Семантическая дифференциация лексики, принадлежащей концептуальной области "характеристика человека": На материале немецкого сентиментального романа 18 столетия тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.04, кандидат филологических наук Жданова, Лилия Халиловна

• Жданова, Лилия Халиловна
• кандидат филологических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Жданова, Лилия Халиловна

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

I. Обоснование темы исследования, структура и задачи работы

II. Культурно-историческая ситуация изучаемого периода

III. О некоторых положениях семантических исследований. 17 Глава I Лексика, принадлежащая концептуальной области «характеристика человека» в романе Хр.Ф. Геллерта «Жизнь шведской графини фон Г*»

I. Характеристика внешности персонажей

II. Характеристика морально-этических свойств и качеств персонажей

III. Характеристика чувств и эмоций персонажей и их проявлений. 48 Выводы. 64 Глава II Лексика, относящаяся к концептуальной области «характеристика человека» в романе С. фон Ля Рош «История фройляйн фон Штернхайм»

I. Характеристика внешности персонажей

II. Характеристика морально-этических свойств и качеств персонажей

III. Характеристика чувств и эмоций персонажей и их проявлений. 97 Выводы. 118 Глава III Лексика, принадлежащая понятийной области «характеристика человека» в романе К.Ф. Морица «Антон Райзер»

I. Характеристика внешности персонажа

II. Характеристика морально-этических свойств и качеств персонажа

III. Характеристика чувств и эмоций персонажа и их проявлений. 142 Выводы. 168 Заключение. 173 Библиография. 184 Список использованных словарей. 201 Приложение

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Семантическая дифференциация лексики, принадлежащей концептуальной области "характеристика человека": На материале немецкого сентиментального романа 18 столетия»

ВВЕДЕНИЕ

Настоящее исследование посвящено семантической дифференциации лексики, относящейся к концептуальной области «характеристика человека», с опорой на использование текстов немецких сентиментальных («семейный роман» Хр.Ф. Геллерта, «женский роман» С. фон Ля Pom) и психологического (роман-автобиография К.Ф.Морица) романов второй половины XVIII столетия. Для написания данного исследования важное значение имеет собранный нами фактический языковой материал, семантическое описание которого, собственно и составляет основу работы. При этом следует отметить недостаточную изученность немецкого языка XVIII столетия, в том числе и языка художественной прозы данного периода [А.Langen 1952, D.Nerius 1967, Н.Н.Семенюк 1967; 19841.

Для рассматриваемого периода, начиная с середины века, характерно ведущее положение немецкого романа среди художественных прозаических жанров, что обусловило внимание исследователей к изучению синтаксиса и лексики романов [А.Langen 3 952; 1959, В.Г.Адмони 1966, Е.Blackall 1966, O.Keller 1972, Н.Eggers 1977, P.J.Brenner 1981, М.М.Гухман, Н.Н.Семенюк, Н.С.Бабенко 1984 и др.]. Однако это большей частью или обзорные работы, в основном, граничащие с литературоведческой проблематикой, или отдельные исследования, содержащие наблюдения над языком немецкого романа. Наибольший вклад в изучение языка XVIII столетия был сделан работами А.Лангена, Г.Эггерса, Э.Блэкла, В.Г.Адмони, Н.Н.Семенюк, но при этом последовательного изучения лексики, относящейся к характеристике человека, на материале выбранных нами для исследования романов не проводилось.

Цели и задачи исследования, методы и этапы анализа.

В задачи данного исследования входит:

• Изучить лексику, принадлежащую к концептуальной области

«характеристика человека», используя при этом описания персонажей в сентиментальном и психологическом романе второй половины XVIII столетия. •

• Распределить выделенные лексемы по следующим группам, входящим в данную концептуальную область: I) описание внешности персонажей; II) представление внутренних свойств и черт характера персонажей; III) обозначение чувств и эмоций персонажей и их проявлений.

• Проследить, каковы тематические подгруппы в каждой из трех выделенных выше основных групп и какое место занимают в каждой из этих групп лексико-грамматические разряды слов (существительные, прилагательные/наречия, глаголы).

• Охарактеризовать наиболее употребительные и частотные лексемы, связанные со сферой «характеристика человека» в каждом из исследованных романов (на основе сравнения их текстов). Вся лексика, включая как более, так и менее употребительные лексемы, дается в списках, составляющих отдельные тематические группы и ряды лексем, в каждой главе работы.

• Выборочно изучить семантический потенциал (совокупность вариантов значения) отдельных избранных для анализа лексем, уделяя основное внимание ведущим в количественном и семантическом плане словам.

• Использовать в качестве способов семантизации как узкий (словосочетания, предложения), так и широкий контекст, опирающийся на сюжетную основу произведения.

• Проследить, какие модификации претерпевает состав лексем в зависимости от типа романа, от хронологических моментов и от личности автора.

В дополнение к этому следует, там, где это, возможно, опереться при се-

мантизации на словари XVIII - начала XIX столетий (Аделунг, Кампе), а также на позднейшие лексикографические издания и отдельные исследования по лексике XVIII века. Исторические исследования словоупотребления на материале литературных произведений этого периода, как отмечает Н.Н.Семенюк, должны учитывать имеющиеся данные больших немецких нормативных словарей того времени - словарь И.Кр. Аделунга «Versuch eines vollständigen grammatisch-kritischen Wörterbuchs der hochdeutschen Mundart» (Лейпциг, первое издание 1774-86, второе издание 1793-1801); словарь И.Х.Кампе «Wörterbuch der deutschen Sprache» (Браушпвайг с 1807-1811) [N.N. Semenjuk 1984, 51-52].

Как уже отмечалось, исходным материалом исследования послужили немецкие сентиментальные романы второй половины XVIII столетия (роман Хр.Ф.Геллерта «Жизнь графини фон Г*»(1747-48), роман С.фон Ля Рош «История фройляйн фон Штернхайм»(1771), роман К.Ф.Морица «Антон Рай-зер»(1785)), из которых путем сплошной выборки извлекались лексические единицы, использующиеся при характеристике персонажей. В целом анализу подвергнуто более 2500 контекстов, в которых употребляются выявленные лексемы.

Методы исследования. В соответствии с поставленными задачами на определенных этапах исследования использовались различные методы и приемы лингвистического анализа. Изучение семантических групп базируется на методе комплексного лексико-грамматичеекого и семантического анализа. В отдельных случаях в работе приводятся также количественные данные, т.е. с помощью подсчетов устанавливается относительная употребительность слова при его использовании в определенных текстах.

Научная новизна, и актуальность работы состоит в исследовании разных тематических групп слов и отдельных семантических вариантов лексем, относящихся к концептуальной области «характеристика человека»; определяется также сочетаемость выделенных слов в разных контекстах их употреб-

ления. При этом предпринимается попытка указать на возможные лексические сочетания (свободные и несвободные) и выявить типичные синтаксические модели сочетаемости определенных семантических классов слов. Кроме ко нте кета «у читы ва ются и данные лексикографических источников, в которых словарные толкования выбранных для анализа лексем, представляются достаточно надежным источником информации о семантической структуре слова и о его сочетаемости.

Практическая ценность работы определяется возможностью использовать результаты исследования в курсе лекций по исторической лексикологии, при составлении лексикографических работ, а также при написании курсовых и дипломных работ в языковых вузах.

Структура диссертации. Данная работа состоит из введения, трех исследовательских глав и заключения. Приводятся также библиография, список использованных словарей и Приложение.

Введение состоит из трех разделов. В первом из них (I) обосновывается тема работы, определяются цели, задачи, методы и материал исследования. Во втором разделе (II) описывается культурно-историческая ситуация и факторы, обусловившие появление романной литературы рассматриваемого периода. Третий раздел (III) посвящен рассмотрению некоторых исходных теоретических положений и определению элементарного понятийно-терминологического аппарата, используемого в нашей работе.

В каждой из трех исследовательских глав рассматривается лексика романа Хр.Ф.Геллерта (Гл.1), романа С.Ля Рош (Гл.П), романа К.Ф.Морица (Гл.Ш). Отметим, что данные об употребительности каждой лексемы и анализ их использования проводятся на основе изучения всех случаев употребления той или иной лексемы в тексте.

При характеристике отдельных лексем учитывается их частиречная принадлежность, словообразовательная форма, их принадлежность к группе конкретной/абстрактной лексики, их прямые или переносные значения, наличие

положительной, нейтральной или отрицательной оценки, содержащейся в слове (или появляющейся в результате его соединения с другим словом). Кроме оценочной семы, играет роль и наличие/отсутствие в слове семы экспрессивности.

Принципиально важной является не только частеречная принадлежность выделенных для детального анализа слов (существительных, прилагательных/наречий, глаголов), но и их сочетаемость в рамках отдельных синтаксических конструкций. При этом учитывается связь между семантической структурой слова и его лексической сочетаемостью.

Общее значение «предмета» (лица, явления, процесса, состояния) в атрибутивных словосочетаниях может быть реализовано в семантических моделях «признак+предмет его несущий», представленных в грамматических структурах типа Adj+Subst, Subst+SubstGe«, Subst+Präp+Subst (das edle Herz, die trostlose Seele; die (feinste) Emfmdsamkeit der Seele, das (stumme) Wüten der Liebe; eine (große) Anlage von Verstand, die Art von Furcht).

Кроме атрибутивных словосочетаний, анализу подвергаются и предикативные конструкции (типа das Herz ist edel, или das Herz bebt), где имя сочетается со связочным в конструкции типа Subst+(Kop)+Adj или с полнознач-ным глаголом, в которых семантические отношения выражаются в модели «предмет+действие» в конструкции типа Subst+Vf!. В этом последнем случае особенно важен и такой признак, как прямое или переносное значение словосочетания, а также наличие/отсутствие в нем элементов образности (на основе метафоры и метонимии). Известное внимание уделяется также синонимичным лексемам или лексемам близким по значению, а также антонимам.

Учитываются и словообразовательные гнезда, образуемые словами типа (Empfindug, empfindlich, empfindsam, empfinden и т.д.), что дает более полное

1 Прим. Существует, впрочем, точка зрения, что глагол также обозначает признак предмета, только признак иного рода, который может быть обозначен как процессуальный - в противоположность признаку статическому, передаваемому прилагательным (подробнее см. Кубрякова Е.С. 1997 , 269 и след.).

представление о действительной употребительности в текстах романов слов определенной семантики.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования на основе сопоставления полученных данных по каждому роману и их сравнения, с целью выявления общих и индивидуальных закономерностей словоупотребления при характеристике персонажей.

В приложении сделана попытка проследить сочетаемость ведущих лексем с существительными, прилагательными и глаголами с опорой на фактические данные их использования в каждом романе.

Апробация результатов исследования. Положения диссертации докладывались и обсуждались на конференции в Воронежском Государственном университете в январе 1996 года, на заседании кафедры немецкой филологии ВГУ в марте 1996 года, на конференции молодых ученых и аспирантов в Институте Языкознания РАН в декабре 1996 года.

II.

Для того чтобы дать общее представление о немецкой литературе и языковой ситуации в Германии XVIII столетия,представляется необходимым ко-

♦

ротко остановиться на характеристике социально-исторического фона и культуры данной эпохи. При обращении к изучению языка того или иного исторического периода необходимо использовать, если это возможно,

сведения о культурно-исторической ситуации, об общественных отношениях в рассматриваемый период, а также высказывания современников о языке того времени [N.N.Semenjiik 1984, 151-152].

Из истории Германии известно, что в конце XVII столетия страна была разделена на более, чем 1500 маленьких самостоятельных княжеств - государственная раздробленность, политическое бессилие имератора, отсутствие централизованных культурных и образовательных институтов, почти полностью разрушенное книгоиздание, экономический упадок в городах и в сельской местности - таковы далеко не все последствия Тридцатилетней войны, во ±5рСМЯ КОТОрОЯ иыле уНИЧТОЖбНЗ ПОЧТИ 1 рСТЪ вссго ЯЕС6ЛСЯМЯ немецких

земель. Университеты выполняют одну задачу - готовят служащих для государственного и церковного управления в отдельных областях (при этом число студентов в университете редко превышает 500 человек). Данные факторы обусловили некоторое отставание Германии от других европейских стран в политической, научной и культурной областях. Например, во Франции, благодаря таким централизованным институтам, как Французская Академия или Королевское общество, наблюдается единое научное, культурное и языковое развитие. Еще больший прогресс характерен для Англии, что в значительной степени обусловлено ранним развитием здесь буржуазных отношений, разделением религии и философии, а также свободой прессы.

Мощным фактором для восстановления экономического и социального положения в Германии XVIII столетия явилось образование Брандербургско-Прусского государства, объединение помещиков и дворянства под властью абсолютной монархии. Пруссия становится сильным государством, которое способно содержать большую армию, и поддерживается развитой бюрократией. Конкуренция с Австрией приводит к крупному военному конфликту XVIII столетия, к так называемой Семилетней войне, после которой по соглашению к Пруссии отходят часть Польши и Силезия. Постепенно развиваются капиталистические отношения, возникает разделение труда, ремесленники становятся «свободной» рабочей силой, увеличиваются объемы производства.

Экономически окрепшее бюргерство во второй половине XVIII столетия, оставаясь политически слабым и безвластным в рамках абсолютистского государства, начинает воспринимать себя как общество равных, в котором должны управлять свои собственные моральные законы наравне с государственными законами [\У.Гпск 1988, 196-197]. В русле данного социально-исторического процесса возрастает роль третьего сословия, к которому принадлежало большинство образованных теологов, филологов, писателей и ученых - таковы Й.Хр.Готгшед (1700-1766), Й.Я.Бодмер (1698-1783),

Хр.Ф.Геллерт (1715-1769), Г.Э.Лессинг (1729-1781), Хр.М.Виланд (17331813), М.Клаудиус (1740=18151 Фр.Г.Клопшток (1724-1803), Г.Хр.Лихтенберг (1742-1799) и др. [О.Ка1зег 1979, 62 ].

Именно в этот период создаются основные нравственные принципы и этические правила «хорошего тона» для бюргерства, девизом для которого становятся понятия «культура», «образование», «просвещение». Различия между образованными и необразованными становятся более весомыми, чем сословные различия, хотя последние еще присутствуют. Появляются моральные представления, изменяющие тип мышления, мировоззрение людей, создающие предпосылки для появления современного общества [К.¥1егЬаи8 1978, 71-85]. Центры литературного творчества постепенно перемещаются из княжеских дворов в университетские города, ведущее положение занимает, основанный в 1692 году университет в Галле, в котором преподают такие выдающиеся личности, как Хр.Томазиус, Хр.Вольф и где число студентов в 1720 составляет около 1000 человек. Также следует отметить и культурный вклад довольно быстро восстанавливающегося книгодроизводства, и неуклонный рост публикаций на немецком языке - в 1740 книги на латинском языке составляют 28%, в 1770 -14%, в1800 - только 4%. В области книгопечатания и книготорговли ведущее положение занимает Лейпциг, в котором издавалась 1/10 часть всех немецких книг, большая часть периодических изданий. В качестве факта, свидетельствующего о повышении общего уровня образования, может служить число писателей, которое значительно увеличивается в течение XVIII столетия, если в 1773 это 3000 авторов, то в 1787 в два раза больше; возрастает также роль читающей публики. Просвещение с помощью книги становится одним из важнейших культурно-исторических процессов в Германии XVIII столетия. При этом в культурной жизни страны доминирующую роль играет Саксония, позднее важное значение приобретают и северо-восточные области [см. подробнее Н.Н.Семенюк 1984, 184-185; Н.М.Бетещик 1985, 1457]. Следует подчеркнуть стремление ученых и вообще

лЮдби ооразоьанных к созданию искусс i »ен ного немецко1 о литературного языка через подражание риторическим и поэтическим языковым средствам античности, что предполагало владение древними языками. В среде ученых царил латинский язык, а при дворах немецких князей предпочтение отдавалось французе кому, итальянскому и испанскому. Все это затрудняло совершенствование немецкого языка, которое определяется как национальная задача и является предметом полемики среди филологов и теоретиков язы ка в XVIII столетии. Известно высказывание М . В ил а н да в его полемике с Аделун-гом. о том, что немецкие писатели вправе участвовать в развитии культуры и оказывать влияние на дальнейшее развитие немецкого языка, так как "при увеличивающемся просвещении разума и все большей изысканности чувств, с появлением прекрасных и светлых идей должен изменяться и обогащаться и язык" — „mit immer zunehmender Aufklärung des Verstandes und der Verfeinerung der Empfindung, mit dem Ervverb neuer, größerer, lichtvollerer Ideen,

P* 1 1 1 ' ГЧ 1 ' J_ t .. 1 ?? r T * 1 АПА

sien 3.UC1I ше Sprache erweitern und veranoera. щит. по J.iwjessniger 1Уои?

14П

■ j •

Дополняет общую картину развития культуры в Германии XVIII столетия и особая культура письма, «Briefkultur», которая становится как бы вершиной межличностного общения, характер письма располагает к естественному, открытому и искреннему обмену мыслями, идеями, мнениями, чувствами. Появляется практика опубликования наиболее удачных писем, что в свою очеоедъ оказывает значительное влияние на подготовку и оазвитие сентиментализма, как формы, так и содержания сентиментального романа. В этой связи эпоха Просвещения получает еще одно определение как эпоха письма «Jahrhundert des Briefes» [ср. H.E.Bödeker, U.Hermann 1987, 13].

XVIII столетие это и время великих естественно-научных открытии, значительных перемен в жизни общества, создания выдающихся произведений в искусстве, больших достижений в области философии. В этот период в центре внимания разных наук оказывается человек, а главной задачей философии

и дидактики эпохи Просвещения становится изучение человека. Принципы новой философии находят отражение и в литературе. По словам Р.Фирхауса, Просвещение более, чем предшествовавшие движения, было связано с литературой [R.Vierhaiis 1987, 58]. Обычно литература немецкого Просвещения определяется периодом 1720 - 1785, который иногда называется доклассиче-ским, и который делится на две фазы: первая - до 1740 года - проходит под знаком творчества Готтшеда, а вторая - с 1755 до 1770 - под знаком идей Лес-синга.

Просвещение как духовное и философское течение появилось в Англии; основателем английского эмпиризма является Дж.Локк (1632-1704), который считал, что для познавательной деятельности человека главное значение имеют чувства и ощущения. Продолжает его учение о познании Д.Хьюм (1711-1776), отстаивая в этике точку зрения о том, что цель всей человеческой деятельности - счастье.

Во Франции возникновение Просвещения связывают с именами Р.Декарта (1596-1650) и П.Бейли (1647-1705); так, Декарт, еще в XVII столетии провозглашает исследование человеческого мышления как наиболее важное - «Cogito, ergo sum» -« Ich denke, dacher bin ich» [цит. по: E.Brenner 1967, 90]. Проводниками просветительских идей являются также Монтескье (16891755) и Вольтер (1694-1778). Для Вольтера предназначение человека - это претворение в жизнь идеи равенства, которая частично может уменьшить несовершенство мира.

Представителем раннего немецкого Просвещения является Г.В.Лейбниц (1646-1716), который создал учение о монадах, составляющих мир, и обосновал свои философские воззрения в ряде трудов. Хр.Вольф, последователь Лейбница, систематизирует его исследования и создает так называемую «Немецкую метафизику»(1720) - «Vernünftige Gedanken von Gott, der Welt, und der Seele des Menschen», теоретический труд, который определяет основные принципы Просвещения в.Германии. Идеал Хр.Вольфа - здоровый человече-

ский разум и добродетель как источники человеческого счастья. Значительную роль играет и цель просветителей - социальный прогресс, который должен достигаться с помощью реформ, пропагандируемых в различных философских и научных трудах, а также романах, стихах, драмах и т.д. [ср. S. Wo И gast 1988, 7]. К наиболее общим принципам философии Просвещения обычно относят: деизм, т.е., веру в бога, не нарушающую свободу воли человека (разумную религию); гуманность (Humanität) - разум человека просвещает дух (Geist) и поддерживает добродетель (Tugend) и терпимость (Toleranz) в обществе; а также рационализм (Rationalismus), акцентирующий роль разума человека (Verstand), который в состоянии все объяснить. Таковы, очень коротко, общие принципы философии и этики Просвещения [см. подробнее R.Vjerliaus 1978], выступающие в качестве предпосылок литературы данного периода, И.Хр.Готгшед, проповедующий идеи Вольфа, стремится установить тесную связь между философией Просвещения и развитием литературы. Просвещение уравнивает в искусстве этические и эстетические ценности, определяются основные задачи искусства - поучать и развлекать. Решающий вклад в европейскую теорию искусства эпохи Просвещения вносит теоретический труд «Поэтика» француза Н.Буало (1636-1712), в котором указывается, что основное значение для поэтического творчества имеет разум; здесь же устанавливаются требования ясности, простоты и естественности, характерные для искусства античности, а также необходимость строгого разграничения литературных жанров.

ГТ Л7"? 7ТТТ 1—

для литературы Xvm столетия в i ермании примечательна пестрота стилей и жанров, и если XVII столетие - это эпоха барокко, то XVIII столетие уже не сводится к какой-то одной культурной форме [Е.Brenner 1967, 61; Н.Н.Семенюк 1984, 187].

