Сакральность королевской власти во Франции середины VIII - XV вв.: Церемониальный и символический аспекты проблемы тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Польская, Светлана Анатольевна

• Польская, Светлана Анатольевна
• кандидат исторических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Польская, Светлана Анатольевна

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава I. Церемония королевского посвящения

§1. Происхождение королевского посвящения во Франкском

государстве: проблема синтеза

§2. Начало формирования церемонии королевского посвящения. Роль Хинкмара Реймсского в создании процедуры и сакральных основ церемонии

а)императорское посвящение Карла Великого

б)коронационные огсНпеБ Хинкмара Реймсского

в)начало оформления сакральной королевской мифологии и географии

§3. Церемония королевского посвящения в Х-Х1У вв

а)огс1о Фулрада

б)капетингские ог&пез

в)оп!о Карла V

§4. Влияние канонического и династического права на практику

церемонии королевского посвящения

Глава II. Символизм королевского посвящения

§1. Сакральная символика королевских регалий

§2. Системность и иерархичность семантики церемонии королевского посвящения

а) система королевских знаков

б) пространство церемонии

в) ритм церемонии

г) "ролевая" структура мизансцен церемонии

Глава III. Сакральность королевской власти в основных церемониях

французского двора. Символическое выражение

сакральности

§1. Церемония королевского прикосновения

§2. Церемония королевского въезда в Париж

Заключение

Приложения

Приложение №1. Примечания

Приложение №2. Список источников и литературы

Приложение №3. Таблицы

Приложение №4. Тексты

Приложение №5. Список принятых сокращений

Приложение №6. Иллюстрации, схемы и карты

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Сакральность королевской власти во Франции середины VIII - XV вв.: Церемониальный и символический аспекты проблемы»

ВВЕДЕНИЕ

Одной из бесспорных непреходящих ценностей, созданных логикой развития истории, является государство. Его эволюционирование всегда находилось в центре внимания исторической науки и этатистики как её раздела. Особенный интерес представляет изучение средневекового государства, поскольку его происхождение и развитие имеют ряд специфических, подчас уникальных особенностей.

Современный этап развития медиевистики характеризуется возрастающим вниманием к разработке проблем структур и форм власти, многообразие которых наблюдается именно в данную историческую эпоху. Интерес науки от истории средневековых государственных институтов и политических идей сместился к проблеме условий и способов реализации власти в обществе. В этом отношении важное значение приобретает не только накопление и введение в научный оборот новой информации, но и совершенствование методов исследования. Одним из них является изучение этатических проблем посредством рассмотрения роли и места носителя этой власти - монарха и самой монархической идеи. Нельзя сказать, что данный подход принципиально нов для исторической науки, но внимание к функционированию королевской власти смещает акцент от привычного жанра жизнеописаний монархов к проблеме взаимосвязей правящей личности с массой его подданных.

Оживление интереса отечественной медиевистики к данной тематике объясняется изменениями в методологии: переоценке политического фактора и фактора сознания в историческом процессе, что позволило иначе взглянуть на институт средневековой монархии. Какое реальное место было отведено монарху в окружающем его социуме, и на каких приоритетах воспринимали его различные социальные слои? Как осуществлялась, иными словами,

посредством чего реализовывалась королевская функция? Какими способами она репрезентовала себя перед обществом? Такие проблемы ставит перед собой наука на современном этапе. Четкое осознание медиевистикой крайней важности изучения данного вопроса объясняется отчасти силой своей специфики, присущей западноевропейскому Средневековью, отчасти -

*-» ¿с ^

парадоксальной связью с живучестью монархической имперскои идеи в новое и новейшее время.

Основой этой идеи является представление о сакральной (священной) природе королевской власти, представление, уходящее своими корнями в догосударственный период истории человеческих обществ. Сакрализация власти относится к разряду универсальных исторических явлений не только в силу своей протяженности во времени и присутствия во всех культурах и цивилизациях, но и по причине крайне широкого комплекса проблем, "втянутых" в ее орбиту. Дело в том, что понимание обществом власти своих правителей как священной фокусирует на себе социальную, политическую, правовую, религиозную и культурно-психологическую стороны жизнедеятельности этого общества, так и носителей власти в нем. Поэтому особую глубину в данном случае приобретает проблема неразрывной взаимосвязи власти и социума, короля и его подданных по отношению к западноевропейскому Средневековью. Анализ этой связи позволяет исследовать своего рода "срез" жизни средневекового общества во всем многообразии сторон, его составляющих. Особый интерес представляет проблема степени участия общества и власти в формировании, а затем реализации сакрального понимания природы этой власти. Каково "социальное лицо" сакрализации: в какой мере это явление продиктовано внутренней потребностью общества в целом, в какой - его отдельными группами (и какими именно)?

И здесь наука вплотную подходит к одному из самых значимых вопросов проблемы сакрализации королевской власти в Западной Европе -вопросу приоритета светской и духовной властей в создании основ функционирования королевской власти. Вопрос этот сам по себе является ключевым для понимания столь упорного противостояния Святого Престола и королей западноевропейских держав в борьбе за свои прерогативы и хрупкости достигаемого ими компромисса, с одной стороны, и невозможностью отрицания необходимости этого союза каждой из властей, -с другой. Вопрос о разделении светской и духовной властей в средневековом обществе разрабатывается исторической наукой, но подход к нему с позиции совместного создания сакральных основ светской власти позволит взглянуть на него с качественно иных позиций.

В частности, одной из форм репрезентации сакрального характера королевской власти явился свод церемоний, регламентирующих процедуры ритуалов, принятых при королевских дворах. Процесс оформления средневекового церемониала - это отдельный сюжет для научного анализа, применительно же к нашей проблеме особый интерес вызывает складывание церемоний, имеющих в своей основе ритуалы, либо наделяющие, либо подтверждающие сакральную природу власти монарха. В данном направлении возможен целый ряд перспектив для исследования. Одна из них - это вопрос об участии различных социальных групп в создании и исполнении королевского церемониала. Здесь исследователь вправе задаться следующими вопросами: кто - Церковь или королевская власть - выступил инициатором создания сакральных сторон ритуалов церемониала, и в какой степени их усилия могут быть расценены как инициатива или сотрудничество обоих властей? Каково участие светских феодальных кругов (во всем многообразии их иерархии на протяжении всех этапов эволюционирования средневекового государства) в создании церемоний, и как оно отражено в ритуалах,

составляющих эти церемонии? Наконец, имело ли место влияние на церемониал нефеодальных (в первую очередь, городских) кругов, и как они были в нем представлены? Разработка данных проблем позволяет проследить не только социальную ориентацию королевской власти, но и формы ее репрезентации, дифференцированные перед отдельными социальными группами в различные периоды эволюции средневекового государства.

Следующая важная перспектива для исследования сакральных основ королевской власти - это собственно изучение процедуры ритуалов церемонии, придающей власти монарха сакральность (церемония королевского посвящения), а так же церемоний, реализующих эту сакральность в обществе в виде сакральной функции власти. В этой роли в первую очередь выступают чудодейственные церемонии, являющие подлинность божественного благословения власти данного монарха (в основном посредством практики чудесных исцелений или непосредственно от королевской руки, или предметов, благословленных королем), и церемонии репрезентации монарха и комплекса его властных полномочий в обществе (к данной категории можно отнести торжественные встречи королей и членов их семьи в частных феодальных владениях, в городах-коммунах, на землях королевского домена; ритуалы, сопровождающие присутствие монарха в королевском совете, сословном представительстве, в суде, в провинциальных органах власти; клятвенные ритуалы, торжественные процессии, приемы иностранных делегаций и т.д.), а так же матримониальные церемонии, сопровождавшие монарха в течение жизни (церемонии рождения, крещения и конфирмации королевских детей, совершеннолетия принцев и принцесс, королевских свадеб и королевских похорон). Вычленение сакрального начала власти в процедурах указанного комплекса церемоний позволяет исследователю определить реализацию сакральной функции монархии в различных условиях и ситуациях, а так же более явно, на контрасте с

сакральным, проанализировать светские параметры властных полномочий короля (политические, правовые, военные и прочие функции монарха).

Наконец, рассмотрение проблемы сакральных основ королевской власти возможно с угла зрения на это явление как на одно из проявлений социальной психологии Средневековья. Ведь идея о божественном происхождении и предназначении власти была одной из основополагающих в этом обществе. Поэтому представляется важным для исследователя определить: какое преломление находила эта идея в сознании современников (как отдельных личностей, отразивших ее в своих сочинениях, так и ряда социальных групп и общества в целом). Анализ процедур вышеозначенных церемоний "вскрывает" такой аспект проблемы, как символичность самого средневекового сознания, так и семантику церемоний (порядка ее процедур, если речь идет о структуре церемонии, и сторон-участниц и задействованных в ней предметов, в случае анализа смысла, "зашифрованного" в их расположении или использовании). "Дешифровка" таких объектов, как королевские регалии, знаки и одежды наряду с семантикой пространства, ритма и "ролевого" участия всех участников разворачивающейся церемонии позволяет более глубоко исследовать не только проблему наделения короля сакральной функцией и ее реализации, но и социально-политическую ориентацию монархии, ее правовые прерогативы и уточнить еще целый ряд вопросов эволюции и функционирования средневекового государства, - вопросы, ранее традиционно считавшиеся полем деятельности истории социальных и политических институтов.

Таким образом, сакральность королевской власти относится к разряду универсальных научных проблем, фокусируя на себе политический, правовой, социальный, религиозный, культурно-психологический вопросы. Их многообразие в настоящей работе отражено в двух аспектах - церемониальном и символическом. Выбор автора продиктован двумя доминантами: во-первых,

органической склонностью Средневековья к внешнему самовыражению в ритуальной или церемониальной форме и глубокому символическому содержанию мировосприятия; во-вторых, церемониал, созданный средневековой монархией, является уникальным примером исторического долгожительства, "...демонстрирующего вызов времени и не прекращающего модифицироваться".1 Церемонии, призванные придать или выразить сакральную функцию королевской власти, пережили сами монархические режимы в Западной Европе и частично трансформировались в политические ритуалы современности.2

Применительно к Французскому королевству это особенно актуально. На примере Франции возможно с наибольшей полнотой проследить церемониальную сторону сакральной функции монархии, что подтверждается интересом ряда исследователей данной проблемы именно к этой стране. Причина этого кроется в особенностях исторического пути Франции. В рамках настоящего исследования необходимо остановиться на ряде из них. Во-первых, - это "устойчивость" раннефеодального государства франков как социально-политического организма в отличие от подобных ему государственных образований прочих варварских племен, распавшихся вскоре после своего образования. Результат этого исключения кроется в сложном комплексе предпосылок социально-экономического, правового и политического характера, анализ которого не входит в задачу автора. Отметим, применительно к настоящей работе, важность двух факторов: участие Пипина Короткого в создании Папского государства и проводимая Каролингами система и раздач, и секуляризации церковных земель, что во многом предопределило "особое" отношение Святого Престола к Франции, и создание державы Карла Великого на основе имперских амбиций, доставшихся франкским государям в различных формах римского наследия

(налоговой системы, административно-территориального устройства, идеи сильной королевской власти).

Во-вторых, - это успех политики централизации, проводимой Капетингами, начиная с Филиппа II Августа, невзирая на изначально небольшие размеры домена "rex francorum". Политическая сущность процесса централизации заключалась в постепенном переходе королевской власти от сеньориального управления (когда король правил государством как сеньор в своих владениях) к общегосударственным, публично-правовым средствам. В результате власть постепенно сосредотачивалась в руках Капетингов, реализовываясь в аппарате управления при короле (эту функцию взял на себя королевский совет). Но успешная централизация сопровождалась явными сепаратистскими настроениями непосредственных вассалов короля и невысокой политической активностью нефеодальных сословий. Только успехи военной экспансии Капетингов в процессе присоединения к королевскому домену земель Плантагенетов и Лангедока в начале XIII в. привлекли на сторону королевской власти крупных феодалов. Это позволило Людовику IX провести реформы, упрочившие финансовое, судебное и политическое положение королевской власти. Однако и после принятия реформ крупные феодалы оставались реальной силой противостояния монархии. Ее возможный политический союз с городами затруднялся их экономической силой и широкой автономией, в результате которых город не мог выработать общесословные действия как в защиту, так и против короля. Это предопределило оформление сословной монархии сначала в провинциях, а затем - в начале XIV в. - их выход на общегосударственный уровень. Причем созыв Генеральных штатов как основного органа сословного представительства был осуществлен не по инициативе сословий, а Филиппа IV Красивого. Преодоление всех этих препятствий привело к нелегкому, но успеху политики централизации и, как итог, - к созданию сильной

королевской власти с разветвленным государственным аппаратом для управления страной и одновременного сдерживания сепаратистских тенденций феодальных кругов.

В-третьих, все эти достижения позволили Французскому королевству выдержать испытания Столетней войны и вступить в период абсолютной монархии со сложившимся аппаратом, постоянной армией, четкой налоговой системой и наибольшей полнотой властных прерогатив.

Наконец, оценивая политическую историю средневековой Франции в свете поставленной проблемы, нельзя не отметить такую ее сторону, как решение монархией церковного вопроса. Нельзя сказать, что Франция повсеместно являлась "любимой дочерью" Святого Престола: взаимоотношения светской и духовной властей во многом служили отражением эволюции монархии и государства, с одной стороны, и Церкви и папства, - с другой. Так, после создания Папского государства с военной помощью Пипина Короткого, Карл Великий продолжает практиковать, при формальном союзе со Святым Престолом, политику деда, Карла Мартелла, по секуляризации церковных земель, что не мешает ему наделять монастыри и аббатства иммунными пожалованиями. В последующем вся политика французских монархов в этом вопросе будет подчинена политической выгоде момента, и сотрудничество короля, как ревнителя веры, с клиром, - скрывать повсеместное стремление монархии подчинить авторитет Церкви государству. Иногда это приобретало форму непосредственной экспансии (например, "авиньонское пленение пап"), иногда - посредством политических решений (например, борьба за инвеституру и "соборное движение") и т.д.

В любом случае, сложности отношений монархии и Святого Престола нашли свое непосредственное отражение во французском королевском церемониале, равно как и все вышеназванные особенности политической истории Французского королевства. Поэтому обращение науки к изучению

процедур церемоний на французском материале дает возможность глубже исследовать проблему авторитета монархии и монарха в организации государства и общества, выяснить взаимозависимость традиционного уклада королевского двора с эволюцией политических структур и форм французского государства. Попытка исследования процедуры и символики церемониала позволяет не только проследить механизм осуществления сакральной функции власти французских королей, но и под новым углом рассмотреть трансформацию монархии от выборного к наследственному принципу власти, рассмотреть неоднозначную позицию Церкви в данном процессе на фоне ее взаимоотношений с государством, оценить значимость комплекса королевских регалий и эмблем в функционировании французской монархии и ее восприятии массовым сознанием.

Таким образом, проблема сакральности королевской власти в целом и во Франции в частности представляет сложную научную проблему, включающую в себя ряд отдельных вопросов и задач для исследователя. Особенную остроту она приобретает в отечественной медиевистике - в первую очередь, в силу своей новизны. Условия, сделавшие возможным факт постановки данной проблемы, кроются в методологических сдвигах, предпринятых в нашей науке, и настоящая работа является их прямым следствием.

Историография проблемы. Средневековое государство, во всем комплексе связанных с ним проблем, довольно рано стало объектом внимания исторической науки. Не явилась исключением и сакральная функция королевской власти, в том числе и в ее церемониальном аспекте. Инициаторами разработки этого сюжета выступают как королевские чиновники, работающие при абсолютистских дворах монархов (их деятельности принято именовать политическими учениями позднего Средневековья), так отчасти и деятели монашеских орденов бенедиктинцев и иезуитов (так называемые эрудиты), хотя большая часть их исследований была

посвящена материалам историографии, палеографии, хронологии и.т.п., а не собственно истории отдельных событий. Тем не менее, некоторые из трактатов и исследований сакральной природы монархии послужили источниками для написания настоящей работы,3 поскольку для исторической мысли конца ХУ1-ХУШ вв. все вопросы, связанные с деятельностью государства, являлись современностью, были актуальной для них темой. Поэтому, наряду с несомненно объективной оценкой функционирования королевской власти, они содержат, во-первых, подробное описание протоколов церемоний королевского двора и, во-вторых, немалую долю субъективных, личностных оценок, что, в свою очередь, служит дополнительным исследовательским стимулом, чтобы использовать работы авторов конца ХУ1-ХУШ вв. как особый, специфический разряд источников.

Зарождение нового витка интереса исторической мысли начала XIX в. к средневековой монархии и государству связано с потрясениями Великой Французской буржуазной революции. По сути дела, историки начали разрабатывать вопросы функционирования королевской власти фактически сразу после крушения Старого режима и наполеоновской империи. Что касается нашей проблемы, то начало ее относительно отвлеченному аналитическому изучению было положено в первой четверти XIX в., что связано с реставрацией монархии Бурбонов в лице Карла X. Для историков этого периода - представителей так называемого романтического направления - монархия и все связанные с ней проблемы - это еще актуальная тема. Биографии представителей французских королевских династий решались в характерной для "романтиков" манере описательной истории, где событийная сторона давалась в героической тональности. В противовес республиканским идеям Революции, проникшим и в историческую науку, "романтики" идеализировали Средневековье, но несмотря на отсутствие критического анализа, несомненной заслугой данного направления является тщательный и

энциклопедически широкий подход к материалу, в чем, несомненно, просматривается влияние французского Просвещения, в частности, методов Ж.-Ж. Руссо, а так же достижения политической истории первой трети XIX в. в лице Ф.Гизо и О.Тьерри и "немецкой школы права" в лице К.-Ф.Савиньи. В трудах Ф.Гизо и О.Тьерри обосновывается связь политической и социальной сфер исторического процесса, прослежены взаимоотношения (в том числе и борьба) различных социальных групп.4 Что касается влияния концепции К.-Ф.Савиньи на представителей романтического направления, то следует отметить его тезис об органичности возникновения и функционирования права в человеческом обществе. Взяв его на вооружение, "романтики" осуществили поворот исторической науки к видению исторического процесса в целом и средневековой монархии - в частности, как продукта естественного развития общества.

Зарождение "социального направления" в исторической науке сделало возможным изучение средневековой монархии с принципиально иных позиций. Не последнюю роль в этом сыграли так же и социально-политические условия, сложившиеся во Франции периода Реставрации, когда официальная антиреволюционная направленность администрации Людовика XVIII и Карла X в определенной степени способствовала изучению историками сакральных основ власти французских королей, - основ, столь решительно отвергнутых Революцией.

Так, в 1825 г. увидели свет одновременно три труда, посвященных церемонии королевского посвящения как основного ритуального выражения сакральной природы власти: "О коронации королей Франции и отголоски этих августейших церемоний в устройстве государства и различных веках монархии" Ж.-Кл. Клозеля де Кузержа5 и "О церемониях коронации, или исторические и критические изыскания о нравах, обычаях , институтах и французском публичном праве при старой монархии" М.Лебера6 и "История

посвящения и коронации королей и королев Франции" А. Ле Нобля.7 Все они были приурочены к коронации Карла X - последнего прецедента этой церемонии в истории Франции. Исходя из наименований работ, очевидно, что историография XIX в. безошибочно наметила одно из магистральных направлений в изучении данной проблемы - посредством рассмотрения ее через призму церемониала, выражающего сакральную подоплеку средневековой монархии. В работах Ж.-Кл. Клозеля де Кузержа и А. Ле Нобля впервые предпринята попытка анализа эволюции французского королевского ритуала как отражения социально-политической стороны жизни общества.

Данная тенденция была поддержана и развита позитивизмом, со свойственным ему стремлением превратить историю в науку, для чего предпринимается разработка критического метода по отношению к историческому процессу, - метода, требовавшего пристального внимания к объективным закономерностям и фактам в истории. Применительно к рассматриваемой проблеме позитивистские тенденции способствовали более глубокому анализу общественных институтов, в ходе которых королевская власть и сопровождающие ее ритуалы стали служить в большей степени фоном социально-политического развития государства. Тем не менее, интерес к изучению сакральности королевской власти не угас, а лишь трансформировался в ряд справочных изданий политико-юридического направления, среди которых следует выделить" Исторический словарь институтов, нравов и обычаев Франции" П.Шеруэля8, где подробнейшим образом освещается цикл французского церемониала: церемоний королевского посвящения, прикосновения, въезда, королевских похорон и т. д. Таким образом, начало подлинно научного подхода к данной проблеме было положено относительно недавно, - во второй половине XIX в.

Заслуга начала изучения церемонии королевского (императорского) посвящения в полной мере принадлежит Готтингенскому университету в лице школы профессора Г.Вайца, опубликовавшего в 1873 г. прокомментированные тексты коронационных императорских порядков.9 Его примеру последовали Ж.Шварцер и Дж.Легг.10 Поиск и внедрение в научный оборот первоисточников значительно обогатили изыскания ученых Готтингенского университета и дали возможность более широкого подхода к проблеме: рассмотрение церемоний императорского двора в структуре и форме власти и государства в целом вплоть до Нового времени. В связи с этим предложенная немецкой историографией проблема приобрела общеевропейский характер. Интерес к общему прошлому выразился в ряде публикаций исследований немецких у еных к проблеме имперской идеи в Каролингский период,11 что, можно думать, является данью политическим взаимоотношениям Германии и Франции по окончании франко-прусской войны. С другой стороны, предпринятые Г.Вайцем усилия, несмотря на лежащий в их основе научный принцип анализа, не явились попыткой самостоятельной разработки сакральностк королевской власти как отдельной научной проблемы, требующей тномерных усилий исследователей. Сакральная функция средневекоЕ монархии для Г.Вайца и его последователей - это пока еще только одна из сторон (причем не первостепенных) функционирования государства. Несомненно, что сюжеты, связанные с церемониями, наделявшими монарха сакральными основами власти и реализации этих основ перед обществом, привлекали внимание историков и общественность европейских государств, но предметом отдельного, тщательного научного анализа они при этом не вступали.

Влияние школы Г.Вайца прослеживается и в трудах французских исследователей, где появляются разработки истории различных социальных и политических институтов, таким образом, королевский церемониал

представлен в них как нечто производное от эволюции государства.

Примером такого рода может служить работа Л.Левиллена "Посвящение

10

Карла Лысого в Орлеане". Ее содержание мало соответствует названию: вместо анализа процедуры церемонии, совершенной над Карлом Лысым, автор предпринимает подробное описание ее предыстории в виде изложения политической борьбы в Западнофранкском королевстве после распада империи Карла Великого. И посвящение Карла Лысого, по мнению Л.Левиллена, - это не более чем подтверждение его прав на престол.

Таким образом, исторической науке XIX в. не удалось в полной мере "вооружиться" проблемой сакральности королевской власти в качестве объекта отдельного научного исследования. Новую волну исследований о природе власти вызвали социально-политические потрясения XX в. Однако первоначальное обоснование они получили не у историков, а в социологии, что позволило поднять проблему сакральности власти на новый научный уровень. Во многом это стало возможно благодаря социологическим изысканиям М.Вебера, давшего определение понятиям "харизмы власти" и "харизматического лидера", предложившего типологию власти, в которой выделяется харизматическая, основанная на убеждении социума в

1 о

сверхъестественные качества своего лидера . Безусловно, М.Вебера интересует новый и новейший периоды европейской истории, но заложенный им принцип понимания власти, в том числе и монархической, получил свое признание и в медиевистике, исследующей вопросы власти и ее сакральности. По этой причине концепция М.Вебера заслуживает более пристального внимания.

Впервые в мировой науке М.Вебер обращается к понятию коллективного сознания общества, называя его "системой значений". Согласно М.Веберу, им исторически свойственно изменяться, что заставляет людей постоянно определять свое отношение к миру через эти "системы

значений", которые проявляются в обществе как системы ценностей. Одной из основ данных систем является религия, вернее, те идеи миропорядка, которые она несет. Идеи эти, по М.Веберу, играют в истории общества роль "прорыва", т.е. морально-психологического перехода к более прогрессивному этапу общественного развития. Особое значение в реализации "прорыва" приобретает религиозная этика, которая усиливает общую ориентацию поведения человека, т.к. ее соблюдение требует большей степени ответственности, и нарушение ее фактически неисправимо. Поэтому, считает М.Вебер, общество создает носителя этических религиозных норм,

CL Э}

исполнителя прорыва - именно его немецкии социолог называет пророком или харизматическим лидером. Воспользовавшись греческим понятием charisma, т.е. милость, божественный дар личности, М.Вебер расширяет его этимологию до определения способности этой личности взять на себя ответственность объявить "прорыв" законным с моральной точки зрения, выступить посредником в процессе обращения к высшему (более рационализированному и системному) этапу исторического развития.

Как же общество реагирует на деятельность харизматического лидера? М.Вебер определяет два варианта: полное и этическое подражание его поведению. В первом случае лидер служит высшим образцом, воплощая в себе абсолютную добродетель (т.е. он сам по себе божество), во втором -необходимо следовать не столько примеру лидера, сколько его предписаниям. Здесь он выступает (и что немаловажно, самоопределяет себя) лишь как инструмент божественной воли, стремясь к тому, чтобы его власть над умами (ее М.Вебер называет харизмой власти) создала для проявления этой воли максимально благоприятные условия.

Следует отметить, что данную теорию М.Вебер применяет в основном на примере становления раннекапиталистического европейского общества, где средством прорыва выступает аскетическии христианскии протестантизм

кальвинистского толка, наиболее полно проявившийся в англо-американском пуританизме. Но последователи М.Вебера, и сама действительность, современная ему, проявили вполне органичную склонность переносить его социологические построения как в политический структурализм XX столетия и в контекст проблемы коллективного сознания и его воздействия на общество, так и к средневековому государству. Фигура монарха теперь оказалась "высвеченной" в новом свете, приобретя столь недостающий ей понятийный аппарат для исследования ее сакральной функции.

