Репрессивная политика Советского государства в 1930-е годы и политические настроения населения: На материалах Белгородской, Курской и Орловской областей тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Варфоломеева, Маргарита Ивановна

• Варфоломеева, Маргарита Ивановна
• кандидат исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Варфоломеева, Маргарита Ивановна

Введение

Глава I. Организационно-правовое обеспечение репрессивной политики советского государства в 1930-е годы

1. Формирование нормативно-правовой базы массовых политических репрессий и механизм ее реализации.

2. Органы государственной безопасности как исполнители и жертва репрессивной политики ВКП (б) и советского правительства.

Глава II. Социально-политические последствия массовых репрессий

1. Массовые репрессии 1930-х годов и политические настроения населения.

2. Репрессивная политика советского государства глазами ее жертв: письма, жалобы, заявления.

3. Смягчение репрессивной политики советской власти в конце 1930 годов: причины и последствия.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Репрессивная политика Советского государства в 1930-е годы и политические настроения населения: На материалах Белгородской, Курской и Орловской областей»

Актуальность темы исследования определяется необходимостью комплексного и всестороннего изучения проблемы массовых политических репрессий 1930-х годов, как в целом по стране, так и на региональном уровне. Историческая наука развивается по спирали и вновь, теперь уже в начале XXI века наше общество по-прежнему нуждается в объяснении и понимании трагических событий, потрясших страну несколько десятилетий назад. До второй половины 1980-х годов не принято было думать, а тем более говорить о "большом терроре", о восстановлении справедливости как процессе нравственного очищения общества. Целый период жизни страны практически "выпадал" из отечественной истории. Действия внесудебных, да и многих судебных органов, оценивались лишь как нарушения законности со стороны правоохранительных органов.

Перестройка, демократизация и гласность всколыхнули общество, вызвали небывалый интерес к исторической науке и плюрализм оценок, открыли дорогу к свободе слова и вскрыли спецхраны, что в значительной степени способствовало новому и, будем надеяться, заключительному этапу восстановления истины в полном объеме.

Стал возможным на основе громадного количества рассекреченных документов ВКП (б) - КПСС и ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ глубокий и объективный, а не в угоду политической конъюнктуры, анализ причин и последствий "большого террора".

Сталинизм оказал тяжелейшее воздействие на общественно-экономическое развитие страны, сформировал командно-административную систему, утвердил в сознании многих людей неуважение и, даже, полное пренебрежение к нормам закона и морали, к личности. Во имя достижения "великой цели" оправдывались любые самые бесчеловечные средства, совершались тяжкие преступления. Политическая целесообразность официально ставилась выше формальной законности.

Уничтожение "старого мира" началось с символического ниспровержения памятников монархии. Затем был убит - вместе с семьей и домочадцами - последний и к тому времени уже отрекшийся от престола император Николай II. После этого насилие - уже не символичное, а вполне реальное, - стало стремительно распространятся сверху вниз - "до основания" прежней государственной пирамиды. Но, дойдя до самого низа, оно, не останавливаясь, стало подниматься наверх и вскоре настигло тех "последних", которые ненадолго сделались "первыми", и членов их семей, и миллионы других людей, вся вина которых заключалась в том, что они родились в это время и в этом месте.

Жертвами узаконенного беззакония оказался сотни тысяч человек. Большинство их преследовалось за политические и религиозные убеждения, участие в деятельности бывших политических партий, принадлежность к "социально чуждым классам и сословиям". В стране нагнеталась обстановка шпиономании, подозрительности и доносительства. В числе "врагов народа" оказались партийные и советские работники, крупные ученые, специалисты различных отраслей народного хозяйства, профессорско-преподавательский состав вузов, представители творческой интеллигенции, командный состав армии. Всем им, как правило, предъявлялись надуманные обвинения в антисоветской агитации и пропаганде, шпионской, террористической и иной "контрреволюционной" деятельности. Уничтожались цвет нации, ее научный и интеллектуальный потенциал. Колесо репрессий прокатилось по судьбам миллионов рабочих и крестьян. Все это нанесло непоправимый ущерб генофонду, экономике, обороноспособности, культуре и самой духовной сущности народа.

Квинтэссенцией коммунистического насилия стал "большой террор" 1937-1938 годов, по масштабам и жестокости сравнимый разве что с гражданской войной.

Изучение фондов государственных и ведомственных архивов показывает, что мощь репрессий была несоразмерна жестокой по отношению к имевшим в те годы место проявлениям недовольства, а также оппозиционным настроениям советских людей.

Утвердившийся в стране режим стремился убедить советскую и зарубежную общественность в наличии многочисленных "заговоров", "шпионов" и "вредителей", чья деятельность напрямую и, как правило, бездоказательно связывалась с происками белой эмиграции и иностранных разведок. Последние действительно вели активную подрывную деятельность против СССР, однако, к инспирированным политическим процессам по делам оппозиции и "врагов народа" подлинные контрразведывательные операции чекистов отношения не имели.

Особый размах репрессии приобрели в 1930-е годы, когда органы государственной безопасности, выполнявшие функцию защиты завоеваний революции, стали ведущим звеном в системе карательных органов тоталитарного государства. Борьба с "врагами народа" по сути превращалась в подавление всякой оппозиции, критики и недовольства властью, в расправу с политическими противниками режима. Печальным итогом этого явилось фактическое упразднение конституционных прав и свобод и тотальный контроль государства над обществом, возрастание роли политического сыска и превращение органов безопасности в охранку.

Утвердившийся в стране авторитарный режим, извратив принципы народовластия, занялся борьбой против собственного народа, породив мрачный архипелаг ГУЛАГ, который стал неиссякаемым источником бесплатной рабочей силы, а затем и инструментом массового уничтожения людей.

Напряженно работал в эти годы беспощадный механизм внесудебной расправы - "особые совещания", "тройки", "особые тройки" НКВД СССР и территориальных управлений. Наряду с руководителями НКВД в эти внесудебные органы входили первые секретари ЦК союзных и автономных республик, краевых и областных комитетов ВКП (б), республиканские, краевые и областные прокуроры, прокурор Союза ССР. Военная коллегия Верховного суда СССР также рассматривала дела о "контрреволюционных преступлениях" в упрощенном порядке, вытекающем из подготовленного по инициативе Сталина Постановления ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года, ставшего своеобразным каркасом "правовой" базы беззакония и произвола.

Механизм системы карательных органов был запущен на полную мощность. Под его колесницей оказались и чекисты, считавшие недопустимым нарушать законность и бороться с собственным народом. Значительная часть НКВД, цвет советской разведки была осуждена, физически уничтожена, ошельмована или уволена. В этих людях, искренне веривших в чистоту идеалов революции, прошедших подполье и гражданскую войну, сталинизм не без оснований видел опасность политике режима. На место выбывших, расставлялись нужные и преданные Сталину кадры, творившие произвол. Впрочем, многих из них впоследствии постигла та же участь, что и их предшественников.

XX (особенно) и XXII съезды КПСС осудили культ личности, а тысячи безвинно пострадавших партийных работников и рабочих, военачальников и крестьян, сотрудников НКВД и деятелей культуры, русских и немцев, украинцев и поляков реабилитированы. Но процесс восстановления справедливости по известным причинам был прерван.

Вторая половина 1980-х годов - время критического осмысления прошлого и настоящего. Уже после обнародования первых результатов реабилитации многие пережили потрясение, даже шок от прочтения страшных страниц сталинских преступлений. Но немало было и таких, кто требовал прекратить дальнейшее заполнение "белых пятен", кто выходил и до настоящего момента выходит на улицы с портретами Сталина. Поэтому необходимо всемерно ограничить влияние неосталинистов на нашу политическую жизнь, чтобы не допустить повторения прошлых ошибок. Ведь в условиях реформирования современного общества, отягощенного кризисными явлениями, отыскать новых врагов народа нетрудно.

Недопустимо, когда каждое новое поколение исследователей заново переписывает историю своей страны, делая "черное" - "белым" и, наоборот. Но вполне оправданно, что оно дополняет уже имеющиеся исторические знания новыми фактами, ранее по тем или иным причинам неизвестными или тщательно скрываемым.

Степень актуальности диссертационной работы значительно повышается за счет введения в научный оборот целого ряда архивных документов из государственных и ведомственных архивохранилищ Москвы, Белгорода, Курска и Орла» доступ к которым исследователям до начала 1990-х годов был крайне затруднен, а то и просто невозможен. Интересы личности, общества и государства требуют полной правды, какой бы она не была трудной и тяжелой. Одним из первых шагов на этом непростом пути стал Указ Президента Российской Федерации "О снятии ограничительных грифов с законодательных и иных актов, служивших основанием для массовых репрессий и посягательств на права человека", изданный в 1992 году.

В соответствии с Указом рассекречиванию подлежали законодательные акты, решения правительственных и партийных органов, указания и распоряжения ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР, составившие правовую базу беззакония и террора. Стали доступными протоколы заседаний внесудебных органов, сведения о числе лиц, необоснованно подвергнувшихся преследованиям в уголовном и административном порядке по политическим и религиозным убеждениям, служебная переписка и другие архивные материалы, связанные с периодом массовых репрессий. Поэтому рассекреченные в настоящее время документы из архивов спецслужб позволяют включить в информационное историческое пространство новые сведения и факты.

