Религиозно-политическая жизнь в Калининградской области во второй половине 1940-х - 1950-х годах тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Маслов, Евгений Александрович

• Маслов, Евгений Александрович
• кандидат исторических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Маслов, Евгений Александрович

Введение

Содержание

Глава I. Общенациональные условия религиозно-политической жизни в Калининградской области

I. 1. Ретроспективные условия религиозно-политической жизни в Калининградской области: советский аспект 2. Общая характеристика религиозно-политической жизни в СССР во второй половине 1940-х - 1950-х годах

I. 3. Религиозный аспект германского вопроса во внешней политике СССР первых послевоенных лет

Глава II. Региональные условия религиозно-политической жизни в Калининградской области

II. 1. Ретроспективные условия религиозно-политической жизни в Калининградской области: прусско-германский аспект

II. 2. Демографическое развитие Калининградской области как условие религиозно-политической жизни в регионе

II. 3. Социокультурные процессы в Калининградской области как условие религиозно-политической жизни в регионе

Глава III. Население бывшей Восточной Пруссии в религиозно-политической жизни Калининградской области (1945 - 1948 годы)

III. 1. Обстоятельства вовлечения германского населения Калининградской области в государственно-религиозную политику СССР

III. 2. Уполномоченный Совета по делам религиозных культов и германские конфессиональные общины Калининградской области

III. 3. Германское население и второстепенные участники религиозно-политической жизни в Калининградской области

Глава IV. Советские переселенцы Калининградской области в религиозно-политической жизни региона конца 1940-х - 1950-х годов

IV. 1. Православные верующие Калининградской области в религиозно-политической жизни региона (1947 - 1950-е годы)

IV. 2. Неправославное население Калининградской области в религиозно-политиче.ской жизни региона (1948 — 1950-е годы)

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Религиозно-политическая жизнь в Калининградской области во второй половине 1940-х - 1950-х годах»

Постановка проблемы Религия и политика образуют социальные подсистемы, имеющие тесную взаимосвязь. Во-первых, они связаны на общесистемном уровне, поскольку являются структурными элементами общества, с присущими им функциями и своей ролью в его эволюционном развитии. Во-вторых, религия и политика связаны напрямую. Сферы их социального пространства зачастую пересекаются - политический фактор воздействует на религиозную подсистему, а религиозный на политическую. Таким образом, возникает исторический феномен, который назовем религиозно-политической жизнью.

Даже беглый взгляд на перечень научных публикаций последнего времени позволяет прийти к выводу, что интерес современных специалистов к религиозно-политической жизни в СССР очень высок. С начала 1990-х гг. различным ее аспектам было посвящено нескольких десятков только крупных работ (монографий, диссертаций и тематических сборников)1.

Причины повышенного внимания ученых к этому историографическому направлению вполне очевидны. С одной стороны, налицо общественно-политическая его актуальность. Без обращения к недавнему прошлому трудно, например, понять, где лежат корни конфессионального фундаментализма, почему одни религиозные объединения утрачивают в наши дни социальное влияние и становятся на путь внутренних раздоров, а другие усиливают свой авторитет в обществе и успешно преодолевают былые расколы ? Требуют «объяснения историей» и многие иные злободневные вопросы современного развития России.

С другой стороны, значимость исследования религиозно-политической жизни в Советском Союзе имеет научный характер. Только с конца 1980-х гг. отечественные историки стали постепенно преодолевать стеснительные ограничения прошлых лет. Они ввели в оборот множество ценных источников из рассекреченных архивных фондов и из частных коллекций, обратились к заповедным ранее вопросам, перешли на корректный язык диалога с иностранными специалистами и попытались выйти за рамки истматовской методологии. Идеологическая ангажированность и публицистический запал работ периода поздней перестройки и ранней демократии с середины 1990-х годов все более уступает место взвешенным подходам.

Вместе с тем, уместно признать, что интересующее нас направление отечественной историографии находится еще на стадии начального освоения. К настоящему времени снят, лишь верхний пласт с документальных собраний центральных архивохранилищ. Материалы провинциальных архивов используются редко - либо в локальных работах региональных авторов, либо в качестве иллюстративных источников в обобщающих трудах. В общем, полноценная источниковедческая работа, только набирает ход. В новейшей литературе по истории религиозно-политической жизни в Советском Союзе сложился круг тем первостепенного внимания. Главным образом предметом исследований служат взаимоотношения между центральной партийно-государственной властью и 2

Русской Православной Церковью (РПЦ) . Гораздо хуже освещены неправославные направления государственно-религиозной политики, вовлеченность политики в межконфессиональные отношения, региональные аспекты взаимосвязи религии и политики.

Умаляет достоинства современной историографии методологическое ее несовершенство. К примеру, многие современные исследователи зачастую не утруждают себя прояснением смыслов используемых понятий. Между тем, сегодня просто отсутствует устоявшаяся понятийная конструкция для обозначения взаимосвязи религии и политики. Поэтому не всегда очевидно даже то, какие исторические явления исследуются ученым.

Обобщая сказанное, признаем, что сегодня существует широкий простор для дальнейшей разработки обозначенного выше направления в отечественной исторической науке. Весьма перспективным в этом отношении представляется изучение религиозно-политической жизни в Калининградской области.

Самый западный край страны представлял собой локальную территорию, по многим показателям отличавшуюся от соседей (Литвы и Польши). Поэтому отношения «регион - центр» на ее примере лучше видны. На калининградской земле состав участников религиозно-политических процессов был весьма разнообразным (верующие-русские и верующие-немцы, советские, партийные, комсомольские и другие общественно-политические структуры, атеисты, православные, католики, лютеране, баптисты, адвентисты, пятидесятники и прочие исповедальные группы), что позволяет эффективно применять компаративную методику. Понимание связи между ними вызывает потребность в четком определении теоретической базы конкретно-исторического исследования. Специфика условий Калининградской области ставит вопрос о типичном и особенном в религиозно-политической жизни СССР, расширяет проблемно-тематическую перспективу историка и заставляет обращаться к социокультурной, демографической, внешнеполитической и другим сферам развития региона и страны.

Таким образом, материалы истории Калининградской области предоставляют хорошую возможность для многостороннего изучения взаимосвязи религии и политики (религиозно-политической жизни) в послевоенной истории Советского Союза на протяжении локального географического, политического, социально-демографического и социокультурного пространства.

Историография проблемы

Комплексный подход к исследованию религиозно-политической жизни в Калининградской области в научной литературе еще не использовался. Поэтому возможно говорить не об изученности данной проблемы в целом, а об историографии различных ее аспектов. Труды, использованные при подготовке диссертации, охарактеризуем в хронологической последовательности и разделим их на обобщающие и частные. Правда, деление это будет скорее условным, поскольку в полной мере обобщающих исследований, посвященных многостороннему анализу религиозно-политической жизни в СССР, насчитываются единицы.

Нормальное изучение вопросов взаимосвязи религии и политики в истории Советского Союза до заката эпохи перестройки по многим причинам было невозможным. Советские историки имели ограниченный доступ к архивным источникам и к работам иностранных авторов. Свобода оценок и выводов зачастую подменялась «осознанной необходимостью» служения идеологическим целям. Апологетический метод даже не скрывался, а возводился в принцип (партийность науки). Слабые попытки изменить догматизм методологии жестко пресекались. Если отдельные исследователи русского средневековья или некоторые ученые, занимавшиеся религиозно-политическими вопросами всеобщей истории, порою успешно преодолевали многочисленные табу - создавая видимость марксистской правоверности, то их коллеги, изучавшие советскую эпоху, простора для маневра не имели. Пребывая под жестким надзором партийных структур, они ставили во главу угла задачи атеистической пропаганды. Даже совсем недавно в эпоху «застоя» и ранней «перестройки»3.

Этот вывод прекрасно иллюстрируют «говорящие названия» публикаций советского времени: «Сектантская контрреволюция перед пролетарским судом», «Церковь на службе врагов народа», «Крах церковной контрреволюции», «Критика буржуазных фальсификаций политики КПСС и советского государства по отношению к религии и церкви» и т.п.4. При желании, кстати, можно проследить «колебания» тем и названий работ соответственно изменениям курса государственно-религиозной политики. Приведем один пример. Во второй половине 1940-х - начале 1950-х годов давление власти на РПЦ и другие конфессии страны ослабло. Главным религиозно-политическим врагом стал Ватикан. Поэтому, научно-исторические публикации по отечественной тематике практически не выходили. Их место заняли сочинения с весьма красноречивыми заголовками: «Ватикан - вдохновитель мракобесия и реакции», «Антинародная деятельность Ватикана и католических организаций», «Подрывная деятельность католической реакции в странах народной демократии», «Ватикан и католицизм на службе международной реакции» и пр.5.

Оценивая общее состояние советской историографии религиозно-политической истории того времени, признаем, что ее научный позитив носит преимущественно фактографический характер. Некоторые из наблюдений советских историков приводятся в работе. Как правило, они принадлежат к внешнеполитическому и «сектантскому» аспектам взаимосвязи религии и политики в истории Советского Союза6.

Справедливости ради, надо отметить, что в параллельной по времени зарубежной историографии идеологический диктат тоже имел место. В деятельности таких известных научных центров, как Институт религии и демократии в Вашингтоне или Британский центр по изучению религии и коммунизма (Кестон-колледж) пропаганда западного понимания религиозной свободы играла ведущую роль. Разумеется, распространялась она на исследования, посвященные Советскому Союзу. Тем не менее, степень научной беспристрастности отдельных западных историков оставалась более высокой, чем советских авторов. Два исследования западных ученых, в целом объективных по своим подходам, использованы в работе для характеристики общенациональных и внешнеполитических условий религиознополитической жизни в Калининградской области. Это труды немецкого историка-меннонита В.Заватски по истории евангелических церквей в Советском Союзе и историка-католика А.Венгера о взаимоотношениях Ватикана и советского руководства7.

В период до начала 1990-х гг. религиозно-политические процессы в СССР, активно изучались русскими эмигрантами и диссидентами. Большинство из их числа, по понятным мотивам, было проникнуто духом антисоветизма, что негативно отражалось на содержании исследований8. Качество эмигрантско-диссидентской историографии, как и всех остальных работ того периода, не могло достигнуть высокого уровня еще по одной причине. В распоряжении ученых просто не имелось важнейших документов, находившихся на секретном хранении в государственных архивах СССР. Поэтому, им приходилось в основном опираться на живые свидетельства, материалы советской печати и прочие субъективные источники. К трудам историков эмигрантов и диссидентов автор настоящей работы несколько раз обращался. Как правило, для прояснения второстепенных моментов исследования.

Позитивный переворот в историографии религиозно-политической жизни в Советском Союзе наступил в 1991 - 1995 гг. после выхода сразу нескольких обобщающих трудов9. В первую очередь среди них отметим монографии В.А.Алексеева, которые и сегодня впечатляют степенью охвата этапов и конфессиональных аспектов религиозно-политической жизни в СССР. В центре внимания этого автора находились ключевые вехи взаимоотношений государства и крупнейших религиозных объединений, а также антирелигиозная борьба. В первой половине 1990-х гг., вместе с публикацией ценнейших источников, выпустил две обобщающие работы М.И.Одинцов, где, преимущественно на материале политики советской власти относительно РПЦ, рассмотрел наиболее значимые эпизоды государственно-церковных взаимоотношений, обосновал их общую периодизацию и типологию государственно-религиозной политики. Попытку охарактеризовать деятельность антирелигиозной комиссии при ЦК ВКП (б) на примере сразу нескольких конфессий предпринял в публикации 1993 г. С.Н.Савельев. История РПЦ в XX столетии была темой учебного пособия церковного историка протоиерея Владислава Цыпина и фундаментальной монографии канадского профессора Дмитрия Поспеловского. Судьба РПЦ в них рассматривалась в неразрывной связи с политическими процессами, как в Советском Союзе, так и зарубежом. В 1993 - 1995 гг. вышли в свет первые обобщающие работы историков нового поколения М.Ю.Крапивина, А.Н.Кашеварова и М.В.Шкаровского. Основной темой их исследований стала политика советской власти по отношению к РПЦ. Причем, если М.Ю.Крапивин и А.Н.Кашеваров изучали первые этапы государственно-церковных взаимоотношений (до 1941 и до 1945 гг. соответственно), то М.В.Шкаровский сосредоточил свое внимание на эпохах позднего сталинизма и «оттепели». Важнейшая черта всех указанных выше обобщающих трудов это ограниченный круг привлекавшихся источников. Архивная работа тогда, только набирала обороты, кстати - главным образом стараниями этих же историков, поэтому многие важные документы правительственных органов по религии и ряда других акторов религиозно-политической истории СССР оставались еще «под спудом».

Во второй половине 1990-х гг. и в начале текущего десятилетия научный интерес к рассматриваемой проблематике существенно повысился. Религиозно-политическая жизнь в СССР стала изучаться в тесной связи со многими другими областями новейшей отечественной истории. В некоторых работах более широкой тематики или хронологии появились специальные разделы по церковной политике советского государства10. Однако, преимущественно, они носили обзорный, а порой, поверхностный характер. Круг специалистов, которые занимались разработкой истории религии и политики в Советском Союзе на обобщающем уровне, за это время увеличился. Самым популярным предметом исследований по-прежнему оставались отношения между государством и РПЦ. На протяжении наиболее длительного периода они были изучены в масштабных трудах М.И.Одинцова и протоиерея Владислава Цыпина". Государственно-церковные отношения не являлись главной целью этих работ, тем не менее, были освещены на серьезном фактическом материале. Периоду довоенного времени посвятили новые свои монографии

1 2

М.Ю.Крапивин и А.Н.Кашеваров . Близкую тематически работу опубликовала в 1998 г. И.Г.Васильева13. Источниковая база этих исследований, по сравнению с предшествующим этапом историографии, существенно увеличилась, благодаря введению в научный оборот многих ценных документов. Более основательно в них были исследованы внутрипартийная борьба по вопросу об отношении к религии и конфессиональным объединениям, состав и деятельность религиозно-политических органов государства, положение РПЦ в годы гонений, позиции ее руководства, церковное сопротивление и пр.

В процессе завершения подготовки диссертации автор познакомился еще с двумя, только вышедшими из печати, обобщающими исследованиями по довоенному периоду религиозно-политической истории СССР. Это коллективный труд М.Ю. Крапивина, А.Я. Лейкина и А.Г. Далгатова по истории христианского сектантства в Советской России, а также источниковедческая монография С.Г. Петрова, посвященная документации Политбюро ЦК РКП (б) по религиозно-политическим вопросам14. Данные работы развивают историографическую тенденцию последних лет и наглядно демонстрируют качественные перемены в изучении интересующей нас проблематики. Так, в первом исследовании на солидном источниковом материале дается многосторонняя характеристика положения христианских сектантских групп и объединений в советской стране и политика власти по отношению к ним. Во втором, казалось бы узко специальной направленности, труде партийно-государственная политика первой половины 1920-х гг. раскрывается посредством фундаментального анализа массивного корпуса документов Политбюро ЦК РКП (б) и некоторых других органов власти. Эти работы помогли автору диссертации дополнить и отчасти скорректировать отдельные его наблюдения.

