Русский Общевоинский Союз и советские органы государственной безопасности: 1924 - вторая половина 1930-х годов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Борейко, Александр Михайлович

• Борейко, Александр Михайлович
• кандидат исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Борейко, Александр Михайлович

РАЗДЕЛ 1 От Русской армии к Русскому Общевоинскому союзу

РАЗДЕЛ РОВС во второй половине двадцатых

РАЗДЕЛ РОВС при Кутепове

РАЗДЕЛ РОВС в тридцатые годы

РАЗДЕЛ РОВС в начале второй мировой войны

Раздел Операции советских органов государственной безопасности по пресечению враждебной деятельности РОВС

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Русский Общевоинский Союз и советские органы государственной безопасности: 1924 - вторая половина 1930-х годов»

Актуальность исследования. В современных условиях растущей политической нестабильности, нарастания террористической угрозы теоретическое обобщение и осмысление деятельности советских органов государственной безопасности по предупреждению и пресечению враждебной, в первую очередь террористической, деятельности белоэмигрантских организаций приобретает важное практическое значение.

Последствия Октябрьской революции и Гражданской войны в России оказались таковы, что до полутора миллионов российских подданных предпочли изгнание сдаче на милость победителя1. Российская эмиграция так называемой первой волны (другое название - белогвардейская эмиграция) выделяется среди многочисленных эмиграций XX века, как по численности, так и по значению в истории своей страны. Уникальность данного явления была отмечена сразу после его возникновения. Летом 1921 года Ленин констатировал, что вне России «образовалась заграничная организация о русской буржуазии и всех русских контрреволюционных партий» . Белая эмиграция располагала в те годы классовыми организациями (остатками политических партий), военными формированиями, многочисленной прессой, связями с международной буржуазией. Белая эмиграция пыталась влиять на внутреннее и международное положение Советского государства, действуя преимущественно нелегальными средствами - от засылки в СССР антисоветской пропагандисткой литературы до вооруженных провокаций и проведения террористических актов. Вождь пролетариата указывал на опасность, все еще исходившую от данной организации

Защищая установившийся в СССР политический и экономический строй, советские органы государственной безопасности принимали необходимые меры по пресечению враждебной деятельности белой эмиграции, разложению ее вооруженных формирований и нейтрализации лидеров. Данная область деятельности ОГПУ - ГУГБ НКВД - НКГБ СССР, несмотря на ее особую важность, многие годы либо просто замалчивалась, либо излагалась крайне тенденциозно.

Актуальность исследования диктуется и просто потребностью исследования отечественной истории во всей ее полноте, многообразии политических явлений.

Объектом исследования является возникновение, развитие и упадок Русского Общевоинского Союза (РОВС). Выбор данной организации обусловлен тем, что РОВС был самой многочисленной и опасной зарубежной организацией свергнутых классов, действовавшей к тому же дольше всех.

Предметом исследования является разведывательно-подрывная деятельность Русского Общевоинского союза и мероприятия советских органов государственной безопасности по ее пресечению.

Цель исследования заключается в изучении, обобщении и анализе деятельности антисоветских эмигрантских организаций и мероприятий советских органов государственной безопасности по ее предупреждению и пресечению. Исходя из этого, автором ставились следующие задачи:

- проанализировать становление и реорганизацию РОВС в ходе подготовке к войне против СССР;

- раскрыть структуру, организацию, тактику эмигрантской спецслужбы («внутренней линии»);

- раскрыть систему финансирования враждебной деятельности РОВС;

- исследовать развитие идеологии РОВС, раскрыть ее влияние на деятельность организации;

- выявить особенности подрывной деятельности РОВС;

- проанализировать и обобщить основные операции советских органов государственной безопасности по пресечению деятельности РОВС.

Регионом исследования выбрана Западная Европа. Выбор обусловлен скоплением в данном регионе большинства эмигрантов (только во Франции -до половины общей численности), нахождением там основных политических» и культурных центров русской диаспоры, изолированным существованием дальневосточной эмиграции (проживала почти исключительно в Китае).

Хронологические рамки исследования охватывают период от создания генералом Врангелем в эмиграции в сентябре 1924 года Русского Общевоинского Союза (РОВС), до прекращения РОВС активной деятельности и его организационного распада в конце тридцатых годов.

Теоретико-методологическую основу исследования составили основные принципы научной работы - историзм и объективность. Использованы методы исторического исследования: конкретно-исторического и историко-сравнительного анализа, исторического описания и другие. Опыт исторического прошлого анализируется с позиции взаимосвязи событий и явлений, а также с учетом их постоянного развития в конкретно-исторической обстановке. Главными критериями в исследовании были правдивость, объективность, достоверность. В изучении и разработке темы использовался проблемно-хронологический метод. Каждый вопрос рассмотрен в развитии, по возможности в рамках всего исследуемого периода.

Историография проблемы. Историография белой эмиграции четко делится на отечественную и эмигрантскую. В свою очередь, в отечественной историографии выделяются советский период (начало 1920-х - конец 1980-х годов), характеризовавшийся жестким идеологическим контролем за исторической наукой; и период после 1991 года, отмеченный взлетом интереса к данной теме, массовым привлечением новых источников, появлением новых идеологических и методологических концепций.

Советская историография белой эмиграции началась с пропагандистских работ партийных публицистов, обосновывавших л необходимость решительной борьбы с недобитой контрреволюцией. Вскоре их сменили работы реэмигрантов, подробно описавших разгром белых армий, ужасы эвакуации и эмигрантского положения, начало «перековки» беженцев4. Два издания выдержала книга донского казака Ивана Лученкова5, вполне аргументировано обвинившего белых генералов в уничтожении остатков казачьих частей. В 1923 году увидела свет книга реэмигранта В. Н. Белова «Белое похмелье»6, где впервые были проанализированы численность, социальное и юридическое положение, идеология и перспективы как белой эмиграции в целом, так и отдельных ее составляющих.

Вышли и первые исторические исследования, посвященные белой эмиграции. Основное внимание уделялось выявлению связей Врангеля с Антантой, доказательству предательской роли белого движения7. Увидели свет первые публикации по разведывательно-подрывной деятельности белоэмигрантских организаций, представляющие собой переложение газетных отчетов о процессах над подручными Савинкова и в меньшей степени Кутепова8.