В литературе эпохи Просвещения выделяются несколько стилистических направлений, в том числе стать рококо, в рамках которого в основном создаются произведения «малых форм»: лирика, драма, пастораль, и т.д., оонрэйые

черты которых - изящество стиля, веселые, ироничные и скептические, фривольные мотивы, в известной мере продолжающие традиции барокко. Поэзия представлена многообразием жанров и тем, это - оды, как светские, так и религиозные; анакреонтическая поэзия, в которой эпикурейское наслаждение жизнью ограничивается разумной мерой; поучительные стихотворения, соответствующие философскому настрою эпохи. Эссе, басни поддерживают морализирующую тенденцию Просвещения, а сатирические стихотворения и эпиграммы представляют типические изображения человека [см. подробнее H.A., Е.Frenze1 1991,158 ff.].

Идеи философии Просвещения распространяются и через многочисленные морально-дидактические журналы, которые в изобилии появляются уже в первой половине XVIII столетия. Среди них такие, как «Der Veraimftier», «Der Patriot», «Die vernünftigen Tadlerinnen» и др. В морально-дидактических журналах в центре внимания нередко находится общество людей, и автор или издатель описывает и характеризует это общество в целом и каждого в отдельности. Здесь проявляются попытки в «полухудожественной» форме описать качества и свойства человека [подр. см.: Н.Н.Семенкж 1966; 1984].

Наряду с морально-дидактическими еженедельниками в начале да и первой половине XVIII столетия публика все еще продолжает читать барочные романы, которые достигают расцвета в XVII столетии, но на исходе века как бы изживают себя. Одна литературная традиция затухает, а другая еще не появилась. Большую роль в развитии художественных прозаических жанров -романа, драмы, и таких «окололитературных жанров» (термин М.М.Бахтина), как письма, автобиографии, дневники и т.п. - сыграли пиетизм и философия Просвещения.

В рамках Просвещения, начиная с 1740 годов, в Германии приобретает важное значение литературное направление сентиментализма. Наряду с Просвещением базой для появления сентиментального направления в литературе являлся пиетизм - религиозное течение, которое акцентирует внимание на

индивидуальных религиозных переживаниях человека. Хронологические рамки пиетизма расплывчаты, исследователи определяют их по-разному, на-

f s~ <—г г\ "X гт TTTT Л ^

чиная с jo/u года до конца луш столетия. Одним из требовании пиетистов является не столько ритуал богослужения, сколько ощущение глубоко личного отношения к богу. Протестантское движение пиетизма достигает широкого воздействия на общество, которое нуждалось в углубленных религиозных переживаниях вместо застывшей ортодоксальной религии. Цель пиетизма (который имел общее с европейским католическим квиетизмом) - искать более свободные и индивидуальные пути к богу. Значительную роль в этом движе-

Як TT ттт /«/''>/?" 1 ПЛЛ\

нии играет эльзасец ч^.п.шпенер (шээ-i /uv), для книг которого характерно стремление к использованию доступных выразительных языковых средств [H.Eggers 1977, 51, 53]. Среди сочинений пиетистов значительную часть составляют такие виды, как письма, дневники, автобиографии, которые способствуют выражению большей искренности, отражению самонаблюдения и самоанализа и оказывают большое влияние на литературу. Следует подчеркнуть значительное участие женщин в религиозной жизни пиетизма, что также повлияло на изменение положения женщины в обществе и создало предпосылки возникновения женской культуры и литературы (ср. «женские романы» Софи Ля Рош) [подробнее см. Reallexikon, 3 Bei, 1958, 107, 109]. Многие языковые элементы пиетизм черпает из произведений средневековых мистиков, создавая язык субъективной чувствительной набожности [А.Langen 1952, 1142]. Как отмечает А.Ланген, пиетизм является посредником между иррациональными языковыми элементами старого и нового времени, ооъединяя язык немецких мистиков и родственных европейских мистических и религиозных течений более позднего времени (Голландии, Франции и Англии), с реформированным языком

оиолии лютера и светским языком культуры оа-рокко [А.Langen 1952, 1142].

Одна из характерных черт, возникающего на этой почве «сентиментализма» - секуляризация словоупотребления; язык как бы подвергается «об-

мирщению», когда старая «оболочка» некоторых слов наполняется новым содержанием или чаще получает дополнительные значения [ср. И.Н.Лагутина 1996, 92]. Использование словарного запаса религиозных сочинении в светской литературе теперь способствует решению других задач, помогая открыть и описать внутренний мир героев, их «чувствительные» переживания в процессе общения друг с другом [ср. H.bggers 1977, 76].

Итак, с одной стороны, при возникновении сентиментализма, играет роль философия Просвещения, требовавшая простоты формы и ясности изложения; в центре внимания литературы оказывается человек, обладающий разумом и волей, а не исторические события, как это было в эпоху барокко. С другой ciopoHBi, важным оыл и пиетизм с его акцешом на религиозные, душевные, внутренние переживания человека. Как уже отмечалось выше, нельзя обойти вниманием и роль морально-дидактических журналов, в которых впервые делаются попытки описать качества, черты характера человека и его морально-этические свойства.

Заметим, что впервые понятия «Seiisibilite», «Sensibility» появляются во Франции и Англии, и лишь позднее понятие «Empfmdsarakeit>> обозначает сентиментализм как литературное направление в Германии. У истоков сентиментализма стоят семейные романы англичанина С.Ричардсона (1689-1761): «Памела» (1740)- роман в письмах о бедной, прекрасной и добродетельной девушке; роман «лларисса» (i / ч / j, весьма нохожии на первый а еюжетним плане и включающий письма преследователя героини к своему другу, и др. В данных романах действуют героини из третьего сословия и герои-дворяне, подробно описываются чувства, свойства характера, хотя динамика в развитии характеров отсутствует. В 60-е годы следует отметить влияние творчества англичанина Л.Штерна (1713-1768) на общеевропейскую традицию сентиментализма, в частности его описания путешествий, в которых автор передает впечатления и ощущения путешествующего, его реакцию на самые незначи-

тельные события [Е., H.A.Frenze! 1991, 189]. Постепенно в данную эпоху роман признается, хотя и не вполне официально, как жанр• литературы [ср. В.

Zimmermann 1983, 535]. Все читают и пишут романы; число романов стремительно растет в Германии и во всей Европе. Этот рост романной литературы нетрудно понять, ведь данный литературный жанр непосредственно опирается'на происходящее в жизни,•• не подчиняя ее высоким законам стиля. Форма романа сравнительно проста для чтения, а материалом для романа становятся события, конфликты и ситуации повседневной жизни. При этом, как отмечает М.М.Бахтин, самая распространенная романная разновидность в европейской литературе это роман-испытание, когда все произведение строится как ряд испытаний главных героев, а герой дан как неизменный, и все его качества задаются с самого начала, а потом лишь проверяются и испытываются [М.М.Бахтин 1979, 190]. Данные идеи романа-испытания отчасти находят свое отражение и в сентиментальном романе (ср. содержание романов Гел-лерта'и ЛяРош).

Как подчеркивает Э.Блэклл, развитие немецкого сентиментального романа, проходит в русле общеевропейского литературного течения, и в этой связи мнение о чисто подражательном характере немецких сентиментальных романов является, с его точки зрения, весьма спорным. Для решения этого вопроса необходимы специальные исследования лексики сентиментализма в сопоставительном плане, которые отсутствуют [E.Blackll 1966, 306]. Ясно вместе с тем, что развитие немецкого сентиментального романа стимулирует эволюцию языковых способов обозначения различных свойств и качеств человека, что и является основным предметом изучения в данной работе.

III.

При написании настоящего исследования были изучены основные теоретические положения лексикологии и семантики, а также некоторые постулаты общего языкознания. В известной степени были использованы и

сведения из психологии об исследовании, описании и классификации чувств и эмоций человека [А.А.Брудный 1972, К.Е.Изард 1980, В.И.Лебедев 1987 и ДР-1-

Исследовательский интерес к содержательным аспектам языка, который характерен для последних десятилетий привел к созданию важнейших базисных трудов по семантике [В.В.Виноградов 1977, А.А.Уфимцева 1968; 1980, Ю.Д.Апресян 1974, Д.Н.Шмелев 1977, О.Н.Селиверстова 1975, Е.С.Кубрякова 1978;1980;1981, М.В.Никитин 1983 и др.].

В центре внимания данных работ находится слово как элемент лексической и семантической системы языка, а также приемы и способы анализа и изучения семантических характеристик слова. К основным факторам, влияющим на определение лексического значения слова, обычно относят: 1) общественно осознанные и отстоявшиеся контексты употребления слова; 2) принадлежность данного слова к определенному семантическому и лексико-грамматическому классу; 3) конкретные лексические связи с другими словами, обусловленные присущими данному языку моделями семантической сочетаемости словесных знаков; 4) смысловые соотношения слова с синонимами и другими близкими по значению словами языка в целом [ср. А.А.Уфимцева 1968, 84]. Важную роль в системе взглядов А.А.Уфимцевой сыграл в свое время термин «лексико-семантический вариант», введенный в научный обиход А.И.Смирницким. Д.Н.Шмелев, используя этот термин, высказывает идею диффузности1 значений и обращает внимание на различия между диффузными и гомогенными лексико-семантическими вариантами.

Постепенно семантические исследования занимают одну из ведущих позиций в лингвистике: развивается их понятийный аппарат и оттачиваются различные приемы изучения семантики слова, его сочетаемости (семный и компонентный анализ; коммуникативный и когнитивный аспекты семантиче-

1 Прим. Ранее исследователи отмечали неопределенность, диффузность представлений, понятий, сознания, категория неопределенности известна также в философии и математике [В.К.Харченко 1989. 31-32].

ских исследований и т.д.). В русле компонентного анализа значение слова есть набор семантических компонентов (или признаков, или маркеров), соединенных логическими операторами [М.Бирвиш 1981, 181]. Принимается во внимание также, что слово, кроме смыслового содержания, включает стилистические, экспрессивные и конфигуративные признаки (компоненты значений). Возможность/невозможность употребления слова в различных окружениях определяется не только влиянием его смысловых элементов, но и кон-фигуративных [О.Н.Селиверстова 1975, 12], а в качестве проверки возможности/невозможности употребления слова (семантическое описание компонентов значений которого и проверяется) служит опрос информантов. Под кон-фигуративными признаками слова понимаются, очевидно, его сочетаемост-ные характеристики. По мнению Е.С.Кубряковой, понятия лексической и синтаксической сочетаемости в теории языка строго не разграничиваются, хотя, возможно, их жесткая дифференциация и не нужна, так как все же различаются системные и индивидуально-узуальные характеристики в употреблении слов [Е.С.Кубрякова 1980, 135]. Далее она дает определение лексической и синтаксической сочетаемости, которые нами учитываются: а) способность слова как представителя своего класса слов (определенной части речи или реализующего ее отдельного лексико-грамматического разряда) вступать в те или иные связи, а также занимать определенную позицию внутри высказывания рассматривается как синтаксическая сочетаемость; б) способность лексемы встречаться с другой лексемой и проявлять избирательность в соединениях с другими словами составляет то, что можно, по-видимому, назвать его лексической сочетаемостью [Е.С.Кубрякова 1980, 135].

Важнейшее значение семантики для лингвистики отмечает и

Ю.Д.Апресян в работе «Лексическая семантика. Синонимические средства языка»(1974). Центральное положение семантических исследований в лингвистике обусловлено, прежде всего тем, что человеческий язык в своей ос-

новной функций есть средство общения, средство кодирования и декодирования определенной информации, автор данной работы называет нынешнюю эпоху развития лингвистики - эпохой семантики [Ю.Д.Апресян 1974, 3]. В рассматриваемой работе разрабатывается система семантических понятий, используемых в качестве теоретической основы для современной лексикографии. В нашем исследовании принимаются во внимание различаемые им «два принципиально различных устройства сложной картины человеческой психики: 1) устройства, с помощью которых мы чувствуем (душа, или сердце), логически осваиваем мир (ум) и физически ведем себя (тело); 2) устройства, следящие за нашим поведением и контролирующие его (воля)», а также некоторые его положения о лексической синонимии и антонимии [ср. Ю.Д.Апресян 1974, 57].

Предметом более подробного изучения в монографиях и диссертационных исследованиях являются синтаксическая семантика (часто в сопоставительном плане), лексическая семантика, различные типы языковых значений, семантическая сочетаемость и т.д. [Н.И.Филичева 1969, Н.В.Маракулина 1977, аКетрске 1980, В.Н.Телия 1981, Л.Д.Митькова 1982, Л.Н.Шелонцева * 1987, М.В.Никитин 1988, О.Н.Селиверстова 1990, Е.В .Розен 1991, Е.Г.Беляевская 1992, Л.П.Кудреватых 1996 и др.]. В работе В.Н.Телия «Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке»(1981) исследуются типы сочетаний, при этом выделяется такой тип сочетаний, в котором реализуется связанное значение слова. Автор также указывает на то, что для свободной сочетаемости слов характерно пересечение значений, автономно отображающих внеязыковые объекты в их связи или соотношении [В.Н.Телия 1981,90].

В процессе реализации данного исследования мы также принимаем во внимание некоторые теоретические положения ряда диссертационных исследований, посвященных изучению семантических характеристик как свободных словосочетаний, так и устойчивых - субстантивных, атрибутивных, гла-

годьно-именных pi т.д. [Ф.С.Шакирова 1974, Л.Д.Митькова 1982, Л.Н.Шелонцева 1987, Ю.В.Орлов 1993 и др.].

Существенный вклад в разработку семантических проблем принадлежи! исследованиям, посвященным изучению языковых структур, в которых выражаются эмоции и оценки [Э.А.Вайгла 1968, Н.Д.Арутюнова 1976, 1982, 1988, Е.М.Вольф 1980, 1983, 1985, 1986, 1987, 1988, 1990, 1996, В.И.Болотов 1981, С.С.Янелюнайте 1985, З.Е.Фомина 1987,1996, В.И.Шаховский 1987,

A.А.Силин 1988, И.С.Баженова 1990, Т.А.Графова 1991, Е.В.Стулина 1993,

B.Г.Гак, В.Н.Телия, М.А.Таривердиева, Г.В.Петрова 1996, М.В.Тарасова 1997 и др.]. Для настоящего исследования немаловажное значение имеют некоторые теоретические выкладки и практические результаты вышеперечисленных работ. В том числе, обращают на себя внимание рассматриваемые Н.Д.Арутюновой возможности сочетаемости абстрактных имен, представляющих собой названия элементов психической жизни человека - эмоциональные состояния и переживания, настроения, ощущения, желания и т.д., сочетаемость которых, в большой степени, основывается на различных образных представлениях, метафорах [Н.Д.Арутюнова 1976, 93]. С ее точки зрения, создание «лексики и грамматики чувств» есть результат великого усилия человека познать самого себя.

Следует отметить, что характерный для современности интерес к человеку, его внутреннему миру, поведению, к межличностным отношениям сместил акценты в ряде лингвистических исследований [З.С.Соломенцева 1975, Л.С.Куркова 1980, А.Шарипов 1984, Н.М.Курикалова 1985, О.С.Цимеринова 1987, М.В.Степанова 1990, А.А.Мартынова 1990, К.С.Мейрманова 1990, Е.Б.Яковенко 1995, и др.]. При этом сфера внутренней жизни человека, сфера его духовного, ментального развития и языковые средства, выражающие все многообразие процессов и явлений этой области познания, исследуются как с позиций традиционной лингвистики, так и по принципам когнитивной лингвистики, для которой решающее значение имеет

связь содержательной стороны языка с духовной жизнью и культурой народа. Из числа современных исследований, имеющих отношение к данной проблематике, необходимо назвать статью Ю.Д.Апресяна «Образ человека по данным языка: попытка системного описания» (ВЯ 1995, №1), которая посвящена реконструкции «образа человека», как фрагмента «наивной» картины мира, исключительно на основании языковых данных, с целью подвести теоретический фундамент под системную лексикографию. Принимается во внимание, что каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации (= концептуализации) мира. При этом, способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен; учитывая существенные отличия наивной картины мира от научной, Ю.Д.Апресян подчеркивает сложность и важность наивных представлений, которые «отражают опыт интроспекции десятков поколений на протяжении многих тысячелетий и способны служить надежным проводником в этот мир» [Ю.Д.Апресян 1995,39].

Следует отметить, в этой связи, изучение отдельных концептов в рамках когнитивной лингвистики, которые рассматриваются как «стереотипы» языкового и культурного сознания [A.Wierzbicka 1990; Н.И.Сукаленко 1992; Е.Б.Яковенко 1995 и др.]. Определенный интерес для нас представляет диссертационное исследование Е.Б.Яковенко, в котором предметом изучения являются концепты 'Herz', 'heart', 'Seele', 'soul', 'Geist', 'spirit', участвующие в создании концептуальной области «духовная жизнь человека» в «немецкой картине мира» и «английской картине мира». При этом для нас важное значение имеет результат данного концептуального анализа, Е.Б. Яковенко приходит к интересным выводам о влиянии специфики культуры народа, его мышления на содержание отдельных культурных концептов [см. подробнее Е.Б.Яковенко 1995].

О значительном интересе лингвистов к исследованию «наивной картины мира», в центре которой находится человек, свидетельствует тема конферен-

ции «Образ человека в зеркале языков и культур», которая проводилась 27-29 мая 1996 г. Проблемной группой «Логический анализ языка» Института Языкознания РАН, а также проблематика прочитанных докладов, ср. темы некоторых из них: Ю.В.Степанов «О зависимости этических принципов от системы языка: категорический императив Канта»; Л.Фрески «Этический образ человека»; Н.Д.Арутюнова «Ни стыда, ни совести»; Д.Вайс «Референтные свойства лексем человек, лицо, особа, личность»; Ф.Джусти-Фичи «Образ человека в античном мире»; Н.К.Рябцева «Русский характер в свете отношения к родному языку»; А.Д.Шмелев «Дух, душа и тело в свете данных русского языка» и др. Для того, чтобы более полно отразить важность данной конференции и ее сущность, отметим названия отдельных секций: «Этический образ человека», «Homo antiquus», «Виды субъекта», «Человек и язык», «Внутренний человек», «Образы человека в художественном мире», «Националь-Как отмечает Н.Д.Арутюнова, раскрытие внутреннего мира людей составляет одну из основных тем и задач художественного творчества, в литературе разрабатываются точные способы изображения "мира души" и вырабатывается необходимый лексикон [Н.Д.Арутюнова 1976, ГГ1]. В нашем исследовании мы также обращаемся к изучению лексики, связанной с характеристикой человека в текстах немецкой художественной прозы XVIII столетия и нами предпринимается попытка описать использование языковых средств. Семантическое исследование языка с опорой на литературные произведения разных исторических периодов сопряжено с определенными трудностями, которые связаны прежде всего с интерпретацией и верификацией языковых данных. Поэтому из всего многообразия имеющихся подходов, наблюдающихся в исследованиях по лексикологии и семантике, необходимо отобрать лишь те положения и термины, которые применимы к историческим исследованиям лексики. Исходя из этих соображений, далее в работе мы оперируем некоторыми новыми и устоявшимися понятиями, такими как "концептуальная область", "смысловая структура слова", "семантический вариант", "диффузкостъ зыа-

и с м }}

чения , экспрессивный и оценочный компоненты значения и др.

При этом учитывается, что слово имеет свой отличный от других единиц дистрибутивный рисунок и свой набор сочетающихся с ним слов. Следует подчеркнуть также, что для исторических исследований в целях проверки языковых фактов, которые не могут быть установлены на основании сведений, полученных от "информантов", особое значение приобретает анализ сочетаемости лексем, а также учет содержания текста, т.е. сюжета произведения, на котором мы довольно подробно останавливаемся в начале каждой главы.

ГЛАВА I. Лексика, принадлежащая концептуальной области «характеристика человека» в романе Хр.Ф.Геллерта «Жизнь шведской графини фон Г*».

Первым немецким просветительским романом обычно считают роман Хр.Ф.Геллерта «Жизнь шведской графини фон Г*»(1747/48), представляющий собой и первое литературное произведение, созданное в русле немецкого сентиментализма. В целом же творчество Геллерта имеет переходный характер, совмещая в себе и признаки уходящих литературных течений, и только еще возникающих [ср. Гг.Впщ§еташ1 1925, 5]. Так, в романе Геллерта одновременно присутствуют отдельные признаки литературы барокко (сложная приключенческая сюжетная линия, значительное число персонажей, принадлежность главных героев к дворянскому сословию и т.д.), хотя как немалую его заслугу следует отметить то, что в романе нашли отражение основные просветительские идеи, касающиеся человека [М.Огетег 1980, 223-225].

