Семантическая и коммуникативная специфика предложений модели Y+N2 +N1 +V fin тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Нам Хе Хен

• Нам Хе Хен
• кандидат филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Нам Хе Хен

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. СЕМАНТИЧЕСКАЯ И КОММУНИКАТИВНАЯ ОРГАНИЗАЦИИ ПРЕДЛОЖЕНИЙ МОДЕЛИ У+^+1Ч1+УГ1П В СООТНОШЕНИИ С ИХ ФОРМАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ

* 1. Вступительное замечание

*2. Семантическая специфика предложений модели У+Ыг+ЬЬ+УПп

1. Посессивное отношение в предложениях модели У+Кг+^+Уйп

2. Субъектно-предикатное отношение в предложениях модели У+Ыг+^+Уйп

3. Бытийное отношение в предложениях модели У+Ыг+^+УАп

*3. Коммуникативная специфика предложений модели У+^+Т^+УАп

1. Реализация коммуникативной интенции говорящего с помощью модели У+Ыг+^+УГт

2. Смыслоразличительные функции порядка слов

*4. Выводы

ГЛАВА 2. СЕМАНТИЧЕСКАЯ И КОММУНИКАТИВНАЯ СПЕЦИФИКА ПРЕДЛОЖЕНИЙ С НЕОТЧУЖДАЕМЫМ ОБЪЕКТОМ ОБЛАДАНИЯ

* 1. Вступительное замечание

*2. Семантическая специфика предложений с неотчуждаемым объектом

обладания

1. Посессивное отношение в предложениях с неотчуждаемым объектом обладания

2. Субъектно-предикатное отношение в предложениях с неотчуждаемым объектом обладания

3. Системность класса бытийных глаголов в предложениях с

неотчуждаемым объектом обладания

*3. Коммуникативная специфика предложений с неотчуждаемым объектом обладания

1. Эгоцентричность и ее экспликации в предложениях с неотчуждаемым объектом обладания

2. Исходное отношение характеризации между элементами референтной ситуации и различные его варианты в предложениях с неотчуждаемым

объектом обладания

*4. Выводы

ГЛАВА 3. СЕМАНТИЧЕСКАЯ И КОММУНИКАТИВНАЯ СПЕЦИФИКА ПРЕДЛОЖЕНИЙ С ОТЧУЖДАЕМЫМ ОБЪЕКТОМ ОБЛАДАНИЯ

*1. Вступительное замечание

*2. Семантическая специфика предложений с отчуждаемым объектом обладания

1. Посессивное отношение в предложениях с отчуждаемым объектом обладания

2. Субъектно-предикатное отношение в предложениях с отчуждаемым объектом обладания

3. Системность класса бытийных глаголов в предложениях с

отчуждаемым объектом обладания

*3. Коммуникативная специфика предложений с отчуждаемым объектом обладания

1. Эгоцентричность и ее экспликации в предложениях с отчуждаемым объектом обладания

2. Исходное отношение характеризации между элементами референтной ситуации и различные его варианты в предложениях с отчуждаемым

объектом обладания

*4. Выводы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Семантическая и коммуникативная специфика предложений модели Y+N2 +N1 +V fin»

ВВЕДЕНИЕ

Предлагаемое диссертационное исследование представляет собой синхронное комплексное описание предложений, построенных по модели " У+ N2 (одуш.) + N1+ УгнГ. Имена в позиции родительного падежа ограничиваются одушевленными, в частности, антропонимами, и в позиции \Тт выступает личная форма глагола или краткое причастие1. Например: У меня машина сломалась, У них каждая комната своеобразно оформлена.

Достаточно интересная семантическая специфика данной модели, разнотипность ее синонимичных рядов, широкое распространение в разговорной речи привлекли внимание исследователей. Изучали ее историки языка, диалектологи и специалисты по современному синтаксису. При этом усматривали в форме у+Ы2 локативное, посессивное и субъектное значения.2 Кроме того, часто не отличая модель у+Ы2+Ш+УАп от модели у+Ы2+(есть)+К1, исследователи отмечали, что форма у+N2 не входит в структурную модель, связываясь с предложением в целом3. Соответственно, субстанция в форме у+N2 рассматривалась либо как личный локализатор или посессор, либо как косвенный субъект, либо как неприсловный детерминант.

Кратко рассмотрим историю разработки данной модели в двух направлениях: как одно из средств выражения посессивного отношения и как одно из средств выражения субъектно-предикатного отношения.

■ Краткое причастие специализировано в предикативной функции и соотноси гея в системе русского глагола с формами УсгЬиш РтПит.

- Попова З.Д. Система падежных и предложно-падежных форм в русском литературном языке XVII в. (структурно-семантическое описание). Воронеж, 1969; Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976; Селиверстова О.Н. Экзистенциальность и посессивность в языке и речи. М., 1983; Трубинский В.И. О распространении у+род. п. в личных конструкциях с предикативным причастием // Севернорусские говоры, вып. 4. Л.,

1984. С. 127-137; Чипчлсй К.Г. Типология категории поссссивносги. Кишинев, 1990. 5 Шведова Н.Ю. К спорам о детерминантах (обстоятельственная и необстоятсльствспная детерминация простою предложения) НДВШ. Филол. паук. 1973. N. 5.

1. МОДЕЛЬ С у+Ш КАК ОДНО Н3 СРЕДСТВ ВЫРАЖЕНИЯ ПОСЕССИВНОГО ОТНОШЕНИЯ

Категория посессивности, как и другие категориальные отношения, характеризуется тем, что между ее содержательной стороной и ее языковыми средствами выражения нет однозначного соответствия. С одной стороны, категория посессивности располагает разными средствами выражения, например, родительным, дательным принадлежности, притяжательными местоимениями,

притяжательными прилагательными и различными конструкциями с глаголами посессивной семантики или с предложно-падежной формой, в том числе и формой у+Ы2. С другой стороны, нет такой структуры, которая передавала бы одну посессивность. Значение посессивности, как отмечалось исследователями, не выступает изолированно, а представлено в непосредственной координации с другими содержательными компонентами высказывания, образуя с ними связанные смысловые комбинации.4 Из-за отсутствия грамматических структур, обозначающих исключительно отношение посессивности, каждая из вышеназванных посессивных конструкций имеет свои семантические и стилистические особенности, поэтому посессивные конструкции обычно не взаимозаменяемы.5 Несмотря на такое обстоятельство, смысловые оттенки, свойственные какому-нибудь одному способу выражения посессивности, часто оставались вне поля внимания исследователей.

Атрибутивные посессивные конструкции передают значение посессивности чище, строже, чем другие способы выражения посессивности, но, как представляется, все-таки здесь категория

4 Вольф Е.М. Некоторые особенности местоименных конструкций (ибсро-романские языки) // Категории бытия и обладания. М., 1977. С. 170.

' Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973. С. 310.

посессивности сопрягается с категорией определенности. Т.М. Николаева считает, что атрибутивные посессивы, выступая в роли приименных детерминативов, входят в парадигматические связи с другими определителями имени (указательными, неопределенными местоимениями, артиклями и др.)6. Ср.: Со стола упала конфета — Со стола упала моя конфета.

А в посессивной конструкции с у+Ы2 имеют место локативность и бытийность. Понятийное соотношение локативной, бытийной и посессивной категорий представляется уже априори языковой универсалией, оно отмечалось еще древними греками: поскольку обладание чем-то предполагает существование этого чего-то, а существование немыслимо без пространственной реализации7. Мы считаем, что синкретизм трех категориальных отношений в одной модели объясняется историческим развитием значения предложно-падежной формы у+Ы2.

Относительно истории появления модели с у+N2 среди лингвистов существуют разные мнения. В.И. Собинникова отмечает широкое распространение рассматриваемой модели в современных восточнославянских языках. По ее данным, модель с у+Ы2 в основном фигурирует в текстах ХУ-Х1Х в., а не в более ранних8. К. Флекенштейн считает ее конструкцией XX в., отмечая как инновацию тот факт, что раньше форма у+Ы2 применялась в основном по отношению к одушевленному лицу, а в настоящее время — и к неодушевленным понятиям, и например: управление у слов, кран >• ванны9. Напротив, Г.

" Категория посессивности в славянских и балканских языках. М., 1989. С. 216-217.

7 О сближении этих трех категорий см.: Панде Х.Ч. К семантике "есть" в локативных и

посессивных конструкциях // Russian linguistics (Dordrecht; Boston), 1981. V.5. N.3; Lyons J. A note on possessive, existential and locative sentences // Foundations of Language. 1967. V.4. N.4; Bach E. Have and be in English syntax // Language. 1967. V. 43. N.2; Christie J.J. Locativc, possessive and existential in Swahili // Foundations of Language. 1970. V.6. N.2. s Собинникова В.И. Родительный принадлежности с прелтогом <у> в восточнославянских языках // Славянский сборник 2 Вып. Филол. Воронеж, 1958.

4 Флекснштсй К. К вопросу взаимоотношения бсспрс,тдожных и предтожных сочетаний (сущ + суш рол и сущ + у+ сущр.м) // Русский язык в школе. 1970. N. 6.

Сафаревичова, присоединяясь к Э. Бенвенисту, причисляет эту модель к достаточно старым. Автор считает, что в древнерусском языке модель с y+N2 была синонимична конструкции с глаголом "иметь", а более раннее доминирование конструкции с "иметь" объясняется влиянием старославянского языка10.

Нужно отметить, что конструкция с глаголом "иметь" отличается книжностью и характерна преимущественно для научной литературы, например: Определительное местоимение «весь» имеет собирательное значение (Грамматика русского языка, т.1. М., 1953. С. 404). А стилистическая особенность модели с y+N2 заключается в ее частотном употреблении в разговорной и диалектной речи. Например: Унеймуш пагип (Архангельское), У мине доч училъс' на часнъй квартири (Борщево), У Захар Иваныча дочкя помярла (Яблочное), Одна девушка у мине уехала — нявеста (Гремячье)

Несмотря на отсутствие единого мнения о времени появления модели с y+N2, исследователи уверенно возводят ее первоначальное значение к локативному: значению предмета, вблизи которого совершается действие или находится другой предмет. Это чисто пространственное значению служило базой для возникновения нового значения —посессивности.12 Важно отметить, что исходное значение так или иначе оставляло свои отпечатки в семантике формы y+N2, поэтому посессивное значение формы y+N2 осложняется локативным: значением лица, у которого пребывает или действует кто-либо или что-либо. Примеры из памятников письменности. Например: Оу кого ся избиеть оучанъ. а любо челнъ богъ того не бай или оу роусина или оу

1,1 Safarewiczova Н. Obocnosc ja imeju i и menja est w je/.ku rosyjskim dzis i dawncji // Pracc komisji jczykoznawstwa. Wroclaw ctc., 1964. N.3.

11 Трубинский В.И, Очерки русского диалектного синтаксиса. JI19X4. Примеры взяты из работы Собинниковой В.И. Указ. соч. С. 41.

12 Правдин А.Б. К вопросу о выражении принадлежности в русском языке // Труды историко - филологического ф-та Тарт. гос. ун-та. Вып. 51. Тарту, 1957. С. 117: Собиниикова В.И. Указ. соч.; Попова З./t указ. соч.; Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973. С. 310.

латинесткого (Договорная грамота Смоленского князя Мстислава Давидовича с Ригою и Готским берегом 1229 года), А если у кого лошадь устанет или падет, то он может купить в стране лошадь без грамоты (Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М-Л., 1949, С. 122 новгородск.,1448). В современном языке: Ладони у Алеши похолодели и взмокли, он думал, что надо убежать, по не мог шевельнуться и не мог оторвать глаз от содравшего сердце жуткого и великолепного зрелища (Федин К.А.), У меня брательник без вести пропал, а потом письмо от него пришло, — в плену (Толстой Л.Н.), У меня во взводе пятьдесят человек не имеют понятия о винтовке (Булгаков М.А.).

Модель с у+N2, которой присуще широкое значение наличия, статического явления, ненаправленного действия, Г.А. Золотова противопоставляет дательному принадлежности со значением действия, направленного на посессора. Ср.: Волосы легли ей на плечи — Волосы лежали у нее на плечах, Посадил ребенка себе на колени — Держал ребенка у себя на коленях.13 В конструкции с дательным принадлежности на основе значения направленного действия на посессора (часто с оттенком : в пользу или во вред ему) развивался оттенок заинтересованности посессора в осуществлении действия с объектом обладания14. Например: Она перешила мне пальто. Однако употребление дательного принадлежности исторически постепенно сокращалось за счет родительного падежа с предлогом "у" или без него. В современном русском языке в определенных случаях дательный заинтересованного лица заменяется формой у+Ы2. Например: Видит Петька, действительно, что-то в руке у Сережи прыгает. Глаза у Пугачева засверкали.

|Л Золотова Г.А. там же; Крсй,члин Г.Е. Служебные слова в русском языке (семантические и синтаксические аспекты изучения). АКД. М., 1979.

ы Правдип А.Б. Указ. соч; Крсй,%,тин Г.Е., Рахилина Е.П. Сопоставительный анализ притяжательное™ в русском языке (падежная и прелтожно-падежная форма) // Категория притяжатсльпост и в славянских и балканских языках.

2. МОДЕЛИ С у+Ш КАК ОДНО ИЗ СРЕДСТВ ВЫРАЖЕНИЯ СУБЪЕКТНО-ПРЕДИКАТНОГО ОТНОШЕНИЯ

Субъектно-предикатное отношение, как и посессивное отношение, имеет ряд форм выражения. Однако в отличие от последнего, субъектно-предикатное отношение имеет центральную, специализированную форму выражения: подлежащее — сказуемое. Субъектно-предикатное отношение, выраженное периферийными формами выражения, сопровождается различными оттенками значения. Отсюда возникает вопрос о семантике косвенного субъекта.

Вопрос о семантическом субъекте имеет колоссальное значение для русской грамматики, и этому посвящена огромная литература15. В связи с тем мы не видим возможности обсуждать различные теории, связанные с семантическим субъектом. Можно отметить, однако, что очень мало таких работ, которые освещают субъектные значения какой-либо одной из форм выражения семантического субъекта, в том числе и формы у+N2. Если выделяются субъектные значения формы у+N2, то это осуществляется по-разному у различных исследователей без каких-либо строгих критериев, а также не раскрывается конституирующий признак, объединяющий все эти субъектные значения формы у+N2. Чаще всего выделяются такие субъектные значения формы у+И2: 1) собственный обладатель, 2) обладатель качества (носитель признака), 3) носитель состояния, 4) лицо, с которым что-либо соотносится16. В наиболее полном виде списки этих

Алисова Т.Б. Очерки синтаксиса современного итальянского языка: (семантическая и грамматическая структура простого предложения). М., 1971; Дешериева Т.И. Субъектно-объектные отношения в разноструктурных языках. М., 1975; Кокорина С.И. О семантическом субъекте и особенностях-его выражения в русском языке. М., 1979; Бабина Т.П. Способы выражения субъекта в русском языке. АКД. М., 1981; Ефанова Л.П. Субъект базовый компонент семан тической структуры предложения. М., 1991.