Но прежде чем приступать к анализу реализации концепции М.Вебера в исторической науке в свете поставленной проблемы, необходимо обратиться к еще одному представителю социологии рубежа Х1Х-ХХ вв., чьи изыскания так же повлияли на умы историков - Э.Дюркгейму.14 Так же, как и М.Вебер, этот французский исследователь исходил из признания тесной связи человека и общества, которая по отношению к индивиду, считает Э.Дюркгейм, является принудительной. Поэтому отдельная личность, сколь бы не был велик уровень ее притязаний, оказывается "социализированной", т.е. поглощенной личностью коллективной. Более того, чем выше эти притязания (как правило, у обремененных властными прерогативами индивидов), тем в большей степени отдельная личность выражает интересы определенных социальных слоев. Концепция Э.Дюркгейма внесла своего рода "социальный фактор" в уже возможные самостоятельные исследования о сакральной природе власти, но тем не менее, историческая наука все еще игнорировала достижения социологии.

Ими в первую очередь воспользовалась этнология в лице английского исследователя сэра Дж. Фрэзера, а так же его французского и бельгийского коллег Л.Леви-Брюля и А.Ван Женнепа. В их трудах ("Золотая ветвь" Дж.Фрэзера, "Первобытное мышление" Л.Леви-Брюля и "Обряды перехода" А.Ван Женнепа)15 обосновывается целесообразность разработки в науке основ

коллективного мышления (в данном случае - первобытного), при чем в равной степени его рационального и иррационального начал. Наиболее комплексным с этой точки зрения является подход Дж.Фрэзера, который посредством сравнительного анализа религиозных и магических (в том числе обрядовых) представлений первобытных обществ, обществ эпохи древности, средневековья и современного социума выявляет общий для всех культур институт сакрального восприятия власти (и ее самоидентификации) в сакральном свете. Что касается работы Л.Леви-Брюля, то она во многом является "слепком" концепции Дж.Фрэзера со специализацией на истории первобытного общества. Выработанное Л.Леви-Брюлем понятие первобытного мышления, как коллективного, поставило перед исследователями задачу предпринять подобного рода усилия по отношению и к Средневековью. Наконец, "Обряды перехода" А.Ван Женнепа сконцентрированы на исследовании процедур магических инициативных обрядов, одним из которых бельгийский социолог справедливо полагает инициацию правителя (вождя, жреца, священника, монарха и т.д.), за которой традиционно следует обряд реализации полученной им сакральной функции.

Таким образом, исследования социологов и представителей этнологии подготовили своего рода почву для переноса проблемы сакральной природы королевской власти в историческую науку.

Результатом этих "подготовительных мер" стала вышедшая в 1924 г. монография М.Блока "Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, преимущественно во Франции и Англии".16 Вооружившись всеми достижениями философии, социологии, этнологии своего времени, тогда еще молодой французский историк задался целью исследовать возникновение и развитие в массовом сознании населения Англии и Франции - веры в чудесную силу монарха исцелять больных золотухой прикосновением руки. Исследования

Дж.Фрэзера, Л.Леви-Брюля и А.Ван Женнепа позволили автору использовать этнографический, религиоведческий и культурологический материал наряду с сугубо историческим анализом, что явилось новацией в подходе к изучению исторического материала. Для М.Блока характерен комплексный подход: он анализирует саму природу подобных верований не только посредством изучения ритуала и символики, которая их сопровождает, но вводит понятия "суеверие" и "коллективное заблуждение" для доказательства влияния массового сознания на изучаемый им процесс. Логика исторического "среза" автора предопределила современную проблематику феномена средневековой сакральности власти, поскольку "... эти аспекты формируют гибкую систему, которая характеризует семантику королевской власти и представления о ней в

1 'П

средневековой Франции", - так оценивает проблему Ж.Ле Гофф, рассматривая вклад М.Блока в постановку и решение вопроса сакральности королевской власти.

Таким образом, М.Блок впервые объединил понятия и методы этнологии и антропологии для изучения рассматриваемой проблемы. На основании громадного в источниковедческом, хронологическом и пространственном отношениях материале он приходит к выводу, что ритуал королевского прикосновения во Франции возник в начале XII в., и вера в его чудодейственную силу, как и все ментальные установки, менялась крайне медленно. Но к концу правления династии Капетингов сакральный смысл вырождается, оставаясь в рамках культурной традиции, т.к. люди видели "...теперь в этом ритуале некоторое разнообразие собственного досуга".18 К сожалению, в последующем М.Блок отказался от дальнейшей разработки данной проблемы19, но лучшим подтверждением значения его подхода к ней является факт неоднократных переизданий "Королей - чудотворцев"20

Таким образом, М.Блоку принадлежит заслуга создания концептуального исторического фундамента изучения сакральных

представлений о королевской власти методом анализа ритуалов и церемоний, которые их выражают. В этом ключе выдержаны работы немногих его последователей-современников, которые все же появились, несмотря на в целом отрицательное (в лучшем случае - равнодушное) восприятие историками "Королей-чудотворцев". Одной из первых работ такого рода следует считать монографию французского историка П. де Маллэ "Посвящение королей Франции", увидевшую свет уже через три года после "Королей-чудотворцев", т.е. в 1927 г.21 Это - первая попытка применения методики М.Блока по отношению к церемонии королевского посвящения на всем протяжении французской истории, и, надо отметить, попытка, значительно уступающая по глубине и размаху анализа автору "Королей-чудотворцев". Небольшая по объему книга П. де Маллэ представляет собой по сути дела описание всех процедур церемонии в их историческом контексте, но без предпринятого М.Блоком глубокого экскурса в коллективные представления о получаемой королем в ходе посвящения сакральной функции. Тем не менее, сама сакральность королевской власти является в данном случае уже предметом отдельного научного исследования.

К сожалению, в 30 - первую половину 40-х гг. начинания М.Блока во Франции оказались прерванными, и были продолжены только в послевоенный период.

Но прежде необходимо остановиться на вкладе в разработку данной проблемы профессора Готтингенского университета П.Шрамма, к числу заслуг которого мы можем отнести не только продолжение традиций его предшественников - Г.Вайца и Ж.Швейцера, но и собственную версию проблемы, не игнорировавшую и концепцию М.Блока. Ее основой стало изучение политического и символического аспектов сакральной функции монархии, обеспеченной начавшейся еще в 90-е гг. XIX вв. последовательной публикацией первоисточников в серии "Исторические памятники Германии"

("Monumenta Germaniae Histórica"), которые после 1875 г. возглавил Г.Вайц. Иными словами, П.Шрамму удалось объединить достижения методов М.Блока и традиций "немецкой школы права". Результат его усилий оказался более чем плодотворным. Осуществленное в 1928 г. издание монографии "Германский вождь и король на фоне нашего времени"22 положило начало серии его работ23, главную задачу которых автор усматривал во взгляде на средневековую монархию как крайне прочное политическое образование вследствие той религиозной ауры, которая окружала его правителей. В своем 3-хтомном труде "Знаки власти и государственная символика" П.Шрамм впервые поднимает вопрос о символическом аспекте проблемы сакральности власти средневекового монарха, доказывая, что церемония королевского посвящения должна изучаться в контексте символов (регалий и прочих знаков королевского достоинства), ее сопровождающих. Вторым направлением исследования проблемы немецким исследователем является изучение достижений трудов придворных легистов XIV-XVI вв., посвященных юридическому обоснованию сакральной природы королевской власти. Данное направление мысли легистов П.Шрамм обозначил термином "политическая теология", которая придает средневековой монархии высокий уровень персонализации власти, подготавливая тем самым почву для грядущего 1бсолютизма.24

П.Шрамм верно определяет ту огромную роль, которую сыграла сакральная функция монархии в формировании и эволюционировании средневекового государства. Сравнивая его с последующими политическими образованиями нового времени, немецкий исследователь называет средневековую монархию "более государством" вследствие наличия сакрального фундамента, и "менее государством" из-за высокого уровня персонализации власти, поскольку средневековая монархия, по его мнению, подавляла германские демократические начала. Для всестороннего изучения

этого противоречия необходимо изучение ритуальных порядков и церемониалов, в полной мере его отражающих.

Следовательно, концепции М.Блока и П.Шрамма взаимодополняют друг друга: если первый выводит на первый план восприятие сакрального начала власти общественным сознанием, то немецкий исследователь основой формирования сакральной функции средневековой монархии считает политическую обстановку (внутри страны, между королевской властью и Святым Престолом), окружающую личность правителя и толкование символики его регалий и эмблем, а не коллективные представления о святости власти короля. Показательно, что тем не менее, оба автора приходят к выводу о синтезированной основе возникновения и эволюции сакральных представлений в Средневековье. П.Шрамм не только обнаружил тождество с античной традицией, но и отринул возможную связь с Византией, поскольку, по его мнению, это противоречило германским (варварским) началам в инаугурационном ритуале императоров Священной Римской империи. М.Блок, отталкиваясь от ментального выражения сакрального начала в природе власти, в том числе и средневековой, вывел концепцию, согласно которой церемония королевского посвящения и весь комплекс сакральных представлений, сформировались на триединой основе германо-римско-христианской традиций, как внешнего, ритуального плана, так и с внутренней, содержательной стороны.

Исследователем, который в ходе своих изысканий продолжил и преумножил методику П.Шрамма, стал Э.Канторович, немецкий историк, эмигрировавший в США в 40-гг. 25 Его первой попыткой изучения проблем функционирования власти средневековых монархов стала вышедшая в 1927 г.

л/монография "Император Фридрих II". Посвященная жизни и деятельности

Фридриха II Гогенштауфена, она до сегодняшнего дня неоднозначно

оценивается наукой, что связано не только с ее содержательной стороной, но и

с личностью автора. Так, современный немецкий исследователь О.Эксле полагает книгу политическим заказом крепнущего в Веймарской республике национал-социализма, а самого Э.Канторовича - проводником его идеологии. На этом основании О.Эксле отказывает ему в научном подходе, противопоставляя его националистической позиции, безосновательно прославляющей "германский дух превосходства", сопровождавший политику Генриха II, концепцию П.Шрамма, которая замечательна новизной постановки научных вопросов ("...введение в область изучаемых историком явлений знаков власти и вообще вещных символов, ритуалов и литургии") и беспристрастностью, "...чуждой всяких политических и национальных перехлестов").27 Критика О.Эксле представляется вполне справедливой и еще раз подтверждает вечно актуальную, с элементами политической конъюнктуры, сторону проблемы сакральности средневековой монархии.

Отчасти это понимал и сам Э.Канторович, разочаровавшийся в идеологии Третьего Рейха и спешно эмигрировавший в США. Обосновавшись в Принстонском университете, он начинает следовать методике П.Шрамма, предпринимая попытку изучения церемонии королевского посвящения посредством не только сравнительного анализа римской и христианской (византийской) традиций ритуалов коронации, приветственных возгласов знати и т. д., но и исследования литургии - торжественной мессы, сопровождающей ритуал. В спектр своего исследования Э.Канторович включил литургические восхваления священников королю - laudes regiae ("Короля славим"), которые тождественны, по замыслу автора, приветственным возгласам светской знати - collaudatio. В своей книге, которую он так и озаглавил - "Laudes regiae" - Э.Канторович впервые поднимает вопрос о гармонии ритуала, вплоть до симметрии его формы. Наиболее оригинальным выглядит предпринятый автором анализ музыкального сопровождения литургии церемонии королевского посвящения,

иллюстративного материала и толкования семиотики королевских знаков и эмблем.

Продолжая традицию П.Шрамма в изучении политической теологии, Э.Канторович посвятил ей отдельную работу - "Два тела короля"29 -исследование средневековой политической теологии, где на основании трактатов английских юристов периода правления Елизаветы I Тюдор он анализирует своеобразие средневекового политического суверенитета в образе христианского монарха. В частности, он отмечает связь светской монархии и церковной организации в такой форме как ритуалы помазания и коронации, когда "...монархический трансцендентализм подражает христианскому церковному правлению" , хотя это заимствование, по его мнению, осуществлялось без теологического фундамента. Особый интерес представляет теория "двух тел короля", связанная с антропологическими представлениями о структуре государства и платоново-августинианской концепцией идеальных сущностей. Согласно ей, в позднем Средневековье сложилась доктрина о наличии у короля тела физического, подверженного всем земным радостям и невзгодам, и ментального, вечного тела, радеющего за свой народ перед Всевышним. Объявляя эту теорию серией фикций (теологической, правовой, философской), Э.Канторович приходит к заключению, что в средневековом государстве именно теологическая фикция обосновывает власть, в том числе и ее сакральную функцию. Так замыкается логический ряд рассуждений исследователя, объединившего в своей доктрине методы М.Блока и П.Шрамма.

Таким образом, в историография первой половины XX в. определились три аспекта в изучении проблемы сакральных представлений о природе королевской власти:

1) анализ ритуалов и церемоний, их сопровождающих (М.Блок, П.Шрамм, Э.Канторович);

2) рассмотрение королевской сакральной символики и той эмоциональной рефлексии, которую она вызывала (М.Блок, П.Шрамм);

3) изучение ее политического и теологического обоснования (П.Шрамм, Э.Канторович).

Разумеется, несмотря на наличие у каждого из направлений определенного ряда последователей, фактически не одно из них не представлено в чистом виде. Авторы предпочитают использовать достижения всех имеющихся доктрин в их совокупности, благодаря чему в современной историографии главенствует комплексный подход. Тем не менее мы можем классифицировать имеющиеся в нашем распоряжении исследования. В соответствии с приведенной выше градацией они условно составляют три группы.

Первая группа представлена учеными, в большей степени исповедующими принципы М.Блока и П.Шрамма. Непосредственным изучением ритуалов французского королевского церемониала в структуре власти средневековой монархии заняты такие крупные исследователи, как Ж. Ле Гофф, З.Фолц, Ж.Девисс, Ж.Сенсолье, Ж.-А.Боши, А.Праш, М.Бюр, Б.Гене, Ф.Леу (Франция), М.Энрайт, (Германия), К.Боуман и Ф.Барлоу (Англия).

По окончании Второй мировой войны исследования сакральности королевской власти носили по-прежнему спорадический характер. Со времени написания М.Блоком "Королей-чудотворцев" и П. де Маллэ "Посвящения королей Франции" некоторые упоминания о сакральной природе власти монарха имели место в трудах сторонников романской теории, которые усматривали в ней прямое продолжение римской имперской традиции.31

Исключением стала только монография Ж. де Панжа "Христианнейший король", посвященной изучению ритуала помазания монарха на царство посредством рассмотрения комплекса этических представлений о месте

монарха в христианском социуме, - месте защитника и ревнителя веры.32 Однако, в отличие от немецкой историографии, выдержавшей линию "Г.Вайц - П.Шрамм - Э.Канторович", французская школа в полной мере вернулась к данной проблеме благодаря усилиям Ж.Ле Гоффа, научный поиск которого явился новым этапом в современной историографии, позволившей ей отойти от структурализма и обратиться к "человеческой истории" и изучению в ней ментальных процессов.

Перу Ж.Ле Гоффа принадлежит ряд статей, в которых автор анализирует основы сакральные функции французской монархии. Он заявляет: "я...хочу внести небольшую ясность в область, в большей степени нерешенную, предлагая различать в сакральности власти несколько концепций -священную, религиозную, церковную или священническую, чудотворную. Так же я хочу отметить, что эти несколько аспектов формируют гибкую систему, которая характеризует семантическое поле королевской власти и

лл

представления о ней в средневековой Франции". Следующей заслугой исследовательского поиска Ж.Ле Гоффа является хронологическая конструкция данной системы, поставленная в контекст социальной истории Франции. Он выделяет пик королевской сакральности во Франции: "...от восшествия Гуго Капета в 987 г. до канонизации Людовика Святого в 1297 г."34, за которым следует этап десакрализации. За основу данной периодизации Ж. Ле Гофф берет в целом два фактора: создание в период правления Людовика IX коронационных порядков как основных протоколов церемонии королевского посвящения и личность самого этого монарха как идеальный образец христианнейшего короля. С этим нельзя не согласиться, хотя картина социальной истории осталась не конкретизирована. В частности, не отмечена Ж.Ле Гоффом централизаторская политика Людовика IX, его реформаторская деятельности, в результате которой французская монархия

сумела преодолеть феодальную раздробленность и уже на основе укрепленных позиций реализовать свою сакральную функцию.

Главная мысль статей Ж.Ле Гоффа: проследить рост символического, церемониального и только тогда политического наследия Капетингов. Это позволяет, по его мнению, исследовать его более глубоко, но самого анализа социально-политического развития государства он не проводит. Подобного рода отрыв сакральной функции власти от ее политических корней, на наш взгляд, загоняет ее изначальный смысл - упрочения монархии и государства.

Однако, нельзя утверждать, что Ж.Ле Гофф полностью отвергает социальный аспект проблемы. Особый интерес в его исследованиях представляет затронутая проблема противоречивой роли и степени участия Церкви в создании сакральной королевской функции и степени цезаре-папистских амбиций королевской и духовной властей. Французский исследователь справедливо полагает, что сакрализация королевской власти органически является плодом совместных усилий светской и духовной властей, обоюдно заинтересованных в сплочении общества вокруг фигуры короля, получившего божественное благословение править страной. Ж.Ле Гофф высказывает мысль о цивилизаторской миссии сакральной власти короля под эгидой христианской Церкви: тем самым она стабилизировала общество, вносила в него августиновских порядок.

Как известно, эти проблемы стали повсеместными в зарубежной историографии 60-70 гг., и их первопроходцем выступает в этот период школа "Анналов". Уже в 30-е гг. в трудах М.Блока и Л.Февра получает реализацию синтез социологии и оформившейся в психологии теории массового сознания с новым пониманием социальной жизни в качестве комплексного и системного процесса. Внимание "Анналов" к проблемам социальной психологии позволило вернуть в историческую науку "социальное направление", основы которого были заложены еще позитивизмом, но

обогащенное теперь новым видением фактора массового сознания в истории. Однако со времени выхода в свет "Королей-чудотворцев" ни М.Блок, ни его коллеги и ученики к проблемам сакральности власти не обращались. До того времени, когда Ж.Ле Гофф предпринимает не только переиздание, но и осуществляет продолжение исследований сакральной природы средневековой монархии.

Именно этим объясняется интерес Ж.Ле Гоффа к личности Людовика IX - короля, воина и канонизированного святого. В своих работах о нем35 французский исследователь акцентирует внимание на вопросе необходимости для Капетингов канонизировать короля и о роли Церкви в этом процессе и приходит к выводу о взаимной заинтересованности Святого Престола и французской монархии. Большую часть исследований занимает анализ жизненного пути Людовика IX, его политической и личной судьбы, что позволяет сделать вывод о возвращении современной историографии к этому жанру, являвшемуся до этого времени традиционным для историков романтического направления, но уже на более высоком уровне, с учетом всех достижений исторической науки.

Несмотря на продолжение исследовательских традиций М.Блока, Ж.Ле Гофф склонен критически относиться к его наследию. В частности, он отмечает, что для автора "Королей-чудотворцев" характерны нечеткость формулировок, например, расплывчатость содержания понятия "суеверие".36 Исследуя церемонию королевского прикосновения, Ж.Ле Гофф приходит к выводу, что она получила свое развитие с середины XIII в., т.е. на полтора столетия позже, чем полагал М.Блок, - в период правления Людовика IX.37 С ним согласен английский историк Ф.Барлоу,38 исходя из чего оба исследователя заключают, что М.Блок завысил роль церемонии королевского прикосновения в функционировании института монархии, отведя ей слишком

39

значимое место.

Усилия Ж.Ле Гоффа не были единоличными: стоит отметить, что тогда же, в 60-е гг., в Западной Германии и ГДР было осуществлено переиздание трудов П.Шрамма, что говорит об объективном интересе исторической науки к поставленным немецким ученым проблемам. Они нашли живой отклик в трудах исследователей послевоенного периода. Так, британский историк К.Боуман, изучая взаимосвязь ритуала коронации и помазания в церемонии королевского посвящения, приходит к выводу о бесспорном заимствовании коронации из византийского императорского церемониала,40 чем опровергает господствующее до этого момента мнение П.Шрамма о невозможности такого рода связи в силу уже имеющегося в Западной Европе ритуала возложения венца у римских императоров, папской тиар - в церемониале понтификации папы Римского. Теперь же сравнительный анализ византийского и западноевропейского ритуалов стал одним из приоритетных направлений в исследованиях историков.41 Изучению отдельно взятого за основу ритуала императорского посвящения Карла Великого посвятил свои работы Р.Фолц, проследив символическое отражение в данной процедуре имперскои идеи.

Состояние современной науки позволяет выделить группу исследователей, которая занимается проблемой происхождения церемонии королевского посвящения во Франкском государстве, ее географией. Среди них мы можем назвать французских ученых - Ж.Девисса, Ж.Сенсолье, А.Праш, Ж.-А.Боши, М.Бюра и их немецкого коллегу М.Энрайта. Изучаемый ими вопрос до настоящего времени остается дискуссионным в историографии проблемы. Так, Ж.Девисс, исследуя генезис сакральности королевской власти при последних Меровингах, находит известную тождественность ритуала королевского помазания Каролингов, начиная с Пипина Короткого, с вестготскими монархами.43 Эта точка зрения не нова, ее выражал еще М.Блок, поэтому до недавних пор она считалась устоявшейся. Но ей противостоит М.Энрайт, монография которого "Иона, Тара и Суассон: происхождение

5744

ритуала королевского помазания всколыхнула новую волну интереса к данному вопросу. На страницах своей книги автор доказывает возможность кельтского (ирландского) влияния при полном отрицании вестготского. Ж.Сенсолье, продолжая начатую М.Блоком историческую параллель, изучает библейские корни церемонии и восприятия этического комплекса достоинств ветхозаветных царей и франкских монархов.45 А.Праш, Ж.-А.Боши и М.Бюр46 рассматривают географию церемонии королевского посвящения: Реймс, как окончательное место ее проведения, Орлеан, как одну из ее альтернатив и аббатство Сен-Реми, как хранилище Святого Сосуда, мощей святого Реми и легенды о Святом Елее.

К этой же теме можно отнести интерес историков к аббатству Сен-Дени - королевскому некрополю и сокровищнице. Начало его изучению было положено Л.Левилленом, опубликовавшем в 1925 г. "Очерки об аббатстве Сен-Дени в меровингскую эпоху", содержащие краткое описание истории аббатства как религиозного и политического центра Меровингской Галлии.47 Внимание историков к проблеме сакральности власти французских королей заставило их вернуться к изучению аббатства, в земле которого монархи находили свое последнее пристанище, где хранились королевские регалии и сокровища короны в целом. Именно этой роли аббатства посвящены работы Д.Габори-Шопен 48 Ее интересы историка искусства дополняет комплексное исследование Л.Тейса о политической роли Сен-Дени в период правления Меровингов, в частности, короля Дагобера.49 В любом случае, все исследования такого рода50, несмотря на узость и конкретику их тематики, объединяет стремление их авторов выдвинуть ритуал на первое, даже центральное место в контексте рассматриваемой нами проблемы, несмотря на то, что сам объект изучения, на первый взгляд, далек от комплексного подхода к ней.

В частности, такие авторитеты, как П.Деспорт и Г.Рейнхард, посвятили свои исследования топографии церемонии королевского посвящения в образе Реймса и Реймсского собора. П.Деспорт, известный специалист в области истории демографии, изучая расходы города на проведение церемонии, приходит к выводу об их повсеместном росте, что позволило Реймсу, как центру одной из богатейших провинций (Шампани) удержать за собой пальму первенства.51 Немецкий историк архитектуры Г.Рейнхард, автор работ о Реймсском соборе,52 подтверждает тезис М.Бюра о значимости изучения географии церемонии, поскольку это направление является новым в анализе проблемы. Оно позволяет взглянуть на нее с иных, ранее не отмеченных, позиций. Использование данных статистики (численность население города, количество участников церемонии, счета расходов аббатства и т.д.), теории и истории архитектуры, - таковы ориентиры, пока что лишь намеченные, которые предлагает зарубежная историография. Но фактическое отсутствие такого рода исследований пока не позволяет говорить о результатах применения этих новаций. Автор настоящей работы отчасти пытается, в силу своих возможностей, провести анализ рассматриваемых им церемоний с применением достижений методов П.Деспорта и М.Бюра.

Возвращаясь к рассмотрению историографии представленной проблемы, нельзя не остановиться отдельно на исследованиях, посвященных церемонии королевского въезда. Дело в том, что начало ее осуществлению было положено еще Э.Канторовичем, который в период своей деятельности в Принстонском университете в 40-е гг. опубликовал статью "Явление короля, или загадка дверей Святой Сабины".53 На основании анализа этого предмета прикладного искусства и целого ряда прочих примеров из средневековой живописи, литературы и поэзии автор приходит к выводу о возможных античных и библейских корнях церемонии въезда. Более к данному сюжету Э.Канторович в своей научной деятельности не возвращался, но предложенное

им видение проблемы не было забыто, более того, обогащено новыми подходами к анализу проблемы.

Так, ряд исследований посвящены рассмотрению роли церемонии в городской культурной традиции, истоки которой находятся в смеховой (карнавальной) культуре. Королевский въезд также рассматривается с этих позиций, результатом которых стали работы, посвященные отображению этого события в городской культуре и искусстве. К сожалению, в большинстве своем они посвящены позднему Средневековью, результатом чего стал выход в свет 3-хтомного издания "Праздники Ренессанса", где в статьях Ж Жако, А.Уэн, И.Солнье, Ф. Уата и Е. Конигсена определенное место отведено церемонии встречи королей парижанами в ХУ-ХУ1 вв.54 Хотя эти статьи выходят за хронологические рамки настоящего исследования, необходимо все же отметить их концептуальное сходство с доктриной Э.Канторовича с той лишь разницей, что современные исследователи усматривают аналогию королевского въезда и римского императорского триумфа в эпоху Ренессанса, отрицая ее наличие в более ранний период. Основой их анализа служат декорации, обрамлявшие королевский кортеж, тексты приветственных поэм и т.п., что отчасти позволило автору настоящего исследования применить этот метод по отношению к более раннему, доренессансному, периоду существования церемонии королевского въезда.

Несмотря на все достижения данного подхода, он, на наш взгляд, имеет существенный недостаток - отсутствие характеристик социально-политической стороны вопроса, а именно, взаимоотношений города с королевской властью. Как видели и понимали городские круги сакральную функцию монархии? Каким образом она реализовывалась в процедуре церемонии? Как эта процедура отражала интересы города (членов корпораций, городских судов, магистратов, клира и т.д.) по отношению к королевской власти? Все эти вопросы остаются за рамками внимания исследователей. Иной

характер носят работы Ж.Фавье, посвященные требованиям парижан к монархии в ходе Столетней войны.55 В них автор затрагивает сюжеты церемонии въезда, считая ее одной из самых реальных возможностей диалога монархии и города, но не касается вопроса репрезентации сакральности королевской власти в ходе церемонии, что тематически несколько "отдаляет" работы Ж.Фавье от проблематики настоящего исследования.

