Русская провинциальная среднедворянская усадьба как социокультурный феномен: На примере усадеб Пензенского края тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.02, кандидат культурол. наук Рассказова, Лариса Викторовна

• Рассказова, Лариса Викторовна
• кандидат культурол. наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат культурол. наук Рассказова, Лариса Викторовна

Введение

Глава 1. Изучение генез дворяой дьбы

1.1. Создание предплок дьбоведения

1.2. Комплеый подход к изучению деб

1.3. Изучение дьбы какциокультурного феномена

Глава 2. Типологизация рких дворяих деб

2.1. Типология дворяой дьбы

2.2. Тип русской провинциальнойеднедворянской усадьбы.

Глава 3. Природный элемент как культурно-пространственное воплощение феномена провинциальной усадьбы

3.1. Сад-огород и «плодовитый»д ХУШ века

3.2. Сад-парк первой трети XIX века.

3.3. Ркийд провинциальной дьбы

Глава 4. Вербально-художественное воплощение феномена усадьбы (на примере творчества М. Ю. Лермонтова)

4.1. Романтический усадебный парк в поэзии

М. Ю. Лермонтова «середниковского периода»

4.2. Ркийд провинциальной дьбы в поэтичом мире М. Ю. Лермонтова

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Русская провинциальная среднедворянская усадьба как социокультурный феномен: На примере усадеб Пензенского края»

Роль дворянства в общерусском культурном процессе весьма значительна. Усадебная же культура является образующей частью, несущим фактором дворянской субкультуры. В силу известных объективных причин этот пласт русской культуры до середины 80-х годов нашего столетия не мог изучаться комплексно, во всей полноте. Между тем, дворянская усадьба отражает в себе явления, характерные для русского культурного процесса в целом. Этим определяется АКТУАЛЬНОСТЬ темы и объекта нашего исследования.

Русская помещичья усадьба («двор помещиков») при своем зарождении первоначально ничем, кроме размеров и достатка, не выделялась из крестьянских усадеб, с одной стороны, и великокняжеских дворов, с другой. С начала ХУ11 в. она постепенно обособляется от остальных построек в селении, а затем формируется как культурно-художественный, а не просто утилитарно-хозяйственный комплекс. Во многом этому способствовало распространение стиля барокко в России. Именно тогда усадебная территория начинает планироваться, складываются зоны главных построек, служебных помещений, зелени, создается система аллегорий и поэтических символов усадебного мира. В провинции эти процессы протекали позже и по-своему.

Период «золотого века» дворянской усадьбы падает на вторую половину ХУШ - начало XIX вв., когда после «Манифеста о вольности дворянства» (1762 г.), реформ городового управления (1770-е годы), «Жалованной грамоты дворянству» (1785 г.) в России сложились условия, обеспечивающие этот расцвет. Во второй половине 4

ХУШ века в российском общественном сознании распространяется философия Просвещения, одной из основополагающих идей которого является мысль о творческой свободе человека и, как следствие этого, о возможности устроить мир на основах разумности, сделать общество гармоничнее, совершеннее, руководствуясь рационально понятыми законами природы, естественного мира. Местом претворения утопических по своей сути идей становится дворянская усадьба. Эти идеи нашли материальное воплощение в стиле классицизма, универсальность которого в различных областях искусства (архитектуре, живописи, скульптуре, литературе, музыке и т. п.) позволила сформировать облик русской дворянской усадьбы от петербургских репрезентативных дворцов и аристократических интимных подмосковных до заурядного провинциального имения. Она становится образом жизни и моделью бытия, устроенной дворянином по собственной воле и разумению.

С конца ХУШ века на смену просветительской философии в общественном сознании приходят идеи сентиментализма, а затем следующего великого универсального стиля - романтизма, пронизавшего своими идеями литературу, философию и все виды искусства. Это находит отражение и в изменении устройства усадеб. Застывшим в «регулярстве» (А. Т. Болотов) и неподвижности перед дворцами паркам было дано движение и указана его цель - в даль, к горизонту, в бесконечность, к вечности. Одновременно усадьба уже не противопоставляется природе, но ощущается как тихая обитель естественности и гармонии, защита от устроенного не по Божьим, а по испорченным человеческим законам общества.

Жизнь в усадьбе в период ее расцвета становится необычайно сложной и наполненной. Ярко и образно сформулировал ее содер5 жание известный исследователь русской дворянской усадьбы Ю. И. Шамурин: «Сколько бы ни изучать старых усадеб, никогда нельзя почувствовать усталости и пресыщенности. В них нет однообразия, нет повторений. Вся сложность эпохи русского романтизма, времени дум Новикова и Радищева, преобразовательных замыслов Екатерины II, поэзии Державина, Карамзина, Жуковского, Батюшкова, 1812 год, александровский мистицизм, орлиный взлет юного Пушкина, песни Дельвига и Дениса Давыдова - таков духовный фон, на котором складывались подмосковные. Были в России времена, когда больше думали и работали, но никогда не жили более ярко, никогда не чувствовали так разнообразно, так многосторонне!».1

Наряду с благоустройством господских домов, закладкой новых парков и садов, строительством и украшением служебных построек, то есть усовершенствованием единого ансамбля усадьбы, созданием в ней библиотек и ценных художественных коллекций, устройством театров, музыкальных вечеров, созданием особой атмосферы культуры и утонченности, развиваются и процессы, обусловленные ее экономической основой - крепостным трудом.

К середине XIX в. намечаются признаки постепенного упадка усадьбы. Меняется ее модель, она упрощается. Прежде всего, провинциальная усадьба перестает быть экономической базой жизни дворянина, эту функцию выполняет служебный оклад, доходы от ценных бумаг и других видов вложения капитала, владение производственными предприятиями. Множество мелких и средних дворян разоряются. Усадьба с обширными парками, прудами, флигелями, службами, хозяйственными постройками (в условиях, когда ве

1 Цит. по: Памятники Отечества. Иллюстрированный альманах ВООПИК. - Вып. 25. - М., 1992. - С.2. 6 дение хозяйства невыгодно), с огромным домом, рассчитанная на широкий хлебосольный образ жизни и разнообразные занятия для души и ума, на обилие свободных рук и бесплатного крепостного труда, становится убыточной. Она перестает быть местом постоянного жительства, все более превращаясь в заурядную дачу. Второй путь - преобразование усадьбы в производственное сельскохозяйственное предприятие (ферму, мануфактуру и т.п.), то есть возвращение ей той чисто утилитарной функции, от которой она ушла в своем развитии в ХУ11 в. Постоянное проживание в усадьбе в конце XIX - начале XX вв. обусловливается не столько мировоззренческими причинами (образом мыслей хозяина, наиболее массовой моделью поведения), как это было в предыдущие эпохи, сколько экономическими обстоятельствами, необходимостью наблюдения за производством, дешевизной деревенской жизни и т. п. Чаще эту роль стали выполнять нанятые управляющие или бедные родственники владельца, престарелые или с неудавшейся карьерой. Многие усадьбы переходят в руки купцов, а затем новой буржуазии. К концу XIX в. усадебная жизнь перестает быть самым распространенным типом существования дворянина, через устройство и организацию усадебного комплекса уже не выражаются новые взгляды и течения в общественном сознании. Усадьба смещается на его периферию.

Вместе с тем, с приходом буржуазии к рулю управления общественными процессами, развитием отношений купли-продажи, в сознании общества формируется новое восприятие дворянской усадьбы. Она понимается как средоточие высокой национальной культуры и просвещенности, утраченной в буржуазном обществе. Ностальгия не только и не столько по исчезнувшему архитектурному облику старых дворянских усадеб, но и по патриархальному ук7 ладу жизни старинных «дворянских гнезд», по прошедшему «золотому веку» дворянской художественной культуры формирует так называемый «миф русской дворянской усадьбы». В этом можно увидеть своеобразие национального менталитета - поиск идеала не в будущем, а в прошедшем. Русская усадьба приобретает значение символа утраченной гармонии, прошлой культуры. Одноэтажный домик с колоннами и мезонином и заброшенный тенистый сад с темными липовыми аллеями - этот образ русской усадьбы становится своеобразной эмблемой для всей неповторимой русской культурной жизни XIX в. Огромное количество великолепных произведений литературы, музыки, изобразительного искусства создано об этой усадьбе и написано именно в ней. Более того, после 1917 года именно воспитанники усадеб, оказавшись в эмиграции, смогли сохранить в целостности и даже развить характерные черты русской культуры, что говорит об высоком духовном напряжении, сосредоточившемся в усадебном микрокосме.

Таким образом, дворянская усадьба отражает в себе явления, характерные для русского культурного процесса в целом. Усадьба в таком понимании может быть представлена как многоаспектное явление. Под аспектом мы понимаем сферу деятельности личности и общества, в которой находят отражение способ и характер (стиль) организации усадебной жизни. Итак, усадьбу можно рассматривать в природном аспекте, как продукт взаимодействия человека и природы, выразившегося в устройстве садов и парков различных художественных стилей внутри усадьбы. Вторая сторона этого угла зрения - взаимодействие усадьбы как художественно организованного пространства и окружающей дикой природы. Социальный аспект бытования усадьбы подразумевает изучение условий совме8 стной жизни и взаимовлияния разных групп общества: дворян, крестьян, дворовых, служащих и проживающих в усадьбе, систему взглядов и ценностей каждой группы. К этому же кругу вопросов можно отнести проблему отцов и детей, поскольку усадьба была местом обитания нескольких поколений одной семьи или рода и в ее устройстве отразились ценностные ориентации каждого из них. Художественный аспект включает в себя многообразие проблем от изучения архитектурных стилей усадебных объектов и принципов планировки пространства в них до описания уникальных художественных коллекций, хранящихся в усадьбах; от истории усадебных театров до программ музыкальных вечеров. С культурно-психологической точки зрения уклад жизни в усадьбе способствует выработке своеобразных стандартов и моделей поведения личности. Важна и проблема, как объективируется в устройстве усадьбы индивидуальность владельца и его воля. Усадьба предстает здесь как материальное (опредмеченное) выражение духовных потребностей и уровня развития дворянина. С жизнью в усадьбе связан и определенный комплекс чувств и переживаний личности. Экономический (хозяйственный, производственный) аспект предполагает взгляд на усадьбу как на производственную ячейку, каковой она была в гигантском аграрном организме страны, рассмотрение способов ведения хозяйства, его доходности, методов организации труда, продуктивности и т. п., так как усадьба являлась экономической основой существования дворянина и членов его семьи. Размеры усадьбы, место расположения, количество душ влияли на социальный статус ее владельца.

Кроме того, усадьба может представлять интерес как место жизни выдающейся личности или место совершения уникального 9 события. В таком случае музееведы решают вопросы сохранения, реставрации, мемориализации усадеб. В литературоведении правомерна постановка вопроса об общих особенностях стиля писателей - «усадебников» и периоде «усадебной» литературы. Наконец, уже в последнее время происходит так называемая мифологизация русской дворянской усадьбы и усадебного образа жизни в сознании поколения, которое представляет ее по произведениям художественной литературы, кинофильмам, мемуаристике и отдаленным воспоминаниям старших, по сохранившимся фрагментам некоторых усадеб.

