Региональные особенности смертности населения России от внешних причин тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 08.00.05, кандидат экономических наук Антонова, Ольга Ивановна

• Антонова, Ольга Ивановна
• кандидат экономических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат экономических наук Антонова, Ольга Ивановна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. РОЛЬ СМЕРТНОСТИ ОТ ВНЕШНИХ ПРИЧИН В

ФОРМИРОВАНИИ ПОТЕРЬ НАСЕЛЕНИЯ В РОССИИ И ЕВРОПЕЙСКИХ СТРАНАХ В ПОСЛЕДНИЕ ЧЕТЫРЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ

1.1. Тенденции смертности от внешних причин в России на эволю- 8 ционпом этапе и в период реформ

1.2. Концепции роста травматической смертности в России в пери- 22 од реформ и эволюция ее причин

ГЛАВА 2. РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СМЕРТНОСТИ

ОТ ТРАВМ И ОТРАВЛЕНИЙ В РОССИИ

2.1. Территориальная специфика смертности от внешних причин 32 среди детей, лиц трудоспособного возраста и пожилых

2.2. Основные причины, определяющие картину смертности от 50 травм и отравлений трудоспособного населения России

2.3. Типология российских территорий по уровням и тенденциям 79 смертности населения трудоспособных возрастов от травм и отравлений

ГЛАВА 3. ОЦЕНКА ПОЛНОТЫ УЧЕТА СМЕРТНОСТИ ОТ 94.

ТРАВМ И ОТРАВЛЕНИЙ В РЕГИОНАХ РОССИИ НА ОСНОВЕ ПЕРВИЧНЫХ ДОКУМЕНТОВ

3.1. Разработка критериев недоучета смертности от внешних при

3.2. Вероятный недоучет смертности от внешних причин за счет 112 болезней системы кровообращения

3.3. Моделирование недоучета насильственной смертности в ре- 130 гиопах России на основе первичных документов

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Региональные особенности смертности населения России от внешних причин»

Травмы и отравления в последние 50 лет завершали триаду ведущих причин, определявших смертность во всем цивилизованном мире (болезни системы кровообращения - новообразования - внешние причины), и Россия не была исключением из этого правила: к началу 60-х годов в нашей стране сложилась современная картина смертности, во всяком случае, в отношении иерархии ведущих причин. Однако в 90-е годы XX в. ситуация изменилась: если в постиндустриальных странах с наиболее высокой продолжительностью жизни место внешних причин заняли болезни органов дыхания, то в России их роль в формировании смертности значительно возросла, и травмы и отравления стали занимать 2-е место в смертности российских мужчин.

Проблемам российской смертности, особенно с акцентом на период реформ, посвящены десятки исследований российских и зарубежных авторов. Достаточно подробно изучены тенденции смертности от травм и отравлений, как в целом, так и от отдельных причин. Вместе с тем попытки регионального анализа были достаточно редки и исчерпывались преимущественно исследованиями ситуации в отдельных территориях.

Цель настоящего исследования заключается в обосновании типологии территорий России по уровням и качественным особенностям смертности от внешних причин, как основы для разработки регионально ориентированной программы сокращения обусловленных ими потерь.

В соответствии с иелыо были поставлены и решены следующие задачи:

- выявить особенности тенденций и причин смерти от травм и отравлений в России на европейском фоне;

- определить возрастную специфику смертности от внешних причин в регионах России;

- дать оценку вклада отдельных причин в формирование смертности от травм и отравлений в российских территориях;

- установить тенденции смертности от внешних причин в регионах России в начале наступившего десятилетия: период стабилизации продолжительности жизни населения;

- определить вероятные источники недоучета смертности от травм и отравлении и искажения структуры внешних причин.

Объектом исследования является население российских территорий с учетом возрастных и тендерных особенностей. Предмет исследования - закономерности смертности от травм и отравлений в различных группах населения.

Теоретико-методологические основы исследования составили труды российских и зарубежных ученых, посвященные проблемам российской смертности и оценке резервов ее сокращения, а также факторам риска ухудшения здоровья и смертности (Андреев Е.М., Вишневский А.Г., Гаврилова II.С., Гаврилов JI.A., Ермаков С.П., Жуковский Г.С., Иванова А.Е., Какорина Е.П., Максимова Т.М., Немцов А.В., Оганов Р.Г., Римашевская Н.М., Рыбаковский JI.JL, Семенова В.Г., Школьников В.М. Anderson В.A., Silver B.D., Chenet L., Leon D., McKee M., Ellman M., Mesle F., Vallin J. и др.); доклады Всемирной Организации Здравоохранения и других международных организаций по проблемам сохранения, укрепления здоровья и снижения смертности.

Информационную базу исследования составили данные государственной статистики смертности по регионам России в 2002-2005 г. в разрезе пола, возраста и основных причип смерти от отравлений и травм. Это позволило выявить основные закономерности территориальных различий смертности в России, оцепить модификацию возрастной и нозологической модели смертности от внешних причин при изменении общих масштабов смертности. Кроме того, детально проанализированы массивы первичных индивидуальных данных по смертности от травм и отравлений, болезней системы кровообращения, неточно обозначенных состояний (класс «Симптомы, признаки и отклонения от нормы, выявленных при клинических и лабораторных исследованиях, не классифицированные в других рубриках»), что позволило обосновать авторскую гипотезу о вероятном недоучете смертности от травм и отравлений и искажении структуры ее причип на российских территориях.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем^

Обосновано положение, в соответствии с которым, смертность от травм и отравлений в совокупности ее количественной динамики и структурных особенностей (возрастных, тендерных н нозологических) может выступать маркером развития социальной ситуации в стране или отдельном регионе.

Выявлены территориальные особенности формирования возрастной картины смертности от травм и отравлений, в соответствие с которыми в европейской части страны ситуация в детских и в меньшей степени в пожилых возрастах отчасти компенсирует неблагополучие в трудоспособных группах; в азиатской части, напротив, усугубляет, особенно за счет детей первого года жизни и подростков.

Обоснована зависимость территориальной вариации смертности в трудоспособных возрастах от характера определяющих ее внешних причин, в соответствие с которой нарастание неблагополучия по вектору европейский Юг - Север сопровождается также нарастанием алкогольной компоненты, по вектору Запад - Восток - не всегда последовательным нарастанием насильственной компоненты на фоне снижения вклада ДТП.

Разработана прогностически ориентированная типология российских регионов, оценивающая ближайшие перспективы территории в отношении смертности от травм и отравлений, исходя из совокупности трех взаимосвязанных параметров: сложившегося уровня смертности в трудоспособных возрастах, внутренней картины смертности от внешних причин и тенденций смертности, сформировавшихся в последние годы (2002-2005 г.)

Выявлены вероятные источники недоучета и деформации структуры причин смерти от отравлений и травм, которые определяют: общее занижение смертности от внешних причин (класс «Симптомы, признаки и отклонения от нормы, выявленные при клинических и лабораторных исследованиях, не классифицированные в других рубриках»); занижение смертности от отравлений алкоголем (класс «Болезни системы кровообращения»); маскирование части смертей от убийств, суицидов и отравлений в структуре внешних причин (рубрика «повреждения с неопределенными намерениями»).

Разработаны критерии, позволяющие па основе имеющейся статистической информации, оценить как общий вероятный недоучет смертности от травм и отравлений, так и искажение структуры ее причин в населении трудоспособного возраста па отдельных российских территориях.

Обоснован масштаб вероятного недоучета в трудоспособных возрастах -смертности от убийств (в 1,6-2 раза среди мужчин 20-39 и 40-59 лет соответственно, в 1,4-1,7 раза среди их ровесниц), суицидов (около 14% среди 20-39-летних и 20% среди 40-59-летних как мужчин, гак и женщин), а также отравлений (около 20% среди мужчин и 30% - женщин, независимо от возраста).

