Симметрично-асимметричные синтаксические фигуры тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.05, кандидат филологических наук Пугачева, Юлия Николаевна

• Пугачева, Юлия Николаевна
• кандидат филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Пугачева, Юлия Николаевна

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

СИММЕТРИЧНО-АСИММЕТРИЧНЫХ СИНТАКСИЧЕСКИХ ФИГУР И ИХ МЕСТО

В СИСТЕМЕ СТИЛИСТИЧЕСКИХ ПРИЕМОВ

§ 1. Анализ дефиниций антанаклазы.

полиптота и корневого повтора

§ 2. Виды фигур смешения

§ 3. Место фигур смешения в системе и смежные приемы

АСПЕКТАХ

§ 1. Структурные особенности элементов фигур смешения

в структуре фигур смешения

§ 3. Дифференцированные факторы семантической,

морфологической и словообразовательной асимметрии в фигурах смешения

3.1. Семантическая асимметрия антанаклазы

3.2. Морфологические особенности полиптота

и его внутренняя асимметричность

3.3. Словообразовательная асимметрия

корневого повтора

§ 4. Функциональная характеристика фигур смешения

F TT д ra ттт rTiT.-rrvPT>.T ллдтгттттгтла

JL ÍZ X li.1. ЖЛЛ JL UA V^X VX J—d I l_L I../X XX XV X

^ a тг тттпш7 hue 1 ñ

uv^iiv/

РПТЛГПТГ ПГНПРПТ.ТУ ТЛГТПиНТ/rfnR 1/1 с

v^l XX л WiV WliViJliUi^l IIV X V^ XX XX iivv/b»

глш тттяпгр а пчтл a 1 ña

X/XiJJ^ilJLVi X X l>fX

пртлттгуягр1тт/гт7 17 п

XXX

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Симметрично-асимметричные синтаксические фигуры»

ВВЕДЕНИЕ

В последние десятилетия проблемы риторики и тесно смыкающегося с ней экспрессивного синтаксиса привлекают особое внимание филологов, работающих на разном языковом материале. Появление целого ряда капитальных трудов отечественных и зарубежных ученых — Г.Н. Акимовой, O.A. Александровой, Э.М. Береговской, В.А. Королькова, Т.И. Сильман, А.П. Сковородникова, Г.Я. Солгани-ка, П. Гиро, Ж. Дюбуа, О. Дюкро, А. Морье, Т. Тодорова и др., — которыми синтаксические выразительные средства анализируются в свете современных лингвистических представлений, заставляет внимательней присмотреться к отдельным звеньям этой системы, тем более что далеко не все стилистические приемы синтаксического уровня подверглись детальному исследованию. Этим и обусловлен наш интерес к трем видам повтора — антанаклазе, полиглоту, корневому повтору, -....... именуемым симметрично-асимметричными фигурами и занимающим промежуточное положение в классификации экспрессивных синтаксических средств, которая опирается на принцип симметрии асимметрии.

Принцип симметрии лежит в основе окружающего мира в целом, в том числе и в основе многих явлений языка и речи. В переводе с греческого слово £7 ишетрия "симметрия7' означает "соразмерность",

"пропорциональность". Определение симметрии как одной из наиболее общих эстетических категорий включает в себя следующие моменты:

во-первых, соразмерное расположение двух или нескольких элементов относительно организующего началам

во-вторых, гармонический эффект, возникающий благодаря равномерному расположению элементов, составляющих единое целое [191].

Это понятие существовало еще в эпох}7 античности и было приложимо к различным видам искусства, в том числе к искусству слова, иначе говоря, "симметрия <...> является той идеей, посредством которой человек на протяжении веков пытался постичь и создать порядок, красоту, совершенство" [37, с.3'7]. •

Симметрия тесно связана с целым рядом других критериев, близких ей по содержанию, — с категориями меры, пропорции, гармонии, понимаемыми диалектически, поскольку они характеризуют не только самые общие структурные принципы, но и целостность структуры каре таковую, предполагающую и единообразие, и качественное различие, противоположность составляющих ее элементов, то есть единство противоположных начал [92, с.36]. Понятие симметрии, таким образом, соотносится с понятием асимметрии, предполагающей нарушение упорядоченности, равновесия, вносящей разнообразие посредством дисгармонии: они противостоят друг другу, но и оттеняют достоинства друг друга, поскольку говорить об относительности понятия гармонии можно, лишь хорошо представляя себе, что такое дисгармония [92. с.84].

По мнению некоторых ученых, симметрия во всем многообразии своих разновидностей — зеркальная, винтовая, трансляционная и др. [160. с.23-31] — настолько ощутима в природе и творениях человеческих рук, что скрывает диссимметричный характер эволюционного процесса. Диссимметрия понимается как скрытая мощная сила, осуществляющая распад всякой закрытой статичной системы: исход-

вое ее состояние асимметрично, оно предшествует моменту установления равновесия, симметрии, затем эта симметрическая стабильность подвергается слому благодаря диссимметрии, выводящей систему в итоге на более высокий уровень развития через новое асимметрическое состояние [160, с.18]. Анализ различных взглядов на эту проблему [160. с.33-90] еще раз подчеркивает одновременно статический и динамический характер симметрии как одного из глобальных законов эволюции.

Сущность симметрии/асимметрии охарактеризована и в философском, и в математическом, и в естественно-научном, и в эстетическом аспектах, эта дихотомия превратилась в одну из всеобщих категорий познания, применимую к различным сферам жизни. С обсуждением места и роли симметрии/асимметрии в природе. науке, искусстве выступали, например, такие крупные ученые XX века как П. Мерль [206], Г. Вейль [37], В. Г. Гак [49], их работы представляют обширную панораму "плоскости симметрии, в которую мы интегрированы" [206, с. 12].

Многозначность понятия "симметрия" фиксируется и в солидных справочных изданиях, так, статья в авторитетном словаре . "Литтре" [202] содержит семь параграфов, представляющих симметрию как с общеэстетической точки зрения, так и в качестве анатомического, ботанического, геометрического, музыковедческого, стилистического термина.

Таким образом, в науке XX века категория симметрии выступает как один из важнейших методологических элементов исследования и принципов построения научной теории. По выражению академика В. И. Вернадского, этот принцип охватил и охватывает все новые отрасли нашей науки [49. с. 106].

Активное использование понятия "симметрия" в точных науках нередко приводит к математической, естественно-научной доминанте восприятия этой широкой категории [см., например, 182, 191, 209]. И.Ф. Протченко и Н.В. Черемисина, рассматривая понятие художественной симметрии как синонима гармонии, которая в произведении искусства связана с содержанием и во многом определяет не только красот)' и совершенство творения, но и его семантико-художественную емкость, уточняют отличие симметрии художественной от симметрии математической, которое состоит:

— в эстетической ориентации, эстетическОхМ качестве художественной симметрии,

— в приращении смысла, возникающем вследствие этого эстетического качества,

— в отсутствии абсолютной математической строгости в художественных симметрических построениях.

Подчеркивается, что в произведении искусства любого рода важен фактор гармоничного построения, когда соблюдение пропорций обеспечивает красоту целого и различных его составляющих вплоть до микродеталей. Иерархия в гармонической организованности различных разноуровневых композиционных единиц наблюдается и в произведениях словесного искусства [120, с. 150, 152].

Необходимо отметить, что применительно к искусству слова понятие симметрии использовалось еще в античности, например, в трактатах Цицерона: '"<...> речь становится ритмической не только благодаря наличию в ней размера, но также и благодаря построению <.. .>. благодаря характеру симметричного расположения слов "[10. с.255].

Для античных мыслителей симметрия была одновременно и инструментом и непреложным законом риторического построения [91,

с.6]. Этой же традиции следовали риторы последующих эпох [214, с.9]. Ф. Брюно в "Истории французского языка" демонстрировал, к каким ухищрениям прибегали теоретики языка, чтобы придать высказыванию симметрическую форму [157, с. 192-193].

Лингвисты XX века — Ф. Буало [157, с.193-194]. М. Крессо [166, с.202], М. Куро [164, с.94] и др. — приходят к выводу о нежелательности намеренных симметрических конструкций в высказываниях, явно кажущихся искусственными, поскольку они подобны глухим окнам в архитектурных сооружениях. Понятие симметрии подвергается переосмыслению, из инструмента элоквенции оно превращается в фактор, организующий материю языка.

В 1924 году французский ученый Э.-Л. Мартен спроецировал принцип симметрии на художественную речь [204], отметив отсутствие до него систематических исследований этого явления во французской литературе за исключением работ некоторых ученых, затрагивавших вопрос о мелодической и фонической симметрии в поэзии. Опираясь на французскую поэзию и прозу последних трех столетий. Мартен сделал выводы

— о существовании многочисленных типов симметрии: логической, мелодической, силлабической, ритмической и фонической и их гармоническом сочетании в тексте,

— об их разнообразии, системной организации и смысловыразитель-ной функции,

— о двойственной природе литературной симметрии, которая не только является средством создания равновесия, упорядоченности, но и выражает интенсивность, непрерывность, движение,

— о симметрии как средстве выражения мысли и элементе эстетического удовлетворения.

— о симметрии художественной речи как естественном свойстве языка вообще.

Затем Мартен использовал понятие симметрии для изучения индивидуального авторского стиля [203].

Идея французского ученого о разноуровневых (как это видится с точки зрения современной лингвистики) типах симметрии художественной речи привлекла внимание других исследователей, получила широкое распространение и подверглась переосмыслению. Здесь необходимо отметить работу Ж. Шлокера "Равновесие и симметрия в современной французской фразе" (1957) [214], где анализируется классическое понимание симметрии (сюда же автор относит и определение Мартена) и дается современная трактовка этого явления. Классическое определение симметрии — "сходное расположение сходных элементов" [204, с. 16] — выражает ее статический, закрытый характер, она находится вне колебаний контекста, и ее понимание ограничивается внешними признаками. Современное определение симметрии,- предлагаемое Шлокером, — "параллельное расположение грамматических конструкций относительно ритмического или морфологического центра " [214. с. 13] подчеркивает ее внутреннюю сущность. Очень ценным в этой работе является и осознание различной лингвистической природы симметрии и асимметрии, интеллективно-сти одной и спонтанности другой, и их диалектической взаимосвязи в языке, а также обзор лингвистических трудов по проблеме симметрии /асимметрии с J 889 по J 952 годы.

Если Э.-Л. Мартен увидел действие принципа симметрии в речи, то С.О. Карцевский увидел его глубже, в развитии самой системы языка. В статье "Об асимметричном дуализме языкового знака", опубликованной в i929 году, он показал асимметрию

омонимии и синонимии языкового знака, возникающую в результате расхождения плана содержания и плана выражения [67]:

— знак и значение не покрываю!' друг друга полностью." один и тот же знак имеет несколько функций, одно и то же значение выражается несколькими знаками:

— всякий лингвистический знак является в потенции омонимом и синонимом одновременно, то есть принадлежит к ряду переносных, транспонированных значимостей одного и того же знака и к ряд}' сходных значимостей, выраженных разными знаками; омонимический ряд является по своей природе скорее психологическим и зиждется на ассоциациях синонимический ряд имеет логический характер, поскольку его члены мыслятся как разновидности одного и того же класса явлений;

— обозначающее (звучание) и обозначаемое (функция) постоянно скользят по "наклонной плоскости реальности", выходя из рамок, обозначенных для каждого из них его партнером: обозначающее стрвхмится обладать иными функциями, нежели его собственная, обозначаемое стремится к тому, чтобы выразить себя иными средствами, нежели его собственный знак, они асимметричны, но будучи парными оказываются в состоянии неустойчивого равновесия. Именно благодаря этому асимметричному дуализму структуры знаков лингвистическая система может эволюционировать: "адекватная7" позиция знака постоянно перемещается вследствие приспособления к конкретной ситуации.