Итак, с учетом многообразия и сложности обозначенных проблем, усадьбу можно представить как отдельную культурную систему, продукт деятельности личности и общества в определенную эпоху. Культурологический аспект под известным углом зрения включает почти все затронутые проблемы, а также усадебные формы «структур повседневности» (Ф. Бродель). Особо необходимо подчеркнуть, что усадьба на протяжении всего своего существования выполняла мировоззренческую функцию, то есть способы организации усадебного комплекса выявляют структуру и уровень общественного сознания, духовного развития, отражают идеи и идеалы эпохи, саморефлексию дворянства (понимание им своей роли в обществе и истории). Культурологический аспект изучения усадьбы позволяет выйти на проблемы такого уровня, как человек и мир природы, естественная и искусственно созданная среда, самопознание личности и т.п.2

2 См. книгу В. А. Кутырева «Естественное и искусственное: борьба миров» (Н. Новгород, 1994), где освещаются проблемы противоречивого существования личности и общества в едином социокуль

10

СТЕПЕНЬ РАЗРАБОТАННОСТИ ПРОБЛЕМЫ. Историография русской дворянской усадьбы подробно изложена нами в первой главе диссертации, поэтому здесь мы кратко сформулируем итоги предшествующего изучения. В силу сложившейся традиции феномен «помещичьей России» (Н. Н. Врангель) заинтересовал прежде всего искусствоведов, сплотившихся вокруг редакций журналов «Старые годы» и «Столица и усадьба». Серьезное изучение усадьбы началось в первые годы XX в. с попытки определения художественной ценности ее архитектурных ансамблей, жилых интерьеров, а также разнообразных коллекций изобразительного и прикладного искусства, хранителем которых зачастую оказывался усадебный дом. Очевидно, что массовая провинциальная усадьба не попала в поле зрения историков искусства. Эта искусствоведческая традиция продолжается и в работах современных ученых. Подробно и тщательно изучены дворцовые и загородные богатые усадьбы под Москвой, Петербургом, несколько хуже - провинциальные резиденции аристократии.

В 20-х годах деятельностью Общества изучения русской усадьбы (ОИРУ) были заложены научные основы комплексного исследования усадеб всех видов, а не только художественно ценных памятников. Усадьба понималась учеными как модель жизни дворянства, вещественное выражение его саморефлексии и миропонимания, а ее формирование - как процесс развития живого организма. Однако многообещающему прекрасному начинанию не суждено было развиться. По известным идеологическим причинам в начале 30-х годов ОИРУ было закрыто, а его члены репрессированы. В потурном пространстве гуманитарных (естественных) и технологических (искусственных) форм культуры.

11 следующий период, до середины 80-х годов, усадьба вынужденно изучалась, в основном, лишь в некоторых аспектах: социальном -историками - как место угнетения крестьянства; мемориальном -краеведами - как место жизни отдельных передовых представителей дворянства (ни в коем случае не представителей рода и не носителей лучших его традиций!); искусствоведческом - историками архитектуры - как памятники художественных стилей.

Традиции ученых двадцатых годов возрождаются на современном этапе изучения дворянской культуры как одного из несущих факторов национальной русской культуры, а дворянской усадьбы -как одной из главных ее форм. По справедливому замечанию академика Д. С. Лихачева, в первой половине XIX века «усадьба определяла в ней [России - Р. Л.] все основное и новое, весь культурный и духовный характер русской жизни».3 Для современных исследователей характерен именно многоаспектный подход к усадебной жизни. При этом конкретная усадьба предстает как звено в цепочке общерусских историко-культурных и общественных явлений, а не как отдельный образец художественного творчества. Однако, провинциальная , самая массовая усадьба и ныне остается за пределами внимания ученых. В качестве провинциальных рассматриваются все те же резиденции аристократии в отдаленных уголках России, хотя, очевидно, их нельзя сравнивать со среднедворянской провинциальной усадьбой.

Вместе с тем, приходится констатировать, что на современном этапе исследования, посвященные усадьбам, имеют общие недостатки. Как правило, в работах ученых фигурирует один и тот же на

3 Цит. по: Смирнов Л. Усадебный ландшафт России./УНаше наследие. - 1994,-№29-30. - С. 35.

12 бор усадеб (их около двух десятков, в основном - дворцовых и загородных под Москвой). По-прежнему превалирует историко-архитектурный аспект. Узка источниковая база исследований, практически не привлекается художественная «усадебная» литература, дворянская публицистика, очень мало - семейные архивы, особенно рядовых, неаристократических дворянских фамилий. Для немногочисленных работ, в которых упоминаются провинциальные усадьбы, характерна презумпция искажения провинцией столичного высокого стиля. Сам процесс развития усадебного строительства в провинции представляется излишне прямолинейно и схематично (как прямое заимствование столичных образцов). Причем, опять-таки, рассматриваются лишь дворцовые усадьбы и лишь архитектурно-стилевые изменения. В исследованиях, посвященных усадьбам, проявляются недостатки, свойственные состоянию усадьбове-дения в целом: отсутствие терминологии, понятийного аппарата, четкого определения предмета и аспектов изучения, периодизации существования усадеб, историографии и т.п. Даже само понятие усадьбы не определено, из-за чего некоторые исследователи полагают, что усадьбы в провинции появились только после 1762 года и просуществовали до 1861 г., а часть ученых насчитывает шесть веков ее существования.

Между тем, вещественные, предметные изменения в усадьбах - это отражение изменений, происшедших в структуре личности дворянина и в «коллективном духовном укладе» (Г. Г. Шпет)4 дворянского провинциального сообщества. Нам представляется, что

4 О «духовном укладе», индивидуальном и коллективном, см. подробнее: Шпет Г. Г. Введение в этническую психологию.//Он же. Сочинения. - М.: Правда, 1989. - С. 565-566, 572-574.

13 изучение провинциальной дворянской усадьбы с таких позиций может быть весьма плодотворным. Таким образом, ЦЕЛЬ нашего исследования можно обозначить как выявление и определение типических признаков (исторических, социальных, культурологических) РПСУ как социокультурного феномена, как модели бытия. Достижение заявленной цели предполагает решение следующих ЗАДАЧ:

• обоснование необходимости нового подхода к изучению провинциальной усадьбы в аспекте региональной стратификации социокультурного пространства;

• определение первоначальных критериев типологизации дворянских усадеб;

• выявление типических признаков русской провинциальной сред-недворянской усадьбы, ее возникновения и этапов развития;

• определение генезиса, истории существования и семантики природного элемента русских провинциальных среднедворянских усадеб;

• выявление соотнесенности предметно-пространственного и вер-бально-художественного воплощения культурного мира усадьбы (на примере творчества М. Ю. Лермонтова);

• выявление конкретно-исторического облика садов и парков усадеб Пензенского края.

ОБЪЕКТОМ нашего исследования является русская провинциальная среднедворянская усадьба, а ПРЕДМЕТОМ его - историко-культурологический аспект ее бытования. При этом термином усадьба мы обозначаем пространственно ограниченный и особым образом организованный комплекс, место обитания дворянина и членов его семьи, дворовых и служащих, включающий в себя природные и архитектурные объекты, расположенный в сельской мест

14 ности и являющийся собственностью дворянина и (или) членов его рода. Русскую провинциальную среднедворянскую усадьбу (РПСУ) можно определить как дворянскую усадьбу, расположенную в сельской местности средней полосы России ( на примере Пензенского края), не в окрестностях Москвы или Петербурга, владельцем которой является среднепоместный дворянин, то есть имевший от 100150 до 800-1000 ревизских душ. Нас интересуют усадьбы, бывшие, как правило, местом постоянного жительства семьи, что не отменяет наличие дома в городе и временного пребывания не только в губернском центре, но и в столицах. Такая усадьба существует для получения средств к жизни и дохода и является экономической основой благосостояния дворянской семьи. Вслед за историком культуры Ф. Броделем, хотя и достаточно условно, на наш взгляд, можно называть такой тип жилища «убежищем».5 Пребывание в ней диктуется не столько потребностями проведения досуга, сколько необходимостью наблюдения и контроля за производственными процессами, обеспечения соответствующего образа жизни, с одной стороны, и индивидуальным образом мыслей владельца, с другой. Тем не менее уровень дохода средней усадьбы дает помещику некоторую свободу выбора в ее обустройстве: размерах и архитектуре господского дома, наличии и планировке садов и парков, оформлении интерьеров, укладе жизни. Справедливо отмечает тот же Ф. Бродель: «Какой же колоссальной привилегией было выбирать, иметь возможность выбирать, даже если на деле выбор бывал довольно огра

5 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХУ-ХУШ вв. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. - М., 1986. - С. 295. В дальнейшем: Бродель Ф., с указанием тома и страницы.

15 ниченным!».6 Универсальный принцип существования такой усадьбы можно определить как польза и красота. Его культурологическое содержание будет раскрыто нами ниже. Обозначенные обстоятельства бытования формируют, по нашему мнению, социокультурный феномен РПСУ, позволяющий выделить ее в самостоятельный тип усадьбы, имеющий как общие с другими типами усадеб сущностные характеристики, так и особенные черты.

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ проведенного нами исследования определяются столетием с середины ХУШ до середины XIX вв. Именно в этот период, как будет показано ниже, РПСУ выделяются в самостоятельный тип усадеб, выявляется их своеобразие, определяется собственный путь развития. К середине ХУШ в. стали видны результаты влияния на общественное и, прежде всего, дворянское сознание европейских реформ Петра I. Произошел процесс расслоения дворянства по признаку принятия или непринятия новых взглядов, а по сути - новой историософской и культурологической идеи развития России. Л. В. Пумпянский пишет: «Те, кто понял совершившийся кризис и пошел за новыми людьми, те продолжили эпическую жизнь дворянства в роли вельмож, высшей бюрократии и петербургского придворного мира; идиллическая же часть елизаветинского дворянства осталась в провинции».7 Установка верхней границы исследования связана с общими для всей России процессами оживления общественной жизни в провинции, создания в губерниях и уездах органов дворянского самоуправления, что послу

6 Бродель Ф.,т.1, с. 597.

7 Цит. по: Российская провинция ХУШ-ХХ веков: реалии культурной жизни. Материалы Ш Всероссийской научной конференции. Кн. 1. - Пенза, 1996. - С. 98. В дальнейшем: РП Ш, с указанием страницы.

16 жило основой формирования провинциального дворянского общества, дворянского самоопределения и самосознания. (Как уже говорилось выше, это следствия «Манифеста о вольности дворянства» 1762 г., реформ городского управления 1770-ых гг., «Жалованной грамоты дворянству» 1785 г.). Эти явления нашли непосредственное отражение в жизненном укладе и в устройстве усадебного комплекса провинциального помещика.

Нижней границей служит 1861 год, отмена крепостного права, подорвавшая экономические и социальные основы дворянской усадебной жизни и спровоцировавшая ее быстрый распад и переход усадеб из рук дворянства к буржуазии и купечеству. Необходимо подчеркнуть, что следствием этих событий было не просто изменение архитектурного ансамбля усадеб, а модели социальных отношений и образа жизни в них, формировавших национальный менталитет. Отношения помещика и крестьянина стали строиться на основе найма, купли-продажи рабочей силы. В. О. Ключевский заключает о состоянии сознания помещиков и крестьян после манифеста: «Ни помещики, лишившиеся дешевого крепостного труда, ни их бывшие крестьяне, оставшиеся без привычной господской опеки, не могли скоро освоиться с созданными реформой условиями своего положения».8 Прежде основой социального сознания дворян и их крепостных на протяжении нескольких веков являлись патриархальные родовые отношения. Помещик обязан был представительствовать перед государством за своих крестьян, платя за них подати, наделяя их достаточным количеством земли, следя за их материальным и нравственным состоянием, то есть выполнять роль заботливого отца.

8 Ключевский В. О. Краткое пособие по русской истории. - М., 1917. -С. 210.

