Русская поэзия Серебряного века: концепция личности и смысла жизни в динамике художественных мотивов и образов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Мокина, Наталия Васильевна

• Мокина, Наталия Васильевна
• доктор филологических наук
• 2003

Оглавление диссертации доктор филологических наук Мокина, Наталия Васильевна

Введение.

Примечания.

Глава первая. Концепция личности в поэзии Серебряного века. Раздел первый. Проблема многоаспектности человека.

1.2.0бразы-символы глубин человеческого духа.

1.2. Мотив двойничества в поэзии Серебряного века: традиционное и новаторское.

1.3. Оппозиции и триады как средство воплощения антиномий человеческой души.

Раздел второй. Поэтика воплощения триады божественное - человеческое — звериное в поэзии Серебряного века

2.1. «Трехсоставность» человеческой души в осмыслении русских философов начала века.

2.2. «Звериное» начало в человеке в осмыслении поэтов Серебряного века. Зооморфные образы-символы человека.

2.3. Мотивы излучения света и озарения небесным светом в поэзии Серебряного века.

Раздел третий. Религиозно-философская и поэтическая трактовка диалектики и динамики человеческой души: триада лик - лицо - личина (маска) в поэзии Серебряного века

3.1. Генезис и семантика «лика», «лица» и «маски» в работах русских философов.

3.2. Лицо как маска в поэзии Серебряного века.

3.3. Маскарад как отражение законов жизни.

3.4. «Лик» в поэзии Серебряного века.

Примечания.

Глава вторая. Архетипическое и эпохальное в образах лирических героев русских поэтов

Раздел первый. Способы воплощения авторского сознания в творчестве поэтов

Серебряного века.

Раздел второй. Образы царя и нищего в поэзии Серебряного века

2.1. Генезис и семантика образов царя и царевны.

2.2. «Царственность» и «нищета» в истолковании русских поэтов и философов. Мотив превращения «первого» в «последнего» и его источники.

Раздел третий. Образы инока и монаха в поэзии Серебряного века

3.1. Генезис и семантика образа инока в святоотеческой литературе и работах русских философов начала XX века.

3.2. Семантика образов иноков и монахов в лирике русских поэтов Серебряного века.

Раздел четвертый. Образы магов, чародеев, колдунов в поэзии Серебряного века.

Примечания.

Глава третья. Проблема смысла жизни и ее образное воплощение в поэзии Серебряного века

Раздел первый. Актуальность проблемы смысла жизни в русской поэзии и философии начала XX века

1.1. «Полнота бытия» и «расширение жизни» как высшие идеалы человеческого существования.

Раздел второй. Метафора жизнь-цветение в поэзии Серебряного века

2.1.Генезис метафоры жизнь-цветение.

2.2. Метафора цветения в поэзии Серебряного века (Ф.Сологуб, В.Брюсов,

А.Блок, Вяч.Иванов, С.Есенин).

Раздел третий. Метафора жизнь-горение в стихотворениях Русских поэтов начала XX века

3.1. Двойственность символики огня и Солнца.

3.2. Метафора жизнь-горение и мотив искания Солнца в лирике русских поэтов Серебряного века (И.Анненский, В.Брюсов, З.Гиппиус. Ф.Сологуб, А.Блок,

Вяч.Иванов, А.Белый, Н.Гумилев, А.Ахматова, С.Есенин).

Раздел четвертый. Метафора жизнь-работа в поэзии Серебряного века.

Раздел пятый. Метафора жизнь-танец в поэзии Серебряного века

5.1 .Генезис метафоры жизнь-танец.

5.2. Метафора жизнь-танец в творчестве поэтов Серебряного века (В.Брюсов, Ф.Сологуб, Вяч.Иванов, З.Гиппиус, А.Блок, А.Белый, С.Есенин,

М.Цветаева).

Примечания.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Русская поэзия Серебряного века: концепция личности и смысла жизни в динамике художественных мотивов и образов»

Актуальность темы. Человек со всеми противоречиями его внутренней жизни и столь же противоречивыми связями с обществом и миром — неизменный предмет раздумий русских писателей. Но в поэзии Серебряного века интерес к человеку становится более обостренным и многосторонним. Это сказывается в появлении новых векторов в осмыслении проблемы человеческой личности.

Одной из принципиальных новаций можно считать акцентирование «многоаспектности» человека (термин Л.Карсавина), что находит выражение не только в пристальном и пристрастном анализе противоречивых устремлений души человека, но и в тенденции к персонификации этих противоречий. В творчестве поэтов разных направлений (Ф.Сологуба, В.Брюсова, Вяч.Иванова, А.Блока, А.Белого, Н.Гумилева, М.Цветаевой), утверждается представление о человеке как «коллективе», в котором органично сосуществуют самые разные индивидуальности. Причем речь идет не просто о весьма пестром «людском составе» человеческой души, но и о столь же противоречивом «зверинце души» (термин С.Аскольдова). Это представление о многосложности человеческой души находит воплощение в актуализации традиционного мотива двойничества, в такой характерной особенности субъектной организации русской поэзии начала XX в., как многоголосие, появление множества субъектов речи.

Свое художественное воплощение обретает в поэзии Серебряного века и интуиция о родстве человека и космоса, понимание «односоставности» человека и космоса. Человек предстает в размышлениях русских поэтов и философов как малая вселенная, - своего рода параллельный мир, но единосущный Вселенной. Это убеждение в родстве человека и Вселенной во многом и определяет семантику образов: «небо души», «бездны» и «пропасти» души. При всем различии значений и коннотаций этих образов они призваны воплотить представление о человеке как микрокосме, столь же неисчерпаемом, безграничном, как и макрокосм. Однако бездны» и «пропасти» человеческого духа не только акцентируют мысль о непознаваемости человека, непознаваемости его подсознания. Называя глубины человеческого духа, его подсознание «бездной», поэты тем самым представляют подсознание как посредующее звено, связующее человека с космосом, с Вечностью и одновременно «соприродное» Вселенной.

Своеобразие антропологии русских поэтов определяется не только космизмом, но и особенной значимостью, которую обретает категория «памяти» («прапамяти», «древних воспоминаний»), акцентирующая как доминанту человека его «нездешнее» начало, вневременную сущность. Это понимание человека как синтеза «нездешней» основы и «здешнего» временного облика, объединяющее многих поэтов Серебряного века (В.Брюсова, Ф.Сологуба, Вяч.Иванова, А.Белого, А.Блока, Н.Гумилева, М.Цветаеву и др.), заставило в свое время А.Белого говорить о необходимости создания «палеонтологической психологии» для познания тайн человека и обусловило особенную актуальность мифов в творчестве поэтов начала XX века. Если воспользоваться словами Вяч.Иванова, многие русские поэты «живут в мифе»1, осознавая древние сюжеты как «древние воспоминания», как «прапамять». По точному наблюдению исследователей, «в литературе и культуре рубежа XIX-XX вв. <.> все реалии мифа обнаруживают не только познавательный, но и поведенческий характер»2.

Исследователи (Д.Е.Максимов, И.П.Смирнов, Л.К.Долгополов, З.Юрьева, Н.Богомолов, А.Ханзен-Леве и др.) уже отметили особенную роль категории памяти (или «прапамяти», «древних воспоминаний» и ее «надперсональность») в творчестве старших и младших символистов и поэтов-акмеистов. Ее принципиальная значимость для русских поэтов находит воплощение и в мотиве, который можно условно назвать «древними воспоминаниями», и в появлении образов-архетипов - царя, нищего, колдуна, инока, безумца и др.

Все эти новации в восприятии человека были отмечены еще поэтами и мыслителями начала XX в. и получили определенное обоснование в их творчестве. Источником нового понимания человека признавались как реалии времени, изменившаяся картина мира, наступление «ночной» эпохи, так и антропология русских и зарубежных философов и писателей, прежде всего Достоевского, не только объяснившего многосложность человека, но и создавшего ее (по утверждению Вяч.Иванова). Характерно, что та же мысль о способности художественных и философских идей пересоздавать человека, усложнять человеческую личность независимо от Вяч.Иванова высказал и Н.Бердяев, назвавший «создателями» многосложной человеческой личности Л.Толстого и Г.Ибсена, Ф.Ницше и С.Кьеркегора4.

Среди наиболее актуальных проблем человека для русских поэтов и мыслителей оказывается не только проблема его познания, но и проблема его пересоздания, преображения. Настоятельность этого процесса, которую ощущали многие поэты и философы, выдвинула как первоочередную и другую проблему, также неизменно значимую для русских писателей, но предельно обострившуюся в начале XX в., - проблему смысла жизни.

Историки русской философии определяют вопрос о смысле жизни как «ведущую проблему русской духовной культуры рубежа веков»5. И действительно, с редким единодушием русские философы были увлечены решением вопроса о назначении человека, цели и смысле его существования. С небольшим временным интервалом выходят исследования М.Тареева, В.Розанова, Е.Н.Трубецкого, Иванова-Разумника (Р.В.Иванова), С.Л.Франка, в названии которых как главный предмет исследования обозначена именно проблема смысла жизни. Но столь же пристальным и острым оказывался интерес к проблеме смысла человеческой жизни и для русских поэтов начала XX века. Об особенной актуальности этой проблемы свидетельствует и широкий спектр художественных образов и мотивов, воплотивших представление о смысле жизни. Среди метафор бытия, оказавшихся наиболее значимыми для поэтов Серебряного века, можно отметить как топосы: жизнь-путь, плавание, битва, подвиг, пир, игра (театр), так и новые образы: жизнь-танец, жизнь-детская игра, жизнь-блуждание по болоту, по лабиринту, жизнь-поезд, катание на качелях, ожидание корабля из-за моря и т.д.

Их осмысление нередко обнаруживало разность творческой индивидуальности и миропонимания. Неоднозначной была и нравственная оценка разных «образов бытия»: то, что одному поэту представлялось воплощением истинного смысла, идеала человеческого существования, для другого символизировало жизнь как таковую, со всеми ее уклонениями от высокого идеала. И все же восприятие типов жизненного поведения чаще обнаруживает не столько несовпадения позиций русских поэтов и философов начала XX в., сколько их несомненную общность. И сказывается эта общность в редком единодушии, которое выразилось, например, в неприятии обыденного существования как некой безусловной нормы, неизменно категоричном отрицании возможности «счастья в этом эоне» (по выражению Н.Бердяева) и в утверждении как высшего идеала участия человека в преображении мира.

Это сближение русских мыслителей и философов, ярко проявившееся в их увлечении проблемой личности человека и смысла его существования, а нередко и в близком понимании этих проблем, можно рассматривать как характерную черту русской духовной культуры начала XX века. Суть ее - в определенном параллелизме исканий поэтов и философов. Сами поэты, в частности А.Блок, говорили даже о «неразлучимости» литературы и философии. Единство исканий художников (в широком смысле этого слова) и философов поэт определил как своеобразную черту русской культуры и объяснил ее «молодостью»6. Но важным представляется и другой аспект блоковских размышлений о своеобразии русской культуры: явная категоричность в утверждении этого единства как условия существования культуры. Так, по мнению Блока, «писатель должен помнить о живописце, архитекторе, музыканте; тем более - прозаик о поэте и поэт о прозаике»7.

И действительно, сближение художников и философов, религиозных деятелей и литераторов в начале XX в. обретает особенный — интенсивный характер. Пожалуй, никогда не было такого единодушия - и в поиске предметов для размышления, и в самих размышлениях об этих предметах. Мыслители Серебряного века объясняли близость мировидения и обращение к общим проблемам разными причинами. Одной из них, по мнению Ф.Степуна, оказывается диктат эпохи, ее способность не просто влиять на человеческие взгляды и человеческую судьбу, но и властвовать над ней . Но не менее значимым импульсом, сближающим поэтов и философов, может быть их равная принадлежность к традициям русской духовной культуры. В свое время эту мысль высказал С.Л.Франк, остро поставивший вопрос именно о «русском миросозерцании», его своеобразии. В статье «Сущность и ведущие мотивы русской философии» (1926) он подчеркнул безусловное единство русской мысли. «<.>В классических явлениях русского духовного творчества, - утверждал философ, - потенциально содержится своеобразная внутренняя единая и универсальная философия <.>»9. И далее С.Л.Франк попытался наметить наиболее характерные проявления именно «русского философствования», увидев особенность «русского мировоззрения» в соединении устремлений к познанию мира и его преображению, в понимании личности «как звена во всеобщей богочеловеческой связи», в «предубеждении против индивидуализма и приверженности к определенного рода духовному коллективизму»10.

Эти наблюдения оказываются значимыми не только для определения своеобразия парадигмы русской философской мысли. В сущности, размышления С.Л.Франка концентрированно отражают и наиболее значимые интенции русской поэзии начала XX в., в полной мере определившие и основные грани концепции личности и смысла жизни в творчестве многих русских поэтов.

Безусловно, выявление основных векторов «внутренней единой и универсальной философии», сложившейся в России на рубеже XIX - XX вв., требует совместных усилий и философов, и литературоведов, и искусствоведов. Предпринятое исследование посвящено анализу некоторых важных, основополагающих граней поэтической и философской мысли начала XX в., прежде всего «встреч» русских поэтов и философов в осмыслении проблемы личности и смысла жизни.

Рассмотрение доминирующих в сознании русских поэтов проблем в широком контексте духовных исканий русских мыслителей позволяет, во-первых, показать неслучайность интереса к данным проблемам, во-вторых, выявить общее и особенное в размышлениях о смысле жизни и назначении человека в творчестве отдельных поэтов и философов, и, в-третьих, найти возможное объяснение как сближениям позиций, так и расхождениям.

Все вышесказанное позволяет говорить об актуальности и избранного автором данного диссертационного исследования направления, и проблем, затронутых в работе.

Степень разработанности проблемы. Поэзия Серебряного века принадлежит к числу приоритетных для исследователей. Этот интерес становится все более пристальным в последние полтора десятилетия, что выразилось в широком спектре изучаемых аспектов. В центре внимания исследователей оказываются наиболее значимые проблемы творчества русских поэтов начала века: от творческих и личных связей, биографических реалий, поэтики отдельных авторов до поэтики целых литературно-художественных направлений и эволюции как отдельных поэтических систем, так и русской поэзии начала XX в. в целом.

В исследованиях С.С.Аверинцева, Владимира Е.Александрова,

B.Альфонсова, Е.Базарелли, А.Е.Барзаха, Н.А.Богомолова, С.Н.Бройтмана, М.Вахтеля, С.Н.Гиндина, JI. Я.Гинзбург, П.Громова, Джоан Д.Гроссман, Н.Ю.Грякаловой, ЛК.Долгополова, В.С.Дронова, Л.Евдокимовой, Е.В.Ермиловой,

C.Н.Исаева, Г.Калбоус, Л.А.Колобаевой, И.В.Корецкой, Н.В.Котрелева, О.А.Кузнецовой, А.В.Лаврова, Б.Лауэра, Д.М.Магомедовой, Д.Е.Максимова,

О.Матич, З.Г.Минц, Г.В.Обатнина, В.Орлова, Н.Пустыгиной, М.Павловой, А.Пайман, Т.Пахмусс, М.Пьяных, М.Райса, Н.Н.Скатова, JI. Силард, К.Тарановского, А.Ханзен-Леве, И.Хольтхузена, З.Юрьевой о символизме и символистах, М.Баскера, Н.А.Богомолова, А.Григорьева, Е.В.Ермиловой, Ю.Зобнина, О.А.Лекманова, А.И.Павловского, С.Л.Слободнюка, И.П.Смирнова, К.Тарановского, Р.Д.Тименчика, Т.В.Цивьян, А.Хейт об акмеизме и акмеистах; А.Динега, Л.В.Зубовой, С.Ельницкой, С.Карлинского, И.Кудровой, Е.В.Лавровой, М.Мейкина, Н.О.Осиповой, А.И.Павловского, О.Г.Ревзиной, А.Саакянц, Е.Фарыно, И.Шевеленко о М.ЦветаеЕой; В.Г.Базанова, В.А.Вдовина, А.А.Волкова, О.Е.Вороновой, Л.А.Киселевой, А.М.Марченко, А.Михайлова, Ю.М.Прокушева, Т.К.Савченко, Н.М.Солнцевой, Н.И.Шубниковой-Гусевой о С.Есенине рассматриваются кардинальные аспекты творчества выдающихся поэтов: исследуются своеобразие их поэтики и творческая эволюция, мифопоэтическая основа и фольклорные и литературные традиции, философские основания литературных направлений и индивидуальных творческих исканий.

Не случайно в последнее время все чаще звучат следующие утверждения: «Серебряный век <.> это уже вполне освоенная территория, со своими картами и путеводителями»11.

Широкий спектр исследовательских интересов не позволяет указать все векторы литературоведческой мысли, поэтому остановимся на наиболее значимых тенденциях в исследованиях последних лет, посвященных проблемам творчества тех поэтов, которые станут объектом исследования в данной работе, прежде всего символистов и акмеистов.

Одна из них связана со стремлением дифференцировать представителей одной «поэтической системы», найти «методический инструмент, который был бы пригоден для распознания индивидуальных художественных языков внутри

1 л языков больших литературных направлений» . Необходимость таких исследований очевидна. В сущности, творчество каждого из символистов (как и акмеистов), если воспользоваться блоковским образом, - это «страна», своеобразный художественный мир, всегда узнаваемый и во многом непохожий на миры-страны других поэтов. Проблема дифференциации, в частности, русских символистов, как известно, возникла давно. Заявлена она была еще в размышлениях самих символистов, отмечавших расхождение «во взглядах и миросозерцаниях» (А.Блок), в теоретических вопросах (В.Брюсов), в восприятии символа, в понимании целей искусства (идеалистический и религиозный символизм Вяч.Иванова) и т.д. Определенные традиции в осмыслении внутренних противоречий символизма были заложены еще в работе В.М.Жирмунского «Преодолевшие символизм» (1916), где говорилось о трех поколениях русских символистов. Основой в эволюционной картине русского символизма, намеченной В.М.Жирмунским, стала динамика «душевного переживания» - различное отношение символистов первого поколения — В.Брюсова и К.Бальмонта, второго поколения (А.Блока, А.Белого, Вяч.Иванова) и третьего поколения - М.Кузмина к «хаосу». Суть эволюции русского символизма для В.М.Жирмунского во многом и сводилась к «преодолению хаоса» русскими поэтами и признанию ими гармонического равновесия в мире. По сути, «преодоление символизма» и «преодоление хаоса» для ученого были тождественными представлениями13.

Впоследствии, обращаясь к этой проблеме, исследователи уточнили размышления В.М.Жирмунского, дополнив их наблюдениями о разности эстетических взглядов, мотивной системы и аксиологии символистов разных поколений. Одним из традиционных можно назвать восприятие истории русского символизма как «смены доминирующих подсистем» (З.Г.Минц), его эволюции от «старших» к «младшим» символистам или, что во многом синонимично, от декадентов к «истинным символистам» (другое наименование - «теурги» или «собственно русские символисты»). Сближения и расхождения этих двух «подсистем» внутри одной поэтической системы стали предметом исследования в монографиях и статьях ЛЯ.Гинзбург, М.Л.Гаспарова, З.Г.Минц, И.П.Смирнова, Джоан-Д.Гроссман, Н.Г.Пустыгиной, А.Ханзен-Леве, И.Хольтхузена и других. «Знаменитый раскол символистов» заключается, по мнению исследователей в разном восприятии самого символизма и символа14, в разных аксиологических ценностях, утверждаемых старшими и младшими символистами, в установках на разные традиции - западноевропейской литературы у старших и национальную традицию у младших 15 и др.

Столь же интенсивной представляется и иная тенденция - поиск общности поэтов-символистов, действительно исповедовавших разные «взгляды и миросозерцания». Исследователи говорят об ощущении «общности полемизирующих друг с другом творений Сологуба и Брюсова, Гиппиус и Анненского»16. Одним из сближающих оснований может быть новый взгляд на человека, новая концепция личности, утверждаемая в творчестве поэтов-символистов. К художественным новациям исследователи относят доминирующее внимание к иррациональному началу в человеке, его подсознательному, к «глубоким уровням и изменениям состояния сознания, ранее остававшимся как бы вне культуры: сновидным, медитативным, наркотическим, гипнотическим,

17 18 патологическим» , акцентирование роли категории «память» , которая становится «надперсональной»19.

В монографиях Л.А.Колобаевой «Концепция личности в русской литературе рубежа XIX - XX вв.» и «Русские символисты», где исследуется концепция личности в творчестве символистов, отмечены такие новации, как проблема лл 1 пересоздания личности , «отделение личности от общего» и «гордыня уединенного человеческого "я"», «выражение претензий личности поднять себя к высшей божественной сущности мироздания на почве уверенности в прямых соответствиях своего «Я» и тайн Вселенной» и «пафос безбрежного «расширения» личности», находящий различное воплощение в лирике Ф.Сологуба, В.Брюсова, в творчестве Д.Мережковского и др.22 Главное художественное открытие символистов исследователь и усматривает в создании «поэтики сочетания вещного, конкретно-бытового с бесконечным, звездным»23, отчетливо сказавшейся и в образе человека в символистской поэзии, в представлении о синтезе «пространства души и пространства звезд».

Развивая идеи самих поэтов Серебряного века о расширении сферы самочувствия человека начала XX г. (И.Коневской), о «бесповоротно-сознанном стремлении символически стать самой природой» (И.Анненский), об ощущении в себе «тысячелетий прошлого» (А.Белый), исследователи отмечают такие характерные особенности восприятия человека, как утверждение «живой связи современного сознания с его первоосновами» (Д.Е.Максимов)24, «внимание к первоэлементам душевного мира» (И.В.Корецкая) , «упор на сверхличное», понимание «субъектного как отображения объективно данного» (И.П.Смирнов)26, «видение субъекта как мира» (С.Н.Бройтман) , стремление синтезировать

ЛП беспредельность» и «беспочвенность» (С.С.Аверинцев) . Одной из магистральных тем в литературе символизма становится, по утверждению И.П.Смирнова, «индивид, вобравший в себя надындивидуальное и таковым обуянный»29.