Обоснованы направления верификации типологии российских территорий по смертности от внешних причин, основанные на региональной оценке масштабов и характера недоучета смертности от травм и отравлений.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что его основные положения и выводы могут быть использованы как методологическая основа при разработке дифференцированной регионально ориентированной полигики по снижению смертности от травм и отравлений в России. Практическая значимость работы состоит в возможности использования результатов при подготовке конкретных рекомендаций, а также в образовательном процессе в курсе медицинской статистики в средних и высших учебных заведениях, при повышении квалификации врачей и среднего медицинского персонала в вопросах диагностики и кодирования причин смерти.

Заключение диссертации по теме «Экономика и управление народным хозяйством: теория управления экономическими системами; макроэкономика; экономика, организация и управление предприятиями, отраслями, комплексами; управление инновациями; региональная экономика; логистика; экономика труда», Антонова, Ольга Ивановна

Выводы

1. Сочетание трех обстоятельств - выраженных негативных тенденций смертности от травм и отравлений; роста отставания не только по сравнению со странами Западной, но и со странами Центральной и Восточной Европы, и даже с бывшими советскими республиками; деградации структуры смертности с выходом на лидирующие позиции малоцивилизоваиных (случайные отравления алкоголем) и размытых причин (повреждения с неопределенными намерениями) - свидетельствуют о том, что в период реформ в России сложился принципиально новый фон социального неблагополучия, которым и обусловлены происходящие процессы. В свою очередь, это позволяет расценивать смертность от травм и отравлений в совокупности ее количественной динамики и структурных особенностей (возрастных, тендерных и нозологических) как маркер развития социальной ситуации в стране или отдельном регионе.

2. В российских регионах складывается существенно различная ситуация как в отношении уровней смертности от внешних причин, так и в отношении качественных характеристик: возрастных и нозологических, а также тенденций смертности. В свою очередь эта типология, концентрированно отражающая социально-экономическое развитие территорий, их климато-географическое положение и национально-культурные особенности, - определяет, как минимум, ближайшие перспективы региона в отношении травматической смертности.

3. В России отмечается кратный разброс в уровнях смертности от внешних причин, достигающий десятков раз среди детей, в том числе первого года жизни. Рейтинг территории по уровням травматической смертности определяется показателями для трудоспособного населения. При этом, в европейской части страны ситуация в детских и в меньшей степени в пожилых возрастах отчасти компенсирует неблагополучие в трудоспособных группах; в азиатской части, напротив, усугубляет, особенно за счет детей первого года жизни и подростков.

4. С учетом сложившегося качества статистики о внешних причинах смерти, нозологический профиль смертности в регионах России оценивался по совокупности трех компонент (дорожно-транспортная, совокупная насильственная, подразумевающая как убийства, так и самоубийства, и совокупная алкогольная, подразумевающая отравления как непосредственно алкоголем, так и его суррогатами, а также наркотиками), которые объясняют большую часть вариации травматической смертности в регионах России.

5. Анализ, построенный на выделении трех компонент, оказался достаточно содержательным, позволив указать на связь между уровнем смертности от травм и отравлений и ее картиной, значимостью той или иной компоненты (а, следовательно, и фактора риска) в российских регионах. По результатам исследования обоснована зависимость территориальной вариации смертности в трудоспособных возрастах от характера определяющих ее внешних причип, в соответствие с которой нарастание неблагополучия по вектору европейский Юг - Север сопровождается также нарастанием алкогольной компоненты, по вектору Запад - Восток - не всегда последовательным нарастанием насильственной компоненты на фоне снижения вклада ДТП.

6. Важнейшим фактором, определяющим картину травматической смертности на российском пространстве, является смена тенденций, наблюдавшаяся в начале нового тысячелетия. Роль регионального фактора заключается в том, что негативные тенденции 1989-2002 гг. определялись практически всеми российскими территориями, тогда как новейшие позитивные тенденции отмечены далеко не во всех территориях России. Территории с низкой смертностью имеют скорее позитивные, с высокой - скорее негативные тренды, при этом в значительной степени эти процессы определяются степенью алкоголизации населения того или иного региона.

7. Основной проблемой анализа и интерпретации закономерностей смертности от внешних причип в России и регионах, является сомнение в полноте и достоверности учета как травматической смертности в целом, так и смертности от отдельных причин. Выявлены вероятные источники недоучета и деформации структуры причин смерти от отравлений и травм, которые определяют: общее занижение смертности от внешних причин (класс «Симптомы, признаки и отклонения от нормы, выявленные при клинических и лабораторных исследованиях, не классифицированные в других рубриках»); занижение смертности от отравлений алкоголем (класс «Болезни системы кровообращения»); маскирование части смертей от убийств, суицидов и отравлений в структуре внешних причин (рубрика «повреждения с неопределенными намерениями»).

8. Обоснованы критерии недоучета смертности от травм и отравлений в трудоспособных возрастах за счет других классов причин. В случае неточно обозначенных состояний - это отношение смертности от данного класса причин к смертности от травм и отравлений, в 1,5 раза превышающее среднероссийский показатель. В соответствие с эти критерием как минимум 12 российских территорий (как с высоким, так и с низким официальным уровнем травматической смертности) относятся к группе с вероятным недоучетом смертности от внешних причин. В случае болезней системы кровообращения критерием недоучета смертности от травм и отравлений (случайных отравлений алкоголем) может служить существенное (отрыв, превышающий 20 рангов) несоответствие регионального профиля смертности от случайных отравлений алкоголем и алкогольных кардиомиопатий. Согласно этому критерию, в группу с вероятным недоучетом входят более 20% российских территорий, расположенных во всех федеральных округах, кроме Сибирского, но включая обе столицы, а также Московскую и Ленинградскую области.

9. Обоснованы критерии искажения структуры причин смерти от травм и отравлений за счет неадекватно высокой смертности от такой причины как «повреждения с неопределенными намерениями». Обоснован масштаб вероятного недоучета в трудоспособных возрастах - смертности от убийств (в 1,6-2 раза среди мужчин 20-39 и 40-59 лет соответственно, в 1,4-1,7 раза среди их ровесниц), суицидов (около 14% среди 20-39-летних и 20% среди 40-59-летних как мужчин, так и женщин), а также отравлений (около 20% среди мужчин и 30% - женщин, независимо от возраста). Выявлена группа территорий, где практикуется недоучет смертности от насилия и отравлений за счет маскировки ее в повреждениях с неопределенными намерениями.

Заключение

Сложившаяся в России ситуация в отношении травм и отравлений, как по уровням показателя, так и по тенденциям является уникальной в сравнении с западными странами. Всю вторую половину XX века травматическая смертность российских мужчин всегда превышала западные показатели. Минимальный разрыв был зафиксирован в 1959 г., когда российская мужская травматическая смертность была близка к французской, однако почти вдвое превышала показатели Великобритании. Уровни травматической смертности российских женщин, в отличие от мужчин, входили в «западный коридор» значений до середины 70-х годов, будучи до конца 60-х годов ниже, чем в США и Франции, до середины 70-х годов ниже, чем во Франции. В последующий период в западных странах показатели стабильно снижались, и сейчас травматическая смертность населения и Западной Европы, и США ниже, чем в середине века. В России же, за исключением короткого периода начала 60-х и середины 80-х годов, возобладали негативные тенденции, вследствие чего уровни травматической смертности российских мужчин в настоящее время более чем вчетверо выше, чем во Франции и США, и более чем в 8 раз выше, чем в Великобритании, женщин -более чем вдвое выше, чем во Франции, и более чем впятеро выше, чем в Швеции.

Если в западных странах травматизмом в настоящее время обусловлено 6%-8% общей смертности (для обоих полов), причем этот показатель отличается высокой стабильностью, то в современной России значимость травм и отравлений как минимум вдвое выше, причем у мужчин внешние причины занимают 2-е место с начала 1990-х годов.