Впервые задача изучения процедуры въезда с точки зрения социально-политических позиций сторон и реализации сакральной функции монархии была поднята французскими исследователями Б.Гене и Ф.Леу во вводном комментарии к предпринятой ими публикации ранее неисследованных городских и церковных хроник, отчетов парижского Парламента и прочих документов, описывающих королевские въезды.56 Авторы признают опосредованный характер сакральности монархии в процедуре въезда, главный смысл которого верно усматривают в демонстрации единства города и монархии как политических союзников в ходе централизации страны. С другой стороны, обзорный характер статьи не позволяет им в должной мере углубиться в анализ проблемы, и она во многом остается еще нерешенной.

Ее отчасти восполняют работы американского исследователя Л.Брайана,57 фокусирующего свое внимание на восприятии городским правом въезда короля и сопровождающих его лиц в ходе церемонии. Автор четко прослеживает процедуру церемонии, ее социальный состав, останавливается на анализе символического анализа въезда, но, преследуя свою цель правового подхода к проблеме, не затрагивает вопрос сакральности королевской власти. Таким образом, несмотря на имеющиеся в зарубежной историографии исследования, они представляются автору настоящей работы недостаточными для окончательного решения вопроса о методах реализации сакральной функции королевской власти в ходе церемонии (маршрут королевского

кортежа, социальный состав участников, репрезентация города, клира и короля друг перед другом и т.д.).

В целом, несмотря на очевидные достижения рассмотренной группы исследователей, их труды носят частный характер. Изучение же ритуала во всей полноте требует комплексного подхода, в том числе и исследования семантики королевской власти - королевских знаков и эмблем, символизма французского церемониала как сакрального действа. Неотрывно за расшифровкой символического аспекта следует изучение ментального восприятия сакральной функции королевской власти.

Этот подход представлен, наряду с медиевистами, (Ф.Контамином, А.Ломбар-Журданом, М.Валенсис, Дж.-М.Валлас-Гадриллом,

Ф.Оппенгеймером, К.Бонн, Г.Браун ван Штаммом и др.), историками искусства ( Э.Пинто, Ж-Кл. Бонне, А.Хедеман, Б. де Монтеску-Фрезенак, Д.Габори-Шопен, Ж.Ферей и др.). Изучение королевской символики расширило прежде всего источниковую базу данных исследований: кроме коронационных и литургических текстов, трактатов и хроник, авторы используют иллюстративный материал, произведения скульптуры и архитектуры, которые служат не просто иллюстративным рядом, а критически осмысленным доказательством.

Необходимо отметить, что изучение символики королевских знаков и регалий, их цветовое и визуальное решение было начато еще в конце XIX в. в трудах Е.Розбаш и Дж.Релей58 , но кульминация научных изысканий в этой области приходится на 70-80 гг. нашего столетия. Так, наиболее крупным авторитетом в этой области признан барон Э.Пинто, возглавляющий Международную Академию геральдики в Париже. Его многочисленные работы59 посвящены вопросам реставрации, датировки, внешнего вида и сакральной символики корон, оружия, скипетров и прочих королевских регалий. "Нам надо понять, - подчеркивает Э.Пинто, - что знак указывает вот

какую вещь: он сообщает нам важную идею о природе и формах действия власти суверена"60 Он указывает на необходимость совместных усилий историков, реставраторов, искусствоведов, "...поскольку музейные авторитеты повторяют одни и те же ошибки..., историки же зависят от того, что было напечатано и игнорируют рисунки, регистры и прочие манускрипты".61 Под эгидой межпредметных связей выполнены работы коллег Э.Пинто - Б. де Монтеску-Фрезенак, Д.Габори-Шопен и Ж. Ферей. Предмет их исследования -сокровищница аббатства Сен-Дени, хранящая, как уже указывалось, наряду с прочими ценностями короны, королевские регалии , - предмет, который позволяет судить не только об их подлинности, но и той смысловой нагрузке, которую придавали им современники. Из числа современных ученых, разрабатывающих линию Э.Пинто, можно выделить Ж.-Кл.Бонне и А.Хедеман63, которые совершенствуют и модифицируют методы интерпретации, представленные их предшественниками. Контраст изображения и текста Ordo 1250 г. и "Коронационной книги Карла V" в "Больших Французских Хрониках", анализ иллюстраций (включая цвет, объем, симметрию) являются в определенном смысле новым направлением, до настоящего времени не применявшимся в изучении нашей проблемы. Действительно, совместный анализ текста и иллюстраций к нему способен дать новую информацию о символике мизансцен, цвета, образов церемоний, жестов и расположения участвующих в них лиц. Данной методикой, как наиболее передовой, воспользовался автор настоящего исследования для анализа стоящих перед ним проблем, благодаря чему стало возможным рассмотрение семантики церемоний как четкой системы, придающей их процедурам логическую завершенность и продуманность по отношению к общей структуре протокола.

Историки - последователи П.Шрамма пользуются более устоявшимися в исторической науке методами в подходе к изучению символизма королевских

знаков и эмблем - объектом изучения Ф.Контамина, А.Ломбар-Журдан, Г.Браун ван Штамма, М.Валенсис64 является, кроме уже обозначенной, тот социально-политический и социально-психологический контекст, на фоне которого разворачивается семантика сакральных знаков и церемоний.

Символизм фигуры монарха, облеченного сакральным ореолом, также является предметом анализа ученых представленного направления. Наряду с общими исследованиями символического содержания средневекового ритуала таких ученых как Й.Хейзинга, С.МакКромак и В.Тюрнер,65 следует обратить внимание на работы Ж.-П.Поли, Д.Белл, Ж.Сен-Жермен и Л.Мирепуа,66 посвященные этическому образу христианнейшего правителя, где затрагивается и сакральная функция монархии. По сути дела ту же дилемму соотношения символики ритуала и этических норм по отношению к посвященному монарху решает Дж.-М.Валлас-Гадрилл, с той лишь разницей, что предметом изысканий его книги "Длинноволосые короли и иные исследования французской истории"67 являются франкские вожди и короли-Меровинги. Примечательно, что смысл сакральной функции власти, по мнению автора, тождественен средневековому периоду, но с характерным для периода военной демократии большим акцентом на военной роли вождя. Наиболее комплексным с точки зрения социально-политических и ментальных реалий, сопровождающих сакрализацию королевской власти, является вклад К.Бонн. "Рождение французской нации"68 представляется наиболее значимым исследованием в данной области. Наряду с традиционным, автор использует богатый иллюстративный материал, уделяя особое внимание ментальному аспекту восприятия монарха посредством его иконографии и агиографии, культа королевских святых, святости королевской крови и династии. Историческую необходимость данных норм К.Бонн усматривает в прогрессивной роли королевского культа, сплачивающего народ в единую нацию под эгидой христианнейшего короля.

В подобном ключе изучения роли и места монархии и государства в истории страны выдержаны труды Ж.Барбея, Ж.Крине, А.Льюиса и Ж.Батани. Примечательно, что при столь широкой постановке проблемы, они не обходят вниманием сакральную функцию монархии как одну из самых органичных в средневековом обществе. Эта мысль является центральной в монографиях Ж.Барбея "Быть королем. Король и его окружение во Франции от Хлодвига до Людовика XVI" и Ж.Крине "Идеал принца и королевской власти во Франции в конце Средневековья"69 Фамильный культ королевской династии, являющийся объектом исследования английского историка права А.Льюиса, имеет, по его мнению, одной из своих основ, сакральность власти монарха, признанную и поддержанную подданными.70 Такого рода интеграция проблемы сакральности в вопросы эволюционирования и социальной ориентации династического права придает исследованиям совершенно новый уровень анализа. Неотрывность сакральной функции монархии от ее военной и сугубо управленческой задачи в обществе - этот глубоко верный вывод современных исследований в данной области71 позволяет заключить, что вопросы, связанные с сакральностью королевской власти необходимо рассматривать в совокупности с общими проблемами средневековой государственности. Не случайно поэтому в общих трудах по истории средневековой Франции, принадлежащих перу Ж.Дюби, Б.Гене, Ф.Контамина72 эволюция государства и социальных отношений неотделима от фигуры короля и его сакральной функции как органичной составляющей идеи средневековой монархии.

Какова была историческая задача государства с учетом сакральной функции монархии? какую роль в ее реализации сыграла сама королевская власть, а какое место было отведено Церкви? Если решение первого вопроса -это одна из будущих задач исторической науки, то относительно второго зарубежная историография фокусирует свой интерес на Хинкмаре Реймсском

как основателе процедуры и теории церемонии королевского посвящении. По этой причине фигура архиепископа стала предметом изучения целого ряда историков. Автором самого фундаментального исследования является Ж.Девисс. Три тома его биографической монографии "Хинкмар, архиепископ Реймсский" вышли в свет в 1976 г., положив начало серии статей. Среди них выделяются работы Дж.-М.Валлас-Гадрилла и Дж.Нельсон, исследующих деятельность Хинкмара как историка и политика.74 Особую значимость имеют статьи Р.Джексона, проводящего тщательный анализ доказательства авторства Хинкмара в написании четырех коронационных порядков,75 и Ф.Бэкса, исследующего литургические аспекты агиографии святого Реми, принадлежащего перу Хинкмара.76

Изучению роли клира по созданию культа королевской династии

ПП

посвящена работа Ж.Минуа "Советник короля" , но она не фокусируется специально на участии Церкви в оформлении связанных с ней процедур церемониала. Более частный подход к вопросу позволяет ряду авторов

7Q

сконцентрироваться на роли отдельных лиц: святого Бонифация, святого Дени79 и основанного им аббатства и Григория Турского.80В таком же ключе выдержаны работы лорда Ф.Оппенгеймера, посвященные исторической роли

легенды о Святом Сосуде во французском церемониале и королевском

81

культе.

В этой логической точке труды указанных исследователей перекликаются с работами историков третьей группы - представителей школы "американской истории права". Как уже отмечалось, научная деятельность Э.Канторовича в США не осталась без последователей. Комплекс проблем, поставленных им в "Laudes regiae" и "Двух телах короля" нашел свое отражение в исследованиях ученых университетов и Принстона и Беркли: Р.Гиси, Р.Джексона, Л.Брайана, С. МакКромак, С.Ханли. В центре их внимания находятся четыре основных церемонии французской монархии,

традицию проведения которых "американская школа права" предлагает понимать как "конституционно-правовую идею" , когда ритуал совпадает с сакральными и династическими притязаниями королевской власти и является одним из методов реализации публичного права в обществе. Поэтому ритуал может выступать предметом отдельного анализа как самодостаточная, обладающая окончательным смыслом структура власти.

Так, Р.Гиси, как непосредственный ученик Э.Канторовича, изучает

о-з

наследственное право и его отражение в королевском церемониале. Р.Джексон тщательно анализирует церемонию королевского посвящения с сугубо социально-политических и правовых позиций монархии по отношению к клиру и светской знати и , в свою очередь, восприятие верхушкой феодального государства (пэров, юристов и пр.) прав и прерогатив монарха. Его подход отличается особенной глубиной и одновременно разносторонностью: наряду с указанными вопросами, исследует, как уже отмечалось, византийское влияние на королевское посвящение и источниковедческие проблемы коронационных порядков, являясь на сегодняшний день крупнейшим специалистом в этой области.84 Плодом его усилий стала монография "Да здравствует король!" История посвящений и коронаций во Франции", увидевшая свет в

1984 г.85 Объектом

внимания

Л.Брайана является социально-правовой аспект церемонии королевского въезда. Наконец, С.Ханли, анализируя королевское представительство в суде, решает вопрос о его месте и роли в правовой машине французского королевства.86 Определение главных и второстепенных участников в представленных сценах, аудитории, которая их воспринимала, анализ правовой регуляции взаимоотношений отличают американскую школу от европейской. Такого рода подход представляется, несомненно, одним из самых магистральных в деле решения проблемы места сакральных церемоний в структурах власти, и критика Ж.Ревеля о "...несколько паразитическом

характере работ, поскольку в них меньше заметна проблематичность и отсутствует элемент новизны",87 представляется несколько поспешной и категоричной в выводах.

"Американская школа права" является объектом критики и А.Буро -французского исследователя, сторонника метода Э.Канторовича. Он полагает, что современные последователи автора "Двух тел короля" сузили подход к комплексу поставленных им проблем, в результате чего для американской историографии стал свойственен упрощенный подход к церемониалу. По мнению А.Буро, нельзя считать церемонии самостоятельной структурой власти средневековой монархии, т.к. они функционируют и развиваются в социально-политическом и социально-культурном контексте исторического процесса и не обладают самостоятельной историей. Поэтому необходимо усложнить исследовательский подход к анализу церемоний, процедуру которых А.Буро определяет как постоянно меняющийся комплекс смыслов, вложенных в него непосредственными участниками и обществом в целом. Изучение неоднозначности интерпретации этих смыслов позволяет обнаружить в церемониях более сложные формы ментальных установок общества.88

В качестве собственной реакции на подход А.Буро автору настоящей работы полагает необходимым отметить, что "американская школа права" не демонстрирует столь односторонний подход, каковым его объявляет А.Буро. В частности, исследования Л.Брайана, С.Ханли и Р.Джексона отличает именно комплексный подход к проблеме: церемонии королевского посвящения и въезда представлены американскими исследователями в контексте политической и правовой эволюции французской монархии, Более того, именно этот "политико-правовой уклон" и отличает работы представителей американской школы. Что касается призыва А.Буро к изучению семиотики смыслов, заложенных в процедуру церемонии и их отражении в коллективном

сознании, то, во-первых, американская школа истории права изначально не ставила перед собой подобной задачи, во-вторых, - это та методика в изучении проблемы сакральности королевской власти, которая, как уже указывалось, была выдвинута лишь в конце 80 - начале 90 -х гг. и ее применение - вопрос будущих достижений исследователей. Американская же школа решает проблему изучения сакральности средневековой монархии своими, не менее действенными средствами.

Показательно, что правовое направление нашло своих последователей и в Европе. Из французских ученых следует выделить М.Дави и Ж. де Вигуери, разрабатывающих анализ политико-правовой роли королевских клятв в церемонии королевского посвящения.89 М.Сот разрабатывает вопросы легитимности наследования королевского престола в ходе практики данной церемонии, чем концептуально близок со своим немецким коллегой К.Вернером и английским - Е.Петерсом.90 Более широкий взгляд на проблему свойственен британской исследовательнице Дж.Нельсон. Ее монография "Политики и ритуал в Европе раннего средневековья" является плодом целенаправленных усилий автора91 и представляет собой исследование не только правовой стороны ритуала, но так же и его литургического, церковного канона. Взаимосвязь и противоречия наследственного и канонического права (в частности, оформление династического принципа первородства в наследственном праве, изживание института выборности короля в наследственном праве стали возможными при поддержке канонического права; с другой стороны, имело место противоречие стремлений королевской власти передать трон законному наследнику и позиции Церкви в вопросе о приоритете светской и духовной властей, когда ради ослабления первой Церковь прибегала к практике королевских посвящений, незаконных с точки зрения наследственного права лиц) признаны Дж.Нельсон как основа эволюционирования церемонии королевского посвящения в направлении к ее

десакрализации по мере того, как уменьшалась роль клира в государственном аппарате. В вопросе о внешних заимствованиях коронационных порядков исследовательница так же как и ее соотечественник К. Боуман, проводит параллель между более ранними англосаксонскими и западнофранкскими текстами, хотя и не утверждает факт прямого копирования процедуры.

В этом отношении позиция Дж.Нельсон близка точка зрения Ж.Ле Гоффа (следовательно, и М.Блока) о роли Церкви в оформлении сакральной функции королевской власти. По мнению Ж.Ле Гоффа, Церковь была нераздельна в данном вопросе с монархией, выступая как ее сторонница. Принципиально иного мнения придерживается А.Буро. В организации иерархических представлений Средневековья он усматривает радикальное препятствие для создания сакральности монархии. Церковь, по его мнению, сыграла роль теоретика и исполнителя символической изолированности от сакрального начала монархии, "...остановила непосредственный контакт

ОТ

короля с божественной силой жестом церемонии посвящения". Церемония, по логике А Буро, является компромиссом светской и духовной властей в борьбе за приоритет, она лишь увеличивает автономию пространства между Церковью и государством, возводит между ними сакральную преграду, чем

93

порождает двойную конкуренцию, а не союз между ними.

На сегодняшний день дискуссия по данному вопросу продолжается, и окончательного ответа на него не дает. В частности, Ж.Ревель, посвятивший отдельную статью полемике между Ж.Ле Гоффом и А.Буро, отмечает, что у первого "...сакрализация власти монарха показана посредством литургии, в которой Церковь остается главной. ...Церковь никогда не отделялась от короля, как его сторонница". Ограничения, которые она возвела, чтобы лишить монархию окончательной сакральности, "...в глазах Ле Гоффа полностью позитивны".94 А.Буро, напротив, полагает, что Церковь и государство автономно утверждаются каждое в своей иерархии. Проводя

параллели с Древней Индией, он приходит к выводу, что "...основополагающим жестом посвящения Церковь остановила даже косвенный контакт монарха с божественной силой".95 С другой стороны, исследователь признает, что сакральность власти в Западной Европе была неотделима от королевских полномочий, но в то же время предлагает отринуть рассмотрение церемонии королевского посвящения как инициативу королевской власти. "Посвящение является владением клира, и король не имеет к нему никакого доступа",96 - заключает А.Буро.

В таком случае остается непонятным, каким образом данная церемония, если ее создательницей является Церковь, была санкционирована светской властью без ее воли. Данное противоречие осознается самим автором и будучи не в силах его разрешить, А.Буро в своих последних публикациях призывает исследователей отойти от "...глобальных объяснений глобальных проблем (в частности, проблемы противоречивой роли Церкви и королевской власти в создании сакральной функции монархии"97 и больше внимания уделять семантике проблемы сакральности королевской власти, ее образному языку, дешифровке ее смысловых кодов, содержащихся в процедуре церемонии, одеждах, жестах, месторасположении участников и т.д.

Для этого наука 90-х гг. считает необходимым привлечение категорий исторической антропологии, основанных на комплексном изучении ритуалов, символом, верований, фольклора и т.д., тем более, что последователи этого направления не оставляли без внимания рассматриваемую проблему. Такие крупные авторитеты как Л. де Ош, Ж.Дюмезиль, Э.Лич, Д.Дюбюссон и Ф.Арьес98 полагают, что изучение отношений королей, Церкви, государства, знати, городских кругов, восприятие этих отношений между правителем и управляемыми восполнит пробелы в исследованиях историков.

Поскольку призыв А.Буро в той или иной мере разделяют Я.Бак, Ж.Ле Гофф, А.Праш, Ж.-Кл.Бонне и А.Хедеман, то необходимо более подробно

остановиться на концепции, предлагаемой исторической антропологией, более подробно. Историческая антропология в лице бельгийского исследователя JI. де Оша создала свою теорию генезиса сакральности королевской власти. Она определяет весь ее феномен разделением на два теоретических поля: магического и религиозного, противопоставляя их. Магическое поле, считает Л.де Ош, повернуто в сторону индивида и использует, более или менее, его стремления и борьбу. Религиозное поле, напротив, находится на стороне сообщества, способствуя его покорности, даже безропотности. В силу этого религиозное поле всегда более подготовлено на исторической сцене, чем магическое.

Таким образом, святость власти разделена между этими двумя полями. В различных культурах королевская власть имела и магическую, и религиозную основы. Монарх, несущий в себе магическое поле, чаще всего идет на разрыв, на обособление от остального социума; находясь на религиозном поле, он поддерживает с ним постоянную связь. Синтез двух этих противоположных начал, преобладание того или иного, равное их соотношение во многом определяет развитие государства и общества в целом, выраженные в темпах их социально-политической эволюции.

Французский коллега Л. де Оша, Ж.Дюмезиль, вводит в связи с этим два важных понятия: celeritas (быстроты) и gravitas (тяжести), которые в сочетании с магическим или религиозными полями в деятельности монарха составляют канву исторического развития. По отношению к Западноевропейскому Средневековью эта канва складывается таким образом, что религиозная власть вождей развилась в фамильный культ, объявив приоритет родственных связей, которые виделись ей в божественном свете, создавая диалектическую идеологию архаичных истин общества, основанного на связях родственных групп. Фамильный культ - это своего рода квалификация, приобретенная святостью крови, которая дана власти, она

завоевывается индивидуальным подвигом, магическим по своей сути. Старший из наследников этого магического лидера, в котором gravitas противостоит celeritas более молодых, называется правителем. Таким образом, династическое право на престол имеет религиозное поле, - оно не должно быть передано во власть магического. "Celeritas - это королевский домен, воля к движению, к новому, это порыв молодых чувств молодой власти, - пишет Ж. Дюмезиль, - gravitas - это сеньориальный домен, воля к осмыслению, к традиции, это зрелость старших".99

Итак, историческая антропология, занимаясь общими вопросами сакрального, выявила, по выражению Р.Гиси, "...эмоциональное понимание власти..., чтобы изучать социум без документов". Историческая же наука, по его мнению, должна учитывать тот "...живой интерес к исследованиям о ритуалах, который усилился в последние годы у большей части социологов и антропологов", взять на вооружение все достижения этих отраслей знания как общетеоретический фундамент и привнести в данную проблему серьезный источниковый фундамент.100 И с этим нельзя не согласиться.

В самом деле, без фактического знания, изучения реалий исторического процесса, полное понимание предложенной антропологами теории невозможно. Результат - в синтезе методов этих двух направлений в исторической науке. Поэтому внимание последователей данного подхода к рассматриваемой нами проблеме отнюдь не случайно: их обобщения раскрывают те частные стороны, которыми увлекается традиционная история. В результате этого сотрудничества интерес к сакральным церемониям и их социальной, правовой и ментальной рефлексии приобрел новые оттенки. "Правление и государство казались уже достаточно изученными и, более того, неуместными, - отмечает в своем обзоре последних достижений исследователей в изучении проблемы сакральности власти американский историк Я.Бак. - Тем не менее, появилась необходимость вновь

проанализировать власть, иерархию, управление, которые могут объяснить больше, чем способна предложить традиционная история крупных политических событии".101 Исходя из данных новаций автор настоящей работы ставит своей задачей предпринять ряд попыток такого рода анализа по отношению к теме своего исследования.

Итак, новый всплеск интереса современной зарубежной историографии к сакральности королевской власти наблюдается с начала 90-х гг., что является еще одним подтверждением актуальности данной проблемы.

1 ПО

Проведение ряда международных конференций позволяет ученым развернуть дискуссии по следующим нерешенным проблемам: возможные пути заимствования процедуры церемонии королевского посвящения в церемониалах различных европейских государств; роль Церкви в создании королевского культа; связь ритуала и его символики с социальной структурой средневекового общества. С одной стороны, это позволяет констатировать тот факт, что в 80-90 гг. усилия ученых подняли изучение ритуалов королевского двора и сакральной природы монархии на должный уровень и позволили

1 П"}

включить элементы данной проблемы в общие труды по истории Франции, но не поставила в ней окончательную точку. На сегодняшний день разработка представленной проблемы является одной из магистральных в зарубежной медиевистике.

Переходя к анализу историографии проблемы сакральности королевской власти в отечественной медиевистике, следует отметить, что в русской исторической литературе конца XIX - начала XX вв. рассматриваемый вопрос не ставился и специально не изучался, но само оформление культурологического направления с его исключительным вниманием к проблемам духовной жизни Средневековья и анализу особенностей мировоззрения средневекового общества создает базу для возможных исследований.

В частности, поиском новых путей в науке в противовес позитивизму занялся Л.П.Карсавин,104 в результате которых одним из самостоятельных объектов изучения исследователя явились суеверия как массовые коллективные представления, способные влиять на политические и правовые прерогативы средневековой монархии, символизм как одна из черт, определяющих сущность средневекового мировоззрения. Л.П. Карсавин не ставил своей целью анализ проблем сакральности средневековой монархии, тем не менее, новизна его подхода потенциально подготовила русскую историческую мысль к ее изучению.

Вслед за Л.П.Карсавиным роль и место символа в средневековой культуре явились объектом исследования П.М.Бицилли "Элементы средневековой культуры", вышедшего в 1919 г.105 Изучая социальную структуру Средневековья в отражении современного ему сознания, автор приходит к выводу об его иерархичности. В контексте проблемы сакральности королевской власти интересна мысль исследователя о неизбежности краха статуса монарха как гех-засегёоБ, как императора, обладающего полнотой светской и духовной власти. Такого рода стремление королей П.М.Бицилли расценивает как "великое притязание".106 Однако иерархичность средневекового государства, по его мнению, все же имеет главную опору -короля, обладающего божественным подтверждением своей власти над обществом. Монарх не только выступает как символ единства христианского мира, но и тем самым гарантирует его. Отсюда, по мнению П.М.Бицилли, вытекает необходимость облачать правление в пышные церемонии, имеющие договорную основу, т.к. "...со смертью короля все узы, связующие элементы

1 П*7

государства в одно целое, порываются, все обязательства утрачивают силу". Прежний миропорядок может быть восстановлен только посредством церемонии королевского посвящения. Таким образом, восприятие монарха как символа единства и стабильности общества, заключает П.М.Бицилли, является

органичным для символизма средневекового мышления и культуры. К сожалению, более к данной проблематике он не возвращался, чему в известной мере способствовали обстоятельства политических потрясений в России начала XX в.

Традицию эмигрировавшего из России П.М.Бицилли продолжил князь С.С.Оболенский. В своей фундаментальной монографии "Жанна - Божья Дева" он исследует предпосылки возникновения в массовом сознании веры в сверхъестественные способности отдельных (избранных свыше) людей и обращает внимание на сакральную королевскую функцию, находя ее результатом общей потребности христианского сознания не столько по римскому (императорскому), сколько древнееврейскому образцу помазания-крещения. "Это ясно вытекает из всех формул помазания. Царское помазание превращает короля в подручного Христова, оно вводит его в сверхъестественный план".108 Разумеется, это всего лишь один из сюжетов исследования С.С.Оболенского, на фигуре которого традиции, заложенные Л.П.Карсавиным и П.М.Бицилли в отечественной исторической науке, оказались на время прерванными.