16 Табакова З.П. Функции предложно-падежной синтаксической формы <у+род.п.> в современном русском языке. АКД. Алма-Ата, 1979; Аношкина Т.Е. предложение со значением посессивног о наличия в современном русском языке (у+род. п +(ссть)+им. п.).

субъектных значений представлены в работах Г.А. Золотовой и Н.Ю. Шведовой.

Приведем сначала субъектные значения формы y+N2, предложенные Г.А. Золотовой17: 1) субъект посессивный. Быт у Крестьянина Осел (Крылов И.А.); 2) субъект квалитативный. У Тришки на локтях кафтан пробрался (Крылов И.А.); 3) субъект состояния (физического или душевного). У меня ноги тряслись, и в глазах потемнело (Горький М.); 4) субъект, характеризуемый участием в действии или событии. А у Мишки неубача. Мишке задана задача. Стал забачник он искать (Маршак С.Я.); 5) субъект взаимных отношений совместно со вторым субъектом, выраженным формой с + твор. пад. У старшего лейтенанта с женой разговор бесконечный (Берестаев); 6) каузируемый субъект эмоционального состояния. У меня эти песни вызывали горячее чувство зависти к певцу, к его красивой власти над людьми (Горький М.); 7) субъект-владелец отчуждаемого объекта. Однажды у страрушки-пассажирки кто-то вытащил кошель с деньгами (Горький М.): 8) компонент с двойным значением адресата, каузирующего обращения и каузируемого субъекта действия. Яныш королевич ей покпон усердный посьпает и у ней свидания просит на зеленом берегу Моравы (Пушкин A.C.); 9) субъект — первоначальный обладатель информации. А у людей она слыхала, что это зло еще не так большой руки (Крьшов H.A.); 10) компонент со значением "скрытого" агенса действия. У Крылова учился Батюшков умению вести живой рассказ в непринужденной форме разностопного стиха (Пигарев К.В.); 11) субъект принадлежности по отношению к имени в им. или в предл. падежах. На свадьбе v Ольги Ивановны были все друзья и добрые знакомые (Чехов-А.П.); 12) авторизатор. У плохого му.жа жена всегда

АКД. М., 1984; Нгусп T.K.A. Структурно-семантческий и функциональный анализ конструкции "у+род.п" в современном русском языке. АКД. Л., 1975.

17 Золотова Г.А. Синтаксический словарь. Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М„ 1988. С. 109-116.

бура (слов. Даля); 13) компонент, называющий автора, с посессивно-локативным оттенком. У Достоевского время и пространство как бы перехобят одно в другое (Бурсов Б.И.); 14) зачин, свойственный диалогической речи для зарамочного заявления говорящего о себе. У пас у государыни сын с ума сошел (Худяков H.A.).

Иной список субъектных значений формы у+ N2 предложен Н.Ю Шведовой, автором раздела синтаксиса в академической грамматике18: 1) субъект обладателя. У следователя имеются доказательства; 2) субъект-носитель свойства. У девочки приятная внешность; 3) субъект состояния. У новичка радостно стучит сердце; 4) субъект действия. У соседей опять ссорятся и шумят; 5) субъект состояния и одновременно субъект действия. У него не закончено образование; 6) субъект ситуации. У бойцов устали кони; 7) субъект касательства. А га! - сказала грубый голос- попался!.. Будешь у меня к княжнам ходить ночью.

Сделанный нами краткий обзор изучения модели с y+N2 наглядно свидетельствует о том, что она не обойдена вниманием исследователей. Но, несмотря на немалую литературу, ценные наблюдения и обобщения, нельзя считать предложения, образованные по данной модели, всесторонне систематически описанными.

Недостаточность научной разработки мы видим прежде всего в том, что данная модель в основном изучалась не сама по себе, а вместе с другими конструкциями, близкими к ней по семантике, в том числе и с моделью y+N2+(ecTb)+N 1. Если она исследуется вместе с другими конструкциями, выводы и обобщения лингвистов также касаются всех конструкций в целом, особенности данной модели специально не акцентируются.

Изложенная проблематика сводится к тому, что в качестве нецентрального средства выражения посессивного и субъектно-

ls Русская грамматика. М., 1980. С. 124-133, 152, 438.

предикатного отношений данная модель представляет их в сопряжении с некоторыми смысловыми оттенками, что отличает ее от синонимичных конструкций.

Вышесказанное возвращает нас к важному свойству языка — асимметричности между планом содержания и планом выражения и неэквивалентности синонимичных конструкций19. Каждое категориальное отношение располагает рядом форм выражения, которые неравноценны для говорящего. Отсюда вытекает неэквивалентность синонимичных конструкций. Каждый раз в речевом акте говорящий выбирает одну из возможных форм выражения в соответствии с разными факторами, прежде всего стандартной референтной ситуацией и представлением говорящего о данной ситуации. Согласуясь с языковым значением формы предложения, т.е. с типовым значением синтаксической модели, говорящий вербализует референтную ситуацию и свое представление о ней. Представление говорящего о референтной ситуации определяет семантическую и коммуникативную специфику предложений.

Семантическая специфика предложений данной модели, как нам представляется, связана с представлением говорящего о наличии актуальных связей посессора с предметом обладания и о неконтролируемости субъектом-посессором ситуации.

При употреблении бытийных глаголов в семантику предложений данной модели входит и бытийность20. Бытийное значение

14 Синонимичные конструкции одного категориального отношения объединяются единством его денотативного смысла, но они по-разному его интерпретируют, и отсюда возникает неэквивалентность синонимичных предложений. Рассматривая проблему эквивалентности при внутриязыковом и межъязыковом переводе, P.O. Якобсон приходит к выводу: эквивалентность при существовании различия это кардинальная проблема языка и центральная проблема линг вистики. Якобсон P.O. О лингвистических аспектах перевода // Якобсон P.O. Избр. груды. М., 1985. С. 364.

2" Понимая бытийность очень широко, некоторые лингвисты усматривают ее в семантике таких прс,!дожеиий, как У меня болит голова. У <)е<)ушки испортилась электробритва. Николаева T.M. Иерархия категориальных корреляций поссссивности в рамках

обусловливается двумя факторами: 1) семантикой глагола, 2) локативным значением формы y+N2. В силу локативного значения субстанция в форме y+N2 является локализатором, где бытует предмет. К классу бытийных глаголов Н.Д. Арутюнова относит как собственно бытийные глаголы, так и их функциональные эквиваленты, которые при определенных условиях приобретают бытийное значение21. Ср.: Богатых, собственно, у нас нету. Но зажиточные у нас имеются (Зощенко М.М.), У Закревского на скулах зацвел румянец (Чехов А.П.). В отличие от собственно бытийных глаголов, функциональные эквиваленты имеют, кроме семы бытия, и другие семы, которые сопровождают, осложняют бытийное значение. Например: У Студзинского прыгали искры настоящего раздражения (Булгаков М.А.). Наблюдается некая системность организации класса бытийных глаголов.

Коммуникативная специфика предложений данной модели связана с эгоцентричным представлением говорящего о референтной ситуации. Последнее экплицируется не только в синтаксической модели, но и в порядке слов.

Структурные особенности данной модели выявляются прежде всего в сопоставлении с моделью y+N2 +(ecTb)+N 1, но при этом следует отметить, что эти две модели имеют и много общего.

Как отмечают Н.Д. Арутюнова и E.H. Ширяев, в русском языке модель с y+N2 служит основным средством для передачи сообщения о человеке.""" Практически любой вопрос об обстоятельствах чьей-либо жизни предполагает указание на личную сферу. Например: Как у тебя дела?. Что v тебя нового?, У них что случилось? В соответствии с формой вопроса строится и сообщение о микромире человека.

высказывания и приимеимого словосочетания // Категория притяжательное! и в славянских и балканских языках. М., 1983.

Арутюнова Н.Д., Ширяев E.H. Русское пре;(дожснис: бытийный тип. М., 1983. :: Ару попова Н.Д., Ширяев E.H. Указ. соч.

Например: У меня робилась дочь, У меня сын поступил в университет, У меня пропала собака. Мы считаем, что чрезвычайное распространение модели с у+Ш показывает некоторые черты типизированного представления говорящего о картине мира в русском языке. Иначе говоря, изучение рассматриваемой модели может служить и для обнаружения некоторых национально своеобразных черт русской языковой ментальности.

Итак, предметом исследования диссертации является семантическая и коммуникативная специфика предложений модели у+Ы2+КГ1+УГт, обусловленная синтаксической моделью и, в отдельных случаях, порядком слов.

Проблематика, связанная с моделью у+ N2 (одуш.) + N1+ УПп, как выше было сказано, сложна и многообразна. Все это делает актуальным обращение к теме диссертации.

Цель исследования: Цель настоящей диссертации заключается в том, чтобы, опираясь на теоретические высказывания классиков -языковедов, на общие положения современной теории предложения, на собранный и обработанный языковой материал, описать семантические, структурные и коммуникативные особенности предложений модели у+ N2 (одуш.) + N1+ УГш и разработать классификацию данных предложений. Для достижения выдвинутой цели необходимо решить следующие задачи:

1. Выявить факторы, влияющие на выбор одной из возможных языковых форм при вербализации пропозиции и раскрыть структурную специфику данной модели.

2. Описать семантическую вариативность посессивного, субъектно-предикатного и бытийного отношений в рамках данной модели. Найти общий признак, объединяющий разновидности посессивного отношения, и выявить конституирующий признак

субъектных разновидностей, выражаемых формой у+Ы2. Раскрыть системность организации класса бытийных глаголов.

3. Описать текстовое поведение предложений данной модели и смысловые различия при изменении порядка слов.

4. Очертить семантический диапазон данной модели и аргументировать ее широкую применимость русской языковой ментальностью.

Научная новизна: Научная новизна работы заключается в том, что впервые комплексно и системно изучается модель у+Ы2(одуш.)+М1+УАп на семантическом и коммуникативном уровнях с учетом соотношения формальной и содержательной (собственно семантической и коммуникативной) сторон предложения. В работе развиваются как семантико-структурный, так и коммуникативно-прагматический аспекты синтаксиса.

Теоретическая и практическая ценность: Теоретическая ценность диссертации определяется тем, что установлены семантические, конструктивные и коммуникативные особенности данной модели, что может способствовать усовершенствованию классификации простых предложений русского языка. Практическая ценность исследования определяется тем, что его результаты могут быть использованы при подготовке спецкурсов и спецсеминаров по синтаксической семантике предложения. Результаты проведенного исследования могут быть использованы также в практике преподавания русского языка как иностранного и в переводческой практике.

Материал и методика исследования: Материалом для исследования служат предложения модели у-1^2(одуш.)-Ж 1+\Тт, отобранные методом сплошной выборки из русских художественных текстов 19-20 вв., газетно-публицистических, научных текстов, а также из записей разговорной речи. При сборе материала частично

использовались представленные в виде компьютерных файлов тексты из Машинного фонда русского языка Российской Академии наук, а также Амстердамского корпуса текстов (Амстердамский университет, проф. А.Барентсен). Картотека включает более 3000 примеров.

Здесь делается акцент на роль говорящего в вербализации пропозиции языковыми средствами. Подобный подход позволяет изменить стратегию описания языковых значений. Раньше лингвисты рассматривали языковое значение как более или менее непосредственное отражение фактов действительности. Используемая здесь идея открывает возможность связать языковое значение с определенными фактами действительности не прямо, а через представление говорящего о происходящем, наблюдаемом. A.B. Бондарко пишет: "То языковое содержание, которое заложено в языковых единицах, классах и категориях, отражает не только отношения внешнего мира, но и их специфическое преломление в речевых представлениях говорящих и слушающих. Представления говорящего о картине мира, необходимые для передачи и реализующиеся в ней, как уже неоднократно отмечалось, нередко существенно отличаются от объективных свойств предметов, явлений и отношений внешнего мира"23

В анализе материала применяется трансформационный метод. Синонимичные конструкции представляют денотативный смысл в сопряжении с различными оттенками значения. Трансформация выявляет семантическую и коммуникативную специфику данной модели путем сопоставления синонимичных конструкций.

Теоретическая основа: Теоретической основой исследования послужили как классические труды русских лингвистов 19-20 вв. (A.M. Пешковского, A.A. Шахматова и др.), так и работы современных

Бондарко A.B. К проблеме соошошспия универсальных и идиотiничсских аспекте семантики: интерпретационный компонент грамматического значения //ВЯ. N.5. С. 15.

исследователей. При построении принципиального положения о соотношении между содержательной и формальной сторонами или между денотативным смыслом и его языковой формой выражения исходной точкой являлись концепции Ф. Данеша, К. Гаузенбласа и A.B. Бондарко. При анализе предложений с точки зрения отчуждаемости / неотчуждаемости объекта обладания мы опирались на исследования Е.М. Вольф, A.A. Журинской, К.Г. Чинчлея, а также на коллективную монографию "Категория посессивности в славянских и балканских языках". При разработке семантической классификации предложений нами использованы теоретические положения, разработанные Н.Д. Арутюновой, Г.А. Золотовой, Н.Ю. Шведовой и другими исследователями. При описании коммуникативной организации предложения учитывались концепции О.Н. Селиверстовой.

Апробация работы: Основные положения и результаты исследования обсуждались на заседаниях аспирантского семинара по грамматике кафедры русского языка СПбГУ под руководством проф. Г.Н. Акимовой (1996-1998), на XXVII межвузовской научно-теоретической конференции преподавателей и аспирантов СПбГУ (1998). Кроме того, материал диссертации отражен в четырех публикациях.

Структура диссертации: Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Во введении обосновывается выбор темы, формируются цель и задачи работы, определяются ее теоретическая и практическая значимость, характеризуются материал и методика его анализа. В первой главе излагаются основные теоретические положения, служащие исходной точкой для дальнейшего анализа, для выявления семантических и коммуникативных особенностей предложений. Во второй главе

описываю гея семантическая и коммуникативная организации предложений с неотчуждаемым объектом обладания. В третье главе описываются семантическая и коммуникативная организации предложений с отчуждаемым объектом обладания. В заключении подводятся итоги исследования, и обобщаются выводы.

