Русская любовно-авантюрная повесть конца XVII - первой половины XVIII вв.: проблемы поэтики тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат наук Бельская, Марина Игоревна

• Бельская, Марина Игоревна
• кандидат наук
• 2013

Оглавление диссертации кандидат наук Бельская, Марина Игоревна

Содержание

Введение

Глава 1. Жанровые и сюжетно-композиционные особенности русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII веков

1.1. Сюжет и композиция русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII веков и фольклорная традиция

1.2. Жанровые традиции древнерусской агиографии в русских любовно-авантюрных повестях конца XVII - первой половины XVIII веков37

1.3. Западноевропейский роман, новелла, сказка и русская любовно-авантюрная повесть конца XVII - первой половины XVIII столетий: жанровое взаимодействие и сюжетные мотивы

Глава 2. Классификация героев русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII веков

2.1. Герои с точки зрения их этической значимости

2.2. Разновидности героев по личностным качествам и соотношению с художественным пространством

ГЛАВА 3. Художественные категории пространства и времени в русских любовно-авантюрных повестях конца XVII - первой половины XVIII веков

3.1. Типы пространственной организации

3.2. Функции категории художественного времени

Заключение

Список сокращений

Список литературы

Приложение 1. Сравнительный анализ «Повести о Василии

Кориотском» и сказки «Купец Иван Васильевич и Елена Королевна»

Приложение 2. Пространственная организация «Гистории о французской королевне Фларенте и о королевиче Георгии италианском, и о

протчих малтийских ковал ерах»

Приложение 3. Категория художественного пространства в «Повести о Евграфе и Александре»

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Русская любовно-авантюрная повесть конца XVII - первой половины XVIII вв.: проблемы поэтики»

Введение

Значительным культурным событием конца XVII - начала XVIII веков стало появление повестей, характеризующихся подчеркнутой занимательностью сюжета, установкой на вымысел, новой трактовкой героя и отсутствием ярко выраженной назидательности. В отличие от древнерусской литературы эти произведения утверждали внутреннюю свободу человека, его независимость от влияния внешних обстоятельств. Вместе с тем новые повести нередко создавались по образцу фольклорной сказки, жанров средневековья. Именно поэтому конец XVII - начало XVIII столетий принято называть переходным этапом в развитии русской литературы, поскольку произведения, написанные в этот период, отражают постепенный процесс становления и развития оригинальной беллетристики и возникновения на русской почве жанров повести и романа.

Закономерности формирования русской литературы нового типа на рубеже XVII - XVIII столетий являются объектом многих исследований. Работы П.Н. Беркова, Н.С. Демковой, И.П. Еремина, Г.Н. Моисеевой, В.Н. Перетц, Е.К. Ромодановской, А.Н. Ужанкова посвящены изучению явления переходного периода в русском литературном процессе конца XVII -начала XVIII вв. [Берков 1971, Демкова 1996, Еремин 1966, Моисеева 1975, Перетц 1903, Ромодановская 1999, Ужанков 2009]. Обзорный анализ переходного периода как одного из истоков возникновения русского романа последней четверти XVIII в. дан в работах А.П. Аржанова, Е.М. Дзюба, Т.Д. Долгих, О.Л. Калашниковой, Л.И. Рублевой, Л.И. Сазоновой [Аржанов 2008, Дзюба 2006, Долгих 1992, Калашникова 1990, Калашникова 2000, Рублева 2005, Сазонова 2012].

Актуальность исследования обусловлена недостаточной изученностью корпуса русской анонимной повести конца XVII - первой половины XVIII вв. с точки зрения генезиса, идейно-художественного своеобразия, связей с национальными и инолитературными традициями, а

также необходимостью углубления научных представлений о её жанровых разновидностях, в частности, о специфике любовно-авантюрной повести.

Степень изученности вопроса.

В работах А.И. Белецкого, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Э. Малэк, Е.К. Ромодановской, Л.А. Черной, А.Н. Ужанкова выявляются категориальные признаки беллетристической литературы рубежа XVII -XVIII столетий [Белецкий 1941, Лихачев 1967, Малэк 1992, Малэк 2008, Ромодановская 1994, Черная 1999, Ужанков 2009]. В трудах Н.К. Пиксанова, А.Н. Пыпина, В.В. Сиповского предлагаются варианты классификаций эмпирического материала повестей второй половины XVII - первой половины XVIII вв. [Пиксанов 1923, Пыпин 1888, Сиповский 1905]. В монографических исследованиях В.Д. Кузьминой, Г.Н. Моисеевой, A.M. Панченко Е.К. Ромодановской детально анализируются отдельные произведения указанного периода [Кузьмина 1941, Кузьмина 1961, Моисеева 1965, Панченко 1980, Ромодановская 1994]. Состав русской повести переходного периода, её сравнение со старорусской повестью становятся предметом научных материалов Д.Д. Благого, Г.А. Гуковского [Благой 1955, Гуковский 2003]. Работы В.Н. Перетц и Б.А. Маргарян затрагивают проблему поэтического языка «гисторий», их словарного состава [Перетц 2011; Маргарян 1956]. Изучение русской повести конца XVII - первой половины XVIII столетий как жанра, повлиявшего на формирование русского романа, представлено в исследованиях О.Л. Калашниковой, Л.И. Сазоновой [Калашникова 1988, Сазонова 2012]. Работы Т.Н. Апсит, Ю.К. Бегунова, П.Н. Беркова, Л.А. Дмитриева, М.В. Кукушкиной, Ю.М. Лотмана, В.И. Малышева, М.В. Николаевой, В.Ф. Покровской посвящены изучению жанровых особенностей отдельного произведения [Апсит 1984, Бегунов 1983, Бегунов 1993, Берков, Малышев 1953, Дмитриев, Лотман 1960, Кукушкина 1969, Николаева 1965, Покровская 1940].

В современном литературоведении отсутствует четкая терминология в определении изучаемого явления, что ведет к дроблению исследуемых

произведений. Между тем повести конца XVII - первой половины XVIII вв. обладают жанровым единством, выявляющимся на идейном и сюжетно-композиционном уровнях повествования.

Один из наиболее часто употребляемых при анализе повестей конца

XVII - первой половины XVIII вв. терминов - «неполезная повесть». Он рождается из противопоставления произведений полезного чтения и «неполезных», то есть ничему не обучающих и не назидающих. К XVII столетию чётко складывается система древнерусских жанров с выраженным назидательным началом. Исконно русские и переводные повести, появившиеся в это время на русской почве, толковались как «сочинения "неученые"» и «неполезные» [Ромодановская 1999: 19]. На рубеже XVII -

XVIII веков «роман», «повесть», «сказка» интерпретируются как синонимичные понятия. Определение «неполезные» повести обусловлено неприятием жанра романа в конце XVII - начала XVIII столетий и неутихающими спорами о его пользе [Ромодановская 1999: 19-20]. Как пишет Э. Малэк в монографии «"Неполезное чтение" в России ХУП-ХУШ веков», «категории «полезности» и «неполезности» пережили времена Древней Руси, и «термины эти не выходят из употребления по меньшей мере до конца XVIII в.» [Малэк 1992: 5].

Тем не менее понятия «неполезная» повесть, «неполезное чтение» не отражают специфики рассматриваемых в работе произведений, поскольку в репертуар «неполезного чтения» XVII - XVIII вв. причисляются не только «гистории», любовно-авантюрные, рыцарские романы, но и произведения иных жанров: фацеции, жарты.

В свою очередь, второй термин, используемый для изучаемых в диссертационной работе повестей, - «гистории», - может применяться к ограниченному числу произведений: «История о королевне Анне и королевиче Александре», «Гистория о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли», «Гистория о храбром российском ковалере Александре и о любительницах

ево Тире и Елеоноре», «Гистория о королевиче Декоронии», «Гистория о некоем шляхецком сыне, како чрез высокую и славную свою науку заслужил себе великую славу и честь и ковалерский чин и ако за добрые свои поступки пожалован королевичем в Англии», «История о российском купце Иоанне», «Гистория о Фларенте и Георгии». Вероятно, жанровое самоназвание «гистория» использовалось для того, чтобы внести элементы достоверности в сюжетное повествование, подчеркнуть его законченность.

«Петровские повести» - ещё один термин для обозначения исконно русских повестей, в которых отражаются реальные приметы Петровского времени - периода их создания: «Повесть о Василии Кориотском», «Повесть о российском кавалере Александре», «Повесть о шляхетском сыне», «Повесть о российском купце Иоанне». В монографии «Русские повести первой трети XVIII века» Г.Н. Моисеева указывает на неудачное употребление термина «петровские повести», подчёркивая его ограниченность: «Термин этот определял в первую очередь идейный смысл этих произведений: он подчеркивал их наиболее важные, наиболее характерные черты. Но термин «петровские повести», как и всякий термин, неизбежно упрощает, суживает понятие; в данном случае термин имеет оттенок хронологического указателя (т.е. то, что эти произведения могли быть написаны не позднее 1725 г.). В действительности понятие «петровские повести» значительно шире: оно определяет специфические черты идейно-художественного облика произведений, обусловленного эпохой» [Моисеева 1965: 18].

Наконец, термин «русская бытовая повесть» не может в полной мере дифференцировать отличительные особенности исследуемых в диссертационной работе произведений, так как он применяется для определения жанровой специфики старорусской повести второй половины XVII в. («Повести о Савве Грудцыне», «Повести о Горе-Злочастии», «Повести о Фроле Скобееве»).

Таким образом, ни один из рассмотренных терминов не отражает в

полной мере специфику и особенности русских повестей конца XVII -первой половины XVIII вв., не охватывает всё явление в целом. В одних случаях понятие оказывается более широким, а в других - ограничивает репертуар повестей переходного периода. Применяя эти термины, невозможно прийти к единой трактовке изучаемого явления в рамках русского литературного процесса рубежа XVII - XVIII столетий. Каждое понятие рождает дефиниции, указывающие на неоднородность повестей конца XVII - XVIII вв.

Наиболее удачным определением представляется термин «русская любовно-авантюрная повесть конца XVII - первой половины XVIII вв.», предлагаемый А.Н. Ужанковым [Ужанков 2009: 240]. Нельзя не заметить, что в каждой рассматриваемой нами повести любовная тематика и элементы занимательности, авантюрности так или иначе присутствуют как на сюжетном, так и на идейно-содержательном уровнях повествования. Повести отражают идеологический вектор «новой» литературы конца XVII - XVIII вв., ренессансные представления о человеке и его положении в окружающей действительности.