Развивая положения Карцевского, современные лингвисты находят многочисленные примеры нарушения взаимооднозначного соответствия между содержанием и выражением на всех уровнях языка. На эту его особенность обращали внимание ведущие отечест-

венные языковеды: B.B. Виноградов, Л.В. Щерба, P.A. Ьудагов, О.С. Ахманова и др.

Понятие асимметрического дуализма языкового знака используется современными исследователями не только при анализе разноуровневых лингвистических явлений, но и применительно к художественной речи, которой свойственно доведение до предела асимметричного дуализма лингвистического знака во всех возможных направлениях [70. с. 106; illj. В.Ii. Григорьев, отмечая асимметрию между словом и образом, высказывает мысль о том, что старая идея Карцевского относительно асимметричного дуализма лингвистического знака могла бы получить развитие именно в рамках поэтики [55, C.I85-I86J.

Новое осмысление получает и сама теория Карцевского. Так, например, Ф.И. Маулер [lüij вводит понятия качественной и количественной асимметрии, присущих строению знака.

Качественная асимметрия — это все те несоответствия, которые наблюдаются между сторонами языкового знака, несмотря на их нерасторжим ое единств о:

— линейность плана выражения не находит соответствия в плане содержания. носящего глобальный характер;

— расхождение между ранговыми номерами единиц содержания и единиц формы;

— весь комплекс частных противоречий между формой и содержанием языковых единиц, который не только не препятствует их органическому единству, но является возможным лишь гам. где такое единство имеется.

Несоответствие между количеством означающих и означаемых в языке вообще и в отдельных знаках в частности Маулер называет асимметрией количественной. Если предположить, что план выраже-

ния и план содержания — закрытые множества Mi и М2, которые в силу двусюронности знака являются антиподами, можно представить, что эти два множества, репрезентируя язык во всем богатстве и разнообразии его ресурсов, не находятся в отношении зеркального соответствия. Множество М2 значительно обширнее: подавляющее большинство составляющих его единиц сгруппированы в подгруппы, каждой из которых соответствует одна единица множества Мь Другое проявление количественной асимметрии, выраженное гораздо менее определенно, носит обратный характер: одной единице множества ivl2 соответствуют две или более единиц из множества ivij. • Таким образом, качественная асимметрия детерминирована самой природой языка, она обязательна. Количественная асимметрия становится возможной лишь благодаря качественной, она чаще всего детерминирована внешними по отношению к языку факторами, она факультативна и распадается на два феномена, обратных по отношению друг к другу и традиционно называемых многозначностью и синонимией.

Итак, идея симметрии/асимметрии прочно укореняется в лингвистике и используется как в приложении к фактам языка, так и в приложении к фактам речи [см., например, 35, 49, 58, 63, 65, 72, 104, 133. 146; 47, 56, 78, 88. 117, 145. 151, 162, 165. 213. 226j. B.i". Гак совершенно справедливо отметил, что если в 30-е годы XX века "применение термина "асимметрия" к фактам языка могло казаться метафорой, то развитие языкознания за прошедшие полстолетия не только характеризуется все более широким использованием пары симметрия/асимметрия, но и осознанием этих категорий как отражения фундаментальных черт строения и функционирования языка" [49, c.lOoj.

В современных словарях [172, 193. 201, 205j термин "симметрия" отражен применительно не к языку вообще, а к поэтике

и стилистике, что вполне естественно благодаря их связи с античными риторическими теориями, активно использующими это понятие.

Значительной объяснительной силой принцип симметрии обладает применительно к синтаксическому пласту стилистических средств [26-28, 34, 71, 95]. Как известно, предметом экспрессивного (аффективного) синтаксиса является комплекс структур, способных привносить в сообщение дополнительную аффективность. По традиции, идущей из античности, эти структуры называют синтаксическими фигурами. Особенно часто понятие симметрии/асимметрии используется при анализе таких приемов как синтаксический параллелизм и повтор [61; 113; 116. с.48; 148; 157, с. 192196, 248, 249]. Считая повтор конституирующим принципом создания симметрии, П. Валери отмечал, что любое построение возникает благодаря контрастам, сходствам, симметрии — разнообразным формам повтора вообще [223, с. 1038].

Синтаксические виды повтора вместе с другими фигурами этого уровня . могут быть классифицированы по принципу симметрии/асимметрии. Согласно этому критерию, предложенному и обоснованному Э.М. Береговской [29, с.7-9], общая картина аффективного синтаксиса выглядит так. Все синтаксические фигуры распадаются на 3 группы:

фигуры первой группы усиливают экспрессивность контекста, благодаря своему тяготению к симметрии, этот класс фигур составляет синтаксис равновесия, или уподобления:

фигуры второй группы повышают экспрессивность фразы за счет нарочитого разрушения ее нормативной структуры, за счет создания некоторой структурной хаотичности, образуя класс фигур расподобления:

третья группа реализует принцип симметрии/асимметрии одновременно, формируя класс разнонаправленных фигур.

Использование принципа симметрии/асимметрии для классификации и анализа выразительных синтаксических средств — лишь один из современных подходов к этом}7 стилистическому пласту. Проблемы экспрессивного синтаксиса приобретают в последние 30 лет все большую актуальность и обсуждаются в целом ряде работ [см., например. 4, 6, 29, 34, 96, 128. 131, 143]. Это связано с интенсивным изучением структуры текста, языковой личности как субъекта речевой деятельности, воздействия речи на воспринимающего [6, с.7].

Одним из тех, кто впервые привлек внимание исследователей к важности экспрессивного элемента в синтаксисе, был Ш. Ьалли. Он показал, что синтаксические средства, называемые им косвенными выразительными средствами, в отличие от лексических, прямых, способны придавать речи особый аффективный заряд [18, с.298 и сл.]. На важность изучения экспрессивного синтаксиса указывали и другие видные лингвисты. В.В. Виноградов в круг необходимых исследований по стилистическому синтаксису включал проблем}' экспрессивных (выразительных, изобразительных) оттенков, присущих той или иной синтаксической конструкции или комбинациям синтаксических конструкций [40, с.61]. он отмечал важность для стилистики "различия в формах и видах строения, состава и объема даже простого предложения" [42. с. 12].

В последние десятилетия экспрессивный синтаксис значительно продвинулся вперед в изучении отдельных фигур на разном языковом материале. В 90-х годах интерес к нему нисколько не снизился [см.. напр.. 7. 32. 39. 69. 83. 113. 127]. Разрабатывая область синтаксических фигур, экспрессивный синтаксис тесно смыкается с риторикой, переживающей сейчас период возрождения.

Как известно, риторика, частью которой является теория фигур, знала и времена бурного расцвета, и полного упадка. Родоначальниками науки о красноречии были классические софисты V в. до н. э., высоко ценившие слово и силу его убеждения. Серьезно и глубоко к ораторскому искусству отно-экспрессивный сился Платон. Основы риторики как науки, неот-

г-пптаиги г „

делимом от логики и диалектики, ооладающей особой динамической выразительностью, заложил Аристотель. Один из его продолжателей перипатетик Феофраст (ГУ-Ш вв. до н. э.) дал знаменитое учение о выборе слов и словосочетаний, тем самым наметив ряд важных стилистическо-эстетических проблем. Наконец, известны заслуги теоретиков стоической грамматики и логики ¡91. е.] 1\.

Совершенно очевидно, что история размышлений над языком начинается с появлением истории человеческой культуры, и риторика занимает почетное место в этой традиции [221, с.91 }. Наука о красноречии подвергла детальному изучению так называемое сочетание слов (Дионисий Галикарнасский, I в. до н. э.). дающее периодичность и ритмичность речи, развила теорию стилей (Деметрий. I в. н. э.. Гермо-ген, И в. н. э.). важную для эстетических учений. В сочинениях Цицерона (¡в. до н. э.) хорошо ощущается, как проблемы стиля получают напряженно жизненный характер, выходя за рамки общепринятых дефиниций. Квинтилиан (I в. н. э.), автор самого подробного сохранившегося курса античной риторики, совершает в своем трактате экскурс в историю греческой и римской литературы.

С началом христианства риторика переживает подлинно тяжелые времена и предается забвению на весь период средневековья.

Возрождение знаменуется ощутимым поворотом к искусству слова, что прежде всего объясняется возрождением античного идеала человека. Великие мыслители этой эпохи — Данте, Латини. Бруни — считали занятия языком необходимыми для формирования личности.

В Xvíí-XViíi вв. приверженцами антириторизма были Декарт, Спиноза, Локк, Кант. Паскаль же, напротив, являлся страстным сторонником восстановления риторики в полном объеме. Его исследования во многом предваряют работы бельгийских и американских школ неориторики XX века. Естественный язык в понимании Паскаля — не полный ошибок вариант формализованного языка, а иное образование, требующее особого анализа.

И все же с течением времени риторика становится схоластичной, риторы стремятся к разработке лишь одной ее части, elocutio. Однако нельзя не отметить три ярких события в истории элоквенции XVII-XÍX веков — появление капитальных трудов Лами, Дюмарсе и Фонтанье. Б. Лами в трактате "Риторика, или искусство красноречия" (1688) [19ój не только тщательно проанализировал разнообразные средства выразительности речи, но и сделал выводы о системе языка вообще. Дюмарсе, которого можно считать крупнейшим французским лингвистом XViil века, оставил наряду с трудом по грамматике ценный трактат под названием "Тропы" ¡ I8üj. долгое время считавшийся шедевром риторического жанра. В начале XIX века П. Фонтанье переиздал трактат Дюмарсе, сопроводив его обширным "Комментарием" [I8ij. а затем опубликовал свой собственный риторический курс в двух томах, который стал настоящей энциклопедией фигур [183].

С наступлением эпохи романтизма науке о красноречии объявлена война: "Guerre à la rhétorique et paix à la syntaxe!"- провозгласил В. Гюго [цит. по 159, c.îBj.

К концу XiX — началу XX вв. риторическая наука окончательно омертвела, стала предметом насмешек и невыгодных сравнений [2. с.З, 19; 118, c.333j. Однако были и те, кто сожалел о непопулярности науки о фигурах. П. Валери писал в 1944 году: "Область фигур, которой занималась античная риторика, почти не интересует современное образование, отказ от них — повод для сожаления " [цит. по 159, с. 18; см. также 186, с.23-42].

И вот со второй половины XX столетия начинается эпоха настоящего возрождения риторики, переосмысляемой в свете новых филологических теорий. Р. Барт и другие ученые называют ее лингвистикой коннотаций. Возвращение риторики школой французского структурализма было воспринято с энтузиазмом, во многом благодаря именно ей и произошло выдвижение этой обновленной науки на авансцену интеллектуальной жизни. С середины семидесятых годов существование риторики как серьезной комплексной дисциплины не подвергается сомнению. По словам Ц. 1'одорова. реабилитация этой древней науки, столь желаемая Валери, Поланом, Якобсоном и Бенве-нистом, — свершившийся факт [219, с. 193].