Исследование в полном объеме политической и правовой основы террора, и участие в этом процессе, наряду с учеными, сотрудников прокуратуры, государственной безопасности и внутренних дел выражает по существу бескомпромиссное осуждение сталинизма и его исполнителей, укрепляет, наряду с другими факторами, гарантии недопущения подобного в будущем.

Проблема массовых репрессий обоснованно привлекает внимание исследователей. Механизм реализации репрессивной политики советского государства в Центральном Черноземье в целом отражает процессы, протекавшие в рассматриваемый период времени в стране, но одновременно он имеет и свою специфику, обусловленную особенностями социальных групп, населяющих регион, который оставался одним из наиболее типичных аграрных районов. Весте с тем надо признать, что формирование нормативно-правовой базы, роль и место органов НКВД в осуществлении репрессивной политика, отношение населения к происходящему в стране в 1930-х годах слабо изучены применительно к Центральному Черноземью, опять таки с учетом его территориальных, социально-экономических и политических особенностей, что подчеркивает актуальность данного исследования.

Историография проблемы исследования в основном представлена рядом работ, посвященных рассмотрению составных частей репрессивной политики советского государства, как в стране, так и в ЦентральноЧерноземном регионе.

О массовых политических репрессиях вплоть до второй половины 1980-х годов в официальной отечественной исторической литературе не принято было говорить. Как справедливо заметил Р. Конквест, "советский историк не мог провести подобное исследование в связи с тем, что существовал запрет на факты. Только иностранец способен был выполнить эту работу и остаться в живых"[1]. Иностранные ученые имели тогда и то преимущество, что могли опираться на независимую от государственной власти СССР источниковую базу. Вот почему в годы перестройки советская общественность, специалисты стали активно изучать, труды таких исследователей как Дж. Боффа, Н. Верт, Р. Дэвис, Р. Конквест, С. Коэн и других[2].

В работах В.А Волкогонова, О.Е Волобуева, JI.A. Гордона, А.А. Данилова, П.В. Загоровского, Е.Ю. Зубковой, В.Н. Земскова, О.Р. Лациса, Ю.Ф. Лукина, О.Ф. Сувенирова, О.В. Хлевнюка[3], вышедших в свет в нашей стране во второй половине 1980-х - 1990-х годах, содержится значительный фактический материал по отдельным этапам репрессивной политики, освещается механизм репрессий, рассматриваются причины, приведшие к сталинскому произволу.

Обновленные оценки событий 1930-х годов, сформировавшиеся в ходе перестройки в отечественной исторической науке, сегодня утвердились на страницах как научных, так и учебных изданий[4].

В исторической литературе во второй половине 1980-х годах появились книги, изданные не за рубежом, а в нашей стране, в которых анализировались не только причины, генезис сталинизма, как одной из разновидностей тоталитаризма, но показывалось и сопротивление ему, приводились факты и примеры протеста и осуждения репрессивной политики государства^ ],

Осмысление "белых пятен" истории специалистами чаще всего делалось в общем контексте анализа событий, и носило преимущественно публицистический, философский характер[6].

В блоке работ, посвященных периоду насильственной коллективизации и массового раскулачивания, выделяется исследование Ивницкого В.А. "Коллективизация, раскулачивание (начало 30-х годов)"[7], в котором автор показал основные этапы коллективизации, раскрыл формы и методы репрессивной политики большевиков в отношении крестьянства.

Новые архивные материалы о Центральном Черноземье вошли в сборник "Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927-1932 гг."[8]. Судьба раскулаченных и выселенных крестьян страны стала объектом исследования В.Н. Земскова [9].

Из коллективных трудов, посвященных проблемам репрессивной политике властей в стране и в Центрально Черноземном регионе, заметным событием в научных кругах стало издание пятитомника рассекреченных документов из архивов спецслужб, посвященных политике коллективизации и раскулачивания советской деревни[10].

Проблемы коллективизации на примере Курской деревни рассматривались Рянским Л.М., Бочаровым А.Н., Травиной А,С.[11]. В обобщающем труде "Курский край в истории Отечества" под редакцией JI.C. Полнера раскрываются проблемы сопротивления крестьянства насильственной коллективизации [ 12].

В исследовании Б.Н. Шаровой "Коллективизация сельского хозяйства в Центрально-Черноземной области. 1928-1932 гг."[13] впервые приводятся сведения о масштабах раскулачивания в регионе, называются политические причины форсирования процесса коллективизации, но в тоже время воссоздаются лишь отдельные эпизоды репрессивных акций по отношению к крестьянству в ЦЧО.

Последствия административного нажима на сельское население в юго-западных районах ЦЧО достаточно полно раскрыты в статьях Ю.И. Гончаренко и А.П. Чиченкова "Под прессом "великого перелома" на материалах Белгородской области, В.А. Алексеева "Год "великого перелома" и сельские советы Центрально-Черноземной области"[14]. Авторы сумели воссоздать настроения сельского населения, его негативное отношение к хлебозаготовкам и советской власти, привести свидетельства массовых репрессий на территории Белгородской области в начале 1930-х годов.

Большое внимание проблеме личности в условиях тоталитаризма уделяется в публикациях Беспарточного Б.Д., Ильиной З.Д., Карнасевича ВТ., Лютых А.А., Тонких В.А.[15], в которых авторы анализируют механизм политических репрессий и культурно-нравственную атмосферу в обществе в тридцатые годы XX века, уделяя особое внимание при этом взаимоотношения культуры и власти, государства и церкви.

Определенный вклад в историографию проблемы репрессий вносит трехтомное издание Книги памяти жертв политических репрессий Курской области и книга памяти жертв репрессий на Орловщине [16], подготовленные областными ассоциациями реабилитированных жертв политических репрессий на основании документов и материалов, переданных сотрудниками органов безопасности. Документы книги позволяют, взяв за основу региональный уровень, показать механизм массовых политических репрессий в Советском Союзе в 1920-х - начале 1950-х годов, подготовку и реализации на местах решений высших партийно-государственных инстанций.

Рассекреченные архивные материалы органов безопасности, касающиеся проблемы репрессий, частично были воспроизведены в жанре публицистики в книге А.Г. Ошерова "Над пропастью во лжи"[17].

Отдельные этапы государственно-репрессивной политики Советского государства стали активно разрабатываться с конца 1980-х - начала 1990-х годов и в диссертационных исследованиях, когда исследователи получили возможность работать с ранее не доступными архивными фондами. Так, И.Н. Кузнецов достаточно подробно осветил проблемы репрессивной политики государства с учетом социальной структуры населения в Западной Сибири, Ревякин Е.С. раскрыл проблему взаимоотношений государства и церкви в 1929-1936 годах в Иваново-промышленной области, Нармин О.Н. исследовал репрессии против командного, политического и начальствующего состава Красной Армии в 1937-1941 годах [18].

В специальной работе П.В. Загоровского "Социально-политическая история Центрально-Черноземной области 1928-1934 гг.", на основе анализа широкого круга источников исследованы узловые проблемы насильственной коллективизации крестьянства[19]. В диссертационном исследовании О.Н. Мигущенко рассматриваются вопросы сопротивления крестьянства тотальной коллективизации и налоговому гнету[20]. Тема сопротивления курского крестьянства политики большевиков в 1918-1933 годах поднимается в диссертации В.И. Михеева[21].

Диссертационное исследование Карнасевича В .Г., основанное на рассекреченных архивных материалах Федеральной службы безопасности, раскрывает исторические корни процесса реабилитации, приводит общие данные о количестве граждан, пострадавших от политических репрессий в Курской области[22].

Важную роль в исследовании истоков репрессивной политики государства, осознания необходимости восстановления исторической правды сыграло введение в научный оборот закрытых ранее архивных документов, ставших достоянием общественности благодаря деятельности Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 1930-х - 1940-х и начала 1950-х годов[23].

Вопросы массовых репрессий нашли отражение и в книгах бывших руководителей и сотрудников органов государственной безопасности: В.А. Крючкова, Ф.Д. Бобкова, Л.В. Шебаршина, М.П. Любимова и других[24].

Проведенный анализ литературы показывает, что вышеназванными авторами была заложена глубокая база для дальнейшего изучения и переосмысливания проблемы репрессивной политики советского государства и настроений населения провинции в 1930-е годы.

Цель диссертационной работы заключается в исследований механизма и практики репрессий и реагирования населения советской провинции на деятельность властных структур и правоохранительных органов государства в 1930-е годы. Достижение поставленной цели предусматривает решение следующих задач:

• выявить причины и показать процесс формирования нормативно-правовой базы репрессий в 1930-х годах;

• раскрыть механизм практической реализации репрессивной политики советского государства;

• показать роль и место органов государственной безопасности в механизме проведения репрессий;

• проследить эволюцию политических настроений населения советской провинции в условиях 1930-х годов;

• проанализировать формы и методы противодействия жителей провинции политическому режиму;

• рассмотреть социально-культурные последствия репрессивной политики и выявить причины ее изменения в конце 1930-х годов.

Объектом исследования автор избрал репрессивную политику советского государства в 1930-х годах и социальное поведение населения провинции Советского Союза.