При общем обличительно-пропагандистском характере данных работ, в них излагались позиции и роли лидеров военной эмиграции, освещались внутренние разногласия РОВС, приводился ценный фактический материал, преимущественно по приспособлению эмигрантов к новым условиям жизни и деградации их организационных структур. В большинстве работ содержался призыв к скорейшему возвращению эмигрантов на Родину. Советский журналист Каржанский красочно описал гигантскую очередь русских беженцев перед советским постпредством. Бывшие белогвардейцы просили о возвращении им советского гражданства9. Активно публиковались сочинения эмигрантов10.

В тридцатые годы исследования по эмигрантской проблематике были свернуты. Удалось обнаружить только две контрпропагандистские брошюры, обвинявшие правительства Польши и Франции в попустительстве белым бандитам. Фактическую основу данных работ составляют сообщения прессы11. Необходимо отметить известный очерк журналиста М. Е. Кольцова

В норе у зверя», в гоголевских тонах живописующий быт и нравы I отдела

I sy

РОВС (Франция), впервые увидевший свет в «Правде» летом 1935 года .

Тема белой эмиграции вновь появилась в советской историографии в середине пятидесятых годов. Увидели свет исследования, посвященные возникновению эмиграции в результате Гражданской войны и участию белогвардейцев в Великой отечественной войне на стороне гитлеровской

13

Германии . Первая работа собственно по истории эмиграции после долго перерыва была опубликована в 1959 году14. Несколько позже была прямо поставлена задача изучения истории Русского Зарубежья15.

В шестидесятые годы вышли свет труды И. Я. Трифонова, С. А. Федюкина, К. К. Гусева, Г. 3. Иоффе, JI. М. Спирина, повествующие о сменовеховстве, деятельности (то есть разложению и распаду) кадетов, эсеров и меньшевиков в эмиграции16. Исследовались проблемы ликвидации остатков свергнутых классов, разгрома заговоров и мятежей, при этом показывалась связь внешней и внутренней контрреволюции17. В данных исследованиях тема была освобождена от фальсификаций, наполнена конкретным историческим содержанием, избавлена от упрощенных схем.

В. В. Комин выпустил три учебные работы, где впервые описал собственно деятельность эмиграции монархического, буржуазного и мелкобуржуазного направления, работу пореволюционных антисоветских организаций. Ценность данных работ ограничивается качеством использованных источников. Калининский исследователь был ограничен эмигрантской прессой18.

В 1981 год увидела свет работа JI. К. Шкаренкова, выдержавшая два издания19. В книге описывается жизнь русских эмигрантов в Европейских странах (Франции, Германии, Болгарии, ЧСР, Югославии), США, Китае с момента изгнания до начала Великой отечественной войны. Сообщается о попытках Врангеля сохранить армию, о деятельности политических лидеров эмиграции, об условиях жизни, о разложении политических группировок и крахе антисоветских выступлений, переломе в настроениях части эмиграции и возвращении на Родину. Ярко и убедительно показано разложение эмиграции, ее историческая обреченность. Впервые в советской историографии была описана деятельность Русского общевоинского союза, который ранее в лучшем случае упоминался. Имеются сведения о создании союза, его работе в двадцатые и тридцатые годы, о террористической деятельности Кутепова, работе «внутренней линии». При написании работы наряду с опубликованными источниками были использованы многочисленные архивные материалы. Впервые вводились в научный оборот документы эмигрантских организаций, поступившие в составе Русского Зарубежного Исторического Архива (далее РЗИА) в Центральный государственный архив Октябрьской революции (ЦГАОР, ныне ГА РФ). Широта сведений и время создания позволяют считать данную работу итогом советской историографии белогвардейской эмиграции.

Эмигрантская историография зародилась едва ли не раньше эмиграции.

Летом 1920 года в Константинополе представительством

20 главнокомандующего издавались агитационные брошюры , обнаружена работа, повествующая о собственно Крымской эвакуации21. С момента возниковения эмигрантская литература четко делилась по политическим лагерям. Деятели «Русского совета» воспевали правителей Юга России.

22 23

Анонимный «строевой офицер» и обиженный Я. А. Слащев резко порицали Врангеля за военную бездарность. В работах журналиста Г. Н. Раковского ярко описывались подробности военного разгрома, ужасы эвакуации, стамбульская безысходность24.

Дабы парализовать враждебную агитацию, штаб Врангеля издал в середине двадцатых годов серию книг, излагавших удобную ему версию

25 событий . Ценность данных работ определяется наиболее подробным описанием событий. Их основным недостатком является крайняя тенденциозность и соответствующий подбор материала. Так, в книге «Русские в Галлиполи» практически обойден вопрос о численности первого армейского корпуса и ее динамике.

Эмигрантская литература огромна, чтобы не сказать необозрима. По состоянию на 1931 год Русский научный институт в Белграде описал (с большими лакунами) 7038 названий книг гуманитарного профиля26. За период до 1952 года описано 1571 периодическое издание . При этом эмигрантская историография имеет ряд общих особенностей, которые необходимо учитывать при ее использовании. На любом временном отрезке от первых брошюр до серьезных исследований, сборников документов («архивов»)28 и увидевших в шестидесятые годы свет историй полков и соединений29, абсолютно преобладают мемуары о гражданской войне. В несколько меньшем количестве представлены исследования первой мировой («Великой») войны. Работ по жизни на чужбине мало, и в них изложение, как правило, доведено до переселения во Францию. Сведения о реалиях эмигрантского существования можно почерпнуть скорее из справочников (альманахов, календарей)30 и популярных юридических работ31.

В итоге, сражения против Красной армии описаны очень хорошо, эвакуация и гниение на Босфоре - достаточно полно, эмигрантская жизнь фрагментарно, о внутреннем развитии РОВС, конфликтах руководства, финансировании, собственно разведывательно-подрывной деятельности сведения отсутствуют. Обнаружена только одна брошюра об «активной работе» чинов «внутренней линии» (эмигрантская разведка) на территории

32

СССР , состоящая преимущественно из переложений сообщений советской прессы и призывов жертвовать на борьбу.

