Современная парадигма и развитие новых направлений социально-экономической географии тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 11.00.02, доктор географических наук в форме науч. докл. Файбусович, Эрнест Львович

• Файбусович, Эрнест Львович
• доктор географических наук в форме науч. докл.
• 1997

Оглавление диссертации доктор географических наук в форме науч. докл. Файбусович, Эрнест Львович

Интересные выводы о том, как формировались концептуальные взгляды отечественных экономико-географов на сущность своей науки на протяжении 20—80-х годов XX века оказалось возможным сделать, анализируя известное издание «Экономическая и социальная география в СССР». М., 1987 (53). Выяснилось, что позиция ученых часто зависела от их базового образования — очень часто негеографического. Показателен с точки зрения развития методологических идей произведенный нами с М. М. Голубчиком отбор фрагментов из трудов видных ученых для хрестоматии (67), удостоенной вместе с учебным пособием «Введение в экономическую и социальную географию» (68) диплома Русского географического общества.

1.4. При всей качественной специфике изучаемых объектов, без пресловутого «смешения» природных и общественных закономерностей оба крыла географической науки объединяются общими критериями географичности исследования (14, 71). Эти критерии позволяют поставить вопрос об изучении природно-социальных геосистем как хоронов высшей степени сложности (по составу) и формировании соответствующей географической науки.

Предлагаемые ниже критерии формулировались по отдельности классиками советской географии — Н. Н. Баранским, Н. Н. Колосовским, а в сводном виде названы автором в 1967 г. (14). Они стали известны широкой научной общественности после опубликования статьи в «Известиях ВГО» в 1984 г. (41).

Необходимость в географических исследованиях возникает из недостаточности подхода к окружающей природе и обществу только на основе методов систематических наук, имеющих дело с носителями форм организации материи иной (микро) размерности. Хорологическая наука — география может быть отнесена также к систематическим, но изучающим объекты большей размерности. Именно в силу больших размеров они приобретают особые свойства, выступают в качестве геоториальных индивидов. И с особенностями положения этого индивида в пространстве, его свойствами приходится считаться как с объективно данным условием — относительно стабильным в пространственном и временном отношениях, характеризуемым неперемещаемостью (во всяком случае с экономической точки зрения, но часто и физической). Таким образом, первый критерий географичности — определенная размерность объекта, его неперемещаемость, «привязанность» к определенной части пространства. При этом объект должен находиться в пределах эпигеосферы, что может считаться самостоятельным критерием.

Следующий критерий — различие от места к месту, при том не случайное, а закономерное, определяемое зависимостью от других условий данного места. На применении этого критерия основывается одно из важных правил географического умозаключения: если между пространственным распределением двух явлений в эпигеосфере существует выраженная связь, то либо одно явление детерминирует другое, либо у обоих явлений существует общая причина. Заключение о существовании причинной связи двух явлений может быть получено без исследования механизма этой связи, а путем сравнения пространственного размещения, то есть по принципу «черного ящика».

Из причинной обусловленности одних элементов другими при пространственной их сопряженности вытекает основной критерий географичности — наличие некоего более или менее обособленного в пределах эпигеосферы геоториального сочетания (системы), связи элементов внутри которого превосходят по интенсивности связи с элементами вне его.

Полнота такого сочетания с точки зрения состава может быть различной, включать только природные или только общественные объекты. В последнем случае сочетание не перестает быть геоториальным, то есть наличие физико-географического элемента не является обязательным критерием географичности. В то же время несомненна важность изучения интегрального природно-социально-го комплекса.

Все названные выше критерии разграничивают объекты исследования географии и систематических наук об основных формах движения материи. Для разграничения с историческими науками, особенно для ЭСГ, важен критерий современности и одновременности при обязательности генетического подхода. Последний позволяет установить направленность и закономерности процессов функционирования и развития геосистем в случае, когда эти системы существуют достаточно длительное время. Требование современности важно с позиций практического применения результатов исследования — характеристики объективных условий различных видов человеческой деятельности в данный момент, тогда как изучение направленности процесса может помочь прогнозированию развития геосистемы в будущем. Однако могут быть проведены исследования и по реконструкции географической обстановки на той или иной территории в определенный исторический период (но также в виде моментальной фотографии). Такая необходимость может возникнуть при изучении гражданской или экономической истории, истории трансформации земельных угодий (62). Автором опубликован опыт такой реконструкции для территории части современной Псковской области (4). Прослежены антропогенные изменения местности на протяжении более 500 лет. При этом потребовалось обращение к историческим источникам (писцовым книгам, материалам генерального межевания и земской статистики, старым картам) и обработка их методами территориального анализа (5). Это способствовало вовлечению в научный оборот историко-эКономической географии ряда новых материалов.

2.1. Применимость указанных выше критериев географического подхода нуждалась в проверке на материале конкретных исследований. Сначала — старых классических (например, агрогеографии), а затем и вновь формируемых направлениях ЭСГ, расширяющих фронт приложения географических методов.

Весьма актуальной являлась и является до сих пор проблема экономико-географической оценки условий сельскохозяйственного производства, прежде всего земли. Отечественная история богата опытами оценки земель как на донаучной (с писцовых книг XIV—XVI вв.), так и на научной основе (земские работы конца XIX в.), включая известные исследования нижегородской экспедиции В. В. Докучаева. Оказалось полезным проследить опыт оценочных работ по такой территории старого земледельческого освоения, как Псковская область (2). Можно утверждать, что в основе этих работ всегда было понимание пространственной дифференцированности природных и социальных факторов сельскохозяйственного производства, что и влияло на различия в оценке земель по их положению и качеству. Попутно удалось показать, что известная уже зависимость качества земель от давности освоения (чем старее освоение, тем плодороднее земли) связана не только с последовательным переходом от обработки лучших земель к худшим, но имеет и другую причину: чем старше возраст вовлеченных в обработку земель, тем более они окультурены. Земли не потому осваивались в первую очередь, что выбирались лучшие, а потому оказались лучшими, что выбранные по другим признакам — например, удобство, безопасность положения, они испытали более длительное окультуривающее воздействие. Видимо, этот вывод может быть отнесен ко всем районам лесной зоны. И в наши дни происходит процесс отказа от использования в первую очередь неудобно расположенных земель. Народный опыт освоения территории следует учитывать и в настоящее вре-• мя (82).

На материале современной территории Саратовской области (части бывших Саратовской и Самарской губерний) удалось показать применимость старинных методов «одабривания» — оценки качества земель по средней за несколько лет урожайности зерновых (7, 8). Общий рост урожайности с начала до середины XX века почти не отразился на соотношении балльной оценки земель левобережья и правобережья Саратовской области. Ячейками учета являлись для дореволюционного времени уезды, для 50-х гг. XX века — административные районы. Обнаружилась довольно удовлетворительная связь пространственной дифференциации балльной оценки по урожайности с такими естественными условиями, как количество осадков и расчлененность рельефа. В теоретическом плане удалось показать, что в историко-географических и земельно-оценочных работах основные элементы географического подхода — территориальный анализ (различий от места к месту сопряженных показателей), одновременный учет природных и историко-экономических факторов — вполне работоспособны и позволяют получить нетривиальные результаты. Подтверждено, что без учета истории хозяйственного воздействия невозможно понять современное состояние ландшафта староосвоенных территорий (4).

