Социально-экономическое и культурное развитие нерусских народов Пермского Прикамья (коми-пермяков, мари и манси) в XVIII-первой половине XIX вв. по описаниям современников тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Кудымов, Андрей Борисович

• Кудымов, Андрей Борисович
• кандидат исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Кудымов, Андрей Борисович

Введение.

Глава 1. Положение, культура и быт коми-пермяков в XVIII-первой половине XIX вв. по описаниям современников.

§1. Коми-пермяки в XVIII в. по свидетельствам учёных и путешественников

§2. История коми-пермяков в первой половине XIX в. по описаниям современников.

Глава 2. Социально-экономическая и культурная жизнь марийцев Пермского

Прикамья в XVIII-первой половине XIX вв. по описаниям современников

§1. Социально-экономическое положение, культура и быт марийцев Пермского

Прикамья в XVIII в.

§2. Характеристика социально-экономической и культурной жизни марийцев

Прикамья в первой половине XIX в.

Глава 3. Общественно-экономическое и культурное развитие пермских манси в XVIIIпервой половине XIX вв. по описаниям современников.

§1. Социально-экономическое развитие и культура пермских манси в XVIII в.

§2. Хозяйство, положение, культура и быт пермских манси в первой половине

XIX в.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Социально-экономическое и культурное развитие нерусских народов Пермского Прикамья (коми-пермяков, мари и манси) в XVIII-первой половине XIX вв. по описаниям современников»

Этническая история нерусских народов является одной из важнейших неотъемлемых частей всей истории Западного Урала, органически вошедшей в её общую канву. На всём своём протяжении она являет собой богатую сокровищницу исторического опыта в целом достаточно продолжительного мирного сосуществования и довольно успешного развития и взаимодействия культур разных народов в рамках одного региона.

В результате, на сегодняшний день в Пермской области сложился многонациональный состав населения с присущими каждому из проживающих тут этносов своими специфическими чертами положения, культуры и быта.В регионе накоплен и постоянно поддерживается конструктивный потенциал в сфере межнациональных отношений,основанных на сотрудничестве и взаимоуважении населяющих его народов.

Однако этническая история края была отнюдь не безоблачной, не исключая ни одного своего периода, каждый из которых выдвигал на первый план свои специфические социально-экономические и культурные этнические проблемы. При этом большая часть из них в поздние периоды истории наиболее остро ощущалась как раз именно нерусскими этническими группами1 ввиду их малочисленности, а в царской России из-за фактического бесправия и некоторого отставания в социально-экономическом и культурном развитии. Эти обстоятельства были следствием тормозящего влияния крепостничества и проводимой тогдашними властями национальной политики на развитие их производительных сил и культуры.

В настоящее время в крае также идут сложные социально-экономические и культурные этнические процессы,существуют и существовали многие до сих пор ещё окончательно неразрешённые проблемы в межнациональных отношениях. И чтобы лучше понять и, возможно, в какой-то степени даже оптимизировать их ход и разрешение, необходимо обратиться к истокам этих процессов,к изучению исторического прошлого народов Прикамья. При этом следует учесть уже имеющийся опыт и избегать повторения ошибок предшествующих поколений. Да и сама этническая история края небезынтересна для его многонационального населения, а степень её изученности на сегодняшний день оставляет желать лучшего.Уже только в силу названных обстоятельств её исследование имеет большое теоретическое, практическое, культурное, научное, образовательное и воспитательное значение.

После событий 80-90-х гг. XX в. существенно активизировался рост национального самосознания у народов Российской Федерации, в том числе и у проживающих на территории Пермской области, что в свою очередь обусловило их повышенный интерес к своей прошлой истории и культуре. Эти же события, по мнению некоторых исследователей, перенесли центр тяжести решения проблем межнациональных отношений в условиях «регионализации социально-экономических процессов» из федерального центра в регионы, как в субъекты федерации . При этом большинство исследователей данного вопроса оговаривались, что решение современных межнациональных проблем ни в коем случае нельзя увязывать с изменением существующих межгосударственных и административных границ. К тому же это положение, а именно сохранение исторически сложившейся целостности Российской Федерации и в том числе её субъектов, является одним из основополагающих принципов современной государственной национальной политики, возведённым в ранг закона 3.

Одним из важнейших механизмов управления сферой межнациональных отношений в Российской Федерации является распространение полных и достоверных сведений о культуре, истории, обычаях и традициях населяющих её народов. В.А.Тишков пишет: "Эти знания помогают преодолевать негативные этнические стереотипы, обогащают духовный мир россиян, формируют установки на межнациональное согласие и сотрудничество, личностные контакты и культурное взаимодействие. Для того, чтобы понять особенности современного положения российских народов, нужно быть знакомым с их происхождением и этнической историей"4.

В свете сказанного, несомненно, актуально детальное и всестороннее изучение как всего многонационального состава населения Пермской области в пределах её „ нынешних границ, так и отдельных составляющих его этнических общностей5 разного уровня, а особенно этнической истории региона и тех его этнических меньшинств6, которые долго проживают или проживали в нём ранее. Однако следует заметить, ограниченность объёма настоящей работы не позволила включить в неё характеристику всех этнических общностей, проживавших на протяжении нескольких веков в пределах территории современной Пермской области. Автором для этих целей в качестве объектов изучения были выбраны только три из них, а именно: коми-пермяки, мари и манси. Кроме уже названного, определяющими мотивами этого выбора были также общность финно-угорского этногенеза, недостаточная степень изученности истории и продолжительный (многовековой) период проживания этих народов на территории Пермского края.

Для исследования были взяты проживавшие в различных географических частях региона с существенным отличием последних друг от друга по своим природно-климатическим условиям и разные по численности этнические группы. Первое обстоятельство позволяет контрастней и лучше показать специфику социально-экономического положения, культуры и быта нерусских народов края. Второе служит для того, чтобы проследить, насколько были схожи или отличны друг от друга этнические процессы в большой (коми-пермяки), средней (марийцы) и малой (манси) по численности группах местного нерусского населения.

Хронологические рамки работы охватывают период ХУШ-первой половины XIX вв. Для этого времени характерно наличие довольно большого числа источников определённой категории-описаний современников, избранных базовыми для её написания. Столь продолжительный период взят автором с тем, чтобы наиболее полно, по возможности, дать описание положения, культуры и быта, отследить общее и особенное, присущее указанным народам, выявить тенденции изменения и показать эволюцию происходивших в их среде этнических процессов на этапе перехода России от традиционного общества к индустриальному.

Исходя из вышеизложенного, была выбрана тема и территориальные рамки исследования. Они заключают в себе в основном районы современной Пермской области, одного из наиболее развитых в экономическом и культурном отношениях регионов Урала и России.

Помимо прочего своеобразие настоящего исследования состоит в том, что оно написано главным образом на основе анализа одной категории источников-разного рода опубликованных авторских работ, описаний современников. Его проведение важно и актуально и потому, что указанные описания содержат в себе много таких сведений, которые вообще отсутствуют в других источниках. Кроме того, многие из них как бы сохранили в своём тексте ценные для истории и для будущих исследователей сведения из уже утраченных источников иных категорий: административных документов, архивных материалов, газет и пр. Актуальность исследования обусловлена также недостаточной степенью и ограниченным характером использования описаний современников в качестве источников по этнической истории Прикамья в предшествующий период.

Лишь в редких случаях для уточнения или объяснения отдельных моментов содержания автором заимствовались сведения из трудов более поздних исследователей указанной проблематики.

Первые историографические сведения о местных финно-угорских народах Прикамья, их жизни и истории в ХУШ-Х1Х вв., содержатся уже в описаниях того же периода. Мы остановимся только на некоторых наиболее общих историографических моментах, содержащихся в работах современников, не претендуя при этом на их полноту и исключительность. Причинами тому являются наличие уже в рассматриваемое время очень большого количественного и объёмного по содержанию спектра указанных трудов, частая повторяемость в них однотипных материалов и заимствований, их многоаспектность, а порой и отсутствие возможности просмотреть необходимую литературу.

Как отмечал Г.Н.Чагин, на этническую консолидацию и контакты народов Урала и Прикамья обращали внимание в своих трудах В.Н.Татищев, Г.Ф.Миллер, И.И.Лепёхин, П.С.Паллас, И.Г.Георги и некоторые другие авторы XVIII в., а труд Н.С.Попова «Хозяйственное описание Пермской губернии» (первое издание в 1804 г.) учёный считал «рубежом в истории этнографии Среднего Урала [включая территорию Пермской области], так как он впервые подвел итог всего предыдущего этапа изучения местных народов»7. Та же черта была характерна и для большинства описаний современников в первой половине XIX в.

Многие из них при этом ссылались на работы своих предшественников, давали оценки их трудам или высказываниям, касались или освещали отдельные моменты из этнической истории местных народов в изучаемый период времени.

Ещё одним общим моментом для работ некоторых авторов являлась схожесть их взглядов на причины низкого уровня жизни местных народов, которые, по словам современников, состояли в чересчур нерациональном использовании труда крепостных

И.И.Лепёхин)8, природных бедствиях, пьянстве и якобы лени крестьян (Н.С.Попов, Х.Мозель и др.)9. Последний взгляд на эту проблему был доминирующим, а господство крепостного права в качестве главной причины нищеты крестьян упоминалось очень редко, да и то по большей части уже после его отмены в 1861 г.

В историографическом плане для подавляющего большинства современников ХУШ-первой половины XIX вв., в силу свойственного времени мировоззрения и воспитания, характерны негативное отношение к язычеству и признание «необходимости христианского просвещения» нерусских народов Пермского края. Но, вместе с тем, в записках у многих современников давалась низкая оценка эффективности мероприятий властей и духовенства по христианизации нерусских народов края.

Признавая в целом сильное положительное влияние русской культуры на местные народы, некоторые современники наряду с абсолютизацией этого влияния идеализировали ход русской колонизации и освоения края10 и принижали уровень собственного социально-экономического и культурного развития местных нерусских народов. Типичным примером последнего может служить высказывание И.Э.Фишера, назвавшего эти народы «варварами»11, бывшее, возможно, одним из проявлений так называемой «римской» традиции, по которой этим словом древними римлянами назывались все жившие за пределами их империи народы.

Часть из авторов той поры, «основываясь» на недостаточном знании истории Прикамья и особенно её древних периодов, отсутствии письменных источников и явной переоценке будто бы определяющего влияния природно-климатических факторов на развитие культуры финно-угорских народов, вообще отказывались признавать способность этих народов к саморазвитию без цивилизующего (в данном случае русского) влияния извне12. Подобные взгляды в условиях царской России служили своего рода «оправданием» якобы «отсталости» местных финно-угорских народов края.

Но, вместе с тем, эти люди, как ни странно, всё же «опровергали» самих же себя, приводя в своих работах факты многочисленных заимствований именно со стороны нерусских народов Прикамья самых разнообразных достижений русской цивилизации. Данное обстоятельство ещё больше подчёркивает противоречивость и явную тенденциозность таких взглядов. Несколько иначе «смотрели» на эту проблему либеральные историки середины XIX в. В частности, их типичный представитель, учитель

Пермской гимназии Н.А.Фирсов отмечал, что в XVIII в. социально-экономическое положение всех вообще народных масс края не способствовало улучшению их жизненного уровня и «нравственно-религиозного быта»13. В целом, несмотря на злободневность для своего времени и критичность содержания, названный автор в своей работе дореформенного (до 1861 г.) периода ограничился лишь констатацией фактов и их последствий, ещё избегая в то время прямой критики в адрес властей.

Интересные исторические сведения об обращении манси в православие, хотя в несколько идеализированном виде, но и без чересчур резких высказываний автора по поводу содержания их веры, содержатся в работах Н.Абрамова14.

По историографии темы в описаниях ряда современников, особенно периода первой половины XIX в., существенное значение также имеют, как правило, небольшие по объёму и помещаемые в основной текст авторские замечания о достоверности приводимых там статистических данных и методах их получения.

В целом, в своём подавляющем большинстве, работы современников были описательного характера, что обуславливает целесообразность их использования (в контексте данной работы) главным образом в качестве источников по этнической истории местных народов края в обозначенное время.

Этническая история финно-угорских народов Прикамья ХУШ-первой половины XIX вв. привлекала внимание многих дореволюционных, советских и современных историков, которые в разных аспектах касались также и рассматриваемой в этой работе темы. Литература об этих народах на сегодняшний день уже чрезвычайно обширна и разнообразна. Мы же ограничимся здесь обзором только той, которая имеет непосредственное отношение к избранной для изучения теме в целом, дав при этом, по возможности, обобщённую характеристику историографии нерусских народов Прикамья. Её можно разделить на три основных периода: дореволюционный, советский и постсоветский.

В начале обзора литературы по теме следует выделить немногочисленные собственно историографические работы и сюжеты в отдельных исследованиях по историографии данного вопроса. Все подобные публикации по отношению к изучаемым здесь народам условно можно разделить на работы обобщающего, обзорного, специального и косвенного характера, причём первые, вторые и третьи по их типу, жанру и назначению можно подразделить ещё на более мелкие группы. Рассмотрение этой литературы будет происходить подобным же образом (в рамках характеристики по периодам и группам) при соблюдении, по возможности, принципов хронологической последовательности и «движения» от общего к частному. При этом будет учитываться также факт наличия в ней историографических сведений посвященных как всем изучаемым народам вместе, так и каждому из них в отдельности.