Государственно-церковные отношения и некоторые смежные сюжеты периода Второй мировой войны и первых послевоенных десятилетий во второй половине 1990-х стали темой монографий М.В.Шкаровского и Т.А.Чумаченко15. Первая из них по списку охваченных вопросов заметно превосходит вторую. М.В.Шкаровский дал обстоятельную характеристику историографии и разнообразным источникам исследования, предложил свою периодизацию государственно-религиозной политики - более дробную, чем у М.И.Одинцова. Выделяет работу этого историка стремление рассматривать проблему в широком историческом контексте - в сравнении с предшествующим периодом развития церковно-государственных отношений и в связи с «нерелигиозными» сферами развития СССР. Особое внимание он отводит внешнеполитическим факторам церковного курса советской власти. Одним из первых М.В.Шкаровский попытался систематически изложить историю церковного подполья. Вместе с тем, большое количество микропроблем, которые затрагивает исследователь, не всегда помогает ему найти убедительное им решение. По нашему мнению М.В.Шкаровский умаляет воздействие внутриполитических обстоятельств на эволюцию взаимоотношений РГТЦ и государства в послевоенное время. Иное свойство имеет монография Т.А.Чумаченко. В ней автор главным образом сосредоточена на деятельности ключевого творца государственно-религиозной политики в 1940-х - 1950-х гг. - Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Народных Комиссаров - Совете Министров СССР (СРПЦ) и его председателя Г.Г.Карпова. Пожалуй, обстоятельнее других историков Т.А.Чумаченко изучила фонд этого ведомства (№ 6991) в Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ), что позволило ей на завидном источниковом материале показать многочисленные перипетии формирования государственного курса в отношении РПЦ. К работам двух вышеназванных авторов тематически близки статьи, диссертация и книга О.Ю.Васильевой16. Изученные ею вопросы посвящены различным сторонам церковно-государственных взаимоотношений 1940-х гг. Наиболее глубоко О.Ю.Васильева рассмотрела положение РПЦ в годы войны и борьбу сталинского руководства против Ватикана.

Последними среди известных нам обобщающих трудов религиозно-политического направления, вышедших во второй половине 1990-х годов, отметим монографию О.А.Лиценбергер по довоенному периоду взаимоотношений лютеран и

17 советского государства , а также обзорную статью О.В.Курил о по истории евангелическо-лютеранской церкви на территории советского Союза в 1918 - 1959

I Я гг. . Содержание этих работ свидетельствует о том, что систематическое изучение политической судьбы лютеран в СССР находится еще в начальной стадии.

Характеристику частных исследований, использованных в диссертации, начнем со следующего наблюдения. С начала 1990-х гг. религиозно-политическое направление в новейшей истории нашей страны активно разрабатывается на региональном уровне. Взаимосвязь религии и политики сегодня изучена по материалам разных периодов истории XX столетия Украины, Казахстана, Мордовии, Калмыкии, Карелии, Сахалинской, Кемеровской, Ивановской, Новгородской областей и других регионов19. Особо ценными для нас были исследования по истории Южного Сахалина (С.П.Федорчук, Е.И.Савельевой и Н.В.Потаповой), поскольку они предоставили возможность сопоставления религиозно-политических процессов в

Калининградской области и в типологически близком ей регионе на Дальнем Востоке СССР.

В самом же самом западном крае России с конца 1980-х годов было опубликовано несколько сочинений, в которых различные аспекты взаимосвязи религии и политики в его недавней истории затрагивались, но довольно кратко или в качестве второстепенного сюжета. Наиболее ранняя такая работа научного содержания принадлежит О.Г.Степановой. В тезисной форме она осветила борьбу

ЛЛ православных общин области за легализацию с 1946 г. до середины 1990-х гг. . Годом позже была опубликована научно-популярная брошюра епископа Балтийского Пантелеймона об истории Православной Церкви на калининградской земле в послевоенное время21. Научная составляющая данной работы оказалась скромной, но серьезный просветительский эффект она безусловно имела. В 1998 г. обширную статью о «религиозной обстановке» в Калининградской области в 1947 - 1948 гг. написала М.А.Клемешева22. Тому же вопросу она же посвятила несколько строк в коллективной монографии «Очерки истории Восточной Пруссии» . Известный калининградский историк и наш уважаемый коллега по работе в университете свои исследования построила на архивных материалах и воспоминаниях лютеранского пастора Х.Линка. Она ввела в оборот многие новые документы, в общих чертах охарактеризовала деятельность советских чиновников в отношении германского духовенства и религиозных общин, попыталась дать оценку религиозно-политической ситуации в области первых послевоенных лет. К сожалению, статья и фрагмент из указанной монографии М.А.Клемешевой имеют узко региональную перспективу изучения, поэтому некоторые важные моменты, проясняющиеся в общенациональном контексте, либо выпали из поля зрения историка, либо трактуются поверхностно. Кроме того, обзорный стиль статьи оставляет большой простор для конкретизации упомянутых фактов и представления новых. Крайне лаконично об отношениях германских конфессиональных групп бывшей Восточной Пруссии и уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете Народных Комиссаров - Совете Министров СССР (СРК) по Калининградской области упоминали немецкий исследователь Ф.Гаузэ, а также калининградский архивист и историк А.П.Бахтин24.

Красноречивым показателем состояния изученности религиозно-политической жизни региона служат примеры негативного содержания. Многие современные исследователи и журналисты, а также верующие баптисты, католики и лютеране показывают собственную неосведомленность в том, что на территории Калининградской области сразу после войны официально действовали, а в середине 1947 г. были юридически зарегистрированы, германские религиозные общества. Так, О.В.Курило - один из ведущих специалистов по истории лютеранской церкви в СССР, полагает, будто бы, по окончании войны первая лютеранская община в лг стране была легализована, лишь в 1957 г. . Авторы обзорной работы о судьбе католицизма, протестантизма и армянской церкви в России заявляют о том, что

26 католицизм в Калининградской области сохранял свои позиции, только до 1945 г. . Публицисты, издающиеся в Калининграде, пишут: Евангелическая церковь в бывшей Восточной Пруссии «насильственно погибла в 1945 г.», «первая в послевоенное время. лютеранская община в Калининграде была образована в 1989 г. и официально

97 зарегистрирована в декабре 1991 г.» . Незнание фактов послевоенной истории, а также заявления, вызванные публицистической слепотою, отличают и германскую литературу. Об этом можно судить по небольшой заметке из «Königsberger

Bürgerbrief», в которой анонимный автор опровергает суждения католического историка о прекращении религиозной жизни в Кенигсберге, после прихода туда войск 28

Красной Армии .

Отдельно коснемся еще одного историографического момента работы. При рассмотрении германского аспекта государственно-религиозной политики в СССР, выяснилось, что это тема почти не изучена - ни историками религиозно-политического направления, ни специалистами по истории внешней политики Советского Союза. Наиболее весомую помощь при анализе источников автору оказала монография А.М.Филитова о германском вопросе в советской внешней

29 политике .

Остальные частные исследования, привлеченные при подготовке диссертации, относятся к разнородным и, как правило, вспомогательным ее сюжетам. В частности, использовалась философская, богословская, историко-методологическая,

ЛА религиоведческая и политологическая литература , работы о религиозно

31 политической жизни на территории Восточной Пруссии и по многим другим аспектам прошлого Калининградской земли , исследования о демографических процессах и по истории политической системы в СССР3", о репрессиях против конфессиональных организаций"4, о проблеме Ватикана в государственно-религиозной политике СССР и по истории католической церкви35, по истории советской пропаганды, холодной войны и деятельности органов госбезопасности36 и

37 38 прочим вопросам . Приходилось, также обращаться к справочным изданиям .

Подводя итог историографическому разделу, подчеркнем, что в обобщающих трудах основательнее всего исследованы взаимоотношения советского государства и РПЦ. Однако в них Калининградская область не стала сколько-нибудь заметным объектом внимания историков. В частных исследованиях кратко рассмотрены влияние политического фактора на религиозный быт немецкого населения бывшей Восточной Пруссии в 1946 - 1947 гг., а также борьба калининградских православных верующих за легализацию своей церковной жизни.

Предмет, цель, задачи и хронологические границы исследования Предметом исследования выступает взаимосвязь религии и политики (религиозно-политическая жизнь) в истории Калининградской области. Его цель заключается в комплексном изучении религиозно-политической жизни в Калининградской области во второй половине 1940-х — 1950-х годах. Конкретными задачами исследования являются:

1. Характеристика важнейших условий религиозно-политической жизни в Калининградской области. К ним относятся ретроспективные условия, то есть «факторы прошлого», выделяемые посредством обращения к предыстории проблемы - к основным процессам и явлениям религиозно-политической жизни в СССР и на территории Восточной Пруссии до середины 1940-х годов. Наряду с этим, среди условий рассматриваются государственно-конфессиональные и межконфессиональные отношения на общенациональном уровне, религиозный аспект германского вопроса во внешней политике СССР, социально-демографическое и социокультурное развитие Калининградской области в 1945 - 1950-х годах.

2. Исследование деятельности и взаимоотношений основных участников религиозно-политической жизни в Калининградской области во второй половине 1940-х - 1950-х годах. Речь идет о государственно-политических и общественнополитических институтах, а также о социальных (в том числе конфессиональных) группах и отдельных верующих.

3. Определение формы взаимосвязи религии и политики в истории Калининградской области исследуемого периода, а также решение вопроса о типичности религиозно-политической жизни региона в общенациональном контексте.

Выбор хронологических границ исследования - вторая половина 1940-х -1950-е годы - объясняется следующими обстоятельствами. Это было время демографического, политического и хозяйственного становления региона. В целом данный период совпадал с этапом наиболее спокойных взаимоотношений между конфессиональными объединениями и государством за всю советскую эпоху, который продолжался с кратковременными перерывами с 1943 до 1958 гг.

Методология исследования О методологическом кризисе в гуманитарных науках современной России написано в последние годы очень много и, порой, весьма нелицеприятно для отечественных ученых. В этой связи приведем мнение Е.Б.Шестопал, с которым трудно не согласиться: «После того, как марксизм перестал быть доминирующей теорией, выявить реальные методологические основания того или иного исследования бывает чрезвычайно непросто. Рефлексия в отношении методологии

39 встречается редко, а те или иные взгляды проводятся с некоей стыдливостью» . Попытаемся избежать подобных упреков и представить «реальные методологические основания» настоящей работы.

Начнем с самого понятия методологии. В философской и научной литературе оно трактуется разнообразно. В теоретико-познавательном, гносеологическом, эпистемологическом40 значении его справедливо истолковать как стратегию постижения истины, обусловленную какой-либо философско-мировоззренческой концепцией - большой теорией или, что не совсем точно для гуманитарных дисциплин, «парадигмой»41. Согласно сциентистской традиции, в принципе отвергающей эпистемологическую правомочность больших теорий, понятие методологии низводится до степени дисциплинарного познавательного инструментария - «теоретической концепции среднего уровня» или, даже, до совокупности приемов и средств (методов) исследования. Справедливо выделять еще одно значение методологии. В наиболее широком смысле оно объединяет три названных ее уровня - эпистемологический, дисциплинарно-методологический и частно-методологический. Именно в широком смысле методология понимается в настоящей работе. Изложим ее согласно каждому из указанных уровней.

Основной эпистемологической проблемой, безусловно, являются вопросы о возможности и путях научного познания. Ответ на них, думается, следует искать между крайностями полного релятивизма и сциентистской убежденности в способность чисто научного обретения абсолютной объективности. Научные истины возможны, но они относительны и в процессе накопления новых знаний требуют корректировки. Наиболее верным средством уяснения меры субъективного в его приобщении к миру объективных истин, на наш взгляд, служит изучение взаимодействия сознания субъекта и объекта науки (исследователя и предмета исследования).

Эта позиция генетически и содержательно обусловлена развитием теоретико-познавательной проблематики в рамках нескольких направлений мировой философии XX века: русской религиозно-философской мысли (прежде всего, концепции всеединства), феноменологии, философской герменевтики и других. Объединяет большинство названных и далеко нетождественных антисциентистских теорий стремление возвыситься над противопоставлением познающего и познаваемого, которое базируется на метафизическом восприятии наиболее универсальных явлений (Абсолютного бытия и индивидуального человеческого Я). В центр эпистемологической перспективы, согласно данному подходу, ставится сознание исследователя в корреляции (Гуссерль, Мерло-Понти), «сопричастности» (Гадамер), «двуединстве» (Карсавин), «синтезе» (Флоренский) с исследуемым42. Путь постижения конкретного явления открывается рефлексией - самовопрошанием постигающего о качествах собственного сознания в начальный момент познавания. Дальнейшее его продолжение представляет, заимствую здесь некоторые понятия Карсавина, «взаимосопутствующее развитие» своего-познающего и чужого-познаваемого, по сути составляющее неатомизируемую чреду их взаимовлияний, лишь условно подразделяемую на микро- и макромоменты «двуединого» познания и самопознания43. Итогом этого развития должно быть обретение объективированных ответов на поставленные вопросы. Объективированных - вследствие их восхождения к качествам субъектов более высокого порядка (по Карсавину - высшие индивидуальности, сопряженные с сознанием познающего индивида и с познаваемым субъектом: семья, социальная группа, народ, культура, человечество, космос, то есть бытие и Абсолют), тем полнее объективизируемщимся, чем последовательнее самопонимается и раскрывается вовне характер и степень интерактивных усилий познаваемого и познающего44.

Применяя этот эпистемологический подход в конкретно-историческом исследовании нет нужды превращать познавание в тотальную рефлексию, плодить число свидетельств собственной субъективности или воздействий объекта познания на сознание познающего до пределов «дурной бесконечности». Вполне рационально ограничиться изначальным представлением тех качеств сознания исследователя, которые сильнее всего связаны с основными качествами познаваемого субъекта. Как они влияли друг на друга должно быть видно из текста работы. В нашем случае субъективность автора заключается главным образом в его отношении к религии. В частности, в том, что он является православным верующим, организационно принадлежащим к Московской Патриархии Русской Православной Церкви (МП РПЦ).

Согласимся с мнением В.В.Зеньковского - «Христианство отвергает лишь автономию разума» оно «не знает никакого «обязательного» для верующих мировоззрения, - мы свободны в том синтезе науки и философии, который называется «мировоззрением». участие веры в познании должно ограничиваться лишь основными и принципиальными вопросами»45. Такого рода вопросами авторитетнейший русский мыслитель признает догматические начала христианства46. Богословско-догматические проблемы в работе целенаправленно не затрагиваются. Вместе с тем избежать связанных с ними суждений и оценок полностью невозможно. Они предопределяют два момента. Во-первых, религия в самом общем смысле трактуется в качестве явления присущего, в той либо иной форме и в той либо иной степени, сознанию любого человека. Во-вторых, полагаем невозможным «заключить в скобки» свою церковную принадлежность при рассмотрении исторических вопросов прямо или косвенно относящихся к жизни МП РПЦ. Соответствующие события изучаемой эпохи будут восприниматься глазами ее представителя. Такая точка зрения не является «программной тенденциозностью». Напротив, данный подход видится нам единственно корректным. Пропагандируемый некоторыми религиоведами принцип «методологического нейтрализма», к тому же, соединенный с методом вживания, можно возвести в ранг категорического императива, но его практическое осуществление трудно представить47.