Поскольку в литературоведении не существует устоявшегося определения изучаемых произведений, то в диссертационной работе термины «неполезная» повесть, «гистории», «русская повесть конца XVII - первой половины XVIII вв.», «любовно-авантюрная повесть» употребляются как синонимичные понятия. Отметим, что термин «гистория» применяется по отношению к тем повестям, в названиях которых присутствует данное самооопределение. К так называемым «петровскими повестям» относятся произведения, отражающие реалии Петровского времени.

Объектом исследования является русская любовно-авантюрная повесть конца XVII - первой половины XVIII веков.

Предмет исследования - художественная специфика русской любовно-авантюрной повести как жанровой разновидности русских повестей конца XVII - первой половины XVIII веков.

Материалом исследования послужили следующие повести: «Гистория о гишпанском королевиче Декоронии», «История о португальской королевне Анне и о гишпанском королевиче Александре», «История о российском купце Иоанне», «О короле, иже жену свою своими руками выдал замуж», «Повесть о Бове королевиче» (редакция начала XVIII в.), «Повесть о Фларенте и Георгии», «Повесть о Евграфе и Александре», «Повесть о Карле и сестре его Софии», «Повесть о Леопольде и его сестре Маргарите», «Повесть о Петре Златых Ключей» (редакция начала XVIII в.), «Повесть о российском матросе Василии Кориотском», «Повесть о российском кавалере Александре», «Повесть о шляхетском сыне», «Повесть о царевне Персике», «Повесть об испанском королевиче Бруне и его супруге Мелеонии», а также некоторые тексты русских народных сказок и житийной литературы.

Отбор эмпирического материала обусловлен следующим: во-первых, в рамках данного исследования рассматриваются повести, в которых в качестве главных сюжетных линий выступают любовная тематика и мотив путешествия героев; во-вторых, вышеперечисленные произведения являются наиболее распространёнными и отражают тенденции развития русской любовно-авантюрной повести рубежа XVII - XVIII столетий; в-третьих, время создания и бытования исследуемых повестей относится к концу XVII -первой половине XVIII вв.

Цель работы - обоснование художественного единства русской любовно-авантюрной повести как жанровой разновидности русской рукописной повести конца XVII - первой половины XVIII веков.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. изучение сюжетно-композиционных особенностей русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII вв. в соотношении с традициями фольклора, агиографии и западноевропейской литературы;

2. исследование системы персонажей и классификация героев русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII вв.;

3. выявление особенностей пространственной организации русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII вв.;

4. определение своеобразия функционирования категории художественного времени в русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII вв.

Теоретической и методологической базой исследования стали работы М.М. Бахтина, Н.К. Гея, Л.Я. Гинзбург, Г.А. Гуковского, Ю.М. Лотмана, Е.М. Мелетинского В.Я. Проппа, Н.Т. Рымарь, В.Н. Топорова, посвященные категориальному осмыслению таких понятий, как «хронотоп», «литературный герой», «пространство», «время», «локус». «функция сказки», «новелла», «роман»; исследования Д.Д. Благого, Г.А. Гуковского, В.Д. Кузьминой, Д.С. Лихачева, Э. Малэк, Г.Н. Моисеевой, В.Н. Перетц, Н.К. Пиксанова, А.Н. Пыпина, Е.К. Ромодановской,

B.В. Сиповского, А.Н. Ужанкова, в которых рассматриваются закономерности переходного периода в русской литературе XVII - XVIII вв. и анализируются отдельные произведения; работы Т.Н. Апсит, П.Н. Беркова, Л.А. Дмитриева, М.В. Кукушкиной, Ю.М. Лотмана, Д.Н. Николашиной,

C.И. Николаева, М.В. Николаевой, в которых проводится анализ жанрового своеобразия конкретных повестей и выявляются их особенности в контексте процесса формирования жанров повести и романа в русской литературе последней четверти XVIII века.

Методы исследования: историко-литературный, культурно-исторический, сравнительно-типологический.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые предпринят комплексный анализ художественных особенностей группы текстов, относящихся к русским любовно-авантюрным повестям конца XVII - первой половины XVIII вв.; предложена классификация персонажей; определены особенности пространственно-временного континуума.

Теоретическая значимость состоит в выработке исследовательской модели, позволяющей всесторонне изучить поэтику русской любовно-

авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII вв. как жанрового феномена.

Практическая значимость. Результаты диссертации могут быть использованы в ходе дальнейшего изучения процесса формирования русской литературы Нового времени, при чтении лекционных и специальных курсов по истории русской литературы XVIII века в высших учебных заведениях.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались в виде докладов на научных конференциях: Международная научная конференция III Клушинские чтения (Орел, 19-20 декабря 2005 г.), «Клушинские чтения -2007» (Орел, 29-31 марта 2007 г.), II Международная научно-практическая конференция «Духовно-нравственные основы русской литературы» (Кострома, 27-28 февраля 2009 г.), Третья Всероссийская научная конференция «Русская литература и философия: постижение человека» (Липецк, 8-10 октября 2009 г.), X Международная научная конференция «Духовные начала русского искусства и просвещения» - «Никитские чтения» (Великий Новгород, 10-13 мая 2010 г.), Международная научно-практическая конференция «Актуальные вопросы теории и практики филологических исследований» (Москва, 25-26 марта 2011 г.), «Кусковские чтения - 2011. Эстетика идеальной жизни» (Москва, 20-21 мая 2011 г.), «Кусковские чтения -2012» (Орел, 10-13 октября 2012 г.).

Положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Русские любовно-авантюрные повести конца XVII - первой половины XVIII вв. обладают жанровым единством на уровнях сюжета, композиции, системы персонажей, пространственно-временной организации повествования.

2. В основе сюжетов русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII вв. находятся два основных мотива: любовь и путешествие героев. Архитектоника данной разновидности повестей находится в преемственной связи с национальным фольклором, агиографией и западноевропейской литературой, что влечет за собой амбивалентность

сюжетных элементов.

3. Герои русской любовно-авантюрной повести конца XVII -первой половины XVIII вв. классифицированы по нескольким основаниям: по этической значимости - положительный или отрицательный; по степени активности - активный или пассивный; по соотнесённости с пространством текста и способностью перемещаться в нём - подвижный или неподвижный. Классификация героев детерминирована амбивалентностью сюжетных мотивов. Выделенные группы героев можно привести к единым основаниям классификации: активный/пассивный и зависимый/независимый от пространственного континуума (или подвижный/неподвижный), что свидетельствует о жанровом единстве исследуемой разновидности повестей.

4. Категория пространства в русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII вв. обладает признаками абстрактности, экстенсивности, орнаментальности. Пространство повестей организовано в соответствии с оппозицией свой/чужой и выполняет функции экспозиции, с одной стороны, детализации и конкретизации - с другой. Художественная структура пространства выстраивается по единым закономерностям, позволяющим сделать вывод о жанровой однородности русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII вв.

5. Категория времени в русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII вв. может выполнять несколько функций: указание на историческую действительность создания и бытования текстов, организация сюжетного повествования, временная маркированность событий.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, имеющих внутреннюю рубрикацию, заключения, списка литературы и трех приложений.

Глава 1. Жанровые и сюжетно-композиционные особенности русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII веков

1.1. Сюжет и композиция русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII веков и фольклорная традиция

Одной из отличительных особенностей русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII веков является преемственная связь с национальным фольклором. Близость ряда «неполезных» повестей данного периода к русской народной сказке отмечается многими исследователями (Д.Д. Благой, Ю.К. Бегунов, П.Н. Берков и В.И. Малышев, Г.А Гуковский, JI.A. Дмитриев и Ю.М. Лотман, E.H. Елеонская, В.Д. Кузьмина, М.В. Кукушкина, Г.Н. Моисеева, М.В. Николаева). В трудах Г.А. Гуковского, Ю.К. Бегунова, М.В. Кукушкиной, П.Н. Беркова и В.И. Малышева, М.В. Николаевой, JI.A. Дмитриева и Ю.М. Лотмана рассматриваются общие особенности одной или нескольких повестей, указываются фольклорные сюжеты, с которыми соотносятся анализируемые тексты. Между тем в перечисленных работах отсутствует монографичность в исследовании вопроса соотношения русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII веков и фольклорной сказки.

Наибольший интерес вызывают работы E.H. Елеонской, В.Д. Кузьминой, Г.Н. Моисеевой.

Уже в начале прошлого века E.H. Елеонская, исследуя «Повесть о Бове королевиче», приходит к выводу, что её «художественность» и сюжетные мотивы народной сказки, послужили причинами популярности произведения и, как следствие, его бытования в устной форме [Елеонская 1994: 63]. Исследователь полагает, что со временем многие подробности переводной повести о Бове уходят и остаются лишь еле заметные её «штрихи», указывающие на заимствованный характер сказочного сюжета [Елеонская 1994: 68].

Вслед за E.H. Елеонской, В.Д. Кузьмина выделяет целый ряд

волшебных и лубочных сказок, которые повторяют или перерабатывают, но в любом случае заимствуют сюжет переводной повести о Бове: сказка «Бова-королевич» (Худяков 1860, №36); сказка № 165 с вариантом в (Афанасьев 1897, 2), лубочное издание «Сказка об Иване-богатыре, крестьянском сыне» (Афанасьев 1897, 1, № 67, 68), сказки в сборнике Рудченко (Рудченко 1869, № 48) и в сборнике Худякова (Худяков 1860, № 4) [Елеонская 1994: 63-65, Кузьмина 1961]. Как E.H. Елеонская, так и В.Д. Кузьмина обращаются в основном к проблеме сохранения в сказке литературного сюжета и его дальнейшего устного бытования: проводят текстологическое изучение всех сказок с сюжетом повести о Бове, сопоставляют имена персонажей, сюжетные перипетии, языковое оформление. Основной вывод исследователей - сказочные сюжеты о Бове вторичны по отношению к повести о Бове.

Кроме того, В.Д. Кузьмина в «Гистории о российском матросе Василии Кориотском» обнаруживает сочетание мотивов русских сказок и «разбойничьих» песен, а в образе главного героя - соединение двух традиций -былинной и «песенно-сказочного фольклора» [Кузьмина 1941: 119-122].