2.2. Развитие агрогеографии потребовало исследования объективно формирующихся территориальных агропромышленных комплексов (ТАПК) разных рангов (40, 47, 49) — изучались состав, внутрикомплексные связи, закономерности функционирования и возможности проектирования ТАПК. Новейшие изменения производственных отношений в сельском хозяйстве могут поставить под сомнение идею агропромышленного комплекси-рования и необходимость изучения ТАПК. Между тем, объективно ТАПК, включая образования низших территориальных рангов, формируются и могут быть целенаправленно формируемыми, при этом вклад ЭСГ (агрогеографии, в первую очередь) в изучении закономерностей формирования ТАПК, территориальной организации агропромышленного сектора экономики может быть значительным. Перспективны исследования связи процессов формирования ТАПК и систем расселения (51).

Специально исследовались в географическом аспекте такие элементы АПК, как личные подсобные хозяйства (ЛПХ) и колхозные рынки (31, 36, 38). Обнаружена явная территориально-системная организация этих элементов. ЛПХ находились и находятся в противоречивых и весьма сложных взаимозависимых отношениях с общественным сельским хозяйством, поскольку опираются на одни и те же ресурсы (земельные, водные, трудовые, корма для животноводства). Объективная взаимодополняемость ЛПХ и общественного хозяйства делают заведомо неэффективными все попытки их раздельного изучения.

Колхозные рынки были связаны с реализацией товарной продукции ЛПХ, и поэтому исследования этих объектов естественно взаимосвязаны. Изучение рынков Саратова позволило выявить сферу притяжения различных категорий продуктов, количественные соотношения поступлений из своей области и других регионов в разные сезоны. Получены данные о формировании (стихийном) системы межрегиональных связей по реализации товарной продукции ЛПХ, которые утратили во многих случаях и во многих регионах свой подсобный характер, соперничая по производству и реализации ряда видов продукции с общественным производством. Особенно это было характерно для земледельческой продукции южных районов СССР, втянутой в наибольшей степени в межрегиональный обмен. Животноводческая продукция ЛПХ реализуется почти исключительно во внутриобластном обмене.

2.3. Методы территориального анализа на основе статистических данных широко применяются в одной из первых отпочковавшихся от экономической географии ветвей — географии населения и поселений. Традиционными сюжетами здесь являются исследования территориальных различий в демографической ситуации, динамике населения, урбанизированности, динамики людности городских поселений и проблем их развития.

Автором проведены такие исследования по территории как страны в целом (СССР, России), так и отдельных регионов. Проанализированы сдвиги в размещении населения СССР за годы Великой Отечественной войны (77) и за период между переписями населения 1979 и 1989 гг. (55). Разработана (по существу одновременно с О. А. Константиновым) методика определения урбанизированное-ти территориальных единиц ранга края, области, АССР по сочетанию показателей доли городского населения, его плотности, средней людности и густоты городских поселений, концентрации населения в больших городах (23). Произведен анализ в территориальном аспекте градооб-разовательного процесса в России (64) — одновременно с Г. М. Лаппо. Исследована демографическая ситуация в городах России на переломном этапе развития страны — рубеже 80—90-х гг. Динамика людности городских поселений изучена и по материалам переписи населения 1959 г. (9). На большом материале прослежена динамика городов России за период с первой переписи населения 1897 г. по 1992 год. При этом выявлена зависимость темпов роста людности от административных функций (отмечен быстрый рост административных центров субъектов Российской Федерации, в первую очередь национально-территориальных образований), от промышленных функций (наиболее высоки темпы роста городов ■— центров отраслей с высоким уровнем производственной концентрации). В то же время города с преобладанием транспортной функции — железнодорожные узлы, редко достигнув уровня средних, затормаживались в развитии. Среди регионов Европейской России наиболее высока доля динамично развивавшихся средних и больших городов в Северном, Волго-Вятском, Уральском районах, а низкая — в СевероЗападном и Центрально-Черноземном (92).

Большое значение для улавливания локальных различий (на уровне низовых административных районов) имеют исследования по демографо-расселенческой их типологии (30, 38), социологическое изучение населения городов в районах нового освоения (45).

2.4. Наряду с такими очевидными объектами ЭСГ как поселения и их системы, территориальные общности людей, необходимо выделять и исследовать объективно формирующиеся территориальные системы трудовых ресурсов — локальные и региональные. Нами они названы «терситры», дабы избежать аббревиатуры типа ТСТР (43).

Если изучение населения и расселения отнесено к ЭСГ, то география трудовых ресурсов — один из разделов собственно экономической географии, так как изучает участие людей в общественном производстве, рассматривая их как производительную силу. Терситры — разновидность частных геосистем, их территориальная структура явно иерархична. Чем глубже общественное (в том числе территориальное) разделение труда, тем очевиднее системность трудовых ресурсов. Углубление исследования (проведенного в масштабе страны в целом и Саратовской области) должно быть направлено не только на количественную, но и на качественную оценку трудовых ресурсов; важно решать вопросы управления человеческими ресурсами сельской местности в условиях рыночной экономики (65). Радикальное изменение социально-экономических условий в стране вызвало пересмотр отношения к проблеме трудовых ресурсов. Если раньше главными были мероприятия по устранению трудодефицитности, во многих регионах ставился вопрос о плате за привлекаемые трудовые ресурсы, о региональной дифференциации ставок платы за них (46), то ныне остро стоит вопрос о трудоизбыточности, о дефиците рабочих мест, изучается «география безработицы», например, А. И. Алексеевым. Анализ с «трудоресурсных» позиций позволил дать в 1991 г. оправдавшийся прогноз перспектив «фермери-зации» российской деревни (58).

2.5. Не вызывает сомнений географичность территориальных социально-инфраструктурных комплексов и соответственно правомерность географии непроизводственной сферы. В ряде работ (с соавторами — 22, 39, 42, 44) в начале 70-х гг. предложены методы картографирования и оценки уровня развития социальной инфраструктуры территории. Количественная оценка каждого из видов обслуживания для пункта или ареала осуществляется легко. Гораздо сложнее дать сводную комплексную оценку уровня обслуживания, а также качества услуг. Обычно применяются методы балльной оценки — путем суммирования баллов за каждый вид обслуживания по фактическим данным или по их отношению к нормативным. Наряду с этим рекомендуется способ системной оценки развитости сети учреждений обслуживания (УО) по доле сельского населения, проживающего в поселениях с данным видом услуг или с определенным набором УО, то есть имеющего возможность получения услуг по месту жительства. Этим характеризуется пространственная доступность услуг для населения.

