"Русская школа" историков: Н. И. Кареев, И. В. Лучицкий, М. М. Ковалевский тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.09, доктор исторических наук в форме науч. докл. Погодин, Сергей Николаевич

• Погодин, Сергей Николаевич
• доктор исторических наук в форме науч. докл.
• 1998

Оглавление диссертации доктор исторических наук в форме науч. докл. Погодин, Сергей Николаевич

При изучении той или иной "научной школы" необходимо: во-первых, исследовать зарождение научной школы, ее научное наследие, принципы и методы исследования; во-вторых, провести анализ методологических, философских взглядов представителей школы; в-третьих, установить проблематику конкретно-исторических трудов и исторических концепций, в них содержащихся; в-четвертых, выяснить влияние, которое оказала школа на дальнейшее развитие исторической науки.

Отечественная историография, несмотря на разницу формулировок термина "научная школа", придерживается того взгляда на историческую школу, согласно которому под ней подразумевается достаточно узкая группа историков, составляющих часть более широкого "течения" или даже "направления" в исторической науке. Критерием для выделения "научной школы" чаще всего признаются методологические приемы, объединяющие чкую группу исследователей, которые были учениками и последователями • лого крупного ученого. i ов Д.А. Об исторической школе Московского университета //Вестник Московского университета. - Истории. 1993. ÍTs 3. C.40-S3; Золотарев В, П. Отечественные школы новоевропейской истории в i «делся менталитете России я СССР //Иеторияческая наука в меняющейся мире. Казань. 1993. л. С.81-85; Каганович Б.С. Евгений Викторович Тарле и Петербургская школа историков. СПб.,

НЬальченко С.й. Киевская школа в российской историографии (шкода западно-русского права), -.пгаек. 1996; Мягков Г.П. "Русская историческая школа". Методологические иидейнояеяе позиции. Казань. 1988; Чирков С. В. Археография и школы в русской исторической науке Л - начала XX в,// Археографический ежегодник. 1989, М., 1990. С.19-27; Эммонс Т. - -кий и его ученики //Вопросы истории. 1990. Na 10, С.45-61.

Особое внимание заслуживают "научные школы" по изучению нового времени Западной Европы, сформировавшиеся в конце XIX - начале XX века. История зарубежных стран стала изучаться в нашей стране в пореформенный период, т.е. сравнительно недавно. Русская историческая наука новой истории стран Запада к концу прошлого века достигла мирового уровня и стала одной из развитых отраслей отечественной и мировой историографии. Однако ни тогда, ни много позже русские историки-иовисты из-за присущей им скромности не говорили и не писали об этом. Те же высокие оценки, которые давались их исследованиям западными историками, как правило, появлялись лишь в сугубо специальных изданиях и поэтому оставались мало кому известны в России.

После снятия запрета с 60-х годов XIX века на изучение истории французской революции конца XVIII века русские историки с большим интересом обратились к этой важнейшей эпохе Западной Европы. В кругах русских историков в вопросе изучения истории Франции в последней четверти XVIII века сложилась научная традиция и образовалась "научная школа", которую французские историки А.Олар, Ж.Жорес, А.Матъез назвали "Ecole russe" ("русская школа") и отнесли к ней Николая Ивановича Кареева, Ивана Васильевича Лучицкого, Максима Максимовича Ковалевского.

Русские исследования во Франции "старого порядка", революции столь значительны, что стало возможным во Франции говорить о "русской школе" французской революции",2 - отмечал один из основоположников школы Н.И.Кареев. Подводя итог научной деятельности "русской школы", он констатировал: "Русские историки обратились к научным исследованиям Великой революции, начиная с 70-х гг. прошлого века, и многие их труды были переведены или резюмированы на французском языке. Французская историческая критика благосклонно их встретила, стали говорить даже о целой "исторической школе" в историографии революции"3.

Это понятие, утвердившееся в Западной Европе, было воспринято русскими историографами, писавшими об изучении французской революции конца XVIII века в России. Первый из отечественных историков, кто раскрыл основные положения "русской школы", был Н.И.Кареев. Он писал, что "ее (школы - П.С.) характерною чертою был признан преобладающий интерес к социально-экономической стороне истории, к аграрным отношениям и крестьянству, к рабочему классу"4. В то же время он отмечал, что при изучении ведущей в их творчестве темы французской революции представители школы "занимались не столько общими построениями

2 Kareier N. Histoire et historiens depuis cinquante ans. Méthodes, organisation et résultats du travail historique de 1876 a 1926. V.l. Paris. 1927. P.368.

3 Kareier N. Les etudes snr i"hisioire de France ea Russie depuis vingt ans (1911-1930) H Reyae dAHistoire Moderne. 1931. T.35. P.375-376.

4 Кареев Н.И. Франции. Историография. //Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранта. Т.45. 4.1. М., 1917. С.411. истории революции, сколько частными исследованиями"5. При анализе работ "русской школы" Н.И.Кареев на первое место ставил -источниковедческую базу исследований как первооснову всякой новаторской работы. "Среди этих историков (т.е. "русской школы" - П.С.), - писал он, - можно назвать несколько ученых, которые почерпнули документы из французских архивов как национальных, так и департаментских (Лрдашев, Глаголева-Данини, Кареев, Лучицкий, Ону и Тарле)".» Однако он отмечал и некоторое отставание "русской школы" в создании монографий по различным специальным проблемам, связанным с французской революцией и ее предпосылками. Н.И.Кареев считал, что в России нет таких трудов, которые можно сравнить с историей революции Г.Зибеля или Т.Карлейла7. Даже работу П.А.Кропоткина "Великая французская революция" он не ставил с ними в один ряд*. По скромности своей Н.И.Кареев не говорил о своих трудах*.

Идею существования "русской школы" высказывали и другие отечественные историки. А.М.Ону отмечал: ".существует, можно сказать, особая русская школа по истории французской революции. Обстоятельство это не вошло в общее сознание потому, что русские книги редко переводятся на иностранные языки"10. Следует отметить, что А.М.Ону, во-первых, не выделяет термин "русская школа", и во-вторых, выделяет только его политический аспект, что, на наш взгляд не совсем верно. Он, по нашему мнению, дает расширенное толкование "русской школе". "В русской школе следует различать левое крыло (Н.И.Кареев, М.М.Ковалевский, И.В.Лучицкий) и правое крыло (В.И.Герье и А.П.Ардашев), - отмечает А.М.Ону, - причем все упомянутые ученые отнеслись к своему предмету одинаково беспристрастно, несмотря на коренное свое различие в политических взглядах"11. Он считал, что представители левого крыла внесли громадный вклад в экономическую и классическую историю революции, историки же правого крыла своими работами по политической истории революции сыграли большую роль в разработке методологических вопросов.

В послереволюционный период первыми, кто отметая "русскую школу" в области новой истории, были В.П.Бузескул и В.А.Бутенко,г. Достижения российской новой историей мирового уровня были обусловлены не только профессионализмом ее представителей в Россси, но и тем, что они s Кареев Н.И. Истории Французской революции. Т.З.Л., 1925. С.147.

Rerue dAHistoire Moderae. 1931. Т.35. Р.376. См.: русские переводы Зибель Г. фон. История французской революции и ее времени (1789-1795). 4.1-4. СПб., 1863-1867, Кардейиь Т. Французская революция. СПб., 1907.

См.! Reru dAHistoi» Moderne. 1931. T.35. Р.376.

См.: Кареев Н.И. Французская революция /ЛСареев Н.И. История Западной Европы в новое время. Т.З. СПб., 1892. С.412-678; Он же. Великая франнузкая революция. Пг„ 1918.

10 Ону A.M. Выборы 1789 тоаа во Франции и наказы третьего сословия. 4.1. СПб., 1908. C.VII1.

11 Там я». С.VIII.

Ch.: Бузескул В.П. Всеобщая исторга и ее представители в Россия в XIX и начале XX века. Л., 1929, Бутенко В.А. Наука новой истории в России (историографический обзор) //Анналы. 1922. Л» 2. С.129-167. продемонстрировали в своих исследованиях по истории Запада "беспристрастную и внепартийную "оценку" событий"13. Именно поэтому в 20-30-е годы положения, высказанные "русской школой", вызвали отрицательную реакцию со стороны марксистской историографии, а отношение к ней как "борьба с ними (с представителями "русской школы" -П.С.), как и со всей буржуазной историографией, должна стать нашей боевой задачей"14.

Поэтому довольно длительное время в отечественной историографии замалчивалась деятельность Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского. Только в конце 50-х годов начался процесс восстановления их заслуг перед мировой и отечественной историографией. Однако отечественные историографы признавали только ее влияние на западноевропейскую историографию. Так, О.Л.Вайнштейн отмечал: "В конце XIX в. в русской историографии видное место заняла "русская школа" изучения французской революции, оказавшая значительное влияние на западноевропейскую историографию"15. Другой отечественный историограф М.А. Алпатов подчеркивал, что в разработке аграрной истории Франции русские историки-либералы Н.И.Кареев, И.В.Лучицкий, М.М.Ковалевский занимали ведущее место и оказали большое влияние на западноевропейскую историографию11. И.С.Галкин констатировал: ".исследования Ковалевского в совокупности с исследованиями Кареева и Лучицкого и составили ту "русскую школу" в освещении предыстории и истории французской революции конца XVIII в., которая вошла в мировую историографию французской буржуазной революции"17. Официальное признание отечественной историографией заслуг "русской школы" было подчеркнуто в Советской исторической энциклопедии. "Весьма значителен вклад, внесенный в историографию французской революции русскими историками рубежа Х1Х-ХХ в. Историки т.н. "русской школы" Н.И.Кареев, И.В.Лучицкий, М.М.Ковалевский положили начало изучению крестьянского вопроса во Франции накануне и в период революции"1*.

Что же касается преемственности идей "русской школы" в отечественной историографии, то они высказывались уже в 50-е годы, но носили не исследовательский, а констатирующий характер. "Нельзя отрицать известное положительное значение для нее (советской марксистской историографии - П. С.) лучших традиций школы Лучицкого,

13 Бутенко В.А. Наука новой истории в России (жггорио графический обзор> //Анналы. 1923. Л« 2. С.133.

14 Итого изучения Великой французской революции в СССР. М,, 1930. С.17.

Вайшигейн О.Л. Изучение истории Франции средних веков и нового времени советскими историками //Французскийежегодник. 1958. М., 1959. С.491. Сл.: Алпатов М.А. {Сриэвс русской буржуазной медиевистики в начале XX в. //Проблемы историографии. Воронеж. 1960. С.381-387.

17 Галкин И.С. Н.М.Лукин - революционер, ученый. М., 1984. С.29.

14 Французская буржуазная революция конца XVIII века (историография) //Советская иисторическая энциклопедия. Т.15. М., 1974. Стб.381.

