Рациональное и иррациональное "Я" в философии Л.И. Шестова тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.03, кандидат философских наук Механикова, Елена Анатольевна

• Механикова, Елена Анатольевна
• кандидат философских наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат философских наук Механикова, Елена Анатольевна

Введение.

1. Идея «Я» в философии JI. Шестова как преодоление гносеологической ограниченности рационализма

1.1. Воззрения J1. Шестова на феномен «Я» в контексте мировой философии.

1.2. Критика Л. Шестовым основных принципов рационального познания.

1.3. Экзистенциальное понимание истины и ценности в философии

Л.Шестова.

2. Конституирование целостности «Я» в мистическом реализме Л. Шестова

2.1. Свобода и опыт онтологической самоидентификации в философии

Л. Шестова.

2.2. «Смерть» и «спасение» как смыслообразующие модусы метафизики

Л.Шестова.

2.3. Эволюция антропологических идей Л. Шестова в современном философском дискурсе.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Рациональное и иррациональное "Я" в философии Л.И. Шестова»

Актуальность темы исследования. Характерной чертой современной философии является интерес к прояснению собственных позиций и оснований, пересмотр норм и критериев традиционной рациональности, принципы которой утратили свою устойчивость и очевидность. Философия XXI века во многом продолжает и развивает тенденции века предыдущего, определившие общий характер парадигмальных изменений в гуманитарных ф науках, связанный с констатацией плюральное™, многовекторности человеческого мировосприятия и открытием новых возможностей, выступающих как альтернативные модели сознания и существования человека. Адекватной формой философии выступает философствование как непрерывное созидание философского дискурса, направленное на то, чтобы «заново вопрошать очевидности и постулаты, сотрясать привычные способы мыслить» (78, С.46). Реконструирование «проблемного поля» философии во многом * обусловлено всевозрастающим интересом философской мысли к проблеме иррационального, которое не может быть представлено в однозначных и ясных формах и обозначает некий предел, отражающий полноту реальности.

Сближение рационального и иррационального, эмансипация чувственности и эмоциональности в противовес разуму и рассудочности по преимуществу формируют и специфику современного понимания человеческого бытия как динамичного, ускользающего от конкретности и самоотождествлений. Однако, несмотря на расширение спектра познавательных возможностей, современная человеческая ситуация определяется рамками секулярной мыслительной парадигмы и характеризуется утратой подлинного бытия и ценностных ориентиров в «отсутствии Бога». Как отмечает Н. С. Автономова, для современного мышления «близкое»- жизнь человека - оказывается «далёким», недоступным, опосредованным социальными и культурными структурами (1, С. 146). Тотальная свобода в сфере смыслополагания и безграничное самовозвышение человека или же его з растворение в «пространстве текста» оборачивается настойчивой необходимостью обращения философской мысли к экзистенциальным измерениям бытия и ценностям, имеющим трансцендентные религиозные основания, не исключающим в то же время возможности реализации разнообразных устремлений человека, отражающих внутренние, индивидуальные потребности его истинного «Я». Именно этим, на наш взгляд, определяется актуальность рассмотрения творчества JI. Шестова, ещё в начале прошлого века предвосхитившего умонастроение и характер духовных исканий конца 20 века и определившего вектор поворота к холистической антропологии, основанной на многовариантности человеческого бытия и «участном» мышлении, обращенном к религиозной сфере, направляющем человека к обретению целостности.

Среди философов русского религиозного ренессанса JL Шестов является мыслителем , который не вписывается в круг философов, стремившихся найти компромисс между классическим метафизикой и православной традицией духовного познания, не идентифицируется ни с каким национальным или идеологическим контекстом и чей философский дискурс требует более глубокого осмысления через призму современного мировосприятия и сложившихся теорий и методов, истоком которых во многом служит его же «эмоциональная рефлексия». Философия Шестова, традиционно воспринимаемая как однозначная и последовательная критика рационализма, заявляет о существовании иных жизненных измерений, высвечивает область хаоса, хрупкость и изменчивость любого порядка, указывает на сложность и неоднозначность человеческого «Я», стремящегося к полноте самоосуществления. В его работах вырисовываются контуры новых воззрений на человеческое «Я», характеризующихся акцентом на динамичность, незамкнутость человека в своей исходной природе или социальной детерминированности, включающей перспективу трансцендирования и обретения им смысла существования посредством вопрошания о своём предназначении.

Иррациональное рассматривается в философии Шестова как мощная онтологическая сила, как фундаментальное свойство человеческого бытия. При этом философ пытается осмыслить жизненный опыт человека в целом, включая как эмпирический, так и метафизический уровень, как рациональные, так и иррациональные модусы существования. Определённая абсолютизация стихийности в процессе становления человеческого «Я», отрицание логической оформленности бытия в философии Шестова ограничивается введением религиозной сферы как источника ценностей и смысловой определённости. Философский дискурс Шестова направлен на раскрытие «иной» субъективности, выступающей не как изначальная данность, а как результат становления истинного «Я» через «веру в абсурд» и «постижение непостижимого». Мыслитель очерчивает область религиозного, «внутреннего» опыта, наделяя его знаками «безумия», «преступления», подчёркивая продуктивность абсурда в деле обретения смысла и раскрытия ценностной значимости тех или иных событий, что представляется интересным и актуальным в контексте современного процесса трансформации категорий обыденного сознания в философские концепты. Философию Шестова можно определить как последовательную критику упрощённых представлений о человеке, искажающих его духовно-природную целостность, выводя в качестве содержания тот или иной аспект, и восходящих к аксиологической иерархии, которая была задана ещё античностью.

Интерес к творчеству Шестова отчасти обусловлен и тем, что оно представляет пример философствования, в котором логика идей тесно переплетена с образностью стиля, драматургией фрагментов текста и эмоциональной напряженностью. Кроме того, Шестов - один из немногих мыслителей, сделавших «пространство собственного текста» контекстом для встречи «чужих голосов», в частности Кьеркегора, Ницше, Достоевского, Гуссерля и других, что позволяет при рассмотрении его произведений соприкоснуться с мировой философской мыслью и усмотреть в ней новые смысловые оттенки, а также в самом творчестве Шестова выявить содержательную специфику тех или иных экзистенциалов, определяющих особенности индивидуального существования человека.