Нельзя сказать, что советские историки полностью игнорировали данную проблему, но и специально к ней они не обращалась. В силу известных причин в изучении средневекового государства и монархии, как его господствующей формы, превалировали такие вопросы, как формы средневекового государства, его социально-политические и правовые институты, наконец, его классовая сущность и природа.

Впервые ряд спорадических замечаний о сакральном понимании природы власти у германских вождей и средневековых монархов высказал А.Р.Корсунский.109 Отмечая варварские корни этого явления, он подчеркивает, что "..решающего влияния на средневековую доктрину королевской власти древнегерманские религиозные представления все же оказать не смогли".110

Поэтому они сменились на более соответствующую христианскую доктрину. В целом А.Р.Корсунский справедливо связывает этот вопрос с общей эволюцией раннефеодального государства, в частности, с его патримониальным характером, когда принцип наследования должен был стать более прочным и иметь подходяще сакральное, именно христианское, обоснование.

Говоря об исследованиях отечественной науки об истории французского средневекового государства, нельзя не отметить работы Н.А.Хачатурян, посвященные формированию и функционированию сословной монархии в ХШ-ХУ вв.111 Примечательно, что автор, акцентируя внимание на предпосылках ее складывания, отмечает важность органичного понимания исторической наукой места и роли монархии в общества, методов ее репрезентации, подготавливая тем самым почву для дальнейших исследований в этой области, в том числе и проблем, связанных с сакральной функцией королевской власти.

Что касается непосредственного внимания советской медиевистики к проблеме сакральности королевской власти, то ситуация изменилась в связи с научной деятельностью А.Я.Гуревича по разработке проблем социальной психологии и менталитета в Средневековье, что обеспечило советской исторической науке новые объекты внимания к проблеме власти. Непосредственно изучением проблемы сакральности королевской власти А.Я.Гуревич не занимался, но в свете анализа достижений и перспектив школы "Анналов" предпринял некоторый историографический экскурс по отношению к монографии М.Блока "Короли-чудотворцы".112 Признавая несомненную заслугу автора в принципиально новой постановке проблемы власти в средневековом обществе, А.Я.Гуревич высказывает ряд критических замечаний. В частности, он указывает, что М.Блок "...не всегда четко отграничивал собственную систему понятий от той, которая существовала в

i i л

изучаемую эпоху". По мнению А.Я.Гуревича, "Блоку мог бы быть предъявлен другой упрек: он не обсуждает вопрос о том, каким общественным кругам было выгодно использовать в своих политических целях народную веру в сверхъестественную целительную способность монарха".114

Начиная с 90-х гг. отечественная медиевистика разрабатывает ряд новых для нее тем, часть которых в той или иной мере затрагивает проблему сакральности королевской власти. Так, ряд замечаний о целительной силе французских монархов содержится в работе Ю.Л.Бессмертного "Жизнь и смерть в средние века". "...Объясняя возникновение этой королевской прерогативы в XII-XIII вв., надо принять во внимание и изменение массовых воззрений на болезни... . Не объяснялось ли использование "чудотворной силы королей против золотухи общей активизацией противодействия болезням в это время?"115, - предполагает автор.

В качестве вывода по поводу вышесказанного необходимо отметить, что в современной отечественной историографии фактически отсутствует специальное исследование данной проблемы сакральности королевской власти, как комплексного, так и частного плана. Первая попытка наметить новые подходы к проблемам власти в средневековом обществе и государстве была предпринята только в начале 90-х гг. Так, в 1993 г. в рамках группы "Власть и общество "Ассоциации медиевистов и историков раннего Нового времени состоялся "Круглый стол" на тему "Харизма королевской власти: миф и реальность", на заседании которого были представлены и обсуждены проблемы сакральности монархии.116 Акцентируя актуальность обсуждаемой проблемы для отечественной науки, Н.А.Хачатурян справедливо отмечает неразрывность существования средневекового общества с монархией и личностью монарха. "Наследственный лидер, объединивший в своем лице законодательную, судебную и административную власть, в социальном самосознании средневекового человека обеспечивал стабильность общества,

являясь воплощением не только божественной, но и общей воли и социальной разумности".117 Н.А.Хачатурян указывает на необходимость для решения указанной проблемы обратиться к "...символике и знакам власти.., а так же церемониалу коронации и сакрализации монарха",118 чему и были посвящены сообщения участников "Круглого стола". Так, тематика докладов условно разделилась на три проблемы: 1)собственно церемониал и его процедура (Бойцов М.А., исследующий ритуал императорских похорон в Германии в конце XV в.); 2)королевский культ и его отражение в праве и культуре западноевропейских государств (доклады О.В.Дмитриевой о сакрализации культа Елизаветы I Тюдор, И.Я.Эльфонд об интерпретации французским абсолютизмом "божественного права" короля, историко-биографическое исследование А.Б.Каплана о психологии монархов периода абсолютизма); 3)королевские регалии, их символика и применение (доклад Т.П.Гусаровой о короне венгерских королей).

Следующим опытом такого рода обсуждения проблем власти в отечественной медиевистике является предпринятая на страницах альманаха "Одиссей" в 1995 г. дискуссия "Представления о власти". Наибольший интерес вызывает статья Ю.П.Малинина "Королевская троица" во Франции XIV-XV вв.",119 где автор задается вопросом об образе короля в сознании его подданных и, отталкиваясь от его определения писателем XV в. А.Шартье (король - это "человек божественный, человек моральный и человек политический"120) выделяет идею сакральности королевской власти как одну из основополагающих для ее функционирования и неотрывную от политической, правовой и военной функции. Посредством экскурса в политическую литературу XIV-XV вв. Ю.П.Малинин прослеживает эволюцию сакральной функции королевской власти в массовом сознании в направлении к объединению страны в единое королевство с сильной монархической властью. Автор верно подчеркивает не последнюю роль в формировании и

закреплении сакральной функции сыграли королевский знак (цветок лилии) и взаимосвязь легенды о крещении Хлодвига, аббатства Сен-Реми и Реймса как мест посвящения французских королей. Таким образом, заслугой Ю.П.Малинина является верная расстановка основных акцентов в постановке проблемы функционирования сакральной власти французской монархии ("королевские знаки - сакральная география - королевская сакральная мифология"), которые отчасти использованы и автором настоящего исследования. Разумеется, ограниченные рамки статьи не позволили Ю.П.Малинину представить проблему во всей ее глубине и противоречивости, но это не умаляет его исследовательской попытки, первой в отечественной медиевистике.

Поиски "новых граней" темы образа власти в средневековье заставили М.А.Бойцова в своей статье "Скромное обаяние власти. (К облику германских государей Х1У-ХУ вв." ) обратиться к повседневной жизни коронованных особ, к ее, по выражению автора "обыденной презентации", т.е. финансовых расходов на празднества, церемонии, стол, одежду и т.д. Сакральность властных прерогатив не включена М.А.Бойцовым в объект его исследования, тем не менее, вызывает интерес общий вывод автора об эволюционировании изменений во всех формах (обыденной и сакральной) репрезентации власти монарха в XV в., когда символический язык ритуалов сменяется пышностью его форм, что в большей степени предвосхищает основу стиля нового времени, чем отражает реализации средневекового восприятия власти.

Неслучайно указанная статья М.А.Бойцова стала объектом дискуссии на страницах "Одиссея". И дело не только в новизне для отечественной медиевистике поставленных им проблем, но и в методе подхода к изучению представлений о власти средневекового монарха, об ее инструментарии и природе. В своих отзывах А.Я.Гуревич ("Нескромное обаяние власти") и Л.М.Баткин ("О "безднах экзегетики"),122 отдавая должное признанию

новационным устремлениям М.А.Бойцова, справедливо отмечают, что для полной картины представлений средневекового общества о власти необходим более полный комплекс критериев, в частности, те, которые были внутренне присущи людям рассматриваемой эпохи. Только тогда возможно сравнить, что для них значили понятия "власть", "бедность", "богатство". Сравнение же средневековых воззрений на власть с периодом абсолютизма может повести исследователя по ошибочному пути. С точки зрения автора настоящей работы эти замечания могут быть дополнены тем соображением, что даже "обыденная презентация" власти монарха несла на себе отпечаток его сакральной функции и, применительно к рассмотрению и на немецком, и на французском материале, это должно учитываться.

Предпринятая на страницах "Одиссея" попытка отечественной науки задаться вопросом представлений о власти в средневековом обществе не была последней. В 1996 г. увидел свет реферативный сборник "История ментальностей, историческая антропология", ставший плодом коллективных усилий сотрудников центра "Человек в истории" ИВИ РАН под руководством А.Я.Гуревича.123 Его задача - ознакомление широкого круга специалистов с достижениями "новой исторической науки". В свете проблемы сакральности королевской власти в Средневековье необходимо отметить обзоры С.И.Лучицкой на монографию Э.Канторовича "Два тела короля" и Е.Н.Мошонкиной об основных достижениях зарубежной историографии в изучении символики королевской власти во Франции.124 Поскольку сам метод обзора литературы не предполагает обязательной авторской позиции обозревателя, то в данном случае возможно ограничиться следующим замечанием, нисколько не умаляющим усилий авторов. Если обзор С.И.Лучицкой "Двух тел короля" представляется автору настоящего исследования достаточно полным и верным отражением концепции Э.Канторовича, то подход Е.Н.Мошонкиной представляется несколько

неполным. Так, например, указывая три вида источников, содержащих информацию о коронационных ритуалах, автор ограничивается лишь кратким обзором одного из них - коронационных огсЦпеБ, в то время как заявленные прочие два вида источников не только не проанализированы, но даже не названы. Возможно, это вызвано общей краткостью обзора, когда автор изначально не ставил своей целью всесторонний охват источниковой и историографической базы представленной им проблемы символики королевской власти, тем не менее, автору настоящей работы он представляется недостаточным.

Поэтому приходится констатировать, что в отечественной историографии проблема сакральности королевской власти в Западной Европе в целом и во Франции в частности не разработана. В условиях же крайней ее дискуссионности в зарубежной исторической науке, для которой вопросы, связанные с ней, традиционны и одновременно новы, необходимо восполнить имеющийся пробел. Отечественная медиевистика располагает лишь отдельными статьями обзорного характера, которые не меняют ситуацию, монографические же исследования на настоящий момент отсутствуют полностью. Автор настоящего исследования, не претендуя на всеохватность своего анализа, пытается разрешить сложившиеся противоречия. Они касаются не только пробелов в отечественной историографии: последние имеют место и в зарубежной медиевистике, где, несмотря на все разнообразие исследований, наличествует ряд упущений: превалирование частных исследований процедур церемониала, вырванного из контекста социально-политической истории государства; преимущественное внимание к проблеме взаимоотношений Церкви и королевской власти. Поэтому должна быть предпринята попытка более комплексного исследования, в котором были бы сведены в общую картину различные сюжеты, до этого являющиеся объектом частных исследований (анализ процедур церемоний, придающих или

реализующих сакральную функцию королевской власти, исторические истоки этих процедур; изучение комплекса регалий, одежд, жестов, расположения мест участников церемонии; география и мифология церемоний, связанная с сакральной функцией власти). Это позволит иначе взглянуть на составляющие проблему сакральности светской власти компоненты, с другой стороны -обеспечит полноту изучения этого феномена. При этом нужно учитывать, что это должна быть не пустая компиляция, а полноценное исследование каждой из сторон и выявление при этом тех из них, которые иногда вообще не являются объектом анализа при частном подходе авторов (например, цветовая гамма церемоний, их ритм и пространственное решение; попытки Церкви санкционировать антидинастические церемонии королевского посвящения; борьба светских и духовных грандов за право приоритета быть представленным на церемониях и т.д.).

Источниковая база диссертации представлена рядом разнообразных по характеру, времени написания и тематике документов, что обусловлено широкими хронологическими рамками исследования и решением представленной в нем проблемы. С этой целью логично классифицировать использованные источники по их хронологии и жанровому профилю.

В первую очередь необходимо выделить произведения, специально созданные для описания церемоний французского королевского двора. Важнейшим источником для изучения церемонии королевского посвящения являются так называемые коронационные порядки - ordines ad consecrandum et coronandum regem (в сокращении - ordo). Это сборники молитв, гимнов и благословений, составляющих сопровождающее церемонию торжественное церковное богослужение (литургию). Исходя из их содержания, Р.Джексон склонен к определению ordo как "достаточно четкой литургической записи".125 "Мы используем термин "ordo" каждый раз, когда речь идет о литургическом тексте, сочиненном для посвящения и коронации независимо от его

объема".126 Тенденция к их написанию возникла в период конца VIII - первой половины IX вв., но датировка, по признанию исследователей, затрудняется отсутствием ряда оригиналов и тем фактом, что ordines создавались в монастырях и аббатствах не только Западного и Восточного Франкских королевств, но и на территории Ирландии и в англосаксонских государствах. Эти обстоятельства значительно усложняют изучение данной группы источников и на современном этапе, хотя, как уже отмечалось, первое издание текстов императорских ordines было осуществлено Г.Вайцем еще в 1873 г. в серии MGH.127 Однако в нем отсутствует классификация текстов по месту их написания, и поэтому собственно западнофранкские ordines не обозначены. Поэтому дальнейшие исследователи, опираясь на изыскания Г.Вайца, полагали, что первые ordines на территории будущей Франции возникли только в начале X в.128

Но усилия, предпринятые в этом направлении Р.Джексоном и Дж.Нельсон, показали, что уже к середине IX в. в Западнофранкском государстве было создано сразу четыре ordines, принадлежащих перу Хинкмара Реймсского: ordo Юдифи, дочери Карла Лысого (Coronatio Iudithae Karoli II. Filiae), ordo Эрментруды, супруги Карла Лысого (Coronatio Hermentrudis reginae), ordo Карла Лысого (Ordo coronationis Karoli II) и ordo Людовика Заики (Ordo coronationis Hludiwici Balbi). Так, в своей статье "Кто автор ordines Хинкмара?", Р.Джексон доказывает, что они имеют важное значение, т.к. "...датированы, более или менее детализированы, и каждый из них касается определенной церемонии".129 Если учесть тот факт, что первые ordines были невелики по объему, и большую их часть занимали обрывки литургических текстов, фактически не оговаривался протокол церемонии, на основании чего представить их природу крайне сложно, то замечание американского исследователя совершенно справедливо. В свете представленной проблемы из четырех текстов нас больше интересуют два

последних - ordo посвящения Карла Лысого как короля Лотарингии (869 г.) и ordo Людовика Заики (877 г.), поскольку порядки, относящиеся к коронации дочери Карла Лысого Юдифи по случаю ее замужества (856 г.) и первой жены Карла Лысого Эрментруды (866 г.) были списаны с григорианской церемонии венчания и не легли в основу церемонии королевского посвящения.

Оригиналы ordines, хранящиеся в монастыре Сен-Лоран в г.Льеже, были опубликованы Ф.Боретиусом и В.Краузе в 1897 г. в серии MGH: "Capitilaria regum Francorum",130 часть ordo Карла Лысого содержится в разделе "Анналов Сен-Бертин" за 843-882 гг., написанном рукой Хинкмара Реймсского.131 Р.Джексон, в свою очередь, приводит выдержки из ordines Эрментруды и Карла Лысого в приложении к указанной статье.132 Необходимость в дополнительной публикации объясняется поднятым Дж.Нельсон вопросом о полноценности авторства Хинкмара. Британская исследовательница не без оснований полагает, что он основывался на более ранних текстах, в частности, на англосаксонских ordines (ordo Леофрика, ordo Дунстана, ordo Эрдмана). Формула помазания и ряд литургических гимнов послужили для Хинкмара моделью, на основании чего Дж.Нельсон делает вывод о возможном заимствовании.133 Р.Джексон соглашается с тем, что архиепископ, по всей видимости, использовал "...англосаксонский источник, но затем... он экспериментировал, развивал и совершенствовал коронационный церемониал не только для франкского монарха, но, как оказалось, для всей западноевропейской монархии".134 Таким образом, он не отрицает компилятивного характера ordines, более того, признает его нормой для авторского стиля Хинкмара. Кроме англосаксонских ordines Р.Джексон указывает на заимствования из литургии папы Геласия I (492-496) - так называемых "Гелазианских таинств" и григорианской мессы в целом, для чего предпринимает сравнительный анализ указанных текстов.136

Благодаря источниковедческим изысканиям исследователей в распоряжении автора настоящей работы оказались несколько опубликованных вариантов ordines Хинкмара. Это позволяет провести их сравнительный текстовой анализ и на его основе реконструировать процедуру церемонии королевского посвящения, поскольку содержание "Анналов Сен-Бертин" и текстов в редакции MGH взаимодополняют друг друга. Характерной особенностью всех ordines является их небольшой объем, поэтому любого рода дополнение в различных редакциях оказывается более чем ценным. Отличительная же черта ordines Хинкмара заключается еще и в том, что их текст отрывочен и зачастую алогичен с содержательной стороны: он заполнен молитвами и гимнами католической мессы, и только подзаголовки каждого нового отрывка дают возможность судить о порядке процедуры. Сходство содержания еще более сужает количество информации, которую может получить исследователь. Так, текст ordo Юдифи является расширенным вариантом ordo Эрментруды, их соответственно "вбирает" в себя ordo Карла Лысого, которое, в свою очередь, служит базой для ordo Людовика Заики. Поэтому непреходящую ценность получают "Анналы Сен-Бертин", где Хинкмар, в соответствии с жанром хроники, не только повторяет текст своих ordines, но и частично описывает процедуру совершаемой церемонии. Таким образом, эклектика ordines Хинкмара является их достоинством, поскольку на их основе он создал базу процедуры церемонии королевского посвящения, которая была приумножена в последующих порядках.

Среди них необходимо выделить ordo Фулрада (конец IX в.) и серию капетингских ordines (XIII в.). Дело в том, что несмотря на наличие множества коронационных порядков, созданных и записанных в VIII-IX вв., основная их часть либо повторяла более ранние образцы, либо никогда не использовалась на практике. Таковыми являются (из числа доступных автору) западнофранкских ordines: ordo Эйдена 877 г., ordo Карломана 882 г., ordo Эда

888 г.,137 которые полностью идентичны текстам Хинкмара и потому не использованы в настоящем исследовании. Их публикация в крайне сокращенном варианте была предпринята П.Шраммом по архивным материалам, имевшимся в его распоряжении. Указанные же ordo Фулрада и капетингские ordines позволяют проследить динамику процедуры церемонии, поэтому более уместно остановиться на их рассмотрении. Как уже отмечалось, сложность изучения текстов заключается в повторяющемся содержании и отсутствии датировок. С другой стороны, это дает возможность более четко выделить те изменения, которые внесены в последующие порядки. В зарубежном источниковедении отсутствует единое исследование всех известных французских ordines138 в силу разрозненности их публикаций и интегрированности в английские и немецкие аналоги. Исключение составляет труд П.Варда, который в 1942 г. осуществил первую попытку подобной публикации ordo Фулрада по рукописи, хранящейся в Парижской национальной библиотеке.139 Однако современные исследователи предпочитают обращаться к более ранним публикациям ordines П.Шраммом, т.к. П.Вард, по их мнению, игнорирует ряд важных манускриптов и считает ordo Фулрада англосаксонской версией церемонии, привнесенной на континент в конце X в.140 Что касается истории написания ordo, то он был составлен ок. 980 г. для аббата Ратольда из Корби монахами монастыря Сен-Ваас в Аррасе, аббатом которого являлся Фулрад. Отсюда и проистекает двойное название документа: ordo Фулрада или Ратольда. Он сохранился в 13-ти манускриптах, на основании чего можно сделать вывод о его главенстве в Западнофранкском государстве в XI - начале XIII вв. П.Шрамм опубликовал отрывки нескольких из этих 13-ти рукописей141 с целью полемики с П.Вардом о природе происхождения этого ordo. Немецкий ученый (и с ним согласен Р.Джексон) приходит к заключению о его франкских, а не англосаксонских истоках, поскольку местом создания для него послужил Аррас, где он

сохранился в большом количестве.142 Также П.Шрамм полагает, что этот ordo стал основой развития церемонии вплоть до 1108 г. - даты посвящения Людовика VI.143 Р.Джексон считает, что "он мог бы использоваться и позже, для коронации Людовика IX в 1226 г., но устарел, и в правление Людовика Святого был составлен новый ordo".144

При анализе имеющихся в распоряжении автора настоящей работы текстов необходимо отметить неправомерность столь резкой критики П.Шраммом и Р.Джексоном точки зрения П.Варда, поскольку, во-первых, английский исследователь предпринял полную публикацию имеющегося в его распоряжении манускрипта, в то время как П.Шрамм ограничился лишь рядом отрывков. Во-вторых, П.Шрамм игнорирует многочисленные совпадения текстов ordo Фулрада и англосаксонского ordo Эрдмана (Эдгара), публикацию которого он сам же и предпринял!145 В-третьих, сравнение текстов ordo Фулрада и ordines Хинкмара делает очевидным и их сходство, что полностью игнорирует Р.Джексон. Подробный анализ источников будет предпринят автором ниже, во вводной же части необходимо констатировать небеспочвенность концепции П.Варда и его, несомненно, наиболее полную публикацию текста оригинала. Это позволило автору настоящего исследования проследить тот важный факт, что в ordo Фулрада впервые предпринят концептуальный подход к процедуре церемонии: текст содержит не только литургию, но и порядок вручения королевских регалий, описывает позу короля во время прострации, количество помазаний, приводит речь епископа о статусе короля и т.д. Следовательно, ordo Фулрада еще в неполной степени, но "прорисовывает" протокол церемонии королевского посвящения, что выгодно отличает его от ordines Хинкмара.

Серию ordines, созданных в период правления Людовика IX , открывает так называемый "первый капетингский ordo". Впервые он был обнаружен П.Шраммом, который, тем не менее, не счел нужным опубликовать текст

полностью.146 Публикация небольшого отрывка предпринята им в приложении ко второму тому монографии "Правитель, король и папа", но это не меняет ситуации. "...Работа Шрамма имела большой недостаток: Шрамм, выдающийся историк, приступил к рассмотрению небольшого количества рукописей. Видимо, он довольствовался фотокопиями или печатными изданиями и допустил ряд ошибок...",147 - указывает Р.Джексон. Его неприятие методов П.Шрамма в работе с документами базируется на непосредственном изучении манускриптов, итогом чего стало обнаружение 3-х экземпляров ordo, хранящихся в Реймсской муниципальной библиотеке. По месту их нахождения он был назван ordo Реймса и условно датирован 1230 г. В отличие от предыдущих порядков, он написан в форме королевского указа с 30-ю предписаниями. Их количество позволяет предположить, что рукопись эффективно использовалась для посвящения не только Людовика IX. Так, Р.Джексон полагает, что один и тот же оригинал применялся "...для Филиппа-Августа в 1179 г., Людовика VIII в 1223 г. и наконец, Людовика IX в 1226 г.".148 Исходя из столь расплывчатой датировки, ordo Реймса мог быть составлен в период от конца XII до середины XIII вв. Поэтому наиболее вероятное время его создания - это первые годы правления Людовика IX, хотя на это и нет прямых указаний.

С другой стороны, усилия Р.Джексона имели предшественников: текст ordo Реймса в различных редакциях был опубликован еще в начале нашего века историком Церкви У.Шевалье и аббатом В.Лероке независимо друг от друга среди прочих архивных документов (папских, архиепископских и прочих распоряжений, порядка служб, требников, календарей и мортирологов) французской церкви.149 Более того, текст королевской клятвы 1230 г. содержится в своде "Французского церемониала" Т.Годфруа.150 В свою очередь, П.Шрамм, проводя исследование календарей церковных служб, приводит тексты клятв из англосаксонских ordines Эдгара и Дунстана образца

937 г. и франкских: Арраса (ок.1000 г.) и Санли.153 Ни одно из них никогда не использовалось для посвящения французских монархов, хотя сходство указывает на возможное заимствование капетингскими ordines, вышедшими из Реймса, иных образцов, "...поскольку они во множестве проникли в королевские библиотеки, т.к. короли и их официальное окружение очень интересовались проведением церемонии...".154

Наиболее полным с содержательной стороны из всех указанных редакций являются тексты У.Шевалье и В.Лероке. По всей видимости, исследователи пользовались различными манускриптами, о чем свидетельствует взаимодополняемость их содержания. Это явствует даже из заголовков: если У.Шевалье довольствовался лаконичным "Ordo de Reims", то аббат В.Лероке указал на первоисточник двух своих публикаций - рукописи библиотек г.Сент-Омер и г.Санли. Причем, первая из них датирована XII в., а вторая - серединой XIV, что свидетельствует о значительном распространении ordo Реймса.

Для исследователя этот документ (как и все последующие капетингские ordines) представляет интерес лишь в тех местах, где он не копирует текст ordo Фулрада. Следует признать, что такого рода новаций крайне мало, и информативная сторона ordo Реймса остается довольно скромной.

Второй капетингский ordo - ordo 1250 г. также написан на основе ordo Фулрада, но, в отличие от ordo Реймса, он имеет ряд особенностей: во-первых, в нем отсутствует описание Литании (центральной литургической молитвы, обращенной ко всему сонму святых, праведников и великомучеников, к Деве Марии и Иисусу Христу) и вообще содержанию мессы отведено второстепенное место, за счет чего на первый план выходит процедура ритуалов, составляющих церемонию. Поэтому исследователи склонны называть его "ordo" скорее по инерции.155 Таким образом, мы можем констатировать тенденцию, коронационных порядков, созданных в период

правления Людовика IX, к усилению содержательной (церемониальной) стороны и сокращению собственно канонической. Продиктованное успехами централизаторской политики Людовика IX, это направление подтверждено второй особенностью ordo 1250 г.: все три сохранившихся его манускрипта содержат иллюстрации в виде миниатюр. Их сюжеты довольно точно согласованы с церемонией и повторяют ее основные ритуалы, что придает документу особую ценность. Но наиболее дискуссионным остается вопрос о его датировке, берущий начало еще с XVI столетия. Т.Годфруа относит его к посвящению Людовика IX и в доказательство приводит текст полностью в той главе своего трактата, которая посвящена этому королю.156 П.Шрамм называет 1260-1274 гг. на основании того, что Людовик IX женился на 10-м году своего посвящения, а текст ordo предполагает его проведение одновременно с королевой. На основании многочисленных трудно датируемых копий ordo немецкий исследователь уклончиво называет его "Компиляция 1200 г." и "Компиляция 1300 г.". Г.Ричардсон считает его более поздней версией английского оригинала, датируемой 1215 г.158 На настоящем этапе последнее слово остается за Р.Джексоном: "ordo датировано 1226-1250 гг., но если мы определим его примерно 1230 г., то не сможем классифицировать иначе, чем удаленным на 10 лет. Попадание в цель определено двумя десятилетиями",159 т.е. 1250 г. Разумеется, это - условная дата, которая, на наш взгляд не имеет принципиального значения, поскольку это в любом случае документ времени правления Людовика IX - периода его реформ, когда королевская власть была более чем заинтересована в создании такого рода свидетельств роста своих прерогатив.