Смысловая структура преоло.жения преО< /навляет собой выреи/нный и обработанный мыслью и языком фрагмент <)ействителыюсти. который принято шивать иш)ивиоуалыюй Оенотаниншой ситуацией in и событием. (B.C. Краковский У

Глава 1. СЕМАНТИЧЕСКАЯ И КОММУНИКАТИВНАЯ СПЕЦИФИКА ПРЕДЛОЖЕНИЙ МОДЕЛИ У+Ш+М+УЯп В СООТНОШЕНИИ С ИХ ФОРМАЛЬНОЙ СТОРОНОЙ

*1. ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Общепринято, что основой семантической структуры предложения является референтная ситуация или ее отражение в сознании говорящего — пропозиция.2 Элементы ситуации бывают двух родов, а именно партиципанты или участники ситуации и признаки, т.е. такие характеристики, которые приписываются партиципантам. Среди признаков выделяются свойства, состояния, процессы, действия и отношения. Партиципанты классифицируются по реляционным характеристикам. Реляционные свойства партиципантов зависят от их отношения к признаку и друг к другу и реализуются в семантических ролях или так называемых глубинных падежах: агентив. пациентив, бенефактив, экспериентив, локатив, фонтив, инструментов, медиатив. результатов, композитов, перцептив, дескриптив, ономастив и др.-5

Денотативная, или референтная, концепция значения предложения получила широкое распространение среди лингвистов.

! Храковский B.C. Проблемы деривационного сишаксиса арабского языка. АЛЛ Тбилиси. 1972. С. >.

-'Поня-ше "пропозиция", ВЗЯ10С ИЗ .IOI ПКО-фи. юсофских учений, ЯВЛЯС1СЯ одним из-приобрсгений современного ссмапгичсского сишаксиса. Пережив досгаючно бурную псюршо и конкуренцию трактовок в .юшке, лог i ер мин попимаекя среди лит вистов как ссмаиiичсский образ сшуации дейс1ви1слыюс1и, запеча ыенный в прелюжении в качсс1вс сю значения. Шмелева Т.В. Пропозиция и ее репрезентации в предложении // Вопросы русского языкознания. M., 19К0. N.3 ; Ару тюнова Н.Д. Предложение и ci о смысл. М., 1976. С. 21-Ж

; Филлмор Ч. /|,сло о падеже// Новое в' зарубежной лит вис i икс. Вып. X. Лит вис тческая ссман I ика. VI.. 198 I.

например в работах В.Г. Гака. Г.В. Колшанского, Л.С. Бархударова и др4. Она основывается на том. что предложения, как и лексические единицы, соотносятся со сложным денотатом / референтом ситуацией. Соотношение между смыслом предложения и описываемой ситуацией не является непосредственным и прямолинейным, поскольку это не механическое копирование соответствующего события или положения дел. Предложение не может отражать ситуацию в ее полном объеме. Свидетельством этого является существование синонимичных предложений, отражающих ту же ситуацию с разным охватом действительности или в разных ракурсах. Следовательно, конкретная референтная ситуация моделируется в сознании говорящего, подлежит "дискретизации" и "интерпретации"5. Здесь делается акцент на роль говорящего в вербализации референтной ситуации.

Человек вербализует воспринятую ситуацию действительности, т.е. пропозицию, модифицирует ее к коммуникативной ситуации, выбирая одно языковое средство из возможных. В условиях конкретной коммуникативной ситуации на выбор того или иного языкового средства влияет ряд факторов. Назовем основные из них: 1) способ представления ситуации или различное видение говорящим одного и того же события. Подобно тому как значение слова не соотносится непосредственно с предметом (денотатом). но основывается на отражении предмета в сознании, так и содержание предложения не ограничивается референтной ситуацией, но обязательно включает в себя способ представления, или истолкования, данной ситуации говорящим. Дело в том. что референтная ситуация

4 Гак В.Г. Высказывание и сшуапи-я // Проблемы сфукгурпой лингвистики. 1972. М.. 1973; Колшапский Г.В. Кшсгория семантики в сишаксисс //'Вопросы романо-1 срманской филоломти. Сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. М., 1977; Бархударов Л.С. Глубинная структура предтожения в семиотическом аспсклс // Вопросы романо-1 срманской филологии. Сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. М., 1977. Звспшцев В.А. Язык п знание// Вопросы философии. 19X2. N.1. С. 74.

безгранична, и речевое ее отображение всегда осуществляется выборочно и произвольно. Говорящий может отбирать и группировать по-своему элементы ситуации, поэтому высказывание не может дать полного описания данного отрезка действительности со всеми его элементами, характеристиками, связями, отношениями. В каждом конкретном случае "язык дает грубые приближения к действительности"6; 2) устройство самой языковой ситуации. Между планом содержания и планом выражения языка нет одно-однозначного соответствия. Каждая семантическая функция располагает для своего выражения некоторым набором формальных средств, и эти средства неравноценны для говорящего. Сравним к примеру выражения семантической функции субъекта действия: ученик решает задачу. учеником решена задача, у ученика решается задача, ученику решать задачу и т.п. Очевидно, что говорящий в процессе выбора синтаксической конструкции использует возможности, представляемые ему языковой системой, и непроизвольно оценивает степень субъектности. Иными слова, он может безоговорочно выбрать "сильный" вариант выражения или, наоборот, стремится к тому, чтобы "затушевать", ослабить данную семантическую функцию, сопровождая ее дополнительными оттенками: 3) связность текста. Выбор структурной схемы в рамках целого текста находится под влиянием двух противоположных по своей направленности тенденций. При обдуманном порождении связного текста говорящий подсознательно стремится чередовать используемые синтаксические модели. В иных речевых условиях, в частности, в спонтанной разговорной речи динамические стереотипы оказывают заметное уподобляющее, инерционное воздействие на выбор последующей модели предложения: 4) коммуникативная установка говорящего. Кроме коммуникативной -

" Рассел 1>. Человеческое иозпапие. М.. 1957. С . 94.

задачи, коммуникативная установка включает в себя также учет предполагаемого индивидуального опыта слушающего и т.п.

Все сказанное подчеркивает значимость роли говорящего в вербализации. Роль говорящего в вербализации выдвигается на первый план в работах таких ученых, как Ф. Данеш и К. Гаузенблас (иерархизация элементов пропозиции)7, Е.Л. Григорьян (семантические и прагматические факторы для формирования синтаксической структуры)*, Б.Ю. Норман (десигнативный, структурный, синтагматический и прагматический компоненты содержания)9, Е.Л. Ефанова (взаимодействие говорящего с отображаемой ситуацией, угол зрения говорящего / слушающего, его коммуникативная установка, степень осведомленности сторон, особенности предыдущего текста и своеобразие языковых средств, реализующих номинацию ситуации)10. А. Вежбицка отмечает, что язык отражает не непосредственно реальный мир, а человеческую концептуализацию его11.

При исследовании семантической структуры предложений следует учитывать не только денотативный компонент (референтную ситуацию), но и те факторы, которые оказывают влияние на выбор говорящим определенного языкового средства: среди этих факторов основным является представление говорящего о референтной ситуации. Эти факторы обусловливают семантическую и коммуникативную специфику предложения, которая отличает данное предложение от синонимичных конструкций.

Данеш Ф., Гаузенблас К. К семантике особенных синтаксических формаций // Грамма I и чес кос описание славянских языков. М„ 1974. С. 90-97.

4 Гриюрьяп Е.Л. I) К вопросу о роли ссмашичсских и прагматических факюров в. формировании синтаксической арукгуры высказывания // Проблемы современного языкознания. М„ 1984; 2) Семантический- аспскл (выбор подтсжащс! о) // Типы коммуникации и содержательный аспект языка. М., 1985; 3) Ссмап i и чески с н прагма тичсские диа 1сзы. М., 1986. АКД. ' Норман Б.Ю. Граммаптка говорящего. СПб., 1994. С. 109.

Кфапова Е.Л. Субьекл --- как базовой ком попет семантической структуры Vt-прод. ¡ожопия. \1.. I WO. С. 14.

: Wicr/bicka Д. Lingua Mentalis: The Samantics of Natural Languages. Sydncs. 19X0.

Перейдем на предложения анализируемой модели. Как выше было сказано, семантическая и коммуникативная специфика предложений связана с определенным представлением говорящего о референтной ситуации. Говоря о представлении говорящим референтной ситуации, стоит также специально подчеркнуть, что, если речь идет не об индивидуальных и случайных моделях восприятия и членения мира, а о типовых, массовых, утвержденных общественным сознанием, то семантика рассматриваемых предложений может быть связана со специфической чертой русской языковой ментальности. Мы полагаем, что семантическая специфика предложений данной модели связана с представлением говорящего о наличии актуальных связей посессора с объектом обладания и о неконтролируемости субъектом-посессором ситуации. Коммуникативная специфика предложений данной модели связана с эгоцентричным представлением говорящего о референтной ситуации: ситуация, происходящая с предметом обладания, так или иначе затрагивает субъекта-посессора.

Исследуемая модель характеризуется следующей структурной особенностью. Рассматриваемая модель слагается по двухступенчатому приему7". На первом уровне существительное в им. пад. сочетается с Vfin. а на втором уровне к этому сочетанию присоединяется форма y+N2. {V+N2 + [Nl+Vfin]} - -> Y+N2+N l+Vfin13. Например: У вас +[0()на квартирантка тифом заболела] —> У вас оОна квартирантка тифом заболела (Зощенко М.М.). При этом происходит не простое распространение

i: О 1 ак!IX предложениях О.П. Селиверстова nuinei: "Среди посессивных переложений имеюIся и такие, модели которых по- видимому, преде[авляю! собой сложение двух аруклурных схем. Подобная производная модель лежш, вероято, в основе предложений, шпа липа г нее сняли. Именная группа у нес не являсмся ripocii.ivi расшириte.ie.M.. поскольку компонеш y+N2 здесь necci в себе некоторые признаки модели с ссп>, которые не характеризую! словосочетание y+N2 в отдельности". Селиверстова О.Н. Коп ipac i ивная сип I аксическая семанчика. М., 1990. С. 19,51.

15 Прсдюжепия шпа Сосе<> «ж/ у меня оеньлн посфосны по иной модели: Nil+\lln + y+N2 + N2-ft (обьекл обладания). Предложения 1акою рода, в принципе, не входя! в поле наша о внимания, однако по мере необходимое i и они тоже буду! учтоны.

предложения, а передвижение субъектности с компонента N1 на компонент >'+N2.

Тот компонент, который на уровне минимального построения был семантическим субъектом, ослабляет субъектное значение. Первичный субъект и предикат сливаются в единый семантический комплекс, обозначая явление (факт, событие), которое целиком выступает в качестве признака определенной субстанции в форме у+Ы2. Например: У меня трясутся руки, У меня родилась дочка. Исходя из этого, такие предложения С. И. Кокорина называет "двухсубъектными"14.

Представляется, что идея о двуступенчатости данной модели имеет непосредственный выход на теорию построения предложения. Традиционная типология предложений во многом противоречива и подвергается сегодня критическому пересмотру. Это касается и принципиального для нее положения о выражении субъекта и разграничении необходимых компонентов структурной схемы от неприсловных распространителей, особенно так называемых детерминантов с субъектным значением15.

В академических грамматиках, изданных в 70-м и 80-м годах, косвенный субъект не вводится в структурную схему, и отсюда возникает неизбежный компромисс. Семантическая и структурообразующая функция предложно-падежных форм с объектно-субъектным и обстоятельственно-субъектным значением

14 Термин "двусубьскгпые предюжения" впервые появился в рабо1е Н-.Ю. Шведовой. О соотношении грамматической и семантической структуры предложения // Славянское языкознание. М.. 1973. С. 71-71.

Шведова Н.Ю. 1) Существуют ли все гаки дс[ср.минанты как самоеiояic.ti.iii.ic распросфани 1с.ти предюжения // ВЯ. 1%8. N.2: 2) К спорам о доермина-шах (обсчоя [сльствснная и необсгоя1сльс1вснная детерминация простого прелюжештя) // ПДВШ. Фи.тол. пауки. 1973. N. 5; Чернов В.И. К вопросу о детерминантах // ВЯ. 1969. N.

Об определении детерминанта в коммуникативном- аспскле см.: Крылова О.А. Детсрминашы в аспскле коммуникативного синтаксиса // ВЯ. 1976. N. 2. А 1акжс об офицании попяшя детерминанта см.: Распопов II.П. О ¡ак называемых детерминирующих членах предюжения // ВЯ. 1972. N. 6.

заставляет говорить о распространенных структурных схемах> (П.К). Шведова), о < модели реализации структурной схемы> (СЛ. Кокорина), о <минимальных и расширенных схемах> (В.А. Белошапкова), о структурной схеме <с позиций лексических валентностей стержневого слова, его семантической избирательности> (H.H. Арват).

В существующих научных трудах по грамматике модели y+N2+(ecTb)+N 1, y+N2+N 1+Vfin рассматриваются часто недиференцированно, и форма y+N2 в них подводится под рубрику "субъектный детерминант предложения" 16. По нашему мнению, форма y+N2 в названных моделях имеет разный структурный статус.

В предложениях первой модели форма y+N2 обозначает субъект, а форма N1 вместе с факультативной формой глагола "есть" обозначает признак, приписываемый субъекту. Соответственно, форма y+N2 вместе с N1 составляет предикативную единицу. Например: У него доброе настроение, У отца три сына, У старика нет сил, У ребенка жар.

Такая трактовка для современной лингвистики не является совершенно новой, еще в XIX в. В.И. Классовский изящным образом доказал "подлежащность" субъекта в форме y+N217. В относительно недавнем диссертационном исследовании Т.Е. Аношикина показывает, что форма y+N2 в модели y+N2+(ecTb)+N 1 имеет следующие признаки, характерные для подлежащего: а) позиция логического субъекта, б) центральная структурно-синтаксическая позиция, занимаемая в синонимичных предложениях им. падежом (У меня есть

Я имею ...), в) центральная роль в семантической структуре

Русская"грамматика. 19X0. Т.2. С. 150-i 5ft. 17 Классовскип В. Нерешенные вопросы в грамматике. СПб. - М., 1X70; Можно ли счшап. доказанным, что именительный падеж есть сдипавспная форма при выражении логнко-I рамма I ичсско! о подлежащего?// Педагогический сборник. СПб.. 1X70. Кн.1. 4.2. С. 7094.

предложения с типовым значением посессивности посессор, г) категориальное значение затронутого, заинтересованного лица, д) значение носителя признака, обозначенного номинативом, е) функция реализации "данного" в исходной форме высказывания.18 Итак, мы считаем, что форма y+N2 в модели y+N2+(ecTb)+N 1 является не детерминантом, а структурно обязательным компонентом для реализации предикативности, без которой предложение не состоится.

В отличие от нее, форма y+N2 в модели y+N2+Nl+Vfin не является структурно обязательным компонентом, но, распространяя предложение, существенным образом перестраивает его. В этом плане предложения данной модели отличаются от предложений модели у+Ы2+(есть)+Ы 1, и им должно выделяться соответствующее их структурной сложности место в типологии предложений. Рассматриваемая модель модифицируется в зависимости от того, один или несколько предметов обладания участвуют в описываемой ситуации: 1) элементарная модель: Y+Na+Ni+Vfin. Например: У матери опять подымался живот (Платонов А.П.): 2) комплексная модель: y+N2+Ni+Vfin+npezuior+N2-6. Комплексная модель обозначает ситуацию с участием нескольких предметов обладания. В ней часто части тела служат местом ситуации. Например: На груди у него висело зеркало, в которое он часто озабоченно заглядывал (Ильф II.А. и Петров ЕМ.).