Ко времени создания романа тридцатилетний Геллерт уже профессор Лейпцигского университета, он читает лекции о поэзии, красноречии, морали. Как уже отмечалось выше, воспитательные цели ставит Геллерт и в своем произведении, «семейном» романе (РатШепготап) «Жизнь шведской графини фон Г*». В 1747 году анонимно выходит в свет первая часть романа, а через год - в 1748 году, вторая часть, и с ним начинается «век романа» в Германии, когда он признается обществом как важный жанр и неотъемлемая часть художественной литературы. Роман Геллерта сразу становится очень популярным, он пользуется широкой известностью: еще в XVIII столетии последовало шесть его переизданий в Германии. Более того, ему выпала честь быть первым немецким представителем этого жанра заграницей. Доказательством может служить тот факт, что в то же самое время роман переводится на английский (четыре издания), нидерландский (два издания), французский (три издания), итальянский и венгерский языки [Н.Вгаипег 1988, 52], О популяр-

ности Геллерта и его творчества свидетельствует и мнение В.Менха: «Geliert war einer der großen Erzähler des Jahrhunderts und sein Roman fesselt noch heute den, der Sinn für epische Kunst hat» [Mönch W. 1962, 871: - т.е.: «Геллерт был одним из выдающихся рассказчиков столетия, его роман и сегодня приковывает внимание тех, кто ценит эпические искусство». Произведения Геллерта находят признание во всех общественных кругах, и у князей, у бюргеров, у крестьян; Геллерта почитают как народного писателя, доступность его языка содействует распространению нового литературного языка, ср.: Sein Wirken als Volksschriftsteller, der allerorten und bei jedermann begehrt war, leistete durch die Eingängigkeit seiner Sprache mehr für die Ausbreitung des neuen Hochdeutsch als mancher hochgerühmte, hervorragende Dichter [цит, по: H.Eggers 1977, 69]. В свою очередь, вспомним и слова Гете, который констатировал, что «произведения Геллерта давно уже стали фундаментом немецкой нравственной культуры» [цит. по W. Doktor 1975, 37].

Правда, уже в начале XIX столетия отношение к «Жизни шведской графини фон Г*» меняется, и в ряде исследований роман Геллерта приводится в качестве примера «банальности» немецкой литературы того периода [ср. J.-U. Fechner, Nachwort И «Leben der schwedischen Gräfin von G*» 1990, 166].

Первое научное исследование романа было осуществлено Э.Шмидтом, его общее заключение состоит в том, что роман Геллерта интересен с точки зрения языка, однако в сюжетном плане представляет собой буквальное подражание роману Ричардсона «Памела» (1740), что впоследствии, впрочем, не нашло подтверждения в исследованиях других авторов. Позднее, К.Шлингманн в работе «Геллерт. Литературно-историческая ревизия»(1967) утверждает, что роман Геллерта абсолютно оригинален, таков результат проведенного им тщательного сопоставительного анализа содержания и развития сюжетных линий «Жизни шведской графини фон Г*» и «Памелы» Ричардсона [C.Schlingmann 1967, 3-167], хотя, как нам кажется, сопоставительный

лингвистический анализ дал бы более точное решение вопроса.

Важное место роману Геллерта в немецкой романной литературе XVIII столетия отводит и Х.Хафен, который считает, что ведущие позиции в образовании стиля прозы XVIII столетия занимает антитеза, противопоставление, и здесь роман Геллерта представляет собой бесспорный образец. Геллерт противопоставляет эпизоды в рамках общего содержания, антитеза становится основным способом построения предложений, вводимых "zwar - aber", "sowohl - als -auch", "und wenn - so". Эти и другие стилистические особенности романа Геллерта исследует Х.Хафен, подчеркивая их значимость, при этом он отмечает редкое использование атрибутивных прилагательных, отсутствие сравнений и метафор, подталкивающих к размышлениям [Н,Hafen 1952, 3443].

Из числа более поздних исследований творчества Геллерта особо следует отметить монографию Э.Блэкла, посвященную изучению становления немецкого литературного языка, в которой автор, наряду с другими выдающимися произведениями рассматриваемого периода, анализирует ряд лексических особенностей и синтаксис романа Геллерта [см. Blackall Е. 1966].

Для настоящего исследования используется текст романа, переизданного в 1990 году в Штупгарте (Chr.F.Geliert. Leben der Schwedischen Gräfin von G*), который содержит 153 страницы, его текст основывается на втором прижизненном издании романа Геллерта (Leben der Schwedischen Gräfin von G*. 1750). Роман Хр.Ф.Геллерта «Жизнь шведской графини фон Г*» написан от имени героини-рассказчицы (Ich-Roman): это история женщины, которая рассказывает о своей жизни. При этом уже название романа информирует читателя о том, что героиня принадлежит к высшему сословию - что является одним из характерных признаков барочного романа, где главные действующие лица только знатного рода. Вместе с тем, автор данного романа стремится показать новые тенденции в жизни общества и отразить в художественном про-

изведении происходящие в нем перемены. Так, графиня добровольно отказывается от привилегий своего происхождения для того, чтобы быть принятой в бюргерском обществе (подобным же образом впоследствии, поступает и граф, ее муж) [ср. A.Hirsch 1980, 2 1 6-2 1 73.

Впервые в немецком романе женщине было дано право рассказать историю своей жизни, что обусловлено намерением Геллерта более полно раскрыть внутренний мир действующих лиц. Женщины, по словам Геллерта (из его сочинения «О хорошем вкусе в письмах» - / «Von dem guten Geschmacke in Briefen»), обладают более чутким и тонким восприятием, чем мужчины; их могут взволновать тысячи незначительных обстоятельств, на которые мужчины не обратят внимания [ср. Fechner J.-U., Nachwort // «Leben der schwedischen Gräfin von G*» 1990, 170].

Следует отметить, что форма романа «Жизнь шведской графини фон Г*» - это автобиография-исповедь, что позволяет удовлетворить требованию правдивости повествования и является как бы гарантией полной и достоверной информации о происходящем. При этом повествование ведется от первого лица, однако, в роли рассказчика выступают поочередно три персонажа: главная героиня (в основном), граф фон Г* и Амалия [ср. С.Freudenreich 1979, 246]. В тексте романа наблюдается смещение временных пластов, во многом связанное с включением в его текст писем других героев, повествующих о прошлом, а также авторских указаний на будущие события, и все это определяет новое в технике и структуре романа XVIII столетия: повествование представляет собой нечто среднее между исповедью и нейтральным рассказом о событиях, ему соответствует и характер языка романа. Геллерт воплотил в нем свой идеал краткости и ясности стиля, его проза легка, проста и взвешена [Blackall Е. 1966, 154].

Вместе с тем, как уже отмечалось выше, сюжет романа еще напоминает до известной степени барочный роман - обилием приключений, неожиданных встреч и известий, сложных ситуаций и т.д. Хотя тенденция к устране-

нию громоздких и подробных описаний при развитии второстепенных сюжетных линий в данном романе уже присутствует [Е.К^эсЬтег 1902, 32]. Основное внимание уделяется, практически, только тем событиям, которые как-то связаны с жизнеописанием главной героини. Она сообщает о себе, что родилась в 1675 году в семье лифляндского помещика-дворянина, родители ее скончались, когда она была еще ребенком, ее взяли на воспитание в семью кузена, у которого не было своих детей. Основы воспитания и свои морально-этические качества героиня приобретает именно в семье родственника. В шестнадцать лет она выходит по любви замуж за графа фон Г*, соседа ее кузена. Несколько лет длится счастье героини и ее супруга в их родовом замке, здесь она неожиданно встречается с бывшей возлюбленной графа Каролиной, с которой впоследствии ее связывает нежная дружба. Вследствие придворной интриги, затеянной принцем фон С*, который преследует графиню, граф фон Г* •отправляется на Северную войну, позднее приходит известие о его гибели. Героиня вынуждена покинуть Швецию вместе с другом семьи господином Р* и останавливается в Амстердаме, через четыре года она выходит замуж за господина Р*. Все это время героиня воспитывает внебрачного сына графа -Карлсона, он становится военным и женится на воспитаннице из монастыря Мариане, которая, как выясняется позднее, его родная сестра, т.е. дочь графа фон Г* и Каролины, считавшаяся погибшей. Цепь не менее запутанных событий продолжает эту второстепенную сюжетную линию, которая заканчивается гибелью Карлсона и самоубийством Марианы. Некоторое время спустя неожиданно появляется граф фон Г*, который, как выясняется, все эти годы был в русском плену и в ссылке, героиня снова становится женой графа, а господин Р* остается их общим другом. Спокойствие их жизни нарушает прибытие англичанина Стили со своей невестой, бывшей женой русского губернатора, которая помогла графу фон Г* получить помилование и освобождение из ссылки, где он находился вместе со Стили. Этот сложный сюжет завершается неожиданной встречей с принцем фон С*, который сознавая свою

вину, предлагает графу фон Г* место генерала в Швеции или посла в Англии, но граф отказывается от всех его предложений.

Таким: образом очевидно, что Геллерт уделяет большое внимание сложному сюжету, охватывающему около сорока лет, время от времени прерывая его второстепенными сюжетными линиями (выше упоминается лишь об одной из них). Также как и для галантного романа, для романа Геллерта характерна быстро меняющаяся сцена действия: действие романа происходит в Швеции, России, Голландии; обыгрываются мотивы преследования, двоеженства, кровосмешения, отравления, предательства, самоубийства, плена, ссылки и проч. В романе действуют более сорока персонажей, из которых более половины постепенно уходит из жизни, при этом автор не уделяет большого внимания сколько-нибудь подробной характеристике их индивидуальных свойств. В этом структура второстепенных сюжетных линий контрастирует с центральной частью романа, где главные действующие лица - это безусловно положительные персонажи, имеющие почти одинаковые свойства и черты характера, подчиняющие свои чувства рассудку, действую>щие в рамках разума и религии. Героиня, граф фон Г*, господин Р* и Каролина обладают идеальным сочетанием души и добродетели, они спокойно, терпеливо и с достоинством ждут своего счастья. Таковым, по замыслу Геллерта, предстает их образ жизни, их внутренний мир, т.е. именно это наиболее важно для него как писателя-просветителя. Тематически основу его романа образует история одной семьи и все происходящие с ее членами события: рождение детей, их воспитание, дружба и любовь, брак и смерть. Семья - это почва для бюргерской рационально-сентиметальной культуры. Отдельные эпизоды романа изображают героев в экстремальных ситуациях, и здесь назидательные намерения Геллерта очевидны: несмотря на удары судьбы, главные герои сохраняют свои добродетели, именно понятие добродетели (Tugend) включает в себя все самое нравственное и разумное в соответствий с бюргерской тенден-

цией романа [см. A.Hirsch 1980, 217], Таким образом, содержание романа соотносится с выполнением определенных моральных задач, состоящих в том, чтобы призвать читателей к смирению (Gelassenheit) и скромности (Bescheidenheit).

Одна из основных проблем романа-это отношения между индивидуумом и судьбой (судьба приводит в действие и сюжет романа). Для автора наибольший интерес представляет человек - как индивидуум, занимающий личную позицию, хотя при этом он одновременно является представителем какой-то социальной группы. Духовный внутренний мир в романе Геллерта основан на дуалистической концепции мировосприятия. Положительные качества и добродетели - это личные приобретения героев, благодаря которым они могут быть счастливы. Этому внутреннему порядку души главных героев извне противостоят перемены судьбы, которая и определяет мысли и действия персонажей Геллерта [ср. H.Stolpe 1989,134].

Уже в начале романа происходит фиксация норм поведения героини в процессе ее воспитания, и основное для нее - приобретение такого свойства как добродетель (Tugend). Последняя является результатом воспитания, а не природным качеством, как в галантном романе. Разум (Verstand) имеет при этом основополагающее значение. Героиня рассказывает: Mein Vetter lehrte mich die Weisheit, die von dem Verstände in das Herz dringt, und uns gesittet, liebreich, großmütig, gelassen ...macht. (Chr.F.Gellert 1990, 9] (далее в работе (G, 9)), т.е.: "Мой кузен (он намного старше героини) учил меня мудрости, которая проникает из разума в сердце и делает нас нравственными, достойными любви, великодушными, терпеливыми."

Таким образом, уже на первых страницах романа названы некоторые основные понятия, которые служат далее предметом анализа в настоящей работе, они раскрываются на примере свойств и качеств, присущих как главным героям: графине фон Г*, графу фон Г*, господину Р*, Каролине,так и некото-

рым более важным второстепенным персонажам. Т.е. центральной задачей -настоящей главы является характеристика того набора лексем, с помощью которого характеризуются данные персонажи. Лексико-семантический анализ слов и некоторых словосочетаний, извлеченных методом сплошной выборки из романа Геллерта и служащих для характеристики действующих лиц, позволяет выделить три тематические группы лексем:

I Лексику, относящуюся к описанию внешности героев.

XI Лексику, передающую внутренние свойства, т.е. моральные, волевые качества и черты характера человека.

III Лексемы, обозначающие эмоции и чувства героев, и их проявления.

I.

Обратимся сначала к лексике, характеризующей внешность главных персонажей романа (группа I), При этом следует обратить внимание на то, что наиболее скупая характеристика внешности у самой графини фон Г*. Это

впрочем, естественно, так как повествование ведется от ее лица и всего три

\

лексемы характеризуют ее внешность: schön, jung, reizend. Из них только прилагательное schön более употребительно, оно встречается в тексте романа для описания внешности графини три раза и реализует общеоценочное значение 'красивая, прекрасная'. Ср.: Er sah, daß ich wußte, wie schön ich war...(G, 6). Данные лексемы характеризуют внешность героини весьма положительно, хотя это описание носит очень общий характер. К их числу можно отнести и глагол blühen 'цвести', который в метафорическом употреблении косвенно также обозначает внешнюю привлекательность героини, что передает характеристике ее внешности большую образность и выразительность ср.: "Ich aß und trank beinahe viele Wochen nicht, und ich blühete doch dabei,"(G, 10), т.е.: " я много недель почти ничего не ела, но при этом, была цветущей (прекрасна)."

Наиболее полно охарактеризован в романе граф фон Г*. Героиня указывает на ряд конкретных признаков его внешности: sehr wohlgebildet,

vortefflich gewachsen, bräunlich im Gesichte, kurzes aufgelaufnes Haar. Атрибутивные сочетания feuerige und blitzende Augen 'горящие, сверкающие глаза' как постоянный признак, дают не только представление о внешности графа фон Г*, но и характеризуют в некоторой степени такие его внутренние свойства, как смелость, мужество, бесстрашие, а также то впечатление, которое он производит на окружающих. Рассказчица посвящает описанию внешности графа два распространенных предложения, в которых наряду с указанными сочетаниями, следует отметить метафорическое использование следующих словосочетаний: Feuer dämpfen, Großmut und eine lebhafte Zärtlichkeit hervorleuchten, eine kleine Furcht einjagen, которые в совокупности создают эффект динамичности, экспрессивности в описании внешности графа фон Г*. Очевидно, мотивирующим образом для их употребления служит стихия огня, а некоторое опасение, которое вызывают сверкающие глаза графа, уподобляется страху, который испытывают люди перед огнем. Вместе с тем, лицо его может иметь и другое выражение, выражение 'живости, нежности и великодушия' - lebhafte Zärtlichkeit, Großmut - данное атрибутивное сочетание и существительное выражают отдельные морально-этические свойства графа, которые проявляются на протяжении всего повествования, а здесь они как бы написаны у него на лице, ср.: Er sah bräunlich im Gesichte aus und hatte ein Paar so feuerige und blitzende Augen, daß sie einem eine kleine Furcht einjagten, wenn man sie allein betrachtete. Doch seine übrige Gesichtsbildung wußte dieses Feuer so geschickt zu dämpfen, daß nichts als Großmut und eme_lebhafte_Zärtlichkeit aus -seinen Mienen hervorleuchtete. (G, 13).

Героиня дает здесь также общие оценки внешности графа, которые выражаются прилагательным schön и субстантивированным причастием ein Vollkommner "совершенный'. Заканчивая описание внешности мужа, рассказчица объясняет свое ' отношение к слишком детальным характеристикам внешности, что явно представляет и позицию Геллерта, для него достаточно, что его персонажи красивы и 'совершенны', ср.: Man verderbt durch die gen-

auen Beschreibungen oft das Bild, das man seinen Lesern von einer, schönen Person machen will. Genug, mein Graf war in meinen Augen der schönste Mann. (G, 13).

Еще менее развернута характеристика внешности господина Р*, которая носит вместе с тем более конкретный характер, хотя выражается лишь некоторыми отдельными словосочетаниями: nahe an vierzig Jahre 'приблизительно сорока лет', wohl gewachsen 'довольно высокого роста'. Рассказчица, правда, дает и косвенную характеристику господина Р*, сравнивая его с графом «фон Г*: Aber an dem Äußerlichen kam er ihm (dem Grafen) nicht bei. Er war wohl gewachsen; aliein er hatte gar nicht das Einnehmende an sich, das gleich auf das erstemal rührt. (G, 37). To есть, господин P* не производит такого яркого впечатления и не так сильно привлекает внимание окружающих, как граф фон Г*, и внешность его ничем не примечательна. Ключевое значение в данном контексте имеет выражение das Einnehmende an sich haben 'иметь в себе нечто привлекательное, обаятельное'. Часте-речная принадлежность лексемы das Einnehmende (это субстантивированное причастие среднего рода) выражает наряду с экспрессивностью известную процессуальность - 'привлекающее'. Конкретизирует значение данной лексемы, примыкающее к ней атрибутивное придаточное предложение das gleich auf das erstemal rührt, т.е. "то, что сразу, с первого же взгляда привлекает".

Необходимо отметить, что второстепенные персонажи, играющие немаловажную роль в повествовании, нередко получают даже более развернутую характеристику внешности, также в основном «глазами героини». При этом рассказчица описывает их внешность только один раз, в момент встречи, знакомства. Например, атрибутивное сочетание eine junge, schöne Frau передает общую оценку внешности Каролины в самом начале повествования. Далее употребление субстантивированных прилагательных среднего рода Gefalliges, 'приятное', Leutseliges, 'доброжелательное' и субстантивированного причастия Reizendes 'привлекательное' в сочетании с глаголом haben пока-

зывает, насколько приятное впечатление производит Каролина на героиню, ср.: ...traf ich eine sehr junge und schöne Frau an...Diese Frau hatte so viel Reizendes an sich und so_yiel Gefalliges und Leutseliges in ihrem Umgange, daß ich ihr auf den ersten Anblick gewogen und in kurzer Zeit ihre gute Freundin ward. (G, 13).

Примечательна распространенность атрибутивных словосочетаний типа Adj+Subst при характеристике внешности других второстепенных персонажей ср. описание внешности Карлсона: lebhafter, ein sehr artiger Knabe -"живой, очень красивый ребенок"; позднее - ein sehr einnehmender, feueriger und blühender Mann - "очень привлекательный, живой и цветущий мужчина" - здесь следует отметить образное, метафорическое использование лексем feuerig, blühend; наречие sehr интенсивирует данные значения. Внешность Марианы характеризуется прилагательным schön (непременный атрибут в характеристике женских персонажей) и наречиями ganz, außerordentlich - 'совершенно, исключительно', ср. ein ganz außerordentlich schönes Frauenzimmer (G, 40). Отметим конкретную характеристику - описание глаз Марианы, ср.: ein Paar großer blauen und schmachtenden Augen (G, 40) - "большие голубые глаза, которые выражали любовное томление". Метонимическое употребление существительного (die) Schönheit как бы завершает характеристику внешности молодой жены Карлсона, при этом лексема Schönheit передает значение 'красавица': ...so hätte sie doch bloß ihrer Augen wegen den Namen einer Schönheit verdient. (G, 40). Описание внешности Амалии и Стили дается опосредованно через то впечатление, которое они производят на окружающих, при этом их внешность отражает те чувства, которые они испытывают. Так, Амалия охарактеризована следующим образом: Sie ging in Amasonenkleidern, und jeder Zug in ihrer Bildung war ein Ausdruck der Gefälligkeit und der Liebe. (G, 118), т.е.:"... ее лицо светилось радостью, на ней была надета амазонка, и весь ее облик нес отпечаток обаяния и любви". Аналогичным образом построены и описания внешности Стили, ср.: Er ist

vorteilhaft gebildet und seine Miene ist so lebhaft als sein Herz.,.(G, 76) - "он превосходно сложен, а выражение его лица столь же живо, как и его сердце..."

Заканчивая анализ характеристики внешности персонажей в романе Гел-лерта следует отметить, что здесь обращает на себя внимание экспликация неразрывной связи внешних и внутренних характеристик персонажей Геллер-та, при этом даются лишь некоторые конкретные признаки внешности, такие как цвет глаз, или высокий рост персонажей. Выявленные языковые средства передают только положительные свойства внешности персонажей, а какие-либо отрицательные признаки внешности не даются (внешность отрицательного персонажа принца фон С* не описывается).

II.

В отличие от небольшого набора лексем первой тематической группы лексика, передающая свойства и морально-этические качества персонажей (группа II), состоит из 43 лексических единиц, которые используются в романе 166 раз1. Оценочная семантика выявленных лексем носит позитивный характер. При этом, такие персонажи как графиня фон Г*, граф фон Г*, Каролина, господин Р*, Карлсон, Мариана, Стили, Амалия имеют только позитивные черты характера, но различия между ними лежат в том, как они проявляют себя по отношению к провидению, судьбе, словом - к переменам извне. Такая направленность романа, очевидно, определяет механизм отбора и характер лексем, используемых для решения диктуемых философией Просвещения назидательных задач.

Для описания качеств и свойств характера персонажей в романе Геллер-та используются существительные - 23/84..С целью удобства представления и семантического описания лексем проводится разделение списков существительных, прилагательных, глаголов на фрагменты в соответствии с их коли-

1 Прим. Далее в работе для цифровых данных принимается следующее обозначение 43/166, где первая цифра выражает количество выявленных лексичеашх единиц, вторая - число их употреблений.