О степени удовлетворенности услугами (в количественном и качественном отношении), их ассортиментом, размещением УО чаще всего судят по данным социологических опросов. Об объективной картине можно судить по «голосованию рублем». Синтезирующим показателем является сальдо денежной эмиссии для данного района (т. е. разницы между денежными выплатами населению и денежными поступлениями от населения — прежде всего в виде платы за товары и услуги). Превышение платежей населению над поступлением свидетельствует об оттоке части средств с территории из-за неспособности местной сети УО, торговли поглотить денежную массу (в силу недостатка услуг, товаров или их низкого качества). На слабое развитие сети платных услуг указывает также оседание части средств населения в виде сбережений. Обратное соотношение позволяет говорить о том, что УО данного города или района обслуживают (в части платных услуг) постороннее население.

Большая открытость данных о денежном обращении позволила бы получить и другие интересные выводы. Данные о размерах денежных вкладов населения в сбер-банки могут иметь двоякую трактовку. С одной стороны, как отмечалось выше, это свидетельство невозможности своевременного удовлетворения спроса на товары и услуги в пределах данной территории. С другой стороны, большие размеры вкладов на душу населения — свидетельство более высокого уровня социального развития данного района. Разумеется, такая методика была действительна для планово-распределительной экономики «всеобщего дефицита», а теперь нуждается в коррективах.

В связи с проблемой территориальной организации сети УО велись исследования по проблемам развития малых городских поселений (19). Далеко не все малые города имеют предпосылка для индустриального развития, а отсутствие такового приводило к их стагнации и деградации. Будущность экономического и социального развития этих городов (по исследованиям в Нижнем Поволжье) виделась в превращении их не в «индустриальные деревни», моноспециализированные промышленные центры, а в местные центры производственного и социального обслуживания окружающих районов, главным образом, обеспечения сельского населения услугами неповседневного спроса. Чем более территориально сближены сельские поселения, чем более развита дорожная сеть, выше обеспеченность транспортом — общественным и личным — тем большая часть обслуживающих функций может быть сосредоточена в местных городских центрах, что превращает в них сферу обслуживания в базовую отрасль экономики — источник развития. Концентрация услуг в таких центрах — территориальная, «ассортиментная», «учрежденческая» (по мощности УО) — делает предоставление услуг экономически более эффективным, обеспечивает повышение их качества, возрастание социальной эффективности по сравнению с вариантом рассредоточения размещения УО по мелким поселениям. Последнее ведет к распылению капиталовложений, повышению стоимости услуг при снижении удовлетворенности населения их ассортиментом и качеством. В настоящее время малые города не имеют средств для развертывания УО в масштабах, обеспечивающих полностью потребности населения сельской округи.

Оптимизация размещения социальной инфраструктуры легче достигается в пределах высокоурбанизированных территорий, где нет значительно удаленных от городских поселений сельских населенных пунктов, или в регионах, где высока доля сельского населения, проживающего в сельских населенных пунктах — центрах обслуживания с определенным достаточно полным набором УО. Наши выводы совпали с разработанной в то же время (на рубеже 60—70-х гг.) концепцией опорных пунктов расселения. В условиях деиндустриализации 90-х гг. эти выводы стали особенно актуальными: в развитии малых городских поселений как местных центров обслуживания видится едва ли не единственный путь их выживания.

2.6. В числе первых автором проведены исследования по географии высшего образования (26). Это специфичная отрасль, готовящая кадры как для материального производства, так и для непроизводственной сферы, а также удовлетворяющая определенные духовные, культурные потребности населения. Значительный научный потенциал высшей школы связывает ее и с отраслью «наука и научное обслуживание». Отрасль образует реальные территориальные сочетания, включающие в качестве первичных ячеек вузы и их элементы — учебные здания, научные лаборатории, мастерские, студенческие общежития, учебное и научное оборудование, книжные фонды, людские массы (студенты, преподаватели, обслуживающий персонал). Такие сочетания чаще всего возникают в пределах многофункциональных больших и крупных городов (в условиях нашей страны не прививаются изолированные университетские «кампусы»). Выделяются вузовские центры двух типов: с единичными вузами — вузовские пункты — и с набором вузов — центры высшего образования (ЦВО), различающиеся специализацией по профилю подготавливаемых специалистов и рангом (по числу вузов, студентов, специальностей, степени уникальности их, доле студентов и всех занятых в высшем образовании в населении города). Возможно районирование высшего образования — выделение территориальных систем более высокого ранга, чем вузовские центры, состоящих из групп вузовских пунктов и ЦВО, обеспечивающих подготовку кадров для данной территории.

Профиль и мощность вузов определяются рядом условий, имеющих территориальный характер, — хозяйственной специализацией региона, плотностью населения, достигнутым уровнем образованности, возрастной структурой населения, обеспеченностью местами в вузах соответствующего контингента (17—22 года) или в расчете на перспективу — на более молодые возрастные группы. Последнее имеет значение по той причине, что общество рассматривает высшее образование как средство удовлетворения особой потребности, как элемент социальной инфраструктуры. С этой точки зрения важен показатель доли населения, проживающего в вузовских центрах, в населении региона. Этим обеспечивается доступность образования по месту жительства, снижается потребность в студенческих общежитиях. Наличие в ЦВО разнопрофильных вузов облегчает формирование семей будущих специалистов. Интересно определение сфер влияния вузовских центров (по географии распределения выпускников и сфер притяжения абитуриентов). При этом контингента! поступающих и обучающихся, конкурсы в вузах могут сильно различаться с точки зрения представительства разных регионов.

Чем мощнее ЦВО, чем шире сфера его влияния, тем выше его ранг. Степень развития вузовской сети заметно ниже в регионах страны, характеризующихся высоким естественным приростом населения. В этих регионах, а также в республиках с перепроизводством отдельных категорий специалистов, потребность в высшем образовании удовлетворяется недостаточно.

Неудовлетворенный спрос на высшее образование как услугу социального характера породил в последние годы рост числа негосударственных вузов. Наше исследование начала 70-х гг. не могло, естественно, предвидеть этот процесс; по понятным причинам, не могли быть учтены при анализе данные по вузам Министерств обороны и внутренних дел.

В качестве постановочных можно указать работы автора в таких новых областях социальной географии как «география морали» (81) и «география питания» (88). В первой развиваются идеи И. Канта. Существование этнических территориальных общностей, находящихся на разных ступенях социально-экономического развития, ставит под сомнение провозглашаемую идею неких общечеловеческих ценностей; территориальные различия в моральных нормах должны быть учитываемы как определенные геополитические реальности.