Эмигрантская историография после второй мировой войны продолжала развиваться автономно. Эмиграция первой волны постепенно отходила в историю, выпуская последние мемуары33. Лидерство в послевоенной эмигрантской историографии принадлежит, несомненно, членам Национально-трудового союза (далее по тексту НТС). Изучению истории РОВС мешали как застарелая рознь организаций, так и утрата политической актуальности. Основными темами работ стали деятельность пособников фашистских оккупантов (власовцы, Русский охранный корпус), и послевоенная подрывная работа НТС. Так, в книге Н. Назарова военная эмиграция описана вскользь, с упором на сохранение отдельных воинских единиц до 1941 года34. Исследователи, не входившие в антисоветские организации, специализировались скорее на общем положении эмиграции, неполитических объединениях. Наилучшим образом разработана история искусства и культуры в эмиграции35.

Новый подъем интереса к теме белой эмиграции начался в годы перестройки. Были переизданы некоторые ранние работы36. Появились новые

ХП самостоятельные исследования по белому движению и эмиграции . Наиболее полным из них следует признать небольшую работу о начальном

-5 о периоде эмиграции Русской армии генерала Врангеля . В ней дается общая картина разложения Русской армии на босфорских берегах и тщетных попыток командования остановить данный процесс. Изложение событий доведено только до основания РОВС. Объемное издание о межвоенной истории русской эмиграции39 ограничилось перепечаткой материалов прессы.

В последние годы появились первые монографические исследования истории Русского Зарубежья. Наиболее значительными из них являются обобщающий труд под редакцией Пивовара40, работа Бегидова, посвященная военно-учебной деятельности эмиграции и подготовке террористов41, исследование по центрам рассеяния белой эмиграции42.

Было защищено несколько диссертаций по данной проблематике43. В работе Е. И. Алдоховой на основании документов Архива внешней политики МИД России анализируется численность, социальный состав, динамика русской эмиграции в Югославии. Показано постепенное уменьшение численности эмиграции, почти сошедшей на нет к 1941 году. Причиной уменьшения был массовый отъезд русских в европейские страны, преимущественно во Францию, по экономическим причинам. Хотя политический режим и был для русских беженцев в Королевстве СХС наиболее благоприятен, это не могло компенсировать отсутствие работы.

Вне поля зрения исследователя осталась деятельность эмигрантских общественных организаций (кроме общин, принудительно создававшихся властями и распределявших правительственную помощь), в первую очередь военных союзов, которых на Балканах было великое множество.

О. А. Грибенчикова на основании материалов ГА РФ изложила историю русских предпринимателей за рубежом, точнее, историю перевода вывезенных из России капиталов под другой флаг. Описан хитроумный механизм хищения средств «Совещания послов»44. Доказано, что администрация зарубежных филиалов российских компаний встала на путь присвоения собственности акционеров, а власти стран пребывания этому способствовали. При этом вывод капитала из РСФСР был возможен как минимум весь 1918 год. Например, страховое общество «Саламандра» сумело вывести свои активы из большевистского Петрограда. Затем инвестиции были переведены сначала под польский, а затем под французский флаг. Источники, отложившиеся в ГА РФ, обрываются 1926 годом, поэтому дальнейшая судьба русских капиталов осталась неизвестной. К сожалению, в работе не нашли отражения деятельность русских капиталистов, продолживших предпринимательскую деятельность на чужбине (Гучков), работа объединений капиталистов (например, Торгпрома), создание системы совзагранбанков и роль в этом эмиграции.

В своей докторской диссертации Ершов постарался решить следующие проблемы истории русской эмиграции: формирование Зарубежной России (первичное размещение, распад воинских частей, адаптация); ее организационные структуры (РОВС и военные организации, военно-учебные заведения, формально не входящие в РОВС, РОВС и военизированные юношеские союзы); идеология эмиграции (издательско-публицистическая деятельность, военно-теоретическое наследие, военное просвещение); экстремизм (планы интервенции, диверсионная деятельность и белый террор, борьба советских и эмигрантских спецслужб); вооруженные формирования (участие бывших белогвардейцев в локальных войнах, выбор ориентации во вторую мировую войну, антисоветские вооруженные формирования на советско-германском фронте). Центральной в диссертации является проблема политического экстремизма белой эмиграции, которая рассматривается максимально широко - от построений эмигрантских идеологов, оправдывавших измену Родине, до собственно террористической деятельности и отправки вооруженных формирований на советско-германский фронт в годы второй мировой войны (Русский охранный корпус, КОНР, Казачий стан). При этом тема эмигрантского экстремизма впервые поставлена в отечественной историографии как самостоятельная научная проблема.

Отмечается, что целью русской эмиграции (после проблем непосредственной социально-экономической адаптации) было сохранение своей национальной идентичности. Это привело к феномену «двойной жизни», когда днем эмигранты были гражданами страны пребывания, занимавшими подчиненное социальное положение, а вечером вновь становились русскими сановниками, офицерами, чиновниками. Ершов выделяет три вида иммиграционной политики стран пребывания -покровительственная, характерная для балканских стран, репрессивная (Польша и лимитрофоры), нейтральная (Китай). Сделан вывод, что формирование русских колоний определялось политикой стран пребывания.

Анализируя различные фракции Русского Зарубежья, автор приходит к выводу, что военная эмиграция характеризовалась внутренним единством, обеспеченным общим руководством со стороны РОВС, менталитетом (военными традициями и культурой), многочисленными периодическими изданиями, общим информационным полем, определенной замкнутостью и закрытостью от общества государства-реципиента. Доказывается, что русская эмиграция имела собственный вектор развития и собственные движущие импульсы, что превращает ее в самостоятельный исторический феномен, отличный от истории стран расселения.

Красной нитью через все исследование проходит тезис, что за время своего существования белая эмиграция подвергалась непрерывному распаду. От нее постоянно откалывались группы и целые слои, уставшие от войны и не желавшие больше сражаться. Первоначально раздел проходил по социальному признаку. Так, еще в период первичного расселения солдатская масса преимущественно пролетарского происхождения оказалась холодна к построениям «белой идеи». Впоследствии солдаты и матросы достаточно быстро ассимилировались в странах пребывания. Казачья масса, в силу культурных особенностей долгое время ведшая обособленное существование и воспроизводившая привычную среду обитания, тоже быстро отошла от своих вождей. Отмечается, что из 10 эмигрантов лишь один участвовал в деятельности экстремистских организаций, прочие же «ассимилировались» и ушли в частную жизнь.

Последовательно анализируя культурные начинания белой эмиграции -молодежные организации, военно-учебные заведения, военную мысль, периодическую печать - автор приходит к выводу, что все они были подчинены задаче продолжения борьбы с советской властью и тем самым изначально были заражены экстремистскими воззрениями.