Кареева, Ковалевского"1'. Интересно замечание, высказанное отечественным историком В. А. Дунаевским: "Исследование проблемы французской экономики, деревни и города конца XVIII века в значительной степени базировалось на традициях "русской школы" и ее виднейших представителей И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского, Н. И. Кареева, Е.В.Тарле"м. Но наиболее очевидную связь исследований "русской школы" с марксистскими работами подчеркнул А.В.Адо: "Работы Н.М.Лукина и его учеников, занявшихся аграрной историей революции (И.П.Завитневич, В.Н.Поздняков, С.Д.Кунисский и др.), так же, как и начавшие выходить в 20-е годы работы С.Д.Сказкина, Е.Н.Петрова олицетворяли научную преемственность с тем лучшим, что дала дореволюционная русская историография Французской революции"21. В свою очередь работы самого

A.В.Адо, его коллега по кафедре новой и новейшей истории МГУ

B.П.Смирнов связывал с трудами Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского: "Тема кандидатской диссертации А.В.Адо "Крестьянское движение во Франции в первые годы французской буржуазной революции конца XVIII века" продолжала традиции знаменитой "русской школы" изучения Франции"22.

Русская школа" в разработке аграрных отношений во Франции накануне и во время революции конца XVIII века получила признание отечественной историографии лишь в 70-80-е годы благодаря работам А.В.Адо, который отмечал: "Подлинное начало углубленному исследованию аргарно-крестьянской истории французской революции положили историки "русской школы" (Н.И.Кареев, И.В.Лучицкий, М.М.Ковалевский и ряд их учеников)"23. В другой работе он писал, что основной вклад ее представителей в науку связан с углубленным специальным исследованием аграрной истории и крестьянского вопроса в эпоху французской революции24. Давая анализ "русской школы" А.В.Гордон включал в нее Н.И.Кареева, М.М.Ковалевского, И.В.Лучицкого, труды которых "заложили основу аграрной истории французской революции"25. И.СГалкин признавал, что хотя работы Н.И.Кареева и носят немарксистский характер, но в "целом необходимо отметать, что современные исследователи проблем предыстории и истории Французской

ВайиштейнО.Л. Изучение истории Франции среднет веков и нового времени советской историками //Французский ежегодник. 1958. М., 1959. С.491.

20 Дунаевский В.А. Великан французская революция в советской историографии (1917-1941) //История и историки. Историография всеобщей истории. 1966, С.49.

21 Адо A.B. Научное наследие Н.М.Лукина и некоторые проблемы истории крестышства во время Великой французской революции //Французский ежегодник. 1981. М., 1982, С.239.

22 Смирнов В.П. Анатолий Васильевич Адо человек, преподаватель, ученый (1928-1995) //Новая и новейшая история. 1997. № 1. С. 192.

23 Адо A.B. Крестьянское движение во Франции во время Великой буржуазной революция конда XVIII века. М., 1971. С.9.

21 См.: Адо A.B. Живое наследие Великой революции//Кожокин Е.М. Французские рабочие от Великой буржуазной революции до революции 1848 г, М., 1985. С. 12,16.

25 Новая история. Первыйпериод. М., 1983. С.99. революции конца XVIII в. не могут игнорировать труды Н.И.Кареева"5'. Таким образом, произошло возвращение в отечественную историографию "русской школы" историков.

Важную задачу историографического исследования составляет изучение преемственности развития советской исторической науки, неразрывной связи ее с другими поколениями историков. Это положение было еще отмечено в 60-е годы М.В.Нечкиной: ".наука вообще по природе своей коллективна, и сколько бы ни был индивидуален труд ученого, он стоит "на плечах" предшественников"27. Однако долгое время в отечественной историографии существовала поляризация старого и нового направлений после событий 1917 года, что привело к нигилизму в отношении концепций ученых старой школы и отказу от позитивных элементов творческого наследия дореволюционной исторической науки. Вопрос преемственности истории и неразрывности процесса познания исторической действительности был поставлен только в начале 90-х годов28. Это положение четко сформулировал А.Н.Цамутали: "Нужно проследить, какие нити соединили старую дореволюционную науку с историками тех поколений, что жили и работали после 1917 г."2'.

В отечественной историографии широкое распространение получил термин "русская историческая школа". Детальное исследование этот термин нашел в работе Г.П.Мягкова "Русская историческая школа". Методологические и идейно-политические позиции", изданной в 1988 году. Однако следует внести некоторые уточнения. Во-первых, в основу термина "русская историческая школа" Г.П.Мягков положил тезис Ф.Энгельса, который относил русских историков к особой школе в историографии, отличавшейся "больше своим революционным пылом", которая проявила себя "критической мыслью" и "самоотверженными исканиями в области чистой теории"*0. Такая трактовка "русской исторической школы" носит расширенный характер, в нее попали все русские историки, которые использовали в своих работах социально-экономические методы исследования. Г.ПМягков к ним отнес Н.И.Кареева, М.М.Ковалевского, П.Г.Виноградова и И.ВЛучицкого. Во-вторых, Г.П.Мягков ограничился только детальным исследованием творчества Н.И.Кареева, М.М.Ковалевского и П.Г.Виноградова, оставив за пределами своего исследования И.В.Лучицкого. В-третьих, в названии работы Г.П.Мягкова

54 Гшпснн И.С. Н.М.Лукнн - революционер, ученый. М., 1984. С.24.

27 Неценна М.В. История истории (некоторые методологические вопросы истории исторической науки) //История а историки. Историография истории СССР. М., 1965. С.11.

21 См.: Сидорова Л.А. Советская историческая школа, разрыв российской историографической традиции? //Историческое познан» традиции и новации. Тезисы международной теоретической конференции, Ижевск. 26-28 октября 1993. 4.1. Ижевск. 1993. С.168-170.

Цамутали А. Н. Особенности развития русской историографии в конце XIX - начале XX в. //Историческое познание традиции и новации. Тезисы международной теоретической конференции. Ижевск. 26-28 октября 1993. 4.1. Ижевск. С.168.

30 Энгельс Ф. Письмо к Евгении Эдуардовне Паприц. В Лондон 26 июня 1884 г.//Маркс К. н Энгельс Ф. Собрание сочинений. Т.Зб. С,147. отмечено "Русская историческая школа". Методологические и идейно-политические позиции". На наш взгляд, не совсем верно объединять ученых по идейно-политическим позициям. Но даже, если и принять во внимание это положение, то оно не правомочно, поскольку Н.И.Кареев и М.М.Ковалевский были сторонниками либерально-демократического направления в политической жизни России, а II.Г.Виноградов более тяготел к консервативному политическому взгляду. В-четвертых, хотя в основе их метода было социально-экономическое направление в истории, тематика их была различна. П.Г.Виноградов занимался в основном историей Англии, Н.И.Кареев - Францией, что же касается М.М.Ковалевского, то его работы по истории носили разносторонний характер.

Все вышесказанное в отношении работы Г.П.Мягкова не умаляет ее фактическую и историографическую значимость. В более поздних работах Г.П.Мяпсова наблюдается- тенденция к уточнению термина "русская историческая школа", Так, в 1993 году он называет Н.И.Кареева как "авторитетного представителя "русской школы" всеобщих историков, с трудами которого связывается утверждение в научной традиции России всемирноисторической точки зрения как основы осмысления исторического процесса"11. Однако он продолжает трактовать расширенное понимание понятия "русская историческая школа". В одной работе он включает в него П.Г.Виноградова, Н.И.Кареева", в другой - М.М. Ковалевского, Н.И.Кареева, П.Г.Виноградова, полностью исключая И.В.Лучицкого".

На наш взгляд, термин "русская школа" имеет свое право на существование, так как несет в себе конкретное отражение отечественной историографии, как более узкого направления в исследованиях французской революции конца XVIII века, которое изучало социально-экономические процессы аграрных отношений и положение крестьян и связано с именами историков - Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского.

Историография "русской школы" историков производит двойственное впечатление. С одной стороны, такое яркое явление в исторической науке не могло не получить отклика среди ученых. Но с другой - не существует ни одной работы, анализирующей научное наследие "русской школы" в целом, не изучены формальные и неформальные связи между представителями школы, не прослежены концептуальные и общие методологические основы этого объединения, не показано место школы в научном сообществе историков России второй половины XIX - начала XX виса К тому же работы, посвященные "русской школе", создавались в угоду той или иной

31 Мягков Г.П. Проблемы периодизации всемирной истории в фипософско-исторической концепции Н.И.Кареева (методологический аспект) //Отечественная и всеобща» история методология, источниковедение, историография. Материалы научной конференции. Брянск. 1993. С.18.

32 Си.: Мягков Г, П. Истоки "русской исторической школы" в дискуссиях о геодетермннизке //Историческое дознание традиции в новации. Тезисы международной теоретической конференции. Ижевск. 26-28 октября 1993. Ижевск. 1983. С.141-143.

33 См.: Бухараев 8.М., Мягков Г.П. Российская ревотоциология "за" и "против" революции //Историческая наука в меняющем« мире. Вып.1. Историография всеобщей истории. Казань. 1993. С.102-105. политической идее, отсюда вынужденное выпячивание одних и умаление других сторон в творчестве ученых. Все это подтверждает правомерность обращения к избранной теме.

Источниковая база работы. Представлена как опубликованными, так и неопубликованными материалами. Последние находятся в архивохранилищах России (ОР РГБ - фонд.119 - (Н.И.Кареева), фонд 70 -(В.И.Герье), архив РАН - фонд 627 (Е.В,Тарле), ЦГИАМ - фонд 562 (М.М.Ковалевского), фонд 627 (Е.В.Тарле), фонд 418 (Московский университет) - Москве, СПб. архив РАН - фонд 113 (А.С.Лаппо-Данилевского), фонд 825 (В.П.Бузескул), фонд 980 (Н.И.Кареев), архив Ленинградской области - фонд 14 (СПб. университет), фонд 478 (СПб. политехнический институт), ОР ИР ЛИ (Пушкинский Дом) - фонд 422 (Н.И.Кареева), архив СПб. филиала ИРИ РАН фонд 219 (Историческое общество при Петербургском университете) - Санкт-Петербурге.

Источниковая база распадается на четыре комплекса. Во-первых, это -труды представителей школы. Большинство из них опубликовано. Оценить вклад "русской школы" в отечественную историографию, а также охарактеризовать методологию историков возможно только при сравнении положений, содержащихся в их трудах, с идеями их предшественников и современников. Для этого привлечена обширная литература.

Второй источниковый комплекс работы - материалы деятельности историков, делопроизводственная документация, в которой содержатся послужные списки представителей школы, а также материалы об их служебной карьере.

Полнее раскрыть обстоятельства жизни й творчества ученых позволяют мемуарные источники, составляющие третий источниковый комплекс работы. Количество их достаточно велико - здесь и воспоминания самих представителей "русской школы"34 и многочисленные мемуарные свидетельства их современников (В.П.Бузескул, Е.В,Тарле, А.К.Дживелегов, И.Ивановский, Н.Кондратьев и др.).

Наконец, четвертый источниковедческий комплекс составляют весьма обширное,эпистолярное наследие историков "русской школы". Переписка позволяет глубже проникнуть в творческую лабораторию историков, точнее оценить те или иные факты их биографии.

Таким образом, источниковая база представляется достаточно репрезентативной для решения задач диссертационного исследования.