Предметом настоящего исследования является изучение системы деятельности органов госбезопасности Белгородской, Курской и Орловской областей по реализации репрессивной государственной политики, отношение населения к проводимой политической линии и социально-политические последствия репрессий 1930-х годов.

Географические рамки исследования очерчены границами Белгородской, Курской и Орловской областей современного территориального деления. Локализация диссертационной работы произведена для конкретизации и достижения полноты исследования. Располагаясь в центре страны, эти области сочетают в себе типичные черты карательной политики государства и реагирования населения на массовые репрессии.

Хронологические рамки исследования включают 1934-1939 годы. Нижняя граница исследования охватывает период, начинающийся образованием НКВД СССР и Законами от 1 декабря 1934 года, когда окончательно сложилась система организационно-правового обеспечения репрессивной политики государства и стала широко распространяться на все население страны и региона. Вместе с тем, для целостного рассмотрения темы, автор счел необходимым обратиться к предыдущим этапам репрессивных мероприятий компартии и советского правительства, и, прежде всего, формирования нормативно-правовой базы массовых репрессий.

Верхние рамки исследования определены 1939 годом, когда рядом совместных распоряжений СНК и ВКП (б) массовые репрессии были временно приостановлены.

Данные хронологические рамки способствуют рассмотрению закономерностей становления и функционирования репрессивной системы советского государства, а также позволяют проследить эволюцию политических настроений населения и сотрудников органов безопасности.

Источниковая база диссертационной работы представляет собой широкий круг различных материалов, которые следует разделить на две группы: архивные и печатные.

Первую группу составляют документы из фондов Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), Государственного архива Курской области (ГАКО), Центра документации новейшей истории Белгородской области (ЦДНИ БО), Центра документации Курской области (ЦДНИ КО), ведомственных архивов управлений Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Белгородской (АУФСБ РФ БО), Курской (АУФСБ РФ КО) и Орловской (АУФСБ РФ ОО) областям, а также управления внутренних дел Курской области (АУВД КО), в которых сосредоточены приказы, указания, отчеты, справки, докладные записки о настроениях и реакции населения на проводимую государством репрессивную политику, статистические сведения правоохранительных органов по периоду массовых репрессий, а также архивные уголовные дела реабилитированных граждан, содержащие письменные свидетельства невинных жертв террора.

Для раскрытия темы привлекались материалы Центрального архива Федеральной службы безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ РФ).

Значительная часть использованных в диссертационном исследовании архивных документов, позволяющих дать объективный анализ карательной политики центральных и местных органов власти и управления в условиях реконструкции советского общества, вводится в научный оборот впервые.

Вторая группа источников представлена сборниками официальных документов, периодическими и справочными изданиями, воспоминаниями участников и очевидцев трагических событий 1930-х годов.

Из опубликованных официальных документов следует выделить в первую очередь законодательные и нормативные акты ВКП (б) и советского правительства, ведомственные приказы и указания ОГПУ-НКВД СССР, определяющие размах и порядок проведения репрессий в стране и в Центральном Черноземье[25],

Среди опубликованных источников необходимо назвать также печатные материалы, к числу которых относятся центральные и местные периодические и справочные издания изучаемого периода, оказавших влияние на формирование общественно-политической мысли и раскрывающие механизм реализации законодательства о репрессиях в стране.

Методологическая основа исследования. В работе использованы основные методологические принципы: объективности, историзма и всестороннего изучения. Исследование проведено в сравнительно -историческом, аналитическом и статистическом плане. События и процессы социально-политической жизни страны 1930-х годов, массовые репрессии, роль и место органов безопасности в карательном механизме государства, массовые репрессии и отношение к ним населения рассмотрены в их причинно-следственной связи. Доминирующим фактором для всесторонности и глубины исследования, стала возможность доступа к архивным документам и материалам государственно-правового характера, находящимся на хранении в управлениях ФСБ РФ по Белгородской, Курской области и Орловской областям.

Автор стремился анализировать фактический материал на основе объективного научного анализа исторических явлений и отойти от конъюнктурно-политических оценок событий.

Научная новизна определяется тем, что в работе предпринята попытка комплексного анализа организационно-правового обеспечения репрессивной политики советского государства в 1930-е годы и причин ее вызвавших. Достаточно подробно рассматривается механизм реализации законодательной базы политических репрессий, причем сотрудники прокуратуры и органов государственной безопасности рассматриваются не только как исполнители сталинских преступлений, но и как жертвы произвола.

В диссертации приводятся статистические сведения о количестве жертв "большого террора", что позволяет получить целостную картину масштаба политических репрессий на территории Белгородской, Курской и Орловской областей.

В результате проведенного исследования в научный оборот вводится обширный комплекс рассекреченных материалов, долгие годы имевших гриф "Совершенно секретно" или "Секретно", дополняющие малоизученные аспекты отечественной истории. Представленные в исследование архивные документы одновременно позволяют показать карательную политику государства как глазами его граждан, непосредственно попавших в жернова сталинской мельницы, так и их родственников, долгие годы носивших клеймо членов семьи "врагов народа", со всеми вытекающими отсюда проблемами.

Практическая значимость исследования. Положения и результаты диссертационной работы, значительный фактический материал, содержащийся в ней, могут быть использованы в процессе подготовки и преподавания отечественной истории в высших и средних учебных заведениях, для разработки специальных лекционных курсов по проблемам жизни страны периода массовых политических репрессий, а также для исследований краеведческого характера.

Апробация исследования. Основные положения, результаты и выводы диссертации обсуждены на заседании кафедры истории Отечества Курского государственного педагогического университета и изложены в научных публикациях автора общим объемом 5,6 печатных листа, включая научное издание "Социальное поведения населения советской провинции в 1930-е годы" (На материалах Белгородской, Курской и Орловской областей). Материалы исследования докладывались на международной научно-практической конференции: "Юг России в прошлом и настоящем: история, экономика, культура" (г. Белгород, 1998 г.), на Вторых Дамиановских чтениях (г. Курск, 2000 г.), Всероссийской научно-практической конференции "На пути к правовому государству: трудности и достижения" (г. Курск, 2001 г.).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, примечания, списка использованных источников и литературы, приложения.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Варфоломеева, Маргарита Ивановна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Репрессивная машина советского государства безжалостно перемалывала не только людские судьбы, но и то, что составляло самую духовную сущность и национальную гордость россиян - от изгнания за границу величайших русских мыслителей, писателей и ученых до варварского разрушения Храма Христа Спасителя.

В протоколах допросов мелькают дежурные штампы-формулировки обвинений невиновных людей в "преступной деятельности": "достаточно изобличаются в том, что он (она) враждебно настроены к существующему строю и ведет антисоветскую агитацию против проводимых коммунистической партией и Советским правительством мероприятий". Эта лживая фраза кочует из одного протокола в другой, из одного дела - в другое. Бытовые разговоры объявляются "враждебными", а любое инакомыслие -"контрреволюционным умыслом".

В обвинительных заключениях утверждалось: "Перечисленные лица представляют собой организационно сплоченную контрреволюционную группу". При этом многие арестованные даже не были знакомы друг с другом, а "преступная группа" создавалась следователями и оперативниками НКВД по территориальному признаку. Обвиняемым вменялось в вину "проведение контрреволюционной агитации, направленной к свержению Советского государства и распространению террористических настроений против вождя народов, руководства партии и советского правительства".

Однако за грозными строчками обвинения по статьям 58-10 и 58-11 УК РСФСР скрывалась пустота. Не было преступных террористических групп. Ложью оказались доказательства. Ни один из обвиняемых не был виновным. Основанные на доносах, лжесвидетельствах, фальсификации сотни дел походили одно на другое, как две капли воды.

Людей лишали самого естественного и святого их права - на иную мысль, на выражение собственного мнения, если оно шло вразрез с официальными идеологическими установками. Это порождало рутину, косность, равнодушие, страх и, как следствие, конформизм у немалой части людей. Вовсе не случайно родилась горькая сентенция писателя Бруно Ясенского о равнодушных гражданах, с молчаливого согласия которых творилось беззаконие, а доносительство становилось моральной нормой. А ведь инакомыслие в любом обществе - это естественная формула человеческого бытия, способ движения вперед, а не вспять. Иначе обществу грозит застой, мракобесие, подавление гражданских свобод, нарушение прав человека, наступление реакции и тоталитаризма, за которыми неизбежно следуют репрессии. История не раз подтверждала эту горькую истину.

В конце 1930-х годов последовало смещение со своих постов и расстрелы Ежова и тех, кто особенно ретиво исполнял директивы о "беспощадной борьбе с врагами народа". Оппозиция в партии была уничтожена, миллионы крестьян рассеяны по ссылкам и лагерям, в армии и органах государственной безопасности проведены кровавые чистки. Трудящимся разъяснили, что в "деле борьбы с классовым противником имели место перегибы и злоупотребления, нарушалась революционная законность".

В Курске и Орле арестовали руководство УНКВД и ряд сотрудников. Следствие установило, что они, осуществляя специальную операцию по изъятию кулацкого и другого контрреволюционного элемента в 1937-1938 годах встали на "преступный путь извращения революционной законности и методов ведения следствия, создали систему массовых необоснованных и без наличия каких-либо компрометирующих материалов арестов граждан".