17

Это закрепилось в крестьянском сознании пониманием себя как принадлежности определенного дворянского рода. Известно, что дворовые люди ощущали себя зачастую большими хранителями родовых дворянских традиций, чем их господа. В народной фразеологии утвердились формулы «помещик-батюшка» и «барыня-матушка», «вы наши отцы, мы ваши дети» и т.п. Семья помещика всегда упоминалась «со чады и домочадцы», то есть с дворянскими детьми и крестьянами - дворовыми, чадью. В усадебной жизни, особенно провинциальной, долго удерживалось выработанное в общественном сознании еще в ХУ1-ХУ11 вв. понимание помещика и его крестьян как «коллективной родовой личности» (С. М. Соловьев).9 И. А. Бунин, один из признанных писателей-«усадебников», свидетельствует, что и в начале XX в. отголоски родовых, семейственных отношений помещиков и крестьян в усадебной жизни были слышны, несмотря на то, что крепостное право отменено около полувека назад. Над душой героя, столбового дворянина Хрущова, «так безмерно велика власть воспоминаний, власть степи, косного ее быта, той древней семейственности, что воедино сливала и деревню, и дворню, и дом в Суходоле.Дворня, деревня и дом в Суходоле составляли одну семью. Правили этой семьей еще наши пращуры. А ведь и в потомстве это долго чувствуется».10 («Суходол», 1911 г.). Вопрос этот достоин отдельного изучения и выходит за рамки обо

9 См. об этом подробнее: Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. - М., 1969. - С.7-8 и др.; Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч.У. - Пб, 1922. - С. 80137 (Лекции 82-87); Он же. Краткое пособие по русской истории. -М., 1917. - С. 194 -212; Боголюбов В. Н. И. Новиков и его время. -М., 1916.-С. 32-36 и др.

10 Бунин И. А. Собрание сочинений в 6-ти тт. Т.З. - М., 1987. - С. 117-118.

18 значенных нами задач. Здесь мы лишь обосновываем нижнюю хронологическую границу исследования.

Поставленные в работе конкретные задачи воссоздания истории формирования, главным образом, природного элемента РПСУ на примере Пензенского края обусловили КРУГ ИСТОЧНИКОВ. Нами проанализированы сведения об около 60 РПСУ Пензенской губернии и, частично, прилегающих Саратовской и Тамбовской с середины ХУШ до первых десятилетий XX вв. Однако основное внимание уделено периоду со второй половины ХУШ до середины XIX века, так как именно на эту пору пришлось формирование усадебного комплекса и «золотой век» усадьбы в провинции. Источники можно распределить по следующим группам.

1 Архивные документы. Одним из самых ранних документов, где содержатся систематические сведения по интересующей нас проблеме, являются «Экономические примечания к планам генерального межевания» (ЭП) по десяти уездам Пензенской губернии. Межевание в нашей губернии проходило в 1780-х годах. На составленных планах указывались границы выделенных владений, обозначались постройки, пашни, пруды, дороги, реки, овраги , леса и т.п. Экономические примечания к планам фиксировали количественные данные о дворах, мужских и женских душах, десятинах пашни, сенных угодий, лесов, неудобных земель, давали словесное описание местоположения участка, указывали владельцев земель, а также наличие хозяйственных объектов: церквей, господских домов, садов при них, прудов, фабрик, заводов, торгов, ярмарок. В нашей работе ЭП по Пензенской губернии впервые анализируются системно и в полном объеме. Мы проанализировали сведения о 797 населенных пунктах, где жили помещичьи крестьяне, и о 651 нахо

19 дившемся в них усадебном комплексе. Для сведений о конкретных усадьбах использовались другие архивные документы, в частности, дворянского депутатского собрания, губернского правления, ревизские сказки и т. п. 11

2,Материалы натурных наблюдений, собранные в 1970-1980-е годы в процессе изучения памятников области для подготовки Свода памятников истории и культуры. Исследования и описания современного состояния усадебных комплексов выполнены специалистами архитекторами, ботаниками, лесоустроителями, а также краеведами. При использовании материалов этой группы источников необходимо иметь в виду, что дошедшие до нашего времени усадебные парки более, чем здания, изменили первоначальный облик вследствие не только вырубок и перепланировок недавних времен, но и в результате естественного роста и развития насаждений. Да и само понятие «первоначального облика» по отношению к садам и паркам усадеб, существовавших и видоизменявшихся в соответствии со вкусами каждого поколения владельцев, достаточно услов

11 ГАПО, ф. 225, оп. 2, дд. 119-129. Уезды: В. Ломовский, Городи-щенский, Инсарский, Мокшанский, Наровчатский, Н. Ломовский, Пензенский, Саранский, Чембарский, Шишкеевский; ГАПО, ф. 196, оп. 1 и 2; ГАПО, ф. 36, оп. 2; ГАПО, ф. 60 , оп. 4 и др.

12 Свод памятников истории и культуры Пензенской области. Рукопись./ Российский институт культурологии. - М., 1990; Материалы свода памятников истории и культуры РСФСР. Пензенская область. - М., 1985; Антонов И. С., Саволей Ю. П. Белокаменский парк. Очерк - путеводитель. - Саратов, 1983; Ежова И. К. Надеждино -Зубриловка: дворцово - парковые ансамбли Поволжья. - Саратов, 1979; Перфильева Л. А. Усадьба Голицыных и Голицыных - Прозоровских.// Мир русской усадьбы. - М., 1995; Плодоводство в Пензенской губернии. - Петроград, 1914; С любовью к природе. - Саратов, 1984; Сокольская О. Б. Зеленое зодчество Саратовского Повол

20

Ъ.Проектные и исследовательские материалы по реставрации и восстановлению мемориальных усадеб на территории Пензенской области, в музеях А. Н. Радищева (с. Радшцево, бывш. Преображен-ское, Верхнее Аблязово тож Кузнецкого района) и М. Ю. Лермонтова «Тарханы» (с. Лермонтово, бывш. Никольское, Яковлевское,

Тарханы тож, Белинского района), выполненные авторскими кол1 лективами объединений «Росреставрация» и «Центрлеспроект». На данный момент на территории области только эти две дворянские усадьбы сохранены и ведутся работы по их полному восстановлению. Ныне, когда подавляющее большинство рядовых усадебных садов и парков практически исчезло, значение мемориальных усадеб велико, так как они фиксируют средний и широко распространенный уровень садово-паркового искусства в русской провинции. Материалы по развитию этих усадеб собраны и изучены с наибольшей полнотой.

4.Самой значительной и наиболее информативной группой источников явились многочисленные мемуары, письма, дневниковые записи, путевые заметки владельцев усадеб, их гостей и посетителей, родственников путешественников, а также биографические произведения писателей, связанных с Пензенским краем. Эти свидетельства относятся к разным периодам существования усадеб и с жья. - Саратов, 1993; Чернявская Е. Н. Дворянские усадьбы Пензенского края.// Земство.№ 5 (9). - Пенза, 1995.

13 Агальцова В. А., Калиниченко Т. А. Проект восстановления и приспособления садовых, огородных и парковых территорий музея

A. Н. Радищева. Пояснительная записка. - М., 1995-96; Агальцова

B. А. Сохранение мемориальных лесопарков. - М., 1980; Черников Е. А. Вопросы реставрации музея-усадьбы А. Н. Радищева в Пензенской области.// Вопросы охраны, реставрации, пропаганды па

21 разной полнотой их описывают, но именно они позволяют представить их конкретный облик, так как подавляющее большинство авторов изображают именно средние провинциальные усадьбы. Во -вторых, они позволяют проследить динамику их развития . Особенно ценны для нашего исследования записки и мемуары кн. И. М. Долгорукого, дважды побывавшего в Пензенской губернии (в 1791 -1797 и в 1813 годах), и Ф. Ф. Вигеля, с конца ХУШ в. до тридцатых годов XIX в. регулярно посещавшего губернию и саму Пензу. Привлечены многочисленные мемуары уроженцев пензенских усадеб, выросших в них и затем посещавших их в течение всей жизни. Значимость мемуаров для нашей темы возрастает в связи с тем, что средние провинциальные усадьбы создавались практически без плана, следовательно, документальные источники по ним (планы, чертежи, проекты) отсутствуют, в отличие от садово-парковых ансамблей дворцовых усадеб. И, наконец, весьма ценной является и еще одна особенность мемуарных источников. Как правило, они написаны спустя некоторое время после жизни в усадьбе и таким образом восстанавливают в памяти наиболее запомнившееся, создавая субъективный образ провинциальной усадьбы. Для нашей работы именно субъективность образа является особенно значимой, так как позволяет зафиксировать своеобразную иерархию ценностей усадебной жизни. Кроме того, эта же особенность мемуарных источников способствует выявлению черт личности и рефлексов поведения, сформированных жизнью в усадьбе. мятников истории и культуры. - М., 1979. - (Труды НИИ культуры №78).

22

Указанные группы источников обеспечивают комплексный подход к изучаемому явлению и возможность сопоставлений, исторического и сравнительного анализа представленного материала.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ ОСНОВОЙ нашего исследования являются, во-первых, положения о региональной стратификации общества, рассмотренные в работах проф. А. В. Дахина.14 Носителем, субъектом провинциальной субкультуры выступает провинциальное дворянство, которое можно рассматривать как некое социокультурное региональное сообщество. Феномен региональной стратификации общества, проявляющийся в разнообразных формах этнических, социокультурных и т. п. сообществ, в настоящее время находится в стадии активного осмысления культурологами. Как формулирует проф. А. В. Дахин, «региональная стратификация общества является одной из фундаментальных характеристик его бытия», в силу того, что ее определяет «социальная исключительность, социально-историческая память человеческих сообществ, их ценности и святыни, которые не меняются [в смысле обмена - Р. Л.] и не продаются».13

Мы полагаем, что господствовавшая в искусствоведении (да и обществоведении) презумпция превосходства столичной культуры

14 См.: Дахин А. В. Социальная стабильность в контексте понятия о региональной стратификации общества; Он же. Гуманитарные факторы стабильности: социологический подход; Он же. Архетипиче-ские устои права человека на благополучное существование в контексте проблемы социальной стабильности.//Гуманитарные и технологические факторы стабильности в России: наука - образование -политика. - М., 1998. В дальнейшем: Гуманитарные факторы, с указанием страницы.

15 Дахин А. В. Социальная стабильность в контексте понятия о региональной стратификации общества.//Гуманитарные факторы, с. 86.

23 над провинциальной, искажения провинцией образцов высокой культуры, пассивного восприятия провинцией новых идей и стилей - нуждается в коренном пересмотре. Именно с таких позиций мы подходим к РПСУ, рассматривая ее не как пассивного получателя культурной информации, а как активную принимающую сторону в диалоге двух культурных систем: столичной и провинциальной. Диалогическая ситуация сосуществования культур, ее условия и этапы изложены в работах проф. Ю. М. Лотмана.16 Итог диалогической ситуации ученый видит в том, что текст, привнесенный, переданный чужой культурой, «становится своим, трансформируясь и часто коренным образом меняя свой облик».17 Эта методика анализа позволяет нам на конкретном историческом материале рассмотреть генезис провинциальной дворянской усадьбы и процесс формирования природного элемента в ней.

В своем исследовании мы опирались на отечественную культурологическую традицию, представленную в историко-культурных и философских трудах С. С. Аверинцева, М. М. Бахтина, Ф. И. Буслаева, С. Б. Веселовского, Л. Н. Гумилева, В. О. Ключевского, Д. С. Лихачева, А. Ф. Лосева, П. Н. Милюкова А. М. Панченко, Н. К. Пиксанова, С. О. Шмидта, Г. Г. Шпета, а также идеи ученых кафедры философии и социологии Нижегородского архитектурно-строительного университета Л. А. Зеленова, В. А. Кутырева, В. П. Кожевникова, Российского государственного гуманитарного университета, Российского института культурологии, Института рус

16 Лотман Ю. М. Избранные статьи в 3-х томах. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. - Таллинн, 1992. В дальнейшем: Лотман Ю. М., с указанием страницы.

