Разрешение синтаксической неоднозначности предложений с определительным придаточным в русском языке тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.19, кандидат филологических наук Драгой, Ольга Викторовна

• Драгой, Ольга Викторовна
• кандидат филологических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Драгой, Ольга Викторовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ЯЗЫКОВАЯ НЕОДНОЗНАЧНОСТЬ.

1.1. Неоднозначность восприятия и языка.

1.2. Источники языковой неоднозначности.

1.3. Разрешение неоднозначности в системах автоматического анализа.

1.4. Разрешение неоднозначности человеком.

ГЛАВА 2. АНАЛИЗ НЕОДНОЗНАЧНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ С ОПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫМ ПРИДАТОЧНЫМ

2.1. Универсальные принципы анализа.

2.1.1. Модификации модели Заблуждения.

2.1.1.1. Принцип Относительной релевантности.

2.1.1.2. Конструал.

2.1.2. Двухфакторная модель.

2.1.2.1. Английский и испанский языки.

2.1.2.2. Японский язык.

2.1.2.3. Нидерландский язык.

2.1.2.4. Сила Близости к предикату.

2.1.3. Референциальная связанность.

2.1.4. Теория Просодической сегментации.

2.1.5. Универсальные принципы и трехчленная ИГ.

2.1.5.1. Принцип Позднего закрытия.

2.1.5.2. Активация референтов.

2.1.5.3. Просодическая сегментация.

2.2. Частноязыковые стратегии анализа.

2.2.1. Частотность лексем.

2.2.2. Лингвистический тюнинг.

2.2.3. Настройка на одушевленность.

2.2.4. Частноязыковой анализ и трехчленная ИГ.

2.3. Индивидуальные стратегии анализа.

2.3.1. Понятие рабочей памяти.

2.3.2. Рабочая память и разрешение неоднозначности.

2.3.3. Объем памяти и трехчленная ИГ.

2.4. Выводы.

ГЛАВА 3. АНАЛИЗ ПРЕДЛОЖЕНИЙ С ДВУЧЛЕННОЙ ИГ В РУССКОМ

ЯЗЫКЕ.

3.1. Влияние универсальных принципов.

3.1.1. Гипотеза Конструала.

3.1.1.1. Ассоциация и структура ИГ.

3.1.1.2. Интерпретация и влияние контекста.

3.1.2. Просодическая сегментация.

3.1.2.1. Эффект длины придаточного.

3.1.2.2. Антигравитация или Информативность?.

3.2. Род - частноязыковой или универсальный фактор?.

3.2.1. Грамматический род.

3.2.2. Концептуальный род.

3.3. Влияние объема рабочей памяти.

3.4. Выводы.

ГЛАВА 4. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ: АНАЛИЗ ПРЕДЛОЖЕНИЙ С ТРЕХЧЛЕННОЙ ИГ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ.

4.1. Универсальные принципы и этапы анализа.

4.1.1. Методики исследования.

4.1.1.1. Чтение с саморегулировкой скорости.

4.1.1.2. Опросник.

4.1.2. Эксперимент 1: Чтение с саморегулировкой скорости.

4.1.2.1. Введение.

4.1.2.2. Метод.

4.1.2.3. Обработка данных и результаты.

4.1.2.4. Обсуждение.

4.1.3. Эксперимент 2: Опросник «Общее предпочтение».

4.1.3.1. Введение.

4.1.3.2. Метод.

4.1.3.3. Результаты.

4.1.3.4. Вторичный анализ.

4.1.3.5. Обсуждение.

4.1.4. Выводы.

4.2. Частноязыковая настройка.

4.2.1. Методики исследования.

4.2.1.1. Понимание vs. порождение.

4.2.1.2. Эксперимент vs. естественный дискурс.

4.2.2. Корпусное исследование.

4.2.2.1. Введение.

4.2.2.2. Метод.

4.2.2.3. Результаты.

4.2.2.4. Обсуждение.

4.2.3. Эксперимент 3: Заканчивание предложений.

4.2.3.1. Введение.

4.2.3.2. Метод.

4.2.3.3. Результаты.

4.2.3.4. Обсуждение.

4.2.4. Выводы.

4.3. Индивидуальные стратегии: влияние объема рабочей памяти.

4.3.1. Методики исследования.

4.3.1.1. Измерение объема рабочей памяти.

4.3.1.2. Воспроизведение предложений.

4.3.2. Эксперимент 4: Опросник «Рабочая память».

4.3.2.1. Введение.

4.3.2.2. Метод.

4.3.2.3. Результаты.

4.3.2.4. Обсуждение.

4.3.3. Эксперимент 5: Воспроизведение предложений.

4.3.3.1. Введение.

4.3.3.2. Метод.

4.3.3.3. Результаты.

4.3.3.4. Обсуждение.

4.3.4. Выводы.

ГЛАВА 5. ОБЩЕЕ ОБСУЖДЕНИЕ.

5.1. Универсальные принципы анализа.

5.1.1. Общие стратегии анализа.

5.1.2. Универсальные факторы.

5.1.2.1. Двухфакторная модель.

5.1.2.2. Гипотеза Референциапьной связанности.

5.1.2.3. Теория Просодической сегментации.

5.2. Частноязыковая настройка.

5.3. Индивидуальные стратегии.

5.4. Почему в русском языке преобладает раннее закрытие?.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Разрешение синтаксической неоднозначности предложений с определительным придаточным в русском языке»

Настоящее диссертационное исследование посвящено проблематике анализа неоднозначных предложений с определительным придаточным в процессе понимания. В работе представлены данные психолингвистических экспериментов, проведенных на материале русского языка и направленных на выявление механизмов разрешения синтаксической неоднозначности.

Объектом изучения стали сложноподчиненные предложения русского языка с определительным придаточным, которое модифицирует одно из трех существительных, входящих в состав сложной именной группы: (1) Теракты изменили философию системы безопасности, которая раньше требовала от пилотов выполнения приказов террористов: посадить самолет в любом аэропорту, а затем начать переговоры.[Хикматов Тимур.

Броня по-американски. Авиакомпании потратятся на безопасность // Известия,

2002.10.27]

Подобные предложения являются потенциально неоднозначными - при совпадении рода и числа существительных придаточное которая раньше требовала от пилотов выполнения приказов террористов может относиться к любому из трех имен: философия, система или безопасность, а все предложение имеет три интерпретации:

• выполнения приказов террористов требовала философия;

• выполнения приказов террористов требовала система;

• выполнения приказов террористов требовала безопасность. Очевидно, в данном случае неоднозначность возникает из-за невозможности установить референциальные отношения в предложении вне более широкого контекста. Рассматривая предложение изолированно, можно по-разному построить синтаксические связи между его частями, и поэтому оно синтаксически неоднозначно. Тем не менее, в условиях реальной коммуникации человек успешно преодолевает эту неоднозначность.

Выбор объекта изучения продиктован целью нашей работы: выяснить, какие механизмы лежат в основе анализа неоднозначных предложений. Ключевым для общей теории анализа предложения является вопрос: универсален или нет ментальный механизм, осуществляющий анализ. Дело в том, что понимание большинства предложений определяется грамматикой конкретного языка, например, правилами согласования, порядком слов и так далее. Однако действие универсального механизма анализа можно обнаружить, если «отключить» грамматику. Именно это происходит в синтаксически неоднозначных предложениях типа (1): только на основании знания грамматики русского языка невозможно определить вершину придаточного. Вопрос о том, как происходит выбор вершины, изначально решался в рамках теории универсального анализа: утверждалось, что синтаксически неоднозначные предложения интерпретируются носителями разных языков в соответствии с одной и той же стратегией (Fodor et al., 1974). Однако революционная работа Cuetos & Mitchell, 1988 предоставила новые возможности для развития психолингвистической теории. И неоднозначные предложения с определительным придаточным сыграли в этом решающую роль: на их материале было обнаружено, что носители разных языков используют не одну и ту же, а разные стратегии. Универсальность анализа подверглась сомнению, и возникла идея о том, что ментальный механизм понимания предложения имеет частноязыковую природу. Впоследствии, в дополнение к двум указанным точкам зрения (универсальной и частноязыковой), была высказана третья: выбор стратегии анализа также зависит от индивидуальных характеристик носителя языка (Pearlmutter & MacDonald, 1995).

В соответствии с поставленной целью исследования были определены конкретные задачи:

• систематически изложить экспериментальные свидетельства в пользу универсальных, частноязыковых и индивидуальных стратегий анализа неоднозначных предложений с определительным придаточным;

• проанализировать предложенные гипотезы о механизмах разрешения неоднозначности и определить, какие из них требуют дальнейшей проверки;

• протестировать экспериментально влияние факторов универсальной, частноязыковой и индивидуальной природы на разрешение неоднозначности в русском языке на материале предложений типа (1);

• предложить объяснение полученным экспериментальным данным;

• построить модель анализа неоднозначных предложений типа (1) в русском языке;

• предложить обобщения более высокого уровня, касающиеся не только понимания неоднозначных предложений с определительным придаточным, но и механизмов анализа предложения вообще.

Для того, чтобы смоделировать процесс разрешения неоднозначности, мы использовали метод психолингвистического эксперимента. Во-первых, этот метод приближен к естественному процессу анализа языковых выражений. Во-вторых, он дает возможность манипулировать отдельными факторами, влияние которых изучается. В-третьих, будучи подкрепленным математическим аппаратом, экспериментальный метод позволяет определить статистическую значимость исследуемых факторов и наличие взаимодействия между ними.

Материал, использованный в работе, был собран в ходе пяти экспериментов, проведенных на общей выборке 344 русскоговорящих испытуемых, и одного корпусного исследования с привлечением Национального корпуса русского языка (www.ruscorpora.ru).

Научная новизна диссертации проявляется в выборе как объекта исследования, так и метода. Проблематика анализа неоднозначных предложений с определительным придаточным может исследоваться на материале конструкций, содержащих две или три потенциальных вершины придаточного. Значительная часть имеющихся экспериментальных данных получена на материале первого типа конструкций - с двучленной именной группой. Однако использование трех имен позволяет обнаружить действие факторов, эффект которых маскируется в двучленной конструкции. Настоящая работа впервые обсуждает понимание неоднозначных предложений с трехчленной именной группой на материале русского языка. Кроме того, в немногочисленных языках, где исследовались такие предложения, тестировались только гипотезы, выдвинутые в рамках теории универсальных принципов анализа. Частноязыковые и индивидуальные стратегии никогда ранее не подвергались проверке на материале трехчленных конструкций. Таким образом, настоящая работа представляет собой первое последовательное изучение всех трех аспектов анализа применительно к разрешению данного типа неоднозначности. Что касается метода исследования, то использование психолингвистического эксперимента для проверки гипотез об устройстве и функционировании языка является редкостью в отечественной лингвистике, что придает содержательным сторонам и формату диссертации новаторский характер.

Актуальность работы также может быть рассмотрена с содержательной и методологической точек зрения. Во-первых, факторы, которые регулируют понимание предложений естественного языка, и их взаимодействие являются предметом разворачивающейся непосредственно в настоящее время дискуссии. Если двадцать лет назад универсальный подход к анализу был, по сути, единственным обсуждаемым в литературе, то в последнее время альтернативные точки зрения также подкрепляются экспериментальными доказательствами: в недавней публикации Swets et al., 2007 показано, что эффект индивидуальных различий в объеме рабочей памяти не только действительно существует, но и превосходит эффект частноязыковых стратегий. Отметим также, что конференция, целиком посвященная вопросам анализа предложения, - Annual CUNY Conference on Human Sentence Processing -традиционно является центральной встречей мирового психолингвистического сообщества. Другая сторона актуальности диссертации связана с тенденциями в российской лингвистике. Несколько лет назад начался процесс ее интеграции в когнитивную науку - область междисциплинарных исследований познания, в которой языковые операции рассматриваются как имеющие когнитивный характер. Уже дважды состоялась Конференция по Когнитивной Науке (в 2004 году в Казани и в 2006 году в Санкт-Петербурге). Начиная с 2002 года на базе филологического и психологического факультетов МГУ им. М.В. Ломоносова регулярно проводится Московский Семинар по Когнитивной Науке. В 2004 году была учреждена Российская Ассоциация Когнитивных Исследований. В этом контексте диссертация, выполненная на стыке лингвистики и психологии, основных составляющих когнитивной науки, является своевременной.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что его результаты имеют значение для теории разрешения синтаксической неоднозначности и анализа предложения вообще. Полученные данные о влиянии и взаимодействии факторов универсальной, частноязыковой и индивидуальной природы на механизмы понимания неоднозначных предложений с определительным придаточным проливают свет на то, как происходит анализ подобных конструкций в русском языке. В сочетании с известными результатами, полученными на материале других языков, мы обсуждаем обобщенную теорию разрешения этого типа неоднозначности. А поскольку предложения типа (1) позволяют «отключать» частноязыковую грамматику и исследовать ментальные механизмы понимания, полученный в работе результат также важен для общей теории анализа предложения.

Практическое значение исследования связано, прежде всего, с возможностью использования обнаруженных закономерностей разрешения неоднозначности в разработке систем автоматической обработки текстов естественного языка. Синтаксическая неоднозначность часто встречается в текстах, и автоматизированные процедуры, в отличие от носителя языка, не могут обеспечить надежного ее разрешения. По крайней мере, универсальные и частноязыковые стратегии анализа могут быть успешно алгоритмизированы. Кроме того, настоящая работа может оказаться полезной для будущих российских психолингвистов, поскольку она детально обсуждает и демонстрирует применение ряда базовых экспериментальных методик, некоторые из которых никогда ранее не фигурировали в отечественных исследованиях.

Апробация работы. Основные положения работы были представлены в докладах на Международной конференции Диалог'2006 «Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии» (Наро-Фоминск, май-июнь 2006 г.), на 2-й Конференции по Когнитивной Науке (Санкт-Петербург, июнь 2006 г.), на 13-й Ежегодной Конференции «Architectures and Mechanisms for Language Processing» (Турку, Финляндия, август 2007 г.). Результаты исследования обсуждалась на кафедре теоретической и прикладной лингвистики МГУ им. М.В. Ломоносова и отражены в публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии и приложений. Во Введении обсуждаются объект, цели и задачи исследования, использованный метод и материал, а также значимость работы. В Главе 1 речь идет о явлении языковой неоднозначности, ее источниках и междисциплинарных областях, в рамках которых она изучается. Глава 2 посвящена теоретическим вопросам разрешения неоднозначности предложений с определительным придаточным и содержит аналитический обзор релевантных психолингвистических моделей с

Заключение диссертации по теме «Теория языка», Драгой, Ольга Викторовна

4.3.4. Выводы

Итак, третий экспериментальный раздел свидетельствует в пользу того, что индивидуальные различия в объеме РП влияют на анализ предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. При этом полученные результаты согласуются с просодической гипотезой. Так, данные Эксперимента 4 свидетельствуют, что эффекты объема РП и длины придаточного можно интерпретировать единообразно: как реализующиеся через один и тот же механизм - постановку паузы перед придаточным. Раннему закрытию благоприятствует пауза перед придаточным, которая может быть следствием как длинного придаточного, так и индивидуальной стратегии испытуемого с РПмал- Аналогично, позднее закрытие может быть связано с отсутствием паузы как в случае короткого придаточного, так и при большом объеме РП, характеризующемся укрупненным членением предложения.