Всплыли в ходе следствия и так называемые "штатные свидетели", а вернее лжесвидетели, которые давали клеветнические показания, обвиняя арестованных в тяжких преступлениях.

В столице шумно проходили публичные "показательные процессы", имена "врагов народа" - представителей старой партийной гвардии -публиковались в газетах. В провинции, особенно в райцентрах, деятельность карательных органов протекала невидимо, потаенно.

В 1937-1938 годах, когда речь зашла о "вытягивании плановых цифр" массовых репрессий, низовые звенья НКВД сделались ключевыми. Не имея ни оперативных кадров, ни материальной базы (следственных изоляторов), руководители райотделов НКВД должны были регулярно поставлять "наверх" списки потенциальных жертв, проводить аресты во вверенном им районе и вести следствие по делам, не вызывавшим интереса ни у вождя, ни у московского, ни у областного начальства. Именно здесь на районном уровне абсурдность сталинских репрессий достигла своего абсолюта, именно здесь торжествовал анкетный принцип и произвол слепого случая. Большинству советских граждан пришлось почувствовать на себе всесилие тоталитарного государства именно через террор районного масштаба, настигший не каких-то абстрактных "врагов народа" где-то там - в верхних эшелонах власти, но родных, друзей, близких.

Бериевская "чистка" органов НКВД в конце 1938 - начале 1939 годов нанесла наиболее ощутимый удар именно по районному звену наркомата. Показания арестованных тогда сотрудников госбезопасности активно использовались в ходе реабилитации 1950-х годов. Эти материалы позволяют хотя бы частично восстановить картину тех страшных лет.

Те из жителей районных городков, кто знали, или хотя бы догадывались, о происходившем в здании отдела НКВД, предпочитали обходить его стороной. Но таких людей было немного. Лишь обилие "мобилизованных" на предприятиях того или иного районного центра автомобилей, которое нельзя было спрятать за толстыми стенами, выдавало активную деятельность органов госбезопасности. Более существенные перемены, хотя и менее заметные, наблюдались в самом здании. Еще до выхода июльского приказа НКВД за

00447-37 г. в городских и районных отделах органов госбезопасности срочно переоборудовались служебные кабинеты в помещения для ведения следственной работы, а в подвалах устраивались арестантские камеры. Для работы местного отдела НКВД реквизировался не только транспорт различных местных учреждений: по "партийной мобилизации" в органы направлялись недоучившиеся студенты московских и других крупных вузов, имевших хоть какое-то отношение к понятию "права". После двух-трех месяцев стажировки они приступали к работе - арестам, допросам, написанию обвинительных заключений. А работы было действительно "через край". Особенно ценилось раскрытие контрреволюционных организаций и сетей иностранных разведок, позволявшее руководителям НКВД нагнетать в стране атмосферу массовой шпиономании и получать очередные награды и звания.

Фальсификация или, на профессиональном жаргоне самих следователе, "липачество" начинались уже при отборе будущих жертв. Работа с агентурой, слежка и прочие приемы спецслужб, знакомые каждому по шпионским романам, были явно не под силу рядовому райотделу НКВД, пусть даже усиленному вчерашними студентами. Отчасти выручал ручеек доносов и заявлений бдительных граждан, не иссякавший ни при какой власти. Однако он не давал возможности развернуть широкомасштабный поиск шпионов и вредителей.

К окончательному отказу от соблюдения норм уголовно-процессуального кодекса сотрудников НКВД подтолкнули июльско-августовские постановления Политбюро ЦК ВКП (б), предусматривавшие поголовный арест всех лиц "антисоветских национальностей" (прежде всего латышей, поляков и немцев) и установившие лимиты на расстрелы разных категорий "контрреволюционных элементов" по республикам и областям.

В работу включились адресные столы, ЗАГСы и отделы кадров предприятий. Достаточно было обладать иностранной фамилией и работать на оборонном заводе, чтобы попасть в "шпионский" список.

В отличие от государственного террора, развернувшегося в тот же период в нацистской Германии, жертвами НКВД становились не реальные, а мнимые противники режима. Типичные для любого тоталитарного государства периоды "больших чисток" в Советском Союзе в 1937-1938 годах преследовали цель не только держать население в повиновении и страхе, но и успокоить политическое руководство страны "решительными мерами" по наведению порядка.

Стиль работы карательных органов Гитлера и Сталина также весьма различался в силу национальных особенностей - гестапо сохраняло педантичную работоспособность даже в последние дни "третьего рейха", в то время как НКВД с 1936 года находился в состоянии непрерывной штурмовщины. Преклонение перед всеобщей плановостью проникало не только в кабинеты больших начальников с Лубянки, но и в сознание всего аппарата, принимая на местах особенно уродливые формы.

Попытки поставить террор на "индустриальную" основу разбивались об отсутствие кадров. Более половины следователей НКВД не имели даже среднего образования. Готовившиеся ими протоколы допросов, "собственноручные признания" и обвинительные заключения изобиловали не только грамматическими ошибками, но и фактическими нелепостями. В воспоминаниях бывших узников ГУЛАГа рассказывается о жарких спорах, которые велись в камерах следственных изоляторов; высказывались различные предположения о причинах массовых арестов. Говорили и о поиске бесплатной рабочей силы для строек Крайнего Севера, и о вредителях в окружении вождя. Человеческий разум отказывался верить в очевидный факт, что отныне орудием судьбы становились анкетные данные каждого жителя СССР. Национальность или расхождение с генеральной линией партии, переписка с заграницей или состоятельные в прошлом родители - любое отклонение от гипотетического стандарта "советского человека" переводило людей в те годы из разряда подозреваемых в разряд обвиняемых.

В руках у следователей находился обширный арсенал средств, заставлявших обвиняемых подписывать любой бред. Помимо избиений и tl w и известного конвейера - непрерывного допроса, продолжавшегося иногда по двадцать и более суток, применялись и методы убеждения. Это было нетрудно, ведь в застенках НКВД находились люди, остававшиеся приверженцами советского строя.

Следует отметить, что самих исполнителей террора охватывали порой не только азарт и служебное рвение, но и некоторые сомнения. Сталинская конституция, превозносимая как самая демократичная во всем мире, плохо соотносилась с практикой органов НКВД. Ряд сотрудников НКВД, как в высшем эшелоне, так и на местах, выступал против массовых карательных операций, инстинктивно чувствуя, что рано или поздно все это обернется против них самих. Но эти отдельные робкие попытки сопротивления обычно оканчивались арестом и гибелью. Следователи и низовые сотрудники ГО-РО НКВД, творившие бесчинства на местах, смело заговорили лишь после ареста непосредственного начальства.

Кадровые перестановки в низовых звеньях аппарата НКВД начались еще до смены Ежова. Согласно привычному лексикону репрессий, их исполнители сами оказались теперь "вредителями", "японскими шпионами" и "замаскировавшимися двурушниками". Работникам наркомата ставилось в вину и слишком малое число арестованных во вверенном районе ("потеря бдительности, благодушие"), и слишком большое ("фабрикация дел и уничтожение невинных людей"). Налаженная машина террора продолжала крутиться, и для нее не имели никакого значения прошлые чины и заслуги.

Вряд ли сам "железный нарком" догадывался о том, что волна разоблачений уже направлена против него самого. Сразу же после смещения Ежова и назначения на его место Берия практически все сотрудники органов госбезопасности были допрошены на предмет "нарушений революционной законности". Были пересмотрены дела жертв служебных преступлений в органах НКВД, но реабилитированы лишь немногие. Время глобальных разоблачений еще не пришло. Это была очередная мистификация, затеянная как повод для полной перестановки кадров. В кабинетах УНКВД лишь поменяли обязательные портреты, и ритм работы вскоре вновь вошел в привычную колею.

До второй половины 1980 годов не принято было думать, а тем более говорить о массовых политических репрессий, восстановлении исторической справедливости как о процессе нравственного очищения общества. Целый период жизни страны, и довольно значительный, выпадал из отечественной истории. Переход от тоталитаризма к демократии и другие изменения в жизни общества со всей остротой поставили перед историками задачу переосмысления многих устоявшихся стереотипов, поиска новых подходов к исследованию отечественной истории. В нашей стране проблема восстановления исторической справедливости и защищенности личности от беззаконий стала оселком демократизации, а ее разрешение - одной из опор нового политического механизма.

Когда и политики, и экономисты, и обществоведы пришли к выводу, что причины застоя лежат в особенностях социально-политической системы, сложившейся на протяжении ряда десятилетий, становилось все более очевидно: критический анализ основных этапов социалистического строительства в стране был дан односторонне, главным образом с точки зрения личностного фактора культа личности Сталина. Да, и к тому же он был прерван на полпути, если не в начале.

Гласность помогла быстро освободить долго сдерживаемые силы, направленные на либерализацию режима. Она позволила выйти на поверхность мнениям, существовавшим в среде неформальных объединений и очагов свободомыслия, возникших и развившихся в предыдущий период. Гласность, задуманная как средство борьбы с "недостатками социализма" без "подрыва его ценностей", очень быстро обратилась к проблемам сталинизма.