Для каждой из национальных школ неориторики характерен свой круг разрабатываемой проблематики [5, 44. 102, 136]. Во франкоязычном ареале это аргумент ытивная риторика, представленная работами Перельмана. метариторика, занимающаяся теорией риторики и интерпретацией ее концептов, которую развивают Р. Барт. Ж. Же-нетт, Ж. Коэн.Ц. Тодоров и др., общая риторика льежской школы под руководством Ж. Дюбуа. В отечественной традиции XX века привлечение интереса к проблемам риторики связано с именами С. Аверин-

цева [3], В. Аннушкина [8J, Н. Безменовой [20-25J, Э. Береговской, А. Волкова [45J, В. Вомперского [46], М. Гаспарова [52, 53J, Н. Кохтева [75J, А. Лосева, Ю. Лотмана, С. Меликовой-Толстой [103J, Ю. Рождественского [121J и некоторых других [например, 1, 54, 105-107].. Итак, возрождение риторики выражается:

— в переосмыслении существующих риторических традиций и систематизации истории развития риторики с античности до наших дней (добавим к уже упомянутым рабогам [9. 11, 222, 24}):

— в переиздании капитальных трактатов Цицерона, Лами, Дюмар-се, Фонтанье и других великих риторов и в анализе их творчества [14, 53, 73, 80. 115. 142. 168, 175. 187.216, 221,225,227. 228J;

— в обращении к риторическим проблемам видных современных исследователей и в широкой разработке концептов риторики в свете новых научных теорий [29, 48, 86. 93, 119, 125, 132, 154. 159, 169, 174, 197,207,218,219];

— в развитии риторики как обновленной прикладной дисциплины, которая должна занять достойное место в современной системе образования [66, 84, 87, 100. 105-107. 126, 139, 188].

классификации

В риторической системе особый интерес исследователей-лингвистов привлекает раздел стилистических фигур. Единой, общепринятой их классификации не существует. Не было ее. как указывает М.

П ОАТ Ы I? ПиТИ71т.ТР ППРЛ 1АЦО /г-Л1

X А V ^^ . и А' 11 щи^ Ир^тЧ'ИМ \NJ1\A.,

//ш;*гг> няппммрл пя-;шмиа к ппмн/пммиу янтииниу

•I----л- л»«^!-....---—..... ~ . ......

классификациях у П. Гиро [194. с.20-2]] и Д. Деласа [170. с.41]). Античность различала "тропы" ("обороты") и "фигуры", а среди собственно фигур — фигуры мысли и фигуры слова. К тропам

относятся отдельные слова, употребленные необычным образом, к фигурам — сочетания слов. Если с изменением этих сочетаний меняется и смысл, то перед нами фигура мысли, если нет —г фигура слова. Фигуры мысли — средство выделить данную излагаемую мысль, фигуры слова — просто привлечь внимание к тому или иному месту в речи.

Фигуры мысли делились на четыре группы: уточняющие позицию оратора, уточняющие смысл предмета или отношение к предмету и уточняющие контакт со слушателем.

Фигуры слова включали: фигуры прибавления — повторения, подкрепления, фигуры убавления — с пропуском подразумеваемого члена словесной нос ледов а те льнос ти,

фигуры перемещения (расположения) — взаимоперемещение двух смежных слов, разъединение двух: связанных слов, параллелизм [52, C.40-47J.

Впоследствии риторы в основном придерживались подобного деления, однако относили к классам фигур мысли, слова и тропов разные приемы. В этом мы убедились, проанализировав классификации фигур, данные в некоторых риторических трудах XV1I-XIX веков [156, 167, 173, 180, 184. 189. 196J. Риторы этого периода иногда пытались развить античную таксономию. Так. Домерон не только делит фигуры на фигуры мысли, слова и тропы, но и соотноси! их со стилями речи.

— простые фигуры характеризуют речь убеждающую,

— умеренные — речь образную,

— возвышенные — речь не просто образную, а страстную.

Дюмарсе, описывая фигуры мысли и слова, уточняет, что фигуры слова зависят от словесного материала, от формы слова, тогда как фигуры мысли не имеют такой зависимости и состоят в выражении мысли и чувства.

Особняком стоит классификация Фонтанье [183], которая является настоящим шедевром таксономического анализа и включает в себя 7 классов, в свою очередь подразделяющихся на подклассы, разряды и виды в зависимости от природы явлений, степени их синтаксической протяженности и индивидуальных особенностей. Фонтанье выделяет классы фигур значения, экспрессии, дикции, конструкции (или построения), способа выражения, стиля, мысли. Он расширяет и совершенствует классификацию Дюмарсе.

Авторы современных систематизаций либо следуют старым моделям, как, например, П. Бакри [153]. Ж.-П. Колиньон и 11.-В. Бертье [163], А. Сюами [218], либо пытаются сформулировать новые логические матрицы для деления стилистических приемов.

В классификации Ц. Тодорова [221] первым критерием деления является описуемость. Выражение становится фигурой с того момента, когда мы понимаем, как его описать. Этот критерий касается всех существующих фигур, и его можно назвать слабым, а класс этих фигур —открытым. Второй критерий — нарушение каких-либо правил. законов языка. Он применим лишь к части фигур и является сильным. Таким образом, по мнению Тодорова, существует две группы стилистических фактов: фигуры, представляющие собой лингвистические аномалии, и фигуры, не являющиеся ими. Аномалии и фигуры в свою очередь делятся на 4 подгруппы, определяющиеся соотношениями звука и смысла, знака и референта, синтаксисом, семантикой.

В основе классификации Дюбуа и его льежской группы [62] лежит одно из важнейших свойств дискурса — его членимость на все более мелкие единицы. Здесь используется теория языковых уровней Бенвениста. В результате выделяются 4 основных типа риторических фигур:

— область метаплазмов, изменяющих звуковой или графический облик слова;

— область метасемем, заменяющих одну семему на другую, модифицирующих организацию сем "нулевой ступени";

— область метатаксов, видоизменяющих структуру предложения;

— область металогизмов, которая совпадает с тем, что риторы называли "фигурами мысли", изменяющими логическую значимость фразы и не подчиняющимися лингвистическим законам.

Риторическим является отклонение, направленное на получение "поэтического эффекта", а основной задачей риторики — порождение этоса, аффективного состояния получателя информации.

Подобные разноуровневые классификации предлагаются Д. Деласом [170], О. Дюкро и Ц". Тодоровым [178]. Разнородный характер фигур учитывает и Ю. М. Скребнев [130]. По его мнению, их структура может иметь чисто синтаксический, конструктивный характер, а может зависеть и от семантики образующих их лексем. Первые, имеющие чисто синтаксическую природу, включаются в сферу парадигматического и синтагматического синтаксиса. Вторые входят в компетенцию синтагматической семасиологии. В отличие от парадигматической семасиологии, которая рассматривает фигуры замещения, то есть тропы, синтагматическая семасиология выделяет фигуры совмещения, основанные на соотношении тождественных значений, разных значений и контрастных значений.

О синтагматике и парадигматике образных средств писали и другие лингвисты [напр., 12. с.126; 16, с.135].

Еще один новый подход к классификации стилистических приемов осуществляется в "Стилистическом словаре" Ж. Мазалейра и Ж. Молинье, наиболее полном и современном из подобных словарей. Авторами предлагается деление фигур на макроструктуры и микроструктуры.

Микроструктуры отличаются от макроструктур тем, что могут быть вычленены из отрезка речи, исчезают или видоизменяются при изменении составляющих их элементов, определимы с первого предъявления, могу! быть интерпретированы лишь в рамках узкого контекста. Микроструктуры — это традиционные фигуры способа выражения и построения.

Макроструктуры не могут быть вычленены из отрезка речи, не исчезают при изменении составляющих их элементов, не всегда определимы в результате первого предъявления и могут быть интерпретированы лишь в рамках широкого контекста. Нередко макроструктуры включают в себя микроструктуры, однако не могут быть сведены к их сумме. Макроструктурами являются фигуры, традиционно называемые фигурами мысли.

3. И. Хованская и Л. Л. Дмитриева [140, с.246-283] осуществляют деление стилистических приемов по функциональному принципу — их принадлежности к лингвистической или литературной стилистике, Они отграничивают тропы вообще (языковые тропы), используемые в разных типах речи, в том числе в разговорной, от стилистических (литературных) приемов, в которых изначально присутствует' эстетическая установка. а затем выделяю! стилистические приемы тропологического характера (на базе языковых тропов) и стилистические приемы не тропологического

характера, возникающие на основе Лексических, лексико-грамматических, просодических и структурных факторов. К типу стилистических тропо логических средств относятся метонимия, метафора, персонификация, иносказание, фигура умолчания, аллегория, сИхМвол; к типу стилистических не хронологических приемов — эпитет, ирония, гипербола, лексический повтор, синтаксический и лексико-синтаксический параллелизм, градация; сравнение понимается как явление промежуточного характера.

Для систематизации стилистических средств отдельных языковых уровней, в частности, экспрессивного синтаксиса, современными исследователями также предлагаются разнообразные критерии.

Экспрессивный синтаксис, именуемый эмоциональным К.А. Долининым, включает в себя, по его мнению, аффективные модели, распадающиеся на 5 классов в зависимости от интонационного фактора, который определяет степень действительной эмоциональности этих моделей в речи. Таким образом, выделяются следующие потенциально аффективные синтаксические модели:

— модели предложений с восклицательными словами; .— различные виды повтора;

— сегментированные предложения;

— эллиптические конструкции разных видов;

— парцеллированные или присоединительные конструкции [59, с.226-229].

А. И. Мороховский и др. [109. с.137-139] принимают за основу деления экспрессивных средств синтаксического уровня трансформацию исходной модели предложения (8-Р-ОсНг-Ошс1-А) в иные модели, которые становятся стилистически маркированными. В

соответствии с типами трансформации исходной модели все выразительные средства можно разбить на три группы:

— выразительные средства, основанные на редукции исходной модели;

— выразительные средства, основанные на экспансии исходной модели;

— выразительные средства, основанные на изменении порядка следования компонентов исходной модели.

Критерием классификации стилистических синтаксических средств может являться принцип симметрии/асимметрии, который мы описывали выше. Согласно этому критерию, предложенному и обоснованному Э.М. Береговской, приемы экспрессивного синтаксиса распадаются на 3 класса:

симметричные фигуры: большинство видов повтора (контактный, дистантный, цепной повтор, анафора, эпифора, анэпифора, эпанафора), антитеза, асиндетон, полисиндетон, синтаксический параллелизм, хиазм;

асимметричные фигуры: инверсия, парцелляция, риторический вопрос, сегментация, фигура умолчания, эллипсис;

симметрично-асимметричные фигуры: антанаклаза, гомео-телевт, градация, зевгма, корневой повтор, полиптот.

Существуют и другие возможности построения картины экспрессивных синтаксических средств в их взаимосвязи [74. 99, 128, 138]. Но поскольку, по нашему мнению, принцип симметрии обладает применительно к экспрессивному синтаксису наибольшей объяснительной силой, мы будем в дальнейшем анализе фигур опираться именно на нею.

Таким образом, отправной точкой анализа мы считаем принадлежность антанаклазы, лолинтота и корневою поворота к

классу симметрично-асимметричных синтаксических фигур, или

фигур смешения, а центральным понятием в данной диссертации выступает понятие симметрии.

Актуальность изучения симметрично-асимметричных видов повтора определяется значительным усилением в последнее время интереса к риторике вообще и к экспрессивному синтаксису в частности, активным применением принципа симметрии/асимметрии к фактам языка и речи, а также недостаточной изученностью антанаклазы, полиптота и корневого повтора.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые осуществляется многоаспектный анализ этих синтаксических фигур в качестве стилистических универсалий с опорой на принцип

Теоретическое значение исследования заключается в дальнейшей разработке проблем экспрессивного синтаксиса и в возможности экстраполирования модели анализа, используемой в данной диссертации, на другие стилистические приемы.