К характерным чертам произведений Шестова, можно отнести то, что они «сопротивляются» общепринятым нормам историко-философского анализа, так как обладают индивидуальными коммуникативными и ценностными измерениями, которые обычно не принимаются во внимание классическими типами философской рефлексии. Ключевые идеи философа постоянно повторяются и возобновляются, придавая текстам определённую не только монотонность, но и энергию, при этом, давая возможность исследователю из любого фрагмента дискурса реконструировать всю полноту воззрений Шестова. Следует так же отметить, что философия Шестова представляет соединение разноплановых учений, не составляющих целостной системы, а выступающих скорее как объединение размышлений философа. В дискурсе Шестова отсутствуют те ясные дистинкции, продуманная упорядоченность аргументов, обоснованность в выводах, которые традиционно являются отличительной особенностью философского текста. Поэтому, производя реконструкцию идей и аргументов философа, касающихся проблемы человеческого бытия, мы выстраиваем определённую теорию, узловым моментом которой является феномен «Я», основанную на экспликации воззрений мыслителя, содержащихся в его произведениях не на поверхности, а лишь в имплицитной форме, однако во многом определяющих характер его миропонимания. Актуальность интерпретационного подхода, используемого в данной работе, подтверждается мыслью П. П. Гайденко, «что только на почве герменевтики и возможно расширение сферы рациональности, перед необходимостью которой стоит сегодняшняя философия» (33, С.6).

Степень научной разработанности проблемы.

Философское наследие Шестова по-прежнему недостаточно изучено, несмотря на издание значительной части его произведений. Это объясняется во многом тем, что его философские воззрения не вписываются в однозначно определённые школы и направления, будь то экзистенциализм, философия жизни или идеализм, а также с трудом поддаются структурированию и систематизации. Однако его яркие и неординарные мысли присутствуют во многих концептуализированных системах в качестве примера для иллюстрации тех или иных идей или как отправная точка для полемики.

Реконструкция антропологических воззрений Шестова в данной работе была произведена на основе изучения самих текстов философа, издаваемых в разные периоды, а также при помощи значительного количества исследовательской и методологической литературы, выходившей на протяжении всего 20 века. Следует отметить, что в дореволюционной России о творчестве Шестова писалось сравнительно мало, но почти во всех работах отмечалась оригинальность и уникальность многих его идей. Критика этого периода уделяла большое внимание самой специфике изложения философских взглядов Шестова и квалифицировала его как мастера философской прозы. В частности критик Ф. Куклярский определил творчество Шестова как «явление совершенно исключительное - измерению не поддающееся» (72, С.60). Н. Бердяев назвал Шестова «одним из самых своеобразных мыслителей 20 века» (15, С.52).

Среди крупных работ дореволюционного периода , изучение которых послужило нам основой для реконструкции взглядов Шестова на человеческое бытие, следует отметить исследование Иванова-Разумника «О смысле жизни. Ф. Сологуб. JI. Андреев. JI. Шестов.» и работу Б. Грифцова «Три мыслителя. Розанов. Мережковский. Шестов. Уже в дореволюционной критической литературе отмечалось своеобразие решения Шестовым ряда традиционных проблем, связанных с человеческим существованием. Так, в рецензии на первую книгу Шестова «Шекспир и его критик Брандес» 1896 года 3. Венгерова отмечает, какое большое значение придаёт автор книги трагическому началу в жизни человека, акцентируя внимание на мысли Шестова, что только глубокое личное потрясение позволяет людям понять смысл жизни. Так, по мнению критика, уже в первой работе философа наметилась схема, которая использовалась им при анализе творчества многих мыслителей: в жизни каждого из них он находил «пограничные ситуаций», катастрофы духовного характера, полностью изменившие их мировоззрение. В рецензии также подчёркивается, что жизнь и страдания ставятся Шестовым выше отвлечённых мыслительных процедур, из чего следует, что философом уже в самом раннем произведении была обозначена основная направленность его философских исканий. Целый ряд статей о Шестове был написан Н.

Бердяевым, наиболее близким ему по интенции размышлений среди русских философов. В этих статьях обстоятельно анализируются основные проблема философии Шестова, выясняются точки соприкосновения и расхождения между собственными концепциями Бердяева и взглядами Шестова.

В данной работе учитываются взгляды и оценки зарубежных мыслителей, принадлежащих разным школам и направлениям. Так, в частности, в исследовании используются высказывания А. Камю, уделившего большое внимание анализу подхода русского философа к проблеме фундаментальной абсурдности человеческого существования (62,С 42). Мнение, высказанное крупнейшим представителем неотомизма Ж. Маритеном по поводу иррационализма Шестова, позволило составить более чёткое представление о причинах, обусловивших центральное место в творчестве Шестова проблеме трагического.

Послереволюционную отечественную литературу, посвящённую творчеству Шестова и используемую в нашем исследование можно условно разделить на три группы. К первой относятся статьи, появившиеся в 60-70 годы, в которых трактовка взглядов философа не была свободна от общих идеологических установок этого периода. И тем не менее в этих публикациях можно обнаружить ценный в теоретическом отношении материал, позволяющий выявить особенности подхода Шестова к рассмотрению трагизма бытия через призму индивидуального существования. Особенно интересный и детальный анализ в этом плане содержится в статьях В.Ф. Асмуса, В. В. Ерофеева, П.П. Гайденко .

Ко второй группе следует отнести статьи, вышедшие в 80 -90 годы, в которых акцентируется внимание на позитивном содержании творчества Шестова. В этих работах учитывается актуальность шестовской мысли об опасности утраты человеком своей индивидуальности и духовного потенциала как следствия развития цивилизации, ориентированной на логоцентризм. Среди ярких исследований этого периода стоит отметить статьи Н. Мотрошиловой, В.А. Кувакина, B.JI. Курабцева, а также монографию JI. Моревой «Лев Шестов». В работе Моревой предпринята попытка выявления специфики шестовского дискурса, рассмотрения его узловых идей в контексте современных философских проблем и учётом разнообразных методологических подходов. Морева видит в творчестве Шестова открытие возможностей «иных измерений» и «радикальное усилие по созданию философии мистического реализма» (91, С.58). Однако, несмотря на то, что это единственное полномасштабное исследование данного периода, рассматривающее творчество мыслителя в позитивном ракурсе, оно не позволяет в полной мере усмотреть в философии Шестова имплицитно присущую ему концептуальную целостность и внутреннюю логику идей, а представляет собой больше эмоциональный комментарий к его разрозненным высказываниям.