17 Лотман Ю. М. Проблема византийского влияния на русскую культуру в типологическом освещении.// Лотман Ю. М., с. 128.

24 ской литературы РАН (Пушкинский Дом), Государственного института искусствознания (СПб).

НАУЧНАЯ НОВИЗНА исследования заключается прежде всего в самом предмете. Мы впервые обратились к культурологическим проблемам провинциальной средней усадьбы, наиболее массовому и распространенному типу усадеб в России. Необходимо отметить, что при анализе обозначенного выше крута проблем РПСУ мы стоим на той точке зрения - и в этом новизна нашего подхода к предмету изучения, - что ее своеобразие диктуется главным, «конститутивным» (А. Ф. Лосев)18 ее признаком - принадлежностью к провинциальному социокультурному пространству. В таком подходе заключается новизна методов изучения проблемы. Новый взгляд мы видим и в дифференцированном подходе к дворянской усадьбе. Акад. С. О. Шмидт предостерегает «от попыток конструирования некоей "среднестатистической" типовой модели усадьбы ХУШ- XX веков».19 Кроме того, мы показываем единство культурного мира усадьбы в разнообразных его воплощениях: не только в привычном ракурсе организации архитектурного пространства, но и в устройстве садов и парков, в связях с природой, с местными традициями и народным бытом, русской ментальностью в целом; в отражении этого мира в художественном литературном творчестве. Таким образом, новизна исследования заключается в следующем:

18 Лосев А. Ф. Вещь и имя./Юн же. Бытие - Имя - Космос. - М., 1993. - С. 818. Он определяет конститутивный, т. е. сущностный, признак как «то, без чего вещь не может существовать как данная вещь».

19 РУ 1, с. 77.

25

• разработка типологии усадеб, построенной на основаниях функционального назначения и свободы выбора владельца в пределах социокультурного пространства «столица-провинция», проявляющихся в способе организации самого культурно-пространственного облика усадеб и их структур повседневности;

• обоснование единства предметно-пространственных и вербально-художественных форм выражения культурного мира усадьбы, анализ их соотнесенности;

• выявление и описание типических признаков, генезиса и этапов развития РПСУ, создававшейся в процессе «бытийного доопределения» на основании коллективной социально-исторической памяти провинциального дворянского сообщества;

• рассмотрение природного элемента как культурно-пространственного воплощения феномена провинциальной усадьбы и его изменения как процесса самоопределения провинциального дворянства, усложнения личности провинциального дворянина;

• выявление конкретно-исторического облика садов и парков сред-недворянских усадеб Пензенского края.

В дальнейшем изложении общего содержания диссертации мы покажем конкретные результаты нашего исследования.

Как мы уже отмечали, до недавнего времени в силу объективных исторических причин дворянская усадьба не могла стать предметом комплексного изучения. Наука о ней находится в стадии становления. Этим диктуется необходимость в первой главе подробно остановиться на историографии вопроса. История «введения в научный оборот» дворянской усадьбы рассмотрена нами поэтапно. Изложение историографии вопроса необходимо нам для формули

26 рования новизны нашего подхода к заявленной теме. Мы его видим в рассмотрении РПСУ в аспекте региональной стратификации социокультурного пространства, что раскрывает новые горизонты в исследовании проблемы и позволяет выявить именно конститутивные признаки исследуемого феномена РПСУ.

Указанная система координат (аспект) приводит нас к заключению о неоднородности феномена русской дворянской усадьбы и невозможности существования «среднестатистической усадьбы вообще». Это сделало необходимым вторую главу в нашей работе уделить проблемам типологии дворянских усадеб и признаков, определяющих каждый тип. Представляется целесообразным на первом этапе классификации усадеб определяющим критерием считать функцию, назначение усадьбы, исходя из которого мы выделяем три основных ее типа: репрезентативная дворцовая (РУ), загородная сезонная (ЗУ) и провинциальная среднедворянская усадьба (РПСУ). Первые два типа достаточно полно представлены в искусствоведческой литературе. Нами впервые выделяются типологические (общие и особенные) черты средней провинциальной усадьбы и рассматривается ее генезис и развитие на примере усадеб Пензенского края. Мы обозначаем универсальный принцип ее формирования - польза и красота, который формируется в результате свободного выбора владельца в социокультурном пространстве «столица-провинция» на основании коллективной исторической памяти дворянского провинциального сообщества. Универсальный принцип бытия в РПСУ -пребывание, как установка на сохранение этнокультурных традиций сообщества. Мы раскрываем их конкретно-историческое содержание на разных этапах становления РПСУ. Мы впервые делаем попытку представить ее как закономерный результат воплощения рус

27 ской историософской идеи, национального менталитета и реакцию на смену этой идеи после реформ Петра I. Исторические условия, обеспечившие репрезентативность Пензенского края как «дворянского гнезда», то есть места сосредоточения типичных провинциальных усадеб, нами изложены в приложении № 1.

Наиболее полно культурологические идеи РПСУ проявляются в ее предметно-пространственном воплощении (архитектурном облике и устройстве садов и парков). Первый аспект привлекает большее внимание исследователей, поэтому в третьей главе мы останавливаемся на менее изученном, природном элементе провинциальной усадьбы. Начальным образцом его мы, в отличие от общераспространенной точки зрения, считаем не английские парки столичных дворцовых усадеб, а монастырские сады, издавна известные на Руси. Наконец, своеобразие нашего подхода к этой теме мы видим в анализе семантики элементов садово-паркового искусства, в проявлении через них художественного сознания эпохи и усложнения личности провинциального дворянина, особенностей провинциального менталитета, коллективной исторической памяти сообщества и индивидуальных взглядов владельца. Причем, в нашей работе впервые воссоздается конкретный облик усадебного сада провинции (на примере Пензенского края) на всем протяжении его развития от сада-огорода через своеобразно понятый пейзажный сад к национальному русскому натуральному саду провинциальной усадьбы.

Закономерным завершением семантического подхода к природному элементу усадьбы представляется рассмотрение в четвертой главе его отражения в искусстве слова, в литературе (вербально-художественного воплощения культурного мира усадьбы) на приме

28 ре творчества М. Ю. Лермонтова. Таким образом в нашем исследовании выявляется понимание усадьбы как духовного микрокосма, проявляющегося через разные формы бытования (архитектура, садово-парковый комплекс, организация структур повседневности, художественное творчество). При этом наша задача определяется не как создание исчерпывающего свода сведений об отражении природного элемента и «усадебного происхождения» автора в литературе, а как попытка создания приемов анализа поэтического текста под углом зрения культуролога. Мы рассматриваем творчество художника как способ воплощения в «другом материале» единой сущности («эйдоса») факта или события культуры (в нашем случае -усадьбы).

Как точно отметил в свое время Г. Г. Шпет, понимая под словом чувственный комплекс, выполняющий в общении людей специфические функции (семантические, экспрессивные и т. д.): «Все равно, в каком качественно чувственном комплексе воспринимается слово. Эмпирически наиболее распространенным является качество звукового комплекса. Одно качество может быть переводимо в другое. Законы и типы форм одного качества могут быть раскрыты и во всяком другом качестве». Мы в нашей работе в этом же значении употребляем понятия вербальной и предметной (материальной) форм текста культуры и рассматриваем вопросы их соотнесенности на примере творчества великого русского поэта М. Ю. Лермонтова.

В 1991 году в Москве на конференции «Провинциальная культура России» был принят проект комплексной перспективной программы «Культура российской провинции», разработанной Россий

20 Шпет Г. Г. Эстетические фрагменты.//Он же. Сочинения. - М., 1989. -С.380.

29 ским институтом культурологии (РИК) и Российской Академией наук (РАН). Исполнение этой программы будет способствовать созданию целостной картины культурной жизни русской провинции во всем многообразии ее проявлений и взаимосвязей. ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ нашей работы обусловливается тем, что она выполнена в рамках одного из заявленных в программе направлений: изучение провинциальной усадьбы. Исследование может быть использовано и как составная часть разработанной в Пензе комплексной программы «От культуры края - к культуре мира» (1991 г.), принятой и одобренной Президиумом Российского Фонда культуры21, в частности, в создании курса «Культура Пензенского края», введенного в учебных заведениях области.

Научные сотрудники многочисленных краеведческих, мемориальных, литературных музеев в своей практической деятельности постоянно сталкиваются с вопросами создания типологических или реконструкции мемориальных бытовых экспозиций. Результаты и выводы нашего исследования могут служить для них методологическим и практическим руководством в решении указанных задач, в экскурсионной и лекционной работе.

Содержание и методологическая основа нашего исследования применимы для дальнейшей разработки проблем провинциальной субкультуры в аспекте региональной стратификации социокультурного пространства. Пути продолжения мы видим в дальнейшем изучении влияния РПСУ на другие феномены провинциальной субкультуры, затрагивающем, например, такие проблемы, как соотно

21 См. подробнее: Инюшкин Н. М. «От культуры края - к культуре мира».//Пензенская энциклопедия (отдельные статьи). Пробный вы

30 шение городской и сельской культуры в провинции; взаимовлияние в одном пространстве провинции дворцовых и загородных усадеб, с одной стороны, и РПСУ, с другой; сосуществование в усадьбе господ и дворовых, дворовых и крепостной деревни, отражение родового сознания в укладе усадебной жизни и проч. Эти исследования могли бы прояснить конкретные механизмы таких процессов, как «культурное влияние», «взаимопроникновение культур», диалог текстов культуры и т.п.

Основные положения диссертации, впервые введенные в научный оборот источники и сделанные на основе их изучения выводы и обобщения прошли АПРОБАЦИЮ в докладах на следующих научных конференциях: Ш Всероссийская научная конференция «Российская провинция ХУШ-ХХ веков: реалии культурной жизни» (Пенза, 1995); II Боголюбовские чтения в Художественном музее им. А. Н. Радищева: «Дворянские усадьбы Саратовской губернии» (Саратов, 1995 г.); Научная конференция, посвященная 180-летию со дня рождения Ф. И. Буслаева (Пенза, 1998); ХХУ1 Зональная научная конференция литературоведческих кафедр университетов и педагогических вузов Поволжья: «Актуальные проблемы изучения и преподавания литературы в вузе и школе на современном этапе» (Пенза, 1998); Областная научная конференция «А. Е. Любимов в системе пензенского краеведения» (Пенза, 1998).

Итоги работы публиковались в сборниках материалов конференций, в периодических, научных, научно-популярных и краеведческих изданиях. Всего по теме диссертации подготовлено 10 публикаций общим объемом 3,3 печатных листа, а также очерк - путепуск. - Пенза, 1997. - С. 187-188; От культуры края - к культуре мира: Комплексная программа. - Пенза, 1991.

31 водитель по музею-заповеднику «Тарханы» (в коллективе авторов, 7 печ. листов).

Выводы о закономерностях существования провинциальной субкультуры, выявленные особенности коллективной исторической памяти провинциального дворянского сообщества, характеризующие как типологию провинциального социокультурного пространства, так и конкретные историко-культурные черты «пензенского стиля жизни» губернского дворянства, использованы в работе над региональным энциклопедическим изданием «Краткой Пензенской энциклопедией» (в печати), одним из научных консультантов которой мы являемся. Для этого же издания нами подготовлено 36 статей по истории дворянских родов и культуры Пензенского края.

Конкретные вопросы организации пространства и убранства интерьеров провинциальной усадьбы рассматривались на ученых советах Объединения государственных литературно-мемориальных музеев Пензенской области. Выводы о принципах бытования РПСУ и бытия в ней нашли отражение в научной концепции экспозиции музея-усадьбы А. Н. Радищева, разработанной нами.

Перейдем к рассмотрению указанных выше положений нашего I исследования, начав с анализа результатов предшествующих трудов историков, искусствоведов и культурологов по изучению проблем дворянской усадебной культуры, типологизации усадеб, а также вопросов региональной стратификации социокультурного пространства, диалога текстов культуры, обеспечивших методологические установки нашего исследования.