К аналогичным заключениям приходит Д.Д. Благой, который рассматривает названную повесть как синтез «старины» и «новизны». Проанализировав «обрисовку образа героя», учёный обнаруживает в Василии Кориотском не только «облик галантного и чувствительного "кавалера"», но и фольклорные черты его характера, объединяющие в себе «то искусного и тароватого "гостя" новгородских былин», «то смышлёного и удачливого героя русских народных сказок» [Благой 1955: 38]. Д.Д. Благой указывает на непосредственную связь «Повести о Василии Кориотском» с русской народной сказкой на языковом и сюжетном уровнях произведения: манера повествования сближается с «разбойничьими» песнями, эпизоды пребывания Василия на острове разбойников и его знакомства с Ираклией перекликаются с мотивами русской народной сказки, в языке повести частотны типичные фольклорные эпитеты и словоупотребления [Благой 1955: 37].

Согласно В.Д. Кузьминой и Д.Д. Благому, бытование на основании данного сюжета двух произведений устной народной традиции является подтверждением близости жанра русской народной сказки и «Повести о Василии Кориотском». Исследователи называют ещё два фольклорных сюжета, которые, по их мнению, в середине XVIII века возникают под влиянием «Гистории о российском матросе Василии»: это былина о женитьбе Пересмякина племянника, записанная позднее А. В. Марковым от М.С. Крюковой, и «Сказка о портупее-прапорщике» писателя-лубочника И. Кассирова [Кузьмина 1941: 124-125, Благой 1955: 38].

Наиболее полно связь «Повести о Василии Кориотском» и русской народной сказки рассмотрена Г.Н. Моисеевой. Выделив ряд общих мотивов, исследователь разбирает сюжетную схему, образ главного героя и отмечает в нём явные «переклички» со сказочным персонажем [Моисеева 1965: 49]. Г.Н. Моисеева обращает внимание на такую существенную деталь, как корреляцию второй части повести, начиная с эпизода пребывания Василия Кориотского на острове разбойников, с сюжетами фольклорной сказки и переводной литературой, больше того - называет тип русской народной сказки, к которому наиболее близка повесть о Василии Кориотском -«русские народные сказки приключенческого характера» [Моисеева 1965: 45]. Вне сомнения, сходность условно выделенной исследователем второй части произведения с переводными сюжетами весьма значима с точки зрения его жанрового определения как авантюрной «гистории».

Вместе с тем большинство учёных, отмечающих связь любовно-авантюрных повестей конца XVII - первой половины XVIII веков с русской народной сказкой, не указывают, с какой из сказочных разновидностей они соотносятся: со сказкой о животных, волшебной или бытовой (новеллистической) сказкой. Кроме того, в фольклористике чрезвычайно важен вид русской народной сказки, характеризующийся определённой архитектоникой, характером изображения героев, нравственным содержанием. Соответственно, признать до конца изученной проблему

соотношения русской любовно-авантюрной повести конца XVII - первой половины XVIII вв. и фольклорной сказки нельзя.

В данном разделе работы обосновывается близость ряда «неполезных» повестей к сюжетной схеме, прежде всего, волшебной и новеллистической сказки. Нас интересует модель построения, архитектоника и поэтика рассматриваемых произведений. Мы выдвигаем предположение, что бытование оригинальных сюжетов повестей в устной традиции обусловлено наличием в них черт волшебной сказки.

Следует отметить, что далеко не все «новые» повести близки к жанру фольклорной сказки. Связь с последней отчётливо проявляется в «Гистории о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли», «Повести о Бове королевиче», «Повести о шляхетском сыне», «Повести об испанском королевиче Бруне и его супруге Мелеонии», «Повести о королевиче Декоронии», «Повести о Карле и сестре его Софии», «Повести о Леопольде и его сестре Маргарите», «Повести о царевне Персике». Но по признаку близости к волшебной или новеллистической сказке данные повести неоднородны: в одних присутствуют явные черты, «функции» волшебной или новеллистической сказки («Повесть о Василии Кориотском», «Повесть о Бове королевиче», «Повесть о Карле и сестре его Софии», «Повесть о Леопольде и его сестре Маргарите», «Повесть о царевне Персике», «Повесть о королевиче Декоронии»), в других - лишь незначительные, осколочные элементы этого жанра устного народного творчества («Повесть о шляхетском сыне», ««Повесть об испанском королевиче Бруне и его супруге Мелеонии»).

При анализе «неполезных» повестей с точки зрения их близости к волшебной сказке мы будем опираться на научные работы В.Я. Проппа: «Морфология сказки», «Русская сказка», «Исторические корни волшебной сказки». Как известно, в монографии «Морфология сказки» учёный предлагает систему «функций» волшебной сказки (31 «функция»), каждая из которых присваивается определённому сказочному герою, причём

«функции» не могут заменять друг друга и располагаются в жёстко установленной последовательности. При этом сказка может быть линейно простой или усложненной, когда мотивы вредительства или недостачи неоднократно повторяются и завершаются мотивами награждения, либо ликвидации беды, либо спасения от погони. Такое развитие сюжета В.Я. Пропп называет «ходом», отмечая при этом, что «одна сказка может иметь несколько ходов» [Пропп 1998: 70]. Для рассматриваемых нами повестей это замечание учёного весьма существенно, поскольку сходство со сказкой можно обнаружить не только в общих мотивах, но и в развитии сюжета, и подчас структура повести напоминает многоходовую сказку. В монографии «Русская сказка» В.Я. Пропп обращается к изучению таких типов сказки, как бытовая сказка и сказки так называемого переходного типа, сочетающие в себе черты волшебной и бытовой сказки. Для нашего исследования наибольший интерес представляет последний вид сказки, поскольку «неполезные» повести отражают не только приключения героев, но и бытовые детали и характеристики, что справедливо отмечается некоторыми исследователями [См., например: Кузьмина 1941: 119].

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Бельская, Марина Игоревна, 2013 год

Список литературы Тексты

1. Гистория о гишпанском королевиче принце Дикарони и о француской принцесе Елизавете // Труды Отдела древнерусской литературы. - М.; Л.: Наука. Изд-во Академии наук СССР, 1965. - Т. 21: Новонайденные и неопубликованные произведения древнерусской литературы. - С. 281-296.

2. Гистория о французской королевне Фларенте и о королевиче Георгии Италианском, и о протчих малтийских ковалерах // XVIII век. - Сб. 18. -СПб.: Наука, 1993. - С. 386-397.

3. Житие Авраамия Смоленского // Библиотека литературы Древней Руси. -Т. 5. XIII век. СПб.: Наука, 1997. - С. 30-66.

4. Житие Александра Невского // Библиотека литературы Древней Руси. -Т. 5. XIII век. СПб.: Наука, 1997. - С. 358-370.

5. Житие Дмитрия Солунского // Библиотека литературы Древней Руси. -Т. 2. XI - XII века. - СПб.: Наука, 1999. - С. 176-189.

6. Житие Константина-Кирилла // Библиотека литературы Древней Руси. -Т. 2. XI - XII века. - СПб.: Наука, 1999. - С. 22-65.

7. Житие Феодосия Печерского // Библиотека литературы Древней Руси. -Т. 1. XI - XII века. - СПб.: Наука, 1997. - С. 352-434.

8. История о гишпанском королевиче Евграфе и о португальском королевиче Александре // XVIII век. - Сб. 14: Русская литература XVIII - начала XIX века в общественно-культурном контексте. - Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1983. - С. 209-231.

9. История о португальской королевне Анне и о гишпанском королевиче Александре // Труды Отдела древнерусской литературы. - М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1960. - Т. 16. - С.498-505.

10.История о российском купце Иоанне и о прекрасной девице Елеоноре // Сиповский В.В. Русские повести XVII - XVIII вв. - СПб.: И.С. Суворин, 1905.-С. 242-253.

П.Косоручка: [Сказка] № 279 // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3 т. - Т. 2. - М.: Наука, 1985. - С. 289-292.

12.Косоручка: [Сказка] № 280 // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3 т. - Т. 2. - М.: Наука, 1985. - С. 292-293.

13.Косоручка: [Сказка] № 281 // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3 т. - Т. 2. - М.: Наука, 1985. - С. 294.

Н.Косоручка: [Сказка] № 282 // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3 т. - Т. 2. - М.: Наука, 1985. - С. 294-296.

15.Купец Иван Васильевич и Елена Королевна: [Сказка] // Каллиников И.Ф. Сборник сказок Волховского уезда. - Орел, 1914. - С.41-45.

16.0 короле, иже жену свою своими руками выдал замуж // Малэк Э. «Неполезное чтение» в России XVII - XVIII веков. - Warszawa; Lodz : Wydaw. nauk. PWN, 1992. - С. 90-94.

17.Оклеветанная купеческая дочь: [Сказка] № 336 // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3 т. - Т. 3.- М.: Наука, 1985. - С. 30-32.

18.Оклеветанная купеческая дочь: [Сказка] № 337 // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3 т. - Т. 3 - М.: Наука, 1985. - С. 32-35.

19.Повесть о Бове королевиче // Веселовский А.Н. Из истории романа и повести. - Вып. 2. - СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1888. - С.237-262.

20.Повесть о гишпанском дворянине Карле и сестре его Софии // Труды Отдела древнерусской литературы - М.; JI.: Изд-во Академии наук СССР, 1953.-Т. 9.-С. 416-426.

21.Повесть о Горе-Злочастии // Изборник: Повести Древней Руси (Сборник произведений литературы Древней Руси). Серия: Библиотека всемирной литературы. - М.: Художественная литература, 1969. - С. 346-353.

22. Повесть о Леопольде и его сестре Маргарите // Труды Отдела древнерусской литературы - Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1969. -

Т. 24: Литература и общественная мысль Древней Руси. К 80-летию со дня рождения чл.-кор. АН СССР В. П. Адриановой-Перетц. - С. 321-324.

23.Повесть о Петре Златых Ключей // Кузьмина В.Д. Рыцарский роман на Руси. Бова, Петр Златых Ключей. - М.: Наука, 1964. - С. 275-331.

24.Повесть о российском кавалере Александре // Русские повести первой трети 18 века. Исследование и подготовка текстов Моисеевой Г.Н. - М., Л.: Наука, 1965.-С. 211-295.

25.Повесть о российском матросе Василии // Русские повести первой трети 18 века. Исследование и подготовка текстов Моисеевой Г.Н. - М., Л.: Наука, 1965. - С.191-211.

26.Повесть о Савве Грудцыне // Изборник: Повести Древней Руси (Сборник произведений литературы Древней Руси). Серия: Библиотека всемирной литературы. - М.: Художественная литература, 1969. - С. 328-346.