Военизированные молодежные организации, занимавшиеся организацией летних лагерей (скауты, витязи, Национальная организация русских разведчиков), воспитывали своих членов в духе непримиримости к Советскому Союзу, формировали у них установку на «продолжение борьбы» и в конечном счете уводили своих членов в прошлое. Отмечается, что из скаутов вышли многие белые террористы. В годы второй мировой войны эмигрантская молодежь, прошедшая обучение в подобных организациях, докатилась до прямого предательства Родины.

Военно-учебные заведения эмиграции имели целью подготовить командный состав для белых армий новой интервенции. Военно-теоретическая мысль работала в направлении возобновления боевых действий против Красной Армии. Доказывается жесткая идеологическая заданность и крайняя тенденциозность эмигрантской периодики, что превращало ее в фактор информационной войны. Вместо объективного информирования читателей она формировала «искусственную реальность», приводившую эмигрантов к неадекватному представлению о мировых событиях и своем месте в них.

Экстремизм рассматривается в диссертации как основа эмигрантского мировоззрения. Белогвардейцы видели цель своей жизни в провокации новой гражданской войны, ставшей фетишем Зарубежной России. С военной помощью иностранных держав они собирались за 1-2 месяца вернуть историю на 20-30 лет назад. Первоначально белогвардейцы рассматривались в странах пребывания как возможный передовой отряд армий интервентов. Впоследствии западные спецслужбы поддерживали ядро экстремистских организаций в латентном состоянии, на случай если вдруг потребуется марионеточное правительство. Сделан вывод, что лидеры эмиграции понимали, что их объединения являются не более как подсобной силой европейских правительств, но предпочитали закрывать на это глаза.

Анализируется планы эмиграции по созданию на Дальнем Востоке независимого от большевиков государственного образования и доказывается их утопичность. Автор приходит к выводу, что в результате успешного строительства социализма в СССР планы интервенции лишались исторической перспективы, постепенно отходя в область фантазий.

Развитие эмигрантского экстремизма логически привело к формированию теории белого террора, ставшего стержнем идеологии реваншизма. Тезис об индивидуальном терроре вышел из толщи русской эмиграции как реакция на бесконечные поражения и отсутствие перспектив. Белый террор должен был столкнуть СССР с европейскими странами и тем самым открыть двери интервенции. Убийства советских дипломатов последовательно ставили Советский Союз на грань войны с Китаем, Польшей, Румынией. Террор за границей стал фактором мировой политики и рычагом давления на Кремль.

Анализируя противостояние советских и эмигрантских спецслужб, автор приходит к выводу, что умелыми действиями ОГПУ-НКВД деятельность РОВС на территории СССР была полностью пресечена. Отмечается отсутствие у боевиков социальной и идейной поддержки со стороны советского народа и их полная зависимость от иностранных разведок. Автор отмечает социальную направленность белогвардейских доктрин, что ставит вопрос о восстановлении в изучении эмиграции классового подхода.

В заключении сделан вывод, что белая эмиграция была серьезным фактором как отечественной, так и мировой истории первой половины двадцатого века.

В своей диссертации Я. В. Шабанов попытался установить связи русской эмиграции и РОВС с правыми партиями стран пребывания. В частности, замечена связь русских монархических организаций в Германии через Шейбнер-Рихтера и Розенберга с «пивным путчем». Источниковую основу работы Шабанова составляет многолетний дневник бессменного начальника II отдела РОВС (Германия) генерал-майора Алексея Александровича фон Лампе, ныне хранящийся в ГА РФ. Кроме личных записей, дневник содержит делопроизводство II отдела РОВС (приказы, распоряжения председателя союза, переписку с центром, отчеты, информационно-аналитические обзоры), материалы судебно-следственных дел Лампе (в 1925 и 1933 годах он подвергался аресту), документы прессы (вырезки и выписки из многих эмигрантских газет). Информация размещена по рубликам, тест отпечатан на пишущей машинке. Начальник отдела накапливал материал, и периодически делал сводку. Фактически, дневник является своеобразным служебным и жизненным отчетом. Подобные источники требуют к себе критического отношения ввиду явной тенденциозности изложения. К сожалению, Шабанов слишком доверился дневнику Лампе и часто описывает события с точки зрения начальника II отдела.

Так, среди целей и задач союза выпячивается взаимопомощь и духовная поддержка. Постоянно подчеркивается отстраненность II отдела РОВС от германской политической жизни, недопустимость втягивания в конфликты. Заявление белого генерала Шатилова, что председатели союза Кутепов и Миллер «сохранили оставленное им Врангелем наследство [РОВС] незамутненным никакими политическими течениями»45 приводится без какого-либо комментария. Поддерживается иллюзорный тезис о возможности переговоров РОВС и НСДАП после 1933 года на равных.

Разведывательно-подрывная деятельность РОВС если не замалчивается, то представляется как личная инициатива Кутепова, не нашедшая де поддержки у других лидеров военной эмиграции. Естественно, ничего не говорится об участии самого Лампе во «внутренней линии» Сближение эмиграции с иностранными разведками отрицается. Шабанов отрицает участие чинов РОВС в европейских конфликтах, например в Испании, хотя достаточно материала об этом (пусть в чуть завуалированной форме) содержится даже в журнале «Часовой». Идеология РОВС представлена в диссертации как неизменное и абсолютное «непредрешенчество». Развитие идеологии союза после издания приказа Врангеля № 82 и постепенное скатывание эмиграции к звериному антикоммунизму отрицается. В результате становится непонятным как обращение Лампе к Гитлеру 22 июня 1941 года с предложением сотрудничества, так и особенно реакция начальника отдела на ответ командующего сухопутными силами Германии генерала Браухича. Вермахт соглашался использовать эмигрантов сугубо в индивидуальном порядке преимущественно в качестве переводчиков. Лампе разрешил эмигрантам вступать в немецкую службу, предписал лишь поддерживать связь с РОВС.

Вывод о прекращении деятельности РОВС летом 1941 года неверен. Реорганизовавшись в систему «Объединений русских воинских союзов» с Лампе во главе, организация продолжала действовать. Издавались приказы, выпускались информационные бюллетени, усиленно проводилась вербовка эмигрантов в Русский охранный корпус. Наконец, в 1946 году окопавшиеся в лагерях для перемещенных лиц и Красном Кресте царские генералы (в том числе и Лампе) начали восстанавливать союз.