Интерпретация полученных в Эксперименте 4 данных с помощью референциальной гипотезы сопряжена с более сложной моделью, когда мы рассматриваем эффект длины придаточного как имеющий разную силу в разных группах испытуемых', в отличие от РПбол, в группе РПмал длинного придаточного недостаточно для того, чтобы позднее закрытие начало превалировать. При этом статистические оценки, наоборот, говорят о том, что эффект длины придаточного выражен сильнее, чем эффект объема РП.

Сфокусировавшись в Эксперименте 5 на исследовании активации имен сложной ИГ, мы показали, что референциальная гипотеза, рассматривающая зависимость выбора закрытия от уровня активации имен, не соответствует нашим экспериментальным данным. Активация имен подчиняется закону ретроактивной интерференции: ИЗ снижает активацию предыдущих имен, и в результате только оно наиболее прочно удерживается в памяти. Изменение же исходного закрытия соответствует предпочтениям, которые мы обнаружили в опроснике «Рабочая память»: из-за того, что в группе РПмал* в отличие от двух других групп испытуемых, раннее закрытие преобладает, общее распределение также оказывается в пользу И1-вершин. Следовательно, активация слов - имен сложной ИГ, - отражающая их удержание в памяти, независима от активации синтаксической позиции, в которой находится это имя и которая является мишенью для установления референциальных отношений.

Следовательно, из двух протестированных гипотез только просодическая, объясняющая эффект объема РП различиями в стратегиях членения предложения и расстановки пауз, согласуется с полученными в Экспериментах 4 и 5 результатами. Важно, однако, подчеркнуть, что непротиворечивая интерпретация не эквивалентна строгому доказательству. Для подтверждения просодической гипотезы необходим эксперимент с измерением длины пауз в предложении.

ГЛАВА 5. ОБЩЕЕ ОБСУЖДЕНИЕ

Предпосылками экспериментального исследования, представленного в настоящей диссертации, стали данные предшествующих работ, к обсуждению которых мы обратились в Главах 2-3. В ходе экспериментов, выполненных по различным методикам, на материале различных языков были получены свидетельства в пользу того, что факторы, определяющие анализ предложений с определительным придаточным и сложной ИГ (как дву-, так и трехчленной), могут иметь принципиально разную природу: универсальную, частноязыковую или индивидуальную. Таким образом, разрешение указанного типа неоднозначности можно описать как пространство с тремя измерениями: одно измерение представлено универсальными, общими для всех языков, принципами, второе - стратегиями, основанными на частотности конструкций или слов с определенными характеристиками в конкретном языке, третье -индивидуальными ограничениями на анализ, связанными, например, с объемом рабочей памяти носителей языка.

Три обозначенные составляющие анализа, как правило, подвергались изучению независимо друг от друга, на материале разных языков и с использованием конструкций с разной структурой сложной ИГ. Поэтому общий процесс интерпретации неоднозначных предложений с определительным придаточным остается чрезвычайно сложным для моделирования. В своем исследовании мы ограничили экспериментальный материал трехчленными конструкциями и проверили, в какой степени каждое из трех измерений указанного пространства разрешения неоднозначности - универсальное, частноязыковое и индивидуальное - ответственно за анализ этого типа предложений в русском языке. Гипотезам, выдвинутым в рамках теорий универсального анализа, посвящены Эксперименты 1-2 (см. раздел 4.1). В нем мы исследовали общее распределение предпочтений русскоговорящих испытуемых на ранних и поздних этапах понимания предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. В разделе 4.2, включающем Эксперимент 3 и Корпусное исследование, протестирована гипотеза о влиянии предшествующего языкового опыта на анализ предложений исследуемого типа, предполагающая вероятностные механизмы разрешения неоднозначности.

Наконец, проверке индивидуальных стратегий анализа, связанных с ограничениями объема рабочей памяти, посвящены Эксперименты 4-5, представленные в разделе 4.3. Основные результаты, полученные в ходе пяти проведенных экспериментов и Корпусного исследования, обобщены в Табл. 6.

Аспект Релевантные Название Основные анализатеории/гипотезы/модели исследованиярезультаты

Эксперимент 1 Общее распределение И1>ИЗ>И2 на раннем этапе анализа

Эксперимент 2 Общее распределение И1>ИЗ=И2 на позднем этапе анализа

Универсальный

• принцип Относительной релевантности

• гипотеза Конструала

• Двухфакторная модель

Частноязыковой

• Гипотеза Лингвистического тюнинга (синтаксическая версия)

• Настройка на одушевленность

Корпусное Общее распределение исследование И1>ИЗ=И2 в корпусе

Если в состав сложной ИГ входит одушевленное имя, то оно в большинстве случаев является вершиной придаточного

Эксперимент 3

Общее распределение И1>ИЗ=И2 при заканчивают неоднозначных преамбул

Одушевленность «притягивает» закрытие

• Теория Просодической сегментации

Индивидуальный • Гипотеза

Референциальной связанности

Эксперимент 4 Испытуемые с РПмал предпочитают раннее закрытие, с РПбол - не демонстрируют значимых предпочтений

Длинные придаточные повышают процент раннего закрытия, короткие - позднего.

Эксперимент 5 Распределение активности имен трехчленной ИГ ИЗ>И2>И1, не зависит от объема РП

Сохранность закрытия при воспроизведении И1>ИЗ=И2

Табл. 6. Основные результаты проведенного исследования.

В настоящее главе мы обратимся к общему обсуждению результатов. Сопоставление действующих теорий и моделей разрешения неоднозначности в предложениях с определительным придаточным и сложной ИГ с полученными данными показывает, что лишь некоторые из этих моделей позволяют непротиворечиво интерпретировать результаты нашего и предшествующих исследований, выполненных на материале разных языков. Одни модели нуждаются в модификации, другие находятся в полном противоречии с данными русского языка. Кроме того, мы покажем, каким образом универсальное, частноязыковое и индивидуальное взаимодействует друг с другом в процессе анализа предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ и предложим обобщенную модель разрешения этого типа неоднозначности.

5.1. Универсальные принципы анализа

Универсальную составляющую пространства разрешения неоднозначности можно рассматривать с двух точек зрения. С одной стороны, речь идет об общих принципах анализа предложения, одинаково применимых ко всем языкам и во всех типах конструкций. Они отражены, например, в принципе Относительной релевантности (Frazier, 1990) и гипотезе Конструала (Frazier & Clifton, 1996), которые предлагают разные стратегии анализа предложений с определительным придаточным и сложной ИГ: с возможностью пересмотра изначально сформированных предпочтений (принцип Относительной релевантности) или без такой возможности (гипотеза Конструала). С другой стороны, в рамках теории универсального анализа обсуждаются конкретные факторы, определяющие анализ предложений с определительным придаточным: Позднее закрытие, Близость к предикату, Референциальная связанность, Просодическая сегментация. Рассмотрим, как соотносятся полученные нами результаты с универсальными стратегиями анализа предложения и подтверждают ли они конкретные теории, моделирующие анализ предложений с определительным придаточным и сложной ИГ на основании универсальных факторов, но принимающих разные значения в разных языках.

5.1.1. Общие стратегии анализа

При обсуждении общих стратегий анализа предложений с определительным придаточным и сложной ИГ принципиальным оказывается вопрос о необходимости и/или допустимости реанализа на более поздних этапах понимания. Принцип Относительной релевантности (Frazier, 1990) утверждает, что анализ на ранних этапах анализа определяется исключительно синтаксическим фактором Позднего закрытия, но на поздних этапах может корректироваться под влиянием факторов несинтаксической природы. Гипотеза же Конструала (Frazier & Clifton, 1996) рассматривает анализ предложений с определительным придаточным как результат одновременного действия факторов разнообразной лингвистической природы: синтаксической, семантической, прагматической и так далее. Сравнение ранних и поздних этапов анализа позволяет определить, какая из двух гипотез лучше соответствует эмпирическим данным.

Напомним, что Эксперименты 1 и 2 (см. раздел 4.1) различались тем, что первый был выполнен по методике чтения с саморегулировкой скорости, и потому отражал ранние этапы анализа, в то время как второй представлял собой опросник и был ориентирован на поздние этапы. Эксперимент 1 показал, что на ранних этапах анализа предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ раннее закрытие имеет преимущество перед поздним, а позднее - перед средним (И1>ИЗ>И2). Это трехступенчатое распределение нашло отражение в скорости чтения соответствующих предложений: раннее закрытие было связано с наименьшими задержками времени реакции, позднее - с большими, а среднее - с максимальными. Однако Эксперимент 2 показал, что по мере перехода к поздним этапам анализа процентное выражение позднего закрытия снижается до уровня среднего закрытия, и общее распределение предпочтений получает вид: И1>ИЗ=И2. Таким образом, при устойчивом доминировании раннего закрытия как на ранних, так и на поздних этапах анализа предпочтительность позднего закрытия меняется: его изначальное преимущество перед средним закрытием исчезает по мере перехода к более поздним этапам.

Результаты Экспериментов 1 и 2 свидетельствуют о том, что изначальные предпочтения формируются не только под влиянием исключительно синтаксического фактора, как утверждает принцип Относительной релевантности. Скорее принцип Позднего закрытия действует одновременно с фактором (или факторами), благоприятствующим раннему закрытию. Иначе бы в Эксперименте 1 наблюдалось преимущество позднего закрытия, в то время как мы получили преимущество раннего. Однако и гипотеза Конструала, которая утверждает, что предпочтение определенного типа закрытия устанавливается с самого начала анализа на основании всей доступной - синтаксической, семантической, прагматической - информации, не соответствует полученным данным. Между ранним и поздним этапами анализа все-таки существует различие - следовательно, не все факторы оказываются доступны на ранних этапах.

Поскольку оба теоретических подхода - принцип Относительной релевантности и гипотеза Конструала - взятые по отдельности, не подтверждаются полученными нами данными, мы предлагаем моделировать процесс анализа предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ на основании их сочетания. Так, хотя универсальный принцип Позднего закрытия действительно активен на ранних этапах анализа, его сила уменьшается на поздних этапах. Это не означает, что изначальный анализ носит исключительно синтаксический характер, при котором обязательно доминирует позднее закрытие. С самого начала процесса понимания действуют факторы не только синтаксической природы. Вероятно, в русском языке ряд несинтаксических факторов принимает значения, благоприятствующие раннему закрытию, и имеет большой вес, поэтому уже с самого начала анализа мы наблюдаем предпочтение И1-вершин. Однако и синтаксический принцип Позднего закрытия тоже активен на ранних этапах - отсюда изначальное преимущество позднего закрытия над средним. По мере же перехода к последующим этапам анализа относительная сила этого принципа уменьшается, поскольку подключаются и другие факторы несинтаксической (семантической, прагматической) природы, и соответственно исчезает преимущество, которым обладало позднее закрытие. Какова бы ни была сила принципа Позднего закрытия на раннем этапе (достаточно велика, чтобы вызвать общую приоритетность позднего закрытия, как в английском, или мала, как в русском), если подключающиеся на последующих этапах анализа факторы благоприятствуют раннему закрытию, то относительная сила принципа

Позднего закрытия уменьшается. Отсюда и возникает снижение процентного выражения позднего закрытия до уровня среднего, которое мы получили в Эксперименте 2.

Таким образом, мы рассматриваем принцип Позднего закрытия как действительно универсальный и активный уже на ранних этапах анализа, но не обязательно доминирующий. При этом и принцип Относительной релевантности, и гипотеза Конструала оказываются отчасти верны: с самого начала анализ определяется не только принципом Позднего закрытия, но и рядом факторов несинтаксической природы. По мере перехода к последующим этапам анализа подключаются оставшиеся несинтаксические факторы. Если большинство из них благоприятствует раннему закрытию, то И1-вершины становятся абсолютно доминирующими, и процентное выражение позднего закрытия не отличается от среднего закрытия. Такая динамика взаимодействия факторов разной природы связана с тем, что принцип Позднего закрытия, применяется к анализу автоматически (так как он когнитивно мотивирован -призван сократить усилия и затраты памяти), поэтому его влияние можно зафиксировать на ранних этапах анализа. На более поздних этапах автоматизированные реакции могут подавляться подключившимися семантическими и прагматическими факторами, и анализ с течением времени становится все больше ориентирован именно на эти компоненты. Однако какие именно несинтаксические факторы, благоприятствующие раннему закрытию в русском языке, активны уже на ранних этапах, а какие подключаются позже? К этому вопросу мы вернемся ниже, при обсуждении причин общего доминирования раннего закрытия в русском языке.

Предложенная нами модель - гибрид принципа Относительной релевантности и гипотезы Конструала - не только объясняет результаты наших экспериментов, но и применима к другим языкам. Так, при использовании непосредственных методик в английском, испанском (Gibson et al., 1996; Gibson et al., 1999), японском (Miyamoto et al., 1999) и немецком (Walter & Hemforth, 1998a, b) языках было получено устойчивое преимущество позднего закрытия. Однако в экспериментах, выполненных по опосредованным методикам, преимущество позднего закрытия обнаруживается не всегда: в немецком языке раннее и позднее закрытия представлены в равном соотношении (Hemforth et al., 2003), а в нидерландском преобладает раннее закрытие (Wijnen et al., 1999). Это согласуется с идеей о том, что на более поздних этапах понимания относительная сила синтаксического фактора, благоприятствующего позднему закрытию, может снижаться, а предпочтения испытуемых - смещаться в пользу раннего закрытия.

5.1.2. Универсальные факторы

Помимо обсуждения общих стратегий, в рамках теорий универсального анализа предложения разработаны модели, предлагающие ряд факторов универсальной природы для объяснения предпочтений, которые наблюдаются при понимании предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. Помимо уже указанного принципа Позднего закрытия, в ряду факторов, определяющих предпочтения испытуемых, указываются: Близость к предикату, Референциальная связанность, Просодическая сегментация. Каждый из этих факторов обсуждается в рамках соответствующих моделей, которые мы рассмотрели в разделе 2.1: Двухфакторная модель, гипотеза Референциальной связанности, теория Просодической сегментации. Результаты наших экспериментов показали, что не все они позволяют адекватно моделировать разрешение исследуемого нами типа неоднозначности в русском языке.