К универсалиям в концептуальном видении личности исследователи относят идею внутренней противоречивости человека, то, что Вяч.Иванов называл

30 слитным и хаотическим» «я» . «Раздвоенность и двойственная природа всех феноменов», в том числе человеческой личности, в творчестве Д.Мережковского, Ф.Сологуба, З.Гиппиус, Вяч.Иванова, А.Блока, А.Белого, как показывают Л.К.Долгополов, П.Дэвидсон, Е.Мстиславская, И.В.Корецкая, Л.А.Колобаева, О.Матич, Т.Пахмусс, А.Ханзен-Леве и др., не только неизменно подчеркивается поэтами, но и утрируется, нередко становится доминантой в истолковании человека31.

Наиболее разработанной и глубоко изученной можно считать проблему личности в творчестве А.Белого. В исследованиях Л.К.Долгополова, А.В.Лаврова,

В.М.Пискунова, Л.Силард, Т.Хмельницкой, З.Юрьевой отмечено как одно из главных открытий А.Белого стремление поэта показать «двухбытийность» человека, его равную принадлежность миру эмпирическому и трансцендентному, быту и бытию . Своеобразие концепции человека, созданной А.Белым, по мнению Л.К.Долгополова, заключается в проблеме «самосознающего "я"», проблеме человеческой личности, «взятой по главным этапам созревания и осознания ею самой себя как продукта среды», понимаемой как надысторическое явление33. Л.Силард указала на «ориентированность А.Белого на органику, на органическое видение мира». По мнению Л.Силард, в творчестве А.Белого доминирует убеждение, что «человек определяется не только разумом, но и другими силами своего духа», что вызывает у писателя стремление «определить мир не через рассудочное, а через духовное Я»34. Развивая суждения об А.Белом П.Флоренского и С.Аскольдова, в частности, мысль о «гениальной интуиции тождества внутренней природы вещей и явлений по-видимому вполне г разнородных» , Л.Силард говорит о такой особенности миросозерцания поэта, как «душевная созвучность окружающего мира»36. О способности «я» героя Белого вмещать в себя «личность и мир» пишут и другие исследователи

37 творчества А.Белого (А.Сказа, М.Карлсон) . Принципиальным для понимания концепции А.Белого представляется и наблюдение З.Юрьевой, акцентировавшей особенную роль образа «выворачивания» в размышлениях поэта о личности. Это слово для Белого означает сам процесс «вовлечения человека в мир». Суть его - в «расширении без меры сознания». Истолковывая его, исследователь пишет: «Выворачивание определено как «расширение без меры», «от земли до эфира», как чувство, что ты - и не ты, а . какое-то мировое «оно», «набухаемое в никуда

38

И В ничто» .

Исследователями отмечена и важная роль подсознания в размышлениях А.Белого о человеке. При этом подсознание для Белого - это не только вытесненные инстинкты, а, как утверждает Л.К.Долгополов, «связующее звено» между человеком и вечностью39. Свой особенный смысл приобретает в понимании А.Белого, как показывает Л.К.Долгополов, и интуиция, осознаваемая поэтом не как «зачаточная форма сознания», а как «концентрат опыта многих сотен поколений», «древний опыт человечества», откристаллизовавшийся ныне в формах «знания», таимого в духовной организации, но управляемого подсознательными импульсами»40. Поэтому одним из «индикаторов» (если воспользоваться термином Д.Максимова) для А.Белого, по мнению Л.Долгополова, становится «прапамять», хранилищем которой оказывается подсознание, а выражением — инстинкт и интуиция41.

Несомненной заслугой современных исследователей является не только осмысление основных аспектов концептуального видения личности, но и поиск источников этих аспектов, их религиозных и философских корней. Сложность в осмыслении этой проблемы определяется такой характерной особенностью русской поэзии начала XX в., как «многозахватность культурных традиций»42. В размышлениях русских поэтов о личности человека органично сосуществуют как идеи, восходящие к памятникам святоотеческой литературы, произведениям русской классической литературы и фольклора, так и к древнейшей восточной философии и религии, античной философии, гностицизма, к идеям западноевропейских философов >рх в., - Лейбницу, А.Шопенгауэру, Ф.Ницше, Д.Риккерту, Вл.Соловьеву. В работах русских и зарубежных исследователей отмечается влияние представления Шопенгауэра о «человеке как носителе мира»43, интуиции Вл.Соловьева о единстве личности и мира44. Особенно глубоко и всесторонне исследуется русская рецепция идей Ницше о сверхчеловеке, о роли «ночной» и «дневной» души, рационального и иррационального в человеке в русской философской и художественной литературе45. Столь же последовательно ведется и исследование генезиса других новаций в концепции личности, сложившейся в творчестве русских поэтов на рубеже XIX - начала XX веков. Исследователи отмечают влияние интуиции гностиков об абсолютной личности

Д.М.Магомедова, Ф.Фламан, С.Л.Слободнюк)46, оккультных учений (Н.А.Богомолов)47. Весьма обширным оказывается и спектр источников идеи о внутренней антиномичности человека - от гностическо-манихейского влияния48 до антропологии Достоевского49 и философских идей Ницше.

Проблема традиций Достоевского, влияния его идей на формирование концепции мира и человека на рубеже веков представляется одной из актуальных, ибо во многом основывается на многочисленных признаниях самих поэтов начала XX в. о значении антропологии Достоевского. По справедливому замечанию В.Келдыша, в утверждении особенной роли Достоевского была и определенная искусственность и утрированность. «<.>В русской религиозно-философской мысли XX в. о Достоевском, - пишет исследователь, - наряду с огромными достоинствами, сказывались порой и явная заданность, стремление подвести творчество писателя к выводам в духе собственной теории»50. Безусловно, восприятие антропологии Достоевского не было однозначно единодушным. Исследователями, в частности, отмечено противоречивое отношение А.Белого к идее полюсов добра и зла в человеке и мире, высказанной Достоевским51. Но несомненно и то, что антиномичность человека, его равная устремленность к полюсам добра и зла представала чаще всего в образах Достоевского. Так, по точному наблюдению О.Матич, в лирическом герое З.Гиппиус своеобразно соединяются черты противостояших героев Достоевского — богоборцев и богоносцев . Следы влияния антропологии Достоевского отмечены исследователями и в творчестве А.Блока, Вяч.Иванова и др., и они сказываются в мысли о внутренней бесконечности человека, в акцентировании мотива двойничества и т.д.

Свои особенные векторы обретает и изучение поэзии акмеистов. Вопрос о новациях акмеистов предполагает решение другой сложной проблемы — интерференции акмеизма и символизма, привлекающей внимание многих исследователей. Как известно, одной из первых работ, где были отмечены принципиальные расхождения символистов и акмеистов, - была статья В.М.Жирмунского «Преодолевшие символизм» (1916). По мнению исследователя, новацией акмеистов оказывается их. отказ от «мистического прозрения в тайны жизни» и установка на «простой и точный психологический эмпиризм»53. В своем исследовании новаций Жирмунский не только акцентировал расхождения, но и стремился показать определенные параллели двух художественных систем. Эту связь он увидел в «словесных завоеваниях символизма», которые «сохраняются, культивируются и видоизменяются» представителями акмеизма, однако, по мнению ученого «душевное настроение, породившее эти завоевания, отбрасывается как надоевшее, утомительное и ненужное»54. Реакцию на символизм В.М.Жирмунский осмыслял как борьбу классических и романтических типов словесного искусства. Это утверждение В.Жирмунского было оспорено Б.М.Эйхенбаумом, рассматривавшим акмеистов не как «разрушителей», а как продолжателей и законных наследников символистов, завершивших «тот большой круг, который именуется модернизмом»55.

Тезис о притяжении-отталкивании, которые определяют отношения между символистами и акмеистами, можно считать почти аксиомой для большинства исследователей, хотя конкретное истолкование смысла процессов представляется достаточно дискуссионной проблемой.

Неповторимость творческих индивидуальностей младших современников символистов, отсутствие у них четкой теоретической программы, несовпадение многих провозглашенных в теоретических выступлениях идей с поэтической практикой и представляют особенную сложность в интерпретации поэтического наследия акмеистов, и признаются наиболее актуальными проблемами в изучении акмеизма. «Акмеизм был очень разнороден по авторским индивидуальностям и по направлениям их развития»56, - это суждение М.Гаспарова разделяют и другие исследователи направления. Однако признание яркой индивидуальности поэтов, объединяемых общим определением «акмеисты», заставляет еще более глубоко и пристально искать источник общности.

Абсолютного единодушия в рассмотрении проблемы общности не существует. Так, одним из сближающих поэтов-акмеистов оснований М.Л.Гаспаров признает «общую установку на «вещность» и «посюсторонность» изображаемого мира: каждый изображаемый предмет равен самому себе, - намеки и недоговоренности изгоняются из поэтики57. Эти же аспекты подчеркивал и И.П.Смирнов, писавший об «отбрасывании» акмеистами «тезиса о двумирии социофизической действительности», об их отказе «познавать надопытный мир»58. Суть художественной деятельности акмеистов, по мнению исследователя, заключалась «в атрибутировании вещам их ценности (десигнативных) свойств»59. Эти суждения в ряде работ уточняются. Как доказали в своих исследованиях Е.Б.Тагер и Е.В.Ермилова, «принцип верности вещам», был одной из принципиальных установок символистов60.

Что же касается приверженности акмеистов трехмерному миру, то трехмерность, по справедливому наблюдению Л.Я.Гинзбург, «основные поэты акмеизма понимают по-разному»61. Кроме того, декларируемый в статьях отказ от познания надопытного мира в поэтической практике акмеистов не осуществляется последовательно. Вполне обоснованно в работах последних лет традиционные представления о «земной», «антиметафизической» установке акмеизма корректируются или даже опровергаются. Уточняя представление о своеобразии мировосприятия акмеистов, А.И.Павловский утверждает: «Инобытие духа они признавали не в меньшей степени, что и их предшественники, но предпочитали иметь дело с земной данностью в ее телесной, цветущей или гниющей плоти»62. О.А.Лекманов говорит не о «предпочтении» эмпирического, а о «равновесии» земного и небесного миров в поэзии акмеистов. «Акмеисты, - пишет исследователь, - как правило, не жертвовали потусторонним ради посюстороннего. Свою задачу они видели не том, чтобы изгнать мистику из поэзии, а в том, чтобы уравновесить «мистическое» и «земное», выправив крен в сторону метафизики, допущенный символистами»63. Как отмечают Н.А.Богомолов, М.Баскер, Е.В.Ермилова и др., акмеисты, иронизировавшие над символизмом, «братавшимся то с мистикой, то с теософией, то с оккультизмом», были в той же мере подвержены увлечению оккультными учениями64. Более того, «обращенность к мистике», по утверждению Е.Ермиловой, «видится как раз в логике самого акмеизма»65. Комментируя известные слова Гумилева о нежелании акмеистов «оскорблять» свою мысль о непознаваемом «более или менее вероятными догадками», Н.А.Богомолов одновременно уточняет устоявшееся представление о преимущественном внимании к эмпирике: «Речь идет, — утверждает он, - <.> вовсе не о том, что акмеизм (в том истолковании, какое дает ему Гумилев) отказался от представления о существовании в мире неких высших сил, определяющих смысл и цель человеческого существования на земле и в инобытии, но о том, что непознаваемое должно описываться иначе, чем то делалось в символизме»66.

Это наблюдение представляется весьма справедливым. Речь действительно может идти не об отказе от «космических соответствий», а об ином их восприятии. Если, например, А.Белый, по утверждению З.Юрьевой, «часто переносит переживания своего лирического "я" в стихию воздуха, в царство эфира, <.> как бы наполняет пейзаж воздухом и собой, <.>динамизирует природу за счет своего лирического "я", уравнивает себя с закатом, зарей, снегом, грозой и солнцем»67, то у акмеистов можно увидеть своего рода обратное движение. И.П.Смирнов находит точный образ, передающий новое понимание отношения человека к миру у акмеистов, - «космос в доме», т.е. «включение дальней пространственной области в ближайшую»68.

Своеобразную интерпретацию получает в творчестве акмеистов и тезис символистов о «расширении сферы самочувствия» человека XX века. Как показал В.Виноградов, душевный мир, например, у Ахматовой предстает как единство духовного и вещественного: жизнь души неразрывно связана с окружающими человека реалиями быта и бытия. Ученый отметил принципиальную роль «вещных символов» в освещении «изменчивой скачки настроений героини», несомненную связь эмоций и «вещных имен»: «при их посредстве передаются ее эмоции: вещи условно-символистически прикреплены к воспроизводимому мигу»69. Это представление нашло развитие и в работах других исследователей, посвященных поэтике А.Ахматовой. Так, открытие Ахматовой, по Л.Гинзбург, заключается в том, что «вещи» становятся «представителями лирической стихии», «аксессуарами развертывающейся драмы»70. Столь же важную роль играет в понимании душевных переживаний героини в лирики Ахматовой и природа, выполняющая в ее поэзии не традиционную роль фона, а своего рода элемента духовного мира. По утверждению исследователя, Ахматова «расширила, углубила опыт современной души темой русской природы»71. Принципиальным представляется и другое наблюдение Л.Я.Гинзбург, отметившей своеобразную дублетность душевных переживаний лирической героини Ахматовой: описание ее драмы имеет фольклорные параллели, — таким образом, опыт современной души расширяется и «ценностями погруженного в традицию народного сознания»72. Исследователь и акцентировала внимание на противоречиях, определяющих жизнь души героини Ахматовой, и показала особенную роль оксюморонов в выявлении диалектики души73.

Можно отметить и еще одно открытие символистов, нашедшее развитие в творчестве А.Ахматовой и особенно Н.Гумилева, - представление о человеке как синтезе «здешнего» и «нездешнего» начал. «Нездешнее», безусловно, во многом понималось по-разному. Для раннего Гумилева - «нездешнее» предполагает существование в человеке «простых», «первобытных» начал человеческой натуры, сохранившихся от первобытного Адама до наших дней. Впоследствии Гумилев преодолевает, как показывают исследователи, «адамистскую» концепцию личности74. Гумилев не разделял блоковскую идею об универсальности нездешнего», прежней сущности человека. И в то же время блоковские «древние воспоминания» имеют отчетливую параллель в творчестве Н.Гумилева: «память» или «прапамять» у Гумилева, как показал Н.Богомолов, также определяют

75 существование человека .

Некоторые наблюдения исследователей, касающиеся новаций в мировидении и поэтике акмеистов, позволяют говорить не столько о своеобразии акмеистов, сколько о сближении их позиций с символистским миропониманием. Давнее утверждение Б.Эйхенбаума о том, что акмеизм не был преодолением символизма, а лишь развитием многих его ценностных установок, представляется весьма справедливым. И среди этих установок можно назвать то, что исследователи определяют как одну из характерных тенденций акмеизма - установку на «составление (при высокой степени избирательности) некоего фрагмента «мирового поэтического текста», в который входили или который повторяли и

7А тексты самих поэтов. Тем самым утверждалась идея "вечного возвращения"» . Но не только акмеисты «усматривали в событиях настоящего исторические повторы». «Современность воспроизводила собой уже готовые историко-культурные формы <.>»77 и для предшественников акмеистов. Мифологема «вечного возвращения» - одна из основополагающих в символистской картине мира и образе человека.

Достаточно спорными представляются и попытки исследователей увидеть принципиальные различия акмеистов и символистов в акцентировании «звериного» начала в человеке. Так, в частности, Л.А.Смирнова к числу новаций акмеистов-адамистов относит концепцию человека-зверя, выразившуюся в высказывании Н.Гумилева («Как адамисты, мы немного лесные звери») и установке С.Городецкого: «Понять себя как зверя, лишенного и когтей, и шерсти»)78. Однако и здесь нельзя говорить о новациях. Триада 'звериное' -'человеческое' - 'божественное' была одной из основ концепции человека и в творчестве символистов (Ф.Сологуба, В.Брюсова, А.Блока, К.Бальмонта), и ряда русских философов (С.Н.Булгакова, В.В.Розанова, С.Аскольдова), и поэтов, не связанных организационно ни с символистами, ни с атеистами (М.Цветаевой, оказавшейся «вне течений и групп», С.Есенина, определяемого исследователями как «новокрестьянского поэта»).

В целом же, подводя итоги исследованию концептуального видения человека в творчестве русских поэтов начала XX в., следует заметить, что, несмотря на несомненный интерес исследователей к этой проблеме, многие ее аспекты представляются малоизученными. Речь идет, например, об особой роли таких образных элементов, как оппозиции и триады, актуализация которых определяется двумя основополагающими аспектами в понимании человека: убеждениями в его «многовидности» и «односоставности» с Вселенной. Оппозиции: живое / мертвое, день / ночь, здешнее / нездешнее - можно отнести к числу констант, неизменно участвующих в осмыслении личности в творчестве русских поэтов начала XX в., однако их семантика и художественные функции не были предметом всестороннего анализа.

Исследователями (К.Г.Исуповым, С.Г.Исаевым) уже была отмечена особая роль триады 'лик' - 'лицо' - 'личина' в представлениях о человеке в творчестве русских поэтов, указаны ее возможные источники и семантика составляющих ее компонентов79. Отдельные компоненты этой триады (как правило, маска) привлекают и внимание других исследователей. Но исследование только одного компонента вне его связи с другими составляющими триаду слагаемыми в значительной мере упрощает и семантику, и художественные функции триады в поэтической интерпретации личности.

К числу мало разработанных можно отнести и роль триады 'божественное' -'человеческое' - 'звериное', также обретающей особенную значимость в концепции личности в поэзии как символистов - Ф.Сологуба, В.Брюсова, А.Блока, так и поэтов иных направлений - А.Ахматовой, С.Есенина, М.Цветаевой. Частично проблема восприятия «животного» начала в человеке в творчестве отдельных поэтов (А.Блока, Ф.Сологуба) затрагивалась исследователями. Однако суть восприятия личности человека русскими поэтами может быть понята всесторонне лишь с учетом сложного взаимодействия всех составляющих триаду компонентов, тем более, что сама триада осознавалась как универсальная структура человека. Особое значение, которое обретает в концепции личности триада 'человеческое' - 'божественное' - 'звериное', позволяет уточнить отмеченную исследователями роль орнитологических и зооморфных образов в творчестве русских поэтов (лебедя, ворона, волка, змеи и т.д.), увидеть в обращении к этим образам не только одну из универсалий, но и понять импульсы, актуализировавшие появление этих образов и их роль в воплощении представлений о человеческой личности.

Крайне важным представляется и осмысление значения многоголосия в поэзии Серебряного века, появление множества субъектов речи в стихотворениях русских поэтов начала XX века. В исследованиях П.Громова, Д.Е.Максимова,

З.Г.Минц, посвященных проблеме лирического героя А.Блока, отмечены основные ипостаси, в которых является лирический герой поэта (демон, dandy, нищий и т.д.), показана связь «аспектных» героев с «субстанциональным»

80 термины Д.Е.Максимова) . О «масочном принципе» и его роли в поэзии

81

Н.Гумилева пишут А.Павловский, С.Л.Слободнюк и др. Проблема «образов личности» в лирике А.Ахматовой (баба, крестьянка, Сандрильона, канатная

82 плясунья и др.) исследуется Р.Тименчиком и А.Хейт . Особенно пристальное внимание уделено исследователями многоголосию в лирике Цветаевой

Q-J

Е.Фарыно, Е.Коркина, Н.О.Осипова, И.Шевеленко и др. ). Как правило, исследователи импульс к актуализации многочисленных субъектов речи видят в тенденции к театрализации. Однако особенная этическая значимость некоторых «образов личности» (или «масок»), в которых предстает лирический субъект в поэзии В.Брюсова, А.Блока, А.Белого, А.Ахматовой, С.Есенина, М.Цветаевой (в частности, царя, инока и мага), позволяет истолковать эти образы не как «маски», а как воплощение многоаспектности авторского «я» и отнести стихотворения, где появляются эти образы, не к «ролевой», а к «автопсихологической» (В.Е.Хализев) лирике. Но еще более значимым представляется другой аспект некоторых «образов личности» (прежде всего, царя, монаха, мага), - их архетипическая основа. Многочисленные облики, в которых предстает лирический субъект многих поэтов Серебряного века, позволяют не только воплотить противоречия, из которых соткана человеческая душа, не только отразить наиболее значимые противоречия «эпохального сознания» (ЛЛ.Гинзбург), но и утвердить некие универсалии в представлениях о человеке и его назначении на земле. Иначе говоря, одной из характерных особенностей образной системы в творчестве русских поэтов начала XX в. становится создание «сверхтипа» (термин В.Е.Хализева), образа героя, в переживаниях которого доминируют

84 надэпохальные» , универсальные, вечные устремления человечества, прежде всего - стремление победить Хаос.

К числу неразработанных в исследованиях о русских поэтах Серебряного века можно отнести и проблему смысла жизни, определяемую А.Белым как доминанту в ряду волнующих русскую литературу и философию вопросов. Приоритетность ее в исканиях русских мыслителей начала XX в. признана историками философии и стала предметом специального исследования. В 1990-е гг. выходят две антологии, где и публикуются, и исследуются во вступительных статьях работы русских философов начала XX в., посвященные проблеме смысла жизни. Что же касается литературоведческих исследований, то можно сказать, что эта проблема привлекает историков литературы не вполне соответственно степени ее значимости. Нельзя сказать, что она оказалась вне внимания исследователей. Частично она затрагивается в книге Л.А.Колобаевой «Концепция личности в русской литературе на рубеже XIX-XX вв.», в статьях Н.А.Богомолова о Гумилеве и др. Следует отметить книгу Н.А.Кожевниковой «Словоупотребления в русской поэзии начала XX в.», специально посвященную исследованию наиболее характерных метафор жизни в творчестве А.Блока, Вяч.Иванова, А.Белого.

Некоторые метафоры бытия (мир как текст, книга, танец) стали предметом изучения в книгах и статьях Д.-Д.Гроссман, А.Ханзен-Леве, В.Абашева,

Qf

И.С.Приходько, Н.О.Осиповой, А.В.Висловой и др. . Однако особенная роль проблемы смысла жизни в размышлениях поэтов и философов, весьма обширный круг образов и мотивов, связанных с ней, безусловно, требует всестороннего исследования — и в плане выявления генезиса метафор бытия, и реалий, актуализировавших и эту проблему, и образы, ее воплотившие.