Проблемы географии питания в рамках формирующейся географии потребления ставятся в иной плоскости, чем традиционные в геоглобалистике исследования по продовольственной проблеме, хотя имеются и частичные совпадения. Все же главное — установление территориальных типов потребления продовольствия (по количеству, качеству, ассортименту) и в их рамках — соотношение автохтонных (местного происхождения) и аллохтонных (привозных) продуктов питания.

2.7. В конце 60-х гг. нами проведены пионерные для того времени исследования по рекреационной географии (20, 21, 24, 33), прежде всего по географии туризма — на материалах страны в целом и Поволжья. По времени и направлению они совпали с разработкой теории территориально-рекреационных систем В. С. Преображенским, Ю. А. Ведениным и др. Благодаря этой теории рекреационная география стала одним из признанных наиболее развитых разделов ЭСГ со своим понятийным аппаратом, накопленным фактическим, включая картографический, материалом. В исследованиях по рекреационной географии заслуживает разработки вопрос об агрорекреацион-ных системах (на грани с агрогеографией) — особенно в пределах и окружении крупногородских агломераций, где в рамках садоводческих товариществ осуществляется особый тип использования земель, сочетаются сельскохозяйственные, рекреационные функции и функции второго жилья для временного населения. Для этого типа природопользования характерен свой круг экологических проблем (59).

Изменение социально-экономических условий отразилось и на постановке проблем географии туризма. Если раньше в центре внимания стоял вопрос о возможностях на данной территории максимально удовлетворить спрос на рекреационные услуги, в целом всегда превышавший предложение, то ныне — при резком сокращении платежеспособного спроса на этот вид услуг со стороны основной части населения и конкуренции зарубежных рекреационных учреждений — на первый план выходит вопрос обоснования перспектив привлечения туристов (отечественных, а еще желательнее — иностранных) в регион. Предполагается, что специализация на приеме рекреан-тов обеспечит приток доходов, увеличение числа рабочих мест при минимуме капиталовложений и сокращении вредного воздействия на природную среду по сравнению, например, с индустриальным развитием. Анализ показывает, что надежды эти в современных условиях для большинства регионов являются слабо обоснованными (79, 95). В то же время происходит распад сложившейся в условиях планово-распределительной экономики сети рекреационных учреждений социального характера. Из окружения крупных городов они вытесняются во все большей степени видами землепользования, приносящими больший доход.

Самое новое направление исследований, близкое к рекреационной географии ■— географическое обоснование для отнесения территорий к объектам всемирного или национального природного и культурного наследия. Такая работа проведена по территориям Карелии (93, 94).

Во всех случаях применение географического подхода к исследованию самых различных сторон действительности обеспечило результаты, которые не могут быть получены методами других наук.

2.8. Наряду с частными исследованиями в области отраслевых социально-географических (в широком смысле) дисциплин у каждого географа возникает потребность в работах в области общих проблем ЭСГ — интегрального районирования.

Одна из классических задач ЭСГ — количественная оценка экономико-географического положения (ЭГП) объектов. Нами исследовано ЭГП крупных экономических районов СССР с помощью положений теории графов (25). Как показатель оценки ЭГП района в системе межрайонных связей используется число ребер графа, отражающих соседские связи района со всеми другими по кратчайшему топологическому расстоянию. Чем меньше сумма ребер, тем выгоднее ЭГП района.

Исследовались и важные для экономического районирования вопросы о степени исторической унаследованно-сти сетки административного деления СССР на уровне краев и областей (34). Факт совпадения (не столько границ, сколько административных центров) дореволюционного губернского и современного деления в европейской части РСФСР не вызывает сомнения. Новым элементом явились только некоторые АССР, но и в них республиканскими столицами часто становились бывшие губернские центры (Казань, Петрозаводск, Уфа). Появилось несколько новых областных центров, но лишь немногие старые губернские города утратили свои центральные функции. Среди причин этого явления, с одной стороны, можно указать экономические: центральные города губерний в свое время были удачно выбраны как центры складывавшихся экономических мезорайонов, а в дальнейшем благодаря своему административному значению закрепили свое командное положение в экономике окружающих территорий. С другой стороны, это субъективные, идеологические причины: определенное сходство бюрократической системы дореволюционного управления и командно-административной системы при сильной централизации в 30—40-е гг., когда в основном сложилось административно-территориальное деление РСФСР. В связи с перестройкой экономических отношений на современном этапе возникает необходимость существенной корректировки административного деления (оставляя пока в стороне вопрос о национально-территориальных формированиях), приведения его в соответствие с современным (также пересмотренным) экономическим районированием.

Теоретики и публицисты ведут острую дискуссию по вопросу изменения существующего политико-административного устройства России. Очевидны для всех излишняя «многосубъектность» Федерации, неравенство прав национально-территориальных образований и «русских» областей, экономическая маломощность большинства субъектов Федерации. С последним обстоятельством связана тяга «снизу» к формированию более крупных объединений. Одна из форм интеграции — межрегиональные ассоциации. Вполне реальны и опасения, связанные с их формированием и функционированием. Прежде всего, существует угроза распада Федерации путем выхода из нее регионов с экспортно ориентированными отраслями промышленности (топливной, металлургической), например, Сибири. Эти регионы могут осуществлять прямые связи с мировым рынком, не нуждаясь в Центре, поскольку основные их потребности — в оборудовании, продовольствии, товарах народного потребления — все равно удовлетворяются преимущественно за счет импорта, а не экономических связей с другими регионами России. При усугублении такого положения удержать единство страны можно только методами внеэкономического принуждения (мы называем это «синдромом Биафры»). Преодолеть сильные центробежные тенденции можно только за счет восстановления отечественного производства и развития межрегиональных экономических связей, лежащих в основе политического единства страны.

Наряду с этим велики опасения слабых членов ассоциаций, что при объединении более сильные субъекты Федерации или экономические центры привычно «потянут одеяло на себя» (Санкт-Петербург во взаимоотношениях с областями Северо-Запада). Чтобы избежать такой угрозы можно рекомендовать центром Северо-Западного региона сделать Новгород, а Сибири, допустим, Томск — по образцу США, где столицы ряда штатов многократно уступают по людности ведущим городам и не являются крупными экономическими центрами (76).

Проблема укрупнения субъектов Федерации осложняется наличием в ее составе национально-территориальных формирований. Многие из них стремятся зафиксировать хотя бы в принципе, а некоторые — осуществить на деле право на сецессию — выход из состава Федерации. В ответ выдвигается идея «губернизации» России, чисто административного деления без учета национального состава населения территорий, отказа от статуса республик в составе Федерации. Существование национальных формирований объявляется издержками большевистской национальной политики, хотя выяснилось, что идея национальной автономии разделялась в 1917 г. и кадетами (В. И. Вернадский). Идея «губернизации» опровергается (78) рядом доводов — прежде всего, тем, что сложившиеся при Советской власти национально-территориальные образования не пойдут на ущемление своих прав, на изменение существующих границ или слияние с русскими по составу населения субъектами Федерации (за исключением немногих маломощных в экономическом отношении автономных округов). Подобные изменения вызовут сопротивление не только «статусных» народов национальных субъектов Федерации, но и русского их населения. В ряде случаев (автономные округа Тюменской области) существование субъектов Федерации с широкими правами опирается скорее как на предлог на факт проживания в пределах территории малочисленного статусного народа, а преобладающим населением, получающим выгоды от этих прав, является население неавтохтонного происхождения.