27.Повесть о Фроле Скобееве // Изборник: Повести Древней Руси (Сборник произведений литературы Древней Руси). Серия: Библиотека всемирной литературы. - М.: Художественная литература, 1969. - С. 390-400.

28.Повесть о шляхетском сыне // Русские повести первой трети 18 века. Исследование и подготовка текстов Моисеевой Г.Н. - М., Л.: Наука, 1965. -С. 295-314.

29.Повесть об испанском королевиче Бруне и его супруге Мелеонии // Труды Отдела древнерусской литературы. - М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1940.-Т. 4. - С.186-198.

30.Сказание и страдание и похвала святым мученикам Борису и Глебу // Библиотека литературы Древней Руси. - Т. 1. XI - XII века. - СПб.: Наука, 1997.-С. 328-351.

31.Чюдо пресвятыя Богородицы о царевне Персике, дщери царя Михаила Болгарскаго // Сиповский В.В. Русские повести XVII - XVIII вв. - СПб.: И.С. Суворин, 1905. - С. 254 - 267.

Исследования

32.Андреев M.JI. Рыцарский роман в эпоху возрождения (От мифа к литературе): Сборник в честь 75-летия Е. М. Мелетинского. - М.: Российский университет, 1993. - С. 312-320.

33.Андреев Н.П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне. - JL: Гос. рус. геогр. о-во, 1929. - 118 с.

34.Антонов A.C. Авантюрно-мемуарная повесть сентиментального типа («Несчастные приключения Василия Баранщикова») // Проблемы изучения русской литературы 18 века: от классицизма к романтизму. Межвузовский сборник научных трудов. - JL: ЛГПИ, 1983. - С.90-99.

35.Антюхов A.B. Некоторые аспекты освоения пространственно-временных отношений в современном литературоведении // Категория времени в литературе: Материалы межвузовской научно-практической конференции. - Брянск: БГПИ, 1994. - С. 3-5.

36.Апсит Т.Н. Об особенностях структуры русских повестей с любовной тематикой (первая половина XVIII в.) // Памятники литературы и общественной мысли эпохи феодализма. - Новосибирск: Наука, 1985. -Вып.9. - С. 114-122.

37.Апсит Т.Н. Повесть о Францеле Венециане - памятник русской литературы первой трети XVIII века: дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01. -Новосибирск, 1984. - 402 с.

38.Аржанов А.П. Становление субъективности в русской прозе XVII века: дис. ... канд. филол. наук: 10.01.08. - Самара, 2008. - 179 с.

39.Бабенко Л.Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика. - М.: Флинта, Наука, 2005. - 496 с.

40.Бакланова H.A. Эволюция русской оригинальной бытовой повести на рубеже XVII - XVIII веков // Русская литература на рубеже двух эпох (XVII-начало XVIII вв.). -М.: Наука, 1971.-С. 19-32.

41.Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по

исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. -М: Художественная литература, 1975. - С. 234-408.

42.Бегунов Ю.К. Неизвестная рукописная повесть первой половины XVIII века о Георгии и Фларенте // XVIII век - СПб.: Наука, 1993. - Сб. 18. - С. 383-397.

43.Бегунов Ю.К. Неизвестная рукописная повесть первой половины XVIII в. об Евграфе и Александре // XVIII век. - JL: Наука, Ленинградское отделение, 1983. - Сб. 14: Русская литература XVIII - начала XIX века в общественно-культурном контексте. - С. 209-231.

44.Белецкий А.И. На рубеже новой литературной эпохи [Русская литература на рубеже XVII и XVIII вв.] // История русской литературы: В 10 т.- Т. III: Литература XVIII века. - Ч. 1. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. - С. 3-24.

45.Берков П.Н. О литературе так называемого переходного периода // Русская литература на рубеже двух эпох (XVII - начало XVIII вв.). - М.: Наука, 1971.-С. 19-32.

46.Берков П.Н., Малышев В.И. Новонайденное беллетристическое произведение первой половины XVIII века («Повесть о гишпанском дворянине Карле и сестре его Софии») // Труды Отдела древнерусской литературы - М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1953. - Т. 9. - С. 408426.

47.Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. - СПб.: Мифрил, 1995. - 244 с.

48.Благой Д.Д. История русской литературы XVIII века. - М.: Просвещение, 1955.-С. 34-43.

49.Вахрамеева Е.Е. Образ литературного героя в русских бытовых повестях XVII века // Вестник Пермского университета. - Пермь, 2008. - Вып. 7(23).-С. 96-102.

50.Веселовский А.Н. Из истории романа и повести. - Вып. 2. - СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1888. - 262 с.

51.Виноградова Л.Н. Комментарии к статье Елеонской E.H. «Сказка о Бове-

королевиче и её книжные истоки» // Елеонская E.H. Сказка, заговор и колдовство в России. Сб. трудов. - М.: Индрик, 1994. - С. 251-252.

52.Гаврилова М.В. Пространство и время в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: автореф. дис. ... канд. филол. наук - СПб., 1996. - 16 с.

53.Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического изучения. - М.: КомКнига, 2007. - 144 с.

54.Гей Н.К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. - М.: Наука, 1975.-471 с.

55.Гинзбург Л.Я. О литературном герое. - Л.: Советский писатель, Ленинградское отделение, 1979.-221 с.

56.Горина A.B. Пространство и время как базовые категории художественного текста: дис. ... доктора филол. наук: 10.02.19. -Краснодар, 2009. - 212 с.

57.Грешных В.И. Авантюрная повесть: русский вариант // Слово.ру: балтийский акцент. - Калининград, 2011. - № 1-2. - С. 195-199.

58.Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. - М.: Аспект-пресс, 2003453 с.

59.Гуревич А.Я. Категории средневековой литературы. - Вильнюс: Минтис, 1989.-290 с.

60.Демин A.C. Русская литература второй половины XVII - начала XVIII века: Новые художественные представления о мире, природе, человеке. -М.: Наука, 1977.-296 с.

61. Демин A.C. Художественные миры древнерусской литературы. Монография. - М.: Наследие, 1993. - 224 с.

62.Демкова Н.С. Средневековая русская литература: поэтика, интерпретация, источники: Сборник статей. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1997. - 219 с.

63.Демкова Н.С., Лихачев Д.С., Панченко A.M. Сюжетное повествование и новые явления в русской литературе XVII в. // Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе / Отв. ред. Я.С. Лурье. - Л.: Наука, 1970. - С.

476-561.

64.Дзюба Е.М. Становление и развитие жанра романа в русской литературе 70-80-х годов XVIII века: мифогенный роман в творчестве М.Д. Чулкова, М.И. Попова, В.А. Левшина: дис. ... доктора филол. наук: 10.01.01-Нижний Новгород, 2006 - 440 с.

65.Дмитриев Л.А., Лотман Ю.М. Новонайденная повесть XVIII в. «История о португальской королевне Анне и гишпанском королевиче Александре» // Труды Отдела древнерусской литературы. - М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1960. - Т. 16. - С. 490-505.

66.Долгих Т.Д. Русская сатирико-бытовая повесть второй половины XVIII века (поэтика, проблематика): автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01.-М., 1992.- 16 с.

67.Душечкина Е.В. Стилистика русской бытовой повести XVII века: (Повесть о Фроле Скобееве): учеб. материал по древнерус. лит. / Таллин, пед. ин-т им. Э. Вильде. - Таллин: ТПИ, 1986. - 93 с.

68.Елеонская E.H. Сказка о Бове-королевиче и её книжные истоки // Елеонская E.H. Сказка, заговор и колдовство в России: Сб. трудов. - М.: Индрик, 1994.-С. 62-69.

69.Еремин И.П. Литература Древней Руси (Этюды и характеристики). - М., Л.: Наука, 1966.-264 с.

70.Есин А.Б. Литературоведение. Культурология: Избранные труды. - М.: Флинта, Наука, 2002. - 351 с.

71.Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. -М.: Флинта, Наука, 2002. - 247 с.

72.Знаки времени в славянской культуре: от барокко до авангарда. Сборник статей. - М.: Институт славяноведения РАН, 2009. - 384 с.

73. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. - М.: Наука, 1965. - 246 с.

74. Исаев С.Г. Лицо и лицемерие: становление концептов от Древней Руси к XVIII веку // Вестник Новгородского государственного университета им.

Ярослава Мудрого. - Великий Новгород: Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого, 2007. - №41. - С. 45-49.

75.Истоки русской беллетристки. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. - Д.: Наука, Ленинградское отделение, 1970. - 595 с.

76.История русской литературы X - XVII вв. - М.: Просвещение, 1979. - 462 с.

77.Каган М.С. Пространство и время в искусстве как проблема эстетической науки // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. - Л.: Наука, 1974.-С. 26-39.

78.Казенина Е.Т. «Маргарит» и историко-культурная ситуация на Руси XV-XVI в. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. - М.: Институт славяноведения РАН, 2002. - № 4 (10). - С. 57-66.

79.Калашникова О.Л. Вызревание романных принципов в поэтике древнерусской повести: (К проблеме истоков русского романа XVIII века) // Проблемы развития жанров в русской литературе XVIII-XX вв.: Сб. науч. Трудов. - Днепропетровск: ДГУ, 1985. - С. 10-21.

80.Калашникова О.Л. Жанровые разновидности русского романа 1760-1770-х гг. - Днепропетровск: ДГУ, 1988. - 68 с.

81.Калашникова О.Л. Русская повесть первой половины XVIII века и западноевропейская литературная традиция // XVII век в диалоге эпох и культур: Материалы научной конференции. Серия «Symposium». - Вып. 8. - СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2000.-С. 41-44.

82.Калашникова О.Л. Русский роман 1760-70-х годов: Типология жанра: автореф. дис. ... доктора филол. наук: 10.01.01. - Киев, 1990. -34 с.

8 З.Калашников а О.Л. Эволюция повестей Петровского времени // Вопросы русской литературы. - Львов, 1988. - Вып. 1 (51). - С. 74-80.

84.Калинович М.Я. «Повесть об Александре, российском дворянине» и «Повесть о Петре Златых Ключей» // Филологический сборник. - Киев,

1956.-№8.-С. 192-194.

85.Кацис JI. Логос В.Н. Топорова в локусе «петербургского текста» русской литературы // Новое литературное обозрение. - М., 2009. - № 98. - С. 7795.

86.Клейн И. Русская литература в XVIII веке. - М.: Индрик, 2010. - 440 с.