Методологическая основа работа. В ней использованы основные понятия, выработанные отечественной исторической наукой для ведения историографического анализа, принципы историзма и конкретности. Работа носит комплексный характер. В ней использовано сочетание различных

34 КареевН.И. Прожитое ипережпое. Л.Д990-, Ковалевский М.М. Две -жизни //Веетаик Европы, 1909 JA б. С.495-522, Ks 7, С.5-23; Он же. Московский университет в конце 70-х и начале 80-х годов прошлого века «Вестник Европы. 1910. Jft 5. С.178-221, Он же. Моя жизнь //Историк и историки. Историографический ежегодник. 1973. М„ 1975. С.266-297, Он же. Моя жизнь. Из воспоминаний //История СССР. 1969. Jfa 4. С.59-79. ч " л» \< методов исследования: сравнительно-исторического, особенно актуального при анализе предпосылок возникновения научной школы, а также при характеристике философских взглядов и исторических концепций историков; историко-тенетического, ориентирующегося на выяснении причины происхождения того или иного явления; генетически биографического метода, позволяющего показать особенности реализации субъективных предпосылок зарождения научной школы через возникновение и развитие связи "учитель-ученики".

Цель работы логически вытекает из актуальности темы и заключается в том, чтобы проанализировать становление и эволюцию "русской школы" историков в отечественной историографии, показать ее место в исторической науке второй половины XIX - первой трете XX века, раскрыть влияние "русской школы" на поколения отечественных историков.

Реализация цели исследования определяет решение следующих задач; проанализировать исторические, философские, методологические предпосылки возникновения "русской школы"; определить основные направления исследовательской работы "русской школы"; проанализировать проблематику и степень разработки вопросов затронутых "русской школой" в истории французской революции конца

XVIII века; уточнить некоторые методологические и концептуальные положения в творчестве Н.И.Кареева, показать его научную деятельность как основоположника "русской школы" историков; раскрыть жизненный и творческий путь И.В.Лучицкого, дать характеристику его вклада в проблематику исследований "русской школы " историков; проанализировать многогранную научную деятельность М.М.Ковалевского, рассмотреть его исторические взгляды и определить его место в "русской школе" историков.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые сделан всесторонний и обобщающий анализ становления и развития "русской школы". Впервые объектом специального исследования стала "русская школа", процесс ее становления и деятельность связанных с ней историков -Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского, а также их учеников и последователей.

Хронологические рамки исследования охватывают период с середины

XIX до начала 30-х годов XX века, когда жили и работали представители "русской школы".

Практическая ценность работы заключается в том, что она вносит определенный вклад в разработку проблем историографии второй половины XIX - первой трети XX века в теорию школ и направлений в отечественной исторической науке. Материалы диссертации могут быть использованы для создания общих и специальных курсов по отечественной историографии, истории исторической мысли, а также при подготовке публикаций о научной деятельности Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского.

Апробация работы. Точка зрения диссертанта по исследуемой проблеме, основные положения и выводы диссертационной работы получили отражение как собственно в монографии, так и в статьях, опубликованных в центральных и местных изданиях.

Работа дважды обсуждалась в отделе "Новой истории России" Санкт-Петербургского филиала Института Российской истории РАН, на первом этапе в виде научного доклада, а на втором (совместно с отделом "Всеобщей истории") в виде монографии для рекомендации к представлению в качестве диссертационной работы на соискание ученой степени доктора исторических наук.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Монография состоит из введения, двух частей, объединяющих шесть глав, заключения и библиографии.

Во введении обосновываются актуальность и выбор темы, научная новизна, определяются цели и задачи исследования, дается обзор источников.

Первый раздел работы - посвящен анализу понятий и определений "научная школа", рассмотрен вопрос о "русской школе" историков и их влиянии на отечественную историографию.

Глава первая - "Научные школы в исторических науках". Предметом внимания науковедов и историков науки становится такая форма научной деятельности, как "научная школа" Однако до сих пор еще нет теоретического анализа исторических условий и характеристики научных школ, их понятийного определения. При анализе большого количества публикаций по проблеме научных школ остается неясным, что же собственно должно означать выражение "научная школа".

В отечественной историографии понятие "научная школа" возникло в конце XIX века, ему предшествовало понятие "направление". В главе дается краткий анализ трактовки этих терминов в отечественной исторической науке. Один из первых, кто упомянул о "направлениях" в исторической науке был С.М.Соловьев, положив в основу этого деления сугубо внешний признак - национальную принадлежность, противопоставляя русских и иностранных историков. Аналогичный метод был использован и В.С.Иконниковым,

В историографии постепенно вырабатывалось представление о внутреннем развитии исторической науки, о преемственности, о различии взглядов отдельных исследователей. Так возникло понимание существования в историографии различных направлений. Авторы историографических трудов не изобретали названий для направлений, а пользовались теми, которые возникли в общественной практике, чаще всего в пылу полемики - "скептическая школа", "славянофилы", "юридическая школа".

П.Н.Милюков считал, что в историографических направлениях лежит смена философских основ исторической науки. Поэтому он пришел к выводу, что общее течение русской историографии всегда обусловливалось некоторыми основными взглядами, теориями и системами и всегда находилось в более или менее тесной связи с развитием общего мировоззрения.

Все вышеназванные историки говорили об отдельных направлениях в историографии, но саму проблему направлений, так и не выделяли. Только В. О. Ключевский и Л. С. Лаппо-Данилевский поставили ее как специальную задачу. Свои изыскания они строили на изучении историй XVIII века. В.О.Ключевский выявил три признака, дающие возможность определить историографические направления: задачи исследования, приемы изучения и подход к историческому источнику.

А.С.Лаппо-Данилевский в своем лекционном курсе "Главнейшие направления в русской историографии ХУШ-Х1Х в." поставил вопрос о направлениях в исторической науке. К этой проблеме историк подошел как теоретик, считая, что принципы периодизации историографии зависят от принципов периодизации по научным идеям. По мере развития общества воззрения историков становились все менее личными. Историк становился более связанным с обществом и все чаще является представителем целых школ, направлений. При этом он не отрицал возможность и других вариантов исследовании, например, по историкам или по проблемам. Никто из предшественников А.С.Лаппо-Данилевского не задумывался над тем, что такое есть само понятие "направление" и чем оно собственно отличается от понятия " школа". Но, к сожалению, и он не решил этой задачи.

Введение направлений в историческую науку было шагом вперед. Историки стали теоретически подходить к этой проблеме. Однако в целом они не дали исчерпывающего ответа на эту проблему. Таким образом, в дореволюционной историографии при определении "направлений" в исторической науке наблюдался полнейший разнобой, а вопрос о "научных школах" так и не был поставлен.

В предреволюционной России в условиях относительно свободных дискуссий, беспристрастных подходов и интерпретаций исследуемых проблем историй, бережного отношения к трудам своих предшественников и современников, тесной связи со многими историографическими школами Запада - существовали различные подходы к изучению "направлений", "школ" в исторической науке. Это положение резко изменилось после Октябрьских событий 1917 года. Ведущим признавалось только одно направление - марксистское.

К.Маркс и Ф.Энгельс указывали на национальную принадлежность школ в науке, каждая школа, говоря словами К.Маркса, есть "изобретение" национальной истории. Это положение послужило поводом для выдвижения в 1884 году Ф.Энгельсом тезиса об отнесении группы русских историков к особой школе в историографии по вопросу методологии. Такое выделение "школы русских историков" Ф.Энгельсом определялось тем, что только русские историки к тому времени широко использовали в истории социально-экономический метод.

Развивая марксистский подход к оценке исторических концепций, В.И.Ленин призывал при изучении направлений брать за основу не лица и не группы, а анализ классового содержания общественных течений. Тем самым он выделял системы идей, критика которых прежде всего была необходима для политической практики. Это положение и стало основополагающим в советской историографической науке. "Научные школы" были отнесены к буржуазной науке, а в советской историографии провозглашалась только одна школа - марксистско-ленинская. Она подчеркивала классовую направленность, партийность исторического метода, которым определяли угол зрения и подход к историческим фактам, объяснение и анализ событий, интерпретацию источников и обобщение научных данных. Партийны были не только выводы, не только результаты, но и весь процесс исследования.

Далее в главе детально рассмотрен вопрос воздействии государственной политики советского правительства на историческую науку, что позволяет раскрыть картину формирования в советский период представления о "научной школе".

В 20-е годы в советской историографии началась классовая "селекция" научных направлений - "реакционная" историография, "мелкобуржуазная", "марксистская", "прогрессивная" и т.д. Такие формулировки можно назвать семантической игрой, В так называемых "научных спорах" шло жонглирование политическими ярлыками, своего апогея оно достигло к 30-м годам. Никто так и не сумел объяснить толком, почему С.Ф.Платонова, П.Н.Милюкова, А.С.Лаппо-Данилевского и других русских историков, бывших гордостью российской исторической науки, следует считать реакционными? В эта годы сложился стереотип трактовки историографического процесса как борьбы нового - марксистского направления в науке со старым буржуазным, и следовательно, трактовки двух "школ" в историографии: школы марксистов и не марксистов.

В предвоенные годы произошла смена концептуальных ориентиров, в основе которых лежала пропаганда идей патриотизма. Именно поэтому в советской историографии были возвращены имена "отвергнутых историков дореволюционной школы". Особенно показателен в этом отношении капитальный труд Н.Л.Рубинштейна "Русская историография". Автор стремился отойти от подчеркнуто классовых, политических оценок творчества историков. На наш взгляд, заслугой Н.Л.Рубинштейна явилось, во-первых, уже само обращение к послеоктябрьскому периоду творчества русских историков. Во-вторых, плодотворная попытка выявить их новаторские достижения. В-третьих, впервые в советской историографии, он упомянул о существовании "научных школ" в дореволюционной России.

Всестороннее и глубокое изучение историографии началось лишь в конце 50-х годов. В эти годы появились работы, посвященные дореволюционным историческим школам. Критерием разделения ученых на "научные школы" были их политические взгляды. Такой подход не мог дать плодотворного решения проблемы "научной школы", поскольку всех историков следовало отнести к одной школе -"буржуазной". В этом вопросе историческая наука оказалась в тупике.

Новый этап в изучении "школ" и "направлений" начался в 70-е годы и был связан с разработкой этих понятий не в гуманитарных, а в естественных науках. Естественные науки были менее политизированы и к тому же давали большой фактический материал для обобщения. Работа К.АЛанге "Организация управления научными исследованиями" (1971) и сборник статей "Школы в науке" (1977), подготовленный Институтом истории естествознания и техники АН СССР, оказали значительно влияние на последующее изучение понятия "научная школа". К.А.Ланге выделил три особенности школы: 1) общую научную идею; 2) общность принципов и методических приемов решения поставленных задач; 3) разработку нового оригинального направления. Дальнейшее развитие понятия "научная школа" было дано в работах М.Г.Ярошевского. Он предложил систему трех координат для определения феномена "научной школы" - предметно-логической, социальной и психологической, выдвинув три типа научных школ - " научно-образовательную", "исследовательский коллектив", "направление, приобретающее национальный или интернациональный характер".