*2. СЕМАНТИЧЕСКАЯ СПЕЦИФИКА ПРЕДЛОЖЕНИЙ МОДЕЛИ y+N2+Nl+Vfin

Форма y+N2 имеет локативное, посессивное и субъектное значения, которые проявляются в различной степени, и из них исходным является локативное значение. В силу этого посессивное и

Т.Е. Прслюжсния АКД. М.. 11>Х4.

со

значением

посессивно!о наличия в современном

субъектно-предикатное отношения

представляются

в сопряжении

с

некоторыми смысловыми оттенками.

A.B. Бондарко руководствуется тем положением, что у каждой формы есть свое значение, поэтому закрепление определенного смыслового содержания именно за данной формой уже само по себе представляет собой языковое структурирование смысла и, следовательно, определенный тип его интерпретации19. Не вдаваясь в подробности, это можно определить следующим образом. То, что при сопоставлении синонимичных высказываний и межъязыковых соответствий остается инвариантным, дает основание для суждения о денотативной смысловой основе выражаемого содержания. Те элементы (оттенки, нюансы), которые варьируют при замене одной формы другой, представляют интерпретационный компонент. Исходя из этого, A.B. Бондарко выделяет в языковом значении денотативный и интрепретационный компоненты. В посессивном и субъектно-предикатном отношениях также выделяются денотативный и интерпретационный компоненты.

Обобщая сказанное, приведем предварительный вывод. Семантическая специфика рассматриваемых предложений сводится к интерпретационным компонентам этих отношений, на которых говорящий делает акцент и которые исходят из формы выражения, т.е. из данной модели. Интерпретационные компоненты этих двух категориальных отношений, как мы попытаемся ниже показать, связаны с представлением говорящего о наличии актуальных связей посессора с предметом обладания и о неконтролируемости субъектом-посессором ситуации.

Ьопдарко A.B. Грамма шческое значение и смысл. Л., 1978; И111ерпреiаunoi111ый komhoiiem языковых значений и понятие эквивалсншосги в сопосгавжедьной липгвисчикс // ZSI 1990. Bd 35. Hf. 4.; К проблеме соотношения универсальных и идпозiничсских аспсклов семантики: интерпретационный компопет iраммагичсского значения. // ВЯ. 1992. N. 3. С. 5-21. Об тюм см. еще многосерийные издания Теория функциональной фаммашки (ТФГ).

С целью выявления семантической специфики используется трансформационный метод20. Преобразование формы у+Ы2 в атрибутивную посессивную синтагму называется трансформацией (1) (далее ТР (1)), а преобразование формы у+Ы2 в прямой субъект в N1, т.е. подлежащее —- трансформацией (2) (далее ТР (2)). Например: У меля рука не поднимается —> Моя рука не поднимается, Я не поднимаю руку. При ТР (1) теряется интерпретационный компонент посессивного отношения, выраженного в данной модели, а при ТР (2) — интерпретационный компонент субъектно-предикатного отношения в данной модели.

Кроме того, при ТР выражается только одно из названных двух категориальных отношений, которые сопряжены в рассматриваемой модели, или одно преобладает над другим. При ТР (1) субъектно-предикатное отношение затмевается посессивным отношением, которое входит в ассертативную часть смысла высказывания, а при ТР (2) посессивное отношение уходит в презумптивную часть смысла высказывания. Промежуточное положение между двумя случаями занимает предложение с у+№, где посессивность не уходит в презумптивную часть смысла высказывания и в то же время не входит явным образом в ассертативную часть смысла высказывания21.

Соотношение посессивного и субъектно-предикатного отношений в конкретных предложениях данной модели, как дальше мы увидим, меняется, так как посессивное, субъектное и локативное значения в форме у+Ы2 проявляются в различной степени, влияя друг на друга.

-'" Термин "фанеформация", очень широко употребляемый в лингвистической лжсратурс, пока не получил единого понимания. Здесь под фансформацисй подразумеваем преобразовательный прием, синтаксический экспсримст, как важный инсфумсп! описания синонимии прелчожений. Падучева Е.В. О ссматикс синтаксиса (материал к трансформационной грамматике). М., 1974. С. 15.

Чипчлсй К.Г". Типология конструкций посессивное!и. Кишинев, 1990. С. N5-116; Ьулыгипа Т.В. "Быть" и "Имен," (о некоторых фреквепталиях, связанных со способом выражения посессивных ошотсний) // Сущность, развшис и функции языка. М.. 19X7.

При TP предложения данной модели преобразуются иногда в такие предложения, которые не правильны семантически или грамматически. Семантическую неправильность предложений мы обозначим знаком ?, а грамматическую неправильность — знаком *.

1. ПОСЕССИВНОЕ ОТНОШЕНИЕ В ПРЕДЛОЖЕНИЯХ МОДЕЛИ y+N2+Nl+Vfin

Категория посессивности, как и другие категориальные отношения, располагает разными средствами выражения. Однако интересно то, что нет такой структуры, которая передавала бы одну посессивность: каждая из посессивных конструкций имеет свой набор сем, только часть из которых может быть связана с посессивностью.

Денотативный аспект посессивного отношения заключается в неких отношениях, при которых две субстанции связываются друг с другом как обладатель и объект обладания. Конкретная семантика посессивных отношений определяется семантикой объекта обладания (частей тела, качеств, свойств, предметов, лиц и т.п.). Согласно с этим, посессивные отношения делятся прежде всего по признаку (не)отчуждаемости и (не)обязательности или (вне)временности посессивных отношений.

По вышеназванным признакам посессивные отношения в данной модели можно разделить на четыре вида: 1) постоянная неотчуждаемая посессивность, 2) временная неотчуждаемая посессивность, 3) постоянная отчуждаемая посессивность, 4) временная отчуждаемая посессивность. Например: 1) У сторожа подгибаются колена (Ильф H.A. и Петров E.H.). И характеры у них отчасти испортились (Зощенко М.М.), 2) У меня еще осталась некоторая доля сентиментальности (Чехов А.П.). Усы у него обвисли (Горький М.), 3) .V них каждая комната своеобразно оформлена (запись разг. речи). У

меня сапоги промокают (запись разг. речи), 4) Одна старуха осталась у меня поО залог, на печке она чихала и богу молилась (Тургенев U.C.). ПоО ! [игами г Антонова звонко крошились хрупкие ледяные пластинки (Пастернак Б.Л.).

Представленный порядок также показывает степень проявления посессивности. Посессивность в форме y+N2 проявляется больше, чем другие компоненты значения (локативность, субъектность), в том случае, когда посессивное отношение является неотчуждаемым или постоянным. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что отчуждаемое временное посессивное отношение, где над посессивностью преобладает локативность формы y+N2, не допускает преобразование формы y+N2 в притяжательное прилагательное, которое передает посессивность в наиболее чистом виде. В то же время в других случаях подобное преобразование более или менее допустимо. Ср.: Одна старуха осталась у меня под залог, на печке она чихала и богу молилась ( Тургенев И.С.) — ? Одна моя старуха осталась под залог...; И характеры у них отчасти испортились (Зощенко М.А.) — Их характеры отчасти испортились, Усы у него обвисли (Горький М.) — Его усы обвисли, У меня сапоги промокаюпг (запись разг. речи) —_Мои сапоги промокают.

Интерпретационный аспект посессивности В силу исходного локативного значения формы y+N2 посессор представляет некое пространство: все, что является временной, постоянной собственностью посессора или элементами, его составляющими, попадает в пространство посессора,- Слово "пространство" здесь употребляется в широком значении, но с учетом главной его функции:

:: Селиверстова О.Н. I) Посессивность и пространственно-посессивные модели // Категория пршяжчпелыюеш в славянских и балканских языках: 2) Поняшя <<множссгво>> и <<просграпс1во>> в ссмашике сишаксиса // Изв. АН СССР. Сер. лт. и яз. 1983. Т. 42. N. 2.

помещать в себя что-то, включать в себя что-то23. Разновидности пространства посессора зависят от семантической вариативности посессивных отношений. Вышеназванные разновидности посессивных отношений в данной модели объединяются интерпретационным компонентом (включение предмета обладания в пространство посессора), который связан с представлением говорящего о наличии каких-либо актуальных связей между посессором и предметом обладания24. Поэтому в случае отсутствия таких актуальных связей используется уже другая конструкция посессивности. Ср.: * Перес) нами лежал зуб у мамонта — ПереО нами лежал зуб мамонта, * Вдова у Ивана Ивановича живет в Горьком — Вдова Ивана Ивановича живет в Горьком.

Представляется, что К.Г. Чинчлей прав, утверждая признак неотторжимости в качестве существенного признака для использования конструкции с предлогом "у". По его примерам (У

этого дерева вкусные плоды, У 'Волги' мощный мотор, У стула почему-то только три ножки), мы понимаем, что здесь исследователь имел в виду не биологическую неотторжимость, а функциональную, т.е. наличие актуальных связей посессора с предметом обладания25.

Итак, можно сказать, что при форме у+N2 делается акцент на то, что предмет в N1 находится в каком-либо отношении с посессором, а при ТР (1), т.е. при притяжательном прилагательном предмет

Эта функция учитывается и при обобщенном магсмашчсско.м определении пространства. Так, А.Д. Александров пишет: "Пространство в математике логически

мыслимая форма (или crpyKiypa), служащая средой, в которой осуществляются другие формы и ic или иные конструкции." Александров А.Д. Пространство (в математике) // БСЭ. 3-е изд. Т.21.

-'-< Селиверстова О.Н. Указ.соч. ¡Vf.. 1990. С. 17; Чинчлей К.Г. Указ. соч. С. ¡15; Крейдлип f.", Е., Рахилина Е.В. Сопоставительный анализ способов выражения отношения при тяжа тельное I и в русском языке : (падежная и прем южно-падежная формы)' // Категория пргпяжатсльности в славянских и балканских языках. М., 1983; Булыгииа Т.В., Сгальмапс В. Типология посессивных конструкций в современных балтийских языках // Baku Valodasscmak untagad. Riga, 1985. "" Чинчлей К.Г. Указ. соч. С. 20-21.

обладания представляется как отдельно взятый от посессора. Этим можно объяснить ту смысловую разницу, которая возникает между двумя предложениями. Ср.: Волосы у нее рассыпались по плечам -Волосы ее рассыпались по полу (речь идет о постриженных волосах).

Постоянный неотчуждаемый объект обладания своей уникальностью (или единственностью) и обязательностью отличается от других видов объектов обладания. Первое свойство постоянного неотчуждаемого объекта (единственность) связано с его денотативным статусом. В лингвистической литературе неоднократно отмечался различный денотативный статус объекта обладания26. Под денотативным статусом предмета понимается его референциальность, определенность. Для анализа коротко останавливаемся на сущности категории референциальности и определенности.

Референциальное употребление имени означает, что говорящий в речевом акте устанавливает соотношение с некоторым объектом или с группой объектов действительности. Имя не референтно, когда оно относится не к конкретному объекту, а к классу в целом или к признаку данного объекта. Ср.: Не забудь покормить собаку. Собака — Ору?-человека. Только референтное имя может выражать неопределенное значение в оппозиции с определенным. Имя, которое не реферирует, не передает оппозиции определенности/ неопределенности. В исследованиях, посвященных категории определенности, чаще всего определенность связывается с единственностью объекта27. Имена, обозначающие постоянные неотчуждаемые объекты, всегда являются ререфенциально определенными, благодаря единственности их денотата в сфере посессора. Так, лицо у человека может быть только

Ару попова Н.Д. Указ.сом; Булытина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи //Аспекты семантических исследований. М., 1980.

:7 Подход, сближающий определенноеIь с сдипс 1 венноегыо, называется логическим. А при прагматическом подходе определенноеи> связываемся с известностью референт учаежикам коммуника жвно! о акта.

одно, поэтому именная группа лицо г меня является определенным, к ней нельзя применить неопределенное местоимение (* Есть у меня оОпо лицо). Имена, обозначающие остальные объекты, могут бы и, референциально неопределенными в силу множественности их денотата. Друзей можно иметь много, и поэтому возможна неопределенная именная группа Есть г меня оОна подруга.2* Примечательно отметить, что интродуктивные высказывания с

именами, обозначающими постоянные неотчуждаемые объекты

*

обладания, отклоняются от нормы. Ср.: У меня жила одна мать — У меня возникла одна идея.

Второе свойство постоянного неотчуждаемого объекта обладания (обязательность существования в личной сфере человека) обусловливает определенную его сочетаемость с глаголами. Имена, обозначающие постоянные неотчуждаемые объекты, не сочетаются с глаголом бытия. Существование этих объектов обладания в личной сфере человека считается уже заданным, неоспоримым, поэтому нет необходимости эксплицитно выражать их существование в личной сфере человека. А имена, обозначающие остальные виды объектов обладания, свободно сочетаются с глаголами бытия, так как их существование в личной сфере не предполагается уже заданным, обязательным. Ср.: * У нее появилась рука — У Сашеньки появился сильный жар (Пастернак Б.Л.).

2. СУБЪЕКТНО-ПРЕДИКАТНОЕ ОТНОШЕНИЕ В ПРЕДЛОЖЕНИЯХ МОДЕЛИ у+Ш+Ж+УАп

В языкознании, особенно, в русской грамматике всегда важное место отводилось вопросам изучения субъекгности, трактуемым чаще всего как проблема субъектно-предикатных отношений. Однако во

-ч ТФГ. Субьскшоегь. Обьскшооь. Коммупика швная перспсклива. Определенное п. // неопределенноеи>. СПб., 1992. С. 270.

многих работах термин "субъект" употребляется для обозначения категорий: семантической, синтаксической и коммуникативной. В этих условиях бывает сложно определить категорию субъекта.

Несмотря на повторяющиеся попытки дать уточненное определение этой категории, реально остается действительным аристотелевское толкование, "то, о чем говорится в предложении". В аристотелевском понимании суждение двучленно — субъект противопоставляется предикату. В этом смысле аналогом субъекта выступает тема. Именно тема участвует в двучленном составе семантической структуры, противопоставляясь реме, и определяется как "то, о чем говорится".

Понятие субъекта, отличное от понятия темы, возникает тогда, когда мы от аристотелевской структуры содержания высказывания переходим к многочленной предикатно-аргументной структуре пропозиции, т.е. к соотношению субъекта не только с предикатом, но и с объектом. Учитывая отношение субъекта с предикатом и с объектом, мы выделим в категории субъектности денотативный и интерпретационный аспект29.