Третью группу исследований составляют работы последних лет. Их характеризует многоаспектный подход к творчеству мыслителя, стремление выявить и проанализировать метафизические основания шестовской рефлексии и показать имплицитно содержащуюся в ней системность. Так, в частности, И. И Евлампиев в двухтомном исследовании «История русской метафизики в 19-20веках. Русская философия в поисках Абсолюта», к которому мы обращаемся в нашей работе, посвятил главу творчеству Шестова, где рассматриваются различные периоды его философии и прослеживается изменение представлений мыслителя об Абсолюте от ранних произведений к поздним. При этом Евлампиев отмечает глубокие противоречия в шестовских воззрениях на человека и представляет их критическое осмысление. Ценность данной работы, на наш взгляд, состоит в раскрытии как новых аспектов в самой философии Шестова, так и иных смысловых ракурсов для интерпретации его текстов. Следует так же отметить монографию С. А. Нижникова «Метафизика веры в русской философии», где идеи Шестова рассматриваются наряду со взглядами других русских мыслителей в контексте проблемы соотношения знания и веры. Нижников отмечает, что философия Шестова «представляет собой синтез философии жизни и философии веры в виде утверждения абсурда» (98,С.276). Автор исследования, несмотря на высокую оценку экзистенциальных исканий мыслителя, даёт критический анализ радикального отрицания Шестовым разума как невозможности построить метафизику веры, учитывающую разноуровневое понимание знания, включающего сверхрациональную веру.

Помимо перечисленных исследований в диссертации была использована литература, посвящённая общим проблемам истории русской философии, таких авторов как В.А. Зеньковский, Н. О. Лосский, Б.В.Емельянов, С. С. Хоружий, А. В. Гулыга, С.С. Левицкий и других. Также в диссертации учтены современные исследования по проблемам экзистенциализма и вопросам, связанным с формированием нового представления о рациональности, включающем сферу внерационального. В частности, это работы П. П. Гайденко, Н. С. Автономовой, Н.С. Мудрагей, Т. И. Ойзермана, В. А. Подороги, Т. В. Щитцовой, М. М. Мамардашвили, В. Н. Поруса .

Для выявления связей и корреляций идей Шестова с современным философским дискурсом были взяты для анализа произведения М. Хайдеггера, Э. Левинаса, А. Камю, М. Фуко, Ж. Батая, Ж. Делёза, Ж.- Ф. Лиотара, М. Бахтина, М. Мамардашвили.

Учитывая, что идеи Шестова получили признание и отклик во Франции ещё при жизни автора, в нашем исследовании использовалась литература на французском языке. Прежде всего, это работы последователя русского мыслителя, интерпретатора и комментатора его творчества Б. Фондана, которому близок был шестовский «опыт бездны» и стиль философствования, который характеризовался, по его мнению, тем, что, начиная с цитаты, автор беспрестанно на неё ссылался и выводил самые неожиданные следствия (150, С.38). Также в диссертации мы обращались к исследователю шестовского дискурса как дискурса парадоксов А. Дезиле.

В качестве основных источников исследования выступают все произведения Шестова, изданные на русском языке. К специфике их анализа следует отнести то, что он преднамеренно производится, вне исторических и временных рамок написания того или иного текста и без учёта эволюции взглядов философа, так как цель исследования связана с усмотрением базовых константных идей мыслителя, которые позволяют структурировать единство его антропологические воззрений.

Со спецификой данного исследование как реконструкции взглядов философа связано и обращение к литературе, составившей его методологическую основу. Так, в частности использовались труды М.Хайдеггера, Г. Г. Гадамера, Ж. Дерриды, касающиеся введения и обоснования ведущих современных методов исследования. При этом, в диссертации используются работы В. По дороги и М. Мамардашвили, эксплицировавших и развивших отдельные аспекты герменевтической методологии.

Объектом диссертационного исследования является творческое наследие JI. И. Шестова.

Предметом диссертационного исследования выступает феномен «Я» как базовый конструктивный элемент философии JT. Шестова, конституирующий единство его антропологических воззрений.

Цель и задачи исследования. Основная цель исследования состоит в выявлении репрезентаций рационального и иррационального модусов человеческого «Я» в философском дискурсе Л. Шестова.

Реализация данной цели предполагает постановку и решение следующих исследовательских задач:

- Реконструировать представления Шестова о человеке и определить их специфику.

- Прояснить корреляцию между рациональным «Я» и феноменом обыденного сознания в философии Шестова.

- Раскрыть особенности духовного познания, основанного на вере, в философии Шестова и установить его связь с иррациональным «Я».

- Выяв^ь критерий истины и ценностного полагания в философии Шестова

- Проанализировать шестовское понимание свободы как возможности обретения человеком подлинного «Я»

- Эксплицировать смысловую значимость экзистенциалов «смерть» и «спасение» для процесса становления «Я» в философии Шестова.

- Проследить трансформацию антропологических идей Шестова в современном философском дискурсе.

Методологическая основа исследования:

Достижение цели исследования и успешное решение поставленных задач предполагает тесное единство феноменологического анализа, герменевтического и компаративистского методов, а также отдельных элементов метода деконструкции. Специфика данной работы не позволяет ограничиться лишь перечислением методов и подходов, используемых в исследовании, а требует их содержательного раскрытия. Так, применяя наряду с другими, метод феноменологического анализа, в его хайдеггеровской интерпретации, мы рассматриваем творчество Шестова не только с точки зрения актуальности тех или иных идей мыслителя в рамках исторического времени, в котором они были сформулированы, но и с точки зрения потенциальной значимости скрытых в тексте Шестова концептов. Иными словами, нам важны не только те смыслы, которые открыто артикулированы философом, но и те, о которых умалчивается, но в которых «самим актом сокрытия открывается возможность иных, может быть более глубоких смыслопол аганиий».