чественными характеристиками. Обратимся сначала к наиболее часто используемым лексемам субстантивного ряда, каждая из которых употребляется от 18 до 6 раз, ср.:

Herz - Среди данных лексем доминирует слово Herz, для которого характерна интенсивность употребления, а также полисемантизм и полифункциональность. Наиболее часто лексема Herz встречается в атрибутивных словосочетаниях типа «признак+предмет его несущий», где определяемым является существительное das Herz, а его определением то или иное прилагательное, обозначающее качества и черты характера человека. Т.е. благодаря использованию лексемы Herz в продуктивной для данного романа лексико-синтаксической модели типа Adj+Subst образуется семантическая значимость первой степени абстракции, где слово Herz выполняет функцию отождествления, а сочетающееся с ним прилагательное функционирует в качестве раз-личителя. В целом выделяются три типа использования слова Herz.

1)Атрибутивные словосочетания характеризуют свойства персонажей, при этом лексема Herz передает значение "совокупность свойств и качеств" человека. В ходе исследования выявлены 12 прилагательных, которые реализуют главным образом значение, содержащее положительную оценку свойств и черт характера персонажей в романе Геллерта. Приведем список данных лексем: Herz + edel, edelmütig, zärtlich, großmütig, zufrieden, redlich, empfindlich, gut, unschuldig, aufrichtig, vortrefflich, beständig. Набор прилагательных, сочетающихся с Herz, характеризуется их оценочной однородностью, при этом прилагательные конкретизируют, определяют, оценивают реализуемое словом Herz значение в определенных семантических контекстах. Образное употребление данных словосочетаний создает стилистический

Herz (18) Tugend (11) Verstand (9)

Zärtlichkeit (7) Seele (6)

эффект экспрессивности и служит средством создания речевых характеристик, так как атрибутивные словосочетания типа Adj+Subst встречаются преимущественно в прямой речи персонажей, когда они как бы характеризуют друг друга в момент встречи, ср. использование атрибутивного словосочетания в восклицании отца Стили: "Ach, Herr Graf, Sie haben noch ein redlicher Herz als ich und mein Sohn".(G, 142). Аналогично использование атрибутивного словосочетания ein edelmütiges Herz, которое характеризует Стили, ср.: Ich hörte aus seiner Art zu reden nunmehr sehr wohl, daß er ein edelmütiges Herz hatte...(G, 123).

2) Менее употребительна лексема Herz в таких семантических контекстах романа Геллерта, где она синонимична слову 'душа', как бы символизирует антропоморфное представление о душе, например в сочетании с оценочными эпитетами unschuldig 'невинная, чистая', aufrichtig 'искренняя', ср. в контексте содержания романа, когда героиня описывает Мариану„ и сообщает о ее невинной душе, которая могла бы возместить недостаток остроты ума, ср.: Ihr unschuldiges und aufrichtiges Herz hatte auch den Mangel des Witzes tausendmal ersetzt, wenn sie gleich weniger Einsicht gehabt hatte.(G, 40).

3) Встречается метонимическое использование лексемы Herz, когда словом Herz обозначается человек, а определяет его прилагательное großmütig 'великодушный', ср. в эпизоде романа, когда Стили рассказывает о своей встрече с Амалией: Ich erzähle es dem Grafen und allen meinen Freunden und allen meinen Landsleuten schon in Gedanken, daß ich das großmütigste Herz in Sibirien angetroffen habe.(G, 127). В этом примере лексема Herz обозначает Амалию в устах Стили, данное употребление напрямую соотносится с примечанием Аделунга, который сообщает, что словом Herz называют обычно того человека, к которому питают самые нежные чувства, кого любят [ср. J.Chr.Adelung 1796,1147; а также J.RCampe 1808, 680].

Tugend - На втором месте по числу употреблений находится лексема Tugend, выражающая понятие, существенное для характеристику человека

XVIII столетия. Семантический потенциал лексемы Tugend позволяет реализовать в тексте романа Геллерта широкий круг значений, детерминированный определенными семантическими контекстами. Таково, например, значение "совокупность положительных качеств и свойств характера" как 'достоинства', 'добродетели' в той части предложения, где героиня рассказывает о себе: ...wenn ich ше!шfügenden und Schwachkeiten noch so aufrichtig bestimmfe.(G, 7). В данной части предложения следует отметить употребление парного сочетания Tugenden und Schwachkeiten, построенного по принципу противопоставления (объединяются антонимы).

В другом контексте лЪкеема Tugend актуализирует значение 'верность', 'честность'. Это проявляется в эпизоде, где графиня не согласна с желанием графа, который считает, что Каролина не может жить вместе с ними, как она жила до тех пор, пока графа считали погибшим. Героиня отвечает ему, что если он верит ее (графини) добродетели (честности) - Tugend, (а в предшествующем эпизоде граф просит господина Р* остаться жить в их доме, после своего неожиданного возвращения), то графу необходимо знать и то, что графиня уверена в честности Каролины, ср.: "Können Sie meiner Tugend trauen", sagte ich zu ihm, "so müssen Sie wissen, daß ich der Ihrigen [Karolines] gewiß bin". (G, 67). Именно определенные принципы добродетели позволяют героине, по словам Х.Бройнера, относится к Каролине как к равной [H.Bräuner 1988, 57]. Лексема Tugend реализует также значение 'доброе дело', например, в следующем эпизоде, где данная лексема характеризует поведение, в частности 'добрые дела, поступки' графа, графини и господина Р*.ср.: ...fand er [der Graf] eine Person darunter, die ein edles Herz hatte, so nahm er sich ihrer insbesondere an. R* war sein Gehülfe in dieser Tugend, und wenn sie beide nicht als Wohltäter dienen konnten, dem dienten sie. doch als vernünftige Ratgeber. (G, 110). Следует отметить, что далее в тексте романа синонимами слова Tugend в этом значении выступают сложные существительные Guttat, Wohltat,

Guttätigkeit, Wohltätigkeit.

Verstand - Данная лексема выражает понятие "разум" и используется при характеристике интеллектуально-умственных свойств персонажей, ср. в контексте двух предложений: Von ihrem Verstände will ich nicht viel sagen. Sie war in dem Kloster erzogen. (G, 40). Второе предложение содержит объяснение того, почему рассказчица не хочет ничего говорить о разуме Марианы, ведь она была воспитана в монастыре.

Обращает на себя внимание необычное использование в романе Геллерта лексемы Verstand 'разум', так как разум в философии Просвещения является источником ясности, но в романе Геллерта для слова Verstand характерны противоположные контексты. Например, в том случае, когда речь идет о том, что разум графа помутился и он не видит более оснований для смирения

(Gelassenheit), ср.: Es ward finster in meinem Verstände.(G. 74).

Завершает этот эпизод в романе следующее предложение, в котором снова используется лексема Verstand, ср.: Für diese traurige Entdeckung will sich unser Herz gleichsam durch die Unzufriedenheit rächen, und es umnebelt den Verstand, damit es von seinem Lichte nicht noch zu mehr zu befürchten habe.(G, 75). Печаль затуманивает разум, чтобы его свет не вызывал еще большего страха, так обыгрывая метафорически значения 'разум'-'свет'-'туман', автор создает образное представление о душевном состоянии персонажей.

Zärtlichkeit - Данная лексема обозначает одно из важных качеств человека в сентиментальном романе - 'нежность', 'чувствительность', что подтверждается ее частым употреблением, ср. следующее предложение, где Zärtlichkeit используется в генитивной конструкции типа Subst+SubstGew в качестве определяющего компонента: Sie war von der Aufrichtigkeit seiner Zärtlichkeit überzeugt. (G, 17) или далее в словосочетании с полнозначным глаголом Zärtlichkeit erweisen - 'выказывать нежность, благоволение'. Ср.: Er drückte mich einigen Minuten so fest an sich, daß ich nicht sehen konnte, wer mir diese Zärtlichkeit erwies. (G, 62). Как зафиксировано в словаре Кампе, слово

Zärtlichkeit во втором своем значении обозначает 'высшую степень благоволения' - Wohlwollen in hohem Grade, и часто встречается в генитивном словосочетании die Zärtlichkeit eines Liebenden [J.H.Campe 1811, 815]; (ср. также атрибутивные словосочетания с основным компонентом Zärtlichkeit - пример (G,13) на с.33, и (G, 46) на с.59 данной работы).

Seele - Лексема Seele,в тексте романа используется метонимически, реализуя значение 'человек' в атрибутивных словосочетаниях типа Adj+Subst, ср.: großmütige (4), kleine, unfruchtbare, niederträchtige Seele. Ср. соответствующее метонимичное использование слова Seele в сочетании с прилагательным großmütig - 'великодушный', данное словосочетание встречается в тексте романа 4 раза, из которых три раза оно характеризует Амалию, т.е. обозначает человека в его определенных качествах, ср.: Sobald ich wieder bei Steeley war, so schrieb ich an meine Erretterin, weil ich dieser großmütigen Seele nicht mündlich hatte danken können. (G, 104). Лексема Seele встречается и в ге-нитивной цепочке типа Subst+SubstGe^+SubstGe/?, ср.: Eigenschaften der Hoheit der Seele - 'качества возвышенности души', исходная модель такова-Subst+SubstGe/i

На основе количественного анализа употребительности остальных лексем данного ряда представляется целесообразным выделить в отдельный фрагмент имена существительные, которые встречаются в тексте романа для характеристики морально-волевых свойств и качеств персонажей пять и менее раз:

Großmut (5) Gelassenheit (2)

Standhaftigkeit (3)

Ernsthaftigkeit (1) Treue (1) Fleiß (1) Lebhaftigkeit (1) Unschuld (1) Schüchternheit (1)

Geduld (3) Stolz (2)

Bescheidenheit (2) Gutheit (2) Guttätigkeit (2)

Demut (2) Dreistigkeit (2)

Schüchternes (1)

Wiedersprechen (1)

Остановимся на лексико-семантическом анализе некоторых лексем из вышеприведенного списка.

Großmut - По своим количественным характеристикам выделяется лексема Großmut, которая обозначает очень важное понятие в шкале ценностей философии Просвещения - «великодушие» и в романе Геллерта передает высокую оценку поступков персонажей, ср., например, в следующем контексте: Bei den großen Diensten, die der Graf Steeleyn in Sibirien erwiesen, nahm er eine recht majestätische Miene an. "Nun", sprach er, "das ist Großmut! Mehr kann kein Freund an dem anderen tun."(G, 142). Данное значение слова Großmut зафиксировано и в словаре Аделунга - "Die Erhabenheit über die gewöhnliche Art zu handeln" [J.Chr.Adelung 1793, 818].

Gelassenheit - Несмотря на малую употребительность лексемы Gelassenheit, следует подчеркнуть существенное значение данного слова-понятия для характеристики персонажей. Лексема Gelassenheit реализует целую совокупность значений: 'спокойствие, смирение, терпеливость, хладнокровие, покорность', при этом выделить одно значение в том или ином контексте не всегда удается, так как их семантическая близость позволяет различного рода пересечения. Например, в предложении: Ich sah keine Gründe zur Gelassenheit mehr, aber Ursachen genug, mich zu beklagen und Euem Verlust zu beseufzen. (G, 74). В данном предложении лексема. Gelassenheit, реализует значение "смирение, покорность', т.е. именно так должны реагировать персонажи в ответ на жестокие удары судьбы, что соответствует назидательным устремлениям автора [ср. N. Wegmann 1988, 44]. Завершается этот эпизод весьма ироничными словами графз-фон Г*, обращенными к героине, о том, как обстояло дело с их смирециед!, ^ррностью провидению, ср.: So sah es mit unserer Gelassenheit aus, und so es ist uns oft gegangen. (G, 75). Понятие смирения, покорности ста-новйте# М разногласий между графом фон Г* и его другом англйчани-

ном Стили (вольнодумство которого, по мнению графа, обусловлено его национальностью); при этом, для обозначения данного понятия используются и однокоренное слово gelassen в этом же эпизоде, ср.: " Aber", fing Steeley an, indem er meine Hand betrachtete, "dürfen wir denn nicht wünschen, diese Hände denen noch einmal zu reichen, die wir in unsern Vaterlande lieben? Und wenn Gott dieses nicht wollte, werden wir auch da gelassen bleiben?"(G, 74), т.е., возможно ли оставаться терпеливым и спокойным, когда они переживают столь тяжелые испытания? Аналогичное значение лексемы Gelassenheit отмечено в словаре Аделунга, ср. Gelassenheit = die Abwesenheit starker Leidenschaften und Fertigkeit die Leidenschafte zu unterdrücken. Кампе также иллюстрирует это значение примером из Геллерта, указывая на синонимичность слов Gelassenheit и Geduld [ср. J.H. Campe 1808,286; а также J.Chr.Adelimg 1796, 523].

Слова Belesenheit и Bescheidenheit реализуют значения 'начитанность' и 'скромность', отражая интеллектуальные и этические свойства господина Р*, ср.: Seine Belesenheit war außerordentlich und seine Bescheidenheit ebenso groß. (G, 23). Примечательно использование в рамках одного предложения одноко-ренных слов данного тематического ряда Schüchternes и Schüchternheit в общем значении 'застенчивость, боязливость' для характеристики Марианы. При этом ее застенчивость не бросалась в глаза (данное качество человека не оценивается автором как его достоинство), так как дополняла другое ее свойство - невинность, ср.: Es hing ihr noch etwas Schüchternes aus dem Kloster an: allein selbst diese Schüchternheit schickte sich so wohl zu ihrer Unschuld, daß man sie ungern wurde vermißt haben.(G, 40).

Единично используется лексема Widersprechen - здесь 4 дух противоречия'. Она появляется в составе генитивной конструкции der Fehler des Widersprechens, которая имеет принципиальное значение для характеристики Стили, ср. в словах графа фон Г*: Er liebt die Verdienste seiner Nation auf Unkosten der übriger Völker. Diese Parteilichkeit, ein natürlicher Ungestüm und der Fehler des Widersprechens machen mir ihn notwendig und zugleich

schätzbarer.(G, 76), При этом, граф как бы обобщает характеристику внутренних свойств Стили, называя их положительными, при этом недостатки еще больше оттеняют достоинства, ср.: Seine Fehler sind von dem mehligen das Gegengewicht und machen seine guten Eigenschaften nur desto sichtbarer.(G, 76),

Обратимся к адъективному ряду лексем, передающих качественный признак в характеристике морально-этических свойств человека в романе Гел-лерта, их 20/82. В ходе анализа данных лексем представляется целесообразным разделить их на три фрагмента. В первый включены лексемы, которые встречаются в тексте романа от 14 до 6 раз, характеризуя качества и свойства персонажей:

großmütig (14)

zärtlich (8) vernünftig (6)

liebenswürdig (7) gelassen (6)

Необходимо отметить такую особенность романа Геллерта, как активное использование однокоренных слов при характеристике свойств и качеств персонажей. Такие лексемы, как Großmut - großmütig, Zärtlichkeit - zärtlich, Gelassenheit - gelassen обозначают собственно свойство (существительные) и соотносимый по семантике качественный признак (прилагательные), тем самым способствуя более разносторонним описаниям внутреннего мира персонажей.

großmütig - Наиболее часто используемое прилагательное großmütig 'великодушный' находится в центре данной тематической группы и в основном выступает в атрибутивной функции Adj+Subst, ср. словосочетания типа: großmütige(s) Seele, Frau, Freundschaft, Art, Aufführung, Herz, Bezeigen. Широкая сочетаемость лексемы großmütig подтверждается и данными словаря Кампе, который фиксирует следующие сочетания: großmütiger Mann, Handlungen, Besinnungen [J.H.Campe 1808, 464]. Реже данная лексема встречается в обстоятельственной функции в сочетании с полнозначными глаголами, обозначая признак производимого действия, например, в парном сочетании с

другим не менее важным прилагательным данного ряда tugendhaft - 'добродетельный' ср.: Sie sind so großmütig: und tugendhaft mit mir umgegangen....(G, 36). Добродетельное и великодушное поведение действующих лиц романа представляет собой одно из важнейших этических свойств человека XVIII столетия.

liebenswürdig - Следующая по употребительности лексема liebenswürdig, встречается как правило с существительными-антропонимами, ср.: liebenswürdig + Mann, Frau, Fräulein. Например, в эпизоде, когда героиня характеризует графа фон Г*, данное прилагательное реализует значение 'достойный любви ' в качестве определения в сочетании с антропонимом Mann, ср.: ...und der Himmel weiß, daß er der liebenswürdigste Mann war, den man kaum zärtlicher und edler denken konnte.(G, 18) - такое же употребление лексемы liebenswürdig зафиксировано и в словаре Аделунга, ср. liebenswürdig= würdig geliebt zu -werden [J.Chr.Adelung 1796, 2059].

zärtlich - В ряде случаев лексема zärtlich 'чувствительный' используется в качестве определения с существительными антропонимами, ср. часть предложения, где о чувствительности сообщается как о признаке характера человека, присущего ему от рождения: ...ein von Natur zärtliches Frauenzimmer.(G, 40). Парное сочетание лексем zärtlich und edel, построенное по принципу дополнения, в адвербиальной функции характеризует графа фон Г*, причем оба употреблены в сравнительной степени и передают качественную интенсивность выражаемого признака в предложении, рассмотренном выше (пример на liebenswürdig).

vernünftig - Одна из лексем данного ряда vernünftig 'благоразумный' встречается в тексте романа Геллерта в атрибутивной функции с существительными Ratgeber, Menschen, Art, хотя зафиксировано, правда реже, и ее предикативное использование. Лексема vernünftig имеет основополагающее значение для развития главной идеи романа Геллерта, так как быть благоразумным - одно из важнейших качеств человека эпохи Просвещения. Люди

должны быть благоразумны, и тогда они достойны счастья, такова позиция господина Р*: ...sein Verlangen war, alle Menschen vernünftig und alle Vernünftige glücklich zu sehen. (G, 23).

gelassers - В свою очередь благоразумие помогает проявлять другое важное качество - смирение, покорность, спокойствие, которое реализуют уже рассматривавшиеся выше существительное Gelassenheit и прилагательное gelassen, ср. в следующем предложении: So traurig seine Miene aussah, so gelassen und zufrieden war er doch. (G, 23). Парное сочетание gelassen und zufrieden используется при характеристике господина Р*, следует подчеркнуть синонимичную связь между лексемами этого парного сочетания - 'смиренный и довольный'. Многозначная лексема gelassen (ср. однокоренное существительное) характеризует поступки и поведение действующих лиц на протяжении всего повествования. На первых его страницах героиня говорит о своем поведении по отношению к графу: она вела себя спокойно и свободно, так как не рассчитывала на взаимность, ср.: Ich tat gelassen und frei gegen ihn, weil ich mir keine Rechnung aufsein Herz machte... (G, 8). В следующем предложении лексема gelassen реализует значение 'спокойный', ср.: Er antwortete das erste mit einem traurigen Nein, und das andere mit einem gelassnen Ja. (G, 123). Лексема gelassen характеризует также англичанина Стили, ср. в следующем эпизоде, где граф говорит о Стили, что он смирился и стал покорнее, прожив определенное время в ссылке: Steeley, sosehr ihn sonst der Geist des Wiederspruchs und der Stolz seiner Nation belebt hatte, war itzt viel gelaßner. (G. 100). Таким образом, идеал жизненного поведения - это спокойствие, или даже пассивность, смирение, истоки которой находятся в религиозных представлениях: если бог таким создал мир, в котором так много страданий, то переносить их необходимо с покорностью, в надежде на счастье [А.Langen 1952, 1223].

Следует отметить, что в литературе пиетизма возникает обширное поле

слов, обозначающих данное качество в языке, сюда относится и прилагатель-

ное gelassen. Происходит, правда, секуляризация словоупотребления, и в романе, оно выражает пассивность главных героев по отношению к судьбе, провидению в соответствии с дуалистической концепцией мировоззрения того времени. В словаре Гримма указывается на религиозное использование слова gelassen в романе Геллерта [ср. J.Grimm 1897, 2866], хотя можно отметить и случаи использования gelassen при характеристике поведения персонажей у Геллерта в значении 'спокойный'.

Лексемы адъективного ряда, которые встречаются в тексте романа не менее трех-четырех раз, включены во второй фрагмент списка, ср.:

Представляется целесообразным рассматривать вместе употребление од-нокоренных слов - прилагательных edelhaft edelmütig, edel - 'благородный', ср. атрибутивные словосочетания der edle Charakter, das edelmütige Herz, das edelste Herz, или предикативные конструкции: Ihr Herz ist edel und beständig geblieben.(G, 66); ... seine Aufführung war so edel.fG, 66). В словаре Аделунга подобные случаи использования лексемы edel рассматриваются как образные (figürlich); при этом edel имеет значение 'настоящий, превосходный' (echt, vorzüglich). Аделунг указывает и на номинативное значение лексемы edel -'благородное происхождение' как сословный признак [ср. J.Chr.Adelung 1796,

Остальные лексемы даного ряда соотносятся с однокоренными существительными: Bescheidenheit - bescheiden, Redlichkeit - redlich, Tugend -tugendhaft. Прилагательные используются в атрибутивной, предикативной и -в качестве однокоренного наречия-в адвербиальной функциях. Ср., в тексте романа: Ihre Gegenwart aber verdammt nunmehr das sonst so tugendhafte Band.fG. 64).; Und sie war so bescheiden, daß sie sagte, sie gehörten ihrem Sohne,

edelhaft (4) edelmütig (4) edel (4)

redlich (4) bescheiden (3) treu (3)

1635].

da ich doch leicht merken konnte, daß sie ihr selber zugehörten.(G, 29).