Историографические сведения общего характера о жизни местных нерусских народов Прикамья в ХУШ-первой половине XIX вв. в дореволюционной литературе имелись лишь у немногих авторов. Это было обусловлено, вероятно, преобладающей среди современников тенденцией к созданию этнографической литературы описательного характера, недостаточной разработанностью методов и критериев исторического анализа, а таюке ряда вопросов этнической истории названных народов, недооценкой многими современниками того времени степени значимости историографических исследований для дальнейшего их изучения.

В большинстве случаев исследователи той поры, как правило, вместо историографического обзора литературы и источников ограничивались в своих работах только лишь их библиографическим списком или ссылками на труды своих предшественников. Иногда они просто повторяли уже ранее написанное, что в некоторой степени умаляло научную ценность этих трудов и лишало их оригинальности. Это же обстоятельство обусловило невключение подобных публикаций в представленный здесь обзор общей дореволюционной историографической литературы по избранной теме. Он является, скорее всего, неполным и основан на краткой характеристике лишь тех работ, которые нам удалось выявить, найти и просмотреть.

В общей оценке значимости описаний современников для изучения неславянских народов страны примечательным для дореволюционной историографии является свидетельство А.Н.Пыпина в его обобщающей работе по русской этнографии. Он писал, что в них «разбросано множество сведений. об инородческом населении почти всегда весьма интересных, нередко драгоценных по внимательности и научному авторитету наблюдения. . Многие из этих трудов имели значение настоящих подвигов для науки»15.

Конечно, в целом эта оценка, с учётом позднейшего критического анализа данных источников, факта частой повторяемости в них одних и тех же материалов, предвзятого отношения части авторов к нерусским народам страны и тому подобного,явно выглядит несколько высокопарной. Но в отношении наличия в них разнообразных фактических сведений и рассмотрения условий написания многих работ она, по сути, верна.

А.Н.Пыпин констатирует также в конце XIX в. факт выделения отдельного «инородческого» направления в русской этнографической науке16.

В целях лучшего уяснения дореволюционной историографии избранной для изучения темы стоит подробней остановиться на характеристике двух моментов содержания книги Н.М.Ядринцева о положении и быте неславянского населения Сибири. Причём к таковому автором причислялось и большинство нерусских народов Пермской губернии, а это позволяет сказать, что его труд по отношению к последним является в какой-то степени обобщающим. Н.М.Ядринцев справедливо считал, что «социальное, нравственное и воспитательное» значение так называемого «инородческого вопроса» или проблемы отношения властей и славянского населения к неславянским народам страны для науки и общества «огромно».Он убедительно показал, что отсутствие должного внимания к этой проблемеужеобернулось в то время и могло обернуться в будущем многими крайне тяжёлыми негативными последствиями17.

В другом месте работы Ядринцев приводит характеристику основной проблематики дореволюционной историографии нерусских народов страны, которая, по его мнению, заключалась в двух вопросах: 1. Об их вымирании; 2. О так называемой способности инородцев» воспринимать высшую культуру и достижения цивилиза

18 ции - вопрос, о котором в советское время ввиду декларирования равноправия всех наций и народностей в СССР не могло быть и речи. Специальное выделение других вопросов историографии нерусских народов страны у Н.М.Ядринцева не имеется, что в некоторой степени свидетельствует и об ограниченности дореволюционной историографии темы. В этом плане характеристику Ядринцева дополняет утверждение А.Н.Пыпина о том, что современные ему исследователи особое внимание обращали на вопрос о положении нерусских народов, их отношении к русским и о будущей

19 жизни этих народов в свете реалии их прошлого и настоящего .

Вместе с тем изучение вопроса развития экономических, политических и культурных связей между русским и народами национальных окраин до революции сдерживалось бытованием среди части исследователей и интеллигенции (А.П.Щапов, С.С.Шашков и др.) убеждения, что русская колонизация будто бы не принесла ничего хорошего нерусским народам. По их мнению, основная масса русских пришельцев в лице крестьян, разного беглого люда и прочих подобных в силу её «забитости и невежества», развившихся у них в условиях господства крепостничества, была якобы неспособна привить этим народам лучших достижений цивилизации20.

Показательные для своего времени факты слабой изученности языков финно-угорских народов Урала и Поволжья и отсутствия должного внимания к этим вопросам со стороны властей и исследователей констатировали в своих специальных рабо

21 22 тах о манси и коми-пермяках Н.К.Чупин , Н.Добротворский и И.Г.Остроумов. Причём подобный вывод они сделали, исходя в основном из анализа известных им публикаций об этих народах, представленными в своём подавляющем большинстве как раз именно описаниями современников. Краткий историографический обзор И.Г. Остроумова о нерусских народах Пермской губернии отличается разве только что некоторой детализацией и авторской попыткой классификации источников по степени их достоверности, а также недооценкой научной значимости ряда работ своих предшественников, а, следовательно, и их вклада в изучение финно-угорских народов вог" 23 обще .

Н.Добротворский в начале 80-х гг. XIX в. в специальном этнографическом очерке констатировал низкую степень изученности коми-пермяков на то время. Помимо этого в качестве обоснования необходимости их изучения он выдвигал и другой типичный для работ современников аргумент, а именно факт ухода в прошлое и забвения многих явлений и национальных черт культуры этого народа24.

Весьма примечательной в плане истории изучения коми-пермяков в дореволюционный период была специальная монография профессора Казанского университета

25

И.Н.Смирнова . Его работу отличало авторское стремление дать на основе изучения всех предшествовавших известных публикаций и личных наблюдений «научно-систематизированное» описание коми-пермяков, что для своего времени ему в основном удалось. Первая глава книги целиком была посвящена историографическому обзору и источниковедческой оценке исторической и этнографической литературы об этнонимах (названиях народа) «Пермь» и «пермяки», как, впрочем, и о самом коми-26 пермяцком народе . Причём автору при оценке ряда работ был присущ весьма критичный подход.

Ему же принадлежит интересное в историографическом отношении наблюдение, что работы некоторых более поздних авторов в XVIII-XIX вв. отчасти фактически были заимствованиями из более ранних трудов о местных народах края. В частности, учёный пишет, что статья о коми-пермяках из «Памятной книжки Пермской губернии на 1880 г.», являлась заимствованием из трудов Н.А.Рогова, написанных за 20 с лиш-27 ним лет до того . В этом, несомненно, проявлялась известная степень ущербности подобных «исследований», ибо даже за столь короткий для истории отрезок времени вполне могли произойти некоторые существенные изменения в жизни народа. И потому заимствованный материал для более позднего времени частью уже не соответствовал действительности, как-то свидетельство Н.Рогова о жилище коми-пермяков И.Н.Смирнов «находил» в 1891 г. только лишь «историческим»28, то есть относящимся только к 50-м гг. XIX в. и т. д.

В дореволюционных работах о марийцах, как, впрочем, и о некоторых иных народах России, имеется, к сожалению, очень небольшой историографический материал. Лишь в другом специальном очерке того же казанского этнографа И.Н.Смирнова нам удалось найти обстоятельный историографический и источниковедческий обзор довольно большого по объёму и количеству числа работ о мари. Ознакомление с ним было бы полезно любому исследователю этнической истории этого народа. При анализе описаний мари периода XVIII-до 80-х гг. XIX вв. учёный указывает на ряд наиболее типичных и часто встречающихся в них ошибок исследователей, отмечает своеобразие той или иной работы (источника), оригинальность, полноту и качество материалов. Здесь же он уточняет или исправляет некоторые, по его мнению, неверные

9Q или спорные моменты в содержании работ . Однако и взгляды этнографа нередко носили дискуссионный характер и несколько позднее были подвергнуты серьёзной критике ещё дореволюционными историками и краеведами, а тем более и советскими учёными.

Одной из первых специальных работ отчасти историографического характера о манси в пореформенный период была статья видного уральского историка и краеведа Н.К.Чупииа «Вогулы». В конце её он приводит библиографический список из известных автору 60 источников и публикаций по манси с критическими оценками отдельных из этих работ30.

В.Д.Аленицын при рассмотрении этнической истории манси сделал весьма ценное наблюдение, что они, среди других малых народов России, приобрели в XIX в. в научных кругах наиболее широкую известность благодаря открытой тогда близости их происхождения с венграми. Здесь лее, в своей небольшой специальной статье, он отмечает также большой вклад в изучение манси венгерского учёного А.Регули, со

31 вершившего научную экспедицию на Урал в 40-х гг. XIX в. .

В специальной одноимённой работе начала XX в. о манси В. Павловского говорилось, что они «представляют глубокий интерес для изучения как остаток древнего могучего народа-югры и как исчезающее и интересное в этнографическом отношении племя»32. Он же, вместе с другим ранее уже упомянутым исследователем манси, И.Г.Остроумовым, констатировали наличие довольно большого, по их словам, к началу XX в. числа работ и публикаций (в основном, описаний современников) об этом народе. Они отмечали в предисловиях к своим трудам, что имевшиеся там сведения не давали полного представления о манси, всесторонне не освещали этническую историю и некоторые стороны жизни, культуры и быта. Так, по их мнению, в тех работах слабо и недостаточно были раскрыты история христианства у манси и эволюция их религиозных верований. И.Г.Остроумов указывает также на бедность антропологических данных по манси, об их духовной жизни и верованиях, на неопределённость сведений о взаимоотношениях этого народа с другими этносами (с ханты и пр.), отрывочность и случайный характер сбора материалов о манси в прошлом, отсутствие изданных грамматических и текстовых материалов на мансийском языке".

Хотя подобные оценки в основном были верны, но отчасти они всё же носили субъективный характер и были вызваны, вероятно, конъюнктурными соображениями и претензиями указанных авторов на полноту и совершенство их работ. А это в свою очередь обусловило сознательное принижение ими по отдельным позициям значимости трудов своих предшественников о манси.

Конкретное историографическое изучение рассматриваемой в работе темы в довоенный период почти не производилось. Характерным для него было отвлечение внимания исследователей и этнографов на необходимость быстрого создания письменности, словарей, грамматики, учебников, национальных школ и массовой подготовки национальных кадров для нерусских народов страны. Кроме названной, основными причинами такого отношения к теме были также смена методологических основ отечественной исторической науки, чрезмерное акцентирование внимания историков, прежде всего, на классовую оценку событий прошлого и на изучение истории революций34, определённая степень инерционности мышления. К тому же некоторые историки того периода были вполне удовлетворены по этому поводу результатами дореволюционных исследований. Только в немногих отдельных работах содержались сведения общего характера по историографии и источниковедению всех финно-угорских народов страны в целом или повторение уже ранее написанного, ещё имевшее актуальность и приспособленное к требованиям той поры.

Так, в изданном в 1928 г. академическом сборнике был опубликован ряд очерков по общему финно-угроведению. Лишь в них встречаются обобщённые (без учёта территориальных и локальных особенностей и в составе близких по происхождению народов) историографические обзоры литературы по финно-угорским народам Урала и

35

Поволжья . Однако в настоящее время они уже значительно устарели и требуют серьёзного дополнения и уточнения.

Типичным примером повторения может служить историографическое введение H.A. Гурьева в его обзорной работе о национальных меньшинствах Урала^, бывшее, по своей сути, почти дословным изложением написанного Н.М.Ядринцевым ещё за 40

•з п лет до выхода в свет работы Гурьева .

В довоенный период был издан составленный В.Ф.Гнучевой другой академический сборник. Он, хотя и имеет косвенное отношение к историографии нерусских народов Прикамья, содержит в себе ценную информацию о научных экспедициях и отдельных поездках учёных по России в XVIII-XIX вв. Многие из них посетили Пермский край и оставили после себя важные материалы о его населении. В этом издании указываются также их маршруты, и даётся краткая характеристика тех материалов''8.

В советской исторической науке уже перед Великой отечественной войной обозначилась тенденция необходимости осмысления и описания пройденного пути развития на основе новых для того времени утвердившихся мировоззренческих и методологических принципах. Однако существенные сдвиги в этом направлении были сделаны лишь после окончания войны, вследствие чего в послевоенной историографической литературе, представленной сравнительно большим количеством работ, происходит дальнейшее углубление и более конкретная разработка историографии народов региона. Но она заключалась в появлении сведений преимущественно общего характера.

В написанной в 1947 г. видным советским историком С.В.Бахрушиным обобщающей работе по истории изучения северных народов СССР автором высказывался ряд интересных и важных соображений и наблюдений по исследуемому предмет}'. Её основные положения можно было бы применять для изучения многих других народов страны, и они не потеряли своей актуальности до сегодняшнего дня'"9. В частности, одной из важнейших задач по дальнейшему изучению народов Севера он считал выявление, научную обработку и публикацию многочисленных описаний современников40, хранящихся в рукописях в различных архивах страны.

Ценную информацию по финно-угорской историографии содержит в себе пятая глава изданного в СССР фундаментального обобщающего труда по финно-угорскому языкознанию венгерского учёного П.Хайду. Несмотря на то, что дореволюционная российская и советская историография по финно-угорским народам и тем более по проживающим в Пермском регионе у П.Хайду представлена кратко и неполно, несомненным достоинством его труда является наличие в нём историографического обзора литературы по этим народам в ряде зарубежных стран. Он даёт также оценку значимости некоторых работ современников ХУШ-Х1Х вв. для изучения рассматриваемых народов Прикамья, но преимущественно для изучения их языков41.