Ordo 1250 г. составной частью вошел в третий коронационный порядок -"последний капетингский ordo" ("Letzte Kapetingische Ordo"), по выражению П.Шрамма. Он же датировал его ок. 1300-1320 гг.160 Многочисленные копии, среди которых самой популярной является рукопись, хранящаяся в аббатстве

Шалон-на-Марне,161 содержат литургию по реймсскому образцу вкупе с описанием церемонии. Ее часть опубликовал В.Лероке, датировав второй половиной XIII в. Она дополняет редакцию П.Шрамма, но, являясь продолжением более ранних аналогов, повторяет предыдущие капетингские ordines, и, как итог, ordo Фулрада. Р.Джексон считает, что благодаря столь удачному сочетанию, ordo использовался для множества церемоний, начиная с Филиппа III в 1271 г., до конца Старого режима.162 Что касается датировки, то на основе анализа иллюстративного материала установлено, что он был написан ок.1270 г.,163 и точка зрения П.Шрамма, по мнению Р.Джексона, оказывается несостоятельной. Поскольку исследования американского автора являются последними в изучении источниковедческих проблем сакрализации королевской власти, то на сегодняшний день они остается приоритетными среди специалистов. Следует им и автор настоящей работы.

Особое место в комплексе ordines занимает ordo Карла V (середина XIV в.), как последний собственно средневековый документ такого рода, написанный в традиционной форме перечня гимнов, молитв и порядка церемонии. Р.Джексон установил, что манускрипт ordo поступил в королевскую библиотеку в 1365 г., на основании чего сделал вывод о его возможном написании в 1364 г.164 Текст сопровождают около 40 миниатюр, и П.Шрамм, опубликовавший отрывки из него, предположил, что миниатюры отражают детали посвящения Карла V.165 С ним полемизирует Р.Джексон, заявляя, что миниатюры не отображают реалий церемонии, поскольку только 6 из них совпадают с текстом.166 Тем не менее, американский исследователь настаивает на своей датировке и с ним согласен целый ряд ученых.167 Разумеется, название ordo условно: возможно, Карл V был заинтересован в его создании, но его автором он не являлся. Судьба самого манускрипта также необычна В отличие от капетингских ordines, он хранился не только в Реймсе, но и в Сен-Дени и во время Столетней войны, в конце XIV в. был захвачен

герцогом Бэдфордом в аббатстве Сен-Дени и увезен в Англию. Поэтому для посвящения Карла VII использовали ordo 1270 г. "Курьез, но он не знал, -восклицает Р.Джексон, - что в Реймсе находилась копия ordo Карла V!"168 Эта ошибка просуществовала долгий срок: П.Шрамм при публикации части текста отнес его и в разряд английских ordines,169 тем более, что он действительно начал использоваться в Англии, положив начало унификации церемонии королевского посвящения в Западной Европе. Т.Годфруа использовал хранящийся в Англии текст ordo Карла V при подготовке к посвящению Карла VIII в 1484 г. и внес его в "Французский церемониал",170 после чего он стал основой всех последующих церемоний.

Таким образом, наиболее полно ordo Карла V представлено в трактате Т.Годфруа и скопировано из него в последней публикации под редакцией Ж,-Кл. Бонн и Ж.Ле Гоффа. Самый объемный из всех коронационных порядков, ordo Карла V, тем не менее, является компиляцией церемонии из ordo Фулрада и капетингских ordines, за исключением небольшого ряда процедур, расширивших протокол церемонии. По всей видимости, тенденция к "пересмотру" королевского посвящения была связана с победами Карла V в Столетней войне и необходимостью отразить их в процедуре церемонии, что дополнило, но принципиально не изменило ход церемонии.

Несмотря на всю свою значимость, ordines не раскрывают в полной мере порядок проведения королевского посвящения и особенно его символическую сторону. Также они обходят молчанием социально-политическую сторону проблемы: участие светской и духовной знати, королевской администрации, складывание королевского культа. Содержащиеся в них молитвы и церемониальные формулы не дают полного представления о приготовлениям к церемонии, месте и времени ее проведения и не отражают отношения современников к происходящему.

Поэтому автор счел необходимым привлечь следующую группу источников - трактаты авторов ХУ1-ХУШ вв. Хотя хронологически они выходят за рамки поставленной проблемы, но все ее исследователи подчеркивают крайнюю важность их изучения, поскольку они "...тесно касались особых случаев восхождения на престол... . Их намерением было объяснить, аллегорично или юридически, слова, жесты, прецеденты в живой практике церемонии...".171 Трактаты имеют ценность как документы, целенаправленно разъясняющие проведение церемонии и ее восприятие современниками. Одновременно авторы позднего Средневековья и раннего Нового времени скрупулезно собрали имеющиеся в их распоряжении манускрипты огсИпеБ, хроник, регистров и отчетов, которые во многом были утеряны во время событий Великой Французской буржуазной революции. Условно их материал можно считать "системным", вобравшим в себя всю совокупность информации не только о порядке проведения церемоний. Факт возможного субъективизма каждого из авторов смягчается двумя обстоятельствами: практическим назначением трактатов и естественностью притязаний авторов на историческую преемственность и полноту изложения. Таким образом, их труды зачастую являются единственным свидетельством жизни французского двора, хотя и носят эклектичный характер. Они позволяют автору настоящего исследования для анализа сакральной функции королевской власти в ее церемониальном и символическом аспектах использовать метод ретроспекции, оттолкнуться от уже сложившейся в XVII-XVIII вв. идеи божественного происхождения и функционирования монархии, чтобы обратиться к ее истокам и первым этапам эволюции. Если коронационные огсИпеБ подчинены анализу в рамках периода своего создания и практического применения, то трактаты эпохи абсолютизма дают исследователю возможность "выйти" за их рамки, взглянуть на изучаемую

проблему "сверху", погрузиться в нее, отталкиваясь от высшего, завершающего этапа ее эволюции.

Рост интереса к королевской власти и ее окружению в обществе конца XVI - первой половины XVIII вв. связан с торжеством абсолютизма, нуждающегося в юридическом и историческом обосновании своей сакральной функции, когда идея сакральности монархии кристаллизуется и достигает апогея. Поэтому в большинстве случаев авторами трактатов на данную тему являлись королевские чиновники разных рангов. Эта традиция связана с именем Жана Дю Тийе, секретаря суда парижского парламента, впоследствии старшего нотариуса и личного секретаря Генриха II. Среди его работ следует выделить "Сборник о королях Франции, их короне и доме", созданный в 1589 г. и неоднократно переиздававшийся впоследствии.173 Он является первым трактатом, излагающим кодекс французского королевского двора: порядок церемоний, рангов, служб и т.д. Его первая часть "Титулы, величие и превосходство королей Франции и их королевства" посвящена церемонии королевского посвящения, где затрагиваются прерогативы принцев крови, светской и духовной знати на церемонии, рассматривается королевская геральдика и регалии. Характерно, что Ж. Дю Тийе, в соответствии с канонами эрудитского направления в исторических изысканиях того времени, активно работал с королевскими архивами, результатом чего стала документальная четкость, даже сухость изложения со множеством ссылок на первоисточники, в том числе и огсНпеБ. Это дало возможность Д.Келли, автору монографии "Основатели современной исторической школы" назвать Ж.Дю Тийе родоначальником метода работы с архивными документами как историческим источником.174 По сути, "Сборник о королях Франции..." - это первая попытка официальных кругов исследовать и упорядочить функционирование королевского двора и всех его служб. Но Ж.Дю Тийе описывает церемонию королевского посвящения как в большей степени уже застывшую форму, чем

прослеживает ее эволюционирование. Еще одним недостатком является игнорирование остальных церемоний, отражающих сакральность королевской власти.

Этот пробел был восполнен Теодором Годфруа, одним из виднейших юристов при дворе Людовика XIII. Автор ряда трудов по генеалогии французской знати, королей Испании и Португалии, он не обходил вниманием историю французской короны. Его заслугой является написание истории правления Людовика XII, первое издание "Истории Карла VI" Ж.Ювенала дез Урсена и "Истории Карла VIII" Г. де Жулиньи.176 Редактирование средневековых хроник послужило основой для создания главного труда Т.Годфруа - "Французского церемониала", вышедшего в 1649 г.177 Впоследствии в Амстердаме в 1663 г. было осуществлено второе издание. Необходимо отметить, что в редакции и изданиях "Церемониала..." принял участие сын Т.Годфруа - Дени Годфруа,178 на основании чего ряд исследователей, например, Р.Джексон, указывает его как соавтора. Однако сами оригиналы выносят на титульный лист только имя Т.Годфруа, и автор настоящей работы придерживается этого правила.

"Церемониал..." представляет собой грандиозный 2-х томный свод всех практикующихся и существовавших ранее церемоний и ритуалов французского двора. Первый том посвящен двум наиболее значимым:

I -7Q

королевскому посвящению и въезду в Париж. К сожалению, последняя церемония представлена только XVI - началом XVII вв., что выходит за хронологические рамки нашего исследования. Что касается королевского посвящения, то Т.Годфруа для описания ее развития приводит тексты ordines Реймса, 1250 г., Карла V на латыни и в своем переводе на французский, выдержки из хроник и капитуляриев, предпринимая попытку систематизации ритуалов, ее составляющих. От его внимания не ускользает интерьер, цвет, одежда - все то, что составляет семантику ритуала наряду с королевскими

регалиями и эмблематикой. С этой целью Т.Годфруа даже приводит алфавитный каталог составляющих церемонии.180 Структура "Церемониала..." выдержана в хронологическом порядке: заголовки совпадают с королевским посвящением, совершаемым над очередным представителем династии. Примечательно, сто Т.Годфруа, как официальное лицо при дворе, приводит только законные с точки зрения династического права прецеденты. Существенным недостатком "Церемониала..." является отсутствие собственных оценок автора по отношению к излагаемому материалу, по причине чего оказывается невозможным проследить реакцию придворных кругов и тем более общества французского абсолютизма на сакральность монархии. Несмотря на полноту и предельную достоверность информации "Церемониала...", в XVIII в. были предприняты по крайней мере две попытки пересмотреть и дополнить его содержание.

Так, в 1724 г. советник парламента г.Меца Николя Менан опубликовал свой ставший впоследствии знаменитым "Исторический и хронологический трактат о посвящении и коронации королей и королев Франции от Хлодвига I-го до настоящего времени".181 В 1776 г. увидел свет трактат доминиканца Шарля Жозефа Беви "История инаугурации королей, императоров и других

1 SO

суверенов мира с древности до наших дней." В свете поставленной проблемы будет целесообразно рассмотреть их вместе, поскольку оба произведения являются типичными для своей эпохи и схожи по концепции и логике изложения. Во-первых, для обоих авторов характерны ссылки на предыдущие авторитеты, но не только с сугубо информативной, практической целью. Н.Менан и Ш.Беви предпринимают анализ предшествующих работ зачастую с критическим уклоном. Во-вторых, значительная ценность их трактатов заключается в историческом подходе к проблеме. Оба автора начинают изложение с выяснения исторических истоков церемонии королевского посвящения, которые справедливо усматривают в

дохристианском периоде общества франков и помазании ветхозаветных царей, а так же в факте повсеместного распространения этого явления на примере древних государств (Ассирии, Греции, Римской империи, Византии) до современности (авторы приводят описание церемонии в Западной Европе, России и даже Китае). В-третьих, характерно их стремление к рубрикации содержания, которая представлена главами, состоящими из частей и секций. Это позволяет им детально изложить процедуру церемоний, в число которых они включают не выделенную у Т.Годфруа и Ж.Дю Тийе церемонию королевского прикосновения. Наконец, Н.Менан и Ш.Беви фокусируют внимание именно на церемониальном аспекте, вследствие чего описание генеалогий и рангов, присущих их предшественникам, отходит на второй план.

С другой стороны, между трактатами существует ряд отличий. Они не носят принципиального характера, речь идет лишь о смещении акцентов. Так, Ш.Беви отмечает стремление к последовательной хронологии церемоний, поэтому он излагает их в связи с именем каждого монарха. На этом основана рубрикация его трактата. Так же для него характерны своего рода искусствоведческие пристрастия: он подробно исследует цвет и фасоны одежд участников, приводит соответствующий иллюстративный материал. Трактат Н.Менана крайне скрупулезен, описанию каждой церемонии предшествует обширная преамбула, содержащая мнение автора по поводу описываемых им сюжетов. Следует отметить, что оно носит сугубо официальный характер. Например, непосредственное изложение церемонии королевского посвящения предваряют следующие главы: "Прерогативы, предоставленные королям Франции на церемонии их посвящения после крещения Хлодвига", "Каким епископом и в каком месте производился порядок церемонии посвящения и коронации королей Франции", "Как необходимо посвящать королей Франции и как они могут принимать королевское помазание перед своим

совершеннолетием", "Каковы расходы на приготовление церемонии посвящения и коронации королей Франции и последующий праздник", "Как короли могут быть посвящены несколько раз за свою жизнь", "Как королевские сыновья могут быть посвящены и коронованы и как они получали титул короля при жизни отца".183 Церемония королевского посвящения рассмотрена здесь в теории, - как церемония вообще. Мы не найдем здесь подлинных текстов огсНпеБ, как у Т.Годфруа, но в данном случае это не принципиально. Н.Менан демонстрирует авторскую позицию, ссылаясь на своих коллег-юристов, в том числе и на "Церемониал...". Характерна рубрикация главы XIII "О церемониях помазания и коронации королей Франции, как они менялись со временем до последних королевских посвящений": автор делит церемонию на фазы, выходя за узкие рамки огётез. Заголовки говорят за себя сами: "Об объявлении дня посвящения и прибытии короля в Реймс, о его встрече в городе", "О расположении мест, подмостков и возвышений, о декорациях собора Реймса в день церемонии посвящения", "Утро дня посвящения", "Порядок процессии сопровождения короля в Церковь", "Вход короля в Церковь" и т.д., вплоть до описания королевского пира. Информация такого рода является уникальной, поскольку застывшие формы ритуала ХУ1-ХУШ вв., описанные в трактате, дают исследователям возможность восстановить их до известной степени в более ранний период, когда основным источником являлись огсЦпеБ, ориентированные в большей степени не на процедуру, а на литургическое сопровождение церемонии. Что же касается церемоний королевского прикосновения и въезда, то трактаты XVIII в. являются фактически единственной возможностью исследовать их процедуру.

Общей целью трактатов является стремление доказать легитимность королевской власти, в том числе и ее сакральной функции, что очевидно отражает роялистские настроения знати накануне Великой французской

буржуазной революции. Достоинством этих работ является их аналитический подход, - не случайно такие крупные исследователи как Р.Джексон, Дж.Нельсон, Ж.Ле Гофф и пр. ссылаются на них наравне с огсНпеБ, поскольку только комплексный анализ этих групп источников позволяет с необходимой полнотой реконструировать не только процедурную и семантическую сторону церемоний, но и определить социально-политический аспект реализации сакральной функции королевской власти.

Третью группу источников составили хроники и исторические произведения. Среди них общеизвестные своды "Королевских анналов" 741829 гг.184, "Лоршских анналов", "Фульдских анналов" 843-893 гг.185 и "Анналов Сен-Бертин" 843-882 гг. (особенно их заключительной части, автором которой является Хинкмар Реймсский).186 Все они относятся к произведениям Каролингского Возрождения и в свете поставленной проблемы позволяют проследить позицию Церкви в вопросе сакрализации королевской власти во Франкском государстве, поскольку описывают участие клира в церемониях королевского посвящения как Карла Великого и его потомков, так и внединастические прецеденты такого рода (узурпация Эда Нейстрийского, герцога Сполето, графа Вьеннского и пр.), так же санкционированные франкским клиром.

Как уже говорилось, особенную ценность имеют "Анналы Сен-Бертин" за 843-882 гг., поскольку в них Хинкмар Реймсский описывает протокол королевских посвящений Людовика Благочестивого, Карла Лысого и Людовика Заики, отсутствующий в его огсНпез. Особенно важно, что "Анналы..." позволяют проследить позицию светской знати по отношению к церемонии, но еще большую значимость имеют авторские отступления Хинкмара, касающиеся его политической теории - концепции разделения полномочий светской и духовной властей, предназначения монарха в обществе. Как известно, Хинкмар Реймсский (ок.806-882) был не только

духовным, но и политическим деятелем позднекаролингской эпохи. Он являлся советником Людовика Благочестивого, последовав за ним в изгнание, и способствовал его рекоронации как императора. После Верденского договора стал советником Карла Лысого и фактически вторым лицом в государстве, оставаясь на посту архиепископа Реймсского в течение 40 лет.

Информативная ценность хроник заключается в самом их наличии -подчас это единственные свидетели раннего периода франкской государственности. Что касается нашей проблемы, то в ее свете особенную значимость приобретает имеющаяся у исследователя возможность "выйти" за рамки формул и схем ordines благодаря современным им источникам. Иными словами, ранние хроники позволяют рассмотреть церемонии, санкционирующие сакральность власти франкских королей на общеисторическом фоне развития Западнофранкского государства после распада империи Карла Великого.

Ту же задачу, но по отношению к вопросу о вестготском влиянии, решают анонимная "Вестготская хроника" и "История Вамбы" епископа г.Толедо Юлиана.187 Наряду с изложением социально-политических и военных событий в Вестготском королевстве в VI-VII вв. (государственные перевороты, деятельность Совета грандов, война с Византией и т.д.) эти источники содержат крайне важное с точки зрения вопроса о путях проникновения ритуала помазания королей во Франкское государство свидетельство о его совершении над вестготским королем Вамбой, которому и посвящен труд Юлиана Толедского. Привлечение к работе источников, выходящих за территориальные рамки Франкского государства (англосаксонские ordines, вестготские хроники) не является случайным и придает исследованию большую обоснованность. Тем не менее, нельзя отрицать и тот факт, что уже давно введенные в научный оборот источники по франкской истории могут стать ценным материалом для анализа проблемы.

Так, известная "История франков" Григория Турского представляет нам самое детальное описание крещения Хлодвига и проливает свет на начало формирования христианских представлений о целительной силе королей.188 Отдельные части "Хроники" Фредегара дополняют данные Григория Турского о личности Хлодвига и его генеалогии.189 Энциклопедически широкий охват тематики произведений Григория Турского и Фулрада позволяет обнаружить в них немало сюжетов, раскрывающих фактическую сторону поставленной проблемы. В частности, "История франков" не обходит вниманием нюансы борьбы за трон в династии Меровингов и, описывая их, раскрывает сущность практики ношения членами королевского рода длинных волос, отсутствие династического права, выраженное в родовом принципе передачи власти и т.д. В этом отношении привлечение данных источников крайне важно для анализа самого процесса складывания сакральной функции королевской власти, ее неотрывности от развития государства и общества в целом.

В итоге, несмотря на то, что данная группа источников носит во многом сопроводительный характер, без их использования проблема оказывается оторванной от исторических реалий, от применения церемоний на практике. Особенно наглядно это прослеживается по отношению к королевскому посвящению, антидинастические прецеденты которого не отражены ни в каких других документах, так же как и факты помазания вестготских королей, борьбы светской знати и клира за властные прерогативы и т.д.

В отдельную группу можно выделить биографические и агиографические сочинения: "Жизнь Карла Великого" Эйнгарда и "Житие Святого Реми" Хинкмара Реймсского.190 Известное сочинение Эйнгарда интересует нас в рамках сцены императорского посвящения Карла Великого, которая здесь подробно описана. Сочинение Хинкмара дает представление не только о жизни святого Реми - крестителя Хлодвига, но и об истории возглавляемого им аббатства. Кроме того, в своем сочинении Хинкмар

излагает легенду о Святом Сосуде как подтверждение божественного происхождения франкской монархии и обосновывает прерогативу Реймса на проведение королевского посвящения. Этот политический контекст существенно отличает "Житие..." от других агиографических сочинений.

Хинкмар так же известен как автор богословских, политических произведений и многочисленных писем, из числа которых мы можем выделить его послания Карлу Лысому "О королевской власти" и "О правителе и правящем министре", где изложена концепция сильной королевской власти, поддерживаемой Церковью,191 в том числе и понимание архиепископом сакральных основ светской монархии. Она вызывает особый интерес еще и по той причине, что "благодаря" ей Хинкмар Реймсский вызвал недовольство Святого Престола в лице папы Николая I. С другой стороны, сравнительный анализ текстов ordines Хинкмара и его остального наследия позволяет прийти к выводу о противоречиях, составляющих его концепцию сакральности королевской власти: ее уровень (т.е. степень сходства с сакральными функциями духовенства, наделенного при посвящении в сан божественной благодатью), заявленный в ordines, очень высок в сравнении с трактатами и письмами.

К категории законодательных актов относится "Заключение о помазании Пипина" (Clausula de unctione Pippini), составленное в 767 г. папой Этьеном II.192 Это единственный в своем роде документ, созданный Святым Престолом для признания законности королевского посвящения Пипина Короткого, что объясняется первым подобным случаем в практике церемонии во Франкском государстве. Папская курия, составившая "Заключение...", не высказывает в нем своей концепции наличия сакральных основ у власти монарха, поэтому данный источник вызывает интерес в политико-правовом аспекте проблемы.

Отдельную группу составляют справочные издания. В первую очередь это генеалогический свод Ансельма, монаха-доминиканца, известного в миру

как Пьер де Гибор. Его отличает наибольшая полнота генеалогических таблиц, выдержанных не только в хронологической последовательности, но и в сочетании с подробно расписанными родословными королевского дома и знатных фамилий, что характерно для французского абсолютизма XVIII в. как тщательная фиксация в литературе (в том числе и в трактатах Н.Менана и Ш.Беви) системы ценностей дворянства и монархии. Работа отца Ансельма служит, в частности, источником информации о степени родства и знатности присутствующих на церемониях королевского посвящения и королевского въезда светских грандов (пэров, герцогов, графов и пр.), что позволяет проследить социальную ориентацию процедур. Данные нумизматики и сфрагистики, изложенные в "Генеральном иллюстрированном каталоге выпуска монет Парижа"194 и справочнике "Печати" Л.де Ля Марша195 наряду с миниатюрами ordo 1250 г., ordo Карла V и ряда хроник, составляют иллюстративный материал диссертации. Привлечение этой специфической с точки зрения исторического исследования группы источников обусловлено несколькими причинами. В первую очередь миниатюры ordines (в данном случае, та их часть, которая оказалась доступна автору) позволяют проследить процедуру церемонии королевского посвящения как в качестве подтверждения текста ordo, так и в качестве дополнения к нему. Реконструкция порядка проведения церемонии во всей ее полноте возможна только с использованием миниатюр ordines. Та же ситуация характерна для миниатюр "Больших Французских хроник", исторических сочинений XI-XV вв. ("Книга деяний Святого Людовика", "Заморские путешествия"), хроник Фруассара, работ кисти Жана Фуке, придворного живописца Карла V, отображающих проведение церемонии королевского въезда. Если учесть, что в данном случае вообще отсутствует специальная документация протокола (как в случае с ordines в королевском посвящении), то необходимость

применения миниатюр для анализа процедуры, семантики королевских регалий и эмблем в ходе въезда становится очевидной.

Анализ символического аспекта сакральности королевской власти подразумевает рассмотрение семантики королевских регалий и эмблематики, расположение мест участников церемонии, пространственного решения церемоний, что, в свою очередь, невозможно без наличия визуального ряда в исследовании. Его также призван составить иллюстративный материал. В данном случае это не только средневековые миниатюры, но и данные нумизматики и сфрагистики, фотографии интерьера Реймсского собора и его внешней архитектуры, скульптур некрополя аббатства Сен-Дени, карта маршрута королевского въезда в Париж и составленные автором настоящего исследования схема расположения мест на церемонии королевского посвящения и карта сакральной географии Франции с обозначенными на ней местами непосредственного проведения церемоний и местами, связанными с отправлением королевского культа.196

Следующую группу источников составляют описи сокровищницы аббатства Сен-Дени. За всю многовековую историю аббатства они проводились неоднократно, но усилиями историков искусства Б.де Монтеску-Фезензака и Д.Габори-Шопен были опубликованы хранящиеся в Парижской национальной библиотеке и в архиве Арсенала "Инвентарная книга 1634 г."197 и описи комиссии генерала Моннэ198, работавшей в аббатстве с ноября 1793 по апрель 1794 гг. по заданию Конвента для упорядочивания фондов сокровищницы с целью их национализации. Следовательно, в нашем распоряжении оказываются два документа, выполненные в общем ключе: обе описи сухи, скрупулезны и бесстрастны в описании внешнего вида, ценности и состояния королевских регалий и одежд. Но с учетом исторических эпох их создания, на основе сравнения содержания удается проследить не только сохранность предметов, "выживших" в горниле Великой Французской

буржуазной революции, но и выяснить изменение их утилитарного предназначения. Для комиссии Моннэ королевские регалии - это в первую очередь средоточие материальных ценностей для нужд Революции, и мы получаем возможность достоверно выяснить внешний вид корон, скипетров, коронационных колец и пр. вплоть до количества, веса и стоимости каждого из драгоценных камней. Данные описей в сравнении их с материалами трактатов Ш.Беви и Н.Менана позволяют реконструировать внешний вид регалий, а сопоставление их с благословениями регалий в ordines - понять связанность их формы с тем сакральным содержанием, которое в них вкладывалось.