Практическая ценность работы состоит в том, что результаты исследования могут быть использованы при чтении теоретических курсов по стилистике, на занятиях по аналитическому чтению, для спецкурсов, на семинарах но интерпретации текста.

Основная цель исследования — многоаспектный анализ симметрично-асимметричной сущности и стилистической универсальности антанаклазы. полиптота и корневого повтора и определение их роли в формировании индивидуального авторского стиля.

В задачи исследования входит:

— анализ существующих данных об антанаклазе, полиптоте, корневом повторе и уточнение их дефиниций на основе релевантных признаков фигур;

— определение их видов, структурных особенностей и места в системе стилистических приемов;

— семантическая, морфо-синтаксическая, функциональная характеристика названных выше фигур и выявление их частотных моделей;

— выявление особенностей антанаклазы, полиптота, корневого повтора в индивидуальных стилях франкофонных поэтов.

Материалом исследования являются в основном произведения малой формы (пословицы, афоризмы, рекламные тексты и др.) и современная французская поэзия. Привлечение текстов на русском языке — 25% от общего количества случаев использования фигур смешения (1500) — обусловлено желанием продемонстрировать универсальность (в смысле Р. Якобсона) изучаемых явлений.

Основным комплексным методом исследования является наблюдение, сопоставление, комментирование и описание языковых и речевых фактов. На определенных этапах используется метод симптоматической статистики.

Заключение диссертации по теме «Романские языки», Пугачева, Юлия Николаевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Система экспрессивных средств синтаксиса тесно смыкается с теорией фигур, одним из разделов риторики, переживающей в последние десятилетия период возрождения. Возобновление интереса к античной науке о слове выражается в переосмыслении существующих риторических традиций и систематизации истории развития риторики, в переиздании капитальных трактатов Цицерона, Лами. Дюмарсе, Фонтанье и других великих риторов и в анализе их творчества. • в обращении к риторическим проблемам современных исследователей и в широкой разработке концептов риторики в свете новых научных теорий, в развитии риторики как обновленной прикладной дисциплины, которая должна занять достойное место в современной системе образования.

Сферой особо пристального внимания филологов является область стилистических фигур. Этот раздел риторического знания, именуемый в античной традиции Ыошйо. привлекал исследователей на протяжении всей истории существования науки о красноречии. Переосмысленная в свете современных лингвистических представлений риторика — так называемая неориторика — стремится совершенствовать теорию фигур, определить коннотацию и универсальность каждой из них, осуществить их новые классификации, используя различные логические матрицы. Например, показательным способом систематизации экспрессивных синтаксических средств является дихотомия симметрия/асимметрия.

Симметрия, являясь одним из наиболее генеральных принципов, связанных с представлениями о гармонии и красоте, находится в диалектическом соотношении с понятием асимметрии, они противостоят друг другу, но и оттеняют достоинства друг друга. Возникнув в эпох}' античности применительно к разным видам искусства, эта классическая оппозиция превратилась со временем в одну из всеобщих категорий познания, используемую в различных сферах жизни и деятельности человека. В работах крупных ученых и философов XX века (П. Валери. Г. Вейля. В. Вернадского. В. Гака. М. Мерля и др.) широко обсуждается роль симметрии асимметрии в природе, науке, искусстве.

Применительно к искусству слова понятие симметрии использовалось еще в античности, о чем свидетельствуют трактаты риторов той эпохи. Но глу боко, как фактор, организующий материю языка и речи, дихотомия симметрия/асимметрия была осмыслена в первой трети XX века Л. Мартеном и С. Карцевским. Мартен спроецировал принцип симметрии на художественную речь, Карцевский увидел его глубже, в развитии самой системы языка, показав асимметрию многозначности и синонимии, возникающую в результате расхождения плана содержания и плана выражения.

В дальнейшем идея симметрии асимметрии прочно укоренилась в лингвистике как в приложении к фактам языка, так и в приложении к фактам речи (В. Гак, В. Григорьев, Ф. Маулер. Н. Черемисина. М. Шепайро, Ж. Шлокер, Р. Якобсон и др.).

Чаще всего, как подтверждают современные словари, термин "симметрия" применяется в поэтике и стилистике. Особенно широко оппозиция симметрия/асимметрия используется при анализе синтаксических фигур, причем она рассматривается не только как основа отдельных стилистических эффектов, но и как принцип целостной классификации фигур экспрессивного синтаксиса. Согласно этому критерию деления, пред; южен ному и. обоснованном)' Г).М. Ьерегов-ской. синтаксические фигуры распадаются на три класса: симметричные фигуры, сообщающие дополнительное равновесие высказыванию: асимметричные фигуры, повышающие экспрессивность фразы за счет нарочитого разрушения её нормативной структуры: симметрично-асимметричные фигуры (фигуры смешения), совмещающие в себе оба противоположных начала.

Максимально действие принципа симметрии/асимметрии манифестирует последняя группа, фигуры смешения, в частности, три вида повтора — антанаклаза, полиптот и корневой повтор, представляющие в силу недостаточной изученности большой интерес для исследования.

Как почти все явления экспрессивного синтаксиса, они не укладываются в чисто синтаксические рамки, представляя собой сложную взаимосвязь элементов разных уровней. С учетом этой особенности исследуемых приемов, нами предложены уточнение их дефиниций,» конкретизация места в системе стилистических приемов и размеров контекста реализации: являясь видами синтаксического повтора, то есть занимая со структурной точки зрения место в системе синтаксических фигур, фигуры смешения имеют дополнительные типы обусловленности (антанаклаза — семантическую, полиптот — морфологическую, корневой повтор — словообразовательную) и предполагают столкновение разных значений, разных грамматических форм одного слова или однокоренных слов в пределах микроконтёкста или макроконтекста, приближенного по объему к микроконтексту.

Разнонаправленность этих фигур объясняет, во-первых, применение к ним разнообразных терминов (зафиксирован 31 вариант наименований фигур смешения), среди которых нами выбраны наиболее прозрачные и экономные — антанаклаза. полиптот. корневой повтор. Во-вторых, их симметрично-асимметричный характер обуславливает наличие значительного количества родственных, смежных приемов, которые разделены нами на три группы: первую группу составляют сами антанаклаза. полиптот и корневой повтор, которые имеют общую симметрично-асимметричную природу и интенсивно взаимодействуют друг с другом: вторую группу составляют стилистические явления, смежные с фигурами смешения по общему для них признаку повторяемости; в третью группу входят стилистические приемы, близкие им по индивидуальным признакам.

Бинарная природа антанаклазы, полиптота и корневого повтора характеризуется динамизмом, способностью усиливать симметрию, асимметрию или оба эти начала одновременно. Эти процессы могут осуществляться

1)в структуре фигур смешения при реализации определенных синтаксических функций элементами фигур в предложении (такие типы симметрии/асимметрии мы именуем интровертивными) и при взаимодействии с другими синтаксическими фигурами или между собой (экстравертивная симметрия/асимметрия);

2) в их семантическом, морфологическом и морфемном наполнении (иитровертивные дифференцированные типы асимметрии).

Факторы роста структурной интровертивной и экстравертивной симметрии/ асимметрии являются общими для всех трех фигур и могут быть представлены в виде следующих схем: возрастание симметрии; усиление асимметрии; одновременный рост симметрии и асимметрии.

Интровертшшая структурная симметрия возрастает, если элементы фигуры формирую! предикативное ядро предложения, являются однородными членами предложения, если наблюдается сходство их синтаксических функций в простом предложении или их параллелизм в сложном предложении.

Ннтровертивная структурная асимметрия возникает, если элементы фигуры являются подлежащим и сказуемым в разных основах сложного предложения, в позициях: сказуемое прямое (косвенное) дополнение, определяемое / определяющее (разные варианты).

Экстравертнвиые типы симметрии/асимметрии усиливаются при расположении элементов фигуры согласно моделям приемов из классов симметрии или асимметрии, при взаимодействии самих фигур смешения с усиленной симметрией или асимметрией, при взаимодействии фигур смешения с фигурами симметрии или асимметрии, а также при конвергенции двух фигур смешения по образцу симметричной фигуры.

А, Р, 1.)

С.

-Г— ей

А. Р, 13 уеА8,

А, Р, О

Симметричное и асимметричное структурные начала могут усиливаться одновременно при комбинации упомянутых факторов или контаминации фигур смешения между собой.

Усиление дифференцированной интровертивной асиммет рии у каждого и 5 исследуемых приемов характеризуется отдельным набором факторов.

У антанаклазы это столкновение разных (главного / второстепенного, прямою переносного, прямого тропологического, стилистически нейтрального маркированного, словарно зафиксированного / контекстуального, свободного / фразеологически связанного и др.) и разнородных (тропологического фразеологического и т.п.) типов значений слова; деструкт(ия фразеологизмов; реализация бол1лпего количества значений, чем словоупотреблений; сочетание вербальных и невербальных знаков в составе фигуры.

Асимметричное начало в семантике антанаклазы не усиливается при использовании лексических значений одного типа или оттенков одного значения.

У корневого повтора реализация однокоренными словами оппозиционных сем: двойная интерпретация сложносоставных слов; деструкция фразеологизмов; необычное использование имен собственных, а также иноязычных слов с соответствующим графическим оформлением; авторские словообразования.

Усиление внутренней асимметрии полиптота характеризуется ненормативным использованием грамматических форм.

Типы фигур смешения схематически молено изобразить так:

Ось 8 содержит факторы усиления симметрии; ось А8 — факторы усиления асимметрии; вектор расположенный на стыке плоскостей симметрии и асимметрии, обозначает обычную симметрично-асимметричную фигур}', стрелка указывает на способность усиления симметричного и асимметричного начал одновременно; вектор отклоняющийся в плоскость симметрии, обозначает усиление симметрии; вектор отклоняющийся в плоскость асимметрии, обозначает усиление асимметрии.

Тонкая нюансировка при использовании корневого повтора, ан-танаклазы и полиптота возможна и благодаря их сложной структурной организации. Количество повторяющихся элементов соответственно варьируется в них о! 2 до 3. 5. 8. Эти фигуры могут быть полными, трансформированными и усеченными, они могут образовывать сращения и интерфигуры, взаимодействуя как друг с другом, так и с другими приемами разных уровней. Под, сращенными фигурами мы понимаем случаи, когда повторяющиеся элементы являются двумя фигурами сразу, под интерфигурами наличие общего или общих элементов у двух или нескольких синтаксических приемов. Здесь возможны 6 случаев:

1) создание антанаклазой, полип к пом и корневым повтором сращений и инт ерфигур между собой:

2) инт ерфигуры с приемами дру гих синтаксических классов и других языковых уровней:

3) контакт интерфигуры смешения с другими приемами;

4) элементы фигу ры смешения или сращенной фигуры полностью входят в сост ав другого приема:

5) интерфигура смешения входит в состав другой фигуры;

6) контакт двух интерфигур между собой.

Полиглот доминирует по максимальном}" количеству повторяющихся элементов (8), а также по час! о тост и в общем корпусе фигур смешения и по числу многозлеменгтгых форм:

I кол-во в общем корпусе фигур 11 = 3 и >3 р 36,5 % 3,4 % 1.6 °0

А 30, 4 % 1,4 % 0.8% '

1) 33, 1 % 1.5 °о —

Отметим, что морфологически полиптот чаще всего выражен глаголом (75.3 °<>). таким образом широта глагольной парадигмы объясняет разнообразие структурных вариаций фигуры; на втором месте существительное (19.9 °о). Глагол и существительное также чаще всего используются корневым повтором (К т V ^ 29.4 ° о." N н N = 21.1 °о* N + Аф = 14.7 %; V - V - 13.6 %) и антанаклазой (Ы = 50.8 %; V -31 °о). однако всеми тремя фигурами смешения в той или иной мере используются все части речи вплоть до служебных (антанаклаза).