Обращение к исследованию образного строя русской поэзии начала XX в., прежде всего метафорике, предполагает и обсуждение проблемы новаций образного языка. Эта проблема оказывается достаточно дискуссионной. Суть расхождений исследователей обнаруживает, в частности, истолкование блоковских метафор. В свое время Ю.Тынянов, отметив роль метафоры в лирике А.Блока, настаивал на том, что поэт «предпочитает» «традиционные, даже стертые образы, в которых хранится «старая эмоциональность, слегка подновленная»86. Это утверждение исследователя было позднее скорректировано Л.Я.Гинзбург, указавшей на многостильность блоковских образов, метафорического слоя его поэзии, органичный синтез в символах и метафорах поэта традиционных и «собственно блоковских» смыслов. Фетовские, некрасовские, соловьевские образы, как показала исследователь, «наэлектризованы блоковским контекстом» и

87 потому «перестраивают все, что их окружает» . Однако сама проблема новаций метафорического слоя нуждается в глубоком и всестороннем изучении. Вопервых, потому, что метафора становится одним из доминирующих тропов, причем не только в поэзии А.Блока и символистов, но и акмеистов (вопреки

88 утверждению Л.Я.Гинзбург), и С.Есенина и др. .А во-вторых, метафора, как известно, - «принцип освоения мира»89, путь проникновения в суть вещей90. Она играет особую роль в создании и отражении языковой картины мира91, «не только формирует представление об объекте, но и предопределяет способ и стиль

92 г^у мышления о нем» . Это троп, в котором, по справедливому утверждению

М.Бахтина, присутствует «химическое соединение познавательного определения, этической оценки и художественно-завершающего оформления»93. Исследование метафоры, диалектики традиционного и нового в ней позволяет постичь и новации в представлении поэтов о мире и человеке, обнаружить новые аспекты в нравственной оценке явлений бытия.

Немаловажным представляется и обсуждение другого аспекта проблемы метафоры в поэтическом языке — новаций не только смыслов, содержащихся в метафорическом образе, но и ее структуры. В.Жирмунский, назвавший, как известно, А.Блока «поэтом метафоры», отметил такую характерную особенность блоковской метафоры, как «развернутость»94. Л.Я.Гинзбург пишет о «невозбранно разрастающейся метафоре»95 как одной их характерных особенностей русской поэзии начала XX века. В.-Г.Вестстейн отмечает «реализацию метафоры» у Блока96. М.Л.Гаспаров «характерным блоковским приемом» считает «материализацию метафоры, доходящую до прямой метаморфозы»97. С.Н.Бройтман говорит именно о метаморфозе как доминантном художественном тропе А.Блока98.

Эти справедливые утверждения исследователей нуждаются, как представляется, и в дальнейшем в развитии. Прежде всего отметим, что в восприятии Блока и некоторых других поэтов, в частности С.Есенина, метафора и метаморфоза лишены нейтрального звучания, характерного для терминов. Они являются знаком нравственной состоятельности художника, доказательством его способности (или неспособности) познать суть мира и выразить это знание. Следует отметить и то обстоятельство, что метафоре в блоковских размышлениях сопутствует явное отрицание. «Метафорическое мышление» для Блока - примета «цивилизационного одичания», за ним - смерть мира («Каталина», 1918).

Истолковывая блоковское неприятие метафорического мышления, современный исследователь видит причину в том, что метафора предполагает «интеллектуально-волевое усилие создателя», с ней связана «условность, необязательность, игра»99. Развивая это наблюдение, следует противопоставить метафоре не столько многозначность символа (как это делается в статье Е.Ермиловой), сколько метаморфозу. Основанием для этого является одно из размышлений Блока в статье 1918 г. «Каталина», где именно метаморфоза (примеры которой Блок видит в известном произведении Овидия) противопоставлена метафоре в качестве истинного инструмента познания и отражения сути мировой жизни. В метаморфозе «интеллектуально-волевое усилие создателя», часто насильственно, искусственно соединяющего отдаленные предметы или явления, заменяется акцентированием подлинной, реальной связи явлений мира, которые органично превращаются друг в друга. Мир как бы развивается по своим имманентным законам, явления выявляют свою скрытую суть.

Следует указать и на другую причину, актуализировавшую метаморфозу в поэзии Серебряного века. Исследователи, отмечая метафоричность поэтического языка начала XX в., говорят о метафоре-мифе, которая «выражает живое единство мира, воплощая его в мгновенном уподоблении явлений природной и

100 тт человеческой, материальной и духовной жизни» . Но, думается, в таком случае речь должна идти не о метафоре, а именно о метаморфозе, которую сами русские поэты считали более высоким способом отражения мирового единства.

Проблема единства и антиномичности художественных исканий русских поэтов начала XX в., как представляется, нуждается в дальнейшем изучении. Но она - лишь один из аспектов исследования литературного процесса начала XX века. Столь же насущными представляются и другие проблемы, связанные с воссозданием целостной картины исканий русских писателей в начале XX в., — проблема взаимоотношения и взаимовлияния символизма и футуризма, реализма и модернизма, литературы и других сфер культуры - живописи, музыки, философии. Отказ от истолкования литературного движения рубежа XIX — начала XX в. «лишь в категориях конфронтации», провозглашенный В.А.Келдышем как условие постижения всей сложности художественных исканий, представляет собой один из важных векторов исследования культуры Серебряного века101. И основывается он на действительно характерных для выдающихся деятелей культуры начала прошлого века стремлениях не только к размежеванию, но и к общему разговору о самых насущных проблемах бытия, к сближению в решении этих проблем. Немаловажным импульсом для сближения было и стремление к созданию «синтетического» искусства, интегрирующего возможности всех видов искусств, отмеченного и глубиной философского постижения жизни, и общественным пафосом. И сама проблема «синтеза» может быть названа в числе наиболее актуальных в критической прозе русских поэтов, в размышлениях русских философов, о чем убедительно сказано в исследованиях А.И.Мазаева,

102

И.В.Корецкой, И.Г.Минераловои и др. .

Задача воссоздания целостной картины художественных и философских исканий давно привлекает внимание исследователей, обращавшихся к различным ее аспектам. Исследования мифопоэтики русской поэзии начала XX в., своеобразия ее субъектной организации, ее образного строя, жанровых исканий русских поэтов позволяют говорить о диалектике единства и многообразия в литературном процессе103. Столь же сложные процессы взаимопритяжения и взаимовлияния определяют отношения поэтов и живописцев (исследованные Ю.Стерниным, В.Альфонсовым, Е.Ермиловой, А.Мазаевым, частично Л.А.Смирновой и др.)104. О сближении исканий поэтов и музыкантов, роли «музыкальной» стихии в творчестве русских поэтов писали Р.-П. Хагес, А.-М.Лэйн, И.Г.Минералова и др.105. «Перекрестки» поэтической и философской мысли рассматривались А.Асмусом, С.Семеновой, К.Исуповым, С.Кульюс, Л.А.Смирновой и др.106.

Все эти исследования, безусловно, намечают важные грани единой картины духовных исканий в русской культуре начала XX века. Однако сама задача представляется настолько сложной и многоаспектной, что не может быть решена без анализа всех интенций, равно значимых и для художников (в широком смысле слова), и для философов.

Все вышесказанное позволяет говорить об особенной актуальности исследования образной интерпретации проблемы личности и проблемы смысла жизни в творчестве русских поэтов в контексте духовных исканий рубежа XIX — начала XX вв.

Новизна исследования заключается в стремлении автора выявить наиболее характерные интенции в русской поэзии начала XX в., которые можно назвать универсальными и для философских исканий, отметить доминирующие аспекты в представлениях о личности, исследовать систему образов и мотивов, воплотивших концептуальное видение личности, показать индивидуальное и универсальное в поэтической интерпретации личности в лирике конца 1890 - начала 1920-х годов.

В работе впервые проводится исследование целого ряда проблем, основополагающих для концепции личности, создаваемой русскими поэтами Серебряного века: прежде всего проблемы «многовидности» личности и ее «трехсоставности» (С.Аскольдов), выявляется индивидуальное и универсальное в семантике «образов души» («бездна», «мир» и др.). Автором диссертации впервые рассматриваются в их целостности и взаимосвязи универсальные элементы образной системы, которые позволяют поэтам воссоздать сложную жизнь души в творчестве русских поэтов, - триады (божественное - человеческое - звериное и лик - лицо - маска) и оппозиции (здешнее/нездешнее, день/ночь, живой/мертвый), поставлена задача выявить их семантику и художественные функции.

Новизна заключается и в исследовании такой характерной особенности субъектной организации в поэзии Серебряного века, как многоголосия» — появления множества «образов личности», субъектов речи. В работе выявляются импульсы, актуализировавшие «псевдоролевую» лирику и сделавшие ее одной из универсалий в субъектной организации лирики начала XX века, отмечены доминантные «образы» в лирике русских поэтов Серебряного века (царь, инок, маг), решается проблема генезиса этих образов и реалий, обусловивших их доминирование, анализируется традиционное и новаторское, универсальное и индивидуальное в их семантике.

В диссертации впервые ставится задача показать факторы (духовная атмосфера времени, «кризис всего на свете», «мятеж против всех ценностей» и др.), которые актуализировали «вечную» проблему смысла жизни и определили как появление новых образов и мотивов, ставших ее поэтическим воплощением, так и новых аспектов традиционных метафор бытия (жизнь-цветение, горение, работа, танец).

Следует оговорить хронологические рамки, установленные в данном исследовании, и выбор имен.

Как известно, сам термин «Серебряный век» в последнее время вызвал целый ряд дискуссий. Касаются они в основном двух моментов. Исследователям не кажется адекватным подлинной художественной значимости русской культуры начала XX в. термин «серебряный век», основанный на утверждении некой второстепенности (по сравнению с веком «золотым», пушкинским) художественных достижений. Наиболее последовательно этот скепсис в отношении к термину и его способности отразить суть культурных достижений эпохи был высказан О.Роненом, утверждавшим, что серебряный век - «просто расхожий штамп, по сути лишенный всякого исторического, хронологического и даже ценностного содержания»107. Более соответствующим исследователю представляется определение «платиновый» век.

Дискуссионным представляется и вопрос о хронологических рамках «серебряного века» и «составе» имен. Думается, что проблема «состава» является явно искусственной. Прежде всего потому, что любой художник несет в своем творчестве печать именно своего времени, даже тогда, когда, как, например, М.Кузмин, он представляется своим современникам «александрийцем», набальзамированным в прошлом тысячелетии и чудом ожившим. Сама «несовременность» М.Кузмина порождена именно культурой начала XX века.

К спорным можно отнести v вопрос о временных рамках эпохи. Так,

1 OS

М.Л.Гаспаров и И.Корецкая верхней границей считают 1917 год .

Н.А.Богомолов в предисловии к сборнику «Серебряный век. Мемуары» (М.,1990) устанавливает достаточно широкие рамки - от начала 1890-х гг. до конца 1930-х годов109. Е.Эткинд называет 1915 год110, Б.Хазанов - 1913, мотивируя это появлением авангардистских течений111. По предположению В.Николаенко, верхней границей могут быть 20-е гг., ибо художественные тенденции

110

Серебряного века «до конца 20-х гг.» «по-прежнему доминируют»

В коллективной двухтомной монографии «Русская литература рубежа веков

1890-е - начало 1920 годов)», подготовленной учеными ИМЛИ, установлены границы Серебряного века как временной промежуток от начала 1890-х гг. до начала 1920-х. Авторы основываются на убеждении, что «при всех условиях смену художественных эпох, естественно, определяют структурные

111 преобразования в собственно художественной сфере» .

Разделяя в целом это убеждение, автор данного исследования использует термин «Серебряный век», имея в виду русскую поэзию конца XIX века - начала 1920-х годов. Сужение нижней границы связано с тем, что основные аспекты концепции мира в творчестве исследуемых поэтов складываются в основном во второй половине 1890-х годов. Что же касается верхней границы, то и здесь автор вынужден был выйти за ее пределы, включив в исследование позднее творчество Ф.Сологуба и С.Есенина.

В центре авторского внимания оказываются прежде всего поэты-символисты (Ф.Сологуб, В.Брюсов, И.Анненский, Вяч.Иванов, А.Блок, А.Белый), ибо, как представляется, символизм был не только одним из самых влиятельных направлений. В поэзии символистов нашли яркое воплощение те интенции, которые во многом определяли духовную жизнь эпохи, доминировали и в исканиях русских мыслителей и поэтов иных литературных направлений. В свое время, воссоздавая сложную картину духовных течений русской мысли, С.Л.Франк выделил как наиболее значимое явление - «религиозно-философское движение русской мысли первых десятилетий XX в.», - движение, которое, по его словам, преодолело «традиционный духовный тип интеллигентного мировосприятия XIX в.» и дало «значительные духовные плоды»114. Среди названных им представителей этого «религиозно-философского движения русской мысли» - и поэты (К.Бальмонт, А.Ьелый, А.Блок), и философы (братья Е.Н. и С.Н.Трубецкие, Г.Лопатин и др.). Это наблюдение не представляется бесспорным, прежде всего потому, что отношение названных С.Л.Франком поэтов к религиозным вопросам было весьма противоречивым. Весьма сложно, на наш взгляд, говорить и о «движении», предполагающем теоретически обоснованное единство устремлений. И все же интуиция С.Л.Франка о несомненной близости поэтов и философов в осмыслении кардинальных проблем бытия - человека и смысла его жизни представляется и глубокой, и основательной. И обнаруживается эта близость не только между мыслителями и поэтами-символистами, но и поэтами иных литературных направлений. Анализ творчества поэтов-акмеистов (Н.Гумилева и ААхматовой), поэтов, утверждавших свою независимость от каких-либо литературных направлений (М.Цветаевой), или временно объединявшихся с имажинистами (С.Есенина), доказывает, с нашей точки зрения, что импульсом для сближения художественных миров, взглядов и мировоззрений оказываются как традиции национальной культуры (религиозной и светской), так и атмосфера эпохи, во многом складывающаяся из исторических реалий, остро предчувствуемого будущего, из властвующих умами и душами нравственно-философских взглядов как мыслителей, так и писателей (русских и западноевропейских).

Анализ творчества этих русских поэтов проводится в контексте духовных исканий русских религиозных философов - С.Аскольдова, Н.А.Бердяева,

И.А.Ильина, Иванова-Разумника (Р.В.Иванова), В.Несмелова, В.Розанова, М.Тареева, Е.Н.Трубецкого, С.Л.Франка.

Цель и задачи исследования. Цель диссертации заключается в выявлении доминирующих аспектов в концептуальном видении личности в творчестве поэтов Серебряного века, универсального и индивидуального в размышлениях русских поэтов о человеке и смысле его жизни, в изучении генезиса этих представлений и анализе системы мотивов и образов, связанных с концепцией человека и его назначения.

Для реализации указанной цели необходимо решение следующих конкретных задач:

- раскрыть принципиальные новации в представлениях о смысле жизни и назначении человека в лирике русских поэтов конца 1890 - начала 1920-х годов; исследовать систему поэтических образов и мотивов, воплотивших эти представления;

- определить универсальное и индивидуальное в размышлениях русских поэтов о человеке; константы и доминанты в концепции личности в поэзии конца 1890-начала 1920-х гг.;

- отметить традиционное и новаторское в образах и мотивах, воплощающих концепцию личности;

- показать генезис наиболее значимых образов-символов человека и метафор бытия;

- раскрыть специфику субъектных форм в русской лирике начала XX века, прежде всего многоголосия, и обозначить импульсы, актуализировавшие эту специфическую особенность субъектной организации;

- выявить новации внутренней структуры лирического образа в творчестве русских поэтов;

- исследовать динамику эпохального и архетипического в образах лирических героев поэтов Серебряного века;

- обозначить социальные, нравственные, эстетические корни актуализации доминирующих «образов личности» (царя, нищего, монаха, колдуна).

Объектом исследования являются нравственно-философские искания русских лириков конца 1890 - начала 1920-х гг., доминирующие аспекты в концептуальном видении личности и в понимании смысла жизни в их творчестве.

Предмет исследования - поэтическая интерпретация внутреннего мира человека в творчестве русских поэтов Серебряного века и система мотивов и образов, в которых находит воплощение проблема смысла жизни.

Основная теоретическая проблема, заявленная в исследовании: образная система в творчестве поэтов Серебряного века - единство и многообразие.

Обращаясь к понятию образа, автор рассматривает его в двух видах: образ-персонаж и «вспомогательный» образ (стилистический прием). В диссертации исследуется ряд универсальных образов личности (царь, нищий, монах, колдун) в поэзии Серебряного века, их генезис, семантические новации, внутренняя структура и художественные функции, решается проблема специфики субъектных форм в лирике Серебряного века.

В работе ставится проблема актуализации таких универсальных элементов образной системы, как оппозиции и триады, выявляются индивидуальное и общее в их осмыслении и их функции.

Автор обращается к исследованию генезиса и новаций в семантике метафор бытия в творчестве поэтов Серебряного века (жизнь-цветение, жизнь-горение, жизнь-игра, жизнь-танец и др.).

Предметом исследования становится такой троп, как метаморфоза. В работе поставлена задача понять импульсы, вызвавшие актуализацию этого тропа.

Теоретико-методологическую основу исследования составили:

- исследования в области теории лирики: В.В.Виноградова, М.Л.Гаспарова, Л.Я.Гинзбург, В.М.Жирмунского, Б.О.Кормана, Ю.М.Лотмана, Г.П.Поспелова, В.Д.Сквозникова, Ю.М.Тынянова, Б.М.Эйхенбаума и др;

- работы выдающихся русских мыслителей начала XX в.: С.А.Аскольдова, Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, Иванова-Разумника, (Р.В.Иванова), И.А.Ильина, Л.П.Карсавина, Д.С.Мережковского, В.Несмелова, В.В.Розанова, Вл.Соловьева, Ф.Степуна, М.М.Тареева, Е.Н.Трубецкого, Г.П.Федотова, Г.П.Флоровского, П.А.Флоренского, С.Л.Франка и др.;

- произведения святоотеческой литературы: жития и творения Димитрия Ростовского, Паисия Величковского, Серафима Саровского и др.; труды в области исторической и мифологической поэтики и русского фольклора, принадлежащие русским ученым XIX - начала XX в.:

A.Н.Афанасьеву, Ф.И.Буслаеву, А.Н.Веселовскому, С.Максимову, И.П.Сахарову и др.:

- исследования отечественных и зарубежных ученых в области теории мифа, семиотики культуры: М.М.Бахтина, Вяч.Вс.Иванова, Д.С.Лихачева, Ю.М.Лотмана, А.Ф.Лосева, Е.М.Мелетинского, Г.Надя, А.М.Панченко,

B.Я.Проппа, В.Н.Топорова, Б.А.Успенского, О.М.Фрейденберг, Д.Д.Фрэзера, М.Элиаде и др.;

- исследования зарубежных ученых в области теории архетипов: Дж.Фрэзера, М.Элиаде, К.-Г.Юнга и др;

В работе используются историко-генетический и системно-типологический методы исследования.

Методологическая концепция работы строится с учетом опыта, накопленного отечественным и мировым литературоведением в области изучения поэзии Серебряного века. В книгах и статьях С.С.Аверинцева, А.Альфонсова, Н.А.Богомолова, А.Е.Барзаха, М.Вахтеля, С.Гиндина, А.Горелова, С.С.Гречишкина, П.Громова, Д.Д.Гроссман, Н.Ю.Грякаловой, Л.К.Долгополова, В.С.Дронова, П.Дэвидсон, Е.В.Ермиловой, Л.А.Колобаевой, И.В.Корецкой, Н.В.Котрелева, Е.Козубовской, А.В.Лаврова, Д.Е.Максимова, Д.М.Магомедовой, З.Г.Минц, О.Матич, О.В.Обатнина, В.Орлова, Б.Соловьева, Т.Пахмусс,

Н.Пустыгиной, А.Пайман, Л.Силард, К.Тарановского, Р.Д.Тименчика, Н.Ю.Тропкиной, А.Ханзен-Леве, А.Хейт, И.Хольтхузена, И.Шевеленко, А.Шишкина, З.Юрьевой и др. обобщен большой фактический материал, вовлечены в научный оборот новые архивные документы, поставлены или глубоко изучены многие значимые аспекты и проблемы творчества выдающихся русских поэтов начала XX века.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее основные положения могут быть использованы в учебном процессе, в преподавании курса русской поэзии XX в., при разработке спецкурсов по проблемам «Субъектные формы в русской поэзии начала XX века», «Русская поэзия и философская мысль начала XX в.: единство исканий», спецсеминаров по творчеству поэтов Серебряного века, могут найти применение в дальнейшем изучении культуры Серебряного века в ее единстве, в постижении закономерностей литературного развития.

Основные положения диссертации были апробированы в докладах на международных, всероссийских, региональных конференциях в Москве (1986), Саратове (1995, 1998, 2000, 2001, 2002), положены в основу двух монографий, трех учебных пособий и статей, общий объем которых составляет 40 п.л. Результаты исследования используются при чтении спецкурсов «Творчество С.Есенина в контексте поэзии Серебряного века», «Русский символизм» на факультете русской словесности Педагогического института Саратовского государственного университета.

Структура работы обусловлена логикой решения исследовательских задач, предметом и целями анализа. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Каждая из глав включает в себя разделы, объединенные общей проблемой, и параграфы, где рассматриваются отдельные аспекты этой проблемы. Завершает работу Библиографический список.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Мокина, Наталия Васильевна

Заключение

Литературный процесс начала XX в. характеризуется целым рядом антиномичных тенденций. С одной стороны, это усиление роли литературных направлений, стремление представителей каждого направления подчеркнуть «особость», новизну эстетических принципов, с другой - явная тенденция к сближению поэтов, представляющих разные направления. И это сближение происходит на всех уровнях: оно сказывается и в обращении к общему кругу проблем, мотивов, образов, проявляется в картине мира и в образах человека, которые создают такие поэты, как В.Брюсов, Ф.Сологуб, Вяч.Иванов, И.Анненский, А.Блок, А.Белый, Н.Гумилев, А.Ахматова, С.Есенин, М.Цветаева.