Не менее важным для предмета нашего исследования является герменевтический метод реконструкции, имеющий многовековую традицию и модернизированный в 20 веке Г.Г. Гадамером. Философская герменевтика настаивает на признании плюральности интерпретации, при этом истолкованию подлежит не столько то, что хотел сказать автор текста, а то, «что в этом тексте «хотело сказаться». Таким образом, гадамеровский подход к герменевтике состоит в смещении проблематики с личности автора на сам смысл, по поводу которого он размышлял., а также в интересе не столько к реконструированию замысла, сколько к конструированию смысла. Этот метод оказался необходим нам прежде всего для работы с первоисточниками. Сама специфика текстов Шестова, его парадоксальный, афористический стиль изложения, его дискретный дискурс потребовали применение структур для создания континуальности понимания, воспроизведения и одновременно произведения смысла. «Диалог» с философом осуществлялся посредством соотнесения его текстов с опытом современности.

Сравнительно-исторический метод применяется нами в его современном более актуальном варианте компаративистского подхода. Использование в его рамках аналогии, параллелей, диалога позволило нам не только произвести сравнительный анализ взглядов Шестова с воззрениями тех мыслителей, чьё творчество оказывало то или иное влияние на него и находило отклик в трудах философа, не только выявить генезис его основных идей, но и проследить их развитие в современном философском дискурсе. Компаративистский метод позволяет сопоставить философские традиции, рассмотреть ряд сквозных проблем всемирной философии - бытия, познания, ценности и выявить специфику их репрезентации в творчестве Шестова.

Исследование антропологических воззрений Шестова производится и с учётом деокнструктивистской стратегии, которая отчасти противостоит герменевтической, так как направлена не на проникновение в истинные структуры смысла и не на обнаружение единственной конфигурации значения, которая должна быть коррелятивна универсальной истине, а напротив ориентируется на отсутствие единого значения, на множественность смыслов, на принципиальное «многоголосие» философского текста. Использование в работе деконструктивистского подхода направлено на придание исследованию характера комментария идей философа на основе рассмотрения его узловых концептов в разных контекстах и выявления многообразия смысловых значений.

Необходимо также заметить, что использование этих, несомненно родственных по своему генезису и развитию методов, для решения ряда тактических задач, стоящих пред нами в работе обусловлено прежде всего стратегической необходимостью выявления в философии Шестова её основополагающих концептов, нахождения логической связи между ними с целью усмотрения внутренней целостности и качественной определённости его творчества. Поэтому можно говорить не о дифференцированном применении различных методов, а скорее об их синтезе, представляющем единый комплексный подход, позволяющий выявить общий горизонт философствования для шестовского дискурса. На защиту выносятся следующие положения:

1. В философии Шестова можно усмотреть условное разделение «Я» на рациональное и иррациональное как отражение различных модусов единого. Уникальность человека идентична его иррациональному «Я», составляющему идеальный предел жизненных проявлений личности. Экспликация противопоставления экзистенциально- конкретного «Я» безличному трансцендентальному «Я» составляет основу шестовских воззрений на человека как «динамичную реальность».

2. Шестов подверг переосмыслению сам феномен рациональности, имеющий статус совокупности концептуальных схем, ориентированный на однозначное миропонимание. В его философии имплицитно содержатся основы новой когнитивной парадигмы, требующей «участного» познания человека в модусе трансцендирования, основанного на вере, и дистанцирующегося от абстрактного теоретического мышления.

3. Философский дискурс Шестова направлен на постулирование новой «топологии мира» в рамках философии становления, учитывающей динамичность ценностных ориентаций и их привязанность к человеческой субъективности. Истина в философии Шестова не является константной величиной, а имеет аксиологическую природу и в целом отождествляется с понятием ценности.

4. В философии Шестова определяется парадоксальный образ свободы, связанной с индивидуальной внутренней очевидностью и возможностью обретения подлинного «Я». Динамика нравственной эволюции человека, по Шестову, проявляется в преодолении детерминированности на уровне рационального «Я» и обретении свободы в сфере иррационального «Я» , тождественного открытости божественному произволу.

5. «Смерть» и «спасение» в философии Шестова представляют трансцендентные реалии, непосредственно влияющие на становление человека и конституирующие его бытие, выступая в качестве смыслообразующих модусов. Настроенность на спасение у Шестова связана с пониманием динамичного характера человеческого «Я», вопрошающего о своей судьбе.

6. Представление Шестова о человеке как многоплановом «Я», восходящем к своей целостности, получившее в его философии религиозное обоснование, имеет параллели в современных антропологических системах. Многие идеи мыслителя явились толчком к новому типу философствования, преодолевшему ограниченность и однозначность традиционных подходов к пониманию бытия и ориентированному на многогранность человеческого мировосприятия.

Научная новизна исследования.

Научная новизна полученных результатов заключается в преодолении стереотипа в оценке философии Шестова как крайне иррационалистической и лишённой концептуального единства. В работе структурируются антропологические воззрения мыслителя и выявляется имплицитное содержание его представлений о человеке. При этом иррационалистическая установка философа интерпретируется в позитивном ракурсе как условие открытия новых познавательных возможностей индивида, а также многовекторности его существования. Некоторые аспекты творчества Шестова, такие как проблема ценностей, свободы, вопрос о спасении и смерти впервые рассматриваются в связи с феноменом «Я» и его разноуровневыми репрезентациями. Антропологические воззрения Шестова проецируются на современный философский дискурс с целью выявления преемственности и эволюции идей мыслителя.

Научно-практическая значимость диссертационного исследования.

Результаты диссертационного исследования позволяют расширить представления о творчестве JI. Шестова и специфике его экзистенциальных исканий. Они стимулируют дальнейшее рассмотрение вопросов связанных с антропологической проблематикой и способствуют прояснению тенденций развития современной философии. Работа может представлять интерес, как для широкого круга гуманитариев, так и для специалистов по русской философии.

Материал диссертации может быть использован в учебных курсах по истории как русской, так и зарубежной философии, в работе методологических семинаров, а также при разработке спецкурсов по проблемам философской антропологии, культурологии и современной философии.

Апробация работы.

Основное содержание работы отражено в 5 публикациях. Ряд положений работы использовался при чтении лекций по русской философии, а также при разработке спецкурсов «Проблема человеческого бытия в истории философии» и «Постмодернизм как философское направление». Результаты диссертационного исследования обсуждались на городских, межвузовских научно-теоретических и научно-практических конференциях, на теоретических семинарах кафедры философии КубГУ. Диссертационное исследование обсуждалось на кафедре философии факультета философии, истории, социологии и международных отношений Кубанского государственного университета в мае 2003 года.