К третьему фрагменту списка лексем данного ряда отнесены прилагательные, которые встречаются в тексте романа Геллерта лишь один-два раза: beständig (2) klug (1)

rechtschaffen (2) unschuldig (1)

rachgierig (2) aufrichtig (1)

ordentlich (1) gleichgültig (1)

Для данных прилагательных характерна тенденция к их использованию в составе парных сочетании, которые строятся преимущественно по принципу дополнительности: unschuldig und aufrichtig, edel und beständig, klug und angenehm. Ср. употребление klug und angenehm в предложении: Ich war die Frau eines angenehmen und klugen MarmasjG, 53). Далее в тексте значение прилагательного uneigennützig дополняется использованием прилагательного gleichgültig, ср.: Er blieb in allen seinen Handlungen uneigennützig und gegen die Glücksgüter und gegen alle Ehrenstellen fast gar zu gleicbgültig.CG, 24). Здесь в обстоятельственной функции выступают прилагательные mieigeimützig 'бескорыстный' и gleichgültig 'равнодушный', при этом значение слова gleichgültig не только дополняет, но и интенсивирует значение прилагательного uneigennützig.

Следует отметить внутри данного ряда и лексему rachgierig - единственное слово, актуализируемое значение которого содержит негативный оценочный компонент - 'мстительный', ср. в предикативном словосочетании: Wie rachgierig dieser Herr war, wird die Folge ausweisen. (G, 23). Данная лексема характеризует представителя высшего света, мира обмана и интриг, которому противостоит небольшой круг людей, олицетворяющих собой положительные человеческие качества той системы добродетелей, которую проповедовала философия Просвещения.

III.

Обратимся к следующей (третьей) тематической группе слов, характери-

зующих чувства и эмоции персонажей романа Геллерта, которую характеризуют следующие цифровые данные - 72/246, из которых доля существительных - 43/152, Очевидно преобладающее количество имен существительных, называющих чувства и эмоции персонажей, что представляет собой одну из закономерностей словоупотребления в тексте романа Геллерта. Для более удобного анализа лексем данной тематической группы рассмотрим - на основе количественных характеристик - три фрагмента общего списка лексем, сгруппировав по их частеречной принадлежности.

Из общего числа выявленных лексем внутри субстантивного ряда целесообразно прежде всего рассмотреть лексемы, которые являются в количественном отношении ведущими. Это лексемы Herz (встречается в тексте романа 29 раз), Liebe (19), Seele (3).

Herz - Анализ всех случаев употребления лексемы Herz и ее семантической и грамматической сочетаемости позволяет выделить следующие переносные1 значения, актуализация которых становится возможной, так как олово Herz обладает диффузной семантической структурой (ср. также использование Herz при характеристике качеств и свойств персонажей):

1) Лексема Herz может выступать в качестве субъекта действия, персонифицируясь в метонимическом употреблении (сердце как часть вместо целого - человек). При этом речь идет о том, что сердце 'желает', 'обещает', 'отказывается', 'возмущается' и т.д. Средством выражения данного содержания являются минимальные двучленные сочетания типа Subst+Vf, ср.: mein Herz empörte sich; mein Herz sagt mir es und verspricht mir die Wollust и т.п. Примечательно частое распространение подобного типа словосочетаний атрибутом - ganz, выражающим полноту испытываемых персонажем чувств и эмоциональных состояний, ср. в предложении: Endlich sahen wir ihn nebst dem Prinzen in den Garten kommen und mein ganzes Herz empörte sich. (G, 150).

1 Прим, Лексема Hetz не реализует в тексте романа Геллерта прямое номинативное значение сердце как 'орган .

(Вместо ich empörte mich). С рассмотренным значением слова Herz соотносится и одно из его толкований в словаре Аделунга сердце как „воля в широком понимании" - der Wille im weiteren Verstände [ср. 3.Chr.Adelung 1796, 1146].

2) Ключевое положение лексема Herz имеет благодаря своему семантическому потенциалу, позволяющему актуализировать значения "чувство, эмоциональное отношение" к кому-либо. Иными словами, лексема Herz символизирует совокупность чувств персонажей, выступает в качестве репрезентанта испытываемых человеком чувств, например в следующем контексте, когда Амалия сообщает о своих чувствах к Стили, ср.: Er verdient und besitzt mein Herz, und ihm meine Hand zu geben, habe ich bloß auf Ihre Gegenwart versparet.(G, 120). Следует отметить употребление лексемы Herz в сочетании с рядом глаголов в грамматической структуре типа Subst.4кк~Vf, ср.: das Herz verdienen, besitzen, schenken, entdecken, где существительное das Herz выступает в качестве прямого дополнения к ряду полнозначных глаголов (выше приведены все сочетающиеся с Herz глаголы, встречающиеся в тексте романа Геллерта в данной функции).

3) Единично представлено использование лексемы Herz в романе для обозначения "места" эмоционального переживания. Так, Амалия рассказывает о переживаниях, которые происходят в ее сердце, ср.: Ich merkte, je mehr er redte, daß etwas in meinem Herzen vorging;... (G, 123).

4) Лексема Herz встречается в составе фразеологизма das Herz nicht haben, который реализует значение 'бояться, не осмеливаться', ср. Dieses hatte der Alte gewünscht, aber nicht das Herz gehabt, es uns anzumuten.(G, 144). Данный фразеологизм зафиксирован в словаре Гримма со следующим толкованием: в этом случае сердце мыслится как средоточие мужества, решимости, воли - herz - sitz des mutes, der entschlossenheit, der tatkraft [cp. J.Grimm, W.Grimm 1877, 1218].

Лексема Herz встречается и в составе другого фразеологизма sein Herz entdecken - "открыть свои чувства, намерения", ср. в следующем предложении из письма графа фон Г* к героине: Aber werden Sie es auch gelassen1 anhören, wenn ich Ihnen mein Herz noch deutlicher entdecke? (G, 9). Здесь слово Herz реализует значение 'чувства'; как отмечено в словаре Аделунга Herz часто используется тогда, когда речь идет о скрываемых чувствах и желаниях [J.Chr. Adelung 1796, 1147].

Seele - В качестве синонима для слова Herz выступает Seele. Поэтому несмотря на то, что лексема Seele(3) не относится к числу употребительных

лексем данного ряда, представляе£я логичным рассмотреть ее в одном списке с центральными лексемами. Хотя лексема Seele сравнительно редко используется, необходимо отметить эмоциональную насыщенность тех контектов, в которых она употребляется, ср.: Ich kann nicht sagen, was in den ersten Stunden, ja fast den ganzen beiden Tagen in meiner Seele vorging.(G, 105). - Здесь душа мыслится как "место переживаний", столь сильных, что граф фон Г* не находит слов (ср. подобное использование Seele для реализации невербальных эмоциональных переживаний в примере (G, 118) на с. 64 работы). В следующем за этим примером предложении лексема Herz в синонимичном значении выступает, обозначая "место переживаний", однако здесь эти эмоции называются, ср.; Ein Übermaß von freudigen Wallungen und betrübten Regungen überströmte mein Herz wechselweise. (G, 105).

Liebe - Ведущей лексемой в субстантивном ряду является также существительное die Liebe 'любовь', т.е. чувство, обозначающее отношение главных героев друг к другу, ср.: Darf ich wohl fragen, ob sie mir Ihre Liebe schenken,...(G, 9). Героиня рассказывает о своем отношении к Каролине, и лексема Liebe обозначает доброе, искреннее отношение графини к бывшей возлюбленной графа, которое остается неизменным на протяжении всего по-

'Ср„ адвербиальное использование gelassen, рассматривающегося выше, которое актуализирует здесь значение 'спокойно, хладнокровно'.

вествования, ср.: Man glaube ja, nicht, daß ich die ehemalige Geliebte meines Gemahls zu hassen anfing. Nein, ich liebte sie, und die Liebe besänftigte die Eifersucht.(G, 15). Во второй части данного предложения слово Liebe выступает в качестве субъекта, а глагол besänftigen выражает действие 'любви', которое основано на образном представлении этого чувства и реализуется в структуре Subst+Vf.

Обращает внимание частое использование лексемы Liebe в весьма продуктивных для данного романа атрибутивных словосочетаниях типа Adi/Part+Subst, с помощью которых описываются отдельные свойства, признаки этого чувства, ср.: Liebe + vertraulich, außerordentlich, zärtlich, abgeschmackt, empfindlich, beständig, unschuldig, selig(st), ausnehmend, feuer(ste), ehrbar, gegründet, sinnlich, geistig, unbrünstig, unerlaubt, treu(st). Здесь Liebe выступает в качестве основного компонента, а прилагательные и причастия выполняют функцию эпитетов - поэтически описывая, характеризуя, и оценивая данное чувство, ср. некоторые словосочетания из текста романа: die unschuldigste Liebe - "самая чистая любовь"; eine gegründete Liebe - "настоящая любовь"; beständige Liebe - "постоянная любовь"; die treueste Liebe - "самая верная любовь" и т.д.

Необходимо отметить, что актуализируемое лексемой Liebe значение 'чувство любви' обозначает у Геллерта такое чувство, которое полностью находится во власти разума, которое при необходимости можно "превратить" в уважение, дружбу, почитание. Так, например господин Р* "превращает" свою любовь к главной героине в дружбу, почитание (Ehrerbietung), после неожиданного появления графа фон Г*, которого восемь лет считали погибшим, ср.: "Hier", sprach er "übergebe ich Ihnen meine Gemahlin und verwandle meine Liebe von diesem Augenblicke an in Ehrerbietung". (G, 66). В этом и подобных случаях лексема Liebe сочетается в тексте романа с тремя глаголами verwandeln,

versüßen, besänftigen.

Таким образом, у главных героев борьба между чувством и разумом отсутствует, так как разум всесилен, он помогает им избежать конфликтных ситуаций, а чувства находятся в полном соответствии с нравственными нормами [ср. C.Freudenreich 1979, 243]. В результате в совместной жизни главных героев - героини, графа фон Г*, господина Р*, Каролины - непонимание, конфликты: исключены, однако у второстепенных персонажей чувства нередко доминируют и противоречат проповедуемым нравственным принципам, и - как закономерное следствие - благоприятный исход тех или иных экстремальных ситуаций часто невозможен. Так, например, с основной идеей романа контрастирует развитие эпизода о Карлсоне и Мариане, где превалирует тема страсти. Господин Р* так характеризует Карлсона, своего воспитанника до трагического известия о родственной связи Карлсона и Марианы, ср.: Er kennt die Religion, und hört die Vernunft. (G, 45). - Т.е. он знает ("следует религиозным постулатам") религию и прислушивается к голосу разума, но молодые люди не желают подчинять свои чувства разуму [ср. Fr.Brüggemann 1925, 23]. С данной антитезой в сюжете романа Геллерта соотносится и употребление лексемы Liebe в следующих атрибутивных словосочетаниях, использующихся для описания любви Марианы к Карлсону:... so wird man die mbrüMtige^uid schmachtende Liebe dieser jungen Frau einigermassen denken können. (G, 66).

Приведем ниже остальные лексемы данного субстантивного ряда третьей тематической группы, которые встречаются в тексте романа от 9 до 3 раз, разделив их (на основе реализуемых ими значений) на две подгруппы: а) лексемы, обозначающие чувства и эмоции персонажей; б) лексемы, называющие внешние проявления чувств и эмоций персонажей.

а) Рассмотрим лексемы первой подгруппы, приводя их в порядке, соответствующем количеству употреблений в данной функции в тексте романа

\

Геллерта, ср.: Freude (9)

Bestürzung (6) Schmerz (4)

Furcht (6) Schwermut (4

Freundschaft (5) Eifersucht (3)

Wehmut (5) Erstaunen (3)

Glück (5) Betrübnis (3)

Zufriedenheit (5) Hochachtimg (3)

Такие лексемы как Freude 'радость', Glück 'счастье', Zufriedenheit 'удов_______ } f _ _ _ ч-» •

летворение, успокоение ооразуют синомшическии ряд слов, ооозначающих

положительные эмоции или эмоциональные состояния персонажей.

Freude - Например, лексема Freude отражает радостное состояние графа фон Г*, которое настолько сильно, что он не контролирует себя, и позабыв, что стоит перед губернатором, бросается к Стили с распростертыми объятиями. При этом в тексте романа используется атрибутивное словосочетание mit offenen Armen 'с распростертыми объятиями', сочетаясь с глаголом движения

mujcii, vu.. !Ы1 veigap vui ncuucu, u3;j iuü vui ucffl vjuuvciucui muiiu, und iiei

auf Steeley ffliLotlenen Armen zu.(G, 95).

Как отмечает Ю,Д.Апресян, эмоции данного типа "предполагают не столько интеллектуальную оценку какого-то положения вещей как плохого или хорошего для субъекта, сколько непосредственное ощущение, что оно таково" [Апресян КЗ.Д. 1995, 53]. Состояние радости нередко усиливается олагодаря употреолению в атриоутивном словосочетании таких лексем, как unaussprechlich - unaussprechliche Freude "невыразимая радость", передающих значение еще иольшеи интенсивности радостного эмоционального состояния. Лексема Freude используется и в сочетании с глаголом в качестве обстоятельства образа действия vor Freuden hervorstammeln "запинаться, заикаться от радости", ср.: Er sprang vom Stuhle auf und küßte mir mit einer unaussprechlichen Freude die Hand, und ich ließ ihn diese Dankbarkeit sehr oft

wiederholen, als fürchtete ich , ihn zu beleidigen, wenn ich die Hand zurückzöge. Er stammelte etliche Worte vor Freuden hervor, und auch diese Sprache gefiel mir. (G, 125). В данном эпизоде обращает на себя внимание психологическая точность описания внешнего выражения эмоции радости. Эта психологическая точность проявляется в тексте романа Геллерта только тогда, когда Амалия рассказывает о своих взаимоотношениях со Стили, что объяснимо: ведь это второстепенные персонажи, и они, скорее всего не были задуманы автором как носители идей философии Просвещения. Здесь Геллерт дает себе некоторую свободу, и как тонкий психолог точно и выразительно описывает ситуацию. Однако чаще лексема Freude используется в тексте романа для обозначения эмоции радости, не характеризуя при этом ее внешних проявлений, ср.:... mein Gemahl schmeckte auf sein erlittenes Ungemach die Freuden der Liebe und der Ruhe gedoppelt. (G, 108). Употребление генитивного словосочетания die Freuden der Liebe und der Ruhe, объединяя понятия любви и покоя в парном сочетании, создает новый осложненный смысл.

Glück, Zufriedenheit - Данные лексемы объединены нами не только потому что они близки по значению, но и функционируют в тексте романа одинаково. Они встречаются чаще в составе парных словосочетаний, реже в атрибутивных словосочетаниях. Ср. следующее предложение из письма Каролины графу фон Г*, в котором данные лексемы выступают в составе парных сочетаний, а лексема Glück используется и в атрибутивном словосочетании: Kurz, mein liebster Graf, ich opfere Ihrem Glücke und Ihrem Stande meine Liebe und meine Zufriedenheit auf, und vergesse das schmeichelhafte Glück, Ihre Gemahlin zu werden, auf ewig. (G, 17).

Furcht - Следующая лексема данной подгруппы Furcht выражает эмоцию страха без обозначения его внешних проявлений, ср.: Wir erwarteten ihn daselbst zwischen Furcht und Hoffnung, und waren beinahe entschlossen, ohne seine Erlaubnis wieder zurückzukehren. (G, 150). Здесь также следует обратить внимание на использование парного сочетания Furcht und Hoffnung "страх и

надежда" (использование парных сочетаний вообще является закономерностью для романа Геллерта), передающего в данном случае противоречивость испытываемых человеком чувств. В следующей далее части предложения существительное die Furcht в сочетании с глаголом sich vermindern:... und unsere Furcht vor dem Prinzen verminderte sich. (G. 151) - реализует значение "страх уменьшился", т.е. полнота, интенсивность переживания, именуемого страхом, имеет пределы, которые, однако* непостоянны.

Schmerz - Лексема Schmerz реализует здесь значение "душевная боль", т.е. используется в переносном значении. Она встречается в тексте романа с глаголами vermehren и beschreiben (2 раза) в грамматических конструкциях типа Subst4M+Vf, ср.: Ich will meinen Schmerz über seinen Tod nicht beschreiben. (G, 152); или далее: R* mußte die meiste Zeit über das Bette hüten, und auch dieses vermehrte meinen Schmerz. (G, 152). Обратим внимание на то, что боль только называется, и Геллерт не находит более развернутых языковых средств для выражения душевной боли своей героини [ср. об этом у O.Keller 1972, 17].

Bestürzung - Лексема Bestürzung, передает значение 'изумление, удивление' и используется для описания интенсивного эмоционального состояния героев при неожиданной встрече. Как правило, данная эмоция характеризуется и какими-то внешними проявлениями, т.е. изумление персонажей заметно, о чем свидетельствуют следующие примеры: Der alte Graf merkte meine Bestürzung.(G. 14). Или: Unser Wirt schlofL аш_лвэтег_ВшШиипк auf ein Geheimnis, und bat, daß wir ihm die Sache enrdecken sollten...(G, 149). Изумление, как в последнем примере, может быть не просто заметным, а и свидетельствовать о какой-то тайне. Синонимичное значение реализует лексема Erstaunen, при этом эксплицитно передается и внешнее проявление рассматриваемой эмоции, ср.: "Madam", redte mich Steeley an, indem ich noch vor Erstaunen immer auf einer Stelle stund... (G, 118).

Лексемы Freundschaft и Hochachtung обозначают понятия, составляющие важную основу взаимоотношения персонажей, ср. употребление в парном сочетании данных лексем: Er unterhielt mich mit Freundschaft und Hochachtung und beförderte mein und meines Grafen Vergnügen mit Aufopferung des seinigen. (G, 66).

Синонимичны между собой по реализуемому в тексте романа значению 'печаль, огорчение' такие лексемы данной подгруппы, как Wehmut, Betrübnis, ср.: Ich konnte ihm vor Wehmut lange nicht antworten. (G, 103); или: ... die Betrübnis über seinen Verlust überführte mich, wie sehr ihn mein Herz noch geliebt hatte. (G, 153).

б) Вторую подгруппу лексем данного ряда объединяет их семантическая принадлежность к обозначениям внешних проявлений эмоциональных переживаний, ср.: Tränen (7) 'слезы', Umarmungen (6) 'объятия', Liebkosungen (5) 'ласки', Küße (4) 'поцелуи', Seufzer (3) 'вздохи'. В этой подгруппе выделяются лексемы Tränen и Seufzer, обозначающие неконтролируемые физиологические реакции на причины, вызывающие эмоцию, причем данные лексемы используются в типичном для романа Геллерта парном сочетании: Tränen und Seufzer, welche die Bestürzung gestern zurückgehalten, hatten nun ihre Freiheit, und wir suchten unsern Trost in Klagen und im Mitleiden. (G, 46).

Внешнее проявление эмоционального состояния передает также лексема Liebkosungen ^ представленная в атрибутивном словосочетании, ср.: Mein Bräutigam, mein lieber Graf, erwies mir bei meiner Ankunft die ersimilichsten Liebkosungen.(G, 11); т.е.: "Мой жених, мой дорогой граф, принял меня по прибытии с самой изысканной нежностью (ласками)". Аналогично используется и лексема Kuß в атрибутивном словосочетании mit einem freudigen und beredten Kuße "радостным и красноречивым поцелуем" ответила она жениху, которое обозначает внешнее проявление любви главной героини к графу фон Г*. В другом словосочетании mit halb niederschlagen Augen следует отметить особую роль дифференцирующего наречия halb, которое приходит в язык

сентиментализма из литературы барокко, а в романе Геллерта этот элемент встречается только один раз. Здесь героиня как бы видит себя со стороны, она отвечает ему полуопущенным взглядом и радостным, красноречивым поцелуем, ср.: Ich antwortete ihm mit halb niederschlagen Augen und mit einem freudigen und beredten Kusse. (G, 12). Вообще, описание невербальных проявлений эмоциональных переживаний персонажей в тексте романа Геллерта довольно распространенное явление, ср. также следующие контексты: "Madame1', fing endlich Steeley zu mir an, "Ihre Augen fragen mich alle Augenblicke etwas". (G, 119); Ich sah in den Spiegel, ehe ich wieder in das andere Zimmer trat,und ich sah in jedem Blicke die Ünruhe meines Herzens verraten. (G, 124); Unser Wirt, dem das Blut vor edler Empfindung in das Gesicht trat, reichte dem Grafen die Hand. (G, 150). Геллерту удается психологически точно описать выражение чувств и эмоций персонажей, когда глаза спрашивают, взгляд выдает сердечное волнение, а кровь бросается в лицо из-за благородных чувств. В этом случае уместно вспомнить замечание психолога В.И.Лебедева, который отмечает, что отражение чувств на лице имеет такое же значение, что и человеческая речь, а реакции глаз не управляются волевыми усилиями [В.И.Лебедев 1987, 190-191].