Важные данные по состоянию методологии и советской историографии народов Урало-Поволжского региона периода 60-80-х гг. XX в. содержит заключение обобщающей монографии К.И.Козловой по этнической истории марийцев. Она акцентирует внимание будущих исследователей на необходимость соблюдения принципа системности при изучении этнической истории каждого из народов региона, то есть изучения всех её этапов во взаимосвязи друг с другом, в противовес попыткам некоторых исследователей, по словам Козловой, разложить единый этноисторический процесс на ряд сменяющих друг друга этапов и только в рамках этих этапов исследовать историю народов42.

Такой подход, в общем-то, верен, но он всё же не должен исключать возможности рассмотрения истории местных этнических общностей в определённых исследователем временных рамках в силу её конкретно-исторической и региональной специфики.

Аналогичны работе К.И.Козловой по основному содержанию обзорные проблемные статьи С.С.Хромова и Е.В.Боголюбовой. Они настаивали на необходимости классовой оценки событий и фактов при изучении истории, культуры и быта народов страны "Ч

В небольшом обзорном очерке К.Е.Майтинской даётся краткая история изучения финно-угорских языков, названы основоположники финно-угорского языкознания и показаны особенности до- и послереволюционного изучения этих языков в России и в Советском Союзе44. Подобные же очерки В.И.Лыткина и Л.Баньковского, но только уже о народах пермской группы финно-угорской языковой семьи, «дополняют» первый немного более подробным освещением истории изучения группы названных народов и их языков, а также наличием в них наряду с краткой характеристикой трудов оценки научной деятельности на этом поприще ряда исследователей ХУШ-Х1Х вв. Они отмечают определённую преемственность в научном изучении народов Пермского края45.

В другой специальной работе К.И.Козловой по истории изучения финно-угорских народов СССР показано поэтапное становление и развитие их историографии в стране и даётся историографический обзор части советской этнографической литературы 60-80-х гг. XX в. об этих народах, хотя и не обо всех. Например, здесь отсутствует обзор литературы о коми-пермяках46. В ней она отмечала непреходящее значение описаний современников ХУШ-Х1Х вв. для изучения этнической истории отдельных финно-угорских народов, как-то ханты, манси и др. По словам исследователя, описания, в условиях отсутствия у этих народов своей письменности, стали основными источниками по их истории того периода47.

Историографии проблемы взаимоотношений пришлого и коренного населения Урала и Сибири посвящена специальная статья Н.И.Никитина с оценкой взглядов современников ХУШ-Х1Х вв. по этому вопросу. Её положительным отличием было стремление автора избегать крайних оценок при анализе явлений и фактов по указанной проблематике48.

Группа специальных историографических работ посвящена анализу и источниковедческой оценке отдельных или нескольких описаний современников на предмет их научной значимости, в том числе и для изучения нерусских народов страны, а, следовательно, отчасти и народов Пермского края. Это труды Н.Г.Фрадкина об экспедиции И.И.Лепёхина, С.А.Токарева о первой сводной этнографической работе И.Г.Георги о народах России, Э.П.Зиннера о материалах западноевропейских учёных и путешественников, оставленных теми после посещения России и Прикамья, в част

49 ности, со сведениями о местных народах края и некоторые другие .

В обзорном очерке о «пермских» языках известный советский финноугровед В.И. Лыткин отмечал, относя к ним и коми-пермяцкий, что «подлинно научный характер» его изучения заложили своей деятельностью и научными трудами исследователи первой половины XIX в., русский академик А.М.Шегрен и учёный финского происхождения М.А. Кастрэн. И первые работы Н.А.Рогова середины того же века по коми-пермяцкому языкознанию, по мнению Лыткина, испытали на себе влияние трудов Шегрена. В отношении изучения диалектов языка советский учёный заметил, что в дореволюционный период оно носило эпизодический характер50.

В 1948 г. географ Н.И.Шишкин в этногеографическом очерке утверждал, что, несмотря на многообразие изданной литературы о коми-пермяках, не было «самостоятельной» работы по истории этого народа, имея в виду, вероятно, отсутствие соответствующего, всеобъемлющего по проблематике и хронологическому охвату труда. Полностью соглашаться с данным высказыванием, на наш взгляд, не следует, ибо уже в упомянутом очерке И.Н.Смирнова была предпринята попытка изложения всей истории коми-пермяцкого народа, чему была посвящена его отдельная глава31. Н.И.Шишкин отмечал также общее тематическое разнообразие публикаций о коми-народах, коми-пермяках и коми-зырянах. Но вместе с тем он констатировал существенный перекос в трудах современных ему советских исследователей, которые, по его словам, тогда посвящали их главным образом освещению истории коми-зырян52.

В.Р.Свирская писала, что о жизни самой большой по численности этнографической группы53 иньвенских коми-пермяков в дореволюционное время сохранилось гораздо больше сведений, нежели чем о других подобных группах этого народа. Следствием чего стала и более высокая степень изученности этнической истории первых того периода54.

Г.Т.Бачев считал, что изучение этнографии и истории коми-пермяцкого народа на территории современного одноимённого с ним автономного округа началось только со второй половины XIX В. и было связано, прежде всего, с работами Н.А.Рогова55. И это утверждение было бы верно, если бы автор добавил к тому слово «систематическое», ибо в данном случае нельзя не учитывать и все иные предшествовавшие работы и описания коми-пермяков, а именно И.И.Лепёхина, Н.С.Попова и многих других.

Важное историографическое замечание о том, что историю, этнографию и язык коми-пермяцкого народа первыми стали изучать русские учёные и краеведы, принадлежит Л.С.Грибовой. Здесь же отмечен их большой вклад в изучение коми-пермяков56. По содержанию историко-этнографический очерк Л.С.Грибовой, вместе с ранее упомянутыми очерками Н.И.Шишкина, В.Р.Свирской и Г.Т.Бачева, относится к числу специальных работ об этом народе.

Во введении к своей специальной работе о материальной культуре марийцев XIX в. Т.А.Крюкова даёт общую краткую историографическую характеристику всей изданной до середины XX в. исторической литературы об этом народе, не останавливаясь, однако на её выделении по его разным этнотерриториальным группам. Она констатирует наличие большого количества общей литературы по этнографии марийцев и её научную ценность, превалирование в ней в то время изложения сведений обобщённого характерам особенно в дореволюционной литературе, зачастую без учёта локальных (территориальных) особенностей и датировки. Для этой литературы характерны также частая повторяемость одних и тех же материалов у разных авторов и неравномерность освещения отдельных вопросов в общей этнографической тематике. По мнению Т.А.Крюковой, преобладающее число публикаций, особенно в дореволюционный период, приходилось на верования мари, значительно меньше разработаны были вопросы развития у них материального производства57.

Историографический анализ работ, посвященных непосредственно восточным со марийцам , к коим относятся и пермские, производит Г.А.Сепеев. Учёный в своей специальной монографии констатировал факт появления первых этнографических сведений о них именно в описаниях современников XVIII в. Он, как бы в подтверждение слов Т.А.Крюковой, также отмечает недостаточное освещение в источниках XVIII-XIX вв. вопросов материальной культуры восточных марийцев, но всё же подчёркивает, что работы конца XVIII-XIX вв. и особенно описания отдельных губерний, как, например, фундаментальный труд Н.С.Попова о Пермской губернии, освещают её более полно, нежели чем предшествующие59. Говоря о содержании работ по мари, Г.А.Сепеев пишет, что многие из них были описательными, а объективность помещённых там материалов часто искажалась субъективными авторскими оценками и выводами.

В советский период было довольно большое количество публикаций со сведениями по истории изучения манси и с обзором литературы об них. Как правило, в этих работах их авторы касались только отдельных аспектов изучаемой здесь темы. В связи с этим назовем ниже лишь работы преимущественно историографические, либо те из них, которые посвящены истории манси периода XVIII-пepвoй половины XIX вв. в целом.

Важную веху в историографии манси, коих традиционно относят к народам Севера страны, представляет собой обобщающая статья С.В.Бахрушина, в которой он подводил итоги изучения этих народов к середине XX в.60. В ней показаны основные этапы и направления изучения народов Севера, раскрывается вкратце их содержание, определены и поставлены задачи дальнейшего изучения этих народов, а в их числе и манси.

В 1953 г. был опубликован специальный очерк А.И.Мурзиной, содержащий в своем начале краткое историографическое описание ряда работ современников XVIII-XIX вв. о манси и дана оценка их вклада в изучение этого народа61. В работе отмечалось, что в XIX в. по сравнению с XVIII-м наряду с усилением интереса к изучению манси увеличилось и количество исследований по ним. Автор констатировала, что, несмотря на наличие довольно большого числа публикаций по истории манси, проблема их социального строя в дореволюционный период осталась неразрешён

-62 НОИ .

Истории изучения палеоазиатских языков, в том числе и мансийского, с оценкой научной значимости трудов и вклада группы самых видных исследователей этого

63 языка, посвящена специальная монография И.С.Вдовина .

На основе критического и подробного анализа большого комплекса источников (в том числе и записок путешественников, мемуаров и пр.) и исторической литературы проблему социальной организации обских угров (хантов и манси) исследовала в своей специальной историографической работе З.П.Соколова64. Она показала многообразие форм социальной организации у различных этнотерриториальных групп обских угров в разные периоды их исторического развития, что несколько отличало этот вывод от общепринятого, заключавшегося, по словам Соколовой, в наличии у них в ХУШ-Х1Х вв. родового строя. Появление такого рода «ошибок» автор посчитала следствием неучтения и недооценки другими исследователями факта неравномерности общественного развития разных территориальных групп обских угров.

Кроме указанных, имеется ещё ряд публикаций, содержащих в себе в той или иной степени сведения по отдельным конкретным аспектам истории изучения каждого из рассматриваемых в настоящей работе народов Пермского края. Как правило, они небольшие по объёму и, в своём большинстве, служат важным дополнением к изложенному65.

Современная постсоветская историографическая литература по данной теме представлена ещё немногими специальными трудами. Общую историографическую и источниковедческую характеристику мемуарной литературы об Урале даёт Ю.А.Русина и приводит в конце своей специальной работы библиографический список мемуарных источников (воспоминания, путевые записки и дневники, личная переписка) из 100 с лишним публикаций с краткой аннотацией их содержания, в которой встречаются упоминания и о различных народах Прикамья66.

Интересные сведения по историографии истории народов Пермского края изучаемого периода с анализом некоторых описаний современников ХУШ-Х1Х вв., но в ограниченном рамками исследования смысловом контексте своей специальной моиографии, приводит в солидном историографическом введении к ней профессор Перм

67 ского государственного университета Г.Н.Чагин . Кроме этой, его перу принадлежат и другие ценные для темы в историографическом плане работы, хотя и без их конкретной источниковедческой привязки к описаниям современников.

В одной из них историк обращает внимание на важность изучения малых этни

ГО ческих групп Пермской области . В ещё нескольких работах он указал на слабо или недостаточно исследованные вопросы и обозначил некоторые важнейшие направления современного изучения этнической истории края, как-то приоритетное исследование традиционно-бытовой культуры местных народов, механизмов саморазвития традиций и культурной преемственности и т.д.69. Г.Н.Чагин подчёркивает также необходимость для любого исследователя индивидуального подхода к каждому из проживающих в Прикамье народов при разработке культурно-национальных проблем их ис

70 тории .

Этот же автор изложил краткую историю изучения «язьвинских пермяков», как он называет данную этническую группу, в специальном разделе посвящённой им своей одноимённой работы и дал тут же оценки ряда трудов исследователей об них. Он пишет, что начало изучению этой группы было положено упоминанием о ней в труде

71

Н.С.Попова о Пермской губернии .

Другой пермский историк, А.В.Шилов даёт высокую оценку научной значимости трудов и вклада известного пермского собирателя и краеведа XIX в. Ф.А.Волегова в изучение этнографии и языка коми-пермяков, написав об этом специальную статью72.

На дискуссионный характер проблемы общественного строя у манси в рассматриваемое здесь время указывают также работы современных историков, как, например, статья Н.И.Новиковой. В ней отмечалось, что складывание территориальной общины у этого народа произошло только в XIX- начале XX вв.73.

Пока ещё не создано общего историографического исследования по вопросам изучения многонационального населения Пермского края и в том числе по группе рассматриваемых здесь народов, хотя создание его уже вполне назрело. Но, учитывая многочисленность, большое тематическое разнообразие публикаций об изучаемых народах и ограниченность объёма введения, автор даёт указанную историографию только в самых общих чертах. Это делается в целях лучшего уяснения читателем различий между разными периодами истории изучения нерусских народов Пермского края, понимания её характера и смыслового содержания, а также для его ориентации в историографии избранной для изучения темы.

Заслугой дореволюционных историков является введение ими в научный оборот значительного круга источников и постановка многих вопросов этнической истории и проблем межнациональных отношений в крае. Кроме того, в работах пореформенного периода отмечается некоторое расширение спектра изучаемой этнической проблематики и появление элементов критики национальной политики царских властей и реакционных взглядов части современников на нерусские народы Прикамья.

Отрицательными чертами дореволюционной историографии нерусских народов было одностороннее рассмотрение их этнической истории в основном лишь в связи с царским завоеванием или с русской колонизацией региона, принижение уровня развития этих народов. Она затушёвывала колонизаторскую сущность политики царизма, направленной на феодальное и национальное угнетение малых народов российских окраин, остроту и суть социально-экономических противоречий и межнациональных проблем того времени74. Для ряда историков, особенно проправительственной ориентации, было типично также игнорирование самобытного характера национальных культур малых народов, недооценка (принижение) важности этнической проблематики в общероссийском масштабе (придание ей только местного значения), а порой и прямое искажение фактов72.