87.Кожинов В.В. Происхождение романа. - М.: Советский писатель, 1963. -440 с.

88.Косиков Т.К. К теории романа (роман средневековый и роман Нового времени): [Электронный ресурс]. - Режим доступа: URL: http://www.philol.msu.rU/~forlit/Pages/B iblioteka_Kosikov_Roman.htm. -Дата обращения: 15.07.2013.

89.Кравцова Е.И. Художественное время и пространство в лингвокультурологическом дискурсе // Мир науки, культуры, образования. - Горно-Алтайск, 2010. -№ 3. - С. 278-281.

90.Кузьмина В. Д. Источник повести о царевне Персике // Труды отдела древнерусской литературы. - М., Л.: Изд-во АН СССР, 1958. - Т. 14. - С. 449-452.

91.Кузьмина В.Д. Повести Петровского времени // История русской литературы: В. 10 т. - Т. III: Литература XVIII века. - Ч. 1. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941.-С. 117-136.

92.Кузьмина В.Д. Русская сказка о Бове-королевиче в лубочных изданиях XVIII - нач. XX в. // Исследования и материалы по древнерусской литературе - М.: Издательство Академии наук СССР, 1961. - С. 148-192.

93.Кузьмина В.Д. Рыцарский роман на Руси (Бова, Петр Златых Ключей) -М.: Наука, 1964.-344 с.

94.Кукушкина М.В. Новая повесть о Леопольде и его сестре Маргарите // Труды Отдела древнерусской литературы - Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1969. - Т. 24: Литература и общественная мысль Древней Руси. К 80-летию со дня рождения чл.-кор. АН СССР В. П. Адриановой-Перетц. -С. 319-324.

95.Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. - Л.: Наука, 1979. - 303 с.

96.Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X-XVII веков: эпохи и стили. - Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1973 -254 с.

97.Лопарев Хр.М. Греческие жития святых VIII и IX веков. Опыт научной классификации агиографии с обзором их с точки зрения исторической и историко-литературной. - Ч. I.: Современные жития. - Петроград: тип. Академии наук, 1914. - 568 с.

98.Лотман Ю.М. Происхождение сюжета в типологическом освещении // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. - Т.1.: Статьи по семиотике и типологии культуры. - Таллин: Александра. - С. 224-243.

99.Лотман Ю.М. Семиотика пространства // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. - Т.1.: Статьи по семиотике и типологии культуры. - Таллин: Александра, 1992.-С. 386-472.

100. Майков Л.Н. Одна из русских повестей петровского времени // Майков Л.Н. Очерки из истории русской литературы XVII и XVIII столетия. -СПб.: Изд-во A.C. Суворина, 1889. - С. 163-228.

101. Малэк Э. «Неполезное чтение» в России XVII - XVIII веков. -Warszawa; Lódz : Wydaw. nauk. PWN, 1992.- 122 с.

102. Малэк Э. Разыскания по русской литературе XVII - XVIII вв.: Забытые и малоизученные произведения. - СПб: Дмитрий Буланин, 2008. - 400 с.

103. Маргарян Б.А. Словарный состав повестей Петровского времени: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 1956. - 16 с.

104. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. -М.: Наука, 1986.-319 с.

105. Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. - М.: Наука, 1990. -279 с.

106. Мелетинский Е.С. Культурный герой // Мифы народов мира. - М.: Советская энциклопедия, 1982. - Т. 2. - С. 25-28

107. Мелихов М.В. Трансформация реалий петровской эпохи в

демократической литературе XVIII в. // Вестник Череповецкого государственного университета. - Череповец, 2012. - Т. 1. - № 38-2. - С. 99-102.

108. Меньчиков Г.П. Время, пространство, хронотоп в социальном и гуманитарном знании // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. - Казань, 2007. - № 1. - С. 3-9.

109. Михайлов А.Д. Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе. - М.: Наука, 1976. - 350 с.

110. Моисеева Г.Н. Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли России XVIII века. - Д.: Наука, Ленинградское отделение, 1980. -259 с.

111. Моисеева Г.Н. О формировании стиля русских повестей первой трети XVIII века // XVIII век. - Вып. 10: Русская литература XVIII века и её международные связи. - Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1975. - С. 82-92.

112. Моисеева Г.Н. Русские повести первой трети XVIII века. Исследование и подготовка текстов Моисеевой Г.Н. - М., Л.: Наука, 1965. - 324 с.

113. Мухин A.C. Категории «пространство» и «время» в философии античности, средних веков и возрождения // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. -СПб, 2007.-Т. 14.-№37.-С. 137-142.

114. Начёрная C.B. Топосы - «общие места»: теоретическое осмысление проблемы // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. - Челябинск, 2010. - № 1. - С. 313-326.

115. Неклюдов С.Ю. Статические и динамические начала в пространственно-временной организации повествовательного фольклора // Типологические исследования по фольклору. - М.: Наука, 1975. - С. 182-190.

116. Николаев Н.И. Внутренний мир человека в русском литературном сознании XVIII века. - Архангельск: Изд-во Помор, гос. ун-та им. М. В.

Ломоносова, 1997. - 147 с.

117. Николаев С.И. Литературная культура Петровской эпохи. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. - 151 с.

118. Николаева И.Ю., Карначук Н.В. Культура рыцарской среды. - Томск: Изд-во Том. Ун-та, 2003. - 76 с.

119. Николаева М.В. «Гистория о гишпанском королевиче Декоронии» (первая половина XVIII в.) // Труды Отдела древнерусской литературы. -М.; Л.: Наука. Изд-во Академии наук СССР, 1965. - Т. 21: Новонайденные и неопубликованные произведения древнерусской литературы. - С. 275296.

120. Николаева М.В. К вопросу о формировании стиля русской повествовательной литературы первой половины XVIII в. // Ученые записки Ленинградского педагогического института. - Л., 1963. - Т. 245. -С. 151-173.

121. Николашина Д.Н. Композиция романа о Францыле Венциане и сюжетная схема волшебной сказки // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. - Нижний Новгород, 2009. - №4. -С. 284-287.

122. Новик Е.С. Система персонажей русской волшебной сказки // Типологические исследования по фольклору. - М.: Наука, 1975. - С. 214246.

123. Панченко A.M. Литература «переходного века» // История русской литературы: В 4 т. - Т. 1: Древнерусская литература. Литература XVIII века. - Л.: Наука, 1980. - С. 291-407.

124. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. - Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1984. - 205 с.

125. Панченко A.M., Моисеева Г.Н. Новые идеологические и художественные явления литературной жизни первой четверти XVIII века // История русской литературы: В 4 т. - Т. 1: Древнерусская литература. Литература XVIII века. - Л.: Наука, 1980. - С. 408-447.

126. Перетц В.Н. О некоторых основных настроениях русской литературы в ее историческом развитии. - Киев: тип. Имп. Ун-та св. Владимира, 1903. -12 с.

127. Перетц В.Н. Очерки по истории поэтического стиля в России. - V-VIII. - М.: Книга по Требованию, 2011. - 77 с.

128. Петровский H.A. Словарь русских личных имен. - М.: Советская энциклопедия, 1996.-385 с.

129. Пиксанов Н.К. Старорусская повесть. - М., Пг.: Государственное издательство, 1923. - 92 с.

130. Пискунова С.А. Испанское Возрождение как культура переходного типа: [Электронный ресурс]. - Режим доступа: URL: http://www.philology.ru/literature3/piskunova-97.htm. - Дата обращения: 15.07.2013.

131. Пискунова С.А. Рыцарский роман в культуре испанского Возрождения: [Электронный ресурс]. - Режим доступа: URL: http://svr-lit.niv.ru/svr-lit/articles/piskunova-rycarskij-roman.htm. - Дата обращения: 15.07.2013.

132. Покровская В.Ф. Повесть об испанском королевиче Бруне и его супруге Мелеонии (К истории переводной литературы XVII в.) // Труды отдела древнерусской литературы. - М.; JL: Изд-во Академии наук СССР, 1940.-Т. 4.-С. 176-198.

133. Полетаева Е.А. Поэтика сюжета в испанском рыцарском романе: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2010. - 28 с.

134. Православная богословская энциклопед1я. - Т. 1.: А - Архелая. -Петроград: Т-во А. П. Лопухина, 1900. - 586 с.

135. Прокофьева В.Ю. Категория пространство в художественном преломлении: локусы и топосы // Вестник Оренбургского государственного университета. - Оренбург, 2005. - № 11. - С. 87-94.

136. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки- М.: Лабиринт, 2000.-333 с.

137. Пропп В.Я. Морфология сказки. - М.: Лабиринт, 1998. - 512 с.

138. Пропп В .Я. Русская сказка. - М.: Лабиринт, 2000. - 413 с.

139. Пыпин А.Н. Для любителей книжной старины. Библиографический список рукописных романов, повестей, сказок, поэм и пр, в особенности из первой половины XVIII в. - М.: О-во любителей рос. словесности, 1888.-74 с.

140. Пыпин А.Н. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских. - СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1857. - 360 с.

141. Расстягаев А.В. Агиографическая традиция в русской литературе XVIII в.: проблема генезиса и жанровой трансформации: дис. ... доктора филол. наук: 10.01.01.-М, 2008.-421 с.

142. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. - Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1974. - 299 с.

143. Ромодановская Е.К. Об изменениях жанровой системы при переходе от древнерусских традиций к литературе нового времени // 18 век - СПб.: Наука, 1999.-Вып. 21.-С. 15-21.

144. Ромодановская Е.К. Русская литература на пороге нового времени: пути формирования русской беллетристики переходного периода. -Новосибирск: ВО «Наука». Сибирская издательская фирма, 1994. - 232 с.

145. Рублева Л. И. Романы В. Т. Нарежного в контексте русской прозы конца XVIII - начала XIX веков: дис. ... доктора филол. наук: 10.01.01. -М, 2002-438 с.

146. Рублева Л.И. Русская проза последней четверти XVIII века: история и поэтика. - Южно-Сахалинск: Сахал. гос. ун-т, 2005. - 159 с.

147. Рыжова Е.А. Мотив выбора места основания монастыря в русской агиографии // Известия Уральского федерального университета. Серия 2: Гуманитарные науки. - Екатеринбург, 2009. - Т. 63. - № 1-2. - С. 91-101.

148. Рымарь Н.Т. Поэтика романа. - Куйбышев: Издательство Саратовского университета, Куйбышевский филиал, 1990. -254 с.

149. Рязанова Е.В. Пограничные локусы входа/выхода в фольклорном доме // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Филология.