5.1.2.1. Двухфакторная модель

Большинство работ, посвященных исследованию предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ (Gibson et al., 1996; Gibson et al., 1999; Miyamoto et al., 1999; Walter & Hemforth, 1998a, b; Wijnen, 1998; Wijnen et al., 1999), выполнено в рамках Двухфакторной модели Гибсона (Gibson et al., 1996). Двухфакторная модель утверждает, что анализ таких конструкций является результатом взаимодействия двух универсальных факторов, действующих в противоположных направлениях: принципа Позднего закрытия и фактора, благоприятствующего раннему закрытию - Близости к предикату. Таким образом модель объясняет U-образную форму предпочтений испытуемых: один фактор благоприятствует выбору ИЗ в качестве вершины придаточного, а другой - выбору И1, в то время как И2 не попадает под действие ни одного, ни другого фактора, поэтому среднее закрытие неизменно оказывается наименее предпочтительным. При этом постулируется, что при трехчленных ИГ из-за увеличения расстояния между И1 и придаточным сила фактора Близости к предикату уменьшается независимо от того, какой из факторов - Близость к предикату или Позднее закрытие - доминирует в двучленных конструкциях. Таким образом, даже если в двучленной ИГ наблюдалось преимущество раннего закрытия (как, например, в испанском и немецком языках), оно сменяется преимуществом позднего закрытия в трехчленной ИГ.

Двухфакторная модель была разработана именно в таком виде с целью объяснить экспериментально полученное в английском, испанском, японском и немецком языках распределение предпочтений, которое имело вид ИЗ>И1>И2. Единственное исключение, обнаруженное в нидерландском языке, где в двух экспериментах распределение представлено как И1>ИЗ>И2 (Wijnen, 1998), не получило широкого освещения и не обсуждалось в литературе как прямое противоречие Двухфакторной модели. Скорее, это рассматривалось как маргинальный результат: когда, наконец, в третьем нидерландском эксперименте было обнаружено распределение ИЗ>И1>И2, те же авторы заявили, что и в нидерландском найдено подтверждение Двухфакторной модели (Wijnen et al., 1999). Поскольку в результате проведенного нами исследования оказалось, что в четырех из пяти экспериментов обнаружено преимущество раннего закрытия в трехчленных конструкциях, вопрос о неадекватности Двухфакторной модели эмпирическим данным требует серьезного обсуждения.

Дело в том, что в отношении русского языка Двухфакторная модель предсказывала то же самое распределение предпочтений, как и в испанском языке. Для объяснения выбора закрытия в конкретном языке авторы модели -Гибсон и коллеги (Gibson et al., 1996) - обратились к понятию среднего расстояния между предикатом и его аргументами, которое и определяет силу фактора Близости к предикату. В языках с относительно свободным порядком слов, в которых наряду с базовым порядком SVO допускается и порядок VOS, субъект может быть удален от предиката. Чтобы поддержать синтаксические отношения между единицами, линейно находящимися на расстоянии друг от друга, сила фактора Близости к предикату, как предполагают Гибсон и коллеги, должна быть велика. К таким языкам относятся и испанский, и русский. И действительно, в предложениях с определительным придаточным и двучленной ИГ преимущество раннего закрытия было неоднократно показано для испанского языка (Cuetos & Mitchell, 1988; Carreiras & Clifton, 1993; Igoa et al., 1998; Fernandez, 2000). Это же подтвержается и материалом русского языка: в восьми из десяти экспериментов, описанных в Главе 3, испытуемые чаще выбирали в качестве вершины придаточного первое из двух имен сложной ИГ (Sekerina, 2003; Sekerina & Fedorova 2004; Sekerina & Pugach, 2004; Yanovich & Fedorova 2005; Юдина, 2006).

Однако Двухфакторная модель утверждает, что в таких языках, как испанский и русский, только в двучленных конструкциях раннее закрытие будет превалировать над поздним. Длинная же, трехчленная, ИГ будет способствовать относительному усилению принципа Позднего закрытия. Это и в самом деле было обнаружено испанском (Gibson et al., 1996). Но результаты наших Экспериментов 1, 2, 3 и 5 опровергают универсальность предпочтения ИЗ-вершин и показывают, что фактор (или факторы), благоприятствующие раннему закрытию, может быть определяющим для разрешения неоднозначности и при длинной ИГ.

Итак, важным результатом проведенного нами исследования является то, что в четырех из пяти экспериментов и в Корпусном исследовании мы обнаружили преимущество раннего закрытия не только над средним, но и над поздним. В Эксперименте 1, выполненном по методике чтения с саморегулировкой скорости, общее распределение предпочтений испытуемых имеет вид И1>ИЗ>И2. В Эксперименте 2 (опросник), Эксперименте 3 (заканчивание предложений), Эксперименте 5 (воспроизведение предложений) и в Корпусном исследовании - И1>ИЗ=И2, когда среднее и позднее закрытия между собой не различаются и оба уступают раннему. Таким образом, русскоговорящие испытуемые продемонстрировали стабильное преимущество раннего закрытия как на ранних, так и поздних этапах понимания, при порождении, а также на материале неоднозначных и однозначных предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. Разнообразие использованных методик и единообразие полученного результата свидетельствуют в пользу устойчивости этого эффекта. Важно, что преимущество раннего закрытия наблюдается в русском языке не только на поздних этапах анализа, как в нидерландских экспериментах (Wijnen, 1998) - в этом случае его можно было бы объяснить принципом Относительной релевантности: принцип Позднего закрытия доминирует на ранних этапах анализа, но может уступать фактору, благоприятствующему раннему закрытию, на последующих этапах. Результаты нашего Эксперимента 1, в котором исследовались ранние этапы понимания, говорят, что это не верно. Преимущество раннего закрытия в русских трехчленных конструкциях носит последовательный характер и проявляется на всех этапах анализа.

Явное преобладание раннего закрытия, а также снижение и без того небольшой силы принципа Позднего закрытия по мере перехода анализа от ранних к поздним этапам тесно связано с формой полученного распределения предпочтений испытуемых. Только в двух наших экспериментах она являлась U-образной: в Экспериментах 1 и 4. В остальных же экспериментах и в Корпусном исследовании распределение предпочтений испытуемых носило L-образную форму: раннее закрытие доминировало над двумя остальными, которые между собой не различались. Эти данные снова не вполне соответствуют уже известным результатам, полученным на материале других языков, в которых распределение всегда имело U-образную форму.

Если бы мы не получили в двух экспериментах U-образное распределение, можно было бы утверждать, что только тенденция к раннему закрытию определяет предпочтения испытуемых - отсюда возникает L-образная форма. Однако, во-первых, мы увидели, что на ранних этапах анализа позднее закрытие все-таки имеет преимущество над средним. В процессе непосредственного чтения предложений со средним закрытием (Эксперимент 1) увеличение нагрузки на анализатор не снижается, как в случае раннего и позднего закрытий, и среднее закрытие, сопровождающееся удлинением времени реакции, продолжает значимо отличаться от раннего и позднего. Это свидетельствует о наибольшей трудоемкости обработки среднего закрытия. О том, что проблема несоответствия более ожидаемых типов закрытия (позднего и раннего) реальному (среднему) все-таки разрешается, говорят данные опосредованных измерений: испытуемые выбирали среднее закрытие в неоднозначных предложениях и преамбулах (28% - опросник «Общее предпочтение», 19% - опросник «Рабочая память», 18% - заканчивание предложений) и сохранили его в 88% однозначных предложений при воспроизведении. То есть среднее закрытие в принципе является грамматичным для носителей русского языка, хоть и наиболее непредпочтительным из трех возможных. Кроме Эксперимента 1, об этом свидетельствует и Эксперимент 4: длина придаточного и объем РП влияют на интерпретацию трехчленных конструкций точно так же, как и в случае двучленных, затрагивая соотношение только крайних имен сложной ИГ - первого и последнего. Иными словами, при манипуляции фактором длины придаточного и сбалансированности выборки испытуемых по объему РП, среднее закрытие не участвует в процессах формирования предпочтений в разных условиях, и его процентное выражение неизменно остается на одном и том же - сниженном - уровне.

Таким образом, результаты наших экспериментов подтверждают универсальную непредпочтительность среднего закрытия. Наблюдаемое же в ряде экспериментов отсутствие различий между средним и поздним закрытием связано не с тем, что в русском языке активен только фактор (или факторы), благоприятствующий раннему закрытию. Дело скорее в том, что в дефолтном случае их совокупная сила многократно превосходит силу принципа Позднего закрытия. Однако наблюдения за ранними этапами анализа и повышенный контроль за характеристиками испытуемых и предложений показывает, что позднее закрытие все-таки имеет преимущество над средним в руском языке.

Несмотря, однако, на то, что наши результаты не противоречат идее о действии факторов, благоприятствующих или раннему, или позднем закрытию, но оставляющих среднее неизменно непредпочтительным, Двухфакторная модель нуждается в модификации, поскольку она предсказывает преимущество позднего закрытия в трехчленных конструкциях во всех языках, включая русский. С одной стороны, действительно имеется факт преобладания раннего закрытия в немецком и испанском языках в двучленной ИГ, которое, однако, сменяется преобладанием позднего в трехчленной. С другой стороны, в русском языке удлинения сложной ИГ оказывается не достаточно, и раннее закрытие доминирует и в двучленных, и в трехчленных конструкциях. Если длина сложной ИГ вообще играет роль в разрешении неоднозначности, то мы ожидаем, что в русских трехчленных конструкциях принцип Позднего закрытия должен быть выражен сильнее, чем в двучленных. Следовательно, если при изучении трехчленных конструкций с использованием непосредственных экспериментальных методик оказывается, что позднее закрытие не преобладает над ранним, то в двучленных это тем более не должно происходить - раннее закрытие будет превалировать над поздним. Это предсказание может быть проверено, если модифицировать использованные нами трехчленные конструкции в двучленные и провести аналогичный нашему эксперимент по методике чтения с саморегулировкой скорости. Кроме того, подобный эксперимент дал бы возможность сравнить величину эффекта в двучленных и в трехчленных ИГ - насколько раннее закрытие превосходит позднее. Если окажется, что величина эффекта больше в двучленных конструкциях, то действительно можно будет говорить о том, что* удлинение сложной ИГ увеличивает силу принципа Позднего закрытия. Если же этого не произойдет, то, учитывая данные нидерландского языка (Wijnen, 1998), где в трехчленных конструкциях также было обнаружено распределение И1>ИЗ>И2, необходимо будет отказаться от идеи о том, что длинная ИГ способствует усилению позднего закрытия.

Кроме того, нерешенной остается главная проблема Двухфакторной модели: модель не указывает, какие языковые параметры определяют силу фактора Близости к предикату - почему в одних языках он оказывается сильнее, чем в других. Предложенные гипотезы, связывающие силу фактора Близости к предикату с возможным в языке расстоянием между вершиной и придаточным или между предикатом и его аргументами (Cuetos & Mitchell, 1988; Gibson et al., 1996) были опровергнуты данными нидерландского и бразильского португальского (Brysbaert & Mitchell, 1996; Finger & Zimmer, 2000). Таким образом, сила фактора Близости к предикату в конкретном языке постулируется лишь после того, как определены общие предпочтения носителей этого языка, а не на основании определенного значения языкового параметра. Следовательно, Двухфакторная модель обладает слабой предсказательной силой.

5.1.2.2. Гипотеза Референциальной связанности

В качестве альтернативы Двухфакторной модели в психолингвистической литературе обсуждается гипотеза Референциальной связанности (Hemforth et al., 1996; Walter & Hemforth, 1998a, b). В основе гипотезы лежит идея о том, что грамматическое согласование относительного местоимения связано с чувствительностью носителей этого языка к референциальной информации, а следовательно, с тенденцией соотносить придаточное с наиболее значимыми референтами в текущем дискурсе. Так же, как и Близость к предикату, сила фактора Референциальной связанности предполагается зависящей от конкретного языка и длины сложной ИГ. С одной стороны, в языках, где относительное местоимение грамматически согласуется с вершиной придаточного, этот фактор оказывается сильнее, чем в языках, где такого согласования нет. С другой стороны, удлинение сложной ИГ снижает силу Референциальной связанности.

Соответственно, поскольку относительное местоимение который в русском языке согласуется с именем-вершиной придаточного по роду, числу и падежу, в соответствии с гипотезой Референциальной связанности ожидается, что носители русского языка окажутся чувствительны к референциальной информации, а следовательно, будут ориентироваться на наиболее значимые референты в текущем дискурсе при выборе закрытия. В Эксперименте 5 мы проверили, как дискурсивная выделенность имен соотносится с предпочтениями того или иного типа закрытия в русских трехчленных конструкциях.

Оказалось, что активация имен сложной ИГ, отражающая, как предполагается, их референциальную выделенность, убывает от ИЗ к И1. В частности, удержание в памяти слов, соответствующих именам сложной ИГ, происходит в соответствии с законом ретроактивной интерференции ИЗ>И2>И1, когда стимул, за которым следует один или ряд стимулов той же категории (в нашем случае это И2 и ИЗ), подвержен забыванию, и в результате наиболее прочно удерживается в памяти только последний стимул - ИЗ. При этом в отношении предпочтений того или иного типа закрытия испытуемые вели себя так же, как и в большинстве других наших экспериментов: раннее закрытие было более предпочтительным, чем среднее или позднее. В Эксперименте 5 это выражалось, в частности, в том, что исходно представленные в предложении среднее и позднее закрытия гораздо чаще при воспроизведении переходили в раннее, чем раннее закрытие - в среднее или позднее. Таким образом, мы получили диссоциацию между сохранностью имени сложной ИГ и сохранностью закрытия при воспроизведении: ИЗ опускалось реже остальных имен сложной ИГ, но было наименее доступно для установления референции с определительным местоимением; И1, наоборот, опускалось часто, но являлось самой предпочтительной вершиной. Иными словами, высокая активация имени не гарантирует сохранности соответствующего типа закрытия, когда это имя является вершиной придаточного, при воспроизведении предложения.

Напомним, что сходный результат был получен ранее на материале немецкого языка в эксперименте, выполненном с помощью методики прайминга (Walter et al., 2000): активация имен, отраженная в эффективности прайма, соответствующего тому или иному имени сложной ИГ, убывала по схеме ИЗ>И2>И1. Тогда авторы сделали вывод, что методика прайминга не позволяет установить уровень активации имен сложной ИГ и провели эксперимент по методике воспроизведения предложений (Hemforth et al., 2003), получив ожидаемый результат: ИЗ=И1>И2, когда И1 и ИЗ выпадали при воспроизведении чаще, чем И2, а раннее и позднее закрытия переходили в среднее реже, чем наоборот. Однако тот факт, что мы получили результат, похожий на представленный в работе Walter et al., 2000, с помощью методики воспроизведения предложений, свидетельствует о том, что прайминг также отражает активность имен сложной ИГ.