Объём и структура диссертационного исследования.

Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографического списка. Общий объём диссертационной работы составляет 130 страниц. Список литературы включает 151название, в том числе 4 на иностранных языках.

Заключение диссертации по теме «История философии», Механикова, Елена Анатольевна

Заключение

Проанализировав творчество Шестова и рассмотрев феномен «Я» как основной конструктивный элемен его философии, мы стремились представить антропологические воззрения философа с максимально допустимой степенью систематичности и показать определённую логику шестовского дискурса, лишь имплицитно присутствующую в его сочинениях. Для этого нами была использована герменевтическая методололгия, позволившая выявить смысловой горизонт философствования Шестова и решить поставленные цели и задачи. Так, рассмотрев различные репрезентации человеческого «Я» в философии Шестова, можно сделать вывод о динамичном характере его антропологических идей в целом и обозначить через рациональный и иррациональный модусы границы этой динамики, что даёт возможность говорить о близости его интенций философии, берущей мир и человека в их процессуальное™ и становлении. При этом первая глава нашего исследования была направлена на рассмотрение трансформации человечекого «Я» от рационального модуса, обусловленного предметным миром, преставляющего уровень обыденности и требующего от человека его критического осмысления и преодоления, к иррациональному как возможности раскрытия истины и выявления ценностей. Во второй же главе акцент был сделан на анализе шестовских представлений о свободе, смерти, спасении и определении их роли в становлении человеческого «Я» в направлении обретения им своей целостности, идентичной его иррациональному «Я». Антропологические воззрения Шестова, представленные в таком ракурсе, на наш взгляд, указывают не столько на формирование или возникновение «нового человека» в философии мыслителя, сколько вскрывают нереализованные возможности его существования и расширяют перспективу ценностных ориентаций на основе выявления внерациональных сфер человеческого бытия.

Рассмотрев наиболее значительные Я-концепции в истории философии, мы попытались определить специфику шестовского представления о феномене «Я» как единстве рационального и иррационального. Антропологическая концепция Шестова прежде всего направлена на преодоление стереотипа рационалистической философии, редуцирующей человека к «Я» как единству самосознания, или гносеологическому субъекту и не учитывающей его экзистенциальное измерение, раскрывающее особенности человеческого бытия, не укладывающегося в рамки логико-понятийной определённости. Так, иррациональное «Я», на реабилитации которого сконцентрирован философский дискурс мыслителя, имеет сходство с «вещью-в-себе» Канта, шопенгауровской волей, а также с представлениями экзистенциально ориентированной философии, рассматривающей человека как средоточие индивидуальности, сопротивляющееся любым парадигмальным формам. При этом иррациональное «Я» в философии Шестова приобретает характеристики истинности и подлинности и идентифицируется с потенциальной полнотой жизненных проявлений личности. Несмотря на то, что размышления философа о внутренней эволюции человека находятся отчасти в русле религиозно-мистической традиции, упорное отстаивание Шестовым «самости», эмпирического бытия индивида не позволяют выйти философу на традиционно понимаемый мистический уровень познания, предполагающий растворение «Я» в божественной реальности. Совмещение разнонаправленных тенденций человеческого «Я», таких как сохранение индивидуальности и присутствие Абсолюта в человеческом бытии, возможно, согласно Шестову, если рассматривать движение к воплощению иррационального «Я» как подлинного существования, связанного с реализацией истинных устремлений, тождественным акту трансцендирования к Богу.

Проанализировав шестовскую критику рационализма, можно сделать вывод, что философ отрицает не рациональность как таковую, а особый её тип, выдвигающий на первый план чистое «Я» самосознания, элиминируя «Я» своеволия, вобравшего в себя всю полноту человеческих переживаний и устремлений. В «проблемном поле» шестовской философии, сконцентрированной на стихии внутренней жизни человека, можно выявить основу гносеологической стратегии мыслителя, выступающую и как критика ограниченности ключевых принципов рационализма, и как обозначение новых познавательных потенциалов. Критический же пафос шестовского учения направлен, прежде всего, на совокупность мыслительных форм и законов, создавших однозначную модель мироустройства. Абсолютизация объективистских устремлений разума, согласно Шестову, приводит к тому, что человек оказывается неспособным на совершение самостоятельного мыслительного акта, учитывающего его индивидуальные стремления, и выступает лишь как рациональное «Я», действующее «по способу других», исключающее ценностно-смысловой спектр внутреннего мира личности. При этом рациональное «Я» в философии Шестова отождествляется с феноменом обыденности как характеризующим область усреднённых представлений о мире, закрывающим от человека возможность проникновения в истинный смысл бытия и отражающим стремление индивида «спастись от сомнений». Понятие «знание» выводится Шестовым из рационалистической парадигмы в новый контекст, где оно приобретает характер бытийности и духовности, и определяет иррациональное «Я», причастное подлинной реальности.

Учитывая, что представление об истине в философии Шестова связывается с уникальным опытом субъективности и рациональной непостижимости мира, можно сделать вывод об утверждении философом приоритета оценочной истины, сопряжённой со «смысложизненными» проблемами и переживаниями, и тождественной достижению целостности существования как обретения аутентичного «Я», критерием которой является внутренняя очевидность. При этом категория ценности выступает в роли структурирующей этико-религиозные воззрения мыслителя и базисной для характеристики процесса осмысления значимости событий. Изначальной ценностью в философии Шестова выступает истинное «Я», укоренённое в бытии, обретение которого и составляет смысл экзистенциальных исканий человека, что позволяет говорить о постулировании Шестовым аксиологической плюральное™, свидетельствующей о несовместимости подлинного ценностного полагания со всеобщими принципами классической П мыслительной традиции. Таким образом, Шестов не связывает понятие ценности с устойчивостью и нормативностью, а утверждает его подвижность и постоянную продуцирцемость, исходящую из активного участия человека в процессе осмысления бытия.