Журналистика. - Саратов, 2009. - Т. 9. - № 4. - С. 32-36.

150. Сазонова Л.И. Память культуры. Наследие Средневековья и барокко в русской литературе Нового времени. - М.: «Рукописные памятники Древней Руси», 2012. - 472 с.

151. Сахарова Е.М, Семибратова И.В. Энциклопедия русской жизни: Роман и повесть в России второй половины XVIII - начала XX века: рекомендательный библиографический указатель. - М.: Книга,1981 - 382 с.

152. Семенюк Ю.В. Сюжетно-композиционная структура славяно-русской переводной агиографии Киевского периода: дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01. - Орел, 2009. - 189 с.

153. Силантьев И.В. Сюжет как фактор жанрообразования в процессе генезиса романа: (на материале древнерусской литературы): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М, 1994. - 26 с.

154. Силантьев И.В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике: очерк историографии. Научное издание. - Новосибирск: Издательство ИДМИ, 1999. - 104 с.

155. Симонов P.A. Аллегорические изображения времени в русских памятниках XVII-XVIII в. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. - М, 2008.-№ 1.-С. 16-25.

156. Сиповский В.В. Из истории романа и повести (Материалы по библиографии, истории и теории русского романа), ч.1 XVIII в, СПб.: 2-е Отд. Имп. Акад. наук, 1903. - 333 с.

157. Сиповский В.В. Очерки из истории русского романа - СПб.: тип. СПб. т-ва печ. и изд. дела «Труд», 1909. - Т.1. - Вып. 1 (XVIII век). - 715 с.

158. Сиповский В.В. Русские повести XVII - XVIII вв. - СПб.: И.С. Суворин, 1905. - 307 с.

159. Смирнов И.П. О смысле краткости // Русская новелла: проблемы истории и теории: Сборник статей. - СПб.: Изд-во С.-Петербургского унта, 1993.-С. 5-13.

160. Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка. - Л.: Наука. Ленингр. отделение, 1979. -437 с.

161. Сурков Е. А. Русская повесть в историко-литературном контексте XVIII - первой трети XIX века. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2007. -276 с.

162. Табель о рангах // Российское законодательство Х-ХХ вв.: В 9 т. - Т.4. - М.: Юридическая литература, 1986. - С. 56-66.

163. Тамарченко Н.Д. Поэтика русской литературы: К 70-летию Ю.В. Манна: сборник статей. - М. : Рос. гос. гуманитар, ун-т, 2001. - 366 с.

164. Тамарченко Н.Д. Теоретическая поэтика: введение в курс. - М.: Российский гос. гуманитарный ун-т, 2006. - 208 с.

165. Тарасенко В.В. Категория времени в терминологии отечественного литературоведения // Вестник Челябинского государственного университета. - Челябинск, 2011. - № 24. - С. 175-177.

166. Теория литературы: Учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений: В 2 т. - Т. 1: Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа, С.Н. Бройтман. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. - М.: Издательский центр «Академия», 2004. - 512 с.

167. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. -М.: Наука, 1983. - С. 227-284.

168. Травников С.Н. Поэтика художественного пространства в путевой литературе конца XVII - начала XVIII века // Поэтика жанров русской и советской литературы. - Вологда: ВГПИ, 1988. - С. 3-17.

169. Травников С.Н. Путевые записки петровского времени. Поэтика жанра: автореф. дис. ... доктора филол. наук. - М., 1991. - 32 с.

170. Травников С.Н. Путевые записки петровского времени (проблема историзма). - М.: МГПИ им. Ленина, 1987. - 102 с.

171. Тынянов Ю.Н. Проблемы стихотворного языка: статьи. - М.: Советский писатель, 1965. - 300 с.

172. Тюпа В.И. Новелла и аполог // Русская новелла: проблемы истории и

теории: Сборник статей. - СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1993. -С. 13-25.

173. Ужанков А.Н. О специфике развития русской литературы XI - первой трети XVIII века. Стадии и формации. - М.: Языки славянской культуры, 2009.-264 с.

174. Ушникова Э.А, Ушникова О.В. Особенности функционирования категории времени в нарративе // Вестник Забайкальского государственного университета. - Чита, 2010. - № 4. - С. 59-63.

175. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. - М.: Издательская группа «Прогресс», 1993. - 324 с.

176. Фрейнденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. - М.: Лабиринт, 1997. -448 с.

177. Цивьян Т.В. К семантике пространственных элементов в волшебной сказке (на материале албанской сказки) // Типологические исследования по фольклору. - М.: Наука, 1975. - С. 191-213.

178. Черная Л.А. «Мимоидущее» время Древней Руси // Знаки времени в славянской культуре: от барокко до авангарда. Сборник статей. - М.: Институт славяноведения РАН, 2009. - С. 21-27.

179. Черная Л.А. Русская культура переходного периода от Средневековья к Новому времени. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 288 с.

180. Шайкин A.A. Поэтика и история: На материале памятников русской литературы XI - XVI веков. - М.: Флинта, 2005. - 456 с.

181. Шепелев Л.Е. Титулы, мундиры и ордена Российской империи. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. - 423 с.

182. Шутая Н.К. Типология художественного времени и пространства в русском романе XVIII - XIX вв.: дис. ... доктора филол. наук: 10.01.08. -М, 2007-468 с.

183. Шутая Н.К. Художественное время и пространство в повествовательном произведении: На материале романа Ф. М.

Достоевского «Бесы»: дис. ... канд. филол. наук: 10.01.08. - М., 1999. -223 с.

184. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). - М.: Гнозис, 1994. - 344 с.

Приложение 1. Сравнительный анализ «Повести о Василии Кориотском» и сказки «Купец Иван Васильевич и Елена Королевна»

1. Сказка начинается с типичной для этого жанра «исходной ситуации»: «Жили три брата, три купца. Адинъ померь, у нево астался сынъ Иванъ Васильевичъ, гадовъ семнатцати» [Каллиников: 41]. В «Повести о Василии Кориотском» «исходная ситуация» реализована иным образом: герой вынужден пойти работать матросом, чтобы прокормить семью.

2. Функция неожиданной беды, представленная в виде внезапно надвигающейся бури. Именно после кораблекрушения Иван Васильевич попадает на остров и находит дом разбойников. За исключением некоторых деталей, сцены встречи с разбойниками сходны в двух текстах.

«Повесть о Василии Кориотском» «Купец Иван Васильевич и Елена Королевна»

«И минувших семи днех как корабли из Голландии поплыли, воста велия и неукротимая буря, яко всему морю возлиятися, с песком смутитися, и корабли все врознь разбишася. И на котором корабле был Василей, и оной корабль волнами разбит, и люди все утопоша. Токмо божиею помощию единаго Василия на доске корабелной прибило к некоему великому острову [здесь и далее курсив мой - М.Б.]» [ПВК: 193]. «Плыли сколька время, бурья поднялась, карабли патопило, а онъ на караблиной доске, и прибило ево к берегу. Народъ увесь патопъ [Купец Иван Васильевич и Елена Королевна::41].

Совпадение проявляется в том, что Василий три раза отправляется якобы на разбой отдельно от остальных разбойников. В повести герой приносит «по двести червонцов», в сказке - по «два червонца». В любом случае добыча воспринимается разбойниками как удачная и характеризующая героев как бравых молодцев.

3. Наречение героя атаманом среди разбойников и встреча с невестой.

«Повесть о Василии Кориотском»

«Купец Иван Васильевич и Елена Королевна»

«...И о том размышлял, какая та стешка: ежели пойти, то зайти неведома куда. И потом размышлял на долг час, и положас на волю божью, пошел тою стешкой в темной лес тридцать верст и великому буераку. Виде великой, огромной двор, поприща на *ри. Весь кругом стоящим тыном огорожен. И подошел ко двору блиско к воротам, и те вороты крепко заперты. И хотел посмотреть на двор, токмо скважины не нашел и страхом обдержим и убоялся. Помышлял о том, что конечно зашел к разбойникам и думал, как сказатса: ежели сказатса добрым человеком, то убьют, ежели сказатса разбойником, то в разбоях не бывал. А в том дворе великой шум и крик, и в разныя игры играют. И вздумал сказатса разбойникам, и нача у ворот крепко толкатса. То оныя услышали, вскорости вороты отворили || и спроша ево, что за человек и откуда. Видев же Василей, что разбойники и множество их народа стояще, играюще в разныя игры и музыки, пьяных, то ответствовал им Василей: «Аз есмь сего острова разбойник, един разбивал плавающих по морю». И оныя разбойники взяша и приведоша его ко атаману. Атаман же, видев его молотца удалаго и остро умом, и зрачна, лицем прекрасна, и осанкою добра зело, нача его вопрошати: «Чего ради пришел к нам?». Василей же рече, яко «единому мне жити скушно. И слышав вас, в сем острове живущих и весело играющих, того ради к вам приидох. И прошу, чтоб вы меня в товарыщи приняли». И атаман приняв

«Дело ночью. Куды итить - ни звону, ни брёху сабачево, нигде ничево не слыхать. Глять, сабаки забрехали -пойду на брёхъ. Давай итить, итить -домъ здаровай на берегу. Не прастой домъ, должно разбойники. Какъ пастучать?.. Адумалъ. „ Спросютъ - ты какой челавекъ, скажу — усяму востраву разбойникъ". Пад-ходитъ къ дому, варата чугунныя. Стучалъ-стучалъ, стучалъ-стучалъ -

спрашиваютъ яво.

- Ты какой челавекъ?

„Усяму востраву разбойникъ".

Павели ево къ атаману.

- Пускай ево суда.

Пустили ево. Тамъ вужинъ идетъ, пированье» [Купец Иван Васильевич и Елена Королевна: 41].

его, и определил к разбойникам в

товарыщи» [ПВК: 193-194].__

Как видим, в текстах встречаются разночтения: в сказке разбойники отдают все ключи Ивану Васильевичу, и он сам при очередном обходе комнат находит Елену Королевну. В повести присутствуют функции сказочного запрета и последующего его нарушения: Василий Кориотский заходит из любопытства в «запретный» чулан и встречается с Ираклией. К тому же в повести право стать атаманом объясняется не смертью прежнего атамана, а желанием остальных разбойников. Такое отличие в деталях сюжета можно объяснить тем, что для автора повести важно подчеркнуть личные качества Василия Кориотского, а в сказке такой нюанс не так значим.