32

Заключение диссертации по теме «Историческая культурология», Рассказова, Лариса Викторовна

Заключение

Русская провинциальная среднедворянская усадьба - своеобразное социокультурное явление. Ее феномен отличается от усадеб-дворцов, формировавшихся, в основном, для репрезентативных функций. При этом для такой усадьбы практически не имело значения место ее расположения и удаленность от столичных центров. Провинциальность как специфический признак особой культурной системы никак не проявляется в усадьбах-дворцах, поэтому здесь они не рассматривались. Отлична РПСУ и от загородных сезонных усадеб, приобретавшихся для проведения летних месяцев «вдали от шума городского». Образ жизни в них характеризуется праздностью и интимностью, то есть сосредоточенностью на частных, семейных интересах. РПСУ создавалась как постоянное место жительства и получения дохода, необходимого для содержания дворянина и его семьи.

Начальный этап ее истории связан с началом формирования дворянства, жалования служилым людям или покупки ими земель на окраинах по мере расширения государственной колонизации. Первоначально дворянская усадьба, «двор помещиков», представляла собой именно место жизни, утилитарно-хозяйственный комплекс, который ничем, кроме уровня богатства, не отличался от зажиточного крестьянского или княжеского двора. Великокняжеский двор, позднее государев дворец, дворцовые императорские усадьбы, раньше всех выделяется из массы дворянских усадеб в связи с тем, что у них быстрее и явственнее всего проявляется репрезентативная функция. Здесь легче усваивались доходящие с Запада элементы

208 бытовой светской культуры. Однако это были на первых порах именно элементы, общий образ жизни и модели поведения оставались прежними. Множество палат в царских хоромах, беседки и карусели в государевых увеселительных садах объясняются, кроме естественной необходимости проживания большого числа челяди, еще и представительским назначением царского двора. Но принципы строительства оставались прежними, общими для каждой усадьбы (пристройка хором к хоромам, без всякого плана, окружение из хозяйственных построек и т.п.).

Петровские реформы определяют следующий этап в развитии РПСУ. Из общей массы разных по уровню богатства дворянских обиталищ выделились усадьбы аристократии и дворянства, близкого ко двору. Именно от двора шла новая европейская культура. Принадлежность к ней, быстрейшее ее усвоение определяли общественное положение и престиж дворянской фамилии, свидетельствовали о поддержке государя. Победа новой культуры заведомо была обеспечена тем, что шла от самого императора и двора. Она становится социальным признаком, отделяя «благородство» от «подлости». В свою очередь, то, что не вписывалось в нее, объявлялось не-культурой, непросвещенностью. Именно в этот ряд попала вся национальная культура, а вместе с ней и провинциальная усадьба. По поручению Петра 1 были разработаны образцовые проекты увеселительных загородных усадеб, где надлежало отдыхать, проводить время в соответствии с новыми стандартами поведения. Аристократия взялась перестраивать свои живописные хоромы в архитектурные сооружения, создававшиеся по специальному плану.

В провинции же вопрос о престижности не стоял, и РПСУ продолжала существовать как место для жизни. Часть дворянства впол

209 не сознательно не приняла реформы Петра, видя спасение и будущее России в приверженности старине. Особенность старорусской историософской идеи, обеспечивавшая ее устойчивость, заключается в следовании идеалу, находящемуся не впереди, а сзади. То есть, не стремление вперед, к никому не ведомому и потому сомнительному совершенству, а следование веками сложившейся православной традиции. Золотой век человечества - пребывание в Эдеме, в райском саду - уже был и закончился. Задача человека - совершенствоваться в приближении к тому, что уже было. Отсюда приверженность и опора на заветы отцов и дедов. Это не остановка в развитии и не попытка его остановить. Академик А. М. Панченко точно охарактеризовал эту историософскую идею как обновление, в противоположность новаторству, то есть «движение не только вперед, но и вспять, постоянная оглядка на идеал, который находится в вечности и в прошлом, попытка приблизиться к нему». В отношении РПСУ следствием этой идеи являлось то, что главным признаком образа жизни в ней было пребывание, в противоположность преобразованию. В ту пору, когда в столице шел процесс активного и часто насильственного внедрения преобразований, когда придворная новая аристократия осознавала себя благородной частью общества, стремясь быстрее порвать со стариной, в РПСУ продолжали пребывать: жить, подчиняясь годовому циклу, опираясь на законы и нормы, перешедшие от отцов к дедам.

Строительство РПСУ по-прежнему не планировалось, принцип ее устройства остался живописным. Она существовала и разрасталась как живой организм. Дворовые постройки, количество и назначение комнат в господском доме, этажность, входы-выходы в нем; плодовые деревья и кустарники в саду, устройство прудов и доро

210 жек, беседок и сиделок - все определялось потребностью и этнокультурной традицией. Пребывание обусловливалось еще и тем, что дворянин до последней трети ХУШ в. был человеком не свободным, а государственным. Потребности государства определяли его жизнь. Он обязан был служить бессрочно, скитаясь по полям военных действий, служа на границе с «диким степным полем», участвуя в строительстве и охране новых поселений. Уйдя из своей усадьбы юношей, он возвращался туда стариком, израненным или инвалидом, без всякого желания и возможностей каких-либо изменений в образе жизни. Отсюда необходимость и важность традиции, отцовских заповедей, знания календарных примет об урожае и погоде, то есть всех структур повседневности, закрепленных в коллективной исторической памяти сообщества провинциального дворянства. В позднейших мемуарах, относящихся к концу ХУШ в., мы встречаем замечания о том, что помещики хозяйством не занимались. Чаще всего, это свидетельства иностранцев, либо, позже, людей чиновных, безземельных, выслужных, которые принимали отсутствие преобразований, усовершенствований за отсутствие занятий. В РПСУ главное занятие и состояло в сохранении традиционного уклада, этнокультурной традиции, то есть коллективных святынь и коллективной социокультурной памяти. В старорусском сознании не существовало отдельной индивидуальности, а было осознание «коллективной родовой личности», которая включала весь род дворянина «со чады и домочадцы», то есть даже с прислугой. Жизнь отдельного человека предопределялась судьбой рода. Важно было не нарушить традицию, не посрамить память предков. Семья, род, родовое сознание создавали модели поведения. И пребывание как

211 образ жизни отвечало такому уровню сознания и понимания исторического процесса.

К ХУ1 в. родовое сознание стало постепенно разрушаться, а петровские реформы положили ему конец. Человек перестал быть «эхом истории», то есть перестал повторять предков, он становится творцом истории. Личность и ее интересы и потребности приходят на смену роду. Эти изменения не могли не сказаться на устройстве РПСУ. Однако физическая, материальная возможность изменений появилась только после «Манифеста о вольности дворянской» 1762 года, положившего начало следующему этапу в развитии РПСУ. К этому времени приверженность новой культуре стала осознаваться неотъемлемым признаком дворянина благородного происхождения, и у молодых владельцев усадеб появилось желание и возможность внедрять ее в своих усадьбах. Начинается процесс самоопределения, саморефлексии нового поколения провинциального дворянства через творение нового облика жилища, усадьбы.

Однако в провинциальную усадьбу новые идеи пришли не на пустое место, а на почву существовавшей провинциальной субкультуры, определявшейся прежде всего этнокультурной традицией. Начинается замечательно интересный и продуктивный для развития русской культуры диалог двух культурных систем. Такое понимание указанного процесса возможно потому, что столичная культура пришла в провинцию в чужом, европейском платье. РПСУ явилась, таким образом, своеобразным способом адаптации к чужой культуре. Стоит специально отметить, что данный процесс точнее охарактеризовать не как привычное «взаимовлияние» культур, а как диалогическую ситуацию, для которой характерны, по Ю. М. Лотману, попеременная активность передающего и принимающего и выра

212 ботка общего языка общения. При этом процесс диалога делится на этапы. На первом - поток текстов на чужом, незнакомом языке откладывается в памяти принимающего. Это характерно, как мы показали, для эпохи петровских реформ и бытования их в провинции. Следующий этап - усвоение чужого языка и начало свободного пользования им, понимая его правила. Этот процесс постепенно начинается в провинции после Манифеста 1762 г. Наконец, на третьем этапе чужая традиция трансформируется, чужое становится своим. В истории РПСУ это осуществляется к 20-30-ым годам XIX в.

Первый этап диалогической ситуации охарактеризован нами. Это стадия как бы преддиалога. Второй этап не мог начаться ранее известного Манифеста, так как при Петре 1 дворянин не обладал в полной мере свободой выбора, в том числе и в овладении языком чужой культуры. Она вводилась в указном порядке: обязательное посещение ассамблей, обязательное ношение европейского платья, обязательное бритье бороды, обязательное курение табаку и питье «кофию», обязательные новые праздники, обязательная посадка картофеля и т. п. Провинция не понимала и не принимала этого языка, энергия петровских преобразований вязла, растворялась в огромных российских просторах. Более того, вкусившее европейской культуры на военной службе провинциальное дворянство, возвращаясь домой в РПСУ, с удовольствием надевало старые шубы и кафтаны, отращивало бороды и пребывало в привычных устоях.

К концу ХУШ в. новый язык становится понятен, на нем выучиваются говорить. Критическая масса просвещенности стала докатываться до окраин, а с приходом в РПСУ молодого дворянства появилась реальная возможность перемен. Кроме того, перемены были необходимы, так как усадьба становилась единственным ис

213 точником средств существования в отсутствии государственного жалования за службу. Важную роль в усвоении дворянством в массе своей образцов европейской культуры сыграла Семилетняя война 1756-1762 гг. Она шла на территории европейской страны, где бытовая культура была значительно выше, чем в России.

На этом этапе у дворянина появилась свобода выбора в двояком смысле. Во-первых, свобода от государственных обязанностей, дарованная Манифестом, - служить или нет и жить где хочется. Во вторых, свобода самосознания дворянина от родового мышления, дающая ему возможность творчества, то есть действовать по традиции в той степени, в какой это диктовалось его личным вкусом и желанием. Абсолютное следование традиции в конце ХУШ в. начинает восприниматься как анахронизм. А об абсолютном следовании столичным образцам не может быть и речи, так как РПСУ - не престижная резиденция и не увеселительная загородная дача на летний сезон, а место постоянного обитания и получения дохода.

Конкретную художественную форму новая культура, устремившаяся в провинцию, обрела в рамках распространившегося в России в конце ХУШ столетия классицизма и философии Просвещения. После господствовавшей идеи предопределенности индивидуальной биографии историей рода дворянин получил возможность творить по собственному разумению и потребности. Это имело философскую поддержку в утопической по сути идее Просвещения о возможности построения мира на рациональных началах, переустройства общества и природы на основе разумной воли человека. РПСУ становится местом претворения таких идей и моделью нового мироустройства. Именно так можно понять и расценить утверждение о мировоззренческой функции усадьбы.

214

Со времени Манифеста у провинции появилась возможность усвоить язык чужой культуры, научиться им свободно пользоваться и получить право самой создавать тексты на чужом языке. Способствовало этому и государство, проведя губернские реформы и подтвердив вольность дворянства. В провинции начало складываться общество, общественное мнение, и жизнь старым укладом стала невозможной. Однако указами, в одночасье вековой национальный уклад (коллективная историческая память сообщества) не переменится. Принадлежность РПСУ к системе провинциальной субкультуры с ее определяющим признаком приверженности этнокультурной традиции (большой долей бытийного предопределения в структуре ее существования) обеспечило своеобразие процесса усвоения нововведений в ней (бытийного доопределения). Наряду с действием старого уклада в ней появились новые факторы: столичная культура и личная воля дворянина. Разнообразие и интерес РПСУ и состоит в проявлении в разных сочетаниях и долях этих составляющих в ее дальнейшем развитии.