Еще более тревожным представляется то обстоятельство, что Россия проигрывает не только благополучным странам Западной Европы, но и странам Центральной и Восточной Европы, а также бывшим республикам Советского Союза, т.е. странам, прошедшим в последнее 20-летие сходные по направленности социально-политические реформы. При всех различиях процессов, протекавших в этих странах в период реформ, в настоящее время в них, во-первых, установились достаточно устойчивые позитивные тенденции (что в России, несмотря па позитивные сдвиги последнего года еще неочевидно), во-вторых, проигрыш России бывшим советским республикам варьирует от 30% (Белоруссия) до 60% (Эстония) у мужчин и от 20% (Украина) до 2 раз (Латвия) у женщин, странам Центральной и Восточной Европы - является 3-5-кратным и 2,5-4-кратным соответственно.

При этом следует отметить, что рост травматической смертности в России в период реформ определялся вовсе не суицидальной и дорожно-транспортной смертностью, формирующей ее уровни во всем мире, а такими размытыми и малоцивилизованными причинами, как случайные отравления алкоголем и повреждения с неопределенными намерениями, вследствие чего деградировавшей выглядит и структура смертности от внешних причин. При всех издержках кануна реформ - 1984 г., самого неблагополучного в демографическом смысле советского года, лидирующие места среди внешних причин занимали самоубийства и дорожно-транспортные происшествия, которыми определялось 24,7% и 15,2% травматической смертности в мужской и 21% и 14,6% в женской популяции. К 2006 г. вклад суицидов снизился до 16,3% и 10,9%, ДТП - до 8,1%) и 10,9% соответственно на фоне роста значимости повреждений с неопределенными намерениями до 15,5% и 14% (против 6% и 6,1%), убийств -до 9,6% и 11,5% (против 5,8% и 9,8%).

Сочетание этих 3 обстоятельств - выраженные негативные тенденции, рост отставания не только по сравнению со странами Западной, но и со странами Центральной и Восточной Европы, и даже с бывшими советскими республиками, деградация структуры смертности - свидетельствуют о том, что в период реформ в России сложился принципиально новый фон, которым и обусловлены происходящие процессы.

Отмеченные особенности аккумулируют существенно различную ситуацию в российских регионах, как в отношении уровней смертности, так и в отношении качественных характеристик: возрастных и нозологических, а также тенденций смертности.

Младенческая смертность от внешних причин различается в регионах России до 80 раз, детская в возрасте до 15 лет - в 30-20 раз соответственно для мальчиков и девочек, подростковая - в 10-18 раз для юношей и девушек. Даже в трудоспособных возрастах - зоне риска - сохраняется существенная территориальная вариация потерь от внешних причин: среди 20-39-летних в 8-16 раз, среди 40-59-лстпих в 8-20 раз. Аналогичная вариация (8-12 раз) отмечается в отношении смертности от травм и отравлений среди пожилого населения.

В целом, основные принципы формирования регионального профиля смертности от внешних причин у мужчин и женщин едины. Их можно кратко сформулировать следующим образом: в европейских территориях позиции младенческой смертности, как правило, значительно лучше, а позиции пожилых - лишь несколько лучше, нежели общие позиции территории. В азиатской части ситуация в младенческих и детских возрастах, наоборот, ощутимо хуже, нежели положение территорий в целом. Однако в целом можно сделать вывод, что общий уровень травматической смертности в регионе и, следовательно, его ранг среди российских территорий определяется смертностью в трудоспособных возрастах.

Что касается причин смерти от травм и отравлений, то также следует отметить ряд особенностей, специфических, прежде всего, для периода реформ.

Травматическая смертность в цивилизованных странах характеризуется 2 чертами: во-первых, низким ее уровнем, во-вторых, высокой значимостью таких причин, как дорожно-транспортные происшествия и самоубийства, которыми она, в основном, и определяется. Поэтому было бы логичным предположить, что и в России значимость дорожно-транспортных происшествий и суицидов должна возрастать на территориях с низкими уровнями смертности от внешних причин и снижаться на неблагополучных территориях. Однако анализ регионального распределения травматической смертности показывает, что в России эти закономерности являются актуальными только для дорожно-транспортных происшествий, для самоубийств они не работают, что и подтверждается соответствующими коэффициентами ранговой корреляции. Сформировавшееся в период реформ качество российской статистики не дает исследователям возможность сделать вывод, является ли низкая значимость суицидов и малая связь ее с наблюдаемыми уровнями смертности реальным фактом, специфической чертой российской смертности в период реформ, или же артефактом, следствием плохого качества статистики, выразившейся в аномально высокой смертности от повреждений с неопределенными намерениями, куда по определению входят и убийства и самоубийства.

Второй специфической чертой российской смертности от внешних причин являются крайне высокие уровни смертности от случайных отравлений алкоголем и прочих случайных отравлений, делающие их значимым фактором российской смертности. При этом отмеченная выше специфика рубрик, входящих в блок «прочие случайные отравления», не дает возможности с высокой степенью надежности разделить эти инциденты на последствия употребления наркотиков и на последствия употребления суррогатов алкоголя (бытовых жидкостей), что позволяет квалифицировать эти смерти как псевдоалкогольные (человек, не имея средств на приобретение спиртных напитков, употребляет всякого рода бытовые жидкости, преследуя одинаковые цели -оказаться в состоянии алкогольного опьянения). При этом в блоке «прочие случайные отравления» оказываются как смерти лиц, как минимум, экономически состоятельных (или их родственников), умерших от потребления дорогих наркотиков, так и смерти маргиналов, последовавшие от употребления суррогатов и наркотиков, и алкоголя. Представляется вполне логичным, что эта совершенно разная социальная нагрузка привела к отсутствию сколько-нибудь значимой взаимосвязи между региональным распределением смертности от травм и отравлений и вкладом в нее прочих случайных отравлений.

Перечисленные особенности не позволили нам разделить насилие, направленное на себя и на другое лицо (убийства и самоубийства). Аналогичным образом, невозможно отделить отравления, обусловленные непосредственно алкоголем, и другими токсическими веществами. Поэтому в качестве основных причин, определяющие картину смертности в том или ином регионе, мы были вынуждены выделить 3 компоненты: дорожно-транспортную, совокупную насильственную, подразумевающую как убийства, так и самоубийства, и совокупную алкогольную, подразумевающую отравления как непосредственно алкоголе,м, так и его суррогатами, а также наркотиками.

Тем не менее, оказалось, что анализ, построенный на выделении этих 3 компонент, оказался достаточно содержательным, позволив указать па связь между уровнем смертности от травм и отравлений и ее картиной, значимостью той или иной компоненты (а, следовательно, и фактора риска), сложившуюся в российских регионах.

Таким образом, проведенный анализ позволил выделить 3 устойчивых группы причин смерти - дорожно-транспортную, совокупную насильственную и совокупную алкогольную, которые объясняют существенную часть вариации травматической смертности на пространстве российских территорий. При этом следует учитывать, что картина смертности может определяться как одной из 3 указанных компонент, так и их сочетанием; выделить шесть устойчивых, относительно компактных географических регионов, характеризующихся специфической картиной смертности; показать, что относительно близкие уровни смертности от внешних причин могут сформироваться на фоне совершенно различных факторов риска; отметить снижение значимости дорожно-транспортной компоненты как по вектору благополучный европейский Юг - неблагополучный Север, так и по вектору благополучный Запад - неблагополучный Восток; указать, что нарастание неблагополучия по вектору европейский Юг - Север сопровождается нарастанием алкогольной компоненты, по вектору Запад - Восток - не всегда последовательным нарастанием насильственной компоненты; отметить нарастание значимости совокупной алкогольной компоненты с возрастом на всем пространстве российских территорий, кроме ареала территорий с наиболее низкими уровнями травматической смертности. Следствием этого оказался переход ряда северо-западных территорий, характеризующихся средними уровнями смертности в молодых возрастах, в зону неблагополучия у населения старших трудоспособных возрастов. исходя из социальной значимости совокупной насильственной компоненты, следует отметить 3 ареала, где насилие вошло в число факторов, определяющих картину смертности. Это, в первую очередь, крайне неблагополучные Восточная Сибирь и Дальний Восток и относительно благополучное Поволжье, где у молодого населения, особенно у мужчин, насилие оказалось доминирующим фактором, а также благополучный европейский юг, где совокупная насильственная компонента оказалась значимой.