Помимо упомянутых выше общих структурных типов фигур нами определены дополнительные типы и виды антанаклазы и по-липтота.

Антанаклаза: по степени семантической когерентности можно выделить сильный тип (реализация разных словарно зафиксированных значений) и слабый тип (отсутствие словарной зафиксированное™); по степени синтаксической обусловленности — нераспространенный. свободный тип (актуализация значения самим словом) и распространенный, связанный тип (реализация значения в словосочетании): выделяются также реверсионная антанаклаза (сужение, расширение смысла) и силлептическая (наличие большего количества значений чем словоупотреблений).

Полиптот. тип закрытого множества (исчерпывается вся временная парадигма глагольного полиптота) и тип открытого множества (незавершенность парадигмы, предполагающей законченность).

Для корневого повтора не характерно наличие особых типов, однако он обладает наибольшим количеством факторов (6) дифференцированной внутренней асимметричности в от личие от антанакла-зы (4) и полиптота (1).

Разнонаправленным характер симметрично-асимметричных синтаксических фигур способствует выполнению ими разнообразных стилистических функций. Это, во-первых, функции, свойственные антанаклазе, полиптоту и корневому повтору как видам повтора вообще: выделительная, сопоставительная, противопоставительная, изобразительная, характерологическая, побудительная, усилительная, функции обобщения и эквивалентности отношений; во-вторых, функции более частного порядка, зависящие от дифференцированных видов обусловленности фигур смешения; в-третьих, функции общеэстетического плана, реализуемые как в микро-, так и в макроконтекстах: усиление эмоционального фона кошексга, придание ему особого динамизма или драматизма, создание смысловой доминанты текста и выделение его сильных позиций, выполнение архитектонической функции, создание игровой интенции, а также актуализация фигур смешения в блоках выдвижения — кон-вергенциях, сцеплении, остраннении, эффекте обманутого ожидания, — где они дают эстетические эффекты в контаминациях с другими стилистическими приемами.

13 последней группе функций особое внимание привлекает установка на игру. Людическая функция реализуется фигурами смешения в прагматически ориентированных текстах и в прагматически не ориентированных. которые в свою очередь делятся на тексты с установкой на игру слов и тексты с элементами остраннения или гескюйо ас1 absurd ni«. Следующее ниже стихотворение Р. Кено /тает многоаспектную иллюстрацию одной из симметрично-асимметричных фигур: Росте assez sérieux avec les points de suspension

Tout cela n'est pas liés sérieux

On se demande quoi

Ils se demandent quoi

Tu le demandes quoi Nous flous demandons quoi

Oui c'est bien ce que je disais tout cela est assez sérieux.

Это текст-конвергенция двухчленного и четырехчленного по-липтотов, сочетающихся с невербальными знаками. Фигуры смешения здесь формирую! сильные позиции текста и его вертикаль. Они совмещаются с синтаксическим параллелизмом и некоторыми другими видами повтора, а также с парадоксальной грамматической антитезой, то есть реализуют сразу три блока выдвижения: конвергенцию, сцепление и острагшение. Таким образом фигуры смешения, создавая эффект демонстративного эпатажа, предстают здесь как основа люди-ческой функции.

Исследуемые приемы представляют собой стилистические универсалии и с точки зрения широкой употребительности в разных типах речи, и в смысле I5. 51кобсона. трактующего языки мира как разные варианты единой модели "человеческий язык" 1150].

Фигуры смешения способны участвовать в формировании идиостиля. Так в синтаксисе лирики канадского поэта Ж.-П. Берюбе значителен не только их удельный вес и структурное разнообразие, но и объем выполняемых ими стилистических функций, а также яркая копвергентность. Фигуры смешения вместе с другими синтаксическими приемами, широко представленными у Берюбе, делают ярко экспрессивным синтаксический уровень стиха, способствуя реализации различных тематических граней и обогащая индивидуальную поэтическую палитру автора. Стихи Берюбе вписываются в уникальный диапазон регистров восприятия действительности: реалистический и фантастический, комический и трагический, полемический, лирический, и симметрично-асимметричные фигуры выполняют важную роль в создании этой уникальной интеллектуально-эмоциональной гаммы.

Сравнение с данными, полученными при анализе стихотворений других современных франкофонных поэтов — А. Боске. А. Ше-дид. К. Лепиди — свидетельствует о том. что широкое и разнообразное использование фигур смешения является релевантной чертой индивидуального стиля Ж.-П. Берюбе.

Мы не случайно выбрали упомянутых выше авторов, так как для стиля каждого из них характерно использование синтаксических средств выразительности: синтаксические фигуры содержат 94 ° о обследованных текстов Боске, 92 0 о текстов Шедид и 79 % текстов Лепиди. однако фигуры смешения содержат соответственно лишь 20 ° о, 19 °/0 и 5 °о текстов этих поэтов. У Берюбе тексты с симметрично-асимметричными фигурами составляют 69 % в корпусе обследованных стихотворений. В таблице Приложения содержатся данные о фигурах смешения у Ж.-П. Берюбе, А. Боске, А. Шедид и К. Лепиди, позволяющие сделать вывод о значительной доминанте этих фигур в идиостиле Ж.-П. Берюбе.

Безусловно, существует множество других авторов, которым свойственно особое пристрастие к экспрессивному синтаксису вообще и к фигурам смешения в частности — Ж. Превер, Р. Кено, М. Цветаева, О. Григорьев и др. — и, наверное, невозможно найти поэта или писателя, который ни разу не использовал бы эти виды повтора.

Своеобразный динамичный характер антанаклазы. полиптота. корневого повтора привлекает внимание к их бинарной разноуровневой природе. Внимательно изучая эти приемы, определяя их лингвистическую природу и место в системе, мы можем в чем-то расширить свое представление и о системе в целом. ciiiK ok oc noiiiihix hctomimkob

1. Bérubé J.-P. Avant de recommencer à vivre. Poèmes et chansons. — .Montréal, Humanitas, 1995. — 256 p.

2. Bérubé J.-P. Mon clown. Poèmes. Montréal, Humanitas. 1993. — 59 p.

3. Bosquet A. Bonn eaux et acrobates. Poèmes. — Mayenne. Gallimard. 1989. — 160 p.

4. Bosquet A. Le cheval applaudit. Poèmes pour les enfants. — P. Les Editions ouvrières, 1977 — 99 p.

5. Cahier Ch. Six mille proverbes et aphorismes usuels empruntés à notre âge et aux siècles derniers. — P., Julien, Lamcr et Clc, Editeurs, 1856.

6. Chedid Andrée. Poèmes pour un texte (1970-1991). — Mayenne. Flammarion, 1991. —278 p.

7. Dictionnaire des citations françaises. Références. — P., Larousse, 1987.

8. Guillevic E. Le Chant. — Mayenne. Gallimard. 1990.

9. Joubert J. La main de feu. — P., Bernard Grasset, 1993.

10. Lépidis C. Cyclones. Poèmes. — P., Editions du Seuil. 1981. — 141 p.

1 1. Maloux M. Dictionnaire des proverbes, sentences et maximes. — P., Librairie Larousse, 1985.

12. Maloux M. Dictionnaire humoristique, satirique, sarcastique. libertin. — P. Editions Albin Michel. 1965.

13. Prévert J. Oeuvres complètes. T. I. — P., Gallimard. 1992.

14. Proverbes d'Eisa. Textes d'Eisa Triolet choisis par Jean Marcenac. — P. Les Editeurs Français Réunis. 1971.

15. Queneau R. Chêne et chien. — P., Gallimard, 1969.

16. Queneau R. Exercices de style. — Editions Gallimard, 1993.

17. Queneau R. Le Chien à la Mandoline. — Editions Gallimard, 1965.

18. Seghers P. Le livre d'or de la poésie française. 2 volumes. — Marabout. .1982.

19. Seghers P. Poètes maudits d'aujourd'hui. — P., Editions Seghers. 1972.

20. Vian B. L'écume des jours. — P., Editions Pauvert, 1987.

21. Гиппиус 3. Тихое пламя. — M., Центр-100, 1996.

22. Григорьев О. Стихи. Рисунки. — СПб., Нотабене, 1993.

23. Ларец острословов. Афоризмы. Парадоксы. Шутки. Эпиграммы. / Сост . Г.IL Лобарев. — М., Политиздат, 1991.

24. Цветаева М. Лирика. — Ростов-на-Дону, Феникс, 1995.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Пугачева, Юлия Николаевна, 1999 год

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Авеличев А.К. Возвращение риторики. / Общая риторика. — М.. Прогресс, 1986. — с.5-25.

2. Аверинцев С.С. Античная риторика и суд],бы античного рационализма. / Античная поэтика. Риторическая теория и литературная практика. — М.. Наука, 1991. — с.3-26.

3. Аверинцев С.С. Риторика как подход к обобщению действительности. // Поэтика древнегреческой литературы. — М.. Наука, ■ 1981. — с. 15-46.

4. Акимова Г.Н. Развитие конструкций экспрессивного синтаксиса в русском языке. // Вопросы языкознания. — М.. 1981. № 6.— с.109-120.

5. Александрова Л.Н. Риторика и герменевтика (развитие и современное состояние теоретических исследований в ФРГ). . 7 Неориторика: генезис, проблемы, перспективы. М., 1987. — с.70-90.

6. Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса. — М.. Высшая школа. 1984. — 211 с.

7. Андриянова С.Н. Сегментированные конструкции в составе текста. Автореф. дис. ... канд. фил. наук. —СПб., 1993. —

8. Аннушкин В.И. Первая русская "Риторика": из истории риторической мысли. — М.. Знание. 1989. — 63 с.

9. Античная культура. Словарь-справочник Под ред. В.Н. Ярхо. — М., Высшая школа, 1995.

10. Античные теории языка и стиля Под ред. О.М. Фрейденберг. — М.-Л., Соцэкгиз, 1936. — 341 с.

11. Антонова Л.Г. Проблемы частной риторики (к истории вопроса). Н Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Науч-

но-методический бюллетень. — Красноярск — Ачинск. 1998. вып. 6. — с. 34-41.

12. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка (Стилистика декодирования). — М.. Просвещение. 1980. — 300 с.

13. Астафьева И.М. Виды синтаксических повторов, их природа и стилистическое использование. Автореф. дис. ... канд. фил. наук.

— М.Л964. —14-с.

14. Атика Г. Развитие концепции риторики в русской и французской филологии XIX в. Автореф. дис. ... канд. фил. наук. — М.. 1994.

— 24 с.

15. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. — М., Советская энциклопедия. 1966.

16. Ахманова О.С.. Натан JI.H., Полторацкий А.И.. Фатющенко В.И. О принципах и методах лингвостилистического исследования. — М„ Изд. МГУ, 1966. — Щс.

17. Багдасарян М.А. Семантико-стилистические основы авторских преобразований фразеологических единиц. / Сборник научных трудов МГПИИЯ. — М.. 1981. вып. 177. — с.

18. Балли Ш. Французская стилистика. — М., Изд. Иностранной литературы, 1961. — 394 с.

19. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М., Искусство, 1986. —445 с.

20. Безменова H.A. Искусство создания текста (из истории французской риторики). // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. — М.. Наука, 1982. — с. 160-191.

21. Безменова НА. Комментарий к "Общей риторике" Ж. Дюбуа. // Дюбуа Ж. и др. Общая риторика. — М., Прогресс, 1986. — с. 367-385.