При сравнении нашего Эксперимента 5 и экспериментов Walter et al., 2000 и Hemforth et al., 2003 возникает очевидное противоречие. На основании нашей работы мы сделали вывод, что опущение имени сложной ИГ и воспроизведенное закрытие не являются отражением одного и того же явления: доступность синтаксической позиции И1, И2 или ИЗ для установления рефенции между заполняющим ее словом и определительным местоимением независима от доступности самого слова. Соответственно, мы предлагаем разделять активацию синтаксической позиции, являющуюся критичной для присоединения придаточного, и лексическую, отражающую удержание слов в памяти. Этой идее соответствуют данные Walter et al., 2000 о распределении активности слов - имен сложной ИГ, результаты подсчетов смены исходно представленного в предложении закрытия в ходе воспроизведения в работе Hemforth et al., 2003, а также анализ обоих типов ошибок в нашем Эксперименте 5. И в немецком, и в русском языках лексическая активация подчиняется закону ретроактивной интерференции. При этом картина синтаксических предпочтений в каждом случае определяется особенностями языка: в немецком она формируется под влиянием взаимодействия тенденции к раннему и тенденции к позднему закрытиям - отсюда U-образное распределение, а в русском отражает подавляющее преимущество раннего закрытия - и соответственно, имеет Lобразную форму. Противоречие возникает при рассмотрении случаев выпадения имен в немецком эксперименте: тот факт, что И1 и ИЗ выпадают одинаково редко по сравнению с И2, представляет трудность для интерпретации и противоречит и нашим результатам, и данным Walter et al., 2000. Единственное различие в методиках, использованных в работе Hemforth et al., 2003 и в нашем Эксперименте 5, заключалось в том, что процедура Хемфорт и коллег предполагала немедленное воспроизведение предложений после прочтения его вслух, а наша - воспроизведение после прочтения «про себя» и выполнения отвлекающего задания с цифрами. Не исключено, что именно особенности методик могли стать причиной различных результатов. Для проверки этой возможности необходимо провести эксперимент по методике немедленного воспроизведения предложений, как в Hemforth et al., 2003, на том же материале, который был использован в Эксперименте 5, и сравнить полученные результаты.

Помимо того, что данные Эксперимента 5 (высокая активация имени сложной ИГ не означает, что это имя является более предпочтительной вершиной придаточного) противоречат центральному положению гипотезы Референциальной связанности, эта гипотеза обладает тем же недостатком, что и Двухфакторная модель: она тоже утверждает, что в трехчленных конструкциях должно наблюдаться преимущество позднего закрытия. Отметим, что в Двухфакторную модель достаточно внести поправку о том, что сила фактора Близости к предикату превосходит тенденцию к Позднему закрытию в русском языке даже в трехчленных конструкциях, и таким образом сохранить объяснительную силу модели. В гипотезе же Референциальной связанности преимущество позднего закрытия следует из характера взаимодействия анафорических и синтаксических процессов: первые связывают придаточное с наиболее выделенными референтами, вторые - с именем, ближайшим в структуре дерева синтаксических зависимостей (Walter & Hemforth, 1998а, b). Так, утверждается, что И1 и ИЗ имеют высокие значения активации как одинаково выделенные референты, поэтому сделать выбор между И1 и И2 на основании их референциальных характеристик невозможно, и интерпретация определяется синтаксическим фактором - принципом Позднего закрытия. Отсюда ИЗ получает преимущество перед И1.

Очевидно, данные всех наших экспериментов противоречат описанной модели: ни в одном из них не наблюдалось преобладание позднего закрытия. Учитывая, что ИЗ, как мы показали, обладает наибольшими значениями активации, в результате взаимодействия анафорических и синтаксических процессов, когда оба благоприятствуют выбору ИЗ в качестве вершины, позднее закрытие должно получать значительное преимущество. Однако этого не происходит: раннее закрытие остается наиболее предпочтительным. Внесение поправок о большей референциальной выделенности в русском языке имени, соответствующего И1, для объяснения преимущества раннего закрытия невозможно: мы показали экспериментально, что это не так. Таким образом, полученные нами данные полностью противоречат действующему варианту гипотезы Референциальной связанности.

Однако обратимся к исходной версии гипотезы Референциальной связанности, предложенной в работе Hemforth et al., 1996. Изначально предполагалось, что из трех имен значимым референтом является только И1, так как оно является аргументом предиката. В этом смысле гипотеза Референциальной связанности отличалась от Двухфакторной модели только тем, что рассматривала фактор, благоприятствующий раннему закрытию, как имеющий дискурсивную, а не синтаксическую природу. При этом дискурсивная точка зрения придавала модели, основанной на взаимодействии двух факторов, благоприятствующих раннему и позднему закрытию соответственно, большую предсказательную силу. В языках с согласованием относительного местоимения и имени-вершины ожидалась предпочтительность раннего закрытия. Если модифицировать этот вариант гипотезы Референциальной связанности, то она может объяснить распределения И1>ИЗ>И2 и И1>ИЗ=И2, обнаруженные в наших экспериментах и корпусе.

Прежде всего, как и в случае Двухфакторной модели, необходимо внести поправку о том, что удлинение сложной ИГ не обязательно влечет превалирование позднего закрытия. Возможно, в русском языке, в отличие от немецкого или испанского, сила фактора Референциальной связанности, благоприятствующего раннему закрытию, настолько превосходит силу фактора Позднего закрытия, что даже в трехчленных ИГ Референциальная связанность продолжает доминировать. Второе, более радикальное изменение касается вопроса о выделенности/активации имени. В Эксперименте 5 мы показали, что активация самих слов, употребленных в позиции И1, И2 или ИЗ, подчиняется закону ретроактивной интерференции и не соответствует предпочтению того или иного типа закрытия. Таким образом, имеет смысл говорить о дискурсивной выделенности позиции имени в составе сложной ИГ, а не самого имени. Очевидно, выделенность позиции И1 должна быть дискурсивно мотивирована. Мы предполагаем, что позиция внешнего аргумента предиката соответствует новому, ранее неизвестному в текущем дискурсе референту чаще, чем позиции И2 или ИЗ. При этом новая информация нуждается в модификации: И1 специфицируется с использованием уже известных референтов (И2 и ИЗ) и относительного придаточного. При этом естественно, что лексическая активация распределяется обратным образом: имя, занимающее позицию И1, является наименее активированным, так как соответствует новому референту. Таким образом, возникает ситуация, когда придаточное имеет тенденцию присоединяться к наименее активированному имени сложной ИГ, но это присоединение является дискурсивно мотивированным - оно преследует цель специфицировать новую информацию.

Признаем, что выдвинутая нами гипотеза требует дополнительной проверки. В частности, требуется показать в корпусном исследовании, что контексты, в которых И1 соответствует не известному из предыдущего дискурса референту, а И2 и ИЗ - известным, составляют большинство.

5.1.2.3. Теория Просодической сегментации

Теория Просодической сегментации, в отличие от Двухфакторной модели и теории Референциальной связанности, - единственная из рассмотренных в ходе настоящего исследования универсальных теорий, которая без существенных модификаций способна непротиворечиво моделировать процесс анализа предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ в русском языке. Обсуждать объяснительную силу теории Просодической сегментации позволяют данные, полученые в ходе Эксперимента 4. Особенность эксперимента заключалась в том, что мы манипулировали двумя источниками возникновения паузы перед придаточным: длиной придаточного и объемом РП испытуемых. Что касается длины придаточного, то мы проверяли действие закона Антигравитации (Fodor, 2001) в его классической формулировке: пауза, возникающая перед длинным придаточным, благоприятствует раннему закрытию, а ее отсутствие перед коротким придаточным - позднему. Напомним, закон Антигравитации был неоднократно подтвержден на материале двучленных конструкций во многих языках и, в том числе, русском (Abdelghany & Fodor, 1999; Lovric & Fodor, 2000; Quinn et al., 2000; Walter et al., 1999; Igoa, 1999; Fedorova & Yanovich, 2004), но никогда не проверялся на предложениях с трехчленной ИГ. С другой стороны, в недавнем исследовании Swets et al., 2007 была предложена гипотеза о том, что испытуемые с большим и малым объемом РП по-разному расставляют паузы в предложении. Малый объем РП характеризуется тенденцией объединять слова в небольшие группы, поэтому между сложной ИГ и придаточным возникает пауза. Испытуемые же с РПбОЛ, склонные к более крупному членению, часто объединяют сложную ИГ и определительное придаточное, не делая паузы между ними.

Соответственно, мы предположили, что и в русском языке объем РП влияет на выбор закрытия таким же образом, как эффект длины придаточного: РПмал, как и длинное придаточное, благоприятствует раннему закрытию, а РПб0Л, как и короткое придаточное - позднему. Эксперимент 4 показал, что характер взаимодействия факторов длины придаточного и объема РП с выбором того или иного закрытия носит сложный характер, но, в целом, соответствует выдвинутому предположению. Полученные результаты могут быть проинтерпретированы таким образом, что пауза перед придаточным является следствием как длинного придаточного, так и индивидуальной стратегии испытуемого с РПмал. Аналогично, отсутствие паузы может быть связано как с коротким придаточным, так и с большим объемом РП, предполагающим укрупненное членение предложения. Значимые различия между ранним и поздним закрытием возникают в ситуациях, когда оба фактора действуют в одном направлении: в группе РПмал при длинном придаточном и в группе РПбОЛ при коротком придаточном. В этих двух условиях наблюдается обратное соотношение раннего и позднего закрытий: в первом случае раннее превалирует над поздним, во втором - позднее над ранним. В переходных же условиях (РПмал/короткое придаточное и РПбол/длинное придаточное) указанные факторы уравновешивают друг друга, и наличие паузы принимает случайных характер, в результате чего различий между ранним и поздним закрытием нет.

Таким образом, объединение гипотезы Светса и коллег (Swets et al., 2007) и закона Антигравитации (Fodor, 2001) позволяет объяснить эффекты объема РП и длины придаточного как реализующиеся через один и тот же механизм -постановку паузы перед придаточным. Полученный нами результат органично вписывается в теорию Просодической сегментации при условии постулирования различных источников возникновения паузы перед придаточным. Мы, в частности, показали на материале предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ, что таких источника может быть, как минимум, два: длина придаточного и объем РП.

Отметим, что и эффект длины придаточного, и эффект РП затрагивают только крайние имена трехчленной ИГ: И1 и ИЗ. Удлинение придаточного и малый объем РП благоприятствуют присоединению придаточного не просто к более «высокому» узлу дерева синтаксических зависимостей, а к самому «высокому» из трех возможных. Таким образом, мы установили, что указанные эффекты проявляются при трехчленной ИГ точно так же, как и при двучленной: различия, возникающие в группах испытуемых с РПмал и РПб0Л, а также при разной длине придаточного, касаются только раннего и позднего закрытий. Среднее имя, редко являясь вершиной придаточного, не участвует в процессах формирования предпочтений и принимает одинаково низкие значения во всех условиях. То, что факторы длины придаточного и объема РП ориентированы на крайние имена сложной ИГ, невозможно было установить на материале двучленной ИГ, в которой крайние имена одновременно являются единственными.

Несомненно, гипотеза, объединяющая точку зрения Светса и коллег о различиях испытуемых с РПмал и РПб0Л (Swets et al., 2007) и закон Антигравитации Фодор (Fodor, 2001), нуждается в прямой проверке. Такой проверкой стал бы эксперимент на воспроизведение (например, чтение вслух) предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. Измерение длины паузы на границе сложной ИГ и придаточного в условиях разной его длины и в группах испытуемых с разным объемом РП позволили бы определить, действительно ли эти факторы влияют на закрытие опосредованно через механизм расстановки пауз. До тех пор мы можем говорить лишь о том, что теория Просодической сегментации позволяет непротиворечиво интерпретировать полученные результаты. Что, однако, не означает, что она строго подтверждается ими.

5.2. Частноязыковая настройка

Во втором экспериментальном разделе настоящей диссертации мы проверяли возможность частноязыковой настройки как механизма разрешения неоднозначности. Гипотеза Лингвистического тюнинга предполагает, что решающее воздействие на анализ оказывает прошлый лингвистический опыт носителя конкретного языка (Mitchell et al., 1995): если в языке однозначные предложения с ранним закрытием более частотны, чем со средним или поздним, то в случае неоднозначности интерпретация в пользу раннего закрытия будет предпочтительнее. При таком подходе предпочтение последнего имени сложной ИГ в качестве вершины придаточного рассматривается как частноязыковая стратегия, не имеющая ничего общего с универсальными принципами анализа. Стратегия, благоприятствующая раннему закрытию, имеет, с этой точки зрения, такую же вероятность быть использованной. Какой именно стратегией характеризуется конкретный язык, зависит от случайно сложившегося в ходе исторического развития этого языка распределения предложений с разным типом закрытия.

В результате проделанного нами корпусного исследования (см. раздел 4.2.2) оказалось, что в корпусе письменных русских текстов предложения с ранним закрытием (44%) превалируют над предложениями со средним (28%) и поздним (28%). Аналогичная картина наблюдалась и в Эксперименте 3 (см. раздел 4.2.3), выполненном по методике заканчивания предложений, так же как и в предшествующем эксперименте-опроснике: в большинстве случаев испытуемые заканчивали неоднозначные преамбулы и интерпретировали неоднозначные предложения в пользу раннего закрытия и одинаково редко - в пользу среднего и позднего. Полученные результаты согласуются с узкой, синтаксической версией гипотезы Лингвистического тюнинга, которая предсказывает, что если носитель языка встречается с неоднозначным предложением, содержащим трехчленную ИГ и определительное придаточное, он должен проинтерпретировать его в соответствии с самой частотной конструкцией в языке. И действительно, носители русского языка с большей вероятностью предпочитают раннее закрытие - самое частотное в корпусе, а выбор среднего и позднего закрытия одинаково вероятен и происходит реже по сравнению с ранним.

Таким образом, предпочтение раннего закрытия в русском языке вполне может иметь настроечную природу. Причем это согласуется с тем, что доминирование раннего закрытия обнаружено уже на ранних этапах анализа (Эксперимент 1), ведь предполагается, что настройка является автоматизированной реакцией, закрепленной в ходе многолетнего языкового опыта. Логично ожидать, что она должна проявляться на самых ранних этапах речевой деятельности, действуя как долговременный прайминг. Если при разрешении синтаксической неоднозначности в предложениях с определительным придаточным и трехчленной ИГ носители русского языка действительно чаще выбирают раннее закрытие именно на основании его большей частотности в русском языке, то, учитывая преобладание раннего закрытия в экспериментах, выполненных на материале двучленных конструкций, это подразумевает, что в двучленных конструкциях в корпусе И1-вершины будут представлены в большем количестве, чем И2-вершины. Более того, в разделе 2.2.4 мы уже упоминали о невысокой частотности трехчленных конструкций в корпусе русских текстов (менее двухсот контекстов в корпусе со снятой омонимией) по сравнению с двучленными (около тысячи). Возможно, преимущество раннего закрытия в русских предложениях с определительным придаточным и трехчленной ИГ является результатом настройки не только на трехчленные, а на совокупность двучленных и трехчленных конструкций.