Еще одним важнейшим фактором, определяющим картину травматической смертности на российском пространстве, является смена тенденций, наблюдавшаяся в начале нового тысячелетия. При этом следует помпить, что если негативные тенденции 1989-2002 гг. определялись практически всеми российскими территориями, то новейшие позитивные тенденции отмечены далеко не во всех территориях России. В настоящее время не сложилось строгих закономерностей, определяющих развитие ситуации в российских регионах - наметились позитивные] тенденции в ряде максимально неблагополучных восточно-сибирских и дальневосточных территорий на фоне роста показателей в ряде северо-кавказских республик, наиболее успешных в 90-е годы. Однако наиболее типичной представляется противоположная ситуация: чаще всего смертность снижается на благополучных и растет на неблагополучных территориях, что чревато дальнейшим увеличением разрыва в травматической смертности населения российских регионов.

Важнейшим из факторов, определяющих дальнейшее формирование регионального профиля российской смертности от травм и отравлений, является степень алкоголизации населения: высокая алкогольная компонента характерна для территорий с негативными тенденциями последнего периода и достаточно редко встречается на территориях с позитивными тенденциями. Крайне важно, что совокупная насильственная компонента, высокая значимость которой наблюдалась па полюсных по уровню смертности территориях, таким прогностическим эффектом не обладает. При этом нельзя забывать, что отмеченные закономерности гораздо более отчетливо выражены в мужской, нежели в женской популяции.

В целом же региональный профиль травматической смертности трудоспособного населения России представляется достаточно устойчивым, однако новейшие тенденции, при их окончательном формировании могут привести к существенным изменениям.

Основной проблемой анализа и интерпретации закономерностей смертности от внешних причин в России и регионах, является сомнение в полноте и достоверности учета как травматической смертности в целом, так и смертности от отдельных причин. Проведенное исследование позволило прийти к выводу о том, что официальные уровни этих показателей молено воспринимать, во-первых, как сугубо оценочные, во-вторых, как явно заниженные. Искажение статистики смертности от внешних причин происходит по двум направлениям: с одной стороны, происходит ее минимизация, с другой - деформация ее структуры.

Минимизация смертности от внешних причин реализуется за счет 2 классов: это «Симптомы, признаки и отклонения от нормы, выявленные при клинических и лабораторных исследованиях, не классифицированные в других рубриках» и «Болезни системы кровообращения». Симптомы, признаки и неточно обозначенные состояния включают в себя 99 состояний, 94 из которых подразумевают весь спектр соматических патологий, однако абсолютно на всех российских территориях смертность трудоспособного населения от них определяется 3 причинами, каждая из которых с высокой вероятностью является внешней. Самой типичной записью в Свидетельстве о смерти в подобной ситуации является «Причина смерти неизвестна (или устанавливается)» (R99). На территориях с низким и близким к российскому уровню смертности эта запись соответствует обнаружению трупа в той степени разложения, когда постановка более точного диагноза представляется затруднительной, на территориях с высокой и сверхвысокой смертностью в эту рубрику, по предварительным данным (Москва), кроме подобных состояний, попадает ряд смертей от алкогольных кардиомиопатий.

Последнее обстоятельство служит своеобразным «мостиком» между травматическими и кардиологическими смертями, прежде всего, в молодых возрастах: резкое омоложение кардиологической смертности, ее рост в первую очередь от т.наз. других (прочих) болезней сердца, обусловленных в подавляющей степени кардиомиопатия-ми явно и неявно алкогольной этиологии свидетельствует о едином с внешними причинами факторе риска - алкоголизме. В этой ситуации крайне важным представляется мнение такого крупнейшего авторитета в области алкогольной смертности, как А.В. Немцов, оценивавшего нынешнюю ситуацию не как проблему качества потребляемого алкоголя, а как проблему его количества: подавляющее большинство современных алкогольных смертей обусловлено не отравлением суррогатами, а чрезмерным количеством выпитого, превышающего физиологические возможности человеческого организма. В этой ситуации причина смерти представляется скорее вероятностной: смерть может наступить как вследствие острого сердечного приступа, так и вследствие алкогольной интоксикации организма, причем внешне картина этих событий будет практически неразличима. Именно поэтому для установления реальной причины требуется, как минимум, проведение анализа на содержание алкоголя в крови в каждом случае внезапной смерти, особенно в молодых возрастах. Однако в настоящее время в России, во-первых, далеко не каждая внезапная смерть лица трудоспособного возраста становится предметом специального расследования (как судебно-медицинского, так и патолого-апатомического), во-вторых, при патологоапатоми-ческом вскрытии не предусмотрен анализ содержания алкоголя в крови. Эти два обстоятельства позволяют рассматривать молодую кардиологическую смертность как вероятный резервуар смертности от внешних причин, в частности, от случайных отравлений алкоголем.

Помимо занижения смертности от внешних причин, существенной проблемой является искажение ее реальной структуры. Следует указать, что только учет вышеуказанных 2 резервуаров травматической смертности приведет к изменению ее официальной картины, причем если последствия детального анализа кардиологической смертности более-менее очевидны и должны привести к росту смертности от алкогольных отравлений, то возможные последствия учета неточно обозначенных состояний непредсказуемы: вероятен рост смертности как от тех же случайных отравлений алкоголем, так и от разного рода несчастных случаев, а также насильственной и суицидальной смертности.

Однако основная база деформации смертности от травм и отравлений, безусловно, заключается в аномально высоком уровне повреждений с неопределенными намерениями. Анализ показал, что более половины всех смертей от этих причин в среднем по России с высокой степенью вероятности обусловлены убийствами, однако существенную роль играют самоубийства, случайные отравления химическими веществами и даже такой нонсенс, как «отравления алкоголем с неопределенными намерениями». При этом территориальная конфигурация смертности от этих латентных причин, полное отсутствие социально-экономических и географических закономерностей, ее определяющих, огромный впутрироссийский разброс показателя в совокупности могут свидетельствовать только об одном: каждая территория играет по своим правилам, по возможности минимизируя малоцивилизованные и социально значимые причины, некоторые территории - случайные отравления алкоголем, другие - самоубийства, и абсолютно все - убийства.

Возникает вопрос: как могла сложиться подобная ситуация и насколько она объективна?

Представляется, что на нее повлияли 3 фактора, причем, как пи парадоксально, основа ее кроется в самой системе МКБ. Разработанные ВОЗ с учетом всех европейских норм юриспруденции и политкорректности, и настоящая (МКБ-Х) и предшествующая (МКБ-IX) классификации построены, особенно в области травм и отравлений, прежде всего с учетом европейских реалий, определяющихся, прежде всего, социальной структурой населения современной Европы, с ?е 70% среднего класса. В России же те же 70% относятся к той или иной страты бедных, причем доходы четверти населения, по официальным данным, ниже прожиточного уровня бедности, т.е., если называть вещи своими именами, на грани нищеты. Социологами же давно доказано, что именно в этих слоях наиболее высоки риски, связанные с вредными привычками, в частности, алкоголизмом, и девиантным поведением в целом. Представляется, что именно этой социальной спецификой и определяется аномально высокая доля повреждений с неопределенными намерениями среди внешних причин смерти, характерная для нынешней России. Вопрос о намерениях для представителей среднего класса и для деклассированных, слабо социально адаптированных слоев носит совершенно разную смысловую нагрузку: вряд ли можно говорить о заранее обдуманных намерениях в случае убийства одного из участников драки, полчаса назад дружно распивавших спиртные напитки, или в случае немотивированных уличных избиений. При этом формально все требования МКБ-Х, предъявляемые к подобного рода событиям, полностью соблюдены, а убийство, хотя и без заранее продуманных намерений, оказывается среди повреждений (без уточнений). Таким образом, как ни парадоксально это выглядит, но абсолютное, не адаптированное к российским реалиям прочтение инструкций МКБ объективно способствует ухудшению статистики смертности от внешних причин в России.