В заключение анализа лексем субстантивного ряда, необходимо обратить внимание на слова, встречающиеся в тексте романа менее двух раз, смысловое содержание которых имеет, однако, существенное значение для характеристики чувств и эмоциональных переживаний персонажей романа Геллерта,

ср.:

Affekt (2) Scham (2) Schrecken (2) Entsetzen (1) Traurigkeit (1) Schauer (1)

Unglück (1) Trostlosigkeit (1) Raserei (1) Verzweiflung (1) Verdruß (1). Reue (1)

Объединяет данные лексемы то, что все они передают только негативные чувства и эмоциональные состояния персонажей. Несмотря на их малую частотность в романе, в своей совокупности они передают различные оттенки, нюансы эмоциональных переживаний, насыщая текст соответствующими ха-рактерис 1иками. гак, эмоции оолыпои схбпени интенсивноеш ооозначает

А ГГ 1 i С J 1 „ _ ^ ___ 1

лексема лиекг шрфе&'г, сильное неуправляемое эмоциональное состояние . Геллерт при описании истории Карлсона и Марианы намеренно старается изобразить сильные чувства и эмоции, для создания контраста между характером эмоциональных переживаний молодых людей (Марианы и Карлсона) и других персонажей - лрздрини шин i ларилины и господина г". ин демонстрирует, как сама героиня, Каролина и господин Р* умеют владеть собой, стоически относиться к переменам судьбы, так как у них есть внутренний моральный стержень — религия и голос разума, тогда как у Карлсона и Марианы такой твердой позиции нет. Героиня пытается в какой-то мере оправдать поведение Карлсона. Она объясняет поведение Карлсона тем, что он находится в состоянии аффекта. Ср. использование генитивного словосочетания die Sprache des Affekts "речь в состоянии аффекта" в следующем предложении: Er wünschte unzähligemal in der Sprache des Affekts., daß Andreas gestorben sein möchte, ehe er Atem zur Entdeckimg dieses Geheimnisses hätte schöpfen können. (G, 47); т.е. Карлсон в состоянии аффекта желает Андреасу смерти до того, как он рассказал ему, что Мариана его сестра. Ср. далее использование лексемы Affekt также в генитивной конструкции: Das Gewaltsame itnsers Affekts hatte sich gelegt, und sich anstatt dessen das Bange der Traurigkeit eingestellt...

(G, 46) — как отмечено в словаре Аделунга, слово Affekt обозначает 'сильное

Заключение диссертации по теме «Германские языки», Жданова, Лилия Халиловна

ВЫВОДЫ

1. Общий набор лексем, характризующих персонажей в романе Морица составляет 187/600, из них доля существительных - 75/363, прилагательных - 89/206, глаголов - 23/34. Выделяется преобладающее количество прилагательных, которые, однако, по числу употреблений уступают существительным. Обращает на себя внимание расхождение между числом единиц у суще- -ствительных и прилагательных и количеством их употреблений, а также немногочисленность глаголов.

2. В первой тематической группе, которая весьма ограничена по составу лексем, присутствуют слова и выражения, передающие отдельные фрагменты внешности главного героя, при этом объективные внешние характер и стик и тесно связаны с характеристиками внутренними, с самоощущением героя (его робостью, стыдом, неуверенностью в себе), а также с тем впечатлением, которое он производит ца ркру жующих («смешной вид» и т.д). Следует отметить, таким образом, «косвенность» харак^ёрЙсТик внешности героя и то, что они передаются лишь в контексте. Фактически описывается его рост, редкие волосы и такой признак, как отсутствие бороды.

3. Вторая тематическая группа представлена у Морица значительно меньшим количеством единиц, чем у Геллерта и Ля Рош. Число лексем, принадлежащих ко второй тематической труппе, составляет - 36/79. Как и в других группах, употребительность существительных выше, чем прилагательных (глаголы здесь отсутствуют): существительных - 17/49, прилагательных -19/30. Имена существительные, как правило, называют качества и морально-этические свойства главного персонажа, а прилагательные выполняют в основном конкретизирующую и интенсивирующую функции в составе атрибутивных словосочетаний, хотя зафиксированы и случаи адвербиального употребления однокоренных с прилагательными наречий. Отметим, что в группе прилагательных выделяется одинаковое количество слов и с положительным, и с отрицательным оценочным компонентом (ср. weich, hart, schlecht, gut и ДР-)

Ведущие позиции в данной тематической группе занимают лексемы Seele(9), Geist(8). Основные типы значений и употреблений слова Seele: лексема Seele (в половине всех случаев) реализует значение душа как "совокупность свойств и качеств" человека в конструкциях типа Adl+Subst, Subst+SubstGe/?. В функции определения встречаются антонимичные прилагательные: harte Seele, weiche Seele; с помощью слова Seele (единичные случаи) описываются приобретаемые человеком устойчивые свойства "души": die Seele wurde finster und menschenfeindlich gemacht. Лексема Seele используется у Морица в качестве определительного компонента в сложных словах Seelenlähmung "паралич души", Seelenkräfte (lähmen) "парализовать душевные силы". С этим смыслом соотносимо и использование слова Geist, как правило, в составе атрибутивного словосочетания - niedergedrückter Geist "подавленный дух".

Следует отметить, что для Морица не характерно активное использование лексемы Herz при характеристике качеств и свойств (как у Геллерта и Ля Рош), у него центр тяжести переносится с Herz на Seele и Geist. Лексема Herz(3) реализует лишь одно значение - "совокупность свойств и качеств" человека, встречаясь в конструкции типа Adj+Subst: das großmütigste Herz (использование данного словосочетания при характеристике персонажей зафиксировано во всех трех романах). Половину всех лексем субстантивного ряда составляют слова, принадлежащие одному семантическому полю, которые характеризуют умственно-интеллектуальные свойства главного персонажа: Verstand, Witz и др.

4. Третья группа содержит наибольшее количество слов, общее число лексем здесь - 151/521, при этом картина соотношения количества, используемых единиц по частям речи такая же, что и во второй тематической группе: доля существительных -58/314, прилагательных - 70/176, глаголов -23/34. В третьей тематической группе лексем выделяются слова, которые обозначают те или иные чувства и эмоции только' в составе атрибутивных словосочетаний типа Adj+Subst (реже в конструкциях типа S u'o s t+ v on+S übst: Siibst+Subst(/t'/Zy) - это: Herz, Seele, Empfindung, Gemüt, Mut, Laune, Stimmung и др.

Отметим для этой группы доминирующую роль лексемы Herz (38), которое реализует 1) прямое номинативное значение, ср.: (das) Herz pochte, schlug, сердце как орган, некоторая материальная сущность, присущая человеку, используясь в глагольном словосочетании типа Subst+Vf. Лексема Herz в сочетании с глаголом обозначает не только физиологический процесс (сердцебиение), но и создает эмоциональный подтекст, передавая признак волнения персонажа; 2) переносное значение - сердце как "средоточие чувств, ощущений и настроений". При этом семантическая модель «внутренний эмоциональный признак + предмет его несущий», реализуется главным образом в словосочетаниях типа Adj+Subst, в которых в функции определения выступают и прилагательные, и причастия (ср.: mit leichtem Herzen, mit kummerbeladenem Herzen). Укажем на более упрощенную здесь семантическую структуру Herz по сравнению с другими авторами.

Не менее значительную роль при характеристике чувств и эмоциональных переживаний персонажа играет вторая по частотности лексема Seele (27), которая: 1) обозначает "совокупность чувств, эмоций и переживаний", чаще в сочетании с прилагательным ganz, которое выражает полноту и интенсивность того, или иного эмоционального переживания. Для данного значения характерны грамматические конструкции типа (Adj)+ Slibst4kk+Vf, ср. Dies erschütterte seine ganze Seele и др.; 2) выражает "средоточие/место чувств и эмоциональных переживаний" человека или передает образное представление о душе как о "сосуде", реализуясь в конструкциях типа Subst+SubstGe/?, Vf+Präp+Subst: der Grund der Seele, in der Seele schmerzen.

Из числа лексем, выражающих различные чувства и эмоции персонажей, отметим наиболее часто встречающиеся: это существительные - Vergnügen, Freude, Wehmut, Glück; прилагательные - traurig, sanft. В целом же в этой группе преобладают слова, содержащие отрицательный оценочный компонент, их число больше в три раза, чем лексем с положительным оценочным компонентом. Вербальный ряд лексем представлен здесь также в основном словами с отрицательным оценочным компонентом. Выделяются рефлексив ные глаголы (их в группе глаголов большинство), выражающие чувства персонажа, направленные на самого себя: sich verachten, sich trösten.

5. Следует указать на существенные количественные различия в наборах лексем И и III тематических групп у Морица. Очевиден акцент автора, сделанный на описание чувств и эмоциональных переживаний персонажа. Отметим следующие наиболее отличительные особенности использования лексем, характеризующих человека в романе Морица: а) атрибутивные словосочетания содержат, как правило, два и более определения в" конструкции Adj+Adj.+Subst; б) активно употребляются однокоренные слова типа (der) Kummer - kummervoll - kummerbeladen - kümmernd - kümmern, что характерно и для романа Ля Рош, хотя у нее в соответствующих группах причастие почти не представлено; в) появляется большое количество прилагательных с компонентом -voll, передающих разные эмоциональные состояния: grauenvoll, qualenvoll; ряд прилагательных (причастий) с приставкой un-, обозначающих в основном предельную степень чувств и эмоциональных переживаний: unaussprechlich, unsäglich и др.; г) значительно увеличивается число сложных слов, частью окказионализмов типа (das) In-sichgekehrt-sein, (das) Nichtbemerktwerden, (das) Lächerlichwerden. В целом при характеристике внутреннего мира персонажей у Морица преобладают лексемы, содержащие отрицательный оценочный компонент.

Заключение

При изучении художественных произведений и их языка необходимо принимать во внимание, что в художественной литературе имеет место по-средуемое отражение жизни, что может позволить, по словам Н.Д.Арутюновой заменить апелляцию к жизни апелляцией к литературе, отражающей форму бытия и психологию личности [Н.Д.Арутюнова 1982, 5]. Взятые для исследования романы Геллерта, Ля Рош и Морица, объединяются, прежде всего тем, что в них описываются современные авторам картины жизни общества второй половины XVIII столетия и передается историческая реальность общения людей того времени, хотя как отмечает Э.Ауэрбах, литература в этот период, обращаясь к современности "ограничивалась лишь самой узкой сферой действительности., и занималась исключительно личной проблематикой" [Э.Ауэрбах 1976, 440]. Соглашаясь в основном с мнением Э.Ауэрбаха, следует указать на то, что отражаемые в романах сентиментаначинают лизма элементы объективной действительности постепенно ^играть важную роль. Рассматривая содержательный аспект данных романов, необходимо отметить стремление их авторов, иногда может быть и не вполне даже осознанное к отражению окружающего человека мира. В романе Геллерта мы находим несколько искусственное изображение качеств и свойств персонажей, на фоне современных для Геллерта событий, таких как Северная война, русский плен и т.д. Ля Рош также опирается на реальную действительность, описывая к примеру дворец аристократического вельможи, или светские беседы и взаимоотношения при дворе как фон для характеристики внутренних переживаний и душевных страданий героини. Мориц в своем романе дает весьма подробную и детальную картину жизни и взаимоотношений людей третьего сословия (ремесленников, музыкантов), живущих в северных немецких городах, и реальным событиям отведена активная роль в формировании характера Антона Райзера, точнее в подавлении его личностных качеств. Вместе с тем отношение каждого из трех авторов к действительности весьма индивидуально, и здесь просматривается некоторая эволюция в отражении объективной действительности в данных романах: от упоминания реальных исторических событий как сюжетного фона - до глубокого анализа взаимосвязи объективной реальности и личности персонажа в рамках литературного произведения, когда именно окружающая действительность детерминирует внутреннее душевное состояние и эмоциональные переживания героя.

Рассматриваемые нами романы отличает их весьма большая популярность, а так же характерная для литературы того периода тенденция -"бегство в свой внутренний мир" ("Flucht in die Innerlichkeit"), которая находит свое отражение в механизме отбора и использования языковых средств. Другая особенность, объединяющая романы Геллерта, Ля Рош и Мо-рица - это использование так называемого среднего стиля, что является одной из существенных черт, характеризующих литературу в Германии. Ведь, если мы обратимся к литературе Франции того же периода, то там ее развитие определяет более строгое разграничение трех стилей.

Несмотря на то, что рассматриваемые нами романы вышли в свет с интервалом в среднем 20 лет, изучение лексики, выявленной в каждом отдельно взятом романе, позволяет провести их сравнение с выходом на общие и индивидуальные свойства.

Несколько выпадает из общего русла лексика, относящаяся к первой тематической группе, так как отобранный языковой материал, характеризующий внешность персонажей, весьма неоднороден по каждому роману. Суммируя некоторые особенности использования лексем первой тематической группы, следует отметить, что романы Геллерта и Ля Рош объединяет во многом схожий по семантике состав лексем и словосочетаний, характеризующих внешность персонажей - все они содержат оценочный компонент только положительного свойства. Наиболее полно лексемный состав представлен у Ля Рош, куда входят конкретные существительные, обозначающие черты лица, рост и особенности фигуры, а также абстрактные существительные, содержащие компонент общей оценки внешности или называющие движения и жесты, а также общее впечатление, производимое внешностью персонажа. Эти стороны в характеристике внешиности у Геллерта описываются с помощью минимального, по сравнению с Ля Рош, числа лексем. В романах Геллерта и Ля Рош часто используется как для характеристики мужчин, так и женщин (в большей степени) прилагательное schön. Доминируют атрибутивные словосочетания, характеризующие внешность персонажей. Набор лексем первой тематической группы отличается у Морица тем, что выявленные фрагменты описания внешности лишь косвенно указывают на некоторые конкретные характеристики фигуры (тела) или лица, хотя изредко описывается внешний вид персонажа или впечатление, производимое на окружающих. Примечательно для всех романов отсутствие "чистых" описаний внешности, наличие тенденции к взаимопроникновению внешних и внутренних признаков в характеристике человека, причем последние доминируют.

В центре данного исследования поэтому находятся две тематические группы, относящиеся к области внутренней характеристики человека, которые собственно и составляют основной корпус исследуемых лексических единиц. Следует отметить некоторую условность при распределении ряда выявленных лексических единиц (обычно обладающих сложной семантической структурой) на две группы (II и III), что с нашей точки зрения было необходимо для того чтобы: а) избежать неразличения значения того или иного его слова и ^сочетаемости, когда происходит включение семантических компонентов, в действительности принадлежащих не ему, а сочетающемуся с ним слову; б) получить объективные количественные данные, свидетельствующие о степени употребительности того или иного слова.

Обратимся к общим выводам, связанным с характеристикой семантики лексем второй тематической группы, обозначающих морально-этические и характерологические свойства персонажей. Представим сведения по количественной репрезантации всех лексем второй тематической группы: общий набор - 149/759; по каждому роману: у Геллерта - 43/166, у Ля Рош - 70/514, у Морица - 36/79. Учитывая разный объем рассматриваемых романов (у Геллерта (153 е.), у Ля Рош (349 е.), у Морица (499с.)), следует все же указать на наибольшее количество лексем II группы у Ля Рош. Конкретный состав лексем второй группы, свидетельствует о наличии как общих, так и различающихся признаков для всех трех романов в характеристике морально-этических свойств и качеств персонажей. В романе Геллерта наиболее употребительны такие "заглавные" лексемы как Herz, Tugend, Verstand, Zärtlichkeit; großmütig, zärtlich, liebenswürdig, vernünftig, gelassen. К ведущим лексемам, относящимся к описанию свойств и качеств характера персонажей в романе Ля Рош принадлежат Herz, Seele, Tugend, Geist, Charakter; edel, gut (best-), rein, weiblich, ernsthaft, moralisch. Центральные лексемы, характеризующие морально-этические свойства персонажей в романе Морица, это -Seele, Geist, Verstand, Stolz; fromm, hart, niedergedrückt/unterdrückt. Наиболее близки между собой по конкретному составу субстантивные ряды второй тематической группы, принадлежащие Геллерту и Ля Рош (общие ведущие лексемы здесь Herz, Tugend), а также - романов Ля Рош и Морица (общие ведущие лексемы Seele, Geist). Лексика романа Ля Рош имеет таким образом, общий характер с лексикой и романа Геллерта, и романа Морица, тогда как романы Геллерта и Морица существенно различаются между собой по набору ведущих лексем второй группы. Отметим, однако, что набор наиболее употребительных прилагательных, характеризующих внутренний качественный признак человека, очень специфичен по каждому из романов. Правда, по составу относительно менее употребительных лексем во всех произведениях наблюдаются как различия, так и сходства.

Рассматривая употребление лексем второй тематической группы, следует отметить во всех трех романах тенденцию к преимущественному использованию атрибутивных словосочетаний типа Adj+Subst для семантической модели «признак+предмет, его несущий». В качестве основного компонента в такого рода словосочетаниях используются как абстрактные существительные, обозначающие качества и свойства персонажей (прилагательные конкретизируют, оценивают значение, реализуемое существительным), так и словаантропонимы (der redliche Graf, zärtliches Frauenzimmer и др.). Атрибутивные отношения реализуются и в конструкции типа Subst+SubstGew, которые весьма употребительны у Ля Рош и Морица (у Геллерта такие конструкции для лексем II группы не зафиксированы). Исходя из употребления прилагательных второй тематической группы, следует указать также на то, что их функционирование в качестве предикативов и обстоятельств более равномерно в каждом из трех романов.

Характеризуя семантику лексем третьей тематической группы, необходимо привести цифровые данные как по общему набору лексем этой группы -342/1590, так и по наборам лексем у каждого автора: у Геллерта - 72/246, у Ля Рош - 120/827, у Морица - 151/521. Отметим большую употребительность соотвествующих лексем у Ля Рош (почти в полтора раза по сравнению с Мо-рицем). Внутри третьей тематической группы на основании семантики рассматриваемых лексем выделяются две подгруппы: а) лексемы, непосредственно называющие чувства и эмоции; б) лексемы, описывающие внешние проявления чувств и эмоциональных состояний. Наибольшим количеством лексем представлена первая подгруппа, что, вероятно, связано в сентиментальном романе с основной тенденцией - назвать эмоциональные состояния и чувства, испытываемые человеком и лишь во-вторую очередь описать их признаки, некоторые действия и процессы. Среди лексем первой подгруппы у Геллерта лидируют - Herz, Liebe, Freude; lieben; у Ля Рош -Herz, Seele, Liebe, Schmerz, Vergnügen, Freude; zärtlich, gerührt, traurig; lieben, empfinden; у Морица - Herz, Seele, Empfindung, Vergnügen, Freude, Wehmut; traurig, sanft. Описывая ведущие лексемы, относящиеся к III тематической группе, отметим, что наиболее близки между собой в их употреблении Гел-лерт и Ля Рош: общие для этих двух авторов лексемы - Herz, Liebe, Freude; zärtlich, lieben. Для Ля Рош и Морица общие лексемы - Herz, Seele, Vergnügen, Freude; traurig. Объединяет три романа сравнительно частое использование Herz и Freude. Во второй подгруппе у всех трех авторов доминируют лексемы: Tränen, weinen, zitternd. Некоторые отличия фиксируются только по количественным характеристикам выявленных лексем. Отдельно выделяются прилагательные/наречия, характеризующие "предельную степень" чувств и эмоциональных переживаний, из числа лексем этой подгруппы наиболее употребительны у Ля Рош bitter(st), stärk(st), у Морица -innig(st), у Геллерта лексемы данной подгруппы используются единично. В целом лексемный состав третьей тематической группы по трем романам совпадает. При этом прослеживается следующая закономерность: с одной стороны положительные чувства и эмоции описываются с помощью сравнительно небольшого числа лексем (приблизительно 1/4 часть всех слов), каждое из которых, характеризуется, однако, довольно высокой употребительностью; вместе с тем для передачи негативных эмоциональных состояний и переживаний в романах задействована целая совокупность лексем (примерно 3Л от их общего числа), хотя и употребляющихся единично.

Среди лексем, описывающих негативные чувства и эмоции выявляются синонимические ряды, которые наиболее распространены у Ля Рош, и особенно у Морица (ср. Furcht, Angst, Entsetzen, Schrecken, Grauen, Gram). Итак, в составе выявленных тематических групп, особенно часто в III тематической группе наблюдается синонимия лексических единиц, в наибольшей степени проявляющаяся при обозначении чувств и эмоций со знаком "минус". Группы синонимов выделяются, однако, и среди лексем, выражающих положительные чувства и эмоции, хотя они не столь распространены (от двух до четырех единиц: Freude, Glück, Vergnügen). Что касается прилагательных, то среди них также зафиксировано некоторое количество синонимичных лексем (особенно в романе Морица), они объединяются по признаку отрицательных, реже положительных эмоциональных переживаний персонажей.

Антонимичные отношения прослеживаются среди существительных и прилагательных, входящих во II и III тематические группы. Это связано с характером оценочного компонента лексем. Во II тематической группе у Геллерта представлены, в основном, слова, содержащие положительный оценочный компонент, так у Ля Рош отмечено в восемь раз больше слов с положительным оценочным компонентом, чем с отрицательным, у Морица, где данная группа вообще немногочисленна - их поровну. У всех авторов в третьей группе преобладает использование лексем с отрицательным оценочным компонентом при характеристике чувств и эмоций. Интерпретируя полученные данные, необходимо отметить некоторое увеличение их числа в романе Морица.

Анализ употребления исследуемых лексем и их последующее сопоставление позволяет сделать вывод о наиболее частом использовании в текстах романов слов Herz и Seele, несущих большую нагрузку при характеристике внутренних свойств персонажей: они представлены в трех романах в 386 контекстах - Herz - 240, а Seele - 146. Учитывая все контексты, в которых выступает слово Herz, следует указать на сравнительно широкое его употребление при характеристике качеств и свойств персонажей (вторая группа) - в романе Геллерта 18 употреблений и особенно у Ля Рош - 67, а менее всего у Морица - 3. В связи с редким использованием Herz в этой группе у Морица необходимо обратить внимание на намечающуюся у него тенденцию к переносу центра тяжести с Herz на Seele и Geist.