Отдельно церемонии королевского въезда посвящен сборник документов под редакцией Б.Гене и Ф.Леу. "Французские королевские въезды с 1328 по 1515 гг.",199 первая часть которого посвящена въездам короля в Париж, вторая - в провинциальные города. Авторы включили в него выдержки целого ряда архивных документов, что придает изданию особую ценность: это нотариальные акты королевских клятв, неопубликованные части "Больших Французских хроник", "Хроники четырех первых Валуа", "Хроники Карла VI", церковной "Хроники Сен-Дени", анонимных хроник, а так же отчетов судей парижского парламента и городских магистратов. Изложенный в хрониках материал является универсальным для анализа процедуры церемонии, ее социального состава (членов королевского кортежа, делегации Парижского Парламента, членов корпораций и т.д.). Специфический тон и сам факт наличия нотариальных актов, заверяющих подлинность королевских клятв, позволяет выяснить отношение городских слоев к церемонии в целом и к реализации в ней сакральной функции королевской власти.

Таким образом, представленная работа охватывает широкий и разноплановый круг источников, позволяющий поставить и раскрыть цель и задачи диссертации.

Цель и задачи исследования. Целью данной работы является исследование проблемы сакральности королевской власти (ее сакральной природы и функции). Основное внимание при этом уделяется рассмотрению процедур церемоний французского королевского двора, а именно: в соответствии с темой, главной из них - церемонии королевского посвящения, напрямую связанной с сакральной природой королевской власти; церемонии королевского прикосновения и церемонии королевского въезда в Париж, в которых реализуется сакральная функция королевской власти; анализ процедуры и символики указанных церемоний.

В рамках цели автором определены следующие задачи:

1) изучить вопрос о природе сакральности королевской власти в средневековом обществе как обязательном условии его существования, в частности, наличия антропоморфных представлений об устройстве государства и доктрины "двух тел короля";

- в связи с этим необходимо так же проанализировать генезис церемоний, связанных с сакральной природой королевской власти на основе изучения комплекса предпосылок создания, закрепления и стагнации составляющих их ритуалов;

2) изучить соотношение процесса сакрализации королевской власти во Франции с процессом укрепления монархии и государства. Исследование предполагает органичное соединение анализа протокола процедур церемоний и их символики с изучением социальных условий функционирования власти, т.е. ее социальной и политической ориентированности и, следовательно, диалога с обществом;

- автор исходит из признания двойственной роли социального контекста проблемы - влияния общества на изменение природы власти и возвратной обращенности королевской политики к обществу. Специальную задачу в этом контексте составит исследование взаимоотношений Церкви и королевской

власти в вопросе о формировании и реализации сакральной функции монархии на договорной основе;

3) на основании содержания социального контекста проблемы, того фактора, что церемонии являлись одной из форм репрезентации королевской власти перед обществом, в ходе которой реализовывалась не только сакральная, но и социально-политическая и правовая функции монархии, необходимо выявить вопрос о направлении этого развития; в социальном контексте проблемы особую задачу составит анализ процесса десакрализации власти, а так же координации процесса оформления процедур изучаемых церемоний относительно эволюции королевского культа;

4) исходя из признания того факта, что средневековому обществу свойственно иерархическое понимание миропорядка и семиотизм мышления, одним из следствий которого является закрепление в массовом сознании комплекса непосредственных символов-знаков, специальную задачу составила попытка "дешифровки" сакральную семантику церемоний (т.е. систему смыслов каждой из процедур с точки зрения всех сторон-участниц, систему непосредственных знаков-символов власти короля, полномочий Церкви, светской знати и городских слоев). Средством для решения этой задачи явился анализ комплекса королевских регалий и эмблем, символов, ритма, пространства и "ролевого" участия сторон в церемониях;

- поскольку семантика церемоний ариоп может иметь и заложенный в ней несакральный код, то автор ставит своей задачей проанализировать возможности и ограничения уровня сакральности монархии в процедуре и символике церемоний, выявить их социальный контекст и реалии статуса посвященного монарха (гех-засегёоз), что составит специальный поиск автора в проблеме взаимоотношений светской и духовной властей;

5) показать роль изучаемых церемоний в создании сакральной функции французских королей, в переходе к династическому принципу правления;

6) проследить процесс перерастания сакрализации королевской власти за рамки церемоний: создание сакральной мифологии, культа королевских святых, канонизация членов королевского дома и в связи с этим - оценить участие и роль сакральных основ церемониала в трансформации образа христианнейшего короля как этического идеала.

Структура диссертации. В соответствии с особенностями научной литературы и источников по изучаемой проблеме, а так же методологией анализа, структура диссертации выглядит следующим образом: введение, основная часть с тремя главами (глава I. Церемония королевского посвящения; глава II. Символизм королевского посвящения; глава III. Сакральность королевской власти в основных церемониях французского двора. Символическое выражение сакральности), заключение и 6 приложений, включающих примечания, библиографию проблемы, 6 хронологических таблиц, выдержки из текстов использованных в работе источников с комментариями автора, список принятых сокращений, иллюстрации, схемы и карты.

Хронологические рамки исследования включают период с середины VIII в. до конца XV в., который может быть формально уточнен следующим образом: начальной датой выступает 751 г., обозначенный первой церемонией королевского посвящения в истории Франкского государства (которое явилось колыбелью трех народностей и государств), совершенной над Пипином Коротким. Его история прочно вошла в память страны и французских королевских династий. Конечной датой являются 80-е гг. XV в. - период, замыкающий классическое Средневековье, т.к. XVI столетие - это уже так называемое Раннее новое время: новый этап развития королевской власти и общества в условиях абсолютной монархии и потрясений социальной жизни. XV столетие - это период, своеобразный и с точки зрения самого феномена сакральности власти и процедур, с ним не связанных, поскольку это время

практики последних церемоний королевского посвящения и королевского въезда в Париж, выдержанных в традиционном сакральном русле. Также конец XV в. ознаменован появлением и закреплением во французском церемониале ряда светских ритуалов, которые начинают превалировать над церемониями с сакральным подтекстом.

В связи с этим внутри обозначенных хронологических рамок автор выделяет несколько этапов, отражающих эволюцию изучаемого явления. I этап: середина VIII - начало XIII вв. включает в себя процесс становления централизованного государства, сильной власти короля, параллельно с которой шло оформления ряда процедурных ритуалов, составляющих церемонию королевского посвящения и начало нерегулярной практики церемонии королевского прикосновения при Генрихе I и Филиппе I. Необходимо подчеркнуть, что данному подготовительному этапу предшествует длительная предыстория явления, уходящего историческими корнями в эпоху варварских представлений франков о сакральной природе власти своих вождей.

II этап представляет собой период правления Людовика IX с 1226 по 1270 гг. - время успеха проводимой им политики централизации и проведения комплекса реформ, территориального роста Французского королевства, его громкого выхода на международную арену. Поэтому закономерно, что правление Людовика IX - это время наивысшего подъема сакральной функции монархии, выразившегося в окончательном оформлении процедур церемонии королевского прикосновения, создании большинства текстов капетингских ordines, закреплении ряда пунктов сакральной географии Французского королевства и начала развития королевского культа.

Заключительный III этап датируется концом XIII-XV вв. - периодом завершения централизации Французского королевства, оформления сословной монархии, потрясения Столетней войны, из которой Франция вышла не только

победительницей, но и государством с еще более сильной монархией, стоящей на пороге абсолютизма. Рубеж Х1У-ХУ вв. - это также период секуляризации королевской власти, эволюции государства и правовой мысли и одновременного закрепления комплекса королевских регалий и эмблем, фиксации места и времени проведения церемоний. В рамках этапа также возникает процедура церемонии королевского въезда в Париж.

Научная новизна работы заключается прежде всего в том, что впервые в отечественной историографии представлено исследование, посвященное сакральной природе средневековой монархии посредством изучения преимущественно комплекса церемоний французского королевского двора. Совокупность церемониального и символического аспектов представленной проблемы позволяет раскрыть ее со стороны, не изученной в отечественной и крайне дискуссионной в зарубежной медиевистике, где в настоящий момент доминируют частные сюжеты в подходе к проблеме сакральности королевской власти.

Важность последнего обстоятельства объясняется невозможностью для автора настоящего исследования поставить его вне принципов отечественной науки, в которой социальный контекст политический исследований является важной методологической особенностью. Нужно признать, что в этом отношении отечественная наука существенно опередила науку зарубежную: последняя ввела социальный контекст в свои исследования только начиная с 60-х гг. XX в. Разумеется, к настоящему времени социальный подход в отечественной науке претерпел существенные изменения, когда усложнилось само понимание общества и его внутренних связей. С этой точки зрения настоящая работа является своего рода свидетельством и результатом этих перемен: автор исследует традиционный для медиевистики сюжет: власть монарха в обществе, но имеет место его новый для отечественной науки поворот - изучение сакральной природы и функции власти как особой линии

взаимоотношений с обществом и методом воздействия на него. Данный подход позволяет по-новому взглянуть на содержание социальной направленности политики средневекового государства, проблему социального поведения власти и различных социальных слоев общества, наконец, на проблему общественных иллюзий в Средневековье.

Привлечение широкого круга источников, как повсеместно изученных, так и впервые введенных в научный оборот отечественной (огётев, трактаты ХУ1-ХУШ вв., описи сокровищницы аббатства Сен-Дени) и зарубежной науки (миниатюры огсНпеБ и хроник, данные нумизматики и сфрагистики, иллюстративный материал трактатов ХУ1-ХУШ вв., описи сокровищницы аббатства Сен-Дени) обеспечивает подробную и четкую аргументацию основных положений и выводов диссертации. Широкая источниковая база позволяет провести оригинальное исследование проблемы, т.к. в отличие от подхода зарубежной науки в настоящей работе использованы источники не выборочного, а суммарного характера: как четко описывающие протокол церемоний (огётеБ), как отчасти выходящие за его пределы в содержательной части и в хронологическом отношении (трактаты ХУ1-ХУП1 вв.), так и достаточно отвлеченные в смысловом контексте от изучаемой проблемы (описи сокровищницы аббатства Сен-Дени, агиографические и политические сочинения Хинкмара Реймсского, хроники, исторические сочинения Григория Турского, Фредегара и Юлиана Толедского). Интеграция в исторический контекст работы исследований из области исторической антропологии, внимание к изобразительному ряду источников, их привлечение к историческому анализу придает ему большую глубину, определенную новизну в комплексном подходе к проблеме, продекларированную, но не задействованную в зарубежных исследованиях.

Методологическая основа диссертации заключается в первую очередь в применении признанного в исторической науке XX столетия социального

подхода к анализу политической истории, сопряженного с изучением социальной действительности, процессом эволюции общества. В настоящий момент этот ставший традиционным для отечественной науки подход претерпел значительные изменения, связанные с переоценкой политического и духовного факторов в истории человеческого, в частности, средневекового, общества. Так, понимание социальной жизни отечественной медиевистикой стало иным: последние исследования в этой области показывают, что в реальной жизни какое бы то ни было историческое явление нельзя учитывать без влияния духовного фактора.

Анализ проблемы, предпринятый в настоящей работе, подчинен принципу историзма, поэтому изучение сакральности процедур представленных церемоний включает генезис, эволюцию и некоторые завершающие стадии этого явления, а так же подразумевают метод ретроспекции в исследовании источников, по времени своего написания выходящих за хронологические рамки изучаемого периода (трактаты XVI-XVIII вв., описи сокровищницы аббатства Сен-Дени).

Становление и развитие специфики сакрального начала в церемониях, сущность данной функции французской монархии, семиотика ее регалий и эмблем потребовали от автора комплексного подхода к изучаемой проблеме, т.к. предполагают привлечение социальных и политических реалий изучаемого периода, исследование природы и процедуры явления сакральности королевской власти. Автором изучается явление одновременно социально-политической истории и духовной жизни общества, когда в исследовании сакральной природы власти монарха подразумевается реальность фактов и семантика изучаемых церемоний. Достижение этой задачи возможно только с применением комплексного подхода.

Он неразрывно связан с системным подходом к анализу изучаемой проблемы, т.к. в ходе настоящего исследования рассматривается явление

сакральности королевской власти как некая система, подчиненная определенным закономерностям, повторяющимся связям (в частности, таким как связь этапов эволюции французской монархии с изменениями в процедурах изучаемых церемоний, наличие постоянных, основополагающих ритуалов в их протоколах, повторяющийся принцип диалога с обществом в репрезентации королевской власти в ходе церемоний и т.д.)

Для фактического анализа (уточнения датировок и локализации мест происходящих событий), применялся историко-генетический метод. Анализ церемоний и выявление их процедурного сходства и внешних (социально-политических, правовых, теологических и

культурологических) взаимосвязей обусловлены применением историко-сравнительного метода.

Новое понимание исторической наукой политического и духовного (в том числе "массового сознания") факторов в историческом процессе, их неразрывность, неотделенность друг от друга обращают автора настоящего исследования и к многообразным подходам, принятыми в мировой исторической науке второй половины XX столетия. Сегодняшний день науки говорит, что материальная сторона исторического процесса существует в духовной, а духовная - в материальной, и их нельзя отделять друг от друга при анализе проблем.200

В ходе работы над источниками и научной литературой автор использовал методы интердисциплинарного характера для решения проблем ментальности и социальной психологии, разработанные направлением "социальной истории". Особенную ценность они приобрели в ходе работы над иллюстративным материалом, специфика изучения которого требует также отдельного метода его интеграции в сугубо историческую канву анализа источников и проблемы в целом. Достижения методов исторической антропологии, делающих акцент на общие онтологические закономерности в

проблеме генезиса и функционирования власти привнесли в настоящее исследование новые акценты в социальный, политический и правовой анализ проблемы.

Практическая значимость работы вытекает из конкретного исторического материала и выводов, в ней представленных. Содержание диссертации может послужить исходным материалом при изучении социально-политической истории Франции эпохи Средневековья и в первую очередь, проблем французской монархии; истории светской и духовной знати, королевского дома, двора, с его церемониалом. Ряд положений может быть включен в исследования по правовой истории, средневековой культуре и искусству. Помимо непосредственного информационного значения положения диссертации могут быть использованы при разработке лекционных и семинарских занятий, в том числе для основного курса средневековой истории и спецкурсов. Они могут быть включены в учебные пособия по истории средневекового общества и государства, программы спецкурсов и спецсеминаров по проблемам истории сословий и иных социальных групп, взаимоотношений Церкви и королевской власти и их контактов с обществом.

Апробация результатов исследования. По теме диссертации автор выступал с докладами на кафедре всеобщей истории и кафедре истории древнего мира и средних веков Ставропольского госуниверситета. Диссертация в целом обсуждена и одобрена на заседании кафедры истории древнего мира и средних веков СГУ в январе 1999 г. и рекомендована к защите. Отдельные стороны изучаемой проблемы, ее положения и выводы были изложены на заседании "Круглого стола" группы "Власть и общество" в рамках Ассоциации медиевистов и историков раннего Нового времени на тему: "Жизнь Двора (Curiae) и его образ в литературе эпохи средних веков и раннего Нового времени" (апрель 1998 г., МГУ), на научных чтениях по всеобщей истории, посвященных памяти академика С.Д.Сказкина в

Ростовском государственном университете (г.Ростов-на-Дону, 1994, 1996 гг.), на научных конференциях СГУ, а так же в публикациях статей и тезисов докладов.201

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Польская, Светлана Анатольевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотреть сакральность королевской власти во Франции середины VIII - XV вв. посредством анализа процедур церемоний и их символики в динамике этого процесса, интегрированного в социально-политическую и духовную жизнь общества - такова конечная задача настоящего исследования. Безусловно, что при этом мы сталкиваемся с крупной исторической проблемой в истории западного Средневековья, уникальной в сравнении с православными государствами Европы, тем более - восточными.

Кроме того, сакральность королевской власти, наряду с сугубо фактической, исторической стороной и религиозным обоснованием, имеет и общефилософское значение, как одно из наиболее характерных проявлений сущности средневекового общества и государства. Церемонии, представленные в настоящем исследовании, являются своего рода микрокосмом, в полной мере отражающим структуру и функционирование власти, ее самоопределение и понимание различными слоями социума. Автор приходит к заключению, что в сакрализации королевской власти необходимо различать две стороны: 1)собственно сакрализацию, рассмотренную в данном случае в церемониальном и символическом аспектах, и 2) сакральную функцию как королевскую прерогативу, так же нашедшую свою церемониальную реализацию. При этом нельзя утверждать полную тождественность названных сторон, поскольку сакральность и сакральная функция оказываются отделены друг от друга рядом параметров: во-первых, сакральная функция является вторичной, она вытекает из сакральности королевской власти. Применительно к рассматриваемым в настоящем исследовании аспектам это выглядит следующим образом: церемониальной основой сакральности является королевское посвящение, которое санкционирует сакральную функцию монарха как носителя особых этических норм, придающих ему харизматические черты. Для установления данного логического порядка институт сакральности королевской власти должен был трансформироваться в направлении от германских представлений к христианской доктрине, в отличие от которой варварская модель сакральной функции власти вождя была более самодостаточной, не нуждавшейся в посредничестве Церкви для совершения церемоний. Во-вторых, сакральная функция монарха, согласно данным настоящего исследования, не была выражена в чистом виде, за исключением церемонии королевского прикосновения, где посвященный король выступает в роли чудотворца. Но и в данном случае он не приобретает статус святого и не наделяет благодатью исцеленных. Одновременно он действует самостоятельно, без посредничества Церкви, в то время как институт сакральности королевской власти базируется именно на нем. Подобное противоречие, по мнению автора, не является достаточно глубоким: в данном случае сакральная функция выходит за рамки сакрализации лишь в той мере, в какой это допущено регламентом процедуры la touche royale, иными словами, она остается в рамках разграничения светской и духовной властей, где прерогатива остается за последней. Отсюда же проистекает третий параметр, разделяющий сакральность королевской власти с ее сакральной функцией - канонизация Церковью ряда монархов и членов королевского дома и создание культа королевской крови. Сакрализуя власть монарха, этот факт делает священной ее функцию, поскольку канонизация производится независимо от нее.

Согласно вышеизложенному теоретическому заключению, автор, на основе изложенного в основной части работы анализа источников и литературы, приходит к следующим итоговым выводам:

1. Церемониальный аспект сакральности королевской власти во Франции середины VIII-XV вв. составляют церемонии королевского посвящения, королевского прикосновения и королевского въезда в Париж. Их генезис и последующая эволюция в рамках указанных хронологических рамок развивались параллельно со стадиями формирования французского средневекового государства.

Так, церемония королевского посвящения связана с началом процесса укрепления королевской власти, с франкской государственностью, узурпацией власти Пипином Коротким у династии Меровингов. В период правления Каролингов создаются основные ритуалы церемонии - помазание и коронация, закладывается договорная основа процедуры между светской и духовной властями. Эта заслуга принадлежит архиепископу Реймсскому - Хинкмару, разработавшему основу процедуры le sacre royal, продолженные и приумноженные в ordo Фулрада и в серии ordines XIII-XIV вв. - периода централизации Французского королевства и создания сословной монархии. Капетингские ordines, созданные во время правления Людовика IX четко отражают потребности королевской власти в союзе с Церковью и светскими сеньорами посредством королевского promissio, "клятвы Королевства", ритуала пэров, возведения короля на трон. Тем же целям служат ритуалы поцелуя мира, collaudatio пэров и клира, принцип иерархичности, заложенный в основу церемонии. В ordo Карла V процедура церемонии дополняется ритуалами, выходящими за рамки непосредственного проведения церемонии, но от этого не менее значимыми для понимания трансформации представлений о функциональном предназначении монархии в обществе. Ритуалы ночного бдения и пробуждения короля отражают уже заданную капетингскими ordines тенденцию к секуляризации королевской власти.

Договорной является так же основа королевского въезда в Париж -церемонии, в которой отражена связь королевской власти с городом как ее основным союзником в ходе централизации страны. Серия клятв: короля - за стенами города в подтверждение прав и привилегий столицы, городских властей - в верности посвященному королю, монарха - епископу Парижа, в целом идентична договору церемонии королевского посвящения. Хронологически диалог города и короля возник в конце XII-XIII вв., что стало возможным вследствие завершения процесса урбанизации и коммунальной борьбы, с одной стороны, и периоду начала централизации - с другой.

Середина XIII в. ознаменована регулярной практикой церемонии королевского прикосновения, что связано с укреплением королевской власти при Людовике IX и кульминацией ее сакральности и подтверждается наличием и закреплением протоколов всех вышеуказанных церемоний в период его правления.

2. Сакральность королевской власти достигла своего апогея в XIII в., дальнейшее ее развитие было направлено в сторону десакрализации, т.е. смещения акцентов от господствующих ранее представлений о мистическом происхождении "божественной" власти короля к привнесению в них правового начала, что связано как с общим обмирщением государства и уменьшением роли духовенства в его функционировании, так и с эволюцией указанных церемоний.

В период конца XIII-XIV вв. церемония le sacre royal окончательно закрепляет и оформляет свою процедуру и составляющую ее символику. Создается комплекс королевских регалий и эмблем, фиксируется место и время проведения церемонии. Несмотря на эти достижения, форма королевского посвящения застывает и в нее, вплоть до практики последних прецедентов, не привносится никаких новых элементов. Таким образом, кульминация процедур и символики церемонии одновременно является и точкой отсчета ее стагнации.

Характерной чертой сакральности служит привнесение в процедуру церемонии светских ритуалов (вручение регалий, коронация, ритуал пэров, королевское бдение и пробуждение), оттеснивших сугубо религиозные обряды (прострация, помазание, евхаристия). В результате сложилась дуалистичная процедура le sacre royal, которая к концу рассматриваемого периода превратилась в формальный акт, еще более способствуя десакрализации церемонии и понимания королевской власти в целом.

Поскольку церемония l'entrée royale сформировалась значительно позже, в период десакрализации королевского посвящения, то ее процедура в полной мере отражает данную тенденцию. Она выражена, в первую очередь, в повышении роли светского элемента, сугубо городской среды с встречающей стороны и светской знати в составе королевского кортежа. Духовенство, однако, не отходит на второй план в полной мере: оно приобретает отдельную ритуальную "нишу" в виде процедуры клятвы короля перед собором и последующей мессы. Тем не менее, в целом в церемонии въезда сакральное начало затушевано и таким образом представлено в городской среде. Общеизвестно, что город являлся носителем мирской культуры и, следовательно, понимал королевскую власть в первую очередь как гарант своих прав и привилегий, т.е. со светских (правовых) позиций. Поэтому церемония l'entrée royale при сохранении сакрального фона символики королевских регалий и эмблем, отражает светское толкование монархии. Несмотря на появление в процедуре церемонии новой королевской эмблемы -процессионного балдахина, его священная символика уступает место десакрализации. Поэтому церемония королевского въезда в Париж пережила относительно короткий период становления и стагнирует вместе с le sacre royal, изживая собственно христианские мотивы, замененные в конце XV-XVI вв. на античные сюжеты Ренессанса. Подобного рода "деградация" была наиболее ярким выражением эволюции изучаемых церемоний.

Менее всего она коснулась внешней, символической и процедурной сторон церемонии королевского прикосновения, но, несмотря на тот факт, что в ней сакральность королевской власти достигает кульминации, совпадая с сакральной функцией монархии, реализованной посредством церемонии, она так же превращается в формальную, застывшую обязанность французских монархов, и мистическая сакральная значимость la touche royale выхолащивается. Таким образом, это дает автору возможность прийти к выводу о неравномерности уровня сакральности в трех представленных церемониях, где исходная позиция остается за королевским прикосновением, а последующее место занимают церемонии королевского прикосновения и королевского въезда, каждая в своем русле "проявляющая" сакральную функцию королевской власти.

3. Сакральность королевской власти носила ограниченный характер, что прослеживается на ряде факторов. Приведенное автором исследование договорной основы церемоний королевского посвящения и королевского въезда в Париж позволяет сделать вывод о невозможности для французских монархов приобрести статус rex-sacerdos по примеру византийских базилевсов, поскольку особая позиция Святого Престола в этом вопросе, опиравшаяся на христианскую доктрину разделения властей (теория "двух мечей") была непреодолимым препятствием для реализации этого статуса. Дуалистичность светских и религиозных ритуалов церемонии le sacre royal так же ограничивает сакральные притязания монархии, хотя она в полной мере отражает весь комплекс сложностей в отношениях между королевской властью и Святым Престолом. Присутствие в церемониях ритуалов и атрибутов, тождественных обрядам, совершаемым над священнослужителями, стало основой для несоответствия в понимании сакральных основ королевской власти Церковью и монархией вкупе с ее светскими подданными. Такие ритуалы, как евхаристия короля двумя облатками, прострация, вручение кольца, расположение мантии на фигуре монарха, ее цветовое решение, использование балдахина и сакральный смысл регалий, наложение рук на больных и целительная формула, позволяют прийти к данному выводу.

Кроме того, необходимо отметить трансформацию понимания сакральности в массе подданных, где она приобрела гораздо большую значимость , чем в глазах Церкви, - то явление, которое М.Блок характеризует как "массовое суеверие". Тем не менее, это не привело монархию к конечной цели - получению священнических полномочий благодати, совершения таинств и пр. Церемония королевского прикосновения, несмотря на внешнюю тождественность подобной практики у святых, не приобрела значения imitatio Christi, и целительная сила французских монархов осталась в рамках католических догм, хотя факт ее практики остается основным противоречием между сакральностью королевской власти и реальным применением сакральной функции, к выводу о котором приходит автор.

4. В процессе своей эволюции сакральность королевской власти выходит за рамки рассматриваемых церемоний. Это подтверждается созданием сакральной мифологии (легендами о Святом Сосуде, о королевских лилиях, о священной силе короны Людовика Святого и меча Карла Великого), культом королевских святых - покровителей короны и королевства (святых Дени, Реми и Маркуля) и канонизацией членов королевского дома по статусу sancti (Хлодвига, Карла Великого, Людовика IX). Так же создается сакральная география Французского королевства, совпадающая в ряде пунктов с церемониями королевского посвящения и королевского прикосновения (Реймс, аббатства Сен-Реми и Сен-Дени как хранилище королевских регалий, Сен-Реми в Шампани, обитель у подножия Монжуа, Корбиньи, Фим, Кутанс), с королевским культом (аббатство Сен-Дени как королевская усыпальница, места хранения мощей королей-святых).