Что и как могло быть воспринято РПСУ из столичной культуры?

К последней трети ХУШ в. она представляла собой структуру, создавшуюся на основе универсального принципа пользы и красоты. Этот принцип - один из конститутивных для этого типа усадеб -продолжает и в дальнейшем оставаться определяющим. Однако под влиянием изменений в самих понятиях этого двучлена изменяется и устройство РПСУ. К указанному периоду она являла собой господский дом в окружении хозяйственных построек и сад-огород за хозяйственным двором или сбоку от него, окруженные забором с въездными воротами. Иногда имелся один или несколько фрукто

215 вых садов с «плодовитыми деревьями» через дорогу или даже в некотором отдалении от дома (см. приложение №2, илл. 1). Месторасположение усадьбы диктовались не потребностью в красоте видов, а необходимостью хорошей защиты в случае нападения. Напомним, что эти усадьбы создавались по мере освоения окраинных земель государства, выполняя и роль убежища при необходимости. Господский дом представлял собой типичные русские хоромы, где одна клеть подстраивалась к другой, окружалась сенями, повалушами и т.п. в зависимости от потребностей семьи. Существовали теплые и холодные, не отапливавшиеся зимой из-за экономии дров, покои.

В саду-огороде росли не только фруктовые деревья, ягодные кустарники и овощи, но и цветы и травы. Здесь устраивались любимые сиделки для отдыха, любования цветущими деревьями, наслаждения пением птиц и запахом созревающих плодов и пряных трав. Прообразом, идеалом в прошлом такого сада-огорода можно считать райский сад, где также произрастали разные деревья, «приятные для глаза и хорошие для пищи». Таким образом, в понимании человека ХУ11-ХУШ вв., райский сад тоже существовал в двух ипостасях: для красоты и пользы. В усадебных садах-огородах еще не гуляли. Для прогулок и исполнения обрядов календарных и православных праздников выбирались рощи, дубравы, берега рек, поляны в окрестностях. Они были общими для дворян и крестьян и, позже, всех сословий городского населения.

Формирование провинциального дворянского общества приводит к потребности иметь в доме помещения для приема большого количества гостей и «упражнения в разговорах и танцах» (А.Т. Болотов). Здесь необходимо появляются залы, гостиные, столовые, диванные, которые выстраиваются по принятой классицистической

216 моде в анфиладу. Однако в РПСУ анфиладность не воспринимается обязательной. При надобности двери забиваются, завешиваются коврами для сохранения тепла и т. п. С усложнением личности провинциального дворянина, разграничением общественной и частной жизни появляются нижние парадные и верхние, в мезонине, жилые комнаты, а также кабинет хозяина как свидетельство его умственных занятий. Типовым становится оформление господского дома колоннами с треугольным фронтоном и часто полуциркульным окном, рустовкой нижней части здания и т. п. Однако эти элементы переосмысливаются в провинции в более привычные формы. Колонны не маскируются в каменные монолиты «а ля греческий храм», а являют собой неприкрытый древесный ствол и часто служат подпорой для балкона, куда выходят комнаты мезонина. Расстояние между подпорами определяется не классическим ордером, а длиной поперечной, опять же деревянной, балки. Дощечки-русты закрывают щели сруба, а оформление полуциркульного окна напоминает мотивы и сюжеты народной деревянной резьбы.

Меняется расположение господского дома. Теперь усадьбу стремятся отделить от деревни. Ее разбивают в отдалении от села на живописном месте, заботясь о красоте вида из окна и с балкона, часто на склоне холма или высоком берегу реки, обеспечивающим панораму. Объясняется это не только формированием эстетического вкуса провинциального дворянина (красотой), но и утратой необходимости защиты от нападения {пользой). Провинция перестала быть окраиной государства, ставши внутренней губернией, откуда «хоть год скачи, ни до какой границы не доскачешь» («Ревизор»),

Замечательные изменения претерпевает усадебный сад-огород. Их можно проследить на истории конкретных усадеб Пензенской

217 губернии второй половины ХУШ - середины XIX вв. Мемуары, биографические произведения художественной литературы и натурные исследования дают возможность сделать это достаточно подробно. Вообще говоря, природные элементы РПСУ (сад, пруд, парк) осознаются их насельниками и воспитанниками как приоритетная ценность в системе ценностей усадебной культуры (место детства, семейное окружение, хранилище коллекций, место уединения и т. п.), а к концу XIX - началу XX вв. усадебный сад становится синонимом не только самой усадьбы, но и образом ушедшей в прошлое национальной культуры.

Формирование облика сада в РПСУ вдет постепенно. В конце ХУШ - начале XIX вв. эти сады начинают приобретать некоторые черты регулярности, в частности, прокладываются и обсаживаются липами, березами и т. п. дорожки-аллеи, образующие прямоугольную сетку. В образовавшихся квадратах располагают фруктовые деревья, ягодные кустарники, цветники, «вековые» деревья-солитеры, устраивают «зеленые кабинеты». Одна из аллей становится центральной и открывает вид с одной стороны на господский дом, а с другой - замыкается беседкой в зарослях черемухи и сирени или открывает панораму окрестностей. Такая планировка остается практически неизменной для садов пензенских средних усадеб на протяжении почти века (см. приложение №2, илл. 3, 4). Именно так преобразовались идеи регулярного и пейзажного садов в провинции.

Легко видеть, что в усадебном саду РПСУ при усвоении элементов регулярного французского и пейзажного английского садов действует все тот же принцип пользы и красоты. Обусловливается это тем, что сад в РПСУ существует не как чисто декоративный элемент, а еще и как утилитарный. Поэтому прижились в пензен

218 ских усадьбах террасирование ( удерживало землю на склонах); прямые аллеи (удобно для сбора и транспортировки плодов); обсадка липами или «нарядным кустарником» (место обитания птиц, необходимых для уничтожения вредителей, и защита от холодных ветров нежных фруктовых деревьев); разнообразные по форме и местоположению пруды (для разведения рыбы и хозяйственных нужд), причем, именно в саду, а не перед домом, ибо его скромный фасад не предназначался для торжественного повторения в лоне вод; беседки-гроты, являвшиеся одновременно погребами для хранения фруктов из тех же садов и т. п. Совсем не прижились в пензенских РПСУ радиально-лучевые аллеи, расходящиеся от центра, и фонтаны. И это закономерно для русского национального понимания красоты. Уравновешенная прямоугольная сетка не выделяет дом в архитектурную доминанту, так как его облик в РПСУ и не претендует на репрезентативность. Так же и экспрессия, торжественность фонтанов неуместна в усадебном саду РПСУ, где органичнее воспринимается гладь пруда или журчание ручья в овраге.

Лишь немногие заимствованные элементы в саду РПСУ имеют чисто эстетические цели. Пожалуй, это иерархия аллей с выделением главной, как правило, въездной или идущей от крыльца, куда выходят двери гостиной; и цветочный партер перед домом. Возможно, это далекие отголоски барочной планировки, дошедшие через посредство регулярных садов классицизма. Да и то, многие мемуаристы замечают, что цветник перед домом выполняет роль своеобразной детской площадки.

По мере развития и усложнения личности провинциального дворянина, владельца усадьбы, усложняется и природный элемент РПСУ. Следующий этап в его развитии - формирование парка как

219 специальной рекреационной зоны, не преследующей утилитарных целей (пользы). Как правило, парки создавались на основе естественных рощ и лесов и появились далеко не сразу и не во всех РПСУ. Создание парка знаменует собой важный этап усвоения провинциальной усадьбой европейской культуры и усложнения структуры личности провинциального дворянина. Так, появление специального места в пределах усадьбы для раздумий, медитации, наслаждения природой подразумевает наличие культурной личности с хорошо развитым самосознанием, воспитанной философией Просвещения. Прежде всего, это свободная личность, заявляющая свое право на частную, индивидуальную жизнь, противопоставленную как жизни по родовым законам, то есть старорусской традиции, так и жизни по долгу государственной службы (в европейской традиции различения государственной и частной сфер деятельности личности). К середине XIX в. парки осознаются обязательной частью каждой русской усадьбы без различия на провинциальную или подмосковную.

Так сформировался традиционный для РПСУ усадебный сад-парк, ставший своеобразным национальным явлением. Универсальными принципами русского усадебного сада являются польза, красота и естественность. Эти черты характерны для сада во все периоды его существования. С самого появления русские сады предназначались и для хозяйственных целей, и для любования. Сад в РПСУ формируется на основе русской национальной культуры садоводства, ведущей генеалогию от монастырских садов. Эти традиции сохранялись и поддерживались в провинции и тогда, когда в усадьбах других типов планировка садов изменялась под влиянием новой европейской культуры. Из последней сады РПСУ заимствовали некоторые элементы и черты, сохраняя в целом своеобразие и

220 самобытность. Таким образом, не только и не всегда отсутствие средств и малая образованность хозяев были причиной поверхностного и слабого усвоения РПСУ элементов европейской садово-парковой культуры, а именно наличие собственной культурной традиции, вступавшей в диалог с чужой культурной системой.

Прообразом и идеалом русского усадебного сада является цветущий райский сад. Необходимо подчеркнуть, что красота и польза свойственна именно саду в раю. Культурологическое своеобразие русского сада проявляется в заложенных в нем идеях вечной, непреходящей красоты естественного природного мира, его вечного обновления. При созерцании русского сада у человека закономерно возникает чувство восторга перед созданием Творца. В главных своих чертах он отличен как от регулярного французского сада (ощущение остановившегося, неизменного времени; искусственность, недопустимость естественной природы; ориентировка на дворец), так и от ландшафтного английского ( «улучшенная» натура, то есть подобие природы; принцип постоянного движения, «перетекания»; необходимость новизны). Отметим, что современниками эта разница ясно осознавалась. Очевидно, что сады романтизма были «несомасштабны» РПСУ и ее владельцу, так как требовали от посетителя богатства личных ассоциаций, знания символики, сложных эмоциональных переживаний. Из всех романтических элементов РПСУ усвоили, пожалуй, лишь «излучистые» дорожки и панорамную перспективу в «таинственную» даль, в бесконечность, открывающуюся с центральной аллеи.

В эпоху расцвета русской усадьбы в первой половине XIX в., когда здесь растет следующее поколение дворян, усадебный парк осознается им как модель гармоничного взаимодействия преобра

221 зующей деятельности человека и естественных сил природы. Это особенная черта именно русского усадебного сада. Привычка к природной среде формирует у жителя усадьбы четко выраженные стандарты поведения: обращение к природе в трудные минуты жизни, «рефлекс вида из окна» и т. п. - и комплексы чувств, ориентированные на определенный образ усадебного сада. Усадебный сад становится символом русс|сой усадьбы. Особенно наглядно видно это в произведениях русской классической литературы.

Примером соотнесенности вербально-художественного и предметно-пространственного воплощений духовного микрокосма усадьбы может служить отражение усадебной культуры в творчестве М. Ю. Лермонтова. Около половины жизни поэта прошло в усадьбах: сначала - в типичной РПСУ, имении бабушки Тарханы Пензенской губ., затей юношей он проводил лето в усадьбе Столыпиных Середниково. Она представляла собой аристократическую резиденцию (Всеволожского), построенную в конце ХУШ в. и несколько запущенную к 20-ым годам XIX в., когда ее приобрели родственники поэта для летнего отдыха. На протяжении всего творчества Лермонтова его отношение к усадебному миру и, прежде всего, природному элементу в ней претерпевало изменения.