Слово Herz одинаково активно используется в третьей группе, т.е. при характеристике чувств и эмоций у всех трех авторов (у Геллерта - 29 употреблений, у Ля Рош - 85, у Морица - 27). Однако при этом фиксируются следующие изменения в характере использования слова Herz у разных авторов: у Ля Рош слово Herz реализует в текстах все выделенные нами варианты значения; у Геллерта представлены лишь три семантических варианта, основанных на переносном и образном употреблении слова Herz. У Морица многозначность несколько ограничивается за счет элиминирования образного употребления (сердце = "человек", сердце = "сосуд"). Хотя выявленные нами переносные, образные значения слова Herz вовсе не утрачиваются (см. словари Г.Пауля, К.Дудена), следует все же указать на то, что важность лексемы Herz при характеристике внутренних переживаний и эмоций человека в художественной литературе XVIII столетия постепенно снижается. В романе Морица упор при описании качеств и свойств персонажей делается на другие лексемы, прямо называющие качества и свойства человека, тогда как Herz здесь вообще не представлено; впрочем, в третьей группе (эмоции и чувства) оно продолжает использоваться, хотя семантический объем его, как уже отмечалось выше, несколько сокращается. При описании внутренних проявлений чувств и эмоций (волнение, радость) имеет место у Ля Рош и Морица реализация прямого номинативного значения слова Herz ("орган").

Использование слова Seele при характеристике чувств и эмоций в количественном отношении несколько отличается от того, что наблюдалось для Herz (у Геллерта Seele представлено 3 раза, у Ля Рош -42, а у Морица -27). В этой же третьей тематической группе лексем обнаруживается наиболее прочная синонимическая связь при употреблении слов Herz и Seele, оба слова реализуют значения: "совокупность/средоточие чувств и эмоций", "сосуд./вместилище эмоциональных переживаний". Правда, нельзя не отметить синонимичность этих слов и при описании качеств и свойств персонажей, особенно их метонимическое употребление в значении "человек", обладающий определенными свойствами. Лексемы Herz и Seele отличаются таким признаком, как известная диффузность семантической структуры (ср. Д.Н.Шмелев), что вместе с тем становится основанием для их многообразного использования.

В целом, вся обширная концептуальная область «характеристика человека» опирается в тексте романов на весьма различные по семантике и употреблению тематические группы лексем. Обе эти группы насчитывают 492 лексические единицы, которые используются в целом в трех романах при характеристике человека 2366 раз, из них доля существительных - 224/1492, прилагательных - 211/676, глаголов - 57/198. Учитывая приведенные количественные данные, необходимо сделать вывод о том, что при характеристике персонажей вообще заметно преобладает употребление существительных. При этом существительные используются почти во всех семантических моделях и типах словосочетаний, выделенных в романах: «признак+предмет его несущий» (АсУ+БиЬз!, ЗиЬзИ-Бгй^Сея, ЗгЛ^+го/г+БиЬз!;, 8иЬз1+(Кор)+АсУ), «предмет+действие» (БгЛ^+УП. Часто встречающийся оценочный компонент или присутствует в самом имени существительном, или привносится сочетающимся с ним прилагательным или существительным. Употребительность прилагательных в три раза ниже, чем существительных. Для использования прилагательных более характерны атрибутивные словосочетания (Аф+БиЬз! - в 2/3 всех случаев), реже прилагательные и однокоренные наречия функционируют в качестве предикативов и обстоятельств (1/3 всех случаев). Прилагательные/причастия употребляются в основном с абстрактными существительными, также входящими в обе тематические группы (0,8 всех случаев), реже с существительными-антропонимами (в данной функции выступают только прилагательные, обозначающие качества и свойства человека - 0,1 всех случаев) и с конкретными существительными, обозначающими части тела (в данной функции выступают прилагательные/причастия, выражающие внешние проявления чувств и эмоций - 0,1 всех случаев).

Характеризуя употребление рассмотренных языковых средств, следует указать также на важную роль парных сочетаний (состоящих как из существительных, так и из прилагательных), построенных по принципу противопоставленности (0,2 всех случаев), дополнительности (0,5 всех случаев) и отождествления (0,3 всех случаев). Для романа Геллерта в большей степени примечательны парные сочетания, в которых значения - чаще существительных, реже прилагательных - противопоставляются, или отождествляются. Парные сочетания у Ля Рош чаще состоят из дополняющих, реже противопоставленных по значению существительных и в равной мере прилагательных. В романе Морица отмечены парные сочетания, в которых значения существительных и прилагательных (их поровну) связаны между собой по принципу дополнительности или отождествления, редко - противопоставления. В отдельных случаях у Морица следует отметить тенденцию к использованию целых цепочек, состоящих из трех, а иногда даже из четырех единиц.

Объединяет рассматриваемые романы активное употребление одноко-ренных лексем при характеристике чувств и эмоций персонажей. Наиболее полно соответствующие цепочки представлены в текстах Ля Рош и Морица, в частности, за счет частого использования однокоренного с прилагательным причастия, а также благодаря употреблению разных словообразовательных вариантов прилагательного.

Роман Морица вообще отличается от романов Ля Рош и Геллерта более интенсивным привлечением разнообразных словообразовательных средств языка (сложные существительные, в том числе окказионализмы, прилагательные), характеризующих эмоциональные состояния. Обнаруживается также такая особенность у Морица, как употребление ряда рефлексивных глаголов, что связано как с жанром произведения (роман-автобиография), так и с интровертностью героя, действия которого направлены на себя, ср.: sich haßen, sich verfinstern, sich quälen и т.п.

Что касается метафорического употребления отдельных лексем и словосочетаний, то роман Ля Рош выделяется наибольшим своеобразием при использовании образных элементов, среди которых представлены "стандартные" метафорические средства, так и ряд индивидуальных сравнений и метафор. Для романов Геллерта и Морица наиболее характерна "стандартная" метафоричность, в основном проявляющаяся при использовании центральных лексем Herz и Seele, эта стандартность подтверждается не только сопоставлением текстов самих романов, но и лексикографическими источниками того времени (Аделунг, позднее Кампе).

Проведенное исследование в целом подтверждает выдвинутый в работе тезис о важном значении лексики, характеризующей человека, в сентиментальном и психологическом романах. При сравнении обследованных текстов может быть отмечена эволюция от более частого использования лексики, обозначающей качества и свойства человека (Геллерт), к более детальным и подробным описаниям его чувств и эмоций (Мориц).

В заключение важно указать и на то, что исследованные в диссертации романы, безусловно, заложили основу для тех языковых характеристик человека, которые играют столь существенную роль для художественной литературы как таковой и которые в дальнейшем нашли отражение в более зрелой и более совершенной в эстетическом плане классической немецкой литературе конца XVIII - начала XIX столетия.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Жданова, Лилия Халиловна, 1998 год

Библиография

1. Адмони В.Г. Развитие структуры предложения в период формирования немецкого национального языка. Л.: Наука 1966. - 214 с.

2. Азнаурова Э.С. Очерки по стилистике слова. Ташкент: ФАН, 1973. - 405 с.

3. Алпатов В.М. Об антропоцентричном и системоцентричном подходах к языку. Вопросы языкознания № 3 1993 М.: Наука. - С. 15-27.

4. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974.-367 с.

5. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций. ВЯ №3 1993,- С. 27-36.

6. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания. ВЯ №1 1995. - С. 37-66.

7. Арапов М.В., Херц М.М. Математические методы в исторической лингвистике. -М.: Наука, 1974. - 167 с.

8. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. - М.: Наука, 1976. - 383 с,

9. Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка.// Проблемы структурной лингвистики 1982. - М.: Наука, 1984. - С. 5-23.

Ю.Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. - М: Наука, 1988. - 341 с.

П.Арутюнова Н.Д. К проблеме функциональных типов лексического значения.// Аспекты семантических исследований. - М.: Наука, 1980. - С. 156-249.

12.Ауэрбах Э. Мимесис. - М.: Прогресс, 1976. - 456 с.

1 З.Афанасьева О.В. Адъективный класс лексики в современном английском языке и формы его языковой репрезентации. Автореф. дисс. ... доктора филол. наук. М.: 1994. - 47 с.

14.Ахманова О.С. О разграничении слова и словосочетания. Автореф. дисс, ...доктора филол. наук. М.: 1954. - 36 с.

15.Баженова И.С. Способы обозначения эмоций и их роль в структуре

художественного текста (на материале немецкоязычной художественной прозы). Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1990. - 23 с.

16.Бахтин М.М Эстетика словесного творчества. IvL: Искусство, 1979. - 424 с.

17.Бахтин М.М. Слово в романе.// Вопросы литературы и эстетики. - М.: Художественная литература, 1775. - С. 72-223.

18. Бел невская Е.Г. Семантическая структура слова в номинативном и коммуникативном аспектах. Автореф. дисс. ...доктора филол. наук. М.: И Я РАН 1992. - 39 с.

19.Бирвиш М. Семантика.// Новое в зарубежной лингвистике. Вып X. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс, 1981. - С. 177-199.

20.Болотов В.Н. Эмоциональность текста в аспектах языковой и неязыковой вариативности. Ташкент: ФАН, 1981. - 116 с.

21.Брудный A.A. Семантика языка и психология человека. - Фрунзе: Илим, 1972. -234 с.

22. Будагов P.A. История слов в истории общества. - М.: Просвещение, 1971. -270 с.

23.Вайгла Э.А. О понятии эмоциональная лексика./УУченые записки Тартусского Государственного универститета. Тарту: 1968. - 111-127 с.

24.Вейнрейх У. Опыт семантической теории.// Новое в зарубежной ■ лингвистике. Вып X. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс, 1981. - С.

CA 1 JU- I / U.

25.Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М.: Наука 1980. - 238 с.

26.Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки, Изд-во "Наука" М. 1985. -

¿¿ои.

27.Воробьев Ю.А. Лексика немецкого языка в культурологическом аспекте. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М,: 1994. - 16 с.

28.Высказывание и текст. Семантические аспекты. Отв. ред. Е.М.Вольф. -М. 1987. - 192с.

29.Высказывание и текст. Взаимодействие языковых единиц. Отв. ред. Е.М.Вольф. М.: 1988. - 200 с.

30.Городникова М. Д. О передаче эмоций средствами языка.// Семантическая структура слова и фразеологизма. Рязань: Рязанский Государственный педагогический институт - 1978. - С. 3-21

31. Денисова И.К. Стилистическое использование обособления в современной немецкой прозе. - Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Л.: 1967. - 21 с.

32.Дударева В.Н. Обстоятельства при глаголах с различной полнотой предикации в современном немецком языке. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. Л. - 1986. - 19 с.

ЗЗ.Звегинцев В. А. Зарубежная лингвистическая семантика последних десятилетий.// Новое в зарубежной лингвистике. Вып X. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс, 1981. - С. 5-32.

34.Ивин A.A. Элементарная логика. - М,: 1994. - 198с.

35.Изард К.Е. Эмоции человека. М.: Изд-во МГУ, 1980. - 440 с.

36.Кадырбекова П.К. Механизмы семантических переносов многозначных прилагательных в немецком языке.//Сб. научных трудов факультета иностр. языков. Бишкек: 1992 - С. 27-35.

37.Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. - М.: МГУ, 1969,- 192 с.

38.Котелова Н.З. Значение слова и его сочетаемость (к формализации в языкознании). - Л.: 1975. - 160 с.

39.Кожин А.Н., Крылова O.A., Одинцов В.В. Функциональные типы русской речи. - М.: Высшая школа, 1982. - 223 с.

40.Кожина М.Н. К основаниям функциональной стилистики. - Пермь, 1968. -251 с.

41.Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. - М.: Российская Академия наук. Ин-т Языкознания, 1997. - 331 с.

42.Кубрякова Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. - М.: Наука, 1981.-199 с.

43.Кубрякова Е.С. Семантика производного слова.// Аспекты семантических исследований. - М.: Наука, 1980. - С. 81-155.

44.Кубрякова Е.С. Части речи в ономасиологическом освещении. - М.: 1978. -115 с.

45.Кудреватых Л.П. Семиологические основания семантических типов слов в современном английском языке. - Автореф. дисс. ...доктора филол. наук. -М.: ИЯ РАН, 1996. - 47с.

46.Курикалова Н.М. Фразеологическая номинация явлений внутренней жизни человека, (на материале совр. англ. языка) Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. Киев: 1985. - 24с.

47.Куркова Л.С. Фразеологический фрагмент семантического поля "мышление" в современном немецком языке в сопоставлении с русским языком. Автореф.дисс. ....канд.филол.наук. - ML, 1980. - 25с.

48.Лагутина И.Н. О секуляризации языка культуры в Германии. Вторая половина XVIII века.// Язык. Культура. Когнитивные науки. (Конференция молодых научных сотрудников и аспирантов) М.: Институт языкознания РАН- 1996.-С. 92-101.

49.Лакофф Дж. О порождающей семантике.// Новое в зарубежной лингвистике. Вып X. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс, 1981. - С. 302-349.

50.Лебедев В.И. Духи в зеркале психологии. - М.: «Советская Россия», 1987. -224 с.

51.Логический анализ языка. Отв. ред. Н.Д.Арутюнова?. М.: 1994. - 188 с,

52.Лукичева М.В. Синонимические отношения разговорной и нейтральной лексики современного немецкого языка. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1988- 16 с.

53. Мартынова A.A. Экспрессивные фразеологические единицы, характеризующие человека, в современном французском языке (на материале субстантивных ФЕ). Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.

- 1990. - 15 с.

54.Мейрманова К.С. Системные и коммуникативные аспекты номинации лица в современном немецком языке. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1990. - 27 с.

^^ лд^тяаппа с'зт.гтг^ гл tplttp оттз rv/» тт т^ 1-î трчттдга — ад • 1 ояя _ 1 на г*

s s .XYJ.VX UVjy Vpu i-j yi^îiil iVW Л Д V.iVV x V . '—1. JM . . J—* Jl ШЛ . iVi. , J У VJV, JL / Г W »

56.Митькова Л.Д. Развитие структуры субстантивных словосочетаний в немецком литературном языке XVIII-XX веков. Автореф. дисс.... кандид. филол. наук. M.: 1982. -27 с.

57.Мякишева Р.Ф. Немецкие устойчивые словесные комплексы типа "Прилагательное+существительное" в аспекте структура - семантика -функция. (На мат. прессы и художественной прозы ГДР) Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М,- 1980. - 24с.

58. H ару стран г ЕВ. Развитие относительного прилагательного в немецком языке (1450-1750 гг). Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. Л.: 1982. - 20 с.

59.Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. - М.: Высшая школа, 1988. - 168 с.

60.Никитин М.В. Лексическое значение слова (структура и комбинаторика). -М.: Высшая школа, 1983. - 126 с.

61 .Орлов Ю.В. Семантике-функциональная характеристика аналитических глагольно-именных сочетаний предложного типа в немецком языке XVIII-XX веков. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1993. - 24 с.

62.Пелевина Н.Ф. Стилистический анализ ху дожестве н н о го текста. - Л.: Просвещение, 1980. - 270 с.

63.Пономаренко Т.Г. Паронимы и контекст./АЯзыковые единицы и контекст. Сб. научных трудов. Л.; 1973 - С. 82-89.

64.Попова З.Д. Аспекты лексического значения. - Воронеж: ВГУ, 1982. - 160 с.

65.Постникова C.B. К проблеме лексико-семантической вариабельности

словесного знака в условиях контекста (на материале относительных прилагательных современного я з ы ка). //С е м а нт и ка и функции синтаксических единиц в германских языках. Межвузовский сборник. Горький: 1989-С. 80-84.

66.Постникова C.B. Синонимы в немецком языке и основные приемы их активизации. - М.: Высшая школа, 1984. - 112 с.

67.Потапова С.Ю. Коллоквиальные субстантивные композиты с именем собственным в современном немецком языке. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1989. - 16 с.

68.Проскурин С.Г. Древнеанглийская пространственная лексика концептуализированных областей. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1990.-24с.

69.Пружанская Л.Г. Специфика композиционно-смысловой структуры текста в романе, написанном от первого лица. Автореф. дис. ...кандид. филол. наук. М.: Наука 1990. - 15 с.

70.Пьяных Л.И. Переносное значение слова и контекст. // Языковые единицы и контекст. Сб. научных трудов. Л.: 1973. - С. 74-82

71.Разлогова Е.Э. Семантические инварианты. Логико-когнитивный анализ лексики естественного языка. - М.: МГУ, 1988. - 84 с.

72.Розен Е.В. Новые слова и устойчивые словосочетания в немецком языке. -М.: Просвещение, 1991. - 191 с.

73.Селиверстова О.Н. Контрастивная синтаксическая семантика. Опыт описания. - М.: Наука, 1990. - 150 с.

74.Селиверстова О.Н. Компонентный анализ многозначных слов. - М.: Наука, 1975.-240 с.

75.Селиверстова О.Н. Обзор семантических работ по компонентному анализу.// Филологические науки №5, 1967. - С. 125-132.

7 6. Семеню к Н.Н. Устная литературная речь и ее "отражение" в немецком сентиментальном романе XVIII столетия.// Устные формы языка: история и современность. - М., 1998. ■

77.Семенюк H.H. Проблема формирования норм немецкого литературного языка XVIII столетия. М.: Наука. 1967. - 299 с.

78.Семенюк H.H. Формирование норм немецкого литературного языка первой половины XVIII столетия (на материале периодических изданий). -Автореф. дисс. ... доктора филол. наук,- М: 1973. - 47 с.

79.Семенюк H.H. Развитие немецкого литературного языка в эпоху Просвещения (XVIII в.).// Гухман М.М., Семеню к H.H., Бабенки Н.С. История немецкого литературного языка XVI-XVII1 вв. - М.: Наука, 1984. -С. 174-231.

80.Силин A.A. Средства описания эмоционального состояния (на материале португальского языка). Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1988. -18 с.

81 .Соломен цева З.С. Семантико-грамматическая характеристика и особенности стилистического использования существительных со значением части тела (на материале современного французского языка). Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1975. - 30 с.

82.Солонович Т.Ф. Развитие тематической группы наименований лиц по профессии в английском языке. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. -Минск, 1986. - 16 с.

83. Степанов Ю.С. Л ексико-сема нти ческая система в освещении недискретной лингвистики.// Вопросы описания лексико-семантической системы языка. Тезисы докладов. Ч. II - М.: МГПИИЯ, 1971. - С. 145-147.

84.Степанова М.Д. Методы синхронного анализа лексики. (На материале современного немецкого языка). - М.: Высшая школа, 1968. - 200 с.

85. Стерн ин И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. - Воронеж: ВГУ, 1979. 156 с.

86.Стилистика художественной литературы. Отв. ред. А.Н.Кожин. - М.: Наука, 1982. - 216 с,

87.Стулнна Е.В. Семантико-стилистические особенности функционирования

эмоционально-оценочных лексических единиц (на материале французских эмоционально-оценочных лексических единиц диапазона неодобрения). Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1993. -23 с.

88.Сулименко Н.Е. Свободно-номинативное значение слова и контекст.// Языковые единицы и контекст. Сб. научных трудов. Л.: 1973. - С. 64-74.

89.Тарасова М.В. Речевые акты с эмотивным компонентом в современном французском языке. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1997. - 20 с.

90.Телия В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке. Изд-во "Наука" М., 1981. - 269с.

91 .Телия В.Н. Семантика связанных значений слов и их сочетаемости.//' Аспекты семантических исследований. - М.: Наука, 1980. - С. 250-319.

92.Топорова В.М. Диалектика абстрактного и конкретного в лексической семантике (на материале русских и немецких существительных, включающих сему "форма"). Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. Воронеж: 1992. - 16 с.

93.Тройская М.Л. Немецкий сентиментально-юмористический роман эпохи Просвещения. Л.: Изд-во ЛГУ 1967. - 217 с.

94.Уфимцева A.A. Семантика слова.// Аспекты семантических исследований. -М.: Наука, 1980. -С. 5-80.

95.Уфимцева A.A. Проблемы системной организации лексики. Автореф. дисс. .. .доктора филол. наук: М., 1970. - 30 с.

96.Уфимцева A.A. Слово в л екси ко-се м а нти ч ее кой системе языка. Изд-во "Наука" М., 1968. - 272с.

97.Федоров A.B. Очерки общей и сопоставительной стилистики. М.: Высшая школа 1971. - 194 с.

98.Филичева Н.И. О словосочетаниях в современном немецком языке. М.: Высшая школа 1969. - 205 с.

99.Фомина З.Е. Категориальные и семантические типы эмоционально-

оценочной лексики в лексической системе языка (на материале русского и немецкого языков). Автореф. дисс, ... кандид. филол. наук. Саратов: 1987 -23 с.

100. Фомина З.Е. Эмоционально=оценочная лексика современного немецкого языка. Автореф. дисс. ... доктора филол. наук. М.: 1996. - 66 с.

101. Функциональная семантика: структура значения и прагматика. Сборник статей под ред.Е.М.Вольф. Ин-т языкознания АН СССР М., 1989. - 156с.

102. Функциональная семантика. Оценка, экспрессивность, модальность. In Memoriam Е.М.Вольф. М. 1996. - 168с.