Остальные качества нашего сознания, находящиеся в тесной связи с предметом исследования (политическое, национальное, социокультурное) порождали гораздо меньший субъективизм в изучении проблемы. Заметим, однако, что отдельные оценки в работе вызваны консервативными убеждениями автора (в смысле неприятия нигилистического отношения к прошлому России) и гражданскими (государственно-российскими) позициями. При этом важной авторской установкой выступало стремление адекватно понять «другую индивидуальность» коммунистическую, либеральную, националистическую, немецкую, польскую, литовскую и пр.

Прейдем к дисциплинарному уровню методологии. Проблему настоящего исследования с успехом можно отнести к сфере ведения не только «традиционной»

48 истории, но и двух сравнительно новых дисциплин - «религиоведения» и политической науки (политологии)49. Разумеется, «религию, взаимосвязанную с политикой» назовут достойным полем для экспериментов сторонники междисциплинарного подхода50. Автор работы определяет ее в качестве монодисциплинарного, конкретно-исторического исследования, в котором используется «гибридизация сегментов» богословия, философии, социологии, демографии, географии, истории политических учений, прикладной политологии и некоторых других дисциплин. Ключевое дисциплинарно-методологическое значение в работе имеет понимание явлений религии и политики, а также взаимосвязи между ними.

Вне всяких сомнений, наиболее решительные изменения научного понимания политики произошли во второй половине XIX - XX в. Качественный рост исторических и этнографических знаний вызвал к жизни философско-политические концепции, в которых установилась более широкая, чем прежде, перспектива взгляда на сущность политики. Преобладавшие ранее государствоцентристский и тесно с ним связанный институциональный подходы дополнились ее социальным видением. Высшей категорией для определения политики во многих популярнейших теориях, независимо от их конфликтно-контрольной или интегративно-управленческой ориентации, стала социальная власть, а не государство и/ или общество51. Небывало разнообразно к настоящему времени трактуется характер политики. По наблюдению А.А.Дегтярева существование нескольких социальных измерений и аналитических аспектов политики свидетельствует о ее многомерном характере. Прежде всего, политика выступает в единстве трех взаимосвязанных аспектов: во-первых, как сфера общественной жизни (структурный элемент общества); во-вторых, как вид социальной активности (форма человеческой деятельности и общественного поведения) и в третьих, как тип социальных отношений и связей52. Думается можно использовать и обобщенную трактовку характера политики. Это явление справедливо понимать в качестве развивающейся социальной подсистемы. Данный смысл будет предполагать и структурно-функциональное, и эволюционное, и социально-психическое, и социокультурное и возможные другие ее значения.

Упомянутый выше российский политолог отмечает еще один новый нюанс современного изучения политики. Во второй половине XX в. политические теоретики Запада постепенно отказались от использования субъектно-объектной дихотомии в исследовании политических активности и отношений. Место активного субъекта и пассивного объекта политики в таких работах занимает политический актор («действователь») или, по варианту французского конструктивиста П.Бурдье - агент политики52. Показательным тому примером выступает фундаментальное оксфордское издание «Политическая наука: новые направления», которое редакторы провозгласили «летописью научных достижений, осуществляемых исследовательских программ и еще не реализованных замыслов»54. На более чем восьмистах страницах этого концептуально плюралистического труда, подготовленного 41 автором из Северной Америки, Европы и Австралии мы не встретим классических ранее понятий субъект и объект политики. Везде политические акторы. Логика нововведения, думается, прозрачна. В разных измерениях и политические институты, и политические индивиды, и прочие действующие силы политики способны быть как активным субъектом, так и объектом чьего-либо воздействия. В качестве рабочего инструмента примем, поэтому, понятие актор. Виды и подвиды «действователей» политики и религии попробуем определить при рассмотрении их взаимосвязи.

Завершая краткий обзор содержания понятия политика, остановимся на таком его определении. Это подсистема общества, обусловленная развитием социальной власти.

В сравнении с такими общественными явлениями как идеология, культура, политика, экономика и т.п., феномену религия невозможно дать полностью адекватное научное понятие. Главное препятствие заключается в том, что исторически известные религии не обладают очевидным единством конституирующих их компонентов. Сущностные свойства, к примеру, бытовой магии, конфуцианства, оккультно-эзотерических учений и христианства будут различны, и, отчасти, несовместимы. Попытки обнаружить универсальное в религии вызывают серьезные методологические проблемы. Они реализуются двумя основными способами. Во-первых, вычленением из историко-этнографического материала генетически «исходной» или «очищенной» религии (М.Мюллер, Э.Тэйлор, Дж.Фрэзер и др.). Во-вторых, синтезированием, а чаще эклектическим соединением, гетерогенных признаков всевозможных религий по принципу максимального охвата наблюдаемых качеств объекта. Тот и другой путь, в строгом смысле, приводят не к универсальному пониманию религии, а к манифестации еще одной религиозной системы. Место адекватного научного понятия занимает новое «аугсбургское исповедание», провозглашенное ученым.

Все эти сложности откровенно признаются отдельными религиоведами. Преодолеваются они по-разному. Есть точка зрения, что следует вовсе отказаться от определения понятия религии55. Нами принимается менее радикальный подход. Абстрактную религию можно использовать в качестве рабочего понятия, которое станет единственно методологическим инструментом, «чуждой миру» условностью, вводимой для соизмерения с нею реальных явлений. По сути, речь идет о методе конструирования идеальных типов М.Вебера успешно зарекомендовавшем себя в социологии, политологии и некоторых иных общественных науках56. Религия «вообще», таким образом, это сугубо теоретическая, предельно обобщенная модель, построенная на базе наиболее типичных свойств исторических религиозных систем. В данном смысле под религией будем понимать подсистему общества, основанную на вере в сверхъестественное и вызванной ею социальной практике.

Особого уточнения требуют здесь два момента. Во-первых, категория сверхъестественное представляет собой еще один идеальный тип - отвлеченную совокупность объектов религиозной веры: Бога, богов, судьбы, духов, священного (сакрального) и мн. др. Сверхъестественное находится в антиномичной связи с обыденным или, воспользуемся популярным термином Э.Дюркгейма, профанным. Во-вторых, разграничение веры и соответствующей ей социальной практики носит исключительно аналитический характер. Оно отмечает ключевые аспекты исследования религии - статический и динамический. Первый предполагает изучение ее системных элементов (догматика, каноны, обрядность, морально-этические нормы, виды субъектов религии и пр.), второй - их функционирование, а также трансформацию системы в целом. Вне сознания исследователя эти качества религии не существуют самостоятельно.

Обратимся к взаимосвязи религии и политики. Вряд ли необходимо особо доказывать, что научное постижение этой проблемы оправдано, лишь на имманентном и эмпирическом уровне. Сопричастность связи религии и политики миру трансцендентного будет уделом других областей познания - богословия, философии, искусства. В доступной науке перспективе религия и политика взаимосвязаны как системообразующие элементы общественного порядка и, кроме того, как генетически и сущностно родственные формы социальной деятельности (проявления духовной, в широком смысле этого понятия, жизни). Данное родство предоставляет возможность использовать единый принцип классификации акторов политики и религии на три самых общих, по нашему мнению, вида - институты, индивиды и социальные группы.

Если последние два вида в особых пояснениях не нуждаются, то содержание понятия институт вызывает определенные сложности. Западные политологи П. Ди Маджио и У.Пауэлл в этом отношении весьма остроумно заметили: «зачастую легче достичь согласия по поводу того, что не является таковым, чем договориться о том, что входит в это понятие»57. Самое же распространенное толкование института это правила или соглашения58. В столь обширном значении понятие приобретает расплывчатые очертания, но дальнейшая его конкретизация потребует масштабного отступления и, даже, в успешном исполнении не будет безупречной. Иначе оно не вызывало бы к жизни новые и новые дефиниции. Уточним, однако, какие подвиды следует по нашему мнению различать в структуре институционального вида религиозно-политических акторов.

Во-первых, признаем справедливым деление религиозных и политических институтов на формальные (конституированные, общепризнанные) и неформальные (неофициальные, тайные и т.п.). Во-вторых, те и другие условно разграничим на правовые (догмы, каноны, традиции, законы и законодательные системы, подзаконные акты, антиправовые соглашения, морально-этические и эстетические нормы и мн. др.) и организационные (политические, общественные, религиозные объединения и организации, а также их структурные элементы).

Отдельно остановимся на религиозных организациях. В научной литературе им предложено множество разнообразных вариантов типологии, которые преимущественно основаны на христианском материале и отличаются как исходными принципами, так и количеством классификационных разрядов59. Каждая из известных автору работы такого рода классификаций включает два относительно универсальных и противостоящих друг другу типа религиозных организаций: церковь и секта. Остальные типы либо производны от указанных (деноминация, культ, устойчивая секта, эклессия, межцерковные объединения и др.), либо характеризуют гетерогенные религиозные организации локального масштаба - мистические и тайные общества, синкретические культы, религиозно-политические и религиозно-этнические объединения и пр.

Введенная в научный оборот, благодаря протестантскому теологу Э.Трёльчу, дихотомия церковь - секта в настоящее время подвергается резкой критике как со стороны верующих-сектантов и поддерживающих свободу их совести либеральных публицистов, так и со стороны некоторых бывших профессиональных атеистов-историков60. Воспринимая обозначение секта в качестве оскорбительного, они предлагают заменить его на нейтральное, по их мнению, конфессия (с лат. -исповедание). Заметим, что необходимость соблюдения политико-идеологического политеса в данном случае приводит к уничтожению самой возможности какой-либо типологии религиозных организаций. По этой причине не станем отказываться от «неблагонадежных» названий и в конкретно-исторических разделах будем использовать понятия церковь и секта, правда, без наделения их панегирическим либо одиозным смыслом.

Типическими чертами церкви признаем универсализм (по меткому замечанию о. Павла Флоренского - Церковь вселенска, а секта партийна), консерватизм, массовость, толерантность в отношении общественно-политической среды и, даже, сращенность с нею - вплоть до поглощения светского мира61. Секту же с генетической точки зрения справедливо назвать побегом, выросшим из древа церкви. Превратившись в обособленный религиозный институт, она, тем не менее, не мыслима вне оппозиционной связи со своим сосуществующим прообразом. До тех пор, пока сама не трансформируется в церковь. Таким образом, типологически секта характеризуется в первую очередь как часть целого, противостоящая ему. Из этого вытекает вторая ее черта - сравнительно небольшой состав приверженцев. Отметим и еще одну важнейшую типическую черту сект - социально-политический нонконформизм62.

Вернемся к взаимосвязи религии и политики. Исторически они наиболее близки, синкретически слиты, в рамках традиционного общества. На протяжении Новейшего времени характер и степень их связи усложняются, поскольку качественно изменяются стадиальные условия. Осмелимся назвать XX в. переходной эпохой, в течение которой магистральная тенденция глобализации социального процесса проистекала в форме соразвития двух основных типов социальной организации - сакрально-коммунитарного и секулярно-либертарианского, и трех типов власти - традиционного, легитимного и харизматического (здесь заимствуем классификацию М.Вебера, подразделявшего «социальное господство» на эти «чистые» типы)63.

Зависимо от указанных типологических показателей, а также, от пространственного и хронологического измерений, сопряженность религии и политики приобретает весьма разнообразную конфигурацию. Как нам представляется, двумя основными и наиболее типичными такими формами являются религиозная политика и политизированная религия. Предлагаются они в качестве идеальных типов и выделяются, зависимо от того, чем преимущественно служат религия и политика друг для друга - целью или средством. В частности, если в сопряженности данных явлений политика главным образом цель, то следует говорить о религиозной политике. Если религия служит по преимуществу целью в ее связи с политикой, то формой их взаимосвязи становится политизированная религия*.

В заключение данного раздела обратимся к частно-методологическому уровню работы. Здесь, как кажется, не нужно подробно останавливаться на уяснении общих философско-научных методов, которые естественно присущи всякому полноценному процессу познания (анализ и синтез, индукция и дедукция, эвристика, интерпретация, определение, классификация, сравнение и пр.). Основное внимание посвятим общефилософскому методу, занимающему одно из ключевых мест среди инструментальных средств настоящего исследования. Он порожден диалектическим подходом и может быть назван как метод «диалектического восхождения по лествице постижения» (о. Павел Флоренский) или метод «замены предварительных понятий (смыслов) более адекватными» (Г.Г. Гадамер)65. Исторически его появление объясняется, осознанной не позднее античного времени, спецификой понимания как формы познавательного движения мысли. В начале XX в. особенность данной философской категории была наглядно выражена логической конструкцией герменевтического круга (В.Шлейермахер, В.Дильтей): для понимания целого (общего, типического и т.п.) требуется понять часть (особенное, случайное и т.п.), между тем, понимание части невозможно вне исходного представления о целом. Решением проблемы герменевтического круга, на наш взгляд, служит указанный выше метод. Его концепт заключается в развитии такой познавательной цепочки: от предварительного познавательного момента к уточненному, который превращается для последующего уточненного момента в предварительный и т.д.

В работе данный метод использован приложительно к познавательным моментам разного рода. Укажем, для примера, несколько ступеней «лествицы постижения» центральной проблемы работы. Отправной точкой выступает методологический познавательный момент, проясняющий содержание конкретно-исторического и, затем, проверяемый и корректируемый изучением фактических данных. Конкретно-историческая составляющая работы имеет два переплетенных ряда собственных познавательных моментов: микро- и макровопросы. Первый из них образован пониманием центральной проблемы в качестве познаваемого целого. Изучение ее частей предваряется общей постановкой проблемы, определением состояния историографии и источниковой базы исследования, его цели, задач и периодизации. Второй ряд возникает вследствие трактовки центральной проблемы как части конкретно-исторического вопроса высшего порядка, вплоть до самого глобального предмета научно-гуманитарного познания - человечества в смысле «эволюционного и коэкзистенциального целого»66. Эти макровопросы выделяются, зависимо от трех главных измерений или их комбинаций.