22. Безменова H.A. Краткая история французской риторики (XVI — XX вв.). Автореф. дис. ... канд. фил. наук. — М„ 1985. — 23 с.

23. Безменова H.A. О предмете "история риторики". // Неориторика: генезис, проблемы, перспективы. — М., 1987. — с. 25-45.

24. Безменова H.A. Очерки по теории и истории риторики. — М., Наука, 1991. — 213 с.

25. Безменова H.A. Rhetorica nova. // Неориторика: генезис, проблемы, перспективы. — М., 1987. — с. 5-24.

26. Береговская Э.М. Градация в системе синтаксических фигур. // Модели культуры. — Смоленск, СГГШ, 1992. — с. 121-129.

27. Береговская Э.М. К теории фигур: семантико-функционалытая характеристика хиазма. /У Известия Академии Наук СССР. Серия литературы и языка. — М„ 1984, № 3. — с. 227-237.

28. Береговская Э.М. Проблемы исследования зевгмы как риторической фигуры. /У Вопросы языкознания. — М., 1985, № 5. — с. 5967.

29. Береговская Э.М. Экспрессивный синтаксис. — Смоленск, СГПИ. 1984. ----- 92 с.

30. Бисько H.A. Об особенностях повтора в сонетах И.Р. Бехера. // XXVI герцеиовские чтения. Иностранные языки. Часть II. — Л., ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1973. — с. 1 15-117.

31. Бобылева Л.К. Обыгрывание значений слова как стилистический прием. У/ Английская филология. Научно-тематический сборник. — Владивосток, 1973, т. 80, вып. 4. --- с. 37-47.

32. Бочина Т.Г. Лингвистические средства создания антитезы в языке фольклора. Автореф. дис. ... канд. фил. паук. —- Казань, 1992.

33. Брандес М.Н. Стилистика немецкого языка. — М., Высшая школа,! 990. — 320 с.

34. Брезински С. Синтаксис и стилистика. — София. Унив. изд. "Св. Климент Охридский", 1994. — 143 с.

35. Бутаева Д.Г. Асимметрия семантико-синтаксических характеристик входящего there. // Асимметрические связи в языке : Сб. научных трудов. — Орджоникидзе, 1987. — с. 23-29.

36. Вакуров В.Н. Каламбур как средство комического в сатирической публицистике. // Вестник Московского ун-та. Журналистика. — 1990, № 2. серия 10. — с. 66-76.

37. Вейль Г. Симметрия. — М., Наука, 1968. — 191 с.

38. Вербицкая М.В. Диалектика устной и письменной форм речи и нарушение закона знака на уровне текста. // Асимметрические связи в языке : Сб. научных трудов. — Орджоникидзе, 1987. — с. 29-36.

39. Вильчицкая Е.А. Коммуникативно-прагматические функции парцелляции и присоединения в современном французском языке. Автореф. дис. ... канд. фил. наук. — Минск, 1991. —

40. Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики. /У Вопросы языкознания. — М., 1953^ № 1. —

41. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. — М., Гослитиздат, 1959. — 652с.

42. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика.

— М., Изд. Академии Наук СССР, 1963. — 296 с.

43. Виноградов В.В. Язык Гоголя и его значение в истории русского языка. // Материалы и исследования по истории русского литературного языка. — Академия Наук СССР, 1953, т. III. — с.4-44.

44. Волков A.A. Неориторика Брюссельской школы. // Неориторика: генезис, проблемы, перспективы. — М., 1987. — с. 46-69.

45. Волков A.A. Основы русской риторики. — М., Изд. МГУ, 1996.

— 344 с.

46. Вомперский В.II. Риторика в России XVII — XVIII вв. — М., Наука, 1988. — 180 с.

47. Воробьева Г.Ф. Употребление асимметричных конструкций в языке газеты (на 'материале газеты "Известия"). // Вестник Московского ун-та. Журналистика. — 1989, № 2, серия 10. — с. 1820.

48. Ворожбитова A.A." Синергетика текста в лингвориторическом освещении. // Общество, язык и личность. Материалы Всероссийской научной конференции (Пенза. 1996г.). — М.. Институт языкознания РАН, ПГПУ им. В.Г. Белинского, 1996, вып. 1. — с. 7476.

49. Гак В.Г. Использование идеи симметрии/асимметрии в лингвистике. // Языковые преобразования. — М„ Школа "Языки русской культуры", 1998, гл. III. — с. 106-161.

50. Гак В.Г., Ганшина К.А. Новый французско-русский словарь. — М.. Русский язык, 1997.

51. Гальперин И.Р. Очерки по стилистике английского языка. — М., Изд. литературы на иностранных языках, 1958. — 459с.

52. Распаров M.JI. Античная риторика как система. // Античная поэтика. — М., Наука, 1991. — с. 27-59.

53. Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. /У Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искусстве. — М., Наука. 1972. — с. 7-73.

54. Гиндин С.И. Риторика и проблемы структуры текста. // Дюбуа Ж. и др. Общая риторика. — М„ Прогресс. 1986. — с. 355-366.

55. Григорьев В.Г1. Поэтика слова. — М., Наука, 1979. — 343 с.

56. Гучинская Н.О. Ритм и стиль в стихах и прозе. /У Стилистика художественной речи: Сб. научных работ. — Л., 1977, вып. III. — с. 83-94.

57. Гучинская II.O. Системный анализ художественного текста. /У Стилистические функции лингвистических единиц в тексте. Межвузовский сборник научных трудов. — Куйбышев, ГШ, 1984. — с. 3-13.

58. Датиева Д.П. Членение предложения как выражение асимметричности между планом выражения и планом содержания. /У Асимметрические связи в языке: Сб. научных трудов. — Орджоникидзе, 1987. —с. 41-49.

59. Долинин К.А. Стилистика французского языка. — М., Просвещение, 1987. — 303 с.

60. Дудникова Т. Повтор и его стилистическое использование в поэзии Луи Арагона. // Доклады межвузовской научно-практической конференции аспирантов. Филологические науки. — Р/Дон, 1970. — с. 174-182.

61. Дудникова Т.С. Повтор как элемент ритма и композиции (песни Жоржа Брассенса). 7 Стилистические проблемы французской литературы: Сб. научных статей. — JT, 1974. —с. 150-164.

62. Дюбуа Ж. и др. Общая риторика. — М.. Прогресс. 1986. — 392 с.

63. Жеребков В.А. О грамматической категории времени. /У Научные доклады высшей школы. Филологические науки. — М., 1977, № 2. — с. 42-53.

64. Жирмунский В. Вопросы теории литературы. — JT, Academia, 1928. — 357 с.

65. Зеленецкая JI.JI. О некоторых аспектах симметрии в словообразовании. // Асимметрические связи в языке: Сб. научных фудов. — Орджоникидзе, 1987. —с. 56-59.

66. Из решений 2-й международной конференции по риторике и речевой коммуникации (15-17 января 1998г.. Москва). /У Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Научно-

методический бюллетень. — Красноярск — Ачинск. 1998, вып. 6. — с. 140-142.

67. Карцевский С. Об асимметричном дуализме лингвистического знака. 77 Звегинцев В.А. История языкознания XIX — XX веков в очерках и извлечениях. Часть II. — М.. Просвещение, 1965. — с. 85-90.

68. Квятковский А. Поэтический словарь. — М.. Советская энциклопедия, 1966.

69. Кечик Е.В. Деривационный повтор в художественном прозаическом тексте. Автореф. дис. ... канд. фил. наук. — М., 1995. — с.

70. Ковтунова И.И. Асимметричный дуализм языкового знака в поэтической речи. /7 Проблемы структурной лингвистики 1983. — М„ Наука. 1986.—с. 87-108.

71. Кожевникова H.A. Симметричные и асимметричные конструкции в синтаксисе лирики. /7 Очерки истории языка русской поэзии XX века. — М„ Наука, 1993. — с. 56-81.

72. Колосова Т.А. Русские сложные предложения асимметричной структуры. 77 Вестник Московского ун-та. Журналистика. — 1989, №2, серия 10.— с. 6.

73. Кондакова Л.А. Язык поэзии великих риториков. Автореф. дис. ... канд. фил. наук. — М., 1990. — 15 с.

74. Корольков В.И. К теории Фигур. /7 Научные труды Московского

ж А ж . 1 - i .

пединститута ин. яз. им. М. Тореза. Вопросы ром.-герм, филологии. — М.. 1974. вып. 83. — с.

75. Кохтев H.H. Основы ораторской речи. — М.. Изд. МГУ. 1992. — 238 с.

76. Крадожен Е.М. Деривационный повтор в поэтическом цикле А. Ахматовой "Шиповник цветет". 77 Проблемы деривации: семантика и поэтика. — Пермь, 1991. — с. 98-105.

77. Краткая литературная энциклопедия. — М.. Советская энциклопедия. 1968.

78. Кручинкина Н.Д. Редукция компонентов предикатной конструкции как одно из проявлений асимметрии. / Экспрессивность в языке и речи. — Смоленск. СГПИ. 1993. — с. 67-71.

79. Кузнецов В.Г. Функциональные стили современного французского языка (публицистический и научный). — М.. Высшая школа. 1991. — 160 с.

80. Кузнецова Т.И. Техника повествования в ораторском искусстве. // Поэтика древнеримской литературы: жанры и стиль. — М.. Наука. 1989, —с. 157-185.

81. Кукушкина Е.Ю. Лексические повторы в ранней лирике А. Блока (на материале цикла "Стихи о Прекрасной Даме"). /У Проблемы структурной лингвистики 1978. — М.. Наука, 1981. — с. 266-273.

82. Кукушкина Е.Ю. Парный синтаксический повтор и его сочетания с другими типами повтора (на материале лирики А. Блока). /У Проблемы структурной лингвистики 1985-87. — М., Наука, 1989, —с. 246-261.

83. Кулакова Е.А. Сегментированные предложения с выделительными оборотами (на материале франц. текстов XVII — XVIII вв.). Автореф. дис. ... канд. фил. наук. — СПб, 1993. — с.

84. Культура парламентской речи / Под ред. Л.К. Граудиной, E.H. Ширяева. — М.. Наука, 1994. — 359 с.

85. Кунин A.A. Замена компонентов фразеологизмов как стилистический прием. / Иностранные языки в школе, 1977, № 2. — с. 3~ 12.

86. Купина H.A., Мингалеева Э.Ф. Лингвориторическая диагностика политической речи. / Общество, язык и личность. Материалы Всероссийской научной конференции (Пенза. 1996г.). — М., Ин-

статут языкознания РАН, ПГПУ им. В.Г. Белинского. 1996. вып. 1, —с. 50-51.

87. Ларионова Е.В. Риторизация школьного образовательного процесса. // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. — Красноярск — Ачинск, 1998. вып. 6. — с. 73-75.

88. Леонова М.В. К вопросу об асимметрии гиперболы в рекламном тексте. / Асимметрические связи в языке: Сб. научных трудов. — Орджоникидзе, 1987. — с. 77-81.

89. Лекомцева М.И. К структуре текста у Климента Охридского (фигуры эпанода и полиптотона). /7 Ученые записки Тартусского гос. университета.— Тарту, 1981. вып. 515. — с. 29-35.

90. Литературный энциклопедический словарь Под ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. — М., Советская энциклопедия, 1987.

91. Лосев А.Ф. Античные теории стиля в их историко-эстетической значимости. /У Античные риторики / Под ред. А.А. Тахо-Годи. — М., Р1зд. Московского ун-та, 1978. — с. 5-12.

92. Лосев А.Ф., Шестаков В.П. История эстетических категорий. — М„ Искусство, 1965. — 372 с.