103. Харченко В.Х. Переносные значения слова. - Воронеж: ВГУ, 1989. -198 с.

104. Цимеринова О.С. Системные связи в лексико-семантической группе слов, обозначающих умственные процессы (глаголы памяти) в английском языке. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М. - 1987. - 16 с.

105. Чернышева И.И. Устойчивые словесные комплексы в языке и речи. -М.: 1980.- 141 с.

106. Чирко Т.М. Функциональная сущность определения в свете теории актуализации. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. Киев: 1979. - 24 с.

107. Шакирова Ф.С. Сочетаемость прилагательных и существительных как основа метафоры. Автореф. дисс. ...канд.филол. наук. - М.: 1974. - 26 с.

108. Шарипов А. Функционально-семантическое поле качественного признака человека в современном немецком языке. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1984. - 29 с.

109. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. - Воронеж: ВГУ, 1987. - 191 с.

110. Шелонцева Л. II. Семантические отношения в атрибутивных словосочетаниях. Автореф. дисс. ... кандид. филол. наук. М.: 1987. - 16 с.

111. Шишкова Л.В. Именные синтаксические группы с сочинительной связью в современном немецком языке. Автореф. дисс, ... доктора филол.

наук. Л.: ¡971.- 47 с.

112. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики.(На материале русского языка): Автореф. дис. ...доктора филол. наук. -М.: 1969. - 27 с.

113. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М.: Просвещение, 1977.-335 с.

114. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. (К постановке проблемы). М.: Наука, 1977. - 168 с.

115. Языковая номинация (Общие вопросы) М.: Наука, 1977. - 358 с.

116. Языковая номинация (Виды наименований) М.: 1977.-357 с.

117. Ялышева А.П. Лексика высокого стилистического слоя в современном немецком языке. - Автореф. дисс. ... доктора филол. наук. - М.: 1992. - 51 с.

118. Яковенко Е.Б. Реконструкция элементов концептуальной области "духовная жизнь человека" (На материале немецкого и английского языков) Автореф.дисс. ...канд. филол. наук. ~ М.: 1995. - 15 с.

119. Яковенко Е.Б. Особенности структуры концептов "herz" и "heart"// Язык. Культура. Когнитивные науки. М.: ИЯ РАН - 1996 - С. 233-237.

120. Янелюнайте С.С. Грамматические средства выражения эмотивности в тексте (современный немецкий язык) Автореф.дисс. ...канд. филол. наук.,-М. 1985.-21 с.

121. Adler Н. Der deutsche soziale Roman des 18. und 19.Jahrhunderts. -Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1990. -457 S.

122. Anderegg J. Leseübungen. Kritischer Umgang mit Texten des 18. bis 20.Jahrhunderts. Denhoeck & Ruprecht Göttingen, 1970. - 110 S.

123. Blackall E.A. Die Entwicklung des Deutschen zur Literatursprache 17001775. - Stuttgart: J.B. Metzlersche Verlagsbuchhandlung, 1966. - 523 S.

124. Bourke T. Stilbruch als Stilmittel. Studien zur Literatur der Spät- und Nachromantik. - Frankfurt/Main: Peter D. Lang, 1980. - 341 S.

125. Bräuner H. Die Suche nach dem "Deutschen Fielding". Englische Vorlagen und deutsche Nachahmer in Entwürfen des Originalromans (1750-1780).-

Stuttgart: Akademischer Verlag, 1988. - 153 S.

126. Brenner Peter J. Die Krise der Selbstbehauptung. Subjekt und Wirklichkeit im Roman der Aufklärung. - Tübingen: Niemeyer, 1981. - 253 S.

127. Brüggemann Fr. Der Roman der Welt - und Lebensanschauung des Vorsubjektivischen Bürgertums. Eine Entwicklungsgeschichtliche Analyse. -Aachen: Aachener Verlags- und Druckerei-Gesellschaft, 1925. - 40 S.

128. Burdach K. Vorspiel // Gesammelte Schriften zur Geschichte des deutschen Geistes. Max Niemeyer Verlag. Halle/Saale 1925, 282 S.

129. Bußmann H. Lexikon der Wissenschaft. - Stuttgart: Alfred Kröner Verlag, 1990,- 904 S.

130. Delhis F.C. Der Held und sein Wetter. Ein Kunstmittel und sein ideologischer Gebrauch im Roman des bürgerlichen Realismus. Carl Hanser Verlag München 1971 - 169 S.

131. Doktor W. Die Kritik der Empfindsamkeit. - Bern: Herbert Lang, Frankfurt/ Main: Peter Lang, 1975. - 535 S.

132. Eggers H. Deutsche Sprachgeschichte. Bd IV. Das Neuhochdeutsche. Rowohlt Taschenbuch Verlag, Reinbeck bei Hamburg 1977 - 198 S.

133. Eibl K. Entwicklungsschwellen im 18.Jahrhundert. - Hamburg: Meiner,

1990. - 147 S.

134. Empfindsamkeiten. In: 2. Passauer Interdisziplinäres Kolloquium. Hrsg. v. Klaus P.Hansen. - Passau: Wiss.-Verlag Rothe, 1990. - 254 S.

135. Fleischer W./Barz I. Wortbildung der deutschen Gegenwartssprache. Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1995 - 382 S.

136. Frenzel H.A. und E. Daten deutscher Dichtung. Chronologischer Abriß der deutschen Literaturgeschichte. Bd. 1. München: Deutscher Taschenbuch Verlag,

1991. - 348 S.

137. Freudenreich C. Zwischen Loen und Geliert. Der deutsche Roman 17401747. München: Minerva Publikation 1979 - 325 S.

138. Frick W. Providenz und Kontingenz. Untersuchung zur Schicksalssemantik im deutschen und europäischen Roman des 17. Und 18. Jahrhunderts. -

Tübingen: Niemeyer, 1985. - 279 S.

139. Geliert Chr.F. Leben der schwedischen Gräfin von G*. - Stuttgart: Philipp Reclam, 1990. - 174 S.

140. Gessinger J. Sprache und Bürgertum. Zur Sozialgeschichte sprachlicher Verkehrsformen im Deutschland des 18. Jahrhunderts. J.B. Metzlersche Verlagsbuchhandlung, Stuttgart, 1980. - 202 S.

141. Glaser H., Lehmann J., Lubos A. Wege der deutschen Literatur. Frankfurt/Main, Berlin: Verlag Ullstein - 1986 - 699 S.

142. Goncarowa E. Antropozentrische Beziehungen des literarischen Textes als relevante Grundkomponente seiner inhaltlich-sprachlicher Struktur.//Das Wort. Germanistisches Jahrbuch. Moskau: Deutscher Akademisches Austauschdienst 1991-280-283 S.

143. Gössman W. Deutsche Kultergeschichte im Grundriss. - Max Hueber Verlag, 1996. - 203 S.

144. Grawe Chr. Sprache im Prosawerk. Beispiele von Goethe, Fontane, Thomas Mann, Bergengrün, Kleist und Johnson. Bonn: Bouvier Verlag Herbert Grundmann, 1974. - 112 S.

145. Greiner M. Vom Gattungsroman zum Entwicklungsroman.// Erforschung der deutschen Aufklärung. V erlagsgruppe Athenäum-Hain-Seriptor-Hanstein. Königstein, 1980. - S. 218-234.

146. Große R. Zu den sozialgeschichtlichen Grundlagen für die Entwicklung der

rlon+onliaM T ifiifoiiifnAr-n/^liQ irii 1 Q Tnlit*1iiin/4at4 //T in mn c-fi o^ll^ Cfn/4tian A r\W1 pt*

J-^ilW al U1 bpl Ctwiiw 11lx XU.jaiJ-lliUllU.Wll.//JL^Ill^UlOtlOVlIW u>luUlV^lJL? r\kj.y\ ClCl

DDR, ZISW, №77 Berlin, 1981. - S. 134-147.

147. Grosse R. Einleitende Überlegungen zum Verhältnis von praktischer Wörterbucharbeit und Entwicklung semantischer Theorien. //Bedeutungserfassung und Bedeutungsbeschreibung in historischen und dialektologischen Wörterbüchern. - Leipzig: Verlag der sächsischen Akademie der Wissenschaften, 1998. - S. 13-21.

148. Jirku B. Von Frauen verfasster Roman des 18. Jahrhunderts. Madison, 1990.

- 372 S.

149. John R. Vernünftige Menschenliebe. Wohltat und Almosen in Drama und Roman der deutschen Aufklärung. Frankfurt/Main-Bern-New York-Paris: Peter Lang, 1992. - 308 S.

150. Hafen H. Studien zur Geschichte der deutschen Prosa im 18.Jahrhundert. Genossenschafts-Druckerei Ölten, 1952. - 95 S.

151. Harms W. Bildhafte Rede in Mittelalter und früher Neizeit: Probleme ihrer Legitimation und ihrer Fünktion. - Tbingen: Niemeyer, 1992. - 297 S.

152. Henne H. Semantik und Lexikographie. Untersuchungen zur lexikalischen Kodifikation der deutschen Sprache. Berlin New York: Walter de Gruyter, 1972.-213 S.

153. Herrlinger W. Sentimentalismus und Postsentimentalismus. Studien zum englischen Roman bis zur Mitte des 19.Jahrhunderts. Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1987. - 420 S.

154. Hirsch A. Barockroman und Aufklärungsroman.// Erforschung der deutschen Aufklärung. Verlagsgruppe Athenäum-Hain-Scriptor-Hanstein. Königstein, 1980. - S. 206-217 .

155. Karl Philipp Moritz und das 18. Jahrhundert. Bestandsaufnahme -Korrekturen - Neuansätze. Internationale Fachtagung vom 23. - 25. September 1993 in Berlin. Hrsg. v. M.Fontius, A.Klingenberg. - Tübingen: Niemeyer, 1995.-276 S.

156. Kändler U. Wortschatz des Verstandes und des Gefühls bei Ch.F.Gellert.// Zur jüngeren Geschichte der deutschen Sprache. - Leipzig: Karl-MarxUniversität, 1987. - S. 67-74.

157. Käuser A. Physionogmik und Roman im 18.Jahrhundert. Frankfurt/Main: Peter Lang, 1989. - 398 S.

158. Keller O. Wilhelm Heinses Entwicklung zur Humanität. Zum Stilwandel des deutschen Roman im 18.Jahrhundert.- Bern & München: Francke, 1972. - 268 S.

159. Kempcke Handwörterbuch der deutschen Gegenwartssprache. Ein Arbeitsbericht.// Zeitschrift f. Germanistik № 3 Leipzig, 1980. S.- 347-356.

160. Kimpel D. Der Roman der Aufklärung (1670-1774). Stuttgart: Metzler, 1977,- 158 S.

161. Kimpel D. Aufklärung, Bürgertum und Literatur in Deutschland.// Proryläen Geschichte der Literatur. Berlin, 1983. - S. 52-75.

162. Kretschmer E. Geliert als Romanschriftsteller.- Breslau: Druck der Breslauer Genossenschafts-Buchdruckerei, E.G.m.b.H., 1902. - 53 S.

163. Künztel H. Essay und Aufklärung. Zum Ursprung e. Originellen deutschen Prosa im 18.Jahrhundert. - München: Fink, 1969,- 179 S.

164. Langen A. Anschaungsformen in der deutschen Dichtung des 18. Jahrhunderts. - Jena: Diederichs, 1934. - 131 S.

165. Langen A. Deutsche Sprachgeschichte vom Barock bis zur Gegenwart.//Deutsche Philologie im Aufriss. Bd I. Erich Schmidt Verlag, 1952. -S. 1077-1523.

166. Langen A. Der Wortschatz des 18.Jahrhunderts.// Deutsche Wortgeschichte, hrsg. F.Maurer, F.Stroh, Bd II, Walter de Gruyter & Co. Berlin, 1959. - S. 23223.

167. La Roche S. Geschichte des Fräuleins von Sternheim. Stuttgart: Philipp Reclam, 1990.-416 S.

168. Lerchner G. Semantische Struktur, pragmatische Markiertheit und (stilistische) Gebrauchspräferenz lexisch-semantischer Einheiten. Z. Phon. Sprachwiss. Kommunik. forsch. (ZPSK) Berlin 39 1986 2 - S. 169-181.

169. Lerchner G. Literarischer Text und kommunikatives Handeln.// Sitzungsberichte der sächsischen Akademie der Wissenschaftn zu Leipzig. Bd 127, Hf 6. Berlin: Akademie Verlag, 1987. - 74 S.

170. Lerchner G. Trivialliterarischer Diskurs und Entwicklung des deutschen Standards im 18.Jahrhundert.//Soziolinguistische Aspekte der Sprachgeschichte. Dem Wirken Rudolf Großes gewidmet. Berlin: Akademie Verlag, 1990. - S.

39-47.

171. Meyer-Krentler E. Der andere Roman. Gellerts "Schwedische Gräfin": Von der aufklärerischer Propaganda gegen dea "Roman" zur empfindsamen Erlebnisdichtung. - Göppingen: Kümmerle, 1974. - 190 S.

172. Moritz K.Ph. Anton Reiser. - Stuttgart: Philipp Reclam, 1990. - 567 S.

173. Nerius D. Untersuchungen zur Herausbildung einer nationalen Norm der deutschen Literatursprache im 18.Jahrhundert. VEB Max Niemeyer Verlag Halle/Saale, 1967. - 148 S.

174. Nübel B. Autobiographische Kommunikationsmedien um 1800. Studien zu Rousseau, Wieland, Herder, Moritz. - Tübingen: Niemeyer, 1995. - 300 S.

175. Olsanski I.G. Moderne deutsche Lexikographie. Ein Hilfsbuch zur deutschen Lexik. - Moskau: Vyssaja skola, 1979. - 136 S.

176. Propyläen Geschichte der Literatur. Proryläen Verlag. Berlin 1983, 608 S.

177. Pütz P. Erforschung der deutschen Aufklärung. Verlagsgruppe Athenäum -Hain- Scriptor - Hanstein. Königstein, 1980. - 361 S.

178. Raabe M. Leser ind ihre Lektüre im 18. Jahrhundert. 1989 - 533 S.

179. Reallexikon der deutschen Literaturgeschichte. Walter de Gruyter & Co/Berlin W.35, lBd. Berlin, 1958. - 915 S.

180. Schlingmann C. Eine literarhistorische Revision. - Bad Homburg: Verlag Gehlen, 1967. - 196 S.

181. Schmidt J.E. Die deutsche Substantivgruppe und die Attribuierimgskomplikation. Niemeyer, 1993. - 374 S.

182. Seidler H. Allgemeine Stilistik. - Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1953.-365 S.

183. Semenjuk N. Versuch einer Rekonstruktion der Sprachsituation im 18.Jahrhundert anhand von lexikographischen Daten bei Johann Christoph Adelung.// Sprache und Kulturentwicklung im Blickfeld der deutschen Spätaufklärung. Der Beitrag Johann Christoph Adelungs. Akademie - Verlag -Berli, 1984. - S. 151-157.

184. Staiger E. Stilwandel. Studien zur Vorgeschichte der Goethezeit. Zürich,

Freiburg: Atlantis Verlag, 1963. - 175 S.

185. Stanitzek G. Blödigkeit: Beschreibungen des Individuums im 18.Jahrhundert. Tübingen: Niemeyer, 1989. - 322 S.

186. Stepanova M.D., Cernyseva LI. Lexikologie der deutschen Gegenwartssprache. - Moskau: Vyssaja skola, 1986. - 247 S.

187. Stolpe H. Aufklärung. Fortschritt. Humanität. Studien und Kritiken. Berlin: Aufbau Verlag, 1989,- 535 S.

188. Stroka A., Szyrocki M. Deutsche Prosa des 18.Jahrhunderts. - Warszawa: Panstwowe, 1972.-215 S.

189. Stüssel K. Poetische Ausbildung und dichterisches Handel. Poetik und autobiografisches Schreiben im 18. und beginnenden 19. Jahrhundert. Niemeyer, 1993.-357 S.

190. Touaillon Chr. Der deutsche Frauenroman des 18.Jahrhunderts. - Bern, Frankfurt/Main, Las Vegas: Peter Lang, 1979. - 664 S.

191. Tschirch F. Geschichte der deutschen Sprache. Entwicklung und Wandlungen der deutschen Sprachgestalt vom Hochmittelalter bis zur Gegenwart. Berlin: Erich Schmidt Verlag, 1975. - S.

192. Wegmann N. Diskurse der Empfindsamkeit: zur Geschichte e. Gefühls in d. Literatur d. 18.Jh. Stuttgart: Metzler, 1988. - 182 S.

193. Weisberg L. Geistersprache: philosophischer und literarischer Diskurs im späten achzehnten Jahrhundert. - Würzburg: Königshausen und Neuman, 1990. -262 S.

194. Weisrock K. Götterblick und Zaubermacht. Auge, Blick und Wahrnehmung in Aufklärung und Romantik. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1990. - 272 S.

195. Winter H.G. Dialog und Dialogroman in der Aufklärung. Thesen Verlag Darmstadt, 1974. - 264 c.

196. Wollgast S. Ehrenfried Walther von Tschirnhaus und die deutsche Frühaufklärung.// Sitzungsberichte der sächsischen Akademie der Wissenschaften zu Leipzig. Bd. 128, Hf. 1. Berlin: Akademie Verlag, 1988. -83 S.

197. Zimmermann B. Lesepublikum, Markt und soziale Stellung des Schriftstellers in der Entstehungphase der bürgerlichen Gesellschaft Aufklärung und Romantik./ZPropyläen Geschichte der Literatur. Berlin, 1983. - 524-551 S.

198. Zimmermann H. Der deutsche Roman des Spätaufklärung. Fiktion und Wircklichkeit. Heidelberg: Carl Winter Universitätsverlag, 1990. - 316 S.

199. Vierhaus R. Kultur und Gesellschaft im achtzehnten Jahrhundert.//Das achtzehnte Jahrhundert als Epoche. Nendeln: KTO Press, 1978,- S. 71-85.

200. Voges M. Aufklärung und Geheimnis.- Tübingen: Niemeyer, 1987,- 600 S.

Список использованных словарей

1. Adelung J.Chr. Grammatisch-kritisches Wörterbuch der Deutschen Mundart mir beständiger Vergleichung der übrigen Mundarten, besonders aber der Oberdeutschen. 1 Teil. Leipzig: Johann Gottlieb Immanuel Breitkopf und Compagnie, 1793. - 1992 S.

2. Adelung J.Chr. Grammatisch-kritisches Wörterbuch der Deutschen Mundart mit beständiger Vergleichung der übrigen Mundarten, besonders aber der Oberdeutschen. II Teil. Leipzig: Johann Gottlieb Immanuel Breitkopf und Compagnie, 1796.-2140 S.

3. Adelung J.Chr. Grammatisch-kritisches Wörterbuch der Deutschen Mundart mit beständiger Vergleichung der übrigen. Mundarten, besonders aber der Oberdeutschen. III Teil. Leipzig: Breitkopf und Härtel, 1798. - 1762 S.

4. Adelung J.Chr. Grammatisch-kritisches Wörterbuch der Deutschen Mundart mit beständiger Vergleichung der übrigen Mundarten, besonders aber der Oberdeutschen. IV Teil. Leipzig: Breitkopf und Härtel, 1801. - 1796 S.

5. Campe J.H. Wörterbuch der deutschen Sprache. II Teil. Braunschweig: Schulbuchhandlung, 1808. - 1116 S.

6. Campe J.H. Wörterbuch der deutschen Sprache. III Teil. Braunschweig: Schulbuchhandlung, 1809.-908 S.

7. Campe J.H. Wörterbuch der deutschen Sprache. IV Teil. Braunschweig: Schulbuchhandlung, 1810. -940 S.

8. Campe J.H. Wörterbuch zur Erklärung und Verdeutschung der unserer Sprache aufgedrungenen fremden Aussprüche. Ein Ergänzungsband zu Adelung's und Campe's Wörterbüchern. Braunschweig: Schulbuchhandlung, 1813. -673 S.

9. Dornseif F. Der deutsche Wortschatz nach Sachgruppen. 6.Aufl. Berlin, 1965. -

SUS.

10.Duden. Deutsches Universalwörterbuch. - Mannheim-Wien-Zürich: Dudenverlag, 1989. - 1816 S.

1 I.Duden. B. 10. Das Bedeutungswörterbuch. Wortbildung und Wortschatz. Ein Lernwörterbuch mit Bedeutungsangaben, Anwendungsbeispielen und

Abbildungen, mit sinn- und sachverwandten Wörtern und den Bausteinen des Wortschatzes. - Mannheim-Leipzig-Wien-Zürich: Dudenverlag, 1985.-797 S.

12. Grimm J., W. Deutsches Wörterbuch. Bd. 4, II. Teil. Leipzig: Verlag S.Hirzel, 1877.-2408 S.

13.Grimm J., W. Deutsches Wörterbuch. Bd. 4. I. Abteilung, II Teil. Leipzig: Verlag S.Hirzel, 1897. - 4452 S.

14.Grimm J., W. Deutsches Wörterbuch. Bd. 9. Leipzig: Verlag S.Hirzel, 1899. -2926 S.

15.Paul H. Deutsches Wörterbuch. 7. Aufl., bearb. Von A.Schirmer. Halle (Saale), 1961.-782 S.

16. Sommerfeld K.-E., Schreiber H. Wörterbuch zur Valenz und Distribution deutscher Adjektive. - Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1974. - 435 S.