Пространственная макроперспектива дает такую перевернутую пирамиду познавательных вопросов: регион - национальная общность - мировое целое; хронологическая: послевоенные годы - новейшее время - всевременное целое; качественная (проблемно-тематическая): взаимосвязь религии и политики - история религии и политическая история - социально-историческое целое. Примеры комбинаций измерений макровопросов возрастут многократно, но возможность рассмотреть даже упомянутые не более чем иллюзия. Полагаем достаточным обратиться к тем из них, которые, по априорному заключению автора, обладают наибольшей степенью сопряженности с центральной проблемой работы. В частности, с пространственной точки зрения к числу предварительно решаемых макровопросов отнесена обзорная характеристика религиозно-политической жизни в СССР (национальная общность). При этом для уточнения отдельных аспектов религиозной политики Советского Союза (германский вопрос и др.) допускаются экскурсы в международное пространство (мировое целое). Обращение к данному макровопросу помогает адекватному пониманию материалов истории Калининградской области на фоне общенациональной и всеобщей истории (вне контекста явление остается «вещью в себе»). В свою очередь, изучение соразвития религии и политики на примере недавнего прошлого российского региона Прибалтики дает основания уточнить предварительно высказанные наблюдения более глобального масштаба.

Согласно хронологическому измерению религиозно-политическая жизнь в Калининградской области послевоенных лет представляет собой фрагмент истории более обширного периода. Причем, и в ретроспективном и в перспективном направлениях. Специальное изучение перспективного периода (с 1960-х гг. до наших дней) способствует, конечно, лучшему пониманию проблемы (видны тенденции предшествующих лет, проясняется воздействие современных событий на восприятие исследователем познаваемого предмета и т.п.), но допустимо в форме небольших экскурсов по ходу рассмотрения главных сюжетов. Гораздо выше степень взаимосвязи центральной проблемы с ретроспективным отрезком хронологического макровопроса. Здесь уже речь идет не о последствиях, а о прямом влиянии исторического наследия. Оно составляло важнейшее условие религиозно-политической жизни в Калининградской области. Поэтому ретроспективным вопросам («российско-советскому» и «прусско-германскому») посвящены отдельные разделы первой и второй глав.

Соответственно качественному измерению центральная проблема исследования является частью социальной истории в широком ее смысле. Сопряженность религии и политики это взаимосвязь социальных подсистем в свою очередь связанных с другими подсистемами. Те среди них, которые по воздействию и обратному влиянию теснее всего сопряжены с религией и политикой, будут обособленно рассмотрены. Речь идет о демографической и социокультурной подсистемах.

В работе, также, использовано несколько специальных, преимущественно историко-социологических, методов. Самый распространенный из них - идеально-типическое моделирование, был описан выше. Остальные подобные методы либо очевидны без нарочитого упоминания (сбор данных источников и историографии, синхронный и типологический компаративный анализ и мн. др.), либо применяются эпизодически, а, поэтому, ограничимся их кратким обозначением. Речь идет об интервью, статистическом анализе (в изучении демографической и ведомственной статистики) и типологизации.

Источниковая база исследования

Корпус опубликованных источников по проблеме достаточно скромен, и в целом такого рода источники имели в работе второстепенное исследовательское значение по сравнению с архивными документами. Так, в процессе изучения общенациональных условий религиозно-политической жизни в Калининградской области использовались Конституция 1936 г. и «религиозные» постановления ЦК КПСС67, документы по внешнеполитическим факторам религиозной политики в СССР (протоколы международных конференций и подготовительные материалы к ним, ведомственная переписка, отчеты и справки чиновников внешнеполитических й органов власти, стенограммы приемов иностранных церковных деятелей и пр.) , публикация записки Г.Г.Карпова о судьбоносной в государственно-церковных отношениях XX в. встрече И.В.Сталина ночью 4 сентября 1943 г. с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем) и некоторые другие источники69. Социально-демографические условия рассматривались с привлечением данных переписей населения70.

Исследование германского аспекта религиозно-политической истории

Калининградской области во многих его моментах базировалось на мемуарной 11 литературе . Наиболее ценные свидетельства принадлежат пастору лютеранской церкви Хуго Линку. Он являлся одной из ключевых фигур германских конфессиональных общин Калининграда первых послевоенных лет и оказался главным посредником в контактах между немцами и уполномоченным СРК. Воспоминания Х.Линка доносят до нас не только уникальные факты о церковной жизни немцев, отношением их с властями и советскими переселенцами в 1945 -начале 1948 гг., но и непростую психологическую атмосферу, которая установилась тогда в регионе. Как и любые другие мемуары, книга Линка не лишена субъективизма. Природа происхождения его, в общем-то, очевидна - тяжелые потрясения, пережитые самим пастором и всеми немцами бывшей Восточной Пруссии в -последние годы пребывания на земле утраченной родины. Вместе с тем нельзя не учитывать, что воспоминания Х.Линка появились в печати в 1952 г. - в разгар холодной войны и в момент крайнего обострения «германской проблемы». Их антисоветский, скорее антирусский, тон был для того периода вполне логичен. Тем не менее, можно только сожалеть, что нам оказались недоступны воспоминания других конфессиональных лидеров немецких общин Калининградской области, о наличии которых упоминается в германской литературе72.

Большую роль в изучении многих вопросов проблемы сыграли материалы периодической печати — главным образом, публикации в центральном печатном органе областной партийной организации, в газете «Калининградская правда»73. Почти все эти статьи сами по себе являются фактом антирелигиозной деятельности региональных властей. Кроме того, они существенно проясняют состав конфессиональных общин области в 1950-х гг., рассказывают о репрессиях против верующих, повествуют о конфликтах внутри сектантских общин и содержат иную информацию. Поскольку многие свидетельства газетных публикаций (в жанровом отношении бывших, главным образом, фельетонами) нельзя перепроверить по другим документам, некоторые обвинения их авторов в адрес верующих уместно воспринимать с поправкой на атеистический дух и нарочито «оскорбительный» стиль сочинений.

• Своеобразным источником по проблеме стали научные, научно-популярные и справочные издания и работы конца 1940-х - 1950-х г. Обращение к ним позволило оценить взаимосвязь национально-конфессионального самосознания советских переселенцев Калининградской области и процесса их социокультурной адаптации на новой земле74. К источниковой базе работы относятся также разнородные документы, помещенные в сборниках публикаций калининградских историков и архивистов, которые регулярно выходят в последнее время75. Наряду с этими изданиями, серьезно обогатила корпус опубликованных источников книга «Восточная Пруссия глазами советских переселенцев», подготовленная коллективом авторов во главе с Ю.В.Костяшовым и представляющая собой собрание воспоминаний старожилов Калининградской области о первых годах их пребывания на новой советской земле76. Несколько устных свидетельств, приведенных в книге, помогли нам уточнить, как воспринималось переселенцами этнокультурное и конфессиональное наследие бывшей Восточной Пруссии, а также, каким образом складывались их отношения с немцами.

Рассмотрим, теперь, самый ценный пласт источников - архивные документы. Состав акторов религиозно-политической истории Калининградской области в послевоенное время был обширным и разнородным. Ведущими из них являлись СРПЦ и СРК, управление - отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) - КПСС, уполномоченный СРК по Калининградской области, управление по гражданским делам Калининградской области, исполком Калининградского облсовета, рай- и горисполкомы Калининградской области, Калининградский обком, райкомы и горкомы ВКП (б) - КПСС Калининградской области, управление НКВД - МГБ - КГБ по Калининградской области, калининградское областное отделение Всесоюзного Общества по распространению политических и научных знаний (КО ВОРПНЗ), партийно-советская пресса, конфессиональные объединения и этнические группы. Архивное их наследие велико. Фонды перечисленных религиозно-политических акторов образованы в Российском Государственном Архиве социально-политической

• истории (РГАСПИ), ГАРФ, Государственном Архиве Калининградской области

ГАКО), Центре хранения и изучения документов новейшей истории

77

Калининградской области (ЦХИДНИКО) .

Предполагаемая значимость в разработке темы, а также объем архивных материалов обусловили методику обследования фондов различных учреждений. Большая их часть подвергалась целенаправленному изучению. Особо выделенные в ГАРФ дела по калининградскому региону и группе областей, где не было уполномоченных СРПЦ и СРК, а также фонд Уполномоченного СРК по

П Ö

Калининградской области в ГАКО исследовались фронтально . В отношении единиц хранения, потенциально содержащих сведения, пригодные лишь для сравнительного анализа, использовался выборочный просмотр79.

Большое количество документов пока еще нельзя ввести в научный оборот, т.к. доступ к ним ограничен федеральным законодательством и подзаконными нормативными актами. Например, для ученых сегодня наглухо затворены двери в архиве Калининградского областного управления МВД. По каким причинам начальник этого ведомственного учреждения отказывается давать любую информацию о собрании находящихся там документов остается, только предполагать. Определенным препятствием в доступе к архивным источникам стало для нас право российских граждан на охрану личной тайны. По договоренности с архивными служащими автор исследования взял на себя личную ответственность за обнародование сведений, содержащих тайну личной жизни.

В итоге проведенной работы собран достаточно крупный массив документов. Свыше половины из них либо впервые просматривались (к такому выводу приводят «чистые» листы использования единиц хранения), либо еще не задействованы в научных исследованиях. Хронологическая принадлежность обнаруженных источников, распределение их по архивам и фондообразователям неравномерны. Большая часть хранится в ГАРФ и ГАКО - в фондах СРПЦ, СРК, СДР и Уполномоченного СРК по Калининградской области. Материалы партийных архивов уступают им в количественном отношении. Особенно по периоду позднего сталинизма (1946 - 1952 гг.). Кстати, уже это обстоятельство свидетельствует о сосредоточении функций религиозной политики того времени преимущественно в правительственных учреждениях. В последующие годы возрастает значение КПСС в качестве субъекта происхождения интересующих нас документов.

Выявленные документы зачастую дублируются. Разумеется, информативная ценность выше у первых экземпляров. Некоторые из них сохранили рукописные пометки, содержащие, порой, уникальные известия. Приведем два примера. Только по визам на докладных записках из Калининградского облисполкома в СРПЦ, мы

80 узнаем кто курировал в Совете область . Резолюция Заместителя Председателя СРК на отчете его подчиненного Г.Я.Врачева позволяет предположить существование не найденного в архивах письма Совета правительству о необходимости учреждения должности уполномоченного этого ведомства по Калининградской области81.

Видовая принадлежность собранных архивных источников весьма разнообразна. Законодательные документы представлены нормативно-правовыми актами правительства (СНК - СМ СССР, РСФСР), советских органов власти (Президиум ВС СССР, РСФСР, облисполком, рай- и горисполкомы Калининградской области), директивными решениями партии (ЦК ВКП (б) - КПСС, его Секретариата, Бюро по РСФСР, бюро областного, городских и районных комитетов партии), а также их проектами. К ним относятся обладавшие, главным образом, грифом «секретно» или «для служебного пользования», указы, постановления, распоряжения, решения и подготовительные варианты этих актов по вопросам регламентации деятельности религиозных обществ, порядка открытия молитвенных зданий, антирелигиозной и научно-атеистической пропаганды. В освещении религиозной политики это довольно беспристрастный и объективный вид документов, что демонстрируют формально-функциональные их свойства (четкая констатация политической воли властей, обязательность ее реализации и т.п.).

Самая обширная группа источников - материалы делопроизводства. Отметим следующие ее подвиды. Во-первых, организационно-распорядительная документация. К ней относятся функционально-штатные положения, кадровые постановления, инструкции, циркуляры и приказы таких органов власти как правительство, СРПЦ и СРК, уполномоченный СРК по Калининградской области, калининградский исполком облсовета. Также сюда входят протоколы и стенограммы заседаний Святейшего Синода Русской Православной Церкви, инициативных групп религиозных обществ, обоих Советов по религиозным делам, их уполномоченных, областного, районных и городских исполнительных комитетов советов депутатов, партийных' органов власти (бюро, коллегий, пленумов) Калининградской области.

Особую значимость в числе этой разновидности документов имеют устные директивы высшего руководства страны (Сталина, Ворошилова, Молотова, Маленкова, Жданова, Берии, Хрущева), данные председателям СРПЦ и СРК, а также их заместителям. Они, как правило, записывались стенографистами либо фиксировались в телефонограммах. Кроме того, уникальностью информации в организационно-распорядительном подвиде источников выделяются протоколы бюро калининградских обкома, райкомов и горкомов ВКП (б) - КПСС по вопросам персональных дел коммунистов. Множество таких дел посвящено проступкам членов партии, вызванных их религиозными убеждениями.

Во-вторых, это межведомственная и внутриведомственная переписка. Ее адресатами выступали: Президиумы ВС СССР и РСФСР; Управление Делами и Государственная Штатная Комиссия СНК - СМ СССР и РСФСР; НКИД - МИД, НКВД - НКГБ - МТБ - КГБ, ОМВД, МВД, Наркомторг, Наркомфин; управление МГБ - КГБ по Калининградской области; СРПЦ и СРК, их уполномоченные по Белорусской и Литовской ССР, Калининградской, Воронежской, Курской, Орловской, Саратовской областям; Управление информации (пропаганды и агитации) Советской Военной Администрации в Германии; Управление Отдела кадров, Управление - Отдел пропаганды и агитации, ЦК ВЛКСМ; Патриархия и Виленская епархия РПЦ; управления по гражданским делам г. Кенигсберга, Кенигсбергской и Калининградской областей; облисполком и его отделы, рай- и горисполкомы, областной, районные и городские комитеты партии и комсомола, хозяйственно-торговые, культурно-просветительские, общественные организации Калининградской области.

В третьих, это письма, заявления, обращения, жалобы и ходатайства частных лиц и религиозных обществ (включая немецкие) в советско-партийные и церковные инстанции.

В четвертых, это учетно-контрольная документация. К ней принадлежат: списки служителей культа и обслуживающего персонала церквей на получение хлебно-продуктовых карточек; анкеты, опросные листы, служебные и командировочные удостоверения; справки о регистрации духовенства и церковного актива; списки руководящих партийных, советских, хозяйственных работников, должностей, входящих в номенклатуру ЦК ВКП (б) - КПСС; статистические сводки

СРПЦ и СРК, а также уполномоченного СРК по Калининградской области о количестве молитвенных зданий, служителей культа, зарегистрированных и подпольных религиозных обществ и групп верующих, ходатайств об открытии церквей; материалы единовременного учета религиозных объединений в 1960-1961 гг. и пр.

В пятых, отчеты должностных лиц и органов власти, причастных к формированию религиозной политики перед вышестоящими инстанциями. Видимо сюда по источниковым признакам примыкают «информации» о слухах и политических настроениях населения Калининградской области, которые фиксировались работниками госбезопасности и партийными чиновниками в обком ВКП (б)-КПСС.

В последнюю очередь упомянем самую малую по объему - плановую документацию (уполномоченного СРК по Калининградской области и других органов власти).

Сведения делопроизводственных источников играют неоценимую роль в изучении религиозно-политической истории Калининградской области. Они помогают вскрыть причины, механизмы подготовки и последствия принимавшихся решений, состав, иерархию акторов государственно-религиозной политики, а также взаимосвязь между ними. Львиная доля документов делопроизводства была закрыта для ученых вплоть до последнего времени. Функционально они рассчитаны на «внутреннее» пользование. Следовательно, степень достоверности их информации в целом нужно признать высокой. Исключение составляют планы, учет незарегистрированных религиозных объединений и некоторые иные документы.