Его критика, уже начинавшаяся при Хрущеве и постепенно прекращенная, пошла значительно дальше испытания гласности. Прошлое и настоящее оказались неразрывно связанными между собой.

Таким образом, осуждение сталинизма - определяющего периода советской истории - во всех его проявлениях привело к исследованию причин перерождения власти и возникновения "административно-командной системы".

Осуждение преступлений прошлого было одним из важнейших рычагов продвижения вперед политики преобразования общества, а поэтому вызвало острое противоборство между приверженцами различных идеологических направлений. В то же время следует признать, что сам факт восстановления исторической справедливости в отношении к бывшим политзаключенным, ознакомление общественности с системой их взглядов, будь то Бухарин, Чаянов или Солженицын, привели к раскрепощению сознания советского человека.

Во второй половине 1980-х годов начинается кардинальный поворот официального вектора идеологической политики КПСС, ее аксиологической стороны (духовных ценностей) от ориентации на пролетарские духовные ценности - к общечеловеческим. Стремление преодолеть наследие сталинизма, гарантировать права граждан, желание достойно и цивилизованно выглядеть в глазах всего мира можно считать основанием перехода к построению правового государства.

Борьба за "правдивую" историю до Горбачева шла в известном, давно отработанном направлении: власти скрывали нежелательные для них факты, а различные "диссидентские кружки" от Курбского и Герцена до Орлова и "Метрополя", печатным словом боролись с властями, пытались донести до сознания российских граждан свои сокровенные мысли.

Так называемые "инакомыслящие", теоретически, нравственно, а неформалы политически, на практике, сформировали оппозицию тоталитарному политическому режиму, разрушили монополию КПСС на идейно-политическое влияние и подготовили крах тоталитаризма.

Экономические реформы, запрещение деятельности КПСС, крушение тоталитарной системы и распад СССР привели к деидеологизации общества и поставили перед общественными науками задачу переосмысления многих устоявшихся ранее стереотипов, и поиска новых подходов к исследованию прошлого, в том числе и советского общества 1930-х годов.

Вторая половина 1980-х годов - время критического осмысления прошлого и настоящего. Тогда многие пережили потрясения, даже шок от прочтения страшных страниц сталинских преступлений. Но немало было и таких, кто требовал прекратить дальнейшее заполнение "белых пятен", кто выходил и до настоящего момента выходит на улицы с портретами Сталина. Поэтому необходимо всемерно ограничить влияние неосталинистов на нашу политическую жизнь, чтобы не допустить повторения прошлых ошибок. Ведь в условиях реформирования современного общества, отягощенными кризисными явлениями, отыскать новых врагов народа нетрудно.

В 1920 -1930-е годы происходило складывание механизма контроля над обществом, который функционировал вплоть до второй половины 1980-х годов В этом механизме органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ выполняли функцию исполнителя воли государственно-политических структур, в том числе и в ограничении доступа общественности к информации.

Интересы личности, общества и государства требуют полной правды, какой бы она не была трудной и тяжелой. А поэтому не должно быть для специалистов недоступных архивных документов. В соответствии с Указом Президента Российской Федерации "О снятии ограничительных грифов с законодательных и иных актов, служивших основанием для массовых репрессий и посягательств на права человека", рассекречены решения правительственных и партийных органов. Увидели свет указания и распоряжения ВЧК-ОГПУ-НКВД, составившие правовую базу беззакония и террора, протоколы заседаний внесудебных органов, сведения о числе лиц, необоснованно подвергнувшихся в уголовном и административном порядке по политическим и религиозным убеждениям, служебная переписка и другие архивные материалы, связанные с периодом массовых репрессий. Большое количество открытых документов из архивов спецслужб позволяет включить в информационное историческое пространство новые сведения и факты. Они наглядно свидетельствуют о том, что на определенных этапах деятельность органов ВЧК-КГБ регулировалась нормами советского права. К сожалению, существование выше перечисленных актов не смогло воспрепятствовать совершению органами государственной безопасности грубейших нарушений законности. В немалой степени это стало возможным в результате культа личности Сталина, утраты контроля над работой сотрудников ВЧК-КГБ со стороны высших органов государственной власти и управления, всецелого их подчинения партийным органам.

Общеизвестно, что наибольшее число репрессий приходится на середину 1930-х годов. Документы архива ФСБ говорят, что подготовка к "большому террору" велась долгие годы. Например, государственная система тотального наблюдения за духовной жизнью людей, контроль их мыслей и высказываний началась еще в 1920-е годы, когда сохранялась некоторая свобода существования общественных организаций, шла внутрипартийная борьба в руководстве ВКП (б), а ОГПУ, по заданию партийного центра, уже "отслеживало" общественные и политические настроения.

Создав политического врага и видимость законности в борьбе с ним, необходимо было создать и запустить в дело послушный и безотказно действующий карательный механизм. Именно в этот период под жернова репрессий попали чекистские кадры, прошедшие школу подполья, революции и гражданской войны, в том числе разведчики, выполнявшие ответственные задачи за рубежом. За, так называемые, контрреволюционные преступления в 1934 - 1939 гг. были осуждены 21880 сотрудников НКВД, в том числе куряне

В. Самойлов, К. Роллер-Чиллек, М. Недзвяловская, П. Нехода, А. Пошарников, Г. Эсманский и другие.

Не половинчатые реформы Н.С. Хрущева, ни гласность при М.С. Горбачеве не уничтожили тоталитаризма (так как компартия, органы безопасности, армия по-прежнему контролировали общество), не сказали всей правды о прошлом. И только после августа 1991 года происходят необратимые перемены в политической системе. Ушла в прошлое перестройка как "революция сверху" в рамках старой системы с ее ориентацией на раз и навсегда сделанный социалистический выбор. Но актуальной остается проблема десталинизации сознания, избавления общества от мифов о якобы прекрасном, тоталитарном прошлом. Что, мол, был порядок, энтузиазм, вера и тому подобное.

Все без исключения процессы второй половины 1930-х годов были сфальсифицированы, построены на показаниях, добытых преступными методами, пытками и шантажом обвиняемых и членов их семей. Доброе имя возвращено за это время почти миллиону человек, возвращено без сомнений и натяжек, в твердой уверенности, что вершится справедливость, торжествует правда. Но нужна еще и правда общественная, социально-историческая. Сотни и сотни тысяч реабилитированных - достаточная цифра, чтобы сделать вывод: такие масштабы фальсификаций, репрессий не могли быть и следствием только злой воли.

Восстанавливая сегодня историческую справедливость, конечно, не следует перекладывать всю вину за преступления и ошибки на одного Сталина. Многие из его окружения вольно или невольно способствовали созданию сталинского культа, хотя позднее сами стали его жертвами.

Горько сознавать, что, например, Киров - известный деятель партии, немало сделавший для страны, на XVI съезде партии требовал от Рыкова и Томского (Бухарин на заседаниях не присутствовал) не только признания своих ошибок и отказа от платформы, но также признания ее кулацкой программой. Требовал от лидеров правой оппозиции новых и новых самобичеваний Рудзутак, который в последствии сам был репрессирован.

Зловещую роль в осуществлении массовых репрессий сыграл А.Я. Вышинский. Как теоретик права, он подводил научную базу под произвол и беззакония, создал в правовой науке обстановку, душившую всякую живую мысль. В юридической науке сложился своеобразный культ Вышинского, теоретические концепции которого в то время считались непогрешимыми. Став во главе центральной прокурорской власти, вместо того, чтобы направлять, как того требовал от него закон, усилия органов прокуратуры на обеспечение в центре и на местах единой законности, он по существу возглавил эскалацию насилия.

Именно Вышинский, будучи Прокурором СССР с 1935 года, отстранил прокурорский надзор за законностью в деятельности органов госбезопасности по делам о государственных преступлениях. Всякие попытки прокуроров протестовать против беззакония в органах НКВД беспощадно подавлялись. Многие из них оказались в стане "врагов народа" и поплатились жизнью или длительными сроками лишения свободы.

Как известно, становление внесудебных органов, появившихся ещё в годы гражданской войны, происходило на протяжении десятилетий. Так, в 1924 году при ОГПУ было образовано Особое совещание для рассмотрения дел в отношении контрреволюционеров, контрабандистов и крупных спекулянтов валютой. В местных полномочных представительствах ОГПУ (в том числе и Курском) были созданы "тройки", в состав которых входили представители данного территориального органа ОГПУ, крайкома (обкома) ВКП (б) и прокуратуры для внесудебного рассмотрения дел на активных кулацко-белогвардейских и контрреволюционных элементов.

В конце 1920-х годов сложилась непростая ситуация во время проведения хлебозаготовительных кампаний. Сталин предложил прибегнуть к чрезвычайным мерам. Они, как известно, были приняты и весьма жестко проведены, А затем последовало введение смертной казни за хищение государственного и общественного имущества. Речь идет о законе от 7 августа 1932 года. Убийство Кирова - еще один предлог для того, чтобы расширить применение репрессий и отменить гарантии прав обвиняемого в уголовном судопроизводстве. Отметим и то, что эти меры основной массой населения воспринимались как направленные на благо всего общества. К чему все это привело, теперь мы знаем - к массовым расправам, ставшими трагической реальностью в 1930-е годы.