Вне поля зрения Шабанова остались внутренние конфликты РОВС. В конце первой главы его диссертации утверждается, что главным достижением Врангеля было продолжение деятельности созданного им союза после смерти основателя. В настоящей работе будет показано, что в конце двадцатых Врангель фактически отошел от дел, а руководил РОВС Кутепов. Фактический развал организации и выделение Национального союза участников великой войны (НСУВ) лишь упоминается ввиду разгрома НСУВ в сентябре 1939 года французской полицией. Вообще, изложение генезиса РОВС ведется пунктирно.

А. М. Бегидов46 на основании огромного объема преимущественно эмигрантских публикаций и мемуаров описал общую канву деятельности русских военных учебных заведений - военных (юнкерских) училищ, кадетских корпусов, организаций военного самообразования - в годы гражданской войны и изгнания. Детально описана жизнь учебных заведений в первые годы эвакуации, вынужденное прекращение деятельности и распад. Прослежена деятельность русских кадетских корпусов, дольше всех хранивших традиции и воинский дух в странах пребывания. Рассмотрены многочисленные попытки эмигрантов продолжить военно-образовательную деятельность вплоть до конца тридцатых годов. Собственно история РОВС в данном исследовании не рассматривается.

Не следует забывать и журналиста JL М. Млечина47, хотя особенности его работ (например, отсутствие указаний на архивные и другие источники) не позволяют считать их научными.

Основными проблемами истории РОВС, не нашедшими отражения в современной историографии, являются собственно разведывательно-подрывная деятельность союза против СССР, проводимая так называемой «внутренней линией»; взаимоотношения союза с другими эмигрантскими объединениями, в первую очередь со сторонниками великого князя Кирилла Владимировича (легитимистами), «Братством Русской правды» и НТС; развитие белой идеологии; вопросы финансирования. Больше всего неясности накопилось вокруг разведывательно-подрывной деятельности. Тотальная секретность, окружавшая «линию» (руководство РОВС до 1937 года даже отрицало ее существование), вызвала массу слухов о ее деятельности, перешедших даже в некоторые исторические работы. Так, Шкаренков считает ее организацией, созданной НТС для разложения изнутри конкурирующих с ним эмигрантских организаций - от «Крестьянской России» до РОВС и «Братства Русской Правды»48.

Эмигрантская идеология, как правило, показывается как абсолютное непредрешенчество. При этом даже частично опубликованное письмо Врангеля Краснову от 16 января 1922 года, где главнокомандующий

49 признавался в своем монархизме , показывает, что идеологическим вопрос был вовсе не так прост.

Нет ясности даже в вопросе о численности белой эмиграции. Алдюхова показала, что данные Державной комиссии СХС и официальной югославской статистики о числе «русских избеглиц» разнились в полтора раза50. Все источники согласны в одном - численность эмиграции прогрессивно убывала. Немецкие историки полагают, что это было вызвано уклонением от любой регистрации и миграцией беженцев51. С данным положением нельзя согласиться, поскольку численность эмигрантов сокращалась повсеместно. Шкаренков предположил, что русские беженцы массово переселялись на

52 европейские погосты . Не исключено, что убыль эмиграции была вызвана принятием иностранного гражданства. Отрывочные сведения, собранные Н. М. Фролкиным, показывают, что во Франции данный процесс был заметным. В середине двадцатых годов в стране считалось около 150 - 200 тысяч русских беженцев, к 1939 году их число сократилось до 60 тысяч53. За один 1936 год в 10 департаментах французское гражданство получили 12399 выходцев из России54.

Источниковая база исследования. В процессе работы над темой был использован обширный комплекс документов различного происхождения, включающий в себя как опубликованные, так и не публиковавшиеся ранее архивные материалы. По содержанию и характеру информации источники можно разделить на несколько групп.

Первую группу источников составляют документальные сборники, в которых отражены некоторые проблемы деятельности советских органов государственной безопасности в исследуемый период.

Осенью 1989 года появилась первая публикация документов о работе советской внешней разведки против белых эмигрантов55. За последующие годы к данной публикации прибавились: сборник документов о дальневосточной эмиграции (на основании реабилитационных материалов УФСБ по Приморскому краю), сразу ставший библиографической

С/- СП редкостью , и работа В. Г. Бортневского , больше половины объема которой занимают распорядительные документы штаба Врангеля за 1920-1928 годы. Бортневскому же принадлежат некоторые публикации документов из личных

58 архивов эмигрантов . Необходимо отметить, что Бортневский явно идеализирует Врангеля, представляя его убежденным противником как диверсионно-подрывной деятельности, так и политических интриг.

С 1998 года Институт Военной Истории Министерства обороны Российской Федерации, Федеральная Служба Безопасности Российской Федерации и Служба Внешней Разведки Российской Федерации издают сборник документов «Русская военная эмиграция 20-х - 40-х годов Документы и материалы»59, раскрывающий как деятельность эмигрантских организаций, так и борьбу советской разведки с ними.

Вторую и основную группу источников настоящего исследования составили материалы Центрального архива Федеральной службы безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ). В фондах приказов, делопроизводства, уголовных дел, компрометирующих материалов изучены приказы, циркуляры, обзоры, сводки, отчеты, характеризующие организацию и деятельность органов ОГПУ-НКВД-НКГБ СССР. Наибольшую информационную ценность имеют сообщения советских спецслужб политическому руководству СССР о состоянии РОВС, протоколы допросов разоблаченных чинов РОВС, добытые оперативным путем внутренние документы РОВС (переписка старших начальников, материалы заседания военных советов, приказы, оповещения, информационные листки).

Распределение документов по времени создания крайне неоднородно. До 1930 года документов очень мало. Наибольшее число материалов приходится на 1930 - 1933 годы. Начиная с 1934 года, количество сведений о РОВС прогрессивно снижется, и 1935, 1936, 1937 годы представлены буквально единичными документами. Восстановление полного освещения РОВС относится к началу второй мировой войны. Острые операции советской разведки (похищение председателей РОВС генералов Кутепова и Миллера) вынужденно остались за рамками настоящего исследования.