Признаем, однако, что гипотеза Лингвистического тюнинга не дает ответа на вопрос: почему в конкретном языке наблюдается количественное преобладание предложений с определенным типом закрытия. Действительно ли распределение раннего, среднего и позднего закрытия сложилось случайно в языке в некий момент исторического развития, и с тех пор определяет понимание предложений с определительным придаточным? Несмотря на то, что именно такой точки зрения придерживаются авторы гипотезы Лингвистического тюнинга (Mitchell et al., 1995), существует альтернатива этой идее. Возможно, что исходное, некогда сложившееся распределение типов закрытия в конкретном языке произошло не само по себе, как происходит спонтанная генетическая мутация в биологических системах, а под влиянием определенных факторов. Чтобы вызванное ими предпочтение одного типа закрытия получило вероятностную природу, эти факторы должны были исчезнуть или перестать действовать в некоторый момент исторического развития языка. Однако почему это обязательно должно было произойти? Наоборот, эти факторы могут действовать всякий раз, когда нужно проанализировать предложение, на протяжении всего существования языка. Тогда соответствие между данными корпуса и эксперимента не является свидетельством в пользу Лингвистического тюнинга, а всего лишь отражает тот факт, что и порождение, и понимание предложений подчиняется одним и тем же принципам. Именно такой принцип мы обнаружили, когда исследовали гипотезу Лингвистического тюнинга в ее расширенной формулировке.

Расширенная формулировка гипотезы Лингвистического тюнинга утверждает, что наряду с синтаксической настройкой в языке действует настройка на такие лексические характеристики, как одушевленность. Таким образом, гипотеза предсказывает, что если в корпусе текстов придаточное присоединяется в большинстве случаев к одушевленному имени независимо от позиции этого имени в сложной ИГ, то и при понимании неоднозначного предложения предпочтение будет отдаваться одушевленной вершине. Однако мы показали, что влияние фактора одушевленности на интерпретацию неоднозначных предложений имеет не вероятностную природу, а отражает подлежащее формулировке правило. Несмотря на то, что одушевленные имена вообще и вершины придаточного, в частности, не являются наиболее частотными в корпусе, одушевленность «притягивает» закрытие. И корпусные, и экспериментальные данные отражают одно и то же правило соответствия одушевленности имени и того, является ли оно вершиной придаточного: в первую очередь преимущество получают одушевленные имена, а затем в силу вступает тенденция к раннему закрытию (в случае нескольких одушевленных имен или их полного отсутствия вершиной становится ближайшее к предикату имя).

Таким образом, одушевленность является дискурсивным принципом, а не настроечным компонентом. Одушевленные имена более выделены, чем неодушевленные, и соотносятся с центральными для дискурса референтами, а центральные референты чаще подвергаются спецификации, и поэтому одушевленные имена чаще являются вершинами придаточного. Это релевантно как для процесса порождения, так и для понимания: слушающий (или читающий) ожидает, что говорящий (или пишущий) пользуется указанным принципом и подвергает спецификации более выделенное в дискурсе имя, - и поэтому чаще относит придаточное к одушевленным именам. Кроме того, во всех предложениях Эксперимента 4 и в 73% отобранных для анализа предложений корпуса относительное метоимение находилось в позиции подлежащего. А, как отмечено в работе Кибрик, 2004, одушевленность является немаркированным когнитивным свойством участника ситуации, занимающего позицию субъекта. Экспериментально это было доказано и для понимания, и для порождения (Corrigan, 1986; Bock et al., 1992). Следовательно, поскольку появление одушевленного подлежащего в придаточном наиболее естественно, местоимение чаще будет замещать одушевленное, нежели неодушевленное имя. В результате наблюдается тенденция порождать придаточные, модифицирующие одушевленное имя, и относить придаточное к одушевленному имени при понимании.

5.3. Индивидуальные стратегии

В третьем экспериментальном разделе мы исследовали влияние индивидуальных характеристик русскоговорящих испытуемых, а именно объема их рабочей памяти (РП), на анализ неоднозначных предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. Ранее неоднократно было подтверждено экспериментально, что в двучленных конструкциях испытуемые с РПмал предпочитают раннее закрытие (Mendelsohn & Pearlmutter, 1999; Swets et al., 2004, 2007; Fedorova & Yanovich, 2005). При этом на материале трехчленной ИГ данное положение ранее никогда не подвергалось проверке.

В ходе Экспериментов 4-5 мы показали, что и в трехчленных конструкциях предпочтения испытуемых с разным объемом РП распределяются неодинаково. Испытуемые, вошедшие в группу РПмал, выбирали раннее закрытие в неоднозначных предложениях значимо чаще, чем позднее; в группах же РПб0Л и и РПсред различий между ранним и поздним закрытием в общем случае нет (Эксперимент 4). Аналогично, позднее и среднее закрытия при воспроизведении предложения чаще переходят в раннее только в группе РПмал, а в двух других раннее закрытие не имеет преимущества перед поздним

Эксперимент 5). Полученные результаты согласуются с данными экспериментов, выполненных на материале двучленных конструкций: испытуемые с РПмал в большинстве случаев предпочитают раннее закрытие, с РПбол - не демонстрируют значимых предпочтений в выборе закрытия (Mendelsohn & Pearlmutter, 1999; Swets et al., 2004; Yanovich & Fedorova, 2005). Таким образом, фактор объема РП действует одинаково как для двучленных, так и для трехчленных конструкций, изменяя только соотношение вершин -крайних членов сложной ИГ.

В качестве объяснения этого эффекта в психолингвистической литературе обсуждаются, главным образом, просодическая и референциальная гипотезы. Первая утверждает, что малый объем РП, в отличие от большого, связан со стратегией членения предложения на небольшие группы и постановкой паузы перед придаточным, которая благоприятствует раннему закрытию. Эта гипотеза, как мы уже обсудили в разделе 5.1.3, является расширением теории Просодической сегментации (Fodor, 2001) и нашла косвенное подтверждение в нашем исследовании, так как позволяет интерпретировать полученные эффекты объема РП и длины придаточного единообразно - через механизм расстановки пауз в предложении. Референциальная же гипотеза утверждает, что испытуемые с РПмал, но не с РПбол, фокусируются на первом имени сложной ИГ, так именно оно соответствует наиболее выделенному референту из всех имен сложной ИГ. Как мы показали в Эксперименте 5, это не верно: распределение активации И1, И2 и ИЗ одинаково во всех группах испытуемых, причем ИЗ характеризуется максимальным значением активации - как мы предполагаем, вследствие эффекта ретроактивной интерференции (подробнее см. раздел 5.1.2.2). Следовательно, наши данные опровергают референциальную гипотезу, при этом получая непротиворечивую интерпретацию в рамках просодической. Окончательное подтверждение просодической гипотезы, как мы уже отмечали, будет задачей новых экспериментов.

В целом, результаты Экспериментов 4-5 подтверждают гипотезу о важности индивидуальной составляющей анализа предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. Несмотря на то, что еще можно спорить о том, связаны ли различия в объеме РП с расстановкой пауз или принципами иной, не просодической, природы, факт влияния индивидуальных характеристик на стратегии анализа исследуемого нами типа предложений можно считать доказанным.

5.4. Почему в русском языке преобладает раннее закрытие?

Итак, протестировав каждое из трех измерений пространства разрешения неоднозначности - универсальное, частноязыковое и индивидуальное - мы показали, что все они задействованы в анализе неоднозначных предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. Стабильная непредпочтительность среднего закрытия указывает на то, что в русском, как и в других языках, при разрешении неоднозначности активен фактор (или факторы), значения которого благоприятствуют либо раннему, либо позднему закрытию. В этом проявляется универсальная составляющая анализа. Соответствие данных корпуса и эксперимента свидетельствуют в пользу частноязыковой, вероятностной природы разрешения неоднозначности. Наконец, установленные различия в стратегиях анализа, которые демонстрируют испытуемые с большим и малым объемом РП, говорят и о важности индивидуальной составляющей. Однако более детальное рассмотрение каждого из трех измерений пространства разрешения неоднозначности показывает, что универсальное, частноязыковое и индивидуальное взаимодействует довольно сложным образом. На основании полученных нами результатов попытаемся построить обобщенную модель разрешения неоднозначности в предложениях с определительным придаточным и трехчленной ИГ и объяснить, почему в русском языке раннее закрытие оказывается доминирующим.

В соответствии с нашей моделью уже на ранних этапах анализа активен не только универсальный синтаксический принцип Позднего закрытия, но и ряд несинтаксических факторов. В одних языках эти несинтаксические факторы принимают значения, благоприятствующие позднему закрытию, в других -раннему. Синтаксический принцип Позднего закрытия действительно активен (поэтому позднее закрытие более предпочтительно, чем среднее), но не обязательно доминирует, так как совокупная сила факторов, благоприятствующих раннему закрытию, может оказаться больше. Таким образом становится возможным распределение предпочтений на ранних этапах анализа РЗ>ПЗ>СЗ, которое мы наблюдаем в русском языке. Однако не вся информация оказывается доступна на ранних этапах анализа, часть ее подключаются лишь на более поздних этапах. Если подключающиеся на поздних этапах факторы благоприятствуют раннему закрытию, то возможно снижение предпочтительности позднего закрытия, что мы и наблюдали, получив распределение РЗ>ПЗ=СЗ. Следовательно, принципиальными оказываются три вопроса. Какие несинтаксические факторы влияют на разрешение исследуемого нами типа неоднозначности? Действительно ли в русском языке они реализуются в пользу раннего закрытия? Как они распределяются по этапам анализа?

В ходе проведенных экспериментов мы выяснили, что в русском языке фактор длины придаточного оказывает влияние на разрешение неоднозначности в предложениях с определительным придаточным и трехчленной ИГ. И в общем случае он принимает значения, благоприятствующие раннему закрытию. Это связано с тем, что в русском языке средняя длина придаточного достаточно велика: только относительно местоимение насчитывает 3-4 слога, в зависимости от формы. Поэтому резонно ожидать, что большинство предложений в экспериментальном материале будут с длинными придаточными. И действительно, в Экспериментах 1 и 3 средняя длина придаточного составила 9 слогов, а в Эксперименте 2-14 слогов. Из 10 экспериментов, выполненных на материале русских двучленных конструкций, длина придаточного также контролировалась только в двух. Соответственно, мы и наблюдаем преимущество раннего закрытия в наших Экспериментах 1-3 и в большинстве экспериментов, описанных в Главе 3. Этот результат не является артефактом указанных экспериментов, ведь длинные придаточные характерны для русского языка вообще.

Вторым значимым фактором является объем РП испытуемых. При этом Янович и Федорова (Yanovich, Fedorova 2005) установили, что в выборке носителей русского языка из 460 человек 64,5% имеет малый объем РП. Это может стать причиной преимущества раннего закрытия в обобщенной выборке испытуемых, когда участники эксперимента не разделены предварительно на группы с разным объемом РП. Такая обобщенная выборка использовалась нами в Экспериментах 1-3, а также в большинстве исследований русских двучленных конструкций (см. Главу 3), где действительно обнаружено преимущество раннего закрытия.

Таким образом, в общем случае, когда длина придаточного и объем РП не контролируются, раннее закрытие получает преимущество именно из-за особенностей большинства русских предложений и испытуемых - носителей русского языка. В экспериментальный материал входят предложения с длинным придаточным, свойственные русскому языку, а в произвольной выборке испытуемых преобладают люди с малым объемом РП - в результате раннее закрытие в русскоязычных экспериментах получает наибольшее процентное выражение. При этом мы показали, что эффекты длины придаточного и объема РП проявляются согласованно и лучше всего объясняются теорией Просодической сегментации, которая имеет универсальный характер. Следовательно, можно рассматривать универсальный принцип, постулирующий влияние просодических характеристик на анализ предложения, как проявляющийся в русском языке в преобладании раннего закрытия именно потому, что частноязыковой параметр длины придаточного и индивидуальный параметр объема РП принимают значения, благоприятствующие выбору И1-вершин.

Третьим источником информации, полезной для разрешения неоднозначности, является дискурсивная выделенность. В основе идеи лежит модифицированная нами гипотеза Референциальной связанности (Hemforth et al., 1996): выделенные в текущем дискурсе языковые единицы являются более предпочтительными мишенями установления референциальных отношений в языках, носители которых чувствительны к референциальной информации. Русский, как мы уже неоднократно отмечали, относится к таким языкам по причине грамматического согласования между относительным местоимением и именем-вершиной придаточного. С чем может быть связана дискурсивная выделенность того или иного имени сложной ИГ?

Во-первых, с одушевленностью имени. Как мы выяснили, одушевленные имена чаще становятся вершинами, чем неодушевленные и при понимании, и при порождении. Сходный результат показан и на материале нидерландского языка: в корпусе и в эксперименте одушевленность имени коррелирует с тем, является ли оно вершиной придаточного (Desmet et al., 2002; Desmet et al., 2005). Этот факт объясняется дискурсивной природой фактора одушевленности: более выделенные, значимые для текущего дискурса, одушевленные имена чаще выбираются в качестве вершины придаточного при понимании и чаще специфицируются придаточным при порождении. Выделенность имен сложной ИГ в силу их принадлежности к классу одушевленных существительных сама по себе, однако, не является фактором в пользу раннего закрытия, так как одушевленное имя может находиться в любой позиции - И1, И2 или ИЗ. Одушевленность имени, следовательно, может благоприятствовать и раннему, и среднему, и позднему закрытию.

Заметим, что одушевленность - только одна из характеристик, которая делает имя дискурсивно выделенным. В ряду потенциально значимых факторов находятся также, например, грамматический и/или концептуальный род. Учитывая, что экспериментально уже было показано, что женский род является маркированным в русском языке (Sekerina & Pugach, 2004; Yudina et al., 2005), стоит ожидать, что манипуляция этим параметром играет существенную роль при анализе предложений с определительным придаточным. То же может относиться к грамматическому числу имен сложной ИГ, принадлежности потенциальной вершины к классу имен собственных и так далее. Все эти факторы еще предстоит проверить экспериментально.