В плане методологии эта историография страдала использованием некорректной, по современным меркам, терминологии («инородцы» и пр.) и отчасти некорректной лее постановкой этнической проблематики (деление народов на «слабые» и «сильные» и т. д.).

В целом дореволюционная историография нерусских народов края, источнико-вая база которой преимущественно состояла как раз именно из описаний современников76, в силу указанных обстоятельств не смогла дать объективной и полной картины и оценки их положения, культуры и быта в изучаемое в настоящей работе время.

Почти вся советская историческая литература об нерусских народах страны, по крайней мере, периода первых четырёх десятилетий советской власти была построена па принципе противопоставления их «беспросветной» до революции 1917 г. и «счастливой» при социализме жизни. Помимо этого многим работам того периода была присуща чрезмерная драматизация этнической истории народов СССР периода их на

77 хождения в составе царской России . Она служила одним из моментов системы доказательств широко декларируемого в ту пору утверждения, исходившего из верхов тогдашней советской партийно-политической элиты, что Российская империя была «тюрьмой народов».

В целом советская историография нерусских народов края, хотя и признавая отдельные достижения, отличается критичным отношением к работам дореволюционных историков, достаточно серьёзной разработкой многих теоретических проблем и вопросов этнического прошлого, переносом акцента на преимущественное изучение социально-экономической проблематики в истории местных этносов. Однако чрезмерная идеологизация отечественной исторической науки и возведение в ней классового подхода в основополагающий методологический догмат негативным образом сказались на содержании работ исследователей того времени. Это проявилось, в частности, в том же превалировании социально-экономической «классовой» тематики, хотя к концу периода и не в столь острых формах, при разработке истории народов Урала в ущерб изучению собственно этнической специфики и традиционной культуры этносов края.

Заметная активизация всестороннего и комплексного научного изучения как всего многонационального состава населения Пермской области, так и отдельных составляющих его этнических групп произошла после известных событий начала 90-х гг. XX в. Наряду с заметным ростом национального самосознания у проживающих в регионе народов, их повышенным интересом к своей истории и становлением региона (по законодательству) в качестве полноправного субъекта Российской Федерации она таюке была обусловлена общей заинтересованностью учёных и областных властей в комплексном и, по возможности, оптимальном разрешении сегодняшних проблем в сфере межнациональных отношений.

В общем, в современной исторической и этнографической литературе о народах края происходит своеобразная переоценка ценностей. Для неё характерны исследовательский поиск и разнообразие подходов в методологии для характеристики и оценки значимости вопросов этнической истории региона. В их числе находится и рассматриваемая в настоящей работе тема.

Среди дореволюционных исследований нам удалось выявить только две работы И.Н.Смирнова, имеющие непосредственно прямое отношение к историографии изучаемой здесь темы в целом. Его историко-этнографический очерк «Пермяки» содержит в её рамках ряд, хотя отчасти и полемического характера, интересных важных

78 обобщений и наблюдений о коми-пермяках . Если в нём и даётся «научно-систематизированное» описание хозяйства, культуры и быта этого народа якобы на основе всех ранее известных И.Н.Смирнову работ79, то главным образом только для современного ему периода 70-80-х гг. XIX в. Относительно указанных объектов изучения в более раннее время в тексте очерка имеется лишь эпизодические авторские экскурсы по времени 20-50-х гг. того же столетия.

Его описание этнической истории коми-пермяцкого народа периода XVIII-первой половине XIX вв. носит односторонний характер и ограничивается лишь констатацией факта закрепощения иньвенских коми-пермяков в начале XVIII В. и рассмотрением хода и динамики русской ассимиляции коми-пермяцкого населения в это

80 г~ время . Таким образом, несмотря на заявленную И.Н.Смирновым цель, его работа всё же не содержит должного описания и оценки положения, культуры и быта коми-пермяков в Х\Т11-первой половине XIX вв., а факт её публикации не может служить основанием для прекращения дальнейшего изучения темы.

Другой такой же, обстоятельный и авторитетный для своего времени труд о марийцах И.Н.Смирнова выдержан в умеренно-либеральном духе81. Он содержит в себе очерк этнической истории, описание материальной и духовной культуры народа, сведения по истории развития марийской семьи, характеристику современного автору её состояния и общественного устройства мари. Несмотря на наличие в работе большого количества негативных фактов, автор не идёт в этом отношении дальше их констатации и публикации небольших рекомендаций властям по устранению этого негатива.

Сам материал изложен в обобщающем виде по всем марийцам, а в очерке этнической

82 истории о пермских марийцах вообще не говорится ничего конкретного . Среди прочего в этой книге лишь местами помещены эпизодические описания отдельных явлений и фактов из жизни марийцев Пермского края, что в целом в их отношении позволяет сделать такой же вывод, как и по работе И.Н.Смирнова о коми-пермяках.

В ряде компилятивных работ о населении России и Пермской губернии периода второй половины Х1Х-начала XX вв. содержится описание культуры и быта местных нерусских народов края, взятое из более ранних публикаций . При этом в них зачастую отсутствует хронологическая привязка, что умаляет историографическое значение подобных работ. Одним из немногих их достоинств в этом смысле является уточнение или развитие составителями данных работ некоторых положений и сведений, изложенных в более ранних трудах. Поэтому, при соответствующем критическом анализе, их целесообразнее использовать в качестве источников по дореволюционному периоду этнической истории описываемых в них народов региона. И только очень редкие из подобных компиляций содержат в себе небольшие историографические сюжеты по рассматриваемой теме.

По советскому периоду удалось выявить только одну работу, имеющую прямое отношение к историографии темы, а именно специальную источниковедческую статью К.Г. Пирогова. Её основной целью автор ставил привлечение внимания исследователей и краеведов к описаниям путешественников второй половины ХУШ-начала XX вв. как к отдельной категории источников по истории Прикамья в целом для их более широкого вовлечения в научный оборот. Он констатировал ограниченный характер использования и низкую степень для своего времени привлечения данных работ в указанных целях. В отношении народов края К.Г.Пирогов только сообщает, что путевые записки, дневники и письма того времени содержали в себе яркие образные описания труда и быта населения, не конкретизируя однако, какого именно84.

В современный период произошли пока лишь небольшие положительные сдвиги в этом направлении. Специально вопросу необходимости изучения сведений о народах Урала из пермской краеведческой литературы XIX в. посвящена небольшая, но примечательная в историографическом отношении статья Т.Н.Лепоринской. Исследователь пришла в ней к важному выводу, что эта литература «не только даёт богатый историко-этнографический материал, но и позволяет судить об интересах авторов, о внимании образованных людей того времени к судьбам народов России»83.

Попытку характеристики социально-экономической и культурной жизни иньвен-ских коми-пермяков в середине XIX в. по описаниям Н.А.Рогова той поры предпринял в 1995 г. А.С.Савельев. Но в действительности она фактически свелась главным образом лишь к простому пересказу автором содержания работ Н.Рогова, причём даже без его критического анализа . Правда, и в этом есть определённый смысл. Данное своеобразное современное «переиздание» ценных в историко-этнографическом отношении материалов краеведа и учёного XIX в. позволяет ознакомиться с ними более широкому кругу читателей, изложенных к тому же адаптированным к современности языком.

Таким образом, можно заключить, что специальное изучение обозначенной для рассмотрения в настоящей работе темы ни в дореволюционный, если не считать уже ранее охарактеризованную попытку к тому И.Н.Смирнова, ни в советский, ни в современный период ещё не проводилось. Здесь же, вслед за многими другими совре

87 менными авторами , приходится констатировать недостаточную степень изученности многих вопросов этнической истории Пермского края периода XVIII-первой половины XIX вв. Наряду с прочими это было обусловлено и тем обстоятельством, что описания современников того времени, как отдельная комплексная категория источников по социально-экономической, культурной и этнической истории Пермского края, подавляющим большинством исследователей упускались из виду, а некоторые оригинальные и важные материалы и вовсе остались вне поля зрения исследователей.

В целом в исторической и этнографической литературе положение (в настоящей работе под ним понимается, прежде всего, социально-экономическое положение), культура и быт изучаемых в данной работе нерусских народов Пермского Прикамья в XVIII-первой половине XIX вв. на основе содержащихся в описаниях современников материалов и сведений освещены фрагментарно, а в отношении использования этих материалов в основном бессистемно. Многие исследователи только поверхностно касаются данных вопросов, в ряде работ информация излагается слишком обобщённо, иногда без учёта и указания на локальные и территориальные особенности. Степень привлечения сведений по рассматриваемой теме из описаний современников сравнительно низка.

Авторы в этом плане, как правило, ограничиваются заимствованием отдельных фактов или цитат из названных источников для характеристики отдельных сторон, а не всего комплекса вопросов по изучаемой проблематике, хотя сведения в этой категории источников содержатся по большинству из них. Во многих подобных изданиях вообще отсутствует какой-либо научно-библиографический аппарат, что делает весьма проблематичным определение характера и рода использованных для их написания источников и значительно понижает научный уровень этих работ.

Всё это приводит к выводу, что исследуемая в настоящей работе тема до сих пор должным образом ещё не была изучена. Данное обстоятельство, а также своеобразие и оригинальность описаний современников, несмотря на присущий им недостаток сведений по отдельным вопросам и сомнительную достоверность некоторых материалов, делают возможным и целесообразным использование этих источников для комплексной характеристики всех основных вопросов темы, чего ранее ещё не делалось. Это отнюдь не умаляет значения использования для тех же целей других категорий источников (актовый материал, данные археологических и этнографических экспедиций и пр.), но служит главным образом подтверждением, дополнением и уточнением полученным ранее сведениям и результатам изучения названных народов края, а, возможно, и побуждением к их дальнейшему изучению. Степень изученности темы определила цель данного исследования.

Целью настоящей работы является анализ социально-экономической и культурной жизни коми-пермяков, мари и манси в ХУШ-первой половине XIX вв. на основе материалов и сведений о них, содержащихся в описаниях современников того периода.

Предметом исследования выбраны социально-экономическое положение (развитие), культура и быт указанных народов в то же время.

Основными задачами работы являются:

1. Дать анализ описаний современников ХУШ-первой половины XIX вв. как исторических источников по этнической истории малых народов Пермского Прикамья.

2. На основе материалов и сведений из данных источников составить характеристику социально-экономического положения, культуры и быта коми-пермяков, мари и манси Западного Урала в тот период времени.

3. Выявить наиболее общие черты и тенденции изменения в положении, культуре и быте названных народов края.

4. Показать по описаниям современников периода ХУШ-первой половины XIX вв. особенности в социально-экономическом и культурном развитии этих народов на разных этапах их истории.

Методологическую основу диссертации составляют принципы научности, объективности и историзма. При анализе явлений и процессов этнического прошлого пермских марийцев, манси и коми-пермяков автор использовал традиционные методы исследования, характерные для общенаучных и исторических дисциплин: логический, сравнительно-исторический, проблемно-хронологический, статистический и классификационный.

Источниковой базой исследования послужили описания современников, то есть разного рода опубликованные отдельными изданиями, в сборниках или в периодической печати авторские работы, основное содержание которых в рамках рассматриваемой темы посвящено описанию положения, культуры и быта изучаемых народов непосредственно современного для жизни их автора периода.

По своему происхождению и информационному содержанию основные использованные источники можно разделить на несколько групп.

1. Первую самую большую группу составляют специальные научные, научно-статистические и научно-популярные работы современников, в том числе и справочного характера, периода конца ХУН-первой половины XIX вв. Они содержат в себе самые разнообразные сведения о нерусских народах Прикамья, дающие представление об их социально-экономической и культурной жизни, районах расселения и численности. Эти работы можно подразделить на ещё на ряд более мелких подгрупп: справочные издания в форме различных словарей о России того периода, специальные статистические, исторические и этнографические труды, отчёты научных экспедиций, описания отдельных местностей и т.д.

2. Вторую большую группу источников по теме составляют записки и дневники путешественников, проезжавших через Прикамье в рассматриваемое время'. Их социальный и национальный состав был относительно разнообразным, что обусловило различие авторских подходов и оценок одних и тех же сторон или явлений из жизни описываемых народов, а это в свою очередь, безусловно, повышает научно-информационную ценность данных источников. Спектр освещаемых в них вопросов в целом для всего периода также весьма широк, хотя некоторые из вопросов в разных источниках отражены неполно и поверхностно.

3. Матер налы частной переписки.

4.Воспоминания отдельных современников.

5.Материалы местного летописания (гг.Перми, Кунгура, Соликамска и с.Нового Усолья).

Последние три группы источников содержат в себе лишь краткие сведения отрывочного характера о нерусских народах края.

Автор для полноты раскрытия темы и показа специфики социально-экономического положения, культуры и быта изучаемых народов при написании настоящей работы стремился привлекать разноплановый (исторический, историографический, этнографический и т.д.) материал, содержащийся в указанных источниках, а также из некоторых других более поздних публикаций.

Подавляющее большинство привлечённых в настоящей работе источников имеют относительно хорошую степень сохранности и доступны для читателя.

Цель, задачи и методы исследования определили структуру работы. Она состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Причём в тех же целях, что и для привлечения разноплановых материалов при написании работы, каждому из изучаемых народов посвящена её отдельная глава.