Казалось бы, в задачи Министерства здравоохранения и социального развития, максимально заинтересованного в информации о ситуации в стране, а, следовательно, в высоком качестве статистики, входит решение этой проблемы, и инструкции Министерства должны быть направлены на минимизацию смертей неизвестного рода. Однако приказ Минздрава РФ № 161 от 24.04.2003 г. подчеркивает, что «Невозможность установления рода смерти или обстоятельств и места травмы к моменту выдачи свидетельства о смерти не является основанием для выдачи предварительного свидетельства о смерти; в этом случае в бланке подчеркивают - род смерти не установлен». При этом нельзя забывать, что подобные ситуации полностью устраивают сотрудников правоохранительных органов и зачастую складываются иод их давлением: исчезает необходимость заниматься расследованием случаев убийства, в особенности касающихся социально дезадаптированных личностей (Вайсман Д.А., Дубровина Е.В., Редько А.П., 2006). Представляется, что в функции судебно-медицинской экспертизы входит минимизация подобных событий, однако, как следует из приведенного приказа, все усилия отечественного Минздрава сосредоточены в противоположном направлении, и инструктивная база всячески способствует разрастанию числа смертей «неизвестного рода». На наш взгляд, это является вторым фактором, определяющим плохое качество статистики, хотя и субъективным, но достаточно весомым.

Третий фактор вытекает из второго: даже если в ходе расследования род смерти становится все-таки известным, далеко не всегда эти изменения фиксируются официальной статистикой, и в разработку идут Свидетельства без соответствующих исправлений.

На этот общероссийский фон, обусловивший сложившуюся в России картину смертности от травм и отравлений, накладывались амбиции территорий: если высокая смертность от убийств и самоубийств может вызвать вопросы у широкой общественности, а смертность от повреждений с неопределенными намерениями, подразумевающая латентные убийства и суициды - у специалистов, то смертность от случайных падений и симптомов, признаков и неточно обозначенных состояний, подразумевающая случайный характер событий, вряд ли вообще кого бы то ни было заинтересует. К сожалению, примером всех возможных манипуляций в 90-е - начале 2000-х годов может послужить Москва, последовательно бывшая и лидером смертности трудоспособного населения от повреждений с неопределенными намерениями, и от неточно обозначенных состояний и даже от случайных падений.

Плохое качество статистики является далеко не только академической проблемой, ее последствия имеют сугубо практический характер, т.к. могут привести к принятию неверных управленческих решений: система мер, направленных на снижение смертности от той или иной причины, построена на иерархии их значимости, а, на наш взгляд, достаточно трудно оценить реальную значимость той или иной причины, если первое место занимают повреждения с неопределенными намерениями, а существенная часть событий проходит как неточно обозначенные состояния. Именно поэтому система текущего учета смертности, особенно от внешних причин, нуждается в немедленных и коренных изменениях, в первую очередь, лежащих в компетенции Министерства здравоохранения.

К сожалению, анализ смертности от внешних причин в России и ее регионах показывает, что слова выдающегося отечественного демографа и социал-гигиениста

С.А. Новосельского, сказанные в 1917 г. о том, что «в России, с ее ничтожной плотностью населения, низким процентом горожан, недостатком врачей, почти полным отсутствием санитарного законодательства статистика причин смерти находится в зачаточном состоянии», и в начале XXI в. продолжают оставаться актуальными, несмотря на то, что условия, порождающие подобное качество статистики, принципиально изменились.

Список литературы диссертационного исследования кандидат экономических наук Антонова, Ольга Ивановна, 2007 год

1. Авербах J1.K. Шамота А.З. Потребление алкоголя и некоторые показатели алкоголизации населения // Вопросы наркологии . 1992. - №2. - С.32-37.

2. Айнулина Н.К. Динамика смертности от травм трудоспособного населения в крупном промышленном центре Сибири // Автореф. дисс. канд.мед.наук. Кемерово, 1995.- 16 с.

3. Алкоголь и наркотики в Швеции//Вопросы наркологии. 1998. - №3. - С.5464.

4. Андреев Е.М., Вишневский А.Г. Вызов высокой смертности в России //Народонаселение. 2004. - №3. - Сс.75-84.

5. Андреев Е.М., Дарский J1.E., Харькова T.J1. Демографическая история России: 1927-1959. М.: Информатика, 1998.- 187 с.

6. Анискии Д.Б. Самоубийство как социально-психиатрическая проблема// Автореф. дисс. канд.мед.наук. Москва, 1997. - 23 с.

7. Аитипов В. В. Медико-социальные аспекты смертности от травм, отравлений и несчастных случаев // Вопр. организации и информатизации здравоохранения.2000. №1. - С.16-19.

8. Башкирова Г.А. Тенденции изменения ожидаемой продолжительности предстоящей жизни в Удмурдской Республике в 90-е годы // Бюлл. НИИ социальной гигиены, экономики и управления здравоохранением им. Н.А.Семашко. 2003. - Вып. 13.-С.9-15.

9. Белов В.Б. Особенности формирования и укрепления здоровья населения в условиях социально-экономической дифференциации населения // Автореф. дисс. канд.мед.наук. М., 2002. - 23 с.

10. Белоусов В.В. Курение, алкоголь и здоровье населения крупного города // Советское здравоохранение. 1991. - №2. - С. 44-48.

11. Богоявленский Д.Д. Российские самоубийства и российские реформы. // Население и общество. - Информационный бюллетень. - ЦДЭЧ ИНХП РАН. - №52.2001.

12. Богоявленский Д.Д. Смертность от внешних причин в России. 4.1 и II // Население и общество (электронная версия). №29-30. - www.demoscope.ru.

13. Вайсман Д.А., Дубровина Е.В., Редько А.Н. Информационное обеспечение исследований по проблемам смертности в России. //Общественное здоровье и профилактика заболеваний. 2006. - № 6. - Сс. 20-30

14. Вишневский А.Г. Подъем смертности в 90-е годы: факт или артефакт? // Население и общество. Информационный бюллетень. - ЦДЭЧ ИНХП РАН. - 2000. -№45.

15. Вишневский А.Г. Смертность в России: главные группы риска и приоритеты действия. Научные Доклады. М.: Московский центр Карнеги, 1997. - Вып. 19.

16. Войцехович Б.А., Редько А.Н. Тенденции показателей смертности населения Краснодарского края // Здравоохранение РФ. 2003. - №1. - С.23-25.

17. Гаврилов J1.A., Гаврилова Н.С. Биология продолжительности жизни. -М.: Наука, 1991.-280 с.

18. Гафаров В.В. 20-летний мониторинг острых кардиоваскулярных болезней населения большого промышленного города Восточной Сибири //Тер.архив.2000.-№72(1).-Сс.15-21.

19. Гилинский Я., Румянцева Г. Самоубийства в России // Население и общество. Информационный бюллетень. - ЦДЭЧ ИНХП РАН. - 1998. - №25.

20. Далгрен Дж., Уайтхед М. Политика и стратегия обеспечения справедливости в вопросах охраны здоровья. ЕРБ ВОЗ, 1992.

21. Демин А.К., Демина И.А. Здоровье населения и алкогольная эпидемия в России: лекарство от жизни? Алкоголь и здоровье населения России 1900-2000. / Под ред. А.К.Демина. Российская ассоциация общественного здоровья. М., 1998. - 16 с.

22. Дербенёв Д.П. Психическое здоровье и социальная адаптация подростков в условиях социально-экономического кризиса // Автореф. докт. мед. наук. М., 1998.-45с.