Второй аспект дискурсивной выделенности может быть связан не с характеристиками самого имени - потенциальной вершины придаточного, а со свойствами синтаксической позиции, которую оно занимает. Как мы установили, само существительное, находящееся в позиции И1, является наименее активированным. При этом позиция И1 - наиболее привлекательная для установления рефенциальных отношений между заполняющим его именем и относительным местоимением. Мы предполагаем, что выделенность позиции И1 связана с тем, что первое имя сложной ИГ соответствует внешнему аргументу предиката и новой в текущем дискурсе информации. Новая информация нуждается в модификации, поэтому отнесение придаточного к этому имени дискурсивно мотивировано.

Наконец, в качестве фактора, определяющего понимание неоднозначных предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ, можно рассматривать Лингвистический тюнинг, который в русском языке также благоприятствует раннему закрытию. Не исключено, что предпочтительность раннего закрытия действительно случайно возникла в некий момент исторического развития русского языка и закрепилась в порождаемой речи, определив в дальнейшем понимание аналогичных предложений. Пока ни наше, ни все предшествующие исследования не позволяют однозначно определить, действительно ли наблюдаемое в ряде языков преобладание раннего закрытия имеет вероятностную природу или возникает в результате действия одного и того же принципа и при понимании, и при порождении. До тех пор, пока не будет предложен такой принцип и его действие не будет доказано экспериментально, необходимо иметь в виду возможность Лингвистического тюнинга.

Каким образом пять перечисленных факторов (длина придаточного, объем РП, выделейность одушевленных имен, выделенность позиции И1, Лингвистический тюнинг) распределяются по этапам анализа? Естественно предположить, что в самом начале анализа должны проявляться наиболее автоматизированные реакции, мотивированные общими когнитивными механизмами. К таким, помимо принципа Позднего закрытия, можно отнести ограничения на объем РП, которые проявляются непосредственно в ходе речевой деятельности, и Лингвистический тюнинг, возникший в ходе многолетнего языкового опыта и поэтому носящий автоматизированный характер. Но на каком этапе анализа становятся активны факторы длины придаточного, дискурсивной выделенности первого имени сложной ИГ и одушевленности имен сложной ИГ? Возможно, принцип Относительной релевантности частично справедлив, и лингвистические факторы несинтаксической природы действительно подключаются только на более поздних этапах.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги настоящего исследования, кратко изложим полученные результаты и обобщения, сделанные в каждой из пяти глав нашей диссертации, а также обсудим значимость выполненной работы и направления будущих исследований.

В Главе 1 мы дали определение феномену неоднозначности в языке и рассмотрели, каковы ее источники. Обсудив два основных подхода к моделированию процесса, целью которого является разрешение неоднозначности языковых выражений (вычислительный и экспериментальный), мы обозначили, что наше собственное исследование выполнено в рамках последнего. Кроме того, мы обосновали выбор конкретного типа неоднозначности в качестве объекта исследования - им стала синтаксическая стрелочная неоднозначность, наблюдаемая в предложениях с определительным придаточным и сложной ИГ.

Глава 2 посвящена, прежде всего, введению в проблематику разрешения неоднозначности предложений с определительным придаточным и сложной ИГ и рассмотрению феномена раннего/среднего/позднего закрытия. Интерес к таким предложениям обусловлен тем, что потенциально определительное придаточное может относиться к любому из имен сложной ИГ, однако в действительности носители одних языков демонстрируют предпочтения к одному типу закрытия, а других - к другому. Мы рассмотрели три основных теоретических подхода (разделы 2.1 - 2.3), разработанных в психолингвистике конца XX - начала XXI века и предлагающих объяснение этому феномену: универсальный, частноязыковой и индивидуальный.

Теории универсального анализа объясняют указанные межъязыковые различия тем, что общие для всех языков принципы анализа предложений ограничены параметрами конкретного языка. Помимо вопроса о том, существуют ли различия в анализе на ранних и поздних этапах или нет (принцип Относительной релевантности vs. гипотеза Конструала), оставалось неясным, какая из предложенных моделей определяет предпочтения носителей конкретного языка. Так, Двухфакторная модель (Gibson et al., 1996) апеллирует к взаимодействию двух факторов: один из них благоприятствует позднему закрытию, а другой, сила которого неодинакова в разных языках, - раннему. Гипотеза Референциальной связанности (Hemforth et al., 1996) предлагает рассматривать предпочтения носителей языка как результат взаимодействия синтаксических и анафорических процессов. А теория Просодической сегментации (Fodor, 1998) утверждает, что интерпретация неоднозначных предложений с определительным придаточным и сложной ИГ зависит от расстановки пауз. В качестве альтернативы перечисленным моделям и универсальному подходу вообще была разработана гипотеза Лингвистического тюнинга (Mitchell et al., 1995), представляющая частноязыковой подход: интерпретация неоднозначных предложений носит вероятностный характер и зависит от предшествующего языкового опыта. Наконец, роль индивидуальных характеристик носителя языка показана на примере влияния объема РП на демонстрируемые стратегии анализа (Swets et al., 2007).

С одной стороны, в пользу каждой из трех перечисленных точек зрения предоставлены экспериментальные доказательства, полученные на материале многих языков. С другой стороны, ни одна из существующих моделей не предложила исчерпывающего описания и объяснения механизмов, задействованных в анализе синтаксически неоднозначных предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. Мы предположили, что идеальная теория разрешения неоднозначности должна быть многокомпонентна и включать универсальный, частноязыковой и индивидуальный компоненты анализа. Ранее ни в одном исследовании все три обозначенных компонента не рассматривались в рамках единой модели. Но прежде чем приступить к экспериментальной части настоящей диссертации, мы обратились к релевантным для нашего исследования данным, уже полученным на материале русского языка.

В Главе 3 обсуждаются исследования, посвященные тому, как разрешается неоднозначность в русских предложениях с определительным придаточным и двучленной ИГ. В восьми из десяти экспериментов было выявлено предпочтение раннего закрытия. Однако этот общий эффект, как оказалось, складывается из многих компонентов. В ряду значимых для анализа факторов находятся: влияние контекста, длины придаточного, эффект концептуального рода имен сложной ИГ и объема рабочей памяти испытуемых.

В нашем собственном экспериментальном исследовании мы продолжили изучение предложений с определительным придаточным. Первым отличием от предшествующих работ стало обращение к конструкциям с трехчленной ИГ, которые до сих пор оставались за пределами внимания русскоязычных авторов, но позволяют обнаружить действие факторов, эффект которых маскируется в двучленной конструкции. Второе отличие заключается в том, что мы исследовали влияние и универсальных, и частноязыковых, и индивидуальных принципов, регулирующих выбор закрытия (ранее частноязыковые вероятностные стратегии в русском языке не проверялись).

Глава 4 содержит выполненное нами эмпирическое исследование, состоящее из пяти психолингвистических экспериментов и одного Корпусного исследования. Свидетельства в пользу каждой из трех точек зрения на анализ предложений с определительным придаточным, приведенные в Главах 2-3, создают трехмерное пространство разрешения неоднозначности, где каждое из измерений представляет универсальную, частноязыковую и индивидуальную составляющую анализа. В ходе экспериментального исследования мы проверили, действительно ли это пространство оптимально для моделирования анализа предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ в русском языке.

Универсальные принципы анализа предложения, одинаково применимые ко всем языкам и ко всем типам конструкций, отражены в принципе Относительной релевантности и гипотезе Конструала, которые предлагают разные стратегии анализа предложений с определительным придаточным и сложной ИГ: с возможностью пересмотра изначально сформированных предпочтений (принцип Относительной релевантности) или без такой возможности (гипотеза Конструала). Задачей Экспериментов 1-2 (раздел 4.1) было определить предпочтения русскоговорящих испытуемых на раннем и позднем этапах понимания предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. Эксперимент 1 был выполнен по методике чтения с саморегулировкой скорости, и потому отражал ранние этапы анализа, в то время как Эксперимент 2 представлял собой опросник и был ориентирован на поздние этапы. Эксперимент 1 показал, что на ранних этапах анализа предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ раннее закрытие имеет преимущество перед поздним, а позднее - перед средним

И1>ИЗ>И2). Однако в результате Эксперимента 2 выяснилось, что по мере перехода к поздним этапам анализа процентное выражение позднего закрытия снижается до уровня среднего закрытия, и общее распределение предпочтений получает вид: И1>ИЗ=И2. Таким образом, ни принцип Относительной релевантности, ни гипотеза Конструала, взятые - по отдельности, не соответствовали полученным нами данным: исходные предпочтения определялись не только синтаксическим принципом Позднего закрытия (это противоречило принципу Относительной релевантности), но и между этапами анализа тоже существовало различие (что не соответствовало гипотезе Конструала).

Частноязыковой подход, в соответствии с которым стратегии анализа специфичны для каждого языка и определяются предшествующим языковым опытом носителя, был протестирован нами в Корпусном исследовании и Эксперименте 3 (раздел 4.2). В частности, проверке подверглась гипотеза Лингвистического тюнинга в ее узкой формулировке, предполагающей, что выбор между интерпретациями неоднозначного предложения зависит от того, какая из них наиболее часто встречается в речи и печатных текстах. То есть если в конкретном языке наиболее частотны предложения с ранним закрытием, то и неоднозначные предложения будут чаще интерпретироваться в пользу раннего закрытия. Корпусное исследование показало, что в русских письменных текстах раннее закрытие является самым частотным и количественно превосходит как позднее, так и среднее закрытие. То же самое распределение И1>ИЗ=И2 было обнаружено и в результате Эксперимента 3: испытуемые гораздо чаще закачивали неоднозначные преамбулы в пользу раннего закрытия. Поскольку распределение, обнаруженное в корпусе, совпадает с экспериментальным, это означает, что носители русского языка действительно могут использовать стратегию обращения к своему прошлому лингвистическому опыту при разрешении синтаксической неоднозначности в предложениях с определительным придаточным и трехчленной ИГ.

Однако мы протестировали гипотезу Лингвистического тюнинга и в ее расширенном варианте, предполагающем, что наряду с синтаксической настройкой действует настройка на одушевленность. Настройка на одушевленность оказалась в явном несоответствии с полученным результатом: наименее представленные в корпусе одушевленные имена чаще являлись вершинами придаточного и при порождении, и при понимании предложений с трехчленной ИГ. Соответственно, эффект одушевленности имеет не вероятностную основу, а проявляется в соответствии с правилом: являясь дискурсивно более выделенными референтами, одушевленные имена «притягивают» закрытие. Это релевантно как для порождения, так и для понимания, поэтому корпусное и экспериментальное распределения закрытий совпадают.

Индивидуальная составляющая анализа подверглась изучению в Экспериментах 4-5 (раздел 4.3). Для объяснения эффекта объема РП в литературе рассматриваются две основные гипотезы: просодическая и референциальная. Первая связывает индивидуальные различия в выборе закрытия с тем, что испытуемые с РПмал, в отличие от испытуемых с РПб0Л, склонны членить предложение на небольшие группы и делать паузу перед придаточным, поэтому такие испытуемые чаще предпочитают раннее закрытие. В соответствии же с референциальной гипотезой имена сложной ИГ характеризуются разной степенью активации и поэтому в разной степени предпочтительны как вершины придаточного. Так, испытуемые с РПмал, но не с РПб0Л, фокусируются на самом активированном имени - И1.

Эксперименты 4-5 свидетельствуют в пользу того, что индивидуальные различия в объеме РП действительно влияют на анализ предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ. При этом полученные результаты непротиворечиво интерпретируются просодической гипотезой. Оказалось, что эффекты объема РП и длины придаточного можно описать единообразно: как реализующиеся через один и тот же механизм - постановку паузы перед придаточным. Раннему закрытию благоприятствует пауза перед придаточным, которая может быть следствием как длинного придаточного, так и индивидуальной стратегии испытуемого с РПмал. Аналогично, позднее закрытие связано с отсутствием паузы как в случае короткого придаточного, так и при большом объеме РП, характеризующемся укрупненным членением предложения. Наоборот, референциальная гипотеза, рассматривающая зависимость выбора закрытия от уровня активации имен, не соответствует нашим экспериментальным данным. Активация имен, в отличие от предпочтений закрытия, подчиняется закону ретроактивной интерференции: ИЗ более активировано, чем И2 и И1. Причем это релевантно для испытуемых с любым объемом РП.

В Главе 5 мы обобщили результаты, полученные в ходе всех пяти проведенных экспериментов и Корпусного исследования. Тестирование каждого из трех измерений пространства разрешения неоднозначности -универсального, частноязыкового и индивидуального - показало, что все они задействованы в анализе неоднозначных предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ и взаимодействуют между собой сложным образом. На основании полученных результатов мы предложили обобщенную модель разрешения неоднозначности в предложениях с определительным придаточным и трехчленной ИГ и обсудили вопрос, почему в русском языке раннее закрытие оказывается доминирующим.

В соответствии с нашей моделью уже на ранних этапах анализа активен как универсальный синтаксический принцип Позднего закрытия, так и некоторые другие, несинтаксические, факторы. В зависимости от того, какие значения принимают несинтаксические факторы - в пользу раннего или позднего закрытия - наблюдается преобладание И1- или ИЗ-вершин. Мы предположили, что в самом начале анализа должны проявляться наиболее автоматизированные реакции, мотивированные общими когнитивными механизмами. К таким, помимо принципа Позднего закрытия, можно отнести ограничения объема РП, которые непосредственно влияют на речевую деятельность, и Лингвистический тюнинг, возникший в ходе многолетнего языкового опыта и поэтому носящий автоматизированный характер. Оба фактора реализуются в общем случае в пользу раннего закрытия в русском языке. Во-первых, большинство носителей русского языка в произвольной выборке имеет малый объем РП, связанный с предпочтением раннего закрытия. Во-вторых, корпусный анализ показывает, что предложений с ранним закрытием в русском языке больше, чем со средним или поздним. На поздних этапах анализа, когда не только автоматизированные реакции, но и весь спектр семантической и прагматической информации оказывается доступен читающему/слушающему, подключаются другие факторы, например, дискурсивной выделенности (самих имен сложной ИГ или определенных синтаксических позиций) и длины придаточного. В русском языке выделенной представляется позиция И1, а придаточные, как правило, имеют достаточно большую длину, что также благоприятствует раннему закрытию. Таким образом, большинство факторов, влияющих на разрешение неоднозначности, в русском языке принимают значения в пользу раннего закрытия, которое поэтому оказывается доминирующим на любых этапах анализа.