1 Этническая группа-наиболес распространённое в науке обозначение этнической общности (народа, этноса). Этот термин часто используется как синоним субэтнической (этнографической, экстерриториальной) группы или для обозначения компактно проживающих этнических меньшинств. Иногда под ним понимают группу этносов, сложившихся в результате их этногенетической близости (славяне и др.) или длительного культурного взаимодействия и политических связей (народы Кавказа И т.д.).

2 Ургалкин Ю.А. Регионализация национальных отношений в Российской Федерации. Самара, 1995, с.9.

3См.: Концепция государственной национальной политики Российской Федерации.//Собрание законодательства Российской Федерации. 17 июня 1996 г., № 25, ст. ЗОЮ, с. 6228.

4Тишков В.А. Предисловие.//Народы России. Энциклопедия. М.,1994, с.4.

5 Этническая общность (народ, этнос)-исторически возникший вид устойчивой социальной группировки людей, обладающих общим этническим (национальным) самосознанием (чувство принадлежности к тому или иному этносу, отнесение индивидуума себя к данной этнической группе) и разделяющих общее название. Представлен племенем, народностью и нацией. В конкретном контексте под этим словом иногда понимается всё население определённой местности или страны.

6 Под этническим меньшинством подразумевается группа людей той или иной этнической принадлежности, значительно уступающая по численности окружающему иноэтничному населению на данной территории. В широком смысле это численно, культурно и политически недоминирующая группа в государстве.

7 Чагин Г.Н. Этнокультурная история Среднего Урала в конце XVII-первой половине XIX вв. Пермь,1995, с.6.

8 Лепёхин И.И. Продолжение путешествия по разным провинциям Российского государства в 1771 г. ч.З, СПб.,1780, с.200.

9 Рогов H.A. Материалы для описания быта пермяков.//Журнал МВД.1858, апрель, отд.З, с. 68. -Мозель X. Материалы для географии и статистики России. Пермская губерния, ч. 1, СПб.,1864, с.337, и др.

10 Бабст И. Речная область Волги.//Магазин землеведения и путешествий. М., 1852,отд. 1,с.468, и др.

11 Фишер И.Э. О народе и имени татарском, также о древних могольцах и их языках.// Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. 1755, май, с. 437, и др.

12 Крупенин А. Краткий исторический очерк заселения и цивилизации Пермского края. //Пермский сборник, кн.1, М.,1859, отд.1, с.24.

13 Фирсов H.A. Открытие народных училищ в Пермской губернии.//Пермский сборник, кн.1, М., 1859, отд.1,. с. 182.

14 Абрамов Н. Проповедь Евангелия сибирским вогулам.//Журнал мин-ва народ, просвещения. 1854, август, отд.2, с.41-56,- Он же. Материалы для истории христианского просвещения Сибири со времени покорения ея в 1581 г. до начала XIX столетия.//Журнал мин-ва народ, просвещения. 1854, ч.81, отд.5, с.15-56. ь Пыпин А.Н. История русской этнографии.т.4. Белоруссия и Сибирь. гл.Х. Этнография сибирских инородцев. СПб.,1892, с.384.

16 Там же. с.408.

17Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. СПб., 1891, с. 156.

18 Там же. с.2-4.

19 Пыпин А.Н. Указ. соч. с.378.

20 Шашков С.С. Рабство в Сибири.//Собрание сочинений, т.2, СПб.,1898, с.503.- Щапов А.П. Этнографический очерк русского народонаселения.//Сочинения. т.2,СПб.,1906, с.391, и др.

21

Чупин Н.К. Вогулы. /Юн же. Географический и статистический словарь Пермской губернии, т. 1, Пермь, 1873, с.359.

22 Добротворский Н. Пермяки: бытовой и этнографический очерк.//Вестник Европы. 1883, № 3, с.228.

23 Остроумов И.Г. Вогулы-манси: историко-этнографический очерк.//Материалы для изучения Пермского края, вып.1, Пермь, 1904, с. 156.

24 Добротворский Н. Указ.соч. с.228.

25 Смирнов И.Н. Пермяки: историко-этнографический очерк.//Известия об-ва археологии, истории и этнографии при Имп. Казан, ун-те. т.9, вып.2, Казань, 1891, 289 с.

26 Там же. гл.1. Обзор литературы, посвященной истории и этнографии Перми (коми), с.3-77.

27 Там же. с.57.

28 Там же. с.33.

29 Смирнов И.Н. Черемисы: историко-этнографический очерк, гл.7. Обзор литературы о череми-сах.//Известия об-ва археологии, истории и этнографии при Имп. Казан, ун-те. т.7, Казань, 1889, с.189-212.

30 Чупин Н.К. Указ. соч. с.334-359.

31 Аленицын В.Д. Вогулы.//Энциклопедический словарь: репринт, воспроизведение изд. Ф.А. Брокгауза-И.А.Эфрона, 1890 г. т.12, Ярославль, 1991, с.704.

32 Павловский В. Вогулы. Казань, 1907, с.З. j3 Там же. - Остроумов И.Г. Указ.соч. с. 156.

34 См.: Очерки истории исторической науки в СССР, т.4, М.,1966, с.17-18.

33 Андреев А.И. Обзор русских исторических работ по изучению финно-угорских народностей. -Бубрих Д.В. Финно-угорское языкознание в СССР.- Поппе H.H. Этнографическое изучение финно-угорских народов.//Финно-угорский сборник./Труды комиссии по изучению племенного состава населения СССР и сопредельных стран:15. Л.,1928, с.243-329,77-134,27-76.

36 Гурьев H.A. Национальные меньшинства Урала. М.,1930, с.5-8.

37 См.: Ядринцев Н.М. Указ.соч. с.146-148.

38 Материалы для истории экспедиций Академии наук в XVIII и XIX вв. M.-JI.,1940, 310 с.

39 Бахрушин C.B. Историческое изучение народов Севера.//Научные труды. т.3,ч.2, М.,1955, с.225-234.

40 Там же. с.234.

41 Хайду П. Уральские языки и народы. М.,1985, с.341-390.

42 Козлова К.И. Очерки этнической истории марийского народа. Заключение.М.,1978,с.340-343.

43 Хромов С.С. Актуальные проблемы изучения отечественной истории.//Актуальные проблемы исторической науки на Урале. Свердловск, 1982,с.3-14,- Боголюбова Е.В. Великое наследие нашей культуры.//Сквозь века. К истокам культуры народов СССР, вып.1, М.,1986, с.5-12.

44 Майтинская К.И. Общие сведения о финно-угорских языках.//Младописьменные языки народов СССР. М.-Л.,1959, с.400-410.

43 Лыткин В.И. Пермские языки.//Младописьменные языки народов СССР. М.-Л.,1959, с.411-423,-Баньковский Л. Пермистика. Заметки об истоках пермской региональной культуры, разд.4. Пермские языки и народы. Пермь, 1991, с.86-91.

46 Козлова К.И. Проблемы этнической истории финно-угорских народов СССР в советской этнографической литературе.//Историография этнографического изучения народов СССР и зарубежных стран. М, 1989, с.76-96.

47 Там же. с.93.

48 Никитин Н.И. К вопросу о взаимоотношениях коренного и пришлого населения Урала и Сибири в XVII-XVIII вв.//Спорные вопросы отечественной истории XI-XVIII вв.ч.2,М., 1990,с. 199-203.

49 Фрадкин Н.Г. Путешествия И.И.Лепёхина, Н.Я.Озерецковского, В.Ф.Зуева. М.,1948, 95 е.- Токарев С.А. Первая сводная этнографическая работа о народах России.//Вестник МГУ. 1958, серия ис-торико-филолог.,№ 4,с.113-127,- Зиннер Э.П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и учёных XVIII в. Восточносибир. кн. изд-во,1968, 248 е., и др.

50 Лыткин В.И. Указ. соч. с.419, 420, 421.

51 Смирнов И.Н. Пермяки. .гл.2. Очерк истории пермяков, с.77-177.

52 См.: Коми-пермяцкий национальный округ. М.-Л.,1948, с.172.

53 Этнографическая (субэтническая) группа-локально обособленная часть этнической общности (народности, нации), сохраняющая в рамках последней некоторые особенности языка, культуры и быта. Встречающееся в отечественной науке деление субэтнических групп на собственно этнические группы (обладающие этническим самосознанием) и этнографические группы (не имеющие его) автор, вслед за В.А.Тишковым (см.: Тишков В.А. Субэтническая группа.//Народы и религии мира: Энциклопедия. М.,1998, с.899.), признаёт неудачным, так как не может существовать этнической общности без осознания членами группы своей принадлежности к ней.

34 Свирская Р.В. Коми-пермяки в составе царской России.//Коми-пермяцкий национальный округ. М.-Л.,1948, с.135.

53 См.: Коми-пермяцкий национальный округ: исторические очерки. Пермь, 1977, с.4.

36 Грибова Л.С. Коми-пермяки.//Народы Поволжья и Приуралья: историко-этнографические очерки. М.,1985, с.72.

37 Крюкова Т.А. Материальная культура марийцев XIX в. Йошкар-Ола, 1956, с.3-4.

38 Восточные марийцы-одна из трёх основных этнических (этнографических) групп (нагорные, луговые, восточные) этого народа, проживающая за пределами его коренной этнической территории (Среднее Поволжье) в Прикамье и Приуралье. Она сформировалась из потомков марийских переселенцев, мигрировавших на восток в основном в XVI-XVIII вв. См.:Сепеев Г.А. Восточные марийцы: историко-этнографическое исследование материальной культуры (середина XIX-начало XX вв.). Йошкар-Ола, 1975, с.3,5,41.

39 Там же. с.3-5.

60 Бахрушин C.B. Указ.соч.

61 Мурзина А.И. Вогулы (манси) в XVIII-первой половине XIX вв.//Языки и история народностей Крайнего Севера СССР: Уч. записки Ленинград, гос. ун-та им. А.А.Жданова. 1953, № 157, вып.2, с.215-216.

62 Там же. с.216.

63 Вдовин И.С. История изучения палеоазиатских языков. М.-Л.,1954, 166 с.

64 Соколова З.П. Социальная организация хантов и манси в XVIII-XIX вв.: проблемы фратрии и рода. М.,1983, 326 с.

65 Орлов А.П. Сведения о вогулах, обитающих в пермской губернии.//Сборник Пермского земства. 1873, май-июнь, с.440-460,- Ромбандеева EJi. Мансийский (вогульский) язык. М.,1973, 208 с. -Исанбаев Н.И. Межэтнические связи восточных марийцев.//Археология и этнография Марийского края. вып.14, Йошкар-Ола, 1988, с.87-98.- Белицер В.Н. Очерки по этнографии народов Коми. М.,1958, 393 е., и др.

66 Русина Ю.А. История дореволюционного Урала в мемуарной литературе.//Источники по социально-экономической истории Урала дооктябрьского периода. Екатеринбург, 1992, с. 122-133.

67 Чагин Г.Н. Этнокультурная история. с.5-12.

68 Чагин Г.Н. Изучение малых этнических групп в Пермской области .//Переходное общество: тенденции развития. Пермь,1993, с.143-145.

69 Чагин Г.Н. Говорящие культуры Прикамья: потенциал проблемы развития.//Национальная культура и языки народов Прикамья: возрождение и развитие. ч.1, Пермь, 1997,с.22-24.- Он же. Этническое самосознание народов Среднего Урала: факторы формирования и степень проявления в XIX-XX вв.//Урал в прошлом и настоящем. ч.1,Екатеринбург, 1998, с.202-205,- Он же. Духовная культура и этническое самосознание народов Прикамья .//Национальный вопрос в прошлом, настоящем и будущем России. Пермь, 1995, с. 102-103.

70 Чагин Г.Н. Говорящие культуры Прикамья. .с.24.

71 Чагин Г.Н. Язьвинские пермяки: история и традиции. Пермь,1993, с.4.

72 Шилов A.B. Из истории изучения этнографии и языка коми-пермяков в XIX в. (деятельность Ф.А.Волегова).//Коми-пермяки и финно-угорский мир. Кудымкар,1997, с.302-304.

73 Новикова И.Н. Манси.//Народы России: Энциклопедия. М.,1994, с.227-229.

74 См.: Бахрушин C.B. Указ.соч. с.234.- Историография истории СССР с древнейших времён до Великой Октябрьской социалистической революции. М.,1971, с.209.- Оборин В.А. Заселение и освоение Урала в конце XI-начале XVII вв. Иркутск, 1990, с. 14. и др.

75 Ешевский C.B. Русская колонизация северо-восточного края.//Вестник Европы. 1866, т.1, с.216-218. - Кюн К. Народы России. СПб., 1888, с. 161. и др.

76 Бахрушин C.B. Указ. соч. с.231.

77 См.: Ванаг H.H. Краткий очерк истории народов СССР. Л., 1935, с.47, и др.

78 Смирнов И.Н. Пермяки .

79 Там же. с.2.

80 Там же. с. 170-177.

81 Смирнов И.Н. Черемисы. .

82 Там же. гл.1. Очерк истории черемисской народности, с.3-66.

83

Пермская губерния. Список населённых мест по сведениям 1869 г. Краткий этнографический очерк. СПб.,1875,с.ССЬП-ССЬХН.- Г. Статистико-этнографический очерк губернии.//Памятная книжка Пермской губернии на 1880 г. Пермь, 1880,отд.4,с.29-87,- Из пермской этнографии. //Памятная книжка Пермской губернии на 1907 г. Пермь,1907, ч.1, энциклопед. отдел, с.3-11.- Народы России: краткие объяснительные очерки к художественно-этнографическому альбому (см.: очерки о пермяках, черемисах и вогулах). М.,1905, и др.