На примере Нижнего Поволжья была проведена работа по методике дробного (внутриобластного) районирования (28). По традиционным критериям были выделены сформировавшиеся внутриобластные районы (узловые) и ареалы, где процесс хозяйственного развития не привел к образованию таковых. Выяснилось, что «настоящие» районы отличаются от ареалов уровнем территориальной и производственной концентрации промышленности, преобладанием базовых ее отраслей. В районах преобладают промышленные центры и узлы, тогда как в ареалах — изолированные промышленные пункты. Таким образом, данные о концентрации промышленности являются индикатором выраженности процесса районообразования на уровне внутриобластных районов.

К региональным можно отнести наши исследования по специализации, уровню индустриального развития регионов (18, 71, 84, 90). В продолжение работ Г. С. Не-вельштейна, выполненных на рубеже 50—60-х гг., были зафиксированы и проанализированы региональные различия в индустриальном развитии краев, областей, республик накануне «рыночной» реформы, а затем прослежены новейшие изменения отраслевой структуры и специализации этих регионов Федерации. Сделан вывод, что первыми результатами структурной перестройки экономики были деиндустриализация многих регионов, резкое повышение роли тех из них, которые специализируются на отраслях, связанных с добычей и первичной переработкой природного сырья. В то же время в стране и во всех регионах значительно, иногда резко сократилась доля отраслей научно-технического прогресса (прежде всего, машиностроения) и легкой промышленности.

2.9. С возрастанием общественного интереса к экологической проблематике встал вопрос о роли ЭСГ в ее исследовании. Географическая наука, раньше других поставившая и более других конкретно занимавшаяся этой проблемой, располагающая разработанным аппаратом исследований, в принципе должна занимать лидирующее положение в экологии в широком смысле этого слова. Но такое ее положение не признается ни общественностью, ни органами управления, ни представителями других наук. Это связано и с малым авторитетом географии (по сравнению, например, с физикой или биологией), и с тем, что до сих пор географы или помогали обосновывать заведомо низкоэффективные проекты и способы природопользования (частью из конъюнктурных, далеких от любой подлинной науки соображений, стремясь угодить ведомственным интересам), либо вели жестко запретительную линию на отказ от освоения и использования природных ресурсов ради их сохранения. Последнее вызывало раздражение возможных заказчиков: вместо рекомендаций по рациональному использованию ресурсов предлагалось вообще отказаться от их эксплуатации.

Полный «великий отказ» от использования природных ресурсов ради их безусловной консервации в принципе невозможен, так как способ существования человеческого общества заключается в обмене веществ с природной средой. Принципиально это может привести к прекращению существования человечества в пределах эпигеосфе-ры, по крайней мере, в нынешнем его состоянии (56). Речь может идти о разработке наиболее щадящих вариантов такого обмена при данном уровне техники и технологии, выборе наиболее рационального режима природопользования, т.е. стратегии устойчивого развития (89). Есть два дополняющих друг друга пути оптимизации природопользования. Первый — совершенствование техники и технологии. Второй — экоорганизация территории путем удачного размещения производств с заданной технологией. Именно в развитии этой идеи состоит задача экологической географии (по А. Г. Исаченко) как формирующейся географической дисциплины (48, 52, 54, 57).

Экоорганизация предполагает достижение экономического и социального эффекта от мероприятий, связанных с природопользованием, при существующих технологиях за счет рационального размещения в пределах геосистем производственных объектов и поселений, определения для каждой из систем экологически оптимального типа хозяйствования, мощностей предприятий, допустимых техногенных нагрузок на природную среду, режима функционирования.

Экоорганизация понимается и как процесс самоорганизации, и как регулируемый процесс. Управление эко-организацией должно опираться на исследования функционирования сложившихся природно-хозяйственных систем, в том числе с использованием теории природно-ресурсных циклов и на природоохранное эколого-эконо-мическое районирование территории (29, 32, 35, 50). Указанные работы выполнены в соавторстве с Е. В. Мироновой и В. М. Разумовским.

Для теории и практики эколого-географических исследований имеют значение также работы об уточнении понятий природно-ресурсного и ландшафтно-экологичес-кого потенциала (61), по методике географического обоснования национальных природных парков (85).

Если в области эколого-экономического районирования существует определенный задел (по крайней мере на уровне микрорайонов), то даже методика изучения таких сложных образований, как социобиогеосистемы, географами пока почти не разрабатывалась. Здесь наметилась возможная точка роста географической науки. Можно только сожалеть о том, что превратно толкуемые идеологические ограничения, боязнь пресловутого «смешения» естественных и общественных закономерностей помешали своевременной разработке этой проблематики, не позволили создать необходимый задел для участия географии в решении острейшего вопроса современности.

2.10. Как отмечалось в начале доклада, одно из важнейших приложений результатов теоретических исследований автора — их применение в программах, учебниках, учебных и методических пособиях для средней и высшей школы, в новых учебных курсах (91), в популярных изданиях. Самостоятельно и в соавторстве с Я. И. Бондаренко, В. К. Бугаевым, Ю. Н. Гладким, М. М. Голубчиком, А. В. Даринским, Ю. Д. Дмитревским, Е. В. Мироновой, В. М. Разумовским, С. А. Рафиковым, Н. II. Студенцовым, С. В. Успенским, Е. Я. Черниховой и многими другими подготовлены и опубликованы книги и брошюры, изданные в Москве, Санкт-Петербурге, Саранске, Саратове, Донецке и, в переводе, в Казани, Якутске, Белоруссии, Литве, Молдавии. В ряде работ автором поставлены вопросы и предложены пути решения таких проблем, как включение в школьные курсы стержневых понятий ЭСГ (60), материалов по исторической географии (83), необходимости подготовки по образцу известной книги И. А. Витвера историко-географического введения в социально-экономическую географию России (80),■ обоснование комплексного подхода к региональным характеристикам (87). В значительной мере итоговой работой в этом направлении явилась статья о концептуальных основах экономико-географического образования (75).

Особым направлением в работе автора было слежение за географической литературой, анализ ее с методологических позиций, изложенных в данном докладе (около десятка рецензий).