С образованием в 1934 году НКВД было создано Особое совещание, в которое входили: заместитель наркома внутренних дел СССР, уполномоченный НКВД СССР по РСФСР, начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции и нарком внутренних дел союзной республики, на территории которой возникло то или иное дело. В заседании Особого совещания обязательно участвовали Прокурор СССР или его заместители, имевшие право принесения протеста в Президиум ЦИК СССР. В НКВД союзных и автономных республик, управлений НКВД краев и областей были также организованы "тройки". Кроме того, в указанный период существовал порядок рассмотрения дел "двойкой" - Особой комиссией НКВД и Прокурором СССР и, так называемой, "высшей двойкой" в составе Председателя Верховного Суда СССР и Прокурора СССР.

Названные внесудебные органы применяли по рассматриваемым ими делам ссылку, высылку, лишение свободы и, даже, расстрел. Первоначально они действовали наряду с судебными органами, но со временем полностью подменили последние, в частности, при разрешении дел о контрреволюционных преступлениях, и стали олицетворением беспредельного произвола и террора.

Указ Президиума ВС СССР от 16 января 1989 года "О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов" осудил внесудебные массовые репрессии периода сталинизма, признал антиконституционными, действовавшие в 1930-1940-х и начале 50-х годов, "тройки" НКВД, УНКВД, Коллегии ОГПУ и "особые совещания" НКВД-МГБ-МВД СССР и отменил вынесенные ими внесудебные решение, не отмененные к данному моменту. На основании Указа все граждане, которые были репрессированы решениями указанных органов, включая лиц, осужденных, впоследствии, за побег из мест незаконного спецпоселения подлежали реабилитации. Происходящее в России в последние годы общественно-политические процессы коснулись и российских спецслужб и правоохранительных органов.

Материалы архивных уголовных дел, протоколы допросов, показания обвиняемых, письма арестованных помогают представить картины повседневной жизни деревни, рабочих поселков, студенческих общежитий и государственных учреждений и являются ценным историческим источником. Рассекреченные документы, освещающие роль правящей партии, органов безопасности, прокуратуры и суда в проведении массовых репрессий имеют большое значение для воссоздания полной и правдивой истории Отечества.

Проведенное исследование показало, что в силу социально-экономических особенностей Центрально-Черноземного региона, широкомасштабные репрессии 1930-х годов проводились главным образом против сельского населения и духовенства. При этом в значительной степени пострадал и партийно-государственный аппарат региона. Механизм применения репрессий обуславливался не только наличием секретных партийных инструкций, нормативных приказов НКВД, которые исходили от органов, не обладавшими законодательными правами, но также и распространением двойных стандартов политического поведения. В таком поведении принимаются и признаются, причем вполне искренне, многие демократические принципы, и, что самое важное, считается возможным использование различных способов их фактического несоблюдения.

Исторические уроки наглядно показывают, что малейшие отступления от конституционных норм, нарушения прав и свобод человека неминуемо, ведет к тоталитаризму, свертыванию демократических процессов в обществе, попранию общечеловеческих норм морали и нравственности.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Варфоломеева, Маргарита Ивановна, 2002 год

1. Законодательные и нормативные акты органов государственной власти и управления о политических репрессиях и реабилитации

2. О рассмотрении дел о преступлениях, расследуемых НКВД СССР и егоместными органами. Постановление ЦИК СССР от 10 июля 1934 года // Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВ Д-НКГБ-МГБ-МВ Д-КГБ. 1917-1960. Справочник. М.: Изд.: МФД, 1997. - С.185-186.

3. О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексысоюзных республик. Постановления ЦИК и СНК СССР от 1 декабря 1934 года // Сборник законов СССР. 1934. - № 74.

4. Уголовный кодекс РСФСР, М.: "Юридическая литература", 1950. -С.256.

5. О культе личности и его последствия. Доклад первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева XX съезду КПСС // Известия ЦК КПСС. 1989. -№3.-С.128-170.

6. Уголовный кодекс РСФСР. М.: "Юридическая литература", 1985.-384с.

7. О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов. Постановление ЦК КПСС // Правда. 1989,- 6 января.

8. О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-50-х годов. Указ Президента СССР от 13 августа 1990 года // Ведомости Верховного Совета СССР. 1990. - № 34.

9. Об архивах Комитета государственной безопасности СССР. Указ Президента Российской Федерации от 24 августа 1991 года // Российская газета. 1991. - 25 августа,

10. О реабилитации жертв политических репрессий. Закон РСФСР от 18 октября 19991 года// Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. - №44. - Ст.1428.

11. О порядке введения в действие Закона РСФСР "О реабилитации жертв политических репрессий". Постановление Верховного Совета РСФСР от 18 октября 1991 года// Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. - №44. - Ст.1429.

12. О порядке предоставления льгот реабилитированным лицам, проживающим на территории Российской Федерации. Постановление Верховного Совета Российской Федерации от 26 июня 1992 года // Российская газета. 1992. - 4 июля.

13. Об утверждении "Положения о порядке предоставления льгот реабилитированным лицам и лицам, признанным пострадавшими от политических репрессий". Постановление главы администрации Курской области от 8 июня 1994 года // Курская правда. 1994. - 10 июня.

14. Об оказании помощи реабилитированным гражданам, пострадавшим от незаконных репрессий. Постановление Курского областного Советанародных депутатов от 24 сентября 1990 года // Курская правда. 1990. - 26 сентября.

15. О внесении изменений и дополнений в закон Российской Федерации "О реабилитации жертв политических репрессий". Указ Президента Российской Федерации от 4 ноября 1995 года // Российская газета. -1995.-5 ноября.

16. О мерах по реабилитации священнослужителей и верующих, ставших жертвами необоснованных репрессий. Указ президента Российской Федерации от 14 марта 1996 года // Российская газета. 1996. - 16 марта.

17. Архивные документы и материалы. Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ)

18. Ф. 17 -фонд Центрального Комитета КПСС. Государственный архив Курской области (ГАКО)

19. Центр документации новейшей истории Курской области (ЦДНИКО)26 ф. 1 фонд Курского обкома КПСС.27 ф.2878 фонд Курского горкома КПСС.

20. Архив управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Белгородской области (АУФСБ РФ БО)28 ф. АУД фонд архивных уголовных дел.

21. Архив управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Владимирской области (АУФСБ РФ ВО)29 ф. АУД фонд архивных уголовных дел.

22. Архив управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Орловской области (АУФСБ РФ ОО).215 ф. АУД фонд архивных уголовных дел.

23. Центральный архив Федеральной службы безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ РФ)216 ф.8 фонд приказов.217 ф, АУД фонд архивных уголовных дел.

24. Архив управления внутренних дел Курской области (АУВД КО)218 ф.10, оп.2 списки раскулаченных.

25. Монографии, статьи и публикации*

26. Архивы раскрывают тайны.: Международные вопросы: события и люди/ Сост. Н.В. Попов. -М.: Политиздат, 1991. 383 с.

27. Аксютин Ю.В., Волобуев О.В, XX съезд КПСС: Новации и догмы. М,, 1991.

28. Барсуков Н. Провал "антипартийной" группы (1957 год)// Коммунист. -1990. №8.-С.98-109.

29. Бордгогов Г.А. Козлов В.А. История и конъюнктура: Субъективные заметки об истории Советского общества. М.: Политиздат, 1992.

30. Берия C.J1. Мой отец Лаврентий Берия. - М.: Современник, 1994. - 431 с.

31. Беспарточный Б.Д., Ильина З.Д., Карнасевич В.Г. Культура и власть: из рассекреченных архивов ВЧК-ОГПУ-НКВД. Курск: Изд-во КГПУ, 1999.-245с.

32. Бобков Ф.Д. КГБ и власть. М.: Изд-во "Ветеран",1995. - 382 с.

33. Боффа Д. История Советского Союза. Т.2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущёв. 1941 -1964 гг. -М.: Международные отношения, 1990. 632с.

34. Боффа Дж. От СССР к России. История неоконченного кризиса. 19641994. М.: Международные отношения, 1996. - 320с.

35. Бурлацкий Ф. После Сталина// Новый мир. 1998. - № 10.

36. Бутенко А.П. Откуда и куда идём: Взгляд философа на историю советского общества. Л.: Лениздат, 1990. - 288с.

37. Бычков Г. Коломна, 1937-й//Коммунист. 1990. -№ 17.- С.75-77.

38. Ваксберг А.И. Нераскрытые тайны. М.: "Новости", 1993. - 304с.

39. Ваксберг А.И. Царица доказательств. Вышинский и его жертвы. М.: АО "Книга и бизнес", 1992. - 351с.

40. Васильева Л.И, Кремлёвские жены. М.: Вагриус, 1992. - 543с.

41. Ватлин А. Крестьяне и крестьянские семьи в Бутово// Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга Памяти жертв политических репрессий. Кн.2, М.: Изд-во ООО "Панорама", 1998. - С.5-15.

42. Вертн. История Советского государства 1900-1991. М.: Прогресс-Академия, 1992. -480с,

43. Волкогонов Д.А, Триумф и трагедия. И.В. Сталин. Политический портрет. Кн.1. М.1989. ~ С.