Появление этих работ оживило изучение этой проблемы "школы" в исторической науке. Так, в работах Е.В.Гутновой было сформулировано понятие "школа в исторической науке" и предложена триада "течение-направление-школа". Основными критериями для выделения "течений" она предложила считать общие методологические принципы историков. В "направление", помимо методологических принципов, входят интерпретация и проблематика работ историков. Из этой классификации вьггекает, что "направление" - понятие более широкое, а "школа" более узкое, иерархически подчиненное, "направление" определяется, главным образом, сходством классовых, методологических позиций историков, "школа" определяется еще и сходством методики исследования. Что же касается политического критерия, то, по мнению Е.В.Гутновой, он не вполне надежен, так как тогда пришлось бы отнести подавляющее большинство историков-медиевистов дореволюционного времени к одному буржуазно-либеральному направлению, что было бы неправильно. Это точку зрения полностью разделил Г.П.Мягков. Исследования функционирования в языке названий, понятий "школа" и "течение" провел И. Л. Беленький. В.П.Золотарев в трактовке понятия "научная школа" предложил три основных признака: 1) методологическую основу; 2) проблематику;

3)единство техники обработки источников. Несколько иной подход характерен для Б. С. Кагановича, выделявшего генетический и структурный типы научных школ.

Отказ от политического и классового критерия для выделения школ в науке стимулировал плодотворную научную деятельность. Примером тому может служить развернувшаяся в 90-е годы интересная дискуссия по вопросу о Московской и Петербургской исторических школах. В работах Б.В.Ананьича, В.М.Панеяха, Б.С.Кагановича, А.Н.Цамутали дан всесторонний, глубокий анализ "Петербургской школы" историков. Противопоставление Петербургской школы Московской выступает при антиномии школы отчетливо социально-психологического порядка - "мы и они". Такое противопоставление Б.Ф.Поршнев считал основой самосознания этноса, так как "научная школа" является культурной общностью. Поэтому передача научной культуры, способов и навыков научного изучения и является одной из важнейших функций научной школы. Иначе говоря, это фактически тот же методологический компонент деятельности научных школ, который выделялся и предшествующими исследователями.

Если говорить о двух школах как о разных типах научной культуры, то выявляется перспективное направление в исследовании научной культуры. Рассматривая культуру как сумму наследственной информации, возникает вопрос о том, как эта информация вводится в человеческие коллективы. Можно полагать, что передача научной культуры, способов и навыков научного изучения и является одной из важнейших функций научной школы. Анализ истории научных школ в терминах научно-культурной типологии можно рассматривать как составную часть изучения отечественной историографии. Именно в этом направлении, как нам представляется, и пойдет развитие понятия "научная школа" в исторической науке.

Глава вторая. "Русская школа" историков нового времени Западной Европы. История зарубежных стран стала изучаться в России в пореформенный период, т.е. сравнительно недавно. Однако эта не мешало выдвинуться до первой мировой войны плеяде русских историков нового времени получивших заслуженную известность. Именно к этой плеяде относится и "русская школа" историков.

Термин "русская школа" впервые употребил Ж.Жорес в своем многотомном исследовании "Социалистическая история французской революции". Он имел в виду прежде всего трех русских ученых Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского. Этих историков объединял не только предмет исследования, но и общность взглядов на развитие общества, беззаветная преданность науке, любовь к свободе и независимости, безукоризненная корректность в профессиональных взглядах. Будучи в своих методологических взглядах сторонниками позитивизма, они рассматривали источник прежде всего как единственную основу познания, поэтому их работы построены на большом архивном материале. Относясь исключительно добросовестно к источнику, они каждый по-своему отразили интерпретацию, технику и методику его исследования.

Работы "русской школы" получили общеевропейское, особенно французское признание. Так, в "Истории Франции" под редакцией Лависса. автор раздела о положении французских крестьян перед революцией конца XVIII века приводит мнения только русских ученых. Ж.Лефевр считал себя учеником Н.И.Кареева и И.В.Лучицкого и опирался в своих изысканиях по аграрной истории Франции на их труды. А.Матьез на склоне лет искренне сожалел, что в юности он не овладел русским языком, чтобы в подлиннике читать исследования историков "русской школы".

Русская школа" поставила и оригинально разрешила следующие основные вопросы: 1) правовое положение крестьян перед революцией и проблему крестьянской собственности; 2) дифференциацию крестьянства; 3)распределение земли между отдельными классами французского общества накануне революции; 4)феодальный режим и проблему феодальной реакции.

В 50-е годы XIX века во Франции вышло несколько работ по истории крестьянства, важнейшими из них были работы Дареста де ла Шаванна, Лемари, Доньоля, Делиме, Бонмера. Эти исследования были посвящены главным образом истории крестьянства на протяжении всего средневековья. Однако основной вопрос истории французского крестьянства - вопрос о крестьянской собственности на землю при феодализме не был поставлен этими авторами. Главное внимание они уделяли анализу правовых отношений сеньориального строя, но не говорили об экономике феодального общества, организации феодального поместья и крестьянского хозяйства.

В 1856 году вышла книга А.Токвиля "Старый порядок и революция". На основе анализа деревенских наказов в Генеральные штаты в 1789 году, историк утверждал, что мелкая собственность существовала до революции, революции же не создала, а лишь освободила ее. Таким образом А.Токвиль повторил мнение А. Юнга.

С 60-х годов XIX века по вопросу о крестьянской собственности существовали два мнения А.Токвиля и А.Буато - автора вышедшего в 1860 году труда "Состояние Франции в 1789 г." Историк признавал существование при старом режиме лишь крупной дворянской собственности и считал, что существующая во Франции мелкая собственность есть результат распродажи национальных имуществ. Парадокс заключался в том, что эти две точки зрения не были подтверждены документальными данными. Долгое время французские историки считали, что все документы, относящиеся к дореволюционному и революционному периодам, были уничтожены революцией, в эпоху Конвента. Плодотворная работа Н.И.Кареева в архивах Франции доказывала обратное.

Первый, кто поставил вопрос о правовом положении крестьян перед революцией конца XVIII века и проблему собственности, был Н.И.Кареев. Плодотворно работая в центральных архивах Франции, он выяснил, какие отношения существовали между крестьянами, с одной стороны, и сеньорами, буржуазией, королевской властью - с другой. Он дал ясную картину общего состояния земледельческого сословия, рассмотрел постановку крестьянского вопроса и его решение. Русский историк установил, что в конце XVIII века французское крестьянство в своей массе уже было лично свободным, но обязано было уплачивать сеньору всевозможные платежи и нести в его пользу разнообразные повинности. По признаку зависимости крестьян он делил их на две части, носившие на юридическом языке название - servitude personnelle и servitude reelle. В случае servitude reellee крестьянин был в зависимости, но владел и пользовался землею, но он не был прикреплен к ней и мог всегда освободиться, как только покидал ее. В случае servitude personnelle крестьянин был прикреплен к земле так, что не мог ее покинуть и освободиться от своего господина. Н.И.Кареев отмечал, «гго во Франции большая часть остатков крепостничества сохранилась в форме servitude reelle, а число "полных" крестьян, т.е. бывших в servitude personnelle, было незначительно. Основа всех этих форм была та, что серв не имел права распоряжаться собственностью без разрешения господина. Н.И,Кареев утверждал, что большинство крестьян работало на чужой земле и возражал против точки зрения А.Токвиля и А.Юнга о наличии у крестьян поземельной собственности, отмечая в то же время факт огромного развитая мелкой собственности только при крайне незначительных ее размерах.

Большинство крестьян накануне революции были цензитариями, т.е. феодальными держателями земли, которые платили сеньору денежный взнос и выполняли разные феодальные повинности, размеры которых были различны не только в зависимости от провинции, но и в пределах той же сеньории. В большинстве случаев цензитарии были наследственными владельцами своих участков и имели право продавать, закладывать, дарить и сдавать в аренду свою землю, даже не спрашивая при этом своего сеньора. Перед историками встал вопрос, является ли цензитарий собственником или арендатором? И.В.Лучицкий считал, что крестьянин-цензитарий -собственник, М.М.Ковалевский - арендатор. Позиция Н.И.Кареева была сложнее, сперва он поддержал мнение М.М.Ковалевского, позже И.В.Лучицкого,

Цензива и земельный участок серва представляли собой один и тот же вид владения землей. Н.И.Кареев называл их разными формами института неполной собственности. Цензива является более свободной формой неполной собственности по сравнению с земельным владением серва, на этом основании он приходит к выводу, что фактически владельцем цензивы во Франции перед революцией являлось крестьянство, а не феодалы.

М.М.Ковалевский в первом издании 1895 года 1 тома "Происхождение современной демократии" отнес крестъян-цензитариев к простым, а в третьем издании 1912 года - к наследственным арендаторам. Он утверждал, что крестьяне были исключительно вечно наследственными арендаторами земли. Одновременно он признавал наличие мелкой собственности, правда, как исключение, в очень незначительных размерах. Таким образом, М.М.Ковалевский не признавал крестьян-собственников, поскольку, по его мнению, это прерогатива буржуазного, а не феодального строя, одновременно считая, что во Франции феодального строя в то время уже не было. В этом проявился его парадокс.

И.В.Лучицкий считал цензиву собственностью. Этот вывод он сделал на основании целой программы исследований, которая предусматривала изучение цены на предметы потребления и домашнего обихода, размеры поденной и годовой заработной платы для каждого вида сельских рабЪт, определение валового и чистого дохода каждой единицы земельных угодий, а также размеров арендной платы за землю и Чистый доход арендатора. Он исследовал размеры земельной обеспеченности крестьян, количество земли и земельных угодий, принадлежащих как всем крестьянам, так и каждой группе отдельно и установление земельных размеров по среднему количеству крестьянской собственности, а затем и наемной земли. Наконец, последней стадией исследования стало вычисление процентного отношения между группами с различным земельным обеспечением. Историк в своих рабо тах впервые использовал ранее неизвестные архивные материалы - налоговые списки, акты продажи национальных имуществ. Исследуя достоверность этих источников, он пришел к выводу, что они отличаются значительной точностью по отношению к исчислению земель, находившихся во владении различных социальных групп сельского населения, и могут быть использованы для определения размеров землевладения этих социальных групп накануне революции. С аналогичных позиций рассматривал историк и вопрос о перемещении земельной собственности во Франции накануне и в период революции. Подвергая статистическому исследованию данные о продаже национальных имуществ в годы революции в отдельных районах страны, он приходит к выводу о переходе определенной части земли, принадлежащей ранее главным образом эмигрантам, в руки крестьян.

Из анализа собранных архивных материалов И.В.Лучицкий сделал несколько выводов: 1) собственность духовенства в деревнях составляла очень малую часть; 2) собственность дворянства колебалась в пределах 1520%; 3) крестьяне обладали значительным количеством земли, на юге страны их доля доходила до 50%; 4) собственность буржуазии вовсе не была значительной. Таким образом, уже накануне революции во владении крестьянства находилось около трети всей культурной земельной площади Франции. Тем самым И.В.Лучицкий подтвердил высказанное ранее предположение А.Токвиля и А.Юнга.

Н.И.Кареев и И.В.Лучицкий трактуют понятие собственности более широко, нежели М. М. Ковалевский, подразумевавший под этим термином только полную свободную собственность. Однако это не значит, что крестьянская цензива была настоящей частной собственностью в буржуазном смысле этого слова. Крестьянская цензива во Франции сделалась свободной благодаря революции конца XVIII века, в этом и заключалось ее историческое значение. Революция завершила процесс перерождения феодального держания в частную собственность, приблизив ее к буржуазному понятию.