Денотативный аспект субъектности. Субъект детерминирует, каузирует предикативный признак. Ср.: Автор высказал мысль. Автором высказала мысль. В обоих случаях субъектом является источник действия "автор". В связи с этим предлагается признак активности, креативности в качестве центрального свойства субъекта. Мысль об активности как основном свойстве субъекта не является совершенно новой для современной лингвистической теории, она уже встречалась в классических языковедческих трудах. В этом плане примечательны рассуждения A.M. Пешковского — "сознательная

Ьопдарко А.В. Интерпретационные аспекты семантики субъекта (на материале русско! о языка) // Сьпоскшитслно езикозпанис. София. IW0. N. 4-5; ТФГ. Субьскжосiь. Обьскшоеп». Коммуникагивнаяпсрспекжва. Определенное п. \ неопределенное i ь. С. 31.

деятельность" и A.A. Шахматова —- "господствующее представление"30.

С точки зрения вероятности выдвижения в место субьекта аргументы пропозиции могут выстроить иерархическую упорядоченность: агенс — пациенс — адресат — инструмент — место '". Единственный аргумент одноместного предиката автоматически выступает субъектом. Агенс как производитель контролируемого действия составляет высший предел активности. Например: Coceó сажает яблоню. Все другие аргументы пропозиции или семантические роли обладают активностью различной степени. Поэтому признак активности в подлинном смысле не подошел бы к таким высказываниям, как Девочка спит. Она грустит, На Оороге лежит большой камень.

Интерпретационный аспект субъектности. Субъект, выраженный какой-либо формой, получает языковую интерпретацию, исходящую из его формы. В русском языке существует ряд средств выражения субъекта. Среди них основным, центральным и наиболее специализированным является выражение субъекта подлежащим (формой им. падежа). В позиции подлежащего получает наиболее полное и адекватное выражение то свойство семантического субъекта, что он детерминирует предикативный признак и им же характеризуется. Поэтому в вышеприведенных примерах Девочка спит, Она грустит, На Оороге леэ/сит большой камень субъектные

Псшковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 7-е. М., 1956. С. 29; Шахматов A.A. Синтаксис русского языка. Л., 1941. С. 21-22.

Кшпн ЭЛ. К универсальному определению под (ежащею // Новое в зарубежной лингвистке. XI. вып. М., 1982. С. 235-236. С гочки зрения вероятности выдвижения в место субьекта лишвисп.1 отмечаю! иерархию имен сущсствигсльных, в которой определяющим фактором является их лсксико-i рамматическая принадтежность: личные местоимения личные и собственные имена названия людей или высших животных названия самодвижущихся или часто персонифицируемых природных объектов прочие имена. Козинский И.III., Соколовская Н.К. О соотношении актуального и синтаксического членения в синхронии и диахронии // Восточное языкознание. М., 19X4; I-I у tri i ¡VI. О под!сжащих и топиках // Повое в зарубежной лит вистке. 19X2. Вып. XI.

разновидности, выраженные им. падежом, несмотря на сниженную активность, интерпретируются как создающий действие или ситуацию в целом.

Субъект, выраженный косвенным падежом, получает иную интерпретацию, чем субъект в им. падеже. Сравним предложения Охотник убил мсОвсОя — МеОвсОь убит охотником. В первом примере субъект действия и объект действия передаются центральными формами выражения. Во втором субъект действия выражается косвенным падежом, и на его денотативную основу наслаивается объектная интерпретация (орудие), а объект действия выражается им. падежом, типичным для субъекта, и включает в себя субъектную интерпретацию (субъект состояния). Следует подчеркнуть, что субъектность и объектность не противопоставляются друг другу в виде абсолютных противоположностей. В периферийных выражениях субъектность и объектность размыты на разных элементах пропозиции. Субъект может быть выражен объектно-специализированными средствами, а объект может сочетаться с признаками субъекта.

Возникает необходимость уточнить терминологическое значение "предиката" в соответствии с вышеизложенным пониманием субъекта. Термин "семантический предикат" принадлежит П. Адамцу, который пишет: "Семантический предикат — это обозначение приписываемой субъекту активности, состояния или характеристики. В поверхностной структуре он выражается сказуемым"32. Д.Д. Воронина считает, что первая часть определения семантического предиката, отражающая содержание данного понятия, не соответствует второй его части, характеризующей объем семантического предиката. По ее мнению, в предложениях типа 1) Его (охватила тоска). 2) Ему (вспоминается

Адамсц II. Очерк функционально-1ранеформациоиного синтаксиса современного русско! о языка. Ilpaia, 1973. С'.З.

Оетство), 3) У нее (болит голова), 4) У машины (отка шли тормоза). 5) У него (трясутся руки), 6) У него (волосы зачесаны па лоб), 1) Его (нам не перевоспитать), 8) Его (вылечил морской возоух), 9) ¡\>роа (спасли саперы) и т.п. в роли семантического предиката, выражающего состояние субъекта-реципиенса (2-е и 3-е предложения), субъекта-пациенса (1, 7, 8, 9-е предложения) или характеристику субъекта (4, 5, 6-е предложения), выступает не глагол-сказуемое, а вся грамматическая основа предложения. Состав семантического предиката в каждом предложении указан в скобках33. Итак, семантический предикат — это обозначение признака, приписываемого субъекту. В поверхностной структуре он может выражаться не только сказуемым, но и целой грамматической основой предложения.

В рассматриваемых предложениях субстанция в у+N2 является субъектом, признаком которого является вся грамматическая основа предложения ("Ж+УАп)34. Здесь мы наблюдаем аналогичность модели у+Ш+ЬЛ+УПп с моделью у+Ш+(есть)+М 1. Во второй модели форма N1 служит признаком субъекта - посессора. В синтаксисе многократно изучалась качественная семантика в локативных, бытийных и посессивных предложениях35. В этих предложениях признак и его носитель выступают подлежащим и обстоятельством места в широком смысле, и предикат передает существование, принадлежность признака к сфере его носителя. Например: В его наружности быю что-то привлекательное, неуловимое (Чехов А.П.), В голове быт каша, в которую к тому лее впутывался зря украденный револьвер (Булгаков М.А.), У Жени Литвинова тоже бьпа страсть к литературе

Воронина Д.Д. К вопросу о структурной схсмс предложения // Веет ник МГУ. 1974. N. 6. С. 39.

u Воронина Д.Д. Типы агенса и значения определенное! и, неопределенности и обобщенности // НДВШ. Фи.тол. науки. 1975, N. 4.

w Арунопова Н.Д. Указ.соч; Ару попова Н.Д.. Ширяев E.H. Указ.соч; ТФГ. К'ачссIвспносн,. Количеслвенноси.. СПб., 1996. С.79-83: ТФГ. .Пока гивиосп,, Быiийноеiь. Посессивное п.. Обусловленное п». СПб., 1996. С. 78-80.

(Марненгоф А.Ь.), У него было цыганское удалое лицо, и весь он походил на цыгана, пел и плясал, как цыган ( Тургенев И.С.). У нее, как оказалось, вывих ноги (Шолохов), Да у тебя белая горячка, что ль! (Достоевский Ф.М.). В составе рассматриваемых предложений обязательно обозначение локализатора, указывающее на носитель признака. Носитель признака предстает как комплекс признаков, в который включается и тот, что обозначен подлежащим. Сочетание ЬП+УГт в первой модели, аналогично форме N1 во второй модели, служит признаком посессора. Ср.: У нее покраснели лоб и шея (Чехов А.П.) — У нее красные лоб и шея.

Субъектный статус субстанции в форме >'+N2 подтверждается тем, что в большинстве случаев посессор в форме у+Ы2 характеризуется референтной определенностью и тематичностью36. Например: У Егора под сердцем шевельнулась непрошеная жалость (Чехов А.П.), Немного повыше вулканического прыща у него вырос темный желвак (Ильф И.А. и Петров Е.П.). У меня случаются затмения (Зощенко М.М.).

Вслед за В.П. Малащенко, субъект в форме у+Ы2 характеризуем следующим образом: он называет лицо или предмет, по отношению к которому определенным образом проявляется ситуация, составляющая содержание остальной части высказывания37. В широком плане эти отношения можно квалифицировать как отношения касательства. Итак, назовем такой субъект субъектом касательства (далее С К).

В.Б. Кассвич выделяем четыре оIношения в прототипической конструкции, в которой соответствующая семантика находи 1 специализированное и единообразное выражение: коммуника тивио-пратма тичсское, лсксико-ссман шчсское, грамма 1 ико-ссман I ичсскос и грамма шческос (синтаксическое) отношения. Рсфсрспциальная определенность и тема гичность являются коммуника гивно-прагма гичсским свойством прою 1 ипического субъект. ТФГ. Суб'ьсктпость. Обьсктпосгь. Коммуникативная перепек 1 ива. Определенное гь / неопределенное 11,. С. I 2-16.

'"' Малащенко В.П. Свободное присоединение предюжно-падежпых форм имени сущссмвшсльпо! о в современном русском языке. Ростов на Дону. 1970'. С 95.

В рассматриваемой модели способ выражения СК зафиксирован формой у+Ы2, и ее исходное локативное значение обусловливае'1 сопряженность денотативного аспекта субъектности СК (активность) с обстоятельственной интерпретацией (место), поэтому он не может быть полноценным каузатором ситуации и является, в некоторой степени, венефактором или "страдающим" от последствия ситуации. Итак, СК всегда обладает свойством пациенса. Например: И буквально за несколько дней уже О о моего отъезОа г меня получился потрясающе интересный материал (запись разг. речи), А уж к зиме начался у них мор (Чехов А.П.). При ТР (2) косвенный субъект преобразуется в прямой, который может стать чистым агенсом или каузатором. Ср.: У вас фантастические вещи творятся (запись разг. речи) — Вы творите фантастические вещи.

Степень проявления активности (денотативной субъектности) зависит от того, какую субъектную разновидность представляет СК в конкретном предложении. СК высокой активности определяет, каузирует осуществление ситуации. Он (по О.Н. Селиверстовой — несобственный агенс38) прикладывает усилия для осуществления ситуации, но это он делает бессознательно, помимо своей воли или его волеизъявление эксплицитно не выражается39. Например: У меня накопилась такая масса материала, что решительно нет возможности принять новые вещи (запись разг. речи), У нас быт Оопущены изряОные ошибки (Зощенко М.А.). С К низкой активности не детерминирует осуществление ситуации, а локализует ситуацию, которая мотивируется внешней по отношению к СК силой. Например: У меня теленок вчера пропал, я пошел вечером поискать (Чехов АЛ.). У нее

Семам шчсскис тпы предикаiob. М.. 19X2. С. 109-115.

О признаке волснзьявлспия или намеренное'i и см.: Сальников Н. Безличные предложения шпа "Крышу сорвало всфом" // Russian linguistics. 1977. Vol. 3. С. 274-279.

-у

-••: '-'е-

пере<) кроваткой стоял ночной столик, а на ином столике у нее всегда красовался пу зырек с духами (Зощенко М. М.).

3. БЫТИЙНОЕ ОТНОШЕНИЕ В ПРЕДЛОЖЕНИЯХ МОДЕЛИ y+N2+Nl+Vfin

При употреблении бытийного глагола в семантику предложений входит и бытийное отношение. Денотативный аспект бытийного отношения заключается в семе существования, наличия. Появление бытийного значения в предложениях данной модели обусловливается бытийным глаголом и локативным значением формы y+N2. В силу локативного значения форма y+N2 представляет пространство, где бытует предмет. Однако главным показателем бытийности является глагол.

В лингвистической литературе бытийные глаголы относятся к глаголам состояния или группе неакциональных глаголов, которая противопоставляется группе глаголов действия40. Глаголы бытийного значения характеризуются ослабленностью лексического значения, они сообщают лишь о наличии предмета, поэтому бытийные предложения синонимичны безглагольным предложениям.41 Ср.: На груди v него висело зеркало (Ильф H.A. и Петров Е.П.) — На груди v него зеркало, У меня от этого рукомесла на коленах наросты пошли (Лесков Н. С.) — У меня от этого рукомесла наросты на коленах.

В своей совместной работе Н.Д. Арутюнова и E.H. Ширяев отграничивают бытийный глагол от глагола с характеризующим признаком — глагола полного лексического значения. Иногда трудно

4" Шведова Н.Ю. 1) Лексическая классификация русского глагола // Славянское языкознание. IX Международный сьезд славистов. М... 1983. С. 315; 2) Русские бьнийные Глаголы и их субьсклы // Слово и граммаIичсскис законы языка. Глагол. М., 1989; Л сксико-ссман I ическис группы русских глаголов. Свсрдювск, 1988; Ссмаигическпс шпы предика !ов. М., 1982. С. 141-151.

1; Болотова Г.А. Коммуппка I ивпые. аспекI ы русского ситаксиса. М., 1981. С. 160.

различать глаголы' характеризации и глаголы бытия42. Авторы отмечают, что для бытийного предложения неуместна экспликация экзистенциальности. Например: * Had невский башней есть и царит тишина , * Была и стояла звезОная августовская ночь. * На Оворе есть и ш)ет снег.

Принимая подобный критерий, бытийные глаголы мы понимаем широко: в классе бытийных глаголов включаются не только глаголы бытия в собственном смысле такие, как есть, существовать, но и их функциональные эквиваленты. Функциональные эквиваленты бытийных глаголов сочетают в своем значении сему бытия и сему формы бытия или способа существования бытующего предмета. Есть такие явления, предметы, животные, с которыми привычно ассоциируется способ их существования, проявления, поведения. Глаголы, обозначающие этот способ, могут выступать при соответствующих именах в качестве бытийных глаголов. Например: У матушки пресвятой богороОицы миро из шечки каплет (Толстой Л.Н.). Там лшлые. хорошие люОи. у них тепло, мягко играет музыка (Шукшин В. М.), У этого купца Ефросина Иваныча в лавке соловей свищет (Лесков И.С.), У них там кони... Действительно, с той горы у бандитов паслись копи (Чехов А.П.). Уж не у оОного Дутлова. а у всех coceöeü зажглись огни ( Толстой Л. Н.).

Однако функциональные эквиваленты бытийных глаголов не в одинаковой мере относятся к классу бытийных глаголов. В одних случаях проявляется почти только одно бытийное значение, а в других случаях более ощутимо наличие иных сем, чем семы бытия. В зависимости от этого, функциональные эквиваленты бытийных глаголов подразделяются на делексикализованные и лексикализованные бытийные глаголы. Ср.: На окраине гороОа стоит

■'-' Арутюнова П.Д., Ширяев Г.П. Русское предложение. Ьытииный шп: cipyKiypa и шачепие. М, Í9X.V

телебашня На окраине города возвышается телебашня.

Лексикализованные глаголы отличаются от делексикализованных тем. что они в большей степени сохраняют лексическое значение, поэтому при употреблении первых бытийное значение осложняется другими семами глаголов.