44. Данилов А.А. История инакомыслия в России: Советский период. 19171991 гг.: учебное пособие. М.: Социум, 1997. - 103 с.

45. Елисеев Б.П. Система органов государственной власти в современной России. М: Агент, 1997, - 225с.

46. Волков С.В. На углях великого пожара. М.: Молодая гвардия, 1990. -238с.

47. Восленский М.С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. -М.: "Советская Россия" совм. с МП "Октябрь", 1991. 624с.

48. Голубев В., Юрьев С. О деятельности правоохранительных органов по ликвидации последствий беззаконий// Социалистическая законность. -1989.-№12.-С. 51-53.

49. Горбачёв М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М.: Политиздат, 1987. - 271с.

50. Друговская А.Ю. "Книга памяти жертв политических репрессий" как исторический источник// Общество и власть в истории России: сборник научных трудов СПб.: "Нестор", 1999. - С.60-63.

51. Дугин А.Н. Говорят архивы: неизвестные страницы ГУЛАГа// Социально-политические науки, 1990. - №7. - С.90-101.

52. Загоровский П.В. Социально-политическое развитие сельского населения Центрально-Чернозёмного региона России во второй половине 1920-х первой половине 1930-х гг.: Автореферат дисс.докт. ист. наук. - Москва, 1999. - 33 с.

53. Звягинцев В. Реабилитирован посмертно// Противостояние. Сост. С.П. Пятовский Воронеж: Центрально-Чернозёмное кн. изд-во, 1991. - С.63-80.

54. Земсков В.Н. ГУЛАГ (историко-социологический аспект)// Социологические исследования. 1991. - № 6. - С.10-27.

55. Ильина З.Д. Культура и власть: трансформация духовных ценностей горожан российской провинции (1976-1991гг.) Курск: Изд-во КГПУ, 1999.-209 с.

56. Ильина З.Д. Нравственный выбор и контрреволюционные проявления интеллигенции (из спецсводок Курского ОГПУ)//Нравственный императив интеллигенции. Иваново, Изд-во Ивановского госуниверситета, 1998. - С.339 -341.

57. Ильина 3, Карнасевич В. Общество и власть: архивы ОГПУ-НКВД в современной культурной ситуации// Общество и власть в истории России: Сб. научных трудов. СПб.: "Нестор", 1999. - С.140-143.

58. Ильина З.Д., Карнасевич В.Г., Тюнин О.В. К вопросу о демографических показателях по Курской области в 1937-1938 гг.// Человек и его здоровье. Сборник научных работ, Воронеж: Принт-Сервис, 1999. -С.117-123.

59. Иного не дано. М.: Прогресс, 1988. -680с.

60. Исаев И.А. История государства и права России: Полный курс лекций. -М.: Юрист, 1994.-448с.

61. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства/ Сост. В.А. Козлов. М.: Политиздат, 1991. - 366 с.

62. История России. XX век/ А.Н. Боханов, М.М. Горинов, В.П. Дмитренко и др. М.: Изд-во ACT, 1996. - 608с.

63. История России: учебное пособие для вузов, а также колледжей, лицеев, гимназий и школ: в 2т. Т.2/ Под ред. С.В. Леонова. М.: ВЛАДОС, 1995. - 472с.

64. Историки отвечают на вопросы. Вып. 2. Сборник/ Сост. В.В. Поликарпов. М.: Московский рабочий, 1990. - 368с.

65. Карнасевич В. Дело объединённого правотроцкистского блока // История и культура: прошлое и современность. Материалы докладов и сообщений второй заочной научно-методической конференции. Курск: Изд-во КГПУ, 1990.-С.43-47.

66. Карнасевич В.Г., Реутов В.В. Архиепископ Дамиан сын земли Курской. - Курск: ГУИПП "Курск", 1999. - 87с.

67. Книга памяти жертв политических репрессий Курской области. Кн.1. -Курск: ГУИПП "Курск", 1996. 352 с.

68. Книга памяти жертв политических репрессий Курской области. Т.2. -Курск: ГУИПП "Курск", 1998. 352с.

69. Колотов О.Б. Ведомственные архивы напоминают о себе// Отечественные архивы. 1997. - №4. - С.8-11.

70. Конквест Р. Большой террор// Нева.-1989.-№9-12; 1990.-№1-12,

71. Коровин В.В. История отечественных органов безопасности. М.: Норма-ИНФРА-М, 1998.-256с.

72. Космарская Л. Идёт процесс реабилитации невиновных.// Социалистическая законность. 1991. - №5. - С.14-18.

73. Коэн С. Н.И. Бухарин. Политическая биография. М: Прогресс, 1989. -515с.

74. Крючков В.А. Личное дело. 4.1. М.: Олимп, ТКО ACT, 1996. - 448с.

75. Кузнецов И.Н. Массовые репрессии на территории Западной Сибири в 30-е годы и реабилитация жертв террора: Автореф. дисс.канд, ист. наук. Омск, 1992.

76. Кузнецова Е.С. Реабилитация жертв политических репрессий. По материалам Кемеровской области: Автореф. дисс.канд.ист.наук. -Кемерово, 1999.

77. Курицын В. М. История государства и права России. 1929-1940 гг. Учебное пособие для высшей школы. М.: Международные отношения, 1998.-232с.

78. Лацис О. Перелом: опыт прочтения несекретных документов. М., 1990.

79. Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-МТБ-МВД-КГБ. 1917-1960. Справочник/ Сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М.: Изд-во МФД, 1997. - 352с.

80. Лукин Ю.Ф. Сопротивление тоталитаризму, активность и протест в истории советского общества: Автореф. дисс.докт. ист. наук. Москва,1993.-37с.

81. Любимов М.П. Шпионы, которых я люблю и ненавижу. М.: Олимп, 1997.-480с.

82. Манжосов А.Н. Политические репрессии 30-х годов// Общество и власть в истории России: сборник научных трудов. СПб.: "Нестор", 1999, -С.58-60.

83. Медведев Р.А. Они окружали Сталина. М.: Политиздат, 1990.

84. Медведев Р.А. Личность и эпоха: политический портрет Л.И. Брежнева. КнЛ.-М.: "Новости", 1991.-336с.

85. Медведев В.А. В команде Горбачёва. Взгляд изнутри. М.: "Былина",1994.-239с.

86. Мигущенко О.Н. Влияние социально-экономической политики государства на развитие правовых взглядов сельского населения в 19281934 годах. (На материалах Центрально-Чернозёмной области). Курск: КФ ОрЮИ МВД России, 1999. - 167с.

87. О порядке рассекречивания документов// Научно-информационный бюллетень Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории. 1995. - Вып. 36. - С.7-8.

88. Орлов Б.С. Взгляд историка на проблему преодоления тоталитарного прошлого// Россия и современный мир, 1998. №4.

89. Ошеров А.Г. Над пропастью во лжи. Курск: ГУИПП "Курск", 1998. -304с.

90. Погоний Я. Сотрудничество УРАФ ФСБ России с отечественными и зарубежными научными учреждениями по изданию документов//Новая и новейшая история. 1999. - №5.

91. Погружение в трясину: анатомия застоя/ Сост. Т.А. Ноткина. М.: Прогресс, 1991.-704с.

92. Поляков Ю.А. Наше непредсказуемое прошлое. М.: АИРО-ХХ, 1995.

93. Попов Б, Оппоков В. Бериевщина// Военно-исторический журнал.1990. №1. - С.68-78.

94. Попов В.П. Государственный террор в Советской России. 1923-1953 гг.: источники и их интерпретация// Отечественные архивы. 1992. - №2.

95. Противостояние: рассказы о курских чекистах. Сборник очерков/ Сост. С.П. Пятовский. Воронеж: Центр-Чернозёмн. кн. изд-во, 1991. - 208с.

96. Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов. М.: Политиздат,1991.

97. Реабилитирован посмертно. Выпуск первый. М.: Юридическая литература, 1988.-336с.

98. Реквием. Книга памяти жертв политических репрессий на Орловщине. -Орёл: 1994.-262с.

99. Репрессированная наука// Ред. М.Г. Ярошевский. М.: Наука, 1991

100. Роговин В.З. Была ли "альтернатива"?: "Троцкизм": взгляд через годы. -М.: Терра, 1992.-400с.

101. Россия и мир: Учебная книга по истории. В 2-х частях. Часть 21 Под ред А.А. Данилова. М,: ВЛАДОС, 1994. -352с.

102. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М.: "Республика", 1993. - 223с.

103. Сборник законодательных и нормативных актов о реабилитации жертв политических репрессий: судебная и прокурорская практика. Курск, ГУИПП "Курск", 1995. -219с.

104. Сборник практики исполнения и надзора за соблюдением законодательства о реабилитации жертв политических репрессий/ Под ред. В.а. Щепакова. Курск: ГУИПП "Курск", 1999, - 156с.

105. Сахаров А. Революционный тоталитаризм в нашей истории// Коммунист. -1991.-№5.

106. Сахаров А. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе// Юность. 1990. - №3. - С.4-7.

107. Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941. М.: Высш. шк., 1992.-303с.

108. Симонов К. Глазами человека моего поколения.-Знамя, 1988. №3-5.

109. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Документы и материалы в 4-х томах. Т. 1. 1918-1922 гг. М.: 1998. - 864с.

110. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ.-М.: "Книга", 1990.-589с.

111. Соловьёв В, Клепикова Е. Заговорщики в кремле: от Андропова до Горбачёва. М.: АО "Московский центр искусств", 1991. - 304с.

112. Сувениров О. Против репрессий в Красной Армии(1937-1940 годы) // Коммунист. 1990. - № 17. - С.67-75.

113. Сувениров О.Ф. Трагедия РККА 1937-1938. М., 1998. - 525с.

114. Трудные вопросы истории: Поиски. Размышления. Новый взгляд на события и факты/ Под ред. В.В. Журавлёва. М., Политиздат, 1991. -272с.

115. Такер Р. В центре внимания советская история// Коммунист. - 1990. -№9.-С.87-97.

116. Туйков В. Реабилитация необоснованно репрессированных// Социалистическая законность. 1989. - № 11.- С. 19-21.395 1937-й и другие годы. Воронеж: Центрально-Чернозёмное изд-во, 1989.

117. Хлевнюк О.В. 1937-й: Сталин, НКВД и советское общество. М.: Республика, 1992.

118. Хлевнюк О.В. Берия: пределы исторической "реабилитации"// Историческое исследование в России. Тенденции последних лет. М.: АИРО-ХХ , 1996. - С. 139-153.

119. Хрущёв Н.С. Воспоминания// Знамя 1989.- № 9-12.

120. Афанасьев А. Победитель// Комсомольская правда. 1988. - 15 января.

121. Борисов Ю. Человек и символ// Комсомольская правда. 1988. - 2 апреля.

122. Звягинцев В. Полпред ВЧК// Курская правда. 1988. - 16 августа.

123. Бордюгов Г., Козлов В. Время трудных вопросов. История 20-30-х годов и современная общественная мысль// Правда. 1988. - 30 сентября.

124. Рост Ю. Академик// Литературная газета. 1988. - 16 ноября.

125. Ефимович Н. Я честный коммунист,.// Курская правда. - 1988. - 21 ноября.

126. Куницын Г. Хрущёв. Жизнь и судьба// Комсомольская правда. 1988. -27 ноября.

127. Штукина Л. Возвращение имени// Курская правда. 1988. - 11 декабря.

128. Шмелёв Г. Перед поворотом// Правда, 1989, - 3 февраля.

129. Данилов В. Клим Ворошилов: портрет при свете правды// Комсомольская правда. 1989, - 12 февраля.

130. Новиков А. Вчера и сегодня// Комсомольская правда. 1989. - 23 марта.

131. Сысоев Н. Был объявлен врагом народа.// Курская правда. 1989. - 6 мая.

132. Кондратьев В. Поговорим о свободе// Литературная газета. 1989. - 24 мая.

133. Аксенов Ю, Зубкова Е. предвестие перемен. Летопись десятилетий: 1947-1956// Литературная газета. 1989. - 14 июня.

134. Даньшин А.А. Мы защищаем перестройку// Молодая гвардия. 1989. -15 июля

135. Ефимович Н. Ярлык. Как депутат Верховного Совета первого созыва стал "врагом народа"// Курская правда. 1989. - 16 июля.

136. Бурлацкий Ф. Исповедь реформатора: размышления по поводу мемуаров Н.С. Хрущева// Литературная газета. 1989. - 19 июля.

137. Рощин А. Возвращение справедливости// Курская правда. 1989. - 23 июля.

138. Некрасов В, Десять "железных наркомов"// Комсомольская правда. -1989. 29 сентября.

139. Ильин М. Выстрел в Смольном// Советская культура. 1989. - 15 августа.

140. Вернуть верховенство закону//Правда. 1989. - 1 сентября.

141. Ваксберг А. Правая рука великого инквизитора// Литературная газета. -1989.- 18 октября.

142. Барсуков Н. Март 1953-го.//Правда. 1989. - 27 октября.

143. Реабилитирован посмертно// Курская правда. 1989. - 4 ноября.

144. Барсуков Н. На пути к XX съезду//Правда. 1989. - 10 ноября.

145. Лунин Е. Палачи. История без ретуши// Литературная Россия. 1989. -17 ноября.

146. Барсуков Н. Ещё впереди XX съезд// Правда. 1989. - 17 ноября.

147. Горбачёв М. Социалистическая идея и революционная перестройка// Правда. 1989. - 26 ноября.

148. Манжосов А. Восстановлен в партии// Курская правда. 1990,- 1 апреля.

149. Пирожков В. И ещё о реабилитации// Неделя. 1990. - №20.

150. Ефимович Н. Наказ академика// Курская правда. 1990.- 2 августа.

151. Столяров К, Катусев А. Яма//Неделя. 1990.- № 44.-С.10-11.

152. Спевачевский Г. Из завалов репрессий// Волжская коммуна. 1990. - 2 ноября.

153. Брончуков М., Ракитин А. Реабилитация: проблемы и решения// Тамбовская правда. 1990, - 15 октября.

154. Жирнов Е. Процедура казни носила омерзительный характер// Комсомольская правда. 1990,- 28 октября.

155. Кудрявцев С. Покаяние по приказу? // Молодая гвардия. 1990, - 8 декабря.

156. Кулагин В. Тайна урочища "Солянка"// Известия. 1990. - 9 декабря

157. Кудрявцев С. "Солянка": выстрелы услышаны только теперь// Молодая гвардия. 1990. - 15 декабря.

158. Сидорин М. О чем "дело" рассказало // Курская правда. 1990. - 20 декабря.

159. Виноградов В. Срок давности// Рабочая трибуна. 1990. - 23 декабря.

160. Балакин Ю. "Дело" Минцентофа и других// Орловская правда. 1991. -26 мая.

161. Исаев П. Для безвинно пострадавших// Курская правда. 1991. - 25 июня.

162. Лобов Ф. Восстановлено ещё одно имя// Курская правда. 1991. - 2 июля.

163. Безруков Н. Люди с чистой совестью// Курская правда. 1991.-24 июля

164. Сизов О. Встреча через годы// Городские известия. 1991. - 27 июля.

165. Ошеров А. КГБ расстаётся с архивом: читаем историю по слогам// Курская правда. 1991. - 27 сентября.

166. Мулина М. Документы историкам, доносы - в макулатуру// Собеседник. - 1991. - № 39.

167. Протасов А. Враг народа и его жена// Курская правда. 1991. - 25 декабря.

168. Белтов Э., Юрасов Д. 1937 год : только факты, только имена. Глава из книги// Российская газета. 1992.- 4 января

169. Ошеров А. В сетях у Берии// Курская правда. 1992. - 17-18 января

170. Ошеров А. Над пропастью во лжи// Курская правда. 1992.- 28 марта

171. Мироненко С. Рассказ о десяти расстрелянных//Известия. 1992,- 3 сентября

172. Воробьев В. Покаяние//Городские известия. 1992. - 3 ноября

173. Ошеров А. Колокол надежды// Курская правда. 1992. - 3 ноября

174. Воробьев В. У каждого города своя Катынь//Городские известия. 1992. - 5 ноября

175. Ошеров А. Капкан на прокурора // Курская правда. 1993. - 16,17 февраля

176. Ошеров А. С высоты пережитого. Куряне жертвы репрессии // Курская правда. - 1993. - 19 марта

177. Ошеров А. Восстанавливая справедливость // Курская правда. 1993. -30 октября

178. Ошеров А. Набат Солянки // Курская правда. 1993. - 2 ноября

179. Иванов К. Обожженные геноцидом 37-го // Курская правда, 1993. - 23 ноября

180. Жертвам репрессий // Городские известия. 1993. - 23 ноября

181. Попов Г. Никита Хрущев дальний родственник «прорабов перестройки» // Труд. - 1994. - 16 апреля

182. Наумов В., Короткое А. Лаврентий Берия ласковый палач // Московские новости. - 1994. - №36

183. Щепаков В. Так и не сломился // Курская правда. 1994. - 2 сентября

184. Шмуклер В. Государство реабилитированным // Городские известия. -1994. - 4 октября

185. Климов В., Яковлев А. Покаяние II Труд. 1995. - 15 марта

186. Штукина J1. Недостойный архиепископ Онуфрий II Курская правда. -1995. 21 августа

187. Карнасевич В. Трижды обвиненный II Курская правда. 1998. - 12 августа

188. Карнасевич В. Архиепископ Дамиан сын земли Курской // Городские известия. - 1998. - 29 октября

189. Карнасевич В. Ревнители церкви: правда и вымысел II Городские известия. 1999. - 20 февраля

190. Карнасевич В. Возвращены из забвения // Городские известия. 1999. -29 мая

191. Щепаков В. Кровавая «жатва» // Городские известия. 1999. - 11 июня

192. Карнасевич В., Третьяков С. Трижды приговоренный // Белгородские патриархальные ведомости. 1999. - №8

193. Карнасевич В. История одного ареста // Городские известия. 1999. - 21 сентября

194. Ткачев Н. Совесть прокурора II Городские известия. 2000. - 13 января

195. Шарафутдинова И. Судьбы свершился приговор. Скорый и неправедный // Городские известия. 2000. - 11 апреля