Уточнение предложенной модели, которое могло бы стать предметом будущих исследований, возможно с четырех точек зрения. Во-первых, необходимо показать путем непосредственного измерения длины паузы перед определительным придаточным, что теория Просодической сегментации соответствует реальности. Прежде всего, это касается вопроса, соответствуют ли условия длинного придаточного и малого объема РП большей вероятности паузы, а условия короткого придаточного и малого объема РП - меньшей ее вероятности. Кроме того, не исключены другие источники, влияющие на стратегию членения предложения и расстановку пауз. Во-вторых, уточнения требует референциальный принцип, в основе которого лежит идея о дискурсивной выделенности имен с определенными характеристиками и синтаксической позиции имени внутри сложной ИГ. В ряду потенциально значимых факторов находятся, помимо одушевленности, например, грамматический и/или концептуальный род, грамматическое число, принадлежность потенциальной вершины к классу имен собственных и так далее. Выдвинутая нами гипотеза о дискурсивной выделенности И1-позиции тесно связана с идеей о том, что позиция И1 часто заполняется именем, соответствующим новому в текущем дискурсе референту. Действительно ли это так, может быть проверено в корпусном исследовании, а связь предпочтения закрытия с новой и уже известной информацией можно протестировать в эксперименте. В третьих, гипотезу Лингвистического тюнинга следует подвергнуть проверке на материале большого количества языков и конструкций. Даже если окажется, что существует некий принцип, регулирующий закрытие и при порождении, и при понимании, обнаружение регулярного соответствия между корпусными и экспериментальными данными откроет широкие возможности для разработки автоматических систем, симулирующих понимание и порождение естественного языка. Наконец, в-четвертых, тщательного изучения требует вопрос о порядке применения разных факторов на ранних и поздних этапах анализа. Мы предположили, что сначала активны лишь автоматизированные реакции, связанные с общими когнитивными механизмами, а лишь затем подключаются собственно лингвистические компоненты. Это, однако, нужно подтвердить в новых экспериментах.

Переходя к вопросу о необходимости подобных исследований и собственно о значении настоящей диссертации, остановимся на двух его аспектах: практическом и теоретическом. Что касается практического применения полученных нами результатов, то обнаруженные закономерности разрешения неоднозначности, как мы уже отмечали, могут быть использованы в разработке систем автоматической обработки естественного языка. Синтаксическая неоднозначность часто встречается в речи, и мы не замечем ее, в том числе, из-за регулярной предпочтительности только одной из интерпретаций. Автоматизированные процедуры, в отличие от носителя языка, не могут обеспечить надежного разрешения такой неоднозначности. Однако универсальные и частноязыковые принципы могут быть сформулированы и успешно алгоритмизированы. В будущем, вероятно, можно будет говорить и об алгоритмизации параметров индивидуальной природы. Так, показатели объема РП носителей языка, количественное преобладание одного из типов закрытия в этом языке, значение длины придаточного, одушевленность/неодушевленность имени сложной ИГ позволяют прогнозировать предпочтения, возникающие при понимании неоднозначных предложений. Обнаруженные в экспериментах значения соответствующих эффектов определяют вес каждого из этих факторов. Так, наш Эксперимент 3 показал, что эффект одушевленности превосходит тенденцию к раннему закрытию в русском языке, а Эксперимент 4 - что эффект длины придаточного сильнее влияния объема РП. Что касается гипотезы Лингвистического тюнинга, то если она действительно получит подтверждение во многих языках и на материале конструкций разного типа, то вероятностный подход к автоматическому разрешению неоднозначности получит серьезное теоретическое обоснование.

Теоретическая значимость исследования принципов разрешения синтаксической неоднозначности заключает в том, что, например, неоднозначные предложения с определительным придаточным и сложной ИГ являются полезным инструментом для изучения ментального механизма, осуществляющего языковой анализ, вообще. Понимание большинства предложений определяется грамматикой конкретного языка, например, правилами согласования, порядком слов и так далее. Однако если «отключить» грамматику, сделав предложение синтаксически неоднозначным, можно обнаружить правила, которым подчиняется этот ментальный механизм. Поэтому обобщения, касающиеся понимания неоднозначных предложений, релевантны и для анализа предложения в целом. Используя в качестве экспериментального материала и неоднозначные, и однозначные предложения, мы показали, что анализ и тех, и других подчиняется одинаковым законам. Следовательно, вообще понимание предложений естественного языка определяется взаимодействием факторов универсальной, частноязыковой и индивидуальной природы и соотношением этих факторов на разных этапах понимания.

В завершение диссертации резюмируем основные результаты и выводы проделанной работы:

• Ни одна из действующих психолингвистических моделей разрешения неоднозначности в предложениях с определительным придаточным и сложной ИГ не предлагает исчерпывающего объяснения всех имеющихся экспериментальных данных, полученных на материале разных языков. Каждая из них сосредоточена на том или ином аспекте анализа предложения, но не позволяет моделировать процесс разрешения неоднозначности в целом.

• Модель разрешения неоднозначности, достаточная для объяснения полученных нами на материале русского языка результатов, должна включать универсальный, частноязыковой и индивидуальный компоненты, которые взаимодействуют между собой сложным образом.

• Универсальными принципами анализа, определяющими интерпретацию неоднозначных предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ, являются: принцип Позднего закрытия (последнее имя сложной ИГ является самой предпочтительной вершиной придаточного), фактор длины придаточного (длинные придаточные благоприятствуют раннему закрытию, короткие - позднему), выделенность позиции имен сложной ИГ (первое имя сложной ИГ дискурсивно более выделено), собственная выделенность имен сложной ИГ (одушевленные имена более выделены, чем неодушевленные).

• Частноязыковая составляющая анализа заключается в том, что носители русского языка могут обращаться к своему прошлому языковому опыту при разрешении неоднозначности в предложениях с определительным придаточным и трехчленной ИГ.

Индивидуальные различия в объеме рабочей памяти являются значимым для понимания языковых выражений фактором. Носители русского языка с большим и малым объемом рабочей памяти по-разному разрешают неоднозначность и анализируют предложения с определительным придаточным и трехчленной ИГ.

Большинство значимых для разрешения неоднозначности факторов принимают в русском языке значения, благоприятствующие раннему закрытию. Поэтому уже на ранних этапах анализа в русском языке наблюдается преимущество раннего закрытия.

Между ранними и поздними этапами анализа предложений с определительным придаточным и трехчленной ИГ существуют различия. Предположительно, на самых ранних этапах анализа активен ряд факторов, мотивированных общими ограничениями на когнитивную деятельность (принцип Позднего закрытия, объем рабочей памяти) и вероятностными механизмами (Лингвистический тюнинг). На более поздних этапах анализа подключаются остальные факторы: длина придаточного, дискурсивная выделенность синтаксических позиций и слов.

Обобщения, касающиеся понимания неоднозначных предложений, релевантны и для анализа предложения вообще. Используя в качестве экспериментального материала и неоднозначные, и однозначные предложения, мы показали, что анализ и тех, и других подчиняется одинаковым законам. Следовательно, вообще понимание предложений естественного языка определяется взаимодействием факторов универсальной, частноязыковой и индивидуальной природы и соотношением этих факторов на разных этапах понимания.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Драгой, Ольга Викторовна, 2007 год

1. Апресян Ю. Д., Богуславский И. М., Йомдин Л. Л., Лазурский А. В., Митюшин Л. Г., Санников В. 3., Цинман Л. Л. (1992). Лингвистический процессор для сложных информационных систем. М.: Наука.

2. Богуславский И.М., Йомдин Л.Л., Сизов В.Г., Чардин И.С. (2003). Использование размеченного корпуса текстов при автоматическом синтаксическом анализе. // Труды международной конференции «Когнитивное моделирование в лингвистике-2003». Варна.

3. Богуславский И.М., Йомдин Л.Л., Лазурский А.В., Митюшкин Л.Г., Бердичесвский, А.С. (2005). Интерактивное разрешение неоднозначности различных типов в машинном переводе. И Труды Международной конференции Диалог'2005. М.

4. Бэддели А.Д. (2001). Ваша память. Руководство по тренировке и развитию. М.: Эксмо-пресс.

5. Величковский Б.М. (2006). Когнитивная наука: Основы психологии познания. М.: Смысл.

6. Гладкий А.В. (1985). Синтаксические структуры естественного языка в автоматизированных системах общения. М.

7. Гринберг Дж., Осгуд Ч., Дженкинс Д. (1970). Меморандум о языковых универсалиях. // Новое в зарубежной лингвистике, вып. V., 31-44. М.

8. Дрейзин Ф.А. (1988). Синтаксическая омонимия. // Машинный перевод и прикладная лингвистика. М.

9. Зализняк А.А. (2003). Неоднозначность, каламбур и некаламбурное совмещение значений: к проблеме представления многозначности. // Труды Международной конференции Диалог'2003. М.

10. Земская Е.А., Китайгородская М.В., Ширяев Е.Н. (1981). Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. М.: Наука.

11. Иорданская JI.H. (1967). Синтаксическая омонимия в РЯ (с точки зрения автоматического анализа и синтеза). // НТИ, № 5.

12. Йомдин J1.JL, Сизов В.Г., Цинман JI.JI. (2001). Использование эмпирических весов при синтаксическом анализе. // Обработка текста и когнитивные технологии. Труды конференции «Когнитивное моделирование». Казань, Отечество, № 6,64-72.

13. Кибрик А.Е. (2004). Лингвистическая реконструкция когнитивной структуры. // Первая Российская конференция по когнитивной науке. Тезисы докладов. Казань: КГУ.

14. Колмогоров А.Н. Теория стиха. М.: Наука, 1968.

15. Леонтьев А.А. (1999). Основы психолингвистики. М.: Смысл.

16. Муравенко Е.В. (2006). Неоднозначность // Энциклопедия «Кругосвет», www.krugosvet.ru

17. Рябова Т.В. (1967). Механизм порождения речи по данным афазиологии. // Вопросы порождения речи и обучения языку. Под ред. А.А. Леонтьева и Т.В. Рябовой. М.: МГУ.

18. Секерина И.А. (2000). Методика записи движений глаз. // Введение в формальную психолингвистику, Казань.

19. Секерина И.А. (2002). Психолингвистика. // Современная американская лингвистика: фундаментальные направления. М., Едиториал УРСС

20. Солсо Р.Л. (2002). Когнитивная психология. М.: Тривола.

21. Тертель А.Л. (2006). Психология. Курс лекций: учебное пособие. М.: Проспект.

22. Федорова О.В. (2005). Перед или после: что проще? (понимание сложноподчиненных предложений с придаточными времени) // Вопросы языкознания, №6.

23. Федорова О.В., Янович И.С. (2004). Об одном типе синтаксической многозначности, или Кто стоял на балконе. // Труды Международной конференции Диалог '2004. М.

24. Федорова О.В., Янович И.С. (2005). Разрешение синтаксической многозначности в русском языке: Роль длины и структуры придаточного. // Труды Международной конференции Диалог'2005. М.

25. Федорова О.В. (2008). К вопросу о валидности и надежности психолингвистических экспериментов. // Когнитивные исследования (в печати).

26. Юдина М.В. (2006). Понимание и порождение высказываний с синтаксической неоднозначностью (на примере относительных придаточных в русском языке). // Труды Международной конференции Диалог'2006. М.

27. Abdelghany, Н., & Fodor, J.D. (1999). Low attachment of relative clauses in Arabic. // Poster presented at the Annual Conference on Architectures and Mechanisms for Language Processing (AMLaP), Edinburgh, UK, September 23-25.

28. Allbritton, D.W., McKoon, G., & Ratcliff, R. (1996). Reliability of prosodic cues for resolving syntactic ambiguity. // Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 22(3).

29. Altmann, G.T. (1998). Ambiguity in sentence processing. // Trends in Cognitive Sciences, 2(4), 146-152.

30. Atkinson, R.C., & Shiffrin, R.M. (1968). Human memory: A proposed system and its control processes. // K.W. Spence (Ed.), The Psychology of Learning and Motivation: Advances in Research and Theory, Vol. 2. New York: Academic Press, 89-195.

31. Baayen, R.H. (2006). Practical Data Analysis for the Language Science with R. Nijmegen.

32. Baayen, R. H., Davidson, D. J., Bates, D. (2007). Mixed-effects modeling with crossed random effects for subjects and items. Manuscript submitted for publication.

33. Baddeley, A.D. (1966). Short-term memory for word frequencies as a function of acoustic, semantic, and formal similarity. // Quarterly Journal of Experimental Psychology, 18,362-365.

34. Baddeley, A.D. (2003). Working memory and language: an overview. // Journal of Communication Disorders, 36,189-208.

35. Baddeley, A.D., & Hitch, G. (1974). Working memory. // G.A. Bower (Ed.), The Psychology of Learning and Motivation, Vol. 8. New York: Academic Press, 47-89.

36. Balogh, J., Zurif, E., Prather, P., Swinney D., Finkel L. (1998). Gap-filling and end-of-sentence effects in real-time language processing: Implications for modelling sentence comprehension in aphasia. // Brain and Language, 61, 169-182.

37. Baltazart, D., & Kister, L. (1995) Correlation entre determination et selection d'un anaphorise dans ne structure N de N. // Paper presented at the Seminaire «Anaphore et Reference». Nancy (CRIN): 20-22 September.

38. Bock, J. K., Loebell, H., & Morey, R. (1992). From conceptual roles to structural relations: Bridging the syntactic cleft. II Psychological Review, 99, 150-171.

39. Bradley, D., Fernandez, E.M. Taylor, D. (2003). Prosodic weight versus information load in the relative clause attachment ambiguity. // Poster presented at the 16th Annual CUNY Conference on Human Sentence Processing, Cambridge, MA, March 27-29.

40. Brants, Th., & Crocker, M. (2000). Probabilistic Parsing and Psychological Plausibility. // Proceedings of the 18th International Conference on Computational Linguistics, Saarbriicken, Luxembourg, Nancy.

41. Brysbaert, M., & Mitchell, D.C. (1996). Modifier attachment in sentence parsing: Evidence from Dutch. // Quarterly Journal of Experimental Psychology, 49A, 3, 664-695.

42. Brysbaert, M., & Mitchell, D.C. (1998). Challenges to recent theories of cross linguistic variation in parsing: Evidence from Dutch. // D. Hillert (Ed.), Sentence processing: A cross linguistic perspective. San Diego, CA: Academic Press, 313-335.

43. Brysbaert, M., & Mitchell, D.C. (2000). The failure to use gender information in parsing: A comment on Van Berkum, Brown, and Hagoort (1999). // Journal ofPsycholinguistic Research, 29(5), 453-466.

44. Campbell D., & Stanley J. (1976). Experimental and quasi-experimental designs for research. Chicago.

45. Caplan, D., & Waters, G.S. (1999). Verbal working memory and sentence comprehension. // Behavioral and Brain Sciences, 22, 77-94.

46. Carreiras, M., & Clifton, C. (1993). Relative clause interpretation preferences in Spanish and English. // Language and Speech, 36, 353-372.