Эта тенденция распространяется и на другие явления русской духовной культуры начала XX в.: «встречами» и «перекрестками» отмечены и искания поэтов и философов Серебряного века, объединяемых интересом к единым проблемам: проблеме личности и смысла человеческого существования. Совпадение позиций поэтов и философов в осмыслении целого ряда вопросов позволило в свое время С.Л.Франку говорить о существовании «своеобразной внутренне единой и универсальной философии», которая потенциально содержится «в классических явлениях русского духовного творчества»1, и объединять в «религиозно-философское движение» Е.Н.Трубецкого и А.Белого, Г.Лопатина и А.Блока. Интуиция С.Л.Франка о существовании «русского мировоззрения» обретает реальное подтверждение в нравственно-философских исканиях поэтов и мыслителей.

Сам философ увидел одну из характернейших особенностей «русского мировоззрения» в том, что «в центре духовных интересов всегда стоит человек, судьба человека и смысл человеческой жизни» . Но специфика «русского мировоззрения», несомненно, сказывается и в том, каким предстает в сознании русских поэтов и мыслителей человек и в чем видится смысл его существования.

Одним из таких сближающих аспектов становится представление о человеке как микрокосме, малом мире, зеркально повторяющем вселенную и подчиняющемся тем же законам. Душа человеческая осознается как беспредельный мир, в котором, как и во вселенной, есть свои пропасти и небеса, свои таинственные стихии, родственные стихиям подземным и надземным.

Другой константой в образе человека следует считать признание его антиномичности. Противоречия в человеческой душе поэтами и философами Серебряного века не только тщательно анализируются, но и поэтизируются и утрируются. Это находит воплощение и в мысли о «многоаспектности», «многовидности» человека, и в утверждении представления о человеке как «коллективе», составленном из разных личностей.

С идеей «многовидности» и внутренней беспредельности личности связана и актуализация мотива двойничества, обретающего новые аспекты в поэзии Серебряного века. Одной из характерных особенностей в звучании мотива следует назвать многоаспектность самих двойников, также отмеченных внутренними противоречиями, органично сочетающих светлый и черный «угол» души (если воспользоваться выражением А.Блока). Другой новацией в звучании мотива становится своеобразный космизм двойников: «безумья» и «херувимы» лирических героев, как в зеркале, отражаются в образах небесных и инфернальных двойников. Причем, небесные двойники также могут быть отмечены внутренней сложностью, представать и как носители идеальных устремлений, и как демонические персонажи. Нередко двойственностью отмечены и черные двойники героев, и свидетельствующие о «демонии в душе» героев, и одновременно выступающие как нравственные стражи героев.

Можно отметить и такую характерную особенность двойников лирических героев русских поэтов, как их способность отражать не только индивидуальные противоречия (добро и зло в душе человека), но и быть носителями «эпохального сознания», воплощать «болезни» века - скепсис, иронию, усталость души.

Важную роль в осмыслении многосложности человеческой души в лирике русских поэтов играют зооморфные или орнитологические двойники. Они не только позволяют выразить мысль о бесконечных внутренних противоречиях человеческой личности, не только символизируют высокие или демонические начала души, но и утверждают идею зыбкости границ между человеком и природным миром. Возрождение архаического представления во многом определялось пониманием назначения поэта как «органа народного воспоминания», призванного помочь народу вспомнить его «древнюю душу». Стремление создать «новое мироощущение путем пересмотра серии забытых миросозерцанию) становится источником актуализации метаморфозы, которую действительно можно назвать одним из актуальных тропеических принципов поэзии Серебряного века. В отличие от метафоры, подчиняющейся волевым интеллектуальным усилиям автора, соединяющим разнородные явления бытия, метаморфоза основана на сознании подлинного единосущия человека и природного и небесного миров.

Акцентирование «многовидности» человека становится источником целого ряда новаций. К новациям следует отнести такие устойчивые элементы образной системы, как оппозиции и триады. К числу универсальных для поэтов Серебряного века оппозиций можно отнести: день / ночь, живой / мертвый, здешний / нездешний, настоящий / ненастоящий и др. У каждого из поэтов компоненты оппозиций могут обретать свои особенные смыслы, и в то же время можно говорить о близости их художественных функций. С одной стороны, они позволяют показать внутренние противоречия, составляющие человека, и дать ему нравственную оценку. С другой стороны, каждая из таких оппозиций включает человека в контекст мирового бытия. Так, оппозиция день / ночь в человеке подчеркивает его связь с жизнью вселенной, представляет человека как микрокосм, - не часть вселенной, а малую вселенную, устроенную по тем же законам, что и целый мир. Схожую функцию выполняет и другая оппозиция -здешнее / нездешнее. Она и акцентирует представление о человеке как синтезе двух начал, даже двух сущностей: подлинной его сути - «нездешнего» и видимого облика - «здешнего». И в то же время «здешнее» начало в человеке всегда связано с прежними жизнями героя и прежней, древней историей человечества, а главное - во многом и определяется ею.

Свою особенную роль выполняют и триады: 'лик - лицо - личина (маска)', 'животное - человеческое - божественное'. В отличие от оппозиций, они предполагают не только акцентирование отдельных противоречий личности, но и создание целостного представления о человеке. В сущности, каждая из триад может быть названа универсальной схемой человеческой личности. Безусловно, в оценке составляющих триаду компонентов можно увидеть некоторые расхождения в позиции поэтов и философов. Так, скажем, «животное» начало в человеке может истолковываться и как воплощение низших проявлений человека, и как свидетельство высоты его духа. В осмыслении триад сказывается творческая и человеческая индивидуальность, и в то же время здесь также отразилась тенденция к сближению исканий поэтов и мыслителей.

В размышлениях о человеке выразилось не только стремление «увеличить сферу самочувствия», если воспользоваться выражением И.Коневского, передать новое представление о безграничности человеческой души, но и понимание нравственной неравноценности всех составляющих человеческую личность «аспектов». Между началами, составляющими человеческую личность, как правило, существуют четкие границы. Поэты и философы однозначно отрицают «человеческое» как низшее начало в человеке, отождествляя его с инфернальными силами и неизменно противопоставляя ему проявление «божественного» начала, символом которого выступает «свет», излучаемый человеком или озаряющий его в моменты торжества духа.

Та же иерархичность существует и между компонентами триады 'лик - лицо - личина (маска)'. Определение лица «маской» означает негативную оценку нравственности человека. Самым высоким в триаде компонентом признается «лик». Но, характерно, что, как и «божественное» начало, «лик» означает не только истинную ипостась в человеке, но и акцентирует высшую связь между людьми, потому что, как и божественное начало, «лик» — един. Это понимание «лика» определяет и еще одну функцию триады 'лик-лицо-маска'. Она не только отражает универсальную «структуру» человека, но и утверждает явную зависимость между жизнью человечества и жизнью вселенной, ибо и божественный «Лик» мира точно так же скрыт, как и «Лик» человека, и на нем наросла уродливая, искажающая «маска».

Безусловно, расхождения «во взглядах и миросозерцаниях» были между поэтами. Эти расхождения существовали и внутри литературных направлений, и между поэтами разных направлений. Так, символистов объединяет пристальное внимание к иррациональному началу человека, его «безднам», «родимому хаосу», осознаваемому как начало, соединяющее с «безднами» космическими. Стихии «в сердце нашем» и в «сердце нашей земли», если воспользоваться словами А.Блока, подчиняются единым законам и импульсам и могут быть одинаково разрушительными. В свое время Блок увидел противоречие между собой и О.Мандельштамом в разнонаправленности творческих усилий. Мысль Блока устремлялась от рационального к иррациональному, О.Мандельштам же шел от иррационального к рациональному (7,371). В сущности, этим блоковским наблюдением можно было бы воспользоваться для определения грани, разделяющей символистскую и акмеистическую концепцию человека. Души лирических героев поэтов-акмеистов тоже «измучены нездешним» (если воспользоваться словами Н.Гумилева). Но если поэты-символисты, констатировав существование человеческих «бездн», сосредоточивали анализ на постижении «родимого хаоса», то поэты-акмеисты - Н.Гумилев или А.Ахматова, признавая власть «звездного ужаса», пытались противопоставить ему некие устойчивые законы человеческого быта.

Однако это устремление от хаоса к «прекрасной ясности» не оказывается устойчивым в их творчестве. Поэзия Н.Гумилева и А.Ахматовой конца 1910-х гг. отчетливо обнаруживает и признание поэтами власти иррациональных сил, и сознание беспомощности человека перед этими силами.

Особую художественную функцию выполняют и «образы личности» (или «аспектные» герои), многочисленные «маски», в которых предстают лирические герои русских поэтов начала XX века. Цари и монахи, канатные плясуны, Снегурочки, Сандрильоны, собаки, цыганки, денди, палачи и кабацкие царицы, конквистадоры и нищие призваны подчеркнуть многоаспектность человеческой личности, воплотить разные ее грани. Но не менее важно и то, что герои русских поэтов воплощают не только «многосоставный» неповторимый внутренний мир, но и становятся носителями «эпохального сознания» (ЛЯ.Гинзбург). И в то же время нельзя не заметить доминирование определенных «образов личности». К доминантным следует отнести образы царя, монаха, колдуна. Актуализация этих образов становится отражением характерных для «кризисной», «канунной» (Ф.Степун) эпохи тенденций, наметившихся в духовной жизни общества. Так, образ царя, как правило, выражает идеальные устремления личности и связан с мотивом преображения мира. Он утверждает представление о божественном происхождении человека, напоминает о подлинном, высоком назначении человека - преобразователе мира, победителе Хаоса. Образ монаха соотносится с нравственными противоречиями личности, символизируя готовность к самопожертвованию, самоотречению во имя высшей цели преображения мира, воплощая одновременно сомнения в возможности человека отказаться от земных радостей и соблазнов. Свои особенные значения и коннотации обретает и образ колдуна, мага, волхва. С ним соотносится и представление о высокой миссии поэта - преобразовании мира с помощью магического слова. Но, в отличие от царя и монаха, образ колдуна (или мага) предполагает связь поэта с демоническими силами или власть над этими демоническими силами.

Доминантные образы личности, появляющиеся в творчестве каждого поэта (царь, инок, маг), не только отражают представления русских поэтов о назначении человека и, в частности, назначении поэта в мире, но и могут быть определены как архетипические. В сущности, каждый из этих образов становится воплощением «нездешнего» начала в героях, его истинной сути, хранящейся в его «древних воспоминаниях».

Свои доминанты обретают и представления русских поэтов и мыслителей о смысле человеческого существования. При всем многообразии точек зрения, выразивших творческую и человеческую индивидуальность поэтов и философов, можно отметить и несомненные совпадения позиций. Это прежде всего явный максимализм в утверждении того, что поэты считали истиной. «Сердце горело», «душа расцветала» и у лирических героев русских поэтов XIX в., но никогда еще в русской поэзии не раздавался с такой «безапелляционной силой» призыв «гореть и цвести» - во имя Красоты. И никогда столь же безапелляционно не отвергалось иное понимание бытия, давно сложившихся «форм жизни» - скажем, «мирного счастья» и «запоздалого уюта». Другой объединяющей поэтов интенцией становится явный абсолютизм в формулировании кардинальных проблем: смысла жизни и назначения человека. Безусловно, этот абсолютизм был в высшей степени присущ символистам, поставившим поистине грандиозную цель - преображение мира. Провозглашенное в свое время Вл.Соловьевым, это устремление источником имело христианские представления о человеке и оказало сильнейшее влияние на поэтов-символистов, причем не только тех, кого исследователи впоследствии назвали «соловьевцами», «теургами», но и на «старших символистов» — З.Н.Гиппиус, В.Брюсова, Ф.Сологуба. Увлечение этой идеей свойственно не только символистам. Та же мечта о всеобщем преображении объединяет и других поэтов - А.Ахматову (в поэме «У самого моря»), С.Есенина,

Н.Клюева. Импульсы, актуализировавшие это устремление, были различны: «зори», внушившие аргонавтам мысль о приближении Несказанного, острое сознание несовершенства мира (у А.Ахматовой) и начало революционных перемен - у Есенина. Но при всем разнообразии человеческих индивидуальностей и творческих установок, поэты были во многом единодушны, отвергая «счастье в этом эоне». «Счастье малое» (А.Ахматова) неизменно отрицается русскими поэтами, устремленными к тому, что они считали высшими ценностями.

То же единодушие можно отметить и в определении конечной цели бытия в исследованиях русских философов. С.Л.Франк мог с полным основанием утверждать: «Едва ли можно назвать хотя бы одного национального русского мыслителя, который бы не выступал одновременно в качестве морального проповедника или социал-реформатора, иначе говоря, в некотором смысле не стремился бы улучшить мир или возвестить идеал»4.

Мысль поэтов и философов здесь действительно звучала в унисон. Максимализм исследователи справедливо определяют как «природообразующую черту русского духовного настроя»5. Но более чем когда-либо эта черта проявилась именно в мироощущении русских людей рубежа XIX - начала XX вв. Они не только хотели того, «чего не бывает», но и деятельно стремились достичь небывалого. Пожалуй, трудно назвать другую эпоху, когда главными жизненными принципами провозглашались «воление», «хотение», действенное желание.

Эти особенности в понимании жизненного назначения - абсолютность целей и жажда действия во имя этих целей - были отмечены еще в первые годы только что начавшегося XX века. Так, З.Н.Гиппиус, размышляя о принципиальном различии в мироощущении людей в XIX и XX вв., писала в 1905 г. в статье «Декадентство и общественность»: «Герцен сказал: «Ищите близких целей». И грустно думал при конце жизни: «Все-таки ничего не выйдет». Мы вспоминаем другие слова: ищите последнего царства, и остальное все приложится вам. Мы будем искать и будем думать, даже при конце жизни, что - «выйдет»6.

Именно эта интенция — поразительная жажда абсолютных целей нашла воплощение в появлении не только новых значений традиционных метафор бытия, но и новых образов и мотивов, символизирующих понимание идеала человеческого существования, - таких, как жизнь-«танец» и жизнь-«полет».

Но русский максимализм, как известно, в основе имеет антиномию: «он изначально несет в себе стремление к абсолюту, приводящее к абсурду у собственного отрицания» . Эта национальная особенность ярко сказалась и в двойственной семантике образов и мотивов, воплотивших понимание смысла человеческого существования. Мечта о преображении мира и призывы к поиску «реальных путей к нереальному» нередко соединялись с жаждой саморазрушения. Высокие жизненные цели, жизнь как «горение» во имя Красоты и счастья ближних, жизнь - искание божественного Света, утверждаемые поэтами, органично сочетались с призывами «сгореть на ветру», если воспользоваться есенинским образом. Ту же двойственность человеческих устремлений обнаруживает и метафора жизнь-«танец», в которой высокое устремление к Красоте и подвигу во имя Красоты контаминируется с желанием вступить «на последний путь», по слову Блока, со стремлением к «нисхождению».

Безусловно, универсальные для русских поэтов метафоры отмечены и печатью творческой индивидуальности, обретают свои неповторимые аспекты в творчестве каждого поэта. Своеобразие сказывается не только в акцентировании разных значений, но и в различной нравственной оценке образов бытия. То, что одному поэту могло казаться «смыслом жизни», другому - представлялось жизнью как таковой, со всеми ее уклонениями от истины.

Но новации заключаются не только в появлении новых аспектов или даже новых образов, символизирующих смысл жизни. Метафоры (например, «горение» или «полет») обнаруживают свой буквальный смысл. Как и античные метафоры, они имеют в основе «генетическое тождество двух семантик - семантики того предмета, с которого «переносятся» черты, и семантики того предмета, на О который они «переносятся» . Иначе говоря, герои русских поэтов действительно летят, а не просто чувствуют легкость, напоминающую парение птицы над землей. И столь же подлинно ощущение героями себя «зеленеющим кленом», «цветком неповторимым», своего сердца - «сердцевиной ствола», своей души — «огнем», жизни — «костром», на котором «человек сгорел», причем далеко не в метафорическом смысле.

Проведенный анализ творчества русских поэтов Серебряного века явственно обнаружил многообразие и единство их художественных исканий. Образная насыщенность стихотворных текстов, создание поэтами образов-новаций, а также образов-«сверхтипов», как и новое содержательное наполнение традиционных образов дает основание говорить о специфической образной системе, объединяющей поэтов, принадлежащих к разным литературным направлениям, -системе многообразной и единой.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Мокина, Наталия Васильевна, 2003 год

1. Анненский И. Стихотворения и трагедии / Вступ. ст., сост., подгот. текста и прим. А.В.Федорова. М., 1990.

2. Ахматова А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1998-2001.Т. 1./Сост., подгот. текста, коммент. ст. Н.В.Королевой; Т.З. Поэмы; Pro domo шеа; Театр / Сост., подгот. текста, коммент., вступ. ст. Коваленко С.А.

3. Белый А. Стихотворения и поэмы / Вступ. ст. и сост. Т.Ю.Хмельницкой. JL, 1966.

4. А. Белый А. Стихотворения. Репринтное воспроизведение сборника 1923 года / Послесл. и прим. А.В.Лаврова. М.,1988.

5. Белый А. Симфонии / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. А.В.Лаврова. Л., 1991.-582 с.

6. Белый А. Стихотворения 1914 года/Изд. подгот. А.В.Лавров. М., 1997.

7. Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. / Под общ. Ред. В.Н.Орлова, А.А.Суркова, К.И.Чуковского. М., 1961-1963 гг.

8. Блок А.А. Записные книжки. 1902-1920. М., 1965.

9. Блок А.А. Собр. соч.: В 12 т. Т.1. «Стихи о Прекрасной Даме» (1904). Стихотворения (1898-1904). М., 1995; Т.2. 4.1. Книга-альбом. «Нечаянная радость» (1906), «Земля в снегу» (1908) / Сост., общ. ред., коммент. Ст.Лесневского. М., 1997.

10. Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. / Под общ. Ред. П.Г.Антокольского, А.С.Мясникова, С.С.Наровчатова, Н.С.Тихонова. М., 1973-1976.

11. Гумилев Н.С. Собр. соч.: В 3 т. / Вступ. ст. и коммент. Н.А.Богомолова. М., 1991.

12. Гумилев Н.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 1. Стихотворения и поэмы (1902-1910) /Институт русской литературы (Пушкинский Дом) / Гл. ред. Скатов Н.Н. Подгот. текста и примеч. Баскера и др. М., 1988; Т.2. Стихотворения, поэмы (1910-1913). М., 1998.

13. Гиппиус З.Г. Сочинения. Стихотворения. Проза /Вступ. ст. К.М.Азадовского и А.В.Лаврова. Л., 1991.

14. Гиппиус З.Н. Лирика. Минск, 2000,

15. Есенин С.А. Полн. собр. соч.: В 7 т./ Глав. ред. Прокушев Ю.Л. М., 1995-2000.

16. Иванов Вяч. Стихотворения и поэмы / Вступ. ст. С.С.Аверинцева. Сост., подгот. текста и примеч. Р.Е.Помирчего. Л., 1978.

17. Иванов Вяч.И. Стихотворения. Поэмы. Трагедия: В 2 кн. / Вступ. ст. и коммент. А.Е.Барзаха,'сост., подгот. текста и прим. Р.Е.Помирчего. СПб., 1995. Кн.1.

18. Соловьев Вл.С. Стихотворения и шуточные пьесы / Вступ. ст. и прим. З.Г.Минц. Л., 1974.

19. Сологуб Ф. Пламенный круг. Восьмая книга стихов. СПб., 1908.-208 с.

20. Сологуб Ф. Собрание сочинений. T.V. СПб., 1910.

21. Сологуб Ф. Собрание сочинений. T.IX. СПб., 1911.

22. Сологуб Ф. Ночные пляски //Русская мысль. 1908. № 12. С. 144-167.

23. Сологуб Ф. Костер дорожный. М., MCMXXII. 48 с.

24. Сологуб Ф. Стихотворения / Вступ. ст., сост., подгот. текста и прим. М.И.Дикман. Л., 1978.

25. Цветаева М.И. Собр. соч.: В 7 т. М., 1994-1995.1. Литература:

26. Абашев В. Танец как универсалия культуры Серебряного века // Время Дягилева. Универсалии Серебряного века. Третьи Дягилевские чтения. Материалы. Вып.1. Пермь, 1993. С.7-19.

27. Абрамец И.В. Символ «круга» в лирике А.Блока // Филологические науки. 1984. № 6. С.64-69.

28. Аверинцев С.С. Поэзия Вяч.Иванова // Вопросы литературы. 1975. № 8.

29. Аверинцев С.С. Системность символов в поэзии Вяч.Иванова // Контекст, 1989. М., 1989. С.42-57.

30. Аверинцев С.С. Вяч.Иванов и русская литературная традиция // Связь времен: Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX начала XX веков. М., 1992.С.298-312.

31. Аверинцев С.С. "Скворешниц вольный гражданин." Вяч.Иванов. Путь поэта между мирами. СПб., 2001.-167 с.

32. Авраменко A.JI. Блок и русские поэты XX века. М., 1990.-248 с.

33. Автаномов JI.A. Символика растений // Журнал министерства народного просвещения. 1902. №№ 11-12.

34. Агапкина Т.В. Южнославянские поверья и образы, связанные с плодовыми деревьями, в общеславянской перспективе // Славянский и балканский фольклор. М., 1994. С.84-111.

35. Адрианова-Перетц В. Очерки поэтического стиля Древней Руси. М.; Л., 1947. -185 с.

36. Акимов В.М. Русская литература XX в. как единый процесс // Сборник научных трудов /СПб. гос. ин-т культуры. СПб., 1997. № 148. С.185-195.

37. Аксарина Н.А. Античный миф как интертекст в поэме А.Блока «Ночная фиалка» //Славянские духовные ценности на рубеже веков. Тюмень, 2001. С.81-86.

38. Акулинин В.И. Философия всеединства: от Вл.С.Соловьева к П.А.Флоренскому. Новосибирск, 1990.

39. Александр Блок и русский постсимволизм: Тезисы докладов научной конференции 22-24 марта 1991 г. Тарту, 1991.- 95 с.

40. Аленъкина Е.В. Миф о дуальности как одна из основных составляющих поэтического мышление А.Блока // Античный мир и мы. Саратов, 2000. Вып.6. С.64-71.