В изучении социально-демографических условий религиозно-политического развития Калининградской области использовалась демографическая статистика. Ее текущие и сводные материалы отложились в фондах переселенческого, статистического отделов Калининградского облисполкома и уполномоченного ЦСУ Госплана СССР по Калининградской области. Этот вид источников отличает серьезная противоречивость, а иногда откровенная недостоверность содержащихся сведений. Только сопоставление имеющихся там цифр с данными всесоюзных переписей и некоторые логические допущения позволяют исследователю прийти к самым осторожным общим выводам.

В заключение характеристики архивных документов несколько слов следует сказать о языке цитирования источников. Автор не взялся изменять стиль и орфографию документов ради сохранения самого духа времени и облика тех людей, от которых они исходили. Адаптированные, допустим, к нормам современного языка тексты уполномоченного СРК А.И.Глазких или ходатаев, обращавшихся к нему с просьбами открыть молитвенное здание, могли бы исказить адекватное представление об уровне их образования, культуры и мышления.

Небольшим, но важным дополнением к материалам государственных архивов являются четыре неопубликованных интервью Х.И.Биктеева, А.И.Крикуна, Л.Е.Калацкого и В.К.Третьяковой82. Они принадлежат непосредственным участникам и свидетелям борьбы конфессиональных общин региона за право на легальную деятельность. Лишь благодаря беседе с Верой Кирилловной Третьяковой удалось узнать о существовании на территории области в 1950-х гг. общины православных христиан-катакомбников. Ряд примечательных, и, главное достоверных, фактов содержат другие интервью.

Оценивая общее состояние источниковой основы исследования, отметим, что в целом она позволяет решить поставленную проблему, хотя и могла бы оказаться более основательной. Например, в случае получения доступа к документальным коллекциям архивов управлений МВД и ФСБ по Калининградской области.

Структура работы

Структура основной части работы базируется на тематическом принципе. Первая и вторая главы посвящены решению первой задачи исследования. В них рассматриваются общенациональные и региональные условия религиозно-политической жизни в Калининградской области. В третьей и четвертой главах на примерах соответственно германских и советских конфессиональных групп исследуются деятельность и взаимоотношения религиозно-политических акторов в регионе. Изложение материала в разделах глав с небольшими отклонениями имеет хронологический порядок. Сноски и примечания помещены в конце каждого из разделов.

1 Алексеев В.А. «Штурм небес» отменяется ? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. - М., 1992; Бабинов Ю.А. Государственно-церковные отношения в СССР: история и современность. - Симферополь, 1991; Бажан Т.А. Оппозиционная религиозность в России. - Красноярск, 2000; Белкин А.И. Государственно-церковные отношения в Мордовии в 20-х - начале 60-х гг. XX в. Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. - Саранск, 1995; Васильева И,Г. Российское государство и религии (1917 - 1920-е годы). - Уфа, 1998;

Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943 - 1948 гг. - М., 1999; Ее же. Русская Православная Церковь в политике Советского государства. Автореф. дисс. на соискание учен, степ. докт. ист. наук. - М., 1999; Горбатов A.B. Церковно-государственные взаимоотношения в Кемеровской области (1943 - 1969 гг.). Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. - Кемерово, 1996; Государственно-церковные отношения в России. - М., 1993; Государственно-церковные отношения в России. Ч. I. - М., 1995; Государственно-церковные отношения в России (опыт прошлого и современное состояние). - М., 1996; Гущина A.B. Эволюция отношений государства и русской православной церкви в годы Великой Отечественной войны (1941 - 1945 гг.). Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. - М., 1996; Детчуев Б.Ф.,. Макуров В.Г. Государственно-церковные отношения в Карелии (1917 - 1990-е гг.). -Петрозаводск, 1999; Джораева C.B. Государственно-церковные отношения в России (опыт философско-исторического анализа). Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. - М., 1997; Дозорцев П.Н. Генезис отношений государства и церкви (историко-библиографический аспект). - М., 1998; Желнакова Н.Ю. Государственная политика по отношению к русской православной церкви в 1920 - 1930-е годы. Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. - М., 1995; Кашеваров А.Н. Государство и церковь. Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской православной церкви. 1917 - 1945 гг. - СПб., 1995; Его же. Церковь и власть: Русская Православная Церковь в первые годы Советской власти. - СПб., 1999; Кодылев A.B. Секуляризм и политика большевистской партии по отношению к церкви в 20-е годы. Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. - Саратов, 1995; Крапивин М.Ю. Противостояние: большевики и Церковь. 1917 - 1941 гг. - Волгоград, 1993; Его же. Непридуманная церковная история: власти и Церковь в Советской России (октябрь 1917-го - конец 1930-х годов). - Волгоград, 1997; Лещинский А.Н. Время новых подходов: О советских государственно-церковных отношениях. - М., 1990; Лиценбергер O.A. Евангелическо-лютеранская церковь и советское государство (1917 - 1938). - М., 1999; Медведев Н.В. Государство и церковь в России: (1924 - 1934 гг.). Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. - М., 1987; Николин Алексей, священник. Церковь и государство (история правовых отношений). - М., 1997; Новопольцева Е.М. Партийно-государственная политика в отношении религии, церкви и верующих в 1917 - 1937 гг.: (На материалах Казахстана). Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. - М., 1993; Одинцов М.И. Государство и церковь (История взаимоотношений: 1917 - 1938 гг.). - М., 1991; Его же. Государство и церковь в России: XX век. - М., 1994; Осипова И.И. «В язвах своих сокрой меня.». Гонения на Католическую Церковь в СССР (По материалам следственных и лагерных дел). - М., 1996; Петров М.Н. Крест под молотом. - Новгород, 2000; Потапова Г.А. Политика и религия: уроки истории и современность. - М., 1999; Ревякин Е.С. Политика государственных, партийных и общественных организаций в отношении религии и церкви в 1929 — 1936 гг.: (По материалам Ивановской Промышленной области). Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. - Кострома, Í995; Религия и демократия: на пути к свободе совести. Вып. II/ Сост. А.Р.Бессмертный, С.Б.Филатов; Под общ. ред. С.Б.Филатова и Д.Е.Фурмана. - М., 1993; Религия и политика в современной России. - М., 1997; Религия и политика на рубеже двух тысячелетий. Доклады института Европы №72. - М., 2000; Сичко С.М. Политика по отношению к религии и церкви на Украине в 1920 - 1925 гг.: (Опыт историко-политологического анализа). Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. ист. наук. - М., 1991; Церковь и государство в русской православной и западной латинской традициях: Материалы конференции, 22 - 23 марта 1996 г. - СПб., 1996; Чумаченко Т.А. Государство, православная церковь, верующие: 1941 - 1961 гг. - М., 1999; Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943 - 1964 гг. - СПб., 1995; Его же. Русская православная церковь и религиозная политика советского государства в 1934 - 1964 гг. Автореф. дисс. на соискание учен. степ. докт. ист. наук. - СПб., 1996; Его же. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939 - 1964 годах). - М., 1999 и др.

2 11а протяжении XX в. официальное название Русской Церкви изменялось. С 1917 до 1943 гг. она именовалась Поместной Православной Российской Церковью, далее и до наших дней - Русской Православной Церковью. В работе, не зависимо от периода, о котором идет речь, используется последнее название и соответствующее его сокращение - РПЦ, что вполне согласуется с историографической традицией.

3 Клочков В.В. Религия, государство, право. - М., 1978; Куроедов В.А. Религия и церковь в советском государстве. - М., 1984; Розенбаум Ю.А. Советское государство и церковь. - М., 1985.

4 Логинов А. Сектантская контрреволюция перед пролетарским судом. - М., 1933; Тубанов С. Церковь на службе врагов народа. - Свердловск, 1940; Плаксин Р.Ю. Крах церковной контрреволюции. 1917 - 1923 гг. -М., 1968; Круглов A.A. Критика буржуазных фальсификаций политики КПСС и советского государства по отношению к религии и церкви (Материал в помощь лектору). - Минск, 1986.

5 Карманский П.С. Ватикан - вдохновитель мракобесия и реакции. - М., 1953; Каличава С.К. Антинародная деятельность Ватикана и католических организаций. - Тбилиси, 1955; Возчиков М.С. Подрывная деятельность католической реакции в странах народной демократии. - М., 1954; Шейнман М.М. Ватикан и католицизм на службе международной реакции. - М., 1954.

Шейнман М. Ватикан во второй мировой войне. - М., 1951; Муньков Н.П. Идеология и политика современного Ватикана. - Казань, 1962; Ковальский H.A. Ватикан и мировая политика. Организация внешнеполитической деятельности политического клерикализма. - М., 1964; Аничас И.Ю. Католический клерикализм в Литве в 1940 - 1952 гг. Автореф. дисс. на соискание уч. степ. докт. ист. наук. - Вильнюс, 1972; Лялина Г.С. Баптизм: иллюзии и реальность. - М., 1977 и др. К этим исследованиям добавим весьма добротную работу советского автора из ГДР, к которой нам не раз приходилось обращаться: Винтер Э. Политика Ватикана в отношении СССР. 1917 - 1968. Третья часть трилогии Россия и папство. - М., 1977.

7 Заватски В. Евангелическое движение в СССР после второй мировой войны. М., 1995; Венгер А. Рим и Москва: 1900 - 1950/ Пер. с фр.; Предисл. Н.Струве. - М., 2000.

8 Боголепов A.A. Церковь под властью коммунизма. - München, 1958; Граббе Григорий, протоиерей. Правда о Русской Церкви на родине и за рубежом. - Jordanville, 1989; Константинов Димитрий, протоиерей. Гонимая Церковь (Русская Православная Церковь в СССР). - New York, 1967; Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. 1917 - 1945. - Paris, 1977; Pap Г. (Ветров А.) Плененная церковь. Очерк развития взаимоотношений между церковью и властью в СССР. - Frankfurt/ Maine, 1954; Степанов (Русак) В. Свидетельство обвинения: (Советское государство и церковь): в 3 т. - М., 1993 и др.

Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. - М., 1991; Его же. "Штурм небес" отменяется ? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР; Бабинов Ю.А. Государственно-церковные отношения в СССР: история и современность; Кашеваров А.Н. Государство и церковь. Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской православной церкви. 1917 - 1945 гг.; Крапивин М.Ю. Противостояние: большевики и Церковь. 1917 — 1941 гг.; Одинцов М.И. Государство и церковь (История взаимоотношений: 1917 - 1938 гг.); Его же. Государство и церковь в России: XX век; Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. - М., 1995; Савельев С.Н. Бог и комиссары (к истории комиссии по проведению отделения церкви от государства при ЦК ВКП (б) — антирелигиозной комиссии)// Религия и демократия: На пути к свободе совести. Вып. II.; Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Православной Церкви. 1917 - 1990. - М., 1994; Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь и Советское государство в 1943 - 1964 гг.

10 Католицизм. Протестантизм. Армянская апостольская церковь в России. - М., 1995; Платонов O.A. Тайная история России. XX век. Эпоха Сталина. - М., 1997; Алов A.A., Владимиров Н.Г. Иудаизм в России. - М., 1997; Николин Алексей, священник. Церковь и государство (история правовых отношений); Митрохин JI.H. Баптизм: история и современность (философско-социологические очерки). - СПб., 1997; Сафронова Е.С. Буддизм в России. - М., 1998; Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945 - 1953. -М., 1999; Гордиенко Н.С. Российские Свидетели Иеговы: история и современность. - СПб., 2000; Жидков B.C., Соколов К.Б. Десять веков российской ментальности. — СПб., 2001; Данилов A.A., Пыжиков A.B. Рождение сверхдержавы: СССР в первые послевоенные годы. — М., 2001. Одинцов М.И. Русские патриархи XX века: Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов. Часть 1: «Дело» патриарха Тихона; Крестный путь патриарха Сергия. - М., 1999; Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Церкви. 1917 - 1997// История Русской Церкви. Кн. 9. - М., 1997.

12 Крапивин М.Ю. Непридуманная церковная история: власти и Церковь в Советской России (октябрь 1917-го -конец 1930-х годов); Кашеваров А.Н. Церковь и власть: Русская Православная Церковь в первые годы Советской власти.

13 Васильева И.Г. Российское государство и религии (1917 - 1920-е годы).

14 Крапивин М.Ю., Лейкин АЛ., Далгатов А.Г. Судьбы христианского сектантства в Советской России (1917 -конец 1930-х годов). - СПб., 2003; Петров С.Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП (б) как источник по истории Русской Церкви (1921 - 1925 гг.)/ Отв. ред. Н.Н.Покровский. - М., 2004.

15 Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939 - 1964 годах); Чумаченко Т.А. Государство, православная церковь, верующие. 1941 -1961 гг.

16 Васильева О.Ю. Ватикан в горниле войны// Наука и религия. - 1995. - №8; Ее же. Русская Православная Церковь в политике Советского государства. Автореф. дисс. на соискание учен. степ. докт. ист. наук; Ее же. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943 - 1948 гг.; Ее же. Особенности религиозной жизни на временно оккупированной территории// Церковь в истории России. Сб. 4. - М., 2000; Ее же. Русская Православная Церковь и внешняя политика советского государства в 1943-1948 гг.// Советское общество: будни холодной войны: Материалы «круглого стола», Институт Российской истории РАН, 29 марта 2000 года/ Под ред. В.С.Лельчука и Г.Ш.Сагателяна. - М.; Арзамас, 2000.

17 Лиценбергер O.A. Евангелическо-лютеранская церковь и советское государство (1917 - 1938).

Is Курило О.В. Лютеранская церковь в Советской России (1918-1950 гг.)// Лютеранская церковь в Советской России (1918-1959 гг.): Документы и материалы. - М., 1997.

14 Сичко С.М. Указ. соч.; Новопольцева Е.М. Указ. соч.; Белкин А.И. Указ. соч.; Ревякин Е.С. Указ. соч.; Горбатов A.B. Указ. соч.; Федорчук С.П. Римско-католическая Церковь на Сахалине. - Южно-Сахалинск, 1998; Детчуев Б.Ф., Макуров В.Г. Указ. соч.; Дорджиева Г.Ш., Дорджиев М.В. Религиозная политика советской власти в Калмыкии// Религии мира. История и современность. Ежегодник 1999; Потапова Н.В. Христианство на Сахалине 1945-1991 гг. Краткий исторический очерк// Христианство на Дальнем Востоке. Материалы международной научной конференции. Ч. 1 и И. - Владивосток, 2000; Савельева Е.И. Вероисповедание и власть на Южном Сахалине после окончания Второй мировой войны// Духовная жизнь Дальнего Востока России: Материалы региональной научно-практической конференции (Хабаровск, 24 - 26 октября 2000 г.). - Хабаровск, 2000; Петров М.Н. Указ. соч.

20 Степанова О.Г. Религиозное движение православных христиан Калининградской области в 40-е - 50-е годы// Святые Кирилл и Мефодий: Сборник. - Вып. 1. - Калининград, 1996. - С. 12-14.

21 Пантелеймон, епископ Балтийский. Этапы становления Православной Церкви в Калининградской области с 1945 г. до наших дней. На основе архивных материалов. - Калининград, 1997.