*3. КОММУНИКАТИВНАЯ СПЕЦИФИКА ПРЕДЛОЖЕНИЯ МОДЕЛИ y+N2+Nl+yfin

Коммуникативная организация предложения включает в себя отношение говорящего к референтной ситуации. Стратегию говорящего отражать свое отношение к референтной ситуации назовем коммуникативной интенцией. Коммуникативная интенция говорящего реализуется с помощью синтаксической структуры предложения, порядка слов, интонации и др.43 Способность структуры предложения показывать отношение автора высказывания к внеязыковой ситуации Т.С. Монина относит к стилистической функции синтаксической структуры44. Порядок слов и интонация, отражая коммуникативную интенцию говорящего, выступают как смыслоразличительные средства. Смыслоразличительная функция порядка слов обнаруживается в письменной речи, а смыслоразличительная функция интонации — в устной речи45.

Здесь обращается внимание на реализации коммуникативной интенции говорящего с помощью модели и порядка слов. Например, пропозиция с акциональным признаком "продать", в зависимости от намерения говорящего, может быть проецирована по-разному на поверхностно-синтаксическом уровне, тем самым исследование коммуникативной структуры предложения нами рассматривается как

4i Bily М. Intrascnlcnlial pronominali/ation and functional scntcncc pcrspcclivc. Lund, 1981.

Монина Т.С. О СШ.1ИСШЧССК0И функции залоювых форм в просюм прс,иожснии // Русский ЯЧЫК F5 IIIKO.IC. IЧ) К 7. N.6.

" Феликс Сампсоп К .О. 11озпция де i ермипан ia в просюм прел южеиии. ЛКД. М., 1973.

часть семантического описания синтаксической модели46. Ср.: Иван продал машину Петрову, Петрову продал машину Иван, Петров кути машину г Ивана, У Ивана Петров купил машину. Машина проекта Иваном Петрову и т.п.

1. РЕАЛИЗАЦИЯ КОММУНИКАТИВНОЙ ИНТЕНЦИИ Г ОВОРЯЩЕГО С ПОМОЩЬЮ МОДЕЛИ y+N2+Nl+yfin

Коммуникативная специфика предложений данной модели связана с эгоцентричным представлением говорящего о референтной ситуации. В таком представлении человек стоит в центре всего того, что происходит вокруг него. Согласно В. Г. Гаку, эгоцентричность нередко определяет структуру предложения, настолько пронизывая его, что можно различать эгоцентрические и неэгоцентрические построения предложений47. Например, причастность индивидуума к описываемой ситуации, так называемый <третий синтаксический план> у И. Польдауфа. Гид может сказать экскурсантам в музее: Эта картина художника А, рядом с ней — картина художника В, или Перед вами картина А, рядом с ней вы видите картину В. В первом случае ситуация представлена как несвязанная с собеседниками, во втором случае — с их точки зрения.

Эгоцентричная интерпретация референтной ситуации соответствует языковому значению данной модели и эксплицируется в виде разных коммуникативно-прагматических явлений.48 В данной

Такое положение получило развитие еще в paooiax B.B. Виноградова. Грамматика

русского языка. М., 1954.

Гак В.Г. Указ. соч. С. 4Х Эгоцентричное гь, или антропоценфичпосп., является главным свойством языка. Существует огромная литература, посвященная человеческим факторам языка, в частости, его мыслям, желаниям, чувствам и речевым акктм. Арутюнова Н.Д. Типы языковых-зпачений. Оценка. Событие, Факт. М., С. 101-199; Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка сиасмиого описания // ВЯ, 1995. N.j; Wicrbicka А. 1) English speech act verbs // A semantic dictionary. Sydney, 19X7, 2) Semantics, Culture and Cognition. Universal human conccps in culture - specific configurations. N.Y. Oxford, 1992; Зализняк А. Исследования по ссмашике предикаюв внутреннего состояния. München,

модели референтная ситуация представляется гак, что посессор имеет актуальные связи с предметом обладания, и ситуация с предметом обладания неким образом затрагивает человека. Предложение У него директор института выдвигается в академики звучит неестественно, кроме такого случая, когда между ним и директором института существуют достаточно близкие отношения, и выдвижение директора в академики каким-то образом затрагивает его.

При ТР исчезает эгоцентричность в представлении референтной ситуации49. Ср.: У него дрожали руки. Его руки дрожали. В первом предложении речь идет о человеке — экспериенцере: то, что происходит с его частью тела, непосредственно характеризует его состояние (например, он волновался), поэтому лицу отводится отдельная синтаксическая позиция, и это значит, что он расценивается как участник ситуации, с которым эмпатирует говорящий. Во втором предложении находим "документальное" отражение непосредственно наблюдаемой ситуации.

Интересно отметить, что эгоцентричность свойственна категории посессивности. Анализ языковых данных позволяет представить категорию посессивности как пространственную концентрическую структуру, в центре которой стоит человек: человек осознает самого себя, свое тело и части тела, а потом ближайшие к нему объекты внешнего мира как "свои", затем — "присваивает" более удаленные конкретные и абстрактные сущности, т.е. он включает в свое посессивное пространство все предметы, которые он воспринимает.50

1982. Однако в основном эти исследования ограничиваются на лексическом пласте. Мы нош,наемся перешагнуть на синтаксический пласт и рассмофст ь проявления 01 оценIричпосш на этом уровне.

В своей работе Николаева T.M. показывас1 различные коммупикашвпо-прагма I ическис оттенки конструкции с y+N2 в сопоставлении с другими конструкциями. Николаева Г.М. Иерархия категориальных корреляций посессивности в рамках высказывания и приименного словосочекшия // Категория притяжа те.ты юс i и в славянских и балканских языках. М., 198.3.

Kaiei ория посессивное!и в славянских и балканских языках. М., 1989. С. 5.

Присвоение человеку мира совершалось и через наименования предметов, составляющих мир, аналогичные названиям частей тела (глаза горы, подножие холма, устье реки и т.п.). Изучая обширные языковые, мифопоэтические, культурологические данные, В. Г1. Топоров приходит к выводу, что ни в одной категории так ярко не сказывается "эгоцентричность" или "антропоцентричность" естественного языка51.

2. СМЫСЛОРАЗЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ ПОРЯДКА СЛОВ

Как пишет В. В. Богданов, между референтной ситуацией и пропозицией существует отношение структурного изоморфизма: признаку в ситуации соответствует предикат пропозиции, а партиципанту ситуации — аргумент пропозиции.52 Пропозиция является реляционной структурой, создаваемой набором элементов и сеткой отношений между элементами.

Эти отношения способны менять свою ориентацию. Направленность и область действия отношений задает порядок слов. Так, например, в предложении Мальчик пишет — мальчик характеризуется как тот, кто осуществляет действие, и в предложении Пишет мальчик ----- действие "писать" характеризуется как такое, которое осуществляется мальчиком. Подобная содержательная трактовка отношения между элементами пропозиции позволяет нам отказаться от употребления таких терминов, как тема, рема, данное и новое, конструктивное определение которых отсутствует53.

Топоров В.И. 1) К генезису категории притяжательное™ // Категория при1яжа1слыюс1и в славянских- и балканских языках; 2) О пскоюрых предпосылках формирования ка т ории посессивное!и // Славянское и балканское языкознание. М.,

Богданов В.В. Речевое общение: npai ма i ичсскнс и семантические аспекты. Л., 1990. С. 60-71.

К lino S. Subject, theme, and the speaker's empathy: A reexamination of reiativi/ation phenomena// Subject ■ and Topic. New York, ll>70: \) i.шлей Y1.A.K. Mccio

Содержательная трактовки отношения между элементами пропозиции предлагается впервые представителями пражской школы, именно Э. Бенешом и Ф. Данешом54. Так, толкуя предложение Прага — столица Чехословакии, Э. Бенеш пишет, что здесь определенное свойство "быть столицей Чехословакии" приписывается его носителю. Напротив, в предложении Столица Чехословакии — Прага носитель свойства приписывается свойству. Такая трактовка связи между исходным и последующим элементами пропозиции получила дальнейшее развитие в работах О.Н. Селиверстовой. Вслед за О.Н. Селиверстовой, элемент пропозиции, на который ориентировано отношение характеризации, мы называем "характеризуемым", а элемент, приписывающий ему соответствующую характеристику, — "характеризующим"53.

Семантика модели — эгоцентричное представление референтной ситуации — определяет исходное отношение между элементами референтной ситуации, которое отражается в порядке слов с исходной позицией у+N2: когда ситуация представляется признаком, приписываемым посессору, то посессор часто является референциально определенным, заданным предшествующим текстом, а сообщаемое составляет событие с участием объекта обладания, обозначенное сочетанием N1+ УПп. В этом случае форма >'+N2 предшествует сочетанию Ж+\Тт. При таком порядке слов посессор в >'+N2 выполняет роль характеризуемого, а на его характеризацию ориентировано сочетание Ы1+\Тт. Однако подобное исходное

функциональной перспективы прея южен ия> в системе лингвистического описания // Новое в зарубежной лингвистке. М.. 1978. вып. X; Апрссяп Ю.Д. Типы коммуникативной информации л ¡я юлкового словаря // Язык: сис тема и функционирование. M., 19X8. С. 10-

1 2; Лаптева О.А. Нерешенные вопросы аюуального членения. // ВЯ. 1972. N.2.

Bcncs Е. On the two aspects of the FSP //Travaux linguistiques de Prague, 1968. N.3: Danes F. A three level approach to syntax // Travaux linguistiques de Prague, 1964, N.l.

Селиверстова О.Н. К" вопросу о коммуника i ивной структуре прелюжения // Изв. АН РССР. ( ЛЯ 19X4. Т.43. N. 5.

отношение между элементами референтной ситуации существенно меняется в зависимости от порядка слов.

Рассмотрим, например, предложение (а) У нас на самый первый день праздника <)ьякон оборвался (Лесков Н.С.) имеет следующие варианты в расположении элементов: (б) На самый первый день праздника дьякон у нас оборвался, (в) На самый первый день праздника дьякон оборвался у нас (в церкви). В варианте (б) форма y+N2 занимает непосредственную позицию после имени в NI и приобретает атрибутивную функцию. Ср.: На самый первый день праздника дьякон у нас оборвался — На самый первый день праздника наш дьякон оборвался. Здесь акционалный признак в Vfin ориентирован на характеризацию элемента в N1. В варианте (в) элемент в форме y+N2 ориентирован на характеризацию события, обозначенного сочетанием Nl+Vfin, как место прохождения события, а внутри него акциональный признак ориентирован на характеризацию элемента в N1. В варианте (а), событие в N1 +Vfin в целом ориентировано на характеризацию элемента в y+N2. При этом внутри характеризующего еще устанавливается отношение характеризации: акциональный признак ориентирован на характеризацию элемента в N1. Для такой трактовки отношения между элементами референтной ситуации существенное значение имеет мысль об иерархии коммуникативных элементов, предложенная А. Свободой, и мысль о многоярусности актуального членения, выдвинутая О.А. Крыловой. 56 Итак, характеризуемое и характеризующее на конечном этапе назовем "основным характеризуемым", "основным характеризующим" (в примере (а) основное характеризуемое — у нас, основное характеризующее - на самый первый день праздника дьякон оборвался.

S.voboda A. The hierarchy оГ communicative unités and llelds as illustratcd in Hnglish attributive constructions // Brno Studies in English, 7. Brno, 1%«: Крылова О.A. Помя i ne многоярусное!и аклуального членения и некоторые сипiаксическис ка iсгорим // НДВП1. Филол. начки. 1970. N.S.

11онятие "основное характеризуемое" близко к понятию "топик" в понимании У. Чейфа57. Под понятием "топик" он понимает то. что дает пространственные, временные и личностные рамки, в пределах которых верна главная предикация. Введенное понятие также близко к понятию предикации, положенному в основу теории актуального членения в работах И.И. Распопова.58

Наша задача состоит в том, чтобы показать исходное отношение характеризации и его различные варианты, обусловленные порядком слов. Из круга рассмотрения исключаются (1) вопросительные предложения, порядок слов которых зависит от других факторов, и (2) предложения, где элемент модели обозначается различных видов союзом в сложном предложении. Например: (1) Что это за собака г нас на дворе всю ночь лаяш? (Тургенев И.С.), У вас гостиницы тоже переполнены все? (запись разг. речи), (2) Это был тот самый Бланкин, у которого тридцать восемь лет жизни ушло на тюрьме и ссылки (Зощенко М.М.), То есть вот эта самая красивая мадам, которая г них играет Наталью Гончарову (запись разг. речи).

*4. ВЫВОДЫ

1. Семантику предложения составляет референтная ситуация и множество смысловых оттенков, обусловленных представлением говорящего о референтной ситуации. Согласуясь с языковым значением формы предложения, т.е. типовым значением синтаксической модели. говорящий вербализует референтную ситуацию и свое представление о ней.

" Чсиф. V. Данное, Кон трас швнос! ь, Определенноегь, Подлежащее, Топики и ючки зрения // Новое в зарубежной лит вис1 икс. М., 1982. Вып. XI. С. 314.

Распопов И.П. 1) О некоторых основах посфоспия сишаксиса современною русскою лшературного языка // НДВШ. Филол. науки. 1968. N.5; 2) Строение проеюю предюжепия в современном русском языке. М., 1970.

Рассматриваемая модель характеризуется двухступенчатым сложением модели и исходным локативным значением формы у+Ы2. С целью выявления семантической специфики предложений, образованных по данной модели, применяется трансформационный метод.

2. В семантике рассматриваемых предложений участвуют посессивное и субъектно-предикатное отношения, в которых выделяются денотативный аспект и языковой интерпретационный аспект, исходящий из данной модели. Семантическая специфика предложений данной модели сводится к интерпретационным компонентам посессивного и субъектно-предикатного отношений, на которых говорящий делает акцент.

2.1. Денотативный аспект посессивных отношений заключается в том, что две субстанции связываются друг с другом как обладатель и объект обладания. В силу исходного локативного значения формы у+!\'2 посессор представляет некое пространство. Все разновидности посессивного отношения в данной модели объединяются интерпретационным компонентом (включение предмета обладания в пространство посессора), который связан с представлением говорящего о наличии каких-либо актуальных связей между посессором и предметом обладания. Этот интерпретационный компонент исчезает при ТР (1).

2.2. Денотативный аспект субъекта сводится к тому, что субъект детерминирует и каузирует предикативный признак. Центральным свойством субъекта является активность. Косвенный субъект всегда получает объектную интерпретацию. наслаивающуюся на денотативный аспект субъектности. Субстанция в у+N2 является субъектом высшего ранга, по отношению к которому признаком является вся грамматическая основа предложения (субъект

касательства). В рассматриваемой модели способ выражения СК зафиксирован формой y+N2, и ее исходное локативное значение обусловливает сопряженность денотативного аспекта субъектности (активность) СК с обстоятельственной интерпретацией (место). Единый синкретичный комплекс "активности — локативности" в форме y+N2 отражается в независимости ситуации от воли С К.