Большинство современных исследований русской эмиграции созданы на основе документов РОВС, ныне хранящихся в ГА РФ60. Они представляют собой материалы, переданные руководством союза осенью 1934 года в Русский зарубежный исторический архив. Тогда на хранение поступили нормативные документы союза до 1928 года, второстепенная переписка руководства до 1931 года, планы-сметы (финансовые заявки) на содержание центрального аппарата, редакции журнала «Часовой» и отделов до 1930 года, характеристики офицеров до 1926 года. Отчетных материалов очень мало (имеется изданный типографским способом отчет о деятельности союза за 1924-1925 годы), документов по разведывательно-подрывной деятельности не отложилось вовсе. Исходя из перечисленных особенностей, материалы ГА РФ в настоящем исследовании не используются.

Третью группу источников составляют воспоминания участников событий, как сотрудников органов государственной безопасности61, так и

ГЛ эмигрантов . При всей субъективности данного вида источников они позволяют существенно дополнить общую картину деятельности белоэмигрантских организаций.

Четвертая группа источников представлена эмигрантской прессой. Она была единственным местом, где проявлялись дискуссии Русского Зарубежья. В статьях содержится ценный фактический материал. В первую очередь это относится к журналу «Часовой», публиковавшего руководящие документы РОВС и излагавшего его позицию по политическим вопросам.

При обращении к материалам прессы необходимо соблюдать сугубую осторожность. Многие щекотливые вопросы (например, отправка добровольцев на помощь испанскому диктатору Франко) не могли обсуждаться открыто. Кроме того, эмигрантская пресса партийна в худшем смысле этого слова. Практически все издания отличает крайняя тенденциозность изложения при явной скудости информационных ресурсов. Преимущественными темами белой прессы были международное положение (применительно к эмигрантам), положение в СССР (препарированные материалы советских газет), в малой степени конфликты внутри эмиграции. К чести белогвардейцев стоит сказать, что столкновения внутри РОВС крайне редко попадали на страницы эмигрантской прессы. Как правило, там циркулировали только слухи фантазийного характера о принадлежности того или иного эмигранта к ГПУ.

Комплексный анализ перечисленных источников позволяет раскрыть деятельность белоэмигрантских организаций и решить поставленные в ходе исследования задачи.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые представлен очерк деятельности РОВС во все время его существования. Дан анализ эмигрантской идеологии, ее исторического развития. Выявлены специфические особенности белоэмигрантских спецслужб. В научный оборот вводится новый фактический материал.

Практическая значимость диссертации. Исследование позволяет полноценно представить содержание и специфику деятельности антисоветской эмиграции в один из узловых периодов отечественной истории. Фактический материал и выводы, сделанные автором, могут быть использованы в дальнейшем изучении истории белой эмиграции, создании объективной научной картины истории советского государства. Диссертация может быть использована для разработки курсов лекций, пособий, спецкурсов по истории Русского Зарубежья, для формирования правильного представления о возникновении, генезисе, сущности, причинах вырождения контрреволюционной эмиграции, формах борьбы с ней.

Апробация работы. Концепция диссертации и материалы исследования нашли свое отражение в публикациях автора: «Борьба советских органов государственной безопасности с разведовательно-подрывной деятельностью белоэмигрантских организаций в 1920 - 1941 гг. (на примере Русского Общевоинского Союза)», «Об одной попытке агентурного проникновения в штаб РОВС». Материалы диссертации докладывались в виде сообщения на научной конференции «Исторические чтения на Лубянке. 1999 год. Российские спецслужбы: история и современность».

Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования и включает в себя введение, шесть разделов, заключение, список использованных источников и библиографию. В приложениях помещены: биографические справки на лидеров РОВС, упомянутых в работе; сводка данных о численности эвакуированных из Крыма военнослужащих и гражданских лиц; расчет численности белогвардейских формирований на Босфоре; структура РОВС на момент наибольшего развития организации.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Борейко, Александр Михайлович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Понеся военное поражение, генерал Врангель, не считаясь с реальностью, стремился остаться политически значимой величиной. Для этого было необходимо сохранить свою вооруженную силу, если не в виде полноценной армии, то, по крайней мере, в форме некоего военного объединения. В этой деятельности его, по крайней мере, первоначально поддерживали достаточно широкие эмигрантские слои, частью жаждавшие реванша, частью, просто боявшиеся перехода к незнакомой мирной жизни. Эгоистические намерения руководства маскировались демагогией о необходимости продолжать борьбу. Врангель был готов снова начать и даже спровоцировать войну, лишь бы вернуть себе лидерство в белом движении. Следует отметить, что возможности для этого у главнокомандующего первоначально были.

Перемещения частей по балканским странам и периодические чистки личного состава не дали и не могли дать нужного результата. Если белогвардейские формирования еще терпели, то финансировать дальнейшее содержание побежденной армии никто не соглашался.

Когда попытки спасти военно-административные структуры Русской армии потерпели крах, ее главнокомандующий попытался продолжить руководство своими бывшими подчиненными в рамках общественной эмигрантской организации. Для этого и был создан Русский общевоинский союз. Врангель воспользовался стихийной тягой бывших офицеров друг к другу, поиском помощи и поддержки. При образовании РОВС был принят ряд мер, давших краткий положительный эффект, но со временем неуклонно ведших союз к гибели.

До конца не понятно, чем же является РОВС - общественной организацией или административной структурой, воинской частью. Мнения расходились даже у идеологов союза. Длительная жизнь в мирной обстановке на чужбине, переезды из страны в страну подталкивали естественный процесс постепенного умирания воинских организаций (бывших воинских частей). Былая спайка исчезала, безнадежно устаревали военные знания, никто уже не признавал в бывших командирах начальников. Фактически «воинские части Русской армии» превращались сначала в объединения бывших военнослужащих, затем в чисто ветеранскую организацию, занятую исключительно взаимопомощью, поддержание связи и организацией общения, и, наконец, в клуб по интересам.

На этом фоне ярко выделялись своей жизненностью именно общественные эмигрантские организации, среди которых выделялось Общество Галлиполийцев. Его члены отличались от всей эмигрантской массы организационной спайкой, ясностью воззрений, и главное - сознанием своей исключительности. Участники «Ледяного похода» считали себя, по крайней мере, спасителями России. Это чувство бывшие добровольцы, затем чины «цветного корпуса» пронесли сквозь годы поражений и изгнания. Память о былых сражениях объединяла сильнее, чем воспоминания о принадлежности в прошлом к славным полкам царской армии. Не привязанные к определенным организационным формам, сплоченные боевым товариществом и крайним антикоммунизмом, галлиполийцы лучше противостояли трудностям эмигрантского существования.