В сказке обнаруживается эпизод, полностью совпадающий с повестью: благодаря своей хитрости герой покидает остров вместе с Еленой Королевной.

4. Спасение от разбойников при помощи рыбаков, которые и доставляют Ивана Васильевича и Елену Королевну в город - «къ царю Цицарю». Как и в повести, рыбаки, спасшие героев, выполняют функцию волшебных сказочных помощников.

Перемещение между двумя царствами (в повести - в Цесарию, в сказке - «къ царю Цицарю») является общей функцией двух произведений, но в повести рыболовы доставляют героев до пристани, где Василий Кориотский нанимает почтовое судно и приплывает на нём в Цесарию. Другими словами, в повести присутствуют исторические реалии, которые не свойственны сказке. В языке повести встречаются выражения, присущие только новой эпохе, для которой характерно параллельное бытование исконно русской и иноязычной лексики («за наем по договору денги заплатил»).

В повести рыболовы менее приближены к образу волшебного помощника, так как они сначала, страшась погони разбойников, хотят

повернуть назад, и только благодаря угрозе Василия Кориотского доставляют героев в Цесарию. К тому же в повести появляется воспитательный момент, связанный с обещанием рыболовов Василию Кориотскому больше не торговать на острове, где живут разбойники. Это единственное разночтение, все остальные текстовые детали совпадают: погоня разбойников, внезапно подувший ветер, вознаграждение рыбаков, прибытие в страну.

5. Функция подчёркнутого благополучия. В сказке, как и в повести, описывается эпизод знакомства купца Ивана Васильевича с царём Цицарем. Впоследствии они становятся братьями, обмениваясь нательными крестами (в повести эта деталь отсутствует). Эпизод встречи царя и героя как в повести, так и в сказке связан с отъездом к обедне, где они и знакомятся. При этом подчёркивается материальное благополучие героев. В эпизоде отъезда Василия Кориотского и Ираклии в церковь, в описании убранства героев и их свиты присутствуют фольклорные элементы. В сказке читаем: «Пашелъ царь къ абедне. И ани нарядились такъ, что лучше нетъ. Царь не Богу молился, а глядел на чужестранцавъ» [Купец Иван Васильевич и Елена Королевна: 44]. Надо отметить, что в сказке этот эпизод занимает несколько предложений, а в повести - несколько страниц. Вероятно, в повести проявляется другая форма повествования, неприемлемая для сказки - обращение к традиции светского разговора. Анонимный автор «Повести о Василии Кориотском» не мог не учитывать тенденции новой культуры общения и потому, наряду с использованием постоянных эпитетов из народного творчества (удалой молодец, темный лес и др.), уделяет особое внимание элементам светской культуры и употреблению варваризмов, характерных для Петровской эпохи (вексель, фрунт, маршировать, шлюпка и др.). В сказке, тем более волшебной, исторический фон и связанные с ним детали не существенны, поэтому сказитель не заостряет внимания на долгих диалогах, учтивых речах и специфической лексике «нового» времени.

6. Появление антагониста и функция вредительства. Как такового

ложного героя в сказке нет. Если в повести он называется обобщённо -адмирал Флоренской земли, то в сказке появляется неопределённый человек («пахитчикъ»), который ищет пропавшую Елену Королевну и обманным путём выдаёт себя за её спасителя. Сравнительный анализ повести и сказки позволяет обнаружить точное сюжетное совпадение этих эпизодов: как Василия Кориотского, так и Ивана Васильевича антагонист обманным путём заманивает на корабль, а затем приказывает убить их.

Функция вредительства в разной степени реализуется в двух текстах с той лишь разницей, что в повести присутствует эпизод об уловке со шляпой и акцентируется внимание на благонравии Василия Кориотского, благодаря которому офицеры пожалели героя. В сказке отражена реалия Петровского времени - строительство корабля. Видимо, сказитель неосознанно заимствует эту деталь из текста «Повести о Василии Кориотском».

7. Герой оказывается на острове, где встречает старичка, который доставляет его на родину Елены Королевны. Старичок выполняет функцию волшебного помощника. В повести в роли волшебного помощника выступает старый рыболов, который предлагает Василию Кориотскому привезти его либо в Цесарию, либо во Флоренское государство. По сравнению с героем сказки, Василий Кориотский более учтив с рыболовом и благодарит его, что, возможно, служит отсылкой к светской культурной традиции. К тому же, как и во многих других эпизодах, герой возносит молитвы и хвалу Господу, после которых он находит выход из сложившейся ситуации.

8. Функция неузнанного прибытия.

Как и в повести, Иван Васильевич прибывает неузнанным в город, где живёт Елена Королевна, и узнаёт, что она выходит замуж за ложного героя. В повести и в сказке невеста (Ираклия, Елена Королевна) пассивна до тех пор, пока не узнаёт главного героя.

9. Функция узнавания.

В сказке Елена Королевна узнаёт героя по песне, которую он исполняет на гуслях, хотя мотив клеймения нигде не обозначен: он выражен имплицитно. Предполагается, что только один Иван Васильевич мог знать эту песню. В повести можно чётко выделить парные функции клеймения и узнавания героя.

В сказке логично, что Иван Васильевич играет не на арфе, а на гуслях -типично фольклорном музыкальном инструменте. В повести приводится текст арии, что вызвано развитием стихосложения в период создания произведения.

10. Наказание антагониста.

В повести и в сказке ложный герой подвергается наказанию, иным является лишь его способ.

11. Свадьба главных героев.

В конце сказки присутствует традиционная финальная формула «и я там был, по усам текло, а в рот не попало». Финал повести можно трактовать как типично сказочный, но в оригинальном тексте этой формулы нет. Скорее всего, сказитель сам прибавил финальную присказку, поскольку она обычна для волшебной сказки.

В соответствии с выделенными В.Я. Проппом функциями, составленные схемы сказки и повести совпадают, за исключением отсутствия в сказке функций запрета и клеймения, которые выражены имплицитно. Приведём схемы для двух текстов:

«Повесть о Василии Кориотском»:

I а5 В3 е1 Щ2бЬПр.ДСп. Л2К3 в г3 д1 А1 А10 Д Л2 X У О Н С*

«Сказка о купце Иване Васильевиче и Елене Королевне»:

/ а5 В3 е1 ]Я2 Ъ Пр. Д Сп. К2 в г3 д1 А1 А™Д Я2 X У О Н С*

Схемы сюжетно-функционального построения сказки и повести и их

текстологического анализа свидетельствуют о том, что фольклорное произведение является вторичным по отношению к литературному сюжету.

Таким образом, сопоставление двух текстов показывает, что сюжет «Повести о Василии Кориотском» является основой для создания фольклорной волшебной сказки. Этот процесс становится возможным благодаря несомненной близости поэтики повести устной народной традиции.

В исследовании выделены черты фольклоризма «Повести о Василии Кориотском», которые обусловливают возниковение фольклорных вариаций этого сюжета. Очевидная близость сюжета повести начала XVIII века сюжету волшебной сказки обнаруживается и на текстологическом, и на языковом уровнях. Нельзя отрицать, что «Сказка об Иване Васильевиче и Елене Королевне» рассказана по всем фольклорным канонам, и в ней нет исторических реалий, эстетических и нравственных подоплёк, присущих повести. Тем не менее на основании текстологического и сюжетного анализа можно предположить, что сюжет «Повести о Василии Кориотском», созданный по канонам русской народной сказки, со временем переходит в устное бытование благодаря этим сказочным чертам.

Приложение 2. Пространственная организация «Гистории о французской королевне Фларенте и о королевиче Георгии италианском, и о протчих малтийских ковалерах»

Исследователи относят «Гисторию о Фларенте и Георгии» к концу 1720-х гг. [Бегунов 1993: 386]. Этот сюжет сохранился в одной редакции, найденной в Мордвинском рукописном сборнике конца 50-х гг. XVIII в. [Бегунов 1993: 383].

Композиционно повесть можно разделить на 6 частей: 1. История рождения Фларенты и её знакомство с учителем Диарестом, отъезд Диореста в Мальтию, его убийство; 2. Сватовство Бранденбургского короля к Фларенте, приезд мальтийских кавалеров во Францию, их поединок с королем Христоаном, дуэль кавалеров; 3. Флегонт и его коварство. 4. Появление Георгия, убийство Флегонта; 5. Женитьба отца Флоренты, козни мачехи; 6. Развитие любовной линии, разоблачение колдовства мачехи, свадьба героев.

Сюжетное повествование повести членится на ряд «отрезков», которые, хотя связаны между собой едиными сюжетной линией и героями, достаточно неоднородны по своему содержанию. Предполагаем, что текст повести механически скомпилирован из различных эпизодов. Повествование строится на «нанизывании» одного эпизода на другой, что приводит к усложнению сюжета.

В названии повести упоминаются страны, в которых будет происходить действие: при помощи относительных прилагательных (мальтийские кавалеры, французская королевна Фларента, итальянский королевич Георгий), характеризующих героев по месту их рождения, косвенно определяются границы перемещений героев. Часть эпизодов относится к Франции, другая часть - к Мальте, а заключительная - к Италии. Тем не менее не стоит переоценивать роль реальных географических топонимов, указанных в тексте - они условны и придают занимательность

сюжету, расширяют «географические границы произведения» [Ромодановская 1994].

Пространство в «Повести о Фларенте и Георгии» организовано по следующему принципу: практически все герои повести совершают перемещения из одной страны в другую, при этом каждая из них приобретает некоторую детализацию. Главными пространственными центрами становятся Франция и Италия, между которыми существуют и промежуточные «остановки» места действия - Мальта.

Большую характеристику получает страна Франция, в которой, по преимуществу, сосредоточена основная часть действия. Повествование начинается с косвенного указания на место действия: «Когда французского короля супруга родила дщерь <...>» [ПФГ: 386]. Дальнейшее развитие событий позволяет выделить локусы Франции. После рождения дочери король «изобрав в своем саду хорошее место, в котором приказал учинить каменный столп, и на нем построить два покоя» [ПФГ: 387]. Именно здесь и должна жить дочь короля и «две девицы-мамки» при ней. Причиной заточения Фларенты, по всей видимости, оказывается её красота. Эпизод о сооружении каменного столш отдалённо напоминает фольклорные сказки или рыцарские романы, в которых принцессы заточаются и живут в башне до определённого возраста, а выход из башни всегда сопровождается неким условием. Но в повести никакого условия нет, и героиня, достигнув юношеских лет, сама желает увидеть своих родителей и обращается с просьбой к «мамке»: «"Как родителя моего и родительницы не знаю или имеют гнев, что мне видить себя недопущают, пожалуй, попроси моего родителя, дабы мне себя показал"» [ПФГ: 387]. После этой просьбы король определяет Фларенту жить в «покои в близости своей спални». В повести дом короля именуется как «дом королевский» [ПФГ: 390], покои короля, «родителевы покои» [ПФГ: 387], или словосочетанием «пошли к королю» [ПФГ: 389].