47. Carreiras, M., & Clifton, C. (1999). Another word on parsing relative clauses: Eyetracking evidence from Spanish and English. // Memory and Cognition, 27, 5, 826-833.

48. Chomsky, N. (1965). Aspects of the theory of syntax. Cambr. (Mass.): MIT.

49. Corrigan, R. (1986). The internal structure of English transitive sentences. // Memory and Cognition, 14,420-431.

50. Cuetos, F., & Mitchell, D.C. (1988). Cross-linguistic differences in parsing: Restrictions on the use of the Late Closure strategy in Spanish. // Cognition, 30, 73-105.

51. Cuetos, F., Mitchell, D.C., & Corley, M.M.B. (1996). Parsing in different languages. // M. Carreiras, J.E. Garci'a-Albea & N. Sebastian-Galles (Eds.), Language Processing in Spanish. Mahwah,NJ: Lawrence Erlbaum, 145-187.

52. Daneman, M., & Carpenter, P.A. (1980). Individual differences in working memory and reading. II Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior, 19,450-466.

53. Desmet, Т., Brysbaert, M., & De Baecke, С. (2002). The correspondence between sentence production and corpus frequencies in modifier attachment. // Quarterly Journal of Experimental Psychology, 55 A (3), 879-896.

54. Desmet, Т., & Gibson, E. (2003). Disambiguation preferences and corpus frequencies in noun phrase conjunction. // Journal of Memory and Language, 49(3), 353374.

55. De Vincenzi, M. (1991). Syntactic Parsing Strategies in Italian. The minimal Chain Principle. Kluwer Academic, Dordrecht.

56. Ebbinghaus, H. (1885). Uber das Geduchtnis. Leipzig: Dunker. Translation by H. Ruyer and C.E. Bussenius, Memory. New York: Teacher College, Columbia University, 1913.

57. Fedorova, O. (2007). Implicit Prosody Hypothesis: Pros and cons on Russian material. // Proceedings of the 13th Annual Conference on Architectures and Mechanisms for Language Processing (AMLaP), Turku, Finland, 2007

58. Fedorova, O., & Yanovich, I. (2004). Relative clause attachment in Russian: The role of constituent length. // Poster presented at the Annual Conference on Architectures and Mechanisms for Language Processing (AMLaP), France.

59. Fernandez, E.M. (2000). Bilingual sentence processing: Relative clause attachment in English and Spanish. Unpublished Ph.D. Dissertation, The City University of New York, NY.

60. Ferreira, F. & Henderson, J.M. (1998). Syntactic analysis, thematic processing, and sentence comprehension. // In J.D. Fodor and F. Ferreira (Eds.), Reanalysis in sentence processing, Dordrecht, the Netherlands: Kluwer Academic Publishing.

61. Fiebach, C.J., Vos S.H., & Friederici A.D. (2004). Neural Correlates of Syntactic Ambiguity in Sentence Comprehension for Low and High Span Readers. // Journal of Cognitive Neuroscience, 16, 1562-1575.

62. Finger, I. & Zimmer, M. (2000). Relative clause attachment preference in Brazilian Portuguese. Unpublished manuscript.

63. Fodor, J.D. (1998). Learning to parse? // Journal ofPsycholinguistic Research, 27, 2, 285-319.

64. Fodor, J.D. (2001). Prosodic disambiguation in silent reading. // Paper presented at the 32nd meeting of the North East Linguistic Society (NELS), New York, NY.

65. Fodor, J.A., Bever, Т., & Garrett, M. (1974). The psychology of Language: An Introduction to Psycholinguistics and Generative Grammar. New York: McGraw-Hill.

66. Forster, K.I., & Forster, J.C. (2003) A Windows display program with millisecond accuracy. // Behavior Research Methods, Instruments, and Computers. 35:116-124.

67. Frazier, L. (1978). On comprehending sentences: Syntactic parsing strategies. Unpublished doctoral dissertation, University of Connecticut.

68. Frazier, L. (1990). Parsing modifiers: Special purpose routines in the human sentence processing mechanism? // D.A. Balota, G.B. Flores d'Arcais & K. Rayner (Eds.), Comprehension Processes in Reading. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum, 303-330.

69. Frazier, L., & Clifton, C.J. (1996). Construal. Cambridge, MA: MIT Press.

70. Frazier, L., & Clifton, C.J. (1997). Construal: Overview, Motivation, and Some New Evidence. Journal ofPsycholinguistic Research, 26,3.

71. Frazier, L., & Fodor, J.D. (1978). The sausage machine: A new two-stage parsing model. // Cognition, 6, 291-326.

72. Gibson, E. (1998). Linguistic complexity: locality of syntactic dependencies. // Cognition, 68,1-76.

73. Gibson, E., Pearlmutter, N., Canseco-Gonzalez, E., & Hickok, G. (1996). Recency preference in the human sentence processing mechanism. // Cognition, 59, 2359.

74. Gibson, E., Pearlmutter, N., & Torrens, V. (1999). Recency and lexical preferences in Spanish. // Memory and Cognition, 27, 603-611.

75. Gibson, E., & Schutze, C.T. (1999). Disambiguation preferences in noun phrase conjunction do not mirror corpus frequency. // Journal of Memory and Language, 40,263-279.

76. Gilboy, E. & Sopena, J.M. (1996). Segmentation effects in the processing of complex NPs with relative clauses. // In M. Carreiras, J.E. Garcfa-Albea & N. Sebastian-Galles (Eds.), Language Processing in Spanish. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum, 191-206.

77. Gilboy, E., Sopena, J.M., Clifton, C., & Frazier, L. (1995). Argument structure and preferences in the processing of Spanish and English complex NPs. // Cognition, 54,131-167.

78. Grice, H.P. (1975). Logic and conversation. // P. Cole & J.L. Morgan (Eds.), Speech Acts. New York, NY: Academic Press, 41-58.

79. Haken, H. (1996). Principles of Brain Functioning. Springer, Berlin.

80. Hemforth, В., Fernandez, S., Clifton, C. Jr., Frazier, L., Konieczny, L., & Walter, M. (unpublished manuscript). Relative clause attachment in German, English and Spanish: Effects of position and length.

81. Hemforth, В., Konieczny, L., & Scheepers, C. (1996). Syntactic and anaphoric processes in modifier attachment. // Poster presented at the 9th Annual CUNY Conference on Human Sentence Processing, New York, NY, March 21-23.

82. Hemforth, В., Konieczny, L., Scheepers, C., & Strube, G. (1998). Syntactic ambiguity resolution in German. // D. Hillert (Ed.), Sentence Processing: A Crosslinguistic Perspective. Syntax and Semantics, Vol. 31. San Diego, CA: Academic Press, 293-312.

83. Hemforth, В., Konieczny, L., Seelig, H., & Walter, M. (1999). Case matching and relative clause attachment. // Poster presented at the 12th Annual CUNY Conference on Human Sentence Processing, New York, NY, March 18-20.

84. Hemforth, В., Konieczny, L., & Scheepers, C. (2000). Modifier attachment: Relative clauses and coordinations. // B. Hemforth & L. Konieczny (Eds.), Cognitive parsing in German. Dordrecht, Kluwer Academic Press.

85. Jurafsky, D. (1996). A Probabilistic Model of Lexical and Syntactic Access and Disambiguation. // Cognitive Science, 20(2), 137-194.

86. Just, M.A., & Carpenter, P.A. (1992). A capacity theory of comprehension: Individual differences in working memory. II Psychological Review, 99,122-149.

87. Kamide, Y., & Mitchell, D.C. (1997). Relative clause attachment: Non-determinism in Japanese parsing. // Journal of Psycholinguistic Research, 26.

88. Kemper, S. (1987). Syntactic complexity and elderly adult's prose recall // Experimental Aging Research, 13,47-52.

89. MacDonald, J. L., Pearlmutter, N. J., & Seidenberg, M. S. (1994). Lexical nature of syntactic ambiguity resolution. // Psychological Review, 101, 676-703.

90. McDonald M.C., & Christiansen M.H. (2002). Reassessing working memory: A comment on Just & Carpenter (1992) and Waters & Caplan (1996). // Psychological Review, 109,35-54.

91. Mendelsohn, A., & Pearlmutter, N. (1999). Individual differences in reactive clause attachment preferences // Presented at the CUNY Conference on Human Sentence Processing. New York, March 18-20.

92. Mitchell, D.C., Cuetos, F., Corley, M.M.B., & Brysbaert, M. (1995). Exposure-based models of human parsing: Evidence for the use of coarse-grained (non-lexical) statistical records. // Journal of Psycholinguistic Research, 24 (6), 469-488.

93. Miyake, A., Carpenter, P.A., & Just, M.A. (1994). A capacity approach to syntactic comprehension disorder: Making normal adults perform like aphasic patients // Cognitive Neuropsychology, 11, 671-717.

94. Miyamoto, E.T., Gibson, E., Pearlmutter, N.J., Aikawa, T. & Miyagawa, S. (1999). A U-shaped Relative Clause Attachment Preference in Japanese. // Language and Cognitive Processes, 14 (5/6).

95. Oepen, S., Flickinger, D., Uszkoreit, H., & Tsujii J.-I. (2000). Introduction to this . Special Issue. // Natural Language Engineering. Special Issue on Efficient Processingwith HPSG: Methods, Systems, Evaluation. 6(1), 1-14.

96. Pearlmutter, N.J., & MacDonald, M.C. (1995). Individual differences and probabilistic constraints in syntactic ambiguity resolution. // Journal of Memory and Language, 34,521-542.

97. Potter, M.C., & Lombardi, L. (1998). Syntactic priming in immediate recall of sentences. // Journal of Memory and Language, 38(3), 265-282.

98. Potter, M.C, & Lombardi, L. (1990). Regeneration in the short-term recall of sentences. // Journal of Memory and Language, 29, 633-654.

99. Pynte, J., & Prieur, B. (1996). Prosodic Breaks and Attachment Decisions in Sentence Parsing. // Language and Cognitive Processes, 11,165-191.

100. Quinn, D., Abdelghany, H. & Fodor, J.D. (2000). More evidence of implicit prosody in reading: French and Arabic relative clauses. // Poster presented at the 13th Annual CUNY Conference on Human Sentence Processing, La Jolla, CA, March 30-April 1.

101. Rohde, D. (2002). A Connectionist Model of Sentence Comprehension and Production. Unpublished Ph.D. Thesis. School of Computer Science, Carnegie Mellon University, Pittsburgh, PA.

102. Schafer, A., Carter, J., Clifton, C., & Frazier, L. (1996). Focus in relative clause construal. // Language and Cognitive Processes, 11,135-163.

103. Sekerina, I. (2003). The Late Closure Principle in Processing of Ambiguous Russian Sentences. // The Proceedings of the Second European Conference on Formal Description of Slavic Languages. University Potsdam, Germany.

104. Sekerina, I., & Fedorova, O. (2004). Questionnaire Studies of Relative Clause Attachment Ambiguity in Russian. Unpublished manuscript, CUNY

105. Sekerina, I., & Pugach, Y. (2004). Cross-linguistic variation in gender use in sentence processing: Dutch versus Russian. // Paper presented at FASL-13 (Formal Approaches to Slavic Linguistics), University of South Carolina, February 2729.

106. Shapiro, L. Swinney, D. & Borsky, S. (1998). Online examination of language performance in normal and neurologically impaired adults. // American Journal of Speech-Language Pathology, 7,49-60.

107. Spivey-Rnowlton, M., & Sedivy, J.C. (1995). Resolving attachment ambiguities with multiple constraints. II Cognition, 55,227-267.

108. Streiter, О., Iomdin, L., Sagalova, I. (2000). Learning Lessons from Bilingual Corpora: Benefits for Machine Translation. // International Journal of Corpus Linguistics. Vol. 5(2), 199-230.

109. Sturt, P., Costa, F., Lombardo, V., & Frasconi, P. (2003). Learning first-pass structural attachment preferences with dynamic grammars and recursive neural networks // Cognition, 88 (2), 133-169.

110. Swets, В., Desmet, Т., Hamrick, D.Z., & Ferreira, F. (2007). The role of working memory in syntactic ambiguity resolution: A psychometric approach. // Journal of Experimental Psychology: General, 136 (1), 64-81.

111. Thornton, R., MacDonald, M.C., & Gil, M. (1999). Pragmatic constraint on the interpretation of complex noun phrases in Spanish and English. // Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory and Cognition, 25,1347-1365.

112. Townsend, D.J., Carrithers, C., & Bever, T.G. (2001). Familial Handedness and Access to Words, Meaning, and Syntax during Sentence Comprehension // Brain and Language, 78,308-331.

113. Traxler, M.J., Pickering, M.J., & Clifton, C. (1998). Adjunct attachment is not a form of lexical ambiguity resolution. II Journal of Memory and Language, 39, 558592.

114. Trueswell, J. C., Tanenhaus, M. K., & Kello, C. (1993). Verb-specific constraints in sentence procesing separating effects of lexical preference from garden-path. II Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 19, 528-553.

115. Vasishth, S., & Lewis, R.L. (2006). Argument-head distance and processing complexity: explaining both locality and antilocality effects. // Project MUSE Scholarly journals online.

116. Van Dyke, J.A. (2007). Interference Effect from Grammatically Unavailable Constituents During Sentence Processing. // Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition, 33 (2), 407-430.

117. Vigliocco, G., Antonini, Т., Garrett, M.F. (1997). Grammatical gender is on the tip of the Italian tongues. II Psychological Science, 8, 314-317.

118. Vosse, Т., & Kempen, G. (2000). Syntactic structure assembley in human parsing: acomputational model based on competitive inhibition and lexical grammar. //1. Cognition, 75,105-143.

119. Walenski, M., Figueroa, S., & Swinney, D. (1997). The Sentence Memory Task. //

120. Proceedings of the l(fh Annual CUNY Conference on Human Sentence

121. Processing, Los Angeles, 76.

122. Walter, M., & Hemforth, B. (1998a). The Attachment of Extraposed and Adjacent

123. Relative Clauses to the Three-site NPs in German. // Poster presented at the th

124. Annual CUNY Conference on Human Sentence Processing, New

125. Brunswick, NJ, March 19-21.

126. Walter, M., & Hemforth, B. (1998b). Syntactic and thematic influences on relativeclause attachment in three-site constructions. // Talk presented at the Annual

127. Conference on Architectures and Mechanisms for Language Processing

128. AMLaP), Freiburg, Germany, September 24-26.

129. Walter, M., Hemforth, В., Konieczny, L., & Seelig, H. (1999). Same size sisters inth

130. Yudina, M., Fedorova, О., & Yanovich, I. (2005). Relative clause attachment in

131. Russian: the role of conceptual and grammatical gender. // Paper presented at th

132. European Conference on Formal Description of Slavic Languages (FDSL), Potsdam, November 30-December 2.