22 Клемешева М.А. Религиозная обстановка в Калининградской области в первые послевоенные годы// Калининградские архивы: Материалы и исслед.: Науч. сб./ Редкол. Г.И.Щеглова и др. Вып. I. - Калининград, 1998. - С. 172- 179. ъ Очерки истории Восточной Пруссии/ Г.В.Кретинин, В.Н.Брюшинкин, В.И.Гальцов, и др. - Калининград, 2002.-С. 461.

24 Бахтин А. Кенигсбергские кирхи// Запад России. - 1994. - №4 (12). - С. 169-171; Гаузэ Ф. Кенигсберг в Пруссии: История одного европейского города/ Пер. с нем. В.Хердта и Н.Конрад. - Реклингхаузен, 1994. - С. 259 и др.

25 Курило О.В. Указ. соч. - С. 28.

26 Католицизм. Протестантизм. Армянская апостольская церковь в России. - С. 33.

27 Стрибны В. Пруссы, литовцы и немцы в Восточной Пруссии// Запад России. - 1992. - №2. - С. 150; Вешенфельдер В. Обретая мир в душе// Запад России. - 1996. - № 1 (15). - С. 150.

28 Kirchen in Königsberg seit 1945// Königsberger Bürgerbrief. - Ausgabe XXX. - Pfingsten, 1988. - S. 31 - 32.

29 Филитов A.M. Германский вопрос: от раскола к объединению. Новое прочтение. - М., 1993.

10 Бассам Т. Политизация религии. Политика безопасности под знаком исламского фундаментализма// Религия и политика// Internationale Politik. - 2000. - №2; Бернштейн Э. Возможен ли научный социализм// Свободная мысль. - 1992. - №16; Вебер М. Политика как призвание и профессия// Его же. - Избранные произведения. - М., 1990; Гадамер Г.-Г. О круге понимания// Его же. - Актуальность прекрасного. - М., 1991. - С. 79; Гайденко П.П. Социология Макса Вебера// Вебер М. Избранные произведения. - М., 1990; Гараджа В.И. Религиеведение: Учеб. пособие для студентов вузов и преподавателей средних школ. - М., 1995; Его же. Социология религии: Учеб. пособие для студентов и аспирантов гуманитарных специальностей. - М., 1996; Гудин Р.И., Клингеманн Х.-Д. Политическая наука как дисциплина// Политическая наука: новые направления/ Пер. с англ. М.М.Гурвица, А.Л.Демчука, Т.В.Якушевой. Научный редактор Е.Б.Шестопал,- М., 1999; Гуссерль Э. Картезианские размышления// Его же. - Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. - Минск, 2000; Дегтярев A.A. Основы политической теории. - М., 1998; Доган М. Политическая наука и другие социальные науки// Политическая наука: новые направления; Зеньковский В.В., протоиерей. История русской философии. - Л., 1991; Его же. Апологетика. - Рига, 1992; Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учеб. пособие/ И.Н.Данилевский, В.В.Кабанов, О.М.Медушевская, М.Ф.Румянцева. - М., 1998; Карсавин Л.П. Философия истории. - СПб., 1993; Кун Т. Структура научных революций. - М., 1975; Питере Б.Г. Политические институты: вчера и сегодня// Политическая наука. Новые направления; Радугин A.A. Введение в религиоведение: теория, история и современные религии. - М., 1997; Религия и общество: Хрестоматия по социологии религии/ Сост. В.И.Гараджа, Е.Д.Руткевич. - М., 1996; Ротстайн Б, Политические институты: общие проблемы// Политическая наука. Новые направления; Самыгин С.И., Нечипуренко В.И, Полонская И.Н. Религиоведение: социология и психология религии. - Ростов-на-Дону, 1996; Трёльч Э. Церковь и сектаII Религия и общество. - М., 1996; Угринович Д.М. Введение в теоретическое религиоведение. - М., 1973; Флоренский П.А. Разум и диалектика// Акулинин В.Н. Философия всеединства. От В.С.Соловьева к П.А.Флоренскому. - Новосибирск, 1990; Его же. Столп и утверждение истины (Опыт православной теодиции в 12 письмах)// Его же. - Сочинения в 2-х томах. -М., 1990. - T.I; Шафаревич И.Р. Есть ли у России будущее? // Его же. Путь из-под глыб. - М., 1991; Шестопал Е.Б. Мировая политология в российском контексте// Политическая наука: новые направления; Яблоков И.Н. Религиоведение: Учебное пособие // Религиоведение: Учебное пособие и Учебный словарь-минимум по религиоведению. - М, 1998.

11 Признаем, что при подготовке обзора религиозно-политического жизни в Восточной Пруссии автор имел в распоряжении весьма ограниченный круг литературы. Многие труды зарубежных, прежде всего немецких, историков были ему недоступны. Отчасти данное упущение компенсируется обзорным жанром соответствующего фрагмента основной части, позволяющим затрагивать только те моменты прошлого Восточной Пруссии, которые характеризуют ключевые тенденции в ее религиозно-политической жизни. Такие моменты оказалось вполне возможно осветить и по использованным работам. Просто перечислим основные из них, ранжируя по степени частоты обращения к ним. Это коллективные монографии калининградских историков по истории Восточной Пруссии с древнейших времен до первых послевоенных лет, сокращенный и переведенный на русский язык вариант обстоятельного исследования о городе Кенигсберге Ф.Гаузэ, фундаментальный труд В.Хубача по истории евангелической церкви в Восточной Пруссии, статья К.Форстройтера о судьбе православной Церкви в Восточной Пруссии и ряд других публикаций. См: Восточная Пруссия. С древнейших времен до конца второй мировой войны: Исторические очерки. Документы. Материалы/ В.И.Гальцов, В.С.Исупов, В.И.Кулаков и др. - Калининград, 1996; Очерки истории Восточной Пруссии; Гаузэ Ф. Указ. соч.; Hubatsch W. Geschihte der Evangelischen Kirche Ostpreussens. - Göttingen, 1968; Forstreuter K. Die ersten Gemeinden der griechischen Kirche in Ostpreussen. Ein Bietrag zum Beginn der deutschrussischen Kulturbeziehungen// Königsberger Beitröge festgabe zur ierhunderijährigen jubelfeier staats-und-universitätsbibliothek zu Königsberg. - Verlag/ Köingsberg, 1929; Kirchen in Königsberg seit 1945; Глински Г. фон,

Вёрстер П. Кенигсберг: Conigsberg - Königsberg - Калининград. - Берлин; Бонн, 1996; Die Baptistengemeinden in Königsberg und Samland// Königsberger Bürgerbrief. - Ausgabe XXX; Бирюков Георгий, священник. Православие в Восточной Пруссии// Ведомости православной жизни. - 1999 - №б (52); Стрибны В. Указ. соч.; Гримм Г. История Восточной Пруссии в 1918 - 1945 гг.// Развитие Области Калининград/ Кенигсберг. Симпозиум в Мюнхене 24. - 25. 5. 1996. - München, 1997; От Мажвидаса до Видунаса: творцы и хранители литовской культуры в Кенигсбергском крае. - Vilnius, 1999; Ерин М.Е. Католическая церковь Германии и фашизм. -Ярославль, 1990; Никитин А.К. Нацистский режим и русская православная община в Германии (1933 - 1945). -М., 1998; Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная Церковь (Нацистская политики в отношении Православной Церкви и религиозное возрождение на оккупированной территории СССР). - М., 2002 и др. л Дубова Н.А'., Лопуленко H.A., Мартынова М.Ю. Калининградская область: современные этнокультурные процессы. - М.,1998; История края (1945 - 1950). - Калининград, 1984; Колганова Э.М. Образование и развитие Калининградской области - интернациональный подвиг советского народа// Ленинская национальная политика в действии. - Калининград, 1974; Ее же. Партийное руководство образованием местных Советов в Калининградской области// Становление и развитие Калининградской области. - Калининград, 1978; Костяшов Ю.В. Выселение немцев из Калининградской области в послевоенные годы// Вопросы истории. - 1994. - № 6; Его же. Заселение Калининградской области после Второй мировой войны// Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. - М.,1996. - Т. 2; Его же. О национальной структуре, этнографическом облике и социокультурной адаптации советских переселенцев в Калининградской области (1945-1950 гг.)// Национальные отношения в Новое и Новейшее время: теория и политическая практика. - Калининград, 2000; Костяшов Ю., Маттес Э. Изгнание прусского духа/ Ю.Костяшов. Запрещенное воспоминание/ Э. Маттес. — Калининград, 2003; Прошина Т.А. Проблемы заселения Калининградской области в документах Центра хранения и изучения документов новейшей истории//Калининградские архивы: Материалы и исследования: Науч. сб./ Редкол. Г.И.Щеглова и др. Вып. 1. - Калининград, 1998; Суворов B.C. Древняя история края в исследованиях 1940 - 1960 годов// Там же; Фарутин И.А. Образование и становление области//Становление и развитие Калининградской области. - Калининград, 1978; Arbuäauskaite Arüne Liucija. The Soviet Policy Towards the «Kaliningrad Germans» 1945 - 1951// IM1S - Beiträge. - 1999. - № 12 и др.

3j Население СССР за 70 лет. - М.,1988; Шевяков A.A. Репатриация советского мирного населения и военнопленных, оказавшихся в оккупационных зонах государств антигитлеровской коалиции// Население России в 1920 - 1950-е годы: численность, потери, миграции. - М.,1994; Бугай Н.Ф. Л.Берия - И.Сталину: Согласно Вашему указанию. — М.,1995; Полян П. Жертвы двух диктатур. Остарбайтеры и военнопленные в Третьем рейхе и их репатриация. - М.,1996; Жиромская В.Б. Демографическая история России в 1930-е гг. Взгляд в неизвестное. - М., 2001; Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен: Монографический сборник. - М., 2001; Левин М. О Сталине// Коммунизм и национал-социализм: сравнительный анализ// Политическая наука современной России: Тенденции развития: проблемно-тематический сборник / РАН ИНИОН. - М., 2000, - № 1; Его же. Бюрократия и сталинское государство// Там же; Пихоя Р.Г. СССР: История власти. 1945 - 1991. - М., 1998; Суни Р.Г. Сталин и сталинизм; власть и авторитет в Советском Союзе// Коммунизм и национал-социализм: сравнительный анализ.

4 Андроник (Трубачев), игумен, Дамаскин (Орловский), иеромонах. Хронологический список канонизированных святых, почитаемых подвижников благочестия и мучеников Русской Православной Церкви// Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Церкви. 1917 - 1997// История Русской Церкви. Кн. 9, - М., 1997; Голиков Андрей, священник, Фомин С. Кровью убеленные. Мученики и исповедники Северо-Запада России и Прибалтики (1940 - 1955); Мартиролог Православных священнослужителей и церковнослужителей Латвии, репрессированных в 1040 - 1952 гг. Жизнеописания и материалы к ним. - М., 1999; Дамаскин (Орловский), иеромонах. Гонения на Русскую Православную Церковь в советский период// Религии мира. История и современность. Ежегодник 1999. - М., 1999; Осипова И.И. Указ. соч. ъ Роккучи А. Русские наблюдатели на Втором Ватиканском Соборе (Совет по делам Русской Православной Церкви и Московская патриархия между антирелигиозной политикой и международными стратегиями)// Второй Ватиканский собор: взгляд из России. Материалы конференции, проходившей в Москве в апреле 1995 года. Пер. с итал., фрранц. В.П.Гайдука, В.П.Любина, Е.С.Токаревой, С.В.Файн. - М., 1997; Гайдук В. Кремль и Ватикан// Там же; Брандмюллер, монсеньор. Католическая церковь после Первой мировой войны// Религии мира. История и современность. Ежегодник 1999. - М., 1999; Токарева Е.С. Католическая церковь, тоталитарные режимы в Европе в 20-е - 40-е гг. XX в. и возрождение демократии// Там же; Ее же. Фашизм, церковь и католическое движение в Италии: 1922 - 1943 гг. - М., 1999.

36 Лазарев В.И., Хаустов В.Н. Органы государственной безопасности СССР (1945 - 1954 гг.)// Советское общество: будни холодной войны: Материалы «круглого стола», Институт Российской истории РАН, 29 марта 2000 года/ Под ред. В.С.Лельчука и Г.Ш.Сагателяна. - М.; Арзамас, 2000; Мальков В.Л. Военные тревоги 1947 - 1953 годов' (Из собрания шифрограмм госдепартамента США)// Там же; Печатное В.О. «Стрельба холостыми»: советская пропаганда на Запад в начале холодной войны (1945 - 1947)// Сталинское десятилетие холодной войны; Фатеев A.B. Образ врага в советской пропаганде 1945 — 1954 гг. - М., 1999. '7 Гапоненко К. Вслед за ушедшим днем (Очерки о сахалинских переселенцах 1946 - 1952 годов). - Южно-Сахалинск, 1998; Илизаров Б.С. Сталин. Штрихи к портрету на фоне его библиотеки и архива// Новая и новейшая история. — 2000. - № 3; Его же. Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историографии сталинизма. - M., 2002; Плаггенборг Ш. Революция и культура: Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма/ Пер. с нем. И.Карташевой. - СПб., 2000; Фест И. Гитлер: Биография. - Пермь, 1993. Т.1/ Пер. с нем. А.А.Федорова; Т.2/ Пер. с нем. А.А.Федорова, Н.С.Летневой, Л.М.Андреевой; Эггелинк В. Политика и культура при Хрущеве и Брежневе. 1953 - 1970 гг. -М„ 1999 и др.

38 Советский энциклопедический словарь. - М., 1985; Современная западная философия: Словарь/ Сост.: Малахов B.C., Филатов В.П. - М., 1991; Католицизм: Словарь атеиста/ Под общ. ред. Л.Н.Великовича. - М., 1991.

Эта мысль высказана в отношении политологии, но она полностью справедлива применительно ко всем общественных наукам: См.: Шестопал Е.Б. Указ. соч. - С. 15.

40 Для удобства восприятия понятия теория познания, гносеология и эпистемология наделяются нами синонимичным смыслом. Также как, например, в энциклопедической и учебной литературе: См.: Советский энциклопедический словарь. - С. 795, 1313, 1548; Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. - С. 16. В адекватном же современному философскому языку значении эпистемология это не теория познания вообще, а раздел философии изучающий такие характеристики познавательной деятельности, которые ведут к достоверному знанию: См.: Современная западная философия. - С. 395 - 396.

41 Понятие парадигма, сформулированное американским историком и философом Томасом Куном (Кун Т. Указ. соч.), правомерно использовать, лишь в отношении к естественным наукам, поскольку речь идет о совокупности теоретических идей и технических приемов общепринятых всем научным сообществом (например, ньютоновская механика). В гуманитарных дисциплинах это понятие, по мнению французского профессора Маттеи Догана, «должно быть исключено из оборота по крайней мере в том случае, если оно употребляется без кавычек»: См.: Доган М. Указ. соч. - С. 122.