93. Лотман Ю. Риторика. // Ученые записки Тартусского университета. Труды по знаковым системам. — Тарту, 1981, вып. 515. — с. 8-28.

94. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. — М„ Искусство. 1970. — 384 с.

95. Маковская И.Ф. К вопросу о функциях эллипсиса и фигуры умолчания в художественном тексте. // Разноуровневые характеристики лексических единиц. Часть 3. — Смоленск. СГПИ, 1997.

— с. 135-140.

96. Малинович Ю.М. Экспрессия и смысл предложения: проблемы эмоционально-экспрессивного синтаксиса. — Иркутск, Изд. Иркутского ун-та. 1989. — 213с.

97. Малыгин В.Т. и др. Стилистический словарь немецкого языка. — СПб, РГПУ. 1993 ~73 с.

98. Марузо Ж. Словарь лингвистических терминов. — М.. Изд. иностранной литературы. 1960.

99. Маслова В.А. Приемы создания экспрессивности художественного текста. // Лингвистический анализ экспрессивности художественного текста. — Минск, Вышэйшая школа, 1997, § 3. — с. 78-93.

100. Матвеева Т.В. Этические компоненты риторического образования: аспекты и проспекты. /7 Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. — Красноярск — Ачинск, 1998. вып. 6. — с. 56-60.

101. Маулер Ф.И. Виды асимметрии между сторонами языкового знака. // Асимметрические связи в языке: Сб. научных трудов. — Орджоникидзе, 1987.—с. 11-16.

102. Медведева С.Ю. Риторика и риторическая критика в США. /7 Неориторика: генезис, проблемы, перспективы. — М., 1987. — с. 91-113.

103. Меликова-Толстая С. Античные теории художественной речи. /7 Античные теории языка и стиля. — М.-Л.. Соцэкгиз, 1936. — с.147-167.

104. Миллер E.H. Семантическая симметричность-асимметричность антонимов. 7/ Теория и методика преподавания иностранных языков. — Алма-Ата. 1979. — с. 3-15.

I 160

105. Михальская A.K. Основы риторики: мысль и слово. Учебное пособие для учащихся 10-11 классов общеобразовательных учреждений. — М., Просвещение. 1996. — 415 с.

106. Михальская А.К. Педагогическая риторика: история и теория. — М.. Академия, 1998. —431 с.

107. Михальская А.К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике. — М„ Academia. 1996. — J 89 с.

108. Морен М.К., Тетеревникова H.H. Стилистика современного французского языка. — М„ Высшая школа. 1970. — 262 с.

109. Мороховский А.Н. и др. Стилистика английского языка. — Киев. Вища школа, 1984. — 247 с.

110. Мурашов A.A. Педагогическая риторика: преодоление барьеров коммуникации. /У Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. — Красноярск — Ачинск, 1998. вып. 6. — с. 60-67.

111. Назарова Т.Е. О взаимном притяжении созвучий в речи (к вопросу об асимметрическом дуализме языковых единиц). /У Асимметрические связи в языке: Сб. научных трудов. — Орджоникидзе, 1987.—с. 85-95.

112. Никитина С.Е., Васильева Н.В. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов. — М., 1996. — 172 с.

113. Новикова Т.В. Синтаксический параллелизм как фигура экспрессивного синтаксиса. Автореф. дис. ... канд. фил. наук. — М., 1992,—21 с.

114. Ожегов С.И. Словарь русского языка. Изд. 18. — М., Русский язык. 1986.

115. Пастернак Е.Л. "Риторика, или искусство красноречия" Бернара Лами. Н Актуальные проблемы романистики. — Смоленск, СГПУ, 1998, —с. 33-35.

116. Пелевина Н.Ф. Стилистический анализ ху дожественного текста.

— Л.. Просвещение. 1980. — 110 с.

117. Петрова С. Асимметрия в сложното изречение. — София. Унив. изд. "Св. Климент Охридски", 1995. — 174 с.

118. Потебня A.A. Эстетика и поэтика. — М.. Искусство. 1976. — 613 с.

119. Поэт и слово. Опыт словаря / Под ред. В.П. Григорьева. — М.. Наука. 1973.

120. Протченко И.Ф.. Черемисина Н.В. Лексикология и стилистика в преподавании русского языка как иностранного-. — М., Русский язык. 1986. — 182 с.

121. Рождественский Ю.В. Актуальные проблемы социалистической советской риторики. // Риторика и стиль. — М., 1984. — с. 3-26.

122. Розенталь Д.Э. Культура речи. — Изд. Московского ун-та, 1960.

— 127 с,

123. Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка. — М., Высшая школа, 1987. — 400 с.

124. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Справочник лингвистических терминов. — М., Просвещение, 1969. — 495 с.

125. Романенко А.П. Образ языковой личности как филологическая (поэтическая и риторическая) категория. // Общество, язык и личность. Материалы Всероссийской научной конференции (Пенза. 1996г.). — М., Институт языкознания РАН, ПГПУ им. В.Г. Белинского, 1996. вып. 2. — с. 32-33.

126. Светана C.B. О журналистской риторике. / Вестник Московского ун-та. Журналистика. — 1976, № 1, серия 11. — с. 35-44.

127. Сергеева Т.А. Риторические вопросы как эмоциональные высказывания в немецкой диалогической речи. Автореф. дис. ... канд. фил. наук. — Пятигорск, 1993. — 14с.

128. Сковородников А.П. О системе экспрессивных синтаксических конструкций современного русского литературного языка. /V Научные доклады высшей школы. Филологические науки. — М..

1982, № 1. — с. 37-43.

129. Сковородников А.Н. Позиционно-лексический повтор как стилистическое явление. /У Научные доклады высшей школы. Филологические науки. — М., 1984, № 5. — с. 71-76.

130. Скребнев Ю.М. Тропы и фигуры как объект классификации. Проблемы экспрессивной стилистики. — Изд. Ростовского ун-та, 1987. — с. 60-65.

131. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика (сложное синтаксическое целое). — М., Высшая школа, 1973. — 212 с.

132. Теория и практика риторики массовой коммуникации. Аналитический обзор. — М„ 1989. — 38 с.

133. Тереничева И.Б. Французские симметричные глаголы, их семантика и употребление. Автореф. дис. ... канд. фил. наук. — СПб., 1992. —

134. Тихонова М.Г1. Людическая функция в современной французской поэзии для детей. Дис. ... канд. фил. наук. — М., 1996. — 201 с.

135. Томашевский Б.В. Стилистика. — Л., Изд. Ленинградского ун-та,

1983. — 288 с.

136. Трошина H.H. Риторика и теория коммуникации (на материале немецкоязычных публикаций). // Неориторика: генезис, проблемы, перспективы. — М., 1987. — с. 114-136.

137. Тынянов Ю.Н. Проблемы стихотворного языка. — М., 1965. — 300 с.

138. Хазагеров Т.Г. К вопросу о классжЬикации экспрессивных

I I » .«■ L

средств (изобразительные схемы). // Проблемы экспрессивной стилистики. — Изд. Ростовского ун-та, 1987. — с. 65-77.

139. Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика: Курс лекций и словарь риторических фигур. — Р Дон. 1994. —

140. Хованская З.И.. Дмитриева Л.Л. Стилистика французского языка. — М.. Высшая школа. 1991. — 396 с.

141. Цеберганова Т.В. Поэтический синтаксис У. Уитмена. // Лингвос-тилистический анализ художественного текста. — Смоленск, СГПИ. 1981. — с. 36-44.

142. Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искусстве. — М.. Наука, 1972.—471 с.

143. Чайковский Р.Р. Общая лингвистическая категория экспрессивности и экспрессивность синтаксиса. Ученые записки МГПИИЯ им. М. Тореза. Вопросы романо-германской филологии. — М., 1971. т. 64. — с. ]8В~]97.

144. Чамокова Э.Г., Бициева Ф.М. Особенности употребления каламбура и зевгмы в английской художественной сказке. // Асимметрические связи в языке: Сб. научных трудов. — Орджоникидзе, 1987. —с. 128-133.

145. Черемисина Н.В. Вопросы эстетики русской художественной речи. Глава 6. — Киев, 1981. —

146. Шабес В.Я. О многозначности и множествах. // XXVI герценов-ские чтения. Иностранные языки. Часть I. — Л., ЛГПИ им. А.И. Герцена. 1973. — с. 58-59.

147. Шанский Н.М. Основные свойства и приемы стилистического использования фразеологических оборотов. / Русский язык в школе. 1957, № 3. — с.

148. Шмелев Д.Н. Об асимметричном параллелизме в поэтической речи. /У Русский язык в школе. 1970, № 5. — с. 8-13.

149. Эткинд Е. Семинарий по французской стилистике. Часть I. — Л.. Изд. Министерства Просвещения РСФСР, 1960. — 274 с.

150. Якобсон Р. Значение лингвистических универсалий для языкознания. И Звегинцев В.А. История языкознания XIX — XX веков в очерках и извлечениях. Часть II. — М„ Просвещение. 1965. — с. 383-395.

151. Якобсон Р. Поэзия грамматики и грамматика поэзии. // Семантика / Под ред. Ю.С. Степанова. — М.. Радуга. 1983. — с. 462-482.

152. Anion Е., Bomati Y. Vocabulaire du commentaire de texte. — P.. Larousse, 1990.

153. Bacry P. Les figures de style. — P.. Belin, 1992. — 336 p.

154. Barthes R. Linguistique et littérature. Langages; 1968, № 12. — p. 3-8.

155. Bessière J. Rhétoricite"et littérature: figures de la discordance, figures du partage de Roland Bartlie à Paul de Man. // Langue française. — P., Larousse, 1988, № 79. — p. 37-50.

156. Blair H. Leçons de rhétorique et de belles-lettres. — P., Gide, 1797.

— 355 p.

157. Boillot F. Psvchologie de la construction dans la phrase française

. w J

moderne. — P.. Presses Universitaires de France, 1930. — 307 p.

158. Bonnard H. Notions de style, de versification et d'histoire de la langue française. — P., Société universitaire d'éditions. 1968. — 175 p.

s - ж

159. Bonnard H. Procédés annexes d'expression: stylistique, rhétorique, poétique. — P., Magnard, 1981. —241 p.

160. Caillois R. La dissymétrie. — P., Gallimard. 1973. — 90 p.

161. Carpentier L.J.M. Le Gradus français, ou Dictionnaire de la langue poétique. — P., Alexandre Johanneau. 1822.

162. Charaudeau P. Langage et discours. Eléments de sémiolinguistique.

— P., Hachette. 1983. — M5 p.

163. Colignon J.P., Beithier P.-V. La Pratique du style: Simplicité'— Précision — Harmonie. — P., Editions Duculot. 1978. — 90 p.

164. Courault M. Manuel pratique de l'art d'écrire. Vol. II. — P.. Hachette. 1957. —276 p.

165. Courtes J. Sémantique de l'énoncé: applications pratiques. — P.. Hachette. 1989.—

166. Cressot M. Le style et ses techniques. — P., Presses Universitaires de France. 1983. —317 p.

167. Crevier M. Rhétorique française. — P.. Saillant et Desaint. 1770. — 384 p.

168. Déguy M. Pierre Fontanier. Figures du discours. /7 Critique, 1969, № 269. — p. 841-861.

169. Delas D., Filliolet J. La linguistique et poétique. — P., Larousse. 1973, —206 p.

170. Delas D. Poétique / Pratique. — Lyon, CEDIC. 1977. — 173 p.

171. Dictionnaire de linguistique sous la direction de G. Mounin. — P., Presses Universitaires de France. 1974.

172. Dictionnaire Hachette encyclopédique illustré. — P., Hachette Livre, 1996.

173. Domairon M. Rhétorique française composée pour l'instruction de la

s *

jeunesse. — P., Déterville, 1816. — 450 p.