23. Дзикович И. Б., Богданович И. П. Травмы, отравления и несчастные случаи как причина смертности детей в Республике Беларусь // Здравоохранение (Беларусь). 1996. - №5. - С.56-57.

24. Ежова Н.Н. Смертность в Удмурдской Республике ее эволюция и прогноз // Труды Ижевской гос. Мед. академии. - Ижевск, 1998. - Т.36. - С.72-74.

25. Дубровина Е.В. Медико-социальная трансформация травматической смертности в период экономических реформ (на примере Кировской области). Дисс. канд.мед.наук. М„ ЦНИИ ОИЗ РФ, 2005.

26. Ермаков С.П., Иванова А.Е., Семенова В.Г. Региональный анализ потерь DALY от смертности и инвалидности. Россия, 1993-1995 гг. М.: НПО «МедСоцЭко-нИнформ», 1998.-90 с.

27. Журавлева И.В. Отношение к здоровью как критерий социальной стратификации. -В: Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества / Отв. ред. Голенкова З.Т. М.: ИС РАН, 1998.

28. Заратьянц О. В. Анализ смертельных исходов на основе данных московской паталого-анатомической службы (1996-2000 гг.). //Архив патологии. М., 2001. №63. с. 9-13.

29. Здоровье населения России в социальном контексте 90-х годов: проблемы и перспективы /Под ред. Стародубова В.И., Михайловой Ю.В., Ивановой А.Е. -М.: Медицина, 2003. 288 с.

30. Иванова А.Е., Семенова В.Г. Новые явления российской смертности //Народонаселение. 2004. - № 3. - Сс. 85-93.

31. Иванова А.Е., Семенова В.Г. Смертность: факторы, группы риска, оценка потерь. В: Стратегия демографического развития России /Под ред Кузнецова В.Н., Рыбаковского Л.Л. - М.: ИСПИ РАН, 2005. - Сс.21-37.

32. Иванова А.Е., Семенова В.Г., Гаврилова Н.С., Евдокушкипа Г.П., Гаврилов Л.А. Российская смертность в 1965-2002 г.: основные проблемы и резервы снижения. //Общественное здоровье и профилактика заболеваний. 2004. - № 1. - Сс. 2030

33. Иванова А.Е., Семенова В.Г., Дубровина Е.В. Смертность российской молодежи: долгосрочные тренды и современные особенности. В: Российская молодежь: проблемы и решения. - М.: ЦСП, 2005. - Сс. 318-361.

34. Кирпиченко А.А. Некоторые социально-психологические проблемы у женщин с алкогольной зависимостью //Росс, психиатрический журнал. 2003. - №1. -С.63-65.

35. Кирпиченко А.А. О некоторых особенностях противоправных действий женщин с алкогольной зависимостью // Медицинские новости 2002. - №3. - С.78-80.

36. Киселев С.Н. Некоторые особенности смертности населения Дальневосточного федерального округа // Проблемы соц. гигиены, здравоохранения и ист. Медицины. 2004. - №3. - С. 20-21.

37. Князев Ю.Н. Смертность среди лиц, состоящих на наркологическом учете //Здравоохранение Беларуси. 2001. - № 10. - С. 14-15.

38. Константинов В.В. Особенности эпидемиологии ишемической болезни сердца и факторов риска среди мужского населения в городах различных регионов // Автореф. дисс. д-ра мед.наук. М., 1995. - 38 с.

39. Кошкина Е.А. Распространенность наркологических заболеваний в Российской Федерации в 2000 году по данным официальной статистики //Вопросы наркологии. 2001. - №3. - С.61-67.

40. Кошкина Е.А. Эпидемиология алкоголизма в России на современном этапе // Психиатрия и психофармакотерапия. 2001. - Т.З - №3. - С. 3-10.

41. Курьянова Н. Н., Дудин Н. И., Шелудько В. В. Травмы как причины гибели женщин г. Астрахани // Хирургия на пороге XXI века / Материалы 77-й итог, на-уч.-практ. конф. сотрудников АГМА. Астрахань, 2000. - С. 191-193.

42. Левин Б.М. Социальные факторы потребления алкогольных напитков //Алкоголь и здоровье населения России / Материалы Всероссийского форума. М., 2000.-С.108-123.

43. Лисицын Ю.П., Сидоров П.И. Алкоголизм (социально-гигиенические аспекты). М., 1990,- 164 с.

44. Максимова Т. М. Особенности здоровья в условиях формирования новой социальной структуры населения // Пробл. соц. гигиены, здравоохранения и история медицины. 1999. - №3. - С. 15-19.

45. Максимова Т.М., Белов В.Б. Связь здоровья населения с характером употребления алкоголя // Проблемы соц. гигиены, здравоохранения и истории мед. -2004. -№4. -С.9-12.

46. Максимова Т.М., Белов В.Б., Роговина А.Г. Некоторые особенности образа жизни в группах лиц с различными ценностными ориентациями // Проблемы соц. гигиены, здравоохранения и ист. Медицины. 2004. - №3. - С. 8-13.

47. Милле Ф., Школьников М.В. Современные тенденции смертности по причинам смерти в России в 1965-1994 // Donnees Statistiques. No.2. - 1996. - 140 p.

48. Насилие и его влияние на здоровье. Доклад о ситуации в мире. ВОЗ. Женева. 2002. 349 с.

49. Немцов А.В. Алкогольный урон регионов России М., 2003. - 136 с.

50. Немцов А.В. Качество статистических показателей смертности при отравлении алкоголем в России // Общественное здоровье и профилактика заболеваний. -2004. -№2. -С. 19-28.

51. Немцов А.В. Потребление алкоголя в России во второй половине 90-х годов //Вопросы наркологии. 2001. - №2. - С.59-64.

52. Неравенство и смертность в России / Под ред. Школьникова В.М., Андреева Е.М., Малеевой Т.М. Московский Центр Карнеги. М.: Сигналь, 2000.

53. Никитин Ю.П., Кирилович С.А., Авксентюк А.В. Эпидемиология потребления алкоголя мужчинами г. Новосибирска//Вопр. Нарк. 1993. -№3. - С. 7681.

54. Новосельский С.А. Смертность и продолжительность жизни в России. -Петроград: Типография МВД, 1916.-208 с.

55. Нужный В.П., Харченко В.И., Акопян А.С. Избыточное потребление алкоголя в России весомый фактор риска болезней системы кровообращения и высокой смертности населения // Тер. Архив. 1998. - №10. - С.57-64.

56. Овчаров В.К., Максимова Т.М., Белов В.Б. Современные особенности формирования здоровья трудового потенциала России // Проблемы соц. гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2002. - №4. - С.3-5.

57. Огурцов П. Алкогольная ситуация в России и алкогользависимая патология//Врач. 1998. - №11. - С.6.

58. Оруджев Н.Я. Адаптация детей и подростков, злоупотребляющих алкоголем //Соц. и клиническая психология. 2001. - Т.П. - №4. - С.26-30.

59. Пауков B.C., Беляева Н.Ю., Воронина Т.М. Алкоголизм и алкогольная болезнь//Терапевтический архив 2001. - №1. - С.65-67.

60. Плавинский С.А., Плавинская С.И., Климов А.Н. Социальные факторы и рост смертности в России в 90-х годах XX века: проспективное когортное исследование // Междунар.журн.мед.практ. 2005. - №1. - Сс.42-45.

61. Политика по контролю кризисной смертности в России в переходный период / Ред. Школьников В.М., Червяков J1.B. М., 2000ю - 191 с.

62. Поздеев В.Н., Монехов А.Б., Лосенок С.А. и др. Медико-социальные аспекты подросткового алкоголизма //Современные проблемы здоровья и медицинского обслуживания населения: Межрег.сб.науч.тр. /ЯГМА и др. Ярославль, 1998. - С.83-85.

63. Попович М.В., Глазунов И.С., Потемкина Р.А., Деев А.Д., Старовойтов М.Л., Соколова Л.А., Лукичева Л.А. Потребление алкоголя в Москве, Архангельске и Мурманске // Профилактика заболеваний и укрепление здоровья. 2003. - №2. - С. 1419.