М.М.Ковалевский и И.В.Лучицкий расходились также и по вопросу об аграрном законодательстве революции и распродаже национальных имуществ. М.М.Ковалевский считал, что крестьянская поземельная собственность своим возникновением обязана революции. И.В.Лучицкий считал, что революция не только не решила, но даже и не поставила аграрный вопрос. К выводам аналогичным И.В.Лучицкого пришел и Н.И.Кареев.

Одной из важнейших проблем, выдвинутых и разрешенных "русской школой", являлся вопрос дифференциации крестьянства. Это положение было известно и до работ "русской школы", но конкретных доказательств тому не было. Только кропотливая работа И.В.Лучицкого в провинциальных архивах Франции дала доказательство дифференциации французского крестьянства. Проанализировав Roles des vingtièmes (налоговые списки) и Declarations, он пришел к выводу о существовании следующих групп сельского населения во Франции: 1) дворяне, духовенство и буржуазия; 2) пахари, виноградари и половники; 3) ремесленники и занятые в промыслвх; 4) бедные, нищие. Одновременно отрицая наличие сельскохозяйственных рабочих и класса сельской буржуазии-кулачества. М.М.Ковалевский утверждал факт существования земледельческой буржуазии. Состав помещиков был смешенным и бок о бок с родовым дворянством в их рядах встречались и разбогатевшие буржуа.

Говоря о дифференциации французской деревгага Н.И.Кареев, выделил два основных класса крестьянства - пахарей (laboureurs) и батраков (manouvriers). Laboureurs - крестьяне, имевшие свое хозяйство, а manouvriers - батраки, которые для своего существования имели только труд рук. Однако историк не дал количественных отношений пахарей и батраков за неимением у него достаточного материала М.М.Ковалевский и И.В.Лучицкий признавали деление крестьянства на laboureurs и manouvriers, но по-разному их толковали. И.В.Лучицкий доказывал, что manouvriers -земледельцы, которые были менее обеспечены землею, чем laboureurs. М.М.Ковалевский утверждал, что manouvriers - это сельский пролетариат, класс наемных сельскохозяйственных рабочих.

Вопрос о распределении земли между различными социальными слоями во Франции накануне революции XVIII века до сегодняшнего для является спорным. До появления работ "русской школы" существовали два мнения. Первое заключалось в том, что от 2/3 до 3/4 всей территории страны принадлежало королю и привилегированным слоям общества Второе состояло в том, что при старом порядке от 1/2 до 2/3 крестьян уже были земельными собствениками, причем их владения занимали половину французской территории, эта позиция строилась на выводах, сделанных еще À. Юнгам.

Исследования И.ВЛучицкого показали, что наиболее обеспеченной в количественном отношении была группа laboureurs владельцев domains. Laboureurs со средним наделом были владельцами 20-50 арнанов. Среди journaliers преобладающим типом являлись владельцы от 1 до 20 арпанов. Самым типичными представителями мелкого землевладения являлись vignerons. И.В.Лучицкий установил наличие совершенно безземельного населения накануне революции. Однако,' несмотря на это, он сделал вывод, что не было ни одного крестьянина, который был оторван от земли, не владел бы ею.

До исследований "русской школы" было мнение, что феодальный порядок до революции находился в упадке, установленные им повинности носили только номинальный характер, а уничтожение феодального режима могло совершиться само собою. Н.И.Кареев доказал обратное, что даже еще в 70-80-е годы XVIII века сеньоры не только не выпускали из рук старые феодальные права, а стремились установить новые. Этот вывод Н.И.Кареева, на основе нового богатого архивного материала развил И.В.Лучицкий. Доходы сеньоров во второй половине XVIII века далеко не соответствовали тому, на что они рассчитывали, и они стремились тем или иным способом поднять их. Повышение цен имело свой предел, поэтому сеньоры стали требовать с зависимых от них лиц весь перечень всех повинностей - это и получило название "феодальной реакции", охватившей всю страну. M.М.Ковалевский особое внимание обратил на противостояние между сеньорами и их вассалами из-за общинных угодий и этим дополнил представление о "феодальной реакции".

Русская школа" показала, что в роли эксплуататоров крестьянства, кроме сеньора, были также откупщики сеньориальных прав и арендной платы. Таким образом, во время "феодальной реакции" в деревенской жизни наблюдалось усиление эксплуатации феодальных прав. Все это привело к ухудшению положения крестьянства.

Глава третья. Влияние "русской школы" на отечественную историографию. Работы представителей "русской школы" вызвали большой интерес как у отечественных, так и у зарубежных историков. В дореволюционной отечественной историографии затронутые ими вопросы получили развитие в трудах их учеников и в работах историков, тема Франции у которых не была главной в их исследованиях.

Н.И.Кареев несколько лет в Санкт-Петербургском университете вел семинар "Экономическое положение и требования третьего сословия, по наказам 1789 года". Из этого семинара вышла большая плеяда историков. Наибольшое влияние "русской школы" сказалось в работе ученика Н.И.Кареева - А.М.Ону "Выборы 1789 года во Франции и наказы третьего сословия". Поставленная им задача носила строго критический характер. Изучение и верная оценка наказов немыслимы были без предварительного исследования того, как производились выборы. Для исследования наказов третьего сословия необходимо было также изучить обстановку их составления, произвести изучение выборов 1789 года, Поэтому целью работы стало сличение обстановки выборов в разных округах по примеру исследований Н.И,Кареева и М.М.Ковалевского. В литературе до работы А.М.Ону было мнение, что на выборы и на составление наказов не было оказано давление. Историк убедительно доказал обратное. Преобладающее давление в составлении наказов оказали судьи. Громадное большинство приходских наказов не было результатом самих крестьян, а делом рук интеллигенции, и с большой натяжкой их можно назвать крестьянскими. В этой связи АМ.Ону поднимал вопрос о достоверности наказов, отмечая что они представляют, в своей совокупности общий обвинительный акт. Автор не ставил перед собой задачу решить спор иежду И.В.Лучицким и М.М.Ковалевским, а только констатировал, что наказы показывают тяжелое положение, и в этом признавал их ценность. Наказы, по мнению

A.М.Ону, свидетельствовали о существовании крестьянского землевладения, ибо они говорили не про безземелье, а о малоземелье. Тем самым он подтвердил мнение И.В.Лучицкого.

Фундаментальное исследование А.М.Ону дало толчок для дальнейшего глубокого изучения наказов, но если он изучал их по проблематике, то

B.Б.Каттерфельд, К.Р.Симон, Е,Н.Петров, С.М.Глаголева-Данини стали их исследовать по географическому и социальному признакам.

Русские профессора П.Г.Виноградов, Р.Ю.Виппер, П.Н,Ардашев, читавшие курсы по всеобщей истории в университетах, затрагивали вопросы французской революции конца XVIII века. В своих лекциях они давали трактову этим событиям исходя из положений и выводов "русской школы" историков. По поводу дискуссии И.В.Лучицкого и М.М.Ковалевского - П.Г.Виноградов и Р.Ю.Виппер встали на сторону И.В.Лучицкого. Ряд учеников Р.Ю.Виппера - Н.М.Лукин, В.Я.Хорошун, ученики П,Н.Ардашева - Н,И.Никифоров, Н.П.Рутаевич, В.Н.Евстафьев, Д. К. Петров исследовали наказы дворянства, третьего сословия, дополнив тем самым работы М.М.Ковалевского.

Работы Н.И.Кареева открыли тему и в изучении рабочего класса во Франции в последней четверти XVIII века. Эту тематику продолжил ученик И.В,Лучицкого - Е,В.Тарле, На наш взгляд, его нельзя отнести к "русской школе", как это делает В,А.Дунаевский. Е.В.Тарле своими исследованиями экономической истории Франции конца XVIII века поставил совершенно новые вопросы - изучение обрабатывающей промышленности, рабочий вопрос, социальные движения в эпоху революции, что стало значительным продвижением вперед русских историков в вопросе изучения революционной эпохи, В работе М.М.Ковалевского "Происхождение мелкой крестьянской собственности во Франции" впервые была отмечена деятельность "крестьян кустарей" и поставлен вопрос о рабочих организациях. Эту новую тему для исторической науки развил Е,В.Тарле в своей работе "Рабочий класс во Франции в эпоху революции".

После работ "русской школы", построенных на глубоком анализе архивных источников, во французской историографии начался период изучения и издания архивных материалов. В 1881 году возник исторический журнал "Revue historique. La révolution française", который поставил своей целью издание архивных материалов, посвященных французской революции конца XVIII века. В марте 1888 года возникло "Société de l'histoire de la révolution française" (Общество французской революции), поставившей задачу издания наказов 1789 года. Французские историки А.Олар и А.Сэ признали выводы "русской школой" о наличии зо Франции "феодальной реакции".

Особое внимание у французских историков вызвал поставленный "русской школой" вопрос о распределении земельной собственности у крестьян накануне революции. Различная позиция, высказанная И.В.Лучицким и M.М.Ковалевским, получила дальнейшую дискуссию во французской историографии. Так, Монерей отрицательно отнесся к источнику, предложенному И,В.Лучицким - "Roles des vingtièmes"; Он отрицал использование налогового списка для выяснения распределения земельной собственности, считая наказы лучшим источником, однако за ними признавал неточность.Историк Сулже использовал налоговые списки и пришел к аналогичным выводам И.В.Лучицкого. Ж.Донат занялся детальным анализом крестьянских отношений, ограничившись документами, относящимися лишь к одной коммуне. В основу своей работы он положил ценный и точный источник - кадастр, который впервые ввел в научный оборот И.В.Лучицкий. Выводы французского историка были близки к выводам "русской школы".

События Октября 1917 года во многом изменили проблематику исторических исследований. Центральной задачей историков стало изучение истории революций и революционного движения. На сопоставлении революции в России с предшествующими ей зарубежными революциями настаивал В.И.Лешш. Его обращение к истории французской революции конца XVIIÍ века определялось не стремлением к решению научно-исторических вопросов, а стремлением использовать ее историю в идейной борьбе с противниками. Исходя из ленинских положений, марксистские историки отвергали исследовательскую проблематику "русской школы", которая представлялась им "старым буржуазным хламом", который следует выбросить на "свалку истории".