Рассмотрение шестовского представления о свободе, позволило нам сделать вывод о её парадоксальном характере, связанном с отсутствием необходимости выбора с одной стороны и ограниченностью божественной волей с другой. Особенности понимания Шестовым свободы проявляются в том, что она оказывается совпадением внутренней достоверности и божественной реальности. Таким образом, для Шестова свободный акт выступает как событие, когда божественная воля сливается с осуществлённой самостью, при этом , если и существует проблема выбора, то она связана с выбором аутентичного бытия, то есть подлинного «Я». Другими словами, в философии Шестова свобода отождествляется с совершением поступка, в котором человек достигает полноты существования, то есть осуществляется как истинное «Я», не поддающееся выражению через логико-понятийные структуры. Исходя из того, что Шестов обращается к религиозному сознанию, то истолкование свободы можно интерпретировать как опыт онтологической самоидентификации человека, в котором он становится тем, «кто он есть» через открытость божественному Абсолюту, что выступает одновременно и как раскрытие присутствия Абсолюта в самом человеке. Тем самым Шестов пытается вывести человека из природно-социальной детерминированности, указав путь возможности обретения свободы как актуализации целостного «Я» путём утверждения своей самости. В рассуждениях Шестова о свободе следует отметить трудность, с которой сталкивается любая экзистенциально ориентированная философия, а именно отсутствие критерия отличия свободы от произвола. Однако Шестов не пытается разрешить эту проблему через компромисс с разумом, а последовательно утверждает ненужность любого критерия как ограничения или нормированности и постулирует свободу как наиболее личное проявление человеческого бытия, связанное с внутренним чувством, которое субъективно и уникально.

Проанализировав значимость понятий «смерть» и «спасение» для процесса становления человека в философии Шестова, мы пришли к выводу об их конституирующей роли в структуре человеческого бытия. Так, смерть в философском дскурсе Шестова выступает не столько как отрицательная сила, сколько как позитивная возможность для интенсификации внутреннего опыта человека. Именно осознание смерти как «своей собственной», согласно Шестову, служит импульсом к абсолютно иррациональному акту веры и возможности прояснения своего предназначения. Поиски путей спасения в философии Шестова во многом коррелируют с выявлением стратегий человеческого существования. Достижение спасения в философском дискурсе Шестова можно интерпретировать как предел становления «Я» в направлении к своей целостности и как опыт «одновременности с Богом». Вопрос о целостности в рамках единства эмпирического и метафизического уровней в философии Шестова позволяет определить его философию как мистический реализм.

Для выявления определённой концептуальности при описании человеческого бытия в философии Шестова, содержащейся лишь имплицитно в его дискурсе и раскрытия не лежащих на поверхности смысловых значений, мы обратились к близким философу идеям, представленным в отрефлектированном виде в антропологических системах современных мыслителей. Так, рассмотрев различные Я-концепции 20 века, мы пришли к выводу о развитии изначальных интуиций Шестова в современном дискурсе и определённой трансформации его антропологических воззрений. Модусы человеческого существования у Шестова, не получившие строго теоретического обоснования и являющиеся лишь результатом реконструкции его текстов имеют прямые параллели в философии Хайдеггера, Левинаса, Марселя, Батая. Рассмотрение Шестовым познания через непосредственное участие человека в бытии, позволяет говорить о близости его взглядов философии М.М. Бахтина, М.К. Мамардашвили. Многие антропологические идеи философа можно определить как предпосылочные для постмодернизма, где они трансформировались в чисто формальные приёмы и получили языковую репрезентацию. Следует при этом отметить, что нам удалось лишь выявить моменты сходства, взаимосвязи шестовских воззрений на человека с последующими антропологическими представлениями, подробное же их раскрытие может стать целью будущих исследований.

Подводя общий итог нашей работы, можно сделать вывод, что современное состояние культуры в целом и гуманитарных наук в частности характеризуется расширением и углублением междисциплинарных связей: понятия и постулаты одной науки переосмысливаются в рамках другой и открывают перспективу для развития третьей, что приводит к тотальной поливалентности мысли, к изменению границ самой философии, - такая ситуация представляется наиболее плодотворной для дальнейшего исследования творчества Шестова. При этом следует учесть, что его, на первый взгляд, жёсткая критика рационализма, касается прежде всего репрессивных процедур по вытеснению из сферы разума элементов, оказывающихся «немыслимыми» и позволяет пересмотреть границы рационального как такового и включить в его горизонт опыт и интуиции, определяемые как иррациональные. Таким образом, Шестова можно назвать одним из первых в 20 веке, кто указывает на иные возможности существования разума, который, оставаясь на территории понятийного мышления, производства концептов, отказывается от статуса носителя и тем более творца, абсолютной и «принуждающей» истины, становясь гибким и плюральным. Более того, шестовским исследованиям имманентен метод экзистенциальной диалектики, имеющей черты как рационального, так и иррационального. Исходя из этого, слова Н. Бердяева о том, что, когда Шестов пытается создать положительное учение, начинаются проблемы, связанные с невозможностью какой бы то ни было критики разума без помощи самого же разума, могут интерпретироваться не только как указание на противоречие и недостаток, но и как следствие крайне однозначного восприятия философии Шестова, в которой вовсе не исключается разум, «отказавшийся от «стремления подчинить вселенскую жизнь одной идее», и выступающий лишь инструментом, или способом, позволяющим человеку открыть «возможность невозможного» как переживание полноты бытия.

Представление о разуме как коммуникативной цепи, с помощью которой осуществляется артикуляция уникального опыта веры, но не в виде законов, догматов, идеологических установок, а в виде гипотез, мнений, парадоксов, открыло перспективу новых исследований в философии, направленных на равширение «границ того, что зовётся реальностью», при этом речь идёт о потенциации, «овозможении» действительности, её переходе в иную модальность, а также о роли философии , которая заключается не в объяснении или изменении мира, а в открытии и умножении «миров возможного».

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Механикова, Елена Анатольевна, 2003 год

1. Автоиомова Н. С. В поисках новой рациональности // Вопросы философии. 1981. №3

2. Апель К.-О. Трансформация философии М., 2001.

3. Арлычев А. Н. Об иррационализме как философии изменчивости // Вопросы философии . 1998. №6

4. Асмус В. Ф. Лев Шестов и Кьеркегор // Философские науки. 1972. № 4

5. Асмус В. Ф. Экзистенциальная философия: её замыслы и результаты (Лев Шестов как её адепт и критик) // Человек и его бытие как проблема современной философии. М., 1978.