Л*'А*-А

Отмечаемое с 60-х гг. XX века расширение исследовательского поля географической науки, особенно ее общественного крыла, распространение географического подхода на прежде не охватываемые сферы действительности привело к появлению, по крайней мере в виде постановочных работ, новых направлений ЭСГ, что нашло отражение даже в официальном названии науки — экономическая, социальная и политическая география. Не все новые направления развиваются одинаково, в частности, из-за неодинаковой их востребованности практикой, обществом и из-за «агрессии» смежных наук. Многими работами, охарактеризованными в докладе, автор лично участвовал в становлении некоторых новых направлений или в развитии уже существовавших. При этом сознательное использование сформулированных критериев географичности позволяло оставаться в рамках географии, даже при исследовании проблем, пограничных с другими науками, даже если полученные выводы носят не собственно географический характер. И дело здесь не только в чистоте «цехового мундира» (обществу все равно, в рамках какой науки получены результаты) — рассмотрение ряда проблем с географических, традиционно комплексных позиций, позволяет сделать более обоснованные, адекватные действительности и нетривиальные выводы и предложения, важные для практики. Все это должно способствовать повышению статуса и авторитета географической науки.

Содержание диссертации отражено в следующих основных публикациях. Список работ приводится в хронологической последовательности.

1. Немецкая классическая философия о роли географической среды в развитии общества // География и хозяйство. Сб. 5. — М., 1959. — 0,2 п. л.

2. К истории оценки земель (на материалах по Псковской области) / / Ежегодник Эстонского Географического Общества. 1959. — Таллин, 1960. — 0,8 п.л.

3. Новая работа по теории географии (рецензия) // География и хозяйство. Сб. 8. — М., 1960. — 0,3 п. л.

4. Об учете хозяйственного воздействия человека при ландшафтных исследованиях (на материалах изучения восточной части Псковской области) // Материалы к V Всесоюзному совещанию по вопросам ландшафтоведе-ния (тезисы докладов). — М., 1961. — 0,1 п. л.

5. Некоторые источники для историко-географической характеристики Псковской области // Вопросы экономико-географического изучения районов и городов СССР. Уч. зап. ЛГТШ им. А. И. Герцена. Т. 206. — Л., 1968. — 0,6 п. л.

6. О некоторых взглядах А. Д. Гожева на учение Докучаева // Известия ВГО. 1962. Т.94. Вып. 4. — 0,25 п. л.

7. Об агропроизводственной оценке земель Саратовской области // Проблемы размещения производительных сил Поволжья: Тезисы докладов и выступлений на межвузовской конференции. — Куйбышев, 1964. — 0,2 п. л. (Соавт. В. Г. Торопыгин).

8. Об экономической оценке земель Саратовской области //.Сельскохозяйственное производство Поволжья. 1964. № 12. — 0,25 п. л. (Соавт. В. Г. Торопыгин).

9. Выступление в прениях // Материалы I Междуведомственного совещания по географии населения. Вып. 7. — Л., 1965. — 0,15 п. л.

10. Исторический обзор учений о взаимодействии общества с природой: Автореферат дисс. на соискание ученой степени канд.геогр.наук. — Саратов, 1966. — 1,1 п.л.

11. Проблема взаимодействия общества с природой и экономическая география: Лекция по курсу «Введение в экономическую географию». — Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1966. — 2,3 п.л.

12. Кант, Гумбольдт и Риттер о предмете и методе географии // Труды 10-й науч. конф. аспирантов и мл. н. ИИЕТ АН СССР. Секция истории естествознания. Деп. — М., 1967. — 0,25 п. л.

13. Работы И. Канта по физической географии // Некоторые вопросы истории и теории физической географии. — Саратов, 1967. — 0,3 п. л.

14. Пособие по курсу «Введение в экономическую географию». — Саратов, 1967. — 2,3 п. л.

15. Столетие русского издания книги Дж. П. Марша // Известия ВГО. 1967. Т. 99. Вып. 6. — 0,25 п. л.

16. Исследование проблемы взаимодействия общества с природой в советской географии // Географические исследования в Саратовском университете. — Саратов, 1968. — 0,3 п. л.

17. Centennial of the Russian Edition of George Perkins Marsh's Man and Nature // Soviet Geography. 1968. Vol. 9. № 10. — 0,25 п. л.

18. Схема характеристики экономического района. — Саратов, 1970. — 10,0/2,5 п. л. (Соавт. Е. В. Миронова, В. Г. Торопыгин, Б. А. Ущев).

19. Пути развития городских поселений Волгоградской области // Экономико-географические проблемы Нижнего Поволжья. Вып. 1. — Саратов, 1972. — 0,3 п. л. (Соавт. Е. В. Миронова).

20. Проблемы географии туризма // Краеведение и туризм. — Л., 1972. — 0,5 п. л. (Соавт. Л. В. Чечетова).

21. О развитии отдыха и туризма в Поволжье // ЭкономиКо-географические проблемы Нижнего Поволжья. Вып.1 (2). — Саратов, 1974. — 0,3 п. л. (Соавт. Л. В. Сачко).

22. О приемах изучения сети культурно-бытового обслуживания сельского населения // Там же. — 0,5 п. л. (Соавт. В. Г. Торопыгин).

23. Степень урбанизованности территории Поволжья и сопредельных экономических районов // Экономико-географические проблемы Нижнего Поволжья. Вып. 2 (3). — Саратов, 1974. — 0,5 п. л.

24. Рекреационный ландшафт как разновидность антропогенного ландшафта // Материалы 2-й Региональной конференции «Антропогенные ландшафты Центральных Черноземных областей и прилегающих территорий» . — Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1975. — 0,2 п. л.

25. Об оценке экономико-географического положения крупных экономических районов СССР // Материалы VI съезда Географического общества СССР. Экономическая география. — Л., 1975. — 0,25 п. л.

26. География высшего образования в СССР. — Саратов, 1975. — 1,0 п. л.

27. Об основном термине географической науки // Известия ВГО. Т. 108. Вып. 3. 1976. — 0,1 п. л. (Соавт. Г. Н. Максимов).

28. О связи исследований по территориальной концентрации промышленности и дробному районированию // Тезисы докл. VII съезда Географического общества СССР. Секция 1. — Л., 1980. — 0,2 п. л.

29. Проблемы природоохранного районирования РСФСР // Проблемы формирования и развития региональных социально-экономических систем «город-село» в республиках и областях Нечерноземной зоны РСФСР. Саранск, 1981. — 0,2 п. л. (Соавт. Е. В. Миронова).

30 Методика разработки демографо-расселенческой типологии сельских административных районов // Там же. — 0,3 п. л. (Соавт. А. А. Петрушова, А. М. Демин, В. Г. Торопыгин).

31. Вопросы экономико-географического изучения колхозной торговли // Там же. — 0,1 п. л. (Соавт. Н. С. Рузы Муратова).

32. Схема природоохранного районирования территории РСФСР // Рациональное использование Природных ресурсов и охрана окружающей среды: Межвузовский сб. Вып. 4. — Л.: ЛПИ, 1981. — 0,2 п. л. (Соавт. Е. В. Миронова).

33. К вопросу об оценке туристского потенциала районов СССР // Известия ВШ. 1982. Т. 114. Вып. 4. — 0,1 п. л.