Считая себя и фактически являясь единственной живой силой РОВС, галлиполийцы (и шире - участники, выдвиженцы гражданской войны) претендовали на руководством союзом. Однако их желание наталкивалось на противодействие ставших у эмигрантского кормила царских генералов. Они словно не понимали, что былой власти у них больше нет, и что вместо подавления и принуждения опираться придется на традицию, инерцию и авторитет. Галлиполийцы требовали действия, результата, по крайней мере, видимого эффекта, генералы предлагали ждать и надеяться. Итогом стали бесконечные внутренние столкновения, со временем становившиеся се более ожесточенными.

Стремление все объять и ничего не упустить привело к зачислению в РОВС всех без исключения оформившихся организаций военной эмиграции. Предполагалось их безоговорочное подчинение Врангелю. На практике каждая группировка стремилась к лидерству. Внутренняя жизнь состояла из бесчисленных столкновений враждующих клик. Распад союза вызвал к жизни совсем уж экстремистские организации, готовые к немедленному действию.

Иначе говоря, организационная схема РОВС порочна. В ней попытались совместить жесткую бюрократическую структуру, управляемую сверху, и самоуправляемую общественную организацию. Результатом стал отрыв руководителей от массы и тотальная дискредитация начальства. Смешение в одной организации нескольких центров притяжения неминуемо приводило к конфликтам, разрешение которых не было предусмотрено. Руководство союза могло опираться только на авторитет, который необходимо было поддерживать, и традицию. Союз не располагал минимальной гибкостью, позволявшей приноравливаться к изменившимся обстоятельствам.

Лидеры союза имели предельно четкие идеологические пристрастия, но не могли говорить о них открыто. Оставалось сетовать на большевиков и изобретать более-менее искусственные схемы, пригодные для всех. Такой схемой стали «непредрешенчество», вовсе снимавшее вопрос о послевоенном устройстве страны, и «активизм», призывавший к борьбе ради борьбы, к свержению большевиков. В целях маскировки говорилось, что «Триэсэрия» столь ужасна, что все вопросы о будущем теперь, мол, не имеют практического значения. Белые журналисты любили повторять, что «там» (в СССР) борются, не взирая на расхождения во взглядах.

Было необходимо вновь сплотить вокруг себя большинство бывших военнослужащих. Следовательно, требовалось привлечь на свою сторону как можно больше людей, никого не отталкивая, и хотя бы временно, хотя бы на словах замаскировать любые различия между ними. Внешне обе задачи были решены: в РОВС были зачислены все воинские организации, а вопросы государственного устройства освобожденной России объявлены несущественными.

Так идеологический вопрос, определяющий для любой организации, был снят. Точнее, основатель РОВС попытался вывести его за скобки. Сплочение организации предполагалось провести против явного, внешнего врага. Данная позиция хороша на исторически короткое время войны, но крайне уязвима для критики в годы мирного существования. Что будет делать РОВС после низвержения большевиков? На этот вопрос ответа не было.

При возглавлении РОВС Кутеповым появилась возможность вывести союз из организационного и идеологического тупика. Старые противники нового председателя были мертвы. Генерал от инфантерии сам был выдвиженцем гражданской войны и опирался на галлиполийцев, ставя царских генералов на место. Были начаты необходимые реформы по привлечению новых членов, освежению военных знаний, ведению пропаганды и агитации, популяризации деятельности союза.

В области идеологии Кутепов решил наиболее острые вопросы, намерил основные вехи преобразований. Его построения отличались признанием советских реалий, принятием произошедших изменений. Отчетливо оформился разрыв с гражданской эмиграцией, который раньше маскировался. Идеологию Кутепова нельзя считать реставраторством, стремлением все восстановить, как было.

Гибель председателя сорвала реформу РОВС. Новое руководство союза старательно загоняло его в тупик «непредрешенчества», не желая замечать назревших вопросов.

Никакие приказы не могли запретить чинам РОВС иметь мнение по политическим вопросам и даже высказывать его. Но даже обсуждение политических вопросов было запрещено. Чинам РОВС предлагалось принять как данность очередную директиву командования, которое само не могло определиться. В результате, принцип непредрешенчества подтачивал союз изнутри. Дальше откладывать решение проблем было невозможно, а руководство даже не признавало их наличия.

Итак, идеология и структура РОВС содержали в себе зерна будущих конфликтов. К началу тридцатых годов союз нуждался в коренной перестройке, которой не произошло. Внутренние конфликты, истощение ресурсов на фоне разочарования русских беженцев в возможности свержения советской власти и ухудшающегося (для антисоветски настроенной эмиграции) политического положения привели к прекращению деятельности и организационному развалу РОВС.

Собственно разведывательно-подрывная деятельность РОВС является ярким примером «кустарничества». Традиции разведывательной и контрразведывательной (включая политический сыск) работы, накопленные в царской России, были утеряны в белом движении. Несмотря на эпидемическое развитие всевозможных контрразведок во время гражданской войны, развернуть тогда оперативно-розыскную деятельность не удалось.

Если большевики сумели создать к 1920 году регулярную армию, то «добровольцы» оставшились на уровне армии гражданской войны. Разница в классе ярко проявилась во время последних боев в Северной Таврии. В еще большей степени данное наблюдение относится к спецслужбам. РОВС располагал неплохими специалистами, например, в эмиграцию ушел начальник царской военной разведки генерал Монцкевич, и, по крайней мере, в начальный период существования, достаточными средствами, но не смог создать работоспособной разведывательно-подрывной организации.

Из анализа руководящих материалов и деятельности «внутренней линии» следует, что руководство союза не понимало, что такое оперативная работа, как она ведется, к чему надо стремиться. Минимальные сведения о технике подполья отсутствовали. Оперативные возможности периферийных разведаппаратов сводились к переброске агента через границу. РОВС никогда не имел резидентур на территории СССР, не смог проникнуть в армию, на оборонную промышленность, а тем более в НКВД. Количество добываемой им информации было ничтожным, качество ее безвредным.

Эмигранты ничему не научились, ничего не достигли и в 1936 году знали о России меньше, чем в 1921. Несостоятельность РОВС лишний раз оттеняет величие ВЧК, быстро ставшей одной из сильнейших спецслужб мира.

