ',, о:лша*1 кпблпотееаьыь\ ехъ