Первоначально усадебный сад и его элементы выполняли роль своеобразных статистов: на ветвях деревьев «развешивались» золотые лиры и свирели, а беседки представлялись храмами муз и приютом граций. Это был этап усвоения языка сентименталистской и классической поэзии. Большое значение для Лермонтова имела его встреча с парком Середникова. Это был целостный, хорошо спланированный профессиональным архитектором ансамбль. Изначально парк Середникова был спроектирован как английский, пейзажный

222

Список литературы диссертационного исследования кандидат культурол. наук Рассказова, Лариса Викторовна, 1999 год

1. Агалъцова В, А. Сохранение мемориальных лесопарков. М.: Лесная промышленность, 1980. - 254 с.

2. Агалъцова В. А., Калиниченко Т. А. Проект восстановления и приспособления садовых, огородных и парковых территорий музея А. Н. Радищева. Пояснительная записка./ «Центрлеспроект». Паркоустроительная экспедиция. М., 1995-1996. - 194 е., ил.

3. Акинъгиин А. Н., Ласунский О. Г. Воронежское дворянство в лицах и судьбах. Воронеж, 1994. - 188 с.

4. Антонов И. С., Саволей Ю. П. Белокаменский парк: очерк-путеводитель. Саратов, 1983. - 40 с.

5. Антропономия. (Общая теория человека)./ Отв. ред. Зеленов Л. А. -Н. Новгород, 1991.

6. Афиани В. А. Мир русской провинциальной культуры.// Русская провинция: культура ХУШ-ХХ веков. М., 1993. - С. 15-22.

7. Белинский В. Г. Собрание сочинений в 9-ти томах. М.: Худож. лит., 1976- 1982.

8. Беляев А. 77. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном. Красноярск, 1990. - 379 е., ил.

9. Бердяев Н. А. Судьба России: опыты по психологии войны и национальности. М.: Мысль, 1990. - 205 с.

10. Боголюбов В. Н. И. Новиков и его время. М.: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1916. - 485 с.13 .Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанная самим им для своих потомков. 1738-1793. Т. 1 -1У./ Приложение к «Русской старине». СПб, 1870-1873.

11. Ы.Болотов А. Т. Некоторые замечания о садах в России. // Экономический магазин. Ч. ХХУ1. СПб, 1786.

12. Большой путеводитель по Библии./ Пер. с нем. М.: Республика, 1993.-479 е., ил.1 б.Броделъ Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХУ-ХУШ вв. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М.: Прогресс, 1986. - 622 с.

13. П.Броделъ Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХУ-ХУШ вв. Т.З. Время мира. М.: Прогресс, 1992. - 679 с.

14. Бродский Н. Л. М. Ю. Лермонтов. Биография. Т. 1. 1814-1832./ АН СССР. Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького. М.: Худож. лит., 1945. - 348 с.

15. Бунин И. А. Собрание сочинений в 6-ти томах. Т. 3. М.: Худож. лит., 1987. - 671 с.

16. Вергунов А. П., Горохов В. А. Русские сады и парки. М.: Наука, 1988.-415 с.

17. Вергунов А. 77., Горохов В. А. Вертоград: садово-парковое искусство России ( от истоков до начала XX века). М.: Культура, 1996.-431 е., ил.

18. Верещагин В. Разоренное гнездо.// Старые годы. 1908. - №3, март.

19. Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М.: Наука, 1969. - 583 с.

20. Вестник Российского международного фонда культуры. Спец. вып. «Возрождение русской усадьбы». М., 1992. - Апрель.

21. Вигелъ Ф. Ф. Записки. Ч. 1-УИ./Изд. «Русского архива» с подлинной рукописи. -М., 1891-1892.

22. Висковатый 77. А. Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество. М.: Изд. В. О. Рихтера, 1891. - 454 е., 25 с. приложения.

23. ЪО.Врангель Н. Н. Помещичья Россия.// Старые годы.-1910. №7-10, июль-октябрь. - С. 5-31.

24. Гераклитов А. А. История Саратовского края в ХУ1-ХУШ вв./ Саратовское об-во истории, археологии и этнографии Саратов: Друкарь, 1923. - 425 с.

25. Глассе А. Лермонтов и Е. А. Сушкова.// Лермонтов. Исследования и материалы. Л.: Наука, 1979. - С. 80-121.

26. Греч А. Н. Венок усадьбам.// Памятники Отечества: иллюстрированный альманах ВООПИК.-Вып. 32(№3-4).- М., 1994. С. 5-190.

27. Григоров А. А. Из истории костромского дворянства./ Сост., вступ. ст. и примеч. Н. А. Зонтикова. -Кострома, 1993.- 472 е., ил.

28. Гуманитарные и технологические факторы стабильности в России: наука, образование, политика. Междисциплинарное учебное пособие./ Отв. ред. Дахин А. В. М.: РГГУ, 1998. - 144 с.

29. Гуренок М. К. Старинные усадьбы глазами художников. // Художник. 1992.- № 4-5. - С. 7-17.

30. Дахин А. В. Архетипические устои права человека на благополучное существование в контексте проблемы социальной стабильности.//Там же. -С. 109-123.

31. А А Дахин А. В. Феноменология универсальности в культуре. Монография. Н. Новгород: ННГУ, 1995. - 148 с.

32. Дворянское депутатское собрание.17 ГАПО, ф. 196, оп. 1 и 2.

33. Дедюхина В. С. Культура дворянской усадьбы.// Очерки русской культуры ХУШ века. Ч. 4./ Под ред. акад. Б. А. Рыбакова М.: МГУ, 1990. - С. 220-251.

34. Демина Г. В. Мир дворянской усадьбы как зеркало жизни общества.// Вестник Московского университета. Сер. 8. История. -1996. -№6.-С. 4-18.

35. Дмитриев М. А. Главы воспоминаний.// Лица: биографический альманах.-Вып. 6,- М.; СПб: Феникс; АШепешп,1995. С. 342-386.

36. Долгорукий И. М. Журнал моего путешествия из Москвы в Нижний в 1813 году.// Он же. Изборник. М.: Изд. М. и С. Сабашниковых , 1919.-С. 71-220.231

37. Драшусова-Карлгоф Е. А. Жизнь прожить не поле перейти. Записки неизвестной.// Русский вестник. 1881,- №9,сентябрь. -С.117-157.

38. ЪПДубяго Т. Б. Русские регулярные сады и парки. Л.: Стройиздат, 1963.-341 е., ил.5%.Евангулова О. С. Город и усадьба второй половины ХУШ века глазами современников.// Русский город. Вып.7. - М.: МГУ, 1984. -С.172-188.

39. Ежова И. К. Надеждино. Зубриловка: дворцово-парковые ансамбли в Поволжье конца ХУШ начала XIX века - Саратов, 1979. - 119 е., ил.

40. Жданов М. П. Путевые записки по России, в двадцати губерниях. -СПб, 1843.-212с.

41. Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого. Л.: Искусство, 1971. - 446 е., ил.

42. Забелин И. Е. Домашний быт русских царей в ХУ1 и ХУ11 столетиях. Кн. 1. Государев двор или дворец. -М.: Книга, 1990.-312 с. (Историко-литературный архив).

43. Загоскин М. Н. Полное собрание сочинений в 2-х томах. СПб: Изд. В. И. Губинского, 1902.

44. Захарова О. Ю. Гостеприимные хозяева.// Мир русской усадьбы. Очерки. М.: Наука, 1995. - С. 34-45.

45. Згура В. В. Общество изучения русской усадьбы. М., 1923.-12 с.6б.ЗеленовЛ. А. Система философии. Н. Новгород: ННГУ, 1991.

46. Злочевский Г. Д. Русская усадьба на страницах дореволюционных изданий.// Памятники Отечества: иллюстрированный альманах ВООПИК. Вып. 25. - М., 1992. - С. 77-87.

47. Ю.Злочевский Г. Д. Синодик усадебных библиотек.// Библиография. 1997. - №2, с. 76-92; №4, с. 108-122.

48. Х.Иванова Л. В. Общество изучения русской усадьбы.// Памятники Отечества: иллюстрированный альманах ВООПИК. Вып. 1 (19). -М„ 1989. - С. 50-55.

49. А.Иванова Т. Г. Лермонтов в Подмосковье. М.: Моск. рабочий, 1962. - 96 с.

50. Илъин М. А. Архитектура русской усадьбы.// История русского искусства./Под общ. ред. акад. И. Э. Грабаря. Т. 6. - М.: АН СССР, 1961. - С. 296-315; Т. 8, кн. 1. - М.: АН СССР, 1963. -С. 270-286.

51. Инюшкин И. М. «От культуры края к культуре мира». // Пензенская энциклопедия. (Отдельные статьи). Пробный выпуск. - Пенза, 1997. - С. 187-188.

52. Каждан Т. П. Из истории русской усадьбы 1830-1840-ых годов. // Мир русской провинции.- СПб: Дм. Буланин, 1997. С. 126-139.2331%.Каждан Т. П. Художественный мир русской усадьбы. М.: Традиция, 1997. -319 с.

53. Карамзин Н. М. Рыцарь нашего времени.// Он же. Сочинения в 2-х томах. Т. 1. Л.: Худож. лит., 1984. - С. 584-607.

54. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. У. Пб: Гос. изд-во, 1922.-352 с.

55. Ключевский В. О. Неопубликованные произведения. М.: Наука, 1983. -416 с.

56. Ы.Княжицкий А. И. Провинция в русской классике.// Российская провинция ХУШ-ХХ веков: реалии культурной жизни. Материалы Ш Всероссийской научной конференции. Кн. 1.- Пенза, 1996.-С. 91-106.

57. Кожевников В. П. Теория русской культуры. Проблемные лекции. Н. Новгород: ОАЧ-ПАНИ, 1995. - 195 с.

58. Кошелев А. А. К истории русской усадебной культуры (вологодский поэт П. А. Межаков).// Вологда: историко-краеведческий альманах. Вып. 1. - Вологда, 1994. - С. 195-214.

59. Краткое обозрение действий Общества сельского хозяйства Юго-Восточной России за первое десятилетие с 1848 по 1859 годы. // Пензенские губернские ведомости. 1860. - 18 и 25 мая, №20-21,- Ч. 11, неофициальная.234

60. Кузнецов В. И. Дворянская усадьба ХУ11 столетия.// Русская усадьба. Сб Об-ва изучения русской усадьбы. Вып. 1 (17). - М.; Рыбинск, 1994. - С. 83-90.

61. Кузнецова В. Ю. Эволюция усадебной архитектуры ХУШ века. // Русская провинция: культура ХУШ XX веков.-М., 1993.-С.66-70.

62. Кутырев В. А. Естественное и искусственное: борьба миров. -Н. Новгород: «Н. Новгород», 1994.

63. Ладыженский В. Н. Последние годы крепостного права и первые годы воли.//Земство. 1995. - №1. - С. 6-66.

64. Лихачев Д. С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. Изд. 2, испр., доп. - СПб: Наука, 1991.- 371 с.

65. Лосев А. Ф. Философия имени.// Он же. Бытие -Имя -Космос. -М.: Мысль, 1993.-С. 613-801.9%.Лосев А. Ф. Имя и вещь.// Он же. Бытие- Имя -Космос. М.: Мысль, 1993. - С. 802-880.

66. Лотман Ю. М. Бытовое поведение и типология культуры в России ХУШ века.// Культурное наследие Древней Руси: истоки, становление, традиции. М.: Наука, 1976. - С. 292-297.

67. Лукомский Г. К. Старинные усадьбы Харьковской губернии. Ч. 1. Петроград, 1917. - 178 с.

68. Марасинова Е. Н. «Любя дышать свободно» (дворянская усадебная культура последней трети ХУШ века).// Русская провинция: культура ХУШ-ХХ веков. М„ 1993. - С. 62-65.