Даже более чем скромные успехи эмиграции на оперативном поприще были возможны только благодаря сотрудничеству с разведками стран пребывания. В целом, РОВС был подсобной силой европейских спецслужб. Военная эмиграция закончила свой идейный путь полным предательством национальных интересов и открытым переходом на сторону германского фашизма.

Деятельность советских органов государственной безопасности была направлена скорее на собственно пресечение враждебной деятельности РОВС (в первую очередь, недопущение террористических актов) и направление деятельности союза в приемлемом для СССР направлении. Мероприятия по разложению организации и дискредитации лидеров носили подсобный, второстепенный характер. Объективно ослабленный, погрязший во внутренних конфликтах РОВС был лучше многочисленных немноголюдных организаций, автономно занимавшихся террором.

Резюмируя, можно констатировать, что прекращение деятельности РОВС было вызвано комплексом причин, среди которых главными были разочарование эмигрантских низов в организации, ухудшение политического положения союза ввиду сближения европейских стран с СССР, внутренний организационный и идейный кризис организации, исчерпание ресурсов.

Военная организация так и не смогла создать мощной боеспособной организации, опиравшуюся на идейное единство, организационную сплоченность и финансовые ресурсы. Дополнительно распаду РОВС содействовало укрепление международного и внутреннего положения СССР, развитие сотрудничества с Францией и Чехословакией.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Борейко, Александр Михайлович, 2002 год

1. Государственный архив Российской Федерации ф. Р-5826

2. Российский архив социально-политической истории ф. 17оп. 7 дд. 45, 50, 68

3. Опубликованные документы (сборники документов)

4. Архив русской революции, издаваемый И. В. Гессеном. тт. 1-22, Берлин, 1921-1937

5. Белое дело. Летопись белой борьбы: Материалы (собрано и разработано П. Н. Врангелем и др. Под редакцией А. А. фон Лампе) тт. 1-6. Берлин, 1926 -1928

6. Политическая история русской эмиграции. 1920-1940 гг. Документы и материалы. М., 1999

7. Русская военная эмиграция 20-х 40-х годов. Документы и материалы. Т.1 Так начиналось изгнание. Кн. 1. Исход. М., 1998

8. Русская военная эмиграция 20-х 40-х годов. Документы и материалы. Т.1 Так начиналось изгнание. Кн.2. На чужбине. М., 19981. Периодическая печать

9. Возрождение, газета. Париж, 1925-1941

10. Часовой, журнал. Париж, Брюссель 1929-1941, №№ 1-1411. Мемуары, воспоминания

11. Агабеков Г. ЧК за работой. М., 1992

12. Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М., 1990

13. Бермондт Авалов П. М. В борьбе с большевизмом. Гомбург, 1925

14. Врангель П. Н. Воспоминания генерала барона П. Н. Врангеля. Ч. 1-2 М., 1992

15. Врангель П. Н. Записки. Кн. 1, 2. М., 1991

16. Гиацинтов Э. Записки белого офицера. СПБ 1992

17. Деникин А. И. Очерки русской смуты, тт. 1-5. Париж-Берлин, 1921-1926

18. Деникин А. И., Лампе А. А. фон. Трагедия белой армии. М., 1991

19. Калинин И. М. В стране братушек М., 1923

20. Калинин И. М. Под знаменем Врангеля. Записки бывшего военного прокурора. Л., 1925

21. П.Кирилл Владимирович Романов, великий князь. Моя жизнь на службе России. СПБ, 1996

22. Лампе А. А. фон. Причины неудач вооруженного выступления белых. Берлин, 1923

23. Лампе А. А. фон. Пути верных. Париж, 1960

24. Ларионов В. А. Боевая вылазка в СССР. Записки организатора взрыва Ленинградского центрального партклуба (июнь 1927). Париж, 1931

25. Лунченков И. За чужие грехи (казаки в эмиграции). С предисловием С. Буденного. М-Л., 1925

26. Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. М., 1991

27. Слободской А. Среди эмиграции. Мои воспоминания. Киев Константинополь. 1918- 1920. Харьков 1925

28. Слащев Крымский А. Я. Белый Крым. Б/м Константинополь., 1920

29. Слащев Крымский А. Я. Требую суда общества и гласности. (Оборона и сдача Крыма) Мемуары и документы. Константинополь 1921

30. Слащев А. Я. Крым в 1920 году. Отрывки из воспоминаний М JL, 1926

31. Смоленский С. Крымская катастрофа. Записки строевого офицера. С приложением карты крымского района. София, 1921

32. Струве Г. П. Из архива П. Б. Струве // Возрождение. Независимый историко-политический журнал. 1971 №231 Париж

33. Струве Г. П. К 50-летию окончания гражданской войны на Юге России. Неизданные документы из архива П. Б. Струве // Мосты 1970 №15 Мюнхен

34. Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930-1950 годы. М., 1999

35. Фомин Ф. Т. Записки старого чекиста. М., 1964

36. Шкуро. Записки белого партизана. Буэнос-Айрес, 19611. Литература

37. Volkmann Н Е. Die russische Emigration in Deutschland 1919 - 1926. Wurzburg, 1966

38. Актив кадровые офицеры // Источник 1994 №1

39. Алексеев Н. На службе у империалистов. (Англо-русский конфликт и белая эмиграция) М., 1923

40. Алексеев С. А. Деникин Юденич - Врангель. M-JL, 1927

41. Антанта и Врангель. Сборник статей. М-Пг., 1923

42. Антисоветские подлоги. История фальшивок. Факсимиле и комментарии. М., 1926

43. Армия и Флот. Военный справочник. Париж, б/г. л

44. Барихновский Г. Ф. Идейно-политический крах белоэмиграции и разгром внутренней контрреволюции (1921 1924). М., 1978

45. Бегидов А. М., Ершов В. Ф., Пивовар И. Е. Российская военная эмиграция в 192030-е годы. Нальчик, 1998

46. Белгородский Н. Доколе же . Берлин, 1931

47. Белов В. М. Белое похмелье. Русская эмиграция на распутье. Опыт исследования психологии, настроений и бытовых условий русской эмиграции в настоящее время. М-Пг., 1923

48. Белогорский Н. Привет испанским «корниловцам» // Часовой №172 Париж 1936

49. Белогорский Н. Чудо Алкадара // Часовой № 176 Париж 193 6

50. Белое движение на юге России. (1917-1920). Неизвестные страницы и новые оценки. М., 1995

51. Бобрищев-Пушкин А. В. Война без перчаток. JL, 192516.