Отрицание положения "русской школы" о наличии в дореволюционной Франции крестьян-собственников, на наш взгляд, объясняется политическими моментами. Во-первых, если крестьяне были уже собственниками, то зачем было проводить революцию, как считали марксисты, которая должна была освободить крестьян от феодальной зависимости и дать им землю. Во-вторых, по концепции В.И. Ленина, Россия представлялась как страна деревенской бедноты, которая ждала революцию. Это положение переносилось и на французских крестьян, что также находилось в противоречии с выводами "русской школы". Таким образом, научные изыскания "русской школы" не устраивали марксистских историков с точки зрения политической их основы и поэтому, начиная с середины 20-х годов начался процесс замалчивания и критики, а позже просто игнорирования работ Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского,

В этом вопросе главную роль сыграл Н.М.Лукин. В начале своей научной деятельности он опирался на достижения историков "русской школы", исследования которых высоко ценил. Позиция Н.М.Лукина по отношению к представителям "русской школы" и их последователям была неоднозначной и можно сказать двуличной. Примером тому могут служить два варианта статьи "Французская революция в работах советских историков". Первый вариант этой статьи был опубликован в 1927 году в журнале "Историк-марксист" в пятом номере. В ней дается критика "русской школы" и высказывается отрицательное мнение о работах Е.В.Тарле. Второй вариант статьи - французский, опубликованный в журнале "Annales historiques de la Révolution Française", не содержал негативных отзывов, которые были в русском варианте. Позиция Н.М.Лукина в отношении И.В.Лучицкого по вопросу крестьянской собственности также весьма интересна В статье "Классовая борьба во французской деревне и продовольственная политика Конвента в период второго и третьего максимума" он ссылается на работу Ж.Лефевра "Крестьяне Севера", при этом не называя имени И.В.Лучицкого, которого сам Ж.Лефевр считал своим учителем, тем самым Н.М.Лукин косвенно признавал позицию русского историка.

В конце 20-х годов происходит окончательный пересмотр Н.М.Лукиным основных положений "русской школы". Он поставил вопрос о необходимости применения идей В.И.Ленина к изучению и осмыслению истории французской революции. Проблема истории французской революции исследовалась Н.М.Лукиным в новом аспекте, во многом обусловленном опытом пролетарской революции и социалистического строительства в России. Работы Н.М.Лукина были первыми исследованиями, создавшими советскую школу изучения французской революции, которая открыла дорогу для радикально новой интерпретации революции 1789 года, полностью построенной на идеях марксизма-ленинизма.

В 20-е годы внимание советских исследователей было привлечено к одной из наиболее левых группировок во французской революции, к так называемым "бешеным" и их руководителю Жаку Ру. Об этой группировке писал еще и Н.И.Кареев. Эта тема нашла свое продолжение в научных работах ученика Н,И.Кареева - Я.М.Захера, а также в работах Н.П.Фрейберг и СЛ. Сытина.

В начале своего становления советская историография еще отдавала должное внимание работам "русской школы". Это, на наш взгляд, объясняется тем, что отечественные историки еще имели возможность совершать научные командировки во Францию, общаться со своими коллегами, еще были доступны работы иностранных авторов, которые стояли на позициях "русской школы". Вопрос об отношении и влиянии "русской школы "в эти годы нашел интересное воплощение в статье И.П.Завитневича "Новейшие работы по крестьянскому вопросу накануне и во время Великой французской революции" (Историк-марксист. 1928. Т.7.). В ней, с одной стороны, утверждались положения марксизма - наличие аграрного кризиса, послужившего одной из основных причин французской революции", а с другой - отдавалось должное положениям, высказанным "русской школой" - наличие у крестьян земельной собственности. Аналогичная позиция к "русской школе" была высказана и в работах Ц.Фридлянда. На наш взгляд, эти статьи были как бы переходными, они еще признавали заслуги "русской школы" и одновременно утверждали ортодоксальный марксизм в советской историографии.

Работы "русской школы" показали, что экономика Франции накануне революции носила некапиталистический характер, промышленных рабочих было мало, а их роль в революционном движении была незначительна. Эту точку зрения разделял в 1919 году и Н.М.Лукин. Но уже в конце 20-х годов Н.М.Лукин пошел по "ленинскому" пути, подчеркивая наличие во Франции крупной промышленной мануфактуры. С этого момента начинается и пересмотр основополагающих положений "русской школы". Ученик Н.М.Лукина - В.М.Далин в работе "Мануфактурная стадия капитализма во Франции XVIII века в освещении "русской школы", предпринял попытку обвинить Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского в народническом мировоззрении. Но такая методологическая предпосылка была уже не верна в своей исходной точке, поскольку представители "русской школы" никогда народниками не были. Свою же точку зрения на "русскую школу" как народническую В.М.Далин обосновал тем, что ее представители были сторонниками общинных форм землевладения, но это положение не соответствовало действительности. Таким образом, в историографический вопрос опять вмешался политический. Следует отметить противоречивость самого В.М.Далина по вопросу о "русской школе". В 20-е годы он выступил против тезиса о наличии мелкой крестьянской собственности до революции, позиции которую занимали "русская школа" и А.Токвиль. Говоря о французском историке, в работе "Историки Франции XIX - XX веков", вышедшей в 1981 году, В.М.Далин, однако, отмечал у него констатацию мелкой крестьянской собственности накануне, революции вытекающую из научного анализа имевшихся в его распоряжении сведений и документов. Таким образом, мы имеем парадокс во взглядах В.М.Далина, с одной стороны, отрицание положения заслуг "русской школы" в раскрытии наличия крестьянской собственности, а с другой - полное признание этого положения за французским историком, высказанного им еще в 1856 году.

В таких противоречивых мнениях складывалась школа молодых историков, стоящих на последовательно марксистско-ленинских позициях. Следует отметить, что эти историки стремились к изучению реальной действительности через призму исторических фактов. Однако их сознание было деформировано многими факторами. Историки осмысляли события в сильно идеологизированной системе понятий, руководствовались официальной системой ценностей, которая предопределяла отбор фактов и их интерпретацию, В источниках они искали такие сведения, которые соответствовали бы их уже сложившимся представлениям, не укладывавшиеся в эти представления факты они как бы не принимали во внимание. Отсюда следует печальный вывод - оценки историков часто определялись не сколько изучением фактического материала, сколько "внешним знанием", т.е. данными сверху. Следует отметить и тот факт, что историки марксистского направления в своей деятельности выступали по глубокому убеждению и преданности коммушгстической идеи.

О влиянии идей "русской школы" на отечественную науку в 20-30-е года говорит И тот факт, что основные положения Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского вошли в учебную литературу. В учебниках Н.М.Лукина, Я.М.Захера, Ц.Фриндлянда, СМ.Моносова констатировалось, что крестьяне являются собственниками той земли, на которой сидели, повинности, лежащие на них, были пережитками старины, остатками феодальных порядков.

Отход от идей, работ и начало полного забвения в отечественной историографии "русской школы" следует считать, на наш взгляд, с выходом статьи Д.Фризмана, название которой говорит само за себя - "Против буржуазных влияний на советскую историографию. Аграрный строй Франции накануне Великой революции". Статья вышла в 1932 году, когда полным ходом разворачивалось так называемое "Академическое дело". Хотя Н.И,Кареева, И.ВЛучицкого и М.М.Ковалевского давно уже не было в живых, политическая проработка досталась их идеям. Наибольшие нападки со Стороны марксистско-ленинской концепции истории французской революции на "русскую школу" проявились по вопросу крестьянской собственности. Представителям "русской школы" ставились в упрек не их исторические исследования по проблемам революции, а решение политической программы революции.

В 30-е годы советские историки продолжали изучение аграрных отношений во Франции в конце XVIII века, в их исследованиях на первый план выдвигался вопрос о дифференциации крестьянства. Этот вопрос подробно исследовал ученик А,Н.Савина - С.Д.Сказкин. Он сопоставил показания наказов с данными податных документов и сельскохозяйственных кадастров, при этом констатировал, что выводы И.В.Лучицкого правильны. Возражая М.М.Ковалевскому, С.Д.Сказкин доказал, что именно цензива была той формой феодальной собственности, при наличии которой права сеньора по отношению к цекзитарию были весьма призрачными,

В советской историографии критерием для оценки дискуссии между И.В.Лучицким и М.М.Ковалевским стало положение В.И.Лешта: рассматривающего "крестьянский вопрос" с точки зрения классового гнета и мешающей развитию капитализации общества Поэтому официально ближе к "истине" был М.М,Ковалевский, который принимал всю систему гнета во французской деревне и выступал с тезисом об отсутствии до революции крестьян-собственников. Таким образом, не научный приоритет сыграл роль в выборе истины в научном споре, а политическая конъюнктура, которая привела к тому, что имя И.В.Лучицкого было вычеркнуто из советской историографии. В этой связи статья С,Д.Сказкина явилась самым настоящим примером научного мужества Признавая правоту мнения И.В.Лучицкого, разойдясь с официальной точкой зрения, высказанной В.ИЛениным, СД.Сказкин продолжил тематику "русской школы" и по вопросу о феодальной зависимости, развивая положение о "феодальной реакции".

Если в 30-е годы в отечественной историографии вопрос о роли "русской школы" замалчивался и дискредитировался, то в конце 30-х годов в связи с изменением политического курса партии большевиков, направленного на возрождение национальных традиций русского народа. Это нашло свое отражение в обобщающем труде "Французская буржуазная революция. 1789-1794" вышедшем под редакцией В.П.Волпша и Е.ВТарда в 1941 году. В историографическом разделе этого исследования была дана общая характеристика работ "русской школы", однако не были раскрыты основные направления в исследованиях Н,И,Кареева, И.В.Лучицкого, М. М.Ковалевского. Следует отметить интересный факт, что аграрно-крестьянской раздел книги был написан учеником Н.И.Каргева • Е. Н. Петровым.

В послевоенные годы работы "русской школы" были объявлены в советской историографии как классические исследования, признанные во Франции и в литровой науке. Такая позиция, на наш взгляд, была вызвана "патриотической политикой" сталинского режима и борьбой против космополитизма.

В исследованиях 70-х годов в отечественной историографии наблюдалась очень интересная, на наш взгляд, тенденция. С одной стороны, стремление замолчать имена представителей "русской школы" в историографии, а с другой - повторялись их выводы и цитировались данные из их работ без ссылок на авторов. Таким "классическим" примером может служить статья Е.В.Киселевой.

Крестьянский вопрос во Франции стал в центре внимания плодотворной, многолетней научной деятельности видного отечественного историка А.В.Адо. Начавшаяся в СССР б середине 80-х ходов перестройка привела его к выводу, что некоторые прежние представления и оценки историков-марксистов оказались неверными, недостаточными или неточными. Поэтому не случайно именно в канун празднования 200-летия французской революции отечественные историки призвали заново переосмыслить мноше положения этого всемирно исторического события, и одновременно было отмечено признание заслуг Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского.

Второй раздел - посвящен научной деятельности Н.И.Кареева, И.В.Лучицкого, М.М.Ковалевского, поскольку биография историка представляет значительный интерес в контексте общественно-политической жизни, ибо именно ученый выполняет важнейшую функцию распространения исторического опыта среди своих современников и последователей.

Глава первая. Николай Иванович Кареев. О Н.И.Карееве в отечественной историографии написано больше, чем о других представителях "русской школы". Большую роль в анализе научно-исторического наследия историка сыграли работы В.П.Золотарева, в которых подробно восстановлен жизненный путь ученого и рассмотрены его концептуальные позиции. Отдавая должное заслугам В.П.Золотарева, следует отметить и ряд неточностей, высказанных им. Это прежде всего касается вопроса об отношении Н.И.Кареева к марксизму и революции вообще и к событиям 1917 года в России в частности. Рассмотрению этих вопросов и посвящена данная

глава.