5. Рассматриваемые церемонии являлись объектом политических интересов королевской власти, светской и духовной знати, городских кругов, т.е. всех задействованных в них социальных слоев. Поэтому практика церемоний сопряжена с политической конъюнктурой, сложившейся к моменту проведения каждой из них. По отношению к церемонии le sacre royal это выражено во внединастических прецедентах X-XI вв., что заставило королевскую власть ввести в наследственное право статус rex designates с повторной церемонией посвящения впоследствии. По мере укрепления государства необходимость в этом отпала, и престолонаследие отделилось от совершаемой церемонии, поскольку стало опираться прежде всего на правовые, нежели сакральные основы. Это так же подтверждает вывод автора о тенденции к десакрализации церемоний и монархии. Королевский въезд в Париж дополняет его: в практике данной церемонии наличествует не только встреча английских монархов в период Столетней войны, но и манифестации и прочие формы публичного протеста жителей столицы с целью извлечения собственных выгод. Несмотря на отсутствие фактов срыва изучаемых церемоний (за исключением задержанного обстоятельствами Столетней войны посвящения Карла VII), их практика не является безупречной. Учитывая этот факт, мы можем констатировать пассивную роль церемоний в закреплении династических принципов правления и эволюции внутри- и внешнеполитического положения Франции (развитие государственных институтов, места и роли монархии в обществе, отношения монархии и Церкви, катаклизмы Столетней войны и т.д.). Напротив, они сами являлись составной частью этих процессов и следовали за ними.

6. Семантика церемоний не только подтверждает дуалистичный, ограниченный и двойственный характер сакральности, но и влияет на трансформацию этического идеала христианнейшего короля. Сочетание меча и короны - светских по сути регалий - выдвигает на первый план понимание монарха как ревнителя веры и защитника подданных, что проистекает и из пунктов "клятвы Королевства". "Рука Правосудия" придает ему одновременно право справедливого судьи и государственного деятеля, право, значимость которого неуклонно росла параллельно с укреплением государства сословной монархии, оттесняя роль короля-воина на второй план.

В целом сакральность королевской власти во Франции в ее церемониальном и символическом аспектах отражает всю сложность и неоднозначность понимания природы власти в средневековом обществе, уровень требований, предъявляемых монархии различными социальными слоями и ее ответную реакцию на них. Сопровождающие французскую монархию на протяжении всей истории ее существования, церемонии в полной мере являются не только формой ее репрезентации но и одной из основ структуры и функционирования королевской власти. s ¡ f . : / y

-• 'Y

375

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Польская, Светлана Анатольевна, 1999 год

Литература

76. Алаев Л.Б. В поисках новой методологии. К обсуждению "Методологического материала"//Восток.1995.№5. - 136-138 сс.

77. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. Пер. с фр. Ронина В.К. Общая редакция Оболенской C.B. Послесловие Гуревича А .Я.- М., Издательская группа "Прогресс" - "Прогресс-Академия";1992.-528 с.

78. Баткин Л.М. О "безднах экзегетики"//Одиссей. Человек в истории. 1995. -М.,"Наука";1995. - 75-78 сс.

79. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры.-СПб., "Мифрил";1995. - XXVIII+244 с.

80. Бессмертный Ю.Л. Жизнь и смерть в средние века. Очерки демографической истории Франции. -М., "Наука";1991. - 240 с.

81. Бессмертный Ю.Л. Некоторые соображения об изучении феномена власти и о концепциях постмодернизма и микроистории/УОдиссей. Человек в истории. 1996. -M., "Coda"; 1996. - 5-19 сс.

82. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. Пер. с фр. Лысенко Е.М. Прим. и статья Гуревича А.Я. Изд. 2-е, доп. -М., "Наука";1986. -256 с.

83. Блок М. Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. Пер. с фр. В.А.Мильчиной. Предисловие Ж.Ле Гоффа. Научн. ред. и поел. А.Я.Гуревича. -М., "Школа "Языки русской культуры"; 1998. - 712 с.

84. Бойцов М.А. Германский император XIV в.: инструменты реализации власти. - Власть и политическая культура в средневековой Европе. Сб. статей. -М.,"Наука"; 1992. ч.1. -106-114 сс.

85. Бойцов М.А. Ритуал императорских похорон в Германии конца XV в.//Средние века. Вып.58. -М., "Наука"; 1995. - 149-155 сс.

86. Бойцов М.А. Скромное обаяние власти. (К облику германских государей XIV-XV вв.)//Одиссей. Человек в истории.1995. -М.,"Наука"; 1995. -37-66 сс.

87. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. - Вебер М. Избранные произведения. - М.,"Наука"; 1989. - 44-291 с.

88. Визгин В.П. Постструктуралистская методология истории: достижения и пределы/Юдиссей. Человек в истории.1996. -M., "Coda";1996. -39-69 сс.

89. Вильчек В.М. Прощание с Марксом: (Алгоритмы истории). -М.Д993.

90. Гусарова Т.П. Святая венгерская корона: теория и практика в XVI-XVII вв.// Средние века. Вып.58. -М., "Наука"; 1995. - 163-170 сс.

91. Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа "Анналов". - М., "Наука"; 1993. - 328 с.

92. Гуревич А.Я. Марк Блок и "Апология истории". - Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. Пер. с фр. Лысенко Е.М. Изд. 2-е, доп. -М., "Наука";1986. - 232-247 сс.

93. Гуревич А.Я. Марк Блок и историческая антропология. Послесловие. - Блок М. Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверъхестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. Пер. с фр. В.А.Мильчиной. Предисловие Ж.Ле Гоффа. Научн. ред. и поел. А.Я.Гуревича. -М., "Школа "Языки русской культуры"; 1998. - 667-678 сс.

94. Гуревич А.Я. Нескромное обаяние власти/Юдиссей. Человек в истории. 1995. -М.,"Наука";1995. - 67-75 сс.

95. Дмитриева О.В. Сотворение божества: сакрализация культа Елизаветы I Тюдор// Средние века. Вып.58.-М., "Наука"; 1995. - 155-163 сс.

96. Дюркгейм Э. Метод социологии. -СПб.,1899. - 457 с.

97. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. -Пг.,1912. -

148 с.

98. Жук С.И. Макс Вебер и социальная история//Вопросы истории. 1992. №2-3. - 172-177 сс.

99. История Европы. Т.2. Средневековая Европа. Отв. ред. Е.В.Гутнова, З.В.Удальцова.М., "Наука"; 1992. - 808 с.

100. История Франции. Отв.ред. А.З.Манфред. T.l. -М., "Наука";1972. -

357 с.

101. Каганович Б.С. П.М.Бицилли и его книга "Элементы средневековой культуры"// Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры,- СПб., "Мифрил";1995. - УП-ХХУШ сс.

102. Каплан А.Б. Психологическая характеристика различных типов абсолютных монархов (историко-биографический аспект) // Средние века. Вып.58. -М., "Наука"; 1995. - 171-172 сс.

103. Карсавин Л.П. Символизм мышления и идея миропорядка в средние века (ХП-ХШ вв.)//Научный исторический журнал.-СПб.,1913. №2. -10-28сс.

104. Корсунский А.Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. -М., Издательство МГУ. 1963. - 186 с.

105. Лебек С. Происхождение франков. У-1Х века. Пер. с фр.Павлова В.А. - Новая история средневековой Франции. Т.1. -М., "Скарабей"; 1993. - 352 с.

106. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. Пер. с фр. Общая редакция Бессмертного Ю.Л. Послесловие Гуревича А.Я. -М., Издательская группа "Прогресс", "Прогресс-Академия"; 1992. - 376 с.

107. Ле Гофф Ж. Предисловие. - Блок М. Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. Пер. с фр. В.А.Мильчиной. Предисловие Ж.Ле Гоффа. Научн. ред. и поел. А.Я.Гуревича. -М., "Школа "Языки русской культуры"; 1998. - 11-57 сс.

108. Лучицкая С.И. Э.Канторович. Два тела короля. Очеррк политической теологии Средневековья. - История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. Реф. сб. -М., Изд-во Российского гуманитарного университета"; 1996. - 142-154 сс.

109. Малинин Ю.П. "Королевская троица" во Франции XIV-XV вв.//Одиссей. Человек в истории. 1995. -М.,"Наука";1995. - 20-36 сс.

110. Мошонкина E.H. Символика королевской власти в средневековой Франции. Обзор. - История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. Реф. сб. -М., Изд-во Российского гуманитарного университета"; 1996. - 155-163 сс.

111. Муратова K.M. Мастера французской готики XII-XIII веков. Проблемы теории и практики художественного творчества. - М., "Искусство"; 1988. - 250+XCV с.

112. Оболенский С.С. Жанна-Божья Дева. -Париж; "YMCA-PRESS";1988. - 505 с.

ИЗ. Польская С.А. Влияние церемонии коронации на сакральные функции королевской власти в средневековой Франции// Вестник Ставропольского государственного педагогического университета. Вып. 1.Социально-гуманитарные науки. -Ставрополь; 1988. - 56-62 сс.

114. Польская С.А., Краснова И.А. Западноевропейская средневековая цивилизация..История мировых цивилизаций. - Ставрополь, Издательство СГУ; 1996. - 56-74 сс.

115. Польская С.А.Проблема сакрализации королевской власти во Франции в зарубежной историографии//Актуальные проблемы историографии и методологии истории,- Ставрополь, Издательство СГУ; 1998. - 41-56 сс.

116. Польская С.А. Сакрализация личности короля в эволюции ритуалов французского средневекового двора//Вторые научные чтения по всеобщей истории, посвященные памяти академика С.Д.Сказкина. 22-23 сентября 1994 г. - Ростов-на-Дону, Издательство РГУ; 1998. - 44-47 сс.

117. Тейс JI. Наследие Каролингов. IX-X века. Пер. с фр. Чесноковой Т.А. - Новая история средневековой Франции. Т.2. -М., "Скарабей"; 1993. -271 с.

118. Тьерри О. Избранные сочинения. -М., "Наука"; 1937. -107с.

119. Фрезэр Дж.Дж. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. Пер. с англ. 2-е изд. -М., "Политиздат"; 1986. - 703 с.

120. Хачатурян H.A. Возникновение Генеральных Штатов во Франции. -М., Издательство МГУ; 1976. - 256 с.

121. Хачатурян H.A. Достижения, потери и перспективы отечественнй медиевистики (по материалам направления политической истории западноевропейского среднеыековья)//Бюллетень Всероссийской Ассоциации медиевистов и историков раннего Нового времени. -М., ВАМИРВН;1993.№6. -5-10 сс.

122. Хачатурян H.A. Современная историография о проблеме королевской власти в средневековом обществе// Средние века. Вып.58.-М., "Наука"; 1995. - 144-149 сс.

123. Хачатурян H.A. Сословная монархия во Франции XIII-XV вв. -М., "Высшая школа"; 1989. - 272 с.

124. Хейзинга Й. Осень Средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV-XV веках во Франции и Нидерландах. Пер. с голл. Сильвестрова Д.В. Статья Михайлова A.B. Комментарии Харитоновича Д.Э. Отв. ред. Аверинцев С.С. -М., "Наука"; 1988. - 540 с.

125. Шишкин В.В. Эволюция французского королевского двора в конце XVI - первой трети XVII в.//Средние века.Вып.59. -М.,"Наука"; 1997. - 137-155 сс.

126. Эксле О.Г. Немцы не в ладу с современностью. "Император Фридрих II" Эрнеста Канторовича в политической полемике времен Веймарской республики/Юдиссей. Человек в истории. 1996. -M., "Coda"; 1996. - 213-235 сс.

127. Эльфонд И.Я. Учение о "божественном праве" государей во французской доктрине абсолютизма второй половины XIV века// Средние века. Вып.58.-М., "Наука"; 1995. - 172-178 сс.

128. Andrieu M. Le sacre épiscopal d'après Hincmar de Reims//Revue d'Histoire Ecclésiastique. 1953.№48. - 23-73 pp.

129. Aubert M. La cahtedral de Charties. -Autraud;1957. - 87 p.

130. Autrand Fr. Naissance d'un Grand Corps de l'État: Les gens du Parlement de Paris. 1345-1454. -Paris;1981. - 459 p.

131. Autrand Fr. Pouvoir et société en France (XIV-XV siècles). -Paris; 1974. -

256 p.

132. Bailey Y. Exemple aristocratique et mode funéraire dans la Gaule mérovingienne//Annales ESC, janvier-février1986. A-41, №1. - 345-869 pp.

133. Baix F. Les sourges liturgiques de la Vita Remigii de Hincmar//Miscellanca histórica in honorem A. de Meyer. T.l. -Louvain;1946. - 186228 pp.

134. Bak J.M. Coronation Studies - Past, Present, and Future//Coronations. Medieval and Early Modern Monarchic Ritual. Ed. Bak J.M. -Toronto; 1990. - 1-14pp.

135. Bak J.M. Medieval Symbology of the State: Persy E. Schramm's contribution//Viator. -Berkeley; 1973.№4. - 33-65 pp.

л

136. Barbey J. Etre roi. Le roi et son gouvernement en France de Clovis k Louis XVI. -Paris; 1992. - 537 p.

137. Barlow F. The King's Evil//EHR.1980. Vol.95. №374. - 2-27 pp.

138. Batany J. Des "trois fonctions" aux "trois états'7/Annales. ESC, mai-juin 1963. №3.- 933-938 pp.

139. Bauchy J.-H. Orleans et les sacre des Capétien (Chroniques de 987 à 1022). -Tours; 1987. - 230,1 pp.

140. Bautier R.-H. Aux origines du royaume de Province. De la sédition avortée de Boso à la royauté légitimé de Louise//Province historique. 1973.№23. -41-68 pp.

141. Bautier R.-H. Sacres et couronnements sous les Carolingiens et les premiers Capétiens//Anniire-Bulletin de SHF.1987. -Paris;1989. - 7-20 pp.

142. Beaune C. Le miroire du pouvoir. -Paris;1989. - 190 p.

143. Beaune C. Naissance de France. -Paris;1985. - 431 p.

144. Bell D.M. L'idéal étique de la Royauté en France au Moyen Âge. -Geneve;1962. - 199 p.

145. Biographie universelle, ancienne et moderne ou histoire, par ordre alphabétique, de la vie publique et privée de tous hommes qui se sont fait remarquer par leurs écrits, leurs actions, leurs talents, leurs vertus ou leurs crimes, T. 12. -Paris;1814. - 1.412 p.

146. Biographie universelle, ancienne et moderne ou histoire, par ordre alphabétique, de la vie publique et privée de tous hommes qui se sont fait remarquer par leurs écrits, leurs actions, leurs talents, leurs vertus ou leurs crimes, T. 17. -Paris;1816. - 1.118 p.

147. Blanchet A. Manuel de numismatique française. Vol.3. Médalles, jetons, méreaux. -Paris; 1930.

148. Blanchet A. Médalles et jetons du sacre des rois de France//Études de numismatique. 1892. №1. - 191-220 pp.

150. Bloch M. Les rois-thaumaturges. Étude sur le caractere surnaturel attribué à la puissance royale particulièrement en France et en Angleterre. Publications de la Faculté des Lettres de l'Université de Strasbourg. -Strasbourg; 1924. №19.

151. Bloch M. Les rois-thaumaturges. Étude sur le caractere surnaturel attribué à la puissance royale particulièrement en France et en Angleterre. -Paris; 1961. - 542

P-

152. Bloch M. Les rois-thaumaturges. Étude sur le caractère surnaturel attribué a la puissance royale particulièrement en France et en Angleterre. Éd. Le Goff J. -Paris;1983. - XXVIII+548 p.

153. Block M. La France sous les derniers Capetiens 1223-1328. 2-éd. -Paris;1964. - 129 p.

154. Block M. The royal touch: sacred monarchy and scrofula in England and France. Trans, by Anderson J. -Montreal; 1973. - 542 p.

155. Bonne J.-Cl. Rituel de la couleurs//Image et signification. Rencontres de l'École du Louvre. -Paris;1983. - 129 f.

156. Bonne J.-Cl. The Manuscript of the Ordo 1250 and Its Illustrations// Coronations. Medieval and Early Modern Monarchic Ritual. Ed. Bak J.M. -Toronto; 1990. - 72-87 pp.

157. Boudet J. L'histoire de la France par l'image. T.l. Des origines a Louis XIII. -Paris; 1982. - 167 p.

158. Bouman C.A. Sacring and Crowning: The Development of the Latin Ritual for the Anointhing of Kings and the Coronation of an Emperor before the Eleventh Century. -Groningen-Djakarta;1957. - 198 p.

159. Bouquet R. Historiens de la Gaule et de la France. T.10. -Paris;1983. -

680 p.

160. Boureau A. Les cérémonies royal françaises entre perfomance juridique et

competence liturgique//Annales ESC, novembre-décembre 1991.№6. - 1.253-1.264 pp.

161. Boureau A. Le simple corps du roi: l'impossible sacralité des souveraines françaises, XV-XVII siècles. -Paris;1988. - 155,2 p.

162. Boureau A. Ritualité politique et modernité monarchiqueWL'État ou roi. Les foundations de la modernité monarchique en France (XlV-e - XVII- siècles). Textes réunis par N.Bulst, R.Descimon, A.Guérreau. Table ronde du 25 mai 1991

organisée par N.Bulst et R.Descimon a l'École Normale Supérieure. -Paris; 1996. - 925 pp.

163. Bouareau A. Saint-Louis//Histoire des saintes et de la sainteté chrétienne. T.VI. Au temps du renauveau évangélique (1054-1274). Éd. Vauchy A. -Paris;1986. - 196-205 pp.

164. Boureau A. Un obstacle à la sacralité royale en Occident. Le principe hiérarchique//La royauté sacrée dans le Monde chrétien: Collection de Royaumont, mars 1989. Sous dir. de Boureau A., Ingerflom C.S. -Paris; 1992. - 29-37 pp.

165. Braun Stumm G. von. L'origine de la fleur de lys rois de France du point de vue numismatique//Revue numismatique. T. 13. -1951. - 43-58 pp.

166. Brown E.A.R. "Franks, Burgundians and Aquitanias" and the Royal coronation cerremony in France//Transactions of the American Philosophical Society. Vol.82.Part.7. -Berkeley; 1992. - 139 p.

167. Brüchl C.R. Fränkischer Krönungsbrauch/ZHistorische Zeitschift. 1962. CXCIV. - 262-326 ss.

A

168. Bryant L.M. Le cérémonie de l'entrée à Paris au Moyen Age//Annales ESC, mai-juin. 1988.№3. - 513-542 pp.

169. Bryant L.M. The King and the City in the Parisian Royal Entry Ceremonie. Politocs, Ritual and Art in the Renaissance. -Geneve;1986. - 386 p.

170. Bur M. Reims, ville des sacres//Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims; 1975. - 38-47 pp.

171.Cabanés A.D. Les morte mystérieuses de l'Histoire. Rois, reines et princes françaises de Charlemagne à Louis XIII. T.l. -S/p;S/d. - 437 p.

172. Calmette J. Charles V. -Paris;1945. - 363 p.

A

173. Caron M.-Th. La société en France a la fin du Moyen Age. -Paris;1977. -

159 p.

174. Chéruel P.A. Dictionnaire historique des institutions, moeurs et coutumes de la France. 5-éd. Vol.l. -Paris; 1874. - LXXVI-564 pp.

175. Chéruel P.A. Dictionnaire historique des institutions, moeurs et coutumes de la France. 5-éd. Vol.2. -Paris;1880. - 565-1/277 pp.

176. Clausel de Coussergues J.-Cl. Du sacre des rois de France, et des rapports de cette auguste cérémonies avec la constitution de l'état aux differens âges de la monarchie. -Paris; 1825. - 485 p.

/VA

177. Contamine Ph. Guerre, état et la société a la fin du Moyen Age. Etudes sur des rois de France 1337-1494. -Paris;1972. - XXXVII-757 pp.

A _

178. Contamine Ph. L noblesse au Moyen Age. Xl-e - XV-e siècle. Essai à la mémoire de Robert Boutriche. Réunis par Ph.Contamine. -Paris;1976. - 340 p.

179. Contamine Ph. L'oriflamme de Saint-Denis aux XIV et XV siècles//Annales de l'Est.l973.T.25.

180. David M. La souveraineté et les limites juridiques du pouvoir monarchique du IX-e au XV-e siècle//Annales de la Faculté du Droit et des Sciences Politiques de Strasbourg. -Paris; 1954.№1.

181. David M. Le sérment du sacre du XI -e au XV-e siècle. //Moyen Âge latin. Études. Textes. Chronique. Bibliographie. Jan.-Mars,1950. T.6. №1. 5-272 pp.

182. Des Mallais P. Le sacre des rois de France. -Paris; 1927.

183. Desportes P. Le frait du sacre a Reims aux XIII et XIV siècles// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims; 1975. - 146-156 pp.

184. Desportes P. Reims et Rémois aux XIII et XIV siècles.T.l. -Lille;1979. -

539 p.

185. Desportes P. Reims et Rémois aux XIII et XIV siècles.T.2. -Lille;1979. -540- 1.083 pp.

186. Dévissé J. Essai sur l'histoire d'une expression qui a fait fortune:

a

Consilium et auxilium aux IX siècle//Le Moyen Age.l968.№6. -171-198 pp.

187. Dévissé J. Hincmar, archevêque de Reims. 845-882. T.l. -Genève;1976.

- 564 p.

188. Dévissé J. Hincmar, archevêque de Reims. 845-882. T.2. -Genève;1976.

- 565 -1.137 pp.

189. Dévissé J. Hincmar, archevêque de Reims. 845-882. T.3. -Genève;1976.

- 1.137-1.585 pp.

190. Dévissé J. Le sacre et le pouvoir avant les Carolingiens, l'héritage wisigothique// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims;1975. - 27-37 pp.

191. Dubusson D. Le roi indo-européen et la synthèse des trois fonctions//Annales ESC,mai-juinl978. №3. - 21-34pp.

192. Duby G. Des sociétés médiévales. -Paris; 1971. - 386 p.

193. Duby G. Les trois ordres ou l'imaginaire du féodalisme. -Paris;1978. -

469 p.

194. Duby G., Mandrou R. Histoire de civilisation française. Moyen âge, XV siècle. -Paris; 1958. -753 p.

195. Dumézil G. L'idéologie tripartite des Indo-Européens. -Bruxelles;1958. -

154 p.

196. Dumézil G. Mitra-Varuna: essai sur les deux réprésentations indoeuropéennes de la souverainete. -Paris;1988. - 189 p.

197. Dumézil G. From Myth to Fiction. -Chicago; 1973. - 207 p.

198. Enright MJ. Iona, Tara and Soisson: The Origin of the Royal Anointing Ritual. -Berlin-New-York; 1985. - 198,10 p.

199. Erland-Brandenbourg A. Le roi est mort, étude sur les funérailles, les sepultures et les tombeaux des rois de France jusqu'à la fin du XIII siècle. -Paris;1975.

200. Evig E. Die Merowinger und das Franrenreich. -Stuttgart-Berlin; 1988.

201. Favier J. De l'or et des épices: Naissançe de l'homme d'affaires au Moyen Âge. -Paris;1987. - 481 p.

202. Favier J. Les contribuables parisiens k la fin de la guerre de Cent Ans, -Geneve;1970. - 26-34 pp.

203. Favier J. Paris, place d'affaires au XV siècle//Annales ESC, septembre-octobre 1973. №5. -1.245-1.279 pp.

204. Ferey J. Saint-Denis. Le trésor de I'abbaye//Musees et Monuments historiques. Octobre. 1979.№ 104. - 66-77 pp.

205. Folz R. Le couronnement imperial de Charlemagne (Trente journées qui ont fait la France). -Paris;1964. - 328 p.

206. Folz R. L'idée l'Empire en Occident du V au XV siècles. -Paris;1963.

207. Gaborit-Chopin D. Histoire de Trésor. - Le Trésor de Saint-Denis. 1 Vol. Inventaire de 1634. Éd. Montesquiou-Fesensac B. de., Gaborit-Chopin D. -Paris;1973. -3-59 pp.

208. Gaborit-Chopin D. Le Trésor de Saint-Denis. Éd. Gaborit-Chopin D., Laffite M.-P., Prache A. et al. - Dijon; 1992. - 94 p.

209. Gaborit-Chopin D. Les couronnes du sacre des rois et des reines au trésor de Saint-Denis//Bulletin monumentale. T.133 (II). -Paris; 1975. - 165-174.

210. Gautier L. La chevalerie. 3-éd. -Paris;1895. - 850 p.

211. Giesey R.E. Ernst Kantorowicz: schrolarly triumphs and Academic Travails in Weimar Germany and United States//Leo Baek Institute Year Book. 1985. №30. - 191-202 pp.

212. Giesey R.E. Inaugural Aspects of French Royal Ceremonials// Coronations. Medieval and Early Modern Monarchic Ritual. Ed. Bak J.M. -Toronto; 1990. - 35-45 pp.

213. Giesey R.E. Le roi ne meurt jamais. Les obseque royales dans la France de la Renaissance. -Paris; 1984.

214. Giesey R.E. Modeies de pouvoir dans les rites royaux en France//Annales ESC, mai-juin 1986.№3. - 579-590 pp.

215. Giesey R.E. The Juristic Basis of the Dynastic Right to the French Throne//Transaction of the American Philosophical Society. Vol.51. Part 5. -Philadelphia; 1961. - 3-44 pp.

216. Giesey R.E. Royal Funeral Ceremony in Renaissance France//Traveaux de l'Humanisme et Renaissance. №37. -Genève; 1960. - 236 p.

217. Gorsky K. Le Roi-Saint, un problème d'idéologie féodalite//Annales ESC, mars-avil 1969. №2. - 370-376 pp.

218. Guennée B. L'Occident aux XlV-e et XV-e siècles: Les États. -Paris;1971. -339 p.

219. Guennée B., Lehoux Fr. Préface//Les entrées royales françaises de 1328 a 1515. -Paris; 1968. - 11-24 pp.

220. Guéry A. Le roi est Dieu. Le roi et DieuWL'État ou roi. Les foundations de la modernité monarchique en France (XlV-e - XVII- siècles). Textes réunis par N.Bulst, R.Descimon, A.Guérreau. Table ronde du 25 mai 1991 organisée par N.Bulst et R.Descimon à l'École Normale Supérieure. -Paris;1996. - 27-47 pp.