41. Аленъкина Е.В. О некоторых характерных чертах мифопоэтики А.Блока // Филологические этюды: Сб. науч. трудов. Статьи мол. ученых. Саратов, 2000. Вып.З. С.204-206.

42. Аленъкина Е.В. Индивидуальное и традиционное в мифопоэтике А.Блока и К.Бальмонта// Филологические этюды. Саратов, 2001. Вып.4. С. 189-192.

43. Азадовский КМ. Блок и А.М.Добролюбов // Тезисы Всесоюзной конференции «Творчество А.А.Блока и русская культура XX в.». Тарту, 1975. С.96-102.

44. Азадовский КМ., Максимов Д.Е. Брюсов и «Весы». К истории издания // Литературное наследство. Т.85. М., 1976. С.257-324.

45. Азадовский К.М., Лавров А.В. З.Н.Гиппиус: метафизика, личность, творчество //Гиппиус З.Н. Сочинения. Стихотворения. Проза. Л., 1991.С.З-44.

46. Айзенштейн Е.О. «Построен на созвучьях мир.»: Звуковая стихия М.Цветаевой. СПб., 2000. -288 с.

47. Айхенвалъд Ю. Силуэты русских писателей: В 2 т. Т.2. М., 1998. -228 с.

48. Александр Блок и Андрей Белый. Переписка / Ред., вступ. ст. и коммент. В.Н.Орлова. М., 1940.-370 с.

49. Александр Блок. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. Т.92: В 5 кн. М., 1981-1987.

50. Александр Блок. Исследования и материалы /Редкол. Ю.К.Герасимов (отв. ред.) и др. Л., 1991.-342 с.

51. Александр Блок. Исследования и материалы. СПб., 1998. -440 с.

52. Александр Блок в воспоминаниях современников: В 2 т. / Вступ. ст., сост. и подгот. текста и коммент. Вл.Орлова. М., 1980.

53. Алексеева Л.Ф. А.Блок и русская поэзия 1910-1920- гг.: Учебное пособие / Моск. пед. ун-т. М. 1996. 109 с.

54. Амфитеатров A.M. «Святогрешный» // Пушкинская эпоха и христианская культура. Вып. VII. По материалам традиционных христианских пушкинских чтений / Ред.-сост. Э.С.Лебедева. СПб., 1995. С.20-26.

55. Андрей Белый. Проблемы творчества. Статьи. Воспоминания. Публикации / Сост. Ст.Лесневский, Ал.Михайлов. М., 1988.-832 с.

56. Анинский Л. Серебро и чернь: Русское, советское, славянское, всемирное в поэзии серебряного века. М., 1997. —221 с.

57. Анненков Ю. Дневник моих встреч. Цикл трагедий.: В 2 т. М., 1991.

58. Анненский И. Книги отражений. М., 1979.

59. Антихрист: Антология. М., 1995.-414 с.

60. Асмус В.Ф. Философия и эстетика русского символизма // Литературное наследство. Т.27-28. М., 1937. С. 1-53.

61. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Т. 1-3. М., 18651868.

62. Афанасьев А.Н. Древо жизни. М., 1982.- 464 с.

63. Ахапкина Я.Э. Концепт памяти в поэзии акмеизма: историко-культурные предпосылки // История и филология: проблемы научн. и образоват. интеграции на рубеже тысячелетий: Материалы междунар. конференции (2-5 февраля 2000 г.) Петрозаводск, 2000. С.266-273.

64. Ахматова: Pro et contra / Сост., вступ. ст., примеч. Св.Коваленко. СПб., 2001.-964с.

65. Ахматовский сборник / Сост. С.Дедюлин, Г.Суперфин; Институт славяноведения. Париж, 1989. -281 с.

66. Ахматовские чтения: А.Ахматова, Н.Гумилев и русская поэзия начала XX в.: Сборник науч. тр. / Отв. Ред. В.А.Редькин; Тверской гос. ун-т. Тверь, 1995 (1996).-80 с.

67. Бабичева Ю.В. Поэты-критики: В.Брюсов и Н.Гумилев // Писатели как критики. Материалы вторых Варзобских чтений. Проблемы писательской критики: Душанбе, 1990. С. 175-178.

68. Багно В.Е. «Красный» цикл писем З.Гиппиус Зинаиде Венгеровой // Русская литература. 1998. № 1. С.84-87.

69. Баевский В. Леонид Семенов жизнеустроитель и поэт // Вопросы литературы. 1994. № 5. С. 171-208.

70. Базанов В.Г. Есенин и крестьянская Россия. Л., 1982.-304 с.

71. Базанов В.Г. Фольклор и русская поэзия начала XX века. Л., 1988.-309 с.

72. Балашова JI.B. Метафора в диахронии (на материале русского языка XI XX вв.) Саратов, 1998.-216 с.

73. Балъбуров Э.А. Русский космизм и литература как проблема эстетики // Традиция и литературный процесс. Новосибирск, 1999. С. 191-206.

74. Баран Х.К. Поэтика русской литературы начала XX в. М., 1993. —384 с.

75. Баскер М. Ранний Гумилев: Путь к акмеизму / Пер. с англ. СПб., 2000. -167 с.

76. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса. М., 1965.- 528 с.

77. Бахтин М.М. Собр. соч. Т.2. Проблемы творчества Достоевского. Статьи о Толстом, 1929. Записи лекций по истории русской литературы, 1922-1927. М., 2000.-798 с.

78. Беззубое В.И. Александр Блок и Л.Андреев // Блоковский сб. 1. Труды науч. конф., посвященной изучению жизни и творчества Блока. Май. 1962. Тарту, 1964. С.226-320.

79. Безносое ВТ. Русская философия конца XIX начала XX в. о смысле жизни и назначении человека // Смысл жизни в русской философии конца XIX — начала XX в.: Антология. СПб., 1995.

80. Безродный М.В. Из комментария к драме А.Блока «Незнакомка» // Учен. зап. Тарт. ун-та. Вып.857. Биография и творчество в русской культуре начала XX в. Блоковский сб. IX. Тарту, 1989.

81. Белое А.П. С.Л.Франк об особенностях русского мировоззрения // Жизненный мир философа «серебряного века»: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 2003. С.68-73.

82. Беломоев А.И. Мотивы утопии в поэзии С.Есенина // Актуальные проблемы современного литературоведения. М., 1997. С.6-7.

83. Беляева Т.К. Драматическая поэма С.Есенина «Пугачев» (о влиянии имажинизма на творчество Есенина) // Сергей Есенин. Поэзия. Творческие связи. Межвуз. сб. науч. трудов. Казань, 1984. С.70-83.

84. Белый А. О Достоевском, Гоголе, Мейерхольде и кризисе культуры: Из архивных материалов / Публ. текстов, вступ. ст. и коммент. Л.А.Сугай // Литературная учеба. М., 2001. № 1. С.119-132.

85. Белый А. Маски // Весы. 1904. № 6. С.6-15.

86. Белый А. О теургии // Новый путь. Сентябрь. 1903. С.100-123.

87. Белый А. Арабески: Книга статей. М., 1911.-504 с.

88. Белый А. На рубеже двух столетий. Воспоминания: В 3 кн. Кн.1. / Вступ. ст., подгот. текста и коммент. А.В.Лаврова. М., 1989. -543 с.

89. Белый А. Начало века. М., 1990.

90. Белый А. Символизм как миропонимание / Сост., ступит ст. и прим. Л.А.Сугай. М., 1994.-528 с.

91. Белый А. О религиозном переживании / Публ. А.В.Лаврова // Литературное обозрение. 1995. № 415 (252) С.4-9.

92. Белый А. Собр. соч.: Воспоминания о Блоке / Под ред. С.Пискуновой. М., 1995. -510 с.

93. Белый А. Собр. соч.: Котик Летаев. Крещеный китаец. Записки чудака / Под ред. В.М.Пискунова и др. М., 1997. 541 с.

94. Белый А. О Блоке. Воспоминания. Статьи. Дневники. Речи. М., 1997.-608 с.

95. Белый А. О Достоевском, Гоюле, Мейерхольде и кризисе культуры: Из архивных материалов / Публ. текстов, вступ. ст. и коммент. Л.А.Сугай // Литературная учеба. М., 2001. № 1. С.119-132.

96. Бену а А. В ожидании гимна Аполлону // Аполлон. 1909. № 1.

97. Бердяев Н.А. Опыт философского оправдания христианства (О книге

98. B.Несмелова «Наука человека») // Русская мысль. 1909. № 9. С.54-72.

99. Бердяев Н.А. О земном и небесном утопизме / Рец. На книгу Е.Н.Трубецкого «Миросозерцание Вл.Соловьева» // Русская мысль. 1913. № 9. С.46-54.

100. Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья: В 2 т. М., 1994. Т.2. С.204-287.

101. Бердяев НА. Мутные лики. «Воспоминания об А.Блоке» А.Белого // Философские науки. 1990. № 7. С.64-71.

102. Бердяев Н.А. Новое религиозное сознание и общественность. М., 1999.-464 с.

103. Бердяев НА. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989.-608 с.

104. Бердяев Н.А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. М., 1991.220 с.

105. Бердяев Н.А. О назначении человека. М., 1993.-383 с.

106. Березовая Л.Г. Серебряный век в России: единство без целостности // Россия в новое время: единство и многообразие в историческом развитии. М., 2000. С.72-84.

107. Бирюков Э.Э. К вопросу о значении и толковании цветовой символики в произведениях А.Белого // Семантика слова и семантика текста. М., 2001. Вып.4.1. C.56-66.

108. Благой Д.Д. От Пушкина до Маяковского. Закономерность развития русской литературы XIX начала XX веков. М., 1963.-87 с.

109. Блок А., Иванов Вяч. Переписка // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1982. Т.41. № 2. С.163-170.

110. Блок А.А., Белый А. Две любви, две судьбы: Воспоминания о Блоке и Белом / Вступ. ст. В.В.Нехотина М., 2000. 510 с.

111. Блок и современность / Сост. С.Лесневский. М., 1981.-365 с.

112. Богомолов Н.А. Эротика и русский модернизм: Две заметки // Новое литературное обозрение .1997. № 28. С. 188-194.

113. Богомолов Н.А. В зеркале «серебряного века»: Русская поэзия начала XX века. М., 1990.

114. Богомолов Н.А. Русская литература начала XX в. и оккультизм. М., 1999.-550с.

115. Бойчук А.Г. Андрей Белый и Николай Бердяев: к истории диалога // Известия АН Сер. лит. и яз. 1992. № 2.

116. Бойчук А.Г. «Святая плоть» земного в «Кубке метелей». К теме «Белый и Мережковский» // Литературное обозрение. 1995. № 4,5.

117. Бройтман С.Н. Александр Блок и русская лирика XIX начала XX веков (проблемы поэтики): Программа спецкурса. Махачкала, 1982.

118. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX — начала XX в. в свете исторической поэтики (Субъектно-образная структура). М., 1997.-307 с.

119. Бройтман С.Н. Лирический субъект // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учебное пособие. М., 1999.С.141-153.

120. Бронгулеев В.В. Посредине странствия земного. Документальная повесть о жизни и творчестве Николая Гумилева. Годы 1886-1913. М., 1995.-351 с.

121. Брюсов В.Я. Дневники. Автобиографическая проза. Письма / Сост., вступ. ст. Е.В.Ивановой. М., 2002. -415 с.

122. Брюсов В.Я. Среди стихов: 1894-1924: Манифесты, статьи, рецензии. М.,1990.-720с.

123. Бугаева Л.Д. Двойной парадокс в романе Ф.Сологуба «Мелкий бес» // Вестник СПб. ун-та. Сер.2. История, языкознание, литературоведение. СПб., 1998. Вып.З. С.111-117.

124. Буланов A.M. Авторский идеал и его воплощение в русской литературе второй половины XIX века. Волгоград, 1989.-79 с.

125. Булгаков С.Н. Искусство и теургия. Фрагмент // Русская мысль. 1916. Кн. XII. С. 1-25.

126. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество // Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. Репринтное изд. М., 1990. С.27-73.

127. Булгаков С.Н. Православие: Очерки учения православной церкви.М.,1991.-416 с.

128. Булгаков С.Н. Икона, ее содержание и границы // Философия русского религиозного искусства ХУ1-XX вв.: Антология. М., 1993. С.281-291.

129. Булгаков С.Н. В Айя-Софии. Из записной книжки // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья: В 2 т. М., 1994. Т.1. С.124-132.

130. Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994.

131. Бураго С.Б. Блок и Вагнер: Концепция человека и эстетическая позиция // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1964. Т.43. № 6. С.544-551.

132. Бурдина С.В. «Вечные образы» культуры в поэме А.А. «У самого моря» // Художественный текст и историко-культурный контекст. Пермь, 2000. С.3-19.

133. Бурлаков Н.С. Валерий Брюсов. Очерк творчества. М., 1975.-240 с.

134. Буслаев Ф. Общие понятия о русской иконописи // Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв.: Антология. М., 1993. С.113-122.

135. Быстрое В.Н. Раннее творчество А.Блока и античная философия // Российский литературоведческий журнал. 1997. № 9. С.5-39.

136. Быстрое В.Н. Идея обновления мира у русских символистов (Д.С.Мережковский и А.Белый) // Русская литература. 2003. № 3. С.3-21.

137. Валентинов Н. (Н.Вольский) Два года с символистами. М., 2000.-382 с.

138. Валерий Брюсов и его корреспонденты. Литературное наследство. Т.98. Кн.1. М., 1991.-832 с.

139. Ваннер А. Бодлер в русской культуре к. XIX начала XX веков //Русская литература XX в. Исследования американских ученых. СПб., 1993. С.24-45.

140. Вахтелъ М. Вячеслав Иванов — студент Берлинского университета // Cahiers du monde russe. Vol. XXXV. 1994. P.353-376.

141. Белецкая H.H. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М., 1978.-240 с.

142. Вертлиб Е. О природе символа у А.Белого и Вяч.Иванова // Дон. 1998. № 4. С.244-253.

143. Виленкин В. Образ «ветра» в поэтике А.Ахматовой // Вопросы литературы. 1995. № 3. С.138-152.

144. Виленкин В. Образ «тени» в поэтике А.Ахматовой // Вопросы литературы. 1994. Вып. 1.С.59-76.

145. Виленкин В. В 101 зеркале. М., 1990. -336 с.

146. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы: Избранные труды. М., 1976.508.

147. Винокурова И. Гумилев и Мандельштам (Комментарий к диалогу) // Вопросы литературы. 1994. № 5. С.293-302.

148. Вислова А.В. На грани игры и жизни // Метаморфозы артистизма. М., 1997. С.56-70.

149. Вислова А.В. «Серебряный век» как театр: Феномен театральности в культуре рубежа XIX -XX вв. М., 2000.-212 с.

150. В мире Блока: Сборник статей / Сост. Ал.Михайлов и Ст.Лесневский. М., 1980.-535 с.

151. В мире Есенина: Сборник статей / Сост. Ал.Михайлов и Ст.Лесневский. М., 1986.-656 с.

152. Волков А.А. Художественные искания Есенина. М., 1976.-440 с.

153. Волкова JI.B. Славянские божества в русской поэзии начала XX века // Фольклорный текст- 1998. Пермь, 1998. С.133-135.

154. Волошин М. Лики творчества / Изд. подгот. В.А.Мануйлов, В.П.Купченко,

155. A.В.Лавров.2-е изд. Л., 1989.-848 с.

156. Волошин М.А. Путник по вселенным / Сост., вступ. ст., коммент.

157. B.П.Купченко и З.Д.Давыдова. М., 1990.-384 с.

158. Воронова О.Е. Религиозный символ в поэтическом контексте С.Есенина // Русская речь. 1993. № 3. С. 14-20.

159. Воронова О.Е. Эстетические взгляды С.А.Есенина в его эпистолярном наследии // Сергей Есенин. Поэзия. Тзорческие связи. Межвуз. сб. науч. трудов. Казань, 1984. С.84-93.

160. Воронова О.Е. Мотивы народной демонологии в поэме С.Есенина «Черный человек» // Филологические науки. 1996. № 6. С.92-100.

161. Воронова О.Е. Есенин и «русский космизм» // Философия и поэзия: Материалы Всероссийской научной конференции. Рязань, 1996.

162. Воронова О.Е. Между религией и русской идеей»: С.А.Есенин и Н.А.Бердяев // Столетие Сергея Есенина: Международный симпозиум. М., 1997.

163. Воронова О.Е. Духовный путь Есенина. Религиозно-философские и эстетические искания. Рязань, 1997.

164. Воронова О.Е. Творчество С.А.Есенина в контексте традиций русской духовной культуры: Автореф. дисс. докт. филол. наук. М., 2000.-53 с.

165. Воспоминания и записки Евгения Иванова об Александре Блоке / Публикация Е.П.Гомберга и Д.Е.Максимова // Блоковский сборник 1. Тарту, 1964. С.344-424.

166. Воспоминания о Серебряном веке / Сост., автор, предисл. и коммент. Крейд1. B.М. М., 1993.-559 с.

167. Вячеслав Иванов. Письма к Ф.Сологубу и Ан.Н.Чеботаревской / Публ. подг. А.В.Лавров // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1974 год. Л., 1976. С.136-150.

168. Вячеслав Иванов. Материалы и публикации / Сост. Н.В.Котрелев //Новое литературное обозрение. 1994. № 10.С.1-312.

169. Вячеслав Иванов. Архивные материалы и исследования / Ред. В.А.Келдыш, И.В.Корецкая. М., 1996.-392 с.

170. Вячеслав Иванов. Творчество и судьба: к 135-летию со дня рождения / Сост. Е.А.Тахо-Годи. М., 2002.-349 с.

171. Гаврюшин Н.К. Русская философская симфония (предисловие) // Смысл жизни: Антология / Сост., общ. ред., предисл. и прим. Н.К.Гаврюшина. М., 1994.1. C.7-18.

172. Гайденко П. Д.С.Мережковский: Апокалипсис «Всесокрушающей религиозной революции // Вопросы литературы. 2000. Сентябрь-октябрь. С.98-126.

173. Гаспаров Б.М. Тема святочного карнавала в поэме А.Блока «Двенадцать» ПГаспаров Б.М. Очерки русской литературы XX века. М., 1994.С.4-27.

174. Гаспаров M.JI. Поэтика «серебряного века» // Русская поэзия «серебряного века»: антология. М., 1993. С.5-44.

175. Гаспаров M.JJ. Русские стихи 1890-1925 гг. в комментариях. М., 1993.-271 с.

176. Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М., 1995.- 478 с.

177. Гаспаров М.Л. О русской поэзии. Анализы. Интерпретации. Характеристики. СПб., 2001.-479 с.

178. Гервер Л.В. Музыка и музыкальная мифология в творчестве русских поэтов: Первые десятилетия XX века /Рос. Академия музыки им. Гнесиных. М., 2001. -247 с.

179. Гинзбург Л.Я. О лирике. 2-е изд., Л., 1974.—408 с.

180. Гинзбург Л.Я. Частное и общее в лирическом стихотворении // Вопросы литературы. 1981. С. 152-175.

181. Гиппиус З.Н. Дневники: В 2 кл. / Вступ. ст. и сост. Николюкина А.Н. М., 1999.Кн.1. -732 е.; Кн.2.- 718 с.

182. Гиппиус З.Н. Литературный дневник (1899-1907) / Подгот. текста, вступ. ст. и коммент. Евграфова Г.Р. М., 2000.-309 с.

183. Гиппиус З.Н. Письма З.Н.Гиппиус к В.Ф.Нувелю / Вступ. ст., публ. и примеч.Богомолова Н.А. // Диаспора: новые материалы. СПб., 2001. Вып.2. С.303-318.

184. Голицына В.Н. Пушкин и Блок // Пушкинский сб. Псков, 1962. С.57-59.

185. Голицына В.Н. М.Цветаева об А.Блоке (цикл «Стихи к Блоку») // Учен. зап. Тарт. ун-та. Блоковский сб. IX. Tapiy,1989. Вып.857. С.99-113.

186. Горбаневский М.Б. «Мне имя — Марина.» Заметки об именах собственных в поэзии М.Цветаевой // Русская речь. 1985. № 4. С.56-64.

187. Горелов А.Е. Гроза над соловьиным садом. Александр Блок. 2-е изд., доп. Л., 1973.-608 с.

188. Грабар М.Н. Владимир Соловьев и Вяч.Иванов // Соловьевский сб.: Материалы международной конференции «Владимир Соловьев и его философское наследие», 28-30 августа 2000 г. М., 2001. С.128-132.

189. Гревцев М.С. Повторы как средство организации текста в стихотворениях Вяч. Иванова // Принципы и методы исследования в филологии: конец XX в.: Научно-практический семинар «Textus». СПб., Ставрополь, 2001. Вып.6.С.254-255.

190. Гречишкин С.С., Лавров А.В. А.Белый и Н.Ф.Федоров // Творчество

191. A.А.Блока и русская культура XX в. Блоковский сб. 111. Уч. зап. Тарт. ун-та. Тарту, 1979. Вып.459. С. 147-164.

192. Гречишкин С., Лавров А. Эллис поэт-символист, теоретик и критик // Герценовские чтения. Л., 1972. Вып.ХХУ. С.59-62.

193. Григорьев А.Л. Мифы в поэзии ч прозе русских символистов // Литература и мифология. Сб. науч. трудов. Л., 1975. С.56-78.

194. Григорьева Е. Федор Сологуб в мифе Андрея Белого // Блоковский сб. XV. Русский символизм в контексте рубежа XIX-XX вв. Тарту, 2000. С.112-150.

195. Григоръян КН. Верлен и русский символизм // Русская литература. 1971. № 1.С.111-120.

196. Громов П.П. Л.Блок, его предшественники и современники. Л., 1966.-600 с.

197. Грякалова НЮ. К генезису образности ранней лирики Блока (Я.Полонский и Вл.Соловьев) // Александр Блок. Исследования и материалы. Л., 1991.

198. Гудзий Н. Юношеское творчество Брюсова // Литературное наследство. Т.27-28. М, 1937.