84 Пирогов К.Г. Прикамье в описаниях путешественников (вторая половина XVIII-начало XX вв. Библиографический обзор). //На Западном Урале, вып.6, Пермь,1974,с.303-306.

83 Лепоринская Т.Н. Краеведческая литература Перми о народах Урала.//Тезисы научно-практ. конференции «Город мой Пермь», посвященной 270-летию г. Перми. Пермь, 1993, с.68-71.

86 Савельев А.П. Иньвенские пермяки в середине XIX в.//Коми-пермяки и финно-угорский мир. Кудымкар, 1997, с. 17-32.

87 См.: Чагин Г.Н. Этнокультурная история. .с. 11,18.- Резолюция международной научно-практической конференции «Коми-пермяки и финно-угорский мир».//Коми-пермяки и финно-угорский мир. Кудымкар,1997, с.576, и др.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Кудымов, Андрей Борисович

Заключение

В результате проведённого исследования удалось выявить большой пласт описаний современников ХУШ-первой половины XIX вв. со сведениями о местных нерусских народах Пермского края. Он насчитывает сотни самых разнообразных публикаций, которые включают в себя специальные научные, научно-статистические и научно-популярные, в том числе и справочного характера, работы современников, дневники и записки путешественников, проезжавших через Прикамье в рассматриваемое время, частную переписку, воспоминания и материалы местного летописания.

Большинство из этих описаний, хотя многие из них являются библиографическими редкостями, имеют относительно хорошую степень сохранности и хранятся в фондах публичных библиотек, в том числе и г.Перми, а потому доступны для исследователей. Ряд описаний к тому же уже неоднократно переиздавался.

Однако часть из них, причём существенная и ценная по своему содержанию, остаётся, к сожалению, пока недоступной для большинства отечественных исследователей. Здесь имеются в виду, прежде всего, непереведённые и не изданные ещё на русском языке описания Пермского края иностранных учёных и путешественников того времени, а также многочисленные рукописные варианты описаний на русском языке, хранящиеся в различных библиотечных и архивных фондах страны и за рубежом в разрозненном и неразобранном виде, что серьёзно затрудняет их поиск и выявление. Введение этих источников в научный оборот значительно бы продвинуло вперёд изучение этнической истории края и обогатило бы её новыми данными.

Степень значимости описаний современников неравноценна. Среди них специальные научные и научно-популярные работы являются самыми большими и по объёму, и по количеству. Они содержат в себе разнообразные сведения о нерусских народах Западного Урала, дающие представление об их социально-экономической и культурной жизни, районах расселения и численности. В большинстве этих работ изложение материала идёт в систематизированном виде и нередко сопровождается обобщениями и выводами, правда, главным образом частного порядка.

Особую ценность имеют так называемые местные описания-работы, целиком посвященные Пермскому Прикамью или его отдельным районам, написанные на месте как временно бывшими тут авторами, так и местными краеведами и исследователями. Часть из них была написана людьми, специально направленными сюда для составления на месте всестороннего подробного описания края. Как правило, местные описания концентрируют в себе значительно большее количество информации о населении Прикамья в то время и лучше, чем другие работы современников, отражают этническую специфику региона.

Путевые записки и дневники также многочисленны и содержат в себе большой и разноплановый материал о нерусских народах края. Им присуща свежесть восприятия, так как они писались по результатам непосредственного ознакомления авторов с жизнью этих народов, отчего достоверность большинства данных источников достаточно высока. Но, поскольку пребывание путешественников в крае было, как правило, кратковременным, то и изложение материала о местном населении в их описаниях носило отрывочный и случайный характер. Они писали лишь о том, что им лично удалось узнать или увидеть. Некоторые вопросы в разных источниках вообще не нашли своего освещения, а часть из них отражена поверхностно и неполно.

Частная переписка в рассматриваемое время была уже распространённым явлением, и потому материалы эпистолярного жанра представляют сравнительно большую группу источников по теме, но преимущественно по периоду второй половины ХУШ-первой половины XIX вв. Этот факт был обусловлен условиями хранения и потерей значительной части подобного материала, а также возможностью его широкой публикации главным образом лишь в периодике XIX в. и в более позднее время.

Среди воспоминаний только в немногих работах имеются сведения о нерусских народах края. Хотя они и содержат в себе более систематизированное, в сравнении с теми же путевыми записками и дневниками, изложение материала, но всё же были написаны спустя некоторое время после описываемых там событий. Вследствие этого кое-какие детали из пережитого и увиденного их авторами забывались и не находили своего отражения на бумаге. Кроме того, мемуаристы старались излагать по большей части только те события и факты, которые были непосредственно связаны с их жизнью и деятельностью, что в свою очередь отвлекало внимание этих людей от других объектов окружавшей их действительности. Не стали исключением в этом плане и пермские марийцы, манси и коми-пермяки.

Материалы местного летописания в крае в рассматриваемое время представлены в основном городовыми (гг.Перми, Кунгура, Соликамска) и с.Нового Усолья летописями, бывшими по форме погодовыми записями фактов или событий из жизни этих городов, свидетелями или участниками которых были их составители. Само же население пермских городов в то время, по документам и описаниям современников, почти целиком было русским. Поэтому занесение сведений о нерусских народах края в местные летописи носило случайный характер и было незначительным, что можно сказать также о частной переписке (из-за ограниченности объёма и личностного характера содержания писем) и воспоминаниях современников.

В целом, как источник, описания современников ХУШ-первой половины XIX вв. дают относительно полное представление по большинству основных позиций изучаемой тематики: о занятиях, районах расселения, условиях и уровне жизни, повинностях, степени эксплуатации, религии, традициях и обычаях, правовом положении, степени влияния друг на друга культур соседних местных этносов и этнических групп и пр. Содержащиеся там сведения отражают качественные и количественные характеристики, а также динамику основных социально-экономических и культурных процессов у пермских марийцев, манси и коми-пермяков в тот период времени. Но, что особенно важно, в ряде случаев описания дают конкретное детальное раскрытие механизмов изменений этих процессов.

К числу недостаточно или слабо освещённых в исследованных нами в описаниях современников вопросов относятся следующие: землепользование у местных народов, о составе их семей, характеристика фольклора, демографические показатели, уровень развития ремесла, степень имущественной и социальной дифференциации. Во многих работах при характеристике финансовых затрат и норм повинностей нет точного указания на действовавший тогда в стране денежный курс (серебром или ассигнациями), в котором производился расчёт. Не нашли должного отражения состояние и степень развития этнического самосознания у разных народов и некоторые другие вопросы, хотя, следует сказать, что в данном исследовании в качестве источников по рассматриваемой теме выявлены и использованы далеко ещё не все описания современников.

Причинами неполноты освещения отдельных вопросов в описаниях являлись уже упомянутый случайный, зачастую поверхностный характер сбора современниками материалов о местных народах края и отсутствие у многих собирателей какой-либо специальной подготовки. К тому же в большинстве случаев этот процесс был чересчур затянут (по инстанциям) и забюрократизирован.

Фактическая достоверность или точность большинства свидетельств современников поры XVIII-первой половины XIX вв. относительно высока. Это подтверждает хотя бы тот факт, что описания разных авторов одного времени, по своему основному содержанию, были схожи друг с другом, расходясь лишь в частностях. К тому же во многих описаниях современники довольно откровенно пишут о происходившем в то время.

И именно фактическая составляющая этих источников, поскольку их содержание было преимущественно описательного, нежели чем аналитического характера, представляет наибольшую научную ценность, хотя и имеющиеся там авторские наблюдения, обобщения и выводы по отдельным вопросам и в наши дни не потеряли своей важности и актуальности. И ещё. Именно описания современников в гораздо большей степени, чем в других категориях источников, концентрируют в себе огромный массив сведений общего плана о нерусском населении Прикамья, причём там много таких сведений, которые отсутствуют в прочих источниках. В частности, они в целом отличаются очень богатым этнографическим материалом о самобытной материальной и духовной культуре пермских народов.

Встречающиеся в них ошибки, противоречия и искажения фактов и отдельных сторон исторической действительности той поры были обусловлены слабой разработанностью тогда методов исторического анализа, недостаточным знанием современниками того или иного вопроса, их субъективным (предвзятым) мнением и чересчур вольной либо тенденциозной (в угоду или из-за боязни властей) трактовкой некоторых аспектов жизни местных народов. Эти черты относятся к слабым сторонам описаний современников.

Поэтому, при всём разнообразии и богатстве имеющихся в описаниях сведений о нерусских народах края, к ним с точки зрения анализа и достоверности следует всё же относиться весьма осторожно и критически. Это обстоятельство особенно надо иметь в виду при анализе приводимых там статистических данных, так как иногда они «носят» лишь приблизительный характер, бывают неполны и неточны, а порой и вовсе противоречат друг другу, что, впрочем, наблюдается не так уж часто.

Наряду с ранее отмечавшимися, другими сильными сторонами описаний являются особая привлекательность этих источников для широкого круга читателей, оригинальность авторских материалов и наличие в них элементов научной критики. Первую, как отмечал ещё К.Г.Пирогов1, создают одновременное и гармоничное сочетание в них художественности и историчности, образная и понятная форма (язык) изложения и факт своеобразного присутствия современников на страницах своих произведений в качестве непосредственных участников (их описания отличаются, как правило, несколько повышенной эмоциональностью) или свидетелей описываемых событий. Для подавляющего большинства работ современников ХУШ-иервой половины XIX вв. характерно также доминирование в них отражения светских мотивов над религиозными.

В некоторых случаях они раскрывают изучаемые вопросы с довольно новой и неожиданной стороны. Так, если в советской исторической литературе утверждалось, что основной формой феодальной эксплуатации иньвенских коми-пермяков в первой половине XIX в. был денежный и натуральный оброк , то описания современников свидетельствуют в данном отношении в пользу барщины0.

Кроме того, значительная часть из них являются важными историографическими источниками, поскольку отражают в себе историю накопления и развития исторических знаний о нерусских народах края и фиксируют разные точки зрения современников по тому или иному конкретному вопросу.

Таким образом, всё это, при сочетании сильных и слабых сторон, делает описания современников ХУШ-первой половины XIX вв. (в ряду других категорий исторических источников) одним из основных, хотя и не исчерпывающим, но в то же время ценным и специфичным комплексом источников по этнической истории и историографии нерусских народов края того периода. Без его всестороннего и полноценного (комплексного) исследования невозможно дальнейшее аналогичное изучение и развитие указанных научных отраслей.

Описаниям современников, как источникам по истории местных нерусских народов, в течении исследуемого периода были присущи устойчивые тенденции изменения. Нами были замечены следующие: 1.Тенденция интенсивного роста числа описаний и расширения социального и национального состава их авторов; 2.Стремление многих современников (И.Г. Георги, Г.Ф.Миллер и др.) к всестороннему описанию и обобщению накопленного материала по нерусским народам России и Прикамья, его изложению в систематизированном виде; 3.Привлечение ими всё большего количества источников и статистических данных для написания своих работ, особенно в первой половине XIX в.; 4.Углубление изучения и расширение спектра рассматриваемых вопросов по этнической истории нерусского населения края, проявившиеся в появлении и увеличении числа специальных работ по отдельным народам или проблемам их положения, культуры и быта; 5.Выделение и развитие, начиная с конца XVIII в., группы так называемых местных описаний, что в свою очередь было связано, прежде всего, с обособлением и выделением Пермского региона в то время, хотя и весьма условным, в составе ряда уездов одноимённой губернии, а также со становлением и развитием местного краеведения.

Помимо этих причин другими факторами, вызвавшими значительный рост числа описаний нерусских народов края в ХУШ-первой половине XIX вв., были новые условия исторического развития России, а следовательно, и Прикамья, сложившиеся в петровское и послепетровское время. Тогда в связи с кризисом феодально-крепостнических отношений, формированием и развитием капиталистического уклада наблюдались заметная активизация и ускорение социально-экономического и культурного развития страны и происходило сильное (в сравнении с предыдущими периодами) втягивание нерусских народов края в общий ход этих процессов, что, естественно, и обусловило привлечение внимание властей и современников, их стремление лучше знать и закрепить присоединение этих народов к Российскому государству. Кроме того, именно в этот период, особенно в первой половине XIX в., в силу названных выше причин отмечается и значительный рост численности дворянской и разночинной интеллигенции, чьи труды и составляют львиную долю описаний современников.

Немаловажное значение для роста числа этих источников имели учреждение и деятельность в то время в России различных научных и ведомственных организаций и обществ, как-то академии наук, императорского Русского географического общества,

Казанского университета, горного ведомства и пр., неоднократно направлявших на Урал научные и поисковые экспедиции и публиковавших их труды в своих специальных изданиях. Массовое появление путевых записок и дневников было вызвано также и тем обстоятельством, что через край, помимо его большой значимости в качестве объекта для многоаспектного научного изучения и направления сюда по этой причине многих экспедиций, проходил оживлённый магистральный путь из Европейской России в Сибирь и обратно.

Главным отличием описаний современников XVIII-первой половины XIX вв. от подобных им работ других периодов заключается в том, что именно ими было положено начало научному изучению нерусских народов края. В них был накоплен, обобщён и отчасти проанализирован на новой для своего времени рационалистической (а не теологической, как ранее) основе очень большой фактический материал, послуживший базой для дальнейшего изучения этнической истории края. В это же время издание описаний современников приобрело сравнительно массовый характер, когда до того оно было редким явлением.