34. О некоторых особенностях формирования административно-территориального деления Европейской части РСФСР и в частности Поволжья // Проблемы развития производительных сил Урала и сопредельных территорий. — Уфа, 1982. — 0,3 п. л.

35. Опыт природоохранного районирования территории РСФСР // Природа. Население. Хозяйство. Географические аспекты исследования. — Саранск, 1983. — 0,3 п. л. (Соавт. Е. В. Миронова).

36. Экономико-географические аспекты изучения розничной торговли (на примере колхозной) // Там же. — 0,2 п. л. (Соавт. Н. С. Рузымуратова).

37. Территориальное сочетание — ключевое понятие социальной и экономической географии // Теоретические проблемы географии. — Л., 1983. — ОД п. л. (Соавт. Е. В. Миронова).

38. Личные подсобные хозяйства сельского населения как элемент региональных агропромышленных комплексов. Проблема сопоставления уровней развития // Актуальные проблемы комплексного развития регионов и преодоления социально-экономических различий между ними: Материалы конференции. — Саранск,

1983. — 0,2 п. л. (Соавт. О. М. Люлюкина, Е. В. Миронова).

39. Методика комплексной социально-инфраструктурной оценки территории // Там же. — 0,1 п. л. (Соавт. С. Е. Гришин).

40. Вопросы системного социально-экономического картографирования для целей планирования агропромышленного комплекса (на примере Саратовской области) // Сельская местность. Территориальные аспекты социально-экономического развития. — Уфа, 1983. — 0,4 п. л. (Соавт. Е. В. Миронова, С. Е. Гришин, А. М. Демин, В. Г. Торопыгин).

41. Критерии географичности исследования в социальной и экономической географии // Известия ВГО. 1984. Т. 116. Вып. 6. — 0,25 п. л.

42. Методические указания по комплексной социально-инфраструктурной оценке территории (района, области, региона). Раздел 1. Деп. — Саратов, 1984. — 0,25 п. л. (Соавт. В. Г. Виноградский, С. Е. Гришин).

43. География трудовых ресурсов и исследование территориальных агропромышленных комплексов // Географические проблемы агропромышленного комплексирова-ния и расселение. — Саранск, 1986. (Соавт. С. В. Кур-накова, В.Г.Торопыгин). — 0,4 п. л.

44. Некоторые социальные результаты экспериментально-показательного строительства поселка Сельцо Ленинградской области // Территориальные проблемы планирования социального развития и повышения уровня жизни народа: Материалы совещания. Часть II. — М., 1986. (Соавт. М. Б. Вельский, С. А. Рафиков, М. Д. Чистяков). — 0,1 п. л.

45. Социально-экономические проблемы развития новых городов Севера // Ускорение социально-экономического развития и системное моделирование народно-хозяйственных, межотраслевых и территориальных пропорций: Всес.науч.конф. 24—28 мая 1988 г. Тезисы докл. Секция 2. Социальные проблемы региональных систем производства и расселения. — Л., 1988. — 0,2 п. л. (Соавт. Н. И. Гайдукова).

46. Плата за трудовые ресурсы как метод управления их рациональным использованием и ее географическая дифференциация // Региональные особенности управления социальным развитием: Тезисы докладов IV Поволжских социологических чтений (25—28 мая 1988 г.). — Саратов, 1988. — 0,2 п. л.

47. Проблемы формирования в Нечерноземье территориальных АПК областного ранга // Территориальные проблемы социально-экономического развития регионов Нечерноземной зоны РСФСР. — Саранск, 1988. — 0,25 п. л. (Соавт. О. В. Левина).

48. Территориальная экоорганизация ближайшего окружения крупногородской агломерации // Актуальные проблемы комплексного экономического и социального развития регионов в свете решений XXVII съезда и XIX Всесоюзной конференции КПСС. — Саранск, 1988. — 0,1 п. л. (Соавт. В. М. Разумовский).

49. О составе территориальных АПК низших рангов районов Севера и управлении ими // Социально-экономические проблемы развития регионов. — Сыктывкар, 1988. — 0,4 п. л. (Соавт. О. В. Левина).

50. Об эколого-экономическом районировании Европейского Севера СССР / / Стратегия социально-экологического развития Крайнего Севера: Всес.совещание. Нарьян-Мар. Тезисы докл. — М., 1989. — 0,2 п. л. (Соавт. В. К. Бугаев, В. М. Разумовский).

51. О взаимосвязи территориальных структур АПК и систем расселения // Актуальные вопросы территориально-хозяйственных систем. — Л., 1989. Деп. ИНИОН АН СССР. — 0,5 п. л.

52. Экологический приоритет в организации территории системы расселения крупного города // Экология — народонаселение — расселение: теория и политика: Тезисы докл. — Л., 1989. — 0,1 п. л. (Соавт. В. К. Бугаев, В. М. Разумовский).

53. Экономико-географы обе иоей науке. Экономическая ициальная география в СССР. — М.: Просвещение, 1987. 549 (рецензия) // Известия ВГО. 1989. Т. 121. Вып. 5. — 0,3 п. л.

54. О проектах экоорганизации территорий нового освоения // Экология и практика: Тезисы докл. конференции. — Томск, 1989. — 0,25 п. л. (Соавт. В. М. Разумовский).

55. Сдвиги в размещении населения СССР // География в школе. 1990. № 1,2. — 0,6 п. л. (Соавт. А. А. Епихин).

56. Основание экологического пессимизма // История взаимодействия общества и природы: факты и концепции. Часть 1: Тезисы. — М., 1990. — 0,2 п. л.

57. Природно-ресурсные циклы как основа экоорга-низации территории // Экономико-географические аспекты природопользования: охрана природы и интенсификация производства. — Саранск, 1990. — 0,4 п. л. (Со-авт. В. М. Разумовский).

58. «Фермеризация» и трудовые ресурсы сельского хозяйства // Пути и методы повышения эффективности использования трудовых ресурсов в народном хозяйстве СССР. — Хабаровск, 1991. — 0,1 п. л.

59. Агрорекреационная функция сельской местности // Методика и опыт изучения сельских поселений Нечерноземья. — М., 1991; — 0,2 п. л. (Соавт. Ю.Д.Дмитревский, В. М. Разумовский).

60. Стержневые понятия и теоретические идеи экономической и социальной географии в родиноведче-ских географических курсах // Теоретические проблемы социально-экономической географии и совершенствование подготовки современного учителя: Тезисы Всес. науч.-практ. конф. Часть 2. — Смоленск, 1991. — 0,2 п. л.

61. Природно-ресурсный и ландшафтно-экологический потенциалы территорий: соотношение понятий / / Географические исследования регионального природно-ресурс-ного потенциала. — Саранск: Изд-во Мордовского университета, 1991. — 0,25 п. л. (Соавт. В. М. Разумовский).