64. Разводовский Ю.Е. Алкоголь и смертность эпидемиологический аспект взаимосвязи // Здравоохранение РФ. - 2002. - №5. - С. 37.-39.

65. Разводовский Ю.Е. Алкогольные проблемы как фактор ухудшения демографической ситуации // Проблемы соц. гигиены, здравоохранения и ист. медицины. -2000.-№1.-С. 10-13.

66. Разводовский Ю.Е. Суициды и уровень потребления алкоголя // Проблемы соц. гигиены, здравоохранения и ист. Медицины. 2003. - №4. - С. 22-24.

67. Редько А.Н., Сахарова П.Б. Алкогольный фактор в проблеме преждевременной смертности населения. // Преждевременная и предотвратимая смертность в россии критерий потери здоровья населения. М., 2006 г. - 223-227 с.

68. Римашевская Н.М. Человек и реформы. Секреты выживания. М.: ИСЭПН РАН, 2003. - 387 с.

69. Римашевская Н.М., Кислицина О.А. Неравенство доходов и здоровье // Народонаселение. 2004. - № 2.

70. Рыбаковский Л.Л., Иванова А.Е., Захарова О.Д., Демченко Т.А Демографическое будущее России //Народонаселение 2002. - № 1. - Сс.33-49.

71. Салахов Э.Р., Какорина Е.П. Травмы и отравления в России и за рубежом // Проблемы соц. гигиены, здравоохранения и ист. Медицины. 2004. - №4. - С. 13-20.

72. Семенова В.Г., Гаврилова Н.С., Варавикова Е.А., Гаврилов Л.А., Евдо-кушкина Г.Н. Рост насильственной смертности в России как следствие экономического кризиса //Профилактика заболеваний и укрепление здоровья 2000. - № 4. - Сс.З-10.

73. Семенова В.Г., Гаврилова Н.С., Евдокушкина Г.Н., Гаврилов Л.А. Качество медико-статистических данных как проблема современного российского здравоохранения. //Общественное здоровье и профилактика заболеваний. 2004. - № 2. - Сс. 11-19.

74. Семенова В.Г., Дубровина Е.В., Гаврилова Н.С., Евдокушкина Г.Н., Гаврилов Л.А. Оценки реальных уровней насильственной смертности в России // Общественное здоровье и профилактика заболеваний. -2005. №3. - Сс. 14-23.

75. Сердюков А.Г., Винникова Ю.Г., Кульков В.Н. Медико-социальная характеристика образа жизни лиц, умерших в трудоспособном возрасте // Профилактика заболеваний и укрепление здоровья. 2000. - №3. - С.25-28.

76. Соломонов А.Д., Попов О.Д. Роль преждевременной и предотвратимой смертности в сокращении численности населения // Здравоохранение РФ. 2003 - №2. - С.35-37.

77. Соломатип А.П. Алкоголизм и его роль в генезе внезапной смерти. //Научные труды Новосибирского медицинского института. 1988 № 132. с. 93-94.

78. Стабилизация численности населения России (возможности и направления демографической политики). /Под ред. Л.Л. Рыбаковского и Г.Н. Кареловой. М., 2002,- 220 с.

79. Стародубов В.И., Иванова А.Е. Бедность и здоровье: специфика России// Модернизация экономики России: итоги и перспективы. Кн. 2. М.: ГУ ВШЭ, 2003. -Сс.80-93.

80. Таковой Н.Н. Непроизводственный травматизм взрослых в сельском районе: (Причины, характер повреждений, этап, лечение, смертность, профилактика) //Автореф. дисс. канд.мед.наук. М., 1995. - 27 с.

81. Тишук Е.А. Некоторые вопросы состояния здоровья населения Российской Федерации // Проблемы соц. гигиены, здравоохранения и ист. Медицины. 2001. - №6. - С. 3-8.

82. Хальфин Р. А., Бехтер Л. М. Организационные направления деятельности медицинских учреждений Свердловской области по снижению смертности от травматизма, несчастных случаев и отравлений // Д-р Лэндинг. 1995. - №1-2. - С.ЗЗ34.

83. Харченко В.И., Какорииа Е.П., Мишнев О.Д., Найденова О.Д., Ундрицов

84. Хотимская М.Ф., Лукаш А.А. Характеристика острых смертельных отравлений алкоголем. Актуальные проблемы медицинской токсикологии в ЭССР. Таллин. 1989.-С.151-154.

85. Угрюмов А.И. Органная патология и причины смерти больных, злоупотребляющих алкоголем // Вопросы наркологии. 1997. - №3. - С. 47-50.

86. Шальнова С.А. Факторы риска сердечно-сосудистых заболеваний и показатели ожидаемой продолжительности жизни населения России (по результатам обследования национальной представительной выборки) // Автореф. дисс. д-ра мед.наук. М., 1999. - 43 с.

87. Шарова Е.А., Дубровина Е.А. Источники роста смертности от болезней системы кровообращения в молодых и трудоспособных возрастах. //Общественное здоровье и профилактика заболеваний. 2004. - № 12.

88. Щепин В.О., Кузьмин Ю.Ф. К вопросу о здоровье работающего населения Свердловской области // Бюлл. НИИ социальной гигиены, экономики и управления здравоохранением им. Н.А.Семашко 2003. - №4. - С.11-16.

89. Шмелев В. В., Курьянова Е. А. К вопросу изучения смертности населения Астраханской области от травматизма // Тр. Астрах, гос. мед. акад. 1996. - Т.4.1. C.61-62.

90. Шмелев В. В., Федоренко А. Б., Алиев А. Е., Яковлев 10. Г. Экологические особенности динамики смертности от травм, несчастных случаев и отравлений // Медико-экологические аспекты адаптации / Сб.н.тр. Астрахань, 1996. - С.153-163.

91. Энтин Г.М., Динеева Н.Р. Формальная оценка распространения алкоголизма по социальным критериям // Вопросы наркологии. 1996. - №3. - С. 77-80.

92. Avdeev A., Blum A., Zakharov S., Andreev Е. The reactions of a heterogeneous population to perturbation. An interpretative model of mortality trends in Russia // Population. 1998. - Vol. 10. - No.2. - Pp.267-302.

93. Averina M., Nilssen O., Brenn Т., Brox J., Kalinin A.G., Arkhipovsky V.L. High cardiovascular mortality to Russia cannot be explained by the classical risk factors. The Arkhangelsk study, 2000. Europ.Journ.Epidem. - 2003. - No. 18. - Pp.871-878.

94. Bennett N.G., Bloom D.E., Ivanov S.F. Demographic implications of the Russian mortality crisis // World Develop. 1998. - Vol.26. - No. 11. - Pp.1921-1937.

95. Bloom D.E., Malaney P.N. Macroeconomic consequences of the Russian mortality crisis // World Develop. 1998. - Vol.26. - No. 11. - Pp.2073-2085.

96. Bobak M., Hertzman C., Marmot M. Own education, current conditions, parental material circumstances, and risk of myocardial infarction in a former communist country // Journ. Epidemiol.Community Health. 2000. - Vol.54. - Pp.91-96.

97. Bobak M., Marmot M. East-West mortality divide and its potential explanations: proposed research agenda // BMJ. 1996. - Vol.312. - Pp.421-425.

98. Bobak M., McKee M., Rose R., Marmot M. Alcohol consumption in a national sample of the Russian population // Addiction. 1999. - Vol.94. - No.6. - Pp.857866.

99. Bobak M., Murphy M., Rose R., Marmot M. Determinants of adult mortality in Russia // Epidemiology. 2003. - Vol.14. - No.5. - Pp.603-611.

100. Bobak M., Pikhart IT, Hertzman C., Rose R., Marmot M. Socioeconomic factors, perceived control and self-reported health in Russia. A cross-sectional survey // Soc.Sci.Med. 1998. - Vol.47. - No.2. - Pp.269-279.