2.3. При употреблении бытийного глагола в семантику предложений также входит и бытийное отношение. Денотативный аспект бытийного отношения заключается в семе существования, наличия. Бытийное значение могут передать не только собственно бытийные глаголы, но и их функциональные эквиваленты, которые приобретают бытийное значение в определенных контекстах. В отличие от собственно бытийных глаголов, последние имеют, кроме бытийного значения, и другие семы, которые осложняют бытийное значение. Класс бытийных глаголов имеет признак системной организации.

3. Коммуникативная интенция говорящего реализуется с помощью синтаксической структуры предложения, порядка слов. Коммуникативная специфика связана с эгоцентричным представлением говорящего о референтной ситуации: то. что происходит с предметом обладания, неким образом затрагивает посессора. Уместно привести высказывание Л. Иорданской и И. Мельчука о том, что данная конструкция предполагает пассивность посессора (он испытывает событие, случающееся с ним) и так называемую собственную интимность с предметом в N1 (У него умер брат, * У него умер враг)59.

"" lordanskja L.. Mel'ehuk I. Glaza Mashi golubyc vs Gla/a u Mashi go!ubye Choosing between two russian cost ructions in the domain of body parts // The language and verse of Russia. UCLA. Slavic studies. Vol. II. M., 1995.

Эгоцентричное!ь реализуется в разных коммуникативно-прагматических явлениях. Порядок слов показывает направленность, область действия отношений характеризации между элементами референтной ситуации. Эгоцентричность в высшей степени определяет исходный порядок слов — с начальной позицией формы у+Ы2. При этом порядке слов основным характеризуемым является элемент в форме у+Ы2, а на его характеризацию ориентировано основное сообщение. При изменении места формы у+N2 С К переходит с функции основного характеризуемого на другие функции.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Нам Хе Хен

4. ВЫВОДЫ

Выше мы рассмотрели семантическую и коммуникативную специфику предложений, сообщающих о ситуациях, которые происходят с отчуждаемой собственностью посессора и приписываются ему.

1. Семантическая специфика рассматриваемых предложений сводится к интерпретационным компонентам посессивного и субъектно-предикатного отношений в данной модели.

1.1. Отчуждаемые объекты обладания — это те предметы, которые не предполагаются языковым менталитетом как обязательные для человека вообще. Отмечена семантическая вариативность отчуждаемых посессивных отношений по признаку (вне)временности: постоянная отчуждаемая посессивность и временная отчуждаемая посессивность. В отличие от неотчуждаемых объектов обладания, связь отчуждаемых объектов с человеком отсутствует в картине мира, поэтому актуальные связи между ними в данной модели основываются на функциональных связях. В зависимости от характера функциональных связей посессор представляет либо собственно посессивное пространство, либо совокупность, из которой выделяется объект обладания, либо физическое или биологическое пространство, в котором временно находится объект, либо центр отношений, либо силовое пространство, в котором объект обладания находится под властью посессора. Интерпретационный компонент посессивного отношения в данной модели нейтрализуется при ТР (1). ТР (1) не допускается главным образом в тех случаях, когда посессивное значение формы у+Ы2 снижается за счет субъектного(активного), локативного значений.

1.2. Перечислены разновидности СК на основе семантики предиката СК, ситуации, обозначенной в сочетании Ж+УПп: СК действующий, С К локализующий. В зависимости от семантики глаголов они снова разделяются на СК каузирующий, СК авторизующий, СК локализующий бытийную ситуацию и СК локализующий небытийную ситуацию.

Выявленные разновидности СК упорядочиваются по степени проявления активности. Высший предел активности составляет СК действующий, в частности, каузирующий, а низшему пределу соответствует СК локализующий, в частности, такой локализующий, объектом обладания которого является то, над чем С К практически не имеет контролирующей силы, например, стихийное бедствие. В этом случае ТР (2) невозможна. А переходную зону между ними представляет С К, активность и локативность которого проявляются в равной степени, и СК в неопределенно-личных предложениях, который ограничивает круг действующих лиц, указывая место, к которому лицо имеет более или менее постоянное отношение.

Однако нужно отметить, что С К высокой активности — действующий является несобственным агенсом в том смысле, что он производит на ситуацию воздействия, конкретно физические или ментальные, помимо своей воли. Это объясняется наличием локативности в семантике формы у-+^2, которое приводит к обязательному сопряжению субъектности СК с объектностью. Единый синкретичный комплекс "активности — локативности" в форме у+Ы2 отражается именно в том, что СК в любом случае обладает свойством пациенса.

1.3. Любое имя, обозначающее отчуждаемый объект обладания, может сочетаться с глаголом бытия, поскольку отчуждаемый объект обладания в языковой картине не предполагается обязательным для человека.

Соединяется несколько групп предложений, в которых ситуация является бытийной: предложения с СК каузирующим бытие, предложения с С К воспринимающим и предложения с С К локализующим бытийную ситуацию.

Класс бытийных глаголов имеет признаки системной организации, и эта системность проявляется в сочетаемости различных бытийных глаголов с именами предметными и событийными и в их подразделении по фазам: начало, продолжение и конец бытия.

2. Коммуникативная специфика предложений с отчуждаемым объектом обладания связана с эгоцентричным представлением говорящего о референтной ситуации. Эгоцентричность эксплицируется и в рамках предложения и в рамках текста. Ее текстовые экспликации заключаются в тематическом единстве и смысловых связях между предложениями, тем самым они поддерживают целостность текста. В предложениях с отчуждаемым объектом обладания самой яркой экспликацией эгоцентричности являются сопоставительные связи между предложениями: человеку свойственно сравнить свое внешнее положение с положением других.

В этих предложениях также преобладает порядок слов с исходной позицией формы у+Ы2. А исходная позиция формы N1 обусловливается семантической вариативностью посессивных отношений (постоянные / непостоянные посессивные отношения), референциальной конкретностью объекта обладания. Кроме того, проанализирован порядок слов в неопределенно-личных предложениях и в предложениях модели N 1+УГт+у-Ж2+Ы2-6 (объект обладания).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Завершаем предлагаемое диссертационное исследование следующими выводами.

1. Выше мы исходили из положения об асимметричности между содержательным и формальным планами языка и неэквивалентности синонимии. Семантику предложения составляет референтная ситуация и множество смысловых оттенков, обусловленных представлением говорящего о референтной ситуации. Согласуясь с языковым значением формы предложения, т.е. типовым значением синтаксической модели, говорящий вербализует референтную ситуацию и свое представление о ней.

Акцентируя роль говорящего в вербализации референтной ситуации, выше мы выявили семантическую и коммуникативную специфику предложений модели у+Ыг+ЬЬ+УПп в соотношении с ее структурной особенностью.

2. В семантике рассматриваемых предложений участвуют посессивное и субъектно-предикатное отношения с некоторыми смысловыми оттенками.

2.1. В силу исходного локативного значения формы у+N2 посессор представляет некое пространство, в которое попадает предмет обладания. В зависимости от семантической вариативности посессивных отношений посессор представляет разнородные пространства: партитивное пространство, собственно посессивное пространство, пространство — совокупность, физическое или биологическое пространство, пространство — центр отношений и силовое пространство.

На основе идеи о включении предмета обладания в пространство посессора все разновидности посессивного отношения в данной модели объединяются общим смысловым оттенком, связанным с представлением говорящего о наличии каких-либо актуальных связей между посессором и предметом обладания.

2.2. Субстанция в у+Ш является субъектом, по отношению к которому определенным образом проявляется ситуация, составляющая содержание остальной части высказывания.

Выявлены разновидности С К на основе семантики предиката — ситуации, обозначенной сочетанием Ж+УПп. В предложениях с неотчуждаемым объектом обладания были выявлены С К действующий (СК физического действия, СК интеллектуальной деятельности), СК состояния, С К признака и СК — центр события, происходящего с родственниками. В предложениях с отчуждаемым объектом обладания были выделены СК действующий (СК каузирующий, СК авторизующий), С К локализующий (С К локализующий бытийную ситуацию и С К локализующий небытийную ситуацию). Перечисленные разновидности С К упорядочивались по степени проявления активности.

Общий признак, объединяющий эти субъектные разновидности, заключается в том, что СК в любом случае обладает свойством пациенса. Исходное локативное значение формы у+Ы2 обусловливает сопряженность активности С К с обстоятельственной интерпретацией (место), что отражается именно в независимости ситуации от воли СК. Поэтому даже СК высокой активности (СК действующий) не может быть собственным агенсом в том смысле, что он производит воздействия на ситуацию помимо своей воли или его волеизъявление экплицитно не выражается.

3. При употреблении бытийных глаголов в семантике предложений данной модели участвует и бытийное отношение. В предлагаемой диссертации бытийные глаголы понимаются широко: к кругу бытийных глаголов относятся не только собственно бытийные глаголы, но и их функциональные эквиваленты, которые, будучи полнозначными по своему лексическому значению, приобретают в определенных контекстах фразеологически связанное значение бытийности. При употреблении последних бытийное значение осложняется другими дополнительными значениями.

Здесь нами была подчеркнута системность организации класса бытийных глаголов, которая проявляется в сочетаемости различных бытийных глаголов с именами предметными и событийными и их подразделении по фазам: начало, продолжение и конец бытия. Кроме того, обнаружены связи бытийных глаголов, с одной стороны, с семантической вариативностью посессивных отношений, с другой стороны, с возможностью и характером ТР.

4. Коммуникативная специфика рассматриваемых предложений связана с эгоцентричным представлением говорящего о референтной ситуации: человек стоит в центре всего того, что происходит вокруг него. Эгоцентричность проявляется в виде разных коммуникативно-прагматических явлений и определяет исходное отношение между элементами референтной ситуации, которое отражается в порядке слов с начальной позицией формы у+Ы2.

Применяя положение об отношении между элементами пропозиции, предложенное О.Н. Селиверствой, и отказываясь от таких понятий, как тема, рема, данное и новое, конструктивное определение которых отсутствует, мы смогли четко демонстрировать смыслоразличительную функцию порядка слов.

5. Предложения данной модели имеют наиболее широкий семантический диапазон: они передают почти все виды сообщений о человеке. Сообщения о личности человека, его внешности, физическом состоянии, внутренних переживаниях, его собственности, отношениях к другим людям и происходящих в его жизни событиях — обычно строятся по модели с у+Ы2. Референтная ситуация, прошедшая через данную модель, представляется так, что она осуществляется в независимости от человека и затрагивает его (положительно или отрицательно). Поэтому данная модель неуместна в тех случаях, когда речь идет о поступках человека, сознательно предпринимаемых им шагах. В этой области данная модель уступает место модели с субъектом - подлежащим.

Со всей осторожностью полагаем, что столь частотное употребление данной модели связано с некоторыми чертами русской ■ языковой ментальност^ю) а именно такими, как эмоциональность и неконтролируемость. Анна Вежбицкая считает, что пассивно-экспериенциальная ориентация в русском языке имеет более широкую применимость по сравнению с другими славянскими языками, еще более, нежели в немецком или французском, и значительно более широкую, чем в английском, где агентивная ориентация преобладает над пассивно-экспериенциальной. По мнению автора, предложения, субъект которых представляется как неконтролирующий происходящие события, в русском языке не только возможны, но и типичны; именно они в значительной степени определяют колорит подлинной русской речи1. Вежбицкая Анна. Язык. Культура. Познание. М., 19%. М., С. 44, 59; Jarintxov N. The Russians and their language. Oxford:Blaekwell. 1916. C. 122.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Нам Хе Хен, 1999 год

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Адамец П. Очерк функционально-трансформационного синтаксиса современного русского языка. Прага. 1971.

2. Адамец П. Эквиваленты местоимения и их референциальная соотнесенность // Ceskoslovenska rusistika. 1987. N.3.

3. Александров А.Д. Пространство (в математике) // БСЭ. 3-е изд. Т.21.

4. Алисова Т.В. Очерки синтаксиса современного итальянского языка. М., 1971.

5. Аношкина Т.Е. Предложения со значением посессивного наличия в современном русском языке. АКД. М., 1984.

6. Апресян Ю.Д. Типы коммуникативной информации для толкового словаря //Язык: система и функционирование. М., 1988.

7. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания//ВЯ. 1995. N.1.

8. Апресян Ю.Д. Кауазативы или конверсивы? // Типология, Грамматика, Семантика. СПб., 1998.

9. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976.

10. Арутюнова Н.Д., Ширяев E.H. Русское предложение. Бытийный тип: структура и значение. М., 1982.

11. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М.

12. Бабина Т.П. Способы выражения субъекта в русском языке. АКД. М., 1981.

13. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. Перев. с фран. М., 1955.

14. Балли Ш. Французская стилистика. Перев. с фран. М., 1961.

15. Бархударов Л.С. Глубинная структура предложения в семиотическом аспекте // Вопросы романо-германской филологии. Сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М. Тореза. М„ 1977.

16. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.

17. Богданов В.В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты. Л., 1990.

18. Бондарко A.B. Грамматическое значение и смысл. Л., 1978.

19. Бондарко A.B. Интерпретационный компонент языковых значений и понятие эквивалентности в сопоставительной лингвистике // ZSI 1990. Bd 35. Hf. 4.

20. Бондарко A.B. Интерпретационные аспекты семантики субъекта (на материале русского языка) // Съпоставително езикознание. София, 1990. N.4-5.

21. Бондарко A.B. К проблеме соотношения универсальных и идиоэтнических аспектов семантики: интерпретационный компонент грамматического значения. // ВЯ. 1992. N. 3.

22. Булыгина Т.В. Проблемы теории морфологических моделей. Л., 1977.

23. Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи // Аспекты семантических исследований. М., 1980.

24. Булыгина Т.В., Сталтмане В. Типология посессивных конструкций в современных балтийских языках // Baltu Valodas semak untagad. Riga, 1985.

25. Булыгина T.B. "Быть" или "Иметь" ( о некоторых фреквенталиях, связанных со способом выражения посессивных отношений) // Сущность, развитие и функции языка. М., 1987.

26. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.

27. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М-Л., 1947.

28. Вольф Е.М. Некоторые особенности местоименных конструкций (иберо-романские языки) // Категории бытия и обладания. М., 1977.

29. Воронина Д.Д. К вопросу о структурной схеме предложения // Вестник МГУ. N.6. 1974.

30. Воронина Д.Д. Типы агенса и значения определенности, неопределенности и обобщенности // НДВШ. Филол. науки. 1975, N. 4.

31. Гак В.Г. Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики. 1972. М., 1973.

32. Гак В.Г. Номинализация сказуемого и устранения субъекта // Синтаксис и стилистика. М., 1976.