62. О научном и прикладном значении историко-гео-графических знаний // Историческая география ландшафтов: теоретические проблемы и региональные исследования: Тезисы докл. 1-й Всес. науч.-практ. конф. — Петрозаводск, 1991. — 0,1 п. л.

63. Текст лекций по курсу «Размещение производительных сил и экономика районов». — СПб., 1992. — 7,0/3,0 п. л. (Соавт. В. К. Бугаев).

64. Территориальный аспект градообразовательного процесса в России // Известия РГО. 1992. Т. 124. Вып. 4. — 0,35 п.л.

65. Расселенческий аспект управления человеческими ресурсами сельской местности в условиях рыночных отношений // Человек в системе рыночных отношений.

Часть II: Тезисы докл. Всерос. науч.-практ. конф. — СПб., 1992. — 0,1 п. л. (Соавт. В. К. Бугаев).

66. Демографическая ситуация в городах России // Известия РГО. 1993. Т. 125. Вып. 1. — 0,4 п. л.

67. Хрестоматия по курсу «Введение в экономическую и социальную географию». — Саранск: Изд-во Мордовского университета, 1993. — 15,5/7,7 п. л. (Соавт. М. М. Голубчик).

68. Введение в экономическую и социальную географию: Учебное пособие. — Саранск: Изд-во Мордовского университета, 1993. — 14,0/5,5 п. л. (Соавт. М. М. Голубчик, II. Н. Логинова, В. II. Ковшов).

69. Борьба районного и отраслево-статистического направлений в отечественной экономической географии // Владимир Эдуардович Ден и современная Россия: Научный симпозиум. Тезисы докл. — СПб., 1993. — 0,2 п. л.

70. Т. Джефферсон и география // Известия РГО. 1993. Т. 125. Вып. 4. — 0,25 п. л.

71. Уровень индустриального развития регионов России // Размещение производительных сил Урала. — Екатеринбург, 1993. — 1,0 п. л.

72. 20-е годы — период становления отечественной экономической географии // Научная сессия проф.-препод.состава, научн.сотрудников и аспирантов по итогам НИР 1993 года: Краткие тезисы докладов. — СПб., 1994.

73. Лекции по курсу «Социальная и экономическая география». — СПб.: Изд-во СПбУЭФ, 1994. — 9,5/2,0 п. л. (Соавт. В. К. Бугаев, К). Н. Гладкий).

74. Территориальная организация — общий предмет исследования географии и регионологии // Регионология.

1994. № 4. — 0,3 п. л. (Соавт. А. А. Ткаченко).

75. О концептуальных основах экономико-географического образования // Известия РГО. 1994. Т. 126. Вып. 5. — 0,6 п. л.

76. О перспективах межрегиональных ассоциаций // Геополитические и геоэкономические проблемы России. — СПб., 1993. — 0,3 п. л.

77. Изменения в расселении населения России в связи с Великой Отечественной войной // Научн. сессия проф.-препод, состава, научн. сотр. и аспирантов по итогам НИР 1994: Краткие тезисы докл. Часть I. — СПб.,

1995.

78. К дискуссии о территориальном устройстве России // Теория и практика территориальной организации общества. — СПб., 1995. — 0,4 п. л.

79. Роль туризма в региональном развитии // Природные парки в территориальной организации Южной Карелии. — СПб., 1995. — 0,4 п. л.

80. Об историко-географическом введении в географию России // Историческая география: тенденции и перспективы. — СПб., 1995. — 0,5 п. л.

81. География морали в образовании взрослых // Образование взрослых в России на рубеже XXI века: проблемы и перспективы. Часть I: Материалы науч.-практ. конф. — СПб., 1995. — 0,25 п.л.

82. Соотношение традиционного и инновационного природопользования на региональном уровне // Экономический опыт человечества: прошлое в настоящем и будущем: Междунар. конф. Тезисы докл. — М., 1995. — 0,2 п. л. (Соавт. Е. Я. Чернихова).

83. Историко-географическая проблематика в школьных страноведческих курсах // Вопросы исторической географии России. — Тверь, 1995. — 0,5 п. л. (Соавт. Е. Я. Чернихова).

84. Изменения в отраслевой структуре промышленности // Научн. сессия проф.-препод, состава, научн. сотр. и аспирантов по итогам НИР 1995: Краткие тезисы докл. Часть I. — СПб., 1996.

85. Географические исследования при обосновании национальных природных парков // Регион и география: Тезисы докл. Междунар. науч.-практ. конф. (май 1995). Часть I. — Пермь, 1995. — 0,25 п. л. (Соавт. Л. Б. Вам-пилова, В.М.Разумовский).

86. Социально-географическая составляющая школьного географического страноведения / / Человек в зеркале современной географии: Тезисы II науч.-практ. конф. — Смоленск, 1996. — 0,2 п. л. (Соавт. Е. Я. Чернихова).

87. Комплексный подход в школьном курсе «География России»: за и против // Современная география и окружающая среда: Всерос. науч. конф. Секция «Географическое и экологическое образование». Тезисы докл. — Казань: Изд-во Казанского университета, 1996. — 0,2 п. л. (Соавт. Е. Я. Чернихова).

88. География питания и ее задачи // География в школе. 1996. М 5, — 0,25 п. л.

89. Устойчивое развитие как социально-экологическая категория // Северо-Запад России. Проблемы экологии и устойчивого развития: Мат-лы науч.-практ.конф. Часть I. Тезисы и статьи. — Псков, 1996. — 0,1 п. л.

90. Изменения в отраслевой структуре промышленности регионов России // Регионология. 1996. № 3-4. — 0,6 п. л.

91. Спецсеминар по новым направлениям экономической и социальной географии в педагогическом вузе // Теория и практика управления методической подготовкой специалистов в педагогическом вузе: Тезисы докл. Всерос. научн.-практ. конф. — Орск, 1996. — 0,1 п. л.

92. Первая Всероссийская перепись населения — семейное дело Семеновых // Научное наследие П. П. Семе-нова-Тян-Шанского и его роль в развитии современной науки. — Липецк, 1997, — 0,2 п. л. (Соавт. А. А. Епи-хин).

93. Северное Приладожье. Обоснование статуса территории национального и культурного наследия // Национальное природное и культурное наследие в образовании. — СПб., 1997. — 0,2 п. л. (Соавт. И. В. Борисов, Л. Б. Вампилова).

94. Кижи и Заонежье как уникальная историко-ландшафтная и культурная территория // Всемирное природное и культурное наследие в образовании: Материалы III Республиканского науч.-педагогич. семинара. 23— 27 мая 1996 г. — СПб.: Образование, 1997. — 0,1 п. л. (Соавт. Л. Б. Вампилова).

95. Перспективы развития туризма в Петербургском регионе // Социально-экономическое развитие региона: стратегия, проблемы, поиск решений: Тезисы докл. региональной науч.-практ. конференции. — Ульяновск, 1997. — 0,1 п. л. (Соавт. А. В. Хотько).