42 Гуссерль Э. Указ. соч. - С. 433 - 515; Гадамер Г.-Г. Указ. соч. - С. 79; Карсавин Л.П. Указ. соч. - С. 67 - 70; Флоренский П.А. Разум и диалектика. - С. 154.

41 Карсавин Л.П. Указ. соч. - С. 67 - 70.

44 В данном случае автор, возможно, несколько вольно интерпретирует мысли Л.П.Карсавина: См.: Карсавин Л.П. Указ. соч.--С. 74.

45 Зеньковский В.В., протоиерей. Апологетика. - С. 30 - 31, 38.

46 Там же.-С. 189.

47 Самыгин С.И., Нечипуренко В.И, Полонская H.H. Указ. соч. - С. 6, 7, 649, 650; Яблоков И.Н. Указ. соч. - С.

22.

48 В настоящее время бытует два варианта названия данной дисциплины. Более распространенным, только поэтому принятым и нами, является религиоведение. Таким образом стали обозначать науку о религии еще в советские времена: См.: Угринович Д.М. Указ. соч.; Введение в религиоведение/ И.Минкевичюс, Б.Чернене, Э.Гендролис и др.; Сост. А.Рибелис. - Вильнюс, 1981 и др. Менее распространен вариант, которого настойчиво придерживается В.И.Гараджа - религиеведение: См.: Гараджа В.И. Религиеведение; Его же. Социология религии; Религия и общество: Хрестоматия по социологии религии.

4'' Взаимосвязи истории и религии с одной стороны, истории и политики с другой, а также истории, религии и политики в целом посвящаются особые разделы политологии и религиоведения. - Самыгин С.И., Нечипуренко В.И, Полонская И.Н. Указ. соч. - С. 547 - 550 и др.; Яблоков И.Н. Указ. соч. - С. 10 - 18 и др.; Дегтярев A.A. Указ. соч. - С. 18. Более того, религия и политика изучается на Западе уже в рамках особой гибридной специальности, которой оказывает поддержку Международная ассоциация политических наук (IPSA): См.: Доган М. Указ. соч. - С. 116 - 117.

50 Здесь хотелось бы высказать одно замечание. Минула эпоха относительно единой науки и цельного научного мировоззрения, что стало очевидным, по меньшей мере, на заре прошлого столетия. Типичной чертой состояния науки наших дней является крайняя специализация исследовательской деятельности, породившая лавинообразный рост новых субдисциплин и гибридных (смежных, пограничных, «на стыке», комплексных) наук. До сих пор актуальны слова Льва Карсавина: «Специалисты (органы) перестают понимать друг друга; между науками вырастают непреодолимые китайские стены из знаков и терминов, «къеккенмедингены» (отбросы пищч) погребают под собою живую мысль»: См.: Карсавин Л.П. Указ. соч. - С. 209. Популярный уже несколько десятилетий на Западе (а теперь и у нас) междисциплинарный подход вряд ли окажется панацеей. Более того, в строгом смысле он и не может быть воплотим на практике. Прислушаемся к мнению двух современников - русского математика с мировым именем и маститого французского политолога: «Научных работников так много и их продукция так велика, что нет надежды прочесть все написанное даже в одной узкой области. Поле зрения ученого суживается до пятачка.»; «В наше время мало кто может стать высококлассным специалистом более чем в одной научной дисциплине. Говорить же о глубоких и всесторонних знаниях в двух или более дисциплинах. утопично. Междисциплинарный подход порождает иллюзии, побуждая дробить реальность на части. На деле исследование с привлечением нескольких научных дисциплин означает применение их отдельных областей и средств, но не дисциплин в целом»: Шафаревич И.Р. Указ. соч.; Доган М. Указ. соч.-С. 114- 115.

51 В частности, понимание политики как явления производного от социальной власти (власти одних людей над другими или одной группы людей над другой) типично для М.Вебера («политика». означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства между группами людей.»: См.: Вебер М. Указ. соч. - С. 646), для многочисленных последователей К.Маркса (власть одного класса над другим), для теории расовой борьбы Л.Гумпловича и Г.Ратценхофера (власть одной расы над другой), для системной концепции Т.Парсонса (стержнем политической подсистемы является власть), для бихевиоризма, в лице отцов-основателей чикагской школы Ч.Мерриама и Г.Лассвелла (поведение индивидов в отношении власти), для теории социального контракта Э.Сервиса (договор управляющих и управляемых по поводу власти) и для многих иных философских, государственно-правовых, социологических и политико-антропологических концепций прошедших полутора столетий: См.: Гудин Р.И., Клингеманн Х.-Д. Указ. соч.; Дегтярев A.A. Указ. соч. - С. 62 - 67. 52 Дегтярев A.A. Указ. соч. - С. 69 - 70. "Там же.-С. 106- 107.

54 Политическая наука: новые направления. - С. 19.

55 Самыгин С.И., Нечипуренко В.И, Полонская И.Н. Указ. соч. - С. 69; Гараджа В.И. Социология религии. - С.

31.

56 Гайденко П.П. Указ. соч. - С. 9 - 10.

57 Питере Б.Г. Указ. соч. - С. 227.

5S Для примера сошлемся на работу: Ротстайн Б. Указ. соч. - С. 160.

59 См.: Самыгин С.И., Нечипуренко В.И, Полонская И.Н. Указ. соч. - С. 501 - 513; Яблоков И.Н. Указ. соч. - С. 581 - 584; Гараджа В.И. Социология религии. - С. 136 - 144; Радугин A.A. Указ. соч. - С. 48 - 55.

60 Трёльч Э. Указ. соч. - С. 226 - 238; Гордиенко Н.С. Указ. соч. - С. 9 - 12.

61 Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. - T.I. - С. 161.

62 «С самого начала они. отказывались от идеи овладения миром; они вели себя по отношению к миру, государству и обществу либо индифферентно, терпимо, либо враждебно, поскольку они не стремились контролировать их или в них включаться, но, напротив, избегали или терпели их рядом с собой или даже стремились заменить их своим собственным сообществом». См.: Трёльч Э. Указ. соч. - С. 227.

63 Гайденко П.П. Указ. соч. - С. 25 - 28.

64 Схожие наблюдения можно встретить в отдельных исследованиях взаимоотношений политики и религии на современном этапе: См.: Бассам Т. Указ. соч. - С. 32.

65 Флоренский П.А. Разум и диалектика. - С. 152 - 153; Гадамер Г.-Г. Указ. соч. - С. 75 - 76. 06 Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. - С. 163. Конституции СССР// Кукушкин Ю.С., Чистяков О.И. Очерк истории Советской Конституции. - 2-е изд., доп. - М., 1987; КПСС в резолюциях в решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 8. - М., 1985; Русская Православная Церковь в советское время (1917 — 1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью/ Сост. Г.Штриккер. - Кн. 2. - М., 1995. s Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны, 1941 - 1945 гг.: Сборник документов. - М.,1984. - Т. 6; СВАГ. Управление пропаганды (информации) и С.И.Тюльпанов. 19451949. (Сборник документов) Под ред. Б.Бонвеча, Г.Бордюгова, Н.Неймарка. - М., 1994; Третий Рейх: власть и религия. «Заявление» бывшего начальника отдела IV управления РСХА К.Нейгауза// Исторический архив. -1998. - № 1; Советский фактор в Восточной Европе. 1944 - 1953 гг. В 2-х тт. Документы/ Т. I. 1944 - 1948 гг. Отв. ред. - Т.В.Волокитина. - М., 1999; СССР и германский вопрос. 1941 - 1949: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации: В 2-х тт. - Т. I: 22 июня 1941 г. - 8 мая 1945 г./ Сост. Г.П.Кынин и И.Лауфер. - М., 1996; СССР и германский вопрос. 1941 - 1949: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации: В 3-х тт. - Т. II: 9 мая 1945 г. - 3 октября 1946 г. - М., 2000.

69 Алексеев В.А. Неожиданный диалог// Агитатор. - 1989. - № 6; Одинцов М.И. Другого раза не было// Атеистические чтения. Вып. 19. - М., 1989.

70 Всесоюзная перепись населения 1937 г. Краткие итоги. М.,1991; Итоги всесоюзной переписи населения 1959 г. СССР. - М., 1962; Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г. РСФСР. - М., 1963.

71 Linck Н. Königsberg 1945-1948. - Leer, 1987; Арсеньев Н.С. Дары и встречи жизненного пути. - Frankfurt/ Main, 1974; Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной. - М., 1994; Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ. «Я полюбил страдание.». Автобиография. - М., 2000.

72 Глински Г. фон, Вёрстер П. Op. cit. -С 113-114.

7'' Васецкий Г. В.И.Ленин о роли воинствующего материализма. - Калининградская правда. - 1952. - № 52 (1251) от 12 марта; Васильева И., Ивлева У. О научно-атеистической лекционной пропаганде// Там же. - 1952. -№ 21 (1220) от 29 января; Володько П. Потерянные годы. Почему я порвал с сектой пятидесятников// Там же. -1959. - № 92 (3100) от 10 мая; Дарьялов А. Брат Владимир и его паства// Там же. - 1958. - № 34 (2784) от 16 февраля; Кузьмичев И. «Развесистая клюква» с дурной приправой». - Там же. - 1959. - № 172 (3180) от 30 августа; Его же. Два лица церкви христовой// Там же. - 1959. - № 226 (3234) от 15 ноября; Его же. Грешные дела святых проповедников// Там же. - 1959. - № 227 (3235) от 17 ноября; Его же. Чтобы «мертвые не хватали живых»// Там же. - 1959. - № 231 (3239) от 21 ноября; Медведева И. Истинное лицо «Свидетелей Иеговы»// Там же. - 1958. - № 150 (2900) от 29 июля, № 151 (2901) от 30 июня; Ее же. Падение Афанасия Капусткина// Там же. - 1959. - № 106 (3114) от 30 мая; Ее же. На поруки// Там же. - 1959. - № 162 (3170) от 16 августа; Ее же.

Апостол» Домащук и его «деяния»// Там же. - 1959. - №172 (3180) от 30 августа; Эвентов Э. Кликуша// Там же. - 1954. -№204 (1919) от 10 октября и др.

74 Ломоносов М.В. Древняя Российская история// Его же. Полное собрание сочинений. Т. 6. М.; JI., 1952; Кенигсберг. Стенограмма публичной лекции Н.П.Грацианского, прочитанной 19 сентября 1945 года в Лекционном зале в Москве. - М., 1945; Ерусалимский A.C. Ликвидация прусского государства. Стенограмма публичной лекции прочитанной 31 марта 1947 года в Лекционном зале в Москве. - М., 1947; Наш район. Некоторые итоги борьбы по строительству и дальнейшему развитию Ленинградского района города Калининграда. - Калининград, 1947; Кушнер П.И. Этнические территории и этнические границы. - М., 1951; Гуревич Ф.Д. Древние поселения Калининградской области и задачи их изучения// Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР (КСИМК). - 1951. - Вып. 38; Ее же. Древние памятники юго-восточной Прибалтики и задачи их изучения// КСИМК. - 1952. - Вып. 42; Калининградская область (справочный материал для докладчиков). - Калининград. 1955; Калининградская область и задачи ее дальнейшего развития (материал для докладчиков). - Калининград, 1956; Большая Советская энциклопедия. -Т. 19. - М., 1953; Большая Советская энциклопедия. - Т. 35. - М., 1955.

75 Кампания переименований 1946 - 1947 годов// Калининградские архивы: Вып. 1. - Калининград, 1998; О митингах трудящихся по случаю переименования Кенигсберга. Из документов ЦХИДНИКО// Там же; Справка Уполномоченного НКВД СССР по Восточной Пруссии генерал-майора Б.П.Трофимова об административном делении и экономике Восточной Пруссии// Там же; Справка о наличии местного населения в районах Восточной Пруссии (по состоянию на 1 сентября 1945 г.)// Восточная Пруссия. С древнейших времен до конца второй мировой войны: Исторические очерки. Документы. Материалы; Православная община Калининградской области. История создания. (По документам ГАКО). Публикация подготовлена А.Н.Федоровой// Калининградские архивы: Материалы и исследования: Науч. сб./ Редкол. Г.И.Щеглова, С.Тецлав и др. Вып. 3. -Калининград, 2001; Первые секретари.: Документы и материалы о деятельности партийных руководителей Калининградской области и Калининграда в 1947 - 1991 гг./ Редкол. Г.И.Щеглова и др.; Сост. И.Н.Каменева, В.Н.Маслов, Т.А.Прошина. - Калининград, 2002.

76 Восточная Пруссия глазами советских переселенцев: Первые годы Калининградской области в воспоминаниях и документах. - СПб., 2002.

77 ГАРФ. Ф. 6991 (Совет по делам религий при СМ СССР); РГАСПИ. Ф. 1 (Центральный Комитет КПСС), 606 (Академия общественных наук при ЦК КПСС); ГАКО. Ф. 68 (Калининградское областное управление культуры), 90 (общество «Знание»), 180 (уполномоченный Госплана СССР), 181 (статистическое управление Калининградской области), 183 (Калининградский областной переселенческий отдел), 196 (Нестеровский райсовет депутатов трудящихся Калининградской области), 198 (Приморский райсовет депутатов трудящихся Калининградской области), 216 (Калининградский горисполком), 246 (уполномоченный Совета по делам религий при СМ СССР по Калининградской области), 289 (Калининградский областной отдел культпросветработы), 297 (Калининградский облисполком), 298 (управление по гражданским делам Кенигсбергской - Калининградской области); ЦХИДНИКО. Ф. 1 (Калининградский обком партии), 47 (Славский райком партии Калининградской области), 580 (Полесский райком партии Калининградской области), 719 (Сталинградский райком партии г.Калининграда), 1041 (парторганизация совхоза № 135 Славского района Калининградской области).

78 ГАРФ. Ф. 6991. On. 1. Д. 325, 484, Оп. 3. Д. 698, 699, Оп. 4. Д. 340, On. 1. Д. 836, 837, 969, 1099, 1100, 1207, 1208, 1315, 1422, 1530, 1629, 1734, 1830, 1831, 1930, 2029, 2126, Оп. 3. Д. 1892 - 1896; ГАКО. Ф. 246.

14 Это отчеты уполномоченных СРГ1Ц и СРК по Сахалинской области, Белорусской, Литовской ССР, а также многие другие дела в ГАРФ и остальных архивах: ГАРФ. Ф. 6991. On. 1. Д. 243, 262, 405, 564, 713, 717, 832, 965, 1095, 1202, 1310, 1417, 1525, 1624, 1729, 1825; Оп. 2. Д. 183, 159,238,266,315, 576 и др.

80 ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1.Д. 484. Л. 2.

81 Там же. - Оп. 3. Д. 698. Л. 2.