Философское мировоззрение Н.И.Кареева относится к широкому и влиятельному либерально-демократическому и гуманистическому направлению русской мысли конца XIX века В студенческие годы он увлекался работами О.Конта и Г.Спенсера, для него значение работ основоположников позитивизма определялось их положением создателей социологии. С позитивизмом историк ассоциировал стремление связать обществоведение с естествознанием, превратить историю в точную науку, снабдить ее более совершенными методами познания прошлого. Он противопоставлял позитивизм всем остальным миросозерцаниям как единственно научную философскую систему. В своих многочисленных историко-философских сочинениях Н.И.Кареев брал на вооружение целый ряд позитивистских принципов, используя их для построения собственной социологической теории.

Позитивизм оказал большое влияние и на его исторические взгляды, это проявилось в интеллектуальном развитии исторического процесса. Именно с этих позиций он рассматривал значение эпохи Возрождения для судеб европейских цивилизаций. Влияние позитивизма на взгляды историка проявилось и в вопросе о сущности исторического прогресса. Н.И.Кареев указывал в этой связи на контовское учение о социальной статике и социальной динамике. Однако позитивизм не механически воспринимался им, именно в области исторических взглядов его отношение к позитивистской методологии было наиболее критическим. Недостатки контовской философии истории русский историк усматривал в игнорировании конкретных особенностей исторического развития у разных народов, в стремлении уложить все это многообразие в прокрустово ложе голой теоретической концепции.

В.П.Золотарев считает Н.И.Кареева марксистом, выделяя четыре этапа в его творчестве. Однако ряд отечественных историков - Н.М.Лукин, О.Л. Вайнштейн, В.А.Дунаевский придерживаются другого мнения, считая, что Н.И.Кареев никогда себя за марксиста не выдавал. Поэтому необходимо исследовать этот вопрос бол«« детально.

Н.И.Кареев называл К.Маркса в числе мыслителей, оказавших наибольшее влияние на социологическую мысль второй половины XIX века Но он не разделял историко-философской теории К.Маркса -экономического материализма, ставившего в непосредственную зависимость от экономики все без исключения проявления исторической жизни. Н.И.Кареев признавал марксизм, но только как одну из школ, одно из направлений в современной социологии. Историк решительно выступал противником материалистической теории исторического процесса в целом, считая марксизм вульгарным экономизмом. В 1896 году Н,И.Кареев опубликовал работу "Старые и новые этюды об экономическом материализме", в которой подверг критике теорию экономического материализма. На нее он смотрел как на исторический догмат, показав, что марксизм не имеет под собой научной основы, не разработан, а его положения не могут быть доказаны. Историк выступил и против теории классовой борьбы, считая, что эта теория впервые была разработана Луи Бланом, а К.Маркс заимствовал ее у него, тем самым он упрекнул основоположника марксизма в плагиате.

В более поздних своих работах Н.И.Кареев называл исторический материализм "материалистическим монизмом" и с большим опровержением выступал против его основных положений - теории классовой борьбы и революции, марксистского учения о государстве и диктатуре пролетариата, доказывая их несостоятельность и ограниченность. Эта критика марксизма была дана им в работе "Общие основы социологии", вышедшей в 1920 году. В работе "Основы русской социологии", написанной в конце 20-х годов и неопубликованной при жизни Н.И.Кареева, есть

глава "Марксистская социология", в ней автор более "либерально" подходит к марксизму, нежели в своих предыдущих работах. В таком подходе историка В.П.Золотарев усматривает его "верность" марксизму. На наш взгляд, причина изменения позиции Н.И.Кареева кроется совсем в другом. Он всегда был реалистом, работа "Общие основы социологии" написана в период, когда власть большевиков еще не была прочна и исход борьбы в России еще не был окончательно решен, работа же "Основы русской социологии" датирована концом двадцатых годов, когда власть большевиков утвердилась полностью и окончательно. Н.И.Кареев не хотел портить отношения с властью и вынужден был пойти на смягчение акцентов в критике марксизма. Но даже в таком виде работа не увидела свет, она была опубликована полностью только в 1996 году. Поэтому мы полностью согласны с мнением отечественного историка Б.Г.Могилышцкого, назвавшего Н.Н.Кареева "воинствующий противник материалистического понимания историк",

Н.И.Кареев восторженно приветствовал февральскую революцию 1917 года, видя б ней прорыв к свободе и решение многих проблем России мирным путем. Однако будучи ученым историком, он в русской революции видел также и волю к разрушению, поэтому его отношение к Октябрьским событиям 1917 года было неоднозначным. Если в начале ноября 191? года Н.И.Кареев практически никак не реагировал на захват власти большевиками, то после разгона Учредительного собрании в январе 1918 года его позиция изменяется. Будучи по своим философско-мето дологическим взглядам позитивистом, выступающим против марксизма, а по политическим взглядам сторонником кадетской партии, он не мог приветствовать вооруженпьш захват власти и насильственное ее удержание.

В своих ранних работах, посвященных революциям, Н.И.Кареев резко выступал против "абстрактного догматизма" в подходе к идее революции. Причины революции ученый видел в необдуманных действиях правительства. На основе исторического опыта уроков прошлого и современности, обращенного как к тем, кто уже находился у власти, так и тем, кто ее хотел получить, историк отмечал, что частичные уступки предотвращают возможности более бурных выступлений, упрямство же разжигает страсти. Поучая высшие классы принимать во внимание низших, уступать вовремя требованиям неизбежного социального процесса, Н.И.Кареев всегда был озабочен разработкой модели политической системы, которая при ее реализации создала бы прочные условия па пути хаоса, террора.

Об отношении Н.И.Кареев;; к Октябрьскому перевороту свидетельствует один очень любопытный факт, 10 мая (27 апреля) 1918 года, в здании Высших женских курсов проходило собрание, посвященное 12-й годовщине Первой Государственной думы. На этом заседании выступил и Н.И.Кареев, который поделился своими воспоминаниями о первом дне русского парламентаризма. Его выступление было проникнуто глубокой уверенностью, что переживаемое лихолетье скоро пройдет и осуществятся лучшие идеалы Первой Государственной думы.

В последний период своего творчества Н:И.Кареев по вполне понятным причинам не высказывался о революции в России, Это молчанке В.П.Золотарев объясняет его полным согласием с событиями, которые происходили в стране. Нам представляется, что Н.И.Кареев не изменил своим взглядам на революцию, подтверждением тому являются его работы, посвященные истории французской революции конца ХУШ века: "Великая французская революция", написанназг для широкой публик;:, вышедшая в

1918 году, и "Французская революция и русское общество", в них дана общая оценка революции и проведена историческая параллель с целью осуждения революции 1917 года в России- Продолжая эту тему, он в работе "Общие основы социологии" оценивает революционеров, как "коллективных психов острых психических заболеваний".

Глава вторая. Иван Васильевич Лучтрсий. Свое кредо историка И.В.Лучицкнй выразил словами: "Для историка не должно бьпь интересных и неинтересных народов, может быть не интересен сам историк, а история всегда интересна". Будучи верным этому положению всю жизнь, он оставил после себя немало трудов по самым разным темам как по истории отдельных стран Западной Европы и России, так и по кардинальным проблемам социально-экономического развития народов. В деятельности И.В.Лучицкого можно выделить несколько периодов. В 70-е годы XIX века он был преимущественно историком Франции XVI века, историком религиозных и социаяьночюлитических битв. Е этому периоду относятся и историко-философские и культурно-исторические работы. С конца 70-х годов начинается второй период научной деятельности ученого, основное внимание в котором было уделено экономической истории нового времени, в частности истории украинского народа. Третий период начался с первой половины последнего десятилетия XIX века, когда он полностью посвятил себя изучению французской аграрной истории перед революцией XVIII века. В данной главе подробно рассматриваются первые два периода деятельности И.В.Лучицкого.

Общее научное мировоззрение И.В.Лучицкого сложилось под влиянием поз1ггивисткой философии О.Конта. Влияние позитивизма на взгляды русского историка было различно. Можно выделить два периода-первый с 1866 по 1873, характеризующийся восторженным восприятием этого философского учения. С 1873 года зачинается второй период - более критического осмысления этой теории, связанный со стремлением И.В.Лучицкого к определению законов общественной жизни. Позитивисткая философия определила его и как историка. В основе его изысканий лежал реализм, далекий от каких бы то ни было произвольных построений и романтических оценок. Историк придавал особое значение источнику, в нем он видел путь к раскрытию исторической действительности. По той же причине он считал наиболее убедительными исследования, документальная база которых состояла не из одного, даже пусть важного документа, а из нескольких памятников в целом.

В исследовательской методике И.В.Лучицкого широко был использован псторико-сравюггельный метод. Он, по мнению историк::, уменьшает долю сшибки в изучении истории и проявляется в следующем: первое - классификация всех теорий, второе - раскрытие связей с соответствующими движениями и взаимоотношение каждой группы со всеми остальными в ее историческом развитии, третье - движение, восходящее или нисходящее, которому следовали эти теория. В тесной связи с историко-сравнительным методом находятся - ретроспективный метод и метод переживаний, которые так же широко были использованы И.В,Лучицким. Они неразрывно связаны между собой. Ретроспективный метод состоит в том, что историческое явление изучается хронологически в обратном порядке - от более поздних времен к более ранним. Являясь сторонником этого метода, историк опирался, главным образом на историческую традицию, выступающую в форме исторических пережитков, которым он придавал большое познавательное значение.

С конца 70-х годов в научной деятельности И.В.Лучицкого преобладает увлечение экономической историей нового времени. Он считал, что экономическое направление обещает в близком будущем радикально изменить то, что называется научной историей. Используя в своем арсенале экономические методы исследования, историк первым стал применять статистический метод в исторических исследованиях. Он первый поднял цифровой материал, имевшийся в источниках по украинской общине и применил весьма совершенную методику его обработки. Составленные им статистические таблицы земельных отношений в одном из уездов Полтавской губернии не потеряли своего познавательного значения и сегодня.

В исследованиях по истории религиозных войн во Франции XVI века И.В.Лучицкий поставил перед собой задачу возможно полнее проанализировать борьбу феодальной аристократии, городских общин в их стремлении к независимости, к самоуправлению, против централизации, против поглощения властью короля местной и личной независимости.

В истории религиозных войн И.В.Лучицкий намечает следующие черты, присущие обеим враждующим сторонам. Сначала борьба шла исключительно по религиозным мотивам. Мало-по-малу религиозное чувство ослабевает, сменяется чисто светскими соображениями. Гугенотская знать организует сопротивление правительству и затем вступает в союз с той частью католической аристократии, которая примыкала к партии политиков - людей умеренных, чуждых религиозному фанатизму, стремящихся прежде всего к спокойствию и миру. Другая часть католического дворянства образует Лигу в 1567 году и берет на себя инициативу в дальнейшей борьбе с гугенотами.

И.В.Лучицкий решительно порвал с чисто религиозной трактовкой гражданских войн XVI века. Он показал, что гугеноты отстаивали реакционную в тогдашних условиях политическую программу, враждебную прогрессивному процессу государственной централизации, а руководящее ядро гугенотской партии составляло не третье сословие, как думал Ж.Мишле, а феодальная аристократия, которую поддерживали мелкое дворянство и сепаратистски настроенные города юга Франции.