6. Ахутин А.В. Тяжба о бытии. М., 1997.

7. Барабанов Е. Лев Шестов: голос вопиющего в пустыне. // Наше наследие. 1988. №5

8. Баранова-Шестова Н.Л. Жизнь Льва Шестова. По переписке и воспоминаниям современников. Париж. 1983.

9. Батай Ж. Внутренний опыт. СПб., 1997.

10. Батай Ж Литература и зло. М., 1994.

11. Бахтин М. М. Человек в мире слов. М., 1995.

12. Бергсон А. Два источника морали и религии. М., 1995.

13. Бердяев Н.А. Истина и Откровение. СПб., 1996

14. Бердеяв Н. А. О назначении человека. М., 1993.

15. Бердяев Н. А. Основные идеи философии Л. Шестова // Шестов Л. Умозрение и откровение. Париж. 1964

16. Бердяев Н. А. Царство духа и царство кесаря. М., 1995.

17. Бердяев Н. А. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения // Философия свободного духа. М., 1994.

18. Библер В. С. Быть философом. На гранях логики культуры. М., 1997.

19. Больнов О. Ф. Философия экзистенциализма. СПб., 1999.

20. Борисов Е. В. Негативность понимания Другого в экзистенциальной диалектике М.Хайдеггера // Понимание и существование. Сб. докладов международного научного семинара. Минск. 2000.

21. Брендлер Г. Мартин Лютер. Теология и революция. М.-СПб. 2000.

22. Бубер М. Два образа веры М., 1996.

23. Бубер М. Я и Ты. М., 1993.

24. Булавка Л. А., Бузгалин А. В. Бахтин : диалектика диалога и метафизика постмодернизма // Вопросы философии. 2000. № 1.

25. Булгаков С. Некоторые черты религиозного мировоззрения Льва Шестова// Современные записки. 1939. №68.

26. Вдовина И. С. Французский персонализм о специфике человеческого бытия // Человек и его бытие как проблема современной философии. М., 1978.

27. Венгерова 3. Л. Шестов. «Шекспир и его критик Брандес» // Образование. 1900. №1.

28. Виндельбанд В. О свободе воли. Минск- М., 2000.

29. Встреча с Декартом. Философские чтения, посвящённые М. К. Мамардашвили. М., 1996.

30. Вышеславцев Б. П. Этика преображённого эроса. М., 1994.

31. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991.

32. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988.

33. Гайденко П. П. Проблема рациональности на исходе 20 века // Вопросы философии. 1991. №6.

34. Гайденко П. П. Прорыв к трансцендентному. М., 1997.

35. ГальцеваР. А. Очерки русской утопической мысли 20 века. М., 1991.

36. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1975. Т.1

37. Гелен А. О систематике антропологии // Проблема человека в западной философии М., 1988.

38. ГерцыкЕ. Воспоминания. Париж. 1973.

39. Грифцов Б. Три мыслителя: Розанов. Мережковский. Шестов. М., 1912.

40. Гулыга А. В. Русский религиозно-философский ренессанс // Наш современник. 1990. №7.

41. Гурко Е. Деррида Ж. Деконструкция: тексты и интерпретация. Минск, 2001.

42. Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб., 1991.

43. Давыдов Ю. Н. Этика любви и метафизика своеволия. М., 1989.

44. Данто А. Ницше как философ. М., 2000.

45. Декарт Р. Сочинения в 2-х томах. М.,1989. Т.1.

46. Декомб В. Современная французская философия . М., 2000.

47. Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995.

48. Делёз Ж. Ницше. СПб., 1997.

49. Делёз Ж. Различие и повторение. СПб., 1998.50. Досократики. Минск, 1999.

50. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений. М., 1972-1990. Т.5.

51. Друскин Я. С. Я и Ты. Ноуменальные отношения // Вопросы философии . 1992. №9

52. Евлампиев И. И. Абсолют как царство абсурда: Л. Шестов // История русской метафизики в 19-20 веках. Спб., 2000.

53. Емельянов Б. В. Этюды о русской философии. М., 1995

54. Ерофеев В. «Остаётся одно: произвол» (философия одиночества и философское кредо Льва Шестова) // Вопросы литературы. 1975. № 10

55. Замалеев А. Ф. Лекции по истории русской философии. СПб., 1995.

56. Западная философия. Итоги тысячелетия. Екатеринбург, 1997.

57. Зеньковский В. В. История русской философии. Ленинрад. 1991. Т.2.

58. Иванов- Разумник О смысле жизни. Ф. Сологуб, Л. Андреев, Л. Шестов. СПб., 1910.

59. Ильин В. Л. Шестов. Апофеоз беспочвенности. // Русская мысль. 1975. №3072.

60. Исаев С. А. Теология смерти. Очерки протестантского модернизма. М., 1991.

61. Камю А. Миф о Сизифе // Камю А. Бунтующий человек. М., 1990.

62. Кант И. Сочинения в 6-ти томах. М.,1964. Т. 3.

63. Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры. М., 1998.

64. Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М., 1998.

65. Комоедов Ю.В. Возможность, выбор, судьба в экзистенциально-онтологической интерпретации истории Мартином Хайдеггером. Краснодар, 1998.

66. Кондратьев В. М. Лев Шестов: философ или пророк? // Философская и социологическая мысль. Киев. 1991. №2.

67. Корнеев Н. В. Эволюция философско-иррационального подхода к жизненному опыту // Философские науки. 1992. №1.

68. Критика немарксистских концепций диалектики 20 века. Диалектика и проблема иррационального. М., 1988.

69. Кувакин В.А. Опровержение и предположение Льва Шестова // Философские науки. 1990. №2.

70. Кузнецова И. Б. Идеи и образы Достоевского в философии Л. Шестова. // Религиозно-идеалистическая философия в России 19-начала 20 веков. М., 1981.

71. Куклярский Ф. Последнее слово. Спб.,1911.

72. Курабцев В. Л. Альтернатива Льва Шестова // Общественные науки и современность. 1991 №2.

73. Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993.

74. Латынина А. Н. Достоевский художник и мыслитель. М., 1972.

75. Левинас Э. Время и Другой. СПб., 1998.