101. Brainerd E. Economic reform and mortality in the former Soviet Union: a study of the suicide epidemic in the 1990s // Europ.Econ.Rev. 2001. - Vol.45. - Pp.10071019.

102. Brainerd E. Market Reform and mortality in transition economics // World Develop. 1998. - Vol.26. - No. 11. - Pp.2013-2027.

103. Brainerd E., Cutler D. Autopsy on an empire: understanding mortality in Russia and the former Soviet Union. USA, Cambridge, 2004. - 71 p.

104. Carlson P. Educational differences in self-rated health during the Russian transition. Evidence from Taganrog 1993-1994 // Soc.Sci.&Med. 2000. - No.51. - Pp.13631374.

105. Carlson P. Risk behaviors and self rated health in Russia 1998 // J.Epidemiol.Community Health. 2001. - Vol.55. - Pp.806-817.

106. Carlsson P., Vageru D. The social pattern of heavy drinking in Russia during transition // Europ.Journ.Public Health. 1998. - Vol.8. - Pp.280-285.

107. Chen L., Wittgenstein F., McKeon E. The upsurge of mortality in Russia: causes and policy implications // Popul.Develop. Rev. 1996. - Vol.22. - No.3. - Pp.517530.

108. Chenet L., Leon D., McKee M., Vassin S. Deaths from alcohol and violence in Moscow: socio-economic determinants // Europ.Journ.Popul. 1998. - No. 14. - Pp. 19-37.

109. Chenet L., McKee M., Leon D., Shkolnikov V.M., Vassin S. Alcohol and cardiovascular mortality in Moscow: new evidence of a causal association // J.Epidemiol.Community Health. 1998. - Vol.52. - Pp.772-774.

110. Chervyakov V.V., Shkolnikov V.M., Pridemore W.A., McKee M. The changing nature of murder in Russia Russia // Soc.Sci.&Med. -2002. -No.55. Pp. 1713-1724.

111. Chesnais J.-C. Homicide and suicide in the industrial world; the Russian case // Population. 2000. - Vol.12. - Pp.331-334.

112. Cockerham W.C. The social determinants of the decline of life expectancy in Russia and eastern Europe: a lifestyle explanation // Journ.Health&Soc.Behav. 1997. -Vol.38.-No.2.-Pp.117-130.

113. Gavrilova N.S., Semyonova V.G., Evdokushkina G.N., Gavrilov L.A. The response of violent mortality to economic crisis in Russia // Popul.Res.and Pol.Rev. No. 19. -Pp.3 97-419.

114. Gavrilova N.S., Semyonova V.G., Gavrilov L.A., Evdokushkina G.N. The Re-sponce of Violent Mortality to Economic Crisis in Russia // Population Research&Policy Peview. 2000. - Vol. 19. - Pp.397-419.

115. Kim S.-W., Pridemore W.A. Social change, institutional anomie and serious property crime in transitional Russia // Brit.Journ.criminol. 2005. - No.45. - Pp.81-97.

116. Коек H.L., Bots M.L., Grobbee D.E. Are Russians different than other Europeans in their relation of risk factors to cardiovascular disease risk // Eu-rop.Journ.Epidemiol. 2003. - No. 18. - Pp.843-844.

117. Leon D.A., Shkolnikov V.M. Social stress and the mortality crisis // JAMA. -1998. - No.279. - Pp.790-791.

118. Makinen I.H. Eastern European transition and suicide mortality // Soc.Sci.&Med. -2000. -No.51. Pp. 1405-1420.

119. Malyutina S., Bobak M., Kurilovitch S., Nikitin Yu. Marmot M. Trends in alcohol intake by education and marital status in an urban population in Russia between the mid 1980s and the mid 1990s // Alcohol&Alcoholism. 2004. - Vol.39. - No.l. - Pp.6469.

120. Marmot M. Inequality, deprivation and alcohol use // Addiction. 1997. -Vol.92.-No.-Pp. 13-20.

121. Marmot M., Bobak M. International comparators and poverty and health in Europe // BMJ. 2000. - Vol.321. - Pp. 1124-1128.

122. McKee M., Chenet L. Alcoholism and rising mortality in the Russian Federation // BMJ 1995. - No.310. - Pp.1668-1669.

123. Men Т., Brennan P., Boffetta P., Zaridze D. Russian mortality trends for 19912002: analysis by cause and region // BMJ. 2003. - Vol.327. - Pp.964-971.

124. Nolte E., Scholz R., Shkolnikov V.M., McKee M. Changing mortality patterns in East and West Germany and Poland. II: Short-term trends during transition and in the 1990s // J.Epidem.Commun.Health. 2000. - No.54. - Pp.899-906.

125. Notzon F.C., Komarov Yu.M., Ermakov S.P., Sempos Ch.T., Marks J.S., Sempos E.V. Causes of declining life expectancy in Russia // JAMA. 1998. - V.279. -Pp.793-800.

126. Plavinski S.L., Plavinskaya S.I., Klimov A.N. Social factors and increase in mortality in Russia in the 1990s: prospective cohort study//BMJ. -2003. Vol.326. -Pp. 1240-1242.

127. Pridemore W.A. Measuring homicide in Russia: a- comparison of estimates from the crime and vital statistics reporting systems // Soc.Sci.&Med. 2003. - No.57. -Pp.1343-1354.

128. Ramstedt M. Alcohol-related mortality in 15 European countries in the postwar period //Europ.Journ.Popul. 2002. - No. 18. - Pp.307-323.

129. Rose R. How much does social capital add to individual health? A survey study of Russians // Soc.Sci.&Med. 2000. - No.51. - Pp. 1421 -1435.

130. Rosefielde S. Premature deaths: Russia's radical economic transition in soviet perspective // Europe-Asia stud. 2001. - Vol.53. - No.8. - Pp. 1159-1176.

131. Ryan M. Alcoholism and rising mortality in the Russian Federation//BMJ. -1995.-Vol.310.-Pp.648-650.

132. Rychtarikova J., Demko G.J. Inequalities in infant survival; an analysis of Czech linked records // Europ.Journ.Popul. 2001. - No. 17. - Pp.323-342.

133. Shapiro J. Russian health care policy and Russian health. In: Russian Political Development. - London: Macmillan, 1997.

134. Shapiro J. The Russian mortality crisis and its causes. In: Economic reform at Risk. - London, 1995.-Ppl49-178.

135. Shkolnikov V.M., Andreev E.M., Leon D.A., McKee M., Mesle F., Vallin J. Mortality reversal in Russia: the story so far // Journ.Hyg.Intern. 2004. - V.4. - Pp.29-80.

136. Shkolnikov V.M., Cornia G.A., Leon D.A., Mesle F. Causes of the Russian mortality crisis: evidence and interpretations // World development. 1998. - No.26. -Pp.1995-2011.

137. Spijker J. Socioeconomic Determinants of Regional Mortality Differences in Europe. Amsterdam: Dutch University Press, 2004. - 303 p.

138. The mortality crisis in transitional economies / Ed. Cornia G.A., Panicia R. -Oxford University Press, 1999.

139. Tulchinsky Т.Н., Varavikova E.A. Addressing the epidemiologic transition in the former Soviet Union: strategies for health system and public health reform in Russia // Am.Journ.Publ.Health. 1996. - Vol.86. - No.3. - Pp.313-320.

140. Vlassov V. The role of alcohol and social stress in Russia's mortality rate // JAMA. 1999.-No.281.-Pp.321-322.

141. Walberg P., McKee M., Shkolnikov V.M., Chenet L., Leon D.A. Economic change, crime, and mortality crisis in Russia: regional analysis // BMJ 1998. - Vol.317. -Pp.312-318.

142. White K.M. Cardiovascular and tuberculosis mortality: the contrasting effects of changes in two causes of death // Popul. and Develop. Rev. 1999. - V.25. - No.2. -Pp.289-302.