221. Halphen L. Charlemagne et l'émpire Carolingien. -Paris; 1947. - 487 p.

222. Hanley S. L'ideologie constitutionelle en France: le Lit de Justice//Annales ESC, mars-avril 1984.№2. - 32-63 pp.

223. Hanley S. The Lit de Justice of the Kings of France: Constitutional Ideology in Ceremonial, Legend and Discourse. -Princeton; 1983.

224. Hedeman A.D. Copies in context: The Coronation of Charles V in His "Grandes Chroniques de France"// Coronations. Medieval and Early Modern Monarchic Ritual. Ed. Bäk J.M. -Toronto; 1990. - 72-87 pp.

225. Hedeman A.D. The royal image: Illustrations of the Grandes chroniques de France. 1274-1422. -Berkeley; 1991. - XXIV-338 pp.

226. Heusch L. de. Introduction h une ritologi générale//L'Unite de l'homme: Pour une antropologie fondamentale. Éd. Motin E., Piatelli-Parlamarini M. -Paris;1974.

227. Heusch L. de. Le pouvoir et le sacré//Annales du Centre d'études des religion. -Bruxelles. L'Universite Libre de Bruxelles. L'Institute de sociologie. 1962. №1. - 15-42 pp.

228. Hingle W. The portal of the Saints of Reines cathedral, a stady in medieval iconography. -New-York;1965.

229. Histoire de la France rurale, sous la dir. de Duby G., Wallon A. T.l. -Paris;1975.- 643 p.

230. Histoire de la France rurale, sous la dir. de Duby G., Wallon A. T.2. -Paris;1975. -718 p.

231. Histoire de la France rurale, sous la dir. de Duby G., Wallon A. T.3. -Paris;1976. - 563 p

232. Histoire de la France rurale, sous la dir. de Duby G., Wallon A. T.4. -Paris;1976. - 642 p.

233. Histoire de la France urbaine, sous dir. de Duby G. T.l. -Paris; 1980. -

247 p.

234. Histoire de la France urbaine, sous dir. de Duby G. T.2. -Paris;1981. -

462 p.

235. Histoire de la France urbaine, sous dir. de Duby G. T.3. -Paris;1982. -

326 p.

236. Histoire de la France urbaine, sous dir. de Duby G. T.4. -Paris; 1983. -

537 p.

237. Histoire de la France urbaine, sous dir. de Duby G. T.5. -Paris; 1985. -

328p.

/V r

238. Histoire des institutions françaises au Moyen Age. Ed. Lot F., Fawtier C. T.l. Institutions seigneuriales. -Paris;1957. - 439 p.

239. Histoire des institutions françaises au Moyen Age. Ed. Lot F., Fawtier C. T.2. Institutions royales. -Paris;1958. - 623 p.

240. Histoire des institutions françaises au Moyen Âge. Éd. Lot F., Fawtier C. T.3. Institutions ecclésiastiques. -Paris;1962. - 502 p.

241. Huon A. Le thème du Prince dans les Entrées parisiennes au XVI siècle. -Les fêtes de la Renaissance. Éd. Jacquot J. T.l. -Paris;1956. - 9-20 pp.

242. Jackson R.A. De l'influence byzantin sur les sacres des rois de France//Byzantion. 1981 .№5. - 201-210 pp.

243. Jackson R.A. Les manuscrits des ordines de couronnement de la

A

bibliothèque de Charles V, roi de France//Le Moyen Age.l976.№5. - 67-88 pp.

244. Jackson R.A. Les "ordines" de couronnements royaux au Moyen Âge// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims; 1975. - 63-74 pp.

245. Jackson R.A. Peers of France and Princes of the Blood//FHS.1971.№7. -27-46 pp.

246. Jackson R.A. The Sleeping King//Bibliothèque d'Humismatisme et Renaissance. 1969.№31. - 521-551 pp.

247. Jackson R.A. Vivat Rex! Histoire des sacres et couronnemets en France. Trad, par Arav M. -Paris; 1985. - 230 p.

248. Jackson R.A. Who wrote Hincmar's ordines?//Viator. -Berkeley; 1994. Vol.25. - 31-52 pp.

249. Jacquot J. Joueuse et Triomphante Entrée. - Les fêtes de la Renaissance. Éd. Jacquot J. T.l. -Paris; 1956. - 5-8 pp.

250. Kantorowicz E.H. Laudes Regiae: A Study in Liturgical Acclamations and Medieval Ruler Worship. Trans, for Bursofzer M.F.//University of California Publication in History. -Berkeley-Los-Angelos;1946.№33. - 244 p.

251. Kantorowicz E.H. Les Doubles Corps du roi: Essai sur la théologie politique au Moyen Âge. -Paris;1989. - 638 p.

252. Kantorowicz E.H. The "King's Advent" and the Enigmatic Panels in the Doors of Santa Sabina//Art Bulletin. 1944. Vol.26.№2. - 207-231 pp.

253. Kantorowicz E.H. The King's two bodies. A study in medieval political theology. -Princeton; 1957. - 568 p.

254. Kelley D.R. Foundations of Modern Historical Scholaship: Language, Law and History in French Renaissance France. - New York;1970. - 486 p.

255. Kleinclausz A. L'Empire carolingien, ses origines et ses transformations/ZRevue Bourguignonne de l'Enseignement Supérieur, 12. - Dijon-Paris; 1902.№№2,3,4.

256. Konigson E. La cité du prince: premiers entrée de Charles VIII (14841486). -Les fetes de la Renaissance. Éd. Jacquot J. T.3. -Paris;1975. - 55-60 pp.

257. Krynen J. Idéal de prince et pouvoire royal en France à la fin de Moyen Âge (1380-1440). Études de la littérature politique du temps. Av.-prop. de Guenée B. -Paris; 1981. -341 p.

258. La France des abbayes. Introd. de Madaule J. Texte de Taralon J. -Paris; 1978. -270 p.

259. Larousse P. Grand Dictionnaire universel du XIX siecle: "D". -Paris; S/d.

260. Latereille A., Palanque J., Delaruelle E. Histoire du catholicisme en France. T.l. -Paris; 1963.

261. Latereille A., Palanque J., Delaruelle E. Histoire du catholicisme en France. T.2. -Paris; 1963.

262. Law J. Fleur de lys. Kings and Queens of France. -New York;1976. - 256

P-

263. Leach E. Culture and Communication: the logic by which Symbols are Connected. An introduction to the Use of Structuralist Analysis in Social Antropology. -Cambridge; 1976. - 105 p.

264. Leach E. Ritualisation in man in relation to conseptual and social development/ZPhilosophical Transactions of the Royal Society of London. Series "B": Biological Sciences.№772. Vol.251. - 403-408 pp.

265. Leach E. Structuralist interpretations of Biblical myth. -Cambridge; 1983. - VII-132 pp.

266. Lear F.S. The Publique Law of the Visigothic Code//Speculum. Ajournai of Medieval Studies. - Massachusets;1951. Vol.26. №1. -15-23 pp.

267. Leber M. Des cérémonies du sacre ou recherches histotiques et critiques sur les moeurs, les coutumes, les institution et le droit publie des françaises dans l'ancienne monarchie. -Reims;1825. - 489 p.

268. Leflon J. Histoire de l'église de Reims du I-er au V-e siècles//Traveaux de FAcademie nationale de Reims.T.142. -Reims;1944. - 1-238 pp.

269. Legg W. English Coronation Records. -Westminster; 1901.

270. Legg W. Three Coronation Orders/ZHenry Bradshaw Society. -London; 1900.№19. - 1-20 pp.

271. Le Goff J. A Coronation Programm for the Age of Saint Louis: The Ordo of 1250// Coronations. Medieval and Early Modern Monarchic Ritual. Ed. Bäk J.M. -Toronto; 1990. - 46-57 pp.

272. Le Goff J. Aspects religieux et sacrés de la monarchie française du X-e au XIII-e siècle// La royauté sacrée dans le Monde chrétien: Collection de Royaumont, mars 1989. Sous dir. de Boureau A., Ingerflom C.S. -Paris;1992. - 1928 pp.

273. Le Goff J. La genèse du miracle royale//Marc Bloch aujourd'hui. Histoire comparée et sciénces sociales. Actes du colloque Marc Bloch. Textes réunis et présentes par Astma H., Burguiere A. -Paris;1990. - 147-156 pp.

274. Le Goff J. Préface. - Bloch M. Les rois-thaumaturges. Étude sur le caractere surnaturel attribué à la puissance royale particulièrement en France et en Angleterre. Éd. Le Goff J. -Paris;1983. - XXVIII p.

275. Le Goff J. Saint de l'Eglise et saint du peuple. Les miracles officiels de Saint Louis entre sa mort et sa canonisation (1270-1297)//Histoire sociale, sensibilités collectives et mentalités. Mélanges Robert Mandrou. -Paris;1985. - 169180 pp.

276. Le Goff J. Saint Louis. - Paris;1996. - 976 p.

277. Le Goff J. Sant Louis et les corps royaux//Le temps de la reflexion. -Paris;1982.-255-284 pp.

278. Legoux J. Du droit de grâce en France comparé avec les législations étrangères. -Paris;1863. - 458 p.

279. Le Noble A. Histoire du sacre et du couronnement des rois et reines de France. -Paris;1825. - 656 p.

280. Lelius. Les rois de France. 66 gravures sur acier formant la galerie complété des portraits de Versailles. -Paris;S/d. -170 p.

281. L'État et les aristocraties: France, Angleterre, Ecosse: XII-XVIII siècles. -Paris;1989. - 396 p.

282. Les Abbayes. Album. -Paris;1977. - 214 p.

283. Les monarchies. Éd. Antoine M., Barret-Kriegel B., Bayard F. -Paris;1986. - 228 p.

284. Les pouvoirs de commandement guaqu'à 1610. -Paris;1984.- 232 p.

285. Leroquais V. Bibliothèques publiques: les breviaires manuscrits des bibliothèques de France. -Paris;1934. - XIX - 415 pp.

286. Leroquais V. Les sacramentaires et les missels manuscrits des bibliothèques de France. T.l. -Paris;1924. - XLVII - 364 pp.

287. Leroquais V. Les sacramentaires et les missels manuscrits des bibliothèques de France. T.2. -Paris;1924. - 365-384 pp.

288. Leroquais V. Les sacramentaires et les missels manuscrits des bibliothèques de France. T.3. -Paris;1924. - 385 - 694 pp.

289. Levillain L. Études sur l'abbaye de Sant-Denis à l'époque mérovingienne// Bibliothèque de l'École des Chartes. 1933.Vol.86. №№1-5. - 5-99 pp.

290. Levillain L. L'avènement de la dynastie carolingienne//Bibliothèque de l'École des Chartes. 1933.Vol.94. - 225-295 pp.

291. Levillain L. Le sacre de Charles de Chauve k Orleans// Bibliothèque de l'École des Chartes. 1903.Vol.64. - 31-53 pp.

292. Levillain Ph. Boulanger, fossugeur de la monarchie. -Paris;1982. -225 p.

293. Lewis A.S. Royal Succession in Capetien France. Studies on Familial Order and the State. -Cambridge; 1981. - 356 p.

r

294. Lewis A.S. Le Sang royal. La famille capétienne et l'Etat. France, X-e -XlV-e siècles. - Paris;1986. - 360 p.

__/V

295. Lewis P.E. La France à la fin du Moyen Age. La société politique. -Paris;1968. - 575 p.

296. Livet G. Le toucher royal au siecles des Lumieres// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims; 1975. - 157-181 pp.

297. Lombard-Jourdan A. Fleur de lys et oriflamme. Signes celéstes du royaume de France. -Paris; 1991. - 289 p.

298. Lot F. Quelques mots sur l'origine des paires de France//Revue historique. 1994.CIV. - 34-59 pp.

299. MacCromack S. Art and Ceremony in Late Antiquity. -Berkeley; 1981. -XVII-471 pp.

300. Manuel de numismatique française. Vol.3. Médailles, jetons, mereaux.-Paris;1930.

301. Martin H. La miniature française du 13 au 15 siecle. -Paris;1924.

302. Maumené Ch., Harcourt L. de. Iconographie des rois de France. T.l. -Paris; 1928. - 480 p.

303. Minois G. Le confesseur du roi. -Paris;1988. - 250 p.

304. Mirepoix L. La monarchie française. Le roi n'est mort qu'une fois. -Paris; 1980. -431 p.

305. Mollart M. Genèse medievale de la France moderne XIY-XY siècles. -Paris; 1970.-402 p.

306. Mösendor K., Zeremoniell und monumentale Poeste: Die "Entrée solenelle" Ludwigs XIV, 1660 in Paris. -Berlin; 1983.

307. Müller E. La monarchie française en estampes, tableaux de tous les rois et emperueurs des plus célébrés reines. -Paris; 1861.

308. Murphy F.X. Julian of Toledo and Fall of the Visigothic Kingdom in Spain//Speculum. Ajournai of Medieval Studies. -Massachusetts; 1952. Vol.27.№l. -1-27 pp.

309. Nelson J.L. Hincmar of Reims on King-making: The Evidance of the Annales of St. Bertin, 861-882// Coronations. Medieval and Early Modern Monarchic Ritual. Ed. Bäk J.M. -Toronto; 1990. - 16-34 pp.

310. Nelson J.L. Kingship, Law and Liturgy in the Political thought of Hincmar of Reims//EHF.1977.№92. - 241-279 pp.

311. Nelson J.L. Politics and Ritual in Early Medieval Euroupe. London;1986. -412 p.

312. Nelson J.L. Symbols in context: rulers inauguration rituale, in Byzantium and the West in the early Middle Ages//Studies in Church History. 1976. №13io - 97119 pp.

313. Noblesse française, noblesse honogroise, XVI-XVIII siècles. -Paris; 1981.

314. Norbert E. La dynastique de l'Occident. -Paris; 1976.

315. Norbert E. Uber den Prozess des Zivilisation: Soziogenetische und PsychologenetischmeUntersuchungen. Voll. -Frankfort-sur-le-Main;1977.

316. Norbert E. Uber den Prozess des Zivilisation: Soziogenetische und Psychologenetischme Untersuchungen. Vol.2. -Frankfort-sur-le-Main;1977.

317. Oppengeimer SirFr. Frankish Themes andProblems. -London;1953.

318. Oppengeimer Sir Fr. The Legend of the Ste. Ampoule. -London;1953.

319. Oury D.G.M. Dictionnaire des ordres religieux et des familles spirituelles. -Chambray; 1988. -280 p.

320. Pange J. de. Le roi Tres-Chrétien. -Paris;1949. - 448 p.

321. Peters E. The Shadow King. Rex inutilis in Médiéval Law and Literature. 751-1327. -London;1970. - 257 p.

322. Pinoteau H. La main de justice des rois de France, essai explication//Bulletin de SNAF. 1979-1978-1979. -Paris;1982. - 262-265 pp.

323. Pinoteau H. La tenue de sacre de Saint Louis IX, roi de France. Son arriére-plan symbolique et la "renovatio regni Juda"//Vingt-cinq âns d'études dynastiques. Éd. Christian A. -Paris;1982. - 447-504 pp.

324. Pinoteau H. Les couronnes dites Charlemagne//Bulletin de SAHAVP.1972. - 305-399 pp.

325. Pinoteau H. Les insignes du pouvoir en France// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims; 1975. - 75-83 pp.

326. Pinoteau H. Les origines de l'héraldique capétienne//Actes du 3-e Congres international de généalogique et d'héraldique. -Madrid; 1955. - 483-511 pp.

327. Pirenne H. Magomete et Charlemagne. -Paris-Bruxelles; 1937.

328. Pirenne H., Gochen G., Focillon H. La civilisation occidentale au Moyen Âge du XI au milieu du XV siècles//Histoire de Moyen Âge. T.8. -Paris; 1933.

329. Poly J.-P. La gloire des rois et la parole cachée ou l'avenir d'une illusion//Religion et culture autour de l'An 1000. Royaumes capétien et lotharingien. Études réunes par Iogna-Prat D., Picard J.-Cl. Actes du Colloque Hugues Capet. 987-1987. La France de l'An 1000. Auxerre 26-27 juin 1987. -Paris;1990. - 167-188 pp.

330. Prache A. Les monuments funéraires des Carolindiens élèves a Saint-Remi de Reims au XII siècle//Revue de l'art. 1969.№6. - 68-76 pp.

331. Prache A. L'abbatiale et les tombeaux de Sainte-Ampoule// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims; 1975. - 191-198 pp.

332. Réinhard H. La cathedral de Reims. -Paris; 1963.

333. Reïnhard H. La cathedral de Reims, cadre du sacre des rois de France// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims; 1975. - 180-190 pp.

334. Reulos M. La place de la justice dans les fetes et cérémonies du XVI siècle//Les fêtes de la Renaissance. Éd. Jacquout J. T.3. -Paris;1975. - 71-80 pp.

335. Revel J. La royauté sacrée. Elements pour un débat// La royauté sacrée dans le Monde chrétien: Collection de Royaumont, mars 1989. Sous dir. de Boureau A., Ingerflom C.S. -Paris;1992. - 7-18 pp.

336. Rey J. Histoire du drapeau, des couleurs et insignes de la monarchie française. Vol.l. -Paris;1981.

337. Rey J. Histoire du drapeau, des couleurs et insignes de la monarchie française. Vol.2. -Paris;1987.

338. Reiter T. The greatest englishman: essays on St. Boniface and the church at credition. -Exerters;1980.

339. Richardson H.G. The Coronation in Medieval England: The Evolution of the Office and the Oath//Traditio.l960.№16. - 111-202 pp.

340. Rosbach E. De la fleur de lys comme emblème nationale//Memoires de l'Academie des sciences, inscriptions et belles-lettres du Toulouse. 1884.T.6. - 136172 pp.

341. Rouche M. L'Aquitane des Wisigoths aux Arabes. 418-781. Naissance d'une region. 2-éd -Paris;1979. - 489 p.

342. Sainsaulieu J. De Jérusalem à Reims. Origines et évolution des sacres chrétiens// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims; 1975. - 17-26 pp.

343. Saulnier V.L. L'entrée de Henry II à Paris et la Révolution Poétique de 1550. - Les fetes de la Renaissance. Éd. Jacquot J. T.l. -Paris;1956. - 21-3- pp.

344. Saint-Denis ou jugement dérnier des rois: Actes du Colloque, 24 fevriere 1989. Éd.PSD. -Saint-Denis; 1993. - 456 p.

345. Saint-Germain J. La seconde mort des rois de France. -Paris;1972.- 268

P-

346. Schnerb-Lievre M. Le sogne du verger.T.l. -Paris;1982.

347. Schramm P.E. Der König von Frankreich: Das Wesen der Monarchie vom 9. zum 16. Jahrhundert. 2 ed. Bohlaus H. Bd.I. Text. - Weimar; 1960. - 273 s.

348. Schramm P.E. Der König von Frankreich: Das Wesen der Monarchie vom 9. zum 16. Jahrhundert. 2 ed. Bohlaus H. Bd.2. Anhünge. Anterkunden. Register. - Weimar; 1960. 172 s.

349. Schramm P.E. Die deutschen Kaiser und Könige in Bieldem inter Zeit, ist ed. -Leipzig; 1928. -483 s.

350. Schramm P.E. Die deutschen Kaiser und Könige in Bieldern inter Zeit, ist ed. Müterich F. -München; 1983. - 483 s.

351. Schramm P.E. Herraschaftsjeichen und Staatssymbolik. Beiträge zu intrer Gewoschiohte vom dritter zum sechzehnten Jahrhundert, von gen verschiedenek verfosser.Bd. 1. -Stuttgart;1954. - XXIV-376 ss.

352. Schramm P.E. Herraschaftsj eichen und Staatssymbolik. Beiträge zu intrer Gewoschiohte vom dritter zum sechzehnten Jahrhundert, von gen verschiedenek verfosser. Bd.ll. -Stuttgart; 1955. - 378-688 ss.

353. Schramm P.E. Herraschaftsj eichen und Staatssymbolik. Beiträge zu intrer Gewoschiohte vom dritter zum sechzehnten Jahrhundert, von gen verschiedenek verfosser.Bd.III. -Stuttgart; 1956. - 689-1.165 ss.

354. Schramm P.E. Kaiser, Könige und Päpste. Bd.I.Beiträge zur allgemeinen Geschichte. Von der Spätantike bis zum Tode Karls des Großen (814). -Stuttgart; 1968. - 386 s.

355. Schramm P.E. Kaiser, Könige und Päpste. Bd.II.Vom Tode Karls des Großen (814) bis zum Anfand des 10. Jahrhunderts.-Stuttgart;1969. - 352 s.

356. Schramm P.E. Kaiser, Könige und Päpste. Bd.III. Beiträge zur allgemeinen Geschichte. Vom 10. biz zum 13. Jahrhundert. -Stuttgart; 1969. - 460 s.

357. Schramm P.E. Kaiser, Könige und Päpste.Bd.IV(l,2). Beiträge zur allgemeinen Geschichte Rom und Kaiser. Geschichte und weltlich Gewalt. Das Reformpapstum. Zur Geschichte vonNord-und Westeuropa. -Stuttgart; 1970. - 432 s.

358. Schramm P.E. Ordines-Studien II.: Die Krönung bei den Westfranken und den Franzonen (Forts, zu Bd. XI, 285 f)//Archiv fur Urkundenforschung in Verbindung mit dem Reichsinstitut fur öltere deutsche Geschichtskunde herausgegeben von DR. D. Karl Brandi. -Berlin;1938. Bd.l5.№l. - 3-55 ss.

359. Schramm P.E. Ordines-Stidien III: Die Krönung in Englands/Archiv für Urkundenforschung, in Verbindung mit dem Reichsinstitut für öltere deutsche Geschichtskunde herausgegeben von DR. D. Karl Brandi. -Berlin; 1938. Bd. 15.№2. -305-931 ss.

360. Schwarzer J. Forschungen zur deutchen Gechichte//Abbandlunden der kgl. Gesellschaft der Wissenschaften zu Göttingen. 1882.№22. -14-61 ss.

361. Sherman Cl.R. The Queen in the King's Coronation Book. -London;1985.

362. Sherman Cl.R. The Queen in Charles V's "Coronation Book": Jeanne de Bourbon and the "Ordo ad Reginam Benedicendam"//Viator.Vol.8. -Berkeley; 1977. - 255-309 pp.

363. Sot M. Hérédité royale et pouvoir sacré avant 987//Annales ESC, mai-juin 1988. №3. - 705-733 pp.

364. Spiegel G. The Cuit of Saint-Denis and Capetien kingship//Journal of Médiéval History.1975. №1. - 43-69 pp.

365. Spiegel G., Hidman S. The fleur de lys frontispieces to Guillaume de Nangi's "Chronique abregée": political iconography in Late fifteenth century France//Viator.Vol. 1. -Berkeley; 1982. - 381-407 pp.

366. Tessier G. Le baptême de Clovis. Trentre journées qui ont fait la France. -Paris; 1964.-452 p.

367. Theis L. Dagobert, Saint-Denis et la royauté française//Le Méiter d'historien.Éd. Guennée B. -Paris; 1977. - 184 p.

368. Turner V. Drames, Fields and Metaphors: Symbolic Action in Human Society. -Ithaca-New York;1974. - 309 p.

369. Valensise M. Le sacre du roi: Strategie symbolique et doctrine politique de la monarchie françaisese//Annales ESC, mai-juin 1986.№3. - 543-577 pp.

370. Van Gennep A. Les rites de passage. 2-éd. -Paris; 1969. - 128 p.

371. Verdier Ph. du. Le toucher des écroulles tradition du pays de Reims// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims; 1975. - 85-87 pp.

372. Vercauteren N. Étude sur les civiles de la Belgique, seconde Bruxelles//Academie royale de Belgique, classe de lettres, mémoires. 1934.T.33. -35-61 pp.

373. Vidieu A. Hincmar de Reims. -Paris; 1975.

374. Viguerie J. de. Les sérment du sacre du roi de France et spécialement le "sérment du Royaume"// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims; 1975. - 205-215.

375. Villiers H. de. Essais historiques sur les modes et la toilette française par le chevalerier. T.2. -Paris; 1824. - 425 p.

376. Viollet P. Histoire des institutions politiques et administratives de la France. Vol.l. -Paris;1890. - 480 p.

377. Viollet P. Histoire des institutions politiques et administratives de la France. Vol.2. -Paris;1900. - 391 p.

378. Viollet P. Histoire des institutions politiques et administratives de la France. Vol.3. -Paris; 1903. - 456 p.

379. Vives J. Concilios visigoticos hispano-romanos. -Barselone-Madrid;1965. - 268 p.

380. Waitz G. Die Rormeln der deutschen Königs und der römischen Kaiserkrönung vom 10 bis zum 12 Jahrhundert//Abbandluinden der kgl. Gesellschoft der Wissenschaften zu Göttingen. 1873.№ 18. - 92 s.

381. Wallace-Hardille J.M. tlistoire in the Mind of Archishop Hincmar//The Writting of History in the Middles Âges. Ed. Davis R.H., Wallace-Hadrille J.M. -Oxford;1981.-43-70 pp.

382. Wallace-Hardille J.M. The Long-Haired Kings and other studies in Frankish History. -London;1962. - 261 p.

383. Ward P.L. An Early Version of the Anglo-Saxon Coronation Ceremony//EHR. 1942. №57. - 345-350 pp.

384. Werner K.F. Les origines avant l'an mil. -Paris;1984. - 635 p.

385. Werner K.F. Les sources de la légitimité royale à l'avènement des Capétiens (X-XI siècles)// Le sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnament royaux. -Reims;1975. - 49-60 pp.

386. Werner K.F. Structures politiques du monde franc (Vl-e - XIII- siècles). Études sur les origines de la France et de l'Allemagne. -London; 1979. - 635 p.

387. Wood I. Gregory of Tours and Clovice//Revue belge de philologie et d'histoire. 1985.№1. - 214 p.

388. Wright G.-S. A royal tomb programm in the reign of Saint Louis//Art Bulletin. T.56. - 224-243 pp.

389. Yates F.A. Poètes et artistes dans les Entrées de Charles IX et de sa Reine à Paris en 1571. - Les fêtes de la Renaissance. Éd. Jacquot J. T.l. -Paris;1956. -31-60 pp.