199. Гумилевские чтения: Материалы международной конференции филологов-славистов 15-17 апреля 1996 г. / СПб. гуманит. ун-т профсоюзов. Сост. Трегодин

200. B.Е., Зобнин Ю.В. СПб., 1996. 285 с.

201. Гурвич И. Художественное открытие в лирике Ахматовой // Вопросы литературы. 1995. Вып. 3. С. 153-174.

202. Гурвич И. Любовная лирика Ахматовой (Целостность и эволюция) // Вопросы литературы. 1997. Вып. 5. С.22-38.

203. Давидсон А.Б. Муза странствий Гумилева. М., 1992.-319 с.

204. Давидсон А.Б. Николай Гумилев: Поэт, путешественник, воин. Смоленск, 2001. -414 с.

205. Данилевский Р.Ю. Русский образ Ницше (Предыстория и начало формирования) // На рубеже XIX-XX вв. Л., 1991.С.5-40.

206. Даркевич В.П. Символы небесных светил в орнаменте Древней Руси // Соверская археология. 1960. № 4. С. 56-67.

207. Даркевич В.П. Топор как символ Перуна в древнерусском язычестве // Советская археология. 1961. № 4. С.91 -102.

208. Дворяшина Н.А. Художественный образ детства в творчестве Ф.Сологуба. Учебное пособие. Сургут, 2000.-154 с.

209. Добин Е.С. Поэзия А.Ахматовой. Л. 1968. 250 с.

210. Долгополов Л.К. Поэму Блока v русская поэма конца XIX начала XX веков. Л., 1964.-190 с.

211. Долгополов JI.K. На рубеже веков. Л., 1985.-352 с.

212. Долгополов JI.K. Андрей Белый и его роман «Петербург». Л., 1988.-416 с.

213. Доценко С.Н. Два града: Миф о Петербурге в творчестве Вяч.Иванова // Анциферовские чтения. Л., 1989. С.128-132.

214. Дронов B.C. Из неопубликованных страниц дневника Брюсова // Валерий Брюсов и литература конца XIX-XX веков. Ставрополь, 1979. С. 125-131.

215. Дронов B.C. Брюсов и традиции русского романтизма // Русский романтизм. Л., 1978. С.224-246.

216. Дронова Т.И. Историософская концепция Д.Мережковского: основы художественного воплощения // Жизненный мир философа «серебряного века»: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 2003. С.204-210.

217. Дудкин В.В. Достоевский Ницше. Проблема человека: Автореф. дисс. . докт. филологич. наук / Новгор. гос. ун-т им. Ярослава Мудрого. Петрозаводск, 1997.-47 с.

218. Евдокимова JI.B. Мифопоэтическая традиция в творчестве Ф.Сологуба. Астрахань, 1998.-224 с.

219. Елшина Т.А. Русский культурный ренессанс: (исследование проблемы гуманизма в контексте литературы XX в.). Кострома, 1999.- 215 с.

220. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989. —175 с.

221. Есенин и современность: Сборник статей. М., 1975.-406 с.

222. ЖгунЮ.В. К вопросу о театрализации жизни. Лик-лицо-маска // Актуальные проблемы мировой культуры XX столетия. Кострома, 1999. С.58-61

223. Жиркова Е.А. О художественной семантике традиционного слова в лирике А.Блока// Филология-Philologica- 1992. № 12. С.15-18.

224. Жирмунский В.В. Теория. Поэтика. Стилистика. Л., 1977.-408 с.

225. Жирмунский В.М. Творчество А.Ахматовой. Л., 1973. -183 с.

226. Жирмунская Т. Библия и русская поэзия. М., 1999.- 180 с.

227. Жития и творения русских святых. М., 1993.-480 с.

228. Жогина КБ. Метаязык и принципы лингвистической самоинтерпретации в поэтических текстах М.Цветаевой // Принципы и методы исследования в филологии: конец XX в.: Научно-методич. семинар "Textus". СПб., Ставрополь, 2001. Вып.6. С.550-560.

229. Жукоцкий В., Жукоцкая З.Р. Символизм и наивность // Философия наивности. М., 2001. С.128-130.

230. Забияко А. Антиномии русского сознания: Воля и Власть // Литературная учеба. 1998. № 4-56. С.153-169.

231. Замалеев А.Ф. Фазисы русской нравственности // Смысл жизни в русской философии к. XIX н. XX в. СПб., 1995.

232. Заманская В.В. Русская литература первой трети XX в.: проблема экзистенциального сознания. Екатеринбург, Магнитогорск, 1996. -408 с.

233. Захаров А.Н. О поэтическом мире Зинаиды Гиппиус // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 5-6. С.70-89.

234. Захаров А.Н., Савченко Т.К. Есенин и имажинизм // Российский литературоведческий журнал. 1997. № 11. С.З-40.

235. Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа / Сост. П.В.Алексеева. Подгот. текста и прим. Р.К.Медведева; Вступит, ст. В.Н.Жукова и М.А.Маслина. М., 1997.368.

236. Злобин В.А. З.Н.Гиппиус. Ее судьба // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 5-6. С.323-344.

237. Зобнин Ю. Миропонимание Гумилева-акмеиста и «Письма о русской поэзии» // Писатели как критики. Материалы вторых Варзобских чтений. Проблемы писательской критики: Душанбе, 1990. С.179-181.

238. Зобнин Ю. Путь России и путь Европы в стихотворении Н.Гумилева «Франции» // Проблемы развития русской литературы XI — XX вв.: Тезисы науч. конф. молодых ученых и специалистов. 18-19 апреля 1990. JL, 1990. С.36-37.

239. Зобнин Ю.В. Николай Гумилев поэт православия. СПб., 2000. -384 с.

240. Зубарева Е.Ю. Творчество М.Цветаевой в англо-американском литературоведении последних десятилетий // Вестник МГУ. Филология. 1989. № 6. С.40-48.

241. Зубова JI.B. Традиции «плетение словес» у М. Цветаевой: «Стихи к Блоку. 1916-1921 гг.», «Стихи к Ахматовой», 1916 // Вестник ЛГУ. Сер. ист., яз. и лит. 1985. Т.9 (2). С.56-64.

242. Зубова Л. Поэзия М.Цветаевой. Лингвистический аспект. Л., 1989.-264 с.

243. Иванов В.В. О взаимоотношении символизма, предсимволизма и постсимволизма в русской литературе и культуре конца XIX начала XX века // Литературный процесс и развитие русской литературы XVIII-XX вв. Тезисы научной конференции. Таллинн, 1985. С.10-13.

244. Иванов Вяч.Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т.П. Статьи о русской литературе. М., 2000.-880 с.

245. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.

246. Иванов Вяч.И. Рассказы тайновидца // Весы. 1904. № 8. С.47-50.

247. Иванов Вяч.И. Копье Афины. Поскольку мы индивидуалисты? // Весы. 1904. № 10. С.6-15.

248. Иванов Вяч. И. Б.Н.Бугаев и «Realiora»// Весы. 1908. № 7. С.73-77.

249. Иванов Вяч.И. Эллинская религия страдающего бога // Новый путь. 1904. № 1-3.

250. Иванов Вяч.И. Родное и вселенское: Статьи 1914-1916 гг. М., 1918. -208 с.

251. Иванов Вяч.И. Религия Диониса // Вопросы жизни. 1905. № 4-6.

252. Иванов Вяч.И. Родное и вселенское. М., 1994.

253. Иванов-Разумник Р.В. О смыспе жизни. Ф.Сологуб. Л.Андреев. Л.Шестов. СПб., 1910.-310 с.

254. Иванов-Разумник. О смысле жизни. Берлин, 1920.-25 с.

255. Иванов-Разумник: личность, творчество, роль в культуре: Публикации и исследования. Вып.2/Ред.-сост. В.Г.Белоус. СПб., 1998. -225 с.

256. Иванова И.Н. Миф Бальмонта и символическая концепция жизнетворчества // Вестник Ставроп. пед. ин-та. Социально-гуманитарные науки. Вып.1. 1995. С.108-114.

257. Иванова Е. Валерий Брюсов и Александр Добролюбов // Известия АН СССР. 1981. Т.40. № 3. С.255-265.

258. Иванова О.М. «Любовь как припоминание» в драмах А.Блока и У.Б.Йетса: отголоски платоновского мифа/ Литература и филология. СПб., 2000. С. 102-106.

259. Ивлиев ДД. Путь Есенина к поэме «Анна Снегина» // Славянская филология. Творчество С.А.Есенина. Традиции и новаторство: Научные труды Латвийск. Унта. Т.550. Рига, 1990. С.65-73.

260. Иезуитова Л.А. Что называли «золотым» и «серебряным» веком в культурной России XIX начала XX в. // Гумилевские чтения: Материалы международной конференции филологов-славистов. СПб., 1996. С. 18-22.

261. Из переписки З.Н.Гиппиус / Вступ. заметка и публ. А.Л.Соболева // Русская литература. 1992. № 3. С. 197-200.

262. Ильин И.А. Одинокий художник. М., 1993.

263. Ильин И.А. О путях России // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья: В 2 т. М., 1994. Т.2. С. 128-134.

264. Ипатоеа Н.А. Оборотничестьо как свойство сказочных персонажей // Славянский и балканский фольклор. М., 1994. С.240-251.

265. Исаев С.Г. «Сознанию незнаемая мощь.» Поэтика условных форм в русской литературе начала XX в. Великий Новгород, 2001.-214 с.

266. Исакова И.Н. Субъектная организация и система персонажей в лирике // Филологические науки. Научные доклады высшей школы. 2003. № 1.

267. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.—336 с.

268. Исупов К.Г. Компетентное присутствие (Достоевский и «серебряный век») // Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 2000. Т. 15. С.3-26.

269. Каган Ю.М. Немецкие поэты Л.Уланд и Ф.Гельдерлин в круге чтения Марины Цветаевой // Marina Tsvetaeva: One Hundred Years. Paper from the Tsvetaeva Centenary Symposium. Amherst, 1992. P.45-61.

270. Казьмина С.В. Эстетика этического релятивизма в русском Возрождении на рубеже Х1Х-Хх вв. // Третьи культурологические чтения. М., 1998. С.62-67.

271. Калита В.М. Натуралистический редукционизм в эстетике и психопоэтике Ф.Сологуба (на материале «пушкинских вариаций») // Вестник Амур. Гос. ун-та. Сер. гуманит. Науки. Благовещенск, 2001. Вып. 14. С.56-64.

272. Кантор В.К. «Антихрист» Вл. Соловьева и «Христос» Александра Блока // Соловьевский сб.: Материалы международной конференции «Вл.Соловьев и его философское наследие», 28-30 августа 2000 г. М., 2001. С. 145-156.

273. Карабутенко И. Цветаева и «Цветы зла» // Москва, 1986. № 1. С. 192-199.

274. Карпов Е.Л. Драматическое своеобразие лиризма Есенина в цикле «Москва кабацкая» из книги «Стихи скандалиста» // Славянская филология. Творчество С.А.Есенина. Традиции и новаторство: Научные труды Латвийск. ун-та. Т.550. Рига, 1990. С.56-64.

275. Карпюк М.Г. Поэзия и искусство. Учение о природе поэтического творчества в доаристотелевской поэтике // Вопросы классической филологии. М., 1973. С.124-157.

276. Карсавин Л.П. О личности // Карсавин Л.П. Религиозно-философские сочинения. Т.1. / Сост. и вступ. ст. С.С.Хоружего. М., 1992. С.3-234.

277. Касьянова Д.А. Литературный портрет писателя Серебряного века // Филологический вестник Ростов, гос. ун-та. Ростов н/Д, 2000.№ 2. С.5-11.

278. Кибальниченко С.А. Метафизика вселенского ужаса (Сборник Андрея Белого «Пепел») // Русская литература и эстетика конца XIX начала XX веков: Проблема человека. Липецк, 1999. С.83-89.

279. Киперман Ж. «Пророк» Пушкина и «Сивилла» Цветаевой (элементы поэтической теологии и мифологии) // Вопросы литературы. 1992. Вып.З. С.94-115.

280. КихнейЛ.Г. Поэзия А.Ахматовой. Тайны ремесла. М., 1997. 144 с.

281. Кихней Л.Г., Фоменко О.Е. «Так молюсь за твоей литургией.» Христианская вера и поэзия А.Ахматовой. М., 2000.- 146 с.

282. Кириллова И. Литературное воплощение образа Христа // Вопросы литературы. 1991. № 8. С.60-74.

283. Климцова Д. Символизм и стиль модерн // Русская культура XX в. на родине и в эмиграции: Имена. Проблемы. Факты. М., 2000. Вып. 1. С.115-127.

284. Клинг О.А. Поэтический стиль Марины Цветаевой и приемы символизма: притяжение и отталкивание // Вопросы литературы. 1992. Вып.З. С.74-93.

285. Клюева Н.В. «Хоровая утопия» серебряного века и творчество М.М.Бахтина // Бахтин и время: IV Бахтинские научные чтения 20-21 ноября 1997 г. Саранск, 1998. С.102-104.

286. Клюс Э. Ницше в России. Революция морального сознания. СПб., 1999.-240 с.

287. Ковалева Т. Валерий Брюсов о Бальмонта // Валерий Брюсов и литература конца XIX XX веков. Ставрополь, 1979. С.53-62.

288. Ковалева Т.Ю. Андрей Белый «семиотик символизма» // Принципы и методы исследования в филологии: конец XX в.: Научно-практический семинар «Textus». СПб., Ставрополь, 2001. Вып.6. С.193-196.

289. Ковалева Т.Ю. Андрей Белый и специфика творческого процесса: феноменологический аспект // Принципы и методы исследования в филологии: конец XX в.: Научно-практический семинар «Textus». СПб., Ставрополь, 2001. Вып.6.С.108-113.

290. Кожевникова Н.А. Словоупотребления в русской поэзии начала XX в. М., 1986.-251 с.

291. Козубовская Г.П. Проблема мифологизма в русской поэзии конца XIX-начала XX века. Самара-Барнаул, 1995.-160 с.29А.Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX вв. М., 1990.-336 с.

292. Колобаева JI.A. «Место человека во вселенной» (Философия личности и видение мира в поэзии О.Мандельштама) // Вестник МГУ. Сер.9. Филология.1991. № 2. С.3-14.

293. Колобаева JI.A. «Право на субъективность». А.Ремизов и Л.Шестов // Вопросы литературы. 1994. № 5. С.46-76.

294. Колобаева JI.A. Русские символисты. М., 2000.-296 с.

295. Кондаков И.В., Корж Ю.В. Фридрих Ницше в русской культуре Серебряного века // ОНС: Общественные науки и современность. М., 2000. № 6. С. 178-186.

296. Кононова Н.В. «Инония» С.Есенина как народная социальная утопия // Славянская филология. Творчество С.А.Есенина. Традиции и новаторство: Научные труды. Т.550. Рига. С.43-55.

297. Константинова С.Л. «Богородичные мотивы» в «Итальянских стихах» А.Блока // Александр Блок и мировая культура. Материалы научной конференции 14-17 марта 2000 г. Великий Новгород, 2000.

298. Коренева М.Ю. Д.С.Мережковский и немецкая культура Ницше и Гете. Притяжение и отталкивание // На рубеже XIX и XX веков. Из исторических и международных связей русской литературы. Л., 1992. С.44-77.

299. Ъ02.Корецкая ИВ. О «солнечном» цикле Вяч.Иванова // Известия АН СССР. Отд. Литературы и языка. Т.37. 1978. № 1.С.54-60.

300. Корецкая И.В. Из этюдов о Вяч.Иванове. «Солнечный цикл» // Корецкая И.В. Над страницами русской поэзии и прозы начала века. М., 1995. С.86-97.

301. Корецкая И.В. Метафора «арки» в поэзии Вяч.Иванова // Известия РАН. Отд. Языка и лит. 1992. Т.51. № 2. С.60-65.

302. Корецкая И.В. Андрей Белый: «корни» и «крылья» // Связь времен: проблема преемственности в русской литературе к. XIX начала XX веков. М., 1992. С.225-244.

303. Коркина Е.Б. Лирический сюжет в фольклорных поэмах М.Цветаевой // Русская литература. 1987. № 4. С. 161-168.

304. Корман Б. О. Опыт описания литературных родов в терминах теории автора (субъектный уровень) // Проблема автора в художественной литературе. Вып.1. Ижевск, 1974. С.68-87.

305. Корман Б.О. Лирика Некрасова. 2-е изд., доп. и перераб. Ижевск, 1978.-299 с.

306. Корман Б.О. Лирика и реализм. Иркутск, 1986.-95 с.

307. Корман Б.О. Избранные труды по теории и истории литературы. Ижевск,1992.

308. Корнблатт Д.Д. Вечный жид: Лев Шестов и русская религиозная мысль // Русская литература XX в. Исследования американских ученых. СПб., 1993. С.46-57.

309. Корниенко Н.В. Философские аспекты изучения общественно-литературного процесса начала XX в. Новосибирск, 1989. -85 с.

310. Котрелев Н.В. Из переписки Ал.Блока с Вяч.Ивановым // Учен. зап. Тарт. унта. 1982. Вып.41. Т.2.

311. Критика русского символизма: В 2 т. / Сост., вступ. ст., преамбулы и примеч. Н.А.Богомолова М., 2002.

312. Крохина Н.П. Мифопоэтизм А.Блока в контексте символического мышления // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1990. Т.49. № 6. С.515-526.

313. Кузнецова О. А. Дискуссия о состоянии русского символизма в «Обществе ревнителей художественного слова» (обсуждение доклада Вяч.Иванова) // Русская литература. 1990. № 1. С.200-207.

314. Кукушкина И.Ю. О цитатности в сборниках Ф.Сологуба «Родине» и «Пламенный круг» // Учен. зап. Тарт. ун-та. Блоковский сб. XI. 1990. № 917. С.23-38.

315. Культура русского модернизма: В приношение Вл.Ф.Маркову =Reading in Modernism: статьи, эссе и публикации / Под ред. Вроона Р., Мальмстада Дж. М., 1993.-406 с.

316. Кулъюс С.К. Формирование эстетических взглядов Брюсова и философия Лейбница // Учен. зап. Тарт. ун-та. Труды по рус. И слав, филологии. Вып.620. Тарту, 1983.

317. Кулъюс С.К. Основания всякой метафизики В.Я.Брюсова (Опыт реконструкции) // Учен. зап. Тартус. Ун-та. Тарту, 1983. Вып.653. С.113-128.

318. Кулъюс С.К. Ранний Брюсов о поэзии и философии Вл.Соловьева // Учен. зап. Тартус. Ун-та. Тарту, 1985. Вып. 680. Блоковский сб. VI. Блок и его окружение. С.51-65.

319. Кулъюс С.К., Гофайзен М.А. Идеи Шопенгауэра в русской литературе XIX в. // Литературный процесс и развитие русской культуры XVIII XX вв.: Тезисы научной конференции. Таллинн, 1985. С. 100-103.

320. Кумпан К.А. Заметки об источниках «Поэзии заговоров и заклинаний» // Мир Александра Блока. Блоковский сб. VI. Тарту, 1985.С.ЗЗ-46.

321. Куприяновский П.В. На пути к творческому самоопределению (Из книги о К.Д.Бальмонте) // Вестник Иван. гос. ун-та: Сер.: Филология. Иваново, 2000. Вып.1. С.27-41.

322. Лавров А.В. «Соловьиный сад» А.Блока. Литературные реминисценции и параллели // Биография и творчество в русской культуре н. XX в. Блоковский сб. IX. Учен. зап. Тартус. Ун-та. Вып. 857. Тарту, 1989. С.71-78.

323. Лавров А.В. Материалы Андрея Белого в рукописном отделе Пушкинского Дома // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1979. Л., 1981. С.29-79.

324. Лавров А.В. «Другая жизнь» в стихотворении А.Блока «Было то в темных Карпатах» // Сборник статей к 70-летию проф. Ю.М.Лотмана. Тарту, 1992. С.347-357.

325. Лавров А.В. Андрей Белый в 1900-е гг. Жизнь и литературная деятельность. М., 1995.-375 с.

326. Лавров А.В. Этюды о Блоке. Л., 2001.-320 с.

327. Лаврова Е.Л. Поэтическое миросозерцание М.И. Цветаевой. Горловка, 1994.408 с.

328. Лакшин В.Я. О доме и Бездомье: А.Блок и М.Булгаков // Литература в школе. 1993. № 3. С.18-22.

329. Левин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивъян Т.В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Russian Literature. 1974. № 7/8.С. 47-82.

330. Лекманов О.А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск, 2000. — 703 с.

331. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984.

332. Левинтон Замечания к проблеме «Литература и фольклор» // Семиотика. Труды по знаковым системам. Т.7. Тарту, 1975. С.76-87.

333. Лекманов О.А. Осип Мандельштам и поэзия Вяч.Иванова: Заметки к теме // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверь, 1999. № 5. С. 107111.

334. Лекманов О.А. Недотыкомка и Незнакомка (о двух подтекстах «Серебряного голубя» Андрея Белого) // Блоковский сб. Tartu, 2000. Т. 15. С. 150-170.

335. Локс К. Брюсов теоретик символизма // Литературное наследство. Т.27-28. М., 1937. С.265-267.

336. Лосев А.Ф. Античная мифология в историческом развитии. М., 1957.

337. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993.- 960 с.

338. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура / Вступ. ст. А.Тахо-Годи. М., 1999.-525 с.

339. Лосиевский И.Л. «Анна Всея Руси»: Жизнеописание А.Ахматовой. М., 1996. -368 с.

340. Лосскш Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. М., 1991.- 368 с.

341. Лосский Н.О. История русской философии. М., 1994.-460 с.

342. Лотман Л.М. К вопросу об адаптации поэзии Фета художественным сознанием к. XIX- н. XX в. // Классическое наследие и современность. Л., 1986.

343. Лотман Ю.М. О мифологическом коде сюжетных текстов // Сб. статей по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1973. С.86-90.

344. Лотман Ю.М. Театр и театральность в строе культуры XIX века // Semiotika i struktura tekstu. Warszawa etc, 1973. P.337-356.

345. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста. Статьи и исследования. Заметки. Рецензии. Выступления. СПб., 1996. -848 с.

346. Лотман Ю.М., Минц З.Г. Литература и мифология // Семиотика. Труды по знаковым системам. Т. 13. Тарту, 1981. С.35-55.

347. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф имя - культура // Семиотика. Труды по знаковым системам. Т.6. Тарту, 1973. С.282-302.

348. Лукницкая В. Николай Гумилев: Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. Л., 1990. -302 с.

349. Львова С.И. Своеобразие повтора в поэзии М.Цветаевой // Русская речь. 1987. № 4. С.74-79.

350. Любимова О.Е. Блок и хлыстовство: «Снежная маска», «Фаина» // Вестник СПб. Ун-та. Сер.2. История, языкознание, литературоведение. 1998. Вып.1. С.90-95.

351. М.А.Волошин и Ф.Сологуб / Публ. В.П.Купченко // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1974 год. Л., 1976. С.151-164.

352. Магомедова Д.М. О генезисе и значении символа «мировой оркестр» в творчестве А.Блока // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1974. № 5. С. 10-19.

353. Магомедова Д.М. Блок и Вагнер // Тезисы I Всесоюзной (III) конференции «Творчество А.А.Блока и русская культура XX в.» Тарту, 1975. С.103-107.

354. Магомедова Д.М. А.А.Блок. «Нечаянная радость» (источники и структура сборника) // Учен. зап. Тартус. Ун-та. Блоковский сб. VII. Блок и основные тенденции развития литературы начала XX в. Вып.735. Тарту, 1986.

355. Магомедова Д.М. Автобиографический миф в творчестве А.Блока. М., 1997.224 с.

356. Мазаев А.И. проблема синтеза искусств в эстетике русского символизма / Рос. АН, Рос. ин-т искусств. М., 1992. -324 с.

357. Маковский С.К. Портреты современников. М., 2000. 446 с.

358. Маковский С.К. На Парнасе Серебряного века / Предисл. В. Нехотина. М., 2000.

359. Максимов Д.Е. О спиралевидных формах развития литературы (к вопросу об эволюции А.Блока) // Культурное наследие древней Руси. М., 1976. С.326-334.

360. Максимов Д.Е. Поэзия Валерия Брюсова. Л., 1940.-284. 269.Максимов Д.Е. Русские поэты начала века. Очерки. Л., 1986.

361. Максимов Д.Е. Поэзия и проза Ал.Блока. Л., 1981.-552 с.

362. Максимов Д.Е. Любовь Дмитриевна // Новое литературное обозрение. 1999. № 35 (1).

363. Малинская М.В. «Гетто избранничеств» О жизни и творчестве М.И.Цветаевой./ Рос. Гуманит. Ун-т. М., 2001. -345 с.

364. Малмстад Д.Э. Ходасевич и формализм: несогласие поэта // Русская литература XX в. Исследования американских ученых. СПб., 1993. С.284-302.

365. Малюкова JI.H. Поэма С.Есенина «Черный человек» и стихотворение

366. A.Белого «Осень» // Проблемы советской поэзии. Вып.2. Челябинск, 1974. С.97-104.

367. Малюкова JI.H. А.Ахматова: Эпоха. Личность. Творчество. Таганрог, 1996. — 183 с.

368. Манн Ю. Диалектика художественного образа. М., 1987. 317 с.

369. Манжора О.Б. Вяч.Иванов как выразитель сущности эпохи «серебряного века» // Жизненный мир философа «серебряного века»: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 2003. С.129-133.

370. Марченко А. Поэтический мир Есенина.2-ое изд., доп. М., 1989.-304 с.

371. Машбиц-Веров И. Русский символизм и путь А.Блока Куйбышев, 1969.-351 с.

372. Медведева К.А. Концепция нового человека в творчестве А.Блока и

373. B.Маяковского 1910-х начала 1920-х г. Автореф. дисс. докт. филол. наук / МГУ им. М.В.Ломоносова. М., 1989. -32 с.

374. Мейкин М. Поэтика усвоения. М,, 1997.

375. Мейлах М.Б. «Заклинание» Анны Ахматовой // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора: Сб.2: Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. М., 1988. С.21-25.

376. Мекш Э.Б. Мифопоэтическая основа поэмы С.Есенина «Черный человек» // Вечные темы и образы в советской литературе: Межвуз. сб. науч. тр. Грозный, 1989.

377. Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки. Происхождение образа. М., 1958.-264 с.

378. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976.

379. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1994.-136 с.

380. Мельникова Н. А.Блок об А.Пушкине // Пушкинский сб.: К 200-летию со дня рождения А.С.Пушкина. Вильнюс, 1999. С. 101-107.

381. Мережковский Д.С. Л.Толстой и Достоевский. Великие спутники. М., 1995.624 с.

382. Мережковский Д.С. В тихом омуте. Статьи и исследования разных лет. М., 1991.

383. Минакова A.M. Поэтический космос как универсалия в русской литературе XX в.: А.Блок, М.Горький // Время Дягилева. Универсалии Серебряного века. Пермь, 1993. С.97-106.

384. Минц З.Г. Поэтический идеал молодого Блока// Блоковский сб.1. Тарту, 1964.1. C. 172-225.

385. Минц З.Г. Две модели времени в лирике Вл.Соловьева // Тезисы докладов во второй летней школе по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1966. С.96-104.

386. Минц 3.Г. Структура «художественного пространства» в лирике А. Блока // Труды по русской и славянской филологии. T.XV. Тарту, 1970. С.203-293.

387. Минц З.Г Блок и Достоевский // Достоевский и его время. JL, 1971.

388. Минц З.Г. Блок и Пушкин // Труды по русской и славянской филологии. XXI. Литературоведение. Ученые зап. Тарт. ун-та. Вып.306. Тарту, 1973. С. 139-157.

389. Минц З.Г., Лотман Ю.М. Индивидуальный творческий путь и типология культурных кодов // Сборник статей по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1973. С.96-98.

390. Минц З.Г., Лотман Ю.М. О глубинных элементах художественного замысла. К дешифровке одного непонятного места из воспоминаний о Блоке // Материалы Всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам 1 (5). Тарту, 1974. С.168-175.

391. Минц З.Г. Строение «художественного мира» и семантика словесного образа в творчестве А.Блока 1910-х гг. // Тезисы 1 Всесоюзной (111) конференции «Творчество А.А.Блока и русская культура XX века». Тарту, 1975. С.43-47.

392. Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Творчество А.А.Блока и русская культура XX в. Блоковский сб. IV. Тарту, 1979. С.76-120.

393. Минц З.Г. А.Блок в полемике с Мережковскими // Блоковский сб. 1У. Тарту, 1980. С.116-122.

394. Минц З.Г. Блок и русский символизм // Литературное наследство. Т.92. Кн.1. С.98-172.

395. Минц З.Г. А.Блок и Вяч.Иванов: Статья 1 // Учен. зап. Тарт. ун-та. Вып.604. Тарту, 1982. С.97-111.

396. Минц З.Г., Лотман Ю.М. Образы природных стихий в русской литературе (Пушкин-Достоевский-Блок) // Учен. зап. Тарт. ун-та. Труды по рус. и слав, филологии. Литературоведение. Вып.620. Типология литературных взаимодействий. Тарту, 1983. С.35-41.

397. Минц З.Г. Стихотворение Ал.Блока «Женщина» // Поэзия А. Блока и фольклорно-литературные традиции: Межвузовский сб. науч. Трудов. Омск, 1984. С.65-77.

398. Минц З.Г Об эволюции русского символизма (К постановке вопроса: тезисы) // Учен. зап. Тарт. ун-та. Вып.735. А.Блок и основные тенденции развития литературы начала XX в. Тарту, 1986.

399. Минц З.Г. Ал.Блок и русский символизм: Избранные труды: В 3 кн. Александр Блок и русские писатели / Вступ. ст. А.В.Лаврова. СПб., 2000,- 782 с.

400. Минц З.Г. Поэтика Александра Блока. СПб., 1999.-728 с.

401. Маковский С.К. Портреты современников. М., 2000. 446 с.

402. Михайлов А.И. Человек и мир в поэтической концепции Есенина // Славянская филология. Творчество С.А.Есенина. Традиции и новаторство: Научные труды. Т.550. Рига.С.4-26.

403. Михеева С. А. Идеи антропоцентризма в художественном сознании начала XX столетия // Актуальные проблемы литературы: Комментарий к XX в.: Материалы международной конференции. Светлогорск, 25-28 сентября 2000 г. Калининград, 2001. С.40-46.

404. Мовнина Н.С. Идеальный топос русской поэзии к. XVIII XIX в. // Русская литература. 2000. № 3. С. 19-36.

405. Мочулъский К. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов. Томск, 1997.-478 с.

406. Мурьянов М.Ф. Литературный дебют Ал.Блока: Стихи о Голубиной книге: текст, контекст и подтекст / Послесл. А.Л.Гришунина // Philologica. 1996.Т.З. № 5/7. С.7-50.

407. Мурьянов М. Символика розы в поэзии А.Блока // Вопросы литературы. 1999. № 6.

408. Мусатов В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX в.

409. Блок. Есенин. Маяковский. М., 1992.-483 с.

410. Надь Грегори. Греческая мифология и поэтика. М., 2002. —432 с.

411. Невструев А.А. Проза Ф.Сологуба и традиции Ф.М.Достоевского // Русская литература и эстетика конца XIX начала XX веков: Проблема человека. Липецк, 1999. С.11-25.

412. Неизданный Федор Сологуб /Под ред. М.И.Павловой и А.В.Лаврова. М., 1997.-576 с.

413. Неизданная переписка А.Блока и Э.К.Метнера / Публ., предисл. и коммент. А.В.Лаврова // Александр Блок. Исследования и материалы. СПб., 1998. С.195222.

414. Нефедьев Г.В. Русский символизм и розенкрейцерство. Статья 1 // Новое литературное обозрение. М. 2001. № 51. С.167-195.

415. Нива Ж. Либерализм и русская литература «серебряного века» // Вестник Европы. М., 2001. Т. 1. С. 198-200.

416. Никитина Е.П. Русская поэзия на рубеже веков / Под ред. Е.И.Покусаева. Саратов, 1971.-204 с.

417. Никитина Л.В. Влияние философии всеединства В.С.Соловьева на творчество А.Блока // Вопросы философии и культурологии. Нижневартовск, 1997. С.69-76.

418. Никё М. Поэма С.Есенина «Черный человек» в свете аггелизма // Русская литература. 1990. № 2. С. 194-197.

419. Николай Гумилев в воспоминаниях современников / Репринтное издание. М., 1990.-316 с.

420. Николай Гумилев и русский Парнас. Материалы научной конференции 17-19 сентября 1991. СПб., 1992. -137 с.

421. Николай Гумилев. Исследования. Материалы. Библиография /РАН. Институт русской литературы (Пушкинский Дом); Редкол. Герасимов Ю.К. и др. Сост. Эльзон М.Д., Грознова Н.А. СПб., 1994. -679 с.

422. Николай Гумилев: pro et contra Личность и творчество Николая Гумилева в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология. СПб., 1995.

423. Ницше Ф. Афоризмы и изречения. Минск, 1997.

424. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки. М., 2000.

425. Ницше и философия в России : Сб. статей. Л., 1999.-312 с.

426. Ницше: pro et contra / Сост., вступ. ст. и библиогр. Ю.В.Синеокой. СПб., 2001.1076 с.

427. Новикова Т. «Прекрасная Дама» в культуре серебряного века // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. М., 1998. № 1. С.90-100.

428. Обатнин Г.В. Из материалов Вяч.Иванова в рукописном отделе Пушкинского Дома // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1991 г. СПб., 1994.

429. Орлов Вл. Гамаюн: Жизнь Александра Блока: В 2 кн. М., 1997.

430. Осанкина В.А. Человек и вселенная в лирике романтиков // Человек на рубеже нового тысячелетия. Челябинск, 1998. С.68-74.

431. Осипова НО. Мифопоэтика лирики М.Цветаевой. Киров, 1995. -117 с.

432. Осипова Н. О. Творчество М.Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века. Киров, 2000.-271 с.

433. Осипова Н.О. Мифопоэтический анализ поэзии Серебряного века // Наука о литературе в XX в. (История, методология, литературный процесс). М., 2001. С.213-234.

434. Оцуп Н. Океаны времени. Стихотворения. Дневники в письмах. Статьи и воспоминания о писателях. СПб. -Дюссельдорф, 1993.-616 с.

435. Павлова Л.В. «День белоогненный» и «Лель влажнокудрый» в «Кормчих звездах» Вяч.Иванова // Известия АН. Сер. лит. и яз. М., 2000. Т.59. № 6. С.49-52.

436. Павлова М.М. Преодолевший золаизм, или русское отражение французского символизма (ранняя проза Ф.Сологуба в свете «экспериментального метода») // Русская литература. 2002. № 1 .С.211 -220.

437. Павловски М. Свеча-свечка в поэзии Есенина // Филологические науки. М., 1998. №4. С.93-100.

438. Павловский А.И. На перекрестке дорог (Лирический дневник М.Цветаевой 1917-1920)//Нева. 1988. № 7. С.177-194.

439. Павловский А.И. Анна Ахматова: Жизнь и творчество. М., 1991.-190 с.

440. Павловский А.И. Куст рябины. О поэзии Марины Цветаевой. М., 1989.-352 с.

441. Пайман А. История русского символизма / Пер. с англ М., 2000.-415 с.

442. Панкратова О.В. Эволюция образов-символов в поэтическом наследии Н.С.Гумилева: Автореф. дисс. канд.филол. наук / Моск. пед. ун-т. М., 1997. -19 с.

443. Панченко A.M. Русская история и культура: Работы разных лет. СПб., 1999.520 с.

444. Панченко A.M., Смирнов И.П. Метафорические архетипы в русской средневековой словесности и в поэзии начала XX в. // Труды отдела Древнерусской литературы. Л., 1971.Т.ХХУ11. С.33-49.

445. Паперно И. О природе поэтического слова: Богословские источники спора Мандельштама с символизмом // Литературное обозрение. 1991. № 1. С.29-36.

446. Паперный В.М. Блок и «Происхождение трагедии» Ницше (К проблеме «Блок и Ницше») // Тезисы первой Всесоюзной конференции. Тарту, 1975. С.107-112.

447. Паперный В.М. Блок и Ницше // Типология русской литературы и проблемы русско-эстонских литературных связей. Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. Т.ХХХ1. Тарту, 1979. С.84-106.

448. Пахмусс Темира. Из архива З.Н.Гиппиус. Письма к Е.М.Лопатиной и С.Л.Еремеевой // Вестник РХД. 1980. 111-1У. № 132. С.268-305.

449. Письма З.Н.Гиппиус Е.М.Лопатиной и С.Л.Еремеевой // Вестник РХД. 1981.1. № 133. С.257-293.

450. Переписка З.Н.Гиппиус, Д.С.Мережковского, Д.В.Философова с

451. B.Я.Брюсовым (1901-1903) / Публ. и подгот текстов М.В.Толмачева // Российск. литературоведч. журнал. 1994. № 5-6.

452. Пешросов К.Г. О спорных проблемах романтизма в русской литературе к. XIX- начала XX века (Итоги и перспективы изучения) // Русский романтизм. Л., 1978. С.246-262.

453. Пигалев А.К Проблема символизма в философии П.А.Флоренского // Жизненный мир философа «серебряного века»: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 2003.С.151-158.

454. Письма Вяч.Иванова к Александре Чеботаревской / Публ. А.В.Лаврова // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1997 год. СПб., 2002.1. C.238-295.

455. Погорелая С.В. Ницше и русский символизм // Право: вопросы истории и теории. Владимир, 1997. С. 10-15.

456. Полещук JI.3. Пушкин в эстетическом самосознании русских символистов //' Проблемы славянской культуры и цивилизации: Материалы международной науч. конференции. Уссурийск, 2001. С.176-181.

457. Полякова С.В. «Беловский субстрат» в стихотворениях Мандельштама, посвященных памяти Андрея Белого // Блоковский сбор. X. Вып.881. Тарту, 1991. С. 130-140.

458. Померанцева Э.В. Рассказы о колдунах и колдовстве // Семиотика. Труды по знаковым системам. Т.7. Тарту, 1975. С.88-95.

459. Помырчш Р.Е. Из идейных исканий ВЛ.Брюсова (Брюсов и Лейбниц) // Брюсовские чтения 1971 г. Ереван, 1973.

460. Прнходько КС. Мифопоэтика А.Блока (историко-культурный и мифологический комментарий к драмам и поэмам). Владимир, 1994.-134 с.

461. Прнходько КС. Метафора «мир-театр» и игровое поведение в культуре серебряного века // Вестник Владимирского гос. ун-та. Вып.2. Владимир, 1997. С.91-98.

462. Приходько НС. Александр Блок и русский символизм. Мифопоэтический аспект. Владимир, 1999.-80 с.

463. Прозоров В.В. Автор // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учебное пособие. М., 1999. С.11-21.

464. Прокушев Ю.Л. Сергей Есенин. Образ. Стихи. Эпоха. М., 1986.-432 с.

465. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986.-366 с.

466. Проскурина В. «Cor ardens»: Смысл заглавия и эзотерическая традиция // Новое литературное обозрение. М., 2001. № 52. С.196-213.

467. Протасова Л. Книга В.Брюсова «Последние мечты» // Валерий Брюсов и литература конца XIX XX веков. Ставрополь, 1979. С.32-52.

468. Прот. КФотиев. Симпозиум по Вяч.Иванову в Йеле // Вестник РХД. 198111. № 134. С.169-171.

469. Пургин С.П. Символизм Вяч.Иванова и Вл.Соловьев // Соловьевский сб.: Материалы международной конференции «Владимир Соловьев и его философское наследие», 28-30 августа 2000 г. М., 2001. С.133-134.

470. Пургин С.П. Вяч.Иванов как философ: аспект метода: Автореф. дисс. . канд. филос. наук / Уральск. Гос. ун-т им. А.М.Горького. Екатеринбург, 1998. 20 с.

471. Пустыгина Н.С. К изучению эволюции русского символизма // Тезисы I Всесоюзной (III) конференции. Тарту, 1975. С. 143-147.

472. Пустыгина Н.С. Философско-эстетические взгляды Ф.Сологуба 1906-1909 гг. и концепция театра Единой Воли. Статья 1 // Типология литературных взаимодействий. Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. Тарту, 1983. С.109-121.

473. Пустыгина Н.С. Символика огня в романе Ф.Сологуба «Мелкий бес» // Ученые зап. Тартус. Ун-та. Вып.857. Блоковский сб. 9. Тарту, 1989. С.124-137.

474. ПьяныхМ.Ф. Трагический Есенин // Нева. 1995. № 10. С.175-182.

475. Пяст Вл. Встречи / Сост., вступ. сл. науч. подгот текста, коммент. Р.Тименчика. М., 1997.- 416 с.

476. Раскина Е.Ю. Пространство России в поэтической географии Н.С.Гумилева // Русская литература. 2001. № 2. С.34-41.

477. Ревзина О.Г. Из наблюдений над семантической структурой «Поэмы конца» М.Цветаевой // Труды по знаковым системам. Тарту, 1977. Вып.ГХ. С.62-84.

478. Ревзина О.Г. Некоторые особенности синтаксиса поэтического языка М.Цветаевой // Семиотика устной речи. Лингвистическая семантика и семиотика. Тарту, 1979. С.89-106.

479. Ревзина О.Г. Структура поэтического текста как доминирующий фактор в раскрытии его семантики // Wien. Slavist Almanach. 1981. D.3. S.25-34.

480. Ревзина О.Г. Горизонты Цветаевой // Здесь и там. 1992. № 2.С.98-116.

481. Резвых ИВ. Реализация архетипа. Философская мистерия в романе А.Белого «Серебряный голубь» // Arbor mundi = Мировое древо. М., 2001. Вып.8. С.145-167.

482. Родина Т.М. А.Блок и русский театр начала XX в. М., 1972.

483. Рождественская М.В. Святая Земля как воплощение рая в некоторых памятниках древней и новой русской литературы // Славянские литературы. Культура и фольклор славянских народов. М., 1998. С.92-99.

484. Рожков В.П. Мотив любви в философии «серебряного века» // Жизненный мир философа «серебряного века»: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 2003. С. 134-142.

485. Розанов В.В. По поводу одного стихотворения //Весы. 1904. № 5. С.4-17.

486. Розанов В.В.Последние листья 1916. Последние листья 1917. Война 1914 г. и русское возрождение. Собр. соч. /Под общ. ред. А.Н.Николюкина. М.,2000.-3 82 с.

487. Розенталь 111., Фоули Х.П. Символический аспект романа Ф.Сологуба «Мелкий бес» // Русская литература XX в. Исследования американских ученых. СПб., 1993. С.6-23.

488. Ролдугина Н.В. К проблеме духовного пути лирического героя С.Есенина // Русская классика: Проблемы интерпретации. Липецк, 2001. С.53-56.

489. Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел /Пер. с англ. М., 2000.-151 с. (Сер.: Материалы и исследования по истории русской культуры. Вып.4).

490. Русский космизм: Антология философской мысли. М., 1994.

491. Русская литература XX в.: эволюция художественного сознания: Сб. науч. ст / Кубан. гос. ун-т. Краснодар, 2000. -153 с.

492. Русская литература и фольклор (конец XIX в.) /Отв. Ред. А.А.Горелов. Л., 1987.

493. Русская литература рубежа веков (1890 начало 1920-х годов): В 2 кн./ ИМЛИ РАН Кн.1. М., 1999. Кн.2. М., 2001. -768 с.

494. Рутминский B.C. Поэты «серебряного века»: Монография. Екатеринбург, 2000. Т.3.-382 с.

495. Рязановский Ф. Демонология в древнерусской литературе. М., 1915.-126 с.

496. С.Есенин: неизвестный материалы. Публ. Н.И.Шубниковой-Гусевой //Человек. 1995. № 5.С.184-188.

497. Саакянц А. Уход Марины Цветаевой // Норвичские симпозиумы по русской литературе и культуре. Т.П. Марина Цветаева. Вермонт, 1992. С. 14-27.

498. Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. М., 1999.-815 с.

499. Самоделова Е.А. «Песнь о великом походе» Есенина: От исторических реалий к поэтической строке // Российский литературоведческий журнал. 1997. № 11. С.61-78.