Дом короля практически не конкретизирован в тексте. Он состоит из палат: собственно покоев короля, «каморы», или покоев Фларенты, «спални» Доротеи, мачехи Фларенты, «особливой каморы», где переодевается Фларента и король принимает приехавших персонажей, а также «особливых апортаментов». Все перечисленные объекты лишены бытовой детализации, они лишь соотносятся с происходящим, маркируя место действия. Однако дом короля получает незначительную пространственную характеристику: так битва Бранденбургского короля Христона и девяноста трех кавалеров происходит во дворе, при этом Фларента наблюдала за происходящим из открытого окна [ПФГ: 390]; королева подслушивает разговор Фларенты и паже «на перилах в близости Фларентиных сеней» [ПФГ: 394]. Упоминание о бытовых элементах обстановки дома и его устройстве придаёт большую достоверность описываемым событиям, конкретизируют повествование. Их можно назвать пространственными ориентирами, границами, между которыми осуществляются передвижения героев. Эти незначительные детали придают передвижениям героев маркированность, в отдельных случаях -связь с историческим временем создания повести. Самым ярким подтверждением является употребление таких слов, как «херухрическая наука» [ПФГ: 391], «пистолет» [ПФГ: 395], а также эпизод поездки Флегонта в аптеку, где он обманом покупает яд. Пространственные детали и уточнения приводят к усложнению, многослойности повествования. Вымышленные обстоятельства и сюжет приобретают правдоподобие, коррелируя с реалиями времени создания повести.

Во Франции, помимо дома короля, его покоев и прилегающих территорий, можно выявить другие локусы. Так, дуэль кавалеров происходит на «показанном месте», а гробницы девяноста двух кавалеров король приказывает поставить на «великий каменны амвон», находящийся на высокой горе. В повести читаем: «<...> приказал родитель Флорентин устроить 92 гробницы, в которые приказал положить телеса умерших ковалеров и на гробницах подписать всякому их вензель, изобрав высокую

гору ве[ле]л учинить великий камены амвон, на котором те гробницы и поставит и покрыть железною крышкою, которой над теми гробницами приказал поставить убраны золотом и серебром балдахинь и средник его подписать патрет Флорентин, под которым положить || литера сицевым образом:

т.р.к.в.с.м.з.п.в.

"Толикия ради красоты волею смерти многыя знатнейшия персоны восприяли"» [ПФГ: 392].

Подобное описание переадресовывает повесть сразу к нескольким традициям. Во-первых, к христианской, так как Амвон - возвышенное место в храме, предназначенное для чтения Священного Писания и других богослужебных действ [Православная богословская энциклопед1я 1900: 576]. В повести каменный амвон сооружается на высокой горе, то есть на возвышенности. Во-вторых, своеобразная надгробная надпись с сокращениями слов и их расшифровкой тяготеет к средневековой традиции жанра посвящения. Немаловажны изображение великолепия убранства гробницы и надпись под портретом Фларенты, той «королевны», за которою сражались в честном поединке кавалеры. Похожий сюжетный элемент присутствует в «Повести о российском кавалере Александре»: надгробная надпись, которую заказывет Александр в честь смерти своей возлюбленной, также выполнена с помощью сокращения первых букв в словах.

Как видно, во Франции многие пространственные элементы коррелируют с фольклорной или рыцарской традициями: сооружение каменного столпа, подобного башне, и гробницы с надгробным посвящением. Каменный столп и гробница на высокой горе на великом амвоне отсылают текст повести и к христианской традиции. Иллюзию динамичности действия создаёт простое указание на страну происхождения героев (этот же приём используется и в названии текста). Например, дважды в повествовании к французскому королю приезжает «Бранденбурскаго государства» король Христон. В тексте не дано описания этого государства,

дороги короля, но ощущение быстрой смены событий достигается за счёт простого упоминания о приезде или отъезде короля бранденбургского. В повести встречаются упоминания о «покоевой коляске», на которой перемещается Флегонт между квартирами кавалеров, и «тракте» Георгия в своё отечество. Иллюзию пространственного перемещения героев создают курьеры, пажи, передающие письма и послания персонажей друг другу.

Другим центром повествования становится страна Италия, где происходят воскрешение Фларенты, брак героев, а также разоблачение злой мачехи Доротеи. Этому месту действия присущи лишь некоторые пространственные элементы: «покои родителя» Георгия, его спальня, а также двор и сад. Во дворе происходят окончательное разоблачение Доротеи и её наказание, а в саду по приезду на родину Георгий прячет гробницу с Фларентой, въезжая в дом через передние ворота. В повести ни один из локусов (дом, спальня, двор, сад) еще не являются концептуально осмысляемым пространством, но очевидно, что двору присущ негативный смысл, дом выступает как «свое» пространство для героя, а сад и спальня призваны подчеркнуть семантику его преданности, верности возлюбленной Фларенте, служения ей, скорби и печали.

Таким образом, для пространственной организации повести характерно: перемещение героев из одной страны в другую, наличие основных центров, вокруг которых группируются все герои и происходящее с ними, наличие дополнительных мест действия, которые осложняют главную сюжетную линию. Два основных локуса (условно обозначенных реальными названиями стран), создают бинарную оппозицию свой/чужой, имеют общие детали: сад, покои короля, спальни героев, «передние палаты». Внешнее противопоставление стран по принципу свое/чужое не исключает сходства их многих предметных описаний. Сюжет «Гистории о Фларенте и Георгии» насыщен рыцарскими поединками, перемещениями героев из одной страны в другую, деталями, отсылающими к разным традициям

письменной и устной культуры, что обуславливает занимательность и отвлеченный характер повествования.

Приложение 3. Категория художественного пространства в «Повести о Евграфе и Александре»

«История о гишпанском королевиче Евграфе и о португальском королевиче Александре» отличается многослойностью сюжета по сравнению с другими текстами. Как отмечает Ю.К. Бегунов, «композиция повести -несколько десятков связанных между собой сквозным действием эпизодов» [Бегунов 1983: 209]. Действительно, в «Повести о Евграфе и Александре» условно можно выделить следующие эпизоды: 1. История о том, как Евграф отомстил за своего отца; 2. Отъезд Евграфа из «Гишпании», его встреча с Валерианой и Александром; 3. Влюблённость Евграфа в Вирсовию; 4 Побег влюблённых из Венеции, их разлука вследствие стихии; 5. История о злоключениях, которые произошли с Вирсовией и пажем Нецесом; 6. История о приключениях Евграфа в разлуке; 7. История о монахе Исафе и его наказании; 8. Встреча героев после разлуки, их брак.

Композиция текста обусловливает его пространственную организацию. В «Повести о Евграфе и Александре» упоминаются такие страны, как «Гишпания», Пруссия, Лантон, Египет, «Лифляндия», Греция, Венеция, Италия, «Индея», Молдавия, Брандербург. В произведении представлено обширное географическое пространство, которое не приобретает предметного наполнения. Наблюдается противоречие, возникающее между названием повести и её содержанием. В заглавии Александр характеризуется как «португальский королевич», а в самом повествовании - как «лифлянский королевич». Такое разночтение можно объяснить лишь тем, что анонимный автор при создании повести использовал несколько различных сюжетов, при компеляции которых допущенная ошибка не была замечена. Это несовпадение никак не влияет на сюжет повести, так как названия стран не отражают их национальный колорит и взаимосвязь с реальными географическими топонимами.

Некоторые из перечисленных стран получают незначительную конкретизацию в тексте (Гишпания, Египет, Венеция, Молдавия). Например, в «Гишпании» это «дом» Евграфа и его отца, также место казни («показанное место») с «высоким амбоном» [ПЕА: 210]. В Египте герои перемещаются между несколькими пространственными локусами: дом Евграфа (дом кавалерски»), «особливая полата» в нем, «двор» Александра, пристань, спальня Валерианы. Более того, эти страны являются основными пространственными центрами, между которыми осуществляются перемещения героев.

Интересно упоминание о пристани как месте торговли. Евграф трижды отправляется на пристань, чтобы купить «презент» Валериане якобы от Александра: сначала веер, потом «футляр, в которой кладутся ко убратию девическаго лица вещи, за которою дал 3.000 червонных», а в последний раз - «золотой со многими бралианты, в которой кладутся ароматы разным званиям, за которой дал 5.000 червонных» [ПЕА: 213]. Пространственный локус «пристань» присутствует и в других русских любовно-авантюрных повестях переходного периода. Но именно в «Повести о Евграфе и Александре» пристань показана не только как место отбытия - прибытия кораблей, но и как место торговли. Сравним, в «Повести о королеве Анне и гишпанском королевиче Александре» «пристань» прямо не называется, но слово «флот» указывает на существование этого локуса; в «Повести о Карле и сестре его Софии» пристань становится важным местом действия; в «Повести о Василии Кориотском» пристань упоминается как один из этапов путешествия героев.

В Венеции все перемещения персонажей происходят между квартирой, нанятой Евграфом, палатами королевны Вирсовии; упоминаются сад у королевского дома, тюрьма, в которую попадает фрейлина Магрета. Передвижения Вирсовии осуществляются при помощи берлина («заложить берлин») [ПЕА: 220, 221]. Все детали пространства приобретают в контексте повести пространственное значение «пересечения границы».

Таким образом, пространственная организация «Повести о Евграфе и Александре» сходна со многими любовно-авантюрными повестями, в частности, с «Повестью о Петре Златых Ключей», с «Повестью о королевиче Бруне и Мелеонии», с «Повестью о Фларенте и Георгии», однако отличается от них большей широтой изображаемого пространства. Бинарная оппозиция свое/чужое воплощается в концентрированное™ событий повести вокруг нескольких пространственных центров. Сюжет «Повести о Евграфе и Александре» характеризуется незначительными предметными описаниями, поскольку повествование сосредоточено вокруг перипетий, происходящих с героями, и авантюр, в которые они участвуют. Именно поэтому предметный мир повести становится не столь существенным, он лишь служит фоном, подчеркивающим необычность и трудность путешествия героев.