Особое внимание историк уделил судьбе Католической лиги. В его изображении вся история этой организации оказалась непосредственно связанной с развитием демократического движения в стране. Детально характеризуя отношения буржуазных элементов католических городов в лиге, их изменчивые взаимоотношения с организациями и руководителями лиги, И,В.Лучицкий отмечает, что сама позиция буржуазии во многом определялась острой политической борьбой. Движущими силами в гражданской войне, по его мнению, были католическое и гугенотское феодальное дворянство, преследующее своекорыстные политические цели -восстановление феодальной раздробленности. Феодальная знать из обеих группировок стремилась привлечь на свою сторону народные массы. И.В.Лучицкий первый из историков показал, что в XVI веке во Франции под знаменем религии развертывались бурные крестьянские восстания. Он не только их описал, объяснил их причины, но и показал отличительные черты и характер крестьянских движений. Причиной восстаний в стране историк считал феодальный гнет.

Наблюдая современную жизнь Малоросской деревни на юге Левобережной Украины на Полтавщине, И.В.Лучицкий подметил наличие в этой жизни несомненных остатков общинного землевладения и попытался проследить их историю. Ученый пришел к убеждению, что формы общинного землевладения существовали в Малороссии, в частности в Левобережной Украине. Случайный факт заставил историка усомниться в точности и верности общепринятого мнения относительно малороссов. Оперируя обширным документальным и этнографическим материалом, он приступил в первую очередь к доказательству самого факта существования общины на Украине. Пользуясь ретроспективным методом, историк неопровержимо доказал существование общины не только в средние века, но и сохранение различных даже архаических ее форм вплоть до середины XIX века

В непосредственной связи с вопросом о Правобережной семейной общины И.В.Лучицкий исследовал вопрос о сябрах, впервые показал их как форму общинных отношений на Украине. Поскольку многие украинские историки отрицали существование общины вообще, то, естественно, что вопрос о сябринстве в таком плане даже и не рассматривался. Сам И.В.Лучицкий отмечал, что своими изысканиями он написал первые буквы в чистой еще странице в истории южно-русского права

Многое из богатого научного наследия И.В.Лучицкого долгое время не вписывалось в официальную идеологическую историческую концепцию. Новое обращение к работам историка позволит не только расширить наше представление о нем, но и поставит новые задачи перед давно казалось уже решенными историческими фактами.

Глава третья. Максим Максимович Ковалевский. В отечественной научной литературе М.М.Ковалевскому отведено достойное место. В ряде посвященных ему работ раскрываются разные стороны его многогранной научной деятельности - социолога, юриста, правоведа. Его наследие как историка широко и многообразно. Ко всем вопросам, которыми ему приходилось заниматься, он предпочитал подходить не как теоретик, а именно как историк. Да и сам М.М.Ковалевский, характеризуя свои научные интересы, говорил, что он на две трети является историком учреждений и идей.

По своему мировоззрению М.М.Ковалевский был убежденным стороннико?,: позитивизма Это и определило его отношение к К. Марксу, с которым он был близко знаком. Русский ученый не видел у К.Маркса ни своей философии, ни своей социологии, ни своей истории. Для него исторический материализм - не научная теория, а один из методов изучений истории, сосредоточивающий свое внимание на причинной зависимости общественных явлений от экономики.

Свою первую историческую работу М. М. Ковалевский посвятил юридической, экономической истории Франции позднего средневековья. Работа была задумала широко, но выполнена только отчасти. В 1876 году в печати появился первый и единственный ее выпуск о юрисдикции налогов в Лангедоке. На архивном материале, найденном им в Британском музее: протоколы вотчинских судов XII и XIV столетия - он задумал проследить ход развития судебных гарантий в сфере администрации. М.М.Ковалевский приходит к выводу, что самоуправление современной Англии в существенных чертах сложилось в конце XV века и главная роль в нем выпала на долю местного дворянства и джентри (мелкопоместное дворянство).

В своих исторических исследованиях М.М.Ковалевский широко использовал историко-сравнительный метод. Этот метод он применял в работах по истории права, придавая ему значение социологического метода, так как для него как ученого-позитивиста право необходимо было рассматривать и изучать в органическом взаимодействии с другими сторонами общественной жизни. Характерная особенность историко-сравнителького метода, согласно М.М.Ковадевскому состоит б параллельном изучении различных форм общежития у различных народов, изучение, которое должно дать общую формулу социальной эволюции. Использование этого метода позволяет, по мнению ученого, более устанавливать сходство, чем выделять черты различия.

Занятия в архивах Англии дали М.М.Ковалевскому тему для докторской диссертации "Общественный строй Англии в конце средних веков", опубликованную в 1880 году. Историк использовал нетронутый рукописный материал: поместные описи и рептилии. Экономическая и политическая мощь английского дворянства и духовенства, отсутствие резкого антагонизма между высшим и средним сословием, глубокие изменения в судьбе крестьянства, вызванные развитием фермерства, отток сельского населения в города и рост их - все эти явления совершенно правильно признаны автором характерными для общественной жизни Англии на исходе средневековья.

Одна из главных заслуг М.М.Ковалевского перед исторической наукой состоит в том, что он основательно исследовал проблемы английской революции XVII века. Процесс обезземеливания и расслоения крестьянства, распределение земельной собственности и ее превращение из феодальной в 1 частую, аграрная политика республики и протектората, анализ работ английских экономистов середины XVII века - вот не полный перечень вопросов, которые были раскрыть; нсследовашшии М.М.Ковалевского по экономической истории революции. Отправным пунктом развития Ант î XVII века он считал - рост торговли шерстью в XV веке, развитие в свя: * этим овцеводства и огораживание, замена земледельческого хозяйства луговым.

По мнению М.М.Ковалевского, помещики заменяли барщину оброком, так как труд крепостных был мало продуктивен. Ликвидировав барщину, они потерн.™ интерес к удержанию в поместьях лиц, плативших им неизменную рейту. Эхо привело к появлению фермерства. Все эти процессы -огораживание, рост арендной платы и т.д. привели к тому, что место покинувшего землю крестьянина "заняли денежные арендаторы, скупщики и торговцы скотом и шерстью. В народном хозяйстве произошел радикальный переворот - земледелие отступило на задний план, уступив место скотоводству.

Показав взаимообусловленность экономического и социально-политического факторов английской революции, М.М.Ковалевский считал, что революция не породила собой, а лишь ускорила развитие социально-экономических процессов. Значительное место е своих работах он отводил противопоставлению королевской власти и парламента, межпарптйпьш отношениям и истории партий, столкновениям между парламентом и армией, отрицательным и положительным чертам в деятельности О. Кромвеля. В отличие от британских и французских историков М.М.Ковглевский уделил большое внимание демократическим движениям, к подвергнув анализу их программ,

M,М.Ковалевский стал инициатором исследований средневековой Англии, именно после его работ появились труды П.Г,Виноградова, Д. М. Петру шевского, А.Н.Савина, заложившие отечественную школы изучения историк Англии.

М.М.Ковалевс<:сгс ксегда интересовали вопросы источников тех или иных политических доктрин, этого вопроса не мог обойти он при изучении французской революции конца XVIII века Его очень интересова,®; тг литературные произведений, которые повлиял!! на возникновение такого важного документа времен революции, как "Декларация прав человека к гражданина", До исследований русского историка считалось, что "Декларация" была создана под влиянием французских мыслителей XVII века - Вольтера, Монтескье, и главным образом, Руссо. М.М.Ковалевский считал, что на французскую декларацию огромное влияние оказали идеи, пришедшие из-за границы, Ок подробно останавливается иа англоманстве и американофидьстве среди деятелей французской революции, отмечая ехэдетзо между французской и американскими декларациями прав.

Анализируя причины французской революции конца XVIII века, М.М.Ковалевский видит их в политике Людовика XVI. Стоило бы только королю прислушаться к предложениям министра Тюрго, пойти навстречу справедливым требованиям и революции не было бы. Резкой критике М. М. Ковалевский подверг лидеров революции, обвинив их в доктринерстве. По его мнению, они в своей законодательной деятельности не отправлялись от реальных политических условий времени, не руководствовались историческим опытом других стран, а исходили из абстрактных теоретических принципов.

Важнейшим политическим итогом французской революции конца XVIII века историк считал не изменение государственных форм, а переход государственной власти из рук феодалов в руки буржуазии. Проанализировав историю развития политических идей и эволюцию государственных учреждений периода французской революции конца XVIII века, М.М.Ковалевский приходит к выводу - современная демократия зарождалась под непосредственным влиянием событий 1789 года.

В начале века особенностью научных исследований М. М. Ковалевского стала разработка фундаментальных проблем исторического развития и прогресса. Периодизация экономической и политической истории человечества занимает существенное место в системе историко-теоретических взглядов ученого. По его мнению, экономическая эволюция человеческого общества занимает две крупные эпохи. Первая - хозяйство непосредственного потребления, рассчитанное на удовлетворение спроса, предъявляемого самим производством. Второе - меновое хозяйство, озабоченное накоплением запасов, орудующее капиталом и кредитом. Переход от одной эпохи к другой носит постепенный характер. В этой периодизации нет обращения к характеру и типам производственных отношений, отсутствует представление об общественно-экономических формациях.

Среди работ М.М.Ковалевского нет таких, где специально излагались бы его взгляды на прогресс. Ученый никогда не отрицал общего прогрессивного развития истории, но предостерегал от ошибочных представлений о прогрессе как непрерывном автоматическом процессе. Признавая прогресс, он не отрицал ни временного топтания на месте, ни возможности регрессивных движений. Однако, несмотря на все эти отклонения, человеческая история свидетельствует о проявлении сферы солидарности. В закономерной тенденции роста человеческой солидарности М.М.Ковалевский видел сущность общественного прогресса. Он изображал прогресс истории в виде ряда концентрических кругов, выражающих собою большее и большее расширение человеческой солидарности. Теория прогресса, по замыслу М.М.Ковалевского, должна была обосновать закономерность эволюционного мирного пути общественного развития. Ученый не считал революции закономерно неизбежными - это скорее случайность, обусловленная в конечном счете ошибками правителей и правительств. Кто этого не понимает, кто мешает этому, кто забегает вперед, тот создает условия для революционного взрыва Чем больше упрямится правительство в своем заблуждении, тем неизбежным становится наступление революции.

Главная особенность таланта М.М.Ковалевского была в стремлении к синтезу, к широким обобщениям, описанию картины целых эпох и переходных моментов в истории. Широкий синтез, а не анализ исторических фактов в большинстве случаев - основное в его творчестве. Поэтому в его работах часто встречаются недосказанность, недоделки, недостаточно систематизирован материал, а иногда и трудность понимания его текста. Все это, по нашему мнению, объясняется характером творчества историка -грандиозностью поставленных им задач. Богатый материал не мог быть, естественно, обработан равномерно во всех частях и получить мастерскую огранку даже в деталях. Обилие фактов подавляет читателя, но заслуга историка заключается в том, что он выводит их к вершинам исторического анализа, дает перспективу в разных направлениях. Значение своих работ М.М.Ковалевский видел в том, чтобы они будили мысль, наталкивали на новые исследования.