500. Самохвалова В.Н. Вяч.Иванов и русский постмодернизм // Вопросы философии. 2001. № 8. С.66-77.

501. Сандлер Ст. Тело и слово: тендер в цветаевском прочтении Пушкина // Русская литература XX в. Исследования американских ученых. СПб., 1993. С.235-237.

502. Сапогов В.А. Поэтика лирического цикла Ал.Блока. М., 1967.

503. Сарычев Я.В. Смысл творчества и проблема «андрогинного» статуса личности в романах Д.С.Мережковского // Русская литература и эстетика конца XIX начала XX веков: Проблема человека. Липецк, 1999. С.25-48.

504. Светикова Е.Ю. Мифопоэтический план «III Симфонии» А.Белого («Возврат») // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер.2. История, языкознание, литературоведение. СПб., 1998. Вып.З. С.118-123.

505. Связь времен. Проблемы преемственности в русской литературе к. XIX — н. XX в / Отв. Ред. В.А.Келдыш. М., 1992. 376 с.

506. Сергей Есенин. Проблемы творчества. Сборник статей / Сост. П.Юшин. М., 1978.-351 с.

507. Сергеева Е.В. Соотношение русского религиозно-философского и поэтического дискурса конца XIX начала XX вв.: к постановке проблемы // Текст как объект многоаспектного исследования. СПб., 1998. Вып.З.4.2. С. 136140.

508. Серебряный век в России: Избранные страницы. М., 1993. -340 с.

509. Серебряный век: Мемуары / Сост. Т.Дубинская-Джалилова; предисл. Н.А.Богомолова. М., 1990.- 670 с.

510. Сивоволев Б.М. В.Брюсов и М.Цветаева: к истории личных и литературных отношений // Филологические науки. 1989. № 4. С.10-15.

511. СкворцоваН.В. Раннее творчество Блока в оценке критиков и современников // Александр Блок. Исследования и материалы. JL, 1987. С.117-159.

512. Слободнюк С.Л. Поэтика символистов в произведениях Н.Гумилева // Проблемы развития русской литературы XI XX вв.: Тезисы науч. конф. молодых ученых и специалистов. 18-19 апреля 1990. Л., 1990. С.35-36.

513. Слободнюк СЛ. «И слушать мертвых соловьев.» (Н.Гумилев — критик символизма)// Писатели как критики. Материалы вторых Варзобских чтений. Проблемы писательской критики: Душанбе, 1990. С.257-260.

514. Скороходова М.В. Маленькие поэмы Есенина 1918 года (о поэтике заглавия)// Российский литературоведческий журнал. 1997. № 11. С.41-60.

515. Слободнюк СЛ. «Идущие путями зла.» Древний гностицизм и русская литература 1890-1930- х гг. СПб., 1998.-425 с.

516. Смирнов И.П. От сказки к роману // Труды отдела Древнерусской литературы. Т.ХХУ11. Л., 1972. С.284-320.

517. Смирнов И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М., 1977.

518. Смирнов И.П. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы. М.> 1994.-351 с.

519. Смирнова Г.А. Снежные заклинания (о цикле А.Блока «Снежная маска») // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора: Сб.2: Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. М., 1988. С. 19-26.

520. Смирнова Г.А. А.Блок. К описанию «картины мира» // Поэтика и стилистика. 1988-1990. М., 1991. С.156-165.

521. Смирнова Л.А. Русская литература конца XIX начала XX века. М.,2001.-400с.

522. Смелова М.В. Роль христианства в картине мира Н.С.Гумилева // Ахматовские чтения. А.Ахматова, Н.Гумилев и русская поэзия начала XX в. Тверь, 1995. С.27-35.

523. Смысл жизни: Антология / Сост., общ. ред., предисл. и примеч. Н.К.Гаврюшина. М., 1994.-592 с.

524. Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX начала XX века. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2000. -430 с.

525. Соловьев Б. Поэт и его подвиг. М., 1980. -784 с.

526. Соловьев С.М. Вл.Соловьев. Жизнь и творческая эволюция / Послесл. П.Гайденко. М. 1997.-431 с.

527. Сологуб Ф. Я. Книга совершенного самоутверждения // Золотое руно. 1906. 3. С.76-79.

528. Сологуб Ф. Человек человеку дьявол // Золотое руно. 1907. № 1.

529. Спроге JI.B. Символисты и ранний С.Есенин (мотив цветка) // Славянская филология. Творчество С.А.Есенина. Традиции и новаторство: Научные труды. Т.550. Рига, 1990. С.27-33.

530. Степун Ф.А. Литературно-критические статьи / Вступ. ст. Фридлендера Г.М.// Русская литература. 1989. № 3. С.109-147.

531. Степун Ф. Чаемая Россия /Сост. И послесл. А.А.Ермичева. СПб., 1999.-480 с.

532. Степун Ф. Бывшее и несбывшееся / Послесл. Ю.Н.Архипова. СПб. 1994. -651 с.

533. Степун Ф. Портреты. СПб., 1999.-440с.

534. Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России 1900 1910-х годов. М.1988.-252 с.

535. Стояновский М.Ю. «Повесть о Светомире царевиче» Вяч.Иванова. Жанровое своеобразие // Вестник Литературного ин-та им. А.М.Горького. М., 2000. № 1. С.45-52.

536. Стрельникова Н.С. Цвет как образ чувства в лирике Есенина // Лингвистический семинар. СПб., 2001. Вып.З. С.113-122.

537. Сюжет и мотив в контексте традиции: Сб. науч. тр. /РАН. Сиб. отд-е. Институт филологии. Отв. Ред. Е.К.Рэмодановская. Новосибирск, 1998. —226 с.

538. Таганов А.Н. Марина Цветаева и Марсель Пруст // Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Иваново, 1993. С.179-188.

539. Тарановский К.Ф. Вдаль влекомые. Один случай полемики Блока и Белого с Вяч.Ивановым //Slavica Hierosolymitana, 1981, Vol.V-VI, P.289-296.

540. Тарановский К. О поэзии и поэтике. М., 2000.-432 с.

541. Телетова Н.К. Поэма М.Цветаевой «Молодец» // Звезда. 1988. № 6. С. 106110.

542. Телетова Н.К. Трагедия «Фауст» Гете и поэма «Молодец» Цветаевой // Русская литература. 2000. № 1. С.78-102.

543. Терновская О.А. Об одном мифологическом мотиве в русской литературе // Вторичные моделирующие системы. Тарту, 1979. С.73-79.

544. Тименчик Р.Д. О составе сб. И.Анненского «Кипарисовый ларец» // Вопросы литературы. 1978. № 8.

545. Тименчик Р.Д. Тынянов и некоторые тенденции эстетической мысли 1910-х гг. /Тыняновский сб. Вторые тыняновские чтения. Рига, 1986. G.59-70.

546. Тимофеев Л.И. Творчество Александра Блока. М., 1963.-199 с.

547. Титова Е.В. Образ Блока в поэзии и прозе М.Цветаевой // Александр Блок и мировая культура. Великий Новгород, 2000. С.321-327.

548. Толстая С.М. Зеркало в традиционных славянских верованиях и обрядах // Славянский и балканский фольклор. М., 1994. С.111-130.

549. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995.

550. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995.-624 с.

551. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т.П. Три века христианства на Руси (XII-XIV вв.). М., 1998.-864 с.

552. Трифонова А.А. От искусства эстетической игры к поэзии социальной действительности (Заметки о творческом пути Вал.Брюсова) // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т.44. 1985. № 6. С.495-505.

553. Трифонова Л.Л. Эрос соборности идея дионисийства в философии любви Вяч.И.Иванова // Вестник Амур. гос. ун-та. Сер.: Гуманитарные науки. Благовещенск, 2000. Вып. 10. С.33-35.

554. Тропкина Н.Е. Образы традиционной комедии масок в творчестве Анны Ахматовой // Фольклорная традиция в русской литературе: Сб. науч. трудов. Волгоград, 1986. С.93-101.

555. Тропкина Н.Е. Образный строй русской поэзии 1917-1921 годов. Волгоград, 1998.-222 с.

556. Трубецкой Е.Н. Два мира в древнерусской иконописи // Философия русского религиозного искусства: Антология /Сост., общ. ред. и предисл. Н.К.Гаврюшина. М., 1993. С.220-246.

557. Трубецкой Е.Н. Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи // Философия русского религиозного искусства ХУ1-ХХ вв.: Антология. С.195-219.

558. Тюрина НИ. Лирический герой сборника Вяч.Иванова «Прозрачность» // Проблемы метода и жанра. Томск, 1997. Вып. 19. С. 164-174.

559. Тюрина НИ. Тема поэта и поэзии в сб. Вяч.Иванова «Прозрачность» // Вестник Томского ГУ. Серия История, филология. 1997. Вып. 1. С.64-69.

560. Успенский Б.А. Избранные труды.Т.1. Семиотика истории. Семиотика культуры. 2-е изд. испр. и доп. М., 1996. -608 с.

561. Успенский Б.А. Царь и патриархальная харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление). М., 1998.-680 с.

562. FarynoJ. "Бузина" Марины Цветаевой // Wien Slavist. Aim. 1988.В 13. S.50-58.

563. Faryno J. Вопросы лингвистической поэтики Цветаевой // Wien Slavist. Aim. 1988.B.22. S.325-355.

564. Федоров Ф.П. О духовной эволюции ранней А.Ахматовой // Актуальные проблемы литературы: комментарий к XX в.: Материалы международной конференции. Светлогорск, 25-28 сентября 2000 г. Калининград, 2001. С.90-108.

565. Федотов Г.П. Судьба и грехи России: Избр. статьи по философии русской истории и культуры: В 2 т. / Сост., вступ. ст., прим. Бойкова В.Ф. СПб., 1991. Т. 1. -352 с.

566. Федотов Г.П. Святые Древней Руси / Сост. и вступ. ст. А.С.Филоненко. М., 2003.-704 с.

567. Филимонова О.В. Город в философии «серебряного века» // Жизненный мир философа «серебряного века»: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 2003. С. 230-236.

568. Философов Д.В. Старое и новое. Сборник статей по вопросам искусства и литературы. М., 1912. -308 с.

569. Флакер А. Победа шута над теургом («На горах» и «Ананас» Андрея Белого) // Andrej Belyj: Pro et contra. Attidel 1 Simposio Internazionale Andrej Belyj. Bergamo, 1984. S.87-97.

570. Флоренский П.А. Оправдание космоса. СПб., 1994.

571. Флоренский П.А. О типах возрастания // Флоренский П.А. Соч.: В 4 т. М., 1994. Т. 1.

572. Флоренский П.А. Небесные знамения (Размышления о символике цветов) //

573. Флоренский П.А. Сочинения: В 4.Т. М., 1996. Т.2.

574. Флоровский Г.П. Этос православной церкви // Православие : pro et contra. СПб., 2001.

575. Фоменко О.Е. Название сборника как жанрово-смысловой ключ к стихотворениям «Четок» А.Ахматовой // Проблемы славянской культуры и цивилизации: Материалы международной науч. конференции. Уссурийск, 2001. С.203-208.

576. Франк C.JI. Непостижимое // Франк C.JI. Сочинения. М., 1990.

577. Франк C.JI. Русское мировоззрение. СПб., 1996.-738 с.

578. Франк C.JI. Реальность и человек. М., 1997. —497 с.

579. Франк C.JI. Крушение кумиров // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья: В 2 т. /Вступ. ст., сост. В.М.Пискунова. М. 1994. T.l. С.133-201.

580. Франк C.JI. Из размышлений о русской революции // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья: В 2 т. М., 1994. Т.2. С.8-46.

581. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Период античной литературы. Л, 1936.

582. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978.-606 с.

583. Фридлендер Г.М. Н.С.Гумилев критик и теоретик поэзии // Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии. М. 1990. С.5-44.

584. Фридлендер Г.М. Д.С.Мережковский и Генрик Ибсен (У истоков религиозно-философских идей Мережковского),'/ Русская литература. 1992. № 1. С.43-57.

585. Фридлендер Г.М. «Трилогия вочеловечения» А.Блока и современные споры о нем // Русская литература. 1995. № 4. С.96-116.

586. Фрэзер Д.Д. Фольклор в Ветхом завете. М., 1985.-512 с.

587. Фрэзер Д.-Д. Золотая ветвь: Исследования магии и религии. М., 1980. -832 с.

588. Хазан В.И. Об одной идейно-образной параллели в поэзии А.С.Пушкина и С.А.Есенина // Славянская филология. Творчество С.А.Есенина. Традиции и новаторство: Научные труды Латвийского ун-та. Т.550. Рига, 1990. С.74-90.

589. Khazan V. Смерть в художественном мире С.Есенина // Revue des etudes slaves. Tire a part. Paris. LXVII/L 1995. P.49-54.

590. Хсшизев BE. Лирика // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учебное пособие. М., 1999. С.133-141.

591. Ханзен-Леве А. Поэтика ужаса и теория «большого искусства» в русском символизме// Сборник статей к 70-летию проф. Ю.М.Лотмана. Тарту, 1992. С.322-337.

592. Ханзен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм /Пер. с нем. СПб., 1999.-512 с.

593. Хейт А. Анна Ахматова: Поэтическое странствие. М., 1991.-383 с.

594. Ходасевич В. Ф. Колеблемый треножник: Избранное / Сост. и подгот. текста В.Г.Перельмутера. Под ред. Н.А.Богомолова. М., 1991.-683 с.

595. Царственное слово. Ахматовские чтения. Вып. 1. М., 1992.-235 с.

596. Цветаева М.И. Неизданное. Сводные тетради / Подгот. текста, предисл. ипримеч. Е.Б.Коркиной и И.Д.Шевеленко. М., 1997. 640 с.

597. Цветаева М.И. Неизданное. Записные книжки: В 2 т./Сост. подгот. текста,предисл. и примеч. Е.Б.Коркиной и М.Г.Крутиковой. М., 2000. Т. 1.19131920.

598. Цивьян Т.В. Кассандра, Дидона, Федра. Античные героини — зеркала Ахматовой // Литературное обозрение. 1989. № 5. С.29-32.

599. Цивьян Т.В. Образ и смысл жертвы в античной традиции // Палеобалканистика и античность. М., 1989. С. 119-132.

600. Шарыпкин Д.М. Ибсен в русской литературе (1890-е гг.) // Россия и Запад: Из истории литературных отношений. Л., 1975.

601. Шевеленко И. Литературный путь Цветаевой: Идеология — поэтика —идентичность автора в контексте эпохи. М., 2002. -464 с.

602. Шток У. Цветаева как мыслитель (М.Цветаева и Ф.Ницше ) // Марина Цветаева: Личные и творческие встречи, переводы ее сочинений. Восьмая цветаевская международная научно-тематическая конференция (9-13 октября 200 года): Сб. докладов. М., 2001. С.93-100.

603. Шубникова-Гусева Н.И. Поэмы Есенина: От «Пророка» до «Черного человека»: Творческая история, судьба, контекст и интерпретация. М.,2001.- 688 с.

604. Чеботаревская А. Айседора Дункан в прозрениях Ницше // Золотое руно. 1908. № 4.

605. Чекалина Н.Г. Образы небесных светил как средство изображения глаз: (Лирика М.И.Цветаевой) // Филологический поиск. Волгоград, 1996. Вып.2. С.92-99.

606. Чернейко Н.Г. Движение мира у А.Блока // Вестник МГУ. Сер.9. Филология. 1993.№ 1. С.51-56.

607. Чернец JI.B. Виды образа в литературном произведении // Филологические науки. Научные доклады высшей школы. 2003. № 4. С.3-13.

608. Чудинова Е.П. К вопросу об ориентализме Ник.Гумилева // Филологические науки. 1988. № 3. С.9-15.

609. Чурсина JI.K. «Зима» Андрея Белого: биографический контекст и творческие взаимодействия // Русская литература и эстетика конца XIX начала XX веков: Проблема человека. Липецк, 1999.С.69-83.

610. Чурсина JI.K. Пушкин в творческом сознании Андрея Белого // Творчество Пушкина и русская культурная традиция. Липецк, 1999. С.87-96.

611. Шестов Л. Поэзия и проза Федора Сологуба // О Федоре Сологубе: Критика. Статьи и заметки / Сост. Ан.Н.Чеботаревская. СПб., 1911.С.51-71.

612. Шестов Л. Идеализм и символизм «Северного вестника» // Pussian Literature Triquarterly, 1985. Vol. 16. Р.316-330.

613. Щеглов Ю. Черты поэтического мира Ахматовой // Wien. Slavist Almanach, 1979. B.3.S.27-73.

614. Щедровицкий Д.В. "Дождь ранний и поздний" (ритуал вызывания дождя в Библии и его аллегорическое осмысление на рубеже античности и средневековья) // Архаический ритуал в фольклоре и раннелитературных памятниках. М., 1988. С.201-221.

615. Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л., 1969.

616. Элиаде М. Космос и история. М., 1987.

617. Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994.

618. Элиаде М., Кулиано И. Словарь религий, обрядов и верований / При участии Г.С.Винер. СПб., 1997.

619. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. М., 1999.

620. Эллис (Кобылинский Л.Л.)¥усскяе символисты. Томск, 1998.-288.

621. Эллис Л.Л. Неизданное и несобранное / Эллис (Кобылинский Л.Л.); Сост., подг. текста, библ. справ, и коммент. Лавров А.В., Нефедьев Г.В., Мироненко С.Н. Томск, 2000.- 408 с.

622. Эткинд А. Эрос невозможного. История психоанализа в России. СПб., 1993.

623. Эткинд А. Содом и Психея. Очерки интеллектуальной истории Серебряного века. М., 1996. -413 с.

624. Эткинд А. Хлыст: Секты, литература и революция. М., 1998.-688 с.

625. Эткинд Е.Г. Теория звукового символизма // Эткинд Е.Г. Материя стиха. СПб., 1998. С.254-267.

626. Эпштейн М. «Природа, мир, тайник Вселенной.» М., 1990.-303 с.

627. Юленд К. «Злые контрреволюционные стихи» Вяч.Иванова: Новый взгляд на «Песни смутного времени» // Русская литература XX в. Исследования американских ученых. СПб., 1993. С.72-84.

628. Юлова А.П. «Мифотворчество в эстетических теориях и художественной практике русских символистов // Phililogia. Рижский филологический сборник. Вып.1. Русская литература в историко-культурном контексте. Рига. 1994. С.51-57.

629. Юнг К.-Г. Человек и его символы. М., 1997

630. Юрьева Ю. Космическая тема в раннем творчестве А.Белого // Andrej Belyj: Pro et contra. Attidel 1 Simposio Internazionale Andrej Belyj. Bergamo, 1984. S.99-108.

631. Юрьева 3.0. Андрей Белый: преображение жизни и теургия // Русская литература. 1992. № 1. С.58-68.

632. Юрьева 3. Творимый космос у А.Белого. СПб., 2000. -116 с.

633. Яковлев А.В. О семантике некоторых произведений А.Ахматовой // Русская литература. 1992. № 1. С.170-177.

634. Ясенский С.Ю. Роль и значение реминисценций и аллюзий в поэме А.Блока. "Ночная фиалка" //Александр Блок: Исследования и материалы. JL, 1991. С.64-77.

635. Ясенский С.Ю. Поэтика реминисценций в ранней лирике А.Блока // Российский литературоведческий журнал. 1997. № 9. С.40-50.

636. Brys Gr. Kolor w poezji mlodszych symbolistov rosyjskich Alekcander Blok i Andrzej Biely. Wroclav, 1988.-176 s.

637. Cioran S.D. Vladimir Solov'ev and the Divine Feminine // Russian Literature Triquarterly. 1972. 4. P.219-239.

638. Donald M.Frine. What is The Appearance of Divine Sophia? // Slavic Review. Vol. 48. 3. Fall 1989. P.449-476.

639. Grossman J.D. Valery Briusov and the Riddle of Russian Decadence. Berkeley -Los Angeles London, 1985.649. Hansson Carola. Fedor Sologub as a Short-Story Writes. Stylistic Analyses. Almqvist and Wiksell International. Stockholm-Sweden, 1975.- 176 p.

640. Lauer B. Das lyrische Fruhwerk von Fedor Sologub. Weltgefuhl, Motivik, Sprashe und Versform, Giessen, 1986.

641. Kalbouss G. Sologub and Myth // South East European Journal. 1983. Vol.27. 4. P.440-451.

642. Kichilov A. Alexandre Dobroljubov et Blok // Revue des Etudes slaves, 1982, LIV/4, P.609-615.

643. Malej I. Mit Drzena Kosmieznego w poezji rosyjskego Srebrnego wieku (na przykladzie tvorczosci Konstantina Balmonta) I I Acta uniw. Wratislaviensis. Wroclaw, 2000. 2208. Slavica wratislavensia, №109. S.17-28.

644. Maswg I. A.Blok's "The Snow-Mask": An interpretation. Stokholm. Almquist & Wiksell. 1970.- 100.

645. Matich О. "Lines and Circles: The Poetry jf Zinaida Gippius // Russian Literature Triquarterly, Vol.4. P.289-301.

646. Matusiak A. Wedrowka oniriczna w prozie rosyjskich dekadentov (Ciezkie sny Fiodora Sologuba i opowiadania Walerija Briusowa) // Acta uniw. Wratislaviensis. Wroclaw, 1997. № 1950. Slavica wratislaviensia. № 98. S.65-74.

647. Nivat George. Belyj et le visible // Andrej Belyj: Pro et contra. Attidel 1 Simposio Internazionale Andrej Belyj. Bergamo, 1984. S. 153-162.

648. Pachmuss T. Zinaida Gippius and Andrey Bely: A Story of their Relationship (From their Own Statements) // Andrey Bely Centenary Papers, ed. By Boris Christa, Amsterdam, 1980. P.52-62.

649. Weeks Laura D. " I Named Her Ariadna." : The Demeter-Persephone Myth in Tsvetaeva's Poems for her Daughter // Slavic Review. American quarterly of soviet and East European Studie. Vol. 4. 4. Winter 1990. P.568-584.

650. Weststeijn W.G. Velimir Chlebnikov and the development of portical Language in Russian Symbolism and Futurism. Amsterdam, 1983.-300 p.1. Месила^