76. Левинас Э. Избранное: Тотальность и бесконечное. М.-СПб., 2000.

77. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб., 1998.

78. Лосев А. Ф. Русская философия // Философия. Мифология. Культура. М., 1991.

79. Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991.

80. Лосский Н. О. Лев Шестов как философ // Русские записки. 1935. № 15.

81. Лосский Н. О. Ценность и бытие. Харьков. 2000.

82. Лунгина Д. А. Кьеркргор и проблема науки // Вопросы философии. 2000. №1.

83. Малышев М. Н. Проблема смерти в философии «несчастного сознания» // Вопросы философии. 1989. № 5.

84. Мамардашвили М. К. Мой опыт не типичен. СПб., 2000.

85. Мамардашвили М. К. Путь к очевидности. Лекции по античной философии. М., 1997.

86. Марголин Ю. Антифилософ // Новый журнал. 1970. № 99.

87. Маритен Ж. Краткий очерк о существовании и существующем // Проблема человека в западной философии. М., 1988.

88. Милош Ч. Шестов, или о чистоте отчаяния. Пред. к книге Л. Шестов. Киргегард и экзистенциальная философия. М., 1992.

89. Мильдон В. И. Ни Афины, ни Иерусалим. // Вопросы философии . 2002. №3.

90. Морева Л. М. Лев Шестов. Л., 1991.

91. Морева Л. М. Ratio ad abstractum и конкретные коллизии философствования//Логос. Л., 1991. Книга 1.

92. Мотрошилова Н. В. Невыносимое слово «жертва» // Вопросы философии. 1990. № 6.

93. Мотрошилова Н. В. Парабола жизненной судьбы Льва Шестова // Вопросы философии. 1989. № 1.

94. Мудрагей Н. С. Рациональное и иррациональное: историко-теоретический очерк. М., 1985.

95. Мунье М. Манифест персонализма. М., 1989.

96. Некрасова Е. Н. Проблема человека в русском экзистенциализме (этический аспект) // Человек как философская проблема: восток -запад. М., 1991.

97. Нижников С. А. Метафизика веры в русской философии. М., 2001.

98. Нисский Г. Об устроении человека. СПб., 2000.

99. Ницше Ф. Сочинения в 2-х тома. М., 1997. Т.2

100. Ойзерман Т. И. Рациональное и иррациональное // Вопросы философии . 1977. № 2.

101. Парамонов Б. Конец стиля. М.-СПб., 1999.

102. Паскаль Б. Мысли. М., 1995.

103. Подорога В. Выражение и смысл. М., 1995.

104. Померанцев К. «Великий разумоборец» // Русская мысль. 1969. № 2727.

105. Порус В. П. «Конец субъекта» или пострелигиозная культура? // Разум и экзистенция. СПб., 1999.

106. Рикёр П. Человек как предмет философии // Вопросы философии. 1999. № 2.

107. Риккерт Г. Философия жизни. Киев. 1998.

108. Розанов В. В. Новые вкусы в философии // Новое время. 1905. № 16612.

109. Сартр Ж.-П. Экзистенциализм -это гуманизм // Сумерки богов. М.,1990

110. Соловьёв В. С. Сочинения в 2-х томах. М., 1990. Т. 1.

111. Спиноза. Б. Избранные произведения. М.,1957. Т. 1.

112. Тиллих П. Динамика веры // П. Тиллих. Избранное. М., 1995.

113. Тиллих П. Система теологии. М.-СПб., 2000. Т. 1 -2.

114. Унамуно М. де О трагическом чувстве жизни. Киев. 1996.

115. Франк С. JI. Русское мировоззрение. Спб., 1996.

116. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997.

117. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994.

118. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997.

119. Хайдеггер М. Пролегомены к понятию времени. Томск, 1998.

120. Хаксли О. Вечная философия. М.,1997.

121. Хоружий С.С. Диптих безмолвия. М., 1991.

122. Хоружий С. С. К феноменологии аскезы. М., 1998.

123. Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. СПб., 1994.

124. Человек и его бытие как проблема современной философии. М., 1978.

125. Чоран Э. После конца истории. СПб., 2002.

126. Швырев В. С. Рациональность как философская проблема // Рациональность как предмет философского исследования. М., 1995.

127. Шелер М. Избранные произведения. М., 1994.

128. Шестов JI. Апофеоз беспочвенности. // Сочинения. М.,1995.

129. Шестов J1. Добро в учении гр. Толстого и Ф. Ницше. // Вопросы философии. 1990. № 7

130. Шестов JI. Достоевский и Ницше. // Сочинения. С., 1995.

131. Шестов J1. Киргегард и экзистенциальная философия. М., 1992.

132. Шестов Л. Неизданные письма. // Русская мысль. 1969. № 2727.

133. Шестов Л. Николай Бердяев. Гнозис и экзистенциальная философия. // Сочинения. М., 1995.

134. Шестов Л. Сочинения в 2-х томах. М., 1993. Т. 1.

135. Шестов Л. Сочинения в 2-х томах. М., 1993. Т. 2.

136. Шестов Л. Умозрение и апокалипсис. // Сочинения. М., 1995.

137. Шестов Л. Что такое большевизм. Берлин. 1920.

138. Шестов Л. Шекспир и его критик Брандес. // Шестов Л. Сочинения в 6-тит. СПб., 1911. Т.1.

139. Шпет Г. Г. Философские этюды. М., 1994.w

140. Штирнер M. Единственный и его собственник. Харьков, 1994.

141. Щитцова Т. В. К истокам экзистенциальной онтологии: Паскаль, Кьеркегор, Бахтин. Минск. 1999.

142. Экхарт М. Духовные проповеди и рассуждения. М., 1991.

143. Элен П. Философия «мы» у С. JI. Франка. // Вопросы философии. 2000. №2.

144. Эпштейн М. Н. Философия возможного. СПб., 2001.

145. Янкелевич В. Смерть. М., 1999.

146. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991.

147. Desilets A. Leon Chestov. Des paradoxes de la philosophi. Paris 1984.

148. Fondan B. La conscience malheureuse. Paris. 1936.

149. Fondan B. Rancontres avec Leon Chestov. Paris. 1982.

150. Fondan B. Leon Chestov et la lutte contre les evidences. Paris, 1938.К