33. Гак В.Г. Повторная номинация на уровне предложения // Синтаксис текста. М., 1979.

34. Гиро-Вебер М. Устранение подлежащего в русском языке // Изв. АН СССР. СЛЯ. 1984. Т.43. N. 6.

35. Грамматика русского языка. М., 1954.

36. Григорьян Е.Л. К вопросу о роли семантических и прагматических факторов в формировании синтаксической структуры высказывания // Проблемы современного языкознания. М., 1984.

37. Григорьян Е.Л. Семантический аспект (выбор подлежащего) // Типы коммуникации и содержательный аспект языка. М., 1985.

38. Григорьян Е.Л. Семантические и прагматические диатезы. М., 1986. АКД.

39. Данеш Ф., Гаузенблас К. К семантике особенных синтаксических формаций // Грамматическое описание славянских языков. М., 1974.

40. Дешериева Т. И. Субъектно-объектные отношения в разноструктурных языках. М., 1975.

41. Евтюхин В.Б. Категория обусловленности в современном русском языке и вопросы теории синтаксических категорий. СПб., 1997.

42. Ефанова Л.П. Субъект — базовый компонент семантической структуры предложения. М., 1991.

43. Иванова Т.А. О содержании категории притяжательное™ // Вестник ЛГУ. вып. 2. N. 8. 1975.

44. Журинская М.А. Именные посессивные конструкции и проблема неотторжимой принадлежности // Категории бытия и обладания. М., 1977.

45. Журинская М.А. О выражении значения неотторжимости в русском языке // Семантическое и формальное варьирование. М., 1979.

46. Зализняк А. Исследования по семантике предикатов внутреннего состояния. München, 1992.

47. Звегинцев В.А. Язык и знание // Вопросы филологии. 1982. N. 1.

48. Золотова Г.А. О структуре простого предложения в русском языке // ВЯ. 1967. N.6.

49. Золотова Г.А. О синтаксической форме слова // Мысли о современном русском языке. М., 1968.

50. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М„ 1973.

51. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 1981.

52. Золотова Г.А. Синтаксический словарь. М., 1988.

53. Камынина A.A. О синтаксической зависимости падежей распространяющих предложение в целом // Исследования по современному русскому языку. М., 1970.

54. Категории быгия и обладания. М., 1977.

55. Категория посессивности в славянских и балканских языках. М., 1989.

56. Категория притяжательности в славянских и балканских языках. М., 1983.

57. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.

58. Кацнельсон С.Д. О категории субъекта предложения // Универсалии и типологические исследования. М., 1974.

59. Квета Кожевникова. Об аспектах связности в тексте как целом // Синтаксис текста. М., 1979.

60. Кинэн Э.Л. К универсальному определению подлежащего // Новое в зарубежной лингвистике. XI. вып. М., 1982.

61. Классовский В. Нерешенные вопросы в грамматике. СПб. - М., 1870.

62. Классовский В. Можно ли считать доказанным, что именительный падеж есть единственная форма при выражении логико-грамматического подлежащего?// Педагогический сборник. СПб., 1870. Кн.1. 4.2.

63. Ковтунова И.И. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложений. М., 1976.

64. Козинский И.Ш., Соколовская Н.К. О соотношении актуального и синтаксического членения в синхронии и диахронии // Восточное языкознание. М., 1984.

65. Кокорина С.И. О необходимых компонентах реализации структурной схемы (УЗб, У3р1, Сор/о N1). АКД. М., 1974.

66. Кокорина С.И. О семантическом субъекте и особенностях его выражения в русском языке. М., 1977.

67. Колшанский Г.В. Категория семантики в синтаксисе // Вопровы романо-германской филологии. Сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М. Тореза. М„ 1977.

68. Крейдлин Г. Е., Рахилина Е.П. Сопоставительный анализ притяжательности в русском языке (падежная и предложно-падежная форма) // Категория притяжательности в славянских и балканских языках. М. 1983.

69. Крейдлин Г.Е. Служебные слова в русском языке. АКД, М., 1990.

70. Крылова O.A. Понятие многояруеноети актуального членения и некоторые синтаксические категории//НДВШ. Филол. науки. 1970. N.5.

71. Крылова O.A. Детерминанты в аспекте коммуникативного синтаксиса // ВЯ. 1976. N. 2.

72. Лексико-семантические группы русских глаголов. Свердловск. 1988.

73. Лаптева O.A. Нерешенные вопросы актуального членения предложения // ВЯ. 1963. N. 4.

74. Малащенко В.П. Свободное присоединение предложно-падежных форм. Ростов на дону, 1972.

75. Монина Т.С. О стилистической функции залоговых форм // РЯВШ. 1987. N. 6.

76. Москалькая О.И. Грамматика текста. М., 1981.

77. Нгуен Т.К.А. Структурно-семантический и функциональный анализ конструкции 'у+род. п' в современном русском языке. АКД. Л., 1985

78. Низяева Г.Ф. Неопределенно-личные предложения в современном русском языке (Семантико-грамматическая организация). АКД. М., 1972.

79. Николаева Т.М. Иерархия категориальных корреляций посессивности в рамках высказывания и приименного словосочетания // Категория притяжательности в славянских и балканских языках. М., 1983.

80. Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. СПб., 1994.

81. Нуен М. О подлежащих и топиках // Новое в зарубежной лингвистике. 1982. Вып. XI.

82. Откупщикова М.И. Синтаксис связного текста. Л., 1982.

83. Откупщикова М.И., Замбрижицкий В.Л. Коннектор причины и способы его выражения в тексте // Лингвистические проблемы, вып. 3. Л.. 1979.

84 ........Падучева Е.В. О семантике синтаксиса. (материалы к

трансформационной грамматике русского языка). М., 1974.

85. Падучева Е.В. Коммуникативная структура предложения и понятие коммуникативной парадигмы // Научно-техническая информация. 1994, сер. 2. N.10.

86. Панде Х.Ч. К семантике "есть" в локативных и посессивных конструкциях// Russian linguistics (Dordrecht; Boston), 1981. V.5. N.3

87. Пете И. Глагольные словосочетания с названием частей тела в русском языке // Studia Slavica Academiae Scientiarum Hugaricae. Budapest. 1968, Fasc. 1-4.

88. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 7-е. М., 1956.

89. Попов А.С. Субъектный предикатив в современном русском литературном языке//РЯНШ, 1967. N.3.

90. Попова З.Д. Система падежных и предложно-падежных форм в русском литературном языке XVII в. (структурно-семантическое описание). Воронеж, 1969.

91. Правдин А.Б. К вопросу о выражении принадлежности в русском языке // Труды историка - филологического ф-та Трат. гос. ун-та. Вып. 51. Тарту, 1957.

92. Распопов И.П. О некоторых основах построения синтаксиса современного русского литературного языка // НДВШ. Филол. науки. 1968. N.5.

93. Распопов И.П. Строение простого предложения в современном русском языке. М., 1970.

94. Распопов И. П. О так называемых детерминирующих членах предложения // ВЯ. 1972. N. 6.

95. Рассел Б. Человеческое познание. М., 1957.

96. Рахилина Е.В. Отношение принадлежности и способы его выражения в русском языке (дательный посессивный) // Научно-техническая информация. 1982, Сер. 2, N. 2.

97. Роменская А.В. Семантика и синтаксис после глагольной беспредложной позиции, замещенной существительным — названием частей тела Н Сочетаемость языковых единиц в германских и романских языках. Киев, 1983.

98. Ружичка Р. Скрытый субъект и пустое подлежащее // Язык: система и функционирование. М., 1988.

99. Русская грамматика. М., 1980. Т.2.

100. Сальников Н. Безличные предложения типа "Крышу сорвало ветром" // Russian linguistics. 1977. Vol. 3. С. 274-279.

101. Селиверстова О.Н. Экзистенциальность и посессивность в языке и речи. Дис. Док. Филол. наук. М., 1983.

102. Селиверстова О.Н. Посессивность и пространственно-посессивные модели // Категория притяжательности в славянских и балканских языках. М., 1983.

103. Селиверстова О.Н. Понятие <множество> и <пространство> в семантике синтаксиса. // Изв. АН СССР. СЛЯ, 1983, Т. 42, N.2.

104. Селиверстова О.Н. К вопросу о коммуникативной структуре предложения // Изв. АН СССР. СЛЯ. 1984. Т.43. N. 5.

105. Селиверстова О.Н. Контрастивная синтаксическая семантика. М., 1990.

106. Семантические типы предикатов. М., 1982.

107. Серебренников В.А. Развитие человеческого мышления и структуры языка //Ленинизм и теоретические проблемы языкознания. М., 1970.

108. Собинникова В.И. Родительный принадлежности е предлогом <у> в восточнославянских языках // Славянский, сборник 2 Вып. Филол. Воронеж, 1958.

109. Табакова З.П. Функции предложно-падежной синтаксической формы <у+род.п.> в современном русском языке. АКД. Алма-Ата, 1979.

110. Теории^) Функциональной Грамматики. ТФГ. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. JI., 1987.

111. ТФГ. Персональность. Залоговость. СПб., 1991.

112. ТФГ. Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива. Определенность/ неопределенность. СПб., 1992.

113. ТФГ. Качественность. Количественность. СПб., 1996.

114. ТФГ. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб., 1996.

115. Типология каузативных конструкций. Л., 1969.

116. Топоров В.И. К генезису категории притяжательности // Категория притяжательности в славянских и балканских языках. М., 1983.

117. Топоров В.И. О некоторых предпосылках формирования категории посессивности // Славянское и балканское языкознание. М., 1986.

118. Трубинский В.И. О распространении у+род. п. в личных конструкциях с предикативным причастием // Севернорусские говоры, вып. 4. Л., 1984.

119. Трубинский В.И. Очерки русского диалектного синтаксиса. Л., 1984.

120. Трубинский В.И. О новом русском трехчленном пассиве // Севернорусские говоры, вып. 6. СПб., 1995.

121. Ушакова А.П. Значения местоимений в функции принадлежности в русском языке начала XIII столетия // Вопросы семантического исследования по исторической семантике. Калининград, 1982.

122. Шахматов A.A. Синтаксис русского языка. Л., 1941. С. 21-22.

123. Шведова Н.Ю. Существуют ли все таки детерминанты как самостоятельные распространители предложения// ВЯ. 1968. N.2.

124. Шведова Н.Ю. О соотношении грамматической и семантической структуры предложения//Славянское языкознание. М., 1973.

125. Шведова Н.Ю. К спорам о детерминантах (обстоятельственная и необстоятельственная детерминация простого предложения) НДВШ. Филол. наук. 1973. N. 5.

126. Шведова Н.Ю. Лексическая классификация русского глагола // Славянское языкознание. IX Международный съезд славистов. М., 1983. С.315

127. Шведова Н.Ю. Русские бытийные глаголы и их субъекты // Слово и грамматические законы языка. Глагол. М., 1989.

128. Шмелев А.Д. Определенность / неопределенность в названиях лиц в русском языке. АКД. М., 1984.

129. Шмелева Т.В. Пропозиция и ее репрезентации в предложении // Вопросы русского языкознания. М., 1980. N.3.

130. Чейф. У. Данное, контрастивность, определенность, подлежащее и точка зрения // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1992. вып. XI.

131. Чернов В. И. К вопросу о детерминантах// В Я. 1969. N.

132. Чинчлей К.Г. Типология категории посессивности. Кишинев, 1990.

133. Хэллидей M.A.K. Место функциональной перспективы предложения> в системе лингвистического описания // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. вып. 8.

134. Храковский B.C. Проблемы деривационного синтаксиса арабского языка. АД Д., Тбилиси, 1972.

135. Феликс Сампосон К.О. Позиция детерминанта в простом предложении. АКД. М., 1973.

136. Филлмор Ч. Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. X. Лингвистическая семантика. М., 1981.

137. Флекенштей К. К вопросу взаимоотношения беспредложных и предложных сочетаний (сущ + сущ род и сущ + у+ сущ род) // Русский язык в школе. 1970. N. 6.

138. Якобсон P.O. О лингвистических аспектах перевода // Якобсон P.O. Избр. труды. М., 1985. С. 364.

139. Bach Е. Have and be in English syntax // Language. 1967. V. 43. N.2.

140. Bally Ch. L'expression des idees de shpere personnelle et de solidarité dans les Langues indoeuropeennes. / Festschrift Lo Gauchat. Aarau, 1926. C. 68.

141. Benes E. On the two aspects of the FSP //Travaux linguistiques de Prague, 1968. N.3. Bily M. Intrasentential pronominalization and functional sentence perspective. Lund, 1981.

142. Blek M. Models and metaphors. Ithaca, N.Y., 1962.

143. Christie J.J. Locative, possessive and existential in Swahili // Foundations of Language. 1970. V.6. N.2.

144. Cruse D.A. A note on English causatives// Linguistic inquiry. 1972, v. Ill, N.4.

145. Danes F. A three level approach to syntax // Traveux Linguistics de Prague. 1964. N.l.

146. Guillaume G. Le problème de l'article et sa solution dans la fracaise. Paris, 1919.

147. Hall Partee B. On the requirement that transformations preserve meaning // Studies in linguistic semantics. N.Y.. 1971.

148. Ivic M. Part-Whole Relations and its Linguistic Consequences // Studies in General and Oriental Linguistic Presented Shrio Hattori. Tokyo, 1970.

149. Iordanskaja L., Mel'chuk I. Glaza Mashi golubye vs Glaza u Mashi golubye. Choosinh between two russian constructions in the domain of body parts // The language and verse of Russia. UCLA. Slavic studies. Vol. II. M., 1995.

150. Jarintzov N. The Russians and their language. Oxford:Blackwell. 1916.

151. Kuno S. Subject, theme, and the Speaker's empathy: A reexamination of relativization phenomena // Subject and Topic. New York, 1976.

152. Lyons J. A note on possessive, existential and locative sentences // Foundations of Language. 1967. V.4. N.4.

153. Reinhart T. Pragmatics and linguistics: an analysis of sentence topics // Philosophica. 1981. vol. 27.

154. Russell. B. Logic and Knowledge. N.Y. 1956.

155. Safarewiczova H. Obocnosc ja imeju i u menja est w jezku rosyjskim dzis i dawneji // Prace komisji jezykoznawstwa. Wroclaw etc., 1964. N.3.

156. Svoboda A. The hierarchy of communicative unites and fields as illustrated in English attributive constructions // Brno Studies in English, 7. Brno, 1968.

157. Wierzbicka A. Mind and body — From the semantic point of view. MIT, March, 1967.

158. Wierzbicka A. Ethno-syntax and the Philosophy of Grammar // Studies in language. 1979, V.3, N.3.

159. Wierzbicka A. English speech act verbs // A semantic dictionary. Sydney, 1987.

160. Wierzbicka A. Semantics, Culture and Cognition. Universal human concepts in culture - specific configurations. N.Y. Oxford, 1992.