69. Материалы Свода памятников истории и культуры РСФСР. Пензенская область. М., 1985. - 182 с. - (Сб науч. тр. НИИ культуры, №135).

70. Мерзляков А. Ф. Песни и романсы. М., 1830. - 110 с.

71. Мешков Г. И. Записки о городе Пензе. Рукопись. Казань, 1871.

72. Мешков Г. И. Из воспоминаний./ /Русская старина. 1903. -Июнь. - С. 555-572.

73. Миллер О. В. Подмосковье.// По лермонтовским местам. М.: Профиздат, 1985. - С. 52-65.236

74. Михайлова А. К. Международная научная конференция, посвященная 200-летию А. С. Грибоедова.// Русская литература. 1995.- №4. С. 188-189.

75. Михайловская Н. «Мы подбираем брошенные традиции.».// Художник. 1992. - №4-5. - С. 3-6, 64.

76. Михайловский Б. В., Пуришев Б. И. Очерки истории древнерусской монументальной живописи со второй половины Х1У в. до начала ХУШ в. М.; Л.: Искусство, 1941. - 279 е., ил.

77. Назарова Л. Н. Тургенев и русская литература конца XIX начала XX века. - Л.: Наука, 1979. - 200 с.

78. Наше наследие. 1994. - №29-30. Спец. вып. «Мир русской усадьбы». -180 с.

79. Пензенская энциклопедия. (Отдельные статьи). Пробный выпуск. Пенза, 1997. - 295 с.

80. Первушкин В. В., Шишлов С. Л. Краткий очерк истории Пензы в связи с ее четырехсотлетием (1596-1917).// Пензенский краеведческий листок./Под ред. С. Л. Шишлова. Вып. 1. - Пенза: Изд. Пенз. отд-ния Историко-родословного об-ва в Москве, 1997. - 4 с.

81. Перфильева Л. А. Зубриловка. Усадьба Голицыных и Голицыных-Прозоровских.// Мир русской усадьбы. Очерки. М.: Наука, 1995. - С. 226-238.

82. Пиксанов Н. К. Областные культурные гнезда. М.; Л.: Гос. изд-во, 1928. - 148 с.

83. Плодоводство в Пензенской губернии./Сост. В. Пашкевич. -Петроград, 1914. 250 с.

84. По лермонтовским местам: Путеводитель./ Сост. О. В. Миллер; Авт. предисл. И. Л. Андроников,- М.: Профиздат,1985.-304 с.238

85. Полубояров М. С. Колонизация Пензенского края.// Пензенская энциклопедия. (Отдельные статьи). Пробный выпуск. Пенза, 1997. - С. 124-126.

86. Полубояров М. С. Заселение Пензенского края в ХУ11 начале ХУШ вв. // Земство. - 1995 - № 2. - С. 171-196.

87. Полубояров М. С. Ровесница Пензы. Новые страницы истории села Бессоновки.//Земство. 1995. - №4. - 192-198.

88. Полякова М. А. Судьба «подмосковных» в 1920-е годы.// Отечество. Краеведческий альманах. Вып. 7. - М., 1996.

89. Ъ%.Потресов В. «Высоких лип стал пасмурней навес.». Середни-ково лермонтовское.//Наше наследие. 1988. - №1. - С. 142-148.

90. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в 10-ти томах./ АН СССР. Ин-т русской литературы (Пушкинский Дом). Изд-е 3. -М.: Наука, 1962-1966.

91. Разгонов С. Последняя заря.// Памятники Отечества: иллюстрированный альманах ВООПИК. Вып. 25. - М., 1992. - С. 2-3.

92. А\.Рассказова Л. В. Новое о М. В. Арсеньеве, деде М. Ю. Лермонтова.//Лепта. 1994. - №20. - С. 169-172.

93. Рассказова Л. В. Корни и ветви: размышления о краеведческой генеалогии.//Земство. 1995. - №3. - С. 208-212.

94. Рассказова Л. В. Фресковая живопись церкви Спасо-Преображе-ния Господня.//Губерния. 1996. - №2. - С. 76-81.

95. А А. Рассказова Л. В. Атрибуция видов Пензы из альбома рисунков В. А. Жуковского (1837 г.).// Лингвистическое, историческое и литературное краеведение. 1 Всероссийская научная конференция. Тезисы докладов Пенза, 1997. - С. 98-99.

96. Регелъ А. Изящное садоводство и художественные сады. СПб, 1896.-447 с.239

97. Российская провинция ХУШ-ХХ веков: реалии культурной жизни. Материалы Ш Всероссийской научной конференции. (Пенза, 25-29 июня 1995 г.) Кн. 1./ РАН, РИК, Департамент культуры Пенз. области. Пенза, 1996. - 451 с.

98. Русская провинция: культура ХУШ-ХХ веков. Сб статей. / Российский ин-т культурологии. М., 1993 на тит. л. - 1992. - 136 с.

99. Русская усадьба. Сб Об-ва изучения русской усадьбы. Вып. 1 (17). - М.; Рыбинск, 1994. - 240 с.

100. Русская усадьба. Сб Общества изучения русской усадьбы. -Вып. 2(18).-М., 1996.

101. Русская усадьба на страницах журналов «Старые годы» и «Столица и усадьба»./ Сост. Н. Н. Аурова, Д. Д. Лотарева; научн. ред. Л. В. Иванова. М., 1994. - 64 с.

102. С любовью к природе. Сборник статей о парках Пензенской области./ Сост. А. Ф. Смайкин Саратов; Пенза, 1984. - 104 е., ил.

103. Салов И. А. Умчавшиеся годы. Рассказы. Повесть. Воспоминания. Саратов, 1990. - 368 с.

104. Свод памятников истории и культуры Пензенской области./ Российский институт культурологии. Рукопись. - М., 1990.

105. Сизинцева Л. И. Хронотоп провинциала.// Русская провинция: культура ХУШ-ХХ веков. М.,1993. - С. 32-36

106. Смирнов Л. Усадебный ландшафт России.// Наше наследие. -1994,- №29-30. С. 35-49.

107. Сокольская О. Б. Зеленое зодчество Саратовского Поволжья. -Саратов: СГУ, 1993. 128 с.

108. Сперанский М. М. Письма к дочери.// Русский архив. 1868. -№7-8. - С. 1107-1211.240

109. Списки дворянских родов, внесенных в родословную книгу Пензенской губернии к 1902 году./ Пенз. дворянское собрание. Пенза, 1901. - Смешанная пагинация.

110. Список потомственных дворян, владевших в Пензенской губернии имениями в 1785 г. и состоящих землевладельцами к 1 января 1902 г./ Пенз. дворянское собрание. СПб, 1902. -Смешанная пагинация.

111. Стернин Г. Ю. Усадьба в поэтике русской культуры.// Русская усадьба. Сб Об-ва изучения русской усадьбы. Вып. 1 (17). - М.; Рыбинск, 1994. - С. 46-52.

112. Стернин Г. Ю. Русская художественная культура второй половины XIX началаXX века.-М.: Сов. художник, 1984,- 296 е., ил.

113. Сумароков П. И. Прогулка по двенадцати губерниям с историческими и статистическими замечаниями в 1838 г. СПб, 1839. -334 с.

114. Сушкова-Хвостова Е. А. Записки. 1812-1841. JL: Academia, 1928.-446 с.

115. Типология русского реализма второй половины XIX в./ АН СССР. ВНИИ искусствознания; Отв. ред. Г. Ю. Стернин. М.: Наука, 1979. - 352 с.

116. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем в 28-ми томах./ АН СССР. Ин-т мировой лит-ры. Ин-т русской лит-ры (Пушкинский Дом). М.; Л.: Наука, 1963-1967.

117. Турчин В. С. Усадьба и судьба классицизма в России.// Русская усадьба. Сб Об-ва изучения русской усадьбы. Вып. 1 (17). - М.; Рыбинск. 1994.-С. 22-28.

118. Тюстин А. В. Потомки Н. Н. Пушкиной-Ланской в Пензенском крае.// Земство. 1995. - №1. - С. 203-224.24116Ь.Тюстин А. В. Село Ломовка Пензенской губернии в судьбах российского дворянства.// Земство. 1995. - №3. - С. 194-207.

119. Тюстин А. В. Подвижники художественной культуры российской провинции.// Российская провинция ХУШ-ХХ веков: реалии культурной жизни. Материалы Ш Всероссийской научной конференции. Кн. 1. Пенза, 1996. - С. 401-411.

120. Усадебное ожерелье Юго-Запада Москвы.I Сост. Л. В. Иванова. М.: Объединение Мосгорархив, 1997. - 186 е., ил.

121. Успенский Г. И. Собрание сочинений в 10-ти томах. Т. 5. М.: Худож. лит., 1956.

122. Фадеев А. М. Воспоминания. 1790-1867. В 2-х частях. Одесса, 1897.

123. Фет А. А. Сочинения в 2-х томах./ Сост., вступ. ст., коммент. А. Е. Тархова. М.: Худож. лит., 1982.

124. НАХвощев А. Л. Очерки по истории Пензенского края. Пенза, 1922. - 150 е., карты.

125. Хованский Н. Н. Очерки истории Саратова и Саратовской губернии. Саратов, 1884.

126. Иб.Ходнев В. С. Записки пензяка./ Вступ., публикация, примеч. О. М. Савина. // Сура. 1997. - № 1. - С. 172-190.

127. Холмогоровы В. и Г. Материалы для истории, археологии, статистики и колоризации Пензенского края в ХУ11 и ХУШ столе242тиях.// Сб Пензенского губ. статистического комитета. Вып. 1У. -Пенза, 1899. -С. 23-32.

128. Художник. 1992. - № 4-5. Спец. вып. «Русская усадьба».- 64 с.

129. Черников Е. А. Вопросы реставрации музея-усадьбы А. Н. Радищева в Пензенской области.// Вопросы охраны, реставрации, пропаганды памятников истории и культуры. М., 1979. - (Труды НИИ культуры №78). - С. 122-129.

130. Чернявская Е. Н. Дворянские усадьбы Пензенского края. // Земство. 1995. - №5 (9). - С. 28-38.

131. Чернявская Е. Н. Пензенский край в общероссийском архитектурном процессе.// Российская провинция ХУШ-ХХ веков: реалии культурной жизни. Материалы Ш Всероссийской научной конференции. Кн. 1. Пенза, 1996. - С. 423-429.

132. Чехов А. П. Собрание сочинений в 12-ти томах. М.: Худож. лит., 1960-1961.

133. Чечулин Н. Д. Русское провинциальное общество во второй половине ХУШ века. СПб, 1889. - 115 с.

134. Чичерин Б. Н. Из моих воспоминаний.// Русский архив. 1890 -Кн. 4. - С. 501-525.189Шамурин Ю. И. Москва и подмосковные.// Москва в ее прошлом и настоящем. Вып.9. - М., 1911. - С. 36-47.243

135. Ш.Шамурин Ю. И. Подмосковные. Книги 1 и 2. М., 1912; 1914.191 .Швидковский Д. О. Усадьбы старые таинственной Руси.// Наше наследие. 1994. - №29-30. - С. 5-19.

136. Шмакова В. Т. Середниково Мцыри.// «.B окрестностях Москвы». - М.: Искусство, 1979. - С. 385.

137. Эйхенбаум Б. М. О прозе. О поэзии. Сб статей./ Сост. О. Эйхенбаум; Вступ. ст. Г. Вялого. JL: Худож. лит., 1986. - 456 с.

138. Юматов П. И. Записки ветерана 1813-1814 годов./ Подготовка к публикации, вступ. ст. и примеч. JI. В. Рассказовой.// Земство. -1996.-№1(10).-С. 78-134.

139. Roosevelt Priscilla. Life on the Russian Country Estate. A social and cultural history. Jale University, 1995.244