Описания XVIII в. отличаются меньшим, нежели чем в описаниях первой половины XIX в., объёмом сведений о местных народах Пермского Прикамья, их отрывочностью, особенно по периоду первых двух третей этого столетия. Для него также характерна неравномерность наличия этих сведений в указанных источниках. Так, относительно разносторонни данные о марийцах и манси, очень бедны о коми-пермяках.

В свидетельствах этого периода не встречается и понятие «самобытности» при характеристике культуры местных народов. Сама же проблема самобытности, как проблема собственно специфичного их происхождения и способности к самостоятельному развитию в постоянно меняющихся условиях жизни культур этих народов, оставалась вне поля зрения подавляющего большинства современников, разве только что за редким исключением немногих авторов первой половины XIX в. В этом плане они ограничивались в основном лишь констатацией фактов, подтверждающих самобытный характер культур местных этносов. Слабо в описаниях XVIII в. прослеживается и этнотерриториальное разделение на разные этнографические группы проживавших в то время на Западном склоне Урала нерусских народов. Несколько лучше в данном аспекте были описаны пермские манси, похуже марийцы, совсем слабо коми-пермяки.

Описания современников первой половины XIX в., в сравнении с их аналогами XVIII в., более содержательны и разносторонни в отношении описания отдельных народов, например, тех же коми-пермяков, и в целом отличаются своими более богатыми статистическими сведениями. В ряде случаев они отличаются также более объективным и взвешенным подходом современников к «малым» народам края и содержат в себе отчасти справедливые критические оценки отдельных негативных явлений из их жизни. В это время существенно усиливается интерес современников к углублённому и детальному изучению местных этносов, что положительно отразилось на содержании их работ.

Этнотерриториальное разделение коми-пермяков, мари и манси в Пермском крае, по материалам современников первой половины XIX в., в общих чертах просматривалось уже достаточно чётко, хотя степень изученности разных этнических групп этих народов в Прикамье в то время, если исходить из анализа тех же источников по данному вопросу, была различной.

В целом описания современников XVIII-пepвoй половины XIX вв. в главном достаточно правдиво раскрывают основные черты положения, культуры и быта трёх указанных народов. Однако трактовка причин тяжёлых условий жизни и отставания здешних нерусских народов от русского в социально-экономическом и культурном развитии, как-то отнесение их на счёт якобы собственных пороков этносов, была у большинства из современников крайне субъективна, тенденциозна и неверна. Но вместе с тем их материалы наглядно и красноречиво, при соответствующем критическом анализе, на «местном» историческом материале показывают сущность национальной политики царских властей в этот период по отношению к нерусскому населению края, ущемвлявшей его законные интересы. По данным источникам также достаточно чётко прослеживается прямая обусловленность состояния и уровня культуры и быта местных этнических меньшинств, прежде всего, степенью их социально-экономического развития.

На основе анализа описаний можно выделить несколько общих черт и тенденций изменения в общественно-экономической и культурной жизни нерусских народов

Прикамья. В частности, в результате резкого усиления феодальной эксплуатации и национального гнёта положение этих народов на протяжении означенного периода времени в целом ухудшилось (многократный рост повинностей и платежей, сокращение площади земельных угодий, массовое обнищание и т.д.), а их собственное социально-экономическое развитие в условиях господства и тормозящего влияния крепостничества (вкупе с царизмом) шло замедленными темпами. Хозяйство у большинства из них носило натуральный или полунатуральный характер. Но вместе с тем, по мере кризиса феодально-крепостнических и развития капиталистических отношений и их проникновения в среду названных народов, у них наблюдался и усиливался процесс имущественной и социальной дифференциации, формирования некоторых черт рыночных отношений и товарного хозяйства, его глубокого интегрирования в экономику России.

По описаниям современников также отчётливо прослеживаются устойчивые тенденции нивелировки национальных особенностей хозяйства и положения народов Западного Урала, заметного роста численности и их частичной ассимиляции более крупными соседними этносами, причём наиболее интенсивно в первой половине XIX в. Одновременно происходили упрочение экономических и культурных связей между местными народами, усиление и активизация процессов взаимовлияния и взаимообогащения, усложнения и развития их культур и быта. Но два последних процесса в условиях господства крепостничества и пренебрежения, а в ряде случаев и прямого ущемления со стороны власть имущих национальных интересов и культур этнических меньшинств Пермского Прикамья развивались всё же довольно замедленно. Современники отмечали и сильное русское влияние на культуры коми-пермяков, манси и марийцев. Для двух первых народов в силу специфики их этнической истории и социально-экономического уклада оно было доминирующим. На мари здесь помимо русской большое влияние оказали культуры татар и башкир. Реальным фактом в XVIII-XIX вв. стало бытовое двуязычие большинства нерусского населения Пермского края, а некоторые представители национальных меньшинств знали по три и более языка.

Общей чертой для всех нерусских этносов края была их приверженность и стремление сохранить и приспособить содержание своих национальных культур к сравнительно быстро меняющимся условиям жизни. Изучаемые народы «единило» также широкое бытование, а у марийцев доминирование в духовной жизни, языческих верований, имевших глубокие корни в культуре этих народов.

Материалы описаний современников «свидетельствуют», что наряду с другими важными факторами, обусловившими относительно успешное разрешение многих проблем, связанных с межнациональными отношениями (или возможность такого разрешения), в Пермском Прикамье в ХУШ-первой половине XIX вв. были взаимоуважение народов-соседей друг к другу и веротерпимость как со стороны русского населения к религиям местных народов, так и со стороны последних к православию. Это подтверждает также многовековой исторический опыт совместного мирного проживания нескольких разных по своему происхождению народов на пермской земле.

Кроме названных, чертами их общей ментальности, которую, кстати, уже тогда подмечали некоторые современники, были ещё трудолюбие, гостеприимство, миролюбие, сострадание к ближнему, чувство собственного достоинства и многие другие. Они, очевидно, скорее всего, только лишь способствовали благотворному и успешному развитию этнических контактов и дружбы между народами, но никак не наоборот. Данный фактор в свою очередь (несмотря на наличие в то время в сфере межнациональных отношений некоторых исторических издержек, бывших главным образом негативными последствиями господства крепостничества и национальной политики царских властей) в значительной степени способствовал их социально-экономическому и культурному развитию и сближению в рамках единого многонационального Российского государства, а территориально и в пределах Пермского региона.

Прослеживаемое же по описаниям современников заметное отставание по ряду позиций в культурном развитии (отсутствие своей письменности, литературы и т.д.) группы местных народов от русского населения в целом и прежде всего было обусловлено их отставанием в социально-экономическом развитии, тормозящим влиянием крепостного права и тяжёлыми условиями жизни. Жестокая эксплуатация, национальный гнёт со стороны имущих сословий и царской администрации препятствовали широкому проникновению к этим народам достижений русской культуры, тормозили их более тесное сближение.

Другими причинами культурного отставания были отсутствие у данных этносов как такового своего национально-государственного образования, пренебрежение самодержавием и власть имущими национальными интересами и культурами и в меньшей степени условия и особенности их образа жизни в крае. Например, для части пермских (чердынских) манси был характерен полукочевой образ жизни в труднодоступных местах уральской тайги и тундры небольшими, изолированными друг от друга семьями, что существенно замедляло культурное развитие и затрудняло возможности их просвещения.

Как видно из вышеизложенного, описания современников в основном позволяют сквозь призму личных авторских взглядов и наблюдений раскрыть вопросы положения, культуры и быта изучаемых здесь народов Пермского края в ХУШ-первой половине XIX вв. Эти источники, как документ эпохи, позволяют лучше понять авторов той поры, время, когда они писали, волновавшие их проблемы, атмосферу, в которой жили народы, то есть, как говорят, почувствовать дух времени.

Они ценны тем, что современники выходили в них на проблемы межнациональных отношений в крае, отмечая в целом конструктивный потенциал и мирный характер последних у народов с различными верованиями, происхождением и укладом жизни. Авторы вскрывали и анализировали причины бывших тогда межнациональных конфликтов, а также условия их «развития». Имеющийся материал убедительно показывает, что эти конфликты возникали не из-за якобы неспокойного нрава и склонности к ним, как утверждали некоторые современники, самих местных народов, а были «подготовлены» господствовавшими феодально-крепостническими отношениями и проводимой царскими властями национальной политикой. Да и провоцировались они, как правило, действиями и злоупотреблениями социальных и властных верхов.

Кроме того, как уже отмечалось, работы современников содержат в себе подробное описание многих сторон духовной и материальной культуры местных народов края, их религий. В целях недопущения подобных негативных явлений в наши дни и гармонизации современных межнациональных отношений в Пермской области, в условиях возрождения национальных культур и возвращения этих народов к их истокам, надо использовать указанные материалы и аккумулированный в них исторический опыт, что помогло бы избежать многих типичных, допущенных ранее тяжёлых ошибок в национальном вопросе.

Ознакомление с описаниями современников может существенно обогатить багаж исторических знаний у нынешних читателей, а особенно у подрастающего поколения, расширить кругозор их представлений об окружающем мире, малой Родине, населяющих её людях и народах и т.д. Это в свою очередь способствовало бы привитию и воспитанию чувства патриотизма и уважения к своим соседям, к представителям других наций и народностей, лучшему пониманию истоков своей родной и культур соседних народов, привитию первичных навыков исследовательской работы и многому другому, что, в конечном счёте, в какой-то степени поспособствовало бы так называемой социализации личности, то есть наиболее полному включению (интегрированию) человека в активную общественную и культурную жизнь («вхождению в общество») и даже помогло бы какому-нибудь индивидууму найти своё место в жизни или определиться, сделать выбор относительно своего места жительства, профессии и прочего.

Описания современников помимо общих материалов содержат в себе массу сведений по многим конкретным аспектам истории и жизни разных народов Пермского края, спектр которых достаточно широк. Каждый из них сам по себе может составить отдельный интересный объект или предмет для серьёзного научного анализа. И таковой, несомненно, в силу своего большого значения и важности, по крайней мере, для науки и для сохранения и развития национальных культур проживающих в крае народов, заслуживает пристального внимания исследователей, как, например, взгляды современников XVIII-XIX вв. на этногенез и их гипотезы появления этнонимов у разных народов и многое другое, как, впрочем, и вся история этих народов.

В итоге следует сказать, что описания современников периода XVIII-первой половины XIX вв. являются важным и интересным в научном отношении объектом (предметом) изучения и как источники, и как документы эпохи и для практики сегодняшнего дня. Их познавательное значение также огромно. Заключённые в них сведения составляют значительную неотъемлемую часть историко-культурного наследия этносов края. Однако изучение и практическое использование этих сведений возмож

221 но только при обязательном условии объективного отношения к ним со стороны ис^ следователей.

1 Пирогов К.Г. Пермь в мемуарной литературе. //250 лет Перми. Пермь, 1972, с.72.

2 См.: Свирская В.Р. Коми-пермяки в составе царской России.//Коми-пермяцкий национальный округ. М.-Л.,1948, с. 138.- Коми-пермяцкий национальный округ: исторические очерки. Пермь, 1977, с.34, и др.

3 Мозель X. Материалы для географии и статистики России. Пермская губерния. ч.2,СПб.,1864, с.96.- Рогов H.A. Опыт статистического обозрения Иньвенской дачи. Пермь,1855, с.4.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Кудымов, Андрей Борисович, 2002 год

1. Высочайше утверждённый устав об управлении инородцев, от 22 июля 1822 г. //Полное собрание законов Российской империи, т.38, СПб.: в тип. II отд-ния собст. Его Ими. Вел-ва канцелярии, 1830, № 29126, с.394-417.

2. Концепция государственной национальной политики Российской Федерации.//Собрание законодательства Российской Федерации. 17 июня 1996 г., №25,ст.3010,с.6226-6236.

3. Поддержка развития национальных культур народов Прикамья на 1996-1998 гг.: целевая комплексная программа./Адм-ция Перм. области. Пермь, 1997,43 с.

4. Целевая комплексная программа гармонизации национальных и межнациональных отношений народов Прикамья на 1999-2003 гг. / Адм-ция Перм. области. Пермь, 1999, 71 с.

5. Пугачёвщина./Центрархив: материалы по истории революционного движения в России в XVII и XVIII вв. т.2. Из следственных материалов и официальной переписки. ЛТодг. к печати С.А.Голубцовым. М.-Л.:ГИЗ, 1929,494 с.

6. Роспись губерниям, провинциям, городам, крепостям и другим достопамятным местам, в Российской империи находящимся.//Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие.1757, январь,с.3-49, февраль, с.99-125, март,с.195-223,

7. Роспись епархиям Российской империи, и какие провинции, городы и уезды к каждой епархии принадлежать/Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. 1757, апрель, с.291-304.

8. Арсеньев К.И. Начертание статистики Российского государства. ч.1,СПб.:в тип. Имп. воспит. дома,1818, 248 с.

9. Арсеньев К.И. Статистические очерки России, отд.5. Поземельное богатство России. СПб.: изд. Имп. АН, 1848, 503 с.

10. Бабст И. Речная область Волги.//Магазин землеведения и путешествий: географ.сб. М.: изд. Н.Фролов, в тип. А.Семена, 1852,отд. 1,с.380-539.

11. Баженов Н.К. Казанская история. Казань: тип. Л.Шевица, 1847,4.2,146 е.; ч.3,148 с.