174. Douay-Soublin F. Les figures de rhétorique: actualité!! reconstruction, remploi. / Langue française. — P.. 1994, № 101. — p. 13-25.

175. Douay-Soublin F. Un Dumarsais par lui-même. // Dumarsais C.C. Des Tropes ou des différents sens. — P.. Flammarion. 1988. — p. 7-26.

176. Dubois J. et al. Dictionnaire de linguistique. — P.. Larousse. 1994.

177. Ducrot O. Dire et ne pas dire. Principes de sémantique linguistique. — P.. Hermann. 1991.— 327 p.

178. Ducrot O., Todorov T. Dictionnaire encyclopédique des sciences du langage. — P., Editions du Seuil, 1979. — 470 p.

179. Ducrot ()., Schaeffer J.-M. Nouveau dictionnaire encyclopédique des sciences du langage. — P., Editions du Seuil. 1995.

180. Dumarsais C.C. Des Tropes ou des différents sens. Figures et vingt autres articles de F Encyclopédie, suivis de F Abrège' des Tropes de Fabbé Ducros. — P., Flammarion. 1988. — 442 p.

181. Dumarsais C.C. Des Tropes suivis du Commentaire raisonné de P. Fontanier. — Genève, 1967. —

182. Encyclopaedia Universalis. — France S.A., Encyclopaedia Universalis, 1990.

183. Fontanier P. Les figures du discours. — P.. Flammarion, 1977. — 505 p.

184. Gaillard M. Rhétorique française à F usage des jeunes demoiselles. — P., Barois, 1752. — 456 p.

185. Genette G. Figure I. — P., Seuil. 1976. — 265p.

186. Genette G. Figures II. — P„ Seuil. 1969. — 295 p.

187. Genette G. La Rhétorique des figures. /7 Fontanier P. Les Figures du discours. —P., Flammarion, 1988. —p. 3-17.

188. Genette G. Rhétoique et enseignement. // Figures II. — P., Seuil, 1969. — p. 23-42.

189. Gibert M. La Rhétorique ou les règles de l'éloquence. — P., Barbou, 1766. — 650 p.

190. Grand Larousse de la lansue française en sept volumes. — P.. Larousse, 1986.

191. Grand Larousse en cinq volumes. — P., Larousse. 1990.

192. Grand Larousse encyclopédique en dix volumes. — P.. Librairie Larousse, 1960.

193. Grand Larousse Universel. — P.. Larousse, 1991.

194. Guiraud P. Les jeux de mots. — P.. Presses Universitaires de France. 1976.— 128 p.

195. Guiraud P. Typologie des jeux de mots. // Le Français dans le monde, 1980, №157. — p. 36-41.

196. Lamy B. La Rhétorique ou L'Art de parler. — Amsterdam. P. Marrey, 1699. —382 p.

197. Landheer R. Les Figures de rhétorique et leur actualité en linguistique. // Langue française. — P.. 1994, №101. — p. 3-11.

198. Lapointe J. Petit texte pour "Mon Clown" de Jean-Pierre Bérube' // Bérube'J.-P. Mon Clown. — Montréal. Humanitas. 1993. — p. 9.

199. Larousse P. Cours de style. Livre du maître. — P., Librairie Larousse, Î8-. — 286 p.

200. Le grand Robert de la langue française. — P., Le Robert, 1989.

201. Le Robert dictionnaire d'aujourd'hui. — P., Dictionnaire Le Robert, 1991.

202. Littré P.-E. Dictionnaire de la langue française. — Chicago, Encvclo-paedia Britannica Inc., 1994.

203. Martin E.-L. Les sy métries de la prose dans les principaux romans de Victor Hugo. — P., Presses Universitaires de France, 1925. — 131 p.

204. Martin E.-L. Les symétries du français littéraire. — P., Presses Universitaires de France, 1924. — 285 p.

205. Mazalevrat J., Molinié G. Vocabulaire de la stylistique. — P., Presses Universitaires de France, 1989.

206. Merle P. L'homme, le rythme et la symétrie. — P.£xp. s.fr.v\955.—254p.

207. Mever M. Rhétorique et littérature. // Langue française. — P., 1988, № 79. — p. 3-4.

208. Morier H. Dictionnaire de poétique et de rhétorique. — P., Presses Universitaires de France, 1981.

209. Nouvelle encyclopédie Bordas. — P., Bordas, 1985.

210. Perrin-Naffakh A.-M. Le cliché de style en français moderne. — Lille, Presses Universitaires de Bordeaux, 1985. — 74i p.

211. Phélizon J.-F. Vocabulaire de la linguistique. — P., 1976.

212. Riffaterre M. Essais de stylistique structurale. — P.. Flammarion, 1971. — 364 p.

213. RuwetN. Sur un vers de Charles Baudelaire, il Linguistics p. 69-73.

214. Schlocker G. Equilibre et symétrie dans la phrase française moderne.

— P., Librairie C. Klincksieck, 1957. — 121 p.

215. Shapiro M. Asymmetry. — Amsterdam / New York / Oxford, North-Holland Publishing Company, 1976. — 231 p.

216. Soublin F. 13 30 3. // Langages. — P., 1979, № 54. — p. 4164.

217. Spitzer L. Au sujet de la répétition distinctive. // Le français moderne.

— P., 1936, № 2. — p. 129-135.

218. Suhamy H. Les Figures de style. — P., Presses Universitaires de France, 1981, — 127 p.

219. Todorov T. Problèmes actuels de la recherche rhétorique. // Le français moderne. — P., 1975, № 3. — p. 193-201.

220. Todorov T. Recherches sur le symbolisme linguistique. // Poétique, v 1974, №18.—p. 215-245.

221. Todorov T. Tropes et figures. // Littérature et signification. — P., Larousse, 1967, —p. 91-118. -

222. Todorov T. Une féte manquee: la rhétorique. // Cahiers roumains d'études littéraires, 1975, № 3. — p. 82-98.

223. Valéiy P. Cahiers. Vol. I, II. — P., Gallimard, 1974. — 1757 p.

224. Zink M. Héritage rhétorique et nouveaute' littéraire dans le "Roman antique" en France au Moyen Age. // Romania. — P., 1984, t. 105, 418-419,2-3, —p. 248-252.

;

225. Zoberman P. Le langage des passions. // Semiótica. — Amsterdam / Berlin 'New York, 1984, vol. 51. № 1/3. — p. 101-112.

226. Zubova L. Word Variants in Modem Russian Poetry. // Essays in Poetics. — 1998, autumn, vol. 23. — p. 166-175.

227. Zumthor' P. Antologie ¿les grands rhétoriqueurs. — P., Union Géhéf-ale d'Edition. 1978. —293 p.

228. Zumthor1 P. Les Grands rhétoriqueurs et le vers. 7 Langue française. — P., 1974. № 23. — p. 88-98.

111>IТ TTn'itf 17НТТТ7

Л. Л. JL Ж. JL«,' X /AV JU 1.Л11 JL¿

ТоАпГГТТО I/* Г riODP Т & 1 X иилпци 1 J1UJJV 1? ^ 1

J42 Термино- Fi f2 f3

логия, ис- столкновение сто.гжновение столкновение

пользуемая раШыХ ilíUMt- разных грам- однокорен-

г» для оъозиаче- iiífli одного м а тт i ч е ск i i х ных слов

II1KI 1' Г? 171 nli« 1'1, i'2i 13 • - г V-,! i *л > а 'Ii 11 »» Я ( " ■ 1 til 11 ijjyji ti V. ПНЯ1

1 О ПТ1П ГАППТТТШ t!-l.lt 1 I j 't 1 ! 1, Í 1 /I i с зо i к./ V./ ? V.

0 jL* О ТЛТ.Т/ЛЛ f 1 Í ( 1' 1 Т TTJCT шшишгишцгш Hl 1ГЛ) X \J , V/ . JL/^F ^ ЛП 17А V. X / V/

з апт'лгаь-п q í1 о Uli Л U11U1VJ1UVW тдпы антанаклаза 1 П ^ 97П- ОП- J- 4 w . ^ / W , ч/ . 152; 153, с. 141; 158, с.64; 171: 176; 179, с.481; 183, с.348; 190; 194, с. 17; 200; 202; 205; 208; 211; 218. с.58; 220

4 дериватив 205

5 деривационный повтор 76, с. 100; 69

^ о деривация "1 1 О „ f. (\ ¿10, U.UU 1 Г 1 1 1JX 10/, _ 1 ТО 1 1 О") lOJ, с.352; 218, с.60

п ! диафора 111 X / J. 171

Q о тт т i тл I^TICT YUl 77

9 использование многозначности слова в сочетании с повтором 12. с.26

10 использование различных форм слова 89

11 каламбур 36. с.68-69; 144. с.130 • 31, с.42

12 корневой повтор или повтор корня слова 51, с.265; 60, с. 176; 141, с.38; 217, с.135;

13 лексический повтор в виде однокоренных слов или повтор однокоренных слов 81, с.267; 82, с.256

14 "мнимая тавтология" ! 1 43, с.34

15 неточное повторение 108, с.243

16 падежные вариации имени существительного или 30, с.116-117

местоимения

17 иарономасия или парономазия 10, с.269

18 переносы зна- 135, с.235 чения | i

19 í повтор 1 157, с.223 .157. с.223

20 повторение с | изменением ! грамматиче- j ской формы ! слова : t 61, с.153

21 .i повтор, осно- | 51, с.268 ¡ i ванный на ¡ ¡ многозначно- ! сти слова ¡

22 ¡ i i i j i s ПОЛИПТОТ ИЛИ ; полиптотон | 1 i Í j í j 1 i 10, с.265; 15; 77; 89; 90; 97; 134; 158, с.62; 171; 176; 183, с.353; 190; 193; 200; 202; 205; 208; 211:218 208; 218, с.60

23 полисемичес-кая аттракция 111, с.88

24 приобретение словом проти-

воиоложного смысла путем изменения приставки 10, с.270

25 разнообразие падежей 10, с.265

26 реверсия 173, с.49; 202; 208

27 регрессия 10, с.265; 199, с.286 10, с.265

28 традукция 10, с.210 183, с.353

29 частичный повтор 12, с. 130; 79, с.71; 108, с.243

30 эпаналепс 208

31 эпанод 10, с.265 10, с.265

Таблица к Заключению

. _ . - - - Выраженность элементов (п)

Общее ко-

Автор личество фигур архи-

смешения Р 1 и п = 2 п = 3 п >3 " шах текто-иичес-кая функция

Ж. -11 Рп 76 12 2 4 13

Берюбе 210 Вп 56 6 — 3 4

Ап 41 9 8 5 12

Рп 24 1 1 4 2

А. Боске 42 1)п 10 1 — 3 —

Ап 3 — 2 5 2

Рп ^ 13 2 — 3 1

А. Шедид 33 Оп Ап 10 8 2 2 —

Рп 4 — — 2 —

К. Лепиди б Пп Ап 1 1 — — 2 2 —

Ннтерфштры и сращения, образованные фи- гупцип гмощсипа Типы конвергенции Оганп- кратное Неоднократное Максимальное количество фигур смеше- ¡¡¡1 я (> ¡типор. генциях

употребление фи- 1 Ур СМбшсНил

16 одно-, двух-, трех-четырехуровневые 45 % 55 % 7

.--- одно-, двухуровневые 75 % 25 "о 3

3 двухуровневые 79 % 21 % 2

— двухуровневые 100 % 1