82 Интервью лидера калининградской общины мусульман Х.И.Биктеева, пастора «Церкви мира» А.И.Крикуна и пастора калининградской общины христиан веры евангельской, пятидесятников Л.Е.Калацкого// Товбина А.И. Деятельность неправославных религиозных организаций в Калининградской области. Дипломное сочинение. Машинопись. - Калининград, 2001. - Приложения; Интервью представителя калининградской общины РПЦ Заграницей В.К.Третьяковой// Хранится в архиве автора работы.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Маслов, Евгений Александрович

Заключение

Религиозно-политическая жизнь в послевоенной истории Калининградской области была тесно сопряжена с некоторыми другими социальными подсистемами. Во-первых,- это социально-демографическая сфера. Конфессиональные свойства общественных групп, вовлеченных в политические отношения, предопределялись религиозной структурой бывшей Восточной Пруссии (состав германских конфессиональных общин) и механическим движением населения (депортация немцев, переселение советских граждан). Вместе с тем, демографическая структура и миграционные процессы в области испытывали воздействие, правда, не решающее, религиозной политики советской власти (обратничество по религиозным мотивам). Во-вторых, это социокультурная сфера. С одной стороны, весомой причиной поддержки переселенцами борьбы за православные храмы было стремление русских людей приспособиться к условиям инокультурного наследия. Региональные власти не только не поддержали эту инициативу, но использовали фактор духовной «чужеродности» земли в качестве удобного повода для отклонения ходатайств («не было православных церквей раньше - негде их открывать сейчас»). С другой стороны, нерешенность вопроса легализации церковной жизни православных верующих, отсутствие знаковых ориентиров национальной религиозной традиции, усиливала «командировочные» настроения многих переселенцев и служила препятствием к формированию позитивной этнокультурной идентичности населения региона.

Религиозно-политические процессы в Калининградской области, разумеется, имели прямую взаимосвязь с аналогичными процессами более высокого -общенационального и внешнеполитического порядка. Связь эта, вопреки распространенным стереотипам, не всегда отвечала принципам жесткого политического централизма. Так, регистрация германских конфессиональных общин и либеральная политика по отношению к ним были навязаны из Москвы, а калининградскими чиновниками молчаливо терпелись. Вместе с тем, намеки и откровенные рекомендации из СРПЦ положительно решить требования калининградских православных, областными властями попросту игнорировались. Столица, в лице правительственной структуры, в данном случае оказалась «не указ».

Ключевыми религиозно-политическими акторами в истории Калининградской области являлись организационные институты, социальные группы и индивиды. К числу первых принадлежали органы центральной власти (СРПЦ, СРК, ЦК ВКП (б) -КПСС) и их структуры на местах (уполномоченный СРК по Калининградской области, уполномоченный СРПЦ по Литовской ССР), органы высшего церковного управления (Патриарх РПЦ, Виленский архиепископ, ВСЕХБ), органы областной власти (исполком областного совета депутатов и обком партии, вместе с их идеологическими структурами, управление МТБ - КГБ Калининградской области), КО ВОРПНЗ, органы печати и информации («Калининградская правда», «Калининградские комсомолец» и прочие местные газеты), органы местной власти (рай- и горисполкомы советов депутатов, рай- и горкомы партии, первичные парторганизации), конфессиональные общины и их органы управления (12 зарегистрированных немецких общин лютеран, католиков, баптистов; их исполнительные комитеты и ревизионные комиссии, старшие священники лютеран и католиков; несколько десятков нелегальных общин православных верующих, ЕХБ, пятидесятников, свидетелей Иеговы, адвентистов и других сект, а также их управленческие структуры). Социальные группы формировались по следующим признакам: конфессиональному (верующие различных церквей и сект), национальному (германские и советские граждане), этническому (немцы, русские, евреи немецкого происхождения), территориальному (жители деревень, улиц и домов, коллективно поддерживавшие ходатайства об открытии церквей или регистрации общин), родовому (несколько семей верующих - сектантов, которые образовывали религиозные микрообщины) и профессиональному (атеисты «по служебному положению»). Половые и возрастные группы в религиозно-политическом отношении выделять некорректно, поскольку по источникам нельзя сделать вывод о существенных противоречиях между женщинами и мужчинами или разными поколениями по вопросу отношения к вере и политике. Другое дело, что в конфессиональных общинах (и советских, и немецких) заметно преобладали женщины - такова была демографическая черта области и страны. Явного же доминирования «стариков» над «молодыми» в рассмотренных ходатайствах об открытии храмов не было. Наконец, индивидуальными акторами являлись активисты движения верующих за легализацию религиозной деятельности. Многие среди них имели солидный опыт борьбы с властями за свои права, приобретенный в прежних местах жительства. Кроме того, в категорию индивидуальных религиозно-политических акторов входили местные и приезжие православные священники, а также сектантские проповедники, занимавшиеся нелегальной культовой практикой.

Отношения между религиозно-политическими акторами Калининградской области на протяжении рассмотренного периода прошли три основных этапа. Единственным критерием для их выделения по нашему мнению могут служить изменения религиозного курса властей. Первый этап начался в 1946 г. и продолжался примерно до середины 1948 г. В целом он совпадал с пиком потепления государственно-конфессиональных взаимоотношений за всю историю советской власти. В течение данного этапа в центре внимания государственно-религиозных акторов находилось немецкое население. Ради использования этой социальной группы в агитпроповской составляющей германского вопроса («чтобы распространить наше влияние вглубь Германии»), и, в меньшей степени, из-за стремления" нивелировать этно-организующую роль немецких конфессиональных структур, в Калининградской области в середине 1947 г. была учреждена должность уполномоченного СРК. Занявший ее А.И.Глазких, несмотря на посредственные свои деловые качества, с поставленными перед ним целями справился. Обособленную работу с германскими верующими и духовенством вели органы госбезопасности. Она сводилась к выявлению фашистов и антисоветских элементов. Не исключено, что решались какие-то иные специальные задачи. Не принимали серьезного участия в государственно-религиозной политике по отношению к германскому населению партийные структуры области. Во-первых, потому, что они находились тогда в стадии становления. Во-вторых, партийные органы до конца 1947 г. повсеместно в стране были отстранены от решения религиозно-политических задач. Конфессиональные отношения между немцами и советскими переселенцами характеризуются, прежде всего, многочисленными фактами окормления русских у германского духовенства. Переселенцы шли в лютеранские и католические кирхи из-за отсутствия православных церквей.

Второй этап длился с середины 1948 г. - когда закончилась массовая депортация немцев, до ликвидации должности уполномоченного СРК в конце 1950 г. Это было время наиболее высокой активности населения региона в его попытках добиться открытия храмов и юридического признания конфессиональных общин. Здесь важно отметить, что борьба калининградских верующих за легализацию религиозной жизни оказалась единственным примером массового политического движения, не исходившего от власти в течение всего исследованного периода. В авангарде этой борьбы находились православные миряне. Их проблемами занимался А.И.Глазких - негласно для руководства СРК и по заданиям областного начальства. Склонный поначалу удовлетворить ходатайства православных верующих, уполномоченный в 1948 г. перешел на противоположенные позиции. Произошло это под давлением обкома партии, который с конца 1940-х годов стал вторгаться в сферу государственно-религиозной политики. В итоге всем православным просителям под разными предлогами было отказано, а деятельность подпольных общин и заезжего духовенства А.Глазких попытался жестко пресечь. В других областях страны тогда же сложилась аналогичная ситуация. С 1948 г. в Калининградской области стали формироваться сектантские общины. Наиболее крупные среди них создали ЕХБ. Отношение к сектантам практически не вызывало разногласий между государственно-религиозными акторами. ЕХБ, пятидесятники и прочие конфессиональные объединения этого типа воспринимались центральным аппаратом СРК, его уполномоченным по Калининградской области и региональным политическим руководством в качестве особо «зловредных» религиозных объединений. Однако попытки А.И.Глазких поставить препоны на пути роста сектантских групп заметного успеха не имели.

Третий, последний, этап являлся наиболее продолжительным. Начался он после сокращения должности уполномоченного СРК в октябре 1950 г. Это событие стало рубежным в религиозно-политической жизни Калининградской области. Исчез уникальный политический институт, который являлся единственным в регионе органом государства, специализированном на решении религиозных вопросов. Структурно и функционально он имел медиативное значение, поскольку занимал положение связующего звена между центральными и областными политическими структурами, а также выступал посредником между верующими и государством в целом. Одним даже фактом своего существования уполномоченный СРК создавал условия для прямого взаимодействия различных акторов религиозно-политической жизни. Ликвидация этого института привела к почти полной изоляции основных действующих сил религиозно-политических процессов в области. Верующие и региональная партийно-советская бюрократия словно разошлись по «параллельным мирам», лишь изредка сталкиваясь под влиянием третьих сил (центральных органов власти) или чисто случайно. Атеистические акции 1954 г. сути взаимоотношений между конфессиональными акторами и государством не изменили. Начавшись по указке Москвы, они превратились в простую фикцию, нужную только для отчета. Более серьезные масштабы антирелигиозная работа региональных властей приняла в конце 1950-х годов. Однако атеистические задачи в ней были второстепенными. Смысл ее заключался в противодействии нелегальной, следовательно антисоветской, деятельности конфессиональных общин. Неудивительно, что на переднем фланге данной работы находились сотрудники КГБ, по функциональным своим обязанностям призванные искоренять любые подобные явления. Закономерно, что именно они в конце 1950-х годов подняли вопрос о создании в регионе координационного органа антирелигиозной работы и провели серию репрессивных акций против сектантов - имевших, в сравнении с православными, жесткую организационную структуру, обладавших огромным опытом выживания в подполье.

Характер взаимосвязи религии и политики в истории Калининградской области исследованного периода преимущественно носил форму религиозной политики. Государственные акторы, вступая в отношения с верующими, руководствовались, прежде всего, прагматическими соображениями. Конкретно это были внешнеполитические расчеты, стремление искоренить нелегальную деятельность, желание избавиться от дополнительной служебной нагрузки и прочие резоны. Атеистические кампании партийных органов вряд ли справедливо расценивать в качестве серьезного намерения насадить новую веру. Безбожие в послевоенное время уже утратило сакральный смысл и превратилось для большинства советских граждан в некую норму социально-политического политеса, которой нужно было придерживаться публично, и о которой можно было забыть в быту. Например, когда возникал вопрос о крещении ребенка. Конфессиональные акторы пытались воздействовать на власть в первую очередь с целью создания приемлемых политических условий религиозной жизни. Межконфессиональные отношения в основном имели религиозное содержание (прозелитическая деятельность), но иногда играли роль политические позиции отдельных верующих или их групп. Так, проблема лояльности властям вызывала разногласия между пятидесятниками и ЕХБ, порождала конфликты внутри некоторых общин.

Религиозно-политическая жизнь в Калининградской области в целом оказалась типичной в общенациональном измерении. Существенно выделяли регион, наряду с Южно-Сахалинской областью, историко-культурное его наследие, социально-демографическое развитие и воздействие внешнеполитических условий. Поэтому особняком стояла религиозная политика в отношении немцев (на Сахалине -в отношении японцев, айнов и поляков), воспринимавшихся властями, главным образом, национально, а не конфессионально. Определенное своеобразие имела мотивация борьбы за открытие православных храмов - часть переселенцев именно в церквях видела оплот России на новой земле. В остальных моментах религиозно-политическая жизнь в Калининградской области мало, чем выделялась на фоне других российских территорий.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Маслов, Евгений Александрович, 2004 год

1. A.Н.Гедима, М.А.Клемешева и др. Рук. авт. кол. СПб.: Бельведер, 2002. - 272 с.• Восточная Пруссия. С древнейших времен до конца второй мировой войны: Исторические очерки. Документы. Материалы/ В.И.Гальцов, В.С.Исупов,

2. Публикации автора по теме диссертации

3. Маслов Е.А. Архивные материалы по истории религиозной политики в Калининградской области во второй половине 40-х 60-х годов// Проблемы источниковедения и историографии. Сб. науч. статей. - Калининград: Изд-во КГУ, 2001.- 162 с.-С. 74-81 (0, 5 п. л.).

4. Маслов Е.А. Религия и политика в новейшей истории Калининградской области: теоретические аспекты проблемы// Проблемы исторических и философских наук. Материалы постоянных научных семинаров. Калининград: Изд-во КГУ, 2001. - 31 с.-С. 22-25 (0,3 п. л.).

5. ВКП (б) Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков)

6. ВЛКСМ Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи

7. ВОРПНЗ Всесоюзное Общество по распространению политических и научныхзнаний1. ВС Верховный Совет

8. ВСЕХБ Всесоюзный Совет Евангельских христиан-баптистов ВСЦ - Всемирный Совет Церквей

9. ВЦИК Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет ГАКО - Государственный Архив Калининградской области ГАРФ - Государственный Архив Российской Федерации Горисполком - Городской Исполнительный Комитет Горком — Городской Комитет

10. Госплан Государственный Плановый Комитет СССР

11. ЕХБ евангельские христиане и баптисты

12. ЕЦГ Евангелическая церковь Германии

13. КГБ Комитет Государственной Безопасности

14. КО ВОРПНЗ Калининградское областное отделение ВОРПНЗ

15. КПСС Коммунистическая Партия Советского Союза

16. КСИМК Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР

17. МВД Министерство Внутренних Дел

18. МГБ — Министерство Государственной Безопасности

19. МИД Министерство Иностранных Дел

20. МП РПЦ Московская Патриархия Русской Православной Церкви

21. Наркомторг Народный Комиссариат Торговли

22. Наркомфин Народный Комиссариат Финансов

23. Наркомюст Народный Комиссариат Юстиции

24. НКВД Народный Комиссариат Внутренних Дел

25. НКГБ Народный Комиссариат Государственной Безопасности

26. НКИД Народный Комиссариат Иностранных Дел

27. НСДАП Национал-социалистическая Рабочая Партия Германии1. Обком Областной Комитет

28. Облисполком Областной Исполнительный Комитет

29. ОМВД Объединенное Министерство Внутренних Дел

30. Оргбюро Организационное Бюро

31. Политбюро — Политическое Бюро

32. Райисполком Районный Исполнительный Комитет1. Райком Районный Комитет

33. РАН Российская Академия Наук

34. РГАСПИ Российский Государственный Архив Социально-политической Истории

35. РКП (б) Российская Коммунистическая Партия (большевиков)

36. РПЦ Русская Православная Церковь

37. РСХА Главное управление имперской безопасности

38. СВАГ Советская Военная Администрация в Германии

39. СВБ Союз Воинствующих Безбожников

40. СДР Совет по делам религий при СМ СССР

41. СМ, Совмин Совет Министров СНК - Совет Народных Комиссаров

42. СРК Совет по делам религиозных культов при СНК/ СМ СССР

43. СРПЦ Совет по делам Русской Православной Церкви при СНК/ СМ СССР

44. УКГБ Областное Управление КГБ

45. ФСБ Федеральная Служба Безопасности

46. ХДС Христианско-демократический союз

47. ХСС Христианско-социальный союз1. ЦК Центральный Комитет

48. ЦСУ Центральное Статистическое Управление СССР

49. ЦХИДНИКО Центр хранения и изучения документов новейшей истории Калининградской области