12. Бегер Ф. Геогностические записки о горах Уральских.//Горный журнал. 1826, №6, с.З-14.

13. Вечтомов А. История вятчан со времени поселения их на р.Вятке до открытия в сей стране наместничества, или с 1181 по 1781 г., чрез 600 лет. //Казанский вестник. 1824, №12,1825, №№ 1-12,1826, №№ 1-6.

14. Волегов В. Очерки Верхокосвенского Урала.//Пермские губернские ведомости. 1855, №№ 37-40, неоф. часть.

15. Гагемейстер Ю.А.Статистическое обозрение Сибири, составленное по высочайшему повелению. ч.2, СПб.:тип.2 отд-ния собст.Его Имп. Вел-ва канцелярии, 1854,697 с.

16. Гельмерсен Г.П. Об Урале и Алтае.//Горный журнал. 1838,ч.2,кн.4,с. 1-24.

17. Геннин В. Описание уральских и сибирских заводов, 1735./Под ред.ак. М.А.Павлова. М.: История заводов, 193 7,656 с.

18. Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопамятностей.СПб.:при Имп.АН, 1799,4.1,76 е., илл.; ч.3,116 е., илл.

19. Герман К. Статистические исследования относительно Российской империи, ч. 1. О народонаселении. СПб.: тип. Имп. АН, 1819, 354 с.

20. Городской Г. Заметки о местности и жителях третьего стана Красноуфимского уезда.//Пермский сборник: повременное издание, кн.2, М.:изд. Д.Д.Смышляев, тип. В. Грачёва и К0,1860, отд. 4,с.10-13.

21. Городской Г. О черемисах, проживающих в Красноуфимском уезде Пермской губернии. //Этнографический сборник. вып.6,СПб.:Имп. Русское географ, об-во, 1864, смесь, с.23-34.

22. Древняя пословица: Сибирь-золотое дно: описание, сообщённое из Сибири.// Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие. 1761, ноябрь,с.449-461.

23. Зябловский Е. Землеописание Российской империи для всех состояний. ч.1-6, СПб.: тип. Ими. АН, тип. Плавилыцикова и тип. Дрехслера,1810.

24. Зябловский Е. Краткое землеописание Российского государства в нынешнем его состоянии. СПб.: изд. Главным правлением училищ,1807, 284 с.

25. Зябловский Е. Новейшее землеописание Российской империи. ч.1,СПб.:тип.И. Глазунова, 1807,342 с.

26. Историко-географическое описание Пермской губернии, сочинённое для атласа 1800 г. Пермь: тип.губ. правления, 1801,111 л.

27. Карамзин Н.М. История государства Российского: в 12 т. т.1./Со вступ.ст. А.Ф. Смирнова. Тула: Приокское кн. изд-во,1990, т. 1-3, с.55-204.

28. Кеппен П. И. Хронологический указатель материалов для истории инородцев Европейской России. СПб.: при Ими. АН, 1861,511 с.

29. Кеппен П.И. Об этнографической карте Европейской России Петра Кеппена, изданной Ими. Русским географическим обществом. 2 изд., СПб.: тип. Имп. АН,1853,40 с.

30. Кирилов И.К. Цветущее состояние Великороссийского государства./АН СССР, Отд-ние истории, Ин-т истории СССР. М.:Наука,1977, 444 с.

31. Колтовский. Описание Гороблагодатских заводов.//Горный журнал.1839,ч.1,кн.1,с.54-107.

32. Коркунов М. О народонаселении Пермской тубернии.//Вестник Европы. 1827, 4.157, №23,24, с.283-287.

33. Краткое статистическое обозрение Пермской губернии за 1832 г.//Памятная книжка и адрес-календарь Пермской губернии на 1892 г. Пермь:Губ.стат. комитет, тип. П.Ф. Каменского, 1891,отд. 1, с.5-23.

34. Крупенин А. Краткий исторический очерк цивилизации и заселения Пермского края. //Пермский сборник: повременное издание.кн.1, М.:изд.Д.Д.Смышляев,1859, отд.1, с.1-46.

35. Лаптев М. Материалы для географии и статистики России. Казанская губерния. СПб.: Деп-тГен. штаба, воен. тип., 1861, 613 с.

36. Лерберг А.Х. Исследования, служащие к объяснению древней русской истории. /Пер. с нем. Д.Языков. СПб.:изд. Ф.Круг, тип. Деп-та народ, просвещения,1819,397 с.

37. Ломоносов М.В. Краткий Российский летописец с родословием. Показание Российской древности, сокращённое из сочиняющейся пространной Российской исто-рии.//Полн. собр.соч.т.6, М.-Л.: Изд-во АН СССР,1952, с.293-296.

38. Макшеев A.A. Военно-статистическое обозрение Российской империи, издаваемое по высочайшему повелению при I отделении Департамента Генерального штаба, т. 14, ч.2. Пермская губерния. СПб.: тип. Деп-та Ген. штаба, 1852, 212 е., табл.

39. Менделеев Д.И. Северный Урал и береговой хребет Пай-Хой: рецензия на книгу. //Журнал министерства народного просвещения. 1857, № 3, отд.6, с.119-141.

40. Миллер Г.Ф. История Сибири. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1937, 607 с.

41. Миллер Г.Ф. О народах, издревле в России обитавших. 2 изд.,СПб.:при Имп. АН, 1785, 130 с.

42. Миллер Г.Ф. Описание живущих в казанской губернии языческих народов, яко то: черемис, чуваш и вотяков. СПб.: при Имп. АН,1791,109 е., илл.

43. Миллер Г.Ф. Описание Сибирского царства и всех происшедших в нём дел от начала, особливо от покорения его Российской державе по сие время, кн.1, СПб.:при Имп. АН, 1750,457 с.

44. Миллер Г.Ф. Продолжение описания о торгах сибирских.//Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. 1756, февраль, с. 180-191.

45. Миллер Г.Ф. Ответ на 46 возражение М.В.Ломоносова к диссертации Г.Ф.Миллера «Происхождение имени и народа российского».//Ломоносов М.В. Поли.собр.соч. т.6, М.-Л.:Изд-во АН СССР,1952, с.60.

46. Миллер Ф.Г. Отрасль угорского народа или изыскания о землях Уральских и Кавказских в историческом, географическом и этнографическом отношениях.//Журнал министерства народного просвещения. 1838, ч.20, № 11,с.450-453.

47. Мозель X. Материалы для географии и статистики Российской империи, собранные офицерами Генерального штаба. Пермская губерния. ч.1-2,СПб.:Деп-т Ген. штаба, тип. Ф.Персона,1864.

48. Мурчисон Р.И. Геологическое описание Европейской России и хребта Уральского.// Горный журнал. 1848, № 1, с. 1-81.

49. Небольсин П.И. Покорение Сибири. СПб.: тип. И. Глазунова и К0,1849, 112 с.

50. Никольский Е. Статистическое обозрение Пермской губернии в 1832 г.//Русский вестник. 1841, т.З, с.377-399.

51. Новицкий Г.И. Краткое описание о народе остяцком, 1715 г./Предисл. П.И.Скороспелова. Новосибирск: ГИЗД941, 107 с.

52. О древнем и нынешнем состоянии Великой Пермии.//Древняя Российская Вифлио-фика.2 изд., 4.XVIII, М.:изд. Н.Новиков, 1791, с.216-253.

53. О наставлении в христианской вере черемис, заражённых языческими суевериями, 1829 г. августа 14. //Журнал МВД. 1835, ч.17, №8, с.462-471.

54. О религии некрещёных черемис Казанской губернии.//Этнографический сборник, вып.4, СПб.:Имп. Русское географ. об-во,1858, с.209-218.

55. Огарёв И.И. Статистическое обозрение Пермской губернии: в 3 статьях.//Журнал МВД. 1846, март, с.337-363, апрель, с.50-64, май, с.169-212.

56. Орлов А.П. Сведения о вогулах, обитающих в Пермской губернии.//Сборник Пермского земства. 1873, май-июнь, с. 440-460.

57. Очерк истории Пермского края.//Пермские губернские ведомости. 1841,№№1,2,3,7, неоф. часть.

58. Памятная книжка для русских горных людей на 1863 г. СПб.:Учёный комитет корпуса горных инженеров, в тип. И.Огризко, 1863,495 с.

59. Памятная книжка Пермской губернии на 1863 г. Пермь: Губ.стат. комитет, 1862.

60. Пермская губерния: список населённых мест по сведениям 1869 г./Обработка Н. Штиглица. СПб.:Центр. стат. комитет МВД, 1875, 443 с.

61. Петухов Д. Горный город Дедюхин и его окрестности. СПб.: тип. В.Безобразова и К0, 1864,216 с.

62. Попов Н. Этнографические заметки о пермяках.//Журнал МВД.1852,ч.39,№9,с.456-464.

63. Пространное землеописание Российского государства, изданное в пользу учащихся по высочайшему повелению царствующия императрицы Екатерины Вторыя. СПб.: Комиссия об учреждении народных училищ, в тип. Брейткопфа, 1787,420 с.

64. Рогов H.A. Иньвенская дача и хозяйственный быт населяющих её пермяков: отд. оттиск из «Журнала МВД» за 1855 г. (ч.Ю, отд. 3, с.25-86). М.Д855, 62 с.

65. Рогов H.A. Материалы для описания быта пермяков: отд. оттиск из «Журнала МВД» за апрель 1858 г. (отд. 3, с.45-126). М.: б.и,1858,82 с.

66. Рогов H.A. Материалы для описания быта пермяков (продолжение).//Пермский сборник: повременное издание, кн.2, М.: изд. Д.Д.Смышляев, 1860, отд.2,с. 1-127.

67. Рогов H.A. Опыт статистического обозрения Иньвенской дачи. Пермь, 1855,55 с.

68. Рычков П.И. История Оренбургская (1730-1750). Оренбург:Губ.стат. к-т,1896,94 с.

69. Рычков П.И. Опыт казанской истории древних и средних времён. СПб.:при Имп. АН, 1767,190 с.

70. Рычков П.И. Письмо о земледельстве в Казанской и Оренбургской губерниях.// Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. 1758,май,с.410-428, июнь, с.483-528.

71. Рябов И. О нравственных качествах племён, населяющих Пермскую губернию.// Пермские губернские ведомости. 1862, № 45.

72. Сведения о Пермской губернии. //Журнал МВД.1834, ч.12, кн.5, с.191-219.

73. Семёнов П. Географическо-статистический словарь Российской империи. т.1./При содействии дейст. членов Имп. Русс, географ, об-ва В.Зверинского, Н.Филиппова и Р. Маака. СПб.: изд. А.Н.Турубаев,1863, 716 с.

74. Сонни Г. Несколько замечаний о сибирском кедре.//Лесной журнал. 1839, ч.1,кн.1, с.134-138.

75. Статистические сведения об инородцах, кочующих в Европейской России.//Журналминистерства государственных имуществ.1851, ч.38, №1,с.43-55.

76. Статистические сведения о Красноуфимском уезде за 1841 г.//Пермские губернские ведомости. 1842, №№ 20,21, неоф. часть.

77. Статистические сведения о Кунгурском уезде за 1841 г.//Пермские губернские ведомости. 1842, №8, неоф. часть.

78. Статистические сведения о г.Осе и его уезде за 1841 г.//Пермские губернские ведомости. 1842, №№ 4,5, неоф. часть.

79. Статистические сведения о Пермском уезде за 1841 г.//Пермские губернские ведомости. 1842, № 13, неоф. часть.

80. Статистические сведения о г.Соликамске и его уезде за 1841 г.//Пермские губернские ведомости. 1842, №30, неоф. часть.

81. Статистические сведения о Чердынском уезде и г.Чердыни за 1841 г.//Пермские губернские ведомости. 1842, №№ 14-19, неоф. часть.

82. Статистическое обозрение Сибири, составленное на основании сведений, почерпнутых из актов правительства и других достоверных источников.СПб. :тип. Шно-ра,1810,361 с.

83. Страленберг Ф.И. Записки об истории и географии Российской империи Петра Великого: северная и восточная часть Европы и Азии: (перевод)./Отв.ред. д-р ист. наук М.П. Прошников, с прим. В.Н.Татищева. М.-Л.:изд. АН СССР,ч. 1-2,19851986, 446 с.

84. Татищев В.Н. Введение к гисторическому и географическому описанию Великороссийской империи.//Избранные труды по географии России./Под ред., со вступ.ст. и коммен. А.И. Андреева. М.: Географгиз, 1950,с. 143-197.

85. Татищев В.Н. Лексикон Российский исторический, географический, политический и гражданский. //Избранные произведения. /Под общ. ред. С.Н.Валка.Л.:Наука, 1979, с.153-327.

86. Татищев В.Н. История Российская: в 7 томах./АН СССР, Ин-т истории, Ленинград, отд-ние. М.-Л.: Изд-во АН СССР, Наука,1962-1968.

87. Татищев В.Н. Общее географическое описание всея Сибири.//Избранные труды по географии России. М.:Географгиз,1950, с.36-76.

88. Татищев В.Н. Рассуждение о ревизии поголовной и касающемся до оной.//Попов Нил. Василий Никитич Татищев и его время. М.:изд. К.Солдатенков и Н.Щепкин, 1861, с.716-758.

89. Татищев В.Н. Руссиа, или как ныне зовут, Россиа.//Избранные труды по географии России. М.:Географгиз, 1950, с.107-137.